Арсен Люпен (сборник) Морис Леблан
        Морис Леблан - всемирно известный французский писатель, создавший серию детективных историй о благородном воре Арсене Люпене.
        Захватывающий сюжет и образ героя - благородного разбойника, для которого честь превыше всего, - никого не оставят равнодушным. Арсен Люпен - борец за справедливость, защитник оскорбленных и униженных, мастер преображений и истинный джентльмен. В романах Леблана Люпен соперничал с Шерлоком Холмсом, к огромному неудовольствию Артура Конан-Дойля.
        Морис Леблан оказал влияние на детективную прозу многих авторов, включая Гастона Леру. За вклад во французскую литературу удостоен ордена Почетного легиона.
        Морис Леблан
        Арсен Люпен
        Как арестовали Арсена Люпена
        I
        Сообщение беспроволочного телеграфа
        Вот это путешествие! И как же все хорошо начиналось! Никогда еще я не путешествовал в таких прекрасных условиях. «Прованс» - быстроходный, удобный трансатлантический пароход, управляемый одним из самых опытных капитанов. Здесь собралось избранное общество: заводились знакомства, устраивались общие развлечения. Постепенно всеми нами овладело восхитительное чувство полного разъединения со всем миром, заставляющее нас, словно жителей необитаемого острова, ближе сойтись друг с другом. Последняя связь между континентом, с которым мы только что расстались, и нашим маленьким плавучим островком мало-помалу ослабевала и наконец оборвалась посреди океана.
        В один бурный день в пятистах милях от Франции беспроволочный телеграф принес нам следующую новость: «Арсен Люпен на вашем пароходе, в первом классе, блондин, рана на правой руке, путешествует один под именем Р…». Как раз в этот момент страшный удар грома с молнией рассек мрачное небо, и электрический ток прервался. Конец телеграммы не дошел до нас, а из имени, под которым скрывался Арсен Люпен, мы узнали только начальную букву. Будь эта новость другого содержания, она, без сомнения, сохранилась бы в тайне, но бывают известия, против которых никакая сдержанность и скромность не устоят. В тот же день мы все узнали, что Арсен Люпен скрывается среди нас.
        Арсен Люпен! Неуловимый вор, виртуоз, о поразительных подвигах которого в продолжение нескольких месяцев твердили все газеты! Ведь именно с ним старик Ганимар - наш лучший сыщик - затеял борьбу не на жизнь, а на смерть. Арсен Люпен орудовал только в замках и шикарных салонах. Проникнув однажды ночью к барону Шорману, он вышел оттуда с пустыми руками, оставив хозяину свою визитную карточку с припиской: «Вернусь, когда у вас будут настоящие драгоценности».
        Арсен Люпен! Человек, постоянно меняющий наружность, - он то шофер, то тенор, то букмекер, то сын почтенных родителей, юноша, старик, коммивояжер из Марселя, русский врач, испанский тореадор… Подумать только! Значит, Арсен Люпен сейчас свободно прогуливается по нашему сравнительно небольшому трансатлантическому пароходу - да что я говорю! - по маленькому салону первого класса, где то и дело встречаются одни и те же лица: в гостиной, в курительной комнате! Арсеном Люпеном мог оказаться вот этот господин или любой другой… мой знакомый за столом, сосед по каюте…
        - И так будет продолжаться еще пять дней и пять ночей! - воскликнула на следующий день мисс Нелли Ондердаун. - Но ведь это просто невыносимо! Надеюсь, его арестуют?
        - Послушайте, мистер Андрези, - обратилась она ко мне, - вы так хорошо ладите с капитаном: неужели вы ничего не узнали?
        О! Я бы очень хотел выяснить что-нибудь, хотя бы для того, чтобы понравиться мисс Нелли. Это было одно из тех прекрасных созданий, чьи красота и богатство ослепляют всех; они всегда окружены поклонниками, всеобщим восхищением и обожанием. Мисс Нелли, воспитанная в Париже матерью-француженкой, теперь возвращалась к своему отцу, богачу из Чикаго. Ее сопровождала подруга - леди Джерленд.
        С первого момента знакомства я решил с ней слегка пофлиртовать, но позже слишком глубоко проникся ее очарованием и замирал, когда взгляд ее больших черных глаз останавливался на мне.
        Мисс Нелли принимала мои ухаживания довольно благосклонно. Меня беспокоил лишь один соперник, довольно красивый молодой человек, элегантный и молчаливый, чью сдержанность она, казалось, иногда предпочитала моей свободной, чисто парижской манере общения с женщинами.
        Он находился как раз в кругу обожателей мисс Нелли, когда она обратилась ко мне со своим вопросом.
        II
        Кто же Арсен Люпен?
        Мы все находились на палубе, удобно устроившись в шезлонгах и креслах. Небо прояснилось после вчерашней бури; был великолепный день.
        - Я не знаю ничего наверняка, мадемуазель, - ответил я, - но почему бы нам самим не провести следствие так же искусно, как это сделал бы старик Ганимар, личный враг Арсена Люпена?
        - Задача в действительности совсем не так сложна, раз мы имеем точные данные для ее решения: во-первых, Люпен называется господином Р.; во-вторых, он путешествует один; в-третьих, он блондин. Не начать ли нам с проверки списка пассажиров первого класса?
        В кармане у меня как раз лежал список. Я вынул его и прочел вслух.
        - Сперва отмечу тринадцать человек, чьи инициалы обращают на себя внимание. Из всех тринадцати, в чем вы можете убедиться, девять пассажиров путешествуют с женами, детьми или слугами. Останутся четверо: маркиз де Равердан…
        - Секретарь посольства, - прервала меня мисс Нелли, - я его знаю.
        - Майор Раусон…
        - Мой дядя, - сказал кто-то.
        - Господин Ривольта…
        - Здесь! - отозвался пассажир из нашего кружка - итальянец с лицом, густо обросшим черной как смоль бородой.
        Мисс Нелли громко рассмеялась.
        - Господин Ривольта не очень-то похож на блондина, - продолжал я, - из этого мы должны заключить, что преступник - последний в списке, то есть господин Розен. Кто знает господина Розена?
        Никто не ответил. Но мисс Нелли подозвала своего неразговорчивого поклонника, который одним своим видом так досаждал мне, и спросила:
        - Почему же вы не отвечаете, мистер Розен?
        Все посмотрели на него: он оказался блондином. Признаюсь, мое сердце дрогнуло. Неловкое молчание нашей компании ясно доказывало, что все присутствующие ощутили подобное волнение. Однако подозревать его было бессмысленно, поскольку ничто в манерах молодого человека не давало повода к сомнению.
        - Почему я не отвечаю? - повторил он. - Да потому, что, приняв во внимание мое имя и цвет волос, я сам пришел к заключению, что согласно выявленным сведениям меня надо арестовать.
        Лицо господина Розена приняло странное выражение при этих словах: узкие губы сделались еще тоньше и побледнели, а глаза налились кровью. Разумеется, он шутил, но произвел на нас тяжелое впечатление. Мисс Нелли наивно спросила:
        - Но ведь у вас нет раны?
        - Правда, - сказал Розен, - шрама не хватает.
        И нервным жестом он засучил рукав и показал голую руку. Тогда внезапная мысль осенила меня, и мои глаза встретились с глазами мисс Нелли: мой соперник показал левую руку. Клянусь честью, я уже собирался сделать замечание по этому поводу, но в ту минуту новое событие привлекло наше внимание.
        III
        Арсен Люпен заявляет о своем присутствии на корабле
        К нам стремительно подбежала расстроенная и потрясенная леди Джерленд. Все окружили ее, и она пролепетала:
        - Мои драгоценности, жемчуга… все украдено!
        Как мы потом узнали, похитили далеко не все. Интересно, что кража была совершена с большим знанием дела. Бриллиантовая звезда, подвеска с рубинами, ожерелья и браслеты - из украшений были вынуты не самые крупные, но самые лучшие и ценные камни, те, что обычно занимают меньше места. Для своей работы грабитель выбрал то время, когда леди Джерленд пила чай, и в узком проходном коридоре, среди бела дня, взломал дверь каюты, отыскал мешочек, спрятанный на дне коробки со шляпой, и выбрал то, что ему особенно понравилось. Все мы разом вскрикнули. У нас мелькнула одна и та же мысль: драгоценности украл Арсен Люпен! Действительно, только он - таинственный и неуловимый, как всегда, - мог совершить такую необыкновенную кражу.
        В результате происшествия Розен обедал в одиночестве. А вечером мы узнали, что капитан вызвал его к себе для объяснений. Когда арестовали Розена, мы вздохнули с облегчением. Вечер прошел за игрой в карты и танцами. Мисс Нелли была поразительно весела, доказывая всем своим поведением, что если она и принимала благосклонно ухаживания Розена, то теперь о нем больше не вспоминала. Я был окончательно сражен и ночью, при свете луны, признался ей в своей преданности с волнением, которое ей даже понравилось. Но на следующий день, к общему изумлению, стало известно, что улик против Розена явно недостаточно и его освободили. Сын солидного негоцианта из Бордо, он представил документы, оказавшиеся в полном порядке. Кроме того, на обеих его руках не было следов от ран.
        - Бумаги, подумаешь! - восклицали враги Розена. - Но у Арсена Люпена есть все, что угодно. А что касается раны - значит, ее вообще не было.
        Их оппоненты возражали, что в момент совершения кражи Розен гулял по палубе. На что быстро нашелся очередной аргумент: «Разве такому человеку, как Люпен, необходимо присутствовать при краже, совершаемой им самим?!»
        Помимо иных соображений, имелся пункт, который не могли опровергнуть даже самые завзятые скептики: какой другой блондин, кроме Розена, путешествовал в одиночестве под именем, начинающимся с буквы Р? Несомненно, телеграмма сообщала о Розене. Поэтому, когда он за несколько минут до завтрака храбро направился к нашей группе, мисс Нелли и леди Джерленд встали и ушли, что ясно доказывало, как они его опасались.
        Час спустя рукописный циркуляр прочли все служащие парохода, матросы и пассажиры: «Луи Розен обещал сумму в десять тысяч франков тому, кто обнаружит Арсена Люпена или найдет похитителя драгоценностей».
        - А если никто не поможет мне разыскать этого разбойника, - объявил Розен капитану, - то я один справлюсь с ним.
        Розен против Люпена, или, скорее, как потихоньку говорили, Арсен Люпен против Арсена Люпена, - схватка обещала быть интересной! Борьба продолжалась два дня. Все видели, как Розен разгуливал по палубе, вступал в разговоры с матросами и расспрашивал их, пытаясь докопаться до истины. Даже ночью он бродил, как призрак, появляясь то тут, то там. Капитан со своей стороны также проявлял самую энергичную деятельность. Все уголки «Прованса» были тщательно обысканы.
        Служащие осмотрели все каюты без исключения, справедливо полагая, что украденные вещи могли быть спрятаны в любом месте, но только не в каюте самого вора.
        - Ведь найдут же наконец что-нибудь, не правда ли? - спросила меня мисс Нелли. - Будь он хоть волшебник, он все-таки не может сделать бриллианты и жемчуга невидимыми!
        - Почему же не может? - возразил я. - Впрочем, надо было бы проверить еще подкладки наших шляп, жилетов и вообще всю нашу одежду. - И, показав мисс Нелли фотоаппарат, которым я постоянно снимал ее в различных позах, прибавил: - Вот хоть бы в таком маленьком аппарате разве не нашлось бы места для всех драгоценностей леди Джерленд? Делаешь вид, что снимаешь, - и дело в шляпе!
        Обыск не дал никакого результата, кроме одного, замечательного по своему комизму: у капитана украли часы! Взбешенный, он удвоил усилия и еще тщательнее стал следить за Розеном, с которым имел несколько серьезных разговоров. На следующий день часы обнаружились в белье помощника капитана. Все это походило на чудо и ясно обрисовывало обычную манеру Арсена Люпена, умеющего издеваться над заинтересованными в деле людьми.
        Он был настоящим мастером. Когда я следил за мрачным, упорным Розеном, то думал о той двойственной роли, которую должен был разыгрывать знаменитый мошенник, и не мог им не восхищаться. Но вот в предпоследнюю ночь вахтенный офицер услышал стоны в самом темном углу палубы. Приблизившись, он увидел какого-то человека, лежавшего на полу: голова его была замотана толстым серым шарфом, а руки связаны тонким шнурком.
        Его развязали, подняли и привели в чувство. Это оказался Розен. Да, это был Розен, на которого напали во время одной из его ночных экскурсий, а затем связали и ограбили. Визитная карточка, приколотая булавкой к его одежде, гласила: «Арсен Люпен с благодарностью принимает десять тысяч франков, обещанных Розеном». В действительности в похищенном портфеле находилось двадцать тысяч.
        Конечно, несчастного обвиняли в симуляции, но помимо того, что сам он не мог связать себя таким образом, было удостоверено еще одно крайне важное свидетельство. Почерк на карточке оказался совершенно не похож на почерк Люпена, воспроизведенный в газете, найденной на «Провансе».
        Итак, Розен не был Арсеном Люпеном, а присутствие грабителя на корабле подтвердилось еще раз и очень трагически! Паника охватила все наше общество. Никто не осмеливался остаться один в каюте, а тем более отважиться на прогулку в отдаленных местах парохода. Пассажиры, которые были уверены друг в друге, благоразумно предпочитали собираться вместе, но даже между самыми близкими возникло инстинктивное недоверие.
        Ведь всем угрожал не обычный грабитель, которого можно выследить, - нет, Арсеном Люпеном мог оказаться один из нас. Возбужденное воображение приписывало ему таинственную и безграничную власть. Предполагали, что он в состоянии замаскироваться самым неожиданным образом и превратиться в уважаемого майора Раусона, в благородного маркиза де Равердана или даже, отбросив уличавшую его букву Р, в любую другую личность, известную всем нам, в семьянина с женой, детьми, слугами и так далее.
        Депеши беспроволочного телеграфа с американского берега не принесли, по-видимому, никаких известий. По крайней мере, капитан ничего нам не сообщил. Его молчание не могло нас успокоить, поэтому последний день путешествия казался нам бесконечно длинным. Мы провели его в тоскливом ожидании приближающегося несчастья: не воровства и не простого нападения, а преступления, возможно, убийства…
        Трудно было предположить, что Люпен удовольствуется лишь двумя незначительными кражами. Поскольку судовое начальство оказалось бессильно, ему, ставшему неограниченным властелином парохода, стоило только захотеть. Все было в его власти - и жизни людей, и их имущество! Но для меня наступило чудесное время: именно благодаря Люпену я был обязан доверием ко мне мисс Нелли. Потрясенная всеми происшествиями, робкая по своей природе, она постоянно искала возле меня защиты и безопасности, что доставляло мне наслаждение. В душе я благословлял Арсена Люпена. Не он ли нас сблизил? Не по его ли милости я имел право предаваться дивным мечтам? То были и грезы о любви, и мысли не совсем платонические - почему мне не сознаться в них?
        Мой род д’Андрези из Пуату - очень древний, наш герб давно потускнел, и мне кажется, что желание придать ему прежний блеск вполне достойно дворянина.
        Я чувствовал, что мои желания нисколько не оскорбляют Нелли. Ее улыбающиеся глаза поощряли меня, нежный голос подавал надежду. И до последнего момента мы не расставались, стоя рядом и облокотившись на борт парохода, а берега Америки все приближались. Розыски прекратились. Пассажиры ожидали конца поездки. От роскошного первого класса и до последних мест, где помещались эмигранты, все мы жадно надеялись, что в последнюю минуту наконец объяснится неразрешенная загадка: под каким именем и маской скрывается знаменитый Арсен Люпен.
        IV
        Арсен Люпен арестован
        И эта последняя минута настала! Проживи я еще сто лет, не забуду ни малейших подробностей.
        - Как вы бледны, мисс Нелли, - сказал я своей спутнице, в совершенном изнеможении опиравшейся на мою руку.
        - Вы также, - ответила она, - вы страшно изменились в лице.
        Спустили трап. Прежде чем нам предоставили к нему доступ, на борт поднялись таможенные чиновники, полицейские и комиссионеры.
        - Меня не удивит, если окажется, что Арсен Люпен сбежал во время нашего плавания, - шепнула мне мисс Нелли.
        Вдруг я вздрогнул и, отвечая на ее вопрос, произнес:
        - Видите того маленького старичка, что стоит у трапа?
        - С зонтиком и в оливковом пиджаке?
        - Да. Это Ганимар.
        - Ганимар?
        - Он самый. Известный сыщик, который поклялся, что собственноручно арестует Арсена Люпена.
        - Теперь я понимаю, почему во время путешествия мы не имели о нем никаких сведений. Ганимар здесь! А Люпен не любит, когда вмешиваются в его дела.
        - Кто знает! Кажется, Ганимар всегда видел его загримированным и переодетым. Впрочем, возможно, ему известно вымышленное имя Люпена.
        - Ах, - воскликнула мисс Нелли с чисто женским любопытством, - как бы я хотела присутствовать при его аресте!
        - Имейте терпение. Конечно, Люпен уже заметил присутствие врага и предпочтет сойти с парохода одним из последних, когда старик утомится.
        Высадка на берег началась. Опершись на зонтик, с равнодушным видом, Ганимар, казалось, не обращал внимания на толпу, теснившуюся на трапе. Я заметил, что офицер береговой стражи, стоявший за его спиной, время от времени подавал сыщику какие-то указания. Маркиз де Равердан, майор Раусон, итальянец Ривольта и большинство пассажиров уже прошли мимо Ганимара. Потом я заметил приближающегося Розена. Бедняга еще не оправился после своих злоключений!
        - А вдруг это все-таки он, - предположила миссис Нелли, - как вам кажется?
        - Я думаю, что было бы очень интересно снять на одной пластинке Ганимара и Розена. Возьмите-ка мой аппарат, у меня столько вещей в руках!
        Я передал ей фотоаппарат, но слишком поздно, чтобы успеть сделать снимок, - Розен уже спустился. Офицер шепнул что-то Ганимару, который слегка пожал плечами, и Розен спокойно прошел мимо. Но боже мой, где же мог быть Арсен Люпен? Оставалось не более двадцати пассажиров.
        - Мы не можем больше ждать, - сказал я мисс Нелли.
        Не прошли мы и десяти шагов, как Ганимар остановил нас.
        - Что такое? - спросил я.
        Он пристально посмотрел на меня, потом, не сводя с меня глаз, заявил:
        - Ведь это вы Арсен Люпен?
        Я рассмеялся.
        - Нет, я Бернард д’Андрези.
        - Бернард д’Андрези умер в Македонии три года назад. Я с удовольствием объясню вам, как вы завладели его бумагами.
        - Но вы с ума сошли! Арсен Люпен сел на пароход под именем Р.
        - Да-да, это один из ваших трюков! Ложный след, на который вы направили следствие. О, вы мастер своего дела, мой милый. Но на этот раз судьба против вас. Ну-ка, Люпен, покажите, какой вы искусный актер!
        И Ганимар резко схватил меня за правую руку. Я не мог удержаться и вскрикнул от боли: он ударил по ране, которая еще не вполне зажила; о ней-то и упоминалось в телеграмме. Мне пришлось покориться.
        Я обернулся к мисс Нелли. Она все слышала и потому, побледнев как смерть, едва держалась на ногах. Ее глаза встретились с моими, а потом невольно опустились на фотоаппарат, который я отдал девушке. Мисс Нелли сделала резкое движение, и я почувствовал, что она внезапно все поняла. Да, украденные вещи были спрятаны именно там, между кожаными полосками маленькой камеры, которую я предусмотрительно передал мисс Нелли раньше, чем Ганимар арестовал меня, - и двадцать тысяч франков Розена, и драгоценности леди Джерленд.
        Ах, клянусь, в ту торжественную минуту, когда Ганимар с двумя своими помощниками окружили меня, все вдруг стало мне безразлично - и моя разбитая теперь жизнь, и сам арест, и злорадство врагов; все, кроме одного - на что решится мисс Нелли относительно фотоаппарата. Я даже нисколько не опасался этого вещественного, неоспоримого доказательства своей виновности, но с нетерпением ждал, отважится ли Нелли отдать сыщикам улику. Выдаст ли она меня, погубит ли окончательно? Она поступит как бессердечный враг или как женщина, которая не забывает и чье презрение смягчено снисходительностью и невольным состраданием?
        Мисс Нелли прошла мимо, и я молча низко ей поклонился. Присоединившись к толпе пассажиров, она направилась к трапу с фотоаппаратом в руках. «Она не осмелится выдать меня при публике, - решил я, - но завтра или послезавтра отнесет фотоаппарат в полицию».
        Дойдя до середины трапа, мисс Нелли неловким движением уронила аппарат в воду, между набережной и пароходом, и удалилась. Вскоре она смешалась с толпой, мелькнув лишь один раз и исчезнув навсегда. И конечно же, навеки! На одно мгновение я замер, удрученный горестью, смешанной, однако, со сладким умилением, а потом со вздохом прошептал, к великому удивлению Ганимара:
        - А все-таки сложно не быть честным человеком.
        Тюрьма не мешает Арсену Люпену
        I
        Странное письмо
        Тот, кто, путешествуя по Франции, не видел маленького замка Малаки, гордо возвышающегося на скале над Сеной, - тот не заслуживает звания истинного туриста. Мост в виде арки соединяет замок с дорогой. Темные основания башен сливаются с глыбами гранита, бог знает как попавшими в эту местность.
        История замка так же мрачна, как его название[1 - Malaquis - «худо приобретенный» (франц.).] и облик. Его стены помнят войны, осады, штурмы, грабежи и резню. Даже сейчас зимними вечерами в соседних деревнях вспоминают преступления, совершавшиеся в Малаки; о них сложились целые легенды. Особенно часто рассказывают о подземном ходе, который когда-то вел к заброшенному теперь аббатству.
        В этом былом притоне героев и разбойников ныне проживает барон Натан Кагорн. Разоренные владетели Малаки были вынуждены продать разбогатевшему на бирже еврею обиталище своих предков. Барон разместил в здании великолепные коллекции мебели, картин и серебра. Он поселился в замке лишь с тремя старыми слугами. Никто не мог проникнуть в Малаки и полюбоваться тремя картинами Рубенса, двумя полотнами Ватто и другими редкими произведениями искусства, приобретенными бароном за большие деньги на различных распродажах. Каждый день с заходом солнца четыре кованые двери, находящиеся на двух концах моста и ведущие во двор, запирались тяжелыми засовами. Со стороны Сены было нечего бояться: скала круто обрывалась у самой реки.
        В одну из пятниц сентября на мосту, как обычно, показался почтальон, принесший заказное письмо на имя барона Кагорна. Хозяин расписался, взял корреспонденцию, тщательно задвинул засовы, прошелся несколько раз взад-вперед по двору, а затем прислонился к перилам моста и вскрыл конверт. Внутри находился листок бумаги с заголовком: «Париж. Тюрьма Санте». Кагорн взглянул на подпись: «Арсен Люпен»! Пораженный, он прочел:
        «Барон! В галерее, соединяющей две залы, находится великолепная картина Филиппа Шомпена. Мне она очень нравится. Ваш Рубенс тоже в моем вкусе, как и маленький шедевр Ватто. В зале справа я наметил буфет Людовика XIII и столик работы Жакоба в стиле ампир. В левом зале я хотел бы взять витрину с миниатюрами и драгоценными камнями. Возможно, на этот раз я удовольствуюсь только вещами, наиболее удобными для перевозки. Прошу вас бережно уложить их и переслать в течение недели на вокзал Батиньоль. В противном случае я сам приму меры для отправки их в ночь с 27 на 28 сентября. О других своих планах сообщу вам позже. Прошу прощения за доставленное беспокойство. Примите мои уверения в совершеннейшем почтении. Арсен Люпен.
        P. S. Пожалуйста, не присылайте мне большую картину Ватто. Хотя вы и заплатили за нее 30 тысяч франков, это только копия. Оригинал был сожжен Баррасом[2 - Виконт де Баррас - деятель Французской революции.] в одну из оргий во времена Директории. Мне не надо и цепи Людовика XV, в ее подлинности я также сомневаюсь».
        II
        Барон Кагорн принимает меры предосторожности
        Письмо ошеломило барона. Он постоянно читал газеты и знал все, что касалось краж и грабежей, поэтому был в курсе проделок Арсена Люпена. Конечно, он располагал сведениями, что Люпен, задержанный в Америке знаменитым сыщиком Ганимаром, был заключен в тюрьму и его дело уже разбиралось в суде. Но от этого мошенника можно было ожидать всего, чего угодно! И к тому же откуда такое точное знание плана замка и расположения всех картин и мебели? Кто дал ему сведения о вещах, которых никто никогда не видел?..
        Барон взглянул на грозный силуэт Малаки, крутые скалы, служащие основанием замка, глубокие воды, окружающие сооружение, и пожал плечами. Нет, конечно, тут не было ни малейшей опасности! Никто в целом мире не сможет проникнуть в хранилище драгоценностей Кагорна. Разумеется, никто, кроме Арсена Люпена.
        В тот же вечер барон написал руанскому прокурору, где попросил о помощи, и приложил смутившее его письмо. Ответ пришел на следующий день: тот, кто зовется Арсеном Люпеном, в настоящее время находится в тюрьме под строгим надзором, не имеет ни малейшей возможности писать, и потому данное письмо могло быть только мистификацией. На всякий случай произвели экспертизу послания. Несмотря на некоторое сходство, почерк писавшего не был почерком заключенного.
        Но страх барона все возрастал. Он тысячу раз перечитывал послание. С какой уверенностью изъяснялся незнакомец! Подозревая всех в измене, барон не мог довериться своим слугам, в преданности которых не сомневался раньше. В первый раз за многие годы Кагорн почувствовал потребность с кем-нибудь посоветоваться: он боялся. Имя Арсена Люпена не давало барону покоя.
        Прошло два дня. На третьи сутки, читая местную газету, он вздрогнул от радости, увидев следующую заметку: «Уже в продолжение трех недель мы имеем удовольствие лицезреть в нашем обществе главного инспектора тайной полиции, знаменитого Ганимара. Господин Ганимар, ставший европейской знаменитостью благодаря аресту Арсена Люпена, отдыхает от своих долгих трудов, занимаясь рыбной ловлей в нашем скромном городке».
        От замка до города был лишь час ходьбы. Барон тотчас туда и направился. После нескольких неудачных попыток выяснить адрес Ганимара он нашел редакцию газеты и встретился с автором заметки, который воскликнул:
        - Ганимар? Да вы наверняка встретите его на ближайшей набережной с удочкой в руке. Там мы с ним и познакомились. Я случайно прочел его фамилию, вырезанную как раз на удочке. Маленький старичок в сюртуке и соломенной шляпе… Странный человек: неразговорчивый и довольно мрачный.
        Спустя пять минут барон подошел к Ганимару, представился и рассказал о своем деле. Тот выслушал его, не двигаясь и не теряя из виду поплавка, а затем, повернувшись к барону, ответил:
        - Обыкновенно людей, которых хотят обокрасть, не предупреждают. Тем более Арсен Люпен не совершит такой глупости.
        - Однако…
        - Если бы у меня было хоть малейшее сомнение, то удовольствие засадить этого джентльмена еще раз взяло бы верх над всеми остальными соображениями. Но Люпен под арестом!
        - А если он сбежит?
        - Из тюрьмы Санте не улизнуть.
        - Но если все же…
        - Тем лучше, я его снова поймаю. А пока спите спокойно и не пугайте моих пескарей.
        Барон вернулся к себе. Такая уверенность немного его успокоила. Он осмотрел замок и проследил за слугами. Прошло двое суток - приближалась роковая дата.
        III
        Ганимар организует охрану
        Во вторник барон получил телеграмму: «Никакого багажа на вокзале Батиньоль. Приготовьте все к завтрашнему вечеру». Испуганный, он снова поспешил в город. Ганимар сидел на складном стуле на том же самом месте у реки. Не говоря ни слова, барон протянул ему телеграмму.
        - Ну и? - спросил сыщик.
        - Ну и?! Но ведь это завтра! Надо принять меры.
        - Неужели вы воображаете, что я буду заниматься вашей глупой историей!
        - Какое вознаграждение вы хотите получить за то, что проведете ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое сентября в моем замке?
        - Ни гроша, оставьте меня в покое!
        - Назначьте цену - я богат.
        Ганимар посмотрел на него и спокойно заявил:
        - Я здесь в отпуске и не имею права вмешиваться…
        - Этого никто не узнает. Что бы ни случилось, я обязуюсь хранить молчание. Слушайте, достаточно вам трех тысяч франков?
        - Хорошо. Только разве можно ручаться за что-нибудь с этим негодяем Люпеном! В его распоряжении, наверное, целая шайка… Уверены ли вы в своих слугах?
        - Как вам сказать…
        - В таком случае не будем на них рассчитывать. Я сейчас же предупрежу телеграммой двух своих помощников… А теперь уходите, чтобы нас не видели вместе. До завтра, к девяти часам я приеду.
        За десять минут до назначенного срока барон отпустил слуг. Они жили во флигеле, выходящем на дорогу в конце замка. Оставшись один, Кагорн осторожно открыл двери и через минуту услышал шум приближающихся шагов. Ганимар представил барону двух своих помощников и попросил дать ему некоторые объяснения. Ознакомившись с расположением замка, он закрыл и забаррикадировал все входы в залы, откуда могла грозить опасность. Сыщик осмотрел стены, приподнял ковры и, наконец, поместил своих агентов в центральной галерее.
        - Будьте внимательны! При малейшем движении открывайте окна во двор и зовите меня. Обратите внимание на сторону, выходящую на реку. Десять метров крутого обрыва не испугают таких господ, как Люпен.
        Ганимар запер двери, взял ключи и произнес:
        - А теперь - на посты!
        На ночь он выбрал для себя комнату с двумя дверями, ранее служившую сторожкой. Одно ее окно выходило на мост, а другое во двор. В углу было расположено углубление, напоминающее колодец.
        - Как вы уже говорили, барон, это единственный выход из замка в подземелье, по рассказам, давно не использовавшийся?
        - Да.
        - Значит, если не существует другого хода, мы можем быть совершенно спокойны.
        Ганимар поставил три стула в ряд, улегся на них и, вздохнув, закурил трубку.
        - Да, барон, велико же мое желание накопить побольше денег на домик, где я собираюсь доживать свой век, если я согласился на такое пустое дело. Я расскажу потом эту историю Люпену, и он будет покатываться со смеху.
        Но барон не радовался. Он со страхом прислушивался к малейшему шуму. Одиннадцать часов, двенадцать, наконец пробил час. Вдруг он схватил руку Ганимара, который сразу вскочил.
        - Вы слышите?
        - Очень хорошо, это рожок автомобиля. Спокойной ночи!
        IV
        Иногда даже самые большие предосторожности ни к чему не приводят
        Ганимар быстро заснул, и барон больше ничего не слышал, кроме звучного и равномерного храпа сыщика. На рассвете они вдвоем вышли из каморки. Тишина раннего утра царила и в замке. Довольный, сияющий от радости Кагорн и неизменно спокойный Ганимар поднялись по лестнице. Ничего подозрительного они не заметили. Ганимар взял ключи и пошел в галерею. Его помощники крепко спали, расположившись на сдвинутых тульях.
        - Черт возьми! - проворчал инспектор.
        В ту же минуту барон воскликнул:
        - Картины!.. Буфет!..
        Он произносил несвязные слова, задыхался и протягивал руки к пустым местам и голым стенам, где торчали крюки и болтались ненужные теперь веревки. Исчез Ватто, сняты полотна Рубенса, сорваны гобелены, а витрины с драгоценностями опустели! В отчаянии барон бегал по зале и вспоминал вслух денежные суммы, заплаченные за сокровища. Можно было подумать, что этот человек совершенно разорен и, кроме пули в лоб, ему больше ничего не оставалось.
        Если что-нибудь еще и могло утешить Кагорна, так это только изумление самого Ганимара. Он осматривал закрытые окна и нетронутые дверные засовы. Везде был полный порядок. По-видимому, ограбление было совершено по заранее обдуманному плану. Ганимар бросился к двум агентам и начал их трясти. Они не просыпались. Тогда он внимательно посмотрел на них и заметил, что сон обоих помощников был слишком неестественным. Их усыпили! Но кто же?
        - Он, Люпен!.. Или шайка под его управлением. Это манера Люпена. След виден во всем! Я даже думаю, барон, что он нарочно позволил мне арестовать себя в Америке!
        - Значит, я должен навсегда отказаться от своих картин, от всего?! Но ведь он украл самые лучшие произведения из моей коллекции! Я бы отдал многое, чтобы вернуть их! Если больше ничего сделать нельзя - пусть грабитель сам назначит цену.
        - Вот это разумно! Вы не возьмете обратно своих слов?
        - Нет, нет и нет!..
        - Итак, если следствие ничего не выяснит, я подумаю… Но если вы хотите, чтобы это удалось, то ни слова обо мне! - сказал Ганимар, а затем сквозь зубы прибавил: - К тому же мне нечем хвастаться!
        Между тем оба помощника пришли в себя. Ганимар стал их расспрашивать, но они ничего не помнили.
        - Не пили ли вы чего-нибудь?
        Подумав, один сказал:
        - Немного воды из графина.
        Ганимар понюхал и попробовал воду. Жидкость не имела ни особого запаха, ни вкуса. В тот же день барон предъявил Арсену Люпену, содержавшемуся в тюрьме, обвинение в краже вещей из замка Малаки.
        V
        Арсен Люпен дает некоторые объяснения
        Кагорн вынужден был предоставить замок в распоряжение жандармов, прокурора, судебного следователя, репортеров и вообще всех любопытных, которые проникали всюду - даже туда, куда совершенно не нужно. Позже он не раз пожалел о своем иске.
        Общество быстро занялось делом барона. Сразу же возникли фантастические догадки. Вспомнили знаменитый подземный ход, и прокурорский надзор начал производить розыски в этом направлении. Все в замке перевернули вверх дном. Проверяли каждый камень, полы, печки… При свете факелов исследовали погреба, где бывшие владельцы Малаки хранили запасы провизии. Даже скалу буравили. Но все было напрасно. Не нашли ни малейшего признака существования подземного хода.
        - Это действительно так, - неслось со всех сторон, - но ведь картины и мебель не могут исчезать, как призраки. Их выносят через окна или через двери, а люди, которые ими завладевают, также входят и выходят через двери или оконные проемы.
        Убедившись в своем бессилии, прокурорский надзор попросил помощи у агентов из Парижа. Было решено обратиться к содействию Ганимара, услуги которого были неоднократно оценены по достоинству. Знаменитый сыщик молча выслушал рассказ о краже, покачал головой и заметил:
        - Я думаю, что вы идете по ложному следу, настойчиво обыскивая замок. Решение находится не здесь.
        - Но где же?
        - Около Арсена Люпена.
        - Значит, вы полагаете, что это он…
        - Только он мог провернуть такой грандиозный замысел. Но пусть не ищут ни подземный ход, ни потайные камни, ни прочий подобный вздор. Этот человек не употребляет старинных приемов, он очень современен. Я прошу позволения пробыть с ним один час. Возвращаясь из Америки вместе с ним, мы все время поддерживали великолепные отношения. Я даже осмеливаюсь сказать, что он чувствует некоторую симпатию к человеку, сумевшему его арестовать. Вероятно, Люпен сможет, не испытывая неловкости, дать мне некоторые разъяснения.
        Немного погодя, после полудня, Ганимара провели в камеру Люпена. Тот, лежа на кровати, поднял голову и вскрикнул от радости.
        - Вот так сюрприз! Я очень огорчен, что не могу принять вас как следует. Извините меня, но я здесь мимоходом… Боже мой, как я счастлив, что вижу наконец порядочного человека! Мне уже надоели все эти шпионы и сыщики, по десять раз в день выворачивающие мои карманы и обшаривающие мою скромную комнату, чтобы убедиться в моих планах по поводу будущего побега. Чем я обязан удовольствию видеть вас у себя?..
        - Дело Кагорна, - сказал кратко Ганимар.
        - Подождите! Одну секунду!.. У меня накопилось столько таких дел… Ах да, я вспомнил! Вам, конечно, не надо объяснять, как далеко ушло следствие? Я даже позволю себе заявить, что оно почти не продвинулось.
        - Потому-то я и обращаюсь к вашей любезности.
        - К вашим услугам.
        - Прежде всего: дело барона велось вами?
        - От начала и до конца!
        - А письмо с предупреждением? Телеграмма?
        - Вашего покорного слуги. У меня даже должны где-то быть расписки.
        VI
        Как все произошло
        Арсен открыл ящик маленького столика из некрашеного дерева, который вместе с кроватью и табуреткой составлял всю обстановку комнаты, достал оттуда два клочка бумаги и протянул их Ганимару.
        - Ах так! - воскликнул сыщик. - Но я думал, что за вами следят и постоянно обыскивают, а вы, оказывается, читаете газеты и даже храните свои бумаги.
        - О, эти тюремщики просто неумны! Они распарывают подкладку моей куртки, исследуют подошвы моих сапог, выстукивают стены камеры. Никому из них даже не приходит в голову, что Арсен Люпен может прятать вещи в самых обычных местах. Именно на это я и рассчитывал.
        - Вы снова приводите меня в смущение. Но расскажите, что же произошло в замке?
        Люпен прошелся раза два-три по камере, остановился и положил руку на плечо Ганимару:
        - Что вы думаете о моем письме к барону?
        - Я полагаю, вы хотели позабавиться и поставить всех в тупик.
        - В тупик? Но, Ганимар, я считал вас сметливее. Неужели я написал бы это послание, если бы мог обокрасть Кагорна без предупреждения? Поймите же наконец, что мое письмо было необходимой отправной точкой, пружиной, давшей ход всей машине. Ну, разберем дело по порядку: займемся вместе планом ограбления Малаки.
        - Я вас слушаю.
        - Итак, я представляю себе недоступный, накрепко закрытый замок. Идти ли мне на приступ? Это было бы ребячеством. Проникнуть потихоньку? Невозможно. Единственный способ - заставить самого владельца пригласить меня. И вот хозяин Малаки в один прекрасный день получает письмо, предупреждающее его о том, что замышляет против него известный грабитель, Люпен. Что же сделает барон?
        - Он пошлет записку прокурору…
        - Который над ним посмеется, поскольку «тот, кто называется Арсеном Люпеном, находится в настоящее время под арестом». И потому не естественна ли растерянность Кагорна, готового просить помощи у первого встречного?
        - Понятно!
        - А если он случайно прочитает в какой-нибудь газетенке, что знаменитый сыщик отдыхает по соседству?..
        - Он обратится к нему.
        - Совершенно верно. Но, с другой стороны, положим, что, предвидя такой неизбежный поступок барона, Люпен заранее попросил одного из своих друзей об услуге. Знакомый Арсена селится в соседнем городке под именем Ганимара и связывается с репортером местной газеты, которую получает барон. Что же случится? В этом случае редакция напечатает заметку о пребывании опытного сыщика в городке. Теперь возможно только одно: или карась - я хочу сказать Кагорн - не клюнет на приманку и ничего не произойдет или же - а это предположение наиболее вероятно - он попадется на крючок. И вот барон умоляет одного из моих друзей помочь ему предотвратить ограбление! Конечно, вначале мнимый сыщик отказывается. После этого приходит телеграмма Арсена Люпена, вызывающая ужас барона, который снова умоляет моего знакомого, предлагая ему хороший куш, чтобы тот позаботился о спасении коллекции. Мой приятель принимает предложение и приводит с собой двух молодцов из нашей шайки. Ночью, пока Кагорн находится под стражей у своего «благодетеля», мои ребята выносят несколько вещей и опускают их через окно в небольшую лодочку,
дожидающуюся у скалы. Чего же проще?
        - Великолепно! - согласился Ганимар. - Но я не знаю ни одного сыщика настолько прославленного, чтобы его имя ввело барона в такое заблуждение.
        - Есть один.
        - Кто же?
        - Ганимар.
        - Позвольте!..
        - Именно вы, Ганимар! А вот что самое забавное: если вы снова посетите замок и барон решится с вами поговорить, то вы в конечном итоге вынуждены будете арестовать себя самого.
        Арсен Люпен хохотал от всего сердца, а Ганимар с досады кусал губы.
        VII
        Арсен Люпен - самый осведомленный человек на свете
        Появление сторожа дало возможность Люпену прийти в себя. Ему принесли завтрак, который арестант по особому снисхождению получал из соседнего ресторана. Поставив поднос на стол, сторож удалился. Люпен сел, разложил салфетку, хлеб и сказал:
        - Но будьте спокойны! Вам не придется туда ехать. Я открою одну тайну, которая вас поразит. Дело Кагорна на пути к завершению.
        - Это почему же?
        - Иск скоро закроют - говорю вам точно.
        - Перестаньте: я только что был у начальника полиции.
        - Это ничего не меняет. Неужели он знает лучше меня то, что касается Люпена? Вы понимаете, что Ганимар - простите мне это злоупотребление вашим именем - расстался с бароном, будучи с ним в очень хороших отношениях. Кагорн - и это главная причина его молчания - дал ему очень деликатное поручение вступить со мной в сделку. Возможно, в настоящее время барон снова завладел своими редкостями, пожертвовав для этого некоторой суммой.
        Ганимар с изумлением посмотрел на заключенного:
        - Каким образом вы в курсе всех событий?
        - Мне только что принесли долгожданную телеграмму.
        - Вы получили телеграмму?
        - Да. Но из вежливости я не хотел читать ее в вашем присутствии. Если вы разрешите…
        - Вы смеетесь надо мной, Люпен?
        - Будьте добры, осторожно разбейте это яйцо. Вы сами убедитесь в том, что я не смеюсь.
        Ганимар машинально повиновался, и у него вырвался возглас удивления. В пустой скорлупе оказался голубой лист бумаги. Сыщик развернул его. Это была телеграмма или, скорее, ее часть, от которой были оторваны почтовые пометки. Ганимар прочел: «Сделка заключена. 100 тысяч пуль получено. Все идет хорошо».
        - Сто тысяч пуль? - спросил он.
        - Да, сто тысяч франков. Это немного, но времена теперь тяжелые… А у меня постоянно такие крупные расходы! Если бы вы только знали мой бюджет…
        VIII
        Часы сыщика и часы судьи
        Ганимар встал. Он немного подумал, представил себе все дело, пытаясь найти слабое место, и произнес тоном, в котором открыто выражалось восхищение знатока:
        - К счастью, таких, как вы, не много, а то пришлось бы совсем закрыть лавочку.
        Со скромным видом Люпен ответил:
        - Надо же чем-нибудь занять свое время. Тем более это могло удаться только в период моего недолгого пребывания в тюрьме. Надо вам сказать, что я останусь здесь ровно столько, сколько мне понадобится, и ни одной минуты более.
        - Вот как! Возможно, было бы лучше совсем сюда не попадать, - заметил с иронией Ганимар.
        - А! Вспоминаете, что способствовали моему аресту? Знайте же, мой уважаемый друг, что никто - и даже вы сами - не мог бы задержать меня, если бы в тот критический момент меня не занимало другое, гораздо более важное дело.
        - Вы меня удивляете.
        - На меня смотрела женщина, Ганимар, тогда я не владел собой… И вот почему я здесь! К тому же у меня немного расстроены нервы. Иногда надо проходить, как говорят, «курс одиночества». Это наиболее удобное место для подобного режима. Оттого эта славная тюрьма и называется Санте[3 - Санте (Sante) - «святой» (франц.).].
        - Головой ручаюсь, ваши фантазии о побеге не осуществятся!
        - Да? У нас сегодня пятница; в следующую среду в четыре часа дня я выкурю мою сигару у вас, на улице Перголез.
        - Я буду вас ждать, Арсен Люпен.
        Как друзья, которые ценят друг друга по достоинству, они обменялись рукопожатием, и старый сыщик направился к двери.
        - Ганимар!
        - Ну?
        - Вы забыли часы.
        - Мои часы?
        - Да, они заблудились в моем кармане… - И Люпен отдал их, извиняясь: - Простите! Если тюремщики взяли мои, их поступок не может служить достаточным основанием для того, чтобы я позаимствовал ваши… Тем более у меня есть хронометр, на который я не могу пожаловаться. Он меня вполне удовлетворяет.
        Он достал из ящика массивные золотые часы с тяжелой цепочкой.
        - А эти - из какого кармана они к вам попали? - спросил Ганимар.
        Арсен Люпен небрежно взглянул на вензель.
        - Ж. Б. - Жюль Бувье, мой судебный следователь, прекрасный человек…
        IX
        Обыск
        Позавтракав, Арсен Люпен с довольным видом рассматривал превосходную сигару. Вдруг дверь камеры отворилась. Он едва успел бросить сигару в ящик стола и отскочить от него, как вошел сторож. Настал час прогулки.
        - Я ждал вас, дорогой друг, - весело воскликнул Люпен, который всегда пребывал в хорошем настроении.
        Они удалились. Едва грабитель и сторож исчезли за углом узкого прохода, два других человека вошли в камеру и принялись внимательно ее осматривать. Это были агенты сыскной полиции. Надо было наконец покончить с этим делом: не оставалось никакого сомнения, что Арсен Люпен поддерживал сношения с внешним миром и имел соучастников. Еще накануне в редакцию «Ла гранд журнал» принесли следующее письмо:
        «Милостивый государь! В статье, вышедшей на днях в вашей газете, обо мне написали в выражениях, которые нельзя ничем оправдать. За несколько дней до начала моего процесса я сам явлюсь в редакцию и потребую отчета в ваших словах. Арсен Люпен».
        Это был подлинный почерк Люпена - следовательно, он отправлял и получал письма. Теперь стало достоверно известно, что он готовился к побегу, о чем заранее предупреждал с такой неслыханной наглостью. Положение становилось невыносимым. С согласия судебного следователя начальник сыскной полиции Дюдуи отправился в Санте лично, чтобы изложить директору тюрьмы меры, которые следовало предпринять. По прибытии в Санте Дюдуи послал двух своих служащих в камеру арестанта.
        Они подняли доски пола, разобрали кровать, осмотрели все, что могли, но ничего не нашли. Агенты уже собирались уходить, когда в камеру вбежал запыхавшийся сторож.
        - Ящик стола!.. Проверьте его! - воскликнул он. - Когда я вошел к арестанту, мне показалось, что в тот момент он закрывал его.
        Все трое заглянули в ящик.
        - Ей-богу, на этот раз мы поймали молодца! - воскликнул один агент.
        Другой остановил его:
        - Подождите, пусть сделают опись.
        Пару минут спустя Дюдуи осмотрел содержимое стола. Он нашел пачку вырезанных газетных статей, относящихся к Арсену Люпену, кисет для табака, трубку и папиросную бумагу. Там же находились две книги - английское издание «Поклонения героям» Карлейля и прекрасный старинный фолиант Эпиктета в немецком переводе, вышедший в Лейдене в 1634 году. Перелистывая их, Дюдуи заметил, что все страницы подчеркнуты. Это были условные знаки или заметки, указывавшие на предпочтения читателя?
        Дюдуи обследовал кисет и трубку. Потом схватил сигару.
        - Черт возьми, наш приятель недурно устроился! - воскликнул он.
        Машинальным жестом курильщика Дюдуи взял сигару в руки и слегка помял, но сигара надломилась между его пальцами. Он внимательнее осмотрел ее и заметил что-то белое между табачными листьями. Осторожно с помощью булавки сыщик вынул сверток из тончайшей бумаги величиной с зубочистку. Это оказалась записка. Развернув листок, Дюдуи прочел слова, написанные мелким женским почерком:
        «Одна корзина заменила другую. Из десяти восемь приготовлены. Нажимая внешней ногой, поднимите доску: с 12 до 16 ежедневно. Н. Р. подождет. Но где? Немедленный ответ. Будьте покойны, ваша подруга заботится о вас».
        Дюдуи подумал немного и сказал:
        - Довольно ясно… корзина… восемь отделений… с полудня до четырех часов… Но этот Н. Р., который будет ждать?
        Под Н. Р.[4 - H. P. (horse-power): в переводе с английского - «лошадиная сила».] мог подразумеваться автомобиль, ведь так на спортивном языке обозначали мотор в 24 лошадиные силы.
        - Арестант уже завтракал? - спросил Дюдуи, поднявшись.
        - Да.
        - Значит, Люпен не прочел еще этой весточки - сигара цела. Он, вероятно, только что получил ее.
        - Но каким образом?
        - В еде, в хлебе - почем знать?
        - Невозможно! Заключенному позволили брать обед из ресторана только для того, чтобы поймать его в ловушку, но пока мы ничего не обнаружили.
        - Сейчас надо на время задержать Арсена Люпена вне камеры, а эту улику я отнесу судебному следователю. Мы сделаем фотоснимок с записки, и через час вы сможете положить в ящик стола точно такую же сигару со всем ее содержимым. Необходимо только, чтобы наш арестант ничего не заподозрил.
        Х
        Полиция подготавливает побег преступника
        Дюдуи не без интереса вернулся в тот же вечер в канцелярию Санте вместе со своим помощником. На печке в углу комнаты лежали три тарелки.
        - Люпен пообедал?
        - Да, - ответил инспектор.
        - Пожалуйста, разрежьте на мелкие кусочки остатки макарон и кусок хлеба… Ничего не нашли?
        - Нет.
        Дюдуи осмотрел блюда, вилку, ложку и, наконец, обыкновенный столовый нож с закругленным лезвием. Он повернул черенок сначала влево, потом вправо; ручка подалась и отвинтилась. Внутри нож оказался полым, а в нем был спрятан клочок бумаги.
        - Ага! - произнес Дюдуи. - Не слишком остроумно для такого человека, как Арсен Люпен. Но не будем терять времени… Сходите в ресторан и разузнайте все, что можно.
        «Полагаюсь на вас, - прочел он в записке, - Н. Р. будет следовать за вами издали. Я пойду навстречу. До скорого свидания, дорогая! Вы чудный друг!»
        - Наконец-то, - воскликнул Дюдуи, потирая руки. - Дело, по-видимому, идет на лад. Еще один толчок с нашей стороны - и побег удастся… И тогда мы сможем захватить соучастников.
        - А если Люпен ускользнет от вас? - спросил директор тюрьмы.
        - У нас будет достаточно людей…
        Во время следственных допросов от самого Люпена можно было добиться немногого. В продолжение нескольких месяцев Жюль Бувье, судебный следователь, тщетно пытался заставить заключенного говорить.
        Из вежливости Люпен иногда отвечал:
        - Да, конечно, я с вами согласен: воровство в «Лионском кредите», ограбление на Вавилонской улице, дело о фальшивых кредитных билетах, о страховых полисах, кражи со взломом в замках Армениль, Гурель, Малаки и так далее - все это дела вашего покорного слуги.
        - В таком случае объясните, пожалуйста…
        - Это лишнее. Я ведь во всем сознаюсь, во всем! Я даже признаю себя куда более виновным, чем вы подозреваете.
        Утомившись скучными допросами, следователь наконец прекратил их. Узнав о двух перехваченных записках, он возобновил дознание. Регулярно в полдень Арсена Люпена вместе с другими арестованными привозили в тюремной карете из Санте в полицейское бюро. Спустя три или четыре часа их доставляли назад.
        XI
        Как Люпен не попал в ловушку
        В один прекрасный день возвращение кареты в Санте произошло при совершенно необычных обстоятельствах. Поскольку еще не все арестанты были допрошены, начальство решило отвезти обратно только Люпена, и он сел в экипаж в полном одиночестве. Тюремные кареты, называемые «корзинами», делятся посередине продольным проходом и имеют десять отделений: пять справа и столько же слева. Заключенные сидят очень тесно, но все-таки отделены друг от друга параллельными перегородками. Сопровождающий сторож наблюдает за проходом.
        Люпен уселся в третье отделение с правой стороны, и тяжелая карета тронулась. Арсен видел, как проехали набережную и миновали здание суда. Около середины моста Сен-Мишель он нажал правой ногой металлическую пластинку, находившуюся на дне. Она тотчас подалась, и часть пола беззвучно отодвинулась. Люпен заметил, что его место находится как раз между двумя колесами. Он стал выжидать. Карета медленно двигалась по бульвару. На перекрестке она остановилась: упала лошадь какого-то ломового. Все движение задержалось, и улица быстро запрудилась экипажами и омнибусами. Люпен выглянул из кареты: рядом стояла еще одна. Приподняв часть днища, он оперся ногой на спицу большого колеса и спрыгнул на землю.
        Какой-то кучер увидел Арсена, прыснул со смеха и закричал; но его голос был заглушен шумом экипажей, которые опять тронулись вперед. Люпен был уже далеко. Пробежав несколько шагов, он остановился и огляделся, как бы недоумевая, куда направиться. Потом, решившись, засунул руки в карманы и с беззаботным видом пошел по бульвару.
        Стоял солнечный осенний день. Кафе были переполнены. Люпен вошел в ближайшее и уселся на террасе. Он приказал подать пачку папирос и кружку пива, которое выпил маленькими глотками, затем неторопливо выкурил папиросу, а за ней еще одну. Наконец он встал и велел слуге позвать управляющего. Когда тот явился, Люпен сказал достаточно громко, чтобы все его слышали:
        - Сожалею, что забыл свой кошелек. Вероятно, мое имя достаточно известно, чтобы я мог задолжать вам на несколько дней. Я - Арсен Люпен.
        Управляющий посмотрел на него, думая, что слова были шуткой, но Арсен повторил:
        - Я Люпен, арестант из Санте, откуда только что сбежал. Смею надеяться, что мое имя внушает вам некоторое доверие?
        И он удалился, провожаемый смехом присутствующих; управляющий и не подумал требовать с него денег. Люпен спокойно направился дальше, останавливаясь у витрин и беспечно куря папиросу. Дойдя до бульвара Порт-Рояль, он осмотрелся и пошел прямо по улице, ведущей к Санте. Вскоре перед ним показались высокие мрачные стены здания. Люпен приблизился к сторожу, стоявшему у ворот, и, приподняв шляпу, спросил:
        - Здесь тюрьма Санте?
        - Здесь.
        - Я бы хотел вернуться в свою камеру. Я случайно покинул тюремную карету и не хотел бы…
        - Убирайтесь с вашими шутками! - сердито проворчал сторож.
        - Извините, но мне необходимо войти в эту дверь, и если вы помешаете Арсену Люпену переступить ее порог, то ответите за все, друг мой.
        Сторож с изумлением оглядел собеседника с ног до головы, потом молча, как бы нехотя позвонил. Железная дверь отворилась.
        XII
        Намерения Люпена
        Через несколько минут директор тюрьмы вбежал в канцелярию, жестикулируя и притворяясь взбешенным. Люпен усмехнулся:
        - Ну-ну, не ломайте комедию. Скажите пожалуйста! Из предосторожности меня перевозят в карете одного, умышленно перегораживают проезд и воображают, что я при любой возможности сразу дам тягу и присоединюсь к друзьям?! Как будто я могу забыть о тех двадцати агентах сыскной полиции, которые провожали меня пешком, в экипаже и на велосипедах? Недурно бы они меня отделали! Скажите-ка, вы на это и рассчитывали? - И, пожав плечами, он прибавил: - Пожалуйста, оставьте меня в покое! Когда я захочу совершить побег, то сумею устроить это без посторонней помощи.
        Спустя три дня газета «Эхо Франции», уже превратившаяся в официальную хронику подвигов Люпена, опубликовала в свежем номере описание попытки побега Арсена из тюрьмы. Было приведено даже содержание записок, которыми арестант обменивался со своей таинственной подругой, упомянуты средства, помогающие переписке, соучастие полиции, прогулка по бульвару и инцидент в кафе. Читающая публика оказалась в курсе всех событий. Больше никто не сомневался в скором побеге Люпена. Впрочем, он и сам ультимативно подтвердил свое намерение в разговоре с Бувье на следующий день после происшествия. Окинув холодным взглядом следователя, подсмеивавшегося над его неудачей, Люпен сказал:
        - Запомните мои слова и поверьте: эта попытка лишь часть общего плана.
        - Странно! Я этого не понимаю.
        - Да вам и не нужно понимать меня.
        И, когда следователь опять приступил к допросу, Арсен воскликнул с усталым видом:
        - Господи! К чему все это? Ваши допросы не имеют никакого значения! Неужели вы воображаете, что я буду присутствовать на своем процессе?
        - Вы не будете?..
        - Конечно, нет! Это мое бесповоротное решение. Ничто не заставит меня его изменить.
        Такая самоуверенность вкупе с необъяснимой откровенностью раздражала и сбивала с толку представителей правосудия. Очевидно, все дело было окутано глубокой тайной, раскрыть которую мог один лишь Арсен Люпен, что не входило в его планы.
        Арестанта перевели в другую камеру на нижнем этаже, а следователь между тем закончил дознание и передал дело прокурору. Наступил перерыв, продолжавшийся два месяца… Люпен все это время лежал на кровати, обратив лицо к стене. Перемена камеры, казалось, произвела на него угнетающее впечатление. Он отказался принимать адвоката и едва обменивался несколькими словами со сторожами.
        Между тем всеобщее любопытство не ослабевало. Многие желали, чтобы планы Люпена скорее осуществились, - до такой степени нравилась толпе эта смелая личность, загадочная и разносторонняя в своих выдумках. Он должен сбежать. Это неизбежно, фатально! Все даже удивлялись, что дело так затянулось. Каждое утро префект полиции спрашивал у своего секретаря:
        - Ну что же, он еще не исчез?
        - Нет!
        - Значит, это произойдет завтра.
        Накануне дня процесса в редакцию «Ла гранд журнал» явился неизвестный господин, спросил заведующего судебным отделом и, бросив ему свою визитную карточку, быстро скрылся. На глянцевом картоне были написаны следующие слова: «Арсен Люпен всегда держит свои обещания».
        XIII
        Суд
        Процесс начался. В здание суда стекалось огромное количество желающих. Всем хотелось увидеть знаменитого Арсена Люпена. Но пасмурная дождливая погода и усиленная охрана не позволяли хорошо рассмотреть Люпена. Тяжелая походка, манера, с которой он опустился на свое место, и его равнодушная неподвижность не располагали в его пользу. Несколько раз адвокат обращался к арестованному с вопросами. Тот только покачивал головой и молчал. Секретарь прочел обвинительный акт, а затем председатель произнес:
        - Обвиняемый, встаньте. Ваше имя, фамилия, возраст и занятие?
        Не получив ответа, он повторил:
        - Ваше имя? Я спрашиваю - ваше имя?
        Низкий усталый голос произнес:
        - Бодрю, Дезире.
        Среди присутствующих послышался шепот. Председатель продолжал:
        - Бодрю? Дезире? А! Новая метаморфоза. Это, кажется, уже восьмое имя, которым вы называетесь и которое, конечно, вымышлено, как и все остальные. Мы будем придерживаться, с вашего позволения, фамилии Люпен, под которой вы более известны.
        Сделав несколько заметок, председатель продолжал:
        - Три года назад вы неожиданно выплыли из неизвестной среды, называясь Арсеном Люпеном. Все данные, которые мы имеем о вас до этого появления, скорее всего, являются лишь предположениями. Возможно, что некий Роста, работавший восемь лет назад с фокусником Диксоном, был не кто иной, как Арсен Люпен. Вероятно также, что русский студент, посещавший шесть лет назад лабораторию в госпитале Святого Людовика и нередко удивлявший своего учителя смелостью опытов по кожным болезням, был тот же самый Арсен Люпен. Он же, по-видимому, фигурировал в Париже в качестве мастера японской борьбы. Наконец, человек, спасший стольких людей через слуховое окно на благотворительном базаре, а после их обокравший, - был, возможно, опять-таки Арсеном Люпеном.
        После короткой паузы председатель спросил:
        - Признаете ли вы все эти факты?
        Во время речи обвиняемый стоял сгорбившись и переминаясь с ноги на ногу. Небо стало светлеть после непогоды. Теперь можно было различить необычайную худобу арестованного, его впалые щеки, резко выдающиеся скулы, лицо землистого цвета, испещренное красными пятнами и обрамленное неровной и редкой бородой. Пребывание в тюрьме состарило и истомило его.
        Казалось, он даже не слышал вопроса. После того как председатель повторил его дважды, обвиняемый поднял глаза и, сделав над собой огромное усилие, пробормотал:
        - Бодрю… Дезире.
        - Я не понимаю вашей системы защиты, Арсен Люпен, - сказал председатель. - Если вы хотите разыгрывать роль безответственного глупца, воля ваша. Я же приступаю к делу, не обращая внимания на ваши фантазии.
        Затем он перешел к подробностям краж, мошенничеств и подлогов Арсена Люпена. Время от времени он обращался с вопросом к обвиняемому, который или бормотал что-то бессвязное, или же вовсе молчал.
        Начался допрос свидетелей. После нескольких ничтожных показаний был вызван Ганимар. Сразу пробудился общий интерес. Вначале старый сыщик немного разочаровал аудиторию. Не то чтобы он был смущен - ведь он не в первый раз присутствовал на суде, - но казалось, что Ганимар обеспокоен и чувствует себя не в своей тарелке. Он посматривал на обвиняемого с явным недоумением. Однако он рассказал все события, в которых сам принимал участие: преследование Арсена Люпена по всей Европе, арест и их прибытие в Америку. Публика жадно слушала Ганимара, как будто это был рассказ о романических любовных приключениях. В конце монолога, передавая свои разговоры с Арсеном Люпеном, сыщик два раза неожиданно останавливался, обнаруживая странную рассеянность и нерешительность. Стало ясно, что его преследует какая-то посторонняя мысль.
        - Если вам нездоровится, не лучше ли прервать показания? - спросил председатель.
        - О нет, нет, дело в том…
        Ганимар замолчал, пристально вглядываясь в арестованного.
        - Я прошу дозволения взглянуть на Люпена вблизи, - сказал он. - Здесь кроется какая-то загадка, которую надо выяснить.
        Он подошел к подсудимому, еще раз внимательно оглядел его, потом вернулся на свое место и произнес торжественным голосом:
        - Господин председатель! Я утверждаю, что находящийся здесь человек - не Арсен Люпен.
        Воцарилось глубокое молчание.
        - Что вы говорите? - воскликнул вконец растерявшийся председатель.
        - На первый взгляд, пожалуй, можно ошибиться. Признаюсь, сходство действительно существует, но достаточно обратить внимание на нос, рот, волосы, цвет кожи… Конечно, это не Арсен Люпен. В особенности глаза… Разве у Люпена глаза алкоголика?
        - Позвольте, позвольте! В чем же дело? Что вы подозреваете, свидетель?
        - Я и сам не знаю. Думаю, что вместо себя Люпен подсунул кого-то другого. Возможно, это его сообщник.
        Председатель велел вызвать судебного следователя, директора Санте и сторожей, а затем объявил перерыв. При возобновлении заседания, во время очной ставки Бувье, директора и обвиняемого, выяснилось, что между Арсеном Люпеном и подсудимым почти не было сходства.
        - Но в таком случае кто же этот человек? И как он попал в руки правосудия?
        Ввели двух сторожей из тюрьмы Санте, и - непонятное противоречие! - они признали арестанта, за которым следили по очереди. Председатель вздохнул свободнее.
        - Да-да, - подтвердил один из сторожей, - это, конечно, Люпен.
        - Вы не сомневаетесь?
        - Нет, хотя я мало его видел. Мне сдали его вечером, а с тех пор прошло целых два месяца, и он все лежал на кровати лицом к стене.
        - А два месяца назад?
        - Тогда он не сидел в камере номер двадцать четыре.
        - В таком случае мы имеем дело с подлогом, совершившимся два месяца назад.
        В полном недоумении председатель обратился к подсудимому и сказал ободряющим, ласковым тоном:
        - Послушайте, обвиняемый, не могли бы вы объяснить, как и когда попали в руки правосудия?
        В ходе искусного допроса из него удалось вытянуть несколько фраз, из которых выяснилось следующее. Два месяца назад после уличной схватки подсудимого привели в полицейское бюро, где он провел ночь, а утром выпустили. В карманах у него было лишь несколько медных монет. Когда обвиняемый проходил через двор, два сторожа схватили его за руки и посадили в арестантскую карету. С тех пор он жил в камере номер двадцать четыре… Кормили там хорошо… спать было недурно… и он не протестовал…
        Все это казалось правдоподобным. Председатель отложил дело до следующей сессии для пополнения следственных данных. Списки заключенных под стражу подтвердили все факты. Действительно, за восемь недель до суда некий Дезире Бодрю ночевал в полиции. Освобожденный на следующий день, он оставил участок в два часа пополудни. В этот же самый день, в два часа, Арсен Люпен, допрошенный в последний раз, вышел из следственной камеры. Итак, сторожа ошиблись? Или, введенные в заблуждение некоторым сходством, перепутали невинного человека с прежним арестантом? Был ли этот трюк придуман заранее? Но тогда каким чудом удался план Люпена, целиком основанный на случайных встречах и чудовищных судебных оплошностях?
        Дезире Бодрю отправили в антропометрическое бюро[5 - Антропометрическое бюро занималось идентификацией преступников, сопоставляя сделанные заранее измерения лица и тела, а также другие особые приметы.]: там не нашлось мерки, соответствующей его приметам. Но полиция вскоре напала на его след. Бодрю жил милостыней, ночуя в лачугах тряпичников, разбросанных у городской заставы. Год назад он пропал. Сманил ли его Арсен Люпен, сделав своим сообщником? Это ничем не подтверждалось. Впрочем, в любом случае история бегства знаменитого грабителя оставалась загадкой. Из двадцати гипотез, которыми можно было объяснить таинственное исчезновение, ни одна не выдерживала критики. Только факт побега оставался вне всяких сомнений. Развязка вполне оправдывала горделивые слова Арсена Люпена: «Я не буду присутствовать на своем процессе».
        XIV
        Преследование по пятам
        Спустя месяц самых тщательных розысков происшествие все еще оставалось тайной. Однако нельзя же было бесконечно держать несчастного Бодрю в заключении. Против него не было никаких улик, и он был освобожден без суда, хотя и оставлен под надзором полиции. Эту мысль подал Ганимар. По его мнению, здесь не было ни случайности, ни сообщничества. Бодрю стал простым орудием в искусных руках Арсена Люпена. Если Бодрю окажется на свободе, через него можно будет добраться и до Люпена или кого-нибудь из шайки.
        Ганимару дали в помощь двух сыщиков, и в одно туманное январское утро двери тюрьмы открылись перед Дезире Бодрю. Сначала могло показаться, что он находится в большом замешательстве и бесцельно бредет по дороге. Но затем он направился к улицам Санте и Сен-Жак. У лавки старьевщика он снял куртку, продал свой жилет за несколько су и, надев верхнюю одежду, пошел дальше. После Бодрю перешел Сену по мосту. Вскоре его обогнал омнибус, следующий по маршруту Монмартр - Сен-Мишель. Он хотел сесть в него, но в экипаже не было свободных мест. Немного подумав, Бодрю вошел в станционный зал.
        В это же время Ганимар подозвал своих сыщиков и, не спуская глаз со станции, торопливо шепнул: «Возьмите карету… нет, две, так будет вернее! Я поеду с одним из вас, и мы выследим Бодрю». Приказание было исполнено. Но Бодрю не появлялся. Ганимар вошел в зал, в нем также никого не оказалось.
        - Какой я идиот, - проворчал он, - забыл о втором выходе.
        Действительно, станция соединялась внутренним коридором с соседней улицей. Ганимар бросился туда и успел заметить Бодрю на империале[6 - Империал - двойная скамья на крыше вагона трамвая.] батиньольского омнибуса, огибавшего угол. Ганимар догнал экипаж, но потерял своих помощников из виду, и ему пришлось продолжать погоню в одиночестве.
        Сыщик пришел в бешенство и готов был без церемоний поймать Бодрю, схватив его за ворот. Но не преднамеренно ли этот якобы дурак разлучил Ганимара с помощниками? Он наблюдал за Бодрю, дремавшим на сиденье: голова его качалась взад-вперед, а лицо с полуоткрытым ртом выражало невероятную глупость. Нет, это не был соперник, способный провести Ганимара, - ему помог случай, вот и все.
        На перекрестке Бодрю пересел на трамвай, шедший по бульвару Османа, а потом вышел из вагона и беззаботно направился в Булонский лес. Он переходил из аллеи в аллею, возвращался и опять исчезал… Чего же он искал? Была ли у него цель?
        После целого часа таких маневров он казался изнемогающим от усталости. Увидев скамейку, Бодрю сел на берегу маленького озерца, скрытого между деревьями, неподалеку от скакового поля. Местность была совершенно безлюдна. Прошло полчаса. Выведенный из терпения, Ганимар решил поговорить с Бодрю. Он подошел к нему, присел рядом, закурил папироску и принялся концом трости рисовать круги на песке.
        - Сегодня не жарко, - сказал сыщик.
        Молчание. Вдруг среди тишины раздался счастливый, радостный смех, напоминающий безудержное веселье ребенка. Ганимар почувствовал, как волосы на его голове встали дыбом. Он так хорошо знал этот звук!.. Резким движением он схватил человека за куртку и впился в него проницательным взглядом, еще более внимательным, чем на суде. Да! Это был не Бодрю, а явно кто-то другой!.. Ганимар уже видел яркие глаза незнакомца, чувствовал крепкие мускулы под поблекшей кожей, а вместо уродливого рта ему чудились твердо очерченные губы.
        - Арсен Люпен! Арсен Люпен! - едва внятно произнес он.
        В порыве злобы он вцепился в горло Люпена, стараясь повалить соперника. Несмотря на свои пятьдесят лет, Ганимар был еще необыкновенно силен, а его противник, казалось, не обладал серьезными средствами защиты. Вот было бы здорово, если бы ему, Ганимару, удалось вернуть мошенника в тюрьму!
        XV
        Разрешение необъяснимой загадки
        Борьба продолжалась недолго. Люпен почти не сопротивлялся, но Ганимару пришлось выпустить его так же быстро, как он напал на него: внезапно правая рука сыщика тяжело и безжизненно повисла.
        - Если бы вы изучали японский бокс, джиу-джитсу, - сказал Люпен, - то знали бы, что мой удар называется «удитише-жи». Еще секунда, и я сломал бы вам руку, - прибавил он холодно. - Впрочем, вы получили бы только то, что заслужили. Вот так вы, мой старый друг, которого я уважаю и которому добровольно открываю свое инкогнито, злоупотребляете моим доверием! Это нечестно, Ганимар!
        Сыщик промолчал. Побег Люпена, за который он считал себя ответственным, поскольку своими показаниями ввел правосудие в заблуждение, теперь казался Ганимару позорным пятном. Возможно, он навсегда испортил себе карьеру.
        - Боже мой, Ганимар, не огорчайтесь же! Если бы вы не заговорили на суде, я заставил бы выступить любого другого. Подумайте, мог ли я допустить, чтобы Бодрю Дезире осудили?
        - Значит, на суде были вы сами? И теперь вы стоите здесь, передо мной?
        - Я, все я, и только я!
        - Возможно ли?!
        - О, здесь не надо быть волшебником. Достаточно нескольких лет, как говорил наш милейший председатель, чтобы хорошенько подготовиться ко всем случайностям.
        - Но это лицо? Глаза?
        - Поймите, если я целых полтора года работал в госпитале, то, конечно, не из любви к искусству. Я полагал, что тот, кто со временем будет называться Арсеном Люпеном, должен уметь побеждать банальные признаки внешнего сходства. Что такое наружность? Ее легко изменить по-своему. Известное подкожное впрыскивание парафина вздувает кожу в любом месте. Дубильная кислота превращает вас в индейца. Сок чистотела украшает разнообразнейшими лишаями и опухолями. Одни химические соединения влияют на рост бороды и волос на голове, а другие - на звук голоса. Прибавьте к этому два месяца строгой диеты в камере номер двадцать четыре и тысячу упражнений, чтобы привыкнуть говорить с определенной мимикой, склонять голову на сторону и ходить сгорбившись… Наконец, пять капель атропина в глаза, чтобы придать им блуждающее, растерянное выражение, - и дело в шляпе!..
        - Я не понимаю, как сторожа…
        - Мое превращение совершалось постепенно, и они не могли заметить ежедневных изменений внешности.
        - Но как же Бодрю Дезире?
        - Бодрю существует. Это ни в чем не повинный бедняк, с которым я встретился в прошлом году и который действительно имеет со мной некоторое сходство. На случай возможного ареста я пристроил Бодрю в надежное место и сперва принялся изучать черты, отличавшие нас друг от друга, чтобы смягчить их в себе, насколько это возможно. Мои друзья устроили дело таким образом, что Бодрю провел ночь в участке, куда обычно привозили меня, и вышел оттуда приблизительно в одно время со мной. Это совпадение могло быть легко засвидетельствовано. Подсовывая Бодрю полиции, я создал обстоятельства, при которых правосудие неизбежно должно было наброситься на него. Так что, несмотря на неодолимые трудности подмены одного арестанта другим, суд скорее поверит в нее, чем признает свою несостоятельность.
        - Да, действительно, это так, - пробормотал Ганимар.
        - И наконец, - воскликнул Люпен, - у меня в руках был огромный козырь: все ожидали моего побега. Поймите же, чтобы исчезнуть, не сбегая, надо было заставить всех заранее поверить в мое намерение, чтобы оно казалось абсолютно непреложным решением, истиной - ясной, как солнечный свет. Я этого хотел - и добился. Арсен Люпен не будет присутствовать на своем процессе! И, когда вы встали, сказав: «Это не Арсен Люпен», было бы странно, если бы кто-нибудь усомнился в ваших словах в ту минуту. Если бы хоть один человек решился возразить: «Ну а может быть, перед нами все-таки Люпен?» - тогда я пропал бы.
        Внезапно, схватив сыщика за руку, он продолжал:
        - Ну-ка, Ганимар, признайтесь, вы ведь ждали меня у себя дома в четыре часа, через неделю после нашего свидания в тюрьме Санте? Вы ожидали меня, как я вас просил?
        - А тюремная карета? - спросил Ганимар, избегая прямого ответа.
        - Глупости! Мои друзья подменили старый негодный экипаж и хотели заставить меня рискнуть. Я знал, что дело удастся только при исключительных обстоятельствах. Но я счел, что лучше совершить попытку бегства и предать ее полной огласке. Мой первый смело рассчитанный шаг убедил всех в том, что я смогу совершить и второй побег.
        - А как же сигара?..
        - Моих рук дело, как и выдолбленный нож.
        - А записки?
        - Все написаны мной.
        - А таинственная корреспондентка?
        - Она и я - одно и то же лицо. Я подделаю любой почерк.
        - Как можно допустить, чтобы служащие антропометрического бюро, взяв приметы Бодрю, не увидели, что они расходятся с вашими?
        - Перед моим возвращением из Америки один из служащих бюро за хорошую плату вписал в мою карточку неверную пометку, вследствие чего приметы Бодрю не могли совпасть с приметами Арсена Люпена.
        Опять наступило молчание.
        - А теперь что вы будете делать? - спросил наконец Ганимар.
        - Отдыхать! - воскликнул Люпен. - Начну хорошо питаться и понемногу снова стану самим собой.
        Уже начинало смеркаться.
        - Кажется, нам больше нечего сообщить друг другу? - сказал Люпен, остановившись перед Ганимаром.
        - Напротив, - ответил Ганимар, - я хотел бы знать, откроете ли вы истину относительно вашего бегства? Моя ошибка…
        - О, никто не узнает, что из тюрьмы выпустили Арсена Люпена. Для меня крайне важно, чтобы мой побег оставался окутанным мраком неизвестности и казался настоящим чудом. Итак, не бойтесь, мой добрый друг, и прощайте! Сегодня я обедаю в гостях, и мне пора переодеться.
        - А я думал, вы жаждете покоя!
        - Увы, существуют светские обязанности, от которых нельзя уклониться. Отдыхать начну завтра.
        - А где вы обедаете сегодня?
        - В английском посольстве.
        Арсен Люпен обокраден
        I
        Таинственный путешественник
        Накануне отъезда я послал свой автомобиль прямо в Руан, а сам должен был нагнать его по железной дороге и затем отправиться к друзьям, жившим на берегу Сены. За несколько минут до отхода поезда из Парижа в мое купе ввалились семеро мужчин, из которых пятеро курили. Перспектива совершить переезд в такой компании была мне крайне неприятна. Кроме того, старинный вагон, в котором я находился, не имел бокового коридора. Я взял свое пальто, газеты, путеводитель и перешел в соседнее отделение.
        В нем была только одна дама. При моем появлении она не смогла удержаться от жеста неудовольствия, который не ускользнул от меня. Она даже шепнула что-то господину, стоявшему на ступеньке вагона, - вероятно, это был ее муж, провожавший свою жену в дорогу. Мужчина окинул меня внимательным взглядом и, по-видимому довольный результатом, что-то тихо сказал, улыбаясь и успокаивая даму, как робкого ребенка. Она также улыбнулась и бросила на меня дружелюбный взгляд. Похоже, моя соседка внезапно поверила, что я отношусь к числу порядочных людей, с которыми женщина может безбоязненно остаться с глазу на глаз на два часа.
        - Ты ведь не рассердишься на меня, дорогая, - произнес муж, - я не могу дождаться отхода поезда: у меня назначена важная встреча.
        И, нежно поцеловав ее, он ушел. Жена махнула ему платком из окна вагона и украдкой послала несколько воздушных поцелуев. Раздался свисток, и поезд тронулся. В этот момент дверь отворилась, и, несмотря на протесты кондуктора, в наше отделение вошел новый пассажир. Моя спутница, укладывавшая вещи в сетку вагона, заволновалась и присела на скамейку.
        Я далеко не трус, но сознаюсь, что такие внезапные вторжения всегда вызывают у меня досаду. Они кажутся подозрительными. Однако наружность и манеры нового пассажира скоро сгладили дурное впечатление, произведенное на меня его появлением. Наш сосед вел себя корректно и казался элегантным в своем модном галстуке и новых перчатках…
        Но черт возьми! Где я видел его лицо? Без сомнения, я где-то встречался с незнакомцем. Выражаясь точнее, у меня в подсознании сохранился смутный образ, как будто оставленный нарисованным портретом, но не живым оригиналом. В то же время я чувствовал, что напрягать память было бесполезно, так как воспоминание было слишком неопределенным.
        Взглянув на даму, я был поражен ее бледным, взволнованным лицом. Она смотрела на нового спутника с выражением настоящего ужаса. Я заметил, что она протянула дрожащую руку к маленькому саквояжу, лежавшему на скамейке рядом. Схватив его, она нервно прижала вещь к своей груди. Наши глаза встретились, и я прочел в ее взгляде столько беспокойства и страха, что не удержался от вопроса:
        - Вы нездоровы? Не открыть ли окно?
        Не отвечая на мой вопрос, дама указала боязливым жестом на нашего соседа. Я улыбнулся так же, как делал ее муж. Затем я пожал плечами и знаками постарался дать понять, что тут нечего бояться, ведь я с ней и к тому же неизвестный господин, по-видимому, вовсе не опасен. В этот момент он обернулся к нам, осмотрел нас с ног до головы, потом еще глубже уселся в угол дивана и больше уже не шевелился. Воцарилось молчание. Вскоре дама, решившись, очевидно, на крайнее средство, сказала мне едва внятным голосом:
        - Это он, он, уверяю вас!
        - Кто?!
        - Арсен Люпен!
        Она не отрывала глаз от путешественника, и слова, произнесенные ей, казалось, были обращены к нему, а не ко мне. Незнакомец надвинул шляпу на лоб, возможно, чтобы скрыть смущение или просто заснуть.
        - Вчера Арсена Люпена заочно приговорили к двадцати годам каторжных работ, - возразил я. - Он не мог так неосторожно появиться на публике. Кроме того, газеты сообщали, что после бегства из Санте Люпен проводит зиму в Турции.
        - Нет, он здесь, в поезде, - громко повторила дама с явным намерением быть услышанной нашим попутчиком. - Мой муж - заместитель директора исправительного дома, а начальник станции подтвердил, что полиция разыскивает Арсена Люпена.
        - Однако это не причина…
        - Его видели у кассы. Он взял билет первого класса до Руана.
        - В таком случае Люпена легко было бы арестовать.
        - Он исчез. Полагают, что он пробрался по набережной и сел в экспресс, который отошел десятью минутами позже нашего поезда.
        - Тогда его поймали бы там.
        - А если в последний момент он выпрыгнул из экспресса, чтобы попасть в наш поезд? Ведь это вполне вероятно… и правдоподобно.
        - Ну, значит, его схватят здесь. Ведь железнодорожные служащие и агенты не могли не заметить того, как человек перескочил из одного поезда в другой. По прибытии в Руан Люпена арестуют, будьте спокойны.
        - Никогда! Он опять найдет возможность ускользнуть.
        - Желаю ему счастливого пути.
        - Но подумайте, что Люпен может натворить!..
        - Например?
        - Бог знает! От него всего можно ожидать.
        Моя спутница страшно волновалась.
        - Действительно, бывают странные совпадения… - невольно сказал я. - Но успокойтесь. Предположим даже, что Арсен Люпен находится в нашем поезде. Надо полагать, что он будет сидеть смирно, опасаясь навлечь на себя новую беду, и постарается избежать угрожающей ему опасности.
        Мои слова не успокоили даму. Однако она замолчала, вероятно, не желая показаться навязчивой. Я развернул газету и принялся читать отчеты о процессе Арсена Люпена. Поскольку в них не было ничего нового, они меня мало заинтересовали. Кроме того, я хотел спать, мои глаза смыкались, а голова клонилась к подушке.
        - Неужели вы заснете? - Вырвав из моих рук газету, дама посмотрела на меня с негодованием.
        - Конечно, нет, - ответил я, - мне совсем не хочется спать.
        - Это было бы крайне неблагоразумно!
        Изо всех сил я боролся с усталостью, глядел на мчавшиеся мимо нас окрестности и облака, скользившие по небу. Скоро все смешалось в моей голове, и я заснул глубоким, крепким сном.
        II
        Неожиданное нападение. Кто же это?
        Мне привиделось что-то бессвязное и неясное. Человек, называвшийся Арсеном Люпеном, играл в моих снах главную роль. Он скользил где-то вдали, нагруженный драгоценностями, перелезал через каменные стены и грабил замки. Мало-помалу фигура незнакомца, оказавшегося уже не Люпеном, стала более четкой и, вырастая, приблизилась ко мне, а затем с невероятной ловкостью прыгнула в вагон и всей своей тяжестью упала мне на грудь.
        Резкая боль… душераздирающий крик… и я проснулся. Спутник душил меня, упираясь коленом в мою грудь. Я видел это как в тумане, поскольку мои глаза налились кровью. Дама билась в нервном припадке в углу вагона. Я пытался сопротивляться, но у меня не хватало сил: в голове страшно шумело, я задыхался… хрипел. Еще минута, и я погибну!
        Почувствовав это, злодей выпустил меня, но тотчас схватил правой рукой веревку с приготовленной петлей и ловким жестом накинул ее на мои руки. В одну секунду я оказался связанным, с заткнутым ртом, обреченный на полную неподвижность. Все было проделано необыкновенно быстро, с ловкостью, обнаруживавшей знатока, профессионального вора и преступника. Хладнокровно и отважно, ни одного лишнего жеста или слова!
        Теперь я сидел на скамейке, связанный и неподвижный, как мумия, я - Арсен Люпен! Здесь было над чем посмеяться! Несмотря на всю опасность, я не мог не оценить всего комизма ситуации. Арсен Люпен попался как новичок и был ограблен как первый встречный, поскольку мошенник, разумеется, отнял у меня кошелек с деньгами и бумажник с документами! Я стал, в свою очередь, жертвой вора. Арсен Люпен обманут, побежден!.. Какое приключение! Но оставалась еще дама. Грабитель не обратил на нее никакого внимания. Он удовлетворился тем, что поднял сумочку, валявшуюся на ковре, вынул из нее драгоценности, кошелек, золотые безделушки и деньги. Моя спутница, вздрогнув от ужаса, сама сняла свои кольца и подала их незнакомцу, избавляя его от излишних хлопот. Он взял украшения и посмотрел на нее: дама лишилась чувств.
        Молчаливо и спокойно, не обращая на нас никакого внимания, мошенник вернулся на свое место, закурил папироску и углубился в созерцание приобретенных вещей. Казалось, добыча его порадовала. Я же был гораздо менее удовлетворен своим положением. Я не говорю о двенадцати тысячах франков, которых меня несправедливо лишили… Нет, меня мучила мысль, что последует сейчас, сию минуту. Что может произойти?
        Разумеется, всеобщее смятение, произведенное моим появлением на вокзале Сен-Лазар, не ускользнуло от моего внимания. Я был приглашен друзьями, у которых гостил под именем Гильома Берла: для них мое сходство с Люпеном служило лишь поводом для добродушных шуток. Но, не успев как следует загримироваться, я был замечен на станции. Служащие увидели какого-то человека - «несомненно Арсена Люпена», - перебежавшего из экспресса в скорый поезд. И, что фатально и неизбежно: полицейский комиссар в Руане вместе с командой агентов был уже оповещен о происшествии телеграммой. Конечно, он встретит поезд, будет расспрашивать о подозрительных путешественниках и произведет обыск в вагонах.
        Все эти события я предвидел и не особенно сокрушался. Я был уверен, что руанская полиция окажется не проницательнее парижской, а я всегда сумею пройти незамеченным. Достаточно небрежно показать при выходе мою карточку депутата, благодаря которой я уже внушил полное доверие многим скептикам. Но теперь мое положение резко ухудшилось. Я больше не был свободен и не мог прибегнуть к своим обычным приемам. В одном из вагонов комиссар найдет Арсена Люпена. Счастливый случай предаст меня полиции, связанного по рукам и по ногам, покорного, как ягненок. Суду останется только получить Люпена, как почтовую посылку, отправленную по железной дороге: корзину с дичью, фруктами или овощами. Что же я могу предпринять, чтобы избежать подобной неприятной развязки? А поезд мчался к Руану, минуя одну станцию за другой…
        Меня интересовала и другая загадка, разрешение которой возбудило во мне любопытство профессионала. Каковы были намерения моего спутника? Если бы я один находился в вагоне, у него было бы достаточно времени спокойно сойти в Руане. Но дама?! Едва откроют дверь, эта женщина, теперь такая покорная и смиренная, примется кричать, бесноваться и звать на помощь. Меня удивляло, что он не привел ее в такое же беспомощное состояние, в каком теперь находился я. А эти действия позволили бы незнакомцу исчезнуть прежде, чем кто-либо заметит совершенное преступление.
        Мошенник все еще курил, глядя в окно. Пошел косой дождь. Внезапно обернувшись, он схватил мой путеводитель и принялся там что-то искать. Дама притворялась, что ей все еще дурно, чтобы успокоить бдительность врага; но кашель, вызванный табачным дымом, выдавал ее. Что касается меня - мне было крайне не по себе, я чувствовал себя страшно утомленным, но думал… усиленно размышлял…
        Вот промелькнули еще две станции… Поезд стремился вперед. Сен-Этьенн… В этот момент спутник встал и приблизился к нам на два шага. Дама ответила на это новым криком и настоящим обмороком. Что же он хотел сделать? Мошенник опустил окно с нашей стороны; дождь лил как из ведра; невольным жестом он выразил досаду, поскольку не имел при себе ни зонта, ни плаща. Он взглянул на сетку, где лежал зонтик дамы, а затем присвоил его себе, как и мое пальто.
        Мы уже пересекали Сену. Подвернув брюки, незнакомец высунулся из окна и открыл наружную задвижку двери. Неужели он выбросится на железнодорожное полотно? На такой скорости это было бы верной смертью. Мы въехали в туннель. Наш спутник открыл дверцу и осторожно ощупал ногой ступеньку вагона. Какое безумие! Мрак, дым, грохот, все придавало его смелой попытке фантастический оттенок. Вдруг включился тормоз, замедливший движение колес, а через минуту скорость совсем стихла. Без сомнения, в этой часть туннеля предстояли работы по его укреплению, что требовало замедления хода всех проезжающих поездов, и наш спутник знал это заранее. Ему оставалось только опустить другую ногу на ступеньку вагона, сойти и спокойно удалиться, закрыв за собой дверцу и задвинув задвижку.
        Как только он исчез, дым побелел под ярким дневным светом, и мы выехали в долину. Еще один туннель - и мы в Руане. Дама тотчас пришла в себя и немедленно принялась горевать о потере драгоценностей. Я бросил на нее умоляющий взгляд. Она все поняла и освободила меня от засунутого в рот платка, от которого я уже задыхался. Моя спутница также хотела развязать меня, но я остановил ее, сказав:
        - Нет-нет, полиция должна констатировать факт нападения.
        - Не воспользоваться ли нам предохранительным тормозом?
        - Слишком поздно, надо было подумать об этом, когда мошенник набросился на меня.
        - Но он убил бы меня! Ах, ведь я вам говорила, что преступник в поезде! Я сразу же узнала его по портрету! А теперь он исчез с моими драгоценностями…
        - Не бойтесь, его найдут.
        - Найти Арсена Люпена! Никогда!
        - Это зависит только от вас, сударыня. Послушайте. По прибытии в Руан встаньте возле двери вагона, начните шуметь и звать на помощь; прибегнут агенты и служащие. В нескольких словах расскажите им все, что видели: нападение, жертвой которого я стал, и бегство Арсена Люпена. Опишите им его приметы: мягкая войлочная шляпа, ваш зонтик и серое пальто в талию…
        - Ваше пальто, - перебила она.
        - Как так мое? Да нет же, именно его. У меня не было верхней одежды.
        - Мне показалось, что Люпен вошел в купе без пальто.
        - Вы ошибаетесь. Хотя, возможно, это пальто оставил в сетке предыдущий пассажир. Во всяком случае, оно уже было на Люпене, когда он выходил из вагона, а это главное… Ах да, я забыл… сначала скажите им свое имя… Пост, занимаемый вашим мужем, заставит всех служащих постараться.
        Мы подъезжали к Руану. Дама высунулась из дверей вагона. Я повторил все вышесказанное еще раз, громким, почти повелительным голосом, чтобы слова запечатлелись в ее памяти.
        - Не забудьте мое имя: Гильом Берла. В случае надобности сообщите, что вы меня знаете… Этим мы выиграем время, необходимое для предварительного следствия. Самое важное - найти Арсена Люпена и ваши драгоценности… Итак, вы не забудете? Гильом Берла - друг вашего мужа!
        - Да, да!.. Гильом Берла.
        III
        Это был Арсен Люпен!.. Неразрешимая задача
        Дама снова принялась кричать и жестикулировать. Поезд не успел еще остановиться, как в вагон вошел какой-то господин в сопровождении нескольких служащих. Критический момент настал.
        - На нас напал Арсен Люпен! - выкрикнула моя спутница задыхающимся голосом. - Он украл мои драгоценности… Моя фамилия Рено… Мой муж - заместитель директора исправительного дома… А вот и мой брат, Жорж Андель, директор «Руанского кредита»…
        Поцеловав встречающего ее молодого человека, дама продолжала со слезами:
        - Да, Арсен Люпен напал на нас, воспользовавшись тем, что этот господин уснул; грабитель чуть не задушил его… Это Берла, друг моего мужа.
        - Но где же сам Люпен? - спросил комиссар.
        - Он выпрыгнул из поезда в туннеле за Сеной.
        - Уверены ли вы, что это был именно Арсен Люпен?
        - Конечно, уверена! Я прекрасно его узнала. Впрочем, его уже заметили на станции Сен-Лазар. Он был в мягкой шляпе…
        - Нет, вы ошибаетесь, на нем была жесткая фетровая шляпа, такая же, как эта, - поправил ее комиссар, указывая на головной убор Берла.
        - Утверждаю, что шляпа была мягкая, - повторила мадам Рено, - а пальто серое, в талию.
        - Действительно, - пробормотал комиссар, - в телеграмме особо указано серое пальто в талию с черным бархатным воротником.
        - Вот именно, с черным бархатным воротником! - торжествующе воскликнула мадам Рено.
        Я вздохнул свободнее. Между тем агенты освободили меня от веревки. В то же время я так сильно прикусил губу, что показалась кровь. Приложив платок ко рту и сильно сгорбившись, как человек, долгое время находившийся в неудобном положении, я слабым голосом обратился к комиссару:
        - Без сомнения, это был Арсен Люпен. Если поторопиться, его еще можно задержать…
        Вагон, который мог служить правосудию доказательством случившегося факта, отцепили, а поезд уехал в Гавр. Нас же провели в контору начальника станции. Мы пробирались через толпу любопытных, собравшихся на набережной. Тогда мне и пришла в голову блестящая мысль: под каким-нибудь предлогом я смогу удалиться, разыскать свой автомобиль и удрать на нем. Ждать в конторе было бы опасно. Случись еще один инцидент или приди депеша из Парижа - и я пропал.
        Да, но что делать с человеком, который обокрал меня? Один, в малознакомой местности, я не надеялся догнать и поймать мошенника. «Ничего, останусь, - решил я. - С этим делом трудно справиться, но зато как интересно рисковать! Кроме того, игра стоит свеч». И, поскольку нас попросили повторить предварительные показания, я воскликнул:
        - Господин комиссар. Мой автомобиль стоит во дворе. Сделайте одолжение, воспользуйтесь им, мы постараемся…
        Комиссар лукаво улыбнулся:
        - Мысль хорошая, поэтому ее уже исполнили.
        - Как так?!
        - Двое моих агентов поехали на велосипедах… несколько минут назад.
        - Но куда?
        - К выходу из туннеля - там они нападут на след Арсена Люпена.
        Я невольно пожал плечами.
        - Люпен наверняка устроил все таким образом, чтобы никто не заметил, как он выбрался из туннеля. Он мог дойти до ближайшей дороги, а оттуда…
        - А оттуда - в Руан, где мы его и схватим.
        - Он не направится в город.
        - Значит, он останется в окрестностях, где мы еще вернее…
        - Нет, не останется.
        - Так где же он может скрыться?
        Я вынул из кармана часы.
        - В настоящую минуту Арсен Люпен бродит вокруг станции Дарнеталь. Без десяти одиннадцать, то есть ровно через двадцать минут, он сядет в поезд, идущий из Руана в Амьен.
        - Откуда вы все это знаете?
        - Сидя в купе, Люпен сверялся по моему путеводителю. Зачем, с какими намерениями? Разве в том месте, где он ускользнул, был какой-либо другой путь, станция или поезд, делающий остановку? Я только что проверил данные в путеводителе и получил верные сведения.
        - Надо отдать вам должное, вы все великолепно разъяснили, - сказал комиссар, - и как компетентно!
        Увлеченный своими выводами, я допустил ошибку, выказав столько ловкости. Комиссар с удивлением разглядывал меня. Мне даже показалось, что у него возникли подозрения - самые ничтожные, потому что фотографии, разосланные прокурорским надзором, были мало похожи на оригинал. На снимках фигурировал совсем иной Арсен Люпен, чем тот, который стоял теперь перед комиссаром. Разумеется, он не мог узнать меня, но все же был чем-то смущен и обеспокоен.
        Повисла минутная пауза. Я невольно вздрогнул. Неужели удача изменила мне? Я принудил себя засмеяться:
        - Господи, да разве вам непонятно мое желание вернуть бумажник? И мне кажется, если вы дадите мне двух агентов, вместе мы сможем…
        - О, прошу вас, - взмолилась мадам Рено, - послушайте господина Берла!
        Вмешательство милой спутницы решило дело в мою пользу. Имя Берла, произнесенное женой влиятельной особы, сделалось моим собственным и придало моей личности подлинность и неприкосновенность. Комиссар встал.
        - Поверьте, я буду очень рад, если дело вам удастся. Я так же заинтересован в аресте Арсена Люпена, как и вы.
        Он проводил меня до автомобиля. Двое из агентов, которых мне предоставили - их фамилии были Деливе и Массоль, - сели со мной. Я занял переднее место, и мой шофер повернул руль. Через несколько секунд мы покинули станцию. Я был спасен.
        IV
        Погоня. Состязание автомобиля с паровозом
        Ах, признаюсь, что, проезжая на автомобиле по бульварам, окружающим старинный нормандский город, я испытывал некоторую гордость. Деревья по обеим сторонам дороги быстро неслись нам навстречу. Я мог свободно устроить свои собственные дела с помощью двух почтенных представителей власти. Арсен Люпен отправлялся на поиски Арсена Люпена! Деливе и Массоль - скромные защитники общественного порядка, как дорога была мне ваша помощь! Что бы я мог предпринять без вашего участия? Не будь вас, мне пришлось бы сбиваться с курса, возможно, на каждом перекрестке, а мошенник удрал бы очень далеко. Но мое дело еще не кончилось! Необходимо прежде всего догнать негодяя и забрать бумаги, которые он украл. Никоим образом нельзя было допустить, чтобы мои провожатые сунули нос в эти документы, а тем более завладели ими. Надо воспользоваться их присутствием, но действовать одному - вот чего я добивался. На станцию мы прибыли через три минуты после отбытия поезда. Меня несколько утешило известие, что какой-то субъект в сером пальто с черным бархатным воротником вошел в купе второго класса с билетом до Амьена. Мой дебют в
