Читатель предупреждён Джон Диксон Карр
        Sir Henry Merrivale #9 Доктор Джон Сэндерс получает приглашение провести выходные в Форуэйзе. Его друг, мистер Лоренс Чейс просит его, если это, возможно привести с собой Г. Мерривейла. Дело в том, что там будет присутствовать чтец мыслей Герман Пенник. В пятницу 29 апреля доктор Джон Сэндерс отбыл поездом в Суррей. Он понятия не имел, что пребывает накануне преступления, которое заставит волосы юристов поседеть, как их парики, и опровергнет прецеденты в области права и медицины. МОЖЕТ ЛИ МЫСЛЬ УБИВАТЬ? Кошмар начинается.
        Джон Диксон Карр (под псевдонимом Картер Диксон)

«Читатель предупреждён»
        Посвящается Дж. Б. Пристли
        Часть первая
        СУМЕРКИ
        В которой исполняется пророчество
        Письмо мистера Лоренса Чейса доктору Джону Сэндерсу
        Слоун-стрит, 81,
        Линкольнс-Инн-Филдс

26 апреля 1938г.
        Мой дорогой Сэндерс!
        Чем Вы занимаетесь в этот уик-энд 30-го числа? Что бы там ни было, надеюсь убедить Вас отложить это. Мы бы очень хотели видеть Вас с нами в Форуэйзе. Хорошо бы Вы смогли привезти с собой сэра Генри Мерривейла.
        Форуэйз, как Вам, вероятно, известно, жилище Сэма и Мины Констейбл. Сэм - мой дальний родственник, а о Мине Вы в любом случае слышали. Они просили меня передать приглашение Вам обоим. Причина в том, что Мине удалось заполучить чтеца мыслей.
        Даю честное слово, это не шутка и не розыгрыш. Пусть Ваша научная душа не будет шокирована. Этот тип не выступает в мюзик-холле, а тоже занимается наукой. Не думаю, что он шарлатан - по крайней мере, для моего скромного интеллекта он таковым не выглядит. Непритязательный парень - никакой суеты и помпы. Но он, похоже, действительно умеет читать чужие мысли, и так достоверно, что волосы встают дыбом. У него есть теория, что мысль - физическая сила, которую можно использовать как оружие.
        Народу будет немного - кроме Сэма и Мины, наш чтец мыслей по фамилии Пенник, Хилари Кин и я. Хилари Кин - моя новая приятельница, так что прошу обойтись без шуточек.
        Ну, я заинтриговал Вас или нет? Мы начинаем уик-энд с пятницы 29-го. Удобный поезд в 17.20 с вокзала Черинг-Кросс до Кэмбердина. Автомобиль встретит Вас на станции. Если сможете приехать, черкните записку.
        Ваш Лоренс Чейс.
        P. S. Ваша прекрасная леди, Марша Блайстоун, еще в кругосветном плавании с ее родителями? Я слышал, у Вас все не слишком хорошо. Надеюсь, ничего серьезного?
        Письмо доктора Джона Сэндерса мистеру Лоренсу Чейсу
        Институт Харриса,
        Блумсбери-стрит,
        Западный Центральный почтовый округ, 1.

27 апреля 1938г.
        Мой дорогой Чейс! С удовольствием присоединюсь к Вам в пятницу, но боюсь, Г. М. не сможет быть с нами. Он должен ехать на север по какому-то официальному делу. Однако Ваш чтец мыслей пробудил в нем горячее любопытство, и он обещает вернуться и приехать в воскресенье, если это не слишком поздно.
        Не рискую выносить суждение, не познакомившись со всеми обстоятельствами, но должен сказать, что, если Вы правильно цитируете Вашего чтеца мыслей, с научной точки зрения он порет чушь.
        Огромная благодарность мистеру и миссис Констейбл.
        Прибуду поездом в 17.20 из Черинг-Кросс.
        Ваш Джон Сэндерс.
        P. S. Не понимаю Вашего упоминания о «шуточках» и о том, что «все не слишком хорошо». Да, Марша еще в круизе. Последнее письмо от нее пришло из Гонолулу - оттуда они отправились на Ямайку и вернутся в июне.
        Глава 1
        В пятницу 29 апреля доктор Джон Сэндерс отбыл рекомендованным поездом в Суррей.
        Он понятия не имел, что пребывает накануне уголовного преступления, которое заставит волосы юристов поседеть, как их парики, и опровергнет прецеденты в области права и медицины. Но на душе у него было неспокойно. Даже погожий весенний день с ясным небом и мягким ветерком не мог его взбодрить. Поезд был настолько переполнен, что он не имел возможности достать из кармана письмо и повторно изучить его, как любопытный объект под микроскопом.
        Конечно, беспокоиться было не о чем. Марша Блайстоун, даже находясь за шестьдесят тысяч миль в Гонолулу, оставалась его невестой. Кругосветное плавание стало необходимым из-за небольшого скандала с ее отцом в связи с делом об убийстве Хея. См. роман «Смерть в пяти коробках». (Здесь и далее примеч. пер., кроме примеч. авт.)] Марша не так уж стремилась отправиться в круиз, хотя Сэндерс не мог порицать ее за то, что ее радовала перспектива интересного путешествия. Писала она достаточно часто, и ее письма были весьма содержательными, хотя, по мнению Сэндерса, слишком уж веселыми. Он бы предпочел более сентиментальные или даже бесстрастные послания. Однажды, когда Маршу в Греции обуяла сентиментальность, он получил письмо в таком духе и несколько дней пребывал на седьмом небе.
        Но это бывало нечасто. А что действительно пробуждало у Сэндерса тревожные мысли, так это ставшее постоянным упоминание в письмах фамилии Кесслер.
        Сначала это упоминание было случайным. «Пассажиры в целом скверная публика, но мы познакомились с одним человеком, который выглядит вполне достойным. Кажется, его фамилия Кесслер». Затем вскоре: «Мистер Кесслер уже четвертый раз в кругосветном плавании и очень нам помогает». И потом: «Тебе бы следовало послушать, как Джералд Кесслер управлялся с верблюдом в пустыне Гоби». Черт бы побрал пустыню Гоби вместе с этим хвастуном! Далее все чаще: «Джералд Кесслер рассказывал нам…» И наконец:
«Джерри говорит…»
        Сэндерс мог проследить курс этого знакомства через каждое море так же четко, как судовой офицер, прикалывающий флажки к карте, чтобы показать число пройденных миль от одного порта до другого. Кесслер превращался для него в навязчивую идею. Черты лица оставались неопределенными, несмотря на снимок с Маршей, присланный из Иокогамы, на котором фигурировал высокий мужчина в белом фланелевом костюме, с трубкой в зубах. Сэндерс невольно наделял Кесслера незаурядными качествами. Между декабрем и мартом в холодную Англию приходили письма, повествующие о теплых водах и цветных фонариках среди цветущего миндаля. Сэндерс, обследуя органы очередного трупа, предложенного вниманию патологоанатома министерства внутренних дел, временами чувствовал себя подавленным. Теперь Марша и безликий Кесслер находились в Гонолулу. Представления Сэндерса о Гонолулу были весьма смутными и в основном связанными с гитарами и с людьми, набрасывающими венки на чужие шеи. Но ему казалось, что на девушку типа Марши Блайстоун это может произвести роковой эффект.
        Кесслер, Кесслер, Кесслер!.. Или опасаться следовало другого субъекта, которого Марша едва упоминала? Возможно, Кесслер всего лишь ширма?
        Бывали времена, когда Сэндерсу казалось, что он теряет интерес к Марше. Зрелище письма рядом с тарелкой не всегда вызывало обычные симптомы. Иногда, читая пространные описания Марши, он испытывал желание промолвить: «Свет моих очей, нельзя ли покороче?» Правда, совесть тут же сурово указывала на него перстом, но факт оставался фактом.
        В таком душевном состоянии Сэндерс отправился на уик-энд в Форуэйз, сельский дом Сэма Констейбла. Возможно, это отчасти явилось причиной того, что произошло впоследствии, хотя он никогда не был полностью в этом уверен.
        В четверть седьмого в тишине вечера Сэндерс сошел с поезда на полустанке под названием Кэмбердин. Тишина и одиночество нравились ему - впервые за долгое время он смог расслабиться. Темнеющее небо было ясным, напоминая вымытое стекло, за которым все кажется чистым и свежим. Запахи в сельской местности были вечером столь же отчетливы, как весной. Никакой автомобиль его не встречал, но он не возражал против этого. Начальник станции информировал его, что иных транспортных средств здесь нет, и что до Форуэйза полмили по дороге. Сэндерс бодро зашагал в указанном направлении, неся тяжелый чемодан.
        Форуэйз трудно было назвать жемчужиной архитектуры. Здание в стиле викторианской готики казалось массивным и одновременно сплюснутым. Темно-красные кирпичные стены, напоминающие борта корабля, сменялись наверху похожими на игрушечные башенки и трубы. Участок в шесть или семь акров в форме треугольника, образованного перекрещивающимися дорогами, окружала высокая кирпичная стена, которая сама по себе, должно быть, стоила кому-то целое состояние в 80-е годы прошлого века.
        Тот, кто построил Форуэйз, жаждал уединения и получил его. За стеной на перекрестках стояли будки регулировщиков, внутри дорожка шла среди деревьев, расступавшихся, только когда впереди появлялись цветные витражи окон и миниатюрные балкончики.
        Заинтересованный доктор Сэндерс направился к входу по песчаной аллее под аккомпанемент чириканья воробьев. Он ничего не знал о Сэме и Мине Констейбл, кроме того, что они были близкими друзьями Лоренса Чейса, и понятия не имел, почему они хотели с ним познакомиться. Чейс, дружелюбный, но иногда рассеянный молодой адвокат, обычно руководствовался предположением, что все знают всё. Но следует признать, что дом Констейблов понравился Сэндерсу.
        Он поднял тяжелый дверной молоток и постучал. Птичий щебет усилился, но ответа не последовало.
        После паузы Сэндерс повторил попытку - с тем же результатом. Внутри не слышалось ни шагов, ни иных признаков жизни. Учитывая отсутствие машины на станции, ему в голову пришло несколько неприятных предположений: неправильная дата, недоразумение, недошедшее письмо. Поколебавшись, он поставил чемодан и двинулся к правому крылу дома.
        Оно состояло из одного большого помещения. Это была оранжерея в стиле конца XIX века - просторное сооружение из дерева, с высокими окнами из цветного стекла, начинающимися от самой земли, и круглой стеклянной крышей. Сейчас оно выглядело претенциозным, архаичным и душным. Одно из окон было наполовину поднято, и Сэндерс, к своему облегчению, услышал мелодичный женский голос, журчащий как ручей.
        - Он должен уехать,- говорил голос.- А ты должен убедить Мину отослать его, Лэрри. Иначе будут неприятности - неужели ты этого не понимаешь?
        В голосе звучала настойчивость, и Сэндерс невольно остановился. В ответ послышались усмешка и голос Лоренса Чейса.
        - В чем дело? Ты боишься, что он прочитает твои мысли?
        - В какой-то мере - да,- призналась девушка.
        Сэндерс кашлянул, шаркнув ногой по песчаной аллее.
        Потом он пересек лужайку, отделяющую аллею от оранжереи, постучал в окно и просунул голову внутрь.
        - Господи!- воскликнул Чейс, обернувшись.
        Девушка в темном платье быстро поднялась с сиденья у миниатюрного фонтана.
        Внутри оказалось еще душнее, чем ожидал Сэндерс. Сквозь стеклянную крышу с позолоченными краями проникало мало света. Субтропические растения, перемежаемые пальмами и папоротниками, усугубляли сумрак. Тоненькая струйка фонтанчика в центре плиточного пола, плотно устланного коврами, издавала всего лишь легкое бормотание. С общим стилем старомодности контрастировал современный портативный электронагреватель, отбрасывающий оранжево-красные отблески на пол, струю фонтана и стеклянную крышу.
        - Никак старина Сэндерс,- словно не доверяя себе, заметил Чейс.- Простите, что так вышло с автомобилем. Похоже, уик-энд начинается скверно. Кстати, позвольте представить: доктор Сэндерс - мисс Хилари Кин.
        Он бросил на Сэндерса многозначительный взгляд, словно повторяя: «Никаких шуточек, понятно?» Его продолговатая физиономия стала еще длиннее. Лоренс Чейс был высоким и худощавым молодым человеком с видом самым серьезным, хорошо подвешенным языком и природным талантом к юриспруденции. Во времена, когда построили этот дом, в ходу была фраза: «Выглядит так, будто его только что вынули из подарочной коробки»; она как нельзя лучше подходила к нему.
        - Боюсь, все дезорганизовано,- объяснил Чейс.- Вот почему вас не встретили. У нас произошел несчастный случай.
        - Несчастный случай?
        - Да. Мина, Хилари, Сэм и я приехали поездом, как и наш читающий мысли друг Пенник. Но слуги - все четверо - ехали в автомобиле Сэма с багажом. Багаж прибыл, но, к сожалению, без слуг.
        - Без слуг? Почему?
        - Толком никто не знает. Ходжес, шофер Сэма, очевидно, слишком быстро повернул при подъеме на холм и врезался в грузовик по эту сторону Гилдфорда. Не понимаю, как это могло произойти. Ходжес - самый осторожный водитель, с которым я когда-либо ездил.
        - Вы имеете в виду, что они…
        - Нет, никто серьезно не пострадал. Но ушибы и шок задержат их на всю ночь. А пока что здесь некому даже поджарить яичницу. Весьма неудобно. Конечно, куда неудобнее для них, чем для нас,- поспешно добавил он.
        - Безусловно,- согласилась Хилари Кин.- А яичницу могу поджарить я. Здравствуйте, доктор Сэндерс.
        В полумраке ее было трудно разглядеть четко. Хотя девушка, по-видимому, была одного возраста с Сэндерсом - лет тридцати с небольшим,- она казалась гораздо моложе благодаря впечатлению живости и бодрости, которое создавали ее внешность, поведение и даже голос. Ее нельзя было назвать красавицей - голубые глаза и коротко стриженные темно-каштановые волосы выглядели настолько обычными, что она бы не привлекала к себе внимание, если бы не упомянутые оживленность и энергия. Она сидела на парапете фонтана в простом темном платье, но забыть о ее присутствии было невозможно.
        К тому же у нее был очень приятный смех.
        - Странно,- задумчиво продолжал Чейс,- как одиноко становится в доме без слуг. Мы вшестером заперты тут на весь уик-энд, а кораблем управлять некому.
        - Ну и что тут странного?- осведомилась Хилари.
        Несмотря на ее протест, Сэндерс ощущал ту же атмосферу, которую Чейс, по-видимому, не мог точно описать. Из комнаты, смежной с оранжереей, доносился бой часов. Казалось, будто портьеры Форуэйза отгораживают их от всего мира.
        - Не знаю,- отозвался Чейс.- К тому же бедного старину Сэма наверняка хватит припадок, если бесценный Паркер не приготовит ему ванну и не вденет запонки в манжеты…- Он внезапно переменил тему.- Хилари работает в той же области, что и мы,- служит в прокуратуре. Она обвиняет, я обвиняю или защищаю, а ты вскрываешь. Неплохая компания упырей, верно?
        - Пожалуй,- серьезно согласилась Хилари и обратилась к Сэндерсу: - Вы друг сэра Генри Мерривейла, не так ли?
        - Один из друзей.
        - И он собирается приехать сюда в воскресенье?
        - Да.
        - Хилари ожидает неприятностей с нашим чтецом мыслей,- снисходительно объяснил Чейс, словно говоря о маленькой девочке.
        - Меня обвиняют в склонности к причудам и фантазиям,- сказала Хилари, обследуя свои ногти.- Предположим, этот человек действительно обладает даром, на признание которого претендует, и, сделав усилие, может читать чужие мысли, как книгу. Я не утверждаю, что это так, хотя еще ни на одном представлении мне не было настолько… не по себе. Но предположим, что он не шарлатан. Вы понимаете, что это означает?
        Должно быть, лицо Сэндерса выражало сомнение, так как девушка перехватила его взгляд, как опытный фехтовальщик - выпад противника.
        - Доктор Сэндерс не верит в чтецов мыслей,- с улыбкой сказала она.
        - Не очень верю,- честно признал Сэндерс.- Но продолжайте. Если ваша гипотеза верна, что нас ожидает?
        Хилари смотрела на фонтан.
        - Я уже говорила Лэрри о пьесе «Опасный поворот».[«Опасный поворот» - пьеса Джона Бойнтона Пристли (1894-1984).] Если помните, сюжет ее основан на том, что все разговоры друзей и родственников чреваты опасным поворотом, где самое тривиальное высказывание может привести к катастрофе. Обычно мы минуем этот поворот, но иногда колеса начинают скользить, и чья-то тайна становится явью. После первого поворота вы уже не можете остановиться. Раскрытие первого секрета приводит к разоблачению другого - о ком-то еще,- покуда не обнажается частная жизнь каждого, а это зрелище не из приятных. Но предположим, кто-то осуществит этот поворот не случайно, а намеренно - зная, куда он приведет? Предположим, среди нас есть человек, умеющий читать чужие мысли и знающий секреты каждого? Тогда жизнь станет просто невыносимой, не так ли?
        Девушка говорила спокойно и бесстрастно, не подчеркивая слова. Лоренс Чейс выглядел озадаченным и недовольным.
        - Для меня это слишком отвлеченно…
        - Нет, Лэрри. Ты знаешь, что это не так.
        - И я начинаю подозревать, девочка моя, что у тебя грязный ум.
        - Может быть. Не знаю. Но я заметила, что люди всегда винят ум того, кто просит их напрячь свой.
        - Или все человечество в целом.- Чейс бросил взгляд на Сэндерса, словно призывая его прислушаться к словам девушки. Он выпрямился, и его острые лопатки четко обозначились под пиджаком.- Ладно, давайте говорить серьезно. Если я правильно помню пьесу, там в итоге выясняется, что почти все персонажи совершили преступления, нарушив чуть ли не все десять заповедей. Не хочешь же ты сказать, что это применимо к любой группе людей?
        - Преступления!- Хилари улыбнулась.- Ответь мне на один вопрос. Понравилось бы тебе, если бы все мысли, которые пришли тебе в голову в течение дня, были записаны и прочитаны группе твоих друзей?
        - Думаю, я бы предпочел быть сваренным заживо,- задумчиво промолвил Чейс.
        - А ведь ты не совершил ни одного настоящего преступления, верно?
        - Во всяком случае, ни одного, которое тяготило бы мою совесть.
        Последовала пауза.
        - Ладно, оставим преступления.- В голубых глазах Хилари появился озорной блеск.- Можем оставить даже твои победы над женщинами или попытки побед. Тебе незачем признаваться в каждом случае, когда ты, увидев девушку, которая тебе понравилась, приглашал ее куда-нибудь отнюдь не с благородными намерениями, ничего о ней не зная. Говоря о секретах, люди обычно имеют в виду любовные связи…
        - И обычно они правы,- сказал Чейс. Но даже в полумраке было видно, как он покраснел.
        - Ну так если оставить в стороне преступления и секс, ты хотел бы…
        - Послушай!- прервал ее Чейс.- Это заходит слишком далеко. У нас теоретический спор, а не игра в отгадки. Кроме того, почему нужно сосредотачиваться на моих грешках и глупостях? Тебе бы понравилось, если бы твои мысли в течение дня были оглашены публично?
        - Думаю, что нет.
        - Ага! Даже помимо преступлений и секса, у тебя бывают мысли, которые ты бы не хотела предавать огласке?
        - Да.
        - В том числе мысли о преступлении и сексе?
        - Конечно.
        - То-то и оно,- удовлетворенно кивнул Чейс.- Поэтому, пока вечеринка не стала шумной, давайте оставим эту тему.
        - Но мы не можем ее оставить. Неужели ты не понимаешь? Ты сам видишь, как легко это начать. Не потому, что мы преступники, а потому, что мы люди. Именно поэтому мы должны убедить Мину избавиться от этого Пенника.
        Чейс колебался, и Хилари повернулась к Сэндерсу:
        - От него будут неприятности. Не из-за того, что он пакостник. Напротив, у него добрые намерения, и по-своему он очень обаятелен…
        - Тогда о чем ты беспокоишься?- осведомился Чейс, хотя сам выглядел далеко не безмятежным.
        - Именно об этом. Если только Пенник не еще больший шарлатан, чем кажется возможным, он искренне верит в свой дар и, несмотря на кроткую внешность, сделает все, чтобы убедить в нем других. Особенно потому, что мистер Констейбл…
        - Сэм.
        - Хорошо, Сэм. Особенно потому, что Сэм постоянно ему противоречит. Помнишь, что произошло, когда Пенник устроил демонстрацию в их городской квартире? Можешь себе представить, на что он способен, если действительно решит причинить вред нашей группе? Или любой другой группе людей? Что вы об этом думаете, доктор Сэндерс?
        В оранжерее под стеклянной крышей с ее журчанием фонтана и растениями, превращающимися в силуэты, становилось все темнее. Оранжевый квадрат электронагревателя светился все ярче. Сэндерс начал понимать, почему его пригласили в Форуэйз.
        Он посмотрел на Чейса:
        - Скажи честно, ты хотел, чтобы Г. М. и я разобрались в этом парне? Выяснили, шарлатан он или нет?
        Чейс казался обиженным.
        - Вовсе нет! И Сэм, и Мина очень хотели пригласить вас.
        - Премного благодарен. В таком случае, где наши хозяева? Я должен им представиться. Раз уж меня сюда затащили…
        - Они отправились в Гилдфорд навестить слуг и попробовать найти кого-нибудь, кто в состоянии готовить еду и прибирать в доме. Мина очень расстроена, тем более что она работает над очередной книгой…
        - Работает над чем?
        - Над книгой.- Чейс выпучил глаза и стукнул себя кулаком по лбу.- Господи, неужели вы не знаете? Я думал, это известно всем.
        - Нет, пока вы не расскажете.
        - Мина Констейбл,- объяснил Чейс,- в действительности писательница Мина Шилдс. И не смейтесь.
        - Чего ради я должен смеяться?
        - Не знаю,- мрачно ответил Чейс,- но по какой-то причине все писательницы считаются смешными. Это что-то вроде догмы. Как бы то ни было, Мина - современная Мария Корелли.[Корелли, Мария (Мэри Маккей) (1854?-1924)- английская писательница.] Под этим я не подразумеваю напыщенность, ветреность или склонность к проповедям. Мина хотя и пишет романы о реинкарнации в Египте или Сатане в пригородах, но она серьезный литератор. Когда Мина захотела написать роман о храме во Французском Индокитае, она не стала полагаться на книги, а отправилась туда. Это путешествие едва не угробило Сэма, да и ее тоже - оба свалились с малярией. Сэм говорит, что с тех пор он никогда не может согреться. Возможно, потому здесь в каждой комнате портативные электронагреватели, и весь дом похож на пекло. Не слишком открывай окно, не то тебе достанется.
        - Это верно,- подтвердила Хилари, бросив взгляд через плечо.- Миссис Констейбл - превосходная женщина и очень мне нравится. Но мистер Констейбл… Нет, я не стану называть его Сэм!
        - Чепуха! Сэм отличный парень. Просто он с ног до головы типичный завсегдатай английского клуба и немного суетлив.
        - Он минимум на двадцать лет старше жены,- сказала Хилари,- и, насколько я могу судить, не привлекателен ни в каком смысле. А если бы кто-нибудь так помыкал мной и отчитывал меня на людях, как он ее, я бы тут же ушла, оставив яд в углу.
        Чейс развел руками:
        - Она любит его, как одного из героев своих книг. Он был, что называется, видным мужчиной, прежде чем удалился от дел.
        - Чего остальные из нас не могут себе позволить,- с горечью добавила Хилари.
        - Давайте не будем злословить о них в их же собственном доме.- Сэм снова заколебался.- Конечно, Сэндерс, нельзя отрицать, что малярия изменила Сэма, да и Мину тоже. Иногда он огрызается, хотя остается чертовски обаятельным. Не знаю, хочу ли я, чтобы этот чтец мыслей оказался шарлатаном, или нет. Этого парня откопала Мина, и, похоже, она высоко его ценит, хотя иногда я спрашиваю себя, не работает ли тут ее чувство юмора. Сэму он не нравится, поэтому обстановка в доме становится все более напряженной. Проблема в том, поможете ли нам вы и ваш знаменитый Г. М.
        Глава 2
        Сэндерс чувствовал себя польщенным и впервые за несколько недель приободрившимся.
        - Конечно. Но…
        - Но что?
        - Похоже, у вас сложилось неверное представление обо мне. Я не детектив. Моя работа - судебная медицина. Не вижу, каким образом мои знания могут быть применимы к этому человеку. В то же время…
        - Осторожный тип,- с усмешкой обратился Чейс к Хилари.
        - В то же время трудно сказать, какая область науки или псевдонауки может быть применима к нему, если он не шарлатан. По каким правилам он работает? Какой наукой руководствуется?
        - Боюсь, я не понимаю, старина.
        - Ну, большинство «чтецов мыслей», с которыми я когда-либо сталкивался, принадлежали к «мюзик-холльной» разновидности. Они работают парами. Женщина сидит с завязанными глазами, а мужчина ходит среди публики, спрашивая: «Что я держу в руке?» - и так далее. Иногда мужчина работает в одиночку - заставляет зрителей писать вопросы на бумаге и читает их в запечатанном конверте, но обычно это настолько явное шарлатанство, что любой, обладающий элементарными представлениями о фокусах, может его разоблачить. Если ваш чтец мыслей относится к одному из этих двух типов, я могу вам помочь.
        - Господи, конечно нет!- воскликнул Чейс.
        - Почему такая горячность?
        Хилари Кин скорчила гримасу.
        - Лэрри имеет в виду,- объяснила она,- что этот человек буквально купается в ученых степенях. Меня такое далеко не всегда впечатляет, но незачем отрицать, что это свидетельствует в пользу его искренности. К тому же он не имеет ничего общего с описанными вами шарлатанами.
        - Тогда как же он действует? Неужели просто смотрит вам в глаза и говорит: «Вы думаете о кабинке для переодевания на пляже в Саутенде»?
        - Боюсь, что именно так,- ответила Хилари.
        Становилось темнее. Пальмы в теплице превращались в тени, а оранжево-красный квадрат нагревателя разгорался на их фоне все ярче. Хилари и Чейс явственно разглядели выражение лица Сэндерса.
        - Ага!- кивнул Чейс.- Вас это потрясло, не так ли? Почему?
        - Потому что это невероятно. Это наукообразная чушь.- Сэндерс поколебался.- Не отрицаю, что в прошлом бывали относительно успешные эксперименты в области телепатии. Например, Уильям Джеймс[Джеймс, Уильям (1842-1910)- американский психолог и философ.] верил в нее, как и Гегель, Шеллинг и Шопенгауэр, хотя позднее исследования в этой области прекратились. К сожалению, научным фактом можно считать только то, что действует постоянно и на основе одних и тех же принципов, а к телепатии это не относится. Если человек жалуется на неподходящие настроение или условия, он может быть искренним, но ученым его не назовешь. Кстати, кто этот человек? Что вы о нем знаете?
        - Практически ничего,- ответила Хилари после паузы.- Кроме того, что он, по-видимому, вполне обеспечен и не стремится заработать ни пенни своими фокусами. Мина познакомилась с ним, возвращаясь из Индокитая. Он называет себя исследователем.
        - Исследователем чего?
        - Мысли как физической силы. Вы должны попросить его объяснить подробнее. И тем не менее,- в мягком голосе Хилари послышались резкие нотки,- я ощущаю, что с ним что-то не так. Я не имею в виду, что он шарлатан, но у него что-то на уме… Какое-то беспокойство? Неуверенность? Комплекс неполноценности? Чувствуется, что он рассматривает чтение мыслей всего лишь как прелюдию к чему-то - не знаю, к чему! Поговорите с ним, если он согласится.
        - Буду очень рад,- произнес новый голос.
        Снаружи зашелестела трава, и в открытое окно теплицы шагнул мужчина.
        Свет позволял разглядеть только его очертания. Вновь пришедший был чуть ниже среднего роста, с широкой грудью и слегка кривыми ногами. Присутствующие скорее почувствовали, чем увидели его улыбку. Голос у него был неторопливый и приятный.
        - Лучше включить свет,- быстро сказал Чейс, и Сэндерс мог бы поклясться, что слышит в его голосе панику.
        Чейс повернул выключатель. Под каждым углом стеклянного купола расцвели гроздья электрических лампочек, похожих на светящиеся плоды. Такие светильники, популярные в конце XIX века, усиливали яркость позолоты и цветного стекла.
        - Благодарю вас,- сказал вновь пришедший.- Доктор Сэндерс?
        - Да. А вы мистер…
        - Пенник, Герман Пенник.
        Он протянул руку. Было трудно представить более скромную и ненавязчивую фигуру, чем мистер Герман Пенник, несмотря на мимолетное странное впечатление, вызванное его появлением в окне. Он тщательно вытер ноги о подоконник, чтобы не принести грязь в теплицу, и взглянул на подошвы ботинок, дабы убедиться в их чистоте.
        На вид ему было лет сорок пять. Под рыжеватыми волосами виднелось загорелое лицо с широким носом, светлыми глазами и морщинками в уголках рта, без каких-либо признаков мощного интеллекта - скорее даже несколько грубоватое. Но у Германа Пенника вошло в привычку не привлекать к себе внимание.
        - Рад познакомиться, сэр,- произнес он виноватым голосом.- К сожалению, я невольно подслушал ваши слова.
        - Надеюсь, я был не слишком резок, мистер Пенник?- вежливо отозвался Сэндерс.- Вы не обиделись?
        - Вовсе нет. Понимаете, я сам не знаю, почему нахожусь здесь, не питая пристрастия к пребыванию в обществе. Но миссис Констейбл так просила меня приехать!..
        Он улыбнулся, и Сэндерс испытал странную психологическую реакцию. Сама репутация, которую создал себе Пенник, окружала его словно аура, вызывая ощущение беспокойства и невольно побуждая к вопросу: «Неужели этот тип действительно в состоянии читать мои мысли?»
        - Может быть, нам сесть?- внезапно предложил Пенник.- Позвольте принести вам стул, мисс Кин. Вам будет удобнее на нем, чем на парапете фонтана.
        - Спасибо, мне вполне удобно.
        - Вы… э-э… уверены?
        - Абсолютно.
        Хотя Хилари улыбалась, Сэндерс чувствовал, что мистер Герман Пенник вызывает беспокойство и у нее. Его манеры изменились, когда он обратился к ней - речь стала сбивчивой, как у смущенного мальчугана.
        Быстро опустившись на плетеный стул, Пенник вздохнул с явным облегчением.
        - Мы как раз говорили доктору,- начал Лоренс Чейс, тряхнув чуть лысеющей головой, - о вещах, которые вы проделываете.
        - Благодарю вас, мистер Чейс. И доктор казался… впечатленным?
        - По-моему, скорее немного шокированным.
        - В самом деле? Могу я спросить, сэр, что именно вас шокировало?
        Сэндерс начал чувствовать себя преследуемым - казалось, сомнению подвергают его действия, а не Пенника. Черт бы побрал все эти подводные течения! Время от времени Сэндерс ощущал на себе взгляд Хилари Кин.
        - Едва ли шокировало,- сухо отозвался он.- Скорее удивило. Любой человек, имеющий дело с такими реалиями, как анатомия,- вообще любой ученый - склонен не доверять заявлениям, которые…- Сэндерс хотел сказать «противоречат законам природы», но осознал, что это прозвучит достаточно напыщенно, чтобы вызвать усмешку,- подобным заявлениям.
        - Понятно,- кивнул Пенник.- И наука отказывается это исследовать, поскольку результаты могут оказаться неудобными?
        - Вовсе нет.
        - Тем не менее, сэр, вы сами признали, что в прошлом имели место успешные эксперименты в области телепатии.
        - В определенной степени. Но не в такой, на какую претендуете вы.
        - Вы возражаете против того, чтобы я демонстрировал прогресс? Но это, сэр, столь же неразумно, как требовать прекратить исследования в области радио, так как первые эксперименты были хотя и успешными, но не полными.

