Куклы зазеркалья Алиса Лойст
        Знакомство в интернете - самая обычная вещь в наше время. Которая, казалось бы, не таит в себе никакого подвоха и беды. Разве что фотография будет далеко не похожа на оригинал. Так думает Валерия, собираясь на свидание с молодым человеком…В этом же городе Глеб Изотов расследует серию убийств молодых девушек. Их судьбы пересекутся, чтобы понять, кто тот монстр, что так безжалостно забирает чужие жизни.Но Валерии придется сыграть в последнюю ужасную игру. Чтобы вернуть свою жизнь и начать все заново.Содержит нецензурную брань.
        КУКЛЫ ЗАЗЕРКАЛЬЯ.
        «Ах, дамы, господа,
        Позвольте нам начать,
        И пьесу показать,
        Про смерть и про любовь».[1 - «Пролог. Убитая любовь» - муз. и сл. Г. Самойлов (входит в альбом гр. «Агата Кристи», «Майн Кайф?», 2000г.)]
        (гр. Агата Кристи)
        Все вокруг остановилось.
        Внешний мир стал лишь декорацией, просто проходящие мимо кадры из кино - нереальные, мистические. А настоящая жизнь начиналась здесь в этой комнате, за толстыми стенами и дверьми обитыми железом.
        Да, здесь был его мир! Здесь он чувствовал себя всесильным. Он вдыхал этот запах чужого страха и видел в их глазах постепенно появляющуюся покорность судьбе. В роли Судьбы выступал, конечно, он.
        Это сладкое, пьянящее чувство. Жаль. Что нельзя находиться здесь постоянно, среди своих трофеев, рядом с новыми увлечениями. С каждым разом азарт охоты вначале все яростнее, все менее отягощен рутиной, потому что навыки совершенствуются, фразы все более отточенные и бьющие прямо в цель.
        Он улыбнулся и посильнее нажал на дверь, за ней скрывалась оборотная сторона его жизни. В этом пространстве не было места маскам и притворству. Да, можно быть самим собой. Даже общение в интернете не могло обеспечить этого, все равно нужно притворяться не тем, кем являешься на самом деле, чтобы заинтересовать собеседника. Мышцы на лице расслабились, ушла улыбка «хорошего мальчика». Вот так-то лучше. Способностью, изображать эту маску, он в совершенстве овладел еще в детстве. Это любимое представление у его мамочки. На лбу появилась морщина. Нет, не здесь, не сейчас. Нельзя думать о ней. От таких мыслей пропадало все настроение, никакого удовольствия. Завтра он все расскажет ей в подробностях.
        Улыбка искривила тонкие губы. Черт побери, ничего не скроет от нее. Раньше ведь ей всегда требовался полный отчет «как у тебя прошел день» и, «какие успехи». Теперь данная обязанность уже не вызывала в нем такого раздражения и противоборства, наоборот только энтузиазм и чувство внутреннего удовлетворения. Наконец она слушала о том, что на самом деле его интересовало и в чем хотелось добиться того самого пресловутого успеха, которого от него требовали.
        Он не ожидал с самого начала великих результатов, продвигался медленно. Трудно было преодолеть стереотипы программы действий и мышления, которые закладывались и впечатывались в мозг с детства. Эти аксиомы надо поступать вот и так.
        Было тяжело, разум кричал, что он переступает все дозволенные границы, установленные обществом. Но другая часть его испытывала такое глубокое удовлетворение, огромный благостный поток спускался на него и заглушал все разумное и рассудительное. И разум уже был просто посторонним шумом, звучащим как призрачный фон.
        Как только за ним закрывалась дверь, наступало ощущение безграничной свободы и жажды повторять еще и еще. И нет никаких границ, которые рисует тебе мозг.
        И он смог преодолеть последний барьер. Хитро улыбнулся. Пусть и пришлось идти обходным путем, но главное ведь результат. Да, что там результат, по ходу действия и на этом этапе он получал наслаждение. И в это время не был обременен ответственностью за процесс. Немного расхолаживало и расслабляло, но было так необычно, так волнующе и давало возможность полностью раствориться в действе. Как будто смотришь спектакль, поставленный по твоей пьесе и все именно так, как ты себе представлял в своей голове. Весь сюжет, все нюансы. Полное удовлетворение.
        Жаль, ах как жаль, что нельзя быть здесь всегда. Дверь закрылась за ним и в полумраке глаза, наполненные тупой покорностью опять взглянули на него. Как бы хотелось увидеть что-нибудь другое. Наверное, понимание. Он верил, что вскоре так и будет. Он нашел ее.
        Засветился монитор. Я улыбнулась, предвкушая новые встречи и общение.
        Пока загружалась страничка на сайте в интернете, сбегала на кухню. Там уже вовсю кипела вода в кастрюле. В завихрениях пузырьков плавали черный перец - горошком и лавровый лист. Главное блюдо всех одиночек и не только - пельмени. Сытно, быстро и без особых проблем. Чай, бутерброд с остатками засохшей полукопченой колбаски, что еще нужно!
        Главное ждало меня впереди. В просторах сети многие сейчас чувствуют себя намного свободнее, чем в реальной жизни. Там ты можешь полностью проявить свое остроумие и словесные таланты. Когда не видишь собеседника перед собой - это немного расслабляет. Можешь стать кем угодно. С кем-то общаться в роли простой девчонки, которая становиться душой компании, а с кем-то представлять себя роковой соблазнительницей, а с другими быть занудной заучкой, учащейся на заочном отделении. Всегда разная, проявляющая все стороны своего «я».
        Ведь это очень интересно побыть разными людьми одновременно. В тоже время общение с людьми в разных чатах создавало ощущение, что ты не один.
        Но с другой стороны я понимала, что одиночество никуда не исчезло. Отбери у меня компьютер или пропади связь с всемирной паутиной и все - одна.
        Рассматривая чужие странички, открытые для всех и для всего, с количеством друзей, переливающим за триста или четыреста человек, понимаешь, в какой степени эти люди в действительности одиноки. Чем больше друзей, тем больше одиночество.
        Принюхалась, похоже, все, пельмени вкусно запахли. Выловила одну и, бросив на тарелку, разломила вилкой - божественно!!! Теперь немного томатного соуса, перчику и будет совсем замечательно. Составила свой нехитрый ужин на поднос и понесла в комнату. Не люблю, когда рабочий стол и клавиатура в крошках, но ждать не могла. Сегодня был трудный день. Возможно, что после еды вообще ничего не захочется кроме как спать. А на своих страничках я не показывалась уже несколько дней.
        И так…. Контакт, и сайт знакомств. И там и там куча сообщений. Вообще мне хватало и контакта, но недавно одна из девушек на работе предложила зайти на один сайтов знакомств, сказав, что там попадаются «вполне приличные варианты». Не знаю, что она имела в виду. Потому что я пока получала сообщения типа: «Привет! Займемся любовью?»; «Привет! Как мы можем встретиться?»; «Привет! Не хочешь пообщаться с женатым мужчиной. Если тебя это устроит, то напиши (фото не мое)». По чести сказать, последнее сообщение было в единственном экземпляре, но все-таки возмутило больше чем предыдущие все. Фото и вправду было так себе…
        Но иногда получала и прикольные. Например, один паренек интересовался, не нравятся ли мне мужчины в женской одежде? Парик его был ужасен, так же как и макияж. Стоило предложить бедняге сменить имидж с роковой блондинки в стиле Мэрилин Монро, на брюнетку в образе может быть - Кэтрин Зета Джонс? Не знаю. Решила ничего не отвечать.
        Начала в этот раз с сообщений в контакте. Когда только зарегистрировалась на сайте «Лавстори», то первым делом неслась проверять, не написал ли мне кто-то стоящий. Сердце стучало быстро, быстро, думалось, что еще чуть-чуть подождать, и он напишет (или найдет, кому как кажется, более мелодраматично) - мой принц!
        «Ага! Принц! Дай Бог, хотя бы адекватный». Парни, писавшие мне более или менее приличные вещи, поняв, что сразу же с ними на свидание я не соглашусь, переставали подавать признаки жизни.
        Несколько девушек, знавших о сайте, спрашивали, как продвигаются дела в поисках суженого ряженого. Видимо сами думали о чем-то подобном, но не решались. С компьютером же детей не заведешь, в самом деле! Отвечаю, что пока все глухо. Зачем врать? Пусть люди, как-то вылезают из своих норок и пытаются наладить контакты в реальной жизни.
        Закинув пельмешек в рот, просмотрела всю свою почту в интернете. «Ого! Семь сообщений от потенциальных ухажеров. Да я просто нарасхват сегодня! Просмотров анкеты - двадцать четыре. Что мы имеем? Опять «давай встретимся», потом «как дела красотуля». У меня отлично, а у тебя видимо не очень». И отправила его в список «игнорируемых», как и всех предыдущих. «И это весь улов на сегодня? Нет, смотрите-ка какое длинное сообщение.… Старался человек. Надеюсь, что это не описание процесса «как бы я тебя» во всех подробностях, а то и такие умельцы есть».
        Текст не содержал никаких пошлостей и был более чем нормальным. Если бы не была в нем нотка большой неуверенности в себе. Хотя это могло быть лишь приманкой, чтобы с ним начали общаться.
        «Привет! Я, наверное, буду уже сотым, кто пишет тебе, и затеряюсь среди сообщений более интересных, чем мое. Но все же, мне хотелось бы верить, что фотография не врет. И ты милая и озорная. И глаза горят так же. Что ты ищешь более глубокого и интересного общения. И не такая поверхностная как другие. Если ты заинтересуешься, напиши мне».
        Я задумалась, какой-то странный осадок остался от этих слов, написанных совсем неизвестным мне человеком. Пельмени уже даже немного поостыли, когда наконец решившись, написала: «Привет! Твое сообщение меня заинтересовало, давай пообщаемся. Но ничего не обещаю».
        Погода была скверная. Начало сентября, как всегда, сопровождалось дождями и сыростью. Особенно везло школьникам, первого сентября. Все праздничное настроение испортится, пока стоишь под дождем среди толпы таких же, как ты, слушаешь длинные, ничего не значащие для тебя речи, а за шиворот тебе капает с букета задних рядов.
        Он прищурился, пытаясь разобрать, через сплошной поток воды и мелькающие дворники начала рассасываться пробка или нет. Обычно в это время на дорогах было уже достаточно свободно. Час пик возвращения рабочего населения домой проходил. Отрабатывали отгул, взятый на первое сентября, чтобы проводить детей в школу? Может быть.
        Положив свободно руки на руль, немного откинулся в водительском сиденье, но тут, же выпрямился. Только тело принимало более расслабленную позу, как сразу же начинало клонить в сон. Пропить витамины что ли? Ему еще весной сестра притащила. Но они так и валялись в шкафчике на кухне, предусмотрительно убранные и заставленные рядом из банок, чтобы она не увидела и не начала есть плешь: «Ты опять забыл? С твоей работой нужно беречь себя. А то ни нормального питания, ни сна, ни отдыха…». И так далее, в том же духе. Варвара работала в детском саду воспитателем и воспитывала всех: детей в группе, своих двух и мужа. К тому же была на пять лет старше. В силу всех этих причин постоянно читать нотации и муштровать его вошло в привычку.
        Пока он был на автомойке, то отключил телефон, чтобы поспать. Правда, мойка машины с такой погодой дело зряшное и бесполезное, через два дня опять все до самых дворников будет в брызгах. Теперь спохватившись, нажал на кнопочку, заиграла музыка приветствия. И сразу же пришло сообщение, что такой-то абонент звонил вам четыре раза. Быстро набрал номер. Коллега не стал беспокоить бы его без причины, учитывая, что расстались они часа полтора как.
        - Да, Вов? Что у тебя?
        - Подъезжай на Северное кольцо. Заброшенные склады. Помнишь, в сауну мы ездили в прошлом году?
        - Помню.
        - Мимо нее и свернешь дальше на перекрестке налево. А там уже сам увидишь патрульную машину.
        - Наш труп?
        - Похоже.
        - Буду не скоро, стою в пробке.
        - Понятно. Ждем. Хотя никакого толка нах…н. Дождина этот уже все равно уже подчистил.
        - Ничего. Не дрейфь.
        Кинул трубку на соседнее сиденье. Выругался трехэтажным матом, благо, что один, на водителя впереди, который медлил и ожесточенно посигналил. Ни в чем не были виноваты ни телефон, ни другой водила. Просто это был уже третий труп молодой девушки, убитых одним и тем же способом и оставленных в одной и той же позе.
        Кто сказал, что маньяки существуют только в воспаленном мозгу американских кинематографистов? Как то, заинтересовавшись восторженными возгласами своего пятнадцатилетнего племянника, потратил время и посмотрел сериал зарубежного производства. Выходило, что на каждый квадратный метр их территории, приходится, чуть ли не десять маньяков.
        В их случае, про маньяка сначала никто и не подумал, но выходило, что это так. Девушек находили в одном и том же районе, окраина города, несколько километров заброшенных складов и не заброшенных, пересеченных железной дорогой. Всегда в одной и той же позе. Без одежды, все было снято, вплоть до нижнего белья. На шее борозда от удушения, при этом пользовались какой-то витой веревкой, отпечатывался затейливый рисунок. Волосы с головы срезаны, и не просто срезаны, а вместе с кожей. Темя и затылок в страшных порезах. Этот человек не был особым умельцем, поэтому где-то оставались островки кожи с волосами.
        После пересмотра фотографий с места происшествия, со временем создалось впечатление, что конечная цель убийцы, не просто убить, забрать жизнь, но и их внешность, образ, вообще любой след от их существования. И жертвы лежали забытые и опустошенные, как старые игрушки. Из них выжимали все до последней капли.
        Впереди, за поворотом, показались всполохи мигалок. Надо будет сказать, чтобы выключили. Хотя район здесь тихий, лишнего народу не бывает.
        Захлопнув дверцу машины, немного постоял, собираясь с мыслями, и пошел к центру событий. Между высоким бетонным забором и стеной приземистого двухэтажного здания, с большими местами выбитыми окнами, в коричневой каше роились несколько человек. Девушка сидела в той же позе, что и остальные, голова немного вбок, руки безвольно лежат вдоль тела, ладонями кверху.
        Остановился в метре от нее. Вова подошел сзади. Они, молча, пожали руки, и еще немного посозерцали.
        - И опять здравствуйте вам!
        - Кто нашел?
        - Бомж. У него здесь ночлежка. Возвращался дяденька домой, если можно так выразиться, хотел спокойно распить бутылочку. А тут она. Сначала подумал, что наркоша. Голая же. Вот. Потом, подойдя поближе, понял, что мертвая. «Мертвяков», как он выразился, боится с детства. Побежал к своему дружку, который тут недалеко сторожем работает, иногда вместе квасят по ночам. Тот сначала не поверил, пошел посмотреть, впечатлился и наконец вызвал полицию. Они сидят в нашей машине.
        - Хорошо. Я еще поговорю с ними. Что сам-то думаешь?
        - Что, что? Все как обычно. Поза, в которой она сидит, нет одежды, вообще ничего, волосы… срезаны, тот же способ убийства и следы долгих истязаний.
        Подошел эксперт.
        - Ну что?
        - После вскрытия все будет более точно, что тебя интересует. А пока только одно, мучилась она где-то с месяц не меньше. Убили ее не менее пятнадцати часов назад.
        - Тогда все.
        Мужчина кивнул и отошел в сторону.
        - А что теперь скажешь?
        - Ничего нового. Мучает он их месяц. Хотя с первой жертвой чуть дольше. Приноравливался. Кстати, с этой нам повезло, сразу среди «потеряшек» нашлась. Ее матери я уже позвонил.
        - Да. Надо будет завтра к ней с утра съездить.
        - Я уже договорился с ней.
        - Хорошо. Надо будет показать ей фото последних девушек, может, они знакомы. Вдруг повезет.
        - Вдруг.
        В машине, где он устроился на переднем сиденье, воздух уже пропитался несколько затхлыми ароматами. Мужичок в драной курточке и с сизыми коленями, выглядывающими из разодранных на коленях штанин, любовно обнимал чекушку и боязливо посматривал по сторонам. Рядом с ним сидел более прибранный и подтянутый мужчина, но со следами частых возлияний на лице, отеки и лопнувшие маленькие капилляры.
        - Здравствуйте. Изотов Глеб Николаевич.
        И раскрыл удостоверение, но на него обычно мало кто обращал внимание.
        - Назовитесь, пожалуйста.
        Первым отозвался более прибранный.
        - Рыбаков Семен Петрович. Мои данные уже записали.
        - Ничего еще раз запишем.
        - Я работаю тут недалеко Стахановская восемь, сторожем.
        И подтолкнул в бок бомжа, от чего тот чуть не выронил свою чекушку.
        - А я… Владимиров Василий Владимирович. Иногда ночую, в этом здании. Хорошее было место, а теперь близко не подойду.
        - Расскажите когда, как вы обнаружили тело.
        - Как? Шел от Семеныча, он отказался со мной выпить. Ну, думаю и один справлюсь. Захожу значит через ворота, а она сидит…
        - А как долго вас не было здесь?
        - Я ушел, где то около часа дня. Дружок подработку на рынке обещал, машину разгрузили, он мне деньги отдал. Мы за это дело немного накатили, и я обратно пошел пешком, по дороге вот в магазин зашел. А больше нечего сказать. Никого не видел, ничего не слышал. Даже ближе метра к ней и не подходил. А когда Семеныча позвал, то вообще за забором ждал.
        - Понятно. А вы Семен Петрович? Наблюдаете только за зданием или территорию тоже обходите?
        - Территорию тоже обхожу. Но сегодня я в ночную смену с восьми вышел. Чуть пораньше сегодня пришел где-то в семь тридцать вечера и почти тут же обратно Василий прибежал весь трясется, говорит, что во дворе через несколько зданий труп. Я не поверил, но пошел посмотреть. А потом вернулся, вызвал милицию.
        - Хотелось бы тогда поговорить еще с вашим сменщиком. Укажите вот здесь его данные и смены.
        - Хорошо. Но вряд ли он чего видал. Мы находимся на другой стороне, да и далеко, забор высокий.
        - Ничего, поговорим, разберемся.
        Позже, уже сидя дома, он раз за разом прокручивал их образы у себя в голове. И не мог понять, что в них такого? Повторяющийся момент, что-то общее.
        Забытье в этот раз было особенно тяжелым и беспокойным. Будто вязкое болото, в которое понемногу погружаешься. Сначала не замечая, а потом уже поздно что-либо предпринимать, трясина уже плотно обхватила тебя, не отпускает и, от лишних движений, лишь еще глубже опускаешься. Так и здесь.
        Он шел по коридору, открывая одну дверь за другой, то ли в какой-то заброшенной квартире то ли в доме, непонятно. Сначала, за этими обшарпанными деревяшками с отслоившейся краской, не было ничего кроме мебели, ободранных обоев и мусора. И никаких окон, только стены. Тишина, давящая на уши. Никаких звуков, скрипа половиц или дверей, шорохов, шума труб. Ничего. Открылся очередной проем в комнату. Господи! Сколько же их тут? Этих дверей.
        На кровати сидела первая из убитых девушек, брюнетка, судя по оставшимся островкам волос и бровям. Черты лица мелкие, как будто еще не до конца развитые. Он моргнул. И будто запечатлел ее как на фотографии. В следующем помещении другая девушка, вторая, миловидная, похоже, что раньше у нее были шикарные темно-коричневые кудри, в самом низу затылка осталась не срезанная прядь. И вот последняя дверь, в конце длинного коридора. Сегодняшняя жертва, с довольно крупными чертами лица, пухлыми губами. Блондинка, натуральная, брови и ресницы светлые. Голова ее, свесившаяся набок, как и у других, вдруг повернулась. Хоть глаза были закрыты, но было тяжелое ощущение от взгляда, как будто изучающего его, проверяющего, кто вошел сюда. Губы шевельнулись:
        - Помоги мне…
        Он резко открыл глаза и несколько секунд не мог понять, где находится. Ах, да. Дома в своей постели.
        Протянув руку, нащупал провод от ночника и нажал на круглую кнопку. Кровать и тумбочка около нее оказались в кружке света, стало сразу легче дышать. Вроде раньше кошмары никогда не мучили, а приходилась видеть трупы и в более непрезентабельном виде.
        Полежал еще немного и понял, что больше не заснет. Опять протянул руку и, немного пошарив по гладкой поверхности тумбочки, ухватился за кожаный ремешок часов и поднес к глазам. Перевернулся на бок, чтобы не отсвечивало в стекле. Черт! Четыре утра! Нет бы, еще поспать. Откинулся обратно на подушку. Придется вставать.
        Контрастный душ привел немного мысли в порядок, исчезла серая дымка. Включив свет на кухне, он выглянул в окно. Покачав головой, отошел к плите. Как минимум треть окон в соседних домах светилась желтоватым светом. Где то были видны только призрачные мелькающие тени, видно смотрели телевизор. Сколько людей страдает бессонницей!
        Насыпав побольше кофе в турку, поставил ее на медленный огонь. Зашел в комнату и натянул свитер. Отопление еще не включили, и в квартире было влажно и холодно.
        Кофе в турке начинал закипать. Посмотрел в хлебницу, ничего. Только крошки на дне. В холодильнике тоже почти пусто, не считая томатной пасты, уксуса и подсолнечного масла на полочке в двери. Без всякой надежды заглянул в морозилку. На одной полке какая-то перемерзшая рыба, а на другой, аллилуйя! Упаковка котлет. Видимо сестренка в последний свой приезд решила оставить ему хоть немного съестных припасов. В ящиках даже нашлись макароны. Уже отлично.
        Кофе оставалось всего на пару глотков, когда он вспомнил свой сон. Как они появлялись одна за другой, сидящие на кроватях. Вот, что ускользало все время. Создавалось впечатление, что их подбирали специально по цвету волос. Все с разными, натуральными оттенками. Может это имеет значение, а может, и нет. Волосы у всех некрашеные, это сразу заметно. Важно это для него или нет?
        Смена заканчивалась, и Семен Петрович озабоченно посмотрел на часы. Если этот парень задержится еще на пять минут, то он опоздает на автобус, последний, между прочим. Что потом на такси ездить? Пенсии и так ни на что толком не хватало, вот приходилось сторожем подрабатывать. Сегодня, слава богу, не его ночная смена.
        Послышались быстрые шаги, и появился молодой человек. Ну, не такой уж и молодой. Семен Петрович ни как не мог понять, почему почти тридцатилетний, здоровый мужик работает сторожем. Можно было бы уже найти что-нибудь посерьезнее. Когда студенты подрабатывают это ясно и понятно, тяжело теперь им. А этот что?
        - Добрый вечер, Семен Петрович!
        - Добрый. Опять задержался.
        - Простите.
        - Что мне с твоего простите?
        Серые глаза за стеклами очков смущенно потупились. Старик покряхтел еще немного и, взяв небольшую спортивную сумку, направился к выходу.
        - Ладно, спокойной ночи тебе.
        - Спасибо, и вам.
        Молодой человек проследил за тяжело шагающей фигурой, теперь уже с другим выражением на лице, злобы и презрения. Знал, что сменщик не обернется. Старался, конечно, обычно поддерживать достаточно ровные отношения, чтобы к нему не приставали с нравоучениями. Их хватало и дома. Хотелось бы вообще оградить себя от общения с другими людьми, но это невозможно. Нужно работать, кормить мать, платить за квартиру, лекарства. Черт! Как же все достало. И этот старик тоже. Опять оставил крошки по всему столу и круглые следы от кружки. Такое ощущение, что он делает это специально.
        Достав из сумки салфетки, аккуратно промокнул чайные брызги и стряхнул крошки сначала в другую салфетку, скатал комочек и в ведро. Облегченно вздохнул. Протер сиденье кожаного стула. Можно и присесть. Извлек из отдельного кармашка ручку и заполнил журнал, поглядел на часы. Обход через пятнадцать минут.
        Нет, не стоит начинать, а то прервется на самом интересном месте. Лучше подождать, ожидание наполняет тело живительной силой, сразу чувствуется невероятный подъем.
        Криво улыбнулся. И работа пригодилась, не совсем бесполезным оказалось его пребывание здесь. Знание местности, то есть близлежащих заброшенных и не совсем складов, очень помогало. Минуты тянулись мучительно медленно. Наконец, в очередной раз, взглянув на циферблат, поднялся и, подхватив фонарик, направился вглубь территории.
        Вернулся и, заполнив журнал, извлек из сумки небольшой ноутбук. Любовно погладил корпус и открыл крышку. Из бокового кармашка появились пакетик с ватными палочками специальными салфетками для компьютера. Были тщательно протерты экран, клавиатура, каждая кнопочка. Ведь это главный его друг и помощник во всех делах. Если с ним хорошо обращаться, то сделает намного больше для исполнения твоих желаний, чем какой-либо другой человек. Через его экран можно попасть в мир совсем иной, чем существующая реальность. Где становишься тем, кем захочешь, а не тем, кого тебе показывает зеркало каждый день. И забыться, наконец, забыться. Хоть ненадолго выйти из порочного круга. Ведь внутри он совсем не такой.
        В душе так много невысказанного, окружающие люди совсем не понимают и даже не хотят понимать или просто выслушать. Внешность становится для многих «крестом» на всю жизнь. Миловидная блондинка останется симпатичной «куклой», которую не воспринимают всерьез. Парень огромного роста и мощного телосложения у большинства будет вызывать чувство страха и желание обойти стороной. Хотя, любимый досуг этого «громилы», вышивание крестиком. Нет, никому не интересно заглянуть под обертку.
