Чисто летнее преступление Агата Кристи
        Разгар лета… Растет температура воздуха и воды - и вместе с ней растет сила зла. От Корнуэлла до Французской Ривьеры, в дельфийских храмах и традиционных английский домах, знаменитые персонажи Агаты Кристи раскрывают самые дьявольские преступления под палящим летним солнцем. Раскладывайте свой шезлонг - и наслаждайтесь головокружительными сюжетами и перипетиями, созданными лучшей писательницей детективов всех времен!
        Агата Кристи
        Чисто летнее преступление
        Midsummer Mysteries
        Кровь на панели
        - Вот любопытно, - сказала Джойс Ламприер, - не очень-то хочется рассказывать эту историю. Произошла она давно, точнее, пять лет назад. И до сих пор меня преследует. Улыбаюсь безмятежно, а в глубине души все еще таится ужас. И странное дело, в этюде, который я тогда написала, отразилось это состояние. Когда вы видите его в первый раз, перед вами просто набросок крутой корнуоллской улочки. Но если смотреть на него достаточно долго, то появляется в нем что-то зловещее. Никогда не выставляю его на продажу и сама никогда не смотрю на него. Я держу его в мастерской подальше от глаз.
        Местечко называлось Рэтхоул. Это такая маленькая странная корнуоллская рыбачья деревушка, очень живописная, даже, может быть, слишком живописная. Уж очень сильна в ней атмосфера патриархального корнуоллского Чайного дома. Там сохранились мастерские, где коротко стриженные девушки в блузах пишут красками на пергаменте девизы. Мило, отдает стариной, но так неказисто.
        - Знаю, знаю, - сказал Реймонд Уэст, тяжело вздыхая. - По-моему, сущее бедствие для автомобилей. Туда ведут плохие и узкие дороги, да и в самой-то этой живописной деревушке ездить опасно.
        Джойс кивнула:
        - Действительно, дорога в Рэтхоул узкая, крутая, прямо как стенка дома. Но продолжаю. Я приехала в Корнуолл на две недели порисовать. В Рэтхоуле есть старая гостиница «Полхарвит Армс». Считается, что это единственный дом, уцелевший после обстрела испанцами в тысяча пятьсот каком-то году.
        - Не было обстрела, - сказал Реймонд Уэст, хмуря брови. - Будьте поаккуратнее с историческими событиями, Джойс.
        - Неужели? Во всяком случае, они установили пушки где-то на побережье и стреляли, и дома рухнули. Впрочем, дело не в этом. Гостиница - замечательное старинное здание с портиком на четырех колоннах. Я выбрала подходящее место и уже принялась было за работу, как показалась машина. Медленно петляя по холму, она спускалась вниз. И конечно же, она обязательно должна была остановиться у гостиницы, где мне ее больше всего недоставало. Вышли двое - мужчина и женщина. Я их как следует не рассмотрела. На ней были льняное розовато-лиловое платье и такая же шляпа. Мужчина вскоре возвратился и, к моему великому удовольствию, отогнал машину на набережную. Он прошел мимо меня обратно к гостинице. В это время еще одна противная машина, петляя, спустилась с холма. В ней была женщина в ярчайшем ситцевом платье, я такого никогда не видела, все такими алыми цветами, а на голове огромная соломенная шляпа - кубинская, что ли? - и тоже яркая, алого цвета. Женщина не остановилась перед гостиницей, а проехала по улице немного дальше. Когда она вышла из машины, мужчина удивленно воскликнул:
        «Кэрол, скажите на милость! Надо же встретиться в такой дали! Столько лет не виделись! Да, я здесь с Марджори. Это моя жена. Ты должна с ней познакомиться».
        Они пошли бок о бок по направлению к гостинице. Я увидела, как другая женщина вышла из дверей и пошла им навстречу.
        Я успела мельком взглянуть на женщину по имени Кэрол, когда она проходила мимо. Напудренный добела подбородок и ярко накрашенные губы, я подумала - просто подумала: так ли уж Марджори будет рада этому знакомству? Я не видела Марджори вблизи, но издали она производила впечатление чопорной и не слишком модной женщины.
        Разумеется, это не мое дело, но, знаете, иногда встречаешься со странными вещами, и потом невозможно удержаться, чтобы не порассуждать об этом. Они остановились недалеко от меня, и я невольно слышала кое-что из их разговора. Мужчина - оказалось, его зовут Деннис - предлагал взять лодку и прогуляться вдоль побережья. По его словам, в миле отсюда находилась известная пещера, которую стоило осмотреть. Кэрол тоже хотела осмотреть пещеру, но она предлагала отправиться туда пешком через скалы. Она сказала, что терпеть не может лодок. В конце концов они остановились на том, что Кэрол пойдет берегом по тропинке через скалы, а Деннис и Марджори возьмут лодку и прогуляются вкруговую.
        Разговор о купании и у меня вызвал желание освежиться. Утро выдалось на редкость жаркое, работа у меня шла неважно. К тому же я решила, что полуденное солнце будет более эффектно. Так что я собралась и отправилась на небольшой пляж, который облюбовала в противоположном от пещеры направлении. Превосходно выкупалась, позавтракала консервированным языком и двумя помидорами и к полудню возвратилась, полная сил, чтобы продолжить работу.
        Казалось, весь Рэтхоул спит. Я не ошиблась: полуденное солнце сделало предметы более выразительными. «Полхарвит Армс» была центром моего этюда. Косые солнечные лучи освещали площадку перед гостиницей, создавая весьма любопытный эффект. Я поняла, что купальщики благополучно возвратились, потому что два купальных костюма, один алого, а другой синего цвета, сушились на балконе.
        У меня не удавался эскиз, на мгновение я наклонилась кое-что подправить. Когда я снова подняла голову, то увидела как из-под земли появившегося человека. Он стоял, прислонясь к одной из колонн гостиницы. Он был одет по-морскому, и я решила - рыбак. У него была большая темная борода, и если бы мне потребовался натурщик для свирепого испанского шкипера, то лучшего не представить. Я принялась работать в лихорадочной спешке, пока он не двинулся с места, хотя, судя по его виду, он готов был подпирать колонну вплоть до скончания века.
        Когда он все же отошел от колонны, я, к счастью, уже запечатлела то, что хотела. Он подошел ко мне и заговорил. О, что он мне наговорил! «Рэтхоул, - сказал он, - был весьма замечательным местом». Мне это уже было известно, но, скажи я ему об этом, меня бы это не спасло. Он поведал историю обстрела - я хочу сказать, разрушения - деревни, сообщил о том, что хозяин «Полхарвит Армс» был убит последним - заколот шпагой офицера-испанца на пороге собственного дома, - и о том, как кровь его брызнула на плиты панели и никто в течение столетий не смог смыть этих кровяных пятен.
        Рассказ очень соответствовал тяжелой, навевающей дремоту атмосфере дня. Голос у него был вкрадчивый, и тем не менее в рассказе содержался какой-то пугающий подтекст. Манеры заискивающие, хотя в то же время угадывалось, что он был жесток. Он заставил меня отчетливо представить все ужасы инквизиции и жестокостей, совершенных испанцами.
        Он рассказывал, а я продолжала писать, как вдруг поняла, что, увлеченная его рассказом, я изобразила то, чего не было. На белой плите тротуара перед входом в гостиницу в ярких лучах солнца у меня отчетливо выделялись пятна крови. Казалось невероятным, что голова могла сыграть такую шутку с руками, но когда я взглянула еще раз на площадку перед гостиницей, то поразилась еще больше. Моя рука просто написала то, что увидели глаза, - капли крови на белой плите тротуара.
        С минуту мой взгляд был прикован к этому месту. Потом я закрыла глаза и сказала себе: «Не будь же такой глупой, не может там быть никакой крови». Но когда я снова открыла глаза, пятна крови никуда не исчезли.
        Мне стало не по себе, и я прервала поток красноречия рыбака.
        «Послушайте, - сказала я, - у меня не очень хорошее зрение. Это что там на панели, пятна крови?»
        Он посмотрел на меня снисходительно-добродушно.
        «В наши дни, леди, уже нет никаких пятен. То, о чем я вам рассказал, было почти пятьсот лет назад».
        «Конечно, конечно, - сказала я, - но сейчас на панели…» И замолчала. Я поняла, я осознала, что он не увидит того, что вижу я. Я поднялась и трясущимися руками стала собирать свои вещи.
        Пока я занималась этим, в дверях гостиницы появился молодой мужчина, приехавший утром на машине. Он растерянно смотрел по сторонам. На балкон вышла его жена и сняла купальные костюмы. Он направился было к машине, но вдруг повернул назад и, перейдя улицу, обратился к рыбаку:
        «Скажи, дружище, ты не видел, вернулась ли леди, что приехала на второй машине?»
        «Дама в платье с цветами? Нет, сэр, не видел. А вот утром она пошла через скалы к пещере».
        «Знаю, знаю. Мы вместе там купались. А потом она пошла пешком назад, и с тех пор я ее не видел. Не может же она так долго возвращаться. Скалы здесь не опасны?»
        «Это, сэр, зависит от того, где идти. Лучше всего взять человека, знающего эти места». Он явно имел в виду себя и принялся было развивать эту тему, но молодой человек бесцеремонно оборвал его и помчался к гостинице.
        «Марджори! - крикнул он жене на балконе. - Кэрол еще не вернулась. Странно, правда?»
        Я не слышала ответа Марджори, а ее муж продолжал:
        «Но мы не можем больше ждать. Нам надо поскорее попасть в Пенритар. Ты готова? Я сейчас подгоню машину».
        Он подогнал машину, и они уехали. А мне не давала покоя мысль, действительно ли я видела кровь или это была игра моего воображения. И как только они уехали, я подошла к гостинице и тщательно осмотрела тротуар. Конечно, никаких пятен крови не было. Никаких, все это было плодом моей возбужденной фантазии. Хотя почему-то мне все это показалось еще более странным. И тут я услышала голос рыбака.
        «Леди, вы действительно видели здесь кровь?» - спросил он, с любопытством глядя на меня. Я кивнула.
        «Очень странно, очень странно. У нас здесь существует поверье, леди: если кто-нибудь увидит здесь кровь…» - Он остановился.
        «И что тогда?» - спросила я.
        «Говорят, - продолжал он своим вкрадчивым голосом с корнуоллскими интонациями, но свободно и хорошо владея речью без местного акцента и корнуоллских оборотов, - говорят, что если кто-нибудь увидит здесь кровь, то в течение суток произойдет убийство. Кто-то умрет».
        Какой ужас! Я почувствовала, как по спине у меня побежали мурашки.
        Он продолжал объяснение:
        «В церкви, леди, есть интересная доска о смерти…»
        «Спасибо. Довольно», - решительно сказала я, резко повернулась и пошла по улице к коттеджу, где снимала комнату. Не успела я дойти, как увидела, что вдали по тропинке через скалы идет женщина - Кэрол. Она торопилась. На фоне серых камней она казалась каким-то ядовито-красным цветком. Ее шляпа была цвета крови…
        Я одернула себя: что это такое, всюду мне мерещится кровь.
        Затем я услышала шум ее машины. Интересно, подумала я, она тоже направляется в Пенритар? Но она поехала налево, в противоположном направлении. Я видела, как машина взбиралась по холму и исчезла. Почему-то я с облегчением вздохнула. И Рэтхоул, казалось, снова погрузился в крепкий сон.
        - Если это все, - сказал Реймонд Уэст, когда Джойс остановилась, - то я сразу скажу свое мнение: это объясняется несварением желудка, пятна перед глазами - после приема пищи.
        - Нет, не все, - сказала Джойс. - Послушайте продолжение. Через два дня я прочитала в газете заметку под заголовком «Трагедия на берегу моря». В ней говорилось, что миссис Дейкр, жена капитана Денниса Дейкра, утонула во время купания неподалеку от бухты Лэндер. Они с мужем проживали там в гостинице. Они собрались идти купаться. Но тут поднялся холодный ветер. Капитан Дейкр заявил, что для купания слишком свежо, и отправился с несколькими постояльцами играть в гольф неподалеку. Однако миссис Дейкр сказала, что ей не холодно, и пошла в бухточку одна. Так как она долго не возвращалась, муж забеспокоился и отправился с приятелями на пляж. Они нашли ее одежду у камня, но не обнаружили никаких следов несчастной леди.
        Спустя почти неделю было обнаружено ее тело - его выбросило на берег на некотором расстоянии от места происшествия. На голове была глубокая рана, полученная ею до наступления смерти: по официальной версии, она нырнула и стукнулась головой о камень. Насколько я могу судить, смерть ее наступила как раз через сутки после того, как я увидела кровь на панели.
        - Я протестую, - сказал сэр Генри. - Это не загадочный случай, а сплошная мистика. Мисс Ламприер, очевидно, медиум.
        Мистер Петерик, как всегда, сначала кашлянул.
        - Одна вещь меня как-то настораживает, - сказал он, - это рана на голове. Я полагаю, не следует исключать возможности неблаговидного поступка. Но я вижу, у нас нет данных, на которые можно было бы опереться. Галлюцинация, или видение, мисс Ламприер, несомненно, явление интересное, но мне не совсем ясно, на чем, по ее мнению, мы будем строить рассуждения.
        - Несварение желудка и совпадения, - сказал Реймонд. - Так или иначе, а ведь даже неизвестно, с теми ли людьми это связано. К тому же это проклятие, или как его там, наверное, относится только к местным жителям.
        - У меня ощущение, что морской волк имеет отношение к этой истории, - сказал сэр Генри. - Но я согласен с мистером Петериком, что мисс Ламприер дала нам очень мало деталей.
        Джойс повернулась к доктору Пендеру, который, кивнув ей, с улыбкой сказал:
        - Рассказ очень интересный, но я присоединяюсь к сэру Генри и мистеру Петерику - данных, чтобы сделать какие-то выводы, слишком мало.
        Тогда Джойс с надеждой посмотрела на мисс Марпл, и та в ответ улыбнулась ей.
        - Я тоже, дорогая Джойс, считаю, что вы не совсем правы, - сказала она. - Конечно, я - это другое дело. Я имею в виду то, что мы, женщины, больше внимания обращаем на одежду. И поэтому я считаю, что не совсем честно предлагать решение этой проблемы мужчинам. А все дело, я думаю, в быстром переодевании. Ах, какая мерзкая женщина! И еще более мерзок мужчина.
        Джойс с удивлением посмотрела на мисс Марпл.
        - Тетушка Джейн, простите, мисс Марпл, - поправилась она, - мне кажется, я даже уверена, что вы все знаете.
        - Конечно, милая, - сказала мисс Марпл. - Мне, сидя здесь, в спокойной обстановке, гораздо легче, чем было тогда тебе, разобраться во всем. А будучи художником, ты еще и очень впечатлительна, ведь верно? Сидя в этой комнате с вязаньем в руках, имеешь дело только с фактами. Кровь на тротуар попала с купального костюма, висевшего на балконе. А поскольку он был красного цвета, то преступники и не заметили, что он был в крови. Бедняжка, ведь она была так молода!
        - Простите, мисс Марпл, - прервал ее сэр Генри. - Знаете ли, я в недоумении. Мисс Ламприер, по всей видимости, понятен предмет разговора, но мы, мужчины, пока что в абсолютном неведении.
        - Теперь я расскажу вам конец истории, - сказала Джойс. - Это было год спустя. Я была в небольшом курортном городке на восточном побережье и писала этюды. И вдруг чувствую, что такое уже происходило на моих глазах раньше. Мужчина и женщина на тротуаре передо мной встречают женщину в ситцевом ярко-красном, или даже пунцовом, платье: «Кэрол, скажите на милость! Надо же встретиться через столько лет! Ты не знакома с моей женой? Джоан, это моя старинная приятельница мисс Хардинг».
        Мужчину я сразу же узнала. Это был тот самый Деннис, которого я видела в Рэтхоуле. Жена была другая, то есть вместо Марджори - Джоан, но женщина такого же типа: молодая, тоже скромно одетая, ничем не примечательная. Мне показалось, что я схожу с ума. Они заговорили о купании. Я скажу вам, что я сделала. Я отправилась прямехонько в полицейский участок. Я опасалась, что меня примут за сумасшедшую, но мне было не до того. К счастью, все обошлось благополучно. Там уже был человек из Скотленд-Ярда, он приехал как раз по этому делу. Ох, до чего же неприятно рассказывать об этом - оказывается, Деннис Дейкр уже был на подозрении у полиции. Деннис Дейкр было одним из его вымышленных имен - он пользовался разными именами в зависимости от обстоятельств. Знакомился с тихими, скромными девушками, у которых почти не было родственников или друзей, женился на них, страховал их жизнь на большие суммы, а потом - ах, какой ужас! Женщина по имени Кэрол была его настоящей женой. Они всегда действовали по одному и тому же плану. Благодаря этому полиция и вышла на него - страховые компании заподозрили неладное. Он
обычно приезжал в какое-нибудь тихое местечко со своей новой женой, потом появлялась вторая женщина, и они вместе отправлялись купаться. Потом жену убивали, Кэрол надевала ее платье и возвращалась в нем в лодке. Потом они уезжали куда-нибудь из этого места, не забыв поспрашивать, не возвращалась ли Кэрол. Как только они выезжали из деревни, Кэрол снова быстро переодевалась в свое приметное, огненно-красное цветастое платье, наносила свой яркий грим, возвращалась пешком обратно и уезжала на автомобиле. Они знали направление течения и соответственно выбирали место мнимой гибели намеченной жертвы. Потом Кэрол отправлялась на пустынный пляж, оставляла одежду убитой у какого-нибудь камня, уходила в своем цветастом ситцевом платье и спокойно дожидалась, пока муж присоединится к ней.
        Я думаю, когда они убивали Марджори, кровь попала на купальный костюм Кэрол, а поскольку он был красный, они ее, как говорит мисс Марпл, не заметили. Ну а когда купальник развесили на балконе, кровь и накапала. Ух! - Она содрогнулась. - До сих пор у меня это перед глазами.
        - Совершенно верно, - сказал сэр Генри. - Теперь я припоминаю. Настоящее имя преступника было Деннис. Я просто забыл, что одной из его вымышленных фамилий была Дейкр. Это была очень ловкая пара. Мне всегда казалось невероятным, что никто не замечает подмены человека. Но думаю, что мисс Марпл права - одежда запоминается легче, чем лица. И преступники пользовались этим настолько тонко, что, хотя мы и подозревали Денниса, уличить его было нелегко.
        - Тетушка Джейн, как это так вам удается? - спросил Реймонд, глядя на мисс Марпл.
        - Я все больше и больше убеждаюсь, что на свете всюду происходит одно и то же, - сказала мисс Марпл. - Была, знаете ли, такая миссис Грин, так она похоронила пятерых детей, и все они были застрахованы. Так что, естественно, возникают подозрения. - Она покачала головой. - В деревенской жизни так много зла. Надеюсь, вам, мои дорогие молодые люди, не придется узнать, как много зла в этом мире.
        Двойная улика
        - Но самое главное - никакой огласки, - повторил мистер Маркус Хардман, кажется, уже в пятнадцатый раз.
        Слово «огласка» проскакивало в его речи с постоянством некоего лейтмотива. Мистер Хардман был изящным, слегка пухловатым мужчиной небольшого росточка, с холеными наманикюренными руками и жалобным тенорком. Ему приходилось постоянно вращаться в светских кругах, и его считали там своего рода знаменитостью. Он был богат, но не чрезмерно, и с воодушевлением тратил свои деньги в погоне за мирскими удовольствиями. Он страстно увлекался коллекционированием. Антикварные вещи бесконечно радовали его душу. Старинные изящные кружева и веера, пережившие века ювелирные украшения… ничто грубое или современное, разумеется, не заинтересовало бы Маркуса Хардмана.
        Внемля отчаянным призывам, мы с Пуаро прибыли в дом этого утонченного коллекционера, явно терзавшегося муками нерешительности. При данных обстоятельствах ему претила мысль о том, что нужно обратиться в полицию. Но, не сделав этого, он вынужден был бы смириться с потерей нескольких жемчужин из своей коллекции. В итоге, пойдя на компромисс, он решил призвать на помощь Пуаро.
        - Ах, месье Пуаро, мои рубины, - простонал он, - и изумрудное колье. Говорят, оно принадлежало самой Екатерине Медичи. О боже, великолепное изумрудное колье!
        - Не могли бы вы подробнее рассказать мне об их исчезновении? - мягко попросил Пуаро.
        - Я постараюсь все вспомнить. Итак, вчера во второй половине дня у меня собралось небольшое общество, приглашенное на чай… совершенно неофициальный прием, на нем присутствовали всего-то около полудюжины гостей. Как правило, я устраиваю такие чаепития два раза в сезон, и обычно они проходили вполне удачно. Немного хорошей музыки - Накора, он превосходный пианист, и Кэтрин Берд, потрясающее австралийское контральто, - в большом павильоне. Однако сначала я показал гостям мою коллекцию средневековых украшений. Я храню их в небольшом стенном сейфе. Внутри он устроен как шкафчик, полочки которого обтянуты разноцветным бархатом, чтобы оттенить красоту драгоценных камней. Потом мы осмотрели веера, расположенные в застекленном стенде на той стене. А чуть позже все вместе отправились в павильон слушать музыку. И лишь когда все гости ушли, я обнаружил, что сейф вскрыт и опустошен! Наверное, в спешке я забыл запереть дверцу и кто-то воспользовался моей оплошностью. Мои рубины, месье Пуаро, и изумрудное колье - в них вся моя жизнь! Чего бы я только не дал, чтобы вернуть их! Но учтите, что огласка просто
недопустима! Вы ведь отлично понимаете меня, не так ли, месье Пуаро? Мои гости, мои близкие знакомые! Может разразиться ужасный скандал!
        - Кто последним уходил из этой комнаты, когда вы направились в павильон?
        - Мистер Джонстон. Возможно, вы слышали о нем? Сколотив миллионное состояние, он вернулся из Южной Африки. Буквально на днях он снял особняк Эббот-Берис-Хаус на Парк-Лейн. Насколько я помню, именно он немного задержался здесь. Но я уверен… да, да, я совершенно уверен, что он непричастен к краже!
        - Не возвращался ли кто-то из ваших гостей в эту комнату под каким-либо предлогом?
        - Я уже размышлял над этим, месье Пуаро. Трое из них возвращались сюда. Графиня Вера Россакова, мистер Бернард Паркер и леди Ранкорн.
        - Расскажите нам о них.
        - Графиня Россакова - обаятельнейшая русская дама, сторонница царского режима, она эмигрировала из России после революции. В нашу страну она приехала недавно. Графиня уже простилась со мной, и я был несколько удивлен, застав ее здесь, где она, как я понял, с интересом разглядывала стенд с веерами. И знаете, месье Пуаро, чем больше я думаю об этом, тем более подозрительным мне кажется ее интерес. Вы не согласны со мной?
        - Вы правы, крайне подозрительная ситуация. Однако расскажите нам, кто еще возвращался сюда.
        - Да, так вот, Паркер вернулся лишь для того, чтобы взять шкатулку с миниатюрами, которые мне не терпелось показать леди Ранкорн.
        - А как насчет самой леди Ранкорн?
        - Как я полагаю, вы знаете, что леди Ранкорн - уже немолодая, почтенная дама с весьма решительным характером, почти все свое время посвящает различным благотворительным комиссиям. Она возвращалась за своей сумочкой, которую забыла где-то здесь.
        - Bien, месье. В итоге мы имеем четырех возможных подозреваемых. Русская графиня, английская grande dame[1 - Знатная дама (фр.).], миллионер из Южной Африки и мистер Бернард Паркер. Кстати, кто такой мистер Паркер?
        Этот вопрос явно поставил мистера Хардмана в весьма затруднительное положение.
        - Он… э-э… ну, он, знаете ли, такой молодой человек… то есть фактически просто один мой знакомый.
        - Это я уже и сам понял, - серьезно заметил Пуаро. - Чем он занимается, ваш мистер Паркер?
        - В общем, он светский молодой человек… нет, скорее он всегда оказывается в курсе всех дел и событий, если можно так выразиться.
        - Позвольте спросить, как ему удалось завоевать ваше расположение?
        - Ну… э-э… один или пару раз он выполнял для меня небольшие поручения.
        - Продолжайте, месье, - сказал Пуаро.
        Хардман жалобно взглянул на него. Было очевидно, что продолжать ему как раз хотелось меньше всего. Но Пуаро хранил неумолимое молчание, и тому пришлось сдаться.
        - Видите ли, месье Пуаро… всем известно, что я интересуюсь антикварными вещами. Иногда у людей имеются фамильные драгоценности, которые они… извольте заметить, никогда не решились бы открыто продать на аукционе или с помощью перекупщика. Но именно частные торговые сделки представляют для меня особый интерес. Паркер выясняет детали подобных деловых договоров, он поддерживает связь между обеими сторонами, и таким образом мы можем избежать малейших недоразумений. Он советует мне обратить внимание на те или иные антикварные вещицы. Вот, к примеру, графиня Россакова привезла с собой из России несколько фамильных драгоценностей. Она изъявила горячее желание продать их. И Бернард Паркер намерен организовать для меня эту сделку.
        - Ясно, - задумчиво произнес Пуаро. - И вы полностью доверяете ему?
        - У меня не было повода усомниться в его честности.
        - А кто из этих четверых людей, мистер Хардман, лично у вас вызывает подозрение?
        - О-о, месье Пуаро, вот так вопрос! Как я уже говорил вам, все они - мои знакомые. Никто из них не вызывает у меня подозрений… и в то же время я подозреваю всех.
        - Нет, так не пойдет. Кто-то из этой четверки явно вызывает у вас подозрения. Мне думается, что можно оставить в покое графиню Россакову и мистера Паркера. А вот что вы скажете о леди Ранкорн или мистере Джонстоне?
        - Право же, месье Пуаро, вы загнали меня в угол. Больше всего мне не хочется поднимать шум. Леди Ранкорн принадлежит к одному из древнейших родов Англии, но, по правде говоря… да, к большому несчастью, это правда, что ее тетушка, леди Каролина, страдает от одного прискорбного недуга. Все ее друзья давно поняли это, и ее служанка при первой же возможности возвращает хозяевам их чайные ложки или любые другие подобные поступления. Вы понимаете, в каком я оказался затруднительном положении!
        - Значит, тетушка леди Ранкорн страдает клептоманией? Очень интересно. Если не возражаете, я хотел бы осмотреть ваш сейф.
        Мистер Хардман, разумеется, не возражал, и Пуаро, открыв дверцу сейфа, исследовал его внутри. На нас таращились обшитые бархатом полочки, словно пустые глазницы, изумленные своей пустотой.
        - Даже сейчас этот сейф как-то плохо закрывается, - пробормотал Пуаро, прикрывая и вновь распахивая дверцу. - Хотел бы я знать - почему? А что тут у нас такое? Смотрите-ка, за петлю зацепилась перчатка. Мужская перчатка.
        Он протянул ее мистеру Хардману.
        - У меня нет таких перчаток, - заявил последний.
        - Ага! Здесь есть кое-что еще! - Быстро наклонившись, Пуаро взял со дна сейфа какую-то вещицу. Это был плоский портсигар, отделанный черным муаром.
        - Мой портсигар! - воскликнул мистер Хардман.
        - Ваш? Нет, месье, наверняка нет. На нем ведь не ваши инициалы.
        Пуаро показал на сплетенную из двух букв монограмму, выгравированную на платиновой крышке. Хардман взял портсигар в руки.
        - Вы правы, - заявил он, - он очень похож на мой, но инициалы чужие. Две буквы - «В» и «Р». О боже! Паркер!
        - Похоже на то, - сказал Пуаро. - Довольно небрежный молодой человек… особенно если и перчатка также его. Можно сказать, что мы имеем двойную улику, не так ли?
        - Надо же, Бернард Паркер! - тихо повторил Хардман. - Какое облегчение! Итак, месье Пуаро, я поручаю вам это дело и надеюсь, вы вернете мне драгоценности. Можете подключить полицию, если сочтете нужным… то есть когда вы окончательно убедитесь, что в краже виноват именно он.
        - Заметьте, мой друг, - сказал Пуаро мне, когда мы вместе вышли из дома Хардмана, - наш мистер Хардман считает, что законы писаны для простых людей, а титулованные особы живут по неписаным законам. Но поскольку мне лично пока не пожаловали дворянство, я, пожалуй, встану на сторону простых смертных. Я сочувствую этому молодому человеку. А в общем, история-то довольно странная, не правда ли? Хардман подозревал леди Ранкорн, я подозревал графиню и Джонстона, а между тем подозреваемым оказался наш незаметный мистер Паркер.
        - А почему вы подозревали тех двоих?
        - Parbleu![2 - Черт возьми! (фр.)] Вы же понимаете, как просто стать русским эмигрантом или южноафриканским миллионером. Любая женщина может назвать себя русской графиней, и любой мужчина может арендовать дом на Парк-Лейн и назвать себя южноафриканским миллионером. Кто решится опровергнуть их слова? Однако, я вижу, мы проходим по Бери-стрит. Здесь живет наш беспечный молодой друг. Давайте же, как говорится, будем ковать железо, пока горячо.
        Мистер Бернард Паркер оказался дома. Облаченный в экзотический халат пурпурно-оранжевой гаммы, он вальяжно раскинулся среди диванных подушек. Редкий человек вызывал у меня более сильную неприязнь, чем этот странный молодой субъект - с бледным женоподобным лицом и томно-шепелявым лепетом.
        - Добрый день, месье, - оживленным тоном произнес Пуаро. - Я пришел к вам от мистера Хардмана. Во время вчерашнего приема кто-то украл все его драгоценности. Позвольте мне спросить вас, месье, это ваша перчатка?
        Умственные процессы мистера Паркера, видимо, протекали не слишком быстро. Он рассеянно уставился на перчатку, словно ему было не под силу прийти к какому-то заключению.
        - Где вы нашли ее? - наконец-то спросил он.
        - Так это ваша перчатка, месье?
        Мистер Паркер, очевидно, принял решение.
        - Нет, не моя, - заявил он.
        - А этот портсигар - он ваш?
        - Точно не мой. Мой - серебряный - всегда при мне.
        - Отлично, месье. Я собираюсь передать это дело в руки полиции.
        - Да что вы! - воскликнул он с легкой озабоченностью. - На вашем месте я не стал бы этого делать. Чертовски несимпатичные люди эти полицейские. Повремените пока. Я зайду повидать старину Хардмана. Послушайте же… о, подождите минутку…
        Но Пуаро решительно дал сигнал к отступлению.
        - Теперь у него будет о чем поразмышлять, не так ли? - посмеиваясь, заметил он. - Подождем до завтра и посмотрим, как развернутся события.
        Но судьба распорядилась иначе, и еще сегодня дело Хардмана снова напомнило нам о себе. Без малейшего предупреждения дверь вдруг распахнулась, и ураган в человеческом обличье ворвался в комнату, нарушив наше уединение и принеся с собой вихревое кружение соболей (погода была настолько холодной, насколько это вообще возможно июньским днем в Англии), увенчанное шляпой с воинственно вздыбленными эгретками. Графиня Вера Россакова оказалась несколько вызывающей особой.
        - Так это вы месье Пуаро? Что же, позвольте спросить, вы наделали? С чего вам пришло в голову обвинять этого бедного мальчика! Кошмар! Это просто возмутительно! Я знаю его. Он - наивный юнец, сущий младенец… он никогда не решился бы на кражу. Он поступил так из-за меня. Могу ли я спокойно стоять в стороне и смотреть, как его терзают и мучают?
        - Скажите мне, мадам, это его портсигар? - Пуаро протянул ей черную муаровую коробочку.
        Графиня помедлила немного, рассматривая ее.
        - Да, его. Я хорошо знаю эту вещицу. Ну и что особенного? Вы нашли ее в той антикварной комнате? Мы все там были; я полагаю, тогда-то он и обронил его. Ох уж мне эти полицейские, вы даже хуже китайских хунвэйбинов…
        - Может быть, вы узнаете также его перчатку?
        - Как я могу узнать ее? Все перчатки похожи друг на друга. Не пытайтесь остановить меня… вы должны снять с него все обвинения. Его репутация должна быть восстановлена. Вы должны сделать это. Я продам мои драгоценности и хорошо заплачу вам.
        - Мадам…
        - Договорились, да? Нет, нет, не спорьте. Бедный мальчик! Он пришел ко мне со слезами на глазах. «Я спасу вас, - уверила его я. - Я пойду к этому человеку… этому людоеду, этому чудовищу! Предоставь это Вере». Итак, все решено, я ухожу.
        Ее уход был столь же бесцеремонным, как и появление, - она стремительно покинула комнату, оставив за собой неотразимый и подавляющий аромат некоей экзотической природы.
        - Какая женщина! - воскликнул я. - И какие меха!
        - О да, они настоящие. Может ли некая самозваная графиня иметь натуральные меха? Я просто шучу, Гастингс… Нет, по моим представлениям, она - настоящая русская. Ну-ну, значит, молодой господин Бернард побежал жаловаться ей.
        - У нас есть его портсигар. И я не удивлюсь, если окажется, что перчатка также…
        Улыбаясь, Пуаро вытащил из кармана вторую перчатку и положил ее рядом с первой. Они, несомненно, представляли собой пару.
        - Пуаро, где вы раздобыли вторую перчатку?
        - Она лежала вместе с тростью на столе в прихожей у нашего знакомого с Бери-стрит. Поистине на редкость беспечный человек этот месье Паркер. Да, да, mon ami, мы близки к разгадке. Чисто для проформы я собираюсь заглянуть на Парк-Лейн.
        Нет нужды добавлять, что я сопровождал моего друга. Джонстона не оказалось дома, но нас встретил его личный секретарь. Выяснилось, что Джонстон совсем недавно приехал из Южной Африки. Прежде ему не доводилось бывать в Англии.
        - Он ведь интересуется драгоценными камнями, не так ли? - наудачу спросил Пуаро.
        - Точнее сказать, драгоценными металлами или золотыми приисками, - рассмеявшись, заметил секретарь.
        После этого разговора вид у Пуаро был весьма задумчивым. Позже, вечером, к моему крайнему изумлению, я обнаружил, что он усердно штудирует русскую грамматику.
        - Боже мой, Пуаро! - воскликнул я. - Неужели вы решили изучить русский, чтобы общаться с графиней на ее родном языке?
        - Да уж, мой друг, она наверняка предпочла бы не слышать мой английский!
        - Однако не стоит расстраиваться, Пуаро, все родовитые русские неизменно отлично говорят по-французски.
        - Гастингс, да вы просто кладезь знаний! Все, я прекращаю ломать голову над сложностями русского алфавита.
        Он демонстративным жестом отбросил книгу. И все же его ответ не вполне удовлетворил меня. В глазах его горел огонек, который я очень хорошо знал. Он являлся неизменным признаком того, что Пуаро был чрезвычайно доволен собой.
        - Возможно, - рассудительно заметил я, - вы сомневаетесь в ее русском происхождении. Уж не хотите ли вы испытать ее?
        - Ах нет, нет, с ее происхождением все в порядке.
        - Ну тогда…
        - Если вы действительно желаете разобраться в этом деле, Гастингс, то в качестве бесценной помощи я рекомендую вам этот учебник - «Начальный курс русского языка».
        Он рассмеялся и не сказал больше ни слова. Я подобрал с пола отброшенную книжицу и с любопытством перелистал, но так и не смог понять, в чем смысл замечаний Пуаро.
        Следующее утро не принесло нам никаких новостей, однако это, казалось, совершенно не беспокоило моего друга. За завтраком он объявил о своем намерении с утра пораньше навестить мистера Хардмана. Мы застали дома этого пожилого светского мотылька, и сегодня вид у него был немного спокойнее, чем вчера.
        - Итак, месье Пуаро, есть ли новости? - требовательно спросил он.
        Пуаро протянул ему листочек бумаги.
        - Месье, здесь написано имя персоны, взявшей ваши драгоценности. Должен ли я передать дело в руки полиции? Или вы предпочтете, чтобы я просто вернул вам драгоценности, не сообщая властям об этом инциденте?
        Мистер Хардман долго разглядывал записку. Наконец он обрел дар речи:
        - Право, удивительно. Бесконечно предпочтительнее было бы не поднимать шума по этому поводу. Я даю вам карт-бланш, месье Пуаро. Уверен, вы будете благоразумны.
        Покинув дом Хардмана, мы остановили такси, и Пуаро приказал водителю отвезти нас в Карлтон. Там он выяснил, где живет графиня Россакова. И через пару минут нас уже проводили в апартаменты этой дамы. Она встретила нас с протянутыми руками, облаченная в потрясающий пеньюар какой-то дикой расцветки.
        - Месье Пуаро! - воскликнула она. - Как ваши успехи? Вам удалось оправдать этого бедного юношу?
        - Вашему другу, мистеру Паркеру, madame la comtesse, не грозит никакой арест.
        - Ах, какой же вы умный и славный человек! Превосходно! И как все быстро разрешилось.
        - Однако я обещал мистеру Хардману, что драгоценности будут у него сегодня же.
        - Правда?
        - Поэтому, мадам, я был бы вам крайне признателен, если бы вы вручили их мне незамедлительно. Сожалею, что приходится торопить вас, но меня ждет такси… на тот случай, если у меня возникнет необходимость поехать в Скотленд-Ярд; знаете ли, мы, бельгийцы, приучены к бережливости.
        Графиня прикурила сигарету. Несколько мгновений она сидела совершенно неподвижно, выпуская кольца дыма и неотрывно глядя на Пуаро. Затем расхохоталась и встала. Подойдя к комоду, она выдвинула ящик, достала оттуда черную шелковую сумочку и небрежно бросила ее Пуаро.
        - Мы, русские, напротив, приучены к расточительности, - непринужденно сказала она. - Но, к сожалению, для удовлетворения таких привычек надо иметь деньги. Вам нет нужды заглядывать в сумочку. Все на месте.
        Пуаро поднялся с кресла.
        - Я очень рад, мадам, что вы оказались столь остроумны и исполнительны.
        - Ах! Что же еще мне оставалось, ведь вас дожидается такси.
        - Вы очень любезны, мадам. Надолго ли вы намерены задержаться в Лондоне?
        - К сожалению, нет… благодаря вам.
        - Примите мои извинения.
        - Возможно, мы с вами еще где-нибудь встретимся.
        - Я надеюсь, что да.
        - А я… что нет! - со смехом подхватила графиня. - Примите это как искренний комплимент… В этом мире очень мало людей, которых я опасаюсь. Прощайте, месье Пуаро.
        - Прощайте, madame la comtesse. Ax… извините мою забывчивость! Позвольте мне вернуть вам ваш портсигар.
        И он с поклоном вручил ей ту отделанную черным муаром вещицу, что мы обнаружили в сейфе. Она взяла ее не моргнув глазом - лишь слегка приподняла бровь и тихо сказала:
        - Все ясно.
        - Какая женщина! - восторженно воскликнул Пуаро, когда мы спускались по лестнице. - Mon Dieu, quelle femme![3 - Мой Бог, какая женщина! (фр.)] Никаких дискуссий… возражений, никакого блефа! Один быстрый взгляд, и она безошибочно оценила всю ситуацию. Я скажу вам, Гастингс, что женщина, которая может вот так - с беспечной улыбкой - принять поражение, далеко пойдет! Она весьма опасна, у нее стальные нервы; она… - Ему не удалось закончить фразу, поскольку он чуть не упал.
        - Было бы также неплохо, если бы вы смотрели под ноги и постарались слегка умерить ваши эмоции, - заметил я. - Когда вы впервые заподозрили графиню?
        - Как только к перчатке добавился портсигар, mon ami… двойная улика, как говорится… вот что сразу же обеспокоило меня. Бернард Паркер мог обронить либо одну, либо другую вещицу… но вряд ли обе. Нет, нет, это была бы невероятная беспечность или рассеянность! И даже если бы кто-то другой подложил их туда, чтобы подставить его, то все равно было бы достаточно одной улики - портсигара или перчатки, - но опять-таки не двух. Поэтому я неизбежно пришел к заключению, что одна из этих вещей не принадлежит Паркеру. Сначала я предположил, что ему принадлежит портсигар, а не перчатка. Но, обнаружив у него дома парную перчатку, понял, что ошибся. Чьим же тогда мог быть портсигар? Очевидно, что он не мог принадлежать леди Ранкорн. У нее другие инициалы. Мистеру Джонстону? Только если бы он скрывался под вымышленной фамилией. После разговора с его секретарем мне сразу стало понятно, что тут все предельно честно. Прошлое мистера Джонстона не скрывало никаких тайн. Значит, оставалась графиня. Предполагалось, что она привезла драгоценности из России; ей достаточно было вынуть камни из оправы, и я крайне сомневаюсь,
что тогда кто-то вообще смог бы определить их происхождение. На приеме она просто берет в холле перчатку Паркера и подбрасывает в сейф - что может быть проще? Однако, bien sur, она не преминула подбросить туда и свой собственный портсигар.
        - Но если это ее портсигар, то почему на нем буквы «В» и «Р»? Ведь у графини другие инициалы.
        Пуаро с легкой усмешкой взглянул на меня:
        - Вы правы, mon ami. Но русские буквы «В» и «Р» соответствуют латинским «V» и «R».
        - Но не могли же вы рассчитывать, что я догадаюсь об этом. Я ведь не знаю русского.
        - Как, впрочем, и я, Гастингс. Вот почему я приобрел ту маленькую книжицу… и обратил на нее ваше внимание.
        Он вздохнул.
        - Потрясающая женщина. У меня такое чувство, мой друг… весьма определенное чувство… что я еще встречу ее. Где только, хотел бы я знать?
        Смерть на Ниле[Рассказ «Смерть на Ниле» был впервые напечатан в США в «Космополитен» в апреле 1933 г., а потом появился в «Нэш Пэлл Мэлл» в июле того же года.]
        Леди Ариадна Грэйл нервничала. С того момента, как она ступила на борт парохода «Файюм», ее раздражало абсолютно все. Ей не нравилась ее каюта. Она могла пережить утреннее солнце, но не послеобеденное. Поэтому Памеле Грэйл, ее племяннице, пришлось уступить ей свою каюту по противоположному борту. С ворчанием леди Ариадна перебралась туда.
        Она напустилась на свою сиделку, мисс Элси Макнотон, которая дала ей не тот шарф и упаковала ее маленькую подушку, вместо того чтобы оставить ее незапакованной. Она отчитала своего мужа, сэра Джорджа, за то, что он купил ей не те четки - она хотела из ляпис-лазури, а он купил из сердолика. Джордж всегда был идиотом!
        - Прости, моя дорогая, прости, - взволнованно извинился супруг. - Я схожу и поменяю их. У нас еще масса времени.
        Единственным, на кого леди не нарычала, был секретарь ее мужа Бэзил Уэст, потому что никто никогда не рычал на Бэзила - его улыбка разоружала с первого мгновения.
        Однако больше всего, естественно, досталось переводчику Мохаммеду - импозантному и дорого одетому типу, которого, казалось, ничто не могло вывести из себя.
        Когда леди Грэйл увидела пассажира, сидевшего в плетеном кресле на палубе, ее гнев уже невозможно было сдержать.
        - В офисе они четко сказали мне, что мы будем единственными пассажирами! Конец сезона, и никто больше не собирается ехать в эту поездку! - воскликнула она.
        - Это так, леди, - спокойно ответил Мохаммед. - Вы, ваши сопровождающие и один джентльмен. Вот и всё.
        - Но мне сказали, что на пароходе мы будем одни!
        - Именно так, леди.
        - Это совсем не так. Мне солгали! Что этот человек здесь делает?
        - Он приехал позже, леди. Уже после того, как вы купили билеты. Он решил ехать только сегодня утром.
        - Это абсолютное надувательство!
        - Всё в порядке, леди. Он хороший джентльмен, очень тихий, очень приятный…
        - Вы идиот! Вы ничего в этом не понимаете… Мисс Макнотон, где вы? Ах вот вы где! Я ведь уже несколько раз просила вас не отходить далеко. Я могу потерять сознание. Проводите меня в каюту, приготовьте аспирин, и пусть Мохаммед не смеет больше ко мне приближаться. Он готов повторять «всё в порядке, леди» до тех пор, пока я не завизжу!
        Мисс Макнотон без единого слова протянула Ариадне свою руку.
        Сиделка была высокой женщиной тридцати пяти лет, обладавшей спокойной, неброской красотой. Она устроила леди Грэйл в каюте, обложила ее со всех сторон подушками, дала ей аспирин и выслушала постепенно ослабевающий поток ее жалоб.
        Леди Ариадне было сорок восемь лет. С шестнадцати лет она страдала от избытка денег. Десять лет назад эта дама вышла замуж за обедневшего баронета, сэра Джорджа Грэйла.
        Она была крупной женщиной с приятными чертами лица, которое было испещрено морщинами и с которого никогда не сходило капризное выражение. Яркий макияж, которым она пользовалась, только подчеркивал разрушительное действие времени и несносного характера. Волосы леди попеременно красила или в платиновый, или в красновато-коричневый цвета, из-за чего те выглядели совсем блеклыми и усталыми. Одевалась она слишком броско и носила слишком много драгоценностей.
        - Передайте сэру Джорджу, - закончила Ариадна, обращаясь к мисс Макнотон, которая молча стояла с непроницаемым лицом, - передайте ему, что он должен избавиться от этого пассажира на нашем пароходе! Мне необходимо уединение! После всего того, что я пережила за последнее время… - И она закрыла глаза.
        - Конечно, леди Грэйл, - сказала сиделка и вышла из каюты.
        Пассажир, который вызвал эту бурю эмоций, продолжал сидеть на палубе. Он сидел спиной к Луксору и смотрел вдаль, через Нил, туда, где над темной полосой зелени виднелись золотистые вершины холмов.
        Проходя мимо этого человека, Элси бросила на него быстрый, оценивающий взгляд.
        Сэра Джорджа она нашла в салоне. В руках у него были четки, которые он с сомнением рассматривал.
        - Скажите, мисс Макнотон, по-вашему, эти подойдут?
        Сиделка быстро взглянула на ляпис-лазурь.
        - Они действительно очень красивые, - сказала она.
        - А леди Грэйл они понравятся, как вы думаете?
        - Ну нет, я бы так не сказала, сэр Джордж. Понимаете, сейчас ей ничего не понравится. В этом вся проблема. Кстати, она просила вам передать, что вы должны избавиться от постороннего пассажира.
        У сэра Грэйла буквально отвалилась челюсть.
        - А как? Что я должен сказать этому несчастному?
        - А никак, - добрый голос Элси Макнотон звучал ободряюще. - Просто скажете ей, что ничего не смогли сделать. И не волнуйтесь, все будет в порядке, - добавила она.
        - Вы так думаете? - Лицо мужчины было удивительно беспомощным.
        - Вы не должны принимать эти вещи так близко к сердцу, сэр Джордж, - продолжила Элси все тем же добрым голосом. - Вы же знаете, что это все из-за ее здоровья. Поэтому не воспринимайте все так серьезно.
        - А вы думаете, что она действительно плоха?
        По лицу сиделки пробежала тень. В ее голосе появились какие-то странные нотки.
        - Да, мне… мне не совсем нравится ее состояние, - ответила женщина. - Но прошу вас, не волнуйтесь, сэр Джордж! Это совсем ни к чему, уверяю вас. - Она улыбнулась баронету дружеской улыбкой и ушла.
        В салон неторопливо вошла Памела. От ее белой одежды веяло прохладой.
        - Привет, дядюшка, - поздоровалась она.
        - Привет, Памела, дорогая, - отозвался Джордж.
        - Что это у тебя? Какая прелесть!
        - Что ж, я рад, что тебе понравилось. А как ты думаешь, твоей тетушке тоже понравится?
        - Ей ничего не может понравиться. Никак не могу понять, почему ты на ней женился, дядюшка.
        Сэр Джордж ничего не ответил. Перед его мысленным взором пронеслись проигрыши на скачках, настойчивые кредиторы и лицо красивой, хотя и деспотичной женщины.
        - Бедняжка, - сказала Памела, - думаю, что ты был вынужден это сделать. И теперь она здорово портит жизнь нам обоим, не так ли?
        - После того как она заболела… - начал было сэр Грэйл.
        - Она совсем не больна, - прервала его племянница. - Совсем! И делает все, что ей захочется. Вот смотри, когда ты ездил в Асуан, она была весела, как, как… как сверчок. Спорить могу, что мисс Макнотон знает, что она прикидывается.
        - Не знаю, что бы мы делали без мисс Макнотон, - произнес Джордж со вздохом.
        - Что ж, она девушка расторопная, - согласилась с ним Памела. - Правда, я не балдею от нее так, как ты, дядюшка. Не спорь! И не возражай! Ты считаешь ее самим совершенством, и в каком-то смысле так оно и есть. Но мне она кажется темной лошадкой. Я никогда не могу понять, о чем думает эта женщина. Хотя она действительно здорово управляется с этой старой кошкой.
        - Послушай, Пэм, тебе не следует говорить о своей тете в таком тоне. Проклятие, она очень хорошо к тебе относится!
        - Ну да, она же оплачивает наши счета, правда? Хотя жизнь от этого не становится легче.
        Сэр Джордж решил поменять тему разговора на более нейтральную.
        - Что будем делать с этим новым пассажиром, который едет вместе с нами? Тетя хочет, чтобы на пароходе были только мы.
        - Значит, у нее ничего не получится, - холодно произнесла девушка. - Тот мужчина выглядит очень импозантно. Его зовут Паркер Пайн. Я бы сказала, что он служит в Департаменте учетных записей, если такой вообще существует. Смешно, но я, кажется, уже слышала где-то это имя… Бэзил! - обратилась Памела к только что вошедшему в салон секретарю. - Где я могла видеть имя Паркер Пайн?
        - На первой странице «Таймс» в колонке «Разыскиваются», - ответил молодой человек, не задумавшись ни на секунду. - «Вы счастливы? Если нет, то приходите на консультацию к мистеру Паркеру Пайну».
        - Не может быть! Вот это совпадение! - изумилась девушка. - Давайте будем рассказывать ему о наших проблемах всю дорогу до Каира.
        - А у меня никаких проблем нет, - заметил секретарь. - Мы будем просто скользить по золотому Нилу и любоваться храмами… - Он быстро взглянул на сэра Джорджа, который взял в руки газету. - Вдвоем.
        Последнее слово больше походило на легкий выдох, но Памела его услышала. Их взгляды встретились.
        - Вы правы, Бэзил, - чуть слышно произнесла она. - Как прекрасна жизнь!
        Сэр Грэйл встал и вышел. Его племянница нахмурилась.
        - В чем дело, счастье мое? - насторожился секретарь.
        - Ненавидимая мною жена дядюшки…
        - Не волнуйся, - быстро проговорил Бэзил. - Какое значение имеет для нас, что она думает? Просто ни в чем ей не перечь. Вот увидишь, - рассмеялся он, - это прекрасный способ защиты.
        В салоне появилась крупная фигура мистера Паркера Пайна. За ней виднелась живописная фигура Мохаммеда, который готовился произнести заранее отрепетированную речь.
        - Леди, джентльмены, мы отправляемся, - объявил он. - Через несколько минут по правому борту у нас будет Карнакский храм[5 - Ипет-Исут, крупнейший храмовый комплекс Древнего Египта, главное государственное святилище Нового царства.]. Я расскажу вам историю о том, как маленький мальчик отправился покупать жареную баранью ногу для своего отца…

* * *
        Мистер Паркер Пайн промокнул лоб. Он только что вернулся с экскурсии к храму Дендеры[6 - Небольшой город на западном берегу Нила, в котором находится храм богини Хатор.] и теперь в полной мере ощущал, что поездка на осле совсем не подходила человеку его комплекции. Мистер Пайн только собрался отстегнуть воротничок, как его внимание привлекла записка, лежавшая на письменном столе. Открыв ее, он прочитал следующее:
        Глубокоуважаемый сэр,
        Буду благодарна, если вы воздержитесь от посещения храма в Абидосе[7 - Храм Сети I в Абидосе. Сети I, сын Рамзеса I, правил в 1290 - 1279 гг. до н. э.; с него начинается период возрождения Египта как государства.]и останетесь на борту, так как я хочу проконсультироваться у вас.
        С уважением,
        Ариадна Грэйл
        На крупном и широком лице мистера Паркера Пайна появилась улыбка. Он пододвинул к себе листок бумаги, отвинтил колпачок своей авторучки и принялся писать:
        Уважаемая леди Грэйл,
        Мне жаль огорчать вас, но в настоящий момент я нахожусь на отдыхе и не даю консультаций.
        Затем мистер Пайн подписался и отправил письмо со стюардом. Но только он закончил переодеваться, как ему принесли еще одну записку.
        Уважаемый мистер Паркер Пайн,
        Я с уважением отношусь к тому, что вы находитесь на отдыхе, и поэтому готова заплатить сто фунтов за вашу консультацию.
        С уважением,
        Ариадна Грэйл
        Мистер Пайн приподнял брови и стал в задумчивости постукивать ручкой по зубам. Ему хотелось увидеть Абидос, но сто фунтов - это сто фунтов, как ни крути. А цены в Египте оказались гораздо выше, чем он мог предположить. И он снова взял ручку.
        Уважаемая леди Грэйл,
        Я не поеду в Абидос.
        С уважением,
        Дж. Паркер Пайн
        Отказ мистера Пайна сойти на берег вызвал приступ горя у Мохаммеда.
        - Очень красивый храм. Все мои гости любят смотреть этот храм, - принялся уговаривать он путешественника. - Я найду повозку. Матросы в кресле снесут вас на берег.
        Но от всех этих заманчивых предложений мистер Паркер Пайн отказался.
        Он сидел и ждал на палубе. Наконец дверь в каюту его попутчицы открылась, и из нее выплыла сама леди Грэйл.
        - Сегодня так жарко! - тонко подметила она. - Я вижу, вы решили остаться, мистер Пайн. Вы приняли мудрое решение. Не хотите ли выпить чаю в салоне?
        Мистер Паркер быстро поднялся и проследовал за дамой. Нельзя было отрицать, что эта дама его заинтриговала.
        Казалось, что леди Ариадна испытывает какие-то трудности и никак не может перейти к самому главному. В разговоре она перескакивала с предмета на предмет, но в конце концов произнесла изменившимся голосом:
        - Мистер Пайн, я хочу, чтобы то, что вы сейчас услышите, осталось строго между нами. Надеюсь, вы это понимаете.