качестве полицейского был блестящим.
        - Этот поезд - экспресс и через девятнадцать минут остановится у Монтеролье-Бюми. Если мы не опередим Арсена Люпена, он может продолжить путь в Амьен или свернуть на Клер, а оттуда проехать в Дьепп или Париж.
        - Каково расстояние до Монтеролье?
        - Двадцать три километра.
        Двадцать три километра за девятнадцать минут… Мы будем на месте раньше Люпена. Какая бешеная гонка! Автомобиль словно разделял мои желания и одобрял упорство, понимая злобу своего хозяина на этого мошенника, пройдоху и обманщика! Разделаюсь ли я с ним? Неужели он ускользнет от судебной власти, представителем которой я стал в настоящий момент?
        - Направо! - восклицал Деливе. - Налево!.. Прямо!..
        Мы словно неслись над землей. Межевые столбы казались маленькими боязливыми животными, разбегавшимися при нашем появлении. Вдруг на повороте дороги мы увидели клубы дыма - это был северный экспресс.
        Упорная борьба продолжалась, и постепенно мы приблизились к железнодорожному полотну. Подъезжая к станции, мы опередили поезд на двадцать шагов. Через три секунды мы достигли железнодорожной платформы и были у вагонов второго класса. Двери отворились. Несколько человек уже сошли с поезда, но нашего вора среди них не оказалось. Мы осмотрели все купе: Арсена Люпена и след простыл.
        - Черт возьми! - воскликнул я. - Наверно, он узнал меня, когда мы мчались на автомобиле рядом с экспрессом. Он выпрыгнул на ходу!
        Начальник станции подтвердил мое предположение. Он видел какого-то человека, буквально летевшего вниз по насыпи в двухстах метрах от перрона.
        - Смотрите, вон же он - переходит пути…
        Я бросился туда со своими провожатыми, или, вернее, с одним. Другой агент, Массоль, оказался настоящим скороходом с огромной выдержкой. Он преодолел расстояние, отделявшее нас от беглеца, всего за несколько минут. Заметив это, мошенник перескочил через забор и бегом пустился к откосу, по которому только что поднялся. Проследив за ним, мы увидели, как он скрылся в роще. Дойдя до лесочка, мы нашли Массоля, который дожидался нас. Он счел бесполезным искать вора, поскольку боялся потерять нас из виду.
        - Поздравляю вас, дорогой друг, - сказал я ему. - Пробежав такой участок, наш молодец должен изнемогать от усталости. Теперь он в наших руках.
        Я осмотрел окрестности, обдумывая, какие меры предпринять, чтобы напасть на беглеца в одиночестве. Также меня беспокоило, как самому провернуть дело, до которого, несомненно, меня не допустят без участия правосудия. Я обратился к своим спутникам:
        - Ну, дело в шляпе! Вы, Массоль, станьте слева, а вы, Деливе, справа. Теперь вы оба можете наблюдать за опушкой рощи, так что Люпену не удастся ускользнуть незамеченным, за исключением этого рва, где стану я. Если он не покажется, я пойду к нему сам и заставлю мошенника выйти на одного или другого из вас. Так что вам остается только ждать! Ах да, я и забыл, в случае тревоги мы стреляем.
        V
        Арсен Люпен задерживает убийцу, разыскиваемого полицией
        Массоль и Деливе удалились каждый в свою сторону. Как только они исчезли, я вошел в рощу, принимая все предосторожности, чтобы остаться незамеченным. Лесочек состоял из густого кустарника, прорезанного узкими тропинками, по которым можно было пробираться только согнувшись. Одна из дорожек вела к прогалине, где на сырой траве виднелись следы шагов. Я пошел по ним, осторожно прячась в кустах. Следы привели меня к подножию холма, на котором стояла наполовину развалившаяся каменная лачуга.
        «Наверно, он здесь, - подумал я, - пункт наблюдения выбран удачно». Я полз до самой лачуги. Легкий шорох уверил меня в присутствии беглеца. И действительно, через отверстие в стене я увидел его: мошенник стоял ко мне спиной. В два прыжка я очутился рядом. Грабитель попытался направить на меня револьвер, который держал в руке. Но я опередил его: повалил на землю, так что он не мог пошевелить рукой, и коленом придавил грудь.
        - Послушай-ка, мой милый, - сказал я ему тихо. - Я - Арсен Люпен. Ты сию же минуту возвращаешь мне бумажник и сумочку той дамы. За это избавлю тебя от когтей полиции и запишу в число своих друзей. Ну, одно слово: да или нет?
        - Да! - слабо произнес он.
        - Тем лучше. Мы с тобой поладим.
        Я поднялся на ноги. Он пошарил в кармане и, внезапно выхватив широкий нож, хотел меня ударить.
        - Глупец! - воскликнул я и одной рукой отразил нападение, а другой нанес ему сильный удар в сонную артерию. Мошенник упал, абсолютно оглушенный.
        В своем бумажнике я нашел все документы и кредитные билеты. Из любопытства я взял и бумажник вора. На конверте, адресованном на его имя, я прочел: «Пьер Онфре». Я вздрогнул. Пьер Онфре - убийца госпожи Дельбоа, двух ее дочерей и нескольких людей на улице Лафонтен! Я нагнулся к нему. Да, я видел это лицо, и немудрено, что грабитель показался мне знакомым.
        Но время шло. Я положил в конверт два кредитных билета по сто франков и свою визитную карточку, на которой написал: «В знак благодарности от Арсена Люпена - его добрым друзьям Массолю и Деливе». Конверт я оставил на видном месте посреди лачуги, а возле него - сумочку мадам Рено. Мог ли я не вернуть ее моей милой спутнице, оказавшей мне такую помощь в критический момент? Впрочем, сознаюсь, я вынул из саквояжа все, что представляло некоторый интерес, оставив только черепаховую гребенку, палочку кармина для губ и пустой кошелек. Черт побери, дело делом! И, откровенно говоря, ремесло ее мужа было занятием не слишком почтенным!
        Онфре уже начинал шевелиться. Что мне было делать? Я не имел права ни спасти, ни осудить его. Я взял револьвер и выстрелил в воздух. «Сейчас придут мои помощники, - подумал я, - и пусть он сам выпутывается как знает. Теперь все совершится по воле судьбы». И я быстро скрылся той же дорогой.
        VI
        Сенсационное сообщение газеты «Эхо Франции»
        Через двадцать минут проселочная дорога, которую я приметил, когда преследовал мошенника, привела меня к автомобилю. В четыре часа дня я послал депешу своим руанским друзьям с известием, что непредвиденные обстоятельства вынудили меня отложить поездку. В шесть часов я вернулся в Париж.
        Из вечерних газет я узнал, что полиции наконец-то удалось схватить Пьера Онфре. Никогда не стоит пренебрегать выгодами разумной рекламы - уже на следующий день газета «Эхо Франции» опубликовала следующую заметку:
        «Вчера в окрестностях Бюши после драматичной погони, сопровождаемой захватывающими приключениями, Арсену Люпену удалось арестовать Пьера Онфре. Убийца с улицы Лафонтен был пойман после совершения им ограбления в поезде, шедшем из Парижа в Гавр. Жертвой мошенника оказалась мадам Рено - жена заместителя директора исправительного дома. Арсен Люпен возвратил мадам Рено ее сумочку с драгоценностями и щедро вознаградил двух агентов сыскной полиции, помогавших ему при трудном аресте Онфре».
        Ожерелье королевы
        I
        Фамильная драгоценность Субизов
        Два или три раза в год, в особо торжественных случаях, графиня Субиз надевала на свою белоснежную шейку «ожерелье королевы». Это было знаменитое, поистине легендарное украшение, которое придворные ювелиры Бемер и Боссанж создали для фаворитки Людовика XV, мадам Дюбарри. Именно эту драгоценность кардинал Роган-Субиз намеревался поднести французской королеве Марии Антуанетте. А в один февральский вечер 1785 года оно было похищено авантюристкой, графиней де Ламотт, не без помощи мужа и его сообщника. Собственно говоря, от целого ожерелья осталась только оправа. Впоследствии Гастон Субиз, племянник и наследник кардинала, отыскав украшение, скупил несколько редких бриллиантов у английского ювелира Джефриса. Субиз нанял мастеров, которые смогли заменить пропавшие камни другими - меньшей ценности, но той же величины. В конце концов владельцу шедевра удалось восстановить ожерелье в том виде, в каком оно вышло из рук Бемера и Боссанжа. Этой исторической драгоценностью Субизы гордились в продолжение почти целого века. Несмотря на то что из-за различных обстоятельств их состояние значительно уменьшилось, они
согласились бы скорее изменить образ жизни, чем продать бесценную реликвию. Граф Субиз берег ее, как берегут жилище своих предков. Из предосторожности он хранил «ожерелье королевы» в кладовой банка «Лионский кредит». Когда жена собиралась надеть украшение, Субиз сам приносил его, а на другой день прятал обратно в тайник. В тот памятный вечер на посольском балу графиня имела громадный успех. Никто, кроме нее, казалось, не может носить эту парюру[7 - Парюра - ювелирный набор, дорогое украшение.] с такой простотой и благородством.
        Когда Субизы вернулись к себе в старинный особняк, граф торжествовал. Он гордился своей женой так же, как и драгоценностью, которой владел его род в течение нескольких поколений. Возможно, его привязанность к «ожерелью королевы» была даже сильнее, чем чувство к жене. Графиня тоже казалась довольной. Она сняла ожерелье и протянула его Субизу. Убрав парюру в красный кожаный футляр с гербом кардинала, он прошел в соседнюю комнату, вернее, альков, примыкавший к спальне. Туда вела единственная дверь, которая находилась как раз возле кровати. Граф положил футляр на верхнюю полку между бельем и коробками со шляпами. Затем он закрыл за собой дверь, разделся и уснул.
        II
        Ожерелье бесследно исчезло
        На другой день в девять часов утра граф встал, собираясь пойти перед завтраком в «Лионский кредит». Он оделся, выпил чашку кофе и спустился в конюшню. Сделав там некоторые распоряжения, Субиз вернулся к жене. Она причесывалась в спальне. Граф прошел в соседнюю комнату. Через несколько секунд он совершенно спокойно спросил жену:
        - Вы, вероятно, взяли его, мой друг?
        - Что? Я ничего не брала.
        - Вы переложили ожерелье?
        - Я даже не открывала дверь…
        Граф застыл на пороге и встревоженно пробормотал:
        - Вы ничего не трогали?.. Кто же взял футляр?..
        Жена бросилась в альков, и оба начали лихорадочно искать ожерелье, сбрасывая на пол коробки. Между тем граф повторял:
        - Все, что мы делаем, бесполезно. Я положил футляр сюда, прямо на эту полку.
        Субиз зажег свечу, поскольку в алькове было довольно темно. Затем они перенесли в спальню белье и все остальные вещи. Когда на полках уже ничего не осталось, Субизы с отчаянием признались себе, что «ожерелье королевы» исчезло. Дали знать в полицию. Комиссар, узнав подробности, спросил:
        - Граф, уверены ли вы, что никто не мог проникнуть в спальню сегодня ночью?
        - Вполне, так как я сплю очень чутко. Кроме того, дверь этой комнаты запирается на задвижку.
        - Нет ли другого хода, через который можно бы войти сюда?
        - Только одно окно, но оно заставлено.
        - Я хотел бы удостовериться…
        Снова зажгли свечи. Комиссар обратил внимание, что окно было лишь наполовину закрыто сундуком, который, кроме того, немного отстоял от рамы.
        - Однако сундук стоит довольно близко к стеклу, - заметил граф, - и его невозможно отодвинуть, не произведя большого шума.
        - Куда выходит окно?
        - Во внутренний дворик.
        - Сколько там этажей?
        - Есть еще два, но вровень с тем, где живет прислуга. Над двориком натянута очень мелкая сетка.
        Осмотрев окно, они убедились, что оно плотно закрыто. Следовательно, никто не пытался влезть в комнату со двора. Таинственный грабитель не мог уйти и через спальню. В таком случае задвижка двери, ведущей в альков, была бы отодвинута. Комиссар немного подумал, а затем, обратившись к графине, сказал:
        - Знал ли кто-нибудь из домашних, что вчера вы должны были надеть ожерелье?
        - Конечно, но никто не подозревал, что мы прятали его здесь. Ни один человек. Разве только… - Графиня повернулась к мужу. - Я подумала о Генриетте.
        - Кто эта особа? - осведомился комиссар.
        - Монастырская подруга, которая поссорилась со своей семьей, когда решила выйти замуж за бедняка. После его смерти я взяла Генриетту к себе вместе с ее сыном, предоставив им квартиру в нашем доме.
        - На каком этаже она живет?
        - На нашем, совсем недалеко… в конце коридора… Мне кажется, окно ее кухни…
        - Выходит во внутренний дворик? Не правда ли?
        - Да, оно как раз напротив нашей спальни.
        За этим объяснением последовало короткое молчание. После комиссар пожелал, чтобы его отвели к Генриетте. Она сидела за шитьем, а ее сын, Рауль, мальчик лет шести или семи, читал книгу возле матери. Полицейский окинул удивленным взором жалкое помещение, отведенное графиней своей подруге, - квартира состояла из маленькой кухни и одной комнаты без печки. Комиссар сразу же обратился к Генриетте с расспросами. Она была, видимо, поражена, узнав о совершенной краже.
        - Господи, как это могло случиться?
        - Не подозреваете ли вы кого-нибудь? Весьма вероятно, что вор прошел через вашу комнату.
        Женщина искренно рассмеялась, не предполагая, что подозрение могло пасть на нее.
        - Но я даже не выходила из квартиры. И потом, посмотрите сами… - Она отворила окно кухни. - Ведь до противоположной стены добрых три метра!
        Ее лицо, еще молодое, но уже поблекшее от жизненных невзгод, выражало кротость и покорность судьбе. Комиссар не стал продолжать допрос: его закончил судебный следователь. Поговорили с прислугой, исследовали задвижку, проверили комнату целиком, осмотрели дворик… Все было напрасно: защелка оказалась нетронутой, а окно не могло ни открываться, ни закрываться со стороны двора.
        Следователь же обратил особое внимание на Генриетту. О ней и ее жизни навели справки, но узнали, что за три года женщина выходила из дома только четыре раза, да и то всем было известно куда. Она исполняла обязанности горничной и портнихи у графини, которая относилась к ней необыкновенно строго, как объяснила потом остальная прислуга.
        - Совершенно невозможно понять, - сказал следователь, - каким образом была совершена кража. На пути к решению вопроса стоят два препятствия: закрытое окно и запертая дверь. Как же вор мог войти, а потом скрыться, оставив их нетронутыми?
        После следствия, продолжавшегося четыре месяца, у следователя сложилось следующее убеждение: нуждаясь в деньгах, Субизы продали ожерелье. Дело было прекращено.
        III
        Новое открытие
        Кража «ожерелья королевы» нанесла Субизам удар, от которого они долго не могли оправиться. С тех пор как исчезло сокровище, их кредиторы сделались более требовательными и доставать деньги стало гораздо труднее. Одним словом, им грозило полное разорение, если бы они вовремя не получили два крупных наследства.
        Гордости Субизов был также нанесен удар: с исчезновением ожерелья чета как будто утратила часть своей знатности. Графиня подозревала в краже бывшую подругу. Сначала Генриетту с сыном переместили на нижний этаж, где жили слуги, а вскоре совсем выселили из дома.
        Затем жизнь супругов потекла спокойно, без каких-либо значительных происшествий. Через несколько месяцев после отъезда Генриетты графиня получила от нее удивительное письмо:
        «Графиня! Я не знаю, как мне вас благодарить. Это могли сделать только вы, потому что никто, кроме вас, не знает о моем новом убежище здесь, в небольшой деревушке. Простите меня, если я ошибаюсь, и примите, по крайней мере, мою искреннюю признательность за ваши прежние благодеяния…»
        Что Генриетта хотела этим сказать? Все благодеяния графини по отношению к бывшей подруге сводились к целому ряду несправедливостей. На просьбу графини прояснить дело женщина написала, что получила по почте обыкновенным письмом два билета в тысячу франков каждый. На конверте, который она приложила к своему ответу, стояли штемпель Парижа и адрес Субизов. Откуда взялись две тысячи франков? Зачем их послали Генриетте? Снова началось следствие. Но можно ли было напасть на какой-нибудь явный след среди всеобщей путаницы?
        То же самое повторилось через год, затем, спустя еще двенадцать месяцев, уже в третий раз. Так продолжалось шесть лет подряд, а начиная с пятого года сумма увеличилась вдвое. Это позволило внезапно заболевшей Генриетте подлечиться. Была и другая особенность. После того как почтовая администрация задержала одно из загадочных писем под предлогом, что оно не являлось заказным, Генриетта получила два очередных послания, посланных по всем правилам. Первое пришло со штемпелем предместья Сен-Жермен, другое - Сюрена. Сначала отправитель подписался именем Анкети, затем назвался Пешаром. Адреса, которые он давал, были вымышлены. Через шесть лет Генриетта умерла. Все так и осталось тайной.
        IV
        Объяснение, которого никто не ожидал
        Дело Субизов сильно заинтересовало общество. И как же удивительна судьба «ожерелья королевы», которое, взволновав всю Францию в конце XVIII века, снова заставило говорить о себе век спустя. Но то, о чем я теперь собираюсь рассказать, не знает никто, кроме самих участников происшествия и еще нескольких человек, пообещавших хранить молчание.
        Итак, события стали разворачиваться пять дней назад. Субизы устроили завтрак для избранного общества. В числе приглашенных были двоюродная сестра и две племянницы графа; а из мужчин - некий д’Эссавиль, итальянец Флориани, с которым Субиз познакомился в Сицилии, и старый приятель семьи - генерал Рузьер. После основных блюд подали кофе. Завязался разговор, и в конце концов речь зашла о знаменитых ограблениях. Генерал Рузьер, который никогда не упускал случая подразнить графа, вспомнил историю ожерелья. Субиз терпеть не мог подобных разговоров. Тотчас же каждый гость начал высказывать свое мнение о том, как следовало бы искать вора. И конечно, все гипотезы противоречили одна другой и были совершенно нереалистичны.
        - А каково ваше мнение? - спросила графиня у Флориани.
        - У меня на этот счет нет никаких соображений.
        Послышались протестующие восклицания. Итальянец только что сообщил о различных преступлениях, в которых ему приходилось разбираться вместе со своим отцом, судьей в Палермо. Кроме того, Флориани заявил, что подобные дела ему крайне интересны. Поскольку все продолжали настаивать, он подумал, а затем, задав несколько вопросов, сказал:
        - Мне кажется, что ваше дело совсем не сложно разгадать.
        Граф пожал плечами. Флориани продолжал немного поучительным тоном:
        - Вообще-то, чтобы разобраться в преступлении, надо установить, каким образом и при каких условиях оно было совершено. В данном случае все очень просто. Мы имеем дело с единственным неоспоримым фактом. Никто не мог проникнуть в комнату иначе, как через дверь, или влезть в окно маленькой комнаты. Но открыть дверь, запертую изнутри, невозможно, следовательно, вор проник к вам через окно.
        - Оно всегда было плотно закрыто, - резко возразил граф.
        - Для удачного ограбления, - сказал Флориани, не обратив внимания на слова Субиза, - надо было только сделать мостик между балконом кухни и выступом окна, и как только футляр…
        - Но я вам повторяю, что окно было заперто! - воскликнул граф нетерпеливо.
        На этот раз Флориани ответил спокойным тоном, как человек, которого не мог смутить такой несущественный аргумент:
        - Хочется верить, что все обстояло именно так. Но ведь существует еще форточка!
        - Откуда вы знаете?
        - Она должна быть: иначе кража совершенно необъяснима.
        - Форточка также была закрыта. На нее даже не обратили внимания.
        - Напрасно, при внимательном осмотре вы бы заметили, что она была открыта.
        - Как так?
        - Я предполагаю, что форточка в вашем доме открывается посредством шнурка из плетеной проволоки с кольцом на его конце, которое как раз располагается между окном и сундуком.
        - Да, но я не понимаю…
        - Очень просто. Через щель, проделанную в раме, можно с помощью какого-нибудь инструмента, допустим железного прута с крючком на конце, зацепиться за кольцо, а затем дернуть шнурок.
        Граф усмехнулся:
        - Превосходно! Великолепно! Вы очень легко все объясняете. Но вы забываете только одно: в раме не было никакой щели.
        - Отнюдь, была!
        - Не может быть: мы бы ее заметили.
        - Чтобы ее увидеть, надо было все проверить, чего никто не сделал заранее. Щель наверняка существует. Она должна проходить вдоль рамы.
        Субиз встал. Он нервно прошелся по зале, а затем приблизился к Флориани и сказал:
        - С того дня там наверху ничто не изменилось. Никто не входил в комнату.
        - В таком случае, граф, вы имеете возможность убедиться, что мое объяснение абсолютно соответствует действительности.
        - Да, но оно совершенно не сходится с фактами, установленными судебными властями.
        Граф пробормотал еще несколько слов, затем вдруг направился к двери и вышел. Ни один человек не произнес ни слова. Все напряженно ждали. Наконец Субиз появился в дверях. Он был бледен. Дрожащим голосом он сказал гостям:
        - Я прошу прощения. Объяснения нашего друга настолько неожиданны… Я просто не думал…
        Жена нетерпеливо перебила его:
        - Говори скорее, в чем дело… умоляю тебя…
        - Щель действительно существует. В указанном месте, вдоль рамы.
        Он порывисто схватил Флориани за руку и воскликнул:
        - А теперь продолжайте! Я признаю, что до сих пор вы были правы, но сейчас… разговор еще не окончен… Отвечайте… Что же, по-вашему, случилось?
        Флориани осторожно высвободил руку:
        - Что произошло? Вор, зная, что графиня отправилась на бал в «ожерелье королевы», перекинул свой мостик во время вашего отсутствия. Он все время наблюдал за вами через окно и видел, как вы прятали драгоценность. Как только вы ушли из алькова, грабитель проделал щель и потянул за кольцо.
        - Пусть так, но расстояние слишком велико, чтобы он смог достать до оконной задвижки через форточку.
        - Если он не мог открыть окно, то сам влез в форточку.
        - Невозможно. Она слишком мала, чтобы в нее можно было пролезть.
        - Не упомянули ли вы, что у вашей подруги был сын?
        - Действительно, сын… Рауль.
        - Весьма возможно, что этот самый Рауль и совершил кражу.
        - Какие же у вас доказательства?
        - В них нет недостатка; например… - Флориани подумал и снова продолжал: - Например, мостик… Необходимо, чтобы ребенок принес его обратно, оставшись незамеченным. Он должен был взять то, что находилось прямо под рукой. В комнате, которая служила вашей подруге кухней, наверное, были полки?
        - Да, несколько, как я помню.
        - Вероятно, полки просто лежали на своих подставках. Можно предположить, что Рауль их выдернул, а затем связал эти доски друг с другом. Если в кухне имелась печь, то вы бы нашли железный прут, которым он воспользовался, чтобы открыть форточку.
        Граф выбежал, не говоря ни слова; на этот раз присутствующие были убеждены в том, что предположения Флориани верны. Он говорил настолько убежденно, что все собравшиеся верили ему, как будто итальянец сам был свидетелем давнего происшествия. Никто не удивился, когда, вернувшись, граф сообщил:
        - Это наверняка Рауль… Я видел доски… железный прут…
        - Вы хотите сказать, что грабителем была, скорее всего, мать, - воскликнула графиня, - она одна виновна! Разумеется, Генриетта заставила сына…
        - Нет, - возразил Флориани, - мать здесь ни при чем.
        - Не может быть! Они жили в одной комнате, и ребенок не мог совершить кражу без ее ведома.
        - Все произошло ночью, когда Генриетта спала.
        - Но ожерелье? - сказал граф. - Его бы нашли в вещах ребенка!
        - Рауль выходил из дома. В то самое утро, когда вы застали мальчика за чтением, он только что вернулся из школы, и полиция, возможно, напала бы на верный след. Необходимо было произвести обыск в рабочем столе Рауля, между его учебниками и другими вещами, а не возводить напрасное обвинение на невинную мать.
        - Хорошо, но две тысячи франков, которые Генриетта получала каждый год? Разве это не доказательство ее прямого участия в преступлении?
        - Если бы она была сообщницей, разве она благодарила бы вас за деньги? И потом, разве за ней не следили? Между тем Раулю не стоило никакого труда добежать до соседнего городка, сговориться со скупщиком и продать ему за бесценок один или два бриллианта с тем условием, что деньги будут отправлены из Парижа.
        Рассказ произвел на графа и на всех гостей неприятное впечатление. Субиз притворно засмеялся:
        - Все так остроумно! Я в восхищении. Поздравляю вас!
        - Да нет же, - воскликнул Флориани, - я слежу за событиями: мать заболевает, сын предпринимает всевозможные ухищрения, чтобы сбыть драгоценные камни и спасти ее. Болезнь осложняется. Генриетта умирает. Проходят годы. Мальчик вырастает и становится мужчиной. Тогда - на этот раз я признаю, что у меня разыгрывается фантазия, - предположим, он встречает обидчиков и обвинителей своей матери… Какой жгучий интерес представляет подобная встреча в старом доме, где произошла драма!
        V
        Кто же вы?
        Флориани произнес эти слова среди общего молчания. На лицах супругов Сибизов появилось растерянное выражение.
        - Кто же вы? - спросили они.
        - Я? Флориани, которого вы встретили в Палермо и приглашали к себе уже несколько раз.
        - Что же означает вся эта история?
        - О, ничего особенного! Я старался представить, что Рауль мог бы сказать вам в лицо. Возможно, сын Генриетты заявил бы вам, что совершил преступление, потому как его мать была несчастна в вашем доме.
        Флориани говорил, едва сдерживая волнение. Не оставалось никакого сомнения: он был не кто иной, как сын Генриетты. К тому же он, видимо, хотел, чтобы его узнали Субизы. Граф колебался. Как он должен поступить с дерзким преступником? Возбудить дело? Предать суду человека, когда-то его обворовавшего? Нет, лучше оставить все как есть, сделав вид, что истинный смысл истории ему непонятен. И граф, подойдя к Флориани, весело воскликнул:
        - Ваш рассказ очень интересен! Но кем же стал, по-вашему, примерный сын? Я надеюсь, что он не остановился после своей первой кражи?
        - О, конечно, нет!
        - Не правда ли, прекрасное начало - в шесть лет похитить «ожерелье королевы»?
        - И без малейшей неприятности, - заметил Флориани. - Все оказалось очень легко! Надо было только захотеть и протянуть руку. Рауль захотел…
        - И протянул руку…
        - Обе руки, - смеясь, сказал Флориани.
        Всем вдруг стало страшно. Как необыкновенна должна быть жизнь этого авантюриста, ставшего гениальным вором уже в шесть лет! Теперь он издевался над жертвой в ее же собственном доме. Флориани вел себя дерзко, однако с корректностью галантного человека, находящегося в гостях. Он встал и подошел к графине, чтобы проститься. Она сумела взять себя в руки и не отшатнулась. Флориани улыбнулся:
        - Вы боитесь? Разве я зашел настолько далеко в своей маленькой комедии?
        Графиня овладела собой и непринужденно ответила:
        - Нисколько. Легенда о любящем сыне меня очень заинтересовала, и я счастлива, что мое ожерелье послужило такой блестящей цели! Но не думаете ли вы, что сын этой женщины… Генриетты… следовал только своему воровскому призванию?
        Флориани вздрогнул и заявил:
        - Вы же знаете, что большинство камней были фальшивыми… Настоящими оказались только бриллианты, купленные у английского ювелира. Остальные же постепенно, один за другим, продавались для удовлетворения жизненных потребностей.
        - Тем не менее это было настоящее «ожерелье королевы», - надменно произнесла графиня, - и если человек, на которого вы намекаете, имеет хоть немного совести…
        Она быстро замолчала, смущенная спокойным взглядом Флориани. Затем, несмотря на оскорбленную гордость, продолжила почти вежливо:
        - Согласно преданию, когда это парюра попала в руки Вилетта, он вместе с графиней де Ламотт вынул все бриллианты, но все-таки не посмел тронуть оправу. Вилетт понимал, что камни являлись только украшением, аксессуаром, а творением ювелира была сама оправа, - и он ее пощадил. Не думаете ли вы, что и этот маленький грабитель также все понял?
        - Я не сомневаюсь в том, что оправа существует. Ребенок, по всей вероятности, ее не тронул.
        - Так вот: если вы когда-нибудь встретите Рауля, скажите ему, что он не имеет права хранить у себя одну из тех реликвий, которые являются фамильной собственностью. Он может вынуть все бриллианты, но само ожерелье всегда будет собственностью семьи Субизов.
        Флориани коротко ответил:
        - Я ему это передам, графиня. - С этими словами он поклонился ей, Субизу, гостям и вышел.
        Спустя четыре дня графиня нашла на столе в своей комнате красный кожаный футляр с гербом кардинала. Открыв его, она увидела «ожерелье королевы». Но поскольку лишняя реклама всегда полезна, то на другой день «Эхо Франции» напечатало следующую сенсационную заметку:
        «Ожерелье королевы», знаменитая историческая драгоценность, похищенная некогда у четы Субизов, было найдено Арсеном Люпеном. Он поспешил вернуть его законным владельцам. Можно только приветствовать такую рыцарскую предупредительность».
        Денежный шкаф мадам Эмбер
        I
        Нападение. Неожиданный избавитель
        Хотя было уже три часа ночи, перед одним из особняков на бульваре Бертье еще стояло несколько экипажей. Но вот из дверей вышла группа гостей. Все четыре кареты разъехались, и на бульваре остались только двое приятелей, которые вместе дошли до угла улицы, где жил один из них. Другой же решил пройтись немного дальше. Было приятно прогуляться в ясную и холодную зимнюю ночь.
        Кругом царила тишина, но через несколько минут у мужчины появилось неприятное ощущение, как будто кто-то крался за ним. Оглянувшись, он действительно заметил человека, который прятался между деревьями. Наш герой не был трусом, но тем не менее сразу же решил быстро добраться до какого-нибудь оживленного места. Но незнакомец побежал за ним. Встревоженный этим обстоятельством, мужчина предположил, что будет благоразумнее вынуть из кармана револьвер. Но он опоздал: преследователь внезапно набросился на него. На бульваре завязалась борьба, в которой мужчина сразу почувствовал себя слабее соперника. Он начал звать на помощь, отбивался, но противник повалил его на кучу камней, схватил за горло и чуть не задушил платком, который засунул жертве в рот. Глаза несчастного закрылись, в ушах зашумело, но, почти потеряв сознание, он внезапно почувствовал себя свободнее. Человек, под тяжестью которого он задыхался, вскочил, чтобы, в свою очередь, защититься от внезапного нападения.
        Получив удар тростью по руке и сапогом по ноге, он застонал от боли и, произнося проклятия и прихрамывая, убежал. Не обращая на него ни малейшего внимания, неожиданный избавитель наклонился к потерпевшему и спросил:
        - Вы не ранены?
        Мужчина не пострадал, но все происшедшее настолько его ошеломило, что он не мог удержаться на ногах. К счастью, крики привлекли нескольких прохожих. Нашли карету, и наш герой сел туда вместе со своим спасителем, который отвез его в отель на авеню Великой армии. Перед подъездом, уже совершенно оправившись, мужчина рассыпался в благодарностях:
        - Я обязан вам своей жизнью! Будьте уверены, я никогда не забуду вашего поступка. Я не стану сейчас тревожить свою жену, но мне хотелось бы, чтобы она сама выразила вам свою благодарность.
        Он пригласил нового друга на следующий день позавтракать, назвал свое имя - Людовик Эмбер, - и прибавил:
        - Могу ли я узнать, с кем имею честь познакомиться?..
        - Арсен Люпен.
        II
        Как великие люди достигают своих целей
        Это знаменательное событие произошло пять лет назад. Тогда Люпен еще не имел той громкой славы, которую ему принесли дело Кагорна, бегство из тюрьмы Санте и целый ряд других приключений. Какую же радость он испытал, проснувшись на следующий день и вспомнив о приглашении! Наконец-то он близок к цели! Миллионы Эмберов - великолепная добыча для него, человека с таким ненасытным аппетитом! Люпен оделся по-особому: на нем было поношенное платье, порыжевшая шелковая шляпа, потертые манжеты и воротничок. Вещи были, в общем-то, чистыми, но говорили о бедности своего владельца. Люпен вышел из квартиры, которую занимал на Монмартре, и стал спускаться по лестнице. На третьем этаже, не останавливаясь, постучал набалдашником трости в закрытую дверь. Выйдя на улицу, добрался до бульвара, где проходил трамвай. Арсен дождался его и сел на свободное место, а человек, следовавший за ним, жилец третьего этажа, разместился рядом. Через некоторое время незнакомец произнес:
        - Ну, как дела?
        - Я там завтракаю.
        - Неужели?
        - Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я тратил свое драгоценное время даром? Я спас Людовика Эмбера от верной смерти, которую ты ему готовил. Как человек признательный, он приглашает меня на завтрак.
        После некоторого молчания собеседник спросил:
        - Значит, вы от этого не отказываетесь?
        - Друг мой, - ответил Арсен, - я устроил маленькое ночное нападение и в три часа утра ударил тебя тростью по руке и ноге, рискуя нанести вред своему единственному другу. Все было проделано совсем не для того, чтобы отказаться от выгоды, связанной с удачно устроенным спасением господина Эмбера.
        - Но дурные слухи, которые ходят о состоянии…
        - Пусть себе ходят. Вот уже полгода я навожу справки, расспрашиваю прислугу, кредиторов, пользуюсь подставными лицами. Я, словно призрак, слежу за мужем и его женой. Получено ли их состояние от старого Крафорда, как они уверяют знакомых, или из другого источника - неизвестно. Во всяком случае, я утверждаю, что оно существует…
        - Черт возьми, сто миллионов!
        - Допустим, что только десять или пять. Не все ли равно! В несгораемом шкафу лежат пачки процентных бумаг. Не будь я Арсеном Люпеном, если когда-нибудь ключ от их шкафа не окажется в моих руках.
        Трамвай остановился на площади Этуаль.
        - Итак, - пробормотал спутник Арсена, - сейчас мне нечего делать?
        - Нет. Когда будет дело, я скажу.
        Спустя пять минут Арсен Люпен поднимался по роскошной лестнице дома Эмберов: Людовик представил его жене. Жервеза оказалась маленькой полной дамой, к тому же очень разговорчивой. Она очень любезно приняла Люпена.
        - Я бы хотела, чтобы никто не помешал нам чествовать нашего спасителя, - сказала Жервеза.
        Они сразу же стали обращаться с ним как со старым приятелем. К концу завтрака дело дошло до откровенностей. Арсен рассказал про себя и про жизнь своего отца, сурового и неподкупного судьи, описал свое печальное существование и денежные затруднения. Жервеза в свою очередь поделилась воспоминаниями молодости, вспомнила о своем замужестве, благодеяниях старого Крафорда и ста миллионах, полученных от него в наследство. Не были забыты и причины, которые препятствовали Эмберам вступить во владение завещанным. Жервеза перечислила займы с огромными процентами, к которым они были вынуждены прибегнуть, бесконечные препирательства с племянниками Крафорда, наложение ареста на имущество - одним словом, все детали!
        - Подумайте только, документы здесь, в шкафу Людовика, но если мы отрежем хотя бы один купон, мы сразу потеряем все!..
        Люпен почувствовал легкую дрожь.
        - Ах, они здесь! - сказал он, и у него захватило дыхание.
        Эмберы очень деликатно расспросили Арсена Люпена о его положении, а он охотно признался в своей бедности и неудачах. Молодого человека тотчас сделали личным секретарем супругов с вознаграждением в полтораста франков ежемесячно. Люпен мог по-прежнему жить у себя, но для удобства в его распоряжение была предоставлена одна из комнат жилища Эмберов. Она находилась на втором этаже и служила рабочим кабинетом.
        Арсен выбрал ее сам. По какой-то счастливой случайности помещение оказалось как раз над комнатой Людовика. Люпен сразу заметил, что его секретарская служба очень похожа на синекуру. В продолжение двух месяцев ему пришлось переписать только четыре незначительных письма и лишь раз его позвали в кабинет хозяина. Но это позволило ему воочию увидеть несгораемый шкаф. Кроме того, он заметил, что, как ни почетна была секретарская должность, он все же не может войти в избранное общество, посещающее дом Эмберов. Но Люпен нисколько не жалел об этом, предпочитая держаться в тени. Он не терял времени даром. Арсен совершил несколько тайных визитов в комнату Людовика и даже пытался расположить к себе несгораемый шкаф, который все-таки не стал более доступным. Это была внушительного вида громада из чугуна и стали, против которой были бессильны напильник и клещи.
        Арсен Люпен снял необходимые мерки и после тщательных, кропотливых исследований провел под полом своей комнаты свинцовую трубу, заканчивающуюся на потолке кабинета между двумя выступами карниза[8 - Во время работ, произведенных Клубом туристов, который купил особняк Эмберов, рабочие обнаружили эту «канализацию». Естественно, было невозможно понять ее назначение.]. Через это отверстие Арсен надеялся все видеть и слышать. С тех пор он часто наблюдал за Эмберами, которые совещались перед шкафом, перебирая дела и сочиняя новые справки. Чтобы точно узнать шифр от шкафа, Люпен старался все рассмотреть и запомнить. Он следил за движениями Эмберов и постоянно подслушивал их. Каков же был ключ?
        Увидев однажды, как они вышли из комнаты, не закрыв за собой дверь, Арсен поспешно спустился вниз и решительно вошел в кабинет. Эмберы были там.
        - Простите, я ошибся… - тут же спохватился он.
        Но Жервеза быстро подбежала к нему и сказала:
        - Войдите, разве вы здесь не у себя дома? Вы дадите нам совет. Какие ценные бумаги нам продать? Внешнего займа или ренту?
        - А запрещение? - спросил удивленно Люпен.
        - О! Оно касается не всех бумаг.
        Жервеза открыла дверцу. На полках лежали кипы папок, перевязанных ремнями. Она схватила одну из них. Но муж запротестовал:
        - Нет-нет, Жервеза, было бы безумием продавать заем: он все время поднимается на бирже. Что вы думаете об этом, милый друг?
        Милый друг не имел никакого мнения на этот счет, но все-таки посоветовал принести в жертву ренту. Тогда мадам Эмбер взяла другую связку и вынула наугад одну бумагу, оказавшуюся трехпроцентным билетом. Людовик положил его в карман. После полудня он вместе с секретарем продал бумагу и получил сорок шесть тысяч франков.
        Несмотря на слова Жервезы, Люпен не чувствовал себя как дома. Напротив, его положение доставляло ему много неприятностей. Обстоятельства убедили Арсена, что слуги не знали его вымышленного имени. Людовик говорил о нем примерно таким образом: «Вы предупредите этого господина… Приехал ли этот господин?»
        Эмберы редко с ним разговаривали. Они обращались к Люпену с уважением, которое обычно оказывается благодетелю, однако никогда им не интересовались. Однажды, проходя через переднюю, он услышал, как Жервеза заявила двум гостям:
        - Это такой дикарь!
        «Пусть! - подумал Арсен. - Буду дикарем!» И продолжил заниматься выполнением своего плана. Усиленные нападки парижских журналов на Эмберов только ускорили дело. Арсен, присутствующий при перипетиях драмы и осведомленный обо всех тревогах супругов, понял, что, откладывая нужный момент, он может все потерять.
        Пять дней подряд он уже не уходил домой в шесть часов вечера, как обычно, а запирался у себя в комнате. Эмберы же были уверены в его отсутствии. А Люпен ложился на пол и наблюдал за кабинетом Людовика. В течение пяти вечеров он ожидал благоприятного случая, который до сих пор не представился. Поздними ночами Люпен тайком выбирался из дома Эмберов, отпирая маленькую дверцу во дворе собственным ключом. На шестой день он узнал, что супруги в ответ на злые нападки врагов решили открыть несгораемый шкаф.
        «Надо действовать сегодня вечером», - подумал Люпен. И действительно, после обеда Людовик расположился в кабинете. Жервеза была вместе с мужем. Они принялись перелистывать книги, спрятанные в шкафу. Прошел час, затем другой. Арсен слышал, как слуги укладываются спать. Теперь на первом этаже уже никого не было. Наступила полночь. Эмберы продолжали свою работу.
        - Пора начинать, - прошептал Люпен.
        Он открыл окно своей комнаты. Оно выходило во двор. На небе не было ни луны, ни звезд; на улице царил мрак. Арсен вынул из шкафа веревку с приготовленными заранее узлами, прикрепил ее к перилам балкона и перелез через них. Затем по водосточной трубе он тихо скользнул вниз, к окну кабинета Людовика. Плотная ткань портьер скрывала от него происходившее в комнате. Спрыгнув на балкон, Люпен некоторое время стоял неподвижно и внимательно прислушивался.
        Успокоенный тишиной, царившей всюду, он тихонько толкнул обе рамы. Если их никто не трогал, то они должны были податься, ведь после полудня Арсен сам проверял задвижки. Рамы подались. Тогда он приоткрыл их еще больше. Слабый свет проходил сквозь плохо сдвинутые портьеры. Он увидел Жервезу и Людовика, сидевших возле шкафа. Погруженные в свои занятия, они лишь изредка обменивались словами. Арсен рассчитал пространство, которое отделяло его от Эмберов. Вдруг Жервеза произнесла:
        - Как холодно стало в комнате. Я подумываю лечь спать. А ты?
        - Я бы хотел закончить дела.
        - Но ведь осталось очень много работы - на целую ночь.
        - О нет! Самое большее на час.
        Жервеза ушла. Прошло двадцать, тридцать минут. Арсен приоткрыл окно еще немного. Занавеси зашевелились. Он толкнул раму еще раз. Людовик обернулся и, увидев, что портьеры надулись от ветра, встал, чтобы закрыть окно. Не раздалось ни единого крика или возгласа, все прошло без борьбы. Несколькими уверенными движениями, не причинив своей жертве ни малейшего вреда, Арсен оглушил Эмбера и окутал его голову портьерой. После он связал Людовика. Тот не успел даже рассмотреть лица нападавшего. Затем Люпен быстро направился к шкафу, схватил два портфеля, взял их под мышку, вышел из кабинета, спустился по лестнице и открыл входную дверь. На улице его дожидался экипаж.
        - Возьми эти вещи, - сказал он кучеру, - и ступай за мной.
        Арсен снова вернулся в кабинет. В два приема они с подельником очистили шкаф. После Люпен поднялся к себе, отвязал с балкона веревку и уничтожил следы своего путешествия. Дело было закончено.
        III
        Последствия
        Несколько часов спустя Арсен при помощи своего товарища вынул все бумаги из портфелей. Он не испытал никакого разочарования, узнав, что богатство Эмберов не было так велико, как полагали окружающие. Люпен предвидел это раньше. Миллионы считались не сотнями и даже не десятками. Тем не менее общая сумма оказалась внушительной.
        - Конечно, - сказал Арсен, - я понесу большой убыток, когда наступит время их продавать. Придется столкнуться с препятствиями и не раз отдать бумаги за бесценок. Но все равно. С этими деньгами я смогу жить так, как пожелаю…
        На другой день Арсен решил, что ничто не мешает ему вернуться в особняк Эмберов. Но, просматривая газеты, он узнал неожиданную новость: Людовик и Жервеза исчезли! Прибывшие власти нашли в шкафу только несколько документов, оставленных Арсеном, то есть очень немногое. Таковы факты участия в происшествии Арсена Люпена. Я слышал этот рассказ от него самого в один из дней, когда он был расположен пооткровенничать. Я помню, как он прохаживался по моему рабочему кабинету. В глазах Люпена появился лихорадочный блеск.
        - Итак, - спросил я, - это ваше лучшее дело?
        Не отвечая мне прямо, он продолжал:
        - Здесь скрывалась тайна. К чему Эмберам было бежать? Почему они не воспользовались помощью, которую я им оказал? Ведь можно было просто сказать полиции: «Сто миллионов лежали в шкафу. Там их больше нет, потому что их украли».
        - Не приходилось ли вам испытывать угрызений совести? Чувства жалости по отношению к этим несчастным?
        - Мне?! - воскликнул он, вскакивая. - Угрызений совести?
        - Называйте это совестью или сожалением… одним словом, какое-нибудь чувство по отношению к людям, у которых вы отняли целое состояние.
        - Какое состояние?
        - Две или три связки процентных бумаг…
        - Две или три связки? Я похитил у них процентные бумаги, не правда ли? Часть их наследства? И в этом состоит мое преступление? Но черт возьми, мой дорогой, вы, значит, не догадались, что они были фальшивыми? Вы слышите? Все до одной.
        Я смотрел на него совершенно ошеломленный.
        - Фальшивые! - с яростью воскликнул он. - Архифальшивые! Все облигации, парижские городские, государственные, оказались простыми бумажками! А вы еще спрашиваете, испытываю ли я чувство стыда! Но я думаю, что настоящие бумаги должны быть у этих плутов, Эмберов! Они обманули меня, как самого обыкновенного простофилю! Меня обокрали, как последнего дурака! Я потерпел поражение! Знаете, какова была моя роль в этом деле, или, вернее, какую роль меня заставили сыграть? Роль Эндрю Крафорда! А я об этом даже не догадывался. В то время как я выступал в качестве благодетеля, человека, рисковавшего своей жизнью, чтобы спасти Эмбера, меня выдавали за одного из Крафордов! Не удивительно ли? Меня - оригинала, живущего на втором этаже, дикаря, которого показывали гостям только издали, - считали Крафордом! Благодаря мне и доверию, внушенному именем Крафорда, банкиры давали Эмберам любые займы, а нотариусы убеждали клиентов отпускать этим лгунам в долг!
        Вдруг Люпен остановился, схватил меня за руку и возмущенным голосом сказал следующие неожиданные слова:
        - В настоящее время Жервеза Эмбер должна мне тысячу пятьсот франков!
        Эта великолепная шутка развеселила его самого.
        - Да, мой милый, именно такую сумму! Я не только не видел ни гроша из своего жалования, так она еще заняла у меня тысячу пятьсот франков! Все мои сбережения! И знаете ли вы для чего? Для какого-то несчастного, которому она якобы помогала без ведома Людовика! И я попался на эту уловку! Ну не смешно ли? Арсен Люпен, ограбленный дамой на тысячу пятьсот франков! Хотя он и украл у нее на четыре миллиона фальшивых бумаг! А сколько раздумий и хитрости мне понадобилось, чтобы это провернуть! Это единственный случай в моей жизни, когда меня обманули. Черт возьми, меня действительно ловко обманули!
        Шерлок Холмс и Арсен Люпен
        I
        Тайна подземного хода
        - Как странно, Вельмон, вы так похожи на Арсена Люпена!
        Но Вельмону, по-видимому, это сравнение было неприятно.
        - К сожалению, дорогой Деван, вы не первый замечаете сходство…
        - И до какой степени! - продолжал Деван. - Если бы вы не были известным художником, я, большой поклонник ваших марин[9 - Марина - картина с изображением морского пейзажа.], мог бы предупредить полицию о пребывании Люпена в Дьеппе.
        Шутка была встречена всеобщим смехом. В громадной столовой замка Тибермениль кроме хозяина и Вельмона находились еще сельский священник, аббат Желиз и несколько офицеров. В окрестностях замка происходили маневры, и военные были приглашены банкиром Деваном и его матерью.
        Из столовой перешли в старинный оружейный зал - громадную комнату, занимавшую всю верхнюю часть старинной башни. Здесь Деван хранил редкие сокровища, собранные за несколько веков прежними владельцами. Каменные стены были завешаны великолепными коврами. В глубоких амбразурах окон со стрельчатыми рамами стояли массивные скамейки. Между дверью и левым окном расположился огромный книжный шкаф, выше блестела гордая надпись «Thibermenil», а под ней - девиз прежних владельцев замка: «Делаю то, что хочу». Когда гости закурили сигары, Деван снова заговорил, обращаясь к Вельмону:
        - Но поторопитесь, если вы желаете подражать своему двойнику. Вам осталась только одна ночь!
        - Почему же? - спросил художник, поддерживая беседу.
        - Завтра в четыре часа дня знаменитый английский сыщик Шерлок Холмс будет уже здесь!
        Послышались восклицания: «Шерлок Холмс в Тибермениле! Значит, все серьезно! Арсен Люпен действительно прячется в окрестностях?»
        - А вы, Деван, предупреждены так же, как барон Кагорн?
        - Нет, один и тот же прием никогда не удается дважды.
        - Что случилось с вами?
        - Что?.. А, вот! - Деван поднялся и, указывая на одну из полок шкафа, где между двумя громадными фолиантами виднелось небольшое пустое пространство, произнес: - Здесь лежала книга под заглавием «Хроника Тибермениля». В ней описывалась история замка со времени его основания герцогом Роллоном на месте прежней феодальной крепости. К книге были приложены рисунки. Первый изображал вид всего поместья, а второй - план построек. Третий - я обращаю на это ваше особое внимание - был схемой подземного хода, который заканчивается у первой линии валов, а начинается прямо здесь, в этом зале. Но книга в прошлом месяце исчезла!
        - Черт возьми! - сказал Вельмон. - Плохой признак! Однако это недостаточная причина для вмешательства самого Шерлока Холмса…
        - Конечно, если бы не произошел еще один исключительный случай. В Национальной библиотеке хранится второй экземпляр хроники. Книги отличаются друг от друга только некоторыми подробностями относительно подземного прохода и полустертыми чернильными пометками, сделанными в разное время. Я знал все эти особенности, а также то, что точный чертеж хода может быть сделан с помощью тщательного сопоставления двух планов. И представьте: на следующий день после исчезновения моего экземпляра другой - библиотечный - был позаимствован каким-то господином. У полицейских не было ни малейшей возможности понять, как совершилась кража.
        - Да, дело нешуточное! - воскликнули гости.
        - Действительно! - согласился Деван. - Сразу же началось двойное следствие, но если в деле замешан Арсен Люпен, то усилия ни к чему не приведут. Вот тогда мне и пришла в голову попросить помощи у Шерлока Холмса. Он ответил, что горит желанием познакомиться с грабителем поближе.
        - Какая честь для Люпена! - воскликнул Вельмон. - Но что, если вор не имеет никаких намерений по поводу Тибермениля? Шерлоку Холмсу не останется ничего больше, как сидеть сложа руки!
        - Есть еще одно обстоятельство, которое сильно заинтересует сыщика: таинственный подземный ход.
        - Как так? Но вам ведь точно известно, где он прорыт.
        - Но где? В каком месте комнаты? Линия, изображающая на чертежах ход, заканчивается с одной стороны кружком с двумя большими буквами - Б. В. Это, без сомнения, означает «Башня Вильгельма», та самая, где мы теперь находимся. Но она круглая. Кто же определит, к какому именно месту подходит линия на схеме?
        Деван закурил вторую сигару и налил себе рюмку ликера. Его осаждали вопросами. Он улыбался, довольный произведенным впечатлением.
        - Что делать, загадка осталась нераскрытой. Легенда гласит, что секрет передавался от отца к сыну, из поколения в поколение. Могущественные сеньоры рода хранили тайну до тех пор, пока последний представитель, девятнадцатилетний Зоффруа, не погиб на эшафоте. В продолжение целого столетия все попытки добраться до истины оказались тщетными. Купив замок, я даже попытался произвести раскопки. Но ничего не вышло. Подумайте только, эта окруженная водой башня соединяется с замком только мостом. Следовательно, подземный ход должен проходить под старинными рвами. На плане Национальной библиотеки показаны четыре лестницы, следующие одна за другой. Каждая имеет по двенадцать ступеней, что допускает глубину более десяти метров. Лестница же, нарисованная на втором плане, предполагает расстояние в двести метров. Разгадка спрятана здесь, между этим полом, потолком и стенами. Но кто первым решит задачу?
        II
        Тайна не проясняется, а запутывается еще больше
        - Не забудьте, - прервал его Желиз, - две фразы…
        - О! - воскликнул Деван, смеясь. - Наш священник - большой любитель архивов и мемуаров. Его волнует все, что касается Тибермениля. Но объяснение, которое припомнил он, еще больше запутывает дело…
        - Какое объяснение?
        - Суть в том, что в старинных книгах Желиз нашел следующее. Двум французским королям была известна тайна замка. Накануне сражения при Арке, в тысяча пятьсот восемьдесят девятом году, Генрих Четвертый отобедал и заночевал в этих покоях, а герцог Эдгар, тогдашний владелец замка, открыл своему правителю семейный секрет. Генрих Четвертый передал его впоследствии министру Сюлли, который пересказывает историю в своей «Королевской государственной экономике», не прибавляя никаких объяснений, кроме непонятной фразы: «La hache tournoie dans l’air qui frйmit, mais l’aile s’ouvre et l’on va jusqu’а Dieu»[10 - Буквально: «Топор вертится в воздухе, который скрипит, но крыло открывается, и идут прямо к Богу» (франц.).].
        Наступило молчание, затем Вельмон насмешливо произнес:
        - Не особенно ясно.
        - Не правда ли? А святой отец предполагает, что Сюлли из опасения выдать секрет переписчикам, которым он диктовал мемуары, спрятал разгадку в этой фразе. Но что за топор, который вертится, крыло, которое открывается, и кто же идет к Богу?
        - А другой король? - снова спросил Вельмон.
        - В тысяча семьсот восемьдесят четвертом году в Тибермениле останавливался Людовик Шестнадцатый. В знаменитом железном шкафу, найденном впоследствии в Лувре, оказалась бумага со словами, написанными рукой короля: «Thibermenil: 2 - 6 - 12».
        Вельмон расхохотался:
        - Победа! Мрак рассеивается! Дважды шесть - двенадцать.
        - Смейтесь сколько угодно, - парировал священник, - однако разгадка заключается именно в двух этих фразах, и когда-нибудь их сумеют понять.
        - Прежде всего их разберет Шерлок Холмс, если только его не опередит Арсен Люпен. А вы как думаете, Вельмон? - шутливо спросил Деван.
        Вельмон встал, положил руку на плечо Девана и объявил:
        - Я полагаю, что данным, почерпнутым из вашей книги и из экземпляра Национальной библиотеки, не хватало очень важного разъяснения, которое вы были так любезны нам сообщить. Я вам очень благодарен.
        - Так что же?..
        - Теперь, после того как топор перевернулся, птица улетела, а дважды шесть составило двенадцать, - мне не остается ничего другого, кроме как приступить к делу, не теряя ни минуты.
        - Вы уже уходите? Я вас провожу. Мне надо встретить Андроли с его женой и еще одну их знакомую, молодую девушку. Они приезжают ночным поездом. Во всяком случае, завтра мы снова увидимся за завтраком, не так ли, господа? - прибавил Деван, обращаясь к офицерам. - Я рассчитываю на вас, потому что по плану военных маневров замок должен быть окружен вашим отрядом и в одиннадцать часов взят приступом!
        Приглашение было принято, и спустя несколько минут автомобиль мчал Девана и Вельмона в Дьепп. Хозяин владения простился с художником около казино и отправился на вокзал. В полночь прибыл поезд с его друзьями. В половине первого автомобиль въезжал в ворота Тибермениля. В час ночи, после легкого ужина, накрытого в зале, все разошлись по своим комнатам. Мало-помалу в замке погасли огни. Луна показалась из-за облаков, и вся комната наполнилась серебристым светом. Но так продолжалось лишь мгновение. Вскоре луна скрылась, и вновь наступил мрак.
        Большие настенные часы бесконечно отбивали время. Пробило два. Затем в тишине ночи снова монотонно и торопливо застучала минутная стрелка. Вот уже три часа… Вдруг раздался легкий щелчок. Узкий луч пробежал по зале: он напоминал след, оставленный пролетевшей огненной стрелой. Свет выходил из стены около книжного шкафа. Сначала луч остановился на противоположной стене. Затем, подобно внимательному взгляду, скользнул по всему залу и исчез. Скоро он снова появился, и в эту самую минуту часть книжного шкафа внезапно повернулась. За ней обнаружилось широкое отверстие в виде свода.
        III
        Неожиданная встреча
        Вошел человек, державший в руке электрический фонарь. После показались второй и третий: они несли связку веревок и различные инструменты. Первый осмотрел комнату, прислушался и тихо произнес:
        - Позовите остальных!
        Из подземного хода появились еще восемь человек, и началась переноска вещей. Все происходило очень быстро. Арсен Люпен - это был как раз первый незнакомец - перебегал от одного предмета к другому и, сравнивая их размер или художественную ценность, щадил вещь или приказывал: «Возьмите!» Добыча сразу же исчезала в глубине туннеля.
        Таким образом из башни вынесли шесть кресел и стульев в стиле Людовика XVI, ковры Обюссона, канделябры работы Гутьера, две картины Фрагонара, одну - Натье, бюст работы Гудона и несколько статуэток. Спустя сорок минут зала была, по выражению Арсена Люпена, «очищена от всего лишнего». Ограбление совершилось в образцовом порядке и без малейшего шума. Когда дело было закончено, Люпен сказал:
        - Вам незачем возвращаться. Как только воз будет нагружен, вы отправитесь в Рокфор.
        - А вы, патрон?
        - Пусть мне оставят мотоцикл.
        Оставшись один, Арсен плотно закрыл движущуюся часть шкафа, затем, уничтожив все улики, приподнял портьеру и проник в галерею, которая соединяла башню с замком. Посередине нее находилась витрина - главная и желанная цель Люпена. В ней хранились чудесные вещи: удивительная коллекция драгоценных часов, табакерки, кольца, цепочки и миниатюры редкой работы.
        Взломав щипцами замок, Арсен принялся опустошать витрину. Вещи он складывал в большой мешок. Люпен наполнил его доверху и набил все карманы одежды. Он взял еще несколько жемчужных ниток, как вдруг услышал легкий шум. Люпен прислушался. Да, он не ошибся: звуки становились яснее. В этот момент Арсен вспомнил, что в конце галереи имелась лестница. Она вела в комнату, предназначавшуюся для молодой девушки, которую Деван ездил встречать в Дьепп.
        Люпен поспешно выключил фонарь. Едва Арсен успел спрятаться в амбразуре окна, как открылась дверь, и слабый свет озарил галерею. Он почувствовал - потому что, скрытый портьерой, уже не мог разглядеть, - как кто-то осторожно спускался по ступеням. Очевидно, это была гостья. Люпен надеялся, что она не пойдет дальше, но девушка продолжила спускаться и наконец вошла в комнату. Вдруг она увидела взломанную, наполовину опустошенную витрину и вскрикнула.
        Одежда молодой гостьи почти коснулась портьеры, скрывавшей Арсена, и ему показалось, что он слышит биение сердца другого человека. Он был почти уверен, что девушка тоже догадывается о его присутствии… Арсен подумал: «Она боится… И уйдет… Она не может не уйти!» Но незнакомка не ушла. Ее рука, в которой она держала свечу, перестала дрожать. Гостья повернулась и стала прислушиваться к зловещей тишине. Простояв минуту в нерешительности, она резко отдернула портьеру. Они увидели друг друга. Потрясенный Арсен прошептал:
        - Вы!.. Вы!..
        Это была мисс Нелли. Мисс Нелли! Та самая пассажирка трансатлантического парохода! Она присутствовала при его аресте, но не выдала Люпена и таким красивым жестом бросила в море фотоаппарат! Именно в нем Арсен спрятал украденные драгоценности и банковские билеты… Какой необыкновенный случай свел их в замке в столь поздний час? Оба не двигались и не произносили ни одного слова, как будто находились под гипнозом. Шокированная, мисс Нелли вынуждена была присесть.
        Арсен стоял перед ней с набитыми карманами и мешком, готовым разорваться от множества ценных вещей. Им овладело смущение, он покраснел, сознавая свое позорное положение - положение вора, застигнутого на месте преступления. Тогда, внезапно решившись, он кинул часть добычи на кресло, вынул все из карманов и отбросил мешок в сторону. Теперь Люпен почувствовал себя свободнее и сделал шаг в ее сторону, но мисс Нелли отодвинулась, быстро встала и направилась в зал. Арсен догнал ее. Трепещущая, она с ужасом смотрела на громадную опустошенную комнату. Он торопливо сказал:
        - Завтра в три часа все будет на месте.
        Мисс Нелли ничего не ответила, и Люпен повторил:
        - Завтра в три часа, я вам ручаюсь… Ничто в мире не помешает мне исполнить мое обещание… Завтра в три…
        За его словами последовало долгое молчание. Вдруг девушка вздрогнула и, запинаясь, произнесла:
        - Шаги… Я слышу, как ходят…
        Люпен с удивлением посмотрел на мисс Нелли. Она казалась такой взволнованной, как будто опасность угрожала ей самой.
        - Я ничего не слышу, - прошептал он, - но если бы даже…
        - Нужно бежать!.. Скорее…
        В одну секунду девушка добежала до конца галереи и прислушалась. Нет, никого не было. Быть может, шум доносилась снаружи?.. Подождав секунду, мисс Нелли, успокоенная, оглянулась. Арсен Люпен исчез.
        IV
        Арсен Люпен вспоминает
        Как только Деван убедился в том, что замок ограблен, он решил, что это дело рук Арсена Люпена, притворявшегося Вельмоном. Но эта мысль мелькнула у него только на секунду. Предположение, что Вельмон вовсе не известный художник, было просто невероятным. И когда явился жандармский офицер, извещенный об ограблении, то Девану даже не пришло в голову сообщить ему свою мысль: она казалась нелепой.
        Все утро в Тибермениле царила необыкновенная суета. Первое следствие не привело ни к чему. Окна были не разбиты, двери не взломаны. Без сомнения, кражу совершили через потайной ход. Между тем ни на коврах, ни на стене не было никаких следов. Имелось только одно обстоятельство, совершенно неожиданное, но вполне отвечающее прихотям Арсена Люпена. Знаменитая «Хроника XVI столетия» возвратилась на свое старое место. Рядом с фолиантом лежала точно такая же книга - второй экземпляр, украденный из Национальной библиотеки!
        В одиннадцать часов приехали офицеры. Деван весело встретил их; огромное состояние позволяло ему довольно легко отнестись к потере ценных художественных произведений. Его друзья - д’Андроли и Нелли - уже спустились в столовую. Недоставало только одного гостя - Вельмона. Неужели он не приедет? Но ровно в двенадцать часов художник вошел в зал, и Деван обратился к нему с шутливым восклицанием:
        - Знаете новость? Сегодня ночью вы обокрали мой замок!
        - Что вы говорите!
        - Уверяю вас! Однако предложите вашу руку мисс Андердаун и пойдемте завтракать. Разрешите мне…
        Он осекся, пораженный волнением молодой девушки, затем, рассмеявшись, сказал:
        - Ах да! Вы ведь путешествовали с Арсеном Люпеном? Не правда ли, вас поразило сходство?
        Мисс Нелли ничего не ответила. Перед ней стоял улыбающийся Вельмон. Он поклонился гостье и довел ее до накрытого стола, а сам сел напротив. Во время завтрака только и говорили, что об Арсене Люпене, похищенной мебели и подземном ходе. Не забыли и Шерлока Холмса. Нелли вспомнила обещание, данное Арсеном: «В три часа все будет на месте. Я за это ручаюсь». А стрелки больших часов на правой стороне замка показывали без двадцати минут три. Помимо своей воли она постоянно кидала взгляд на циферблат. Она смотрела и на Вельмона, который спокойно покачивался в удобном кресле.
        Без пяти минут!.. Какое-то нетерпение, смешанное со страхом, овладело молодой девушкой. Возможно ли, чтобы чудо совершилось? Ведь весь замок, двор, деревня были полны народа и солдат, а прокурор и судебный следователь производили обыск. Но вот пробил один удар, другой, третий… Вельмон вынул часы и, посмотрев на настенные, снова спрятал их в карман. Через несколько секунд толпа на лужайке перед замком расступилась, давая дорогу двум возам, въехавшим в парк. Каждый был запряжен парой лошадей. Это были фургоны, которые всегда следуют за войском, - на них обычно перевозят вещи солдат и офицеров. Повозки остановились около подъезда, кучер-солдат слез с козел и попросил разрешения видеть владельца замка.
        Прибежавший Деван увидел под брезентом тщательно сложенную и хорошо упакованную украденную мебель, картины и другие произведения искусства. Кучер показал приказ, полученный им от дежурного адъютанта. Согласно бумаге, вторая рота четвертого батальона должна была проследить за тем, чтобы мебель и другие вещи, оставленные на перекрестке в Аркском лесу, привезли в замок Тибермениль к трем часам. Лист был подписан полковником Бовелем.
        - На перекрестке, - прибавил унтер-офицер, - все лежало на траве под присмотром… прохожих. Это показалось мне довольно странным, но как я мог поступить иначе? Приказ был ясен.
        Один из офицеров посмотрел на подпись. Она оказалась фальшивой, но великолепно подделанной. Из фургонов вынули вещи и возвратили их владельцу. Нелли, оставшись одна в конце террасы, заметила приближавшегося к ней Вельмона. Она хотела уйти, но терраса была окружена балюстрадой. Кроме того, роща апельсиновых деревьев и олеандров не оставляла ей другого пути, кроме дорожки, по которой шел молодой человек. Девушка стояла не двигаясь. Солнечный свет играл в ее золотистых волосах, немного растрепавшихся от прикосновения нежных листьев зелени. Вельмон застенчиво произнес:
        - Я сдержал данное сегодня ночью обещание. Помните ли вы долгие часы, проведенные нами на палубе «Прованса»? Как и тогда, сейчас вы держите в руке такую же бледную розу… Помните, я попросил ее у вас… Казалось, вы не расслышали меня, а после вашего ухода я нашел розу - без сомнения, забытую вами. Я сохранил цветок…
        Не говоря ни слова, Нелли указала на кольцо собеседника. Люпен надел перстень с великолепным рубином на свой указательный палец, но таким образом, что камень был повернут в сторону ладони. Арсен покраснел. Украшение принадлежало Девану.
        - Вы правы, - сказал он, - все осталось по-прежнему. Арсен Люпен всегда будет Арсеном Люпеном. У нас с вами не может быть даже никаких общих воспоминаний… Простите меня…
        Он со шляпой в руках пошел вдоль балюстрады. Теперь ему было здесь нечего делать. Кроме того, если вмешается Шерлок Холмс, дело может кончиться очень плохо.
        V
        Встреча двух замечательных людей
        Парк был пуст, только при входе в него стояла группа жандармов. Люпен направился в глубь сада, перелез через стену и пошел по извилистой тропинке к вокзалу. Вскоре дорожка, пролегающая между двумя пригорками, сильно сузилась. Когда Арсен приближался к этому месту, он увидел человека, двигавшегося ему навстречу. Это был мужчина лет пятидесяти, очень худой, с длинными ногами, одетый как иностранец. В руке он держал тяжелую трость, через плечо у него висела небольшая сумка. Приблизившись, с едва заметным английским акцентом господин спросил:
        - Извините, пожалуйста, я выйду к замку по этой тропе?
        - Да. Только сверните налево, когда увидите стены. Вас уже ждут с нетерпением. Мой друг Деван еще вчера вечером объявил нам о вашем приезде.
        - Тем хуже для него, если он слишком болтлив!
        - Я счастлив, что могу поприветствовать вас первым. У Шерлока Холмса нет более горячего поклонника, чем я!
        В словах Люпена послышалась ирония. Холмс окинул «своего поклонника» испытующим и острым взглядом. Арсен почувствовал себя так, будто его сфотографировали. «Снимок готов, - подумал он. - Не стоит больше притворяться перед этим человеком. Только вот… узнал ли он меня?»
        Оба поклонились друг другу. В тот же момент раздался топот скачущих лошадей и бряцание оружия: приближались жандармы. Люпен и Холмс отскочили к кустам на краю тропинки, чтобы не быть задетыми. Всадники проехали, следуя гуськом на некотором расстоянии. Все продолжалось несколько минут. Арсен снова предположил: «Узнал ли он меня? Воспользуется ли он этим?»
        Когда последний жандарм исчез, Шерлок Холмс наклонился: за ремень его сумки зацепилась ветка. Люпен суетливо принялся ему помогать. Оба еще раз посмотрели друг на друга, и англичанин сказал:
        - Благодарю вас!
        Затем они разошлись. Люпен направился к станции, Шерлок Холмс - к замку. Судебный следователь и прокурор уже уехали после бесплодных поисков. Теперь все ждали Шерлока Холмса с большим любопытством, оправданным громкой известностью сыщика. Но вот удивленный Деван воскликнул:
        - Как? Вы приехали по железной дороге? А я послал за вами автомобиль.
        - Официальное прибытие? С музыкой и барабанным боем?! Великолепное средство облегчить мою задачу, - сердито ответил англичанин.
        Такой тон смутил Девана, но, стараясь обратить все в шутку, он сказал:
        - Задача, к счастью, не так трудна, как кажется.
        - Почему?
        - Кража уже совершена сегодня ночью.
        - Если бы вы не рассказали о моем приезде, то вас бы ограбили в какой-нибудь другой день.
        - И Люпен попался бы в ловушку?
        - Очень может быть.
        - И мои вещи не были бы похищены?
        - Конечно.
        - А знаете, все похищенное уже здесь.
        - Как?
        - Вещи были привезены обратно в три часа дня.
        Шерлок Холмс раздраженно надвинул шапку и поправил сумку, но Деван поспешно воскликнул:
        - Вы хотите уехать? Но ваше содействие необходимо. Мы не знаем самого главного: каким образом Арсен Люпен проник в замок, как он вышел оттуда и почему несколько часов спустя он возвратил добычу.
        При мысли о том, что он раскроет тайну, сыщик смягчился.
        - Хорошо, поищем. Но скорее! И не будем беспокоить посторонних.
        Он явно намекал на присутствующих. Деван все понял и провел англичанина в зал. Холмс задал ему множество вопросов относительно вечера накануне кражи, гостей и других постоянных посетителей замка. Затем он посмотрел оба тома «Хроники», сравнил чертежи подземного хода, попросил повторить фразы, найденные Желизом, и спросил:
        - Вчера вы в первый раз упомянули эти фразы?
        - Да.
        - Вы никогда не сообщали о них Вельмону?
        - Нет.
        - Хорошо. Будьте добры, прикажите приготовить автомобиль, я уезжаю через час.
        - Так быстро?
        - Арсен Люпен справился с задачей, которую вы ему задали, очень быстро.
        - Я? Задал ему задачу?
        - Ну да! Люпен и Вельмон - одно и то же лицо.
        Шерлок Холмс задумался, прошелся взад-вперед по комнате, затем сел, скрестил свои длинные ноги и закрыл глаза. Деван вышел, чтобы отдать приказание и не мешать размышлениям англичанина. Вернувшись, он увидел Холмса на коленях около лестницы галереи. Сыщик осматривал ковер.
        - Что там? Да, действительно, совершенно свежие стеариновые пятна!
        - Вы также можете заметить их наверху, на ступеньках, и еще возле витрины, взломанной Люпеном. Он вынул оттуда драгоценности и положил все на кресло.
        - Из этого вы заключаете, что…
        - Ничего. Следы, без сомнения, объясняют то, почему Люпен вернул вещи. Но у меня нет времени заниматься этим вопросом. Нет ли какой-нибудь часовни вблизи от замка?
        - Да, есть развалины часовни, где находится могила герцога Роллона.
        - Будьте добры, велите вашему шоферу ждать нас рядом с ней.
        - Он еще не вернулся. А разве вы полагаете, что подземный ход заканчивается там?
        Не отвечая, Шерлок Холмс продолжал:
        - Я попрошу вас запастись фонарем и лестницей.
        Деван позвонил. Принесли предметы, заказанные сыщиком.
        - Хорошо! Приставьте, пожалуйста, лестницу к книжному шкафу, с левой стороны от слова «Thibermenil»… Так… Потрудитесь подняться… Все буквы надписи выпуклые, не правда ли?.. Тогда посмотрите, не вертится ли буква Н в какую-либо сторону?
        Буква Н повернулась на четверть круга влево.
        - Хорошо. Можете дотянуться до R?.. Подвигайте ее, как задвижку.
        К удивлению Девана, буква подвинулась и внутри послышался какой-то звук.
        - Великолепно, - сказал Шерлок Холмс. - Теперь остается только поставить лестницу к другому концу слова… Хорошо… Если я не ошибаюсь, L должна открыться, как обычная дверь.
        L действительно подалась. Деван упал вместе с лестницей, потому что вся часть огромного шкафа, находившаяся между первой и последней буквами, повернулась, открыв подземный ход. Шерлок Холмс помог Девану подняться и сказал:
        - Вот видите, как все просто. H вертится, R скрипит, а L открывается[11 - Таинственная фраза: «La hache tournoie dans l’air qui fremit, mais l’aile s’ouvre et l’on va jusqu’а Dieu» имела в виду не топор, воздух и крыло (la hache, l’air’ l’aile), а буквы H, R и L в названии замка Thibermenil.].
        - Но Людовик Шестнадцатый?.. - спросил ошеломленный Деван.
        - Людовик Шестнадцатый был еще хорошим кузнецом и искусным слесарем. Я читал «Трактат о сложных замках», который ему приписывают. Тибермениль, показавший своему королю великолепный механизм, поступил как истинный царедворец. Для памяти король записал: «2 - 6 - 12», то есть отметил Н, R, L - вторую, шестую и двенадцатую буквы надписи.
        Шерлок Холмс зажег фонарь и вошел в подземелье.
        - Смотрите, здесь видно все устройство, совершенно такое же, как в часах. А! Видите свежие масляные пятна? Люпен предвидел, что колесики могли заржаветь! - восхитился Шерлок Холмс.
        - Но, значит, он знал и о другом выходе?
        - Разумеется. Идите за мной.
        Они спустились сначала на двенадцать ступеней, а затем опять на двенадцать. Далее находись еще две лестницы с таким же количеством ступенек. После Деван и Холмс увидели длинный коридор со старыми кирпичными стенами. Пройдя его, они начали подниматься по четырем лестницам, в двенадцать ступеней каждая, и приблизились к небольшой пещере, высеченной в скале. Здесь дорога обрывалась.
        - Черт возьми! - пробормотал Шерлок Холмс. - Ничего, кроме голых стен. Положение становится затруднительным.
        Подняв голову, он облегченно вздохнул: над ними был тот же механизм, что и при входе. Оставалось только воспользоваться тремя знакомыми буквами. Гранитная глыба сдвинулась. За ней оказалась гробница герцога Роллона с той же выпуклой надписью «Thibermenil».
        - «И идут к Богу». Это значит - к часовне, - сказал Шерлок Холмс, заканчивая фразу Генриха IV.
        - Возможно ли, - воскликнул Деван, пораженный проницательностью и находчивостью сыщика, - чтобы вам было достаточно такого простого указания?
        - О! - ответил англичанин. - Оно было даже излишне. В экземпляре Национальной библиотеки линия хода оканчивается слева кружком, а справа - этого вы не знаете - маленьким стертым крестом, который видно только через лупу. Очевидно, он указывает на часовню.
        Деван не верил своим ушам.
        - Но как же получилось, что никто до сих пор не разгадал тайну?
        - Никто не соединил вместе все необходимые данные: две книги и фразы… Только Арсен Люпен и я… А вот и автомобиль. Но я думал, ваш шофер еще не вернулся.
        - В самом деле, - сказал Деван. - Кто велел вам сюда приехать, Виктор?
        - Господин Вельмон. Я встретил его у вокзала. Он приказал мне прибыть к часовне и ждать вас там и… вот этого господина тоже.
        Деван и Шерлок Холмс переглянулись. Деван произнес:
        - Люпен понял, что загадка будет для вас игрушкой. Какой тонкий способ выразить свое уважение!
        Довольная улыбка появилась на тонких губах сыщика. Ему было приятно такое признание своих способностей. Холмс проговорил, качая головой:
        - Вот это человек… Я сразу оценил Люпена, как только его увидел.
        - Когда же вы его видели?!
        - Только что.
        - И вы знали, что он и был Вельмоном, то есть Люпеном?
        - Нет, но сразу догадался, услышав иронию в его голосе.
        - Так вы отпустили грабителя?
        - Да… Я имел возможность его задержать, к тому же мимо нас проезжали жандармы. Но Шерлок Холмс никогда не пользуется случаем… он сам создает благоприятные обстоятельства…
        Время шло. Деван и сыщик сели в автомобиль. Маленький пакет, лежащий на сиденье, сразу же привлек внимание владельца замка.
        - Это вам! - крикнул он, прочитав написанный карандашом адрес. - Взгляните: «Шерлоку Холмсу от Арсена Люпена».
        Англичанин схватил пакет, развязал бечевку и развернул сверток. В нем оказались часы.
        - О! А вот и мои часы, - сказал Холмс, сопровождая восклицание недовольным жестом.
        - Как? - изумился Деван. - Это ваши часы?! Люпен их у вас, значит, украл! Простите меня… Но это… знаете ли…
        И он громко расхохотался. Вволю посмеявшись, Деван убежденно произнес:
        - Да, вот это человек!
        Англичанин сохранял невозмутимый вид. Устремив взгляд вдаль, он не сказал ни слова до самого Дьеппа. На платформе Холмс заявил, уже без всякого признака раздражения, своим энергичным и волевым тоном:
        - Да, удивительный человек! Я с удовольствием пожму ему руку, как теперь вам, господин Деван! Видите ли, мне кажется, что Арсен Люпен и Шерлок Холмс увидятся еще раз. Мир слишком мал, чтобы они не встретились… и вот тогда…
        Черная жемчужина
        I
        Страшное открытие
        Громкий звонок разбудил жену швейцара дома номер девять на улице Гош. Она, ворча, дернула за шнурок:
        - Я думала, все уже вернулись. Ведь сейчас по меньшей мере три часа ночи!
        Ее муж пробормотал в ответ:
        - Может быть, это за доктором.
        И действительно, кто-то спросил:
        - Доктор Харгель… на котором этаже он живет?
        - Третий налево. Но Харгель никогда не выезжает ночью.
        - На этот раз он сделает исключение!
        Посетитель вошел в дом, поднялся на второй этаж и, не останавливаясь у квартиры врача, продолжил подниматься до пятого. Там он проверил два ключа от входной двери. Один открывал замок, а другой - предохранительную задвижку.
        - Превосходно, - прошептал мужчина, - но прежде всего приготовим себе путь к отступлению.
        Через десять минут он, проклиная врача, постучал в окно швейцара. Ему открыли, и мужчина, выйдя на улицу, сразу же захлопнул за собой дверь. Но она не заперлась, потому что он быстро вложил железную пластинку в скважину. Незнакомец снова бесшумно поднялся на пятый этаж и вошел в квартиру. В передней при свете электрической лампочки он положил пальто и шляпу на стул и вынул из кармана подробный план квартиры.
        - Превосходно! - сказал он себе. - Со стороны улицы находятся зала, будуар и столовая. Бесполезно тратить на них время. Можно подумать, что у графини нет вкуса, - ни одной ценной безделушки!.. Итак, прямо к цели… Ах, коридор… Очевидно, он ведет в комнаты… Через семь шагов дверь гардеробной, смежной со спальней графини… Вот и она… Мне говорили, что задвижка всегда закрыта и находится на высоте одного метра сорока сантиметров от пола. Мы сделаем легкий надрез, который должен избавить нас от защелки… Если только случайно дверь не окажется открыта… Попробуем…
        Грабитель повернул ручку. К его большому удивлению, дверь открылась.
        - Тебе положительно везет, дружище Арсен Люпен! Тебе известно расположение квартиры, место, где спрятана черная жемчужина…
        Люпен потратил добрых полчаса на то, чтобы открыть вторую, стеклянную дверь, ведущую в комнату хозяйки. Он проделал все с такими предосторожностями, что, если бы даже графиня не спала, ни один подозрительный звук не побеспокоил бы женщину. Арсен лег на ковер. Согласно плану, нужно было только проползти вдоль кушетки и найти кресло и маленький столик, поставленный возле кровати. Там должна была находиться коробка от почтовой бумаги, где хранилась черная жемчужина.
        У кушетки он замер, чтобы успокоить биение сердца. Люпен, конечно, не боялся, но абсолютная тишина действовала ему на нервы. Арсен прислушался, и ему показалось, будто он слышит равномерное дыхание. Грабитель успокоился, как будто почувствовал присутствие дружеского существа. Он проверил расположение кресла и едва заметно придвинулся к столику, следя за тенью от своей протянутой руки. Но вот он коснулся ножки стола и потрогал предмет, который принял за упавший подсвечник. После он сразу же обнаружил на ковре новую вещь - часы в кожаном футляре.
        Он не понимал, что здесь произошло… Вдруг у Люпена вырвался крик. Он дотронулся до чего-то непонятного… Но нет, нет! Очевидно, страх затуманил его рассудок! Пораженный, с каплями пота на висках, Арсен в продолжение нескольких секунд не двигался. Против воли Люпен снова протянул руку и опять коснулся загадочной вещи. Он ощупал чьи-то уложенные волосы и провел пальцами по холодному, почти ледяному лицу.
        Арсен мгновенно включил фонарь. Перед ним лежала женщина в крови. Страшные раны покрывали ее шею и плечи. Он наклонился и осмотрел графиню. Она была мертва.
        - Мертвая, мертвая! - повторял Люпен в ужасе.
        Он смотрел на открытые глаза и рот, на посиневшее тело и черную кровь, которая, видимо, по каплям стекала на ковер, а теперь уже застыла. Поднявшись, Люпен зажег свет и увидел признаки отчаянной борьбы. Постель была в полном беспорядке, простыни и одеяло сдернуты. На полу валялись подсвечник и часы; стрелки остановились на одиннадцати часах и двадцати минутах. Еще дальше лежал опрокинутый стул. Повсюду были кровавые пятна и брызги.
        «Где же черная жемчужина?» - подумал он. Коробка от почтовой бумаги стояла на месте. Арсен поспешно открыл ее. В ней был лишь пустой футляр. «Черт возьми! Убитая графиня… исчезнувшая черная жемчужина… Положение не самое блестящее! Как же мы из него выберемся?»
        II
        Оправдание убийцы
        Убийство на улице Гош взбудоражило весь Париж. Кто не знал Элен Цальти, бывшую певицу, вдову графа д’Андильо? Ее бриллиантовые и жемчужные парюры были известны всей Европе.
        Теперь же от уникальной коллекции, распроданной на аукционах, у графини осталась только знаменитая черная жемчужина, стоившая целое состояние. Тем не менее мадам Цальти предпочла довольствоваться малым, жить в небольшой квартире со своей компаньонкой, кухаркой и лакеем. Графиня не соглашалась продать драгоценность. Для этого у нее имелись основания: Элен Цальти не скрывала, что черная жемчужина была подарком короля. Графиня никогда не расставалась с ней; она носила жемчужину и днем, и вечером, а ночью убирала в потайное место. Все эти подробности, приведенные газетами, возбудили всеобщее любопытство, как и обстоятельства преступления. Уже на следующий день после убийства в прессе появилась следующая новость:
        «Нам сообщают об аресте Виктора Данегра, лакея графини д’Андильо. Против него собраны весомые улики. В своей комнате он прятал новый жилет, найденный начальником полиции между двумя тюфяками. На отвороте одежды оказались пятна крови. Кроме того, на жилете не хватало одной матерчатой пуговицы. Еще в самом начале следствия она обнаружилась под кроватью убитой графини.
        Вполне возможно, что после обеда Данегр, вместо того чтобы идти в свою комнату, проскользнул в гардеробную и через стеклянную дверь увидел, куда мадам Цальти прятала жемчужину. Невыясненным осталось лишь одно обстоятельство. Как мог Данегр, посетивший в семь часов утра табачный магазин на бульваре, незаметно покинуть квартиру? Кухарка и компаньонка, спавшие в конце коридора, - они служили у графини около двадцати лет - утверждали следующее. Уже в восемь часов, когда они встали, двери передней и кухни оказались заперты на два поворота ключа. Сделал ли Данегр копию ключа заранее? Следствие покажет!»
        Но расследование ничего не выявило. Ганимар, старый начальник сыскной полиции, взявшийся за это дело, чуял, что здесь замешан Арсен Люпен. Два факта привели его к такому предположению. Во-первых, показание госпожи Сенклев, двоюродной сестры и единственной наследницы графини. Она заявила, что за месяц до своей смерти Элен Цальти рассказала ей в одном из своих писем о тайнике черной жемчужины. Но после убийства это письмо исчезло. Кем оно было похищено? Во-вторых, жена швейцара доложила, как в ту памятную ночь она открывала дверь незнакомцу, поднимавшемуся к доктору Харгелю. Доктора допросили; оказалось, что тогда его никто не беспокоил.
        Итак, кто же был этот человек? Сообщник? Но преступление совершили в одиннадцать часов двадцать минут - за четыре часа до визита ночного посетителя, о котором упоминала жена швейцара.
        - Тут замешан Арсен Люпен! - заявлял Ганимар.
        - Ну да… - возражал прокурор. - Он вам повсюду чудится, этот ваш Люпен!
        Прошлое Виктора Данегра, рецидивиста, пьяницы и гуляки, сделало свое дело. Несмотря на то что ни одно новое доказательство не подкрепило двух или трех найденных улик, ничто не могло поколебать мнения полиции. Следствие было закончено, а несколько недель спустя суд приступил к разбирательству. Но процесс об убийстве графини оказался запутанным и утомительным. Председатель вел его без всякого энтузиазма; прокурор бросал подсудимому вялые обвинения. При таких условиях адвокату Денегра стало очень легко вести защиту. Он указывал на пробелы следствия и шаткость обвинения. Не имелось даже никаких серьезных доказательств его вины.
        - Во всяком случае, - заключил адвокат, - докажите, что именно мой клиент убил графиню. Докажите, что убийца и вор - не тот незнакомец, который вошел в дом ночью. Часы показывали одиннадцать, возразите вы. Что же с того? Разве преступник не мог переставить стрелки?
        Виктора Данегра оправдали.
        III
        Любезный гость. Дамоклов меч
        Он вышел из тюрьмы в одну из пятниц под вечер, похудевший и подавленный шестимесячным заключением. Судебное следствие, одиночество, заседание суда - все оставило на Данегре болезненный отпечаток. Ночью его преследовали жуткие кошмары и призрак эшафота. Под именем Анатоля Дюфора он снял на вершине Монмартра маленькую комнату и жил случайными заработками. Однажды, когда он обедал в одном из трактиров своего квартала, какой-то господин сел напротив. Это был мужчина лет сорока, одетый в сюртук сомнительной чистоты. Сосед заказал себе обед и бутылку вина.
        Когда принесли блюда, он налил стакан Дюфору и тихо произнес:
        - За ваше здоровье, любезный Данегр!
        Тот даже подскочил:
        - Я? Я… Вы ошиблись… Клянусь вам…
        - В чем вы клянетесь? Что вы - не вы? Не лакей графини?
        - Меня зовут Дюфор…
        Собеседник вынул из кармана карточку и протянул ему. Виктор прочитал: «Гримодан, отставной инспектор сыскной полиции. Принимает секретные поручения».
        - Так вы из полиции?
        - Я больше в ней не состою, но это занятие мне всегда нравилось, и я продолжаю работать за свой счет… Выгодно! Иногда находятся такие золотые дела, как, например, ваше!
        - Мое?
        - Ну да. Это совершенно исключительный случай. Тем более вы находитесь в таком положении, что не сможете мне отказать!
        Виктор Данегр почувствовал смутное опасение. Он спросил:
        - В чем дело?.. Говорите!
        - Хорошо. В двух словах: меня послала к вам госпожа Сенклев, наследница графини д’Андильо, с требованием вернуть ей черную жемчужину.
        - Жемчужину? У меня ее нет!
        - Она у вас.
        - Если бы она была у меня, то я был бы убийцей.
        - Вы и есть убийца.
        Данегр расхохотался.
        - К счастью, мой милый друг, суд присяжных был иного мнения. Единогласно, вы слышите, единогласно меня признали невиновным. А когда у нас, кроме сознания своей правоты, имеется поддержка и уважение двенадцати честных людей…
        Отставной сыщик схватил Виктора за руку:
        - Без лишних слов, приятель! За три недели до преступления вы украли у кухарки ключ от черной двери и заказали точной такой же у слесаря Утарда на улице Оберкампф, номер двести сорок четыре.
        - Неправда, неправда! - пробормотал Данегр. - Никто не видел копии ключа… Вы лжете!
        - А вот и он! Итак, должен вам сказать, что вы зарезали графиню ножом, купленным на рынке, позже я укажу вам лавку. Вы совершили убийство в ту же ночь, когда получили ключ. Лезвие его треугольное, с желобком посредине. Он у меня в руке.
        Виктор Данегр отшатнулся. Сыщик продолжал:
        - Здесь видны пятна ржавчины. Надо ли вам объяснять их происхождение?
        - У вас есть ключ и нож… Превосходно, но кто может утверждать, что они принадлежали мне?
        - Во-первых, слесарь, а затем приказчик, у которого вы покупали нож. Я уже немного освежил их память. Эти люди будут очень рады увидеть вас снова.
        Данегр дрожал от страха. Тем не менее он хотел казаться спокойным.
        - Ну, что вы еще скажете? Это все доказательства?
        - Есть еще одно. После совершения преступления вы отправились к себе в комнату. Но в середине гардеробной вы, объятый ужасом, вынуждены были прислониться к стене, чтобы не упасть.
        - Откуда вы знаете? - спросил Виктор.
        - Откуда? Никому из судейских господ не пришло в голову зажечь свечу и осмотреть стены. Иначе они сразу увидели бы на белой штукатурке блеклое красное пятно. В нем можно было бы признать отпечаток вашего большого пальца - совершенно мокрого от крови, - который вы тогда приложили к стене. А ведь вы понимаете, что в антропометрии это одна из самых существенных улик!
        Данегр побледнел от испуга, пот выступил у него на лбу. Безумным взглядом он смотрел на этого странного человека, который говорил о преступлении так, будто сам был невидимым свидетелем убийства. Побежденный, Виктор опустил голову.
        - Если я верну жемчужину, - глухо произнес он, - сколько вы мне за это дадите?
        - Нисколько.
        - Как?.. Вы смеетесь!.. Я дам вам вещь, которая стоит тысячи, а может быть, сотни тысяч, и ничего не получу взамен?
        - Нет, только свою жизнь! И потом, вы должны знать, что для вас черная жемчужина не имеет никакой цены. Вы не можете ее продать. Для чего же вам хранить драгоценность?
        - Есть люди, которые скупают… и когда-нибудь, все равно за какую цену…
        - Когда-нибудь? Возможно, будет слишком поздно.
        - Почему?
        - Потому что вас арестуют, но на этот раз уже на основании улик, которые сообщу я.
        Виктор схватился за голову обеими руками и задумался. Затем тихо спросил:
        - Когда она вам нужна?
        - Сегодня вечером и не позже. Иначе я отправлю письмо прокурору.
        Данегр налил себе два стакана вина, выпил залпом один за другим, поднялся и сказал:
        - Заплатите по счету и пойдемте…
        Наступила ночь. По внешним бульварам они направились к площади Этуаль. Вынужденная прогулка была долгой. Сгорбленный Виктор устало шел рядом с бывшим сыщиком. В парке Монсо Данегр остановился.
        - Вот здесь, - сказал он глухим голосом и упал на скамейку. - Перед нами…
        - Перед нами?
        - Да, между двумя камнями.
        - Между которыми? Вы колеблетесь? Ну хорошо, я буду вашим добрым гением. Сколько вам надо?
        - Столько, сколько стоит билет в Америку.
        - Хорошо. Так где же?
        - Сосчитайте камни на правой стороне канавки. Она между двенадцатым и тринадцатым.
        - В ручье?
        - Да, у конца дорожки, на глубине приблизительно десяти сантиметров. Если никто не видел, как я нагнулся и спрятал ее, то она должна лежать именно там.
        Гримодан присел и перочинным ножом сделал в сыром песке маленькую ямку. Жемчужина действительно оказалась там! На следующий день в издании «Эхо Франции» появилась заметка, перепечатанная всеми газетами: «Со вчерашнего дня знаменитая черная жемчужина находится в руках Арсена Люпена, который отобрал ее у убийцы графини д’Андильо. В скором времени фотоснимки этой драгоценности будут выставлены в Лондоне, Петербурге, Калькутте, Буэнос-Айресе и Нью-Йорке. Арсен Люпен ожидает предложений от возможных покупателей».
        - Порок всегда наказывается, а добродетель вознаграждается, - заключил Арсен Люпен, поведав мне все подробности дела.
        - И вы, вероятно, выступали под именем бывшего инспектора Гримодана?
        - Именно! Признаюсь вам, что это приключение - одно из тех, которыми я горжусь больше всего. То время, что я провел в комнате убитой графини, стало самым удивительным эпизодом во всей моей жизни. За сорок минут, поставленный в самое безвыходное положение, я восстановил картину преступления и понял, что преступником мог быть лишь кто-то из слуг графини. Я сообразил, что для того, чтобы заполучить жемчужину, мне надо арестовать лакея, и оставил в спальне пуговицу от жилета. Но мне не следовало давать полиции неопровержимых доказательств виновности Данегра. Поэтому я поднял нож, забытый им на ковре, взял ключ, оставленный в замке, закрыл дверь на два поворота этого же ключа и стер отпечатки пальцев на стене гардеробной. По-моему, это одно из доказательств…
        - Гения? - перебил я его.
        - Да! Во всяком случае, эти мысли не появились бы в голове у первого встречного. За одну минуту я решил два главных условия задачи - арест и оправдание! Я воспользовался грозными средствами правосудия, чтобы совершенно сбить с толку свою жертву. Именно я сделал так, чтобы преступник, выпущенный на волю, неизбежно попал в мою западню.
        - Бедняга!
        - Бедняга?! Виктор Данегр?! А вы не думаете о том, что он убийца? Было бы в высшей степени безнравственно, если бы жемчужина осталась у него. Достаточно и того, что он остался жив!
        - А черная жемчужина перешла к вам.
        После этого Арсен Люпен на некоторое время скрылся, очевидно чтобы подготовить новое таинственное дело, которое удивит весь мир.
        Блондинка
        Билет номер 514, серия 23
        Восьмого декабря прошлого года господин Жербуа, учитель математики в Версале, копаясь среди разного хлама у старьевщика, наткнулся на небольшой письменный столик красного дерева. Жербуа особенно понравилось то, что в столике было много ящиков.
        «Вот что нужно подарить Сусанне на день ее рождения», - подумал он.
        И, желая доставить удовольствие своей дочери и в то же время не выйти за рамки бюджета, Жербуа сторговался со старьевщиком и заплатил за приглянувшуюся вещь шестьдесят пять франков. Когда он давал свой адрес, какой-то молодой элегантный человек, разглядывавший другие безделушки, также заметил столик и спросил:
        - Сколько?
        - Он уже продан, - ответил торговец.
        - А… Не этому ли господину?
        Господин Жербуа, гордый владелец столика, тем временем откланялся и, довольный завистью претендента, быстро удалился. Но не сделал он и десяти шагов, как молодой человек догнал его и, сняв шляпу, очень вежливо сказал:
        - Тысячу извинений, милостивый государь… Позвольте задать вам нескромный вопрос: вы хотели приобрести именно этот письменный стол или что-то другое?
        - Нет, я искал старые весы для физических опытов.
        - Следовательно, он вам не особенно нужен?
        - Нет, он мне нужен.
        - Может быть, потому, что это старинная вещь?
        - Нет, оттого, что он очень удобный.
        - В таком случае, возможно, вы согласитесь обменять его на другой, такой же удобный, но лучше сохранившийся?
        - Этот также хорошо сохранился, и любой обмен кажется мне бесполезным.
        - Но все же…
        Господина Жербуа было очень легко вывести из себя. Он отличался вспыльчивым и сердитым характером. Учитель сухо ответил:
        - Я вас покорнейше прошу, милостивый государь, не настаивать.
        Неизвестный пододвинулся ближе:
        - Я не знаю цены, которую вы, милостивый государь, заплатили, но предлагаю в два раза дороже.
        - Нет.
        - В три раза?
        - Довольно! - воскликнул профессор в нетерпении. - Что принадлежит мне, то не продается.
        Молодой человек пристально посмотрел на него, а затем, не говоря ни слова, повернулся на каблуках и удалился.