        Так же случилось и с ним. Среднего роста, худощавый, с бледными непонятного цвета волосами, бровями и ресницами, в огромных очках такие всегда становятся объектом насмешек еще с детского сада, не говоря уже о школе.
        Ватная палочка от яростного трения сломалась пополам. Выкинув ее, взял другую и снова принялся за дело.
        Возможно, что одноклассники и другие подростки относились бы по-другому и со временем приняли в компанию. Только материнская навязчивость и чрезмерная опека были сильнее всего. Капитолина Георгиевна была всегда железно уверена в своей правоте. Провожала сына школу каждый день. Встречать не всегда получалось, работу никто не отменял. А матери одиночке было трудно воспитывать и поднимать ребенка.
        Отца он никогда не видел. О нем никогда не говорилось. Даже в сердцах, ругая сына, мать не говорила фразы, которую часто слышишь: «Весь в отца, такой же…».
        Родительница была очень уперта. Лишь в седьмом классе удалось отвоевать бурными истериками право самостоятельно ходить в школу, без провожатых. Пришлось использовать весомый аргумент, отказаться идти в школу. Образование считалось самым важным в жизни, поэтому ему уступили. Он должен был учиться, быть умнее всех, другие дети почти поголовно дебилы, но не ее мальчик. Нужно учиться, только учиться, этим ты добьешься всего в жизни, поднимешься над толпой, серой массой. Вот, что ему внушалось.
        И иногда казалось, что, да, так и есть, так и должно быть. Другие глупы, живут простыми, примитивными радостями. Купить жвачку, дернуть за косичку Ленку из параллельного класса, а потом ходить гоголем. Это его не очень интересовало. Лишь видя, как мамы и папы целуют в щеку непослушное чадо, а оно уклоняется и гримасничает, вроде, что я маленький, никаких нежностей, хотелось закричать: «Отдай мне, если тебе не нужно! Ты избалованный вниманием, а глуп, как пробка. Не понимаешь, какое это счастье!»
        Его кормили, одевали, снабжали всем необходимым, но не было нежности в отношениях, любви, внимания. Только ощущение, что он для матери эксперимент. Сможет ли она воспитать сына достойного себя. И получение образования было в системе ценностей на первом месте. Двойка почти, что смертный грех. Тройку еще можно было отмолить и получить прошение.
        Лишь один раз в его дневнике появилась двойка. Этого никогда не забыть. С легким сердцем отдав тогда дневник матери, пошел обедать. Сел за стол, сначала помыв тщательно руки с мылом. Взялся за ложку и уже хотел зачерпнуть супу, когда увидел, как стремительно она идет на кухню. Капитолина Георгиевна всегда была очень спокойной и разговаривала ровным голосом, лишь иногда повышая интонации для выделения отдельных слов. В общении с сыном было то же самое. И максимум на что он рассчитывал это строгий выговор. Но ошибся, все получилось совсем иначе.
        - Ты получил двойку?
        - Да, мама.
        Размахнувшись, она дала ему подзатыльник. От неожиданности голова резко качнулась, и мальчик упал со всего размаху лицом в горячий суп. Достав из тарелки визжащего и плачущего ребенка, протерла полотенцем его лицо.
        - Пошел спокойно есть. И даже не повел себя, как мужчина. Нужно было самому рассказать. Вот значит, как ты платишь за все внимание, что я тебе уделяю. Единственное, что от тебя требуется, это хорошо учиться.
        Потом откуда-то появился широкий кожаный ремень. Удары были не по заднице, а вдоль спины. Видимо, чтобы потом он смог спокойно сесть в школе, и никто ничего не заподозрил. Каждый раз, когда опускался ремень, проговаривались слова:
        - Надо хорошо учиться.… Надо хорошо учиться.… Надо хорошо учиться…
        Экран ноутбука засветился, он вздрогнул. Нет, ничего нет. Ни матери с ремнем, ни стола с тарелкой супа и красными брызгами от борща по всей поверхности, ни откинутого стула.
        Потер лицо, как будто снимая с себя пелену прошлого. Теперь все по-другому. Страничка в интернете загрузилась. Вот новая жизнь, совсем другие горизонты.
        Интересно, ответила ли девушка, которой он написал вчера? Симпатичное лицо, не слишком много косметики, хотя на фотографии трудно разобрать. Увлечения, что у нас тут. Так, чтение, это хорошо. Любимые авторы, в основном современные, мало классики. Но не страшно, главное, что с человеком, который хоть немного читает, уже есть о чем поговорить.
        Сейчас, сейчас.… Да! Прекрасно! Она ответила. Милая, прекрасная девушка с рыжевато-золотистыми волосами и карими большими глазами, похожая на пугливую лань. С ней все получиться не так быстро и легко, как с другими. В этот раз будет больше удовлетворения от проникновения в ее мысли и интересы. Эта другая.
        Серая, старая хрущевка была почти не видна из-за стены дождя. В машине было тепло и не хотелось выходить, зонта не было. Да и смысла не было в нем, до подъездного козырька не далеко.
        Идти не хотелось. Это дело стало для него слишком… Что слишком? Непонятно даже ему самому.
        Подъехала еще одна машина. Подождав немного, открыл дверцу и, захлопнув, быстренько добежал до козырька, тренькнула сигнализация. В здание они вошли вместе Вовой.
        - Здорово! Ну и погодка!
        - И тебе здорово жить и не тужить. Чему ты удивляешься? По-моему такая погода уже неделю держится.
        - Не бухти и так тошно.
        - Ага.
        - Чего мрачный? Можно подумать в первый раз.
        - Не в первый. Какая квартира?
        - Двадцать третья. Это на третьем этаже. Зовут женщину Тамара Львовна.
        - Понятно.
        Побитая плитка, в углах паутина, стены окрашены, почему то на всех этажах в разные оттенки зеленого, где-то посветлее где-то потемнее.
        - Как в дурдоме. И почему считается, что зеленый цвет больше подходит для окраски общественных зданий? Что школы, что больницы….
        - Без понятия.
        Нужная им дверь, в отличие от соседних, не была современной железной и выделялась. Из-под старого дерматина, местами порезанного или истертого от времени, выглядывал желтый поролон. Не сравнить с новыми, глянцевыми, отливающими серебряным тусклым светом. Кнопка звонка продавлена. На звучные трели открыли сразу же, будто ждали под порогом.
        - Здравствуйте.
        - Здравствуйте.
        - Тамара Львовна?
        - Да, проходите.
        Женщина лет пятидесяти попыталась посторониться в узком коридорчике, чтобы они прошли, но это было подобно цирковому трюку, поэтому оставив это, прошла в комнату.
        - Я ждала вас. Хотя, если честно, до сих пор не могу поверить.
        - Мы все понимаем, Тамара Львовна. Но вам все равно нужно будет посмотреть фотографии. И ответить на вопросы.
        - Да, конечно.
        Они присели на диванчик. Поправив подол ситцевого домашнего халата, она сложила ладони на коленях и подняла на них несчастные глаза.
        - Когда вы обратились в милицию о пропаже дочери?
        - На следующий же день. Но его сразу не приняли, через три дня. Может это не она?
        - Может быть. Но нужно убедиться.
        Пальцы на голубой ткани в сиреневый цветочек сжались в замок.
        - Успокоительного может быть, выпьете?
        - Нет-нет. Я уже до вашего прихода выпила таблетки. Хочу поскорее убедиться. И все….
        - Хорошо.
        Из кожаного потрепанного портфеля были извлечены фотографии, разложены на небольшом журнальном столике. Женщина достала очки из футляра, протерла их платочком и медленно одела. Невозможно было смотреть как, осторожно прикасаясь только кончиками пальцев, она пододвигает снимки к себе, вглядывается с затаенной надеждой.
        Он отвел глаза и посмотрел на сослуживца. Тот лишь терпеливо и вежливо ждал. «Черт! Осталось только сесть рядом с ней и зарыдать, как в мексиканском сериале. Это ничем не поможет». Обвел взглядом комнату, гостиная и спальня в одном флаконе, раскладной диван. Новыми из мебели были только диван с креслом, да телевизор. Старый сервант, за мутным стеклом виднелась посуда еще советского производства, в ряд выставленные рюмки, разных размеров и форм, бокалы для шампанского и вина. На следующей полке чайные чашки, блюдца, конфетница в которой лежали какие-то бумаги, на нижней полке салатник и стопка тарелок опять же с бумагами.
        Общий вид комнаты был опрятный, чувствовались теплота и уют. На диване и креслах вязаные салфеточки. Обои в милый цветочек, на полу палас. В его квартире все ковры и паласы были давно убраны и свалены невразумительной кучкой на закрытой лоджии, которая служила кладовкой, некогда было их пылесосить.
        - Да, это Риточка…, - женщина медленно втянула воздух, - Я… Может, чаю хотите?
        - Не откажемся. Тамара Львовна, может мы, пока вы чаю наливаете, ее комнату осмотрим?
        - Хорошо.
        Они кивнули одновременно и разошлись с хозяйкой в разные стороны от стола. Вторая комната была похожа на длинный пенал, что очень характерно для квартир с такой планировкой. У окна стол с компьютером. На окнах не было цветов как в соседней. Мебель вся новая. На полочках над столом больше побрякушек и фотографий чем книг. Их всего несколько, парочка любовных романов и учебники. Еще два толстых фотоальбома. Разных размеров мягкие игрушки, косметика, бумажки с заметками. В легких рамках из стекла фото симпатичной блондинки с длинными волосами. Широкая открытая улыбка, кокетство в позе. На другом снимке, уже с подругой в обнимку, дальше с мамой и еще видимо с какими-то родственниками, выражение лица более сдержанное.
        На подоконнике лежала косметичка. Заглянув в нее, Вова тихонько присвистнул.
        - Да уж. Еще косметика. Никогда не понимал, зачем женщинам столько косметики? Куда они ее накладывают? Или намазывают?
        - Без понятия, я ей не пользуюсь.
        - Я бы перестал с тобой общаться, если бы пользовался.
        В ящиках тоже не было ничего интересного в основном тетради, ручки, опять куча листочков. На некоторых записаны номера телефонов и имена, но никаких пометок кто это, зачем они нужны были Рите. Записной книжки не было, дневника тоже. Только куча распечаток по учебе и какие-то дамские журналы в самом нижнем ящике.
        Он загрузил компьютер, пока Вова заглядывал в шкаф и потрошил полки, потом проверил диван.
        - Ничего.
        - А что ты искал? Имена, пароли, явки?
        - Нет. Может что-то типа дневника. Обычно его прячут от мам.
        - Это, верно, не стоит проверять стойкость ее нервов своими откровениями.
        Со стороны кухни послышались осторожные шаги. Женщина остановилась в проеме, но в комнату не вошла, с грустью глядя на их попытки что-то найти.
        - Я сама уже несколько раз пересмотрела ее вещи. И участковый тоже. Искала, может какие-то номера незнакомые или другое.
        - А так, все номера, которые тут на бумажках записаны, вам знакомы?
        - Скорее имена. Это в основном бывшие одноклассники и ребята, с которыми она в институте учится.
        - А где училась Рита?
        - В институте, что на Володарского находится, не могу вспомнить, как он точно называется, рядом с площадью. На экономиста.
        - Туда сложно попасть.
        - Да. Она умная девочка, хоть и немного ленивая. Больше ее интересовали романы да всякие такие же фильмы о любви, могла всю ночь читать. Я сама только училище закончила. Хотелось очень, чтобы дочь в люди выбилась.
        Немного замявшись, она отвернулась
        - А постоянного молодого человека не было?
        - Нет. Ей все принца хотелось, как в романе. Конечно, кокетничала, ходила иногда на свидания, в кино. Но ничего серьезного. И я ей все время твердила, что торопиться ни в коем случае не стоит. Господи….
        - Здесь на фотографии она с подругой?
        - Да. Это Марина. Они еще со школы дружат, живем в соседних подъездах.
        - Она в данный момент дома? Не знаете?
        - Вряд ли. В том же институте учится, только на другом факультете. Скорее всего, сейчас на парах.
        - Запишите, пожалуйста, на этот листочек данные института, где Рита учится. Группа, курс, может, вспомните кто методист. И адрес с фамилией и именем Марины.
        - Хорошо.
        Прошуршали шаги. Над ухом засопели.
        - Ну, что нарыл?
        - В файлах вроде нет ничего криминального. Она не спецагент израильской разведки. Фотографии, музыка, папки забиты информацией по учебе.
        - Посмотри, какие сайты у нее в закладках.
        - Без тебя бы не допер.
        - Ну, извини, извини.
        - Лучше иди, спроси, часто ли Рита дискотеки посещала, какие и с кем ходила.
        - Без тебя бы не допер.
        - Ну, извини.
        Вернулся опять к экрану. Как он их находит? Девушек? Самый простой способ сейчас это конечно интернет. Но Рита, при всей своей кокетливости, не очень похожа на особу неразборчивую в знакомствах. Скорее наоборот. А тем более встречаться с человеком, с которым познакомилась в интернете. Слишком рискованно, может оказаться кем угодно. При самом лучшем исходе просто не симпатичным.
        Так, контакт. Слава Богу, пароль уже забит, чтобы не набирать каждый раз. Сообщения. Молодых людей не так, чтобы много. В основном однокурсники и одноклассники, как и говорила мама. Не то. Совсем.
        Что еще? В закладках учеба, романы, платья «по супер ценам!», «как похудеть за две недели», «маска для…». И тому подобное. Уф…. А вот это интересно! Сайт знакомств «love\story». Переписка сохранена и куча новых сообщений. Надо думать, такая красавица. Но одарила она своим вниманием только четверых.
        Сергей, двадцать один год, весы. В сообщениях ничего примечательного, не значащий абсолютно ничего треп. Чем занимаешься, да, где учишься, что любишь? После небольшого знакомства поступило предложение встретиться и пообщаться в реале. Девушка ответила уклончиво ни «да», ни «нет». Всегда так отвечают, когда на самом деле не хотят встречаться. Все ясно, дальше.
        Андрей, двадцать четыре года, близнецы. Опять та же канитель треп, треп, треп. Немного дольше, чем в прошлом случае. Видимо, парен сразу не просек к чему дело идет. Следующий.
        Виктор, двадцать девять лет, дева. Вот это уже интереснее и горячее. Вначале шло длинное сообщение от него, которое не впечатлило бы мужчину, но девушку, мечтающую о большой, светлой, романтической любви, вполне.
        Быстро посмотрев последнего визави, понял, что ничего нужного и вернулся к разговорчивому Виктору. Возможно, это тот, кто ему нужен.
        Переписка была довольно бурной. Сравнивали свои музыкальные пристрастия, какие фильмы нравятся. Единственное, что было странным или показалось странным, манера изложения молодого человека. Длинные, путаные предложения, в которых он пытался описать свой характер и свой внутренний мир. Так старался, что складывалось несколько обратное впечатление. Что-то натужное, напускное было в них. Но Рите нравилось, она с интересом задавала все новые вопросы и сама стала отвечать под конец более откровенно.
        В последних их сообщениях он увидел то, что и ожидал увидеть.
        Виктор: «Может, встретимся? Нам будет проще понять друг друга. И узнаем получше. Что скажешь?».
        Рита: «Хорошо, давай».
        Виктор: «Тогда у кафе «Рапсодия» рядом с площадью? Ты знаешь, где оно находится?».
        Рита: «Да. Знаю. Завтра я учусь до пяти».
        Виктор: «Тогда может в семь?»
        Рита: «Отлично. Буду ждать».
        Фотография Виктора имелась, но была очень расплывчатой. И совсем не обязательно, что она его. Скорее всего, чужой снимок. Возможно, с адресом в интернете больше повезет, но тоже не факт. Если парень не дурак, то подставляться не будет. Списав на листок адрес сайта, выключил компьютер.
        Оставалось совсем немного времени. Я видела, как добрая часть нашего дружного коллектива все чаще посматривает на часы. Можно подумать секундная стрелка от этого будет вертеться быстрее. Для меня последние полчаса на работе были самыми тяжелыми. Пытаясь создать иллюзию бурной деятельности, нужно было незаметно начинать собираться, чтобы, когда стрелка, наконец, доползет до нужно цифры, сорваться и быть в числе первых у лифта. Иначе придется ждать следующей загрузки, а в этот промежуток времени рядом может пробежать начальство и привлечь еще к каким-нибудь работам. Можно было и по лестнице, но напрягало спускаться с седьмого этажа.
        Работаю я, не пойми кем в офисе моей тетки. Числюсь каким-то офисным сотрудником. Разгребателем бумаг, проще говоря. Что-то вроде секретарши скрещенной с уборщицей. Но в виду того, что определить как, же меня обозвать, никто не мог, то пришлось стать общей собственностью. Вот и сегодня вечером на моем столе громоздились кипы бумаг, которые нужно было подшить, перепечатать, поправить, исправить…
        Остервенело, раскладывая их по новым кучкам, чтобы завтра не перепутать кому, что и куда, наклеила на папки бумажки. Посмотрела еще раз с надеждой на часы. Черт! Без двадцати. Пять минут назад было без двадцати минут семь. Немного попыхтев, открыла на компьютере пасьянс, что еще было делать, надо же как то скоротать последние минуты, начинать новую работу бессмысленно. Карты не складывались. Прошло еще минут пять. Очень хорошо, готовимся к низкому старту.
        Мысли неожиданно потекли в другом направлении. Вернусь домой, приготовлю какой-нибудь нехитрый ужин, возможно, опять пельмени, не помню, остались они у меня или нет. И усядусь за компьютер, развею хоть немного осеннюю депрессию. Парень, который написал мне длинное сообщение, вроде бы ничего. Хотя по фотографии толком не разберешь. На ней он в зимней куртке, с надвинутым на лицо капюшоном. Помнится, я проповедовала истину, что внешность не главное, но листая странички на сайте, в первую очередь смотрела на нее. Но и то, что пишут в анкетах, очень интересовало. Если парень пишет, что любит романтику, ночные прогулки, а также через запятую в одном ряду тяжелый рок, гонки, бои без правил и т.д., то тут что-то не вяжется. В то, что человек такой разносторонний верится с трудом.
        В случае с моим новым интернет другом, хотелось общаться. Немного показалась странноватой его манера изложения. Пишет длинные, сумбурные сообщения о том, каким он является на самом деле. Много, много слов, из которых сложно было уловить общий смысл. Только по фразам удавалось понять, о чем же, о чем, так старательно пишет этот человек. Вообще мнение о личности я предпочитаю составлять сама и не очень понимаю, когда пытаются переубедить, что нет, «я на самом деле не такой, а вот такой, ты просто неправильно восприняла…». Ну как неправильно. Разве можно в таком контексте точно определить правильно тебя человек понял или нет.
        Спиной почувствовала напряжение атмосферы и оглянулась. Начальство шествовало мимо столов к своему кабинету, что означало задержку на работе как минимум еще на полчаса. Все приуныли и взялись за недоделанные, брошенные, на середине или почти в конце, дела. Тоже потянулась к своим папкам, но была остановлена фразой:
        - Зайди ко мне.
        «Ох, ты блин! Может кто-то пожаловался? Да, нет…. Вроде я все вовремя сдала, все документы…. Тогда, что? Странно». Но учитывая, что мы все-таки близкие родственники, вопрос мог касаться личных дел, а не рабочих.
        Больше всего мне в нашем офисе нравились большие окна. Присев на стульчик рядом с рабочим столом, устремилась взглядом туда, за стекло, на волю. Хот ничего там не было, только точно такие же окна, такого же офиса. Где уже вовсю сновали люди, собираясь, домой. И выглядывали со своей стороны стекла, пытаясь понять какая погода, вдруг опять дождь. Видели нас, еще влачащих свое жалкое, офисное, рабочее время.
        Тетка порылась в сумке и, достав навороченный телефон, положила его рядом с собой.
        - Как хоть твои дела? А то только по работе общаемся и все. Уф. Как же я сегодня устала.
        - А что случилось?
        - Да, что могло случиться? Все то же самое, борюсь с администрацией нашего города. Такое ощущение, что им доплачивают, если они работают медленнее обычного.
        - Да, ничего не изменилось.
        - У меня да. А у тебя?
        - Нет, ничего. Работа, дом, работа, дом….
        - Какой дом? Твоя халупа, что ты снимаешь, не стоит этих денег. Жила бы у меня, в самом деле, хоть веселей. Дома я редко бываю. И тебе немного сэкономить можно было бы.
        - Теть Лен, мы этот вопрос уже обсуждали. Мне так удобнее.
        - Хорошо, хорошо. Парень, что ли у тебя появился? Раз ты так противишься.
        - Да нет у меня никакого парня.
        - А пора бы уже.
        Что можно на это ответить? Вытянуться в струнку, козырнуть и проорать: «Есть! Пошла искать!».
        Тут стоит сказать, что Елена Викторовна, мой единственный близкий родственник, кроме каких-то троюродных теть и дядь с папиной стороны, живущих в соседней области. Родители мои умерли, сначала мама после инсульта три года назад. Пришлось ухаживать за ней и бросить институт. А год назад умер отец от сердечного приступа. И меня, необразованную сироту, тетка призвала из маленького городка в центр области. Деньги от продажи родительской квартиры ушли на покупку комнаты, ее сдавала. Это помогало сводить концы с концами.
        Пока я была занята своими грустными мыслями, разговор, оказывается, продолжался.
        - …И вот, если ты завтра ничем не занята, заходи в гости. Поедим, поговорим о том, о сем.
        - Хорошо.
        - Только оденься поприличней.
        - В смысле?
        - Ну. Платье какое-нибудь….
        - А зачем?
        - Зачем, зачем…. Господи, ты, боже мой. Я тебе уже минут десять объясняю, что у меня завтра будут гости. В основном по бизнесу, конечно. Но и среди них есть подходящие личности.
        - Подходящие, для чего?
        Последовал тяжкий вздох.
        - Не для чего, а для кого. Для тебя тугодумка.
        «Спасите. Помогите! Так и вспоминается русская народная песня: «Как хотела меня мать, да за … отдать». Не надо меня отдавать и созывать парад женихов. Может заболеть, сбежать в Канаду, отключить телефон, выдумать подругу, страдающую страшным недугом?».
        - Есть совсем неплохой вариант. Он, конечно, чуть постарше тебя, но десять лет не так уж и много. Зато бизнес налаженный, доход стабильный. Никаких бывших жен с детишками…
        - Имущество, не отягощенное обязательствами пред третьими лицами.
        - Что?
        - Да, так ничего. Теть Лен, я думаю мне лучше никуда не идти и оставаться дома. Ведь замужество, это не сделка купле-продажи, в самом деле.
        - Зато будешь за ним как за каменной стеной. А это много значит, моя дорогая. Не то, что я мучилась со своим алкашом.
        - Теть Лен, если вы больше не можете предоставлять мне место работы так и скажите, я пойму.
        - Тьфу, на тебя! Хотела как лучше.
        - Извините.
        - Не извиню, если завтра не придешь, точно выгоню с работы.
        - Я… Ладно, хорошо. Во сколько нужно быть?
        - К пяти подходи.
        Мы звонко расцеловались и, она тут же потянулась к телефону, а я к двери. В окнах соседнего здания свет уже не горел.
        Ввиду плохого настроения я прошла мимо продуктового магазина и вспомнила об этом уже, когда разувалась в коридоре. Немного похныкав о своей тяжелой судьбе, кинула сумку на тумбочку в прихожей и, достав телефон из кармана пальто, прошла на кухню. Ничего хорошего меня там не ожидало, но попытать удачу стоило. Чай, как программа минимум, хотя бы. Хорошо, что завтра не на работу, схожу с утра в магазин, затарюсь.
        В плетенке лежали несколько кусочков засохшего хлеба, а в холодильнике остатки плавленого сырка. С подозрением принюхавшись к нему, решила рискнуть. Есть очень хотелось. Заесть свое негативное отношение к ситуации, в которую попала. Единственный плюс от завтрашнего мероприятия - прилично поем нахаляву.
        Понятно беспокойство тети. Ей хочется видеть меня пристроенной, всем обеспеченной. А то я для нее, как постоянная несведенная в бухгалтерской ведомости строчка. Маячу и маячу перед глазами. Она со своим решительным характером, старается побыстрее решить любую проблему. «Господи! Уже думаю о себе, как о проблеме. Ужас!».
        Все подружки остались в родном городе. Семьи, дети, приехать ко мне не было никакой возможности. «Надо в отпуске обязательно к ним выбраться. Наплевать на все. Хоть наговорюсь от души».
        Успокоенная этим решением, я положила бутерброды на тарелочку. В кружку налила аккуратно кипятка. Все составила на поднос и понесла, компьютер уже загружался. Теперь он мне заменял подруг и веселые большие компании. Студенческая жизнь…. Легко улыбнулась, вспомнив, как мы смеялись, чудили, переживали, как сдать экзамен. Прятали шпоры в рукав или голенище сапога, хохотали, пытаясь снять напряжение, перед дверью кабинета, с опаской выбирали билеты. Тогда была одна проблема - несчастливый билет. «Тетя права. Нужно начать выходить куда-нибудь. Пусть может и неудачно сначала. Но все-таки общаться с живыми людьми. А не с компьютером».
        - Кстати, на счет выхода!
        Я открыла дверцу шкафа и немного попялилась в его недра, прекрасно зная, что того что ищу там нет.