«Будь осторожен!- мысленно предупредил себя Сэндерс.- Если ты позволишь ему продолжать в том же духе, он положит тебя на обе лопатки. Аргумент в виде ложных аналогий - старая уловка».
        - Об этом я и говорю, мистер Пенник. Радио основано на принципах, которые можно объяснить. А вы можете объяснить принципы вашей теории?
        - Могу - подходящему слушателю.
        - Но не мне?
        - Постарайтесь понять меня, сэр.- Во взгляде Пенника светилось искреннее огорчение.- Вы считаете мои аргументы ложными, потому что я использую сравнения. Но как я могу их избежать, когда тема абсолютно новая? Как еще я могу сделать свои доводы ясными? Предположим, я пытаюсь объяснить принципы радио… э-э… дикарю из Центральной Азии… Простите, это обидное сравнение. Предположим, я пытаюсь объяснить их высококультурному римлянину первого века от Рождества Христова. Для него эти принципы будут звучать так же невероятно, как их результаты. Я нахожусь в незавидном положении, когда от меня требуют готовые чертежи. Со временем я мог бы все вам объяснить. Основной принцип, грубо говоря, состоит в том, что мысль или то, что мы называем волнами мысли, обладают физической силой наподобие звука. Но если образованному римлянину потребовалось бы пять недель, чтобы начать понимать принципы радио, не удивляйтесь, если вы не сможете понять принципы телепатии за пять минут.
        Сэндерс проигнорировал это.
        - Вы утверждаете,- настаивал он,- что мыслительные волны обладают физической силой, как и звук?
        - Да.
        - Но даже звук, с научной точки зрения, можно измерить и взвесить.
        - Конечно. Звук может разбить стекло и даже убить человека. То же самое, естественно, относится и к мысли.
        Пенник говорил с предельной ясностью. Первым впечатлением Сэндерса было, что этот человек безумен, но в глубине души он знал, что это не так.
        - Мистер Пенник, оставим в стороне вопрос, способны ли вы убить человека, думая о нем, как колдун из племени банту. Давайте объяснимся простыми словами, которые может понять человек с моим ограниченным интеллектом. Что именно вы делаете?
        - Могу проиллюстрировать,- просто ответил Пенник.- Если вы на чем-то сосредоточите ваши мысли - на чем угодно, но особенно на человеке или идее, которые занимают большое место в вашей жизни,- я скажу вам, о чем вы думаете.
        Это походило на вызов.
        - И вы утверждаете, что можете проделать такое с каждым?
        - Почти с каждым. Конечно, если вы не захотите пойти мне навстречу и попытаетесь скрыть, о чем думаете в действительности, это затруднит процесс. Но и с этим можно справиться.
        Простота поведения Пенника больше всего действовала на нервы Сэндерсу. Он чувствовал, как его мысли разбегаются по углам, чтобы их не увидели.
        - И вы согласны, чтобы я протестировал вас?
        - Если хотите.
        - Отлично. Тогда начнем.- Сэндерс постарался сосредоточиться.
        - Нет-нет!- покачал головой Пенник.- Это не пойдет.
        - Что именно?
        - Вы пытаетесь очистить ваш ум от всех подлинных или важных мыслей - выражаясь фигурально, закрыть на засов все двери. Не бойтесь меня - я не причиню вам вред… Например, вы решили сконцентрироваться на мраморном бюсте какого-то ученого (полагаю, Листера[Листер, Джозеф, 1-й барон Листер оф Лайм-Риджис (1827-1912)- английский хирург, основатель современной антисептической хирургии.] ), который стоит на каминной полке в чьей-то библиотеке.
        Это была истинная правда.
        Эффект некоторых эмоций трудно измерить, так как они происходят из неожиданного источника. Быть пойманным на какой-то мысли достаточно скверно, особенно если это проделывает друг, который хорошо вас знает. Но быть пригвожденным к стене, когда вы думаете о какой-то мелочи, незнакомцем, который смотрит на вас, как собака, которая только что принесла палку…
        - Нет-нет!- настаивал Пенник, погрозив пальцем.- Пожалуйста, предоставьте мне более широкие возможности. Бюст Листера ничего для вас не значит. С таким же успехом это могла быть статуя Ахилла или просто кухонная плита. Пожалуйста, попробуйте еще раз.
        - Погодите,- вмешалась Хилари со своего места у фонтана. Ее маленькие ручки стиснули носовой платок.- Он угадал правильно?
        - Да.
        - Черт побери!- пробормотал Лоренс Чейс.- Пусть женщины и дети покинут зал суда… Как я упоминал в письме, Сэндерс, я не понимаю, каким образом это может быть трюком. Ведь он не просил вас написать что-то на листке бумаги или еще о чем-нибудь в таком роде.
        - Трюк, трюк, трюк!- промолвил Герман Пенник, стараясь скрыть истинные чувства за шуткой. Сэндерс чувствовал, что беспечный тон маскирует внутреннее напряжение и Пенник старается представить себя в выгодном свете.- Это все, о чем мы, англичане, способны думать. Ну, доктор, попробуете снова?
        - Да. Продолжайте.
        - Ладно… Ага, это уже лучше!- Пенник прикрыл глаза ладонью, глядя сквозь пальцы. - Теперь вы играете честно и сосредотачиваетесь на эмоциях.
        И Пенник без колебаний поведал о Марше Блайстоун в кругосветном плавании с Кесслером.
        Сэндерс испытывал странное ощущение, как будто на него воздействуют физически, вытягивая факты, как зубы.
        - Надеюсь, вы… э-э… не возражаете?- прервался Пенник.- Как правило, я не бываю настолько откровенным. Я придерживаюсь девиза королевы Елизаветы: «Video et taceo» - «Вижу и молчу». Но вы просили меня определить, на чем вы сосредоточились. Конечно, некоторые вещи вы очень старались скрыть от меня…- Он заколебался.- Мне продолжать?
        - Да,- сквозь зубы ответил Сэндерс.
        - Я предпочел бы…
        - Продолжайте.
        - Тогда о более недавнем.- Пенник внезапно стал походить на сатира.- С момента прибытия в этот дом вас очень привлекает мисс Кин - возможно, это эмоциональная реакция. Вот в чем причина вашего настроения. Вы думаете о том, не подходит ли мисс Кин вам больше, чем другая молодая леди.
        - Так я и знал!- воскликнул Лоренс Чейс, вскочив на ноги.
        Хилари молчала, как будто ничего не слышала. Она продолжала равнодушно смотреть через плечо на струю фонтана. Свет блеснул на ее пышных темно-каштановых волосах и шее, когда она обернулась. Но казалось, ее удивили не столько слова Пенника, сколько тон, которым он их произнес.
        - Я прав, доктор?- снова спросил Пенник.
        Сэндерс не ответил.
        - Молчание - знак согласия,- сказал Чейс.- Ладно, Пенник, о чем я думаю?
        - Я предпочел бы не говорить.
        - Вот как? Кто-нибудь объяснит мне, почему меня всегда обвиняют в грязных мыслях? Почему всегда предполагают, будто я думаю…
        - Никто этого не говорит,- мягко указал Сэндерс.- Вот в чем беда с нашей игрой. Над нами довлеет совесть.
        - Ну, тогда о чем думает Хилари?- бросил вызов Чейс.- Какие позорные тайны она хранит все недели нашего знакомства?
        К счастью, их прервали. Из темных недр дома, из-за стеклянной двери, обрамленной бархатными портьерами, послышались быстрые шаги и запыхавшийся голос, окликающий их. Портьеры раздвинулись, пропуская маленькую улыбающуюся женщину в сдвинутой набок шляпке. Это была хозяйка дома, которую Сэндерс приветствовал с нескрываемым облегчением. Он начинал сознавать, что игра в чтение мыслей не должна заходить слишком далеко, иначе она может привести к катастрофе. Тем не менее, с присущей людям извращенностью все настаивали на ее продолжении. В этом заключалась вся беда. Ему пришла в голову мысль: что произойдет здесь, прежде чем уик-энд подойдет к концу?
        Глава 3
        - Сожалею, что пришлось оставить вас одних,- сказала Мина Констейбл.- Все так дезорганизовано, что я просто не знаю, в какую сторону смотреть.
        Она сразу понравилась Сэндерсу, так как буквально излучала дружелюбие и благоразумие, выглядевшие вполне искренними. Энергия этой миниатюрной женщины казалась неистощимой. У нее были большие темно-карие глаза, смуглая кожа и коротко остриженные черные волосы. Она была модно одета, несмотря на сидевшую кое-как шляпку. Тем не менее признаки недавно перенесенной малярии еще наличествовали - о ней свидетельствовали зрачки и руки, с трудом удерживающие сумку.
        Мина Констейбл бросила быстрый взгляд через плечо.
        - Я примчалась первой, чтобы предупредить вас,- продолжала она, еще толком не отдышавшись.- Не обращайте внимания на Сэма. Похоже, он в дурном настроении. День выдался скверный - сначала автомобильная катастрофа, а в результате нас некому обслуживать на уик-энд. Нет, со слугами, слава богу, все в порядке - они уже приободрились, хотя им пришлось нелегко. Вы ведь понимаете, не так ли?.. О!
        Завидев Сэндерса, она умолкла. Чейс представил их друг другу, очевидно, от волнения, проявив несвойственное ему отсутствие такта.
        - Тебе незачем льстить себе, Мина,- добродушно сказал он, обняв ее за плечи.- Вот парень, который никогда о тебе не слышал. Ты не так широко известна, как думаешь.
        - Я никогда такого не предполагала,- сдержанно отозвалась Мина и улыбнулась Сэндерсу.
        - Он никогда не слышал,- не унимался Чейс,- ни о «Миледи Иштар», ни о «Сатане в пригородах», ни даже… Кстати, наша Мина попробовала силы в детективном романе, но я по-прежнему считаю, что он получился не слишком удачным. Категорически отказываюсь верить, что убийца возил труп по всему Лондону, а потом убедил всех, будто бедняга только что умер в Гайд-парке. Да и героиня выглядит круглой дурой, то и дело теряющей голову. Впрочем, не будь она дурой, никакого романа бы не было.
        Это заинтересовало Сэндерса.
        - Простите, значит, это вы написали «Двойное алиби»? В таком случае я, безусловно, о вас слышал. И я не согласен с Чейсом. Вероятно, вам уже надоели эти вопросы, но откуда вы взяли идею относительно яда, который был использован? Она абсолютно новая и научно вполне обоснована.
        - О, не знаю,- рассеянно промолвила Мина.- Я всегда прислушиваюсь к тому, что рассказывают люди.- Казалось, она старается переменить тему.- С вашей стороны было очень любезно приехать сюда, но, боюсь, мы втянули вас в кошмарный уик-энд. Как вам понравился Форуэйз? Приятный старый дом, верно?- В ее голосе послышалась гордость.- Я с детства мечтала жить в таком месте. Знаю, что многих оно приводит в ужас, но мне тут нравится. Меня привлекает сама атмосфера, и Сэма тоже - он разбирается в таких вещах. Лэрри, будь хорошим парнем и принеси нам чего-нибудь выпить. Я до смерти хочу коктейль, а Сэм наверняка сладкий вермут… Не так ли, дорогой?
        Она быстро повернулась, Сэм Констейбл как раз в этот момент шагнул в оранжерею.
        Мистер Сэмюэл Хобарт Констейбл собирался заговорить, но сдержался при виде незнакомца. Он тоже тяжело дышал. Даже его молчание выглядело показным, как будто он демонстрировал всем, что молчать его вынуждают исключительно хорошие манеры. Его изображали кем-то вроде людоеда, но Сэндерсу он казался всего лишь суетливым пожилым человеком лет под шестьдесят, слишком откормленным, слишком избалованным и слишком упрямым. Несмотря на невысокий рост, он был видным мужчиной, и даже сельский твидовый костюм сидел на нем настолько безупречно, что любая складка ранила бы взгляд. Произведя должное впечатление своим молчанием, Сэм Констейбл заметил открытое окно, подошел к нему и аккуратно его закрыл, после чего снова посмотрел на присутствующих.
        - Как дела?- осведомился он, глядя на Сэндерса.
        - Все в порядке, дорогой.- Мина похлопала его по руке.- Лэрри собирается принести нам чего-нибудь выпить - не так ли, Лэрри?- и тогда мы все почувствуем себя лучше. Миссис Чичестер обещала приготовить нам что-нибудь поесть…
        Муж игнорировал ее, продолжая смотреть на Сэндерса.
        - Вероятно, вы слышали, что произошло. Вам повезет, молодой человек, если в этом доме вы сможете съесть хоть что-нибудь. Некая миссис Чичестер любезно согласилась нас выручить - приготовить нормальный обед она не в состоянии, но обещает нам
«немного холодной говядины» и «симпатичный салат».- При этих словах его желтоватое лицо порозовело.- Что касается меня, я не хочу немного холодной говядины и симпатичный салат. Я хочу нормальный, достойно приготовленный обед. А поскольку…
        - Сэм, мне, правда, очень жаль.- Мина сняла шляпку и бросила ее на плетеный диван.- Но сегодня магазины закрылись рано, а в доме ничего нет, кроме холодных закусок.
        Сэм Констейбл повернулся к ней и спросил подчеркнуто вежливо:
        - Разве это моя вина, дорогая?
        - Ну, учитывая отсутствие слуг…
        - Меня это не касается. Едва ли я должен бегать по лавкам с корзиной, покупая мясо и прочее. Постарайся быть благоразумной, Мина. Если ты смогла сделать все приготовления перед тем, как протащить меня целых восемьсот миль по малярийному болоту (видела бы ты сейчас свои глаза, дорогая!), то можно было рассчитывать на обеспечение провиантом в собственном доме. Как бы то ни было, не следует ссориться при гостях.
        - Если хотите, я приготовлю вам еду,- предложил Герман Пенник.
        Это было настолько неожиданно, что все уставились на него. Чейс, уже отправившийся за выпивкой, высунул голову из-за папоротников, чтобы лучше видеть.
        - Вы повар, друг мой?- с легким презрением осведомился Сэм Констейбл, словно подразумевая: «Мне следовало знать, что вы обладаете и этим талантом, помимо всех прочих».
        - Я очень хороший повар. Конечно, я не в состоянии приготовить горячий обед, но могу обеспечить вас блюдами, которые вы с радостью съедите холодными.
        Хилари Кин рассмеялась, поднявшись с парапета фонтана. Ее спонтанный смех казался разрядкой долгого напряжения.
        - Превосходно! Пожалуйста, сядьте, миссис Констейбл. Не стоит устраивать такую трагедию из-за еды. Будь вы так бедны, как я, это не казалось бы вам катастрофой. Мистер Пенник приготовит обед, а я подам его…
        - Нет-нет!- воскликнул шокированный Пенник.- Вы подадите обед? Я не могу этого допустить. Предоставьте все мне.
        - Вы одержали победу, мисс Кин,- с тяжеловесной галантностью заметил Сэм Констейбл.
        То ли его позабавила мысль о Пеннике в роли повара, то ли ему польстили слова Хилари, намекающие на его привередливые вкусы, но Сэм внезапно пришел в благодушное настроение. Мина, которая с надеждой оглядывалась вокруг, словно убеждая себя, что все считают ее мужа отличным парнем, невзирая на мелкие недостатки, снова оживилась.
        - Тогда все устроено!- заявила она.- Разве Дюма не готовил обед для французских гурманов? Жаль, что я на это не способна. Думаю, где-то в кухне есть даже поварской колпак - такая высокая белая шапка с плоским верхом. Можете взять его, мистер Пенник.
        - Колпак вам пойдет,- серьезно сказал Сэм.- Но вы должны дать слово, что не отравите нас.
        Вмешался Чейс, тащивший плетеный столик, ножки которого, скользя по плиточному полу, издавали звук, заставивший Сэма поморщиться. На столике находился поднос с бутылками, стаканами и ведерком льда.
        - Мистер Пенник нас не отравит,- заверил Чейс.- Ему это просто незачем.
        - В каком смысле незачем?
        - Он может просто подумать о нас - и нам крышка! Сладкий вермут, или мне смешать коктейль?
        - О чем ты болтаешь, черт возьми?
        - Я говорю истинную правду.- Чейс быстро разливал напитки.- Кто за коктейль? Никого? Отлично. Как насчет тебя, Мина? Ты не хочешь коктейль?
        - Мне подойдет и вермут, Лэрри.
        - Мистер Пенник утверждает,- продолжал Чейс,- что волны наших мыслей обладают физической силой. Конечно, мы это знали, но он говорит, что, если их правильно использовать, они могут убить человека.
        Лицо Сэма Констейбла, когда он брал стакан, выражало отчаяние и жалость к себе.
«Почему меня вечно чем-то донимают?» - казалось, вопрошал он.
        - В самом деле?- отозвался Сэм, сделав большой глоток.- Значит, вы снова играли в чтение мыслей?
        - Спроси у Сэндерса! Мистер Пенник попросил его о чем-нибудь подумать и с ходу все угадал. Ему это удалось, даже когда Сэндерс пытался скрыть свои мысли о…
        - О разных вещах,- вмешалась Хилари, глядя на фонтан.
        - Интересно, пригласил ли я того, кто мне нужен?- Сэм разглядывал Сэндерса поверх ободка стакана.- Вы медик, молодой человек?
        - Да.
        - И как мне говорили, консультант патологоанатома министерства внутренних дел?
        - Да.
        - Но при этом вы верите в подобную чепуху?
        - Не то чтобы верю, мистер Констейбл. Но я должен признать, что мистер Пенник произвел удивительную демонстрацию.
        Хозяин дома вскочил со стула:
        - Ради бога, Мина, перестань теребить этот стакан, как старая карга, потягивающая джин в пабе! Если у тебя так трясутся руки, что ты не можешь толком удержать стакан, поставь его на стол и пей через ободок! Это, по крайней мере, будет выглядеть приличнее, чем то, что ты вытворяешь теперь!
        Сэм умолк - ему хватило достоинства казаться слегка пристыженным своей вспышкой. Вероятно, он не имел в виду ничего дурного, но его слова прозвучали жестоко, так как руки, дрожащие от последствий малярии, говорили сами за себя.
        Мина ничего не сказала.
        - Ладно, прошу меня извинить,- проворчал Сэм, осушив стакан и снова опустившись на стул.- Но вы заставляете человека чувствовать себя стариком. Имейте хоть немного жалости. Мина когда-нибудь прикончит меня своей привычкой ронять предметы. Нервы, знаете ли, не могу этого выносить. Как бы то ни было, вся эта история с чтением мыслей - полная чушь. Это…- на его лбу вздулись вены,- это против всего, чему нас учили. Против самой природы!
        - Ты напрасно взвинчиваешь себя, Сэм,- упрекнула его Мина.- Неужели ты не видишь, как это увлекательно? И ведь мистер Пенник угадал, о чем ты думал, когда ты проверял его. Ты ведь закричал: «Неправильно!» - едва он успел рот открыть, а потом отказался от дальнейшей проверки. Сожалею, дорогой, но ты знаешь, что это правда.
        Муж посмотрел на нее.
        - Не лучше ли переменить тему?- предложил он с наигранной вежливостью, потом вынул из кармана часы и стал изучать циферблат.- Господи! Почти половина восьмого! Давно пора принять ванну и переодеться к обеду…
        - Неужели, Сэм, нам нужно переодеваться к обеду сегодня вечером?
        Он снова посмотрел на жену:
        - Конечно, нужно, дорогая моя. Какие существуют причины, чтобы отказываться от нашего обычая? Если я переодевался к обеду в компании чертовых ниггеров, то, надеюсь, могу делать это в собственном доме?
        - Разумеется, если хочешь.
        - Спасибо за разрешение. Паркер, как нарочно, выбрал этот вечер, чтобы оказаться в больнице,- единственный человек, который умеет готовить для меня одежду. Но ничего не поделаешь. Придется тебе заменить его, дорогая моя, если ты способна справиться с этой задачей.- Он повернулся к Герману Пеннику: - Должен поблагодарить вас, друг мой, за предложение относительно обеда. Можете приготовить его, скажем, к началу девятого?
        - Если хотите.- Пенник задумался.- Но я сомневаюсь, что вам понадобится обед, мистер Констейбл.
        Сэм выпрямился:
        - Почему, черт побери, он мне не понадобится?
        - Потому что к тому времени вы вряд ли будете живы,- ответил Пенник.
        Вероятно, прошло около десяти секунд, прежде чем слушатели осознали смысл этих слов, и еще дольше, прежде чем кто-то заговорил.
        Во время предшествующей беседы Пенник сидел так тихо, что остальные едва ощущали его присутствие и практически не обращались к нему. Теперь же они ощутили в нем личность, и притом незаурядную. Он сидел на стуле, в респектабельном костюме из голубого сержа, закинув ногу на ногу и так сильно сжимая руки, что у оснований ногтей обозначились голубоватые полумесяцы. Все звуки в ярко освещенном помещении внезапно усилились - журчание фонтана, перешедшее в плеск, царапание обуви по плиткам пола. А сама оранжерея стала казаться слишком холодной.
        Сэм Констейбл нарушил молчание, и комната снова ожила.
        - О чем вы говорите?- осведомился он с детской недоверчивостью.
        - О том, что вы вряд ли будете живы к тому времени, когда подадут обед.
        Лоренс Чейс вскочил на ноги.
        - Приступ?- с внезапной тревогой спросил хозяин дома.
        - Нет.
        - Тогда объясните, что вы имеете в виду, друг мой. Вы пытаетесь напугать…- Сдержавшись, Сэм Констейбл с подозрением огляделся вокруг и поднял свой стакан.- Едва ли вы подразумевали, что кто-то отравил мою выпивку?- добавил он с подчеркнутым сарказмом.
        - Нет.
        - Я скажу вам, что он подразумевал,- спокойно сказала Хилари.- Мистер Пенник, можете ли вы сказать - или думаете, что можете,- о чем каждый из нас думает?
        - Возможно.
        - И кто-то собирается в течение очень короткого времени убить мистера Констейбла?
        - Возможно.
        Снова последовало молчание.
        - Конечно,- продолжал Пенник, кивая при каждом слове,- я не утверждаю, что это обязательно произойдет. На то… ну, есть причины. Я приготовлю для вас место за столом, мистер Констейбл. Но вы можете не занять его.- Он поднял взгляд.- Поскольку вы придаете столько значения качеству, которое именуете честностью, я вас предупреждаю.
        - Что за бред!- рявкнул Чейс.- Послушайте…
        Что-то пробормотав себе под нос, Сэм выпятил подбородок. Его лицо внезапно приобрело бойцовское выражение, невольно восхитившее Сэндерса.
        - Благодарю за предупреждение, сэр,- заговорил он.- Я буду настороже. Но кто собирается убить меня? Моя жена? И представить это несчастным случаем, как в том деле, о котором писали газеты? Берегись, Мина. Помни, что ты разговариваешь во сне. Это, по крайней мере, заставит тебя оставаться добродетельной во время вдовства.- Его локоть толкнул стакан, который со звоном разбился о плитки пола.- Господи, что за несусветный вздор! Я иду наверх переодеваться. Пошли?
        - Сэм, он говорит серьезно,- сказала Мина.
        - Ты уверена, что ты в своем уме, дорогая моя?
        - Повторяю, Сэм: он говорит серьезно!
        - Я обнаружил у парадной двери чей-то чемодан,- быстро сказал хозяин дома.- Это ваш, доктор Сэндерс? Сейчас он в переднем холле. Если вы пойдете со мной, я покажу вам вашу комнату. Мина, проводи мисс Кин в ее комнату. Лэрри, пожалуйста, покажи мистеру Пеннику, где кухня и… э-э… все остальное. Брр, становится холодно!
        - Да,- кивнул Пенник.- Я бы хотел поговорить с мистером Чейсом.
        - Сэм!..- почти крикнула Мина.
        Сэм сжал ее руку и повел к выходу. Следовавший за ними Сэндерс успел увидеть, как Пенник, стоя рядом с Чейсом у плетеного стола, сказал что-то, заставившее Чейса вздрогнуть и оглядеться. Их шаркающие шаги глухо звучали под стеклянным куполом. Часы пробили половину восьмого.
        Глава 4
        Было без четверти восемь, когда Сэндерс услышал слабый крик в соседней комнате.
        Смотреть вниз из окна в Форуэйзе, по его мнению, было все равно что смотреть вниз с борта корабля. Чтобы попасть в главный холл, выложенный белыми матовыми плитками, нужно было пройти через ряд комнат поменьше. Из холла наверх вела главная лестница у стены, почти сплошь состоящей из цветных витражей, поднимающихся параллельно ступенькам, освещенная лампами в хрустальных плафонах или бронзовыми бра. На втором этаже - всего их было четыре - помещались шесть главных спален, выходящих на маленькую, едва освещенную площадку, устланную плотным ковром и снабженную высокими напольными часами. В каждой из трех стен площадки - четвертую заменял пролет лестничного марша - находилось по две двери спален. Сэндерсу предоставили комнату, соседнюю с комнатой Хилари Кин. Сэм и Мина Констейбл занимали две комнаты, двери которых выходили прямо на лестницу. Чейсу и Пеннику, очевидно, достались две спальни на третьей стороне.
        Спальня Сэндерса соответствовала его ожиданиям. Окна были плотно занавешены многослойными портьерами на манер старомодных нижних юбок; в комнате находились большая медная кровать и у окна стол с фарфоровой лампой. Отсутствие центрального отопления возмещалось обилием ванных, одна из которых была предоставлена Сэндерсу в личное пользование. Чтобы избавиться от удушливой атмосферы, Сэндерс выключил нагреватель и открыл оба окна. Раздвинуть портьеры казалось невозможным, и он оставил попытки. Одно из окон выходило на тянущийся вдоль стены узкий и абсолютно бесполезный балкон. Подышав воздухом. Сэндерс принял холодный душ и быстро оделся. Прежде чем надеть жилет и пиджак, он закурил сигарету и задумался.
        Был ли Герман Пенник в действительности, несмотря на демонстрацию чтения мыслей… Стоп!
        Сэндерс мог поклясться, что услышал слабый крик. Он также мог поклясться, что крик донесся из соседней комнаты, хотя из-за толстых стен проследить источник звука было нелегко. Крик сменили звуки, похожие на скрип оконных рам. Потом события начали происходить синхронно.
        На дальнем окне зашевелились тяжелые портьеры из репса, как будто кто-то пытался их раздвинуть. Маленький столик накренился, фарфоровая лампа заскользила по гладкой поверхности и свалилась на пол с грохотом, который, очевидно, был слышен внизу. Из-под занавесей появились сначала черная атласная туфля, потом чулок телесного цвета, затем рука и темно-синее платье и наконец тяжело дышащая Хилари Кин. Она была так напугана, что, казалось, вот-вот упадет в обморок.
        Но даже теперь она пыталась это скрыть.
        - П-простите за вторжение,- запинаясь, сказала девушка.- Но у меня не было выхода. В моей комнате кто-то есть.
        - В вашей комнате? Кто?
        - Я вылезла в окно,- объяснила она с тщательностью, которая часто сопутствует нервозности.- Там есть балкон. Пожалуйста, позвольте мне на минутку присесть - я боюсь упасть…
        Уже некоторое время Сэндерс пытался определить качество, наиболее характерное для Хилари. Теперь он понимал, что это преувеличенная забота о своем облике и производимом ею впечатлении. Об этом свидетельствовали ухоженные руки, плечи и лоб, прохладная бледность кожи. Одна из бретелек платья соскользнула с плеча, и девушка быстро поправила ее. При виде грязи на руках и на плечах, оставшейся после перелезаний через окна, она чуть не расплакалась, неуверенно сидя на краю кровати.
        - Спокойно!- сказал Сэндерс.- Расскажите, что случилось.
        На ответ не хватило времени, так как кто-то громко постучал в дверь.
        Хилари вскочила на ноги.
        - Не открывайте!- прошептала она и облегченно вздохнула, когда дверь открылась без чьего-либо разрешения, и они увидели, что это всего лишь Сэм Констейбл в шлепанцах и наспех наброшенном халате.
        - Что за шум?- осведомился он.- Как будто обрушился весь дом! Неужели человек не может спокойно переодеться?
        - Простите,- сказал Сэндерс.- Все в порядке - просто упала лампа.
        Но хозяина дома разбитая лампа не заботила. Он окинул Сэндерса и Хилари пристальным взглядом и сделал соответствующие выводы.
        - Послушайте…- начал Сэм, подняв брови.
        Хилари уже обрела самообладание:
        - Нет, мистер Констейбл, не делайте поспешных выводов. Это не то, что вы думаете.
        - А могу я спросить, мисс Кин,- чопорно отозвался Сэм,- какие выводы я, по-вашему, сделал? Разве я требовал объяснений?- С видом оскорбленного достоинства он провел рукой по шелковистым седеющим волосам.- Я пришел выяснить причину шума и обнаружил дорогую лампу разбитой, а двух моих гостей - в положении, которое в мое время назвали бы очень странным. Но разве я задавал какие-то вопросы?
        - Мисс Кин сказала мне…- начал Сэндерс, но девушка прервала его:
        - Меня что-то напугало в моей комнате, и я прибежала сюда через балкон. Если не верите, посмотрите на мои руки. Лампу я опрокинула, когда влезала в окно, и очень сожалею…
        - Это не важно,- сказал Сэм Констейбл. Его лицо стало хитрым.- Я сожалею, что вас что-то напугало. Может быть, мыши?
        - Н-не знаю.
        - Значит, не мыши. Если вспомните, сообщите мне, и я приму меры. Прошу прощения - больше я не стану навязывать вам свое общество.
        Сэндерс, прикинув, что если и он станет давать объяснения, то лицо хозяина дома станет еще хитрее, воздержался от комментариев.
        - Между прочим, мистер Констейбл,- сказал он,- пока что никто не пытался вас убить?
        - Еще нет, доктор. Альбом для вырезок остается на своей полке. До встречи за обедом.
        Сэндерс уставился на закрывающуюся дверь.
        - Что он под этим подразумевал?
        - Под чем?
        - Под альбомом для вырезок, остающимся на своей полке.
        - Понятия не имею,- сказала Хилари.- В данный момент я не знаю, смеяться мне или плакать. Пока что я попадаю в одну неловкую ситуацию за другой.
        - Вопрос в том, в какой именно неловкой ситуации вы побывали только что.
        Девушка уже успокоилась, но шок оставил свои последствия. Сэндерсу не нравились ее бледность и непроизвольная дрожь.
        - Это не важно. Могу я воспользоваться вашей ванной, чтобы смыть грязь? Мне пока не хочется возвращаться в свою комнату.
        Сэндерс указал на дверь ванной и взял отложенную сигарету. Внезапное появление Хилари и ее страх ему не нравились. Она отсутствовала минуты полторы и вернулась, решительно выпятив подбородок.
        - Мне просто требовалось время, чтобы подумать,- объяснила девушка.- Простите, доктор Сэндерс, но я ничего не могу вам рассказать. Поверьте, здешняя ситуация движется к катастрофе, и я не собираюсь вносить в нее даже маленькую лепту. Ничего не произошло…
        - Что-то, безусловно, произошло. Говоря простым языком, кто-то набросился на вас?
        - Не понимаю.
        - Да неужели?
        - Ну, не в том смысле, в каком вы имеете в виду. Это другое…- Хилари поежилась.- Полагаю, я просто не в состоянии этого выносить. Ведь взгляд не убивает, верно? Можно я возьму сигарету?- Девушка опустилась в кресло. Сэндерс дал ей сигарету, зажег ее, и некоторое время она молча пускала кольца дыма.- Сказать вам, что не так со всеми нами и почему все это плохо кончится?
        - Ну?
        - В детстве у меня была книга сказок, которые я очень любила, хотя некоторые из них были страшноватыми. Они показывали мир, где вы могли получить все, что желаете, если только приглянетесь какому-нибудь волшебнику или волшебнице. Одна из сказок была о чудесном ковре. Волшебник сказал мальчику, что ковер может доставить его куда угодно при одном условии: во время полета он не должен думать о корове, иначе ковер снова опустится на землю. У мальчика не было никаких причин думать о корове, но, когда ему запретили это, при виде ковра он мог думать только о нем. Тогда я не поняла психологии этой сказки, хотя она мне не понравилась. Но она абсолютно правдива. Когда кто-то говорит вам: «Здесь человек, который может прочитать ваши мысли», вы в состоянии думать только о том, что хотите скрыть от других, и не можете выбросить это из головы, как бы ни старались.
        - Ну и что из того?
        - О, не будьте таким… таким добродетельным!
        - Видит Бог, я не пытаюсь выглядеть добродетельным,- сказал Сэндерс.- Но я не понимаю вас. Не делаете ли вы из мухи слона? Я склонен согласиться с Лэрри Чейсом - было бы чертовски неловко, если бы все наши мысли стали известны, но, в конце концов, мы ведь не шайка преступников.
        - Разве? Даже потенциально? У меня есть мачеха. Я ненавижу ее и желаю ей смерти. Что вы об этом скажете?
        - Только то, что это не такая уж страшная тайна.
        - Мне нужны ее деньги,- продолжала Хилари.- Вернее, деньги моего отца, проценты с которых она получает пожизненно. Мачеха вышла за него замуж, когда он был примерно одного возраста с мистером Констейблом. Она ненамного старше меня, но тверда как кремень - теперь я учусь быть такой же… Скажите, что вы думаете о нашем чтеце мыслей - мистере Пеннике?
        - Я думаю, что он шарлатан,- ответил Сэндерс.
        Хилари, смотревшая на свою сигарету, подняла взгляд с удивлением и даже с тревогой. Впрочем, в нем были также заметны облегчение и другие эмоции, которые Сэндерс не мог расшифровать. Тем не менее, он не сомневался, что в каком-то потаенном уголке души она верит в могущество Германа Пенника.
        - Почему вы так говорите? Ведь он прочитал ваши мысли.
        - Очевидно. Я не могу этого понять, но подозреваю, что тут сыграл немалую роль Лэрри Чейс.
        - Лэрри Чейс?!- воскликнула Хилари.- Каким образом?
        - Вы же знаете, как его интересуют люди. Он может рассказать вам историю чьей-нибудь жизни, а потом вполне искренне уверять вас, что не говорил ни слова. Теперь я припоминаю, что Лэрри Чейс знал или подозревал кое-что… ну, о Марше Блайстоун и других вещах, которые я предпочел бы не обсуждать. Он упоминал об этом в письме. Если Пенник умеет выкачивать из людей информацию, а потом заставлять их забыть об этом…
        - Но это не объясняет, как Пенник может знать, когда именно вы об этом думаете.
        - В любом случае он опытный психолог - как и все удачливые предсказатели.
        - А как насчет бюста Листера? И…- Хилари заколебалась и отвела взгляд.- Простите, что упоминаю об этом, но как насчет того, что он говорил в самом конце?
        - Признаюсь, что насчет Листера я ничего не понимаю. Что же касается другого, то разгадка может заключаться в том, что я не умею выглядеть таким непроницаемым, каким бы мне хотелось.
        Помолчав, Хилари бросила сигарету в пустой камин, поднялась и прошлась по ковру.
        - А его пророчество относительно мистера Констейбла?
        - Мистер Констейбл, как вам известно, еще не мертв,- вежливо напомнил Сэндерс.- И даже если Пенник умеет читать мысли, будь я проклят, если поверю, что он также умеет предсказывать будущее.
        - Но если все это - сплошное мошенничество…
        - Я этого не говорил. Определенная степень владения телепатией вполне возможна. Вероятно, Пенник всего лишь преувеличивает ее, как многие вполне честные люди поступают с другими вещами, с помощью небольшого обмана и поразительной способности к дедуктивному мышлению.
        Когда стрелки часов Сэндерса показывали без одной минуты восемь, послышались крики Мины Констейбл.
        В этих криках ощущалось нечто животное - скорее физическая боль, чем страх. Казалось, она пытается одновременно кричать и говорить, поэтому все, что они слышали, было бесконечное повторение имени ее мужа. Хилари, положившая руку на каминную полку, резко повернулась - ее лицо выражало чисто суеверный ужас. Сэндерс боялся, что она вот-вот закричит сама.
        Он распахнул дверь на площадку, когда крики еще продолжались, и увидел сцену, которую ему впоследствии многократно пришлось описывать.
        Сэм Констейбл, полностью одетый к обеду, склонился к балюстраде, в двух шагах от ступенек вниз, удерживаясь одной рукой за стойку перил. Другую руку он поднял вверх, судорожно подергивая пальцами. В какой-то момент спина Сэма дрогнула, и Сэндерсу казалось, что он свалится вниз через перила. Но Сэм соскользнул на пол у балюстрады, а рука со стуком ударилась о пол. Сэндерс не мог видеть его лицо, пока он не перевернулся на спину.
        Крики наконец смолкли.
        Мина Констейбл, прикусив зубами носовой платок, неподвижно стояла в полуоткрытых дверях одной из двух комнат напротив лестницы. Сэндерс подбежал к Сэму и опустился на колени рядом с ним. Ему удалось нащупать слабый пульс на запястье, который тут же прекратился. Сэм был мертв.
        Все еще стоя на коленях, Сэндерс огляделся вокруг. Двери его спальни, а также комнат Мины Констейбл и Хилари были открыты. Со своего места он мог заглянуть под стулья, под кровать и даже под туалетный столик у задней стены в комнате Хилари, и ему удалось разглядеть предмет, очевидно случайно закатившийся под столик.
        Это был белый поварской колпак с плоским верхом.
        Высокие напольные часы на лестничной площадке неторопливо и чопорно пробили восемь.
        Глава 5
        Краем глаза Сэндерс видел, что на площадке, кроме него, находятся еще трое. Мина Констейбл по-прежнему стояла в дверях; ее подбородок вздрагивал. Хилари сделала два шага вперед и остановилась. Лоренс Чейс только что открыл дверь своей спальни.
        Тусклые лампы горели в углу, возле напольных часов, которые скорее шуршали, чем тикали. Тени балясин балюстрады падали на лицо и тело Сэма Констейбла. Отогнав посторонние мысли, Сэндерс обследовал тело. Результаты вызвали не тревогу, а скорее облегчение. И все же…
        Сэндерс не столько увидел, сколько почувствовал, как Чейс на цыпочках подошел к нему и сделал несколько малоэффективных попыток заглянуть ему через плечо. Он не оборачивался, пока Чейс не схватил его за руку. На Чейсе не было ни пиджака, ни воротничка, крахмальная рубашка оттопырилась между полосатыми подтяжками, а длинная шея казалась еще длиннее. Воротничок он держал в другой руке.
        - Неужели он мертв?- хрипло заговорил Чейс.
        - Увы, да.
        - Сэм мертв?!
        - Смотрите сами.
        - Но этого не может быть!- воскликнул Чейс, одной рукой продолжая держать Сэндерса, а другой тряся воротничком у него перед глазами.- Это неправда! Он не мог иметь в виду ничего подобного!
        - Кто и чего не мог иметь в виду?
        - Не важно. Просто скажите, отчего умер Сэм.
        - Спокойно, иначе вы перебросите меня через перила. Отойдите, черт возьми!.. По-моему, это разрыв сердца.
        - Разрыв сердца?
        - Да. Или просто сердечный приступ, при котором слабое сердце само перестало биться. Да отойдите же, наконец!- Сэндерс оттолкнул руку с воротничком - ему казалось, будто целая сотня воротничков маячит у него перед глазами.- Вы слышали, как он говорил о приступе. В каком состоянии было его сердце?
        - Сердце?- переспросил Чейс с нескрываемым облегчением.- Не знаю. Вероятно, в скверном. Лучше спросите Мину.
        Хилари бесшумно присоединилась к ним.
        - Слушайте меня,- обратился к обоим Сэндерс,- и, пожалуйста, делайте то, что я вам скажу. Не прикасайтесь к нему и не позволяйте другим. Я вернусь через минуту.
        Сэндерс направился к полуоткрытой двери, где ждала Мина Констейбл. Слегка подтолкнув ее, он вошел в комнату следом за ней и закрыл дверь.
        Женщина не сопротивлялась, но ее колени начали подгибаться, как ножки бумажного фонарика. Сэндерс поддержал ее и осторожно подвел к креслу. Мина еще не закончила переодеваться - на ней был плотный розовый халат с пятнами на рукаве, похожими на следы воска, оставлявший открытыми только жилистые руки и бледное лицо под растрепанными черными волосами. Вся ее живость исчезла. Губы побелели, а пульс частил. Осознав, что ее оторвали от мужа, она попыталась встать.
        - Сидите, миссис Констейбл. Сейчас мы ничего не можем сделать.
        - Но он не мог умереть! Я видела…
        - К сожалению, он умер.
        - Вы должны знать. Ведь вы врач, верно?
        Сэндерс кивнул.
        После длительной паузы женщина откинулась на спинку кресла. Казалось, страх проходит, сменяясь чем-то еще. Ее большие глаза наполнились слезами.
        - Это сердце, не так ли, миссис Констейбл?
        - Что вы сказали?
        - У него было слабое сердце?
        - Да, он всегда… Нет, нет, нет!- внезапно крикнула Мина, приходя в себя.- Сердце у него было крепким, как у быка! Доктор Эдж проверял его всего неделю назад. Да и какое это имеет значение?.. Я не успела дать ему два чистых носовых платка. Это последнее, о чем он меня попросил.
        - Но что произошло, миссис Констейбл?
        - Не знаю. Не знаю!
        - Тогда почему вы кричали?
        - Пожалуйста, оставьте меня в покое.
        Сэндерс старался не показывать сочувствия, которое он испытывал.
        - Мне не хочется досаждать вам, миссис Констейбл, но нам необходимо кое-что предпринять. Мы должны вызвать его лечащего врача, а может быть, и полицию.- Он почувствовал, как напряглись мышцы ее руки.- Я возьму это на себя, если вы только расскажете мне, что произошло, чтобы я мог этим заняться.
        - Да, вы правы.- Она попыталась сжать челюсти, но от усилия слезы потекли еще сильнее.- Я сделаю это. Вы вели себя со мной очень достойно.
        - Тогда что случилось?
        - Он был там…
        Они находились в спальне Мины Констейбл - уютной и в то же время строго меблированной. Комната соединялась со спальней ее мужа через маленькую ванную. Сейчас все двери были открыты, и женщина указала на другую спальню.
        - Он был там - только что закончил переодеваться. Я сидела здесь, за туалетным столиком. Я еще не была готова - мне пришлось помогать Сэму, поэтому я опаздывала. Двери были открыты. «Я иду вниз»,- крикнул Сэм. (Это было последнее, что он мне сказал.) «Хорошо, дорогой»,- ответила я…- Воспоминание едва не вызвало новый поток слез, хотя она старалась даже не моргать.
        - Да, миссис Констейбл?
        - Я услышала, как закрылась дверь его спальни, ведущая на площадку.
        Женщина снова умолкла.
        - Да?
        - Потом я подумала, дала ли я ему два чистых носовых платка, которые он просил. Один для нагрудного кармана, а другой для использования. Я хотела спросить его, поэтому встала, надела халат…- она коснулась халата дрожащими пальцам, иллюстрируя повествование жестами,- открыла дверь на площадку и выглянула. Я думала, Сэм уже спустился, но он стоял спиной ко мне, не то шатаясь, не то приплясывая…
        Снова понадобилось несколько секунд, прежде чем она смогла продолжить.
        - Шатаясь или приплясывая?
        - Так это выглядело. Потом Сэм стал падать. Я подумала, что он свалится через перила, и закричала. Я знала, что он умирает.
        - Почему?
        - Я это чувствовала. Потом вышли вы. Я слышала, что вы говорили Лэрри Чейсу. Это все.
        - Думаю, этого достаточно, миссис Чейс. Об остальном я позабочусь. Прилягте ненадолго. Кстати, вы больше никого не видели на площадке?
        - Нет.
        - Сколько времени прошло между тем, когда вы последний раз говорили с мужем, и тем, когда вы увидели его на площадке?
        - Около минуты. А зачем вам это знать?
        - Просто интересуюсь, сколько мог длиться приступ.
        Он чувствовал в ее голосе какие-то новые нотки - что-то вроде неуверенности или презрения к самой себе.
        - Я не могу лежать,- сказала она.- Я хочу посидеть рядом с ним и подумать. «И, словно путеводная звезда, дух Адонаиса влечет меня туда».[Заключительные строки поэмы «Адонаис. Элегия на смерть Джона Китса» английского поэта Перси Биша Шелли (1792-1822). Пер. В. Микушевича.] Боже, помоги мне!
        - Сюда, миссис Констейбл. Здесь вам будет удобнее.
        - Не хочу!
        - Вот так лучше,- сказал Сэндерс, осторожно укрывая ее одеялом, когда она опустилась на кровать.- Одну минуту.
        Его интересовало, можно ли найти в доме таблетку снотворного или бромид. Женщине, чье живое воображение превращало ее в комок нервов, это пошло бы на пользу. Он хотел одурманить ее мозг, прежде чем она начнет думать о Германе Пеннике.
        Сэндерс направился в ванную. Там было темно, если не считать света, проникающего из спальни Сэма Констейбла, поэтому он повернул выключатель. В пахнущей сыростью каморке была только ванна, вешалка для полотенец, умывальник с холодной и горячей водой и аптечка. В последней, настолько набитой пузырьками и таблетками, что приходилось осторожно шевелить запястьем, дабы ничего не опрокинуть, он нашел картонную коробочку с таблетками снотворного, выданного по рецепту доктора Дж. Л. Эджа.
        Взяв две таблетки, Сэндерс закрыл дверцу аптечки и уставился на свое отражение в зеркале.
        - Нет!- произнес он вслух, положил таблетки назад и вернулся в спальню. Миссис Констейбл лежала неподвижно, глаза ее были полуоткрыты, а вокруг них четко обозначились морщинки.
        - Я буду рядом,- заверил ее Сэндерс.- Можете назвать мне имя врача вашего мужа?
        - Нет… Да.- Очевидно, она пыталась сохранить хладнокровие.- Доктор Эдж. Можете позвонить ему. Гроувтоп, 62.
        - Гроувтоп, 62. Выключить свет у кровати?
        - Нет!
        Сэндерс отдернул руку, но не потому, что женщина приподнялась на кровати. Он увидел кое-что, и это укрепило его подсознательное опасение давать любое лекарство кому бы то ни было в этом доме. На ночном столике у кровати возле лампы лежали блокнот, ряд заточенных карандашей и несколько вырванных листов. Все верхушки карандашей были обгрызаны острыми зубами. Под столиком находились две маленькие книжные полки, до которых можно было дотянуться с кровати. Между оксфордским словарем, словарем синонимов и толстыми блокнотами Сэндерс заметил высокую тонкую книгу в переплете под кожу, похожую на альбом для газетных вырезок, на корешке которой была наклеена этикетка с выведенными неровными печатными буквами словами:
«Новые способы совершения убийства».
        Сэндерс бесшумно вышел на площадку. Хилари Кин и Лоренс Чейс ждали, стоя спиной к тому, что лежало у балюстрады.
        - Ну?- спросил Чейс, все еще держа в левой руке мятый воротничок.
        - Вы хорошо ориентируетесь в доме. Идите к телефону, позвоните доктору Эджу, номер Гроувтоп, 62, и попросите его немедленно прибыть сюда. Пока что мы не будем звонить в полицию.
        - В полицию? Так вот о чем вы думаете, старина?
        - Чтобы угадать мои мысли, не нужно уметь их читать, как… Кстати, где Пенник?
        Все трое посмотрели друг на друга. Отсутствие Пенника ощущалось физически. Во всем доме не слышалось ни звука, кроме тиканья часов и всхлипывания, доносящегося из комнаты Мины Констейбл.
        - Я пойду к ней,- быстро сказала Хилари, но Сэндерс остановил ее:
        - Одну минуту. Мы должны провести военный совет, так как нам нужно ответить на несколько вопросов. Казалось, эти крики могут разбудить и мертвого. Тогда где Пенник?
        - Почему вы смотрите на меня?- осведомился Чейс.- Откуда мне знать, где он?
        - Мы оставили вас внизу с ним, когда пошли наверх переодеваться.
        - Ах вот оно что! Я провел там только пару минут, и это было уже больше получаса назад. Я просто проводил его в кухню и сказал: «Действуйте», а потом поднялся в свою комнату и оставался там. Какой, вы сказали, номер? Гроувтоп, 62? Сейчас позвоню доктору Эджу.
        Он повернулся, едва не споткнувшись о тело Сэма Констейбла, и, взяв себя в руки, начал спускаться по лестнице. Все это время лицо Хилари Кин оставалось непроницаемым. Она снова шагнула вперед, и Сэндерс снова преградил ей дорогу.
        - Вам не кажется, что лучше пропустить меня?- спросила Хилари.- Бедная женщина горько плачет…
        - Слушайте,- прервал ее Сэндерс.- Я не пытаюсь приказывать вам. Но мне и ранее приходилось быть замешанным в уголовных делах,- только в одном, напомнил он себе, См. роман «Смерть в пяти коробках».] - и ситуация может стать весьма неприятной, если не говорить правду с самого начала. Вы ответите мне на один прямой вопрос?
        - Нет.
        - Но…
        - Нет, не отвечу! Я пойду к ней…- Хилари остановилась, и в ее голубых глазах мелькнула улыбка.- Ладно, спрашивайте.
        - Кто или что напугало вас этим вечером до полусмерти? Пенник? Он был в вашей комнате?
        - Господи, конечно нет!
        Сэндерс облегченно вздохнул:
        - Тогда все в порядке.
        - Почему вы думали, что Пенник был в моей комнате?
        - Не имеет значения. Просто одна идея.
        Хилари покраснела:
        - Но это имеет значение! Почему вам казалось, что мистер Пенник находился в моей комнате? По какой-то странной причине я, кажется, возбуждаю в каждом самые худшие подозрения. Сначала Лэрри Чейс, потом мистер Констейбл, а теперь вы.
        - Мы подозреваем не вас, а самих себя.
        - Пожалуйста, объяснитесь.
        - Я сожалею, что затронул эту тему. При сложившихся обстоятельствах…
        - Мистер Констейбл вас не услышит. Он мертв.
        - Могу лишь сказать…
        - Я тоже сожалею.- Хилари внезапно изменила тон. Поднеся руку ко рту, она нервно покусывала указательный палец. Казалось, девушка вот-вот заплачет.
        - Я только хочу знать, что вас напугало, так как это может иметь отношение к случившемуся.- Сэндерс кивнул в сторону тела.- И как вы правильно заметили, он нас не услышит.
        - Вы считаете меня упрямой, не так ли?- тихо спросила Хилари, подняв взгляд.- Но вы забываете, где я работаю. Вы забываете, что я знаю о насильственной смерти, вероятно, не меньше вас. Конечно, я всего лишь скромный ассистент, помогающий опытным юристам готовить дела. Но я не хочу ничего об этом знать. Не хочу!- Она коснулась его руки.- Почему вы спросили насчет мистера Пенника?
        - Пройдите сюда,- предложил Сэндерс. Он подвел девушку к открытой двери ее спальни.- Наклонитесь и загляните под туалетный столик. Видите, что лежит на полу? Белую шапку, похожую на поварской колпак?
        - Ну?
        - Миссис Констейбл предложила сегодня такой колпак Пеннику. Поэтому меня заинтересовало…- При виде сосредоточенного и озадаченного выражения ее лица он оборвал фразу.- Вероятно, в этом ничего нет. Всего лишь смутная идея. Если вы говорите, что это был не Пенник, вопрос отпадает.
        - Этот скромный очаровательный человечек?
        - Вы так думаете? Тогда где этот скромный очаровательный человечек сейчас?
        Лоренс Чейс взбежал по лестнице, перескакивая через две ступеньки.
        - Все в порядке,- запыхавшись, сообщил он.- Доктор Эдж скоро прибудет.- Чейс ухватился за стойку перил длинными крепкими пальцами.- Послушайте, Сэндерс, возможно, это всего лишь предобеденная нервозность, но я не уверен, что мы не должны позвонить в полицию.
        - Незачем спешить. А почему вы так считаете?
        - Во-первых, доктор Эдж говорит, что у Сэма было абсолютно здоровое сердце. А во-вторых, Пенник…
        - Вы видели Пенника?
        - Вообще-то нет,- ответил Чейс, крепче стискивая перила.- Не беспокойтесь - он внизу. Если он начнет болтать чепуху, нам незачем воспринимать это слишком серьезно. Я заглянул в столовую и слышал, как Пенник насвистывает в кухне, помешивая салат в деревянной миске,- он оставил дверь приоткрытой. В столовой все приготовлено - горит свет, посуда и приборы на столе, а также ирландская скатерть, которой так дорожит Мина, и цветы в вазе. Но стол накрыт только на пятерых.
        Часть вторая
        ТЕМНОТА
        В которой смерть приходит из воздуха
        Пресса

«Ист-Суррей морнинг мессенджер»,

30 апреля 1938г.
        СМЕРТЬ М-РА С.Х. КОНСТЕЙБЛА
        С прискорбием сообщаем многочисленным друзьям мистера Сэмюэла Хобарта Констейбла, проживавшего в Форуэйзе, неподалеку от Гроувтопа, о его внезапной кончине вчера вечером, последовавшей предположительно в результате сердечного приступа.
        Мистер Констейбл, которому было только пятьдесят шесть лет, сын Лоренса С. Констейбла, текстильного фабриканта. Получил образование в Хартонби и колледже Симона Волхва в Кембридже. По окончании первого курса в Кембридже решил поступить на государственную службу, где сделал солидную, хотя и не блещущую яркими событиями карьеру в лучших традициях Империи. Отошел от дел после смерти отца в
1921 году. В 1928 году женился на мисс Вильгельмине Райт, более известной ее многочисленным читателям под псевдонимом Мина Шилдс. Детей у него не было.

«Лондон ивнинг гриддл» (субботний вечерний выпуск),

30 апреля 1938г.
        МУЖ АВТОРА ТРИЛЛЕРОВ УМЕР ТАИНСТВЕННОЙ СМЕРТЬЮ! ЧТО ЯВИЛОСЬ ПРИЧИНОЙ? ПОЛИЦИЯ ОЗАДАЧЕНА
        Сэмюэл Констейбл, состоятельный муж романистки Мины Шилдс, упал в обморок и умер на глазах друзей вчера вечером в своем доме в Суррее.
        Что убило его?
        Утверждали, что сердечный приступ. Однако доктор Дж. Л. Эдж отказался выдать свидетельство о смерти, и коронер распорядился о вскрытии, которое было произведено сегодня утром доктором Эджем с помощью известного патологоанатома, доктора Джона Сэндерса. После этого врачи совещались почти семь часов.
        Почему?
        Дело в том, что причину смерти не смогли обнаружить. Все внутренние органы покойного были в полном порядке.
        - Имеется ли у врачей теория, объясняющая происшедшее?- задали вопрос полковнику Ф.Г. Уиллоу, главному констеблю Суррея.
        - Это, безусловно, озадачивает,- ответил полковник Уиллоу.- В настоящее время я не имею комментариев.
        - Но может ли человек умереть без всякой причины?
        - В настоящее время я не имею комментариев,- повторил полковник Уиллоу.
        Задавать вопросы гостям, собравшимся на уик-энд в Форуэйзе - мрачном деревенском доме, где произошла таинственная смерть,- разрешено не было.
        Рей Додсуорт, репортер уголовной хроники.

«Лондон ивнинг гриддл» (тот же выпуск)
        В ПОСЛЕДНЮЮ МИНУТУ
        Старший инспектор Хамфри Мастерс из Скотленд-Ярда завтра отправляется в Гроувтоп, Суррей, в связи с таинственной смертью Сэмюэла X. Констейбла.
        Глава 6
        В субботу утром, когда, казалось, даже трава и живые изгороди пробуждаются поздно, солнечный свет проникал сквозь каждую открытую дверь отеля «Черный лебедь» между Гилдфордом и Гроувтопом. Доктор Сэндерс сидел у открытого окна гостиной, потягивая кофе и хмурясь на солнце. Было так тихо, что он мог слышать даже кудахтанье кур позади отеля. Затем подъехал автомобиль, и он с облегчением увидел широкое лицо старшего инспектора Мастерса, смотрящее на него с дороги.
        - Доброе утро, сэр,- поздоровался Мастерс, вплывая в гостиную, как галеон под всеми парусами, и пожимая Сэндерсу руку.- Прекрасный день, не так ли?
        - Да, по-видимому.
        Старший инспектор сел, пытаясь сохранить бодрый вид.
        - Кофе? Не возражаю… Знаете, сэр, вы выглядите немного усталым.
        - Полагаю, это соответствует действительности.
        - Ну, мы постараемся это исправить.- Принесли кофе, и Мастерс начал энергично помешивать его ложкой.- Как ваши дела, сэр? Есть известия от мисс Блайстоун? Надеюсь, с ней все в порядке?
        - Насколько я знаю, да,- огрызнулся Сэндерс, повернувшись к собеседнику с таким ледяным взглядом, что тот недоуменно уставился на него; однако позже он придвинул свой стул поближе к столу с заговорщическим видом.
        - Не знаю, сэр, почему вы едва не отгрызли мне голову за вопрос о мисс Блайстоун, но это не мое дело.
        - Простите. Я не хотел вас обидеть.
        Мастерс внимательно посмотрел на него:
        - Вы просили меня приехать, и вот я здесь. Но вы ведь лучше других знаете, доктор, что я должен явиться в Гроувтоп и доложить о себе суперинтенденту. Почему вы хотели, чтобы я сначала услышал факты от вас?
        - Потому что я решил вас предупредить, а то вы, чего доброго, пробьете головой потолок,- ответил Сэндерс.
        Мастерс выпрямился на стуле.
        - Все так скверно?
        - Да.
        - Опять!- вздохнул старший инспектор.- Впрочем, сэр, я не возражаю. За последние шесть или семь лет я такого навидался, что меня едва ли можно чем-то удивить.- Тем не менее, он казался обеспокоенным.- Но из-за чего шум? Судя по тому, что я слышал, нет никаких причин для тревоги. Жена мистера Констейбла видела, как он вышел из своей спальни на лестничную площадку. Там его внезапно хватил приступ, он упал и умер через пару минут. Верно?
        - Пока что да.
        - Вот как?- Мастерс бросил на него быстрый взгляд.- Вы можете сообщить мне что-то еще?
        - Немного. Тут нет ничего особенно замысловатого, если вы это имеете в виду. В пятницу вечером в Форуэйзе собрались шесть человек: мистер и миссис Констейбл, мисс Хилари Кин, мистер Лоренс Чейс, мистер Герман Пенник и я. Перед смертью Констейбла наши позиции выглядели следующим образом. Констейбл переодевался в своей спальне, которая соединяется со спальней его жены через ванную. Миссис Констейбл одевалась у себя в комнате. Мистер Чейс - тоже. Мисс Кин разговаривала со мной в моей спальне. Все эти комнаты находятся на одном этаже с трех сторон квадратной площадки. Последний гость, мистер Пенник, был внизу в кухне, готовя нам обед.
        Около без двух минут восемь Констейбл крикнул жене через дверь ванной, что он закончил одеваться и идет вниз. Услышав, как закрылась его дверь на площадку, она вспомнила, что забыла спросить, дала ли ему два чистых носовых платка, поэтому открыла свою входную дверь.
        Двери обеих этих комнат обращены к третьей стороне квадратной площадки, образованной лестничной балюстрадой. Миссис Констейбл увидела, что ее муж стоит спиной к ней. Точнее, не стоит, а, по ее словам, «шатается и приплясывает».
        Мастерс достал записную книжку и положил ее на стол. Вид у него был задумчивый.
        - «Шатается и приплясывает»?- переспросил он, откашлявшись.- Что она под этим подразумевала?
        - Она не могла или не хотела выразиться яснее.
        - Продолжайте, сэр.
        - Констейбл перегнулся через балюстраду, и она начала кричать. Я выбежал на площадку через пару секунд. Констейбл извивался над перилами, размахивая левой рукой в воздухе - вот так,- словно пытаясь броситься вниз. Но вместо этого он упал возле балюстрады и умер через несколько секунд после того, как я подбежал к нему.
        - От чего умер, сэр?- резко осведомился старший инспектор.
        - Сначала я подумал, что от разрыва сердца. Все указывало на это - внезапная боль, коллапс, судороги, холодная и влажная кожа. И до того вечером он упоминал
«приступ», как будто опасаясь его. Но мне не понравились расширенные зрачки. Я пытался расспросить миссис Констейбл о сердце ее мужа, но она была не в том состоянии, чтобы толково отвечать на вопросы. Ситуация выглядела достаточно простой, пока я не поговорил с доктором Эджем - лечащим врачом мистера Констейбла.
        - Ну?
        - Сердце у Констейбла было таким же здоровым, как у вас и у меня. Он просто был ипохондриком. И более того, вскрытие показало, что все его органы были абсолютно здоровыми - ничто не объясняло внезапную смерть.
        - Но вы найдете причину, а, доктор?
        - Не понимаю.
        Мастерс скептически хмыкнул:
        - Возможно, это выглядит странно, но я не вижу повода для суеты. Врачи постоянно спорят о причинах неожиданной смерти…
        - Говорю вам, вскрытие не показало никаких причин. И врачи не спорят, когда все очевидно.
        - А как насчет яда?- спросил Мастерс тоном человека, выдвигающего деловое предложение.
        - Отпадает.
        - Вы уверены?
        - Да. Если только вы не имеете в виду «таинственный яд, неизвестный науке», что я категорически отвергаю.- Сэндерс невольно усмехнулся.- Ставлю свою репутацию, инспектор, что Констейбл не умер ни от какого яда - твердого, жидкого или газообразного. Доктор Эдж и я проверяли все, пока едва не свалились с ног, и, если был какой-то тест, который мы упустили, я бы хотел о нем услышать. Это не пойдет.
        Старший инспектор поскреб подбородок. Его лицо стало озабоченным.
        - Тогда здесь что-то не так,- заявил он.- В конце концов, что-то его убило. Человек не может просто свалиться замертво без всякой причины.
        - Может,- возразил Сэндерс.
        - Прошу прощения?
        - Я могу назвать по меньшей мере три обстоятельства, при которых абсолютно здоровый и крепкий человек способен умереть без всяких признаков - внешних и внутренних - причины смерти.
        - Невозможно!
        - Почему?
        - Потому что… Черт побери!- Мастерс встал и уставился в окно, позвякивая монетами в кармане.- Потому что это загнало бы нас в угол! Где бы, по-вашему, оказалась полиция, если бы люди начали умирать без всяких признаков того, что их убило?
        - Теперь мы приближаемся к нашей проблеме. Я скопировал одно заявление, которое вы можете передать прессе, если ситуация будет накаляться. Это не мое заявление, а цитата из Тейлора, так что можете ему поверить.
        Сэндерс развернул лист бумаги, исписанный аккуратным почерком.