* * *
        Спустя час письменный стол принесли в небольшой домик, который учитель математики занимал на улице Вирофле. Он позвал свою дочь и сказал:
        - Это для тебя, Сусанна.
        Сусанна была прелестной девушкой. Бросившись отцу на шею, она поцеловала его с такой радостью, словно он сделал ей королевский подарок. В тот же самый вечер она перетащила столик с помощью горничной Гортензии к себе в комнату. Сусанна протерла все ящики и аккуратно разложила в них бумаги, письма, коробки с конвертами, коллекцию открыток и кое-какие вещицы, которые она тайком хранила в память о кузене Филиппе.
        На следующий день в семь с половиной часов утра господин Жербуа отправился в лицей. В десять часов Сусанна ждала отца у выхода из здания, как делала ежедневно. Вместе они вернулись домой.
        - Ну, что твой письменный столик?
        - Настоящее сокровище! Мы с Гортензией почистили все медные замки, и они кажутся золотыми.
        - Значит, ты довольна?
        - О, я не знаю, как обходилась без него до сих пор!
        Когда они проходили через садик перед домом, господин Жербуа предложил:
        - Не пойти ли нам взглянуть на него перед завтраком?
        - Прекрасная мысль…
        Сусанна первой побежала в комнату, но остановилась на пороге и вскрикнула от ужаса.
        - Что такое? - испуганно спросил отец и поспешно вошел в комнату.
        Письменный стол исчез.

