Обреченные невесты Тед Деккер
        # Агент ФБР Брэд Рейнз охотится на серийных убийц много лет. Но ничего подобного он еще не встречал.
        На счету маньяка - уже четыре молодые красавицы.
        Их полностью обескровленные тела лежали в позе распятия. Более того, убийца каждый раз оставляет на месте преступления свою «визитную карточку» - подвенечную фату.
        Что пытается сказать убийца? Чего добивается? Все это пока остается загадкой для Брэда и его команды, ведущей дело Коллекционера Невест. Но он найдет ответы на вопросы - или погибнет во время поисков.
        Ведь у него - личный счет к Коллекционеру. Кровавый счет…
        Тед Деккер
        Обреченные невесты
        ГЛАВА 1
        - Спасибо, детектив. Теперь наша очередь.
        Специальный агент ФБР Брэд Рейнз остановился у раскрытой двери небольшого сарая и беглым взглядом окинул помещение. Сумеречный свет косыми полосами проникал сквозь щели в продавленной крыше и падал на деревянный пол, покрытый густым слоем пыли и испещренный многочисленными следами от обуви.
        Заброшенное место. Все понятно.
        - При всем уважении, агент Рейнз, мои люди в состоянии самостоятельно осмотреть место преступления,- возмущенно забормотал детектив Ламберт.
        - Могут, детектив. Но не будут.
        Рейнз медленно повернул голову, оглядывая помещение внимательнее. Единственная прямоугольная комната, примерно пять на двенадцать метров, железная крыша. Стены изнутри обшиты посеревшими от возраста и погоды досками. Так, десять, двадцать, тридцать - всего тридцать две на узкой стороне прямоугольника. Выходит, действительно пять метров. На полу чуть справа валяются две лопаты и вилы. Окно - одно, с грязным матовым стеклом, сплошь покрытым паутиной. В углу ведро, тоже все в пыли, с проржавевшей, залепленной грязью ручкой. Везде разбросаны старые ржавые жестяные банки из-под бобов и консервированных хот-догов с отклеившимися этикетками. Тот, кто ими пользовался, был здесь очень давно. К ближней стене прислонено лезвие от плуга. Слева, у дальней стены,- рабочий стол, пожалуй, еще более старый, чем все остальное.
        Все как обычно. Кроме одного… пришпиленного к стене тела женщины. Руки раскинуты, кисти рук безвольно опущены. Как и у трех других.
        - …Доложите шефу Лоренцо,- прервал ход мыслей агента ФБР Брэда Рейнза голос детектива.
        Брэд посмотрел через левое плечо, где труп женщины осматривала Ники Холден, ведущий судебный психолог. Она поймала его взгляд, в котором читалась просьба:
«Отделайся от этого полицейского»,- и повернулась к детективу Ламберту. Тем временем Брэд снова принялся разглядывать сарай.
        - Прошу прощения, детектив,- начала Ники самым рассудительным тоном, на какой только была способна.- Уверена, вы правильно поймете. Дайте моим ребятам всего несколько часов. И если это не тот тип, что нам нужен, вы будете первым, кто узнает об этом. Полицейское управление оказало нам бесценную помощь.
        Скрывая понимающую усмешку, Брэд посмотрел вверх. Одна балка треснула, за потемневшим слоем виднелась светло-коричневая древесина. Надлом свежий.
        - Мне это не нравится,- буркнул детектив Ламберт.- Для протокола.
        - Благодарю вас, детектив.- Брэд оторвался от изучения места преступления и улыбнулся Ламберту.- В протокол занесено. В нашей работе вообще многое не нравится. Буду весьма признателен, если вы огородите участок. Наши судмедэксперты вот-вот прибудут.
        Ламберт на мгновение задержал на нем взгляд, затем повернулся к стоящему позади него мужчине.
        - Ладно, Ларри, дай медикам отбой, теперь это дело ФБР. И скажи Биллу, пусть огородит участок.
        Ларри вполголоса выругался и щелчком отправил в сторону соломинку, которую выдернул из старого стога сена.
        Белый фургон без номерных знаков пересек лежащую на земле ленту и, скрипя колесами по гравию, медленно отъехал. Чтобы добраться от Стаут-стрит, в самом центре города, где располагалось управление ФБР, до места преступления, находящегося к югу от Вест-Диллон-роуд, медикам понадобился час. Похоже, когда-то на этом пустынном участке земли, километрах в двадцати к северо-западу от Денвера, по автомагистрали Денвер - Боулдер, была ферма.
        Брэд повернулся к Ники.
        - Скажи им, пусть начинают снаружи. А нам еще здесь надо немного осмотреться. И пусть Ким подойдет, как только появится.

«Ким Петерсон - лучший судебный патологоанатом, она еще до вскрытия тела почти точно определит, что перенесла жертва»,- размышлял Брэд.
        Не говоря ни слова, Ники направилась к фургону.
        Брэд вновь принялся разглядывать сарайчик. Лачуга. Амбар на ферме. Убежище убийцы. Эти стены видели, как убийца методично отнимал у женщины жизнь. Рабочий стол слышал его излияния о страстях и страхах, которые терзают его в этом мире, перевернутом с ног на голову его же собственными тайными побуждениями. Стол был свидетелем ее мольбы о пощаде. Ее предсмертных стонов.
        Стараясь ступать по отчетливым следам на полу, Брэд вошел в комнату и направился к стене, на которой была распята женщина. Он стоял не шевелясь, вслушиваясь в голоса собравшихся снаружи представителей правоохранительных органов. Шелест шин, доносящийся с шоссе, его собственное дыхание - все перестало быть слышным, поскольку он жестко сосредоточился, чтобы точнее увидеть в своем воображении предполагаемую картину преступления.
        Обнаженное тело женщины выглядело очень бледным при свете единственного достигающего его луча света. Словно она каким-то чудом сидела на стене, широко раскинув руки. Два круглых дюбеля, на которых держалось тело, выступали из стены под мышками женщины. Пятки были сведены, а ноги находились под углом одна к другой, образуя перевернутую букву V.
        Лицо ее, как у невесты, было тщательно прикрыто белой прозрачной фатой.
        Резко выдающееся вперед тело пробудило у него целую вереницу ассоциаций из истории искусств: Венера Милосская; тысячи изображений распятия Христа, статуя крылатой Ники из Лувра, бронзовая грудь которой выдается вперед, словно находится на носу старинного судна, бороздящего море.
        Но это не музей. Это место преступления, и смесь жестокости и откровенной демонстративности вызвала у Брэда приступ тошноты. Ему понадобилось время, чтобы настроиться на волну внутренних ощущений и постараться мыслить, как преступник, чтобы разгадать смысл злодеяний.
        Брайан Джекобс, семнадцати лет, привел сюда после школьных занятий подружку и обнаружил четвертую жертву Коллекционера Невест.
        Если не считать шелковых трусов и фаты, женщина совершенно обнажена. Блондинка. Белая. Все на своем месте. Обе руки в одинаковом положении, большой и указательный пальцы касаются друг друга. Плечи, бедра тоже со всем тщанием приведены в естественное положение. Все, кроме головы.
        Голова немного наклонена влево, так чтобы длинные светлые волосы, ниспадая через левое плечо, уходили под мышку. Сквозь фату видно, что глаза у нее закрыты. Никаких следов насилия, никаких признаков того, что она испытывала боль или страдала, никаких пятен крови. Только благословенный покой и естественная красота.
        С нее вполне могли писать своих ангелов Леонардо или Микеланджело. Безупречная невеста.
        Он вгляделся пристальнее и почувствовал, как в голове рождаются странные слова сострадания: «Я рыдаю вместе с тобой, Ангел. Я оплакиваю тебя. Оплакиваю каждую прядь твоих волос, что уж никогда не затрепещут на ветру, каждую улыбку, что никогда не озарит чей-то день, каждый чувственный взгляд, что заставит быстрее биться сердце мужчины. Мне так жаль».
        - Красивая,- послышался голос Ники.
        На мгновение он почувствовал острую как от укола боль утраты чувства общности с распятой на стене женщиной. Ники прошла мимо, не отрывая глаз от жертвы, и мягко прикоснулась к его руке. Дышала она ровно, разве что чуть глубже, чем обычно, и он понимал почему: глядя на дело рук убийцы, она словно проникала в темные глубины его сознания и ужасалась.
        А на его сознание как лавина обрушилась вся мучительность отношений с Ники… И растворилась, уступив место образу женщины, стоящей рядом с другой женщиной. Светловолосый ангел, склонившийся над ангелом темноволосым. У одного руки бессильно раскинуты, у другого сложены на груди. Один почти обнажен, на другом голубая шелковая блуза, темный жакет и юбка.

«Красивая»,- подумал он.
        - Какое свинство.- Тишину нарушил негромкий голос Ким Петерсон, озвучившей то, что Брэду и Ники мешала выразить в словах гордость. Патологоанатом встала рядом с Брэдом, вытащила из чемоданчика пару белых перчаток и поставила его на пол.- Итак, что нам известно?
        Брэд предпочел бы провести побольше времени наедине с жертвой, но момент упущен.
        - Никаких документов. Тело обнаружено час назад двумя подростками.
        Повисло недолгое молчание.
        - Красивая,- пробормотала Ким.
        - Да.
        - Итого четыре.
        - Похоже на то.
        Ким подошла поближе и встала напротив Ники, сосредоточенно осматривающей тело жертвы. Затем наклонилась к ноге девушки и бережно разогнула пальцы, чтобы лучше видеть подошву.
        - Не хочешь поделиться, как все, по-твоему, произошло, пока я не начну предварительный осмотр?
        К выводам он пока не был готов. Ведь полный анализ свидетельств и улик впереди. Но все знали о его удивительной способности точно оценивать события по малейшим деталям, чуть видимым следам. К тому же после перевода из Майами в денверское отделение, а это произошло всего год назад, он раскрыл в районе Четырех Углов[Точка на карте США, где сходятся границы четырех штатов - Колорадо, Нью-Мехико, Аризоны и Юты.- Здесь и далее примеч. пер.] три крупных преступления. И сейчас, в тридцатидвухлетнем возрасте, круто шел наверх, хотя в работе руководствовался отнюдь не карьерными амбициями.
        - Мужчина, судя по отпечаткам, носит обувь одиннадцатого размера. Они провели здесь некоторое время. Может, целый день…
        - С чего ты взял?- осведомилась Ники.
        Издали донесся приглушенный шум голосов: полицейский втолковывал недоумевающему водителю подъехавшей машины, что ему следует вернуться на главную дорогу. В воздухе становилось свежей, и крыша над головой начала поскрипывать.
        - Запах. Жареные бобы. Он проголодался и поел. Хотя банки не видно. И образцы ДНК не возьмешь.
        - Она была жива, когда он привез ее сюда?
        - Да. И убил, как и остальных, высасывая кровь из пяток. Никаких следов борьбы. Брезент, видите, здесь, под столом, впитал в себя большинство следов - телесные выделения, клетки кожи, волосы. Он старался не переусердствовать, удерживая жертву на грани сознания. Она лежала плашмя, спокойно, полностью отдавая себе отчет, что он замораживает ей пятки и что-то вводит под кожу. Ему пришлось стереть кровь со стола и пола, там, где она стекла с брезента. Потом он залепил ранки, поднял тело и держал его в нужном положении до тех пор, пока слой клея, нанесенного на лопатки, пригвоздил ее к стене, после чего вскрыл ранки на обеих пятках и принялся наблюдать, как кровь стекает в ведро.
        Все эти умозаключения Брэд сделал на основе следов на столе и на полу, отпечатка обода от ведра и отсутствия царапин на теле. Физические свидетельства позволили ему представить картину произошедшего с такой же ясностью, как если бы он разглядывал полотно Рембрандта.
        - Он сделал это не из уважения и не в порыве гнева,- добавил Брэд.
        - Это любовь,- обронила Ники.
        - Любовь,- кивнул он.
        - Обе ранки на пятках схвачены той же плотной шпаклевкой, что мы нашли на трех других жертвах,- заметила, разгибаясь, Ким.- И что же это за любовь такая?
        - Любовь жениха,- отозвался Брэд, смакуя собственный ответ.
        - Сэр?- в проеме двери показался специальный агент Фрэнк Клоски.
        - Еще две-три минуты, Фрэнк,- не оборачиваясь, вскинул руку Брэд.
        Агент вышел на улицу.
        Ким продолжала предварительный осмотр, бережно делая надрезы на коже убитой, всматриваясь в глаза, перебирая пряди волос на голове, изучая лопаточные кости. Но Брэд уже знал, что именно она обнаружит.
        Вопрос в том - почему. Что движет Коллекционером Невест? Каким образом он намечает жертвы? Добро или зло, по собственному разумению, творит?
        И что сделали ему такого, из-за чего он отнимает жизнь у других подобным способом? Кого наметил в качестве очередной жертвы? И когда нанесет удар? Где он сейчас?
        Все эти вопросы переплелись в сознании Брэда, но структурировались по важности: одни звучали отчетливо, другие смутно,- но шепот доносился со всех сторон, взывая к тому, чтобы быть услышанным, потому что каждый вопрос уже содержал в себе ответ. Просто надо найти его.
        Ники расхаживала по комнате, прижав одну руку к животу, другой подперев подбородок. Ему вдруг пришло в голову, что, подобно ей, двое из четырех жертв - блондинки. И все, как она,- красивы.
        Что бы могло прийти на ум убийце, посмотри он в эту минуту на Ники сквозь щель в стене? Брэд подавил мгновенно возникшее желание проверить, вдруг такая щель действительно есть и кто-то в нее подсматривает. Вместо этого он окинул взглядом Ники - ее стройные ноги, длинные волосы, набегающие волнами на плечи, блестящие глаза, в которых застыл вопрос. Указательный палец, рассеянно пощипывающий полные губы. Безупречный овал лица…

«Испытал ли бы убийца желание? Нет. Желание ни при чем, так ведь? Да, она красива, но мало ли на свете красивых женщин? Коллекционера Невест влечет что-то иное».
        Из многочисленных романов, случившихся у него за последние десять лет, лишь четыре продолжались больше двух месяцев, и каждый новый обрывался быстрее, чем предыдущий. Ники однажды упрекнула, что он старается играть роль «скверного мальчишки». На его взгляд, точнее другое определение - разборчивый. В конце концов, у него есть вкус.
        После всего, через что он прошел, ему следует быть разборчивым.
        Ники сейчас тридцать один год, она вышла замуж в девятнадцать, через полгода развелась. Защитила кандидатскую в Каролинском университете. Исключительно умна, с чувством юмора, склонна к глубокому погружению в события, которые у большинства людей вызывают лишь тяжелый вздох.
        Уже одно это должно возбудить убийцу, не так ли? И если бы Ники с ним столкнулась, это бы возбудило его?

«Нет»,- решил Брэд.
        - Ты бы ему понравилась,- сказал он.
        Ники рассеянно повернулась к нему.
        - Ты что-то сказал?
        Он мысленно одернул себя. Это один из тех нередких случаев, когда откровенность не на пользу.
        - Просто подумал, что она ему понравилась. И обратился к ней - «ты». То есть жертва. Ему. Ты бы ему понравилась. В смысле она бы ему понравилась.
        Ким пришла на выручку.
        - Ты что, с трупами разговаривать начал? Ничего, бывает. Я сама частенько этим занимаюсь.
        - А ведь ты на меня смотрел, когда говорил это,- заметила Ники.
        - Ну да. Такая у меня привычка.
        - Глазеть на женщин? Или на меня?
        - И то и другое, по ситуации.
        Ее губы изогнулись в слабой улыбке. Она подмигнула ему. Ну, не откровенно подмигнула, но правое веко шевельнулось, это точно. Или показалось?
        Ники отвернулась, заставив Брэда испытать весьма неприятное чувство. В попытке выказать сострадание распятой женщине он вроде как вторгся в ее внутренний мир.
        А ведь история ее оставалась пока нераскрытой и требовала к себе уважения.
        Молчание. Раскаяние. Стыд.
        - Сэр?- ход его мыслей вновь прервал голос Фрэнка.
        Брэд повернулся и зашагал к двери.
        - Веди людей. Сфотографируйте каждый миллиметр, ни одной пылинки не пропустите. Пятна крови, пот, слюна, волоски… Если понадобится, образцы воздуха соберите и пронумеруйте. Предварительные результаты лабораторного анализа мне нужны уже сегодня вечером.
        - Э-э… поздновато ведь. Вряд ли…
        - Он уже высматривает очередную жертву, Фрэнк. У нас меньше недели, чтобы не дать ему еще раз так жестоко выразить ей свою любовь. Предварительные результаты. Сегодня.
        Отходя от сарая, Брэд подумал, что все же не нашел слов, чтобы выразить состояние своих донельзя напряженных нервов.
        ГЛАВА 2
        Ники Холден стояла рядом с Брэдом у покойницкого стола из нержавеющей стали в морге, расположенном в цокольном этаже здания местного отделения ФБР на Стаут-стрит в Денвере. Было девять вечера. Глядя, как Ким осторожно переворачивает труп на спину, она обратила внимание, что патологоанатом старается не задеть кожу на лопатке, которую пришлось надрезать, отделяя тело от стены.
        Девушке двадцать один год, звали ее Кэролайн Рэдик. Имя удалось установить после того, как лаборатория пропустила ее отпечатки через автоматическую систему идентификации отпечатков пальцев, более известную как АСИОП. Постоянно расширяющаяся база данных включала всех, кто когда-либо обращался за заграничным паспортом, а именно это Кэролайн и сделала год назад, отправляясь в Париж. Пока не выяснили зачем.
        Спокойная аккуратная Ким работала, надев на лицо маску. В сорок три года мало что может смутить. Она проникала в огнестрельную рану с такой же уверенностью, с какой, если нужно, точно поставленным вопросом снимала слой за слоем кожу с общественного организма. Она коротко стригла свои светлые волосы - так легче не бросаться в глаза. Ее поведение забавно, но, странным образом, естественно контрастировало с ее общеизвестной скандинавской любовью к «шведскому столу» и мужчинам.
        Ники обратила внимание на труп. Кожа белая, прозрачная, с проступающими голубыми венами. Девушка лежала на столе плашмя, напоминая манекен закройщика. Безупречная грудь, плоский живот, хорошо сформировавшиеся бедра… Правда, на вкус Ники, она немного костлява. На стене плоть облегала кости и придавала жертве не такой уж истощенный вид, но лежа на спине она выглядела совершенно изможденной.
        При ярком свете галогенных ламп косметика проступала куда более отчетливо, чем при осмотре трупа в сарае. Тушь и тени наложены очень аккуратно, что свидетельствует об уверенной, опытной руке. Может, убийца - косметолог? Или актер, специализирующийся на ролях героев противоположного пола? Ники бросились в глаза вертикальные полоски, сбегающие вниз от уголков глаз и уничтожающие безупречную поверхность кожи: казалось, Кэролайн плакала перед тем, как нанести последний слой краски.
        Ники вспомнилось, как отец держал ее, двенадцатилетнюю, за плечи. Он опустился на колени и смахнул слезинку с правой щеки, на которой выступила родинка величиной с монету в десять центов.
        - Ты у нас красавица, Ники,- говорил он,- а родинка делает тебя еще очаровательнее. И не нужно скрывать ее. А если мальчишки не видят этого, они просто дураки, куклы на сцене, входящие в возраст половой зрелости.- Он поцеловал ее в щеку.
        От воспоминаний у нее першило в горле. Может, оттого, что благородные идеи отца не пережили его. Она избавилась от родинки хирургическим путем, когда ей стукнуло восемнадцать.
        Интересно, повторись все снова, поступила бы она так сегодня?
        - …в организме следы барбитуратов,- говорила Ким.- Бензодиазепин, тот же психосоматический препарат, который он использовал во всех четырех случаях. В количестве, более чем достаточном, чтобы сделать ее вполне податливой.
        - Следы половых сношений?- осведомился Брэд.
        - Отсутствуют.
        - Из чего не следует, что их не было вовсе,- вставила Ники, поймав острый взгляд Брэда.
        Он слегка кивнул в знак согласия. Вот и все - простой жест, свидетельствующий о том, что ее вклад отмечен и должным образом оценен. Удивительно, как ему удается поднять ей настроение, совершенно о том не догадываясь. Другие женщины - служащие конторы, утверждали, что он точная копия блондина Джорджа Клуни, только, может, на десять лет моложе.
        Да, сходство улавливается. Карие, постоянно согретые улыбкой, проницательные, словно проникающие глубоко в душу, глаза. Коротко стриженные волосы, мягкое, слегка удлиненное мальчишеское лицо. Внешность стопроцентного джентльмена, подчеркиваемая поведением - чаще всего чутким и вежливым.
        Но тесные рабочие контакты приучили Ники к тому, что, несмотря на этот
«мармеладный» набор внешней привлекательности, Брэд вовсе не мягкий и уступчивый. Чуть что, и углы становятся куда острее, чем поначалу казались. Безупречный вид и модный костюм не мешают ему уделять самое пристальное внимание деталям и уверенно высказывать свое мнение даже вразрез высказываниям окружающих.
        Его магнетическая способность привлекать женщин своей мальчишеской внешностью и силой убеждения умерялась только сильным нежеланием связывать себя какими-либо обязательствами, что превращало этого человека в сплошную загадку.
        На взгляд Ники, в нем четко проявлялись особенности человека с прошлым настолько тяжелым, что это вынуждало его возводить вокруг себя защитную стену. Именно это заставляло ее так долго сдерживать свое влечение к нему. И даже если она ему небезразлична, а похоже, так оно и есть, Ники не была уверена, что ей небезразличен мужчина, которого она не может толком понять. Она психолог, и это ее работа - проникать в потаенные глубины души. И тот факт, что с Брэдом это не получается, порождал постоянное беспокойство.
        Взгляд у него мягкий и добрый, но что таится за ним? Неизвестность. Однажды она уже ошиблась в мужчине, и промахнуться еще раз ей не улыбалось. Занятия наукой о человеческом поведении не сделали ее более доверчивой.
        - Он бы не стал торопиться,- задумчиво произнесла Ники.- Напротив, смаковал бы каждый миг общения.
        - Именно так.- Ким приподняла голову, затем перевернула жертву на другой бок и театральным движением провела указательным пальцем по стопе, прикасаясь к каждому пальцу.

«Ох уж эта ее склонность к театральности»,- подумала с восхищением Ники.
        - За ногами она следила. Лак на ногтях свежий, от силы суточной давности. И вообще ногами, да и всем телом, она уже долгое время занималась.
        - Ему тоже нравится заниматься косметикой и педикюром,- вставила Ники.
        На пятке зияла черная дыра глубиной в сантиметр. Крови на ней уже не было.
        - Он действовал такой же монеткой диаметром в сантиметр, возможно, той же самой, что и раньше. Разрезал кожу, дошел до пяточной кости, отделил длинную малоберцовую мышцу, затем перерезал переднюю большеберцовую артерию. Все как в первых трех случаях, за исключением вот этого.- Ким ткнула пальцем в правую пятку жертвы.- Тут нечто новое.- Она подняла небольшой, дюйма в два, свернутый листок бумаги и зажала его между указательным и большим пальцами.- Вот что он оставил в ране на правой пятке.
        - Там что-то написано?- Брэд шагнул вперед.
        - Похоже на то. Впрочем, я еще не разворачивала. Подумала, ты захочешь сам посмотреть, прежде чем я отправлю это в лабораторию.

«Это уже интересно.- Брэд чуть заметно улыбнулся.- Убийца оставил послание».
        Начальник управления ФБР, специальный агент Джеймс Темпл, присел на край стола, установленного в северном углу зала заседаний и, подперев ладонями подбородок, пристально оглядел собравшихся своими карими блестящими глазами. Ники стояла, скрестив руки, прислонившись к стене и не сводя глаз с выведенного на экран увеличенного изображения записки Коллекционера Невест. Агенты, Мигель Руфино и Барт Крамер, сидели, откинувшись на спинки стульев и поглядывали то на записку, то на шефа, то на Ники, то на расхаживающего по кабинету Брэда.

«Похоже, эти двое будут в деле хороши, но не более того,- подумал Брэд.- Нет в них самозабвенности, которая нужна для полной сосредоточенности на решении той или другой задачи».
        - Итак, что мы имеем?- Темпл повернулся к Брэду.- А имеем мы дипломированного психа. Ненормального из чудного деревенского амбара, который проделывает дыры в женских пятках, чтобы сыграть с нами в прятки.- Он обвел присутствующих удивленным взглядом.- Извините за каламбур.
        Руфино и Крамер загоготали, а Ники бросила на шефа уничтожающий взгляд:
        - Я бы не стала…
        - Только не надо кормить меня всякими психоштучками. Если это не дипломированный псих, то кто же?
        Темпл, будучи рослым, отличался змеиной гибкостью. Он брил наголо голову и гордился своим телом, которое регулярно изнурял тренировками в спортзале.

«В Денвере этот человек явно не ко двору,- подумал Брэд.- Юго-восток, откуда его перевели,- дело другое, там его манеры не так бросаются в глаза. Но здесь на записных стрелков смотрят искоса, а Джеймс Темпл определенно из этого племени - горячий, скорый на выводы, холерик до мозга костей».
        - Обычно,- заговорила Ники,- серийные убийцы - люди уравновешенные. Они хорошо образованны, обеспечены материально, нередко внешне привлекательны, на вид дружелюбны. В отличие от головорезов, чьи мании питают веру в свое превосходство, серийные убийцы действуют либо из мести, либо преследуя личные интересы. Они рассчитывают каждый шаг. Словом, на психов тянут.
        - Почитай.- Темпл нахмурился и дернул своим заостренным, с ямочкой, подбородком в сторону экрана.- Любой кретин согласится, что этот маньяк нюни пускает. Или ты что-то другое можешь в этом вычитать?
        Ники побагровела, но воздержалась указывать на то, что Темпл фактически сам назвал себя кретином. Она перевела взгляд на экран.
        Записка была написана отличной шариковой ручкой, черными чернилами. Лист бумаги был аккуратно вырезан из тетради, сложен в несколько раз, затем свернут и засунут в отверстие на пятке Каролины. Текст написан по меньшей мере несколько дней назад.
        Брэд перечитал чудовищное стихотворное послание:
        Прекрасный рай патерян
        Туда где разум торжествует
        Пришел я и она змеиную главу снесла
        Искал я и нашел седьмую
        Да упокоится она в гнезде змеином
        И вновь я аживу.
        - Что-то с правописанием у него нелады.
        - Извини, Джеймс,- внимательно посмотрел на шефа Брэд,- но на слабоумного он не похож.
        Тот сдвинул брови и подтащил к себе стул. В подобных случаях репутация Брэда срабатывала безотказно. К тому же, прежде чем заблистать в Четырех Углах, он работал в Майами, а это превращало его, по крайней мере в глазах Темпла, в родственную душу. И он дважды подумал бы, прежде чем отмахнуться от слов Брэда.
        - Думаешь? Ну что ж…- Темпл сделал приглашающий жест.- Просвети нас в таком случае.
        Пытаясь скрыть замешательство, Ники отвернулась к затемненному окну.
        - По-моему, Ники права,- кивнул Брэд.- Мы имеем дело с очень умным человеком, который отлично знает, что делает,- в границах собственного мира.
        - Из того, что он умеет проделывать дырки в пятках и зачищать за собой, еще не следует, что это не безумец.
        - Верно,- вмешалась Ники.- Но даже если он страдает психическим расстройством, неправильно считать его животным.
        - Мне ясны мотивы и ясны намерения.- Брэд указал на светящиеся на экране слова.- И было бы серьезной ошибкой думать, будто автор не знал точно, что он пишет и почему.
        - Хочешь сказать, он объявляет о своем следующем шаге?- Темпл перевел взгляд на экран.- Нельзя ли поподробнее?
        - Представь, что это написано ученым или поэтом с хемингуэевским, скажем, интеллектуальным уровнем. И написано именно для нас. А пара грамматических ошибок сделана специально, чтобы выглядеть не очень умным.
        - Грамматика не так уж связана с интеллектом,- заметила Ники.
        - Это я понимаю. Но ты следи за ходом мысли. О чем в действительности он пишет?
        - О том, что красота рая утрачена,- прочитала Ники.- О грехопадении.
        Темпл на секунду зажмурился, демонстрируя таким образом свое нетерпение.
        Брэд кивнул Ники. Она кивнула в ответ и снова повернулась к экрану.
        - Он говорит, что место, где некогда обитали красота и невинность, то есть рай, дарованный человечеству, утрачен. И виноват в этом змей. Или дьявол, или зло - можно назвать как угодно. Насчет третьей строки не уверена: «Пришел я и она змеиную главу снесла»,- это непонятно.- Она посмотрела на Брэда.
        - Мотив,- пояснил Брэд.- Змей уничтожил красоту, но и сам пострадал при этом. Он в смятении. Ну, дальше.
        - Дальше ясно,- кивнула Ники.- В последних трех строчках все прямо сказано. Он ищет замену павшей, и если найдет, его жизнь продолжится.
        - Он ищет жену,- проговорил Брэд.- Новую Еву.
        - И что нам это дает?- подал голос Барт Крамер.
        Шеф пропустил его слова мимо ушей и снова поднялся со стула.
        - Ладно, пока ясно. Что еще?
        Брэд обогнул стол, не спуская глаз с экрана, где красовались слова, начертанные рукой убийцы.
        Перед его глазами возникла картина… Письменный стол. Все на своих местах. Полный порядок. Перо, покоящееся на бумаге, пока слова, которые преступник повторял тысячу раз, проносятся в голове, обретают хоровое звучание, а хор складывается в симфонию. Реквием, сотрясающий землю и требующий внимания слушателей.
        И эта истина воплощается в словах на простом листе белой бумаги, предназначенном для его злейших врагов. Это словно раздеться догола, когда чувствуешь одновременно и страх, и возбуждение. Убийца явлен миру. Вся его жизнь здесь, на этом листе бумаги.
        Брэд откашлялся.
        - Он совершает ритуальные убийства, убийства, которые возвращают его к жизни. При этом не испытывает ни малейшего гнева - ни на одном из мест преступления мы не нашли следов ярости.
        Местные полицейские обнаружили первую жертву три недели назад в заброшенном амбаре к югу от большой железнодорожной станции, в безводной Большой долине, почти на границе штатов Юта и Колорадо. Серене Баркер было двадцать три года, и полиция сочла ее жертвой ритуального убийства, совершенного сектой сатанистов. К тому времени как ее нашли, девушка была мертва три дня, и койоты успели добраться до ее левой ступни.
        После того как в шестидесяти милях к северу от Денвера, в доме, расположенном невдалеке от городка скотоводов Грили, был найден еще один труп, к делу подключилось ФБР. Девушку звали Карен Нили, возраст - двадцать четыре года. И вновь тело бережно сохранено, находилось в почти безупречном состоянии. Расследование убийства поручили Брэду, который первым делом затребовал все материалы по первому делу.
        Брэден Холл, как детектив весьма пунктуальный, тщательно задокументировал все детали. Речь почти наверняка идет о серийном убийце.
        Третью женщину Коллекционер Невест убил через неделю, в парке к югу от Денвера. Джулии Пакстон было двадцать, и нашли ее через восемь часов после смерти - призрак искалеченной красоты, распятый на стене собственного дома.
        Всем женщинам меньше двадцати пяти. Все исключительно красивы. Пока гласности было предано только одно убийство - Джулии Пакстон, известной модели. Если не считать одинакового способа убийства, между жертвами не просматривалось никакой связи.
        Что касается убийцы, следы, обнаруженные на месте первых двух преступлений, заставляли предполагать, что это мужчина весом от восьмидесяти до девяноста килограммов,- об этом свидетельствовали отпечатки ботинок. Никаких образцов ДНК, которые можно было бы прогнать через общую базу данных (КОДИС): ни волосков, ни слюны, ни крови, ни семенной жидкости,- никаких скрытых следов, способных привести к убийце.
        Одним словом, призрак.
        - Его мотив,- продолжал Брэд,- поиски жизни, а не желание умертвить. Он верит, что прокладывает женщинам путь к жизни.
        - Вот это,- уставился на него Темпл,- и есть звоночек о том, что появился псих. Извини, конечно, но когда людей мучают и забивают «для жизни», для меня это чистое безумие.
        - Психопатия? Возможно,- кивнула Ники.- Умственное расстройство? Вероятно. Но не слабоумие. Он, может, не глупее всех нас. В некоторых случаях прослеживается прямая связь между психозом и интеллектом. И нам лучше исходить из того, что Коллекционер Невест умнее любого из присутствующих в этой комнате. Иначе рискуем серьезно недооценить его.
        - Такой, стало быть, портрет? Тот тип, что нам нужен,- гений?
        - Да,- произнесла Ники, помолчав.
        Темпл скрестил руки на груди и оперся спиной о стол.
        - Что ж, давайте исходить из этого, возражать не буду.
        - Больше того,- снова заговорил Брэд.- Он хочет, чтобы мы знали, что он преследует красивых женщин. Это из его слов явствует вполне. Я бы сказал также, что он знает, что мы разгадаем его уловку выглядеть человеком не шибко грамотным. Он хочет, чтобы мы разыскивали высокого интеллектуала со склонностью к убийству красивых женщин, потому что в молодости какая-то из них обманула его. Но на деле все не так. Что скажешь, Ники?
        Голубые глаза ее расширились. Погруженная в свои мысли, она кивнула:
        - Верно, до жути верно.
        Темпл побарабанил пальцами по столу.
        - Что ж, сыграем в его игру по его же правилам. Ищем самых красивых женщин в Денвере и его окрестностях.
        - Как раз этого он от нас и ждет,- возразил Фрэнк.- Готов выслушать любые предложения. Если их нет, оставляем его при деле, пусть даже это означает игру по его правилам. И без шума. Нельзя, чтобы любая девушка, считающая себя хоть чуточку симпатичной, впадала в панику. У амбара следов от шин не нашли?
        - Нет.
        - Другие улики?
        - Пока ничего. Волосы, телесные выделения, отпечатки пальцев - все принадлежит жертве. Там еще три волоска нашли, сейчас ими занимаются. Вообще-то они любому, кто там ошивался, могут принадлежать.
        Темпл кивнул Фрэнку и посмотрел на остальных:
        - Еще какие-нибудь мысли?
        Ники отошла от стены и заходила по комнате.
        - Хочешь сыграть по его правилам? Тогда надо начать с изучения всех случаев психических заболеваний в штате Колорадо.
        - То есть возвращаемся к чокнутым?
        - Ты меня не слушаешь. Повторяю: гений и душевное заболевание не исключают друг друга.
        - Но с тем, что он псих, ты все же готова согласиться.
        - По-моему, наш клиент не псих. Или не просто псих. Может, он просто не в себе.- Ники тяжело вздохнула.- Может, психопат, или лунатик, или страдает острыми приступами шизофрении. Но слюни изо рта у него не текут.
        - Таким образом, пока мы не убедились в обратном, считаем, что он душевнобольной и гений одновременно. Так?
        Ники кивнула.
        - Тот кто не склонен к полному одиночеству, стремится к общению в Интернете или в приемных психиатрических клиник. Это наш отправной пункт.
        - Начинаем просматривать медицинские карты во всех психиатрических клиниках, домах призрения - повсюду.- Темпл быстро повернулся к Брэду.- Прошерсти все, что сможешь, сравни все, что нам известно о Коллекционере Невест, с описанием каждого зарегистрированного случая психического заболевания за последние…- Он посмотрел на Ники.- Десять, скажем, лет?
        - Слишком много таких случаев. Психические заболевания распространены гораздо шире, чем ты думаешь. По стране в психиатрические лечебницы попадает около семисот тысяч человек ежегодно. Так что давайте ограничимся одним годом.
        Темпл выглядел потрясенным, и Брэд удивился: неужели тому до сих пор неизвестна эта статистика?
        - Да поможет всем нам Бог.- Темпл посмотрел на настенные часы. Около десяти.- Ладно, год так год. Мне пора.
        - Следует также исходить из того,- остановил его Брэд,- что этот тип собирается убить семь женщин. Седьмая красавица, которая фигурирует в его послании, возможно, последняя жертва.
        Повисло молчание.
        - Если только он не убил еще трех, о чем просто никто не знает,- проронил Фрэнк.
        - Исходим из худшего: могут быть три жертвы.
        Все повернулись к Ники.
        - И будучи умнее всех нас, он знает, что мы знаем это. Он хочет, чтобы мы знали, что он собирается убить еще троих,- решительно проговорила Ники.
        - Сходится.
        - Он скоро объявится,- быстро подхватил Брэд.- Если на убийство ему требуется несколько дней, он уже приступил к подготовке. Для серийного убийцы, который убивает для удовлетворения внутренней потребности, характерны краткие циклы. А вот наш клиент действует не просто по чистому побуждению, но и по расчету.
        Все как по команде скрестили руки на груди и уставились на него.
        - Ладно, пошел.- Темпл схватил мобильник и ринулся к двери.- Исходим из того, что наш клиент сейчас где-то рядом и посмеивается над нами, недоумками, подкрадываясь к красавице, которую собирается через несколько дней отправить на тот свет.- У двери он остановился и повернулся к собравшимся.- Из любви ко всему, что свято, остановите его.
        ГЛАВА 3
        Квинтон Гулд предвкушал радость поглощения сочащихся кровью ребрышек на вертеле, которые подавали в шашлычной «Элвей», на углу Девятнадцатой улицы и Кэртис, в квартале от помещения ФБР на Стаут-стрит, в центре Денвера, штат Колорадо, США, Северная Америка, Земля, Вселенная, Бесконечность.
        Мысль о близости к человеческим существам, которые могут разрушить его замысел, заставляла Квинтона заняться расчетами. Настало время раздумий и самопроверки.
        Погружаясь в раздумья, Квинтон испытывал чувство полного удовлетворения.
        Официант, высокий светловолосый мужчина с наметившимся животом и острыми локтями, поставил на стол керамическую тарелку, поддерживая ее снизу горячей салфеткой кремового цвета, чтобы не обжечь ладони.
        - Осторожнее, горячо.
        - Спасибо, Энтони.
        - Все как вы хотели?
        - Через минуту вы об этом узнаете.
        - Может, все-таки что-нибудь еще? Овощи? Хлеб?
        - Нет, спасибо, больше ничего не надо.
        - Выпьете что-нибудь?
        - Вода на столе. А водой, Энтони, очень хорошо запивать мясо, особенно после того, как много крови пролилось.
        Официант скромно улыбнулся, давая понять, что ценит выбор слов, какими Квинтон оперирует, рассказывая о забитой корове. Но Квинтон имел в виду не корову, а Кэролайн. Кэролайн не была коровой, и ее не забили на бойне. Она была из числа богоизбранных, и ее просверлили. А потом она истекла кровью.

«Благослови меня, Отче, ибо я согрешил».
        Квинтон взял со стола вилку и зажал ее в своей большой костистой ладони. На секунду застыл, глядя на золотые запонки в манжетах рубахи, выглядывающих ровно на два сантиметра из рукавов голубого костюма для особых случаев.
        Он никогда не работал в костюме и галстуке, находя их слишком тесными и предпочитая наготу, прикрытую разве что короткими трусами.
        На мгновение он остановил зачарованный взгляд на зажатой в пальцах вилке с желтой ручкой. Эта длиннее обычных вилок. Вилка настоящего мужчины. Его пальцы тоже были длиннее обычных мужских пальцев сантиметра на два. Если судить по одним лишь ладоням, можно подумать, что его рост больше двух метров. На самом деле в нем было под метр девяносто.
        Поглощенный видом мяса на металлическом вертеле, этой твердой материи, объятой мягкой плотью, он потряс ладонью. Когда-то давно собственные руки показались ему вдруг слишком длинными и нескладными, этакие отростки на длинных костях. Тогда-то он и решил как можно более тщательнее ухаживать за руками и постепенно начал ценить их по достоинству. Они обладали несравненной красотой, а в красоте он разбирался лучше большинства людей. Целый год дважды в неделю он предоставлял пальцы рук и ног в распоряжение азиатских женщин, и результат получился впечатляющий.
        Квинтон пошевелил указательным пальцем. Затем еще раз, пытаясь уловить послания, которые проносились по нейронам его мозга со скоростью шестьсот единиц в секунду, чтобы затем добраться по нервным окончаниям до мышц руки. Маленькие сгустки энергии неслись от мозга к ладоням по ясному, точно выверенному направлению, но он не отдавал себе отчета в том, как и когда начался и закончится этот цикл. Каким образом решения превращаются в команды. Когда команда становится движением.
        Мозг - это тайна для большинства человеческих существ, и для Квинтона Гулда тоже.
        Он подумал, что погружение в глубины лучших сторон жизни растянулось у него на целую минуту, а может, и больше. Неплохо. Ведь в конце концов он пришел сюда получить удовольствие. А какое удовольствие может превзойти способность сознания к самоудовлетворению!
        Пока Квинтон созерцал свою ладонь и зажатый в ней прибор, он пребывал в полной гармонии со всеми, кто находится в этом заведении, где люди едят.
        Например, с барменом при серебряных серьгах: он извинился перед женщиной, которой выплеснул на руки пиво, и предложил бесплатную выпивку. Женщина отказалась, но выругала бармена за неповоротливость. Настоящая корова, которую обманный внутренний голос уверяет, что ее черные брюки из синтетики недостаточно тесны, хотя за последние три месяца она набрала из-за лекарств пять килограммов веса. Кажется, ее угнетает депрессия.
        Еще с двумя посетителями - один с чумазыми детьми,- появившимися уже после того, как он взял вилку.
        С мужем и женой, сидящими через два столика от него и рассуждающими о цене нового грузовичка и какого он должен быть цвета, синего или серого. Черный быстро загрязняется.

«Нет, это белый быстро загрязнится,- мысленно возразил Квинтон.- Может, помочь им освоить различные оттенки слова “грязь”»?
        С симпатичной официанткой в белом переднике, улыбнувшейся ему, проходя мимо столика. Он показался ей интересным мужчиной. Привлекательный. Судя по виду и осанке - настоящий джентльмен. Он понял это не только по ее взгляду. Просто женщины всегда отмечают в нем эти достойные восхищения качества. А помимо того, эту конкретную женщину, которую, судя по бейджику, зовут Карен, не оставила равнодушной его высокая фигура. Говорят, рост не имеет значения, но большинство женщин, когда дело доходит до роста, выказывают-таки свои пристрастия. Карен явно нравятся крупные мужчины.
        В окне застряла муха.
        И еще много чего промелькнуло у него в сознании, пока он теребил вилку. Не в последнюю очередь - аромат, исходящий от ребрышек. Квинтон взял вилку в левую руку и прижал палец к шейке, чтобы держалась ровно. Он вонзил в нежное мясо зазубренное лезвие ножа, какими сервировали стол у Джонатана Элвея, знаменитого квотербека команды «Денвер бронкос», который, как показали исследования трехдневной давности, когда Квинтон тщательно подыскивал соответствующий событию ресторан, действительно ходил у Бога в любимчиках.

«Благослови меня, Отче, ибо я согрешил».
        Элвей, мужчина завидной физической силы и умственных способностей, умел так мощно бросить мяч-дыню, что защитники даже не замечали полета, не говоря уж о том, чтобы помешать снаряду достичь нужной цели.
        На своей богоданной площадке Джонатан Элвей, известный миру как Джон Элвей, и сам был воистину бог. Не то чтобы он ошибочно полагал себя богом, как большинство человеческих особей, жаждущих избыть свои ничтожные фантазии. Он на самом деле был богом, хотя скорее всего сам об этом не догадывался.
        Квинтон отправил в рот первый кусок мяса и прикрыл глаза. Божественный вкус. Румяная корочка слабо хрустнула, обнажив влажные волокна. Он глубоко вонзил зубы в нежную плоть, и в рот хлынул сок, образовав под языком целую лужицу.
        Так вкусно, так сладостно, что он даже позволил себе слегка застонать. Еще два надкуса с закрытыми глазами, чтобы ни на что не отвлекаться. Получаемое удовольствие требовало голосовой, а не визуальной оценки.
        - М-м-м-м… м-м-м-м… Великолепно,- прошептал он.
        Важно не сгибаться. Притворяться перед самим собой - значит, принижать себя. Большинство носит на людях маску, чтобы взять реванш за собственные недостатки и слабости.
        Весь мир сгибается, он населен людьми, играющими роли, способными обвести вокруг пальца только дураков. Печально: люди столько времени носят маски, что даже сами перестали отдавать себе в том отчет.
        Я - крупный управленец, заработавший немало денег, это должен подтвердить
«Ролекс», на моем запястье.
        Я - первоклассный любовник и опора всего, о чем свидетельствуют натренированное тело и ухоженная внешность.
        Я вполне доволен собой, это видно из небрежной походки, когда я прогуливаюсь, надев лишь спортивный костюм и фуфайку.
        Я никто. Но пожалуйста, пожалуйста, никому об этом не говорите.
        Голос чумазого мальчишки, сидящего в противоположном конце шашлычной, скрежетом отозвался в голове. Квинтон подавил гримасу неудовольствия. Да, важно не сгибаться, но не менее важно уважать святость чужой территории. Мальчишка нарушил тишину и покой в зале. Нет сомнений: любой клиент заведения охотно запихнул бы ему в горло носок или швырнул ботинком, если бы не боялся показать свое истинное лицо.
        Он перестал думать о мальчишке и сосредоточился на аромате, благоухающем во рту. Заработал челюстью с удвоенной силой, омывая соками гортань и горло. Проглатывая кусок за куском. В сознании проносились сцены недавнего спектакля, который он отмечал сегодня, нарушив вегетарианскую диету. Время, проведенное с Кэролайн, принесло такое же удовлетворение, какое приносит любое великое свершение. Но физического наслаждения от кровопускания он не получил.
        Иное дело ребрышки… Почти как секс. И поскольку сексуального удовлетворения Квинтон не получал с той самой ночи три года назад, он особенно смаковал любое физическое удовольствие - это напоминало, что испытывать физическое удовольствие - бесценный дар.
        Известие о смерти Кэролайн скоро отзовется в мире единственным вопросом: кто? Кто это сделал? Может быть, сосед, или продавец из магазина, или директор школы?
        Люди предсказуемы, как очередной кадр в мультфильме. Картонная вырезка необычной формы, и та сложнее.
        Есть лишь одно человеческое существо, которое действительно что-то значит, и в настоящий момент это он сам. Подлинный актер на сцене жизни, где все вокруг - театральная гримерка.
        Зрителей интересует только он, остальные - массовка. Все одинаковы, лишь у немногих хватает смелости понять или признать эту единственную, прекрасную, горькую истину: в глубине души каждый считает себя пупом земли.

«Но сейчас в центре - я,- размышлял Квинтон,- и у меня хватает ума оценить это положение. Бог избрал меня, Квинтона Гулда. Вот так просто. Бесспорно. Окончательно. И это подчеркивает значимость миссии и реальность текущей задачи. Еще три - так я решил. И в конце самая красивая».
        Мальчишка в противоположном углу расхныкался - ему не понравился горох. Великолепное овощное блюдо, но этот темноволосый малый на вид лет десяти-одиннадцати, отказывается следовать доводам разума - отчасти потому, что отец учит его не разуму, а капризам: «Как насчет мороженого, Джоши? Как насчет лобстера?»
        Квинтон отрезал еще кусочек мяса и просмаковал его. Объедение. Редко он получал такое удовольствие от мяса. Но мальчишка отвлекал от еды, и Квинтон почувствовал регрессивное давление на психику. Джоши - явно чокнутый, хотя внятных причин для этого не видно. Он просто бьет мимо цели. Ему капут. Разлагается задолго до того, как попал в могилу.
        Теперь Квинтона мало что отвлекало от главного. Он давно научился управлять своим сознанием. Когда-то врач диагностировал у него шизоидное расстройство, то есть состояние, при котором наблюдаются нарушения мозговой деятельности и склонность к раздвоению личности. Пять лет жизни прошли в медикаментозном тумане, пока он наконец тайно не восстал против давления. Его состояние вовсе не болезнь, это величайший дар. Он по-прежнему принимал небольшую дозу лекарств, чтобы подавить тик - естественный побочный продукт высокоорганизованного сознания,- но в остальном полагался на собственную глубокую сосредоточенность и просвещенность.
        Сейчас все силы его незаурядного интеллекта были направлены на то, чтобы сохранять спокойствие. Хрустящие ребрышки во рту приобрели теперь вкус картона. После недавнего знаменательного события небеса ему улыбались, но крысам на земле было все равно. В этом мире не осталось даже намека на уважение.
        Отец предложил Джоши взять «перерыв», чтобы подумать о своем поведении, и мальчишка с воплями помчался в туалет. Никто в зале словно не обратил на это внимания.
        Вся эта мизансцена опротивела Квинтону. Он спокойно положил нож на стол и семь раз, меняя концы, протер рот салфеткой - такая процедура всегда помогала ему взять себя в руки. Он сделал еще один большой глоток чистой воды, сунул под тарелку стодолларовую купюру и поднялся.
        Кивнув и улыбнувшись официантке, которой явно понравился, он двинулся в сторону туалета.

«Когда сохраняешь твердость,- про себя поучал недалеких людишек Квинтон,- важно не выделяться в толпе. Настоящая жизнь. Но без высокомерия и вызова. Проблема мальчишки в том, что он выделяется в толпе, ведет себя как избалованный принц, поедающий мороженое, в то время как королевство питается горохом.
        Моя задача просветить мальчишку, не повторяя его ошибки, то есть не привлекая внимания. Свет рампы мне не нужен, особенно сейчас».
        Он прошел в туалет, обернувшись по пути и убедившись в том, что никто не спешит оторваться от своих тарелок и бокалов. Дверь закрылась за ним с негромким стуком. Мальчишка стоял перед унитазом и протяжно подвывал, словно оказался на похоронах, а не съел только что порцию мороженого.
        Намереваясь покончить с делом как можно быстрее, Квинтон подошел к кабинкам, убедился, что обе пусты, затем направился к мальчишке.
        Он похлопал Джоши по плечу. Мальчишка как раз застегивал брюки и резко повернулся, вскрикнув от неожиданности.
        - Ты чего ноешь, юноша?- поинтересовался Квинтон.
        Джоши оправился от первоначального страха и поджал губы.
        - Не твое дело,- буркнул он и сделал шаг к выходу.
        Квинтону стало ясно: дело плохо. Мальчишка душевно нездоров или, скорее, просто испорчен. Вмешательство и разумно, и необходимо, чтобы оставить ему хоть какую-то надежду вступить в зрелый возраст хорошо подготовленным.
        Квинтон рукой остановил мальчишку.
        - Не так быстро, юноша. Я задал вопрос и жду ответа.- Он отбросил мальчишку к стене и впился ему в плечо.
        - Ой! Пусти!
        - Не веди себя как ребенок,- спокойно произнес Квинтон и поправился: - Юноша.
«Да, именно так,- похвалил себя Квинтон,- ибо это английское слово придает всей фразе должное звучание».- Скажи, почему ты считаешь, что у тебя есть право хныкать? Ответишь правильно - обойдемся предупреждением.
        - Пусти, урод!- Мальчишка попытался вырваться.

«У него что, вообще мозгов нет? Нет даже малейшего представления, с кем он имеет дело?»
        Квинтон теснее сжал пальцы на плече мальчика, наклонился, чтобы не повышать голос, и сурово прошептал:
        - Не сегодня завтра тебе всадят пулю в лоб. Я бы и сам это сделал при других обстоятельствах. Ты не единственный сопляк в мире, и, по правде говоря, большинство людей скорее прикончат тебя, чем будут слушать твои жалобы.
        Мальчик в ужасе уставился на него. На штанах у него выступило темное пятно. Он явно не успел до конца опорожнить мочевой пузырь.
        - Только аккуратнее выбирай слова. Все равно никто не поверит, что я стукнул тебя. Лицо и так красное как свекла, а все потому, что ведешь себя как ребенок. Но если все же ты, когда выйдешь, скажешь всем, что я тебя ударил, я ведь могу пробраться к тебе в комнату, когда заснешь, и вырвать язык.
        Но мальчик повел себя так, как в подобной ситуации среагировали бы большинство человеческих особей. Он стал самим собой. И закричал:
        - Убивают!
        Хорошо рассчитанным движением Квинтон двинул открытой ладонью заходящемуся в крике мальчику в челюсть. Если бы он не удерживал его за плечо, силы удара хватило бы, чтобы отбросить Джоши к противоположной стене, но не сломать ему челюсть или шею.
        - Благослови тебя Бог, парень, потому что ты грешник.
        Этого оказалось достаточно, чтобы мальчик умолк.
        И опустился на пол. Квинтон оттащил обмякшее тело в угол и втиснул его между стеной и унитазом.
        Удовлетворенный сделанным, он подошел к зеркалу, поправил воротничок, подтянул рукава так, чтобы манжеты выходили на нужную длину, пригладил левую бровь, немного растрепавшуюся в ходе эпизода, и вышел из туалета.
        Никто в переполненном ресторанчике на него и не посмотрел. Узнай все эти люди, что Джоши уснул в сортире, весь зал, может, встал бы и от восторга зашелся в хохоте. Но если бы все эти люди достаточно долго продержали пальцы скрещенными, в один прекрасный день мальчишка заснул бы за рулем, врезался в перила моста и рухнул в реку, где нашел бы ледяную смерть.
        Квинтон почувствовал себя вдвойне удовлетворенным. Пусть он не доел ребрышки, зато пришел на помощь и мальчишке, и всем этим крысам в ресторане, да так, что никто из них даже бровью не повел. Кроме Джоша, конечно.
        Квинтон шел между столиками и ловил на себе беглые взгляды, какими обычно награждают людей с незаурядной внешностью. Встречая в ежедневной суете множество людей, лишь единицы осознают, как много психически нездоровых каждый день попадается в продуктовых магазинах или ресторанах. А если станет известно, сколько нормальных на вид людей нездоровы психически и сами о том не подозревают,- это вызовет шок у миллионов.
        Продвигаясь к выходу, Квинтон подмигнул официантке, затем поблагодарил Энтони за превосходный стол. У двери его тепло приветствовала женщина-метрдотель.
        - Ну как, все понравилось?
        - Да. Да, Синтия, все хорошо. У вас нет, случайно, дезинфицированной зубочистки?
        Синтия покосилась на поднос, полный зубочисток, затем наклонилась, извлекла из-под стойки целую коробку зубочисток в индивидуальной упаковке и понимающе улыбнулась.
        - Спасибо.- Он отсчитал семь штук и кивнул.- Это для моих друзей.
        - Да о чем речь, возьмите всю коробку.
        - Нет, этого я себе позволить не могу. Сомневаюсь, что Джону понравится: подумает, будто его обкрадывают.
        - Да что вы говорите,- рассмеялась она.- Мистер Элвей очень щедрый человек.
        - Да, согласен. Судя по шашлыкам, скупердяем его не назовешь. Приятного вечера, Синтия.
        - Спасибо. Поезжайте поосторожнее.
        - Извините, чуть не забыл.- Он задержался у выхода и повернулся к Синтии.- По-моему, в туалете какой-то парнишка заснул.
        - Правда?
        - Точно не скажу, но мне он показался спящим.- Квинтон небрежно помахал рукой на прощание.- Ладно, еще раз спасибо.
        Он вышел на улицу в ночь. Сделал глубокий вдох, смакуя щекочущий ноздри запах свежезажаренного мяса, исходящий из ресторанной кухни.
        Автомобиль многое говорит о владельце. Ему приходилось слышать, что один исключительно состоятельный человек, чье имя он сознательно стер из памяти, предпочитал старенький пикап «мерседесу». Квинтон сразу понял, что этот человек либо безнадежно не защищен, либо совершенно безумен. Никто в здравом уме и твердой памяти не будет скрывать своего богатства, если только нет нужды это скрывать.
        Квинтон ценил утонченность, то, о чем недавно еще не имел представления Джош, но водить пикап, когда у тебя на счету сто миллиардов,- что может быть дальше от утонченности? Если чувствуешь себя незащищенным, глубокое заблуждение полагать, будто, притворяясь обычным человеком, ты таким и становишься. Если уж на то пошло, подобного рода неестественное поведение привлекает больше внимания, чем честность с самим собой. Может, не желая выглядеть просто еще одним богачом, разъезжающим в дорогой машине, он жаждал большего внимания? И его поведение объяснялось незащищенностью, а не безумием?
        Попытка логически обосновать подобную ситуацию привела к тому, что в мозгу Квинтона что-то щелкнуло и во рту появился тошнотворный привкус. Он провел довольно долгое время, муссируя этот вопрос, но так и не пришел к определенному ответу.
        Он обогнул ресторан, подошел к своему «Крайслеру М-300» и заметил, что рядом припарковалась «БМВ М-6» - самая дорогая из машин этой марки, что явно добавляло тестостерона владельцу, кто бы он ни был. Незаметный знак - М-6 - единственное, что могло бы подсказать прохожему, что этот автомобиль гораздо дороже других, таких же, во всем остальном от него не отличающихся.
        Тем не менее утонченность ощущается. Блажь, конечно, но в разумных пределах. Он на мгновение задумался, не стоит ли проколоть шины «БМВ», но отбросил эту мысль как фантазию маленького человека.
        Квинтон находил удовольствие в том, что не испытывает ни неприязни, ни зависти к тем, кто считает себя более значительной персоной, чем он, но, однако же, мог прямо сейчас зайти в любой банк или наведаться на Уолл-стрит, и его бы встретили там с теплотой и уважительностью, какие приберегают только для преуспевающих бизнесменов. Иное дело, что он не извлекал из этого факта неподобающего удовольствия. Впрочем, и насмешки он у него тоже не вызывал.
        Точно так же мог он надеть любую пару своих многочисленных и одинаковых серых брюк клеш, натянуть голубую рубаху с коротким рукавом, надеть обручальное кольцо, сесть за руль старенького пикапа «шевроле», который он предпочитал «крайслеру», и в очереди в кассу любого бара или продуктовой лавки его приняли бы за своего - уважаемого малого из соседнего дома.
        Квинтон снял пиджак и сел в машину. Прежде чем отправиться домой, он наведается к Мелиссе Лэнгдон. Она должна вернуться в ближайшие полчаса. Если поторопиться, можно опередить ее.
        Дорога на юг, затем на север по трассе Санта-Фе, в район, где проживала мисс Лэнгдон, заняла целых двадцать пять минут. Он притормозил на соседней к Пиквью улице, на достаточном расстоянии, чтобы не вызвать подозрений в доме с голубыми стенами, но достаточно близко, чтобы видеть, как она входит и выходит.
        В ночной тишине свет уличных фонарей не разрезал темноту. В большинстве домов в этой округе имелись гаражи на две машины, но удобно поставить там можно было только одну, что заставляло многих местных жителей оставлять вторую машину либо на подъездной дорожке, либо на улице. Его черный «крайслер» пристроился на ночь вместе с десятком похожих машин.
        Он проверил зеркала: сначала правое, потом левое и снова правое и левое. Всякий раз его взгляд, сканируя улицу, улавливал нечто новое: белый «мустанг», газовый кран, перекресток, кусты можжевельника через дом отсюда, кошка, перебегающая дорогу у знака «Стоп» в квартале позади…
        Людей не видно. Угрозы нет.
        Посмотрев в зеркала семь раз, Квинтон заглушил двигатель. Наступила тишина. Он достал зубочистку, снял пластиковую оболочку, стараясь не задеть деревянный кончик, который отправится в рот, и принялся методично прочищать щербинки между зубами.
        Впереди, освещаемый фонарем на крыльце, стоял в спокойном ожидании дом с голубыми стенами, где жила Мелисса Лэнгдон. В этом длинном одноэтажном здании с пологой крышей площадью примерно сто сорок квадратных метров, на улицу выходило семь окон, включая ванную, расположенную рядом с хозяйской спальней. К дому примыкал большой двор. Но Мелиссе некогда было задумываться о его размерах, разнося напитки и печенье на высоте девяти тысяч метров над землей.
        С того раза, когда Квинтон обходил дом сзади, сорняки во дворе выросли по щиколотку. Из кустов выскочила кошка, и он от неожиданности упал на спину. Кошку задушил в тот же вечер, заработав при этом несколько глубоких царапин. Забавно, но умерщвление безмозглого животного оказалось занятием более опасным, нежели кровопускание нескольким взрослым человеческим особям.
        Сделав дело, он положил кошку под переднее колесо автомобиля, чтобы все выглядело так, будто она перебегала улицу и попала под машину. Ему не хотелось, чтобы хозяин кошки нашел ее и заявил, что его любимицу задушили рядом с домом Мелиссы Лэнгдон.
        Кто-то, может, и удивится, отчего Бог выбрал именно Мелиссу. Да, она красива, любой мужчина с этим согласится, но ведь даже Квинтон сначала не обратил внимания на эту стюардессу, когда она остановилась в проходе и спросила, что он желает выпить. Но к концу полета все встало на свои места. Бог сделал выбор, назначив Квинтона своим представителем.
        В отличие от большинства шлюшек, поднимающихся в дружелюбные небеса, Мелисса была сердечно дружелюбна и улыбалась от души. Ее доброе округлое лицо обрамляли прямые светлые волосы, ниспадающие на плечи. Голубая юбка туго обтягивала узкие бедра. Окрашенные в рубиновый цвет ногти она стригла коротко, но тщательно ухаживала за ними. Ее пальцы отличались большим изяществом, они словно ласкали любой предмет, к которому прикасалась девушка. Во время полета она часто меняла дезинфицирующие салфетки.
        Но высшая истина светилась в ее зеленых глазах. Чистая невинность. Глубокая, как лесное озеро. Мелисса из числа избранниц.
        Не в силах оторвать от нее глаз, он в конце концов надел солнцезащитные очки. К тому времени как самолет приземлился, его рубаха пропиталась потом, а левая рука дрожала. У выхода она наградила его кивком и дружеской улыбкой, а он признательно пожал ей руку.
        От прикосновения ее прохладной сухой кожи по позвоночнику пробежала дрожь наслаждения. Это единственное соприкосновение настолько поразило его, что он даже не туда повернул и уже миновал зону проверки, когда вспомнил, что должен пересесть на другой рейс. Пришлось снова проходить проверку, а самолет тем временем улетел. Из расписания, которое обнаружил в ее туалетном столике еще неделю назад, Квинтон выяснил, что, если не возникло препятствий, самолет ее должен был приземлиться в Денверском международном аэропорту примерно час назад. Хотелось надеяться, что она отправится прямо домой, никуда не заезжая по дороге.
        Квинтон чувствовал, как дыхание, отражаясь от тыльной стороны ладони, несет в себе запах мяса. Когда он спросил последнюю из девушек, Кэролайн, нравится ли ей запах его дыхания, она со слезами на глазах кивнула. Три дня назад он сменил зубную пасту, перешел на «Крест», хотя до того бог знает сколько времени пользовался
«Колгейтом»…
        Улицу прорезал свет фар. Голубая «хонда-цивик» Мелиссы проехала мимо него. Квинтон ощутил слабость, в предчувствии надвигающегося возбуждения что-то внутри его дрогнуло.

«Благослови меня, Отче, благослови».
        Он глубоко вздохнул и застыл на месте, глядя, как Мелисса сворачивает на подъездную дорожку. Дверь в гараж открылась и, впустив машину, захлопнулась.
        Его невеста дома.
        ГЛАВА 4
        Октябрь в Денвере переменчив. Бывает сегодня холодно, завтра - жара.

«Как при ведении дела,- подумал Брэд.- След может обнаружиться в любой момент. Обычно благодаря серьезному расследованию, накоплению улик и тщательному их анализу».
        Кто-то однажды сказал, что врачебное искусство - это процесс постепенного отсеивания различных версий, в результате чего у доктора остается один, наиболее вероятный диагноз, способный объяснить симптомы. То же самое можно сказать о работе детектива. Пока исключаешь одного подозреваемого за другим, продвигаешься вперед. Порой в условиях колоссального напряжения это оставалось для Брэда единственным утешением.
        Когда имеешь дело с серийным убийцей вроде Коллекционера Невест, уверенность, что подозреваемый не остановится на очередной жертве, превращает процесс простого исключения подозреваемых в шахматную партию. Успех зависит не только от накопления улик, но и от способности правильно спрогнозировать дальнейшие шаги преступника.
        Предвидение следующего хода убийцы означает проникновение в его сознание. Не потому что так хочется. При всем мастерстве никто, будучи в здравом уме, не пожелает такого «путешествия». Его предпринимаешь по необходимости.
        Брэд зашел в бар Макензи, находящийся в квартале от его дома, пропустить на ночь рюмочку, а затем, оставшись в одиночестве, принялся прикидывать, что к чему. Для этого-то и приходилось проникать в сознание Коллекционера Невест.
        Он проснулся, горя желанием вернуться на место преступления. Вернувшись из ванной, посмотрел на часы. Ничего себе - всего три часа утра. Брэд вновь скользнул под одеяло, взбил подушку и принялся размышлять о том, что такое «безумие».
        Умопомешательство. Болезнь мозга. Коллекционер Невест.
        Пробило семь - он, оказывается, задремал. Приняв душ, побрившись, надев светлые брюки и белую рубаху, Брэд вылил в раковину остатки кофе из чашки, глотнул лимонного сока и наскоро вымыл посуду.
        Застегнув рубаху, он подошел к окну и выглянул на улицу. Квартира его находилась на пятом этаже десятиэтажного кондоминиума в двух шагах от Колфэкса - две комнаты и кухня, разделенные стеклянной матовой стеной. Даже при включенном уличном освещении снаружи ничего не видно, но из квартиры вполне можно было обозревать перспективу городского центра.
        У горизонта на фоне светлого неба тянулись, то скрываясь за громоздящимися зданиями, то возникая в промежутках между ними, Скалистые горы. Далеко на юге поднималась вершина Пайкс-Пик, на севере, справа, угадывались могучие отроги Лонгс-Пик - украшения Национального парка Скалистых гор; грубо говоря, крайняя северная точка всего горного массива.
        Брэд вздохнул. Где-то между обеими оконечностями в городском муравейнике, копошащемся перед ним, возможно, расхаживает убийца. И, как ни страшно признавать, очередная жертва преступника.

«Я тебя вижу, а ты меня нет». Так можно сказать о следователе. Так можно сказать об убийце. Сколько часов, сколько дней убийца выслеживал потенциальных жертв - женщин, привлекших его внимание благодаря своей внешности. Красивых, слабых, доверчивых, ни в чем не повинных…

«Кого ты выслеживаешь сейчас? Чей покой, чей мир, полный надежд, скоро нарушишь?» - размышлял Брэд.
        Брэд выключил воду и бегло оглядел кухню. Ни пятнышка. Как и вся квартира. Мебель в гостиной представляла собой никелированные конструкции изящных форм с черной бархатной обивкой. Столы стеклянные, но не дешевка с распродажи. У Брэда хороший вкус, а щедрое наследство позволяло ему этот вкус удовлетворять.
        У дальней стены стояли две большие кадки с цветущим тростником. Никаких излишеств, но все хорошего качества, все на месте, все ухожено.
        Брэд проверил, до конца ли завернут кран. Посмотрел на часы от Мовадо, убедился, что время есть. Позвонил Ники на мобильник, оставил сообщение на автоответчик с просьбой встретиться с ним в девять часов на месте преступления и пошел в спальню обуться. Нагнувшись за парой черных кожаных мокасин, он заметил оранжевое пятно.
        Дамский купальник. Брэд сразу узнал его. Оранжевое танкини Лорен. Она была здесь три недели назад. Как эта вещица оказалась среди его брюк на вешалке и почему за это время он так ее и не заметил - загадка.
        С Лорен, ослепительной женщиной, жившей этажом ниже, он был знаком около года. Она работала в центре города в салоне красоты «Нордстром». Беззаботная, веселая, на редкость чувственная. Встречались они скорее между делом. Близости не было, и Брэд не собирался нарушать дружеские отношения.
        Но той ночью… Той ночью все обернулось очень интересно. С тех пор Брэду удавалось избегать Лорен.
        Он снова взглянул на часы. Времени полно. Брэд сложил купальник, засунул его в большой конверт и написал Лорен записку.
        Надо поговорить в ближайшее время, решил он.
        Брэд подхватил кожаный чемоданчик, приготовленный со вчерашнего вечера, спустился к квартире Лорен, сунул конверт с купальником под дверь и спустился на лифте вниз.
        Скорее всего убийца живет в квартире или в доме в стороне от оживленных районов, где передвижения в неурочные часы не бросаются в глаза. Или, наоборот, он общительный, как Тед Банди[Печально знаменитый серийный убийца, наводивший ужас на Америку в 1974-1978гг.] , легко растворяющийся в уличной толпе, хоть в центре, хоть на окраине, когда его тепло приветствуют ничего не подозревающие соседи или служащие.
        - Доброе утро, мистер Рейнз,- кивнул ему охранник Мэзон.
        - Вроде бы и впрямь доброе.- Брэд посмотрел на голубое небо.
        - Вот-вот, я и говорю. Получше, чем в Майами. Но погодите, придет январь, и назад во Флориду запроситесь.
        - Вы забываете, я жил там и зимой.
        - И то правда. Это вам не Миннеаполис,- ухмыльнулся Мэзон.
        Брэд выехал из подземного гаража. Он держал путь в кафе «Мейси» - там можно позавтракать и пообедать. Третий раз посмотрел на часы: 07:23. Никуда не торопясь и потому не пытаясь избежать пробок, Брэд доехал до места, взял у входа газету и, сопровождаемый Бекки, хозяйкой заведения, сел у окна.
        - Аманда сейчас подойдет, Брэд.
        - Спасибо.
        Аманда, двадцативосьмилетняя разведенная женщина, в желтом платье и белом переднике напоминала больничного волонтера.
        - Кофе и стевия,- произнесла она, поставив перед ним чашку и вазочку с заменителем сахара.
        - Спасибо, что не забыла.
        - Может, ты, малыш, и красавец, только не обольщайся: у меня коленки не подгибаются, как у остальных дам, с которыми ты водишься.
        Она осклабилась, а Брэд засмеялся, скрывая смущение.
        - Не пойму, что это - комплимент или пощечина?
        - Угу. Что-то у тебя кольца на пальце пока не видно.
        - Так я и не тороплюсь завязывать отношения.
        - И я тебя за это не осуждаю.- Флиртовала она как со старым знакомым.
        Чувство защищенности, которое Брэд испытывал рядом с ней, было одной из причин, отчего он захаживал именно в это кафе. Но сегодня Аманда слишком разошлась.
        - Сейчас яйца принесу. Всмятку, с двумя поджаренными хлебцами, полстакана апельсинового сока, свежевыжатого.
        Он с улыбкой поблагодарил. По-прежнему ухмыляясь, Аманда отошла.
        Брэд прожил в Денвере всего год, но, постоянно захаживая в одни и те же рестораны и магазины, заправляясь на одних и тех же заправках, стал среди местных своим.
        А вот Коллекционеру Невест, если он действительно псих, душевнобольной, трудно приспособиться к обычной социальной среде. Если только ум не компенсирует душевное расстройство.
        Брэд вышел из кафе в 07:44, поехал на север по трассе Денвер - Боулдер и в 08:29 был на Девяносто шестой улице. Он поставил «БМВ» впритирку к патрульной машине, взял чемоданчик и подошел к дежурному офицеру, стоящему у желтой ленты, опоясывающей место преступления.
        - Доброе утро.- Он показал удостоверение.- Брэд Рейнз, ФБР.
        - Доброе утро, сэр.
        - Все тихо?
        - Да, я на дежурстве с шести, все тихо. Мы здесь на отшибе.
        - Мне нужно, чтобы какое-то время никто не мешал. Кроме Ники, никого не пускайте.
        - Ясно.
        Он перешагнул через желтую ленту и зашагал к сараю.

«Наверное,- размышлял Брэд,- скрип моих ботинок по гравию напоминает звуки, которые слышал убийца, проделывая тот же путь. Но с ним была Кэролайн. Вопрос: она шла по своей воле? Или он нес ее? На теле не осталось никаких волокон, указывающих на одежду. И на запястьях нет царапин - значит, девушка не сопротивлялась. Да, она находилась под действием наркотика, но достаточно ли его было для такой уступчивости?

«Что ты им говоришь? Как добиваешься повиновения?»
        Помещение выглядело таким же, каким он оставил его вчера. Только тела не было - вместо него виднелся обведенный мелом контур на стене.
        Брэд подтащил к столу единственный стул, извлек из чемоданчика несколько книг по психиатрии, ноутбук, сверло. На стене укрепил фотографии жертв. Снимок Кэролайн - на том месте, где было тело, а вокруг развесил еще с десяток, выделив цветом их ангельские лица, и продырявил ноги на фото.
        Дрель вернулась на стол.
        На другой стене Брэд переписал новым куском мела послание Коллекционера Невест:
        Прекрасный рай патерян
        Туда где разум торжествует
        Пришел я и она змеиную главу снесла
        Искал я и нашел седьмую
        Да упокоится она в гнезде змеином
        И вновь я аживу.
        Брэд положил мелок на стол, отступил на шаг, мягко прижал сцепленные ладони к подбородку и всмотрелся в созданное им визуальное изображение деятельности Коллекционера Невест.
        Сарай, женщина, сверло, послание.
        Что же заставило преступника в первый раз взять сверло, вонзить его в плоть, услышать, как оно дробит кости?
        Брэд глубоко вздохнул и задумался. Крыша поскрипывала на палящем солнце. Он заставил себя поглубже погрузиться в произошедшее, чтобы неторопливо извлечь истину из того, что еще не поддалось глазу. Из собственного сознания.
        На мгновение Брэд почувствовал, что становится подобием, пусть слабым, Коллекционера Невест. По крайней мере шаг за шагом влезает в его шкуру.
        - Я психопат,- громко прошептал он.- Об этом никто не знает. Почему?
        - Потому что выглядишь нормальным человеком,- послышался из-за спины негромкий голос Ники.
        Она пришла раньше, чем планировала.
        - Доброе утро, Ники,- не оборачиваясь, проговорил Брэд.
        - Доброе. Как спалось?
        - Неважно.
        - Мне тоже.
        Вообще-то ему хотелось побыть одному, но присутствие Ники успокаивало.
        - Я выбираю красивых женщин,- заговорил Брэд, входя в роль убийцы.- Скажи почему? Только сразу, не задумываясь.
        Она подошла поближе.
        - Потому что ревнуешь.
        - Стало быть, убиваю из ревности. С чего бы это?
        - Потому что тебя заставили считать себя уродом.
        - Если, убивая красивых женщин, я начинаю лучше о себе думать, откуда надругательство над их телами?
        Ники задумалась. Она первой начала использовать технику быстрых ответов, извлекая из сознания испытуемого мысли, которые порой выступают на поверхность в форме подавленной речи.
        - Ты оставляешь им красоту, но отнимаешь душу.
        - А зачем мне их души?
        - Чтобы сделать себя внутренне красивым.
        - Зачем я проливаю их кровь?
        - Потому что кровь - это их жизненная сила. Душа.
        - Нет, я забираю кровь, чтобы сделать их красивыми,- возразил Брэд.
        Снова наступило молчание. Брэд почувствовал, как по спине стекает струйка пота. Пока сплошные гадания.
        Теперь Ники взяла на себя роль следователя.
        - Зачем ты сверлишь им пятки?
        - Потому что это низшая точка тела. Она почти не видна, и их красота остается нетронутой.
        - Зачем тебе нужно убивать семь красивых женщин?
        - Потому что «семь» - число совершенства. Цифра Бога.
        - Ты боишься Бога?
        - Да.
        - Ты верующий?
        - Глубоко верующий.
        - Католик?
        - Нет.
        - Протестант?
        - Нет.
        - Как так?
        - Все они лжецы, неспособные жить той жизнью, которую проповедуют другим.
        - А сам ты живешь по правде?
        - На сто процентов. Это и отличает меня от других. Потому я и убиваю - чтобы сохранить верность себе.
        - Почему семь женщин?
        - Я уже сказал - это знак совершенства. Возвращение к пройденному ведет к интеллектуальной честности, в ней зеркально отражается нормальная технология допроса. Помогает обоим.
        - Ладно, поговорим о том, как ты выбираешь свои жертвы. Почему…
        - Они не жертвы.
        - А кто?
        - Я не делаю им больно.
        Ники помолчала. Видимо, он не ответил на вопрос.
        - Почему рай потерян?
        - Не рай, а красота рая. Попрана невинность.
        - Где сосредоточен ум?
        - В сознании. Невинность потеряна в сознании.
        - Ты змей?
        - Нет.
        - Кто размозжил змею голову?
        - Она.- Брэд кивком указал на стену с фотографиями с места преступления.
        - Она сделала тебе больно?
        - Да.
        - Но ты не змей. Или змей?
        - Нет. Не всегда.
        - Почему ты убил ее?
        - Чтобы убивать дальше.
        Только Брэд не это хотел сказать. Он поднял руку, обдумывая другой ответ.
        - Дальше убивать или дальше жить?- переспросила Ники.- «Да упокоится она в гнезде змеином и вновь я аживу».- процитировала она.
        - Я имел в виду дальше жить.
        Оба вновь посмотрели на послание, прикрепленное к стене.
        - Если в этой истории самовоплощения он играет роль змея, естественно предположить, что он способен жить как змей и продолжать убивать,- пробормотала Ники.
        - Верно.
        Она внимательно посмотрела на него:
        - Получается, Темпл прав: мы ищем страдающего галлюцинациями шизофреника, у которого случился нервный срыв.- Она откинула со щеки длинную прядь темных волос и задумчиво прикоснулась к подбородку. Длинные тонкие пальцы, французский маникюр…
        Ему всегда нравилось внимание Ники к несущественным на вид деталям. Она жила, во все вкладывая душу и, если честно, расходуя куда больше энергии, чем он обычно мог себе позволить. Каждый день бегала по часу, чтобы сохранять душевное равновесие. Работала не меньше чем по двенадцать часов. При этом у нее хватало энергии вести и активную ночную жизнь, если, конечно, верить слухам… А не верить им не было оснований. Их отношения неизменно оставались платоническими, хотя, случалось, Брэд об этом сожалел.
        - Да, возможно, и так,- согласился он.- Впрочем, на том, что у этого человека скорее всего есть психическое расстройство, мы сошлись еще вчера вечером.
        - Не мы. У меня полной уверенности нет. Душевное нездоровье нетипично для серийного убийцы, если только заболевание не связано с серьезным повреждением лобных долей, вызванным травмой головы. Обычно же почти все серийные убийцы принадлежат к среднему или еще более состоятельному классу, приятны на вид и, как правило, ясно выражают свои мысли. Почти все убивают из мести или сексуальных побуждений. В обоих случаях большинство становились жертвами жестокого обращения со стороны матери и теперь отвечают на эту жестокость, совершая ритуальный акт, дающий выход их потребности в воздаянии или возмездии. Как правило, серийных убийц формирует среда, а не психика. Душевно не уравновешенные люди ведут себя иначе.
        Все это Брэд знал, но ремесло следователя заключается, в том числе, в повторении пройденного, что позволяет извлекать из него крупицы правды.
        - И все же записка указывает на манию величия, а это форма психоза.
        - Верно,- кивнула Ники.
        Расхаживая по помещению, Брэд покосился на сверло.
        - Не похоже, что преступник убивал на сексуальной почве. Тут целый ритуал. Он лелеет свою манию величия. Он умен. Убивает так, чтобы можно было делать это и впредь, потому что ему кажется: если не продолжать спектакль, все, и он в том числе, решат, что у него нет способности играть роль, а значит, и жить.
        - Точно,- подала голос Ники.- И как бы там ни было, это не роль палача или карателя. На его взгляд, он оказывает жертвам добрую услугу. Выражает свою к ним любовь.
        Они помолчали.
        - Итак. Надо тщательно проверить психиатрические отделения больниц в районе Четырех Углов,- заключила Ники.- А также местные поликлиники, дома призрения, тюрьмы штата, обвинительные приговоры, в которых упоминаются психические отклонения… Гора сведений.
        - Фрэнк и еще шестеро агентов уже начали подъем на эту «гору». Обратимся за подкреплением в местные отделения - в Шийенне, Колорадо-Спрингс, Альбукерке. Я просил Фрэнка пошерстить сведения по серийным убийствам на предмет чего-нибудь сходного с этим посланием.
        - Согласна.
        - Ну а тем временем у нас имеются тайны, спрятанные здесь, на месте его
«деятельности».- Брэд изучающе обвел взглядом стены.
        Ники кивнула.
        - Устаешь от этого?
        - От работы в «поле»?
        - От попыток увидеть то, что некто от нас скрывает.

«Странная манера выражаться»,- подумал Брэд.
        - Не могу сказать, что я предпринимаю такие попытки.
        - Я вот что хочу сказать. Ведь у нас у всех есть свои тайны, верно? Мы живем каждый своей жизнью, позволяя другим увидеть только то, что хотим открыть. Годы уходят на то, чтобы узнать человека, даже в браке. Правда, тебе, Брэд, об этом ничего не известно.- Она добродушно ухмыльнулась.- Да и мало ли на свете супругов, которые, прожив вместе много лет, вдруг с изумлением обнаруживают у партнера такие темные глубины, о существовании которых даже не подозревали?
        - С этим не поспоришь,- отозвался Брэд.

«Как хорошо, что меня пока в эту трясину не затянуло»,- подумал он.
        - Классика экзистенциализма,- кивнула Ники.- В последнем жизненном итоге человек одинок. Все мы время от времени стараемся изжить свои комплексы, но так или иначе пребываем в нашем собственном замкнутом мире. Вот к этому в конце концов и приходишь. Потому-то так много людей ищет утешения в вере. Это такой способ взаимоотношений, когда от другого не зависишь.- Она скрестила на груди руки.- Так как, Брэд? Что за тайны ты укрываешь?
        Поначалу ему показалось, что он ослышался, ведь они всегда были откровенны, но никогда не навязчивы.
        - Не собираюсь лезть тебе в душу,- поспешно добавила Ники.- Во всяком случае, не слишком глубоко.
        Его лицо смягчилось улыбкой, и, глядя в ее теплые голубые глаза, он вдруг почувствовал, что готов рассказать всё. Как легкомысленным юнцом студентом Техасского университета в Остине влюбился в теннисистку по имени Руби, когда весь мир был у их ног и все видевшие их вместе это понимали. Как мерцали ее глаза, как смех разливался во время игры на корте, как он целиком отдавал себя Руби… И как она покончила жизнь самоубийством.
        От этого воспоминания в горле запершило. Три года понадобилось Брэду на то, чтобы раскрыть причины, приведшие Руби к решению расстаться с жизнью.
        - Подумай об этом, Брэд,- продолжала Ники.- Убийца играет с нами. Испытывает нас. Искушает, подначивает, бросает вызов - мол, остановите меня. Моя работа состоит в том, чтобы этот вызов принять и побить преступника на его собственном поле. Раскрыть его подлинное «я». А как заставить человека раскрыть свои тайны?
        Ники говорила об убийце, но в то же время и о Брэде.
        Он кивнул на стену.
        - Такие люди совершают свои поступки из-за боли, и какая-то, совсем-совсем небольшая, часть меня способна это понять. То есть не реакцию на боль, а саму боль. Скажем, я кого-то любил и испытал боль утраты любимой - женщины, с которой был некогда близок. Поэтому да, могу понять.- Он замолчал, не зная, что сказать дальше. Вдруг стало как-то неуютно.
        Помолчав немного, Ники подошла к нему и сочувственно прикоснулась к плечу. Она выглядела смущенной, и Брэд почувствовал, что сам смущается. Ники убрала руку и повернулась к стене.
        - Ты об этом раньше не говорил.
        - Знаю. Но не забывай, мы сейчас касаемся самого глубинного.
        Она кивнула. Повисло продолжительное молчание.
        - Печально, что тебе пришлось пройти через такое,- вымолвила, наконец Ники.
        - Да ладно. Всем нам приходится сталкиваться с чем-то подобным.
        Брэд так не считал. Пережитая боль заставила желать смерти. Даже сейчас он в каком-то смысле вел одинокую войну со смертью. Если вдуматься, оттого-то он и поступил на службу в ФБР.
        - Но ты права,- продолжал Брэд.- Раскрываясь сам, начинаешь понимать другого, хотя бы отчасти.
        Она посмотрела на него и тоже удивилась его манере выражаться.