«Среди непрофессионалов существует предубеждение, будто человек не может умереть насильственной смертью без видимых механических повреждений какого-либо жизненно важного органа или кровеносного сосуда. Это ошибочное мнение, поскольку смерть может наступить от нарушения функций жизненно важного органа без видимых изменений его структуры».[Тейлор. «Принципы и практика судебной медицины». 7-е издание,
1920г. (Лондон. Дж. и А. Черчилл, Грейт-Марлборо-стрит, 7). (Примеч. авт.) Тейлор, Альфред Суэйн (1806-1880)- британский токсиколог.]
        Он подтолкнул бумагу через стол.
        - Коротко и ясно. Повторяю: я могу назвать вам минимум три обстоятельства, при которых человек может умереть насильственной смертью без внешних и внутренних признаков ее причины.
        - Насильственной?- Мастерс уцепился за слово, как терьер.- Вы имеете в виду убийство?
        - Да.
        - Понятно,- пробормотал после паузы старший инспектор и снова сел.- Век живи - век учись. Только говоря с вами или с сэром Генри Мерривейлом, я постоянно учусь вещам, которых лучше бы не существовало в природе. Говорите, три обстоятельства? Какие именно?
        - Первое. Известны случаи быстрой смерти в результате неожиданного удара в живот. Это поражает нервы и нервные узлы, не оставляя никаких внешних или внутренних травм.
        - Погодите!- остановил его Мастерс.- По-вашему, человека можно убить внезапным ударом в брюхо?
        - Ну, я не назвал бы это надежным методом убийства. Он срабатывает далеко не всегда. Но такие случаи бывали. Если вы проделали это без свидетелей, и жертва умерла, определить причину смерти будет невозможно.
        - В самом деле?- Мастерс задумался.- Продолжайте. Какой второй способ?
        - Люди умирали без всяких признаков от сотрясения мозга. Человек получает сильный удар по голове и падает замертво на месте или умирает позже, не приходя в сознание. На черепе может не быть травм, а в мозгу - разрывов кровеносных сосудов. Тем не менее, человек умер насильственной смертью.
        - Хм. А третий способ?
        - Нервный шок, вызванный удивлением или страхом. Обычно смерть приписывают остановке сердца. Не фыркайте - это признанная наукой сила, которая может опрокинуть здорового человека, как кеглю, не оставляя внешних или внутренних следов. Есть еще несколько способов, хотя к нашему случаю они неприменимы. Просматривая эти заметки, я счел справедливым добавить, что Констейбл не был убит с помощью механического приспособления, действовавшего в отсутствие преступника. В данном случае, чтобы метод оказался успешным, присутствие виновного было необходимо. Читатель предупрежден.- Дж Д. К. (Примеч. авт.)] Например, люди умирают от удара электрическим током без всяких признаков причины смерти. Такая мысль, естественно, приходит в голову в доме, где полным-полно электроприборов. Но Констейбл не находился вблизи какого-то из них, и к тому же электричество убивает за долю секунды. Далее, существуют препараты вроде инсулина, которые очень трудно распознать при подкожной инъекции, но думаю, такое мы бы не упустили. Вот все, что я могу для вас сделать, когда настанет час испытаний.
        Какое-то время Мастерс разглядывал его, задумчиво прищурясь. Его лоб заметно покраснел.
        - Прошу прощения, доктор,- заговорил он дружелюбно,- но вы уверены, что хорошо себя чувствуете?
        - Более или менее.
        - Рад это слышать. Потому что я никак не могу понять, что вас гложет. Ведь вы все объяснили, не так ли? Что еще вам нужно? Давайте посмотрим, правильно ли я вас понял. Мистер Констейбл мог умереть от удара кулаком в живот, от удара тупым предметом по голове или от того, что кто-то высунулся и крикнул «бу!». Если не возражаете,- снисходительно добавил Мастерс,- назовем для приличия последний вариант внезапной остановкой сердца. Как бы то ни было, эти три версии могут объяснить его смерть?
        - Да.
        - Допустим. И вы считаете, что его убили преднамеренно?
        - Да.
        - Осторожно!- Старший инспектор поднял палец.- Никаких поспешных выводов. Подождем фактов, мой мальчик. Но давайте обсудим ситуацию. Старый джентльмен, мистер Констейбл, сказал жене, что спускается к обеду, и вышел на площадку?
        - Да.
        - Сколько прошло времени между тем, когда она последний раз говорила с ним и когда она увидела его на площадке в состоянии приступа?
        - По ее словам, около минуты.
        - Около минуты. Кто-нибудь еще выходил на площадку до того, как леди закричала?
        - Нет.
        - Значит, мистер Констейбл целую минуту находился там один?
        - Да.
        - Предположим,- продолжал Мастерс,- что убийца поджидал его там и ударил в живот или по голове, когда он вышел. Разве ему не хватило бы времени ускользнуть вниз по лестнице или в одну из спален, прежде чем миссис Констейбл выглянула из комнаты?
        - Хватило бы.
        - В таком случае…
        - Понимаете,- объяснил Сэндерс,- в том-то вся и проблема. Все это может быть правдой. Выбирайте любую теорию, которая вам больше нравится. Но даже если это правда, как вы можете это доказать?
        Последовало молчание. Мастерс собирался встать и заговорить, но не сделал ни того ни другого.
        - Дело в том,- продолжал Сэндерс,- что нет никаких указаний на причину смерти. Констейбл мог умереть от удара в живот или по голове, который сам по себе мог быть вызван случайным падением, когда он был один. Точно так же причиной мог быть нервный шок - снова во время пребывания на площадке в одиночестве. Нет явления более загадочного и непостижимого, чем нервный шок, над которым вы так потешались минуту назад. Люди умирают при виде железнодорожной катастрофы, услышав новости по радио, в результате шуток, даже от страха, что на них нападут, хотя рядом нет ни души. Но так как у нас нет ни малейших указаний на то, как умер Сэм Констейбл, вы никогда не сможете ничего доказать. Если это убийство, Мастерс, убийца надежно защищен от правосудия.
        Снова наступила пауза.
        - Но это противоречит здравому смыслу!- запротестовал Мастерс.
        - Возможно. Беда в том, что это иногда случается.
        - Ну, сэр, мы не должны опускать руки,- заявил Мастерс с претензией на бодрость. - Хотя я вынужден признать, что мне не по душе отсутствие доказательств.
        - И это наименьшая из ваших забот.
        - Минуту, доктор.- Старший инспектор с подозрением посмотрел на собеседника.- Если бы я не знал вас так хорошо, то решил бы, что вы гоняетесь за тенью. Убийство? Судя по тому, что вы мне рассказали, это вполне мог быть несчастный случай. Почему вас терзает мысль, будто мистер Констейбл не умер естественной смертью?
        - Потому что чтец мыслей по имени Герман Пенник заявил, что Констейбл умрет около восьми вечера в пятницу,- ответил Сэндерс.- А я не верю в чтецов мыслей.
        Снаружи на дороге под полуденным солнцем остановился со скрипом тормозов воскресный автобус, и Сэндерс посмотрел на часы. Тем временем старший инспектор Мастерс продолжал его разглядывать. Потом он поднялся и вышел из комнаты. Доктор Сэндерс услышал, как он говорит слащавым тоном человека, старающегося умиротворить слабоумного.
        - Мисс, ваш бар работает по воскресеньям?
        Ворчливый женский голос ответил утвердительно.
        - Тогда будьте любезны, мисс,- попросил Мастерс,- две пинты горького пива.
        В этот момент мистер Герман Пенник сходил с автобуса. Доктор Сэндерс не мог объяснить, почему он выглядит на уютной сельской дороге в воскресенье так неуместно. Тем не менее, со времени смерти Сэма Констейбла Сэндерс испытывал чувство, будто личность Пенника растет словно мангровое дерево, прикрытое тканью, шевеля тусклую материю ветвями, похожими на щупальца.
        Старший инспектор вернулся с двумя кружками горького пива. Вид у него был подчеркнуто беспечный.
        - Кстати, доктор,- небрежно осведомился он,- вам не довелось на днях общаться со Стариком? Я имею в виду сэра Генри?
        - Он приедет сюда во второй половине дня.
        - Вот как? И он знает то, что вы мне сообщили?
        - Еще нет.
        - Ага!- произнес Мастерс с удовлетворением, относящимся не только к пиву.- Ничего не знает, а? Выходит, это явится для него сюрпризом? Ну-ну! Все к лучшему!
        - Пожалуй. А пока что я хочу, чтобы вы познакомились еще кое с кем. Он сейчас здесь… Сюда, мистер Пенник! Это мистер Мастерс - старший инспектор Скотленд-Ярда. Мастерс, это мистер Пенник - феномен, читающий мысли, о котором я вам говорил. Я специально послал за ним.
        Удовлетворение Мастерса длилось недолго. Быстро поставив свою кружку, он укоризненно взглянул на Сэндерса и с обычной вежливостью повернулся к Пеннику:
        - Да, сэр? Я не вполне понял…
        - Я тот, кого доктор Сэндерс именует чтецом мыслей,- сказал Пенник, не сводя глаз с лица собеседника.- Доктор Сэндерс говорил мне, что вы будете заниматься этим делом.
        Мастерс покачал головой.
        - Еще не знаю, сэр. Пока что мне не так много известно. Как бы то ни было,- доверительно сказал он,- если вы не возражаете изложить мне ваши собственные взгляды - разумеется, не для протокола и строго между нами,- я не стану отрицать, что это мне поможет. Присаживайтесь, сэр. Что вы хотите выпить?
        Когда старший инспектор пребывал в таком настроении, следовало поостеречься.
        - Благодарю вас,- ответил Пенник.- Я никогда не пью. Не то чтобы я был противником алкоголя, но он плохо действует на мой желудок.
        - Да, многим было бы лучше обходиться без него,- заметил Мастерс, с глубокомысленным видом глядя на свою кружку.- Понимаете, беда в том, что, как скажут некоторые, дела не существует вовсе. Будет неловко, если мы поднимем шум, а потом выясним, что мистер Констейбл умер естественной смертью.
        Пенник слегка нахмурился и озадаченно посмотрел на Сэндерса. Последнему вновь представилось мангровое дерево, вздымающее кроной тусклую ткань. Зрелище было не из приятных.
        - Доктор Сэндерс не в состоянии многое сообщить вам об этом деле,- сказал Пенник. - Конечно, это не было естественной смертью.
        - Вы тоже так считаете?
        - Я это знаю.
        Мастерс усмехнулся:
        - Знаете, сэр? Тогда, возможно, вы даже сообщите нам, кто его убил?
        - Конечно,- ответил Пенник. Он слегка коснулся своей груди.- Его убил я.
        Глава 7
        Именно это движение усилило впечатление неординарности. Сельский твидовый костюм Пенника был таким же неприметным, как у Сэма Констейбла, мягкую шляпу и трость он положил на стол. Его манеры были настолько сдержанными, что вызывали в памяти манипуляции с деревянной куклой. Но он не был куклой - на мизинце левой руки сверкнул перстень с гелиотропом.
        Перстень до нелепости контрастировал с окружающей обстановкой - сельским пабом, воскресной буколической сценой с курами, солнечным светом, проникающим сквозь легкие занавески… Сэндерс был настолько поглощен своими наблюдениями, что не заметил выражения лица Мастерса. Зато он услышал голос инспектора:
        - Что вы сказали?
        - Я сказал, что его убил я. Разве доктор Сэндерс не говорил вам?
        - Нет, сэр, не говорил. Значит, вот почему вы здесь.- Мастерс выпрямился.- Герман Пенник, вы хотите сделать заявление относительно смерти мистера Констейбла?
        - Если желаете.
        - Одну минуту! Я должен предупредить вас, что вы не обязаны ничего говорить, но, если сделаете это, все, сказанное вами…
        - Все будет в порядке, инспектор,- заверил его Пенник.
        Сэндерс видел скрывающиеся за его внешне невозмутимыми чертами усмешку и в то же время досаду.
        - Хотя не понимаю, почему доктор Сэндерс не рассказал вам об этом, как, впрочем, и почему не открыл причину всей суеты. Доктор Сэндерс подтвердит, что я в присутствии всех остальных предупредил мистера Констейбла, что попытаюсь убить его. Я не сказал, что это обязательно произойдет, так как не был уверен, что мне это удастся, а только сообщил о своих намерениях. Не понимаю, как могло возникнуть какое-либо недоразумение. Я, безусловно, не претендую на владение сверхъестественными силами, и, насколько мне известно, никто не в состоянии предсказывать будущее. Я предупредил, что постараюсь его убить, и убил. Тогда к чему весь этот шум?
        - Боже всемогущий!- с трудом выдохнул Мастерс.- Позвольте мне вставить слово, сэр! Повторяю, я должен предупредить вас, что вы не обязаны делать заявления, но если сделаете…
        - А я повторяю, мистер Мастерс, что все будет в порядке. Мне сказали, что я могу делать любые заявления, не подвергая себя опасности.
        - Кто вам это сказал?
        - Мой адвокат.
        - Ваш…
        - Вернее,- поправился Пенник,- он был моим адвокатом. Я имею в виду мистера Чейса. Он отказал мне в своих услугах, поскольку думал, что я шучу. Но я не шутил.
        - Нет, сэр?
        - Нет. Перед убийством мистера Констейбла я спросил у мистера Чейса, могут ли меня обвинить в убийстве, если я совершу его при описанных мной обстоятельствах. Мистер Чейс ответил, что нет. Иначе я не стал бы рисковать. Я испытываю страх перед замкнутым пространством - оно меня нервирует, и эксперимент не стоил бы риска оказаться в тюрьме.
        - Очевидно, сэр. А как вы относитесь к повешению?
        - Вы все еще убеждены, что я шучу, мистер Мастерс?
        Старший инспектор громко откашлялся.
        - Ну-ну, сэр, не будем волноваться… Прошу прощения, доктор, этот человек безумен?
        - К сожалению, нет,- кратко ответил Сэндерс.
        - Благодарю вас, доктор,- серьезно сказал Пенник, но за его спокойствием Сэндерс разглядел вспышку злорадства, которая распространялась по лицу, словно сплющивая его.
        - Тогда почему вы не обратились с вашим заявлением в местную полицию?
        - Я обращался,- ответил Пенник.
        - Когда?
        - Как только полицейские прибыли. Я хотел убедиться, что мне ничего не грозит.
        - И как они к этому отнеслись?
        - Они согласились, что против меня ничего предпринять нельзя… Что же касается их чувств, то это другое дело. Полковник Уиллоу и бровью не повел, но суперинтендент Белчер сделан из менее твердого материала, и, думаю, только мысль о жене и четырех детях помешала ему сунуть голову в духовку.
        Мастерс повернулся к Сэндерсу с видом угрожающего спокойствия:
        - Это правда, доктор?
        - Чистая правда.
        - Тогда почему вы не сообщили мне?
        - Я делаю это сейчас,- терпеливо ответил Сэндерс.- Вот почему вы здесь. Как и мистер Пенник, я предупреждал вас. Мне не казалось разумным… э-э… сообщать вам все сразу.
        - Но, черт возьми, не могла же полиция тоже спятить!
        - Полицейские не спятили,- заверил его Пенник.- Хотя вначале, похоже, разделяли ваше оригинальное мнение обо мне. Однако я согласен с вами, что доктор Сэндерс должен был все вам рассказать. Я сообщил обо всем ему и другим гостям в Форуэйзе, как только это произошло. По какой-то непонятной причине они - за исключением доктора - относятся ко мне с суеверным ужасом и даже отказались есть приготовленную мной пищу. Я пытался объяснить, но они не желали меня слушать. Конечно, я горд достигнутым успехом…- его лицо вновь осветила странная вспышка,- но я всего лишь человеческое существо и не претендую на сверхъестественное могущество. Подобные идеи - вздор.
        Несколько секунд Мастерс дышал медленно и ровно, словно считая про себя. Потом он вскинул голову.
        - Если не возражаете, сэр,- вежливо заговорил старший инспектор,- мы начнем сначала. Вы утверждаете, что убили мистера Констейбла?
        - Боюсь, мы не сможем продвинуться дальше, инспектор, если вы хотя бы не попытаетесь рассмотреть такую возможность и не прекратите задавать мне один и тот же вопрос. Да, я убил его.
        - Каким образом?
        - Это мой секрет.- Пенник стал задумчивым.- Внезапно я начал осознавать, как важен такой секрет в этом мире. Вы не можете ожидать, что я выдам его.
        - Не могу, черт побери?.. Ладно, успокойтесь! Почему вы его убили?
        - На это ответить гораздо легче. Я считал его недоумком с дурными манерами, грубо обращающимся с женой, оскорбляющим гостей и вообще служившим препятствием умственному и моральному прогрессу. Как личность он испытывал мое терпение. Как объект эксперимента он был человеком, потеря которого стала бы едва ли ощутимой. Хотя доктор Сэндерс расходится со мной во взглядах на все прочее, в этом он со мной согласится. Поэтому я и сделал мистера Констейбла объектом моего эксперимента.
        - Эксперимента!- повторил Мастерс.- Но какие средства вы использовали, сэр? Изобрели новый удар в живот или по голове, который всегда срабатывает? Или напугали беднягу?
        - Следовательно, вы слышали о научных возможностях,- заметил Пенник, устремив светлые глаза на Сэндерса.
        - Ну, так какой же способ вы применили?
        - Это вам придется выяснить самому,- улыбнулся Пенник.
        - Значит, вы признаете, что воспользовались одним из этих способов?
        - Напротив. Я не воспользовался ни одним из них - разве только в определенном смысле.
        - Что вы имеете в виду?
        - Что я намеренно использовал оружие, которое может нанести удар и при правильном применении убить. Если вам требуется наименование, назовите его «телесилой», способной притягивать или, наоборот, отталкивать на расстоянии. Я не знал…- глаза Пенника опять блеснули,- что она способна действовать с такой мощью, инспектор. Не допытывайтесь о подробностях. Но это разновидность того же процесса, который помогает мне определить, о чем вы думаете в данный момент.
        - Значит, вам известно, о чем я думаю, а?- осведомился Мастерс, склонив голову набок.
        Пенник рассеянно улыбнулся:
        - Разумеется, о моей безвременной кончине. Это должно быть очевидно каждому, кто посмотрит на вас. Но я подразумевал скрытые мысли, которые вы пытаетесь выбросить из головы. Сегодня вы надеваете маску фальшивого добродушия, потому что в глубине души обеспокоены. У вас есть ребенок - думаю, дочь,- которого положили в больницу на операцию по поводу аппендицита. Девочка не слишком крепкая, и вы всю ночь не спали, тревожась.
        Мастерс покраснел, потом побелел. Сэндерс еще никогда не видел подобного выражения на лице своего друга.
        - Вы рассказали ему?- осведомился старший инспектор, круто повернувшись.
        - Сожалею, но я об этом не знал,- ответил Сэндерс.
        - Но это правда?- спросил Пенник.- Поверьте, друг мой, рано или поздно вам придется это признать.
        - С вашего позволения, сэр, мы не будем касаться моих личных дел,- сказал Мастерс.- Едва ли вы можете доказать, чем вы занимались, когда мистер Констейбл был убит.
        - Меня интересовало, когда вы зададите этот вопрос,- улыбнулся Пенник, показывая зубы.- Давайте проясним это раз и навсегда. Доктор Сэндерс и мисс Кин подтвердят, что в пятницу без четверти восемь вечера мистер Констейбл был жив и здоров. Кажется, он ходил расследовать кое-какие странные происшествия в комнате доктора Сэндерса.- При этих словах Сэндерс почти физически ощутил волну злобы.- В это время я был внизу. Около без четверти восемь в заднюю дверь позвонили, и я открыл ее. Некая миссис Чичестер обещала прийти и приготовить еду, так как слуг в доме не было. Это оказалась она, сопровождаемая сыном Луисом. Я собирался сам готовить обед, но сказал, что они могут помочь, если хотят. По какой-то причине они нервничали…
        Сэндерс решил вмешаться. Эта часть дела ему особенно не нравилась.
        - Может быть, вы расскажете старшему инспектору, почему они нервничали, мистер Пенник?
        - Не понимаю.
        - Миссис Чичестер и ее сын скажут вам,- объяснил Сэндерс,- что, когда мистер Пенник открыл им дверь, он дышал тяжело, как будто только что бежал, и закатывал глаза. От без четверти восемь до восьми его иногда словно охватывали легкие приступы. В восемь, когда миссис Констейбл начала кричать, они не выдержали и убежали из дома, как будто за ними гнался сам дьявол.
        - Как насчет этого, сэр?- нахмурился Мастерс.
        Сэндерс посмотрел на Пенника.
        - Меня интересует, почему он тяжело дышал, когда открыл дверь. Не был ли он, к примеру, наверху?
        - Нет, не был,- сказал Пенник.- Но доктор Мастерс очень любезно…- он сделал легкую паузу,- очень любезно изложил события за меня. Миссис Чичестер и ее сын подтвердят вам, что от без четверти восемь до восьми я не покидал кухню и столовую - дверь между этими комнатами оставалась открытой, и они все видели. В качестве медицинского факта доктор Сэндерс скажет вам, что мистер Констейбл умер около восьми. Думаю, этого достаточно.
        Мастерс уперся кулаками в бока.
        - Безупречное алиби, а?
        - Это вы сказали,- усмехнулся Пенник.
        Последовала пауза.
        - Я знаю английские законы, инспектор. Вы не можете арестовать меня и даже получить ордер. Вы не можете применить ко мне допрос третьей степени. Вы не можете даже запереть меня в камеру как важного свидетеля - как я говорил, я испытываю ужас перед замкнутым пространством. В любом случае я не свидетель. Я всего лишь убил человека. Но я не вижу, что вы в состоянии предпринять по этому поводу.
        Старший инспектор молча уставился на него. Пенник потянулся за шляпой и тростью. Солнце падало на его редкие рыжеватые волосы. На миг он выпятил грудь и поднял глаза к потолку.
        Внезапно в его голосе зазвучало вдохновение.
        - «Когда в седьмый раз священники трубили трубами, Иисус сказал народу: воскликните, ибо Господь предал вам город!»[Книга Иисуса Навина, 6: 15.] - Он сжал кулак и со стуком опустил его на стол.- С помощью сердца, тела и разума я открыл новую великую силу, джентльмены. Я проник в сокровищницу неведомого. Доктор Сэндерс скажет вам, что нет области более и таинственной и непостижимой, чем сила, именуемая нервной энергией, но я нашел ее секрет. Теперь я поставлю жалких научных червей на место, докажу, что их логика - сплошное ребячество. Но этот дар следует использовать осторожно и только во имя добра! О мистере Констейбле, каким бы достойным человеком вы его ни считали, едва ли будут сожалеть…
        - Вам не приходило в голову,- прервал его Сэндерс,- что о нем может сожалеть его жена?
        - Его жена!- полупрезрительно произнес Пенник.
        - Она полезный член общества, достойная женщина. Вы понимаете - если, конечно, вы действительно это сделали,- что разбили ее сердце?
        - Если я действительно это сделал?- переспросил Пенник, слегка приподняв рыжеватые брови.
        - Именно это я и сказал.
        Пенник склонился над столом.
        - Вы бросаете мне вызов, сэр?- осведомился он.
        Последовавшее молчание нарушил старший инспектор Мастерс.
        - Спокойно!- рявкнул он.- Так не может продолжаться!
        - Вы абсолютно правы,- согласился Пенник, глубоко вздохнув.- Прошу прощения, доктор. Я не должен забывать определенные факты и делать глупости. Постарайтесь понять меня, джентльмены. Я не претендую на обладание сверхъестественными возможностями и оперирую силой, вполне естественной и хорошо мне известной. Я не утверждаю, что эта сила всегда действует должным образом. Нет, нет, нет! Я куда более скромен и заявляю, что достигаю успеха, вероятно, в семи случаях из десяти. Это я четко дам понять джентльменам из прессы…
        На Мастерса обрушилась новая неприятность.
        - Погодите!- воскликнул он.- Вы же не хотите сказать, что собираетесь обратиться в газеты?
        - Почему бы и нет?
        - Но вы не можете сделать это, сэр!
        - Вот как? И как же вы намерены мне помешать, инспектор? В полицейском участке Гроувтопа собралось немало журналистов. Я обещал им сделать заявление. Первым ко мне обратился…- он достал из кармана карточку и посмотрел на нее,- мистер Додсуорт из «Ивнинг гриддл». Мне известно, что «Гриддл» - скандальный листок. Я не возражаю - скандал часто стимулирует интерес публики. Но есть и другие, не скандальные газеты. Давайте посмотрим… Мистер Бэнкс из «Ньюс-рекорд». Мистер Мак-Бейн из «Дейли трампетер». Мистер Норрис из «Дейли нон-стоп». Мистер О'Брайен из «Ивнинг бэннер». Мистер Уэстхаус из «Дейли уайрлесс». И наконец, мистер Кайнастон из «Таймс».
        Мастерс задохнулся от негодования:
        - Значит, вам нужна реклама?
        - Мой дорогой сэр, я не ищу рекламу и не шарахаюсь от нее. Если у этих джентльменов есть ко мне вопросы, я охотно отвечу на них.
        - И вы собираетесь сообщить им то, что только что рассказали мне?
        - Естественно.
        - Вы ведь знаете, что им не позволят напечатать ни единого слова из этого, не так ли?
        - Посмотрим,- без особого чувства отозвался Пенник.- Было бы прискорбно, если бы меня вынудили снова использовать мое могущество всего лишь с целью доказать его. Не подталкивайте меня к этому, друг мой. Я простодушный человек и хочу лишь приносить всем добро. А теперь, если я вам больше не нужен, позвольте откланяться. Вы сможете найти меня в Форуэйзе, когда захотите. Правда, миссис Констейбл потребовала, чтобы я уехал,- ее неприязнь ко мне начинает граничить с маниакальной,- но полиция велела мне остаться, а я, как вы заметили, всегда рад повиноваться любому разумному требованию.
        - Говорю прямо, сэр! Я запрещаю вам давать интервью об этом любой газете…
        - Не будьте глупцом, инспектор. Всего хорошего.
        Это были его последние слова. Он надел шляпу, взял трость и вышел, холодно кивнув Сэндерсу. Вскоре они увидели его шагающим по дороге к автобусной остановке.
        - Ну?- осведомился Сэндерс.
        - Он псих!- заявил старший инспектор.
        - Вы действительно в это верите?
        - А кем же еще он должен быть?- Мастерс задумался.- И все же признаю, что в этом человеке что-то есть. Со мной еще никто так не разговаривал. Я не могу обращаться с ним как с обычным чокнутым, который приходит и заявляет, что он совершил убийство. Таких я встречал тысячами, но, скажу честно, он на них не похож.
        - Не становитесь на дыбы,- предупредил Сэндерс,- но предположим, он сообщит, что кто-то еще должен умереть в определенное время, и это произойдет?
        - Я просто этому не верю - вот и все!
        - Звучит благоразумно, но помощи от этого немного, верно? Можете вообразить, что сотворит из этого бульварная пресса? Неудивительно, что журналисты слетелись…
        Мастерс скептически покачал головой.
        - Эта сторона дела меня не слишком беспокоит, сэр. Хотя в прессе хватает своих чокнутых, ни одна газета в Лондоне не осмелится напечатать подобную историю, тем более получив распоряжение того не делать. Но должен признаться, меня беспокоит, что, по-моему, Пенник действительно прикончил мистера Констейбла.
        - Вы изменили мнение?
        - Не в том смысле, какой вы имеете в виду. Но, доктор, этот парень говорил вполне искренне, или я голландец. Такое я чую немедленно. Что, если он изобрел новый способ убивать людей, не оставляя никаких следов, вроде особого удара в живот?..
        - Хотя полностью доказано, что он был внизу с миссис Чичестер и ее сыном?
        - Нам нужны факты,- упрямо заявил Мастерс.- Пока что меня утешает только одно. Это поставит в тупик джентльмена, которого мы оба знаем!- И он радостно подмигнул.- Строго между нами, доктор, что, по-вашему, скажет об этом сэр Генри Мерривейл?
        Глава 8
        - Чепуха!- сказал Г. М.
        Примерно в те времена, когда был построен Форуэйз, некие предприимчивые декораторы изготовили популярный предмет мебели или обстановки, получивший известность как турецкий уголок. Один из углов гостиной плотно занавешивался тяжелыми восточными портьерами с кисточками, образующими альков, куда помещалась полосатая оттоманка, а на стену вешались ятаганы, а иногда маленький фонарь с желтым стеклом, создавая таинственный и романтический эффект. Турецкий уголок неизменно привлекал флиртующие пары, а заодно собирал всю пыль в доме.
        Сидя в наступающих сумерках на краю оттоманки гостиной Форуэйза, Г. М. сердито уставился перед собой.
        Даже Мастерс редко видел более злобное выражение на его лице. Передвигая очки вверх-вниз по носу, он переводил взгляд с доктора Сэндерса на старшего инспектора. Когда он передвигал не только очки, но и свою массивную фигуру на оттоманке, ему на лысину сыпалась пыль, заставляя его смотреть вверх и ругаться. Но Г. М. был слишком сосредоточен или полон достоинства, чтобы встать и отойти. А может, ему просто нравился турецкий уголок.
        - Вот какова ситуация, сэр Генри,- почти радостно закончил Мастерс.- Что вы об этом скажете?
        Г. М. фыркнул.
        - Я скажу то же, что и говорил раньше,- проворчал он.- Не знаю почему, Мастерс, но вы постоянно умудряетесь впутываться в самые замысловатые дела, о каких я когда-либо слышал. Вы думаете, что рано или поздно преступникам надоест изобретать для вас грязные трюки, и они для разнообразия станут досаждать кому-то другому, но вам не везет. Можете объяснить, почему это происходит?
        - Полагаю, потому,- откровенно признался Мастерс,- что я выхожу из себя так же легко, как вы.
        - Как я?
        - Да, сэр.
        - Что вы имеете в виду?- осведомился Г. М., внезапно вскинув голову.- Вам хватает наглости предположить, что я…
        - Ну-ну, сэр, я ничего такого не предполагаю.
        - Рад это слышать,- сказал Г. М., с достоинством отряхивая лацканы пиджака.- В этом мире нет ничего, кроме извращенности. Возьмем, к примеру, меня. Разве меня ценят по заслугам? Ха! Можете не сомневаться, что нет.
        Сэндерс и старший инспектор уставились на него. Это было новое настроение - не сама жалоба, а усталость в голосе, наводящая на мысль, что плоть - всего лишь трава, а жизнь - утомительная дорога к смерти.
        - Э-э… что-то не так, сэр?
        - О чем вы?
        - Процедуры для похудания плохо отразились на вашем здоровье или что-нибудь вроде того?
        - Я произнес речь,- отозвался шеф департамента военной разведки, с мрачным видом изучая свои ботинки.- В конце концов, я только пытался оказать кое-кому услугу. Ведь я член правительства, не так ли? Я хотел помочь Скуиффи. Он должен был произносить речь на официальном открытии новой железнодорожной ветки на севере, но свалился с гриппом и не смог поехать. Вот я и предложил его заменить. Успех был потрясающий - исключая эпизод на обратной дороге. Нам подали специальный поезд, и я узнал, что машинист - мой старый друг. Естественно, я решил ехать на паровозе со стариной Томом Паркером. Ну, я сказал ему: «Подвинься, Том, и дай мне повести эту штуку».- «А ты знаешь, как это делать?» - спросил он. «Конечно, знаю»,- ответил я, так как у меня всегда была склонность к механике. «Ладно,- сказал Том,- только веди помедленнее».
        - Надеюсь, вы не устроили крушение поезда, сэр?- испуганно спросил Мастерс.
        - Конечно нет!- сердито ответил Г. М., как будто это его огорчало.- Я всего лишь наехал на корову.
        - Что вы сделали?
        - Наехал на корову,- повторил Г. М.- И они получили фотографии, где я потом спорил с фермером. Скуиффи пришел в ярость - вот его благодарность за услугу! Он заявил, что это принизило роль народа в общественной жизни и что я всегда все порчу, хотя это ложь. Я не участвовал в подобных церемониях с тех пор, как крестил новый минный тральщик в Портсмуте три года назад, и разве моя вина, что его слишком быстро спустили со стапеля, и бутылка шампанского угодила в мэра? Черт возьми, почему на меня всегда вешают всех собак?
        - Ну, сэр…- успокаивающе начал Мастерс.
        - Я объясню вам, в чем дело,- проворчал Г. М., добравшись до корня зла.- Можете мне не верить, но я слышал злобные сплетни о направлении меня в палату лордов. Они не могут сделать это, Мастерс, не так ли?
        Лицо Мастерса выражало сомнение.
        - Трудно сказать, сэр. Но я не вижу, каким образом вас могут направить в палату лордов только потому, что вы наехали на корову.
        - Я в этом не так уверен,- сказал Г. М., всюду подозревая «их» козни.- Они постоянно внушают мне, что я тупоголовое старое ископаемое. Запомните мои слова, Мастерс: еще несколько оплошностей, и я окажусь в палате лордов. А что происходит сейчас? Я приезжаю сюда в надежде на спокойный уик-энд после тяжких трудов, и что вы мне преподносите? Очередное убийство. Проклятие!
        - Говоря о смерти мистера Констейбла…
        - Я не желаю и не собираюсь о ней говорить,- прервал его Г. М.- Я принесу извинения и немедленно уеду. Кстати, сынок, где миссис Констейбл? Где все?
        Мастерс огляделся вокруг:
        - Не знаю, сэр Генри. Я только что из полицейского участка. Но доктор Сэндерс вернулся сюда раньше меня…
        - Миссис Констейбл прилегла наверху, в своей комнате,- сказал Сэндерс.- С ней мисс Кин. Чейс разговаривает с полисменом, которого оставили дежурить в кухне. Пенник, кажется, исчез.
        Г. М. смущенно заерзал.
        - Выходит, леди скверно восприняла смерть мужа?
        - Очень скверно. Хилари две ночи пришлось спать в ее комнате. Но сейчас ей лучше, и она хочет поговорить с вами.
        - Со мной? Почему, черт побери?
        - Потому что она считает Пенника мошенником и преступным маньяком и утверждает, что вы можете его разоблачить. Миссис Констейбл все знает о деле Ансуэлла,[См. роман «Окно Иуды».] деле Хея и прочих делах - она ваша величайшая поклонница, Г. М., и ждет вас с нетерпением. Не разочаровывайте ее.
        Г. М. сдвинул очки вниз и поверх оправы сердито уставился маленькими глазками.
        - Значит, она считает Пенника мошенником?- осведомился он.- Но это странно, не так ли, сынок? Разве не она отыскала Пенника, клялась, что он действительно читает мысли, и защищала его от мужа?
        - Да.
        - Тогда откуда эта перемена? Когда она произошла?
        - Когда Пенник заявил, что убил Констейбла.
        - Вот как? Выходит, она думала, что эта честь принадлежит другому?
        Сэндерс развел руками.
        - Сейчас миссис Констейбл не мыслит рационально, а только чувствует. Она хочет отомстить Пеннику. Вот почему я надеюсь, что вы и Мастерс разберетесь в этом деле. Я уже две ночи наблюдаю danse macabre,[Пляска смерти (фр.).] а это не самое приятное зрелище в мире.
        Г. М. что-то пробормотал себе под нос и повернулся к старшему инспектору:
        - Похоже, Мастерс, это дело еще более странное, чем вы думаете.
        - Едва ли это возможно,- отозвался Мастерс.- Не забывайте - мы не можем быть уверены, что это убийство.
        - Мастерс, сынок, конечно, это убийство.
        - Тем не менее…
        - Пенник говорит, что этот человек умрет до восьми вечера. И он умирает до восьми! Неужели вашему подозрительному уму, который родной матери не доверил бы наполнить бутылку для младенца, это не кажется странным?
        - Доктор говорит то же самое, сэр, и в какой-то степени я с ним согласен. Вопрос в том, как нам это доказать, когда нет никаких признаков причины смерти мистера Констейбла? Что касается доказательств, сэр, то в худшую неразбериху мы еще не попадали.
        - Угу,- признал Г. М.
        Поднявшись, он начал ходить взад-вперед, засунув большие пальцы в карманы жилета и выставив вперед украшенное золотой цепочкой для часов брюхо, подобно резной фигуре на носу военного корабля. Если он похудел с тех пор, как Сэндерс видел его в прошлый раз, то это не было заметно.
        - Ладно,- буркнул Г. М.- Давайте обсудим это дело. Но это не значит, что я берусь за него.
        - Как хотите,- кивнул Мастерс.- Но что вы думаете о нашем друге Пеннике?
        Г. М. резко остановился.
        - Нет,- твердо заявил он.- Я не собираюсь говорить вам, что я думаю. Я слишком обеспокоен, Мастерс. Одной мысли о себе, облаченном в мантию и пэрскую корону, достаточно, чтобы меня пробрал озноб. Если эти гиены действительно ждут повода запихнуть меня в палату лордов, я должен придумать способ обвести их вокруг пальца. Нет, я не возражаю послушать, что вы знаете об этом деле, но хочу услышать ваше откровенное мнение о произошедшем.
        Мастерс кивнул:
        - Это достаточно справедливо, сэр. Прежде всего, я обыкновенный человек и не верю в чудеса, кроме библейских, которые не в счет. Я обсудил все факты с суперинтендентом Белчером, и мы пришли к выводу, что Герман Пенник не совершал этого преступления (если это действительно преступление), поскольку не мог его совершить. Это первый шаг. Следующий - кого еще мы можем исключить на основании алиби? Кто еще не мог этого сделать?
        Пауза была риторической.
        - Я,- ответил Сэндерс.- И Хилари Кин. Мы можем подтвердить алиби друг друга, так как находились вместе.
        - Это установлено, сынок?- осведомился Г. М.
        - Да,- сказал Мастерс.- Таким образом, сэр, рассуждая логически, если мистер Констейбл был убит, то либо миссис Констейбл, либо мистером Чейсом.
        - Чепуха,- коротко заявил доктор Сэндерс.
        Мастерс поднял руку:
        - Минуту, сэр.- Он повернулся к Г. М.: - Возможны несколько способов, сэр. Удар в живот. Удар по голове. Даже что-то, напугавшее старого джентльмена до смерти. Все это могли сделать его жена или мистер Чейс. Ни у кого из них нет алиби.
        Г. М. продолжал шагать.
        - Пока что,- продолжал Мастерс,- мы принимаем на веру показания миссис Констейбл о том, как старый джентльмен вышел из своей спальни на площадку, где с ним случился приступ. Белчер и полковник Уиллоу этому верят. Но правда ли это? Доктор Сэндерс увидел старого джентльмена, только когда тот пребывал в последней стадии агонии, перед смертью. Леди вполне могла ударить или напугать его. Или же мистер Чейс мог его ударить и быстро ускользнуть в свою комнату.
        Мастерс многозначительно поднял палец:
        - Перейдем к мотиву, сэр. У кого он мог быть? Только не у Пенника: его болтовня о
«научном эксперименте» - чушь собачья. У доктора Сэндерса и мисс Кин также не было мотива. Но как насчет мистера Чейса и миссис Констейбл? Насколько я понял, мистер Чейс - родственник хозяина дома и проявлял к нему необычайное дружелюбие, хотя тот по возрасту годился ему в отцы и обладал характером совсем иного склада. Не получает ли он после смерти мистера Констейбла какую-то долю его денег? Что касается миссис Констейбл, то мне незачем ходить всю ночь с мокрым полотенцем вокруг головы, придумывая различные причины, по которым она могла хотеть избавиться от мужа старше ее на двадцать лет.
        - Могу я сказать кое-что?- спросил Сэндерс.
        Г. М. молча кивнул.
        - Я никогда в жизни не видел женщину, более искренне убитую горем, чем миссис Констейбл.
        Старший инспектор скептически усмехнулся.
        - Я не высказываю свое мнение, а утверждаю это как медицинский факт,- продолжал Сэндерс.- Я готов заявить под присягой, что она не убивала и не могла убить своего мужа. В пятницу вечером эта женщина сама чуть не умерла.
        - От разбитого сердца?- осведомился Мастерс.
        - Если хотите, можете называть это так. Врача нельзя одурачить крокодиловыми слезами, и она не пыталась это сделать. Миссис Констейбл была так же искренне потрясена и напугана смертью мужа, как Хилари Кин потрясена и напугана чем-то в своей комнате немного раньше в пятницу вечером. В обоих случаях это вопрос физических симптомов.
        Сэндерс сделал паузу.
        - Я рассказываю вам об этом, прежде чем рассказать кое-что еще, о чем вы, вероятно, все равно узнаете. Около без четверти восемь вечера в пятницу - эта часть моей истории вам уже известна - что-то напугало Хилари в соседней комнате. Она примчалась ко мне через балкон, проходящий по стене вдоль обоих окон. Влезая в окно, Хилари опрокинула лампу. Мистер Констейбл услышал это и пришел узнать, в чем дело. Когда он уходил, я спросил его: «Пока что никто не пытался убить вас?» -
«Еще нет,- ответил он.- Альбом для вырезок остается на своей полке». Я не знал, что означает это замечание, и не знаю до сих пор. Могу только сообщить вам еще один факт. За столиком у кровати миссис Констейбл, где она, вероятно, пишет по ночам, находится пара книжных полок, на одной из которых стоит большой альбом для вырезок, озаглавленный: «Новые способы совершения убийства».
        Снова наступило молчание.
        - «Новые способы совершения убийства»,- наконец пробормотал Мастерс.- Знаете, доктор, меня совсем не удивит, если это даст нам ключ к разгадке. А, сэр Генри?
        - Не знаю,- отозвался Г. М.- Что напугало девушку?
        - А?
        - Я спросил, что напугало девушку,- повторил Г. М., прекратив ходьбу и сердито обернувшись.- Эту Хилари Кин, о которой вы говорите. Кажется, всем известно, что она испугалась, но никто не знает, чего именно. Или даже не интересуется. Ваш друг Белчер спрашивал ее об этом?
        Мастерс усмехнулся, листая записную книжку:
        - Да, суперинтендент спрашивал ее. У него весьма подозрительный ум. Он хотел знать, что девушка делала в комнате доктора Сэндерса. Она ответила, что неожиданно испугалась предсказания Пенника, поэтому больше не могла находиться одна и прибежала в соседнюю комнату.
        - Да, но почему через балкон? На балконах обычно грязь, а карабкаться через окна неудобно и недостойно. Если вам нужна компания, почему не выйти на площадку и не открыть дверь? К тому же девушка разбила лампу, а Сэндерс утверждает, что она была в полуобморочном состоянии. Все выглядит так, словно кто-то или что-то находилось между ней и дверью.
        Свет за окнами гостиной становился тусклым и холодным, превращая лакированный пол в подобие бледного озера, по которому двигались тени присутствующих. Но свет с трудом проникал сквозь портьеры, поэтому оранжевый квадрат электронагревателя становился все ярче. Значит, подумал Сэндерс, Хилари отказалась сообщить об этом и полиции тоже.
        Он почувствовал на себе взгляд Г. М.
        - Но она, должно быть, рассказала вам, сынок? Или как-то намекнула?
        - Нет.
        - Вы имеете в виду, что она отказалась об этом говорить?
        - В общем да.
        - Все же были почти на месте происшествия. У вас должны быть какие-то догадки о его причине.
        - Нет. Вернее, в какой-то момент я думал, что да, но оказался не прав, так что мы можем забыть об этом.
        - Погодите, Мастерс!- Г. М. махнул рукой старшему инспектору, который собирался вмешаться. Теребя очки, он опустился на оттоманку, заскрипевшую под его весом.- Знаете, сынок, вы меня беспокоите.
        - Беспокою? Чем?
        - Кто эта девушка?
        - Мисс Кин? Не знаю. Я знаком с ней всего пару дней.
        - Понятно. И влюбились в нее, не так ли?
        - Не понимаю, почему вы так думаете.
        В глубине души Сэндерс всегда побаивался Г. М. Старик забавлял его, вполне серьезно рассуждая о всяких глупостях, но даже в такие моменты Сэндерс не терял чувства благоговейного страха. Поэтому ему с трудом удалось собраться с духом, чтобы огрызнуться в ответ.
        Но это не произвело впечатления.
        - Хо-хо!- ухмыльнулся Г. М.- Потому что я тоже умею читать мысли. Если Пенник догадался об этом, всего лишь используя глаза и интеллект, как и я, вам следовало преподнести ему расшитую золотом шапку чародея. Это старинный средневековый обычай.
        Его тон изменился.
        - Впрочем, у меня нет возражений. И я могу сказать вам, кто она. Ее отцом был старый Джо Кин, который женился на охотнице за богатыми мужчинами из кордебалета холборнского «Виадука», когда умерла его первая жена. Дочь, как я слышал, весьма толковая девица. Но дело не в том, сынок.- Он строго посмотрел на Сэндерса.- В данный момент важно, кто или что, по-вашему, напугало ее.
        - Я думал, это был Пенник,- ответил Сэндерс и рассказал им о поварском колпаке под туалетным столиком.
        Мастерс снова собирался заговорить, но Г. М. опередил его:
        - Вы спросили ее насчет Пенника, сынок?
        - Да, но она это отрицала.
        - Тем не менее, поварской колпак нечасто можно найти под туалетным столиком в спальне. Она объяснила вам, как он туда попал?
        - У нас было о чем подумать и без этого.
        - Вы имеете в виду, что она вам не ответила?
        - Я имею в виду, что не стал развивать эту тему.
        - Спокойно, сынок. Что еще заставляло вас думать, будто Пенник был в ее комнате?
        - За этот уик-энд,- устало объяснил Сэндерс,- мы привыкли к тому, что наши мысли искусственно стимулируют, а потом вытягивают из нас. Это явилось результатом. Вероятно, причиной стало отношение Пенника к Хилари, похожее на собачью преданность. Он не мог непринужденно говорить с ней и свободно вести себя в ее присутствии, был готов моментально оказать ей услугу, словно пребывая на грани… сам не знаю чего. Я подозревал, что «предсказание» смерти Констейбла было вызвано желанием порисоваться перед ней. Говоря откровенно, когда она влезла в мое окно, то не напоминала женщину, пережившую только нервное потрясение.
        - Вот как?- встрепенулся Г. М.- Выходит, робкий и ненавязчивый поклонник внезапно сорвался с цепи?- Он сделал паузу.- Мне это не нравится. По-вашему, девушка принадлежит к типу, который вы назвали бы истеричным?
        - Нет.
        - И поэтому,- вмешался старший инспектор,- вы сегодня утром спросили Пенника, не был ли он наверху в пятницу вечером, доктор? Что он отрицал.
        - Да,- согласился Сэндерс.
        Г. М. нахмурился:
        - Меня это беспокоит. Судя по всему, девушка способна реагировать на подобную ситуацию куда более твердо, не так ли? Я не собираюсь обобщать. Женщины могут утверждать, что сделают одно, если кто-нибудь позволит себе лишнее, и делать совсем другое, когда это происходит. Тем не менее, это меня тревожит. Что же мог сделать Пенник, чтобы так ее напугать, если это было не то, о чем вы подумали?
        Сэндерс знал, что именно это подсознательно беспокоило его с вечера пятницы.
        - Но она говорит, что это был не Пенник,- указал он,- и я держу пари, что Хилари не обманывает. Мы не знаем, кто или что это было. Мы знаем только то, что она испугалась.
        - Тсс!- быстро произнес Мастерс.
        Все обернулись, услышав шаги по плиткам холла. Лоренс Чейс быстро вошел в комнату, улыбаясь и с интересом глядя на вновь прибывших.
        - Мистер Чейс,- представил его Сэндерс.- А это старший инспектор Мастерс и сэр Генри Мерривейл.
        Чейс с энтузиазмом пожимал им руки - его цепкий взгляд не упускал ни одной детали.
        - Значит, прибыла власть,- сказал он.- Очень этому рад. Я много слышал о вас обоих.- После этого Чейс с вызовом повернулся к Сэндерсу: - Вы проиграли ваши денежки, старина.
        - Денежки?
        - Ваше пари.
        - Какое пари?
        - Что Пенник не был в комнате Хилари в пятницу вечером,- объяснил Чейс, достав портсигар из внутреннего кармана.- Не могу представить, почему это должно интересовать лордов Скотленд-Ярда, но это так. До сих пор я об этом не думал, но Пенник был там. Я видел его.
        Придвинув стул, он опустился на него, подбросил портсигар в воздух, поймал его и посмотрел на остальных, словно ожидая аплодисментов за эффектный трюк.
        Глава 9
        - Минутку, сэр!- заговорил Мастерс, достав записную книжку и устремив на Чейса зловещий взгляд, которого требовала реакция на подобного рода заявления.- Вы утверждаете, что видели мистера Пенника в комнате мисс Кин в пятницу вечером?
        - Вернее, я видел, как он выходил оттуда,- уточнил Чейс, снова подбросив портсигар.
        - Могу я спросить, когда именно это произошло?
        - Приблизительно без четверти восемь.
        - Вот как? Тем не менее, сэр, нам дали понять, что около без четверти восемь мистер Пенник был внизу, открывая заднюю дверь миссис Чичестер и ее сыну.
        - Да, верно.- Чейс задумался.- Я слышал, как начали звонить в заднюю дверь, когда Пенник спускался по лестнице.
        Мастерс внимательно посмотрел на него:
        - Вы уже давали показания суперинтенденту Белчеру?
        - Да. Славный старина Белчер. Господи, ну и фамилия![Belcher - рыгающий (англ.).] - Очевидно поняв, что взял неправильный тон, Чейс внезапно стал почти строгим. Его узкие плечи поникли. Хотя в глазах поблескивало любопытство, и он продолжал подбрасывать портсигар в воздух, его голос стал сухим и деловитым.- Я дал показания суперинтенденту.
        - Однако не упомянули о своем наблюдении?
        - А почему я должен был упоминать? Это не имело никакого отношения к смерти бедняги Сэма. Кроме того…
        - Прошу прощения.- Мастерс властным жестом поднял руку.- Позвольте зачитать вам часть вашего заявления.