* * *
        Что особенно удивило судебного следователя, так это простота, с которой действовал вор. Когда горничная ушла на базар и дом пустовал, у сада Жербуа показался какой-то посыльный с медной бляхой на груди, который вез небольшую тележку. Пару раз он позвонил во входную дверь. У соседей, не знавших об отсутствии горничной, чужой человек не возбудил никакого подозрения, и, таким образом, неизвестный мог совершить кражу совершенно спокойно.
        Нужно также заметить следующее обстоятельство. Ни один шкаф не взломали, ценные вещи не пропали, и даже дорогие часы по-прежнему висели на стене. Более того, портмоне Сусанны, которое она оставила на новом столике, переложили на соседний. Все золотые монеты оказались нетронутыми. Происшествие было совершенно необъяснимым. И в самом деле - зачем подвергать себя такой опасности ради столь ничтожной добычи?
        Учитель математики рассказал следователю о случае в лавке старьевщика.
        - Мой отказ вызвал у молодого человека большое недовольство, и у меня сложилось впечатление, что он мне угрожал.
        Но это ничего не объяснило. Пришлось допросить торговца. Он не знал ни одного из своих вчерашних покупателей. Что же касается самого стола, то старьевщик купил его за сорок франков на аукционе, куда сдали мебель после чьих-то похорон, и считал, что перепродал его по вполне справедливой цене. Продолжавшееся следствие не добавило никаких новых фактов. Но господин Жербуа почему-то оставался убежден в том, что понес страшную потерю. Он вообразил, что под двойным дном одного из ящиков спрятан целый клад, поэтому молодой человек, знавший секрет, действовал так решительно.
        - Но что бы мы делали с деньгами? - повторяла Сусанна.
        - С таким приданым ты могла бы составить прекрасную партию.
        И Сусанна, которой нравилось мечтать о кузене Филиппе, располагавшем скромными средствами, горько вздыхала. И жизнь в маленьком домике Версаля пошла уже не так весело, наполнившись заботами и сожалениями.