«Ну вот,- подумала она с облегчением.- Назад, на родную почву. Привычное для нас дело».
        В кармане у Брэда зазвонил мобильник, и, довольный, что можно закончить разговор, он ответил.
        Это был Фрэнк. Сверяя послание убийцы с информацией по психиатрическим лечебницам, его люди сделали любопытное открытие.
        - Слышал когда-нибудь про Центр Благоденствия и Разума?
        - Нет вроде. Погоди, не отключайся.- Брэд повернулся к Ники.- Может, ты слышала?
        Ники задумчиво посмотрела в потолок, затем покачала головой.
        - Это частный пансион. Расположен на холмах, к югу от Боулдера. Туда принимают исключительно пациентов с психическими отклонениями и высоким IQ,- пояснил Фрэнк.
        Брэд посмотрел на стену. Послание. В глаза бросилась вторая строка: «Туда, где разум торжествует». Центр Благоденствия и Разума. Ники проследила за направлением его взгляда и все поняла.
        - Поисковик на слово центр…
        - Все ясно, Фрэнк. Продиктуй мне адрес, а сам позвони туда и скажи, что мы едем.
        - Слушаю, сэр.
        Брэд отключился.
        - Думаешь, это…- начала Ники.
        - Подсказка,- бросил Брэд.- Он хочет с нами поиграть? Что ж, сыграем.
        ГЛАВА 5
        По данным управления здравоохранения штата Колорадо, насчитывалось пятьдесят три официально зарегистрированных функционирующих лечебных центра для людей с психическими заболеваниями.
        Центр Благоденствия и Разума фигурировал в качестве консультативного частного учреждения без права лечебной практики.
        Массовое закрытие в стране психиатрических лечебниц и приютов, пришедшееся на
1960-1990 годы, наводнило улицы городов большим количеством душевнобольных, у которых не было средств оплачивать лечение. Многие из них, по некоторым подсчетам чуть ли не половина, попали в тюрьму.
        Со временем число психбольниц немного увеличивалось, но система, которая бы заменила приюты, распространившиеся некогда по всей стране, так и не была создана. Брэд имел возможность убедиться в этом, работая в Майами. Поговаривали, будто скверное лечение душевнобольных было одной из немногих оставшихся в стране мрачных тайн. Никому не хотелось помещать их в дорогие лечебницы. Но никто не знал и способа эффективного лечения в иных условиях. Так не лучше ли запихнуть их всех в мешок, называемый улицами и переулками современного города?
        Они оставили машину Ники у места преступления и поехали в Эльдорадо-Спрингс, расположенный у подножия Скалистых гор примерно в десяти километрах к юго-западу от Боулдера.
        Шоссе извивалось по холмам, поросшим невысокими дубами и низкорослыми соснами.
        - Никогда здесь не бывала,- заметила Ники.
        - Я тоже.
        Шины заскрипели по двухполосной щебеночной дороге.
        - Красота,- вздохнула Ники.
        - Тихо.
        - Гм…
        Умственное расстройство. Брэд задумался над этими словами. Тайна мозга, скрытая в складках холмов, вдали от муравейника большого города. Ничто в этом мирном пейзаже не говорило об убийце. Менее получаса назад они стояли перед стеной, где безумец распял женщину, у которой прежде просверлил подошвы и высосал кровь. А теперь едут по райской местности. От такого контраста у Брэда слабо покалывало в висках.
        Пока он вел машину, Ники просматривала занесенную в ноутбук запись разговора с директором Центра Благоденствия и Разума (ЦБР) Элисон Джонсон.
        - Что-то в ней странное.
        - В директрисе?
        - Вот наш поворот. Прямо перед деревней.- Ники посмотрела вперед.- На юг, три километра по грунтовой дороге.
        Брэд притормозил, сделал поворот и направил «БМВ» вниз по петляющей щебенке.
        - Совсем никого вокруг.
        - Думаю, в этом есть задумка. Частное заведение для семей или отдельных пациентов, которые могут позволить себе порядочные апартаменты и плату за питание. Нечто подобное имеется в Колорадо-Спрингс. Врачей и пациентов туда привлекает замечательный климат.
        - Как-то связано с церковью?
        - Может быть, хотя точно не скажу. Но не удивлюсь, коли так: католическая церковь издавна занимается здравоохранением.
        - Странная, говоришь?
        - Возможно, «странная» не то слово,- пожала плечами Ники.- Только не подумай чего дурного - она выказала полную готовность встретиться с нами. Просто голос у нее какой-то чудной.
        - Может, он у них у всех такой,- сказал Брэд и тут же поправился, чтобы не показаться высокомерным: - Или не только у них, а у всех нас?
        - Она сказала, центр принимает пациентов исключительно с высокой степенью умственного развития.

«Ну и что это нам дает?» - мысленно пожал плечами Брэд.
        За поворотом они сразу увидели тяжелые металлические ворота с вывеской: «Центр Благоденствия и Разума». Чуть ниже нечто вроде девиза: «Жизнь никогда не мелочится».
        В обе стороны от ворот возвышался забор. При виде таких заборов в голову приходит мысль о концлагерях: та же колючая проволока, те же электропровода. За забором виднелась длинная асфальтированная подъездная дорога, обрамленная с обеих сторон подстриженным газоном и стройными соснами. Брэд одобрительно усмехнулся. Центр Благоденствия и Разума вполне можно принять за высококлассный курорт.
        Они подъехали к пропускному пункту и предъявили свои удостоверения:
        - Брэд Рейнз и Ники Холден. У нас назначена встреча с Элисон Джонсон.
        Мужчина в униформе со значком представился Бобом, кивнул и пробежал глазами по длинному списку посетителей.
        - Славный забор.- Брэд кивнул в сторону колючей проволоки.
        - Он не такой страшный, как выглядит.- Охранник вернул Брэду удостоверение.- Колючую проволоку и камеру видеонаблюдения установили в прошлом году, после того как кто-то проник на нашу территорию и изнасиловал двух пациенток.- Он нажал на кнопку, и ворота медленно открылись.- Поедете прямо, парковка для посетителей слева. Элисон в приемной.
        - Спасибо, Боб.
        - Не за что.- Он сел на стул и поднял телефонную трубку - видимо, чтобы известить об их прибытии.
        На столике лежал роман Брэда Мельцера.

«Да, для чтения тут полно времени»,- подумал Брэд.
        Они двинулись вдоль сосновой аллеи, туда, где дорожка закруглялась, обегая белый каменный фонтан. Женщина в ярко-желтом платье и широкополой шляпе подстригала кусты, вставленные в гипсовых пуделей безупречной формы; у лап самого крупного свернулись три щенка.
        Женщина помахала им рукой, потом вгляделась внимательнее.
        - Супер…- не сдержался Брэд.
        - Класс,- подтвердила Ники.
        - Она?..
        - Можешь не сомневаться.
        Брэд поставил машину на площадке для посетителей и вышел на свежий прохладный горный воздух.
        Над головой щебетали птицы. Вблизи, при ярком свете солнца, четко проступали отроги гор. Откуда-то издалека донесся голос. Брэд обернулся и встретился взглядом с женщиной в желтом, которая все еще смотрела на него с нескрываемым интересом.
        Наверное, она ошибочно истолковала его взгляд как приглашение к разговору, потому что быстро направилась к ним. Ники стояла чуть ближе, и женщина остановилась подле нее. На вид открытая и беззащитная, за шестьдесят, волосы седые, глаза блестят.
        Она пристально вгляделась в Брэда.
        - Вы великолепно сложены. Я могла бы вас вылепить, прямо здесь, в кустарнике. Попозируете мне? Как вам мои пудели? Я принялась за них сегодня с утра, потому что Сэми сказала, что терпеть не может собак. Я-то собак люблю, и голубей тоже, на одного пуделя уходит двадцать семь голубей. Пудели не похожи на крыс, крысы быстро размножаются и грызут печенье. Мой любимый сорт - тот, что без соды.
        Все это она проговорила, не переставая улыбаться.
        - Спасибо, Цветик.- Из административного корпуса вышла седовласая дама лет пятидесяти с небольшим, худощавая, ладно сложенная, как большинство жителей предгорья, с пронзительными зелеными глазами и узкими запястьями, увешанными браслетами необычной формы. На ней были джинсы и белая блуза. С шеи свисали три серебряные цепи, причем одна с крестом из горного хрусталя. Одним словом, она выглядела исполненной решимости принять все, что должно достаться ей от жизни, но не выказывая этого открыто, дабы не показаться безвкусной.
        - По-моему, этот добрый господин может отлично украсить нашу лужайку. Прекрасная идея.- Она понимающе посмотрела на Брэда светло-голубыми глазами и подмигнула ему.- Что скажете, мистер Рейнз? Это отнимет у вас всего полчаса, она отменно знает свое дело.
        Брэд немного растерялся. Скорее всего это и есть Элисон Джонсон. Неужели она всерьез?
        - Что, не получится?- усмехнулась дама.- Немного торопимся, да?
        - Честно говоря, у нас действительно туговато со временем.
        Директриса повернулась к Цветику, бесстрастно ожидающей вердикта.
        - Очень жаль, Цветик, но он торопится. Может, по памяти сделаете?
        По лицу Цветика мелькнула едва заметная усмешка. Не говоря ни слова, она круто повернулась, зашагала в сторону кустарника, шагов через десять остановилась, прикинула при помощи ладоней его рост и пропорции и быстро двинулась дальше.
        - Добро пожаловать в ЦБР,- произнесла Элисон.- Позвольте проводить вас.
        Элисон Джонсон произвела на Брэда впечатление человека, повидавшего на своем веку все и оставшегося бескомпромиссным и невозмутимым,- мудрая женщина, несущая бремя жизненного опыта красиво и достойно. Он сразу почувствовал к ней большое доверие, что даже обеспокоило его.
        Она привела их в помещение, более напоминающее гостиную, нежели приемный покой. Овальный кофейный столик, рядом два стула с высокой спинкой и пледом на сиденьях, диван с позолоченными ручками. Кирпичная стена целиком занята потухшим камином и висящей над ним большой картиной с изображением средиземноморской деревушки. Широкие окна выходили во внутренний двор, и из них была видна лужайка с еще одним фонтаном, несколькими железными скамейками и двумя низкорослыми кленами. По лужайке бродили пациенты: кое-кто в джинсах, другие в брюках клеш, а один, кажется, то ли в ночной рубахе, то ли в толстовке.
        Элисон повернулась к гостям.
        - Здесь присядем или предпочитаете пройтись по территории?
        - Э-э…- Брэд все еще пребывал в растерянности.
        - Уверяю вас, специальный агент Рейнз, они не кусаются. Мои «зверушки» редко бывают в агрессивном настроении.
        - Редко?
        - Да ладно вам, все мы, в конце концов, иногда срываемся.
        - В таком случае мы готовы следовать за вами.
        - Правильное решение.- Элисон направилась к застекленной двери.- Мы очень гордимся своим домом.
        Легкий ветерок пошевелил листья мощных кленов прямо у них над головой. Вокруг царили мир и покой.
        - Итак, мистер Рейнз, слушаю вас. Чем могу быть полезна?
        - Это Ники…
        - Да-да, судебный психиатр, вы вместе работаете. Она уже представилась. Подозреваю, мисс Холден знает о том, что у нас происходит, больше, чем другие.- Элисон помолчала.- Вы разыскиваете убийцу?
        Брэд испытывал странный неуют от направленных на него взглядов. Оглядевшись, он убедился, что все пациенты на лужайке, кто стоя, кто сидя, не сводят с него глаз. Брэду показалось, что именно он и Ники сейчас экспонаты в зверинце. С точки зрения здешней клиентуры, это он вторгся в полностью упорядоченный мир.
        - Да. Мы разыскиваем серийного убийцу, прозванного Коллекционером Невест. В прошлом месяце он убил четырех женщин, и у нас есть основания полагать, что его жертвами могут стать еще три. Совместно с сотрудниками психиатрических лечебниц наша группа изучила оставленное им послание, и оно-то и привело нас в ваше учреждение.
        - Резиденцию,- поправила Элисон.- И прошу, пока вы здесь, не употребляйте слов
«пациент» и «душевное нездоровье». Это им не нравится.- Она улыбнулась и опять подмигнула.- Посмотреть можно?
        - На что?
        - На записку.
        Брэд поймал вопросительный взгляд Ники. Казалось, происходящее интригует ее. Или забавляет. Он извлек из кармана записку и протянул директрисе. Та прочитала ее на ходу и возвратила. Улыбка ее смягчилась, а в глазах, заметил Брэд, мелькнула искорка.
        - И как же он их убивает?- поинтересовалась Элисон.
        - Информацией мы еще не делились с…
        - Матушкой, агент,- подсказала Элисон.
        - Ладно, пусть будет так. Судя по всему, он захватывает женщин, которых находит красивыми, при этом вроде бы не прибегая к насилию, а потом дырявит им подошвы. После чего приклеивает тело к стене и оставляет истекать кровью.
        - О Господи… Вот ужас. Судя по записке, это классический случай шизофрении. Почему вы решили, что у него высокий уровень интеллектуального развития?
        - Хотя записка указывает на явную манию величия,- пояснила Ники,- он явно избегает типичных для подобного случая ошибок. Если бы не записка, мы бы и не подумали искать кого-то с психическим заболеванием. Как вам, наверное, известно, большинство серийных убийц душевным расстройством не страдают.
        - Таким образом, если не считать слов «центр» и «разум», у вас нет оснований связывать этого человека с нашим центром,- констатировала Элисон. Она указала на овальное здание в дальнем конце лужайки.- Вот наше святилище. Игровые помещения, гостиные, телевизор, кафе - все под одной крышей. По обе стороны два крыла - одно для мужчин, другое для женщин. Мы живем по расписанию, в единой среде, чтобы не смущать гостей. Главная наша цель - способствовать их реинтеграции в общество, приучая свыкаться со своими дарованиями и встречать любые вызовы. Мир - жестокое место. Мы надеемся дать им навыки для плавания по его волнам, в том числе используя исключительность, которую даровал им Господь.
        - Даровал?- переспросила Ники.- Извините за бестактность, но не кажется ли вам все это немного наивным? Большинство людей видят в психических расстройствах проклятие.
        - Вот именно. Мы ухаживаем не более чем за тридцатью шестью гостями одновременно и отбираем их очень строго. Никакого криминального прошлого. Они либо их близкие должны иметь возможность оплатить пребывание здесь, питание, медицинское обслуживание. У них должен быть высокий уровень интеллектуального развития, который мы определяем сами при помощи некоторых основополагающих тестов. В настоящий момент около половины испытуемых обладают таким уровнем интеллектуального развития, который позволяет считать их гениями. Большинство наделены исключительными творческими способностями. В глазах мира они безумцы. В наших глазах - истинно одаренные индивиды. Я вас не убедила?
        - Ну, если так посмотреть…- Ники наморщила лоб.- В общем, мысль ваша ясна. Но почему только интеллектуалы?
        - Действительно, почему? Хороший вопрос.
        Элисон сошла с дорожки и, направляясь к клену с мощным стволом, кивнула молодому человеку на скамейке. На нем была застегнутая до шеи фланелевая рубаха.
        - Привет, Сэм. Как у тебя нынче утром?
        - Двести семьдесят три тысячи. Плюс-минус триста.
        - Отлично.
        - Сегодня листьев меньше. Ветер. Да-да, все хорошо, со мной все хорошо, Элисон Джонсон.
        - Да я всех бы хотела здесь видеть, не только избранных,- вздохнула Элисон.- С теми, кого считают психически ненормальными, слишком долго обращались как с отребьем. Сначала их помещали в психушки, потом в тюрьму. В пятидесятые, накачивая теразином, превращали в овощи, теперь отказывают в лечении и оставляют наедине с собой, пока они не начинают представлять опасность для окружающих. И тогда их бросают за решетку. Говорят, по меньшей мере треть нынешних заключенных - люди с так называемыми психическими расстройствами. Заметьте, я не говорю о ранних отклонениях вроде аутизма или умственной отсталости. Только о психозах, которые проявляются гораздо позднее. Распространены они довольно широко. Известно ли вам, сколько людей на земле страдает той или иной формой шизофрении?
        - Примерно каждый сотый,- отозвалась Ники.
        - Если точнее - семь десятых процента населения земного шара. В нашей стране той или иной формой душевного расстройства страдают около трех миллионов человек. В одном только штате Колорадо, по нашим подсчетам, проживают семьдесят тысяч нездоровых людей, которых никто не лечит. С точки зрения большинства, психотерапия слишком дорогое удовольствие, особенно учитывая, что болезнь все равно неизлечима. Можно накачивать людей депрессантами, погружать в негу, но болезнь-то никуда не денется. С таким же успехом можно ослепить зрячего или усыпить человека со сломанной ногой, чтобы не споткнулся и не упал. Короче говоря, в настоящий момент лишь сознание может вылечить сознание. Вот этим мы и занимаемся, дорогие мои фэбээровцы.
        - Интеллект компенсирует заболевание,- задумчиво протянула Ники.
        - Близко к тому, и все же не совсем так. Возьмите Цветик, которую вы только что видели. Ей диагностировали шизоидное расстройство с элементами как раздвоения личности, так и психопатии, а также нарушение умственного процесса - это выражается порой в бессвязном потоке мыслей, что вы имели возможность наблюдать. Бывает забавно, бывает удивительно. Будь у Цветика средний ум, ее дар, как мы предпочитаем это называть, весьма затруднил бы ей жизнь. Без таблеток и семейного ухода она могла бы кончить жизнь на улице, бездомной, как многие в таком состоянии. Но она исключительно развита интеллектуально, и сознание способно справляться с ее недюжинными дарованиями. Мы направляем Цветика, помогаем управлять своими способностями так, что она не только подчиняет их себе, но и делится с окружающими.
        - Ее скульптуры в кустарнике…
        - О, это лишь самый малый из ее многочисленных талантов. Таких, как она, очень много, и среди них есть фигуры мирового масштаба. Помните Джона Нэша - профессора-шизофреника из фильма «Высокий ум»? Да и у других, реальных, людей были душевные заболевания. Авраам Линкольн, Вирджиния Вулф, Людвиг ван Бетховен, Лев Толстой, Исаак Ньютон, Эрнест Хемингуэй, Чарлз Диккенс… В Центре Благоденствия и Разума мы создаем среду, позволяющую джонам нэшам всего мира становиться самими собой. Терпимость, душевное участие и тщательно дозированное медикаментозное лечение при исключительно индивидуальном подходе.
        Брэд еще раз внимательно огляделся. Все казалось слишком прекрасным, чтобы быть правдой.
        - Насколько я понимаю, здесь когда-то был женский монастырь,- сказала Ники.- Вы по-прежнему как-то связаны с церковью?
        - С церковью? Да, нас до некоторой степени субсидирует католическая церковь, если вы это имеете в виду. Но формально мы ни с какой организацией не связаны. Центр - частная собственность. Он был основан преуспевающим бизнесменом Мортоном Андерсоном. Его сын Итан оказался в тюрьме после пережитого в двадцатилетнем возрасте нервного срыва, в результате которого он ворвался в дом конгрессмена и надел платье его жены. Его обнаружили поглощающим в одиночестве ужин при свечах, переодетым в женщину. А ведь он диплом с отличием Колорадского университета готовился получить. Как говорится, между гением и безумием граница почти неразличима.
        - А по-вашему, в иных случаях ее нет вообще,- заметил Брэд.
        - Конечно. К несчастью, мир забрал некоторые величайшие умы, что даровал нам Всевышний, и поместил их в камеру. Обычным людям блестящие дарования кажутся странными. Гении почти всегда изгои. На спортивной площадке умного загоняют в угол. Они видят мир не таким, как другие, и потому их хотят поставить по струнке. В лучшем случае почти все из них оказываются в одиночестве, в худшем - под замком. Такова природа человека - он поощряет статус-кво и преследует тех, кто видит жизнь иначе.
        Элисон села на скамью и сложила руки на коленях.
        - Могу добавить, что некоторые из наших сотрудниц, в том числе и я, раньше были монахинями. Ну а теперь вернемся к вашему убийце. Чем могу быть полезна?
        Брэд опустился на скамью рядом с Элисон, предоставив Ники обозревать обитателей центра. Тем, похоже, наскучили гости, и они вернулись к своим прежним занятиям. Мужчина в голубом полосатом купальном халате играл в нечто вроде детских
«классиков», восклицая при каждом прыжке: «Хап! Хоп! Хап! Хоп!» Вдруг он перестал прыгать и указал пальцем на небо:
        - И вот что я скажу тебе, несчастный недоумок! Я знаю, когда небо падает на землю, и знаю, как высоко я могу подпрыгнуть!
        Ники вспомнила его голос: они слышали его, остановившись на парковке.
        - Поскольку мы имеем дело с интеллектуально развитым и психически нездоровым серийным убийцей,- заговорил Брэд,- а также учитывая его лексику, мы не можем исключить, что он каким-то образом связан с вашим центром.
        - Иными словами, вы ищете человека, который, возможно, пребывал здесь, а затем отправился вершить свои страшные дела.
        - Примерно так.
        - Психопат, страдающий манией величия. Некто со склонностью к насилию, верно?
        - Да.
        Элисон нахмурилась. Брэд заметил, что, даже хмурясь, она словно не перестает улыбаться.
        - За последние семь лет здесь столько людей побывало. Сотни. Большинство остаются на полгода, некоторые - дольше. Немало и тех, кто находится тут с открытия центра. И лишь семь-восемь человек, по моим наблюдениям, когда-либо выказывали склонность к насилию.
        - А как насчет тех, кто, возможно, обнаруживал признаки рецидива?- спросила Ники.
        - Вот-вот. Проверка у нас, естественно, дело добровольное, а болезнь тем временем может развиваться. Трудно что-либо предсказать без…- она прищурилась и повернулась к Брэду, глаза ее сияли,- расследовательской работы, а? Думаю, вам небезынтересно будет познакомиться с Рауди.
        - С кем, извините? Рауди?
        Элисон встала. Она была явно довольна пришедшей ей в голову мыслью.
        - Ну конечно! Рауди - один из наших обитателей. Настоящий детектив. И он здесь с самого начала. Помнит все и обо всех когда-либо входивших в эти ворота.
        Ники поймала взгляд напарника и кивнула:
        - Что же, звучит многообещающе.
        Брэд не был так уверен, ведь Элисон явно хотела извлечь психотерапевтическую выгоду для своих подопечных, а не заняться раскрытием преступления. Но вреда от такого знакомства он тоже не видел.
        - Или даже лучше - познакомлю вас с Райской Птичкой,- продолжила Элисон, увлеченная таким поворотом дела.
        - Райской Птичкой?
        - Ну да. Если повезет, она может даже поговорить с вами. О, друзья мои, это случай особый. Она видит то, что мало кто замечает.- Элисон направилась в сторону овального здания, то и дело оборачиваясь по дороге.- Они вам понравятся, обещаю. Только не говорите, что я не предупреждала.
        ГЛАВА 6
        Святилище, как аттестовала Элисон помещение, где собирались обитатели центра, представляло собой нечто вроде атриума с диванами, мягкими стульями, автоматами с бутербродами и закусками, натюрмортами на одной стене и двумя плоскими плазменными телевизорами. По периметру большого зала были расставлены круглые столы с деревянными стульями вокруг них. Завершали обстановку большой газовый камин, никогда, по словам Элисон, по-настоящему не нагревавшийся, и две полки с закусками.
        В дальнем углу знак над арочной дверью указывал, что рядом расположено кафе. Напротив начинался коридор, ведущий в противоположный конец здания. Прилегающий к нему блестящий на солнце пруд с рыбами был для безопасности обитателей центра огорожен.
        В большой комнате собралось человек десять - кто слонялся возле столов, кто стоял около телевизоров (на обоих показывали повторы «Я люблю Люси»), кто разглядывал содержимое полок с едой. При появлении Брэда и Ники половина обернулись, остальные были слишком погружены в себя, чтобы обращать на них внимание.
        - Друзья, поприветствуйте наших гостей,- окликнула их Элисон.
        Все как один явно отрепетированным образом, выдохнули:
        - Приветствуем вас, гости.
        Склонившийся над шахматной доской чернокожий мужчина, статью превосходящий большинство футболистов, проговорил из-за стола:
        - Приветствую вас, гости.- Голос его пророкотал, как аккорд бас-гитары.
        Кое-кто захихикал.
        - Пора, Голиаф,- проговорил худощавый мужчина, стоящий у телевизора.- Пора. Гостей следует приветствовать через три с половиной секунды после того, как они захотят, чтобы их приветствовали.
        - Довольно, Ник,- оборвала его Элисон.- Вы ведь не считаете Голиафа глупцом, верно?
        - А я и не назвал его глупцом.
        - Желаете реванш?
        Тот молчал.
        - Нет, он кое-что умеет,- заметил Голиаф и широко улыбнулся.- И все же я тебя прибил, Ник. Ты считался здесь лучшим, а я побил тебя десять раз подряд.
        Какая-то женщина зашлась хохотом, и Ник круто повернулся к экрану, словно беспокоился узнать, что он пропустил. Голиаф снова склонился над доской и двинул вперед пешку.
        - Никто не видел Рауди или Райскую Птичку?- спросила Элисон.
        - Рауди у себя в кабинете,- ответил кто-то.
        Элисон провела гостей через комнату к коридору. Пожилая женщина, темные волосы которой выглядели так, словно ночью крысы устроили там себе нору, проводила Брэда внимательным взглядом.
        Брэд, постоянно чувствовавший неловкость, наконец сообразил, что смущало его здесь. Самое необычное заключалось в том, что обитатели центра на вид не отличались ничем удивительным. Любой прикасался к хорошо знакомой струне собственного сознания, и она отзывалась бесчисленным множеством привычных звуков. Можно назвать их ребячливыми, шумными, причудливыми, несносными или придумать еще сотню определений, но ведь с таким же успехом все это можно в той или иной мере сказать о нем самом.
        - Хорошо играет?- спросил Брэд.
        - Кто, Голиаф? Экстра-класс. Как правило, сидит за доской по десять часов в день. Наша задача помочь ему применить свои способности в других областях.
        - Ну и как, получается?
        - Он общается с людьми из лаборатории, где ведутся онкологические исследования.- Элисон усмехнулась.- Выясняется, что кое-какие области медицины имеют нечто общее с шахматами.
        - А где все ваши сотрудники?- поинтересовалась Ники.
        - Да везде. Они как бы растворены среди наших обитателей. Ну вот мы и пришли.
        Они оказались в небольшой классной комнате с белой доской на стене и десятью столами. У окна с видом на фонтан стоял диван. На диване развалился пожилой мужчина в темном шелковом купальном халате и пушистых белых тапочках. Вдоль доски, покусывая ногти, расхаживала молодая, не старше двадцати, блондинка. За учительским столом сидел, откинувшись на спинку стула, мужчина с козлиной бородкой, в бриджах и галстуке-бабочке.
        Собравшиеся явно не ожидали постороннего вторжения. На мгновение все трое вперились глазами в Элисон и ее спутников так, словно перед ними космические пришельцы. Мужчины медленно распрямились. Девушка заулыбалась.
        - Привет, друзья,- доброжелательно произнесла Элисон.- Позвольте представить вам наших гостей.
        - Привет, гости.
        - Им от нас что-нибудь нужно?- Тот, что сидел за учительским столом, подергал себя за бородку.
        - Да, Рауди, можно сказать и так. Они хотят потолковать с вами.
        - Правда? Ну да, конечно, конечно. Слышал, Касс? Они пришли потолковать со мной.
        Касс, мужчина в шелковом купальном халате, встал, одернул халат и посмотрел на Ники.
        - Ну ей-то интереснее меня послушать.- Он сделал шаг вперед, поедая Ники глазами, округлив брови и криво ухмыляясь.
        - Ты здесь ни при чем, Касс,- укоризненно покачал головой Рауди.- Посторонись. И веди себя прилично. О чем? Потолковать со мной о чем? Говорите, этот благородный господин и дама - из Федерального бюро расследований?
        Девушка захихикала и тут же поднесла ладонь ко рту, приглушая звук.
        - Меня зовут Андреа,- любезно представилась она.
        - А мы все называем ее Мозги,- пояснил Рауди.- Однако вряд ли это имеет значение для вас, верно? Вы пришли потолковать со мной, и уж мне решать, достаточно ли вы меня заинтересуете, чтобы предложить вам содействие.
        - Эй, Шерлок, в чем дело?- Элисон вмешалась в разговор так, словно происходящее доставляло ей немалое удовольствие.- Вы мне больше не доверяете? Если бы я не считала, что они могут оказаться вам интересны, разве привела бы их сюда?
        - Ваша правда. Я доверяю вам, мадам. И они мне интересны.- Рауди потеребил бабочку.- Это была просто фигура речи, отвлечение, тактический ход, заставляющий их насторожиться, пока я прикидываю, верно ли мое предположение. Как, по-вашему, верно?
        Брэд не без труда подавил улыбку.
        - Как вы догадались?
        - Ага!- Рауди щелкнул пальцами.- Так и знал! Снова я понадобился ФБР. Как не догадаться? Вы ведь каждый день приходите узнать мое мнение. Неужели мы, британцы, настолько умны? А американцам чего-то не хватает и приходится просить у нас помощи?
        Мужчину в шелковом халате интересовала только Ники, и пока Рауди произносил свою речь, он подошел к ней вплотную, взял за руку и, не спуская с нее глаз, вежливо поднес к губам.
        - Меня зовут Энрико Бартоломью. Здесь меня называют Казановой. Слышали про такого?
        - Касс - юбочник,- иронически заметила Андреа. Она нервно переминалась и слегка раскачивалась, словно ей не терпелось в туалет.

«Ее прозвали Мозгами. Эрудитка?» - размышлял Брэд.
        Не выпуская руки Ники, Энрико повернулся к Андреа:
        - Только не надо делать вид, Мозги, что это не я сделал тебя женщиной.- Он повернулся к Ники и одарил ее еще более обольстительной улыбкой.- Ты очень симпатичная.
        Повисло неловкое молчание.
        Брэд улыбнулся, отдавая Ники должное: при случае она одним взглядом умела одернуть наглеца либо заполнить неловкую паузу.
        - Они ко мне пришли, Энрико,- резко бросил Рауди.
        - А кто учил тебя: чтобы вызвать доверие, надо как следует одеться? Разве не я? Смотри, кто к ужину пришел.
        Он снова прикоснулся губами к ладони Ники, отступил на шаг и подмигнул ей. Брэд удивился, что она не остановила наглеца. Видно, интерес к новому объекту психологических исследований пересилил страх перед микробами.
        - Кто пришел к ужину?- раздраженно повторил Рауди.- Да они каждую неделю приходят, идиот ты этакий.
        - Меня называют Мозгами,- встряла в разговор погруженная в собственный мир Андреа. Она не сводила глаз с Брэда и по-прежнему играла роль пай-девочки.- Полагаю, мне надо принять душ.
        Все заговорили, перебивая друг друга. А потом пар, похоже, вышел.
        - Райскую Птичку никто не видел?- спросила Элисон.
        Все дружно покачали головами.
        - Ну а у вас-то все как будто хорошо?- Она кивнула в сторону Брэда.- Это специальный агент Брэд Рейнз и его напарница мисс Холден. Оставляю вас с ними наедине. Рауди, прошу, окажите им всяческую помощь. Мистер Рейнз и мисс Холден действительно из ФБР, и им надо посоветоваться по поводу одного дела, которое они сейчас расследуют.
        - Дело! Великолепно!- Рауди быстро заходил по комнате.- Вы попали по адресу, уверяю вас.
        К глазам Андреа подступили слезы. Казалось, она вот-вот потеряет самообладание. Первая встреча оказалась столь стремительной, что Брэд просто не успел оценить ее неброскую красоту. Со второго взгляда все встало на свои места. Он отметил грамотный макияж и аккуратную прическу.
        - Все в порядке, Андреа,- успокоила ее Элисон.
        Взгляд девушки метнулся в сторону пустого угла.
        - А Бетти говорит не так.
        - Бетти ошибается. Послушайте лучше Брэда.- Она погладила его по руке.- У Брэда доброе сердце.
        Андреа бросила на него беглый взгляд и шмыгнула носом.
        - Слуховые галлюцинации.- Элисон прошептала эти слова так тихо, что Брэд едва уловил их.- Суть в том, что Андреа слышит голоса. И один из них только что сказал ей то, отчего она расплакалась. Когда закончите, найдете меня в приемном покое. Можете не торопиться.- Директриса с улыбкой покинула класс.
        Брэд глубоко вздохнул. Происходящее представлялось ему довольно нереальным, хотя и захватывающим. Он даже на время забыл, зачем они здесь.
        - Теперь я в полном вашем распоряжении.- Рауди, он же Шерлок, шагнул вперед и протянул руку.
        - Спасибо, Рауди.- Брэд ответил на рукопожатие.- Вообще-то я не прочь, чтобы вы все трое помогли нам.
        Рауди, то ли возмущенный, то ли задетый за живое, оглядел остальных.
        - Естественно, вы будете главным,- заверил его Брэд.- Но для начала хотелось бы побольше узнать о своих будущих работниках. Не возражаете, если мы зададим несколько вопросов?
        - А платить будете?
        - Разумеется.
        Рауди назидательно вытянул палец.
        - Они люди деловые, свою выгоду знают. Моя ставка - тысяча двести долларов в час.
        - Но ведь это всего одиннадцать центов,- подала голос Андреа.
        Все, кроме Энрико, который по-прежнему разглядывал Ники с двусмысленной улыбкой, повернулись к ней.
        - В секунду,- пояснила Андреа извиняющимся тоном.- Тридцать три цента в минуту разделить на три. По выходе отсюда я хочу купить новую машину и красивое платье в придачу.- Лицо ее сморщилось, и из правого глаза выкатилась слеза. Она всхлипнула и стерла влагу со щеки.- Извините, извините, извините…
        - Да что там…
        - Чушь!- вскричала Андреа. И снова перешла на полушепот: - Извините, извините, извините. Пожалуй, я для начала душ приму.
        - Веди себя прилично, Мозги. Меня назначили старшим, и я не потерплю таких сцен.- Рауди вздохнул.- Ладно, поделимся. Тысяча двести долларов на троих.
        Они так быстро меняли позицию, так стремительно двигались в новом направлении, чувства так резко отражались на их лицах, что Брэд не поспевал за этим калейдоскопом эмоций и действий.
        Пусть по-детски, но каждый из них обладал способностями, которые заставляли его ощущать свою неполноценность.

«И впрямь похожи на гениев. Голова кругом идет».
        - Боюсь, нам нечего предложить вам, кроме благодарности,- отозвался наконец Брэд.
        Похоже, и Рауди, и Андреа были поражены. Даже Энрико повернулся.
        - Но вам это зачтется. Ведь вы поможете нам спасти жизнь очередным жертвам Коллекционера Невест.
        - Коллекционера Невест?- Рауди шагнул вперед. Теперь он был весь внимание.- Расскажите нам все, что знаете. Это кто, серийный убийца?
        - Сначала вопросы зададим мы.- Брэд поднял руки вверх.- Так будет справедливо, согласны?
        Взгляд Андреа метнулся куда-то за спину Брэда. Он непроизвольно оглянулся.
        На пороге стояла молодая хрупкая шатенка лет двадцати пяти. Черты лица четко очерчены - маленький нос, мягкие пухлые губы, светло-карие, блестящие, полные жизни глаза.
        Брэд невольно потупился. Женщина невысока ростом, одета в потертую синюю фуфайку
«Найк». Джинсы обрезаны на пару сантиметров выше старых парусиновых теннисных туфель белого цвета.
        Она стояла, опустив руки по швам, с видом невозмутимым, но неуверенным, так, словно ее сильным порывом ветра может снести. Кожа на руках бледная, ногти на большинстве пальцев Брэду были не видны, но на больших обгрызаны. В отличие от Андреа она вообще не пользовалась косметикой, даже несколько красных пятен на лбу - следы от угрей - не были припудрены.
        Испытующий взгляд новоприбывшей пронизывал насквозь. Выглядела она бесстрастно, словно не могла решить, как отнестись к присутствию гостей.
        - Это Райская Птичка,- объявил Рауди.
        - Означает ли это, что нам придется делиться и с ней?- недовольно спросила Андреа.- Получается всего лишь восемь и три десятых цента в секунду.
        - Мы тут собираемся помочь ФБР расколоть одно дело,- пояснил Рауди.- А Райская Птичка хорошо разбирается в мертвецах.
        Брэд затруднился бы сказать, что заставило его пульс биться чаще: слова Элисон про Райскую Птичку или то, как молодая женщина на него посмотрела,- но в любом случае он поймал тебя на том, что не может оторвать от нее глаз. Райская Птичка.
        Она отвернулась, подошла к Андреа и опять нерешительно взглянула на Брэда. А он не мог отделаться от мысли, что провалился в заячью нору и очутился в Стране Чудес, у Алисы. Утверждения директрисы, будто все это исключительно развитые индивиды, сбило его с толку. Если услышать этот странный разговор на улице, любой прохожий решил бы, что все четверо просто чокнутые.

«Впрочем, так оно и есть,- напомнил он себе с убежденностью, неприятной ему самому. Налицо классические симптомы шизофрении: паранойя, галлюцинации, зрительные и слуховые, голоса и угрозы. Упорное стремление Андреа встать под душ, мания величия у Рауди и Казановы…»
        - Полагаю, Элисон не против, чтобы вы присоединились к нам,- сказала Ники.- Спасибо, что пришли. Какое у вас чудное имя. А меня зовите просто Ники.
        Райская Птичка промолчала.
        Брэду сразу стало ясно, что эта невзрачная копия Андреа, должно быть, вполне уютно чувствует себя в собственной скорлупе, но испытывает неловкость, когда ее оценивают со стороны. При внешнем спокойствии от молодой женщины исходили волны беззащитности подобно жару в пустыне.
        - Привет, Птичка,- кивнул он и повернулся к остальным: - Что ж, начнем. Расскажите о себе. О своих… дарованиях.
        - Ах вот оно что, вот оно что,- затараторил Рауди.- Вы хотите знать, что нас делает чокнутыми, не так ли?
        - Вовсе нет,- шагнула вперед Ники. Чувствовала она себя в этой компании вполне непринужденно.- Мы знаем, у вас чрезвычайно высокий IQ. И все вы одарены редкими способностями. Или директриса заблуждается на ваш счет?
        Присутствующие внимательно посмотрели на Ники, словно убеждаясь в серьезности ее слов. Решив, что так оно и есть, все, кроме Райской Птички, заговорили в голос, перебивая друг друга.
        Ники улыбнулась и подняла руки.
        - Начнем с вас, Рауди.
        - Естественно.- Он покосился на опоздавшую.- Директриса назначила меня старшим, Птичка.- Та промолчала, и он продолжил: - Рост у меня метр семьдесят семь сантиметров, мне сорок лет, и в этом закрытом учреждении я нахожусь семь лет. Кто-то называет меня холериком, и верно, по природе я лидер, но главные мои достоинства лежат в иной сфере. Это перцепция и дедукция. Большинство обычных дел, по поводу которых со мной регулярно консультируется ФБР, решаются легко, достаточно применить алгоритм, помогающий выделить ключевые улики. Еще я участвую в нескольких крупных операциях, раскрывать суть которых не имею права.
        Он замолчал и поправил сбившуюся набок бабочку. Брюки у него были коротковаты и обнажали черные кожаные туфли, в которых не хватало одного шнурка. В своей мании величия образцом он явно выбрал Шерлока Холмса, хотя Брэду трудно было представить его расхаживающим с увеличительным стеклом и трубкой.
        - Спасибо, Рауди.- Ники перевела взгляд на Казанову.
        Не ожидая дальнейших поощрений, тот заговорил:
        - Меня зовут Энрико Бартоломью, тридцать два года…
        - Тридцать восемь,- перебил его Рауди.
        - Или тридцать семь, точно не помню,- не смутившись, продолжал Энрико.- Меня называют шизофреником, но я не устаю напоминать, что все воины и любовники - шизофреники. Элисон говорит, не все женщины способны оценить по достоинству опытного, бесстрашного любовника. Но по-моему, она не права. Вот вы, например, Ники, что скажете?- Он лукаво улыбнулся.

«Интересно, от скольких женщин получал Бартоломью пощечины за последнее время?» - хмыкнул про себя Брэд.
        - Затрудняюсь ответить, Энрико. Могу сказать лишь, что мне интересны мужчины одновременно сильные и добрые.
        - Касс пытался назначить свидание жене президента, когда она приезжала в Денвер,- с хитрой усмешкой заметила Андреа.- Его посадили в тюрьму.
        - Не слишком умной она оказалась,- улыбнулся Энрике.- Ее и женщиной-то назвать трудно. Не знаю, что я в ней нашел. Как вы сегодня вечером, свободны?
        - Увы, занята. Но все равно спасибо, что спросили. Теперь ваша очередь, Андреа.
        - Мне девятнадцать. Сюда попала год назад. Маниакальная депрессия. Биполярная. ННС - невроз навязчивых состояний. Вундеркинд-эрудит. Но последнее не совсем так.
        - Чушь,- перебил ее Рауди.- Она у нас самая яркая. Следить за своей внешностью еще не значит быть идиотом.
        Андреа виновато улыбнулась и пошевелила пальцами. Ногти у нее были выкрашены в зеленый цвет.
        - Да, мне нравится… ухаживать за собой.
        - Вам нравится принимать душ.
        - Бывает.
        - Как часто?
        - Сегодня?
        - Ну да,- улыбнулась Ники.
        - Дважды.

«Сейчас десять утра»,- отметила мысленно Ники.
        - И каждый раз вы красите ногти и волосы?
        - Да.
        - Она у нас чистюля и мудрая как змий,- опять встрял Рауди.- Самая мудрая из моих информаторов.
        Брэд посмотрел на Райскую Птичку. Казалось, ей нравится слушать чужой разговор, не высказывая своего мнения.
        - А вы что скажете, Птичка?
        Она огляделась, потом остановила взгляд на Брэде. Не поймешь, то ли она неловкость испытывает, то ли неудовольствие.
        - Э-э… А что, собственно, тут происходит?
        - Извините, не представился. Брэд Рейнз, ФБР. А это Ники Холден, наш судебный психолог. Мы здесь на предмет получения какой-либо информации об убийце по прозвищу Коллекционер Невест.
        - Никогда о таком не слышала,- пожала плечами Райская Птичка.- Не знаю человека с таким именем.
        - Это прозвище мы ему дали.
        - Нужны подробности.- Рауди вновь начал мерить шагами комнату.- Чтобы помочь вам, мне надо знать все, что знаете вы. Размер обуви.
        Брэд решил подыграть ему.
        - Одиннадцатый.
        - Ясно. Примерный рост?
        - Сто девяносто - двести.
        - Секретор?[Человек, у которого в слюне и других биологических жидкостях содержатся следы растворимых в воде А-, В- и О-агглютиногенов (Медицинский словарь).]
        - Нет. Никаких телесных выделений не обнаружено ни на одном месте преступления. Ни волос, ни кожных тканей, ни отпечатков пальцев.
        - Дело у вас с собой?- Роуди протянул руку.
        - Нет.
        - А Птичка так ничего про себя и не рассказала,- напомнила Андреа.
        - Нет с собой дела? Так какой же помощи вы от меня ждете?- возмутился Рауди.
        - А что он делает с женщинами?- спросил Энрико.
        - Убивает.- Брэд посмотрел куда-то между ними.- Делает им макияж, чтобы выглядели красивее, а затем убивает и приклеивает тело к стене.
        Наступило общее молчание.
        Лицо у Андреа перекосилось, и она разрыдалась, прижав ладони к глазам.
        - Какой ужас! Ужас, ужас…
        - Да, страшное дело. Скажите, а никто из вас не знает или не знал обитателя этого центра, который подходит под данное описание? Рауди, директриса утверждает, вы помните всех, кто когда-либо жил здесь.
        - Мне надо принять душ,- заявила Андреа.- Все тело зудит. Одиннадцатый размер, рост метр восемьдесят два. Большие руки, такими нетрудно шею сломать. Нет, таких не принимают. Говорите, он косметикой пользуется?
        Брэд поколебался.
        - Да.
        Андреа снова заплакала, размазывая по лицу грим.
        - Все в порядке, Дри,- впервые заговорила Райская Птичка. Голос у нее оказался приятный, негромкий, но уверенный и властный.- Здесь нам ничто не угрожает. Здесь мы дома. У нас есть охранники и мисс Элисон. Да и Рауди с Энрико не позволят, чтобы с нами что-нибудь случилось, верно?
        - Ни за что,- подтвердил Рауди.
        Энрико нахмурился.
        Андреа подошла к Райской Птичке. Та взяла ее за руку и потрепала девушку по плечу.
        - Не позволяй им пугать себя. Представь, что это просто литература.
        - Птичка пишет романы,- пояснил Рауди.- Однако же должен сказать, при всем желании не могу припомнить никого здесь, кто подходил бы под ваше описание. Если вы, конечно, говорите о некой личности, демонстрирующей склонность к такого рода насилию. Тем не менее, если бы вы мне дали посмотреть дело, я почти наверняка пролил на ситуацию хоть какой-то свет.
        - Вы уверены, что заняты сегодня вечером?- Энрико посмотрел на Ники.
        - Да. Но еще раз спасибо,- улыбнулась она.
        Брэд сделал глубокий вдох и внезапно ощутил быстротечность времени. Серийный убийца неумолимо кружит поблизости, подбираясь к очередной жертве, а ему приходится часами сидеть в компании душевнобольных. Ему стало ослепительно ясно, что сколь бы неординарны и одаренны ни были Рауди и его друзья, помочь остановить убийцу они не в состоянии.
        - Райская Птичка так ничего про себя и не рассказала,- повторила Андреа.
        Брэд кивнул, соображая, как побыстрее отсюда уйти. Но Андреа была преисполнена решимости.
        - Она права. Почему бы вам не рассказать о себе, Райская Птичка?- предложил он.
        Та вспыхнула:
        - Вряд ли я чем-нибудь могу быть вам полезна.
        - Она видит мертвецов,- сказал Рауди.

«Психопатические галлюцинации»,- подумал Брэд.
        Птичка даже не попыталась возразить.
        - И духов,- добавила Андреа.
        - Вы хотите сказать, призраков?
        - Что-то в этом роде.- Андреа пожала плечами.- Стоит ей прикоснуться к телу убитой, и она будет знать, кто убил. Разве не так, Птичка?
        - Сомневаюсь. И хватит болтать, Дри.
        - Но ведь это правда.
        - А вы давно здесь, Птичка?
        - Семь лет. Мне тогда было девятнадцать.
        Чем-то эта девушка отличалась от остальных обитателей. Кажется, он нашел ответ: как истинная женщина, Птичка не раскрывает своих тайн.
        - И вам ничего не припоминается, когда я описываю убийцу? Может, видели кого-то похожего?
        Она на секунду задумалась.
        - Нет.
        Андреа выглядела недовольной.
        - Птичка не доверяет мужчинам. Ее однажды обидели.- Она снова заплакала, и Райская Птичка принялась ее утешать.

«Каково быть на месте этих двоих?- вдруг подумалось Брэду.- Каково это - жить рядом с ними?»
        Последние десять лет он провел, оплакивая утрату Руби, этого ангела, посланного с небес. Ее оторвали от него, и он буквально рассыпался на куски. Все эти годы искал Руби замену.
        Разумеется, его боль несравнима с той тайной болью, что испытывает Райская Птичка. Что привело ее сюда, в это пристанище отверженных? Кто любил эту несчастную женщину? Какие надежды ведут ее по жизни?
        Он испытал прилив сострадания, смешанного с острым чувством стыда. По сравнению с этой женщиной у него - царская жизнь. И все же он проводит ее в одиночестве и тоске. Жалея себя.
        Нахлынувшее чувство было таким сильным, что Брэд даже испугался, как бы другие не заметили, при всех его стараниях оставаться хладнокровным. Он отвернулся.
        Ники взяла инициативу в свои руки.
        - Кое-кто утверждает, что людей можно чувствовать, подзаряжаться их… энергией, даже после того как тех не стало. Может, это ваш случай, Птичка?
        - Трудно сказать, как мне все открывается. Просто открывается. Врачи говорят, это зрительные галлюцинации, психоз, шизофрения. Я вижу нечто и не могу сказать, что это - память или игра воображения.
        - Именно так врачи и должны говорить. Но вы-то с ними не согласны?
        - Повторю: ничего не могу сказать. Вижу - и все.
        - Вы принимаете лекарства?
        - Нет.
        - А я - да,- встряла Андреа. Ее хорошенькое личико снова исказилось. Казалось, слезы вот-вот в очередной раз заструятся по щекам.
        - У нее только что закончился недолгий период депрессии,- пояснила Птичка без тени скуки или пренебрежения и, повернувшись к Андреа, спросила с искренним участием: - Хочешь принять душ?
        - Должна. Мне надо идти. Извините. Извините, извините.- Она поспешно вышла из комнаты, позволив себе под конец разрыдаться по-настоящему.
        - Как это понять: мы что, не получим свои тысячу двести долларов?- спросил Рауди. - Дайте посмотреть дело и выложите все известные вам факты. И поверьте, это будут самые дешевые для ФБР тысяча двести долларов за всю его историю.
        - Что же касается вас, миледи,- подхватил Энрико,- добро пожаловать в любое время. Буду вас ждать и покажу вам небеса.
        Ники взяла Брэда под руку.
        - Но у меня уже есть любовник. Тем не менее очень любезно с вашей стороны.
        Энрико демонстрировал полную невозмутимость и продолжал ухмыляться. Брэду захотелось исподтишка показать этому непробиваемому нахалу кукиш.
        Он перевел взгляд на Птичку и увидел, что та не сводит с него глаз. В выражении этих манящих глаз крылась какая-то тайна, словно Птичка сама была одним из призраков, которые ей якобы являются.

«О чем она думает?»
        Ники извинилась перед присутствующими - спешим, мол,- и они с Брэдом направились в приемный покой, где и нашли Элисон. Та уже приготовила список обитателей центра за все семь лет его существования, вместе с диагнозами, описанием терапевтических средств и предполагаемыми сроками пребывания.
        - Ну как там наша исследовательская группа, чем-нибудь помогла?
        - Это было весьма поучительно,- откликнулся Брэд.- Но ничего конкретного. Боюсь, мы не продвинулись ни на шаг. Райская Птичка - интересный персонаж. Говорят, ей призраки являются?
        - Вы познакомились с Птичкой?- Элисон просияла.- Замечательно! Дайте ей хоть раз прикоснуться к любой из ваших жертв, и вы узнаете, как та погибла.- Элисон осеклась.- Только, увы, это невозможно. Она никогда не решится.
        - Да и ФБР вряд ли пойдет на такое.
        - На такую глупость? Но дело в том, что Птичка страдает от двух жестоких фобий, и одна из них - агорафобия. Страх открытого пространства уже семь лет держит эти ворота закрытыми для нее.
        Брэд знал, что такое угнетающий страх. На самом деле это на удивление обычная вещь. Ему вспомнилась история в Майами, когда молодая женщина умерла с голоду у себя дома, потому что боялась без причины выйти на улицу, даже просто купить еду. Он и сам, сразу после смерти Руби, испытал нечто подобное. Угнетала одна только мысль о контактах с внешним миром. Страх этот через несколько недель рассеялся, но сохранилось живое сочувствие к тому, кто его испытывает.
        - Не то чтобы это такая уж редкость среди наших постояльцев. Мир их отринул, подверг остракизму, заставил чувствовать себя изгоями, так что им лучше оставаться одним либо в обществе таких же, как они.
        - Какой у нее диагноз?
        Элисон удивленно посмотрела на него.
        - Вам стоило бы ее спросить.
        - Шизофрения?
        - Честно говоря, все еще не могу сказать точно. До помещения сюда психиатр больницы штата диагностировал шизофрению и биполярное расстройство. Помимо агорафобии она страдает от глубокого укоренившегося недоверия к мужчинам - они раздражают ее более всего.
        - А как насчет галлюцинаций? Призраки?
        - Галлюцинаций?- Элисон повернулась и повела их к двери.- А что, это вопрос, верно, мистер Рейнз? В любом случае это где-то здесь.- Она постучала себя по виску.
        Цветик была слишком занята незаконченным скульптурным изображением Брэда, чтобы заметить, как они проехали мимо нее.
        ГЛАВА 7
        Четыре основополагающих правила жизни Квинтон Гулд принял недавно. Точнее, в прошлом году. И считал, что в сорок один год у него достаточно времени для совершенствования в применении этих правил.
        Утешительное осознание этого факта принесло ему больше радости и облегчения, нежели он испытывал за последние семь лет, с тех пор как его столь решительно отвергла первая женщина, которую он выбрал и полюбил. Он до сих пор не мог понять, почему ей настолько изменил здравый смысл.
        Разве птица стряхивает свои пушистые перья?
        Разве автомобиль вышвыривает свой рокочущий двигатель?
        Разве женщина отрезает свою собственную красивую головку?
        Тем не менее, несмотря на все эти бесспорные истины, она отвергла Квинтона. Вышвырнула. Отрезала собственную голову, когда он, по сути, предложил быть ее головой. Единственное утешение он черпал в выводе, что скорее всего она просто нездорова умственно. Даже хуже - душевно больна, потому что отвергла выбор самого Господа Бога.
        Это открыло ему первое из четырех правил. Он повернулся к зеркальной стене своей спальни и выговорил его вслух так, чтобы оно четко дошло до стоящих справа от него трех манекенов без париков.
        - Красоту определяет не человек, а Бог, и он же выбирает высшую красоту.
        Квинтон оглядел семь керамических кукол, стоящих на туалетном столике и одетых соответственно в алое, голубое, зеленое, черное (его любимое), бледно-лиловое, желтое и белое платья. Все они, в свою очередь, с интересом вглядывались в него. Поймав этот взгляд, он пояснил глубокий смысл правила номер один на тот случай, если он от них ускользнул:
        - Забыть о грязных политиканах, о елейных проповедниках. Забыть о Глупцах с большой буквы - соседях. Забыть о странной Холли, о себе, о матери, о сестре, о брате. Об учителе, ученике, своднике, звезде эстрады. Бог, один только Бог, прощающий грехи тем, кто следует его правилам, определяет красоту.
        Он сделал паузу для пущего эффекта.
        - Даже самого красивого, того, что именуют Люцифером. Его он тоже прощает,- пафосно завершил он свою речь.
        Квинтон подошел к платяному шкафу, снял с вешалки черный купальный халат и повесил на крюк за дверью. Подготовка к предстоящей работе освежила и воодушевила. Как обычно, весь день он постился и принял слабительное. Важно быть чистым изнутри и снаружи. Даже ощущая заранее вкус бифштекса, который он съест через несколько дней, все это время Квинтон будет воздерживаться, питаясь только молоком и бобами - продуктами питательными и нужными для дела. А уж потом снова наведается в ресторанчик Джона Элвея - для равновесия. Там ему понравилось.
        Он надел нижнее белье от Армани - другого не признавал. Белье этой марки облегало плотно, но при этом не мешало кровообращению в отличие от «Табито» - его Квинтон с негодованием предал огню уже после часа ношения. Не удивительно, что он так долго не испытывал сексуального удовлетворения. Общество вступило против него в заговор, чтобы лишить мужества.
        Квинтон натянул белые носки, привычные серые брюки и светло-голубую рубаху с отложным воротничком. В такие мгновения важно выглядеть респектабельным и в то же время не привлекать к себе внимания. Коричневые туфли «Скетчерз». В этой одежде ему было легко и свободно. Впрочем, легко и свободно он ощущал себя всегда, достаточно только пожелать. Несомненно, в том одна из главных причин, почему Бог благоволит к нему.
        Он умеет адаптироваться и чувствовать себя как дома повсюду. Если, конечно, вокруг не мельтешат несносные дети. Или если у него грязные ногти. Или когда слишком жарко или слишком холодно, или когда ковер не вычищен как следует, или, если уж на то пошло, не раздражает куча других непорядков.
        На самом деле, если уж быть честным до конца, Квинтон по-настоящему пребывал в мире с самим собой, только когда все вокруг пребывало в том безукоризненном порядке, который был задуман Богом изначально. И здесь нет ничего дурного, ведь миссия Квинтона Гулда - придать вещам их былой порядок. Даже собственные промахи идут на пользу делу. Делу совершенствования.

«Благослови меня, Отче, ибо я согрешил».
        Он вышел из спальни и принялся тщательно осматривать квартиру. Правило и порядок привнесли в жизнь симметрию, которая обеспечивает равновесие и радость. Потому-то он час назад и занялся маникюром. Потому и все красные подушки на диване, обитом бархатом персикового цвета, не разбросаны кое-как, но разложены тщательно, в равновесном и красивом порядке.
        На стенах ни пятнышка - он подкрашивал их каждые три месяца, используя недавно появившуюся в продаже краску без запаха. На каждой стене было по зеркалу, что позволяло видеть себя в разных ракурсах.
        Квинтон нагнулся и подобрал белое перышко, выпавшее, наверное, через тоненький шов в подушке. Не пора ли заменить подушки? Теперь это настоящий мусор, в основном китайское производство. Хотя бывает, что и в Вашингтоне делают.
        Квинтон бросил перо в большую урну, которую использовал в качестве склада для таких вот случайных отбросов. Придурки из психиатрического отделения утверждали, что он якобы страдает обсессивно-компульсивным расстройством и шизофренией. Лжецы. А таблетки он принимал, только чтобы обвести их вокруг пальца. По правде говоря, сделать это он мог с завязанными глазами или отключенным сознанием.
        Квинтон прошел на кухню. Семь шагов.

«Интересно,- подумал он,- как маленький Джоши из ресторана себя чувствует, получив столь ценный урок от дяди Квинтона? Везучий щенок. Лучше уж там и тогда, чем на улице, где инструментом обучения может оказаться не мягкая ладонь, а кувалда. Но сейчас истинной победительницей будет Мелисса, стюардесса, которая раскроет свое истинное предназначение не далее как…- он взглянул на настенные часы,- через два часа двадцать одну минуту. Когда часы пробьют два часа ночи».
        Он почувствовал, как предвкушение события пробирается вверх по позвоночнику. На мгновение представилось, будто он стоит на мосту с перевязанными лодыжками и вот-вот бесстрашно бросится в пустоту. Но у него нашелся лучший способ летать.

«Благослови меня, Отче, ибо я согрешил».
        Правила. Всегда правила. Красоту определяет Бог, и он же выбирает высшую красоту.

«Верно, ах как это верно».
        Но это еще не все. Есть и другое правило, правило номер два. Ибо совсем недавно Квинтон обнаружил, что у Бога есть фавориты. Одних Бог любит больше, чем других. Он неравнодушен к своему творению и, дабы произвести впечатление на фаворитов, готов склониться над аутсайдерами.
        Более того, имеется фаворит. Некий индивид, пребывающий в таком фаворе, что в сравнении с ним другие даже не фигурируют в Божественном перечне предметов, достойных его внимания. Создатель сосредоточился на одном.
        Квинтон открыл дверь в кладовку, где были аккуратно расставлены консервные банки с сушеными бобами в сахарном сиропе от Хорниша. Его любимый сорт. Пища для мозга.
        Он взял ящик с электродрелью «Хитачи», вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Затем вскипятил немного воды, чтобы подвергнуть инструмент санитарной обработке,- Мелисса этого заслуживает. На зубчатой поверхности дрели не должно быть ни единого микроба.
        Да, Бог сосредоточился на одном, как некогда был поглощен Люцифером. Все обитатели небес и ада вглядывались из своих далей в того единственного, на кого пал выбор Бога. Остальное существовало лишь как сцена его благодеяний.
        Небесам и аду нужно было знать: ответит ли избранный любовью к Богу?
        Квинтон переложил дрель в черный чемодан, рядом с седативами. Остальное из того, что понадобится, было уже аккуратно разложено по местам. Он тщательно запер чемодан и огляделся. Срок его возвращения зависит от меры податливости Мелиссы. Может, день пройдет, а может, три.
        Довольный тем, что все идет как надо, Квинтон выключил свет и направился к гаражу, где его ждал зеленый «шевроле»-пикап.
        Он сел за руль и усмехнулся, прислушиваясь к неслышной словесной битве, что разворачивается внутри - между ним самим и невидимым оппонентом.

«Ты только представь, чудачка, ненормальная. Представь на секунду (понимаю, это нелегко, ведь ум у тебя послабее моего), что речь идет именно о тебе. Ты - в центре происходящего. Что выберешь, то и имеет значение. Подобно Нео из любимого фильма Квинтона «Матрица», в один прекрасный день ты проснешься и узнаешь, что избранный - это ТЫ. Это безумие, но это правда. Ты - его невеста. Фаворит Бога.
        Слушай, Нео, идиот несчастный, попробуй вдолбить в свою дурацкую башку. Есть правило номер два, и оно гласит: Бог в своей бесконечности и всесилии может избрать не одного, а многих фаворитов, и все будут равны. Так что все верно, Нео. Ты фаворит, ты избранный. Но и я тоже. Да и всякое живое существо, попирающее эту проклятую землю. И правила одинаковы для всех. К сожалению, большинству не хватает мозгов, чтобы понять, какое важнейшее значение они имеют в игре, именуемой жизнью».
        До недавнего времени Квинтон ненавидел всех людей за их никчемность. Но потом ему стало ясно: дело обстоит прямо противоположным образом. Все они - любой мужчина, женщина, ребенок - обладают бесконечной ценностью. И это мгновенно заставило его возненавидеть их за то, что они в своей значимости равны ему.
        Но теперь не было нужды задумываться над такими загадками. У него появилась миссия. Он стал ангелом Бога - мессией, посланным на помощь тем, кого Бог более других хотел бы приблизить к себе в вечном блаженстве.
        Поскольку Богу в его бесконечном милосердии прекраснейшими кажутся все люди, Квинтону дано выбрать семерых - священное число Бога. Он приведет этих семерых к его престолу - символический акт поклонения, за который он будет щедро вознагражден. А в итоге ему возвратят способность производить потомство. Его тело, пребывающее ныне в покое, как медведь во время зимней спячки, восстанет и соединится с собственной невестой.
        Выводя зеленый «шевроле» со стоянки, Квинтон стал насвистывать. В эту минуту его переполняло чувство самодостаточности и полной сосредоточенности на поставленной цели. Он парил над землей. Он помахал Мэри, матери-одиночке, живущей через дом от него. Когда-то он помог ей поднести покупки, прикидывая одновременно, не подойдет ли она на роль невесты.
        В конце концов все сходится на седьмой, самой красивой из всех, и Квинтон знал ее не хуже себя. Но первых шестерых, а «шесть» мужское число, он волен выбирать наугад. Волен обесчеловечить их так, чтобы Бог мог принять их как своих невест.
        Мелисса, красивая молодая женщина, как раз и должна стать такой невестой, пятой по счету.
        И если ей известно то, что известно Квинтону, сейчас у нее голова кругом должна идти от радости и предвкушения того, что ее ожидает.
        Какая-то часть Квинтона знала, что большинство несовершенных индивидов найдут его рассуждения сомнительными или даже ненормальными, но его это не смущало. Индивиды наделены потрясающей способностью говорить глупости. Некогда они утверждали, что Земля плоская, что полярные льды скоро растают, что он, Квинтон, больной на голову.
        Все они заблуждаются. Все невежественны, ребячливы, легковерны, подвержены влияниям, глупы. Все - шуты гороховые.
        Иногда Квинтон задумывался над способностью Бога любить их всех.
        Сердце его, должно быть, величиной с океан. «Будь моя воля, я бы взял ручной пулемет с обоймой на шесть миллиардов пуль и уложил всех, одного за другим».
        При мысли об этом руки его, обхватившие руль, задрожали. Он с усилием избавился от мгновенного помрачения и заставил себя сосредоточиться.
        До синего дома Квинтон доехал за час. Поставил пикап на свободное место в конце живой зеленой изгороди позади строения и выключил двигатель. Семикратный обзор зеркала убедил его в том, что никого вокруг нет, а другого он и не ожидал: все-таки час ночи. Целых шесть часов провел он возле дома, обходя каждое дерево, каждый куст, опускаясь на землю и ползая на животе, ощупывая поверхность, заранее предвкушая события ночи.
        Свет уличных фонарей сюда не достигает. Ночь безлунная.
        Поборов искушение засвистеть, он плотно натянул на голову шапочку для душа, надел те же башмаки, что и прежде в подобных случаях, и сунул руки в новые резиновые перчатки.
        Квинтон вышел из машины, бесшумно прикрыл дверь и запер на ключ. Широкая прогулочная дорожка петляла между редкими деревьями - жалкими тонкими призраками. За деревьями по обе стороны дорожки выстроились дома - были видны заборы и террасы.
        В такие моменты он ощущал единение с природой, невидимой, как ночное дуновение ветра, и столь гармонично отвечающей его миссии. Ни один смертный не может увидеть здесь его, плывущего во тьме, ни один безумец не способен его остановить.
        Квинтон неслышно ступал по дорожке, настраивая все свои чувства в лад с окружающим.

«Интересно, догадывается ли кто-нибудь из жильцов, что рядом с их домами, вглядываясь в темноту, вот уже несколько недель расхаживает один и тот же мужчина? . Вряд ли. Да, они фавориты и все же слишком глупы и слишком доверяют собственной плоти».
        Впереди справа показался дом Мелиссы, и его захлестнуло ликование, довольство собой. Квинтон пристально вгляделся. В окнах темно. Она уже спит.
        Он представил, как эта штука мягко входит в ее мозолистую подошву, и сразу шея и плечи покрылись гусиной кожей. В позвоночнике появилось покалывание, дыхание участилось.

«Благослови меня, Отче, благослови, благослови, благослови».
        Он дошел до угла синего дома, который в безлунной ночи казался просто тенью, а не солидным строением.
        Из спутника, передающего сигнал в Google, он был неразличим. С Божественных высот казался пятном, снежинкой среди миллионов таких же снежинок, которые даже с дерева не разглядишь. Потом - последовательно - компьютерным чипом, почтовой маркой и только в конце домом. Последний снимок, сделанный с пролетающего спутника, зафиксировал проезжающую мимо черную машину.
        Никто не вглядывается вниз. Никто, кроме Бога, не знает, кто спит в этом незаметном домике. Всего лишь одна из шести миллиардов, но нынче ночью - единственная. Избранная не кем-нибудь, а им, Квинтоном Гулдом.
        Он застыл, подобно деревцу, во тьме, и так долго стоял, глядя на дом, что выдержать эту неподвижность не смог бы никто иной. Наконец спустил молнию на брюках и помочился в маленький пластмассовый сосуд, который вернул на свое место, в карман.
        Он вглядывался в темноту, повторяя про себя все детали, внутренне сосредоточиваясь.

«Брэд Рейнз. Ники. Ники. Ники. Ники».
        Он досчитал в уме до семи.

«Ты ведь и сам все знаешь, не так ли, Брэд? Что я намерен взять ее, потому что она моя, а не твоя? Что она будет моей, потому что она седьмая?»
        Чего агент ФБР наверняка не знал, так это что он всего лишь марионетка, которую дергает за нитки невидимый кукловод. Он откликается на сигналы именно так, как нужно.

«Не дурак,- отдал ему должное Квинтон.- Умен, даже очень. Но именно на такой интеллектуальный уровень я и рассчитываю. Возможно, Брэду придется умереть, чтобы довести счет до восьми, но невелика жертва. Даже агент охотно согласится ее принести, стоит ему понять, как она прекрасна».
        Квинтон с трудом заставил себя не думать об этом и сосредоточился на том, как обойти кровать, когда он окажется в доме. Он представил, что находится так близко от избранницы, что мир осудит его за незаконное вторжение, за нарушение прав владения. Наглое проникновение, которого достаточно, чтобы заставить ее вскрикнуть, если, конечно, она проснется слишком рано. И все же это его место, он ждет во тьме, смакуя горькие и одновременно сладкие минуты, предшествующие событию.
        Ожидание наскучило, и Квинтон решил забрать «невесту» на полчаса раньше. Он вернулся к машине, поставил пластмассовую бутылку с мочой под сиденье, чтобы выбросить ее потом, и достал хлороформ.

«Еще не успев понять, что происходит, она может испугаться моего вида. Надо будет осторожно перенести ее на выбранное место, рядом с Элизабет, где и начнется работа».
        Через десять минут он уже стоял на кромке лужайки, позади ее дома. Ни звука. Ничего - ни новых домашних животных, ни лунатиков, ни соседей, мучающихся бессонницей, ни лая собак. Прекрасно.
        Он подошел к окну ее спальни и заглянул.

«Интересно, а заметила Мелисса, что между короткими шторками и рамой образовался небольшой зазор, через который видна небольшая часть комнаты, в том числе кровать? Может, и заметила, но отмахнулась, уверенная, что она не такая, как другие, и от внешнего мира точно защищена».
        При слабом свете он разглядел длинные выступы. Понадобилась целая минута, пока он понял, что из-под цветистого одеяла выглядывают ее ноги. Она дома, так и должно быть. И все же, увидев ее в реальности, он вздохнул с облегчением.
        Мелисса использовала задвижку и установила систему сигнализации с соответствующими выводами на все окна и двери, но скрип напильника по стеклу, хотя и продолжался довольно долго, тишину не нарушил. Квинтон залез внутрь, следя лишь за тем, чтобы не задеть раму и не включить таким образом сигнал тревоги.
        При свете фонарика-карандаша он прикрепил несколько тюбиков суперклея к надрезам и поставил стекло на место. Снаружи и не заметишь, что его вынимали.
        Оказавшись наконец в доме избранницы, Квинтон присел, чтобы перевести дыхание. В доме было тепло, в воздухе витали запахи пятой избранницы. Из кухни плыли гастрономические ароматы - похоже, поздний ужин навынос. В ноздри Квинтону забилась пыль, поднятая скрытым на потолке вентилятором, нарушающим своим негромким жужжанием ночную тишину. Он даже ощутил слабый запах ее духов, оставшийся с той первой встречи несколько недель назад.
        Наконец он поднялся, стараясь двигаться как можно тише. Квинтон не раз заглядывал в окна дома и представлял себе планировку досконально. Сейчас он находился в эркере гостевой спальни, в северной части здания. Из гостиной вел коридор в хозяйскую спальню, где сейчас Мелиссе снилось все, что угодно, кроме удивительной судьбы, поджидающей ее в ближайшем будущем.
        Квинтон извлек из кармана бутылочку с хлороформом и, скрипнув дверью, скользнул в глубь спальни. Расстояние он измерил на открытом пространстве раз, наверное, десять или двадцать, так что, оказавшись в непроницаемой тьме, точно знал, сколько сделать шагов до двери, затем по коридору и далее до кровати.
        Путь свой Квинтон проделал медленно, на цыпочках. У двери в спальню на мгновение остановился, затем повернул ручку.

«Замка нет. Ну разумеется… Пусть Мелисса избранная, пусть красавица, но все же она беспросветно глупа. Другое дело, что я люблю ее, как любит Бог».
        Раскрыв дверь ровно настолько, чтобы войти, Квинтон скользнул внутрь. Через шторки проникал тусклый уличный свет, и этого было достаточно, чтобы разглядеть, как спокойно поднимается и опускается в мирной дреме грудь девушки.

«Вот я и здесь, в месте, от которого не мог оторваться в своих видениях последние несколько дней…» Он улыбнулся про себя, и в улыбке его растворились все составляющие успеха: сладостное ощущение близости, чувства силы, едва сдерживаемое предвкушение того, что вот-вот произойдет.
        Его всегда поражало легкомыслие этих особ. Спят себе, погруженные в скучный покой, и даже не подозревают о высшем предназначении. Будто овцы в загоне. Шесть миллиардов овец. Но ему-то нужна одна-единственная.
        Квинтон смочил тряпицу, вернул бутылочку в карман и сделал два шага к кровати, когда в спальне вдруг вспыхнул свет.
        Он резко остановился, сжимая в правой руке пропитанную хлороформом тряпицу. Мелисса смотрела на него в упор. Волосы у нее растрепались и свисали неровными прядями по левой щеке. Ладонь все еще лежала на выключателе ночника.
        Лицо девушки превратилось в бледную маску ужаса, заглушающую крик. Но Квинтон понимал, что молчание не затянется. Что делать? Он впервые попал в такую ситуацию. Наверное, все это время она бодрствовала.
        - Извините,- заговорил он.- Кажется, я просто не туда попал.
        Эти слова остановили уже готовившийся вырваться вопль.
        - Извините. Наверное, я… Это дом №2413?
        Мелисса судорожно сглотнула и прижала ладонь ко рту.
        Она была слишком напугана, чтобы вымолвить хоть слово. Взгляд ее скользнул вниз и остановился на тряпице, которую Квинтон по-прежнему сжимал в руке.
        - Ладно, я пошел.- Голос его внезапно ослаб и охрип.- Мне безумно неловко за вторжение. Представляю, как вы напугались. Хотя, надо признать, женщина вы очень симпатичная.- Он внутренне выругал себя за эту последнюю реплику.- Еще раз извините, что потревожил. Может, покажете, как выбраться отсюда?- Он оглянулся на дверь. В спальне все резче пахло хлороформом.- Ну так как, покажете дорогу?
        - Вон отсюда!
        - Ну не надо, не надо.- Квинтон поднял руки.- Извините, я всего лишь…- Он указал на оконную раму за ее спиной.- Смотрите!
        Детский фокус, но он удался. Мелиса посмотрела в ту сторону… Квинтон бросился к ней, Мелисса мгновенно обернулась. Напрягшись и тут же расслабившись, он опустился на одно колено и всей своей массой, вытянув руку с тряпицей, обрушился на девушку.
        Мелисса стремительно покатилась по полу, не переставая пронзительно вскрикивать. Квинтон покатился вслед за ней, но девушка оттолкнула его к дальней стороне кровати и вскочила на ноги. На ней была шелковая пижама желтого цвета с маленькими белыми бабочками.

«Любопытно…»
        - Стой, куда же ты?- Квинтон вытянул обе руки.- Не беги. Ты же невеста. Он ожидает тебя, ты должна…
        Но Мелисса уже огибала кровать, направляясь к открытой двери.
        Он достал ее в последний момент, ухватившись за мягкий рукав пижамы. Мелисса резко остановилась, и материя с треском порвалась.
        Рыча, извиваясь, она попыталась вырваться из его рук, но Квинтон уже стоял на ногах, угрожающе нависая над ней. Он прижал тряпицу к ее рту, надеясь, что воздействие хлороформа поможет утихомирить непокорную, девушка заснет и все пойдет своим чередом.
        Мелисса еще раз рванулась в сторону и издала душераздирающий вопль, но он тут же был заглушен громким ударом. Пытаясь освободиться, Мелисса ударилась головой об угол туалетного столика.
        Она рухнула на пол как подстреленный олень. Из раны на виске мгновенно хлынула кровь.
        - Нет…- У Квинтона свело желудок.- Что… что ты делаешь?- Он почувствовал, как внутри нарастает ярость, а щеки полыхают от жара.- Что ты себе позволяешь?!
        Увидев красное пятно на лице, отличавшемся совершенной чистотой, он почувствовал, как ему снова становится плохо.

«Она все испортила! Ударилась о туалетный столик. И где теперь ее безупречный образ? Что же делать?»
        На мгновение ему показалось: еще секунда, и его стошнит прямо на нее. Он подавил приступ тошноты, но тут же пришло острое желание двинуть ей прямо по лицу.
        Постепенно Квинтон взял себя в руки.

«Да, меня постигла неудача, но ничего не потеряно. Может, повезло и крика девушки никто из соседей не услышал. А даже если услышал, скорее всего уже повернулся на другой бок и снова заснул, уверенный, что дому ничто не угрожает. И Мелисса тоже, конечно, уже спит».
        На всякий случай он прижал тряпицу к ее губам и сосчитал до десяти. Затем сунул тряпицу в карман, перебросил девушку через плечо и вышел через заднюю дверь, не забыв запереть ее за собой.
        ГЛАВА 8
        Часы безжалостно отсчитывали время, один день сменялся другим.
        Брэд Рейнз не отступал от дела ни на шаг, напоминая наседку, хлопочущую над цыплятами. Он чувствовал: что-то происходит. Убийца не отлеживается. Собираемый им урожай зла только умножается.
        Бригада ФБР неутомимо собирала улики, отыскивая ускользающий след, который позволит сократить разрыв между охотником и дичью, но ничего существенно нового не появлялось.
        Брэд в кабинете рассеянно поглядывал в окно на снующие тремя этажами ниже машины. У него и сотрудников его группы было все, что нужно, была мантра, составлявшая ядро жизни Брэда. Где-то тут, в этих папках с материалами делами, что теснятся на столе, спрятан ключ к нему: приданое, пасхальное яйцо, слово, говорящее больше, чем сказано до сих пор.
        Брэд вернулся из Центра Благоденствия и Разума, преследуемый смутным беспокойством. Подозревать, что серийный убийца может походить на кого-нибудь вроде Рауди Спаркса или Андреа Мертц - или любого из тех, с кем он там встретился, - все равно что навешивать ограбление банка на десятилетнего ребенка. У них могут быть вспышки эмоций, вызванные галлюцинациями, но жестокая болезнь, от которой они страдают, просто не вяжется с холодным, расчетливым членовредительством. Но эти люди жертвы, а не преступники, способные на ужасное убийство.
        Но было в беспокойстве, постепенно овладевающем его сознанием, и нечто большее. Глядя им в глаза, он видел собственное отражение. Это открытие каким-то образом перекликалось с тем, что сказала Ники накануне их поездки в центр: любой человек в мире одинок, и любой сталкивается с жизненными трудностями. А оказываясь в одиночестве, ощущаешь незащищенность. Обделенность любовью. Нежеланность. Чувствуешь себя парией. А претендуешь на что-то трудноуловимое, но истинно глубокое.
        Можно это признавать, можно не признавать, но все люди самопоглощены и одиноки. Самые мудрые и крепкие готовы принять эту данность и превозмочь ее. Люди поопытнее находят способы справляться с ситуацией, хотя многие, если не большинство, отделаться от ощущения одиночества не могут. Те, что помоложе, чувствуют его кожей и пытаются понять смысл существования. Другие, желая облегчить себе жизнь, закрывают на все глаза.
        За примерами, подтверждающими это, далеко ходить не надо.
        Жена, подвергавшаяся в детстве насилию и не способная наладить с мужем нормальные, приносящие взаимное удовлетворение сексуальные отношения, ибо не может раскрошить защитные стены, что возвела вокруг себя.
        Муж, повторявший всю жизнь, что он так и не реализовал себя, и ныне уютно замкнувшийся в собственной раковине и опасающийся, что даже самые близкие могут узнать, что никакого уюта нет.
        Иные компенсируют свою незащищенность бесконечными разговорами. Или едой. Или спортом. Или наркотиками. Или смешными попытками привлечь к себе внимание.
        За последние три дня мир Брэда превратился в выжженную землю. Все - не только Ники, или Фрэнк, или Ким, или Мэзон, консьерж, или Аманда, официантка из кафе
«Мейи»,- одинокие жертвы жизненных сложностей.

«Интересно только,- подумал Брэд,- что за тайны они скрывают? Что за секреты и страхи охраняют их одиночество?
        Например славная девушка Аманда. Стройная и хорошо сложенная. Зачем она постоянно сидит на диете, чтобы сохранить форму? Ненавидит себя? Или любит и переживает, что другие не отдают ей должного?
        Кто катается на роликовых коньках перед домом? Молодой человек, не готовый начать жить по-настоящему, потому что все еще не удовлетворен собой? Жизнь для него пока нечто вроде подготовки к настоящему испытанию. Сверстники по-настоящему оценят его как личность, только когда он выдержит это испытание. Может быть, даже восхитятся. И он откроет смысл своего существования.
        Беда в том, что этот день никогда не наступит. Все либо по-прежнему уверяют себя, что он вот, рядом, за ближайшим углом, либо живут с тревожным подозрением, что горшок золота на краю радуги всего лишь фантазия. А в действительности каждый одинок в мире джунглей, а радуга всего лишь иллюзия.
        Выходит, жизнь - это только игра ума, так, что ли? И большинству дана фора? Болезнь».
        Брэд постучал указательным пальцем по подоконнику. Чушь все это, конечно. Просто так он пытается справиться с собственным чувством незащищенности. В отличие от большинства он по крайней мере способен глядеть правде в глаза. И все же обречен видеть тех же демонов противоречий, бессмысленности и одиночества, с какими сталкиваются все.
        Знай Ники все, психолог в ней заявил бы, что Брэд - человек, попавший в силки глубочайшего отчаяния от бессилия найти женщину, которая стала бы вровень с той единственной душой, которую он любил, а потом утратил.
        Легкое похлопывание по плечу отвлекло от тяжелых мыслей. Позади стоял Фрэнк, только что бросивший на стол большую папку.
        - Проверили всех. Есть три новых следа, но что касается всей этой компании… Девять умерли, десять в тюрьме, главным образом по обвинению в неподобающем поведении, пятеро в других заведениях того же рода, а двенадцать вернулись к нормальной жизни - семья, друзья. Ни малейшего намека на убийцу.
        По его поручению Ники изучила список обитателей центра Элисон Джонсон, которые в разное время проходили там курс терапии, и отметила сорок три человека, которых сочла склонными к агрессии. Биографии тридцати шести удалось отследить, отсекая одного за другим из круга подозреваемых.
        - Ладно,- хмуро кивнул Брэд.- Займитесь оставшимися.
        - Уже занялись. Жду окончательного результата.
        Фрэнк удалился, и Брэд нажал на кнопку внутренней связи:
        - Ники, можешь заглянуть ко мне?
        Он уселся на стул, закрыл папки и аккуратно положил их поверх остальных. Сбоку выстроились в ряд шесть проштудированных им книг. «Центр не держит» - автобиография шизофреника. Две книги - душераздирающие истории о том, как душевнобольные выпадают из общества. Еще две - об атипичных психотерапевтических средствах: одна «за», другая «против». Наконец, «Безумие в Америке» - история лечения душевных заболеваний в Соединенных Штатах.
        Рядом с досье на Коллекционера Невест лежал деревянный поднос с тремя шариковыми ручками.
        - Вызывал?- Ники из вежливости постучала в открытую дверь.
        - Присаживайся.
        Она вошла в кабинет и присела на край стула возле его стола. Сегодня джинсы. Белые сандалии, эффектно подчеркивающие алый цвет ногтей на ногах. Наверняка занималась педикюром вчера вечером или сегодня утром.
        Ники начала медленно покачивать ногой. Брэд поднял голову и встретился с ней взглядом.

«В этих джинсах и белой блузе с короткими рукавами, с этой прической она немного походит на Руби»,- подумал он.
        Брэд не сумел вовремя отвести взгляд, а когда сообразил, что глазеет на нее, было уже поздно - выдал себя.

«Жизнь - это игра ума,- подумал он.- Интересно, что за тайны ты скрываешь, моя дорогая…»
        Брэд перевел взгляд на папки.
        - Мы опаздываем.
        - Если ты имеешь в виду, что он намерен продолжить свое черное дело, то, наверное, так оно и есть. Только я не представляю, что еще мы можем предпринять.
        - Например, не ограничиваться в поисках сорока тремя именами, что ты нарыла в архивах ЦБР.
        - Хорошо, посмотрю еще, только очень сомневаюсь…
        - Ясно, ясно. Но что-то мы все время пропускаем.
        - Возможно. Не знаю. Смотрю, ты зациклился на этом заведении,- кивнула Ники.
        - Центр Благоденствия и Разума.- Брэд вернул ручку на место.- Не очень вяжется с нашим делом.
        - И тем не менее что-то ты там высмотрел. Ведь ты и раньше бывал в подобных местах, где пациенты бьются головой о стену, санитары круглые сутки следят, как бы кто не покончил с собой, где постоянно слышатся пророчества о скором пришествии Христа. Но тут все иначе.
        - Они… Не знаю, как сказать…
        - Люди,- помогла ему Ники.

«Жестоко звучит»,- вздохнул он.
        - Нет, больше.

«Что я мог сказать? Признаться, что чувствовал, словно смотрюсь в зеркало?»
        Ники встала, подошла к двери и закрыла ее.
        - Знаешь, Брэд, я тебя раскусила. Ты не просто стараешься хорошо делать свое дело, тебя подгоняет боль. Я вижу, ты зациклился на них, ощущаешь связь с ними, и это тебя смущает.- Ники вернулась к столу, оперлась на него и склонилась к Брэду.- Я права?
        Ему вдруг захотелось, чтобы она знала все.
        - Она убила себя, Ники.
        - Кто?
        - Руби. Покончила жизнь самоубийством. Все было великолепно. По окончании университета мы собирались пожениться. Она меня любила, а я вообще был от нее без ума. Как-то ночью она наглоталась таблеток, и все закончилось.- Голос у Брэда дрогнул.- Ей казалось, что она недостаточно красива.
        - Печально.- Ники опустилась на стул.
        - Я не сразу это понял. Впрочем, сейчас эти подробности не важны. Ей казалось, она недостаточно красива, а на самом деле была красавица. И не только в моих глазах.- Он открыл верхний правый ящик стола и извлек фотографию Руби, на которой она была изображена с ракеткой на корте и развевающимися темными волосами. Брэд подтолкнул ее к Ники.
        Она взяла фотографию.
        - Ты прав, красивая девушка. Грустно. А я и не знала ничего.
        - Не сразу, но в конце концов я понял, что ее смерть лишила меня сил. Выбила из колеи.
        Ники вернула фотографию и откинулась на спинку стула.
        - И в ЦБР ты видишь повторение истории. Теперь и я на нем зациклилась.- Ники посмотрела на Брэда изучающе. Ей льстило, что она стала единственной женщиной, которой он открыл свою тайну. И еще… ей показалось, что она влюбляется.
        - И что тебе подсказывает твоя печенка?
        - О ком?
        - Обо мне.- Ее губы мягко изогнулись.- О Рауди и его компании, естественно.
        - Естественно. Печенка? Она советует еще раз потолковать с ними.
        - Вот и потолкуй.
        - Но зачем? Не вижу там никакой связи с нашим делом.
        - Используй их.
        - Каким образом?
        - Используй Рауди. Используй их всех.
        - По делу?
        - Директриса вроде считает, что от них может быть толк. Рыбак рыбака видит издалека, не так ли? Вот и воспользуйся парочкой шизофреников, чтобы поймать другого шизофреника.
        - В том случае, если он действительно шизофреник…- Даже ему идея Ники показалась слишком смелой.- То, что ты предлагаешь, выглядит скорее показательным уроком, нежели уголовным расследованием.
        - Может быть. А что, у тебя есть вариант лучше? Используй Райскую Птичку. Как знать, может, она надумает что-нибудь.
        - Призраки.
        - Все, что я хочу сказать, Брэд,- пожала плечами Ники,- доверяй своим инстинктам. Они подсказали тебе, что убийца оставил ключ в послании. А куда оно привело нас в первую очередь? Правильно, в ЦБР. Ну так и двигайся дальше. Я психолог, но раньше мне приходилось сталкиваться с такими извращениями, что у тебя бы волосы дыбом встали. Призраки - ничто в сравнении с ними.
        - Думаешь, стоит обратиться к телепату?
        - А почему бы и нет? Правоохранительные органы множество раз использовали телепатов по самым разным поводам, и результаты получались поразительные.
        Явно заинтригованный, Брэд вскинул голову.
        - Ты тоже можешь многое, и интуиция будь здоров, но телепатом я бы тебя не назвал.
        - Так я и не претендую. В жизни есть многое, чего я не понимаю. И все, что я говорю, сводится к одному - доверяй инстинктам. А инстинкты ведут тебя в ЦБР. Следуй тому, что подсказывает тебе печенка.
        - Печенка подсказывает забыть про телепатов.
        - Но не про ЦБР и его обитателей.
        Это больше походило на разрешение. Ники ему не начальница, но, получив от нее
«добро», он почувствовал, что за такой шанс следует ухватиться.
        - У всех у нас есть свои тараканы в голове, Брэд,- лукаво улыбнулась Ники.- Все мы видим отражение собственной неполноценности в других. Между прочим, мне нравишься ты, твои тараканы и все остальное. Это не для протокола.
        Молчание словно уплотнило воздух.
        - Ты занята сегодня вечером?- первым нарушил тишину Брэд.
        - Вообще-то да. Но завтра свободна.
        Когда-то он поклялся ничего с ней не затевать, но то было раньше. К тому же речь идет всего лишь об ужине.
        - Рыбу любишь?
        На столе зазвонил телефон, и Брэд схватил трубку.
        - Рейнз,- отрывисто бросил он.
        - У нас новый труп.