        - Естественно.
        Ариадна замолчала и глубоко вздохнула. Ее собеседник спокойно ждал.
        - Я хотела бы знать, травит меня мой муж или нет, - выпалила она.
        Мистер Паркер ожидал услышать все, что угодно, но только не это. Он не стал скрывать своего удивления.
        - Это очень серьезное обвинение, леди Грэйл.
        - Послушайте, я не дура и не вчера родилась. Я подозреваю его уже какое-то время. Как только Джордж куда-нибудь уезжает, мне становится лучше. Я могу спокойно есть и чувствую себя совершенно другим человеком. Ведь должно же быть этому какое-то объяснение!
        - То, что вы говорите, леди Грэйл, очень серьезно. Но не забывайте, что я не детектив, я, если вам будет угодно, скорее специалист по делам сердечным…
        - Это понятно, - прервала его Ариадна. - Но меня это как-то мало волнует. Мне не нужен полицейский - я сама в состоянии за себя постоять, будьте уверены, мне нужна определенность. Я не какая-нибудь злодейка, мистер Пайн. И отношусь по-доброму к тем, кто добр со мной. Сделка есть сделка. И я выполнила свои обязательства. Я выплатила все долги моего мужа и не ограничиваю его в деньгах.
        Паркер Пайн почувствовал мимолетную жалость к сэру Джорджу.
        - А что касается его племянницы, то у нее есть деньги на одежду, на развлечения и на все такое прочее. И все, чего я прошу, - это простой благодарности.
        - Благодарность невозможно почувствовать по приказу, леди Грэйл.
        - Глупости! - отрезала женщина и продолжила: - Ну, так вот, выясните для меня всю правду. А когда я ее узнаю…
        - Что же будет тогда, леди Грэйл? - Мистер Пайн с любопытством посмотрел на новую знакомую.
        - Это уже мое дело, - ответила она, плотно сжав губы.
        - Простите меня, леди Грэйл, но мне кажется, что вы не совсем откровенны со мной, - сказал мистер Паркер Пайн после минутного колебания.
        - Абсурд. Я же сказала вам, чего от вас хочу.
        - Да, но вы не сказали почему.
        Взгляды собеседников встретились, и женщина первой отвела глаза.
        - Мне казалось, что причина очевидна, - сказала она.
        - Нет. Потому что я сомневаюсь в одной вещи.
        - И это…
        - Вы хотите, чтобы вы оказались правы - или ошиблись?
        - Ну, это уже слишком, мистер Пайн! - Леди Грэйл встала, дрожа от негодования.
        - Да-да, - сказал тот, мягко кивнув. - Но это не ответ на мой вопрос, как вы сами понимаете.
        - Ну-у-у-у!.. - Казалось, что Ариадне не хватает слов. Она выскочила из комнаты.
        Оставшись в одиночестве, мистер Пайн задумался. Он был настолько глубоко погружен в размышления, что заметно вздрогнул, когда кто-то вошел в салон и уселся напротив него. Это была мисс Макнотон.
        - А вы очень быстро вернулись, - заметил Паркер.
        - Остальные еще на экскурсии. Я сказала, что у меня разболелась голова, и вернулась одна, - ответила Элси и, немного поколебавшись, спросила: - А где леди Грэйл?
        - Полагаю, лежит в своей каюте.
        - Тогда всё в порядке. Я бы не хотела, чтобы она узнала, что я здесь.
        - Так значит, вы вернулись не из-за нее?
        - Нет, - Макнотон покачала головой. - Я вернулась, чтобы переговорить с вами.
        Мистер Паркер Пайн был сильно удивлен. На первый взгляд сиделка показалась ему женщиной, способной самостоятельно решать свои проблемы и не нуждающейся в советах постороннего. По-видимому, он оказался не прав.
        - Я наблюдаю за вами с того момента, как вы поднялись на борт, - сказала Элси. - Мне показалось, что вы человек, обладающий большим опытом и широкими взглядами. Мне просто необходим ваш совет.
        - Простите меня, мисс Макнотон, но мне кажется, что вы не тот тип, который обычно нуждается в советах. Я бы сказал, что вы человек, который привык полагаться на свое собственное мнение.
        - В обычной жизни - да, вы правы. Но сейчас я нахожусь в довольно деликатной ситуации… - Женщина на минуту задумалась. - Обычно я не говорю о своих подопечных, но сейчас, мне кажется, это необходимо. Когда мы отправились из Англии, мистер Пайн, с леди Грэйл все было абсолютно ясно. Говоря простым языком, с ней все было в полном порядке. А теперь это, по-видимому, не совсем так. Понимаете, слишком большие деньги и слишком много свободного времени могут привести к некой патологии. Несколько этажей, которые надо ежедневно убирать, и пять-шесть детишек, за которыми надо ухаживать, превратили бы леди Грэйл в абсолютно здоровую и счастливую женщину.
        Мистер Паркер Пайн согласно кивнул.
        - Больничные сиделки часто встречаются с различными нервными заболеваниями, - продолжала его собеседница. - Все дело в том, что леди Грэйл наслаждалась своим плохим здоровьем. Поэтому с самого начала в мою задачу входило минимизировать ее страдания, вести себя как можно тактичнее и наслаждаться путешествием настолько, насколько это возможно.
        - Очень мудро с вашей стороны, - заметил Паркер.
        - Но, мистер Пайн, с того времени ситуация сильно изменилась. Теперь леди Грэйл жалуется на реальные страдания, а не на вымышленные.
        - Вы хотите сказать…
        - Я подозреваю, что леди Грэйл травят.
        - И когда у вас появились эти подозрения?
        - Три недели назад.
        - Вы кого-то подозреваете? Кого-то конкретного?
        Женщина опустила глаза, и мистеру Пайну впервые показалось, что ее ответ прозвучал неискренне:
        - Никого.
        - А я уверен, мисс Макнотон, что вы подозреваете совершенно конкретного человека, и этот человек - сэр Джордж Грэйл.
        - Нет-нет! Этого не может быть. Он такой беспомощный, как дитя… Он не может быть хладнокровным отравителем. - В голосе Элси послышались нотки страдания.
        - И тем не менее вы заметили, что каждый раз, когда сэр Джордж отсутствует, его жене становится лучше и что периоды ее болезни совпадают с периодами его присутствия.
        Женщина промолчала.
        - Как вы считаете, какой яд использует преступник? Мышьяк? - предположил мистер Пайн.
        - Что-то в этом роде. Или мышьяк, или сурьму.
        - И какие же шаги вы предприняли?
        - Я постаралась как можно тщательнее следить за тем, что леди Грэйл ест и пьет.
        Мистер Паркер Пайн кивнул.
        - А как вы думаете, сама леди Грэйл ни о чем не подозревает? - небрежно поинтересовался он.
        - О нет! Я в этом уверена.
        - А вот здесь вы ошибаетесь, - сказал мистер Пайн. - Леди Грэйл как раз подозревает.
        На лице мисс Макнотон читалось недоверие.
        - Но она способна хранить секрет лучше, чем вы это можете себе представить, - продолжил ее собеседник. - Она женщина, которая хорошо знает, как хранить собственные секреты.
        - Я очень удивлена, - произнесла сиделка.
        - Позвольте мне задать вам еще один вопрос, мисс Макнотон. Как вы думаете, вы нравитесь леди Грэйл?
        - Я никогда об этом не задумывалась.
        Их беседу прервали. В салон в развевающихся одеждах вошел Моххамед.
        - Леди. Она слышала, вы вернулись. Просит к ней, - обратился он к Элси. - Спрашивает, почему еще не пришли.
        Макнотон поспешно встала. Мистер Пайн поднялся вслед за ней.
        - Устроит вас встреча завтра, с утра пораньше? - спросил он сиделку.
        - Да, думаю, это лучшее время. Леди Грэйл обычно спит допоздна. А пока я постараюсь быть очень осторожной, - ответила та.
        - Думаю, что леди Грэйл тоже стоит поостеречься.
        Мисс Макнотон быстро удалилась.

* * *
        В следующий раз мистер Паркер Пайн увидел Ариадну Грэйл только перед обедом. Она курила, а в пепельнице перед ней горело что-то, напоминавшее письмо. Леди не обратила на Пайна никакого внимания, и он понял, что она все еще на него обижена.
        После обеда он сел играть в бридж с сэром Джорджем, Памелой и Бэзилом. Все, казалось, думали о чем-то своем, так что партия быстро распалась.
        Через несколько часов мистера Паркера Пайна разбудили. К нему вошел Мохаммед.
        - Старая леди. Сильно болеет, - сказал он. - Сиделка очень боится. Я найду врача.
        Мистер Паркер в спешке оделся. Он подошел к дверям каюты леди Грэйл одновременно с Бэзилом Уэстом. Сэр Джордж и Памела были уже в каюте, где Элси Макнотон отчаянно пыталась помочь своей пациентке. Когда мистер Пайн вошел внутрь, у леди Ариадны начались последние судороги. Тело ее выгнулось, затряслось и замерло, а потом упало на подушки.
        Мистер Пайн мягко вывел Памелу на палубу.
        - Это совершенно ужасно! - всхлипывала девушка. - Ужасно! Она что…
        - Умерла? Да, боюсь, что это так, - вздохнул Паркер.
        Он передал Памелу с рук на руки Бэзилу. Сэр Джордж с совершенно ошарашенным видом вышел из каюты.
        - Я никогда не думал, что она действительно больна, - бормотал он. - Ни одной минуты.
        Мистер Паркер Пайн прошел мимо него и скрылся в каюте.
        У Элси Макнотон было бледное, измученное лицо.
        - Они послали за врачом? - спросила она.
        - Да, - кивнул мистер Пайн, а потом посмотрел на покойную. - Стрихнин?
        - По-видимому. Эти судороги трудно с чем-то перепутать. Я просто не могу в это поверить!
        Рыдая, сиделка опустилась в кресло. Мистер Пайн похлопал ее по плечу.
        Внезапно ему в голову пришла мысль. Он выбежал из каюты и бросился в салон. В пепельнице лежал крохотный несгоревший клочок письма, на котором можно было прочитать всего несколько слов[8 - «…сула сновидений. Сожгите это!»]:
        - А вот это действительно интересно, - сказал сам себе мистер Пайн.

* * *
        Мистер Паркер Пайн сидел в кабинете важного официального лица в Каире.
        - Вот и все улики, - задумчиво произнес он.
        - На мой взгляд, их вполне достаточно, - отозвался его собеседник. - Мужчина оказался полным идиотом.
        - Сэра Джорджа действительно нельзя назвать светочем мысли.
        - И тем не менее! - продолжало возмущаться официальное лицо. - Леди Грэйл просит подать ей чашку «Боврила»[9 - Марка крепкого консервированного бульона.]. Сиделка подает ей чашку. После этого леди хочет, чтобы туда добавили чуть-чуть шерри. Сэр Джордж приносит шерри. А через два часа леди Грэйл умирает со всеми симптомами отравления стрихнином! Пакетик с ядом находят в каюте сэра Джорджа, а еще один - в кармане его смокинга.
        - Впечатляющая картина, - заметил мистер Паркер. - А кстати, уже известно, откуда взялся стрихнин?
        - С этим пока еще не все ясно. Какое-то количество его было у сиделки - на случай, если леди Грэйл будет жаловаться на сердце, - но она не очень тверда в своих показаниях. Сначала она сказала, что ее запасы не тронуты, а теперь утверждает обратное.
        - Такая неуверенность на нее совсем не похожа, - заметил Пайн.
        - По-моему, они совершили это вместе. Эти двое, кажется, неровно дышат друг к другу.
        - Вполне возможно. Но если б это убийство спланировала мисс Макнотон, то все прошло бы гораздо лучше. Это очень профессиональная молодая женщина.
        - И тем не менее… По моему мнению, сэр Джордж влип в это по самую макушку. У него нет ни малейшего шанса.
        - Ну-ну, - сказал мистер Пайн. - Тогда мне надо подумать, чем я могу ему помочь.
        Он разыскал хорошенькую племянницу баронета.
        - Дядюшка никогда бы такого не сделал! Никогда, никогда, никогда! - Девушка была белой от возмущения.
        - Тогда кто? - напрямую спросил мистер Паркер Пайн.
        - Знаете, что мне кажется? - Памела подошла чуть ближе. - Она сама это сделала. В последнее время у нее что-то творилось с головой. Она постоянно выдумывала всякое…
        - А что именно?
        - Да какую-то ерунду. Например, про Бэзила. Все время намекала на то, что Бэзил в нее влюблен. А ведь мы с Бэзилом, мы…
        - Это я уже понял, - сказал мистер Пайн, улыбаясь.
        - Так что все разговоры про Бэзила были выдумкой чистой воды. Мне кажется, она за что-то разозлилась на бедного дядюшку, потом придумала всю эту историю и рассказала ее вам, а затем положила стрихнин в каюту к дядюшке и к нему в карман. А после этого - отравилась. А что, ведь подобное уже случалось, нет?
        - Здесь вы правы, - согласился Паркер. - Но не думаю, что леди Грэйл совершила что-то подобное. Она, если позволите, была совсем другим человеком.
        - Тогда зачем же она вводила людей в заблуждение?
        - А вот об этом я хотел бы узнать у мистера Уэста.
        Молодого человека мистер Пайн нашел в его номере. Бэзил достаточно спокойно ответил на его вопросы.
        - Не хочу показаться вам дураком, но она в меня влюбилась, - заявил он. - Именно поэтому я не решался сказать ей о нас с Памелой - она бы сразу заставила сэра Джорджа уволить меня.
        - Как вы думаете, теория мисс Грэйл похожа на правду?
        - Думаю, что да, - с сомнением произнес молодой человек.
        - Похожа, да не совсем, - тихо сказал мистер Паркер Пайн. - Надо придумать что-то получше. - Он замолчал и, казалось, на несколько минут погрузился в медитацию. - Думаю, что чистосердечное признание - это самый лучший выход, - наконец энергично произнес мистер Пайн и протянул Уэсту лист бумаги и авторучку. - Напишите его своей рукой, хорошо?
        - Написать своей рукой? Что, черт возьми, вы имеете в виду?! - Бэзил уставился на собеседника в полном недоумении.
        - Мой юный друг… - Голос мистера Паркера Пайна звучал почти по-отечески. - Мне все известно. Как вы занимались любовью с этой женщиной. Как она стала испытывать угрызения совести. Как вы влюбились в хорошенькую, но нищую племянницу. И даже как вы все это организовали. Медленное отравление ядом. Вполне могло сойти за смерть от гастроэнтерита, а если нет, то все можно будет свалить на сэра Джорджа, потому что вы тщательно следили за тем, чтобы приступы совпадали с периодами его появления. А потом вы узнали, что леди что-то заподозрила и обсудила этот вопрос со мной. Потребовались решительные действия! Вы извлекли некоторое количество стрихнина из запасов мисс Макнотон. Что-то спрятали в каюте сэра Джорджа, что-то в его кармане и не забыли положить достаточное количество в капсулу, которую прислали леди с запиской, что это «капсула сновидений». Это было очень романтично. Она должна была выпить ее, как только сиделка выйдет из ее каюты, и никто ничего так и не узнал бы. Но вы совершили одну ошибку, молодой человек. Женщин бесполезно просить сжечь письмо или записку - они этого никогда не сделают.
Поэтому у меня в руках и оказалась вся ваша переписка, включая и записку, касающуюся капсулы.
        Бэзил Уэст позеленел. Все его очарование куда-то испарилось. Он выглядел как пойманная крыса.
        - Будьте вы прокляты! - прорычал он. - Вы все знаете, проклятый мистер Паркер-Сующий-Нос-Куда-Не-Надо!
        От физической атаки мистера Пайна спасло лишь появление свидетелей, которых он благоразумно расположил за полуоткрытой дверью.
        …Вскоре после этого Паркер опять обсуждал происшедшее со своим другом в одном из высоких кабинетов.
        - А ведь у меня не было никаких доказательств! Только почти нечитаемый клочок бумаги с написанными на нем словами «Сожгите это!». Я просто придумал всю эту историю и проверил на нем. И все сработало. Я совершенно случайно с первого раза попал в самую точку. Леди Грэйл сожгла все его письмо целиком, но ведь он об этом не знал! Она была очень необычной женщиной. Когда леди Ариадна обратилась ко мне, я был сильно заинтригован. Она ведь хотела, чтобы я сказал ей, что ее травит собственный муж. В этом случае она планировала бросить его ради молодого Уэста. Но при этом она хотела оставаться честной перед самой собой. Очень любопытный характер.
        - Бедная девочка будет очень страдать, - заметил его собеседник.
        - Она это переживет, - жестко сказал мистер Паркер Пайн. - Ведь она еще очень молода. А я, например, рад, что на склоне дней сэру Джорджу достанется хоть немного радости, пока еще не совсем поздно. Десять лет с ним обращались, как с червяком, а теперь Элси Макнотон даст ему всю необходимую теплоту.
        Он улыбнулся, но сразу же помрачнел и добавил:
        - Думаю, что в Грецию мне придется поехать инкогнито. Должен же я, наконец, отдохнуть!
        Таинственный мистер Кин
        XII. Улица Арлекина[10 - Впервые опубликован под заголовком «Волшебство мистера Кина № 6» в журнале «Сторителлер» в мае 1927 г.]
        Мистер Саттерсуэйт так никогда и не понял, что привело его к Денманам. Они совсем не относились к его кругу, в который входили представители света и художественной богемы. Они были обыкновенными обывателями, да к тому же еще и скучными. Впервые мистер Саттерсуэйт познакомился с ними в Биаррице, принял их приглашение погостить, чуть не умер от скуки - и, как это ни странно, стал появляться у них снова и снова.
        Так почему же? Мистер Саттерсуэйт задавал себе этот вопрос двадцать первого июня, удаляясь на своем «Роллс-Ройсе» прочь от Лондона.
        Джону Денману было около сорока лет, и он был человеком уважаемым в деловом мире. Его друзья не были друзьями мистера Саттерсуэйта, который ни в коем случае не разделял его идеи. В своей области мистер Денман был достаточно умен, но во всем остальном был начисто лишен всякого воображения.
        «Почему же я это делаю?» - вновь и вновь задавал себе один и тот же вопрос мистер Саттерсуэйт. Единственный ответ, который приходил ему на ум, был настолько смутным и настолько заведомо нелепым, что он чуть не отбросил его в сторону. Потому что он касался того факта, что в одной из комнат дома (удобного и хорошо ухоженного) находился предмет, который подогревал его любопытство. Это была собственная комната отдыха миссис Денман.
        Комнату трудно было назвать зеркалом ее индивидуальности, потому что, по мнению мистера Саттерсуэйта, индивидуальность у нее начисто отсутствовала. Он никогда не встречал женщину более невыразительную, чем миссис Денман. Насколько мистер Саттерсуэйт знал, она родилась в России. Джон Денман приехал в Россию в начале Европейской войны[11 - Имеется в виду Первая мировая война.], воевал с русскими, с трудом спасся в пламени революции и привез с собой в Англию нищую беженку, ставшую его женой. Он женился на ней, несмотря на сильнейшие возражения его родителей.
        Комната миссис Денман ничем особо не отличалась. Она была монументально обставлена хорошей мебелью в стиле Хеппелуайта[12 - Английский мебельщик, живший в 1727 - 1786 гг. Относится к большой тройке английских мебельщиков, наряду с Томасом Шератоном и Томасом Чиппендейлом. Особенно известна его кабинетная мебель.], которая создавала скорее мужскую, чем женскую атмосферу в комнате. Но в этой комнате был один невероятный предмет - китайская лаковая ширма, выдержанная в кремовом и бледно-розовом тонах. Она сделала бы честь любому музею. Ширма была воистину коллекционным предметом, редким и прекрасным.
        Она совершенно не смотрелась на солидном английском фоне. В действительности ширма должна была быть центром этой комнаты, а вся остальная обстановка - подбираться под нее. И при этом у мистера Саттерсуэйта язык не поворачивался, чтобы обвинить Денманов в недостатке вкуса - вся остальная обстановка в доме была подобрана совершенно безукоризненно.
        Мистер Саттерсуэйт покачал головой: жизнь, тривиальная сама по себе, всегда занимала его. Он был уверен, что именно поэтому он вновь и вновь возвращается в этот дом. Возможно, что эта ширма была просто данью женскому капризу, хотя такое объяснение его не удовлетворяло, как только он вспоминал миссис Денман, спокойную женщину с твердыми чертами лица, которая говорила на таком правильном английском, что в ней трудно было заподозрить иностранку.
        Машина подъехала к цели его путешествия, и он вылез из нее, все еще размышляя над проблемой китайской ширмы. Имение Денманов называлось «Эшмид» и располагалось на пяти акрах земли в Мелтон-Хит, местечке в тридцати милях от Лондона, на высоте пятисот футов над уровнем моря, в котором жили в основном люди, которые «могли это себе позволить».
        Мистера Саттерсуэйта встретил учтивый дворецкий. Мистера и миссис Денман в настоящий момент нет - они на репетиции, но хозяева надеются, что мистер Саттерсуэйт будет чувствовать себя как дома.
        Мистер Саттерсуэйт кивнул и последовал этому совету, пройдя в сад. Внимательно изучив цветочные клумбы, прошел по тенистой аллейке, которая привела его к двери в стене. Дверь была открыта, и через нее он попал на узкую улочку.
        Мистер Саттерсуэйт посмотрел направо и налево. Очаровательная улочка, тенистая и зеленая, с высокими растительными изгородями - типичная деревенская улочка, которая изгибалась по-старомодному очаровательно. Он вспомнил почтовый адрес Денманов: ЭШМИД, УЛИЦА АРЛЕКИНА, а потом ему вспомнилось и местное название этой улицы, о котором однажды говорил Денман.
        - Улица Арлекина, - негромко повторил мистер Саттерсуэйт, - интересно…
        Он завернул за угол.
        Не в тот самый момент, а чуть позже он задумался, почему же на этот раз он совсем не удивился, встретив своего неуловимого друга, мистера Харли Кина[13 - Харли Кин по-английски пишется HARLEY QUIN, а Арлекин: HARLEYQUIN.]. Мужчины пожали друг другу руки.
        - Так вот вы где, - произнес мистер Саттерсуэйт.
        - Да, - ответил мистер Кин. - Я остановился в том же доме, что и вы.
        - Остановились?
        - А вас это удивляет?
        - Нет, - медленно проговорил мистер Саттерсуэйт. - Хотя… но ведь вы нигде не останавливаетесь надолго, не так ли?
        - Только по необходимости, - серьезно ответил мистер Кин.
        - Понятно, - сказал мистер Саттерсуэйт. Несколько минут они шли в полном молчании.
        - Эта улица… - начал мистер Саттерсуэйт и замолчал.
        - Принадлежит мне, - закончил за него мистер Кин.
        - Я так и думал, - сказал мистер Саттерсуэйт. - Почему-то я был в этом уверен. Ведь у нее есть еще одно имя - местное. Ее называют Аллеей Влюбленных. Вы слышали об этом?
        Мистер Кин утвердительно кивнул.
        - И я уверен, - мягко сказал он, - что такая Аллея Влюбленных есть в каждой деревне.
        - Думаю, что вы правы, - ответил мистер Саттерсуэйт с легким вздохом.
        Неожиданно он почувствовал себя очень старым и старомодным - маленький, высохший человечек. Справа и слева от него располагались высокие растительные ограды, очень зеленые и очень живые.
        - Интересно, а где заканчивается эта улица? - неожиданно спросил он.
        - Здесь, - ответил мистер Кин.
        Они завернули за последний поворот. Улица кончалась площадкой заброшенной земли, а прямо у их ног зияла большая яма. Она была полна консервных банок, блестевших на солнце и других, слишком ржавых, чтобы блестеть, использованной обуви, обрывков газет и массы другой ерунды, ни на что уже не годной.
        - Мусорная яма, - воскликнул мистер Саттерсуэйт и глубоко и с возмущением задышал.
        - Иногда в мусорных ямах можно найти очень интересные вещи, - заметил мистер Кин.
        - Знаю, знаю, - воскликнул мистер Саттерсуэйт и непроизвольно процитировал: - «Принеси Мне самое ценное, что ты найдешь в этом городе, - повелел Господь…»[14 - Оскар Уайльд. Счастливый принц. Пер. К. Чуковского.] Вы помните, чем все закончилось, а?
        Мистер Кин кивнул.
        Мистер Саттерсуэйт посмотрел на остатки небольшого коттеджа, прилепившегося к почти отвесной скале.
        - Такой вид сложно назвать приятным, - заметил он.
        - Мне кажется, что в то время здесь не было мусорной ямы, - проговорил мистер Кин. - Насколько я помню, Денманы жили там сразу после женитьбы. Они переехали в большой дом после того, как умерли старики. Коттедж разрушили, когда собирались сделать здесь каменный карьер, но дальше этого, как видите, дело не пошло.
        Они повернулись и двинулись в обратную сторону.
        - Полагаю, - усмехнулся мистер Саттерсуэйт, - что масса влюбленных прогуливалась по этой аллее теплыми вечерами.
        - Думаю, что вы правы.
        - Влюбленные, - повторил мистер Саттерсуэйт. Он произнес это слово задумчиво и без малейшего смущения, столь свойственного англичанам - сказывался эффект присутствия мистера Кина. - Влюбленные… В прошлом вы для них много сделали, мистер Кин.
        Его собеседник молча склонил голову.
        - Вы ведь спасали их от мук, да что там от мук - от самой смерти. Вы всегда были защитником самих мертвых.
        - Вы сейчас говорите о себе - все это делали вы сами, а не я.
        - Это одно и то же, - сказал мистер Саттерсуэйт. - И не спорьте со мной, - продолжил он, видя, что его собеседник молчит. - Просто вы действовали через меня. По каким-то своим причинам вы никогда не действуете сами, напрямую.
        - Иногда такое случается, - возразил мистер Кин.
        В его голосе появились незнакомые нотки. Мистер Саттерсуэйт вздрогнул против своей воли. К вечеру, подумал он, становится прохладно, хотя солнце светит все так же ярко.
        В этот момент они увидели девушку, которая вышла из-за угла впереди них. Она была очень хорошенькая, светловолосая, голубоглазая и одетая в розовое хлопчатобумажное платье. Мистер Саттерсуэйт узнал в ней Молли Стэнуэлл, которую уже встречал раньше.
        Она помахала им рукой в знак приветствия и крикнула:
        - Джон и Анна уже вернулись! Они знали, что вы приезжаете, но никак не могли пропустить репетицию.
        - Репетицию чего? - поинтересовался мистер Саттерсуэйт.
        - Ну, этого… вроде маскарада - я не знаю, как это точно называется. Там будут песни и танцы, и все такое прочее. Мистер Мэнли - вы его помните? - у него хороший тенор, и он будет Пьеро, а я Пьеретта. А из города приедут двое танцоров - знаете, танцевать Арлекина и Коломбину. А потом еще большой хор девочек. Леди Росхаймер так любит учить сельских девочек пению… Она просто от этого сходит с ума. Музыка премиленькая, но очень современная - так что иногда мелодии совсем не разобрать. Написал Клод Уикэм - может быть, знаете?
        Мистер Саттерсуэйт кивнул - как мы уже говорили, его хобби было знать всех и вся. Он знал все об этом восходящем гении Клоде Уикэме и о леди Росхаймер, которая была толстой еврейкой со страстью к молодым людям с артистической жилкой. Он также знал и о сэре Леопольде Росхаймере, который хотел, чтобы его жена была счастлива, и, в отличие от других мужей, позволял ей самостоятельно это счастье искать.
        Клод Уикэм пил чай с Денманами, жадно пихая в рот все, что ни попадалось ему под руку. Говорил он очень быстро и энергично размахивал длинными руками, у которых, как казалось, было в два раза больше суставов, чем у обычного человека. Его близорукие глаза смотрели сквозь большие очки в черепаховой оправе.
        Джон Денман, прямой, с красными прожилками на лице и едва заметной склонностью к полноте, слушал композитора с обреченным вниманием. Когда в комнате появился мистер Саттерсуэйт, музыкант перенес все свои усилия на него. Анна Денман сидела рядом с чайными принадлежностями, тихая и невозмутимая, как всегда.
        Мистер Саттерсуэйт искоса бросил на нее взгляд. Высокая, сухопарая, очень тонкая, с кожей, сильно натянутой на скулах, черными волосами, разделенными на прямой пробор ровно посередине, и обветренной кожей - было видно, что она привыкла жить на природе и совсем не задумывается о косметике. Не женщина, а голландская кукла - деревянная, безжизненная и в то же время…
        Такое лицо должно нести какую-то смысловую нагрузку - и в то же время ее нет, размышлял мистер Саттерсуэйт. Вот это-то и неправильно. Именно неправильно.
        - Простите, что вы сказали? - вслух сказал он Клоду Уикэму.
        Композитор, который обожал звуки собственного голоса, начал все сначала.
        - Россия, - сказал он, - это единственная страна в мире, которой стоит интересоваться. Они постоянно экспериментируют. Если хотите - экспериментируют с жизнью и смертью. Потрясающе! - Одной рукой он запихнул в рот сэндвич, а другой добавил туда же кусочек шоколадного эклера, который держал кончиками пальцев. - Возьмите, например, русский балет, - сказал он с полным ртом, и, вспомнив, что хозяйка дома русская, он повернулся к ней: а что она думает о русском балете?
        Было очевидно, что этот вопрос - просто прелюдия к самому главному, к тому, что сам Клод Уикэм думает о русском балете, но ее ответ прозвучал столь неожиданно, что полностью сбил говорившего с толку.
        - Я никогда его не видела.
        - Что? - Уикэм уставился на нее, открыв рот. - Но не могли же вы…
        - Дело в том, что до замужества я сама танцевала… - Ее голос был таким же спокойным и лишенным эмоций, как и всегда. - Так что…
        - Она досыта наелась этими танцами, - заключил ее муж.
        - Танцы, - женщина пожала плечами. - Я знаю все их тайны, и они меня больше не интересуют.
        - Ах вот как!
        Клоду понадобилось какое-то время, чтобы былой апломб вернулся к нему. Он замолчал.
        - Кстати, о жизнях, - вступил мистер Саттерсуэйт, - и экспериментах над ними. Эти эксперименты дорого достались русской нации.
        Клод Уикэм резко обернулся к нему.
        - Я знаю, что вы собираетесь сказать, - воскликнул он. - Харсанова! Бессмертная и единственная в своем роде Харсанова! Вы видели ее в танце?
        - Трижды, - ответил мистер Саттерсуэйт. - Дважды в Париже и один раз в Лондоне. Этого я не забуду никогда. - Он говорил благоговейным голосом.
        - Я тоже видел ее, - сказал Клод Уикэм. - Мне было десять лет. Меня взял с собой дядя. Боже! Это было совершенно незабываемо! - Он яростно бросил кусочек булки в клумбу.
        - В Берлинском музее есть ее статуэтка, - продолжил свой рассказ мистер Саттерсуэйт. - Совершенно потрясающая. Это впечатление хрупкости, как будто вы можете сломать ее ногтем большого пальца. Я видел ее в роли Коломбины, в «Лебеде» и «Умирающей нимфе». - Он замолчал и покачал головой. - Она была гениальна. Пройдет немало лет, прежде чем родится ей подобная. И она ведь была еще очень молода. И вот - так глупо и бессмысленно погибла в самом начале революции…
        - Идиоты! Дикари! Сумасшедшие! - выкрикнул Клод Уикэм и поперхнулся чаем.
        - Я училась с Харсановой, - сказала миссис Денман, - и хорошо ее помню.
        - Она была потрясающа? - спросил мистер Саттерсуэйт.
        - Да, она была потрясающа, - быстро ответила хозяйка дома.
        Наконец Клод Уикэм ушел, и Джон Денман выдохнул с большим облегчением, на что его жена рассмеялась.
        - Я знаю, что вы сейчас думаете, - кивнул мистер Саттерсуэйт, - но этот мальчик пишет настоящую музыку.
        - Пожалуй, я соглашусь с вами, - заметил Денман.
        - Можете не сомневаться. А вот сколько это будет продолжаться - этого никто не скажет.
        - Вы хотите сказать, что… - Денман с любопытством взглянул на мистера Саттерсуэйта.
        - Я хочу сказать, что успех пришел к нему очень рано. А это всегда опасно. Очень опасно. - Он взглянул на мистера Кина. - Вы не согласны со мной?
        - Вы всегда правы, - ответил тот.
        - Давайте пройдем наверх, ко мне, - предложила миссис Денман. - Там будет поприятнее.
        Она прошла вперед, и они последовали за нею. У мистера Саттерсуэйта перехватило дыхание, когда он увидел китайскую ширму. Подняв глаза, он увидел, что миссис Денман наблюдает за ним.
        - Так что же, человек, который всегда прав, - сказала она, медленно кивая головой, - что вы можете сказать о моей ширме?
        Он почувствовал в ее словах вызов и ответил сбивчиво, слегка запинаясь:
        - Что здесь скажешь - она прекрасна. Более того, она уникальна.
        - Вы правы. - Денман подошел и встал у него за спиной. - Мы купили ее вскоре после того, как поженились. Заплатили за нее десятую часть ее реальной стоимости, но даже это было для нас неподъемной суммой. Целый год мы отказывали себе во всем - помнишь, Анна?
        - Да, - ответила миссис Денман, - помню.
        - Честно говоря, мы не могли позволить себе такую покупку, и уж точно не в то время. Сейчас совсем другое дело! Недавно у «Кристи» продавались очень неплохие китайские лаковые предметы. Как раз то, что необходимо для того, чтобы эта комната стала идеальной. Здесь должны быть только китайские вещи - все остальное на выброс. Так вы можете себе представить, Саттерсуэйт? Моя жена и слышать об этом не хочет.
        - Мне эта комната нравится такой, какая она есть, - заметила миссис Денман.
        На лице у нее появилось странное выражение. Мистер Саттерсуэйт снова почувствовал себя так, как будто ему бросили вызов и победили. Он оглянулся вокруг и впервые заметил, что в комнате нет ни одной личной вещи: ни фотографий, ни цветов, ни безделушек. В ней не было ничего женского. Если отбросить не совместимую с другой мебелью ширму, то комната вполне могла сойти за образец обстановки в большом мебельном магазине.
        Мистер Саттерсуэйт заметил, что женщина улыбается, глядя на него.
        - Послушайте, - начала она, наклонившись вперед. На какой-то момент миссис Денман стала гораздо больше похожа на иностранку, чем на англичанку. - Я попытаюсь объяснить, потому что, мне кажется, вы поймете. Мы купили ширму, заплатив за нее не только деньгами, но и нашей любовью. Любовью к ней, потому что она прекрасна и уникальна, и нам пришлось отказаться от других, гораздо более нужных вещей, которые нам действительно были необходимы. А все остальные китайские вещи, о которых говорит мой муж, мы можем просто купить за деньги, и нам не надо вкладывать в них частичку себя.
        Мистер Денман рассмеялся.
        - Делай, как ты считаешь нужным, - сказал он, однако в его голосе слышалось раздражение. - Но этот английский антураж здесь совсем не смотрится. Это хорошие вещи, надежные, оригинальные, не поддельные, но - обычные. Простой и ничем не примечательный Хеппелуайт.
        Женщина согласно кивнула.
        - Хорошие, солидные, оригинальные и совершенно английские, - негромко добавила она.
        «У этих слов есть какой-то второй смысл», - подумал мистер Саттерсуэйт, пристально посмотрев на нее. Английская комната и бросающаяся в глаза красота китайской ширмы… мысль опять промелькнула и исчезла.
        - Я встретил мисс Стэнуэлл на улице, - сказал он для того, чтобы хоть что-нибудь сказать. - Она сказала мне, что в постановке сегодня вечером будет играть роль Пьеретты.
        - Да, - подтвердил Денман, - и у нее это отлично получается.
        - У нее неуклюжие ноги, - заметила Анна.
        - Глупости, - ответил ее муж. - Все женщины одинаковы, Саттерсуэйт. Не могут слышать, как в их присутствии хвалят других женщин. Молли очень симпатичная девушка, поэтому каждая считает своим долгом бросить в нее камень.
        - Я имею в виду танцы, - пояснила Анна Денман, в ее голосе слышалось легкое удивление. - Она очень хорошенькая, но двигается неуклюже. И не надо ничего мне говорить, потому что я знаю о танцах все.
        - Насколько я понимаю, вы привозите из города двух профессиональных танцоров, - тактично вмешался в спор мистер Саттерсуэйт.
        - Да, именно для балета. Князь Оранов привезет их на своей машине.
        - Сергей Оранов?
        Этот вопрос вырвался у Анны Денман. Ее муж повернулся и посмотрел на нее.
        - Ты его знаешь?
        - Когда-то знала - в России.
        Мистеру Саттерсуэйту показалось, что мистер Денман разволновался.
        - И он тоже тебя знает?
        - Да. Он меня знает.
        Анна рассмеялась. Низким, почти триумфальным смехом. Теперь в ней уже не было ничего от голландской куклы. Она подбадривающе кивнула своему мужу.
        - Сергей Оранов. Так, значит, это он привезет танцоров… Он всегда любил танцы.
        - Я помню.
        Это последнее замечание Джона Денмана прозвучало резко. Повернувшись, он вышел из комнаты. Мистер Кин последовал за ним. Анна Денман подошла к телефону и назвала номер. Жестом руки она остановила мистера Саттерсуэйта, который хотел последовать за мужчинами.
        - Могу я поговорить с леди Росхаймер?.. А, так это вы! Говорит Анна Денман. Князь Оранов уже прибыл? Что? Что-о-о? Боже мой! Какой ужас…
        Она слушала еще несколько минут, а потом повесила трубку, после чего повернулась к мистеру Саттерсуэйту.
        - Произошла авария. Меня это не удивляет, когда за рулем Сергей Иванович. Он совсем не изменился за все эти годы. Девушка пострадала не сильно - ушибы и порезы, но она в шоке и танцевать сегодня не сможет. У мужчины сломана рука. Сам Сергей Иванович не пострадал. Дьявол хранит своих приспешников.
        - Что же будет с сегодняшним вечером?
        - В этом-то весь вопрос, друг мой. Надо что-то делать.
        Миссис Денман села и задумалась. Наконец она посмотрела на мистера Саттерсуэйта.
        - Простите меня, но я плохая хозяйка. Совсем вас не развлекаю.
        - Уверяю вас, в этом нет никакой необходимости. Хотя, миссис Денман, мне бы очень хотелось узнать одну вещь.
        - Какую?
        - Как вы встретились с мистером Кином?
        - Он часто здесь бывает, - медленно ответила женщина. - Кажется, у него здесь какие-то земельные владения.
        - Да-да, вы правы. Он сказал мне об этом сегодня, - подтвердил мистер Саттерсуэйт.
        - Он… - Она замолчала и встретилась глазами с мистером Саттерсуэйтом. - Мне кажется, что вы знаете о нем гораздо больше меня, - закончила она фразу.
        - Я?
        - А разве не так?
        Мистер Саттерсуэйт почувствовал приближение беды. Его аккуратная маленькая душа видела в этой женщине угрозу своему спокойствию. Эта женщина хочет завести его туда, куда он не готов идти, хочет заставить его сказать то, в чем он еще не готов признаться даже самому себе.
        - Вы знаете, - сказала Анна. - Мне кажется, что вы знаете почти все, мистер Саттерсуэйт.
        Это походило на фимиам, но почему-то лесть не произвела на него никакого впечатления. Он покачал головой с притворной смиренностью.
        - Что может человек знать? - Риторический вопрос. - Только самую-самую малость.
        Женщина согласно кивнула и заговорила странным успокаивающим голосом, не глядя на него:
        - А если я вам что-то скажу, вы не будете надо мною смеяться? Мне кажется, что нет. Тогда предположим, что для того, чтобы развиваться в жизни, в искусстве, в своей профессии, человек решил использовать свою фантазию - придумать для себя что-то, чего на самом деле не существовало, придумать определенный персонаж… Это просто фантазия, выдумка, и ничего более. Но вот в один прекрасный день…
        - Я слушаю, - сказал мистер Саттерсуэйт, который был искренне заинтересован происходящим.
        - Фантазия становится реальностью! И та вещь, которую придумали - невероятная, не могущая существовать в реальности, - становится этой реальностью! Сумасшествие? Скажите же мне, мистер Саттерсуэйт. Это сумасшествие или вы тоже готовы в это поверить?
        - Я… - Странно, но мистер Саттерсуэйт не мог произнести ни слова. Казалось, что все слова застряли у него где-то в горле.
        - Ерунда, - сказала Анна Денман. - Полная ерунда.
        Она выпорхнула из комнаты и оставила мистера Саттерсуэйта наедине с его так и не произнесенной исповедью.
        Когда он спустился к обеду, то увидел, что Анна Денман занята с гостем - высоким, черноволосым мужчиной средних лет.
        - Князь Оранов - мистер Саттерсуэйт.
        Мужчины поклонились друг другу. У мистера Саттерсуэйта было ощущение, что своим появлением он прервал какую-то беседу, которая теперь уже не возобновится. Хотя никакого неудобства он не ощущал. Русский легко и изящно беседовал на темы, наиболее близкие мистеру Саттерсуэйту. Он был человеком с прекрасным художественным вкусом, и очень скоро они выяснили, что у них масса общих знакомых. Когда к ним присоединился Джон Денман, беседа перешла на более практичные темы. Оранов выразил сожаление по поводу произошедшей аварии.
        - Я здесь не виноват. Признаюсь, люблю ездить быстро, но я хороший водитель. Это просто Судьба, Случай, - он пожал плечами, - который управляет всеми нами.
        - Это в вас говорит русский, Сергей Иванович, - заметила миссис Денман.
        - И эти слова нашли отклик в вашей душе, Анна Михайловна, - быстро среагировал князь.
        Мистер Саттерсуэйт внимательно осмотрел всех троих: Джон Денман, светловолосый, замкнутый, настоящий англичанин, и двое других, темноволосых, худых и чем-то неуловимо похожих друг на друга. В его голове возникла какая-то мелодия - что это? Ах да, теперь он вспомнил. «Валькирия», первый акт. Зигмунд и Зиглинд, такие похожие, и непохожий на них Гундинг. У него стали появляться кое-какие догадки. Так в этом была причина появления мистера Кина? В одном мистер Саттерсуэйт был абсолютно уверен - появление мистера Кина означало, что вскоре разыграется драма. Неужели она присутствует и здесь - в виде банального, старого, как мир, треугольника?
        Он был слегка расстроен - его всегда интересовали более запутанные интриги.
        - И что же теперь делать, Анна? - спросил Денман. - Мне кажется, что придется отменить весь праздник. Я слышал, как ты звонила Росхаймерам.
        Женщина покачала головой:
        - Нет, отменять ничего не будем.
        - Но ведь без балета не обойдешься?
        - Ты прав, арлекинада невозможна без Арлекина и Коломбины, - сухо согласилась Анна Денман. - Что ж, я станцую Коломбину, Джон.
        - Ты? - Он был поражен и, как показалось мистеру Саттерсуэйту, встревожен.
        Она кивнула.
        - Не волнуйся, Джон. Я не подведу тебя - ты забыл, что когда-то это было моей профессией?
        «Какой все-таки потрясающий инструмент - человеческий голос, - подумал мистер Саттерсуэйт. - То, что произносится, и то, что замалчивается, и тот смысл, который может иметь молчание… Хотелось бы мне знать…»
        - Ну что ж, - ворчливо произнес Джон Денман, - в этом случае половина проблемы решена. А как насчет второй половины - где ты найдешь Арлекина?
        - А я уже его нашла - вот он!
        И она жестом указала на открытую дверь, в проеме которой только что появился улыбающийся мистер Кин.
        - Боже мой, Кин, - удивился Джон Денман, - а вы в этом что-нибудь понимаете? Мне такое и в голову не могло прийти.
        - За мистера Кина отвечает эксперт, - сказала его жена. - Мистер Саттерсуэйт гарантирует его мастерство.
        Она улыбнулась мистеру Саттерсуэйту, и маленький человечек неожиданно для себя пробормотал:
        - О да. Я отвечаю за мистера Кина.
        Мистер Денман переключился на другой вопрос:
        - Но ведь после этого должен быть какой-то бал в маскарадных костюмах. Жуткая заморочка… Нам придется вас загримировать, мистер Саттерсуэйт.
        От такого тот решительно отказался.
        - В мои годы такое не пройдет… - Неожиданно ему в голову пришла отличная идея; он повесил салфетку себе на руку. - А вот и я - пожилой официант, знававший лучшие дни. - И он весело рассмеялся.
        - Интересная профессия, - заметил мистер Кин. - И позволяет многое увидеть.
        - А мне придется надеть эти глупые вещи Пьеро, - мрачно сказал Денман. - Хорошо хоть на улице прохладно. А вы? - Денман посмотрел на Оранова.
        - У меня есть костюм Арлекина, - ответил русский, и на секунду он перевел взгляд на лицо хозяйки.
        Мистер Саттерсуэйт не мог понять, возникло ли между ними мимолетное напряжение или это ему показалось.
        - Могло бы оказаться, что Арлекинов трое, - рассмеялся Денман. - У меня ведь тоже есть старый костюм, который жена сделала для какого-то вечера сразу после нашей женитьбы. - Он помолчал, глядя на свою широкую грудь. - Правда, сейчас я, наверное, в него просто не влезу.
        - Да, - произнесла его жена, - сейчас ты в него просто не влезешь.
        И опять в ее голосе прозвучало нечто большее, чем простое согласие. Она посмотрела на часы.
        - Если Молли не появится в ближайшее время, то пойдем без нее.
        Но в этот момент доложили о приходе девушки. На ней уже было надето бело-зеленое платье Пьеретты, в котором она выглядела просто очаровательно - так, по крайней мере, показалось мистеру Саттерсуэйту. Молли была взволнована и полна энтузиазма в ожидании представления.
        - Я жутко нервничаю, - объявила она за кофе, который подали после обеда. - Уверена, что мой голос будет дрожать и я забуду слова.
        - Ваш голос просто очарователен, - успокоила ее Анна. - На вашем месте я бы совсем не волновалась.
        - А я волнуюсь. Вот танцы меня совсем не беспокоят. С ними все будет в порядке. Ну сами подумайте, разве можно что-то сильно напутать со своими ногами?
        Она обращалась к Анне, но та ей не ответила. Вместо этого она предложила:
        - Спойте что-нибудь для мистера Саттерсуэйта. Вот увидите, он вас поддержит.
        Молли прошла к фортепьяно. Ее голос, свежий и полный волнения, зазвенел в старой ирландской балладе:
        Шейла, темноволосая Шейла,
        Что же ты видишь в ярком огне?
        Вижу я парня, что меня любит, вижу второго,
        что меня бросит.
        Третьего вижу, темного парня,
        он-то оплачет меня на заре…
        Она допела до конца, и мистер Саттерсуэйт яростно закивал в знак одобрения.
        - Миссис Денман права - ваш голос просто очарователен. Вероятно, он не очень хорошо поставлен, но он изумительно естественный и обладает необъяснимой прелестью молодости.
        - Согласен с вами, - вставил Джон Денман. - Не стесняйтесь, Молли, и пусть на вас не давит страх сцены. А теперь нам надо поторопиться к Росхаймерам.
        Все разошлись по своим комнатам, чтобы забрать верхнюю одежду. Ночь была великолепна, и они решили идти пешком, благо дом Росхаймеров располагался всего в нескольких сотнях ярдов.
        Мистер Саттерсуэйт оказался рядом со своим другом.
        - Странная вещь, - сказал он, - но эта песня заставила меня вспомнить о вас. Темный парень, он-то оплачет меня… В этом есть какая-то тайна, а когда я думаю о тайне, то всегда вспоминаю вас.
        - Я что, такой таинственный? - улыбнулся мистер Кин.
        Мистер Саттерсуэйт яростно закивал:
        - Вот именно. Вы знаете, до сегодняшнего вечера я и не знал, что вы профессиональный танцор.
        - Неужели? - переспросил мистер Кин.
        - Вот послушайте, - сказал мистер Саттерсуэйт и тихонько напел любовную тему из «Валькирии». - Эта мелодия не оставляла меня в течение всего обеда, когда я смотрел на тех двоих.
        - На кого именно?
        - На князя Оранова и миссис Денман. Разве вы не видите, как она изменилась сегодня вечером? Как будто неожиданно распахнулись ставни таинственного замка, и вы увидели сияние глубоко внутри.
        - Да, - согласился мистер Кин, - возможно, вы и правы.
        - Все та же старая, как мир, история, - продолжил мистер Саттерсуэйт. - Согласитесь, что я прав. Эти двое подходят друг другу - они из одного круга, одинаково думают, видят похожие сны… И мне очень понятно, как все случилось. Десять лет назад Денман, должно быть, был очень красивым молодым человеком, лихим и полным романтизма. И он спас ей жизнь. Все совершенно естественно. А сейчас - в кого он в конце концов превратился? В хорошего парня - успешного, состоятельного и очень обычного. Образчик доброго английского обывателя - очень напоминает гарнитур Хеппелуайта наверху. Такой же английский и ординарный, как эта хорошенькая англичаночка со своим свежим, но абсолютно не поставленным голосом. Улыбайтесь сколько хотите, мистер Кин, но вы не можете отрицать, что я прав.
        - А я ничего не отрицаю. Более того - в своих наблюдениях вы всегда правы. И все-таки…
        - Что «все-таки»?..
        Мистер Кин подался вперед. Его темные, полные меланхолии глаза нашли взгляд мистера Саттерсуэйта.
        - Неужели вы так мало знаете жизнь? - выдохнул он.
        Харли Кин оставил мистера Саттерсуэйта полным дурных предчувствий. Когда тот очнулся, то увидел, что остальные не стали дожидаться, пока он выберет себе шейный платок, и ушли вперед. Мистер Саттерсуэйт прошел через сад и, как и днем, подошел к двери на улицу. Она была залита лунным светом, и, стоя на пороге, он увидел пару, замершую в объятиях друг друга.
        На долю секунды ему показалось…
        А потом он четко увидел: Джон Денман и Молли Стэнуэлл. До него донесся хриплый и взволнованный голос Денмана:
        - Я не могу без тебя. Что же нам делать?
        Мистер Саттерсуэйт повернулся, чтобы уйти тем же путем, которым пришел, но чья-то рука его остановила. Рядом с ним стоял кто-то еще - некто, тоже видевший эту сцену.
        Ему стоило бросить только один взгляд на ее лицо, чтобы понять, как сильно он ошибался в своих рассуждениях.
        Она не давала ему двигаться до тех пор, пока те двое не прошли по улице и не скрылись из вида. Как будто со стороны мистер Саттерсуэйт слышал, как говорит с ней, произнося ничего не значащие успокаивающие слова, которые совершенно не соответствовали той агонии, которую он наблюдал. За все это время женщина заговорила только один раз.
        - Прошу вас, - произнесла она, - не оставляйте меня одну.
        Эти слова показались мистеру Саттерсуэйту странно трогательными. Наконец-то он кому-то понадобился. И он продолжил говорить ничего не значащие вещи, инстинктивно понимая, что это лучше, чем простое молчание. Так они дошли до Росхаймеров. Время от времени ее рука сжимала его плечо, и он понимал, что она рада его присутствию. Она убрала руку, только когда они дошли наконец до дома. Она остановилась - прямая, с гордо поднятой головой.
        Здесь Анна Денман внезапно оставила его. Он попал в руки усыпанной бриллиантами и безостановочно причитающей леди Росхаймер, которая передала его с рук на руки Клоду Уикэму.
        - Все кончено! Разрушено! Вечно со мной так происходит. Вся эта деревенщина считает, что умеет танцевать. А со мною никто даже не посоветовался…
        Композитор говорил не переставая - ведь ему удалось найти заинтересованного слушателя, человека, который разбирается. Уикэм с удовольствием купался в жалости к самому себе. Закончились его словесные извержения только с первыми аккордами музыки.
        Мистер Саттерсуэйт очнулся от своих мыслей. Он снова был настороже и готов высказать свое мнение. Уикэм был жуткой занудой, но он умел сочинять музыку - утонченную, легкую, как невидимая волшебная паутина, и в то же время совсем не пошлую.
        Декорации были хороши. Леди Росхаймер никогда не экономила на своих протеже. На сцене была лужайка в Аркадии, подсвеченная таким образом, что выглядела загадочно-волшебной.
        Двое танцевали танец, который они танцуют испокон веков. Стройный Арлекин в одежде, покрытой блестками, которые сияют в лунном свете, с волшебной палочкой в руках и маской, закрывающей его лицо… Коломбина, вся в белом, летящая в бессмертном пируэте…
        Мистер Саттерсуэйт выпрямился в кресле. Он уже видел это когда-то. Ну конечно…
        Его мысли перенеслись далеко от гостиной леди Росхаймер в Берлинский музей, к статуэтке бессмертной Коломбины.
        Арлекин и Коломбина продолжали свой танец. Сценой для них был весь мир…
        Лунный свет, и человеческая фигура. В лунном свете Пьеро идет по лесу и поет свою песню. Увидев Коломбину, он теряет покой. Двое бессмертных исчезают, но Коломбина на прощание оглядывается. Она слышит песню влюбленного человека.
        Пьеро бредет по лесу… темнота… его голос затихает вдали…
        Лужайка в деревне - на ней танцуют деревенские девушки - пьеро и пьеретты. Молли в роли Пьеретты. Совсем не умеет танцевать - Анна Денман была абсолютно права, - но приятный свежий голосок, когда она поет свою песню «Пьеретта пляшет на траве»…
        Хорошая мелодия - мистер Саттерсуэйт одобрительно кивает. Когда надо, Уикэм всегда выдает мелодию. Танец большинства деревенских девушек приводит мистера Саттерсуэйта в ужас, но он понимает, что это результат филантропической деятельности леди Росхаймер.
        Девушки пытаются заставить Пьеро присоединиться к танцу. Тот отказывается. С белым лицом он продолжает свой путь - вечный влюбленный в поисках своего идеала. Спускается вечер. То тут, то там возникают фигуры танцующих Арлекина и Коломбины. Кругом пусто, и вот измученный Пьеро засыпает на траве. Арлекин и Коломбина танцуют вокруг него. Пьеро просыпается и видит Коломбину. В отчаянии он страстно умоляет ее… Коломбина в нерешительности. Арлекин уговаривает ее уйти. Но она не замечает его. Коломбина слушает Пьеро, слушает его песню о любви. Коломбина падает к нему в объятия, и занавес опускается.