* * *
        Прошло два месяца. И вдруг в семье Жербуа стали происходить самые серьезные события. Первого февраля в пять с половиной часов господин Жербуа, вернувшись домой, надел очки и уселся читать вечернюю газету. Политика его не интересовала, и профессор перевернул первую страницу. В глаза ему бросилась статья под заголовком:
        «Третий тираж лотереи Ассоциации Прессы. Билет номер 514, серия 23 выиграл миллион…»
        Газета выпала из рук Жербуа. Стены плясали у него перед глазами, и сердце перестало биться. Номер 514, серия 23! Это же его билет! Жербуа купил его совершенно случайно у старого друга, чтобы выручить приятеля в трудный момент. Сам профессор никогда не верил в возможность счастливого случая. И теперь он вдруг выиграл!.. Он быстро вытащил из кармана записную книжку и проверил, совпадают ли цифры. Затем он кинулся в свой кабинет, где хранилась коробка с конвертами и драгоценным билетом. Но как только он вошел в комнату, то зашатался и его сердце болезненно сжалось. Коробка исчезла. Но что еще ужаснее, Жербуа внезапно вспомнил, что она не попадалась ему на глаза в течение последних дней, когда он правил задания учеников. Он позвал свою дочь. Когда та вошла в кабинет, Жербуа с трудом выговорил:
        - Сусанна… где коробка с конвертами?
        - Какая?
        - Я купил ее в Лувре… Она стояла на моем столе…
        - Но вспомни же, отец, ведь мы вместе ее спрятали.
        - Когда?
        - Да вечером, ты знаешь… Накануне того дня.
        - Но куда?.. Говори же!.. Ты меня изводишь…
        - Куда?.. В письменный столик из лавки старьевщика…
        - В стол, который украли!
        Тихо, с каким-то ужасом Жербуа повторял эти слова. Затем, взяв дочь руку, он прошептал:
        - В коробке хранился миллион!.. Там лежал билет, на который выпал выигрыш лотереи Прессы.
        Несчастье просто раздавило их. Оба долго молчали. Ни у кого не хватало смелости начать разговор. Наконец Сусанна сказала:
        - Но ведь тебе все равно заплатят?
        - Почему? Где доказательства?
        - А разве они нужны?
        - Конечно… Мое доказательство осталось в той коробке… И теперь деньги вместо меня получит другой.
        - Но ведь это ужасно!.. Что ты собираешься делать?
        - Разве можно что-либо сделать? Этот человек силен, он располагает такими средствами! Вспомни про кражу…
        Вдруг в припадке нахлынувшей энергии Жербуа поднялся и, топнув ногой, сказал:
        - Нет, он не получит миллион! Никогда не получит. Как бы ни был ловок этот мошенник, тут он ничего не сможет. Если он придет в банк за деньгами, его сразу заберут. Мы еще посмотрим!.. Я буду защищать наши права до самого конца, что бы ни случилось. И мы добьемся своего! Миллион принадлежит мне!
        Спустя несколько минут Жербуа отправил телеграмму: «Директору банка «Земельный кредит», улица Капуцинок, Париж. Я являюсь обладателем билета номер 514, серия 23 и протестую против требования выигрыша другим лицом. Жербуа».
        Почти в то же самое время в банк «Земельный кредит» пришла другая телеграмма следующего содержания: «Номер 514 серия 23 у меня. Арсен Люпен».

* * *
        Каждый раз, когда я начинаю рассказывать об одном из многочисленных приключений Арсена Люпена, я испытываю неловкость. Ведь многие мои читатели, должно быть, в курсе его похождений. В самом деле, жизнь нашего «национального вора», как его остроумно прозвали, известна со всех сторон. Все проделки Люпена досконально изучены. Все дела, которые он совершил, освещались с теми подробностями, с какими обычно описываются героические поступки. Сколько же было шума по поводу вмешательства в дело знаменитого английского сыщика Шерлока Холмса! Какие волнения вызывали все перипетии его борьбы с Люпеном! А как бесновалась публика на бульварах Парижа в тот день, когда вышла газета с заголовком: «Арест Арсена Люпена»!
        Прошу прощения, что своим рассказом я вношу в эту историю нечто новое. Я открываю вам тайну. Ведь реальные происшествия окутаны тьмой. И теперь я ее рассеиваю. Я снова привожу перечитанные всеми статьи и повторяю старые Но я связываю воедино факты и располагаю их в интервью. нужном порядке. Моим сотрудником является сам Арсен Люпен, любезность которого по отношению ко мне неисчерпаема. Кроме того, при случае мне помогает Ватсон, друг и доверенное лицо Холмса.

* * *
        Всем памятна та радость, с которой общество встретило публикацию двойной телеграммы. Одно только имя Арсена Люпена являлось залогом развлечений для театральной галерки, которой в данном случае стал весь мир.
        Банк «Земельный кредит» тотчас произвел расследование. Было доказано, что билет номер 514, серия 23 продали в версальском отделении «Лионского кредита» артиллерийскому капитану Бесси. Но капитан внезапно умер, упав с лошади. От его товарищей узнали, что незадолго до смерти он отдал билет приятелю.
        - Этот приятель - я, - заявил господин Жербуа.
        - Приведите доказательства, - попросил управляющий банка.
        - Все очень просто. Опросите двадцать человек, и они вас заверят, что я давно дружил с капитаном. Мы всегда встречались в кафе на площади Оружия. Именно там, чтобы выручить Бесси в минуту нужды, я купил его билет за двадцать франков.
        - У вас есть свидетели?
        - Нет.
        - На чем же вы основываете свои требования?
        - На письме, которое он мне написал по этому поводу.
        - И где это письмо?
        - Оно приколото к билету.
        - Покажите.
        - Но письмо лежало в украденном письменном столе.
        - Найдите стол.
        Со своей стороны Люпен не замедлил опубликовать это самое письмо. Газета «Эхо Франции» немедленно опубликовала текст. А Арсен являлся одним из главных пайщиков газеты. В заметке также сообщалось, что письмо капитана Бесси написано лично Люпену, который позже передал его своему адвокату Детинану.
        Данное обстоятельство вызвало новый взрыв удовольствия. Люпен взял себе адвоката! Он, оказывается, уважает государственные учреждения и является клиентом члена адвокатского ордена! Пресса тут же набросилась на Детинана, влиятельного депутата радикального толка, честного и умного скептика, любящего парадоксы.
        Выяснилось, что адвокат никогда не имел удовольствия встречать Арсена Люпена лично и что он может об этом только сожалеть. Но он действительно получил от Люпена некие инструкции и тронутый выбором «национального вора», рассчитывал защищать права своего клиента. В присутствии свидетелей Детинан открыл обложку только что заведенного дела и, недолго думая, показал письмо капитана. Послание подтверждало продажу билета, но в нем не содержалось имени купившего. «Мой дорогой друг…» - могли прочитать все желающие.
        «Дорогой друг» - это я, - писал Люпен в записке, приложенной к письму Бесси. - Лучшим доказательством является то, что бумага находится в моем распоряжении». Репортеры немедленно набросились на господина Жербуа. Последний только повторял:
        - «Мой дорогой друг» - не кто иной, как я. Люпен украл письмо Бесси вместе с лотерейным билетом.
        - Пусть Жербуа докажет, - возражал Люпен журналистам.
        - Но ведь он украл и письменный стол! - кричал господин Жербуа.
        А Люпен ответил:
        - Пусть он это докажет.
        Публичная дуэль между двумя владельцами билета номер 514, постоянные посещения журналистов, хладнокровие Арсена и отчаяние бедного Жербуа были редким и забавным спектаклем. Многие жалели профессора. Все газеты переполнились его воплями. Он рассказывал о своем несчастье очень трогательно.
        - Понимаете, господа, ведь этот мошенник украл у меня приданое Сусанны. Лично мне все равно, но Сусанна!.. Подумайте только: целый миллион, десять раз по сто тысяч франков!
        Напрасно ему указывали, что противник не знал о лотерейном билете, спрятанном в ящике. Кроме того, никто не мог предсказать, какой номер станет выигрышным.
        - Он знал, - жаловался Жербуа. - Иначе зачем Люпен приложил столько сил, чтобы украсть мой несчастный стол?
        - Причина неизвестна, но, конечно, не для того, чтобы завладеть лоскутом бумаги, стоившим тогда только двадцать франков.
        - Один миллион!.. Он имел сведения… Вы его, бандита, не знаете…
        Диалог мог продолжаться бесконечно долго. Но на двенадцатый день Жербуа получил от Люпена целое послание с надписью «секретно». Профессор прочел его с большим беспокойством:
        «Милостивый государь! Публика забавляется за наш счет. Не думаете ли вы, что наступил момент, когда нужно быть серьезным? Со своей стороны я уже принял твердое решение. Положение ясно: я владею билетом, по которому не имею права получить выигранную сумму. Вы же имеете полное право ее получить, но не обладаете лотерейным билетом. Таким образом, мы не можем ничего сделать друг без друга. Вы не соглашаетесь уступить мне свое право, я же не соглашаюсь отдать вам билет. Что же делать? Я вижу только один выход: поделим выигрыш. Полмиллиона достанется вам, полмиллиона - мне. Не правда ли, это честно? Только такое решение верно, но надо осуществить все как можно быстрее. Я даю вам три дня на размышление. В пятницу утром мне бы хотелось прочитать среди объявлений в газете «Эхо Франции» небольшое сообщение, адресованное господину Арс. Люп. В заметке вы должны намекнуть мне, что согласны пойти на мировое соглашение и всецело разделяете мою идею. В ответ лотерейный билет будет немедленно вам возвращен. Вы получите миллион, а ровно половину суммы направите мне, следуя дальнейшим указаниям. На случай отказа я
уже принял меры. Кроме крайне серьезных неприятностей, которые вызовет ваше упорство, вы должны будете вернуть мне еще 25 тысяч франков за дополнительные расходы. Милостивый государь, примите искренние заверения в моем глубоком почтении. Арсен Люпен».
        В отчаянии Жербуа сделал новую ошибку. Он показал письмо прессе. Профессор возмущался, и это толкало его на всякие глупости.
        - Ничего!.. Он ничего не получит! - воскликнул он перед собравшимися репортерами. - Делить то, что мне принадлежит? Никогда! Пусть он разорвет билет, если хочет.
        - Тем не менее пятьсот тысяч франков лучше, чем ничего.
        - Дело не в этом, а в моем праве!.. И его я установлю судом.
        - Завести процесс с Арсеном Люпеном? Да это же просто смешно!
        - Нет, с «Земельным кредитом», который должен мне миллион…
        - В обмен на билет или в крайнем случае при предоставлении доказательств, что вы его купили.
        - Доказательства существуют. Арсен Люпен сознается, что он украл письменный стол.
        - Удовлетворят ли суд слова Люпена?
        - Мне все равно… Я буду судиться.
        Публика сгорала от нетерпения. Заключались пари. Говорили как о том, что Жербуа все-таки изведет Люпена, так и о бесполезности профессорских угроз. В пятницу любопытствующие рвали друг у друга из рук «Эхо Франции». Все лихорадочно переворачивали газетные листы до пятой страницы, где помещались объявления. Ни одной строки для господина Арс. Люп. читатели не обнаружили. На приглашение Люпена Жербуа ответил молчанием. Война была объявлена. А вечером из газет узнали, что похищена дочка Жербуа.

* * *
        Что было особенно забавно во всей истории, которую можно назвать «Театральным представлением Арсена Люпена», так это комическая роль полиции. События разворачивались без ее ведома. Люпен говорил перед прессой, писал письма, предупреждал, распоряжался, грозил, исполнял обещанное, а полиция молчала. Словно в Париже не было ни начальника сыска, ни агентов, ни комиссаров - одним словом, никого, кто мог бы помешать планам Арсена. Но иногда полиция все-таки просыпалась. Как только в каком-нибудь деле оказывается замешан Люпен, представители государственного порядка начинали волноваться, горячиться, беситься. Ведь это враг, который презирал их, провоцировал и, что всего хуже, игнорировал.
        Итак, согласно показаниям горничной, в девять часов сорок минут Сусанна направилась к лицею. В десять часов пять минут, ее отец, выйдя из здания, не увидел дочь, хотя она всегда ждала его на условленном месте. Значит, все произошло в течение двадцати минут. Двое соседей утверждали, что они встретили Сусанну в трехстах шагах от дома. Одна дама видела, как какая-то девушка, по описанию похожая на Сусанну, шла по улице. Что еще? Больше ничего не было известно. Искали всюду, тщательно допросили служащих вокзалов. Но в этот день никто из них не заметил ничего подозрительного. Только один лавочник в Виль д’Авре заявил, что он продал топливо для автомобиля, ехавшего из Парижа. За рулем находился какой-то мужчина, а на заднем сиденье - блондинка, «очень белокурая», подчеркнул свидетель. Час спустя этот же автомобиль возвращался из Версаля. На проезжей дороге скопилось много телег, и машина замедлила скорость, что позволило лавочнику увидеть следующее. Рядом с блондинкой сидела еще одна женщина, закутанная в шаль и с вуалью на лице. Несомненно, это была Сусанна Жербуа. Но тогда следует предположить, что
преступление совершили ясным днем, на людной улице, в самом центре города. Но как? Где именно? Никто не слышал криков о помощи и не заметил ничего подозрительного. Лавочник описал и автомобиль: фабрики «Пежо», с синими колесами. На всякий случай навели справки у хозяйки большого гаража, госпожи Роб-Вальтур. Она прославилась тем, что в прошлом устраивала хищения при помощи автомобилей. Действительно, в пятницу утром у владелицы на целый день заказали автомобиль «пежо» для какой-то блондинки. После этого госпожа Роб-Вальтур ее больше не видела.
        - Ну а шофер?
        - Это Эрнест, я приняла его на работу только накануне, после предоставления превосходных рекомендаций.
        - Он здесь?
        - Нет, он привез автомобиль обратно и больше не возвращался.
        - Можем ли мы получить какие-нибудь сведения об Эрнесте?
        - Конечно, у лиц, его порекомендовавших. Вот список.
        Отправились к прежним хозяевам. Никто из них не знал Эрнеста. Таким образом, по какому бы следу ни шла полиция, чтобы выбраться из тьмы, в конце концов она всегда наталкивалась на новую загадку. Господин Жербуа больше не имел сил бороться. Исчезновение дочери сделало его покорным. Совесть мучила профессора, и он сдался. Небольшое объявление, появившееся в газете «Эхо Франции», заинтересовало всех и подтвердило полное поражение Жербуа. Теперь он даже не претендовал на льготные условия и не имел никаких задних мыслей. Люпен победил в войне, которая длилась четыре дня!..

* * *
        Двое суток спустя Жербуа вошел в банк «Земельный кредит». Когда его провели к управляющему, он протянул ему билет номер 514, серия 23. Служащий даже подпрыгнул.
        - Он у вас? Его возвратили?
        - Я потерял его в своем доме, возьмите билет, - ответил Жербуа.
        - Тем не менее раньше вы говорили…
        - Все это одни разговоры и ложь.
        - Но все-таки нам нужны документы для доказательства.
        - Письма капитана достаточно?
        - Конечно.
        - Вот оно.
        - Превосходно. Пока вы можете оставить все у нас. Мы проведем проверку в течение пятнадцати дней. Я уведомлю вас, когда вы сможете прийти за получением денег. Кроме того, я думаю, что в ваших же интересах больше ничего не говорить об этом деле.
        - Я и сам так думаю.
        Но есть секреты, которые раскрываются сами. Внезапно всем стало известно, что Арсен Люпен имел смелость отослать билет господину Жербуа. Новость произвела на публику ошеломляющее впечатление. Действительно, нужно быть настоящим игроком, чтобы бросить на стол такой драгоценный козырь. Конечно, Арсен знал, что делал, и оставил у себя карту не меньшей стоимости. Но если Сусанна сбежит или полиция освободит заложницу?
        Сыщики почувствовали слабое место врага и удвоили усилия. Люпен будет обезоружен и лишен всего! Мошенник попадется на своих же проделках и не получит ни одного су из миллиона. Победный смех уже раздавался в другом лагере… Но сначала нужно было найти Сусанну. А сделать это не удавалось. Пусть так, согласилась полиция, первую партию выиграл Арсен. Он отдаст девушку только за 500 тысяч франков. Но каким образом и где совершится сделка? Ведь необходима личная встреча, и кто помешает Жербуа предупредить сыщиков и получить обратно свою дочь, не заплатив ничего из выигранного миллиона? Репортеры снова бросились к учителю математики. Он казался убитым горем и продолжал хранить молчание.
        - Я не могу ничего сказать. Я жду.
        - А мадемуазель Жербуа?
        - Розыски продолжаются.
        - Арсен Люпен писал вам?
        - Нет.
        - Вы утверждаете это?
        - Нет.
        - Значит, да. Какие он отдал распоряжения?
        - Я не могу ничего сказать.
        Журналисты связались с адвокатом Детинаном, но их ждал тот же ответ.
        - Господин Люпен - мой клиент, - важно ответил он. - И вы понимаете, что я абсолютно ничего не могу вам сообщить.
        Тайны начали раздражать публику. Арсен Люпен раскидывал и собирал свои сети с уловом, пока полиция день и ночь наблюдала за господином Жербуа. Предвидели три возможных исхода: арест, триумф Люпена или жалкая неудача. Но случилось так, что любопытная публика удовлетворилась лишь частично. И вот теперь, на этих страницах, впервые обнаружится истина.

* * *
        Во вторник второго марта Жербуа получил от банка письмо в самом обыкновенном конверте. В четверг после полудня он сел в поезд, идущий в Париж. Спустя час ему вручили тысячу билетов по тысяче франков каждый. Жербуа пересчитывал их один за другим с замиранием сердца - ведь эти деньги должны были стать выкупом за Сусанну. В это же время в нескольких шагах от главного входа в банк остановилась карета с двумя собеседниками. Один из них, с седеющими волосами и энергичным выражением лица, напоминал мелкого чиновника. Но это и был главный инспектор сыскной полиции, старый Ганимар - непримиримый враг Люпена. Он говорил своему соседу, бригадиру Фоланфану:
        - Теперь уже недолго. Не пройдет и пяти минут, как мы увидим нашего приятеля. Все готово?
        - Все.
        - Сколько нас?
        - Восемь. Двое на велосипедах.
        - Да и я за троих сойду. Не упускайте Жербуа ни под каким предлогом. Иначе он встретится с Люпеном и получит свою дочь, отдав полмиллиона, а мы останемся ни с чем.
        - Почему старик не действует с нами заодно? Объяснил бы нам, что задумал, и его миллион остался бы у него, в целости и сохранности.
        - Так-то оно так, но Жербуа боится. Решив его провести, отец не увидит дочери.
        - Провести кого?
        - Его. Люпена.
        Ганимар произнес последнее слово таким серьезным и взволнованным тоном, точно он говорил о сверхъестественном существе.
        - А ведь смешно, - заметил бригадир Фоланфан, - что мы должны защищать господина Жербуа против него же самого.
        - Люпен весь свет перевернул, - вздохнул Ганимар.
        Прошла минута.
        - Внимание! - сказал Ганимар.
        Профессор вышел из банка. На углу улицы Капуцинок он медленно повернул к бульвару.
        - Он слишком спокоен, - произнес Ганимар. - Человек, у которого лежит в кармане миллион, так себя не ведет.
        - Но что он может сделать?
        - Конечно, ничего… Но я все же опасаюсь. Люпен всегда останется Люпеном.
        В этот момент Жербуа подошел к киоску, купил пару газет, получил сдачу, развернул один экземпляр и принялся читать, не сбавляя шаг. Вдруг одним прыжком он бросился в автомобиль, который стоял у тротуара. Экипаж быстро тронулся с места, обогнул церковь Мадлен и исчез.
        - Черт возьми! - воскликнул Ганимар.
        Он бросился вслед за автомобилем, а за ним остальные помощники. Все обогнули церковь Мадлен. Внезапно старый сыщик разразился смехом. Автомобиль резко затормозил и остановился у бульвара Малерб, и из него вышел господин Жербуа.
        - Скорей, Фоланфан!.. Шофер наверняка и есть Эрнест.
        Фоланфан занялся водителем. Им оказался некий Гастон, служащий в Обществе фиакров-автомобилей. Оказалось, что он дожидался какого-то пассажира возле газетного киоска.
        - А какой адрес дал вам этот господин? - спросил Фоланфан.
        - Никакого… «Бульвар Малерб… Улица Мессин… Получишь на чай…» Вот и все.
        В это время Жербуа вскочил в первую проезжавшую мимо карету.
        - К станции метрополитена на площади Согласия! - крикнул он кучеру.
        Выйдя из метрополитена на площади Пале-Рояль, Жербуа подбежал к свободной пролетке и поехал на площадь Биржи. То было его второе путешествие к метрополитену, затем профессор оказался на улице Вилье, где нашел третьего извозчика.
        - Улица Клапейрон, двадцать пять!
        Жербуа поднялся на второй этаж и позвонил. Ему открыл какой-то господин.
        - Здесь живет адвокат Детинан?
        - Это я. А вы, кажется, господин Жербуа?
        - Совершенно верно.
        - Я вас ждал. Пожалуйста, располагайтесь…
        Когда Жербуа прошел в кабинет адвоката, часы показывали три.
        - Он назначил мне как раз на это время, - сказал учитель. - Его еще здесь нет?
        - Пока нет.
        Жербуа сел, вытер лоб, снова взглянул на циферблат и с беспокойством спросил:
        - А он появится?
        - Вы задали мне вопрос, - ответил адвокат, - который интересует меня больше всего на свете. Я никогда не испытывал подобного нетерпения. Во всяком случае, если он явится, то будет сильно рисковать. Дом находится под наблюдением полиции уже две недели…
        - И я не могу быть уверен, что агенты, следившие за мной, потеряли меня из виду.
        - Но тогда?..
        - Это произойдет уже не по моей вине, - воскликнул учитель математики. - Меня ни в чем нельзя упрекнуть. Что я пообещал? Повиноваться его приказаниям - и я слепо слушался его. Я получил деньги именно в то время, которое он мне назначил, и отправился к вам, следуя его указаниям. Я виноват в несчастье своей дочери, и я полностью сдержал все обещания. Теперь настала его очередь!..
        И он обеспокоенно добавил:
        - Ведь он привезет Сусанну? Не правда ли?
        - Надеюсь.
        - Вы его видели?
        - Кто, я? Да нет же!.. Он в письме попросил меня принять вас, отпустить всю прислугу до трех часов и никого не впускать в квартиру между вашим прибытием и его уходом. В случае отказа я должен был предупредить его двумя строчками в газете «Эхо Франции». Но я буду счастлив оказать услугу Арсену Люпену, поэтому согласился.
        Господин Жербуа жалобно простонал:
        - Но когда же все это закончится?
        Вынув из кармана кредитные билеты, он разложил их на столе. Затем учитель и адвокат погрузились в молчание. Время от времени Жербуа прислушивался, не позвонит ли кто-нибудь в дверь…
        Проходили минуты, и его тревога усиливалась. Детинан также испытывал неприятные ощущения. Наступил момент, когда он даже потерял хладнокровие. Быстро поднявшись, он сказал:
        - Мы не увидим его. И действительно, чего вы хотите?.. Это безумие с его стороны! Несмотря на то что мы люди честные, неспособные его выдать. Но ведь опасность заключается не только в этом?
        А подавленный Жербуа положил ладони на деньги и прошептал:
        - Пусть он придет! Я отдам все, лишь бы вернуть Сусанну.
        Дверь открылась.
        - Достаточно и половины, господин Жербуа, - сказал вошедший.