* * *
        Заброшенный сарай притаился, почти не видимый за деревьями, в самом конце проселочной дороги, к западу от городка Элизабет, штат Колорадо. Если бы не риелтор, поехавший в то утро с потенциальным покупателем осматривать будущие владения, тело могло остаться незамеченным неделю или больше.
        Впрочем, так только могло показаться. Брэд сомневался, что убийца хотел, чтобы его
«работу» не обнаружили так долго.
        На серых половых досках внутри пыльного круга, образованного следом от ведра, в котором скопилась кровь жертвы, лежала лицензия Мелиссы Лэнгдон. Место преступления являло собой открытую книгу.
        Мелиссу похитили скорее всего из дома, адрес которого значился в лицензии. Брэд послал туда своих людей. Затем ее, видимо, доставили в уединенное место, напичкали всякой дрянью и привезли сюда для завершения действа. Нигде не было обнаружено следов борьбы.
        Мелисса была распята на стене, белая, обнаженная, из одежды - лишь трусики той же марки, что на Кэролайн, и такая же вуаль, бережно прикрывающая лицо. Удерживалось тело на стене при помощи деревянных колышков, загнанных под мышки, и клея. В нем не осталось ни капли крови.
        Та же тщательная работа, тот же ангельский наклон головы, та же косметика. Судя по всему, и губная помада та же - красная, оттенок «Калипсо», от Полы Дорф. Обескровливая жертву, убийца нарочито возвращал ей немногое из утраченного.
        Ники оставалась в штабе вместе с Фрэнком и большинством оперативников, занятых проверкой документации психиатрических лечебниц, со списком за последние три года пациентов, склонных к агрессивному поведению.
        Ким Петерсон приехала на место преступления и, опустившись на колено, принялась рассматривать правую подошву жертвы, в том месте, где отверстие, проделанное в коже, было замазано шпаклевкой.
        - Прямо сейчас?- спросила она.- Или…
        - Сейчас,- бросил Брэд.
        Ким положила на пол большой пластмассовый мешок и соскоблила шпаклевку в мешок. Из раны потекла тонкая струйка крови. Видимо, убийца выждал, пока, повинуясь законам притяжения, кровь вытекла на пол, но в мясистых частях немного осталось. Вены и капиллярные сосуды так просто не опорожняются, даже под давлением.
        - Нашла что-нибудь?
        Вместо ответа Ким пинцетом извлекла окровавленный шарик бумаги двухдюймовой толщины.
        - Здесь развернуть можно?
        Ким осторожно разгладила записку, стараясь не стереть невидимые буквы, хотя оба понимали, что ничего из нее не извлекут.
        Ким стоически зачитала послание:
        - «Берегите любимых. Ведь я могу убить всех красавиц. Я умнее вас. Благослови меня, Отче, ибо я и впредь буду грешить».
        - Все?
        - Все.- Ким посмотрела на Брэда.- Это личное послание?
        - Нет, насколько я понимаю…
        Невозможно представить, что убийца - кто-то из его прошлого, явившийся теперь отомстить. Просто ему стало известно, кто расследует дело, вот он и решил поиграть. Подзадоривает.

«Берегите любимых. Ведь я могу убить всех красавиц».
        - Что-нибудь еще?
        - Нет, все то же.- Ким положила записку в мешочек для вещественных доказательств и распрямилась.- Молочная кислота накапливается, есть трупное окоченение, но, пожалуй, не более десятичасовой давности. Тело еще сохраняет некоторую гибкость. Я бы сказала, смерть наступила прошлой ночью.
        - Через четыре дня после предыдущей.
        - Четыре дня. На виске глубокая царапина, которую она всячески старалась укрыть. По виду - либо сама ударилась головой, либо он ударил ее.
        - Нет, ранить ее он бы не решился. Она нужна ему неприкосновенной. Ладно, займись телом и местом преступления. Если появится что-нибудь новое, дай знать. Я на связи.
        - Ладно.
        Брэд вышел из сарая и набрал по мобильному Элисон Джонсон. Она явно была занята с кем-то из обитателей, и ему пришлось проявить настойчивость, чтобы оторвать ее от дела.
        - Да, офицер, добрый день. Ну что, нашли своего типа?
        - Нет. Он убил очередную девушку. Она висит на стене сарая, прямо за моей спиной.
        На линии наступило недолгое молчание. Элисон тяжело вздохнула.
        - Мисс Джонсон, мне хотелось бы еще раз поговорить с одним из ваших обитателей. Если не возражаете, конечно.
        - Нет, не возражаю. Повторяю, Рауди - человек куда более серьезный, чем можно судить по его поведению.
        - Вообще-то я хотел пообщаться с Райской Птичкой.
        - Ах вот как? Не с Рауди?
        - Нет. Меня интересует Птичка, если вы не против.
        - Голос призраков?
        - Нет. Голос печенки. Так как, можно это устроить?
        - Конечно.
        - Очень хорошо. Буду у вас через час. Да, и вот еще что, мисс Джонсон…
        - Да?
        - Желательно поговорить с Птичкой наедине.
        - А вот тут могут возникнуть трудности. Помните, я предупреждала, что наедине с мужчинами она начинает нервничать.
        - Помню. Вы можете оставаться поблизости, но мне на самом деле хотелось бы поговорить с ней так, чтобы… никто не мешал. Если это невозможно, что ж, отнесусь с пониманием.
        Элисон заколебалась.
        - Ладно, посмотрим, что можно сделать.
        ГЛАВА 9
        Цветик закончила работу: высокий куст превратился в изваяние Брэда, но присутствия творца в нем не ощущалось. Тем не менее на удивление точное портретное сходство заставило его на секунду остановиться. Он представил, на что Цветик способна, будь в ее руках глина или камень. Она и впрямь талантлива.
        В приемной его встретил мужчина в брюках из шотландки.
        - Вы из ФБР?- поинтересовался он. На месте носа у мужчины был клюв, но глаза постоянно мигали, что придавало ему вид скорее забавный, нежели высокомерный.
        - Да.- Брэд ответил рукопожатием.
        - Джонатан Брайс. Элисон ждет вас, пошли.
        Он повел Брэда в глубь территории, где мощные клены раскинули свои ветви над тихой безлюдной лужайкой возле массивного северного крыла главного здания центра, где недавно Брэд общался с Рауди и остальными.
        Что за истории, что за тайны, что за навязчивые комплексы скрываются за кирпичными стенами? Здесь царят мир и покой, но как же обитатели центра далеки от буден! Мир душевнобольных. Одаренных.
        У него похолодела спина.
        - Вы здесь работаете?
        - Я медбрат,- ответил Брайс.- В основном лекарствами занимаюсь.
        - А я думал, ЦБР лекарств избегает.
        - Так оно и есть. Но иногда ничего лучше не придумаешь.
        - Словом, вы просто даете их меньше, чем другие.
        - Ну да.- Джонатан свернул на боковую дорожку и помахал двум женщинам на скамейке, с откровенным интересом посматривающим на них. Они помахали в ответ и дружно расплылись в широкой улыбке.- Близняшки по линии Большой Медведицы. Это целая история.
        - Не сомневаюсь. А почему вы в отличие от других предпочитаете избегать лекарств?
        - Представьте, некто сломал ногу. Мы знаем, как срастить кости, а дальше уж тело само о себе позаботится. Но душевное заболевание все еще во многом тайна.- Глаза у него засверкали.- Прежде всего нельзя точно сказать, где кончается дарование и начинается болезнь. Уже это трудность. Но даже когда можно поставить диагноз, например «острый маниакальный психоз», никто не знает, как «срастить кости». Мы понятия не имеем, как восстановить порядок в сознании, не можем зафиксировать место поражения, и все, что остается,- облегчить боль, понимаете?
        - Иными словами, вы лечите симптомы, а не болезнь.
        - Именно. Образно говоря, даем аспирин, в то время как большинство психиатров прописывает транквилизаторы.
        - И для пациентов это лучше.
        - Помилуйте. Вы знаете, как действуют эти медикаменты?
        - В общем, нет.
        - Лекарств против психических заболеваний, вопреки прежним убеждениям, просто не существует. Так называемые чудесные таблетки против психозов вроде «Абилифай» понижают уровень серотонина и допамина в коре головного мозга, что подавляет такие симптомы, как галлюцинации. Но при этом возникает целый ряд сопутствующих эффектов, которые многим пациентам, не всем, заметьте, кажутся непереносимыми.
        - Однако самочувствие их остается стабильным. Им лучше.
        - Смотря что вы имеете в виду под стабильностью. Да и все индивидуально. Кому-то медикаменты жизнь спасают, кому-то подрывают здоровье. Согласно недавнему масштабному исследованию из полутора тысяч шизофреников только двадцать пять процентов справились с побочными эффектами длительного медикаментозного лечения.
        - Что за побочные эффекты?
        - Их много, все не перечислишь. Апоплексия, ожирение, проблемы с сердцем, гастрит и другие желудочные заболевания, сексуальная дисфункция, появление волосяного покрова на лице, сыпь, ослабление зрения…- Собеседник Брэда словно медицинский словарь цитировал и не собирался останавливаться.- Но худшее - это возникновение психических нарушений, что случается довольно часто. Токсический психоз, утрата ориентации, галлюцинации, депрессии. Дело в том, что нейролептики подавляют умственную деятельность точно так же, как сон подавляет энергию и активность. Но жить-то надо. Жизнь не проспишь.- Он указал на стеклянную дверь.- Сюда, пожалуйста.
        - Благодарю.
        - В общем, таблетками мы пользуемся, но осторожно, а так - молимся об иных, лучших возможностях и создаем обстановку, которая позволяет каждому считать себя желанным и особенным.- У самой двери Джонатан остановился.- Вот факт, который никто не может объяснить: в неиндустриальных странах, таких как Индия и Колумбия, за два года полностью избавляются от недуга более шестидесяти процентов страдающих шизофренией. Их исцеляют семья, религия, другие средства, не имеющие отношения к медицине. И никаких медикаментов. В Америке же выздоравливают менее трети, и то при широком использовании психотропных средств. Как вам такая статистика?
        - Н-да….
        - Она ждет вас в доме. Всего доброго, сэр.
        Брэд еще раз поблагодарил его и вошел в небольшой холл, где сейчас никого не было.
        Элисон появилась из боковой двери.
        - Привет, офицер.- Сегодня на ней было голубое платье, серебряные цепочка и серьги. А также другая прическа - конский хвост на затылке взамен растрепанной гривы. Веселая улыбка. Ангел во плоти на службе больных душ.
        - Ну что там? По-моему, сегодня у вас удачный день, верно?
        - Думаете? Хотел, чтобы то же можно было сказать о Мелиссе.
        - О ком?- Элисон удивленно изогнула брови.
        - У девушки, чье тело мы нашли сегодня утром.
        - Да-да… Ужас, кошмар. Прошу вас, ничего не говорите Райской Птичке.
        - Так она согласилась встретиться со мной?
        - Да. Правда, пришлось поднажать. Времени у вас будет столько, сколько она пожелает. У меня, к сожалению, его поменьше, а ведь придется оставаться здесь, пока вы с ней беседуете. Как насчет пятнадцати минут?
        - Полчаса.
        - О чем конкретно вы собираетесь ее расспрашивать?
        - Вы говорили, у нее есть дар.
        Элисон задумалась.
        - Понимаете, у меня почти не остается ни выбора, ни времени,- проявил настойчивость Брэд.
        - Ладно, офицер,- кивнула Элисон.- Полчаса.
        Брэд переступил через порог и оказался в комнате с большим окном, автоматом с кока-колой и сандвичами и кушеткой, стоящей перед телевизором с плоским экраном.
        Птичка стояла у раковины, глядя, как он закрывает за собой дверь. На ней были те же, слишком короткие для нее, джинсы и парусиновые теннисные туфли. Хлопчатобумажный спортивный свитер висел на ее худенькой невысокой фигурке как на вешалке. Волосы по-прежнему свисали космами - Брэд заподозрил, что так она выглядит каждый день. Не то что замухрышка, но внимания внешности явно не уделяет.
        - Привет, Птичка. Рад нашей новой встрече.
        - Здравствуйте.- Голос напряженный, нервный.
        Какое-то время Брэд простоял неподвижно, стараясь вспомнить то немногое, что знал о ней. В детстве девушка пережила какой-то шок. Развился психоз, хотя Элисон утверждает, что первоначальный диагноз - шизофрения - был неправилен. Может, никаких галлюцинаций и нет, а она на самом деле видит призраков. Правда, сейчас такое предположение кажется смехотворным.
        Птичка выглядит просто как больная женщина, которой нужно напоминать, что следует принимать душ.
        - Спасибо, что согласились поговорить,- начал Брэд.- Может, присядем?
        - Конечно. Садитесь.
        Брэд обогнул кушетку и сел. Она не последовала его примеру.
        - А вы не хотите сесть?
        - Нет, пожалуй.
        - Ладно. Вам, наверное, интересно, почему мне захотелось встретиться с вами.- Едва проговорив это, Брэд пожалел.- О нет, надеюсь, вы подумали, будто я считаю, что люди не хотят с вами разговаривать. Просто когда агент ФБР возвращается, чтобы потолковать именно с тобой, это немного нервирует, верно?
        - Нет, сэр, все в порядке. Я…
        - Зовите меня Брэд. Меня зовут Брэд Рейнз.
        Она нерешительно взглянула на него.
        - Что ж, пусть будет так. Видите ли, мистер Рейнз, меня не удивляет, что, с вашей с точки зрения, я должна была смутиться, узнав, что вы ищете встречи со мной. Или с кем-нибудь еще в центре. Для большинства людей такие, как мы, вообще не существуют. А нам трудно доверять людям, которым мы не нравимся,- уверена, вы меня поймете.
        Брэд удивился, как складно она выражает свои мысли. Немного похоже на Элисон, которая явно была ее наставницей.
        - Да, я прекрасно вас понимаю. А вам действительно не по себе?
        - Да. Но того, что говорят Андреа и Рауди, я себе не позволю.
        - Правда? И что же они говорят?
        - Рауди находит вас лицемерным пронырой, старающимся отсечь его дела. А ведь, в конце концов, это он первым предложил свои услуги, и все знают, что получается у него совсем неплохо.
        - Что получается?
        - Сводить воедино концы, которых большинство вообще не замечает.

«Интересно. Может, надо еще раз поговорить с Рауди?» - подумал Брэд.
        - А что Андреа говорит?- произнес он вслух.
        Птичка скрестила руки на груди.
        - Что вы чертовски привлекательны и единственная причина, по которой вам захотелось встретиться со мной,- желание залезть мне под юбку.
        - Что ж, можете передать Андреа,- не удержался от ухмылки Брэд,- что я весьма польщен ее отзывом, но это не поможет ей залезть ко мне в брюки.
        И вновь ему захотелось взять назад свои слова, однако, уловив на лице собеседницы подобие улыбки, он успокоился.
        - В то же время, если бы я не дал себе зарок держаться от женщин подальше, любая из вас…
        - А вот этого не надо,- отрывисто бросила Птичка.
        Он растерянно заморгал.
        - Замечание насчет Андреа прозвучало забавно, на этом и остановимся. А теперь скажите, пожалуйста, чем я могу быть вам полезна. Сделаю все, что в моих силах.
        - Не знаю, что пришло вам голову, но в любом случае вы заблуждаетесь. Я здесь не для того, чтобы со злым умыслом воспользоваться чьим-то умом, телом или духом. Просто стараюсь растопить лед.
        Она пристально посмотрела на него, и на мгновение Брэд подумал, а не явились ли ей сейчас призраки.
        Он не отвел взгляд. Птичка расцепила наконец руки и присела на мягкую ручку стоящего рядом стула.
        - Извините. Обычно я не…- Она неопределенно махнула обмякшей рукой.- Что бы там ни думали, мистер Рейнз, я не похожа на многих из здешних. Не то что это предмет моей гордости. Я не прочь обладать их дарованиями, будь они хоть сто раз шизофрениками. Но дело в том, что я-то не шизофреничка. Да, расстройство у меня есть - биполярное. Полагаю, разница вам известна.
        - В общих чертах.
        - Биполярное расстройство, или, как его называли раньше, маниакально-депрессивный психоз,- это расстройство сознания. Выражается в острых приступах маниакальных неврозов, сменяющихся обычно продолжительными депрессивными состояниями. Болезнь наследственная. Медикаменты помогают, но лично на меня оказывают самое угнетающее воздействие, так что я избегаю их и сама справляюсь с недугом. У многих так не получается. У меня, к счастью, выходит.
        - И слава Богу.
        - Да уж. Шизофрения же расстройство мысли. Эта форма психоза обычно становится заметной у людей примерно двадцатилетнего возраста. Считается, шизофрения связана с уровнем допамина и серотонина в головном мозге, но вообще-то никто толком не знает, что тут главное - химический дисбаланс или мозговые рецепторы.
        - А вы хорошо подготовлены.
        - Я читаю медицинскую литературу. Ученые и врачи блуждают в тумане, вы уж поверьте. Большинство психических заболеваний, в том числе шизофрения, обнаруживают себя в форме маний: например паранойи или мании величия; галлюцинаций - визуальных, слуховых и так далее; иных мыслительных расстройств, связанных с формированием идей в человеческом мозге. Замедленная речь, хаотический поток мыслей, невнятность - что-то в этом роде. Вы меня понимаете?
        - Да.- Брэд успел проникнуться к Птичке уважением.
        - Шизоаффективное расстройство - это, в основе своей, сочетание умственного расстройства, например биполярного, и шизофрении. Это я просто раскрываю смысл некоторых терминов. У меня умственное расстройство - биполярное, но я не сумасшедшая.
        Она соскользнула с ручки стула на подушку сиденья.
        - Итак, чем я могу быть полезна?
        Сидя на диване, вглядываясь в ее карие глаза, вслушиваясь в четкую речь, Брэд видел совершенно другую женщину по сравнению с той, какой она предстала всего несколько дней назад.
        - Сегодня утром мы обнаружили новую жертву. Девушку зовут Мелисса, она всего на два года моложе вас - ей чуть больше двадцати.
        Птичка молча смотрела на него.
        - Она была мертва. Убийца обескровил ее и предоставил нам найти тело.
        - Не очень приятная картина.- Птичка поежилась.
        - Согласен.
        Она откинулась на спинку стула и скрестила ноги.
        - И кто мог пойти на такое?- Взгляд ее затуманился и скользнул в сторону.
        У Брэда запершило в горле.
        - Раньше мы думали, что убийца как-то связан с Центром Благополучия и Разума, но вроде ничего не вытанцовывается.
        - В таком случае почему вы обратились ко мне?
        - Честно? Сам до конца не знаю. Просто так мне моя печенка подсказывает. И еще Элисон кое-что на днях говорила.- Брэд скрестил ноги как Птичка.- Не расскажете про свой дар?
        - То есть вы хотите сказать, про галлюцинации.- Она пристально посмотрела на него.
        - Элисон утверждает, что это не галлюцинации.
        - Так то Элисон, ее тут нет. А есть мы с вами. Вы же не будете утверждать, что верите в призраков?
        - Нет. Не буду. Но я хорошо знаю, каким сильным бывает воображение и инстинкт. В моем деле компьютер гораздо точнее анализировал бы и раскрывал суть улик, если бы человеческие исчисления не были важнее. Инстинкт. Печенка. Я не верю в призраков, но верю в то, что некоторые люди наделены исключительной способностью восприятия.
        - Латентное торможение,- кивнула она.
        - Иными словами…
        - Почему вы боитесь женщин?
        - Виноват…
        - У вас на пальце нет кольца.
        - Так я не женат, но…
        - Вы очень следите за прической и ногтями.
        Он автоматически посмотрел на свои пальцы.
        - На вас те же брюки, что и во вторник, а в квартире ни пылинки. Если бы вы могли заставить себя поверить женщине, вы пустили бы ее в свой мир, но в нем очень много того, что нуждается в защите. В нем слишком много порядка и комфорта. Диван ваш обит алой тканью, окно позади вас открыто в иной мир, и если вы домчитесь до него со скоростью сто пятьдесят километров в час, окажетесь в астрале вместе с ангелами, а они предложат вам чашку чаю перед встречей с Раушем.
        - С Раушем?
        - Да.
        Они замолчали и отвернулись друг от друга. Брэд даже представить не мог, что это за мифологическое существо - Рауш. Впрочем, это и не имеет значения.
        - Черный,- возразил он.- Мой диван обит черным бархатом.
        - Извините,- покраснела Птичка.- Насчет дивана у меня просто вырвалось. Я не собиралась говорить об этом вслух.

«Но насчет остального,- подумал Брэд,- все правильно. И теперь она просто пользуется моей заминкой, чтобы уточнить детали».
        - А в остальном я почти не ошиблась,- заговорила Птичка.- Хотите знать, откуда я все узнала?
        - Пожалуй.
        - От призраков.
        - Вы…- Он покосился налево, куда Птичка только что глянула.- Вы видите призраков?
        - Не сейчас. Хотя один из них действительно прошел мимо окна три минуты назад. Впрочем, все это только мое воображение.
        - Выходит… Ничего не понимаю. Может, просветите?
        - Время от времени благодаря латентному торможению в моем воображении возникают
«призраки».- Она показала кавычки пальцами.- Сознание большинства людей подавляет внешние раздражители - виды, звуки, запахи, идеи, ощущения. Оно сосредоточено только на том, что полагает в данным момент критически важным. То есть действует как фильтр. Латентное торможение - это перцепционный фильтр сознания.
        - А низкий уровень торможения, или, как вы говорите, латентное торможение,- сбой в работе фильтра?
        - Творческие люди - художники, писатели и так далее - часто видят больше других. И не все из того, что они видят,- реальность. Я смотрю на вас и вижу многое, что другие с первого взгляда пропускают. Я смотрю в окно и вижу другую вселенную. Кое-что из того, что я вижу, вымышлено, кое-что реально. Элисон считает, высокий уровень развития позволяет людям с ослабленным латентным торможением эффективно перерабатывать внешние раздражители. Но при отсутствии такого уровня поток мыслей и чувств может оказывать негативное воздействие.
        - И тогда окно открывается в другую вселенную…
        - Что-то в этом роде.
        - А как насчет призрака, которого вы видели несколько минут назад?
        - Но ведь были случаи, когда, как мне кажется, я и правда их видела.
        - Тем не менее полной уверенности у вас нет,- заметил Брэд.- А со стороны подлинную галлюцинацию отличить от реальности невозможно.
        - Нет, тут другое,- произнесла она негромко, словно опасаясь нарушить нечто вроде хрупкого равновесия, установившегося в комнате.- У меня галлюцинаций нет.
        Независимо от состояния ее психики Райская Птичка несомненно блестящая личность. Бог нашел нужным поместить в эту слабую оболочку такой ум, что Брэд испытывал нечто близкое к благоговению.
        - Что сказать…- пожал он плечами.- Вы совсем не такая, какой я вас представлял.
        - Н-да… А кого вы ожидали увидеть - безумного маньяка?
        - Нет.- Брэд скрыл смущение за сдержанным смешком.- А вы кого ожидали - монстра?
        Она улыбнулась, и Брэд отметил ее безупречно белые зубы.
        - И все же, мистер Рейнз, на что вы рассчитывали?
        - Не знаю. Начать с того, что не ожидал встретить человека со столь хорошо поставленной речью. Насколько я понимаю, вы пишете романы?
        - Да, написала несколько. Но они никуда не годятся.
        - С чего вы взяли?
        - Даже если они чего-то и стоят, это мой мир, только мой. И границы не пересечь никогда. Я не могу писать, когда принимаю лекарства.
        - Элисон говорила, у вас агорафобия?
        - Это правда.- У нее сжались губы, и она принялась рассеянно покусывать ноготь.
        - Вы никогда не покидаете центр?
        - Нет.

«О фобиях своих говорить ей, судя по всему, не хочется. Это может стать серьезным препятствием для предполагаемой помощи с ее стороны»,- размышлял Брэд.
        - Что-нибудь еще? Какие-нибудь страхи, проблемы?
        - Ну вот, теперь вы заговорили, как мозгокоп какой-нибудь.
        - Я не хотел…
        - Я могу вам доверять?- перебила она.
        - Конечно, вы можете мне доверять.
        - Видите ли, когда однажды я услышала, что могу доверять им, и открыла дверь, мне сунули в рот дуло пистолета,- без выражения произнесла Птичка.
        - В таком случае не доверяйте мне.
        Глаза у нее затуманились, девушка отвернулась к окну.
        - Только пистолет я и запомнила, больше ничего. Мой отец был убежденный пресвитерианец. Богач, эксцентрик. Он был убежден, что все мы сговорились украсть у него деньги и отдать их дьяволу. Он страдал параноидальной шизофренией.- У нее задрожали руки.
        - Я… мне очень жаль.
        - Продержав месяц взаперти, он пытался убить меня. Он убил мою мать и моего брата. Думал, что и меня убил. А потом покончил с собой.- В глазах у нее сверкнули слезы.- Но моя старшая сестра Энджи к тому времени уехала из дома, так что ее этот кошмар не коснулся. Она живет в Боулдере и по возможности навещает меня. Она знает, что отсюда мне не выйти.
        История настолько потрясла Брэда, что он не находил ответных слов. Только повторил едва слышно:
        - Мне очень жаль.
        - Чего уж там. Живу, и ладно. Просто вспомнилось: кто-то стучит в дверь и просит открыть. Умоляет открыть, потому что любит меня. Затем - пистолет, и все. Остальное знаю по рассказам.
        - Мне ужасно жаль, Птичка.
        - Вы спросили, испытываю ли я страхи. Ответ: да, испытываю. Мнемофобия. Страх перед воспоминаниями. Вроде бы я не могу вспомнить дурное.- Ее мягкие карие глаза вновь наполнились слезами, но там и остались, по щекам не потекли.- Я испытываю чувства, я знаю, что случилось нечто ужасное, но что именно, вспомнить не могу.
        - Может, оно и к лучшему.
        - Может быть.
        - А то, что случилось уже здесь, помните?
        - Да.
        Брэд ощутил странное волнение. Не за тем он приехал сюда, чтобы уйти с разбитым сердцем. Но глядя на Птичку, утонувшую в своем страшном прошлом, ему захотелось броситься к ней, обнять, сказать, что с ним ей будет покойно.
        Если бы не две фобии, Птичка скорее всего давно могла бы оставить центр. Кто знает, где бы она в таком случае оказалась. Может, вышла бы замуж, нарожала детей. Или работала на Уолл-стрит, а то и в ФБР - способности у нее выше среднего. А уникальное чутье Птички могло бы сослужить бесценную службу при любом расследовании.
        Увы, болезнь не позволяла ей воспринимать его адекватно. Коль скоро есть возможность, что это Брэд стоит за дверью с проклятым пистолетом, она не может ему доверять. Если только он не разоружится и не отдаст ей пистолет.
        - Когда-то,- заговорил Брэд,- я был влюблен в девушку. Ее звали Руби. Она была красива. Темные волосы, как у вас, и рост приблизительно такой же. Невысокая, но вся, знаете ли, настоящий сгусток энергии. Мы играли в университетской теннисной команде. Но Руби казалось, что она недостаточно хороша собой, и она убила себя. Мне кажется, я так и не смог оправиться от этого несчастья. И кроме вас, говорил о нем лишь еще одному человеку.- Брэд пристально смотрел на собеседницу, не вполне осознавая, что сделал это признание.
        - Как вам кажется, я красивая?
        Брэд ожидал чего угодно, только не этого, однако сразу понял ход ее мысли. Самоубийство, смерть, болезнь сердца - со всем этим она была более чем знакома и все отметала, как отметала страшные воспоминания. Потому что иначе не выжить. А взамен сосредоточилась на том, что он утратил красивую женщину.
        Не дождавшись ответа, Птичка продолжила:
        - Стало быть, нет. Ничего страшного. У меня ведь нет ни малейшего представления о красоте. Все, что мне известно, так это что я могу жить только здесь. Это мой дом. От меня отказался собственный отец, и мир отвергает таких, как я. Я не знаю, что такое быть красивой, не знаю, какую покупать одежду, не знаю, как сделать так, чтобы от меня не пахло.
        Эти слова поразили Брэда. Только трудно было понять, чего в его чувствах к ней было больше - сострадания или уважения.
        - Вряд ли вы осознаете, что представляют собой женщины за стенами этого заведения, ведь ваше заточение длится так долго,- вымолвил наконец он.- Не все так, как говорят.
        - А вам, должно быть, больно,- негромко проговорила она.
        Неожиданно ему стало трудно дышать. Тон такой, будто она все понимает, и от этого у него даже волосы на голове зашевелились.
        - Вы все еще не можете понять, как это она могла убить себя, если вы сделали ее жизнь стоящей того, чтобы жить.
        Брэд почувствовал, словно ему нанесли удар в солнечное сплетение. В горле запершило, и он отвернулся, стремясь подавить тоску, нахлынувшую под воздействием ее слов.
        - Ничего,- выдохнула Птичка,- я тоже борюсь со своим эго.
        Она замолчала, а Брэд почувствовал: хотела Птичка или нет, но они стали близки. У обоих одинаковый страшный секрет. В каком-то смысле они родные по духу, как бы дико это ни звучало.
        Брэд отогнал это чувство, встряхнулся и произнес с вежливой улыбкой:
        - В каком-то смысле все мы такие. Жизнь может обернуться адом.
        Она не ответила, но и не отвернулась, упрямо продолжая смотреть на него. Брэд заставил себя вспомнить, что привело его сюда. Убийца на свободе, и надо его остановить, а не копаться в собственном прошлом.
        Он откашлялся.
        - Вы можете выручить меня. Честно говоря, до последней минуты я и сам толком не понимал, зачем иду сюда. Мы исчерпали все версии. Если убийцу не удастся остановить, погибнут еще несколько женщин. Но теперь, после разговора с вами, у меня появилась надежда, что вы сможете помочь спасти им жизнь.
        - Вы пытаетесь манипулировать мной. Но если вы так ставите вопрос, как я могу отказаться?
        - Я не… «Манипулировать» - слишком сильное слово. А вы что бы сделали на моем месте? На кону жизнь девушек.
        - Сомневаюсь, что могу быть чем-то полезна. Человек вы на вид умный - зачем я вам?
        - Затем, что вы, быть может, умнее, чем думаете. Это и привело нас сюда. Я чувствую, что гоняюсь за призраком, а вы видите призраков.
        - Ладно,- кивнула Птичка.- Итак, что я могу сделать?
        - Элисон говорит, вы видите нечто связанное с мертвыми. А у нас труп на руках.
        Тяжело дыша, она смотрела на свои руки.
        - Бывает, люди здесь умирают, те, что постарше. И действительно пару раз я что-то видела. По-моему, то, что они видели перед самым концом.
        Как ни дико, но Брэду пришел на память отчет о сходном психическом феномене - в нем говорилось о способности человека каким-то образом проникать в последние воспоминания, сосредоточенные в мозге покойника. Тогда он отмахнулся от этих бумаг как от чепухи.
        - Призраки…- пробормотал Брэд.
        - Но мне надо быть там же, где они.- Птичка задумчиво посмотрела на него.- В том же помещении. Мне надо притронуться к ним.
        - Не сомневайтесь,- кивнул Брэд,- я буду вас сопровождать лично и…
        Она встала, побледнев.
        - Нет! Нет, я не могу уйти отсюда.
        Он тоже инстинктивно вскочил на ноги и подошел поближе, протягивая ей руки. Но она метнулась влево и, словно испуганный кролик, поспешно обогнула стул.
        - Можно опустить шторы. Вы даже не узнаете…
        - Нет. Исключено.- Она посмотрела в окно.- Вы не понимаете, я не могу выходить за ворота.
        Кровь отхлынула у нее от лица; теперь и впрямь перед Брэдом был призрак. Она рванулась к двери и с грохотом захлопнула ее за собой.
        Брэд стряхнул с себя оцепенение, перешагнул через стул и распахнул дверь, успев заметить, как она стремительно поворачивает в коридор.
        Элисон с улыбкой поднялась со стула.

«Она всегда улыбается»,- отметил Брэд.
        - Ну что, вроде все хорошо прошло?- то ли спросила, то ли констатировала она.- Может, девочка еще передумает?
        - Вы так полагаете?
        - Нет.
        ГЛАВА 10
        - Как ты могла сказать «нет»,- возмущался Рауди, нарезая круги на лужайке. Он яростно дернул обеими руками свою козлиную бородку.- Это скандал, моя дорогая. Люди просят о помощи, а ты указываешь им на дверь?!- Он круто развернулся и вперился взглядом в Райскую Птичку.- Твои эгоизм и бесчувственность бьют по моей репутации!

«Шерлок, я отчетливо вижу тебя и твоих призраков, и это как раз они сейчас кричат на меня, так что лучше не обращать на них внимания. Эй вы, призраки, убирайтесь, иначе я сама прогоню вас силою слова, которой у меня больше, чем у вас. Он уселся тебе на плечо, похожий на бабочку, так что ты, Шерлок, держи ухо востро…»
        Мысли складывались в слова, словно это был поток воды, протекающий через мозг. Топливо для души. Воображение - вот ее кровеносные сосуды. Уже давно она отказалась от безнадежных попыток стеснять свое воображение ради целенаправленного его использования.

«…потому что на самом деле эта бабочка - дракон!»
        - Твоя репутация замыкается этими стенами, Рауди,- спокойно возразила Птичка.- Они хотят, чтобы я поехала с ними.- В горле у нее словно ком застрял. Она боялась разрыдаться.- А ведь ты знаешь: это невозможно.
        Андреа густо побагровела.
        - Вот именно, чурбан бесчувственный! Как ты смеешь уговаривать Птичку ехать с ними!- Лицо у нее болезненно перекосилось.- Это настоящий эгоизм. Все, о чем ты думаешь, собственная…- Она круто повернулась вправо и закричала, не обращаясь ни к кому: - Тихо, ты, тихо, тихо!
        Райская Птичка не стала обращать внимание на воображаемый голос, преследующий Андреа. Скорее всего он нашептывает, какая она дура,- обычные слуховые галлюцинации. Ничего особенного.

«Не могу я, не могу, это убьет меня. За этими воротами я всего лишь грязь. Коровий навоз»,- объясняла про себя Птичка.
        Различие между галлюцинациями Андреа и призраками, которые «видела» Райская Птичка, заключалось в том, что в сознании Андреа не существовало границы между реальным и воображаемым. Птичка же отделяла одно от другого. В большинстве своем ее призраки представляли собой просто продукт слишком богатого воображения. Таков был, например, призрак, увиденный ею в конце беседы с агентом ФБР. А вот теперешние ее мысли вовсе не голоса, доносящиеся невесть откуда.
        Но порой она действительно видела - не просто воображала, но видела - так называемых призраков. Это было шесть раз. Дважды - когда она прикасалась к трупам.
        Они стояли под осиной на южной стороне территории центра, где Птичка назначила им свидание после встречи с Брэдом. Тут было более-менее уединенно, железная скамейка пустовала. Энрико еще не подошел - может, пытался заманить к себе в постель очередную девицу, хотя все знали, что на всякие там шуры-муры требуется согласие Элисон.
        Рауди резким движением нацепил на нос круглые, без оправы, очки.
        - Да, пусть работу свою я делаю здесь, но заруби себе на носу: мои методы приносят глобальную пользу. Полагаю, мои дела изучаются во всех университетах страны, в каждом региональном отделении ФБР. А ведь есть еще англичане, французы, израильтяне… всех не перечислишь. И всем я нужен. И не пытайся лишить меня этого.
        - Ты ведь не оставишь меня, Птичка!- Андреа дрожала всем телом.
        - Нет-нет, я с тобой. Кстати, Рауди, я не утверждаю, будто твою работу никто не ценит. Но сам-то ты хотел бы оказаться далеко отсюда? Готов оставить центр и читать лекции в университетах?
        - Если предложат - конечно! Мы все должны быть готовы принять вызов. Не сомневаюсь: настанет день, когда меня призовут в Москву или Лондон, чтобы положить конец подлым деяниям какого-нибудь бандита.- Рауди основательно разволновался.- Это твой шанс достичь величия, Птичка. Не упусти же его! Вперед!- Он сжал кулак и потряс им, как полководец, ведущий в атаку свое воинство.

«Не могу, там я просто насекомое. Я мертва. Я давно уже умерла!» Ее мысли беспорядочно метались в голове.
        - Это ты - вперед! Ты умный, тебе и карты в руки: помоги им раскрыть это дело. Что тебе мешает?
        - То, что ты похитила мой колчан! И теперь им нужна ты. Это самое настоящее предательство. Вероломство! Быть может, даже измена!
        - Не будь глупцом.
        - Ты считаешь меня глупцом!- Рауди, оскорбленный, застыл на месте.
        - Нет. Я сказала: не будь глупцом. И не надо упрекать меня в измене. У меня агорафобия, и если я сделаю шаг отсюда, мне конец. Тебе это прекрасно известно. Зачем требуешь от меня то, чего я не могу выполнить? Может, Элисон уговорила тебя перестать быть Шерлоком? Нет. Так и перестань ожидать от меня невозможного.
        Рауди опять остановился, затем, скрестив руки, отвернулся.
        Птичка всегда была такой, когда от страха становилось невмоготу. Ненавидела пререкания, ненавидела себя за то, что хочется накричать на Рауди, ненавидела Андреа за то, что та плачет. Скрипела зубами оттого, что была так неуступчива с Брэдом Рейнзом.
        Она мысленно вернулась к разговору с ним.

«Вы красивый мужчина, Брэд, слишком красивый для себя, и для меня тоже, а это значит, ровней вам я никогда не буду, из чего, в свою очередь, следует, что вы здесь не ради меня, а ради себя. Вы хотите меня использовать, а потом выбросить как тряпку. Я всего лишь обезьянка в вашем зоопарке. Бросьте мне банан, и я буду скакать вокруг вас. Хотите поцеловать обезьянку, мистер Брэд Рейнз?» От этой мысли Птичка даже зажмурилась.
        - Мне это не нравится,- проговорил Рауди.- Тебе следовало бы настоять, чтобы я присутствовал при вашем разговоре. Тогда все повернулось бы иначе.
        Андреа вскочила на ноги.
        - А ведь он за тобой пытался ухаживать, верно, Птичка?

«Ты у нас королева красоты, Андреа. Только ты нужна всем. Они принимают твою гладкую кожу, длинные светлые волосы, голубые глаза, полные губы, накрашенные ногти, стройную фигуру за красоту. И все хотят тебя поцеловать. Это ты обезьянка, а не я».
        - Так я и знала!- Андреа готова была подпрыгнуть.- Что я говорила?
        - Перестань молоть чепуху. Ничего подобного не было.
        - Потому что он знает, тут ему не обломится,- заявил, появившись откуда-то сзади, Энрико. Он остановился рядом с Рауди и подмигнул Птичке.- Но если хочешь, я могу дать пару советов. Научу, как помочь мужчине не смущаться перед лицом твоей женственности.
        - Перестань молоть чепуху, она не нуждается в твоих советах,- отрезала Андреа.- Что ей нужно, так это держаться от мужчин подальше. Им только палец покажи - всю руку отхватят. Я же говорила: так оно и будет, я предупреждала.
        - Мистер Рейнз ничего такого себе не позволял,- взволнованно повторила Птичка.- Он вел себя как настоящий джентльмен.
        Андреа погрозила ей пальцем с лакированными ногтями:
        - Никогда не верь настоящим джентльменам.
        - Чушь!- возмутился Энрико.- Хочешь сказать, мне никто не верит? Мне?
        - Вы все меня с ума сведете!- поморщился Рауди.- При чем тут мужчины и женщины и вообще весь этот вздор? Попробуйте сосредоточиться. Все очень просто. Нам надо принять решение, и побыстрее, а то будет поздно.
        - В каком смысле поздно?- удивился Энрико.
        - Сегодня утром ФБР в лице мистера Брэда Рейнза обратилось к нам за помощью в расследовании. Только, к сожалению, не по адресу. Мистер Рейнз попросил Райскую Птичку осмотреть вместе с ним и его коллегами тело жертвы, пятой по счету жертвы Коллекционера Невест. Но,- он вежливо поклонился Птичке,- наша славная любительница призраков, утверждавшая, между прочим, что душевно вполне уравновешенна, впала в панику. В таком случае ей явно достанет уравновешенности, чтобы преодолеть свою агорафобию и помочь ФБР предотвратить очередное преступление. Но люди из ФБР ушли ни с чем, и скоро еще одна девушка будет мертва. Я ничего не пропустил, Птичка?

«Ты пропустил окно, ведущее в мирную обитель ангелов, сопровождающих меня к моему законному месту у подножия престола, куда король призвал свою принцессу в белом. Да, Рауди, я принцесса, кем бы я всем здесь вам ни казалась»,- пронеслось у нее в голове.
        - Ты пропустил, что парням из ФБР нельзя верить,- сказала Андреа.
        - Нет-нет, Андреа, ты заблуждаешься.- Райская Птичка заставила себя вернуться на землю. С чего вдруг Андреа так зациклилась на этом? Может, ей известно то, чего не знают остальные?- Что ты твердишь одно и то же! Я ведь сказала - он настоящий джентльмен. И к тому же показался мне чутким.
        - Он сделает тебе больно. Поверь мне, в конце концов мужчина всегда сделает тебе больно. Знаешь, сколько мужчин у меня было за все эти годы?

«Не знаю, но представить могу, потому что ты красива и способна подпускать мужчин на близкое расстояние. Потому что, когда ты открыла дверь, отец не сунул тебе в рот дуло пистолета. Ты цветок на дереве, благоухающая роза, звезда на небе. А я, если говорить о мужчинах, всего лишь засохший коровий навоз».
        - Нет, не знаю,- покачала головой Райская Птичка.
        - Ужасно много - не сочтешь. И когда я давала им от ворот поворот, все кипятком писали.
        Рауди дернул себя за волосы обеими руками.
        - Эй, вы, внимание! Время идет. Очередная смертница.
        - А отчего бы им просто не доставить тело сюда?- поинтересовался Энрико.- Что дурного, если здесь поболтается обнаженное тело какой-то женщины?
        - Думай что говоришь,- ударил его по плечу Рауди.
        - Ты больной!- воскликнула Андреа.- Больной на голову. Что я говорила о мужчинах?

«Слишком Андреа зациклена на мужчинах,- подумала Райская Птичка.- Либо она и впрямь знает о Брэде Рейнзе то, что не известно остальным, либо ее почему-то пугает просьба. А может, это… неосознанная ревность? Подумать только, Андреа ревнует ко мне!»
        Она не считала себя конкуренткой Андреа. Та красива, а ее фокусы не отталкивают мужчин, а привлекают. В глазах большинства из них она - безобидная игрушка, очаровательная и соблазнительная. Искусством флирта владеет, но слишком необычная, чтобы всерьез задуматься о женитьбе на ней.
        Райская Птичка представления не имела о флирте. И все же Андреа ревнует.
        - Мне кажется, ему можно верить,- подала голос Птичка.
        Все удивленно посмотрели на нее.
        - И еще мне кажется, Энрико что-то задумал,- продолжила она.
        - Ты прямо мысли читаешь, дорогая,- улыбнулся Энрико.
        - Послушайся меня, Птичка,- покачала головой Андреа.- И поверь: ревность тут ни при чем. Это совсем другое. Такие типы разбивают сердца. И когда все закончится, от тебя останется только кучка пепла.
        - Спасибо, Андреа, за участие, но Рауди прав. Если есть возможность, я должна помочь. Прав и Энрико: если они согласятся доставить тело сюда, я попытаюсь помочь.
        - Нет, эти штучки не пройдут,- взорвался Рауди.- Требуется исчерпывающее расследование, а не погоня за призраками. Скажи им, пусть тело покажут мне. И все материалы тоже.
        - Материалы тебе, тело мне,- предложил Энрико.
        Птичка повернулась, чтобы уйти.
        - Ты куда?- прикрикнул Рауди.- Нам надо девушку спасать.
        - Нет, Рауди,- отозвалась Птичка, обернувшись. Не нам. Мне. А ты, Казанова, забудь про тело, слишком тяжело все это. Андреа, не волнуйся, я буду осторожна. Сердце останется в покое. Ему кажется, что от меня пахнет. В буквальном смысле. Вероятно, так оно и есть. Вообще все это чистое безумие. Извините, конечно, ни на что такое я не намекаю.
        Райская Птичка удалилась, провожаемая взглядами присутствующих.
        ГЛАВА 11
        Брэд провел день в кабинете, изучая отчет Ким Петерсон о вскрытии тела и настойчиво расспрашивая людей из лаборатории о вещественных доказательствах, обнаруженных в сарае. Вернее, он провел день, пытаясь поторопить Ким с составлением отчета (который, как они условились, будет основываться на тщательном осмотре черепа и подошв жертвы - внутренние органы исследовать не обязательно) и подстегивая с обработкой образцов, найденных на месте преступления. Нельзя сказать, что это слишком радовало сотрудников.
        Визит в ЦБР оказался пустой тратой времени. Странный разговор с Райской Птичкой происходил словно на другой планете. И от этого ему было не по себе. Да и сам факт, что он потратил три часа на то, чтобы добраться туда и поговорить с умалишенной девицей, которой являются призраки, не давал покоя.
        Мало этих неудач, так из записки Коллекционера Невест становится ясно, что тот давно уже следит за Брэдом. Даже сейчас. Брэд поймал себя на том, что ловит любой взгляд, не пропускает ни одной проезжающей мимо машины, ни одного прохожего. Он мерил шагами кабинет, терзая мозг образами невидимого соглядатая, где бы он ни был - на улице, в столовой, в этом здании…

«Берегите любимых…»

«Откуда Коллекционер Невест знает меня? Да и действительно ли знает? Может, просто каким-то образом выпытал, что я руковожу расследованием, и пытается таким образом отвлечь внимание ФБР? Ставит палки в колеса?»
        - Послушай, Брэд, да ведь она попала ко мне на стол всего полчаса назад,- взмолилась Ким.
        - Ким, он где-то рядом. Вот сейчас, в эту минуту убийца подбирается к шестой жертве, и мне надо знать о нем все. Может, что новое подкинул.
        - Подкинул. Записку.

«Ну да, записка. Она у Ники»,- вспомнил он.
        Брэд повернулся к обнаженному белому телу, лежащему на анатомическом столе:
        - Кровоподтек на лбу.
        - Ею я займусь в первую очередь, но вряд ли удастся сказать больше, чем то, что, по всей вероятности, она ударилась о стойку бара или туалетный столик.
        - Это точно?
        - Нет, пока лишь предположение. Моя работа вообще состоит преимущественно из предположений. Что тебя беспокоит?
        - Ну-ка дай взглянуть.- Он подошел к телу, освещенному мощной лампой. Волосы девушки были откинуты со лба, обнажая едва заметное пятно на гриме прямо у корней волос. Ким протерла кожу в районе виска, чтобы получше разглядеть кровоподтек и глубокий порез.
        - Видишь, кровоподтек прямоугольной формы, а вот тут он соприкасается с порезом.- Ким осторожно прикоснулась к ране ладонью в перчатке.- Обо что бы она ни ударилась или что бы ни ударило ее, это что-то было плоским и квадратным, с краями, достаточно острыми для того, чтобы сорвать кожу. Крышка стойки или угол стола.
        - Она пыталась бежать. А он швырнул ее головой о кровать или туалетный столик.
        Зачирикал висящий на стене телефон, и Ким сняла трубку. Поговорив, она кивнула и повернулась к Брэду.
        - Туалетный столик. Волоски и следы крови нашли на краю туалетного столика у изножья кровати. Ей почти удалось убежать.
        - Может быть.- Брэд вздохнул.
        Грим был наложен грамотно, опытной рукой. Убийца не просто замазывал поврежденные места. Четкими, почти безукоризненными мазками он подчеркивал красоту девушки. Работа профессионального гримера-художника.
        Брэд слегка прикоснулся к белой щеке. Холодная. Как застывшая шпаклевка.
        - Он всегда использует минеральную основу фирмы «Мэйбилин», почти прозрачную, чтобы придать коже мертвенный оттенок и чтобы мертвыми жертвы выглядели наилучшим образом. А на живых грим кажется белой маской.
        - Косметика та же, что и прежде?
        - По-моему, да, но лаборатория еще не подтвердила.
        Брэд склонился над мертвым лицом. Едва заметный алый тон - чтобы лицо выглядело… человеческим. Тушь на ресницы наложена словно при помощи лазера, а не рукой человека. Легкие серые тени. Красная помада…
        Перед ним вдруг возник образ Райской Птички, утонувшей в огромном кресле, как тряпичная кукла с распущенными волосами. Ее карие глаза словно сверлили его мозг. Взгляд преследовал, не отпускал. За какие-то тридцать секунд молодая женщина рассказала ему о нем столько же, сколько он узнал за пять лет. Может, больше.
        - Бесподобна.
        Брэд круто обернулся. Ники. В руках она держала ксерокопию последнего послания убийцы. Посмотрела на тело, лежащее на анатомическом столе, потом перевела взгляд на Брэда.
        - «Берегите любимых»,- задумчиво произнесла Ники, передавая ему послание. И продолжила, цитируя по памяти текст: - «Ведь я могу убить всех красавиц».
        - Что он и делает.
        Ники явно не устроила попытка Брэда отмахнутся от содержащейся в записке угрозы.
        - «Я умнее вас. Благослови меня, Отче, ибо я и впредь собираюсь грешить».
        Брэд наскоро перечитал записку и убедился, что Ники повторяет ее слово в слово, только конец немного перепутала.

«Берегите любимых. Ведь я могу убить всех красавиц. Я умнее вас. Благослови меня, Отче, ибо я и впредь буду грешить. О да, да, так и будет».
        - А наше дело - остановить его.
        - И тебя что, не задевают эти слова?- гнула свое Ники.
        - Меня задевает все это дело.
        - Да, но теперь оно предстает в совершенно ином свете. Оно имеет личный характер и содержит прямую угрозу тем, кого ты любишь.
        - В таком случае нам не о чем беспокоиться. Я не женат, и у меня нет постоянной подруги.
        Они долго смотрели друг на друга, поглощенные тайной, скрывающейся в деле Коллекционера Невест. Тайной, скрытой в послании убийцы.
        Не отводя от него взгляда, Ники заговорила:
        - Мы можем обменяться парой слов? Наедине.
        Брэд посмотрел на Ким.
        - Мне-то что,- отмахнулась она.- У меня у самой дел куча.
        Ника взяла его под руку и повела вниз, на цокольный этаж. Миновав лестницу, ведущую в служебные кабинеты и лабораторию, они дошли до кладовки в самом конце коридора.
        - Ну, кто это?- спросила Ники, закрывая за собой дверь.
        - Я не… Как понять «кто»? Ты об убийце?
        Но в глазах ее было нечто такое, что заставляет зрелых мужчин признаваться в самых потаенных страхах. Брэд понял, что говорит она не об убийце, а о них. А хуже всего, что она поняла, что он понял.
        - Ты знаешь, о чем я. Ведь не будешь спорить, что Коллекционер Невест следит за тобой?
        - Я уже предпринял меры, чтобы установить наблюдение в наиболее вероятных районах.
        - Думаешь там появляться?- возразила Ники.- Надо исходить из того, что он следит за тобой и что ему кое-что известно о твоей личной жизни.
        - Например?
        - Например, кого ты любишь.

«Выходит… Значит, я не ошибся. Ники боится, что послание касается ее. Что угроза адресована ей».
        Брэд не мог утверждать, что она заблуждается. Он сам не до конца разобрался в своих чувствах к Ники, и уж тем более трудно сказать, как воспринимают их отношения другие. Ясно, например, что Ким подозревает, будто его с Ники связывает нечто большее, чем просто взаимный интерес.
        - Насколько я понимаю, ты хочешь отменить наш завтрашний ужин,- заговорил он.- Так, чтобы со стороны никто не подумал, что ты…
        Ники шагнула вперед и оборвала его слова поцелуем. Губы у нее были теплые и мягкие, а поцелуй - более чем дружеским. Изумленному Брэду не хватило духа ответить на поцелуй, пока Ники сама не отстранилась.
        - Нет, деревенщина ты этакая, ничего я отменять не собираюсь.- Она зарделась от смущения.- Извини. Извини, я не должна была так себя вести.
        - Да что ты такое говоришь? Ты права.
        - В каком смысле?
        Брэд заколебался.
        - Мы должны исходить из того, что его потенциальная мишень - ты. Я уже связался с полицией Денвера. Сегодня же ночью к твоему дому пришлют патрульную машину. Теперь ты под охраной.
        - Теперь - это как?- Ники сделала шаг назад.
        - Это значит с данного момента. Или, вернее, с того момента, как я завершу свои дела с Ким. Надеюсь, ты не…
        - Нет-нет, не беспокойся. Может, это и слишком, но все равно спасибо за заботу.
        В кармане у Брэда зазвонил мобильник.
        - Да, Фрэнк, что нового?- ответил он.
        - Мне звонит директор Центра Благополучия и Разума. Говорит, постоялица по имени Райская Птичка готова осмотреть тело. При одном условии: ты доставишь труп туда. Она утверждает, ты понимаешь, о чем речь, и ждет ответа.
        - Это невозможно.- У Брэда все поплыло перед глазами. Дикость какая-то: везти труп женщине, которая утверждает, что при прикосновении к мертвому телу ей видятся призраки. Есть масса причин, по которым даже рассматривать такую возможность не следует, да и через несколько часов для опознания тела в морг приедет обезумевшая от горя мать Мелиссы.
        Но помимо всех остальных существовала еще одна причина, и только о ней Брэд сейчас думал.
        Райская Птичка. Есть в ней нечто такое, чего он не мог уловить. К тому же нет ведь хоть сколько-нибудь заметных следов, которые могли бы привести к убийце… Почему бы и нет? Положим, на это «почему» можно ответить десятком «потому», но в сравнении, пусть даже с самым ничтожным, шансом докопаться до правды все они вдруг показались не важными.
        - Ладно, так и передам,- сказал Фрэнк.
        - Нет.- Брэд выдержал взгляд Ники.- Скажи ей, мы согласны. Будем через два часа с телом.
        Вечер выдался прохладным. Он наступил раньше обычного из-за ползущих к городу туч. Квинтон Гулд стоял между двумя валунами на холме и в бинокль смотрел на раскинувшееся внизу поселение.
        Центр Благополучия и Разума.
        Это третья поездка Брэда Рейнза в центр за последние три дня, и дважды за ним наблюдал с этого самого места Квинтон Гулд.
        О центре он кое-что знал. Например, то, что учреждение это создано для таких, как он: умных и одаренных. Но, наблюдая за психами, разгуливающими внизу, он испытывал сильное раздражение против тех, кто заставил этих болванов поверить, будто они отдаленно могут претендовать на сходство с ним.
        Есть Бог, есть ангелы, есть люди, есть собаки, есть насекомые. Человек должен знать, к какой категории он принадлежит. Сравнивать клоунов, дергающихся внизу, с ним - то же самое, что сравнивать ребенка, дующего в пластмассовый горн, с маэстро, дирижирующим оркестром. И если уж называть вещи своими именами, надо признать: из-за таких типов, как эти избранные, люди, подобные Квинтону, вынуждены ходить со штампом «больной».
        И все же наблюдать за агентом ФБР - занятие захватывающее. Он клюнул на наживку, которую подбросил Квинтон, и принялся за исчерпывающее исследование центров психотерапии, которое и привело его в небольшое поселение, затерявшееся у подножия гор.
        А пока ФБР захвачено «расследованием», Квинтон просто увел свою пятую фаворитку прямо из-под их фэбээровских носов. А это важно - увести из-под носа. Бог перемещается прямо под коллективным носом невежеств. Как ангелы и демоны. Как Квинтон Гулд.
        Он видел, как от городского морга отъезжает выкрашенная в красное и белое машина
«скорой помощи», и в голове зароились десятки вопросов. Тело внутри или они только едут за ним? Или эта машина вообще не имеет отношения к телу?
        Ясно, что перевозить Мелиссу так скоро они не могут.
        Стараясь оставаться незамеченным, он следовал за машиной «скорой помощи» на своем пикапе. Поняв, куда она направляется, Квинтон мгновенно съехал с дороги и кратчайшим маршрутом помчался туда, где можно будет наблюдать момент прибытия.
        Машина остановилась на круговой дорожке, и из нее вышли двое: водитель и мужчина, в котором Квинтон почти сразу признал агента Рейнза.
        От одной мысли, что его дева доставлена, не важно по какой причине, в этот вертеп идиотов, его затрясло. Впрочем, Квинтон понимал, что его страхи необоснованны.
        Они видят призраков там, где их нет, воображают ужасы, на которые способны только ничтожества. Превращают себя из ангела в демона. Надо все же отдать должное ФБР: даже там нет глупцов, способных перетаскивать его прекрасную, практически несравненную невесту, словно это кусок мяса.

«Но если все же ее вытащили в такую ночь, клянусь: я согрешу. Прости меня, Отче, но твоим святым именем клянусь: я согрешу».
        Рейнз и санитары вытащили каталку. Квинтон почувствовал стеснение в груди. Тело было привязано ремнями к тонкому матрасу, и хотя лицо покрывала белая простыня, нос различить было можно. Даже отсюда Квинтону стало ясно, что он смотрит на свою пятую избранницу.
        У основания черепа что-то загудело, и Квинтон почувствовал, как голову сдавило обручем, словно чья-то рука проникла внутрь и запустила пальцы прямо в мозг. Рука, через которую пропущен электрический ток. Рука Бога.
        Давно уже Квинтон не испытывал такой полыхающей ярости. Он был настолько поглощен тем, как каталка перемещается по дорожке - подрагивание тела, тучи атакующих его микробов, дверь в центр, открывающаяся, чтобы пропустить каталку,- что почти не замечал, как сам дрожит будто осиновый лист. В его возмущенном бормотании смешались Бог, смерть, красота и избранные, стоящие так высоко, что понять их способны только они сами.
        Тело исчезло. Квинтон немного успокоился и минут десять стоял неподвижно, умоляя Бога даровать ему возможность еще хоть раз увидеть тело. Бог молитву не услышал.
        Квинтон опустил бинокль, присел и стал раскачиваться. Он знал, что так ведут себя все психи: стараются найти ритмическое соответствие своим беспорядочным мыслям,- но сейчас его никто не видел, и он решил отдаться этим успокаивающим движениям.

«Все изменилось. Нет. Да. Все. Ничего - если иметь в виду задачу, которую надо решить прямо сейчас. Но все в том смысле, что ясно, как ее надо решать».
        Большие цели всегда встречают мощное сопротивление противоборствующих сил, и теперь впервые Квинтон столкнулся с ними лицом к лицу. Оказавшись на виду, смертельный враг, несомненно, сыграет свою роль.
        Он подверг Рейнза испытанию, соблазнил его простой запиской: «Береги любимых, ибо и впредь я буду грешить». «Этот Рейнз завораживает меня как змея. Почему? Почему мне так уж необходим этот человек? Потому что даже змее нужен сад, даже Богу нужна аудитория».
        Квинтон закрыл глаза и попытался взять себя в руки. Прошло несколько минут. Дыхание восстановилось, сердце забилось медленнее.

«Что ж, мистер Рейнз, я принимаю ваш вызов. Что ж, Человек Дождя, я поднимаю брошенную вами перчатку. Останови меня, если можешь, безбожник, варвар, целитель ведьм. Потому что иначе я остановлю тебя».
        ГЛАВА 12
        Рауди сидел в углу своей комнаты, прижав колени к груди. Волосы его выглядели так, словно ночью их разметал ураган, лицо - белое как простыня, губы шевелятся в быстром неслышном шепоте. На пороге, ухватившись за дверную ручку, возникла Райская Птичка и, пораженная его видом, застыла. Приступы депрессии случались с Рауди нечасто, но когда это происходило, он словно срывался на самое дно пропасти.
        - О нет, только не это.- Из-за спины Птички в комнату, перевернутую вверх дном, заглянула Андреа. Смятые простыни валялись рядом с тремя раскрытыми книгами, брошенными на пол, словно мусор. На письменном столе, залитом соком из остроугольного желтого пакета, стояла тарелка с недоеденным завтраком.
        - О нет, нет…- Андреа и сама проснулась сегодня в расстроенных чувствах, а при виде Рауди в таком состоянии страхи ее усилились.
        - Успокойся, Андреа,- негромко проговорила Птичка, переступая через порог.
        - Нет, нет, нет…- Она бросилась мимо Птички в угол, упала на колени и, рыдая, обняла Рауди.- Какой ужас, какой ужас…
        Рауди пробормотал что-то едва слышно, но это был единственный знак того, что он осознает чье-то присутствие.
        Птичка сделала несколько шагов и остановилась посреди комнаты. Она пришла сообщить о том, что понадобилась ФБР. Что она, Райская Птичка Фаундер, простая двадцатичетырехлетняя девушка, которая пережила в возрасте семнадцати лет нервный срыв, наконец-то замечена кем-то во внешнем мире. В ней нуждаются.
        Люди из ФБР привезли ей тело. Это потрясающе. И это страшно, невыносимо страшно. Все смотрят только на нее. Специальный агент Брэд Рейнз в выглаженном костюме, пахнущий дорогим парфюмом, звезда реального мира, нуждается в ней.
        Она пришла к Рауди получить поддержку, а может, и почувствовать ревность с его стороны. И что же увидела? Пустую, ни на что не годную оболочку. Ему нечем было с ней поделиться. На мгновение она даже почувствовала обиду на этого беспомощного, слабого человека, сидящего и всхлипывающего в углу.
        Убедившись, что Рауди не откликается на ее слезы, Андреа опустилась на пол, свернулась в клубок и продолжила тихо плакать.
        - Рауди, люди из ФБР привезли тело,- сообщила Птичка.- Им нужна моя помощь. Может, и ты примешь участие?
        При других обстоятельствах Шерлок отдался бы иллюзиям собственного величия: забегал бы по комнате, размахивая руками, принялся бы настаивать на совместной работе, уверяя, что без его помощи ничего не получится, что не использовать его - преступление, заслуживающее самой суровой кары.
        Андреа осаживала бы его, убеждая заниматься своим делом. Говорила бы, что пора и Птичке получить свою долю внимания, пусть малую, хотя все понимали, что у мистера Рейнза только одно на уме. И все же пусть хоть так будет.
        А теперь обоих - Рауди и Андреа - терзают затаившиеся внутри чудовища.
        Волна сострадания к Рауди захлестнула Птичку, заставив забыть о собственной потребности в человеческом внимании. Темная депрессия - это и есть то чудовище, что набрасывается на многих здесь живущих, изнурительная болезнь, с которой порой можно справляться при помощи лекарств, но не за счет ласки и любви.
        ФБР подождет.
        Птичка приблизилась к Рауди, опустилась на колени и нежно погладила его по спине. К мужчине она могла прикоснуться только в такой ситуации - когда ему плохо и он нуждается в утешении.
        - Все в порядке, Рауди. Все будет хорошо. Это пройдет.
        В ответ он лишь застонал.
        - Поправляйся скорее, Шерлок. Ты им понадобишься. Сами они уже на последнем издыхании, и им нужны лучшие.
        Он пошевелился, медленно открыл свои большие глаза и посмотрел на нее. Похоже, сознание ожило, призывая отдать должное ее мудрости, но чувства все еще держали рот на замке.
        Она поцеловала его в лоб и мягко приобняла за плечи.
        - Это цена, которую приходится платить за то, что мы хорошо делаем свое дело, верно? Что ж, приходится мириться, ведь ты, Рауди, помогаешь многим, очень многим. Как и все мы.
        Он обмяк и бессильно привалился к ее груди. Андреа посматривала на них снизу, напоминая куклу, требующую внимания. Птичка растрепала ей волосы.
        - Мы так гордимся тобой.
        Они просидели на полу несколько минут, давая боли утихнуть, и на какое-то время Птичка забыла, что ее ждут в кабинете директрисы. Утешение обитателей ЦБР уже давно стало ее миссией. Интерес же, проявленный ФБР, пусть и лестный, всего лишь эпизод в том мире, где она живет.
        Но ее ждали. Брэд ждал.
        - Мне надо идти. Но я вернусь,- сказала она наконец.- А это все пройдет, Рауди. И тогда ты нам понадобишься.
        Андреа рывком поднялась на колени, затем распрямилась и походкой зомби вышла из комнаты.

«Наверняка пошла к себе, душ принимать»,- подумала Птичка.
        - Я - лучший,- едва слышно пробормотал Рауди.
        Птичка снова повернулась к нему.
        - Ну да, так и есть. И всегда было.
        Он посмотрел на нее. Губы у него дрожали.
        - Скажи, мне жаль, что все так получилось. Мне сейчас немного не по себе. Очень, очень жаль. Может, попозже.
        Она встала, похлопала его по плечу и направилась к выходу. Тихо прикрыв за собой дверь, Птичка вышла в коридор и поспешно пересекла святилище. Посреди зала стояла Бекки Хорнер - обладательница сложной африканской прически. Цветик пристроилась у стены, высматривая что-то за окном и одновременно, вместе с другими местными обитателями, провожая взглядом Птичку.

«Неужели я теряю репутацию?»
        На мгновение пришло искушение как можно быстрее вернуться к Рауди, туда, где ей и место.

«Что я затеяла, как представляю себе все это? Прикоснуться к трупу и назвать имя убийцы?»
        Она была почти уверена, что ничем не сможет помочь. По правде говоря, только из-за Брэда Рейнза ввязалась в эту историю. Из-за Брэда Рейнза. Первого на ее памяти мужчины, который проявил к ней интерес, если не считать привычных заигрываний Казановы.

«Но меня ждут. Я сама себя загнала в угол, и теперь придется завершить начатое».
        Птичка проследовала в центральную приемную, где ее поджидал медбрат Джонатан.
        - Привет, Птичка. Они все в кухне собрались.
        - Позади святилища?
        - Вроде холодильник понадобился. Словом, Элисон сказала, чтобы ты шла туда.
        - Они держат тело на кухне?!- Птичка была потрясена, ведь ей снова придется проходить через святилище. Видимо, Джонатан заметил ее растерянность.
        - Ничего, я проведу тебя через левое крыло, куда продукты доставляют.
        - Но ведь это у самого забора.
        - Выбирай: либо так, либо через святилище.
        - Ладно, давай через крыло.- Все же ей не улыбалось оказаться так близко к забору - единственной преграде, отделяющей от внешнего мира.
        Джонатан повел ее через лужайку вокруг здания и отомкнул вход, куда доставляют продукты и иные заказы.
        - Отсюда найдешь дорогу?
        - Да.
        - Ладно, увидимся.
        - Увидимся.
        В эту минуту она ощущала себя тайным сочинителем произведения, подписанного псевдонимом.

«Нет, я точно делаю из себя идиотку».
        Птичка миновала коридор, замусоренный коробками из-под оливкового масла и разнообразных супов, ящиками из-под лука и картофеля и, войдя через заднюю дверь в кухню, огляделась.
        На полках была расставлена посуда, вдоль дальней стены, справа, стояли плиты, напротив возвышался массивный холодильник. Тела нигде не было видно, и Птичка решила, что в холодильник-то его, для лучшей сохранности, и поместили.
        Брэд Рейнз негромко разговаривал с Элисон, оба стояли к ней спиной. Судя по отдельным репликам, речь шла о финансировании центра и стоимости лечения. Он на голову возвышался над Элисон - светлые волосы гладко зачесаны, белая рубаха с закатанными рукавами, черные брюки и ботинки, пояс. Абсолютная аккуратность, невероятная опрятность.
        Птичка стояла неподвижно. Никто не ожидал, что она войдет через заднюю дверь. Еще есть время повернуться и выскользнуть незаметно. И тогда не будет неприятного разговора с тем, от кого недавно убежала.

«Интересно, он считает меня сумасшедшей? Наверняка. Я прочитала ему целую лекцию, а потом умчалась при малейшем намеке на то, что придется ненадолго покинуть свою тихую гавань. А может, я действительно сумасшедшая? Нет, нет и нет».
        И все же мужчина, стоящий в противоположном углу комнаты, внушал ей страх своим совершенством. И удивлял, потому что в его глазах читался искренний интерес.

«Откуда взяться такому интересу, ведь я его не заслуживаю, да и не нужен он мне. В его мире я всего лишь пыль под ногами».
        Птичка этого мира не знала, и при взгляде на Брэда ей пришло в голову, что единственный способ поддерживать общение с ним - приблизить его к своему уровню, хотя бы чуть-чуть. И не надо враждебности, напротив, следует вести себя так, словно ты ему ровня, а иногда и превосходишь его.

«Разве не так я вела себя при первом свидании? Тогда я занималась самообороной, выдерживая дистанцию и не выпуская ситуацию из-под контроля. Сейчас надо придерживаться той же тактики. Нельзя, чтобы он понял, насколько нравится мне».
        Птичка порывисто вздохнула и метнулась назад, в коридор.

«Как такое могло прийти в голову? Конечно, все не так. Да, он мне нравится, но - иначе».
        - Птичка, это ты?- окликнула ее Элисон.
        Сама мысль о том, что ее тянет к этому мужчине, пугала, заставляла чувствовать себя червяком. Ведь никогда, ни при каких обстоятельствах он не заставит себя проявить ответное чувство к такому ничтожеству, как она.
        - Ты здесь?

«Надо держать себя в руках!» - приказала себе Птичка.
        Она глубоко вздохнула, рассеянно пригладила волосы и сделала шаг вперед. Брэд и Элисон пристально смотрели на нее. Птичка попыталась найти слова, скрывающие страх, но так и ничего и не придумала. Просто остановилась.
        - Привет, Птичка,- улыбнулся Брэд Рейнз.
        - Здравствуйте.
        - Спасибо, что пришли.

«Что это он так на меня смотрит… Да так и должно быть,- уверяла она себя.- Это естественно, и взгляд дружелюбный. В конце концов, ему нужна помощь, вот он и старается быть любезным. Но как же легко увидеть в его взгляде нечто большее - то, чего нет. Некий интерес ко мне. Надо держать себя в руках!»
        - Не думаю, что могу быть вам полезна,- заговорила Птичка, проходя на середину комнаты, в надежде, что он не замечает легкого дрожания ее рук.- Но чтобы вы могли убедиться в этом сами и двинуться дальше, я готова показать вам свой фокус.
        - Фокус?
        - Фокус, шутку - как угодно. Давайте я побуду немного обезьянкой в вашем маленьком зоопарке, а потом вы займетесь настоящим делом.
        - Птичка…- остерегающе подняла руку Элисон.
        - Извините. Но ведь это правда.
        У мистера Рейнза, казалось, язык к гортани прилип, и это приободрило Птичку.

«В его мире я, может, и ничто, но в этом кое-что значу. Пожалуй, Рауди и Андреа могли бы мною гордиться».
        - Ладно, где тело?
        Большой встроенный холодильник был справа, и мистер Рейнз кого-то окликнул:
        - Боб, ты там?
        Из-за угла, подталкивая каталку, появился фельдшер с болтающимся на груди стетоскопом. Под белой простыней безошибочно угадывались контуры женского тела.
        Птичка вглядывалась в него, свободно перемещаясь в уме туда, куда ум стремился, в потаенные уголки всей этой истории, за пределы видимого глазу.

«Вижу, как женщина сбрасывает простыню, встает с каталки, направляется к двери. Простыня превращается в платье, облегающее стройную фигуру. Выходит, устремляется через весь город к своему дому, где ее поджидает какой-то мужчина. Она целует его и начинает кружиться словно в любовном танце. Но вот он в очередной раз поворачивается лицом, и я вижу, что это не мужчина. Женщина целует гориллу, внезапно обнажающую клыки, и…»
        - Птичка?
        - Да?- Она повернулась к Элисон.

«Надо возвращаться».
        Птичка почувствовала, что ее охватывает паника, но сумела справиться.
        - Здесь слишком много народу.
        Фельдшер посмотрел на мистера Рейнза, тот кивнул.
        - Подожду снаружи,- сказал фельдшер и вышел на улицу, оставив их втроем.
        - Так лучше?- спросила Элисон.
        Мистер Рейнз (а для тех, кто ему ближе: друзей, коллег, возлюбленных,- просто Брэд) смотрел на нее.

«Я должна оставаться сильной»,- убеждала себя Птичка.
        - Да, так лучше.- Она шагнула вперед.- Итак, мистер Рейнз, чего вы от меня хотите конкретно? Чтобы я у вас на глазах погладила труп?
        - Птичка!
        - Вы правы, просто не знаю, что со мной.- Казалось, она напугана собственными словами.- Извините, я не то хотела сказать.
        - Не за что извиняться,- прервал ее Рейнз.- Поверьте, я чрезвычайно благодарен, что вы согласились выручить нас. Отдаю себе отчет в том, для вас это впервые. И мне очень неловко.
        - Почему? Потому что вы не привыкли работать с обезьянками?
        - По правде говоря, я не это имел в виду.
        - Тем не менее это именно так, хотя бы отчасти. В обществе таких, как мы, нельзя чувствовать себя в своей тарелке. Мы для вас слишком… не такие.
        - Прошу вас, Птичка, сейчас не время для…- снова попыталась урезонить ее Элисон.
        - Для откровенности?- не дала договорить Птичка.- Верно, с настоящими людьми так не разговаривают.
        Еще не договорив, Птичка почувствовала несправедливость своих слов. Похоже, она даже Элисон задела - та долго не отрываясь смотрела на свою подопечную, в то время как Брэд переводил взгляд с одной на другую.
        - Вы правы,- наконец произнесла Элисон и повернулась к Брэду.- Она права. Все это чистый абсурд. Вы используете ее в своих личных интересах, а о ней даже не думаете. Неправильно это. Пожалуй, вам стоит уйти.

«Что? Нет! Пока не надо»,- взмолилась молча Птичка.
        - Извините…- Брэд растерялся.- Мне казалось, мы обо всем договорились. Знаете, нам пришлось изрядно потрудиться, чтобы доставить сюда тело.
        - В том-то и дело,- возразила Элисон.- Для вас это изрядный труд. А для Птички? Мне кажется, в этом случае нужно учитывать и ее интересы. Согласны?
        - Конечно. Только… я посчитал, что мы их учитываем.

«Они оба обращаются со мной как с ребенком,- возмутилась мысленно Птичка.- А я не ребенок».
        - Нет у меня никаких интересов, которые вы должны учитывать, мистер Рейнз. Что касается вас, Элисон, меньше всего хотелось бы видеть вас в роли посредницы.

«Слишком много говорит,- отметила Элисон.- Похоже, замолчать не может».
        - Эта сторона дела меня совершенно не касается. Однако вы проделали долгий путь, так что давайте заканчивать,- продолжила Птичка.

«Но сначала, Брэд, я хочу, чтобы вы притронулись ко мне, потому что правда в том, что, если бы я только осмелилась, каждую минуту бы грезила о таком мужчине, как вы. Я любую жертву готова принести на алтарь, лишь бы отправиться с вами в дальние дали. Но это невозможно, ни за что, никогда. Чушь! Все не так!»
        Она подошла к каталке.
        - Извините меня, Птичка. Честное слово, если вам не по душе, давайте откажемся от этой затеи.
        Брэд встал напротив. Элисон предпочла остаться на прежнем месте.
        - Все нормально, мистер Рейнз. Просто я не совсем понимаю, чего вы от меня ждете.
        - Вы сказали, что пару раз видели… ну… этих самых… призраков. Общались с телами покойных.
        - Верно. Но должна предупредить: большинство призраков просто плод моего воображения. Голубые бабочки, порхающие за окном позади вас, парящие в воздухе, волшебно поющие… Не могу объяснить, что вижу или видела и почему.
        - И что же вы все-таки видели?
        Она заколебалась, стараясь, видно, припомнить что-то.
        - Видела призрак фельдшера, склонившегося над трупом и повторяющего, что все будет хорошо. Я видела его призрак.
        - Или последнее воспоминание покойника о нем,- мягко заметил Брэд, явно заинтересовавшийся.
        - Или воспоминание,- кивнула Птичка.
        Неожиданно от этого обмена репликами ей стало лучше.

«Брэд Рейнз - красивый мужчина. Глупо это отрицать. Неудивительно, что он вызвал такие подозрения у Андреа. Кожа у него нежная, как у мальчика, хотя подбородок мужественный. Ему, должно быть, лет тридцать. Карие глаза похожи на темный янтарь, губы мягкие и волосы на вид - тоже».
        Птичка ощутила неловкость: «Сколько можно смотреть на него? И почему он сам не отвернется? Может, удивляется смелости, с какой я гляжу на него? Или возмущается, что забываю о своем месте тряпки для чистки обуви?»
        Молчание затягивалось, и Птичке опять захотелось убежать.
        - Спасибо за помощь,- заговорил наконец Брэд.- Понимаю, насколько вам не по себе от всего этого, и хочу чтобы вы знали: ничего особенного я от вас не жду. Если сейчас ничего не видите, так тому и быть.

«Очень мило с его стороны, тем более сказано, кажется, искренне».
        - Но если вы согласились прийти, почему не попробовать?
        Птичка кивнула.
        Брэд наклонился, взялся пальцами за край простыни и потянул ее на себя. Птичка не сводила глаз с его ногтей - до чего же чистые. Чистые, ухоженные - наверное, это важно для него. Она не знала, как последовать его примеру, и ненавидела себя за это.
        - Ее зовут Мелисса,- сказал Брэд.
        Птичка моргнула и вгляделась в красивое матово-белое лицо покойницы. Над правым виском виднелась царапина. Безупречные губы, безупречная кожа.
        Она ненавидела Мелиссу.

«Смешно. Я ведь такого не испытывала, даже к отцу. Что это на меня нашло?»
        - Она погибла вчера ночью,- сообщил Брэд.
        В сознании ее замелькали образы, связанные со смертью этой женщины. Абстрактные образы, подсказанные воображением: танцующий влюбленный, обезьяна, впивающаяся в ее лицо.
        Птичке сделалось страшно. Мнемофобия подразумевает почти неуловимую границу между страхом перед дурными воспоминаниями и страхом порождения новых дурных воспоминаний. И хотя они с Элисон много раз проходили это, Птичка вновь ощутила, как где-то внутри в нее впиваются старые когти страха.

«На ее месте следовало быть мне. Я должна была лежать мертвой. Я ведь даже не женщина, не настоящая женщина».
        Но она здесь, а он ждет, и страх разочаровать его не меньше страха породить дурные воспоминания, если прикоснуться к этому прекрасному мертвому телу. И она протянула руку. Попыталась, безуспешно, унять дрожь в пальцах и мягко притронулась к белой щеке Мелиссы.
        Почувствовала только холодную бескровную кожу. И никаких призраков. Никаких видений. Даже ни намека на картину, порожденную воображением. Просто мертвая девушка на каталке, очень холодная на ощупь.

«А чего ты ждал? Что при моем прикосновении у нее изо рта вылетит бабочка? Или из моей блузки выпрыгнет лягушка? Призрак внезапно явится? Я так и не заслужила права быть здесь, рядом с тобой, так что позволь уползу в свой угол».
        - Жаль,- произнесла она.
        - Что, ничего?
        - Я же предупреждала.
        - Совсем ничего? Даже… мысли никакой?
        - Ничего.- Она убрала руку.- Право, мне так…
        Но слова «жаль» Птичка произнести не успела, потому что в глазах у нее внезапно почернело. И во тьме прозвучал отдаленный, но к ней обращенный голос: «Я просверлю у тебя в подошвах дырки, совсем небольшие, примерно в сантиметр. Но ты не волнуйся. Как только кровь вытечет, я их заделаю. И красота твоя никуда не исчезнет. Сама безупречность. Договорились?»

«Договорились»,- отозвался женский голос, голос Мелиссы. Только ощущение было такое, что исходит он от Птички, потому что сейчас Птичка и есть Мелисса.
        Все в ней восстало против этого, и она принялась шарить руками в поисках какой-нибудь опоры. И наткнулась ладонью на теплую плоть. Плоть Мелиссы. Птичку охватила паника. Она чувствовала, что вот-вот упадет,- пришлось напрячься изо всех сил, чтобы удержаться на ногах.
        - Мелисса?- Мужской голос заполнил весь ее мозг.

«Его голос. Он мне знаком? Я его раньше слышала, ощущала горячее дыхание на своей щеке?..»
        Перед глазами покачивалось чье-то лицо. Его лицо. Красивый, четко вылепленный череп с острыми скулами, темные волосы… Вот он прикасается затянутой в перчатку рукой к ее щеке, слегка вдавливает в кожу большой палец, и лицо его освещает добрая улыбка.

«Ты так красива, моя дорогая. Ты избрана им, не забывай об этом. А потому ты и моя избранница. Ты была потеряна, но теперь нашлась. Я нашел тебя. Думай обо мне как о Боге, от этого тебе будет легче».
        При звуке этого голоса Птичку поразил безотчетный ужас, стало нечем дышать. Она попыталась отдернуть руку, но пальцы прилипли к холодному телу, словно им было нужно что-то еще. И какая-то часть ее жаждала знать больше.
        Птичка вскрикнула и изо всех сил рванулась в сторону. Рука освободилась, чернота рассеялась, теперь она пятилась назад, то и дело спотыкаясь. Наконец наткнулась спиной на камин и грохнулась оземь.
        От падения перехватило дух, но крик боли застрял в гортани. Вся дрожа, она лежала на голом бетонном полу. Послышался спокойный голос Элисон. Она звала кого-то. Но Птичка уже хваталась за живот, пытаясь найти безопасное место, раствориться в белом тумане, куда не попадает ничего, что есть в мире дурного.
        Медленно, дюйм за дюймом, она продвигалась в ту сторону в жажде обрести защиту, пока демоны не схватят ее за ноги и не утащат назад, во тьму.

«Спаси меня, о Боже милосердный. Не отдавай меня им. Прими меня в свои объятия, держи покрепче, убереги от зла. Прошу, не отталкивай меня!»
        Птичка с трудом встала на колени и поползла вперед. Позади проплывали первые клочки белого тумана. Она извивалась на кухонном полу, меж тем как два голоса, мужской и женский, пытались ее успокоить.
        Ей казалось, что она вплывает в спасительный туман. Демоны цеплялись за пятки, сорвали одну туфлю. Она поползла быстрее, на разбитых в кровь коленях. И вот она уже в сердце тумана, бросается то влево, то вправо, пытаясь окончательно избавиться от погони. Окровавленная, испуганная, слишком ослабевшая, чтобы проползти еще хоть немного, она съежилась и вдавилась в землю. Ей сделалось легко, очень легко. Она добилась этого. Тьма рассеялась. Она в безопасности, ее обволакивает туман - давний надежный защитник. Птичка залилась слезами благодарности.
        Медленно, постепенно на нее снизошел покой - как любовное дыхание Бога. Демоны исчезли. Она не могла даже вспомнить, какие они на вид.