«В половине восьмого миссис Констейбл попросила меня показать Пеннику, где находится кухня, в это время другие гости поднимались наверх. Я показал ему кухню, холодильник и прочее и тоже поднялся. Я пробыл с ним не более пары минут. После этого я переодевался у себя в комнате и не покидал ее, пока не услышал крик миссис Констейбл в восемь».
        - Да, все верно,- кивнул Чейс.- Ну и что из того? Я не покидал свою комнату, не был с Пенником и не говорил с ним. Но я видел его.
        - Пожалуйста, объясните это, сэр.
        - С удовольствием. Около без четверти восемь я начал наполнять ванну и раздеваться. Потом я услышал грохот, как будто разбилось стекло или фарфор. Открыв дверь и выглянув на площадку, я увидел, как Пенник вышел из комнаты Хилари, закрыл за собой дверь и начал спускаться. Вот и все.
        - И это не показалось вам странным?
        Нахмурившись, Чейс окинул Мастерса внимательным взглядом, словно человек, пытающийся рассмотреть слишком большую картину.
        - Вовсе нет. Хилари предложила Пеннику помочь готовить обед или хотя бы подать его - Сэндерс это подтвердит. Я решил, что поэтому он и был там.
        - Это верно, доктор Сэндерс?
        - Абсолютно.
        - Хм! А звук бьющегося стекла вы не сочли странным?
        Чейс поколебался:
        - Да - на секунду. Потом я получил объяснение и больше не думал о Пеннике. Как только Пенник спустился по лестнице, дверь комнаты Сэма открылась, и на площадку быстро вышел бедный старина Сэм, набрасывая халат и на ходу всовывая босые ноги в шлепанцы. Он направился к комнате Сэндерса, постучал в дверь и открыл ее. Я слышал, как он спросил, что произошло, и как голос Сэндерса ответил: «Все в порядке - упала лампа».- Чейс сделал паузу.
        - Да, сэр?- подбодрил его Мастерс.
        - Я также слышал голос Хилари.
        - Ну?
        - Поэтому я закрыл свою дверь,- с подчеркнутой небрежностью добавил Чейс, как будто одновременно закрывал и тему.- Чего ради мне было продолжать думать о Пеннике? В конце концов, Хилари не было в ее комнате.
        Он не пускался в дальнейшие объяснения, но в этом не было надобности.
        Так вот, думал Сэндерс, в чем заключалась причина дурного настроения Чейса во время уик-энда. Похоже, в этом деле каждый неправильно понимал мотивы других (возможно, по вполне естественным причинам). Но он промолчал, предупрежденный взглядом старшего инспектора. Мастерс внезапно стал вежливым и дружелюбным, и Чейс заметно расслабился.
        - Вполне понятно,- кивнул старший инспектор.- Но мы заодно могли бы прояснить и остальные моменты, не так ли?
        Чейс усмехнулся:
        - Задавайте ваши вопросы, старший инспектор, только не забывайте, что я вряд ли способен споткнуться о собственную юридическую ногу.
        - Не забуду. Когда вы видели на площадке мистера Пенника, вы заметили в нем что-нибудь странное?
        - Вы все время используете слово «странное». Какой смысл вы в него вкладываете?
        Мастерс молча пожал плечами.
        - Не могу сказать, что заметил. Свет на площадке был слишком тусклый, чтобы я сумел разглядеть выражение его лица. Пенник шел вразвалку, как большая обезьяна. Но я уже тогда подозревал (и я не опасаюсь обвинения в клевете), что он повредился в уме.
        - Повредился в уме?
        - Послушайте, старший инспектор.- Чейс опять подбросил портсигар в воздух и поймал его. Казалось, он принял решение.- Я уже угодил в передрягу из-за этой истории. Это правда - Пенник действительно спросил меня в кухне, могут ли его обвинить в убийстве, если он убьет человека при описанных им обстоятельствах. Я ответил, что даже нынешний закон не считает преступлением желать кому-то смерти. Пенник рассуждал обо всем так логично и разумно, что невольно вызывал к себе симпатию. Вы согласны, Сэндерс?
        - Пожалуй.
        - Но воспринимать его всерьез - увольте!
        - Хо-хо!- усмехнулся Г. М. в турецком уголке.- Но теперь вы начали воспринимать его всерьез?
        Чейс взмахнул портсигаром.
        - В моем представлении чтение мыслей - это одно,- отозвался он.- А дробить человеку череп и кости мыслями, как лучом смерти,- совсем другое. Подумайте, что бы это означало, если бы оказалось правдой! Гитлер внезапно хватается за голову, говорит «Mein Gott»,[Боже мой (нем.).] «Mein Kampf»,[«Моя борьба» (нем.)- книга Адольфа Гитлера.] или что он там всегда говорит, и падает мертвый, подобно Бисмарку.[Бисмарк, Отто фон Шёнхаузен, князь (1815-1898) - 1-й рейхсканцлер Германской империи в 1871-1890гг.] Я спросил у Пенника: «Могли бы вы, например, убить Гитлера?»
        Г. М. посмотрел на него поверх очков:
        - И что он на это ответил, сынок?
        - Он спросил, кто такой Гитлер.
        - Неужели?
        - Да-да! Это было все равно что разговаривать с человеком с Луны. Я осведомился, где он был последние пять-шесть лет. «В различных уголках Азии, куда редко доходят новости»,- серьезно ответил Пенник. Потом он попросил меня - меня!- быть благоразумным. Во-первых, заявил Пенник, он не утверждает, что может добиться успеха с каждым; во-вторых, он должен сначала познакомиться с жертвой, чтобы
«примерить на нее шапку» (понятия не имею, что это означает!); в-третьих, ему необходимо какое-то время находиться в контакте с жертвой, чей интеллект должен быть ниже его собственного.
        Старший инспектор бросил иронический взгляд на Г. М.
        - По одной из этих причин,- заметил Мастерс,- ему не удастся прикончить Гитлера, Муссолини, Сталина или еще кого-то из важных шишек. Но неужели вы узнали все это, перекинувшись с ним несколькими словами в пятницу вечером?
        - Нет-нет, я говорил с ним вчера… Кстати, где он?
        - Все в порядке, сэр,- успокоил его Мастерс.- Он не причинит вам вреда.
        - Держу пари, что не причинит, если я смогу этому воспрепятствовать. Но где он?
        - Думаю, упомянутый джентльмен где-то злится на весь мир. Мистер Пенник хотел поговорить с репортерами в полицейском участке, но я убедил их, что он абсолютно безвреден,- с удовлетворением сказал Мастерс.- Вы ведь не поверили в эту чушь, сэр? Тогда к чему беспокоиться, где он сейчас?
        - Мне показалось,- ответил Чейс,- что я только что видел его за окном.
        Поднявшись, Мастерс подошел к трем высоким окнам в передней стене дома и со скрипом поднял одно из них.
        - Здесь становится жарковато,- заметил он, потом высунулся и вдохнул прохладный воздух, начавший проникать в комнату. В тишине слышались птичий щебет и шорох плюща. Но дорожка была пуста.- Вероятно, куда-то отошел. Мне сказали, что мистер Пенник любит бродить.- Мастерс повернулся от окна.- Я хотел бы, мистер Чейс, задать вам несколько вопросов не о мистере Пеннике, а о вас. И пока я это делаю, доктор, не могли бы вы подняться наверх и попросить мисс Кин присоединиться к нам?
        Сэндерс вышел, закрыв за собой двойные двери гостиной.
        Ему не слишком понравилось, что Мастерс смотрел в окно как стрелок на башне. Но когда он поднялся на второй этаж и постучал в дверь комнаты Мины Констейбл, все снова стало казаться спокойным и уютным. Хилари Кин сидела у окна с вязанием. Мина в ярком шелковом халате откинулась на спинку кресла у кровати. Рядом с ней находилась пепельница, полная сигаретных окурков, и она продолжала курить очередную сигарету, передвигая ее во рту, как будто ее губы были слишком скользкими. Атмосфера выглядела мирной, но это был сухой и истощенный мир, словно обе женщины исчерпали все темы для разговоров и просто ждали.
        - Кто там внизу?- спросила Мина, обернувшись.- Опять этот суперинтендент? Я слышала, как вы впустили его.
        - Нет, миссис Констейбл. Это старший инспектор Мастерс и сэр Генри Мерривейл. Они хотят повидать вас…
        - Так я и знала. Сейчас оденусь и спущусь. Но у меня нет ничего черного.- На миг Сэндерсу показалось, что ее глаза наполнились слезами.- Не важно. Какое это имеет значение? Попросите их подождать, ладно, доктор?
        Сэндерс заколебался.
        - Вам незачем одеваться, миссис Констейбл. Сидите здесь, и они поднимутся к вам. Вообще-то они хотят сначала повидать мисс К… Хилари.
        Девушка оторвала взгляд от белой шерсти:
        - Меня? Почему?
        - Маленькая путаница в показаниях.
        Мина, слегка задев Сэндерса, быстро прошла в ванную, включила свет, сняла с вешалки полотенце, споткнулась об электронагреватель и повернулась в дверях. В ней ощущались твердость и решительность, которые не были очевидны с первого взгляда. Но внимание Сэндерса привлекло не это. Свет из ванной падал на столик у кровати и две книжные полки под ним. Высокий альбом для вырезок, озаглавленный «Новые способы совершения убийства», теперь исчез.
        - Путаница в показаниях?- переспросила Мина, вытирая руки полотенцем.- Какая?
        - Ничего важного.
        - Что-то связанное с этой жабой Пенником?
        - Да.
        - Так я и знала!
        - Пожалуйста, сядьте,- попросила ее Хилари и повернулась к Сэндерсу: - Джон…- Они с заминкой называли друг друга по именам.- Нам нужно кое-что выяснить сразу. Вы должны завтра вернуться в Лондон?
        - Да. Конечно, будет дознание, но его отложат.
        - Не могли бы вы изобрести какой-нибудь предлог и задержаться?
        - Конечно. Но почему?
        - Потому что эта леди,- она кивнула в сторону Мины, которая продолжала рассеянно массировать руки,- не должна оставаться здесь одна ночью. Звонили из больницы и сообщили, что кухарку и горничную выпишут только завтра. Миссис Констейбл заявляет, что хочет остаться одна, но ей нельзя этого позволять. Я бы тоже осталась, но завтра начинается процесс Райса-Мейсона, и если я не уеду вечером, меня попросту уволят. Не могли бы вы задержаться?

«В конце концов,- думал Сэндерс, глядя на пустое место на полке, где ранее стояли
«Новые способы совершения убийства»,- я не полицейский. Это не мое дело. Но я бы хотел, чтобы это пособие не исчезало».
        - Вы меня не слушаете?
        - Конечно, слушаю,- отозвался он, с трудом отрываясь от мыслей.- Я охотно останусь, если только миссис Констейбл не будет возражать. Разумеется, лучше, чтобы кто-нибудь присматривал за ней еще одну ночь. Она не в таком хорошем состоянии, как ей кажется.
        Лицо Мины осветила очаровательная улыбка. Отбросив полотенце, она подошла к Хилари и положила руку ей на плечо.
        - Что бы ни случилось, благодарю вас,- сказала она.- Вы оба были очень добры ко мне. Не знаю, Хилари, что бы я без вас делала. Вы готовили пищу и даже мыли посуду!
        - Тяжелая работа,- сухо отозвалась Хилари.- Она меня просто истощила. Интересно, что вы делаете, странствуя по диким местам, где некому мыть вам посуду?
        - О, я плачу кому-нибудь за это,- рассеянно промолвила Мина.- Это экономит время и избавляет от хлопот.- Ее тон изменился.- Не беспокойтесь обо мне, дорогая. Со мной все будет в порядке. Хорошо бы я смогла убедить остаться и эту жабу Пенника.
        - Пенника?
        - Да.
        - Но я думала…
        - Я хочу поговорить с сэром Генри Мерривейлом,- продолжала Мина.- Потом посмотрим… А сейчас уходите отсюда оба и дайте мне одеться.
        Она выставила их с резкостью человека, вновь готового вот-вот сорваться, и захлопнула за ними дверь. Сэндерса это не опечалило. Он должен был кое-что сказать Хилари, но обнаружил, что ему нелегко это сделать.
        Приглушенный свет проникал на площадку только сквозь цветные витражи, спускающиеся параллельно лестнице. Они казались еще выше, и рядом с ними Сэндерс чувствовал себя находящимся внутри калейдоскопа. «В алькове девичьем высокой аркой венчалось разноцветное окно»,[Цитата из поэмы Джона Китса (1795-1821) «Канун святой Агнессы». Пер. Е. Витковского.] - пришло ему в голову, когда он и Хилари сходили по ступенькам, покрытым толстым ковром. Слова все еще застревали у него в горле, и девушка первой нарушила молчание:
        - С ней нельзя говорить откровенно - в этом вся беда. Невозможно понять, что она думает на самом деле.
        - Кто?
        - Мина, конечно! Она либо замыкается, либо начинает вести себя как на сцене. Как бы мне хотелось знать, что здесь произошло в действительности!
        - Хилари…
        - Да?
        - Почему вы не сказали мне правду о том, что Пенник был в вашей комнате в пятницу вечером?
        Оба остановились, спустившись на десять ступенек. Позади тикали напольные часы. Сэндерс боялся, что их заметят из гостиной.
        - Пойдемте сюда,- сказал он, взяв девушку за руку и ведя ее наверх. Она не сопротивлялась.
        - Почему вы думаете, что я не сказала вам правду?- спросила Хилари.
        - Лэрри Чейс видел, как он выходил из вашей комнаты незадолго до того, как вы влезли ко мне в окно. Чейс рассказал об этом полицейским, и поэтому они хотят поговорить с вами. Бояться нечего - им просто нужно узнать, что вас так напугало. Но Пенник был там, не так ли?
        Хилари глубоко вздохнула.
        - Да,- ответила она.- Он был там.
        Глава 10
        - Тогда почему вы мне об этом не рассказали?
        Хилари попыталась укрыться под маской капризной особы, весьма ловко прилаженной, но не убеждавшей Сэндерса. Сделав викторианский реверанс, девушка присела на ступеньку, обхватила руками колени и посмотрела на него. В тусклых отсветах витражей выражение ее лица могло означать все, что угодно.
        - А почему я должна была рассказывать вам, сэр?- осведомилась Хилари.
        - Перестаньте кривляться.
        - Есть вещи, о которых не следует знать столь невинным молодым людям.
        - Вероятно. Но столь же невинные полицейские могут стать очень грубыми, если от них эти вещи скрывают.
        - Вы мне угрожаете?
        - Послушайте, Хилари.- Сэндерс опустился на ступеньку рядом с ней.- Вы говорите точь-в-точь как героиня бездарного триллера. Демонстрируете оскорбленное достоинство и скрываете какую-то мелочь без всякой причины. Естественно, полицию интересуют Пенник и все его передвижения. Меня все это волнует совсем по другой причине. Чем Пенник умудрился так вас напугать?
        - А вы как думаете?.. Теперь вы сами ведете себя как герой скверного триллера. Думаете, я хочу, чтобы об этом повсюду кричали? Думаете, любая женщина согласилась бы терпеть из-за глупого недоразумения суету и в результате всех перессорить? Конечно, если она не из женщин того сорта, для которых существует определенный термин. Куда лучше притворяться, будто ничего не случилось…
        Внезапно настроение Хилари изменилось. Сэндерс почувствовал, как она задрожала.
        - Вообще-то вы правы,- сказала девушка.- Было кое-что еще. И бедняга даже не притронулся ко мне.
        - «Бедняга»?
        Хилари облокотилась на подоконник витража.
        - Скажите,- неожиданно спросила она,- что собой представляет девушка, на которой вы собираетесь жениться,- эта мисс Блайстоун?- Ее голос звучал настойчиво.
        - Но…
        - Пожалуйста, ответьте.
        - Пожалуй… она немного похожа на вас.
        - Чем?
        Его мысленному взору представились гудящий лайнер, солнце на белых бортах и толпа, в которой мелькала Марша Блайстоун, пытаясь попрощаться со всеми. Должно быть, на палубе находился и Кесслер.
        - Не знаю. Она менее зрелая, чем вы, и более… легкомысленная.- Сэндерс помедлил перед словом, которое терпеть не мог.- Душа общества на вечеринках, хорошая собеседница. Короче говоря, она весела там, где я становлюсь занудой.
        - Как она выглядит?
        - Меньше и стройнее вас. У нее карие глаза. Она художница.
        - Должно быть, с ней очень интересно.
        - Да.
        - Вы любите ее?
        В глубине души он ожидал этого вопроса.
        - Да, конечно.
        Секунду Хилари молчала.
        - Конечно, любите.- Она выпрямилась и быстро добавила: - И поэтому мы можем быть хорошими друзьями, не так ли?
        - Мы и есть хорошие друзья.
        - Да. Я имела в виду…- Хилари оборвала фразу. Викторианское кокетство исчезло - теперь она говорила спокойно и серьезно.- Минуту назад вы обвинили меня, что я говорю как героиня триллера. Я тоже привыкла смеяться над подобными вещами, но сейчас чувствую себя именно так. Произошедшее со мной в пятницу вечером не стоит и двух пенни в сравнении со смертью мистера Констейбла. Но в своем роде это было ужасно. Герман Пенник в общем-то не злой, но он опасен. Я не собираюсь рассказывать им все, так как не хочу, чтобы об этом ходили слухи… Но беда в том, что, если я расскажу все, меня обвинят в сокрытии информации, а если нет, я не получу никакой защиты. Впервые в жизни - если не считать детских страхов перед темной комнатой - я по-настоящему боюсь и нуждаюсь в том, чтобы кто-то меня защищал. Вы защитите меня?
        - Вы знаете, что да. Хилари…
        Его прервали.
        Внизу в холле появилась полоса света, послышались шаги, проклятия и грохот опрокинутой пальмы в кадке.
        - Хорошо бы вы удосужились поискать выключатель, сэр!- произнес недовольный голос.- Прошу прощения, но если бы вы сначала уяснили, где что находится, то не стали бы опрокидывать вещи.
        - Кто я, по-вашему,- чертова сова?- рявкнул еще более сердитый голос.- Если вам кажется, что вы можете видеть в темноте, найдите выключатель сами! Ага! Вот он!
        Раздался щелчок. Хилари и Сэндерс виновато вскочили на ноги, когда холл и лестница осветились. Г. М. и Мастерс уставились на них снизу.
        Г. М. тяжело поднялся по ступенькам.
        - Добрый вечер,- буркнул он.- Вы дочка Джо Кина?
        Хилари молча кивнула.
        - Я знал вашего отца много лет назад. Старина Джо был славным парнем,- сказал Г. М.- Старший инспектор хочет задать вам несколько вопросов. Не возражаете спуститься?.. Нет, сынок.- Он коснулся руки Сэндерса.- Вы пойдете со мной. Я хочу, чтобы вы меня представили миссис Констейбл.
        Хилари снова холодно кивнула:
        - Я готова.- Она посмотрела на часы.- Надеюсь, это не продлится слишком долго? Я должна приготовить обед.
        Девушка легко сбежала по ступенькам, покуда Мастерс напускал на себя суровый и чопорный вид. Лоренс Чейс, выглянув в холл, присвистнул. Сэндерс поднялся по лестнице вместе с Г. М. Последний молча смотрел по сторонам.
        Даже в теперешнем состоянии дискомфорта Сэндерс понимал, что вся эта демонстрация не могла производиться только для него и Хилари. В воздухе ощущалось что-то еще. Он понял, что это, как только Г. М. был представлен хозяйке дома.
        Мина встретила их в коричневом платье. Она выглядела спокойной.
        - Я как раз собиралась вниз,- сказала она, закрыв дверь.- Но вероятно, мы можем поговорить и здесь. Садитесь, и перейдем к делу.
        - Мэм,- начал Г. М. со слоновьей деликатностью, которая могла приобретать такие же масштабы, как его вспышки ярости,- я отнюдь не рад здесь находиться.
        - Зато я рада, что вы здесь,- улыбнулась Мина, стряхивая пудру с шеи. Ее глаза блеснули.- Жаль, что вы не приехали раньше. Вы не погостите у нас?
        Это звучало гротескно, но Г. М. всего лишь покачал головой:
        - Нет, мэм. Я говорил вам, что могу только заглянуть на один день. Но…- он осторожно опустился в кресло, положив руки на подлокотники и глядя поверх очков,- мне сказали, что вы хотите поговорить со мной. А я подумал, что мог бы задать вам несколько вопросов, которые вам было бы легче выслушать от меня, чем от Мастерса. Вопросы не слишком приятные, мэм.
        - Спрашивайте, что хотите.
        - Ну… Это правда, что ваш муж какое-то время думал, будто вы пытаетесь убить его?
        - Кто вам это сказал? Лэрри Чейс?
        - Не совсем. В какой-то мере это вылилось само собой из чистого и незамутненного источника. Так это правда?
        В комнате горела только лампа на ночном столике позади Мины, которая задохнулась от смеха или чего-то похожего на смех.
        - Конечно нет! Какая нелепость! Почему Лэрри так сказал? Он должен знать… Хотя, полагаю, он что-то другое имел в виду. Это была всего лишь шутка бедного Сэма.
        - Тема слишком серьезная, чтобы шутить, мэм.
        Наблюдая за Миной, Сэндерс склонялся к мысли: похоже, будто она фехтует на дуэли (или думает, что фехтует).
        - Не вполне. Понимаете,- она улыбнулась,- я писательница.
        - Знаю.
        - Хотя я написала только один детективный роман, который безжалостно раскритиковали, в других книгах у меня почти всегда фигурирует таинственная или насильственная смерть. Сэм утверждал, что у меня преступный склад ума, а я возражала, что это, напротив, признак веселого и здорового сознания, что преступный ум как раз у тех, которые держат все в себе. Он просто шутил, говоря, что я хочу его убить.
        - Но это иногда вас беспокоило?
        - Нет, никогда.- Она выглядела удивленной.
        - А где вы берете материал для всех этих таинственных смертей?
        - Многое рассказывают люди. К тому же материала достаточно в египетских и средневековых источниках. И конечно, у меня есть альбом для вырезок. Я назвала его
«Новые способы совершения убийства».
        Даже Г. М. не удержался, чтобы не моргнуть. Игроки в покер в клубе «Диоген» находили бесплодными любые попытки читать мысли по его лицу, однако теперь оно выражало подозрение. Он сплел пальцы рук на животе.
        - Значит, альбом для вырезок, а? Должно быть, его тексты интересно читать, миссис Констейбл.
        - Уже нет. Вчера я сожгла его. Теперь я не в состоянии думать о таких вещах - покончила с ними даже в книгах.- Она склонилась вперед.- Не знаю, сэр Генри, говорили ли они вам, почему я так хотела с вами познакомиться. Я вами восхищаюсь. Это не просто комплимент. Я знаю все ваши дела, начиная с дела Дартворта в 1930 году.[См. роман «Убийства в Плейг-Корте».] Вряд ли вас ценят по достоинству. Я часто говорила, что вас следовало сделать пэром.
        Г. М. побагровел.
        - А больше всего мне нравится то,- продолжала Мина,- как вы можете просунуть руки сквозь стену и доказать, что призраки - всего лишь огородные пугала. Сейчас мы нуждаемся именно в этом! Вот почему я надеюсь на вашу помощь. Я хочу, чтобы вы разоблачили Германа Пенника. Я хочу, чтобы он получил по заслугам - если возможно, попал на виселицу. Вы уже познакомились с ним?
        Г. М. с усилием обрел дар речи, но при этом оставался удивительно спокойным.
        - Вы предполагаете, миссис Констейбл,- спросил он,- что Пенник убил вашего мужа таким образом, как он утверждает?
        - Не знаю. Я только знаю, что этот человек - мошенник.
        - Но тут возникает несоответствие, не так ли, мэм? Сначала вы предполагаете, что Пенник мог убить вашего мужа с помощью супертелепатии, а потом говорите, что он мошенник. Что именно вы имеете в виду?
        - Не знаю. Я знаю лишь то, что чувствую. Вы уже видели Пенника?
        - Нет.
        - Он околачивается где-то поблизости,- сказала Мина.- Сэр Генри, я давно пыталась сообразить, кого этот человек мне напоминает. Теперь я знаю. Он как Питер Квинт в «Повороте винта».[«Поворот винта» - роман американского писателя Генри Джеймса (1843-1916).] Помните эту ужасную историю об испуганной гувернантке в доме под названием Блай? Само наименование отдает таинственностью. Квинт на башне, Квинт у окна, Квинт на лестнице - и все в вечных сумерках. Но это напомнило мне и другое. Я могу подсказать вам, как следует обращаться с Пенником.
        Она еще сильнее склонилась вперед.
        - Он всегда бродит снаружи, когда темнеет. Знаете, почему? Пенник страдает так называемой клаустрофобией - боязнью замкнутого пространства. Вот почему ему так нравятся здешние большие комнаты. Теперь вы знаете, что делать, верно? Арестуйте его по какому-нибудь обвинению и заприте в самой маленькой камере, какую сможете найти. Тогда он все расскажет!
        - Боюсь, мэм, мы не сумеем этого сделать.
        - Почему?- жалобно осведомилась Мина.- Никто не может объяснить.
        Г. М. внимательно посмотрел на нее. Он казался слегка обеспокоенным.
        - Понимаете, мэм, мы руководствуемся законом. Нравится нам это или нет, но он справедлив, и пренебрегать им нельзя. Мы абсолютно ничего не можем сделать с Пенником, даже если он станет кричать во все горло, что убил вашего мужа. Кроме того, закон запрещает пытки.
        - А Пенник, по-вашему, имеет право на пытки?
        - Ну…
        - Он имел право производить с Сэмом «эксперимент», потому что от Сэма, видите ли, не было никакой пользы и без него можно обойтись? Ладно, посмотрим. Значит, вы отказываетесь помочь мне, сэр Генри?
        - Ради бога, мэм!- простонал Г. М.- Я старый человек. Конечно, я помогу вам, чем могу, но дело скользкое, и сейчас за него невозможно ухватиться. А пока нам это не удастся, что мы можем сделать?
        По лицу Мины пробежала тень. Она снова скрылась в своей раковине, и казалось, всякий контакт с ней утерян.
        - Вы меня слушаете?- внезапно встрепенулся Г. М.
        - Да.
        - Если вы хотите моей помощи, мэм, то должны сами помогать мне. Незачем впадать в транс. У меня есть туманное подобие идеи, и от вас мне нужны факты. Вы намерены сообщить мне то, что я хочу знать?
        - Простите.- Лицо Мины прояснилось.- Конечно, я все вам расскажу.
        Сэндерс видел, что Г. М. по-настоящему встревожен. Он говорил с ней так, словно его слова были веревкой, способной оттащить ее назад. Какой-то момент слышалось только астматическое дыхание Г. М.
        - Хорошо.- Он окинул взглядом комнату.- Насколько я понимаю, ваш муж не делил с вами эту спальню?
        - Нет. Он жаловался, что я разговариваю во сне. Его комната вон там. Хотите взглянуть на нее?
        Мина без особого интереса встала и проводила их через ванную в спальню Сэма Констейбла, где включила свет. Эта комната слегка отличалась от прочих спален дома и обладала большей индивидуальностью, чем комнаты гостей. Она была высокой и квадратной. Темная мебель орехового дерева - кровать, гардероб, комод, стол, несколько стульев - выделялась на фоне ядовито-зеленых обоев и позолоченных стенных панелей. Обилие картин в массивных рамах не придавало комнате привлекательности. Г. М. окинул ее взглядом, потом начал обходить вдоль стен. В одном углу стоял футляр с ружьем, на верху гардероба высились шляпные картонки, а на столе лежали набор еженедельников «Тэтлерс» и спортивные журналы. Недавний обитатель комнаты оставил после себя не так много следов. Одно из окон выходило на тесный балкон со спускающейся на землю наружной каменной лестницей. Обследовав его, Г. М. повернулся к Мине, стоящей в дверях ванной и наблюдавшей за ним слегка пожелтевшими глазами:
        - Угу. Какая комната находится под ней, мэм?
        - Столовая.
        - Понятно. Давайте вернемся к вечеру пятницы. Вы и ваш муж поднялись сюда в половине восьмого, верно? Что он сделал потом?
        - Принял ванну и начал одеваться.
        - Где вы были в это время?
        - Здесь.
        - Здесь?
        - Да. Паркер - слуга мужа - попал в больницу, поэтому мне пришлось доставать его обеденный комплект одежды, а также вдевать запонки в манжеты рубашки. Это заняло порядочное время. Мои руки…- Она умолкла.
        - Продолжайте, мэм.
        - Он был полуодет, и я завязывала шнурки на его туфлях…
        - А он не мог сделать это сам?
        - Бедняга страдал головокружением и остерегался нагибаться.- Мина посмотрела на гардероб и стиснула зубы. Наступил явно тяжелый для нее момент.- Я как раз производила манипуляции с запонками, когда мы услышали ужасный грохот. «Это в соседней комнате»,- сказала я. «Нет,- возразил Сэм.- Это лампа моей прабабушки в комнате молодого дурака доктора»… Доктор Сэндерс вовсе не дурак, но Сэм надеялся, что он разоблачит Пенника, и был разочарован. Я понимаю его чувства… Не беспокойся, Сэм. Об этом позаботятся.
        Какие-то секунды Сэндерсу казалось, что он сходит с ума.
        - Сэм сказал, что собирается посмотреть, в чем дело, надел халат и вышел. Примерно через минуту он вернулся и сообщил, что Хилари Кин и доктор Сэндерс…- Внезапно она словно проснулась.- Прошу прощения, доктор! Я не заметила вас. Но это не важно… Когда я помогла мужу надеть рубашку, он сказал, чтобы я шла переодеваться, иначе опоздаю к обеду. Он сам завяжет галстук, так как мои руки для этого не годятся.- Женщина печально улыбнулась.- Я пошла в свою комнату и через несколько минут услышала, как Сэм чистит пиджак. Потом он сказал, что идет вниз. «Хорошо, дорогой»,- ответила я. Услышав, как дверь закрылась, я вспомнила о двух чистых носовых платках. Должно быть, вы знаете, что произошло затем. Я уже несколько раз об этом рассказывала. Неужели нужно повторять еще раз?
        - Нет,- сказал Г. М.
        Он стоял в центре комнаты, расставив ноги и упершись кулаками в бока, и спокойно слушал, но слегка опущенные уголки рта придавали его лицу зловещее выражение.
        Г. М. повернулся к Сэндерсу:
        - Я тоже не люблю нагибаться, сынок, потому что я толстый. Вон там, возле ролика в изножье кровати, и рядом с миссис Констейбл на ковре что-то есть. Посмотрите, что это.
        Сэндерс обследовал ковер в указанных местах:
        - Похоже на пятна воска.
        - Воск!- Г. М. почесал нос и снова огляделся. На краях комода стояли два фарфоровых подсвечника, в каждом из которых торчала сугубо декоративная зеленоватая свеча. Г. М. подошел и потрогал верхушки обеих.
        - Холодные,- сказал он.- Тем не менее, кто-то зажигал обе свечи. Взгляните на верхушки. Вы зажигали их, миссис Констейбл?
        - Господи, конечно нет!
        - У вас не было каких-то неприятностей со светом?
        - Нет, никаких.
        - Но кто-то их зажигал,- настаивал Г. М.- Не знаете, кто?
        - Боюсь, что нет. Впрочем, я многого не замечаю.- Она прижала руки к щекам.- Это говорит вам о чем-то? Почему это важно?
        - Потому что это странно,- ответил Г. М.- И это единственная странность в аккуратной комнате. Кто-то ходит с парой горящих свечей в помещении, где достаточно электричества, чтобы осветить Пикадилли-Серкус. А за этой дверью человека хватает приступ, когда рядом никого нет, и он умирает. Кроме того…
        Бледное лицо миссис Констейбл выражало решимость.
        - Вы закончили, сэр Генри?
        - Боюсь, что да. Во всяком случае, пока.
        - Зато я не закончила.- Мина нервно улыбнулась.- Напротив, я только начинаю. Пожалуйста, спуститесь со мной на первый этаж.
        Сэндерс понятия не имел, что у нее на уме. Г. М., по-видимому, тоже. Они молча вышли и спустились по лестнице. Мина направилась прямо к гостиной, чьи двойные двери были теперь распахнуты. Мастерс сидел под люстрой с записной книжкой на коленях и что-то старательно писал. Лоренс Чейс наблюдал за ним. Когда вошла Мина, оба с удивлением посмотрели на нее, но она не обратила на них внимания.
        На столе у окон стоял телефон. Сняв трубку с рычага, Мина положила ее на стол, потом, придерживая правую руку левой, начала набирать номер.
        - Междугородная,- четко произнесла она, подняв трубку.
        Мастерс вскочил со стула.
        - Прошу прощения,- сказал он.- Вы миссис Констейбл? Так я и думал. Не могли бы вы объяснить мне, что вы делаете?
        - Что-что?- Мина бросила через плечо решительный взгляд и снова отвернулась.- Междугородная? Я хочу заказать разговор с Лондоном. Это Гроувтоп, 31. Мне нужен Центр, 9876. Да, пожалуйста… Что вы сказали?
        Мастерс быстро подошел к ней:
        - Я спросил, что вы делаете, миссис Констейбл.
        - Звоню в «Дейли нон-стоп». Я знакома с редактором литературного отдела - когда-то писала для них рецензии. Больше я не знаю никого из персонала, но он скажет, к кому мне обратиться. Извините… Алло? «Дейли нон-стоп»? Могу я поговорить с мистером Бертоном?
        - Одну минуту,- мрачно произнес Мастерс. Надавив пальцем на рычаг, он оборвал связь.- Простите, миссис Констейбл.
        Мина повернулась к нему.
        - Вы хотите сказать,- осведомилась она,- что я не могу позвонить по телефону из собственного дома?
        - Конечно, можете, миссис Констейбл,- с преувеличенным добродушием улыбнулся Мастерс.- Только… не лучше ли сначала посоветоваться с нами? Мы разбираемся в подобных делах и могли бы дать вам совет. Что вы хотели им сказать?
        Мина не стала возмущаться. При ярком свете она казалась высохшей и малопривлекательной. Она оставалась спокойной, но продолжала крепко прижимать трубку к груди.
        - Должно быть, вы старший инспектор Мастерс,- промолвила она.- Скажите, какое оскорбление, на ваш взгляд, самое худшее?
        - Трудно сказать,- рассудительно отозвался Мастерс.- Если вы собираетесь применить его ко мне…
        - Я собираюсь применить его к Герману Пеннику.- Она выглядела задумчивой.- Мой муж всегда умудрялся выводить его из себя. Интересно, почему? Мы можем начать с шарлатана и прохвоста.
        - Если вы отдадите мне трубку, миссис Констейбл… Вот так! Благодарю вас.
        Мина отпустила трубку и огляделась. Вероятно, в комнате не было никого, чье сердце не сжималось бы от жалости при виде ее лица.
        - Я прошла через ад,- сказала она.- Ради бога, дайте мне хоть маленький шанс отомстить.
        Ее глаза наполнились слезами.
        Телефон звякнул, когда в наступившей тишине Мастерс опустил трубку на рычаг. Через высокое открытое окно в комнату проникал холодный воздух.
        - Знаю, мэм,- с сочувствием отозвался Мастерс.- Но вы выбрали неподходящий способ это сделать. Вы не можете просто позвонить в газету и осыпать человека оскорблениями.
        - Я и не собираюсь этого делать.
        - Нет?
        - Нет,- спокойно сказала Мина.- Мистер Пенник заявляет, что он способен использовать мысль как оружие, не так ли? Глупый маленький лжец. Понимаете, мой муж был довольно состоятельным человеком. И я собираюсь сделать то, что хотел бы от меня он. Сэм никогда в жизни не боялся никого и ничего. Хорошо, пусть эта жаба Пенник попробует свое оружие на мне. Я бросаю ему вызов. Вот что я хотела сказать мистеру Бертону. Позвольте ему попытаться убить меня. Если он сможет это сделать, все, что у меня есть, уйдет на благотворительные цели, которые вы сами выберете. Но ему это не удастся. Я разоблачу его и сделаю хоть что-то для бедного Сэма. Предупреждаю: я сообщу об этом во все газеты Англии, даже если это станет последним поступком в моей жизни.
        Лоренс Чейс сделал два шага вперед.
        - Следи за своими словами, Мина,- пробормотал он.
        - Чепуха.
        - Ты сама не знаешь, что говоришь.
        - Боюсь, что вы тоже, сэр,- бросил через плечо Мастерс. Откашлявшись, он опустил кулак на стол с телефоном.- Пожалуйста, леди и джентльмены, сохраняйте спокойствие! Обойдемся без истерик - их и так слишком много. А теперь, миссис Констейбл, почему бы вам не сесть поудобнее? Тогда мы могли бы все обсудить. Мисс Кин пошла готовить вам обед,- он кивнул в сторону закрытых дверей столовой, откуда доносилось умиротворяющее позвякивание посуды,- а пока она этим занимается, постараемся вести себя разумно.
        - Как хотите,- согласилась Мина.- Но вы не сможете вечно не подпускать меня к телефону.
        Мастерс изобразил пародию на улыбку.
        - Скажу вам еще кое-что,- продолжал он.- Вам незачем сообщать всем, что Пенник - шарлатан. Мы и так это знаем.
        Мина резко повернулась:
        - Вы говорите правду?
        - Господи, да за кого вы принимаете нас - копов?- осведомился Мастерс.- Разумеется, мы это знаем. Фактически мы только что это доказали.
        Снаружи послышались шаги человека, идущего по песчаной дорожке у окна.
        Сэндерс, находившийся к окну ближе других, услышал их, но не обернулся. Он услышал шаги лишь подсознательно, вспомнив об этом только впоследствии, так как был сосредоточен на лицах в светлой просторной комнате, где их собственные шаги по лакированному дубовому полу заглушали более тихие звуки.
        - Могу вам прямо сейчас объяснить все его «чудеса», миссис Констейбл,- заверил хозяйку дома старший инспектор.- Из того, что рассказали нам мисс Кин и мистер Чейс, мы узнали, что по крайней мере в паре случаев, когда наш друг Пенник якобы читал мысли, он просто оглашал полученную ранее информацию.
        - Прошу прощения,- с достоинством вмешался Чейс.- Я не позволю извращать мои слова. Это говорите вы, а не я.
        - Выбирайте собственные термины, сэр. Я не возражаю.
        - Если бы я только могла этому поверить!- воскликнула Мина.- Вы имеете в виду, что даже его чтение мыслей было шарлатанством?
        - Да, миссис Констейбл,- кивнул Мастерс и посмотрел на Г. М., который за все время не произнес ни слова.- Жаль, что вас при этом не было, сэр. Вы бы получили удовольствие. Не отрицаю - Пенник меня здорово напугал, угадав, что я думаю о своей дочери, которой завтра должны делать операцию. Интересно, как он о столь деликатном деле пронюхал? Но если вам нужна огласка, я дам прессе интервью, которое оставит от этого джентльмена рожки да ножки! Что касается вашего вызова…- Мастерс бросил на Мину странный взгляд, значение которого было не вполне понятно, - бросите вы его или нет, это напрасное усилие. Пенник никого не убьет своей
«телесилой». Он не может убить даже муравья мухобойкой. Если ему это удастся, я завтра же подам заявление об отставке.
        - Слушайте!- внезапно сказал Чейс.
        Резкий звук его голоса заставил всех умолкнуть. Прекратилось даже фырканье Мастерса и звяканье ключей в чьем-то кармане. На сей раз все четко услышали слабый шорох на песчаной дорожке.
        Чейс поспешил к окну. Сэндерс выглянул наружу. Звезды мерцали на ясном небе; воздух был чистым и прозрачным. Кто-то медленно отходил от окна по дорожке в тени деревьев.
        - Это был Пенник,- нервно произнес Чейс.- Что, по-вашему, он теперь обдумывает?
        Глава 11
        - Все необходимое для завтрака находится в буфетной,- сказала Хилари, натягивая перчатку.- Вы не сможете не заметить. Свежий хлеб в коробке справа, а не слева - там черствый. Вы уверены, что сумеете справиться? И позаботиться о Мине?
        - Можете мне не верить,- отозвался Сэндерс,- но в прошлом мне иногда приходилось готовить себе завтрак. Это не такое тяжелое занятие, за которое следует браться после ночи молитв и медитаций. Достаточно бросить на смазанную жиром сковородку пару яиц и немного ветчины, и все будет готово к тому времени, как поджарится второй тост. Что касается Мины, она крепко спит после принятия снотворного и не проснется до девяти часов завтрашнего утра. Нужно ли вам беспокоиться?
        Но что-то явно было не так. Сэндерс говорил так беспечно, потому что чувствовал то же, что и Хилари. Они ждали в столовой под массивными картинами, на которых, если удалить с них слой пыли, можно было разглядеть гигантских размеров окорока и овощи. Часы Сэндерса показывали двадцать минут десятого.
        Хилари разглаживала перчатку. Ее саквояж был упакован и стоял рядом. Через открытые двери доносился звук мотора полицейского автомобиля, ожидающего на подъездной аллее.
        Девушка стала натягивать вторую перчатку.
        - Мы все покидаем вас, как крысы - тонущий корабль,- продолжала она.- Сначала распрекрасный Пенник отказывается являться к обеду. Потом Лэрри Чейс неожиданно вспоминает, что у него важная встреча, и он должен мчаться назад в Лондон.
        - Он еще вчера говорил нам, что у него совещание с солиситором.
        - В воскресенье вечером? Так поздно? Я хотела, чтобы Лэрри помог мыть посуду, но он заявил, что не выносит это занятие. Если спросите меня, наш Лэрри шарахается вовсе не от мытья посуды. Но не мне говорить - я ведь тоже вас покидаю, верно?- Она с чувством рванула перчатку.- Черт возьми, где Пенник? Почему он не приходит? Вы сознаете, что остаетесь в доме только с ним и с Миной?
        - Это не важно. Я могу управиться с Пенником.
        Но Сэндерс не был в этом уверен.
        Он не хотел, чтобы Хилари уезжала. Ее лицо, почти лишенное косметики, раскраснелось, а голубые глаза нервно поблескивали. Светло-серый костюм контрастировал с цветом лица и глаз. Она навсегда запечатлелась в его памяти именно такой - у обеденного стола под дивной красоты люстрой.
        Девушка подняла чемодан одной рукой и протянула ему другую:
        - Ну, до свидания. Уик-энд был тот еще, не так ли?
        - Что верно, то верно.
        У двери она остановилась:
        - Джон, если что-нибудь…
        - Слушайте,- прервал ее он.- Меня же не запирают в Бастилию, чтобы я больше никогда не увидел дневной свет. Я вполне удобно устроен. Доктор Эдж, вероятно, заглянет около десяти навестить Мину. В буфетной есть пиво. Я еще не успел обследовать библиотеку. Можете спокойно уезжать. Надеюсь, мы пообедаем вместе во вторник вечером?
        Хилари кивнула. Когда они вышли в передний холл, старший инспектор Мастерс и сэр Генри Мерривейл спускались по лестнице.
        - Садитесь в машину,- сказал Сэндерс девушке.- Мастерс высадит вас у станции.- Подождав, когда она выйдет, он закрыл входную дверь, чтобы снаружи ничего не было слышно, и повернулся к остальным: - Могу я задать вопрос так, чтобы от меня снова не отмахнулись?
        Мастерс выглядел удивленным.
        - Вопрос, доктор? Конечно,- отозвался он с добродушной усмешкой.
        - Что вы намерены с ней делать?
        - С кем?
        - С миссис Констейбл. Вам приходило в голову, что ей может грозить серьезная опасность?
        Никогда Сэндерс не ощущал себя настолько отчужденным от двух человек, которых считал своими друзьями. Казалось, была перерезана нить, связывающая их мысли и чувства. Даже Г. М., которому он доверял больше всего, казался угрюмым и мрачным. Мастерс держался вежливо, но твердо.
        - Какую именно опасность вы имеете в виду, доктор? Опасность со стороны кого?
        - Со стороны Пенника. Не думаю, что вы полностью понимаете характер этого субъекта. Убивает он мысленными волнами или нет, важно то, что он способен на убийство. И разве вы не слышали вызов миссис Констейбл?
        - Вызов?- переспросил старший инспектор.- Да, сэр, слышал. Я также слышал историю о мальчике, который кричал: «Волки!» А вы?
        - Насколько я помню эту историю,- заметил Сэндерс,- волки в итоге действительно появились.
        - Пока что мы не будем беспокоиться из-за Пенника,- сказал Мастерс.- И вам не советую этого делать. На вашем месте я бы постарался обо всем забыть.
        - Но когда Пенник вернется…
        - Он не вернется, сынок,- вмешался Г. М.- Мы только что побывали в его комнате. Пока мы обедали, Пенник собрал чемодан и смылся, оставив кое-что на туалетном столе. Покажите ему, Мастерс.
        Старший инспектор достал из записной книжки сложенный лист бумаги и передал его Сэндерсу. На листе было написано чернилами, аккуратным мелким почерком:

«В полицию
        Сожалею, что определенные обстоятельства, которые могут возникнуть и в будущем, сделали для меня неудобным и нежелательным дальнейшее пребывание в Форуэйзе. Однако, чтобы меня не сочли убегающим от правосудия, сообщаю, что намерен остановиться в отеле «Черный лебедь», где сегодня утром встречался со старшим инспектором Мастерсом. Это единственная гостиница, которую я знаю в этом районе, и на первый взгляд она показалась мне вполне сносной. Там я буду доступен в любое время.
        Искренне Ваш,

Герман Пенник».
        Письмо, подумал Сэндерс, содержит причины как для облегчения, так и для тревоги. Он вернул его Мастерсу.
        - Но миссис Констейбл…
        - Слушайте, сынок,- прервал его Г. М. спокойным голосом, который использовал крайне редко.- Я бы очень хотел думать по-другому. Однако факт в том, что героическая и убитая горем миссис Констейбл намеренно наговорила нам кучу лжи.
        Сэндерс сам не понимал, почему это так его удивило и шокировало.
        - Хотите услышать подробности, сынок?
        - Очень хочу.
        - Пункт первый.- Г. М. провел пальцами под воротничком.- Вспомните маленькое приключение минут за пятнадцать до убийства, когда Сэм Констейбл услышал, как в вашей комнате разбилась фарфоровая лампа, и пошел узнавать, в чем дело. Вы слышали, как это описали два человека - молодой Чейс и миссис Констейбл. Чейс рассказал, как Констейбл выбежал из своей спальни, засовывая на ходу босые ноги в шлепанцы. Все мы знаем, как это бывает. Это слишком точное описание, чтобы быть ошибкой. Либо это правда, либо откровенная ложь.
        - Ну?- спросил Сэндерс, хотя знал, что последует далее.
        - А что, с другой стороны, сказала леди? Что когда Констейбл, услышав грохот, выбежал из комнаты, она как раз закончила завязывать ему шнурки на туфлях. Значит, на нем уже тогда были туфли и носки. Снова подробное описание, которое может быть либо правдой, либо явной ложью. Боюсь, сынок, что это ложь.
        - А почему лгать не мог Чейс?
        Г. М. провел рукой по лысине.
        - Потому что я знаю лжецов, сынок,- устало ответил он.- Эта женщина не из лучших. Но если вам нужны более веские доказательства, чем те, которые могут оказаться фантазиями слабоумного старика, подумайте сами. Вы ведь видели Констейбла, не так ли? Что на нем было - туфли или шлепанцы?
        До сих пор Сэндерс об этом не задумывался - он был слишком сосредоточен на других вещах. И хотя он не хотел вспоминать эту сцену, она четко предстала перед его мысленным взором.
        - Шлепанцы,- признал он.
        - Угу. Значит, лгала она. Пункт второй,- продолжал Г. М.- Вы слышали, как она клялась с трогательными простотой и жаром, что ничего не знает о двух свечах, которые кто-то зажигал в спальне ее мужа? Разумеется, слышали. Выходит, она не расхаживала с этими двумя свечами. Однако вы обратили внимание, как она вздрогнула, когда я заметил их? Но мы не будем это учитывать. Далее, в пятницу вечером леди носила розовый халат, не так ли? Мы с Мастерсом пошарили немного и взглянули на этот халат. Правый рукав все еще испачкан пятнами воска, попавшими туда, когда ее рука дрогнула.
        Сэндерс не пытался возражать. Он хорошо помнил Мину Констейбл, съежившуюся в кресле в теплом халате с пятнами воска на рукаве.
        - Понимаете, сынок?- мягко осведомился Г. М.
        Молчание.
        - Возникает также вопрос о большом альбоме для вырезок, который миссис Констейбл, по ее словам, сожгла. Но она его не сжигала. Нельзя сжечь том в переплете под кожу, не оставив никаких следов, если только вы не бросаете его в печь. Но здесь нет ни печи, ни даже дровяного или угольного камина, как и следов сгоревшего альбома. Все это ложь, сынок. Пусть леди спит. Но если бы существовал хоть клочок доказательства, как ей удалось это проделать, она бы уже была на пути в Кингстон по обвинению в убийстве.
        - Проклятие!- пробормотал Сэндерс.
        - Еще какое,- согласился Г. М.
        - Но все, что она говорила и делала… В конце концов, какая разница, если Констейбл был в шлепанцах, а не в туфлях? Или если миссис Констейбл зажигала пару свечей, а говорит, что нет?
        - Хотел бы я знать, сынок,- проворчал Г. М.- Из всех улик, о которых я когда-либо слышал, эти - самые диковинные.
        - И вы считаете,- настаивал Сэндерс,- что ее плач, обмороки, апатия, даже попытка обращения в газеты этим вечером - сплошное притворство?
        - Ну а вы как думаете, сэр?- ухмыльнулся Мастерс.- Вы заметили, как легко ее убедили отказаться от обращения в газеты, не так ли?
        - Думаю, вы не правы.
        - Это свободная страна, доктор. Каждый человек имеет право на свое мнение. А теперь, если не возражаете,- Мастерс посмотрел на часы,- сэр Генри и я отправимся сначала в Гроувтоп, а потом в «Черный лебедь» повидать мистера Пенника. Признаюсь, что с нетерпением жду этой беседы. Когда сэр Генри с ним познакомится…
        - Но леди все еще в опасности!
        - Ладно, доктор, охраняйте ее. Доброй ночи.
        Мастерс открыл дверь и подал знак Г. М. выйти первым. Г. М., сняв древний цилиндр и столь же древнее пальто с вешалки у двери, сделал два шага вперед, остановился и повернулся.
        - Слушай, Мастерс,- сказал он.- Что, если этот молодой парень прав?
        - Почему вы опять затеваете этот разговор?- почти зарычал на него Мастерс.- Мы уже все обсудили, сэр, и знаем, что думаем, не так ли?
        - Разумеется. Мы всегда знаем. Каждый раз, когда кто-нибудь в этом мире делает прыжок и падает мордой вниз, это происходит потому, что он знает, что думает. Ну, давайте послушаем, что думаем мы.
        Оглядевшись вокруг, Мастерс закрыл дверь и обратился к Сэндерсу:
        - Мы думаем, что миссис Констейбл преднамеренно убила своего мужа с помощью какого-то трюка, который мы еще не разгадали. Скажу вам кое-что еще. Я не читал ни одну из книжек этой леди, но моя жена читала все и рассказала мне кое-что о них перед моим отъездом. В одной из книг - о египетской экспедиции - целая компания умирает якобы от проклятия, наложенного на гробницу фараона, а в действительности с помощью ловкого использования угарного газа. Жена точно не помнила, как это было проделано, но сказала, что все объяснялось очень убедительно, и что она могла бы проделать такой же трюк дома, если бы захотела от меня избавиться.
        Сэндерс пожал плечами.
        - Допустим,- сказал он.- А в «Двойном алиби» жертва умирает от инъекции инсулина. От этого волосы встают дыбом, так как научно такое вполне убедительно; преступление не оставляет практически никаких следов. Помню, я говорил ей об этом в пятницу вечером. Ну и что из того? Ведь Констейбл не умер ни от угарного газа, ни от инсулина. Что это доказывает?
        - Это доказывает мою точку зрения,- ответил Мастерс, что такие трюки как раз по ее части. Если бы она задумала кого-то прикончить, то использовала бы нечто подобное - дикое, как ветер, и домашнее, как сыр. То, что вы можете проделать у себя дома с двумя наперстками и куском мыла, и для чего не требуется специальных знаний.
        В этот момент с лицом Г. М. произошла странная перемена. Только что он надул щеки, словно собираясь презрительно фыркнуть, но внезапно презрение сменилось возбужденным удивлением.
        - Гореть мне в аду!- пробормотал он.
        - Сэр?
        - Не важно, сынок. Я просто замечтался.
        Мастерс уставился на него с нескрываемым подозрением.
        - Говорю вам, я размышлял!- настаивал Г. М.- Продолжайте. Мои мысли не касаются ваших доводов. Я думал о пятнах воска на ковре и о том, где именно они находились. Черт побери, Мастерс, почему вам постоянно кажется, что я пытаюсь обвести вас вокруг пальца?
        - Потому что вы постоянно это делаете,- ответил старший инспектор.
        - Продолжайте,- сказал ему Сэндерс.- Как вписывается в картину Пенник?
        - Это ясно как день, доктор. Пенник знал или догадывался обо всем. Он знал, когда и почему миссис Констейбл собирается пойти на преступление. И когда это произошло, он им воспользовался, чтобы похвастаться способностью убивать при помощи телепатии. Помните: до убийства он только говорил, что это может произойти, а потом заявил, что сам это совершил. Я уверен, что он не был соучастником миссис Констейбл,[Когда я просматриваю свои заметки об этом деле, то даже теперь удивляюсь, сколько делалось предположений насчет чьего-то сообщничества. Возможно, читателю поможет сосредоточиться, если я упомяну здесь, что убийца действовал совершенно один и не имел ни одного сообщника, который знал о его плане или оказывал ему существенную помощь. Читатель предупрежден.- Дж. Д. К. (Примеч. авт.
] а только использовал ее. Вот почему она теперь в такой ярости. Тут она вела себя вполне искренне. Пенник повсюду твердил, что это сделал он, хотя у леди была более чем веская причина знать, что реальность совершенно иная. Я спрашиваю вас: разве это не объясняет все несуразности, с которыми мы сталкиваемся?
        - Объясняет, если она чокнутая,- сказал Г. М.
        - Не понимаю.
        - Мастерс, сынок, не кажется ли вам изложенное чересчур несуразным? Выходит, она в ярости на Пенника, потому что он взял на себя ее собственное преступление!
        Мастерс задумался.
        - Не уверен, сэр. Возможно, это изощренный блеф.
        - Вполне возможно. В таком случае ее «вызов» - тоже чистой воды блеф. Ваша версия выглядит убедительно, за исключением того факта, что мы не можем ее доказать, даже если бы знали, что это правда. А я лишь знаю, что это правда отчасти. Тем не менее,- он сердито посмотрел на Сэндерса,- леди здесь в такой же безопасности, как если бы мы обложили ее ватой и спрятали в сейф Банка Англии. А теперь нам нужно ехать, иначе дочка Джо Кина опоздает на поезд. Доброй ночи, сынок. Пошли, Мастерс.
        Стоя в дверях Форуэйза, доктор Сэндерс наблюдал за задними огнями полицейского автомобиля, исчезающими среди деревьев. Стало холоднее. Постояв под ясным звездным небом, Сэндерс вернулся в дом, закрыв на засов и заперев парадную дверь. В доме не осталось никого, кроме него и приятной маленькой женщины, которую двое его коллег считали убийцей. Это заставило доктора улыбнуться. Он не знал, что ему предстоит одна из худших ночей в его жизни.
        Глава 12
        Как Сэндерс вспоминал впоследствии, первым его чувством было ощущение свободы и почти бодрости.
        В роскоши одиночества он мог позволить себе почитать или подумать о личных проблемах. Возможно, ему не следовало оставлять включенным столько света в чужом доме, но это соответствовало его настроению, и он не испытывал стремления к экономии. Его удивляло, насколько более восприимчивыми становятся в тишине нервы, уши и даже глаза. Все казалось больше и отчетливее, чем в действительности. Каждый звук - от шуршания подошв по плиткам пола до шороха листа пальмы, задетого рукавом,- вибрировал, словно нота.
        Сэндерс направился в гостиную, где шаги по дубовому лакированному полу звучали еще громче. В комнате было холодно, поэтому он закрыл окно, а подумав, запер его. Все окна на первом этаже доходили до пола - интересно, заперты ли они? Подобного рода дома похожи на ряд открытых арок.
        Войдя в столовую, Сэндерс задумчиво посмотрел на темные картины и массивное блюдо на буфете. Вспомнив, что в буфете находилась наполовину опустошенная бутылка пива, он достал ее, поставил на стол со стуком, показавшимся необычайно громким, и взял из буфета стакан, неожиданно увидев свое отражение в зеркале на задней стенке отделения. Он также вынул из шкафа фарфоровую пепельницу, которая покачивалась со стуком каждый раз, когда в нее стряхивали пепел.
        Тепловатое пиво было слишком пенистым. Сэндерс терпеливо наполнил стакан, зажег сигарету и в задумчивости сел у большого круглого стола.
        Было бы любопытно написать монографию о медицинских аспектах эмоции, именуемой страхом. Конечно, это исследовали и прежде, но, только сортируя факты для отчета Мастерсу, он осознал всю глубину и таинственность явления, называемого нервным шоком. Это была абсолютно новая территория, похожая на зыбучие пески. В доме от нее пострадали уже несколько человек, включая Хилари. А ведь он так и не узнал, что она видела. В качестве более конкретного примера можно предположить, что Сэм Констейбл умер от нервного шока в результате чего-то увиденного, услышанного или приготовленного с определенной целью…
        Позади громко скрипнула вращающаяся дверь в кухню. Подавив импульс немедленно вскочить, Сэндерс подождал долю секунды и небрежно обернулся.
        Он ничего не увидел, заранее зная, что так будет. Досадная реакция была вызвана всего лишь внезапным движением случайного предмета. Сквозняк, скрип дерева или еще что-то, столь же неодушевленное, сразу подействовало на нервы. В кухне было темно, как и в оранжерее, которую он мог видеть сквозь закрытую стеклянную дверь.
        Вероятно, это не подходящее время для анализа природы невротических реакций. Лучше встать и что-нибудь сделать - например, подняться наверх и посмотреть, как себя чувствует Мина Констейбл.
        Погасив сигарету, Сэндерс допил пиво и поднялся по лестнице. Постучав в дверь спальни Мины, он не получил ответа, но и не ожидал его - снотворное к этому времени уже действовало. Он бесшумно открыл дверь и заглянул в комнату.
        Кровать Мины была пуста.
        Одеяла были отброшены в беспорядке; ночник освещал скомканную белую простыню. Подушки были измяты, а халат и шлепанцы, в которых Мина покорно отправилась в спальню в девять, исчезли. В ванной тоже никого не было. Она и комната Сэма выглядели темными пустотами, где никто не стал бы сидеть или прятаться ради удовольствия.
        - Миссис Констейбл!- окликнул Сэндерс.
        Женщина не отозвалась.
        - Миссис Констейбл!
        Не существует более тревожного чувства, чем сознание того, что человек, запертый вместе с вами в четырех стенах и находящийся поблизости, по каким-то причинам не отзывается. Это слишком похоже на какую-то неприятную игру. Тем не менее, Мина продолжала прятаться.
        Сэндерс обыскал комнату, ничуть не интересуясь, что она скажет, если он найдет ее в гардеробе. А может быть, на сей раз случился подлинный приступ? Но этому не соответствовали халат и шлепанцы. Сэндерс быстро прошел через ванную, ударившись голенями о крашенный под бронзу электронагреватель и опрокинув стакан, который со звоном упал в раковину умывальника. Эти звуки привели его в чувство, и он начал методично заглядывать в каждую комнату на втором этаже, включая свою собственную. Потом Сэндерс спустился по лестнице, обнаружив небольшую перемену в нижнем холле. Высокие складные двери гостиной, оставленные им открытыми, теперь были закрыты.
        Когда Сэндерс открывал их, начал звонить телефон, и звонки продолжались, пока он окидывал взглядом комнату. Подняв трубку, Сэндерс почувствовал, что она еще теплая от недавнего контакта с чьей-то рукой.
        - Алло!- послышался настойчивый голос.- Это Гроувтоп, 31?
        - Нет… Да,- ответил Сэндерс, взглянув на диск.
        - Это «Дейли нон-стоп». Могу я поговорить с мисс Шилдс?
        - С кем?.. О, простите! Мисс Шилдс нездоровится, и она сожалеет, что не может…
        - Все в порядке, доктор,- послышался голос Мины. Ее лицо появилось около его плеча, а тонкая, смуглая и веснушчатая рука выскользнула из рукава халата и отобрала у него трубку.- Алло! Да, говорите… Вы звоните убедиться, что это не шутка?.. Да-да, я понимаю, что вы должны соблюдать осторожность… Да, напечатайте, сколько сможете… Нет, все в порядке, но я не могу больше разговаривать - я неважно себя чувствую… Да, благодарю вас… До свидания.
        Она бросила трубку на рычаг и шагнула назад.
        - Простите, что мне пришлось обмануть вас,- обратилась Мина к Сэндерсу.- Но я предупредила их, что они не смогут вечно не подпускать меня к телефону. Как только они ушли, я спустилась сюда и стала ждать. Они бы меня остановили.
        Сэндерс тоже отошел от телефона.
        - Все в порядке, миссис Констейбл.
        - Ну вот, теперь вы сердитесь.