        Второй акт начинается в домике Пьеро. Коломбина сидит у очага. Она бледна и измучена. Она слушает - но что именно? Пьеро поет, пытаясь вновь пробудить в ней любовь к себе. Сгущаются сумерки. Слышатся раскаты грома… Коломбина откладывает в сторону свою прялку. Она взволнована… Она больше не слушает песню Пьеро. Комната наполняется ее собственной музыкой - темой Арлекина и Коломбины… Она просыпается и вспоминает.
        Раскаты грома! В дверях появляется Арлекин. Пьеро его не видит, но Коломбина вскакивает со счастливым смехом. Вбегают дети, но она их отталкивает. Со следующим раскатом грома стены падают, и Коломбина танцует с Арлекином в штормовой ночи.
        В темноте звучит песня Пьеро. Медленно загорается свет. Опять на сцене дом Пьеро. Пьеро и Пьеретта, старые и седые, сидят в креслах возле огня. Звучит веселая, но негромкая музыка. Пьеретта шевелится в своем кресле. В окно проникает лунный свет, а вместе с ним и мелодия давно забытой песни Пьеро. Он тоже шевелится.
        Чуть слышная, сказочная музыка… Снаружи появляются Арлекин и Коломбина. Дверь распахивается, и в комнату входит Коломбина. Она наклоняется над спящим Пьеро и целует его в губы…
        Трах! Раскат грома. Коломбина опять на улице. В центре сцены появляется освещенное окно, в котором видны фигуры медленно танцующих Арлекина и Коломбины. Постепенно они растворяются в воздухе…
        Падает полено в камине, Пьеретта вскакивает, бросается к окну и опускает штору. На этом диссонансном аккорде все заканчивается…
        Мистер Саттерсуэйт неподвижно сидел среди аплодисментов и криков «браво!». Наконец поднялся и вышел из зала. Здесь он наткнулся на розовую от удовольствия Молли Стэнуэлл, которую осыпали комплиментами. Он увидел Джона Денмана, прокладывающего себе путь сквозь толпу, глаза его горят новым светом. Молли подошла к нему, но мужчина бессознательно отодвинул ее в сторону. Он искал явно не ее.
        - Моя жена? Где она?
        - Мне кажется, она вышла в сад.
        Однако первым Анну разыскал мистер Саттерсуэйт. Женщина сидела на каменной скамье под кипарисом. Когда он подошел к ней, то сделал странный жест: встал на колени и поцеловал ей руку.
        - А! - воскликнула она. - Вам понравилось, как я танцевала?
        - Вы танцевали… так, как вы танцуете всегда, мадам Харсанова.
        Она резко втянула воздух.
        - Так, значит… значит, вы догадались?
        - В мире есть только одна Харсанова. Раз увидев ваш танец, его невозможно забыть. Но почему, почему?..
        - А что мне было делать?
        - Что вы хотите этим сказать?
        - Но вы же все понимаете, - просто сказала женщина, - вы же светский человек. У великой балерины могут быть любовники, но вот муж - это другое дело. А он… он был против. Он хотел, чтобы я принадлежала ему так, как Харсанова никогда не смогла бы ему принадлежать.
        - Понятно, - сказал мистер Саттерсуэйт. - Все понятно. И вы сдались?
        Женщина кивнула.
        - Должно быть, вы очень сильно его любили, - мягко заметил мистер Саттерсуэйт.
        - Что решилась на такую жертву? - рассмеялась Анна.
        - Не совсем это. А что решились на нее с такой готовностью.
        - Ах, вот вы о чем… Может быть, вы и правы.
        - И что же теперь? - спросил мистер Саттерсуэйт.
        Лицо балерины помрачнело.
        - Теперь? - Она замолчала, а потом громким голосом обратилась к теням, которые их окружали. - Это вы, Сергей Иванович?
        В лунном свете появился князь Оранов. Он взял Анну за руку и безо всякого смущения улыбнулся мистеру Саттерсуэйту.
        - Десять лет назад я оплакал смерть Анны Харсановой, - просто сказал он. - Она была частью меня, а сегодня я вновь ее нашел. И теперь мы больше не расстанемся.
        - В конце улицы через десять минут, - сказала ему Анна. - Я тебя не подведу.
        Оранов кивнул и снова исчез. Балерина повернулась к мистеру Саттерсуэйту. На ее губах играла улыбка.
        - Ну что же, вы все еще не удовлетворены, мой друг?
        - А вы знаете, - резко спросил мистер Саттерсуэйт, - что вас разыскивает ваш муж? - Он увидел, как по ее телу пробежала дрожь, но голос ее звучал достаточно твердо.
        - Да, - мрачно ответила она. - Это вполне вероятно.
        - Я видел его глаза. Они… - Мистер Саттерсуэйт неожиданно замолчал. Анна продолжала сохранять спокойствие.
        - Такое возможно. На час. На волшебный час, который родится из прошлого, из музыки, из лунного света. Но не дольше…
        - Тогда мне больше нечего вам сказать! - Он чувствовал себя старым и подавленным.
        - Десять лет я прожила с человеком, которого любила, - сказала Анна Харсанова. - Теперь я ухожу к человеку, который десять лет любил меня.
        Исчерпав все аргументы, мистер Саттерсуэйт промолчал. Кроме того, это действительно выглядело как простейшее решение. Но только… только почему-то оно его не удовлетворяло. Он почувствовал ее руку у себя на плече.
        - Знаю, мой друг, все знаю. Но другого пути нет. Человек все время ищет любовь, единственную, вечную… У человека все время в ушах звучит тема Арлекина. Но ни один человек не может ее найти, потому что любовь, рано или поздно, проходит. А Арлекин - это просто миф, нечто эфемерное, если только…
        - Да, что «если только»?..
        - Если только его не зовут Смерть.
        Мистер Саттерсуэйт задрожал. Она отошла от него и исчезла в сумерках.
        Потом он никак не мог вспомнить, как долго еще сидел там, однако в какой-то момент вдруг почувствовал, что теряет драгоценное время. И он заторопился, двигаясь в каком-то определенном направлении почти помимо своей воли.
        Выйдя на улицу, мистер Саттерсуэйт почувствовал, что находится в каком-то нереальном мире. Волшебство - волшебство и лунный свет! И две фигуры, идущие ему навстречу…
        Оранов в своем костюме Арлекина - так ему показалось на первый взгляд. Но потом, когда они прошли мимо, он понял, что ошибся. Тонкая, покачивающаяся фигура могла принадлежать только одному человеку - мистеру Кину…
        Они прошли по улице - казалось, что они плывут по воздуху. Мистер Кин повернулся и посмотрел назад - мистер Саттерсуэйт был в шоке, потому что это было не то лицо мистера Кина, которое он знал раньше. Это было лицо незнакомца - нет, не совсем незнакомца… Ах вот в чем дело! Это было лицо Джона Денмана, каким оно могло быть до того, как ему стало везти в жизни. Нетерпеливое, полное жажды приключений - лицо одновременно и юноши, и опытного любовника…
        Смех женщины долетел до мистера Саттерсуэйта - звонкий и счастливый… Он посмотрел им вслед и увидел вдали огни коттеджа. Он чувствовал себя как во сне.
        От сна его грубо пробудила рука, опустившаяся ему на плечо. Резко повернувшись, мистер Саттерсуэйт оказался лицом к лицу с Сергеем Орановым. Мужчина был бледен и выглядел встревоженным.
        - Где? Где она? Она обещала прийти и не пришла!
        - Мадам только что прошла по улице. Одна. - Это сказала горничная миссис Денман, которая стояла в дверном проеме позади них. В руках у нее была накидка ее хозяйки. - Я давно уже стою здесь и видела, как она прошла, - добавила девушка.
        - Одна? Вы сказали, она прошла одна? - Голос мистера Саттерсуэйта был резок.
        - Да, сэр. А вы разве ее не провожали?
        Мистер Саттерсуэйт вцепился в Оранова.
        - Быстрее, - пробормотал он. - Боюсь… боюсь, что мы…
        Они бросились вниз по улице. На ходу русский говорил короткими, прерывистыми предложениями:
        - Она потрясающая женщина. Боже, как она сегодня танцевала… И этот ваш друг… Кто он? Он тоже восхитителен - уникален. В былые времена, когда она танцевала Коломбину в балете Римского-Корсакого, ей никогда не удавалось найти идеального Арлекина. Мордов, Каснин - ни один из них не был достаточно хорош. И у нее появилась маленькая тайна, о которой она мне рассказала. Всякий раз она танцевала как бы с вымышленным Арлекином - которого в реальности не существовало. К ней приходил сам Арлекин из сказки, чтобы станцевать с нею. И именно эта маленькая тайна делала ее Коломбину столь восхитительной.
        Мистер Саттерсуэйт кивнул. В голове у него была только одна мысль.
        - Поторопитесь, - сказал он. - Мы должны успеть. Мы обязательно должны успеть.
        Они пробежали последний поворот и оказались перед мусорной ямой, в которой лежало что-то, чего там раньше не было. Это было тело женщины, застывшее в красивой позе, с раскинутыми руками и откинутой назад головой. Мертвое лицо и тело в триумфальной позе, залитое лунным светом.
        Мистер Саттерсуэйт смутно вспомнил слова, которые когда-то сказал мистер Кин: очень интересные вещи в мусорной яме… Теперь он понял их значение.
        Оранов бормотал что-то нечленораздельное. По его щекам текли слезы.
        - Я люблю ее. Я всегда ее любил, - он использовал почти те же слова, которые раньше пришли на ум мистеру Саттерсуэйту. - Мы были из одного круга. У нас были одинаковые мысли, похожие сны. Я бы вечно любил ее…
        - Откуда вы знаете? - спросил мистер Саттерсуэйт.
        Русский уставился на него, привлеченный капризной раздражительностью его тона.
        - Откуда вы знаете? - повторил мистер Саттерсуэйт. - Все влюбленные так думают и говорят… Есть только один возлюбленный…
        Он повернулся и натолкнулся на мистера Кина. Возбужденный, мистер Саттерсуэйт схватил его за руку и оттащил в сторону.
        - С нею были вы, - сказал он. - Только что с нею были вы.
        Помолчав с минуту, мистер Кин произнес:
        - Если хотите, можно сказать и так.
        - И горничная вас не видела?
        - И горничная меня не видела.
        - Но я же видел. Почему?
        - Может быть, это из-за той цены, которую вы заплатили, чтобы получить возможность видеть то, что недоступно другим людям…
        С непонимающим видом мистер Саттерсуэйт смотрел на Кина несколько минут. Затем вдруг стал дрожать как осиновый лист.
        - Что это за место? - прошептал он. - Где я?
        - Я уже говорил вам сегодня - это моя улица.
        - Аллея Влюбленных, - пробормотал мистер Саттерсуэйт. - И по ней проходят люди.
        - Большинство - рано или поздно.
        - И что же они находят в конце ее?
        Мистер Кин улыбнулся. Он указал на развалины коттеджа над ними и сказал мягким голосом:
        - Дом своей мечты… или кучу мусора - кто знает?
        Неожиданно на мистера Саттерсуэйта нахлынуло непреодолимое желание взбунтоваться - он почувствовал себя обманутым и введенным в заблуждение.
        - Но я… - Его голос дрожал. - Я никогда не проходил по этой вашей аллее…
        - Вы об этом жалеете?
        Мистер Саттерсуэйт дрогнул. Внезапно мистер Кин в его глазах вырос до невероятных размеров… Мистер Саттерсуэйт почувствовал что-то одновременно угрожающее и ужасающее… Радость, Печаль, Отчаяние.
        И его душа в ужасе сжалась.
        - Вы жалеете? - повторил свой вопрос мистер Кин. В нем было что-то ужасное.
        - Нет, - мистер Саттерсуэйт почувствовал, что заикается, - н-н-нет.
        А потом он неожиданно восстал.
        - Но я вижу… - воскликнул он. - Я могу быть простым созерцателем жизни, но я вижу то, что недоступно другим людям. Вы сами так сказали, мистер Кин…
        Но мистера Кина уже нигде не было.
        Приключения итальянского аристократа
        И у Пуаро, и у меня было достаточно много неформальных друзей и знакомых. К таковым можно отнести и доктора Хокера, одного из наших близких соседей и настоящего врача. У него была хорошая привычка иногда заглядывать к нам по вечерам, после обеда, и общаться с Пуаро, гением которого он не переставал восхищаться. Сам совершенно открытый и бесхитростный, доктор восхищался талантами других, ему недоступными.
        Однажды вечером, в самом начале июня, он появился у нас где-то в половине девятого вечера и углубился в приятное обсуждение того заслуживающего внимания факта, что в большинстве криминальных отравлений убийцы предпочитали мышьяк. Минут через пятнадцать дверь комнаты, в которой мы сидели, распахнулась, и в ней появилась возбужденная особа женского пола, которая и влетела в комнату.
        - Доктор! Вас разыскивают! И голос, такой ужасный голос… Я здорово напугалась, правда!
        В нашей новой посетительнице я узнал домохозяйку доктора, мисс Райдер. Доктор был холостяком и жил в унылом доме неподалеку от нас. Обычно такая жизнерадостная, мисс Райдер сейчас находилась в состоянии, близком к умопомрачению.
        - Что это за ужасный голос, о котором вы говорите? Кто это был и в чем, собственно, дело?
        - Телефон, доктор. Я сняла трубку - и там заговорил голос. «Помогите, - сказал он, - помогите, доктор. Они меня убили!» А потом как будто затих вдали. «Кто это? Кто это говорит?» - спросила я, а потом услышала шепотом в ответ что-то вроде «Фоскатин», а потом что-то вроде «Риджентс-Корт»…
        Доктор вскрикнул:
        - Граф Фоскатини! У него квартира в «Риджентс-Корт». Мне надо немедленно ехать. Что же там могло случиться?
        - Он ваш пациент? - поинтересовался Пуаро.
        - Несколько недель назад я посещал его по поводу одного пустякового заболевания. Он итальянец, но свободно говорит по-английски. Что же, вынужден пожелать вам спокойной ночи, месье Пуаро, если только… - Доктор заколебался.
        - Я прочитал ваши мысли, - улыбнулся мой друг. - Мне доставит большое удовольствие проехаться вместе с вами. Гастингс, спуститесь и позаботьтесь о такси.
        Такси всегда очень трудно найти, особенно когда у вас мало времени, но мне в конце концов повезло, и скоро мы уже катили в сторону Риджентс-парк.
        «Риджентс-Корт» - это новое многоквартирное здание, расположенное недалеко от Сэнт-Джон-Вудс-роуд. Построили его совсем недавно, и услуги там оказывались на самом современном уровне.
        В холле никого не оказалось. Доктор стал нетерпеливо давить на кнопку вызова лифта, а когда лифт наконец появился, обратился к лифтеру:
        - Квартира номер одиннадцать. Граф Фоскатини. Там, как я понимаю, что-то произошло.
        Мужчина уставился на него:
        - Первый раз слышу об этом. Мистер Грейвс, слуга графа Фоскатини, вышел с полчаса назад, но ничего мне не сказал.
        - А граф один в квартире?
        - Нет, сэр, с ним вместе обедают два джентльмена.
        - А как они выглядят? - поинтересовался я.
        Теперь мы были уже в лифте, который быстро поднимался на второй этаж, на котором была расположена квартира № 11.
        - Сам я их не видел, сэр, но, насколько я понимаю, эти джентльмены - иностранцы.
        Лифтер отодвинул железную решетку, и мы вышли на лестничную площадку. № 11 находилась прямо напротив лифта. Доктор позвонил. На звонок никто не ответил, и изнутри не доносилось ни звука. Хокер продолжал нажимать на звонок - мы слышали его трещание, но никаких признаков жизни за дверью не наблюдалось.
        - Дело принимает скверный оборот, - пробормотал доктор и повернулся к лифтеру: - У кого-нибудь есть второй ключ от этой двери?
        - Есть один, в комнате швейцара внизу.
        - Так принесите его… и, послушайте, я думаю, что вам стоит вызвать полицию.
        Пуаро одобрительно кивнул.
        Вернулся лифтер довольно быстро. Вместе с ним поднялся и менеджер.
        - Не могли бы вы объяснить мне, джентльмены, что все это значит?
        - С удовольствием. Я получил телефонный звонок от графа Фоскатини о том, что на него напали и что он умирает. Вы понимаете, что нельзя терять ни минуты - хотя, возможно, мы и так уже опоздали…
        Не вдаваясь в дальнейшие подробности, менеджер протянул ключ, и все мы вошли в квартиру.
        Прежде всего мы попали в небольшой квадратный холл. Дверь по правой стене была полуоткрыта. Менеджер кивнул на нее и сказал: «Столовая».
        Доктор Хокер шел первым. Мы двигались сразу же за ним. Когда мы вошли в комнату, я чуть не задохнулся. На круглом столе в центре комнаты оставались остатки еды; три стула были отодвинуты так, как будто обедавшие только что встали из-за стола. В углу, справа от камина, стоял большой письменный стол, за которым сидел мужчина, или скорее то, что когда-то было мужчиной. Его правая рука все еще сжимала телефонный аппарат, но ужасный удар в затылок заставил его упасть на стол лицом вперед. Оружие убийства можно было не искать. Мраморная статуэтка стояла там, куда ее поспешно поставили, - ее основание было испачкано кровью.
        Весь осмотр доктора занял не больше минуты.
        - Мертв. Смерть наступила почти мгновенно. Странно, что он вообще смог воспользоваться телефоном. Лучше не трогать его до приезда полиции.
        По предложению менеджера мы обыскали квартиру, но результат оказался вполне предсказуем. Было маловероятно, что убийцы будут в ней прятаться, когда все, что им надо было сделать, это спуститься на несколько лестничных пролетов. Никого не найдя, мы вернулись в столовую. Пуаро не принимал участия в наших поисках. Войдя в комнату, я увидел, что он внимательно изучает что-то в середине стола. Я присоединился к своему другу. Стол был большой, круглый, сделанный из хорошо отполированного красного дерева. Центр стола украшала ваза с розами; вокруг нее, на блестящей полированной поверхности, покоились белые кружевные салфетки. На столе возвышалось блюдо с фруктами, но к трем десертным тарелкам, казалось, никто так и не прикоснулся. Там также стояли чашки с остатками кофе - две с черным и одна с молоком. Все трое обедавших пили портвейн - наполовину пустой графин стоял перед большим блюдом. Один из мужчин курил сигару, остальные двое - сигареты. Коробка с сигарами и сигаретами, украшенная серебром и черепаховой костью, стояла, открытая, на столе.
        Я еще раз повторил все эти факты про себя, но должен признаться, что они не пролили никакого света на создавшуюся ситуацию. Мне было непонятно, что Пуаро увидел в них такого, что так привлекло его внимание. И я прямо спросил его об этом.
        - Mon ami, - был его ответ, - вы немного запутались. Я смотрю не на то, что стоит на столе, а ищу то, чего на нем нет.
        - И что же вы ищете?
        - Ошибку, пусть даже самую крохотную, которую допустил убийца.
        Мой друг быстро прошел в небольшую кухоньку, прилегающую к столовой, осмотрел ее и покачал головой.
        - Месье, - обратился он к менеджеру, - прошу вас, объясните мне систему заказа еды в вашем здании.
        Менеджер подошел к небольшой нише в стене.
        - Это служебный лифт, - стал объяснять он, - доходящий до верхнего этажа, на котором расположена кухня. Вы делаете заказ по телефону, и блюда спускают вам в лифте, по одной перемене зараз. Грязные тарелки и посуда отправляются назад таким же манером. Как вы понимаете, никаких домашних хлопот - и в то же время вы избегаете неудобств, связанных с публичностью обедов в ресторане.
        Пуаро понимающе кивнул:
        - Значит, тарелки и посуда, которой здесь сегодня пользовались, находятся сейчас наверху, на кухне? Вы позволите мне подняться туда?
        - Ну конечно, если вы хотите! Робертс, лифтер, доставит вас туда и объяснит, кто вы такой. Боюсь только, что вы не найдете там ничего интересного для себя. Ежедневно тут моют сотни тарелок, и естественно, что все они давно перепутались.
        Однако Пуаро продолжал настаивать. Наконец мы с ним поднялись на кухню и смогли переговорить с тем, кто принимал заказ из квартиры № 11.
        - Заказ был сделан на троих по меню a la carte, - объяснил он нам. - Суп-жюльен, жареное говяжье филе и суфле из риса. Во сколько? Около восьми, наверное. Нет, боюсь, что сейчас все тарелки и посуда уже вымыты. К сожалению. Вас, наверное, интересовали отпечатки пальцев?
        - Не совсем, - ответил Пуаро с загадочной улыбкой. - Меня больше интересует аппетит графа Фоскатини. Он попробовал каждое блюдо?
        - Да. Правда, я не могу сказать, сколько он съел от каждого блюда… Тарелки были все грязные, а посуда - пустая, за исключением рисового суфле. Его оставалось довольно много.
        - Ах вот как, - произнес Пуаро, и мне показалось, что он удовлетворен этим фактом.
        Когда мы спускались назад в квартиру, мой друг произнес тихим голосом:
        - Мы явно имеем дело с методичным человеком.
        - Вы говорите об убийце или о графе Фоскатини?
        - Граф, без сомнения, любил порядок. После того как он позвал на помощь и сообщил о своей будущей кончине, он не забыл положить трубку на телефонный аппарат.
        Я уставился на своего друга. Эти его слова и его предыдущие вопросы заставили меня сделать некий вывод.
        - Так вы думаете об отравлении? - выдохнул я. - А удар по голове был нанесен для отвода глаз?
        На это Пуаро только улыбнулся.
        Вернувшись в квартиру, мы увидели в ней местного инспектора и двух констеблей. Инспектор попытался удалить нас, но Пуаро успокоил его, упомянув фамилию нашего друга из Скотленд-Ярда, инспектора Джеппа. После этого нам с ворчанием разрешили остаться. И, можно сказать, нам здорово повезло, потому что не прошло и пяти минут после нашего прихода, как в комнату влетел взволнованный мужчина средних лет. Всем своим видом он выражал волнение и горе.
        Это был Грейвс, лакей и дворецкий умершего графа в одном лице. И рассказал он нам совершенно сенсационную историю.
        Предыдущим утром к его хозяину явились два джентльмена. Оба были итальянцами, и тот, что постарше - ему было около сорока, - назвал себя синьором Асканио. Тот, что помоложе, был хорошо одетым юношей лет двадцати четырех. По-видимому, граф Фоскатини ждал их прихода, потому что немедленно отослал Грейвса с каким-то пустяковым поручением… Здесь дворецкий остановился и задумался. Однако в конце концов признался, что, поскольку тема беседы его очень заинтересовала, он повиновался не сразу, а попытался сначала услышать, о чем пойдет речь. Однако беседа велась такими тихими голосами, что из его затеи почти ничего не получилось - он только понял, что обсуждалось какое-то денежное предложение, в основе которого лежали угрозы. Беседа была какой угодно, но только не дружественной. В конце ее граф Фоскатини слегка повысил голос, и подслушивавший смог ясно услышать вот такие слова:
        Сейчас у меня нет больше времени на споры, джентльмены. Если вы согласитесь пообедать вместе со мной завтра, часов в восемь вечера, мы сможем продолжить эту дискуссию.
        Испугавшись, что его поймают за подслушиванием, Грейвс бросился исполнять поручение своего хозяина.
        Сегодня вечером оба джентльмена появились ровно в восемь. Во время обеда они говорили о всякой ерунде - политике, погоде и театре. Когда Грейвс поставил на стол портвейн и принес кофе, его хозяин сказал ему, что он может быть свободным весь остаток вечера.
        - Он всегда так делал, когда у него появлялись гости? - уточнил инспектор.
        - Нет, сэр, не всегда. Именно поэтому я и решил, что они собираются обсуждать какие-то не совсем обычные дела.
        На этом история Грейвса заканчивалась. Он ушел около половины девятого и, встретившись с другом, отправился с ним в «Метрополитан мюзик-холл» на Эджвер-роуд.
        Никто не видел, как ушли те двое, но время убийства удалось определить очень точно. Все произошло в восемь сорок семь. Именно это время показывали небольшие часы на письменном столе, которые в предсмертной судороге Фоскатини столкнул на пол. Данное время совпадало и со звонком мисс Райдер.
        Полицейский врач обследовал мертвое тело, которое теперь лежало на диване. Я впервые увидел лицо графа - оно было оливкового цвета, с длинным носом и ухоженными усами. Полные красные губы растянулись в предсмертной гримасе, обнажив сверкающие белые зубы. Лицо показалось мне не очень приятным.
        - Ну что же, - произнес инспектор, закрывая свою записную книжку. - Дело вполне ясное. Единственная проблема - поймать этого синьора Асканио. Ведь вряд ли его адрес будет записан в телефонной книжке убитого…
        Как Пуаро уже успел отметить, умерший граф Фоскатини очень любил порядок. Поэтому в его телефонной книге было записано мелким аккуратным почерком: «Синьор Паоло Асканио. Отель «Гросвенор».
        Инспектор стал куда-то звонить по телефону, а потом с улыбкой повернулся к нам:
        - В самое время. Наш джентльмен отправился на станцию, чтобы сесть на поезд, который на пароме идет на континент… Ну, что ж, джентльмены, это все, что мы можем сделать здесь и сейчас. История паршивая, но достаточно простая. Наверняка связана с одной из этих итальянских вендетт.
        Отправленные таким образом домой, мы стали спускаться вниз.
        Доктор Хокер был в полном восторге:
        - Все это выглядит как начало романа, а? Захватывающая штука! Ни за что бы не поверил, если бы просто прочитал в газетах.
        Пуаро молчал. Он был очень задумчив. За весь вечер мой друг произнес едва ли несколько предложений.
        - А что обо всем об этом скажет нам великий детектив? - поинтересовался доктор Хокер, похлопывая его по спине. - На этот раз ваши серые клеточки, кажется, не понадобились?
        - Вы так думаете?
        - Ну а для чего они вам здесь нужны?
        - Хотя бы потому, что здесь есть окно.
        - Окно? Но оно заперто изнутри. Я сам проверял. Так что этим путем никто не мог ни зайти, ни выйти.
        - А почему вы вообще обратили на него внимание?
        На лице доктора появилось недоумение. Пуаро поторопился объяснить свою мысль:
        - Я, например, - из-за занавесей. Они были не задернуты. Немного странно, правда? А потом, этот кофе… Очень черный кофе.
        - Ну, и что из этого?
        - Очень черный, - еще раз повторил мой друг. - А если в связи с этим мы вспомним, что от рисового суфле осталось очень много, то все это вместе даст нам…
        - Лунный свет, - рассмеялся доктор. - Вы разыгрываете меня, месье Пуаро.
        - Я никогда никого не разыгрываю. Гастингс может подтвердить вам, что я совершенно серьезен.
        - Но тем не менее я тоже не могу понять, к чему вы клоните, - был вынужден признаться я. - Вы ведь не подозреваете лакея, нет? Хотя он и мог быть заодно с бандитами и подсыпать что-нибудь в кофе. Думаю, что они проверят его алиби.
        - Вне всякого сомнения, друг мой. Хотя меня сейчас больше всего интересует алиби синьора Асканио.
        - А вы думаете, что оно у него есть?
        - Вот это-то меня и беспокоит. Хотя уверен, что очень скоро мы получим новую информацию по этому поводу.
        Благодаря «Ежедневному сплетнику» мы смогли быть в курсе всех последующих событий.
        Синьора Асканио арестовали и обвинили в убийстве графа Фоскатини. При аресте он отрицал свое знакомство с графом и сообщил, что и близко не подходил к «Риджентс-Корт» ни в вечер убийства, ни накануне утром.
        Молодой же человек просто испарился без следа.
        Синьор Асканио прибыл в отель «Гросвенор» с континента совершенно один за пару дней до убийства. Все попытки найти второго убийцу провалились.
        Однако суд над Асканио так и не состоялся. Не кто иной, как посол Италии, показал под присягой на полицейских слушаниях, что в вечер убийства Асканио находился у него, в посольстве Италии, с восьми до девяти часов вечера. Арестованного освободили. Естественно, что многие люди решили, что преступление имеет политическую окраску, а теперь его намеренно пытаются замолчать.
        Все это вызвало очень большой интерес со стороны Пуаро.
        Но тем не менее я был искренне удивлен, когда однажды утром он неожиданно сообщил мне, что в одиннадцать часов ожидает посетителя и что им будет не кто иной, как синьор Асканио.
        - Он что, хочет у вас проконсультироваться?
        - Du tout, Гастингс. Это я хочу проконсультироваться у него.
        - По какому поводу?
        - По поводу убийства в «Риджентс-Корт».
        - Вы все-таки хотите доказать, что это его рук дело?
        - У вас в стране запрещено дважды судить человека за одно и то же убийство, Гастингс. Постарайтесь воспользоваться здравым смыслом. А вот и звонок нашего друга.
        Несколько минут спустя ввели синьора Асканио, оказавшегося маленьким худеньким человечком с вороватым и бегающим взглядом. Войдя, он остановился на месте, бросая на нас подозрительные взгляды.
        - Месье Пуаро?
        Мой друг легонько постучал себя по груди.
        - Присаживайтесь, синьор. Вижу, что вы получили мою записку. Моя цель - добраться до самой сути этого происшествия. И вы в некоторой степени можете мне в этом помочь. Позвольте мне кратко изложить факты: вы, в компании вашего друга, посетили графа Фоскатини утром во вторник, девятого числа…
        Итальянец сделал негодующий жест.
        - Ничего подобного я не делал. В суде я поклялся…
        - Precisement - и что-то подсказывает мне, что ваша клятва была ложной.
        - Вы что, угрожаете мне? Ну и ну! Мне вас нечего бояться - в суде меня оправдали.
        - Вот именно. И я не идиот, чтобы угрожать вам виселицей. Я угрожаю вам совсем другим - разоблачением. Публичным разоблачением! Я уже вижу, что это слово вам не нравится. И именно это я и подозревал. Понимаете, я с большим трепетом отношусь к своим маленьким идеям. Послушайте, синьор, вам остается только быть со мною откровенным. Я ведь не спрашиваю, чьи проблемы привели вас в Англию. Я знаю только, что вы приехали сюда с одной-единственной целью - встретиться с графом Фоскатини.
        - Никакой он не граф, - огрызнулся Асканио.
        - Да, я уже заметил тот факт, что его фамилия не упоминается в «Готском альманахе»[15 - «Готский альманах» - самый авторитетный справочник по генеалогии европейской аристократии, ежегодно издававшийся на немецком и французском языках в 1763 - 1944 гг. в городе Гота (герцогство Саксен-Кобург-Гота).]. Но дело не в этом - обычно титул графа бывает очень полезен профессиональным шантажистам.
        - Думаю, что должен быть с вами откровенным. Вы и так слишком много знаете.
        - Для этого мне пришлось использовать свои маленькие серые клеточки… Итак, синьор Асканио, вы посетили убитого утром во вторник - этого вы не отрицаете?
        - Да, но я никогда не был у него на следующий день вечером. В этом не было никакой необходимости. Сейчас я вам все расскажу. Некая информация, касающаяся человека, занимающего в Италии очень высокое положение, попала в руки этого мерзавца. Он потребовал солидную сумму денег за то, что вернет эти бумаги. Я прибыл в Англию с целью все организовать. И в то утро я был у него в соответствии с договоренностью. Со мною был один из молодых секретарей итальянского посольства. Граф оказался более вменяем, чем я о нем думал, но даже в этом случае сумма была очень значительной. Однако мне пришлось заплатить.
        - Простите, а как вы заплатили?
        - В итальянской валюте, относительно мелкими банкнотами. Я сразу же, на месте, заплатил всю сумму. После этого он передал мне обличающие бумаги. Больше я его никогда не видел.
        - А почему вы не рассказали всего этого, когда вас арестовали?
        - Моя позиция была достаточно деликатна, и мне пришлось отрицать любую связь с этим человеком.
        - А что, по вашему мнению, произошло на следующий вечер?
        - Могу только предположить, что кто-то намеренно выдал себя за меня. Как я понимаю, в квартире не было найдено никаких денег?
        Пуаро взглянул на мужчину и отрицательно покачал головой.
        - Странно, - пробормотал он. - У всех нас есть эти маленькие серые клеточки в голове, но только избранные знают, как ими пользоваться… Всего доброго, синьор Асканио. Я вам верю. Во многом я всё так и предполагал. Но мне придется в этом убедиться.
        Проводив нашего гостя, Пуаро вернулся в свое кресло и улыбнулся мне:
        - Давайте послушаем, что скажет по этому поводу Monsieur le Capitaine[16 - Господин капитан (фр.).] Гастингс.
        - Ну что же, мне кажется, что Асканио прав и кто-то выдал себя за него…
        - Вы решительно не хотите пользоваться теми мозгами, которыми наградил вас Господь Бог, Гастингс. Вспомните слова, которые я произнес, когда мы уходили из квартиры в ту ночь. Тогда я сказал, что занавеси на окнах не были задернуты. Сейчас июнь - значит, в восемь часов вечера еще светло. Однако к половине девятого значительно темнеет. Ca vous dit quelque chose?[17 - Это вам хоть что-то говорит? (фр.)] Меня терзают смутные подозрения, что ничего. Но давайте продолжим. Я уже говорил, что кофе был очень черный. При этом зубы графа Фоскатини были на удивление белыми. А ведь от кофе зубы темнеют. Однако во всех трех чашках был кофе. Кому было надо, чтобы все думали, что граф пил кофе, когда на самом деле он этого не делал?
        Я покачал головой, совершенно запутавшись.
        - Позвольте мне помочь вам. Откуда мы знаем, что Асканио и его друг или двое других мужчин, выдававших себя за них, были в тот вечер в квартире? Ведь никто не видел, как они входили, и никто не видел, как они выходили. У нас есть только свидетельство одного человека и косвенные улики в виде неодушевленных предметов.
        - Вы имеете в виду…
        - Я имею в виду ножи, вилки, тарелки и пустую посуду. Это была совершенно гениальная идея. Грейвс - вор и негодяй, но как он методичен в своих действиях! Он услышал только часть утренней беседы, но этого было достаточно, чтобы понять, что он может поставить Асканио в ситуацию, когда тому придется защищаться. На следующий вечер, около восьми, он зовет своего хозяина к телефону. Фоскатини садится за стол, протягивает руку к телефону, и в этот момент Грейвс бьет его мраморной статуэткой сзади по голове. Затем он бросается к служебному телефону и быстро заказывает обед на троих. Обед присылают, он накрывает на стол и пачкает тарелки, вилки, ножи и так далее. Но ведь ему надо избавиться от еды! У этого человека есть не только мозги, но и безразмерный желудок! Однако, после того как он съел три жарких, рисовое суфле оказалось неподъемным даже для него! Для создания полной иллюзии он даже выкурил сигару и две сигареты. Все это было невероятно хорошо продумано. После этого он передвигает стрелки часов на восемь сорок семь и разбивает их. Грейвс не сделал только одного - не задернул занавеси на окнах. А
если б это был настоящий обед, то занавеси наверняка задернули бы, как только стало темнеть. Затем он быстро покидает дом, не забыв упомянуть о гостях в присутствии лифтера. Он спешит к телефонной будке и звонит доктору, имитируя предсмертный крик своего хозяина, как раз в районе восьми сорока семи. Его замысел настолько гениален, что никому не приходит в голову проверить, действительно ли звонили из квартиры номер одиннадцать.
        - Никому, кроме Эркюля Пуаро, я полагаю? - спросил я с сарказмом.
        - Даже Эркюлю Пуаро это не пришло в голову, - ответил мой друг с улыбкой. - А вот сейчас я обязательно поинтересуюсь. Мне сначала хотелось проверить свои выводы на вас. Но вот увидите, все окажется так, как я сказал. Ну а потом Джепп, которому я уже обо всем написал, сможет арестовать нашего респектабельного Грейвса. Интересно, сколько денег он уже успел спустить?
        И Пуаро оказался прав. Он всегда оказывается прав, черт бы его побрал!
        Джейн ищет работу
        1
        Джейн Кливленд зашелестела страницами газеты «Дейли лидер» и вздохнула. Этот глубокий вздох вырвался из самых сокровенных глубин ее существа. Она с отвращением посмотрела на мраморную крышку стола, на яйцо-пашот на тосте и на маленький чайник чая. Не потому, что не была голодна. Это было далеко не так. Джейн ужасно хотелось есть. В тот момент ей хотелось бы съесть полтора фунта хорошо прожаренного бифштекса с жареным картофелем и, может быть, еще с фасолью. И запить все это чем-нибудь более крепким, чем чай.
        Но молодым женщинам, чьи финансы в плачевном состоянии, выбирать не приходится. Джейн повезло, что она смогла заказать яйцо-пашот и чайничек чая. Вряд ли ей удастся позволить себе это завтра. Если только…
        Она еще раз вернулась к колонкам объявлений в «Дейли лидер». Если выражаться просто, то Джейн была без работы, и положение становилось все более угрожающим. И так уже та почтенная дама, которая управляет убогими меблированными комнатами, косо посматривает на молодую женщину…
        - И все-таки, - сказала себе Джейн и негодующе вздернула подбородок привычным жестом, - и все-таки я умна, привлекательна и хорошо образованна. Что еще им нужно?
        Если верить газете «Дейли лидер», им нужны были машинистки-стенографистки с большим опытом работы, менеджеры коммерческих фирм, которые могут вложить небольшой капитал, дамы, готовые поучаствовать в прибылях птицефермы (здесь также нужен был небольшой капитал), и бесчисленные кухарки, служанки и горничные - особенно горничные.
        - Я бы не возражала против работы горничной, - сказала себе Джейн. - Но и на это место меня никто не возьмет без опыта работы. Я могла бы куда-нибудь поехать, смею сказать, в качестве добровольной молодой помощницы, но добровольным молодым помощницам платят так мало, что об этом и говорить нечего…
        Она опять вздохнула, пристроила перед собой газету и атаковала яйцо-пашот со всей энергией здоровой юности.
        Когда последний кусочек был проглочен, она перевернула газетную страницу и изучала колонку «Добрые советы и личные вопросы», прихлебывая чай. «Добрые советы» всегда были последней надеждой.
        Если бы только в ее распоряжении была пара тысяч фунтов, все было бы просто. Имелось по крайней мере семь уникальных возможностей - и все они принесли бы не меньше трех тысяч в год. Джейн слегка скривила губы.
        - Если бы у меня было две тысячи фунтов, - прошептала она, - было бы нелегко заставить меня с ними расстаться.
        Она быстро пробежала глазами до самого низа колонки и снова подняла их с легкостью, рожденной долгой практикой.
        Там упоминалась дама, дающая чудесные цены за ненужную одежду. «Осматриваю дамский гардероб на дому у владелицы». Упоминался джентльмен, покупающий ЛЮБЫЕ ВЕЩИ, но главным образом ЗУБЫ. Дамы с титулом, уезжающие за границу, которые желают избавиться от своих мехов за смешную цену. Отчаявшийся священнослужитель, и трудолюбивая вдова, и офицер-инвалид - все они нуждались в разнообразных суммах денег, от пятидесяти до двух тысяч фунтов. А потом неожиданно Джейн вдруг остановилась. Она поставила чайную чашку и еще раз прочла объявление.
        «В этом есть какой-то подвох, конечно, - пробормотала она. - В таких вещах всегда есть подвох. Я должна быть осторожна. Но все же…»
        Объявление, так заинтересовавшее Джейн Кливленд, гласило:
        Если молодая леди в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет с темно-синими глазами, очень светлыми волосами, черными ресницами и бровями, прямым носом, стройной фигурой, ростом пять футов и семь дюймов, хорошо умеющая подражать другим людям и говорить по-французски, зайдет по адресу Эндерсли-стрит, 7, между 5 и 6 часами вечера, она услышит нечто приятное для себя.
        - «Бесхитростная Гвендолин, или Почему девушки сбиваются с пути», - пробормотала Джейн. - Несомненно, мне нужно быть осторожной. Но тут слишком много особых примет для таких вещей. Интересно… Рассмотрим весь список.
        И она приступила.
        «От двадцати пяти до тридцати лет - мне тридцать шесть. Глаза темно-синие, правильно. Очень светлые волосы, черные ресницы и брови, тут все в порядке. Прямой нос? Ну да, вполне прямой. Не крючковатый и не вздернутый. И у меня стройная фигура, стройная даже по современным меркам. Мой рост всего пять футов шесть дюймов, но я могу надеть высокие каблуки. И я хорошо копирую других… ничего выдающегося, но я умею подражать голосам других людей, и я говорю по-французски, как ангел или как француженка. Фактически я именно то, что им нужно. Они должны просто прыгать от восторга, когда я появлюсь у них. Джейн Кливленд, иди и побеждай!»
        Джейн решительно вырвала объявление и сунула его в сумочку. Потом потребовала счет новым, бодрым голосом.
        Без десяти пять Джейн вела разведку в окрестностях Эндерсли-стрит. Сама эта улица была маленькой, зажатой между двумя большими улицами неподалеку от Оксфорд-серкус. Скучная, но респектабельная.
        Дом номер семь ничем не отличался от соседних домов. Как и они, он состоял из офисов. Но пока Джейн смотрела на него, ей в первый раз пришло в голову, что она не единственная синеглазая, светловолосая, стройная девушка с прямым носиком в возрасте между двадцатью пятью и тридцатью годами. Очевидно, в Лондоне полно таких девушек, и по крайней мере сорок или пятьдесят из них толпились у дома номер семь по Эндерсли-стрит.
        - Конкурентки, - сказала Джейн. - Надо побыстрее занять очередь.
        Так она и сделала, как раз в тот момент, когда еще три девушки вышли из-за угла улицы. За ними последовали другие. Джейн развлекалась, оценивая стоящих рядом с ней девушек. В каждом случае ей удавалось найти какой-то недостаток: светлые ресницы, а не черные, глаза скорее серые, чем голубые, светлые волосы обязаны своим цветом краске, а не природе, интересное разнообразие носов и фигур, которые только всеобъемлющее милосердие позволило бы назвать стройными. Джейн воспрянула духом.
        - Думаю, что у меня не меньше шансов, чем у любой другой, - пробормотала она себе под нос. - Интересно, в чем тут дело? Надеюсь, это хор красавиц…
        Очередь медленно, но непрерывно двигалась. Вскоре появился второй поток девушек, который вытекал изнутри дома. Некоторые вскидывали голову, некоторые глупо ухмылялись.
        - Им отказали, - радостно сказала Джейн. - Надеюсь, не все места еще будут заняты, когда я войду туда.
        Очередь из девушек двигалась вперед. Девушки с тревогой смотрели на себя в крохотные зеркальца, лихорадочно припудривали носики и хвастались губной помадой.
        - Жаль, что у меня нет более элегантной шляпки, - грустно сказала себе Джейн.
        Наконец подошла ее очередь. За дверью дома находилась с одной стороны стеклянная дверь, табличка на которой гласила: «Господа Катбертсон». Именно в эту стеклянную дверь одна за другой входили соискательницы. Подошла очередь Джейн. Она глубоко вздохнула и вошла.
        За дверью находился внешний офис, явно предназначенный для клерков. В конце его виднелась еще одна стеклянная дверь. Джейн велели войти в нее, она так и сделала - и оказалась в меньшей комнате. Там стоял большой письменный стол, а за столом сидел средних лет мужчина с проницательным взглядом и густыми усами, придающими ему вид иностранца. Он окинул взглядом Джейн, затем указал на дверь слева.
        - Подождите там, пожалуйста, - коротко произнес он.
        Джейн повиновалась. В помещении, куда она вошла, уже находились люди. Там было пять девушек; все они сидели очень прямо и все бросали друг на дружку злобные взгляды. Джейн стало ясно, что ее включили в число вероятных кандидаток, и настроение у нее улучшилось. Тем не менее она вынуждена была признать, что эти пять девушек не меньше ее удовлетворяли нужным условиям, перечисленным в объявлении.
        Время шло. Через внутренний офис, очевидно, продолжали проходить девушки. Большинство из них выпускали в другую дверь, выходящую в коридор, но время от времени появлялась очередная претендентка и пополняла избранное общество.
        В половине седьмого там собралось четырнадцать девушек.
        До Джейн донесся гул голосов из внутреннего офиса, а затем похожий на иностранца джентльмен, которого она мысленно прозвала «полковником» из-за его военных усов, появился на пороге.
        - Я буду принимать вас по одной, леди, с вашего позволения, - объявил он. - В том порядке, в каком вы входили.
        Джейн была в списке шестой. Прошло двадцать минут, прежде чем ее вызвали. «Полковник» стоял, заложив руки за спину. Он быстро задал ей множество вопросов, проверил ее знание французского языка и измерил ее рост.
        - Возможно, мадемуазель, - произнес он по-французски, - вы подойдете. Я не знаю. Но это возможно.
        - Что это за должность, могу я спросить? - напрямик осведомилась Джейн.
        Он пожал плечами:
        - Этого я вам пока сказать не могу; если вас выберут, тогда вы узнаете.
        - Это выглядит очень таинственно, - возразила Джейн. - Я не могу согласиться на работу, если не буду знать о ней все. Она связана со сценой, можно узнать?
        - Со сценой? Никоим образом.
        - О! - воскликнула пораженная Джейн.
        Он проницательным взглядом смотрел на нее.
        - Вы обладаете умом, да? А как насчет умения хранить тайны?
        - У меня полно ума и умения хранить тайны, - хладнокровно произнесла Джейн. - Как насчет оплаты?
        - Плата составит две тысячи фунтов - за две недели работы.
        - О! - слабым голосом произнесла молодая женщина.
        Она была слишком потрясена необыкновенной щедростью названной суммы и не сразу пришла в себя.
        «Полковник» заговорил снова:
        - Я уже выбрал еще одну молодую леди. Вы с нею одинаково подходите. Могут быть и другие, которых я пока не видел. Я дам вам инструкции относительно ваших дальнейших действий. Вы знаете отель «Хэрридж»?
        Джейн ахнула. Кто в Англии не знает отеля «Хэрридж»? Этой знаменитой гостиницы, расположенной скромно в переулке района Мейфэр, куда съезжаются и откуда выезжают знаменитости и особы королевской крови. Только сегодня утром Джейн прочла о прибытии великой княжны Полины из Островии. Она приехала, чтобы открыть большой благотворительный базар в поддержку беженцев из России, и остановилась, разумеется, в «Хэрридже».
        - Да, - ответила Джейн на вопрос «полковника».
        - Очень хорошо. Идите туда. Спросите графа Стриптича. Пошлите ему вашу визитную карточку. У вас есть визитная карточка?
        Джейн предъявила карточку. «Полковник» взял ее и написал в уголке крохотную букву «П». Потом вернул ей карточку.
        - Это будет означать, что граф вас примет. Он поймет, что вы пришли от меня. Окончательное решение зависит от него - и еще от одного человека. Если он сочтет, что вы подходите, он вам все объяснит и вы сможете принять или отклонить его предложение. Вас это устраивает?
        - Полностью устраивает, - ответила Джейн. «Пока, - про себя прибавила она, выйдя на улицу. - Не вижу, в чем тут подвох. Но он должен быть. Ни за что деньги не платят. Должно быть, это криминал! Больше ничего не остается».
        Настроение ее улучшилось. Джейн ничего не имела против умеренного криминала. В последнее время газеты заполнили сообщения о приключениях всевозможных разбойниц. Джейн всерьез подумывала о том, чтобы стать одной из них, если все остальное потерпит неудачу.
        Молодая женщина вошла в роскошные двери «Хэрриджа» с легким трепетом, более чем когда-либо сожалея о том, что на ней нет новой шляпки.
        Но она храбро подошла к стойке, предъявила свою карточку и спросила графа Стриптича, не выказывая ни малейшего смущения. Ей показалось, что администратор с большим любопытством посмотрел на нее. Тем не менее он взял карточку и передал ее мальчишке-посыльному, тихо отдав ему какие-то распоряжения, которых Джейн не расслышала. Вскоре посыльный вернулся и пригласил женщину следовать за ним. Они пошли к лифту и потом по коридору к большим двойным дверям, в которые посыльный постучал. Через минуту Джейн оказалась в большой комнате, перед высоким худым мужчиной с русой бородой, который держал ее карточку в вялой белой руке.
        - Мисс Джейн Кливленд, - медленно прочел он. - Я - граф Стриптич.
        Его губы вдруг приоткрылись, обнажив два ряда белых, ровных зубов, что должно было означать улыбку. Но никакого веселья в ней не чувствовалось.
        - Как я понимаю, вы пришли в ответ на наше объявление, - продолжал граф. - Вас послал сюда старина полковник Кранин.
        «Значит, он действительно полковник», - подумала Джейн, довольная своей проницательностью, но лишь наклонила голову.
        - Вы меня простите, если я задам вам несколько вопросов?
        Он не стал ждать ответа, а начал задавать Джейн множество вопросов, очень похожих на вопросы полковника Кранина. Кажется, ее ответы его удовлетворили. Он раз или два кивнул.
        - Теперь я попрошу вас, мадемуазель, медленно пройтись к двери и вернуться обратно.
        «Возможно, они хотят сделать из меня манекенщицу, - подумала Джейн, выполняя его просьбу. - Но манекенщице не стали бы платить две тысячи фунтов. И все же, полагаю, пока мне лучше не задавать вопросы».
        Граф Стриптич хмурился, постукивая по столу своими белыми пальцами. Внезапно он встал, открыл дверь в соседнюю комнату и поговорил с кем-то. Затем вернулся на свое место, а в дверь вошла низенькая дама средних лет и прикрыла ее за собой. Она была пухлая и очень некрасивая, но тем не менее у нее был вид важной персоны.
        - Ну, Анна Михайловна, - сказал граф, - что вы о ней думаете?
        Дама оглядела Джейн с головы до ног, словно девушка была восковой фигурой на выставке. Она даже не попыталась сделать вид, будто здоровается.
        - Может подойти, - наконец произнесла дама. - Настоящего сходства в полном смысле этого слова очень мало. Но фигура и колорит очень хорошие, лучше, чем у других. Как вы считаете, Федор Александрович?
        - Я с вами согласен, Анна Михайловна.
        - Она говорит по-французски?
        - У нее отличный французский.
        Джейн все больше чувствовала себя манекеном. Казалось, никто из этих странных людей не помнит, что она живой человек.
        - Но умеет ли она хранить тайны? - спросила дама, очень хмуро глядя на девушку.
        - Это княгиня Попоренская, - объяснил граф Стриптич Джейн по-французски. - Она спрашивает, умеете ли вы хранить тайны.
        Джейн ответила непосредственно княгине:
        - До тех пор, пока мне не объяснят мои обязанности, я едва ли могу давать обещания.
        - Она совершенно права, эта малышка, - заметила дама. - Думаю, она умна, Федор Александрович, умнее других… Скажите мне, детка, вы обладаете также мужеством?
        - Не знаю, - ответила озадаченная Джейн. - Мне не очень нравится терпеть боль, но я могу ее вынести.
        - Ах, я не это имела в виду. Вы не против опасности, нет?
        - О! - воскликнула Джейн. - Опасность! С этим все в порядке. Мне нравится опасность.
        - И вы бедны? Вы бы хотели заработать много денег?
        - Испытайте меня, - ответила Джейн почти с энтузиазмом.
        Граф Стриптич и княгиня Попоренская переглянулись. Потом одновременно кивнули.
        - Мне объяснить ей положение дел, Анна Михайловна? - спросил граф.
        Княгиня покачала головой:
        - Ее высочество желает сделать это лично.
        - В этом нет необходимости - и это неразумно.
        - Тем не менее таков ее приказ. Я должна привести к ней девушку, как только вы с нею закончите.
        Стриптич пожал плечами. Он явно был недоволен. Но также явно не собирался противиться приказу. Он повернулся к Джейн:
        - Княгиня Попоренская представит вас ее высочеству великой княжне Полине. Не надо беспокоиться.
        Джейн ничуть не беспокоилась. Она была в восторге от мысли, что ее представят настоящей, живой великой княжне. Джейн отнюдь не была социалисткой. В данный момент она даже перестала беспокоиться о своей шляпке.
        Княгиня Попоренская пошла впереди утиной походкой, в которую она ухитрилась вложить чувство собственного достоинства, несмотря на неблагоприятные обстоятельства. Они прошли через соседнюю комнату, оказавшуюся чем-то вроде прихожей, и княгиня постучалась в дверь в дальней стене. Голос изнутри ответил, и княгиня открыла дверь и вошла. Джейн следовала за ней по пятам.
        - Позвольте вам представить, госпожа, - торжественно произнесла Попоренская, - мисс Джейн Кливленд.
        Молодая женщина, сидящая в большом кресле в противоположном конце комнаты, вскочила и подбежала к ним. Она минуту-другую пристально смотрела на Джейн, потом весело рассмеялась.
        - Но это великолепно, Анна, - сказала она. - Я никогда не думала, что у нас так хорошо получится… Пойдемте, встанем рядом и посмотрим на себя.
        Взяв Джейн за руку, она потащила девушку через комнату и остановилась перед зеркалом в полный рост, висящим на стене.
        - Видите? - радостно вскричала она. - Идеальное сходство!
        При первом взгляде на великую княжну Джейн уже начала понимать. Полина была молодой женщиной, на год или два старше Джейн. Ее светлые волосы были такого же оттенка, а фигура - такой же стройной. Возможно, она была чуть выше ростом. Теперь, когда они стояли рядом, сходство было очевидным. Если присмотреться ко всем деталям, сходство было почти идеальным.
        Великая княжна захлопала в ладоши, будучи, очевидно, очень жизнерадостной девушкой.
        - Лучше и быть не может, - заявила она. - Вы должны поздравить Федора Александровича от моего имени, Анна. Он очень хорошо справился.
        - Однако, госпожа, - пробормотала княгиня тихим голосом, - эта молодая женщина не знает, что от нее требуется.
        - Правда, - согласилась великая княжна, немного успокаиваясь. - Я забыла. Ну, я введу ее в курс дела. Оставьте нас одних, Анна Михайловна.
        - Но, госпожа…
        - Оставьте нас, я сказала.
        Она сердито топнула ножкой. Анна Михайловна очень неохотно вышла из комнаты. Великая княжна села и жестом пригласила Джейн последовать ее примеру.