«Благодарю. Благодарю тебя, Спаситель. Благодарю за то, что избавил меня от боли».
        Брэд отошел от Элисон, которая сидела на полу скрестив ноги и поглаживала Птичку по спине, пытаясь успокоить.
        - Все хорошо, родная моя. Чуть-чуть потерпи, и все будет хорошо.
        Птичка лежала на полу и негромко всхлипывала. Брэду хотелось помочь, только он не знал как. Чему бы он сейчас ни стал свидетелем, его не учили с этим справляться, да и сам он не был готов. Профессиональные рамки оказались слишком тесными. Это всего лишь нелепые границы, проложенные для того, чтобы помочь необразованным людям справляться с жизненными проблемами.
        У Птички либо случился нервный срыв, вызвавший сильнейшие галлюцинации, либо она действительно была связана с чем-то, что моментально вызвало мощную реакцию самозащиты перед лицом нависшей угрозы.
        Призраков не существует. Но если она и впрямь страдает от одних лишь галлюцинаций, глупо было привозить сюда тело. Ведь при кажущейся невозможности он рассчитывал проверить, не общается ли Птичка с так называемыми призраками.
        Раз десять по дороге сюда Брэд спрашивал себя, откуда взялась такая надежда. Во всяком случае, дело не в том, что он вдруг начал верить в сверхъестественные явления. И не в том, что рассчитывал на случайную удачу. На самом деле он приехал сюда из-за нее. Из-за Райской Птички. Из-за того, что она тогда, утром, глядела в окно и рассказывала ему о другом мире. Из-за того, что вдруг пристально посмотрела на него, и в ее взгляде Брэд прочитал, кто он есть, с неотразимым бесстрастием и четкостью.
        В ее глазах была тайна. Словно внутренний ее взор на самом деле проник в иной мир. И ему он тоже на мгновение открылся. И это был Рай.
        Он привез тело ради самой Птички. Потому что она заслужила право попытаться осуществить то, о чем он ее просил. А попросив, он уже не мог отмахнуться от ее решимости помочь ему. Не мог себе позволить сделать ей больно - ни при каких условиях. Слишком много она страдала.
        Итак, он привез тело. Несмотря на заверения, будто ничего не увидит, что-то она увидела.
        И что дальше? Ему захотелось, подобно Элисон, утешить ее, но это было бы неуместно. Он ведь спецагент, а не психоаналитик.
        Брэд поймал взгляд Элисон.
        - Не беспокойтесь, ничего страшного. Просто сработал защитный механизм. Таким способом она научилась справляться с собой.
        - Все будет в порядке?
        - Разумеется.- Элисон любовно, как родной дочери, поправила Птичке прядь волос. Та затихла.
        - Сознание любого человека снабжено предохранителем. Чем мощнее компьютер, тем лучше должен быть брандмауэр. Это мне объяснил один из наших постояльцев.- Элисон улыбнулась и сочувственно посмотрела на Птичку.- У Птички мощный ум. И она просто оберегает его.
        Брэда вдруг пронзила мысль: «Возможно, я оказался в мире, где живут не просто люди с поврежденным, по общепринятым меркам, сознанием. Они просто другие - более крупные и пытающиеся обрести себя. Подобно Птичке, они наделены сознанием столь мощным, что оно требует специальных систем защиты, не нужных таким, как я, то есть тем, кто попроще».
        - А что это было?- наконец пришел в себя Брэд.
        - Как я вам и говорила, она видит призраков. Только не надо повторять, мистер Рейнз, что в призраков вы не верите.
        Брэд не нашелся что ответить.
        - И пусть вас это не беспокоит. Научиться любить труднее, чем научиться верить в призраков.
        - Что бы она там ни увидела…
        - …то скорее всего уже исчезло,- подхватила Элисон.- К несчастью, ей, судя по всему, пришлось многое пережить. Скорее всего тут замешан мужчина. Возможно, убийца. И ее сознание, как мы привыкли выражаться, сейчас стирает его. Защитный механизм срабатывает не всегда, но если она не научится справляться…
        У Птички неожиданно открылись глаза, и она села, напоминая маленького ребенка, проснувшегося после долгого послеполуденного сна. Сконфуженно посмотрела на них, потом опустила взгляд.
        - Что это было?- Она заметила каталку и, судя по всему, что-то вспомнила.- То самое, правда? Я что-то увидела.
        - Похоже на то.- Элисон пригладила ей волосы.
        Птичка отвела ее руку и вскочила на ноги.
        - Послушайте, мне безумно неловко…
        - Вам не в чем оправдываться,- прервал ее Брэд.- За тем мы и доставили сюда тело.
        - В таком случае, боюсь, вы зря потратили время. Даже если я что-то и увидела, вспомнить, что именно, не могу.
        - А как вы притрагивались к ней, помните?
        - Да. И еще помню, до того как притронуться, я вела себя по-дурацки. Но это все, что помню. Извините, мистер Рейнз, мне очень жаль, что не смогла быть вам полезной. Все оказалось без толку.- В голосе ее чувствовалось сильное волнение.- Может, Рауди вам поможет?
        Брэд почувствовал, что у него сердце сжимается от жалости. Птичка направилась к двери, стараясь держаться как можно прямее, но в эту минуту она и сама напоминала призрак.
        - Птичка, умоляю…
        Так и не обернувшись, она вышла из комнаты.
        ГЛАВА 13
        - Вот, значит, твое убежище.- Ники расхаживала по гостиной с бокалом пино гриджио в руках и разглядывала интерьер.
        Женщин всегда занимали его вкусы, отчасти потому, что они отличались истинной утонченностью. Большинство мужчин, на взгляд Брэда, не обнаруживают заметного интереса к изыску. Да, конечно, какой-то вкус у них есть, но он ограничивается женщинами и автомобилями. Но спросите о тканях, оттенках цвета, о женской одежде, красках, всяческих мелочах, и мужчины, как правило, пожмут плечами.
        - А я не знала, что ты у нас такая столичная штучка. Метросексуал, можно сказать. - Ники отхлебнула немного вина. За время так называемого свидания в ресторане
«Трулукс» они съели по салату из крабов и лобстеру. Второй длинный день после неудачи в ЦБР обернулся лишь очередными тупиками, так что мирный ужин в обществе Ники оказался приятным отвлечением от дел.
        Брэд вернул бутылку во встроенный бар под кухонной стойкой и тоже потянулся к бокалу.
        - Черный бархат и хром - что тут женского?- удивился он.
        - Разве я сказала про женщин? Но ты прав, «метро» не то слово.- Ники посмотрела на большой тосканский натюрморт.
        - Да, понимаю, не очень современная штуковина,- перехватил ее взгляд Брэд и подошел поближе.- Но мне нравится. Смешение стилей. Он плавно обвел комнату рукой.- Ясно, что модерн в сочетании с насыщенным тосканским декором заставит большинство декораторов закатить глаза. Но тут все продумано. Кушетка из Франции, работа Трюдо, за чьими изделиями из хрома гоняется публика. Урны были когда-то музейными экспонатами в Мексике: не то чтобы большая ценность, но все же оригиналы.
        - А картина?
        - Хосе Родригес. Оригинал. Другие картины тоже оригиналы. Ничего выдающегося, но выбирал я их тщательно.- Он подмигнул и поднял бокал.
        - Предпочитаешь оригиналы?
        - Можно и так сказать.
        - А на женщин это распространяется?

«Она явно имеет в виду себя»,- подумалось ему, и сразу перед глазами возник образ другой женщины - пониже ростом, хрупкой, с длинными темными волосами и бледной кожей. Она грызет ногти и ванну принимает не больше двух раз в неделю, да и то если напомнить. Ее сознание - сплошная загадка. Сама не подозревая, она сразила его с первого взгляда.
        Ники сделала еще глоток и поставила бокал на кофейный столик с гравированной крышкой.
        - Не удивляйся вопросу, просто ты кажешься человеком, во всем стремящимся к совершенству. Взять хоть эту квартиру.
        - Ну да, мне нравится содержать вещи в чистоте.
        - В чистоте? В таком случае все это не чистота.- Ники взмахнула рукой.- Это непорочность.
        - Просто мне не нравится пыль.
        - А как насчет платяного шкафа? Только не говори… Все носки разложены по полочкам. По цвету.
        Брэд почувствовал, что краснеет. Хорошо еще, что в гостиной только две лампы, так что не очень заметно его смущение. Он выдавил виноватую улыбку.
        - Так легче найти что нужно.
        - Ну-ну… Дело ведь не только в этом, а? У тебя и в кабинете такой же порядок. И стол ты на работе протираешь, и бумаги раскладываешь, читаешь - перечитываешь. Для таких, как ты, у нас есть специальное определение.
        - Я уже слышал.
        - Пограничная обсессивно-компульсивная личность. Заметь, не ОКР, то есть
«расстройство», а личность. Большая разница. К счастью.
        Он смущенно пожал плечами.
        - Ладно, мистер Брэд Рейнз, все в порядке. Обращаю твое внимание на различие между тем, что привлекательно, и тем, что дорого.- Ники, ступая по полу босыми ногами - черные туфли оставила у двери,- подошла к окну.- Ты любишь оригиналы. Но также любишь совершенство. Что больше? Или проблема в том, что ты ищешь совершенный оригинал?
        Ники широко раздвинула шторы, и Брэд невольно залюбовался ее стройной фигурой, облегаемой коротким черным платьем без рукавов,- на фоне ярких огней Денвера она и сама в некотором роде являла собой совершенство. Но в тот же момент ему бросился в глаза… лист бумаги, прикрепленный к оконному стеклу снаружи.
        Ники втянула воздух через ноздри. Брэд задержал взгляд на бумажном квадрате и, не успев перевести дыхание, понял, что это. Коллекционер Невест. Убийца каким-то образом ухитрился прилепить записку к оконному стеклу на высоте третьего этажа.

«Моему оконному стеклу. Но почему? И как ему удалось? Лестница. Люлька. Он все сделал так, чтобы уйти от камер слежения. Мойщик окон среди бела дня либо ремонтник. Работник городского коммунального хозяйства. Как бы там ни было, ему потребовалась тщательная подготовка. Выходит, эта записка важна для убийцы. Если, конечно, она от него».
        - Брэд?
        Он попытался отделаться от этих мыслей. Поставил бокал на подоконник и подошел к Ники. За матовым стеклом видно было не очень хорошо, но почерк на записке, прочно прикрепленной снизу и сверху скотчем, несомненно, принадлежал Коллекционеру Невест.

«Меня пытаются убить, все пытаются убить меня.
        Но если ты Бог, у тебя есть преимущество: всегда можно передумать. Зачем ты забрал мою невесту? Мой черед. Ты кого-то недавно убил? Змей выжидает в саду, выискивает новую невесту, чтобы привести к себе в шалаш. Два - ноль в мою пользу.
        Потерянный рай. Разгадать не всякому дано. Разгадать безумца. Когда валет в колоде. Валет хочет, чтобы я его от тебя спрятал? Но нет, я не болен, я просто выше тебя.
        Я солнечный свет, а ты Человек Дождя».
        Брэд похолодел. Он впился глазами в записку, перечитал ее.
        - Поток слов, но некоторый смысл угадывается,- неуверенно пробормотала Ники.- Как, интересно, он сумел оставить здесь эту бумаженцию? Ведь наверняка его многие увидели.
        - Проверим все камеры слежения поблизости, но, уверен, ему удалось замести следы.
        - А сюда никто не мог зайти?
        - Нет.
        - Одно ясно: он знает, где ты живешь. Получается, следил за нами ночью. А может, и сейчас следит!
        Ники явно нервничала. Учитывая ситуацию, это неудивительно, хотя для нее и нехарактерно.
        Брэд вгляделся в служебное помещение на противоположной стороне улицы. Темно, только в нескольких окнах горит свет. Многоэтажный гараж, расположенный через четыре дома справа, мог послужить удобным местом наблюдения для человека, вооруженного сильным биноклем. Впрочем, какое это имеет значение? В ночное время его окна снаружи будут, так или иначе, выглядеть темными. Он выхватил из кармана телефон, позвонил дежурному и попросил поскорее выслать группу дознавателей.
        Подбоченившись, Ники расхаживала вдоль окна и перечитывала послание.
        - Это начинает превращаться в безумие. Что скажешь?
        Вообще-то смутить Брэда было нелегко, но в данном случае дело нешуточное. Брэд положил телефон на столик рядом с диваном, унял дрожь в руках и вновь всмотрелся в записку, пытаясь не обращать внимания на покалывание в шее.

«Потерянный рай». Коллекционер Невест обращается к ветхозаветной легенде о змее в саду. Грехопадение, потерянный рай. Но в перекличке между его риторикой и Райской Птичкой из ЦБР есть что-то устрашающее».
        - Райская Птичка,- сказала Ники.
        - Да. А кто такой «Валет»?
        - Он что, знает, что ты встречался с ней?
        - Не обязательно. Но ему известно, что мы перевозили тело.
        - Давай исходить из того, что он имеет в виду Птичку.- Ники говорила отрывисто, напряженно.- Итак, в первом послании он намекает на твоих женщин. Возможно, имеет в виду меня. Затем ты отправляешься в ЦБР и доставляешь туда тело его жертвы, а он, в свою очередь, прилагает большие усилия к тому, чтобы оставить записку, содержащую на сей раз прямую угрозу. Получается, цель его теперь, навязчивая идея - ты. Верно? А также все женщины, с которыми тебя нечто связывает. Вообще-то для серийных убийц довольно характерно менять объект своей маниакальной страсти, видя в них тех, кого они считают противником. За свою погубленную жизнь и свое поведение психопат винит не себя, а постороннего, того, кто угрожает такому его поведению.
        - Он знает, что я хочу остановить его. Видит во мне соперника, угрозу, и в его мире эта угроза связана с женщинами.- Брэд посмотрел на Ники.- Как тебе такая версия?
        - Разве угадаешь, что происходит в сознании умалишенного… Лучше расскажи подробнее о Птичке.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Как что? Ты ведь с ней встречался. Три раза, верно? И за ужином почти только о ней и говорил. Не знай я, кто это, приревновала бы.

«Что?» Разоблачение пришло внезапно, из ниоткуда.
        - Она связана с нашим делом. А говорили мы о ней за ужином всего несколько минут.
        - Да ладно, не заводись, это я к слову. К тому же у меня нет права на ревность.- Ники искусственно хохотнула.- Все, забыли. Она…
        - Она - что? Чокнутая? Так?
        - Опять завелся?

«Его манера. То он отмахивается от Птички, то из кожи вон лезет, защищая ее»,- удивленно размышляла Ники.
        Странно, но Брэд чувствовал, что должен защитить Птичку. Ведь она беззащитна. Брошена миром, доведшим ее до животного состояния.
        - Ничего я не завелся, просто действительно сочувствую девушке.- Ну вот, слово сказано.- А кто бы не посочувствовал? Ведь она жертва демонов, таящихся внутри всех нас.
        - Я тоже сочувствую,- кивнула Ники.- Но между состраданием и симпатией есть разница. Надеюсь, ты понимаешь.
        - Вообще-то речь не идет о сострадании или симпатии.- Брэд еще раз вчитался в записку.- Тут скорее надо говорить об уважении.
        - В каком смысле?
        - Она видит то, чего я не вижу. И еще. Я никогда не встречал людей, которые схватывали бы все так же быстро, как она. Природный дар.
        Ники отвела взгляд.
        - Ясно. Честно говоря, все это немного выбивает из колеи.- Она указала на записку.- Видишь ли, этот малый не шутит. Он гнет свое и даже не думает останавливаться.
        - Если только…- начал Брэд.
        Ники подошла к нему и, заглядывая ему за плечо, в очередной раз прочитала послание. Запах ее духов все еще приятно волновал. Ее дыхание мягко щекотало ему ухо.
        - Если только - что?- спросила она.

«Звук ее голоса, легкий и чистый. Ну разве я не дурак? С какой стороны ни глянуть, а Ники и есть та самая безупречная женщина, которая мне нужна. И надо бы за ней поухаживать…»
        - Знаешь, кто тут умалишенный?- Брэд откашлялся.
        Ники досчитала до пяти, прежде чем ответить.
        - Мы с тобой.
        - Ну да, зациклились на бреде сумасшедшего, который убил пять женщин, в том числе двух на прошлой неделе. Глазеем на записку, в которой мне угрожают, и, вместо того чтобы просто снять ее, философствуем.
        - Ты прав.- Ники вздохнула.- Извини, наверное, это стресс. Почти не спала прошлой ночью.
        - В таком случае завтра - выходной. Твой день. Навести мать. Ну а пока пусть у твоего дома подежурит полицейская машина.
        - Непохоже, что это остановит нашего героя,- отмахнулась Ники.- Не беспокойся, я сама о себе позабочусь. А теперь все же: если только - что?
        - Если только он не передумает, я хотел сказать. И вместо очередной женщины…
        - …займется тобой,- подхватила Ники.- Теперь для него это стало чем-то вроде парной игры.
        - «…я не болен, я просто выше тебя,- прочитал Брэд.- Я солнечный свет, а ты Человек Дождя».
        Ники взяла бокал и задумчиво отхлебнула.

«Разгадать не всякому дано».
        - Она тебе доверяет?
        - Кто?
        - Райская Птичка. Она молода, впечатлительна.
        - Всего на несколько лет моложе нас с тобой.
        - Только по годам, не по опыту. По-моему, она на тебя запала. Просто голову потеряла.

«Верно. То, что Птичка так неделикатно оборвала наш разговор, свидетельствует о скрытой влюбленности»,- мысленно согласился Брэд.
        - Не такая уж она наивная,- вслух произнес он.
        - А вот я бы не стала на это рассчитывать. Ты привлекательный сильный мужчина, к тому же нуждаешься в ней. Это довольно эффективное лекарство.
        - Ну вот, снова вернулись на то же место. Смысл-то в чем?
        - А может, она знает больше, чем говорит?- Ники склонилась над запиской.
        - Разве что подсознательно.
        - Ты не можешь об этом судить, по крайней мере пока.
        Думать о такой возможности было неприятно, но и полностью ее отбрасывать нельзя. Право на сомнение Птичка заслуживает.
        - Не думаю, будто она что-то скрывает.
        - В таком случае покажи в центре материалы дела,- повернулась к нему Ники.- Пусть прочтут обе записки. Я и сама раньше говорила это, а теперь и он повторил:
«Разгадать не всякому дано». Может, это просто совпадение, но, так или иначе, ЦБР теперь прямо связан с нашим делом, и ключ к загадке - в голове у Райской Птички. Надо использовать все возможности.
        Брэд уже думал об этом, пусть даже логика таких рассуждений сомнительна. Рауди будет сотрудничать однозначно. Но Птичка…
        - Сомневаюсь, что она согласится на новую встречу…
        - Да брось ты! Ты просто позволил ей обвести тебя вокруг пальца. Она играет с тобой.
        - Боюсь, ты не понимаешь. Она не такая.
        - Она женщина. А женщин я понимаю. Включи обаяние, подмигни. Да согласится она, поверь.
        - Ты всерьез предлагаешь, чтобы я затеял с ней интрижку?- Брэд отвернулся и покачал головой.- Нет, на это я не пойду. Она… Нет.
        - Ничего такого я не предлагаю. Просто тебе надо выяснить, что ей известно. Что она увидела, прикоснувшись к трупу. Она - твой единственный шанс.
        - Не могу же я просто вскрыть ей череп и прочитать мысли!
        - Брэд, ты себя слышишь? Откуда вдруг такая щепетильность?

«Конечно, она права»,- вздохнул молча Брэд.
        Трудно сказать, почему его так задело предложение Ники, но пусть даже вопреки разуму, мысль о том, что придется снова тревожить Птичку, была ему неприятна. Девушка и без того настрадалась.
        Он опустился на диван и уставился на записку, прикрепленную к внешней стороне стекла.
        - Завоюй ее доверие. Заставь ослабить защиту,- сказала Ники.- Она вполне может знать больше, чем говорит.
        ГЛАВА 14
        С того момента как Птичка попыталась, но потерпела полное поражение, завязать общение с мертвой, прошло два дня. Рауди выплыл из черного тумана уже утром и к закату снова стал самим собой - докучливым занудой. Она провела ночь в одиночестве, за запертой дверью, не обращая внимания на друзей, которые, проходя мимо, останавливались и стучались. Не колотили в дверь - слишком они деликатны,- но и царапанье можно было принять за насмешку. Она словно слышала их мысли: «Ну же, Птичка, что мы тебе говорили?»; «А вот я бы мог оказаться им полезным! Если кто им и нужен, так только я»; «Да ему только одно нужно - залезть тебе под юбку. Что я тебе говорила?»
        - Убирайтесь!- не выдержала в конце концов она.
        Через двадцать минут стук повторился.
        Птичка мало-помалу выбиралась из пропасти, в которую рухнула, оборвав убийственное испытание для своей ранимой психики.
        С наступлением ночи и тишины она начала ощущать все большее недовольство собой, своими капризами и заставила себя подняться с постели. Взяла желтый блокнот и карандаш и вернулась к работе над «Потерянными путями» - романом, начатым две недели назад. Пока это были только наброски, мысли, предложения - своего рода указатели, которые понадобятся потом.
        Между думаньем и писанием есть значительная разница. Писание - это не просто перевод на бумагу интересных мыслей. Писание - это тоже своего рода думанье, которое начинается в тот момент, когда перо касается страницы или пальцы - клавиатуры.
        Но сегодня даже этот тесный союз не давал эффекта, не пробуждал мыслей и чувств. Поэтому, помучившись часок, она оставила попытки плодотворно поработать.
        Почувствовав голод, Птичка поставила в микроволновку кастрюлю с макаронами. Она жила одна, в двухкомнатной квартире, обставленной хоть и скудно, но уютно. Двуспальная кровать и письменный стол в спальне, ореховый диван в гостиной, небольшое кухонное помещение без плиты, но с холодильником и микроволновой печью - этого вполне хватало.
        Она полчаса «побродила» по Интернету, щелкая клавишами небольшого, серого цвета, компьютера марки «Компак», который центр предоставлял постояльцам, хоть сколько-то ориентирующимся в виртуальном мире. Компьютер был ее воротами во внешний мир, но там она находила для себя мало интересного, так что использовала его в основном для изучения предметов, которые ее действительно занимали,- например душевных заболеваний, религии или природы.
        Материалы и фото кошек и собак, как всегда, приободрили. Птичка втайне мечтала о собаке: например золотом ретривере или лабрадоре,- но домашние животные в центре были под запретом, так что приходилось умиляться фотографиями или видеофильмами в Сети.
        Взбодренная макаронами, а также видеофильмом о кошке, которая старается поймать бабочку на внешней стороне оконного стекла, Птичка в час ночи нырнула под одеяло и вскоре погрузилась в сон. Позади остался черный день, но мало ли черных дней пришлось ей пережить?
        Проснулась она в сумрачном настроении: не давала покоя вчерашняя неудача. Твердо решив не поддаваться плохому настроению, Птичка рискнула выйти из убежища. Друзья дали ей час времени собраться с мыслями и начали разговор. Они не приставали с расспросами и лишь бросали на нее беглые взгляды. Потом взгляды сделались настойчивее, в них появилось осуждение. Наконец Рауди решил, что ожидание затянулось, и перешел в атаку.
        Говорить на эту тему Птичке не хотелось. Она ясно определила свою позицию: если они желают поддерживать дружеские отношения - ни слова о ФБР, мистере Рейнзе и расследовании по делу Коллекционера Невест.
        - Ну что, он колышки подбивал?- немедленно поинтересовалась Андреа.
        - Ты что, не слышала меня?- возмутилась Птичка.- Ни слова о мистере Рейнзе.
        - А я и не называла имен, я сказала «он».
        - Но подразумевала-то его. Ни звука об этом, и без словесных уловок, пожалуйста.
        - А кто-нибудь колышки подбивал?- подал голос Казанова.
        - И ни звука о несуществующем романе. Точка. С вопросами покончено, точка.
        - Что?- вскричал Рауди.- Я вообще ни одного вопроса не задал. А они по одному задали. Требую предоставить мне возможность перекрестного допроса свидетеля!
        - Нет. Ни в коем случае.
        Птичка стояла на своем до самого вечера. Когда в десять часов Рауди осторожно постучал в дверь, она укрылась с головой подушкой и лежала так до тех пор, пока он не ушел.
        Но потом наступил новый день. События немного отодвинулись, и она почувствовала себя свободнее. В конце концов, в том, что пребываешь в центре всеобщего внимания, есть и преимущества, а ее вчерашний отказ поделиться хоть какими-то подробностями привел всех в волнение. Она фактически стала знаменитостью, и, узнав, что в девять утра Птичка готова встретиться у Рауди, где молчание будет прервано, все повели себя так, будто вытянули выигрышный билет в лотерее.
        Казанова с утра был в дурном настроении и не мог сосредоточиться на предмете разговора. Андреа стремительно погружалась в очередной приступ депрессии. Рауди, сидя за столом, выглядел как вожак стаи, наконец-то занявший положенное ему во время охоты место. Птичка только пересказала запомнившееся ей и ужасно сожалела, что не удержалась и поделилась подозрением о том, что Брэд Рейнз нашел ее интересной.
        - Ну а я что говорила!- воскликнула Андреа.
        - Сколько можно твердить одно и то же,- сурово осадил ее Рауди.- Мы имеем дело с преступлением века, а ты думаешь только о том, что великому и всемогущему фэбээровцу Птичка понравилась больше, чем ты.
        - Это неправда,- встрепенулась Андреа, выходя на мгновение из депрессии.- Просто она интересует меня больше, чем мертвая девушка, которую никто из нас не знает. Не то что мне безразлична ее судьба, но Птичка для меня важнее. Верно, Птичка?
        - Ну вот,- вздохнула Птичка,- потому я и не хотела ничего говорить. Видишь ли, Рауди, дело в том, что никакое это не преступление века, по крайней мере поскольку касается нас. Пришли люди из ФБР, накопали что могли, то есть ничего, и удалились. А мы остались. Наша жизнь продолжается здесь, за стеной. И никаких больше фэбээровцев. Все в прошлом. Конец. Финиш.
        Человеку, пребывающему, подобно Рауди, в убеждении, что он всемирно известный детектив, понять это было трудно. Ему казалось, он единственная преграда, отделяющая убийцу от очередной жертвы. Рауди побагровел, щеки у него задрожали.
        - Как ты можешь,- загремел Рауди,- отворачиваться от несчастных, которых бросили на съедение волкам?
        - Слушай, Шерлок,- погладила его по плечу Птичка,- тебе поручают новое расследование. Более важное, чем это, там счет жертвам идет на десятки.
        - Не пытайся соблазнить меня.
        - Это я твой соблазн,- тут же забормотал Казанова.
        - Ну а я - нет. Последнее слово за тобой, но в тебе нуждаются. Если ФБР решит, что ты не способен возглавить более важное расследование, тебе дадут знать. Но мне кажется, это не так.
        - Не способен?- прищурился Рауди.- Это наглая попытка сбить меня с пути.
        - Думаешь? Но если ФБР захочет, чтобы ты принял участие в расследовании дела Коллекционера Невест, они сами на коленях приползут, уверяю тебя. Но этого не случится, потому что и самого Коллекционера уже нет. А ты представляешь для мистера Рейнза слишком большую ценность.

«Как и все мы»,- добавила она про себя.
        Птичка верила в это не меньше, чем в то, что на самом деле она всего лишь обезьяна в зоопарке.
        Рауди выглядел растерянным. Он откинулся на спинку стула и задумался.
        - В таком случае хотя бы ответь на мой вопрос,- решительно заявила Андреа.
        - Отвечу. Но только если мы на этом закончим.
        Все промолчали, что можно было рассматривать как знак согласия.
        - Что за вопрос?
        Андреа посмотрела на Казанову. Выглядела она неуверенно, что вообще-то не было ей свойственно.
        - Мне просто надо знать: пошла бы ты с ним?

«Пошла бы с ним?» - эхом отдалось в голове Птички.
        - То есть я хочу сказать… ты меня неправильно поняла… Но если бы он…- По левой щеке Андреа скатилась слезинка.- Если бы он по-настоящему тобой заинтересовался… влюбился… разве не здорово было бы? Она-то об этом только и твердит.- Андреа указала на стену.- Бетти только это и повторяет.
        Птичка прищурилась. Впервые Андреа сказала нечто определенное.
        - Что ты такое говоришь, Андреа? Глупо даже думать так. Они живут в своем мире, мы - в своем.
        - Но я знаю, каково это, Птичка. Когда я жила там, перед тем как год назад попала сюда, я имела успех у молодых людей. И дело не просто в моих мозгах.- Она покосилась на стену.- Но и нравилось им не только мое тело. Ты ведешь себя как ребенок!- Эти слова были явно обращены к Бетти.
        Новое направление разговора смутило Птичку. Она взяла со стола уэбстеровский словарь, открыла его наугад и показала разворот Андреа.
        - Сколько здесь слов на двух страницах?
        - Триста девяносто семь.- Девушке хватило одного взгляда.
        - Вот видишь.- Птичка захлопнула книгу.- Обычно так быстро считают только очень ученые люди либо аутисты. Не часто они к тому же бывают похожи на королев красоты из Техаса, которые флиртуют направо-налево. Так вот, мужчины, как видят тебя, сразу с ног валятся.
        - Ты что же, хочешь сказать - я всего лишь обезьяна? Вечно твердишь, что нас считают обезьянами!- Андреа нервно заходила по комнате.- Что ж, Птичка, может, это правда, только я-то старалась не так выглядеть. Я старалась понравиться. Может, напрасно? Может, этот тип из ФБР по-настоящему славный парень и ты ему понравилась по-настоящему. Может, ты этого заслуживаешь. А теперь ты же все и испортила!
        Птичка хотела бы огрызнуться: мол, все это дурацкие фантазии. Она закипала всякий раз, если ей напоминали, отчего она так ненавидит мужчин. В конце концов они всегда убивают надежду. Мужчины - проклятие.
        - Ты ему нравишься,- подтвердил, не поднимаясь с дивана, Казанова.- Да что там, тебя все мужчины хотят.

«Ему дали больше лекарств, чем обычно»,- подумала Птичка.
        - И все же,- повторила Андреа,- вдруг ты понравилась мистеру Рейнзу?
        - Можешь взять его себе, Андреа. А мне это не по карману. Ум не принимает, да и сердце, если уж на то пошло.
        - Выходит, и он тебе понравился,- вздохнул Казанова.- Знаю я, как это бывает. Мое сердце разбито. Не в первый раз.- Он задержал на них взгляд, потом снова уставился в пол.
        - Чушь все это. Бери его себе, Андреа. Только какой смысл? Он сюда больше не придет.
        Казалось, это поставило точку в споре, по крайней мере сейчас. Рауди тем временем старался понять смысл сообщения Птички про то, что в нем нуждаются для расследования куда более крупного преступления.
        - Короче, ты считаешь, это дело не по мне, слишком простое?- задумчиво протянул он.- Что ж, может, ты и права.
        - Разумеется, я права. С ним ФБР уже разобралось.
        - Нет, Птичка,- раздался у нее за спиной мягкий голос.
        Она повернулась и увидела на пороге Элисон.

«Нет, Птичка»?
        - Боюсь, не разобралось.- Элисон вошла в комнату с неизменной улыбкой.
        Птичка насторожилась.
        - Я только что разговаривала по телефону со специальным агентом Рейнзом.
        Птичке вдруг стало трудно дышать.
        - После вашей недавней встречи мистер Рейнз и его напарница пришли к выводу, что вы, все четверо, предоставляете Федеральному бюро расследований уникальный шанс спасти жизнь молодым женщинам.- Элисон обвела взглядом присутствующих.- И по-моему, вам стоит помочь следствию. Это хорошо для вас и очень хорошо для тех женщин, которым в противном случае грозит смерть.
        Рауди, потрясая кулаками, рванулся вперед.
        - Мы не должны этого допустить! Наш долг - прийти на помощь! Тащите сюда все - досье, тело, что еще? Мы загоним зверя в клетку, там ему место!
        Брэд Рейнз возвращается. Райская Птичка застыла в неподвижности.
        - Значит, согласны?- спросила Элисон.
        - Естественно!- загремел Рауди.
        - Андреа?
        Глаза у девушки расширились от волнения, и Птичка не стала даже гадать, что у нее происходит в голове.
        - Ну да,- проговорила Андреа,- разумеется.
        - Так что, эта красивая брюнетка тоже собирается к нам?- Казанова с трудом поднялся с дивана и плотоядно усмехнулся.
        - Ее зовут Ники. Мне очень жаль, Казанова, но, боюсь, нет. По крайней мере не сегодня.
        - Нет?- Улыбка погасла.
        - Нет. Но если она появится, вы будете первым, кто узнает об этом.
        Казанова остановил на ней взгляд, затем неуверенно прошаркал к двери.
        - Итак?- Элисон посмотрела на Птичку.
        В груди у нее все будто застыло. Холод постепенно распространялся по всему телу. Но вместе со страхом Птичка чувствовала волнение. Такое, наверное, испытывает человек, глядя вниз с утеса и готовясь прыгнуть с парашютом. И при мысли о том, что она способна прийти в подобное возбуждение, Птичке стало еще страшнее. И захотелось убежать отсюда.
        Но при взгляде на Андреа это желание испарилось - та сияла словно звездочка. Она уже приглаживала волосы, и Птичка пожалела о том, что разрешила Андреа флиртовать, - нельзя, чтобы Брэд столкнулся с этим демоном один на один.
        Она повернулась к Элисон и пожала плечами:
        - Идет.
        - Хорошо. Так я и думала. Люди из ФБР уже в пути.
        - Что, прямо сейчас будут?- Птичке снова стало страшно.
        - Прямо сейчас.
        ГЛАВА 15
        Замысел и его исполнение были в равных долях разделены между Богом и Квинтоном Гулдом как посланцем Бога, которому доверено осуществить свое предназначение на земле. Только мало кто знал, насколько это захватывает - чувствовать себя доверенным лицом Бога. Некоторым это дано, знание приходит к ним в сумеречном состоянии, когда выпьешь галлюциногенного чая, в Интернете через «Амазон», или начнешь раскачиваться в такт мощным музыкальным аккордам у алтаря в церкви. Но даже и они, эти несчастные души, не способны столь стремительно, как дано Квинтону, перемещаться от земного к Божественному.
        У него-то галлюциногенные способности прирожденные. То, что медики ошибочно называют болезнью, на самом деле удивительный дар. Перемещение в то, что они называют галлюцинацией, дается ему так же легко, как им - дыхание.
        На самом деле никакая это не галлюцинация, в чем его убедили в свое время. Когда доктора сцапали Квинтона впервые и накачали наркотиками, он поверил им. Но теперь, когда уже столько времени обходится без лекарств, Квинтон убедился, что его связь с Богом - истинный дар.
        И вот теперь появился дьявол. Он преследует посланца Бога. Ведьмак, покушающийся похитить невесту Христа и не дать Квинтону предстать с ней перед Богом. Это странно напоминает кинофильм «Люди в черном», где демоны нападают на высокоорганизованных существ, которые служат истине. Только в данном случае такое существо, Человек Дождя, и есть демон, а Квинтон Гулд, одетый в серое, выступает доверенным представителем Бога, защищающего то, что ему принадлежит. Его невесту.
        Для выполнения своей сегодняшней миссии Квинтон арендовал черный «Крайслер М-300». Похищение произойдет в течение дня, ФБР же скорее всего известно - по отпечаткам шин, оставленным на месте каждого из преступлений,- что он ездит на фургоне. Так что на «крайслер» никто и внимания не обратит.
        Квинтон следовал за полицейским джипом по Двадцать пятому шоссе в южном направлении, стараясь, чтобы между ним и его мишенью всегда оставалась по меньшей мере одна, а лучше две машины. Женщина была не одна, и это осложняло задачу, однако не настолько, чтобы посчитать ее невыполнимой.

«Бог испытывал меня. Убедившись, как хорошо я справлялся раньше, Бог одарил меня настоящей, самой прекрасной невестой. Остальное - нечто вроде добрачной церемонии, подготовки к главному. Подношение Богу».
        Такая красавица - редкость в правоохранительных органах. Амплитуда у него широкая, последняя избранница - стюардесса. Он показал, что способен находить своих женщин не только на земле, но и на небе. И вот теперь на очереди представительница власти, работает прямо у нее под носом.
        Вообще-то Квинтон уже давно наметил другую женщину - Кристину, двадцатилетнюю студентку из Боулдера,- но планы нарушил Человек Дождя, и Бог передумал. Важно, чтобы люди знали свою ступеньку на иерархической лестнице. Человек Дождя находится ближе к нижним уровням - во всяком случае, гораздо ниже избранниц, которых он старается спасти. И тем более дождь ниже солнечного света.
        Симпатяга дождичек.
        Квинтон насвистывал старую песенку «Ты мое солнышко», мимоходом отмечая (это случилось семь раз), что полицейская машина мигает поворотником, предупреждая о намерении съехать с шоссе на ближайшую площадку для отдыха. Он перестал свистеть и принялся перебирать в уме свои возможности. Все. Их было достаточно, но сейчас актуальны две.
        Одна выглядела очень перспективной. Полицейские собрались сделать незапланированную остановку - наверное, чтобы облегчиться. На Терезу и ее напарника понадобится тридцать секунд. И в зависимости от того, сколько машин окажется на стоянке, эти тридцать секунд могут стать решающими.
        Джип свернул направо и покатил вверх по склону к сосновой аллее. Укрыться есть где, места полно. Пульс у Квинтона бился ровно. Между ним и полицейской машиной было еще две. Он включил сигнал правого поворота.
        Девятимиллиметровый полуавтоматический «браунинг» с глушителем лежал на пассажирском сиденье. Квинтон прикоснулся к нему рукой в перчатке. Он не любил пистолеты, это были тупые безличные инструменты, предназначенные для убийства. Ведь он не убийца. Но как побудительная сила оружие иногда оказывается полезным.
        Колеса с радиальным кордом скользили по асфальту, как коньки по льду. В общем, американские машины - барахло, но «М-300» устраивал Квинтона. Тонированные стекла не позволяли прохожим увидеть водителя, а если кому-то придет в голову посмотреть прямо через ветровое стекло, он разглядит черноволосого мужчину в больших солнцезащитных очках и черных перчатках, очень напоминающего Томми Ли Джонса из кинофильма «Люди в черном». К тому же обычный мужчина, старающийся выглядеть обходительным господином, куда меньше бросается в глаза, чем тип, похожий на дюжего фермера, размахивающего мясницким ножом.
        Джип притормозил рядом с туалетом. Квинтон тщательно осмотрелся: на стоянке припарковано только три автомобиля и громадная фура, обосновавшаяся здесь, судя по всему, надолго. Пульс забился быстрее. Такую возможность упустить нельзя. Бог послал ему подарок.
        В джипе открылись обе двери. Квинтон сбросил скорость. Тереза вышла первой - женщина с маленьким мочевым пузырем. Волосы завязаны в конский хвост и легко помещаются под фуражкой. Выглядела Тереза в полицейской форме сногсшибательно. Бегло оглянувшись, она направилась в туалет. Следом тронулся ее напарник в штатском, имени которого Квинтон пока не знал.
        Он припарковал свой «крайслер» рядом с фурой и стал ждать. Молился только об одном - чтобы их мочевые пузыри опорожнились так же быстро, как наполнились. Сейчас обстоятельства складываются благоприятно, но из этого не следует, что так будет всегда.
        Тереза, вошедшая в туалет первой, первой же и вышла. Действуя с четкостью Томми Ли Джонса, Квинтон вышел из машины, сунул пистолет за пояс, взял с заднего сиденья чемоданчик и запер двери.
        Оглядевшись в последний раз и убедившись, что никто больше на стоянку не заезжает, Квинтон направился к джипу. Тереза, офицер полиции как-никак, следила за ним. Наблюдала за приближающимся врагом, бессильная остановить. Наверное, решила, что это коммивояжер, которому понадобилось справить нужду.
        Ее напарник, рыжеволосый здоровяк, вышел из туалета и поспешно зашагал к машине. Похоже, что-то интересное задумал и не хочет упустить шанс. Может, решил перепихнуться по-быстрому на заднем сиденье?
        Оба видели его. Наблюдали за ним. Но он вел себя так, словно и мухи не способен обидеть, не то что человека. Впрочем, ему и не нужно было ничего делать, ведь он не хотел причинить им ущерб, как не хотел бить мальчика в туалете ресторана
«Элве».
        Квинтон все рассчитал до секунды. Он дал им возможность сесть в автомобиль, затем вытащил из-за пояса пистолет с глушителем и шагнул к пассажирской двери.
        - Прошу вас выйти, мадам.- Квинтон направил дуло прямо в лицо Терезе.
        Отойдя в сторону, Брэд Рейнз смотрел, как Рауди быстро прикалывает фотографии на крупномасштабную карту штата Колорадо, которую по его требованию повесили на стену.
        - Ну вот, ну вот,- всякий раз негромко повторял он, загоняя в стену очередную булавку.
        Рауди отошел назад, чтобы полюбоваться своим творением: теперь на карте были обозначены все пять жертв в окружении десятка фотоснимков с каждого места преступления. В совокупности они образовали некую большую симметричную фигуру, но что она может означать, Брэд не понимал.
        Рядом с материалами по делу каждого из убийств были разложены предметы, обнаруженные на месте преступления. Рауди и члены его бригады уже потратили минут двадцать, обнюхивая и ощупывая их и задавая попутно бесчисленные вопросы. Пока не обнаружилось ничего, что могло представлять хоть какой-то интерес. Развесить снимки на стене предложил Рауди, он же с неистовством принялся осуществлять собственную идею.
        - Ну вот, ну вот.- Преодолев некий порог, возникший в его сознании, он отпрыгнул назад.- Говорите первое, что придет в голову. Что вы видите?
        Андреа и Птичка посмотрели на Рауди. Распространяться на эту тему им явно не хотелось, пусть Рауди сам говорит - это его звездный час.
        - Бабочка?- предположил Брэд.
        - Гм… А сейчас?- При этом он ничего не изменил в картинке.
        - Э-э… цветок?- продолжал Брэд.
        - Занятно.
        - Не понимаю, Рауди, к чему все это?- занервничала Андреа.
        - Чтобы оценить методологию перцепции агента Рейнза, мне надо уловить ее опорные точки,- отрезал Рауди.- И прошу всех воздержаться от комментариев на посторонние темы.- Он вновь принялся изучать карту.
        Честно говоря, методология самого Рауди виделась Брэду абсурдом. И уж точно не было в ней ни блеска, ни прозрений. Правда, Рауди рассуждает абсолютно по-другому.

«Да и вообще не ради прозрений Шерлока я приехал сюда. Меня интересует Райская Птичка».
        Поздоровалась она с ним довольно приветливо, но держалась отчужденно. Когда проходила мимо, Брэд уловил запах шампуня. Почти все время Птичка стояла у окна, наблюдая за Рауди и Андреа, которую, похоже, Брэд интересовал куда больше, чем расследование. Занимался им, по сути, один Рауди, одетый в серые вельветовые штаны и при галстуке-бабочке и круживший вокруг вещественных доказательств как тигр. Волосы растрепаны, то и дело нервно дергает свою козлиную бородку.
        Недавний разговор с Элисон приятно удивил Брэда. Она не отругала его за просьбу повторить попытку и приехать в ЦБР, а, почти не задумываясь, согласилась удовлетворить его просьбу.
        - Возможно, Ники права,- добавила Элисон.- Я имею в виду - в дальней перспективе. Не думайте, будто меня не интересует ваше расследование. Но гораздо важнее, чтобы Птичка вышла из своей скорлупы. Да, ваша просьба - это вызов для нее, но, я надеюсь, ей пойдет на пользу и близкое общение с мужчиной.
        - Извините, боюсь, тут какое-то недоразумение,- возразил Брэд.- Ни о каком близком общении речи нет, мне просто хотелось, чтобы она мне поверила, и тогда…
        - Да все я понимаю, мистер Рейнз, не волнуйтесь. Понимаю и то, что Птичке ваши действия могут не понравиться. Но может, это для нее лучше. Попытайтесь завоевать ее доверие, сэр,- попросила Элисон после недолгого молчания.- Встряхните ее как следует, если получится. Я вас полностью поддержу.
        Брэд позвонил Ники в четверть девятого, сразу после разговора с Элисон, и сообщил, что выезжает в центр сразу, как соберет все материалы по делу. Ники согласилась навестить мать, но сказала, что будет на телефоне и появится не позже завтрашнего полудня. Впрочем, если есть необходимость, она готова отменить поездку.
        Брэда удивила вчерашняя реакция Ники на обнаруженную на окне записку.

«Странно. Ники всегда казалась уверенной в себе и вдруг обнаружила нечто вроде ревности, и к кому - к Птичке. Как она могла увидеть в моем интересе к ней нечто большее, нежели просто сочувствие? Может, насторожило что-то в моем голосе или во взгляде? Или она уловила что-то такое, в чем я себе не отдаю отчета?»
        Эта мысль на некоторое время отвлекла Брэда от телодвижений Рауди.

«Интересно, если посмотреть на Птичку, увидит она в моих глазах то, что увидела Ники? С другой стороны, разве не для того я здесь, чтобы завоевать ее доверие? Да, для этого. Но откуда тогда неловкость, не позволяющая двинуться в этом направлении?»
        Что-то удерживало его от того, чтобы взять ее за руку, заставить открыться и выпустить на свободу картины, роящиеся в ее сознании.
        Он повернулся к Птичке и увидел, что она смотрит на него. Чтобы скрыть смущение, Брэд перевел взгляд на Андреа. Но и она не сводила с него глаз. Красавица блондинка улыбнулась и посмотрела на Птичку, по-прежнему глядевшую на Брэда.
        - Смотрю, успокоились?- мягко улыбнулся Птичке Брэд.
        - Последние пару дней ей нелегко пришлось,- заметила Андреа.
        - Печально. Но сейчас-то все позади?
        - Трудно сказать, мистер Рейнз,- заговорила Птичка.- Считается, я душевнобольная, но даже и в этом состоянии я вижу, что у вас не получается то, ради чего вы сюда приехали.- Скрестив на груди руки, она твердо выдержала его взгляд. Краем глаза он заметил, что Андреа посматривает то на Птичку, то на него, явно пытаясь понять, что их тайно связывает. Неужели это и Ники ощутила? Но тут нет почвы для ревности. Просто у них с Птичкой установилось взаимопонимание. Связь, выходящая за пределы обычных отношений. Птичка предельно честна, а Брэда всегда привлекали люди, предпочитающие истину общественным условностям.
        Но ведь, с другой стороны, она не вся на виду, разве не так? Правда таится в глубине ее глаз, в глубине сознания. И если Ники права, эту тайну Птичка лелеет.
        Наконец она отвела взгляд от Брэда, опустила руки и прошла к столу с вещественными доказательствами.
        - Посмотрим, что можно сделать. Так, Рауди? Андреа?
        - А мы чем тут, по-твоему, занимаемся?- Рауди бросил взгляд через плечо.- И уже достигли огромного прогресса. Я работаю с максимально возможной скоростью и даже быстрее.
        - Не забывай, о чем ты раньше говорил,- негромко, но твердо отчеканила Андреа. Ее слова прозвучали как предупреждение.
        - Помню, помню. Только я передумал.
        Похоже, эти двое так и не пришли к согласию.
        Птичка снова посмотрела на него, теперь уже сияющими глазами.
        - Может, подвести итоги? Имеет смысл? Вдруг, это выведет нас на правильную дорогу?
        - Хорошая мысль.
        Рауди повернулся к ней.
        - Первый вопрос, на который надо получить ответ: зачем? «Зачем», а уж потом -
«кто». На этот счет у меня есть мысли.
        - Если вы не против, Рауди,- остановил его Брэд,- сначала мне бы хотелось послушать Райскую Птичку.- Заметив, какое шокирующее действие произвела на Рауди его просьба, Брэд поспешил его успокоить: - А уж потом вы дадите полный анализ ситуации.
        Птичка поймала взгляд Брэда, и впервые за все время по лицу ее скользнула тень улыбки: «Очень мило, что вы подумали обо мне и в то же время не обидели Рауди».
        - Итак, я, с вашего разрешения, поделюсь некоторыми мыслями.
        - Да. Что скажете, Рауди?
        - Да-да. Конечно.
        - Мне тоже есть что сказать,- заявила Андреа, подходя поближе к Брэду.- Не зря меня зовут Мозгами. Но в порядке у меня, и вы убедитесь, не только голова.
        - Андреа!- Птичка метнула на нее негодующий взгляд.
        - Мне нужно принять душ.- Лицо Андреа перекосилось от боли.- Я чувствую себя нечистой.
        - Ступай, но только одна.- Голос Птички смягчился.- Наш гость пришел к нам за помощью.
        Это было похоже на детскую игру. Судя по всему, тут имеет место соперничество. И уж конечно, не за него…
        - Птичка?
        - Спасибо.- Она посмотрела на три записки, прикрепленные к правой стороне карты. - Абсолютно ясно, что Коллекционер Невест - психопат. Он видит в себе посланца Бога, предназначенного победить зло. Это наиболее распространенная иллюзия, в которую впадают даже самые развитые из душевнобольных. Мысли о великих комбинациях, кладущих конец войне между добром и злом, занимают каждую минуту его жизни.
        - Это уже нечто большее, чем «кто»,- заметил Рауди.
        - Нет, это «зачем»,- возразила Птичка.- Позволь мне закончить.
        - Извини.
        - Извините,- повторила Андреа.- Извините, извините.
        - Повторяю, Коллекционер Невест в собственных глазах вершит правое дело. Он знает, что он есть зло, и видит в себе порабощенного демона, которому предназначено найти невесту Иисуса Христа. Вот тебе, Рауди, и ответ на вопрос «зачем». Он забирает женщин, потому что их выбрал Бог - через него. Если он что-то решает, то это решение Бога.
        Нечто подобное говорила Ники, только у Птички получается полнее и определеннее. И это после всего лишь нескольких минут знакомства с материалами дела.
        - Что-нибудь еще?- спросил Брэд, пораженный ее проницательностью.
        Птичка разглядывала фотографии жертв, выглядевших как распятые ангелы. По щеке у нее скатилась слеза. Она подошла к стене и остановилась перед снимком последней девушки, чье тело видела два дня назад.
        - В его глазах отнять у них жизнь - неизбежность, это ради них и ради осуществления замысла Бога. В его действиях нет злобы. И чувства мести нет. По злобе он бы ни за что не приблизился ни к одной из девушек.
        - Вот именно,- подтвердил Рауди.- Надеюсь, вы не возражаете, что я встреваю?
        - Что вы, Рауди, прошу вас, продолжайте.- Брэд встал позади Птички.
        В комнате ощущался запах ее шампуня. Птичка украдкой глянула на него, потом снова перевела взгляд на стену.
        - Вопрос в том, кто следующий,- поучительно произнес Рауди.- Именно на этом нам надо сосредоточиться. «Кто», «кто», «кто», а не просто «зачем». У меня есть теория.

«Он явно противоречит сам себе»,- подумал Брэд.
        - Не возражаете, если Птичка закончит?- Брэд скользнул взглядом по ее темным волосам. Они были разделены посредине и, недавно причесанные, хоть и подстриженные неровно, ниспадали длинными прядями.
        - Не надо затыкать мне рот, агент Рейнз. Я могу пролить кое-какой свет на это дело.
        - Конечно, конечно. Но мне кажется, Птичка нащупала нечто критически важное.- Отчасти он давал ей дорогу, чтобы продемонстрировать свое расположение и завоевать доверие, но в то же время это был не просто жест. Ее анализ ситуации производил сильное впечатление.
        - И обо мне не забывайте,- подала голос Андреа, подходя к Брэду с другой стороны. Немного опешив, он пропустил эти слова мимо ушей.
        - Прошу вас, Птичка.
        Она пристально посмотрела на него, и вновь между ними возникло мимолетное чувство близости.
        - Спасибо,- вымолвила она и, повернувшись к карте, грустно добавила: - Коллекционер Невест не способен убить кого-то, просто чтобы причинить боль. По-моему, он устроен не так.
        - Тихо!- прошептала Андреа, глядя в угол.- Молчу.- Пауза.- Извините. Извините, извините.
        Никто не обратил на нее внимания.
        - Но на вас, мистер Рейнз, он смотрит иначе.- Вы не женщина. В его глазах вы тот, кто пытается помешать ему исполнить волю Бога. Если он зло, то вы даже нечто худшее. И он постарается остановить вас.
        - Каким образом?
        - Убьет.
        В комнате наступила тишина. Правой ладони Брэда коснулась чья-то рука. Андреа. Он застыл на месте - слева Птичка, целиком поглощенная делом, ради которого он здесь, справа Андреа, повинующаяся голосам, требующим, чтобы она завоевала его симпатию. Не может быть, чтобы…
        Но одного лишь взгляда в голубые призывные глаза Андреа хватило, чтобы убедиться: может. Никогда еще так откровенно не заигрывала с ним такая неотразимая красавица, да и не обязательно красавица - любая женщина. Ясно, что она презирает условности, удерживающие мужчину и женщину на публике хоть на каком-то расстоянии. Брэд попытался освободиться, и для этого ему пришлось приложить усилия.
        Андреа помрачнела.
        - Птичка, мне надо принять душ! Прямо сейчас!
        - Ничего, Андреа, все в порядке,- возразил Брэд и тут же добавил, зная, что потом об этом пожалеет: - Мне бы… остаться с Птичкой наедине, можно? А вас проводит Казанова.
        - Касс?- в ужасе отшатнулась Андреа.- Касс - грязный старикашка! Так вот что у вас на уме! Изнасиловать Птичку задумали? Воспользоваться ее слабостью, когда вас никто не видит?
        - Чистый бред!- вспыхнула Птичка.- Чистейший. Не слушай Бетти или кто там еще нашептывает тебе эту чушь. Знаю, ты привыкла быть в центре мужского внимания, но ведь не всегда все вокруг тебя вертится. Так что прекрати. Мы здесь собрались, чтобы спасти неизвестную нам женщину,- добавила она на всякий случай.- И жизнь Брэда тоже в опасности. Он жертва, а не преступник.
        - Ну-ну-ну, так не пойдет,- вмешался Рауди, потирая затылок.- Пора и меня послушать.
        Птичка поспешно увела Андреа из комнаты, приговаривая по дороге, как опытная сиделка:
        - Нам без тебя не обойтись. Так, как ты разбираешься в чайных листьях, никто не разбирается. Есть валет в колоде, и ты можешь помочь нам найти его, так что, пожалуйста, прошу тебя, не слушай Бетти.

«…валет в колоде?»
        - Что за валет?
        - В этом и фокус,- сказал Рауди.- Он нам загадку загадал.
        ГЛАВА 16
        Квинтон Гулд любил это ощущение: оно возникает, когда делаешь то, что нужно, пусть даже потенциальная цена поступка высока.

«Свою цену так или иначе заплатили все избранники Бога, придет и мой черед гореть на костре. Но пока я исполняю порученную роль, кто помешает наслаждаться ощущением своей предназначенности?»
        В голове у него послышалось жужжание, и он недовольно передернулся, прогоняя звук. Церкви - воровские притоны. Проповедники - кретины. Они говорят о любви и милосердии, а потом поворачиваются спиной к любому, кто согрешил перед Богом. Неужели не понимают, что все - змеи, все нуждаются в любви и милосердии? Разве проповедники хоть чем-нибудь отличаются от обыкновенных прихожан?
        Лицемерие - душевное заболевание. И подобно всем душевнобольным, лицемеры не способны признать свою болезнь. Неудивительно, что таких Бог себе в невесты не берет.

«Уходите, вы, змеи, я вас не знаю. Я выплюну вас изо рта».
        Вновь услышав жужжание, Квинтон помотал головой и глубоко вздохнул, чтобы снять напряжение.

«Да не взволнуется сердце твое. Невеста ждет, и я приведу ее пред очи жениха».
        Ободренный своими мыслями, Квинтон вернулся в реальность. «Крайслер» он оставил рядом с фурой, и теперь сидел за рулем полицейского джипа. Донести до сознания Роджера - так звали напарника Терезы - свое намерение потребовало усилий. Малый не хотел расставаться с формой, а Квинтону она была нужна. Пришлось его прикончить выстрелом в голову, а тело запихнуть в багажник. Положительный момент состоял в том, что квадратные солнечные очки Роджера оказались модными, а форма, если не считать слишком длинного внутреннего шва, по размеру вполне подходила. Роджер был крупный мужчина с коротковатыми ногами, и Квинтон, чтобы не выглядеть клоуном, предпочел остаться в своих брюках. Во всем же, что выше пояса, они выглядели едва ли не близнецами.
        Синий «рейнджровер», за которым он следовал, вскоре свернул к Касл-Року. Через восемьсот метров узкая дорога полностью опустела. По обе стороны к небу тянулись высокие сосны, что обеспечивало столь нужное ему прикрытие.
        Внедорожник снова повернул, теперь на проселочную дорогу, упирающуюся в отдельно стоящий дом, как бы встроенный прямо в деревья. Эдакая классная хижина с большими окнами. Принадлежит явно не бедным людям. Он последовал за «рейнджровером» и остановился в двадцати ярдах позади него.
        Квинтон посмотрел на Терезу, сидящую рядом с ним с устремленным вперед взглядом.
        - Ну вот, Тереза, приехали. Теперь мне потребуется ваша помощь. Только не надо ничего говорить, ни слова. Просто сидите и делайте вид, будто ничего особенного не происходит, и тогда, возможно, Бог дарует вам милосердие.
        Из «ровера» вышла женщина и помахала рукой. Квинтон с улыбкой помахал ей в ответ.
        - Уверяю вас, Тереза, все пройдет отлично. Только ни слова, даже дышите потише. Вы ведь понимаете: я должен сделать это, чтобы не оставить свидетелей. Не могу позволить себе дать этой женщине уйти, ведь она видела меня. В конце концов, речь идет всего лишь еще об одной жизни. Да, это неприятно, но что поделаешь?

«Прости меня, Отче, ибо я согрешу. Сейчас согрешу».
        Никогда еще не испытывала Райского Птичка такого волнения, как в эти несколько минут.
        Поначалу она не верила в затею, ей казалось, ее обманом заставили еще раз встретиться с мистером Рейнзом, чтобы еще раз испытать сердечную боль. Но постепенно ее ощущение менялось, особенно когда она заметила, что Рейнз ведет себя так, будто ему неловко за свою назойливость. Понадобилось полчаса и с десяток взглядов исподтишка, чтобы убедиться: ему и впрямь не по себе.
        В сочинениях ее, если персонаж отводит при разговоре взгляд и краснеет, пусть даже едва заметно, это означает, что он либо ощущает вину, либо ему кажется, что его переиграли.

«Если я не ошибаюсь - а я не ошибаюсь,- Брэд пытается оправдаться в моих глазах. Невероятная идея, но все свидетельствует именно об этом: его выражение лица, его взгляд…»
        Рауди, прыгая по комнате с фотографиями в руках, распространялся о деле, Птичка же отрешенно сидела, пытаясь понять, что произошло с Брэдом, этим красивым, одетым по последней моде мужчиной. «Почему, стоит мне взглянуть на него, он отводит глаза? Откуда эти робкие, смущенные улыбки, словно нас объединяет глубоко запрятанная тайна?»
        Шаг за шагом Птичка пришла к единственному сколько-нибудь разумному объяснению:
«Похоже, я нравлюсь Брэду. Не в романтическом смысле. Но все же настолько, чтобы нервничать в моем присутствии. А может даже, при всей абсурдности такого предположения, я внушаю ему благоговейный трепет… Или я просто внушила это себе? Вдруг мое душевное заболевание более серьезно, чем считалось поначалу? А что, если это психический срыв?»
        Потрясенная этой мыслью, она решила проверить себя. Проверка началась с долгого взгляда, обращенного на Брэда. Он покраснел. Не веря себе, Птичка забылась и долго не отводила взгляд, так что ему пришлось в конце концов на него ответить. Получилось что-то вроде объятия, только на расстоянии.
        Птичке захотелось стремглав бежать отсюда. Но, как металлическую стружку к магниту, ее еще больше потянуло к Брэду. А его к ней. Так, во всяком случае, показалось. Он вел себя как мужчина, которому нравится девушка, но вот что делать ей, Птичка понятия не имела. Но ощущение было приятное: легкое головокружение, невесомость воздушного шара…
        И тут Брэд отослал Андреа и выбрал Птичку. И весь мир перевернулся.
        Он подошел к ней сзади, и в голове у нее все смешалось - смелые, запретные, спутанные мысли о любви. Он повторял ее имя. Райская Птичка. Райская Птичка. А потом она увидела, как Андреа пытается увести его. Краем глаза заметила, как она берет его за руку. А он сопротивляется.
        Услышала, как Брэд произносит: «Мне надо остаться наедине с Птичкой».
        Птичка «полетела». Она едва сдерживала восторг и даже - о ужас!- не злилась на себя за то, что испытывает его.
        - Ну же, Андреа, что ты молчишь?- заговорила Птичка, пытаясь отделаться от этого чувства.- Ты же у нас специалист по картам.- Это не соответствовало действительности, но ей хотелось продлить ощущение полета и задержать Брэда.
        - Валет в колоде?
        - Сейчас объясню,- вмешался Рауди, не давая Андреа рта открыть.- Вообще-то валет - это карта. Всего одна карта из пятидесяти двух. Но так называют также ключ к шифру, которым закодирована головоломка.
        - То есть,- оживился Брэд,- убийца говорит нам, что оставил валета в колоде? Иначе говоря, ключ к своим преступлениям?
        - Вот именно,- кивнула Птичка, указывая на записку.
        - А вы хотите, чтобы я от вас спрятался?- спросил Брэд.

«Где-то в этой куче улик затаилась карта-картинка. Валет».
        Он в замешательстве раскинул руки, и левой чуть не коснулся подбородка Птички.

«Не отступить ли?- подумала она.- Его рука совсем рядом, можно при желании потрогать. Какие все-таки у него сильные руки. И чистые. Ногти подстрижены коротко. Обручального кольца нет».
        Андреа подошла к Брэду и накрыла ладонью его ладонь.
        - А вы уверены, что это именно так?
        Птичка подняла глаза, увидела, что он перехватил ее взгляд, и без смущения шагнула вперед:
        - По крайней мере нам так кажется. Правда, мы все тут немного странные.
        - Странные?- У Брэда засверкали глаза.- В таком случае объясните, почему я не вижу ничего странного.
        - А что вы видите?- осведомилась Андреа.
        - Чертовски умных людей.
        - Умных, но странных,- гнула свое Птичка.
        - Умных. Очень умных. Интересных. Красивых. Если все это странно, тогда мне явно не хватает кое-чего из того, что есть у вас.
        Андреа смотрела на него так, словно он сорвал с себя рубашку.
        Но Птичку заинтриговало слово «красивый».

«На кого он смотрел, произнося его? Вроде бы на Рауди. Не на Андреа. И уж точно не на меня. Хотя там, за забором, в мире, в котором живет мистер Рейнз, красива именно Андреа. Здесь, в «зоопарке», он может произносить всякие лестные слова, но там, у себя? К тому же у Андреа были мужчины, и она знает, как обращаться с ними, а я просто Птичка, которая даже за ворота не может вылететь».
        - Очень любезно с вашей стороны, мистер Рейнз,- произнесла Птичка вслух.- Мы, здешние обезьяны, очень вам признательны.
        - Я был по обе стороны забора и готов подтвердить: разница между теми и другими невелика. Иные поумнее, иные поглупее, у кого-то темные волосы, кто-то носит джинсы. А красота… У каждого свой вкус.- Он смотрел ей прямо в глаза…
        Птичка зарделась от смущения.
        - Ладно,- повернулся Брэд к Андреа.- Так что там насчет валета в колоде?
        - Хотите, чтобы я его нашла?
        - А можете?
        - Естественно.- Она пожала плечами.- Только на это понадобится время. Мне нужно все осмотреть.
        - Я никуда не тороплюсь,- подмигнул Птичке Брэд.
        Это было не более чем выражение товарищеской приязни, но для Птички подмигивание означало нечто гораздо большее. Раньше ей никто из мужчин не подмигивал. Никто и никогда.
        Пытаясь избавиться от охватившего ее жара и головокружения, она поспешила к кушетке. Птичка чувствовала, что ее охватывает нечто похожее на панику, но почему - не знала.

«Он мужчина. И он мне нравится. Но мне не могут нравиться мужчины! Об этом десятки раз говорилось во время терапевтических сеансов».
        - Единственное, что от нас требуется,- найти ключ,- заявил Рауди.- А в этом мы с Андреа мастера.
        Птичка опустилась на кушетку, тяжело дыша и стараясь не показывать волнения. Но вдруг рядом с ней, бок о бок, оказался Брэд. Она почувствовала прикосновение его колена.
        - С вами все в порядке?
        - Конечно,- отозвалась Птичка.

«Неправда!- мысленно ответила она.- Со мной все не в порядке!»
        Ей хотелось плакать.
        ГЛАВА 17
        День начался хорошо - с перерыва в работе, столь необходимого после недели беспрерывного умственного напряжения, Мишель Холден, мать Ники, предложила выбраться за город. Перекусить днем можно будет в Касл-Роке, в ресторанчике
«Пепе», потом походить по магазинам, мороженое съесть.

«Почему бы и нет,- подумала Ники.- Посидеть с матерью на крыльце дома, посмотреть на высокие сосны, послушать птичий щебет… И никаких телефонных звонков, распоряжений, крайних сроков. И жертв…»
        Брэд настоял, чтобы ее сопровождала охрана. Касл-Рок находится всего в получасе езды к югу от Денвера, и, возможно, такие меры предосторожности - это чересчур, но, с другой стороны, нельзя не понять Брэда. Будь на ее месте Фрэнк, Брэд скорее всего не стал бы настаивать на охране. А вот Ники - другое дело, это единственный человек, к которому он на самом деле испытывает сильные чувства, и предупреждение убийцы заботиться о любимых явно относится к ней.

«Брэд любит меня,- мысленно улыбалась Ники.- Он слишком запутался в переживаниях, чтобы понять это, но я-то знаю правду».
        Ей позвонили из машины охраны и предложили заехать на ближайшую стоянку - утром слишком много кофе выпили,- но Ники не терпелось увидеть мать, и она предложила - пусть догоняют. Через десять минут джип сопровождения подлетел к ней с такой скоростью, будто в нем сидели камикадзе.
        В тот самый момент, когда она свернула с главной дороги к подножию холмов, где расположился Касл-Рок, Ники поняла, что, отправившись сюда, поступила правильно. Удивительно, как успокаивающе действует природа. Жизненные невзгоды словно рассеиваются. Могучие деревья по обе стороны дороги делают свое вековое дело. Независимо от волнений, которые то возникают, то исчезают, они медленно и величественно прокладывают себе путь в небо. В тени этих великанов Ники ощущала себя в безопасности.
        Она съехала на дорожку, ведущую к дому матери, и вышла из машины. Джип остановился немного позади. Все как обычно. Полицейские поболтают о том о сем, допишут незаконченные отчеты, выпьют по чашке кофе - словом, займутся тем, чем и всегда занимаются, когда их посылают присматривать за кем-то.
        Ники помахала водителю, тот ответил. Может, это и не обязательно, но перестраховаться не мешает, особенно если едешь в гости к матери.
        Ники поднялась по ступенькам, надавила на кнопку звонка и толкнула дверь. Не заперто. Она вошла, не дожидаясь ответа.
        - Заходи, детка,- донесся ласковый голос матери.- Я на кухне.- В ноздри ударил знакомый запах булочек с корицей. Хорошо дома. Надо как-нибудь на днях привезти сюда Брэда.
        - Привет, мам.
        Квинтон Гулд выждал пять минут.

«Как же мне все-таки повезло»,- радовался он.
        Выбор Ники Холден в качестве шестой избранницы был сделан всего два дня назад, когда Человек Дождя потащил пятую к психам. Бог мог передумать, и его посланец тоже, но это означало бы нарушение плана. Он и не мечтал, что фишки так быстро лягут в его пользу. Во славу Господа, хозяин явно благодетельствует ему.
        Даже при недостатке времени на подготовку план - полное совершенство. Более того, становятся видны недостатки предыдущего. Изменения, внесенные в последний момент, - поправки самого провидения, которые наверняка приведут к полному единению Бога и его последней невесты.
        Бог добр. Неизменно. Все сходится ради благополучия тех, кто любит Бога и служит ему. Даже если им приходится сейчас грешить, а любовь свою выказывать после.

«Прости меня, Отче».
        Он посмотрел в зеркало заднего вида - вроде все чисто. Глянул еще и еще раз, пока окончательно не убедился, что они в этом райском уголке одни.
        - Спасибо, что выручила,- обернулся он к Терезе. Пуля неслышно вошла ей в лоб еще на стоянке и превратила заднее сиденье в настоящее месиво, но спереди казалось, что женщина просто спит. Фуражка прикрывала небольшое отверстие.- Прошу извинить за беспорядок.
        Квинтон взял с заднего сиденья чемоданчик, запер машину и направился к синему
«рейнджроверу». Из беглого осмотра стало ясно, что Ники двери заперла, но это не проблема. Она сама отдаст ключи.
        Поставив чемоданчик на землю у водительской двери, Квинтон направился к дому. Наверху, невидимая в ветвях дерева, запела птица, ей ответила другая, хотя ответ больше походил на чириканье. В птицах Квинтон не очень разбирался; впрочем дрозда от воробья отличить мог - дрозд крупнее.

«Когда все здесь закончу, в ожидании, когда меня снова призовут на поиски невесты Бога - быть может, в другом городе,- стоит некоторое время пожить в лесу и поближе познакомиться с птицами. С голубой спинкой, черной, алой - со всей прекрасной живностью Божьего мира».
        В мозгу у него зажужжали пчелы. Птицы и пчелы.
        Квинтон вытащил свой девятимиллиметровый пистолет, полегчавший на две пули перед тем, как он одолжил полицейскую машину. Но оставалось еще девять, а ведь он рассчитывал, что не понадобится ни одной.
        Входная дверь оказалась открытой. Приятный сюрприз. Он повернул ручку, толкнул дверь и заглянул внутрь, словно обычный полицейский зашел спросить разрешения воспользоваться туалетом.
        В конце коридора, откуда-то из-за угла, до него донеслись приглушенные голоса. По соблазнительному аромату свежеиспеченного теста он решил, что мать с дочерью завтракают.
        Квинтон сегодня утром крошки в рот не взял. Обычно, приняв перед исполнением миссии очистительную ванну, он ел бобы, но из-за Ники отклонился от плана и мог позволить себе вознаграждение за хорошо сделанное дело. Сегодня все будет иначе. В том числе еда. Кондитерские изделия - еще один приятный сюрприз.
        Квинтон скользнул в дом и, сунув пистолет за пояс, бесшумно двинулся по коридору. На мгновение ему пришла в голову безумная мысль: а не позавтракать ли с ними,- но он тут же отбросил ее, понимая, что это всего лишь соблазн. Главное - Ники. Это куда большая награда, чем несколько печений или пирожков.
        Он завернул за угол и увидел мать и дочь за круглым столом в залитом солнцем эркере. Четыре высоких окна с квадратными подоконниками, на стене - застекленные полки с пакетами семян кукурузы, томатов, подсолнечника и так далее; веселое, красочное зрелище. Красная, в белую клетку, скатерть. Обстановка благословенного фермерского дома. Посреди стола возвышалась горка булочек с корицей. Кофе, апельсиновый сок, бекон.

«Да, для человека, не столь значительного, как я,- настоящий соблазн».
        На осмотр всего этого домашнего великолепия Квинтону понадобилось меньше времени, чем женщинам - разглядеть без стука вошедшего в дом полицейского в форме явно не по размеру.
        - Прошу вас не поднимать шум, иначе вынужден буду застрелить вашу мать,- произнес тихо Квинтон.
        - Простите…- уставилась на него Ники.
        Эта красивая брюнетка, которой предстояло стать шестой избранницей и ступенькой к седьмой, самой прекрасной, явно не понимала происходящего.
        Не желая пускаться в объяснения, Квинтон шагнул к седоволосой женщине и вырубил ее ударом по голове. Она со стуком свалилась на пол. Ники немного пришла в себя и вскочила.
        - Что вы делаете?- завопила она.
        Квинтон прицелился в нее.
        - Мне не хочется делать вам больно. Важно, чтобы вы это поняли. Правда не хочу. Но видите ли, в планах произошли перемены, и если вы попытаетесь сопротивляться, мне придется принять меры.- Он перевел дыхание.- Так что прошу вас, Ники, сядьте.
        Она побледнела и испуганно уставилась на него.

«Взгляд как у кролика,- подумал он.- Разве что кролик глазеет по сторонам, а она смотрит своими округленными большими блестящими глазами прямо».
        Кролика убиваешь одним ударом по голове, но ему не хотелось причинять Ники боль.
        Ее пальцы дрожали, но характер и профессионализм взяли свое. Ситуация прояснилась. Ники сжала губы, глубоко вздохнула и немного распрямилась. Голос ее прозвучал низко и прерывисто.
        - Коллекционер Невест.
        - Коллекционер Невест. Да, так вы меня называете. На самом деле меня зовут Квинтон. Будьте любезны, повернитесь лицом к стене, так нам обоим будет удобнее.
        Ники не спешила выполнить указание. Квинтон молился про себя, чтобы она не вынудила его причинить ей боль или какую-нибудь глупость не сделала, как та, предыдущая, Мелисса.
        - Прошу вас, это совсем не больно. Давайте не будем создавать сложности.
        - Квинтон…
        Ей все еще трудно было произносить это имя, но она успокоилась. В Ники заговорил психиатр. В принципе ему известно, кто такие психиатры. Бесчисленное количество раз садился он напротив врачей, старавшихся проникнуть в глубины его сознания. Но, выбирая в качестве мишени Ники, он упустил из виду ее профессию.
        Мог ли Бог назначить своей избранницей психиатра? На первый взгляд - нет. Но ведь выбрал он Ники, это факт. В неизреченной своей мудрости он велел: «Я выбираю ее. Это моя избранница. Приведи ее ко мне».
        И все же, глубоко и непоколебимо уверенный в том, что практически все психиатры - обманщики, интересующиеся, как и фармакологические компании, на которые они работают, только деньгами, он мгновенно оценил иронию Божественного выбора. Шестую в числе первых, не высшей пробы невест, он нашел в сточной канаве.
        Возможно, роль Квинтона состоит в том, чтобы просветить ее, а затем доставить к престолу. Вытащить из ее кожи занозу, чтобы она предстала перед Богом в лучшем виде. В конце концов, все человеческие существа носят грехи в собственной груди. Просто ее грех более на виду.
        - Вы не сделаете мне больно…- заговорила Ники.
        - Пожалуйста, повернитесь лицом к стене и…
        - Более того, вы не хотите сделать мне больно,- продолжала она.- Вы больны, Квинтон. Можно, я буду называть вас Квинтоном?

«Она пытается подвергнуть меня психоанализу. Даже под дулом пистолета ей хватает силы играть в игры».
        Мать Ники застонала и Квинтон забеспокоился.

«Времени остается все меньше. Психи скорее всего вовсю трудятся над «валетом в колоде». Наверное, есть у них какой-нибудь умник, способный расшифровать мое последнее послание».
        - Если не повернетесь к стене, мне придется застрелить вашу мать,- предупредил он.- Не хотелось бы. Сегодня я уже убил двоих, а в душе я не убийца.
        - Вы себя послушайте. Бессмыслицу несете.- Ники сдвинулась чуть вправо.
        Ему показалось, что она собирается с силами, чтобы убежать.
        - Если побежите, убью вашу мать. Если не повернетесь лицом к стене, убью вашу мать. Поговорить можно и потом, а сейчас мне надо, чтобы вы головой подумали, а то придется взбодрить вас. Ну как, справитесь без моей помощи?
        - Вы этого не сделаете. Не ударите меня. Я могу помочь вам. Вы считаете, что служите Богу, но Бог ненавидит тех, кто отбирает жизнь у ни в чем не повинных людей. Не надо вам делать это.
        Попытка совать свой нос в Божий промысел настолько возмутила Квинтона, что он даже немного потерял самообладание. Но тут зашевелилась мать Ники, и он встал перед выбором: с кого начать?
        С невесты. Мать может понадобиться в последующей игре.
        Квинтон шагнул к Ники. Она рванулась влево, он с рычанием бросился за ней. Этого ему не хотелось.

«Теперь придется догонять и тащить ее назад, к матери, пока та не добралась до телефона и не вызвала полицию. Наверняка Ники на это и надеется. Но я помогу ей найти надежду».
        В венах закипела кровь. Квинтон и так в неплохой форме, а с Божьей помощью вообще непобедим. Ники помчалась по коридору, ее темное летнее платье развевалось, как крылья летучей мыши.
        Возле входной двери он догнал ее, ударил по затылку рукоятью пистолета и ухватился за подол платья, не давая Ники упасть и удариться о стену. К сожалению, по инерции она врезалась-таки лбом в дверь и потеряла сознание, хотя на пол упасть не успела - Квинтон удержал.
        Он снова выругался. Лицо разбила, это точно. Дрожа от с трудом сдерживаемой ярости, он повернулся и потащил ее назад по коридору.
        Когда, завернув за угол, добрался до кухни, мать Ники уже поднялась на ноги и лихорадочно нажимала на кнопки телефона. Он выпустил из рук платье неугомонной
«невесты», поднял пистолет и разрядил его в голову пожилой женщины. Ее отбросило к стене, и она осела на пол.

«Прощу прощения, но вы меня видели. Я знаю, знаю, что это несправедливо»,- мысленно извинился Квинтон.
        Осталось шесть пуль, но пистолет больше не понадобится. Следователь ФБР найдет три пули - по одной в теле полицейских и одну в голове у матери,- выпущенные из этого оружия. Сам же пистолет исчезнет: он положит его в бумажный пакет и выбросит в какой-нибудь мусорный бак.
        Вернувшись к Ники, все еще лежащей на полу без сознания, он достал из кармана флакон с хлороформом, промокнул тряпицу и прижал к ее лицу. Теперь она не скоро очнется.
        В кладовке Квинтон нашел половую щетку и, стирая следы, быстро подмел коридор и кухню. Мало ли что: в такой суматохе волосок-другой вполне может выпасть, а шапочки для душа на нем не было. Он ссыпал пыль в мусорный мешок, сунул туда же щетку, перекинул Ники через плечо и, сверяясь со списком, огляделся напоследок. Вроде ничего - ни отпечатков пальцев, ни пятен крови, ни мочи, пота или слюны. Остатков пищи тоже нет, и предметов туалета, и волос. Все чисто.
        Он открыл «рейнджровер» ключом Ники и, уложив ее сзади, связал заранее припасенной веревкой руки и ноги, залепил рот скотчем. При помощи небольшого пылесоса, питающегося от батареек - он купил его, на случай если кровь убитых попадет на обивку,- Квинтон стер все свои следы, которые случайно могли попасть в полицейский джип. Затем переоделся в свою рубаху, а куртку полицейского сунул в черный мусорный мешок. Чисто.
        Десять минут спустя синий «ровер» Ники с Квинтоном за рулем свернул с подъездной дорожки и двинулся вниз в противоположном направлении.
        Дорога назад, на стоянку, прошла без происшествий. Шестая спокойно лежала на заднем сиденье, мечтая, возможно, о своем истинном предназначении. Квинтон пощелкал по радиоволнам, минут десять послушал какую-то передачу на политические темы, затем ему пришлось выключить радио. Думая о предстоящем, он пришел в такое возбуждение, что стало трудно следить за возможным преследованием, и он надеялся, что радио его успокоит. Но от политической трескотни стало только хуже. Квинтон давно пришел к убеждению, что люди, пускающиеся во все тяжкие ради политического успеха, должны быть и крайними эгоистами, и до известной степени душевнобольными.
        Пересадка из «ровера» в «крайслер» заняла двадцать минут - пришлось точно рассчитать время и сделать три неудачные попытки, пока наконец все прошло без сучка и задоринки. Квинтон пропылесосил машину Ники и последний отрезок пути проделал в «родной» машине.
        Было двенадцать минут первого. У Квинтона по-настоящему кружилась голова.
        ГЛАВА 18
        Прошло три часа, но для Птички они пролетели как тридцать минут. Рауди и Андреа копались в информации, отсеивая ненужное, при этом Птичка была убеждена, что если Андреа занимается своим делом с толком, то Рауди просто играет роль детектива. Да, он умен, кто спорит, способен связывать концы с концами, но в отличие от Андреа не улавливает порядка в расположении цифр.
        Как, впрочем, и она, и Брэд. Всех их проводили в музыкальный салон, где они обменивались мыслями, даже самыми беспорядочными. Атмосфера в салоне была наэлектризованной. Поглощенные расследованием, все чувствовали себя так, словно играли в эпические по масштабу шарады. Ответ где-то здесь, он таится в монблане улик и свидетельств, ожидая, когда его отыщет «валет в колоде».
        Дважды заходила Элисон, с особым интересом, как показалось Птичке, поглядывая на них с Брэдом.

«Ей явно хочется, чтобы я нашла общий язык с Брэдом, факт. Это в ней психолог заговорил, она старается помочь мне вырваться из своей клетки, и хотя я никуда вырываться не желаю, Элисон, похоже, удивлена, что я охотно участвую в игре. На самом деле это я с ним играю, а не наоборот».
        - Сколько слов в первом предложении?- спросил Рауди.
        - Одиннадцать. Считаем до одиннадцати, считаем до двух. Два сорок четыре, но в последнем предложении всего восемь. Восемь слов.
        - Это еще, ради всего святого, что за белиберда?
        - Не знаю.- Глаза у Андреа забегали. Так выходит. Вроде как две дыры, змея в дыре деревянной колоды, валет в карточной колоде.
        - Это слишком произвольно!
        Птичка обогнула диван, с которого наблюдала за ними. Брэд вышел в смежную комнату позвонить.
        - Это для тебя слишком произвольно, Рауди. Ты же знаешь, у Андреа ум иначе работает.
        - Восемь, тринадцать, пять,- принялась считать Андреа.- Нет, не то, совершенно не то. Количество фотографий учитывать?
        - Нет, эти снимки делали люди из ФБР, а не убийца. К тому же ключ, который он нам оставил, не обязательно связан с математикой. Это может быть все, что угодно.
        Андреа поскребла затылок и уже захныкала, но вдруг уставилась в угол. Прислушалась, затем перевела взгляд на Птичку.
        - Нет, Бетти не то говорит. Это число. Вроде как число дождевых капель. Ливень, омывающий мир. Может, в воде все дело.
        Упоминание о Бетти Птичка пропустила мимо ушей: сознанию Андреа требовалось поплутать по тайному лабиринту, прежде чем сфокусироваться на чем-то. Через открытую дверь был слышен негромкий голос Брэда. При этом звуке кожа у Птички покрылась мурашками.

«Нет, нельзя, чтобы мужской голос вызывал такую реакцию. Мне дело надо делать. Нужно переиграть убийцу».
        - Ну же, Андреа, сколько можно копаться!- Рауди щелкнул пальцами.- Работать надо, работать, работать. У нас время на исходе!
        - Какое время?
        - Время, время, всегда все дело во времени. Эта публика обращается ко мне, когда сама уже ни на что не способна, а часы тикают, тикают… Думаешь, ФБР притащило бы все это сюда,- он указал на кипу бумаг,- если бы в тупик не уперлось? Сомнительно. Так что сосредоточься!
        Андреа снова захлюпала носом и устремилась к большой белой доске, на которую переписала последнее послание Коллекционера Невест, и принялась наносить какие-то знаки, понятные только ей. Рядом на стене висела фотокопия этого послания:

«Меня пытаются убить, все пытаются убить меня.
        Но если ты Бог, у тебя есть преимущество: всегда можно передумать. Зачем ты забрал мою невесту? Мой черед.
        Ты кого-то недавно убил? Змей выжидает в саду, выискивает новую невесту, чтобы привести к себе в шалаш. Два - ноль в мою пользу.
        Потерянный рай. Разгадать не всякому дано. Разгадать безумца. Когда валет в колоде. Валет хочет, чтобы я его от тебя спрятал? Но нет, я не болен, я просто выше тебя.
        Я солнечный свет, а ты Человек Дождя».
        Птичка прочитала послание, но сосредоточена была в тот момент не на нем, не на Андреа и Рауди, не на папках с уликами. Она думала о Брэде.

«Мне двадцать четыре года, а у меня не было еще ни одного романа. Меня нельзя полюбить, и из меня сколько-нибудь приличной любовницы не выйдет. Я грязь на подошвах общества».
        Три часа она кружила по комнате, делая вид, будто участвует в общей работе, но в действительности была погружена в собственные переживания: оправдывала, обвиняла, принимала, отвергала - беспрерывный поток эмоций и мыслей.
        Птичка не могла дождаться, когда наконец Брэд закончит телефонный разговор и вернется к ним. У нее имелись для этого веские основания. Она должна переиграть его - ради всех. Это будет ее вклад в общее дело. И, даже отдавая себе отчет в том, что до известной степени обманывает себя, Птичка жаждала продолжения.
        Чувства нахлынули внезапно, словно девятый вал налетел, подхватил ее, понес куда-то. Случись это раньше, она бросилась бы к себе в комнату и ушла с головой в творчество. Но это раньше. А теперь новизна чувств затягивала, и Птичка принялась уговаривать себя: «Все в порядке, ведь ничего не произошло. Никакого девятого вала. Все это просто игра воображения. Брэд посмотрит на меня, и в его глазах, мягких, я увижу желание узнать меня поближе. Он попросит разрешения подойти, скажет, что ему нравится быть рядом со мной».
        Безудержное воображение - проклятие, преследующее ее с самого детства,- уже нарисовало с десяток сценариев, включая совместный с Брэдом полет в дальние дали, на небывалый королевский бал.

«Все это лишь печальная шутка. На самом деле Брэд просто выполняет свою работу. А ведет себя по-доброму, потому что он добрый человек, которому мы интересны, потому что наши дарования можно использовать. Все в высшей степени разумно. Кого ты ищешь, Птичка? Возлюбленного?»
        - Жалкая!- выдохнула она.
        Все повернулись к ней.
        - Кто, я?- тут же встрепенулась Андреа.
        - Нет. Занимайся своим делом, я сейчас вернусь.