        - Незадача. Что делать то? Не пойду же я на светский раут в свитере и джинсах или трикотажном сарафане?
        Пролистала список номеров в телефоне. О, Вероника! Наша главная красавица в офисе. Общалась она со мной в основном по доброте душевной. Должна же королевна сирым и убогим тоже уделять внимание.
        - Привет, Вероника! Не отвлекаю? Извини. У меня к тебе огромная просьба будет.… Да? Уже знаешь? А-а-а, Елена Викторовна тебе звонила. Даже просила проконтролировать? Обалдеть, какое внимание, - «Не иначе нефтяной магнат на вечере будет. Ноги что ли побрить?». - Да, да, слушаю. Ага, хорошо, завтра подъеду. К обеду. Нет? … А зачем так рано? Программа обширная? Хм, спасибо тебе огромное. Да, буду, не опоздаю. Пока.
        Положила трубку. Как жаль, что нет сосиски или котлетки или может эклера со сгущенкой. Уже не знаю, чем и заесть то, что ощутила себя лягушкой на столе какого-нибудь ученого экспериментатора. «Так, а сейчас разрежем брюшко и посмотрим, что там внутри…». Завтра - под чутким руками нашей красотки - буду, как та самая зеленая бедняжка. Переживу, что теперь делать? Надо постараться. А то тетя успела уже целую программу для меня разработать. Нужно быть хоть немного благодарной и чуткой к ее заботе. Нужно…. Ненавижу это слово.
        Рука автоматически потянулась к мышке. И так, забудем о предстоящем завтра унижении. Прекрасно, три новых сообщения от моего друга. Активный парень. С одной стороны это неплохо, мужчина должен проявлять настойчивость, если девушка ему нравится. И мне внимания никогда особо много не доставалось. Ни в школе, ни в институте, не было стайки мальчишек ждущих у двери. Никто не провожал до дома, не тащил мой портфель, в надежде получить поцелуй в щечку. Нет, мужским вниманием я не была избалована.
        И сейчас, читая слова о том, что он очень рад найти девушку, которая подходит ему по интересам. Что все слова, которые я пишу, как раз те, что он ожидал. И, не смотря на то, что переписываемся мы недавно и, если честно говорить, по переписке сложно узнать человека до конца. Обсудили мы не все темы, которые он бы хотел, но все, все превосходит его ожидания. Меня только один вопрос интересовал. Насколько же этот человек одинок, что пишет такие послания абсолютно незнакомой девице?
        Думаю, что очень одинок и немного не в себе. Хотя, мне ли судить, ведь я занимаюсь почти тем же самым. Пытаюсь заглушить чувство пустоты внутри общением в интернете. И не только им. Приходя домой, включаю сразу еще и телевизор, создаю фон. Будто в квартире со мной еще есть люди. Скоро дойду до того, что заведу кошку и буду с ней разговаривать.
        Что заставляет нас запираться в «раковине» своих мыслей и фантазий и пропускать все события мимо себя? Наверное, страх реальности. Ведь самому себе ты еще нужен. А другому человеку придется доказывать свою нужность, подстраиваться, меняться. Открывать свои тайные стороны и страхи, поставить себя под удар. Дать возможность зайти себе за спину. Страх. Им, как колючей проволокой мы обвиваем заборы, высоченные заборы, вокруг себя. Ведь проще остаться одному, путь твоя жизнь будет бесцветной, но жить в относительном спокойствии…
        Мысль мне не дал додумать сигнал, который прозвучал слишком громко и напугал. Пришло сообщение от моего неугомонного друга.
        Д: «Привет! Как прошел день? Все хорошо?».
        Похоже, увидел, что я в сети и решил брать крепость продолжительным штурмом.
        Я: «Да, все нормально. Как у тебя?».
        Д: «Все хорошо, раз ты сегодня здесь и мы можем пообщаться».
        Я: «Очень рада за тебя».
        Несколько минут провела в тишине, пожевывая бутерброд.
        Д: «Вчера вроде разговорил тебя. А сегодня эффект кончился. Какое у тебя сейчас настроение?».
        Настроение, как у кастрюльки стоящей на медленном огне, пузырьки начинают двигаться все быстрее, быстрее и происходит закипание.
        Я: «Подумай сам, разве у человека может быть двадцать четыре часа в сутки одно и то же настроение? Нет. Я не успела и двух слов написать, а ты уже делаешь выводы. Тем более я с работы, устала и толком еще не ела. Ну как тебе, то, что я разговорилась?».
        Д: «Ммм.… Ну, сам факт конечно радует. Просто я ждал тебя, и вот снова показалось, что что-то не так. Я бываю паникером, когда меньше всего нужно. Извини за излишнюю прямоту. Желаю приятного аппетита!».
        Ну, и чего разбушевалась? Непонятно. Так век в девках куковать будешь, если из-за каждого неверного слова набрасываться на человека. И жаль его, ждал же.
        Я: «Просто расслабься. Не нужно ждать от человека излишней откровенности или бурных продолжительных речей. Это, увы, совсем не показатель его положительного отношения к тебе. Это может быть просто привычка, так общаться со всеми. Вот и все. А мне нужно некоторое время, чтобы разговориться».
        Д: «Хочу ответить тебе, про ту же ситуацию, но как она видна с моей стороны. Только обещай, что не будешь сильно пугаться».
        С тем же успехом можно просить дождь не литься, а снег не падать.
        Я: «Интересно, как я могу сказать заранее, что не испугаюсь? Но могу обещать, что не буду порицать или судить предвзято».
        Д: «Возможно потом я буду жалеть о том, что сейчас напишу. Но ладно. Суть в том, что я вообще человек довольно адекватный, местами даже интересный. Но! Это обычно при условии, что мне, если мягко выражаться, начхать на собеседника. Или я к нему уже привык. А с тобой я сижу и пытаюсь сделать вывод из каждого твоего слова, попытаться проникнуть в твой мир, понять. Что, конечно, чушь несусветная и ничем хорошим это не кончится. Я осознаю это. И стараюсь по мере сил себя ограничивать, но не всегда получается.
        Я благодарен тебе за предыдущее сообщение, это то, что хотелось бы услышать. И моя излишняя докучливость лишь исключение, которое редко проявляется, а не правило».
        Я покрутила колесиком мышки, просматривая прошлую переписку. «Неужели исключение из правил? Что-то незаметно».
        Д: «Предлагаю сделать вид, что никто ничего не говорил и перейти к другим вещам».
        Я: «Никакой вид делать не буду. Лучше сказать, чем мы будем сидеть по разные стороны экрана, как два разведчика, с серьезной миной и пытаться понять, кто и что имел в виду».
        Хотелось верить, что эти слова помогут ему.
        Д: «Да, ну я просто хотел сказать, чтобы ты не придавала моим манерам большого значения. Вот и все».
        Далее наша переписка пошла в обычном ключе. Хобби, где учились и работаем ли по приобретенным или нет специальностям. Мне в этой сфере похвастать вообще нечем. И распрощались уже ближе к часу ночи.
        «Господи! Мне же завтра, то есть уже сегодня, на этот чертов прием! Все, спать».
        Я: «Пока!».
        В институте девушку застать не удалось. Видимо, в отличие от своей подруги-отличницы, она не гнушалась иногда прогуливать пары. Дозвониться тоже было невозможно. Либо номер названный Тамарой Львовной уже не существовал, либо использовался редко.
        Почти весь день, проведя в институте, ничего нового узнать, не удалось. Марго, Ритка, Ритуля и т.д. Была очень веселой, заводной старостой группы. Некоторые девушки называли ее немного заносчивой и высокомерной, но скорее от белой зависти к ее милой внешности. Молодые люди в основном отзывались тоже положительно. Ни с кем серьезных отношений не заводила. Кокетничала, но было понятно, что все это не в серьез.
        Просто студентка, комсомолка, умница, спортсменка, красавица….
        Что тебя заинтересовало в этом Викторе? Непонятно. Его напускная эрудированность или усиленное внимание к твоей особе. Наверное, этого ее эго жаждало больше всего - непрерывного, настойчивого внимания. Судя по переписке, оно примерно таким и было. Женщин не понять. Много внимания - «ты слишком настойчив, не дави на меня». Мало - «ты совсем меня забыл».
        Во двор дома Маргариты, заехала черная иномарка и из нее выпорхнула девушка, похожая на ту, что он видел на фотографии. Хотя нет, «выпорхнула» это сильно сказано. Скорее выпала. Высоченные каблуки, короткое обтягивающее платье, маленькая сумочка, кожаная куртка, волосы всклокочены, макияж немного потек. Надо думать, ночь выдалась бурной. Сказав несколько прощальных слов водителю, неровной походкой направилась к дому.
        «Будет ли от нее толк в таком состоянии? Да черт с ним и так день в пустую!».
        Мир грез или грустных мыслей захватил Марину, на оклик не сразу обратила внимание.
        - Изместьева Марина Евгеньевна? Добрый день.
        Собственные паспортные данные вызвали у девушки некоторый ступор.
        - Добрый.
        Судя по мешкам под глазами это было преувеличение, но этикет требует. Достав из кармана удостоверение, поднес поближе к ее глазам, читать его все равно не стали.
        - Изотов Глеб Николаевич, я веду дело…
        - Не надо, я поняла.
        - Вчера мы вас застать не могли ни дома, ни в институте.
        - Да. Меня не было.
        - Нужно задать вам пару вопросов о вашей подруге Маргарите.
        Она с сомнением поглядела в сторону подъездной двери, потом в сторону выезда со двора на проспект. Потерла глаза.
        - Не хочу домой…. Может, поговорим в кафе? Оно тут на соседней улице.
        - Хорошо, садитесь в машину.
        Устроившись на сиденье, Марина осторожно закрыла дверцу и поморщилась, когда он резко захлопнул свою.
        - В бардачке есть аспирин.
        - Нет, спасибо.
        - Мне нужно, чтобы вы были с более или менее ясной головой. Так, что открывайте и ищите.
        Бардачок девушка открыла и долго рылась в куче бумажек, салфеток, далее на самом дне попались перчатки, солнечные очки и, наконец, упаковка аспирина.
        Пошарив рукой за сиденьем, достал бутылку минералки.
        - Держите.
        - Спасибо.
        Водичка пришлась как нельзя кстати. «Половина бутылки за один прием. Хотя, если вспомнить себя, то полбутылки это ни о чем». Утерев рот ладонью, тыкнула пальцем вправо.
        - Вон там кафе «Сказка».
        - Угу.
        Когда они зашли в зал, Марина поздоровалась со всеми сотрудниками, официант с улыбочкой подошел к ним.
        - Привет, Маринка!
        - Ой, Гош, не ори. Голова раскалывается.
        - Ладно, ладно. Извини. Что будете?
        - Мне кофе покрепче.
        - Я так понимаю, черный и рассолу побольше?
        - Иди к черту!
        - А вам?
        - Тоже кофе, можно без рассола.
        - Гош, я воспользуюсь служебным туалетом, быстренько.
        - Иди, солнце, а то ты как заспанная панда.
        Когда она ушла, Гоша доверительно наклонился к нему.
        - И где же вы с Маринкой так хорошо погуляли?
        - Где гуляла Марина Евгеньевна, мне не известно. Я к ней обратился совсем по другому вопросу.
        И сунул корочки под нос любопытному официанту.
        - Простите.
        Кофе был не очень. Открыв ежедневник, просмотрел свои записи, хотя это было и не нужно. Но перешептывание у барной стойки его несколько напрягало.
        Дверь служебного входа хлопнула. Теперь девушка выглядела гораздо лучше: умытая, причесанная, как будто скинувшая несколько лет. Но платье и каблуки стали выглядеть как нечто инородное.
        Присев на краешек стула, сделала несколько глотков кофе и вопросительно взглянула.
        - Вы хотели задать вопросы?
        - Задам не беспокойтесь. Вы работаете здесь?
        - Да. Подрабатываю официанткой по вечерам.
        - Вы учились с Маргаритой на одном курсе, но в разных группах?
        - Да.
        - Давно знакомы?
        - С первого класса… Нас посадили за одну парту, через полгода после начала учебного года, - она отвела взгляд, - Сорванца и отличницу. Она была такая серьезная и милая, с огромными бантами. Усердно заполняла тетради. И меня заставляла. В конце концов, я перестала, почти правда, бегать на переменах, как угорелая, и лупить мальчишек портфелем по голове. Но отличницей, как она, так и не стала. Господи!
        Марина обхватила голову руками и замерла.
        - Вы уверены, что это она? Это точно?
        - Да. Тамара Львовна, ее мать, опознала по фотографии.
        - Да-да. Она звонила мне позавчера вечером, - девушка подняла голову и посмотрела так, как будто извинялась. - Я просто не смогла к ней пойти. Хотя понимаю, что ей очень одиноко и не с кем поговорить и разделить горе. Но не смогла. Моя мать, узнав сама к ней пошла.
        Помолчала немного.
        - Поэтому я, сегодня несколько не в форме. Хорошо хоть встретила друзей на дискотеке. Они меня отвезли к себе ночевать. Не знаю, как дома появиться теперь…. Да какая разница?! Я просто не верю. Не верю, что это произошло с Риткой. Это какое-то недоразумение.
        - Почему не верите? Объясните, какой она была?
        - Потому что Ритка могла заигрывать, пострелять глазками, как все девушки. Но на свидания ходила, только с хорошими, знакомыми мальчиками. Но и, то не часто, все корпела над учебой. Давала нашим шалопаям конспекты списывать. Они ей постоянно шоколадки таскали. Но никогда не стала, знакомиться на улице или в автобусе, на дискотеке. Не так. Никаких случайных знакомств. Я все смеялась над ней, что так вот она пройдет мимо своего счастья на улице из-за своих принципов.
        - А вы действуете по-другому?
        Она усмехнулась.
        - Не надо думать, что я какая-то разбитная девица, если застали меня с утра не в лучшем виде.
        - Я об этом и не говорил. Просто противоположности притягиваются. В том числе и как друзья.
        - Просто у меня несколько другая ситуация. Ее мама… Ритка была для нее единственным смыслом жизни.
        - Понимаю. Расскажите про тот день, когда видели ее в последний раз.
        - Была среда. Мы догуливали последние деньки перед началом учебы. Тогда я не обратила внимание на ее некоторое перевозбуждение. Подумала, что она как все отличники волнуется перед началом учебного года. Мы хотели съездить с экскурсией в Питер, планировали.
        - А сейчас, что думаете?
        - Что была дурой. Не выпытала у нее все. Ведь мы были лучшими подругами, все равно бы рассказала, надо было надавить. Она улыбалась так задумчиво, как будто уже знала, что жизнь изменится. Что ее ждет что-то такое хорошее. Не знаю, как объяснить. А я подумала: «Ничего, завтра узнаю. Все равно не удержится, расскажет».
        - Что-то еще необычное заметили? Или ранее этого дня? Перемены в поведении?
        - Ничего такого. Я говорю, что она была погружена в свои мысли. На мои вопросы, что же такого происходит, только загадочно улыбалась и отвечала, что я очень удивлюсь, когда узнаю.
        Подавив истерический смех, Марина еще отхлебнула кофе.
        - Да, она всех удивила, это точно…. Господи! Что за чушь я несу?
        - Ничего. Вы возвращались вместе из института?
        - Да. Почти всегда. Очень редко у нас пары не совпадали, но мы дожидались друг друга в библиотеке.
        - Может ее хоть раз кто-нибудь встречал? Машина, молодой человек?
        - Нет. Пашка Зонов за ней на первом курсе ухаживал. Но он ухаживал за всеми мало-мальски симпатичными девчонками на нашем курсе и на других. Так, что поняв, что с Риткой ему ничего не светит, отвалил. Она переживала, но не долго, поняв, кто он такой.
        - Ясно. Мы с ним уже разговаривали, вчера. Об этом Павел Зонов ничего не упомянул.
        - Забыл, наверное. Такой помнит только тех девиц, которых в постель затащил.
        - Или просто не захотел связываться. Ясно, но проверить, все-таки стоит.
        - Пашку?
        - Да. Мы всех, в общем, то проверяем.
        - Понятно.
        Она смотрела на него каким-то странным первобытным интересом. Так смотрят дети, в зоопарке впервые увидев бегемота.
        - Что-нибудь еще хотите сказать? Были ли звонки с неизвестных номеров? Молчание в трубку или угрозы?
        - Нет.… Вроде.
        - Возле дома, института вы не замечали подозрительных людей? Или может вам или вашей подруге казалось, что за ней следят?
        - Нет. Такого вроде не было.
        - Вроде или не было?
        Раздраженный взгляд в его сторону.
        - Нет, не было. Мы дошли до ее подъезда, как обычно. Она еле-еле скрывала свое нетерпение, будто спешила в загс или за зарплатой. Я ее спросила: «Что на свидание опаздываешь?». Ритка густо покраснела и сказала, что почти то, о чем я думаю. Как может быть почти? И вообще, что с ней произошло? Тамара Львовна сказала, что видела фотографии других девушек.
        - Это верно. Пока опознали только Маргариту.
        - А сколько их вообще?
        - Три.
        - Из вас информацию клещами, что ли вытягивать?
        - Не надо использовать орудия пыток. Всей информации я вам все равно сообщить не смогу, - он порылся в портфеле и достал фотографии. - Посмотрите и скажите, видели вы когда-нибудь этих девушек? Может они встречались с вами, вашей подругой? Просто где-то кого-то видели?
        И откинулся на спинку стула, пока девушка осторожно рассматривала снимки. Было странно, что люди боятся до них дотрагиваться, будто могут испачкаться.
        - У них у всех…. У них волосы срезаны?
        - Да.
        - Зачем?
        - Пока неизвестно.
        - Значит тот, кто их убил, отрезает волосы и себе оставляет?
        - Да.
        - Бред…. Какой-то бред. У Ритки были, конечно, красивые волосы, она их растила с пятого класса. Я тоже начала подражая ей, но это бред, - она потрогала свои тяжелые, темно-русые волосы, ложившиеся красивыми волнами.
        «Да. Ею наш маньяк, тоже бы заинтересовался».
        - Почему вы так на меня смотрите?
        - Узнали кого-нибудь?
        Пододвинув к нему снимок первой девушки, брюнетки, Марина нахмурилась.
        - Не уверена, конечно. Но еще весной мы ходили с Ритой в клуб, потанцевать и вроде она похожа на одну из официанток.
        - Как клуб называется? Адрес?
        - На Петрозаводской, «Галакти». А что этот псих убивает всех девушек, которых на свидание приглашает?
        - О других жертвах у нас пока нет сведений.
        - Я не об этом спросила. Он маньяк?
        - Возможно. Но большая просьба не распространяться об этом.
        - Ладно.
        - Вы знали, что ваша подруга зарегистрировалась на сайте знакомств?
        - Да. Она говорила. Посылала мне по электронной почте самые, на ее взгляд, прикольные сообщения. Я смеялась над ней, говорила, что никого более или менее нормального там не найдешь…. А что она пошла на свидание с одним из тех парней с сайта? И он оказался психом?
        - Возможно, что да.
        - Возможно, возможно. А что-то более конкретное вы знаете или можете сказать?
        - Нет. Не могу.
        - Когда пропала Рита. Мы, с ее матерью, всю ночь обзванивали морги, больницы, всех друзей…. А вы говорите, что ничего не можете мне сказать? Ничего конкретного? Чем вы вообще там занимаетесь?
        - Своей работой. Если у вас есть какие-то конкретные жалобы, - он выделил слово «конкретные», - то можете обратиться к моему начальству. Спасибо, что уделили мне время. До свидания.
        - И вам всего хорошего!
        «Черт! Еще эта пигалица будет его учить! Да, ладно, не кипятись. Это просто от неизбежности, отойдет со временем».
        И хлопнул входной дверью кафе.
        - Марин, чем ты его допекла? Не стоит цапаться с милицией.
        - Я не цапалась.
        - Чего ему надо было?
        - Ничего. Извини, мне нужно домой.
        - Да, ладно. Может, помощь нужна?
        - Нет. Спасибо! Пока!
        «Помощь нужна не мне, а нашей доблестной милиции. И, черт побери, я справлюсь без них!».
        В квартире стояла блаженная тишина, мама, получившая очередную дозу снотворного, успокоилась, перестала возиться на постели.
        Конечно, предстояла еще уборка. Но, ни что не могло омрачить эти несколько минут блаженства. Сегодня суббота, многие из соседей еще спят и не колотят, не сверлят, не слышен гомон детей. За окнами не так много, лениво движущихся машин. Серое небо создает приятную полутьму в комнате.
        Он впитывал каждой клеточкой и порой это ощущение полного одиночества. До сих пор составляло особую трудность находиться в человеческом обществе. Чувствовать всем естеством их присутствие, их запахи, слышать. Что они говорят. Это постоянное давление со стороны, как в автобусе в толкучке. И все невыносимее с каждым разом. Запах пота, засаленные волосы, затасканные серые края воротничков, грязная обувь, вся в мутных пятнах. Тетки с огромными сумками, постоянно толкающие всех вокруг. Непрекращающиеся гудение голосов, как большой никогда не затихающий улей. Все гудят, гудят, гудят….
        Встряхнувшись, посмотрел на часы. Пора начинать уборку, с маминой комнаты. Он не любил убираться, когда она смотрела своими немигающим взором за всеми его действиями, как инквизитор. Любую, даже маленькую ошибку, потом приходилось отрабатывать с лихвой.
        В ванной лежали упаковки с чистыми салфетками из микрофибры. Какая радость, что они появились и очень облегчили жизнь. Набрав в ведерко воды, надел на руки перчатки и достал две салфетки, а также с полочки жидкость для мытья стекол, сервант требовалось промыть с особой тщательностью.
        Квадратная комната, прямо напротив двери окно. Он всегда прибирался по часовой стрелке от него. Сначала потирал подоконник. Цветы сносил в ванную и осторожно протирал листочки. Потом шли шкафы. С каждой полочки доставались все вещи и методично укладывались в кресло. Протереть сначала сырой тряпочкой, потом сухой. Опять аккуратно положить на место и далее следующая полка. Стойка с телевизором и сервант. Тут самое сложное. Нужно сначала переставить все рюмки, кружечки, тарелочки, салатницы, безделушки, достать полки из толстого стекла, протереть, чтобы не осталось разводов.
        Налить в большой таз воды и в нем сполоснуть всю посуду. Обратно поставить полки, насухо обтереть посуду и в нужном порядке расставить. Если ошибешься, в том, на какой полке что стоит и зачем, то ждет наказание.
        Все это сделано. Палас на полу. Мама не потерпит никаких пылесосов, только ручная чистка. Щетка и ведро с мыльной водой. И, наконец, завершающий этап. Тумбочка, рядом с кроватью и пол. Палас свернут, и лежит кучей в углу. Все бутылочки с лекарствами протерты и расставлены. Пол тщательно вымыт, обратно разложен палас. Все!
        Главное порядок!
        Можно было в других комнатах не соблюдать подобной стерильной чистоты и жить, так как ему бы хотелось, но привычка была уже неискоренима. Подобная генеральная уборка проводилась раз в неделю. И еще разок он просто так проводил влажной тряпкой, по поверхностям спустя несколько дней. В распорядке уборки всегда первой стояла мамина комната, потом его, потом коридор, кухня и последними шли туалет с ванной. Методично меняя воду, выкидывая тряпки после каждой комнаты, он осуществлял этот ритуал.
        Мама должна остаться довольна, что, не смотря на болезнь и то, что она прикована к постели, все в квартире остается как прежде.
        Можно и себя немного побаловать. Надо было бы поспать немного перед дежурством, но невозможно отказать себе в этом удовольствии. Это лучше тишины, лучше всего на свете. Он знал, что эта девушка особенная, не такая как другие. С ней можно будет провести гораздо больше времени.… Да, она заслуживает особого к себе отношения. Ее волосы просто великолепны на фотографии и отливают золотистыми бликами. Глаза темно-карие. Но лучше, конечно, посмотреть вблизи, чтобы полностью оценить ее красоту.
        Вчера вечером их переписка резко оборвалась, но это не страшно, есть еще много времени. Был соблазн пригласить ее на свидание уже в эти выходные. Но нет, в этот раз хотелось потянуть немного ожидание, разжечь аппетит. И с ней много неуверенности, вдруг не согласится. С предыдущими все было быстро и не интересно. Или ему уже приелось все…
        Нет. Нет. И еще раз нет. Стоит написать что-нибудь приятное, пока ее нет в сети. Да. Пальцы быстро застучали по клавиатуре.
        В соседней комнате послышалось шевеление. Ярость, как короткая вспышка пролетела в голове. Так всегда, когда он только начинает заниматься тем, что доставляет ему радость и удовольствие, приходится на середине прерывать эти занятия ради матери. Пальцы сжались в кулак. Нет, нет, нельзя так говорить, нельзя так думать. Ведь эта женщина посвятила ему всю свою жизнь. Кем бы он был и где, если бы не она. Все хорошо. Нужно прийти в себя и спокойно войти в другую комнату.