        - Эти старухи так утомляют, - заметила Полина. - Но приходится их терпеть. Анна Михайловна лучше большинства из них. А теперь, мисс… ах да, мисс Джейн Кливленд. Мне нравится это имя. И вы мне тоже нравитесь. Вы симпатичная. Я сразу же вижу, симпатичен человек или нет.
        - Очень умно с вашей стороны, мэм, - сказала Джейн, заговорив в первый раз.
        - Я умная, - хладнокровно подтвердила Полина. - Сейчас я вам все объясню. Объяснять почти нечего. Вы знаете историю Островии. Практически все мои родные погибли, уничтожены коммунистами. Возможно, я последняя из моего рода. Я женщина и не могу сидеть на троне. Можно было бы подумать, что они оставят меня в покое. Но нет, куда бы я ни поехала, меня пытаются убить. Абсурдно, не так ли? Эти пропитанные водкой негодяи не знают никакого чувства меры.
        - Понятно, - ответила Джейн, чувствуя, что от нее ждут какого-то ответа.
        - Чаще всего я живу в уединении, там, где можно принять меры предосторожности, но время от времени мне приходится принимать участие в публичных церемониях. Пока я здесь, например, я должна посетить несколько полуофициальных мероприятий. А также в Париже, на обратном пути домой. У меня поместье в Венгрии, знаете ли. Там великолепные возможности для занятий спортом.
        - Неужели? - спросила Джейн.
        - Превосходные. Я обожаю спорт. И еще - я не должна вам этого говорить, но скажу, потому что у вас такое симпатичное лицо, - есть планы, совершенно секретные, вы понимаете… В общем, очень важно, чтобы меня не убили в следующие две недели.
        - Но, несомненно, полиция… - начала Джейн.
        - Полиция? О да, она очень хороша, полагаю. И мы тоже - у нас есть свои шпионы. Возможно, меня предупредят, когда будет совершено покушение. Но с другой стороны, могут и не предупредить. - Она пожала плечами.
        - Я начинаю понимать, - медленно произнесла Джейн. - Вы хотите, чтобы я заняла ваше место?
        - Только в некоторых случаях, - быстро сказала великая княжна. - Вы должны находиться где-то поблизости, понимаете? Вы можете потребоваться мне два, три или четыре раза в следующие две недели. Каждый раз это будет по случаю какого-нибудь официального мероприятия. Естественно, в близких отношениях вы не сможете меня заменить.
        - Конечно, - согласилась Джейн.
        - Вы очень хорошо справитесь. Федор Александрович очень умно поступил, придумав это объявление, правда?
        - А что, - спросила Джейн, - если меня убьют?
        Великая княжна пожала плечами:
        - Риск есть, конечно, но, по нашей секретной информации, они хотят меня похитить, а не убить на месте. Однако я буду совершенно откровенна: всегда есть вероятность, что они могут бросить бомбу.
        - Понятно, - ответила Джейн.
        Она старалась подражать легкомысленной манере Полины. Ей очень хотелось поднять вопрос о деньгах, но она не совсем понимала, как заговорить об этом. Однако Полина избавила ее от этой проблемы.
        - Мы хорошо вам заплатим, разумеется, - небрежно сказала она. - Я не помню сейчас, какую именно сумму предложил Федор Александрович. Мы говорили о сумме во франках или кронах…
        - Полковник Кранин, - сказала Джейн, - говорил что-то о двух тысячах фунтов.
        - Так и есть, - просияла Полина. - Теперь я вспомнила. Надеюсь, этого достаточно? Или вы бы предпочли три тысячи?
        - Ну, - ответила Джейн, - если вам все равно, я бы хотела три тысячи.
        - Вижу, вы деловая женщина, - дружелюбно сказала великая княжна. - Жаль, что я не такая. Но я представления не имею о деньгах. То, что мне хочется, я должна получить, вот и все.
        Джейн такой склад ума показался простым, но достойным восхищения.
        - И конечно, как вы сказали, опасность существует, - задумчиво продолжала Полина. - Хотя мне кажется, что вы ничего не имеете против риска. Я сама ничего не имею против него. Надеюсь, вы не думаете, что я хочу, чтобы вы заняли мое место потому, что я трусиха? Видите ли, для Островии очень важно, чтобы я вышла замуж и родила по крайней мере двух сыновей. После этого уже не важно, что со мною будет.
        - Понимаю, - ответила Джейн.
        - И вы согласны?
        - Да, - решительно сказала Джейн. - Я согласна.
        Полина несколько раз энергично хлопнула в ладоши. Княгиня Попоренская немедленно явилась.
        - Я ей все рассказала, Анна, - объявила великая княжна. - Она сделает то, что мы хотим, и ей должны заплатить три тысячи фунтов. Скажите Федору, чтобы он это отметил. Она действительно очень похожа на меня, не так ли? Только, мне кажется, красивее.
        Княгиня вышла из комнаты и вернулась вместе с графом Стриптичем.
        - Мы обо всем договорились, Федор Александрович, - сказала великая княжна.
        Он поклонился и задал вопрос, с сомнением глядя на Джейн:
        - Хотелось бы знать, сумеет ли она сыграть вашу роль?
        - Я вам покажу, - внезапно сказала девушка. - Вы позволите, мэм? - обратилась она к великой княжне.
        Та радостно кивнула.
        Джейн встала.
        - Но это великолепно, Анна, - произнесла она. - Я никогда не думала, что у нас так хорошо получится. Пойдемте, встанем рядом и посмотрим на себя.
        И, как только что сделала Полина, она потащила княжну к зеркалу.
        - Видите? Сходство идеальное.
        Слова, манеры и жесты - все это отлично копировало Полину. Княгиня кивнула и одобрительно хмыкнула.
        - Это хорошо, - заявила она. - Это ввело бы в заблуждение большинство людей.
        - Вы очень умны, - заявила Полина. - Я бы не смогла имитировать другого человека даже ради спасения своей жизни.
        Джейн ей верила. У нее уже сложилось мнение, что великая княжна - девушка, которая никому не подражает.
        - Анна договорится с вами о деталях, - сказала Полина. - Отведите ее в мою спальню, Анна, и примерьте на нее мои платья.
        Она милостиво кивнула на прощание, и княгиня Попоренская увела Джейн.
        - Вот это ее высочество наденет на открытие базара, - объяснила старая дама, показывая смелый туалет в черно-белых тонах. - А это - через три дня. Возможно, вам придется занять там ее место. Мы не знаем. Мы еще не получили информацию.
        По приказу Анны Джейн сняла свои жалкие одежки и примерила платье. Оно прекрасно ей подошло. Княгиня одобрительно кивнула.
        - Почти идеально - только чуть вам длинновато, так как вы примерно на дюйм ниже ростом, чем ее высочество.
        - Это легко исправить, - быстро сказала Джейн. - Великая княжна носит туфли на низком каблуке, как я заметила. Если я надену такие же туфли, но на каблуках повыше, все будет нормально.
        Анна Михайловна показала ей туфли, которые Полина обычно надевала к этому платью, - из кожи ящерицы и с ремешком через щиколотку. Джейн их запомнила и договорилась, что ей достанут такие же, но с другими каблуками.
        - Хорошо было бы вам надеть платье броского цвета и из материала, совсем не похожего на материал платья ее высочества. Тогда, если возникнет необходимость поменяться с ней местами в последнюю минуту, подмену вряд ли заметят.
        Джейн на минуту задумалась.
        - Как насчет огненно-красного марокена? И может быть, мне стоит надеть пенсне с простыми стеклами… Очки сильно меняют внешность.
        Оба ее предложения были одобрены, и они перешли к дальнейшим деталям.
        Джейн покинула отель с сотней фунтов в банкнотах в сумочке и инструкциями купить необходимые наряды и заказать номера в отеле «Блиц» на имя мисс Монтрезор из Нью-Йорка.
        Через день после этого граф Стриптич зашел к ней туда.
        - Вы действительно преобразились, - заметил он, кланяясь.
        Джейн насмешливо поклонилась в ответ. Она наслаждалась своей новой одеждой и роскошной жизнью.
        - Все это очень мило, - вздохнула молодая женщина. - Но я полагаю, что ваш визит означает, что мне пора взяться за дело и отрабатывать свои деньги.
        - Так и есть. Мы получили сведения. Возможно, будет предпринята попытка похищения ее светлости по дороге домой с базара. Как вам известно, он состоится в поместье «Орион-Хаус», которое находится примерно в десяти милях от Лондона. Ее высочество будет вынуждена посетить базар лично, так как устраивающая его графиня Энчестер знает ее. Но на дальнейшее я составил план.
        Джейн внимательно выслушала план, который ей изложил граф. Она задала несколько вопросов и в конце концов заявила, что прекрасно понимает ту роль, которую ей придется сыграть.
        Следующий день выдался ясным и солнечным - идеальный день для одного из больших событий лондонского сезона, благотворительного базара в «Орион-Хаусе», устроенного графиней Энчестер в помощь беженцам из Островии, живущим в Англии.
        Учитывая непостоянный английский климат, сам базар проходил в просторных помещениях «Орион-Хауса», которым уже пятьсот лет владели графы Энчестер. Взяли напрокат различные коллекции, и очаровательная идея заключалась в том, что сто женщин из высшего общества пожертвуют одну жемчужину из собственного ожерелья и этот жемчуг будет продан на аукционе на следующий день. Также в поместье организуют многочисленные второстепенные шоу и аттракционы.
        Джейн приехала туда рано, играя роль мисс Монтрезор. На ней было платье из марокена огненно-красного цвета и маленькая красная шляпка-«колокол». На ноги она надела туфли из кожи ящерицы на высоких каблуках.
        Появление великой княжны Полины стало большим событием. Ее проводили на возвышение, и, как и положено, маленький ребенок преподнес ей букет роз. Она произнесла короткую, но очаровательную речь и объявила базар открытым. Граф Стриптич и княгиня Попоренская сопровождали ее. Полина надела платье, которое уже видела Джейн, - белое с резким черным рисунком, - а ее шляпка представляла собой маленький черный колокольчик с пышными белыми перьями страуса, свисающими с края, и крохотной кружевной вуалеткой, скрывающей пол-лица. Джейн улыбнулась про себя.
        Великая княжна обошла базар, останавливаясь возле каждого прилавка, сделала несколько покупок и вела себя неизменно благожелательно. Потом приготовилась уехать.
        Джейн быстро поняла, что пришла ее очередь. Она испросила разрешения поговорить с княгиней Попоренской и попросила представить ее великой княжне.
        - Ах да! - ясным голосом произнесла Полина. - Мисс Монтрезор, я помню это имя. Она американская журналистка, как мне кажется. Она много сделала для нашего дела. С радостью дам ей короткое интервью для ее газеты. Здесь есть место, где мы могли бы поговорить без помех?
        Маленькая приемная была тут же отдана в распоряжение великой княжны, и графа Стриптича послали за мисс Монтрезор. Как только он привел ее и вышел, произошел быстрый обмен одеждой с помощью княгини Попоренской.
        Через три минуты дверь открылась и появилась великая княжна, держа у лица букет из роз. Грациозно поклонившись и сказав на прощание несколько слов по-французски леди Энчестер, она вышла и села в свою машину, поджидавшую ее. Княгиня Попоренская заняла свое место рядом с ней, и автомобиль тронулся.
        - Ну, - сказала Джейн, - вот и все. Интересно, как дела у мисс Монтрезор?
        - Никто ее не заметит. Она сможет тихо выскользнуть.
        - Это правда, - сказала Джейн. - Я прекрасно справилась, да?
        - Вы сыграли свою роль с большим мастерством.
        - А почему граф не с нами?
        - Он был вынужден остаться. Кто-то должен проследить за безопасностью ее высочества.
        - Надеюсь, никто не собирается бросать бомбы, - с тревогой сказала Джейн. - Эй, мы сворачиваем с главной дороги… Почему это?
        Набирая скорость, машина мчалась по ответвлению от главной дороги.
        Джейн вскочила и высунула голову из окна, обращаясь к шоферу с протестами. Тот только рассмеялся и увеличил скорость. Джейн снова опустилась на сиденье.
        - Ваши шпионы были правы, - со смехом сказала она. - Мы попались. Полагаю, чем дольше я буду играть свою роль, тем в большей безопасности будет великая княжна. Во всяком случае, мы должны дать ей время благополучно вернуться в Лондон.
        Грозящая опасность улучшила настроение Джейн. Ее не радовала перспектива умереть от бомбы, а такое приключение соответствовало ее азартной натуре.
        Неожиданно машина резко затормозила, завизжали тормоза. Какой-то мужчина вскочил на подножку. В руке он держал револьвер.
        - Руки вверх! - прорычал мужчина.
        Княгиня Попоренская быстро подняла руки, но Джейн только одарила его презрительным взглядом и продолжала держать руки на коленях.
        - Спросите у него, что означает этот произвол, - обратилась она по-французски к своей спутнице.
        Но не успела та вымолвить ни слова, как вмешался мужчина. Он разразился потоком слов на каком-то иностранном языке.
        Джейн ничего не поняла, поэтому пожала плечами и ничего не ответила. Шофер вышел из их автомобиля и присоединился к первому мужчине.
        - Не угодно ли будет досточтимой госпоже покинуть автомобиль? - спросил он с ухмылкой.
        Снова прикрыв лицо букетом цветов, Джейн вышла из машины. Княгиня Попоренская последовала за ней.
        - Не угодно ли досточтимой госпоже пройти сюда?
        Молодая женщина не обратила внимания на оскорбительно-издевательские манеры этого человека, но по собственной воле зашагала к низкому неуклюжему зданию, стоящему примерно в сотне футов от того места, где остановилась машина. Дорога упиралась в тупик, заканчивающийся воротами и подъездной дорогой, ведущей к зданию, где, по-видимому, никто не жил.
        Мужчина, по-прежнему с пистолетом в руке, вплотную шел позади двух женщин. Когда они поднялись по ступенькам, он обогнал их и распахнул дверь слева. Это была пустая комната, в которую, очевидно, принесли стол и два стула.
        Джейн вошла и села. Анна Михайловна последовала ее примеру. Мужчина захлопнул дверь и повернул ключ в замке.
        Джейн подошла к окну и посмотрела в него.
        - Я могла бы, конечно, выпрыгнуть наружу, - заметила она. - Но я бы не ушла далеко. Нет, нам придется пока остаться здесь и приспособиться к ситуации, насколько это возможно. Интересно, принесут нам что-нибудь поесть?
        Примерно через полчаса она получила ответ на свой вопрос. Большую миску с дымящимся супом принесли и поставили перед нею на стол. И еще два куска сухого хлеба.
        - Очевидно, аристократам здесь не положено никакой роскоши, - весело заметила Джейн, когда дверь снова закрыли и заперли. - Вы первой начнете или я?
        Княгиня Попоренская с ужасом замахала руками при одной мысли о еде.
        - Как я могу есть? Кто знает, какая опасность может сейчас грозить моей госпоже?
        - С нею все в порядке, - сказала Джейн. - Я о себе беспокоюсь. Вы понимаете, что эти люди будут совсем не рады, когда узнают, что захватили не того человека? Собственно говоря, они могут стать очень неприятными. Я буду сохранять образ высокомерной великой княжны сколько смогу и унесу ноги, как только подвернется такая возможность.
        Княгиня Попоренская ничего не ответила.
        Джейн была так голодна, что съела весь суп. У него оказался странный привкус, но он был горячий и ароматный.
        Потом ей очень захотелось спать. Княгиня Попоренская тихо плакала. Джейн выбрала наименее неудобное положение на своем неудобном стуле и уронила голову на грудь.
        И уснула.
        2
        Джейн вздрогнула и проснулась. Ей казалось, что она спала очень долго. Голова ее была тяжелой и болела.
        Но вдруг она увидела нечто такое, от чего все ее способности воспринимать окружающее вернулись к ней.
        На ней было надето огненно-красное платье из марокена.
        Она села и огляделась. Да, она все еще находилась в комнате пустого дома. Все было точно так же, за исключением двух вещей. Во-первых, княгиня Попоренская не сидела на втором стуле. Во-вторых, на ней необъяснимым образом оказалась другая одежда.
        - Не могло же мне все это присниться, - сказала Джейн, - потому что в таком случае меня бы здесь не было.
        Она посмотрела на окно и отметила второе важное обстоятельство. Когда она уснула, солнце светило в окно. Теперь дом отбрасывал резкую тень на залитую солнечным светом подъездную дорогу.
        «Дом обращен на запад, - размышляла она. - Когда я уснула, была вторая половина дня. Значит, сейчас должно быть утро следующего дня. Значит, в суп подсыпали снотворное. Значит… ох, я не знаю. Все это какое-то безумие».
        Она встала и подошла к двери. Та оказалась незапертой. Она осмотрела дом, но он был тих и пуст.
        Джейн приложила ладонь к раскалывающейся от боли голове и попыталась думать.
        А потом она увидела у входной двери порванную газету. Кричащие заголовки привлекли ее внимание.
        «Американская разбойница в Англии, - прочла она. - Девушка в красном платье. Сенсационное ограбление базара в поместье «Орион-Хаус».
        Джейн, пошатываясь, вышла из дома на солнечный свет и, сев на ступеньки, стала читать газету. Ее глаза раскрывались все шире. Факты были изложены кратко и лаконично.
        Сразу же после отъезда великой княжны Полины трое мужчин и одна девушка в красном платье достали револьверы и успешно ограбили присутствующих. Они забрали сто жемчужин и уехали на скоростной гоночной машине. До сих пор их след не удалось найти.
        В экстренном сообщении «в последнюю минуту» (это был поздний вечерний выпуск газеты) сообщалось, что «девушка в красном платье» остановилась в отеле «Блиц» под именем «мисс Монтрезор из Нью-Йорка».
        - Будь я проклята, - произнесла Джейн. - Будь я проклята. Я всегда чуяла, что в этом есть какой-то подвох.
        Потом она вздрогнула. В тишине раздались странные звуки. Мужской голос непрерывно произносил одно и то же слово:
        - Черт. Черт. - И еще раз: - Черт!
        Звук этих слов взволновал Джейн. Они так точно передавали ее собственные чувства. Она сбежала вниз по лестнице. За углом лежал молодой человек. Он пытался оторвать голову от земли. Его лицо показалось Джейн самым милым из всех, какие она когда-либо видела, - усыпанное веснушками и слегка озадаченное.
        - Будь проклята моя голова, - произнес молодой человек. - Черт. Я…
        Он замолчал и уставился на Джейн.
        - Должно быть, я сплю, - слабым голосом сказал он.
        - Я тоже это сказала, - сообщила ему Джейн. - Но мы не спим. Что случилось с вашей головой?
        - Кто-то меня по ней стукнул. К счастью, у меня крепкая голова.
        Он с трудом сел и скорчил гримасу.
        - Надеюсь, мой мозг скоро начнет действовать… Вижу, я все еще на старом месте.
        - Как вы здесь оказались? - с любопытством спросила Джейн.
        - Это долгая история. Между прочим, вы ведь не великая княжна «как-ее-там»?
        - Нет. Я просто Джейн Кливленд.
        - Во всяком случае, вы не такая уж простая, - сказал молодой человек, с откровенным восхищением глядя на нее.
        Джейн вспыхнула.
        - Я должна достать вам воды или что-то в этом роде, правда? - неуверенно спросила она.
        - Полагаю, так обычно и делают, - согласился молодой человек. - Все равно я бы лучше выпил виски, если вы сможете его найти.
        Джейн не удалось найти виски. Молодой человек жадно выпил воду и объявил, что ему лучше.
        - Вам рассказать о моих приключениях или вы расскажете мне о ваших? - спросил он.
        - Сначала вы.
        - У меня их немного. Я случайно заметил, что великая княжна вошла в комнату в туфлях на низком каблуке, а вышла в туфлях на высоком. Мне это показалось довольно странным. А я не люблю странных вещей.
        Я поехал за машиной на своем мотоцикле и увидел, как вас увели в дом. Примерно через десять минут подлетела большая гоночная машина. Из нее вышли девушка в красном и трое мужчин. На ней были туфли на низком каблуке, это точно. Они вошли в дом. Вскоре туфли на низком каблуке вышли, одетые в черно-белое платье, и уехали в первой машине, вместе со старухой и высоким мужчиной со светлой бородой. Остальные уехали на гоночном автомобиле. Я думал, что все они уехали, и только попытался залезть в окно и спасти вас, как кто-то дал мне сзади по голове. Вот и все. Теперь ваша очередь.
        Джейн рассказала о своих приключениях.
        - И мне ужасно повезло, что вы поехали следом, - закончила она. - Вы понимаете, в каком ужасном положении я оказалась бы в противном случае? У великой княжны было бы идеальное алиби. Она покинула базар раньше, чем началось ограбление, и приехала в Лондон на своей машине. Поверил бы кто-нибудь в мою фантастически невероятную историю?
        - Ни за что на свете, - убежденно ответил молодой человек.
        Они были так увлечены, рассказывая друг другу свои истории, что ничего вокруг не замечали. Теперь они слегка вздрогнули, подняли глаза и увидели высокого человека с печальным лицом, прислонившегося к стене дома. Тот кивнул им головой.
        - Очень интересно, - прокомментировал он.
        - Кто вы такой? - спросила Джейн.
        В глазах человека с печальным лицом что-то блеснуло.
        - Детектив-инспектор Фарелл, - мягко ответил он. - Я с большим интересом послушал ваш рассказ и рассказ этой молодой леди. Возможно, нам было бы трудно ей поверить, если бы не один или два момента.
        - Например?
        - Ну, видите ли, сегодня утром мы узнали, что настоящая великая княжна сбежала с шофером в Париж.
        Джейн ахнула.
        - А потом мы узнали, что эта американская «разбойница» приехала в нашу страну, и мы ожидали какого-то события. Мы их очень быстро поймаем, это я вам обещаю. Простите, я вас на минутку покину…
        Он взбежал по ступенькам в дом.
        - Ну и ну! - воскликнула Джейн с большим чувством. - Я думаю, вы такой молодец, что заметили эти туфли, - внезапно сказала она.
        - Вовсе нет, - ответил молодой человек. - Я вырос среди торговцев обувью. Мой отец что-то вроде обувного короля. Он хотел, чтобы я тоже занялся этим делом, женился и остепенился. И тому подобное. Не на какой-то определенной невесте, просто в принципе. Но я хотел стать художником… - Он вздохнул.
        - Мне очень жаль, - искренне посочувствовала Джейн.
        - Я шесть лет пытался им стать. Но надо смотреть правде в глаза: я паршивый художник. Я уже решил все бросить и вернуться домой, как блудный сын. Там меня ждет хорошая должность.
        - Работа - это великолепно, - с грустью согласилась Джейн. - Как думаете, вы не могли бы достать мне какое-нибудь место по примерке туфель?
        - Я мог бы предложить лучшее место, если вам оно подойдет.
        - О, какое?
        - Это пока не важно. Я скажу вам позже… Знаете, до вчерашнего дня я никогда не встречал девушку, на которой мне бы захотелось жениться.
        - До вчерашнего?
        - На базаре. А потом я увидел ее - единственную и неповторимую! - Он очень пристально посмотрел на Джейн.
        - Какие красивые эти дельфиниумы, - поспешно произнесла она, щеки ее сильно покраснели.
        - Это люпины, - поправил молодой человек.
        - Это не имеет значения, - сказала Джейн.
        - Ни малейшего, - согласился он.
        И придвинулся немного ближе.
        Исчезновение мистера Дэвенхейма
        Однажды мы с Пуаро пригласили нашего старого друга инспектора Джеппа на чай. И вот теперь мы сидели около чайного столика, ожидая его прихода. Пуаро только что закончил расставлять на столе чашки и блюдца. Делал он это с величайшей аккуратностью, в отличие от нашей домохозяйки, которая имела привычку попросту бросать их на стол в беспорядке. Он подышал на металлический чайник, а затем тщательно отполировал его шелковым платком. Чайник с водой уже кипел на спиртовке, а в небольшой эмалевой кастрюльке рядом с ним булькал густой сладкий шоколад, который больше подходил вкусовым рецепторам Пуаро, чем то, что он обычно называл «вашим английским ядом».
        Снизу раздался резкий стук в дверь, и через несколько минут в комнату быстро вошел Джепп.
        - Надеюсь, я не опоздал, - сказал он, здороваясь с нами. - Правду сказать, мне пришлось задержаться с Миллером, который ведет дело Дэвенхейма.
        Я сразу же навострил уши. Последние три дня газеты только и писали, что о загадочном исчезновении мистера Дэвенхейма, старшего партнера фирмы «Дэвенхейм и Сэлмон», хорошо известной в банковских и финансовых кругах. В прошлую субботу он вышел из дома, и с тех пор его никто не видел. Я надеялся, что мне удастся вытянуть из Джеппа какие-нибудь интересные подробности.
        - А я думал, что в наши дни практически невозможно «исчезнуть», - начал я.
        Пуаро подвинул тарелку с хлебом и маслом ровно на одну восьмую долю дюйма в сторону и резко заметил:
        - Нельзя ли поточнее, друг мой? Что вы имеете в виду, когда говорите об «исчезновении»? Какой класс «исчезновений» вы имеете в виду?
        - Уж не хотите ли вы сказать, что все исчезновения классифицированы и на каждое повешен свой ярлык? - рассмеялся я.
        Джепп тоже улыбнулся. Пуаро состроил нам обоим гримасу:
        - Ну конечно да! Они разделяются на три категории. Первая, и наиболее распространенная, - это добровольное исчезновение. Вторая - это та, о которой говорят «потеря памяти»; редкое, но, как правило, реальное происшествие. Третья - убийство и более-менее успешное избавление от трупа жертвы. Так вы хотите сказать, что ни одно из них невозможно?
        - Ну, что-то подобное я и имел в виду. Вы можете потерять память, но кто-то вас обязательно узнает, особенно если дело касается такой публичной фигуры, как Дэвенхейм. «Тела» тоже трудно заставить раствориться в воздухе - рано или поздно их обнаружат в каких-нибудь безлюдных местах или в чемоданах, так что убийство отпадает. Так же как и какой-нибудь беглый клерк или семейный тиран, которых обязательно обнаружат в наш век телеграфных сообщений. Конечно, можно попытаться выехать за границу, но порты и железнодорожные станции находятся под наблюдением; что же касается этой страны, то его черты и внешний вид будут известны всем, кто читает ежедневные газеты. Этот беглец будет вынужден бороться с достижениями цивилизации.
        - Mon ami, - сказал Пуаро, - вы совершаете одну ошибку. Вы не допускаете того факта, что человек, который решил скрыться от другого человека - или, образно говоря, от самого себя, - как раз и будет тем редким экземпляром, который подойдет к вопросу с точки зрения метода. Он может решать эту задачу с умом, талантом и тщательной проработкой всех деталей. В этом случае я не вижу, почему ему не под силу заморочить голову полиции.
        - Но не вам, я полагаю? - спросил Джепп с добродушной иронией, подмигивая мне. - Он ведь не сможет заморочить голову вам, мусье Пуаро?
        Мой друг попытался - правда, безуспешно - напустить на себя скромный вид.
        - И мне тоже! Почему бы и нет? Хотя всем известно, что я подхожу к решению таких проблем с использованием науки и математической точностью, которая, к сожалению, недоступна нынешнему поколению детективов.
        Улыбка Джеппа стала еще шире.
        - Не знаю, - ответил он, - Миллер, человек, который занимается этим случаем, далеко не дурак. Вы можете быть абсолютно уверены, что от него не укроется ни след ноги, ни пепел сигары, ни даже крошка хлеба. Он видит все вокруг.
        - Так же, mon ami, - сказал Пуаро, - как и лондонский воробей. Но в любом случае я бы не стал полагаться на маленькую серенькую птичку в раскрытии дела мистера Дэвенхейма.
        - Но послушайте, мусье, вы же не собираетесь отрицать важность деталей и улик?
        - Ни в коем случае. Все эти вещи хороши по-своему. Опасность состоит в том, что иногда им придают ненужную важность. Большинство деталей ничего не стоят, но одна или две имеют жизненно важное значение. Надо полагаться на мозг, - он постучал себя по лбу, - на это серое вещество у вас в голове. Чувства могут вас подвести, поэтому истину надо искать внутри себя, а не снаружи.
        - Но вы же не хотите сказать, мусье Пуаро, что можете попытаться раскрыть дело, не вставая с вашего кресла?
        - Именно это я и хочу сказать - при условии, что мне будут сообщены все факты. Я ведь рассматриваю себя только как консультанта.
        - Будь я проклят, если не поймаю вас на слове, - хлопнул себя по колену Джепп. - Ставлю пятерку, что вы не сможете наложить свою лапу или, точнее, не сможете сказать мне, где я могу наложить свою лапу на мистера Дэвенхейма, живого или мертвого, до конца недели.
        - Eh bien, mon ami, принимается, - сказал Пуаро, поразмыслив. - Спорт - это национальная страсть всех англичан. А теперь сообщите мне все факты.
        - Прошлой субботой, как обычно, мистер Дэвенхейм отправился со станции Виктория поездом в двенадцать сорок в Чингсайд, где расположено его загородное гнездышко «Кедры». После ланча он прогулялся по территории поместья и дал несколько распоряжений садовникам. Все сходятся на том, что его поведение было совершенно обычным. После чая он заглянул в будуар к жене и сказал, что собирается прогуляться до деревни, чтобы отправить там несколько писем. Он также добавил, что ожидает некоего мистера Лоуэна, который должен заехать по делу. Если тот появится до того, как мистер Дэвенхейм вернется, его следует проводить в кабинет и попросить подождать. Мистер Дэвенхейм вышел из дома через переднюю дверь, не спеша прошел по подъездной аллее, вышел за ворота - и больше его никто не видел. С этого момента он полностью исчез.
        - Мило, очень мило. Все вместе это составляет очаровательную маленькую проблему, - пробормотал Пуаро. - Продолжайте, мой добрый друг.
        - Спустя четверть часа в дверь позвонил высокий темноволосый мужчина с густыми усами и объяснил, что у него назначена встреча с мистером Дэвенхеймом. Он представился как Лоуэн, и в соответствии с распоряжением банкира его провели в кабинет. Прошел почти час - мистер Дэвенхейм не возвращался. Наконец мистер Лоуэн позвонил в звонок и объяснил, что больше ждать не может, так как ему надо успеть на поезд назад в город. Миссис Дэвенхейм извинилась за отсутствие своего мужа, которому, казалось, не было никакого объяснения, так как она знала, что ее муж ждал этого посетителя. Мистер Лоуэн высказал свои сожаления по поводу того, что встреча не состоялась, и откланялся. Как все хорошо знают теперь, мистер Дэвенхейм так и не вернулся. Рано утром в воскресенье к этому делу была подключена полиция, которая так и не смогла ни в чем разобраться. Ощущение таково, что мистер Дэвенхейм просто растворился в воздухе. Он так и не появился на почте; никто не видел его проходящим через деревню. На станции совершенно уверены, что он не садился ни на один из поездов. Его собственная машина не выезжала из гаража. Если же
он нанял машину, чтобы та ждала его в каком-нибудь уединенном месте, то к сегодняшнему дню, принимая во внимание размер предложенного вознаграждения, ее водитель уже появился бы в полиции и рассказал все, что знает. Правда, в тот день в Энтфилде, который находится на расстоянии пяти миль от «Кедров», были скачки, и если он пешком дошел до той станции, то вполне мог сесть в поезд незамеченным. Но его фото и описание появились уж во всех газетах, а никто так и не сообщил никаких новостей. Естественно, что мы получили множество писем из различных уголков Англии, но все они оказались пустышками. В понедельник было совершено еще одно сенсационное открытие. За portiere[18 - Портьера (фр.).] в кабинете мистера Дэвенхейма находится сейф, и оказалось, что этот сейф взломан и опустошен. Все окна крепко заперты изнутри, что исключает обычное ограбление, если только у грабителей не было сообщника среди жителей дома, который запер окна после ограбления. С другой стороны, принимая во внимание тот хаос и столпотворение полиции, которые царили в доме в воскресенье, ограбление скорее всего было совершено в субботу и
попросту оставалось необнаруженным до понедельника.
        - Precisement, - сухо произнес Пуаро. - А вы его уже арестовали, этого ce pauvre Monsieur Lowen?[19 - Этого бедного месье Лоуэна (фр.).]
        - Еще нет, - осклабился Джепп, - но он находится под постоянным наблюдением.
        Мой друг кивнул:
        - А что находилось в сейфе? Вы знаете, что из него взяли?
        - Мы попытались составить список украденного с помощью младшего партнера фирмы и миссис Дэвенхейм. Получилось, что в сейфе хранилось большое количество бондов на предъявителя и очень крупная сумма наличными, оставшаяся от последней крупной операции. Там также находилось небольшое состояние в драгоценностях. Миссис Дэвенхейм держала все свои драгоценности в этом сейфе. Покупка драгоценностей стала манией ее мужа в последние годы, и почти каждый месяц он покупал для нее какой-нибудь редкий и дорогой камень.
        - Все вместе - неплохой куш, - задумчиво заметил Пуаро. - Теперь к мистеру Лоуэну. Известно, что за дела у него были с мистером Дэвенхеймом в тот вечер?
        - Кажется, что у них были не очень хорошие отношения. Лоуэн - мелкий биржевой спекулянт. Однако пару раз ему удалось обойти на рынке мистера Дэвенхейма, хотя они очень редко пересекались, если такое вообще бывало. Дело касалось каких-то южноамериканских акций, ради которых банкир и назначил это свидание.
        - А у Дэвенхейма что, были какие-то интересы в Южной Америке?
        - Мне кажется, да. Миссис Дэвенхейм упомянула, что всю прошлую осень он провел в Буэнос-Айресе.
        - А что с его семейной жизнью? Каковы были отношения между мужем и женой?
        - Могу сказать, что его семейная жизнь была мирной и небогатой событиями. Миссис Дэвенхейм - приятная, но довольно невежественная женщина. Настоящая серая мышь, как мне показалось.
        - Тогда разгадку этого дела здесь можно не искать. У него были враги?
        - У него было множество соперников в финансовом мире, и, без сомнения, многие люди, которых он на этом рынке обыграл, не особо желали ему добра. Однако пока не видно, чтобы кто-нибудь хотел свести с ним счеты. Но даже если это и так, то где труп?
        - Вот именно. Как недавно сказал Гастингс, трупы имеют обыкновение появляться с завидным постоянством.
        - Кстати, один из садовников говорит, что видел фигуру, которая обходила дом со стороны и направлялась к розарию. Высокое французское окно[20 - Французское окно - большое окно, начинающееся от пола и комбинированное с дверью.] в кабинете тоже смотрит на розарий, и мистер Дэвенхейм часто входил и выходил из кабинета именно этим путем. Но садовник был на довольно большом расстоянии и занимался подпорками для огурцов, поэтому он не может даже сказать, была ли это фигура его хозяина или нет. Кроме того, он не в состоянии более или менее точно назвать время. Но это должно было быть до шести вечера, потому что в шесть садовники заканчивают работу.
        - А когда мистер Дэвенхейм ушел из дому?
        - В половине шестого или около того.
        - Что находится за розарием?
        - Озеро.
        - С лодочным сараем?
        - Да. Там лежит пара плоскодонок. Вы, наверное, думаете о самоубийстве, месье Пуаро? Что же, могу сказать вам, что завтра Миллер специально собирается обыскать это водное пространство. Вот что он за сыщик!
        Пуаро слегка улыбнулся и повернулся ко мне:
        - Гастингс, прошу вас, подайте мне вон тот экземпляр «Мегафон дейли». Если я правильно помню, то в нем поместили необычайно четкую фотографию пропавшего.
        Я встал и выполнил его просьбу. Мой друг внимательно изучил фото.
        - Интересно, - пробормотал он. - Волосы носит длинные и волнистые, большие усы и бородка клинышком, брови кустистые. У него темные глаза?
        - Да.
        - Волосы на голове и в бороде седеют?
        Детектив утвердительно кивнул.
        - Ну, мусье Пуаро, и что вы можете обо всем этом сказать? Все ясно как божий день, не так ли?
        - Как раз наоборот, все очень туманно.
        Было видно, что сотрудник Скотленд-Ярда доволен.
        - Однако именно это позволяет мне надеяться на то, что я успешно решу эту задачу, - весело добавил мой друг.
        - Как это?
        - Туманность дела в самом его начале я рассматриваю как добрый знак. Вот если дело кажется ясным как божий день - eh bien, будьте осторожны! Кому-то выгодно, чтобы оно таковым казалось.
        - Ну что же, каждому по его заслугам. - Джепп почти с сожалением покачал головой. - Однако мне кажется, что совсем неплохо, когда ты ясно видишь перед собой решение.
        - А я и не пытаюсь видеть, - слова Пуаро были еле слышны. - Я просто закрываю глаза и думаю.
        - Ну, тогда у вас есть целая неделя для ваших размышлений, - вздохнул Джепп.
        - А вы станете сообщать мне последние новости по мере их появления - результаты работы трудолюбивого инспектора Миллера с глазами как у рыси.
        - Обязательно, это условие нашего пари.
        - Очень стыдно, ей-ей, - сказал мне Джепп, когда я провожал его до двери. - Все равно что отнять конфету у ребенка.
        Улыбнувшись, я не мог не согласиться с ним. Все еще улыбаясь, я вернулся в комнату.
        - Eh bien, - немедленно сказал мой друг, - уже смеетесь над папашей Пуаро? - Он погрозил мне пальцем. - Не верите в его маленькие серые клеточки? Не бойтесь! Давайте-ка лучше обсудим эту историю, хоть и не законченную, согласен, но уже имеющую пару интересных моментов.
        - Озеро, - произнес я со значением.
        - И даже не столько озеро, сколько лодочный сарай.
        Я сбоку посмотрел на Пуаро. Он улыбался своей самой загадочной улыбкой. Я понял, что по крайней мере в настоящий момент спрашивать его о чем-то бесполезно.
        От Джеппа не было никаких известий, пока он лично не появился у нас на следующий день, около девяти часов вечера. По его виду я сразу понял, что инспектор разрывается от желания сообщить нам какие-то новости.
        - Eh bien, друг мой, - заметил Пуаро. - Все хорошо? Только не говорите мне, что вы обнаружили тело мистера Дэвенхейма в этом вашем озере, потому что я все равно вам не поверю!
        - Тело мы действительно не нашли, зато нашли одежду - именно ту, в которую он был одет в тот день. Что вы на это скажете?
        - Из дома пропала еще какая-нибудь одежда?
        - Нет, и его лакей, кажется, в этом абсолютно уверен. Скажу больше: мы арестовали Лоуэна. Одна из горничных, которая отвечает за то, чтобы окна в спальне были заперты, заявила, что видела, как Лоуэн шел по направлению к кабинету по территории розария в четверть седьмого. То есть за десять минут до того, как он официально покинул дом.
        - А что он сам говорит по этому поводу?
        - Сначала полностью отрицал, что выходил из кабинета. Но горничная была весьма уверена, и он наконец сознался, что сделал лишь шаг из окна, чтобы рассмотреть необычный сорт розы. Оправдание, что и говори, слабенькое. Кроме того, против него появилось новое свидетельство. Мистер Дэвенхейм всегда носил на мизинце правой руки массивное золотое кольцо с неограненным бриллиантом. Так вот, в субботу вечером это кольцо попытался продать в Лондоне человек по имени Билли Келлет. Его хорошо знают в полиции. Прошлой осенью он провел за решеткой три месяца за то, что попытался украсть часы у какого-то джентльмена. Создается впечатление, что он предлагал кольцо не менее чем в пяти местах, однако купили его только в последнем, после чего он напился по этому поводу до чертиков, напал на полицейского и, как результат, оказался в участке.
        Мы с Миллером были на Боу-стрит и видели его там. Он уже достаточно протрезвел. Должен признаться, что мы напугали его до потери пульса своими намеками на то, что ему могут предъявить обвинение в убийстве. И вот его признание - правда, довольно странное. Он был на скачках в Энтфилде в прошлую субботу, хотя, как мне кажется, его больше интересовали карманы зрителей, чем ставки. В любом случае в тот день ему не повезло - удача от него отвернулась. Он шел по обочине дороги в Чингсайд и решил отдохнуть в канаве как раз перед тем, как войти в деревню. Через несколько минут он увидел, как от деревни по дороге идет мужчина: «темноволосый джентльмен с большими усами, один из этих городских щеголей», как он его описал. Келлета с дороги не было видно - он был закрыт грудой камней. Когда мужчина уже почти прошел его, он вдруг быстро глянул вперед и назад и, увидев, что дорога пуста, достал из кармана маленький предмет и выбросил его через загородку. После этого продолжил свой путь в сторону станции. Предмет, который он перебросил через изгородь, упал с металлическим звуком, что вызвало у изгоя, лежавшего в
канаве, законное любопытство. После коротких поисков он нашел кольцо! Вот что рассказал нам Келлет. К этому надо добавить, что Лоуэн все категорически отрицает, а на слова таких людей, как Келлет, полностью положиться нельзя. Более того, вполне вероятно, что он сам повстречал мистера Дэвенхейма на дороге и убил и ограбил его.
        Пуаро покачал головой:
        - Полностью невероятно, mon ami. У него не было никакой возможности избавиться от тела. К этому времени его наверняка нашли бы. Во-вторых, то, что этот Келлет открыто пытался продать кольцо, говорит о том, что он никого за него не убивал. В-третьих, карманники редко становятся убийцами. В-четвертых, так как он находится в тюрьме с субботы, то очень странно, что ему известно такое точное описание Лоуэна.
        - Я не говорю, что вы не правы, - согласно кивнул Джепп, - однако согласитесь, что ни один суд не поверит показаниям такой личности. Что меня настораживает, так это то, что Лоуэн не смог придумать лучшего способа избавиться от кольца.
        - Если уж на то пошло, - пожал плечами Пуаро, - то кольцо нашли в районе усадьбы, поэтому всегда можно сказать, что Дэвенхейм сам потерял его.
        - А зачем его вообще надо было снимать с тела? - воскликнул я.
        - На это может быть своя причина, - ответил Джепп. - Вы знаете, что прямо за озером есть небольшая калиточка. Всего несколько минут, и вы оказываетесь на холме, на котором расположена - что бы вы думали? - печь по производству негашеной извести.
        - Господи Всемогущий! - вырвалось у меня. - Вы хотите сказать, что известь может уничтожить труп, но бессильна перед металлом кольца?
        - Именно это я и хочу сказать.
        - Мне кажется, - заявил я, - что это все объясняет. Что за кошмарное преступление!
        Не сговариваясь, мы с Джеппом повернулись и посмотрели на Пуаро. Нам показалось, что он полностью погружен в размышления - брови его были сдвинуты, как бывает при значительной физической нагрузке. Я подумал, что вот прямо сейчас его могучий интеллект должен заявить о себе. Какими будут его первые слова? Нам не пришлось ждать слишком долго.
        - Вы, случайно, не знаете, мистер и миссис Дэвенхейм спят в одной спальне? - спросил мой друг, вздохнув и сбросив с себя напряжение.
        Вопрос показался настолько смехотворно неуместным, что несколько мгновений мы с Джеппом молча смотрели друг на друга. Затем инспектор рассмеялся:
        - Боже мой, мусье Пуаро! А я-то ждал от вас какого-то сенсационного заявления… Что касается вашего вопроса, то я совершенно уверен, что не знаю на него ответ.
        - А вы можете это выяснить? - продолжил Пуаро с непонятной настойчивостью.
        - Ну конечно, если только вы действительно хотите это знать.
        - Merci, mon ami. Я буду вам обязан, если вы этого не забудете…
        Джепп молча смотрел на моего друга еще несколько минут, но казалось, что Пуаро совсем забыл о нашем присутствии. Детектив печально покачал головой и шепотом сказал мне:
        - Бедняга! Война не прошла для него даром, - после чего тихо покинул комнату.
        Видя, что Пуаро витает где-то в облаках, я взял лист бумаги и занялся тем, что стал записывать на нем свои мысли. От этого занятия меня отвлек голос моего друга. Он оставил свои грезы и сейчас выглядел бодрым и бдительным.
        - Que faites-vous la, mon ami?[21 - Что вы делаете, друг мой? (фр.)]
        - Я записывал самые важные, на мой взгляд, моменты этого дела.
        - Вы наконец-то начинаете понимать важность методичного подхода, - одобрительно произнес Пуаро.
        - Хотите, чтобы я их вам прочитал? - спросил я, стараясь не показать, что его слова мне приятны.
        - Непременно.
        Я прочистил горло:
        - «Первое: все указывает на то, что Лоуэн вскрыл сейф.
        Второе: он что-то имел против Дэвенхейма.
        Третье: он солгал в самом начале, когда говорил, что никуда не выходил из кабинета.
        Четвертое: если принять объяснение Билли Келлета за чистую монету, то Лоуэн, несомненно, во всем этом замешан».
        Ну и как? - поинтересовался я после короткой паузы, так как мне казалось, что я смог указать все жизненно важные факты.
        Пуаро с сожалением посмотрел на меня и очень мягко покачал головой.
        - Mon pauvre ami![22 - Мой бедный друг! (фр.)] Вам просто это не дано! Вы упорно не хотите обращать внимание на важные детали! А кроме того, ваши выводы совершенно неправильны.
        - Почему?
        - Позвольте мне разобрать ваши четыре пункта. Первый - Лоуэн не знал, что у него будет возможность вскрыть сейф. Он пришел на деловую встречу и не мог знать заранее, что мистер Дэвенхейм уйдет отправлять письма, а его одного оставят в кабинете!
        - Он мог просто воспользоваться такой возможностью, - предположил я.
        - А инструменты? Городские джентльмены не носят с собой набор медвежатника просто на всякий случай! А такой сейф простым консервным ножом не вскроешь, bien entendu!
        - Ну, хорошо, а как со вторым пунктом?
        - Вы говорите, что у Лоуэна что-то было против Дэвенхейма. То есть имеете в виду, что раз или два Лоуэн смог обскакать мистера Дэвенхейма. Скорее всего, целью мистера Лоуэна было получить прибыль, чего он и достиг. В любом случае вы, как правило, не будете ничего иметь против человека, которого вам удалось обскакать, - скорее наоборот. Если там что-то и было, то скорее всего со стороны мистера Дэвенхейма.
        - Но вы же не будете отрицать того, что он лгал, когда говорил о том, что не покидал кабинет?
        - Не буду. Но он, вполне возможно, был испуган. Вы только вспомните - на озере только что нашли одежду пропавшего. Впрочем, согласен, что ему лучше было сказать правду.
        - Ну а четвертый пункт?
        - Вот здесь я с вами соглашусь. Если показания Келлета правдивы, то Лоуэн, вне всякого сомнения, во всем этом замешан. И именно это делает всю эту историю такой интересной.
        - То есть я все-таки обнаружил один жизненно важный факт?
        - Возможно, но вы совершенно не обратили внимания на два самых важных - на те, которые являются ключом к разгадке всей этой истории.
        - Ну и что же это за факты, позвольте вас спросить?
        - Первый - это страсть к покупке драгоценностей, которая появилась у мистера Дэвенхейма в последние годы. Второй - его поездка в Буэнос-Айрес прошлой осенью.
        - Пуаро, вы шутите?
        - Я абсолютно серьезен. Черт побери, я искренне надеюсь, что Джепп не забудет о моей маленькой просьбе.
        Оказалось, что детектив настолько проникся тем, что он посчитал шуткой Пуаро, что на следующий день, в одиннадцать часов утра, мы получили от него телеграмму. По просьбе Пуаро я открыл ее и прочитал:
        С прошлой зимы муж и жена спят в разных спальнях.
        - Ага! - вскричал мой друг. - А сейчас уже вторая половина июня! Загадка разрешена!
        Я уставился на Пуаро.
        - У вас нет вкладов в банке «Дэвенхейм и Сэлмон», mon ami?
        - Нет, - удивленно ответил я. - А в чем, собственно, дело?
        - А в том, что я посоветовал бы вам забрать их, пока еще не поздно.
        - А почему? Чего вы боитесь?
        - Я боюсь, что через пару дней, а может быть, и раньше, произойдет громкое банкротство. Кстати, думаю, что мы тоже должны послать Джеппу depeche[23 - Телеграмма (фр.).]. Прошу вас, передайте мне бланк и карандаш. Voila! «Рекомендуем вам снять со счетов фирмы, о которой идет речь, все деньги». Это его заинтригует, нашего старину Джеппа. Глаза его раскроются широко - очень широко. И он совсем ничего не поймет - до завтра или послезавтра!
        Я отнесся ко всему этому с изрядной долей скептицизма, однако следующее утро заставило меня поверить в выдающиеся способности моего друга. Все газеты вышли с громадными заголовками, кричащими о сенсационном падении банка Дэвенхейма. Теперь, после того как стали известны финансовые затруднения банка, исчезновение известного финансиста выглядело совсем по-другому.
        Не успели мы закончить завтрак, как дверь распахнулась и в комнату влетел Джепп. В левой руке у него был номер утренней газеты, а в правой - телеграмма Пуаро, которой он хлопнул по столу перед мои другом.
        - Откуда вы узнали, мусье Пуаро? Как, ради всего святого, вы смогли знать об этом?
        - Но, mon ami, после вашей телеграммы это было совершенно очевидно! Понимаете, начнем с того, что ограбление сейфа было каким-то уж очень необычным. Драгоценности, наличные, бонды на предъявителя были как будто специально приготовлены - для кого? Добрый мистер Дэвенхейм считал, что своя рубашка ближе к телу, как у вас говорят. Было совершенно очевидно, что все приготовлено именно для него! И потом, эта его страсть к покупке драгоценностей, появившаяся в последние годы… Ведь все очень просто! Присваиваемые им деньги он переводил в драгоценности, которые, вполне возможно, позже заменял копиями, поэтому думаю, что где-то на чужое имя лежит целое состояние, которым можно будет насладиться позже, когда все следы будут заметены. Закончив все свои приготовления, он назначил встречу мистеру Лоуэну (который был настолько неосмотрителен, что дважды умудрился перейти дорогу великому человеку). После этого он проделал дыру в сейфе, оставил распоряжение, чтобы гостя провели в кабинет, и спокойно ушел из дома - но куда?
        Пуаро замолчал, протянул руку за еще одним вареным яйцом и нахмурился.
        - Совершенно непрактично, - произнес он, - что каждая курица несет яйца разных размеров! Откуда в этом случае взяться симметрии на столе? На худой конец, они в магазине должны сортировать их по десяткам одинакового размера.
        - Послушайте, забудьте про яйца. - Джепп весь горел от нетерпения. - Пусть они несут хоть квадратные, если им так хочется. Скажите нам, куда клиент направился после того, как покинул «Кедры» - то есть если вы это знаете!
        - Eh bien, он направился в свою нору. У этого месье Дэвенхейма, должно быть, что-то не в порядке с его серыми клетками, но все равно они у него высшего качества!
        - Вы знаете, где он прячется?!
        - Конечно! Это совершенно гениально.
        - Ради господа бога, скажите же нам!
        Пуаро аккуратно собрал все осколки яичной скорлупы со своей тарелки, положил их в подставку для яиц и поставил пустую скорлупу сверху. Закончив эту маленькую операцию, он улыбнулся, довольный порядком на столе, а потом радостно посмотрел на нас обоих.
        - Послушайте, друзья мои, вы же умные люди. Задайте себе тот же вопрос, который я задал себе: «Если б я был на его месте, где бы я спрятался?» Как вы думаете, Гастингс?
        - Ну, - протянул я, - не думаю, чтобы я решился уехать из города. Я бы остался здесь - ездил бы на метро и автобусах, - и десять к одному, что меня никто не узнал бы. Толпа предоставляет определенную безопасность.
        Пуаро перевел вопросительный взгляд на Джеппа.
        - Не согласен. Немедленно уехать как можно дальше - вот мой единственный шанс. У меня ведь была масса времени, чтобы все заранее подготовить. Меня бы ждала яхта под парами, и я бы немедленно отплыл в какой-нибудь богом забытый уголок земли еще до того, как поднялась бы вся эта суматоха.
        Теперь мы оба смотрели на Пуаро.
        - А вы что скажете, мусье?
        Какое-то время он молчал, а потом на лице его появилась очень необычная улыбка.
        - Друзья мои, если б я прятался от полиции, то знаете, куда бы я направился? В тюрьму!
        - Что-о-о?
        - Вы ищете мистера Дэвенхейма, чтобы посадить его в тюрьму, поэтому вам никогда не придет в голову проверить, не там ли он уже!
        - Что вы имеете в виду?
        - Вы, кажется, говорили, что мадам Дэвенхейм не блещет умом? Однако даже она, если вы отвезете ее на Боу-стрит и познакомите с человеком по имени Билли Келлет, узнает его! Несмотря на то, что он обрил бороду, усы и эти клочковатые брови, а также коротко подстригся. Жена почти всегда узнает своего мужа, хотя весь остальной мир он, возможно, и обманет.
        - Билли Келлет? Но его хорошо знают в полиции!
        - А я разве не говорил вам, что Дэвенхейм умница? Свое алиби он стал готовить заранее. Прошлой осенью он был совсем не в Буэнос-Айресе - он создавал личность Билли Келлета, просидев три месяца за решеткой, так чтобы у полиции в нужное время не возникло никаких сомнений. Не забывайте, что для него на кону находится приличное состояние, не говоря уже о личной свободе. Поэтому ко всем приготовлениям стоило подойти со всей серьезностью. Однако…
        - Я слушаю вас!
        - Eh bien, после тюрьмы ему пришлось носить фальшивую бороду и парик, чтобы стать опять самим собой, а спать с фальшивой бородой совсем непросто - ее могут обнаружить! Поэтому он не мог рисковать и продолжать спать со своей женой в одной спальне. И по моей просьбе вы выяснили, что последние шесть месяцев, то есть после своего предполагаемого возвращения из Буэнос-Айреса, он и миссис Дэвенхейм спали в разных комнатах. И вот тогда ко мне пришла уверенность! Все встало на свои места. Садовник, которому показалось, что он видел своего хозяина, который обходил дом сбоку, был абсолютно прав. Дэвенхейм направился к лодочному сараю, достал свой «бродяжнический» костюм, который, уверяю вас, был надежно спрятан от его лакея, выбросил в озеро тот костюм, в который был одет, и отправился выполнять свой план, открыто пытаясь продать кольцо, а затем напав на полицейского, что наконец-то привело его в рай на Боу-стрит, где никому не пришло в голову искать его!
        - Это невозможно, - тихо произнес Джепп.
        - Допросите мадам, - посоветовал улыбающийся Пуаро.