«Конечно, сержусь! Кто бы не сердился на моем месте?»
        - Все в порядке. Если мне захотелось строить из себя дурака, то я сам виноват.- Он вспомнил, как с криками бегал по дому, каждым словом демонстрируя свое состояние.- Но объясните, как вам удалось не заснуть после такой дозы снотворного?
        - Я его не принимала,- ответила Мина тоном по-настоящему больной женщины, радующейся собственной хитрости. Сэндерс заметил это истеричное торжество, и его гнев сразу прошел.- Я только притворилась, что принимаю таблетки. А теперь я отомстила Пеннику! Они не станут печатать все, что я им сообщила - по их словам, это было бы клеветой,- но и небольшой толики достаточно. Мсье Водуа будет выглядеть круглым дураком. Один профессор на борту нашего корабля называл Пенника мсье Водуа - не знаю почему, но это приводило его в ярость. Сейчас я поднимусь к себе, приму лекарство, и все будет в порядке.
        - Да, идите.
        - Но вы пойдете со мной, не так ли? Ночью одной быть хуже, чем днем. Все крысы покинули корабль - остались только вы.
        - Хорошо, миссис Констейбл. Пошли.
        Напольные часы на верхней площадке начали гулко бить десять. Прошло двадцать минут, прежде чем Сэндерс убедил Мину лечь в постель, проследил, чтобы на сей раз она проглотила таблетку, укутал ее в слишком просторный для нее халат и услышал усталое бормотание, когда снотворное начало действовать. Спрятав голову под подушку, Мина свернулась калачиком и заснула.
        Сэндерс надеялся, что она не видит снов. Он проверил ей пульс, глядя на нее с часами в руке, и выключил свет. Эта вроде бы искренняя женщина, думал он, спускаясь на первый этаж, тем не менее, лгала при каждом удобном случае.
        Однако испуг, вызванный ее исчезновением, подействовал на него благотворно, исцелив (или ему так казалось) от необоснованных тревог. Одного раза было достаточно. Осталось только напряжение, лишающее надежды на сон. Сэндерс знал, что должен лечь, так как завтра ему предстоит работа, но понимал, что это бесполезно. Он сидел или бродил, всегда возвращаясь к столовой. Один промежуток он заполнил, запирая все двери и окна на нижнем этаже, а другой - просматривая довольно скучную коллекцию книг в библиотеке. Часы наверху пробили половину одиннадцатого, потом без четверти и наконец одиннадцать.
        Незадолго до половины двенадцатого Сэндерсу показалось, что он видит лицо Германа Пенника, смотрящее на него сквозь стеклянную дверь оранжереи.
        Впоследствии Сэндерс припоминал, что стакан, из которого он допивал остатки пива, выскользнул у него из пальцев и разбился на столе, забрызгав крышку коричневатой пеной.
        Какое-то время Сэндерс слышал слабый звук - скорее вибрацию, давившую на уши. Звук смутно ассоциировался с водой, и он осознал, что это, вероятно, миниатюрный фонтанчик в оранжерее, продолжающий журчать после смерти Сэма Констейбла, как журчал до нее. Повернувшись на стуле, чтобы посмотреть на стеклянную дверь, он увидел за ней Пенника, смотрящего на него.
        Сэндерс так быстро пересек комнату, что не помнил, как вскочил со стула. Мгновение он думал, что увидел собственное отражение в отблесках света на двери в темное помещение, пока не разглядел нос и пальцы Пенника, прижатые к стеклу, расплющившись в серовато-белые пятна. Потом Пенник исчез. Распахнув дверь, Сэндерс ощутил волну горячего воздуха, насыщенного запахами растений, но ничего не услышал.
        Он молча стоял в дверном проеме. Нигде не было ни света, ни звука, ни движения. Шагнув в оранжерею, Сэндерс начал ощупью пробираться среди растений. Он не помнил, где выключатель, но знал, что поиски бесполезны. Одно из высоких окон, которые он недавно запер, теперь было открыто, обозначая путь к бегству.
        А тем временем Мина Констейбл лежит наверху, одурманенная снотворным…
        Стараясь не бежать, Сэндерс поднялся по лестнице и поспешил в темную комнату. Но тревога вновь оказалась ложной. Женщина была не более мертва, чем он, спокойно и ровно дыша во сне. Все же на этот раз Сэндерс не стал рисковать. Он запер дверь в ванную, убедился, что все окна в комнате закрыты, а спустившись в холл, замкнул парадную дверь и положил ключ в карман.
        Повторяющиеся ложные тревоги были хуже реальных. Но ведь он видел Пенника, не так ли? Внезапно Сэндерс осознал, что не уверен в этом. Образ мог быть создан его воображением или (он содрогнулся при этой мысли) каким-то образом спроектирован. А как же открытое окно? Теперь он почти не сомневался, что открыл его сам.
        Чтобы не отходить далеко от спальни Мины, Сэндерс сел на верхнюю ступеньку лестницы. Его дыхание постепенно замедлялось, а мысли прояснялись. Закурив очередную сигарету, он наблюдал за кольцами дыма. Часы пробили без четверти двенадцать. Успокоившись, он спустился вниз…
        Телефон зазвонил снова, и Сэндерс поднял трубку.
        - Алло!- послышался приятный голос.- Гроувтоп, 31? Это «Дейли трампетер»…
        - Очень сожалею,- устало произнес Сэндерс,- но никаких заявлений…
        - Подождите!- прервал голос с такой настойчивостью, что Сэндерс невольно умолк.- Не кладите трубку. Мне не нужны никакие заявления. Я сам хочу сообщить вам кое-что.
        - Что именно?
        - С мисс Миной Шилдс все в порядке? Вы знаете, что я имею в виду.
        - Нет, не знаю. Конечно, с ней все в порядке. А что?
        - Простите, с кем я говорю?
        - Моя фамилия Сэндерс. Я друг семьи. Почему вы спрашиваете, все ли с ней в порядке?
        - Доктор Сэндерс?- быстро переспросил голос.- Тогда вам следует это знать. Нам только что звонил мистер Герман Пенник…
        - Да?- Сэндерс понимал, что последует далее.
        - Он сказал, что мисс Шилдс, вероятно, умрет сегодня до полуночи. Он не уверен, что это произойдет, но думает, что сможет убить ее к этому времени. Естественно, мы не обратили особого внимания на его слова, но подумали, что лучше дать вам возможность предотвратить…
        - Подождите! Вы знаете, откуда он звонил?
        Последовала небольшая пауза.
        - Из гостиницы «Черный лебедь», примерно в четырех милях от вас.
        - Вы в этом уверены?
        - Да. Я проверил.
        - Когда именно это было?
        - Минут десять назад. Мы подумали, что лучше всего позвонить сюда, доктор, и если бы вы захотели помочь нам, сделав заявление…
        - Все это выдумки. Миссис Констейбл спокойно спит за запертой дверью, и никто не может к ней подобраться. С ней абсолютно все в порядке.
        Решительно опустив трубку на рычаг, Сэндерс уставился в окно и нащупал в кармане ключ.
        Действительно ли с Миной все в порядке? Телефон зазвонил опять.
        - Гроувтоп, 31? Это «Ньюс-рекорд». Извините за беспокойство, но человек по имени Герман Пенник сделал нам сегодня поразительное заявление. А только что он сообщил…
        - Знаю. Он намерен убить миссис Констейбл с помощью того, что именует телесилой. Он очень скромен и не обещает, что ему удастся проделать этот трюк…
        - Это он сообщил пятнадцать минут назад,- прервал его голос.- Теперь он говорит, что она мертва.
        Несколько секунд Сэндерс смотрел на номер, указанный на белом телефонном диске. Не слыша, что говорит человек на другом конце провода, он положил трубку.
        Больше он не позволит себя одурачить. Ему показалось, что он видит лицо Германа Пенника за дверью теплицы, хотя в это время Пенник находился в «Черном лебеде» за четыре мили отсюда. Все это сплошное воображение. Однако оно было настолько живым, что образ Пенника четко отпечатался на стекле вплоть до приплюснутых носа и пальцев…
        Черт возьми, он в самом деле видел его! Снова раздался телефонный звонок.
        - Гроувтоп, 31? Это «Дейли уайрлесс»…
        На сей раз Сэндерс сразу положил трубку. Достав из кармана ключ от комнаты Мины, он поспешил наверх и начал бежать, как только поднялся на площадку. Вставив ключ в замок, он открыл дверь и подошел к кровати…

* * *
        Когда спустя несколько минут Сэндерс вышел к лестнице, в голове у него оставалась лишь одна мысль. Мина все еще лежит в кровати, но если ее позу можно назвать спокойной, то теперь это спокойствие смерти. Бедная женщина, которая ему так нравилась, превратилась в жалкий кусок застывшей плоти… Нужно как-то заставить замолчать проклятый телефон, продолжающий трезвонить внизу…
        Часть третья
        УЖАС
        В которой говорится о ничего не значащих уликах
        Фрагменты отовсюду

«Дейли нон-стоп», понедельник

2 мая 1938г.
        МИНА ШИЛДС БРОСАЕТ ВЫЗОВ МИСТИКУ И УМИРАЕТ
        НЕВЕДОМАЯ СИЛА ПОРАЖАЕТ ВТОРУЮ ЖЕРТВУ

«Дейли трампетер»
        ТЕЛЕСИЛА: НОВАЯ УГРОЗА ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ?

«Дейли ньюс-рекорд»
        УЧЕНЫЙ СООБЩАЕТ «НЬЮС-РЕКОРД» О СМЕРТИ,
        ПОСЛЕДОВАВШЕЙ ЯКОБЫ ОТ МЫСЛЕННЫХ ЛУЧЕЙ.
        ЧТО ТАКОЕ ТЕЛЕСИЛА?

«Ивнинг гриддл»
        (Последний ночной выпуск в понедельник)
        НИКАКИХ ПРИЗНАКОВ ПРИЧИНЫ СМЕРТИ
        УЖАС БРОДИТ ПО СУРРЕЮ, ГДЕ ТЕЛЕСИЛА
        ПРЕТЕНДУЕТ НА СЛЕДУЮЩУЮ ЖЕРТВУ
        (Эксклюзивно!)

…Да, мы с мужем услышали это сообщение по радио! И я сказала мужу: «Если не верить Би-би-си, тогда кому вообще можно верить?» Все только и говорят об этом! Бедная миссис Дру напугана до смерти - ее Берт работает в гараже в Гроувтопе, разве ты не знала? «Этого Пенника нужно вздернуть!» - сказала она мне. «Сначала позволим ему убить Гитлера,- ответила я,- а потом посмотрим». Я спросила у мужа, что такое телесила - он ведь читает все научные статьи в газетах. «Это вроде радио, только куда мощнее»,- ответил он. Но я хочу знать, что сделают с Пенником? Повесят его или нет?
        Пожалуйста, мисс, еще пинту.
        Прости, старина, но боюсь, что ты реакционер. Ты первый должен это признать.
        Верю ли я в телесилу? Почему бы и нет. Посмотри, как все меняется. Лет тридцать-сорок назад ты бы сказал, что и радио невозможно. Я имею в виду, если бы ты тогда был жив. А теперь оно есть у тебя дома, и тебе достаточно повернуть ручку, чтобы послушать его.
        Через тридцать или сорок лет ты сможешь повернуть ручку этой телесилы и прикончить своего босса, Гитлера или кого захочешь. Задал бы я им жару, если бы знал, как эта штука работает! Та-та-та - как пулемет! Конечно, этот Пенник не должен убивать таких людей, как Эйнштейн или Герберт Джордж Уэллс, но против некоторых я не возражаю.
        Пожалуйста, еще кружечку, мисс.