«Я должна положить этому конец или исчезнуть. Но тогда Андреа ухватится за эту возможность, и все будет кончено».
        Птичка проследовала через открытую дверь в смежную комнату. Брэд сидел на кушетке для групповой терапии. Увидев ее, он распрямился.
        - Ладно, Фрэнк. Если что, дай мне знать. А я перед выездом позвоню.
        Птичка подошла поближе и остановилась возле кушетки, ожидая, когда Брэд закончит разговор.
        - Ну как, получается что-нибудь?- спросил он.
        Птичка вдруг почувствовала себя полной дурой: так молодая кобыла гарцует на поляне перед нетерпеливым жеребцом. Его лицо, квадратный подбородок, загар, тщательно причесанные светлые волосы… Его глаза, пронзительный взгляд, от которого не укроются ее спутанные волосы, нескладная фигура, короткие пальцы с обкусанными ногтями, бледное лицо, не знающее косметики…
        Обезьяны не выходят замуж за людей, птицы не живут вместе с китами, а мужчинам не нравится Райская Птичка. В этом нет ничего плохого, потому что и ей не особенно нравятся мужчины.
        - Извините, но дальше мы этим заниматься не сможем,- сказала она.
        - Что, сдаются?- Брэд поднялся с кушетки.
        - Да нет, я не о них.
        - Тогда…- У Брэда дернулось веко - признак, будто ему что-то открылось.
        - Я понимаю, что вы здесь делаете,- перебила его Птичка.- Играете со мной. Вынуждена признать, и я все это время с вами играла. Но пришла пора остановиться.
        Брэд с удивлением посмотрел на нее.
        - Только не делайте вид, будто не понимаете меня.- Она шагнула к соседней кушетке и присела, глядя ему прямо в лицо.- Вы стараетесь завоевать мое доверие, чтобы я оказала вам помощь в расследовании. Это идея Элисон. Она считает, мне нужно выбраться из скорлупы, в которой я живу. И если вы заставите меня поверить вам, то окажетесь первым мужчиной из того, другого мира, кому это удалось.
        Брэд судорожно сглотнул и с виноватым видом откинулся на спинку кушетки:
        - Нет-нет, это не совсем так. Верно, нечто в этом роде Элисон говорила, но…
        - Хочу, однако, еще раз подчеркнуть, мистер Рейнз: я тоже играла.
        Он даже не улыбнулся. Не скрестил ноги, не вздохнул, не посмотрел снисходительно. Напротив, судя по виду, он по-настоящему смутился.
        - Вообще-то вам следовало стыдиться своего поведения,- продолжала Птичка.- Но и мне тоже. Так что, полагаю, мы с вами в одной лодке.
        - И все же не понимаю - как это вы играете со мной?
        - Если бы мужчина вдруг проявил интерес ко мне, вот как вы, я бы впала в панику. Все эти взгляды, подмигивания… В любой другой ситуации я бы просто убежала куда-нибудь. Разве Элисон вам не говорила? Мне с мужчинами неуютно.
        - Да, говорила. Но…
        - Повторяю: в любой другой ситуации меня бы здесь давно не было. Но сейчас на кону жизнь женщины, и мы всей группой решили сделать все от нас зависящее, чтобы спасти ее - любой ценой. Вот почему я не сбежала - а за мной, можете быть уверены, последовала бы и Андреа,- а, напротив, решила дать вам возможность сыграть в свою игру. И сделать это можно было, только заставив вас поверить, что вы преуспели в достижении своей цели.
        - Моей цели?..- после заминки переспросил Брэд.
        - Вызвать у меня симпатию к вам. Завоевать мое доверие.- Она стала переминаться с ноги на ногу, как девочка, которой захотелось в туалет. Наконец, спохватившись, Птичка заставила себя сесть ровно.
        Брэд долго смотрел на нее. Лицо у него постепенно залилось краской смущения, как у мальчишки, которого поймали за шкодой.
        - Не знаю, что и сказать,- наконец вымолвил он.
        - Я тоже. Мне стыдно за то, что позволила себе такое. Честно: не знаю, что на меня нашло. Ничего подобного раньше не случалось.
        Птичка выглянула в окно, и ей вдруг подумалось, что все скоро закончится. Мысль о том, что предстоит вернуться в свою скорлупу, как бы в ней ни было покойно, казалась нестерпимой.

«Так не должно быть! Ему следовало остановить меня: «Нет, нет. Поверь, я люблю тебя. Не знаю, что со мной, должно быть, ты меня околдовала. Смотрю тебе в глаза, и голова кругом идет. Не знаю, что делать!» Но ничего подобного он не сказал. Да и с чего бы? Я все верно рассчитала. Это все-таки была игра. Сон. Фантазия. Ночное видение. Никакая я не принцесса. Я жаба».
        - Итак, что дальше?- спросил Брэд.
        Стараясь не выдать своих переживаний, Птичка повернулась к нему:
        - Я не могу себе позволить соскочить. Андреа немедленно последует за мной.
        - Удивительно, что вы так смотрите на это дело.- Вид у Брэда был по-прежнему растерянный.- То есть, хочу сказать, вы очень добры. И я вам бесконечно признателен. Честное слово, я… Извините, совершенно не хотел подвергать вас всем этим испытаниям. Просто… А, черт, сам не знаю, чего я хотел.
        Птичка глубоко вздохнула, стараясь рассеять сгустившееся над ней черное облако тоски.
        - Мне просто надо придумать, как вернуться туда и сделать вид, будто все идет своим чередом.
        - Но мне не хочется, чтобы вы прикидывались,- возразил он.
        - Да, но что-то делать надо. А давайте продолжим игру в шарады. Мне кажется, я сумею выдержать до конца.

«Странное предположение, но слово сказано».
        Брэд на секунду задумался.
        - Нет, пожалуй, не стоит. Не хочу, чтобы у вас сложилось ложное впечатление.
        Брэд передвинулся на край кушетки и, близко наклонившись, облокотился на ее колени. Затем раскрыл ладони, словно приглашая ее вложить свои ладони, маленькие и уродливые, в его большие и сильные. Она почувствовала, как к горлу подступает тошнота.
        - По-моему, нам нет нужды прикидываться,- заговорил Брэд.- Мы взрослые люди, способные на глубокие чувства. Лично я давно потерял близкого человека и до сих пор не могу оправиться от этой утраты. Вы тоже давно пережили утрату, отчасти себя потеряли, и тоже не можете оправиться. Нам обоим был нанесен удар.
        Глаза у Птички наполнились слезами, и она всячески пыталась их сдержать.
        - Ладно,- негромко проговорила Птичка,- не станем притворяться. Я не готова к давлению извне. Давайте просто постараемся спасти девушку.

«Он прав. О как же он прав! И как же я люблю его за эти слова! Все очень просто. Я просто взрослый человек. А вместе мы - двое взрослых людей, старающихся спасти человеческую жизнь и прийти друг другу на выручку. И что это на меня нашло?»
        Из глаз у нее выкатились две слезинки.
        - Дайте мне ваши руки,- сказал Брэд, склоняясь к ней.- Пожалуйста.
        Птичка заколебалась, а потом сделала то, чего раньше не делала никогда: вложила свои ладони в ладони мужчины. У него они были вдвое крупнее. И теплее. Его пальцы сомкнулись на ее ладони.
        - Знаете что? Вы потрясающая женщина.- Голос у него был низок и глух.- Даже не представляете себе, насколько я вам завидую. Меньше всего хочется, чтобы вы думали, будто я оказываю на вас давление. К тому же, серьезно, я начинаю сомневаться, что у Шерлока и Мозгов что-нибудь получится.
        - Получится, получится. Просто не надо торопить их. По меньшей мере они выяснят, что это за валет, о котором говорит убийца.
        - А вы? Вы тоже можете это сделать?

«Вообще-то… Ну да, могу, разве нет?»
        Страх, который она испытывала еще совсем недавно, рассеялся. Немного кружилась голова. Птичка чувствовала, что ведет себя глупо, но в остальном все в порядке.

«Может, Брэд как раз и достиг того, к чему стремился, хотя совершенно невольно? Может, он и впрямь завоевал мое доверие так, как этого раньше не удавалось ни одному мужчине?»
        Она посмотрела в его карие глаза, потом опустила взгляд на руки и покорно позволила обнять себя.
        - Все хорошо,- прошептала Птичка.- Я сделаю это. «Разглядеть не всякому дано». Верно?
        Брэд улыбнулся. Открытая, искренняя, теплая улыбка напугала Птичку остротой пробужденного ею чувства. Впрочем, она тут же превозмогла себя и встала.
        - Что ж, давайте попробуем спасти ее.
        ГЛАВА 19
        Апартаменты были хороши и сами по себе, но Квинтон превратил одну из спален в нечто величественное. Получилось что-то вроде замка и внутренний дворик с алтарем.
        Из-за перемены в планах он временно отказался от использования амбара, расположенного к востоку от Паркера,- тот еще пригодится для седьмой, самой прекрасной из невест,- и перенес место действия в эти апартаменты в надежде, что кретины из команды Человека Дождя разгадают-таки загадку с валетом и найдут эту нору.
        Он доставил сюда шестую, все еще находящуюся под воздействием транквилизаторов, и вколол половину дозы бензодиазепина, психотропного средства, которое поможет ей спокойнее воспринять происходящее. Затем, действуя осмотрительно, но быстро, привел помещение в состояние боевой готовности - покрыл коричневый ковер толстым слоем полиэтилена, который можно легко убрать, когда с делом будет покончено. Посреди комнаты стояла каталка с белым матрасом. Ее он возьмет с собой, снова надев белый халат. Никто ничего не заметил, но лишняя предосторожность не помешает.
        Чемоданчик и инструменты лежали на складном столике у правой стены. В другой стене на высоте полутора метров от пола торчали два жестко закрепленных штыря. Тело должно располагаться ровно, без перекосов, так что высоту он всегда рассчитывал с максимальной точностью.
        Когда невеста примет на стене нужное положение, настанет время для макияжа - все должно выглядеть наилучшим образом. Так невеста поправляет фату, направляясь к алтарю. Он раздел ее до нижнего белья, положил на спину. Стер марлевой салфеткой кровь со щеки в том месте, где она ударилась о дверь. Рану обработал клеем высшего качества - получилось на удивление удачно.
        Косметические операции, начавшиеся с подбора крема, в точности соответствующего цвету ее подошв, заняли еще полчаса. С величайшей бережностью наложил он ей тени и тушь. Немного пудры. Когда все было закончено, лицо ее выглядело чуть бледнее остальных частей тела, но это различие скоро сотрется.
        Квинтон отступил и посмотрел на нее, дивясь делу рук Божьих, сотворивших столь безупречный образец. Обладай он даром реинкарнации, непременно возродился бы в образе женщины. Невесты. И мечтал бы о том дне, когда и его изберут точно так же, как сейчас избирает он.
        Обычно Квинтон предпочитал приборы, работающие на батарейках, но поскольку здесь с электричеством все в порядке, он включил флуоресцентную лампу с желтым покрытием и поставил ее на стол. Комната окрасилась в мягкий золотистый цвет заходящего солнца. Это должно ей понравиться, когда очнется.
        И последнее: надо подготовиться самому. Душ он уже успел принять, и теперь снял с себя все, за исключением черных кожаных туфель, носок и черного нижнего белья от Армани.
        Квинтон надел было черные кожаные перчатки, но потом передумал и сменил их на резиновые посудомоечные. Обычно он надевал шапочку для душа, но поскольку пол покрыт полиэтиленовой пленкой, целесообразность уступила место эстетике.
        Довольный собой, Квинтон раскрыл складной стул, сел и стал ждать пробуждения невесты. Недолго осталось. Она уже начала шевелиться, что неудивительно - ведь он ввел ей только половину дозы.
        Все это работа, только работа. А он лишь посланец, пришедший к избранным счастливицам с доброй вестью. В голове у него раздавалось ровное гудение, и он знал, что оно означает: сознание расширяется до человеческих пределов. Доктора называют это симптомом психического срыва - они ведь недоумки, что им известно об истинной природе вещей?
        Девяносто восемь процентов населения земного шара, непредвзято наблюдая за бытием человека, приходят к выводу о существовании высшей силы. То же самое способна узреть кучка самозваных экспертов, называющих себя психиатрами. Так кто болен душевно - шесть миллиардов или кучка психиатров?
        Вообще-то в большинстве и те и другие, но это иная история. А сейчас на повестке дня Ники, шестая избранница, отмеченная за внутреннюю красоту, внешний блеск и связь с Человеком Дождя, этим демоном, который пытается затмить солнечный свет.
        Ники открыла глаза. Квинтон встал и подождал, пока она сообразит, что к чему. Он прочно обмотал ей руки и лодыжки лоскутами материи и привязал к алюминиевым планкам каталки. Глаза ее медленно расширились, сознание явно прояснилось.
        - Привет, Ники.
        Она повернулась к нему, посмотрела на почти полностью обнаженное тело и попробовала вскрикнуть. Помешал скотч, которым он залепил ей рот.
        Ники задергалась, но веревки закреплены прочно.
        - Ш-ш-ш. Не надо волноваться. Сейчас дам еще таблеток, причем мне даже помощь ваша не понадобится.
        Она затихла.
        - Давайте поговорим. Хоту, чтобы у нас получился диалог, потому что мне кажется, я сумею прояснить для вас кое-что. Но это станет возможно, только если вы пообещаете не поднимать шум. Да и не пристало это человеку вашего статуса.
        Ники промолчала.
        - Знаете, кто вы?
        Она обежала взглядом комнату, затем повернулась к нему и покачала головой.
        - Ну да, про себя мало кто знает. Для начала выслушайте меня внимательно, пожалуйста. А потом поговорим, ладно? Просто кивните.
        Ники кивнула.
        - Хорошо. Вы верите в Бога?
        Ники кивнула.
        - Правда? В таком случае неудивительно, что он выбрал именно вас. Вы верите в его бесконечность?
        Ники снова кивнула.
        - И что Бог - это любовь?
        Ники кивнула и закрыла глаза.

«Вот так сюрприз. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Разве мозгокоп вроде нее способен верить, а тем более понимать, что такое любовь?..»
        - Точно? Одно дело - вера в Бога, и совсем другое - представление о нем как о бесконечной любви. Вы действительно верите в это?
        Очередной кивок.
        Его все еще одолевали сомнения, и он продолжил допрос:
        - А в церковь ходите?
        На сей раз она попыталась ответить, но через клейкую ленту прорвалось только мычание. Ники покачала головой.

«Не ходит. Значит, правду говорит».
        - Получается, вы не из тех душевнобольных лицемеров, которые бросают сирых на съедение волкам? Напротив, вы верите в любящего, бесконечного Бога? Верно?
        Послышалось сдавленное «да».
        Квинтон поверил ей.
        - Ясно. Что ж, очень хорошо. В таком случае вы без труда поймете, что любовь, которую бесконечно любящий Бог испытывает к каждому, тоже бесконечна, верно? Предела его любви нет. Нельзя считать, будто он отмеряет одному столько-то любви, а другому столько-то, потому что в Божественной экономике его любовь не имеет кон ца. Так?
        Так.
        Квинтон вздохнул с облегчением. Что касается ключевых моментов, ее позиция, готовность к восприятию заслуживают самой высокой оценки.
        Он расхаживал по комнате в черном нижнем белье, подчеркивая взмахом руки каждую фразу.
        - Это знают все, даже тупоголовые священники и пасторы. Но большинству священнослужителей не хватает ума понять неизбежные следствия этого положения. Нет любви сильнее, чем любовь бесконечная, а это любовь Бога. Взять хоть вас, Ники. Нет никого, кого бы Бог любил сильнее вас. Вы следите за ходом моей мысли?
        В ее круглых как тарелки глазах трудно было прочитать ответ, но Квинтон был уверен, что она его понимает. Тут всякий поймет, даже слабоумный. Не считая священников.
        Ники же явно наслаждается его мудростью, приготовляется сердцем, которое должно остаться непотревоженным.
        - Видите ли, любой из нас - Божий избранник, даже душевнобольные, а таких большинство. Впрочем, не позволяйте мне отвлекаться. Да, они тоже, все до одного, избранники Бога. Это потому, что Бог бесконечен и, следовательно, может позволить себе иметь не одного лишь избранника, а множество, и каждый - подлинный, принимающий величайший из даров Божьих, то есть бесконечность. Понимаете? И смысл понятия при этом не нарушается.
        Он выждал секунду, но тут же заговорил вновь. Ему явно не терпелось сказать главное.
        - И суть, Ники, заключается в том, что вы избранница Бога.
        Это было удивительное откровение. Всякий раз, когда Квинтон обращался к этому, в голове у него начинало гудеть, и нынешний момент исключением не стал. Ему захотелось поцеловать Ники, избранницу Бога, но он не мог позволить себе риск оставить зримые следы своего присутствия. Поцелуй - прерогатива Бога.
        - Представьте только: вы избранница Бога. Из всех его созданий - он раскинул руки, как проповедник, высказывающий свой главный тезис,- вы его высшая избранница. Понимаете, что это значит?
        Она не в силах ответить, но ей сейчас важнее слушать, впитывать ценную информацию.
        - Это значит, что все, на небе ли, на земле, застыли на своих местах и следят за тем, что сделает избранница номер один, Ники Холден. Откликнется ли она на призыв возлюбленного? Ответит ли любовью на любовь Бога? Устремится ли вместе с ним к вечности? Или плюнет в лицо, отвернется и найдет себе другого возлюбленного? Всем это хочется знать, все должны знать, потому что вы - единственная. Подлинная избранница. Вся вечность застыла в ожидании той, ради кого Бог сотворил ее. Ради вас!

«Ну и кто способен устоять перед чистейшей логикой этого исповедания правды?» - восхитился он собой.
        - И сегодня вы наконец воссоединитесь с ним, как его невеста, для вечной жизни. Только представьте это, Ники. Сегодня - ваша брачная ночь.
        Эта мысль заставила его вздрогнуть. Он сделал шаг вперед, взялся затянутой в перчатку рукой за края скотча и рывком сорвал его.
        - Ни слова, ни звука, иначе снова залеплю.
        Она судорожно вздохнула и закашлялась.
        - Что-то беспокоит? Может быть, воды?
        Выглядела Ники так, будто вот-вот разрыдается, но ей удалось взять себя в руки. Она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. По щекам ее катились слезы.

«Когда все закончится, придется снова заняться макияжем»,- вздохнул он про себя.
        - Квинтон…- Лицо у нее перекосилось, мешая говорить.
        - Вы, наверное, от радости плачете, Ники? Слезы радости. Если зерно не упадет в землю и не умрет в ней, прекрасный цветок, который скрыт в нем, никогда не расцветет.
        Она наконец обрела голос.
        - Выслушайте меня, Квинтон. Прошу вас, выслушайте. Я хочу задать вам вопрос. Можно? Можно мне задать всего один вопрос?
        С такого рода реакцией он столкнулся впервые.
        - Разумеется.
        - А что, если вы в одном пункте ошиблись? Я не утверждаю, что это действительно так, но все же… вдруг вы все же допустили одну маленькую ошибку?

«Нет, быть того не может. О чем она?»
        - Допустим, все, что вы сказали,- правда. Все, что вы сказали о Боге и его избранниках. Это я понимаю. Ваша логика безупречна. Правда, все правда. Но что, если это мой выбор - когда и как идти к нему, мой, а не ваш? И даже не его. Что, если, коль скоро я избрана им, он дал мне такую возможность, потому что любит меня?
        - Я его посланник,- возразил он, не понимая.
        - А если вы ошиблись и сейчас лишь наносите ущерб его избраннице? Таким образом вы становитесь врагом Бога. Как Люцифер. И тогда…
        Квинтон не вполне отдавал себе отчет в дальнейших своих действиях. Помнил только, что рванулся вперед и, размахнувшись, впечатал кулак в ее голову.
        Тяжело дыша, он стоял над безжизненным телом и чувствовал, что в голове гудит целый рой ос, в который кто-то пустил летучую мышь. Раньше он не терял присутствия духа, особенно в такие ответственные моменты. Что это значит? Он ощущал себя так, словно его изваляли в грязи, использовали. «Но ведь это она виновата, она толкнула меня на плохой поступок. Прости меня, Отче. Прости». Теперь понадобится еще больше косметики. Может, дать ей побольше таблеток и прямо сейчас просверлить подошвы? Вышибить эти дикие мысли из головы невесты, как он научил уму-разуму Джошуа в ресторане «Элвей»?
        Квинтон глубоко вздохнул и взял себя в руки.

«Нет, рано, она мне еще понадобится. Ники не права: никакой я не дьявол. Дьявол - Человек Дождя».
        ГЛАВА 20
        Засунув руки в карманы, Брэд Рейнз расхаживал по комнате и время от времени что-то бормотал. Андреа и Рауди продолжали понятное только им действо. Три часа прошло после его разговора с Птичкой. Судя по всему, попытки отыскать валета в колоде, этот ключ к шифру, спрятанный среди улик, не приносили результата. И если главное в этом, день можно считать потерянным.
        Но с другой стороны, эти шесть или семь часов удивительным образом многое дали. Природа расследования подразумевает нечто вроде театрального представления, игру в кошки-мышки, бесконечные вопросы без ответов, соединение концов, в результате чего проступают очертания неясной картины.
        Но Брэд привык к поискам потаенных ключей вместе с «обыкновенными» людьми, действующими по неписаным правилам. Здесь таких правил не было. Все трое, Птичка, Рауди и Андреа, напоминали скорее детей, строящих дом из песка или, как сейчас, играющих в детективов. И он, вместо того чтобы направлять их, превратился в четвертого участника спектакля.
        Здесь царила свобода: никто ничего не требовал, разве что Рауди подгонял остальных: «Живее, живее, живее!» - потому что отчитываться предстояло ему.
        - Всем известно,- заявил Рауди,- что такого рода змея, или змей, живет на дереве. Думаете, змей, который явился Еве в райском саду, скользил по земле? Это было бы слишком просто. Слишком. Змей, если это настоящий дьявол-искуситель, приполз к ней с дерева. С неба явился, а не из щели в земле, упал, как яблоко, которое предложил ей отведать.
        Андреа пребывала в своем собственном мирке.
        - Эти щели, они как ноли. Один ноль, другой, но если какое-нибудь число разделить на ноль, получится ноль. Таким образом ему пришлось приплюсовать женщину. Получается, один плюс один, в сумме два. Дважды. Затем - совершенство, понимаете? Двойное совершенство и далее Потерянный рай.- Она жирно подчеркнула эти слова на записке.
        - А ты, Рауди, что скажешь?
        В этой троице Птичка была главной: тузом в колоде, объединяющим началом. И хотя, судя по виноватым взглядам, которые она то и дело бросала на Брэда, Птичка это понимала, друзьями своими не командовала, разве что время от времени слегка подталкивала.
        - А чего тут говорить?- Рауди закатил глаза: мол, и так все ясно.- Он кормит их яблоками, не червями же.
        Искушает. А им нравится то, что он говорит. Яблоки, Птичка, яблоки!- Он дважды щелкнул пальцами.- Сосредоточься!
        - Да я стараюсь. И вижу, что змей ловко сбивает хвостом яблоки с дерева и швыряет их в девушку с такой силой, что она теряет сознание. Затем он обвивается вокруг ее шеи и тащит к себе в дыру.- Ясно, что это лишь отдельный фрагмент насыщенной картины, что формировалась в ее сознании, представляющем собой удивительный зеленый лес, в котором бурлит жизнь.
        - Мужчины подобны змеям,- бросила Андреа, не отворачиваясь от доски.- Только об одном и думают. Объясни им это, Птичка.
        - Да, Рауди, мужчины подобны змеям,- согласилась она и добавила, бросив очередной взгляд на Брэда: - Большинство.
        - Большинство,- повторила Андреа.- Двойное совершенство. Двойное совершенство.- Она всхлипнула.
        - Семерка - совершенство,- посмотрел на нее Рауди.
        Брэд с трудом сдерживал улыбку. Вырвавшись на волю, их мысли перескакивали с одного на другое, как поезд без машиниста. И тем не менее в этом мире без правил, в этом безумии была своя система.
        Брэд не мог отделаться от ощущения, будто все они стараются вылепить детский кулич безупречной формы. Это мечта любого ребенка. Вот и здесь: имеется безупречный детский кулич, им остается лишь убрать лишнее. По ходу дела они швыряются ошметками теста, хохочут, сердито топают ногами, как дети, играющие в песке.
        - Ну как вы тут?- Птичка подошла к Брэду.
        - Отлично.
        - Сомневаюсь.
        - Э-э… Темнеет уже.
        - Говорила я, может ничего не получиться. Но вы-то как, все нормально? То есть… не надоело еще?
        - Как можно…- Брэд был абсолютно искренен.
        - Не очень похоже на экскурсию в зоопарк, верно?- ухмыльнулась Птичка.
        - Если это зоопарк, то я в нем обезьяна.
        Птичка на мгновение остановила на нем взгляд и покраснела. Это обеспокоило Брэда - он опасался, как бы недавний разговор не нарушил хрупкую связь, возникшую между ними.
        Вернулись они вместе, как лучшие друзья, и возобновили совместные попытки решения ребуса. Притворяться нужды больше не было, и Птичка легко и свободно, весело улыбаясь, порхала по комнате. Но по мере того как часовая стрелка пробегала круг за кругом, ее вновь охватили сомнения.
        В отношениях с женщинами, не предполагающих обязательств, Брэд новичком не был. И если за свои тридцать два года он чему-то и научился, то этот урок подсказывал, что любая связь с Птичкой станет несчастьем и для нее, и для него. Поэтому он старался даже не думать о чем-то подобном.
        Поначалу Брэд считал, что должен оберегать ее. Он не имел права поманить девушку надеждой, чтобы завоевать доверие, а потом бросить. Правда, Элисон высказалась ясно: даже непродолжительная связь с разочарованием в финале пойдет Птичке на пользу.

«Впрочем, все это не имеет значения. Ведь я не за Птичку опасаюсь. Как ни стыдно признаться, я боюсь собственных чувств. А отсюда другая, еще более тревожная мысль: неужели я действительно способен полюбить такую, как Птичка? Полный абсурд. Этому надо положить конец».
        Но вот она краснеет, который раз за последние полчаса. На бледных щеках проступает лишь подобие краски в тон алому цвету ее губ. Она улыбается, обнажая безупречно белые зубы. Интересно, она хоть раз в жизни целовалась? Хрупкая и целомудренная, невинная как голубка.
        Вкуса в одежде совсем нет - надела мятые джинсы на пуговицах, да еще короче, чем нужно, на дюйм, желтую безрукавку, тоже помятую. И ко всему прочему розовый виниловый пояс.

«Это она для меня нарядилась,- подумал Брэд.- И девяносто девять человек из ста нашли бы ее полной дурой».
        Но он в этом списке шел сотым.
        - Ш и А,- сказала Андреа.- Ша.
        - Что Ша?- встрепенулся Рауди.- Шалав он не убивает.
        - Да нет. Ша, а потом «два - ноль в мою пользу». И еще «ко мне».- Андреа захлебывалась словами, водя дрожащим пальцем по строчкам.- …чтобы взять к себе в шалаш. Двойное совершенство. Я. Потерянный рай. Четырнадцать…
        Андреа беспорядочно оперировала цифрами, но голос ее звучал твердо, и это заставило Птичку повернуться к ней.
        - Что четырнадцать, Андреа?
        В кармане у Брэда зазвонил мобильник. На экране высветилось: Ники Холден. Все правильно, она обещала отзвониться. Брэд нажал на зеленую кнопку.
        - Ша, затем девятнадцать букв,- Андреа с трудом сдерживала возбуждение.- Всего двадцать один. Потом «я». И такая комбинация повторяется дважды, тут и вот еще здесь.
        - Привет, Ники, как дела?- Брэд прижал аппарат к уху.
        В мембране что-то зашипело. Потом раздался еще один звук - словно кто-то пытался что-то сказать, но от избытка чувств не мог выговорить ни слова.
        Случаются в жизни моменты, когда раздаются такие вот страшные звонки и ночные кошмары превращаются в явь… Автокатастрофа, сломанный позвоночник, смерть…
        Брэд сразу понял, что это один из таких звонков. Сердце глухо ухнуло и словно остановилось. Но мысль работала быстро и четко, порождая надежду, что все, может быть, не так, ничего дурного не случилось.
        - Ники?
        Она все еще пыталась что-то выговорить. Брэд задрожал всем телом.
        - Ники, что с тобой?- Он застыл на месте.- Ники?
        Наконец она обрела дар речи, но голос звучал сдавленно и прерывисто.
        - Брэд…
        - Что с тобой? Что происходит?
        - Брэд, он…- прорыдала Ники.
        Ну вот, все прояснилось. Есть только один «он», который может прийти в голову.
        А потом «он» заговорил:
        - Привет, Человека Дождя. Ну что, нашел моего валета в колоде? Это не она, должна была быть другая. А теперь попробуй поймать меня, Человек Дождя. Время уходит.
        Связь оборвалась.
        - Ники! Ники!
        Мир сжался до точки. Андреа толковала о совершенстве, Птичка спрашивала о чем-то, но Брэд слышал только мертвую тишину в телефоне.

«Он захватил Ники. Коллекционер Невест захватил Ники. Этого не может быть. Здесь что-то не так. Ники гостит у матери! Она даже расследованием сегодня не занимается. Однако…»
        У Брэда перехватило дыхание. Он по-прежнему прижимал к щеке мертвый телефон. Все вокруг застыло, он даже не мог сообразить, что надо делать. Но опыт и инстинкт взяли свое.
        - Это Ники.- Брэд оторвал телефон от уха.
        Все уставились на него.
        - Коллекционер Невест захватил Ники.
        - Выходит, мы опоздали?!- воскликнул Рауди.- Ну вот, а я что говорил? Что я говорил? Быстрее, быстрее, и теперь видите, как все обернулось!
        - Ники,- недоверчиво протянула Птичка.- Он захватил Ники?
        - Да.- Дрожащими пальцами Брэд выстукивал номер телефона Джеймса Темпла.

«Возьми себя в руки, успокойся. Сделай глубокий вдох, ну же, успокойся».
        Дежурный спецагент откликнулся на третьем звонке:
        - Темпл.
        - Он захватил Ники. Мне только что был звонок по мобильному. Убийца захватил ее…
        - Не так быстро. У нее же была охрана…
        - Звони в часть. Пусть ребята из полиции Касл-Рока немедленно пошлют машину к дому ее матери. А я попробую связаться с ней.
        - Ты уверен, что…
        - Живо! К дому матери!- оборвал его Брэд и, отключившись, быстро просмотрел последние входящие. Так, вот и номер Ники. Срочное сообщение.
        Звонок вывел его прямо на ее голосовую почту.

«Думай. Думай!»
        Тем временем вновь раздался негромкий воркующий голос Андреа:
        - Шалаш. То есть дом. Все сходится. Ша, затем девять букв, и еще пять - ко мне. Итого четырнадцать. Сочетание повторяется дважды.- Она схватила карандаш и принялась подчеркивать нужные места.
        - Точно, шалаш,- подтвердил Роуди.- Дом. Валет в колоде! Он написал записку сразу после того, как решил взять ее. Он взял ее дома.
        В комнате наступило молчание. Птичка робко посмотрела на Брэда:
        - А где Ники живет?
        У него в глазах заплясали светлячки. С трудом верилось, что Андреа рассеяла-таки тьму.

«Дома…»
        - А как узнать, ее ли это дом?- спросил он.
        - Не стал бы он оставлять ключ к шифру, если это не поможет разгадать ребус,- возразила Птичка.- Его дом ничего бы не сказал, если только не знать, где он. А где дом Ники, известно.- Она помолчала.- Если вы только что с ней разговаривали по телефону, значит, она жива.
        Брэд уже бежал к двери. Рауди настаивал, чтобы его взяли с собой, но Брэд не был в состоянии ни рассуждать, ни спорить. Он ворвался в холл, думая только об одном: как быстрее туда попасть?
        Промчавшись мимо ошарашенных постояльцев, Брэд выскочил во двор.

«А может, речь идет о моем доме? Или доме ее матери?»
        Ники жила в двухкомнатной квартире на Симмс-стрит в западной части Денвера. В прошлом году он отвозил ее домой после рождественского застолья - сама она слишком много выпила, чтобы садиться за руль. Возможно, дежурный джип где-нибудь поблизости - на всякий случай Брэд позвонил. Сам он в пятнадцати минутах езды от ее дома.
        Еще не выехав с территории центра, Брэд разогнался до восьмидесяти километров в час, и у ворот принялся отчаянно сигналить, чтобы побыстрее открыли. Сторож повиновался, но только после того, как Брэд резко затормозил в каких-то двух дюймах от выезда.
        Если убийце удалось захватить Ники, он знает все, что известно и ей, включая тот факт, что Брэд находится в ЦБР, в пятнадцати минутах езды от ее дома.
        Но, судя по словам убийцы, он считает, что Брэд еще не нашел валета в колоде и, стало быть, не знает, куда ехать. Может, пока чувствует себя в безопасности.
        Ники жива. Если Коллекционер Невест собирается покончить с ней так же, как с другими, это требует некоторой подготовки. Даже просверлив подошвы ног, он должен будет пришпилить ее к стене и открыть раны, иначе кровь не стечет. По словам Ким, на то, чтобы сердце прокачало пять литров крови по большеберцовой артерии, требуется не менее пятнадцати минут.
        Если хоть немного повезет, есть время.

«О Господи, не оставь меня».
        Выехав на сто семидесятое шоссе, он разогнался до ста километров и снова позвонил Темплу.
        - Нет времени на объяснения, но он взял ее дома. Либо у меня, либо у ее матери, либо у нее, на Симмс-стрит. Скажи Фрэнку, пусть едет ко мне, а сам пришли подкрепление к дому Ники. Я буду там через четверть часа.
        - Полицейская машина, что сопровождала ее, не откликается.
        - Ладно, гони людей на Симмс-стрит. И живо, Темпл, живо!
        ГЛАВА 21
        Не на такую помощь рассчитывал Квинтон. У нее оказался слишком сильный дух и натура бойца, что заставило его задним числом усомниться в правильности своего выбора. Психотропные средства уже начали действовать, но ему всегда хотелось, чтобы невеста хотя бы кивком одобрила план Бога до того, как он увеличит дозу. К сожалению, шестая не вполне оценила уготованную ей избранность.
        Причины ее упрямства лежали на поверхности. В отличие от предшественниц она психолог, а значит, мысль ее работает в ложном направлении. Помимо того она испытывает сильный антагонизм к нему лично из-за прежних избранниц и потому не может понять, что все делается в ее же интересах.
        Это осложняло задачу. Как посланец Бога, которому поручено найти невесту, Квинтон должен убедить ее подобно слуге Исаака, посланному за Ребеккой. Вместе с другими пятью избранницами она должна была действовать по собственной воле. Но Ники, будучи человеком душевнобольным, отказывалась покориться судьбе.
        - Вы послушайте, Ники,- убеждал он, наклоняясь к каталке.- Вы не желаете понять меня. Даю вам последний шанс. Потом придется прибегнуть к более сильным средствам, и вам это может не понравиться.
        Силы, потраченные на макияж, пошли прахом. Из-за недостойного поведения Ники косметика размазалась по лицу. Придется повторить. А времени остается все меньше.

«Я не могу позволить себе возиться с ней бесконечно только потому, что у нее с головой не все порядке. Бог примет одну ущербную невесту ради остальных, столь же ущербных. А их в мире немало. Может, поэтому я и выбрал именно ее?»
        - Неужели так трудно понять, что Бог возлюбил вас?- Квинтон вздохнул.- Так почему же вы не хотите стать его невестой?
        После звонка Человеку Дождя она наконец утихомирилась и казалась готовой стоически принять свою участь. Или, может, даже осознала, какая выпала ей удача?
        - Так вы хотите стать его невестой?
        - Это должен быть мой выбор, а не ваш.- Лицо ее было бледно и бесстрастно.
        - Верно. Но вы говорите это так, словно ваш выбор - повернуться к нему спиной. Я мог бы это понять, если вы действительно не осознаете, какой чести удостоились. Или вы действительно не понимаете, что стали его избранницей? Все дело именно в этом?
        - Бог любит меня и потому ничего не заставил бы меня делать силой. Я его избранница. Как и все мы. И именно поэтому он никогда ни к чему не принуждает.
        - Так и я не принуждаю. Выбор за вами. Хотите быть с ним?

«Молчит, бессовестная. Поистине сознание ее безнадежно извращено».
        - Вам ведь нужно мое согласие, верно?- наконец отозвалась Ники.
        - Да, это было бы очень любезно с вашей стороны.
        - По-вашему, мне следует с чем-то согласиться только потому, что, как вы говорите, это было бы любезно? После того, что вы со мной сделали?
        - Ваше невежество поразительно.- Квинтон снова подумал, не ошибся ли, выдернув из безбрежного женского планктона именно эту тупицу, ведь в мире много тех, кто был бы ему благодарен.- Вы всячески затягиваете дело. Вас можно понять. Вам кажется, если Человек Дождя знает, что солнце вышло из-за туч и бросает свои лучи на его драгоценную овечку, то примчится сюда. Возможно, уже в пути. Сомнительно, что Человек Дождя и чокнутые, с которыми он работает, так уж умны. Хотя, должен заметить, вас посрамили.

«Естественно, она ничего не поняла. Клинический случай».
        - Да, понимаю, я его избранница,- подала голос Ники.- Но я не хочу умирать.
        - Что же получается? Весь мир, небесный и земной, затаив дыхание ждет, что предпримет избранница, а она не двигается с места, только потому что думает лишь о себе? Ники хочет пожить подольше. Ухватить свою толику удовольствий ближайшего часа, дня, недели, месяца, года. Извините, но получается, все мы ждем, пока, перед тем как совершить переход к лучшей жизни, маленький эгоист не наестся мороженого с клубникой.
        Из глаз у нее потекли слезы.
        - Мне не хочется начинать этот переход, Квинтон,- прошептала она.- Я боюсь.
        - Конечно, вы боитесь. В вашей крохотной головке не остается места ни для чего, кроме жалких повседневных дел. Но как только вам откроется истина, вы станете свободной.
        У нее задрожали губы, и на мгновение Квинтону показалось, что она снова разрыдается и это положит конец пререканиям. Но… она сказала то, из-за чего он сам решил оборвать разговор.
        - Даже демоны знают истину и содрогаются. Хотя это не делает их менее злыми. Бог любит меня и не попустит зла. Вы ведь ревнуете, верно? Боитесь, что Бог ненавидит вас, и готовы сделать все, чтобы стать его избранником подобно нам, женщинам, которых вы убиваете. И не важно, в чем вы себя уверяете, на самом деле вы думаете, что Бог вас ненавидит. Вы ревнуете. Вы тоже хотите быть избранником Бога.
        Квинтона потрясла ее дерзость.

«Неужели она настолько безумна?»
        Гудение в голове стало таким громким, что ему пришлось сделать усилие, чтобы подавить возникшее вдруг ощущение паники.

«В ее словах есть зерно истины»,- подумал он, но тут же отбросил эту мысль как ересь.
        Квинтону пришло в голову, что седьмая невеста, самая красивая женщина в мире, которую он уже выбрал и которая полностью посрамила шестую, тоже может оказаться сильной духом. А вдруг она тоже отклонит приглашение?
        От этой мысли ему стало дурно. Нет, ничего подобного не будет. Человек Дождя не допустит. И все равно от такой мысли подташнивало.
        Квинтон взял шприц, прижал иглу к вене на правой руке у Ники… Большая доза облегчит взаимопонимание.
        По крайней мере она признала, что Бог испытывает к ней большую любовь. Это должно подействовать.
        - Пожалуйста, Квинтон,- прошептала она.- Не надо меня убивать.

«Поистине она прекрасна»,- подумал Квинтон.
        Он заклеил ей рот и пошел за дрелью.
        Часы на приборной доске показывали 04:02, когда Брэд под возмущенные гудки автомобилистов пересек на «красный» светофор и въехал на Симмс-стрит, на углу Восьмой авеню. Дом Ники находился на правой стороне улицы, сразу за железнодорожными путями, на углу Семьдесят второй улицы.
        Ладони у него были влажные, рубашка промокла от пота, и это при том, что кондиционер работал вовсю. Группа захвата находилась в пути.
        Две мысли заставляли Брэда до предела выжимать газ. Первая - Ники жива.

«Откуда убийце знать, что мы нашли злосчастного валета? Женщина, которая попала ему в когти просто потому, что связана, пусть самой тонкой нитью, со мной, жива. Иначе быть не может, я не выдержу».
        Вторая мысль - надежда, что убийца не станет стрелять в Ники.

«Ведь владеющая им безумная идея требует, чтобы он следовал определенному ритуалу, а пуля его только нарушит. Он может попытаться убить меня,- думал Брэд,- когда я окажусь на месте, но на Ники пистолет не поднимет». Предполагается, что она истечет кровью, сохраняя ангельский вид.
        Вот и все, на что надеялся Брэд. Обгоняя поток машин, время от времени вылетая на встречную полосу, он мчался по Симмс-стрит к кондоминиуму Голден-Хиллса, уже показавшемуся в двух кварталах впереди.
        Брэду перегородила путь, резко затормозив, огромная фура. Кажется, та самая, которую он подрезал на перекрестке. Справа и слева сплошным потоком двигались машины - не объедешь.
        Брэд посигналил и тут же получил в ответ мощный рев стоящей впереди фуры. Она остановилась на красный свет, на углу Семьдесят второй улицы.
        Едва сдерживаясь, Брэд грохнул обеими ладонями по рулю.
        Ники лежала неподвижно, пытаясь бороться с действием таблеток. Квинтон то кружил по комнате, то присаживался на стул, то вскакивал всякий раз, когда она подавала признаки жизни. Дважды заходил за угол и мочился в большую пластиковую бутыль. Один раз бросил Ники в комнате одну и отправился на разведку по квартире. Потом минут тридцать возился у стола, разбирая инструменты. Готовился.
        И всякий раз, как он отходил в сторону, Ники пыталась сбросить сонную одурь и ослабить путы.
        Первый лучик надежды блеснул, когда убийца, накрасив ей ногти рубиновым цветом, оставил пилку на краю матраса. Ники ухитрилась дотянуться до нее пальцами и сунуть под голову.

«Вот только пригодится ли»,- думала она.
        Затем, когда Квинтон занялся инструментами, Ники надрезала ленту, которой была привязана к металлическим планкам ее правая кисть.

«А дальше-то что? Ведь сесть и освободить ноги незаметно не смогу».
        Утешало одно: понимание, что она может освободиться без посторонней помощи. Ники выжидала, а когда Квинтон вышел из комнаты, поднялась рывком на каталке и начала яростно распутывать ленту на ногах, не забывая, что он может вернуться в любой момент. Да и нельзя доводить дело конца, иначе он заметит.
        И такой момент наступил.
        Впервые за последние полчаса Квинтон отвернулся от нее и пошел к столу с инструментами.

«Наверняка за дрелью,- подумала Ники.- Вот оно. Пора действовать».
        Остается одна проблема - замок. Он запер дверь на висячий замок, а ключ положил в правый карман. Она уже дважды наблюдала, как он его достает. Нужно вырубить Квинтона и вырваться силой или при помощи ключа, иначе смерть. Но в любом случае пора действовать. Пока таблетки не начали действовать.
        Ники повернула голову и увидела, как, мурлыча что-то под нос, Квинтон тянет к стене желтый удлинитель. Она рванулась к нему. Ткань негромко затрещала, и Ники окончательно высвободила ноги. Навязчивая скрипичная мелодия, которую он неустанно напевал, немного приглушила звук. Ники вытянула ноги, чтобы он ничего не заметил.
        Квинтон обернулся.
        - А вы сильная,- заметил он.- Знаете что, сначала я заморожу вам ноги. Мне не хочется, чтобы вам было больно. Все будет хорошо.- Он наклонился над чемоданчиком и нашарил упаковку новокаина и шприц.
        В голове шумело от страха и таблеток. Ники глубоко вздохнула, спрыгнула с каталки, в два шага подлетела к столу, схватила лежащий на нем молоток и, собрав остатки сил, швырнула его в преступника.
        Зажегся зеленый свет, но фура двинулась не сразу, и Брэд окончательно вышел из себя.
        Справа остановился «линкольн-континенталь», и уж его-то водителю не удастся сделать то, что удалось водителю фуры. Когда «линкольн» двинулся вперед, Брэд надавил на клаксон и бросил свой «БМВ» вправо, не дав идущей сзади «хонде» занять свободное место. Умудрившись никого не задеть, он промчался мимо ругающегося почем зря водителя фуры.
        Медленно приходя в себя, Брэд стиснул зубы. Сейчас ничто не имело значения, кроме одного: ему удалось объехать громоздкую фуру, разогнать до предела «БМВ» и, не встречая иных помех на дороге, ворваться в ворота кондоминиума.
        - ФБР. Вам звонили?- Не выходя из машины, он сунул охраннику свой значок.
        - Да, сэр.
        Ворота уже открывались.

«Спасибо, Темпл».
        Он двинулся дальше, но, услышав, как взвизгнули шины, тут же дал задний ход. Убийца может услышать. Брэд четко распорядился не включать полицейскую сирену. Самое большое, а может быть, и единственное преимущество - неожиданность. Коллекционер Невест не ждет его, по крайней мере не так быстро после звонка.
        Брэд быстро въехал в соседний переулок. Мимо, направляясь по Симмс-стрит к северу, проскочили полицейские джипы - подмога на месте.

«Держись, Ники, держись…»
        Удар пришелся сзади. Правда, вскользь, но такой сильный, что Квинтону показалось, будто он умирает. Услышал хриплый звук ее голоса и успел повернуться, иначе она попала бы ему прямо в основание черепа.
        Изумленный, он отскочил в сторону, а почти обнаженная избранница по инерции пролетела мимо и врезалась в стену. Помимо нижнего белья, на ней были только обрывки ленты на запястьях и щиколотках.
        Квинтон сразу понял, что произошло. Она распутала ноги и руки и налетела на него, как ощипанный гусь. И заехала в голову молотком, который он никогда не пускал в ход и брал с собой только на случай неожиданности.
        Ники обернулась, все еще сжимая молоток в руках. Глаза у нее горели, как звезды в ночи.

«Опять вся косметика стерлась!»
        - Что вы затеяли?- грозно спросил он.
        Избранница снова бросилась на него, но Квинтон сумел перехватить ее руку. Молоток отлетел и ударился ей в ногу. От боли Ники вскрикнула сквозь клейкую ленту на рту.
        - Что вы делаете?- повторил Квинтон.- Я так замечательно подготовился, а вы все портите. Прекратить!- Он схватил молоток и швырнул его в угол.- Ведете себя как ребенок.
        Ники осела на пол у стены и зарыдала, отчасти из-за безнадежности, отчасти под воздействием таблеток. Бросив взгляд на каталку, Квинтон заметил пилку для ногтей.

«Мой прокол. Что ж, придется снова поработать, я заслужил это».
        Зацепившись за удлинитель, Ники распласталась на полу и затихла.

«Поразительно, как она после такой дозы сумела собраться с силами. Впервые с таким сталкиваюсь. Может, все-таки мой выбор верен. Она сильная, физически и духовно, пусть даже и глуповата немного. Сильная упрямая женщина, благословленная к тому же подлинной красотой. Такие женщины преуспевают на Уолл-стрит. Мировые менеджеры. Красивые и сильные».
        Он понимал, почему Бог так крепко любит их.
        Квинтон подтянул ее к каталке, поднял и положил лицом вниз.

«Сейчас просверлю ей подошвы, покрою спину клеем и приклею к стене. Потом займусь макияжем. Прости меня, Отче, я согрешил. Такой бедлам устроил».
        Сегодня Квинтон решил опробовать электрическую дрель от Блэка и Деккера, специально купленную для этого случая. Интересно, какова она по сравнению с прежними.
        Он снова вставил удлинитель в розетку на стене, взял дрель и направился к Ники - избраннице Бога.
        Брэд припарковал «БМВ», не доезжая до дома Ники, и промчался под акведуком. Если затормозить, да еще на полном ходу, прямо у подъезда, мертвый проснется.
        Успев заметить приближающиеся полицейские машины, Брэд взбежал через ступеньку по лестнице на площадку второго этажа, где находилась квартира Ники. Над крашеной панельной дверью с квадратным глазком посредине висела медная табличка с номером
7289. У каждого жильца свой замок, Брэд еще раньше в этом убедился. Так просто никто не войдет, единственный способ - взломать дверь. Сорвать задвижку.
        Брэд вынул «глок» - табельное оружие офицеров ФБР, снял с предохранителя и на цыпочках приблизился к двери. Ковер на лестнице заглушил скрип ботинок. Брэд стиснул в ладонях пистолет и навел дуло на засов, борясь с желанием ворваться в квартиру одному, немедленно, потому что сейчас каждая секунда казалась часом, а в запасе у Ники, вероятно, только секунды и есть, или минуты, но никак не часы. Сейчас. Немедленно!
        Он выжидал. Через семь секунд по обе стороны от него уже стояли двое полицейских в форме и с оружием.

«Надеюсь, их проинструктировали»,- вздохнул Брэд.
        Брэд кивнул, прижал дуло пистолета к дереву точно на уровне засова и спустил курок. Затем всем весом навалился на дверь, но она оказалась прочнее, чем засов, и с первой попытки вышибить ее не удалось.

«Теперь Коллекционер Невест понимает, что кто-то рвется внутрь. Он забаррикадируется внутри либо попытается выбраться через окно во двор, где его поджидают еще двое полицейских. А может, у него еще что-нибудь в рукаве припрятано». Эти мысли молнией пронеслись в сознании Брэда, заставляя действовать с удвоенной силой.
        Он отступил на шаг и еще четыре раза выстрелил в дверь возле замка. На сей раз хватило легкого толчка, и дверь бесшумно повернулась на хорошо смазанных петлях.
        Не опуская пистолета, Брэд вошел в квартиру. На полу валялись щепки от двери. Стену украшала перекосившаяся от попадания пули картина кисти Вайля. В воздухе висела поднявшаяся от расщепленного выстрелами дерева пыль.
        Все остальное было в порядке. Диван с коричневой обивкой, телевизор «Самсунг» с большим экраном, изящные лампочки на столе, ровно развешанные на стенах картины - ничто не потревожено, все на месте. И никаких признаков убийцы.
        Брэд бросился налево, в коридор, прижался на секунду к стене, потом осторожно заглянул за угол. Ничего. Пусто.

«Помнится, Ники говорила, что в квартире две спальни. Обе в конце коридора».
        Ни звука. Полная тишина. Будто никого и не было.

«А что, если действительно никого и я ошибся? Что, если найденный Андреа валет в колоде просто пустышка и Птичка отправила меня гоняться за призраком?»
        Брэд завернул за угол и помчался по коридору. Двери в обе спальни были открыты. И тут он понял… Понял, хотя сформулировать толком, даже в уме, не мог. Что-то не так.
        Слева спальня как спальня. Пустая. Брэд побежал дальше, в самый конец коридора, где располагалась еще одна. Шторы на окнах подняты, комнату заливает яркий солнечный свет, падая на двуспальную кровать, покрытую ватным стеганым одеялом и снабженную лампочками на подставках. На стенах - картины с изображением английских замков, окруженных зелеными лугами.
        Ники дома нет.
        Удар был настолько внезапен, что Брэд даже не знал, как вести себя дальше. Они ошиблись. Они пришли не туда. Ники… придется расплатиться за эту ошибку.
        - Сэр!
        Брэд круто повернулся к полицейскому, окликнувшему его из глубины коридора.
        - Сэр, мне кажется, вам надо посмотреть на это.
        Он оттолкнул другого полицейского, того, что ранее последовал за ним, и увидел, что его напарник зажег свет в первой спальне.
        - Ну что там?
        Комната была выдержана в багровых и зеленых тонах, попросторнее, чем та, что в конце коридора. В середине - огромная кровать, аккуратно заправленная шелковым стеганым одеялом, с шестью или семью декоративными подушками и двумя красивыми шифоновыми лампами. Хозяйская спальня. Тут Ники спит.
        Полицейский разглядывал лежащий на одной из шелковых подушечек лист бумаги. Красными чернилами на нем было написано: «Человеку Дождя».

«Убийца. Он был здесь. Значит, Андреа права: это и есть валет в колоде. Записка, адресованная Человеку Дождя. То есть мне».
        - Позвоните мне в приемную. Там должен быть Темпл. Пусть немедленно пришлет экспертов,- распорядился Брэд.
        - Слушаюсь, сэр.
        Брэд выхватил из стоящего на подставке ящика бумажную салфетку и, взяв с ее помощью записку, осторожно развернул. Знакомый почерк.

«Валет в колоде, но сегодня валет - это джокер, и он улыбается. Весьма сожалею, Человек Дождя, но солнце вышло, и все вокруг так светло. Я возвращаю Богу его избранницу. Он ждет свою невесту. А тебе придется найти свою.
        Р.S. Мы на Четвертой улице, дом №2435. Боулдер.
        Квартира 203».
        Брэд вглядывался в записку, пытаясь заглушить голоса, звучащие у него в голове.

«Убийца перехитрил нас, обвел вокруг пальца. Ники нет. Нет! Но этого не может быть… Нет, не мог он догадаться, что мы так быстро разгадаем ребус. Он должен считать, что имеет в запасе какое-то время. А ведь я слышал голос Ники всего двадцать пять минут назад».
        Он выхватил телефон из кармана и бросился к выходу. Темпл откликнулся на первом же гудке.
        - Эксперты уже выехали, Брэд. Я… я…
        - Он отвез ее в Боулдер, на какую-то квартиру,- прервал его Брэд.- Я в тридцати минутах езды оттуда. Хотя нет, больше, ведь сейчас час пик. Немедленно звони в местное полицейское управление. Пусть действуют, но только без шума. Он не знает, что мы едем, не может, не…- Брэд задохнулся на бегу.
        - Выходит, она жива?
        - Не знаю. Боулдер, Четвертая улица, дом №2435, квартира 203. - Брэд сунул записку в карман.- И действуй, Темпл, ради Бога, действуй.

«Темпл, конечно, позвонит сразу, но сколько понадобится времени, чтобы «машина» закрутилась,- пять, семь, десять минут? Это зависит от того, где в этот момент находится дежурная полицейская машина. От того, как быстро диспетчер примет междугородний вызов. От чего угодно, но только не от меня»,- взволнованно размышлял Брэд.
        Не заботясь более о скрытности, он стремительно выехал со стоянки, и направился по Семьдесят второй улице на восток, потом свернул на автостраду Футхиллз, в северном направлении. Карты сданы, ставки сделаны. Либо они успеют, либо найдут Ники мертвой.
        Брэду приходилось сталкиваться со смертью. Жертвы… Руби… Он привык к тому, что умеет чувствовать ее зловонный запах. Особенно если он исходит от близких людей вроде Ники.
        Но за эти десять минут что-то случилось с его психикой. Он ощутил, как бросается в ее комнату и видит, что опоздал. Думает, что Ники мертва.
        Его охватывает страх. Но ведь Ники не Руби. Никто не Руби. Ничто не сравнится с болью, какую он испытал десять лет назад, когда она погибла. И все потому, что отдал себя Руби целиком - душу, сердце. Когда умирает любимый человек, что-то умирает в тебе самом. Ты сам умираешь. Она - это ты. Ты - это она.
        Брэд отогнал эти мысли и набрал номер Элисон в ЦБР.
        - Да, молодой человек, ничего не скажешь, сорвались вы отсюда, как стрела с тетивы.
        - Добрый день, Элисон. Извините, но…
        - Не надо извиняться. Вы всех троих на вершину мира вознесли. Нашли?
        - Пока нет. Но они все рассчитали правильно. Скажите Птичке, я получил очередное послание. Очень вас прошу: запишите, пожалуйста, текст и попросите их посмотреть на предмет… ну мало ли что. Можно?
        - Диктуйте.
        Брэд прочитал записку.
        - Избранница Бога,- задумчиво повторила Элисон.- Интересно.
        - Вам это о чем-нибудь говорит?
        - Ну… В общем, да. Основы теологии. А кроме записки, есть что-нибудь?
        - Нет. Полиция Боулдера уже едет по адресу. Я туда же, времени нет ни минуты.- Брэд колебался.- Слушайте, Элисон, вы ведь были монахиней, так?
        - Да.
        - И по-прежнему верите в Бога.
        - Разумеется. Боюсь, я не слишком религиозна, но делаю то, что делаю, опираясь на веру. И я молюсь.
        - Спасибо.
        - Не сбрасывайте веру со счетов, Брэд.
        Райская Птичка. Мог ли Брэд представить, что Элисон, именно Элисон, будет подталкивать его использовать свою пациентку. Впрочем, ведь именно в такого рода использовании она усматривала путь к спасению своей подопечной.
        В ухе запищал микрофон. Брэд глянул на монитор. Темпл.
        - Ники тоже его видела,- сказал Брэд, заканчивая разговор с Элисон.- У нас еще есть время прийти к ней на выручку. Ну все, мне пора.
        Он переключился на Темпла. Прошло около пятнадцати минут после его звонка в полицейское управление Боулдера. Сердце стучало в груди у Брэда, словно молот о наковальню.
        - Да, слушаю,- он прижал телефон к уху.
        - Брэд…
        По тону Темпла сразу стало ясно, что ничего хорошего ждать не приходится.
        - Ну?- выкрикнул он, багровея от ярости.
        - Мне очень жаль, Брэд. Ребята из Боулдера нашли ее.
        - Нашли? Как это нашли?- У него помутилось в глазах.
        - На стене.- Голос Темпла прозвучал бесстрастно.
        Перед глазами Брэда промелькнули ангельские образы Мелиссы и Кэролайн, распятых на стене. Представить себе в таком виде Ники он не мог.
        - Мне очень жаль, Брэд, я знаю, вы были близки…
        Брэд отключился и вернул трубку в гнездо.

«Что-то здесь не так. Мы были слишком близки к победе, чтобы проиграть. Андреа все вычислила! Рауди весь день метался по комнате и нашел-таки валета. Птичка сказала, что Ники у себя дома. Так оно и было, там осталась записка… Мы раскололи этот орешек, почему же все так обернулось?»
        Брэд вдавил в пол акселератор и, бешено крутя руль, не обращая внимания на возмущенные сигналы со всех сторон, на полной скорости помчался к месту преступления. В голове у него шумело, он совершенно утратил способность мыслить здраво и последовательно.
        Путь к дому №2435 по Четвертой улице ему указывали по меньшей мере с десяток полицейских джипов. На четырех из них были включены мигалки. Двор уже обнесли желтой лентой. На улице и под двумя большими деревьями толпились зеваки. Жилье здесь дешевое. Объявления об аренде не дадут ничего - Коллекционер Невест слишком осторожен, слишком умен.
        Брэд перешагнул через ленту и показал полицейскому значок. Он мог бы просто сказать: «ФБР», но почему-то воздержался. Взгляд его был устремлен на второй этаж, где у открытой двери негромко переговаривались полицейские.
        Брэд бросился бежать. Через вход, вверх по железным ступеням, по коридору в открытую дверь, в пустое, без мебели, помещение.
        - Эй, куда?- крикнул кто-то ему вслед.
        Он влетел в угловую комнату, где, согласно протоколу осмотра, было совершено преступление. Здесь пусто, никого нет, кроме двух сотрудников, один в штатском, другой в форме. И Ники.
        Она раскинулась на стене, на голове - белая кружевная вуаль.
        - ФБР, очистить помещение!- Брэд показал свой значок.- Вы оба, двигайте отсюда.
        - Эй, что это ты…
        Брэд схватил того, что в штатском, за воротник рубахи и отшвырнул к двери.
        - Это моя напарница, и это мое дело, так что вон отсюда!
        Ворча, они вышли из комнаты, и Брэд захлопнул дверь, медленно повернулся и посмотрел прямо в мертвое лицо.
        Кожа Ники побелела и стала подобна мрамору, в ней не было ничего живого. Из одежды - только нижнее белье. Руки широко раскинуты, голова отклонена вправо так, чтобы темные волосы падали на плечо. Глаза закрыты, губы от помады алеют как рубин, ногти отполированы и наманикюрены.
        Телу придано точно такое же положение, как и у других. Только в отличие от прежних случаев дело происходило в квартире. На ковре, под ее ногами, образовалась лужица крови. На сей раз Коллекционер не залепил раны. Он собрал кровь в ведро и удалился, оставив ее мертвой.
        Брэд неслышно вышел из комнаты и заплакал.
        ГЛАВА 22
        Гул в голове Квинтона Гулда, возникший в тот самый момент, когда Ники Холден произнесла эти слова, то уменьшался, то вновь нарастал.

«Ее абсурдное обвинение, будто все, что я вершу, лишь жалкая попытка стать избранником Бога, возмутительно. Я не карлик-уродец, прислуживающий господину, лишь бы добиться благосклонности. Правда, Ники Холден так не сказала, но я-то знаю, она имела в виду именно это».
        Квинтон доставил ее Богу два дня назад, и теперь был твердо уверен, что она и впрямь была избрана из-за своей душевной болезни: таким образом Бог объемлет весь мир.
        Ибо он любит всех, даже самых невежественных, самых безнадежных. А его - особенно. Обвинения Ники он отметает.
        Квинтон прошел на кухню и открыл холодильник. Надо перекусить. Допустим, немного арахисового масла и дольку апельсина. Натурального арахисового масла. Отборная пища самой природы.
        Он извлек из вазы с фруктами самый большой апельсин, тщательно вымыл его, разделил на дольки и погрузился в раздумья о ближайшем будущем. Возвращение на тропу.
        Он сыграл свою роль, и теперь можно подумать о премии, которая ожидает на финише гонки. За подлинную невесту. За самую красивую женщину в мире, с которой сравнить некого. Он выслеживал ее годами, выжидал, понимая, что в свой час возьмет ее и представит безупречную безгрешную невесту жениху.
        А в том, что она действительно безупречна, у Квинтона сомнений не было, потому что он ее познал. Нет, не в библейском смысле и не потому, что не предпринимал попыток. Но та не оценила их, и теперь он понимал, что это правильно - она сберегла себя для Бога. Она девственница, в этом Квинтон уверен.
        Что особенно занятно, седьмая, последняя невеста должна явиться по собственной воле. Не просто умереть по собственной воле, но именно предстать перед ним.
        За годы, предшествовавшие этому моменту, Квинтон перебрал тысячи вариантов свидания. С улыбкой во весь рот останавливает ее на тротуаре: «Привет, ангелок. Помнишь меня?» Скорее всего она дает ему пощечину и кричит: «Насилуют!»
        Можно засыпать ее коробками шоколада с любовными записками, прикинувшись красавцем мужчиной с золотым сердцем. Можно пригласить на ужин. Но она не из тех, кто ужинает с незнакомцами.
        Квинтон даже прикидывал возможность пластической операции и официального жениховства, только не был уверен, что сможет играть роль так долго, чтобы заставить ее поверить в серьезность намерений. Наверняка у нее множество поклонников, и единственная причина, отчего она все еще не замужем, состоит в том, что девушка может позволить себе разборчивость. Любой мужчина, у которого в мозгу имеются хотя бы две извилины, мимо такой не пройдет. Иное дело, что их в избытке не наблюдается.
        В конце концов он остановился на двух вариантах, которые, если очень постараться, могли сработать. Один был связан с ее семьей. Но тут на сцене, словно дар Божий, появился Человек Дождя, и это позволило Квинтону выработать план настолько безупречный, что у него у самого дух захватило.
        И только одно беспокоило - гул в голове. Предвестие особенно сильного психического срыва, сказали бы врачи. По правде говоря, в смысле психозов он был образцовым ребенком. Только мало кто действительно разбирается в психозах.
        Квинтон сел за стол, намазал тонкий слой арахисового масла на дольку апельсина, затем прямо с кожурой отправил в рот. В апельсиновой кожуре содержится много нитратов.
        Видите ли (Квинтон назидательно погрозил кому-то пальцем), люди не понимают природу психоза. Психоз - это расстройство мысли, нечто вроде шизофрении, когда человек выпадает из действительности в отличие от множественного диссоциативного расстройства идентичности, что ведет к расщеплению личности. Первый вариант весьма распространен, второй крайне редок.
        С течением времени мир научился бороться с психозами, применяя бесконечное количество бесчеловечных способов, начиная от электрошока и заканчивая хирургическим удалением отдельных частей мозга. Подобно тому как сейчас мир содрогается при воспоминаниях о таких способах терапии, когда-нибудь он содрогнется при мысли о том, что людей с такими отклонениями пичкали наркотиками и запирали в тюремной камере, словно ведьм.
        Ученые все больше склоняются к мысли, что психоз - это признак эволюционного прогресса, выражение способности мозга к самосовершенствованию. По крайней мере в некоторых случаях. Случай Квинтона как раз из таких.
        По правде говоря, «выпадение из действительности» может иметь место, только когда существует понимание того, что она собой представляет. Высочайший тип сознания, каким наделен Квинтон, явно утратил контакт с общераспространенным пониманием реальности, но находится в теснейшем контакте с иной, высшей реальностью, которую люди в большинстве своем не воспринимают.
        Причем с реальностью духовной, той, что одарила его целью и предназначением.
        Шелковистая масса арахисового масла в сочетании с сочной сладостью апельсина - превосходная закуска, она должна войти в ассортимент в качестве особого блюда. Иным такое сочетание покажется странным. Но они не понимают, что, если взглянуть под другим углом зрения, странными покажутся они сами.
        Когда-то Земля считалась плоской, а мысль о том, что она круглая, воспринималась как разрыв с реальностью. Ну и какая же реальность по-настоящему реальна?
        Точно так же многие не верят в Бога. Но когда-нибудь истина откроется им. Между злом и добром идет жестокая схватка, и мало кто осознает это так же остро, как Квинтон.
        Он доел апельсин, вытер ладони бумажной салфеткой и выбросил ее в мусорное ведро под раковиной.

«Отменная закуска, лучше не придумаешь. Одно жаль: сам я, человеческое существо, от такого совершенства далек, как бы к нему ни стремился. Достичь его мешает гул в голове. Прости меня, Отче, я согрешил. И этот грех - не последний».
        Квинтон вздохнул и вернулся мыслями к Человеку Дождя. Тот явно не может знать, что Квинтон уже близок к тому, чтобы организовать встречу с прекрасной сестрой. С седьмой - безупречной невестой.
        Поразительно, но имя Энджи Фаундер реально означает - Ангел. Чокнутый тип, что перебил всю свою семью и сам покончил с жизнью, назвал двух своих дочерей Райской Птичкой и Ангелом. Клинический случай с религиозным оттенком.
        В любом случае отец сыграл свою роль: дал миру дочь-красавицу, которая вот-вот выступит в качестве безупречной невесты. Поистине пути Господни неисповедимы.
        Квинтон покинул дом в полдень: сел за руль черного «крайслера» и отправился по своим житейским делам. Покончив с ними, можно ехать в центр Денвера и избавиться от своего томагавка. Если его можно так назвать. На все воля Божья.
        Звуки волынок, игравших на похоронах Ники и ее матери, состоявшихся утром, долго еще преследовали Брэда. Два дня проплыли как суденышко, заблудившееся в белом тумане. Что может быть хуже для ФБР, для расследования дела, для него… И для Ники…
        Брэд все не мог примириться с мыслью, что ее больше нет, и переживал, что сыграл ключевую роль в ее судьбе. Это он виноват в ее гибели. Ники не Руби, нет, но она была красивой женщиной и с характером. И внезапный конец этой полной жизни женщины поверг его в шок, подобный которому он испытал, когда умерла Руби.
        Служащие денверского отделения места себе не находили от растерянности, ярости и горя. На похороны прилетел заместитель директора ФБР, курирующий местное отделение, и провел в конторе два часа, что только усилило всеобщее чувство поражения.
        За годы своей карьеры Темпл впервые стал свидетелем, как агент ФБР становится жертвой ритуального убийства. Впрочем, и в истории Бюро такого не бывало. Настроение у него было хуже некуда.
        Подробности случившегося начали проникать в прессу: Ники и Мишель Холден знали и любили слишком много людей, и они требовали правды об их гибели. Или большей ее части. Пока им было известно, что какой-то полоумный тип проник в дом, убил Мишель, захватил Ники, привез ее к себе в квартиру и совершил еще одно убийство.
        Теперь лишь вопрос времени, когда факт, что Ники стала шестой ритуальной жертвой Коллекционера Невест, попадет на первые полосы газет. А то, что этот человек находится не только под боком, но и вынашивает план седьмого убийства, еще больше повергало следствие в отчаяние.
        У детективов не было времени оплакивать мертвых - нужно искать преступника, пока он не натворил новой беды. Брэд до изнеможения размышлял обо всех деталях злодеяний, совершенных убийцей. Он пытался понять особенности его характера, профессию, мотивацию поступков… Пазл не складывался. В итоге он решил еще раз съездить в Центр Благополучия и Разума.
        Элисон сидела за небольшим деревянным столом напротив просторного книжного шкафа, набитого книгами по психологии и психиатрии. Она откинулась на спинку стула и посмотрела на Брэда так, как смотрит на ребенка мать, знающая больше, чем говорит.
        - Вы тут ни при чем, Брэд.
        - Я мог предотвратить это. Не могу отделаться от чувства вины.
        - Естественно. И сейчас вы опасаетесь сделать следующий шаг из страха, что снова промахнетесь.
        Она говорит о Райской Птичке. Уверенность Элисон, будто у Птички может найтись ключ к этому делу, не давала Брэду покоя. Иначе его бы здесь не было. Но и сейчас он никак не мог решиться.
        - Ну же, Брэд, действуйте. У вас есть след…
        - У нас есть девушка…
        - Женщина.
        - …женщина, забывшая то, что видела, когда прикоснулась к телу одной из жертв. Вы это называете следом?
        - Разве ваш долг не состоит в том, чтобы тщательнейшим образом изучить каждую такую деталь?
        - Но ведь она не может вспомнить.
        - Пока не может,- с улыбкой кивнула Элисон.
        В том мире, где пребывал Брэд, такие слова не имели смысла. Но с другой стороны, они не дискредитируют того «валета в колоде», которого обнаружила «команда», разве не так?
        Элисон наклонилась вперед и облокотилась на стол.
        - Знаете, о чем я сейчас думаю?
        - Нет.
        - Я думаю, что вы боитесь. О нет, не правила нарушить боитесь. Вы боитесь самой Птички.
        - С чего вы…
        - Мне кажется, у вас возникло к ней чувство, вы боитесь ее задеть. Это та же причина, по какой вы, вероятно, не желаете связывать себя узами. Вам нанес удар монстр под названием «вина», и вы просто не в состоянии вернуться туда, где вам когда-то сделали больно.
        Элисон и раньше намекала на это, но, выслушав столь откровенное высказывание, Брэд онемел.
        - По-моему, вы готовы влюбиться в нее,- заключила Элисон.
        - Что? Нет…- Брэд неловко поежился и скрестил ноги.- Слушайте, я понимаю, вы считаете, все это ей только на пользу, но нельзя же таким образом устраивать отношения… Безумие какое-то.
        - Нет, это она безумна, в том-то и беда, правда? Будь на ее месте любой другой, и вы бы не сидели здесь как обиженный мальчишка. Позвольте кое-что сказать вам, офицер: задета будет Птичка, не задета - это последнее, что должно вас беспокоить. Перестаньте относиться к ней как к недочеловеку.
        - Выходит, вместо того чтобы сидеть здесь да лясы точить, мне следовало подстегивать ее?
        - Я не предлагаю подстегивать. Просто она заслуживает, чтобы с ней обращались как с любым человеческим существом ее возраста. То есть с полной откровенностью.
        - Но она не любое человеческое существо!
        - Ничего подобного! Неужели вы думаете, Бог любит ее меньше из-за тех обстоятельств, в которых она оказалась?
        - Вот только не надо навязывать мне чужих мнений.
        - Что ж, офицер.- Элисон вздохнула и снова откинулась назад.- Скажу прямо. Надеюсь, вы отыщете убийцу и положите конец его преступной деятельности еще до того, как появится новая жертва. Ясно, что это психопат. Из-за таких маньяков, как он, о моих «детях» плохо отзываются. Несмотря на то что подавляющее большинство замечательных людей учится справляться со своими психозами, всегда найдется какой-нибудь Майкл Лодор[Страдавший шизофренией выпускник юридического факультета, закопавший свою беременную невесту.] , который окончит Йель, а потом убьет свою жену. И вот из-за таких типов весь мир обращается с ними как с прокаженными, и это бесит меня. У вас на руках шесть мертвых женщин, и это ужасно. Но у меня на руках десятки тех, кто, образно говоря, каждодневно глядит в глаза смерти, потому что их заставляют чувствовать себя грязью на подошвах других людей. Недочеловеками. Мертвецами.

«Все ясно»,- вздохнул Брэд.
        - Вы не можете задеть Птичку больше, чем она уже задета. Вы можете только помочь ей. Нельзя, чтобы ваши страхи и сомнения мешали вам обращаться с ней как с любой другой женщиной.
        - Хорошо.- Брэд встал и подошел к окну.- Договорились, не буду. Но в одном вы заблуждаетесь.- Он вернулся на свое место.- Я вовсе не готов влюбиться в нее. Может, мне и нанесен удар, вероятно, я боюсь позволить женщине полюбить меня… Словом, все это психобред. Птичка мне нравится, очень. Она… золото. Но только я в нее не влюблен и влюбляться не собираюсь. Сама мысль об этом…
        - Ладно.- У Элисон блеснул в глазах озорной огонек.- В таком случае вы будете просто обращаться с ней как с простой женщиной.
        - Я уже пообещал.
        - Только в этом случае она будет доверять вам. Только в этом случае она раскроется и покажет свою внутреннюю красоту. При этом не исключено, что она в вас влюбится, если уже не влюбилась.
        Брэд ушам своим не верил.
        - И знаете что, ничего плохого в этом нет.- Элисон встала.- Не мешайте ей влюбиться в вас. Это может оказать на нее чудесное воздействие.
        - Но подстегивать ее я не буду…
        - И не надо. Просто пусть она будет для вас женщиной. Не унижайте ее. Улавливаете разницу?- Элисон обогнула стол и направилась к двери.- Да, что насчет избранницы Бога в записке, что оставил убийца?
        - «Я вернул Богу его избранницу»,- процитировал Брэд.
        Элисон взялась за ручку двери и обернулась.
        - Чувствуете, звучит по-богословски. Бог - бесконечная любовь, и он в одинаковой мере любит всех. Следовательно, все мы - Божьи избранники. А каждая душа обладает неизмеримой ценностью, не меньшей, нежели ценность невесты, любимой своим женихом. И лишь немногие осознают свою относительную ценность в глазах Бога.
        - Хотите сказать, Коллекционер Невест принадлежит к числу этих немногих?- спросил Брэд.
        - Кто бы это ни был, он считает, что, отыскивая невесту Христа, он оказывает Богу услугу. Но чего он не понимает, так это что на самом деле он уничтожает избранниц Бога. Все переворачивается с ног на голову, понимаете? Он не ангел, он дьявол. И кто-то должен вправить ему мозги.
        - Понимаю, он находится во власти галлюцинаций.
        - Да. Но не он один.- Элисон открыла дверь.- Нам пора. Птичка ждет.
        - Ах вот как?
        - Да, уже целый час.
        ГЛАВА 23
        - Идут!- Андреа отпрянула от окна, выходящего в парк.
        Птичка оставалась в глубине комнаты, расхаживая возле дивана. Она дала себе слово не участвовать ни в чьих играх, но, услышав Андреа, бросилась вместе с Рауди и Казановой к окну.
        - Кто идет?- раздался за спиной у нее чей-то голос.- Зевс?
        Все обернулись и увидели Цветика в розовом платье и больших темных очках.
        - Вон отсюда!- выдохнул Рауди.
        - Но моя скульптура еще не готова, Зевсу пока рано показывать. А это будет нечто величественное.
        - У нас назначена в этой комнате встреча с Элисон. Тебе следует удалиться.
        - Но…- Цветик повернулась и вышла, бормоча что-то о богах.
        Птичка уже успела заметить пересекающих лужайку Элисон и Брэда. Она вдруг почувствовала неуверенность - сможет ли снова пройти через это? Хуже того, она не очень представляла, что «это».
        - Вспомните, что я говорил вам.- Касс поправил воротничок. Чувствовал он себя бодрее, был на вид полон сил и энергии.- Я вообще-то привык идти напрямую, но такая тактика срабатывает не всегда. Верьте мне. Не надо паники. Попытаемся действовать потоньше.
        - Потоньше?- удивилась Андреа.- Это ты о себе?
        - Все зависит от обстоятельств. Тебе ли не знать, что такое женский ум.
        - Мне все же кажется, надо действовать вместе,- заметил Рауди.- С чего ты решил, что он захочет с тобой одним встречаться?
        - Не будь идиотом,- усмехнулся Касс.- Трое - уже толпа.
        - И это говорит человек, который спал, когда мы искали и нашли валета.
        - Сейчас мы не о валете, о короле,- возразил Касс.
        - Хватит!- Птичке надоело их слушать.- Довольно! Мы не знаем, с кем и зачем он хочет увидеться. И вообще это не имеет отношения к тому, о чем вы тут говорите!- Ее звенящий от напряжения голос эхом пронесся по просторному холлу женского помещения.- Хоть ты им скажи, Андреа, ради всего святого!
        - И то правда. Птичка хочет, чтобы я с ним пофлиртовала.
        - Я этого не говорила.
        - Разве?- смущенно спросила Андреа.- Простите, простите. Я думала…
        - Я сказала, ты могла бы,- отрывисто бросила Птичка.- И не говорила, что хочу этого. Хотя… мне все равно.
        Распахнулась дверь, и в холл ворвался Бартоломью, худощавый постоялец, страдающий галлюцинациями.
        - Птичка, они идут сюда! И он отлично сегодня выглядит. Красивый дьявол.
        - Ты что, всем всё рассказал?- Птичка грозно посмотрела на Казанову.
        - Не всем,- пожал плечами тот.
        - Простите.- Бартоломью круто повернулся на месте.- Мой рот на замке.- Он направился в общую гостиную.
        Птичка вздохнула. Наверняка он поделится новостью со всеми собравшимися, если только они и сами уже не прилипли к окну.
        - Вон отсюда!- взорвалась Птичка.- Уходите немедленно, все!
        - Не можем, Птичка,- возразил Рауди.- Ты же сама сказала: вдруг понадобится кто-нибудь из нас.
        - Сомневаюсь.
        - Ага, он все-таки по твою душу,- кивнул Касс.- Да я отсюда по его глазам вижу. У этого типа одно на уме. Ну и нормально, я сам такой. Просто не забывай, о чем я тебя предупреждал.
        Не успела Птичка ответить, как дверь открылась и в холл вошли Элисон и Брэд Рейнз. Птичка запаниковала, подумав, что их застали глазеющими в окно, и невольно восхитилась: как же все-таки красив Брэд Рейнз.

«Сегодня на нем джинсы, а раньше я его в джинсах не видела. В них он больше похож на меня, в известном смысле, конечно. Хотя глупо сравнивать».
        - Привет, друзья,- улыбнулась Элисон.- Вижу, вы ждали нас.
        - Нет,- возразила Птичка.- То есть они-то, верно, ждали. Только о том и болтали. Казанове рот не заткнешь.- Больше всего сейчас Птичке хотелось слиться со стеной.
        - Привет.- Брэд медленно обвел всех взглядом и остановился на Птичке.- Надо полагать, вам все известно.
        - О чем вы?- насторожился Рауди.- Новые улики появились? Очередное послание?- Он вытянул руку.- А ну-ка давайте его сюда, я скажу помощнику, чтобы он все подготовил, и немедленно примусь за дело.
        - Прекрасно выглядите сегодня,- заметила Андреа.
        Птичка повернулась к подруге и увидела, что та не сводит глаз с Брэда.

«Ну как она позволяет себе такое после всего, что случилось?»
        - Действительно,- кивнула Птичка и тут же выругала себя за глупость, но… нельзя же позволять Андреа всегда лезть вперед.
        - Спасибо.- Брэд не сводил с нее глаз.- Если никто не против, я хотел бы поговорить с Птичкой. Может, ей удастся кое-что сообщить нам…
        - Что, снова призраки?
        - Рауди, прошу вас,- повысила голос Элисон.- Не надо вести себя так. Слишком много людей страдают сейчас, в эту минуту. Может, позволите нам уединиться на некоторое время?
        - На какое именно?- упрямо спросил Рауди.
        - На час. Может, на два. Пожалуйста. А потом Птичка вернется.
        - Мне нужно принять душ,- заявила Андреа.- Простите, простите.- Она поспешила к двери.
        Рауди набычился, выпятил губы и последовал за ней. Казанова подошел к Брэду и поцеловал ему руку.
        - Сочувствую вашей утрате, молодой человек. Она и впрямь была ослепительно красива. Но не забывайте: там, откуда она пришла, есть другие.- С этими словами он удалился.
        - Комната в вашем распоряжении,- сказала Элисон.- Но я бы здесь задерживаться не стала. Вас все время будут прерывать.
        - А вы уходите?
        - Да.- Элисон подошла к Птичке и мягко погладила ее по щеке. Голос ее звучал в тон улыбке: - Все хорошо, девушка. Нельзя сказать, что все это вам так уж необходимо, но разрешаю поделиться, чем сочтете нужным. Он хороший человек. Думаю, вы можете ему доверять, то есть точно можете.
        - Да я верю, верю ему,- медленно кивнула Птичка.
        - Понимаю, но мне кажется, вы можете именно доверять. И себе тоже. Ничего не бойтесь, дитя мое.- Она повернулась и направилась к двери.- Если понадоблюсь, найдете меня в приемном покое. Да, чуть не забыла. По-моему, вам лучше устроиться на южной лужайке - это у нас самое уединенное место. На берегу пруда, сразу за осиновой аллеей. Птичка, вы ведь знаете, где это.

«На берегу пруда. Почему так далеко? Ограда там совсем рядом, а я не хочу приближаться к границе своего мира»,- заволновалась девушка.
        - Птичка?
        - Да. Пруд, все ясно.
        - Ну и хорошо.- Элисон удалилась.
        - Что ж,- улыбнулся Брэд и покраснел.- Все было довольно забавно.
        От этих слов ей стало немного легче. Но бдительность терять нельзя. С той минуты как Элисон сказала, что Брэд Рейнз возвращается в центр, Птичка пребывала в панике. Через четверть часа она не выдержала и все выложила Андреа.
        Можно подумать, что Ромео и Джульетта воскресли и вот-вот у них в этом самом месте состоится свидание. Уже одно то, что она позволила себе предаться в эти последние несколько дней самым безумным фантазиям, непростительно. А то, что от одного вида Брэда у нее увлажнились ладони, и вовсе стыд и позор. Надо держать себя в руках.
        Брэд откашлялся.
        - Вы знаете, что привело мня сюда?
        - Да. Смерть Ники,- отозвалась Птичка, но, решив, что это слишком грубо, добавила: - Мне очень жаль.
        - Мне тоже. Но насчет валета в колоде вы оказались правы.
        - Элисон показала нам последнюю записку. Рауди и Андреа целый день над ней просидели, но так ни к чему и не пришли.
        - Полагаю, она мне была адресована.
        - Именно это я им и сказала.- Птичка помолчала немного.- Вы любили ее?
        - Кого, Ники?- Брэд замялся. «Ну что она себе позволяет?» - В этом смысле нет,- ответил он.- Но мы были очень близки.
        Птичка едва не спросила, а как Брэд относится к ней, но вовремя удержалась.
        В холле было душно, и Птичка вспотела, так что когда Брэд спросил, не последовать ли им совету Элисон и поискать укромное местечко у пруда, она охотно согласилась, не думая ни о каких оградах.
        Когда они выходили с женской половины, за кустами мелькнула курчавая голова Бартоломью. К счастью, путь их лежал в противоположную сторону. Шли они молча, и от этого Птичке становилось не по себе. Все ее смущало: ремешки на туфлях, которые она сегодня надела впервые, выглядели как в каком-нибудь дешевом фильме. Зато сами кожаные туфли, судя по виду, могли стоить месячной платы за пребывание в центре. На обоих были джинсы, но ее - слишком коротки. Ну почему все ее джинсы такие короткие? Заметила она это только несколько дней назад.
        Вчера Андреа сказала, что от ее волос дурно пахнет, и Птичка помылась. Правда, Андреа считает, что у всех волосы дурно пахнут. И все же Птичка ей благодарна, потому что сейчас она идет впереди него, а он, возможно, разглядывает сверху ее волосы.
        Все, терпеть больше нет сил. Птичка остановилась и пропустила его вперед.
        - Что-нибудь не так?
        - Просто шнурок развязался. Идите, догоню.
        Птичка сделала вид, будто завязывает ремешок, затем тронулась следом за ним по тропинке.

«Если встать на цыпочки, мой затылок будет на уровне его груди. «Сложен как бог», - сказала Андреа. Она права».
        Птичка мысленно представила Клеопатру, приглашающую к себе нового слугу - сильную, с обнаженной грудью, мужскую особь с юга - для демонстрации стрельбы из лука. Клеопатра любила уроки в саду. Тут их только двое. Ей нужно точно знать, как слуга держит лук, и она идет за ним, глядя, как он изгибается и натягивает тетиву. Оценивая принятую им позу, роковая красавица легко пробегает своими гибкими пальцами по его спине и рукам. Его мышцы извиваются под кожей как виноградная лоза. Вдруг, откуда-то справа, с дерева спускается его возлюбленная, ведьма с севера…
        - Пришли.- Брэд остановился и поднял руку.
        От неожиданности она налетела на него.
        - Ой, извините, я не заметила, что вы остановились. Надо было предупредить, я бы обошла. Вовсе не собиралась налетать на вас.
        - Я не могу.- Брэд пропустил ее слова мимо ушей.
        - Я тоже.- Ее лицо исказилось от страха.
        - Просто мне кажется, это неправильно.
        - Вот именно. У меня всегда было точно такое же ощущение. К тому же Клеопатра носила другие ремешки.
        - Простите…- Брэд недоуменно посмотрел на нее.
        - Не важно. Так о чем вы говорили?
        - Элисон велела мне быть честным с вами…
        Птичка выжидательно посмотрела на него и, не дождавшись продолжения, заговорила сама:
        - Если под честностью понимать противоположность лжи, то верно, так она и должна была сказать, ведь когда-то Элисон была монахиней. Все правильно, я тоже так думаю. Честность - самое лучшее, особенно если иметь дело с такими, как я,- презирающими подделки.
        - Правда?
        - А вам что, нравятся подделки?
        - Так вы знаете, что привело меня сюда?
        - Ну, то, что Ники… как бы это…- Она подняла было руку, но тут же опустила, поняв, что не знает, как сказать «мертва», не произнося этого слова.- Мертва.
        - Нет, я не о том… Что заставило меня искать встречи с вами?- пояснил Брэд.
        На этот вопрос у нее ответа не было, потому что она нарочно сдерживала себя, не позволяя фантазии разыграться. А впрочем, нет, ответ имелся. Они здесь, чтобы вспомнить о том, что она видела на кухне. Призрак.
        - Чтобы я вспомнила…
        - А единственный способ добиться этого - поверить мне,- кивнул Брэд.- Понимаете?
        - Да. И я верю вам.
        - Да, но… То есть…- Брэд посмотрел в сторону и пошевелил своими большими сильными руками с аккуратно подстриженными ногтями. Ее ногти тоже ухожены, но при помощи зубов, а это, по словам Андреа, плохая привычка.