        Там на кровати лежит неподвижное тело. Вначале была просто слабость и немощь, врач не предрекал никаких серьезных проблем. «Ничего серьезного, не беспокойтесь, ваше сердечко в таком возрасте, работает уже с трудом. Надо попить вот эти таблеточки…». А потом перестала двигаться левая половина тела. Больница, лекарства, процедуры несколько месяцев. Ничего. Когда он, перед тем как войти сюда, подавлял свои эмоции, тот факт, что она находится в полной его власти, доставлял просто колоссальное, ни с чем не соизмеримое удовольствие. Временами возникали мысли воспользоваться этим. Наверное, почти неподвижное тело, бывшее, когда то его матерью, чувствовало это и состояние его становилось все хуже, только глаза пока оставались прежними. Изменилось их выражение. Надменность, суровость, укоризна сменились затравленностью, страхом и нескончаемой неизбежностью. А иногда полным равнодушием. И, разговаривая вкрадчивым голосом, своими намеками, полуправдами, он вызывал волну отчаяния в них, которая нарастая постепенно, огромным потоком выливалась за края, подпитывая его. Не было более полноценного способа
восполнить силы.
        - Мамуля?! Ты проснулась? Как хорошо, я только, что закончил уборку, все как ты делала раньше сама. Да, да я помню, сейчас будем обедать…
        «Наверное, лучше было бы с утра упасть с лестницы или попасть под машину». Такие мысли крутились в моей голове, как заезженная пластинка.
        Все пошло кувырком с этого самого утра. Сначала проспала и долго пыталась собраться. Сожгла яичницу, из единственного яйца, потеряла ключи. Долго рылась среди вещей на тумбочке в коридоре, потом на столе в комнате, три раза вытряхнула сумку. Потом все-таки нашла их на кухне. Оно и понятно. Сразу же по приходу, я поплелась туда.
        Конечно, в спешке забыла зонт и стояла на открытой остановке, прикрывая голову сумкой. Хотя, толку от этого не было никакого. «Черт! Вот и надо оно мне?!». И кто-то внутри ответил, что, мол, нечего распускать нюни. Зато активно проведешь субботу, с интересными людьми. Но тут, же этот голос быстро перебил другой, сварливый и ворчащий. Ага, конечно, с интересными, разве, что для тренировки твоего сарказма. Не стоит так предосудительно относиться к людям.
        Не буду.
        Вероника встретила меня оживленно и даже чрезмерно дружелюбно. Позже я поняла, что она тоже приглашена, но с условием, что достойно подготовит меня к вечеру. Странная прихоть моей тетки, не проще было бы отправить меня в какой-нибудь салон.
        - Нет, не проще, дорогая. Еще чего доброго сделают из тебя пугало огородное, без присмотра. И так посмотрим…
        В перерывах, пока я сидела с маской на лице или ждала, пока высохнет лак на ногтях, моя мастерица бегала, собирая и себя тоже. Попутно давая советы.
        - Главное слушай, мужики это любят, особенно те, что соберутся там. И Господи Боже, без твоего чувства юмора. Пожалуйста.
        Кажется, этим самым мужчинам нужна глухонемая. Ладно, глухонемая, так глухонемая. С вечной улыбкой на лице, кивающая, как собачки или кошечки, которых ставят на переднюю панель в автомобиле. Я тихонько хихикнула, пока Вероника отвернулась к стенному шкафу.
        Раскрылись створки. И вот оно - женское счастье! Ровные ряды одежды, почти всех оттенков и еще какие-то маленькие ящички. М-да.… С моим убогим гардеробом это, конечно, не сравнится. Вот на что уходит львиная доля зарплаты.
        Последнюю мысль, видимо от некоторого шока, я высказала вслух.
        - А что ты удивляешься, моя дорогая. Мужчины нынче пошли привередливые. Им нужно все в одном флаконе. А, если он успешный бизнесмен или какая-нибудь шишка, то зачуханную домохозяйку выводить в свет не будет.
        Далее пошла развернутая лекция на данную тему. Внимая с широко распахнутыми, невинными глазами, я думала лишь о шведском столе, который будет на этом самом званом вечере. Огромные блюда с маленькими бутербродами, на которых аккуратно разложены красная икра, буженина, сыр и сверху оливочка или маслинка. Разноцветные канапе из фруктов или сыров. Желудок возмущенно заурчал.
        - Так… Размер у нас примерно одинаковый. Но все, же надо учитывать, что я выше и грудь у меня побольше.
        Смерив меня еще раз серьезным взглядом, начала рыться усиленно в залежах одежды.
        - Есть у меня одно платье, я его купила с дури и одевала всего один раз. Цвет совсем не мой, но послушала подружку. А выкинуть рука не поднялась.
        Воистину, послушай женщину и сделай по-своему.
        - Но тебе подойдет.
        Цвет был и вправду великолепен. На загорелой Веронике он как то терялся и уже не был столь сочным. Но, на фоне моей белой кожи и вкупе с темно-рыжими волосами и карими глазами, был ярким и искрящимся. Хотя определить его точно не смогу. Что-то среднее между бронзовым цветом и бордовым с золотистым отливом. Очень простой, без затей, покрой, вырез лодочкой, без рукавов, вытачки сзади, почти прямое, только немного расширялось к низу. В талии было немного великовато, но мы решили эту проблему, подобрав пояс.
        - Хорошо, что размер обуви у нас один. И все же здесь лучше забранные волосы. Да. Так намного лучше.
        Волосы собрали. Оставив только тоненькие прядки на висках, смотрелось совсем неплохо.
        Чего я ждала с большим опасением, так это макияжа. Моя косметичка была так же худа, как и гардероб. Пудра, карандаш, тушь, засохший, старый тональный крем и палетка с тенями, где я пользовалась лишь одним цветом. Ах, да. Еще блеск для губ. Но, как и в случае с одеждой, такой подход не для Вероники. Помимо всяческих тюбиков, баночек и всего прочего на туалетном столике стоял чудо-чемоданчик.
        - Я специально окончила курсы визажиста, могу корочки показать. Вообще, это даже просто для себя будет совсем не лишним, так что советую.
        - Ага.
        И все. Дальше были только отрывистые фразы «открой глаза», «закрой глаза», «не дергай веком», «чуть приоткрой губы»…. К концу этой процедуры у меня было ощущение, что на лице несколько слоев штукатурки.
        - Та-да-дам… Можешь смотреть.
        Если во всем остальном Вероника угадала, то макияж явно был не в десятку. Себя она всегда делала идеально. И подбор цвета и все остальное. Или может я просто не привыкла к таким ярким цветам. Нет, не ярким, а темным. Все подвижное веко было, чуть ли не черным, каким-то дымчато-серым, румяна слишком яркие для моей кожи и алели, как маков цвет. Слава Богу, хоть губы были вполне приличны, а то это был бы перебор.
        - Ты просто не привыкла так краситься, но тебе очень идет.
        Надеюсь, что так и есть. А то я напоминала себе перепуганное приведение, с темными провалами на месте глаз.
        Зато она была завораживающе прекрасна. Высокая, статная, в обтягивающем, но не вызывающем, черном платье и даже те, же черные тени выглядели вполне уместно. Маленькие сережки в ушах, колечко на пальце, длинная, сексуальная шпилька и клатч. Высший пилотаж!
        Все-таки надо было остаться дома, на этом вечере мне делать нечего, особенно, если рядом будет уверенная в себе супер-леди. От этих мыслей меня отвлек хлопок по спине.
        - Не горбись! Что ты как бабушка старушка.
        И, заправив за ухо идеальную прядь, идеальная красотка подтолкнула меня к двери, еще раз кинула на себя взгляд в зеркало и захлопнула стальную дверь. От этого звука стало, почему то не по себе.
        - Нажми кнопку вызова лифта, а то уже такси внизу ждет.
        - Да, да.
        Павел Зонов, как и ожидалось, оказался ни к чему не причастен. Обычный парень, смазливый, самоуверенный, но внутри слишком труслив, чтобы совершить что-то хоть отдаленно напоминавшее действия человека, которого они ловили.
        Нет, пустая трата времени и сил. Но надо проверять все версии, как выражалось их начальство. Естественно, версия с маньяком мало кому доставляла удовольствие. Проще поверить в ревнивого, неуравновешенного молодого поклонника под горячую руку убившего свою подружку. Но сюда как, то не вписываются две другие жертвы и все увечья, которые он им наносил.
        Результаты вскрытия последней жертвы лежал перед ним.
        Все, то же самое, только они ни шаг не приблизились к нему.
        Открылась дверь кабинета, и его уединение было прервано тяжелым посапыванием и кашлем.
        - Что-то я совсем расклеился. Чертов зонт!
        Вова немного поборолся с зонтом и пристроил его рядом с батареей.
        - Ну, что там у тебя?
        - Результаты вскрытия.
        - И?
        - Что и? Как всегда. А, что наш Павел Зонов?
        - Вот зря я сбивал ноги и т.д. и т.п. Ты сам все понимаешь. Только ради отписки.
        - А как же? Без бумажки ты букашка…
        - Ага, а с бумажкой человек. Короче, изъятый компьютер, то есть его мозги на компьютерно-технической экспертизе, когда они будут готовы хоть что-то сказать, черт его знает.
        - Ясненько. Смотаешься до «Рапсодии»? Может кто-то, что-то.
        - Слушай…
        - Надо, Вова, надо. И со следователем поговорил?
        - Понял, не дурак. Поговорил, материалы читал, дело нам переслали. Ничего, большими буквами. А ты куда?
        - В «Галакти».
        - Проверить знают ли там об официантке, похожей на вторую?
        - Да. Надо проверить, может, повезет и это вправду она.
        - Я думаю, при пропаже сотрудника стоит сообщить в милицию?
        - Да кому это нужно? Пока не пнешь по-хорошему, у нас никто не зашевелится.
        - Это верно, сознательных граждан все меньше и меньше.
        - Тебя тоже подопнуть?
        - Не надо, все сам. Все сам.
        И, подхватив многострадальный зонт, он вышел.
        Клуб «Галакти» был средненьким заведением. Трехэтажное здание ночью в неоновых огнях выглядело, наверное, неплохо, но в вечерних сумерках не очень впечатляюще, обшарпанным и потрепанным.
        Железную дверь служебного входа отрыл молодой человек охранник.
        - Что вы хотели?
        - Здравствуйте, - корочки уперлись ему почти в нос. - Поговорить с администратором или владельцем заведения, кто есть на месте?
        - Проходите на второй этаж, вторая дверь слева. Максим Анатольевич.
        - Спасибо.
        Внутри клуб был чуть поинтереснее, чем снаружи. Смесь плитки, стекла, хрома, на стенах рисунки каких-то видимо начинающих художников, немыслимые космические картины, звезды, вспышки. «Второй этаж, вторая дверь слева…». Обычная офисная дверь, надо хоть постучать ради приличия. На стук никто не ответил, хотя отчетливо слышался приглушенный голос. Еще раз, ответа нет.
        - Что за черт!
        Дернул ручку. В небольшом кабинете за столом сидел мужчина лет сорока, в приличном костюме, с аккуратной стрижкой и большим перстнем на пальце. Он оторвался от трубки и с легким недоумением уставился на дверь.
        - Я перезвоню. Кто вы? И как вошли?
        - Вошел обычно, через дверь. Меня ваш охранник впустил.
        - Уволю всех к чертовой матери.
        - Не нужно. Он не мог меня не впустить.
        И опять достал корочки. «Интересно, сколько раз за день я это делаю».
        - Изотов Глеб Николаевич. Мне нужно задать вам несколько вопросов.
        - Слушаю.
        - Примерно три месяца назад, в районе Хлебозаводской, где расположены базы и склады, был обнаружен труп девушки. Есть информация, что она работала у вас в клубе официанткой. Нам бы очень помогло, если бы вы смогли опознать.
        - Давайте. Хотя…
        - Что?
        - Я, конечно, могу посмотреть. Но вряд ли узнаю, если она работала у нас. Просто всеми делами с персоналом занимается администратор клуба Алла Гришина. В данный момент ее нет на месте, но к началу работы подойдет.
        - Все же.
        На столе появились фотографии.
        - Ну, вот эта черненькая хоть и кажется смутно знакомой…. Но я говорю, что лучше у Аллы точнее знать, все личные дела у нее в кабинете. Вы будете ждать?
        - Через сколько она подойдет?
        - Минут через сорок. Спускайтесь вниз, бармен уже на месте, она все равно сначала заходит в зал.
        - Хорошо, спасибо.
        - Не за что.
        И опять потянулся к сотовому.
        Кофе здесь оказался более приличным, чем в кафе «Сказка». Ожидание было скрашено разговором с барменом. Помочь ничем он не мог, так как устроился сюда на работу месяц назад. Охранник, впустивший его, коротко взглянув на фото, сказал, что припоминает лицо, но официантки меняются так часто, уследить и вспомнить всех невозможно. Похоже, часть из них работала без трудового договора, но это его уже не касалось.
        Ровно через сорок минут по плитке процокали каблучки. Алла оказалась среднего роста блондинкой, слишком энергичной, похожей на волчок, в жакете, обтягивающей юбке карандаш и на огромных каблуках. При своей порывистости странно, что она не падала на них.
        - Хм…. Ужас, какой! Вы говорите, обнаружили мертвой? Надеюсь, что это не она. Хотя, припоминаю, как раз три месяца назад у нас пропали две официантки, без объяснений. Полная безответственность. Пройдемте наверх, в мой кабинет, посмотрим личные дела.
        И пронеслась тайфуном по лестнице. Ее кабинет казался более обжитым, чем у их директора. Похоже, основная масса дел ложилась на хрупкие женские плечи.
        - Извините за беспорядок, сейчас…
        Подвинув парочку безделушек на столе, пристроила объемистую лаковую сумку, отливающую хищным блеском так, что даже пришлось прищурить глаза.
        По поверхности стола были разбросаны разные стикеры, флаеры, счета, папки, разбавляли этот бедлам маленькие фигурки китайских божков и монетки на красных ленточках. Одна из его бывших подружек тоже увлекалась чем-то подобным и даже пыталась заставить передвинуть всю мебель в квартире. Из-за неумелого отказа они вроде бы и расстались.
        Мило улыбнувшись, девушка чуть перегнулась через стол и стала рыться в ящиках. Хотя можно было бы и не напрягаться, а просто обойти его. «Ох. Кажется, кого-то клеят. Попка выглядит очень аппетитно, спору нет, но женщины с такими хищными повадками несколько пугают».
        - Сейчас, сейчас, погодите. Наверное, не здесь, а в других ящиках.
        И отлепившись от стола, наклонилась к стеллажу за ним. Поза была не менее соблазнительной.
        - Алла, простите, Максим Анатольевич не сказал вашего отчества.
        - О, Боже мой! Что за церемонии. Просто Алла. Мне же не шестьдесят лет, - и извлекла на свет, наконец, огромную папку.
        - Так, вот они две беглянки. Яна Сычева и Анна Кравцова.
        Три тоненьких листочка скрепленные стиплером вместе и фотография маленькая, как на паспорт. Подобные снимки выходят почти всегда ужасно, но узнать было можно.
        - Это она Яна Сычева. Взгляните на фото.
        Алла нерешительно наклонилась в его сторону и коротко сглотнула.
        - Да, это она…. Ужас то, какой!
        - Она долго у вас работала?
        - Нет, четыре месяца всего. И я очень удивилась, что она вот так без предупреждения не вышла на работу. Обычно она была обязательной, в отличие от второй Кравцовой. Даже не курила и с посетителями не заигрывала.
        - То есть, не кокетка?
        - Нет. Хвостом не крутила, на комплимент могла улыбнуться. Да и что тут у нас может быть интересного для девушки? Одна молодежь ходит.
        И с великой тоской взглянула на него.
        - А с кем-то из персонала она подружилась?
        - Да, с Лидой Сорокиной. Ее смена сегодня, так что можете переговорить.
        - Отлично. Вы не знаете где она жила? Ведь, скорее всего, снимала квартиру?
        - Да. Она из какого-то поселка. Но где снимала, не знаю, никогда не интересовалась.
        - Может, училась заочно?
        - Не знаю, честно. Для меня пришла на работу и, слава богу.
        - Понятно. Спасибо, вам за помощь. Как мне найти Лиду Сорокину?
        - Пойдемте, я провожу вас в раздевалку. Они, наверное, уже переодеваются к смене.
        - Отлично.
        Вежливо придержал перед ней дверь.
        - Спасибо.
        Еще одна многообещающая улыбка. «Думается, даже, если бы я вел себя по-хамски, не помогло бы». Опять первый этаж, унылые подсобные помещения, с какой-то грязно-серой краской на стенах.
        - Секундочку.
        Алла осторожно постучала костяшками в дверь.
        - Девушки? Вы там одеты?
        - Да. Входите.
        Три пары девичьих глаз уставились на него.
        - Добрый вечер.
        Послышались какие-то неоднозначные ответы.
        - Лида, поговори вот с этим человеком из милиции. Это по поводу Яны Сычевой. А остальные в зал, давайте, давайте…. Еще столы протирать надо.
        Дверь закрылась.
        - Изотов Глеб Николаевич.
        - Что с Яной?
        - Вы хорошо ее знали?
        - Не так, чтобы очень, но общались. Она была нормальной девчонкой…. А что случилось? Она так неожиданно пропала.
        - Ее нашли мертвой три месяца назад на заброшенном здании на окраине города. Но до недавнего времени опознать не могли.
        Лида закрыла лицо руками, немного посидела так.
        - Ужас, какой!
        - Значит, говорите неожиданно?
        - Да. Вообще на нее не похоже. И Ленка даже не в курсе.
        - Лена?
        - Они вместе снимали однокомнатную квартиру. Я ей звонила. Так она сама в непонятках была. Вещи на месте, все на месте, а Яны нет.
        - Напишите, пожалуйста, адрес, номер телефона, фамилию, имя, отчество этой Лены.
        - Да, конечно. Только я с Ленкой неделю назад или две созванивалась, она могла уже квартиру сменить.
        - Понятно. А заявление в милицию писали о пропаже?
        - Ленка пыталась. Но там и слушать не стали. Типо не родственница, гуляй от сюда. А твоя подруга просто с мужиком где-то пропадает. А Яна не такая. Она серьезная девчонка. В техникуме училась, а здесь подрабатывала на квартиру и так хоть что-то.
        - А родственники у нее есть?
        - Есть. Одно название только, родственники…. Мать алкоголичка. Лена ей звонила, где то в вещах откопала телефон домашний. Да, толку никакого.
        - Понятно. Значит, девушкой Яна была положительной?
        - Ну,… Нормальной. Не одни мужики, да тряпки на уме. Мы особо-то в секреты своей личной жизни друг друга то не посвящали.
        - А постоянный ухажер был?
        - Нет. В поселке, когда жила с каким-то пареньком гуляла, она рассказывала. А здесь некогда было.
        - А в клубе не было никаких клиентов постоянных или, которые проявляли, так скажем, излишнее внимание, навязчивое?
        - Ну, бывало, пристанет какой-нибудь пьяный идиот, но это, же обычное дело. А так, чтобы постоянно нет.
        - А она не говорила вам, что может за ней кто-нибудь следит, ходит или вы не замечали, что вокруг клуба кто-то крутится?
        - Ничего такого. А на счет крутится, это лучше у охранников спросить.
        - Спрошу, даже не сомневайтесь. Спасибо, за информацию, Лида. До свидания.
        - Ага. До свидания.
        От охранников тоже ничего интересного узнать не удалось. Да, пьяные драки. Кто-то кому-то машину помял, когда со стоянки выезжал. Но никаких мужиков следящих за клубом они вроде бы не заметили. Девушек официанток после смены развозят на машине по домам, один из них выходит проводить. И ничего подозрительного не было.
        В главном зале клуба, рядом с барной стойкой, уже началось оживление. Музыка заиграла более громко и ритмично. Заметались, заискрились разноцветные огоньки.
        Он уже собирался уходить, когда заметил у стойки знакомую фигуру. Длинные волосы переброшены через плечо, те же высокие каблуки, обтягивающее платье и сумочка. Девушка сидела на высоком стуле к нему в пол оборота и помешивала трубочкой коктейль. Мило улыбаясь во весь рот, о чем-то беседовала с барменом. Конечно, можно было поверить в неожиданное совпадение, что ей вдруг очень, очень захотелось побывать именно в этом клубе. Но как-то слабенько. А от бармена ты ничего не добьешься, дорогая, он устроился сюда уже после исчезновения Яны. Да и как объяснять бы стала, кого именно ищешь? Мисс Марпл, блин!
        И тут на его плечо легла рука. Из-за музыки было не слышно, что кто-то подошел.
        - Вы еще не ушли? Какая удача! Рабочий день уже закончен, может, согласитесь посидеть у меня в кабинете и выпить чего-нибудь, поболтать?
        - Алла, был бы очень рад, но у меня ненормированный рабочий день. Да и у вас он наоборот только начинается. Так что как-нибудь в другой раз.
        - Хм. Конечно, до свидания.
        Но, по взгляду понял, что проклят на веки. И пошел к бару, устроился на соседнем стуле и немного подождал, пока Марина обратит на него внимание. Особого изумления не было, значит, заметила его раньше, пока болтал с администраторшей. Во всем облике сквозило пренебрежение.
        - Добрый вечер, Марина!
        - Не такой добрый, как у вас, - косой взгляд на лестницу, по которой Алла ушла на второй этаж, - Но спасибо.
        - Решили продолжить обход клубов?
        - Допустим и так? То что? Я уже совершеннолетняя.
        - Просто так. Странно, что именно этот клуб.
        - Да этот. Имею право. А вот вы мне настроение испортили. До свидания.
        И соскочив со стула, громко процокала каблуками по направлению к гардеробу. Однако, всем он сегодня не мил.
        Бармен наклонился к нему поближе.
        - Девушка спрашивала про ту официантку. Правда, если бы вы меня до этого не расспрашивали, я бы и не понял о ком речь.
        - Понятно, спасибо. Пока!
        Тоже поплелся в сторону выхода, кивнул охранникам и вышел на улицу. На крылечке курило несколько человек. Недалеко была стоянка такси. В ее сторону решительно двигалась фигурка на огромных каблуках. Ветер был пронизывающим, поэтому решительность несколько скукожилась в своей коротенькой кожаной курточке.
        Парочка быстрых шагов и он уже рядом с ней. Можно было бы плюнуть, но лучше популярно объяснить, чтобы не нажила себе других неприятностей.
        - Марина, стойте! Давайте я вас подвезу?
        - Спасибо. Я на такси.
        - Марина…
        - Вы, что меня преследуете?
        - Нет, это вы преследуете. Правда, непонятно какие цели, выспрашивая бармена. Он, кстати, устроился сюда месяц назад и ничего про ту официантку знать, не знает.
        Наконец, остановилась.
        - Я знаю.
        - Ну, так что? Подвезти?
        - Давайте.
        И пошла за ним к машине. Когда уже устроились на сиденьях и немного отъехали от клуба, решил завести разговор.
        - Ну, и что узнали от бармена?
        - Ничего интересного. Что какую-то официантку ищет милиция.
        - И как роль Мисс Марпл? Удалась?
        - Идите к черту.
        - Такими своими действиями вы ничем не помогаете, а скорее навредите.
        - А вы типо своими действиями помогаете?
        - Хотелось бы узнать, что скрывается за этой язвительной фразой?
        Она насупилась, но все же ответила.
        - Эта блондинка чуть не силком вас тащила в подсобные помещения. Вы, что такими действиями помогаете следствию?
        Он захохотал и хохотал долго, чуть руль не выпустил. С таким жаром ему выговаривали и даже, похоже, немного ревновали, уже и не вспомнить когда. Наверное, в школе, в начальной.
        - Что смешного вообще?
        - Ничего, простите. Но за действия других людей я не отвечаю. Тем более что я за ней не пошел в эти самые подсобные помещения.
        - А что так? Девушка симпатичная пользовались бы ситуацией.
        - Симпатичная. Но не в моем вкусе.
        - Принцессу ждете?
        - Да, на горошине. Вам не интересно, что я узнал?
        Еще немного сопения.
        - Интересно.
        - Детский сад какой-то. Ей-богу.
        - Ну, так отвезите меня домой быстрее. А то спокойной ночи малыши пропущу.
        Он глянул на часы.
        - Уже пропустили. Марина, расследование ведется, как положено. Так, что мешаться под ногами не надо. Это убедительная просьба.
        - Убедительная просьба… - пробормотала она себе под нос, передразнивая.
        - Это же не какой-то сериал по телевизору! В конце то концов. Где всех и сразу по одной улике находят.
        - Да, понятно. Но просто невозможно ничего не делать. Этот месяц ожидания хоть каких-то новостей прошел как в трансе. А теперь опять ждать? Тем более….
        - Что?
        - Мои волосы, вы так странно на них смотрели. Потом только я поняла, что у всех трех девушек были длинные, не крашеные волосы. Вот я и подумала, может мне того?
        - Что того?
        - Стать подсадной уткой? Я же подхожу по типажу?
        - Рехнулась?
        - Нет, не рехнулась. Всего лишь предложила вариант поимки опасного преступника. Ведь это вариант?
        - Ни хрена себе вариант! А потом мне еще твой труп к остальным добавить? Хорошо хоть опознание быстро пройдет.
        - У вас ничего нет? Скажите честно.
        Он побарабанил пальцами по рулю.
        - Так и знала. И никаких подозреваемых или хотя бы каких-то зацепок.
        - Слов то, каких нахваталась. Не особо.
        - Понятно.
        Молчание возобновилось. Мысли были тяжелыми. С одной стороны все, что она сказала, правда. Не зря его заинтересовали волосы. «Уже становлюсь похожим на этого маньяка…. С кем поведешься, того и наберешься». Это был реальный шанс зацепить большую рыбку на червячка. Главное вовремя подсечь. А так у них действительно ничего. Тонны материалов проверок всех и вся, начиная от почтальонов и мусорщиков. Опросы, опросы…. И протоколы осмотра места происшествия, результаты вскрытия. Реальных мыслей кто это и где он может быть, сейчас нет. Теперь спустя три месяца, хоть что-то начинает проясняться.