* * *
        На пороге стоял элегантно одетый молодой человек, в котором профессор тотчас узнал господина, завязавшего с ним разговор у лавки старьевщика в Версале. Он подскочил к Арсену.
        - А Сусанна? Где моя дочь?
        Люпен плотно прикрыл дверь и, спокойно сняв перчатки, обратился к адвокату:
        - Даже не знаю, как мне благодарить вас за то, что вы согласились защищать мои права. Я этого не забуду…
        А адвокат только прошептал в ответ:
        - Но ведь вы не звонили. Я не слышал, как хлопнула дверь.
        - Звонки и двери должны работать совершенно беззвучно. Я здесь, и это главное…
        - А моя Сусанна? Что вы сделали с ней? - повторял учитель.
        - Как вы торопитесь! - произнес Люпен. - Успокойтесь, еще одна минута, и дочь будет в ваших объятиях.
        Он прошелся по комнате, а затем похвалил Жербуа:
        - Поздравляю вас за ту ловкость, с которой вы действовали. Если бы автомобиль по какой-то причине не остановился, то мы бы встретились на площади Этуаль, и господин Детинан не имел бы удовольствия видеть нас здесь… Впрочем, все ведь написано в письме…
        Заметив две пачки билетов, он воскликнул:
        - Превосходно! Миллион здесь. Не будем терять времени. Вы позволите?
        - Но, - возразил адвокат, встав напротив стола, - мадемуазель Жербуа еще нет.
        - Так что же?
        - Ее присутствие необходимо, не так ли?
        - Понимаю, понимаю… Арсен Люпен внушает вам слабое доверие. Он положит себе в карман полмиллиона и не вернет заложницу. Моя честность всегда под подозрением. Но я крайне щепетильный человек… Хотя, если вы боитесь, откройте окно и позовите… На улице по меньшей мере дюжина агентов.
        - Вы думаете?
        Арсен Люпен поднял портьеру.
        - Я полагаю, что господин Жербуа не способен скрыться от Ганимара… Да что я говорю, вот и он сам…
        - Это невозможно! - воскликнул учитель. - Я клянусь вам…
        - Что вы меня не выдали?.. Не сомневаюсь, но эти ребята - ловкие люди. Смотрите, вот Фоланфан, а вон Греон с Диези. Все они - мои милые знакомые…
        Адвокат смотрел на Арсена с удивлением. Какое спокойствие! Люпен смеялся, будто ему не угрожала никакая опасность. Подобная беззаботность успокоила адвоката больше, чем присутствие агентов. Он отошел от стола, на котором лежали деньги. Люпен взял обе пачки, отсчитал от каждой из них по 25 билетов и, протягивая пятьдесят тысяч Детинану, заявил:
        - Вот вам гонорар от господина Жербуа и Арсена Люпена. Ведь мы должны вам именно такую сумму?
        - Отнюдь, ничего, - возразил адвокат.
        - Как, а за беспокойство, которое мы вам причинили?
        - Но ваше присутствие доставило мне исключительное удовольствие.
        - Иначе говоря, вы ничего не хотите принять от Люпена? Вот что значит обладать плохой репутацией, - вздохнул он.
        И, протянув пятьдесят тысяч франков учителю, Арсен сказал:
        - Милостивый государь, позвольте вручить вам деньги на память о нашей встрече. Это будет моим подарком к свадьбе мадемуазель Жербуа.
        Учитель быстро взял деньги, но все же запротестовал:
        - Моя дочь не собирается замуж.
        - Она выйдет, если вы дадите ей свое согласие. Она сгорает от желания обручиться…
        - Откуда вы знаете?
        - Юные девушки часто мечтают о чем-то втайне от родителей. К счастью, есть добрый гений, такой как Арсен Люпен, который узнал обо всем, обнаружив в глубине письменного стола главный секрет вашего прелестного создания.
        - А больше вы ничего там не нашли? - спросил Детинан. - Признаюсь, мне очень хочется узнать, почему этот предмет вас так прельстил.
        - Несмотря на то что, вопреки мнению господина Жербуа, стол не скрывал в себе никакого другого сокровища, кроме лотерейного билета, о котором я и не знал, - я долго его искал. Этот письменный стол из тисового и красного дерева с окантовкой из листьев нашелся в Булони, в скромном домике, где жила Мария Валевская. На одном из ящиков сохранилась надпись: «Наполеону Первому, императору французов, от верного слуги Мансиона». А над фразой находятся слова, выцарапанные ножом: «Тебе, Мария». Впоследствии Наполеон велел сделать копию стола для императрицы Жозефины, и, таким образом, предмет обстановки, который вызывал всеобщее восхищение в Мальмезоне[12 - В настоящее время этот стол находится во Французском государственном хранилище мебели.], теперь является жалкой копией оригинала из моей коллекции.
        - Если бы я знал все это еще в лавке торговца, - проговорил учитель жалобно, - я бы с удовольствием вам его уступил.
        Смеясь, Арсен Люпен ответил:
        - И тогда вы бы сохранили билет и получили выигрыш целиком.
        - А вам бы не пришлось похищать мою дочь…
        - Нет же, мой дорогой! Вы ошибаетесь. Мадемуазель Жербуа не похищали.
        - Как так?
        - Поверьте мне. Если кто-то упоминает слово «похищение», то подразумевает насилие. А она стала нашей заложницей по своему желанию.
        - По своему собственному желанию? - повторил, смутившись, учитель.
        - Можно сказать, она сама об этом попросила. Да что вы хотите? Такая умная девушка, хранившая в глубине сердца любовь, в которой вначале даже не хотела себе признаться… Она не могла отказаться от огромного приданого. Клянусь вам, ей было нетрудно объяснить, что не существует другого способа победить ваше упрямство.
        Адвокат Детинан, которого весь этот разговор очень забавлял, заметил:
        - Труднее всего понять, как вы с ней переговаривались, господин Люпен. Ведь нельзя допустить, что мадемуазель Жербуа встречалась с вами наедине.
        - Нет, конечно. Я даже не имею чести ее знать. Здесь пригодилась помощь одной дамы - моего давнего друга. Именно она и согласилась начать переговоры.
        - Дама-блондинка в автомобиле? - прервал адвокат.
        - Совершенно верно. Во время первой же встречи, около лицея, мы заранее обговорили все детали. С тех пор мадемуазель Жербуа и ее новая подруга успели посетить Бельгию и Голландию. Впрочем, она сама вам все расскажет.
        В дверь позвонили. Сначала раздалось три кратких звонка, затем два долгих.
        - Это она, - сказал Люпен. - Господин Детинан, если вам угодно…
        Адвокат бросился в переднюю.

* * *
        В комнату вошли две молодые женщины. Одна сразу бросилась в объятия Жербуа, другая подошла к Люпену. Незнакомка оказалась высокого роста и с очень бледным лицом. Ее вьющиеся светлые волосы, отливающие серебром, были заплетены в две косы, изящно уложенные на голове. Одетая во все черное, без всяких украшений, кроме пяти нитей бус из черного янтаря, она выглядела необычайно элегантно. Арсен Люпен тихо сказал даме несколько слов, а затем, поклонившись мадемуазель Жербуа, произнес:
        - Простите за все причиненное вам беспокойство. Надеюсь, вы не чувствовали себя несчастной!
        - Наоборот, я была бы совершенно счастлива, если бы не мысли об отце.
        - В таком случае все к лучшему… Поцелуйте же господина Жербуа еще раз и воспользуйтесь случаем, чтобы поговорить с ним о вашем кузене.
        - Моем кузене?.. Что это значит?.. Я не понимаю…
        - Вы понимаете… Ваш кузен Филипп… Молодой человек, письма которого вы бережно хранили.
        Сусанна покраснела, потеряла самообладание и наконец, как ей советовал Люпен, бросилась в объятия отца. Арсен благожелательно смотрел на них.
        - За добро всегда получаешь награду. Трогательное зрелище… Счастливый отец… Счастливая дочь… И все это - дело твоих рук, Люпен. Они будут тебя впоследствии благословлять. - Арсен подошел к окну. - А Ганимар все еще здесь. Наверняка ему бы хотелось присутствовать при этой встрече. Но что такое? Он ушел. Нет и других агентов… Черт возьми, положение становится опасным! Ничего удивительного, если все молодцы собрались у подъезда, а возможно, у консьержа или даже поднимаются по лестнице…
        Вдруг Жербуа застыл. Теперь, когда ему отдали дочь, он почувствовал твердую почву под ногами. Если Люпена арестуют, он вернет себе полмиллиона. Инстинктивно Жербуа сделал шаг вперед… Люпен преградил ему дорогу.
        - Куда вы идете, господин Жербуа? Собираетесь защитить меня от полиции? Вы очень любезны… Не беспокойтесь. Да и клянусь вам, их положение гораздо хуже моего. - И, чуть задумавшись, он продолжал: - Что они могут знать? Что вы находитесь здесь, как и мадемуазель Жербуа… Ведь они видели автомобиль, в котором она приехала вместе с неизвестной дамой. Но обо мне их команда даже не подозревает. Да и каким образом я мог попасть в здание, которое они сегодня утром обыскали с подвала до самого чердака? Нет, по всей вероятности, агенты поджидают меня на улице, чтобы схватить, как только я покажусь. Бедняги! Возможно, они считают, что я подослал сюда блондинку, чтобы получить выкуп за заложницу. В таком случае они готовятся арестовать ее, когда она выйдет.
        Снова раздался звонок. Люпен остановил Жербуа и повелительным тоном произнес:
        - Побудьте здесь, милостивый государь, подумайте о дочери и будьте благоразумны, иначе… Что касается вас, господин Детинан, то вы дали мне слово.
        Жербуа словно приковали цепями. Адвокат не двигался. Не торопясь, Люпен взял шляпу. Она немного запылилась, и Арсен рукавом отряхнул ее.
        - Дорогой господин Детинан! Если я когда-нибудь вам понадоблюсь… Лучшие пожелания вам, мадемуазель Сусанна, и привет господину Филлипу.
        Затем, вынув из кармана тяжелые золотые часы, он сказал:
        - Господин Жербуа, сейчас три часа сорок две минуты. Ровно через четыре минуты я позволяю вам выйти из комнаты… Ни одной секундой раньше. Надеюсь, вы все поняли, не так ли?..
        - Но они могут выломать дверь, - возразил адвокат.
        - А закон, вы забыли? Ганимар никогда не осмелится нарушить неприкосновенность жилища французского гражданина. Но виноват, кажется, вы трое очень взволнованы, а я не желаю злоупотреблять…
        Положив часы на стол, он открыл дверь из комнаты и, обратившись к блондинке, спросил:
        - Вы готовы, дорогой друг?
        Отвесив последний поклон мадемуазель Жербуа и пропустив даму вперед, Арсен вышел следом и закрыл за собой дверь. Уже в прихожей Люпен беззаботно проговорил:
        - Здравствуйте, Ганимар… Как ваше здоровье? Поклонитесь от меня мадам Ганимар… Как-нибудь на днях я приглашу ее позавтракать… Прощайте, милостивый государь.
        Опять раздался звонок, на этот раз резкий и нетерпеливый, а на лестнице послышались голоса.
        - Три часа сорок пять минут, - прошептал Жербуа.
        Спустя несколько секунд он вышел в прихожую. Люпен и блондинка исчезли.
        - Отец, не надо, подожди! - воскликнула Сусанна.
        - Ждать? Ты с ума сошла! Стесняться с этим мошенником? А полмиллиона?
        Он открыл дверь. В комнату влетел Ганимар.
        - Где дама? Где Люпен?
        - Он был здесь… только что.
        У Ганимара вырвался победный крик.
        - Он в наших в руках!.. Дом окружен…
        - А черная лестница? - заметил адвокат Детинан.
        - Черная лестница выходит во двор, а из него можно выбраться на улицу только через главный вход, который охраняют десять человек.
        - Но Люпен им не воспользовался…
        - А как же он сбежал? - спросил Ганимар.
        Он отодвинул портьеру, за которой обнаружился длинный коридор, ведущий в кухню. Быстро пробежав по нему, сыщик увидел, что дверь черной лестницы заперта. Высунувшись из окна, он крикнул одному из агентов:
        - Никого?
        - Никого.
        - Значит, они еще в квартире… Спрятались в какой-нибудь комнате… Совершенно невозможно, чтобы они удрали… Ах, милый Люпен, зря ты смеялся надо мной! На этот раз пришла расплата…

* * *
        В семь часов вечера Дюдуи, главный начальник сыскной полиции, удивившись отсутствию известий, сам отправился на улицу Клапейрон. Расспросив агентов, охранявших дом, он поднялся к Детинану, который провел его в одну из комнат. Там начальник увидел человека, вернее, две его ноги, торчащие прямо из камина: само же тело владельца находилось внутри.
        - Оо!.. Оо!.. - раздавался оттуда глухой голос.
        Смеясь, Дюдуи воскликнул:
        - Ганимар, что вы делаете?
        Старый сыщик наконец вылез из камина. С черным лицом и с лихорадочно блестевшими глазами, в одежде, испачканной сажей, он был неузнаваем.
        - Я ищу, - проворчал он.
        - Кого?
        - Арсена Люпена… Люпена и его подругу.
        - Отчего же вы решили, что они находятся в трубе?
        Ганимар поднялся, положил на плечо начальника черную ладонь и сердито ответил:
        - А где же еще они могут быть? Ведь они же должны где-то скрываться?.. Это такие же живые существа, как вы и я. Не могли же они испариться?
        - Так или иначе, они исчезли.
        - Но как? Весь дом окружен, даже на крыше есть мои агенты…
        - А соседнее здание?
        - Это невозможно…
        - А квартиры на других этажах?
        - Я знаю всех жильцов. Они никого не видели и не слышали.
        - Вы уверены?
        - Разумеется. Кроме того, за них поручился консьерж. И я поставил агента у каждой квартиры.
        - Эту парочку необходимо поймать.
        - Я о том и говорю. Это будет сделано, потому что оба пока здесь. Если не сегодня вечером, то завтра утром. Я переночую в квартире, прямо в этой комнате…
        И действительно, Ганимар провел в доме целых три ночи. Но и спустя несколько дней он не смог обнаружить неуловимого Люпена и его таинственную компаньонку. Сыщик даже не нашел улик, которые позволили бы ему сделать верное предположение. Поэтому Ганимар не изменил своему первоначальному убеждению:
        - Раз нет следов бегства, значит, они еще здесь.
        Возможно, в глубине души он сомневался, но не желал в этом сознаваться. Нет, тысячу раз нет!.. Обычные мужчина и женщина не могут раствориться в воздухе, как исчезают духи в детских сказках. И, не теряя надежды, Ганимар продолжал розыски, словно мог случайно наткнуться на Люпена и блондинку, замурованных в стене дома.
        БРИЛЛИАНТ ГОЛУБОЙ ВОДЫ
        На улице Анри-Мартен находится дом номер 134, который принадлежит генералу, барону д’Отреку - бывшему послу в Берлине времен Второй империи. Особняк достался ему в наследство от брата всего полгода назад. Вечером 27 марта старый генерал дремал, удобно устроившись в кресле. Компаньонка барона - молодая барышня - читала ему вслух книгу, а находившаяся рядом монахиня, сестра Августа, готовила постель и заправляла маслом ночник. В одиннадцать часов сиделка, которая вопреки заведенному распорядку должна была ночевать в монастыре и дежурить в комнате настоятельницы, сообщила компаньонке:
        - Я все закончила, мадемуазель Антуанетта, и теперь покидаю вас.
        - Хорошо, сестра.
        - Не забудьте, что кухарка тоже ушла. Вы остаетесь в доме одна с лакеем.
        - Не бойтесь за барона: я буду спать в соседней комнате, как мы условились. Моя дверь останется открытой.
        Монахиня удалилась. Через минуту в спальню вошел лакей Шарль и замер, ожидая приказаний. Барон открыл глаза и сказал:
        - Ничего, Шарль. Только проверьте, работает ли электрический звонок в вашей комнате, и, как только я вас вызову, бегите за доктором.
        - Что же вы так беспокоитесь, генерал?
        - Да здоровье мое очень плохо… Ну-с, мадемуазель Антуанетта, читайте дальше.
        - А разве, барон, вы не пойдете спать?
        - Нет, я ложусь очень поздно и могу сделать все сам, без посторонней помощи.
        Через двадцать минут старик снова задремал, и компаньонка на цыпочках вышла из комнаты. Шарль, как всегда, закрыл все ставни на нижнем этаже, запер в кухне дверь, ведущую в сад, а в прихожей повесил на дверь предохранительную цепочку. Затем отправился в мансарду на третьем этаже, лег в постель и погрузился в сон. Примерно через час он вскочил с кровати, разбуженный пронзительным звонком. «Барон опять капризничает», - подумал Шарль, окончательно проснувшись. Быстро одевшись и сбежав по лестнице, лакей остановился у двери и постучал. Ответа не последовало. Тогда он вошел. «Темно, - сказал себе Шарль. - Какого черта потушили ночник?»
        - Мадемуазель? - тихо позвал он.
        Но везде царила тишина.
        - Вы здесь, мадемуазель? Что-нибудь случилось? Барону плохо?
        Опять молчание. Оно было так тягостно, что подействовало на Шарля удручающе. Сделав два шага, он наткнулся на упавший стул. Тотчас он нащупал и другие опрокинутые вещи, включая ширму и круглый столик. В беспокойстве Шарль подобрался к стене и стал искать выключатель. Обнаружив кнопку, он сразу зажег свет. Посреди спальни, возле зеркального шкафа, лежало неподвижное тело господина д’Отрека.
        - Что такое? Что это? - только и смог прошептать Шарль.
        Он не знал, что делать, и, не двигаясь, широко раскрыв глаза, смотрел на царивший кругом беспорядок. Стулья валялись на ковре, хрустальный подсвечник был разбит на мелкие кусочки; часы, стоявшие на мраморном камине, перевернулись набок. Казалось, здесь происходила страшная борьба. Неподалеку от трупа блестел стилет. С его острия еще капала кровь. С матраца свесился носовой платок, весь в алых пятнах.
        Шарль вскрикнул: тело барона выгнулось в агонии и резко замерло. Наступила смерть. Лакей нагнулся. Из небольшой ранки на шее д’Отрека струилась кровь, оставляя на ковре темные пятна. На лице жертвы сохранилось выражение невыразимого ужаса.
        - Его убили, - прошептал лакей, - убили…
        Внезапно в голову Шарлю пришла мысль о другом возможном преступлении. Он содрогнулся. Ведь в соседней комнате спала Антуанетта. Не зарезал ли преступник и компаньонку? Он толкнул дверь: соседняя комната была пуста. Тогда он подумал, что Антуанетту похитили или она ушла из дома до трагедии. Возвратившись обратно в спальню барона и взглянув на письменный стол, Шарль заметил, что ни один ящик не взломали. Более того, на его поверхности, около связки ключей и бумажника, лажела целая горка золотых монет. Шарль схватил бумажник и начал разглядывать содержимое. В одном из отделений хранились кредитные билеты. Он сосчитал их: тринадцать штук по сто франков.
        Затем случилось нечто, чего он впоследствии не мог объяснить. Механически и совершенно бездумно Шарль схватил билеты, спрятал их в карман пиджака, сбежал по лестнице, повернув в замке ключ, снял предохранительную цепочку, захлопнул дверь и бросился прочь через сад.

* * *
        Но Шарль был честным человеком. На свежем воздухе, едва выйдя за ограду, он опомнился и остановился. Он осознал свой поступок, и его охватил настоящий ужас. Мимо проезжал извозчик. Лакей подозвал его.
        - Дружище, - проговорил он. - Поезжай в участок и привези сюда полицейского комиссара. Только поскорей. Совершилось убийство.
        Извозчик стегнул лошадь, а Шарль решил вернуться в дом, но сделать этого уже не мог. Он закрыл за собой дверь в ограде, а снаружи она не открывалась. Звонить было бесполезно, так как особняк пустовал. Лакей начал ходить вдоль ограды. Лишь спустя час ожиданий, когда привезли комиссара, он смог описать все подробности преступления и вручить полицейскому кредитные билеты. Тем временем другие служащие отправились за слесарем, которому с трудом удалось взломать ограду и входную дверь. Комиссар поднялся наверх и, окинув взглядом комнату, воскликнул:
        - Вы же сказали, что спальня в полном беспорядке?
        Шарль застыл на пороге. Вся мебель стояла на своих привычных местах. Столик, как всегда, был между окнами, стулья подняты, а часы тикали на камине. Осколки хрустального канделябра исчезли.
        - А барон… - прошептал Шарль.
        - В самом деле, - удивился комиссар, - где барон?
        Подойдя к кровати, они увидели, что генерал д’Отрек, бывший французский посол в Берлине, лежал под простыней, одетый в военную форму с приколотым орденом Почетного легиона. Лицо умершего было спокойно, глаза закрыты.
        - Кто-то сюда приходил, - прошептал лакей.
        - Но как?
        - Не знаю, но во время моего отсутствия здесь кто-то прятался… Вот тут, на полу, валялся тонкий стальной стилет, вот здесь - окровавленный платок… А теперь ничего нет… Все убрано…
        - Но кто же это сделал?
        - Убийца.
        - Но вы заперли двери…
        - Значит, он оставался в доме.
        - Раз так, то преступник находится неподалеку, ведь вы бродили рядом с особняком.
        Лакей подумал, а затем тихо произнес:
        - И правда, я не отходил от ограды… Но все-таки…
        - А кто был с бароном перед его убийством?
        - Компаньонка, мадемуазель Антуанетта.
        - А что стало с ней?
        - Ее кровать даже не разобрана. По-моему, она воспользовалась отсутствием сестры Августы и также ушла из дома. Меня это не особенно удивляет. Она молода, красива…
        - Но каким образом она покинула особняк?
        - Через дверь.
        - Но ведь вы сами заперли дом.
        - Это случилось позднее. Мадемуазель уже отсутствовала.
        - Значит, преступление было совершено после ухода компаньонки?
        - Конечно.
        Жилище барона обыскали сверху донизу, от чердака и до самого подвала. Но убийца исчез. Каким образом, в какое время?.. Уничтожил ли он следы преступления один или вернулся с сообщником? Эти и другие вопросы возникли перед представителями следственной власти.
        В шесть часов явился полицейский врач, в восемь - начальник сыскной полиции, а за ним и прокурор республики в компании судебного следователя. Кроме того, особняк заполонили агенты, инспектора, журналисты, племянник барона и другие члены рода д’Отреков. Опять начался обыск, сыщики досконально изучили место убийства, выслушали показания Шарля, допросили сестру Августу, но не обнаружили ничего нового. Однако монахиню очень удивило исчезновение Антуанетты Брега. Она сама наняла молодую девушку 12 дней назад, получила от нее превосходные рекомендации и отказывалась верить, что компаньонка бросила порученного ей больного и покинула особняк ночью.
        - Кроме того, - подтвердил судебный следователь, - мадемуазель Антуанетта должна была прийти обратно. Мы опять возвращаемся к вопросу: что с ней случилось?
        - Я думаю, - сказал Шарль, - ее похитил убийца.
        Такое предположение казалось вполне вероятным.
        - Похитил? - переспросил начальник сыскной полиции. - Пожалуй, тут нет ничего невероятного.
        - Это не только не имеет смысла, - раздался вдруг чей-то голос, - но и расходится с только что выясненными фактами, результатами обыска и, наконец, с самой действительностью.
        Фразу сказали грубым, резким тоном, и никто не удивился, увидев Ганимара. Только ему одному прощали подобную манеру общения.
        - Ах, это вы, Ганимар? - воскликнул начальник сыскной полиции Дюдуи. - Я вас и не заметил.
        - А я нахожусь в особняке уже часа два.
        - Значит, вы интересуетесь не только билетом номер пятьсот четырнадцать, делом на улице Клапейрон, блондинкой и Арсеном Люпеном?
        - Э-э! - усмехнулся старый инспектор. - Не буду утверждать, что здесь не замешан Люпен.

* * *
        Ганимар не из тех современных сыщиков, которые создали новую школу, его имя вряд ли останется в судебных летописях. Ему недоставало гениальности, которой прославились Дюпен, Лекок, Шерлок Холмс. Но он обладал превосходными качествами: был наблюдателен, вдумчив и созерцателен. К числу его особенностей нужно прибавить и то, что Ганимар всегда работал самостоятельно, с полной самоотдачей. Никто не мог смутить или обмануть Ганимара, разве только Арсен Люпен. Но в то раннее мартовское утро помощь опытного сыщика была по достоинству оценена.
        - Прежде всего, - начал он, - я попрошу Шарля рассказать нам следующее. Все вещи, которые вы сначала видели опрокинутыми или передвинутыми, оказались на месте, когда вы вошли в комнату во второй раз?
        - Да.
        - Очевидно, их мог расставить только человек, точно знавший их расположение.
        Замечание поразило присутствующих. Ганимар продолжал:
        - Другой вопрос. Господин Шарль, вас разбудил звонок. Кто, по вашему мнению, вас вызывал?
        - Конечно, барон…
        - Хорошо. Но как вы думаете, в какой момент вы услышали сигнал?
        - После борьбы… Перед смертью моего хозяина…
        - Это невозможно, поскольку вы нашли тело на расстоянии четырех метров от кнопки.
        - Значит, он звонил во время борьбы.
        - Это также нереально, ведь вы говорили, что звук был пронзительный, без перерывов и продолжался семь или восемь секунд. Полагаете ли вы, что преступник отпустил жертву, чтобы она могла поднять тревогу?
        - Тогда все произошло перед тем, как барон увидел, что на него собираются напасть.
        - Недоказуемо. Вы нам сказали, что между звонком и тем моментом, когда вы явились в комнату, прошло всего лишь три минуты. Если бы барон позвонил до того, как на него напали, то, значит, борьба, убийство, агония и бегство - все произошло за несколько минут. Я повторяю, что это невероятно.
        - Тем не менее, - произнес судебный следователь, - кто-то действительно звонил. Если это сделал не барон, то кто?
        - Убийца…
        - Но с какой целью?
        - Пока не знаю. Во всяком случае, есть неоспоримый факт. Этот человек был осведомлен, что звонок услышат в комнате прислуги. А кто, кроме домашних, мог знать такую подробность?
        Круг подозрений сузился. Все начинало проясняться. Теперь судебному следователю оставалось только вывести заключение.
        - Короче говоря, вы подозреваете Антуанетту Брега.
        - Нет, я обвиняю ее…
        - В сообщничестве?
        - Я обвиняю мадемуазель в убийстве барона д’Отрека.
        - Что вы! А какие у вас доказательства?
        - А вот этот пучок волос, который я нашел в правой руке убитого.
        И Ганимар показал волосы. Они искрились, словно золотые нити. Шарль прошептал:
        - Это волосы мадемуазель Антуанетты. Тут нельзя ошибиться. И кроме того, - добавил он, - существует еще одна вещь. Мне кажется, что кинжал, который исчез, принадлежал ей. Она разрезала им страницы книг.
        Воцарилось долгое молчание. Преступление, совершенное молодой женщиной, казалось еще более ужасным. Судебный следователь продолжал:
        - Пока мы не получили других сведений, я допускаю, что барона убила Антуанетта Брега. Объясните, как она покинула комнату после преступления, чтобы возвратиться обратно после ухода Шарля и сбежать до прибытия комиссара? Ваше мнение, господин Ганимар?
        - У меня его нет…
        - Тогда что же?
        Ганимар казался смущенным. Затем, сделав над собой усилие, произнес:
        - Скажу только одно. В этом деле я подозреваю такой же трюк, как в истории с лотерейным билетом. Мы столкнулись с феноменом, который можно назвать «способностью исчезать». Антуанетта Брега таинственным образом испарилась из особняка. Прямо как Арсен Люпен, когда он пропал вместе с блондинкой из квартиры адвоката.
        - Что означает ваше объяснение?
        - А то, что я не могу не думать о двух совпадениях, на мой взгляд, крайне странных. Антуанетта Брега была нанята сестрой Августой двенадцать дней тому назад. Иными словами, это случилось сразу после того, как блондинка ускользнула у меня из рук. Во-вторых, волосы подруги Люпена имеют тот же яркий золотой оттенок, как и те, которые мы обнаружили в комнате убитого барона.
        - По вашему мнению, Антуанетта Брега…
        - …И есть та самая «блондинка».
        - А Люпен, следовательно, устроил два дела?
        - Да, я так думаю.
        Вдруг раздался хохот. Это смеялся начальник сыскной полиции.
        - Люпен! Опять Люпен! Он замешан во всем. Он повсюду… Но что он мог украсть в особняке? Письменный стол не взломан, бумажник на месте. Даже золото лежало нетронутым на столе.
        - Да, - вскрикнул Ганимар, - но бриллиант?
        - Какой?
        - Бриллиант голубой воды… Знаменитый камень, который был в венце королей Франции. Герцог д’А. подарил его когда-то госпоже Леониде Л. После смерти мадам Леониды бриллиант купил барон д’Отрек - на память об этой блестящей актрисе, которую он страстно любил. Это одно из тех событий, которые не забудут такие старые парижане, как я.
        - Очевидно, - сказал судебный следователь, - если мы не найдем в комнате голубой бриллиант, то все разом объяснится. Но где же он?
        - Камень был вделан в перстень, - ответил Шарль, - мой хозяин никогда не снимал его с левой руки.
        - Я видел руку убитого, - подтвердил Ганимар, - убедитесь сами, на ней осталось простое золотое кольцо.
        - Посмотрите на него со стороны ладони, - посоветовал Шарль.
        Ганимар разогнул сжатые пальцы барона. Все увидели голубой бриллиант.
        - Черт возьми, - прошептал Ганимар в изумлении. - Я ничего не понимаю.
        - Теперь вы откажетесь от обвинений в адрес несчастного Люпена, - усмехнулся Дюдуи.
        Ганимар ответил не сразу, но, немного подумав, твердо заявил:
        - Вот именно, если я ничего не понимаю, значит, виновен Арсен Люпен.
        Вот и все, что смогла разведать полиция на следующий день после странного преступления. Несвязные факты не помогли дальнейшему следствию. Исчезновение Антуанетты Брега осталось необъяснимым обстоятельством, как и роль блондинки. Кроме того, никто не мог узнать, кем являлся загадочный человек с золотыми волосами. Кто же убил барона д’Отрека и не снял с руки жертвы перстень с бриллиантом из короны правителей Франции? Это громкое преступление завладело умами общественности.

* * *
        Шумиха оказалась только на руку наследникам барона д’Отрека. Они устроили на улице Анри-Мартен, в доме номер 134 целую выставку мебели и разных вещей, которые должны были позднее перекочевать в аукционный зал Друо. Обстановка была довольно посредственной, фарфоровые безделушки также не представляли художественной ценности. И только в самом центре комнаты, на красной бархатной подставке, под стеклянным колпаком, блестело кольцо с голубым бриллиантом. Оно охранялось двумя полицейскими. Камень был превосходен. Крупный и необычайной чистоты, он имел тот лазурный оттенок, какой принимает вода, отражая небо. Все восхищались и любовались драгоценностью, но с опаской кидали взгляды в сторону спальни убитого барона. Особый ужас вызывало то место, где обнаружили труп, голый пол, с которого сняли окровавленный ковер, и, наконец, крепкие стены, через которые непонятным образом бежал преступник. Публике хотелось убедиться, что мрамор камина неподвижен, а за рамой зеркала нет механизма, открывающего потайной ход. Но тем не менее всем казалось, что в комнате есть люки, вход в туннель, сообщение с
канализационными трубами или катакомбами.
        Но вот пришло время продажи бриллианта на аукционе Друо. На торгах лихорадочно теснилась толпа. Собралось все парижское общество. Пришли те, кто действительно покупал, и те, кто пускал другим пыль в глаза. Зал наполнили биржевики, артисты, дамы света и полусвета, два министра, итальянский тенор. Прибыл даже какой-то король в изгнании. Он позволил себе роскошь поднять цену до 100 тысяч франков. Ему было необходимо упрочить доверие банкиров. Царственная особа могла предложить лишь такую сумму, не скомпрометировав себя окончательно. Итальянский тенор рискнул дойти до 150 тысяч, а известный артист театра Комеди Франсэз - до 175. Когда прозвучали слова «200 тысяч франков», многие перестали торговаться. При 250 тысячах осталось двое покупателей: знаменитый финансист Гершман, владелец золотых приисков, и графиня де Крезон, миллионерша-американка, обладающая знаменитой коллекцией бриллиантов и других драгоценностей.
        - Двести шестьдесят тысяч… Двести семьдесят тысяч… семьдесят пять тысяч… восемьдесят… - произносил пристав, вопросительно глядя на конкурентов. - Двести восемьдесят тысяч дает мадам Крезон. Никто не добавляет?..
        - Триста тысяч, - проговорил Гершман.
        Молчание. Все смотрели на графиню. Она стояла с бледным взволнованным лицом, опираясь на спинку стула. Как и все присутствующие, мадам Крезон отлично понимала, что исход дуэли предрешен. Конечно, победителем схватки станет разборчивый финансист с состоянием более чем в полмиллиарда. Тем не менее она произнесла:
        - Триста пять тысяч…
        Опять молчание. Все повернулись к хозяину золотых приисков, ожидая неизбежной надбавки. Несомненно, он сделает ответный шаг, который окончит торг в его пользу. Но Гершман стоял, устремив глаза на листок бумаги, который держал в правой руке, а в левой вертел разорванный конверт.
        - Триста пять тысяч, - повторил пристав. - Раз… Два… Еще есть время, никто ничего не добавляет?.. Я повторяю: раз… два…
        Гершман не двигался. Молоток ударил.
        - Четыреста тысяч! - закричал Гершман, словно этот звук вывел его из оцепенения.
        Но оказалось уже поздно… Бриллиант был продан. Все окружили финансиста… Что произошло? Почему он молчал? Гершман рассмеялся.
        - Что случилось? Да я и сам не знаю… Меня отвлекли.
        - Возможно ли?
        - Да, мне подали письмо.
        - И этого оказалось достаточно…
        - …Чтобы смутить меня на минуту.
        Ганимар также присутствовал на аукционе. Подойдя к одному из служащих, сыщик спросил:
        - Ведь это вы подали письмо господину Гершману?
        - Да.
        - От кого?
        - От одной дамы.
        - Где она?
        - Где?.. Смотрите, вон там… С темно-лиловой вуалью на лице.
        Ганимар бросился к двери. Дама спускалась по лестнице. Сыщик побежал за незнакомкой. Но хлынувшая публика задержала его у выхода. А на улице он никого не нашел.
        Возвратившись в зал, он направился прямо к Гершману, представился и расспросил про письмо. Гершман отдал послание, написанное наспех карандашом. Ганимар прочитал слова, выведенные явно женской рукой: «Бриллиант голубой воды приносит несчастье. Вспомните барона д’Отрека».

* * *
        Но дело бриллианта голубой воды этим не закончилось. Ведь на следующее лето у графини де Крезон украли камень, доставшийся ей с таким трудом. Теперь я расскажу эту любопытную историю, все трагические перипетии которой нас так взволновали. Только сейчас я могу пролить свет на памятные события.
        Вечером десятого августа гости супругов Крезон собрались в зале роскошного графского замка, стоящего на берегу у залива Сены. Решили помузицировать. Графиня села за рояль, сняла со своих рук украшения и положила их на небольшую табуретку, чтобы они не мешали игре. Среди прочего находилось и кольцо барона д’Отрека. Через час граф удалился. После ушли два его кузена - господа д’Андели - и мадам Реаль, близкая подруга графини. Сама же хозяйка осталась с австрийским консулом Блейхеном и его женой. Они немного поболтали, затем Крезон потушила большую лампу, стоявшую на столе, а господин Блейхен - оба светильника у рояля. На одну минуту зала погрузилась во тьму. Все замешкались, но консул быстро зажег свечи, и гости с графиней разошлись по своим комнатам. Уже в спальне Крезон вспомнила об оставленных украшениях и послала за ними горничную. Вскоре девушка принесла их и положила на камин; графиня даже не взглянула на кольца. На следующее утро она заметила, что среди драгоценностей не хватает перстня с голубым бриллиантом. Она рассказала о пропаже мужу, и оба тотчас решили, что горничная вне всяких
подозрений, а виновником является господин Блейхен. Граф немедленно уведомил главного полицейского комиссара города Амьена, который предпринял расследование и начал следить за австрийским консулом в надежде поймать его с поличным. Агенты день и ночь дежурили около замка. Так прошло две недели, но за это время не случилось ничего особенного. Наконец Блейхен заявил о своем отъезде. В тот же день на него подали жалобу. Полицейский комиссар официально вмешался в дело и отдал распоряжение об обыске. В небольшом саквояже, ключ от которого находился у консула, обнаружили флакон с зубным порошком и знаменитым кольцом. Мадам Блейхен тотчас упала в обморок, а ее мужа арестовали.
        Всем нам еще памятна система защиты обвиняемого. Он заявлял, что может объяснить наличие драгоценности только местью Крезона. «Он очень грубый человек, - говорил консул, - и графиня глубоко несчастна». Блейхен отметил, что однажды он долго с ней разговаривал, настаивая на том, чтобы мадам Крезон подала на развод. Узнав об этом, граф отомстил ему, взяв кольцо и спрятав его во флаконе консула. Но Крезоны продолжали настаивать на своем обвинении. Публике оставалось только выбирать между их догадками и оправданиями консула. И то и другое казалось одинаково возможным. Не нашли никаких улик, которые склонили бы чашу весов в ту или другую сторону. Целый месяц допросов, предположений и размышлений не дал следствию ничего. Крезоны же были очень обеспокоены шумихой вокруг этого дела. Но сами они не могли представить ни одного бесспорного доказательства виновности консула. Однако супруги добились того, чтобы им прислали самого опытного парижского агента, способного распутать клубок. Приехал Ганимар. В течение четырех дней старый инспектор исследовал замок, бродил по парку, разговаривал с горничной, шофером,
садовниками и почтовыми чиновниками. Он тщательно осмотрел комнаты, которые занимали супруги Блейхен, кузены д’Андели и госпожа Реаль. Затем в одно прекрасное утро Ганимар исчез, не простившись. А неделю спустя Крезоны получили телеграмму:
        «Прошу вас приехать завтра, в пятницу, в Париж. Будьте к пяти часам в ресторане «Японский чай» на улице Буаси д’Англар. Ганимар».

* * *
        В пятницу, ровно в назначенное время, графский автомобиль остановился на улице Буаси д’Англар. Не говоря ни слова, старик Ганимар, ждавший супругов на тротуаре, провел их на второй этаж ресторана «Японский чай». Здесь, в одном из отдельных кабинетов, они увидели двух незнакомцев, которых сыщик представил сам:
        - Господин Жербуа, учитель из Версальского лицея. Как вы помните, Арсен Люпен украл у него полмиллиона. Господин Леонс д’Отрек, племянник и наследник барона д’Отрека.
        Все четверо сели за стол. Пару минут спустя в комнату вошел еще один человек - начальник сыскной полиции. Дюдуи казался не в духе. Поклонившись, он заявил:
        - Что случилось, Ганимар? В префектуре мне передали ваше телефонное сообщение. Серьезное дело?
        - Очень. Не пройдет и часа, как объяснятся все происшествия, над которыми я столько раздумывал. Полагаю, что ваше присутствие необходимо.
        - Так же, как Диези и Фоланфана, которых я заметил внизу, у входной двери?
        - Да.
        - Для чего же? Разве будут аресты? Как основательно вы все устраиваете. Ну-с, я вас слушаю…
        Ганимар начал не сразу. Затем, видимо желая удивить слушателей, он произнес:
        - Прежде всего я утверждаю, что господин Блейхен не имеет к краже кольца никакого отношения.
        - Ваше предположение нешуточно, - сказал Дюдуи.
        А граф спросил:
        - И лишь к этому открытию свелись ваши усилия?
        - Нет, милостивый государь. На следующий день после кражи трое из ваших гостей доехали на автомобиле до городка Кресси. В то время, как двое из них пошли осматривать знаменитое поле битвы, одна ваша знакомая поспешила на почту, где отправила маленькую посылку ценностью в сто франков.
        - Здесь нет ничего необыкновенного, - заметил граф.
        - Возможно, вам покажется странным то, что ваша гостья не сказала своего настоящего имени, а подписалась госпожой Руссо. А некий Беллу, проживающий в Париже, съехал со своей квартиры вечером того же дня, когда ему принесли посылку, или, иными словами, когда он получил кольцо с бриллиантом.
        - Вероятно, вы имеете в виду, - вмешался граф, - жену кузена д’Анделя?
        - Отнюдь.
        - Значит, вы говорили о мадам Реаль?
        - Да.
        - Вы обвиняете мою подругу? - удивленно воскликнула графиня.
        - Задам вам простой вопрос, графиня, - ответил Ганимар, - госпожа Реаль присутствовала при продаже голубого бриллианта?
        - Да, но мы посетили аукцион порознь, даже не столкнувшись в зале.
        - Не настаивала ли она раньше, чтобы вы купили это кольцо?
        Графиня старалась вспомнить.
        - Да, действительно… кажется, именно она первой сказала мне про драгоценность.
        - Итак, будем считать занесенным в протокол, что мадам Реаль первая сообщила вам о кольце и уговорила вас приобрести драгоценность.
        - Но все-таки моя подруга не способна…
        - Виноват, виноват… Мадам Реаль - ваша случайная приятельница, а вовсе не близкий друг, как писали газеты. Вы познакомились с ней только этой зимой. А я берусь вам доказать, что все ее рассказы - о своей жизни, прошлом и связях - безусловно лживы. На самом деле мадам Бланш де Реаль даже не было на свете, пока она не встретилась с вами, а после некоторых событий она вообще перестала существовать.
        - Ну так что же?
        - Что же? - повторил Ганимар.
        - Да, вся эта история очень любопытна, но при чем тут кража? Если вымышленная мадам Реаль взяла кольцо, то почему она спрятала его в зубной порошок господина Блейхена? Если на похищение драгоценности потрачено столько усилий, то логично оставить ее у себя. Что вы можете возразить?
        - Я - ничего. Будет отвечать сама мадам Реаль.
        - Значит, она все-таки существует?
        - И да и нет. Вот вся история в нескольких словах. Три дня тому назад, читая газету, я заметил список господ, прибывших в Трувиль и остановившихся в отеле «Бориваж». Там оказалось имя мадам Реаль. Как вы понимаете, в тот же вечер я приехал в Трувиль и допросил управляющего гостиницей. Я собрал сведения и выяснил, что мадам Реаль - именно та женщина, которую я разыскивал. Но она уже покинула «Бориваж», оставив в книге посетителей адрес: «Париж, улица Колизея, 3». Позавчера я побывал в этом доме и узнал, что там живет некая дама под фамилией Реаль. Она занимает квартиру на втором этаже, торгует бриллиантами и часто путешествует; только накануне она возвратилась из очередной поездки. Вчера я встретился с ней и, представившись под чужим именем, предложил этой самой Реаль свои услуги в качестве посредника по продаже драгоценных камней богатым людям. На сегодня мы назначили деловое свидание в ресторане.
        - Как, вы ее ждете?
        - В пять с половиной часов.
        - А вы уверены…
        - …что это мадам Реаль, гостившая в замке графа де Крезона? У меня есть несомненные доказательства. Но прислушайтесь, вот сигнал Фоланфана.
        Раздался свисток. Ганимар быстро поднялся.
        - Мы не можем терять ни минуты. Граф и графиня, благоволите пройти в соседнюю комнату. Вы также, господин д’Отрек и господин Жербуа. Дверь останется открытой, и по первому сигналу я прошу вас вернуться. А вы, Дюдуи, останьтесь здесь.
        - А если она придет не одна? - заметил Дюдуи.
        - Нет, хозяин ресторана, мой давний приятель, не допустит к нам ни одной живой души, кроме блондинки.
        - Блондинки? Что вы говорите?
        - Да. Той самой таинственной сообщницы и подруги Арсена Люпена, против которой у меня имеются достоверные улики. Я собираюсь в вашем присутствии собрать свидетельские показания всех, кого она обворовала.
        Ганимар выглянул в окно.
        - Она близко и уже заходит в здание… Теперь ей не сбежать… Фоланфан и Диези стерегут дверь. Блондинка в наших руках!..

* * *
        Почти тотчас высокая худая женщина с очень бледным лицом и яркими золотистыми волосами остановилась на пороге кабинета. Ганимара охватило такое волнение, что он стоял онемев и не мог произнести ни слова. Дама-блондинка была здесь, перед ним, в его распоряжении. Какая победа над Арсеном Люпеном! Вот это возмездие! Сыщик тут же испугался, что она ускользнет снова при помощи какого-нибудь трюка из арсенала Люпена.
        Женщина ждала, удивленная всеобщим молчанием. «Она уйдет, исчезнет», - решил Ганимар. Он быстро приблизился к ней и остановился, закрыв собой дверь. Дама повернулась к выходу.
        - Нет-нет, - сказал сыщик, - останьтесь.
        - Но, милостивый государь, я ничего не понимаю. Выпустите меня…
        - Сударыня, мы желаем, чтобы вы остались здесь. Все бесполезно. Вам отсюда не сбежать.
        Еще больше побледнев, она опустилась на стул и прошептала:
        - Чего вы от меня хотите?
        Ганимар овладел собой и с расстановкой произнес:
        - Представляю вам своего друга, который желает купить драгоценности, в особенности бриллианты. Вы достали обещанное?
        - Нет. Я не знаю…
        - Как нет? Поищите… Вы упомянули, что знакомый должен отдать вам камень. «Наверно, он похож на знаменитый голубой бриллиант», - сказал я тогда, рассмеявшись. А вы ответили мне в тон: «Да, у меня всегда найдется что-то подходящее». Теперь вы вспомнили?
        Дама молчала. Небольшой ридикюль, который она держала, внезапно упал на пол. Она быстро подняла сумочку и прижала к груди дрожащими руками.
        - Ну, что с вами? - спросил Ганимар. - Я вижу, вы нам не верите, мадам Реаль. Сейчас я покажу вам, что у нас есть.
        Вытащив из бумажника сверток, он развернул его и протянул женщине пучок волос.
        - Вот волосы Антуанетты Брега, найденные в руке убитого барона. Я встречался с мадемуазель Жербуа. Она сразу же узнала цвет волос дамы-блондинки. Оттенок совершенно такой же, как и у вас.
        Мадам Реаль смотрела на Ганимара непонимающим взглядом. Сыщик продолжал:
        - А вот два флакона духов без этикеток. Хотя они пустые, но все же сохранили аромат. Сегодня утром Сусанна Жербуа подтвердила, что это духи той дамы, с которой она путешествовала две недели. Один из флаконов нашли в спальне, предназначенной для мадам Реаль в замке графа де Крезона, а другой - в номере отеля «Бориваж».
        - Что вы говорите?.. Блондинка?.. Замок?..
        Инспектор молча разложил на столе четыре листочка бумаги.
        - И наконец, - сказал он, - последние улики. На одном листе - образец почерка Антуанетты Брега, на другом - дамы, которая писала барону Гершману во время продажи голубого бриллианта. Третий принадлежит мадам Крезон, а четвертый - вам самой. Взгляните на имя и адрес, который вы оставили швейцару отеля в Трувиле. Теперь сравните все образцы. Они совершенно одинаковы.
        - Но вы с ума сошли, милостивый государь! Что это означает?
        - Это означает, - торжественно провозгласил Ганимар, - что блондинка - подруга и сообщница Арсена Люпена - именно вы!
        И, толкнув дверь соседней комнаты, он бросился к Жербуа, схватил его за плечи и подвел к госпоже Реаль.
        - Жербуа, вы узнаете ту особу, которая похитила вашу дочь? Вы видели ее у адвоката Детинана?
        - Нет.
        Все были поражены. Ганимар даже зашатался.
        - Нет?.. Возможно ли?.. Подумайте…
        - Я уверен… Мадам очень бледна, у нее такие же волосы, как у той блондинки, но она нисколько на нее похожа.
        - Не могу поверить. Д’Отрек, вы узнаете Антуанетту Брега?
        - Я видел Брега у моего дяди, но это не она.
        - И не мадам Реаль, - подтвердил граф де Крезон.
        Ганимар стоял, словно оглушенный, с блуждающим взглядом и опущенной головой. Все его расчеты обернулись ничем. Все здание рухнуло. Начальник сыскной полиции Дюдуи поднялся.
        - Извините нас, милостивая государыня. Произошла печальная ошибка, и я прошу вас забыть о неприятном происшествии, - попросил он. - Но для меня остается непонятным ваше смущение и странное поведение во время пребывания здесь.
        - Боже мой, я страшно испугалась. В моем ридикюле больше чем на сто тысяч франков драгоценностей, а обращение вашего друга не сулило ничего хорошего.
        - Ну а ваши постоянные отлучки из дома?
        - Но ведь этого требует мое ремесло.
        Дюдуи повернулся к подчиненному.
        - Вы произвели расследование весьма легкомысленно, Ганимар, - упрекнул он сыщика, - и скверно повели себя по отношению к этой даме. После зайдите в мой кабинет для объяснений.
        Все закончилось, и начальник сыскной полиции хотел уже удалиться. Но вдруг случилось нечто необычайное. Мадам Реаль подошла к Ганимару и сказала:
        - Я слышала, ваша фамилия Ганимар. Я не ошиблась?
        - Нет.
        - В таком случае это письмо адресовано вам. Я получила его сегодня утром, как видите, со следующим адресом и припиской: «Господину Жюстену Ганимару. Прошу мадам Реаль вручить послание ему лично». Я думала, что это обычная шутка, ведь ваше имя мне незнакомо. Теперь очевидно, что автор знал о нашей встрече.
        Ганимар решил схватить письмо и тотчас же его уничтожить, но не посмел сделать это в присутствии начальника и надорвал конверт. Затем невнятным голосом прочел:
        «Жили-были блондинка, Люпен и Ганимар. Злой Ганимар стремился причинить вред красавице, а добрый Люпен этого не хотел. Желая, чтобы белокурая красавица сблизилась с графиней де Крезон, Люпен назвал ее мадам Реаль. Это имя напоминало фамилию одной честной коммерсантки с золотистыми волосами и бледным лицом. Добрый Люпен подумал: «Если злой Ганимар когда-нибудь нападет на след блондинки, то лучше направить его к другой женщине». Мудрая предосторожность принесла свои плоды. Небольшая заметка, посланная в газету, которую прочитал злой Ганимар, и флакон духов, прилюдно забытый в отеле «Бориваж», очень пригодились в этом деле. А настоящая дама-блондинка сама подписала конверт, назвавшись госпожой Реаль. Сыщика опять провели. Что вы скажете на это, Ганимар? Я специально рассказал вам все детали, понимая, что вы, как человек умный, сами будете смеяться. В самом деле, происшествие весьма пикантно. Сознаюсь, оно меня порадовало. Благодарю вас, дорогой друг. Привет господину Дюдуи.
        Арсен Люпен».
        - Он знает все! - завопил Ганимар, которому было вовсе не до смеха. - Он в курсе вещей, о которых я никому не говорил! Но как он догадался о вашем присутствии, господин начальник? Как он сообразил, что я нашел первый флакон?
        Ганимар начал рвать на себе волосы от отчаяния. Дюдуи сжалился над сыщиком.
        - Ну, Ганимар, успокойтесь же. В следующий раз вам повезет.
        И начальник сыскной полиции удалился в сопровождении невиновной госпожи Реаль.

* * *
        Прошло десять минут. Ганимар перечитывал письмо Люпена. В углу комнаты Крезоны, д’Ортек и Жербуа живо обсуждали происшествие. Наконец граф подошел к Ганимару и сказал:
        - Можно заключить, мой дорогой, что мы до сих пор не открыли ничего нового.
        - Виноват. Мое расследование доказало, что блондинка является главной героиней всех происшествий и действует согласно приказаниям Люпена. Это уже громадный шаг…
        - …который ровным счетом ни к чему не приведет. Загадка, пожалуй, стала еще более запутанной. Блондинка убивает, чтобы присвоить голубой бриллиант, но не крадет его. Она временно передает драгоценность другому…
        - Я бессилен…
        - Так-то оно так, но, возможно, найдется кто-нибудь…
        - Что вы хотите сказать?
        Но граф не решился, и тогда графиня произнесла:
        - Есть только один человек, который, по моему мнению, способен побороться с Люпеном и победить его. Господин Ганимар, вам ведь не будет неприятно, если мы обратимся к помощи Шерлока Холмса?
        Ганимар ощутил досаду:
        - Нет, но я не понимаю…
        - Эта таинственность мне ужасно надоела. Я хочу, чтобы все наконец прояснилось. Господа Жербуа и д’Ортек того же мнения. Вместе мы хотим обратиться к знаменитому английскому сыщику.
        - Вы правы, мадам, - чистосердечно произнес инспектор. - Старик Ганимар не в силах бороться со своим врагом. Но сможет ли что-нибудь сделать Холмс? Я бы этого хотел, поскольку восхищаюсь им. Но все же это кажется маловероятным.
        - Вы считаете, что сыщик проиграет?..
        - Да, таково мое мнение. Я полагаю, что исход дуэли между Холмсом и Люпеном предсказан заранее: англичанин будет побит.
        - Во всяком случае, мы можем рассчитывать на вас?
        - Вполне. Моя поддержка Холмсу гарантирована.
        - Вы знаете его адрес?
        - Да. Улица Паркер, двести девятнадцать.
        В тот же вечер Крезоны забрали обвинение против консула Блейхена и послали письмо Шерлоку Холмсу.
        ШЕРЛОК ХОЛМС ОБЪЯВЛЯЕТ ВОЙНУ
        I
        Опасный соперник
        - Что прикажете подать?
        - Все равно, что-нибудь, - ответил Арсен Люпен безразличным голосом. - Что хотите, но только ни мяса, ни алкоголя…
        Лакей с презрительным видом удалился.
        - Как, вы все еще вегетарианец? - воскликнул я.
        - Убежденный, - подтвердил Люпен.
        - Что это? Привычка? Философия? Вкус?
        - Нет, гигиена.
        - И вы никогда не нарушаете свой обет?
        - Нет, случается… когда бываю в свете - чтобы не показаться смешным.
        Мы обедали около Северного вокзала в маленьком ресторанчике, куда меня позвал Арсен Люпен. Время от времени он считает нужным назначить мне встречу в каком-нибудь уголке Парижа. Беседуя с ним, я всегда вижу перед собой остроумного, простого, доброго человека, наслаждающегося жизнью. Люпен часто рассказывает мне забавный анекдот, воспоминание или делится незнакомой авантюрой из своей биографии. В тот день он заразил меня весельем. Арсен смеялся и оживленно говорил с тонкой, свойственной только ему одному беззлобной иронией. Мне было приятно смотреть на такого собеседника, я даже выразил ему свое удовольствие.
        - Да, - воскликнул он, - сегодня у меня один из тех дней, когда все кажется прекрасным, а жизнь бьет во мне благодатным, неиссякаемым ключом! Хотя одному только Богу известно, как я прожигаю свои годы.
        - Пожалуй, даже чересчур.
        - Благодатный родник просто неисчерпаем! Я могу бросать по ветру на все четыре стороны всю энергию и молодость, а их место сразу занимают новые силы… И как замечательна моя жизнь! Ведь стоит захотеть, и я сделаюсь кем угодно: оратором, фабрикантом, политиком… Но клянусь, меня никогда не посещали подобные мысли. Я Арсен Люпен, им и останусь. Напрасно я ищу в истории судьбу, которую можно сравнить с моей. Пожалуй, только Наполеон… И именно в конце его правления, во время тех войн, когда вся Европа ополчилась на Бонапарта… Тогда при каждом сражении он спрашивал себя, не последняя ли это битва…
        Говорил ли Арсен серьезно или шутил? Он с воодушевлением продолжал:
        - Видите ли, для меня главное - опасность. Постоянно ощущать ее вокруг себя, дышать опасностью, как воздухом… Чувствовать, как она приближается, а самому оставаться на поле боя совершенно спокойным - иначе пропадешь. Ничто не может с этим сравниться, разве только кураж автомобильного гонщика. Но у него это длится лишь несколько часов, а мое соревнование длиной в жизнь.
        - Что за поэзия! - воскликнул я. - И вы еще будете меня уверять, что не существует иной причины для такой радости?
        - Вы тонкий психолог, - с улыбкой сказал Люпен. - Да, правда, есть и другой повод.
        Налив в стакан воды, он залпом выпил его и спросил:
        - Вы читали свежий номер газеты «Время»?
        - Нет.
        - Сегодня утром Шерлок Холмс должен пересечь Ла-Манш. Он приедет в Париж около шести часов.
        - Но зачем, черт возьми?
        - Небольшое путешествие, которое ему предложили Крезоны, племянник барона д’Отрека и господин Жербуа. Все они собрались на Северном вокзале вместе с Ганимаром и в настоящий момент совещаются.
        Никогда, даже несмотря на огромное любопытство, я не позволяю себе расспрашивать Арсена Люпена о его частной жизни, пока он сам не начнет посвящать меня в курс событий. С моей стороны это простая деликатность. Кроме того, сейчас я не решился бы поступить иначе, ведь официально Люпен непричастен к краже бриллианта голубой воды. Я вооружился терпением, и он продолжал:
        - «Время» напечатало также интервью с нашим другом Ганимаром. По его словам, некая блондинка, моя подруга, убила барона д’Отрека и пыталась стащить у графини де Крезон знаменитое кольцо. Само собой разумеется, что вдохновителем всех злодеяний он считает вашего покорного слугу.
        Меня охватила легкая дрожь. Неужели привычка к грабежу, весь стиль жизни Люпена и сам ход событий толкнули его на более тяжкое преступление? Я взглянул на Арсена. Он был совершенно спокоен, открыто и даже доверчиво смотрел на меня. Я обратил внимание на его длинные и тонкие пальцы; казалось, что такие руки не способны на воровство.
        - Ганимар ошибается, - заявил я.
        - Нет-нет… Он человек хитрый, а иногда бывает очень умен.
        - Вы полагаете?
        - Да. Например, его интервью является прямо-таки образцовым. Во-первых, Ганимар доводит до всеобщего сведения приезд своего соперника англичанина, дабы предостеречь меня и усложнить задачу Холмса. Во-вторых, он точно сказал, насколько продвинулся в расследовании. В этом случае ему придется воспользоваться плодами собственных открытий. А это уже искусная война по всем правилам.
        - Но, как бы там ни было, теперь у вас целых два противника. И каких!..
        - Ну, один в счет не идет…
        - А другой?
        - Холмс? Сознаюсь, он заслуживает внимания. Именно это и привело меня в такое хорошее расположение духа. Прежде всего, конечно, дело в самолюбии: чтобы сладить со мной, пришлось прибегнуть к услугам знаменитого англичанина. Затем, подумайте, какое удовольствие испытает такой страстный боец, как я, при одной только мысли о предстоящей дуэли с Холмсом. Мне придется напрячь все свои силы… Ведь я знаю этого человека, он не отступит ни на шаг.
        - Да, с ним трудно бороться.
        - Очень. Полагаю, сыщик, подобный Холмсу, вряд ли когда-нибудь появится на свет. Но у меня есть одно превосходство. Шерлок нападает, а я защищаюсь, таким образом, моя роль является более легкой. Кроме того, - улыбнулся Люпен, - я знаю его приемы, а он не знает моих трюков. И я уже приготовил для противника несколько ударов, которые заставят его призадуматься.
        Арсен начал барабанить пальцами по столу, весело отчеканивая короткие фразы:
        - Арсен Люпен борется с Шерлоком Холмсом!.. Франция против Англии!.. Наконец-то свершится мщение за Трафальгар!..[13 - Трафальгарская битва - решающее сражение 1805 года между английским и испано-французским флотом в период Наполеоновских войн, во время которого Франция потерпела поражение.] Несчастный, он думает, что я не готов к встрече, но все обстоит не так.
        Вдруг он замолчал и, закашлявшись, спрятал лицо в салфетку, точно у него в горле что-то застряло.
        - Попала крошка? - спросил я. - Выпейте немного воды.
        - Нет, не то, - произнес он глухим голосом.
        - А что?
        - Душно…
        - Открыть окно?
        - Нет, я ухожу. Передайте мне пальто и шляпу. Бегу…
        - Что это означает?
        - Видите ли вы этих двух мужчин, которые только что вошли? Посмотрите на высокого господина… Когда мы покинем ресторан, будьте слева от меня, чтобы он меня не заметил.
        - Это тот, кто сел позади вас?
        - Он самый… На улице я вам все объясню…
        - Но кто же это?
        - Шерлок Холмс…
        Сказав это, Арсен сделал над собой невероятное усилие, положил салфетку на стол, залпом выпил стакан воды и, совершенно придя в себя, с улыбкой обратился ко мне:
        - Странно, не правда ли? Ведь меня трудно встревожить, но неожиданность…
        - Но вам нечего бояться, разве вас можно сейчас узнать? Вы способны менять свою внешность. Я сам всякий раз думаю, что имею дело с незнакомцем.
        - Только не он, - ответил Люпен. - Хотя он видел меня один раз, но в тот момент я почувствовал, что он запомнил меня на всю жизнь, будто он рассматривал не мою постоянно меняющуюся наружность, а мою истинную сущность… Кроме того, я не ожидал встретить его здесь. Странное совпадение! Этот ресторанчик…
        - Так мы уйдем отсюда? - прервал я его.
        - Нет, нет…
        - Что же вы будете делать?
        - Самое лучшее - действовать открыто и подойти к нему…
        - Вы шутите?
        - Нисколько. Я расспрошу его обо всем… Знаете, у меня такое впечатление, что его взгляд уже задержался на моем затылке и спине. Возможно, он старался кое-что вспомнить…
        Арсен с легкой улыбкой задумался. Вдруг, повинуясь скорее своей фантазии и порывистому характеру, чем необходимости, он быстро поднялся, обернулся и, поклонившись, радостно сказал:
        - Какими судьбами? Вот счастье… Позвольте представить вам моего друга…
        Секунду или две Холмс казался пораженным. Он сделал инстинктивное движение, как бы желая наброситься на Арсена, но тот только покачал головой.
        - Не стоит! - сказал он Холмсу. - Будет и некрасиво, и бесполезно.
        Англичанин оглядывался по сторонам, словно ища, кого бы позвать на помощь.
        - И это тоже не нужно, - заявил Люпен. - Вы даже не знаете, есть ли у вас законное право на мой арест.
        Холмс согласился и холодно произнес:
        - Господин Ватсон - мой друг и сотрудник… Господин Арсен Люпен…
        Ватсон точно остолбенел, чем вызвал у всех улыбку. Выпученные глаза и широко открытый рот резко выделялись на его лице - блестящем и круглом, словно яблоко. У него была короткая борода и жесткие волосы.
        - Ватсон, вы не можете скрыть своего удивления перед самыми обыкновенными событиями, - насмешливо сказал Шерлок Холмс.
        - Почему вы не арестуете его? - прошептал тот.
        - А вы, значит, не обратили внимания, что этот джентльмен стоит между мной и дверью, в двух шагах от выхода? Не успел бы я щелкнуть пальцами, как его бы и след простыл.
        - Но все это не важно, - продолжил разговор Люпен и, обойдя вокруг стола, сел так, что теперь англичанин очутился между ним и дверью. Своим маневром Арсен отдал себя в полное распоряжение Холмса.
        Ватсон посмотрел на Холмса, словно желая узнать, можно ли невольно восхититься такой дерзостью. На лице сыщика не отразилось ничего. Как ни в чем не бывало, Холмс подозвал официанта и сделал заказ:
        - Содовой, пива и виски.
        Так в моем присутствии двое героев подписали временное перемирие. Вчетвером усевшись за стол, мы начали спокойно разговаривать.