«Интересно, при нем я кусала ногти? Не помню!»
        - Больше чем поверить,- говорил он.
        - Как это?
        - Ну, чтобы вам со мной было спокойно. Избавьтесь от страхов, от всего, что тормозит вашу память.
        - Ясно.
        - Ясно?
        - Думаю, да. Вы хотите, чтобы я забыла о своих комплексах. Тогда голова станет работать свободно и, так сказать, сама вспомнит то, что я видела.
        - Примерно так. Да.
        - Но вы опасаетесь, что мы оба слишком расчувствуемся,- добавила Птичка.
        Глаза у Брэда округлились. Она слишком откровенна, это стало ясно, лишь только слова сорвались с ее губ. Но, увидев его реакцию, Птичка почувствовала уверенность.

«Я обладаю над ним некоторой властью».
        Впервые она использовала такую власть над мужчиной вроде Брэда, и это ей понравилось.
        - Вы опасаетесь, что я в вас влюблюсь,- выдала она.
        Брэд заморгал. Потом покраснел. Не сильно, но достаточно, чтобы Птичка воодушевилась еще больше.
        - Или, хотя это и маловероятно, что вы влюбитесь в меня.
        - Нет.
        - Что «нет»?
        - Ну…- Теперь лицо его по-настоящему пылало.
        Подумав обо всем, что сказала, Птичка почувствовала, что тоже краснеет.
        - Не беспокойтесь, мистер Рейнз. Я не собираюсь влюбляться в вас.- Она отошла немного в сторону.- Ладно, довольно об этом. Пошли к пруду, посмотрим, может, что и получится.
        - Брэд,- поправил он.- Пожалуйста, зовите меня Брэдом.
        И от таких слов она на мгновение почувствовала себя его королевой.
        Целый час провели они у большого фонтана, который Элисон называла прудом, разговаривая и прогуливаясь по асфальтированному дворику, время от времени присаживаясь на скамейку и бросая в воду осиновые листья и камешки. Птичке этот час показался пятью минутами.
        Она то и дело оглядывалась - не шпионят ли за ними,- но никого не было видно, и Птичка решила, что это Элисон устроила все как нужно. Подумать только, не кто-то, а сама Райская Птичка Фаундер встречается с мужчиной у пруда, и об этом знает весь центр. Она чувствовала себя особенной.
        Никогда еще Птичка не оставалась с мужчиной наедине, пусть даже для того, чтобы поговорить об убийце. Но они разговаривали не об убийце. Они беседовали о центре. Брэд хотел знать распорядок здешней жизни. Все, до мельчайших подробностей. Ее удивило, что кто-то может так интересоваться скучной рутиной повседневной жизни.
        Как она встает каждое утро в семь. Как ест на завтрак два яйца с тостами, горячим какао и маленьким стаканом апельсинового сока. Обычно в компании Андреа. Как после завтрака Андреа идет к ней в комнату и заставляет чистить зубы.
        Она показала свои зубы Брэду и спросила, что он думает о них. Он засмеялся и сказал, что они на удивление белые и ровные. Потом смутился и попытался объяснить, что «на удивление» не значит, что он удивился, просто имел в виду - редкостно белые и ровные. Впрочем, ровные, особенно без скоб, действительно большая редкость.
        Этого ему было мало, и Птичка изложила все свое дневное расписание, включая карточные игры с Рауди, который только и знает, что толковать о шифрах, шпионах, следах и тому подобном. Она дружит со всеми, кто живет в центре больше года, но не так, как с Кассом, Рауди и особенно Андреа, которую Элисон взяла под свое крыло.
        Они говорили и о ее связях с внешним миром. Да, во всех комнатах есть телефонные аппараты. Можно звонить и отвечать на звонки в любое время. И конечно, имеется доступ в Интернет.
        Кажется, Брэд удивился, услышав про картинки с изображением нагих женщин, которые постоялец Карл прикреплял к дверям других постояльцев, пока Элисон не положила этому конец. Птичку-то это не волновало, но некоторых, вроде Андреа, это угнетало, а других, вроде Касса, возбуждало. Птичке трудно было понять, почему люди так реагируют на наготу, но Элисон объяснила, что такая уж у нее натура - это просто проявление свойственного ей отсутствия интереса к внешности.
        Птичка пожала плечами, а Брэд рассмеялся. Следует признать, он ей нравился. По-настоящему нравился.
        Говорили они про ее семью, вернее, про то, что она могла вспомнить, то есть об одной лишь Энджи, сестре по матери, чье полное имя было Ангел.
        Брэд удивился, услышав это.
        Птичка вытащила фотографию, которую всегда носила в заднем кармане джинсов.
        - Посмотрите.
        Он взял снимок, вгляделся, перевел взгляд на Птичку.
        - Смотрю, вы похожи. Она красивая.

«Как это понимать?- подумала Птичка.- Он что, назвал меня красивой? Пожалуй, нет. Но он сказал, что мы похожи, а все говорят, что Энджи красавица».
        Такие вопросы ей обычно не задавали. Брэд хотел, действительно хотел, знать подробности.

«Как выглядит ваша комната? Где вы покупаете носки? Все ли покупаете по Интернету? Где больше всего любите бывать, в смысле на территории центра?»
        Она добросовестно отвечала.
        К убийце это отношения не имело, а вот к ней - прямое. Да, конечно, все это ради того, чтобы завоевать ее доверие, но даже если так, Птичка чувствовала с его стороны искренний интерес. Не было у него холодного взгляда следователя, пытающегося вытянуть ответы, как не было и мертвого взгляда психиатра, слушающего пациента, потому что работа обязывает.
        В его взгляде угадывались зачарованность и сосредоточенность. Он проник в самые глубины ее души, но на этом не остановился, пытаясь узнать больше, понять ее до конца. А в какие-то моменты она могла поклясться, что тот готов съесть ее глазами. А дважды во время разговора Брэд прикоснулся к ее плечу.
        - Нет, нет, я не это имел в виду,- сказал он при этом.- Поверьте, я обожаю
«Адскую кухню». Всем нам нравится смотреть, как хлыст надсмотрщика приводит в чувство кучу бездельников. Просто…- Он пристально посмотрел на нее.
        Она в эту минуту была способна думать только о том, что чувствует тепло его руки на своем плече. А когда он убрал ее, стало тоскливо.
        - Просто - что? Вам трудно представить меня на кухне?- спросила она.
        - Почему же?- широко улыбнулся он.- Честно говоря, совсем не трудно.
        Они продолжили разговор, то и дело посмеиваясь над чем-то, и в какой-то момент он снова коснулся ее плеча.
        Потом ему захотелось узнать о ее творчестве.
        - Вам действительно интересно? Это же просто истории. И я их никому не рассказываю.
        - Что за ерунда. В этих историях - вы сами. Вы должны рассказать их мне. И я хочу знать все.
        - Правда?
        - Да.
        - Но у нас нет времени.
        - У нас целый день. И поверьте, если мы кому-то понадобимся, все знают, где нас найти. Перескажите мне свой первый роман. Кто знает, быть может, его опубликуют, и тогда я окажусь первым читателем. Я настаиваю!
        - Ладно.- Птичка вскочила со скамейки. Сердце ухало в груди.- Только вы должны пообещать… не смеяться.
        - Обещаю; только если вы сами засмеетесь, я поддержу.
        - Это ладно, но не над самим повествованием или не над тем, что вам покажется глупым.
        - Обещаю.- Брэд поднялся следом за ней.- Как вы назвали роман?
        - «Горакус».
        Они медленно двинулись по тропинке. Брэд шел с ней бок о бок.
        - Это про мир,- продолжала Птичка,- существовавший две тысячи лет назад. Он так и назывался - Горакус.
        Птичка пересказала сюжет, но ему были нужны подробности. Что делали люди Горакуса по ночам, что носили, как праздновали свадьбы. Как выглядели их спальни, как пользовались Интернетом и какие сорта зубной пасты предпочитали.
        Птичка с восторгом, какого от себя не ожидала, отвечала на все вопросы. Никому она так подробно не пересказывала сочиненные ею истории.
        Изложение «Горакуса» заняло еще час. Птичке стало неловко: слишком много времени она у него отнимает. Порывисто схватив Брэда за руку, она подвела его к ближайшей скамейке и заставила сесть.
        - А теперь расскажите о себе.
        - О себе?
        - Да. Если хотите, чтобы я до конца вам поверила, вы должны поделиться своими секретами.
        Он усмехнулся и покачал головой.
        - Ну?- Она тоже широко улыбнулась.
        - Что, не получается у меня расшевелить ваш мозг?
        - Отчего же, попытаться можно. Но у меня не должно оставаться ни капли сомнений в том, что внутренне вы мне доверяете, и тогда, в свою очередь, и я смогу вам внутренне доверять. Для этого мне и нужны ваши секреты. Самые заповедные, самые сумрачные. Ну может, не самые… Но что-то в этом роде.
        - Ничего себе…- Брэд засмеялся и закрыл лицо руками.
        - В чем дело?
        Сотрясаясь от смеха, он покачал головой. Птичке пришлось силой развести его руки.
        - В чем дело, спрашиваю?
        Его вид озадачил Птичку. Лицо Брэда раскраснелось, он хихикал, как школьник, а глаза сияли, словно солнце. Она невольно захихикала вместе с ним.
        Брэд не мог ей признаться, что хохочет не потому, что смешно. Он смеется от восхищения собеседницей. Потому и раскраснелся - смущен этим самым восхищением.
        Наконец они успокоились, и Брэд откинулся на спинку скамьи, сцепив руки на затылке.
        - Господи, не помню, когда в последний раз так смеялся.
        - Если думаешь соскочить таким образом с крючка, жеребенок, ничего не получится,- заявила Птичка и ужаснулась: «Господи, что я такое говорю».- Это я к тому, что нам следует продолжить попытки расшевелить мой мозг. Ну, вы понимаете, о чем я. Пусть думает, что мы близки к тому, чтобы позволить себе такие глупости.
        Брэд расплылся в улыбке как мальчишка и покачал головой, словно не веря, что все это происходит на самом деле. Он глубоко вздохнул, устроился поудобнее и начал свой рассказ.
        Говорил о том, как рос в Остине, столице Техаса, в семье, где у отца с матерью был один сын - он, и две дочери. Отец работал адвокатом по уголовным делам - что объясняет выбор места службы Брэда,- только по другую сторону барьера. Поведал, как ребенком ходил на футбольные матчи, а потом, уже студентом, получил спортивную стипендию как теннисист. Как пил на Шестой авеню и вообще валял дурака весь первый год учебы в университете. В конце концов он переехал в Майами, где получил свою первую должность в ФБР.
        Странная во многом история. Но для Птички она казалась абсолютно нормальной. В сравнении с ее детством, о котором он не расспрашивал, его юные годы прошли весело и беспечно. Машины, посиделки, друзья, воскресная месса, конфирмация. Вместе с приятелями он однажды запер священника в комнате, облачился в его рясу и вышел к аналою. На протяжении половины службы паства думала, что молитву читает приезжий священник. Словом, бандит был еще тот. Странное дело, но понимание, что он проделывал такие фокусы, делало его роднее.

«Получается, не такой уж он безупречный господин, каким я его себе рисовала».
        Но забыть о колоссальной разнице между ним и собой Птичка не могла и все больше переживала из-за собственной ущербности. Здесь, под защитой стен центра, она среди остальных самая здоровая, но стоит сделать шаг по ту сторону, и ее посчитают ненормальной. Так зачем мечтать о знакомстве, любви, замужестве?
        - Что-то не так?- прервал ее раздумья Брэд.
        Ей казалось, они с Брэдом идут по проходу часовни, находящейся на противоположной стороне территории. В последний момент он круто оборачивается и смотрит на присутствующих. «Это просто шутка! Ха-ха-ха»,- смеется Брэд. Заметив ее потрясение, удивляется: «Что? Ну же, Птичка, неужели ты подумала, что это всерьез? Я ведь не могу жить здесь, ты знаешь».
        Да, это невозможно. Более того, всякого, кто на такое пошел, Брэд спустил бы в туалет. В этом-то и проблема: Брэд - красивый, роскошный, чувственный мужчина, и кто она рядом с ним? Ветошь.
        Ради самой себя, ради собственного душевного здоровья ей следовало бежать отсюда. А она… остается на месте, да еще и влюбляется в него.

«Нет, нет, это не так,- с тревогой подумала Птичка.- Я ведь даже не знаю, что это такое - влюбиться, опыта нет. Но возможно, то теплое, волнующее, пугающее чувство, наполняющее душу, и есть влюбленность?.. Выходит, я все-таки влюбилась!»
        - …думаете?- услышала Птичка голос Брэда.
        Сообразив, что она, должно быть, не сводит с него глаз, Птичка попыталась встряхнуться.
        - Простите.- Она нервно зевнула.- Расскажите мне про Руби.

«Выходит, ей все-таки мало моих откровений. Вот и давит».
        - Вы любили ее…
        - Да,- хрипло отозвался он.- Вы представить не можете как.
        - Почему же, могу,- возразила Птичка.- А она красивая была?
        - Право, мне не хотелось бы…
        - Красивее меня?
        Она понимала, что на этот вопрос могло последовать несколько вариантов ответа. Он мог увильнуть, возразить, откровенно солгать, просто промолчать.
        Брэд повернулся к ней и внимательно, с ног до головы, оглядел.
        - Нет. Разве что одевалась более тщательно, косметику использовала, но это не трудно. А внутри у нее был такой же ад, как и у вас.- Он поглядел на деревья.- И как у меня.

«Какой чудесный ответ,- подумала Птичка.- Кажется, он хочет сделать мне комплимент. Дает понять, что мы с ним - пара, врать не хочет. Все в нем прекрасно».
        - Она убила себя, потому что думала, будто некрасива,- сказал он.
        Повисло тяжелое молчание. Он смотрел в никуда, глаза затуманились, и Птичка знала, о чем он думает. Но отвлекать не хотела. Сердце ее преисполнилось сострадания.
        - Вашей вины в том нет,- тихо произнесла она.
        Он глубоко вздохнул и зажмурился, чтобы сдержать слезы. Не получилось - предательская слезинка поползла по щеке. Птичке самой захотелось плакать. Что такое любовь и нежность, она не знала, и еще меньше представляла, что значит быть женщиной в обществе мужчины. Но вот он сидит здесь, рядом, плачет, и она должна прийти к нему на помощь.
        - И с тех пор вы никого не любили?- спросила она.
        От этих слов внутри у него словно плотину прорвало.
        Он уперся локтями в колени, закрыл лицо ладонями и разрыдался.

«Что такого я сказала? И что теперь делать? Я ведь говорю только то, что приходит в голову. И в этом, по словам Элисон, мой дар. Могу взглянуть на лист и увидеть все дерево. Вот и сейчас сказала только о том, что увидела».
        - Вы боитесь, что не сможете полюбить никакую женщину, потому что никто для вас не сравнится с Руби. Но на самом деле это не так. Просто вы добрый и боитесь задеть женщину, заставив ее почувствовать, что она недостаточно красива. Ведь Руби ушла из жизни именно поэтому.
        Брэд не реагировал на утешение.
        - Только ведь это был ее выбор, вы здесь ни при чем,- продолжала Птичка.- Жизнь стоит того, чтобы жить, хотя бы потому, что это риск. Так говорит Элисон, и мне кажется, она права. То же самое с любовью.
        Брэд негромко всхлипывал, по-прежнему не отнимая ладоней от лица. Вдруг он наклонился и положил ей руку на колено.
        Ее словно током ударило. Птичка сидела неподвижно. Тяжелыми волнами на нее набегали печаль и радость, страх и изумление.

«Он изживает свою боль. Здесь и сейчас. Со мной».
        Ей хотелось обнять его, и прижать к груди, и сказать: «Не плачь, не грусти, не надо, с тобой моя любовь. Она защитит, обережет, не позволит демонам тьмы утащить тебя».
        Но Птичка не могла этого сделать. Пока не могла. Она должна держать себя в руках. Но прикоснуться к нему может и должна. Птичка бережно опустила ладонь ему на голову и мягко погладила коротко стриженные волнистые светлые волосы.
        Так они и сидели. Птичка потеряла счет времени, погруженная в теплые воды надежды и покоя. И любви. Постепенно оба успокоились, и Птичка подумала, что надо бы распрямиться, а то она и ему не дает встать. Но менять позу не хотелось.

«Я здесь, с ним, потому что Элисон захотелось, чтобы я рискнула влюбиться. Так и получилось. Я здесь, потому что Брэд нашел меня красивой, пусть даже мне следует серьезно заняться и лицом, и волосами, и одеждой. Я здесь, потому что прикоснулась к мертвому телу и увидела темноволосого мужчину, немного напоминающего Кларка Кента, только без очков. Он склоняется над Мелиссой, говорит, как она прекрасна…»
        Птичка порывисто вздохнула и резко выпрямилась.
        - Что-то не так?- озабоченно посмотрел на нее Брэд.
        - Я вспомнила.
        Он шмыгнул носом и вытер глаза.
        - Вспомнила что?
        - Вспомнила, что видела. Мужчину, который убил Мелиссу!
        - Не может быть…
        - Да!- Птичка вскочила на ноги.- Да! Да! Я вижу его сейчас, ясно как день.
        Брэд все не мог оправиться от изумления.
        - Вы уверены?- Он встал со скамейки.- В таком случае надо срочно ехать в управление. Надо восстановить…
        - Ехать? Нет, это невозможно. Но я могу нарисовать его портрет. Я же говорила, что неплохо рисую.
        - Ну да, конечно. И вы знаете, кто это?
        - Нет. Впервые вижу.

«Итак, свершилось! Элисон будет в восторге».
        Птичка быстро зашагала в сторону приемного покоя.
        - Скорее, иначе забуду!
        ГЛАВА 24
        В подземном гараже, расположенном рядом с домом Человека Дождя, как всегда, царило оживление: машины то и дело въезжали и выезжали. Квинтон, припарковавший
«крайслер» с затемненными окнами за углом, на частной стоянке, не пропускал ни одной. Место он облюбовал еще два дня назад, когда заметил, что в ранние утренние часы оно пустует. С этого удобного положения хорошо виден пологий уклон, ведущий на улицу. Квинтон опустил козырек от солнца, чтобы его снаружи не заметил никто из любопытствующих. Въезжающие и выезжающие из гаража автомобили фиксировались на камеру наблюдения, но он заблаговременно остановил машину на улице в четыре часа пополудни, надрезал кабель и заехал в гараж, зная, что так поздно электрика никто вызывать не будет. А когда к утру камеру снова приведут в действие, работа его уже будет сделана.
        Наблюдая за Человеком Дождя всю минувшую неделю, Квинтон убедился, что тот в своих слепых попытках отыскать Коллекционера Невест готов работать за полночь.
        В первой половине дня он видел, как агент ФБР припарковал свой «БМВ» в ЦБР, затем несколько минут следил, как он идет в сторону пруда с сестрой Ангела. Сердце Квинтона колотилось о ребра, как жесткий резиновый мяч.
        Седьмая избранница должна явиться по собственной воле, тут нельзя идти ни на какие уступки, и хотя он неделями не находил себе покоя, обкатывая любую мелочь, Бог наверняка укажет верный путь.
        Готовность людей идти ради близких на все одновременно раздражала и воодушевляла. Созданные по образу и подобию Божьему, люди принимают от него зерно безусловной, бесконечной любви, хотя большинство делают все, чтобы это зерно растоптать из жадности и эгоизма.
        Но в час последнего испытания человек бросается спасать ребенка, мужа, жену, брата, сестру. И теперь успех миссии Квинтона зависит от того, насколько это зерно прорастет, расцветет. Он послан за ней, и она придет к нему.
        Квинтон побарабанил по рулю затянутой в перчатку рукой. Пистолет покоился на пассажирском сиденье, готовый заработать когда нужно. Квинтон молил Бога, чтобы в эту минуту никого в гараже не оказалось - сегодня вечером ему не хотелось никого убивать, даже видеть никого не хотелось. Цель у него четкая и определенная: выполнить задание Бога, одного только Бога.

«Сейчас половина одиннадцатого, и в подземном гараже тихо как в гробу. А что, если Человек Дождя не вернется сегодня домой?- Квинтон перестал барабанить пальцами по рулю.- Что, если неверный открыл…»
        Вспыхнули фары, и в темноте мелькнула красивая серебристая решетка «БМВ».
        Человек Дождя дома. По телу Квинтона пробежала нервная дрожь облегчения. Бог милосерден. Как и всегда. И любовь его неисчерпаема.

«БМВ» проехал мимо и свернул направо, на свое обычное место за углом. Как только габаритные огни исчезли из виду, Квинтон завел мотор «крайслера», развернулся и встал на то же место, только задом наперед. И выключил сигнальные огни.
        Оставив двигатель работающим, он взял пистолет-транквилизатор, открыл багажник и вышел из машины.
        За углом хлопнула дверь автомобиля. Человек Дождя вышел. Квинтон надеялся, что не потерял слишком много времени, разворачивая машину, но иначе нельзя: сначала ему нужно было все видеть, когда он ждал появления Человека Дождя, а теперь багажник следовало расположить как можно ближе к потенциальной жертве.
        В гараже было по-прежнему тихо. Квинтон выбежал за угол, неслышно двигаясь в туфлях на резиновой подошве - как и направляющийся к лифту Человек Дождя. Шестьдесят метров. Надо подойти поближе - этот человек умеет обращаться с оружием и при случае пустит его в ход без колебаний. Надо уложить его первым же выстрелом.
        Забыв об осторожности, Квинтон увеличил скорость и сократил расстояние до тридцати метров. Человек Дождя, видимо, что-то почувствовал и круто повернулся.
        Но мышь уже попала в мышеловку, и пружина сработала. Квинтон поднял пистолет и выстрелил. Пятисантиметровая стрелка с красным оперением с негромким чавкающим звуком вонзилась прямо в грудь Человека Дождя. Тот вскрикнул и отлетел назад.
        При виде раскачивающейся где-то в районе грудной клетки штуковины у Брэда, искушенного в таких делах, расширились глаза. Он выдернул стрелу и рванул из кобуры пистолет.
        - Ах ты, сукин сын…- Голос у Брэда пресекся, и он пошатнулся.
        Сильное психотропное средство подействует через пятнадцать секунд. При сильном сердцебиении меньше.
        Квинтон укрылся за машиной и начал отсчитывать секунды: «Шесть, семь, восемь…» Он распрямился и увидел Человека Дождя лежащим как тюк на полу и все еще сжимающим пистолет. Сунув за пояс собственное оружие, Квинтон рванулся к нему.
        Человек Дождя оказался тяжел. Мертвый груз всегда тяжел. Он втаскивал невест на стену без всякой помощи с их стороны, но этот…
        Квинтон перебросил его через плечо и потащил к машине. Вот тут стало ясно, как правильно он поступил, развернув ее задом наперед. Квинтон положил тело в багажник и, старясь действовать побыстрее, пока кто-нибудь не въедет в гараж, надел на Человека Дождя наручники. Действие лекарства продлится еще полчаса, но Квинтон не мог позволить себе рисковать.
        Захлопнув багажник, он сел за руль и быстро вывел машину из гаража, в темноту ночи.
        Пять минут спустя он был на Двадцать пятом шоссе и ехал на север. В зеркале заднего вида не видно мигалок. И вертолетов над головой не слышно. Погони нет. Если повезет, никто и не узнает, что звезда исчезла, до самого утра. Тревогу забьют, когда этот тип не появится на рабочем месте.
        Одно из очевидных неудобств службы Квинтона, то есть службы на Бога,- плохая пресса. Таким, как он, уделяют порой слишком много внимания, причем отнюдь не хвалят. Однако имеются и преимущества. Например, что Бог на твоей стороне. Легкость, с какой он похитил Человека Дождя, это подтверждает.
        Приятно думать, что в багажнике у тебя Человек Дождя.
        Он свернул направо, на Семидесятое шоссе. До границы с Канзасом отсюда сто восемьдесят километров. А еще в десяти километрах мирно спит в ночи городок Сент-Фрэнсис. А в девяти километрах к югу от него находится амбар, готовый к приему «гостя».
        Обычно такая дорога отнимает не меньше трех часов. Но ночью, да еще когда в твоем распоряжении мощный крайслеровский двигатель, а также лазерный рассеиватель света, можно добраться и за два.
        Искали его в основном на территории штата Колорадо, и, чтобы избежать ненужного внимания к своей персоне, Квинтон решил устроить свидание с Богом для седьмой, и самой красивой избранницы в Канзасе.
        От этой мысли он вздрогнул.
        ГЛАВА 25
        Фрэнк Клоски распахнул дверь в кабинет начальника управления.
        - Ничего.
        Темпл отвернулся от окна, где стоял, заложив руки в карманы брюк и глядя вниз, на улицу. Галстук сбился на сторону, две верхние пуговицы рубахи расстегнулись.
        - Все проверили - дом, телефон, срочную переписку? И ничего?
        - С тех пор как вчера, около десяти вечера, он уехал с работы домой - ничего. Мы и в рестораны его любимые заглянули - без толку.
        - Но до дома-то он доехал…
        - Да, машина в гараже. Но нет свидетельств того, что он вошел в дом. Да, и заметь: камера наблюдения отключена - кабель перерезан.
        - И никому не дали знать?- Темпл мрачно посмотрел на собеседника.- Когда это случилось?
        - Вчера, под конец дня. Управдом позвонил в страховую компанию, но ремонтники пришли только утром.
        Темпл подошел к столу, вынул на мгновение руки из карманов, затем снова вернул их на место.
        - Выходит, Коллекционер Невест.
        - Этого утверждать мы не можем.
        - По тому, как складываются дела, думаю, можем. Сначала Ники, за ней Брэд. И как там, черт возьми, насчет группы сопровождения?
        - Брэд пытался связаться с ней после того, как мы нашли Ники. Нет оснований думать, что убийца переключился на мужчин. Сильный пол его никогда не интересовал.
        Темпл выпятил челюсть.
        - Заместитель директора намерен…- Он рывком придвинул стул и сел.- Ладно, пусть его фотографии будут на лобовом стекле всех государственных машин в этом штате. Проверьте все места, куда он заходит. Получите в телефонной компании распечатку всех его звонков. Мне нужно знать каждый его шаг за последние двадцать четыре часа. Как там с рисунком, что он принес вчера?
        Фрэнк не мог понять, отчего Брэд был уверен, что на рисунке изображен убийца. В конце концов, он списан с призрака. Фрэнк распорядился срочно прогнать его через базу данных, в которой хранились фотографии всех правонарушителей. Рисунок был нечеток, потребует ручной работы, но все же это хоть какой-то след - первый после убийства Ники. И следствие, отложив в сторону остальные дела, принялось его отрабатывать.
        - Пока ничего. Мы разослали копии по всем полицейским участкам, во все клиники штата. И еще сегодня утром отправили в центр нашего эксперта, пусть сделает еще один рисунок.
        - А что известно о девушке? Кроме этого бреда насчет ее способности общаться с призраками?
        - Почти ничего. Брэд предпочитал не распространяться на эту тему.
        - Короче, ты хочешь сказать, что его судьбу сейчас решает психопатка?
        - Судя по всему, он находил ее довольно неглупой.
        - Не может же она быть лучше наших экспертов.- Темпл покачал головой.- Просто не может.
        День выдался прекрасный. Деревья выглядели зеленее, чем обычно, птицы щебетали и перелетали с ветки на ветку, словно нашли банку с кофейными зернами и склевали все до последнего, а солнце светило особенно ярко. Яйца были особенно хороши на вкус, давно уж она ничего подобного не пробовала.
        Птичка понимала, что ни деревья, ни птицы, ни яйца, ни солнце не изменились. А вот она - да.
        Начать с того, что утром она проснулась знаменитой. Может быть, отчасти ей это просто показалось, но в столовой никто не сводил с нее глаз. Невозможно отрицать, что многие, если не большинство, постояльцы знали, что в глазах очень серьезных людей она превратилась в важную персону.
        Рауди из кожи вон лез, чтобы подчеркнуть собственную роль в этом деле. В конце концов, именно он настоял, чтобы следствие предоставило улики его команде. А когда настанет срок, он снова понадобится - чтобы связать концы с концами.
        - Неужели ты не можешь просто за нее порадоваться?- укоризненно спросила Андреа.
        - Могу, конечно. Но убийца на свободе! Что же, тебе всех этих бедных девушек не жалко?

«Нет, он поистине безнадежен»,- улыбнулась Птичка.
        Райская Птичка изменилась. Она увидела. И ее увидели. С сердца сняли камень, с глаз - пелену. С ней случилось все, о чем пишут в книгах, все разом. В ее сумрачный мир заглянуло солнце.
        И только они с Элисон знали, как все произошло. Дело не в том, что Птичка явила миру выдающиеся детективные способности. Все дело в Брэде Рейнзе. Или, точнее, в том, что у них общего. В том, что Брэд рассеял страхи, сковывавшие ее сознание. В том, что она поверила Брэду больше, чем кому бы то ни было, за исключением, быть может, Ангела и Элисон. Но Ангел - ее сестра, а Элисон - вместо матери.
        Брэд - мужчина.
        Между ними вспыхнула искра. Разумеется, Птичка не стала бы утверждать, что он ее любит,- слишком рано.
        И еще она понимала: каковы бы ни были его чувства, ничего не получится. В конце концов, она пребывает здесь, в ЦБР, а он там, в мире, полном демонов.
        Но вчера вечером она решила, что и пальцем не пошевелит, чтобы усмирить чувства, которые вспыхнули в ее сердце после отъезда Брэда. Всю ночь ворочалась в постели, и над ней словно порхали бабочки. А проснулась оттого, что увидела словно наяву Брэда, что-то нашептывающего ей на ухо.

«Я не влюблена. Это бы завело слишком далеко. Но если влюбленные чувствуют себя так, как я сейчас, не удивительно, отчего люди рискуют ради любви столь многим…»
        Андреа с робкой улыбкой поглядывала на нее.
        - Ну?..- вздохнула Птичка.
        - Даже не знаю, что сказать.- Она надкусила бутерброд.- Вы целовались?
        - Андреа!- Вспыхнув до мочек ушей, Птичка отложила вилку.- Если ты готова задрать юбку перед первым встречным, это не означает, что все такие.
        - Я спросила, целовались ли вы. Ты говорила, что ни с кем еще не целовалась.
        - Так и есть. И ничего не изменилось.- Птичка с трудом сдерживала улыбку.
        - Ничего, еще нацелуешься.
        - Не мели чепуху! И прошу, Андреа, не надо все портить.
        - Вижу, ты улыбаешься!
        Кто-то сзади похлопал Птичку по плечу.
        - Тебя к телефону,- негромко проговорил, наклоняясь к ней, Джонатан.- Я подумал, ты захочешь подойти.
        Обычно им просто передавали, что звонит тот-то и тот-то. Но Джонатан как-то странно улыбался, и у Птички перехватило дыхание.
        - А кто звонит, мужчина? Я…- Она вскочила со стула.- Переключи на мою комнату.- Птичка метнулась двери, успев на ходу бросить Андреа: - А ты останься.
        Она пробежала по коридору, ведущему на женскую половину, взлетела по лестнице и ворвалась к себе в комнату в тот самый момент, когда зазвонил телефон. Птичка захлопнула за собой дверь, повернула ключ в замке и с бьющимся сердцем схватила трубку. Рука у нее дрожала.
        - Слушаю.
        - Привет, Птичка,- раздался в трубке чей-то смешок.
        Она так ожидала услышать голос Брэда, что не сразу поняла, что это кто-то другой.
        - Брэд?
        - Нет, не Брэд. Брэд рядом, связанный сидит.

«Кто это, его напарник? Странно…»
        - Я тот, кто убил Ники,- сказал голос.- И тот, кто связал твоего возлюбленного. Сейчас я заставлю его визжать как поросенка, а потом, если только не сделаешь то, что скажу, выпущу кишки.
        Голос замолчал. Птичка застыла на месте. Она даже дышать не могла.
        - Ты слушаешь меня, дорогая?
        Она попыталась что-то выговорить, но тщетно.
        - Не бойся, Птичка. Мне нужно, чтобы ты все хорошо поняла. Ты мне нужна, чтобы спасти Брэда. Сможешь?
        - Да.- Голос у нее дрогнул.
        - Хорошо. Прежде всего держи язык на замке. Я тебя вижу, за каждым шагом слежу. Знаю все, что происходит у вас в тюрьме. Если скажешь кому-нибудь, в том числе старой монахине, что говорила со мной, я убью мистера Рейнза. Это понятно?
        В голове у нее вертелись самые страшные картины: она снова утопает в густом тумане и ее преследует монстр, хватая за пятки; вся земля покрыта телами, она ползет по ним.
        - Ясно?- вновь послышался голос.
        Все это наяву. Она разговаривает по телефону с человеком, которого видела тогда. Это его голос. Вспомнив прикосновение к мертвой девушке, она узнала его.
        - Да.
        - Ты внимательно слушаешь? Важно не паниковать. Иначе сделаешь глупость, и тогда я убью его. Дошло?
        В голосе его не было ни злобы, ни угрозы. Он спокоен и деловит. Но от этого еще страшнее.
        - Дошло?
        - Да,- с трудом выдавила она.
        - Через тридцать минут садовник сядет в свой красный пикап и, как обычно, надолго отправится пить кофе. Ты заберешься в кузов, под зеленый навес от дождя…
        - Я не могу уезжать отсюда!
        - …от дождя,- терпеливо выдержав паузу, договорил он.- Никто тебя уезжать не заставляет. Но если не сделаешь, как я говорю, мистера Рейнза найдут мертвым, и виновата в его смерти будешь ты.
        - Я…- Птичка задрожала. Комната закружилась у нее перед глазами, и, лишь опершись левой рукой о стену, ей удалось сохранить равновесие.- Я не могу уехать отсюда,- хрипло прошептала она.
        - Пикап направится в город,- словно не слыша, продолжал он,- и остановится у кафе «Старбакс». Ты вылезешь из кузова и, не привлекая внимания, пройдешь один квартал на восток до торгового центра. Там есть салон красоты. В конце квартала увидишь большой зеленый мусорный бак. Под ним найдешь конверт с деньгами и мобильник. Все понятно?
        - Я не могу… не могу уехать…
        - Повтори.
        Она замешкалась, потом, запинаясь, повторила инструкции, но думать могла только об одном: если она не поедет, человек на том конце провода убьет Брэда.
        - Ну не могу я…
        - Послушай, Птичка.- Она услышала, как, оторвавшись от мембраны, он говорит с кем-то еще, требует, чтобы тот взял трубку.
        - Птичка, скажи Эли…- знакомый голос Брэда оборвался.
        В трубке что-то затрещало, потом снова послышался голос убийцы:
        - Ну что, убедилась? Он у меня, и я убью его. Ты слушаешь?

«Это был Брэд, точно. Голос звучит прерывисто, хрипло, но это он!»
        - Ты меня слушаешь, Птичка?
        - Да… Слушаю.
        - Возьмешь конверт с деньгами, пойдешь в салон красоты и скажешь, чтобы тобой занялись. Сделали такой же красивой, как твоя сестра Энджи. Сделаешь мне такое одолжение?

«О чем он просит? Чтобы она пошла в салон красоты? Но какое это имеет отношение к Брэду?»
        - Отдай им все. В конверте пятьсот долларов. Если не будет свободных мест, пусть отменят прежние заказы. Когда будешь готова, сфотографируйся и пришли снимок мне, чтобы я убедился, что все сделано как надо. Затем перейди дорогу и жди меня в парке. Я позвоню и скажу, что делать дальше. А теперь повтори все с начала до конца.
        Она повиновалась, по-прежнему запинаясь.
        - Хорошо. И никому ничего не говори. Ни слова. Как только твое отсутствие обнаружится, тебя начнут искать. Старайся никому не попадаться на глаза. Если тебя найдут, все кончено. Ясно?
        Что-то у нее в голове щелкнуло и замкнулось. Надо бы все это обдумать, но она не знала, с чего начать. Это кошмар. А как избавиться от кошмара?
        - Ясно?
        - Ясно.
        - Спасибо, Птичка,- помолчав, произнес он.- Я долго ждал этого момента.
        В трубке раздался щелчок - связь оборвалась.
        ГЛАВА 26
        Через многочисленные щели в крыше амбара внутрь сочился свет, но определить, какое время суток сейчас, было почти невозможно.

«Утро,- подумал Брэд.- Впрочем, может, и полдень».
        Когда он первый раз очнулся, над головой покачивался какой-то мешок, а потом ему еще минимум дважды вводили снотворное.
        В очередной раз придя в себя, он понял, что сбылся его самый страшный кошмар. Его захватили, накачали наркотиками, сунули в багажник, и теперь он, следом за Ники, ждет конца. Расследуя убийства, Брэд столько раз ставил себя на место насильников и их жертв, и вот теперь сам оказался в их положении. И это не столько страшно, сколько невероятно. Сюрреализм какой-то.
        Но когда убийца позвонил Птичке, Брэд по-настоящему испугался. Даже почувствовал, что его тошнит.
        Они находились в старом амбаре, где стены заменяли гнилые доски, а пол - грязная солома. Внутри висел затхлый запах зерна и засохшего конского навоза. Покосившиеся балки чудом удерживали пологую крышу. Ветхая полуразрушенная реликвия.
        Руки его были привязаны к столбу, тоже покосившемуся. Он сидел на влажной земле, лицом к стене, приготовленной убийцей. Квинтон расстелил несколько больших шерстяных одеял с широкими красными и черными полосами - вроде тех, что продают в качестве индейских сувениров в придорожных палатках. С одной стороны убийца соорудил нечто вроде стенки, привалив к ней тюки с сеном.
        Из досок, на высоте примерно в три четверти человеческого роста, торчали два штыря. По обе стороны самодельной стены Коллекционер Невест поставил два деревянных бочонка, а на них свечи. Не требовалось слишком развитого воображения, чтобы понять: стена предназначена для седьмой жертвы.
        По мере того как сознание возвращалось к Брэду, эти детали все четче бросались в глаза. Но главный объект располагался на старом складном стуле в трех метрах от него. Скрестив ноги и руки, он молча разглядывал Брэда.
        Коллекционер Невест выглядел более или менее похоже на рисунок, что сработала, лихорадочно копаясь в памяти, Птичка. В то же время имелись отличия, которые могут направить следствие в ложном направлении.
        В реальности губы преступника пухлые, на рисунке - тоньше. Расстояние между бровями и линией волос Птичка сузила, придав ему более зловещую наружность, чем в жизни. И глаза у него побольше. Ничего, эксперт все исправит, а может, уже исправил.
        Крепкий, внушающий на первый взгляд доверие мужчина. Ничего подозрительного. Темные волосы коротко подстрижены и хорошо ухожены. Руки тоже. Глаза черные, но посажены неглубоко и страха не внушают. Словом, подобно многим серийным убийцам, привлекательный на вид мужчина.
        На нем были серые брюки и легкая, с короткими рукавами и высоким воротником, синяя рубаха - примерно такие носят автомеханики, только у них на накладном кармане имеется фирменный логотип» Мидас» либо «Гуд Йеар».
        Если не считать разговора с Птичкой по телефону, этот человек не произнес ни слова. Но Брэд угадывал его намерения, хотя и смутно.
        - Вам, должно быть, получше,- проговорил мужчина. Голос у него был мягкий и негромкий. Деловитый.- Вы называете меня Коллекционером Невест, что, учитывая обстоятельства, соответствует действительности. Но вообще-то меня зовут Квинтон, так можете и обращаться. Фамилия - Гулд.

«Квинтон Гулд»,- повторил про себя Брэд.
        - То есть вам все равно, что я знаю ваше настоящее имя.
        - Теперь - да. Моя миссия на Земле скоро будет завершена.
        - Вы намерены убить меня?
        - Пока не знаю. Только если он велит.

«Ложь,- подумал Брэд.- После всего, что случилось, только дурак оставил бы меня в живых, а убийца доказал, что он далеко не дурак. Главное сейчас - его последняя жертва. Избранница Бога. Впрочем, если этот человек действительно не в себе, если находится во власти непреодолимых галлюцинаций, может, и не врет.
        Брэд прокрутил в уме телефонный разговор Квинтона. От одной только мысли, что этот человек увидит Птичку - хотя бы только увидит,- у него свело живот, и, чтобы скрыть это, он глубоко вздохнул.

«Убийца выманивает ее наружу,- размышлял Брэд.- Все выглядит так, будто это он режиссировал события последних двух недель, подводя их к такому финалу. К тому, чтобы выманить Райскую Птичку из Центра Благополучия и Разума. Но зачем?»
        Перед глазами у него все еще стояла фотография красивой девушки, которую вчера показала ему Птичка. Ангел Фаундер. Энджи, ее сестра. Он с самого начала знал, кто станет седьмой жертвой. И все равно непонятно.
        - Вы охотитесь за Энджи. Ангелом. Она - ваша седьмая жертва.
        Квинтон молча смотрел на него.
        - Но к чему это? Почему просто не захватить ее? Зачем лишние хлопоты, связанные со мной и с…
        - Седьмая жертва должна быть добровольной. Она сама должна выбрать свою судьбу.
        - То есть вы подталкиваете ее к такому выбору?
        Квинтон выпрямил ноги и опустил руки. Он посмотрел на Брэда как учитель на тупоумного ученика. Наконец он поднялся, подошел к тюкам с соломой и зажал в ладони пучок. Понюхал.
        - Ничего подобного я не хочу. Просто она сама пока не знает, что представляет собой. А человеческие существа боятся неизвестного.- Стиснув зубы, он порывисто обернулся.- Я уже сделал одну попытку. Попытался довести наши отношения до логического конца. А она дала мне пощечину. И с тех пор я не мог завязать нормальных отношений. Бывает, жизни приходится немного подталкивать всех нас, чтобы в перспективе достичь истины.
        - Выходит, с самого начала вам нужна была Энджи. Остальные просто пешки. Так?
        - Дело не во мне, Брэд.- Квинтон вновь обретал уверенность.- Дело в нем. Я всего лишь исполнитель. Вы никогда не задумывались, почему люди, утверждающие, что они верят в Бога и небеса, на самом деле не хотят расставаться с жизнью ради встречи с ним? Во всяком случае, до того момента, когда жизнь преподаст им такой урок, что приходится умолять об этой встрече. И, для протокола, лишь немногие на самом деле готовы сойти с дистанции, когда Бог призывает невесту. Вы что же, не читали Откровения Иоанна Богослова?
        Брэд подумал, что если у Квинтона и есть ахиллесова пята, то это тяга к рассуждениям. Если он и готов на что-то реагировать, то это - за исключением силы, которую сейчас невозможно применить,- разум. То есть его специфический разум.
        Но в настоящий момент Брэд не был в состоянии завлечь Квинтона на эту территорию. Его преследовал образ Птички, которая сейчас, в эту самую минуту, не может унять дрожь, сидя у себя в комнате, в центре. Ему ненавистна была мысль - вдруг это животное захватит чистое невинное создание, которое только-только начало осознавать себя в сумрачном мире, и швырнет в бездну ужаса, а ведь ей и без того столько пришлось вынести…
        К горлу подступила тошнота. Брэд снова глубоко вздохнул и попытался сосредоточиться.

«Надо втянуть Квинтона в разговор. Надо заманить его на дорожку, любую дорожку, которая, возможно, заставит его отвлечься».
        - Я не хочу, чтобы Птичке было плохо,- начал он.- Она для вас всего лишь пешка. Зачем отнимать жизнь у еще одной невинной жертвы?
        - Невинных не существует. Тем не менее он избрал их. Так что с теологией у вас слабовато, мистер Рейнз.
        - Ладно, пусть так. Но разве была избрана мать Ники? Или те двое полицейских, которых вы убили? Я? Райская Птичка? Зачем убивать остальных?
        Квинтон с любопытством посмотрел на него.
        - Тот же самое говорила Ники. Она умоляла сохранить ей жизнь. Но вы-то просите за Птичку, верно я понимаю?
        - Она…- Брэд задохнулся от переполнявших его чувств.- Она не заслуживает такой участи. Прошу вас, во имя любви к Богу, она…
        - Любви к Богу? Или во имя вашей любви к ней? Вы ведь любите ее?
        Глядя в глаза этому человеку, Брэд различал тьму, от которой хотелось отвернуться, глубоко запрятанное зло, обманывающее самое себя, ибо считает, что знает то, чего знать не может. И тем не менее из этих самых глубин пришел вопрос, который не давал покоя и ему самому.
        - Люблю?- пробормотал он.- А что такое любовь?
        - Вы не знаете, что такое любовь? В таком случае у вас нет права разговаривать о ней со мной.
        - Разумеется, я знаю, что такое любовь, просто…
        - В таком случае повторяю: вы ее любите? Или вам за нее стыдно? В вашем мирке она считается умалишенной. Таких, как она, вы выбрасываете в мусорный ящик.
        Брэд удивился этой вспышке.
        - Не надо так говорить.
        - Тогда почему же вы не влюбились в нее?

«Потому что это невозможно! Как я могу любить женщину, которая…»
        Подавляя раздирающие его чувства, Брэд прикрыл глаза. За несколько минут этот человек захватил инициативу и заставил его защищаться. Надо переломить ход партии.
        - Ладно, вы победили.- Брэд посмотрел на Квинтона.- По правде говоря, мне кажется, я и правда люблю ее.
        - Вы любите Райскую Птичку.- В тоне Квинтона прозвучали недоверчивость и насмешка.

«Бред какой-то… привязанный к столбу, я рассуждаю о любви с преступником».
        - Да. По-моему, да.
        Несколько мгновений Квинтон молча смотрел на него, потом подошел, рывком поставил на ноги и, сжимая левой рукой воротник, правой ударил по скуле. Он разом вспотел, лицо его перекосилось.
        - Бог ее любит. Бог, а не вы. Зарубите это себе на носу.- Квинтон отпустил его и, оставив стоять, подошел к столу, на котором лежал чемоданчик. Он открыл его и вынул электродрель с желтой ручкой и упаковку батареек. Дернул за «собачку», вывел инструмент на полную скорость, затем выключил, снял с зубьев полиэтиленовую обертку и аккуратно положил ее рядом с дрелью.
        На краю стола стояло оловянное ведро.
        Брэд понимал: нельзя позволить этому человеку молчать. Надо все время отвлекать его.

«Толщина столба, к которому я привязан, всего сантиметров десять. Что будет, если навалиться на него всем телом? Интересно, давно здесь стоит и гниет эта деревяшка?
        - В общем,- заговорил Брэд,- вы используете меня как наживку, чтобы приманить другую наживку, а на нее уже клюнет Ангел.
        - Все не так просто,- не поворачиваясь к нему, откликнулся Квинтон.- Бог, дьявол, вся эта борьба небесных сил… К тому же это любовная история. А у любовных историй всегда есть свои осложнения. Соперничество, предательство, слезы… И все это входит в план. Включая вас, испорченного человека, который не знает, что такое любовь к женщине. Хорошо, что у Бога нет этих проблем.
        Брэд размышлял, что ответить. В любом случае надо втянуть преступника в разговор, посеять зерно сомнения, перехватить инициативу, сразить его. Хотя сейчас он в невыгодном положении - ведь это убийца посеял зерно сомнения, задав вопрос насчет любви.

«Действительно,- размышлял Брэд,- почему после самоубийства Руби я оказался не способен любить? Потому что боялся.- Не за себя, а за женщину, которую полюблю. Когда нечто подобное сказала Птичка, я чуть не свалился со скамейки. Но не потому, что она права. А потому что ошиблась! Не так уж я благороден. Знали бы сослуживцы, официантки в излюбленных барах, подруги… что я думаю, как уберечь не их, а себя. Меня очень смущают чужие недостатки, мои требования к людям слишком строги… Обаятельный умный мужчина - только маска… Если бы только знали…
        Я не могу полюбить Птичку, потому что иначе она узнает, что меня полюбить нельзя. И потому что не может соответствовать уровню моих требований. Именно это делает меня недостойным любви».
        Осознание этого угнетало, потому что он чувствовал, что в глубине души хочет любить Птичку. Хочет отказаться от всех своих требований, поставить на них крест. Заключить любимую в объятия, отбросив все, что сделало из него монстра, требующего, чтобы женщина выглядела, говорила и думала так, чтобы это соответствовало его возвышенным ожиданиям.
        И вот теперь, когда он стоит здесь, привязанный к столбу, стыд и желание возродились. Но вместе с ними пришла и одна очень простая мысль: все, о чем только что говорилось, правда. Он действительно любит Птичку.
        Брэд прикрыл глаза.

«А что меня смущает? Почему я не должен любить ее? Прикидываюсь, будто не могу любить Птичку, только чтобы защитить себя. А на самом деле, если отбросить все эти глупости, которые заставляют меня выглядеть таким жалким,- я люблю ее. И теоретически способен завоевать ответную любовь».
        Пульс у Брэда участился, сердце заработало как насос, жаждущий больше крови, чтобы не остановиться. Квинтон раскладывал на столе инструменты, готовясь отнять человеческую жизнь, потому что, с его точки зрения, это правильно, а Брэд стоял позади него, думая, как спасти жизнь, жизнь Птичке, которая случайно попалась в силки убийцы,- пешка, предназначенная привлечь седьмую жертву.
        Спасти Птичку - это вдруг стало для него главным.
        Вспомнились слова Элисон: «Чего он не понимает, так это того, что на самом деле убивает избранниц Бога. Он все переворачивает с ног на голову, улавливаете? Он не ангел, он дьявол. И кто-то должен вправить ему мозги».
        - Говорят, вы подвержены галлюцинациям,- произнес Брэд.- Еще утверждают, что вы душевно больны и страдаете манией величия. Что Бог напрямую общается с вами как раз из-за этого нездоровья. Но ведь это не так, верно?
        Квинтон поставил на стол последнюю, четвертую, бутылочку с лаком для ногтей.

«Все в полном порядке»,- с удовлетворением отметил он.
        - Вам не следует беспокоиться, мистер Рейнз. Я решил не убивать вас.- Он повернулся к нему.- Только не надо меня учить и заговаривать. Я прошел через это и прекрасно понимаю, кто я такой.
        - Верно, вижу. Но вы не знаете, кто я.
        - Вы специальный агент ФБР Брэд Рейнз. Вы тот, кто уже давно гоняется за мной и пытается остановить.
        - Вы думаете? А что, если в этом… безумном мире, в этом хаосе у меня на уме совсем другое? Уточню: что если я совсем не затем оказался здесь сегодня с вами, когда, вы собираетесь отправить невесту Бога на небо, где она обретет вечное блаженство?
        Лицо Квинтона снова перекосилось, но вроде он не поверил. Во всяком случае, улыбнулся скептически.
        - А что, если я докажу вам это?- спросил Брэд.
        - Докажете что?
        - Что я не тот, за кого вы меня принимаете.
        Похоже, это позабавило Квинтона.
        - Ну как, выслушаете меня?- гнул свое Брэд.
        Квинтон заколебался, но потом вытащил из кармана мобильник и засек время.
        - Ладно. Что вы хотели сказать?
        ГЛАВА 27
        Птичка долго стояла посреди комнаты, дрожа. Сразу, как повесила трубку телефона, по спине потек холодный пот. Она не могла понять, чего боится. И как можно бояться того, чего большинство людей даже не замечают? Вроде как испытывать страх перед землей - кто о таком слышал? Или перед воздухом.
        Походит на агорафобию, и Птичка понимала, что надо избавиться от этого ощущения. Но не получалось.
        Паника охватила ее столь стремительно и так сильно, что даже способности рассуждать лишила, не говоря уж о том, чтобы добраться до аптечки и принять успокоительное. Лекарство действует быстро и эффективно, но в ее случае - очень недолго. Тем не менее Элисон, вопреки правилам центра, позволяла ей небольшие дозы.
        Так она и стояла, а мир вращался, и Птичка была уверена, что сердце вот-вот соскочит со своего места и застрянет в горле. И тогда она задохнется.
        Птичка настолько потеряла преставление о происходящем, что даже не могла вспомнить, как попала сюда. Но затем шлюзы памяти открылись. «Зазвонил телефон. Убийца потребовал, чтобы я села в красный пикап и поехала в салон красоты. Иначе он убьет Брэда».
        Птичка вдруг словно наяву увидела картину, которую раньше не помнила: отец изо всех сил колотит в дверь шкафа, где она спряталась. Птичку передернуло. Потом образ рассеялся, но вернулась паника, и стало еще хуже. Она почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. С трудом добралась до ванной, чтобы проглотить таблетку, сделать глоток воды - все, что угодно, лишь бы не умереть.
        Ей вспомнилось кое-что еще. Но думать об этом сейчас она не в состоянии.

«Брэд у него в руках, и я должна сесть в красный пикап».
        Птичка встряхнула склянку с ксанаксом - выпало пять таблеток. Взяла дрожащими пальцами две, положила в рот, запила, пролив на себя воду.
        Она понимала: надо выполнить требования убийцы. Выбора нет. Потому что она любит Брэда, хоть и убеждает себя в обратном. Любит больше всего на свете. Тут даже сравнивать не приходится. Потому что Брэд избавил ее от всего, что натворил отец.

«Через тридцать минут садовник сядет в свой красный пикап…»
        Птичка посмотрела на висящие в ванной настенные часы. Сколько времени прошло? Нужно сесть в пикап до Смитти, и так, чтобы никто не заметил.
        Птичка вылетела из ванны, помчалась к двери, схватилась за ручку. И остановилась. Она дышала со свистом, как паровой двигатель.

«В таком виде нельзя выходить на улицу. На мне только пижама! А какое это имеет значение. Имеет, и очень большое. Я перемещаюсь в другой мир, где все не так, как здесь». Выйти за ворота центра все равно что подняться на огромную площадку на всеобщее обозрение. Все смотрят на меня, а я в пижаме!

«Но нужно сесть в пикап. Если забраться под навес, я в безопасности».
        Глаза ее снова наполнились слезами.

«Нет-нет, там, в том мире, я никогда не буду в безопасности! Но и Брэд тоже. А я люблю его больше, чем себя. А что Брэд подумает, увидев меня в таком виде?»
        Мысли метались как угорелые. Птичка бросилась к платяному шкафу и выхватила первые попавшиеся джинсы.

«Быстро, быстро, надо успеть, пока пикап не уехал».
        Она натянула джинсы и снова направилась к двери, но на полпути остановилась.

«Забыла надеть рубашку!»
        Вернулась, поспешно влезла в желтую футболку и в очередной раз кинулась к двери.

«Он предупредил: «Главное - держи рот на замке». Нельзя привлекать к себе внимание. Никто не должен знать».
        Птичка выскользнула в коридор и двинулась к лестнице так быстро и тихо, насколько позволяли сандалии. Ее снова охватила паника, дышала она прерывисто и тяжело, голова кружилась, но рта Птичка не открывала и вышла из здания незамеченной.
        Обычно Смитти ставил свой красный пикап у мастерской, сразу за мужским крылом здания. Птичка вышла наружу через заднюю дверь и оказалась под палящим солнцем. Она повернула налево и не останавливаясь, чтобы посмотреть, не следит ли кто за ней, побежала по гравийной дорожке. Вообще-то посмотреть стоило, мало ли что, но она была слишком напугана, чтобы останавливаться и глазеть по сторонам.
        Завернув за угол, Птичка увидела стоящий у мастерской пикап. Над кузовом натянут зеленый навес.

«Что, если забраться под… Нет, нельзя. Сразу увидят и поймут: кто-то прячется, хочет выскользнуть отсюда, а это строго запрещено. Но с другой стороны, какой-то ком и так есть. Еще один труп. Дохлая рыба. Дохлая корова. Навоз для удобрения земли. Так что лишний ком может остаться незамеченным».
        Птичка пригнулась и бросилась к пикапу. Не дожидаясь, пока нервы сдадут окончательно, она перекинула ногу через борт кузова и влезла внутрь, ожидая всякую секунду, что ее заметят и поднимут шум.
        Но все было тихо. Птичка откинула полог и затаилась, словно под одеялом.
        В ноздри ударил кислый запах навоза. Птичка спиной чувствовала мягкую пористость удобрений. Тяжело дыша, она подумала, что долго не выдержит - отравится. И ее, задохнувшуюся, бросят в землю.
        Собрав в кулак остатки воли, она замерла, молясь, чтобы никто не заметил, как вздымается от тяжелого дыхания зеленая парусина.
        С каждой минутой искушение откинуть полог усиливалось, потому что она знала - ничего не получится. Не может она выехать за ворота!
        Лишь звук приближающихся шагов остановил ее. Открылась и тут же захлопнулась дверь. Заурчал двигатель, и пикап со скрежетом тронулся с места.

«О Боже, Боже, спаси меня».
        Неожиданно она словно очутилась в шкафу. Кто-то колотит в дверь.
        - Если не выйдешь сию минуту, я голову твоей матери сверну.
        Накатила новая волна черной памяти. Птичка вскрикнула, но тут же зажала рот ладонью. Она уже была здесь, семь лет назад.
        - Не выйдешь - клянусь, я убью ее!
        Вокруг было темно и тихо. А потом раздался какой-то хлопок.
        Впервые она вспомнила звук выстрела, убившего ее мать, и только сейчас поняла, что произошло это, потому что она не вышла из убежища.
        Отец грязно ругался.
        Хлопок. Тишина.
        Так это был он? Убил ее, а потом себя.
        Она едва могла дышать, плакать, шептать: «Прости меня, мама, я так…»
        Тьма любовно сомкнулась над ней и унесла прочь.
        Открыв глаза, Птичка с удивлением обнаружила, что небо изменило цвет - стало зеленым. Либо она лежит на земле и вглядывается в зеленую листву. Ей снился принц на белом коне, позади него - девушка, которую он спас в пустыне. Они ныряют в рощу, потом выезжают на луг, где тысячи воинов…
        Птичка порывисто вздохнула.

«Нет, все не так! Я в кузове красного пикапа под зеленым навесом. И у ворот машину остановила охрана. Меня поймали!»
        Сначала она испытала глубокое облегчение.

«Уйти не удастся. Меня вернут, я поплачу на плече у Элисон, и все так или иначе образуется. Но… как же Брэд?»
        Она выпрямилась и отдернула зеленую парусину. Яркое солнце ослепило. Она прищурилась. Мгновения хватило, чтобы понять: что-то не так, совершенно не так.
        Перед ней была улица, в обе стороны ехали машины. Это совсем не ворота, ведущие в центр.
        Птичка круто повернулась. Над стеклянной витриной зеленела большая вывеска:
«Старбакс».

* * *

«Красный пикап поедет в город и остановится у кафе «Старбакс»…»

«Я… Я в… Я снаружи!»
        Птичка опустилась на пол и, дрожа, откинула парусину.

«Плохо, плохо, плохо… О Боже, помоги, о Боже, Боже, Боже милосердный…»
        Ничего не случилось. Она слышала шум уличного движения, отдаленный гул голосов. Потом они умолкли.

«Надо взять себя в руки. Или лечь и ждать, пока Смитти не вернется в центр. Где я? И далеко Смитти отъехал, чтобы перекусить и выпить кофе?»
        В памяти снова ожил образ отца.

«Если не выйдешь сию минуту…»

«Не могу больше. Надо выходить и что-то делать. Иначе погибнет Брэд».
        Собравшись с духом, Птичка отбросила полог, задержала дыхание и, убедившись, что голосов рядом не слышно, спрыгнула на землю.

«Ты вылезешь из кузова и, не привлекая внимания, пройдешь один квартал на восток до торгового центра. Там есть салон красоты».
        Пригнувшись, чтобы казаться незаметнее, Птичка побежала в сторону от кафе. И вдруг ее пронзила мысль: «Господи, я выгляжу и пахну, как пес, вывалявшийся в куче навоза. И даже если бежать пригнувшись, от постороннего внимания не уйти. И еще: я не уверена, что бегу на восток».
        Но останавливаться Птичка не могла: иначе как заставить себя тронуться с места? Она оглянулась и увидела, что в противоположном направлении дорога проходит мимо широкого открытого поля. И никакого торгового центра. Так что интуитивно она выбрала верный путь.
        Птичка немного выпрямилась - ровно настолько, чтобы не было так страшно,- и поспешила дальше. Она не оглядывалась по сторонам, чтобы не замечать машин, людей. Вдруг среди них убийцы, монстры, духи, демоны… Они притаились и ждут момента проявить себя - в этом она не сомневалась. Надо только не останавливаться, пока не покажется мусорный ящик. Может, удастся спрятаться внутри и тогда решить, что делать дальше.
        Она начала задыхаться и, закрыв рот, заставила себя дышать носом.

«Раз-два, раз-два»,- считала Птичка, как учили.
        Полквартала осталось позади. Или больше. Впереди справа показались здания. Наверное, это то, что нужно. Только бы все получилось…
        Послышался резкий сигнал автомобиля. Птичка сдавленно вскрикнула, но даже не подняла головы.

«А вдруг я попаду под машину?» Она все же повернулась вправо, посмотреть, что происходит. На противоположной стороне улицы один автомобиль пытался обогнать другой.
        Тротуар упирался в автомобильную стоянку. Птичка остановилась.

«В конце увидишь большой зеленый мусорный бак».
        - Эй, чего тебе?
        Птичка круто повернулась на голос. На капоте машины сидели две девицы. Таких Птичка видела, когда «бродила» по Интернету. Узкие, как трубы, джинсы, черный лак на ногтях, сигареты, пояса с серебряными бляшками.
        - Что потеряла, уродина?
        - Это ты меня уродиной назвала?- услышала Птичка свой голос.- Сама давно в зеркало смотрелась?

«Как я могла сказать такое - сейчас, да и вообще, а особенно в таком месте?»
        Птичка утратила всякий контакт с реальностью, у нее случился нервный срыв.
        А у девицы был такой вид, словно ее ударили.
        - Ты, бродяжка. Только что из мусорного бака выбралась, а еще голос подает. Вот мужчины-то наверняка от тебя с ума сходят в прямом смысле.
        Эти слова прожгли душу своей бесспорной сутью. Ум, такой живой за оградой центра, тут полностью отказывался работать.

«Я навоз. Грязь под ногами. И выгляжу соответственно, и пахну».
        Птичка повернулась, бросилась к мусорному баку, который наконец-то заметила, и спряталась за ним. Присела на корточки и заткнула уши, чтобы не слышать звон. Стало немного лучше, но все равно гул слышался подобно сирене, предупреждающей о том, что вот-вот случится беда.
        Птичка медленно опустилась на землю и дала волю слезам.

«Под ящиком найдешь конверт с деньгами и мобильник».
        Мобильный телефон. Энджи. Птичка затаила дыхание. Можно позвонить Энджи! А уж она подскажет, что делать, верно? Этот мужчина требовал, чтобы она держала язык за зубами, но сестре-то позвонить можно, все равно никто не узнает. А она посоветует, как быть.
        Птичка заглянула под дно бака, увидела большой продолговатый конверт, вытащила его и, дрожа от нетерпения, надорвала. Оттуда выскользнули несколько стодолларовых купюр. Упав на бетон, звякнул мобильник. Она схватила его и поспешно набрала номер сестры.
        Гудок, еще один, и еще, после чего сработал автоответчик и послышался голос сестры с просьбой оставить сообщение. Но сообщение оставлять нельзя!
        Птичке вдруг пришло в голову, что звонить сестре очень опасно. А если об этом узнает убийца и решит, что нужно обрубить концы? Она отключилась и попыталась сосредоточиться.

«Возьмешь из конверта деньги, пойдешь в салон красоты и скажешь, чтобы тобой занялись. Сделали такой же красивой, как твоя сестра Энджи. Отдай им все. В конверте пятьсот долларов».
        Все произошло так быстро, и она была так напугана, что не задумалась: что на уме убийцы? Зачем она ему понадобилась?
        Но какой смысл задаваться вопросами, на которые невозможно получить ответ сразу? А вот понять, что произойдет, если она не покинет центр, как раз можно сразу: он убьет Брэда.

«Какая же я дура! Порхала по комнате как птичка, воображая, будто люблю мужчину, и позволяла себе мечтать, что, может быть, он любит меня».
        Сейчас от одной этой мысли ей сделалось дурно. Абсурд!
        Птичка собрала купюры и встала на ноги. Увидела вывеску на салоне красоты:
«СПА-студия: королевские ванны для здоровья и красоты».
        Птичка не один раз размышляла, каково это - быть красивой, как сестра, но никогда не предавалась несбыточным мечтам, просто не чувствовала потребности в этом. Да это даже и мечтой не назовешь. Она просто не уделяла слишком много времени мыслям о своей внешности.
        Но нельзя спасти Брэда, если выглядишь как чучело гороховое - даже убийца понимает это. Сейчас она во внешнем мире, а здесь люди сразу обращают внимание на уродов. Брэд тоже заметит ее уродство.
        Птичка сунула деньги в карманы вместе с телефоном, впервые заметив, что джинсы ей коротки. Она по ошибке надела те, что Андреа велела никогда не носить, если не хочет выглядеть кикиморой болотной.
        Путь от стоянки до салона красоты был не так уж близок, но проделала его Птичка без приключений. Когда проходила через застекленную дверь, в голове еле слышно прозвенело: «Держись, Птичка. Не робей».
        В салонах красоты она раньше не была, и от увиденного застыла на месте. Просторное помещение. По периметру, перед зеркальными стенами, расставлены кресла. При ее появлении подняли голову семь или восемь женщин, все незнакомые.

«Монстры. Демоны. Чужие».
        Птичка раньше видела только фотографии подобных заведений и теперь почувствовала, что ее снова охватывает паника. Сердце застучало как бешеное, а воздух вдруг настолько разрядился, что стало трудно дышать. Пришлось прислониться к стойке, чтобы не упасть.

«Спутанные волосы, поношенные джинсы, обкусанные ногти, волосы под мышками - здесь мне не место… И пахнет от меня так, словно в навозе вывалялась,- впрочем, так и есть. Сейчас я сыграю роль умалишенной, и получится так удачно, что всех вокруг пальца обведу. Даже одно мое имя - насмешка над тем, что я в действительности собой представляю».
        - Чем могу быть полезна?
        Птичка вздрогнула. Она не заметила, что у стойки в кресле сидит девушка.
        - Э-э…- Птичка вынула из кармана деньги, все, что было, и положила на стойку.- Кто-нибудь может сделать меня красивой?

* * *
        - Вы уверены?
        - Да!- Элисон едва не перешла на крик.- Конечно, уверена. Ее нигде нет. Мы обшарили всю территорию. Она исчезла, и непонятно почему.
        - Наш человек там?
        - Да, уже полчаса как сидит в приемном покое. Потому-то мы и начали поиски. Пошли за ней - на месте не оказалось. И я не могу дозвониться до Брэда Рейнза. Подумала, может, ему что-нибудь известно, но не могу представить, что он увез ее. Или, если уж на то пошло, она согласилась с ним поехать.

«Да, ни то ни другое невозможно,- повторила про себя Элисон.- Будь она хоть по уши влюблена в кого-то, ни за что бы отсюда не уехала, не поговорив предварительно со мной».
        - А почему вы считаете, будто Брэд должен что-то знать?- поинтересовался начальник отделения.
        - Они… нашли общий язык. Птичка ему доверяет, а это гораздо больше, чем вам может показаться. Он мог попросить ее отправиться с ним, не предупредив меня.
        - У нас тоже проблема,- помявшись, признался Джеймс Темпл.- Со вчерашнего вечера агента Рейнза никто не видел.
        Не отрывая трубки от уха, Элисон опустилась на стул.
        - О Господи Боже мой, да ведь он убьет ее.
        ГЛАВА 28
        Гул в голове возобновился с новой силой. Квинтон не испытывал ничего подобного с тех самых пор, как был послан Богом на поиски невесты. Полчаса он не перебивал Человека Дождя, давая ему возможность развивать свои альтернативные теории. Что, если, что, если, что, если, что, если… Демон, пытающийся посеять сомнения.
        Все это чистое безумие. Квинтон уже давно усвоил, что безумие одного - это душевное здоровье другого. То, в чем большинство усматривает отклонение от нормы, может быть не отклонением, а как раз нормой. Или наоборот.
        Разве не об этом свидетельствует жизнь любого великого пророка? Разве не поэтому люди убили Мессию? Разве не поэтому убийца выстрелил в Махатму Ганди? И не поэтому ли пал Мартин Лютер Кинг? В каждом из этих случаев кто-то считал, что его жертва - опасный безумец. Но так называемое безумие, оказывается, здравомыслие высшего порядка, более точный взгляд на мир, дорога, вроде бы ведущая в сторону, а на самом деле к истине.

«Точно так же прекрасная истина и я, ее носитель, являюсь порождением подлинной просвещенности.
        На лбу Квинтона выступил пот.
        - Слабость вашей теории, Человек Дождя, в том, что она основана на предположении о моем безумии. Вам не кажется, что это выходит за рамки приличия?
        - А кто сказал хоть слово о душевном заболевании?- с невольным оттенком самодовольства спросил Брэд.
        Он соскользнул на пол и посмотрел на своего тюремщика немигающим взглядом, что тоже раздражало Квинтона. Квинтон с удовольствием проделал бы ему дырку во лбу, только вот фэбээровец нужен ему живым.

«К счастью, я владею собой лучше, чем большинство людей»,- с гордостью подумал Квинтон.
        - Не знаю, почему я трачу время, слушая вас.- Квинтон снова покосился на телефон в надежде, что он оживет в его руке и это будет Птичка.- Это все?
        Квинтон не мог не обращать внимания на гул в голове и не мог игнорировать логику этого человека. Он чувствовал, как от пота влажнеют брови. Все это сильно раздражало, что выбивало из колеи. Он отмел жалкие попытки Ники воззвать к его разуму. Но слова Человека Дождя задевали за живое. А ведь надо помнить, что это всего лишь слова.
        - Нет, Квинтон, это еще не все.
        - Я не должен выслушивать вас.
        - Не должны. Но вы ведь не похожи на остальных. Вы готовы внимать аргументам. В отличие от глупцов.

«Этот человек использует мои убеждения против меня».
        Квинтон сел на стул и скрестил ноги. Единственное, о чем он сейчас мечтал,- чтобы телефон зазвонил прежде, чем звон в ушах окончательно выбьет его из колеи.

«У меня есть время и есть извилины в мозгу. Канюки летают низко и, пикируя на землю, отравляют мир. Злым духом. Мальчик на пирсе. Ловит рыбу. Ест мороженое. А ангелы затевают заговор против всех политиков».
        Голова его лихорадочно работала. Слишком стремительно. Слишком бешено. И от этого больно.

«Будь хорошим мальчиком, Квинтон, прими лекарство. Вот так, вот так, ты, жалкий кусок канючьего мяса».
        - С вами все в порядке?
        Квинтон моргнул.

«Кто он такой, этот тип, чтобы задавать дурацкие вопросы? Кто здесь сидит привязанный к столбу? Пожива для канюков».
        - Так что вы все же хотите сказать?- спросил Квинтон.
        - Я хочу сказать, что вы правы. У Бога безмерного может быть множество избранников. Его любовь к каждому человеку… как это вы говорите…
        - Беспредельна,- нахмурился Квинтон.
        - Да. Любовь бесконечная, то есть, по определению, высшая. И если он испытывает такую любовь к каждому, то не может любить одного меньше, чем другого. Его избранники, если так можно выразиться,- все. Все - фавориты. Кто-то, пожалуй, скажет, что смысл слова «фавор» предполагает разную степень предпочтительности, но если не углубляться в лингвистические тонкости, можно сказать, что это понятие позволяет нам осознать его безусловную и абсолютную преданность всем и каждому, как, собственно, любой и воспринимает избранника.
        - Очень хорошо, Человек Дождя. Таким образом, вы полагаете, что осознание очевидного дает вам право на некоторые преимущества. Фавор. Избранничество. Верно?
        - Нет. Я здесь вообще ни при чем.
        - Ну да, ну да. Речь о Райской Птичке. Вы не доказали мне, что вы не тот, за кого я вас принимаю. Просто упражнялись в красноречии, утверждая то, что и так ясно, как грязь под ногами. Вы стараетесь тянуть время, чтобы дать друзьям возможность найти нас. Ну так вот: мне это надоело.
        Человек Дождя ответил надменным взглядом, и Квинтон с величайшим трудом подавил желание стукнуть его по голове.
        - Вот к этому, Квинтон, я и перехожу…
        - Не смейте меня так называть!
        - А как вы хотите, чтобы я вас называл?
        - Как-нибудь поближе к тому, кем вы меня представляете. Как насчет Дьявола? Или Демона? В любом случае я не ваш маленький личный Квинтон. Пока вы тут разглагольствуете, демоны роняют на землю канюков.
        Он знал, что мысли у него путаются, но впервые за много лет позволил этой путанице проявиться в присутствии постороннего.

«Может, все-таки стоит его убить?»
        - Я хочу сказать, ваша логика мне близка.- Казалось, Человека Дождя ничто не смущает.- Я на стороне правды. То есть на вашей стороне. Я искал вас месяцами и с самого начала знал, что, когда найду, мне придется убеждать вас, что я из тех, кого называют хорошими парнями.

«В том, что говорит этот человек, нет никакого смысла».
        У Квинтона стучало в висках. Что-то летело на землю.
        - Это я из тех, кого называют хорошими парнями,- возразил он.- А вы пытаетесь ставить мне палки в колеса.
        Кажется, Человек Дождя был готов и к этому ответу.
        - Да-да, мне говорили, именно это вы скажете.
        Пытаясь успокоиться, Квинтон переключился мыслями на седьмую избранницу. Ту, что отвергла его ровно семь лет назад, месяц в месяц. Она выглядела как подстреленная голубка, и он сразу до безумия влюбился в нее. Обращался как с королевой, не сводил влюбленных глаз, словно был Богом, а она - несчастным ангелом.
        И когда ему наконец показалось, что настал миг воссоединения, он пришел к ней в комнату и сбросил халат, чтобы продемонстрировать свое великолепное тело. Но вместо того чтобы признать, сколь драгоценен будет их союз, она принялась царапаться, визжать и отбиваться. Пытаясь объяснить, что к чему, он заткнул ей рот кляпом. Но чем настойчивее становился, тем упрямее сопротивлялась она. Пришлось ударить ее, да так сильно, что она потеряла сознание.
        И только тогда ему открылась истина: она уготована не ему - Богу. Она самая красивая женщина на свете и создана для него. И он доставит ее ему.
        Человек Дождя решил, что она Ангел. Но он заблуждается. Если бы он действительно был хорошим парнем, то знал бы правду, разве нет?
        - А вы высокого о себе мнения, Человек Дождя. Да, я знаю, именно так и вы думаете. Правильно. Но теперь, когда я нашел вас, можно сказать то, что я был послан сказать.

«Каков наглец».
        - Если бы знали, кто я, знали бы и кто она. Все, надоели мне все эти игры.
        Пот катил с него градом, начиналась чесотка.
        - Все вы говорите и делаете правильно,- продолжал Человек Дождя,- кроме одного. Вы не приводите невест к Богу, вы убиваете их.
        - А есть разница?
        - Да, и я здесь для того, чтобы вы поняли, в чем она. Вы сделали ошибку.- Голос Человека Дождя задрожал.- Вы убиваете избранниц Бога, как убивал Гитлер или Нерон. Как Люцифер пытается убивать. Этот вывод опровергает вашу логику, и в этом состоит правда. Вы совершили единственную, но самую страшную ошибку.
        Квинтона словно током пронзило.

«А что, если этот человек прав? Канюки пикируют на землю. Мороженое тает. Прости меня, Отче, я согрешил».
        Канюк, поселившийся в голове у Квинтона, начал расти, и его затрясло.
        - Вы сами не знаете, о чем говорите.

«А что, если знаю?»
        - Я здесь, чтобы сказать: вы служите не тому господину.
        Не отдавая себе отчета в том, что делает, Квинтон вскочил и, путаясь ногами в одеялах, бросился к Брэду и всадил кулаком в висок.
        - Говорил же, не смейте меня так называть!
        У Человека Дождя дернулась голова, губы окрасились кровью. Он поднял голову и умоляюще взглянул на Квинтона.
        - Так называет вас Бог, и он просит вас не убивать ее.- Глаза его наполнились слезами.- Пожалуйста… не убивайте Райскую Птичку.
        Этого единственного слова хватило, чтобы семь лет жизни Квинтона пошли прахом. Выходит, он знает? Человек Дождя знает, что Птичка - седьмая?
        Ошеломленный, Квинтон отступил на несколько шагов. Но если так, то, может, он прав насчет остального?

«Ты всего лишь канюк, малый. Ты канюк и все это время только и знаешь, что летать с демонами».
        - Что такое вы говорите?- с трудом выдавил Квинтон.
        - Я говорю, что вы правы - она самая красивая женщина на свете. Я вижу то, что Бог видит всегда. А вы… вы посланы с миссией из ада.
        У Квинтона что-то щелкнуло в голове. Сарай закружился. Канюки подняли гвалт.

«Откуда ты взялся? Откуда ты взялся, ничтожный, безмозглый малый?»
        - Я демон?- вслух произнес Квинтон.
        - Нет, вы…
        Но дальше он уже не слушал. В ушах стучала кровь. Так всегда было! Райская Птичка - самая красивая, он убедился в этом, едва она появилась в Центре Благополучия и Разума. Невинный агнец, разгуливающий по земле, как ангел - посланец небес. Остальные, весь мир, видели только пропащую жизнь, исковерканную, растоптанную, но он-то видел подлинную красоту и стремился сделать ее своей.
        Она отвергла его, потому что он не был ангелом милосердия, потому что увидела в нем того, кем он был на самом деле - демоном, убивающим самых красивых. И вот теперь он вернулся, чтобы навести порядок.
        Но это не так. Он вернулся, чтобы убить ее за то, что она его отвергла.
        Квинтона смущало и обескураживало, что он так долго не мог постичь эту истину. И все же в душе он все понимал. Он стал жертвой собственных иллюзий. Как заблуждающийся политик, как тиран, убедивший себя, что насилие оправданно.
        - …Если хотите, Квинтон…- говорил Человек Дождя.
        - Я… Прошу вас, не надо меня так называть,- услышал Квинтон собственный голос.
        - Еще есть время передумать.

«Я убил миллион человек и хочу убить еще миллион, потому что я демон, вот кто я такой».
        - Я… я демон.
        Человек Дождя промолчал.
        Квинтон почувствовал, что у него земля из-под ног уходит. Он упал коленями на пол, клацнул зубами и заплакал, зарыдал, завыл.
        Человек Дождя что-то говорил, но его слова тонули в буре ярости, охватившей Квинтона. Ему казалось, голова вот-вот расколется, как при взрыве. Паника накатывала волнами, ударялась в лицо и грудь. Он сдавил ладонями виски, чтобы хоть как-то успокоиться. Но становилось только хуже.
        Существовал единственный способ избавиться от нее.
        Брэд Рейнз наблюдал за судорогами Квинтона со смесью страха и облегчения. Он достучался-таки до Коллекционера Невест, и сейчас все было лучше, чем то, что происходило прежде.
        Но дошла до него и горькая истина: Квинтон вовсе не использовал Птичку как приманку для ее сестры. Он заманивал именно ее. Она была его изначальной целью.
        Сейчас этот человек вопил. Лицо его побелело как мел. Стоя на коленях, он дрожал словно одержимый.
        - Еще не поздно остановиться,- говорил Брэд.- Всему этому можно положить конец.
        Квинтон вдруг замолчал и, тяжело дыша, опустил голову.
        - Квинтон…
        Он постепенно приходил в себя. Задышал глубже и с трудом, весь обмякший, поднялся на ноги. Стиснул зубы, расслабился, снова стиснул и наконец решительно поднял голову.
        - Вы правы.
        Он повернулся, подошел к столу, взял пистолет, вернулся на место и выстрелил в Брэда.
        Пуля пробила грудь. Брэд судорожно втянул воздух.
        - О Господи!
        - Извините, ничем не могу помочь.- Квинтон снова подошел к столу, подхватил чемоданчик и направился к своей машине.
        Пуля явно не задела сердце, иначе как бы он мог дышать. Она вошла в правую часть груди, скорее всего пробила легкое и вышла наружу. В боку возникла чудовищная, волнами набегающая боль.
        - Пожалуйста… Куда же вы?
        Квинтон остановился и бесстрастно посмотрел на него.
        - Я намерен довести до конца то, что следовало сделать давно. А когда покончу с этой, найду новую. И не остановлюсь, пока все они не будут мертвы. Все так и случится. Я убиваю избранниц Бога.- Он повернулся и двинулся к выходу.- Счастливо провести последние минуты жизни, мистер Рейнз.
        ГЛАВА 29
        Птичка и сама не знала, сколько времени провела в салоне красоты. Часа два, пожалуй.
        Джесси, младшая из стилистов в сегодняшней смене, взяла ее за руку, подвела к креслу и усадила перед зеркалом.
        - Итак, что бы вы хотели?
        Птичка пришла в замешательство. От запаха химикалий у нее закружилась голова.

«Они собираются отравить меня каким-нибудь газом и превратить в монстра? Нет, не может быть. Кто же пойдет на такое? Пусть я немного наивна, но ведь не глупа же. Да, возможно, немного, совсем чуть-чуть не в себе, но не глупа».
        И все же она не могла успокоиться, избавиться от мыслей, заставляющих броситься прочь отсюда.

«Монстры, тут одни лишь монстры и чужеземцы, и они намерены отравить меня».
        Джесси, молодая женщина с гривой светлых волос, откинула волосы Птички назад.

«Таких изображают на обложках модных журналов,- подумала Птичка,- в рекламе косметики. Она напоминает мне Андреа, только глаза другие - голубые, под цвет неба, откуда чужеземцы пришли.

«Довольно про чужеземцев!»
        - Почему бы не подкоротить?- поинтересовалась чужая.
        - Нет.
        - Думаете, не стоит? А мне кажется, вам бы очень пошло.
        От одной только мысли, что где-то у шеи будут щелкать ножницы, Птичке сделалось нехорошо.
        - Нет, не надо.
        - Ладно, как скажете. Сделаю, как пожелаете. В конце концов, волосы ваши, не мои. Что скажешь, Кассандра? Она не хочет укорачивать волосы.
        Кассандра, одетая в длинное, до пола, платье, добродушно улыбаясь, подошла поближе.
        - Ну-ка, Саманта, давайте посмотрим.
        Опасаясь быть пойманной, Птичка назвала в салоне первое пришедшее в голову имя. Она соскользнула с кресла и встала, не спуская глаз с ножниц в руках Кассандры. В центре женщина с ножницами в руках не смутила бы ее, но здесь…
        Должно быть, уловив беспокойный взгляд посетительницы, Кассандра положила ножницы на полку, рядом с разнообразными кремами и притирками для волос.
        - Я правильно поняла, вы хотите обслужиться по полной?
        - Я хочу выглядеть красивой.
        - Это, милочка, и значит обслужиться по полной. Волосы, лицо, маникюр, педикюр… Как насчет одежды?
        Птичка опустила взгляд.
        - Хотелось бы подрезать джинсы. Вот так.- Она указала высоту в районе бедер.
        Парикмахерши обменялись улыбками.
        - Что ж, полагаю, мы можем и это сделать. Только вам понадобятся кое-какие новые предметы туалета. На свидание собираетесь, милочка?
        Услышав вопрос, Птичка подумала об убийце, и ей стоило немалых усилий не выложить все начистоту.
        - Ну да. На свидание.
        - Отлично, отлично.- Кассандра принялась осматривать ее со всех сторон, то и дело кивая. Похоже, обе женщины едва сдерживались, чтобы не расхохотаться. Но для чужестранок держались они неплохо. Впрочем, по-настоящему чужестранками их не назовешь.
        - Что ж, чик-чик, и получатся шорты. Правда, эта фуфайка к ним не подойдет,- заявила Кассандра.
        - Другой нет.
        - Ладно, этим займемся потом. Но знаете, милочка, вам все равно придется надеть что-нибудь новое. Что-нибудь такое, что не пахнет, словно вы вывалялись в этом самом.- Она провела ладонью по спутанным волосам Птички.- Ладно, Джесси, давай сделаем ей сексуальный спортивный вид. Немного взобьем, сделаем челку, придадим форму. Макияж - в меру, только чтобы придать коже здоровый вид, слегка подкрасим губы. Как насчет того, чтобы подчеркнуть естественную красоту?
        Птичка покорно кивнула.
        - Маникюр французский, Джесси, ногти не слишком длинные. Красный лак.- Кассандра нагнулась и слегка задрала джинсы на левой ноге. Вам понадобится воск, милочка. Как насчет этого?