        - Ну?! Надумали?
        - А что думать…. Начальство так и так голову мне за это оторвет. Если бы вы, хотя бы сотрудником были….
        - Мы опять на вы?
        - Да, на вы.
        - Значит, лично вы считаете возможным использовать сценарий с подсадной уткой?
        - Да. Сейчас появились новые обстоятельства дела. Но это не особо поможет серьезно продвинуться. И мы будем сидеть в ожидании следующей жертвы.
        - В ожидании?
        - Такие как он не останавливаются сами. Со временем понаделает ошибок, одурев от собственной всесильности. Просто, когда это произойдет, пройдет время и будет гораздо больше жертв.
        - Ужас какой-то. Может в обход начальства?
        - А вы меня до пенсии содержать будете?
        - Э-Э-Э. Нет, так не договаривались.
        - За все, что сделано отвечать надо. Сами понимаете, чем обернуться может? Окажетесь один на один с маньяком.
        - А вы на что?
        - Я уже сказал, это не кино, где на каждый вызов куча народу выезжает во главе с ОМОНом. Людей не хватает, можем не уследить за вами. А такие, как он, хитры, изворотливы и очень осторожны. Почует что-нибудь неладное и ищи-свищи его потом. Смотрю, огня в глазах поубавилось? Это правильно. Предлагаю подумать обо всем еще раз.
        Девушка выпрямилась в кресле.
        - Я подумала. Тем более, если не принимаете такую помощь, то я сама.
        - Что сама?
        - Электронный адрес сайта я знаю. Так что могу и сама без вашего участия.
        - Ну, пойдешь ты к нему на свидание? И? Ты что, Стивен Сигал в юбке?
        - Нет…. Придумаю что-нибудь.
        - Тем более что сейчас он уже, скорее всего, наметил жертву и ее обрабатывает. На других отвлекаться не будет. Так что придется с месяц на сайте посидеть.
        - Да хоть пять лет. Мне все равно.
        - Посмотрим.
        Машина остановилась рядом с ее подъездом. Он достал из кармана визитку.
        - Вот номер. Звоните. Ваш домашний я знаю, напишите сотовый. Без команды ничего не предпринимать. Понятно?
        - Да понятно, понятно, шеф.
        Оторвала из блокнота небольшой листочек в клетку. Почерк размашистый, крупный.
        - Вот. Пойду, досмотрю все-таки спокойной ночи малыши.
        - Спокойной ночи.
        Он проследил взглядом, как она вошла в подъезд. Просто сумасшедший день.
        Стол оказался и вправду сказочным. Тарелочки с канапе, фруктами, бутербродиками, трехъярусные подставочки с еще какой-то снедью. И маленькие пирожные в кружевах взбитых сливок, посыпанные сверху тертым шоколадом, а некоторые с листиком мяты. Красная икра блестела и сияла, как янтарь на солнце….
        Господи! Сейчас желудок сам себя переварит!
        С трудом удалось оторвать взгляд от стола и сосредоточиться на людях, с которыми меня знакомила тетя, этому поспособствовал тычок сбоку острым локтем.
        - Перестань пялиться на еду, как жертва концлагеря! В самом деле! - послышался злой Вероникин шепот. - Мы сюда не жрать пришли.
        И продолжила сладко улыбаться направо и налево, от этой приторности у меня даже чуть-чуть аппетит перебило. Улыбка на моей физиономии скорее напоминала плохую клоунаду. Большинство людей, наверное, подумали, что я душевнобольная или слабоумная. Ужас, просто ужас! Чего мне дома то не сиделось?
        Наша светская красавица уже успешно внедрилась в какую-то чисто мужскую компанию пузатеньких, лысеющих, хорошо одетых «кошельков», как я их окрестила мысленно. И чувствовала себя очень уверенно. В нужный момент потупляла глазки, вроде как «что вы, я не так умна, чтобы понять ваши умные речи». Потом эффектно откидывала пряди назад, открывая лебединую шею и меняя тем ход мыслей взирающих на это совершенство. Следующий ход, посмеяться над чьей-нибудь шуткой и вроде бы как случайно схватиться за руку, «о боже, вы меня просто уморили». И главное почтительно слушать и внимать.
        - Посмотри, как надо действовать. А не стоять столбом рядом со мной, будто ты мой охранник. Походи по комнате, хоть улыбайся немного для вида. Может, что и наклюнется….
        - Тетя….
        - Молчи и слушай старую, мудрую Тортиллу. Пока жива, я должна выдать тебя замуж.
        - А вы, что торопитесь?
        - Сейчас как дам!
        - Не надо! Пойду, пройдусь.
        - Иди, а то мне надо делом заняться.
        Сделав небольшой круг, задумчиво глядя в бокал с шампанским, чтобы не особо приставали, вроде как занята глубокими мыслями. Постояла немного у окна и легкой рысцой направилась к столу. «О, Боже! Да!»
        Подхватив бутербродик, с наслаждением откусила, хотелось заурчать от радости, но это было бы совсем неприлично. А с другой стороны, все заняты собой, никому дела нет, если я даже чавкать начну. Но какое-то неприятное чувство немного портило удовольствие. Автоматически дожевывая кусок, начала тихонечко оглядываться. Странно…. Ощущение не пропало, как будто кто-то настойчиво на меня смотрит. Скоро дырку протрет взглядом и не одну, буду как решето. Что за черт?!
        Медленно, как бы скучающе, еще раз осмотрела комнату. Вот Вероника. Собрала рядом с собой почти всех мужских особей, сидит в центре дивана. Потягивает вино из бокала. Вот тетка. Странно, но ее облепили несколько мужчин помоложе. Что она говорила? Лет на десять постарше? Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, один из них жертва ее матримониальных планов.
        Так, песочный блондин уже женат, видно как мелькает кольцо на безымянном пальце. Жаль, очень симпатичный. Другой, хоть и ничего, но так подобострастно смотрит ей в рот, что становится не по себе. Еще двое, но непонятно кто они. Тот, что стоит в дорогом костюме и вроде как участвует в разговоре с остальными, не очень-то похож на бизнесмена. Бокал мешает ему, он ни разу не пригубил из него. И поза такая, как охранников в кино во время наблюдения за объектом.
        Но нельзя, конечно, судить только по одной позе. Тем более что знания почерпаны не совсем из надежных источников, кино, сериалы.
        Вот последний интересен. Не знаю почему, взгляд сразу за него зацепился. Не очень высокий, коренастый, присутствует, так скажем, некоторая угловатость, что в чертах лица, что в фигуре. Но нисколько не портит их, а наоборот придает такой…. Тут мой мозг перезагрузился, чтобы подобрать слово. Но нашел только «необычности». Чувствовалась исходящая от него энергия, просто бомба.
        Но все они были заняты беседой, так что не до меня. Только отвернулась и решительно откусила от нового бутерброда, как опять то же самое. Да, что за ерунда! Пожрать даже нельзя спокойно! Может это тетя? Нет, она бы взглядов не прятала, наоборот, показала бы, где раки зимуют, она может.
        Все! К черту! Иду на кухню, у Антонины Львовны, домработницы, попрошу что-нибудь перехватить и в ванную переодеваться. Я и так потратила на этот спектакль слишком много времени, а он того не стоил.
        В коридоре был приглушенный свет. Но на кухне было оживленнее, яркие лампы, громыхала посуда и несколько жарковато. Пришлось немного зажмуриться, привыкая к свету.
        - Батюшки! Лера, это ты что ли?
        - Я. А что?
        - Что у тебя на лице намазано? Ужас, какой?
        - Хозяйка приказала быть при параде. Поэтому меня и приодели, причесали, отскребли.
        - Больше похожа на приведение. У меня внук в прошлом году ходил на этот, как его…. Хэллоуин, вот! Он тоже так лицо раскрашивал.
        - Сама не очень в восторге. Но не смею спорить.
        - Какие споры, если видно, что смешно. Иди-ка лучше умойся. Там и крем для лица в ванне стоит. Голодная? Сейчас жаркое подогрею, пока ходишь.
        Я пошла обратно по коридору, свернула направо и оказалась в небольшом закутке, где была ванная комната. Огромная такая, сама ванная посередине, с интересными краниками под старину, в углу душевая кабина. Все честь по чести. На стене из плитки выложено панно, парусник, уходящий вдаль по волнам.
        При ярком свете дневной лампы вид мой и вправду вызывал смех. Покорчила себе рожицы, тихонечко посмеялась. И взяв ватные диски начала смывать всю эту неземную красоту. Уже оставалось немного, дверь распахнулась, и я так и замерла с ваткой в руках. Не помню, когда последний раз так реагировала на противоположный пол. Наверное, в старших классах школы. Очень хотелось пригласить одного мальчика на медленный танец. Однако, пройдя несколько раз мимо него, так и не решилась. Только чуть не заработала инфаркт, сердце каждый раз готово было выпрыгнуть из груди, вся покрывалась холодным, а потом опять в жар бросало.
        И сейчас такая же ситуация. Ведь, рассматривая его, вроде пришла к выводу, что ничего внушительного и сногсшибательного? Интересный, необычный, энергия такая, что в ванной сразу стало тесно, как будто мы в хрущевском туалете метр на два…. Ватка выпала. Черт!
        - Извините, напугал?
        - А?! Ничего, туалет для гостей в другом коридоре.
        - Да? Спасибо, а то я несколько заплутал.
        - Пожалуйста.
        И наклонилась за ваткой. Все еще не уходит. Когда выпрямилась, то увидела, что он с кривой улыбкой смотрит на гору ватных дисков на краю раковины.
        - Вам без макияжа гораздо лучше. Забыл представиться. Андрей.
        - Лера. Очень приятно. Обычно я так не штукатурюсь, но в этот раз тетя настояла. Для вечера и так далее.
        - Тетя?
        - Елена Викторовна Рюмина, моя тетя. Поэтому я присутствую на этом вечере. Хотя никакого отношения к бизнесменскому братству не имею. А вы как здесь оказались?
        - Я зам одного из членов бизнесменского братства. Как вы выразились. Присутствую в качестве говорящего блокнота.
        И улыбнулся еще шире. А стояла и смотрела во все глаза, как дура. «Еще немного и у меня из уголка рта слюна потечет. Приди в себя уже!». Дышать было трудно и, немного пригладив дрожащей рукой прядь волос, кашлянула.
        - Извините, но я собиралась уходить. Так, что может, выпустите меня?
        Взгляд у него был в тот момент такой глубокий, как будто рентгеном просвечивает все внутренности и душу тоже. И, похоже, понимает, что я чувствую и о чем думаю. Стало не по себе. «Какая-то чушь лезет в голову. Видишь человека в первый раз».
        Моргнув, отступил в сторону, пропуская меня. Ощущение было, будто снял аркан с шеи.
        - Пожалуйста.
        И вышел вслед за мной.
        - Вы уходите, а мне еще придется задержаться.
        - Говорите будто бы с сожалением? Вам не очень нравится ваша работа?
        - Работа нравится. Единственный минус - подобные мероприятия. Занимают время, а толку обычно немного.
        - Моя тетя с вами бы не согласилась. Это в больших городах они не имеют значения, но не в нашем. Здесь все на «короткой ноге».
        - Будем иметь ввиду. И давайте на ты? Согласны?
        Я оглянулась, но этого момента не хватило, чтобы разобрать выражение его лица.
        - На ты? Давайте. Только зачем? Не думаю, что мы часто будем встречаться.
        - Почему?
        - Я тоже не особо люблю такие мероприятия.
        Спиной почувствовала его улыбку. Мы остановились у дверей кухни. Некоторое напряжение остро чувствовалось. И борьба, это отразилось в том жесте, с которым он потер шею и взгляде, которым посмотрел на меня.
        - Это совсем на меня не похоже, приставать к малознакомым девушкам, но все же…. Предлагаю встретиться по поводу не связанному с работой?
        - Это прозвучало как торжественная клятва и предложение заключить какой-нибудь договор одновременно.
        - Мне что встать на одно колено?
        - Нет, конечно. Извините, просто я, когда волнуюсь, всегда начинаю язвить.
        - Хорошо, что волнуетесь. Ну, так что, Лера?
        - Хорошо. Будем надеяться, что вы не маньяк и не зануда.
        - Странно. Что вы ставите в один ряд маньяка и зануду.
        - Хуже нет, чем зануды, во время общения с ними хочется самой на тот свет отправиться. Так, мы на ты или на вы?
        - На ты. Да.
        Записал мой номер телефона и, поцеловав руку, исчез в полутемном коридоре, пообещав позвонить завтра. А я стояла как истукан несколько минут, пока не услышала окрик:
        - Лера, это ты там в коридоре? Чего не проходишь? Жаркое стынет.
        - Да, иду.
        И погладила подушечками пальцев, то место, куда он меня поцеловал, еще потом долго глупо улыбалась. «Много ли нам девушкам надо для счастья? Обещали позвонить и все радости полные штанишки. Правда, как-то странно все это».
        С этой мыслью я и заснула в тот вечер: «Все как-то странно». Так до конца и, не поверив в события этого дня.
        Где-то мерно капала вода. Этот звук болью раздавался по всему его телу, как раскаты грома. Семен Петрович опять не закрыл кран в туалете, недалеко от их кабинки из стекла и пластика. В которой были стол, стеллаж и небольшой экран, передающий изображение с трех камер видеонаблюдения.
        Боль была все резче и резче, но идти и затягивать кран не хотелось. Какая-то апатия напала на него.
        Да и этот звук, хоть и причинял боль, но в то же время и успокаивал. Не давал волнению, страху, неудовлетворенности, вырваться наружу.
        Все в этот раз было не так. С этой девушкой все не так! Она, как заноза засела в его голове. План, который так счастливо легко нарисовался, летел к чертям. Ничего не получалось, а время уходило. Все больше времени. И капли, мерно стучащие о раковину, подтверждали это, отсчитывая секунды.
        Сегодня понедельник, прошло уже два дня. А она так и не выходила на связь. Это сводило с ума. Ведь ей понравилось общаться с ним. Что случилось?
        Можно, конечно, заняться поисками другой, плюнуть. Но, нет! Не в этот раз. Эта фигурка в его маленькой коллекции займет главное место. Будет венцом всего!
        Нужно подождать. Он умеет ждать. Ведь столько лет прошло, прежде чем он стал свободным от тотального внимания и материнской опеки. Но ничего, будь терпелив и все придет. Теперь можно заниматься тем, чем хочется, без боязни быть осужденным навеки ее презрением.
        Презрение и холодный контроль, вот основные чувства, которые, похоже, его мать испытывала к своему ребенку. Когда-то это вызывало жгучую боль. Он только начал что-то понимать, воспринимать, как другие относятся к своим чадам и как те отвечают. И решил, переняв этот опыт, применить в своей жизни.
        Хорошо помнилось, как он протянул руки и поцеловал сидящую в кресле Капитолину Георгиевну в щеку, подарил самодельную открытку. На что она отстранила его и попросила, не слюнявить больше её лицо своими поцелуями, а открытку выбросила в мусорное ведро, чтобы «не скапливался хлам». Попытки продолжались лет до пятнадцати. Безнадежные, бесполезные, заунывный звук в каменную, глухую стену. И каждодневная муштровка. Этот ад, в котором из него пытались «сделать человека», «личность с большой буквы». Нужно следить за собой, нужно быть аккуратным, воспитанным, нужно правильно говорить, а если не знаешь, что сказать, молчи. Этих «нужно» были сотни, тысячи.
        Лишь ночью он был свободен, накрываясь одеялом с головой, мечтал, как убежит, далеко и будет делать, то, что хочет.
        Но сбежать, легко сказать. Наверное, в чем-то его мать была права, называя иногда в сильном расстройстве «никчемным бездарем» и «ничтожеством». Осуществить свои детские мечтания, так и не удалось. Возможности были. Можно было уехать, поступать в институт в другом городе и так бы прервалась их связь. Или просто уйти из дому, после наступления совершеннолетия. Но какой-то жалкий страх, который представлялся ему грязной, облезлой крысой, сидел внутри и все время останавливал, подтачивал гнилыми зубами уверенность.
        Нет, нет. Как? Он не сможет один. Мама права - «никчемный». Или нет? Или попробовать?
        Эта неспособность решить, много лет мучила его. Но, теперь оправдались самые смелые темные мечты. Из-за страха, подобострастного отношения к родительнице, они были забиты глубоко, глубоко, под многими слоями «правильных и нужных» мыслей и дел.
        Теперь он имел и свободу, и власть над ней. Это было сродни наркотической зависимости. Власть. Она питала его, делала сильнее. А на свободе реализовывались темные, неизведанные желания.
        Желание сделать что-то идеальное, красивое и сохранить это навечно для себя. Три первые попытки были неплохими. Но лишь репетиции, опробование разных способов обучения. Он завладел их душами.
        Но с этой девушкой все может выйти гораздо лучше, уже не проба, а образец. Самый лучший, прекрасный в своей идеальности образец его коллекции!
        А капли все падают, отмеряя время. Нужно подождать, ожидание всегда оправдывается в таких случаях. Ничего. Он знает, чувствует всем своим существом, что между ними связь. Она появилась сразу, как только в поле его зрения оказалась ее фотография. И никому и ни чему не удастся прервать этих уз.
        Ответ будет. Да, будет. Он точно знает.
        Утро понедельника, как и ожидалось, встретило всех дождем. Надоело, но понедельник день тяжелый.
        Воскресенье тоже было ничем не легче. Выспаться не удалось. В восемь утра позвонила сестра. «Господи! Что за наказание!»
        - Доброе утро, Глебушка!
        - Доброе….
        Голос был сиплым и язык с трудом поддавался.
        - Ты еще спишь?
        - Варь, воскресенье же, в конце концов. Могу я хоть один день на неделе посвятить праведному, здоровому сну?
        - Можешь, можешь. Извини. Но не могла, не позвонить. Ты помнишь, что на следующей неделе у отца день рождения?
        - М-м-м.
        - Нет. Я так и подумала. Поэтому часть сегодняшнего дня придется потратить на поход по магазинам. Сон подождет до следующей недели. Папка хочет какую-то там пилу или как его…. Господи! Позвони ему, я не поняла точно, что он хочет. И договоримся, где встретимся. Давай, до связи.
        Сказать тоже «до связи», он не успел, уже послышались гудки. Нажав кнопку отбоя, выпустил трубку из рук и повалился опять на подушку. Похоже, заснул, потому что вскоре его снова разбудил звонок.
        - Глебка! Ты звонил? Или свалился на подушку и досматриваешь свой сон?
        - Варь, восемь утра. Они еще спят, наверное.
        - Вот и видно, кто из нас давно с родителями не общался. Папа к восьми утра всегда уже на ногах. Тем более что в последнее время у него бессонница.
        - Да, ты права, я плохой сын. Довольна?
        - Нет, не довольна. Вот позвонишь, и буду довольна.
        - Тиран.
        - Я знаю. И не успокоюсь, ты же знаешь. Буду названивать каждые полчаса. Или пять минут. Пока не решила.
        - Все, встаю. Звони через час. Хоть позавтракаю.
        - Хорошо. Через час.
        Голова гудела. Пересилив себя, опустил ноги с кровати. Тапок не было. Ну и черт с ними! Все еще в тумане прошел на кухню, включил чайник и поплелся в ванную. Окончательно проснулся только тогда, когда умылся холодной водой. Такое ощущение, что смыл тонкую пленку с лица, которая мешала открыть глаза.
        Обычно он регулярно звонил родителям и навещал. Но последние два месяца был и вправду не самым лучшим сыном. Это плохо. Родители были для него хорошим, спокойным, надежным тылом.
        Отец долго не брал трубку. Подумалось, может на самом деле обиделся? Нет, просто копался со своей старенькой волгой в гараже и долго не мог вылезти из-под нее. Все хорошо. Они посмеялись над Варькиным деспотизмом, обсудили, что же все-таки имелось в виду, в качестве подарка. Пересказали друг другу последние новости. И, наверное, болтали бы еще долго, если бы он не услышал короткие гудки. Кто-то пытался ему дозвониться.
        - Ладно, пап, пока. А то сестренка уже названивает с проверкой.
        - Конечно, давай. Всего хорошего. Глеб?
        - Да?
        - У тебя все в порядке?
        - А что?
        - В голосе у тебя напряженность. Да и занят все время. Проблемы на работе?
        - Нет. Как обычно. Бегаем, пишем бумажки, начальство мылит шею.
        - Понятно. Ну, добро.
        - Мамуле привет.
        - Передам.
        Нет, невозможно их обмануть.
        Подарок был благополучно куплен. Правда, на это ушло гораздо больше времени, чем рассчитывалось. Теперь придется не только сон, но и домашние дела, оставить до следующих выходных. Но сестра пригласила к себе в гости, так что все окупилось сытным, хорошим обедом и не менее великолепным ужином.
        Но сегодня понедельник, день тяжелый. За окном льет дождь, а на столе перекошенной пизанской башней высятся бумаги и несколько толстых папок. Дверь распахнулась. И зашел Вовка, как всегда спокойный, флегматичный и умеренно веселый. Даже это раздражало. Хотя наоборот, всегда вселяло уверенность в светлом будущем.
        - Привет.
        - Здорово.
        - И так, я побывал в кафешке «Рапсодия». Как и ожидал, никто, ничего. Хотя девушку один из официантов смутно помнит. Запомнил, потому что такая красотка, а ждала кого-то и очень расстроенная ушла от них, так и не дождавшись.
        - Значит, на улице поджидал.
        - Значит. Следил, когда выйдет. Окликнул. Там рядышком скверик, предложил пройтись. По темечку тюк и все. Привет.
        - Скорее уж прощай.
        - М-да. У тебя что?
        - Ничего особенного, нашлась вторая.
        - Черненькая?
        - Да. Яна Сычева. Действительно работала официанткой.
        - Круто, двух зайцев одним выстрелом.
        - Точно. Поеду, сегодня на квартиру, что она снимала с подругой Леной. Потрясу эту самую Лену. Надо потрясти техников.
        - Бесполезно, знаешь же сам.
        - Для порядка.
        - Иди на фиг. Хочешь, звони сам. А у меня и так еще дел вагон, в пятницу опять шею намылят.
        - Не ной рабыня Изаура. Нам все время ее мылят, зато чистая всегда.
        - Это точно. Чего мрачный?
        - Думаю.
        - Расскажи, раз уж решил подумать.
        - Сейчас тоже шею намылю.
        - Не надо.
        - Хреново все.
        - Это я и без тебя знаю. Открыл Америку. А по существу?
        - Вов, какому существу? Ты, кстати, сменщика Семена Петровича опросил?
        - Опросил. Бледный очкарик. Поражаюсь, как его в охранники взяли, собственной тени боится. Семен Петрович его тоже не очень жалует. Говорит слабак и педант.
        - Педант?
        - Да. В начале совместной работы у них было много прений по поводу чистоты на рабочем месте.
        - О как! Тебе излили душу?
        - Всю, без остатка. Семен Петрович очень не организован, все время оставляет крошки на столе и следы от чашки и т.д.
        - Просто мерзавец.
        - А мы с тобой показались бы этому молодому человеку просто исчадиями ада.
        - Не то слово…. Интересно.
        - Что?
        - Его привычки.
        - Ничего интересного, просто педант и аккуратист. Это не преступление.
        - Но не так, же болезненно ко всему относиться. Ладно, и что?
        - Ничего, как всегда. Территорию обходил, никого постороннего не видел. И ничего подозрительного не слышал.
        - С соседних зданий сторожа говорят то же самое. Кстати, а камер выходящих на въезд с проспекта нет?
        - Проверял. Камеры есть. Но все они направлены только на дорогу перед самими воротами, так что машин проезжающих по дороге не видно. Да и там можно с другой стороны железной дороги заехать.
        - Это же огромный крюк через весь город, потом по окраине объезжать офигеешь.
        - А куда ему торопиться? Но тоже не совсем надежно, на железнодорожном переезде недавно камеру установили.
        - Проверь?
        - Они, скорее всего не сохраняют записи так долго.
        - Верно. Но все-таки. Поеду я, Лену трясти.
        - Может, узнаешь, как он с ней познакомился.
        - Очень может быть. Намекаешь на сайт?
        - Не намекаю, а прямо говорю.
        - Но стопроцентной уверенности, что Виктор и маньяк одно и то же лицо, нет.
        - У тебя нет, а у меня есть.
        - Справку мне выпиши, я ее к делу подошью.
        - Без проблем.
        Квартиру девушки снимали в более новом районе города. В похожей на башню девятиэтажке. Здесь все здания были похожими друг на друга, как близнецы. Одинаковая высота, цвет, количество подъездов, дворы с детскими площадками тоже одинаковые. Нужный номер отыскался не сразу. Радовало только одно, что никакой дроби и буквы рядом с цифрой не было, а то поиски бы затянулись.
        Еще больше порадовало, что девушка была дома. Хотя дверь открыла с большой опаской.
        - Здравствуйте, Изотов Глеб Николаевич. С вами снимала квартиру Яна Сычева. Хотелось бы поговорить о ней.
        Она немного расслабилась, услышав, о чем пойдет речь. Мало ли какие проблемы у девушки с органами правопорядка. Они прошли в квартиру. На кухне царил относительный порядок, лишь немного грязной посуды в раковине.