        На следующее утро на столе перед тарелкой маленького бельгийца лежало заказное письмо. Он разорвал конверт, и из него выпала пятифунтовая банкнота. Брови моего друга нахмурились:
        - Ah, sacre! И что мне теперь с этим делать? Я испытываю угрызения совести! Ce pauvre Japp! Хотя… вот неплохая идея! Мы пообедаем вместе, все втроем. И это меня успокоит. Задачка-то была не из сложных. Мне стыдно - мне, который никогда не отберет конфету у ребенка, - mille tonnerres!.. Mon ami, что такое случилось, что вы так весело смеетесь?
        Святилище Астарты
        - А теперь, доктор Пендер, что вы расскажете нам?
        Старый священник смущенно улыбнулся.
        - У меня жизнь прошла тихо, - сказал он. - В ней не было ничего особенного. Пожалуй, только однажды в молодости я был свидетелем трагического случая.
        - О! - подзадорила его Джойс Ламприер.
        - Он запомнился мне на всю жизнь, - продолжил священник. - Врезался в память, и мне не надо особенно напрягаться, чтобы вновь почувствовать охватившие меня трепет и ужас при виде человека, смертельно раненного непонятным оружием.
        - Вы заставляете меня содрогнуться! - воскликнул сэр Генри.
        - Я сам, как вы выразились, содрогнулся от этого. С тех пор я никогда не смеялся над теми, кто серьезно относится к разного рода суевериям. Существуют места, пользующиеся дурной или доброй славой, и иногда они дают о себе знать.
        - Вот «Лиственницы», например, очень несчастливый дом, - заметила мисс Марпл. - Старый мистер Смидерс потерял все свое состояние и был вынужден покинуть его. Потом дом купили Карслейки - через некоторое время Джонни Карслейк упал с лестницы и сломал себе ногу, а миссис Карслейк захворала, и ей пришлось поехать на юг Франции поправлять здоровье. А сейчас его купил Берденс, и я слыхала, что бедному мистеру Берденсу нужно срочно оперироваться.
        - Я думаю, тут и слухи играют немалую роль, - заговорил Петерик.
        - Мне известны два «призрака», которые представлены вполне конкретными людьми, - заметил, усмехнувшись, сэр Генри.
        - Я думаю, - сказал Реймонд, - нам надо дать возможность доктору Пендеру продолжить рассказ.
        Джойс поднялась и выключила обе лампы, комната теперь освещалась только мерцающим светом камина.
        - Атмосфера создана, - сказала она, - можно продолжать.
        Доктор Пендер улыбнулся ей и, устроившись на стуле поудобнее, приступил к своему рассказу:
        - Не знаю, известно ли кому-нибудь хоть что-то о Дартмуре[24 - Дартмур - холмисто-болотистая местность на юго-западе Англии, в графстве Девоншир.]. Место, о котором идет речь, находится на подступах к Дартмуру. Там продавалось имение. Несмотря на то что поместье было превосходное и окрестные пейзажи удивительно живописны, покупатель не находился несколько лет. В конце концов его купил человек по фамилии Хейдон, сэр Ричард Хейдон. Я знал его по колледжу, и, хотя на несколько лет потерял из виду, старые приятельские отношения сохранились, и я с удовольствием принял приглашение приехать к нему в «Тихую рощу» - так называлось его приобретение.
        Собралось не очень много народу. Сам Ричард Хейдон, его двоюродный брат Эллиот Хейдон, леди Маннеринг с бледной, довольно невзрачной дочкой по имени Виолетта, капитан Роджерс с женой - заядлые лошадники с загорелыми лицами, для них лошади и охота были единственным смыслом жизни. Кроме того, был молодой доктор Саймондз и была мисс Диана Ашли. Я знал немного о последней. Ее фотографии часто встречались в светской хронике. Внешность ее, без сомнения, производила впечатление. Она была темноволосая, высокая, кожа у нее была матовая, слегка смуглая, а узковатые темные раскосые глаза придавали ее облику особую, восточную изысканность. Голос у нее был необыкновенно глубокий, грудной и звучал словно колокол.
        Я сразу понял, что мой приятель, Ричард Хейдон, сильно ею увлечен, и догадался, что все затеяно исключительно ради нее. В отношении ее чувств у меня не сложилось четкого представления. Мисс Ашли не была постоянна в своих симпатиях. Один день она разговаривала только с Ричардом, а всех остальных не замечала, на другой день проявляла расположение к его двоюродному брату Эллиоту и, казалось, едва ли замечала, что существует еще такой человек, как Ричард, а затем начинала одаривать самыми многообещающими улыбками скромного и незаметного доктора Саймондза.
        На следующее утро после моего приезда хозяин показал нам все поместье. Само здание было ничем не примечательно: добротный, прочный дом из девонширского гранита. Построен на века, любая непогода для него нипочем. Самый обычный, но удобный. Из его окон открывался вид на Мур[25 - Мур - река, впадает в залив Лайм.], на далеко простирающиеся возвышенности, заканчивающиеся разрушенными непогодой скалистыми вершинами.
        На ближайшем склоне виднелись следы минувшего каменного века - круги от фундамента жилищ. На соседней возвышенности находился курган, где недавно велись раскопки и была обнаружена кое-какая бронзовая утварь. Хейдон проявлял некоторый интерес к археологическим находкам и очень увлеченно, с пафосом рассказывал нам об этом. Здесь были найдены останки пещерных людей эпохи неолита, памятники друидов[26 - Друиды - жрецы у древних кельтов в Британии.], следы пребывания римлян и даже древних финикийцев.
        «Но вот это место, пожалуй, самое интересное, - сказал Хейдон. - Вы знаете, что оно называется «Тихая роща». И довольно нетрудно догадаться о происхождении этого названия. Вот эта, - он показал рукой, - часть местности была довольно голой: скалы, вереск да папоротник, но примерно в ста ярдах от дома была посажена густая роща. Она дошла до нас из глубины веков. Деревья погибали и вновь высаживались, и поэтому она сохранилась такой, как была раньше, может быть, даже во времена финикийских поселенцев. Пойдемте взглянем на нее».
        Все последовали за ним. Когда мы вошли в рощу, я ощутил какую-то необычную подавленность. Я думаю, что так подействовала тишина. Казалось, и птиц на деревьях нет. Невольно мне стало страшно. Я увидел, что Хейдон улыбается и смотрит на меня с любопытством.
        «Вызывает это место какое-то ощущение, Пендер? - спросил он. - Чего-то враждебного? Или какой-то тревоги?»
        «Мне здесь не нравится», - спокойно заявил я.
        «И неудивительно. Это место было оплотом одного из древних врагов вашей веры. Это роща Астарты»[27 - Астарта - греческое наименование главной финикийской богини Ашторет (Ашерат). Почиталась как богиня плодородия, материнства и любви, а также как богиня прибывающей луны. Изображалась в виде обнаженной женщины с коровьими рогами на голове, с руками, прижатыми к груди или к бедрам, а иногда в одеянии, с короной на голове и с тамбурином.].
        «Астарты?»
        «Астарты, или Ашерат, - это уж как вам больше нравится ее называть. Финикийскому имени я предпочитаю Астарту. Мне кажется, у нас в стране известна одна роща Астарты - на севере, на Уолле. У меня нет доказательств, но мне бы очень хотелось считать, что здесь у нас настоящая, подлинная роща Астарты. Что здесь, среди деревьев, совершались священные обряды».
        «Священные обряды… - негромко повторила Диана Ашли с мечтательным и отсутствующим видом. - Интересно, как это было?»
        «Наверняка что-нибудь неприличное, - сказал капитан Роджерс, не к месту рассмеявшись. - Сплошной разврат, представляю себе».
        Хейдон не обратил на него никакого внимания.
        «В центре рощи, должно быть, стоял храм, - сказал он. - До храмов я еще не дошел, но позволил себе маленькую безделицу».
        В этот момент мы вышли на небольшую поляну. На ней было установлено нечто отдаленно напоминающее беседку из камня. Диана Ашли вопросительно посмотрела на Хейдона.
        «У меня это называется святилище, - сказал он. - Это святилище Астарты».
        И мы направились туда. Внутри на грубом черном столбе была установлена необычная маленькая скульптура, изображающая женщину с рогатым полумесяцем на голове, сидящую на льве.
        «Астарта финикийская, - пояснил Хейдон. - Богиня луны».
        «Богиня луны! - воскликнула Диана. - А давайте устроим сегодня вечером дикий загул. Маскарад! Выйдем сюда при лунном свете и совершим обряд Астарты».
        Меня неожиданно передернуло, и Эллиот, двоюродный брат Ричарда, тут же обернулся.
        «Вам это все не нравится, да, святой отец?» - спросил он.
        «Да, - ответил я с достоинством, - не нравится».
        Он посмотрел на меня с любопытством:
        «Но это же только дурачество. Дик[28 - Дик - уменьшительное от Ричарда.] не может знать, священная эта роща на самом деле или нет. Это просто выдумки, ему нравится так думать. И даже если бы…»
        «Если бы?»
        «Ну, - он принужденно засмеялся, - вы же не верите во всякое такое, правда? Вы ведь священник».
        «Почему это если я священник, то не должен верить в это?»
        «Но к таким вещам никто всерьез не относится».
        «Не уверен. Я знаю одно: по натуре я человек не очень впечатлительный, но стоило мне зайти в рощу, как у меня возникло необычное ощущение, ощущение опасности, предчувствие несчастья».
        Эллиот неловко оглянулся.
        «Да, - сказал он. - Действительно, что-то не то. Я знаю, понимаю, что вы имеете в виду, но мне кажется, что это лишь игра нашего воображения. А что вы скажете, Саймондз?»
        Доктор помолчал с минуту. Затем невозмутимо ответил:
        «Мне здесь не нравится. Объяснить почему - не могу. Но все равно мне здесь не нравится».
        В этот момент ко мне подошла Виолетта Маннеринг.
        «Мне здесь неприятно! - закричала она. - Неприятно! Прошу вас, уйдемте отсюда».
        Мы пошли обратно. Только Диана Ашли замешкалась. Я оглянулся: она стояла перед святилищем и внимательно разглядывала скульптуру внутри его.
        День был прекрасный, необычно жаркий, и предложение Дианы Ашли было единодушно принято. И тут началась подготовка: как всегда, перешептывание и смех, как всегда, костюмы изготавливались втайне, и вот, когда все заявились на обед, началось настоящее веселье. Роджерс с женой были пещерными людьми эпохи неолита (это объяснило исчезновение ковриков от камина). Ричард Хейдон назвался финикийским моряком, а его двоюродный брат был главарем бандитов, доктор Саймондз - шеф-поваром, леди Маннеринг - сестрой милосердия, а ее дочка - пленницей-черкешенкой. Я сам нарядился чересчур тепло - монахом. Диана Ашли вышла последней и несколько разочаровала нас всех. Она просто завернулась в черное бесформенное домино.
        «Незнакомка, - кокетливо провозгласила Диана, - вот кто я. А теперь, ради бога, давайте обедать».
        После обеда мы вышли на улицу. Стоял прекрасный вечер, теплый, спокойный, тихий. Всходила луна.
        Мы прогуливались и болтали, время шло быстро. Наверное, только через час мы обнаружили, что с нами нет Дианы.
        «Разумеется, она не пошла спать», - сказал Ричард Хейдон.
        «Я видела, как она около четверти часа назад пошла в том направлении», - Виолетта Маннеринг показала в сторону рощи, которая при лунном свете выглядела черной и мрачной.
        «Интересно, что она задумала? - сказал Ричард Хейдон. - Какие-нибудь проделки, клянусь. Пойдемте посмотрим».
        Заинтригованные тем, что задумала мисс Ашли, мы поспешили за ним. Однако мне очень не хотелось заходить в эту темную, не предвещавшую ничего хорошего рощу. Казалось, нечто сильнее меня удерживает, заставляет не идти туда. У меня возникло совершенно определенное убеждение, что это место особенно опасное. Я думаю, что не я один почувствовал то же самое, но как-то неудобно было в этом признаваться. Деревья стояли настолько плотно, что лунный свет почти не проникал сквозь них. Вокруг слышались тихие звуки, шепот, вздохи. Было крайне жутко, и, не сговариваясь, мы держались все вместе.
        Мы вышли на открытую поляну посреди рощи и остановились как вкопанные в изумлении: на пороге святилища стояла чья-то фигура, полностью укутанная в прозрачный газ, рогатый полумесяц поблескивал в темной массе ее волос.
        «Бог мой!» - сказал Ричард Хейдон, и пот заблестел у него на лбу.
        Но Виолетта Маннеринг оказалась наблюдательнее.
        «Так это же Диана! - воскликнула она. - Что это с ней случилось? Ой, она на себя не похожа!»
        Фигура в дверном проеме подняла руки, ступила вперед и заговорила монотонным голосом: «Я жрица Астарты. Осторожно, ко мне не приближаться - в моих руках смерть».
        «Не надо, дорогая, - стала умолять ее леди Маннеринг. - Нам страшно, на самом деле страшно».
        Ричард кинулся к ней.
        «Бог мой, Диана! - закричал он. - Ты великолепна!»
        Действительно, как сказала Виолетта, Диана была совсем другой. В ее глазах появился какой-то жестокий блеск, на губах - незнакомая улыбка, я такой у нее не видел.
        «Осторожно! - крикнула она. - Не приближайтесь к богине. Если прикоснетесь ко мне - смерть!»
        «Ты великолепна, Диана! - закричал Хейдон. - Но, пожалуйста, прекрати. Мне что-то это совсем не нравится».
        Он пошел к ней, и она вскинула руку в его направлении.
        «Стой! - крикнула она. - Еще шаг - и я убью тебя магией Астарты».
        Ричард Хейдон посмеялся и пошел еще быстрее, как вдруг случилась странная вещь. Он замер на мгновение, затем как будто оступился и упал. Он лежал ничком и не собирался подниматься.
        Тут раздался истерический хохот Дианы. Его жуткое звучание нарушило безмолвие поляны.
        С проклятиями Эллиот кинулся вперед.
        «Это невыносимо, - кричал он, - поднимайся, Дик, поднимайся, дружище!»
        Но Ричард Хейдон продолжал лежать. Эллиот Хейдон подбежал к нему, опустился перед ним на колени и осторожно перевернул его. Он склонился над Ричардом и всмотрелся ему в лицо. Потом резко поднялся на ноги и встал, слегка покачиваясь.
        «Доктор, - позвал он. - Доктор, ради бога, сюда. Я… я думаю, он мертв».
        Саймондз бросился вперед, а Эллиот размеренными шагами вернулся к нам. Он стал как-то странно рассматривать свои руки.
        В этот момент раздался дикий вопль Дианы.
        «Это я его убила! - закричала она. - Боже мой! Я не хотела, но я убила его!»
        И, потеряв сознание, она упала в траву.
        «Давайте же скорее выбираться из этого страшного места! - закричала миссис Роджерс. - С нами тут бог знает что может произойти! Какой ужас!»
        Эллиот крепко сжал мне плечо.
        «Это невозможно, - отчетливо прошептал он. - Я вам говорю, этого не может быть. Человека нельзя так убить. Это… это противоестественно».
        Я попытался его успокоить.
        «Это можно как-то объяснить, - сказал я. - Вероятно, у вашего брата было слабое сердце, а об этом не знали. Испуг, потрясение».
        «Вы меня не понимаете, - перебил он меня, протянул свои руки, и я увидел на них красные пятна. - Дик умер не от потрясения, его закололи в сердце, а оружия нет».
        Я с сомнением пристально посмотрел на него. В этот момент Саймондз, осмотрев тело, поднялся и подошел к нам. Он был бледен и весь дрожал.
        «Мы что, с ума все сошли? - произнес он. - Что это за место? Почему тут происходят такие вещи?»
        «Значит, это правда?» - спросил я.
        Он кивнул:
        «Рана такая, как будто ее нанесли длинным тонким кинжалом, но кинжала там нет».
        Мы посмотрели друг на друга.
        «Этого не может быть, - горячился Эллиот Хейдон. - Он, наверное, упал. Должно быть, валяется где-то на земле. Давайте посмотрим».
        Мы безрезультатно обыскали все вокруг. Виолетта Маннеринг вдруг заявила:
        «Диана что-то держала в руках. Что-то вроде кинжала. Я видела. Видела, как он сверкнул, когда она им грозила».
        «Ричард не приблизился к ней и на три ярда», - возразил Эллиот Хейдон, покачав головой.
        Леди Маннеринг склонилась над распростертой на земле девушкой.
        «У нее в руках сейчас ничего нет, - заявила она. - И на земле ничего не видно. Ты не ошибаешься, что видела его, Виолетта? Я не видела».
        Доктор Саймондз подошел к мисс Ашли.
        Доктор Пендер, извинившись, прервал рассказ и огляделся.
        - Теперь благодаря огромному количеству детективов, - сказал он, - мы все хорошо знаем, что тело надо оставлять там, где его обнаружили. Каждый уличный мальчишка теперь это знает.
        Но мы в то время таких вещей не знали и отнесли тело Ричарда Хейдона в его гранитный дом и положили на кровать. Дворецкого отправили на велосипеде за двенадцать миль вызвать полицию.
        Затем Эллиот отвел меня в сторону.
        «Послушайте, - сказал он. - Я вернусь в рощу. Необходимо отыскать оружие».
        «Если оно вообще было», - засомневался я.
        Он крепко схватил мою руку и сильно встряхнул.
        «Вбили себе всякие предрассудки в голову. Вы что, думаете, он умер от сверхъестественной силы? Так я пойду и разберусь во всем».
        Я был решительно против этого и пытался разубедить его, но безрезультатно. Одна мысль о густой роще наводила на меня ужас. У меня возникло предчувствие, что надвигается еще одно несчастье. Но Эллиот упрямствовал. Он, я думаю, сам боялся, но не хотел признаваться в этом. Он ушел как следует вооруженный и настроенный добраться до сути загадки.
        Ночь была отвратительная, никто и не пытался заснуть. Приехала полиция. Они отнеслись ко всему с откровенным недоверием и проявили сильное желание устроить допрос мисс Ашли. Но тут им пришлось иметь дело с доктором Саймондзом, который был категорически против. Мисс Ашли вышла из состояния обморока, или транса, и он дал ей сильное снотворное. До наступления дня ее ни в коем случае нельзя было тревожить.
        Только к семи часам утра все хватились Эллиота Хейдона, и тут вдруг Саймондз спросил меня, где он. Я объяснил, что сделал Эллиот, и это еще больше расстроило Саймондза.
        «К чему он туда пошел? Это… это напрасный риск».
        «Вы же не хотите сказать, что и с ним что-то случилось?»
        «Надеюсь, нет. Я думаю, святой отец, нам лучше пойти посмотреть».
        Мне понадобилось собрать все свое мужество, чтобы отважиться на это. Мы отправились вдвоем и еще раз зашли в эту проклятую рощу. Мы кричали, но никто не отзывался. Через некоторое время мы вышли на поляну. В раннем утреннем свете она была тусклая, призрачная. Саймондз сжал мою руку, и у меня вырвался сдавленный крик. Минувшей ночью при лунном свете мы видели здесь тело человека, лежащего ничком. Сейчас на том же самом месте лежал Эллиот Хейдон.
        «Боже мой! - вырвалось у Саймондза. - И его тоже!»
        Эллиот Хейдон был без сознания, но слабо дышал. На этот раз причина трагедии была ясна. Длинное тонкое оружие осталось в ране.
        «В плечо попало, не в сердце. Повезло, - прокомментировал доктор. - Бог знает, что и думать. Во всяком случае, он жив и сможет нам рассказать, что произошло».
        Но этого-то как раз Эллиот Хейдон и не смог сделать. Его рассказ был крайне туманным. Он безуспешно пытался разыскать кинжал и наконец, прекратив поиски, остановился у святилища. К этому моменту он все больше и больше убеждался в том, что кто-то следит за ним из-за деревьев. Он противился этому ощущению, но не мог от него избавиться. Он говорил, что подул холодный странный ветер, который, казалось, шел не из-за деревьев, а изнутри святилища. Эллиот заглянул вовнутрь. Увидел маленькую фигуру богини и почувствовал, что происходит нечто странное, возможно, это был оптический обман. Фигура как будто стала расти. Потом его что-то ткнуло - он воспринял это как удар в лоб - и сбило с ног. При падении он почувствовал острую, жгучую боль в левом плече.
        Кинжал на этот раз был идентифицирован. Он был найден при раскопках кургана, и купил его Ричард Хейдон. Где он хранился, в доме или в святилище, никто не знал.
        Полиция считала - и разубедить ее не удалось, - что мисс Ашли умышленно заколола Ричарда. Но, учитывая единодушные свидетельства, что она не приближалась к нему ближе чем на три ярда, у полиции не было никаких оснований надеяться на поддержку обвинения против нее. Таким образом, дело как было, так и осталось загадкой.
        Воцарилось молчание.
        - Возразить вроде нечего, - нарушила молчание Джойс Ламприер. - Все это настолько жутко, уму непостижимо. У вас-то самого есть объяснение, доктор Пендер?
        - Есть, - кивнул старик. - Есть объяснение, то есть не совсем объяснение. Все же кое-что остается непонятным.
        - Я бывала на спиритических сеансах, - сказала Джойс. - Так что вы можете говорить что угодно, но там происходят очень странные вещи. Я полагаю, что все объясняется особым гипнозом. Девушка, возможно, и на самом деле превратилась в жрицу Астарты и так или иначе заколола его. Может быть, она метнула кинжал.
        - Или это был дротик, - предположил Реймонд Уэст. - В конце концов, лунный свет обманчив. У нее могло быть в руках копье, которым она заколола его на расстоянии, и, кроме того, не исключен массовый гипноз. Я имею в виду, что вы были готовы к мысли о присутствии сверхъестественной силы и поэтому ничего другого не увидели.
        - В мюзик-холле я видел немало удивительных трюков с оружием и с ножами, - заговорил сэр Генри. - Я считаю, что человек прятался в чаще и оттуда мог довольно метко бросить нож или кинжал, при условии, конечно, что он профессионал. Признаю, это кажется довольно надуманным, но представляется единственной реальной версией. Вы помните, у второго было вполне отчетливое впечатление, что в роще кто-то следил за ним? В том, что мисс Маннеринг утверждает, будто мисс Ашли держала в руках кинжал, а другие не подтверждают этого, нет ничего удивительного. Будь у вас такой же опыт, как у меня, вы бы знали, что показания пятерых человек об одном и том же могут невероятно отличаться друг от друга.
        Мистер Петерик кашлянул:
        - Но во всех этих версиях мы упускаем из виду один существенный факт, - заметил он. - Куда же девалось оружие? Мисс Ашли вряд ли могла незаметно убрать вонзившийся дротик или копье, ведь она стояла посреди открытого пространства. Если кинжал метнул скрывшийся убийца, то он бы остался в ране. Я думаю, надо отбросить надуманные версии и строго придерживаться фактов.
        - И о чем же говорят факты?
        - Ну… одно представляется совершенно ясным. Рядом с человеком, когда ему был нанесен удар, никого не было. Таким образом, единственный, кто мог заколоть его, - это был он сам. Налицо самоубийство.
        - Но с какой же стати ему было совершать самоубийство? - скептически спросил Реймонд Уэст.
        Адвокат откашлялся.
        - Ах, об этом опять-таки можно только догадываться, - сказал он. - Догадки в настоящий момент меня не интересуют. Мне кажется, если исключить сверхъестественную силу - во что я ни на миг не поверю, - это единственно возможное объяснение случившемуся. Он сам себя заколол и, когда падал, взмахом руки выдернул кинжал из раны и отбросил его в деревья. Я думаю, это хотя и маловероятно, но возможно.
        - Я предпочитаю не говорить, что нет сомнений, - вступила в беседу мисс Марпл. - Все это приводит меня в сильное замешательство. Но невероятные вещи все-таки случаются. В прошлом году на приеме у леди Шарпли, в саду, мужчина, игравший в часовой гольф[29 - Часовой гольф - малый гольф на площадке с разметкой, напоминающей часовой циферблат с двенадцатью цифрами; игроки переходят с цифры на цифру и поочередно загоняют мяч в лунку в центре площадки.], споткнулся, зацепившись за цифру, потерял сознание и не приходил в себя в течение пяти минут.
        - Но, дорогая тетя, - мягко заметил Реймонд, - его ведь не закололи, верно?
        - Конечно нет, дорогой, - ответила мисс Марпл. - К этому я и веду. Нет сомнений, сэра Ричарда могли заколоть одним-единственным способом, но мне бы хотелось узнать, обо что он споткнулся. Возможно, о корни дерева. Он засмотрелся на девушку, а при лунном свете немудрено споткнуться обо что угодно.
        - Вы говорите, что существует только один способ, которым могли убить сэра Ричарда, мисс Марпл? - сказал священник, с любопытством поглядывая на нее.
        - Печальная история, я предпочитаю не думать об этом. Он был правша или я ошибаюсь? Я имею в виду, что, для того чтобы нанести себе удар в левое плечо, он должен был быть правшой. Я всегда так жалела беднягу Джека Бейнза во время войны! Он прострелил себе ногу после ожесточенного сражения у Арраса. Он мне рассказывал об этом, когда я приходила навещать его в госпиталь. Как он потом стыдился! Не думаю, что этот несчастный Эллиот Хейдон много выиграл от своего злоде-яния.
        - Эллиот Хейдон? - поразился Реймонд. - Вы думаете, это он?
        - Не понимаю, а кто же еще это мог сделать? - слегка приподнимая брови, удивилась мисс Марпл. - Разумеется, в том случае, если, как мудро выразился мистер Петерик, смотреть на факты и не принимать всерьез всяких там языческих богинь, в которых нет ничего хорошего. Эллиот подошел к нему и перевернул. Для того чтобы совершить преступление, ему надо было повернуться к вам спиной, чтобы достать кинжал из-за пояса. Помнится, в молодости я танцевала с мужчиной, одетым главарем бандитов. У него было пять видов ножей и кинжалов, не передать, до чего неудобно было с ним танцевать.
        Все взгляды устремились на доктора Пендера.
        - Я узнал правду, - сказал он, - пять лет спустя после трагедии. Мне пришло письмо от Эллиота Хейдона. Оказывается, он догадывался, что я его подозревал. Он написал, что это было внезапным искушением. Он тоже любил Диану Ашли, но был всего лишь обыкновенным адвокатом. Устраняя Ричарда со своего пути, наследуя его титул и недвижимость, он надеялся на блестящую перспективу. Кинжал он вынул из-за пояса, когда склонился над братом. Он и задуматься не успел. Просто вонзил его и вложил в ножны. Себе он нанес рану позднее, чтобы отвести подозрения. Он писал мне накануне отъезда в экспедицию на Северный полюс на случай, как он выразился, если не вернется. Не думаю, чтобы он собирался возвращаться, и знаю, что, как заметила мисс Марпл, его преступление ничего ему не дало. «Пять лет, - писал он, - я живу в аду. Я надеюсь, что смогу искупить свою вину хотя бы достойной смертью».
        Наступила тишина.
        - И он погиб достойно, - сказал сэр Генри. - Вы изменили имена в своем рассказе, доктор Пендер, но я, кажется, догадался, кого вы имели в виду.
        - Как я и говорил, - продолжил священник, - не думаю, что это исчерпывающее объяснение. Я по-прежнему считаю, что роща оказывала зловещее воздействие, которое руководило поведением Эллиота Хейдона. До сих пор не могу вспоминать о святилище Астарты без содрогания.
        Изумруд раджи
        Сделав большое усилие, Джеймс Бонд снова сосредоточил внимание на маленькой желтой книжке, которую держал в руке. На ее обложке значилась простая, но приятная надпись: «Хотите, чтобы ваша зарплата выросла на 300 фунтов в год?» Стоила книга один шиллинг. Джеймс только что прочел две страницы четких инструкций, рекомендующих ему смотреть в лицо боссу, развивать динамичную личность и излучать эффективность. Теперь он подошел к более тонким материям. «Есть время для откровенности, есть время для сдержанности, - сообщала ему маленькая желтая книжка. - Сильный человек не всегда высказывает все, что ему известно». Джеймс закрыл книжечку, поднял голову и посмотрел на синий океанский простор. В нем зародилось ужасное подозрение, что он не сильный человек. Сильный человек в нынешней ситуации сам бы владел ситуацией, а не был ее жертвой. В шестой раз за то утро Джеймс заново пережил свои обиды.
        Это был его отпуск… Его отпуск? Ха-ха! Сардонический смех. Кто уговорил его приехать на этот модный морской курорт, Кимптон-он-Си? Грейс. Кто заставил его пойти на затраты, большие, чем он мог себе позволить? Грейс. И он с готовностью согласился на ее план. Она привезла его сюда, и что из этого получилось? Пока он живет в мрачном пансионате в полутора милях от моря, Грейс, которая должна была остановиться в похожем пансионате (не в том же, приличия в кругу Джеймса соблюдались очень строго), возмутительно бросила его и жила в роскошном отеле «Эспланада» на берегу моря.
        Кажется, там остановились ее друзья… Друзья! Джеймс снова сардонически рассмеялся. Он мысленно перебрал в памяти последние три года своих неторопливых ухаживаний за Грейс. Она была очень рада, когда он впервые обратил на нее внимание. Это было до того, как она достигла вершин славы в салонах дамских шляп господ Бартлз на Хай-стрит. В те первые годы именно Джеймс держался высокомерно, а теперь, увы, все наоборот. Грейс, что называется, зарабатывала хорошие деньги. Это сделало ее заносчивой. Да, вот именно, весьма заносчивой. Спутанные отрывки из сборника поэзии вспомнились Джеймсу, что-то вроде «постись, благодаря небо за любовь хорошего человека». Но ничего подобного не замечалось в Грейс. Ее хорошо кормили за завтраком в отеле «Эспланада», и она полностью игнорировала любовь хорошего человека. И даже принимала ухаживания противного дурака по имени Клод Сопуорт, человека, который, по убеждению Джеймса, ничего не стоил с точки зрения нравственности…
        Джеймс топнул каблуком о землю и мрачно нахмурился, глядя на горизонт. Кимптон-он-Си. Что на него нашло, зачем он приехал в такое место? Это курорт для богатых и модных, в нем два больших отеля и несколько миль гротескных бунгало, принадлежащих модным актрисам, богатым евреям и тем членам английской аристократии, которые женились на богатых невестах. Цена с мебелью самого маленького бунгало составляла двадцать пять гиней в неделю. Представить невозможно, до какой суммы доходит плата за большие бунгало. Один из таких домов стоял за спиной у Джеймса. Он принадлежал знаменитому спортсмену лорду Эдварду Кэмпиону, и в данный момент у него жило множество знатных гостей, в том числе - раджа Марапутны, сказочно богатый человек. Джеймс прочел о нем все в утренней местной газете: о размере его владений в Индии, о его дворцах, о его прекрасной коллекции драгоценностей. В частности, упоминался знаменитый изумруд, который, как с восторгом писали газеты, был размером с голубиное яйцо. Джеймс, выросший в городе, смутно представлял себе величину голубиного яйца, но в его воображении сложился привлекательный образ
этого камня.
        - Если бы у меня был такой изумруд, - сказал Джеймс, опять хмуро глядя на горизонт, - я бы показал Грейс…
        Ему самому было не очень-то понятно, что он имеет в виду, но, высказавшись вслух, он почувствовал себя лучше.
        Смеющиеся голоса окликнули Джеймса сзади, он резко обернулся и увидел Грейс. С нею были Клара Сопуорт, Алиса Сопуорт, Дороти Сопуорт и - увы! - Клод Сопуорт. Девушки держались под руки и хихикали.
        - Ну, ты совсем как незнакомец, - игриво воскликнула Грейс.
        - Да, - ответил Джеймс.
        Он понимал, что мог бы найти более удачный ответ. Нельзя произвести впечатление динамичной личности при помощи одного слова «да». Он бросил на Клода Сопуорта весьма неприязненный взгляд. Клод Сопуорт был одет так красиво, словно герой музыкальной комедии. Джеймсу страстно хотелось дождаться момента, когда пляжный пес с энтузиазмом упрется своими мокрыми, испачканными в песке лапами в незапятнанную белизну фланелевых брюк Клода. Сам он надел немаркую пару темно-серых фланелевых брюк, которые видели лучшие времена.
        - Правда воздух просто чуде-е-е-есный? - спросила Клара, с восторгом принюхиваясь. - Просто возвращает силы, не так ли?
        Она хихикнула.
        - Это озон, - сказала Алиса Сопуорт. - Он ничуть не хуже тоника, знаешь ли. - И тоже захихикала.
        «Хорошо бы стукнуть их глупыми лбами, - подумал Джеймс. - Зачем они все время хихикают? Они же не сказали ничего смешного».
        Безупречный Клод лениво пробормотал:
        - Искупаемся или это слишком утомительно?
        Идея искупаться была принята с восторгом. Джеймс пошел вместе с ними. Ему даже удалось с помощью хитрых уловок немного отстать от остальных вместе с Грейс.
        - Послушай, - пожаловался он, - я тебя почти не вижу.
        - Ну, мы ведь теперь одна компания, - ответила Грейс, - и ты можешь прийти и пообедать с нами в отеле, по крайней мере…
        Она с сомнением взглянула на ноги Джеймса.
        - В чем дело? - яростно спросил тот. - Я для тебя недостаточно красиво одет, наверное?
        - Я действительно считаю, дорогой, что ты мог бы приложить немного больше усилий, - сказала Грейс. - Все здесь такие щеголи… Посмотри на Клода Сопуорта!
        - Я уже посмотрел, - мрачно ответил Джеймс. - Никогда еще не видел мужчину, который выглядел бы таким ослом, как он.
        Грейс выпрямилась:
        - Ни к чему критиковать моих друзей, Джеймс, у тебя плохие манеры. Он одет точно так же, как любой другой джентльмен в отеле.
        - Ба! - воскликнул Джеймс. - Знаешь, что я недавно прочел в газете «Обрывки сплетен»? Что герцог… герцог… не помню его имени, но один герцог одевается хуже всех в Англии, вот!
        - Возможно, - сказала Грейс, - но, с другой стороны, видишь ли, он - герцог.
        - И что с того? - возмутился Джеймс. - Почему я не могу когда-нибудь стать герцогом? Ну, или, по крайней мере, если не герцогом, то пэром…
        Он похлопал по желтой книжечке у себя в кармане и привел ей длинный список пэров королевства, которые начинали свою жизнь с гораздо более неприметного положения, чем Джеймс Бонд. Грейс только хихикала.
        - Не будь таким простаком, Джеймс, - сказала она. - Вообрази себя графом Кимптон-он-Си!
        Джеймс смотрел на нее со смесью ярости и отчаяния. Воздух Кимптон-он-Си явно ударил в голову Грейс.
        Пляж представлял собой длинную прямую полосу песка. Ровный ряд купальных кабинок и кабинок для переодевания заканчивался шестью кабинками, на которых красовалась внушительная надпись: «Только для гостей отеля «Эспланада».
        - Мы пришли, - весело объявила Грейс, - но, боюсь, тебе нельзя пойти вместе с нами, Джеймс. Тебе придется пройти к вон тем общим палаткам. Встретимся в море. Пока!
        - Пока! - ответил молодой человек и зашагал в указанном направлении.
        Двенадцать потрепанных палаток торжественно выстроились у полосы прибоя. Их охранял пожилой моряк с рулончиком синей бумаги в руке. Он принял у Джеймса монетку, оторвал от рулончика билет, бросил ему полотенце, большим пальцем ткнул через плечо и хриплым голосом велел:
        - Занимайте очередь.
        Только тогда Джеймс осознал присутствие конкурентов. Не только ему одному пришла в голову мысль искупаться в море. Все палатки были заняты, да еще у каждой из них стояла толпа решительных людей, сердито поглядывающих друг на друга. Джеймс присоединился к самой маленькой очереди и стал ждать. Полотнища входа в палатку раздвинулись, и оттуда появилась красивая молодая женщина, минимально одетая, поправляя свою купальную шапочку с видом человека, у которого впереди все утро. Она подошла к краю воды и с мечтательным видом села на песок.
        - Так не годится, - сказал себе Джеймс и прошел вперед, к другой очереди.
        Прождав пять минут, он услышал из второй палатки звуки какой-то деятельности. Клапаны входа зашевелились, натянулись, потом внезапно раздвинулись, и появились отец, мать и четверо детей. Палатка была такой маленькой, что это было похоже на фокус. В ту же секунду две женщины рванулись вперед, и каждая ухватилась за один из клапанов палатки.
        - Извините, - слегка задыхаясь, произнесла первая.
        - Это вы меня извините, - сердито ответила вторая.
        - Я хочу довести до вашего сведения, что я пришла сюда за десять минут до вас, - быстро произнесла первая молодая женщина.
        - Я здесь уже добрых пятнадцать минут, - с вызовом возразила вторая молодая женщина.
        - Ну-ну, что такое? - спросил пожилой моряк, подходя поближе.
        Обе молодые женщины визгливыми голосами начали ему объяснять. Когда они закончили, он ткнул большим пальцем во вторую женщину и коротко сказал:
        - Она ваша.
        И удалился, не слушая протестов. Он не знал, кто пришел первый, и ему было наплевать, но его решение, как выражаются в газетных конкурсах, было окончательным. Джеймс в отчаянии схватил его за руку:
        - Послушайте! Я хочу спросить!..
        - Ну, мистер?
        - Сколько пройдет времени, пока я получу палатку?
        Пожилой моряк окинул равнодушным взглядом толпу ожидающих.
        - Может, час, может, полтора, не могу сказать.
        В этот момент Джеймс заметил Грейс и девиц Сопуорт, легко бегущих по песку к морю.
        - Черт! - выругался про себя Джеймс. - Ох, черт! - Он снова дернул за рукав пожилого моряка: - А я могу получить палатку еще где-нибудь? Как насчет одной из тех кабинок вон там? Они все выглядят пустыми.
        - Эти кабинки - частные, - с достоинством произнес пожилой моряк.
        И, дав эту отповедь, он прошел дальше. С горьким чувством обманутого человека Джеймс отделился от толпы ожидающих и в ярости зашагал по пляжу. Это было уж слишком! Это было просто невыносимо! Он гневно смотрел на аккуратные кабинки для переодевания, мимо которых шел. В тот момент он превратился из независимого либерала в ярого социалиста. Почему богатые владеют кабинками и имеют возможность искупаться в любую минуту, когда пожелают, и им не приходится стоять в очереди?
        - Это наша система, - неопределенно высказался Джеймс, - совершенно порочная.
        Со стороны моря доносились кокетливые возгласы обрызганных барышень. Голос Грейс! А вместе с ее визгом слышалось глупое «ха-ха-ха» Клода Сопуорта.
        - Черт! - выругался Джеймс, скрипя зубами, чего никогда раньше не пытался сделать, только читал об этом в художественных произведениях.
        Он остановился, яростно вертя в руках трость, и повернулся спиной к морю. Вместо моря он с сосредоточенной ненавистью уставился на «Гнездо орла», «Буэна Виста» и «Мон Дезир». Обитатели Кимптон-он-Си имели обыкновение называть свои купальные кабинки причудливыми именами. «Гнездо орла» показалось Джеймсу просто глупым названием, а «Буэна Виста» выходило за рамки его языковых познаний. Но его знания французского хватило, чтобы он понял уместность третьего названия.
        - «Мое желание», - произнес Джеймс. - Я думаю, так оно и есть.
        И в ту же секунду он увидел, что дверь кабинки «Мон Дезир» слегка приоткрыта, тогда как двери остальных кабинок крепко заперты. Джеймс задумчиво посмотрел в обе стороны пляжа: данный участок был занят в основном мамашами многочисленных семейств, поглощенными надзором за своими отпрысками. Было еще только десять часов, слишком рано, чтобы аристократы Кимптон-он-Си спустились к морю купаться.
        «Едят улиток с грибами в своих постелях, наверное, которые им приносят на подносах напудренные лакеи… фу! Ни один из них не придет сюда до двенадцати часов», - подумал Джеймс.
        Он снова посмотрел в сторону моря. С регулярностью хорошо заученного «лейтмотива» в воздухе раздавался пронзительный визг Грейс. За ним следовало «ха-ха-ха» Клода Сопуорта.
        - А я приду, - сквозь зубы произнес Джеймс.
        Он распахнул дверь в «Мон Дезир» и вошел. На мгновение он почувствовал испуг, когда увидел висящую на крючках различную одежду, но быстро успокоился. Кабинка была разделена на две части. В правой половине на крючке висел желтый женский свитер, потрепанная панама и пара пляжных туфель; с левой стороны - пара старых серых фланелевых брюк, пуловер и зюйдвестка, свидетельствовавшие о разделении полов. Джеймс поспешно прошел на мужскую половину кабинки и быстро разделся. Через три минуты он уже плыл в море, фыркая и пыхтя с важным видом и демонстрируя короткие заплывы профессиональным стилем - голова под водой, руки режут морскую гладь.
        - О, вот и ты! - крикнула Грейс. - Я боялась, ты застрянешь на целую вечность из-за такой толпы ожидающих на пляже.
        - Неужели? - ответил Джеймс.
        Он с нежностью подумал о верной желтой книжечке. «Сильный человек может иногда не говорить всего». На данный момент его настроение снова исправилось. Он даже сумел вежливо, но твердо заявить Клоду Сопуорту, который учил Грейс плавать с выносом руки:
        - Нет-нет, старина, вы все не так делаете. Я ей покажу.
        И тон его был таким уверенным, что Клод смущенно отплыл. Жаль только, что торжество Джеймса было недолгим. Температура английских морей не позволяет купальщикам долго оставаться в воде. Грейс и девицы Сопуорт уже посинели от холода и стучали зубами. Они выбежали на пляж, а Джеймс в одиночку вернулся к «Мон Дезир». Энергично растершись полотенцем и натянув через голову рубашку, он остался доволен собой. Молодой человек чувствовал, что поступил, как динамичная личность.
        А потом он вдруг застыл, замерев от ужаса. Снаружи раздались голоса девушек, и эти голоса были совсем не похожи на голоса Грейс и ее подруг. Через мгновение он осознал, что пришли настоящие, законные владельцы кабинки «Мон Дезир». Возможно, если б Джеймс был полностью одет, он подождал бы их появления с достоинством и попытался все объяснить. А так молодой человек поддался панике. Окна кабинки были скромно задернуты темно-зелеными занавесками. Джеймс бросился к двери и отчаянно вцепился в ручку. Чьи-то руки безуспешно попытались повернуть ее снаружи.
        - Она все-таки заперта, - произнес девичий голос. - Мне показалось, будто Пег сказала, что она открыта…
        - Нет, это сказал Воггл.
        - Воггл просто невыносим, - произнесла другая девушка. - Как это ни ужасно, нам придется вернуться за ключом.
        Джеймс услышал их удаляющиеся шаги. Он испустил длинный, глубокий вздох и в отчаянной спешке натянул на себя остальную одежду. Через две минуты он уже небрежно шагал по пляжу с видом почти агрессивной невинности. Через четверть часа к нему присоединились Грейс и семейство Сопуорт. Остальная часть утра прошла сносно: они бросали камешки, пис?ли на песке и обменивались шуточками. Потом Клод посмотрел на часы.
        - Пора на ланч, - заметил он. - Лучше нам вернуться.
        - Я ужасно проголодалась, - заявила Алиса Сопуорт.
        Все остальные девушки сказали, что тоже ужасно голодны.
        - Ты идешь с нами, Джеймс? - спросила Грейс.
        Несомненно, Джеймс проявил чрезмерную обидчивость. Он усмотрел в ее тоне оскорбление.
        - Нет, раз моя одежда кажется тебе недостаточно хорошей, - с горечью ответил молодой человек. - Возможно, поскольку ты так привередлива, мне лучше не ходить.
        После этого Грейс должна была тихо запротестовать, но морской воздух неблагоприятно повлиял на нее. Она лишь ответила:
        - Прекрасно, как хочешь. Тогда увидимся вечером.
        Джеймс потерял дар речи.
        - Ну, - произнес он, глядя вслед удаляющейся компании, - ну, из всей…
        Он мрачно зашагал в город. В Кимптон-он-Си было два кафе, оба жаркие, шумные и переполненные отдыхающими. Снова повторилась история с купальными кабинками: Джеймсу пришлось ждать своей очереди. Ему пришлось ждать даже дольше, так как бессовестная матрона, которая только что пришла, опередила его и заняла освободившееся место. Наконец он уселся за маленький столик. У самого его левого уха три девицы с неровными короткими стрижками решительно калечили итальянскую оперу. К счастью, Джеймс не отличался музыкальностью. Он равнодушно изучал меню, засунув руки глубоко в карманы, и думал: «Какое бы блюдо я ни заказал, оно наверняка уже «закончилось». Такой уж я везучий парень».
        И тут его правая рука, шаря в недрах кармана, нащупала незнакомый предмет. Ему показалось, что это галька, большая круглая галька.
        «Зачем это мне понадобилось положить в карман гальку?» - подумал Джеймс.
        Его пальцы сомкнулись вокруг нее. В этот момент к нему подплыла официантка.
        - Жареную камбалу с картошкой, пожалуйста, - попросил Джеймс.
        - Жареная камбала закончилась, - пробормотала официантка, мечтательно уставившись в потолок.
        - Тогда я возьму говядину под соусом карри, - сказал Джеймс.
        - Говядина закончилась.
        - Есть ли в этом проклятом меню то, что еще не «закончилось»? - спросил Джеймс.
        Официантка с обиженным видом ткнула бледно-серым указательным пальцем в баранье рагу с овощами. Джеймс смирился с неизбежностью и заказал баранье рагу. Все еще кипя от возмущения порядками в кафе, он вытащил руку из кармана вместе с зажатым в ней камнем и, разжав пальцы, рассеянно посмотрел на лежащий на ладони предмет. И тут все менее важные мысли вылетели из его головы от шока, и он во все глаза уставился на него. Предмет, который он держал, оказался не галькой. Это был - он почти в этом не сомневался - изумруд, громадный зеленый изумруд. Джеймс уставился на него, онемев от ужаса. Нет, это не может быть изумруд, это, должно быть, цветное стекло. Не может существовать изумруд такого размера, разве что… Перед глазами Джеймса заплясали печатные строчки: «Раджа Марапутны… знаменитый изумруд размером с голубиное яйцо». Неужели это… возможно ли, что это тот самый изумруд, на который он сейчас смотрит?
        Официантка вернулась с бараньим рагу, и Джеймс судорожно сжал пальцы. Его бросало то в жар, то в холод. У него возникло ощущение, что перед ним стоит ужасная дилемма. Если это изумруд… но так ли это? Возможно ли это? Молодой человек разжал пальцы и с тревогой опустил глаза. Он не был экспертом по драгоценным камням, но глубина и блеск драгоценного камня убедили его в том, что это настоящий изумруд. Джеймс поставил локти на стол и наклонился вперед, уставившись невидящими глазами на баранье рагу, медленно остывающее на блюде перед ним. Ему надо было обдумать положение. Если это изумруд раджи, что ему с ним делать? Слово «полиция» промелькнуло у него в голове. Если ты находишь что-то ценное, ты несешь эту вещь в полицейский участок. Джеймса воспитали на этой аксиоме.
        Да, но как этот изумруд попал в карман его брюк, черт побери? Несомненно, полицейские зададут ему именно этот вопрос. Это был неловкий вопрос, и, более того, на этот вопрос он в данный момент не знал ответа. Как изумруд попал в карман его брюк? Джеймс с пренебрежением посмотрел вниз, на свои ноги, и при этом в нем зародилось опасение. Он присмотрелся внимательнее. Одна пара старых фланелевых брюк очень похожа на другую пару старых фланелевых брюк, но тем не менее Джеймс инстинктивно почувствовал, что это не его брюки. Он откинулся на спинку стула, потрясенный своим открытием. Теперь молодой человек понял, что произошло: торопясь выбраться из кабинки для переодевания, он схватил не ту пару брюк. Он повесил свои собственные брюки, как ему помнилось, на крючок по соседству со старой парой, уже висевшей там. Да, пока это объясняло случившееся - он взял не те брюки. Но все равно что там делал изумруд, стоящий сотни и даже тысячи фунтов? Чем больше он думал об этом, тем более любопытным ему это казалось. Он мог бы, конечно, объяснить полицейским…
        Положение было неловкое, в этом нет сомнений, решительно неловкое. Пришлось бы рассказать о том, что он намеренно вошел в чужую кабинку для переодевания. Разумеется, это не серьезное преступление, но это было бы неудачным началом.
        - Вам еще что-нибудь принести, сэр?
        Это опять подошла официантка. Она язвительно смотрела на нетронутое рагу из баранины. Джеймс поспешно затолкал в себя часть содержимого тарелки и попросил счет. Получив его, он расплатился и вышел. Пока молодой человек стоял в нерешительности на улице, ему на глаза попался плакат, висящий напротив. В соседнем городке Харчестере выходила вечерняя газета, и сейчас Джеймс смотрел на афишу, рекламирующую содержание этой газеты. В ней говорилось о простом, сенсационном факте: «Изумруд раджи украден».
        - Боже мой, - слабым голосом произнес Джеймс и прислонился к колонне.
        Взяв себя в руки, он нашарил в кармане пенни, приобрел экземпляр газеты - и быстро нашел то, что искал. Сенсационных заметок о местных новостях было мало, и они были напечатаны далеко друг от друга. Крупные заголовки украшали первую страницу: «Сенсационное ограбление в доме лорда Эдварда Кэмпиона. Украден знаменитый исторический изумруд. Ужасная потеря раджи Марапутны». Факты были немногочисленны и просты. Лорд Эдвард Кэмпион прошлым вечером принимал нескольких друзей. Желая показать камень одной из присутствующих дам, раджа пошел за ним и обнаружил, что он пропал. Вызвали полицию. Пока что она не напала на след. Газета выпала из рук Джеймса. Он все еще не понимал, как изумруд оказался в кармане старых фланелевых брюк в кабинке для переодевания, но с каждой минутой все отчетливее понимал, что полицейские, несомненно, сочтут его историю подозрительной. Что же ему делать? Вот он стоит на главной улице Кимптон-он-Си, и у него в кармане спокойно лежит украденный изумруд баснословной стоимости, а в это время вся полиция округа ищет это украденное сокровище… Перед ним открывались два выхода. Первый -
пойти прямо в полицейский участок и все рассказать… но следует признать, что Джеймса такой выход очень пугал. Второй - каким-нибудь способом избавиться от изумруда. Ему пришло в голову упаковать его в аккуратный сверток и отправить по почте радже. Потом Джеймс покачал головой: он прочел слишком много детективов, чтобы так поступить. Он знал, как суперищейки умеют работать с лупой и другими патентованными средствами. Любой стоящий детектив, осмотрев сверток Джеймса, через полчаса будет знать профессию, возраст, привычки и внешность отправителя. После этого его выследят через несколько часов.
        Именно в тот миг Джеймсу в голову пришел ослепительно простой план. Было время ланча, пляж будет сравнительно пустым, он вернется в «Мон Дезир», повесит брюки туда, где они висели, и возьмет свои собственные. Молодой человек быстро зашагал к пляжу.
        Тем не менее он чувствовал слабые уколы совести. Изумруд следовало вернуть радже. Он лелеял надежду, что ему, может быть, удастся проделать небольшую детективную работу, то есть после того как он вернет свои брюки и переоденется. Стремясь осуществить свой план, он направился к пожилому моряку, которого справедливо считал исчерпывающим источником сведений о Кимптоне.
        - Извините, - вежливо произнес Джеймс, - но, по-моему, у одного из моих друзей есть кабинка на этом пляже. Его зовут мистер Чарльз Лэмптон. Кажется, она называется «Мон Дезир».
        Пожилой моряк очень прямо сидел на стуле с трубкой в зубах и смотрел вдаль на море. Он слегка передвинул свою трубку и ответил, не открывая взора от горизонта:
        - «Мон Дезир» принадлежит его светлости лорду Эдварду Кэмпиону, это всем известно. Я никогда не слышал о мистере Чарльзе Лэмптоне; должно быть, он здесь недавно.
        - Спасибо, - поблагодарил Джеймс и удалился.
        Полученные сведения поразили его. Наверняка сам раджа не мог сунуть камень в карман и забыть его там. Джеймс покачал головой: эта теория его не удовлетворяла, но, очевидно, вором был кто-то из гостей. Эта ситуация напоминала Джеймсу некоторые из его любимых книг.
        Тем не менее его намерения не изменились. Все оказалось довольно просто. Пляж, как он и ожидал, был практически пуст. Еще удачнее то, что дверь кабинки «Мон Дезир» оказалась приоткрытой. Проскользнуть внутрь было секундным делом. Эдвард как раз снял с крючка свои брюки, как за его спиной раздался голос, заставивший его резко обернуться.
        - Итак, я поймал тебя, парень! - произнес этот голос.
        Джеймс обернулся с открытым ртом. В дверях кабинки стоял незнакомый человек: хорошо одетый мужчина лет сорока с проницательным, ястребиным лицом.
        - Итак, я поймал тебя, парень! - повторил незнакомец.
        - Кто… кто вы? - заикаясь, спросил Джеймс.
        - Детектив-инспектор Мерилиз из Скотланд-Ярда. Вы должны отдать изумруд.
        - И-изумруд?
        Джеймс старался выиграть время.
        - Именно так я и сказал, - ответил инспектор Мерилиз.
        Он говорил резко и деловито. Джеймс постарался взять себя в руки.
        - Не знаю, о чем вы говорите. - Он старался ответить с достоинством.
        - О нет, парень, думаю, ты знаешь.
        - Все это ошибка, - сказал Джеймс. - Я могу легко объяснить… - Он замолчал.
        На лице его собеседника появилось выражение усталости.
        - Все так говорят, - сухо пробормотал он. - Полагаю, ты подобрал его, гуляя по пляжу, да? Это обычное объяснение.
        Действительно, произошло нечто похожее, признал Джеймс, но он все еще старался выиграть время.
        - Откуда мне знать, что вы именно тот, за кого себя выдаете? - слабо возразил он.
        Мерилиз на мгновение отвернул лацкан своего сюртука и показал значок. Эдвард уставился на него выпученными глазами.
        - А теперь, - сказал инспектор почти благожелательно, - ты понимаешь, что попался. Ты новичок - я это вижу. Твое первое дело, не так ли?
        Джеймс кивнул.