* * *
        Шерлок Холмс был не совсем обычным человеком, но ничем не отличался от любого честного гражданина Лондона. Ему было лет пятьдесят, и он походил на буржуа, который провел свою жизнь за конторкой с торговыми книгами. Рыжеватые баки, гладко выбритый подбородок и некая суровость облика не выдавали в нем гениального сыщика. Но острый взгляд, пронизывающий насквозь, запоминался сразу.
        Шерлок Холмс - своего рода чудо. Такой наблюдательности, прозорливости, изобретательности не встречалось ни у кого. Когда слушаешь рассказы о его легендарных подвигах, известных во всем мире, часто сомневаешься, существовал ли он на самом деле. Возможно, Шерлок Холмс - герой, созданный каким-нибудь великим романистом, вроде, например, Конан-Дойля?
        Арсен Люпен начал расспрашивать Холмса о том, сколько он пробудет в Париже, и англичанин воспользовался этим, чтобы вести беседу в нужном ему русле.
        - Все зависит от вас, господин Люпен.
        - Что вы! - ответил Арсен, смеясь. - Если бы все зависело от меня, то я бы попросил вас сесть на обратный пароход сегодня вечером.
        - Ну, это слишком скоро, а вот через восемь-десять дней я действительно надеюсь попасть домой.
        - Разве вы так торопитесь?
        - У меня накопилось очень много дел: кража в Англо-Китайском банке, похищение леди Эклестон… Как вы думаете, господин Люпен, одной недели мне будет достаточно?
        - Вполне, если вы ограничитесь «делом бриллианта голубой воды». Мне также хватит семи дней, чтобы предпринять все необходимые предосторожности, если расследование будет угрожать моей безопасности.
        - В таком случае, полагаю, мне потребуется восемь или десять дней, - парировал англичанин.
        - А на одиннадцатый вы меня арестуете?
        - Десятый - вот крайний срок.
        - Это будет непросто, - сказал, подумав, Люпен.
        - Но возможно.
        - Безусловно, - вставил Ватсон.
        - Послушайте моего друга, - улыбнулся сыщик. - Конечно, - продолжал он, - не все козыри в моих руках, ведь мне придется вести далеко не новые дела, а начавшиеся несколько месяцев назад. У меня нет сведений и знаков, на которые я обычно опираюсь при расследовании.
        - Вроде, например, пятен или пепла от папирос, - важно добавил Ватсон.
        - Кроме замечательных выводов господина Ганимара, в моем распоряжении находятся все статьи, связанные с преступлениями. Следовательно, у меня есть и кое-какие личные заключения.
        - Не будет ли нескромным, - сказал Арсен Люпен безразличным тоном, каким он все время говорил с Холмсом, - узнать ваше мнение по этому поводу?..

* * *
        Я с огромным интересом наблюдал за собеседниками, опершимися локтями на стол. Они важно рассуждали вслух, словно разговор шел об отвлеченном философском вопросе. Шерлок Холмс неторопливо набил трубку и начал:
        - Думаю, дело совсем не так сложно, каким кажется на первый взгляд.
        - Совсем не сложно, - вставил Ватсон.
        - Я полагаю, что все взаимосвязано: смерть барона д’Отрека, история с кольцом и загадочное приключение с билетом номер пятьсот четырнадцать являются различными перипетиями того, что я назову «тайной блондинки». По моему мнению, следует только понять, как соединены три эпизода одной и той же истории. Ганимар видит единство в способности быстро исчезать, в возможности приходить и уходить, оставаясь невидимым. Это довольно поверхностно, и вмешательство сверхъестественных сил меня не удовлетворяет.
        - Но что же тогда?
        - По-моему, - произнес Холмс, - здесь прослеживается явное намерение направить дело в одну колею. Для вас это даже не план, а просто необходимость, условие вашего успеха…
        - Не могли бы вы объяснить поподробнее?
        - Разумеется. С самого начала столкновения с господином Жербуа становится очевидно, что квартира адвоката Детинана является местом, заранее избранным вами для встречи. Более надежного укрытия у вас не было. Можно сказать, что вы назначили свидание блондинке и мадемуазель Жербуа, не скрывая ни от кого ваших намерений.
        - Мадемуазель Жербуа - дочь учителя, - пояснил Ватсон.
        - Теперь поговорим о бриллианте. Пытались ли вы завладеть драгоценностью тогда, когда она только попала в руки д’Отрека? Нет. Но вот барон получает в наследство особняк. Только тогда, шесть месяцев спустя, мы видим вмешательство Антуанетты Брега и первую попытку кражи. Но камень ускользает из ваших рук, и вот в аукционном зале Друо совершается его продажа. Но убежден ли богатый претендент, что кольцо достанется именно ему? Нисколько. В тот момент, когда банкир Гершман собирается унести бриллиант, какая-то дама передает ему предостерегающее письмо. И бриллиант покупает уже графиня де Крезон, подготовленная и науськанная этой загадочной дамой. Должна ли драгоценность быть украдена сразу же после аукциона? Нет, ведь вы не располагаете нужными средствами, и мы наблюдаем перерыв в действиях. Летом графиня переезжает в замок. Вы только этого и ждали, и кольцо бесследно исчезает.
        - Чтобы оказаться в зубном порошке консула Блейхена, - заметил Люпен. - Не правда ли, странно?
        - Ну, знаете, - воскликнул Шерлок Холмс, ударяя кулаком по столу, - не мне рассказывать эти басни! Есть дураки, которые попались на эту удочку, но такую старую лисицу, как я, не проведешь!
        - Что вы хотите сказать?
        - Я хочу сказать…
        Холмс подумал, словно желая всех нас поразить, и наконец произнес:
        - …что бриллиант голубой воды, который нашли во флаконе, фальшивый, а настоящий остался у вас.
        Арсен Люпен несколько секунд молчал, затем, устремив взгляд на Холмса, просто сказал:
        - Вас не обманешь, милостивый государь…
        - Действительно, - подтвердил восхищенный Ватсон.
        - Да, - опять заговорил Люпен, - таким образом, все объясняется и начинает иметь смысл. Ни один из следователей и журналистов не приблизился к истине. Ваши прозорливые и последовательные выводы удивительны.
        - Ну, для этого, - ответил англичанин, польщенный похвалой знатока, - достаточно только немного подумать.
        - Достаточно уметь думать, а этой способностью обладают далеко не все. А теперь, когда круг сузился…
        - Теперь, - подхватил Холмс, - мне остается только раскрыть, почему все происшествия разыгрались именно в доме номер двадцать пять на улице Клапейрон, в доме номер сто тридцать четыре на улице Анри-Мартен и в стенах замка Крезонов. Здесь и заключается разгадка, остальное - не что иное, как школьная задачка. Ваше мнение?
        - Я с вами согласен.
        - В таком случае, господин Люпен, разве я не прав, заявляя, что через десять дней закончу свои дела во Франции?
        - Через десять? Да, тогда вам все станет известно.
        - И вы будете арестованы?
        - Нет.
        - Как же так?
        - Для моего ареста нужно, чтобы сложились особые обстоятельства и рок начал преследовать меня. Я же не допускаю подобной возможности.
        - Чего не сделает непредвиденный случай, совершат воля и упорство человека…
        - Если противник не выдвинет непреодолимых преград, господин Холмс.
        - Таких преград не существует, господин Люпен.
        Они обменялись спокойными и бесстрашными взглядами. Словно две шпаги скрестились перед битвой.
        - В добрый час! - воскликнул Люпен. - Наконец-то у меня есть соперник, и он - редкая птица, сам Шерлок Холмс. Будет потеха!..
        - Вы не опасаетесь? - спросил Ватсон.
        - Опасаюсь, господин Ватсон, и как доказательство, - сказал Люпен, вставая, - я потороплюсь обеспечить себе отступление, иначе рискую быть схваченным на месте. Итак, вы сказали десять дней, господин Холмс?
        - Да. Сегодня воскресенье. Считая со вторника, через неделю все будет кончено.
        - И я буду арестован?
        - Без всякого сомнения…
        - Черт возьми, а я-то был так доволен своей мирной жизнью. Никаких забот, мелкие текущие дела, полиция ни к черту и полное осознание того, что вас окружают одни симпатичные люди. А теперь придется все изменить… Впрочем, это оборотная сторона медали: после хорошей погоды приходит ненастье. Но довольно! Прощайте…
        - Поспешите, - уважительно сказал Ватсон. - Не теряйте ни минуты.
        - Ни одной минуты, господин Ватсон. Мне остается только сообщить вам, как я рад встрече и даже завидую вашему учителю, раз он имеет такого ценного сотрудника.
        Мы вежливо раскланялись, словно перед поединком. Люпен вытащил меня на улицу.
        - Ну, что вы скажете, дорогой мой? В тех воспоминаниях, которые вы пишете обо мне, эта встреча, конечно, займет видное место.
        Затем, закрыв дверь ресторана и остановившись в нескольких шагах от здания, он спросил:
        - Вы курите?
        - Нет. И вы, кажется, тоже?
        - Совершенно верно.
        Тем не менее он закурил папиросу при помощи восковой спички, которую изящно затушил, будто случайно помахав ею в воздухе. Но, внезапно бросив папиросу, Арсен перебежал мостовую и подошел к двум незнакомцам, появившимся словно из-под земли. Несколько минут он говорил с ними, стоя на противоположной стороне улицы, а затем опять подошел ко мне.
        - Простите, пожалуйста. Этот сатана Холмс завязал крепкий узелок, но клянусь вам, что с Люпеном не так-то легко покончить! Он увидит, с кем имеет дело. До свидания… Ведь Ватсон прав: нельзя терять ни минуты.
        И он быстро удалился. Так кончился тот удивительный вечер или, точнее сказать, его часть, свидетелем которой я стал. Но в тот день случилось много других захватывающих событий. Благодаря признаниям участников я могу восстановить все детально.

* * *
        В тот самый момент, когда Люпен покидал меня, Шерлок Холмс вынул из кармана часы и, в свою очередь, тоже собрался уходить.
        - Без двадцати минут девять. Ровно в девять я должен встретиться на вокзале с Крезонами.
        - В дорогу! - воскликнул Ватсон, проглатывая одну за другой две рюмки виски.
        Они вышли на улицу.
        - Ватсон, не поворачивайте головы. Возможно, за нами следят, в таком случае будем действовать так, словно нас это не касается. Скажите, как вы думаете, почему Люпен находился в ресторане?
        - Чтобы пообедать, - не задумываясь, ответил тот.
        - Чем дольше мы вместе работаем, тем больше я замечаю, как вы совершенствуетесь. Вы вызываете у меня бесспорное удивление.
        Ватсон покраснел от удовольствия, а Холмс продолжал:
        - Пожалуй, действительно, чтобы перекусить. Но он, вероятно, желал убедиться, поеду ли я к Крезонам, как заявил в своем интервью Ганимар. И поэтому, чтобы не противоречить Люпену, я встречусь с графской четой. Однако ввиду того, что мне нужно выиграть время, меня не будет в их замке.
        - А… - только и смог сказать изумленный Ватсон.
        - Вы, мой друг, идите прямо по улице, наймите сначала один фиакр, затем еще два-три, прибудьте на вокзал, заберите наш багаж и быстро поезжайте в отель «Элизе Палас».
        - В «Элизе Палас»?
        - Разумеется. После того как вы займете там комнату, ложитесь в кровать, спите самым крепким сном и ждите моих инструкций.

* * *
        Ватсон, гордясь полученным поручением, удалился. Шерлок Холмс купил билет и отправился к поезду-экспрессу, идущему в Амьен. Крезоны уже находились в вагоне. Холмс поклонился им, снова зажег трубку и спокойно курил, стоя в коридоре. Наконец поезд тронулся. Минут через десять сыщик уселся рядом с графиней и сказал:
        - Кольцо с вами, графиня?
        - Да.
        - Будьте любезны, покажите его.
        Графиня протянула сыщику украшение, которое он внимательно осмотрел.
        - Я так и думал. Восстановленный бриллиант.
        - Что это значит?
        - Так называются бриллианты, полученные новым способом. Он заключается в том, что мелкая алмазная пыль, подвергаясь давлению при очень высокой температуре, сплавляется воедино. Таким образом получается драгоценный камень, ничем не отличающийся от настоящего.
        - Но мой действительно настоящий!
        - Несомненно, но вот этот бриллиант - не ваш.
        - А где же мой?
        - У Арсена Люпена.
        - Откуда же взялся этот?
        - Его спрятали во флаконе господина Блейхена, где вы и нашли кольцо.
        - Значит, он поддельный?
        - Безусловно…
        Пораженная графиня замолчала. Ее муж, взяв в руки кольцо, разглядывал его со всех сторон.
        - Возможно ли? - наконец проговорила графиня. - Почему же в таком случае его не украли? И как все могло произойти?
        - Именно это я и постараюсь выяснить.
        - В нашем замке?
        - Нет, я остановлюсь в Креле, а затем вернусь обратно в столицу. Партия с Люпеном разыграется в Париже. Конечно, можно начать сражение в любом другом месте, но пусть вначале он будет уверен, что я нахожусь у вас.
        - И все-таки…
        - Разве вам не все равно, графиня? Важно, чтобы нашелся настоящий бриллиант.
        - Конечно.
        - Тогда будьте спокойны. Я дал вам слово, хотя его очень трудно сдержать! Но верьте Шерлоку Холмсу, я найду украденную драгоценность.
        Поезд замедлил ход. Сыщик положил подделку в карман и открыл дверь вагона.
        - Куда вы собрались? - воскликнул граф.
        - Нужно, чтобы Люпен, если он следит за нами, потерял мой след. Прощайте.
        Железнодорожный служащий напрасно протестовал и не хотел выпускать Холмса на платформу поездов, идущих обратно в Париж. Не обращая ни на кого внимания, Холмс направился прямо в комнату начальника станции и через пятьдесят минут запрыгнул в экспресс, доставивший его в столицу около полуночи.
        Пробежав через весь вокзал, он снова вернулся в него через буфет. Затем Холмс опять вышел из здания, но уже через другую дверь, и только потом бросился к фиакру.
        - Улица Клапейрон, - сказал он извозчику.
        Убедившись, что слежки нет, сыщик остановил кучера в начале улицы и стал внимательно разглядывать дом, в котором жил адвокат Детинан. Он обратил внимание и на две соседних постройки. Равномерными шагами Холмс рассчитал расстояние между всеми сооружениями и записал в записную книжку какие-то цифры.
        - Извозчик, улица Анри-Мартен!
        Рядом с целью, на углу улицы Помп, он расплатился, дошел до дома номер 134 и начал делать новые вычисления перед жилищем барона д’Отрека и соседними особняками. Он высчитал ширину фасада и изгороди, за которой располагались садики.
        Темная улица, по обе стороны которой были высажены деревья, выглядела совершенно пустынной. Редкие газовые горелки напрасно боролись с сумраком. Только один фонарь бросал слабый свет на дом номер 134. Холмс увидел приклеенную к решетке записку «сдается внаем», две заброшенные аллейки, небольшую лужайку и громадные пустые окна необитаемого особняка.
        «И правда, - подумал сыщик, - ведь после смерти барона дом остался без жильцов. Вот было бы чудесно, если бы мне удалось зайти туда и все тщательно осмотреть!»
        Шерлок тут же решил действовать. Но каким образом? Казалось совершенно невозможным перелезть через высокую ограду. Холмс вытащил из кармана электрический фонарь и проверенный ключ, открывающий почти любые замки. Но вдруг, к своему удивлению, он заметил, что одна из двух дверей полуоткрыта. Он быстро проник в сад, не захлопнув ее за собой. Но не успел сыщик пройти и трех шагов, как в изумлении остановился. В одном из окон второго этажа мелькнул луч света, который вскоре показался по соседству, а потом в мансарде. Холмс едва успел рассмотреть тень, скользившую по стенам комнат. Вот луч уже спустился на первый этаж, где начал появляться то в одной, то в другой комнате.
        «Что за черт может разгуливать в час ночи в особняке, где убили барона д’Отрека?» - подумал заинтригованный Шерлок. Существовал лишь один способ добраться до истины: попасть внутрь самому. Холмс недолго раздумывал. Но в тот момент, когда он подходил к входной двери, его целиком осветил свет фонаря. Вероятно, человек, изучавший дом, заметил сыщика. Затем все резко погрузилось во тьму. Шерлок Холмс больше не смог ничего рассмотреть.
        Он тихо толкнул дверь. Она также оказалась не заперта. В полной тишине и темноте он двинулся дальше, наткнулся на перила лестницы и ощупью поднялся на второй этаж. Взойдя на площадку, Холмс решил направиться в одну из комнат. Он приблизился к окну и увидел, что человек уже покинул здание через черный ход. Он крался вдоль деревьев около стены, разделявшей два садика.
        - Черт возьми, - воскликнул Холмс, - он удерет от меня!
        Сыщик быстро спустился по лестнице и побежал по лужайке, чтобы отрезать незнакомцу путь к отступлению. Ничего не было видно. Только спустя несколько минут он сумел различить среди кустов еле заметную фигуру. Холмс начал размышлять, почему этот человек даже не пробовал удрать, хотя у него имелось время на побег. Не остался ли он здесь, чтобы, в свою очередь, следить за Холмсом, помешавшим ему? «Во всяком случае, - подумал сыщик, - это не Люпен. Он действует более ловко. Вероятно, здесь орудует кто-нибудь из его шайки».
        Время шло медленно. Шерлок не двигался, устремив глаза на противника, который, вероятно, также глядел на него. Но незнакомец просто застыл в полной неподвижности, а Холмс не любил бездействия. Он проверил, действует ли курок револьвера, вытащил стилет из футляра и бесстрашно отправился прямо навстречу врагу, как всегда с презрением относясь к возможной опасности.
        Раздался резкий звук. Это соперник заряжал оружие. Шерлок быстро кинулся в кусты. Завязалась отчаянная борьба. Шерлок чувствовал, что противник пытается вытащить кинжал. Но мысль о близкой победе и безумное желание завладеть сообщником Арсена Люпена придали сыщику необычайную силу. Он опрокинул незнакомца и схватил его рукой за горло. Другой рукой он нащупал фонарь, включил его и осветил лицо своего пленника.
        - Ватсон! - изумленно вскрикнул Шерлок.
        - Холмс… - ответил тот сдавленным голосом.

* * *
        Они долго глядели друг на друга, не говоря ни слова и не понимая, как все могло произойти. На улице раздался рожок автомобиля, подул легкий ветерок, но Холмс все еще не двигался и держал за горло Ватсона, дышавшего все слабее. Вдруг Шерлока охватил такой гнев, что он отпустил горло друга, но сразу же взял его за плечи и стал неистово трясти.
        - Что вы здесь делаете? Отвечайте… Разве я вам говорил, чтобы вы шпионили за мной и прятались в кустах?
        - Да разве я за вами следил? - всхлипывал тот. - Разве я знал, что это вы?..
        - А зачем вы сюда направились? Ведь я посоветовал вам оставаться в кровати.
        - Да, я улегся спать…
        - И вам следовало заснуть.
        - Я и заснул.
        - Не стоило просыпаться.
        - А ваше письмо?
        - Мое?
        - Да, письмо от вашего имени, которое мне принес посыльный.
        - Что? Вы с ума сошли…
        - Клянусь вам…
        - А где же оно?
        Ватсон протянул сыщику листок бумаги. При свете карманного фонаря пораженный Холмс прочитал: «Ватсон, живо вставайте и бегите на улицу Анри-Мартен. В особняке барона никого нет. Войдите, осмотрите комнаты, составьте план дома и возвращайтесь обратно в отель. Шерлок Холмс».
        - Я как раз производил замеры, - сказал Ватсон, - когда заметил чью-то тень в саду. У меня возникла только одна мысль…
        - Завладеть этой тенью?.. Превосходно! Но знаете, друг мой, - ответил Холмс, помогая ему подняться, - в следующий раз, когда вы получите подобное послание, сначала убедитесь, что оно написано моим почерком.
        - Значит, - произнес Ватсон, начиная наконец понимать, - письмо не от вас?
        - Увы, нет…
        - От кого же?
        - От Арсена Люпена.
        - Но почему?
        - Ну, пока не знаю, хотя меня это тоже сильно беспокоит. Зачем он потратил время, чтобы нас потревожить? Если бы речь шла лишь обо мне… но вас-то зачем? Какая ему от этого выгода?
        - Мне лучше вернуться обратно в отель.
        - Как и мне.
        Подойдя к ограде, Ватсон, шедший впереди, взялся за задвижку.
        - Вы закрыли дверь?
        - Даже не думал. Наоборот, я оставил ее распахнутой…
        - Но посмотрите…
        Шерлок взялся за задвижку и быстро посмотрел на замок. У него вырвалось восклицание:
        - Проклятие, она заперта на ключ!
        Он изо всех сил дернул дверь, но, поняв, что усилия напрасны, сыщик опустил руки и сказал:
        - Теперь я все понимаю! Люпен предвидел, что я остановлюсь в Креле, и расставил здесь мышеловку на тот случай, если я начну расследование сегодня вечером. Он настолько любезен, что не оставил меня одного и прислал верного помощника. Все это проделано, чтобы заставить меня потерять целый день. Очевидно, Люпен хотел доказать, что мне нельзя соваться в его авантюры…
        - Иначе говоря, мы попались?
        - Совершенно верно. Шерлок Холмс и Ватсон - пленники Арсена Люпена! Превосходное начало… Но нет… Посмотрим еще…
        Вдруг Холмс почувствовал на плече руку Ватсона.
        - Взгляните… Наверху свет!
        Действительно, одно из окон второго этажа было освещено. Холмс и Ватсон быстро побежали к дому. Поднявшись по разным лестницам, они одновременно приблизились к двери комнаты. В середине помещения на полу горела свеча и стояла корзина, из которой выглядывало горлышко бутылки, зажаренная курица и хлеб. Холмс разразился смехом.
        - Чудесно! Нам предлагают поужинать. Настоящая фантастика. Ну-с, Ватсон, не печальтесь. Все, наоборот, очень смешно.
        - Вы полагаете? - грустно произнес тот.
        - Разумеется! - воскликнул Холмс с деланой веселостью. - Я никогда не видел ничего подобного. Настоящая комедия! Что за человек Арсен Люпен! Он вас обставит со всех сторон, но очень мило и просто… Я ни за что на свете не отдам своего места на этом пиру. Ватсон, мой старый друг, вы меня огорчаете! Разве у вас нет того благородства в характере, которое помогает переносить невзгоды? Чем вы недовольны? Ведь вы могли лежать на земле с моим стилетом в горле или, наоборот, я с вашим кинжалом в своей шее. Ведь вы искали свой нож?
        Так сыщику удалось чуть-чуть оживить Ватсона, заставить его съесть немного курицы и выпить стакан вина. Но вот свеча догорела, и оба улеглись спать на голом полу, опершись на стену вместо подушки…
        Утром Ватсон проснулся, скорчившись от холода. Его внимание привлек легкий шум. Шерлок Холмс стоял на коленях с лупой в руках, разглядывая пыль и следы полустертых цифр, написанных мелом. Затем сыщик переписал их в записную книжку. В сопровождении Ватсона, которого все происходящее очень заинтересовало, Шерлок осмотрел весь особняк и нашел такие же надписи еще в двух комнатах. Кроме того, он обратил внимание на два нарисованных круга на деревянной стене столовой, стрелу на карнизе и четыре числа на ступенях лестницы. Работали они уже целый час.
        - А эти цифры точны? - вдруг задал вопрос Ватсон.
        - А я знаю? - ответил Холмс, которому это первое открытие возвратило хорошее расположение духа. - Во всяком случае, они что-нибудь обозначают.
        - Как что? - переспросил Ватсон. - Они указывают на количество досок паркета.
        - А…
        - Да. А два круга - на то, что стены не глухие, в чем вы сами можете убедиться.
        Сыщик посмотрел на него, поразившись такой прозорливости.
        - Но как вы догадались? Ваша проницательность прямо пристыдила меня. Как я сам не сообразил!..
        - Очень просто, - ответил Ватсон, вне себя от радости. - Ведь я сам сделал все эти знаки вчера вечером согласно вашим инструкциям, или, скорее, распоряжениям Люпена. Ведь письмо, полученное мной от вас, написано им.
        Возможно, в тот момент Ватсону грозила еще большая опасность, чем во время вчерашней борьбы с Холмсом. Последнему сразу захотелось его задушить. Но, поборов себя, он скорчил гримасу, напоминающую улыбку, и заявил:
        - Превосходно, превосходно… Вы поработали на славу. Не сделали ли вы еще чего-нибудь накануне? Я воспользуюсь полученными результатами.
        - Нет, я ограничился только надписями.
        - Жаль. А начало многообещающее. Но раз уж так сложилось, нам остается только удалиться…
        - Но каким образом?
        - Как делают все честные люди - через дверь.
        - Но она заперта.
        - Ее откроют.
        - Но кто?
        - А вы позовите двух полицейских, прогуливающихся по улице.
        - Но…
        - Что такое?
        - Ведь это крайне унизительно. Что скажут, когда узнают, что вы, сам Шерлок Холмс, и я, Ватсон, пленники Арсена Люпена?
        - Ну, что вы хотите, мой дорогой? Действительно, многие будут смеяться, - сердито ответил сыщик. - Но мы не можем поселиться в этом доме навсегда.
        - И вы не попытаетесь ничего предпринять?
        - Нет.
        - Но ведь человек, который принес корзину с провизией, вероятно, не проходил через сад. Значит, существует другой лаз. Поищем его, и нам не придется прибегать к помощи полиции.
        - Вполне резонно. Только вы забываете, что этот выход ищут все агенты Парижа в течение полугода, и я сам, пока вы спали, осмотрел особняк снизу доверху. Да, мой дорогой Ватсон, Арсен Люпен - редкая птица, и он не оставляет после себя никаких следов.

* * *
        В одиннадцать часов Холмса и Ватсона освободили и отправили в ближайший полицейский участок. Сначала комиссар допросил обоих, а затем очень любезно отпустил, узнав приключившуюся с ними историю.
        - Господа, я крайне огорчен тем, что с вами случилось. У вас сложится скверное представление о французском гостеприимстве. Ужасная ночь! Какой невежливый человек этот Люпен!
        Фиакр доставил обоих в отель «Элизе Палас». Ватсон попросил у портье ключ от комнаты. Поискав, служащий удивленно ответил:
        - Но ведь вы уже отказались от своего номера.
        - Я? Каким образом?
        - Сегодня утром ваш друг передал нам письмо от вашего имени.
        - Друг?
        - Господин, который принес ваше послание. А вот и ваша визитная карточка, приложенная к конверту. Взгляните сами…
        Ватсон взял в руки письмо и карточку. Действительно, он сразу же узнал свой почерк и визитку.
        - Боже мой, - прошептал он, - что еще за шутка! А где же мой багаж? - в беспокойстве добавил он.
        - Ваши вещи увез друг.
        - И вы ему все отдали?
        - Конечно, ведь это было приписано на карточке.
        Покинув отель, Шерлок Холмс и Ватсон молча пошли по Елисейским Полям. Осеннее солнце красиво освещало широкий проспект. Достигнув середины улицы, сыщик остановился и закурил трубку. Затем вынужденная прогулка продолжилась.
        - Я вас не понимаю, Холмс, - воскликнул вдруг Ватсон. - Почему вы так спокойны? Над вами смеются, с вами играют как кошка с мышкой, а вы не говорите ни слова.
        Холмс ответил:
        - Ватсон, я думаю о карточке.
        - В чем дело?
        - Что же это за человек! Предвидя возможную борьбу, он достал образцы вашего и моего почерков и запасся вашей визиткой. Подумайте только, вот что значит позаботиться о деталях заранее!
        - Что вы хотите этим сказать?
        - А то, Ватсон… Чтобы сражаться и победить такого прекрасно вооруженного и умелого врага… нужно быть… мной. И все-таки, - добавил он с улыбкой, - как видите, я пока не могу сделать ответный ход.