«Ивнинг гриддл»? Звонят из Нью-Йорка. Я бы хотел поговорить с Реем Додсуортом.
        Алло! Рей? Это Луи Уэстерхем из «Фладлайт». Слушай, что это за история с чехословацким ученым, который готовится прикончить Гитлера лучом смерти?
        Что-что? Значит, все это чепуха? У тебя есть история получше?
        Послушай, Рей, могу я этому верить?
        Вот это да! Почище, чем… Погоди, как это называется? «Теле…»
        Что значит «полегче»?
        Чего ты беспокоишься, Рей? Это потрясающая новость, не так ли? Даже если никто об этом пока не знает, думаешь, они смогут держать язык за зубами? Мы сообщим о телесиле американскому народу! Пусть каждые мужчина, женщина и ребенок в этой стране знают о ней! Погоди, Рей, я хочу, чтобы ты поговорил с…
        Алло! Алло!
        Ne coupez pas, mademoiselle, ne coupez pas! Quelqu'un sur la ligne. Retirez-vous, imbecile![Не разъединяйте, мадемуазель, не разъединяйте! К нам кто-то подключился. Положите трубку, болван! (фр.)]
        Это британское министерство обороны? Bon![Отлично! (фр.)]
        Вы еще у телефона, друг мой?
        Приношу вам мои искреннейшие поздравления. Великолепно! Это окажет неоценимую услугу Entente Cordiale,[Сердечное согласие (фр.). Имеется в виду Антанта - название союза держав, воевавших против Германии, Австрии и Турции в Первую мировую войну.] не так ли?
        Ха-ха!
        Мы оба знаем, о чем я говорю, верно? О машине, которую соорудили ваши инженеры.
        Нет-нет, я не стану на вас давить. Необходимо соблюдать осторожность. Я всего лишь приношу поздравления.
        Ваш тон восхитителен. Я тоже подозреваю, что линия прослушивается.
        Но возможно, наши инженеры могут связаться с вами?
        Я вас не слышу. На линии сильные помехи - она наверняка прослушивается. Да, в Париже прекрасная погода. В садах Тюильри цветут тюльпаны.
        A'voir,[До свидания (фр.).] друг мой.
        Глава 13
        Во вторник шел дождь, перешедший в ливень, когда доктор Сэндерс, выйдя из метро на Трафальгар-сквер, поспешил к ресторану в конце Уайтхолла, где он договорился встретиться с Мастерсом и Г. М. для совещания за ленчем.
        Сэндерс испытывал облегчение, вернувшись в городскую суету, где можно было забыть о фантазиях. Но что-то следовало за ним с той разницей, что если в деревне это было всего лишь шепотом, то здесь оно превратилось в миллионы голосов. Со столика у большого окна, выходящего на улицу, где Мастерс поднялся поприветствовать его, можно было разглядеть заголовки газет в киоске. Они были достаточно красноречивы.
        Г. М. прибыл через несколько минут. Они видели, как он вылезает из своей машины и ковыляет под дождем в прозрачном плаще с капюшоном, напоминая злобного призрака в облаке эктоплазмы.
        Сняв плащ, Г. М. бросил его официанту и принюхался к аппетитным ароматам. Мастерс встал ему навстречу:
        - Вы обещали, сэр…
        - Незачем ворчать на меня, Мастерс,- огрызнулся Г. М.- Я не мог приехать в Форуэйз вчера. У нас жуткая неразбериха, и если я не смогу выкрутиться, то отправлюсь в палату лордов так же быстро, как лук на рынок в Ковент-Гардене.
        - Неприятности?
        - Это еще мягко сказано,- отозвался Г. М., засовывая край салфетки за воротник и просматривая меню.- Мы едва не втянулись в международный скандал. Теперь ситуация улучшилась - по крайней мере, я на это надеюсь. Не знаю, какой идиот пустил слух, будто мы обзавелись лучом смерти, который может уничтожить любой бомбардировщик на высоте до полумили. Считают, что мы это скрываем. Будь я проклят! Знаете, Мастерс, каждый раз, когда в мире возникает напряженность, нашим ребятам приходится ее улаживать, а в итоге мы получаем пинок под зад за недостаточную активность.
        Мастерс указал на газеты за окном:
        - И долго эта чепуха будет продолжаться, сэр?
        - Не знаю. Надеюсь на короткую, но веселую шумиху.
        - Но Пенник не мог этого сделать!- воскликнул Мастерс.
        - Несомненно, старина. Однако делает.
        - В жизни не видел ничего похожего на эту кампанию в газетах! В трамваях, автобусах, метро говорят только о телесиле и о том, что нам с ней делать. Причем говорят, что это позор. Сегодня утром один джентльмен в поезде прижал меня в угол и вполне серьезно предложил посадить Пенника в оцинкованный ящик, как лучевую трубку с радием. А все газеты! Хотел бы я знать, кто их науськивает.
        Г. М. постучал по груди меню.
        - Я,- ответил он.
        - Что?!
        - Конечно. Заметьте, сынок, что ни одна душа на Флит-стрит[Флит-стрит - улица в Сити, где находятся редакции газет.] не утверждает, будто Пенник - истинный пророк. Маленькая птичка следит за каждой строкой. И если мне удастся…
        - Но люди этому верят!
        - Еще бы. Пенник не зря старается. Подождите, пока не услышите его по радио завтра вечером.
        - Боже всемогущий!- простонал Мастерс.- Вы не имеете в виду, что ему позволят выступить по Би-би-си?
        - Нет. Но позволят во Франции - в семь пятнадцать, в коммерческой программе, спонсируемой компанией по производству сырного печенья «Спридона». Знаете, Мастерс…- Г. М. провел рукой по лысине,- некоторые черты нашей современной жизни меня озадачивают. Как может служить рекламой продукта подобная радиопередача?
«Леди и джентльмены, слушайте Германа Пенника, который отправит на тот свет кого угодно даже без помощи сырного печенья «Спридона».
        - Полагаю, их поощрили тоже вы?
        - Во всяком случае, не обескураживал.
        Мастерс молча разглядывал Г. М., как будто обдумывал для него место заключения, более подходящее, чем палата лордов. Г. М. с достоинством выпрямился:
        - Я старый человек, сынок. Доверьтесь мне, и все будет в порядке. У меня есть свои причины. Только…
        - Да?
        - Только я стараюсь не думать, что будет, если это не сработает, и на меня посыплются все шишки. Я упакую чемодан и кинусь в Сибирь со скоростью света.
        - Не сомневаюсь,- мрачно произнес старший инспектор.
        Сэндерс видел, что Г. М. обеспокоен по-настоящему.
        - Поэтому нам лучше немедленно перейти к делу,- продолжал Г. М.- Мне нужен каждый факт, каждый кинжал в арсенале, потому что у Пенника их хватает. Я читал ваш рапорт.- Он посмотрел на Сэндерса: - И ваш, сынок. Вы произвели вчера вскрытие миссис Констейбл?
        - Да,- ответил Сэндерс.
        - И вновь не обнаружили причину смерти?
        - Нет. Если не считать того, что все органы хронически изнашивались, сделав ее легкой жертвой…
        - Чего бы то ни было?
        - Да.
        - Угу. Теперь мне нужна подробная история. Я хочу услышать все, что происходило с вами в воскресенье вечером, когда мы бросили вас на произвол судьбы - как и миссис Констейбл, прости нас, Боже! Рассказывайте медленно и обстоятельно.
        Сэндерс повиновался. Процедура продолжалась во время супа и во время горячего. Хотя он рассказывал об этом в двенадцатый раз, но не упустил ничего. Г. М. с салфеткой за воротником внимательно слушал, иногда застывая с поднятой вилкой. Какая часть истории показалась ему значительной, Сэндерс определить не мог, но иногда во взгляде великого человека мелькал интерес.
        По окончании рассказа Г. М. отложил нож и вилку.
        - Так!- пробормотал он, скрестив руки на груди.
        - Похоже, сэр,- вмешался Мастерс,- мы немного ошиблись насчет миссис Констейбл.
        - И это внушает вам еще большие сомнения? Если я был настолько самоуверен, что считал, будто иду по правильному следу, то должен объяснить, как произошла ошибка, верно? Интересно, можете ли вы догадаться сами?
        - Я не хочу догадываться - я хочу знать. Конечно, если истину знаете вы.
        Г. М. задумался.
        - Мы еще к этому вернемся. Скажите, Мастерс, у Пенника действительно железное алиби на воскресный вечер?
        Мастерс уверенно кивнул.
        - Абсолютно. Он остановился в «Черном лебеде», как и говорил. Помните, мы с вами поехали туда и попытались повидать его, но он встал на дыбы и отказался с нами встречаться?
        - Ну?
        - Пенник прибыл в «Черный лебедь» около девяти. С этого времени и до начала первого, когда Пенник лег спать, он постоянно находился в поле зрения минимум двух свидетелей. Конечно, он делал это намеренно. Пригласил целую группу на вечеринку после закрытия бара. Им показалось, что он слегка чокнутый, за что их трудно упрекать. Пена у рта и так далее. Они не упускали его из виду, даже когда он разговаривал по телефону, хотя шум был такой, что они не могли разобрать ни слова. Как бы то ни было, с девяти до начала первого у него неопровержимое алиби.
        Мастерс глубоко вздохнул. Его кровяное давление поднималось как ртуть в термометре.
        - Алиби неопровержимое,- повторил он.- Но доктор Сэндерс клянется, что видел Пенника в Форуэйзе в половине двенадцатого.
        Последовало молчание. Г. М. посмотрел на Сэндерса:
        - Вы уверены в этом, сынок?
        Сэндерс кивнул. В этот дождливый день даже в переполненном шумном ресторане мрачная атмосфера дома вновь окружила его. Он четко помнил нос и пять пальцев, прижатые к стеклянной двери оранжереи, и лицо Пенника за ними.
        - Да. Это был либо сам Пенник, либо его призрак или брат-близнец.
        - Призрак - может быть,- без особого удивления заметил Г. М.- Нечто вроде астральной проекции.
        Мастерс побагровел еще сильнее:
        - К черту астральную проекцию! Вы хотите сказать, сэр, что он может не только убивать людей, не оставляя никаких следов на их телах, но и посылать призрак, чтобы тот проделывал это за него?
        - Ну а как вы это объясните?
        - Пока никак,- ответил старший инспектор.- Я только знаю, что медленно схожу с ума.
        - Ну-ну!- успокаивающе произнес Г. М., глядя на Мастерса поверх очков.- Держите себя в руках и перестаньте стучать кулаком по столу. Сохраняйте достоинство, как я. Хо-хо! Я веду себя так достойно, что даже Скуиффи не мог бы ко мне придраться. Ешьте ваш сыр и думайте о Марке Аврелии.[Марк Аврелий (121-180)- римский император с 161г. и философ-стоик.] Как дела у вас дома? Как дочка?
        Лицо Мастерса прояснилось.
        - Отлично перенесла операцию. Сейчас с ней жена. Я здорово поволновался…
        - Не сомневаюсь. Поэтому ваш мозг не работает.
        - Благодарю за комплимент, сэр.
        - Но это правда. Я с трудом вытягиваю из вас информацию. Во время нашей прошлой встречи вы собирались навести справки о Пеннике. Вам удалось что-нибудь разузнать о нем?
        Мастерс вновь стал самим собой.
        - Немного, но я рад и этому.
        - Ну?
        - Часть информации я получил от Чейса, а другую часть - от хозяина отеля «Черный лебедь».- Мастерс нахмурился.- Как вы говорили, было нелегко разузнать, кто такой этот чертов Пенник, чем он занимается и откуда взялся. Вчера я повидал мистера Чейса. Кажется, он единственный из ныне живущих, кто хоть что-то знает о Пеннике.
        Г. М. открыл глаза.
        - Ободряющая мысль. Надеюсь, его это утешает.
        - Фактически, сэр, я попросил мистера Чейса заглянуть сюда сегодня и повидаться с нами. Мне казалось, вы можете захотеть с ним побеседовать. Но это между прочим. Я надеялся добыть информацию о Пеннике через его университеты - согласно мистеру Чейсу, это Оксфорд и Гейдельберг. Но в Оксфорде о нем ничего не знают и в Гейдельберге тоже, кроме того, что лет пятнадцать назад он получил там степень со всевозможными отличиями по… э-э… метафизике.
        - В самом деле?
        - Другие сведения пришли из «Черного лебедя». Все, кто впервые встретил там Пенника, принимали его за иностранца, и я тоже - сам не знаю почему. Хозяин гостиницы тоже так думал. Он хотел, чтобы Пенник расписался в книге иностранных постояльцев. Но Пенник рассердился и показал паспорт Южно-Африканского Союза. Южно-Африканский Союз - название Южно-Африканской Республики в ее бытность британским доминионом.] Хозяин уступил, но у него остались сомнения, поэтому он записал на полях номер паспорта. Я послал телеграмму с просьбой сообщить информацию о его владельце.
        - И получили ответ?- осведомился Г. М.
        - К сожалению, нет.
        - Похоже, он нигде не оставляет следов,- проворчал Г. М.- Взять, к примеру, убийство миссис Констейбл. Даже вы теперь признаете, что это убийство. Надеюсь, вы обыскали территорию на предмет отпечатков пальцев, потерявшихся запонок и тому подобного?
        - Разумеется.
        - Нашли что-нибудь?
        - Ничего, сэр. Мы обыскали каждый дюйм в комнате, где умерла леди, и во всем доме, но ничего не обнаружили. Отпечатки пальцев? Их целая куча. Но ведь там побывали все в то или в другое время.- Он склонился вперед, постукивая по столу ножом.- Бедная леди лежала на кровати в ночной рубашке и розовом халате. Одеяла были сброшены, а постель смята. Она, несомненно, сопротивлялась, как вам подтвердит доктор…
        - Погодите!- встрепенулся Г. М.- Вы имеете в виду физическую борьбу?
        Поколебавшись, старший инспектор посмотрел на Сэндерса.
        - Я бы так не сказал,- ответил последний, живо представив себе кровать и лежащую на ней женщину.- На теле не было никаких следов или ушибов. Я бы скорее говорил о сопротивлении приступу, наподобие того, который, по описанию миссис Констейбл, случился с ее мужем перед смертью на площадке.
        В душном помещении повеяло холодом.
        - И все-таки,- настаивал Г. М.,- могла она подвергнуться физическому нападению?
        Сэндерс задумался.
        - Старший инспектор и я обсуждали это. В принципе такое возможно, но я в этом сомневаюсь. Последний раз я видел ее живой в половине двенадцатого. Уходя, я запер окна, дверь в ванную и дверь на площадку. Потом я минут пятнадцать сидел на лестнице, а без четверти двенадцать, когда зазвонил телефон, спустился вниз. Поговорив с сотрудником газеты, я поспешил наверх самое позднее через две-три минуты. Конечно, это не «герметически запечатанная комната». Замки в дверях устаревшие, и их можно открыть дюжиной способов. Например, кто-то мог войти через дверь ванной, пока я сидел на ступеньке. Существуют также несколько способов, с помощью которых убийца мог выйти через ванную и повернуть снаружи ключ, находящийся внутри, оставив дверь запертой. Но если бы миссис Констейбл подверглась физическому нападению, когда я сидел на лестнице, я бы наверняка это услышал.
        - Хм! Вы находились не слишком далеко от двери, сынок?
        - Нет. Всего футах в восьми. Как говорит Мастерс, она энергично сопротивлялась, прежде чем умереть в постели. Физическую борьбу я не мог не услышать.
        - Это достаточно справедливо… Заткнитесь, Мастерс!.. И из комнаты не доносилось ни звука?
        - Ни малейшею. Значит, атака могла произойти в течение двух или трех минут, когда я был внизу у телефона. В таком случае убийца должен был проникнуть через запертую дверь, убить миссис Констейбл после борьбы способом, не оставляющим следов, и покинуть место преступления. Как я только что сказал, он мог уйти, оставив дверь запертой изнутри, но для всего этого у него было слишком мало времени.
        - Значит, она умерла в одиночестве,- медленно произнес Г. М.- Как ее муж на площадке.
        Лицо Мастерса стало настолько спокойным и вежливым, что Г. М. уставился на него с подозрением.
        - Одну минуту, сэр,- вмешался старший инспектор.- Вы утверждаете, что в воскресенье вечером в доме не было никого, кроме доктора Сэндерса и миссис Констейбл. По-вашему, там не могло находиться третье лицо?
        - Не знаю. Мы все еще не решили, присутствовала ли там астральная проекция Пенника.
        Мастерс послал астральную проекцию Пенника по краткому, но выразительному адресу.
        - Дело в том, сэр, что я могу доказать присутствие там третьего лица.
        - Ну?
        - Помните две зеленые свечи на комоде в комнате миссис Констейбл?
        - Помню.- Г. М. прищурился.
        - Перед нашим отъездом из Форуэйза в воскресенье вечером мы заглянули в комнату Пенника и обнаружили, что он покинул дом. Мы также заглянули в спальню миссис Констейбл. Вы показали мне эти две зеленые свечи и обратили мое внимание на то, что обе выгорели примерно на полдюйма.
        - Ну и что из того, сынок?
        Мастерс откинулся на спинку стула.
        - После смерти миссис Констейбл,- сказал он,- те же две свечи оказались выгоревшими еще на полдюйма.
        Глава 14
        - Я не вижу, какое это имеет отношение к нам,- продолжал Мастерс,- или к смерти мистера и миссис Констейбл. Это не то, что вы называете уликой.- Он слегка усмехнулся.
        - Признаюсь, у меня были свои идеи. Прежде всего, я подумал об отравленной свече. Я читал одну-две детективные истории, в которых человека убили с помощью ядовитой свечи. Но доктор клянется, что ни одна из жертв не умерла от яда - твердого, жидкого или газообразного. И этого для меня достаточно.
        Старший инспектор выразительно поднял палец.
        - В смысле убийств это мало что доказывает. Но это более или менее доказывает присутствие третьего лица в Форуэйзе в воскресенье вечером. Мы с вами, сэр Генри, уходили последними, и тогда свечи еще не выгорели на дополнительных полдюйма… Полагаю, доктор, вы не зажигали их?
        - Конечно нет.
        - Вот именно. И нет причин, по которым их могла зажигать покойная леди. Стоп! Я знаю, что вы скажете. Она могла их зажечь. Согласен. Но зачем? Кажется ли это вероятным? Нет, если только это не самоубийство. Впрочем, свечи не были отравлены и никого не могли убить… Господи, это прямая дорога в психушку!
        - Напротив, это решает дело,- возразил Г. М.
        - Что решает дело?
        - Свечи. Теперь я уверен, что иду по правильному следу. Мастерс, на свечах были отпечатки пальцев?
        - Нет.
        - А где-нибудь были пятна воска вроде пятен на ковре в комнате Констейбла, на чье расположение я обратил ваше внимание?
        - Ни одного пятнышка.
        - Я и не думал, что они там окажутся,- буркнул Г. М.
        - На сей раз убийца был осторожнее.
        - Вот как?- Старший инспектор внимательно посмотрел на Г. М.- Значит, убийца все-таки находился в доме в воскресенье вечером? Буду говорить с вами прямо, сэр Генри. Если у вас имеются какие-нибудь идеи насчет того, как это было проделано, как чертов Пенник умудрился находиться одновременно в двух местах или что означают эти чертовы свечи, скажите без обиняков. Я не в настроении для болтовни.
        - Я тоже, если на то пошло,- отозвался Г. М.- Черт возьми, Мастерс, вы когда-нибудь чувствовали, что находитесь на краю чего-то, не вполне это видя, но почти…- Он скользнул кулаками по скатерти.- Почти! Это все равно что вспоминать только что виденное во сне - духовный опыт, которого лучше избегать. Ответьте мне еще на один вопрос, и я сообщу вам свою информацию. Вы еще не нашли альбом для вырезок миссис Констейбл?
        - Нет.
        - А вы его искали?
        - Ха! Искали ли мы его?- Мастерс саркастически усмехнулся.- Мы с суперинтендентом и его людьми обшарили буквально каждый дюйм в доме. Альбома там нет. И это меня не удивляет. В конце уик-энда все гости уезжали из дома с чемоданами. В одном из них наверняка был альбом - кто-то стибрил его.
        - Вполне возможно, хотя я этому не верю. Я говорил раньше и повторяю теперь: Мина Констейбл спрятала альбом перед тем, как ее убили. Я прочел это на ее лице и готов ставить шляпу против шестипенсовика, что альбом еще в доме.
        Старший инспектор собрал все силы, чтобы не взорваться.
        - Доктор Сэндерс, вы единственный видели этот альбом. Какого он был размера?
        Сэндерс задумался.
        - Я бы сказал, около восемнадцати дюймов в высоту, около дюйма в толщину и десять-двенадцать дюймов в ширину.
        - Восемнадцать дюймов в высоту,- повторил Мастерс, держа руку на этом расстоянии от пола,- и десять-двенадцать дюймов в ширину. Можно сказать, здоровенный талмуд. И в толстом переплете под кожу. Вы сами сказали, что миссис Констейбл не могла его сжечь. Она вообще не могла его уничтожить, так как не покидала дом. Можете объяснить, где она могла спрятать альбом в доме так, чтобы мы его не нашли?
        - Не знаю, сынок. Но я упрям.
        - Еще как! По-вашему, альбом содержит секрет того, как был проделан этот фокус-покус?
        - Может быть. Что-то вроде того.
        - Если так, государство должно купить его и поместить в Британский музей. Во-первых, альбом невидим. Во-вторых, он содержит тайну того, почему две зеленые свечи горят каждый раз во время чьей-нибудь смерти. В-третьих, он показывает, как Пенник мог одновременно находиться в баре сельского отеля и в оранжерее поместья, на расстоянии четырех миль…
        - Угу. Признаю, что Пенник - это проблема, хотя, возможно, не такая уж сложная. Когда я видел Пенника…
        - Но вы его еще не видели!- прервал его Мастерс.- Он ведь не пожелал встречаться с нами в «Черном лебеде» в воскресенье вечером.
        - Видел,- возразил Г. М. Он снял очки, что внезапно превратило его в незнакомца со слезящимися запавшими глазами, потом вернул их на прежнее место. Но мгновение он действительно выглядел стариком.- Я его видел, как и молодой Чейс, при довольно любопытных обстоятельствах. Я не знакомился и не говорил с ним, но я видел его.
        - Когда? Где?
        - Вчера вечером в Золотом зале отеля «Коринфянин». У меня есть две дочери, чье величайшее удовольствие в жизни - не давать мне спать. Каждым потерянным часом сна я обязан им. После театра они потащили меня на ужин. И в Золотом зале присутствовал Пенник во всем своем блеске, ужиная с Хилари Кин.
        Старший инспектор присвистнул.
        Со своей стороны, Сэндерс спрашивал себя, сможет ли он когда-нибудь перестать сомневаться в чем-либо или в ком-либо в этом мире. Он не мог расшифровать выражение лица Г. М.
        - Ну и что из того?- осведомился Сэндерс, хотя ревность уколола его резко и быстро, как дротик - доску для метания.- Почему бы ей не ужинать е ним? Хотя я сам обедаю с ней вечером, и она об этом не упоминала. Но я не могу себе позволить роскошные заведения вроде «Коринфянина».
        - Если бы я знал, что эта молодая леди в сговоре с Пенником…- пробормотал старший инспектор.
        Г. М. устало махнул рукой:
        - Мастерс, сынок, Пенник не в сговоре ни с кем. Он одинокий волк. Неужели вы не понимаете, куда я клоню? Девушка была там, вся накрашенная и расфуфыренная, как мои две девчонки. Но при этом она была смертельно напугана и наблюдала за Пенником уголком глаза, когда тот всего лишь поднимал руку, чтобы подозвать официанта.
        Он сделал паузу.
        - Пенник тоже был не слишком счастлив. В помещении полно золота и красного плюша, но оно довольно маленькое и, когда в нем много народу, действует на нервы тем, кто, как Пенник, не выносит замкнутого пространства. Его удерживала только возможность смотреть на девушку. Он влюблен в нее до безумия, и это мне не нравится.
        Г. М. взглянул на Сэндерса:
        - До сих пор я мало говорил о ваших делах, сынок. То, что вы начинаете испытывать по отношению к дочке Джо Кина, может быть реакцией на недавние события или настоящим чувством. В данный момент это не важно. Важно то, что вам предстоит столкновение с Пенником. Вы об этом думали?
        - Нет.
        - Тогда подумайте, сынок,- серьезно посоветовал Г. М.- Потому что, как говорил мне Мастерс, однажды…
        Он оборвал фразу, сдвинув брови. Хилари Кин во плоти, сопровождаемая Лоренсом Чейсом, только что вошла через вращающиеся двери ресторана. Оба стряхивали воду с плащей. Опустив зонтик. Хилари с тревогой смотрела на улицу. Гроза, которая начала успокаиваться, разыгралась с новой силой. Вспышка молнии осветила солидные здания Уайтхолла, а слабый треск грома присоединился к шуму дождя.
        Чейс тряхнул головой, смахивая воду с полей шляпы-котелка.
        - Добрый день,- поздоровался он.- Похоже, сегодня пословица «Упомяни о черте, а он тут как тут» оправдывается в полную силу. По крайней мере, я сильно подозреваю, что вы только что обсуждали Хилари или меня. Я прав, как сказал бы Пенник?
        Хилари пыталась поддерживать легкомысленную атмосферу. Она и Сэндерс посмотрели друг на друга и тут же отвели взгляд.
        - Вы абсолютно правы,- согласился Г. М., подозвав официанта.- Садитесь, оба. Выпейте с нами кофе и выкурите сигару.
        - Я не хочу сигару,- сказала Хилари, сняв шляпу и тряхнув каштановыми волосами. Сэндерс отодвинул для нее стул.
        - И я могу задержаться только ненадолго. В отличие от некоторых я не располагаю двумя с половиной часами на ленч. Но я направлялась к Ричмонд-Террас, встретила искусителя и почувствовала любопытство.
        Чейс бросил на столик свой портсигар.
        - Вообще-то я тоже,- признался он.- И чувствую до сих пор.
        - По какому поводу, сэр?- вежливо осведомился Мастерс.
        - Если бы я знал, то не был бы любопытен. Например, почему вы хотели меня видеть. Появились какие-то новости? Господи, бедняжка Мина!
        Его веки были розоватыми. Он придвинул свой стул ближе к столу.
        - Едва могу этому поверить. Дичайшая история, какую только могли изобрести человек, животное или что бы то ни было. Посмотрите вокруг - на каждом столике газета.- Чейс быстро огляделся.- Как вы думаете, никто не догадывается, что мы с этим связаны?
        - Догадаются, сэр, если вы не понизите голос.
        Чейс, казалось, уменьшился вдвое.
        - Простите,- шепнул он.- Но я предупреждал Мину, а она меня не послушала. Конечно, я не верю, что этот тип обладает сверхъестественным могуществом, но ведь все повторилось, верно? Я должен кое-что прояснить. Вероятно, вам известно, что Сэм был моим дальним родственником?
        - В самом деле?- с интересом отозвался Мастерс.
        - Да. Разве вы не прочитали об этом в некрологе? Его отца звали Лоренс Чейс Констейбл. Я троюродный брат.- Чейс выглядел мрачным.- Правда, мне не повезло - ни гроша из его денег я не унаследовал. Если не считать сотни фунтов, о которых вряд ли стоит упоминать. Проблема в том, кто их унаследует. Надеюсь, вы понимаете, что наш разговор сугубо конфиденциальный?
        - Разумеется, сэр.
        - Завещание Сэма,- объяснил Чейс, открывая портсигар,- без всяких условий оставляло все Мине. Но Мина, которая никогда не думала о таких вещах, умерла, не составив завещания. И у нее нет ни единого родственника в мире. Это означает, что юридически состояние Мины и очень крупное состояние Сэма должно отойти Короне. Поднимется шум, так как это наверняка будут оспаривать родственники Сэма. Только не я! Во-первых, я назначен душеприказчиком и опекуном его состояния на пару со старым консерватором по имени сэр Джон Рич. Во-вторых, другие родственники Сэма - родная сестра и два двоюродных брата. Если они выиграют дело, главный куш отгребет сестра, остальное достанется двум кузенам, а я не получу ничего, даже если бы попытался. Вот какова ситуация. Мне достанется только грязная работа по распределению состояния и пинок под зад при любом исходе. Будь этот Пенник трижды проклят…
        Он расправил плечи, обтянутые элегантным пальто, и закурил сигарету, очевидно решив больше ничего не говорить.
        - Не повезло вам, сэр,- посочувствовал Мастерс.
        - Ничего, надо уметь проигрывать. Плохо то, что и бедный старина Сэм, и Мина мертвы.
        - Да, сэр. Но…
        - Но что?
        Ставший чересчур вежливым старший инспектор достал метафорическую ручную гранату, обследовал ее, выдернул чеку и бросил на пол.
        - Ничего, сэр. Просто лучше не говорить слишком дурно о мистере Пеннике в теперешней компании, верно?
        - В теперешней компании?
        - Я имею в виду, в присутствии мисс Кин.
        - При чем тут Хилари?
        Мастерс изобразил удивление.
        - Дело в том, что мисс Кин - близкий друг мистера Пенника, не так ли, мисс? Если она ходит с ним на ужин на следующий вечер после смерти миссис Констейбл…
        Хилари молчала.
        Ее стул находился рядом со стулом Сэндерса, но она не обернулась. Он мог видеть только ее гладкие волосы, вьющиеся за ушами, и линию шеи над простым синим платьем. Но он ощущал ее дыхание.
        Неловкую паузу продлил официант, принеся кофе и звеня чашками.
        Наконец Хилари подняла голову и обратилась к Г. М.:
        - Почему я вам так не нравлюсь, сэр Генри?
        - Не нравитесь мне?
        - Да. Потому что вы друг сэра Денниса Блайстоуна?
        - Девочка моя, я не знаю, о чем вы говорите. Какое отношение к этому имеет Денни Блайстоун?
        - Не важно.- Хилари нервно теребила спичечный коробок.- Я видела вас в
«Коринфянине» вчера вечером. Вы притворялись, будто не заметили нас, но даже споткнулись, проходя мимо нашего столика, чтобы получше все рассмотреть. Полагаю, вы рассказали об этом старшему инспектору?
        Г. М. ответил не сразу. Какое-то время он суетливо выбирал сигару на подносе с коробками, принесенном официантом.
        - Ну… вы ведь были там, верно?
        - Да, была.
        - По своей воле?
        - Да.
        - А ведь «Коринфянин» - общественное место. В любую минуту я ожидал, что появятся репортеры и начнут щелкать вспышками…
        - Фактически так и произошло. Когда мы уходили.
        - И вам это понравилось?
        - Нет.- Хилари положила коробок.- Вы умеете заставлять людей думать и чувствовать так, как сами думаете и чувствуете. Пожалуйста, не делайте поспешных выводов.
        - Я и не делаю,- спокойно отозвался Г. М.- Поверьте, я глазел отнюдь не на вас. И споткнулся возле вашего столика, чтобы получше рассмотреть руки Пенника.
        Она нахмурилась:
        - Его руки?
        - Да,- кивнул Г. М.- Я даже допускаю, что ваши намерения лучше, чем кажется на первый взгляд.
        Хилари со вздохом откинулась на спинку стула. Сэндерс засмеялся, чтобы разрядить напряжение.
        - Кто-нибудь объяснит мне, что все это значит?- осведомился он.- Мы ведь здесь не для того, чтобы говорить о вечерних мероприятиях. Почему Хилари не может ужинать, с кем хочет?
        - Действительно, почему?- холодно осведомилась девушка.- Все из-за того, что старший инспектор упомянул об этом.
        - Но, мисс…
        - Если на то пошло,- продолжал Сэндерс,- сегодня вечером она собирается обедать со мной.
        - Да, Джон. Только…
        - Не так ли?
        - Да, конечно. Но здесь не место это обсуждать. Я должна возвращаться на работу. Прошу прощения.- Допив кофе, Хилари встала и набросила на плечи плащ. Впервые она смотрела в лицо Сэндерсу. Ее поведение было спокойным и сдержанным.
        - В таком случае,- весело сказал Сэндерс,- я зайду за вами ровно в половине восьмого. Это не слишком поздно?
        - Джон…
        - Вам нужно взять такси. Вы не можете идти пешком до Ричмонд-Террас в такую погоду.
        - Джон, могу я поговорить с вами наедине? Надеюсь, остальные извинят нас?
        Мастерс с любопытством посмотрел на нее:
        - Возможно, мисс, все это нас не касается. Но возможно, что касается и даже очень. Просто я готов держать пари, что знаю, о чем вы собираетесь с ним говорить. А все, связанное с мистером Пенником или людьми, с которыми связан он, меня живо интересует.
        Он поднялся.
        За большим окном под дождем двигалась чья-то фигура. Повернувшись, человек вошел в ресторан через вращающиеся двери. Герман Пенник, сняв мокрые пальто и шляпу, улыбнулся им и властным жестом подозвал официанта.
        Глава 15
        Мангровое дерево продолжало расти. Все новые ветки-щупальца прорывали ткань, готовые к цветению. Именно такие ассоциации возникали у Сэндерса при виде Пенника.
        Хуже всего было то, что всем приходилось притворяться, будто это всего лишь обычный ленч - такой же, как и для остальных посетителей полупустого ресторана. За окнами начало светлеть. Официанты хлопотали над пустыми столиками, стряхивая с них крошки. В этой сонной обстановке компания не могла позволить себе даже повысить голос.
        Пенник заговорил первым. Хотя изменения в его лице и внешности были оптическим обманом, все же в нем ощущалось нечто новое - какая-то удовлетворенность, причины которой Сэндерс не понимал.
        - Сэр Генри Мерривейл?- осведомился Пенник, устремив на него взгляд светлых глаз.
        - Верно. Присоединитесь к нам?
        - Благодарю вас.
        Пенник передал пальто и шляпу официанту, который, судя по лицу, узнал его и быстро отошел.
        - Я должна идти,- сказала Хилари.- Джек, могу я с вами поговорить?
        - Пожалуйста, сядьте, мисс Кин.- Голос Пенника был бесстрастным, но Сэндерс почувствовал в нем с трудом сдерживаемое веселье.- Нет-нет, вы не должны уходить. Если вы опоздаете в офис, это можно уладить.
        - Хорошо бы, если так.
        - Нет ничего легче. «Будь я королем, вы бы носили солнце и луну».[Строка из стихотворения «Будь я королем», написанного английским литератором Джастином Хантли Мак-Карти (1861-1936) для его жены, английской актрисы Сесилии Лофтус (1876-1943).]
        - Это выглядело бы недурно.- Хилари села.
        - Как поживаете, мистер Мастерс?- обратился Пенник к старшему инспектору, наблюдавшему за ним настороженно, как за котом, в которого вскоре может понадобиться швырнуть бутылкой.- И вы, мистер Чейс?
        - К сожалению, мне пора идти. Прошу меня извинить,- сказал Чейс.
        Он чопорно поднялся и вышел из ресторана, даже не удосужившись толком надеть плащ. Они видели его стоящим под дождем с непокрытой головой, словно в раздумьях, куда направить стопы. Потом он отошел, столкнувшись с маленькой группой людей, пережидавших дождь под навесом.
        - Я искренне сожалею,- продолжал Пенник, вновь перенеся внимание на Г. М.,- что был вынужден отказаться встретиться с вами в «Черном лебеде» позавчера вечером. Хотя я с нетерпением ожидал этой встречи, при сложившихся обстоятельствах она могла произвести нежелательный эффект. Вы можете это понять?
        Г. М. зажег сигару.
        - Незачем извиняться, сынок. Но что вы делаете здесь сейчас?
        - По правде говоря, я следовал за мисс Кин.
        - Значит, это вы…- начала Хилари.
        - Ехал за вами в такси? Боюсь, что да. Мне нравится смотреть на вас. Вы меня стимулируете. При виде вас я чувствую, что даже скромный парень вроде меня может совершать великие дела.
        Лицо Хилари покраснело, но она воздержалась от комментариев. Пенник потирал руки.
        - Когда я увидел… э-э… героев нашей пьесы, сидящих за этим столом совета, то не смог удержаться, чтобы не присоединиться к ним. Прежде всего я хотел задать вопрос старшему инспектору Мастерсу.
        - С вашего позволения, вопросы здесь буду задавать я, мистер Пенник,- парировал Мастерс.- Что вы делаете в Лондоне? Каков ваш постоянный адрес на случай, если вы нам понадобитесь? Надеюсь, не отель «Черный лебедь»?
        - Нет,- улыбнулся Пенник.- У меня скромная квартира в Блумсбери, вполне соответствующая моим вкусам. Я напишу вам адрес. А у вас, мистер Мастерс, я хотел узнать следующее. Не возражаете ли вы против того, чтобы я покинул страну?
        Даже удар в солнечное сплетение не мог быть хуже.
        - Покинули страну?- переспросил Мастерс.- Еще как возражаю! Если вы думаете, что можете устроить всю эту шумиху, а потом улизнуть, вы скоро узнаете, что это не так.
        Пенник снова улыбнулся. Хотя его светлые моргающие глазки были устремлены на Хилари, он обратился к старшему инспектору:
        - Успокойтесь, мистер Мастерс, я не собираюсь покидать вас. Я имел в виду всего лишь несколько часов для визита во Францию. Мне оказали честь, попросив выступить по радио…
        - Да, помню,- злорадно отозвался Мастерс.- В рекламной передаче компании, производящее сырное печенье, не так ли?
        Пенник рассмеялся. При этом на его лице появились странные морщинки, как будто оно не привыкло к смеху. Казалось, старший инспектор ему искренне нравился.
        - Нет. Разве вы не слышали? Все изменилось. Меня официально пригласили выступить по государственному радио Франции завтра вечером. Я буду говорить сначала по-французски, а потом по-английски. Если вас интересует, время передачи - от без четверти десять до четверти одиннадцатого.- Внезапно его лоб беспокойно наморщился.- Боюсь, друзья мои, французы неправильно поняли сущность моих заявлений. Все эти нелепые слухи о машинах смерти и прочей ерунде…- Он покачал головой.- Мне упорно приписывают могущество, на которое я никогда не претендовал. Видит Бог, мои тезисы достаточно скромны. Они удивляют лишь потому, что являются абсолютно новыми при нынешнем состоянии науки…- Пенник слегка поколебался - Сэндерса интересовало почему.- Я не хочу, чтобы люди вводили себя в заблуждение и были разочарованы - тем более мои друзья во Франции. Но уверяю вас, джентльмены, миллионы, которые услышат меня по радио, разочарованы не будут.
        Все уставились на него.
        - Минутку, сынок.- Г. М. положил сигару на край тарелки.- Вы имеете в виду, что собираетесь убить кого-то еще?
        - Да,- ответил Пенник.
        Снова прошла почти минута, прежде чем кто-то заговорил. Предвидя протесты, Пенник пустился в объяснения:
        - Вам едва ли стоит указывать мне, джентльмены, что до сих пор я представал в дурном свете. Я это признаю. Я не мастер стратегии, а всего лишь человеческое существо, способное действовать под влиянием импульса. Мистера Констейбла я убил сознательно, будучи твердо убежденным, что поступаю правильно. Но миссис Констейбл… Хотя почему бы и нет, если я действовал, руководствуясь гневом?
        - Выходит, вы убили ее,- заговорил Мастерс,- потому что я сказал, что вы не можете даже муравья убить мухобойкой?
        - Я принял ее вызов. Теперь она мертва. Но выслушайте меня до конца!- Пенник постучал по столу коротким указательным пальцем.- Я не собираюсь злоупотреблять силой, которая кажется мне такой простой, а вам такой таинственной. Я говорил и повторяю, что ею следует пользоваться во имя добра. Но я не стану упускать такие возможности, как эта. Подумайте, что это означает. Мне выпал шанс, который выпадал немногим за всю историю человечества. Я объясняю детям то, что они не в силах понять. Поэтому я должен доказать им свою правоту с помощью примеров. Когда я буду обращаться к ним завтра вечером, разговоры их не удовлетворят. Но если я возьму в руки человеческую жизнь как стеклянный шар и разобью ее об пол на глазах, они увидят все воочию. Я скажу им, кто, где и как будет умерщвлен. Когда они увидят, как трещат кости и останавливается сердце, то, возможно, поймут, что я имею в виду.
        Пенник глубоко вздохнул. Его возбуждение улеглось, сменившись с трудом сдерживаемым зловещим весельем.
        - Слишком много разговоров,- добавил он, снова потирая руки.- Как Антоний сказал Клеопатре, я здесь не для того, чтоб говорить - а, мисс Кин? Но выражение вашего лица, мистер Мастерс, вынуждает меня действовать дальше. И я не вижу, как вы можете меня остановить.
        - Спокойно, Мастерс!- резко сказал Г. М.- Сядьте!
        - Но…
        - Я сказал, сядьте, сынок.
        Стул скрипнул. Все это время Г. М. продолжал безмятежно курить, но стряхивал пепел с сигары почти после каждой затяжки. Доктор Сэндерс наблюдал за Пенником и, когда тот склонился через стол к Хилари, впервые заметил, какие у него толстые губы.
        - Если этот джентльмен,- начал старший инспектор,- думает, что он сможет поехать во Францию, и что я его не остановлю, то клянусь…
        - Вы успокоитесь или нет?- прервал его Г. М. и повернулся к Пеннику: - Если хотите ехать и устраивать там шоу, это ваше дело. Хотя завтра во второй половине дня будет дознание, ваши показания вряд ли понадобятся.
        Пенник тотчас же проявил интерес:
        - Какое дознание?
        - По поводу смерти Сэма Констейбла - первой жертвы.
        - Не думаю, что понимаю вас, сэр. Дознание по поводу смерти мистера Констейбла уже состоялось, и вердикт был отложен.
        - Верно, сынок. Но так как по закону он рано или поздно должен быть вынесен, завтра состоится продолжение.
        Пенник выпрямился на стуле.
        - Я по-прежнему не понимаю.
        - Слушайте!- Г. М. сердито потер лоб рукой.- Человек умер, и полиция подозревает, что имела место грязная работа. Поэтому ребята просят отложить вердикт, чтобы провести расследование. Но если не существует достаточных доказательств против кого бы то ни было, по закону коронер должен возобновить дознание, чтобы попытаться официально установить причину смерти.
        - Но ведь они не смогут ее установить, не так ли?
        - Не смогут.
        - Тогда зачем проводить дознание?
        Г. М. с трудом сдерживался:
        - Не знаю, но этого требует закон. Господи, не я же это придумал! Сжальтесь над нашей слепотой - помните, что коронеру не каждый день приходится проводить дознание по поводу смерти жертвы телепатии. Постарайтесь понять это, пока у меня не покраснело в глазах. Это всего лишь формальность - присяжные вынесут открытый вердикт, заявляя, что не знают причину смерти. Так что можете отправляться хоть в Париж, хоть в Тимбукту. Вы не свидетель.
        - Я знаю, что я не свидетель,- улыбнулся Пенник.- Но я убийца и, следовательно, испытываю определенный интерес к процедуре. В котором часу начнется дознание?
        - Завтра в три часа дня.
        - Где?
        - В Гроувтопе. Надеюсь, вы не собираетесь туда явиться?
        Пенник широко открыл глаза.
        - Сэр,- сказал он,- вы должны простить мне мой нездоровый интерес к подобного рода публичным мероприятиям, но если вы думаете, что я останусь в стороне, то вы плохо знаете вашего покорного слугу. Возможно, я всего лишь убийца, но мне любопытно услышать, что обо мне скажут.- Пенник задумался.- В три часа… да, это можно устроить. Рад сообщить, что в мое распоряжение предоставлен самолет «Эр Франс». Я могу посетить дознание и успеть в Париж к вечеру. Если хотите, я даже дам показания. Это может помочь коронеру с его злополучной проблемой.
        Старший инспектор, прищурившись, посмотрел на него:
        - А вы не боитесь, сэр, что вас линчуют?
        Пенник засмеялся:
        - Нет. Вы не знаете собственных соотечественников, друг мой. Они могут говорить что угодно в приватной обстановке, но панически боятся устраивать сцены на людях. Если меня представят кому-то из них, худшее, что он может, самое худшее, игнорировать меня, а это я как-нибудь переживу.
        - Значит, вы намерены явиться туда во всем блеске славы?
        - Да.
        - А потом действительно собираетесь отправиться в Париж и…
        - Убить кого-то еще? Да, собираюсь, обладая самым лучшим из мотивов. Скажите, вы и теперь считаете меня мошенником?
        Мастерс вцепился в край стола.
        - Почему бы вам самому это не определить, мистер Пенник? Ведь вы умеете читать мысли - или притворяетесь, что умеете.
        - С удовольствием. Вы думаете, что я в самом деле совершил эти убийства, но сделал это обычным физическим способом, который вы еще не раскрыли. Правильно? По вашему лицу вижу, что да. Ну, поскольку «обычный физический способ» должен быть куда более замысловатым, чем то, на что я скромно претендую, у меня нет возражений.
        - И вы еще не выбрали следующую жертву?
        - Ею не будете вы, старший инспектор. В глубине души вы неплохой парень и, по-своему, способны приносить пользу.
        - Прошу прощения,- тихо заговорила Хилари,- но я больше не могу задерживаться. Мне нужно возвращаться на работу.
        - Дорогая моя, малейший ваш каприз должен быть удовлетворен,- снисходительно, но твердо отозвался Пенник.- Однако это не каприз, а сущая чепуха. Разве вы не слышали, что я сказал? Все это можно устроить.
        - Что толку в разговорах? Я не хочу ничего устраивать - я только хочу уйти отсюда. Отодвиньте ваш стул…
        Лицо Пенника омрачилось.
        - Сожалею, что я весьма откровенно говорил о моих планах, но я не мог противостоять выражению лиц этих джентльменов. А теперь послушайте, что я имею в виду. Я не хочу, чтобы вы возвращались на работу. Фактически я надеюсь убедить вас отправиться со мной в Париж.
        Доктор Сэндерс заговорил впервые со времени прихода Пенника:
        - Уберите руку с ее плеча.
        Казалось, все в ресторане внезапно застыло. В каком-то смысле так оно и было. Сэндерс, сам того не ощущая, повысил голос, и это прозвучало подобно камню, брошенному в окно. Даже официанты перестали двигаться.
        - Прошу прощения?
        - Я сказал, уберите руку с ее плеча,- повторил Сэндерс.
        Теперь их голоса были отчетливо слышны. Пенник слегка повернул свой стул.
        - А, мой друг доктор!- воскликнул он, словно впервые осознав присутствие Сэндерса.- Как поживаете, сэр? Вы сидели так тихо, очевидно думая о своем, что я продемонстрировал дурные манеры, не заметив вас.
        - Интересно, можете ли вы догадаться, о чем я думал?
        Пенник устало махнул рукой:
        - Сэр, мы уже проделывали это раньше. Несколько раз я опасался, что с вами у меня возникнут трудности - а в воскресенье утром в «Черном лебеде» я был почти уверен в этом. Но позвольте мне выступить в роли миротворца. Пожалуйста, не беспокойте меня салонными играми. Это была всего лишь hors-d'?uvre,[Закуска (фр.).] намеренно приготовленная с целью привлечь внимание…
        - Вот именно.
        - Могу я спросить, почему вы это сказали?
        - Потому что я так думаю,- ответил Сэндерс.
        Снаружи сверкнула молния, осветив все малейшие детали - от движения губы до рисунка на ложке. Но Пенник сидел спиной к окну, поэтому Сэндерс не мог видеть его лица. Он жалел об этом, так как не сомневался, что лицо Пенника в этот момент претерпело значительные изменения. Прогремел гром, чьи раскаты быстро утонули в шуме дождя.
        - Не понимаю,- спокойно сказал Пенник.
        - Я имею в виду чтение мыслей. В воскресенье Мастерс узнал от Лэрри Чейса, что вы выуживали информацию о каждом. С помощью «чтения подсознания» вы могли объяснить многое. Если нас что-то беспокоило, и вы говорили: «Это у вас в подсознании», мы не могли это отрицать. Все, в чем вы нуждались, была информация. С остальным могло справиться развитое дедуктивное мышление в сочетании с тем, что в книге, которую я просматривал вчера вечером, именуется чтением мыслей.
        Хилари Кин за спиной Пенника подавала Сэндерсу отчаянные знаки, но он не обращал внимания.
        - Так что если вы действительно убили этих двух людей…
        - Если я убил их?- повторил Пенник.- Насколько я помню, вы уже говорили нечто подобное. Должен дать вам тот же ответ и сделать предупреждение не пренебрегать благоразумием. Вы бросаете мне вызов, сэр?
        Сэндерс поставил кофейную чашку на столик.
        - Да,- ответил он.
        Глава 16
        Казалось сомнительным, что дождь вообще когда-нибудь прекратится. Когда поезд в
17.20 отбыл из Черинг-Кросс, окутанный паром, как чайник, в окна мало что было можно разглядеть. Но вагон был почти пуст, поэтому путешественники втроем получили в полное распоряжение куне первого класса и двое из них расхаживали по нему взад-вперед.
        Прошло едва ли пять минут, когда Г. М. проворчал:
        - Неужели эта гусеница не может ползти быстрее?
        - Возможно, мне следует поговорить с машинистом?- не без сарказма предложил Мастерс.- Дать ему полкроны или еще что-нибудь. К чему такая спешка, сэр? Форуэйз ждал вас вчера, когда вы обещали приехать и не приехали. Почему он не может подождать сегодня?
        Г. М. не ответил. Упершись кулаками в бока, он сердито уставился на сидящего напротив доктора Джона Сэндерса.
        - Вы молодой осел!- заявил он.
        Но Мастерс выглядел довольным.
        - Как себя чувствуете, доктор?- весело осведомился он.- Никаких внезапных перебоев в работе сердца или холодного пота? Лично меня это порадовало! Всыпали ему по первое число, когда он был уверен, что вы этого не сделаете.
        - По-вашему, это забавно?- буркнул Г. М.- Заткнитесь, Мастерс! А вы, сынок, послушайте меня. Почему вы так поступили?
        - Кем Пенник себя вообразил?- отозвался Сэндерс.- Богом, который может сообщать людям, когда они умрут и с кем будут обедать? Его телесила - чушь, и вы это знаете не хуже меня. Ладно. Пускай действует. Посмотрим, что из этого выйдет.
        - Хм!- Г. М. почесал подбородок.- Побаиваетесь, сынок?
        - Да, немного,- честно ответил Сэндерс.
        - Тогда почему вы это сделали?
        Почему бы не признать, что причина в Хилари - в ее голубых глазах, ее улыбке, преследующих его даже теперь? Когда речь шла о Хилари, он и Пенник были готовы вцепиться друг другу в горло, как два пса из-за суки. Сравнение было не слишком приятным - тем более в отношении Хилари,- но достаточно верным. Впрочем, в Пеннике тоже не было ничего от preux chevalier.[Доблестного рыцаря (фр.).] Он без колебаний убил бы его, если бы мог. Сэндерс вспомнил, как Пенник потребовал пальто и шляпу, отвесил поклон и спокойно вышел из ресторана под дождь - судя по его прошлому поведению, это был угрожающий признак.
        Сэндерс поднял взгляд.
        - А вы не догадываетесь почему?
        - Конечно, догадываюсь!- фыркнул Г. М.- Мне недостает не проницательности, а способности помешать людям делать глупости, несмотря на мои недвусмысленные предостережения. Неужели вы не заметили, что Пенник только этого и ждал? А вы бросили ему перчатку и наверняка гордитесь собой. Несмотря на все признаки и предупреждения в последние пять дней…
        - Но…
        - …вы не могли воспринять их. Зачем, по-вашему, дочка Джо Кина ходила с Пенником на ужин и холила его тщеславие? Чтобы предотвратить то, что произошло сегодня. Чтобы не дать Пеннику причинить вам вред.
        Под ними стучали и тарахтели колеса поезда.
        - Вы действительно так считаете?- быстро спросил Сэндерс.
        - Конечно, сынок! Я это знаю! Неужели вы не понимаете, что Пенник хочет убрать вас с пути? Что он ждал удобного случая показать когти? Вот в чем вся беда. По-своему, Пенник абсолютно честный человек.
        Старший инспектор Мастерс издал протестующий звук. Г. М. посмотрел на него:
        - Да-да, Мастерс. А если вы еще раз пикнете, я предоставлю вам возможность самому расхлебывать это дело.
        - Ну-ну, сэр Генри! Я просто…
        - У Пенника есть совесть. Признаю, что временами он бывает крайне неприятным. Я также подозреваю, что у него не все дома и, если кто-нибудь не вправит ему мозги, он свихнется окончательно. Но совесть у него имеется, и она не дает ему покоя насчет Сэндерса. Маленький бесенок твердит: «Прикончи его!» А совесть возражает:
«Нет. Если ты так поступишь, то из обычной ревности, и это покажет, что ты не сверхчеловек». Бесенок не унимается: «Это в интересах науки». А совесть отвечает:
«Черта с два!» Но теперь вы дали ему предлог, и совесть выброшена за борт. Он сделает вас следующей жертвой, если сможет.
        Мастерс казался еще сильнее обеспокоенным.
        - Вы действительно думаете, сэр, что он так поступит?
        - Если сможет,- повторил Г. М.- Но я не захожу настолько далеко. Могу вас утешить - мне кажется, Сэндерс в безопасности.
        - Все это хорошо, сэр,- возразил старший инспектор.- Но вы говорили то же самое о миссис Констейбл, и где она теперь?
        - Вы оба - прекрасная пара утешителей,- не без оснований вмешался Сэндерс.- Пара чертовых старых упырей, простите за откровенность. Хотите сразу заказать мне саван или подождете, когда мы вернемся в город?
        - Не волнуйтесь, сынок,- успокаивающе произнес Г. М.- С вами все будет в порядке, если вы…
        - Знаю. Если я буду доверять Старику. Отлично - считайте, что мое доверие вам обеспечено.- Он задумался.- До этих событий я всегда полагал, что живу в нормальном упорядоченном мире, где не происходит почти ничего из ряда вон выходящего. Я даже завидовал Map… завидовал людям, которые могут отправиться в плавание в Японию. Фактически ничего не изменилось. Я ем и сплю, как прежде. Обои выглядят так же, и денег у меня не прибавилось. Но я чувствую, что шагнул в новый мир, где может случиться все.
        - Мы все это почувствуем,- мрачно отозвался Мастерс,- если вся эта чепуха с телесилой будет продолжаться. Слышали, что говорили на вокзале у газетного киоска и около поезда? Жаль, что мы не успели купить вечернюю газету. Может, нам это удастся на следующей остановке.
        Поезд, как по волшебству, остановился, слегка скользнув вперед и назад, как балетный танцор. Мастерс исчез в клубах пара и вернулся с охапкой газет.
        Когда поезд тронулся, некоторое время слышалось шуршание бумаги.
        - Хм!- заговорил Г. М.- Вавилонскую башню нагромождают на Пизанскую. Светила науки пустились в дискуссии. Профессор Хаксдейн на вопрос корреспондента ответил одним словом: «Вздор!» (Это приведет Пенника в ярость.) С другой стороны, профессор Трипплеттс, теоретически признавая возможность подобного оружия, говорит, что эта идея не нова. (Что разозлит Пенника еще сильнее.) Да, недурно!- Он сердито посмотрел на Сэндерса.- Если бы только вы сидели спокойно и не вмешивались!
        Доктор Сэндерс поднял руку:
        - Один вопрос! Можете объяснить, почему я оказался в этой драме в роли злодея? Почему вы на меня набрасываетесь? Я предложил разоблачить Пенника единственно возможным способом. А вместо благодарности вы ведете себя так, словно я сорвал какой-то ваш план.
        - Вы его действительно сорвали, сынок.
        - Каким образом?
        - Во всем виновата треклятая извращенность всего на свете,- устало промолвил Г. М.- Я все тщательно спланировал и собирался прихлопнуть Пенника вот так!- Он щелкнул пальцами.- По крайней мере, сорок шансов из ста было за это - большее, на что можно надеяться в этом мире. А теперь вы свели их к десяти. Вот почему мы едем в Форуэйз в такой спешке. Я получил еще два шанса…
        - Прищучить Пенника?- осведомился Мастерс.
        - Да.
        - Когда?
        - Завтра, если нам повезет.
        Мастерс внимательно посмотрел на него:
        - Лучше не затягивайте, сэр. Конечно, я не верю ни единому слову этого пустобреха, но если Пенник решит прикончить доктора как можно скорее…
        - Нет.- Г. М. серьезно покачал головой.- У нас есть еще сутки. Пенник не начнет действовать, пока не произнесет завтра вечером свою речь в Париже…
        - Ха-ха-ха!- вставил Сэндерс.
        - Помалкивайте!- прикрикнул на него Г. М.- Вас это не касается… Только тогда, Мастерс, он будет готов взорвать свою бомбу.
        - Надеюсь, вы знаете, что делаете, сэр. Но говорю вам прямо. Я начинаю думать, что у вас тоже не все дома. Неужели вы собираетесь позволить ему произнести эту речь? Я могу придумать дюжину легких способов его остановить…
        - А зачем его останавливать?
        - И еще одна вещь.- В глазах старшего инспектора мелькнуло подозрение. Он поднял газету.- Вы видели «Ивнинг плэнит»?
        Г. М. признался, что не видел, и спросил, что в ней напечатано.
        - Две мои фотографии,- ответил Мастерс.- «Старший инспектор Мастерс собственной персоной» и «Старший инспектор Мастерс, переодетый ист-эндским громилой». На фотографии меня «собственной персоной» я выгляжу куда круче, чем в роли ист-эндского громилы. Но это не важно. Я, как вы бы сказали, сидел и думал, и будь я проклят, если вспомнил более чем одного человека, который располагал экземпляром моего снимка в замаскированном виде. Вы передали его в газету?
        - Ну-ну!
        - Вы или нет?
        - Держите себя в руках, Мастерс.
        - Пытаюсь. У меня также возникла идея, что это вы отправили в «Дейли уайрлесс» письмо на целую колонку. Я не говорю, что вы безумны, как мартовский заяц, сэр. Но когда вас спровадят в палату лордов, я надеюсь сидеть на галерке, чтобы это увидеть. И зачем мы едем в Суррей? Что мы ожидаем там найти?
        - Во-первых,- сказал Г. М.,- я надеюсь найти альбом для вырезок, сделанный миссис Констейбл.
        - Вот как? Несмотря на то что я вам сообщил, вы все еще думаете, будто он в доме?
        - Да.
        - И где же вы собираетесь его искать?
        - В том-то и дело, что не знаю.
        Мастерс оставил расспросы. За запотевшими окнами купе сверкала молния, и гремел гром, смешиваясь со стуком колес. Никто не произнес ни слова, пока поезд не остановился в Кэмбердине, где суперинтендент Белчер, получивший телеграмму Мастерса, встречал их с автомобилем.
        Поездка на машине в грозу по открытой местности была не слишком приятной. Форуэйз выглядел таким же черным, как небо, а территория вокруг превратилась в болото. Дом казался мертвым. У суперинтендента был ключ от парадной двери. Внутри было слышно, как дождь, точно молоток, колотит по крыше.
        - Теперь, когда мы здесь…- начал Мастерс, как только зажгли свет.
        Г. М. окинул взглядом передний холл:
        - Не торопите меня. Дайте мне подумать… Ага! Искали ли вы альбом в оранжерее?
        - Конечно. Если вам кажется, что его могли спрятать под одним из растений, это тоже отпадает. Естественно, мы не выкорчевывали их с корнями, но земля в горшках и кадках была настолько сухой, что мы бы заметили любые следы рыхления.
        - Тем не менее давайте посмотрим.
        Гостиная, столовая, оранжерея… Все было таким же, как запомнилось Сэндерсу в ночь смерти Мины Констейбл. На столе в столовой под сверкающими подвесками красивой старинной люстры все еще лежали осколки стакана, который уронил Сэндерс, думая, что видит смотрящего на него Пенника.
        Интерьер воссоздавал прошлое, подобно запаху или звуку.
        Пенник не мог ничего сделать. Созданный им миф лопнул, как мыльный пузырь. И тем не менее…
        Г. М. открыл стеклянную дверь в оранжерею и склонился к ней, прищурясь.
        - Если вы ищете отпечатки пальцев,- с мрачной усмешкой заметил Мастерс,- то поберегите зрение для кирпичных стен. Их здесь нет. Да, я знаю, что доктор говорил, будто Пенник прижимал к стеклу нос и пальцы. Но отпечатки либо стерли, либо их вовсе не было.
        - Значит, теперь меня обвиняют в галлюцинациях?- осведомился Сэндерс.
        - Не забывайте об астральной проекции,- проворчал Г. М., двигая дверь туда и обратно.- Вы видели что-нибудь, кроме руки и лица Пенника?
        - Четко - ничего.
        - Вы слышали, как он убегал?
        - Нет. Но я готов поклясться, что он действительно был здесь и что это не трюк.
        Пенник не мог ничего сделать. Однако его образ, уродливый и угрожающий, словно нависал над Форуэйзом.
        Мастерс прошел мимо Г. М. в оранжерею и нашел выключатель. Гроздья светящихся плодов расцвели под углами стеклянной крыши, а стук дождя по ней был настолько оглушительным, что им пришлось повышать голос, дабы слышать друг друга. Но было облегчением не видеть Пенника сидящим на плетеном стуле среди субтропических растений. Г. М. подошел к высохшему фонтанчику в центре лабиринта.
        - Эй!- окликнул он.
        - Что такое?
        - Важный вопрос, сынок. Когда вы увидели Пенника через эту дверь в субботу вечером и вбежали сюда, фонтан работал?
        - Нет.
        - Вы в этом уверены?- настаивал Г. М., подняв палец.
        - Могу поклясться. Я помню, как здесь было тихо, и как я проходил мимо фонтана. А что?
        - Если так,- заметил Г. М.,- то это одно из самых важных доказательств во всем деле.
        Мастерс быстро подошел к ним.
        - Погодите! Вы думаете, это доказывает, был здесь Пенник или нет? Или объясняет его пребывание в оранжерее? Но ведь перед нами обычный садовый фонтанчик, перекачивающий одну и ту же пару галлонов воды снова и снова. Я обратил на него внимание, так как думал купить себе такой же.
        - Думали вы купить его или нет, Мастерс, это не очень важно. И меня не интересует, как он работает. Дело не в том.- Мерривейл окинул взглядом помещение.- Здесь есть другие двери? Ага, вот одна! Она ведет в кухню, верно? Так я и думал. Но из кухни нет внешней лестницы - запомните это.
        Г. М. заглянул в кухню. Мастерс следовал за ним.
        - Но…
        - С другой стороны,- бормотал Г. М., жестами отгоняя Мастерса,- спальня нашего покойного друга Сэма Констейбла находится прямо над столовой. Кажется, я помню, что миссис Констейбл сообщила мне это. Я также помню балкон, идущий снаружи вдоль одного из окон его спальни, с каменной лестницей, спускающейся на землю… Если вы не отойдете, Мастерс, я вас убью!.. Таким образом, из столовой можно незаметно подняться в спальню и спуститься снова. Если мы…
        - Господи!- невольно вскрикнул старший инспектор.
        Не вспышка молнии, ярко осветившая теплицу, заставила их вздрогнуть, а гром, начавшийся с долгого раската, как будто стеклянная крыша начала крошиться, и под конец взорвавшийся у них над головами. Стеклянный купол завибрировал, одна из маленьких панелей упала и разбилась о плитки пола, и дождь хлынул в отверстие. Они лишь на миг увидели бледные лица друг друга, поскольку свет в доме сразу погас.
        - Проклятие!- выругался в темноте Г. М.
        - Все в порядке,- бодро отозвался голос суперинтендента Белчера.- У меня с собой фонарь. Как вы думаете, что это - проводка снаружи или пробки?
        Мастерс не был так беспечен. Помещение все еще вибрировало в полной темноте.
        - Думаю, наружная проводка,- громко ответил он сквозь шум дождя.- У них так много осветительных приборов, что каждые две-три комнаты имеют отдельные пробки. Все сразу нельзя вывести из строя, если не…
        - Коробка с пробками!- внезапно произнес Г. М.
        - Что такое, сэр?
        - Я сказал, коробка с пробками. Когда вы обыскивали дом, Мастерс, то заглядывали в нее?
        - Чего ради? Могу поклясться, что к ней не прикасались ни до, ни после смерти миссис Констейбл.
        - Я подумал о ней не в связи с чьей-либо смертью, а как о превосходном тайнике для плоского альбома высотой восемнадцать дюймов и шириной десять.- После паузы он добавил: - Где коробка?
        - На задней стенке шкафа в спальне миссис Констейбл,- ответил Мастерс.- Сейчас мы поднимемся туда.
        Луч фонаря суперинтендента освещал им дорогу. У самой дальней от кровати стены в спальне наверху стоял большой гардероб с раздвижными дверцами. Над полкой внутри находилась черная металлическая коробка высотой два фута и шириной фут, крышка которой держалась на двух болтах. Встав на стул, Мастерс осторожно отвинтил болты. Когда крышка упала, тонкий высокий альбом в черно-золотом переплете под кожу со стуком вывалился следом.
        - Он здесь!- воскликнул Мастерс.
        - Так я и знал, сынок. Целый и невредимый, там, куда спрятала его Мина Констейбл сразу после смерти мужа. Великолепный тайник! Никому и в голову не придет, что в коробке может находиться что-нибудь, кроме пробок,- слишком уж она тесная. Но крышка не соприкасается с содержимым. Так что, если вы хотите надежно спрятать ваши деньги от грабителей, последуйте примеру Мины Констейбл. Это была одна из ее самых изобретательных идей.
        Мастерс спрыгнул со стула.
        - Как бы то ни было, альбом мы нашли,- сказал он, взмахнув книгой.- Думаете, это то, что нам нужно?
        - Очень может быть. Если он содержит то, на что я надеюсь, Мастерс, то Пенник в наших руках. Положите альбом на стол и давайте заглянем в него.
        Мастерс опустил «Новые способы совершения убийства» на туалетный столик и открыл его. Остальные склонились над его плечом при свете фонаря.
        Альбом содержал многочисленные серии аккуратно вклеенных газетных вырезок, касающихся насильственной смерти в том или ином виде. Очевидно, их собирали в течение семи-восьми лет. Одни были такими старыми, что бумага пожелтела, другие обтрепались, как будто долго пролежали в ящике, прежде чем их владелица решила собрать их в альбом, а третьи выглядели новыми. Хотя в некоторых случаях над статьей были написаны дата и название газеты, как правило, над вырезками стоял вопросительный знак или вообще не было ничего обозначено. Часть вырезок была из популярных журналов, а одна-две - из медицинского. Хронология не соблюдалась: 1937 год предшествовал 1935-му, а 1932-й помещался между ними. Во всем ощущался глубокий, хотя и не методичный ум Мины Констейбл.
        При виде подборки Г. М. издал стон. Но он застонал еще громче, когда обнаружилось, что из предпоследней страницы неровно вырезан ножницами продолговатый кусок - статья, название газеты и дата (если последние там имелись).
        - Она не стала рисковать,- сказал Г. М.- И вполне могла сжечь эту вырезку. Мы проиграли, Мастерс.
        - Вы так надеялись на альбом?
        - Я не имею в виду, что мы проиграли окончательно и бесповоротно. Может, и нет. Но я чувствую, что, если бы в альбоме осталась та маленькая вырезка, я бы смог доказать свою правоту себе и другим.
        Проковыляв в темноте к креслу, он тяжело опустился на потертый бархат. Позади него, за залитыми дождем окнами, снова сверкнула молния.
        Мастерс покачал головой.
        - Будь у нас хоть малюсенькая зацепка, сэр, я бы мог задействовать всю полицейскую машину, и десять против одного, что мы бы нашли нужную вам вырезку. Но нам не за что ухватиться! Мы не знаем, из какой газеты ее извлекли, не знаем даже страну, так как в альбоме есть статьи из американской и французской прессы. Мы не знаем ни день, ни месяц, ни год. Мы даже не знаем, о чем эта статья. Если бы вы подали нам хоть какую-то идею, что вы хотите доказать и в каком направлении нам работать!
        Г. М. стиснул голову руками. При свете фонаря его соратники видели, как он теребит оставшиеся волосинки на висках.
        - Угу. Я понимаю все трудности. У Мины Констейбл не было секретаря. Она даже не обращалась в бюро вырезок - я это выяснил. А что я хочу доказать, могу объяснить вам коротко и ясно.
        - Ну?
        - Я хочу доказать, что человек может быть мертвым и в то же время живым.
        Жутковатая усмешка Г. М. усугубила мрачную атмосферу.
        - Хо-хо! Теперь вы наконец убедились, что я свихнулся, не так ли? Распад благородного интеллекта. Нет, приятель. Я имел в виду именно то, что сказал. В этом деле вы также упускаете из виду мотив.[Теперь я понимаю, насколько справедливо это замечание. Мотив убийства, хотя и фигурирует в тексте, не очевиден и включает юридический аспект. Любому, интересующемуся решением проблемы, можно посоветовать внимательно читать между строк. Читатель предупрежден.- Дж. Д. К. (Примеч. авт.)] Вы не верили мне, когда я говорил вам, что существует такая вещь, как «окно Иуды», но я показал вам его, верно?
        - Может, вы и не свихнулись. Но ни вы, ни кто другой не покажете мне живой труп, покуда я еще в здравом уме. Я сыт этим по горло, сэр Генри. Мне и раньше казалось, что вы переходите границы, но это превосходит все, что я от вас слышал. Можете взять ваши астральные проекции, зеленые свечи, фонтаны и живые трупы и засунуть их…
        - Ого! Напугались?
        - Кто это, по-вашему, напугался?
        - Вы, Мастерс. Вы начинаете бояться этого дома и всего, что в нем находится.
        - Нет, сэр. Я категорически отрицаю…
        - Посмотрите, как вы вздрагиваете при каждом ударе грома! Вам не стыдно самого себя?
        - Уймитесь,- с искренним беспокойством посоветовал доктор Сэндерс.- Через минуту вы заставите его жевать ковер.
        - Послушайте меня,- внезапно произнес Г. М. таким резким голосом, что все умолкли. Сэндерс даже вообразил, будто видит злобно сверкающий в кресле глаз.- Так-то лучше. Вы хотите поймать убийц?
        - Конечно, хочу.
        - Отлично! Тогда, если вы не желаете прислушиваться к научным фактам, я дам вам для жевания нечто более подходящее, чем ковер. Наша атака начнется завтра. Она может потребовать много сил и времени, но у нас есть шанс, и это все, что мне нужно. Мы начнем с дознания. Пенник думает, что сможет устроить там спектакль, но это не так - по крайней мере, мы постараемся его в этом убедить. Нам понадобится разрешение, но я думаю, что смогу его добиться. Мы опубликуем заявление, что…
        Часть четвертая
        УТРО
        В которой рассказывается о конце дела
        Пресса

«Дейли нон-стоп»,
        среда, 4 мая 1938г.
        ПЕННИК ОТСТРАНЕН ОТ ДОЗНАНИЯ
        ПО ПОВОДУСМЕРТИ ЕГО ПРЕДПОЛАГАЕМОЙ ЖЕРТВЫ
        СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ ОН ВНОВЬ ПОПРОБУЕТ
        ПРИБЕГНУТЬ К ТЕЛЕСИЛЕ

«Дейли трампетер»
        ДОЗНАНИЕ ПО ПОВОДУ СМЕРТИ КОНСТЕЙБЛА
        СОСТОИТСЯ ПРИ ЗАКРЫТЫХ ДВЕРЯХ
        ПРАВИТЕЛЬСТВО СОЗДАЕТ НЕРАЗБЕРИХУ
        ТЕЛЕСИЛА - СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ В ПАРИЖЕ

«Ньюс-рекорд»
        ПЕННИК ОБЕЩАЕТ НОВУЮ ЖЕРТВУ
        СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ ОН ОТВЕТИТ НА ВЫЗОВ
        НО САМОЗВАНЫЙ УБИЙЦА НЕ СМОЖЕТ
        ПОСЕТИТЬ ДОЗНАНИЕ ПО ПОВОДУ ГИБЕЛИ
        СВОЕЙ ЖЕРТВЫ

«Дейли уайрлесс»
        СЭР ГЕНРИ МЕРРИВЕЙЛ: ЭКСКЛЮЗИВНОЕ ИНТЕРВЬЮ
        ТЕЛЕСИЛА - В 21.45

…Хотя некоторые заявления вызывают улыбку, вдумчивого человека не может не беспокоить возникшая угроза свободе личности, которой мы справедливо дорожим. Дознание, закрытое для публики,- дерзкий шаг, требующий объяснений. Правительство, до сих пор действовавшее вполне разумно, должно отыскать инициатора этой невероятной меры, ответственность за которую не может быть полностью возложена на плечи коронера мистера Фридайса.
        Идете взглянуть, что происходит, миссис Топем?
        Конечно! И плевать я хотела на все запреты!
        Глава 17
        Ратуша Гроувтопа являла собой куда более претенциозный образец витиеватой викторианской архитектуры, чем город того заслуживал. Но в той ее части, где происходило дознание, не наблюдалось ничего претенциозного. Это было длинное полуподвальное помещение с низким потолком, сквозь зарешеченные окна которого виднелись лишь ноги проходящих по лужайке снаружи. В нем пахло как в классной комнате и было почти всегда темно и холодно, несмотря на трубы парового отопления, пересекающие потолок. Шаги по каменному полу отзывались гулким эхом.
        Лампа под белым абажуром висела над коронерским столом и свидетельским креслом рядом с ним. Присяжные сидели на некоем подобии помоста. Остальную часть мрачноватой комнаты занимали ряды пустых стульев, ибо лишь несколько человек заполнили первый ряд. Однако с сухой и официальной атмосферой контрастировали шум снаружи, и на сей раз не только ноги, но и лица за окнами.
        - Я требую тишины в суде,- сказал коронер, бросив на стол свои записи.- Это невыносимо. Сержант!
        - Да, сэр?
        - Будьте любезны закрыть окно. Нам даже не слышно, что говорит свидетель.
        - Хорошо, сэр.
        - Что все эти люди делают там? Почему вы не разгоняете их?
        - Ну, сэр, там большая толпа. Люди заполнили Хай-стрит до перекрестка с шоссе. В жизни не видел здесь такой давки с тех пор, как над фермой Хайдеггера сбили дирижабль во время войны.
        - Даже если все население Лондона вздумало почтить нас своим присутствием, сержант, меня это не заботит. Я получил инструкции и намерен их выполнять. Идите и разгоните их. Неужели рука закона абсолютно бессильна?.. Господи, а это что такое?
        - Похоже на аккордеон, сэр.
        - Неужели?
        - Да, сэр. Джо Кроули играет «Джона Пила».[Пил, Джон (1776?-1854)- английский охотник, герой популярной песни «Знаете ли вы Джона Пила?».]
        - Меня не касается, даже если это Рахманинов играет свою прелюдию. Он не может делать это под окнами суда. Извольте это прекратить.
        - Хорошо, сэр.
        - Господа присяжные, я очень сожалею, что нам с вами приходится выносить подобные неудобства. Если вы в состоянии не обращать внимания на шум, давайте продолжим допрос последнего свидетеля. Доктор Сэндерс!
        Сидящий на свидетельском месте Сэндерс огляделся вокруг. Он думал, что никогда не видел более кошмарного места, чем эта продолговатая «классная комната». В полумраке виднелись деревянные лица Г. М., Мастерса, суперинтендента Белчера, доктора Эджа и Лоренса Чейса, который официально опознал труп. Они сидели тихо, но Сэндерсу казалось, что присяжные с трудом сдерживаются.
        - Вы дали нам четкие показания, доктор, касающиеся произведенного вами обследования покойного сразу после смерти и при вскрытии. Считаете ли вы ваше обследование исчерпывающим?
        - Да.
        - Следовательно, вы согласны с мнением, уже выраженным доктором Эджем?
        - Да, согласен.
        - Эй, вы! Ну-ка, разойдитесь!
        - Чего ты толкаешься?
        - Пошли вон отсюда!
        - Думаешь, ты Господь всемогущий, если нацепил шлем? Сам пошел вон!
        - Ну-ка, ребята, все вместе!
        - «Видели, как Бобби Пил шлем с утра свой нацепил?»
        - Кто-нибудь, пожалуйста, закройте другое окно! Благодарю вас, инспектор. Предпочитаю задохнуться, нежели оглохнуть. Боюсь, придется принять суровые меры. Доктор Сэндерс…
        Сэндерс машинально отвечал на вопросы. Его голова ныла после ночного сидения над книгами, и шум снаружи отнюдь не успокаивал боль. К тому же ему не давала покоя мысль, что Хилари не пошла с ним обедать вчера вечером, так что первый раунд выиграл Пенник.
        - Вы утверждаете, доктор, что ни один жизненно важный орган не был поврежден?
        - Да.
        - И что, хотя существуют причины, способные вызвать такое состояние, невозможно определить, какая из них привела к смерти мистера Констейбла?
        - Да.

«Черт бы побрал Пенника и все, что с ним связано! Я не мог бы заснуть прошлой ночью, даже если бы пытался. Хотя это всего лишь внушение, но нервы расшатались до предела. Начинаю воображать невесть что. Сейчас начало четвертого. Солнце скоро начнет клониться к закату. Пенник попытается атаковать меня между без четверти десять и четвертью одиннадцатого вечера. Остается семь часов…»
        - Скажите, доктор, покойный умер мгновенно?
        - Нет. Быстро, но не мгновенно. Агония продолжалась минимум две минуты.
        - Смерть была болезненной?
        - Я бы сказал, крайне болезненной.

«Было довольно унизительно заказать столик на двоих в «Коринфянине», прийти в крошечную квартирку Хилари в Вестминстере и обнаружить, что она уже ушла с Пенником, передав извинения через консьержку. Правда, она оставила записку:
«Пожалуйста, верьте мне. Сейчас я работаю совместно с вашим Г. М., и у него есть план». Но какой план?»
        - Вы меня слушаете, доктор?
        - Прошу прощения.