        - Так я и думал. Теперь, парень, ты отдашь мне этот изумруд или мне придется тебя обыскать?
        Джеймс обрел голос.
        - Я… у меня его с собой нет, - заявил он.
        Он лихорадочно соображал.
        - Оставил его там, где остановился? - спросил Мерилиз.
        Джеймс кивнул.
        - Ну ладно, - сказал инспектор, - мы пойдем туда вместе. - И он взял Джеймса под руку. - Я не хочу рисковать, так ты от меня не сбежишь, - мягко объяснил он. - Мы пойдем к тебе, и ты отдашь мне камень.
        Джеймс спросил дрожащим голосом:
        - Если отдам, вы меня отпустите?
        Мерилиз казался смущенным.
        - Мы знаем, как украли этот камень, - объяснил он, - и знаем, что в этом замешана дама, и, конечно, что касается этого момента… ну, раджа не хочет поднимать шума. Ты же понимаешь, каковы эти правители?
        Джеймс, который совсем ничего не знал о туземных правителях, за исключением одного известного случая, с готовностью закивал.
        - Это будет нарушением всяких правил, разумеется, - продолжал детектив, - но ты можешь выйти сухим из воды.
        Джеймс снова кивнул. Они прошли по эспланаде и уже сворачивали в город. Молодой человек показывал направление, но его спутник по-прежнему крепко держал его под руку.
        Внезапно Джеймс заколебался и хотел что-то сказать. Мерилиз резко поднял глаза, затем рассмеялся. Они как раз шли мимо полицейского участка, он заметил, что Джеймс бросает на него испуганные взгляды.
        - Сначала я дам тебе шанс, - добродушно сказал он.
        Именно в этот момент начали происходить события. Громкий вопль вырвался у Джеймса, он вцепился в руку спутника и закричал изо всех сил:
        - На помощь! Вор! На помощь!
        Не прошло и минуты, как их окружила толпа. Мерилиз пытался вырваться из рук Джеймса.
        - Я обвиняю этого человека! - кричал Джеймс. - Я обвиняю этого человека, он обчистил мои карманы!
        - О чем ты говоришь, дурак? - вскричал его спутник.
        Тут в дело вмешался констебль. Мистера Мерилиза и Джеймса отвели в участок. Джеймс повторил свои обвинения.
        - Этот человек только что обчистил мои карманы, - взволнованно заявил он. - У него в правом кармане мой бумажник, вот!
        - Этот человек сошел с ума, - проворчал тот. - Можете сами посмотреть, инспектор, и вы увидите, говорит ли он правду.
        По знаку инспектора констебль почтительно сунул руку в карман Мерилиза. И, изумленно ахнув, достал оттуда какой-то предмет и поднял его.
        - Боже мой! - сказал инспектор, от неожиданности теряя профессиональную невозмутимость. - Должно быть, это изумруд раджи!
        Сам Мерилиз выглядел еще более ошеломленным, чем остальные.
        - Это чудовищно, - брызгая слюной, произнес он. - Чудовищно. Этот человек, должно быть, сам положил его в мой карман, пока мы шли рядом. Он мне его подбросил.
        Уверенность Мерилиза заставила инспектора заколебаться. Его подозрения теперь перешли на Джеймса. Он что-то прошептал констеблю, и тот вышел.
        - А теперь, джентльмены, - сказал инспектор, - я хочу записать ваши показания, по очереди.
        - Конечно, - сказал Джеймс. - Я гулял по пляжу, когда встретил этого джентльмена, и он сделал вид, будто уже знаком со мной. Я не мог вспомнить, чтобы встречал его раньше, но вежливость не позволила мне сказать это. Мы пошли дальше вместе. У меня были насчет него подозрения, и как раз когда мы проходили мимо полицейского участка, я почувствовал его руку в своем кармане. Я вцепился в него и позвал на помощь.
        Инспектор перевел взгляд на Мерилиза:
        - А теперь вы, сэр.
        Мерилиз выглядел несколько смущенным.
        - Все это почти так и было, - медленно произнес он, - но не совсем. Это не я заявил, что знаком с ним, а он претендовал на знакомство со мной. Несомненно, он пытался избавиться от изумруда и сунул его в мой карман, когда мы беседовали.
        Инспектор перестал писать.
        - Вот как, - бесстрастно произнес он. - Ну, через минуту сюда придет один джентльмен, который поможет нам во всем разобраться.
        Мерилиз нахмурился.
        - У меня нет возможности ждать, - пробормотал он, доставая свои часы. - У меня назначена встреча. В самом деле, инспектор, не можете же вы предполагать, что я украл изумруд и расхаживал с ним в кармане? Это смехотворно!
        - Маловероятно, сэр, я согласен, - ответил инспектор, - но вам придется подождать всего пять-десять минут, пока мы все это выясним… А, вот и его светлость.
        В комнату широкими шагами вошел высокий мужчина лет сорока. На нем была пара поношенных брюк и старый свитер.
        - Ну, инспектор, в чем дело? - спросил он. - Вы говорите, что нашли изумруд? Это великолепно, отличная работа. А кто эти люди?
        Его взгляд пробежал по Джеймсу и остановился на Мерилизе. Казалось, эта сильная личность увяла и съежилась.
        - Подумать только, Джонс! - воскликнул лорд Эдвард Кэмпион.
        - Вы узнаете этого человека, лорд Эдвард? - резко спросил инспектор.
        - Разумеется, узнаю, - сухо ответил лорд Эдвард. - Это мой камердинер, поступил ко мне месяц назад. Человек, которого прислали из Лондона, сразу же его заподозрил, но в его вещах не было никаких следов изумруда.
        - Он носил его в кармане сюртука, - заявил инспектор. - Этот джентльмен навел нас на него. - Он указал на Джеймса.
        Через минуту молодого человека тепло поздравляли и пожимали ему руку.
        - Дорогой мой, - сказал лорд Эдвард Кэмпион, - вы говорите, что заподозрили его с самого начала?
        - Да, - ответил Джеймс. - Мне пришлось выдумать историю о том, что он обчистил мои карманы, чтобы затащить его в полицейский участок.
        - Ну, это великолепно, - сказал лорд Эдвард, - совершенно великолепно. Вы должны прийти к нам на ланч, если вы еще не обедали. Уже поздно, я знаю, почти два часа.
        - Нет, - ответил Джеймс, - я еще не обедал, но…
        - Ни слова, ни слова, - перебил его лорд Эдвард. - Раджа, знаете ли, захочет поблагодарить вас за то, что вы вернули ему изумруд. Хотя я и сам еще не вполне разобрался в этой истории…
        Они к этому моменту уже вышли из полицейского участка и стояли на ступеньках.
        - Собственно говоря, - сказал Джеймс, - думаю, мне следует рассказать вам правду.
        Так он и сделал. Его рассказ очень позабавил его светлость.
        - В жизни не слышал ничего лучше, - заявил он. - Теперь я все понимаю. Должно быть, Джонс поспешил к кабинке на пляже, как только украл камень, зная, что полиция устроит тщательный обыск в доме. Старые брюки я иногда надеваю, отправляясь на рыбалку; вряд ли их стал бы кто-то трогать, и позже Джонс мог спокойно забрать драгоценность. Для него, наверное, стало шоком, когда он сегодня пришел и обнаружил, что камень исчез. Как только вы появились, он понял, что это вы взяли камень. Только я до сих пор не совсем понимаю, как вам удалось распознать в нем ненастоящего детектива.
        «Сильный человек, - сказал про себя Джеймс, - знает, когда быть откровенным, а когда проявить сдержанность».
        Он пренебрежительно улыбнулся, а его пальцы нежно скользнули по нижней стороне лацкана сюртука и нащупали маленький серебряный значок малоизвестного клуба - Клуба велосипедистов Мертон-парка. Поразительное совпадение, что этот человек, Джонс, тоже оказался его членом, но так оно и было!
        - Привет, Джеймс!
        Он обернулся. Грейс и девицы Сопуорт звали его с противоположной стороны улицы. Он повернулся к лорду Эдварду:
        - Извините, я отойду на минутку?
        И молодой человек через дорогу направился к ним.
        - Мы идем в кино, - сказала Грейс. - Я подумала, может быть, ты тоже захочешь пойти.
        - Мне очень жаль, - ответил Джеймс. - Я как раз иду на ланч к лорду Эдварду Кэмпиону. Да вон он стоит, тот человек в удобной старой одежде. Он хочет познакомить меня с раджой Марапутны.
        Он вежливо приподнял шляпу и вернулся к лорду Эдварду.
        Дельфийский оракул[Рассказ «Дельфийский оракул» был впервые напечатан в США в «Космополитен» в апреле 1933 г., а затем, в июле 1933 г., появился в «Нэш Пэлл Мэлл».]
        Миссис Уиллард Дж. Питерс никогда не любила Грецию. А о Дельфах она до недавнего момента вообще ничего не знала.
        Сердце миссис Питерс принадлежало Парижу, Лондону и Ривьере. Она была женщиной, которая любила жить в гостиницах. Правда, в ее понимании спальня в гостинице означала комнату с роскошной кроватью, полом, покрытым мягким ковром, широким выбором различных осветительных приборов, включая прикроватную лампу с затененным абажуром, горячей и холодной водой в ванной комнате и телефоном на тумбочке рядом с кроватью, с помощью которого можно было заказывать чай, еду, минеральную воду и коктейли, а также общаться с друзьями.
        В отеле в Дельфах ничего подобного не было и в помине, хотя вид из окон был великолепен, а постельное белье - чистым, так же как и вся комната с выкрашенными белой краской стенами. Кроме кровати, в комнате был умывальник, стул и комод. О ванне надо было договариваться отдельно, и она часто огорчала миссис Питерс недостаточно высокой температурой воды.
        Миссис Питерс полагала, что будет неплохо как-нибудь мельком заметить в обществе, что она побывала в Дельфах, и искренне пыталась заинтересоваться Древней Грецией. Однако это давалось ей с большим трудом. Скульптуры были здесь какими-то незаконченными - у многих не хватало голов, рук или ног. То ли дело мраморный ангел с крыльями, который был воздвигнут на могиле недавно почившего мистера Уилларда Питерса!
        Но все эти мнения дама старалась держать при себе, из боязни, что ее сын Уиллард начнет ее презирать. Ведь приехала сюда она именно ради Уилларда и только ради него теперь жила в этой холодной и неудобной комнате с угрюмой горничной и совершенно отвратительным шофером, который все время вертелся неподалеку.
        Уиллард (до недавнего времени его называли «младший» - прозвище, которое он искренне ненавидел) был восемнадцатилетним сыном миссис Питерс, которого она любила до умопомрачения. И именно Уиллард испытывал это странное влечение к искусству давно ушедших эпох. Именно он - худой, бледный, очкастый и страдающий расстройством пищеварения - заставил обожающую его мать предпринять этот вояж.
        Они посетили Олимпию, которая произвела на миссис Питерс грустное впечатление. Ей понравился Парфенон, хотя сами Афины показались городом без будущего. А поездки в Коринф и Микены довели и ее и шофера до полного исступления.
        Дельфы, размышляла миссис Питерс, оказались последней каплей. Здесь было совершенно нечего делать, кроме как бродить по улицам и любоваться на руины. Уиллард долгие часы проводил, стоя на коленях и пытаясь прочесть надписи на древнегреческом языке. Изредка он обращался к матери со словами:
        - Мама, послушай, разве это не прекрасно? - После чего зачитывал ей длиннющий отрывок, казавшийся миссис Питерс квинт-эссенцией скуки.
        В то утро Уиллард ушел очень рано, чтобы осмотреть какую-то византийскую мозаику. Его мать, инстинктивно почувствовав, что мозаика не произведет на нее никакого впечатления (как в литературном, так и в духовном смысле), отказалась от этого удовольствия.
        - Я понимаю тебя, мама, - сказал Уиллард. - Ты хочешь одна посидеть в амфитеатре или на стадионе, пытаясь навечно запечатлеть в памяти эти древние пейзажи.
        - Именно так, детка, - согласилась миссис Питерс.
        - Я знал, что это место тебя зацепит, - восторженно произнес молодой человек и отправился на экскурсию.
        И вот теперь миссис Питерс готовилась встать и отправиться на завтрак.

* * *
        Столовая была почти пуста, за исключением четырех человек, которые уже заканчивали еду. Мать с дочерью, одетые, по мнению миссис Питерс, очень странным образом (дело в том, что ей в голову не приходило относиться к пеплуму[31 - Женская верхняя одежда из легкой ткани в складках, без рукавов, надевавшаяся поверх туники.] как к одежде) и рассуждавшие об искусстве самовыражения в танце; грузный пожилой джентльмен, который помог ей с чемоданом, когда она сходила с поезда, и которого звали Томпсон; и вновь прибывший, лысый джентльмен средних лет, который появился в гостинице накануне вечером.
        Этот персонаж был последним, кто задержался в столовой, и вскоре миссис Питерс разговорилась с ним. Женщина она была коммуникабельная и любила общаться с людьми. К сожалению, манеры мистера Томпсона совершенно не располагали к беседе (миссис Питерс называла таких людей «британским отстоем»), а мать с дочерью были слишком высокомерны и заумны, хотя с Уиллардом девушка общалась довольно успешно.
        Вновь прибывший же показался миссис Питерс очень приятным человеком. Он умел разговаривать без всякой зауми. Рассказал ей несколько интересных вещей о греках, которые заставили ее подумать о них как о живых людях, а не как о нудных персонажах исторических книг.
        Миссис Питерс подробно рассказала этому туристу об Уилларде, о том, какой он умный мальчик и как его можно было бы справедливо называть мистером Культура. Что-то было в этом вежливом и благожелательном человеке такое, что здорово располагало к нему собеседника.
        Чем он сам занимался и как его звали, миссис Питерс так и не поняла. За исключением того, что он путешествует, чтобы отдохнуть от дел (каких таких дел?), он не сказал о себе ни слова.
        В его компании день прошел быстрее, чем ожидала миссис Питерс. Мать с дочерью и мистер Томпсон продолжали держаться особняком. С Томпсоном они столкнулись, когда выходили из музея, и тот мгновенно отвернулся от них.
        Новый знакомый миссис Питерс, нахмурившись, посмотрел ему вслед.
        - Интересно узнать, кто этот человек? - заметил он.
        Его спутница сообщила ему имя мужчины, но больше ничем помочь не смогла.
        - Томпсон, Томпсон… - пробормотал он. - Нет, не думаю, что мы встречались с ним раньше, хотя лицо его кажется мне знакомым… Никак не могу вспомнить.
        После полудня миссис Питерс подремала в тенечке. Книга, которую она взяла с собой, была не той «великолепной» книгой по греческому искусству, которую порекомендовал ей ее сын. Совсем напротив, эта книга называлась «Загадка речного трамвая», и в ней было четыре убийства, три похищения и целая плеяда различных ужасных преступников. Миссис Питерс находила это произведение бодрящим и одновременно успокаивающим.

* * *
        В четыре часа дня она вернулась в гостиницу. Женщина была уверена, что к этому времени Уиллард уже вернется. Она была настолько далека от мыслей о чем-то дурном, что чуть не забыла прочитать записку, которую, по словам владельца, оставил для нее незнакомый мужчина.
        Записка была написана на очень грязной бумаге. Дама машинально открыла ее, но когда прочитала несколько первых слов, то смертельно побледнела и оперлась рукой о стол, чтобы не упасть. Почерк выглядел так, словно писал иностранец, но язык, на котором она была написана, оказался английским.
        Леди,
        Это передадут вам, чтобы сообщить, что ваш сын спрятан как заложник в секретном месте. С благородным молодым человеком ничего не случится, если вы четко выполните наши требования. Мы требуем за него выкуп в десять тысяч фунтов стерлингов. Если вы расскажете об этом владельцу гостиницы, или полиции, или кому-то еще, его убьют. Это чтобы вы задумались. Завтра мы сообщим, как заплатить деньги. Если вы не подчинитесь, мы отрежем уши благородного молодого человека и пришлем их вам. А на следующий день, если денег все равно не будет, мы его убьем. И это совсем не пустая угроза. Пусть Кирия[32 - В Библии - благородная дама.]думает и остается немой.
        Деметриус Мрачный
        Невозможно было описать состояние несчастной женщины. Хотя послание было абсурдным и звучало слишком по-детски, оно тем не менее донесло до нее мрачную атмосферу свалившегося на нее несчастья. Уиллард, ее мальчик, ее радость, ее серьезный и деликатный Уиллард!
        Она немедленно отправится в полицию, она поднимет на ноги всю округу. Но если она это сделает… Ее пробрала дрожь.
        Затем, собравшись с силами, миссис Питерс вышла из комнаты и направилась на поиски владельца гостиницы - единственного человека, который мог говорить по-английски.
        - Уже поздно, - сказала она, - а мой сын до сих пор не вернулся.
        Приятный маленький человечек радостно улыбнулся ей.
        - Правильно. Месье отпустил мулов. Он захотел вернуться пешком. Он уже должен был прийти, но наверняка задержался по дороге, - сказал он со счастливой улыбкой.
        - Скажите, - резко спросила женщина, - у вас в округе есть плохие люди?
        Выражения «плохие люди» этот маленький человечек, с его знанием английского языка, понять не смог. Тогда миссис Питерс спросила проще. В ответ ей сообщили, что в Дельфах живут очень хорошие и очень спокойные люди, которые все как один прекрасно расположены к иностранцам.
        Туристка еле сдержалась, чтобы не продолжить свои расспросы. Но серьезность угрозы связывала ее по рукам и ногам. Конечно, это могло быть простым блефом. А что, если нет? У одной ее подруги в Америке украли ребенка, а она сообщила об этом в полицию, и несчастную крошку убили. Такое тоже случается.
        Миссис Питерс чуть не сошла с ума. Что же ей делать? Десять тысяч фунтов - сколько же это? Да, должно быть, что-то около сорока-пятидесяти тысяч долларов! Что это значит по сравнению с безопасностью Уилларда? Но где найти такую сумму? Сейчас крайне сложно получить наличные. У нее был открыт кредит всего на несколько сотен фунтов.
        Поймут ли это бандиты? Услышат ли они ее резоны? Согласятся ли подождать?
        Когда к миссис Питерс вошла ее горничная, она довольно резко прогнала девушку. Раздался гонг к обеду, и несчастная женщина направилась в столовую. Ела она абсолютно механически, не видя никого вокруг себя. Для нее комната была совершенно пуста.
        Когда принесли фрукты, перед ней появилась еще одна записка. Сердце у нее зашлось от ужаса, но почерк был совершенно не похож на тот, которого она так боялась, - это был аккуратный почерк английского клерка. Не очень заинтересовавшись, женщина открыла записку и прочитала интригующую фразу:
        «В Дельфах больше нельзя обращаться к Оракулу, но можно проконсультироваться у мистера Паркера Пайна».
        Кроме этого, в конверте лежала вырезка с объявлением, к которой была прикреплена копия фотографии из паспорта. С фотографии на миссис Питерс смотрел ее новый лысый друг.
        Она дважды прочитала объявление:
        «Вы счастливы? Если нет, то приходите на консультацию к мистеру Паркеру Пайну».
        Счастлива… Счастлива? Да был ли в мире еще один человек, который был бы так же несчастлив, как она сейчас?!
        Миссис Питерс показалось, что новая записка - это ответ на все ее молитвы. В спешке она написала на листке бумаги, который отыскала у себя в сумочке:
        «Прошу вас - помогите! Встретимся возле гостиницы через десять минут».
        Записку она положила в конверт и велела официанту передать ее джентльмену, который сидел возле окна. Через десять минут миссис Питерс, закутанная в меховое пальто, так как вечер был прохладным, вышла из гостиницы и медленно направилась к руинам, где ее уже поджидал мистер Паркер Пайн.
        - Это настоящий подарок небес, что вы оказались рядом, - задыхаясь, произнесла туристка. - Но как вы догадались, что я попала в ужасную беду? Скажите же мне!
        - Вас выдало выражение лица, мадам, - мягко ответил мистер Паркер Пайн. - Посмотрев на вас, я сразу же понял, что что-то произошло. Но я жду от вас подробностей.

* * *
        Подробности не заставили себя ждать. Миссис Питерс протянула ему письмо, которое мужчина внимательно прочел при свете карманного фонарика.
        - Что ж, - сказал он, - документ довольно примечательный. Очень примечательный. В нем есть несколько моментов…
        Однако миссис Питерс была не в настроении выслушивать мнение мистера Пайна о документе. Что ей делать, чтобы спасти Уилларда? Ее любимого, нежного Уилларда!
        Мистер Паркер Пайн постарался ее успокоить. Широкими мазками он набросал перед ней очень привлекательную картину преступной жизни в Греции. Если верить его словам, то бандиты будут очень внимательно относиться к своему заложнику, потому что для них он не что иное, как золотая жила. Наконец постепенно женщина успокоилась.
        - И что же мне делать? - всхлипнула она.
        - Ждать завтрашнего дня, - ответил мистер Паркер Пайн. - Это если вы не решите обратиться прямо в полицию.
        Крик ужаса, который издала миссис Питерс, прервал его рассуждения. Ее дорогого Уилларда в этом случае сразу же убьют!
        - И вы думаете, что мальчика вернут мне живым и невредимым? - спросила она.
        - Я в этом абсолютно уверен, - еще раз успокоил ее мистер Пайн. - Вопрос только в том, придется ли вам за это заплатить.
        - Мне нужен мой мальчик!
        - Понимаю, понимаю… Кстати, а кто принес письмо?
        - Мужчина, которого владелец не знает. Незнакомец.
        - Ах вот как! Тогда у нас с вами есть шанс. Надо будет проследить за человеком, который принесет письмо завтра. А как вы объясните в гостинице отсутствие вашего сына?
        - Я об этом еще не думала.
        - Давайте прикинем, - задумался мистер Паркер Пайн. - Думаю, что будет нормально, если вы начнете волноваться по поводу его отсутствия. Стоит даже организовать поисковую партию.
        - А вам не кажется, что эти бандиты… - начала возражать женщина и осеклась.
        - Нет-нет. До тех пор, пока вы не упоминаете о похищении и выкупе, они будут вести себя прилично. В конце концов, глупо, если вы никак не среагируете на исчезновение сына.
        - А вы не могли бы этим заняться?
        - Ну конечно, ведь это моя профессия, - ответил мистер Пайн.
        Они направились в гостиницу и чуть не врезались в грузную фигуру, которая шла им настречу.
        - Кто это был? - резко спросил мистер Паркер Пайн.
        - Кажется, мистер Томпсон, - сказала его спутница.
        - Ах вот как, - задумчиво произнес он. - Томпсон, вы говорите?.. Ну что ж, посмотрим, посмотрим…
        Ложась в постель, миссис Питерс решила, что идея мистера Пайна насчет письма была совсем не плоха. Ведь тот, кто его принесет, должен иметь контакт с бандитами. Она почувствовала себя успокоенной и заснула гораздо быстрее, чем могла от себя ожидать.

* * *
        На следующее утро, одеваясь перед зеркалом, миссис Питерс обратила внимание на конверт, лежавший возле окна. Она подняла его, и ее сердце затрепетало - такой же замусоленный дешевый конверт, все тот же ненавистный почерк! Миссис Питерс разорвала конверт.
        Доброе утро, леди.
        Вы уже подумали? Пока с вашим сыном ничего не случилось. Но нам нужны деньги. Для вас может быть сложно собрать всю сумму, но нам сказали, что у вас есть бриллиантовое ожерелье. Очень хорошие камни. Вместо денег мы согласны на него. И вот что вы должны сделать: вы или кто-то, кого вы назначите, должны взять ожерелье и принести на стадион. Там поднимитесь к одинокому дереву, растущему около скалы. Глаза будут наблюдать за вами, чтобы пришел только один человек. Там мы обменяем вашего сына на ожерелье. Это должно быть завтра, в шесть часов утра, сразу после восхода солнца. Если вы предупредите полицию, вашего сына убьют по дороге на станцию.
        Это наше последнее слово, леди. Если утром нет ожерелья, мы пришлем вам уши сына. А на следующий день он умрет.
        Салют, леди.
        Деметриус
        Миссис Питерс срочно разыскала мистера Паркера Пайна, и тот внимательно прочитал письмо.
        - А это правда? - спросил он. - То, что они пишут про ожерелье?
        - Абсолютная. Мой муж заплатил за него сто тысяч долларов.
        - А наши воры, оказывается, хорошо информированы, - пробормотал мистер Паркер Пайн.
        - Что вы сказали?
        - Ничего. Просто обдумываю детали происходящего.
        - Я уверена, мистер Пайн, что на это у нас нет времени. Я должна вернуть своего сына.
        - Но вы же мужественная женщина, миссис Питерс. Вам что, нравится, когда вас шантажируют и отнимают у вас десять тысяч фунтов? Вы что, готовы отдать эти бриллианты какой-то кучке подонков?
        - Ну, если посмотреть на это под таким углом… - Мужественная женщина в душе миссис Питерс боролась с матерью. - То я бы много отдала, чтобы с ними поквитаться. Трусливые ублюдки! В ту же секунду, мистер Пайн, как мой мальчик вернется ко мне, я натравлю на них всю полицию в округе. И если надо будет, найму бронированный автомобиль, который довезет меня и Уилларда до станции! - Щеки разозлившейся дамы порозовели.
        - Да-а-а! - сказал мистер Паркер. - Видите ли, мадам, боюсь, что к подобному они будут готовы. Они понимают, что, как только Уиллард возвратится к вам, ничто не сможет заставить вас не поднимать шума на весь город. Поэтому можно предположить, что к такому ходу с вашей стороны они приготовятся.
        - Тогда что вы предлагаете?
        - Хочу предложить небольшой план, - мистер Паркер Пайн оглянулся. Столовая была пуста, и двери закрыты. - Миссис Питерс, я знаю одного человека в Афинах - он ювелир и специализируется на искусственных бриллиантах очень хорошего качества. - Голос мужчины понизился до шепота. - Я позвоню ему. Он может приехать сюда сегодня вечером и привезти с собой неплохую коллекцию камней.
        - Вы хотите сказать…
        - Он вынет из ожерелья настоящие камни и заменит их искусственными.
        - Это самое классное предложение, которое я когда-либо слышала! - Глаза миссис Питерс светились восхищением.
        - Ш-ш-ш, не так громко! Могу я попросить вас об одолжении?
        - Ну конечно!
        - Проследите, чтобы никто не подслушал мой телефонный разговор.
        Миссис Питерс кивнула в знак согласия.
        Телефон находился в кабинете владельца гостиницы. Маленький человечек сначала помог мистеру Паркеру Пайну соединиться с необходимым номером, а потом беспрекословно покинул комнату. Когда он вышел из кабинета, то увидел под дверью миссис Питерс.
        - Я просто жду мистера Пайна, - пояснила она. - Мы собираемся на прогулку.
        - Ну конечно, мадам.
        Мистер Томпсон тоже находился неподалеку. Он подошел к ним и завел беседу с владельцем гостиницы.
        - Можно ли в Дельфах арендовать виллу?.. Нет? Но ведь одна из них расположена прямо над гостиницей!
        - Она принадлежит греческому джентльмену, месье. Он ее не сдает.
        - А других нет?
        - Есть одна, которая принадлежит американке, но сейчас в ней никто не живет. Это на другой стороне деревни. И еще одна принадлежит английскому художнику - она расположена на краю скалы и смотрит прямо на Итею[33 - Городок в районе Дельф.].
        В этот момент в разговор вмешалась миссис Питерс. Природа наградила ее громким голосом, и она нарочно не старалась приглушить его.
        - Послушайте, - сказала она. - Я просто мечтаю о вилле в Дельфах. Город такой естественный и чистый… Я просто в восторге от этого места, а вы, мистер Томпсон? Ну конечно, да, если вы подумываете о вилле. Это ваш первый приезд сюда?.. Да не может быть!
        Она не останавливалась до тех пор, пока из кабинета не вышел мистер Пайн, который слабо улыбнулся ей в знак благодарности.
        Мистер Томпсон медленно спустился по ступенькам и вышел на улицу, где присоединился к заумным матери с дочерью, которых холодный ветер, с их открытыми руками, пробирал до костей.
        Все прошло просто прекрасно. Ювелир приехал как раз перед обедом на автобусе, полном туристов. Миссис Питерс отнесла ему ожерелье. Увидев его, тот что-то одобрительно проворчал, а потом заговорил по-французски:
        - Madame peut etre tranquille. Je reussirai[34 - Госпожа может быть спокойна. Я все сделаю (фр.).].
        С этими словами он достал из своего небольшого чемоданчика какие-то инструменты и принялся за работу.
        В одиннадцать часов вечера мистер Паркер Пайн постучался в номер миссис Питерс и протянул ей замшевый мешочек.
        - Получайте!
        Женщина заглянула внутрь и воскликнула:
        - Мои бриллианты!
        - Тише! А вот ожерелье с фальшивыми камнями. Неплохо, правда?
        - Просто изумительно!
        - Аристопулос - настоящая умница.
        - Вы думаете, они ничего не заподозрят?
        - А как? Они знают, что у вас с собой ожерелье. Вы передаете его им. Как они могут догадаться о подмене?
        - Мне кажется, это просто великолепно, - согласилась миссис Питерс, протягивая ожерелье мистеру Паркеру. - Вы отнесете его им? Или я прошу от вас слишком многого?
        - Ну конечно, отнесу. Дайте мне письмо, чтобы я понял, куда надо идти. Благодарю вас. А теперь спокойной ночи и bon courage![35 - Не падайте духом (фр.).] Ваш мальчик вернется завтра к завтраку.
        - Ваши бы слова да Богу в уши!
        - Послушайте, ни о чем не беспокойтесь. Положитесь во всем на меня.
        Миссис Питерс провела беспокойную ночь. Когда она смогла заснуть, ей приснились кошмарные сны, в которых бандиты на бронированных машинах расстреливали из ружей Уилларда, убегавшего от них по склону горы в пижаме. Пробуждение принесло женщине облегчение. Наконец показались первые лучи солнца. Миссис Питерс встала, оделась и села ждать.

* * *
        В семь часов утра в ее дверь постучали. Горло женщины так пересохло, что она с трудом произнесла:
        - Войдите!
        Дверь открылась, и в комнату вошел мистер Томпсон. Дама с непониманием уставилась на него. Говорить миссис Питерс не могла: она сразу же почувствовала, что произошла катастрофа. Однако слова Томпсона прозвучали абсолютно буднично. У него был глубокий, вежливый голос.
        - Доброе утро, миссис Питерс, - поздоровался он.
        - Как вы смеете, сэр? Как смеете вы!..
        - Вы должны простить меня за неожиданный визит в столь ранний час, - сказал мистер Томпсон, - но, понимаете ли, у меня к вам есть дело.
        Миссис Питерс наклонилась вперед и посмотрела на него обвиняющим взором.
        - Так это вы похитили моего мальчика! Это были совсем не бандиты!
        - Это действительно были не бандиты. Намек на бандитов был совсем неубедителен. Мягко говоря, артистичности явно не хватило.
        Однако в голове миссис Питерс была только одна мысль.
        - Где мой мальчик? - повторила она с глазами как у разозленной тигрицы.
        - Если сказать правду, то он за дверью, - ответил Томпсон.
        - Уиллард!
        Дверь распахнулась, и в следующий миг Уиллард Питерс, в очках, мрачный и небритый, был прижат к материнской груди. Мистер Томпсон добродушно наблюдал за происходящим.
        - И все равно, - сказала миссис Питерс, приходя в себя и поворачиваясь к нему, - вы за все ответите по закону. Можете в этом не сомневаться.
        - Мама, ты ничего не понимаешь, - подал голос Уиллард. - Этот джентльмен меня освободил.
        - Где же ты был?
        - В доме на вершине скалы. Всего в миле отсюда.
        - И позвольте мне, миссис Питерс, - произнес Томпсон, - вернуть вам вашу собственность.
        И он протянул женщине небольшой пакет, небрежно завернутый в упаковочную бумагу. Сняв ее, миссис Питерс увидела свое бриллиантовое ожерелье.
        - Тот мешочек с камнями ничего не стоит, миссис Питерс, - объяснил мистер Томпсон, улыбаясь. - Настоящие камни не вынимали из ожерелья. В замшевом мешочке прекрасные искусственные копии. Как сказал ваш знакомый, Аристопулоса действительно можно назвать гением.
        - Я ничего не могу понять, - пробормотала миссис Питерс измученным голосом.
        - Взгляните на все произошедшее с моей точки зрения, - сказал мистер Томпсон. - Мое внимание привлекло использование одного имени. Я позволил себе пройти вслед за вами - и вашим толстым приятелем - на улицу, где и подслушал, каюсь, вашу чрезвычайно интересную беседу. Она настолько увлекла меня, что я привлек на свою сторону хозяина гостиницы. По моей просьбе он записал номер, по которому звонил ваш скользкий друг, и организовал все так, что ваша утренняя беседа за завтраком была подслушана официантом. План был совершенно ясен. Пара талантливых похитителей драгоценностей выбрала вас в качестве жертвы. Они все знали о вашем бриллиантовом ожерелье - за вами давно следили, - похитили вашего сына и написали вам это смешное «бандитское» письмо. После этого они сделали так, чтобы вы доверились главному организатору похищения. Все остальное было очень просто. Этот достойный джентльмен передал вам мешочек поддельных камней и собрался исчезнуть вместе со своим подельником. Если б сегодня утром ваш сын не появился, вы сошли бы с ума. Отсутствие вашего друга заставило бы вас задуматься о том, что его тоже
похитили. Думаю, что они организовали все так, что завтра на виллу кто-нибудь пришел бы. Этот человек нашел бы вашего сына, и когда вы сели бы с сыном обсудить все произошедшее, то вполне смогли бы догадаться об их замысле. Но к этому времени у преступников имелась бы хорошая фора.
        - А сейчас?
        - А сейчас я сделал так, чтобы они оказались под надежным замком.
        - Негодяй, - сказала миссис Питерс с гневом, вспоминая свою былую доверчивость. - Грязный, скользкий негодяй!
        - Да, - согласился мистер Томпсон, - не очень приятная личность.
        - Не могу понять, как вы до всего этого додумались! - с восторгом произнес Уиллард. - Вы, должно быть, большая умница.
        Мужчина неодобрительно покачал головой.
        - Нет-нет, - сказал он. - Просто когда вы путешествуете инкогнито и слышите, как кто-то почем зря использует ваше собственное имя…
        - Да кто же вы? - отрывисто спросила миссис Питерс.
        - Меня зовут мистер Паркер Пайн, - объяснил джентльмен.
        Приключение зловещего незнакомца
        - Какой чертовски скучный день! - произнес Томми и широко зевнул.
        - Пора пить чай, - сказала Таппенс и тоже зевнула.
        Деятельность международного детективного агентства шла довольно вяло. Долгожданное письмо от торговца ветчиной еще не прибыло, а настоящих дел не предвиделось.
        В комнату вошел посыльный Альберт с запечатанной бандеролью, которую он положил на стол.
        - Загадка запечатанной бандероли, - пробормотал Томми. - Что в ней? Сказочные жемчуга великой княгини из России? Или же там адская машина, которая разнесет «Блестящих сыщиков Бланта» в клочья?
        - По правде сказать, - произнесла Таппенс, разрывая обертку бандероли, - это мой свадебный подарок Фрэнсису Хэвиленду. Симпатичная вещица, не правда ли?
        С этими словами она протянула ему серебряный портсигар.
        Томми взял его и прочел выгравированную на крышке надпись, имитировавшую ее почерк: «Фрэнсису от Таппенс». Томми открыл портсигар, закрыл и одобрительно кивнул.
        - Ты разбрасываешься деньгами, Таппенс! - заметил он. - В следующем месяце у меня будет такой же - правда, из золота - на мой день рождения. Это надо же! Выбросить такие сумасшедшие деньги на подарок для Фрэнсиса Хэвиленда, который всегда был и до конца своих дней останется самым редкостным болваном из всех, созданных Господом Богом…
        - Ты забываешь, что я возила его во время войны, когда он был генералом… О, это были золотые деньки!
        - О да, были, - согласился Томми. - Красивые женщины обычно приходили ко мне в госпиталь и пожимали руку. Это я помню. Но я же не посылаю им всем свадебные подарки. По-моему, Таппенс, невесте будет все равно, что ты ему подаришь.
        - Он красив, и изящен, и идеально помещается в кармане, - гнула свою линию Таппенс, пропустив мимо ушей фразы мужа.
        Томми сунул портсигар себе в карман.
        - Идеально, - одобрительно подтвердил он. - А вот и Альберт с дневной почтой. Не исключаю, что сама герцогиня Пертширская поручает нам найти ее любимца пекинеса.
        Вместе они перебрали стопку писем. Неожиданно Томми протяжно свистнул и поднял одно из них над головой.
        - Голубой конверт с русской почтовой маркой. Помнишь, что сказал шеф? Нужно обращать внимание вот на такие письма.
        - Как здорово! - воскликнула Таппенс. - Наконец-то что-то произошло. Открой его и посмотри, что там написано. Если я правильно помню, это должен быть торговец ветчиной… Минуту. Какой же чай без молока? А его нам утром забыли принести. Сейчас отправлю Альберта за молоком.
        Отправив посыльного выполнять поручение, она вернулась в кабинет, где застала Томми с листом голубой бумаги в руке.
        - Как мы и думали, Таппенс, - сообщил он. - Почти что слово в слово, как говорил шеф.
        Таппенс взяла у него из рук письмо и прочла.
        Написано оно было на старомодном, ходульном английском неким Грегором Федоровски, который справлялся о своей жене. «Международное детективное агентство», говорилось в нем, может не ограничивать себя в расходах в деле ее поисков. Сам Федоровски в данный момент не может выехать из России по причине кризиса в торговле свининой.
        - Хотела бы я знать, что это на самом деле означает, - заявила Таппенс, разглаживая письмо на столе.
        - Наверное, это какой-то шифр, - предположил Томми. - Впрочем, нас это не касается. Наше дело - как можно быстрее передать письмо шефу. Главное для нас - отклеить над паром марку и посмотреть, нет ли под нею цифры шестнадцать.
        - Верно - согласилась Таппенс. - Но мне кажется…
        Она не договорила. Удивленный ее неожиданным молчанием, Томми поднял глаза и увидел крупного мужчину, загородившего собой весь дверной проем.
        Незваный гость был человек внушительной наружности - коренастый, с круглой головой и сильной нижней челюстью. На вид ему можно было дать лет сорок пять.
        - Приношу свои извинения, - произнес незнакомец, входя в комнату и снимая шляпу. - Я увидел, что у вас в приемной никого нет, а эта дверь была открыта, вот я и осмелился войти. Это ведь, если не ошибаюсь, «Международное детективное агентство Бланта»?
        - Да-да, оно самое.
        - А вы, по всей видимости, мистер Блант? Мистер Теодор Блант?
        - Да, я мистер Блант. Желаете получить консультацию? Это мой секретарь, мисс Робинсон.
        Таппенс грациозно склонила голову, продолжая разглядывать незнакомца из-под опущенных ресниц. Интересно, как долго он простоял перед открытой дверью и что мог увидеть и услышать? От нее не ускользнуло, что, разговаривая с Томми, мужчина то и дело косился на голубой листок бумаги у нее в руках.
        Голос Томми, с его резкой, предостерегающей ноткой, вернул ее в реальность.
        - Мисс Робинсон, прошу вас делать соответствующие записи. А теперь, сэр, не будете ли вы так любезны изложить суть дела, в отношении которого вам требуется моя консультация?
        Таппенс потянулась за карандашом и блокнотом.
        Корпулентный незнакомец хрипловатым голосом начал свой рассказ.
        - Мое имя Бауэр. Доктор Чарльз Бауэр. Я живу в Хэмпстеде, там у меня медицинская практика. Я пришел к вам, мистер Блант, так как в последнее время имели место несколько странных случаев.
        - Каких, доктор Бауэр?
        - За последнюю неделю меня дважды срочно вызывали по телефону к больным, и дважды вызовы оказывались ложными. В первый раз я решил, что это просто розыгрыш, но когда вернулся домой после второго случая, то обнаружил, что мои личные бумаги лежат не на своих местах и не в том порядке. Думаю, у меня есть все основания полагать, что и в первый раз было то же самое.
        Основательно все осмотрев, я пришел к выводу, что мой письменный стол подвергся тщательному обыску, после чего документы были в спешке положены куда попало.
        Мистер Бауэр умолк и пристально посмотрел на Томми.
        - Итак, мистер Блант?
        - Итак, мистер Бауэр, - ответил с улыбкой Томми.
        - Что вы об этом думаете?
        - Прежде всего я хотел бы знать факты. Какого рода документы вы храните в своем письменном столе?
        - Мои личные бумаги.
        - Понятно. Что это за бумаги? Какую ценность они могут представлять для обычного вора… или для какого-то конкретного лица?
        - Для обычного вора, на мой взгляд, они вообще не представляют никакой ценности. А вот мои заметки о некоторых малоизвестных алкалоидах наверняка были бы интересны любому, кто обладает научными познаниями в этой области. Я изучаю их вот уже несколько лет. Эти алкалоиды представляют собой смертоносные яды, и, главное, их невозможно обнаружить. Ибо способы их обнаружения еще неизвестны.
        - Значит, эта тайна стоит денег?
        - Для беспринципных личностей - да.
        - И вы подозреваете… кого?
        Доктор Бауэр пожал мощными плечами.
        - Судя по тому, что замок не был взломан, тот, кто вошел в дом, попал в него свободно. Что, в свою очередь, указывает на кого-то из моих близких, во что верится с трудом. - Доктор Бауэр внезапно умолк и нахмурил брови. - Мистер Блант, я вынужден безоговорочно довериться вам. Я не рискну в данном случае обращаться в полицию. В троих моих слугах я почти полностью уверен. Они давно и преданно мне служат. Впрочем, я могу ошибаться. Кроме них, со мной живут два моих племянника, Бертрам и Генри. Генри славный юноша… можно сказать, образцовый, он ни разу не доставил мне хлопот, прекрасный, трудолюбивый молодой человек. Бертрам, к моему сожалению, полная ему противоположность… необузданный, импульсивный, экстравагантный и неисправимо ленивый.
        - Понятно, - задумчиво отозвался Томми. - Вы подозреваете вашего племянника Бертрама в том, что он может быть к этому причастен? Но я не согласен с вами. Я подозреваю славного юношу Генри.
        - Но почему?
        - Традиция. Прецеденты. - Томми махнул рукой. - По личному опыту могу сказать, что подозрительные типы всегда невинны и наоборот, мой дорогой сэр. Да-да, я самым решительным образом подозреваю Генри.
        - Извините, что перебиваю вас, мистер Блант, - сказала Таппенс, почтительно встревая в их разговор. - Если я правильно поняла мистера Бауэра… эти самые записи касательно… э-э-э… малоизвестных алкалоидов… хранятся в его столе вместе с другими бумагами?
        - Они хранятся в моем столе, моя дорогая юная леди, но в потайном ящике, о котором известно мне одному. Таким образом, искавшие так и не обнаружили их.
        - И чего именно вы хотите от меня, мистер Бауэр? - уточнил Томми. - Вы ожидаете, что ваш стол вновь подвергнется обыску?
        - Именно так, мистер Блант. У меня есть все основания так полагать. Сегодня днем я получил телеграмму от моего пациента, которого я несколько недель назад направил в Борнмут. В телеграмме говорится, что мой пациент находится в критическом состоянии и умоляет меня срочно приехать к нему. Памятуя о подозрительном характере событий, о которых я вам только что поведал, я лично отправил этому пациенту телеграмму с оплаченным ответом. Так вот, выяснилось, что он пребывает в добром здравии и не посылал мне никаких телеграмм. И я подумал: если я притворюсь, будто поверил в экстренный вызов, и, как и рассчитывал загадочный отправитель телеграммы, уеду в Борнмут, мы воспользуемся возможностью и попробуем поймать злоумышленников. Они… или он… наверняка дождутся, когда в доме все лягут спать, чтобы снова пробраться ко мне в кабинет и продолжить поиски. Предлагаю встретиться в одиннадцать часов вечера рядом с моим домом и вместе расследовать это дело.
        - Рассчитываете поймать их с поличным? - подытожил Томми, задумчиво постукивая по столу ножом для разрезания бумаг. - Ваш план представляется мне разумным, мистер Бауэр. Я не вижу в нем никаких изъянов. Одну минутку, назовите мне ваш адрес…
        - «Под Туями», Висельный переулок… это довольно безлюдное место. Зато у нас будет великолепный обзор.
        - Безусловно, - согласился Томми.
        Посетитель встал.
        - Тогда я буду ждать вас сегодня вечером, мистер Блант. У моего дома, скажем так, без пяти минут одиннадцать, чтобы немного подстраховаться. Договорились?
        - Разумеется. Без пяти минут одиннадцать. До свидания, мистер Бауэр.
        Томми встал, нажал кнопку звонка на столе. В комнату, чтобы проводить посетителя до входной двери, вошел Альберт. Доктор Бауэр вышел, заметно прихрамывая, что, однако, нисколько не умаляло его внушительного вида.
        - Проблемный клиент, - пробормотал Томми себе под нос. - Итак, старушка Таппенс, что ты об этом думаешь?
        - Отвечу одним словом, - сказала женщина. - Косолапый!
        - Что?
        - Я сказала «косолапый». Мое знакомство с классиками не прошло зря. Томми, это явно подсадная утка. Какие-то малоизвестные алкалоиды… вся эта история шита белыми нитками.
        - Знаешь, мне тоже так показалось, - признался Томми.
        - Ты заметил, что он не сводил глаз с письма? Томми, он точно из этой шайки. Они знают, что ты не настоящий мистер Блант, и жаждут нашей крови.
        - В таком случае, - сказал Томми, открывая боковой шкаф и любовным взглядом изучая ряды книг, - нашу роль несложно выбрать. Мы - братья Оквуды[36 - Десмонд и Фрэнсис Оквуды - братья-сыщики, герои приключенческих книг американского писателя Валентайна Уильямса (1883 - 1946). Таппенс имела в виду его книгу «Косолапый незнакомец» (1918).]. И я - Десмонд, - решительно добавил он.
        Таппенс пожала плечами:
        - Хорошо. Как скажешь. Тогда я буду Фрэнсисом. Он был более умным из них двоих. Десмонд же вечно вляпывается в разные истории. Фрэнсис всегда бывал тут как тут, например, под видом садовника, и спасал ситуацию.
        - Да ладно! - воскликнул Томми. - Я буду супер-Десмондом. И когда приеду под эти самые туи…
        Таппенс бесцеремонно оборвала его.
        - И ты сегодня вечером поедешь в Хэмпстед?
        - Почему бы нет?
        - И, зажмурив глаза, угодишь прямо в западню?
        - Нет, моя старушка, в западню я попаду с открытыми глазами. Это большая разница. Думаю, наш друг доктор Бауэр будет слегка удивлен.
        - Мне это не нравится, - заявила Таппенс. - Ты знаешь, что происходит, когда Десмонд не подчиняется приказам шефа и действует на свой страх и риск. Полученные нами приказы предельно ясны. Немедленно передавать такие письма дальше и докладывать обо всех подозрительных случаях.
        - Ты не совсем точно их поняла, - возразил Томми. - Мы должны немедленно доложить, если клиент упомянет цифру «шестнадцать». Но пока этого не было.
        - Не придирайся ко мне, - стояла на своем Таппенс.
        - И ты не спорь. Обожаю действовать самостоятельно. Моя славная Таппенс, со мною все будет в порядке. Я отправлюсь туда вооруженный до зубов. Подумай сама: я буду настороже, они же об этом знать не будут. Шеф похлопает меня по спине за хорошо проделанную ночную работу.
        - И все же мне это не нравится, - призналась Таппенс. - Этот тип силен, как горилла.
        - Подумай лучше про мой вороненый автоматический пистолет.
        В следующий момент дверь в кабинет открылась и на пороге возник Альберт. Закрыв за собой дверь, он шагнул к ним с конвертом в руке и доложил:
        - К вам некий джентльмен. Когда я, как и положено, сказал ему, что вы разговариваете со Скотленд-Ярдом, он ответил, что он в курсе. Сказал, что сам из Скотленд-Ярда! И даже что-то написал на визитной карточке, которую положил вот в этот конверт.
        Томми взял у него конверт и открыл. А когда прочел написанное на визитке, по его лицу скользнула улыбка.
        - Сей джентльмен позабавился на твой счет, Альберт, сказав правду, - заметил он. - Попроси его войти.
        Он сунул визитку в руки Таппенс. На карточке значилось имя детектива, инспектора Димчерча, и от руки карандашом написано: «Знакомый Мэрриота».
        Через минуту в кабинет Томми вошел детектив из Скотленд-Ярда. Внешне инспектор Димчерч был копией инспектора Мэрриота: невысокий, коренастый, с проницательным взглядом.
        - Добрый день! - жизнерадостно поздоровался он. - Мэрриот сейчас в Южном Уэльсе, но перед отъездом он просил меня присмотреть за вами и за вашей конторой в целом. Доброго вам здоровья, сэр, - продолжил он, когда Томми явно собрался перебить его, - мы всё знаем. Это не наша, так сказать, епархия, и мы не вмешиваемся. Но недавно стало известно, что дело обстоит немного иначе. Сегодня к вам приходил некий джентльмен. Не знаю, как он себя назвал и как его звать на самом деле, но кое-что о нем мне известно. Достаточно, чтобы возникло желание узнать больше. Прав ли я в своем предположении, что сегодня вечером он назначил вам встречу в некоем условленном месте?
        - Совершенно верно.
        - Я так и думал. Вестерхэм-роуд, шестнадцать, Финсбери-парк? Угадал?
        - Вот тут вы ошиблись, - улыбнулся Томми. - Глубоко ошиблись. «Под Туями», Хэмпстед.
        Димчерч, похоже, искренне удивился. Он явно не ожидал такого ответа.
        - Не понимаю, - пробормотал он. - Должно быть, это новое место. «Под Туями», Хэмпстед, вы сказали?
        - Да. Я должен встретиться с ним там в одиннадцать вечера.
        - Не делайте этого, сэр.
        - Именно! - выкрикнула Таппенс.
        Томми покраснел.
        - Если вы думаете, инспектор… - пылко начал он.
        Но полицейский жестом велел ему успокоиться.
        - Я скажу вам, что думаю. Сегодня вечером в одиннадцать часов вы будете у себя в каби-нете.
        - Что?! - изумленно вскричал Томми.
        - Да-да, в вашем кабинете. Неважно, откуда я это знаю, дела наших департаментов иногда пересекаются… Сегодня вы получили так называемое «голубое» письмо. Этот самый, как там его там, охотится за ним. Он заманивает вас в Хэмпстед, устраняет вас поздно вечером, когда в соседних домах пусто и тихо, приходит сюда, чтобы в свое удовольствие перерыть здесь все вверх дном.
        - Но почему он должен считать, что письмо здесь? Скорее, он решит, что оно у меня или передано дальше, куда следует?
        - Прошу прощения, сэр, но именно этого он не знает. Возможно, он догадался, что вы никакой не мистер Блант, но при этом полагает, что вы некий джентльмен, купивший агентство. В таком случае письмо поступило как обычная корреспонденция и было соответствующим образом зарегистрировано.
        - Понятно, - произнесла Таппенс.
        - Именно в этом мы и должны его убедить. Мы захватим его здесь, прямо на месте преступления.
        - Значит, у вас такой план?
        - Именно. Это наш единственный главный шанс. Кстати, который час?.. Шесть. Во сколько вы обычно уходите домой, сэр?
        - Около шести.
        - Сделайте вид, будто уходите с работы, как обычно. Но на самом деле мы как можно быстрее тайком проберемся в дом. Вряд ли они появятся здесь раньше одиннадцати часов, но все может быть. Если вы не возражаете, я сейчас обойду дом кругом, посмотрю, нет ли за нами слежки.
        Димчерч вышел, и Томми вступил в пререкания с Таппенс. Спор вышел довольно долгим, жарким и язвительным. В конечном итоге женщина неожиданно капитулировала.
        - Хорошо, - согласилась она. - Сдаюсь. Я поеду домой и буду сидеть там, как послушная девочка, пока ты будешь ловить мошенников и водить дружбу с детективами… но погоди! Я сведу с тобой счеты за то, что ты лишил меня этого удовольствия.
        В этот момент вернулся Димчерч.
        - Вроде бы никого, - сообщил он. - Хотя я бы не стал зарекаться. Вам лучше уйти в своей обычной манере. Как только вы покинете дом, они снимут слежку за ним.
        Томми позвал Альберта и велел запереть все двери.
        После они вчетвером вышли в гараж, где «мистер Блант» обычно оставлял автомобиль. Таппенс села на место водителя, Альберт уселся рядом с ней. Томми и детектив из Скотленд-Ярда сели сзади.
        Вскоре они застряли в пробке. Таппенс обернулась через плечо и кивнула. Томми и детектив открыли правую дверь и вышли прямо на середину Оксфорд-стрит. Через пару минут Таппенс покатила дальше.
        Приключение зловещего незнакомца
        (продолжение)
        - Будет лучше, если мы зайдем не сразу, а немного подождем, - сказал Димчерч, вместе с Томми спеша по Хейлем-стрит. - У вас есть ключ?
        Томми кивнул.
        - Не хотите перекусить? Для ужина рановато, но здесь прямо напротив есть неплохое местечко. Сядем за столик у окна и будем наблюдать за домом.
        Они неплохо перекусили, как и предлагал детектив. Димчерч оказался приятным собеседником. Его официальные обязанности в основном лежали в области международного шпионажа, так что у него было что рассказать и чем удивить своего неискушенного слушателя.
        Они оставались в ресторанчике до восьми часов вечера.
        - Уже стемнело, сэр. Теперь мы сможем проскользнуть в дом незамеченными, - предложил инспектор.
        Действительно, было уже темно. Они перешли на другую сторону, быстро оглядели пустынную улицу и, открыв дверь, проскользнули в дом. Здесь поднялись по лестнице, и Томми вставил ключ в замочную скважину двери, что открывалась в приемную.
        Не успел он повернуть ключ, как стоявший рядом с ним Димчерч негромко свистнул.
        - Кому вы свистите? - резко спросил он.
        - Я не свистел, - ответил удивленный Димчерч. - Я подумал, что это вы.
        - Значит, кто-то… - начал Томми.