«Энджи пользовалась воском?»
        У Птички волос на теле было не особенно много, но она знала, что большинство девушек бреют ноги и подмышки. Брэд одобрил бы.
        Она кивнула.
        - Прекрасно. Накинь на нее халат, Джесси.- Кассандра с улыбкой прикоснулась ладонью к щеке Птички.- Ни о чем не волнуйтесь, Саманта, вы в хороших руках. Просто расслабьтесь, а уж мы позаботимся, чтобы вам было хорошо. Ладно?
        Птичка испуганно замигала. Разве есть выбор?
        Она стянула с себя фуфайку и джинсы и надела халат. Прежде всего - душ. Ей не приходилось слышать, что в салонах красоты есть душ, впрочем, она вообще мало что знала о подобного рода заведениях. Джесси потребовала, чтобы она избавилась от запаха, и Птичке пришлось воспользоваться тем, что здесь называют ароматической теркой. Она пахла цветами, и от нее приятно покалывала кожа.
        При других обстоятельствах Птичка только бы удовольствие получила от горячего душа, но когда в ушах звучит голос убийцы… Еще она не могла избавиться от неприятного ощущения в желудке: словно сама себя гнала на панель. Но разве есть выбор?
        А потом они начали обрабатывать ее. Мыли, терли, подкрашивали, полировали, делали эпиляцию… Впрочем, от воска, благодарение Всевышнему, решили отказаться - просто побрили ноги и подмышки. Птичке все еще казалось, что она в плену у чужеземцев, которые держат ее в специальном помещении и всячески осматривают и ощупывают, чтобы лучше понять захваченную ими человеческую особь.
        Белая косметическая маска. Покраска волос, прическа, макияж. И все это время Джесси и Барбара, занимавшиеся и ногтями, и макияжем, неустанно повторяли, до чего же она красива. Крепкие ногти, здоровые волосы, фарфоровая кожа…
        Птичка сидела, откинувшись на спинку кресла, и терпеливо сносила муки, а в ушах звучал голос из телефона. Голос убийцы. У которого в руках Брэд.

«Все это я для него делаю, для Брэда. Но также и для убийцы, как ни стыдно признаться. Ведь если хоть в чем-то ослушаться его, он расправится с Брэдом. А для Брэда… Нет, все-таки не ради Брэда. Брэд не стал бы требовать, чтобы я прошла через такое, просто чтобы выглядеть красивой. Но ведь и возражать бы не стал, верно?»
        В голове у нее не укладывались все эти «зачем» и «почему». Чужеземцы, демоны, убийца. А самое страшное - голос отца из могилы, требующего, чтобы она вышла из укрытия, иначе он убьет ее мать. Чем все и закончилось.
        Она опустила взгляд на свои свежеотполированные ногти, более походившие сейчас на когти. Барбара отложила пилку и взяла ее за руку.
        - Что-то не так, Саманта?
        - Нет-нет, все в порядке,- пролепетала Птичка.
        - А то у вас руки дрожат. Ничего страшного… Не передоз, часом?
        Барбара имела в виду наркотики, но Птичка сразу подумала о психотропных средствах из своей аптечки. Потому что мысли ее метались и прыгали, как резиновый мячик. Химикаты, халаты, как у врачей в больнице, ножницы, полировка ногтей, маска - кадры из фильма ужасов.
        Она едва не вскочила на ноги, чтобы броситься к двери.
        - Нет-нет, просто испугалась немного.
        - Вам что-нибудь угрожает?- огляделась Барбара.
        - Нет,- поспешно ответила Птичка.
        - Ну и прекрасно. Прекрасно.- Барбара погладила ее по руке.
        Но ничего прекрасного в этом не было, и Птичка продолжала бороться с почти непреодолимым желанием броситься прочь как есть - в халате. Она отказывалась посмотреть в зеркало, страшась увидеть монстра.
        К тому времени как Барбара покончила с макияжем, с обеда вернулась Кассандра. В руках у нее была сумка.
        - Надеюсь, вы простите меня, Саманта, часть ваших денег я потратила на кое-какую одежду.

«Денег?..»
        - У меня нет денег,- возразила Птичка.
        - Вы переплатили нам. Теперь мы квиты. Она извлекла из сумки потрепанные шорты из джинсовой ткани, красную блузу и пару белых сандалет с серебряными застежками.
        - Что скажете? Надеюсь, четвертый размер вам подойдет? Чудесный наряд, верно?
        Птичка не знала, что и думать.
        - Ну, вперед,- подтолкнула ее Джесси.- Где примерочная, вы знаете. Явите нам свой новый сексуальный вид, милочка.
        - То есть… надеть это?
        - Ну да, а иначе зачем покупать?
        - Прямо сейчас?
        - Вы же хотели шорты. Вот вам шорты, а надеть их за вас я не могу.
        Джесси, Барбара и Кассандра выжидательно смотрели на нее. Птичка взяла сумку и, пытаясь прогнать мысль о том, как по-дурацки выглядит, прошла в примерочную.

«Когда будешь готова, сфотографируйся и пришли мне снимок, чтобы я убедился, что все сделано как надо. Затем перейди дорогу и жди меня в парке. Я позвоню и скажу, что делать дальше».
        Голос звенел у нее в ушах.

«А что, если я опоздала? Вдруг он уже ждет меня?»
        Птичка схватила свои испачканные джинсы и вытащила из кармана мобильник. Никто не звонил. Она переложила его в правый карман шорт и поспешно вернулась в салон.
        В ее сторону повернулось семь или восемь голов, от чужих взглядов Птичка буквально приросла к полу. Она уставилась в стену, представляющую собой одно большое зеркало. Девушка, смотрящая на нее, была чужой.
        Тот же рост, то же лицо, но это все. Темные волосы обрамляли лицо, спускаясь до плеч наподобие рекламного парика, лоб прикрывала челка. Длинные ресницы томно изгибались, глаза казались больше и ярче за счет розоватых теней. Бледность лица исчезла, поскольку румяна сделали свое дело. И помада. Красная губная помада. Губы стали что яблоки!
        Первым побуждением было стереть все это, пока она еще не до конца превратилась в шлюху-чужестранку.
        - Что… что вы со мной сделали?- пролепетала Птичка.
        - Ну вот, вы только посмотрите на нее,- расплылась в широкой улыбке Кассандра.- Вот это, я понимаю, по-настоящему сексуальный вид.
        Присутствующие согласно закудахтали, а Джесси еще добавила, что это неприлично - стать за считанные минуты такой красавицей.
        Красная блуза до талии, в меру короткие шорты. Птичка понимала, что они правы: выглядит она точно как те, кого Андреа называет симпатичными, или миленькими, или сексуальными.
        Понимать-то понимала, но думать могла только о том, что женщина, которая глядит сейчас на нее из зеркала, не она. Обманщица!
        Птичка находилась на грани психического срыва. Нет, не психического, потому что она не психопатка. У нее есть фобии и видения, но - реальные. А это… Она не знала, что и подумать!
        В голове у нее шумело, и Птичке вдруг показалось, что если не избавиться от монстра прямо сейчас, он поглотит ее. Она бросилась к ближайшему креслу, схватила полотенце и уже готова была стереть с лица весь макияж, когда вновь вспомнились слова злодея, похитившего Брэда: «Когда будешь готова, сфотографируйся и пришли мне снимок, чтобы я убедился, что все сделано как надо».
        - Саманта?
        Все смотрели на нее так, словно у нее крыша слетела.
        Птичка ощущала себя так, будто находится в шкафу и надо скорее из него выбираться, пока не выставила себя полной идиоткой.

«Выходи, иначе я убью твою мать…»
        Она помчалась к выходу. Мимо Джесси и Кассандры, мимо трех посетительниц, ждущих очереди. Вылетела через дверь на палящее солнце, где ее ждала новая действительность.
        Припаркованные автомобили. Дорога. А на противоположной стороне - парк.
        Птичку била такая крупная дрожь, что она двигаться не могла.

«А ведь именно это от меня требуется, верно? Надо перейти дорогу, сфотографироваться, и потом…»
        - Саманта, вы уверены, что вам ничего не нужно?- Дверь позади нее распахнулась.
        - Нет-нет, все в порядке.
        Кассандра недоверчиво посмотрела на нее.
        - Может, все-таки вернетесь?
        Птичка заставила себя тронуться с места, подальше от салона, мимо стоящей справа машины.

«Надо уходить, бежать!»
        Она миновала стоянку и направилась к зеленому мусорному баку.
        И сразу сообразила, что Кассандра ее видела, и, стало быть, она оказалась в ловушке.
        Птичка обежала бак и стремительно помчалась через дорогу.
        Водители возмущенно загудели. Птичка побежала еще быстрее, прямо к парку. Добежав до первого дерева, она спряталась за ним. Задыхалась, словно только что на поверхность воды вынырнула. Внутренний голос кричал, ругался, наставлял, прерывался, молил, чтобы все это куда-нибудь исчезло и она снова очутилась бы в шкафу.
        Но ничто никуда не исчезало, и не было поблизости ни шкафа, ни чужестранцев, ни отца.
        Птичка отдышалась и робко выглянула из-за дерева. Никто за ней не гнался. Она все выдумала. Все в порядке.

«И что дальше? Надо сфотографироваться, чтобы подтвердить убийце, что стала красивой».
        Птичка достала мобильник и пробежала пальцами по панели, отыскивая нужную опцию. И у Рауди, и у Андреа были мобильники, и она более или менее знала, как с ними обращаться. В какой-то момент телефон выскользнул у нее из рук и упал на землю. Птичка подобрала его и отерла о блузку в надежде, что ничего не сломалось.
        Когда наконец отыскала кнопку, приводящую в действие фотокамеру, сердце ее снова заколотилось.

«Скоро я опять буду связываться с убийцей. Чем это закончится? Вдруг он еще что-нибудь потребует? Зачем ему понадобилось, чтобы я выглядела привлекательной? А что, если нужна ему на самом деле я?»
        При одной только мысли об этом Птичке сделалось страшно.
        Превозмогая страх, она настроила камеру и сфотографировалась. Сообразить, как отправить снимок по назначению, оказалось гораздо проще, чем она предполагала,- в памяти телефона хранился всего один номер.

«И что теперь?»
        По-прежнему дрожа, Птичка опустилась на землю.

«Потом перейдешь дорогу и будешь ждать в парке моего звонка. Я скажу, что делать дальше».
        - Брэд…- прошептала Птичка, чувствуя себя дурой оттого, что страстно желает быть для него чем-то значимым.

«Ведь все ради него… Я бросилась в страну демонов и чужеземцев ради Брэда, потому что была уверена, что небезразлична ему. Но если это не так? Все равно я обязана спасти его. Хотя бы потому, что люблю».
        Сидя, прислонившись к стволу дерева, вся дрожа, в полном одиночестве, одетая как шлюха, она любила его, нуждалась в нем больше, чем в воздухе. В горле у нее застрял комок. Было так больно, что ей стало стыдно от этой боли. Но избавиться от нее она не могла. Во всяком случае, не сейчас, когда осознала, насколько была одинока до того, как Брэд…
        - Прошу прощения.
        - Птичка дернулась и вскинула голову. Неподалеку стоял мужчина в униформе. Полицейский. Она с трудом поднялась на ноги, качнулась вправо и, не удержавшись, упала на колени.
        - Тихо, тихо, успокойтесь. Это вы Саманта?
        Она с трудом проглотила комок в горле.

«Убийца? Переодетый убийца».
        - Что вам нужно?
        - Спокойно, я не собираюсь сделать вам ничего дурного. Просто нам позвонили.
        Полицейский, если это полицейский, помахивая дубинкой, подозрительно оглядел ее.
        - Будьте любезны, ваше полное имя и адрес.
        - Я…- В любой момент мог зазвонить телефон, она должна быть здесь!- Саманта.
        Он кивнул.
        - И где вы живете, Саманта?
        - Я… Нигде.
        Он подошел поближе.
        - Можно взглянуть на ваши руки?
        Похоже, все-таки не убийца.
        - Зачем?
        - Да не волнуйтесь вы так, мне просто хочется посмотреть на ваши руки. Не балуетесь наркотиками?
        - Нет. Ради Бога, оставьте меня в покое.- Птичка огляделась, словно ожидая, что в любой момент может появиться убийца.
        Полицейский включил переговорное устройство.
        - Да, думаю стоит доставить ее в участок. Зрачки немного расширены, явно подсела на что-то. Руки показать отказывается. Так что, забираю?
        - Нет!- Птичка протянула обе руки.- Я не принимаю наркотики!
        - Веди ее сюда,- прохрипело радио.
        - Это совсем не то!- Птичка лихорадочно завертела головой в поисках хоть какого-то признака появления убийцы.
        - Меня ищут!- выдохнула она.- Я должна встретиться с ним здесь, на этом самом месте, нельзя уводить меня отсюда.
        - Никого не вижу.- Полицейский проследил за ее взглядом.- Кто вас ищет?
        - Он. Убийца.- Мысли у нее путались. Она попыталась взять себя в руки, но голоса удалялись.
        - Вы либо по своей воле пойдете, либо мне придется применить силу. Но так или иначе вам придется пройти со мной.- Полицейский шагнул вперед, протягивая руку.- Слушайте, это прежде всего для вашей безопасности. Говорят, вы и так едва не убились, переходя дорогу. Прошу вас, не надо сопро…
        - Да не могу я!- Птичке стало страшно оттого, что она предает Брэда.- Как вы не понимаете, не могу!
        Его рука сомкнулась на запястье Птички. Она вырвалась и, даже не подумав, чем это чревато, бросилась бежать прямо в кусты, растущие сзади. Она цеплялась за ветки, в ноги впивалось что-то острое. Сзади ее схватили за воротник и бросили на землю. Она вскрикнула. Ударилась спиной, затем с трудом перевернулась на живот.
        - Довольно!
        Полицейский завел ей руки за спину и надел наручники. Она истерически вскрикивала. Мысли были только о Брэде.
        - Его убьют. Чужеземцы, убийца, демоны убьют Брэда.
        Чем отчаяннее пыталась она объясниться, тем громче и бессвязнее звучали ее слова.
        - Успокойтесь, все будет хорошо,- повторял полицейский.
        Он потащил ее через деревья в переулок, где в дежурной машине его ждал напарник. Вдвоем они запихнули ее на заднее сиденье, захлопнули дверцу, и машина отъехала.

«Конец,- подумала Птичка, оглядываясь на парк.- Теперь все умрут. Вот и все. Снова отец убьет всех, потому что я не сделала того, что он велел. Чужеземцы, убийца, отец. Все повторяется».
        Ее душили воспоминания. Она завалилась на сиденье и застонала:
        - Не могу, не могу, не могу.
        - Не можете что, Саманта?- спросил чей-то голос.- Принять лекарство?
        - Вы не можете заставить меня принимать лекарство. Я не могу позволить ему убить его!
        Какой-то едва слышный голос уговаривал ее все рассказать, но звучащий в ухе голос из телефона требовал, чтобы она никому ничего не говорила, иначе Брэд будет убит.
        Птичка лежала на боку, и стоны ее постепенно перешли в вопль. Она была ангелом-шлюхой в мире демонов. Чужеземцы все-таки захватили ее и теперь везут в больницу, где ждет готовый довести дело до конца отец с оружием в руках.
        - Только не в больницу!- простонала Птичка.- Пожалуйста, только не в больницу!

«Там меня привяжут к постели и постараются прикончить, раз уж отцу не удалось»,- добавила она про себя.
        - У нас тут не наркоманка, а чокнутая. Надо отвезти в психушку.
        Ее захлестнул страх, перед которым ужас встретиться лицом к лицу с убийцей казался никчемной мелочью. В ее спутанном сознании психиатрическая лечебница походила на ад. А Птичка не была готова переселиться в ад.
        ГЛАВА 30
        Вместе с Андреа Элисон обшаривала платяной шкаф Птички. Уходя, та сбросила фланелевую пижаму, валявшуюся сейчас на полу, и надела что-то другое. Если понять, что именно, полиции было бы проще найти ее. Несколько ведущих телеканалов уже согласились дать ее изображение во время очередной передачи новостей. Темпл тоже займется этим.
        Элисон и Андреа нашли бутылочку с ксанаксом. Птичка ненавидела это лекарство и прибегала к его помощи очень редко, отчего Элисон и разрешала иметь его в небольшом количестве под рукой. Так что же так напугало Птичку, если она приняла две из пяти таблеток?
        Куда больше беспокоил Элисон другой препарат, который Птичке действительно нужен, - психотропное вещество, его в центре называли витамином и давали Птичке уже несколько лет. Без него все ее психозы, несомненно, проявятся, и очень быстро. Мало-помалу, на протяжении года врачи пытались отучить ее от этого лекарства, но без успеха. Элисон и ее помощники твердо условились не упоминать его название - Птичка не должна знать, что от шизофрении она избавляется при помощи химикатов.
        Элисон считала: если кто и способен справиться с заболеванием, то только сама Птичка, так пусть девушке ничто не мешает в этой борьбе. Она была убеждена, что галлюцинациями Птичка не страдает, а ее так называемые призраки - фикция.
        Но полученная травма, возможно, вызовет другие психопатические симптомы, особенно если иметь в виду, как долго она не принимает лекарства. И если Птичка на свободе, кто знает, что она испытывает в эту минуту.
        - Ну, чего недостает?- вздохнула Элисон.
        - Не знаю, не знаю.- Андреа нервничала, как обезумевший мышонок.- Простите. Это я виновата, это моя вина, Элисон. Она моя подруга, а я отпустила ее с этим мужчиной. Я пыталась предупредить, пыталась втолковать, что единственное, что ему надо,- это…
        - Тихо, Андреа, сосредоточьтесь!
        Обычно Элисон не повышала голос на девушку. Но она потеряла свое «дитя», Птичку, и никаких «обычно» сейчас быть не может. Ее поразила собственная реакция на случившееся, пережитое чувство огромной утраты, как будто весь мир разлетелся на куски.
        - Желтой рубахи не видно,- сообщила Андреа, вновь принимаясь за поиски.
        Желтая рубаха. Ну да, конечно, бледно-желтая фуфайка, одна из четырех или пяти ее любимых.
        Элисон поспешно подошла к телефону и позвонила в прачечную.
        - Желтая рубаха, Хосе. Если найдется, перезвони. Срочно.
        Элисон повесила трубку и помчалась к стоящей в углу плетеной корзине для белья. Откинула крышку. Ничего. Хорошо. Хорошо, возможно, все уже отправлено в вниз.
        - Мэм…
        Элисон повернулась к двери. В проеме стоял Рауди в галстуке-бабочке.
        - Ну что там?
        - Я хочу сделать заявление.
        - Какое еще заявление?- У нее решительно не было времени выслушивать байки.
        - Я расколол это дело.
        - О чем вы? Хотите сказать, нашли ее?
        - Нет. Но я знаю имя убийцы.
        Возникшая было надежда тут же угасла.
        - Право, Рауди, сейчас не время…- Элисон осеклась. Она же сама твердит им не отвергать с порога дарованные способности.- Ладно, не важно. Так кто это?
        В руках у Рауди был рисунок, сделанный Птичкой вчера вечером. Элисон сама дала его ему час назад в ответ на требование немедленно предоставить все важнейшие материалы по делу - скорее чтобы чем-нибудь занять человека, нежели в надежде на реальный результат.
        - Пришлось изрядно поработать: за рисунком следовало увидеть то, что она хотела сказать. Я хорошо знаком, как в полиции делаются фотороботы, так что…
        - Пожалуйста, Рауди, ближе к делу.
        Он пристально вгляделся в рисунок.
        - Это не кто иной, как Квинтон Гулд.
        - Квинтон?- Элисон растерянно заморгала.- Вы хотите сказать, наш Квинтон Гулд?
        - Именно так, мэм.
        - Что за Квинтон?- вмешалась Андреа.- Какой такой Квинтон?
        Рауди шагнул в комнату, прикрепил рисунок к стене с горделивым видом человека, решившего проблему голода на земле, и повернулся на пятках.
        - Да, это один из наших врачей, он работал здесь семь лет назад. А потом, насколько помнится, отбыл в лучшие края.
        Элисон не сводила глаз с рисунка. Неужели действительно Квинтон Гулд?
        - Но ведь Птичка уже была здесь тогда. И должна была узнать его сразу, как только вспомнила.
        - Если только не видела Квинтона Гулда в своем воображении, а кто это - забыла.
        - Иными словами…- Страшила уже одна эта мысль.- Хотите сказать, с этим человеком у нее связаны дурные воспоминания, потому она и выбросила его из головы…
        - Если речь идет о людях с развитыми дедуктивными способностями, это наиболее естественное предположение.- Рауди указал на рисунок с видом профессора, читающего лекцию.- Квинтон сделал что-то, что напугало Птичку. Затем оставил центр под ложным предлогом. Птичка стерла его из памяти, и вот наш разбойник возвращается, чтобы отомстить и разделаться с ней раз и навсегда.
        Андреа всхлипнула, почесала голову и с плачем выбежала из комнаты.
        Элисон застыла на месте. Она не могла заставить себя поверить в то, что это правда. Как такое могло случиться прямо у нее под носом? Центр пригласил Квинтона Гулда, потому что, сам пережив и излечившись от шизофрении еще в молодости, он, как мало кто из медиков, разбирался в этом заболевании. Он готовился к защите диссертации по психологии, но, не проработав в ЦБР и полугода, заявил, что тесное общение с душевнобольными не приносит ему той пользы, на которую он рассчитывал. И по взаимному согласию Квинтон ушел. Но сам не выказывал ни малейших признаков нервного заболевания. И лишь сейчас, вглядываясь в рисунок, она начала улавливать что-то в этом роде: срез скул, нос, волосы.
        - Вы уверены, Рауди? Точно уверены, что на рисунке изображен Квинтон Гулд?
        - На все сто. Покажите людям из ФБР его фотографию из личного дела, и, думаю, они со мной согласятся. Наш убийца - Квинтон Гулд, не сомневайтесь.

«Значит, насчет Птички я права. Вот тебе и призраки!»
        Элисон бросилась к двери.
        - Куда вы?
        - Надо показать рисунок по телевидению. Вместе с фотографией Птички. Срочно!
        - Я еще не готов к пресс-конференции!- крикнул вслед Рауди.- Сначала надо посадить этого бандита под замок, где ему самое место.
        К тому моменту как полицейские доставили ее в больницу, Птичке удалось кое в чем преуспеть - на пользу и себе, и Брэду. Она отыскала в своем сознании более или менее безопасный уголок и устроилась там. Своего рода шкаф, вроде того, где пряталась от отца. Даже не шкаф, а куда более знакомый ей благодетельный туман, накрывающий пеленой всех демонов, старающихся схватить ее за лодыжки. Здесь она обретет хоть какой-то мир.
        И наконец, ей удалось выработать нечто вроде плана. Единственный способ, оставляющий хоть какую-то надежду спасти Брэда,- уцелеть самой. Больница, и это ей было известно, еще не ад, а врачи не демоны, хотя Птичка была убеждена, что именно демоны, какое бы обличье они ни принимали, гонятся за ней. Ей следует оставаться в шкафу - в туманной пелене,- чтобы не думать, будто больница - ад. И второе: надо иметь на своей стороне хоть одного человека, кто бы в нее верил. Еще одного помимо Брэда.

«Значит,- размышляла Птичка,- нельзя вести себя как ненормальная. Даже я испытываю сейчас нечто такое, что напоминает нервный срыв, но не стану, не могу, не должна давать повода заподозрить, что со мной не все в порядке. Я совершенно здорова, и единственный способ продемонстрировать это - сосредоточиться».
        Потому Птичка и не обращала внимания на окружающее, пока не оказалась в отделении
«Скорой помощи». Она стояла, закованная в наручники, неподвижно и, пока полицейский разговаривал с приятным мужчиной в бледно-голубом халате, старалась делать вид, будто ничего особенного не происходит. Мужчина кивнул и подозвал лысого высокого и мускулистого человека - такой справится с тремя Птичками.
        Следующее, что ей запомнилось: с нее снимают наручники и санитар ведет ее по коридору в одно из помещений, разделенных только серыми портьерами.
        - Садитесь на кровать. Скоро медсестра подойдет. И пожалуйста, без глупостей. Полицейские все еще здесь.

«Без глупостей? Значит, большая горилла, не прыгнуть тебе на спину и не вышибить из тебя демонов? Но по виду человек этот не злой, а нос походит на большую зеленую грушу. Зеленолицый Роналд Макдоналд. Сосредоточься, Птичка, сосредоточься».
        - Нет, нет, никаких глупостей,- пропищала она как мышка.
        Птичка села на край больничной койки и сложила руки на коленях. В этих шортах она чувствовала себя едва ли не голой. Три часа, в течение которых ее старались сделать красивой, остались в другой жизни.

«Но может, неплохо походить здесь и сейчас на шлюху. Кому я морочу голову? Какая из меня шлюха!»
        Мысли в голове путались.

«Я ангел, танцующий на острие иглы. Если сорвусь, меня на это самое острие насадят и Брэд окажется во власти демона. Я должна его спасти!»
        - Потанцевать не хотите?- Птичка снизу посмотрела на санитара.
        - Боюсь, мне надо идти,- улыбнулся он.- Не беспокойтесь, мы дадим вам ваши обычные лекарства сразу после врачебного осмотра.
        Его слова сразу напомнили, в какое критическое положение она попала.

«Ни при каких обстоятельствах нельзя позволять пичкать меня таблетками. Иначе превращусь в дохлую крысу и лишусь способности придумать, как выбраться отсюда».
        - Как вам кажется, я красивая?- Птичка поднялась с кровати.- Похожа на балерину, танцующую на острие иглы?

«Вернись на место, Птичка»,- приказал внутренний голос.
        - Сядьте, пожалуйста.
        Она пристально посмотрела на него.
        - Слушайте, вы очень симпатичная. Правда, поверьте. Но мы не на пляже, мы в больнице, и вы нездоровы. Мне придется попросить вас сесть. Садитесь. Вот примете лекарство, и вам станет лучше.
        - Нет, не позволяйте им поить меня этой гадостью.
        - Прошу… Садитесь!
        - Ладно.- Птичка подняла руки и села на кровать.- Я сяду, но это его не остановит.
        - Не остановит кого?
        - Человека, собирающегося убить меня.
        Раздвинулась портьера, вошла седовласая медсестра с круглым лицом и глазами-бусинами. В руках у нее была папка.

«Демон?»
        - Добрый день, как вы тут?
        - Девушке кажется, что кто-то собирается убить ее,- улыбнулся лысый демон.
        - Разве всем не кажется одно и то же? Ладно, милочка, ваше полное имя? Саманта… Дальше.
        - Я не все!- взорвалась Птичка, вновь вскакивая на ноги.- Он хочет убить меня и моего друга, потому и заставил все это делать! Вы должны выслушать меня!
        - Успокойтесь, милочка, здесь вы в полной безопасности.
        Птичка чувствовала, как бешено бьется пульс. Мысли ее пробивались сквозь удушливый туман. Ей потребовалось все самообладание, чтобы остаться на месте.
        - Вы можете сказать, какое лекарство принимаете?- спросил седовласый демон.
        - Говорю же, я не шизофреничка. И вообще у меня нет никакого психического заболевания. Мне нужно вернуться в парк, потому что иначе он убьет его. Вы что, не слышите?
        Медсестра вздохнула и бросила папку на столик. Налила в маленький картонный стакан воды из сифона и полезла карман.
        - Ладно, Саманта, будь по-вашему.- Она извлекла бутылочку с пилюлями.
        Так было и в прошлый раз. Воспоминания нахлынули, как управляемые снаряды, нацеленные на родной дом. Пока она сидела запертой в шкафу, дома случилось нечто ужасное, и теперь демоны стараются завершить начатое.
        Завибрировал в кармане мобильник, и Птичка шумно выдохнула. У нее совершенно вылетело из головы, что он велел ждать звонка. Телефон продолжал звонить, а она не знала, что делать. Демоны жужжали и жужжали, старясь установить связь.

«Все пошло наперекосяк! Отсюда я не могу помочь Брэду. Надо как-то избавляться от этих демонов».
        - Берите.- Сестра вытряхнула на ладонь две пилюли.- Это позволит вам успокоиться.
        - Нет.- Голова, казалось, готова лопнуть от напряжения. Птичка отшатнулась.- Не могу.
        Сестра покосилась на лысого санитара. Тот придвинулся, загораживая Птичке дорогу.
        - Не надо создавать проблем. Либо вы проглотите их сами, либо мы поможем вам. Вам что, в участок снова захотелось? А оттуда в тюрьму?
        - Не могу,- всхлипнула Птичка.- Не могу.
        Санитар потянулся к ней, и Птичка бросилась между ним и медсестрой. Мощная рука санитара взлетела, обхватила ее за талию, оторвала от пола и швырнула на койку. Задыхаясь, Птичка вскрикнула и попыталась лягнуть его.
        - Ремни!
        Эти слова перекрыл пронзительный крик, рассекший воздух у нее над головой. Кричала она.

«Все кончено. Я у них в руках, и остается лишь отбиваться - ради Брэда».
        Птичка извивалась, молотила кулаками по воздуху, отбивалась, как кошка, которую перевернули на спину.
        Ее привязали к кровати. Перед глазами все плыло. Чьи-то вопли, ее собственные яростные выкрики, руки, не дающие ей сдвинуться с места, игла, впивающаяся в плечо… Мысли смешались. И все же она понимала, что все эти люди убивают Брэда, и ненавидела их за это еще больше, чем собственного отца, который хотел убить ее.
        - Он убьет его, убьет!- взывала Птичка.- Пожалуйста, не убивайте меня, не убивайте!
        Мир убывал, а голос терялся в гулкой тишине. Она слышала, и ощущала, и видела разные предметы, они напоминали фрагменты далекого прошлого, и, может, происходящее - это и впрямь оживающая память о былом. Об аде.
        - …в общую, пока мы не переправим ее в Уэст-Пайнс…
        Она извивалась, стараясь заслониться от сильного света.
        - …крепче, чем кажется.
        Кто-то засмеялся.
        - Кто бы мог подумать? Просто Саманта?
        - Это сейчас просто Саманта…
        Птичка ощутила, как погружается во тьму.

«Брэд? Брэд, ты здесь?- мысленно всхлипнула она.- Прости… прости, я… потеряла».
        И вдруг словно услышала: «Все в порядке, Птичка, не волнуйся. Я люблю тебя. Ты очень красивая».

«Тебе не кажется, что я выгляжу как шлюха?» - тревожно спросила она.

«Мне кажется, ты самая красивая женщина на свете. Гляди в оба, Птичка. Он охотится за тобой. Его зовут Квинтон Гулд, и сегодня ночью он придет за тобой».
        ГЛАВА 31
        Раз он еще жив, значит, пуля миновала легкое. Она вошла в правый бок и, не задев жизненно важные органы, вышла через спину. Это оставляло надежду.
        Но надежда стремительно усыхала, поскольку рана не переставала кровоточить. По иронии судьбы он может умереть от потери крови от руки именно этого убийцы. Кровотечение должно прекратиться, затем - предназначенный для жертв медицинский мешок, который Квинтон оставил на столе. Проколотые подошвы, заклеенные раны…
        Оставалась одна надежда - на болезненное состояние Квинтона. Правда, и она обратится в ничто, если не удастся избавиться от пут.
        Превозмогая сильное головокружение, Брэд рывком поднялся на ноги.

«Нельзя умирать. За последние сутки дело приняло совершенно новый оборот, и ставки поменялись. Райская Птичка. Главное теперь - она».
        Брэда затрясло от ярости. Он наклонился вперед, максимально натянув ремни, которыми был привязан к стойке, сделал глубокий вдох и резко откинулся назад.
        Стойка глухо треснула и закачалась. Бок пронзила страшная боль. Брэд застонал. С потолка посыпались щепки, клубами поднялась пыль.

«Тридцать два».
        К счастью, дерево от времени прогнило. Преодолевая боль, Брэд стиснул челюсти, выпрямился, вновь наклонился вперед, затем откинулся назад. Еще один укол боли. Очередная порция щепок. Опять стон.

«Тридцать три».
        Брэд еще дважды повторил свои попытки, затем опустился на пол немного передохнуть, но не давал отдыха мозгу, пытаясь найти выход из положения и спасти Птичку.

«Убийцу зовут Квинтон Гулд, и он стал демоном. И произошло это превращение из-за меня. Не испытывая более потребности в кровавом ритуале передачи Богу самой красивой и самой невинной, Квинтон вынужден стать обычным убийцей. И потому может уничтожить Птичку там, где найдет ее».
        В любой другой ситуации Брэд действовал бы с предельными быстротой и энергией, лишь бы не дать убийце нанести удар первым. Но сейчас мешала обнаженная ярость. Казалось, он никак не мог превозмочь отчаяние и страх за жизнь Райской Птички.
        Брэд не знал, как назвать свое чувство к ней, но перед лицом смерти не только это, но и все его чувства предельно обострились. Ничего подобного он не испытывал с тех самых пор, как Руби добровольно ушла из жизни.
        Брэд застонал, отогнал подступающую тошноту и попытался подняться.

«Вроде бы стойка не сдвигается, но попыток оставлять нельзя. Правда, даже если удастся вытащить ее из гнезда, может обвалиться крыша, и тогда мне все равно конец. Ну и наплевать».
        Он задержал дыхание и резко откинулся назад.

«Тридцать четыре».
        Квинтон свернул с шоссе к заправке. Обратная дорога в Денвер заняла больше двух с половиной часов на максимальной скорости и съела почти весь бензин. А впереди еще много дел, требующих большого количества топлива.
        Игра опять приняла новый оборот, но чем больше он обдумывал эту перемену, тем решительнее убеждался, что на самом деле перемены нет. Семь лет планирования, роста и обучения привели его к окончательному и глубочайшему постижению. Образно говоря, он не удовлетворяется более молоком, от которого дети становятся пухленькими, а благочестивые глупеют, а наконец проникает в суть вещей.

«Человек Дождя пролил на меня дождь истины и умер, выполнив свое предназначение в жизни,- размышлял Квинтон.- Я не ангел милосердия, посланный Богом, чтобы найти и доставить ему избранных, в чистоте и покое. Я скорее ангел смерти, посланный убивать этих самых невест».
        Поначалу осознание этого факта потрясло его. Как проницательно заметила Ники, даже демоны знают правду и содрогаются. Он вдруг задрожал и не мог успокоиться целый час.
        Но стоило свыкнуться с новым положением вещей, как он быстро призвал на помощь свой незаурядный ум. Он - это то, что он есть, и должен делать то, к чему предназначен. И по сути, в предназначении этом мало что изменилось.
        Человеческие особи по-прежнему глупы в подавляющем большинстве, особенно те, которые считают себя умалишенными.
        Но несмотря на это, Квинтон непостижимым образом любил их. Ведь все они были его избранниками.
        И в то же время Квинтон, слуга другого господина, ненавидел их еще сильнее, чем любил. А бессознательно больше всего ненавидел женщин. Эти существа, больные и слабые, заслуживают куда более жестокой расправы, нежели та, что чинит он. Тот факт, что его господин заставляет верить, будто Квинтон служит Всемогущему,- полезный обман, который можно только приветствовать.
        Он не стоял на месте, рос, развивался и, не впадая в отчаяние, принял это новое положение и незамедлительно приступил к выполнению своей миссии - безжалостно и твердо.
        Кто, в конце концов, эта Птичка, если не червь, которого надо раздавить? Если трезво подумать, станет ясно: нет женщины более испорченной и ничтожной.
        Он получил посланную ею фотографию. Удивился перемене в ее внешности. Выглядела она испуганной, но, бесспорно, красивой, и на мгновение он застыл, потрясенный. Пах превратился в разворошенный пчелиный улей.
        Но тут же ненависть к ней охватила Квинтона с такой силой, что это вывело его из обычного равновесия. Рыдая от бессильной ярости, он даже вынужден был съехать с шоссе. Сегодня он наконец достиг той степени зрелости, которая позволяет лишить жизни эту женщину.
        Тут он ей и позвонил. Но она не ответила. Тогда он раздавил мобильник под колесами своего «крайслера», на тот случай если ее номер прослушивается.
        Квинтон залил полный бак бензина и решил, что стоит облегчиться. Следуя знакам, он прошел в туалет на улице.

«Отсюда поеду в парк. Если ее там нет, зайду в салон красоты. Отыщу ее, вытащу за волосы и, вместо того чтобы прикончить выстрелом из пистолета в лицо, как собирался раньше, просверлю всю, с головы до ног, насквозь, и оставлю истекать кровью».
        Квинтон ступил на тротуар перед каким-то магазином и мельком глянул на экран телевизора, установленного над прилавком. Увиденное заставило его резко затормозить. Новостная передача прервалась изображением худощавой, с темными спутанными волосами девушки лет двадцати. Тут же, над увеличенной фотографией, высветились слова: «ПРОСЬБА СООБЩИТЬ О МЕСТОНАХОЖДЕНИИ».
        Птичка.
        Квинтон мгновенно понял, что все это означает. Центр сообщил об исчезновении пациента.

«Получается, о том, где она, неизвестно, если только это не ловушка, расставленная специально для меня,- но это маловероятно: полиция не пойдет на такие ухищрения, чтобы заманить туда, где меня и так ожидают.
        Скорее всего Птичка все еще в парке, за деревом прячется. Отличная новость».
        На экране появилась новая картинка. И новая надпись: «ВООРУЖЕН И ОПАСЕН». Под ней - фотография мужчины, которого зовут Квинтон Гулд. Старая фотография из личного дела, хранящегося в ЦБР. Он вспомнил, что фотографировался при приеме на работу.
        А вот это уже тревожная новость. Тогда он носил бороду и усы, длинные волосы. На переносице - очки в черной пластмассовой оправе. Он и забыл, какой обыкновенный имел вид семь лет назад. Но стоило ему осознать свою высшую роль собирателя самых красивых на свете женщин, как он изменил манеры и привычки, дабы раскрыть таящуюся в нем истинную красоту. На этом пути его ждал оглушительный успех. Теперь он совсем не похож на уродливую жабу, изображенную на фото в телевизоре.
        Но власти теперь узнали, кто он. Каким образом? Квинтон перебрал в уме с десяток возможностей и остановился на «Крайслере М-300», зарегистрированном на его имя. Автомобиль всегда самое слабое звено. Наверное, какая-нибудь из камер видеонаблюдения зафиксировала, когда «М-300» выезжал из гаража Человека Дождя. И вкупе с остальным это позволило им вычислить его.
        Таким образом, выполнение миссии еще более затруднилось. Придется поменять «М-300» на зеленый «шевроле»-пикап, припаркованный рядом с его домом. Он снял квартиру и зарегистрировал машину на вымышленное имя - ни тот ни другой след не приведет к тому, кто некогда был Квинтоном Гулдом, а теперь стал Призраком Гулдом. Но внимательный наблюдатель узнает его по телевизионной картинке.
        Дабы удостовериться, что его внешность действительно сильно изменилась в лучшую сторону, Квинтон заглянул в мини-маркет и подошел к кассирше, пересчитывающей на конторке мелочь.
        - Еще один урод,- кивнул он, указывая на телевизор.
        Кассирша проследила за его взглядом.
        - Да, его уже показывали полчаса назад. Могу быть чем-нибудь полезна?
        Квинтон перехватил ее взгляд и улыбнулся:
        - Куда катится мир! Пачку «Мальборо», пожалуйста.
        - Красную?
        - Да, красную. Что ж, когда-нибудь все мы умрем.
        Она ухмыльнулась его шутке - клиенты часто острили по поводу надписи на пачках сигарет, предупреждающих об опасности курения.
        - Надо полагать.
        Квинтон заплатил за сигареты, выбросил их, возвращаясь к машине, в урну и сел за руль.
        В туалет идти расхотелось. Не терпелось отыскать девушку, обманчиво названную Райской Птичкой, пока это не сделал кто-нибудь другой, более удачливый.
        Элисон толкнула дверь в кабинет Рауди и вздохнула с облегчением. Хозяин кабинета расхаживал вдоль стола и раскрывал Казанове и Андреа особенности полицейских фотороботов, подкрепляя свои тезисы довольно уродливыми штрихами, которые рисовал на белой доске. Увидев Элисон, Рауди заговорил с удвоенной энергией.
        - Повторяю: суть в деталях, которые даже тренированный глаз не всегда различает. Поэтому они ко мне и обращаются.- Рауди провел пальцами по векам.- А я все вижу. Даже если одного-единственного волоска не хватает, замечаю.- Он повернулся к Элисон: - Привет.
        - Ну что, нашли?- Андреа порывисто вскочила с дивана.
        - Мне нужна ваша помощь, Казанова,- произнесла Элисон.
        - Надо посмотреть мой рабочий график.
        - Мне снова нужны вы все. Андреа, Касс, прошу вас оставаться здесь, следить и сообщать мне о происходящем. Вдруг Птичка вернется сама. Она доверяет вам обоим, и надо, чтобы вы были здесь, когда она появится.
        - А как насчет Рауди?
        - Рауди пойдет со мной. Шерлок, мне нужны ваши глаза.
        - Мои глаза.
        - Да, ваши глаза. Мы отправляемся на поиски Птички. И Квинтона.
        Это заявление застало всех врасплох. На Рауди все еще были пижама и шлепанцы. Придется переодеться.
        - Наружу?- спросил Рауди.
        - Наружу. И немедленно.
        - Но у меня нет водительских прав.
        - У меня есть,- возразила Элисон.
        - Я вам нужен, потому что ФБР ищет не того?
        - Что вы хотите сказать?
        - Серийный убийца неизменно демонстрирует высочайший уровень интеллекта,- пояснил Рауди.- Ничего удивительного, учитывая его подготовку. Недаром вы взяли его на работу. Но разве человек с такими мозгами будет расхаживать по улицам, чтоб все узнавали, кто он на самом деле? Фотография Квинтона Гулда не поможет. Полагаю, вы уже сказали им об этом?

«В десятку. Стало быть, он уже думал об этом?»
        - Вы правы, Рауди. И именно поэтому мне нужны ваши глаза. Вы узнаете его быстрее, чем кто-либо другой. Да и ее, если уж на то пошло.
        - А где вы собираетесь их искать?
        - В больницах.
        - Сами понимаете, там мы их не найдем. Уж на это-то ума у него точно хватит - наверняка где-то прячет ее.
        Андреа бессильно опустилась на диван и громко всхлипнула.
        - К сожалению, это правда,- недовольно пожал плечами Рауди.
        - Не каркайте,- свирепо бросила Элисон.
        Рауди отвернулся, нервно сплетая и расплетая пальцы.
        - Ну так как, поможете мне?
        Он перехватил ее взгляд и сделал вид, будто листает ежедневник.
        - Хорошо, я отменю другие дела,- наконец объявил Рауди.
        - В таком случае пошли.
        - Предупреждаю, это пустая потеря…
        - Довольно!- выкрикнула Элисон.
        Всхлипывания Андреа перешли в завывания.
        - Пусть даже и так. Но речь идет о судьбе Птички, и я не собираюсь сидеть сложа руки. Она - мое «дитя». Ну так как, едете со мной?
        - Для Птички я на все готов!- У Рауди даже щеки затряслись.- Куда?
        - В Лютеранский медицинский центр. Квинтон Гулд заканчивал там ординатуру. К тому же это ближайшая к нам крупная клиника, где есть психиатрическое отделение.
        Рауди кивнул, шагнул мимо нее к двери и величаво распорядился:
        - Следуйте за мной.
        ГЛАВА 32
        Квинтону понадобился час, чтобы, поменяв «М-300» на пикап, добраться до парка. С каждой минутой он все больше закипал, в результате чего в голове возникло постоянное гудение и, хуже того, какие-то глухие удары.
        Еще часов двенадцать назад он бы сыграл в эту игру с полным самообладанием. Ни на какие уловки не поддался бы. Но то, что теперь все знают, кто он такой, выбило из колеи, и ему оставалось только примириться с действительностью, которая состояла в том, что все это время он ненавидел Птичку. Ненавидел каждой клеточкой своего полыхающего мозга. Последний глоток воздуха отдал бы за то, чтобы изрезать ее на куски. Не красавицей в глазах Бога ее надо сделать, а собственной блевотиной облить. Иное дело, что заставить превратить себя в красавицу - это и значит залить блевотиной.

«Я ведь сам мог сделать ее красивой. Овладел искусством макияжа, маникюра, научился всем этим штучкам, за которые женщины готовы так дорого платить. Почему же заставил ее идти в салон красоты?»
        В глубине души Квинтон знал ответ на этот вопрос - потому что это для нее унизительно. На самом деле хотел поиздеваться над ней. Потому что ненавидел.
        Отыскивая место в парке, где могла притаиться Птичка, он извлекал из памяти изображение на экране мобильника, который сам же раздавил колесами машины. Алая блузка, зазывные шорты, грива шикарных темных волос, длинные ресницы…
        Дважды объехав парк по периметру, Квинтон убедился, что Птичка ослушалась. Это привело его в ярость.
        Он вернулся на главную дорогу и, подъехав к салону красоты, остановился прямо у входа. Сунул за пояс сзади пистолет с глушителем. Вышел из машины и распахнул дверь, не старясь больше скрывать обуревающих его чувств.
        Негромко звякнул дверной колокольчик. Квинтон прошел мимо девушки-администратора, оглядел большое помещение, где густо пахло всякими жидкостями и красками. Трое мастериц колдовали над женщинами, заплатившими за то, чтобы выглядеть красивыми. Еще одна наклонилась над стойкой со стаканом диетической колы в руках. Чокнутые, все до единой чокнутые. Избранницы, не знающие, что их любят, и не заслуживающие быть любимыми.
        - Где она?- требовательно спросил он.
        Одна из мастериц, та, что, постарше и, судя по виду, главная, отложила ножницы и со спокойным любопытством посмотрела на него.
        - Прошу прощения, но кого вы ищете, миленький?

«Миленький?- возмутился мысленно Квинтон.- Похоже, дама с характером, с ней могут возникнуть проблемы». Он выхватил полуавтоматический пистолет, крутанул барабан и выстрелил ей в лоб.
        - Райская Птичка,- четко произнес он.- Где Птичка?
        Все запрыгали и заверещали, как стая испуганных обезьян. Администраторша потянулась к телефонной трубке. Но взять ее не успела - Квинтон спустил курок раньше.
        - Тихо!- прикрикнул он.- Всех перестреляю. Можете не сомневаться. Но сначала мне нужно, чтобы вы сказали, где девушка, которая заплатила за ваши услуги пятьсот долларов. Терпение у меня на исходе. Кто-то может назвать меня помешанным.
        Блондинка, самая юная из мастериц, с ужасом смотрела на распростертое у ее ног тело, как на окровавленную тушу оленя, врезавшегося в ветровое стекло машины. Она подняла на него заплаканные глаза.
        - Саманта?

«Саманта. Птичка придумала себе новое имя. Неглупо».
        - Где она?
        - Мы позвонили в полицию, ее забрали в участок. Пожалуйста, мистер, не надо…
        - Заткнись. Что вы сказали полицейским?
        - Мы…- Вздрогнув, девушка посмотрела на застывшее тело.
        - Вы что?
        - Она странно себя вела. У Кассандры есть брат, он…
        - Вы позвонили в полицию и сказали, что Саманта не в себе. Так?
        - Это она позвонила.- Девушка вновь посмотрела на павшую предводительницу.
        - И никому из вас не пришло в голову, что помешанные - это вы, а не Саманта? Что в своем прежнем виде она была прекраснее, чем после того, как вы с головы до ног выкрасили ее и нарядили как куклу? Она избранница, понимаешь, ты, тупоголовая шлюха, избранница!
        Квинтон кричал. А это неправильно. Потому он выстрелил девушке в лицо.
        Остальные снова завизжали. В свидетелях Квинтон не нуждался. Он двинулся вдоль стены, посылая пулю за пулей в съежившиеся от ужаса фигурки.
        Получилась кровавая баня, а Квинтон ненавидел произвольное жестокое насилие, но тут же сообразил, что теперь все иначе. Теперь он другой, и единственное, о чем остается сожалеть, так это о том, что всем этим истекающим сейчас кровью не избранницам, возможно, суждено вечное блаженство. Ну не жестокая ли штука судьба?
        Квинтон злобно хрюкнул, сунул пистолет за пояс и вышел на улицу. Дул сильный ветер, остужая разгоряченную голову. Он начал рассуждать: «Визит в салон все-таки можно считать плодотворным. Теперь известно, что добрая самаритянка по имени Кассандра звонила в полицию. Полицейские забрали Птичку. Ее фотографию показали по телевидению, значит, пока никто не догадался, что она и Саманта - одно и то же лицо. Полицейские скорее всего сочли ее душевнобольной и доставили в ближайшую больницу, где есть психиатрическое отделение. А это территория мне знакомая».
        Квинтон знал, что ближайшая дурка - Вест-Пайнс в Лютеранском медицинском центре на Тридцать восьмой улице в Уит-Ридж. Скорее всего Птичка сейчас там под именем Саманты. Если нет, то в другой больнице, чуть дальше,- в Денверском медицинском центре с его психиатрическим отделением на тридцать восемь коек.
        Квинтон отъехал от салона и миновал стоянку, отметив, что позади все тихо.
        Впрочем, удовлетворения не было. Лицо все еще дергалось, в голове по-прежнему гудело, к тому же он еще и потел. Перед глазами мелькали картинки - устрашающие изображения Птички, из которой делают уродину.

«Перед тем как просверлить ей подошвы и заставить изойти кровью, я должен убедиться, что она поняла, какую уродину из нее сделали. И как несправедливо, что Бог вообще дал ей появиться на свет. На самом деле она настолько ужасна, что Бог послал меня, ангела смерти, избавить от нее землю. Так сказать, убрать мусор. Я сломлю ее дух, как она своим отказом семь лет назад сломила мой».
        - Осторожнее! Пожалуйста, осторожнее, а то ведь и не доедем так,- восклицал через каждую минуту Рауди.
        У Рауди были тяжелые отношения с дорожным движением. В своем мире величественных иллюзий он чувствовал себя прекрасно, но за его пределами, среди людей, терялся. Рауди раскинул руки и почти к самому ветровому стеклу поднял ногу. Тапочки на туфли он так и не сменил.
        - Внимание! Внимание!- продолжал паниковать он.
        - Рауди, умоляю… Я понимаю, что вам трудно, но, пожалуйста, доверьтесь мне.
        - Хорошо.- Он побелел как мел.- Но только, ради Бога, чуть помедленнее.
        - Мы и так едем наполовину медленнее, чем разрешается.
        Элисон сделала все от нее зависящее, чтобы отвлечь Рауди разговорами о деле, но ей мешала его убежденность, что Квинтон опережает их на шаг. Эта уверенность очень беспокоила Элисон. С уличным движением у Рауди могут быть свои счеты, но дело он раскручивает неплохо. Оставалось только молиться, что на сей раз ее подопечный Шерлок ошибается.
        - Осторожно!- снова не выдержал он.- Нам надо добраться до больницы целыми. Пожалуйста!
        - Может, вы и правы.
        - В том смысле, что едем слишком быстро?
        - В том смысле, что уже слишком поздно. Джеймс Темпл из ФБР сказал, его люди уже обзвонили все больницы. Пациента по имени Райская Птичка нет ни в одной.
        - Если, конечно, она назвалась этим именем.
        - И никого, кто подходил бы под описание женщины в желтой фуфайке и джинсах, тоже нет.
        - Тише, тише, пожалуйста. Может, вернемся домой и попросим, чтобы все документы показали мне?
        - Вы сами говорили, что на девяносто процентов работа детектива сводится к просеиванию следов. След у нас есть - ближайшая психиатрическая лечебница. Квинтон в ней когда-то работал. И если вы ошибаетесь и он ее не захватил, только преследует, если вообще преследует…
        - Ну это-то точно,- повернулся к ней Рауди.- Ни малейших сомнений.
        - Потому что между ними что-то было раньше,- протянула Элисон.
        - Нет, не поэтому, а потому что она седьмая и самая красивая из тех, кого он должен отдать Богу.
        - И вы уверены, что это Птичка? На том единственном основании, что она исчезла….
        - Мне кажется, она ему нравилась и он пытался ее изнасиловать,- сказал Рауди.- А теперь задумал завершить несделанное, убив ее. Все сходится, все детали. Осторожнее, осторожнее!
        Его прямота ошеломила Элисон.
        - Помоги ей Господь. Надеюсь, вы ошибаетесь, Рауди. От души надеюсь, что вы ошибаетесь.
        ГЛАВА 33
        Синие медицинские перчатки оказались тесноваты, но у Квинтона не было времени откладывать выполнение миссии. Он и в любой больнице не вызвал бы подозрений, по крайней мере несколько часов, но в этой сошел бы за доктора в течение целого дня и до разоблачения успел бы убить, пожалуй, с десяток человек. Больницу он знал изнутри и снаружи до последнего уголка - работал здесь десять лет назад. По первому впечатлению за это время она совершенно не изменилась, разве что компьютеры новые поставили.

«Понадобится не больше десяти минут, чтобы отыскать и увести отсюда эту помешанную, и, пожалуй, кроме доктора, любезно одолжившего мне свои перчатки, больше никого убивать не придется».
        Квинтон сунул голову этого человека в бельевую корзину и посмотрел в висящее над раковиной зеркало. Что ж, издали он сойдет за доктора Роберта Хэмптона. Вблизи разница, конечно, заметна. Но это не важно - в разговоры он здесь ни с кем вступать не намерен.
        Раньше ему не приходилось прилагать особые усилия для выполнения своей задачи, но теперь, когда обрел свободу быть самим собой, такая возможность представлялась вполне естественной. Сейчас, когда вся эта публика обшаривает улицы в поисках бедной маленькой Птички, грубая сила - его союзник.
        Техника хороша тем, что немедленно выдает информацию тому, кто имеет к ней доступ. Можно заходить в одну палату за другой в поисках психической больной по имени Саманта, но нет гарантии, что она в этой больнице, а на полнометражное приключение у Квинтона нет времени.
        Можно было заставить доктора сесть за компьютер, но в прачечной компьютеров нет, а рисковать нельзя.
        Благодаря технике ему не понадобился ни поголовный осмотр, ни доктор Хэпмтон, чтобы найти Птичку, если она здесь. Достаточно магнитного бейджика.
        Квинтон повертел головой, разминая шею и затылок. На полках рядом с раковиной теснились разнообразные медицинские принадлежности - выглаженные халаты, белые полотенца, бинты, зеленые пластмассовые судна, марля, термометры, тонометры, бумажные мешки с логотипом больницы. Тут же в сложенном виде стояли три кресла-каталки.
        Квинтон взял с полки мешок, спрятал туда свою одежду и пистолет. Затем разложил каталку и, сунув под мышку мешок, двинулся по коридору и включил первый попавшийся компьютер. В ответ на запрос об авторизации он просто приложил к намагниченной поверхности бейджик. Раздался негромкий сигнал, и Квинтон, то есть доктор Роберт Хэмптон, оказался в Сети.

«Прости меня, Отче, я согрешил».
        Он повторил эти слова по привычке, но только теперь понял, почему они стали его молитвой.

«Я ведь и впрямь грешил. Возможно даже, я самый большой грешник. И работа не закончена. За один только сегодняшний день нагрешу столько, сколько другие за целую жизнь не успеют».
        Хватило тридцати секунд, чтобы найти выписку о приеме больного: «Имя - Саманта. Фамилия - неизвестна. Поступила в больницу два часа назад, помещена в палату 303».
        Шагая твердо и целеустремленно, как свойственно врачам, и стараясь при этом не привлекать внимания, Квинтон подошел к лифту, поднялся на третий этаж и направился к палатам. Каталку поставил у стены рядом с палатой 303, а сам двинулся дальше, заглядывая по очереди в одну дверь за другой.
        Палата 316 показалась ему наиболее подходящей для задуманного. В ней спал подключенный к кардиомонитору пожилой господин. Квинтон отключил монитор, вышел и вернулся к палате 303, делая вид, будто изучает историю болезни пациента. Дежурной сестре потребовалось не более пятнадцати секунд, чтобы оставить свой пост - пошла выяснять, что случилось с монитором.
        Едва она прошла мимо него, Квинтон вкатил кресло в палату 303.
        Спит. Избранница Божия. Странно, но она привязана к незастеленной кровати, по-прежнему в своей одежде, только туфли сняты. Синий мобильник, что он ей оставил в парке, лежит на тумбочке.
        Вид Птички, столь мирно почивающей на больничной койке, несколько остудил Квинтона. В реальности она оказалась куда красивее, чем на фото, которое отослала ему, и на мгновение он даже засомневался, что лучше: убить ее или забрать как добычу.
        Но мгновение это прошло, и во рту появилась горечь.

«Ошибки быть не может: я действительно ненавижу это маленькое ничтожество, которое послан растоптать».
        Он подошел к кровати и сильно ударил ее по голове. Затем положил пластмассовый мешок на тумбочку рядом с мобильником, подхватил Птичку, стянул с кровати и посадил на каталку. Закрепил подошвы, накинул одеяло. Она склонилась направо, но, ухватившись на воротник рубахи, Квинтон поправил положение тела и двинулся к двери. Со стороны Птичка будет выглядеть просто как больная, которую накачали психотропными лекарствами.
        Бейджик доктора Роберта Хэмптона вместе с мобильником Квинтон положил в карман, а свои личные вещи - ей на колени. Он вывез каталку из палаты и направился к лифту, который спустит его к пожарному выходу.
        С того момента как он отключил кардиомонитор в палате 316, прошло меньше минуты. А еще через минуту Квинтон уже был у своего зеленого «шевроле»-пикапа, усаживая Птичку на переднее сиденье подобно заботливому отцу, забирающему дочь из больницы домой.
        Он закрепил привязные ремни, захлопнул дверь, поставил кресло в кузов, сел за руль и повернул ключ зажигания. Двигатель мягко заурчал.
        Лишь отъехав от стоянки, Квинтон осознал величие содеянного.

«Она принадлежит мне. Наконец-то Птичка в моих руках. И я волен ненавидеть и убить ее так, как сочту нужным».
        - Говорю же вам, он бесподобен.
        В пижаме и шлепанцах Рауди порхал по палате 303 как бабочка - от кровати к ванной, от двери к окну - и не знал, где остановиться. Впервые он попал на место настоящего преступления. Тяготы уличного движения остались позади, и Рауди вновь сделался самим собой.
        Тут же, в палате, все еще не в силах пережить шок от похищения больной, находились дежурная сестра и главный врач клиники - худощавый мужчина с проседью в волосах и острым подбородком, спускающимся ниже адамова яблока.
        Хватило и десяти минут, чтобы подтвердить тот факт, что женщина по имени Саманта (фамилия неизвестна) около двух часов назад была доставлена в клинику, после того как полиция задержала ее в парке неподалеку от ЦБР.
        - Бесподобен,- повторил Рауди.- Всегда на шаг впереди.
        - Мы не можем утверждать, что это именно она,- неуверенно возразила Элисон и, рывком вытащив из сумочки мобильник, набрала номер, продиктованный ей Темплом.
        - А кто же еще?- вскричал Рауди.- Все сходится. Рост чуть выше полутора метров. Явные психические отклонения. Каштановые волосы. Обнаружена почти в центре города. Я нюхом чую - Птичка.
        - Агент Темпл.- Он ответил на первом же гудке.
        - В курсе?
        - В курсе. И только что получил подтверждение. В салоне красоты напротив входа в парк обнаружено семь трупов. Скорее всего убийца отследил, в какую больницу она попала. Впрочем, пока это только предположение.
        - В салоне красоты?- У Элисон подкосились ноги, и она опустилась на кровать.
        - А что?
        - Он… он старается сломить ее дух.
        - Честно говоря, это нас занимает в последнюю очередь. Главное - и Брэд, и Птичка в руках у Квинтона Гулда, а где именно он их держит, непонятно.
        - Он убьет их,- пробормотала Элисон.
        - Мы поставили на ноги все правоохранительные органы штата. Они обшаривают наиболее вероятные объекты: сараи, нежилые помещения - все. На имя Квинтона Гулда зарегистрирован «Крайслер М-300», мы и его включили в ориентировку. Квитанции арендной платы, банковские документы - копаем всюду, где возможно, но этот малый ведет довольно замкнутый образ жизни. Узнать удается не много. Адрес он указал фальшивый.
        Преодолевая слабость, Элисон заставила себя подняться на ноги.
        - Вы должны найти его!
        - Мы делаем все от нас зависящее, мэм. Поверьте, задействованы все.
        - И как только он мог скрыться? Как проник сюда и вышел с ней, что его никто не заметил?
        - Спокойнее, спокойнее. Скорее всего кто-то да видел. Через три минуты там будет следственная группа. А пока опрашиваем охранников. Верно, пока мы не знаем, как ему удалось войти, а уж тем более выйти. Но это дело времени.
        - Так нет у нас времени!- воскликнула Элисон.
        Темпл промолчал.
        - Я еду к вам,- решительно заявила она.
        - Зачем? Минуту, не отключайтесь.- Она услышала, как Темпл переругивается с кем-то.
        - Что там?- выкрикнула Элисон в пустоту.
        - …немедленно, Фрэнк!- Он снова выругался и взял трубку.- Извините. У нас еще один труп.
        - Ее нашли?
        - Нет. Кого-то в больнице убили.
        - Ясно. Я все же еду к вам. Просто не могу сидеть здесь и ждать неизвестно чего, пока Птичка у него в руках, понимаете?
        - Мэм, следствие ведет ФБР. Я понимаю ваше состояние, но не вижу, каким образом вы можете помочь нам, находясь здесь, в управлении.
        - Я, может, и нет, а вот Рауди - да.
        - Рауди…- Темпл запнулся.- Это, кажется… кто-то из ваших пациентов.
        - Это человек, который вычислил Квинтона Гулда. И помог агенту Рейнзу связать в этом деле концы с концами, в то время как ваши сотрудники блуждали в темноте. И он сейчас со мной.
        Темпл помолчал.
        - Что ж, мэм, если вы настаиваете… хотя я по-прежнему не вижу…
        - Ладно, договорились.- Элисон повернулась к Рауди, смотревшему на нее во все глаза.- Он способен оказать бесценную помощь.- Она отключилась и потянулась за сумкой, улыбнувшись Рауди.- Поехали. Нас ждут в ФБР.
        - Они просят меня приехать в управление?- Рауди даже поперхнулся.
        - Умоляют,- бросила Элисон через плечо и шагнула к двери. Рауди последовал за ней.
        ГЛАВА 34
        Брэд утратил представление о времени. Помещение освещали две керосиновые лампы, но снаружи было темно. Об этом можно было судить по тому, как потемнели на стене отблески солнечных лучей. Дважды он терял сознание, падая на пол после очередной серии рывков в попытках освободиться от веревок.
        Глубокий вдох. Резкий наклон вперед. Еще один глубокий вдох… и еще одна попытка, вторая, третья…
        Пять наклонов вперед, невзирая на боль.
        Прошло несколько часов, не меньше. Брэд перестал вести счет попыткам или взвешивать шансы на спасение. Надежды не осталось, но он продолжал безнадежные попытки.

«И пока есть силы, буду продолжать. Получится, не получится - не важно».
        Цели у него уже не было, осталась только воля двигать ногами. И только одна мысль в голове. Птичка.
        При каждом рывке он словно наяву видел ее лицо. Иллюзия, будто удастся спасти ее, исчезла, поскольку раньше, когда он еще был способен взвешивать те или иные возможности, стало ясно, что время давно ушло.
        Физические усилия стали теперь одновременно и попыткой освободиться, и актом покаяния. Даже если удастся развязать руки-ноги, все равно непонятно, как он может оказать ей хоть какую-то помощь. Да и в любом случае поздно уже.
        Конечно, всегда остается возможность, что Квинтон схватит Птичку и приволочет сюда, но эта мысль страшила Брэда больше, чем что-либо еще. Убийца застанет его живым, в сознании и получит извращенное удовольствие, обрекая Птичку немыслимым пыткам, да еще в присутствии зрительской аудитории.
        В бессильной ярости Брэд изо всех сил ударился затылком о стойку. Его бесило то, что он не способен прийти на помощь женщине. Всем женщинам, которым твердят, что они ненормальны или уродливы. Всем девушкам, которые становятся жертвами отцовского насилия. Всем слепцам, не видящим, насколько красивы все Райские Птички.
        Он бы все отдал, чтобы подхватить Птичку на руки, вознести на высокую гору, в надежное убежище, подальше от жестокого мира, растаптывающего тех, кто отличается от других. Потому что в одном Квинтон Гулд прав - даже Элисон с этим бы согласилась: все люди - избранники Бога. Прекрасные, необычные в своем роде существа. И женщины, и мужчины. Но каждая женщина - редчайшее сокровище. Вместе с пронизывающей болью от очередного удара о стойку эта истина, которая в иных, не столь крайних обстоятельствах показалась бы мелодрамой, все глубже проникала в сознание Брэда.

«О, если бы я мог защитить ее… Всего неделю назад я относился к ней как к диковине, обезьянке в зоопарке… Прости меня, Птичка… Пожалуйста, умоляю… Я оказался глупцом. Этого больше не повторится. Обещаю: больше ни один мужчина не сделает тебе больно».
        В помраченном сознании Брэда, освободившемся от ложных представлений о красоте, одна мысль пульсировала четко: «Птичка - истинная избранница. Невеста, за которую любой мужчина кого угодно убьет. Квинтон Гулд, этот демон во плоти, готов лишить меня даже самых призрачных надежд на спасение Птички».
        Слезы давно уже высохли на его грязных щеках, но в глазах снова защипало. Брэд рывком поднялся на ноги - стойка сердито заскрипела под его весом. Дрожа всем телом, он наклонился вперед. Смысла во всем этом не было никакого, но рассуждать об этом не было сил.
        Он в очередной раз откинулся назад, навалившись на столб спиной. От удара перехватило дыхание, пришлось выждать, пока оно восстановится.

«Если столб надломится и размозжит мне череп, моя смерть будет не бессмысленна».
        Он еще сильнее привалился к стойке. На сей раз дыхание не сбилось - наверное, потому что он падал. Однако от соприкосновения с землей весь воздух из легких улетучился. Брэд попытался вздохнуть и в то же мгновение заметил: сверху, над головой, по-прежнему свисая со стропил, столб расщепился. Понадобилось еще несколько секунд, чтобы он до конца осознал: столб надломился и нижняя его часть валяется на грязном полу рядом с ним.
        Дыхание и сознание вернулись одновременно, сердце глухо заколотилось в груди.
        Отчаянно пытаясь подняться на ноги, Брэд перекатился на правый бок, но руки оставались связанными за спиной, и на какой-то миг он с ужасом подумал: вдруг Квинтон привязал его к колу, вбитому в землю, на случай если сломается столб?
        Брэд яростно дернулся и откатился в сторону. Руки освободились - наверное, пока он раскачивался, узел ослаб. Пересиливая боль, Брэд с трудом поднялся на ноги. Он стоял, напрягшись, стиснув ладони. Его охватила вдруг растерянность: свобода пришла так внезапно, что он даже забыл, о чем думал все это время.

«Бежать. Телефон. Необходимо добраться до телефона. Или до машины. Надо связаться с Темплом. Нет, сначала аптечка…»
        Брэд перешагнул через одеяло и рывком открыл черный ящичек. На лотке были аккуратно разложены ножницы, марля и скальпель. В одной упаковке - плотная пачка антисептических бинтов и желтый тюбик мази-антибиотика. Рядом - большой набор различных медикаментов, немного шпаклевки, небольшая стамеска и молоток.
        Брэд разорвал на боку рубашку и осмотрел рану. Взял бутылочку с перекисью водорода, отвинтил дрожащими пальцами крышку и плеснул немного жидкости на бок. При соприкосновении с раной, которая оказалась не такой глубокой, как выглядела, она сразу вспенилась. Брэд подумал, что слабость объясняется скорее не травмой, а обезвоживанием организма и потерей крови.

«Не надо,- забеспокоился он,- чтобы Квинтон видел, что я копался в его вещах. И вообще никаких следов оставлять не нужно».
        Брэд остановился.

«А разве поломанный столб не след?»
        Голова отказывалась работать.

«Думай!» - приказал он себе мысленно.
        Не тратя больше времени на обработку раны, Брэд наложил плотный слой мази прямо на нее, залепил лейкопластырем и плотно перебинтовался. После чего поспешно опорожнил стоящую на столе бутылку воды.
        Брэд закрыл чемоданчик, но тут же вновь открыл. Извлек скальпель, захлопнул крышку. Взял со стола молоток-гвоздодер и быстрым шагом направился к двери.
        На улице было темно. Покрытая гравием дорожка убегала в ночь. Брэд не имел представления, где находится, оставалось идти по ней, куда бы она ни вела.
        Впервые за последние несколько часов к нему вернулась надежда. На что именно, не очень понятно, но все-таки сейчас можно было надеяться. И Брэд надеялся.

«О Боже, умоляю. Пусть она останется жива».
        ГЛАВА 35
        Птичка помнила свет над головой, когда ее катили по коридору, помнила голоса людей, рассуждающих о том, как она выглядит, но благодаря тому - что бы это ни было,- чем ее накачали, свет померк и Птичку окутала туманная пелена, защищая от демонов, пытающихся ухватить ее за пятки.
        Последняя осознанная мысль: «Наконец-то я сошла с ума. По-настоящему. Стала психопаткой. В этом, впрочем, ничего страшного нет, ведь и Рауди, и Андреа, и Энрико тоже время от времени становятся психопатами, и я все равно их люблю такими, какие они есть. Видно, меня уложили на больничную койку и закрыли с головой одеялом. Или я умерла и меня отвезли в морг».
        Птичка открыла глаза и ощутила на лице одеяло. Темно, ничего не видно. Руки отказывались двигаться. Ни звука. Она лежала на спине - под спину и голову было подложено несколько подушек, создающих своего рода возвышение. Так уже случалось и раньше, семь лет назад. Единственный способ избежать дальнейшего приема лекарств - вести себя абсолютно нормально, что для человека ненормального совсем не легко.

«Но ведь я-то нормальная, не так ли?»
        Первое побуждение - сбросить с себя одеяло - было подавлено слишком вяло работающими мышцами, а также голосом разума.
        В зависимости от того, какими таблетками ее накачали, туман рассеется раньше или позже. Большинство психотропных средств начинают оказывать воздействие лишь через несколько дней. Но может, надеялась Птичка, ей дали только успокоительное. Или все-таки сильнодействующий препарат, и сознание прояснится именно благодаря ему. Она не психопатка, но как тогда объяснить ее появление здесь?
        И тут в голове словно взорвалось воспоминание о телефонном звонке убийцы, и все сразу встало на свои места. Понятно, почему она оказалась в больнице, в то время как…

«О Господи! Брэд у него в руках! Надо выбраться отсюда, найти телефон, позвонить Элисон. Убийца запретил, но какое это теперь имеет значение? Нужно все рассказать Элисон!»
        Птичка с трудом отняла ладонь от живота и ухватилась за край покрывала. Мышцы отказывались повиноваться. Одеяло соскользнуло с головы, и стала видна полутемная больничная палата.

«Только палата ли это?- Птичка отчаянно заморгала.- Неужели галлюцинации?»
        Помутненное сознание подсказывало, что она находится в кузове пикапа, остановившегося у заправочной станции, но ведь этого не может быть.

«Я в больнице, куда меня положили, накачав предварительно всякими медикаментами. Или мираж как раз больница, а реальность - пикап? Или сначала я попала в больницу, а потом оказалась в пикапе и смотрю теперь через запыленное боковое окно на заправочные колонки?»
        Птичка снова заморгала, но снаружи ничего не изменилось.
        Птичка села и опустила одеяло до пояса.

«Я действительно в пикапе, от водительского сиденья отделяет укрепленный в середине консоль. В одном кармашке шорт - банка кока-колы, в другом - мобильный телефон. Тот самый, что оставил под мусорным баком убийца. Выходит…»
        Она распрямилась как пружина.

«Это его машина, я в его машине. Каким-то образом он сумел захватить меня, и теперь я в машине убийцы, на заправочной станции».
        Целых десять секунд Птичка пыталась собраться с мыслями и принять решение. Двигаться, бежать, вопить, прятаться - что угодно, только не сидеть в ожидании его возвращения. Сейчас его нет, куда он ушел и надолго ли - неизвестно, но, так или иначе, надо что-то делать.
        Но двинуться она не могла. Мышцы, онемевшие от страха, вдруг ожили разом, и Птичка потянулась к двери, дернула ручку. Ладонь соскользнула, и ручка с лязгом вернулась на место.

«Заперто»,- запаниковала девушка.
        Птичка принялась лихорадочно искать запорное устройство, но безуспешно.

«Не дурак же он оставлять меня, не заперев двери. И все равно я должна выбраться отсюда!»
        Тишину нарушил странный звук - словно жалобно мяукнула кошка. Сдерживая крик, Птичка стиснула зубы и часто задышала носом. Одновременно она крутила головой направо и налево, словно пытаясь что-то отыскать. Что угодно!
        Внутрь проник тусклый свет, и стал виден чистый, хорошо прибранный салон. Пусто. Сиденья выглядят как новые. Птичка открыла «бардачок». Внутри оказались карта, черная расческа и упаковка бумажных салфеток. И все.

«Может, попробовать выбить окно?»
        Птичка захлопнула «бардачок», подтянула ноги к животу, откинулась на консоль и изо всех сил ударила в окно голыми пятками. Раздался глухой стук. Еще раз… и еще…
        Она громко закричала и прижалась лицом к окну, собираясь забарабанить по нему кулаками, чтобы привлечь хоть чье-то внимание.
        И тут она увидела его.
        Мужчина, тот самый, которого она увидела, ощупывая труп, тот самый, чей портрет набросала по просьбе Брэда, показался рядом с магазином-кулинарией, невозмутимо, размеренным шагом направляясь к входной двери. Он был высок ростом, черноволос. В правой руке держал какую-то деревяшку с прикрепленным к ней ключом.
        Кроме него, вокруг больше не было видно ни людей, ни машин.
        Вся дрожа, Птичка съежилась и просидела так еще некоторое время.

«Но ведь скоро он вернется. Надо уходить, уходить немедленно».
        Она вгляделась в витрину, на которой черными буквами было написано «Добро пожаловать в Сен-Фрэнсис. Бензин и не только»,- и убедилась, что он там, внутри.
        Внешний мир за окном машины был ничуть не менее опасным, чем в самых страшных ее видениях.
        Она сидела, съежившись, в шкафу и выглядывала через щель, а снаружи был отец, круживший вокруг мертвого тела матери с пистолетом, прижатым к виску.
        Она пряталась в ванной, когда в ЦБР был повсюду выключен свет, а за мгновение до этого еще впивалась ногтями в мужчину, который, как животное, пытался сорвать с нее платье, зажимая ей рот огромной своей лапой… Психолог, сблизившийся с ней. А потом попытавшийся изнасиловать. Бородатый мужчина в больших очках, у которого изо рта пахло нафталином. При виде его возникло ощущение дежа-вю. То есть было что-то и новое, но она уже через все это проходила. Память вырвалась на свободу. Все вспомнилось так четко, будто произошло только что…
        Знакомый образ соткался так стремительно, словно в мозгу соединились два проводка. Птичка задохнулась. Это Квинтон Гулд, только без бороды и очков!
        Птичка наклонилась еще ниже и всхлипнула.

«Ничего не получится! Но нельзя же сидеть просто так и ничего не делать! И нельзя позволять воспоминаниям, как это всегда и бывает, высасывать из меня последние силы, потому что теперь страх приведет к смерти и меня, и Брэда».
        И все же воспоминания душили ее. Тьма, шкафы, нафталин, дыхание, похожее на хрюканье, большие тяжелые руки… А в этом шкафу, пахнущем нафталином, лежит его телефон с единственным номером в памяти.
        Птичка выпрямилась и посмотрела на синий прямоугольник. Она знала только один номер - своей сестры, и когда звонила ей в последний раз, той не оказалось дома. И все же надо что-то придумать. Она схватила мобильник. Включила, дрожащими пальцами пробежала по светящимся кнопкам с цифрами.
        Звонок. Еще один.
        - Ну же, Энджи, откликайся, бери трубку, бери!
        Птичка повернулась к окну. Квинтон Гулд, покончив с делами, направлялся к двери.
        В телефоне послышался голос. Голос сестры, записанный на пленку. Она просит Темпла оставить сообщение.
        Птичка тяжело задышала.

«Четыреста одиннадцать,- вспомнила она.- Надо позвонить по номеру четыреста одиннадцать».
        - Дела,- потребовал Рауди врываясь в пижаме и шлепанцах в кабинет Темпла.- Мне нужно все, что у вас есть.
        - Извините?
        Они провели в управлении около получаса, и Элисон настояла, чтобы Рауди везде позволяли сунуть нос. Он заходил в один кабинет за другим, задавая дурацкие вопросы, давая странные советы. Смотрели на него либо равнодушно, либо с веселым удивлением. Что касается Темпла, он не мог взять в толк, как обращаться с человеком, наделенным таким темпераментом.
        - Нераскрытые дела вы, надо полагать, держите под замком где-нибудь в подвальном помещении?- спросил Рауди, расхаживая по кабинету.
        - Да, но…
        - Пусть поднимут все в конференц-зал, разложат на столе в хронологическом порядке, с самого старого до новейшего, и я попытаюсь раскрыть все. Вообще-то вам давно следовало принести их ко мне в кабинет. Непростительная халатность.
        Темпл посмотрел на Элисон. Несмотря на страхи, отражающиеся у нее на лице, она слегка усмехнулась. Минута проходила за минутой, а никто и словом не обмолвился ни о Птичке, ни о Брэде.
        Задействован был весь личный состав управления, а еще четыре местных отделения ФБР помогали просеивать информацию, начавшую поступать валом после того, как о расследовании объявили публично. Сообщений поступало все больше, но среди них не было ничего конкретного, ничего такого, что хотя бы на шаг приблизило к Птичке или Брэду.

«Это моя вина,- мысленно корила себя Элисон.- Следовало понять, что с Квинтоном Гулдом нечисто, еще когда он увольнялся. Надо было внимательнее ко всему прислушиваться. Да, он поступил на работу и уволился, как множество других, и ничего такого, что вызывало хоть малейшие подозрения. Но разве не следовало мне с одного взгляда просто понять, что с ним что-то не так? А как понять? Вот если бы этот монстр хоть пальцем прикоснулся к Птичке, тогда я лично спустила бы курок и отправила его на свидание со своим богом.
        - У нас не так много времени,- говорил между тем Рауди.
        - Боюсь, вам жизни не хватит, чтобы разобраться во всех делах. К тому же у вас нет полномочий…
        - Чушь. Переговорите с начальством. А потом пусть перешлют материалы мне.
        Темпла выручил из неловкого положения телефонный звонок.
        - Темпл.
        Рауди повернулся к Элисон и заговорил негромко, но настойчиво:
        - Вы должны убедить их. Ну как вам это место, неужели не нравится? По мне, так фантастика. Я, пожалуй, не прочь перенести сюда мой рабочий кабинет.
        Темпл напрягся. Заметив это, насторожилась и Элисон. Он схватил карандаш.
        - Соединяй.
        Молчание. Даже Рауди застыл на месте. Темпл нажал на нужную кнопку, и в мембране послышалось чье-то хриплое дыхание.
        - Специальный агент…
        - Алло, алло!
        Элисон похолодела. Говорили шепотом, но она была уверена…
        - Алло?
        - Да, мэм, слушаю вас, назовитесь, пожалуйста…
        - Алло?
        - Птичка?- Элисон шагнула вперед.- Это…
        Ее прервал бессвязный поток слов:
        - Он идет, идет, подходит к «пикапу»! Элисон, на помощь! Он захватил меня.

«Она жива!»
        - Постарайтесь успокоиться.- Темпл выпрямился и стиснул в пальцах карандаш.- Где вы, сказать можете? И что за пикап? Что вы видите снаружи?
        - Зеленый…- донесся дрожащий от страха голос.- Он идет, он…- Голос перешел в едва слышный шепот.- Совсем близко…
        Птичка сжалась в комок, подняв голову ровно настолько, чтобы увидеть, как он приближается. В голове у нее метались сотни вариантов, но один не отличался от другого, и все упирались в тупик.
        Боковые окна в машине были затемнены, так что пока он ничего не видел. Но лобовое стекло обыкновенное, а ведь, возвращаясь на водительское место, он его не минует.
        - Зеленый,- прошептала она в трубку.- Он идет, он…- Вне себя от ужаса, она еще больше понизила голос.- Идет…
        - Расскажите, что вы видите. Нам надо знать, где вы. Оглядитесь.
        - «Сен-Фрэнсис. Бензин и не только»,- прошелестела Птичка.- Зеленый пикап, внутри все чисто.- Она не знала, что добавить.- Элисон, это Квинтон. И он убьет меня.
        - Держитесь,- твердо и уверенно заговорила Элисон.- Не дам я ему вас убить. Слышите? Я спасу вас. Просто сохраняйте спокойствие и действуйте как должно.
        Убийца был уже в десяти шагах от машины.

«Нельзя, чтобы он понял, что я воспользовалась его телефоном».
        - Птичка? Птичка, вы меня слышите?

«Нет времени ответить. И я очень боюсь. Надо все делать как должно»,- размышляла Птичка.
        Она отключилась, вернула телефон на место, натянула на голову одеяло, приняла опять полусогнутое положение и заставила себя не дрожать и дышать по возможности ровно.

«Назад, в шкаф. Назад, в безопасное место. Назад, в пелену тумана».
        Открылась и тут же захлопнулась водительская дверь. Квинтон откашлялся и стянул одеяло с головы пленницы. Явно удовлетворенный видом спящей, он негромко хрюкнул и вернул одеяло на место.
        - Мне очень жаль, что все так получилось, Птичка,- произнес он обыденно.- Честное слово, очень жаль. И вот что еще - для протокола: хоть ты не услышишь этого признания, но я на самом деле любил тебя. Быть может, тогда я был немного не в себе. Ведь и мне от отца досталось. Быть может, я и сейчас не в себе. Ты и впрямь такая же красавица, какой запомнилась мне. Понимаю, почему тебя любит Бог. Наверное, мне стоит убить тебя прямо сейчас.
        ГЛАВА 36
        Грунтовая дорога вела на юг, уж это Брэд Рейнз мог определить по положению звезд на ночном небе. Непонятно только, долго ли по ней надо идти, прежде чем появится хоть какой-нибудь признак цивилизации.
        Он шел мимо пшеничных полей, таких же плоских, как золотистое море в восточном Колорадо, или даже еще дальше на востоке, в Канзасе. Параллельно дороге, освещаемые лунным светом, виднелись две полоски земли, густо поросшие картофельной ботвой. Посреди дороги до щиколоток поднималась трава. Не видно ни телефонных, ни электрических столбов. Местами в сторону полей вели частные подъездные пути, где скорее всего оставляли грузовики и сельскохозяйственную технику. Если бы найти проезжую дорогу, она могла бы привести к жилью, но за прошедший час Брэду попадались только поля, подъездные пути да местами широкие овраги.
        Добровольное испытание - борьба со стропилами в сарае - превратилось в отчаянный поход за надеждой. Слабой надеждой, основанной на едва заметных новых следах, по которым теперь можно двигаться дальше. Шагая по дороге, переходя на бег трусцой, Брэд упорно думал, пытаясь найти выход.

«Что мне известно? Убийцу зовут Квинтон Гулд. Он выманил Птичку из центра, потому что именно она в его планах седьмая жертва. Он водит «Крайслер М-300», а также пикап, отпечатки шин которых совпадают с теми, что были обнаружены в местах других преступлений. Ростом преступник примерно метр восемьдесят, одет в серые брюки и синюю рубаху. И самое главное, некогда он работал психологом в ЦБР - значит, должен был оставить там подробную анкету. Более того, убийца сильно наследил в сарае и наверняка постарается уничтожить эти следы либо пока Птичка еще будет с ним, либо уже после убийства. Задача ясна. Надо каким-то образом связаться с Темплом и послать к сараю группу захвата, не спугнув Квинтона Гулда. И надо надеяться, что это удастся сделать до того, как произойдет непоправимое».
        Болел правый бок. Особенно сильно боль вспыхивала, когда он касался раны локтем. Брэд давно уже выбросил молоток, решив, что он ему не понадобится. Освещала дорогу луна, виднелись овраги, тянулись бесконечные поля пшеницы…. Ни холмов, ни машин, ни домов. Только дорога, поля и собственные ноги, несущие его на юг.
        Больше всего Брэд боялся не успеть. Боялся, что останется в живых, а Птичку не успеет спасти,- эта мысль вытесняла все остальные.

«Неужели все зря - все эти мучительные усилия, чтобы освободиться из плена? Неужели это тупик? Квинтон Гулд далеко впереди. Да, в конечном итоге он меня поймает, но к тому времени Птичка погибнет. А перед смертью настрадается. Ей придется заплатить цену, которую до нее не платил никто. А я уйду из ФБР…»
        Он замедлил шаг и прищурился. Впереди, метрах в пятнадцати, дорога упиралась в перекресток. Брэд глубоко вздохнул и бросился вперед в поисках хоть чего-нибудь - дома, линии электропередачи, оросительных устройств, что там еще может быть.
        Добежав до перекрестка, он остановился, посмотрел налево, потом направо. Насколько можно было увидеть при свете луны, дорога разветвлялась, уходя вдаль в обоих направлениях. Предстояло выбрать одно, которое ближе к цивилизации, но как это определить?
        Ему стало страшно, очень страшно. Не новую надежду принес этот перекресток, напротив, грозил сломать ту слабую мыслительную конструкцию, за которую он цеплялся.
        Брэд глянул на запад. Где-то вдали равнина перейдет в возвышенность. Ближе к дому, ближе к территории, где отплясывает танец смерти Квинтон Гулд. Но насколько ближе? Все бесполезно!
        Брэд зашагал на запад, потом перешел на бег. Он не пробежал и пяти метров, как в глаза ударил свет, словно от безмолвного НЛО. Во всяком случае, в его состоянии Брэд не поручился бы, что это фары автомобиля, а не звезда над горизонтом или мираж. Но вот луч разделился надвое и превратился в две правильные сферы. Брэд понял, что это фары и что к нему стремительно приближается машина. Грузовик или, может, пикап.
        Первым побуждением было броситься вперед, замахать руками, крикнуть, чтобы автомобиль остановился.
        А если это Квинтон Гулд возвращается с Птичкой…
        Мысль эта отозвалась резкой болью, словно ботинком по голове ударили, и Брэд пригнулся. В горле пересохло, бок горел, голова раскалывалась от вопроса: «Что делать? Что делать?»
        Послышался шум двигателя.