«Но какой план? Что скрывается за деревянным лицом Г. М.?»
        - Давайте проясним один пункт, доктор. Вы не верите в предположения о сверхъестественной или хотя бы выходящей за рамки нормальной причине смерти?
        - Не верю.
        - Вы бы назвали подобные предположения вздором?
        - Да, назвал бы.
        - И последнее. Вы считаете, что никто не в состоянии определить причину смерти?
        - Да.
        - Благодарю вас, доктор, это все.
        Один из присяжных, жилистый рыжеволосый мужчина с высоким воротничком, который суетился больше остальных, громко прочистил горло.
        - Подождите!- заговорил он.- Прошу прощения, мистер коронер, но нам позволено задавать вопросы?
        - Разумеется. Пожалуйста, задавайте свидетелю любые вопросы, которые кажутся вам существенными.
        Рыжеволосый мужчина склонился вперед, положив руки на колени.
        - Как насчет телесилы?- осведомился он.
        Жюри как по команде встрепенулось. Толстый старшина присяжных, которому принадлежала самая процветающая пивная в Гроувтопе, выглядел раздосадованным тем, что не успел первым задать животрепещущий вопрос.
        - Никогда о ней не слышал,- кратко ответил Сэндерс.
        - Разве вы не читаете газеты, сэр?
        - Я имею в виду, не слышал с научной точки зрения. Если хотите знать мое мнение, могу только присоединиться к профессору Хаксдейну, назвавшему это чушью.
        - Но…
        - Джентльмены,- холодно прервал коронер.- Я сожалею, что вынужден воспрепятствовать вашему естественному и похвальному желанию тщательно взвесить все аспекты дела, но должен просить вас ограничить круг ваших вопросов имеющими отношение к этому дознанию. Вы ознакомлены с медицинским свидетельством. Ваше решение должно быть основано только на нем. Я не просто прошу вас об этом, джентльмены, но боюсь, что обязан потребовать этого.
        Молчание сразу было нарушено. Несколько присяжных заговорили одновременно.
        - Но это неправильно!- крикнул кто-то коронеру.
        - Сэр, вы подвергаете сомнению то, как я веду дознание?
        - Врачи!- послышался презрительный голос.- Когда моя жена умерла, доктор сказал…
        - Джентльмены, я требую тишины в суде! Это ясно?
        - Господи, это же он!
        - Кто?
        - Смотри, Салли! Давай я тебя приподниму. Выходит из машины.
        - Точно он!
        - Ну и ну! Эй, старина, как насчет того, чтобы прикончить мою старуху?
        - А сейчас, джентльмены, я прошу вас обратить внимание на меня, а не на окна. Напоминаю, что происходящее за пределами этих стен нас не касается. Благодарю вас, доктор Сэндерс, у жюри больше нет вопросов. Они удовлетворены…
        - Убийца!
        - Бу-у!
        - Стойте! Будем играть честно. Дайте человеку шанс. Что он сделал?
        - Что сделал? Разве ты не знаешь, что он нацист?
        - Ближайший друг Гитлера!
        - Истинная правда. Сам слышал в пабе вчера вечером. Толстый лысый джентльмен из Лондона - с рыцарским званием - сказал, что…
        - …Только эти показания, джентльмены, могут нас интересовать. Поскольку доктор Сэндерс был последним свидетелем, я должен кратко суммировать факты, дабы помочь вам вынести вердикт. И боюсь, джентльмены, вердикт может быть только один. Как бы то ни было, позвольте обратить ваше внимание…
        Сэндерс прошел на цыпочках мимо присяжных, сидящих в первом ряду неподвижно, как манекены. Он бросил взгляд на Г. М., чьи глаза были закрыты, а руки сложены на животе, мягко колышущемся, словно во сне. Мастерс не сводил глаз с коронера. Нервы Сэндерса были напряжены до предела, и сейчас ему больше всего на свете хотелось закурить.
        Открыв скрипучую дверь, он шагнул в подземный коридор с маленьким окошком и мусорным ящиком, где увидел Германа Пенника, спускающегося по лестнице.
        Клонящееся к закату солнце, проникая через окошко, освещало лицо Пенника. Это было лицо человека, мечтающего о неограниченной власти. Солнечный свет играл на его толстых веках, казалось делая глаза выпученными. Он был одет по-дорожному - в пальто и кепку - и держал в руке чемодан. Тем не менее Пенник слегка заколебался при виде коридора - подземные помещения ему явно были не по душе. Но он даже не дошел до нижней ступеньки, когда полисмен преградил ему дорогу:
        - Что вам угодно, сэр?
        - Мне пришла в голову причуда, друг мой, посетить дознание.
        - Вы свидетель?
        - Нет.
        - Пресса и публика не допускаются. Пожалуйста, поднимитесь назад.
        - Но я хочу сделать заявление. Мне говорили, что любой человек имеет законное право посетить дознание и дать показания.
        - Но не это дознание. Мне приказано никого не пускать.
        - Но вы не понимаете. Я Герман Пенник - хорошо известное лицо, которое убило…
        - В таком случае,- невозмутимо произнес констебль,- идите в полицию с повинной. Меня не интересует, кого вы убили,- вы не должны здесь находиться.
        - Вы пытаетесь…- начал Пенник.
        Но это была мимолетная вспышка. Он поднял толстую руку, словно собираясь ударить констебля по лицу так же презрительно и небрежно, как если бы стряхивал паутину, но тут же ее опустил.
        Констебль с любопытством смотрел на него.
        - Не знаю, что вы собирались сделать, приятель,- сказал он,- но, если будете играть в такие игры, вас ждут неприятности.
        Дверь в зал скрипнула снова, и в коридор протиснулся Г. М.
        - Все в порядке, сынок,- обратился он к констеблю.- Пусть спускается. Коронер уже закончил речь, а я не прочь его повидать.
        Спустившись с лестницы, Пенник поставил чемодан на пол, снял перчатки и сунул их в карман коричневого пальто. Сэндерса он игнорировал полностью.
        - Значит, дознание закончено?- спросил он.- Очень жаль. Увы, меня задержали. Отсюда я еду прямо в аэропорт Кройдон, чтобы сэкономить время, поэтому захватил с собой чемодан…
        - Ваш костюм великолепен, сынок.- Г. М. окинул его взглядом.- Меня как раз интересовало, появитесь ли вы.
        - Теперь мы попытаемся проникнуть сквозь барьеры ваших мыслей, сэр Генри,- Пенник говорил с сочувствием дантиста,- и посмотреть, что там происходит. Признаюсь, что решение министерства внутренних дел провести это дознание при закрытых дверях меня заинтриговало. Особенно мне любопытно, почему не допускаются ваши друзья из прессы. Я нигде не видел ни одного репортера. Не является ли это приманкой для меня?
        Г. М. покачал головой:
        - Нет, сынок. Я не хотел, чтобы вы приходили. Но раз уж вы здесь, думаю, вы могли бы войти и выслушать вердикт.
        - Вы пытаетесь запугать меня?- Пенник рассмеялся ему в лицо.- Это недостойно вас.- Приблизившись к Г. М., он едва не задел локтем Сэндерса, но продолжал презрительно не замечать его.- Я советовался с юристами и твердо знаю, что не могу быть осужден ни за какое преступление.
        - Да, верно. Вы не можете быть осуждены ни за какое преступление. Просто войдите и послушайте вердикт. Возьмите его за другую руку, Мастерс,- бросил Г. М. через плечо появившемуся старшему инспектору.
        - Могу я спросить, что вы делаете?
        - Собираемся войти и послушать вердикт… Фи, вы пользуетесь духами! Или это масло для волос?
        - Вы не возражаете отпустить мою руку?
        - Пройдите сюда. Мы сядем в заднем ряду, чтобы нас не видели.
        Шум снаружи, приглушенный в коридоре, обрушился на них с новой силой в зале. Послеполуденные тени сгущались в и без того тусклом помещении, где ноги и лица все еще мелькали за окнами.
        - Ну, господа присяжные, вынесли ли вы вердикт?
        Жюри собралось в кружок, словно игроки в регби во время схватки за мяч, и тут же разделилось, представ единым фронтом. В этот момент кто-то приставил к окну фотокамеру, и вспышка осветила лицо Пенника, стоящего между двумя «конвоирами». Краснолицый старшина присяжных поднялся, держа в руке лист бумаги, который разглядывал, сдвинув брови.
        - Мистер коронер!
        - Да-да, одну минуту!
        На сей раз за окнами началась настоящая полицейская атака. Ноги замелькали быстрее. Старшина бросил взгляд через плечо и заговорил снова:
        - Прежде чем мы сообщим наш вердикт, мистер коронер, могу я задать вопрос?
        - Конечно, если вы считаете это необходимым. О чем вы хотите спросить?
        - Мистер коронер, вы обязаны принять любой наш вердикт?
        - Разумеется.
        - Некоторые из нас не вполне в этом уверены,- настаивал старшина.- Как говорится, закон что дышло. Существует ли вышестоящий суд, который может назвать наш вердикт недействительным?
        - Безусловно, нет. И я не вижу причин для использования подобных выражений, мистер старшина. Это не уголовный суд, а дознание, и я должен подчиниться вашему решению. Но…
        Старшина поднял мясистую руку, предваряя дальнейшие комментарии.
        - Именно это я хотел знать.- Он посмотрел на бумагу в другой руке и повысил голос: - Мы, присяжные, считаем, что покойный был преднамеренно убит Пенником, использовавшим оружие, именуемое телесилой…
        Коронер вскочил на ноги. Забыв от возбуждения о лампе над столом, он стукнулся лбом о край белого стеклянного абажура, который звякнул, как колокольчик, и схватился за шнур лампы, чтобы тот перестал раскачиваться.
        - Одну минуту, джентльмены!..
        - Я говорил тебе, Тед, что ему это не понравится,- произнес чей-то голос.
        - Я не могу и не хочу вмешиваться в ваш вердикт. Оценку фактам даете вы, а не я. Но пока вердикт не запротоколирован, умоляю вас подумать. Вы просите меня отдать мистера Пенника под суд по обвинению в убийстве?
        - Да, мистер коронер.
        - Но вы сознаете, что такой суд обернется фарсом? Что его не смогут осудить?
        Маленький рыжеволосый присяжный вытянул шею.
        - Тогда им должно быть стыдно за себя,- сказал он.- Если убийцу оставят на свободе, что станет со всеми нами? Нас не интересует, что говорят врачи. Все это напечатано в газетах, значит, это уже не политика, а правда. Даже «Дейли уайрлесс», достаточно консервативная для вас, поместила интервью с важной шишкой, сэром Генри… как бишь его. Если они не могут его осудить, это их дело и их стыд, но мы, по крайней мере, внесем свою лепту.
        - Правильно, Чарли,- послышался голос.
        - Последний раз, джентльмены, умоляю вас остановиться и подумать! Вы хотя бы учли, во сколько процесс по делу об убийстве обходится налогоплательщикам?
        - И во сколько же?- с интересом спросил одобрительный голос.
        - Ну, об этом едва ли уместно говорить на дознании…
        - Однако вы об этом заговорили,- указал голос.
        - Если вы настаиваете, то думаю, примерно в пять тысяч фунтов.
        - В пять тысяч фунтов?!
        - Да, джентльмены, около того. Неужели даже это соображение на вас не влияет?
        Чело старшины омрачилось.
        - Еще как влияет,- отозвался он.- Если они могут швырять деньги на ветер, то в состоянии потратить немного на поддержание законов страны. Именно так сказал один толстый джентльмен вчера вечером в моем баре.
        Коронер опустил голову.
        - Нам незачем продолжать дискуссию, джентльмены. Я готов выслушать ваш вердикт.
        Он слушал с серьезным видом, пока вердикт зачитывали снова.
        Сэндерс наблюдал за его лицом. Он не осмеливался смотреть ни на Г. М., ни на Мастерса, ни на сидящего между ними Пенника. Бледное сухощавое лицо коронера находилось вблизи от лампы, и Сэндерс мог поклясться, что в какой-то момент он увидел на нем подобие улыбки.
        - Благодарю вас, мистер старшина. Присутствует ли здесь полицейский офицер, ведущий расследование?
        В заднем ряду медленно поднялся Мастерс.
        - А, старший инспектор! Властью, которой наделил меня закон, предписываю вам разыскать…
        - Он здесь, сэр,- ответил Мастерс, положив руку на плечо Пенника.- Встаньте, мистер Пенник, и подойдите к коронеру.
        Жюри уже стояло. Сэндерс не видел лица Пенника и не хотел его видеть. В качестве гротескного штриха он заметил, как Мастерс, не снимая руки с плеча Пенника, держит в другой руке его новенький чемодан. В окнах потемнело от ног полицейских.
        - Мистер Герман Пенник?- осведомился коронер.
        Пенник молча кивнул.
        - Боюсь, мистер Пенник, что я вынужден отдать вас под суд. Старший инспектор Мастерс объяснит вам, что теперь вы ничего не обязаны говорить, но, если сделаете это, все сказанное вами будет зафиксировано на бумаге и может быть использовано как доказательство. Далее я…
        - Не знаю, мистер коронер, смеяться мне или плакать,- прервал его Пенник.- Ситуация поистине фантастическая. Вы сами сказали, что процесс обернется фарсом.
        - Вполне согласен. Если вы, вопреки моим инструкциям, присутствовали на этом дознании, то вам известно, что я не мог бы отнестись к вашему делу справедливее, даже если бы был вашим защитником. Но у меня нет выбора.
        - Это несправедливо и неразумно. Но если вы настаиваете, я вынужден подчиниться. Я готов предстать перед судом, когда вы сочтете необходимым. Вы знаете, где меня найти. Но сейчас мне предстоит очень важная миссия - визит в Париж. Разумеется, я внесу некоторую сумму в качестве залога моего возвращения. А сейчас, если вы меня извините…
        Два констебля отошли и встали у двери. Коронер покачал головой.
        - Все не так просто, мистер Пенник,- мрачно сказал он.- Вы не отправитесь ни в Париж, ни куда-либо еще. В ожидании суда вам придется находиться в тюрьме, что временно ограничит вашу деятельность.
        Прошло около трех секунд, прежде чем Пенник заговорил. Сэндерс увидел, как его плечи вздрогнули под модным пальто.
        - Вы имеете в виду, что меня запрут в камере?
        - Естественно. Это обычная процедура. Вы не можете рассчитывать, что с вами будут обращаться лучше или хуже, чем с другими, отданными под суд за убийство.
        - Но меня не могут осудить!- доказывал Пенник.- Мне ничего не грозит. Вы сами это сказали. Чистое безумие сажать в тюрьму человека, который не может быть осужден, только потому, что кучка безмозглых деревенщин вынесла вердикт, противоречащий здравому смыслу!
        - Как это вы нас назвали?- осведомился старшина присяжных, спрыгнув с помоста.
        Коронер быстро повернулся:
        - Господа присяжные, не будете ли вы любезны пройти через ту дверь в соседнюю комнату? Я бы хотел переговорить с вами, прежде чем вы разойдетесь по домам. Пожалуйста, окажите мне эту услугу. Я не задержу вас надолго… Мистер Пенник, я не могу больше обсуждать с вами дело. Старший инспектор, передаю заключенного на ваше попечение.
        - Но когда состоится суд?- повысил голос Пенник.- Как долго меня будут держать в тюрьме?
        - Точно сказать не могу. Сейчас начало мая. Вас, вероятно, будут судить на выездной сессии в Кингстоне в конце июля. Более точную информацию я не в состоянии вам сообщить.
        - Три месяца?!
        - Приблизительно да.
        Несмотря на массивные грудь и плечи Пенника, Сэндерс не предполагал, что в нем может быть столько силы. Пенник рванулся с такой быстротой, что ногти Мастерса только тщетно царапнули по ткани его пальто. Одним махом подняв тяжелый дубовый стол, он опустил бы его на голову коронера, если бы у него не подвернулась лодыжка. В следующую секунду Мастерс схватил Пенника за плечи и туловище, а стол с грохотом упал на пол, когда еще двое полицейских бросились на Пенника.
        Коронер, хотя и побелел как мел, всего лишь прикоснулся к очкам, словно проверяя, на месте ли они.
        - Думаю, этого достаточно. Вы держите его, старший инспектор?
        - Крепко держу, сэр.
        - Пожалуй, больше не стоит рисковать. После подобной вспышки вы сами можете выбрать надежную камеру для мистера Пенника. Вы, мистер Пенник, требовали точного соблюдения буквы закона и получите его. Кажется, ваше собственное лекарство вызывает у вас тошноту. А теперь, господа присяжные, если вы будете любезны последовать за мной…
        Жюри под присмотром коронера удалилось, шаркая ногами. Пенник и те, кто его пленил, остались в темном зале. Сэндерс все еще не мог видеть его лица, но смятые пальто и кепка выглядели достаточно красноречиво.
        - Боже,- заговорил Пенник, не оборачиваясь,- ты не можешь этого допустить! Это чудовищно! Это настоящая пытка! Три месяца сходить с ума запертым в камере! Я этого не вынесу! Я требую правосудия!
        Г. М. о чем-то тихо распорядился, потом удивительно бесшумно подошел к Пеннику и придвинул ему стул из первого ряда.
        - Садитесь, сынок,- предложил он.
        Глава 18
        Маршрут, который патрулировал констебль Леонард Риддл из отдела «С», честно говоря, нельзя было назвать чреватым насилием и преступлением. И констебль Риддл был очень этому рад.
        Он любил свой маршрут не только за спокойствие, но и за возможность знакомства со знатью, чей домашний очаг ему приходилось незаметно охранять. Его путь огибал Парк-Лейн, проходил по Маунт-стрит до Беркли-сквер, сворачивал на Керзон-стрит и возвращался к Парк-Лейн. Риддла удивляло, как много сведений можно получить о людях, даже если они никогда его не замечали. Он знал, что где происходит, кто куда отправился, какие у кого семейные неприятности, хотя объекты его наблюдений едва останавливались, чтобы пожелать ему доброй ночи.
        У констебля Риддла были свои любимчики. Некоторых из них он знал по именам благодаря шоферам, с которыми водил дружбу. Но многих запоминал только по номерам домов и по внешности, впрочем никогда их не путая, как опытный гардеробщик, всегда возвращающий клиенту нужную шляпу, даже не взглянув на номерок. Иногда Риддл испытывал к ним чувства отца и даже Господа Бога. Когда кто-нибудь в разговоре называл его знатоком человеческой натуры, это ему льстило.
        Этим термином Риддла охарактеризовал один из его «номеров». Это произошло, когда номер одиннадцатый по Д'Орсе-стрит (молодой, а не старый) возвращался домой с вечеринки в три часа ночи, обнял почтовый ящик и начал говорить сначала об астрономии, а потом о коварной натуре женщин. Только что получив взбучку от своей невесты, номер одиннадцатый пребывал в философском настроении. В процессе лекции он назвал констебля Риддла знатоком человеческой натуры. Как и все мы, находясь под градусом, он был склонен считать собеседника равным себе по интеллекту. После этого Риддл особенно привязался к номеру одиннадцатому - это была еще одна причина, по которой Д'Орсе-стрит - маленький тупик, отходящий от Маунт-стрит,- так его привлекала.
        Впрочем, теперь она вызывала у него новый, куда менее приятный интерес. Некоторые ее обитатели были знакомы ему по именам. Взять, к примеру, дом номер девять - превосходный особняк времен Регентства, ныне превращенный в многоквартирный дом с невероятно высокой арендной платой. Мистер и миссис Констейбл занимали квартиру на втором этаже. Как и большинство лондонцев, сейчас Риддл знал все о семействе Констейбл, но ему было известно о нем кое-что и до того, как эхо преступлений докатилось сюда.
        Взять, к примеру, миссис Констейбл. Бедная леди несколько раз пыталась расспрашивать его о работе полиции. Однажды она долго семенила рядом с ним по улицам, придерживая шляпу, пытаясь не отставать от него и засыпая его вопросами,- а Риддл терпеть не мог, когда кто-то топчется около него во время дежурства.
        Уже несколько ночей констебль Риддл думал о ней. Нельзя сказать, что ее призрак его преследовал - он вообще не верил в призраков. Но среди всеобщей шумихи, когда газетные заголовки на каждом углу вопили о телесиле, он всегда замедлял ход и думал, проходя мимо дома номер девять по Д'Орсе-стрит.
        Его не слишком интересовало расследование преступления. Однажды, когда полиция устроила рейд в районе на Керзон-стрит и обнаружила в одном из домов игорный притон, Риддл был удивлен, что не имел об этом понятия, пока не получил соответствующие инструкции. Но опять же, как и большинство лондонцев, он искал объяснение происходящему. Ему не нравилось об этом думать, но он ничего не мог с собой поделать.
        В ту ветреную ночь после дознания по поводу смерти мистера Констейбла внимание Риддла привлек газетный заголовок с помятого листа, оброненного кем-то на Парк-Лейн. Он не успел просмотреть вечернюю газету и смутно надеялся, что с этим Пенником удалось что-то сделать. Но заголовок оповещал большими красными буквами:

«ПЕННИК В ПАРИЖЕ»
        В душе констебля Риддла шевельнулся гнев, растекаясь как клей из бутылки. Значит, они позволили ему уйти, и он снова примется за свое. На сей раз один Бог знает, как далеко зайдет эта обезьяна. Во время угрожающих войной кризисов Риддл испытывал ощущение, что за несколько дней он может внезапно столкнуться с чем-то невероятным, переворачивающим все вверх дном.
        Подойдя к Маунт-стрит, он замедлил шаг. Риддл начал чувствовать искушение сделать то, чего он никогда не делал прежде. У него был приятель, служивший в отделе дактилоскопии. Риддлу захотелось позвонить Билли Уинну (он мог воспользоваться телефоном в аптеке - доме номер четыре) и рассказать ему о теории, которая уже несколько дней вертелась у него в голове. Конечно, Билли не принадлежал к начальственным кругам, но он работал в уголовном розыске и должен был знать, к кому следует обратиться. Сам Риддл не имел дел с начальством. Случайно он знал в лицо старшего инспектора Мастерса из Ярда благодаря делу «десяти чайных чашек». См. роман «Убийства павлиньим пером».] Там еще был старый джентльмен по фамилии Мерривейл. Но казалось предпочтительнее поговорить с Билли Уинном и позволить ему обратиться к начальству. Позвонить Билли?
        Лучше не надо. Он только отошьет его и будет прав.
        Констебль Риддл двинулся дальше по темной и вроде бы пустынной улице. На небе светила луна, и теплый ветер расшвыривал по тротуару брошенные газеты.
        Монотонно шумел транспорт и тикали часы. Было без двадцати десять. Пенник в Париже, Пенник в Париже, Пенник в Париже!.. Стоп! Разве Пенник не должен выступать по парижскому радио без четверти десять? У торговца фруктами в доме 46 на Рассел-Лейн - маленьком переулке в двух шагах отсюда - есть приемник. Можно заглянуть к нему на несколько минут и послушать. Нет, пожалуй, не стоит. В десять он должен встретиться со своим сержантом и не может опаздывать.
        Снова подавив искушение, констебль Риддл свернул в маленький тупик под названием Д'Орсе-стрит.
        Пройдя половину его, он остановился, так как услышал необычный звук.
        Риддл знал звуки своих улиц, как человек знает уличные звуки, слышимые в его комнате. Все необычное регистрировалось у него в уме, прежде чем он начинал об этом думать. Звук был негромким, но Риддл отследил его источник в том месте, где в лунном свете вырисовывался силуэт супершикарного дома номер девять.
        Рядом с домом номер девять, чей второй этаж ранее занимали мистер и миссис Констейбл, находились высокие узкие ворота с узорчатой железной решеткой. Риддл знал, что позади дома расположен сад, окруженный высокими стенами, и что ворота ведут в проход, тянущийся к саду. Сейчас створки ворот были разведены, негромко тарахтя и щелкая при порывах ветра. Даже на расстоянии можно было разглядеть, как они двигаются. За четыре года патрулирования этого района Риддл впервые видел их открытыми.
        Мистер и миссис Констейбл были мертвы, поэтому не могли открыть ворота. Жилец первого этажа, по сведениям Риддла, находился в отъезде. Насчет обитательницы верхнего этажа он был не так уверен - до недавнего времени та пребывала на юге Франции, но могла уже вернуться. Правда, когда она была дома, у нее всегда горел свет и слышались звуки веселья. Сейчас свет нигде не горел, а ворота продолжали скрипеть.
        Риддл толкнул их и зашагал по проходу.
        Сад в основном состоял из лужаек и деревьев. Луна освещала его, оставляя в тени заднюю часть дома. Но Риддл мог разглядеть стены, покрытые белой облупившейся штукатуркой, и длинные балконы вдоль каждого этажа с орнаментальными железными перилами и отдельными лестницами, открывавшими каждому жильцу доступ в сад.
        Держась в тени дома, Риддл заглянул в сад и увидел там Пенника.
        Не узнать его лицо в лунном свете было невозможно - оно фигурировало во всех газетах в фас и в профиль. Каштановое дерево с густой листвой отбрасывало тень на край лужайки, но Пенник, смотрящий на дом, как раз вышел из тени.
        Он был без шляпы, и его лицо (возможно, благодаря причудам освещения лунным светом) казалось раздувшимся, как у утопленника. Риддл видел, как его рука скользнула в карман и что-то оттуда вытащила. Несмотря на шелест листьев, Риддл услышал щелчок и увидел, как луна заиграла на лезвии, когда Пенник нажал на кнопку пружинного ножа.
        Спрятав открытый нож в карман, Пенник бесшумно двинулся к дому.
        Констебль Риддл двигался параллельно ему, держась в тени. Когда Пенник поставил ногу на нижнюю ступеньку железной лестницы, Риддл находился достаточно близко, чтобы схватить его за руку. Но он не стал этого делать, а подождал, пока Пенник не поднимется на полдюжины ступенек, и последовал за ним.
        Гротескное обезьянье карабкание в темноте происходило бесшумно - по крайней мере, Риддл на это надеялся. Если он о чем-то думал, то о том, что ему все-таки следовало позвонить Билли Уинну. Это пошло бы на пользу.
        Впрочем, Леонард Риддл был доволен собой. Он мог объяснить кое-что, если бы захотел. Выходит, Пенник снова находился в двух местах одновременно? Черта с два! Лен Риддл мог растолковать, почему это не так. Возможно, в Лондоне много знали о детективной работе, но ничего не знали о браконьерах…
        Железная лестница слегка поскрипывала. Пенник почти добрался до второго этажа - Риддл видел окна на фоне белой стены. Затем Пенник остановился, и Риддл последовал его примеру так резко, что лестница едва не задрожала. На балконе, у них над головами, находился еще один человек.
        Риддл не мог разглядеть лицо, но видел, что это мужчина среднего роста, в мягкой шляпе, положивший руку на перила балкона. Ему казалось, что это молодой человек и что он испытал шок, который старался скрыть, когда голова Пенника, как чертик из табакерки, появилась над краем балкона. Они смотрели друг на друга, словно сдерживая себя.
        - Добрый вечер, доктор Сэндерс,- едва слышным шепотом заговорил Пенник.
        (Сэндерс? Почему фамилия кажется знакомой?)
        Молодой человек подошел к лестнице и осведомился также шепотом:
        - Что вы здесь делаете?
        - Пришел уладить дела, доктор Сэндерс,- ответил Пенник.
        Вдалеке, на церкви Святого Альда, часы пробили без четверти десять. Пенник, откинув назад голову и подняв запястье, пытался разглядеть в темноте циферблат наручных часов. То, что он увидел, похоже, удовлетворило его.
        - Все точно,- прошептал Пенник.- А что вы делаете здесь, доктор?
        - Хотел бы я знать,- отозвался другой мужчина, вцепившись в перила балкона.- Но они ничего мне не сказали.
        - Я могу вам сказать.- И Пенник потянулся к балконным перилам.
        И тут констебль Риддл начал действовать. Без излишней театральности, которая была не в его натуре, он преодолел оставшиеся ступеньки парой длинных энергичных шагов и постучал Пенника сзади по плечу. Одновременно он отцепил от пояса фонарь, включил его и направил луч в лицо Пеннику, когда тот повернулся.
        - Ну?- осведомился констебль Риддл.- Что все это значит?
        Вопрос был риторическим. Он сам не знал, какого ожидал ответа. Но менее всего он ожидал увидеть выражение лица, представшее ему при свете фонаря. Движения Пенника были настолько незаметными, что результат выглядел почти шокирующим. Лицо Пенника казалось распухшим, потому что он плакал как ребенок, пока его веки не отекли, а белки глаз не порозовели. Он поднял руку, прикрывая глаза от света, опустил уголки рта и начал хныкать.
        На железных плитках балкона послышались шаги - осторожные, но отчетливые, как звуки, издаваемые крысами. Вспыхнул луч еще одного фонаря, устремившись на Риддла.
        - Что, черт возьми, вы тут делаете?- Казалось невероятным, что в тихом бормотании может быть столько необузданной ярости.- Выключите свет!
        Оба луча исчезли, когда Риддл повернул свой фонарь кверху. Но увиденное так его поразило, что он рискнул еще раз направить луч на балкон, дабы убедиться, что не ошибся. К нему обращался старший инспектор Мастерс, который надвинул на глаза шляпу-котелок и отмахивался от света, как от тучи насекомых. Рядом с ним стоял старый джентльмен, которого Риддл помнил со времен Ланкастер-Мьюс. Констебль пытался собраться с мыслями.
        - Что вам нужно?- допытывался Мастерс.
        - Ворота были открыты, сэр…- машинально отозвался Риддл, но тут же вспомнил более важный аргумент.- Я поймал Пенника,- добавил он, ухватив последнего за воротник свободной рукой.
        - Да-да, вижу. А теперь убирайтесь, понятно? Нет, погодите - вы можете нам понадобиться.
        - Сэр, это Пенник. Он не в Париже. Я знаю, как он это проделал. Совсем как браконьеры в Ланкашире. Мой папа…
        - Отпустите его немедленно!
        - Прошу прощения, сэр. Я собирался связаться с Билли Уинном, но предпочитаю, чтобы меня выслушали вы. Их было двое братьев-близнецов - лучшая браконьерская команда, которая когда-либо обводила вокруг пальца магистратов. Звали их Том и Харри Годдены - один из них обчистил парк сэра Марка Уилмена под носом у смотрителя, но обзавелся алиби, так как другой был в пабе с дюжиной свидетелей…
        - Вы что, рехнулись?
        - Пенников тоже двое,- продолжал Риддл, не отпуская жертву.- Я подозревал это раньше, а теперь знаю наверняка.
        - Спокойно, сынок,- вмешался низкий голос.
        Риддл слышал в темноте дыхание сэра Генри Мерривейла.
        - Держите себя в руках, Мастерс. Знаете, по-своему, он абсолютно прав.
        - Благодарю вас, сэр. Мой папа…
        - Ну-ну, сынок, отпустите его. Он ничего не сделал.
        - А как же эти убийства, сэр?
        - Он никого не убивал.
        Рука Риддла опустилась, так как выражение лица старшего инспектора Мастерса не допускало разнообразия толкований. Теперь заговорил молодой человек по имени Сэндерс. Он говорил спокойно и рассудительно, но Риддл чувствовал, что он ждет ответа, и сам бы ответил ему, если бы мог.
        - Слушайте, сэр, пора раскрыть карты. Время для трюков прошло. Вы отдаете мне распоряжения, и я их выполняю, вы объясняете мне, чего следует остерегаться и как я должен вам помочь, и будет только справедливым ввести меня в курс дела.
        - Угу. Что вас интересует?
        - Теперь вы заявляете, что Пенник не совершал убийств?
        - Так оно и есть,- устало ответил низкий голос.- Он не совершал никаких убийств и ничего о них не знает. Он абсолютно не виновен ни в преступлении, ни в соучастии.
        Внизу шелестели листья деревьев сада.
        - Вот так,- продолжал голос.- Это пугало досаждало вам и всему миру почти неделю. Но пойдемте со мной, и я покажу вам настоящее чудовище.
        Он направился к железной лестнице, ведущей на балкон этажом выше, издавая очень мало звуков, хотя двигался весьма неуклюже. Сэндерс зашагал за ним.
        - Но ведь квартира Констейблов здесь, на этом этаже. Зачем нам идти наверх?
        Неестественный шепот начал действовать на нервы всем присутствующим. Ступеньки скрипели, Г. М. поднимался первым, остальные шли сзади. Луна светила сквозь щели между железными перекладинами и плитками. Почти на самом верху лестницы Г. М. заколебался и повернулся. Лунный свет блеснул на его очках и древнем цилиндре, сдвинутом на затылок. Толстые руки были распростерты, словно преграждая путь наверх. Все услышали тонкий, но пронзительный звонок в дверь квартиры на верхнем этаже.
        - Очевидно, это звонит настоящий убийца,- пробормотал Г. М.- Слушайте меня. Мы будем смотреть в окна, которые специально оставили открытыми для нас. Если кто-нибудь заговорит, пока мы находимся на балконе, я убью его. Хочу предупредить, что эта квартира особы, против которой с самого начала был направлен весь план грязной работы, и что эту особу хотят убить сегодня вечером. Пошли.
        Его пальто исчезло. Навеса над последним балконом не было. Луна серебрила плитки крыши, а высокие окна опускались до пола. Эти окна открывались как двери - два из них были приоткрыты на несколько дюймов. Тяжелые розовые портьеры внутри, вероятно в полдюйма толщиной, также были слегка раздвинуты. Сцена была окутана дымкой нереальности, так как, помимо портьер, на окнах были прозрачные занавески из тончайшего золотого кружева. Сквозь них, как сквозь легкую вуаль, можно было заглянуть в тускло освещенную комнату.
        Это была женская спальня, или будуар, во французском стиле середины XVIII века. Обитые шелком стены отражались в зеркалах с позолоченными рамами. Кровать слева прикрывал балдахин, спускавшийся с потолка, рядом висела хрустальная люстра. Но комнату освещала только пара бра. Кто-то, кого они не видели,- очевидно, хозяин квартиры - сидел в высоком кресле спиной к окну.
        Они уже слышали, как убийца звонил в дверь. Голос человека в кресле отозвался, приглашая войти. В соседних комнатах послышались шаги.
        Г. М. схватил за руку Сэндерса, чье сердце бешено колотилось, и подтолкнул его к щели между занавесями. Прямо напротив них находилась дверь. Она открылась, впустив посетителя.
        Констебль Риддл нарушил приказ Г. М.
        - Но я знаю, кто это, сэр,- заговорил он громким дрожащим шепотом прямо в ухо Сэндерса.- Я часто видел ее здесь, в квартире мачехи. Это мисс Хилари Кин.
        Глава 19
        Вуаль нереальности, создаваемая золотым кружевом на окнах, два бра, отбрасывающие слабый свет на шелковые стенные панели, приглушенные благодаря толстым коврам, звуки шагов и даже голосов - все это туманило мозги наблюдателей подобно опиату.
        Посреди этой роскоши Хилари выглядела невзрачной и даже виноватой.
        Правда, она слегка запыхалась, а щеки ее покрыл легкий румянец, но это могло быть вызвано слишком быстрым подъемом по лестнице. Под мышкой она держала объемистый прямоугольный пакет в коричневой бумаге. На ней были строгий костюм из темно-зеленого твида и отбрасывающая тень на глаза мягкая шляпа. Несмотря на виноватый вид, она улыбалась.
        - Хилари, дорогая моя!- послышался приветливый возглас с кресла.- Как хорошо, что ты пришла.
        И хозяйка квартиры поднялась навстречу гостье.
        Слегка повернув голову, Сэндерс мог видеть отражение миссис Джозеф Кин в одном из зеркал с другой стороны комнаты. Это была маленькая, пухлая, необычайно привлекательная блондинка с опускавшимися на плечи локонами, полными губами и узкими поблескивающими глазами. Шелковый кружевной пеньюар идеально соответствовал ее внешности. Подбежав к Хилари, она расцеловала ее в обе щеки.
        - Здравствуй, Синтия,- сказала Хилари, позволяя себя целовать.
        - Я знала, что ты придешь!- с торжеством воскликнула Синтия.- Ведь я обещала, что, кроме нас, здесь никого не будет, и сдержала слово! Знаешь, Хилари, я уже несколько дней за тобой гоняюсь…
        - Но ведь ты только в воскресенье вернулась с Ривьеры,- запротестовала Хилари и с любопытством добавила: - Как ты провела там время?
        - Просто божественно!
        - Могу себе представить.
        - Я познакомилась с ослепительным… но это не важно. Ты ведь знаешь, что мне не терпится услышать все о Пеннике. Ты стала знаменитой, Хилари, попав в водоворот ужасов, о которых пишут в газетах. Я и подумать не могла, что такое может с нами случиться! И это еще не все! Говорят, что Пенник от тебя без ума и готов ради тебя на все.
        - Очень может быть.
        - Вчера вечером Стелла Эрскин видела вас обоих в ресторане «Боронони». Она говорит, что видела, как он при всех целовал тебе руку. Неужели тебя это не возбуждает? На твоем месте я была бы в восторге. Это все равно что появиться на людях с Гитлером или Муссолини - даже еще круче. Хилари, наверное, репортеры станут преследовать меня, когда узнают, что я твоя родственница. Но ведь ты все расскажешь мне первой, не так ли?
        - Обещаю тебе, Синтия, что ты все об этом узнаешь.
        Синтия взвизгнула от радости.
        - Присаживайся, Хилари. Мне не терпится все услышать. Он симпатичный? Он… ну, ты знаешь, что я имею в виду. Говорят, это настоящая grande passion,[Великая страсть (фр.).] как в книгах о французских королях.- Ее чело внезапно затуманилось.- Стелла считает, что мне следует быть осторожной. Она слышала, будто Пенник заявил, что я недостойна жить, так как отобрала у тебя деньги твоего отца. Какая чепуха, не так ли, дорогая? Но не стой здесь. Сними шляпу. И что у тебя под мышкой?
        - Маленький подарок для тебя.
        Синтия широко открыла глаза и покраснела от удовольствия:
        - Для меня? О, Хилари, как это приятно! Я тоже привезла тебе с Ривьеры часики - самые лучшие, какие были в магазине, с бриллиантовым ходом или еще чем-то - понятия не имею, что это значит. Ну, вот я и проболталась о своем сюрпризе. А что у тебя в пакете? Позволь мне вскрыть его.
        - Узнаешь через минуту, Синтия,- сказала Хилари.
        Она положила пакет на край белой мраморной каминной полки, потом с улыбкой сняла шляпу и тряхнула пышными каштановыми волосами.
        - С тобой что-то не так, Хилари? Ты вся дрожишь!
        - Ничего, Синтия. Могу я на минутку уединиться в твоей ванной?
        - Конечно,- с улыбкой отозвалась Синтия.
        Хотя Хилари тоже продолжала улыбаться, она бросила на мачеху странный взгляд, от которого у Сэндерса похолодело внутри. Затем, быстро подобрав сумочку, она вошла в ванную и закрыла за собой дверь.
        Сэндерс слышал, как тикают чьи-то часы. Испытывая вместе со всеми необычайное напряжение, не мог сосредоточиться, однако интуитивно он сделал шаг вперед, словно собираясь вмешаться, но рука Г. М. тут же стиснула ему плечо.
        Напевая себе под нос, Синтия Кин посмотрелась в зеркало, склонив голову набок и медленно поворачиваясь, потом зажгла сигарету, достав ее из маленькой коробки на столике у кресла, но тут же ее погасила, возбужденно посмеиваясь. Очевидно, ей не терпелось услышать подробности. Дверь ванной открылась, и атмосфера в чрезмерно декорированной комнате изменилась так ощутимо, как будто в нее внезапно ворвался поток холодного воздуха.
        Было трудно объяснить причину этого изменения. Тусклые бра горели по бокам двери ванной позади Хилари. При их свете ее лицо казалось еще сильнее покрасневшим, а дыхание еще более частым. По-прежнему улыбаясь, она держала обе руки за спиной и закрыла одной из них дверь позади себя.
        Хилари шагнула вперед.
        - В чем дело, дорогая?- спросила Синтия.- Никогда не видела тебя такой! Что-нибудь не так?
        Хилари сделала еще один шаг вперед, все еще держа руки за спиной.
        - Хилари!
        - Со мной все в порядке, Синтия.- Спокойный приятный голос Хилари разряжал напряжение.- Только…
        Она уже почти подошла к креслу. Даже за окном они ощутили новый запах в душной комнате - запах хлороформа. Должно быть, Синтия тоже его почуяла или ее насторожило поведение Хилари, так как она резко повернулась, и ее бледное лицо отразилось в нескольких зеркалах. Хилари заговорила, не повышая голос, который резко контрастировал со смыслом ее слов:
        - …только я собираюсь убить тебя, как убила Мину Констейбл.- И она бросилась на мачеху.
        Сэндерс мог бы предупредить ее, что дать хлороформ сопротивляющемуся пациенту не так легко, как полагают любители. Пропитанная им тряпка едва не выскользнула у нее из руки, а Синтия Кин едва не закричала, так как они увидели, как блеснули ее зубы, прежде чем Хилари стиснула ее голову изгибом локтя. Обе скрылись из поля зрения в глубоком кресле, откуда доносились звуки борьбы и чья спинка резко вздрагивала. Прошла минута, прежде чем ноги Синтии в белых атласных туфельках перестали брыкаться и безвольно опустились.
        Хилари выпрямилась и отошла от кресла.
        Волосы падали ей на лицо, дыхание было тяжелым, голубые глаза обшаривали комнату, словно в поисках невидимого врага.
        Потом Хилари осмотрела себя. На одном чулке спустилась петля. Машинально послюнявив палец и проведя им по чулку, она выпрямилась, откинула волосы назад, подошла к камину и посмотрела на свое ставшее бледным лицо в зеркало над полкой. При этом она не переставала настороженно озираться. Тишина буквально давила - не слышалось даже тиканья часов.
        Как будто что-то внезапно вспомнив, Хилари подбежала к двери и повернула в замке ключ, потом быстро разорвала бечевку, которой был перевязан коричневый пакет, лежащий на каминной полке. В нем оказалась картонная коробка, в свою очередь содержавшая несколько предметов. Сначала она вытащила несколько кусков плотного, но мягкого черного плетеного шнура - очевидно, разрезанного на несколько частей пояса от халата,- потом пару резиновых перчаток, которые тут же натянула на руки.
        Оттащив от кресла потерявшую сознание женщину (при этом ее лицо покраснело и исказилась от напряжения, став безобразным), Хилари положила тело на кровать под парчовым балдахином.
        - Мне придется раздеть тебя, дорогая Синтия,- заговорила она вслух.- Человека необходимо раздеть, чтобы он мог умереть, как те двое. Потом мы свяжем тебя этим мягким шнуром, который не оставит следов. А после этого…- Хилари подбежала к каминной полке, вернувшись с носовым платком и несколькими полосками липкого пластыря,- мы заткнем тебе рот платком и заклеим пластырем. Я хочу, чтобы ты умирала в полном сознании.
        Хилари снова повернулась и окинула взглядом комнату.
        Легкость и грация ее движений, достойные балерины, контрастировали с выражением глаз, скользящих по окнам. Женщина на кровати издала слабый стон.
        - Скоро ты очнешься,- сказала Хилари.- Ты должна это видеть.
        Спустя две минуты на шевелящуюся и бормочущую женщину, чьи руки и ноги теперь были связаны, она натянула покрывало.
        - Ты слышишь меня, Синтия? Жаль, что я не могу вытащить кляп.
        Рука Хилари тряхнула темную массу под балдахином. Потом девушка словно пробудилась от транса. У противоположной стены стоял лакированный, украшенный позолотой шкафчик на коротких ножках, с пасторальной сценой Ватто спереди и искусно вмонтированным радио. Хилари повернула ручку, но стеклянная панель не осветилась. Она быстро проверила штепсель и снова щелкнула ручкой.
        - Синтия, почему радио не работает?
        Ответа не последовало.
        Хилари подошла к кровати и заговорила спокойно и рассудительно:
        - Понимаешь, бедняжка, я должна послушать выступление Пенника. Он собирается объявить о твоей смерти, а я хочу знать, когда убить тебя. От телесилы мало толку без моей тайной помощи. Как справедливо отметил наш славный старший инспектор, Пенник не мог бы убить даже муравья мухобойкой, хотя он искренне уверен в обратном.
        Она склонилась ниже к кровати.
        - Ты бы удивилась, узнав, каких трудов мне стоило уговорить Пенника убить тебя. Его заклинило на Джеке Сандерсе - он вознамерился продемонстрировать свое могущество на нем. Я ловко подстроила так, чтобы доктор Сэндерс бросил ему вызов, а потом мне пришлось все перекраивать заново. Но я смогла его убедить выбрать тебя (думаю, Синтия, ты догадываешься, каким способом). Пенник продолжал твердить, что будь он королем, то даровал бы мне солнце и луну, так что едва ли он мог отказать мне в скромной просьбе устранить тебя.
        Хилари негромко засмеялась. Ее неугомонная энергия и оживленность на мгновение вернулись, но настроение вновь изменилось. Слегка расставив ноги, она опять склонилась над кроватью, как мать над колыбелью.
        - Ты хотела услышать все о Пеннике, Синтия? Кто он такой и как он все это проделывает? Я обещала тебе это и сдержу слово. Грубо говоря, ты думаешь, что я подыскала себе тепленькое местечко? Ты услышишь, насколько оно тепленькое. Хочешь знать, кто такой Пенник? Что он собой представляет?
        Хилари потянулась к кровати. До наблюдателей донесся треск, когда она срывала полоски пластыря: затем мучительница выдернула изо рта Синтии Кин платок и бросила его на пол.
        - Хочешь знать это, Синтия?
        С кровати послышались стоны и неразборчивое бормотание.
        - Пенник - южноафриканский мулат,- продолжала Хилари.- Его отцом был белый охотник из хорошей семьи (по крайней мере, так он говорит), матерью - дикарка из племени матабеле, а дедом - колдун из племени банту. До восьми лет он рос в негритянской хижине.
        Несколько человек за окном молча переглянулись.
        Подобно стреле, попавшей в центр мишени, правда этих слов стала внезапно очевидной, оживив многочисленные воспоминания, сосредоточенные на образе Пенника, тут же собрав воедино все его противоречия.
        - Ты видела его только на публике,- сказала Хилари.- Но если бы разглядела как следует его рот, нос, скулы, форму головы и тела, а самое главное, маленькие голубоватые полумесяцы у основания ногтей, то не могла бы ошибиться, несмотря на его поведение. Ему приходится постоянно сдерживать свои инстинкты. Он даже не пьет. В душе он на три четверти культурный джентльмен и только на одну - суеверный дикарь, но, если приглядеться повнимательнее, хвост начнет вилять собакой. Вот какого хорошего дружка я себе нашла, Синтия,- черномазого!
        Хилари отошла от кровати и стала ходить взад-вперед мелкими шажками. Ее щеки раскраснелись еще сильнее; она дрожала всем телом.
        - Хотя Пенник очень умен - этого у него не отнимешь. Способности стали очевидными еще в детстве - английский священник и немецкий врач взялись за его образование. Они забрали мальчика у дедушки-колдуна, продали дедушкины амулеты из слоновой кости и получили достаточно денег, чтобы обеспечить чудо-ребенка до конца дней. Но дедушка-колдун оказал на него слишком большое влияние, и мне придется это терпеть - по крайней мере, первое время. Пенник видел, как дедушка-колдун бормочет в хижине заклинания, поражающие кого-то смертью на расстоянии в сотни миль, видел, как эти заклинания действуют, и верит в них до сих пор, но пытается объяснить их научно. Ему кажется, что он смог оплести паутиной науки физическую силу мысли и научился ею пользоваться. В каком-то смысле так оно и есть, но далеко не в полном.
        Однако иногда у него что-то щелкает в голове, возвращая в первобытное состояние. Против этого я не возражаю, поскольку это дает малютке Хилари то, что ей нужно,- вернее, даст, когда я буду наблюдать за твоей смертью. Он вернулся в такое состояние вечером в прошлую пятницу у Констейблов, когда мы невольно затронули в разговоре определенную тему.
        Вот как это произошло. Мы сидели в оранжерее - Сэм Констейбл, Мина, доктор Сэндерс, Лэрри Чейс и я, не замечая подводных течений. Лощеный, безупречный джентльмен, Сэмюэл Хобарт Констейбл, поддразнивал Пенника, методично выводя его из себя. А потом добрый доктор Сэндерс произнес катастрофическую фразу: «Мистер Пенник, оставим в стороне вопрос, способны ли вы убить человека, думая о нем, как колдун из племени банту».
        Сам Пенник уже допустил оплошность, использовав слово «дикарь» в качестве иллюстрации своего аргумента, и быстро поправил себя. Но потом мы уже не смогли бросить эту тему. Разговор зашел о поварских колпаках, и мистер Констейбл заметил со своей сладенькой улыбочкой, что Пенник будет хорошо выглядеть в таком головном уборе. Мина Констейбл напомнила, что сам Дюма готовил обед для французских гурманов, а Дюма, как тебе вряд ли известно, был октороном.[Окторон - человек, в жилах которого течет восьмая часть негритянской крови.]
        Сэмюэл Хобарт довершил дело, сказав: «Если я переодевался к обеду в компании чертовых ниггеров, то, надеюсь, могу делать это в собственном доме?» И свет разума погас в мозгу моего маленького мулата. Он вынес Сэмюэлу Хобарту смертный приговор.
        Сэмюэл наверняка бы умер, если бы чары банту могли его убить. Эти чары насылал на него Пенник, помешивая салат. Вот что напугало приглашенную помощницу и ее сына до такой степени, что они бросились из дома со всех ног. Вот почему Пенник довел себя до такого состояния, когда пена шла у него изо рта. Вот почему он перед обедом для начала явился в мою комнату и попытался весьма неэлегантно меня соблазнить - право, дорогая Синтия, надеюсь, большинство твоих клиентов вели себя приличнее. Он уверял, что убьет Сэмюэла Хобарта в качестве жертвоприношения мне, что рассыплет рубины у моих ног - короче говоря, едва до смерти не напугал малютку Хилари. На меня произвело впечатление то, что Сэмюэл Хобарт действительно умер. Но самое забавное - Пенник не имел к этому никакого отношения. Мальчишка из племени матабеле абсолютно безобиден, если уметь с ним обращаться. Во всяком случае, он послужил для меня отличным прикрытием, когда я убила Мину Констейбл. Я сделала это, чтобы она не могла сообщить правду о смерти Сэма, так как в таком случае мне удалось бы продолжить работу и избавиться от тебя все еще под
прикрытием таинственного могущества Пенника. Точнее, его таинственного вздора.
        Я точно знаю, что делаю, ангел мой. Я знаю, что какое-то время буду под подозрением, и мне придется отвечать на весьма неприятные вопросы. Но я умею обращаться с мужчинами в подобных обстоятельствах. Что бы они ни подозревали, им ничего не удастся доказать. Даже если они разоблачат болтовню Пенника, они все равно будут подозревать его, а я останусь невредимой благодаря железному алиби на время смерти Сэмюэла Хобарта Констейбла.
        Хилари уже не могла остановиться. Она потеряла голову. Ее лицо было розовым, а ноги изящно и в то же время нелепо пританцовывали на ковре.
        - Я устала жить скромно и терпеливо, покуда люди вроде тебя получают все, стоит им только свистнуть. И я решила увидеть тебя в могиле, как только услышала истинную правду о смерти Сэмюэла Хобарта Констейбла.
        По-моему, я говорила тебе, Синтия, что не убивала его? Или нет? До следующего дня после его смерти мои мысли были чисты и невинны. Иначе я никогда не призналась бы доктору Сэндерсу, что хочу увидеть тебя мертвой. Я узнала правду о смерти Сэмюэла, так как следующие две ночи спала в одной комнате с Миной, которая, как всем известно, разговаривала во сне. Я собрала воедино отдельные кусочки и поняла, как могу использовать Пенника в качестве прикрытия при устранении тебя.
        Юридически смерть Сэмюэла Хобарта можно определить как несчастный случай, но в действительности это не так. В какой-то мере Пенник ответствен за происшедшее. Если бы он не сказал то, что говорил, не делал того, что сделал, и не предсказал возможную смерть в Форуэйзе до восьми вечера, Сэмюэл Хобарт был бы сейчас живехонек. Но это должно было случиться. Если бы я внимательнее прислушивалась к разговору в оранжерее, то поняла бы, что событие приближается к нам на всех парах, как курьерский поезд. Все действовали согласно своей природе - в результате Сэмюэл Хобарт превратился в труп, а я получила то, что мне нужно. Теперь ты узнаешь, как он умер, потому что сама умрешь точно так же.
        Хилари присела в реверансе - Сэндерс вспомнил, что уже видел, как она это делает, на лестнице в Форуэйзе. Выражение ее лица также было знакомым - он видел его под люстрой в столовой, когда она рассталась с ним за несколько часов до смерти Мины Констейбл.
        Девушка вприпрыжку, как школьница, подбежала к камину и запустила руку в картонную коробку.
        - Если радио не желает работать, то не будет,- практично заметила она.- Все равно до объявления у меня достаточно времени. Я хочу, чтобы ты слушала внимательно, Синтия. Это приятнейший способ убивать людей из всех, мне известных. Он не требует никаких знаний, иначе я не смогла бы им воспользоваться. Старший инспектор Мастерс сказал истинную правду. Я подслушивала их у двери, прежде чем они отвезли меня к поезду, на который я не стала садиться. «Что-то дикое, как ветер, и домашнее, как сыр,- сказал он.- То, что вы можете проделать у себя дома с двумя наперстками и куском мыла». Мыло!.. Это напомнило мне кое-что. Подожди минутку.
        Хилари метнулась в ванную, где вода потекла сразу из двух кранов.
        - Здесь мне незачем опасаться шума,- объяснила она, появляясь в дверях,- как пришлось опасаться в Форуэйзе, когда я избавлялась от Мины. Бедный туповатый доктор Сэндерс слышал, как течет вода, но подумал, что это фонтан в оранжерее.
        С этим парнем меня постигла неудача, Синтия. Я подстрекала его заняться со мной любовью - даже сидела с ним в темноте. Но это не подействовало. Джек все еще влюблен в глупую девку вроде тебя, которая сейчас наслаждается круизом. Он думает, что она ему изменяет - что вполне вероятно,- но не в состоянии ее забыть. Впрочем, мне едва не повезло. Джек сказал, что я веду себя как «героиня триллера», и мне показалось, что это лучший способ играть роль. Ты так не считаешь?
        Джека легко обмануть, и я знала, что если он застукает меня в Форуэйзе в воскресенье вечером, то постарается защитить. Он и так мне помог. Но мне пришлось дать отставку бедняге Лэрри Чейсу после того, как я сама поощрила его привезти меня в Форуэйз.
        Знаешь, Синтия, ты начинаешь мне нравиться. Ты не можешь понять, какое испытываешь облегчение, чувствуя, что больше не придется быть послушной собачонкой, приносящей туфли в зубах. Думаю, лучшие идеи и трюки я позаимствовала у тебя. Я изучала тебя с тех пор, как ты вышла замуж за моего отца. Но к сожалению, у мужчин, которые в меня влюблялись, никогда не было ни гроша в кармане. Тебе в этом отношении всегда везло… Эй, замолчи немедленно!
        Женщина на кровати с криком сбросила покрывало. Хилари тут же оказалась рядом, вновь хладнокровная и спокойная.
        - Как и Пенник, я слишком много болтаю,- сказала она.- Не вздумай орать снова, иначе я поднесу к твоим пяткам горящие спички, прежде чем тебя прикончить. Едва ли кто-нибудь обратит внимание на один-два маленьких ожога, а мне это доставит удовольствие. А теперь я должна тебя перенести…
        - Нет,- послышался неожиданно четкий и спокойный голос Синтии Кин.
        - Почему нет, дорогая моя?
        - Потому что на балконе находятся мужчины,- ответила Синтия.- Несмотря на твои слова, у меня еще осталась некоторая стыдливость. Мне удалось ослабить узлы, и я могу дотянуться до пеньюара, но, полагаю, они могли бы предупредить меня о том, что ты собираешься делать.
        - Пошли, ребята,- скомандовал Г. М.
        Он настежь распахнул окно, отодвинул занавески и портьеры и шагнул в комнату.
        Глава 20
        - Да,- сказал Г. М., поднеся к свету стакан и помешивая в нем сахар.- Я расскажу вам все, сынок. Мы с Мастерсом не могли сделать это раньше, так как боялись, что вы, сами того не желая, проболтаетесь девушке. Но вы заслуживаете того, чтобы знать правду. История очень простая…
        - Включая способ убийства, который «можно проделать у себя дома с двумя наперстками и куском мыла»?
        Г. М. кивнул, а старший инспектор усмехнулся.
        Они сидели на рассвете в рабочем кабинете Г. М. на самом верху здания в конце Уайтхолла. В течение нескольких часов телефон звонил, не переставая, и Г. М. бодрым голосом давал одни и те же указания. Широкий письменный стол, лампа на гибкой ножке, железный сейф с бутылками и стаканами - все было хорошо знакомым.
        Г. М. сделал глоток и продул черенок черной трубки.
        - Не требуется долго сидеть и думать, зная основной факт: человек может быть мертв и в то же время жив, причем только одна медицинская или психологическая причина способна привести его в такое состояние. Мастерс пришел в бешенство, когда я впервые сказал это, но факт остается фактом.
        Он задумался.
        - Лучше всего рассказать вам все по порядку, начиная с путаницы в пятницу вечером. Хилари Кин…- Г. М. посмотрел на Сэндерса поверх очков.- Мы не будем много говорить о ней, но она сказала сущую правду. Случившееся было практически неизбежным, так как каждый действовал соответственно своему характеру.
        Вообразите, что вы находитесь у фонтана оранжереи Форуэйза вечером в пятницу около половины восьмого. Мертвые еще живы, и все только должно произойти. Пенник только что взорвал бомбу, объявив, что Сэм Констейбл, вероятно, умрет до восьми.
        Но разве он тогда сказал, что сам совершит убийство? Вовсе нет! Кто-нибудь подумал, что он подразумевает именно это? Тоже нет! Вы играли в чтение мыслей. Поэтому Хилари Кин сразу же спросила: «Вы имеете в виду, что кто-то собирается в течение очень короткого времени убить мистера Констейбла?» Пенник, улыбнувшись, ответил: «Возможно».
        Каждый из вас интерпретировал это предсказание согласно собственной натуре. Никто не думал о Пеннике как о потенциальном убийце - напротив, вы были поражены, когда он позже хладнокровно объяснил смысл своих слов. Вы решили, что он подразумевает, будто кто-то другой в доме планирует убить Констейбла и Пенник прочитал его мысли. Это так, сынок?
        Сэндерс кивнул, вспоминая душную оранжерею.
        - Какое же впечатление это произвело на хозяев дома - Сэма и Мину Констейбл? Сэм Констейбл - как я о нем слышал, жуткий ипохондрик - прежде всего подумал о приступе, а потом об убийстве, когда еще это слово не было произнесено. Он вернулся к своей старой идее, будто молодая привлекательная жена собирается его убить. Конечно, на три четверти это была шутка - он никогда всерьез в это не верил. Но Сэм принадлежал к людям, которым нравится подпускать такие шпильки по адресу жены - на три четверти в шутку, но на четверть как предупреждение не пытаться играть в грязные игры. Все, что он говорил, было приправлено и приперчено намеками на это. Он даже указал, как она может его убить. «Мина когда-нибудь прикончит меня, все роняя». И более конкретно: «Она убьет меня и представит это несчастным случаем, как в том деле, о котором писали газеты». Ха! Это был удар исподтишка, но оба они поняли, о чем речь, потому что сведения об упомянутом деле содержались в альбоме вырезок Мины Констейбл.
        Что, по-вашему, думала его жена, покуда он обвиняюще смотрел на нее? Мина слышала такое раньше. Она была нервной женщиной, страдающей от последствий малярии и обладающей чрезмерно развитым воображением. И она по-настоящему любила это старого хрыча. «Бедняга Сэм думает, что я могу убить его. Конечно, у меня такого и в мыслях никогда не было, но что, если я сделаю это нечаянно?» Тогда она полностью доверяла Пеннику и отнесла его пророчество на свой счет. «Если бы такое произошло, меня бы повесили». Мысль была не из приятных.
        - А Пенник?
        - Пенник несет ответственность за все. Он - бог из машины.[В античной драме - вмешательство божества, решающего все проблемы сверхъестественным способом. В переносном смысле - любой невероятный способ избавления от трудностей.] Его личность была куда более мощной, чем вам казалось. Он заставил группу вполне адекватных людей думать о том, о чем они и не помышляли. Вас, молодой человек,- что вы охладели к Марше Блайстоун, Хилари Кин - что не худо бы избавиться от мачехи, Сэма Констейбла - что жена может его убить, а Мину Констейбл - что она случайно может это сделать. Эмоциональное давление было слишком высоким. Что-то должно было взорваться. И это взорвалось.
        В половине восьмого Констейблы удалились в свои комнаты переодеваться. Женщине с трясущимися руками и разгулявшимся воображением пришлось наполнять для Сэмюэла ванну и вдевать ему запонки в рубашку. Сэм уже внизу намекнул, как она может убить его во время одевания. Предположим, это случится? Предположим, у нее есть подсознательное (господи, как же мы все любим это слово и боимся его!) желание убить его? Это самая скверная мысль.
        Принял ли ванну Сэмюэл, как только они вошли в свои комнаты? Позже Мина утверждала, что принял и был одет до такой степени, что она завязывала ему шнурки на туфлях, прежде чем он побежал выяснять, почему без четверти восемь в соседней комнате разбилась лампа. Но мы доказали, что она лгала. Без четверти восемь Сэм был только в халате и шлепанцах, и он еще не принял ванну. Он так долго ворчал на жену, заставляя ее нервничать еще сильнее, что только собирался принимать ванну, когда лампа разбилась. Выяснив, в чем дело, он пошел в ванную между без четверти восемь и восьмью.
        Сэмюэл постоянно жаловался на холод. Он не мог согреться. Фактически последнее, на что он негодовал, прежде чем вы разошлись в половине восьмого, был холод в доме. Что же он сделал с целью справиться с этой манией в помещении, где людям действительно бывает холодно? Я имею в виду ванную.
        Г. М. злорадно посмотрел на Сэндерса.
        - Вы, сынок, пару раз видели в ванной портативный электронагреватель. Однажды вы даже споткнулись об него, верно? Однако в высшей степени странно, что, хотя вы видели там нагреватель в субботу и воскресенье, вы не увидели его в пятницу вечером, когда заглянули в ванную вскоре после смерти Сэма Констейбла.
        Это была правда.
        Сэндерс слишком хорошо помнил пахнущую сыростью ванную, когда он заглянул в нее в поисках снотворного для Мины Констейбл. Он помнил каждый предмет - и нагревателя среди них не было. Но позже крашенное под бронзу изделие появилось там снова - и он, и Мина натыкались на него.
        - В ванной все еще пахло сыростью,- сказал Сэндерс.
        - Конечно,- буркнул Г. М.- Потому что Сэмюэл Хобарт принял ванну только после без четверти восемь. Черт побери, я буквально вижу и слышу его! Он влез в ванну, жалуясь на холод и сквозняк. Его жена хлопотала рядом, как слуга, когда тот находился дома. Муж был для нее королем и императором. Машинально и даже не подумав, как поступал тысячи раз со слугой, он рявкнул на нее, требуя перенести портативный нагреватель ближе к ванне. Ею овладели, как она того и боялась, подсознательный страх или желание. Мина подняла нагреватель руками, которые не могли удержать даже стакан, поскользнулась и уронила его в ванну. Это означало верную смерть, джентльмены.
        Г.М. глубоко вздохнул.
        - Совет графства Лондон с полным основанием установил строжайшие правила относительно пользования электроприборами в ванных. Внутри не разрешено устанавливать даже выключатели. А уж подносить электронагреватель к наполненной ванне - самоубийственное безумие…
        Если он падает в воду, немедленно происходит короткое замыкание. Вся мощь электротока проходит через самый лучший проводник - воду - и тело жертвы, сидящей в ней по плечи. На теле не остается ни следов, ни ожогов, так как область поражения слишком велика. Единственный признак - расширенные зрачки. Два подобных случая произошли недавно в Бристоле, и Мина Констейбл хорошо о них знала, так как вклеила в альбом газетные вырезки. Напряжение особого значения не имеет - 210 вольт убивают наверняка. В итоге, роняя вещи, Мина убила мужа, как он и говорил. То, чего она боялась больше всего, произошло в действительности.
        Что дальше? Мина стояла в темной мокрой ванной, рядом с мертвым мужем. Ей нужно было проверить, мертв ли он на самом деле. Свет погас из-за короткого замыкания. Но как мы выяснили, в Форуэйзе установлена система так называемых распределительных пробок, каждая из которых обслуживает две или три комнаты. Поэтому свет отключился только в ванной и комнатах Мины и Сэмюэла Хобарта.
        На комоде в комнате Сэма стояла пара свечей. Мина вбежала туда, зажгла свечи и принесла их в ванную, при этом закапав воском не только свой рукав, но и ковер. Одно пятно осталось у ножки кровати, а другое - у двери в ванную. Помните, сынок? Когда мы говорили с ней в воскресенье, она стояла в дверях ванной. Я советовал обратить внимание на восковые пятна, одно из которых находилось рядом с ней. Мне чертовски жаль, что из-за нас она пережила скверный момент, но ничего не поделаешь.
        Итак, Мина убедилась, что муж мертв, и не сомневалась, что ее за это повесят.
        Вам известен характер этой женщины. Мысленно она видела судью, эшафот и себя на нем. Трюк Пенника завладел ее воображением полностью. Никто не поверит, что это несчастный случай. Сэмюэл Хобарт практически в присутствии свидетелей заявил, что она убьет его «и представит это несчастным случаем, как в том деле, о котором писали газеты». Она и сама прикидывала, не использовать ли подобный способ убийства в очередной книге.
        Вы знаете, о чем думала Мина, стоя в ванной со свечой в руке. «Разве ты не можешь притвориться, будто не делала этого?» - нашептывал ей бесенок. «Нет-нет, я любила его и не хочу притворяться».- «Но ты ведь не намеревалась это делать».- «Это не важно».- «Ты могла бы вытащить его из ванны и представить все так, будто не имеешь к этому отношения».
        Мина бесконечно любила мужа, но не могла вынести мысль, что ее арестуют и повесят. Она еще никогда не думала более быстро и лихорадочно. Со свойственным автору нескольких романов профессионализмом Мина Шилдс придумала план за две минуты. Однажды она написала детективный роман (кажется, это комментировал молодой Чейс), где убийца прикончил жертву в одном месте, а затем перенес тело в другое, представив все так, будто смерть наступила там.
        - Да,- мрачно кивнул Сэндерс.- Чейс упоминал об этом, представляя меня Мине Констейбл,- он заявил, что отказывается верить, будто это возможно.
        - Выходит, идея носилась в воздухе? Ну, ум Мины снова сработал в том же направлении - перенести тело. Не составляло труда незаметно ни для кого включить свет снова. Коробка с пробками находилась в шкафу в ее спальне. Она привинтила запасную пробку и вернула свечи на комод в комнате мужа. Следующий этап был для нее ужасен - ей пришлось одевать его. Я видел Мину в воскресенье и не сомневаюсь, что только страх перед виселицей заставлял ее продолжать играть роль. Было достаточно легко перетащить Сэма - весил он не так много, а вы обратили внимание на ее крепкие запястья. Я видел, как маленькие женщины раздевали мертвецки пьяных мужчин и укладывали их в кровать. Мине предстояло совершить обратное. В ее распоряжении было добрых десять минут. Одежда лежала наготове - даже запонки были вставлены в манжеты.
        Ей, должно быть, казалось, что самое худшее будет вытаскивать мужа на площадку. Она прислонила его к перилам, которые поддерживали перегнувшееся через них тело. Но это оказалось далеко не самым худшим!
        Г. М. задумчиво посмотрел на двух собеседников.
        - Дальше начались эти крики. Каждый, кто их слышал, был почти парализован. Они казались нечеловеческими. Мина стояла в дверях своей комнаты, продолжая кричать как безумная. И она не притворялась. После кошмарных усилий избежать виселицы, прежде чем закрыть дверь, она посмотрела на тело у перил и увидела, что оно двигается!
        Заметьте, молодой человек, что ни один независимый свидетель не видел, как Сэм Констейбл стоит на своих ногах - включая вас, а ведь вы выбежали на площадку почти сразу, как только женщина начала кричать. Не было никаких признаков «шатания и приплясывания», которые она нафантазировала, чтобы защитить себя. Вы видели Сэма перегнувшимся через перила, положившим руку на стойку, каким она его оставила. Но вы тоже видели, как он шевелится.
        По вашим словам, его тело дернулось, а рука взметнулась вверх. Он безвольно висел на перилах, однако умудрялся шевелить спиной и рукой. Характерные симптомы, не так ли?
        Г. М. повернулся к Мастерсу:
        - Док объяснит вам, сынок, что существует только одна форма смерти, при которой человек может быть объявлен мертвым, так как его сердце остановилось, и, тем не менее, проявлять признаки жизни еще несколько минут. Это смерть от электрошока. См.: Тейлор. «Принципы и практика судебной медицины». Об электричестве. Т. 1. С.
560-573. (Примеч. авт.)]
        Об этом стало известно, когда в Америке начали казнить преступников на электрическом стуле. Когда человек получает один смертельный удар током, можно добиться проявления признаков жизни с помощью искусственного дыхания. Я говорю: признаков жизни. Никакое искусственное дыхание не заставит остановившееся сердце долго биться вновь. Но можно получить те же признаки, какие проявлял Констейбл на глазах у Сэндерса. А почему? Потому что Мина Констейбл, сама того не зная, только что сделала мужу интенсивное искусственное дыхание, одевая его.
        В конце этой адской работы, прижав его к перилам, она вдохнула в него искру жизни. Сэндерс же уловил момент, когда искра погасла, и, естественно, счел это подлинным временем смерти.
        Кто может его порицать? Кто бы заподозрил временное оживление от электрошока в случае с человеком, который, согласно всем свидетельствам, просто упал и умер на лестничной площадке своего дома? Это было нечто вроде второй смерти, которая спутала все, касающееся времени, места и причины смерти подлинной, направив нас по ложному пути. Я не доверяю этому молодому человеку как детективу, но доверяю как врачу, а в живых не осталось никого, кто видел, что произошло на самом деле.
        - Благодарю вас,- сказал Сэндерс.
        Он вспоминал Мину в ее спальне после смерти мужа - ее искреннюю ошеломленность, частый пульс… Теперь ее слова: «Но он не мог умереть! Я видела…» - можно было интерпретировать по-другому: «Вы должны знать. Ведь вы врач, верно?»
        Да, Сэндерс понимал ее чувства - презрение к себе и страх, удерживающий ее от немедленного признания.
        - Вы так же легко можете представить себе ее состояние,- сухо продолжал Г. М.,- когда Пенник хладнокровно заявил всем, что убил Сэмюэла Хобарта с помощью телесилы. Это объясняет, почему она внезапно набросилась на Пенника, называя его шарлатаном и мошенником. Он утверждал, что устранил бесполезного члена общества, и строил на этом свою репутацию, а ей остался только труп. Мина больше всего на свете хотела разоблачить Пенника и бросила ему вызов, как мы ни старались ее удержать. Но беда в том, что она не могла сказать правду.
        Конечно, миссис Констейбл не была убийцей. Она была вполне достойной женщиной, хотя и пыталась спасти собственную шкуру. После несчастного случая Мина спрятала мокрый перегоревший нагреватель в гардероб, а на следующий день заменила его одним из множества других нагревателей, имеющихся в доме. Она также спрятала альбом для вырезок, увидев, как Сэндерс смотрит на него после того, как не обнаружил никакого нагревателя в ванной. Здесь мы оставим миссис Констейбл и перейдем к не слишком аппетитной фигуре настоящего убийцы - единственного убийцы во всем деле.
        Я имею в виду Хилари Кин, чья мачеха получала только пожизненно проценты с состояния Джо Кина, которое после ее смерти должно было перейти к Хилари.
        Старший инспектор Мастерс оторвал взгляд от записной книжки. Г. М. откинулся на спинку вращающегося стула позади широкого письменного стола с низко опущенной настольной лампой, прикрывая глаза ладонью от света и шумно затягиваясь пустой трубкой. Но Сэндерс чувствовал, что маленькие проницательные глазки наблюдают за ним из-под ладони.
        - Нет,- снова заговорил Г. М.,- она мне не нравилась и была достаточно умна, чтобы это заметить. Я знал ее отца, но в ней текла дурная кровь, хотя я не мог сказать вам это, сынок, иначе бы вы вцепились мне в горло за то, что я преследую бедную, ни в чем не повинную девушку. Вы не влюбились в нее, хотя она изо всех сил пыталась соблазнить вас, потому что вы могли оказаться полезным. Я рад, что этого не произошло, так как готов держать пари, что ее повесят.
        Не надо вздрагивать, сынок. Это неприятно, но ее тоже приятной не назовешь. На вашем месте я бы отнесся к этому как к горькому опыту и не сообщал подробностей Марше Блайстоун, когда она вернется в июне. Вы слышали, как говорила дочка Джо Кина в комнате мачехи, чувствуя себя в безопасности, поэтому мне незачем описывать вам ее характер - сильный, практический ум плюс заторможенное эмоциональное развитие. Она умела быстро ориентироваться в ситуации. Герман Пенник был искренне убежден, что убил Сэма Констейбла и что обладает могуществом, пугавшим даже его самого. Она поняла, как обратить это себе во благо.
        Г. М. сердито нахмурился:
        - А теперь позвольте рассказать вам о моем участии. Вы двое втянули меня в это дело в воскресенье во второй половине дня. Я приехал в надежде на отдых, терзаемый тревогой из-за перспективы оказаться в палате лордов, и что я обнаружил? Сумасшедший дом! Вы оба несли какую-то ахинею о людях, убивающих других людей волнами мысли. Миссис Констейбл на коленях и со слезами на глазах умоляла меня разоблачить Пенника и одновременно лгала мне, не переставая.
        Что я мог подумать? Что любой подумал бы на моем месте? Я согласился с Мастерсом, что если убийство имело место, то его совершила сама миссис Констейбл. Я заявил, что она в такой же безопасности, как если бы лежала упакованной в вату в сейфе Банка Англии, и все еще считаю, что имел право так говорить.
        Но меня беспокоил Пенник. И если миссис Констейбл действительно убила своего мужа, то я не мог понять, как она это сделала. Я только знал, что в деле каким-то образом замешана ванная. Все следы - в том числе пятна воска - вели туда. Миссис Констейбл солгала насчет времени, когда ее муж принимал ванну. Сэндерс подробно описал состояние ванной после смерти Констейбла, заявив, что там не было электронагревателя, но в воскресенье я собственными глазами видел в ванной здоровенный, крашенный под бронзу нагреватель, и казалось нелепым, что человек, который постоянно мерз, не держал нагреватель там, где он мог больше всего ему понадобиться.
        Но я никак не мог опровергнуть клятвенное утверждение доктора, что Констейбл умер на лестничной площадке. Только поздно вечером в воскресенье, когда я, вернувшись домой, сидел и думал, мне пришло в голову, что кому-то понадобились горящие свечи в ванной, так как электрический свет отключился, потому что кто-то уронил в ванну исчезнувший нагреватель. Это объясняло оживший труп и расширенные зрачки.
        Все выглядело так, будто Пенник состоял в сговоре с миссис Констейбл - первый отвлекал остальных телесилой, а вторая выполняла настоящую работу. Я лег спать, мечтая о том, что сделаю с ними обоими, а проснувшись, узнал, что миссис Констейбл мертва, а у Пенника снова железное алиби, и едва не спятил.
        История с телесилой вызвала международный скандал. Я был так занят, что смог получить подробный отчет о смерти миссис Констейбл только во вторник за ленчем. Услышав вас обоих, я понял, что был прав, так как, во-первых, свечи зажигали снова, а во-вторых, Сэндерс, сидя в гостиной, обратил внимание на продолжительный звук струящейся воды, которая явно текла не из фонтана в оранжерее.
        Сэндерс мрачно кивнул:
        - Понимаю. Это была вода, наполняющая ванну.
        - Нет, сынок, это была вода, вытекающая из ванны,- отозвался Г. М.- Ванну легко наполнить практически бесшумно, как и хотел убийца. Нужно только делать это медленно. Едва ли вы услышали сквозь эти толстые стены, как наполняется ванна. Но чего нельзя избежать, так это вибрирующего звука, издаваемого водой, которая вытекает в водопроводную трубу, когда ванну опустошают. Поэтому вы его услышали. И поэтому становилось очевидным, что убийца - Хилари Кин.
        Старший инспектор выпрямился на стуле.
        - Погодите, сэр! Этого я не понимаю.
        - Неужели? Тогда рассмотрим другое доказательство. Что сообщил нам Сэндерс о воскресном вечере в Форуэйзе?
        Он дал миссис Констейбл таблетку снотворного, уложил ее в постель и спустился на первый этаж около двадцати минут одиннадцатого. Незадолго до половины одиннадцатого он услышал звук текущей воды и, обернувшись, увидел «астральную проекцию» Пенника, смотрящую на него из оранжереи. Сэндерс обыскал оранжерею - безрезультатно - и помчался наверх убедиться, что с миссис Констейбл все в порядке. Она мирно спала.
        Но в таком случае когда же леди умерла? Ибо в течение пятнадцати минут после этого Сэндерс сидел на лестнице менее чем в восьми футах от двери в полной тишине. Если вы собираетесь заявить, Мастерс, что в течение этих пятнадцати минут убийца втащил в ванную наполовину усыпленную женщину (которая наверняка бы проснулась), бросил ее в ванную, швырнув туда же нагреватель, что наверняка издало бы громкий стук и всплеск, потом одел ее, притащил назад и снова уложил в кровать, а человек, находившийся на расстоянии восьми футов от двери, не слышал ни звука, то я, в свою очередь, издам звук, притом весьма невежливый. То же самое я сделаю, если вы скажете, что все это случилось в течение двух минут, когда Сэндерс внизу говорил по телефону. Нет. Учитывая то, что вода вытекала из ванны незадолго до половины одиннадцатого, это может означать только одно.
        Мина Констейбл была мертва до половины одиннадцатого. Но в половине одиннадцатого Сэндерс застал в кровати живую, спокойно дышащую женщину. Правда, по его словам, он не включал свет, уходя, оставил Мину Констейбл с головой, прикрытой подушкой, и в плотном халате, который был ей великоват. Но живая женщина в темной комнате не могла быть миссис Констейбл. А если это была не она, пораскиньте мозгами и спросите себя, кто это мог быть.
        Сэндерс и Мастерс ошеломленно уставились друг на друга, а Г. М. кивнул.
        - Разумеется, это была дочка Джо Кина. Она только притворялась, что собирается сесть в поезд, когда мы высадили ее у станции. Уже в субботу она знала, что рано или поздно миссис Констейбл бросит вызов Пеннику, знала, когда это должно произойти, и убедила легко внушаемого Пенника, когда именно ему следует нанести очередной удар «телесилой». Хилари потихоньку вернулась в Форуэйз - времени у нее было более чем достаточно. Она знала, что, кроме миссис Констейбл, в доме находится только Сэндерс, и не сомневалась, что, если он увидит ее, ей удастся как-нибудь уговорить его помалкивать об этом.
        Хилари вошла в дом через наружную лестницу, ведущую на балкон комнаты Сэма Констейбла. Ей оставалось только взять один из многочисленных электронагревателей на неиспользуемом верхнем этаже, спрятаться там и ждать нужного момента. Сэндерс едва ли стал бы сидеть всю ночь рядом с миссис Констейбл.
        Бедная женщина была одурманена лишь наполовину и попыталась сопротивляться, но дочка Джо Кина быстро с ней справилась - вы ведь видели, как она обошлась с мачехой. Все шло как по маслу вплоть до убийства. Хилари вытащила жертву из ванны, вытерла ее досуха и надела на нее халат, когда внезапно кое-что осознала. До сих пор она не издавала ни звука, который мог бы ее выдать, но как быть с вытекающей из ванны водой, журчание которой почти наверняка слышно на первом этаже?
        Это требовалось срочно проверить. Спустившись по главной лестнице в кухню, Хилари прошла в оранжерею и заглянула в столовую в качестве астральной проекции Пенника… Как это было сделано, сейчас не имеет значения!- Г. М. спешно поднял руку.- Она вовсе не хотела, чтобы лицо Пенника увидели - во всяком случае, тогда.
        Но его увидели. Сэндерс не обратил особого внимания на текущую воду, но подпрыгнул при виде лица за дверью. Хилари поняла, что должна действовать быстро. Сэндерс, несомненно, поднимется наверх проверить, все ли в порядке с миссис Констейбл, и, если обнаружит ее мертвой, игра будет проиграна. Свое присутствие в доме Хилари могла бы каким-то образом объяснить. Но она повсюду оставила свои «аксессуары» - свечи и лишний электронагреватель в ванной, все еще мокрую ванну и перегоревшие пробки. Если тело найдут, прежде чем она избавится от улик, миф о телесиле лопнет раз и навсегда.
        Хилари справилась и с этим. Она не издала ни звука - вы сами видели, какая у нее легкая походка, и я бьюсь об заклад, что на ногах у нее были тогда только чулки. Когда Сэндерс увидел ее через дверь оранжереи, она подбежала к окну, открыла его, вылезла и оказалась наверху посредством наружной лестницы и балкона, покуда Сэндерс обыскивал оранжерею. Затолкав под кровать тело Мины Констейбл, она надела халат и улеглась в постель, спрятав голову под подушку, как Мина всегда делала во сне.
        Сэндерс не смог бы включить свет, даже если бы захотел, так как пробки перегорели. Но, убедившись, что женщина жива, он едва ли стал бы продолжать обследование и заглядывать в ванную. Так и получилось.
        Когда Сэндерс сидел на лестнице, Хилари продолжала лежать в постели. Она наслаждалась процессом - это стимулировало ее. Услышав, как он спускается вниз, Хилари снова уложила Мину Констейбл в кровать и исправила электричество с помощью запасной пробки, что заняло пару минут. Потом она открыла дверь ванной, которую запер Сэндерс, скользнула внутрь, закрыла дверь изнутри и уничтожила все улики.
        То, что происходило после, требовало немалой дерзости. Но этого качества Хилари хватало с избытком - вы могли это понять по ругани, которую она обрушила на нас, когда мы схватили ее в квартире мачехи…
        - Это не важно,- быстро прервал его Сэндерс.
        - Продолжайте, сэр,- сказал Мастерс.- Думаю, я знаю, что вы имеете в виду.
        - Девушка провела в доме всю ночь. В суматохе после обнаружения тела миссис Констейбл Сэндерс не мог находиться всюду одновременно. Он должен был позвонить в полицию, которая едва ли прибыла бы до утра. Наконец ему нужно было хоть немного поспать. Поэтому Хилари успела устранить все маленькие упущения. В какой-то момент она проскользнула в оставленную открытой спальню миссис Констейбл и заперла дверь в ванную со стороны комнаты. В другой раз она вернула сгоревший нагреватель в неиспользуемое помещение на верхнем этаже. Эта игра в прятки ей только нравилась. На рассвете, в половине шестого, Хилари потихоньку вышла из дома со своим аккуратным маленьким саквояжем, прошла пешком по дороге, успела на ранний автобус до Гилдфорда и на ранний поезд в Лондон, после чего появилась на работе, свежая и исполненная достоинства, как кошка, вернувшаяся с ночной прогулки по крышам, или святая в своей нише.
        Ко вторнику мне стали ясны ее характер и роль в деле. Но Пенник все еще маячил на заднем плане, загадочный и неуловимый. Действовал ли он заодно с Хилари? Все, казалось, указывало на это. Тем не менее, я не мог этому поверить. Когда я сидел в понедельник вечером в «Коринфянине», глядя на Пенника, у меня возникли кое-какие смутные идеи насчет него. Существует такая вещь, как психологическая убедительность, ребята, и гореть мне в аду, если я мог видеть в Пеннике кого-то, кроме парня, который искренне верит в то, что говорит. Вы чувствовали это, Мастерс, и вы тоже, сынок. Достаточно было побеседовать с Пенником пять минут, чтобы выбросить из головы мысль, будто он участвует в каком-то заговоре. Я неоднократно повторял вам, что Пенник - одинокий волк. Я также говорил вам, что, по-своему, он абсолютно честен.
        Еще до того, как я толком познакомился с ним, у меня возникла мысль о его африканском происхождении, когда я заметил маленькие голубоватые полумесяцы у основания его ногтей. Тем больше причин было стремиться выяснить, что им движет. Мне нужно было сломить Пенника, а единственный способ сделать это миссис Констейбл предложила мне в воскресенье - запереть его на пару месяцев в тюремную камеру. В свою очередь, единственным способом этого добиться было поднять шумиху, которая заставила бы среднего британца потребовать: «К черту здравый смысл - запихните его в каталажку!» Поэтому старый хитрец,- объяснил Г. М., потирая руки с видом довольного упыря,- начал хитрить снова. Я отнюдь не спятил, Мастерс.
        Вся правда открылась мне во вторник, когда мы трое сидели за ленчем с Хилари Кин и Пенником. Я не сомневался, что дочка Джо Кина ведет свою игру, из которой Пенник не извлекает никакой практической выгоды. Но работают они вместе или нет, зачем дочке Джо Кина было убивать миссис Констейбл? Ведь не для того же, чтобы укрепить веру в телесилу?
        Вы знаете ответ. Миссис Констейбл могла разоблачить Пенника. Более того, она бы это сделала. Несколько раз Мина была на грани того, чтобы расколоться - вы сами это видели. Если бы умер кто-то еще и Пенник вторично объявил бы себя убийцей, она бы наверняка испортила его триумф. Поэтому Хилари должна была убить ее, дабы этот триумф состоялся. Имя подлинной предполагаемой жертвы, миссис Синтии Кин, было столь же очевидным, как если бы кто-то произнес его вслух за столом. Помните, как решительно Хилари оборвала разговор, когда Мастерс начал задавать вопросы о возможной жертве и возбужденный Пенник был в двух шагах от того, чтобы назвать ее ему? Я все понял. Я нашел фрау Франкенштейн.[Франкенштейн - герой одноименного романа английской писательницы Мэри Шелли (1797-1851), ученый, создавший убившего его монстра.]

«Теперь оба у нас в руках!» - с торжеством думал я. Пускай Пенник отправляется в Париж и произносит речь. Пускай девушка снова попробует воспользоваться телесилой - когда она сделает это, мы поймаем ее на месте преступления с уликами, которые не могли раздобыть иным способом. При этом Пенника не следует допускать на дознание - позволим честному жюри вынести обвиняющий его вердикт, арестуем его, как только он произнесет свою речь, запрем в камеру и заставим сказать правду. Но…
        - Я вмешался и бросил вызов Пеннику,- пробормотал Сэндерс.
        - Я был готов убить вас за это собственными руками, сынок! И Хилари, безусловно, тоже. Весь ее замысел лопнул бы с треском, если бы Пенник встал и объявил:
«Сэндерс умрет!» Как я говорил вам, она прилагала все усилия, чтобы удержать его, поскольку атмосфера за столом была явно этим чревата.
        Я надеялся, что ей удастся этого не допустить. Если бы Пенник заявил, что Сэндерс умрет, а Сэндерс остался бы жив, мы могли бы разоблачить пугало телесилы, но это не помогло бы нам поймать настоящего убийцу. Поскольку мои надежды таяли, я должен был продумать другую линию атаки. Прежде всего, поскольку я был убежден, что для убийства воспользовались электронагревателем, найти какие-то доказательства этого. Сам сгоревший нагреватель не годился для такой цели - я не мог взмахнуть им и объявить: «Смотрите! Нагреватель не работает - значит, его использовали для убийства!» Альбом для вырезок был лучшей зацепкой. Я мог поклясться, что миссис Констейбл спрятала его и что дочка Джо Кина ничего о нем не знала - как вы слышали, она собирала нужные сведения благодаря разговорам Мины Констейбл во сне. Когда я думал об электричестве в целом, мне пришла в голову мысль о коробке с пробками в качестве подходящего тайника. Но в таком случае Хилари Кин должна была знать об альбоме. Она действительно знала о нем и оставила его в тайнике, так как он не мог ее выдать и, как я с сожалением признаю, оказался бесполезным
для нас.
        Оставалась вторая линия атаки: добиться ареста Пенника с помощью присяжных на дознании. Но обвинительный вердикт следовало вынести в его отсутствие, чтобы он не был арестован до парижской речи.
        Нам нужно было не допустить появления Пенника на дознании - он мог попытаться проникнуть туда, даже зная, что его не пропустят. В этом случае нам пришлось бы сразу же арестовать его, и это было бы скверно. Весь смысл дознания за закрытыми дверями заключался в том, что в случае нужного нам вердикта до Хилари Кин не дошло бы, что Пенника арестовали или собираются арестовать. Мы могли бы скрывать это от прессы и даже задержать присяжных вплоть до того, пока секретность не утратит смысл.
        Ну, Пенник посетил дознание. И мы получили вердикт, на который надеялись. Сначала Пенник пришел в ярость, но потом скис. Мы с Мастерсом отвели его в маленькую комнатку…
        - Куда меня не допустили,- сердито напомнил Сэндерс.
        - Конечно, сынок. Привлекать к этому вас было слишком опасно. Вы бы не поверили никаким доказательствам против этой девушки, пока не увидели бы ее за работой. Мы вытянули правду из Пенника, хотя это было нелегко. Я объяснил ему, что устроил все сам, и пообещал вытащить его из кутузки, если он скажет правду. Пенник поверил мне. Он поведал нам свою биографию - телесила была всего лишь фетишизмом его дедушки из племени банту.
        Теперь я перехожу к деликатному моменту и хочу, чтобы вы его поняли. С научной точки зрения даже чтение мыслей, демонстрируемое Пенником, было шарлатанством. Оно основывалось на информации, полученной заранее или незаметно приобретенной у самого объекта эксперимента. Например, Пенник многое узнал о Мастерсе от суперинтендента в Гроувтопе, который был с ним знаком. Но все дело в том, что сам Пенник не считал это шарлатанством. Он действительно обладает необычайно проницательным умом и способностью «читать мысли» по внешнему облику и поведению людей, как это делают «чтецы мыслей». Пенник может определить, думают они о серьезных вещах или о пустяках и о каких именно. Вкупе с имеющейся у него информацией это дает ему все нужные сведения об объекте. Он говорил нам, что заставил вас буквально подпрыгнуть, угадав, что вы думаете о бюсте Листера в институте Харриса. Но вы однажды сказали Чейсу, что всегда сосредотачиваетесь на этом бюсте, когда хотите избавиться от посторонних мыслей, и Чейс передал это Пеннику.
        Вероятно, вы напрочь об этом забыли. Но Пенник, правильно определив, что вы стараетесь ни о чем не думать, произвел выстрел наугад и попал в яблочко. Думаю, таким образом он до смерти пугал многих.
        Но беда в том, что Пенник постепенно убедил себя, будто этот дар, которым иногда обладают даже дети и слабоумные, является великой научной силой. Ему казалось, что эта сила имеет те же корни, что и колдовство банту. Когда он, теряя голову, впадал в первобытное состояние, насылал на кого-то чары банту и этот человек умирал, он считал, что преодолел последнее препятствие.
        Таков был тип, которого мне требовалось расколоть, чей секрет я должен был узнать. Я медленно и подробно объяснил ему, как умерли Сэм и Мина Констейбл. Пенник не поверил мне и какое-то время вел себя как безумный - особенно когда я сообщил ему, что собой в действительности представляет Хилари Кин. Очевидно, его врожденная проницательность в отношении этой девушки дала сбой - любовь к ней сделала его слепым, глухим и немым. Пенник признал, что в тот вечер собирался испробовать свое
«могущество» на Синтии Кин. Докопавшись до самых корней тайны, которая была столь же опасной, как ядовитый спрей для насекомых, я понял, что мы выиграли.

«Хорошо,- сказал я.- Вы не верите, что эта девушка вас дурачит. Вы не верите, что она убьет эту женщину обычным электрическим током. Ладно, помогите нам и убедитесь в этом сами. Отправляйтесь в Париж и произносите вашу речь - я все устрою. А потом наблюдайте за происходящим».
        Пенник согласился. Он поехал в аэропорт вместе с полисменом в штатском, и о его аресте не просочилось ни слова, поскольку репортеры видели, как он, бледный и свободный, садится в самолет. Только это мне и было нужно. Я хотел, чтобы Пенник убрался из страны, ничего не сообщив девушке. Но я знал, что он не сможет выступить по радио. Его гордость жестоко пострадала, и он плакал как ребенок.
        Вы знаете, что случилось потом. Пенник прилетел в Париж, но не смог пребывать в неизвестности относительно Хилари. Он сбежал от нашего полисмена и исчез. Прежде чем удалось напасть на его след, Пенник уже летел назад в Лондон, чтобы все видеть самому и лишиться последних сомнений.
        Мастерс тяжко вздохнул:
        - Вы предвидели, что он может это сделать, сэр. Должен признаться, я не очень удивился, увидев его на балконе, когда мы готовились прищучить молодую леди с солидной помощью ее мачехи.
        - Зато это удивило меня,- с горечью сказал Сэндерс.- Когда я обернулся и увидел Пенника, поднимающегося на балкон, то подумал, что он охотится за мной. Вы знали, что у него был нож?
        - Знал,- мрачно ответил старший инспектор.- Потому и держал его за обе руки. Но нож предназначался не для вас, а для мисс Кин. Он собирался свести с ней счеты - хныкал как младенец и все же хотел до нее добраться! Я не испытываю особой жалости к этому джентльмену, сэр Генри, хотя вы, кажется, ему сочувствуете.
        - Ну-ну, сынок!
        - Пенник пытался повелевать всеми нами, а сам, по собственному признанию, время от времени возвращался к своему племени и царствовал над ним в туземной хижине. А чего стоят резиновые маски!
        - Резиновые маски?- переспросил Сэндерс.
        Г. М. почесал затылок с виноватым видом.
        - Точная копия его лица, изготовленная из раскрашенной резины. Маска африканских колдунов, сынок,- объяснил он.- Она больше обычного лица и может растягиваться, что делает физиономию куда более жуткой, чем в действительности. Знаете, что это за разновидность фетишизма? Сейчас слишком поздняя ночь или слишком раннее утро, чтобы сравнивать религии, но принципы африканской магии те же, что и у колдовских ересей европейского Средневековья. Угу. Водуа, или Бедные Ломбардцы, были сектой XI века, от которой мы получили слово «вуду».[Вуду - политеистическая религия, распространенная в основном среди негритянского населения Вест-Индии и сочетающая принципы африканских фетишистских культов с элементами католицизма.] Мина Констейбл говорила вам, не так ли, что Пенник выходил из себя, когда профессор на корабле называл его мсье Водуа? У него была пара фетишистских масок, одну из которых выпросила или украла малютка Хилари. Она пригодилась бы ей в случае необходимости изобразить «астральную проекцию» Пенника.
        Небо за окнами становилось серым. Мастерс поднял почти нетронутый стакан, залпом осушил его и усмехнулся.
        - Забавно!- промолвил он, хлопнув себя по бедру. Г. М. посмотрел на него поверх очков:
        - Что же тут забавного, Мастерс?
        - Я как раз думал, сэр, о старом джентльмене в поезде который хотел поместить Пенника в оцинкованный ящик как трубку с радием. Телесила! Луч смерти, уничтожающий бомбардировщики в воздухе! Многие стали паниковать - и все из-за брошенного в ванну электронагревателя.
        - Вам это кажется забавным?
        - А вам?
        - Мне - нет,- сказал Г. М.- Почему, вы думаете, мы допустили всю эту суету?
        - Что вы имеете в виду?
        - Чтобы преподать людям моральный урок, имея в виду, что сегодня угроза телесилы превратится в ничто, и вся псевдонаучная чепуха получит заслуженный пинок под зад. Когда в следующий раз паникеры начнут бегать от дома к дому и рассказывать о супербомбе, которая упадет с вражеского самолета и сотрет с лица земли целое графство или превратит Лондон в сплошное облако ядовитого газа, люди обернутся на свои сады, с усмешкой скажут «телесила» и успокоятся.
        Мы знаем, что делаем, сынок.- Г. М. указал рукой в сторону Уайтхолла.- Не позволяйте паникерам запугивать вас. Трезубец все еще на монете. В Биллингсгейте[Биллингсгейт - рыбный рынок в Лондоне, давший название одноименному просторечному жаргону.] еще не говорят на эсперанто. Когда услышите о суперсамолетах, супергазах и нашей суперслабости, вспомните о телесиле. Тенденция всему верить превращает лица в резиновые маски, которые, растягиваясь, становятся куда страшнее, чем есть в действительности. Большая часть всего этого - вуду, сынок, а здесь для вуду никогда не было много места.
        Поднявшись, он фыркнул, подошел к окну, где пока еще робкий дневной свет упал ему на лысину и квадратный подбородок, и посмотрел через реку на панораму Лондона.
        notes
        Примечания

1
        См. роман «Смерть в пяти коробках». (Здесь и далее примеч. пер., кроме примеч. авт.)

2

«Опасный поворот» - пьеса Джона Бойнтона Пристли (1894-1984).

3
        Корелли, Мария (Мэри Маккей) (1854?-1924)- английская писательница.

4
        Джеймс, Уильям (1842-1910)- американский психолог и философ.

5
        Листер, Джозеф, 1-й барон Листер оф Лайм-Риджис (1827-1912)- английский хирург, основатель современной антисептической хирургии.

6
        Заключительные строки поэмы «Адонаис. Элегия на смерть Джона Китса» английского поэта Перси Биша Шелли (1792-1822). Пер. В. Микушевича.

7
        См. роман «Смерть в пяти коробках».

8
        Тейлор. «Принципы и практика судебной медицины». 7-е издание, 1920г. (Лондон. Дж. и А. Черчилл, Грейт-Марлборо-стрит, 7). (Примеч. авт.) Тейлор, Альфред Суэйн (1806-1880)- британский токсиколог.

9
        Просматривая эти заметки, я счел справедливым добавить, что Констейбл не был убит с помощью механического приспособления, действовавшего в отсутствие преступника. В данном случае, чтобы метод оказался успешным, присутствие виновного было необходимо. Читатель предупрежден.- Дж Д. К. (Примеч. авт.)

10
        Книга Иисуса Навина, 6: 15.

11
        См. роман «Окно Иуды».

12
        Пляска смерти (фр.).

13
        Belcher - рыгающий (англ.).

14
        Боже мой (нем.).

15

«Моя борьба» (нем.)- книга Адольфа Гитлера.

16
        Бисмарк, Отто фон Шёнхаузен, князь (1815-1898) - 1-й рейхсканцлер Германской империи в 1871-1890гг.

17
        Цитата из поэмы Джона Китса (1795-1821) «Канун святой Агнессы». Пер. Е. Витковского.

18
        См. роман «Убийства в Плейг-Корте».

19

«Поворот винта» - роман американского писателя Генри Джеймса (1843-1916).

20
        Когда я просматриваю свои заметки об этом деле, то даже теперь удивляюсь, сколько делалось предположений насчет чьего-то сообщничества. Возможно, читателю поможет сосредоточиться, если я упомяну здесь, что убийца действовал совершенно один и не имел ни одного сообщника, который знал о его плане или оказывал ему существенную помощь. Читатель предупрежден.- Дж. Д. К. (Примеч. авт.)

21
        Не разъединяйте, мадемуазель, не разъединяйте! К нам кто-то подключился. Положите трубку, болван! (фр.)

22
        Отлично! (фр.)

23
        Сердечное согласие (фр.). Имеется в виду Антанта - название союза держав, воевавших против Германии, Австрии и Турции в Первую мировую войну.

24
        До свидания (фр.).

25
        Флит-стрит - улица в Сити, где находятся редакции газет.

26
        Марк Аврелий (121-180)- римский император с 161г. и философ-стоик.

27
        Южно-Африканский Союз - название Южно-Африканской Республики в ее бытность британским доминионом.

28
        Строка из стихотворения «Будь я королем», написанного английским литератором Джастином Хантли Мак-Карти (1861-1936) для его жены, английской актрисы Сесилии Лофтус (1876-1943).

29
        Закуска (фр.).

30
        Доблестного рыцаря (фр.).

31
        Теперь я понимаю, насколько справедливо это замечание. Мотив убийства, хотя и фигурирует в тексте, не очевиден и включает юридический аспект. Любому, интересующемуся решением проблемы, можно посоветовать внимательно читать между строк. Читатель предупрежден.- Дж. Д. К. (Примеч. авт.)

32
        Пил, Джон (1776?-1854)- английский охотник, герой популярной песни «Знаете ли вы Джона Пила?».

33
        См. роман «Убийства павлиньим пером».

34
        Великая страсть (фр.).

35
        Окторон - человек, в жилах которого течет восьмая часть негритянской крови.

36
        В античной драме - вмешательство божества, решающего все проблемы сверхъестественным способом. В переносном смысле - любой невероятный способ избавления от трудностей.

37
        См.: Тейлор. «Принципы и практика судебной медицины». Об электричестве. Т. 1. С.
560-573. (Примеч. авт.)

38
        Франкенштейн - герой одноименного романа английской писательницы Мэри Шелли (1797-1851), ученый, создавший убившего его монстра.

39
        Вуду - политеистическая религия, распространенная в основном среди негритянского населения Вест-Индии и сочетающая принципы африканских фетишистских культов с элементами католицизма.

40
        Биллингсгейт - рыбный рынок в Лондоне, давший название одноименному просторечному жаргону.