        Договорить он не успел. Сильные руки схватили его сзади, и прежде чем он смог что-то крикнуть, к его лицу прижали подушечку с крепким, сладковатым запахом.
        Он храбро сопротивлялся, но, увы, усилия его были тщетны. Хлороформ быстро возымел свое действие. Голова закружилась, пол вздыбился и опустился. Задыхаясь, Томми потерял сознание…
        В себя он пришел мучительно, однако все чувства были при нем. Хлороформ оставил после себя лишь слабый запах. Видно, тот понадобился злоумышленникам лишь на короткое время, чтобы они успели заткнуть ему рот.
        Придя в себя, Томми обнаружил, что сидит спиной к стене в углу собственного кабинета. Два каких-то человека рылись в ящиках стола и обыскивали полки шкафа, беззастенчиво при этом чертыхаясь.
        - Разрази меня гром, хозяин! - хрипло произнес тот, что повыше. - Мы перевернули это чертово место вверх дном. Здесь ничего нет.
        - Оно должно быть здесь, - прорычал второй. - В карманах письма нет. Больше ему негде быть, кроме как в этой комнате.
        Говоря эти слова, он повернулся к Томми. Тот не поверил собственным глазам: перед ним был не кто иной, как Димчерч. Заметив его удивленное лицо, инспектор улыбнулся.
        - О! Наш юный друг пришел в себя, - воскликнул он. - И слегка удивлен… Да-да, слегка удивлен. Но все объясняется просто. Мы давно подозревали, что с «Международным детективным агентством» что-то не так. Я добровольно вызвался выяснить, так это или нет. Если новый мистер Блант действительно шпион, то проявит бдительность. Поэтому я для начала отправил к нему моего старого доброго друга Карла Бауэра. Карлу было велено вести себя подозрительно и поведать невероятную историю. Так он и сделал. После чего на сцене, прикрывшись именем инспектора Мэрриота, появился я. Остальное - пара пустяков.
        Димчерч расхохотался.
        Томми с удовольствием сказал бы ему пару слов, но мешал кляп по рту. Он также с удовольствием кое-что сделал бы, главным образом при помощи рук и ног, но, увы, о них тоже позаботились. Он был крепко связан.
        Больше всего его поразила перемена, произошедшая с человеком, что высился над ним. Инспектор Димчерч был типичным англичанином. Теперь же любой с первого взгляда признал бы в нем хорошо образованного иностранца, говорящего по-английски без малейшего намека на акцент.
        - Коггинс, мой дорогой друг, - сказал лжеинспектор, обращаясь к своему брутального вида сообщнику, - достаньте вашу дубинку и постойте рядом с пленником. Сейчас я вытащу кляп. Надеюсь, вы понимаете, мой дорогой мистер Блант, что с вашей стороны было бы преступной глупостью кричать? Но я уверен, вы даже не станете пытаться это сделать. Для вашего возраста вы вполне сообразительный юноша.
        Ловким движением он вытащил кляп и отступил назад.
        Томми расслабил затекшие челюсти, провел языком во рту, два раза сглотнул, но ничего не сказал.
        - Поздравляю вас с проявленным самообладанием, - сказал лжеполицейский. - Вижу, вы правильно оцениваете обстановку. Вам есть что сказать?
        - То, что я хочу сказать, подождет, - процедил Томми. - От ожидания мои слова не испортятся.
        - Вот как! А то, что желаю сказать я, не терпит ожидания. Говоря простыми словами, мистер Блант: где письмо?
        - Не знаю, мой дорогой друг, - бодро ответил Томми. - У меня его нет. Вы это знаете так же хорошо, как и я. На вашем месте я продолжил бы поиски. Я с удовольствием понаблюдаю за тем, как вы с Коггинсом станете играть в прятки.
        Димчерч помрачнел.
        - Вам нравится говорить дерзости, мистер Блант… Видите вон ту квадратную коробку? Это скромный набор Коггинса. Внутри находится купорос… да, купорос… и щипцы. Их можно раскалить на огне докрасна и…
        Томми печально покачал головой.
        - Ошибка в диагнозе, - пробормотал он. - Мы с Таппенс неверно назвали это приключение. Это не рассказ о «Косолапом». Это что-то из похождений Бульдога Драммонда, а вы - неподражаемый Карл Питерсон[37 - Персонажи детективных произведений английского писателя Сэппера (наст. Г.К. Макнейл, 1888 - 1937).].
        - Что за чушь ты несешь? - прорычал второй громила.
        - А! - произнес Томми. - Я вижу, вы не знакомы с классикой жанра. Какая жалость.
        - Вы отдаете отчет в своих действиях? Вы сделаете то, что вам говорят, или нет? Или мне приказать Коггинсу достать его инструменты и приступить к делу?
        - Проявите терпение, - сказал Томми. - Конечно, я сделаю то, что вы хотите, но только скажите, что вам от меня нужно. Или, по-вашему, я мечтаю быть нарезанным на ломтики, как филе морского языка, и зажаренным на решетке? Я плохо переношу боль.
        Димчерч смерил его презрительным взглядом.
        - Gott![38 - Боже! (нем.)] Какие все-таки трусы эти англичане.
        - Здравый смысл, мой дорогой друг, обычный здравый смысл. Оставьте купорос в покое и давайте поговорим серьезно.
        - Мне нужно письмо.
        - Я уже вам сказал: его у меня нет.
        - Это мы знаем… как и то, что оно должно быть у вас. Девушка.
        - Вполне возможно, что вы правы, - сказал Томми. - Она могла унести его в сумочке, когда ваш приятель Карл напугал нас.
        - О, вы не отрицаете… Весьма разумно. Отлично, вы напишете этой самой Таппенс, как вы ее называете, и велите ей немедленно принести письмо сюда.
        - Я не могу сделать этого… - начал Томми.
        Лжеинспектор оборвал его, не дав договорить:
        - Что? Не можете? Что ж, посмотрим. Коггинс!
        - Не торопитесь! - остановил его Томми. - Дайте договорить. Я хотел сказать, что не смогу этого сделать, пока вы не развяжете мне руки. Я не из тех ловкачей, что умеют писать носом или локтями.
        - Значит, вы ей напишете?
        - Конечно, напишу. Разве не об этом я толкую все время? Я готов сделать так, как вы хотите. Вы ведь не причините вреда Таппенс, верно? Я уверен, что не причините. Она такая славная девушка…
        - Нам нужно только письмо, - произнес Димчерч с противной улыбочкой и кивнул. Коггинс тут же опустился рядом с Томми на колени и развязал ему руки. Пленник встряхнул занемевшими кистями.
        - Так намного лучше, - жизнерадостно произнес он. - Не принесет ли добрый Коггинс мне ручку? Думаю, она на столе, среди прочих моих мелочей.
        Одарив его злобным взглядом, громила принес ручку и лист бумаги.
        - Думайте, что пишете, - пригрозил Димчерч. - Мы не заставляем вас писать под диктовку, но если напишете что-то не то, вас ждет смерть… причем смерть медленная.
        - В таком случае, - ответил Томми, - я сделаю все, что в моих силах.
        Подумав минуту-другую, он принялся что-то быстро писать.
        - Так подойдет? - спросил он, передав законченную записку.
        Дорогая Таппенс!
        Ты не могла бы срочно прийти на работу и захватить голубое письмо? Мы хотим расшифровать его здесь и сейчас. Поторопись.
        Фрэнсис
        - Фрэнсис? - удивленно поднял брови лжеинспектор. - Разве она называла вас этим именем?
        - Поскольку вы не присутствовали при моем крещении, - сказал Томми, - то вряд ли можете знать мое настоящее имя. Однако портсигар, который вы достали из моего кармана, является хорошим доказательством того, что я говорю правду.
        Коггинс шагнул к столу, взял в руки портсигар, прочел надпись «Фрэнсису от Таппенс», ухмыльнулся и положил его на прежнее место.
        - Я рад, что вы ведете себя разумно, - похвалил он. - Коггинс, передай эту записку Василию. Он караулит снаружи. Пусть немедленно отнесет ее по указанному адресу.
        Следующие двадцать минут тянулись медленно, а еще десять минут - и того медленнее. Димчерч расхаживал по комнате туда и обратно, и его лицо с каждой минутой становилось все мрачнее. Неожиданно лжеполицейский с угрожающим видом посмотрел на Томми.
        - Если вы посмели обмануть нас… - прорычал он.
        - Будь у нас колода карт, мы могли сыграть в пике, чтобы скоротать время, - небрежно ответил пленник. - Женщины всегда заставляют нас ждать. Надеюсь, вы не станете обижать малышку Таппенс, когда она придет?
        - О, нет, - ответил Димчерч. - Мы сделаем так, чтобы вы с нею вдвоем отправились в одно место.
        - Ну, ты и свинья, - буркнул себе под нос Томми.
        Неожиданно из приемной донесся какой-то шум. Незнакомый Томми человек сунул голову в дверь и что-то прорычал по-русски.
        - Отлично, - потер руки Димчерч. - Она идет… и идет одна.
        На мгновение Томми охватила тревога.
        В следующую минуту до него донесся голос Таппенс:
        - Это вы, инспектор Димчерч! Я принесла письмо. А где Фрэнсис?
        С этими словами она вошла в дверь, но в то же мгновение на нее сзади набросился Василий и зажал ей рот. Димчерч вырвал у нее из рук сумочку и, открыв, вывалил содержимое на стол.
        В следующий миг он издал радостный возглас и торжествующе поднял руку с зажатым в ней голубым конвертом с русской почтовой маркой. Коггинс тоже хрипло вскрикнул.
        В эту минуту триумфа дверь, ведущая в комнату Таппенс, бесшумно открылась и в кабинет вошли инспектор Мэрриот и еще двое, вооруженные револьверами.
        - Руки вверх! - скомандовал Мэрриот.
        Сопротивления не последовало. Лжеинспектор и его подручные были в безнадежном положении. Автоматический пистолет Димчерча лежал на столе, двое других были не вооружены.
        - Превосходный улов, - одобрительно произнес Мэрриот, защелкнув последнюю пару наручников. - Надеюсь, со временем у нас будет и новый.
        Побелев от гнева, Димчерч смерил Таппенс испепеляющим взглядом.
        - Ты, чертовка!.. - прошипел он. - Это ты привела их сюда.
        - Это была не только моя работа. Должна признаться, мне следовало догадаться еще днем, когда вы упомянули адрес, в котором фигурировала цифра «шестнадцать». Но окончательно решила дело записка Томми. Я позвонила инспектору Мэрриоту, отправила к нему Альберта с копией ключа от входной двери и пришла сюда с пустым конвертом в сумочке. Согласно полученным указаниям, письмо я отнесла куда надо еще днем, сразу после того, как мы с вами расстались.
        Одно слово привлекло внимание Димчерча.
        - Томми? - переспросил он.
        Томми, который только что освободился от пут, шагнул к ним.
        - Отличная работа, брат Фрэнсис, - сказал он, обращаясь к Таппенс, и взял ее руки в свои, после чего повернулся к лжеинспектору. - Как я уже сказал вам, дружище, вам действительно не помешает читать классиков.
        Невероятная кража
        Глава 1
        Когда дворецкий подал всем суфле, лорд Мэйфилд потихоньку наклонился к сидевшей справа от него племяннице, леди Джулии Кэррингтон. Известный своим безупречным гостеприимством, лорд Мэйфилд старался поддерживать реноме. Хотя и неженатый, он всегда был очарователен с женщинами.
        Леди Джулии Кэррингтон исполнилось сорок лет, она была высокой, смуглой и жизнерадостной женщиной. Она была очень худой, но все равно красивой. Ее руки и ноги отличались особым изяществом. Манеры ее были резкими и суетливыми, как у человека, нервы которого на пределе.
        Примерно напротив нее за круглым столом сидел ее муж, маршал авиации, сэр Джордж Кэррингтон. Карьеру он начинал во флоте и по-прежнему сохранял грубоватую живость бывшего моряка. Он смеялся и подшучивал над красивой миссис Вандерлин, которая сидела по другую сторону от хозяина.
        Миссис Вандерлин была чрезвычайно эффектной блондинкой. В ее голосе слышался еле заметный американский акцент, ровно настолько, чтобы быть приятным без излишнего подчеркивания.
        По другую сторону от сэра Джорджа Кэррингтона сидела миссис Макатта, супруга члена парламента. Миссис Макатта пользовалась большим авторитетом в комитете по Жилищным условиям и благополучию детей. Она скорее рявкала, чем проговаривала фразы, и вид у нее в целом был несколько встревоженный. Возможно, потому маршал авиации находил беседу со своей соседкой справа более приятной.
        Миссис Макатта, которая всегда и везде разговаривала на профессиональные темы, обдавала короткими каскадами специальной информации своего соседа слева, юного Реджи Кэррингтона.
        Молодому человеку исполнился двадцать один год, и ему были абсолютно неинтересны жилищные условия, благополучие детей, да и вообще любая политика. Он периодически произносил «какой ужас!» или «я полностью с вами согласен», но его мысли блуждали совсем в иных сферах. Мистер Карлайл, личный секретарь лорда Мэйфилда, сидел между молодым Реджи и его матерью. Бледный молодой человек в пенсне с умным замкнутым лицом, он говорил мало, но был всегда готов встрять в любую дырку в разговоре. Заметив, что Реджи Кэррингтон борется с позывами к зевоте, он подался вперед и искусно задал миссис Макатте вопрос по поводу ее проекта «Физкультура для детей».
        Вокруг стола в тусклом янтарном свете медленно передвигались дворецкий и два лакея, предлагая гостям блюда и подливая вина в бокалы. Лорд Мэйфилд очень хорошо платил своему повару и считался ценителем вин.
        Стол был круглым, но кто тут хозяин, стало видно сразу, - лорд Мэйфилд. Это был крупный мужчина, широкоплечий, с густой серебряной шевелюрой, крупным прямым носом и слегка выдающимся подбородком. Это лицо было легко изображать на карикатурах. Еще будучи сэром Чарльзом Маклафлином, лорд Мэйфилд стал сочетать политическую карьеру с карьерой главы крупной конструкторской фирмы. Он сам был первоклассным инженером. Титул пэра он получил несколько лет назад и в то же время был назначен первым министром вооружений - главой нового, только что созданного министерства.
        Подали десерт и портвейн. Поймав взгляд миссис Вандерлин, леди Джулия встала. Все три женщины покинули комнату.
        Портвейн пошел по второму кругу, и лорд Мэйфилд коснулся в разговоре темы охоты на фазанов. Последовало где-то пять минут беседы ни о чем. Затем сэр Джордж сказал:
        - Надеюсь, ты присоединишься к остальным в гостиной, Реджи, мой мальчик. Лорд Мэйфилд не будет против.
        Юноша легко понял намек.
        - Благодарю, лорд Мэйфилд, я пойду.
        Мистер Карлайл пробормотал:
        - Если вы позволите, лорд Мэйфилд… мне надо составить один меморандум и еще кое-какие дела есть…
        Тот кивнул. Оба молодых человека покинули комнату. Слуги удалились чуть раньше. Министр вооружений и глава авиации остались наедине.
        Через пару минут Кэррингтон заговорил:
        - Ну? Все в порядке?
        - В полном! Ничего подобного новому бомбардировщику нет ни в одном государстве Европы.
        - Мы всем утерли нос, а? Вот что я думаю!
        - Это превосходство в воздухе, - решительно сказал лорд Мэйфилд.
        Сэр Джордж Кэррингтон глубоко вздохнул.
        - Очень вовремя! Видишь ли, Чарльз, мы сейчас в непростой ситуации. Вся Европа как на пороховой бочке. А мы не готовы, черт побери! У нас были неразрешимые проблемы. И мы еще не выбрались из них, как бы ни торопились со строительством самолета.
        - Тем не менее, Джордж, - пробормотал Мэйфилд, - есть определенное преимущество в том, чтобы начать поздно. Большинство европейских вооружений уже устарели - и государства стоят на грани банкротства.
        - Я не верю, что это на что-нибудь повлияет, - мрачно ответил сэр Джордж. - То и дело слышишь - та страна на грани банкротства, эта страна… но они продолжают функционировать! Ты сам знаешь, что финансы для меня - полная загадка.
        Лорд Мэйфилд еле заметно подмигнул. Сэр Джордж Кэррингтон всегда был старомодным «грубым и честным морским волком». Поговаривали, что он нарочно играет эту роль.
        Сменив тему разговора, Кэррингтон сказал с чуть преувеличенной небрежностью:
        - Эта миссис Вандерлин - симпатичная женщина, правда?
        - Тебе интересно, что она тут делает? - спросил лорд Мэйфилд; в глазах его плескался добрый смех.
        Кэррингтон выглядел немного смущенным.
        - Нет, вовсе нет!
        - Да ладно тебе! Не лицемерь, старина Джордж. Ты просто встревожен и хочешь выяснить, не стал ли я ее последней жертвой.
        - Я согласен - мне несколько странно, что она здесь, - медленно заговорил Кэррингтон, - особенно в этот уик-энд.
        Лорд Мэйфилд кивнул:
        - Где падаль, там и стервятники. Падаль у нас тут определенно есть, а миссис Вандерлин - стервятник номер один.
        - Ты что-нибудь знаешь об этой Вандерлин? - резко спросил маршал авиации.
        Лорд Мэйфилд срезал кончик сигары, тщательно раскурил ее и, запрокинув голову, заговорил, тщательно обдумывая слова:
        - Что я знаю об этой миссис Вандерлин? Я знаю, что по паспорту она американка. Знаю, что она трижды была замужем: первый раз - за итальянцем, второй - за немцем, третий - за русским, и в результате обзавелась тем, что я называю «контактами» в этих трех странах. Я знаю, что она одевается очень дорого и живет в роскоши, а источник ее дохода, позволяющего ей так жить, остается несколько смутным.
        Сэр Джордж Кэррингтон усмехнулся и пробормотал:
        - Вижу, твои шпионы без дела не сидели, Чарльз.
        - Я знаю, - продолжал лорд Мэйфилд, - что миссис Вандерлин вдобавок обладает соблазнительным типом красоты и очень хорошо умеет слушать, а также проявляет живой интерес к тому, что мы называем «цехом». То есть мужчина может рассказывать ей о своей работе и ощущать, что эта леди его внимательно и с интересом слушает! Молодые офицеры заходили слишком далеко в своем стремлении быть интересными, что потом дурно сказывалось на их карьерах. Они рассказывали миссис Вандерлин чуть больше, чем следовало бы. Почти все друзья этой леди служат в вооруженных силах - но прошлой зимой она была на охоте в одном графстве близ одной из наших крупнейших военных фирм и завела знакомства не вполне развлекательного характера. Короче говоря, миссис Вандерлин просто находка для… - он очертил в воздухе круг сигарой. - Давай лучше не будем говорить для кого! Скажем так - для одного европейского правительства. И, возможно, не одного.
        Кэррингтон глубоко вздохнул.
        - Ты снял камень с моей души, Чарльз.
        - Ты думал, я попался на песенки этой сирены? Мой дорогой Джордж! Миссис Вандерлин немного откровенна в своих методах для такого прожженного стреляного воробья, как я. Кроме того, она уже не первой свежести, как говорится. Ваши молодые командиры эскадрилий, может, этого и не замечают. Но мне пятьдесят шесть лет, мальчик мой. Еще четыре года - и я, наверное, стану мерзким старикашкой, постоянно пугающим общество упрямых дебютанток.
        - Я был дураком, - извиняющимся тоном сказал Кэррингтон, - но мне показалось немного странным…
        - Тебе показалось странным, что она находится здесь, в довольно узком, почти семейном кругу именно в тот момент, когда мы собирались организовать неофициальное совещание насчет изобретения, которое, вероятно, перевернет всю концепцию противовоздушной обороны?
        Сэр Джордж Кэррингтон кивнул.
        Лорд Мэйфилд улыбнулся:
        - Так оно и есть. Это приманка.
        - Приманка?
        - Понимаешь, Джордж, выражаясь языком кино, у нас на эту женщину, по сути дела, ничего нет. А нам нужно хоть что-нибудь! Прежде ей сходило с рук больше, чем следовало бы. Но она была осторожна - чертовски осторожна. Мы знаем, что она хочет сделать, но у нас нет неопровержимых доказательств. Мы хотим соблазнить ее действительно крупным уловом.
        - Этот улов - чертежи нового бомбардировщика?
        - Именно так. Это достаточно большой куш, чтобы заставить ее рискнуть выйти из тени. И тогда-то мы ее накроем!
        Сэр Джордж фыркнул.
        - Что же, - сказал он, - по-моему, все правильно. Но вдруг она не пойдет на риск?
        - Будет очень жаль, - сказал лорд Мэйфилд. И добавил: - Но я думаю, она рискнет…
        Он встал.
        - Может, пойдем к дамам, в гостиную? Мы не должны лишать твою жену игры в бридж.
        - Джулия слишком увлекается бриджем, - проворчал сэр Джордж. - Просто с ума сходит. Она не может себе позволить делать такие ставки, и я ей уже не раз говорил. Беда в том, что Джулия - прирожденный игрок.
        Обойдя стол и подойдя к хозяину, он сказал:
        - Надеюсь, твой план сработает, Чарльз.
        Глава 2
        В гостиной разговор угасал уже не один раз. Миссис Вандерлин, как правило, попадала в невыгодное положение среди представительниц собственного пола. Ее очаровательные, располагающие манеры, столь ценимые мужчинами, по той или иной причине не ценились женщинами. Леди Джулия была из тех женщин, чьи манеры были одновременно и хорошими, и плохими. По этой причине она недолюбливала миссис Вандерлин, и ее утомляла миссис Макатта, причем своих чувств она не скрывала. Разговор не складывался и так или иначе вот-вот грозил закончиться совсем.
        Миссис Макатта была женщиной чрезвычайно целеустремленной. Миссис Вандерлин она сразу же стала игнорировать как бесполезную паразитку и попыталась заинтересовать леди Джулию грядущим благотворительным мероприятием, которое она организовывала. Та отвечала рассеянно, порой подавляя зевок, а потом замкнулась в своих размышлениях. Почему не приходят Чарльз или Джордж? Какие же эти мужчины зануды. Чем больше она погружалась в свои мысли и тревоги, тем более небрежно и невпопад отвечала.
        Все три женщины сидели в молчании, пока мужчины в конце концов не вошли в комнату.
        «Джулия сегодня плохо выглядит. Эта женщина - сплошной комок нервов», - подумал про себя лорд Мэйфилд.
        Вслух же он сказал:
        - А не сыграть ли нам роббер[39 - Роббер - круг игры, состоящий из трех отдельных партий в некоторых карточных играх (бридж, вист, винт).], а?
        Леди Джулия тут же просияла. Бридж для нее был смыслом жизни.
        В ту же минуту в комнату вошел Реджи Кэррингтон, и составилась четверка. Леди Джулия, миссис Вандерлин, сэр Джордж и молодой Реджи уселись за карточный стол. Лорд Мэйфилд взял на себя задачу развлекать миссис Макатту.
        Когда сыграли два роббера, сэр Джордж демонстративно посмотрел на часы на каминной полке.
        - Вряд ли стоит начинать следующий круг, - заметил он.
        Его жена раздраженно посмотрела на него.
        - Всего четверть одиннадцатого. Давай короткую игру.
        - Игра никогда не бывает короткой, дорогая, - попытался утихомирить сэр Джордж. - К тому же у нас с Чарльзом еще есть дела.
        - Как это значительно звучит! - проворковала миссис Вандерлин. - Наверное, мудрые мужи власти вроде вас никогда по-настоящему не отдыхают.
        - Да, сорокавосьмичасовая рабочая неделя не для нас, - ответил сэр Джордж.
        Миссис Вандерлин пробормотала:
        - Видите ли, мне даже несколько стыдно, что я простая неотесанная американка, но я и вправду в восторге от того, что общаюсь с людьми, в руках которых находится судьба страны. Опасаюсь, что вам такая точка зрения кажется грубой, сэр Джордж.
        - Дорогая моя миссис Вандерлин, я никогда не считал вас неотесанной или грубой.
        Он улыбнулся ей прямо в лицо. Возможно, в его голосе был намек на иронию, чего женщина не упустила. Она тут же повернулась к Реджи, нежно улыбаясь ему:
        - Мне жаль, что мы не можем продолжить наше партнерство. Вы потрясающе умно сыграли без козыря.
        Вспыхнув от удовольствия, Реджи пробормотал:
        - Мне просто немного повезло.
        - О нет, это и вправду было очень умным расчетом с вашей стороны. Вы еще по торговле точно вычислили, у кого какие карты должны быть на руках, и соответствующим образом сыграли. Это было просто блестяще!
        Леди Джулия резко встала.
        «Прямо-таки картину маслом по сыру рисует», - с отвращением подумала она. Затем, посмотрев на сына, смягчилась. Он поверил всему. Каким трогательно юным и довольным он выглядел! Каким же невероятно наивным был! Немудрено, что он постоянно попадал в какие-то истории. Реджи был чересчур доверчив. Дело в том, что у него слишком мягкое сердце. Джордж совершенно не понимает его. Мужчины так жестоки в своих суждениях… Они забывают, что сами когда-то были молоды. Джордж слишком суров с Реджи.
        Миссис Макатта встала. Все пожелали друг другу доброй ночи.
        Все три женщины вышли из комнаты. Лорд Мэйфилд налил себе, после того как протянул стакан сэру Джорджу, затем посмотрел на мистера Карлайла, возникшего в дверях.
        - Будьте добры, принесите папки и все бумаги, Карлайл. Вместе с планами и чертежами. Мы с маршалом авиации скоро придем. Но сначала немного прогуляемся, да, Джордж? Дождь кончился.
        Мистер Карлайл, уже готовый уйти, чуть было не столкнулся в дверях с миссис Вандерлин и пробормотал извинения. Та вплыла в комнату, промурлыкав:
        - Я ищу книгу, я читала ее перед ужином.
        Реджи бросился вперед и схватил книгу:
        - Это она? Лежала на диване.
        - О да. Большое вам спасибо.
        Она мило улыбнулась, еще раз пожелала всем доброй ночи и вышла из комнаты.
        Сэр Джордж открыл одну створку балконного окна.
        - Прекрасная ночь, - сказал он. - Хорошая мысль - прогуляться.
        - Что же, доброй ночи, сэр, - сказал Реджи. - Пойду баю-бай в кроватку.
        - Доброй ночи, сынок, - сказал лорд Мэйфилд.
        Реджи взял детективный роман, который начал читать вечером, и покинул комнату.
        Лорд Мэйфилд и сэр Джордж вышли на террасу. Стояла красивая ночь, ясное небо усеивали звезды.
        Сэр Джордж испустил глубокий вздох.
        - Тьфу, эта женщина просто обливается духами, - заметил он.
        Лорд Мэйфилд рассмеялся.
        - И недешевыми духами. Одна из самых дорогих марок на рынке, не могу не отметить.
        Сэр Джордж скривился.
        - Скажи спасибо, что не дешевыми.
        - Да уж. По мне, так женщина, облитая дешевыми духами, - один из величайших кошмаров человечества.
        Сэр Джордж посмотрел на небо.
        - Как же быстро оно расчистилось… Я слышал, как дождь барабанил по стеклам еще во время ужина.
        Мужчины медленно пошли по террасе, тянувшейся вдоль всего дома. От нее земля шла немного под уклон, открывая величественный вид на сассекские девственные леса.
        Сэр Джордж закурил сигару.
        - Что касается того сплава… - начал он.
        Разговор перешел к техническим вопросам.
        Пятый раз дойдя до конца террасы, лорд Мэйфилд сказал со вздохом:
        - Ладно, думаю, нам пора заняться делом.
        - Да, работы предстоит немало.
        Мужчины повернули назад, и тут лорд Мэйфилд изумленно воскликнул:
        - Эй! Ты это видел?
        - Что? - спросил сэр Джордж.
        - Мне показалось, будто кто-то выскользнул на террасу из окна моего кабинета.
        - Чушь, старина. Я ничего не видел.
        - Но я видел - или подумал, что видел…
        - Тебя обманывает зрение. Я смотрел прямо на террасу и видел все, что возможно было увидеть. Я мало что упускаю - пусть даже мне приходится держать газету на расстоянии вытянутой руки.
        Лорд Мэйфилд хихикнул.
        - Тут я дам тебе фору, Джордж. Я легко читаю без очков.
        - Но ты не всегда способен рассмотреть тех, кто сидит по другую сторону зала в палате лордов. Или твои очки - это просто средство запугивания?
        Мужчины, смеясь, вернулись в кабинет лорда Мэйфилда, французское окно которого оставалось открытым.
        Мистер Карлайл занимался раскладыванием каких-то бумаг по папкам возле сейфа. Он поднял взгляд на вошедших.
        - Ну что, Карлайл, все готово?
        - Да, лорд Мэйфилд, все бумаги на вашем столе.
        Вышеупомянутый стол представлял собой большое солидное сооружение для письма красного дерева, стоящее напротив у окна в углу. Лорд Мэйфилд подошел и начал просматривать разложенные документы.
        - Чудесная сегодня ночь, - сказал сэр Джордж.
        - Да, - согласился мистер Карлайл. - Просто замечательно, как расчистилось небо после дождя. - Отложив в сторону папку, он спросил: - Я вам еще буду нужен сегодня, лорд Мэйфилд?
        - Нет, Карлайл, вряд ли. Я сам все разберу. Вероятно, мы засидимся допоздна. Ложитесь-ка лучше спать.
        - Спасибо. Доброй ночи, лорд Мэйфилд. Доброй ночи, сэр Джордж.
        - Доброй ночи, Карлайл.
        Когда секретарь уже был готов выйти из комнаты, лорд Мэйфилд вдруг сказал:
        - Минуточку, Карлайл. Вы забыли самый важный документ.
        - Прошу прощения, лорд Мэйфилд?
        - Оригиналы чертежей бомбардировщика.
        Секретарь застыл.
        - Они лежат прямо сверху, сэр.
        - Здесь ничего нет.
        - Но я только что положил их сюда!
        - Посмотрите сами.
        Молодой человек, совершенно сбитый с толку, подошел к лорду Мэйфилду. Министр с некоторым раздражением указал на стопку бумаг. Карлайл просмотрел их со все растущим изумлением.
        - Вы сами видите - их здесь нет.
        - Но… но это невероятно! - заговорил, заикаясь, секретарь. - Я положил их туда всего три минуты назад!
        - Наверное, вы ошиблись и они еще в сейфе, - благодушно сказал лорд Мэйфилд.
        - Я не понимаю… я знаю, что положил их сюда!
        Лорд Мэйфилд протиснулся мимо него к открытому сейфу. К ним присоединился сэр Джордж. Пары минут хватило, чтобы убедиться, что чертежей бомбардировщика там нет. Растерянные, ошеломленные, все трое вернулись к столу и еще раз просмотрели все бумаги.
        - Боже мой! - сказал Мэйфилд. - Они пропали!
        - Но это невозможно! - вскричал Карлайл.
        - Кто был в этой комнате? - рявкнул министр.
        - Никого не было. Совсем никого.
        - Карлайл, чертежи не могли вот так просто раствориться в воздухе. Их кто-то взял. Миссис Вандерлин сюда заходила?
        - Миссис Вандерлин? О нет, сэр!
        - Сейчас проверим, - сказал Кэррингтон и принюхался. - Вы бы почувствовали запах, если бы она тут была. Те самые ее духи.
        - Сюда никто не заходил, - настаивал Карлайл. - Я просто не понимаю…
        - Послушайте меня, Карлайл, - сказал лорд Мэйфилд. - Возьмите себя в руки. Мы должны разобраться в этом до конца. Вы совершенно уверены, что чертежи лежали в сейфе?
        - Абсолютно!
        - Вы действительно их видели? Это не предположение, что они лежали среди прочих?
        - Нет-нет, лорд Мэйфилд. Я их видел. Я положил их поверх остальных, что лежат на столе.
        - И с тех пор, говорите вы, никто в комнату не входил?.. А вы из комнаты не выходили?
        - Нет… по крайней мере… да.
        - Ага! - воскликнул сэр Джордж. - Вот мы и дошли до истины!
        - Какого же черта… - начал было лорд Мэйфилд, но Карлайл перебил его:
        - В нормальных обстоятельствах, лорд Мэйфилд, я ни за что бы не покинул комнату, когда на столе лежат важные бумаги. Но когда я услышал женский крик…
        - Женский крик? - встрепенулся лорд Мэйфилд.
        - Да. Он меня так испугал, что даже сказать трудно. Я как раз выкладывал документы на стол, когда услышал его, и, конечно, выбежал в коридор.
        - И кто кричал?
        - Француженка-горничная миссис Вандерлин. Она стояла на середине лестницы, бледная, перепуганная, ее трясло. Она сказала, что увидела привидение.
        - Привидение?
        - Да, высокую женщину в белом, которая двигалась беззвучно и плыла в воздухе.
        - Какая чушь!
        - Да, лорд Мэйфилд, я так ей и сказал. Должен сказать, что горничная была сильно пристыжена. Она поднялась по лестнице, а я вернулся сюда.
        - Когда это было?
        - За пару минут до того, как вы с сэром Джорджем вошли.
        - И как долго вас не было в комнате?
        - Две - максимум три минуты, - после короткого размышления сказал секретарь.
        - Довольно долго, - простонал лорд Мэйфилд. Внезапно он схватил друга за плечо. - Джордж, та тень, которую я видел… которая выскользнула из окна кабинета… Это был похититель! Как только Карлайл вышел из комнаты, он проник туда, похитил чертежи и скрылся!
        - Дело дрянь, - сказал сэр Джордж и схватил друга за руку. - Чарльз, нам чертовски много надо сделать. Но, черт побери, что нам делать?
        Глава 3
        - В любом случае надо все взвесить, Чарльз.
        Прошло полтора часа. Двое мужчин сидели в кабинете лорда Мэйфилда, и сэру Джорджу пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить друга принять некое конкретное решение.
        Лорд Мэйфилд, поначалу категорически не соглашавшийся, постепенно и неохотно стал склоняться к предложенной идее.
        Сэр Джордж не отступал:
        - Да не будь ты таким упертым, Чарльз!
        - Зачем впутывать в это дело какого-то жалкого иностранца, о котором мы ничего не знаем? - медленно произнес Мэйфилд.
        - Но я очень много о нем знаю, так уж вышло. Он просто чудо.
        - М-м-м…
        - Послушай, Чарльз. Это наш шанс! В этом деле главное - скрытность. Если информация просочится…
        - Ты как раз к этому и ведешь!
        - Вовсе нет. Этот человек, Эркюль Пуаро…
        - Приедет сюда и достанет нам чертежи из рукава, как фокусник - кролика из шляпы, не так ли?
        - Он докопается до истины. А истина - именно то, что нам нужно. Послушай, Чарльз, я беру всю ответственность на себя.
        - Ладно, будь по-твоему, - протянул лорд Мэйфилд. - Но я не понимаю, что этот тип сможет…
        Сэр Джордж схватил телефонную трубку.
        - Я прямо сейчас ему позвоню.
        - Он наверняка спит.
        - Проснется. Черт подери, Чарльз, нельзя, чтобы этой женщине все сошло с рук!
        - В смысле, миссис Вандерлин?
        - Да. Ты же не сомневаешься, что за этим стоит она?
        - Не сомневаюсь. Она в отместку обратила ситуацию против меня. Не хочется признаваться, Джордж, что какая-то женщина оказалась чересчур умной для нас. Мне это не по нутру, но это правда. У нас на нее ничего нет, мы ничего не докажем, и все же мы оба знаем, что именно она в этом деле главный кукловод.
        - Женщины - это отродья дьявола, - с чувством сказал Кэррингтон.
        - И ее никак не свяжешь с этим похищением, черт ее побери! Мы можем предполагать, что это она заставила горничную закричать и что тот человек, что рыскал снаружи, - ее сообщник, но черта с два мы это докажем.
        - Возможно, Эркюль Пуаро сумеет.
        Внезапно лорд Мэйфилд рассмеялся:
        - Бог с тобой, Джордж, я думал, что ты слишком уж англичанин, чтобы довериться французу, каким бы умным тот ни был.
        - Он вовсе не француз, а бельгиец, - сказал с некоторым смущением сэр Джордж.
        - Ладно, вызывай своего бельгийца. Пусть потренирует свой мозг на этом деле. Готов поспорить, у него получится не лучше, чем у нас.
        Сэр Джордж молча протянул руку к телефонной трубке.
        Глава 4
        Чуть моргнув, Эркюль Пуаро по очереди окинул взглядом обоих мужчин и очень деликатно подавил зевок.
        Была половина третьего утра. Его подняли с постели и повезли на полной скорости сквозь тьму на большом «Роллс-Ройсе». Теперь он только что закончил выслушивать рассказ обоих друзей.
        - Таковы факты, месье Пуаро, - сказал лорд Мэйфилд.
        Он откинулся на спинку кресла и медленно вставил в глаз монокль. Сквозь него на сыщика внимательно и остро воззрился бледно-голубой глаз. И в этом взгляде, кроме прочего, виднелся и неприкрытый скептицизм. Пуаро бросил короткий взгляд на сэра Джорджа Кэррингтона. Этот джентльмен наклонился вперед с почти детской надеждой на лице.
        Бельгиец медленно заговорил:
        - Да, факты я осознал. Горничная кричит, секретарь выходит, неизвестный соглядатай заходит, чертежи лежат на столе, он хватает их и убегает. Все складывается весьма удобно.
        В том, как он произнес последнюю фразу, было нечто, привлекшее внимание лорда Мэйфилда. Он чуть выпрямился, уронив монокль. Что-то насторожило его.
        - Простите, месье Пуаро?
        - Я говорю, лорд Мэйфилд, что все факты очень удобно сложились - для похитителя. Кстати, вы уверены, что видели именно мужчину?
        Лорд Мэйфилд покачал головой:
        - Этого я не могу сказать. Это была просто тень. На самом деле я уже почти сомневаюсь, что вообще кого-то видел.
        Пуаро перевел взгляд на маршала авиации.
        - А вы, сэр Джордж? Вы не могли бы сказать, был это мужчина или женщина?
        - Лично я никого не видел.
        Пуаро задумчиво кивнул. Затем вдруг встал и подошел к письменному столу.
        - Могу вас заверить, что планов здесь нет, - сказал лорд Мэйфилд. - Мы втроем просматривали эти бумаги раз пять.
        - Втроем? Вы хотите сказать, что и ваш секретарь тоже?
        - Да, Карлайл.
        Пуаро внезапно обернулся.
        - Скажите мне, лорд Мэйфилд, какая из бумаг лежала сверху, когда вы подошли к столу?
        Тот нахмурился, пытаясь вспомнить.
        - Минуточку… да, там был черновик докладной записки о расположении наших средств ПВО.
        Пуаро ловко подцепил документ и показал его Мэйфилду.
        - Этот, лорд Мэйфилд?
        Лорд Мэйфилд взял его и бегло просмотрел.
        - Да, он.
        Пуаро подал его Кэррингтону.
        - Вы заметили этот документ на столе?
        Сэр Джордж взял его, отодвинул от глаз подальше, затем надел пенсне.
        - Да, это он. Я тоже просматривал документы, вместе с Карлайлом и Мэйфилдом. Он лежал сверху.
        Пуаро задумчиво кивнул и снова положил бумагу на стол. Мэйфилд посмотрел на него слегка озадаченно.
        - Если есть еще вопросы… - начал он.
        - Конечно, есть. Карлайл. Карлайл под вопросом!
        Лорд Мэйфилд чуть покраснел.
        - Пуаро, Карлайл вне подозрений! Он девять лет прослужил моим личным секретарем. Он имеет доступ ко всем моим личным бумагам, и я могу вам сказать, что он спокойно мог бы сделать копию чертежей и скалькировать технические характеристики без всяких проблем, не привлекая внимания.
        - Ценю ваше мнение, - сказал Пуаро. - Если бы он был виновен, ему не было бы смысла инсценировать такую топорную кражу.
        - В любом случае, - сказал лорд Мэйфилд, - я доверяю Карлайлу. Я за него ручаюсь.
        - Карлайл, - угрюмо пробурчал Кэррингтон, - порядочный человек.
        Пуаро изящно развел руками.
        - А миссис Вандерлин, она непорядочная?
        - В ней порядочно непорядочности, - сказал сэр Джордж.
        Лорд Мэйфилд сказал уже более спокойно:
        - Мне кажется, месье Пуаро, что в… скажем так, деятельности… миссис Вандерлин сомнений нет. Министерство иностранных дел может предоставить вам по этому поводу более точные сведения.
        - А горничная, по вашему мнению, не является ли сообщницей своей хозяйки?
        - Не сомневаюсь, - сказал сэр Джордж.
        - Это предположение правдоподобно, - более осторожно сказал лорд Мэйфилд.
        Повисла пауза. Пуаро вздохнул и рассеянно переложил пару бумаг на столе. Затем он сказал:
        - Я так понимаю, что эти бумаги стоят денег? То есть за украденные чертежи можно получить большую сумму?
        - Если их предложить определенным кругам - то да.
        - Например?
        Сэр Джордж назвал пару европейских государств.
        Пуаро кивнул.
        - И об этом все знают, как я понимаю?
        - Миссис Вандерлин точно знает.
        - Я спросил - все?
        - Полагаю, что так.
        - Любой, у кого есть мозги, сумеет определить ценность чертежей в звонкой монете?
        - Да, месье Пуаро, но… - Лорду Мэйфилду явно было довольно неуютно.
        Сыщик поднял руку.
        - Я, как у вас говорится, обшарю все закоулки.
        Он внезапно снова встал, вышел из стеклянной двери и при помощи фонарика осмотрел траву у дальнего края террасы.
        Мужчины наблюдали за ним.
        Пуаро вернулся, снова сел и сказал:
        - Скажите, лорд Мэйфилд, этот злодей, скрывавшийся в тенях, - вы не организовали погони за ним?
        Лорд Мэйфилд пожал плечами:
        - Внизу он мог выйти из сада на шоссе. Если его там ждала машина, его уже было бы не поймать…
        - Но есть полиция, поисковики Автомобильной ассоциации[40 - Автомобильная ассоциация была создана в 1905 г., в первую очередь чтобы помогать автомобилистам избегать полицейских засад, отлавливавших нарушителей скоростного режима.]…
        Сэр Джордж перебил его:
        - Не забывайте, месье Пуаро, мы не можем позволить, чтобы все это всплыло наружу. Если станет известно, что чертежи украдены, результат очень плохо скажется на нашей партии.
        - О да, - сказал Пуаро. - Не следует забывать о La Politique[41 - Большая политика (фр.).]. Необходима величайшая секретность. Но вы посылаете за мной… Ну да, возможно, так проще.
        - Вы надеетесь на успех, месье Пуаро? - с некоторым недоверием произнес лорд Мэйфилд.
        Маленький бельгиец пожал плечами.
        - Почему нет? Надо только поразмыслить. Подумать.
        Он немного помолчал, затем сказал:
        - Я бы хотел теперь поговорить с мистером Карлайлом.
        - Да, конечно. - Лорд Мэйфилд встал. - Я попросил его подождать. Он где-то поблизости.
        Он вышел из комнаты.
        Пуаро посмотрел на сэра Джорджа.
        - Eh bien, - сказал он. - Вернемся к тому человеку на террасе.
        - Дорогой месье Пуаро, не спрашивайте меня! Я его не видел и описать не могу.
        Пуаро подался вперед.
        - Вы уже это говорили. Но теперь немного не так, верно?
        - Вы о чем это? - резко спросил сэр Джордж.
        - Как бы это сказать? Ваше отрицание более выраженно.
        Сэр Джордж начал было говорить, затем закрыл рот.
        - Да-да, - подбодрил его Пуаро. - Скажите, вы ведь оба были в конце террасы. Лорд Мэйфилд видит, как какая-то тень выскальзывает из его кабинета и затем бежит по траве. Но почему вы не видели этой тени?
        Кэррингтон уставился на него.
        - Вы попали в точку, мистер Пуаро. С тех пор меня постоянно тревожил этот факт. Понимаете, я могу поклясться, что никто из кабинета не выходил. Я подумал, что Мэйфилду просто показалось - ну, ветка там закачалась, что-то в этом роде… А потом, когда мы пришли сюда и увидели, что произошла кража, мне начало казаться, что Мэйфилд был прав, а я ошибся. И все же…
        Пуаро улыбнулся:
        - И все же в глубине души верите своим собственным глазам.
        - Вы правы, месье Пуаро, именно так.
        Сыщик вновь улыбнулся:
        - Очень разумно с вашей стороны.
        - Следов на траве нет? - резко спросил сэр Джордж.
        Пуаро кивнул:
        - Именно так. Лорду Мэйфилду кажется, что он видел тень. Затем происходит кража, и предположение перерастает в уверенность - конечно же! Теперь это не воображение - он действительно видел того человека. Но это не так. Меня лично не очень волнуют следы и прочие такие вещи, но в их отношении у нас все свидетельства отрицательные. На траве следов нет. Вечером был сильный дождь. Если бы кто-нибудь в тот вечер спустился с террасы на траву, следы бы остались.
        Сэр Джордж уставился на него:
        - Но тогда… тогда…
        - Тогда мы должны вернуться к дому. К тем, кто находится в доме.
        Он замолк, когда дверь открылась и вошли лорд Мэйфилд с Карлайлом.
        Хотя секретарь по-прежнему был очень бледен и взволнован, он худо-бедно сумел взять себя в руки. Надев пенсне, он сел и вопросительно посмотрел на Пуаро.
        - Как долго вы пробыли в кабинете до того, как услышали крик, месье?
        Карлайл задумался.
        - Минут пять-десять, насколько могу припомнить.
        - А до того не было ничего необычного?
        - Нет.
        - Как понимаю, вечеринка по большей части проходила в одной комнате?
        - Да, в гостиной.
        Пуаро сверился со своим блокнотом.
        - Сэр Джордж Кэррингтон с супругой. Миссис Макатта. Миссис Вандерлин. Мистер Реджи Кэррингтон. Лорд Мэйфилд и вы. Все верно?
        - Меня самого в гостиной не было. Большую часть вечера я проработал здесь.
        Пуаро обернулся к лорду Мэйфилду.
        - Кто первым пошел спать?
        - Думаю, леди Джулия Кэррингтон. Вообще-то все три дамы ушли вместе.
        - А потом?
        - Вошел мистер Карлайл, и я велел ему доставать документы, а мы с сэром Джорджем собирались подойти через минуту.
        - Именно тогда вы решили прогуляться по террасе?
        - Да.
        - В присутствии миссис Вандерлин говорилось что-нибудь насчет того, что вы собираетесь поработать в кабинете?
        - Да, упоминалось.
        - Но ее не было в комнате, когда вы приказали мистеру Карлайлу достать документы?
        - Нет.
        - Простите, лорд Мэйфилд, - сказал Карлайл. - Сразу после того, как вы это сказали, я столкнулся с ней в дверях. Она вернулась за книгой.
        - Вы считаете, что она могла подслушать?
        - Да, я считаю это вполне возможным.
        - Она вернулась за книгой, - задумчиво проговорил Пуаро. - Вы нашли ее книгу, лорд Мэйфилд?
        - Да, Реджи отдал ее ей.
        - Ах да, это то, что вы называете старой удавкой… пардон, старой уловкой, - вернуться за книгой. Она часто оказывается полезной!
        - Думаете, она нарочно так сделала?
        Пуаро пожал плечами.
        - И после этого вы вдвоем вышли на террасу. А миссис Вандерлин?
        - Ушла со своей книгой.
        - А молодой мистер Реджи? Он тоже пошел спать?
        - Да.
        - А мистер Карлайл заходит сюда и через пять-десять минут слышит крик. Продолжайте, месье Карлайл. Вы услышали крик и вышли в коридор. Возможно, нам будет проще, если вы сами воспроизведете ваши действия.
        Мистер Карлайл немного неуклюже встал.
        - Вот я кричу, - любезно помог Пуаро.
        Он открыл рот и издал пронзительное блеяние. Лорд Мэйфилд отвернулся, чтобы скрыть усмешку, а мистер Карлайл почувствовал себя очень неловко.
        - Allez! Вперед! Марш! - воскликнул Пуаро. - Ваша реплика.
        Мистер Карлайл скованно подошел к двери, открыл ее и вышел. Пуаро последовал за ним. Двое мужчин пошли следом.
        - Вы закрыли дверь за собой или оставили ее открытой?
        - Вот не помню… Думаю, оставил открытой.
        - Неважно. Продолжайте.
        Держась по-прежнему скованно, мистер Карлайл подошел к основанию лестницы и остановился там, глядя вверх.
        Пуаро сказал:
        - Вы говорите, та горничная стояла на лестнице. А где именно?
        - Примерно посередине.
        - И вид у нее был взволнованный.
        - Определенно.
        - Eh bien, представим, что я горничная. - Пуаро проворно взбежал по лестнице. - Примерно здесь?
        - На пару ступенек выше.
        - Вот так?
        Пуаро принял позу.
        - Ну… да… не совсем.
        - А теперь?
        - Ну, она держалась за голову.
        - Ага, за голову. Очень интересно. Вот так? - Пуаро поднял руки и прижал ладони к голове прямо над ушами.
        - Да, так.
        - Ага! А теперь скажите мне, мистер Карлайл, это ведь хорошенькая девушка?
        - Честно говоря, я не заметил.
        Голос у секретаря был злой.
        - Ага, вы не заметили… Но вы же молодой человек. Неужели молодой человек не видит, хорошенькая девушка или нет?
        - Право, мистер Пуаро, я могу только повторить, что не заметил.
        Карлайл бросил затравленный взгляд на своего хозяина. Сэр Кэррингтон внезапно издал смешок.
        - Месье Пуаро намерен сделать из вас гуляку, Карлайл, - заметил он.
        - Лично я всегда замечаю, когда девушка хорошенькая, - заявил Пуаро, спускаясь с лестницы.
        Молчание, которым Карлайл ответил на это замечание, было несколько колючим. Пуаро продолжал:
        - И именно тогда она рассказала вам сказку о том, что увидела привидение?
        - Да.
        - Вы ей поверили?
        - Вряд ли, мистер Пуаро!
        - В смысле, не в привидение. Я хочу сказать - вам не показалось, что девушка и вправду была уверена, что что-то увидела?
        - Ну, этого я сказать не могу. Она и правда часто дышала и казалась встревоженной.
        - Вы не видели и не слышали ее хозяйку?
        - Да вообще-то видел. Она вышла из своей комнаты на верхнюю галерею и позвала: «Леони».
        - А потом?
        - Девушка побежала к ней, а я вернулся в кабинет.
        - Пока вы стояли под лестницей, кто-нибудь мог зайти в дверь, которую вы оставили открытой?
        Карлайл покачал головой.
        - Только если бы прошел мимо меня. Дверь в кабинет находится в конце коридора, как сами видите.
        Пуаро задумчиво кивнул. Мистер Карлайл продолжал четко и размеренно:
        - Должен сказать, я очень благодарен лорду Мэйфилду, который увидел вора, покидающего кабинет через окно. Иначе я оказался бы в очень неприятном положении.
        - Глупости, дорогой мой Карлайл, - нетерпеливо вмешался лорд Мэйфилд. - Вы вне подозрений.
        - Очень любезно с вашей стороны, лорд Мэйфилд, но факты остаются фактами, и я прекрасно понимаю, что они складываются не в мою пользу. В любом случае я надеюсь, что мои вещи и я сам будут обысканы.
        - Чушь, дорогой мой друг, - сказал лорд Мэйфилд.
        - Вы серьезно этого хотите? - пробормотал Пуаро.
        - Я был бы весьма обязан.
        Пуаро задумчиво смотрел на него пару минут, затем пробормотал:
        - Понимаю.
        Затем он спросил:
        - Где находится комната миссис Вандерлин относительно кабинета?
        - Прямо над ним.
        - И окно выходит на террасу?
        - Да.
        Пуаро снова кивнул. Затем сказал:
        - Идемте в гостиную.
        Там он обошел комнату, проверил запоры на окнах, глянул на листки с подсчетом очков на столике для бриджа и наконец обратился к лорду Мэйфилду.
        - Это дело, - сказал он, - сложнее, чем кажется. Но одно совершенно ясно - похищенные бумаги не покидали этого дома.
        Лорд Мэйфилд уставился на него.
        - Однако, дорогой мой Пуаро, человек, которого я видел выходящим из кабинета…
        - Не было никакого человека.
        - Но я его видел…
        - При всем уважении, лорд Мэйфилд, вам показалось, что вы его видели. Вас обманула тень от ветки дерева. А тот факт, что были похищены бумаги, лишь утвердил вас в том, что вы что-то видели.
        - Но, мистер Пуаро, я же собственными глазами…
        - Мои глаза против твоих, старина, - встрял сэр Джордж.
        - Позвольте мне, лорд Мэйфилд, в этом отношении высказаться с полной определенностью. Никто не спускался с террасы на траву.
        Мистер Карлайл, очень бледный и скованный, сказал:
        - В этом случае, если месье Пуаро прав, то подозрение автоматически падает на меня. Только я мог совершить похищение.
        Лорд Мэйфилд вскочил.
        - Ерунда! Что бы там ни думал месье Пуаро, я с ним не согласен! Я уверен в вашей невиновности, мой дорогой Карлайл. Я готов поклясться в вашей невиновности!
        - Но я же не говорил, что подозреваю мистера Карлайла, - смиренно промурлыкал Пуаро.
        Карлайл ответил:
        - Нет, но вы совершенно ясно показали, что никто другой не имел шанса совершить это преступление!
        - Du tout! Du tout!
        - Но я сказал вам, что никто не проходил мимо меня по коридору, чтобы войти в дверь кабинета.
        - Согласен. Но кто-то мог войти в окно.
        - Но вы только что сказали, что этого не было?
        - Я сказал, что никто снаружи не мог войти и выйти, не оставив следов на траве. Но это можно было сделать изнутри дома. Кто-то мог выйти из этой комнаты через окно, проскользнуть по террасе, проникнуть в кабинет и снова вернуться сюда.
        Мистер Карлайл возразил:
        - Но ведь на террасе были лорд Мэйфилд и сэр Джордж Кэррингтон!
        - Да, они были на террасе, но они прогуливались. На глаза сэра Джорджа Кэррингтона можно положиться, - Пуаро слегка поклонился, - но они у него не на затылке. Окно кабинета находится в крайнем левом конце террасы, дальше находятся окна этой гостиной, но терраса тянется направо вдоль одной, двух, трех, возможно, четырех комнат?