«Еще немного, и меня ослепят фары. Но если это Квинтон Гулд и с ним Птичка…»
        Времени не оставалось. Забыв о ране, Брэд бросился вправо, к оврагу, споткнулся о поросший травой бугорок и в самый последний момент ухитрился подставить руку, чтобы не удариться головой. Защищая бок, он перекатился через плечо, но все равно от пронизывающей боли перехватило дыхание.
        На дне оврага под мерцающими звездами Брэд старался отдышаться. Рев двигателя сопровождался шуршанием шин по поверхности дороги. Машина сейчас была почти над ним. Может, просто фермер из местных, может, офицер ФБР или молодой человек выехал на ночь поразвлечься с приятельницей, а может, Квинтон Гулд с Птичкой или без нее. В любом случае Брэд выбрал единственно возможный, с его точки зрения, способ действий.
        Дыхание вернулось в тот момент, как машина, подъезжая к перекрестку, замедлила ход. Фары разрезали густую мглу. Затем завизжали тормоза, свет сместился немного в сторону. Похоже, налево поворачивает. На север, где сарай.

«Не торопись, не торопись…»
        Свет сделался ярче.

«Необходимо выяснить, кто в машине. Но если выпрямлюсь рано, могут заметить. Не торопись… Еще не время, не время…»
        Брэд перекатился на левый бок, прижался животом к откосу и вытянул руки, чтобы в нужный момент оттолкнуться от земли и быстро вскочить.

«Еще рано…»
        Он дождался, пока, судя по шуму двигателя, машина подъехала совсем близко, поднял голову, убедился, что автомобиль действительно близко, и приготовился уже вскочить на ноги, как в глаза ему бросился профиль мужчины, сидящего на месте водителя. Рядом не было никого. Только он один за рулем. Но это был, вне всяких сомнений, Квинтон Гулд.
        Брэд хрипло откашлялся. Квинтон - единственное связующее звено с Птичкой. Квинтон в машине. Квинтон возвращается в сарай. Птичка либо в кузове, либо на полу.
        Едва машина проехала мимо, Брэд рывком поднялся, вскарабкался по откосу на дорогу и бросился за удаляющимися габаритными огнями. У поворота машина резко затормозила.

«Надо залезть в кузов. И чтобы никто не увидел и не услышал».
        Брэд подбежал к бамперу и, готовясь перемахнуть через борт, присел на корточки.
        Последние два часа Квинтон Гулд провел, смакуя успех. Его замысел оказался столь высок, а исполнение так безупречно, по-ангельски совершенно, что он даже засомневался: «А вдруг Человек Дождя заблуждается? А вдруг я все-таки ангел, посланный Верховной Силой за самой прекрасной из невест человечества?»
        Несравненная в красоте своей и совершенстве, Райская Птичка сотворена так великолепно, что Квинтон с самого начала не собирался оставлять ее тело приклеенным к стене, пока полиция найдет. Он предполагал отвезти мертвое тело к токсидермисту Роберту Эрлзу, живущему отшельником невдалеке от Маниту-Спрингс. Роберт мумифицирует труп, а потом сам станет трупом. Квинтон водрузит мумию на камин и сделает надпись: «Здесь покоится Райская Птичка, невеста-избранница Бога». Или так: «Мир стонал от напряжения миллион лет и породил ее - Безупречную Невесту Бога».
        У поворота Квинтон притормозил и повернул налево. Машина перевалила через поросший травой бугорок на середине дороги. Что-то в кузове стукнуло. Квинтон посмотрел в зеркало заднего вида, но ничего не увидел. Попозже, ночью, придется укрыть где-нибудь «М-300» и пикап. И до рассвета собраться и уехать.
        Теперь Райская Птичка, раскинувшая руки над его камином, уже не просто один из возможных вариантов. Но это не имеет значения.
        Как только появился соблазн подумать, что он состоит на ангельской службе Верховной Силы, он понял, что Человек Дождя все же прав. В голове гудело, канюки порождали демонов, и он был одним из них. А если так, Квинтон решил принять себя таким, каков есть, не обращая больше внимания на Человека Дождя с его свихнувшимися мозгами.
        ГЛАВА 37
        Брэд неподвижно лежал в кузове, глядя в небо и готовясь соскочить на землю, когда машина остановится.
        Как только пикап, подпрыгивая на ухабах, миновал поворот, Брэду удалось перекатиться через задний откидной борт и, сжавшись в комок, устроиться в кузове. Минут десять он гадал, в машине ли Птичка. Но заднее окно было тонированным, ничего не видно.
        Приходилось лежать неподвижно, мучаясь вопросами и болью.
        Брэд методично рассматривал последовательность своих действий, когда маршрут подойдет к концу. Шансы вырубить убийцу нулевые. Но ускользнуть, пока тот будет разглядывать, что произошло в сарае за время его отсутствия, можно.

«А если Птичка в машине? О Господи, только бы живая! Если жива и я рядом, есть надежда».
        Как именно можно ее спасти, Брэд пока не придумал. Придется действовать по ситуации.
        Машина двигалась на север, к сараю. Пытаясь привести в порядок мысли, Брэд прикинул, что Квинтон оставил его в сарае семь-восемь часов назад; может, чуть больше или чуть меньше. Ему требовалось время, чтобы захватить Птичку и сменить машину. Плюс путь в оба конца - это пять-шесть часов.
        Он находился в зеленом «шевроле»-пикапе примерно в трех часах езды к востоку от Денвера. Не к западу, в горах, не к югу, в пустыне, а к востоку. Недалеко от границы с Канзасом.

«Сколько, интересно, здесь больших заброшенных сараев?- задумался Брэд.- Наверное, у Квинтона в кармане его старый мобильник. Вот бы до него добраться! Позвонить Темплу, чтобы поднял на ноги всех сотрудников ближайших отделений ФБР - пусть расспросят фермеров, полицейских, местных жителей, где есть большие амбары в районе пшеничных полей в двух-трех часах езды от Денвера к востоку. Тогда появится шанс отыскать убийцу. Нет. Даже в этом случае слишком поздно. Первое и главное, что надо сделать,- убедиться, что Птичка жива и что она в машине. Второе: если все так, вытащить ее отсюда. А если нет, придется признать, что она мертва, и прикончить демона на месте».
        Чтобы приблизиться к амбару, потребовалось пятнадцать минут быстрой езды. Под шинами послышался шелест гравия, и Брэд понял, что он у цели. Следовало сразу соскочить на землю и бежать. Но не исключено, что Птичка все же в машине, и разве можно упустить хоть один шанс ее спасти?
        Он не двигался, не уступая импульсивному желанию перекатиться через борт, пока темнота все еще укрывает его.
        Брэд, покидая место своего заточения, оставил ворота отрытыми, и Квинтон, не останавливаясь, въехал прямо в амбар. На стропилах плясали огоньки от все еще горящих керосиновых ламп.

«Ну вот,- мысленно вздохнул Брэд,- Квинтон Гулд видит, что я сбежал».
        Лежа в кузове, Брэд чувствовал себя голым, незащищенным и несчастным.

«Все, конец. Сейчас я соберусь с силами, встану на колени, вывалюсь из кузова, и Квинтон Гулд пристрелит меня раньше, чем я встану на ноги. Надо было бежать, как только автомобиль свернул к амбару, а потом незаметно вернуться. Впрочем, нет, такую возможность я уже рассматривал. Главное - Птичка».
        Пикап остановился. Брэд досчитал до десяти. Ничего. Открылась левая дверь. Из машины вышел убийца.
        Квинтон не мог оправиться от изумления.

«Человек Дождя уцелел. Этот тип наделен сверхъестественной силой - поднялся после выстрела, переломил столб словно прутик»,- размышлял он.
        Квинтон выругал себя за то, что, уходя, не удостоверился, что дело сделано. Он вынул ключ из замка зажигания, но фары оставил включенными, чтобы получше рассмотреть помещение. Несколько секунд он разглядывал столб, испытывая одновременно уважение и сочувствие. Впервые он столкнулся с противником, который переиграл его. Уж не потому ли, что Человек Дождя сильнее дьявола?
        В голове у него звенело, словно туча сверчков хоровод устроила.
        Усилием воли Квинтон заставил их замолчать и отошел от машины, призывая на помощь холодный рассудок. Он быстро осмотрел амбар. Никаких признаков присутствия Человека Дождя. Разумеется, он не идиот, чтобы выставлять себя сейчас на всеобщее обозрение.
        Но все же и не супермен. Скорее всего исчез недавно, после многочисленных попыток освободиться. А стало быть, обессилел и далеко уйти не мог. В поле не пойдет, слишком умен, ведь там его наверняка поджидает смерть. Похоже, поблизости в овраге прячется.

«Нет, ты не переиграл меня, Человек Дождя, потому что игра не окончена. Просто еще одно испытание, еще одна возможность продемонстрировать тем, кто наблюдает за представлением, что их выбор оказался верен - работник действительно умен и опытен. Роли поменялись, и теперь им надо убедиться, что их человек окажется на высоте».
        По луже крови на полу Квинтон понял, что Человек Дождя потерял много сил. Столб тоже испачкан кровью. Кто послабее, не выдержал бы и умер. Или темные пятна на земле не кровь, а другие выделения человеческого тела? Но мочой не пахнет, только кровью и потом…
        Аптечка не там, где он ее оставил: выходит, Человек Дождя взял оттуда что-то, чтобы остановить кровотечение. Скорее всего он вооружен ножом, скальпелем или молотком - эти предметы тоже исчезли со стола.
        Как ни крути, противник достойный. Наступил момент истины: либо зверь поглотит невесту, либо «принц на белом коне» спасет ее.
        Чья тень длиннее? Тень Квинтона страшно извивается при свете фар на стене. По венам бежит кровь, он по-прежнему полон сил. А ко всему прочему у него есть оружие. И гудящий мозг. И Райская Птичка.
        Квинтон понимал: Человек Дождя вернется.
        Брэд скользил вдоль правого борта пикапа, как беглец, крадущийся к забору. Он молча опустился на землю - слава Богу, в амбаре пол грунтовый. Убийца, невидимый отсюда, стоял перед капотом. Фары не выключил, повернется - свет ослепит его.
        Брэд подполз к правой двери, потянулся, дернул за ручку. Заперто. Может, оно и к лучшему.
        По-прежнему не разгибаясь, он подался назад, обогнул машину, прокрался под прикрытием распахнутой двери к водительскому креслу. Убийца, который не заподозрил, что Брэд приехал в одной с ним машине, уже двинулся вперед.
        Не теряя ни секунды, Брэд заглянул в салон. Там, неловко согнувшись, сидела под одеялом, натянутым до самых глаз, Птичка.

«Живая. В полном сознании и даже, судя по виду, здоровая».
        Брэд испытал одновременно облегчение и страх. Убийца может вернуться в любую минуту.

«А что, если, увидев меня, она вскрикнет от удивления?»
        Брэд посмотрел на замок зажигания. Ключ Квинтон вынул. Он поскреб по сиденью. Птичка резко повернулась, заморгала и чуть не подскочила - узнала. Брэд бешено завращал глазами, призывая ее к молчанию. Перегнувшись через Птичку, он извлек из подстаканника бутылочку кока-колы. Другой подстаканник был пуст.
        Он ослабил крепление перегородки, превратив два разделенных кресла в одно, так чтобы Птичке легче было подвинуться, и знаком велел ей пригнуться.
        Беспрекословно, с глазами, округлившимися, как полная луна, Птичка уперлась локтями в кресло и червяком поползла к нему. Она часто и громко дышала, и Брэд думал только об одном - в любой момент их могут обнаружить.
        Убийца по-прежнему стоял перед машиной, обозревая сцену действия, как опытный следователь. Гнаться за беглецом, не выработав предварительно плана, опрометчиво, а Квинтон Гулд считал себя человеком, не поддающимся спонтанным желаниям. Если бы он обернулся, то увидел бы при свете фар торчащую из машины ногу Брэда.
        Брэд нетерпеливо потянулся к Птичке, подхватил ее под мышки и, словно куклу, вытащил из машины. Он бережно прижал ее к себе, старясь не задеть кузов пикапа, а еще больше - не сделать больно Птичке. Брэд поднял ее на руки и зашагал от машины, старясь идти как можно быстрее и бесшумнее.
        Птичку била дрожь, и, опасаясь, что она разрыдается в голос, Брэд мягко прижал ее лицом к своей шее.
        Лишь отойдя от амбара футов на десять, он позволил себе перевести дыхание. Теперь можно дышать полной грудью.
        Птичка плакала, уткнувшись ему в плечо.
        - Ш-ш-ш, не надо, не надо, потом,- шептал он.- Продержись еще немного…
        Обнаружив их исчезновение, Квинтон скорее всего решит, что они будут искать укрытие в южном направлении. Брэд же, обогнув сарай, побежал на север.

«Может, стоит опустить Птичку на землю,- прикидывал он,- тогда получится быстрее. Нет, нельзя. Я уже чуть не потерял ее. И тем более не здесь, один на один с убийцей».
        Сначала он решил двинуть в сторону кукурузного поля, расстилавшегося в ста метрах позади амбара, но сообразил, что при такой луне трудно остаться незамеченными, учитывая, что на подсыхающих листах кукурузы останутся четкие следы. Потому он и повернул к роще, начинавшейся сразу за пашней. Добежав до нее, зашел за самое отдаленное дерево, тяжело опустился на колени и бережно усадил Птичку рядом.
        Она упрямо цеплялась за его шею. И наконец разрыдалась по-настоящему.
        - Ш-ш-ш, тихо…. Все хорошо. Не надо шуметь.
        - Спасибо,- едва слышно прошептала она и, прижавшись мокрым от слез лицом к щеке Брэда, поцеловала его.- Спасибо, спасибо, спасибо.
        Все переживания этой ночи, что скопились в его сердце, выплеснулись наружу. Он держал ее так крепко, словно цеплялся за последнюю соломинку собственной жизни и, дав себе волю, тоже разрыдался.
        За стеной сарая раздался легкий треск. Квинтон уловил движение. Чья-то тень призраком мелькнула в ночи. Сначала Квинтон подумал, что это Человек Дождя пришел раньше, чем он ожидал. Священный призрак. Или лиса. Крадется снаружи, подстерегая удобный момент для нападения. Любовь к седьмой избраннице лишила его разума, мешает сосредоточиться. Он суетится, не может занять удобное положение. Но на что ему, одним лишь молотком вооруженному, рассчитывать?
        Узколобый глупец, хоть и заслуживающий восхищения в своем роде - как заслуживают восхищения животные.
        Квинтон повернулся и быстро зашагал к машине - вынуть из-под сиденья пистолет и заодно посмотреть, как там невеста Бога, которую он слишком надолго оставил одну. Огибая открытую переднюю дверь машины, он подумал задним числом, что не стоило оставлять ее так. Вид сломанного столба выбил его из колеи, заставил забыть об осмотрительности.
        Он перегнулся через дверь и застыл на месте. В машине никого не было. Избранница исчезла.
        В голове возник страшный шум. Он подумал было, что Птичка упорхнула сама, но тут же отбросил это предположение: слишком длинной была тень от священного призрака, чтобы ее отбрасывала невеста.
        От такого поворота событий обычный человек впал бы в панику. Но это просто очередное испытание. И Квинтон решил встретить его с достоинством, которое произведет впечатление даже на самого требовательного и сурового повелителя.
        Квинтон вытащил кобуру, достал оружие и выключил фары автомобиля. Сдерживаться, особенно при его обостренной восприимчивости, было нелегко. Но эмоции мешают здравой оценке ситуации. Только за сегодняшний вечер этот факт нашел двойное подтверждение: сначала, когда он, охваченный яростью, решил, что ранил Человека Дождя смертельно, а потом - когда, увидев сломанный столб, забыл закрыть дверь.

«Больше такой ошибки я не повторю».
        Рассуждая хладнокровно, Квинтон, двинулся к задней двери барака. Человек Дождя пошел в северном направлении, не на юг, что было бы слишком предсказуемо. Значит, тоже мыслит здраво, во всяком случае, достаточно для того, чтобы делать то, чего от него якобы не ожидают.
        Но Квинтон знал эти места, основательно изучил их, когда занимался отбором невест. Если Человек Дождя действительно рассуждает здраво, кукурузных полей он будет избегать, там остаются слишком четкие следы. Безоружного, раненного, даже еще с ношей, его легко выследить и застрелить.
        Квинтон спокойно пересек пашню, на границе которой начиналась роща. Гул в голове немного мешал слышать, что наверняка и позволило Человеку Дождя ускользнуть вместе с невестой. Но сейчас Квинтон, превозмогая этот гул, сознательно напрягал слух. Любая попытка выйти из-под прикрытия деревьев заставит их продираться через поля.
        Приблизившись к деревьям, Квинтон вытащил пистолет. При свете луны земля выглядела серой. Тут и там у основания стволов поднималась трава в полметра. Наверняка укрываются где-нибудь на краю рощи. Квинтон медленно шел, огибая каждое дерево и вглядываясь в просветы между стволами - вдруг мелькнет священный призрак и его маленький ангел.
        Трава за самым высоким деревом была примята. Квинтон задумался.

«Нет, второй раз не ошибусь, ни в коем случае. Я слишком умен. Они пошли именно этим путем и именно здесь останавливались. Возможно, захотели передохнуть и решить, что делать дальше».
        Он опустил пистолет, вгляделся в кукурузные стебли там, за деревьями, и тут же заметил, что некоторые из них сломаны. Итак, отдохнув тут немного, они пошли дальше.
        Можно последовать за ними и наверняка догнать. Убить лисицу, захватить невесту. А можно дать им возможность прийти к нему самим.
        Квинтон быстро прикинул варианты и, поставив себя на место противника, понял, каким путем последует Человек Дождя. Этот человек - охотник. Да, сейчас он думает о безопасности невесты, но как только решит эту проблему, сразу переключится на противника, которого преследует уже столько времени.
        Рассуждая здраво, Человек Дождя поймет, что к утру Квинтон будет далеко отсюда. Дело свое он сделал, машины не видно. Естественно, он понимает, что такая исключительная личность, такой супермен, как Квинтон Гулд, перестав быть анонимом, рассеется в воздухе. Другой штат, другая страна, другая планета, другая вселенная. И произойдет это с первыми лучами солнца. И будет он так же далеко, как восток от запада.
        Далее противник сообразит, что до рассвета не добраться ни до ближайшего телефона, ни до проезжей дороги. Все должно разрешиться сейчас - человек против человека, призрак против призрака, ангел против демона. Конец игры.
        Приняв все это во внимание, а также учитывая вновь вспыхнувшую любовь к невесте, Человек Дождя вернется нынче же ночью, чтобы уничтожить демона, явившегося в этот мир.
        Квинтон готов к встрече.
        ГЛАВА 38
        Брэд понимал: чувствам предаваться нельзя, они выдадут их. Птичка не могла остановить слезы, и он, стараясь ее успокоить, тоже всплакнул, не переставая думать о том, что Квинтон уже вышел на охоту и им здесь оставаться нельзя.
        Он взял ее за руку, и они побежали в сторону поля. Заметив овраг, тянущийся перпендикулярно линии их движения, Брэд понял: при таком свете убийца не поймет, куда они свернули - налево или направо.
        Брэд решил повернуть налево. Они шли друг за другом, держась середины оврага. Прошли метров триста, не больше. Отсюда просматривалось место, где они спустились в овраг. Если Квинтон пустится в погоню, его при свете луны будет видно на краю оврага, а их нет.
        Пока преследователь будет решать, что делать дальше, они немного передохнут. Через несколько часов взойдет солнце, и до этого времени надо хоть немного удалиться, иначе они сделаются легкой мишенью. До спокойного места еще очень далеко, не один час понадобится, чтобы добраться, а пока надо уходить.
        Есть, конечно, иной выход. Можно спрятать Птичку и перейти в контрнаступление. Даже Квинтон Гулд не ожидает такой дерзости. Пройдет немного времени, и преступник будет далеко отсюда. И чем больше Брэд думал об этом, тем сильнее убеждался, что уйдет он навсегда. Нет, не уйдет. Потому что через неделю, или через месяц, или через год он вернется за тем, что потерял. За последней избранницей. За Райской Птичкой. Но пока они в относительной безопасности.
        Все еще дрожа и постоянно оглядываясь назад, Птичка приникла к его плечу.
        - Ну как ты?- Брэд погладил ее по голове.
        Даже при свете луны было заметно, что Птичка изменилась. Волосы были, как и прежде, спутаны, но все же уложены волнами, так чтобы подчеркнуть тонкие черты лица. На ней были модная красная блуза и фирменные шорты.
        - Мне страшно.
        - Знаю. Но все хорошо. Клянусь, мы выберемся из этой передряги.
        - Ты за мной пришел?
        Поколебавшись, Брэд кивнул.
        - Я люблю тебя, Брэд.- Даже при неярком свете луны было видно, как блестят от слез ее глаза.
        Это было признание, лишенное подоплеки, наигрыша, скрытой цели. И сердце Брэда тоже захлестнула волна нежности.
        - И я тебя люблю, Птичка.
        Ее лицо исказилось от муки.
        - Мне страшно.
        - Ничего не бойся, все позади. Я с тобой, и все будет хорошо.
        - Но…- Слезы душили ее, она едва могла говорить.
        - Но что?
        - Разве это хорошо?
        Это было напоминание о страхах, выходящих далеко за пределы сегодняшнего вечера. О страхе памяти, о страхе перед внешним миром. Любой содрогнется, попав в руки такому, как Квинтон Гулд, готовому высосать из тебя кровь и распять на стене. Но Птичке угрожали тысячи других демонов.

«И не только они,- подумал Брэд.- Не менее страшна повседневная борьба с внутренними демонами».
        Брэд протянул ей руку. Чувствовалось, как трудно ей откликнуться на этот зов. Она не могла принять любовь такого мужчины, как он. Пока не могла. Попробовать можно, но мешало прошлое, отравляющее воды любви подобно соляному раствору. Это ему знакомо, только у нее положение хуже, гораздо хуже. Брэда охватил стыд за собственный эгоизм: «Подумать только, я так долго жалел себя…»
        - Да,- сказал он,- это хорошо.
        Он нагнулся и поцеловал ее в лоб. А хотел поцеловать в губы. Хотел нежно прижать к себе и поклясться в вечной любви. Увести отсюда и никогда не отпускать.

«Но она слишком утонченная натура. Слишком драгоценная. Слишком красива и неповторима для него, увальня. Не я, а она будет решать, что и когда ей нужно.
        Потому Брэд лишь коснулся губами ее лба, задержался на мгновение, потом отстранился и сказал:
        - Ты особенная, Птичка, таких больше нет. Я люблю тебя. Люблю, как мужчина любит женщину.
        Птичка услышала эти слова и поверила им. Впервые в жизни она действительно поверила в то, что мужчина ее любит. Любит не идею, не представление о том, какой она могла быть, но ее, Птичку, женщину, рыдающую на дне оврага и сражающуюся с демонами, которые сделали для нее невозможной любовь к мужчине.

«Я женщина,- думала она.- Я женщина, и Брэд меня любит».
        Это было открытие настолько поразительное, что на миг у нее даже перехватило дыхание. Она почувствовала на щеке его ладонь.

«А вдруг он поцелует меня, как мужчины целуют женщин?»
        Ее слишком трясло от волнения, но втайне Птичка молила о настоящем поцелуе - в губы.
        Но нет, принц должен дождаться приглашения принцессы. А Птичка не знала, как ведут себя принцессы.
        - Ну как ты?- снова спросил он, заглядывая ей в глаза.
        Она не знала, что ответить.
        - Тебе ничто не угрожает. Клянусь, пока я жив, никто пальцем к тебе притронуться не посмеет.

«Но спасти меня от меня самой ты не можешь,- подумала она.- Моя проблема - это я сама».
        Она снова оглянулась. Квинтона не видно. Птичка вспомнила признание, которое он сделал в машине, думая, что она спит: «Меня отец тоже обижал».
        Эти слова закрутились у нее в голове, как колесо обозрения. Квинтон, которого она хорошо помнила по первым месяцам своего пребывания в центре, немного походил на нее. Они были сделаны из одного материала. Он тоже рос в семье, где царило насилие.

«Быть может, у него все еще каша в голове»,- размышляла Птичка.
        Пока они ехали в его машине, воображение у Птички разыгралось. Она уже представляла, что кончится поездка тем, что она поднимется и обнимет Квинтона. Чушь, конечно, результат ее потаенных страхов и глубинного желания выжить, превратив его в друга. И все-таки она не могла отделаться от фантазий.

«Мой отец тоже обижал меня…»
        Она старалась вообразить, как можно обидеть мальчика по имени Квинтон. Неудивительно, что он решил выучиться на психолога. Понятен и поступок Брэда: чтобы превозмочь свою боль, он пошел служить в ФБР.
        Если бы Квинтон мог прозреть и признать, что в голове у него все спуталось, может, он увидел бы свет в конце тоннеля…
        - Если ему явится правда, он может перемениться,- сказала она вслух.
        - Ты о чем?
        - В машине,- повернулась к нему Птичка,- он сказал, что отец обижал его. Что у него все в голове перепуталось. Ну я и подумала…- Птичка в очередной раз вгляделась в темноту.- Кто-нибудь когда-нибудь любовь ему выказывал?
        - Знаю, что за любовь ему нужна,- буркнул Брэд, а про себя добавил:
«Электрический стул ему нужен, а не любовь».
        - Он похож на меня.- Птичка почти не слушала Брэда. Для нее все становилось на свои места. Не только в том, что касается Квинтона, но и ее самой.- Иногда нам надо взглянуть в лицо собственным демонам.
        - А иногда их надо убивать.
        - Он нездоров душевно,- убежденно произнесла Птичка.- Как, возможно, и я.
        - Это психопат-убийца,- возразил Брэд.- Не Рауди, не Казанова, а уж с тобой у него вообще ничего общего нет.- В голосе Брэда зазвучал металл.
        Птичка продолжала рассуждать. «Дело не только в психопате-убийце Квинтоне Гулде и не в Птичке, страдающей от шизофрении. Дело еще в Брэде Рейнзе и в том, что он любит женщину, которая не может быть женщиной, потому что живет в страхе перед самой собой».
        Ей это вдруг стало абсолютно ясно. Вспомнились подробности, которые она раньше не помнила, потому что смотрела на прошлое со слишком близкого расстояния. Более того, ей стало покойно здесь, в овраге, рядом с Брэдом и вдали от безопасного центра.
        Но до того как семь лет назад она столкнулась с насилием, повредившим ее ум, Птичка была лишена свободы любить и быть любимой. А ведь именно любви жаждала больше всего на свете.
        - Мне надо вернуться,- произнесла она, волнуясь.
        - Что?- Брэд был явно ошеломлен. Или даже обозлен.- Ни в коем случае.
        - Неужели ты не понимаешь?- Птичка высвободила руку.- Это прежде всего мне нужно. Надо посмотреть в лицо и простить…
        - Нет!- Брэд схватился за правый бок, и Птичка забеспокоилась. Вдруг у него травма.- Да я в жизни не позволю тебе вернуться. Ты ошибаешься, это монстр.
        Но Брэд просто не понимал. Она испытывала странную решимость. Овраг - всего лишь очередная трещина на поверхности ее сознания. За ней последует еще одна и еще, пока весь мир не превратится в паутину из таких трещин. Вернуться в барак - значит обрести свободу.
        - Выбирать не тебе,- сказала Птичка.- Если ты…- Она запнулась.- Ты не должен мешать мне делать то, что я считаю правильным.
        Брэд открыл рот, но ничего не сказал.
        - Прости. Мне жаль, что все так оборачивается. Но мне надо жить в ладу с собой.- Птичка поднялась на ноги.
        Брэд, стоя на одном колене, схватил ее за руку и попытался вернуть на место.
        - Пожалуйста, прошу тебя. Ты не знаешь, что делаешь! Это безжалостный убийца. Он похищает женщин вроде тебя, протыкает им подошвы и высасывает кровь, до последней капли. Прошу тебя, успокойся и сиди на месте.
        - Ты прав, все так и есть,- согласилась Птичка.- И я понимаю, в твоих глазах это полный абсурд. Но тебе еще предстоит убедиться, что многое из происходящего в моем мире в твоем обретает смысл далеко не сразу. Я семь лет жила в страхе перед этим монстром, и это высосало из меня все силы. А теперь я свободна, и смотрю монстру в лицо, и должна уничтожить его.
        - Уничтожить? Каким образом?
        - Действием и словом. Собою.
        Брэд перегнулся через ее плечо, вглядываясь туда, где должен появиться Квинтон, если, конечно, он преследует их.
        - Сядь. Прошу тебя, сядь и выслушай.
        Она опустилась на дно оврага.
        - Понимаю, ты прошла через ад и в твоей голове картина складывается не вполне…
        - Никогда еще она не была такой ясной,- прервала его Птичка. Голос звучал жестко, но от волнения у нее колени дрожали, и она сочла нужным добавить: - Брэд, ты не понимаешь: твой героизм только подталкивает меня сделать то, что я решила. Ты на меня работаешь.

«Все правильно: Квинтон - монстр. Но и я тоже. Единственный способ одолеть одного монстра заключается в том, чтобы победить другого».
        Птичка снова поднялась на ноги, испытывая одновременно решимость и безнадежность.
        - То есть,- вздохнул Брэд,- тебе кажется, что ты должна сделать это, чтобы доказать, что достойна меня?
        Глаза у Птички снова наполнились слезами, и она отвернулась.

«Чем лучше он меня понимает, тем хуже все становится. Неужели он сам не видит?»
        - Хватит,- бросила она.
        - Хватит - что? Говорить правду?
        - Хватит спасать меня.- Она глубоко вздохнула и стерла слезы со щек.- Я должна это сделать, Брэд. Я делаю это для него, но ради себя. Понимаешь?
        - Нет, не понимаю. Тебе нет нужды превозмогать в себе монстра, чтобы заставить меня увидеть, какая ты красивая.

«Не может быть, чтобы он всерьез говорил это. Нет такого мужчины на свете, который мог бы испытывать ко мне такие чувства».
        - Подумай только,- прошептал он,- мы едва вырвались из лап этого урода, мы все еще недалеко от его барака, а спорим, следует ли тебе туда возвращаться. Безумие какое-то.
        - Так я и есть безумная.
        Оба замолчали.

«Он прав, конечно. Возвращаться - безумие. Но ведь я же безумна. Что-то мне подсказывает: сегодня все будет кончено. В этом самом бараке».
        Ее глаза в очередной раз наполнились слезами.

«Где я? Что здесь делаю?»
        На горизонт внезапно наползла тьма, и Птичка ощутила, как в голову проникают знакомые нити тумана.

«Я не способна на это! Надо возвращаться в центр!»
        Мир смыкался вокруг нее, и ей понадобились все силы, чтобы удержаться на ногах.

«Брэд прав: все мои слова - вздор. Я не в своем уме, в этом мире я ничего не стою и никогда не могу быть любима как женщина».
        Рука Брэда медленно легла на ее плечо. Он мягко потянул Птичку к себе, и она прижалась лбом к его груди, изо всех сил стараясь не разрыдаться. Он прикоснулся губами к ее затылку.
        - Я не могу потерять тебя, Птичка. Ты должна это понять. Завтра, когда все останется позади, мы найдем способ превозмочь твои страхи, но сейчас я и на секунду не могу представить, что ты вернешься туда, в барак.

«Я проиграла»,- решила Птичка. Она обняла его и прижала к себе так крепко, как только отважилась, и опять заплакала. Она знала, что не заслуживает такой любви, но все равно чувствовала себя на седьмом небе. И ради этого готова была еще раз пережить все, что пережила за эти трудные семь лет.
        Сказать это она не могла, потому что в горле образовался комок. Могла только всхлипывать, пока он поглаживал ее волосы и целовал затылок.

«Если, как утверждают, Бог - это любовь, я даже вообразить не могла, что найду Бога на дне оврага в трехстах метрах от человека, который семь лет назад хотел меня изнасиловать».
        Ночь, кажется, заканчивалась - по крайней мере шла на убыль. Птичка давно уже покоилась в объятиях Брэда, и никуда ей не хотелось двигаться. Но тут она ощутила, как напрягся Брэд. И дыхание сделалось тяжелым. Она заставила себя собраться.
        - Но одно надо понять,- сказал он.
        Птичка перехватила его суровый взгляд, устремленный в сторону барака.
        - Сегодня ночью все должно кончиться,- решительно продолжил Брэд.
        - Что ты имеешь в виду?
        Впрочем, в ярости и решимости, что читались в его глазах, ошибиться было невозможно. У нее даже дрожь по телу пробежала.
        Брэд снова поцеловал ее в лоб и заглянул в глаза.
        - Послушай меня, Птичка. Скорее всего многое из того, что я сейчас скажу, ты не поймешь, но мне хотелось бы тебя кое о чем попросить.
        - Да?
        - Подожди меня здесь, пожалуйста. Жди пятнадцать минут. Если я к тому времени не вернусь, беги на запад, по оврагу, со всех ног. Тебя увидят с воздуха, и он…
        - Нет!- в испуге отшатнулась она. Сама мысль остаться здесь одной была непереносима.- Нет, это невозможно.
        - Тихо, тихо, выслушай. У тебя все получится. Он не догонит.
        - Ты не можешь меня здесь оставить!
        - Знаю. Не могу.- Брэд помолчал.- И не оставлю. Не оставлю, потому что вернусь туда и положу всему конец.
        - Ты не можешь меня оставить!- повторила она.- По крайней мере сейчас. Ты ведь только что нашел меня, сказал, что любишь, ты…
        В голове у нее билась мысль: «Он должен, он любит меня, он должен вернуться и уничтожить монстра, должен, потому что любит меня…»
        - Ты не можешь оставить…

«И я должна отпустить его».
        - А иначе, Птичка, он уйдет.- Брэд пристально посмотрел на нее.- Исчезнет. И потом вернется за тобой. А этого я не могу допустить. Он зациклился на тебе. И не успокоится, пока не убьет. Понимаешь? Я не могу допустить, чтобы ты жила в постоянном страхе. Я должен сегодня же положить этому конец.

«Пусть идет, я должна отпустить его, потому что люблю. Должна верить ему…»
        Птичка прижалась к Брэду всем телом, не пуская, дрожа от страха, понимая, что он должен идти. Сколько раз предавалась она мечтам о спасении, сколько писала про всадника на белом коне, скачущего, чтобы спасти свою деву… И вот нашла и боится даже подумать о том, что потеряет его.
        - Птичка…- Он снова поцеловал ее в голову и мягко отстранил от себя.- Птичка.- Он поцеловал ее в лоб, в губы, даже не поцеловал - слегка коснулся.- Я люблю тебя. Я вернусь. Он меня не ожидает, понимаешь? На моем месте никто в здравом уме не вернулся бы - он именно так думает.
        Она молча посмотрела на него. «Брэд прав: оба мы не в своем уме. Я - потому что раньше сама рвалась вернуться, он - потому что идет сейчас. Мы думаем не умом, а сердцем, и я не хочу по-другому».
        - Жаль, что все так получается,- вздохнул Брэд.
        Птичка потянулась и поцеловала его в губы. Первый раз поцеловала она мужчину. Губы у него были теплые и мягкие. Ей захотелось прижаться к нему, заплакать и целовать, целовать…
        Но вместо всего этого она приняла самый храбрый вид и посмотрела ему в глаза:
        - Возвращайся поскорее.
        Он кивнул:
        - Не сомневайся.
        ГЛАВА 39
        Брэд прошел по дну по оврага от места, где они спустились, еще двадцать метров и, затаив дыхание, остановился. В роще, с южной стороны, вовсю стрекотали сверчки. Дул легкий ветерок, шевеля стебли на этом беспредельном, желтом, как песок, кукурузном поле, освещенном золотистым диском луны.
        Брэд обернулся. Напряги он воображение, угадал бы вдали силуэт женщины, прижавшейся к склону оврага. Удивительной женщины по имени Райская Птичка, заслуживавшей и обретшей ныне полную его преданность.
        Но это только если дать волю воображению. Она хорошо спряталась, и при мысли о том, что он снова бросил ее одну и, быть может, им вообще не суждено встретиться, у него сжималось сердце. Но он понимал: другой возможности спасти Птичку скорее всего не будет. Пока Квинтон Гулд на свободе, ее жизнь в смертельной опасности.
        Брэд перевел взгляд на кукурузные поля. Есть только один способ переиграть противника. Надо идти тихо, быстро, как охотник. Вероятно, Квинтон Гулд уже бежал. Но нельзя исключать, что он либо прочесывает поле, либо избавляется от следов своего пребывания в бараке. Так или иначе, следует поторопиться.
        Он вышел к полю и начал осторожно пробираться сквозь посадки. Шел быстро. На такой скорости шорох от соприкосновения с тесно прилегающими друг к другу стеблями расслышать было можно, но отличить от шелеста, вызванного порывами ветра, нелегко. Так или иначе, поле пересечь надо.
        План был простой. В открытом столкновении у него, безоружного, шансов нет. Но если войти в барак незаметно… можно уже нынче ночью покончить со всем этим делом.
        С сердцем, колотящимся в груди как паровой молот, Брэд продолжал пробираться через поле, старясь дышать как можно тише. В тридцати метрах от края остановился и прислушался…
        Наверное, показалось. Чего бы только не отдал сейчас Брэд за то, чтобы иметь сейчас свой пистолет. Да хотя бы молоток. Можно было, наверное, прихватить что-нибудь, уходя из барака: грабли, палку, какой-нибудь штырь железный, веревку, кирпич - да что угодно,- но ничего такого на глаза не попалось, да и не думал он тогда об этом. Ведь только полоумному могла бы прийти в голову мысль о возвращении.
        Брэд подошел к самому краю поля и осторожно выглянул из-за стеблей. Красноватый свет по-прежнему мерцал в большом окне наверху и проникал сквозь вертикальные трещины в стене.
        Квинтон все еще здесь.
        Щели в старых, полусгнивших досках были достаточно широки для того, чтобы, при должной осмотрительности, увидеть из дома то, что происходит снаружи. Следует иметь это в виду.

«А раз так,- пришло в голову Брэду,- Квинтон при ярком свете фар, пробивающемся в барак, мог видеть, как мы с Птичкой уходим. Правда, почему-то в погоню не пустился. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения».
        Справа щелей в стене было меньше. Брэд низко пригнулся, ступил за край поля и побежал через вырубку к дальнему углу барака.
        Луна освещала его так, что Квинтону, устроившемуся в пятнадцати метрах от юго-западного угла, были отлично видны по меньшей мере три четверти строения, напоминающего на фоне звездного неба гробницу. Он сидел в позе лотоса и проделывал круговые движения ладонью со скрещенными большим и указательным пальцами, чтобы сосредоточиться.
        На фоне пшеничных колосьев, колышущихся над головой, Квинтон практически не был виден.

«Человек Дождя ушел на северо-запад. Если исходить из того, что он вернется, выберет скорее всего то же направление. И даже если срежет угол, все равно замечу его. Наверняка рассчитывая, что я стираю следы своего пребывания в бараке, лис приникнет к щели и неприятно удивится, убедившись, чтобы добычи не видно. Тогда он незаметно обойдет сарай, пытаясь обнаружить меня, пока я не нанес смертельный удар,- если конечно, Человек Дождя окажется смекалистым.
        Если же Человек Дождя не вернется, я сотру все следы и через час, задолго до восхода, удалюсь, чтобы позднее вернуться и закончить то, что начал. Я терпеливый. Семь лет ждал, так что еще несколько месяцев не в счет.
        Все в порядке. Я не разочарую того, кто вглядывается в меня в ночи. Особенно сейчас, когда наконец постиг свое истинное предназначение».
        Единственное, что смущало,- звук. Гудение в голове перешло в скрежет. И был он так громок, что не отличишь от оркестра сверчков. Правда, сейчас слух не главное. Он будет полагаться на зрение и высокий интеллект, а слух и чувство пусть пока отойдут на второй план.
        Ум его достаточно ярок, чтобы осветить мир. А ярость настолько темна, что он даже начал смаковать мысль о том, что убьет Птичку ради запаха и вкуса крови.
        И это еще не все, преимущества этим не исчерпываются. Ум, гудящий ум подсказывал, как именно, будучи вооруженным лишь палками да камнями, лис собирается убить его.
        Человек Дождя может поджечь барак вместе с ним и его машиной. Для этого ему понадобится хороший бросок палкой или камнем. Так Давид некогда убил Голиафа.
        Предполагая подобные действия, Квинтон и выжидал развития событий в укромном месте, готовый, когда настанет время, приступить к делу. Конечно, оставлять машину в бараке было рискованно, но выводить слишком хлопотно. В любом случае, сидя в позе лотоса на краю пшеничного поля, Квинтон занял превосходную позицию.
        На противоположной стороне стебли кукурузы внезапно зашевелились, и на пашню, низко пригнувшись, выскочил Человек Дождя. Мишень он сейчас представлял собой весьма неудобную, и все равно Квинтон тут же вскочил на ноги.
        Лис здесь, вышел на охоту. Но пес ада начеку.
        Подбежав к бараку, со свистом выпуская воздух через ноздри, Брэд резко остановился и прижался спиной к стене. В овраге он подобрал пять камней и рассовал их по карманам: два в правый, три - в левый,- но пустить в ход решил, только если не найдет чего-нибудь большого и тяжелого, чтобы разбить лампы.
        Керосин попадет на пол, покрытый соломой, затем в расположенные неподалеку стога сена. За какие-нибудь две-три секунды пламя взовьется на такую высоту, что его уж ничем не собьешь.
        Далее - машина. Брэд рассмотрел с десяток возможностей выведения ее из строя. В любом случае он должен воспользоваться возникшим при пожаре хаосом. Впрочем, чтобы остановить машину даже таких размеров, понадобится на удивление немного стогов сена, а потом надо будет разбить о капот вторую лампу или стукнуть по радиатору небольшой кувалдой - она у Квинтона имеется.
        Не обязательно убивать этого человека здесь. Горящий барак станет сигнальным огнем, видным за много миль отсюда, так что дорога будет освещена.
        Эти варианты, может, сомнительные, а учитывая способность этого монстра уходить от любой погони, следует признать, что шансы на спасение Птички приближаются к нулю.
        Никаких признаков присутствия человека. Надо определить местоположение убийцы, выследить его, дождаться нужного момента, отвлечь, затем, обогнув барак, вбежать так, чтобы между ним и Квинтоном, который будет пытаться понять, что случилось у него за спиной, оказалась машина.

«И вот тогда, и только тогда, я возьму ближайшую лампу, а потом займусь машиной».
        Но Квинтона нигде не видно. Правда, с того места, где стоял Брэд, можно было разглядеть только часть барака, кузов пикапа и одеяла - вот и все, пожалуй. А он может быть где угодно.
        Брэду вдруг стало страшно - а если все пойдет не так? Квинтон Гулд не из тех, кто делает много ошибок, а совершив одну-две - в результате чего Брэду с Птичкой и удалось бежать,- будет начеку.
        Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, и снова пригнувшись, Брэд заскользил вдоль здания. Надо добраться до конца стены - оттуда виден стол.

«Как только обнаружу этого типа, достаточно будет простого удара в стену, чтобы привлечь его внимание, а я тем временем добегу до входной двери».
        Задняя дверь была приоткрыта. Брэд остановился и задумался. К чему бы это? Впрочем, понятно: перед тем как уходить, возможно, через эту самую дверь, Квинтон должен был по меньшей мере обойти дом по периметру. Это было пятнадцать - двадцать минут назад. А что он делал все это время? И почему вокруг так тихо?»
        Брэд встал на цыпочки. Необходимо установить визуальный контакт. Надо прежде всего найти этого человека. Между дверью и прогнившим косяком было сантиметров семь. Через отверстие проникал багровый свет, словно монстр во время сна приоткрыл один глаз.
        Брэд подошел поближе, собрался заглянуть внутрь, но передумал: малейший скрип выдаст его присутствие. К тому же рядом между двумя досками есть щель, вот через нее…
        Удар по затылку пришелся из ниоткуда. Ощущение было такое, будто в череп впилась гигантская кобра. Тело пронзила страшная боль. Падая на землю, Брэд понял, почему не увидел Квинтона внутри барака.
        Убийца был там же, где и он,- снаружи.
        ГЛАВА 40
        Все прошло на удивление гладко, и теперь Квинтон понял, почему его подсознательное позволило допустить небольшие ошибки, в результате которых Человек Дождя обрел недолгую свободу. Потерпев поражение, Квинтон теперь взял реванш - поймал лиса и наслаждался победой.
        Квинтон Гулд с гордостью озирал реконструированную им сцену. Брэд Рейнз, тот самый, что хотел украсть у него невесту, сидит на прежнем месте, привязанный к обрубку столба, от которого сумел ненадолго отвязаться.
        Квинтон зашел за спину пленнику, не испытывая тревоги: в руках у него пистолет, дуло нацелено в голову Брэда. Если тот повернется - он застрелит его на месте, а уж потом втащит тело внутрь. Получилось так, что оглушительный стук сердца пленника скорее всего и не позволил ему услышать, как Квинтон бесшумно подкрался сзади. Чтобы вырубить Брэда, хватило одного удара, после чего Квинтон втащил его внутрь и привязал к столбу. По шее лиса стекала кровь из свежей раны на голове. Кажется, он готов очнуться, чтобы доиграть свою роль. Захватывающая сцена. Красота.
        Квинтон говорил себе это, только вот шум в голове не позволял насладиться победой сполна. Квинтон прошелся взад-вперед перед Человеком Дождя, упиваясь его страданием и гадая, отчего тот решил рискнуть столь многим ради женщины, которую общество изолировало.
        Он посмотрел на фигуру, мешком валяющуюся на полу.
        - Ну же, поднимайтесь.- Он пнул его ногой в бок.- Вставайте, вставайте, у нас не вся ночь впереди. Чтобы проделать человеку дыры в ступнях и слить кровь, нужно больше времени, чем вы думаете.
        Человек Дождя застонал. Руки у него были связаны за спиной, и не так-то легко было подтянуть ноги и сесть. Он пробормотал какое-то ругательство.
        - Слушайте, все ведь позади. Все эти ругательства, проклятия, плевки, борьба с веревками только компрометируют таких людей, как вы да я.
        Человек Дождя угрюмо сверлил Квинтона взглядом, словно хотел разнести на куски его голову.
        - И не надо смотреть на меня так, словно я монстр. То есть верно, монстр, но в таком случае ни ругательства, ни проклятия, ни плевки, ни борьба с веревками, ни пронзительные взгляды не помогут, как не помогли в свое время Ники. Так что давайте вести себя цивилизованно.
        Взгляд Человека Дождя не смягчился.
        - И что мы с вами за люди, Квинтон?
        - Настоящие мужчины. Свободные от условностей, которые навязывает массам общество. Мы с вами видим истину, вы и я. Я пес ада, а вы хитрый лис, старающийся отнять у меня мою награду. Мы оба распознаем красоту, и нам обоим нравится Райская Птичка.
        - Неужели? Я люблю Птичку. А вы ее ненавидите. Разве не так?
        - В таком случае мне нравится ее ненавидеть. Так или иначе, мы оба знаем, что такое любить.- Поглядев на жалкое существо, в которое превратился противник, Квинтон нахмурился.- Ну да, понимаю, самое время для проповедей в попытках наставить меня на путь истинный. Что ж, одну-другую готов выслушать. Начинайте.
        Брэд не воспользовался предложением. Квинтон другого и не ожидал. Решимость Человека Дождя таяла на глазах, сменяясь печалью. Словно он смирился с поражением. Право, в этом есть нечто жалкое. Наблюдать, как личность, наделенная незаурядным умом, превращается в ничтожный кусок мяса… Квинтон вдруг испытал неудержимое желание двинуть ему в челюсть.

«Проснись, проснись, святой дух! Не позволяй мне издеваться над собой!»
        - Вы жалко выглядите,- сказал он вслух.
        Из правого глаза Человека Дождя выкатилась слеза.

«Его слабость нестерпима! Надо встряхнуть этого призрака-моллюска - достаточно одного удара по голове. Смотреть, как слабый человек умоляет сохранить ему жизнь, - зрелище ожидаемое и потому приемлемое. Смотреть, как о пощаде молит слабая женщина,- зрелище, приносящее удовольствие, потому что она всего лишь играет роль, отражающую всеобщую слабость мира. Но смотреть, как разваливается на куски этот призрак-лис, невыносимо. Брэд Рейнз нуждается в хорошей трепке - как тот мальчишка, которого я вздул в ресторане Элвей».
        - Отвратительно,- вздохнул Квинтон.
        - Вам никогда ее не поймать.- Голос Человека Дождя прозвучал сильно и уверенно.
        И тут Квинтону пришло в голову, что не себя он оплакивает. Он по Птичке слезы льет. И не похож этот человек на дрожащего мышонка, смирившегося с поражением. Скорее наоборот. Человек Дождя не за свою жизнь боится. Его убивает судьба, уготованная той, кого он любит. Это не трусость, это благородство.
        Квинтона так потрясло открытие, что он на несколько мгновений дар речи потерял. Но и в таком состоянии он должен был спросить себя - почему? И когда спросил, гудящий мозг выдал ответ: «Потому что ты ревнуешь к Человеку Дождя. Безумно ревнуешь. Называя вещи своими именами, ревнуешь к любви и благородству Человека Дождя так же, как к красоте Райской Птички, избранницы Бога».
        Квинтон заметил, что у него дрожат руки. Он завороженно уставился на них. Получается, только сейчас наступил момент высшего испытания. Не в том оно состоит, чтобы похитить семь невест, и не в том, чтобы обескровить их и чистыми явить перед Богом, и не в осознании своей истинной цели, и не в использовании Человека Дождя ради ее достижения, и даже не в том, чтобы его криками заставить прийти сюда Птичку.
        Быть тем, кто он есть,- вот самый трудный вызов. Быть таким, каким его хочет видеть общество, он не может. Он вынужден противостоять уважению и чести, которыми искушают его сейчас, и отдаться злу.
        - Вы мне отвратительны,- повторил он и, подойдя к столу, взял желтого цвета дрель на батарейках.
        Мягко заурчал, возвращая ему спокойствие, мощный электромотор. Уровень напряжения нужно выбрать такой, чтобы дрель беспрепятственно вошла в кость.
        Есть в костях нечто, что беспокоит большинство людей в том смысле, что они рассекают кожу, вторгаясь в потаенные глубины человеческого «я». А лицо никому терять не хочется.
        Сверля кость, Квинтон разом решал две задачи.
        Во-первых, обескровливал тело через маленькое отверстие в ступне. А во-вторых, обнажал истинную кость невесты. Или, в данном случае, мужчины.
        Убедившись, что дрель в рабочем состоянии, он положил ее на место и подошел к Человеку Дождя, наблюдавшему за его действиями со странным равнодушием. Неужели он ничего не боится? Похоже одного или двух отверстий будет недостаточно, чтобы заставить его закричать от боли.
        - А теперь выслушайте меня,- заговорил Квинтон.- Ничего личного…
        - Как это ничего личного?
        - Ладно,- отозвался Квинтон, помолчав.- Положим, есть кое-что личное. Мне нужно, чтобы вы закричали. Ваша жизнь меня мало волнует. Но я хочу, чтобы здесь оказалась маленькая невеста, ясно? Похоже, ей хватило дурости запасть на вас, особенно теперь, после того как вы ее освободили. Вот мне и надо, чтобы вы заорали, как ребенок, которому удаляют зуб без новокаина.
        Казалось, на Человека Дождя эти слова не произвели впечатления.
        - Вам ее не достать,- произнес Брэд.- Ее здесь нет. Я могу кричать сколько угодно, пока вы сами не попросите остановиться. Но Птичку вам сюда не заманить.
        - Да ну?- Квинтон надавил на спусковой крючок, и дрель негромко заныла.- Похоже, вам кажется, что вы хорошо ее знаете.
        Человек Дождя по-прежнему сохранял хладнокровие.
        - Даже если она не успела отойти далеко и услышит мой крик, все равно поймет, что сделать ничего нельзя. Барак поджечь она не может, застрелить вас - тоже, уехать на пикапе бессильна. Она с самого начала это знала, потому и согласилась бежать. Меня убить вы можете, но Птичку вам не достать.
        - Правда? А что мне помешает выследить ее, скажем, на следующей неделе?
        - Вы за дурака меня держите? Вам никогда не напасть на ее след. Для вас Птички больше нет. Считайте, она так далеко, куда вам не добраться.
        Его уверенность взбесила Квинтона.
        - Знаете, там, на воле, вы меня ставили в тупик. Но сейчас превратились в отъявленного лжеца. Мне будет легче вас убить. Ненавижу притворщиков.
        - Ладно, Квинтон, хватит болтать. Действуйте. Я буду орать как резаный, только это вам не поможет.

«Неужели этот святой лис снова перехитрит меня? С чего он торопится на тот свет? Умом тронулся?»
        Нервы Квинтона были натянуты как струна. Он наклонился, схватил дрель и прижал к лодыжке Человека Дождя. Мотор взревел, затем заработал ровнее.
        Квинтон распрямился и критически оглядел содеянное. Человек Дождя не сводил с него глаз. Лицо его сделалось белым как мел, губы дрожали, из раны текла кровь. Но он не вскрикнул и даже не застонал.
        - Что, так и будем молчать?

«Надо быть поосторожнее, нельзя, чтобы Человек Дождя потерял сознание».
        - Ну же, кричи. Кричи так, чтобы мне захотелось заткнуть уши.
        Молчание.
        - Не хочешь? А ведь ты солгал. Ты сдерживаешься, потому что боишься: вдруг она услышит твой крик и придет сюда. Потому что именно так поступают по-настоящему красивые внешне и прекрасные внутренне люди. Мы оба это знаем. Они всегда спешат на помощь олухам, попавшим в беду.
        И вновь ни слова от пленника. С каждой минутой Квинтон все больше уважал, презирал, любил и ненавидел этого человека.
        - Я места живого на тебе не оставлю. А если будешь молчать, закричу сам, и она прибежит сюда. Тогда я и за нее возьмусь.
        Взгляд Человека Дождя метнулся куда-то за спину Квинтона, глаза его расширились.
        - Привет, Квинтон.
        Если не считать телефонного разговора, он впервые за последние семь лет услышал ее голос. Нежные, ласкающие модуляции поразили его в самое сердце. Он медленно повернулся. У входа, одетая в алую блузку и джинсовые шорты, стояла Райская Птичка.
        В ее бездонные глаза Квинтон заглянул первый раз после той давней ночи. Они были все так же убийственно прекрасны.
        - Привет, Птичка,- ответил он.
        ГЛАВА 41
        Брэд сидел потрясенный и умолял Бога о последней милости: «Ну пожалуйста, пожалуйста, не пускай ее сюда. Вели уйти. Пусть ничего не слышит».
        Он смотрел, как Коллекционер Невест кружит над ним с дрелью в руках, слышал его угрозы и страстно молился: «Умоляю, защити ее. Она невинна, простодушна, она примчится сюда из любви ко мне, но пусть так не будет. Пожалуйста, не надо».
        Квинтон нагнулся, прижал дрель к лодыжке… Брэда пронзила страшная боль, судорога прокатилась по всему телу. Свело желудок, помутилось зрение, но закричать он не мог себе позволить.
        Квинтон что-то говорил, но Брэд не слышал. Он продолжал молиться: «Пожалуйста, пожалуйста, спаси ее. Спаси. Она же твое дитя. Спаси ее…»
        Слева послышался шорох. Он взглянул туда и увидел… Этого он боялся больше всего на свете. Птичка стояла в проеме двери, напоминая ангела милосердия.
        У Брэда перехватило дыхание.
        - Привет, Квинтон.
        Тот застыл. Затем медленно повернулся. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, и Брэд мог только гадать, что за страшные мысли роятся в сознании этого психопата.
        - Привет, Птичка.
        Брэду хотелось закричать: «Лети отсюда, Птичка! Лети подальше! Это монстр, он не пощадит тебя. Ты страшно наивна! Лети!»
        Он застонал, пытаясь собрать все силы, чтобы не потерять сознание. Нельзя, чтобы все кончилось так! Она должна улететь.
        Но Птичка стояла, не сводя глаз с убийцы, а Квинтон - с нее.
        Брэд тяжело дышал, почти парализованный страхом, но наконец обрел дар речи.
        - Лети…- И еще раз, на крике: - Лети отсюда, Птичка, лети!
        - Нет, Брэд. Не сейчас.
        Голос у нее такой тихий, такой нежный, такой невинный.

«Она хочет умереть за меня!»
        Квинтон подошел к столу, отложил в сторону дрель и взял пистолет.
        Птичка перевела взгляд на Брэда. По щекам ее катились слезы. Но она не пошевелилась.
        - Пожалуйста, Птичка, умоляю… Умоляю…
        Он повернулся к Квинтону, стоящему у стены, на которой собирался распять свою жертву.
        Брэд попытался снова заговорить, но голос его не слушался. Один лишь шум в голове. Его охватила огромная скорбь.

«Прости меня, Птичка! Прости за то, что позволил тебе полюбить меня. Прости за то, что твоя сломанная жизнь привела тебя ко мне, первому мужчине, который выказал тебе хоть какие-то знаки любви. Ты не должна отдавать за меня жизнь! Это неправильно! Это всего лишь сказки, так только в литературе бывает, я этого не достоин, я дурной человек. Прости. Прости меня, Птичка!»
        Их разделяло сейчас шесть метров барака. Квинтон, казалось, погрузился в транс, словно, предвидя приближающийся миг осуществления своих планов, не мог найти слов, чтобы выразить значимость момента. Он стоял с пистолетом в руке и не сводил глаз с Птички. Ни слова торжественного с его стороны, ни проклятий, ни выражения ненависти - даже лицо его было неподвижно и руки не дрожали.
        Он просто смотрел на нее.
        Быть может, Квинтон не мог поверить в такую наивность: прийти сюда, зная, что тебя ожидает… Да. Должно быть, так и есть. В этом он с Человеком Дождя согласен. Только простая душа способна по собственной воле ступить на путь, где нет ни единого шанса на спасение.
        - Смотрю, ты гадаешь, что привело меня сюда,- произнесла Птичка.
        Она осторожно сделала несколько шагов и остановилась в трех метрах от Квинтона. Лицо ее оставалось бесстрастным, но в глазах набухли слезы.
        - Ты невинна и глупа,- наконец обрел голос Квинтон.- Оттого и красива. И поэтому я должен убить тебя.
        - В таком случае ты убьешь именно то, что хочешь убить.
        Они снова посмотрели друг на друга.
        - Я все время думаю об этом, Квинтон. Ты ведь потому и пришел ко мне ночью семь лет назад. Тебе нужны были невинность и красота, и ты нашел их во мне.
        - Ты меня своими словами не собьешь. Ты самая красивая женщина на свете, и я послан убить тебя.
        - Потому что я не могу принадлежать тебе?- Голос ее дрогнул.
        - Ты никому не можешь принадлежать, кроме Бога, ты его избранница.
        - Правда в том, Квинтон, что ты меня боишься.
        - Да я, как кукле, шею тебе сверну.
        Эта угроза ее не остановила.
        - Ты боишься, что никогда не станешь таким же красивым, как я. Ты похож на ревнивого мальчишку, а сейчас готов в истерику удариться.
        Захваченный происходящим, Брэд не сводил с них глаз. Это была именно та Птичка, что при первой же встрече поразила его простой логикой и проницательностью, а также умением видеть то, что только она способна. Наивная девочка, видящая призраки там, где никто другой ничего не видит.
        - У тебя все тогда было перемешано в голове, да и сейчас ничего не изменилось,- произнесла она.- Ты несчастный одинокий мальчик, которого обидел отец. Такое случилось и со мной когда-то.
        Стоило прозвучать этим словам, как гудение в голове оборвалось. В мире наступило молчание, словно кто-то выдернул выключатель из розетки.

«Выходит, она знает?» Конечно, это всего лишь догадка, всякий может подумать, что в детстве с кем-то дурно обращались. Не такой уж редкий случай. Но ведь в ее голосе не было и тени сомнения. И взгляд был устремлен куда-то мимо меня, туда, где хранятся тайны. Это священная территория, такие глубины, куда мне самому доводилось заглядывать крайне редко. А она ступает решительно, растаптывая по дороге мою душу».
        Квинтон вдруг почувствовал, что над ним вершится жестокое насилие.
        Молчание затянулось, и Квинтон принялся лихорадочно вслушиваться в гул, в голоса. Он стремился вернуть себе хладнокровие и разум - все то, что позволяло ему быть сильным и достойным слугой. Все то, что она отняла у него, за что он ее и ненавидел.
        Гул в голове зазвучал с новой силой, напоминая растревоженное осиное гнездо. Он напрягся, пальцы судорожно сомкнулись на рукоятке пистолета… Прогремел выстрел. Пистолет едва не вылетел у него из рук, пуля впилась в пол прямо у его ног.
        Птичка даже не пошевелилась.
        - Твой отец обижал тебя, так же как мой - меня. Поэтому ты с самого начала ко мне потянулся.
        - Нет.
        - У меня не нашлось кому сказать, что я - Божья избранница,- продолжала Птичка.
        Он увидел в ее глазах нечто… И это его потрясло. По-настоящему. Если бы он давно не вынашивал планов поступить с ней так же, как поступал с прежними, наверняка размозжил бы выстрелом голову. Сострадание - вот что читалось в ее глазах.
        - Но в одном ты прав, Квинтон. Я действительно из тех, кто избран Богом.
        - Замолчи, прошу тебя.
        - Мой отец никогда не говорил мне об этом, как твой не говорил тебе, кто ты.

«Почему я не пристрелю ее? Нужно схватить, связать и превратить ее подошвы в кровавое месиво. Откуда это ощущение, будто связывающая нас клейкая масса начинает постепенно плавиться?»
        - Ведь и ты, Квинтон, один из Божьих избранников.

* * *
        Брэд боялся подать голос. Малейший звук, малейшее движение могло спугнуть Квинтона, и тогда он выстрелит снова.
        Квинтон застыл. На лбу у него выступил пот. Ладони стиснуты, кровь пульсирует по набухшим жилам рук. Все может кончиться в любой момент.
        Брэд понимал, чего добивается Птичка, но ведь ее план не сработает! Ярость ослепит убийцу, и он расправится с ней.

«Наивная девочка, она надеется достучаться до него и думает, он сразу все поймет и станет другим. Но такие, как Квинтон Гулд, не меняются. Души их пребывают в ином измерении, где не помогают разговоры сердечные и психотерапия. Он может подыгрывать ей. Может даже поддаться боли, а ее слова ранят его, точно. Но все равно монстр очнется и разорвет ее на части.
        И все равно Брэд не осмеливался открыть рот. Он старался ослабить веревки, но тщетно: узел не поддавался. Попробовал пошатать столб, но и из этого ничего не вышло - слишком глубоко тот сидел в земле.
        И тут в затянувшемся молчании что-то переменилось. Птичка всхлипнула. Плечи ее затряслись от рыданий. Она набрала в грудь побольше воздуха.
        - С меня довольно.

«О чем это она?» - запаниковал Брэд.
        - Я слишком долго испытывала эту боль. Больше не могу.- Она разрыдалась еще сильнее, жадно хватая ртом воздух.- Не могу больше прятаться в шкафу. Не могу переносить тьму. Устала от страха!
        В бараке ее слова звучали неприлично громко. Она дрожала всем телом, судорожно хватала ртом воздух, переводила умоляющий взгляд с Брэда на Квинтона.
        - Не могу… Не могу так больше жить…

«Оплакивает себя. Нечто подобное,- вспомнил Брэд,- она уже говорила в поле».
        Птичка пришла не только его спасти - себя тоже. Ей необходимо избавиться от когтей, терзающих ее сердце. Нет, она не старалась заморочить голову и отомстить человеку, который семь лет назад жестоко оскорбил ее. Она старалась избавиться от страха и обрести таким образом свободу.
        - Я не могу больше тебя бояться, Квинтон,- говорила Птичка.- Не могу бояться отца. Я не могу жить с ненавистью и страхом, которые хотят убить меня.
        Квинтон неподвижно стоял на расстеленных на полу одеялах. Глаза его были расширены. Сжатые в кулак ладони дрожали.
        - Я прощаю тебя, Квинтон,- прорыдала девушка и, сделав шаг вперед, остановилась перед ним, медленно протянула руку и прижала ладонь к его груди.
        Квинтон был настолько потрясен, что совершенно потерял голову. Выглядел напуганным. Подавленным.
        - Он старается убить тебя.- Голос Птички звучал сквозь слезы мягко и проникновенно.- Тот самый монстр, что хочет убить и меня за то, что меня избрал Бог. Да-да, он хочет убить и тебя.- И добавила так тихо, что Брэд едва услышал ее: - Ты такой же, как я. И он хочет убить нас обоих.
        Квинтон содрогнулся. Брэд не знал, что сказать. Пусть бежит отсюда, пусть выцарапает ему глаза и убегает, пусть швырнет лампу на пол и спасается через заднюю дверь.
        - Мне жаль, что отец обидел тебя, Квинтон,- вновь заговорила Птичка негромко, утерев слезы, словно ангел, посланный на землю специально ради него.- Но ты все равно избранник. Тебе нет нужды оправдываться в глазах Бога или ревновать к нему других избранников.
        И тут случилось нечто, от чего у Брэда кровь от лица отхлынула. Квинтон задрожал еще сильнее, по щекам полились слезы. Губы отчаянно сжались, и, не отталкивая руку седьмой избранницы, Квинтон разрыдался. Птичка плакала вместе с ним.
        Но Брэд не испытывал ни благодарности, ни облегчения. Он видел только одно: грехи этого монстра выходят на свет божий благодаря его собственной невинной жертве. И от этого стало еще страшнее.
        - Птичка…- Он пока и сам не знал, что скажет в следующую минуту, потому что его слова могут приблизить ее конец, но могут и спасти. Она не обращала на него внимания.
        - Если я его избранница, то и ты тоже,- говорила Птичка.- А он любит всех. Даже меня. Даже тебя.
        И тут мужчина, грозно нависающий над Птичкой, словно опал. Он содрогался от рыданий. Руки повисли как плети, пистолет выскользнул из ослабевших пальцев, и он медленно опустился на колени.
        В голове у Брэда звонили колокола тревоги, и он не мог заставить их умолкнуть.

«Лети, Птичка! Лети! Ты права, и он знает, что ты права, а жить с этим знанием не может. Он сейчас очнется и убьет тебя, Птичка. Лети!»
        Губы у Брэда беззвучно шевелились, но он не мог перечить ей - слишком рискованно. Оставалось только молить Бога о милосердии.
        Птичка не улетела. К ужасу Брэда, она положила руку на плечо Квинтона, и это рыдающее, содрогающееся подобие человека опустилось на корточки.
        Все верно, Птичка - самая красивая в мире женщина. При своих полутора метрах роста, при том, что ухаживать за собой толком не научилась, искусством макияжа не владеет и от моды отстала, она являет собой самое потрясающее создание Бога.
        И Брэд был уверен, что Коллекционер Невест собирается покончить с ней.

* * *
        Квинтон не мог сообразить, что случилось. Понимал только, что над ним вершится насилие, самое настоящее насилие. Та самая женщина, что стала некогда его жертвой, вернулась и при помощи нескольких простых слов сорвала покровы, которыми он любовно оборачивал себя все эти годы.
        Квинтон был не из тех, кто отрицает истину, но и принять ее он не мог, по крайней мере не сейчас.
        Пока перед ним стоит избранная, которой Бог даровал столь высокое положение, единственное, что остается,- оплакивать свою собственную жалкую природу.

«Я прав: она - самая, самая, самая красивая! Неудивительно, что я безумно в нее влюбился. И влюбился бы снова, потому что мужчина, не способный полюбить и не любящий Птичку, заслуживает быть убитым на месте и закатанным в мокрый бетон».
        Когда Птичка сказала, что и Квинтона Гулда, человека, оскорбившего ее, любят не меньше… земля разверзлась под ногами, и он ощутил дыхание ада, затаскивающего его в свои глубины.

«Этого не может быть. Сравнить меня с Райской Птичкой - то же самое, что сравнить слизняка с павлином, с голубем… с райской птичкой. И тем не менее все так. А потом она сказала, что зло изъедает меня изнутри, чтобы превратить нас обоих в посмешище. Это тоже правда, и я бессилен хоть что-то изменить. И потому ее надо убить. Она плачет вместе со мной, я чувствую ее руку на своем плече… и теперь я ее убью».
        Птичка прикоснулась к нему так, как, в ее представлении, могла прикоснуться мать к ненавистному сыну другой женщины, переживающему внутренний слом. И не почувствовала отклика. Он по-прежнему оставался монстром.
        Еще в овраге ей подумалось, что, может, убийца мертв. Не физически, но духовно и умственно. Что, подобно ей, он умер давно, еще мальчиком, когда отец отнял у него жизнь.
        И когда она коснулась ладонью его груди, то поняла, что права,- он мертв. Потому что во время прикосновения она увидела стоящего на коленях, плачущего маленького мальчика. А над ним грозно склонился с трубкой в руках крупный бородатый мужчина.
        До этой минуты ей виделось только то, что виделось и мертвым, да и то всего несколько раз.

«Квинтон не похоронен, но действительно мертв, ведь мне не просто кажется, верно? Если удастся свидеться с Элисон, надо будет спросить, отчего Бог дает мне возможность видеть такие вещи».
        Но сейчас Птичка знала одно: этого человека нужно любить, потому что, при всем своем ничтожестве, он зеркальное отражение той гнусности, что таится и внутри ее самой. Страх и ненависть, которые преследовали ее так много лет, тайно сосредоточены в этом человеке.
        Она вспомнила разговоры с Элисон о всепрощающей силе Бога. «Не судите и не судимы будете,- любила она повторять.- Любите врагов своих, ибо они не ведают, что творят. Пусть в сердце ваше изольется свет божеского милосердия и всепрощения». Смысл этих слов дошел до Птички, только когда она очутилась в овраге.
        Если все так и она действительно избранница Бога, то и он тоже. И единственный способ спастись и ей, и ему - вернуть его расположение.
        И она сделала то, что, по словам Элисон, сделал бы Бог. Она простила его. Позволила ему плакать у нее на плече. И в это время на нее снизошел свет и дал свободу от этого человека.
        Но это походило на усыпанную углем дорогу в зияющую пасть ада, и в глубине души Птичка не была уверена, что действительно простила Квинтона.
        И вдруг она вспомнила про Брэда. Птичка прищурилась, повернулась, посмотрела на него и впервые заметила, что у него течет кровь.
        Он готов был щелкнуть зубами, нанести удар, взорваться. Но не случилось ни одного, ни второго, ни третьего.
        Птичка позволила ему положить голову ей на плечо и утешала, как сестра.
        Пережив несколько долгих минут внутреннего напряжения, смешанного с чувством печали и вины, Брэд впервые подумал, что, возможно, он ошибается. Некая сила, превосходящая все, что он видел раньше, подчиняет себе их обоих и творит то, что не способен сотворить никакой агент ФБР. Быть может, Квинтон, этот ангел смерти, переродился под воздействием ласковых слов невинной девушки.
        Мужчина выглядел изможденным. Он опустил голову и безудержно рыдал. Время от времени он цеплялся за нее, но пальцы были слишком слабы, чтобы ухватиться за блузку. Глаза его были закрыты, в уголках рта скопилась слюна. Из разбитого носа сочилась белая слизь. То, что раньше было мужчиной, превратилось в месиво, мешок костей.
        Кажется, Птичка увидела то же самое. Она спокойно посмотрела на этого жалкого типа, потом повернулась к Брэду, словно пытаясь вспомнить, кто это. Взгляд ее скользнул вниз и остановился на лодыжке, где Квинтон проделал дыру.
        Кровь вытекла из раны и образовала на полу лужицу. Брэд забыл о боли, но сейчас она вернулась, отдаваясь пульсирующими ударами.
        Птичка не сводила с раны расширившихся от ужаса глаз. Губы ее зашевелились. Отшатнувшись от Квинтона, она шагнула к Брэду. В то самое мгновение, когда она повернулась к Квинтону спиной, что-то переменилось. Поначалу почти неуловимо: ритм его дыхания, чуть затихшие всхлипы, словно кто-то скомандовал: «Хватит». От Брэда не ускользнула перемена, только он отказывался верить ей, потому что если у Птички ничего не получилось, значит, им обоим конец.
        Птичка сделала шаг в его сторону.
        - Брэд…- Голос у нее дрогнул.- Я пришла, Брэд.
        Это была юная, наивная Райская Птичка, именно поэтому Брэд в ней души не чаял.
        Но человек у нее за спиной отнюдь не был наивен. Он посмотрел вслед женщине, оставившей его на коленях и направившейся к мужчине, которого она любит. Брэд понял: еще минута, и Квинтон убьет ее.
        - Птичка!
        Лицо Квинтона перекосилось от ярости. Он медленно потянулся к пистолету, лежащему справа от него.
        Как санитарка на поле боя, Птичка кинулась к любимому мужчине.
        - Извини, Брэд, я не могла…
        - Пригнись!- прогремел Брэд.- Лети, Птичка, лети!
        Если она не будет задавать лишних вопросов и сразу побежит, шанс еще есть. Есть!
        - Лети!
        - Что?- Она растерянно остановилась на полпути к нему.
        Брэду казалось, все происходит, словно в замедленной съемке. Крик его прозвучал как протяжный стон.
        - Лети!
        - Что?
        Квинтон подбросил пистолет на ладони и прицелился ей в спину.
        Птичка увидела, как лицо Брэда исказилось от ужаса, и медленно повернулась следом за его взглядом, загородив от него убийцу. Выстрел прогремел как орудийный залп, знаменующий конец времен.
        У Брэда замерло сердце.
        Птичка начала заваливаться набок. Он лихорадочно искал взглядом выходное отверстие от пули, потому что так его учили, но в душе умирал вместе с нею.
        Птичка опустилась на колени, дрожа всем телом так, словно даже сейчас отказывалась умирать, потому что и в этот момент была невинна, чтобы цепляться за несуществующую надежду.
        - Вас не задело, сэр?
        Голос донесся откуда-то слева, но остался практически не услышанным. Сейчас имело значение только одно - Птичка цела.
        И только когда она нагнулась и зарыдала, Брэд увидел, что рядом с ней лежит Квинтон Гулд. Пуля попала ему в голову.
        Брэд растерянно заморгал.
        По радио прохрипел голос:
        - «Скорую», срочно. Один труп. Судя по всему, убит разыскиваемый. Позвони в ФБР, скажи, место преступления взято под охрану.- Офицер полиции штата Канзас в коричневой форме сунул пистолет в кобуру и кивнул Рейнзу:
        - Специальный агент Брэд Рейнз?
        - Он самый,- прохрипел Брэд.
        - Сержант Робби Биттермен, сэр.- Он перевел взгляд на только что застреленного им мужчину.- Похоже, подоспел я вовремя.
        Птичка бросилась к Брэду. Упала на колени. Обняла за шею. Не сказала ни слова, только разрыдалась.
        ГЛАВА 42
        - Как насчет того, чтобы прокатиться на пляж?- спросил Казанова, шагая по лужайке в длинной ночной рубашке и шлепанцах.- Здорово было бы. Не обижайтесь, Элисон. У нас тут чудесный парк, и пейзаж великолепный: горы, небо, птички поют - словом, все, что нужно для хорошего настроения. Но мне, честно говоря, хотелось бы на других птичек посмотреть, если вы понимаете, о чем я.
        Элисон слегка прищурилась и обвела взглядом своих «детей», какими казались все эти четверо.
        Неутомимый детектив Рауди. Как всегда, закутанный в плед, который ошибочно принимал за твидовый костюм, в галстуке-бабочке. Сегодня он вертел в руках трубку (не набитую, впрочем, табаком), которую Элисон подарила ему неделю назад, когда они отыскали Птичку.
        Юная Андреа. Ее светлые волосы ласкал свежий ветерок. Она не сводила глаз с площадки для катания на роликовых коньках, метрах в шестистах отсюда, у подножия холма.
        - Да вон же они, птички,- заметила она.
        - Я других имел в виду, тех, что более естественно одеты,- пояснил Казанова.
        - Ты старый развратник, Касс.- Андреа повернулась к самозваному специалисту по любовным делам.- Если на девушке бикини, из этого не следует, что она естественна.
        - Ну, Дре,- тут же парировал Казанова,- а ты, если хочешь, можешь на парней полюбоваться. Ходят там по пляжу такие накачанные ребята, гора мышц, тяжести перетаскивают, пот по всему телу течет.
        - Фу, что за гадость,- поморщилась Андреа.
        Птичка захихикала.
        Элисон перевела взгляд на девушку, ставшую отныне ее любимицей, хотя вслух об этом никогда бы не сказала, особенно в присутствии остальных. Птичка сидела на траве скрестив ноги и слегка облокотившись на колени Брэда Рейнза. Две вещи сейчас радовали Элисон больше, нежели это прилично бывшей монахине.
        Во-первых, Птичка прилетела в парк, находящийся в сорока километрах от ЦБР. Она избавилась от агорафобии, так долго мешавшей ей наслаждаться жизнью. А во-вторых, ее обнимает мужчина. И не просто мужчина, а Брэд Рейнз, который, судя по реакции на любое его замечание, кажется всем им едва ли не воплощением Бога на земле. Они и сами герои в собственном представлении, но Брэд - герой истинный. Даже в представлении Элисон.
        К тому же он любит Птичку. А Птичка любит его. Уже одно это делает героями их обоих. Не говоря уж о том, что он поймал Коллекционера Невест, хотя, надо отдать должное, Рауди тоже немало сделал, чтобы раскрыть это преступление. А по мнению Элисон, и Птичка приняла в этом участие не меньшее, чем они оба.
        Это благодаря ее телефонному звонку участок поисков сузился до полоски земли на границе штатов Колорадо и Канзас, невдалеке от городка Сен-Фрэнсис. В течение пятнадцати минут полиция определила девятнадцать возможных мест, где мог творить свое черное дело преступник,- брошенные бараки, сараи, силосные ямы, пара ветхих фермерских домиков. По всем адресам, получив строгий наказ действовать с предельной осторожностью, были направлены тридцать два сотрудника из полиции штата и местного полицейского управления.
        Через пятьдесят четыре минуты после того, как Темпл связался с начальником полиции Сен-Фрэнсиса, сержант Робби Биттермен притормозил в двухстах метрах от старого брошенного барака на северной оконечности пшеничного поля Сэма Уорнера, где тот когда-то держал инструменты. К удивлению полицейского, барак был освещен изнутри. Он вызвал подмогу, подкрался поближе и впервые за пятнадцать лет службы убил человека из табельного оружия. Одним выстрелом с шести метров в голову.
        Убил Квинтона полицейский, но к тому времени Птичка уже лишила его сил, лишила власти над собой и окружающими. Бог простер свою длань и спас избранницу. Почему именно ее, а не других, на этот вопрос Элисон не смогла бы ответить. Точно так же ни она, ни Птичка не взялись бы утверждать, являлся ли последней в видениях Квинтон, то ли призрак его, то ли реальное прошлое. Все это оставалось загадкой.
        Видеть сейчас Птичку, всего через неделю после той страшной ночи, сияющую, как того и следует ожидать от влюбленной,- пожалуй, лучшего и не придумаешь. Птичка спрашивала, следует ли ей теперь, когда она столько много узнала про любовь, стать монахиней. Элисон мгновенно освободила ее от всяческих обетов на этот счет, и Птичка со счастливой улыбкой на губах упорхнула.
        - Ну что, вы успели с ним переговорить?- Рауди придвинулся поближе к Брэду.- Я про того, у кого кабинет наверху.
        - С Темплом?
        - Ну да. По-моему, я заслужил это. Уверен, вы со мной согласны.
        - Все мы за последние две недели много чего заслужили, Рауди,- вмешалась Элисон. - Но порой, чтобы привыкнуть к новой коже и почувствовать себя в своей тарелке, требуется время.
        - Я с рождения в своей тарелке, Элисон,- повернулся к ней Рауди.- А если мое поведение кажется вам кое в чем эксцентричным, то это всего лишь демонстрация того, что во Дворце юстиции я чувствую себя как дома.
        - Конечно, конечно. И все-таки их мир для вас - новая кожа. И возможно, там не сразу увидят и оценят ваши… таланты. Согласны?
        Эти слова заставили Рауди задуматься.
        - Я вижу ваши таланты,- заверил его Брэд.- И Темпл тоже. Иное дело, что, откровенно говоря, вам будет не просто оценить таланты новых коллег. Они видят мир иначе.
        - Это верно.- Рауди степенно кивнул.- Понимаю вас.
        - И я не уверен, что вам понравится должность, о которой вы просите. Придется много ездить.
        - Верно и это. Правильно замечено.
        - По-моему, проще предоставлять в ваше распоряжение нераскрытые дела, чтобы вы занимались ими сами, в своем темпе, без помех со стороны менее проницательных, чем вы, мужчин и женщин. Что скажете?
        - Ну, если так ставить вопрос, то согласен. Отличная мысль.- Рауди подошел к Элисон.- В таком случае возвращаемся. Немедленно. Нельзя терять ни минуты.
        Птичка посмотрела на Брэда и подмигнула ему.
        - Не надо спешить, Рауди. Может, тебе и нет нужды влезать в новую шкуру, но кое-кому из нас время требуется.
        - Я за то, чтобы проехать на пляж,- заявил Касс.
        - Следует ли тебя, Птичка, понимать так, что ты нас покидаешь?- спросила Андреа, покусывая ногти.
        - Все мы когда-нибудь куда-нибудь отправляемся.
        - Только не я.- Андреа вскочила на ноги и нервно зашагала взад-вперед.- Здесь слишком опасно. Вряд ли я смогла бы тут жить.
        - Кто же тебя заставляет, дорогая?- спросил Рауди.- Ты мне нужна. Не думаешь же ты, что я в одиночку буду распутывать дела, от которых теперь зависит моя репутация? Нам надо работать, человеческие жизни спасать!
        - А вам, Андреа, когда-нибудь приходило в голову, что Птичка выберется отсюда?- спросила Элисон, не обращая внимания на Рауди.
        - Нет.
        - Ну так и действуйте. Все может измениться в один день, стоит только захотеть.
        - А я хочу, Птичка?- Андреа испуганно перевела на нее взгляд.
        Наступила тишина. Все уставились на Птичку.
        - Не знаю.- Птичка смотрела в сторону горизонта, и взгляд ее с каждой минутой становился все мягче и мягче.
        Она все еще оставалась той самой Птичкой, которую так любила Элисон. Правда, теперь она уделяла больше внимания внешности, и джинсы стала носить длинные, до пят, и блузы яркие - сегодня, например, на ней была желтая в белую горошину, с круглым вырезом. И все же это была прежняя Птичка, наделенная исключительным умом и неподражаемой красотой.
        - Если найдется мужчина, которого полюбишь, может, тебе захочется быть с ним.- Вот так тонко и деликатно она выразила свою любовь к Брэду.
        Все словно понимали, всем было по душе преображение Птички, но в то же время все лелеяли свои иллюзии.
        Не желая упускать подвернувшийся шанс, молчание нарушил Казанова:
        - Ты же понимаешь, Андреа, уж эту-то проблему я помогу тебе решить. Если захочешь в кого-нибудь влюбиться или чтобы кто-нибудь безумно влюбился в тебя, мне понадобится не больше одного-двух дней. Да вокруг тебя тучами мужчины будут виться.
        - Ну вот, надо же такой хороший момент испортить!- вскричала Андреа.
        - Ничего не могу поделать, я душевнобольной,- выдал Казанова серьезным тоном, но глаза его смеялись.
        - А разве обо всех нас того же не скажешь?- осведомился Брэд.
        После этих слов замолчали все, и была в этом молчании и некая завершенность, которую никто не хотел нарушать. Все они - одно, вот что он сказал. И ничего добрее сказать не мог.
        Брэд поцеловал Птичку в макушку и, перехватив взгляд Элисон, мягко улыбнулся и подмигнул ей.
        Она ответила тем же.
        Есть шестьдесят цариц и восемьдесят наложниц и девиц без числа, но единственная - она, голубица моя, чистая моя; единственная она у матери своей, отличенная у родительницы своей. Увидели ее девицы и - превознесли ее, царицы и наложницы - и восхвалили ее.

«Песнь песней» Соломона, 6:8-10
        notes
        Примечания

1
        Точка на карте США, где сходятся границы четырех штатов - Колорадо, Нью-Мехико, Аризоны и Юты.- Здесь и далее примеч. пер.

2
        Печально знаменитый серийный убийца, наводивший ужас на Америку в 1974-1978гг.

3
        Человек, у которого в слюне и других биологических жидкостях содержатся следы растворимых в воде А-, В- и О-агглютиногенов (Медицинский словарь).

4
        Страдавший шизофренией выпускник юридического факультета, закопавший свою беременную невесту.