* * *
        В шесть часов в вечернем издании газеты «Эхо Франции» появилась следующая заметка:
        «Сегодня утром полицейский комиссар 16-го участка, господин Теннар, освободил господ Шерлока Холмса и Ватсона, запертых стараниями Люпена в доме покойного барона д’Отрека, где им пришлось переночевать. Помимо прочего, лишившись своего багажа, оба подали на Люпена официальную жалобу. Люпен же, который на этот раз удовольствовался тем, что преподал им небольшой урок, умоляет Холмса и Ватсона не вынуждать его предпринимать более серьезные меры».
        - Мальчишество, - заявил сыщик, скомкав газету. - Вот единственный мой упрек Люпену. Как-то чересчур по-детски. Публика очень многого от него ожидает, и он строит из себя шута.
        - Итак, Шерлок, где ваше прежнее спокойствие?..
        - Спокойствие? - переспросил Холмс тоном, в котором скрывался невыразимый гнев. - А зачем мне волноваться? Я и так убежден, что последнее слово останется за мной!
        II
        События разъясняются
        Потребность в отдыхе и покупка необходимых вещей отняли, как и предвидел Холмс, целый день. Только на следующие сутки он смог приступить к расследованию. Сыщик организовал три встречи: с адвокатом Детинаном, квартиру которого он тщательно осмотрел, с сестрой Августой и, наконец, третье - с Сусанной Жербуа, живущей на тот момент в Париже. Затем Холмс переключил свое внимание на дома, находившиеся по соседству с особняком номер 134 на улице Анри-Мартен.
        Поскольку квартиранты дома номер 132 возвращались из загородных домов в конце октября, то Холмс осведомился обо всем у привратника дома номер 136. После допроса Шерлок поднялся на четвертый этаж и позвонил в дверь господина Дальбре, крупного фабриканта предместья Сен-Дени. Представившись, Шерлок объяснил причину визита.
        - Короче говоря, милостивый государь, признаете ли вы эту бутылку?
        Дальбре ответил:
        - У меня действительно хранится этот сорт вина, разлитый в подобные бутылки. Но я не вполне уверен.
        - Известно ли вам количество ваших бутылок?
        - К счастью, да! Третьего дня меня навестили друзья, и я сам принес из погреба три бутылки вина. Две из них еще находятся в буфете столовой. Впрочем, пожалуйте сами…
        Холмс последовал за хозяином квартиры. На полке действительно стояли оставшиеся бутылки. После тщательного осмотра Холмс откупорил одну и наполнил стакан. Господин Дальбре попробовал вино и тотчас воскликнул:
        - Сомнений нет, его подменили! Но как? Ведь пробка на месте!
        - Очевидно, все дело в другом названии. Наклеили ярлык «Шато-Берлин» на первую попавшуюся бутылку.
        - Кто мог это сделать?
        - Кто-нибудь из вашей челяди.
        - Кухарка служит у меня целый год; что же касается лакея, то я им доволен.
        - Но он уехал?
        - Да.
        - Давно?
        - Вчера.
        - Ах! По какой причине?
        - Получил телеграмму… Его мать больна.
        - Оставил ли он свой адрес?
        - Нет.
        Шерлок Холмс распрощался с Дальбре. На улице его поджидал Ватсон. Обращаясь к другу, будто последний присутствовал при разговоре с фабрикантом, Холмс произнес:
        - Показание серьезное… бутылка… неожиданный отъезд слуги…
        - Действительно, Холмс! - повторил Ватсон, словно зная, что сыщик имел в виду.
        - Не забудьте, что квартира господина Дальбре расположена на несколько метров выше, чем особняк барона. Итак, если действительно существует секретный ход, то он именно там, где я предполагаю.
        - Без сомнения, - прошептал Ватсон, задумавшись.
        Оба направились к улице Клапейрон. В то время как они осматривали дом номер 25, Холмс продолжал:
        - По какой причине Арсен Люпен выбрал дом господина Детинана? Что здесь кроется?..
        Ватсон впервые в душе усомнился в гениальности Холмса. Почему сыщик так много говорил и почти не действовал?
        - Почему? - воскликнул Холмс, будто разгадав мысли друга. - Да потому, что я пока сам не знаю, как мне быть с Арсеном Люпеном. Приходится строить всевозможные предположения! Понимаете?
        - Понимаю ли я вас? - возразил Ватсон. - Мне кажется, мой друг, что вы немного сбиты с толку.
        Не успел он закончить фразу, как вдруг вскрикнул от удивления. К их ногам упал мешок, наполовину заполненный песком. Холмс поднял голову. Прямо над ними рабочие ремонтировали балкон пятого этажа.
        - Ну, знаете, мы счастливо отделались! Еще секунда, и наши головы серьезно бы пострадали, - заявил Холмс.
        На следующий день они проделали то же, что и накануне, усевшись наконец на скамью перед домом на улице Анри-Мартен. Ход событий не слишком радовал Ватсона. Внезапно неприятный случай нарушил однообразие их положения. Мимо спокойно проезжал всадник, как вдруг лошадь, словно чего-то испугавшись, бросилась в сторону скамьи, которую заняли наши наблюдатели. Животное даже слегка задело плечо Холмса.
        Это маленькое приключение заставило Шерлока призадуматься. За завтраком он не проронил ни слова. Напрасно Ватсон старался развлечь друга. Холмс оставался безучастным. Около пяти часов вечера, прогуливаясь взад-вперед перед домом на улице Клапейрон, сыщик вдруг спросил:
        - Не видите ли вы связи между двумя случаями, происшедшими с нами в Париже, милый Ватсон?
        Ватсон почесал лоб. Холмс ответил за него:
        - Вчерашний мешок с песком брошен одним из соучастников Арсена Люпена.
        - Возможно ли?
        - Всадник также является сообщником Люпена.
        В этот самый момент трое молодых рабочих, держась за руки и напевая, прошли мимо них, задев обоих. Холмс, будучи в плохом расположении духа, запротестовал. Произошла маленькая потасовка. Сыщик довольно резко оттолкнул одного из молодых людей, которые не замедлили удалиться. Вдруг Холмс заметил Ватсона, бледного как смерть и прислонившегося к стене дома.
        - Что с вами, старый дружище?
        Ватсон показал на свою неподвижно висящую руку и прошептал:
        - Не знаю, что случилось… страшная боль.
        Несмотря на все старания, он не мог ей даже пошевелить. Шерлок начал ощупывать руку. Испугавшись, сыщик повел Ватсона в ближайшую аптеку, где тот упал в обморок. Фармацевт и его помощники засуетились. Обнаружился перелом; тотчас послали за хирургом. В ожидании врача с больного стали снимать рубашку, и он начал кричать.
        - Ну-ну… потерпите, - утешал друга Холмс, которому поручили поддерживать сломанную руку Ватсона. - Всего пять-шесть недель, и вы будете в полном порядке…
        Вдруг Шерлок замолчал, поспешно оставил поврежденную руку друга, что причинило Ватсону нестерпимую боль, и, ударив себя по лбу, произнес:
        - Ватсон, возможно ли? Ну да, все объясняется очень просто… - И, оставив пострадавшего на попечении фармацевтов, сыщик бросился вон из аптеки и побежал к дому номер 25.
        Над воротами, справа от входной двери, имелась надпись: «Архитектор Детанж построил здание в 1875 году». Над воротами дома номер 23 оказалась такая же фраза. Холмс крикнул проезжающему извозчику:
        - Улица Анри-Мартен, номер сто тридцать четыре!
        Сильное волнение овладело Шерлоком при повороте с улицы Помп. Неужели он прав? На каменной стене были высечены слова: «Архитектор Детанж построил здание в 1874 году». На всех соседних домах стояла та же знакомая надпись.
        Холмс так заволновался, что долго не мог прийти в себя. Но он чувствовал себя счастливым. Наконец-то дело начало разъясняться. Он направился в почтовое отделение и заказал телефонный разговор с замком Крезонов. Трубку взяла сама графиня. Оказалось, что Люсьен Детанж построил замок в 1877 году. Это имя уже было известно Холмсу. Проходя мимо библиотеки, сыщик зашел в здание и попросил справочник, где обнаружил следующее: «Люсьен Детанж родился в 1840 году, получил высшую награду, состоит кавалером Почетного легиона, является автором многих ценных трудов по архитектуре». Затем Шерлок быстро добрался до аптеки, где узнал адрес клиники, куда перевезли его друга. Несчастный Ватсон с гипсовой повязкой на руке бредил, лежа в постели.
        - Победа! - воскликнул Холмс. - Нить найдена!
        - Что?
        - Нить, которая приведет нас к цели! Теперь я чувствую почву под ногами, у меня будут доказательства, следы! - сообщил Холмс. - Представьте себе, милый Ватсон, я нашел связь между похождениями белокурой дамы. Я знаю, что здания, в которых происходили все эпизоды таинственной истории, построены архитектором Детанжем. Я убежден, что он создавал дома по одному плану. Все это дало дорогу трем событиям - на первый взгляд сверхъестественным, но в действительности очень простым.
        - Какое счастье! - воскликнул Ватсон, приходя в себя.
        - Мне давно пора было догадаться, дружище! А то я уже терял терпение… Ведь сегодня четвертый день нашей работы.
        - А всего их - десять.
        - Но теперь!.. Подумайте только, ведь мерзавцы могли сломать и мою руку! Что вы на это скажете, Ватсон?
        Тот содрогнулся при одной только мысли об этом.
        - Теперь, - сказал Холмс, - я вас оставляю. Я должен избегать преследований Арсена Люпена. Если я буду действовать днем, он победит меня. А вот ночью, в полной темноте, будучи неузнанным, я выиграю схватку, несмотря на его уловки.
        - Ганимар бы вам пригодился.
        - Никогда! В тот день, когда я объявлю, что знаю, где находится убежище Люпена, - тогда-то я и позову Ганимара на помощь. До тех пор я работаю один.
        Холмс вплотную подошел к кровати Ватсона и, положив руку на плечо друга (конечно, на поврежденное), доброжелательно сказал:
        - Ну, берегите себя, дружище. На вас теперь будет сосредоточено внимание двух или трех соучастников Люпена, которые захотят меня выследить. Но им придется тщетно ожидать моего появления в этой палате. Смотрите не выдавайте меня! Я вам доверяю!
        - Благодарю за честь, - ответил Ватсон, - но прошу дать мне воды.
        - С удовольствием! - воскликнул Холмс, удаляясь и не расслышав просьбы приятеля.
        Чтобы не быть узнанным Люпеном и пробраться в дом самого архитектора Детанжа и его дочери, сыщик решил прибегнуть к некоторым трюкам. После продолжительной работы он превратился в некоего господина Стикмана - старичка довольно неприятной наружности. С рекомендательным письмом в руках Холмс представился Детанжу, который пригласил его в кабинет.
        - Мой секретарь заболел. Он прислал вас закончить книжный каталог, который начал составлять под моим руководством. Главное - это собрание моих произведений на немецком языке. Вероятно, вы имеете представление о такой работе? - спросил Детанж.
        - Да, милостивый государь, у меня богатый опыт по этой части.
        Тотчас же Детанж дал сыщику кое-какие указания и усадил его за письменный стол. Шерлок Холмс почувствовал, что находится на верном пути. Заранее наведя справки, он узнал следующее. Детанж, слабый здоровьем и нуждающийся в отдыхе, оставил дела, посвятив все свое время написанию научного труда по своей специальности. Это занятие полностью поглотило его.
        Что касается Клотильды, дочери архитектора, то ее считали большой оригиналкой. Она уединенно жила в другой части дома, не появляясь в обществе. Мадемуазель Детанж оказалась молчаливой брюнеткой лет тридцати со строгим выражением лица. Клотильда словно не замечала Холмса. По некоторым словам, которые она все же обронила, сыщик понял, что ей даже неизвестно о смене секретаря.
        Прошло два дня с момента появления Холмса у Детанжа, но пока Шерлок не нашел для себя ничего интересного. Но он догадывался, что в стенах дома кроется какая-то тайна. Неужели архитектор - очередной сообщник Люпена? Уместно ли такое предположение? Мог ли Детанж предвидеть будущие проделки Арсена более тридцати лет тому назад?
        В прекрасный сентябрьский день около пяти часов вечера архитектор вышел из дома. Холмс остался один. Солнце уже садилось. Сыщик намеревался покинуть рабочее место, как вдруг услышал треск и почувствовал присутствие в комнате другого человека. Шум исходил со стороны большого дубового шкафа, который Шерлок намеревался на днях осмотреть.
        Холмс спрятался за портьерой у лестницы, откуда можно было хорошо рассмотреть все происходящее. Холмс быстро заметил человека, копавшегося в шкафу с бумагами. Сыщику интуитивно показалось, что высокий, уверенный в себе незнакомец - Арсен Люпен. Что он искал?
        Все продолжалось не больше десяти минут. Вдруг дверь открылась, и мадемуазель Детанж быстро вошла в комнату со словами:
        - Что же, отец, ты остаешься дома? Тогда я зажгу свет… Сейчас…
        Человек быстро закрыл дверцы шкафа и спрятался в амбразуру окна за занавесками. Неужели мадемуазель Детанж ничего не заметила? Неужели она не расслышала чужих шагов? Совершенно спокойно Клотильда зажгла электрическую лампу. Комната осветилась ярким светом, и на пороге появился старый архитектор.
        Отец и дочь сели рядом. Мадемуазель Детанж взяла книгу и начала читать. Спустя некоторое время хозяин дома крепко уснул. Вдруг занавески раздвинулись, и показался сам Арсен Люпен. Видимо, Холмс оказался прав. Арсен проскользнул вдоль стены и направился к двери. Он осторожно миновал Детанжа и начал продвигаться к Клотильде. Она даже не пошевелилась. Почему же она его не видела?
        Люпен почти достиг двери, как вдруг раздался шум от падения какого-то предмета, который он случайно задел на своем пути. Господин Детанж проснулся. Арсен стоял перед ним, улыбаясь.
        - Максим Бермон, мой дорогой Максим! - воскликнул радостно архитектор. - Какими судьбами?
        - Желание видеть вас и вашу дочь привело меня сюда.
        - Вы возвратились из путешествия?
        - Да, только вчера.
        - Вы не останетесь у нас пообедать?
        - Нет, я уже договорился встретиться с друзьями в ресторане.
        - Тогда завтра. Клотильда, попроси и ты! Ах! Мой славный Максим!.. Я как раз о вас думал.
        - Возможно ли?
        - Да, я на днях складывал бумаги в этом дубовом шкафу и нашел на полке последний счет.
        - В самом деле?
        - Да, с улицы Анри-Мартен.
        Они направились в гостиную, смежную с библиотекой. Холмс продолжал наблюдать. Но настоящий ли это Люпен? Да, без всякого сомнения, однако сыщик начал колебаться. Он видел господина, похожего на мошенника, но с иным цветом волос и совершенно другим взглядом.
        Этот молодой человек, одетый во фрак и белый галстук, шутливо рассказывал всевозможные истории, которые смешили Детанжа и вызывали улыбку у Клотильды. Арсен становился все словоохотливее и без конца острил. Благодаря его присутствию всегда холодная Клотильда казалась вполне милой и симпатичной. «Вероятно, это начало или завершение любовной истории, - подумал Холмс. - Но что общего между дочерью Детанжа и Люпеном? Знает ли она, что Максим не кто иной, как знаменитый мошенник?»
        До семи часов вечера Холмс прислушивался к разговору, извлекая для себя нужные сведения. Наконец с большими предосторожностями, стараясь никому не попасться на глаза, он покинул свое убежище. Перед уходом Шерлок успел посмотреть название книги, которую читала девушка. Он прочел заголовок: «Женихи» и имя автора - Манзони.
        «Еще и на итальянском языке, - удивился Холмс. - Какая образованная барышня!»
        Оказавшись на улице, Шерлок оглянулся по сторонам в поисках автомобиля или кареты. Затем, согнувшись и прихрамывая, пошел к бульвару Малерб. Спустя несколько минут сыщик остановился, вытащил из саквояжа пальто, надел его, привел в порядок помятую шляпу и выпрямился во весь рост. Так, в очередной раз изменив наружность, Холмс снова возвратился к дому Детанжа, где принялся ждать.
        Арсен Люпен не замедлил выйти и направился в центр города, минуя Константинопольскую и Лондонскую улицы. Холмс следовал за ним на расстоянии ста шагов. Какие чудесные мгновения переживал англичанин! Чутье вывело его на верный след. Как же приятно выслеживать противника: теперь главным в поединке стал Холмс, а не Люпен, неуловимый Арсен Люпен! Сыщик будто приковал знаменитого мошенника к себе невидимыми цепями, которые нельзя разорвать. С каким удовольствием он наблюдал за своей добычей среди гуляющей публики!
        Но вдруг Холмса поразило непредвиденное обстоятельство. Он увидел, что на некотором расстоянии от него и в том же направлении шли двое рослых молодых людей. Кроме них, еще двое брели по противоположному тротуару, беззаботно покуривая.
        Вся четверка резко остановилась, увидев, что Люпен зашел в табачную лавку. И каково же было изумление Шерлока! Ведь как только Арсен снова появился на улице, все молодые люди немедленно продолжили путь, не выпуская его из виду, но уже разделившись по одному. Вся процессия направлялась к улице Шоссе д’Антен.
        «Проклятье, - подумал Холмс, - кажется, за ним следят!» Шерлока беспокоила не мысль, что другие также охотятся за Арсеном и, возможно, отнимут у сыщика победу. Нет, Холмса волновало иное. Теперь он может лишиться величайшего удовольствия уничтожить самого злейшего врага, когда-либо попадавшегося на его пути.
        Малейшая ошибка была недопустима. Молодые люди, преследовавшие Люпена, не отставали от мошенника ни на шаг. Когда все приблизились к оживленному бульвару, наблюдать стало намного труднее. Холмс пробрался сквозь толпу первым и появился из-за угла как раз в тот момент, когда Люпен поднимался по лестнице ресторана «Онгруа». Шерлок уселся на скамью на противоположной стороне бульвара. Благодаря широко распахнутой двери ресторана он видел, как Арсен подошел к богато сервированному столу, убранному цветами, за которым сидело трое мужчин во фраках и две элегантные дамы. Все встретили Люпена очень радушно.
        Шерлок попытался проследить и за знакомой четверкой. Он заметил молодых людей среди публики, слушавшей цыганский оркестр в соседнем кафе. Они как будто потеряли к Люпену всякий интерес и смешались с окружающими. Вдруг один из них вынул из кармана папиросу. Он подошел к какому-то господину в сюртуке и цилиндре, который, в свою очередь, предложил ему сигару. Холмс подметил, что они беседовали гораздо дольше, чем требовалось, чтобы закурить.
        Наконец неизвестный господин поднялся по ступенькам ресторана и бросил взгляд в зал. Увидев Люпена, он приблизился к нему, поговорил с ним, а затем сел за ближайший столик. А Холмс узнал в нем всадника с улицы Анри-Мартен. Тогда сыщик понял все. Молодые люди не преследовали Арсена Люпена - они принадлежали к одной шайке! Они охраняли Арсена, составляли его верную гвардию. Сообщники всегда находились на месте, готовые предупредить Люпена и защитить. Четверка подельников! Пятым оказался господин в сюртуке.
        Дрожь пробежала по всему телу англичанина. Неужели ему никогда не удастся поймать искусного мошенника? Какую силу представляла собой шайка, управляемая таким главарем! Сыщик вырвал листок из записной книжки и написал на нем несколько строк карандашом. Запечатав его в конверт, Холмс позвал мальчика пятнадцати лет, устроившегося на соседней скамье.
        - Держи, найми извозчика и отвези письмо в швейцарскую таверну на площади Шатле. Поспеши…
        Он дал мальчику пять франков, и тот исчез. Прошло полчаса. Публика все прибывала. Только время от времени Холмс мог увидеть компаньонов Люпена. Но вдруг его плечо задели, и Шерлок услышал чей-то голос, обращенный к нему:
        - Ну что, в чем дело, господин Холмс?
        - Это вы, господин Ганимар?
        - Да, я получил вашу записку в таверне. Что произошло?
        - Он здесь.
        - Что вы говорите?
        - В ресторане… посмотрите направо… Видите его?
        - Нет.
        - Он наливает шампанское соседке.
        - Но ведь это не он!
        - Он.
        - Я уверяю вас… Впрочем, все возможно… Ах, подлец, как он похож на себя! - наивно прошептал Ганимар. - А другие? Сообщники?
        - Нет, его ближайшая соседка - леди Клеаторпс, герцогиня де Клеат, а напротив сидит испанский посол в Лондоне.
        Ганимар сделал шаг вперед, Холмс удержал сыщика.
        - Какая неосторожность! Вы один.
        - Люпен тоже.
        - Нет, у него есть свои люди - прямо здесь, на бульваре. Они его охраняют и оберегают… Не считая господина в зале…
        - Но когда я схвачу Арсена Люпена и громко произнесу его имя, то весь зал будет на моей стороне.
        - Я бы предпочел несколько полицейских.
        - Вот удивятся друзья мошенника!.. Нет, господин Холмс, у нас нет выбора.
        Ганимар был прав, и Холмс решил с ним согласиться. Конечно, следовало рискнуть и воспользоваться исключительным положением. Шерлок спрятался за газетным киоском, не теряя из виду Арсена, который, нагнувшись к своей соседке, улыбался и о чем-то с ней разговаривал. Тем временем главный полицейский инспектор перешел улицу с непринужденным видом. Но, очутившись на тротуаре, инспектор вдруг круто повернулся и одним прыжком взлетел на крыльцо.
        Неожиданно раздался пронзительный свист… У дверей Ганимар столкнулся с управляющим, внезапно появившимся на пороге. Служащий оттолкнул от себя инспектора, будто имел дело с непрошеным гостем, которого нельзя пускать в зал. Ганимар споткнулся. В то же момент из ресторана выходил господин в сюртуке, который заступился за инспектора. Началась ссора с управляющим. Один из посетителей удерживал Ганимара, а другой подталкивал к драке. В конце концов, несмотря на все попытки и просьбы, несчастного Ганимара спустили с лестницы.
        Вокруг быстро собралась толпа любопытных. Двое полицейских, привлеченных шумом, старались пробиться вперед. Публика удерживала их на одном месте и мешала прорваться к цели. Вдруг, словно по мановению волшебной палочки, тротуар очистился. Управляющий, как бы поняв свою ошибку, начал извиняться. Господин в сюртуке уже отказывался защищать инспектора. Толпа постепенно начала рассеиваться, и полицейские прошли мимо. Ганимар вбежал в зал и кинулся к столу, за которым сидело шестеро, но увидел только пятерых. Сыщик оглянулся, но не заметил другого выхода.
        - Где человек, который сидел на этом месте? - спросил он, обращаясь к удивленным посетителям. - Ведь вас было шестеро. Где он?
        - Господин Дестро?
        - Да нет же, Арсен Люпен!
        К ним подошел служащий.
        - Господин поднялся наверх.
        Ганимар кинулся туда. Второй этаж состоял из отдельных кабинетов и имел отдельную лестницу, выходящую на бульвар.
        - Теперь он уже далеко, - простонал Ганимар.
        Но в действительности он находился недалеко, всего на расстоянии двухсот метров, в омнибусе Мадлен - Бастилия, который направлялся к бульвару Капуцинок. На площадке экипажа мирно беседовали трое высоких молодых людей; одним из них и был Люпен. Близ лестницы сидел Шерлок Холмс, загримированный под старичка. Убаюканный движением омнибуса, англичанин тихо шептал:
        - Если бы Ватсон видел меня, как бы он гордился своим другом!..
        Впрочем, когда раздался свист, легко было предвидеть, что партия окажется проиграна. После оставалось лишь следить за ходом событий. Возле отеля «Терминс», перегнувшись через перила, Шерлок увидел, как Люпен перед выходом из омнибуса шепнул своим подельникам: «В Этуаль». Его сообщники покинули экипаж на следующей остановке. «Прекрасно, он назначает там встречу, - сообразил Холмс. - Дадим ему возможность удрать в автомобиле, а потом поймаем и последуем за его компаньонами».
        Вскоре оба молодых человека добрались до площади Этуаль и позвонили в двери узкого дома номер 40 на улице Шальгрен. Благодаря изгибу, который делает эта малолюдная улица, сыщик мог спрятаться за углом. Одно из окон первого этажа открылось, и показался человек в круглой шляпе, который быстро захлопнул ставни. Спустя десять минут какой-то господин позвонил в двери, а за ним другой. Наконец, появился автомобиль. Холмс заметил двоих пассажиров: Арсена Люпена и молодую женщину, закутанную в плащ и с темной вуалью на лице.
        «Несомненно, это блондинка», - сказал себе Холмс. Он подождал еще немного, подошел к дому, перешагнул низкую ограду и, поднявшись на цыпочки, заглянул в комнату.
        Арсен Люпен что-то говорил, прислонившись к камину. Все остальные люди слушали его крайне внимательно. Холмс узнал господина в сюртуке и вроде бы даже управляющего. Что касается блондинки, то она сидела в кресле спиной к окну. «Они совещаются, - подумал Холмс. - Разговаривают о событиях сегодняшнего вечера… Ах! Вот бы поймать всю шайку разом!..» Внезапно белокурая женщина поднялась, и свет озарил ее лицо.
        - Мадемуазель Детанж! - прошептал ошеломленный Холмс… - Здесь… с этими людьми!..
        Один из сообщников резко встал. Холмс прыгнул на землю, спрятался в тени и пробормотал:
        - Дочь Детанжа! Клотильда! Тогда блондинка и она… Ну понятно, а я, старый дурак, и забыл, что белокурые волосы стали черными после убийства барона. Что же касается книги на итальянском языке, то разве Антуанетта Брега не читала и по-итальянски?
        Между тем господин в сюртуке и управляющий вышли из дома. Тотчас весь второй этаж погрузился во тьму. Шерлок Холмс решил караулить у подъезда. Он опасался, что упустит Арсена Люпена, который мог выйти в любой момент.
        В четыре часа утра, заметив двух полицейских в конце улицы, сыщик быстро их догнал, объяснил, в чем дело, и поручил им следить за домом. После он направился к жилищу Ганимара на улице Перголез и велел его разбудить. При одном только упоминании об Арсене Люпене инспектор моментально предстал перед Холмсом. Оба сыщика дошли до ближайшего участка, набрали шесть полицейских и возвратились на улицу Шальгрен.
        - Что нового? - спросил Холмс.
        - Ничего, - сообщили сторожа.
        Светало. Ганимар, отдав приказания, позвонил в дом номер 40 и вошел в комнату привратницы. Женщина задрожала от испуга, увидев стольких людей в форме. На вопрос инспектора она ответила, что первый этаж не занят.
        - Как же так?
        - Ах да, его сняли верхние жильцы, господа Леру, для своих родственников из провинции…
        - Которые прибыли вчера вечером.
        - Может быть… Я спала… Хотя не думаю. Вот и ключ… Но они его даже не просили…
        Этим ключом Ганимар и открыл входную дверь одной из квартир. Она состояла из двух комнат и пустовала.
        - А второй этаж? - шепнул Холмс. - Его нужно проверить.
        - В самом деле, надо повидать этих Леру.
        Инспектор полиции поднялся по лестнице. На звонок Ганимара дверь открыл один из сообщников Люпена. Одетый в одну рубаху, он казался рассерженным:
        - Что вам нужно?
        Но вдруг он замер в замешательстве:
        - Неужели я не сплю? Господин Ганимар!
        Раздался взрыв хохота. Инспектор так смеялся, что все его лицо раскраснелось и он согнулся пополам:
        - Это вы, Леру… - наконец выговорил он. - Ах! Леру - сообщник Люпена! Ах! А вашего брата можно увидеть?
        Быстро подошел и другой человек, при виде которого Ганимар повеселел еще больше.
        - Возможно ли! Ах! Мои друзья, вот так штука… Кто бы мог подумать!
        И обращаясь к Холмсу, он представил их:
        - Виктор Леру, полицейский инспектор, один из способнейших в нашей бригаде… Эдуард Леру, главный служащий антропометрического отделения.
        III
        Похищение
        Шерлок Холмс не двинулся с места. Обвинить этих людей? Все будет напрасно. Ему поверят только при наличии доказательств, но он не обнаружил улик. Кроме того, сыщик не желал тратить ни минуты времени.
        Сжимая кулаки, он постарался не выказать досаду и разочарование перед ликующим Ганимаром. Англичанин вежливо поклонился славным защитникам общества, братьям Леру, и удалился. В коридоре Холмс свернул в сторону небольшой двери и поднял с пола маленькую стеклянную бусину. Очутившись на улице, он обернулся и на фасаде дома номер 40 прочел надпись: «Архитектор Детанж построил здание в 1877 году». Знакомая фраза была и на другом доме, под номером 42.
        «Опять эти тайные выходы, - подумал Холмс. - Как же я мог упустить это из виду? Мне следовало остаться на всю ночь и сторожить вместе с полицейскими». Обращаясь к французским агентам, стоявшим у подъезда, он спросил:
        - Двое выходили ночью через эту дверь, не правда ли?
        И Холмс указал на соседнее сооружение.
        - Да, господин и дама, - прозвучал ответ.
        Сыщик дождался инспектора, взял его под руку и сообщил:
        - Господин Ганимар, вы достаточно порадовались, чтобы злиться на меня за причиненное беспокойство. Как вы полагаете, не следует ли нам закончить дело? Сегодня уже седьмой день. Через трое суток мне необходимо быть в Лондоне.
        - О!..
        - И я вернусь в родную Англию вовремя, милостивый государь. Поэтому прошу вас быть наготове в ночь с четверга на пятницу.
        - Для такой же проверки? - усмехнулся Ганимар.
        - Да, милостивый государь, вы совершенно правы.
        Холмс поклонился инспектору и отправился передохнуть в ближайшую гостиницу. Затем, бодрый и уверенный в себе, он вернулся на улицу Шальгрен. Шерлок выяснил имя домовладельца. Им оказался некий господин Гарминж. После сыщик спустился в подвал через маленькую дверь, возле которой он нашел еще одну бусину. Внизу, на лестнице, он увидел третью.
        «Я не ошибся, - подумал Холмс. - Вот каким образом они сообщаются между собой! Посмотрим, открывает ли мой ключ погреб жильца первого этажа? Да, прекрасно… Осмотрим ящики для вина… О! А вот и место, где недавно стерли пыль… На земле остались следы от обуви… Должно быть, шайку так напугали, что сообщники забыли уничтожить улики. Решительно, дело продвигается. Я присутствую при серьезных событиях… Скоро наступит момент, когда я смогу всем управлять».
        Через некоторое время он снова превратился в старого господина Стикмана, помощника библиотекаря и секретаря Детанжа. Холмсу пришлось весь день поработать на архитектора, но он не упускал цель из виду. Сыщик продолжал наблюдать. В обеденное время слуга доложил, что господин Максим Бермон ожидает в гостиной вместе с мадемуазель Детанж. Холмс сказал архитектору:
        - Я останусь еще на несколько минут… Я почти закончил разбирать книги на этой полке.
        - Если я не увижу вас после обеда, тогда простимся до завтра, - ответил Детанж.
        «Если я не увижу вас…» - размышлял Холмс. - Возможно, они еще вернутся в эту комнату. Во всяком случае, у меня достаточно времени. Теперь моя очередь проверить содержимое шкафа. Так и есть: старые бумаги, дела, счета, расчетные книги. Я, наверно, найду какой-нибудь документ… Это будет лучшим доказательством, ведь сам Арсен Люпен беспокоился о нем».
        Но как разобраться во всех бумагах? Спустя полчаса Холмс посмотрел на часы, но внезапно его внимание привлекла целая серия книг, расставленных в хронологическом порядке. Он взял несколько томов последних годов выпуска и проверил алфавитные указатели. Остановившись на букве Г, Шерлок увидел слово «Гарминж», которое упоминалось на странице 63. Он отыскал нужное место и прочел: «Гарминж, 40, улица Шальгрен». Далее следовал перечень подготовительных работ для установки батареи парового отопления. Сбоку стояла следующая пометка: «Смотреть дело М. Б.»
        - Да! Именно это мне и нужно! - обрадовался Холмс. - Когда я буду располагать доказательствами, то узнаю очень многое об убежище господина Люпена. Это станет для него неожиданностью… Но будем осторожны…
        Сыщик закрыл шкаф и выключил лампочки, которые освещали второй уровень библиотеки. Затем, поднявшись по лестнице, спрятался за портьерой. Вскоре появилась Клотильда. За ней следовал Максим. Они сели и довольно долго молчали, как будто чувствовали неловкость. Вдруг дочь архитектора произнесла:
        - Вы простите отца, не правда ли? Он немного устал.
        - Действительно, господин Детанж казался не очень бодрым.
        - Вы правы. Его здоровье не так хорошо, как прежде. Доктор запрещает ему работать. Отцу нельзя тревожиться.
        Они поговорили о других вещах и снова замолчали. Часы пробили девять.
        - Уже поздно, - сказал Максим, - не следовало бы мне…
        Клотильда поднялась и в волнении начала прохаживаться по комнате. Вдруг она упала в кресло и разрыдалась, закрыв лицо руками.
        Максим бросился на колени и привлек девушку к себе:
        - Ну, моя милая Клотильда, не плачьте… почему вы плачете?
        В его голосе послышалось раздражение, которое у мужчины вызывают слезы женщины, ставшей менее желанной. В то же время в нем чувствовалась большая жалость. Максим обнимал девушку с чрезвычайной нежностью.
        - Поведайте мне о своем горе… Разве я вам не друг? Что случилось, Клотильда?
        - Вы меня больше не любите, не любите! - тихо повторяла она.
        - Ошибаетесь, я вас люблю.
        - Нет, я вижу, что все кончено… Вам скучно со мной… Как только мы остаемся одни, вы ищете предлог, чтобы уйти. Вы меня разлюбили.
        Он обнял ее и начал успокаивать:
        - Вы сущее дитя, дорогая Клотильда. Разве я могу вас не любить?
        Девушка внимательно слушала Максима. Невольная улыбка смягчила суровое выражение ее лица. Молодой человек взмолился:
        - Не будьте так печальны, Клотильда. Вы не должны быть такой. Вы не имеете на это права.
        Она показала ему свои белые, тонкие и гибкие руки и с печалью в голосе произнесла:
        - Раз они мои, то я буду грустить, Максим.
        - Но почему?
        - Это руки убийцы.
        Максим воскликнул:
        - Замолчите, не думайте об этом, прошлое умерло, оно не в счет!
        И он целовал ее длинные пальцы, а Клотильда смотрела на молодого человека со светлой улыбкой, будто каждый из поцелуев постепенно стирал какое-то ужасное воспоминание.
        - Вы должны любить меня, Максим. Никогда другая женщина не полюбит вас так, как я. Чтобы вам понравиться, я исполняла не только ваши приказания, но и шла навстречу всем вашим тайным желаниям. Я совершала поступки, которые расходились с моей совестью, но я не могла устоять… Я не владею собой. Меня больше нет на свете… Я живу только вами… Вы должны меня любить, Максим.
        - Мое чувство не связано с долгом, Клотильда. Я просто вас люблю.
        - Уверены ли вы? - спросила счастливая девушка.
        - Да, вполне. Но, Клотильда, моя жизнь отличается от вашей, и вы это прекрасно знаете. Я веду лихорадочное, беспокойное существование и не всегда могу целиком вам принадлежать.
        Встревоженная, она тотчас спросила:
        - Что такое? Новая опасность? Говорите же скорее.
        - О! Ничего страшного пока не произошло. Но…
        - Но что?
        - Дело в том, что он следил за нами.
        - Холмс?
        - Да. Он направил Ганимара в ресторан Онгруа. Он также поставил полицейских сторожить меня сегодня ночью на улице Шальгрен. У меня имеются доказательства! Ганимар осматривал утром дом в сопровождении Холмса.
        - Ах, Максим, я так боюсь за вас!
        - Не стоит волноваться. Но положение действительно затруднительное. Что известно Холмсу? Где он прячется? В этом его сила.
        - Что же вы решили?
        - Я буду осторожным, Клотильда. Я уже давно намеревался сменить место жительства и перебраться в другое убежище, которое вам известно. Вмешательство Холмса ускоряет дело. Когда человек, подобный ему, нападает хоть на малейший след, то он точно доходит до намеченной цели. Итак, у меня все готово. Послезавтра я переезжаю на новую квартиру. В полдень все мои вещи будут перевезены. В два часа дня я покидаю старое жилище, уничтожив улики нашего пребывания. До тех пор…
        - До тех пор?
        - Мы не должны видеться. Вам, Клотильда, вообще не стоит ни с кем встречаться. Не выходите из дому. Мне не страшно за себя, но я опасаюсь, что это может коснуться вас. - И он задумчиво прибавил: - Ах, Клотильда, зачем я вовлек вас в свою беспорядочную жизнь! Я должен был оставаться Максимом Бермоном, которого вы полюбили пять лет назад, и не признаваться вам, кто я на самом деле.
        Она тихо возразила:
        - Я люблю вас настоящего и ни о чем не жалею.
        Люпен поцеловал ее в лоб:
        - Итак, Клотильда, прощайте. Я встречусь с вами в среду ровно в два. Но прошу вас не отлучаться из дому. Я беспокоюсь и чувствую постоянную слежку Холмса…
        Они, разговаривая, удалились, но сыщик расслышал, как Арсен сказал:
        - Проверяли ли вы шкаф? В нем могут храниться очень важные бумаги…
        Прошло немного времени. Горничная зашла, чтобы потушить свет. Шерлок, ожидая более удобного момента для своих поисков, уселся прямо на книги и задремал. В полночь он включил карманный фонарь и начал осматривать документы, хранившиеся в дубовом шкафу. Лишь перед рассветом он обнаружил в одной из расчетных книг дело «М. Б.», которое занимало пятнадцать страниц. Одна была целиком посвящена господину Гарминжу с улицы Шальгрен. На следующей перечислялись работы, сделанные для Вотинеля - домовладельца, проживающего в здании номер 25 на улице Клапейрон. Третья страница относилась к барону д’Отреку, владельцу особняка номер 134 на улице Анри-Мартен; а четвертая - к замку Крезонов. Остальные сведения касались других домовладельцев Парижа.
        Холмс переписал все фамилии и адреса. Положив книгу на место, он открыл окно и спрыгнул в сад, предварительно захлопнув ставни. Добравшись до отеля, он продолжил разбирать дело «М. Б.».
        В восемь утра сыщик послал Ганимару телеграмму: «Скоро я буду у вас и передам в ваше ведение арест одного господина. Во всяком случае, постарайтесь не отлучаться из дома сегодня ночью и на следующий день до полудня. Вызовите в качестве помощников тридцать полицейских».
        Затем Холмс нанял на бульваре автомобиль. Шофер понравился ему своей приветливой и немного глуповатой физиономией. Сыщик велел ему ехать на площадь Малерб и попросил остановиться на расстоянии пятидесяти шагов от дома Детанжа.
        - Любезный малый, - сказал Холмс водителю, - закройте все двери, поднимите свой меховой воротник, так как сейчас довольно прохладно, и ждите меня. Через час или полтора вы заведете мотор, и, как только я возвращусь, мы двинемся к улице Перголез.
        Шерлок вошел в особняк и направился в библиотеку, куда не замедлил явиться и сам архитектор. Оба уже проработали долгое время, как вдруг в комнате появилась Клотильда. Она поздоровалась с отцом и, усевшись в смежной гостиной, начала что-то писать. Сыщик выждал несколько минут, после чего, взяв книгу, сказал:
        - Вот том, который мадемуазель Детанж просила ей передать.
        Холмс направился в гостиную и обратился к Клотильде:
        - Я господин Стикман, новый секретарь вашего отца.
        - А! - ответила она не двигаясь.
        - Да, и я желал бы с вами побеседовать, сударыня.
        - Прошу вас сесть, я закончила письмо.
        Клотильда запечатала конверт и отодвинула бумаги в сторону. После она переговорила по телефону с портнихой и попросила ее дошить поскорее дорожное пальто. Наконец, повернувшись к Шерлоку, Клотильда произнесла:
        - К вашим услугам, милостивый государь. Возможно ли, чтобы отец присутствовал при нашей беседе?
        - Нет, сударыня. Я попросил бы вас даже не повышать голоса. Будет безопаснее, чтобы господин Детанж нас не слышал.
        - Для кого из нас?
        - Для вас, в чем вы сейчас сами убедитесь. Заранее прошу прощения за мелкие недочеты, но гарантирую вам точность фактов, которые изложу. Пять лет тому назад ваш отец познакомился с неким Максимом Бермоном, представившимся ему в качестве подрядчика… или архитектора, в точности не знаю. Сам господин Детанж искренне привязался к молодому человеку. Поскольку здоровье вашего отца не позволяло ему лично заниматься своими делами, он доверил господину Бермону выполнение некоторых работ, полученных от старых заказчиков.
        Шерлок замолчал. Ему показалось, что девушка побледнела. Тем не менее Клотильда ответила Шерлоку с полнейшим хладнокровием:
        - Я совершенно не знакома с этими сведениями, милостивый государь, и не знаю, чем они могут меня интересовать.
        - А тем, мадемуазель Детанж, что настоящее имя господина Максима Бермона - Арсен Люпен.
        Девушка рассмеялась:
        - Неужели! Знаменитый Арсен Люпен!
        - Да, мадемуазель. Так как вы отказываетесь верить мне, то я скажу вам следующее. Люпен нашел в вас друга и даже более того, самозабвенно преданную сообщницу. Именно с ее помощью он осуществлял многие из своих замыслов.
        Клотильда встала и без малейшего смущения заявила:
        - Я не понимаю ваших намерений, милостивый государь, и не хочу их знать. Прошу вас не прибавлять ни единого слова к сказанному и оставить меня в покое.
        - Я никогда не желал быть навязчивым, - хладнокровно ответил Холмс. - Но я не покину этот дом в одиночестве.
        - И кто же будет вас сопровождать?
        - Вы.
        - Я?
        - Да, сударыня, мы оба выйдем из особняка. Вы спокойно последуете за мной. Прошу вас не сопротивляться.
        Самым удивительным во всем разговоре было спокойствие противников. Наблюдая их диалог, любой мог подумать, что эти люди вежливо беседуют. Через открытую дверь библиотеки был виден старый архитектор, увлеченный своим занятием. Клотильда снова села и пожала плечами. Шерлок посмотрел на часы:
        - Половина одиннадцатого. Через пять минут мы уезжаем.
        - А если я не соглашусь?
        - Тогда я отправлюсь к вашему отцу и расскажу ему…
        - Что?
        - Правду. Я поведаю ему о жизни Максима Бермона, полной лжи, а также о двойной жизни его сообщницы.
        - Сообщницы?
        - Да, о бывшей блондинке.
        - Разве у вас имеются доказательства?
        - Я приведу его на улицу Шальгрен и покажу подземный ход, сделанный Арсеном Люпеном между домами номер сорок и сорок два. Вы и Люпен воспользовались этой потайной дорогой не далее как позавчера ночью. Свидетельством служат следы, оставленные вами обоими.
        - А после?
        - Я познакомлю вашего отца с господином Детинаном. Мы спустимся по черной лестнице, по которой вы и Люпен сбежали от преследования Ганимара. Вместе с вашим отцом мы постараемся отыскать проход на бульвар Батиньоль.
        - Потом?
        - Мы с господином Детанжем посетим замок Крезонов. Архитектору будет легко найти секретную подземную тропу, проложенную людьми из шайки Люпена. Ваш отец сможет убедиться, что благодаря этому проходу дама-блондинка проникла ночью в комнату графини и присвоила бриллиант голубой воды. Таким же образом спустя две недели эта белокурая госпожа прокралась в комнату консула Блейхена и спрятала драгоценность во флаконе… Довольно странный способ мести, чисто женский. Впрочем, он к делу не относится.
        - А затем?
        - Я поведу господина Детанжа к особняку номер сто тридцать четыре на улице Анри-Мартен, - строго продолжал Холмс, - и мы вдвоем найдем причину, вследствие которой барон д’Отрек…
        - Замолчите, - прошептала Клотильда, вдруг испугавшись. - Я вам запрещаю… Итак, вы осмелились сказать, что я… Вы меня обвиняете?..
        - В убийстве - нет. Вы не зарезали барона д’Отрека. У него бывали припадки сумасшествия, и успокоить старого генерала могла только сестра Августа. В отсутствие монахини он, вероятно, набросился на вас. И, желая себя защитить, вы ударили его кинжалом во время борьбы. Вы сбежали из особняка барона вне себя от ужаса и позабыли снять с руки покойного кольцо с бриллиантом голубой воды, за которым охотились.
        Клотильда долгое время сидела, сжав голову руками. Наконец она спросила:
        - И вы намереваетесь обо всем рассказать отцу?
        - Да, кроме того, я сообщу, что у меня есть свидетели: дочь господина Жербуа, сестра Августа и, наконец, графиня де Крезон. Первая из них узнает в вас даму-блондинку, вторая - компаньонку барона, Антуанетту Брега, а третья - свою приятельницу госпожу Реаль. Ваш отец будет в курсе всех событий.
        - Вы не сможете этого сделать.
        Холмс встал и направился к библиотеке. Клотильда сразу же произнесла:
        - Остановитесь на секунду, милостивый государь. Вы Шерлок Холмс, не правда ли?
        - Да.
        - Чего вы хотите от меня?
        - Чего? Я дал себе слово выйти победителем в схватке с Арсеном Люпеном. Такая заложница, как вы, дает мне серьезный перевес над противником. Итак, милостивая государыня, вы последуете за мной, и я оставлю вас под защитой моего друга. Как только я достигну цели, вы будете свободны.
        - И все?
        - Да. Я не принадлежу к полиции вашей страны и потому не имею права… судить вас.
        Казалось, что Клотильда решилась. Тем не менее она попросила дать ей немного времени на размышление. Она закрыла глаза, и Холмс наблюдал за этой с виду столь спокойной и безучастной молодой женщиной.
        «Возможно, она и не подозревает об опасности, - предположил англичанин. - Безусловно, раз Люпен ей покровительствует. С ним не страшно. Он всесильный, непогрешимый!»
        - Сударыня, я дал вам пять минут, а прошло уже больше получаса.
        - Могу ли я подняться к себе и захватить кое-какие вещи?
        - Нет, - ответил Холмс, опасаясь ее исчезновения.
        Клотильда улыбнулась:
        - Вы правы… Тогда я позову горничную.
        Девушке принесли шляпу и пальто. Приблизившись к отцу, она сказала:
        - Я провожу господина Стикмана. Мы собираемся посетить библиотеку.
        - Ты вернешься к завтраку? - спросил архитектор.
        - Может быть… Вернее, нет… Но не беспокойся, отец.
        И, повернувшись к Холмсу, Клотильда твердо заявила:
        - Я следую за вами, милостивый государь.
        На площади их дожидался автомобиль. Со стороны можно было различить только спину шофера и его меховой воротник. Приближаясь, Холмс услышал шум мотора. Открыв дверцу, сыщик пригласил Клотильду занять свободное место, а сам уселся напротив. Автомобиль быстро поехал по направлению к бульварам и авеню Великой армии.
        «Ганимар у себя… - размышлял сыщик. - Я оставлю девушку на его попечение… Сказать ему, кто она на самом деле? Нет, тогда он отведет ее в дом предварительного заключения, и все будет потеряно. После встречи с Ганимаром я перечитаю все имена домовладельцев. Сегодня ночью или завтра утром я двинусь в путь. В это же время я выкрою минутку и зайду к инспектору, чтобы поделиться с ним сведениями о Люпене и всей шайке. Куда это мы направляемся?»
        Они выезжали из столицы через городские ворота Нельи.
        - Что за черт! Ведь улица Перголез находится в Париже.
        Холмс открыл окно:
        - Водитель, вы ошиблись… Улица Перголез!..
        Тот не ответил. Англичанин повысил голос:
        - Я приказываю вам повернуть обратно!
        Шофер промолчал. Англичанин встревожился. Он бросил взгляд на Клотильду: легкая улыбка блуждала на ее губах. Холмс стал внимательно рассматривать шофера. Сыщик покрылся холодным потом, и, сжав кулаки, понял, что перед ним не кто иной, как Арсен Люпен.
        - Ну что, господин Холмс, вам нравится наша прогулка?
        - Все просто превосходно, - парировал Шерлок.
        В жизни не приходилось Холмсу делать таких невероятных усилий, чтобы сдержаться и не наговорить лишнего. Но вдруг его спокойствие уступило место дикой ненависти. Сыщик выхватил из кармана револьвер и, направив дуло на девушку, крикнул:
        - Сейчас же остановитесь, Люпен, иначе я выстрелю в Клотильду Детанж!
        - Советую вам целиться в щеку, если вы действительно хотите попасть в висок, - ответил Люпен, не поворачивая головы.
        Подруга Арсена произнесла:
        - Максим, не мчитесь так быстро, здесь очень скользко. Мне страшно.
        Она продолжала улыбаться и смотреть на дорогу, по которой ехал автомобиль.
        - Пусть остановит! - гневно приказал Холмс девушке. - Вы видите, что я способен на все.
        Дуло револьвера коснулось ее локонов. Клотильда прошептала:
        - Максим, вы неосторожны. Мы можем перевернуться.
        Холмс положил револьвер обратно в карман, схватился за ручку дверцы и, несмотря на безрассудство подобного поступка, собрался выпрыгнуть. Клотильда заметила:
        - Осторожно, сударь, за нами следует другой автомобиль.
        Шерлок обернулся и увидел нагонявшую их огромную ярко-красную машину. Ее цвет напоминал кровь, а четверо пассажиров, одетые в медвежьи шубы, походили на диких зверей. «Ну, - подумал Холмс, - очевидно, меня уже охраняют. Подождем».
        В то время как автомобиль Люпена пересекал Сену, Холмс сидел неподвижно, скрестив руки на груди. Он примирился со своим положением и только хотел понять, каким чудом его противник оказался на месте шофера. Он не допускал мысли, что тот славный малый являлся сообщником Арсена. Но ведь кто-то предупредил Люпена о планах Шерлока. Однако никто не знал намерений сыщика, как же мошенник мог все предусмотреть?
        Вдруг Холмса осенило: телефонный разговор с модисткой стал сигналом об опасности. Теперь все стало понятно. Когда загримированный сыщик намекнул о своем желании побеседовать с Клотильдой, девушка сразу же почувствовала угрозу. Быстро угадав цель Холмса и его настоящее имя, мадемуазель Детанж по телефону ровным голосом попросила Люпена о помощи, используя условный язык. В самый серьезный момент влюбленная женщина смогла придать своему лицу равнодушное выражение и оказалась достойным противником англичанина. Как можно бороться с человеком, у которого столь преданные соратники? «Влияние Люпена огромно, раз он внушает Клотильде столько энергии и смелости», - подумал Холмс.
        Миновав Сену, они въехали на Сен-Жерменскую возвышенность. На расстоянии полукилометра от города автомобиль замедлил ход, и спустя несколько мгновений обе машины остановились. Кругом не было ни души.
        - Господин Холмс, - вежливо произнес Люпен, - будьте любезны, пересядьте к нашим соседям. У нашего автомобиля слишком маленькая скорость.
        - С удовольствием, - ответил Холмс, который не имел выбора.
        - Позвольте мне также одолжить вам эту шубу. Скоро мы помчимся очень быстро, и вы можете замерзнуть. Также осмелюсь предложить вам два сэндвича… Пожалуйста, примите их, ведь неизвестно, когда мы сможем пообедать.
        Показались пассажиры второго автомобиля. Один из них подошел к Арсену. Когда он снял очки, Холмс узнал в нем господина в сюртуке из ресторана Онгруа. Люпен сообщил подельнику:
        - Доставьте этот автомобиль шоферу, который ждет в первом винном погребе по правой стороне улицы Лежандр. Вручите обещанную ему вторую тысячу франков.
        Люпен подошел к Клотильде и некоторое время беседовал с девушкой. Затем они пересели в красный автомобиль: Холмс рядом с Люпеном, а сзади - один из шайки. Арсен не преувеличивал, говоря: «Мы очень быстро помчимся». Они набрали головокружительную скорость. Горизонт, казалось, бежал им навстречу. Пейзаж постоянно менялся. Деревья, дома, долины и пастбища проносились мимо наших пассажиров.
        Холмс и Люпен молчали. Листья тополей задевали их головы. Показались предместья Руана, а затем и сам город, порт и многокилометровые набережные. За Руаном последовали Кодебек, Либелон, Кольбеф. Вдруг они увидели берег Сены, где была пришвартована яхта, готовая к отплытию. Автомобиль затормозил. За два часа он преодолел более сорока километров.
        Человек в синей куртке и расшитой золотом фуражке подошел к пассажирам и поклонился.
        - Прекрасно, капитан! - воскликнул Люпен. - Вы получили телеграмму?
        - Так точно.
        - «Ласточка» готова к отплытию?
        - Готова.
        - Тогда прошу вас, господин Холмс.
        Англичанин огляделся вокруг и заметил группу людей, расположившихся на террасе кафе. Холмс понял, что любое сопротивление бесполезно, поскольку его могут схватить, связать и отправить в трюм. Он сам поднялся на мостик и последовал за Люпеном в капитанскую каюту. Арсен закрыл дверь и без всякого предупреждения сказал Холмсу:
        - Что вам удалось разузнать?
        - Все.
        - Говорите точнее.
        В голосе Арсена больше не слышалось иронии. Оба противника смотрели друг на друга с ненавистью. Слегка взволнованный, Люпен продолжал:
        - Я неоднократно встречал вас на своем пути, милостивый государь. И таких свиданий накопилось слишком большое количество. Мне надоело терять время, чтобы избежать ваших хитроумных ловушек. Предупреждаю, мое дальнейшее поведение будет зависеть от одного вашего ответа. Какими сведениями вы обладаете?
        - Я знаю все, сударь, повторяю вам еще раз.
        Арсен Люпен порывисто произнес:
        - Я сам отвечу за вас. Вы поняли, что под именем Максима Бермона я… изменил план пятнадцати домов, построенных Детанжем.
        - Да.
        - Вы уже знакомы с планами четырех?
        - Да.
        - У вас имеется список остальных одиннадцати.
        - Да.
        - Несомненно, вы обнаружили список в книге архитектора Детанжа сегодня ночью.
        - Да.
        - Поскольку вы уверены, что одно сооружение служит моим укрытием и жилищем моих друзей, то поручили Ганимару начать поиски дома.
        - Нет.
        - Что это означает?
        - То, что я действую самостоятельно и обхожусь без посторонней помощи.
        - Итак, пока вы в моих руках, мне нечего опасаться.
        - Верно.
        - Во всяком случае, вы будете под моим арестом столько времени, сколько понадобится для моей безопасности, - сказал Арсен.
        - Нет.
        - Увидим.
        Люпен открыл дверь каюты, позвал капитана, двух матросов и, повернувшись к Холмсу, сообщил:
        - Милостивый государь, дайте мне слово не сбежать, пока не окажетесь на корабле, плывущем в Англию.
        - Даю слово сделать все возможное, чтобы совершить побег, - ответил Холмс без тени смущения.
        Люпен подал знак, матросы схватили англичанина и произвели обыск, затем связали сыщику ноги и прикрутили веревкой к койке капитана.
        - Довольно! - скомандовал Арсен. - Ваше упрямство и серьезность дела заставили меня прибегнуть к этим мерам.
        Матросы вышли из каюты. Люпен обратился к капитану:
        - Сударь, пусть один из экипажа останется в распоряжении господина Холмса. Вы также можете составить ему компанию. Прошу быть к нему внимательным, это не пленник, а гость. Сколько времени?
        - Пять минут третьего.
        Люпен сверился со своими часами и перевел взгляд на хронометр, висевший на стене каюты.
        - Действительно, все верно. Когда вы сможете доплыть до Саутгемптона?
        - Если не спешить, то ровно через девять часов.
        - Пусть будет одиннадцать. Вы должны достичь гавани Саутгемптона, когда оттуда отплывет двенадцатичасовой пароход, прибывающий в Гавр в восемь утра. Вы слышите, капитан? Вы должны прибыть в Саутгемптон после полуночи.
        - Так точно.
        Через несколько минут Холмс услышал звук отъезжающего автомобиля и почувствовал, что «Ласточка» снялась с якоря. В три часа пополудни яхта вышла в открытое море. Шерлок лежал на кушетке, к которой его привязали, и крепко спал. На следующие сутки - а это был десятый, последний день схватки между Холмсом и Люпеном, - «Эхо Франции» напечатало сенсационную заметку: «Вчера Арсен Люпен велел выслать из Франции Шерлока Холмса, знаменитого английского сыщика. Приказ, подписанный в полдень, тотчас привели в исполнение. В час ночи Холмса доставили в Саутгемптон».
        IV
        Вторичный арест Арсена Люпена
        Двенадцать фургонов для перевозки мебели запрудили в восемь часов утра улицу Крево. Господин Феликс Даве покидал свое жилище на четвертом этаже. В тот же день его богатый сосед, эксперт Дюбрей, владеющий всем пятым этажом, решил отправить свою коллекцию редкой мебели в другой особняк. Роскошная обстановка огромной квартиры часто вызывала любопытство среди публики, и Дюбрея часто навещали иностранные корреспонденты. Он даже смог присоединить к своей собственности пятые этажи двух соседних зданий.
        Жители квартала вспомнили о некоторых странных обстоятельствах переезда довольно поздно. Оказалось, что ни один из фургонов не принадлежал ни Даве, ни Дюбрею. Но служащие работали очень усердно и закончили все к одиннадцати часам. В обоих квартирах остались лишь оберточная бумага и старые тряпки.
        Феликс Даве спокойно отправился в Порт-Дофин, где позавтракал в ресторане «Китайский павильон». Затем вернулся на улицу Крево и сказал привратнику:
        - Я поднимусь на секунду наверх, осмотрю комнаты и отдам вам ключи.
        Вначале Даве проверил свой кабинет. Очутившись в помещении, он взял конец газового провода, протянутый у камина, отвинтил медную крышку, приставил к шлангу маленький аппарат в виде воронки и подул в него. Легкий свист послужил ему ответом. Приставив провод ко рту, Даве прошептал:
        - Никого нет?
        - Нет.
        - Хорошо.
        Даве нажал на резьбу камина. Мраморная стойка передвинулась, а зеркало, висевшее над очагом, опустилось. За ним обнаружилось потайное отверстие, в котором виднелись своды, выложенные белыми плитами, и ступеньки. Даве добрался по лестнице до комнаты пятого этажа и вышел из другого камина. Дюбрей уже поджидал его. Таким же образом оба поднялись на шестой этаж, где находились комнаты прислуги. Там бывшие соседи встретили троих молодых людей.
        - Ничего нового?
        - Нет, хозяин.
        - На улице все спокойно?
        - Да.
        - Через десять минут я покидаю дом… Если заметите что-нибудь подозрительное на улице, предупредите меня.
        После разговора Даве и Дюбрей спустились обратно той же дорогой. Очутившись у себя, Даве придал камину прежний вид и радостно воскликнул:
        - Хотел бы я видеть лица тех, кто обнаружит такой восхитительный механизм: сигналы тревоги, электрические и телефонные провода, невидимые ходы, подвижные паркетные доски, скрытые лестницы… Сплошное волшебство! Так Арсен Люпен прославится еще больше!
        - Мы могли прекрасно обойтись без подобной рекламы. Жаль оставлять подобную обстановку. Черт бы побрал Холмса!
        - Он не вернулся?
        - Каким образом? В гавани Саутгемптона остался только один пароход, отплывающий в полночь. Из Гавра в восемь часов утра отправляется единственный поезд, который прибывает в Париж после полудня. Холмс не мог сесть на одиннадцатичасовой корабль, ведь я отдал капитану «Ласточки» твердые приказания. Иными словами, сыщик прибудет во Францию поздним вечером.
        - Он может приехать в Париж?
        - Холмс никогда не бросает начатое. Но он опоздает, мы уже будем далеко.
        - А Клотильда Детанж?
        - Я должен встретиться с ней через час.
        - В доме архитектора?
        - О нет! Она возвратится домой через несколько суток. Пусть пройдет время… Но вы должны идти. Погрузка наших вещей на пароход продлится долго. Ваше присутствие там необходимо.
        Дюбрей откланялся. Феликс Даве в последний раз обошел квартиру и поднял с пола два или три разорванных письма. Заметив кусок мела, он нарисовал на стене столовой большую рамку и сделал в ней надпись: «Здесь в начале ХХ века пять лет жил дворянин-вор Арсен Люпен». Сочиненная фраза доставила автору большое удовольствие. Он любовался ею, весело насвистывая, и вдруг воскликнул:
        - Передав дело историкам будущих поколений, надо бежать. Прощайте, владения Арсена Люпена! Прощайте, пятьдесят пять комнат - шесть квартир, которыми я владел! И ты, мой маленький кабинет!
        Радость Люрена прервал резкий и быстрый звонок, который повторился дважды и смолк. Он узнал сигнал тревоги. В чем дело? Что случилось? Непредвиденная опасность?..
        Арсен хотел кинуться в свою комнату и сбежать. Но прежде он подошел к окну - улица была безлюдна и спокойна. Неужели враг проник в дом? Он начал прислушиваться. Люпену показалось, что он слышит неясный шум. Не раздумывая, он бросился вон. Когда он достиг порога, раздался звук открываемой входной двери.
        - Черт побери, - прошептал он, - надо спешить. Вероятно, здание окружено… Невозможно воспользоваться черным ходом… К счастью, остается камин…
        Люпен нажал на резьбу, но она не поддавалась.
        - Проклятие, я погиб…
        Арсен всей тяжестью налег на камин. Никакого результата! Проверенный механизм отказывался действовать, словно повинуясь судьбе или злому року. Люпен еще с большим ожесточением кинулся на мраморную плиту, но снова потерпел поражение.
        «Возможно ли, чтобы это пустячное препятствие стало помехой на моем пути?» - в отчаянии подумал он, ударяя кулаком по мрамору. Затем он схватил молоток и решил разбить камин целиком.
        - В чем дело? Что-то пошло не так?
        Люпен повернулся, задрожав от испуга. Перед ним стоял Холмс.
        - Вы! - Арсен замер, словно ослепленный ужасным видением.
        Сыщик, которого он сам поймал накануне здесь! Но для подобного чуда должна была сместиться земная ось. Англичанин произнес, обращаясь к Арсену с иронией и в то же время с какой-то пренебрежительной вежливостью:
        - Милостивый государь, теперь я забуду ночь, проведенную в доме барона д’Отрека, неприятности моего друга Ватсона и похищение в автомобиле. Настоящий момент искупает все. Я вознагражден.
        Люпен молчал, и англичанин продолжал:
        - Вы со мной согласны?
        Подумав немного и стараясь прочесть заветные мысли Шерлока, Люпен объявил:
        - Я предполагаю, господин Холмс, что ваше поведение имеет серьезные основания?
        - Вы правы.
        - Если вы смогли сбежать от бдительного капитана и матросов, не думайте, что вы стали самым удачливым в схватке. Однако когда я встретил вас в моем убежище, то понял, что ваша месть будет жестокой.
        - Действительно.
        - Что с домом?
        - Окружен.
        - А два соседних?
        - Также.
        - Верхняя квартира?
        - Все три квартиры господина Дюбрея наводнила полиция.
        - Так что же?..
        - Вы пойманы, окончательно и бесповоротно.
        Теперь Люпеном овладели чувства, которые испытывал Холмс во время автомобильного путешествия. Арсен едва сдерживал гнев и возмущение, но честность и благородство натуры заставили его смириться с обстоятельствами. Он решил считать свое поражение лишь временным.
        - Мы квиты, милостивый государь, - отчетливо произнес он.
        Англичанину понравилось подобное признание. Настало глубокое молчание; спустя несколько минут Люпен полностью пришел в себя и, улыбнувшись, продолжал:
        - И я, кстати, доволен. Очень скучно постоянно выигрывать.
        Люпен приблизился к Шерлоку:
        - Чего вы ждете?
        - Что вы имеете в виду?
        - Да ведь Ганимар уже тут со своими агентами. Почему он не зайдет?
        - Я попросил его подождать, - ответил Шерлок. - Впрочем, он предположил, что господин Феликс Даве является лишь подельником Люпена.
        - И все же, - сказал Арсен, - почему вы вошли в квартиру один?
        - Я сначала хотел поговорить с вами.
        - Ха-ха! Вот чего вам надо! Господин Холмс, я сожалею, что не могу предложить вам кресла. Удовлетворит ли вас сломанный ящик вместо стула?
        - Прошу вас не беспокоиться. Мне надо сказать вам всего несколько фраз. Я буду краток. Цель моего пребывания во Франции не связана с вашим арестом. Я вынужден был следить за вами…
        - И какова ваша цель?
        - Отыскать бриллиант голубой воды. Драгоценность, подкинутая во флакон консулу Блейхену, оказалась фальшивкой. Настоящий камень хранится у вас. Итак, мне нужен алмаз. Я обещал возвратить его графине де Крезон.
        - Но как же вы получите бриллиант, если он в моих руках?
        - Вы отдадите мне его сами.
        - Добровольно?
        - Я его куплю.
        Люпен расхохотался.
        - Вы достойный сын вашей страны. Вы хотите совершить сделку?
        - Так и есть.
        - И что вы предлагаете взамен?
        - Освобождение Клотильды Детанж.
        - Что? По моим сведениям, она на свободе.
        - Я дам Ганимару нужные указания. Дочь архитектора, лишенная вашего покровительства, будет поймана.
        Люпен снова рассмеялся:
        - Милейший господин, вы ошибаетесь. Мадемуазель Детанж находится в надежном месте. Я требую другой выкуп.
        Англичанин призадумался. Он слегка смутился и покраснел. Решившись, он положил руку на плечо противника и заявил:
        - А если я предложу вам…
        - Свободу?
        - Нет… Но я могу ненароком отлучиться, чтобы посоветоваться с господином инспектором…
        - И дать мне время на размышление?
        - Да.
        - Боже мой, к чему это приведет! Ведь проклятый механизм не действует, - воскликнул Арсен, гневно ударив по камину.
        Вдруг он испустил крик. По какому-то неожиданному капризу судьбы резьба поддалась. Люпен прошелся взад-вперед, обдумывая свой ответ. Затем он, в свою очередь, дружелюбно положил руку на плечо англичанина и произнес:
        - Теперь, когда мы все хорошенько обсудили, господин Холмс, я предпочитаю заняться своими делами.
        - Но все-таки…
        - Нет, я ни в ком не нуждаюсь.
        - Когда вы окажетесь в руках Ганимара, все будет потеряно. Вас больше не выпустят.
        - Это мы еще посмотрим.
        - Итак?..
        - Я оставляю бриллиант у себя.
        Холмс вынул часы.
        - Осталось десять минут. Ровно в три часа я вызову инспектора.
        - Нам осталось провести вместе несколько приятных мгновений, - парировал Люпен, - воспользуемся же оставшимся временем. Прошу вас, ответьте, как вы узнали этот адрес и имя - Феликс Даве?
        Англичанин, который не спускал обеспокоенного взгляда с Арсена, согласился ввести противника в курс дела:
        - Ваш адрес? Разумеется, от блондинки.
        - От Клотильды?
        - Вспомните… вчера утром, когда я намеревался похитить ее и увезти на автомобиле, мадемуазель Детанж разговаривала по телефону со своей портнихой.
        - Действительно.
        - Я сообразил, правда, довольно поздно, что вы и швея - один и тот же человек. Сегодня ночью в каюте парохода я наконец-то вспомнил две последние цифры вашего телефонного номера… Ноль четыре. Имея в руках список домов, мне оказалось несложным выяснить все необходимое о Феликсе Даве.
        - Превосходно, замечательно! Но я все-таки не могу понять, как вам удалось прибыть из Гавра сегодня утром. Каким образом вы сбежали с «Ласточки»?
        - Я не совершал побега.
        - Но все-таки…
        - Вы приказали капитану прибыть в Саутгемптон в час ночи. Но я успел сесть на пароход, выходящий из Гавра в одиннадцать вечера.
        - Неужели капитан изменил мне? Это невозможно.
        - Капитан остался вам верен. Все дело в его часах, - ответил Холмс. - Я перевел время на час вперед.
        - Каким образом?
        - Самым обыкновенным, повернув ключ. Мы мило беседовали, сидя рядом. Я рассказывал ему всевозможные истории… Он даже ничего не заметил.
        - Браво! Я запомню этот фокус. Что же вы сделали с хронометром на стене каюты?
        - Ах! С ним было сложнее, ведь меня связали. Но матрос, охраняющий меня, согласился помочь. Он передвинул стрелку.
        - Что вы! Неужели?..
        - О! Он и не подозревал всей важности своего поступка! Я сказал, что должен любой ценой попасть на первый поезд, идущий в Лондон, и он поддался…
        - Какой ценой?..
        - Я сделал ему маленький подарок. Но он, как честный человек, отказался принять его.
        - Что это за вещь?
        - Сущая безделица.
        - Но все же? Бриллиант голубой воды?
        - Да, поддельный, тот самый, которым вы подменили камень графини де Крезон. Он отдал фальшивку в мое распоряжение.
        Раздался неудержимый взрыв хохота:
        - Боже, как это смешно! Мой поддельный алмаз у матроса! А часы капитана! А стрелки висячих часов!.. - не унимался Люпен.
        Инстинктивно Холмс почувствовал, что под чрезмерной радостью Арсена кроется абсолютная сосредоточенность. Вероятно, он собирался с силами для нападения. Люпен постепенно приближался к Холмсу. Англичанин отходил все дальше и будто случайно спрятал в карман руку.
        - Уже три часа, милостивый государь.
        - Жаль!.. Нам было так весело!..
        - Я жду вашего ответа.
        - Боже! Как вы требовательны! Итак, игра подходит к концу, а ставка - моя свобода!
        - Или бриллиант.
        - Хорошо… Начнем! Ваш ход.
        - Я бью королем, - ответил Холмс и вытащил пистолет.
        - А я - тузом, - возразил Арсен, подступая с кулаками к англичанину.
        Холмс выстрелил в воздух, чтобы дать знать Ганимару, вмешательство которого было необходимо. Но удар Люпена пришелся как раз по желудку Холмса. Сыщик побледнел и пошатнулся. Одним прыжком мошенник прыгнул к камину, резьба стала поддаваться… Но слишком поздно! Открылась входная дверь…
        - Сдавайтесь. А не то…
        Ганимар моментально очутился в комнате с револьвером, направленным на врага. За инспектором следовали еще двадцать здоровых молодцов, которые с удовольствием уложили бы Люпена, окажи он малейшее сопротивление. Тогда Арсен хладнокровно произнес:
        - Ладно. Я сдаюсь.
        И он скрестил руки на груди. Все остолбенели. Слова Люпена гулко прозвучали в комнате и еще долго раздавались в ушах присутствующих. Все ждали, что он сбежит через потайную дверь или спрячется за стеной от нападавших. И вдруг он сдался! Взволнованный Ганимар подошел к нему и с подобающей важностью произнес:
        - Я арестовываю вас, Люпен.
        - Брр… - ответил тот дрожащим голосом. - Вы меня беспокоите, милейший Ганимар. Какое печальное лицо! Можно подумать, вы собираетесь сказать надгробную речь на могиле друга. Не будьте так печальны.
        - Я обвиняю вас.
        - Нас всех должно поразить, что верный слуга закона, Ганимар, сейчас поймает Арсена Люпена. Свершилась история… Прошу понять серьезность события… Второй раз подобный факт вряд ли повторится. Браво, Ганимар, вы далеко пойдете, - изрек Люпен.
        И он протянул руки к стальным наручникам. Все произошло самым торжественным образом. Полицейские, несмотря на всю свою ненависть к знаменитому мошеннику, очень осторожно привели в исполнение приказ Ганимара. Они казались удивленными оттого, что смогли прикоснуться к недосягаемому Арсену.
        - Бедный Люпен, - говорил, вздыхая, сам арестованный, - что скажут твои благородные друзья, увидев такое унижение?
        Он уверенно развел руки. От напряжения на его лбу вздулись жилы, но он достиг цели.
        - Итак, - заключил он, - цепь лопнула. Прошу другую - эта ничего не стоит.
        Он одобрил вторые наручники:
        - Вот теперь хорошо!
        Пересчитав полицейских, он сказал:
        - Сколько вас всего, друзья мои? Двадцать пять? Тридцать? Слишком много… Но ничего не поделаешь. Ах! Если бы вас было пятнадцать!
        Величайший артист, он вдохновенно играл свою роль. Но все же такое выступление казалось слегка поверхностным и чересчур ироничным. Холмс наслаждался монологом Арсена, словно созерцал талантливую сценическую постановку.
        - Итак, маэстро, - продолжал арестованный, обращаясь к Шерлоку, - все это дело ваших рук. Благодаря вам Люпен сгниет на сырой соломе тюремной камеры. Признайтесь, ваша совесть не совсем чиста. Вероятно, вы переживаете?
        Англичанин невольно пожал плечами, как бы желая сказать: «Исход зависел от вас».
        - Нисколько! - сразу понял Арсен. - Бриллиант голубой воды! Ах, я потратил на него очень много сил. Я оставляю камень у себя. Когда мы встретимся с вами в Лондоне, господин Холмс, я объясню вам причину…
        Вдруг он вздрогнул: раздался резкий звук, но это был не условленный сигнал тревоги, а телефонный звонок. Провода как раз проходили в кабинете между двумя окнами. Видимо, рабочие забыли снять аппарат. Кто же из соратников попадется в ловушку?
        Арсен резко повернулся к телефону, как будто желая уничтожить его взглядом. Ганимар снял трубку:
        - Алло… Да, здесь. Хорошо, жду.
        Решительным жестом Холмс оттолкнул инспектора, схватил трубку, приложил к отверстию носовой платок и внимательно посмотрел на Люпена. Взгляд, которым обменялись противники, свидетельствовал, что их внезапно осенило. У обоих возникла догадка о даме-блондинке. Она хотела связаться с Феликсом Даве или, вернее, с Максимом Бермоном. Вдруг она невольно доверит Холмсу тайну!
        Англичанин отрывисто произнес измененным голосом:
        - Алло…
        Настала тишина, после чего Холмс сказал:
        - Да, это я, Максим.
        События приняли еще более драматический оборот. Непобедимый и насмешливый Арсен не пытался скрыть беспокойства. С побледневшим лицом, он силился угадать слова невидимой собеседницы. Холмс шепотом продолжал:
        - Алло!.. Да, все кончено, и я намереваюсь встретиться с вами, как мы договорились… Да, там, где вы находитесь. Вы согласны?..
        Шерлок задумался, ища нужные слова, и вдруг умолк. Было ясно, что он желал незаметно выяснить местонахождение блондинки. Присутствие Ганимара мешало сыщику. Холмс произнес:
        - Алло!.. Алло!.. Вы слышите?.. Ваш голос пропадает… Я еле различаю слова… Видите ли… Я думаю… Предпочтительнее, чтобы вы возвратились домой… Опасности никакой!.. Он в Англии! Я получил депешу, подтвердившую его прибытие…
        Какая ирония! Холмс прибавил:
        - Итак, друг мой, не теряйте времени. Скоро я буду с вами.
        И он повесил трубку.
        - Господин Ганимар, я прошу у вас трех полицейских.
        - Для блондинки, не правда ли?
        - Да.
        - Вы знаете, кто она и где живет? - спросил инспектор.
        - Да.
        - Черт побери, прекрасная добыча! Мы славно поработали. Ребята, следуйте за этим господином.
        Все завершилось. Блондинка во власти Холмса. Благодаря упрямству Люпена и счастливому стечению обстоятельств, сыщик одержал победу, а дворянин-вор был повержен.
        - Господин Холмс!
        Видимо, Арсена потряс этот удар. Глубокие морщины прорезали его лоб, он казался уставшим и мрачным. Но вдруг, выпрямившись во весь рост, он самодовольно произнес:
        - Согласитесь, злая судьба преследует меня. Несколько часов назад она помешала мне бежать и отдала меня в ваши руки. Теперь же вручает вам белокурую красавицу. Я вынужден смириться.
        - Что это означает?
        - Я готов вернуться к вашему деловому предложению.
        Холмс отозвал в сторону полицейского инспектора и тоном, не допускающим возражений, попросил позволения пообщаться с Люпеном наедине. Это был их последний разговор.
        - Что вы хотите? - сухо и нервно спросил Холмс.
        - Свободу Клотильде Детанж, - ответил Арсен с теми же интонациями.
        - Вам известна цена?
        - Да.
        - Вы согласны?
        - Да, на все условия.
        - Ах! - удивился англичанин. - Но вы отказываетесь от личной выгоды…
        - Дело не во мне, господин Холмс, а в женщине, которую я любил. Мы, французы, имеем совершенно другие воззрения на этот счет. Хотя меня зовут Люпен, я не могу поступить иначе.
        Холмс слегка поклонился ему и прошептал:
        - Бриллиант голубой воды?
        - Возьмите мою трость. Она в углу камина. Нажмите на набалдашник и вращайте железный винт, находящийся у основания.
        Холмс последовал инструкциям Арсена. Во внутренней части полой ручки оказался шарик из воска, где хранился алмаз. Шерлок осмотрел камень. Несомненно, это был настоящий бриллиант.
        - Клотильда Детанж свободна, - обратился он к Арсену.
        - Я настаиваю на том, чтобы в будущем ей не угрожала подобная опасность.
        - Будьте уверены.
        - При любых обстоятельствах?
        - Даю вам слово. Я больше не знаю ни ее имени, ни адреса.
        - Спасибо. До свидания. Мы еще увидимся, не правда ли?
        - Возможно, - сказал сыщик.
        После между Ганимаром и Холмсом произошла бурная сцена, которую англичанин пресек довольно резким образом:
        - Сожалею, господин инспектор, но я не согласен. У меня нет времени, чтобы убеждать вас. Через час я буду на вокзале.
        - А блондинка?..
        - Я ничего о ней не слышал.
        - Но секунду назад?
        - Я ничего не понимаю. Люпен в вашем распоряжении. Вот и бриллиант голубой воды, который вы с величайшим удовольствием передадите графине. Вам нечего жаловаться!
        - Но блондинка!
        - Найдите ее сами.
        Холмс нахлобучил шапку и быстро удалился, не желая тратить время попусту.
        - Счастливого пути, маэстро, - крикнул Люпен ему вслед.
        Но тот не ответил.
        - Вот что называется уйти по-английски, - заявил Арсен. - Островитянин не обладает той вежливостью, отличающей нас, французов, от других народов. Подумайте, милейший Ганимар, как бы поступил наш соотечественник в подобном случае? Какую галантность он мог проявить! Боже, инспектор, что вы делаете? Вот те на, обыск! Но, милый друг, здесь нет ни клочка бумаги. У меня все припрятано в надежном месте.
        Все же Люпен покорился своей участи и, окруженный полицейскими, наблюдал за действиями Ганимара. Через двадцать минут он прошептал:
        - Заканчивайте поскорее, инспектор.
        - Вы торопитесь?
        - У меня свидание.
        - В доме предварительного заключения?
        - Нет, в Париже.
        - Вот еще! Когда?
        - В два часа дня.
        - Теперь три.
        - Именно, я опоздал, а я это просто ненавижу.
        - Можете повременить пять минут?
        - Ни одной секунды.
        - Очень любезно с вашей стороны… Я постараюсь…
        - Говорите поменьше… И этот шкаф тоже? Но ведь он пуст!
        - А документы?
        - Старые счета!
        - Нет, пакет, перевязанный ленточкой.
        - Розовый? О! Ганимар, молю небом, не разворачивайте сверток.
        - Письма от женщины?
        - Да.
        - Светской?
        - Из высшего общества.
        - Имя?
        - Госпожа Ганимар.
        - Очень смешно! - воскликнул уязвленный инспектор.
        В это же время полицейские, обыскивающие остальные комнаты, возвратились и объявили, что все оказалось безрезультатно. Люпен расхохотался.
        - Я так и думал! Неужели вы надеялись найти список моих соратников? Ганимар, вам нужно познакомиться с другими тайнами моей квартиры. Видите газовый провод? Это не что иное, как переговорное устройство. В камине скрыт ход с лестницей. Стена глухая. Посмотрите на кнопки звонков! Проверьте вот этот…
        Ганимар послушался
        - Ничего не слышите?
        - Нет.
        - Я также. А между тем вы предупредили моего помощника, чтобы он приготовил воздушный шар.
        - Ну, - решил Ганимар, окончив осмотр, - довольно глупостей, в путь.
        Он направился к выходу, за ним последовали полицейские. Люпен не сдвинулся. Агент, приставленный к нему, толкнул Арсена, но напрасно.
        - Ну, что там еще? - проворчал инспектор. - Вы отказываетесь?
        - Вы правы. Я остаюсь здесь. Мне нечего делать в камере.
        - Да вы с ума сошли!
        - Не докладывал ли я вам о том, что у меня назначено свидание?
        - Люпен!
        - Ганимар, меня ждет моя блондинка. Неужели вы считаете меня неотесанным мужланом? Заставить женщину волноваться - крайне невежливый поступок.
        - Послушайте, Люпен, - воскликнул раздраженный инспектор. - Я отнесся к вам очень внимательно, но всему есть границы. Идите за мной.
        - У меня важная встреча.
        - Повторяю в последний раз.
        - Не-воз-мож-но.
        Ганимар подал знак. Двое полицейских схватили Люпена, но тотчас же отскочили от арестованного с громкими криками. Арсен вонзил в них пару длинных игл. Взбешенная ватага бросилась на помощь пострадавшим, горя желанием отомстить за товарищей. Кто-то попал Люпену прямо в висок. Он упал.
        - Если он сильно пострадает, - заявил Ганимар, - то всем придется иметь дело со мной.
        Инспектор нагнулся к Люпену, но, заметив, что тот дышит спокойно, приказал поднять арестованного за ноги и голову, а сам поддержал поясницу.
        - Идите медленно!.. Не качайте его… Ах, животные! Вы могли его убить! Ну, Люпен, как дела?
        Тот открыл глаза и прошептал:
        - Неважно, Ганимар… Как вы допустили…
        - Это ваша вина, черт побери, с вашим характером и упрямством! - ответил старый инспектор. - Но вам не слишком больно?
        Процессия приближалась к лестничной площадке. Арсен застонал.
        - Ганимар… Коридор очень узок… Мне переломают кости…
        - Согласен.
        Вызвали лифт, куда осторожно перенесли Арсена. Ганимар уселся рядом и приказал полицейским, чтобы они шли пешком. Но не успел он закрыть дверь, как раздались душераздирающие крики. Подобно воздушному шару, лифт взвился вверх. Послышался взрыв хохота.
        - Черт побери… - прорычал Ганимар, ища в темноте кнопку спуска.
        Затем он начал вопить:
        - Пятый этаж! Сторожить все!
        Полицейские, перепрыгивая через четыре ступеньки, бросились наверх. Тем временем лифт с огромной скоростью поднялся до последнего пролета и резко остановился. Так уже поджидали трое молодых людей. Двое бросились к Ганимару и подмяли его под себя. Ошеломленный инспектор даже не сопротивлялся. Третий сообщник подхватил Люпена.
        - Я предупреждал о побеге на воздушном шаре… - послышался отдаляющийся голос Арсена. - Спасибо вам! Будьте менее сострадательны в следующий раз. И помните, что Люпен не даст себя в обиду. Прощайте…
        Двери захлопнулись, и кабина поехала вниз, оставив Ганимара на лестнице. Все произошло так быстро, что старый полицейский успел догнать своих людей у комнаты привратника. Не говоря ни слова, они пересекли двор и поднялись по черному ходу на шестой этаж, где жила прислуга. Именно таким образом подельники Люпена пробрались в здание.
        Длинный зигзагообразный коридор с пронумерованными комнатами привел полицейских к двери. За ней оказался черный ход. Ганимар спустился по нему, миновал какой-то холл и очутился на улице Пико. Тогда он сообразил, что соседние дома соединяются между собой. Фасады зданий выходили на две параллельные улицы, находившихся на расстоянии шестидесяти метров друг от друга.
        Ганимар вбежал в комнату привратницы и, показав визитную карточку, спросил:
        - Вы видели троих людей?
        - Да, слуги и друзья жильцов четвертого и пятого этажей.
        - Назовите имена квартирантов.
        - Господа Фовели, их двоюродные братья Прово… Все переехали сегодня. Остались только двое слуг… Они недавно вышли.
        «Эх! - подумал Ганимар, падая на диван. - Какую хорошую партию мы проиграли! Эти дома занимала вся шайка…»
        Через сорок минут два господина подъехали к Северному вокзалу. Они поспешили занять места в курьерском поезде. За ними следовали носильщики с багажом. Рука одного из пассажиров была на перевязи, его бледное лицо свидетельствовало о неважном самочувствии. Другой выглядел очень довольным.
        - Ватсон, поторопитесь, чего доброго опоздаем на поезд… Ах! Друг мой, я никогда не забуду десяти дней, проведенных во Франции, - с улыбкой сообщил Холмс.
        - Я тоже.
        - Какие сражения нам пришлось выдержать!
        - Восхитительные.
        - Не обошлось без мелких неприятностей, но это не важно.
        - Да, они в самом деле незначительны.
        - А в итоге полная победа: Люпен арестован! Бриллиант голубой воды найден!
        - А моя рука сломана! - воскликнул Ватсон.
        Служащие закрыли двери вагонов.
        - Занимайте места, пожалуйста! - выкрикивали кондукторы.
        Один из носильщиков вошел в купе и начал раскладывать вещи. В то же время Холмс помогал Ватсону одолеть ступеньки.
        - Но что с вами, дружище? Хватит охать!.. Будьте мужественнее…
        И, подавая носильщику пятьдесят сантимов, сыщик произнес:
        - Спасибо, любезный. Возьмите деньги себе.
        - Благодарю вас, господин Холмс.
        Англичанин поднял глаза. Перед ним стоял Арсен Люпен.
        - Как?.. Вы!..
        Ватсон пробормотал:
        - Ведь вас только что арестовали!
        Арсен скрестил руки на груди и возмущенно заявил:
        - Итак, вы думали, что я не приду попрощаться с вами? После тех прекрасных часов, которые мы провели вместе! За кого вы меня принимаете?
        Раздался свист локомотива.
        - У вас есть все необходимое? Газеты, табак, спички? Тогда до свидания, я чрезвычайно рад, что познакомился с вами!.. Никогда не забуду… и надеюсь, что в скором времени…
        Арсен спрыгнул на платформу и закрыл двери вагона.
        - Прощайте, - повторил он, махая платком. - Пишите… Мой адрес: Люпен, Париж. Этого достаточно… До скорого свидания!
        Семерка червей
        I
        Знакомство Мориса Леблана с дворянином-вором Арсеном Люпеном
        Возможно, мои странные поступки связаны с особым состоянием, в котором я пребывал в ту злополучную ночь. Я ужинал с друзьями в ресторане «Каскады» под мелодии цыганского оркестра, игравшего меланхолические вальсы. Мы беседовали об ограблениях, таинственных происшествиях и вспоминали старые легенды.
        По окончании ужина я решил пройтись пешком. Компанию мне составил приятель Жан Даспри, прекрасный беспечный человек, трагически погибший полгода назад на границе Марокко. Была тихая и теплая ночь. Когда мы достигли бульвара Майо, где находился мой дом, Даспри обратился ко мне:
        - Вам не страшно здесь жить?
        - Я вас не понимаю, - удивился я.
        - Ведь ваш флигель стоит особняком! Никаких соседей… Хоть я и не трус, но все-таки…
        - Вы серьезно?
        - О! Я так просто спросил, - сказал Жан и, пожав мою руку, удалился.
        Я вынул из кармана ключ и открыл входную дверь.
        - Вот те раз! Антуан забыл зажечь свечу!
        Вдруг я вспомнил, что сам отпустил слугу. Почему-то тишина и темнота стали мне неприятны. Я поднялся, ощупью добрался до своей комнаты и запер дверь, чего обычно не делаю. Яркий свет вернул мне прежнее самообладание. Но я все же вынул револьвер и положил его у постели на ночной столик. Такая предосторожность успокоила меня. Я лег, решив почитать перед сном интересную книгу.
        Но крайне изумился, заметив рядом с ножом для разрезания страниц конверт с пятью сургучными печатями, отправленный на мое имя с припиской «срочно». Письмо! Мне! Кто положил его на самое видное место? Я нервно разорвал конверт и увидел следующее: «С того момента, как вы прочтете эти строки, не двигайтесь, не подавайте признаков жизни и ни в коем случае не кричите, иначе вы погибли…»
        Я не трус и могу встретиться с опасностью лицом к лицу или весело посмеяться над страхами, порожденными нашим воображением. Но, повторяю, в ту ночь я находился во взвинченном состоянии. Впрочем, не таилось ли тут что-то действительно загадочное?
        Я крепко сжал листок бумаги и постоянно перечитывал угрожающие фразы… «Не подавайте признаков жизни… не кричите… иначе вы погибли…» Кто-то явно хотел разыграть меня. Я пытался обратить все в шутку, но неясный страх сдавил мне горло. Я даже не решался потушить свечу. «Не двигайтесь… иначе вы погибли», - повторял я мысленно. И зачем бороться? Лучше просто закрыть глаза и постараться успокоиться. Вдруг послышался легкий треск - он доносился из кабинета, отделенного от меня передней.
        Сознание реальной угрозы сильно меня обеспокоило. У меня появилось желание встать, схватить револьвер и броситься в соседнюю комнату. Но я не поднялся с постели: зашевелилась портьера, и я различил фигуру человека, прятавшегося в узком промежутке между окном и столом. Я был уверен, что незнакомец также наблюдал за мной. Тогда все прояснилось. В то время, как остальные воры уносили добычу, их сообщник следил за мной. Что делать? Схватить оружие? Немыслимо… При малейшем движении или крике меня убьют.
        Вдруг весь дом содрогнулся. Раздался страшный удар, за которым последовали и другие. Мне показалось, что я слышу звуки молотка. Они участились. Все свидетельствовало о том, что шайка уверенно делает свою работу.
        Я не шевелился. Струсил ли я? Нет, я чувствовал упадок сил и нервное перенапряжение. Мой поступок был благоразумным. Зачем вступать в схватку? За наблюдателем стоит десяток подельников, которые моментально прибегут на зов. Рисковать жизнью из-за безделушек и нескольких ковров?
        Нестерпимая пытка длилась целую ночь! Удары смолкли, но я ждал их возобновления. А человек в моей спальне не сходил с места! Я не спускал с незнакомца испуганного взгляда, мое сердце сильно билось. Я покрылся холодным потом с головы до пят. Вдруг мною овладело необъяснимое спокойствие: послышался шум кареты молочника. Я узнал знакомые звуки и понял, что светает.
        Наконец наступило утро. Мимо флигеля проезжали экипажи. Ночные привидения исчезли. Только тогда я осмелился привстать с кровати. Все было тихо. Я внимательно посмотрел на портьеру, схватил револьвер и выстрелил. Затем с победоносным криком кинулся к столу. Ткань была продырявлена, стекло разбито. Но мой охранник остался цел и невредим по очень простой причине - он сбежал.
        Никого! Итак, грабители меня словно загипнотизировали… Я с раздражением распахнул дверь, пробежал через переднюю и кинулся в комнату, откуда раздавались загадочные удары. Тут я остановился на пороге, оцепенев. Перед моим взором предстало необъяснимое зрелище. Вся мебель, картины, шелк и бархат остались на своих местах! Необъяснимое явление! Я не мог поверить! Но громкий треск… Я прошелся по комнате, осмотрел стены, пересчитал вещи. Все было в полном порядке. Больше всего меня удивляло, что люди не оставили после себя никаких следов. Что же случилось? Я спрашивал себя об одном и том же и наконец схватился руками за голову; ведь я не сумасшедший! Я же ясно все слышал!..
        Я снова тщательно проверил комнату, но безрезультатно. Как вдруг… Я обнаружил странную улику. Под персидским ковром лежала игральная карта, обычная семерка червей. Она отличалась довольно курьезной особенностью: верхняя часть каждого очка была продырявлена. Вот и все, чем я обладал: картой и запиской. Являлись ли они доказательством, что ночные события были реальностью, а не кошмарным сном?
        Целый день я продолжал обыск в комнате. Она была красиво декорирована и напоминала мастерскую художника. Полы и стены, выложенные мозаикой, изображали всевозможные сценки. Особенно выделялся Бахус, сидевший на бочке, и рыцарь в золотой короне и с мечом в правой руке. У самого потолка имелось единственное достаточно широкое окно. Оно всегда оставалось открытым. Возможно, воры проникли через него с помощью приставной лестницы. Но должны же оставаться хоть какие-то следы на песке! Между тем все было совершенно чисто, а трава во дворе даже не примята.
        Признаюсь, мне и в голову не пришло обратиться в полицию. Улики были слишком неправдоподобны и смехотворны. На следующий день мне предстояла работа, а сейчас я должен был подготовить статью для газеты «Жиль Блаз». Находясь под сильным впечатлением от пережитого, я описал мое ночное приключение. Публикацию оценили, но не приняли всерьез и сочли вымыслом. Меня навестил Даспри. Он поверил заметке, детально расспросил о случившемся, но его расследование ни к чему не привело.
        В один прекрасный день раздался звонок, и Антуан доложил о прибытии господина, не пожелавшего назвать свое имя. Я велел пригласить его в кабинет. Вошел довольно смуглый мужчина лет сорока с волевым лицом. Слегка потертая, но чистая одежда свидетельствовала о том, что он заботился о своей наружности. Он сразу обратился ко мне грубым и хриплым голосом:
        - Милостивый государь, я путешествую и случайно, отдыхая в одном кафе, прочел вашу статью в газете «Жиль Блаз». Она меня крайне заинтересовала.
        - Благодарю вас.
        - И я решил вас навестить.
        - Вот как!
        - Да, чтобы поговорить. Правдивы ли все факты?
        - Совершенно.
        - Не выдумали ли вы что-нибудь?
        - Нет.
        - В таком случае могу вам дать некоторые сведения.
        - Слушаю вас, - ответил я.
        - Прежде я должен удостовериться…
        - В чем?..
        - Мне нужно остаться здесь одному.
        Я очень удивился.
        - Я вас не совсем понимаю, - сказал я.
        - Я прочел статью, и у меня возникла мысль… Ваш рассказ напомнил мне другое происшествие. Единственный способ узнать правду - оставить меня в одиночестве на некоторое время…
        За этим явно что-то скрывалось. После я вспоминал, что лицо незнакомца казалось обеспокоенным. Но в момент нашей беседы я ни в чем не сомневался. Мной овладело странное любопытство. Я ответил:
        - Хорошо. Надолго?
        - О! Не больше трех минут, и я к вашим услугам.
        Оставив господина в одиночестве, я спустился по лестнице и вынул из кармана часы. Прошла пара минут… Почему я так волновался? Почему эти мгновения показались мне столь торжественными?
        Две с половиной… Две и три четверти… Вдруг раздался выстрел. В несколько прыжков я поднялся по ступенькам, вбежал в комнату и закричал от ужаса. Посреди комнаты на левом боку лежал окровавленный незнакомец, с которым я только разговаривал. Его голова была прострелена, а в правой руке еще дымился револьвер. Он скончался.
        При приближении к мертвому меня настолько ошеломила одна вещь, что я даже забыл позвать на помощь. Возле трупа находилась зловещая семерка червей! Я поднял карту: продырявлена в семи местах… Спустя полчаса пристав Нельи прибыл на место трагедии. За ним явился участковый врач и начальник сыскной полиции, господин Дюдуи. Я не притронулся к незнакомцу. Тело нашли в том же положении, в каком я его и обнаружил.
        Крайне быстро составили протокол. В карманах несчастного не нашли никаких документов, а на белье - ни одной метки с именем или инициалами. Кабинет был в полном порядке, как и до самоубийства. Мебель на месте, вещи в сохранности. Но ведь этот господин не собирался покончить с собой в моем доме! Должна же иметься какая-нибудь веская причина! Что побудило его на такой ужасный поступок?
        Он что-то нашел? Заметил? Разгадал ужасную тайну? Я никак не мог прийти к верному умозаключению, но обратил внимание на довольно странный инцидент. В то время, когда полицейские нагнулись, чтобы поднять труп и унести его на носилках, сжатые пальцы незнакомца разогнулись. Выпала скомканная визитная карточка с надписью: «Жорж Андермат, улица Берри, 37».
        Кто же это такой? Неужели сам Андермат, крупнейший банкир Парижа, основатель и председатель металлургического общества, давший толчок развитию индустрии Франции? Он вел роскошный образ жизни, имел множество автомобилей, любил играть на скачках и устраивал шикарные вечера. Госпожа Андермат славилась своей красотой и грацией.
        - Он? - прошептал я.
        Начальник сыскной полиции нагнулся и сказал:
        - Нет. Банкир бледный и седоватый.
        - А визитная карточка?
        - У вас есть телефон, милостивый государь?
        - Да! Он в передней, прошу следовать за мной…
        Начальник посмотрел в справочную книгу и попросил номер 41521.
        - Господин Андермат у себя? Прошу передать, что господин Дюдуи просит его пожаловать в дом номер сто два на бульваре Майо. Дело спешное.
        Через двадцать минут банкир приехал на автомобиле. Ему доложили о случившемся и подвели прямо к трупу. При виде трупа лицо Андермата исказилось от сильного волнения, и он пробормотал:
        - Этьен Варен…
        - Вы его знаете?
        - Нет… вернее, да… Я встречал его иногда. Его брат…
        - Брат?
        - Да, Альфред Варен, который однажды попросил меня… Не помню о чем…
        - Где он живет?
        - Оба жили вместе… на улице Прованс, кажется.
        - И вы не подозреваете, что могло быть причиной самоубийства?
        - Нет!
        - Но карточка, которую он держал в руке?
        - Вероятно, простая случайность. Следствие все разъяснит.
        «Очень странно», - подумал я. Та же мысль пришла в голову и остальным. На следующий день газеты раструбили о происшествии во всех подробностях. Многие считали, что визитка и семерка червей должны пролить свет на запутанную историю, разыгравшуюся в моей квартире. Жадная до сенсаций публика надеялась узнать правду.
        Но вопреки ожиданиям господин Андермат не мог дать никаких точных показаний.
        - Я рассказал все, что мог, - повторял он. - Чего вы еще желаете? Я сам ошеломлен тем, что моя карточка нашлась у самоубийцы.
        Следствие установило, что братья Варен, швейцарцы по происхождению, вели очень веселую жизнь, скрываясь под различными фамилиями. Они посещали все вертепы и были знакомы с иностранцами, совершавшими крупные ограбления. Шайка распалась после совершения нескольких тяжких преступлений. Со временем установили, что братья принадлежали к числу подельников. Шесть лет назад они жили в доме номер 24 на улице Прованс. Никто не знал, куда они исчезли.
        Что касается меня, то я не надеялся на благоприятный исход. Я уже старался не вспоминать о трагедии. Но старый друг Жан Даспри увлекался ей все больше. Однажды он показал мне небольшое объявление, опубликованное в одной зарубежной газете. После заметку перепечатала вся французская пресса. Вот ее содержание: «Планируется провести испытание подводной лодки в присутствии самого императора. Событие произойдет в строго засекреченном месте». Мы случайно узнали название лодки: «Семерка червей».
        Еще одно совпадение! Существует ли связь между судном, карточкой, самоубийством и ночным кошмаром? Но то, что произошло у меня дома, совершенно несопоставимо с государственными событиями!
        - Почему вы так считаете? - возражал Даспри. - Очень часто случается так, что одно незначительное обстоятельство приводит к непредсказуемым последствиям.
        Через два дня в газетах появилась следующая информация:
        «Предполагают, что план подводной лодки «Семерка червей» создан французскими инженерами. Последние, лишенные финансовой поддержки правительства, обратились в Английское адмиралтейство, но безуспешно».
        Я не собираюсь приводить здесь щекотливые факты, вызвавшие бурю волнения среди публики. Но теперь, когда опасность миновала, я упомяну статью из газеты «Эхо Франции». Она-то и помогла приподнять завесу над таинственной историей. Привожу весь текст, подписанный неким Сальватором.
        «История семерки червей.
        Десять лет тому назад молодой морской инженер по имени Луи Лакомб, желая посвятить себя науке, подал в отставку. Он нанял в доме номер 102 на бульваре Майо отдельный флигель, построенный итальянским графом. Благодаря посредничеству двух братьев Варен из Лозанны будущий ученый познакомился с господином Жоржем Андерматом, основавшим общество металлургии. Нельзя оставить без внимания тот факт, что один из братьев помогал инженеру ставить опыты, а второй искал денежные средства. Господин Андермат заказал Лакомбу проект подводой лодки. Оба условились, что, как только чертежи будут готовы, финансист постарается выхлопотать в морском министерстве право на испытания.
        В продолжение двух лет Луи Лакомб посещал особняк банкира и знакомил его со всеми усовершенствованиями судна. Закончив проект, изобретатель попросил выполнить обещанное. В тот же день Лакомб обедал у Андерматов. Он вышел от особняка в половине двенадцатого вечера и исчез. С той поры мы не располагаем о нем никакой информацией.
        Семья молодого человека подняла на ноги правосудие и передала дело прокурорскому надзору. Но поиски ни к чему не привели. Пришли к заключению, что оригинал Лакомб отправился в длительное путешествие, никого не предупредив. Многие согласились с этим странным предположением. Но сразу же возник серьезный вопрос: где планы подводной лодки? Увез ли их инженер или они уничтожены?
        Следствие доказало, что они находились у братьев Варен. Каким образом? Установить этого не смогли. Также неизвестно, почему они не прибегли к открытой продаже документов. Вероятно, оба опасались дознания. Но достоверно лишь одно: некая иностранная держава владеет проектом. В качестве доказательства в нашем распоряжении имеются соответствующие письма братьев. В данное время «Семерка червей» уже построена нашими соседями англичанами. Совершилась государственная измена. Чем же завершится дело?»
        Далее следовала приписка: «Последние известия. Надежды Франции оправдались. Мы навели справки и можем сообщить, что испытания подводной лодки неудовлетворительны. Возможно, в данных, проданных братьями Варен, недоставало последнего чертежа. Помимо прочего, он включал в себя перечень всех остальных доработок. Бумага находилась у самого Луи Лакомба, который собирался передать его Андермату в роковой день своего исчезновения.
        Итак, настало время действовать и присвоить себе то, что принадлежит Франции по праву. Мы надеемся на поддержку господина Андермата. Возможно, он объяснит нам причину своего молчания в день самоубийства Этьена Варена. Мы ожидаем, что он сообщит следствию, почему нанял агентов, которые следили за братьями в течение шести лет. Мы терпеливы. Если же господин банкир не согласится с нами сотрудничать, то пусть пеняет на себя».
        Угроза была выражена в довольно грубой форме. Но какими данными обладал Сальватор? Репортеры кинулись к финансисту, который с презрением отвечал на их вопросы. В свою очередь, в газете «Эхо Франции» опубликовали следующее: «Желает господин Андермат того или нет, но теперь он будет с нами сотрудничать».
        В тот день Даспри обедал у меня. Вечером мы разложили прессу на письменном столе и начали горячее обсуждение. Мы испытывали огромное напряжение, будто шли в полной темноте и постоянно натыкались на препятствия. Вдруг без предупреждения отворилась входная дверь, и на пороге комнаты появилась дама в темной вуали. Она спросила меня:
        - Вы здесь живете, милостивый государь?
        - Да, сударыня, но уверяю вас, что…
        - Ворота, выходящие на бульвар, не заперты, - объяснила она.
        - Но дверь передней?
        На этот раз она промолчала. Я подумал, что женщина прошла через черный ход. Значит, она знала дорогу? Повисла тягостная тишина. Дама пристально смотрела на Жана. Я попросил ее сесть и изложить цель своего визита.
        Незнакомка сняла вуаль. Перед нами предстала обворожительная брюнетка с правильными чертами лица и чарующим печальным взглядом. Дама произнесла:
        - Я госпожа Андермат.
        - Вы! - Я не мог не удивиться.
        - Я пришла по поводу известного вам дела. Надеюсь получить у вас кое-какие разъяснения…
        - Я знаю не больше того, что напечатано в газетах, сударыня. Пожалуйста, скажите, чем я могу быть полезным.
        Женщина смутилась. Тут Даспри подошел к ней и спросил:
        - Позволите ли вы мне, сударыня, задать вам несколько вопросов?
        - Конечно.
        - Вы знакомы с Луи Лакомбом?
        - Да.
        - Когда вы виделись с ним в последний раз?
        - В тот вечер, когда он у нас обедал.
        - Вы не заметили ничего подозрительного?
        - Нет. Он говорил о путешествии в Россию.
        - Когда вы надеялись увидеться с Лакомбом?
        - Через два дня.
        - Что вы думаете о его исчезновении?
        - Ничего.
        - А господин Андермат?
        - Не знаю.
        - Но все-таки?..
        - Не расспрашивайте меня.
        - Автор статьи в газете «Эхо Франции» полагает, что здесь не обошлось без братьев Варен.
        - Согласна.
        - На чем основано ваше убеждение?
        - Когда Луи Лакомб попрощался с нами, он держал в руках портфель со всеми чертежами. Спустя два дня мой муж встретился с одним из братьев, который сейчас жив. Он убедился, что все документы у них.
        - И ваш муж не выдал преступников?
        - Нет.
        - Почему?
        - В портфеле находились и другие бумаги.
        - Какие?
        Женщина глубоко задумалась. Жан продолжал:
        - По этой причине ваш муж, не предупредив полицию, учредил за ними надзор. Он надеялся получить планы и кое-что еще… материалы, компрометирующие его.
        - И меня также.
        - Ах, вот как?
        - В особенности меня.
        Госпожа Андермат произнесла эти слова глухим голосом. Даспри посмотрел на нее, отошел на несколько шагов и снова промолвил:
        - Вы состояли в переписке с Луи Лакомбом?
        - Да… Муж вел с ним длительные деловые переговоры…
        - Помимо официальных бумаг, не писали ли вы инженеру личных посланий?.. Простите мою настойчивость, но я должен знать правду.
        Покраснев, она прошептала:
        - Писала.
        - Братья Варен ими завладели?
        - Да.
        - Господин Андермат в курсе?
        - Альфред Варен сообщил ему об этом, угрожая все опубликовать, если мой муж станет противостоять братьям. Он и сейчас опасается скандала.
        - Он сделал все возможное, чтобы забрать письма?
        - Думаю, да… во всяком случае, я вполне уверена. Хотя между нами уже не существует былого доверия и прежней близости. Мы живем как чужие люди.
        - Раз вам нечего терять, то чего вы боитесь?
        - Даже если муж и проявляет ко мне холодность, я осталась той, которую он любил и мог бы простить. Я в этом уверена, - прошептала она со страстью. - Проклятые записки все испортили! Кроме того, я знаю, братья хвастались, что якобы надежно все припрятали. Мне необходимо обнаружить тайник.
        - И у вас есть предположения?
        - Письма хранятся здесь…
        Я вздрогнул.
        - Я всегда так считала, - произнесла госпожа Андермат. - Луи Лакомб - настоящий гений, он одержим механикой. В свободное время он работал над всевозможными замками и сундуками. Полагаю, братья Варен выследили его и воспользовались одним из чертежей.
        - Но ведь они здесь никогда не жили! - воскликнул я.
        - До вашего прибытия флигель пустовал. Должно быть, Варены возвращались сюда время от времени. Они надеялись, что ваше присутствие не помешает им в тот день, когда они захотят забрать бумаги. Но они забыли про моего мужа, который в ночь с двадцать второго на двадцать третье июля взломал замок сундука с письмами. Он оставил в комнате визитную карточку в качестве знака, что теперь ему нечего бояться. Два дня спустя, познакомившись с вашей заметкой, Этьен Варен посетил вас, попросил позволения остаться одному, вскрыл пустой сундук… и застрелился.
        Подождав секунду, Жан спросил:
        - Это лишь предположение? Сам господин банкир ничего не говорил вам на этот счет?
        - Нет.
        - Его отношение к вам не изменились? Не показался ли он вам более озабоченным?
        - Нет.
        - Тогда, по моему мнению, он не имеет писем и, конечно, не заходил во флигель.
        - Тогда кто же?
        - Некто, в чьих руках сосредоточены все нити данного дела. Этот человек проник в дом в ту памятную ночь и сам обнаружил бумаги. Он же оставил карточку господина Андермата. Кроме того, он располагает доказательствами государственной измены братьев Варен.
        - Его имя? - нетерпеливо перебил я друга.
        - Очевидно, корреспондент газеты «Эхо Франции», имеющий псевдоним Сальватор. Только он может раскрыть все секреты и добраться до истины.
        - В таком случае, - с тревогой сказала госпожа Андермат, - именно он завладел моими письмами и начнет угрожать мужу! Боже мой! Что делать?!
        - Вы должны доверять ему, - объявил Даспри.
        - Что вы говорите!
        - У вас взаимный интерес. Он уверен, что борется с Альфредом Вареном, и даже не думает шантажировать господина банкира. Помогите Сальватору.
        - Каким образом?
        - Есть ли у вашего мужа проект подводной лодки?
        - Да.
        - Предупредите корреспондента. В случае необходимости постарайтесь передать ему документы. Одним словом, начните с ним переписываться. Чем вы рискуете?
        На первый взгляд совет казался очень смелым и даже безрассудным. Но у женщины не оставалось другого выбора. В самом деле, чем она рисковала? Если неизвестный - враг, то одна попытка не ухудшит ее теперешнего состояния. Если же он преследовал определенную цель и хотел поймать крупную рыбу, то ее послания Лакомбу вообще не имели значения.
        Как бы ни было, госпожа Андермат с радостью ухватилась за этот спасательный круг. Она поблагодарила нас и обещала дать знать о дальнейших событиях. Через два дня она отдала нам записку Сальватора. «Письма спрятаны не во флигеле. Но я их достану. Будьте спокойны. Я начеку. С.».
        Я взял листок бумаги и сравнил почерк с письмом, которое обнаружил в спальне 22 июня: они были очень похожи. Итак, Жан был прав: Сальватор действительно организовал все дело. Так постепенно мы начали распутывать узел; кое-что уже прояснилось. Но накопилось много совершенно непонятных фактов! Например, находка двух семерок червей. Что касается меня, то я всегда возвращался к картам, особенно меня интересовали специально продырявленные места. Что за этим скрывалось? И почему подводную лодку назвали таким странным именем?
        Даспри же очень мало заботила судьба двух карт. Он занимался более увлекательной задачей, решение которой стало для него необходимостью. Он искал в моем доме знаменитый тайник.
        - Кто знает, возможно, я обнаружу письма… Невероятно, чтобы братья Варен перепрятали столь ценную улику!
        Он учинил в доме настоящий обыск, тщательно осмотрел все комнаты и пол, вынул кирпичи из стены и приподнял черепицу крыши. Однажды Даспри явился с лопатой и киркой и, указывая на незастроенный участок, заявил:
        - Идем туда.
        Я неохотно последовал за ним. Когда мы туда подошли, он разделил все пространство на несколько квадратов. Мой друг посерьезнел, когда увидел груду камней, покрытых травой. Они лежали в углу, который образовывали два соседних здания. Жан начал раскопки. Я выступал в качестве помощника. Но мы напрасно трудились в продолжение целого часа, а солнце жгло нестерпимо. Когда мы наконец убрали камни и добрались до земли, то вскоре Даспри наткнулся на человеческий скелет, на котором еще сохранились остатки одежды.
        Я почувствовал, как кровь отлила от лица, но сосредоточился и заметил воткнутую в землю прямоугольную железную пластинку с красными пятнами. Нагнувшись, я понял, что не ошибся. Предмет был величиной в игральную карту, пятна расположены на поверхности, как у обычной семерки червей. Каждое очко оказалось продырявлено.
        - Послушайте, Жан, хватит, мне это надоело. Я ухожу, - заявил я.
        Я шатался от волнения и усталости и вынужден был лечь в постель, где пролежал сорок восемь часов в сильной лихорадке. Я бредил танцующими скелетами, которые перебрасывались окровавленными сердцами. Мой друг не покидал меня. Ежедневно он просиживал со мной по три-четыре часа. Остальное время он посвятил еще более усердным поискам.
        - Письма здесь, - говорил он мне. - Даю голову на отсечение, не сомневайтесь.
        - Оставьте меня в покое, - раздраженно отвечал я.
        На третий день я встал довольно слабый, но вполне оправившийся. Завтрак восстановил мои силы. А письмо, полученное около пяти вечера, вернуло мне бодрость окончательно. Вот его содержание:
        «Милостивый государь! Драма, первый акт которой разыгрался в ночь с 22 на 23 июня, приближается к развязке. Сама судьба требует, чтобы я столкнул вместе двух главных героев. Встреча должна произойти именно в вашем флигеле. Итак, буду премного благодарен, если вы предоставите в мое распоряжение этот гостеприимный дом на сегодняшний вечер. Желательно, чтобы между девятью и одиннадцатью вечера вы и ваш слуга покинули помещение. Я с должным уважением отнесусь к вашей собственности, в чем вы уже могли убедиться, исходя из собственного опыта. Вспомните ночь с 22 на 23 июня. Уповаю, что моя записка не нанесла вам никакого оскорбления, и не сомневаюсь в вашей отзывчивости по отношению к преданному Сальватору».
        Содержание и стиль письма доставили мне истинное удовольствие. Вежливый незнакомец надеется на мою поддержку. Я не оскорблю его доверие неблагодарностью! В восемь вечера Антуан, которому я предложил билет в театр, покинул флигель. В это время ко мне пришел Даспри. Я показал послание и услышал только:
        - Ну?
        - Я оставлю дверь в сад открытой.
        - А сами исчезнете?
        - Никогда в жизни!
        - Но вас попросили.
        - Я сдержу слово. Но я хочу видеть, что произойдет, и поведу себя очень скромно.
        Даспри расхохотался:
        - Впрочем, вы правы, я тоже остаюсь. Надеюсь, скучно не будет.
        Раздался звонок.
        - Уже они? - прошептал мой друг. - На двадцать минут раньше? Невероятно.
        Я потянул за шнурок, и дверь садовой ограды распахнулась. Это оказалась сама госпожа Андермат. Она выглядела очень расстроенной. Увидев нас, она прошептала:
        - Мой муж… будет здесь… у него встреча… ему передадут письма…
        - Как вы узнали?
        - Случайно. Он получил телеграмму во время обеда. Слуга по ошибке вручил ее мне. Муж хотел быстро вырвать ее у меня из рук, но опоздал… Я успела прочесть содержание.
        - И какое же?..
        - Приблизительно следующее: «В девять часов сегодня вечером прошу прийти с документами на бульвар Майо. Взамен получите письма». Я быстро собралась и вышла из дома.
        - Без ведома господина Андермата?
        - Да.
        Я принял решение и пригласил своих собеседников в гостиную, где мы спрятались за бархатной портьерой возле камина. Госпожа Андермат села между мной и Дастри, и мы принялись ждать.
        Пробило девять часов. Спустя несколько минут раздался скрип отворяемых ворот. Признаюсь, меня охватила тревога: сейчас я увижу развязку! На моих глазах должно было произойти решающее сражение. Даспри схватил госпожу Андермат за руку и тихо сказал:
        - Прошу вас не двигаться! Что бы вы ни услышали и ни увидели, оставайтесь невозмутимы.
        Вот и тяжелая походка незнакомца. Но я тотчас понял, что это Альфред Варен. Он был высокого роста, с землистым лицом, обросшим бородой. Он вошел в комнату с видом проницательного человека, опасающегося расставленных ловушек, и быстро окинул взглядом обстановку. Я почувствовал, что укромный уголок, где находился камин с портьерой, очень неприятны для Альфреда. Он сделал три шага по направлению к нам, но внезапно отвлекся и повернулся к стене, где замер перед рыцарем с мечом в руке. Поднявшись на стул, он довольно долго смотрел на мозаику и проводил по ней пальцами.
        Вдруг он резко спрыгнул на пол: раздался шум. На пороге комнаты появился господин Андермат. Банкир испустил крик:
        - Вы!.. Вы меня звали?
        - Я? Нет, - хрипло возразил Варен. Его интонации напоминали голос брата. - Я пришел по вашему зову.
        - Что?
        - Я получил письмо, в котором вы предложили мне…
        - Не имел чести писать вам.
        - Как так?
        Интуитивно Варен понял, что ему надо остерегаться не банкира, а другого неизвестного и могущественного врага. На секунду он снова бросил взгляд на наше укрытие, после чего направился к двери. Андермат загородил ему дорогу.
        - Что вы делаете, Варен?
        - Здесь кроется опасность. Я ухожу. Прощайте.
        - Секунду!
        - Прошу вас не настаивать. Нам нечего сказать друг другу.
        - Напротив, у нас есть о чем поговорить, и момент самый подходящий…
        - Дайте мне пройти.
        - Нет.
        Варен отшатнулся, смущенный настойчивостью банкира, и сказал:
        - Тогда скорее, пусть все закончится.
        Во всем этом деле меня поразило одно обстоятельство. Я не сомневался, что противники испытывали то же разочарование, что и я. Почему отсутствовал Сальватор? Ведь ему следовало здесь находиться! Удовлетворит ли его стычка банкира с Вареном? Тем не менее встреча двух соперников приобретала трагический оттенок. Андермат вплотную приблизился к Альфреду и, глядя ему прямо в глаза, произнес:
        - Теперь, когда минуло столько лет и вам нечего опасаться, ответьте мне прямо, Варен, что вы сделали с Луи Лакомбом?
        - Вот еще! Откуда я знаю?
        - Вы здесь замешаны! Отвечайте! Вы с братом не отпускали его ни на шаг, почти всегда жили у него в этом самом доме. Вы проштудировали его труды и проекты. И в тот последний вечер, когда я проводил Луи Лакомба, я увидел у дверей своего особняка двух ускользнувших незнакомцев. Могу поклясться, что видел вас с братом.
        - Докажите.
        - Лучшая улика состоит в том, что два дня спустя вы показывали мне чертежи из портфеля Лакомба и предлагали их продать. Каким образом бумаги очутились у вас?
        - Я повторяю еще раз, господин Андермат, что планы случайно нашлись на столе инженера через сутки после его исчезновения.
        - Неправда. Я прибегну к помощи правосудия.
        - Почему вы не сделали это тогда, сразу же?
        Банкир замолчал и побледнел. Варен продолжал:
        - Видите ли, если бы вы не сомневались, то не остановились бы перед нашей пустячной угрозой…
        - Вы имеете в виду письма? Вы считаете, я вам поверил?..
        - Зачем же вы предлагали мне тысячи и сотни тысяч, чтобы получить их обратно? Почему преследовали меня и брата, как зверей на охоте?
        - Чтобы вернуть планы подводной лодки.
        - Вот еще! Дело касалось только личной переписки. Верни мы вам послания, отправились бы с вашей помощью в участок! Рановато!
        Он расхохотался, но вдруг сразу посерьезнел.
        - Хватит, - сказал Альфред. - Наша беседа бесполезна. Лучше остановиться.
        - Нет, раз вы заговорили о письмах, то не выйдете, пока я не получу их.
        - Я покину дом, когда захочу.
        - Нет.
        - Послушайте, господин Андермат, советую вам…
        - Не смейте мне указывать!
        - Мы еще увидимся! - воскликнул Варен в бешенстве.
        Испугавшись, госпожа Андермат тихо вскрикнула.
        Возможно, Варен услышал ее возглас, но не придал этому значения. Он снова шагнул к двери, но Андермат преградил ему дорогу. Альфред запустил руку в карман пиджака.
        - Предупреждаю в последний раз, - проговорил он.
        - Сначала отдайте письма.
        Варен вытащил револьвер и прицелился в финансиста. Вдруг раздался резкий звук. Варен стоял безоружный. Я был ошеломлен. Жан Даспри выстрелом из пистолета выбил револьвер из рук Альфреда. Затем подошел к противнику и, усмехнувшись, сказал:
        - Вы счастливчик… Я целился в руку, но не попал.
        Тем временем банкир и Альфред, смущенные и неподвижные, молча уставились на Даспри. Мой друг обратился к Андермату:
        - Прошу прощения, милостивый государь, за то, что вмешиваюсь в ваши дела. Но вы, право, плохой игрок. Прошу передать карты в мои руки.
        Повернувшись к Варену, Жан иронично изрек:
        - Теперь поговорим с тобой, дружище. Козыри - черви, я бью семеркой, - и он тут же поднес к носу Альфреда пластину, найденную в саду.
        Никогда в жизни я не видел такого замешательства. С широко раскрытыми глазами, с исказившимся от ужаса чертами лица, Варен казался окаменевшим.
        - Кто вы такой? - вымолвил он.
        - Я уже сказал. Я - человек, влезающий в чужие дела. Но я делаю все как следует.
        - Что вы хотите?
        - Все, что ты принес с собой.
        - У меня ничего нет.
        - Лжешь. Ты получил сегодня утром записку с приглашением явиться сюда к девяти часам. Ты должен был принести бумаги. Где они?
        Даспри выглядел властно и уверенно, я просто поразился перемене его облика. Покоренный Варен указал на карман:
        - Здесь.
        - Все? Чертежи, которые ты нашел в портфеле Луи Лакомба и продал майору фон Либену?
        - Да.
        - Копия или оригинал?
        - Оригинал.
        - Сколько хочешь?
        - Сто тысяч.
        Даспри прыснул со смеху и сказал:
        - Ты с ума сошел. Майор дал всего двадцать тысяч. Просто капля в море, кроме того, испытания не удались.
        - Они не сумели воспользоваться планами.
        - Просто недоставало одного чертежа.
        - Тогда зачем они вам?
        - Это мое дело. Предлагаю тебе пять тысяч франков.
        - Десять тысяч и точка.
        - Согласен, - решил Даспри и повернулся к банкиру. - Пожалуйста, подпишите чек.
        - Но… Я не имею…
        - Вашей чековой книжки? Вот и она.
        Вне себя от удивления, Андермат широко раскрыл глаза и проверил документ:
        - Действительно, но каким образом?
        - Не тратьте слов понапрасну. Прошу вас, милостивый государь.
        Банкир вынул свой стилограф[14 - Стилограф - перо-карандаш.] и расписался. Варен протянул руку.
        - Долой руки, - заявил Даспри, - это еще не конец сделки. - И, обращаясь к банкиру, прибавил: - Разговор шел о каких-то личных письмах?
        - Да, их целый пакет.
        - Где они, Варен?
        - У меня ничего нет.
        - Повторяю вопрос.
        - Не знаю! Брат спрятал их здесь, в комнате.
        - Тогда вы знаете тайник.
        - Как так?
        - Очень просто. Вы же сами недавно осматривали место, где они хранятся. Вы прекрасно осведомлены, так же, как и Сальватор.
        - Там пусто.
        - Опять лжешь. Проверь сам.
        Варен с недоверием посмотрел на моего друга. Не являлся ли Даспри и Сальватор одним и тем же человеком? Если так, мой приятель ничем не рисковал, указывая на заранее известный факт. Если же он ошибается, то все будет напрасно…
        - Открой его, - снова повторил он.
        - У меня нет семерки червей.
        - Теперь есть, - сказал Жан Даспри, протягивая Альфреду пластинку.
        Варен в ужасе попятился:
        - Нет… Я не хочу.
        - За этим дело не станет…
        Даспри направился к изображению старого рыцаря, встал на стул и приложил семерку червей к рукоятке меча таким образом, чтобы боковая часть пластинки совпала с острием. Затем достал отвертку и с ее помощью надавил на семь мозаичных камней, виднеющихся через отверстия металлической карты. Они быстро отделились от стены, а бюст рыцаря откинулся. За ним открылось широкое отверстие, напоминающее сундук с двумя блестящими стальными полками.
        - Как видишь, Варен, здесь пусто.
        - Действительно… Мой брат вынул письма.
        Даспри спрыгнул со стула и заявил:
        - Меня не перехитрить. Существует другое потайное место. Где оно?
        - Не знаю.
        - Сколько ты хочешь?
        - Десять тысяч.
        - Господин Андермат, стоят ли письма такой суммы?
        - Да, - громко ответил банкир.
        Варен сам закрыл сундук. После он с отвращением взял пластинку и снова приставил ее к мечу. Альфред поочередно нажимал отверткой на верхнюю часть каждой точки. Но на этот раз показалась только одна полка. За створками сундука был спрятана коробочка со связкой бумаг, запечатанных и перевязанных бечевкой. Варен отдал ее Даспри. Тот спросил:
        - Чек готов, господин Андермат?
        - Да.
        - У вас имеется последний документ, переданный вам Луи Лакомбом шесть лет назад?
        - Вот он.
        Произошел обмен. Жан положил в карман чек и чертеж и вручил банкиру письма:
        - Прошу принять этот сверток, милостивый государь.
        Банкир слегка призадумался, словно боясь дотронуться до проклятых листков. Наконец он нервно схватил связку. Возле меня раздался возглас госпожи Андермат. Я сжал ее похолодевшую руку. А Даспри тем временем продолжал:
        - Надеюсь, сударь, наш разговор окончен. Пожалуйста, не благодарите меня. Здесь вам помог счастливый случай.
        Финансист удалился.
        - Прекрасно! - радостно воскликнул Жан. - Все к лучшему! Теперь нам остается только закончить общее дело, товарищ! Бумаги у тебя?
        - Да.
        Даспри ощупал пачку, хорошенько все проверил, и, спрятав документы глубоко в карман, сказал:
        - Прелестно, ты сдержал слово.
        - Но…
        - Что?
        - Чеки?.. Деньги?..
        - Вот еще выдумал! Какой смелый парень! Как? Ты еще смеешь требовать!
        - Я требую того, что мне причитается.
        - Разве я должен тебе хоть один франк за украденные бумаги?
        Альфред вышел из себя. Он задрожал от гнева, глаза налились кровью.
        - Двадцать тысяч… - бормотал он.
        - Невозможно… они мне пригодятся.
        - Деньги!.. - повторил Варен.
        - Ну, будь благоразумен и оставь кинжал в покое, - ответил Даспри и с такой силой схватил Альфреда, что последний заорал от боли. - Уходи, дружище, воздух тебя освежит. Может, вывести тебя из дома? Давай доберемся до груды камней, под которыми…
        - Неправда! Ложь!
        - Нет, правда. Я нашел пластинку именно там. Она не покидала Луи Лакомба, и ты все помнишь. Ты с братом похоронил ее вместе с трупом инженера… В той могиле лежат и другие вещицы, которые очень заинтересуют правосудие.
        Варен закрыл лицо и произнес:
        - Хорошо. Меня провели. Не будем об этом. Прошу выслушать меня… Я хочу знать…
        - Слушаю.
        - В большом сундуке находился ларец?
        - Да.
        - Вы видели его, когда проникли сюда в ночь с двадцать второго на двадцать третье июня?
        - Да.
        - А содержимое?
        - Все оказалось в сохранности, включая красивую коллекцию украшений, бриллиантов и драгоценных камней.
        - И вы ее забрали?
        - Думаю, ты прав! Как бы ты поступил на моем месте?
        - А позже мой брат убедился в пропаже и застрелился?
        - Вероятно. Исчезновение вашей переписки с майором фон Либеном не представляло большой важности, но ларец… Ты уже все выяснил?
        - Ваше имя?
        - Ты произносишь это таким тоном, будто желаешь взять реванш?
        - Кто знает! Счастье переменчиво. Сегодня вы сильнее меня, а завтра наоборот… Кто вы?
        - Арсен Люпен!
        Варен пошатнулся так, будто ему нанесли страшный удар. Два этих слова отняли у него всякую надежду. Противник расхохотался:
        - Неужели ты полагаешь, что какой-нибудь господин Дюрон или Дюнок мог провернуть данное дело? Здесь было необходимо вмешательство самого Люпена. А сейчас, получив нужные сведения, ты, мой милый, можешь готовиться к ответному ходу. Арсен ждет тебя.
        И он молча вытолкнул Варена за дверь.
        - Даспри! Даспри! - закричал я, откидывая портьеру.
        - Что? В чем дело?
        - Госпоже Андермат нездоровится.
        Он кинулся к ней, дал понюхать какую-то соль и, ухаживая за женщиной, принялся расспрашивать меня:
        - Что произошло?
        - Письма, - только и сказал я.
        Он ударил себя по лбу и воскликнул:
        - Неужели она поверила… Впрочем, сцена выглядела достоверной. Какой же я дурак!
        Госпожа Андермат тем временем пришла в себя и стала жадно прислушиваться к словам моего друга. Он вынул из бумажника маленькую связку бумаг и произнес:
        - Вот ваши настоящие письма, сударыня.
        - Но… те?
        - Сочинены сегодня ночью. Прочитав их, ваш муж успокоится, кроме того, он и не подозревает, что я его обманул.
        - Но почерк…
        - Можно подделать все, что угодно.
        Женщина вежливо поблагодарила Арсена, словно перед ней стоял человек из высшего общества. Я понял, что она была не в курсе последних реплик, которыми обменялись Варен и Люпен. Я, в свою очередь, смотрел на своего давнишнего друга с некоторым смущением и даже не знал, как начать разговор. Теперь все предстало в ином свете. Люпен, не теряясь, обратился ко мне:
        - Попрощайтесь с Жаном Даспри. Он любит путешествовать и скоро будет в Марокко. Возможно, там его поджидает смерть и он погибнет, но самым благородным и героическим образом. Сознаюсь, он и сам того желает.
        - Но Люпен остается во Франции?
        - О! Арсен Люпен только начинает свою карьеру и надеется…
        Мною овладело сильное любопытство. Я бросился к нему и, отведя в сторону от госпожи Андермат, спросил:
        - Как же вы обнаружили тайник?
        - Это стоило большого труда и случилось только вчера. И боже мой, как же все оказалось безыскусно! Но мы обычно догадываемся о самых простых вещах в последнюю очередь. - И, указывая на семерку червей, прибавил: - Сперва я понял, что для открытия сундука надо приложить пластинку к мечу рыцаря.
        - Но как?
        - Навел справки, а после пожаловал к вам в гости в ночь с двадцать второго на двадцать третье…
        - И оставили меня в таком положении…
        - Сожалею, что довел вас, нервного и впечатлительного человека, до лихорадочного состояния. Но это было необходимо. Вы выполнили мое приказание и не покинули постель.
        - Верно.
        - Итак, я знал, что в сундуке с секретным замком находился ларец, а ключом служит семерка червей. Оставалось только обнаружить место, к которому подойдет пластинка. На поиски ушел час.
        - Удивительно!
        - Да, я осмотрел всю мозаику. Кстати, старый рыцарь - король червей - представляет собой точный портрет Карла Великого.
        - Вот как! Но почему пластинка отпирает оба сундука? И зачем вы сначала открыли большой?
        - Маленький ларец заупрямился. Я заметил лишь вчера вечером, что расположение семи точек изменится, если перевернуть семерку. Таким образом, средняя ее точка - седьмая - очутится внизу.
        - Я хотел бы задать еще один вопрос: как вы ориентировались во всех перипетиях, связанных с подводной лодкой?
        - Вместе с ларцом я нашел переписку братьев, и она-то и навела меня на след государственной измены.
        - Значит, вы восстановили историю жизни братьев Варен и завладели планами, документами и чертежами?
        - Вы правы.
        - Но с какой целью?..
        Арсен, смеясь, перебил меня:
        - Боже! Как вы любопытны!
        - Я увлекся.
        - Хорошо, как только я провожу госпожу Андермат, то отправлю в редакцию газеты «Эхо Франции» небольшое письмо. После я вернусь к вам, и мы подробно разберем ситуацию.
        Он сел за стол и быстро сочинил одну из своих блестящих заметок. Публика еще помнит ее содержание: «Арсен Люпен решил задачу, которую поставил перед нами корреспондент Сальватор. Обладая всеми подлинными документами и планами инженера Луи Лакомба, он передал их в руки министра военного флота Франции. По этому случаю Люпен открывает счет с целью преподнести правительству первую подводную лодку, созданную согласно точным чертежам. Сам же он вносит начальную сумму - двадцать тысяч франков».
        - Деньги банкира? - спросил я.
        - Совершенно верно. Справедливость требовала, чтобы Варен искупил свою измену хотя бы наполовину.
        Вот при каких обстоятельствах я познакомился с Арсеном Люпеном. Оказалось, что Жан Даспри, мой давний товарищ по клубу, не кто иной, как легендарный дворянин-вор. Я имел честь состоять с этим знаменитым человеком в доверительных приятельских отношениях. Постепенно я сделался его преданным и благодарным историографом.
        notes
        Примечания
        1
        Malaquis - «худо приобретенный» (франц.).
        2
        Виконт де Баррас - деятель Французской революции.
        3
        Санте (Sante) - «святой» (франц.).
        4
        H. P. (horse-power): в переводе с английского - «лошадиная сила».
        5
        Антропометрическое бюро занималось идентификацией преступников, сопоставляя сделанные заранее измерения лица и тела, а также другие особые приметы.
        6
        Империал - двойная скамья на крыше вагона трамвая.
        7
        Парюра - ювелирный набор, дорогое украшение.
        8
        Во время работ, произведенных Клубом туристов, который купил особняк Эмберов, рабочие обнаружили эту «канализацию». Естественно, было невозможно понять ее назначение.
        9
        Марина - картина с изображением морского пейзажа.
        10
        Буквально: «Топор вертится в воздухе, который скрипит, но крыло открывается, и идут прямо к Богу» (франц.).
        11
        Таинственная фраза: «La hache tournoie dans l’air qui fremit, mais l’aile s’ouvre et l’on va jusqu’а Dieu» имела в виду не топор, воздух и крыло (la hache, l’air’ l’aile), а буквы H, R и L в названии замка Thibermenil.
        12
        В настоящее время этот стол находится во Французском государственном хранилище мебели.
        13
        Трафальгарская битва - решающее сражение 1805 года между английским и испано-французским флотом в период Наполеоновских войн, во время которого Франция потерпела поражение.
        14
        Стилограф - перо-карандаш.