        - Я не видела Яну около трех месяцев. Вы нашли ее?
        - Да, нашли.
        - Хоть бы вещи забрала что ли. Что с ней?
        - Яну нашли два месяца назад на территории заброшенного склада.
        - Она….
        - Да. Она мертва.
        - Мамочки…. Ужас, какой….
        - Опознать мы ее смогли только недавно.
        Она села на табуретку и вцепилась в кружку.
        - Я ведь звонила ее мамаше-алкоголичке. Просила, чтобы она заявление написала о пропаже. Так она, похоже, не поняла ничего. А потом вообще трубку перестала брать.
        - Вы давно с Яной знакомы?
        - Около года. Вместе в техникуме учимся. Надо было снимать квартиру, вот и сошлись по этой причине.
        - У нее был постоянный ухажер или молодой человек?
        - Нет. Она вся в учебе была, работе. Говорила, «мне некогда». А в клубе насмотревшись на золотую молодежь, отдыхающую, вообще перестала в сторону парней смотреть.
        - Расскажите, когда вы ее в последний раз видели?
        - В последний раз? … Она не пришла на работу в четверг. Мне позвонила наша общая подружка, она тоже в «Галакти» работает, Лида. Я очень удивилась. Янка всегда ответственной была. А в среду, я у парня ночевать осталась и после техникума сразу к нему ушла. Вот со среды ее и не видела. Какое же это число было? Погодите, - поводила пальцем по календарю, приколотому к стенке, и показала дату. - Да, тогда в последний раз. Не верится просто….
        - Яна не говорила о случайных знакомствах? Или может о том, что за ней кто-то следит? Преследует? Надоедливые ухаживания?
        - Преследует? Нет. Такого никогда не слышала. Надоедливые ухаживания? Если только в клубе, подвыпившие клиенты. Но там охрана и больно разгуляться не дают. Разве что….
        - Что?
        - В интернете. Она последний месяц все сидела на каком-то сайте знакомств. Еще хвалилась, что там можно найти стоящего человека. Хотя я сразу с сомнением к этому отнеслась.
        - И она ходила на свидания с кем-нибудь?
        - Нет. До этого не дошло. Да я бы и не дала ей одной идти.
        - А на сайте еще сохранилась ее страничка?
        - Да. Я настройки не меняла. Думала, она вернется…. Все это как страшный сон какой-то.
        - Можно посмотреть?
        - Конечно.
        В небольшой комнате стояли: диван; кровать, заправленная цветастым пледом; шифоньер; трюмо, заваленное разными баночками, тюбиками. И в углу, ближе к окну, стол с компьютером и над ним прибита полочка для книг.
        - Скажите, Лена, Яна не красила волосы?
        - Что? Нет. Она очень гордилась своими волосами. Длинные, не тощие и свой оттенок красивый. Не то, что мои! Как у мыши. Это важно?
        - Важно.
        Ее пальцы проворно задвигались, на экране сменялись картинки.
        - Вот этот сайт.
        - Пока я пролистываю ее сообщения, посмотрите, пожалуйста, вот эти фотографии. Может, кого-нибудь узнаете.
        Через минуту она осторожно положила их рядом с его рукой на стол.
        - Нет. Кроме Яны никого не узнаю.
        И ушла на кухню. Повеяло запахом лекарств, едким и неприятным.
        Похоже, этот парень не особо заморачивается. Почти все сообщения копировали или были похожи на те, что были посланы Маргарите, отличнице и «просто хорошей девчонке».
        Значит, посредством сайта знакомств, одного и того же он с ними знакомится. Потом приглашает на свидание в кафе. Там, девушка его, не дождавшись, уходит. Но скорее всего на улице он ее поджидает, окликает, «мол, извини, опоздал, может, пройдемся?». И что дальше? Нужна машина, не на себе же ему их тащить. Скорее удар по голове. В машину и повез в квартиру? Не пойдет, стоны, крики, привлекли бы внимание соседей. В гараже та же проблема. Дача? Тоже не всегда подойдет. В большинстве садоводств, которые близко к городу, участки всего по четыре, шесть соток и все друг у друга на виду. Если только отдаленный участок. Опять сколько же работы? Тащить сначала туда, потом обратно. Место, скорее всего в черте города. Общение с девушками у него достаточно частое и плотное, судя по травмам. Заброшенный дом нужен, подвал, бойлерная. Лучше всего подошел бы район, в котором их находили. Пустующие склады проверяли, ветхие бараки рядом тоже. Но в каждую, же дыру не залезешь? Хотя машина это интересно…. Свой транспорт ему просто необходим. Главное, чтобы машина не в угоне была.
        И так, новое кафе, в которое была приглашена Яна, называется «Ромашка». Стоит проверить.
        Уже сидя в машине, он позвонил Вове.
        - Давно не виделись.
        - Давно. Чего надо?
        - Съездишь до кафе «Ромашка», на Мостовой 10? Там Яна должна была встретиться с нашим героем.
        - Съезжу. Результат я тебе и так скажу.
        - Да, знаю. Но все равно. По соседним улицам посмотри, может, где видеокамеры имеются. Не в такси же он ее вез бездыханную. На своей тачке был, значит, где-то оставлял.
        - Три месяца, Глеб. Это много.
        - Попробовать стоит.
        - Понял. До связи.
        - До связи.
        Часы опять показывали без двадцати. Еще один день прожит. Только в этот раз он был прожит как-то особенно тяжело для меня.
        Работа она шла своим чередом. Без особых напрягов и невыполнимых задач. Единственное, что было тяжелого, это заставить старый ксерокс работать. Постукивание, потряхивание, а также страстные обещания «раздолбить его к чертовой матери!», не помогали. Копировать он не хотел. От накопившегося в душе негатива, я даже немного всплакнула над ним. Чем разжалобила пробегавшего мимо программиста. Сбегав за какими-то отвертками, он немного поковырялся в нашем «старичке» и тот радостно зашумел, выплевывая листы. Расцеловав покрасневшего парня в обе щеки, вернулась к своим папкам, горам бумажек, в самом положительном настроении.
        Правда, длилось это недолго. Вся положительность стала стремительно нестись на всех парах в тартарары, когда я увидела, что к моему столу медленно продвигается наша красавица. Настроение у нее было отличное, она охотно расточала улыбки, была со всеми мила и поражала своим обаянием. «Понятно, охота удалась. И видимо дичь крупная и увесистая, в плане денежном».
        Присев на край столешницы, фея глянула мельком в мои бумаги и защебетала:
        - Привет!
        - Привет.
        - Как прошли твои выходные?
        - Неплохо.
        Она ухмыльнулась и погрозила пальчиком.
        - Да ладно тебе, я все заметила.
        - И что это было?
        - Зам одного из этих пузатиков целеустремленно ускакал за тобой, как верный рыцарь, только ты скрылась в коридоре. Между прочим, весь вечер глаза на тебя пялил.
        - Хм, интересно….
        «Интересно, не то слово!». Сердце зашлось в безумной скачке, значит, все-таки смотрел.
        - Хочешь сказать, он так к тебе и не подошел? Да, ладно!
        - Нет.
        - Вот гад!
        - В смысле, он заблудился и спросил, где туалет для посетителей.
        - В двойне гад. Раз пялил глаза, мог бы проявить себя как мужчина. А то - туалет!
        «Да, уж. Точно в двойне гад. И я тоже в недоумении».
        - А у тебя как?
        Вероника тут же оживилась, довольная улыбка и бровями подвигала.
        - Мне круто повезло. Владелец сети супермаркетов, магазинов, еще какой-то заводик…. Всего не припомню. Но дядечка ничего такой, не совсем обрюзгший. Приличный.
        - Приятный?
        - Ну, да. Так мило гладил меня по коленке, когда подвозил до дома.
        - Что, события так быстро развиваются?
        - Нет, конечно. Только подвез до дома. Приглашал провести с ним вечер воскресенья. Но я отказалась, сославшись на то, что мне нужно навестить родителей.
        - Так они же в области?
        - Ему об этом знать не обязательно. Главное, создать благопристойный ореол. Ну. И намекнуть, что он не один борется на фронте.
        - Понятно.
        - А что? Конкуренция всегда похлестывает мужчин.
        - И на что это подхлестнуло твоего бизнесмена?
        - Он уже прислал мне букет роз с запиской.
        - Круто.
        - О, да. Ладно, побегу. Надо еще сегодня все дела пораньше доделать, в салон красоты успеть заглянуть.
        - А как зовут твою удачу?
        - Меркушев Леонид Сергеевич.
        - Счастливо.
        - Пока.
        И она упорхнула, на прощание, обдав меня сладким запахом духов и красиво перекинув волосы с одного плеча на другое. «Эх-х-х…. что за сплошное невезение? Почему одним все: и внешность, и внимание мужчин, и уверенность в себе. А другим, только какие-то недоразумения?».
        Вчерашний день прошел весь в ожидании. Когда, когда, когда? Я ходила вокруг телефона, как хищник, кругами. Неважно, чем занималась: прибиралась ли, стирала, пыталась смотреть телевизор или найти что-то в интернете - все мысли были заняты только им. Это ожидание было даже внутри. Стягивало в узел желудок. Есть, я не могла, только ходила на кухню подлить еще чаю. И опять возвращалась на свой пост. Часов в пять поныла, что ждать уже нечего и испытала обиду и облегчение одновременно.
        Обиду, скорее на себя, чем на Андрея. Потому что столько переживаний из-за мужчины. Нет, это того не стоит. Говорят, что полезно небольшая встряска для сердечнососудистой системы. Тяжело вздохнула и посмотрела на руку, которую он поцеловал. Как будто все было во сне.
        Облегчение же было от того, что мне не придется вылезать из своей раковины. Интернет обеспечивал некоторую безопасность личного пространства. Ты мог в любой момент уйти. И встречаться с оппонентом совсем не обязательно. И разочаровываться, увидев, что фотография совсем не соответствует оригиналу. Или помог фотошоп. Что некоторые привычки тебе совсем не нравятся.
        Мои подруги, что в школе, что в институте, всегда стремились на свидания. А я каждый раз как будто на Эверест взбиралась. И, если во время сборов еще испытывала какое-то оживление и интерес, гуляющий адреналин в крови, то после ничего, кроме усталости и опустошенности.
        Поэтому старалась держаться с противоположным полом по большей части на дружественной ноге. Это мне удавалось гораздо проще. А с переездом вообще вся активность на данном фронте утихла. Я никого здесь не знала толком, только коллег по работе. И честно сказать, не хотела узнавать. Попытки молодых людей «подкатить» ко мне, не нашли отклик. Вероника и тетя правы, не нужно прятать голову в песок, как страус. И ждать вдруг само как-то рассосется. Нужно хоть какой-то интерес проявлять.
        Нужно. Кажется, я ненавижу это слово. С понурым видом покидав в сумку свои нехитрые пожитки, поплелась к выходу. Точно, просто черная полоса. Больше всего в этот момент хотелось оказаться дома, жевать чипсы и смотреть какую-нибудь мелодраму. Даже на то, чтобы почитать слезливый женский роман, сил не было.
        Засунув наушники в уши, зашла в кабину лифта. Народу со мной было немного. Только Вероника и паренек, вроде из программистов. Она томно разговаривала по телефону. Мне не нужно было это слышать, чтобы понять с кем. Достаточно было выражения ее лица и плотоядного блеска в глазах.
        «Ну, давайте, «Кукрыниксы», верните хоть немного былого спокойствия!».
        «Что мне за роль выдала боль…».[2 - «По раскрашенной душе» - сл. А. Горшенёв (входит в альбом «Раскрашенная душа» 2002г.)]
        Наконец-то первый этаж и заветные двери. Сегодня, наверное, прогуляюсь, дождя вроде нет, погода неплохая. Вероника встала у края тротуара, дожидаясь, видимо, обещанного «папиком» авто. Грянул последний припев в песне:
        «По раскрашенной душе моей, на обратной стороне написал: «поверь»…».[3 - См. выше]
        Хорошо бы «поверить». И в следующую секунду сердце ухнуло вниз, подчиняясь какому-то непонятному мне инстинкту или чутью, обернулась. Андрей стоял чуть поодаль и выжидательно улыбался. В эту минуту захотелось, как в романтическом кино, побежать ему на встречу раскинув руки и повиснуть.
        Стараясь не слишком шумно выпускать воздух, медленно выдохнула и пошла на встречу. Возможно. Показалось, но в его глазах мелькнуло облегчение. Хорошо, если так. Выглядел он, как картинка: черные джинсы, майка и легкая куртка сверху. Без банальных цветов. И, слава Богу! Я равнодушна к цветам. Горло как будто сковало холодом. Дернув за провод, вытащила наушники.
        - Привет.
        - Привет. Примешь извинения?
        - Приму. Смотря какие?
        - Возник форс-мажор. Так, что я освободился только поздно вечером и решил, что звонить просто неудобно.
        Как всегда, поцеловал ручку. И, достав один наушник, послушал.
        - Хорошая группа, но я предпочитаю джаз.
        Я пожала плечами.
        - У каждого свои вкусы.
        - Ты домой?
        - Да.
        - На автобусе?
        - Нет. Хотела прогуляться.
        - Возьмешь попутчиком?
        - Не против.
        Он подставил свой локоть, и мы двинулись в сторону противоположную моему дому. Об этом я вспомнила только через пару часов. За это время успели и кафе посетить, так как мой желудок жалобно возвестил о своем существовании, и полгорода обойти. Говорил в основном Андрей, но я не возражала. Частые командировки, новые города, люди, все интереснее, чем у меня, не выезжавшей за пределы области. Нравились его спокойствие, вежливость, какая-то целостность что ли. Такое мнение у меня сложилось. «Ну, да. Знаток человеческих душ. Еще рано что-то говорить, покажет себя попозже». Хотелось бы знать, что скрывается за этой бездной достоинств. И насколько плох этот недостаток. Или, наоборот, для меня он будет еще одним плюсом.
        Первый всплеск в ровной глади его отношения ко мне случился около двери в квартиру.
        Я рылась в сумке и наконец, откопав ключи, повернулась было попрощаться. Да так и замерла. Мой опыт общения с мужчинами маловат, но что скрывает под собой такой слишком тяжелый, как будто удушающий, взгляд все-таки понимаю. Как будто внутри него скрыт магнит, что тянет меня, не дает оторваться. Одна рука на моем затылке, другая прижимает ближе к груди. Ключи выпали, сумка тоже. Такое ошушение, что падаю в бездну….
        О, черт! И в самом деле, падаем, я оступилась на лестнице и чуть не покатилась вниз, но крепкие руки удержали. Послышался приглушенный смешок.
        - Чувствую себя подростком. Было бы смешно, если бы соседи повыскакивали на грохот.
        Нету сил говорить, и я просто смеюсь вместе с ним. Да было бы очень смешно. А еще не хочется закрывать дверь и оставаться в квартире одной. Но и приглашать тоже через чур. Все это понятно и без слов, поэтому легкий поцелуй и уютное тепло его объятий исчезает. В руки мне возвращают сумку и ключи. К сожалению, проходит пара секунд, прежде чем соображаю, что с ними делать и каким концом вставлять ключ в замок.
        - Спокойной ночи.
        - Да. Спокойной ночи.
        - Я завтра встречу тебя после работы?
        - Хорошо.
        - Лера, закрывай дверь.
        - Хм.
        Хоть плач. Эйфория проходит не сразу. Не помогает ни холодный душ, ни попытка заняться домашними делами. Выключи свет, вставила наушники в уши и, похоже, так и заснула, слушая Арию и глупо улыбаясь.
        «Ангельская пыль
        Это Сон и быль!
        Безумец, беглец, дороги нет
        Ты видишь неверный свет.
        Твой ангел зажег мираж огня,
        Он хочет убить тебя».[4 - «Ангельская пыль» - сл. М. Пушкина (входит в альбом группы Ария «Ночь короче дня» 1995г.)]
        Утро четверга. Никогда он еще так не сожалел, что не идет на работу. Утро четверга. Безнадежный, длинный, унылый день. Как же пережить его?
        Непонятно, что же делать? Сообщения оставались без ответа. Это сводило с ума и приводило в бешенство.
        Если бы пошел на работу, то хотя бы это отвлекло. Но опасно, вчера Семен Петрович чуть не застукал его. А если бы да? Зашел на минуту раньше? И его тайное место могло бы быть раскрыто. Его игрушки были бы найдены. Хотя, о чем он? Этому пенсионеру уже давно ничего не интересно, кроме программ о здоровье и рыбалке. Как то он даже приволок одну вонючую рыбину на работу. Хвастался, что его приятель сам ловит и коптит. Запах не выветривался несколько дней. К черту его!
        Эти жалкие мысли ничего не стоили. Его интересовало только одно - ответит она или нет? И все холодело внутри от мысли, что «нет». И нимфа потеряна для него. Это просто невозможно. Что он знает о ней? Ничего. Ни адреса, ни название фирмы, в которой она работает. Замкнутый круг.
        Как пережить неудачу?
        Зайдя в комнату к матери, присел на краешек кровати. Капитолина Георгиевна отходила от снотворного принятого на ночь. Уснуть теперь было для нее проблемой, врачи не могли понять почему, но прописали снотворное.
        Зато он знал почему. С тех пор, как врачи убедились в безысходности ее существования, рассказы о его желаниях, о том, что он делает со своими игрушками, стали постоянно звучать в этой комнате. Видимо это и мешало ей заснуть.
        Разве это жизнь? Нет. Он никогда не захотел бы для себя такого. И не уверен, что Капитолина Георгиевна смирилась со своим положением. В ней всегда жил мощный дух и неутомимая жажда деятельности. Как же сейчас, оставаясь при ясном рассудке, она переживает свое недвижимое состояние? Осознавать все, но не иметь возможности что-то изменить, пассивно принимать все, что происходит с тобой.
        С одной стороны жалко ее. Все-таки мама. Пусть даже и не любившая его, но мать. Иногда возникали мысли о том, чтобы помочь ей прекратить пытку. Но власть, что он получил, была, ни с чем несравнима. Видеть, как секунду назад сонные глаза медленно наливаются настороженностью, следят за каждым его движением. А потом страх, один страх.
        - Доброе утро, мамочка. Я хотел тебе пожаловаться на свою неудачу. Она не отвечает так долго. Это просто сводит меня с ума. Ты учила меня терпению и упорству при исполнении своих планов. Думаю, что все получится. А ты как думаешь?
        Естественно ответа не было. Ему это было и не нужно. Слушать опять нравоучения?
        Нет, он бы не выдержал. Сегодня даже страх не питал нет. Он был как зверь в клетке. Нужно попытаться еще раз что-нибудь написать. Нет…. Не надо….
        Он сильно сжал руку матери, но потом опомнился и отпустил. Объяснить синяки будет невозможно.
        - Прости, прости, прости….
        Прижался щекой к тыльной стороне ее ладони.
        - Прости, все будет хорошо.
        На душе гуляет легкий ветерок и кажется, что на улице не слякоть и промозглая сырость, а лето. Знойное, легкое лето!
        Черт! Я и вправду влюбилась!
        Вчера вечером я откапала мамин диск Ободзинского, слушала несколько часов подряд, ходила, блаженно улыбаясь и раскачиваясь в такт музыке. Ну, не дура ли!
        Поцелуи на лестнице, перед моей дверью, в лифте, на улице становились все интенсивнее. Но, что-то пока его удерживало и меня тоже, как бы это выразиться не пафосно. Нет, все равно выходит от «решающего шага». Господи! Какой слог! Как будто героиня любовного романа, где главные герои - красавцы с широкими плечами, кубиками на торсе и обязательно миллионеры или, на худой конец, просто удачливые бизнесмены.
        Автоматически положила в принтер еще стопку бумаги, захлопнула крышку и опять погрузилась в свои мысли.
        Знакома с человеком всего четыре или сколько там дней, а уже о «решающем шаге» мечтаешь. Но ведь командировка у него не вечная. И что потом? Будет наезжать ко мне время от времени? Не смотря на все рассказы, что я о нем знаю? Почти ничего. Даже название фирмы и то вылетело из головы. Но это несложно узнать у тетки. Что еще? Немного о предпочтениях в музыке, еде и фильмах. Места, в которых он был в командировках.
        Ничего не знаю. Ни в чем не уверена. Хотя вчера, когда мы сидели в кафе, он поймал мой хмурый взгляд. Тогда в голове у меня блуждали те же мысли и еще такая одна противная, что может у него в каждом городе по Пенелопе ждущей его.
        - Брось эти глупые мысли. Я не Казанова и ловелас, собирающий скальпы. Мы что-нибудь решим с этим.
        - С чем?
        - с местоположением. Или я к тебе или ты ко мне переедем. Или выберем какой-нибудь третий город. Все решаемо.
        - Это верно. Но все равно, как-то странно.
        - Что именно?
        - Все. Это сон. Кто-нибудь подойдет, потрясет меня за плечо и скажет, что я одна сижу в кафе и просто заснула.
        - Не думаю, что я уж такой подарок. Пойдем лучше потанцуем?
        - Потанцуем?
        - Да. Музыка прекрасная.
        - Но никто не танцует.
        - И что?
        И властно потянул меня за руку. Места для подобного занятия здесь совсем не было и, поэтому мы кружили на маленьком пяточке, перед самой эстрадой. Хотя трудно было так назвать это сооружение. Всего-то небольшой выступ, на котором с трудом умещались гитарист с саксофонистом.
        Сначала было очень неудобно под пристальными, недоуменными взглядами. А потом все пропали. Все люди. Рука Андрея, лежащая на моей талии, легонько поглаживала успокаивая. Да и сам он не отпускал меня взглядом. Только он и музыка.
        Какое странное воздействие, просто тотальное. Иногда я ощущаю себя мышью под гипнотическим взглядом удава. Странно, сердце вот-вот выскочит из груди, но не можешь уйти. Только ждешь. Ждешь его решения, его действия. Потому что он всегда главный, а я нисколько не сопротивляюсь.
        Принтер распечатал и пикнул. Я подскочила, слишком занятая своими мыслями.
        - Черт!
        Вот оно! Ничего не знаю. И вроде как всем довольна, пляшу под его дудку. Великолепно!
        Почувствовала легкий тычок в бок. Рядом стояла Вероника, сияющая как тульский самовар.
        - Привет, мечтательница!
        - Привет. Как дела? Хотя можешь не говорить, у тебя все на лице написано.
        - Фу, с тобой не интересно. Но ты права. Все точно по моему плану, - она щелкнула пальцами. - Ужасно повезло, что у него нет жены. Или бывших жен с отпрысками.
        - Подфартило.
        - Еще бы! Когда есть жена, любовница всегда на втором месте. И возможность перейти в статус «жены» равна нулю. Но тут есть шанс.
        - Классно. Но у него есть запасной вариант - брачный договор.
        - Это да. Но не будем думать о плохом. А у тебя что? Вид такой, будто ты вдруг поняла, что Деда Мороза не существует.
        - Почти.
        - Все так плохо?
        - Нет. Но это и настораживает.
        - Я тебя не пойму. Что не так-то?
        - Все быстро, неожиданно. И я как кролик себя чувствую рядом с ним.
        - А он типо - удав?
        - Да. Сейчас только осознала насколько это для меня неуютно.
        - Тогда могу сказать, что разлука будет вам на пользу. Он ведь здесь в командировке?
        - Да.
        - Ты посмотришь, насколько он серьезен. Ну, и к себе прислушаешься. Я бы тебе посоветовала, попробовать встретиться с кем-то еще, в перерыве.
        - Нет. Это как-то….
        - А что? Он жениться обещал и ты согласие дала?
        - Нет.
        - Ну и все. Зато поймешь, как обстоят дела. Чтобы не рыдать потом у разбитого корыта. И главное, - она погрозила наманикюренным пальчиком, - Думай о предохранении. Минздрав рекомендует.
        - Вероника?! - я задохнулась от смущения.
        - Что? Я видела вчера, как вы за углом целовались с азартом. Так что, не забывай. Кстати, я чего тебя искала. Елена Викторовна тебя к себе вызывает.
        - Все побежала.
        Через час я стояла в вестибюле гостиницы «Россия» и чувствовала себя просто отвратительно. Тетка послала меня с какими-то бумагами в эту гостиницу, где на первом этаже в ресторане вел переговоры ее зам на пару с юристом. Курьер у нас в середине дня обычно куда-то исчезал и прибывал к концу смены, яростно сетуя при этом на пробки. Ну, это ладно. Поэтому, иногда его функции выполняла я. Ничего, хоть отвлекусь немного.
        Отвлеклась, не то слово. Добиралась общественным транспортом самый час пик. Просто ужас. Еле портфель с бумагами из автолайна выдрала. Потом вся красная и вспотевшая дотопала до отеля. Мимо меня проплыла к стеклянным дверям очаровательная девушка в легком пальто, тоненькие каблучки, маленькая сумочка, небрежная идеальная укладка, легкий запах духов.
        Что я здесь делаю, скажите мне? В гладкой поверхности дверей, как в зеркале отразился мой внешний вид. Чуть всклокоченные волосы, старенький плащ, затасканные туфли на низком каблуке, все в брызгах, сумка-баул, а также канцелярский портфель с бумагами. Собственно, только он выглядит прилично для этого места. О духах вообще молчу!
        Да, ну и черт с ним! Я сюда по делу. «Я курьер, я курьер, я курьер…». Все, надо только повторять это, не останавливаясь. Администратор посмотрел на меня без всякого интереса и, как показалось, с брезгливостью. «Это тебе показалось. Плевал он на тебя с высокой полочки».