        - Столовая, бильярдная, малая столовая и библиотека, - сказал лорд Мэйфилд.
        - И сколько раз вы прошли взад-вперед по террасе?
        - Как минимум пять-шесть раз.
        - Вы сами видите, что вору нужно было только выгадать нужный момент!
        - Вы хотите сказать, что пока я был в коридоре и разговаривал с горничной, вор дожидался в гостиной? - медленно проговорил Карлайл.
        - Это предположение. Это, конечно же, только предположение.
        - Мне оно не кажется достаточно вероятным, - сказал лорд Мэйфилд. - Слишком рискованно.
        Маршал авиации колебался.
        - Я не согласен с тобой, Чарльз. Это очень даже вероятно. Как только я сам не додумался!
        - Теперь вы понимаете, - сказал Пуаро, - почему я уверен, что чертежи до сих пор находятся в доме. Проблема в том, чтобы найти их.
        Сэр Джордж фыркнул:
        - Это довольно просто. Обыскать всех.
        Лорд Мэйфилд хотел было не согласиться, но Пуаро успел заговорить первым:
        - Нет-нет, все не так просто. Тот, кто похитил чертежи, будет ожидать обыска и постарается, чтобы их не нашли среди его или ее вещей. Они будут спрятаны на нейтральной территории.
        - Вы предлагаете нам поиграть в прятки по всему особняку?
        Пуаро улыбнулся:
        - Нет-нет, мы не будем доходить до такого. Мы сможем найти место, где спрятаны бумаги (или вычислить виноватого) путем логических умозаключений. Это облегчит дело. Утром я хотел бы побеседовать с каждым человеком в доме. Мне кажется, будет неразумным делать это прямо сейчас.
        Лорд Мэйфилд кивнул.
        - Вызовет слишком много пересудов, - сказал он, - если мы вытащим всех из постели в три часа ночи. В любом случае вам придется действовать очень осторожно, месье Пуаро. Суть дела не должна всплыть на поверхность.
        Сыщик беспечно взмахнул рукой.
        - Предоставьте это Эркюлю Пуаро. Моя ложь всегда тонка и убедительна. Значит, утром я продолжу расследование. Но сегодня я должен начать с вас, сэр Джордж, и вас, лорд Мэйфилд. - Он поклонился обоим.
        - То есть каждого - поодиночке?
        - Это я и имел в виду.
        Лорд Мэйфилд чуть закатил глаза, затем сказал:
        - Конечно. Оставляю вас наедине с сэром Джорджем. Когда я вам понадоблюсь, вы найдете меня в кабинете. Идемте, Карлайл.
        Они с секретарем вышли, закрыв за собой дверь.
        Сэр Джордж сел, механически потянулся за сигаретой и с озадаченным видом повернулся к Пуаро.
        - Видите ли, - медленно произнес он, - я не понимаю…
        - Это объясняется очень просто, - сказал Пуаро с улыбкой. - В двух словах, точнее говоря. Миссис Вандерлин.
        - О, - сказал Кэррингтон, - думаю, я понял. Миссис Вандерлин?
        - Именно. Понимаете ли, было бы не очень вежливо задать лорду Мэйфилду тот вопрос, который я хотел бы ему задать. Почему миссис Вандерлин? Известно, что эта леди - подозрительная личность. Но почему она тогда здесь? Я говорю себе - есть три объяснения. Первое - лорд Мэйфилд неравнодушен к этой леди, и вот почему я хочу поговорить с вами наедине, не хочу смущать его. Второе - миссис Вандерлин дорога кому-то еще из обитателей этого дома.
        - Меня можете вычеркнуть, - ухмыльнулся сэр Джордж.
        - Тогда, если оба предположения неверны, вопрос становится вдвойне критическим. Почему миссис Вандерлин находится здесь? Мне кажется, что я вижу некую тень ответа. И этот ответ - причина. Ее присутствие именно на этом вечере определенно было нужно лорду Мэйфилду по какой-то особой причине. Я прав?
        Сэр Джордж кивнул.
        - Вы совершенно правы, - сказал он. - Мэйфилд слишком старый стреляный воробей, чтобы попасть в ее сети. Он хотел ее присутствия совсем по другой причине. Дело в этом.
        Он пересказал ему разговор, который состоялся за обеденным столом. Пуаро слушал очень внимательно.
        - А, - сказал он. - Теперь я понимаю. Тем не менее похоже, что эта леди побила вас вашим же оружием весьма ловко!
        Сэр Джордж от души выругался.
        Пуаро посмотрел на него с некоторым изумлением, затем сказал:
        - Вы не сомневаетесь, что эта кража - ее рук дело, то есть что за этим стоит она, невзирая на то, сыграла она или нет активную роль в самом похищении?
        Сэр Джордж уставился на него.
        - Конечно! В этом нет никаких сомнений. Да кому еще нужно было красть эти чертежи?
        - Ага! - сказал Эркюль Пуаро. Он откинулся в кресле и уставился в потолок. - И все-таки, сэр Джордж, четверть часа назад мы пришли к выводу, что эти чертежи определенно стоят денег. Конечно, это не банкноты, не золото и не драгоценности, но тем не менее это потенциальные деньги. Если бы кто-то оказался в затруднительном положении…
        Собеседник фыркнул:
        - А у кого сегодня нет проблем с деньгами? Полагаю, могу сказать это откровенно, не подвергая себя обвинению в преступлении.
        Он улыбнулся Пуаро, и тот вежливо улыбнулся в ответ и пробормотал:
        - Mais oui[42 - О да (фр.).], вы можете говорить что угодно, поскольку вы, сэр Джордж, имеете в этом деле безупречное алиби.
        - Но у меня самого проблемы с деньгами!
        Пуаро печально покачал головой.
        - Да, действительно, человеку в вашем положении приходится нести большие расходы. К тому же у вас молодой сын в весьма затратном возрасте…
        Сэр Джордж застонал.
        - Образование и так дорого стоит, а тут еще и долги… Но вы не подумайте, он неплохой парень.
        Пуаро слушал маршала авиации с сочувствием. Недостаток мужества и стойкости у молодого поколения, невероятное попустительство детям со стороны матерей, которые постоянно принимают их сторону, проклятие азартной игры - а стоит только женщинам подцепить эту заразу, они буквально сходят с ума и рискуют ставками, которые не могут себе позволить… Все это излагалось в общих словах - сэр Джордж не говорил напрямую о жене или сыне, - но его природная открытость делала его слова достаточно прозрачными.
        Внезапно он замолк.
        - Простите, я не должен был отнимать у вас время посторонними разговорами, особенно в такой час ночи - вернее, уже утра… - Кэррингтон подавил зевок.
        - Думаю, сэр Джордж, вам надо пойти лечь спать. Вы были очень добры и помогли мне.
        - Да, пойду-ка я посплю. Вы правда думаете, что есть шанс вернуть чертежи?
        Пуаро пожал плечами:
        - Я намерен попытаться. Не вижу причин, почему бы и нет.
        - Хорошо, я пошел. Доброй ночи.
        Он вышел из комнаты.
        Пуаро остался сидеть, задумчиво глядя в потолок. Затем он достал маленький блокнот и, открыв чистую страницу, написал:
        «Миссис Вандерлин?
        Леди Джулия Кэррингтон?
        Миссис Макатта?
        Реджи Кэррингтон?
        Мистер Карлайл?
        Ниже он приписал:
        Миссис Вандерлин и мистер Реджи Кэррингтон?
        Миссис Вандерлин и леди Джулия?
        Миссис Вандерлин и мистер Карлайл?»
        Сыщик недовольно покачал головой, пробормотав:
        - C’est plus simple que ca[43 - Это уж слишком просто (фр.).].
        Затем он добавил несколько коротких предложений:
        «Действительно ли лорд Мэйфилд видел «тень»? Если нет, то почему он сказал, что видел? Видел ли что-нибудь сэр Джордж? Он категорически утверждает, что не видел ничего ПОСЛЕ того, как я обследовал клумбу.
        Примечание: лорд Мэйфилд близорук, может читать без очков, но чтобы увидеть что-то на той стороне комнаты, ему приходится пользоваться моноклем. Сэр Джордж дальнозоркий. Таким образом, если мы говорим о дальнем конце террасы, то на его зрение можно положиться больше, чем на зрение лорда Мэйфилда. Однако лорд Мэйфилд категорически уверен, что ВИДЕЛ что-то, и даже заверения его друга не могут его поколебать.
        Может ли кто-нибудь быть выше подозрений, каким кажется мистер Карлайл? Лорд Мэйфилд горячо отстаивает его невиновность. Слишком горячо. Почему? Потому что он тайно подозревает его и стыдится своих подозрений? Или потому что он четко подозревает кого-то другого? То есть кого-то, КРОМЕ миссис Вандерлин?»
        Пуаро отложил блокнот. Затем, встав, отправился в кабинет.
        Глава 5
        Лорд Мэйфилд сидел за столом, когда в кабинет вошел Пуаро. Он резко обернулся, отложил ручку и вопросительно посмотрел на него снизу вверх.
        - Ну, месье Пуаро, вы поговорили с Кэррингтоном?
        Сыщик улыбнулся и сел.
        - Да, лорд Мэйфилд. Он прояснил некоторые моменты, которые меня озадачивали.
        - И что это было?
        - Причина, по которой миссис Вандерлин находится здесь. Вы понимаете, я счел вероятным…
        Мэйфилд быстро понял причину несколько преувеличенного смущения Пуаро.
        - Вы думали, что я питаю слабость к этой леди? Вовсе нет. Совсем напротив. Забавно, но Кэррингтон думал так же.
        - Да, он рассказал мне о вашем разговоре на эту тему.
        У лорда Мэйфилда был покаянный вид.
        - Моя затея не сработала. Всегда досадно признавать, что женщина обвела вас вокруг пальца.
        - Да, но она еще не обвела вас вокруг пальца, лорд Мэйфилд.
        - Думаете, мы еще можем победить? Что же, я рад это слышать. Мне бы хотелось думать, что вы правы… - Он вздохнул. - Я чувствую себя полным дураком - я так радовался своему замыслу, чтобы заманить ее в ловушку.
        Эркюль Пуаро сказал, закурив одну из своих крохотных сигарет:
        - А каков в точности был ваш замысел, лорд Мэйфилд?
        - Ну, - помялся тот. - На самом деле в деталях я его не продумывал.
        - Вы ни с кем его не обсуждали?
        - Нет.
        - Даже с мистером Карлайлом?
        - Даже с ним.
        Пуаро улыбнулся:
        - Вы предпочитаете действовать в одиночку, лорд Мэйфилд?
        - Как правило, это оказывается лучшим вариантом, - мрачновато ответил тот.
        - Да, это разумно. Никому не доверять. Но вы рассказали об этом лорду Кэррингтону?
        - Просто потому что я понял, что мой дорогой друг всерьез волнуется за меня.
        Лорд Мэйфилд улыбнулся воспоминаниям.
        - Он ваш старый друг?
        - Да. Я знаю его более двадцати лет.
        - А его жену?
        - И его жену, конечно же.
        - Но - простите, если я чересчур нахален - вы так же откровенны с ней?
        - Я не понимаю, как мои личные отношения с людьми относятся к делу, месье Пуаро.
        - Мне кажется, лорд Мэйфилд, что это имеет очень даже большое отношение к делу. Вы ведь согласны с тем, что, по моей версии, вероятно, кто-то мог оставаться в гостиной?
        - Да. Я действительно согласен с тем, что наверняка так и случилось.
        - Мы не должны говорить «наверняка». Это было бы слишком самоуверенно. Но если моя теория верна, то кто, по-вашему, мог бы находиться в гостиной?
        - Очевидно, миссис Вандерлин. Она заходила туда один раз за книгой. Она могла бы туда зайти за другой книгой, или за сумочкой, или за оброненным платочком - у женщин найдется десяток причин. Она заставляет свою горничную закричать и выманить Карлайла из кабинета. Затем проскальзывает внутрь через окно и выходит из окна, как вы и сказали.
        - Вы забываете, что это могла быть не миссис Вандерлин. Карлайл слышал, как она окликнула горничную сверху, пока он разговаривал с девушкой.
        Лорд Мэйфилд прикусил губу.
        - Верно. Я и забыл, - с досадой сказал он.
        - Видите, - мягко сказал Пуаро, - у нас есть прогресс. Сначала у нас было простое объяснение - вор зашел снаружи и убежал с добычей. Очень удобная теория, как я тогда сказал, слишком удобная, чтобы принимать эту версию всерьез. Мы отмели ее. Затем перешли к версии иностранного агента, миссис Вандерлин, и все снова прекрасно сходится - до определенного момента. Но теперь это снова кажется чересчур простым, чересчур удобным, чтобы принять версию.
        - Вы снимаете со счетов и миссис Вандерлин?
        - В гостиной была не миссис Вандерлин. Это мог быть подельник миссис Вандерлин, который совершил кражу, но вполне вероятно, что за этим делом стоит кто-то вообще другой. Если так, нам следует подумать о мотиве.
        - А не слишком ли это притянуто за уши, месье Пуаро?
        - Не думаю. Итак, каков мог бы быть мотив? Деньги. Чертежи могли украсть, чтобы превратить их в наличные. Это самый простой мотив. Но на самом деле он может быть совсем иным.
        - Например…
        - Это определенно может быть попытка причинить кому-либо вред, - медленно проговорил Пуаро.
        - Кому?
        - Возможно, мистеру Карлайлу. Подозрения, очевидно, в первую очередь пали бы на него. Но здесь может быть не только это. Мужчины, в руках которых судьба страны, лорд Мэйфилд, особенно уязвимы в глазах населения.
        - Вы хотите сказать, что кража имела своей целью подорвать мое реноме?
        Пуаро кивнул.
        - Если я не ошибаюсь, лорд Мэйфилд, где-то пять лет назад у вас были непростые времена. Вас подозревали в дружбе с одним европейским политиком, который был тогда чрезвычайно непопулярен у здешних избирателей.
        - Совершенно верно, месье Пуаро.
        - Быть в наши дни государственным деятелем - непростая задача. Ведь ему приходится проводить политику, которую он считает выгодной для страны, но в то же время нельзя не признавать силу народного мнения. А народное мнение очень часто сентиментально, смутно и невероятно ненадежно, однако им нельзя пренебрегать.
        - Как верно вы говорите! Воистину это - проклятие жизни политика. Приходится потакать чувствам страны, как бы опасно и рискованно это ни было.
        - Мне кажется, в этом и состояла ваша дилемма. Ходили слухи, что вы заключили соглашение с тем вышеупомянутым деятелем. И страна, и газеты сразу набросились на вас. К счастью, премьер-министр категорически отверг эти подозрения, и вы отрицали все, хотя и не скрывали своих симпатий.
        - Все это верно, месье Пуаро, но зачем ворошить прошлое?
        - Дело в том, что я считаю вероятным, что враг, разочарованный тем, как вы преодолели этот кризис, решил попытаться устроить вам очередные сложности. Вы вскоре восстановили доверие в глазах народа. Проблема ушла в прошлое, теперь вы заслуженно являетесь одной из наиболее популярных фигур в политике. Вас открыто прочат в очередные премьер-министры, когда мистер Ханберли уйдет в отставку.
        - Вы считаете, что это попытка дискредитировать меня? Чушь!
        - Tout de meme[44 - Тем не менее (фр.).], лорд Мэйфилд, будет выглядеть нехорошо, если станет известно, что чертежи нового британского бомбардировщика были украдены во время уик-энда, когда у вас в гостях была некая очаровательная леди. Один намек на ваши взаимоотношения с этой леди в газетах - и вам перестанут доверять.
        - Но такое же нельзя воспринимать серьезно!
        - Дорогой мой лорд Мэйфилд, вы прекрасно знаете, что можно! Чтобы подорвать общественное доверие к человеку, нужно совсем немного.
        - Да, это так, - сказал лорд Мэйфилд. Внезапно вид у него стал очень обеспокоенный. - Господи! Как же отчаянно запутывается это дело! Вы правда думаете… но это невозможно… невозможно!
        - Вы знаете кого-нибудь, кто… завидовал бы вам?
        - Абсурд!
        - В любом случае вы согласны, что мои вопросы о ваших личных отношениях с теми, кто присутствует на этой вечеринке, не то чтобы совсем неуместны?
        - О, возможно… возможно. Вы спрашивали меня о Джулии Кэррингтон. Здесь я мало что могу сказать. Я никогда особенно не был с ней близок, и вряд ли я ей интересен. Она из этих беспокойных, нервных женщин, опрометчиво экстравагантных и безумно увлеченных карточной игрой. Мне кажется, она довольно старомодна, чтобы презирать меня как выскочку.
        - Я заглянул в «Кто есть кто», прежде чем приехать, - сказал Пуаро. - Вы были главой знаменитого конструкторского бюро и сами являетесь первоклассным инженером.
        - Действительно, в смысле практической стороны дела я мало в чем не разбираюсь. Я проделал путь с самых низов, - довольно мрачно проговорил лорд Мэйфилд.
        - О-ля-ля! - воскликнул Пуаро. - Какой же я дурак! Дурак!
        Собеседник уставился на него.
        - Простите, месье Пуаро?
        - Просто мне стала понятна часть головоломки. То, чего я не замечал прежде… Но все сходится. Да - просто великолепно сходится!
        Лорд Мэйфилд глянул на него в изумленном недоумении. Но Пуаро с легкой улыбкой покачал головой:
        - Нет-нет, не сейчас. Я должен получше разобраться в своих версиях.
        Он встал.
        - Доброй ночи, лорд Мэйфилд. Мне кажется, я знаю, где находятся эти чертежи.
        - Знаете? - вскричал лорд Мэйфилд. - Так давайте заберем их прямо сейчас!
        Пуаро покачал головой:
        - Нет-нет. Так не пойдет. Поспешность была бы фатальной. Но оставьте это дело Эркюлю Пуаро.
        Он вышел из комнаты. Лорд Мэйфилд презрительно пожал плечами.
        - Да он просто шарлатан, - прошептал он. Затем, отложив бумаги и погасив свет, тоже пошел спать.
        Глава 6
        - Если была кража, то какого черта старик Мэйфилд не послал за полицией? - заявил Реджи Кэррингтон.
        Он чуть отодвинулся от стола, на котором накрыли завтрак. Молодой человек спустился последним. Хозяин, миссис Макатта и сэр Джордж уже закончили завтракать незадолго до этого. Его мать и миссис Вандерлин предпочли завтракать в постели.
        Сэр Джордж, повторив свое заявление в том виде, который они обговорили с лордом Мэйфилдом и Эркюлем Пуаро, не мог отделаться от ощущения, что справился с делом не так хорошо, как мог бы.
        - Мне кажется очень странным, что ты позвал какого-то подозрительного иностранца, - сказал Реджи. - Что украли, папа?
        - Точно не знаю, сынок.
        Реджи встал. Этим утром он казался нервным, почти на грани срыва.
        - Ничего… важного? Не… бумаги или что-то в этом роде?
        - Честно говоря, Реджи, я не имею права сказать тебе все.
        - Все должно быть шито-крыто? Я понял.
        Реджи взбежал по лестнице, остановился на мгновение на середине, нахмурившись, затем продолжил путь и постучал в дверь матери. Ее голос разрешил ему войти.
        Леди Джулия сидела в постели, царапая какие-то цифры на обратной стороне конверта.
        - Доброе утро, дорогой. - Она подняла взгляд, затем резко спросила: - Реджи, в чем дело?
        - Ничего особенного, просто ночью произошла кража.
        - Кража? И что же украли?
        - Ой, я не знаю. Все помалкивают. Тут какой-то странный частный детектив задает всем вопросы…
        - Как необычно!
        - Довольно неприятно, - медленно проговорил Реджи, - находиться в доме, где произошло такое.
        - Но что конкретно произошло?
        - Не знаю. Это случилось уже после того, как я лег спать… Осторожно, мама, ты уронишь поднос.
        Он поймал поднос с завтраком и отнес его на столик у окна.
        - Украли какие-нибудь деньги?
        - Я же сказал тебе - не знаю.
        - Полагаю, этот детектив задает вопросы всем? - медленно проговорила леди Джулия.
        - Я так думаю.
        - Где вы были прошлой ночью? Что-то в этом роде?
        - Видимо. Ну, многого я ему рассказать не смогу. Я пошел наверх спать и почти сразу же заснул.
        Леди Джулия не ответила.
        - Мама, я хотел спросить - ты мне денег не дашь? Я совсем на мели.
        - Нет, - рассеянно ответила мать. - Я сама в жутком проигрыше. Страшно подумать, что скажет твой отец, когда узнает.
        В дверь постучали, и вошел сэр Джордж.
        - А, вот ты где, Реджи… Будь так любезен, спустись в библиотеку. Месье Эркюль Пуаро хочет с тобой поговорить.
        Сыщик только что закончил допрашивать грозную миссис Макатту. Несколько коротких вопросов показали, что та ушла спать незадолго до одиннадцати вечера и не слышала и не видела ничего полезного.
        Пуаро ловко перешел от темы кражи к более личным вопросам. Сам он очень восхищается лордом Мэйфилдом. Как член общества, он чувствует, что лорд Мэйфилд действительно великий человек. Конечно, миссис Макатта, будучи хорошо осведомленной, куда более способна это оценить, чем он.
        - У лорда Мэйфилда есть голова на плечах, - согласилась миссис Макатта. - И свою карьеру он полностью сделал сам. Никакого наследного влияния у него не было. Возможно, он не слишком дальновиден. В этом, увы, все мужчины схожи. Им недостает женского воображения. Женщина, месье Пуаро, станет большой силой в правительстве, не пройдет и десяти лет!
        Пуаро ответил, что уверен в этом.
        Он перешел к миссис Вандерлин. Правда ли, как ему намекали, что она и лорд Мэйфилд - очень близкие друзья?
        - Вовсе нет. Честно говоря, я была крайне удивлена, встретив ее здесь. Крайне удивлена.
        Пуаро спросил, какого мнения миссис Макатта о миссис Вандерлин - и получил это мнение.
        - Это одна из совершенно бесполезных женщин, месье Пуаро. Из-за таких начинаешь стыдиться собственного пола. Паразитка, законченная паразитка!
        - Мужчины восхищаются ею?
        - Мужчины! - презрительно произнесла миссис Макатта. - Мужчин всегда привлекает хорошенькое личико. Этот мальчик, молодой Реджи Кэррингтон, краснеет каждый раз, как она заговаривает с ним. Ему льстит, что она обращает на него внимание. Глупость какая! И льстит она ему по-глупому. Хвалит его невесту, которая на самом деле далеко не бриллиант…
        - Он плохой игрок?
        - Вчера вечером он наступил на все возможные грабли.
        - А леди Джулия хороший игрок, не так ли?
        - Слишком хороший, на мой взгляд, - сказала миссис Макатта. - Она играет утром, днем и вечером.
        - И по высоким ставкам?
        - Да, действительно, выше, чем я решилась бы ставить. В общем, мне это кажется неправильным.
        - Она много выигрывает?
        Миссис Макатта громко фыркнула:
        - Она пытается так расплатиться с долгами. Но в последнее время ей не везет, так я слышала. Прошлым вечером мне показалось, что у нее что-то на уме. Азартная игра, месье Пуаро, - это зло лишь немногим меньшее, чем пьянство. Будь моя воля, я очистила бы эту страну…
        Пуаро пришлось выслушать довольно длинную речь по поводу оздоровления английской морали. Затем он решительно прекратил разговор и послал за Реджи Кэррингтоном.
        Сыщик тщательно смерил взглядом молодого человека, когда тот вошел. Довольно очаровательная улыбка маскирует вялый рот, подбородок безвольный, глаза широко расставлены, довольно узкий лоб. Он подумал, что тип Кэррингтона-младшего очень ему знаком.
        - Мистер Реджи Кэррингтон?
        - Да. Могу чем-нибудь помочь?
        - Просто расскажите мне, чем вы занимались прошлым вечером.
        - Ну, насколько помню, мы играли в бридж в гостиной. Потом я пошел спать.
        - Во сколько это было?
        - Незадолго до одиннадцати. Полагаю, кража произошла позже?
        - Да, позже. Может, вы что-то видели или слышали?
        Реджи с сожалением покачал головой:
        - Боюсь, нет. Я сразу пошел спать и спал очень крепко.
        - Вы пошли сразу из гостиной к себе и оставались там до утра?
        - Верно.
        - Любопытно, - сказал Пуаро.
        - То есть - любопытно? - резко спросил Реджи.
        - Например, вы не слышали крик?
        - Нет, не слышал.
        - Ах, очень любопытно…
        - Послушайте, я вас не понимаю!
        - Возможно, вы глуховаты?
        - Определенно нет.
        Губы Пуаро задвигались. Возможно, он в третий раз повторял слово «любопытно». Затем сказал:
        - Что же. Спасибо вам, мистер Кэррингтон, это все.
        Реджи встал. Постоял в нерешительности.
        - Знаете, - сказал он, - когда вы меня спросили, я подумал, что действительно что-то такое слышал…
        - Вы действительно что-то слышали?
        - Да, но, понимаете, я читал книгу - вообще-то детективный роман, - и… ну, я действительно здорово зачитался.
        - Ага, - сказал Пуаро, - весьма удовлетворительное объяснение.
        Лицо его было бесстрастным.
        Реджи по-прежнему мялся, затем повернулся и медленно пошел к дверям. Затем остановился и спросил:
        - А что все же украли?
        - Нечто очень ценное, мистер Кэррингтон. Это все, что я имею право сказать.
        - О, - довольно безучастно сказал Реджи и вышел.
        Пуаро кивнул.
        - Совпадает, - пробормотал он. - Очень хорошо совпадает.
        Он позвонил и вежливо спросил, не встала ли уже миссис Вандерлин.
        Глава 7
        Миссис Вандерлин вплыла в комнату. Смотрелась она очень красиво. На ней был великолепно сшитый красновато-коричневый спортивный костюм, подчеркивающий теплый оттенок ее волос. Она опустилась в кресло и улыбнулась своей головокружительной улыбкой сидевшему перед ней маленькому человечку. На мгновение что-то иное промелькнуло в ее улыбке. Может, это было торжество, может, даже насмешка. Это длилось меньше мгновения, но все же оно было. Это показалось Пуаро интересным.
        - Воры? Прошлой ночью? Какой ужас! Нет, я ничего не слышала. А полиция? Они могут что-нибудь сделать?
        Опять на мгновение в ее глазах промелькнула насмешка.
        «Понятно, что вы не боитесь полиции, леди, - подумал Пуаро. - Вы прекрасно понимаете, что ее просто не вызовут. И из этого следует - что?»
        - Понимаете, мадам, - серьезно сказал он, - это дело чрезвычайной секретности.
        - Ну, конечно… месье Пуаро, верно? - я не скажу ни слова! Я слишком восхищаюсь дорогим лордом Мэйфилдом, чтобы доставлять ему хоть какую-нибудь неприятность.
        Миссис Вандерлин закинула ногу за ногу. Начищенная до блеска туфелька из коричневой кожи болталась на кончике ее ноги в шелковом носке. Она улыбнулась теплой, соблазнительной улыбкой, демонстрировавшей отменное здоровье и полную удовлетворенность.
        - Могу ли я хоть чем-нибудь помочь?
        - Благодарю, мадам. Вы прошлым вечером играли в гостиной в бридж?
        - Да.
        - Как понимаю, затем все дамы пошли к себе спать?
        - Верно.
        - Но кое-кто вернулся за книгой. Ведь это были вы, миссис Вандерлин, не так ли?
        - Да, я вернулась первой.
        - Что вы хотите этим сказать - первой? - резко спросил Пуаро.
        - Я сразу же вернулась, - объяснила миссис Вандерлин. - Затем я пошла к себе и звонком вызвала горничную. Она что-то долго шла. Я позвонила еще раз. Затем вышла на площадку, услышала ее голос и позвала ее. Когда она расчесала меня, я отослала ее. Горничная была взволнована, вся на нервах и пару раз дернула меня за волосы. После того как отослала ее, я увидела леди Джулию, которая поднималась по лестнице. Она сказала мне, что тоже возвращалась за книгой. Правда, забавно?
        Закончив речь, миссис Вандерлин улыбнулась широко, почти по-кошачьи. Эркюль Пуаро решил про себя, что миссис Вандерлин недолюбливает леди Джулию Кэррингтон.
        - Вы правы, мадам. Скажите, вы не слышали крика вашей горничной?
        - Да, я слышала что-то в этом роде.
        - Вы не спрашивали ее, почему она кричала?
        - Спрашивала. Она сказала, что увидела плывущую по воздуху белую фигуру - какая чепуха!
        - Как была прошлым вечером одета леди Джулия?
        - О, вы полагаете?.. Понимаю. Она была в белом вечернем платье. Конечно, это все объясняет. Она наверняка увидела ее мельком в темноте как белую фигуру. Эти горничные такие суеверные.
        - Ваша горничная давно у вас служит, мадам?
        - О нет. - Миссис Вандерлин широко распахнула глаза. - Всего месяцев пять.
        - Мне хотелось бы сейчас поговорить с ней, если вы не против, мадам.
        Миссис Вандерлин подняла брови.
        - Ну, конечно, - довольно холодно сказала она.
        - Понимаете, я хотел бы допросить ее.
        - Да, конечно. - Ее глаза снова весело блеснули.
        Сыщик встал и поклонился.
        - Мадам, - сказал он, - примите мое восхищение.
        Миссис Вандерлин на этот раз даже немного опешила.
        - О, месье Пуаро, это очень мило с вашей стороны, но почему?
        - Мадам, вы так прекрасно вооружены, так уверены в себе…
        Миссис Вандерлин рассмеялась - немного неуверенно.
        - Не понимаю, - сказала она, - это комплимент или как?
        - Возможно, предостережение, - сказал Пуаро. - Не стоит относиться к жизни с надменностью.
        Миссис Вандерлин рассмеялась уже с большей уверенностью. Она встала и протянула руку.
        - Дорогой мой месье Пуаро, я искренне желаю вам успеха. Благодарю вас за все те любезности, которые вы сказали в мой адрес.
        Она вышла. Бельгиец пробормотал себе под нос:
        - Вы желаете мне успеха, правда? Но вы полностью уверены, что я потерплю неудачу! Да, в этом вы совершенно уверены. И это очень меня раздражает.
        Он с некоторой обидой дернул за шнурок звонка и попросил прислать к нему мадемуазель Леони.
        Пуаро оценивал ее взглядом, пока она нерешительно стояла в дверях, чопорно-застенчивая в своем черном платье, с аккуратно разделенными пробором черными волнами волос и скромно опущенными глазами. Наконец он медленно кивнул с одобрением и сказал:
        - Заходите, мадемуазель Леони. Не бойтесь.
        Она вошла и скромно остановилась перед ним.
        - Знаете, - внезапно изменившимся тоном сказал Пуаро, - вы мне кажетесь очень хорошенькой.
        Леони тут же отреагировала. Она искоса бросила на него короткий взгляд и тихо прошептала:
        - Месье так добр…
        - Представьте себе, - сказал Пуаро, - я спросил мистера Карлайла, хорошенькая ли вы, а он ответил, что не знает!
        Леони презрительно вздернула подбородок.
        - Эта статуя?
        - Это очень хорошо его описывает.
        - Я не верю, что он хоть раз в жизни посмотрел на девушку.
        - Возможно, и так. Жаль. Он многое потерял. Но в этом доме есть и другие, кто способен вас оценить, не так ли?
        - Я не понимаю, что месье имеет в виду.
        - О, мадемуазель Леони, вы прекрасно все понимаете. Прошлым вечером вы поведали нам прелестную историю о том, что увидели привидение. Как только я узнал, что вы стояли, схватившись за голову, я сразу понял, что тут дело вовсе не в призраке. Когда девушка пугается, она хватается за сердце или прижимает руки ко рту, чтобы подавить крик, но если она хватается за голову, то тут совсем другое дело. Это значит, что ее волосы оказались в беспорядке и она срочно пытается их пригладить! Так что, мадемуазель, давайте говорить правду. Почему вы закричали на лестнице?
        - Но, месье, это правда, я увидела высокую фигуру в белом…
        - Мадемуазель, не надо оскорблять мой интеллект. Эта выдумка могла сойти для мистера Карлайла, но не для Эркюля Пуаро. Правда в том, что вас в тот момент только что поцеловали, верно? И посмею сделать предположение, что поцеловал вас мистер Реджи Кэррингтон.
        Леони подняла невозмутимый взгляд и моргнула.
        - Eh bien, - заявила она, - поцелуй. И что?
        - Действительно - и что? - галантно сказал Пуаро.
        - Понимаете, этот молодой джентльмен подкрался сзади, обнял меня за талию - конечно, я испугалась и вскрикнула. Если бы я знала, тогда, конечно, не закричала бы.
        - Конечно, - согласился Пуаро.
        - Но он подкрался ко мне, как кот. Тут распахнулась дверь кабинета и вышел месье le secretaire[45 - Секретарь (фр.).], и молодой джентльмен ускользнул вверх по лестнице, в результате я выглядела как дура. Конечно, мне нужно было что-то сказать - особенно… - она перешла на французский, - un jeune homme comme ca, tellement comme il faut[46 - Такому приличному молодому человеку (фр.).]!
        - И вы придумали привидение?
        - Да, месье, в тот момент я больше ничего не сумела придумать. Высокая фигура, вся в белом, плывущая по воздуху… Это глупо, но что еще я могла сделать?
        - Ничего. Итак, теперь все понятно. Я с самого начала так и предполагал.
        Леони бросила на него вызывающий взгляд.
        - Месье, вы очень умны и очень добры.
        - И поскольку я не собираюсь ставить вас в неловкое положение в связи с этим делом, вы готовы сделать для меня ответную любезность?
        - С великой охотой, месье.
        - Насколько вы осведомлены о делах вашей хозяйки?
        Девушка пожала плечами:
        - Не очень, месье. Конечно, у меня есть свои догадки…
        - И каковы они?
        - Ну, от меня не ускользнуло, что друзья мадам всегда армейские, или флотские, или летчики. Есть и другие друзья - иностранные джентльмены, которые иногда приходят к ней очень скрытно. Мадам очень красива, хотя мне кажется, что долго ее красота не продержится. Но молодые люди находят ее очень привлекательной. Иногда они слишком много говорят. Но это всего лишь мои догадки. Мадам мне не доверяет.
        - Вы хотите сказать мне, что мадам действует в одиночку?
        - Это так, месье.
        - Другими словами, вы можете мне помочь.
        - Боюсь, нет, месье. Я помогла бы, если б могла.
        - Скажите, ваша хозяйка сегодня в хорошем настроении?
        - Определенно да, месье.
        - Случилось что-то такое, что ее обрадовало?
        - Она в хорошем настроении с того самого момента, как приехала сюда.
        - Но вы должны знать, Леони.
        Девушка ответила доверительно:
        - Да, месье. Здесь я не могу ошибиться. Я знаю настроение мадам. Она в очень приподнятом состоянии духа.
        - Можно сказать, торжествует?
        - Именно так, месье.
        Пуаро мрачно кивнул:
        - Мне это трудновато будет пережить. И все же это неизбежно… Благодарю вас, мадемуазель, это все.
        Леони кокетливо глянула на него.
        - Благодарю вас, месье. Если я встречусь с месье на лестнице, то будьте уверены - я не закричу.
        - Дитя мое, - с достоинством сказал Пуаро. - Я уже в годах. К чему мне такие фривольности?
        С легким смешком Леони ушла.
        Сыщик медленно расхаживал по комнате. Лицо его было мрачным и встревоженным.
        - А теперь, - сказал он наконец, - настала очередь леди Джулии. Интересно, что она скажет?
        Леди Джулия вошла в комнату с видом спокойной уверенности. Она изящно кивнула, села в пододвинутое Пуаро кресло и заговорила низким, выдающим хорошее воспитание голосом:
        - Лорд Мэйфилд говорит, что вы хотели задать мне несколько вопросов.
        - Да, мадам. О прошлом вечере.
        - Значит, о прошлом вечере?
        - Что случилось после того, как вы закончили игру в бридж?
        - Мой муж счел, что слишком поздно начинать следующую партию. Я пошла спать.
        - А потом?
        - Я пошла спать.
        - Это все?
        - Да. Боюсь, я не смогу рассказать вам ничего интересного. Когда произошла, - она помялась, - эта кража?
        - Вскоре после того, как вы поднялись наверх.
        - Понятно. И что же украли?
        - Некоторые важные бумаги, мадам.
        - Важные?
        - Очень важные.
        Она чуть нахмурилась и спросила:
        - Они были… ценные?
        - Да, мадам, они стоят много денег.
        - Понятно.
        Повисла пауза. Затем Пуаро сказал:
        - А что насчет вашей книги, мадам?
        - Моей книги? - Она непонимающе посмотрела на него.
        - Да, насколько я понял миссис Вандерлин, после того как все три дамы удалились, вы вернулись за книгой.
        - Да, конечно.
        - То есть вы не пошли сразу в спальню, после того как поднялись наверх? Вы возвращались в гостиную?
        - Да, это так. Я совсем забыла.
        - Когда вы были в гостиной, вы не слышали крик?
        - Нет… да… не думаю.
        - Как же, мадам! Вы не могли его не услышать, если были в гостиной.
        Леди Джулия вздернула голову и твердо ответила:
        - Я ничего не слышала.
        Пуаро поднял брови, но ничего не сказал.
        Молчание становилось неуютным. Леди Джулия резко спросила:
        - Что было предпринято?
        - Предпринято? Я не понимаю вас, мадам.
        - Я имею в виду кражу. Полиция ведь была обязана что-то сделать.
        Пуаро покачал головой:
        - Полицию не привлекали. Расследование веду я.
        Она уставилась на него. Ее нервное исхудавшее лицо напряглось и заострилось. Глаза, темные, беспокойные, пытались пронзить его бесстрастность. Наконец она, потерпев поражение, опустила взгляд.
        - Вы не можете мне сказать, какие меры были предприняты?
        - Могу лишь заверить вас, мадам, что я переверну все.
        - Чтобы поймать вора или чтобы вернуть бумаги?
        - Главное - вернуть бумаги.
        Женщина тут же потеряла интерес, стала апатичной.
        - Да, - безразлично сказала она. - Полагаю, что так.
        Снова возникла пауза.
        - Что-то еще, месье Пуаро?
        - Нет, мадам. Не смею больше вас задерживать.
        - Благодарю вас.
        Он открыл ей дверь. Леди Джулия вышла, даже не глянув на него.
        Пуаро вернулся к камину и начал тщательно выстраивать фигурки на каминной полке. Он все еще занимался этим, когда сквозь французское окно с террасы вошел лорд Мэйфилд.
        - Ну? - сказал он.
        - Думаю, все очень неплохо. События развиваются как должно.
        Лорд Мэйфилд уставился на него:
        - Вы довольны?
        - Нет. Не доволен. Но удовлетворен.
        - Честное слово, месье Пуаро, я вас не понимаю.
        - Я не такой шарлатан, как вы думаете.
        - Я никогда не говорил…
        - Нет! Но вы думали!.. Ладно. Я не обижаюсь. Мне иногда необходимо принять определенный вид.
        Лорд Мэйфилд с изрядным сомнением посмотрел на него. Эркюль Пуаро был человеком, которого он никак не мог понять. Ему хотелось бы назвать его никчемным, но что-то подсказывало ему, что этот смешной человечек не настолько бесполезен, как кажется. Чарльз Маклафлин всегда умел видеть чужие способности.
        - Хорошо, - сказал он. - Мы в ваших руках. Каков ваш дальнейший план?
        - Вы не могли бы избавиться от своих гостей?
        - Думаю, это можно устроить… я мог бы сказать, что мне надо уехать в Лондон в связи с этим делом. Тогда они, вероятно, тоже распрощаются.
        - Очень хорошо. Попытайтесь это устроить.
        Лорд Мэйфилд помедлил.
        - Вам не кажется…
        - Я полностью уверен, что так поступить будет разумнее всего.
        Лорд Мэйфилд пожал плечами:
        - Хорошо, раз вы так уверены.
        Он вышел.
        Глава 8
        Гости разъехались после ланча. Миссис Вандерлин и миссис Макатта ехали поездом, Кэррингтоны - на собственной машине. Пуаро стоял в холле, когда миссис Вандерлин очаровательнейше прощалась:
        - Так ужасно оставлять вас в такой заботе и тревоге… Я надеюсь, что для вас все кончится хорошо. Я никому ни словечка ни о чем не скажу.
        Она пожала ему руку и направилась к «Роллс-Ройсу», который ждал ее, чтобы отвезти на станцию. Миссис Макатта уже сидела в машине. Ее прощание было кратким и неласковым.
        Внезапно Леони, которая сидела впереди вместе с шофером, бегом вернулась в холл.
        - Дорожный несессер мадам, его нет в машине! - воскликнула она.
        Все торопливо занялись поисками. Наконец лорд Мэйфилд нашел его - тот спрятался в тени возле большого дубового сундука. Леони с радостным криком схватила элегантный несессер из зеленого сафьяна и поспешила с ним к машине.
        Миссис Вандерлин высунулась из машины.
        - Лорд Мэйфилд, лорд Мэйфилд! - Она протянула ему письмо. - Вы не будете так любезны опустить его в почтовый ящик? Если я оставлю его до города, то непременно забуду отослать. Письма валяются у меня в сумочке по многу дней.
        Сэр Джордж Кэррингтон то открывал, то закрывал часы. Он был пунктуален до сумасшествия.
        - Впритык, - пробормотал он. - Совсем впритык. Если не поспешат, опоздают на поезд…
        - Да не суетись ты, Джордж, - раздраженно сказала его жена. - В конце концов, это их поезд, не наш!
        Он укоризненно посмотрел на нее.
        «Роллс-Ройс» тронулся в путь.
        Реджи подъехал и остановился у парадной двери в «Моррисе» Кэррингтонов.
        - Все готово, папа, - сказал он.
        Слуги начали грузить багаж Кэррингтонов. Реджи наблюдал за погрузкой, сидя на откидном заднем сиденье.
        Пуаро вышел из парадной двери, смотря на происходящее.
        Внезапно он ощутил руку у себя на локте. Это была леди Джулия.
        - Месье Пуаро, - возбужденно зашептала она, - я должна немедленно поговорить с вами.
        Он позволил ей увести себя. Женщина привела его в маленькую столовую, закрыла дверь и подошла поближе к нему.
        - Это правда - то, что вы сказали? Что для лорда Мэйфилда чрезвычайно важно найти эти бумаги?
        Пуаро с любопытством посмотрел на нее.
        - Это так, мадам.
        - Если… если бы эти бумаги попали к вам, вы взяли бы на себя труд вернуть их лорду Мэйфилду, только чтобы без вопросов?
        - Не уверен, что понимаю вас правильно.
        - Вы должны! Я уверена, что вы это сделаете! Я предлагаю, чтобы… имя вора осталось неизвестным, если бумаги будут возвращены.
        - И как скоро они будут возвращены, мадам? - спросил он.
        - В течение двенадцати часов.
        - Вы можете это обещать?
        - Могу.
        Поскольку сыщик не отвечал, леди Джулия настойчиво повторила:
        - Вы гарантируете, что все это не выйдет на свет?
        Тогда он ответил - очень серьезно:
        - Да, мадам, я гарантирую.
        - В таком случае все можно устроить.
        Леди Джулия резко вышла из комнаты. Через мгновение Пуаро услышал, как отъезжает машина.
        Он пересек холл и вышел в коридор, ведущий к кабинету. Лорд Мэйфилд ждал там. Он поднял взгляд на вошедшего Пуаро и спросил:
        - Итак?
        Пуаро развел руками.
        - Дело закончено, лорд Мэйфилд.
        - Что?
        Бельгиец слово в слово повторил свой разговор с леди Джулией.
        Лорд Мэйфилд воззрился на него в тупом изумлении.
        - Что это значит? Я не понимаю.
        - Но ведь все понятно, не так ли? Леди Джулия знает, кто украл чертежи.
        - Вы ведь не хотите сказать, что это сделала она?
        - Конечно, нет. Леди Джулия - игрок, но не воровка. Однако если она предлагает вернуть чертежи, это означает, что взял их либо ее муж, либо ее сын. Сэр Джордж Кэррингтон был вместе с вами на террасе. Значит, остается сын. Я думаю, что восстановил события прошлого вечера весьма точно. Леди Джулия прошлым вечером зашла в комнату сына и увидела, что та пуста. Она спустилась с лестницы в его поисках, но не нашла. Утром она узнает о краже, к тому же слышит, как ее сын заявляет, что сразу пошел к себе и не покидал комнаты. Она знает, что это неправда. К тому же леди Джулия еще кое-что знает о своем сыне. Она знает, что он слабохарактерный юноша и отчаянно нуждается в деньгах. Она заметила его страсть к миссис Вандерлин. Ей все становится ясно. Миссис Вандерлин убедила Реджи украсть чертежи. Но леди Джулия намерена сыграть свою роль в этом деле. Она прижмет Реджи, завладеет чертежами и вернет их.
        - Но все это просто невозможно! - вскричал лорд Мэйфилд.
        - Да, это невозможно, но леди Джулия этого не знает. Она не знает того, что знаю я, Эркюль Пуаро. Юный Реджи Кэррингтон не брал чертежей, вместо этого он флиртовал с французской горничной миссис Вандерлин.
        - Да все это бред сивой кобылы!
        - Точно.
        - И дело вовсе не раскрыто!
        - Раскрыто. Я, Эркюль Пуаро, знаю правду. Вы мне не верите? Вы не поверили мне вчера, когда я сказал, что знаю, где чертежи. Но я знал. Они были прямо под рукой.
        - Где?
        - В вашем кармане, милорд.
        Воцарилась тишина, затем лорд Мэйфилд сказал:
        - Вы понимаете, что говорите, месье Пуаро?
        - Понимаю. Я знаю, что разговариваю с очень умным человеком. Сначала меня обеспокоило то, что вы, близорукий человек, так категорически утверждаете, что видели, как кто-то выходит из французского окна. Вы хотели, чтобы этот - очень удобный - вывод был принят всеми. Почему? Я исключил всех, одного за другим. Миссис Вандерлин была наверху, сэр Джордж - с вами на террасе, Реджи Кэррингтон флиртовал на лестнице с горничной, миссис Макатта однозначно была у себя в комнате; та расположена рядом с комнатой экономки, а миссис Макатта храпит! Леди Джулия явно считала, что виновен ее сын. Значит, остается только два варианта. Либо Карлайл не выложил чертежи на стол, а сунул к себе в карман - а это не имело смысла, поскольку, как вы сами указали, он мог снять с них копии, - либо… либо чертежи лежали на месте, когда вы подошли к столу, и исчезнуть они могли только у вас в кармане. В этом случае все становится ясным - и ваша убежденность в том, что вы кого-то видели, и ваша убежденность в невиновности Карлайла, и ваше нежелание вызывать меня.
        Но меня озадачивала одна вещь - мотив. Я был убежден, что вы человек честный, цельный. Это показывала и ваша тревога по поводу того, чтобы не обвинили невиновного человека. Также было понятно, что похищение чертежей плохо повлияет на вашу карьеру. Тогда зачем нужна эта совершенно необоснованная кража? В конце концов я нашел ответ. Нашел его в том самом кризисе в вашей карьере несколько лет назад, когда премьер-министр лично заверил, что вы не вели переговоров с тем самым конкретным политиком. Предположим, что это было не совсем так, что остались какие-то документальные свидетельства - положим, письмо, свидетельствующее в пользу того факта, который вы публично отрицали. Такое опровержение было необходимо сделать ради блага национальных интересов. Но сомнительно, чтобы простой народ мог посмотреть на это дело под таким углом. Это означало, что как только верховная власть попала бы в ваши руки, некое нелепое эхо прошлого могло бы все разрушить.
        Я подозреваю, что это письмо оставалось в распоряжении некоего правительства, и это самое правительство вступило с вами в торговлю - письмо в обмен на чертежи нового бомбардировщика. Кто-то, может, и отказался бы. Вы - нет! Вы согласились. Агентом в этом деле была миссис Вандерлин. Она приехала сюда по договоренности, чтобы совершить обмен. Вы выдали себя, когда признались, что у вас нет определенного плана, чтобы ее поймать. Это предположение сделало причину ее приглашения сюда невероятно шаткой.
        Это вы устроили кражу. Вы сделали вид, что увидели вора на террасе - таким образом выведя Карлайла из-под подозрения. Даже если бы он не покинул кабинет, стол стоял так близко к окну, что вор мог схватить чертежи, пока Карлайл возился возле сейфа, повернувшись к столу спиной. Вы подошли к столу и спрятали чертежи у себя в кармане до того момента, когда, переиграв план, подсунули их в несессер миссис Вандерлин. Взамен она отдала вам то самое роковое письмо под видом собственного, которое она якобы не успела отправить.
        Пуаро замолчал.
        Лорд Мэйфилд заговорил:
        - Вы все знаете, месье Пуаро. Наверняка вы меня считаете полным ублюдком.
        Сыщик быстро отмахнулся:
        - Нет-нет, лорд Мэйфилд. Как я уже сказал вам, я считаю вас очень умным человеком. Мне внезапно пришел в голову наш вчерашний разговор. Вы первоклассный инженер. Мне кажется, в спецификациях этого бомбардировщика появились некоторые изменения, сделанные настолько искусно, что трудно будет понять, почему машина не так хороша, как должна быть. Некое зарубежное правительство потерпит что-то вроде неудачи… Я уверен, что для них это будет большим разочарованием.
        Снова воцарилось молчание. Затем лорд Мэйфилд сказал:
        - Вы слишком умны, месье Пуаро. Прошу вас поверить только в одно - я верю в себя. И уверен, что я тот самый человек, которому суждено провести Англию сквозь грядущий кризис, предвидимый мною. Если я не буду твердо уверен в том, что нужен моей стране, чтобы встать у руля государства, я никогда не сделал бы того, что я сделал, - не убил двух зайцев одним выстрелом и спас себя от опасности путем хитроумной уловки.
        - Милорд, - сказал Пуаро, - если бы вы не могли убить двух зайцев одним выстрелом, вы не смогли бы стать политиком!
        notes
        Примечания
        1
        Знатная дама (фр.).
        2
        Черт возьми! (фр.)
        3
        Мой Бог, какая женщина! (фр.)
        4
        Рассказ «Смерть на Ниле» был впервые напечатан в США в «Космополитен» в апреле 1933 г., а потом появился в «Нэш Пэлл Мэлл» в июле того же года.
        5
        Ипет-Исут, крупнейший храмовый комплекс Древнего Египта, главное государственное святилище Нового царства.
        6
        Небольшой город на западном берегу Нила, в котором находится храм богини Хатор.
        7
        Храм Сети I в Абидосе. Сети I, сын Рамзеса I, правил в 1290 - 1279 гг. до н. э.; с него начинается период возрождения Египта как государства.
        8
        «…сула сновидений. Сожгите это!»
        9
        Марка крепкого консервированного бульона.
        10
        Впервые опубликован под заголовком «Волшебство мистера Кина № 6» в журнале «Сторителлер» в мае 1927 г.
        11
        Имеется в виду Первая мировая война.
        12
        Английский мебельщик, живший в 1727 - 1786 гг. Относится к большой тройке английских мебельщиков, наряду с Томасом Шератоном и Томасом Чиппендейлом. Особенно известна его кабинетная мебель.
        13
        Харли Кин по-английски пишется HARLEY QUIN, а Арлекин: HARLEYQUIN.
        14
        Оскар Уайльд. Счастливый принц. Пер. К. Чуковского.
        15
        «Готский альманах» - самый авторитетный справочник по генеалогии европейской аристократии, ежегодно издававшийся на немецком и французском языках в 1763 - 1944 гг. в городе Гота (герцогство Саксен-Кобург-Гота).
        16
        Господин капитан (фр.).
        17
        Это вам хоть что-то говорит? (фр.)
        18
        Портьера (фр.).
        19
        Этого бедного месье Лоуэна (фр.).
        20
        Французское окно - большое окно, начинающееся от пола и комбинированное с дверью.
        21
        Что вы делаете, друг мой? (фр.)
        22
        Мой бедный друг! (фр.)
        23
        Телеграмма (фр.).
        24
        Дартмур - холмисто-болотистая местность на юго-западе Англии, в графстве Девоншир.
        25
        Мур - река, впадает в залив Лайм.
        26
        Друиды - жрецы у древних кельтов в Британии.
        27
        Астарта - греческое наименование главной финикийской богини Ашторет (Ашерат). Почиталась как богиня плодородия, материнства и любви, а также как богиня прибывающей луны. Изображалась в виде обнаженной женщины с коровьими рогами на голове, с руками, прижатыми к груди или к бедрам, а иногда в одеянии, с короной на голове и с тамбурином.
        28
        Дик - уменьшительное от Ричарда.
        29
        Часовой гольф - малый гольф на площадке с разметкой, напоминающей часовой циферблат с двенадцатью цифрами; игроки переходят с цифры на цифру и поочередно загоняют мяч в лунку в центре площадки.
        30
        Рассказ «Дельфийский оракул» был впервые напечатан в США в «Космополитен» в апреле 1933 г., а затем, в июле 1933 г., появился в «Нэш Пэлл Мэлл».
        31
        Женская верхняя одежда из легкой ткани в складках, без рукавов, надевавшаяся поверх туники.
        32
        В Библии - благородная дама.
        33
        Городок в районе Дельф.
        34
        Госпожа может быть спокойна. Я все сделаю (фр.).
        35
        Не падайте духом (фр.).
        36
        Десмонд и Фрэнсис Оквуды - братья-сыщики, герои приключенческих книг американского писателя Валентайна Уильямса (1883 - 1946). Таппенс имела в виду его книгу «Косолапый незнакомец» (1918).
        37
        Персонажи детективных произведений английского писателя Сэппера (наст. Г.К. Макнейл, 1888 - 1937).
        38
        Боже! (нем.)
        39
        Роббер - круг игры, состоящий из трех отдельных партий в некоторых карточных играх (бридж, вист, винт).
        40
        Автомобильная ассоциация была создана в 1905 г., в первую очередь чтобы помогать автомобилистам избегать полицейских засад, отлавливавших нарушителей скоростного режима.
        41
        Большая политика (фр.).
        42
        О да (фр.).
        43
        Это уж слишком просто (фр.).
        44
        Тем не менее (фр.).
        45
        Секретарь (фр.).
        46
        Такому приличному молодому человеку (фр.).