        Немного заикаясь и стесняясь, объяснила, зачем я сюда приперлась вообще. Он подозвал молодого человека в униформе.
        - Вас проводят к столику.
        - Спасибо.
        В большом зале ресторана была торжественная, уютная атмосфера. Строгость и шик. Круто. Очень впечатляюще. Моего сопровождающего остановили на входе каким-то вопросом администратор зала, как я понимаю.
        А мы никуда и не торопимся. И тут увидела за одним из столиков знакомого человека. Сначала не опознала кто это, но приглядевшись, поняла - Андрей. Но как будто его брат близнец. Дорогой костюм, вальяжность в манерах, в галстуке сверкнула булавка, волосы уложены. Напротив заместитель моей тетки, выглядит немного пришибленным, что для него не свойственно.
        Все мои страхи и потаенные мысли бешеным галопом пронеслись в голове. «Я туда не пойду!» Ноги вросли в пол. А еще за соседним столиком увидела знакомого охранника, как раз в этот момент он поворачивал голову в мою сторону. В который раз не помню, помянула черта. Встав спиной к залу, ослепительно улыбнулась своему поводырю.
        - Вы знаете, я думаю, они очень заняты сейчас, так что я передаю бумаги вам. Найдите походящий момент и отдайте их. Спасибо!
        И ушла, пока он не успел ничего возразить. Сердце бешено билось, мысли тоже были в беспорядке. Более или менее пришла в себя, когда очутилась на лавочке, в квартале от ресторана был небольшой скверик. Относительная тишина и уединение. Через нестройный ряд деревьев виднелась дорога с несущимися по ней машинами. Сегодня было пасмурно, и тихонько накрапывал дождик. Сумрачно, фонари еще не горели. И хорошо. Прохожих немного.
        «Вот дура то! Чего убежала? Надо было подойти и отдать эти бумаги. Может после этого он что-нибудь прояснил. Или нет? Трусиха! Убежала, потому что боялась этих самых объяснений. Могло статься, что увидела бы на его лице ту же брезгливость, что и у администратора. И тогда непонятно зачем он все это затеял. Романчик в другом городе, так чтобы жена не узнала, представился другим именем? Нет, погодите, зачем на вечере у тетки было весь этот карнавал устраивать? Прощупывал почву?
        Ах, черт с ними! Меня данный аспект не касается.
        Получается два варианта. Либо это так - интрижка, либо решил проверить меня на вшивость. Неужели я похожа на охотницу за мужчинами? Вроде нет. Не знаю, какая-то бредятина, честное слово! Но обидно.
        Все, стоп мысли! Сегодня я об этом думать уже не в состоянии. «Я подумаю об это завтра». Какая утешительная фраза».
        Глубоко вздохнула и встала с лавочки, ощущая себя в тот момент и в самом деле, как Скарлетт на пороге своего дома, а где-то в тумане исчез Ретт. Хорошо, что на работу возвращаться не надо.
        В эти выходные займусь собой. Сделаю гимнастику, можно разгрузочный день еще утроить. Так, маску для волос, отпарить лицо, потом скраб и маска. Руки тоже в ужасном состоянии….
        Все эти мысли отвлекали. Пока я не закрыла дверь в квартиру. Господи! Какая пустота, тишина. Просто невозможно. Не включая нигде свет, прошла в комнату, нашла плеер. Наушники в ушах и хорошо, мне на все наплевать. Голос Талькова глубокий, бархатистый захватил полностью.
        «День воспоминаний лентой голубой
        Опоясал теплый вечер
        Все, что было с нами, можешь взять с собой
        И хранить до первой встречи.
        Ну, а я скажу тебе
        Самый лучший день
        Самый лучший день
        У нас с тобою был
        И очень хорошо
        Что он уже прошел
        И от последних слов
        Меня освободил».[5 - «Самый лучший день» - сл. И. Тальков]
        Надеюсь, что и меня тоже освободят от последних слов. Самый лучший день был и прошел. Слезы потекли по щекам. «Еще лучше! Ты и в самом деле дура, если всерьез плачешь из-за этого придурка!».
        Никакие ругательства не помогали. И чего плачу, не понятно. Ведь не бросил пока? Нет. Просто не все рассказал. Ну и что? Вы недавно знакомы, вот и вся причина.
        Другой голос, более жесткий и злой, ответил, что не сказал, потому что и не собирался. Ты не первая и не последняя. «Ой, все замолчите! Ничего не хочу. Спать ложусь».
        Раздеваться было лень, поэтому просто стащила плед со спинки дивана и накрылась. Не знаю, сколько так лежала, пока не услышала трели телефона в коридоре. Таща плед за собой, поплелась туда, на ощупь нашла трубку в сумке. На дисплее высветилось - Андрей. «Не сегодня, милый, не сегодня». Сбросила вызов и поставила на беззвучный режим. Вроде у нас сегодня какой-то джаз-клуб намечался. Обойдутся без нас.
        Опять легла на диван. Так, теперь у нас в плейлисте «Утро Полины» Наутилусы. Очень успокаивающе и мелодично, не настолько драматично, как песни Талькова о любви.
        «Утро Полины продолжается
        Сто миллиардов лет.
        И все эти годы я слышу,
        Как колышется грудь.
        И от ее дыханья
        В окнах запотело стекло.
        И мне не жалко того,
        Что так бесконечен мой путь.
        В ее хрустальной спальне
        Постоянно, постоянно светло».[6 - «Утро Полины» - В. Бутусов, И. Кормильцев (входит в альбом «Титаник» 1994г.)]
        Потом эта же песня у меня шла опять, только без слов. Беспокойный сон прервался стуком в дверь и настойчивыми звонками.
        - Идите на фиг!
        Пробормотала и отвернулась к спинке, сделала музыку погромче. «Нет, ну какие же настырные люди. Я никого не жду». Минут пять долбились и звонили. Освободив одно ухо, немного послушала:
        - Лера! Я знаю ты дома. Открой дверь!
        «Блин, что за самоуверенность! «Я знаю ты дома». А может, нет? Уехала на Мальдивы с другим. Или, на худой конец, пошла с подругами в кино. Хотя, нет, ты сама ему разболтала, что все подружки у тебя остались в родном городе. Не сегодня, милый, не сегодня».
        Тут послышался скрежет железной двери и визгливый голос моей соседки напротив.
        - Молодой человек, перестаньте хулиганить. Я вызову милицию.
        - Вызывайте.
        - Я говорю серьезно. Не открывает, значит, ее нет дома.
        - Она дома.
        - Значит, не хочет открывать. И, если она сама не вызовет милицию, чтобы угомонить вас. Это сделаю я. Понятно!
        - Все ясно. Ухожу.
        - Давай, давай.
        Обожаю сознательных граждан. Опять засунула наушник в ухо. Сон пришел не сразу и ненадолго. Нашарив телефон, посмотрела время - половина двенадцатого. Нормально. Похоже, что до утра не усну. Немного бодрящего душа, чашечка чая и бутерброд. Есть пельмени, но варить нет никакой охоты. Да и придется свет включать, а мне его и в ванной хватило.
        К компьютеру я не подходила несколько дней, не до него было. Наконец-то моя реальная жизнь была куда как интереснее. Но сейчас требовалось опять уйти за его защитный экран. Найду какой-нибудь незамысловатый, детективный сериал и готово - настроение улучшилось. Или почитать? Ладно, по ходу дела решим. Сначала посмотрим почту.
        Экран телефона вспыхнул и через двадцать секунд потух. Из любопытства посмотрела. Пятьдесят пропущенных звонков! Завидую, надо же такую силу воли иметь. А я труслива и ленива, поэтому вернулась опять в свой тихий, выдуманный мирок.
        Ого! И тут нарасхват иду! От моего интернет-друга несколько сообщений. Онлайн. Сейчас ответим, типо, дела, вся забегалась, работа, некогда было…. Ой, мамочки, обидела человека и даже не знаю когда и чем. Видимо, невниманием своим.
        Д.: «Сижу уже несколько минут перед пустым окном сообщения. Просто хочется что-то написать тебе, а что не знаю. Я слишком быстро позволяю себе привыкнуть к кому-то и с тобой, похоже, дал маху в этом плане. Наверное, это просто смешно, но мне кажется, что тебе это все не очень понравится. Но как говорят, лучше жалеть о том, что сделал, чем о том чего не сделал. Не могу сказать, что скучаю по тебе, ведь как можно скучать по тому, кого никогда не видел и вообще знаешь без году неделя…. Но я скучаю. Не принимай все это слишком близко к сердцу. Или серьезно. Просто я написал, и стало легче)».
        Д.: «Я не всегда могу понять, что мне хотят сказать. Я боюсь пропустить что-то важное или понять что-то не так. Если, будет возможность к тебе привыкнуть, то это быстро пройдет. Зато останется много хорошего. Я могу дать многое тому, кому это нужно. Я не стараюсь произвести впечатление сейчас…. Опять, сам себя запутал.
        В общем, ты мне нравишься, в этом все дело. И зря я, наверное, переживаю, ты, скорее всего, понимаешь все и без моих объяснений.
        Просто когда внутри что-то происходит сложно молчать…».
        «М-да…. Что я могу сказать? Парень, ты прям Толстой Лев Николаевич. О чем все это было? Ладно, надо что-то человеку ответить, а то уже, наверное, инфаркт, инсульт, гипертонический кризис».
        Последнее сообщение от него было таким.
        Д.: «Объясни мне, почему ты молчишь? Почему люди имеют привычку чаще дорожить теми, кому они сами безразличны? Неужели я стал настолько неинтересен и уныл в одночасье?»
        Мой ответ был в том духе, что прости, прости. «Ага, все, вроде как прощена. Высокий жест. Я ведь такая жестокая?». Хотелось плакать и смеяться одновременно. С настроением сегодня совсем как-то плохо, американские горки просто.
        Хороший парень, не забывал меня, писал, пытался достучаться, в отличие от меня не ленился. Это вызывает симпатию, хотя манера изъясняться все-таки мне не очень нравится. Но зато ночная переписка вернула на землю, к обычным делам из моего мира грез. Может, стоит с ним встретиться? Это будет интересно, наверное. Правда, не уверена, что переживу такое обилие слов и фигур речи на первом свидании…. Да, какая к черту разница! Все равно, я не люблю сама болтать, вот пусть он и старается.
        Похоже, что не у меня одной такие мысли возникли. Через час поступило предложение пообщаться в реале.
        Ох…. Что делать? Не знаю. Какой-то червь сомнения ест изнутри, внутренний голос тоненький слабенький говорит «нет, не надо, не иди, пожалеешь». А потом, рука сама по себе тянется к клавиатуре и пишет.
        Я.: «Хорошо, давай. Где встретимся? И когда?».
        Д.: «Может завтра вечером? В кафе «Лесная сказка» на Водопроводной 26?»
        Я.: «В шесть вечера?»
        Д.: «Давай. Буду с нетерпением ждать встречи!»
        Я.: «До завтра!»
        Написать, что я тоже с нетерпением буду ждать встречи, было бы слишком откровенной ложью. Все, решено, иду завтра навстречу неизвестности. На душе неспокойно. Но сидеть дома не хотелось, стены давили. Выключив компьютер, подошла к дивану и рухнула на него, почти сразу же отключилась.
        Он потянулся и захлопнул папку. За соседним столом чихнули.
        - Будь здоров!
        - Спасибо, друг! Чертова осень.
        - Что за пессимизм при нашей работе и жизни, Вов?
        - Да, как не пессимистом то быть? Ездил я до этого самого кафе «Ромашка» на Мостовой 10. Могу сказать одним словом - ничего. Три месяца. Видеокамера одна и особо там хранением записей не обременяются. Девушку не помнят, оно и понятно. Особо народу там не бывает, как я понял, в основном выходные дни. А вот, напротив, там банк.
        - И?
        - Записи того дня я изъял. Но ничего интересного там нет. Кстати, еще чуть-чуть и они бы их перезаписали.
        - Нет, говоришь?
        - Камера, которая выходит на главный вход и захватывает еще вход в кафе, ничего существенного. Такси останавливались, потом люди подъезжали на машинах, но все в кафе заходили, выходили. Обычные посетители. Еще есть камера над черным входом.
        - И?
        - Вот там уже горячее. Небольшая стоянка, она только для сотрудников банка. Там соответственно ничего для нас волнующего. Но виден частично переулок, вот там стояла где-то минут пятьдесят старенькая восьмерка.
        - И?
        - Что заладил: «И? И? И?». Номеров не видно. Я бы тебя уже побеспокоил, если бы «И».
        - Понятно. Уже что-то.
        Вова немного покрутился в кресле.
        - Как думаешь, где он их держит?
        - На территории этих же складов. Это должно быть где-то недалеко. Но если точно не знать, можно лет пять искать.
        - Ага, думаешь, он уже нашел новую жертву?
        - Думаю, да. Сегодня смотрел сводки по «потеряшкам». Вроде ничего подходящего нет.
        - Камеру надо задействовать на переезде.
        - Надо. Теперь хотя бы примерно будем знать, на что обратить внимание.
        - Точно. Как только увидишь подходящую девчушку…
        - Вов, мы о второй так ничего и не знаем. Сколько их приезжих, еще и из других регионов.
        - Но с Маргаритой осечка вышла. Ее сразу опознали.
        - Да. На третий раз у него осечка.
        - Вот и будем ждать четвертого, чтобы наверняка.
        - Будем ждать.
        Он подошел к окну и уперся лбом в холодное стекло. «Кто на этот раз? Должна быть рыженькая. Такой, у него еще не было. И с русыми волосами, как у Марины. О, черт! Марина. Вот еще одна проблема. Надеюсь, что она не начнет геройствовать. Хотя шансов мало, как говорится один из тысячи, что он выберет именно ее».
        И вернулся опять к столу.
        Темнота…. В голове ни одной мысли, только какой-то туман…. И боль…. Не могу понять, где она? Везде или только в голове…. Нет, невозможно, я не ощущаю своего тела и еще темнота….
        Все болит или только голова? Боже! Паника, как лава из жерла вулкана, поднялась изнутри. И, похоже, подействовала очень отрезвляюще. Хотя темнота и туман в голове никуда не делись. Зато появилась сухость во рту и какой-то кислый неприятный привкус, как будто съела что-то тухлое. Какая гадость! И сухо, невозможно сухо, слюны совсем нет.
        Попыталась сглотнуть и боль отозвалась, как по ржавой трубе, по всему пищеводу. Мамочки! Что же это? Наконец, стали появляться хоть какие-то мысли. Неужели я вчера напилась до потери сознания и человеческого вида? …
        Вроде бы нет…. Надо вспомнить, но пока это упражнение не получалось. Вообще ничего не получалось. Ни вспомнить, ни пошевелиться, ни увидеть что-либо. Что за черт! И опять паника второй волной кислоты выжгла внутренности. Попыталась закричать, но ничего не вышло. Только хрип, который испугал еще больше.
        Я забилась сильнее, стараясь вырваться, не знаю, откуда, но вырваться к свету. Хочу к свету, вырваться к свету, хочу вырваться….
        Из глаз брызнули слезы от страха, хоть какая-то влага. Через минуту поняла, что все мои старания зря, похоже, я связана. Опять страх, липкий пот…. Еще на полминуты потеряла над собой контроль, дергаясь во все стороны. Очнулась от резкой боли.
        Все, все…. Хватит. Вдох, медленный выдох…. Опять вдох, медленный выдох…. От сорванной кожи на руках ничего не изменится. Уже здравая мысль. Веревки только на руках, ноги свободны. Одежда тоже ощущается. Правда, как-то мало…. На мне только нижнее белье и блузка. Нет колготок, верхней одежды. Что еще? Ах, да, сапоги, трикотажный плотный сарафан. Пока занималась этим перечислением, вроде страх отпустил.
        Ограбили? И связанную где-то бросили? Бред. Какой смысл из-за мелочи, что была у меня в сумке, возиться? Бросили под кустом и все.
        Что же было вчера? Мне было плохо в пятницу, и я согласилась пойти на свидание с интернет другом в субботу вечером. А этот гад не пришел. Стыдоба-то, какая, просидела сорок минут в кафе под любопытными взглядами.
        Тоже блин проблема! По-моему сейчас как раз у меня серьезные проблемы!
        Так, я вышла из кафе и пошла мимо детской площадки рядом с детским садом к автобусной остановке. Была в своих мыслях, меня кто-то окликнул, схватил сзади за плечо, резкая боль и все, темнота. Ударили? Ощупала осторожно голову. Ни фига себе шишак вскочил!
        Сколько интересно я здесь валяюсь?
        У меня же в сумке новый детектив! Господи! Чего мне дома не сиделось? Слезы опять покатились, рыдания вырывались со всхлипами и стонами, голова еще больше заболела. Все, все…. Хватит. Вдох, выдох. Вдох, выдох, медленно….
        Что за запах? Еще раз повела носом. Тухлятина и сырость. Может подвал? Или погреб? Нет окон или заколочены. Скорее их просто нет. То место, где я лежу. Тоже воняет. Так пахнет белье в больницах, в палатах, где лежачие больные. Правда, здесь запах без лекарств, но это нисколько не облегчает жизнь. Пытаясь не вдыхать носом, ощупала сначала себя, до лодыжек не удалось дотянуться, но вроде ничего. Только шишка на затылке. Пойдем дальше. Подо мной какие-то тряпки, постельное белье, наверное. Подушки нет. Попрыгала немного, кровать старого образца алюминиевая с пружинами, некоторые чувствовались через тонкий матрас. Но спинок нет. Веревка обычная. Хорошо, что не наручники.
        Черт! Могли бы и свет мне оставить. Или нет…. Свет может и ни к чему уже…! Мама…! Хорош, скулить! Опять, вдох, выдох…. Опять заплакала от отчаяния и непонимания. Где я? Кто меня сюда привез и связал? Зачем вообще все это надо?
        Голова раскалывалась. Еще какое-то время потратила на развязывание узлов на своих путах. Гадство! На совесть вязали, расковырять не удалось. Только ноготь один сломала и ободрала до мяса. Спустила ноги с кровати. Пол по ощущениям бетонный, не очень чистый, совсем. А что ты ожидала? Номер люкс? Здесь не холодно, наоборот душно и немного даже влажно. Значит я где? Помещение наподобие подвала, где проходят трубы отопления. Ну, вот даже не смотря на боль, голова работает. Хоть что-то хорошо.
        Далеко я на своей привязи уйти не могу, не больше метра. Осторожно ступая пошла по кругу, радиусом которого была моя веревка. Твою дивизию! Со всего размаху впечаталась ногой во что-то и именно мизинцем. Блин, как больно…! Фу, ну и вонь! Опробовала пальцами край, ведро, обычное жестяное ведро, ржавое…. Эмм-м-м…. По ходу дела это местный туалет. Быстро отдернула руки, вернулась к своим нарам и обтерла руки о край тряпья.
        Ну-с, продолжим. Надеюсь, ведро с туалетной бумагой мне больше не попадется. Хотя. О чем я? Какая бумага? Ладони легли на стену, к которой была придвинута кровать. Тоже бетонный блок, встав на нее и вытянувшись во весь свой небольшой рост, попробовала достать до потолка и наткнулась как раз на те самые трубы. Горячо! Больше мне уже ничего не нащупать. А жаль. От ничегонеделания опять начну впадать в панику. Подумаем….
        Может, это теткины конкуренты? Но лихие времена уже прошли и дела давно так не делаются. Похищение, шантаж… или я слишком мало смотрю новости? Но как вариант.
        А может, это маньяк, который похищает девушек, держит их взаперти или что они там еще делают? Прямо, как в триллере…. Я скорее поверю в похищение, шантаж, выкуп. Похихикала немного над своими мыслями, но вышло как-то истерично. Ой, все! Смех смешался со слезами. Чертова нервная система. Хотя, нет смысла изображать из себя гордого партизана в застенке, здесь все равно никого нет. Капли текли потихоньку, а я уже сидела, подвывала….
        «Что за противная жизнь… и жестокая. Хотела сходить на свидание развеяться. Что получила? Ужас!»
        Через пару минут отключилась, голова болела, да и от рыданий вымоталась.
        Сколько времени спала, не помню, проснулась от того, что стало светло. Неярко, но достаточно, чтобы разглядеть свою камеру. Потерла глаза и попыталась сесть прямо. Слева от меня находился человек. Худощавый паренек или мужчина. С такой комплекцией, как у него, сложно определить возраст. Он тихо-смирно поджигал свечи. Медленно так, как будто был служителем церкви и делал свое обычное дело. Небольшой столик. Старый с облупившейся краской, на ящичке посередине передней стенки было вырезано сердечко. Крышка стола была покрыта толстым слоем воска….
        «Мамочки, мои. Это значит, что он сюда давно ходит». Мое шевеление привлекло внимание. Он повернулся. И я увидела худое лицо с длинным носом, глубоко посаженными глазами, около рта были глубокие складки. Немного портили весь вид тонкие, искривленные немного, губы и округлый какой-то совсем не мужской подбородок.
        Поднявшись с колен, отряхнул руки и, достав из кармана влажные салфетки, обтер руки.
        - Привет! Как хорошо, что ты уже проснулась.
        Тут только я вспомнила, что лежу в одном белье и блузке. Черт! И попыталась прикрыться простынкой. Спокойствие, только спокойствие….
        - Привет… Э-э-э
        - Меня зовут Дима. Мы переписывались с тобой в интернете.
        - Хм.
        - Я понимаю, что все выглядит для тебя очень странно, но поверь это лишь временно. Начальная стадия.
        - Временно…. Что временно?
        Он обвел рукой место, где мы находились.
        - Это все.
        - А где мы? И почему я здесь? Зачем?
        - Зачем. Вот самый главный вопрос. Я был уверен, что ты умнее всех остальных и задашь правильные вопросы.
        «Мать твою! Остальные…. Только не паниковать».
        - И зачем?
        - Чтобы пройти преобразование, я хочу сначала очистить твое тело и разум, а потом ты вылупишься, как бабочка из кокона, из своего тела.
        «Мне собственно и тут неплохо. Попахивает «Молчанием ягнят». Вдох, выдох. Вдох, выдох…. Истерика мне ничем не поможет».
        - Думаешь, мне это необходимо?
        «Черт! Заткнись сарказм!»
        - Конечно! Ты станешь намного совершеннее. Твоя душа станет совершеннее, чище…
        - Могу лишь сказать, что не очень хочу становиться совершенством…
        - Ты не понимаешь, - он подошел ко мне ближе, присел на корточки, - я не говорю о теле…. Мне интересна твоя душа. А ее можно очистить за счет воздействия на тело…
        - Я думала, душу очищает покаяние…
        - Не только. Физическое воздействие тоже очищает.
        - Я слышала, что некоторые монахи используют различные плети и другие приспособления для наказания себя и очищения, я так полагаю, ты об этом? Но может, молитвами обойдемся, постом, например?
        Дима опустил голову и на какое-то время замер. «Все, довела, сейчас убивать будет! Что за язык, совсем не держится». Сердце бешено билось в груди, руки немного подрагивали, хотелось вжаться в стенку и оказаться с другой стороны.
        - Ты думаешь в правильном направлении, я имею в виду монахов.
        - А чем тебе моя душа интересна? По-моему это привилегия священнослужителей беспокоиться о душах.
        - Я хочу забрать ее себе, но сначала мне надо ее очистить.
        - Я не очень религиозна, но забирать души могут только Господь Бог и Дьявол. Разве нет?
        - Ты слышала о скальпировании?
        - Да. В фильмах видела.
        Дышать стало нечем.
        - В культуре североамериканских индейцев этот обряд имел несколько значений. Одно из них это вера в то, что душа скальпированного становится слугой победителя.
        - А я думала, что скальпы нужны были за тем, чтобы подтвердить количество врагов, которых убил воин…
        - Заткнись!
        «Вот теперь достала». Вжала голову в плечи. Орал он впечатляюще.
        - Хватит, мне надоел этот бесполезный разговор. Ты ничего не понимаешь, так же как и другие.
        - Но мне очень хочется. Разве не в споре рождается истина?
        - Нет. Но я могу показать тебе результаты моих исследований? Хочешь?
        Дима протягивал мне руку. Выражение лица у него было как у ребенка, который хочет поделиться своими сокровищами, обычными безделушками: стеклышками, камешками, брелки, монетки…. Только боюсь, мне сейчас не это покажут. Какая к черту разница! Так хоть какой-то шанс.
        - Хочу…
        Стараясь, особо явно не трястись, прямо посмотрела в его глаза. Он достал из заднего кармана джинсов складной ножик, обрезал веревку, оставив кисти связанными, и стянул меня с кровати. Пружины лихорадочно заскрипели. Ноги ослабли и немного путались, пару раз я чуть не шлепнулась. Несмотря на свою худобу, парень был сильным. Это чувствовалось по руке, которая держала меня за шиворот. За дверью, обитой железными пластами, оказался коридор. Темнота, ничего не видно. Напротив еще дверь. Но мы прошли подальше. Открылась, такая же обитая железом, деревянная дверь, разбухшая от сырости и влаги.
        В глаза ударил белый цвет. Яркий, сначала даже нестерпимый.
        Сзади меня немного толкнули.
        - Осторожнее. Дальше не ходи, смотри от сюда.
        Я замерла, стараясь привыкнуть после полумрака. Помещение было небольшое. Все выкрашенное в белый цвет. Похоже не один раз. Какой титанический труд! У стен прямо напротив двери сидели куклы. То есть манекены из магазина. Вроде все безобидно…. Одежда на них одета разная, женская, сумочки, рядышком туфли…. А на голове…
        Комната поплыла перед глазами, белый цвет и вправду стал совсем нестерпимым. Пытаясь сдержать рвоту, еще немного посмотрела. Юбка на одном из манекенов была поднята вверх, как-то слишком вульгарно…. Все, сейчас точно стошнит!
        Похоже, почувствовав мое состояние, Дима вытащил меня из комнаты. В полумраке - без этого белого цвета бьющего, как боксер тяжеловес - стало полегче.
        Передвигая механически ноги, вернулась обратно, сопровождаемая своим тюремщиком. Когда, он начал снова привязывать веревку, меня подкинуло. В голову ударила кровь и воспоминание о той комнате. Дико заорав, я набросилась на него и стала бить, куда попало, пытаясь вырваться….
        Очнулась через несколько минут. Дикая боль в голове теперь умножилась на два. Появилась также и боль в грудине и вообще во многих местах. Видимо, после удара по голове, он просто бил меня ногами куда попало или кулаками, кто его знает. Боже! Как больно. Челюсть как-то странно двигалась.
        Мой мучитель сидел напротив, привалившись к кровати, и переводил дыхание.
        «Что я там говорила обо всех этих истеричных барышнях в триллерах? Ага. То-то. Сама не лучше. Нет, тут наскоком не возьмешь. Мужчина в любом случае сильнее, даже если выглядит как хлюпик. Главное выжить и выбраться отсюда. А остальное не важно, пусть хоть отбивную из меня сделает». Немного переведя дыхание, повернула к нему голову.
        - Что будет дальше?
        Дима дернулся, закрыл лицо руками. От туда послышался глухой голос.
        - Я знал, что первая твоя реакция будет такая, но то, что ты попыталась сбежать….
        - Извини, но это следствие шока. А что другие не пытались сбежать?
        - Пытались. Но ты совсем другая, так мне показалось, по крайней мере. Я думал, что ты постараешься хоть немного меня понять.
        «Какое лестное мнение. Прямо даже не знаю, что меня смущает. Наверное, помятые ребра? Или скальпы на манекенах?».
        - Я стараюсь. Но это тяжело, мне нужно время, чтобы проникнуть… м-м-м в смысл…. Понимаешь?
        Он подполз на коленках поближе. Стоило больших усилий не отодвинуться к стенке, подальше от него. Улыбаясь заискивающиеся, протянул руку и погладил меня по плечу. Я закрыла глаза и сглотнула, пытаясь не дергаться. Все равно бесполезные попытки, уже опробовано. Тем более что теперь веревка на месте.
        - Я, конечно, помогу тебе все понять. Все, все объясню… или нет, самое лучшее пройти весь путь наглядно. Это будет лучшим объяснением для тебя. Оно покажет все изнутри. Когда ты увидишь, поможешь мне, то сама очистишься еще лучше. Ты будешь самым лучшим моим приобретением… Самая чистая душа… Да, так мы и сделаем… Ты понимаешь, о чем я?
        - Нет, не очень. Как это пройти весь путь наглядно?
        «Когда я буду на том свете, увидеть, как с меня снимают скальп, несколько проблематично…. Или чего? Он хочет его содрать с меня прижизненно?». Тело затрясло мелкой дрожью, страх сковал горло, так что невозможно сглотнуть.
        - Открой глаза, посмотри на меня.
        С трудом разлепила веки.
        - Я хочу, чтобы ты вместе со мной выбрала еще одну девушку для преобразования. Понимаешь? И мы вместе пройдем весь этот путь от начала и до конца. Ближе тебя у меня никого не будет. Никого. Даже моя мать, никогда не понимала меня, не хотела вообще знать, что происходит у меня внутри. Я хочу хоть с кем-то этим поделиться.
        - Я понимаю. Это очень тяжело, когда самые близкие люди не хотят разделить с тобой все стороны твоей … жизни.
        - Ну, а пока мы начнем сначала.
        И пока он поднимался, за эти несколько секунд, я поняла, что сейчас произойдет и каким-то образом удалось разделиться на две части. Тело осталось там, на кровати, распростертое под его руками, потом упало на пол, теперь было совсем беззащитно и перед его ногами, обутыми в тяжелые ботинки. А душа как будто высвободилась и наблюдала за этим. За взмахами рук. Как запрокидываются локти. Как напряжены мышцы на его спине. Как дергаются мои ноги, а потом я стараюсь принять позу эмбриона, чтобы хоть как-то защититься…
        Нет, это невыносимо…
        Дверь давно уже захлопнулась, но у меня в голове все еще гудели отголоски скрежета железных листов по бетонному полу.
        Возвращаться в это истерзанное тело не хотелось. Пока жива, это хорошо. Лицо вроде не сильно задето, только в челюсть один раз попало. Зато руки и ноги… Мама, дорогая! Во время успела свернуться калачиком.
        Рядом с кроватью мне оставили бутылку воды и половинку батона. При виде него, завернутого в полиэтиленовый пакет, опять затошнило. Чуть привстать с кровати получилось не сразу. Полторашка с водой была холодной, и я приложила ее к челюсти - хоть какое-то облегчение. Потом немного обмыла лицо, руки и шею. Заплакала, но от рыданий заболело в боку. Попыталась лечь поудобнее, но тщетно. В какое-нибудь место обязательно впивалась пружина.
        Что он там говорил? Мы вместе выберем девушку, чтобы мне узреть перевоплощение своими глазами и все понять…. На душе стало еще гаже.
        Это я значит своими же руками, сюда человека запихну? Или не руками, но это не важно. Можно, конечно, увидеть в этом и хорошую сторону при желании. Например, справиться вдвоем с психом будет легче. Остается только надеяться, что она окажется не какой-нибудь гламурной истеричкой.
        «Господи, пошли мне надежду. Не в смысле девушки с именем Надежда, а такую, чтобы дала надежду на спасение. Да, вдвоем будет легче…. Я смогу, я смогу…».
        Под шелест этих мыслей в голове я и заснула.
        Глаза резко открылись, когда до моего слуха дошло шуршание под дверью. Села на кровати и прижалась спиной к стене. Так казалось, что сзади есть какая-то защита. Внутри поднялась волна адреналина, хотелось куда-нибудь бежать, забиться в любую возможную щелку…
        Нет. Надо успокоиться. В голове как будто нажали кнопку магнитофона, и заиграла «Агата Кристи», я тихонько шевелила губами:
        - «Да я люблю. Да я люблю.
        Об этом песни я пою.
        И петь не надо о другом:
        Мы о другом споем потом.
        А я люблю, а я люблю.
        И удержаться не могу.
        Я оптимист, я оптимист…».[7 - «Гетеросексуалист» - сл. Г. Самойлов (входит в альбом «Опиум» 1994г.)]
        Он захлопнул дверь и подошел ко мне, поэтому пришлось прерваться и напевать только мысленно. В руках был небольшой ноутбук.
        - Привет.
        - Привет.
        - Как ты себя чувствуешь?
        «Я чувствовала бы себя замечательно, если бы ты издох».
        - Нормально.
        - Я решил не откладывать все в долгий ящик. На сайте уже присмотрел нескольких девушек. Тебе нужно только помочь выбрать.
        Я кивнула. Дима присел рядом. Может и не Дима? Все возможно.
        - А по каким… М-м-м… критериям ты выбираешь девушек?
        - О, ну тут многое имеет значение. Главное во внешности - это волосы. Музыкальные вкусы. Что она читает, чем увлекается. Как ведет переписку….
        - То есть, образована или нет, тоже имеет значение?
        - Да.
        - Но у меня, например, нет почти никакого образования…. И особо начитанной меня не назовешь.
        Он довольно улыбнулся. Видимо радовался, что я интересуюсь такими вещами. Придурок.
        - Ты особый случай, я же говорил.
        - Хм….
        «Оказывается, к маньяку не так-то просто попасть. Резюме нужно, будто ты в какую-нибудь серьезную фирму устраиваешься. Собеседование пройти…. Твою мать! Я смогу, я смогу, я переживу…».
        Тут под нос мне подсунули ноутбук. И так… в переписке с ним состоят около пяти девушек. Вот дуры! Прости, Господи.
        - Обрати особое внимание на Марину и Ольгу. Я хочу выбрать одну из них.
        Голос не слушался, поэтому просто кивнула. Пальцы на правой руке были немного опухшие, еще не пришли в норму, пришлось долго возиться с сенсорным экраном. «Черт! Ольга… О-хо-хо… нет молода. Сколько ей? Восемнадцать. Какая-то попса, пафосные авторы, пишущие ерунду. Сомневаюсь, что она их читала. С чего он ее выделил? … А ты прям себя старухой считаешь? Хотя, после всего и вправду чувствую себя как древняя старушенция. Я не знаю. Я не могу…. Марина. Двадцать лет. Из прочитанного - неплохой списочек…. Я не могу этого сделать, просто не могу!».
        Рука замерла.
        - Ну? Что ты думаешь?
        - Марина.
        - Я так и знал! Мы с тобой думаем одинаково, - «не дай Бог, чтобы мы думали одинаково», - ты просто чудо! Все. Жди, через день-два у тебя начнется совсем другая жизнь. И у меня тоже.
        И я ждала. Прокручивая в голове песни. Читая, даже иногда вслух, стихи. Временами проваливалась в сон.
        Мой мучитель зашел ко мне, но пока без свежей добычи. Поначалу вздохнула с облегчением. Принес бутылку воды, хлеба, новые свечи. Завел разговор о своих интернет подвигах:
        - Завтра мы встречаемся. Недолго, совсем недолго. Я думаю, все получится…
        И далее в том же духе. Я не слушала, пыталась оставаться на своей волне, чтобы не думать о том, что он говорит. Не представлять себе всего этого. Только кивала в ответ.
        А потом опять песни, стихи, сон, по кругу….
        Нельзя даже думать об этом. Как он приволочет ее сюда. Сначала бездыханное тело, с такой же шишкой как у меня. Какая старая схема, а все еще работает! Потом она будет просыпаться потихоньку с дикой головной болью, с ломотой во всем теле, с этим всеобъемлющим чувством непонимания, страха, ужаса. А на соседней койке я - красота неописанная. Так и представляю ее радость и воодушевление при виде моей морды с фингалом. И этой небольшой комнаты, в приглушенном свете свечей, наполненной, как будто дымом и гарью - унынием, болью, невозможностью и гнилым запахом страха. Им здесь было пропитано все. И неудивительно, сколько я их видела в соседней комнате - три штуки?
        От воспоминаний все внутренности полезли наверх. Резко вздохнула и привычно включила свой плеер:
        «Но снова ветер свистит атональный мотив.
        Ветер назойлив, ветер игрив.
        Он целует меня, он кусает меня.
        А тем, кто сам добровольно падает в ад
        Добрые ангелы не причинят
        Никакого вреда никогда».[8 - «Нисхождение» - сл. Г.Самойлов (входит в альбом «Позорная звезда» 1993г.)]
        Пой же пой, не думай. Будешь думать потом.
        Но мой музыкальный вечер с Агатой Кристи был прерван. Или не вечер? Черт знает. С той стороны двери послышались непонятные звуки, как будто грузчики возились с мешками сахара или муки. Я сглотнула - это не мешки - слюна была горькой и неприятной.
        Все было, как и думала. Его довольное лицо, при виде обездвиженного тела, создавало впечатление нереальности происходящего. И девушка на соседней койке в какой-то тунике, невысокого роста, с темными волосами, неплохое телосложение. Лица не разобрать за взлохмаченными прядями. Мне удалось сохранить себе резинку. Хотя мой тюремщик и настоятельно просил каждый раз, чтобы я их распускала - зачем в его положении просить, когда можно просто отобрать, непонятный человек - но «хрен тебе!», злорадствовала потихоньку сама с собой. И держала собранными.
        Наконец, Дима ушел. Его нетерпение можно было ножом резать. Все время повторял: «надеюсь, что она быстро придет в себя. Не хочется затягивать…». Я бы вот с удовольствием потянула. Но с другой стороны, невозможно все время находиться в этом подвешенном состоянии. Надо куда-то двигаться….
        Кстати, на счет движения. Новая жертва маньяка приходила в себя напротив меня. Если выберусь, то напишу пособие. Что-то типо того: «Как вести себя, если вы попали в лапы к маньяку». Нет, звучит ненаучно, надо придумать что-то другое.
        Послышались охи, немного матерщины, что неудивительно, в такой-то ситуации. Я тоже материлась, будь здоров, правда про себя.
        - Марина…
        Она шарахнулась к стене и посмотрела стеклянными, дикими глазами сначала на меня, а потом медленно обвела взглядом комнату. Задержалась на столике со свечами. Увидела веревку на руках и начала дергать ее, даже грызть, плача и поскуливая. Я не мешала, нет смысла. Когда силы закончились, упала на кровать, тихо звякнули пружины, послышалось сдавленное рыдание.
        Пусть немного очухается. Было странно - совсем чуть-чуть, для меня, во всяком случае - что «новенькая» не поинтересовалась, где же она и что за фигня здесь происходит? Такие вопросы вроде возникают первыми и остаются основными. Особенно «где я?» и «как мне от сюда выбраться?».
        Девушка успокоилась, села на кровати, свесив ноги. Вытерев слезы, в упор посмотрела на меня.
        - Откуда мое имя знаешь?
        - Придурок, что держит здесь, сказал…
        - Понятно. Как тебя зовут?
        - Лера.
        - Не скажу, что мне приятно познакомиться.
        - Аналогично. Ты как будто не сильно поражена, что попала сюда?
        - Поражена, еще как. Твою мать! А ты давно здесь?
        - А какой был день, когда ты пошла с ним на свидание?
        - Четверг.
        - Я здесь с субботы.
        - Так мало?
        - Что мало? Я не понимаю…
        - Я тоже не понимаю. Ты знаешь мое имя, этот чувак делится с тобой своими планами?
        - И? В чем ты меня подозреваешь?
        «Вот те раз. Как-то не похоже на союзницу и наперсницу и так далее… Может это шок?».
        - Ни в чем. Просто непонятно.
        - Мне тоже, - это уже переходит все границы, мало мне психопата, теперь еще полоумная девица в соседках, неизвестно кто из них страшнее, - парень знакомится со мной в интернете, приглашает на свидание. Вместо встречи с принцем из моей мечты я получаю по башке и очухиваюсь в каком-то подвале. Где он, возомнивший себя собирателем и покровителем душ, мутузит меня и хочет, чтобы я «перевоплотилась», нет, «переродилась». Не могу дословно воспроизвести эту судьбоносную речь, была занята другим. А потом появляешься ты и начинаешь с места в карьер подозревать в пособничестве маньяку. Ты кто вообще такая?
        Все это вывалилось из меня единым махом. Как же задолбали они меня, отвернулась от нее к стене.
        Молчали мы долго. Я чувствовала спиной ее сомнения, страдания, но обратиться тут больше не к кому, кроме меня и поделиться тоже. «Плевала я! Сиди сама с собой, глотай слезы и жди милости от судьбы».
        - Извини. Это я от страха…
        - Да пошла к черту!
        - Я же извинилась!
        - И что? Этот дебил, после того как отметелил меня, тоже извинился. Думаешь, полегчало? Еще потом поинтересовался, как я себя чувствую.
        - Полный алле-с… и часто он…
        - Нет.
        - А я зачем? Если ты тут? Расширение производства?
        Не смотря на беспросветность ситуации, я рассмеялась.
        - Немного не в том смысле… Он хочет, чтобы я посмотрела на твое «перерождение», - слезы потекли сами собой, - и, соответственно, сама очистилась еще лучше. Что-то в этом роде. Я не особо поняла.
        - А в чем состоит это самое «перерождение»?
        - «Молчание ягнят» смотрела?
        - Да…
        - Что-то типо этого.
        - Прям дела… «Утекай, в подворотне нас ждет маньяк…»
        - «Хочет нас посадить на крючок…»
        - «Красавицы уже лишились своих чар…»
        - «Машины в парк, и все гангстеры спят…»
        - «Остались только мы на растерзание, парочка простых и молодых ребят».[9 - «Утекай» - группа «Мумий тролль».]
        Мы опять замолчали. Песня не была вдохновляющей в нашей ситуации. О чем говорить?
        - Марин, что ты имела в виду, когда сказала «так мало»?
        - Ну…
        - Гну. Ты что-то знаешь?
        - Не очень много. То, что ты не первая - это понятно. И то, что он маньяк, тоже.
        - Была такая мыслишка у меня…
        - Я поняла, что уже было три жертвы, каждую он держит по месяцу, по-моему. Потом убивает и снимает…
        Договорить она не смогла.
        - Скальп. Я видела.
        - Что?
        - Он показывал мне другую комнату. Там все выкрашено в белый цвет, а вдоль стеночки сидят три манекена. Они одеты в женскую одежду, рядом сумочка и обувь, а на голове скальп…
        Глаза у нее были как два блюдца.
        - Он всем ее показывает?
        - Нет, как я поняла. Просто я особенная. Не знаю, уж чем приглянулась, но у него на меня особые планы - десерт. А ты откуда все это знаешь? Вроде в газетах и на телевидении ничего не было…
        Марина опустила голову и немного порассматривала свои руки, видимо справлялась с чувствами.
        - Одной из жертв стала моя подруга. Она блондинка. Ее зовут Маргарита. Меня опрашивала милиция. И поинтересовались, не рассказывала ли она мне про сайт знакомств. Я все поняла. И решила, что…
        - Идиотизм.
        - Тогда я так не считала. Казалась себе такой бравой, решительной… я не знаю.
        - А теперь, что считаешь?
        - Идиотизм, очень подходящее определение. Чем же я думала?
        - Это все американские боевики…
        - Нет. Это отсутствие мозгов… Глеб же меня предупреждал…
        - Глеб? Кто это?
        - Он занимается этим делом - Глеб Николаевич Изотов. Я поделилась с ним своей идеей стать подсадной уткой.
        - Он был несказанно счастлив? Я так понимаю.
        Она покачала головой, плечи затряслись.
        - Хватит сырость разводить, мне своей хватает.
        Марина послушно вытерла нос.
        - Ты пыталась выбраться от сюда?
        - Пыталась. По этому поводу получила дополнительных синяков. Когда он притащился и возвестил мне об идее «наглядного примера», я подумала, что это шанс. На двоих нужно больше внимания и все равно не уследишь… Это шанс.
        Глаза ее загорелись.
        - Ты думаешь?
        - Да, - огляделась вокруг, - я могла бы шарахнуть его ведром, пока он наклоняется к тебе… Но опять надо чем-то веревку перерезать… Этого, я пока не придумала. Да и в углах особо не пошаришь, веревка коротковата. Но, по-моему, он носит с собой перочинный ножик.
        - Ты думаешь, получится?
        - Возможно. Главное не торопиться. У нас всего одна попытка, потом он будет уже на чеку. Надеюсь все же, что милиция у нас не так плохо работает.
        - Не говори, не надо… у них никаких идей. Это полное дерьмо…
        Дальше мы некоторое время пытались разглядеть что-нибудь на полу в слабом свете свечей. Ничего не нашли. Новых сценариев развития действа не возникло, и ведро было единственным найденным нами оружием. Адреналин схлынул, и навалилась усталость и сон. Моя сокамерница забылась беспокойным сном.
        Оставалось только ждать и принять все, так как оно будет. В голове опять заиграл плеер, без него я уже не могла адекватно воспринимать реальность - это была временная передышка.
        Как только Марина появилась в нашей камере, об этой попытке я стала думать постоянно. Лишь пару раз провалилась в сон. Казалось, если думать постоянно, то выход найдется.
        Черт, думаю же постоянно!
        Разные ходы, подходы. Хотя, что там особо подходить?
        Ведро то одно! А веревка коротка, я даже замахнуться не смогу. Это надо чтобы он лег на пол или присел на корточки. Нет, нереально…
        А наше кошмарное шоу продолжалось.
        Самое ужасное в моем положении, что приходилось выказывать ему, какое-никакое, а расположение. Что-то спрашивать, интересоваться и видеть, как он улыбается и кивает мне довольно. Страшно хотелось, чтобы он просто провалился вместе с полом и этим зданием или сооружением. О, Господи! Помоги мне!
        А когда Дима занес первый раз над Мариной руку, то специально немного развернулся ко мне.
        - Смотри внимательно. Если не будешь внимательно смотреть, то я изобью ее сегодня сильнее, чем планировал. Ты поняла?
        Как же не понять?
        В моих глазах, наверное, было то же самое - испуг, неверие. Как? Неужели это происходит со мной? Не может быть. Этого просто не может быть со мной…
        Она сопротивлялась отчаянно. Надеюсь, что когда-нибудь я смогу это забыть. Или может, не придется ничего забывать?
        В какой-то момент, не выдержав, отвернулась, не было сил бороться с тошнотой.
        - Я же сказал тебе смотреть!
        Твою мать! Глубоко вдохнула - как будто забила в горло кол. «Нельзя, не сейчас. Потерпи, не раскисай, пожалуйста, ради вас обеих!». И встретилась с его безумными глазами.
        - Я смотрю.
        - Вот и молодец.
        И повернулся, послышался сдавленный стон. Я видела уже только его затылок.
        - Ты понимаешь, что никто из них от сюда не выбрался?
        - Понимаю.
        После продолжительного молчания это были ее первые слова, сказанные с некоторым трудом - губы были разбиты и лицо распухло. Марина застонала и немного побилась головой о стенку.
        - Я не хочу, не хочу, не хочу…
        - Марина, Мариночка. Я прошу тебя, не впадай в истерику, это тебе ничем не поможет, - я говорила спокойным, даже ласковым голосом, хотя сама была готова рыдать биться головой о стенку, так же как и она. Уж лучше самой размозжить себе череп.
        - Да пошла ты к чертовой матери…
        Далее шла одна нецензурная лексика, пересыпанная иногда нормальными словами. «Человеку надо выговориться. В конце концов. Ради малюсенького шанса, что я выберусь от сюда, можно многое вытерпеть. Неужели еще с неделю назад для меня эта глупая вечеринка у тетки дома была проблемой? Какая бредятина».
        - Целый месяц. Господи! Мне не выдержать. Целый месяц…
        Послышались подвывания. Открывать глаза и смотреть, что у нее происходит, не хотелось.
        - Выдержишь, - стоило почаще это повторять, уверяя себя и ее.
        - Тебе хорошо. Он тебя не тронул сегодня.
        - Сегодня не тронул. Это верно. Но ничего не изменилось, моя казнь просто откладывается. И самое ужасное, что даже после смерти мне покоя не будет. Я буду его любимым скальпиком. Он будет ходить вокруг любовно рассматривать, поглаживать, вспоминать, пускать слюни над ним…
        - Замолчи. Какая гадость… Ты еще все надеешься выбраться?
        - Надеюсь. А ты?
        Она села на кровати, немного сморщившись при этом, и посмотрела на дверь.
        - Не знаю.
        - Это хорошо. Я, когда получила свою первую порцию, решила, что сделаю все, пусть хоть отбивную из меня сделает из меня, но не сдамся.
        - Мне кажется, что я могла бы его загрызть. Хотя сейчас, кажется, а когда он… Просто не могла первые минуты пошевелиться. Будто замедленная съемка. Это не со мной. А потом проснулась.
        Разговаривали мы немного. Нашим главным занятием было ждать. Время, ползущее как улитка с огромной раковиной за спиной, было и мучителем и спасителем одновременно. В какие-то моменты этого безумного ожидания хотелось его поторопить. Сказать, ну давай уже вывали на меня все без остатка, побыстрее, чтобы отмучиться.
        А когда перед глазами проплывали отрывки воспоминаний: о белой комнате, о юбке задранной как-то слишком пошло у манекена, о том, как я наблюдала за собой сверху, за своими ногами, руками, его напряженной спиной и рукой занесенной надо мной, а потом эта же рука, но уже над Марининой головой. То хотелось наоборот замедлить бег секунд. Казалось, каждая отдается внутри болью. Импульсивное желание бежать, было единственным в такие моменты. Мозг начинал лихорадочно думать. Глаза шарить по углам в поисках выхода из западни.
        И всякий раз разочарование, сопровождающееся периодом уныния и полной атрофии.
        А потом все опять по кругу.
        «На верхней палубе играет оркестр, и пары танцуют фокстрот,
        Стюард разливает огонь по бокалам
        И смотрит, как плавится лед.
        Он глядит на танцоров, забывших о том,
        Что каждый из них умрет.
        Но никто не хочет и думать о том,
        Пока «Титаник» плывет.
        Никто не хочет и думать о том,
        Пока, пока «Титаник» плывет».[10 - «Титаник» - В. Бутусов, И. Кормильцев (входит в альбом «Титаник» 1994г)]
        Димино лицо выражало неудовольствие.
        И это не было связано с нами - вроде. Хотя точно сказать нельзя.
        Можно было подумать, что он получил нагоняй от начальства и теперь прикидывал на ком бы сорваться. Не очень хорошее начало. Каждая клеточка моего тела ловила все исходящие от него эмоции, как радар.
        Мы обе сидели на своих нарах, как нахохлившиеся после дождя воробушки. Напряженно молчали и таращили на него немигающие глаза. Не знаю, чем бы это нам помогло, но и закрыть было невозможно.
        Он походил по комнате, потом открыл дверь и, достав из заднего кармана ножик, перерезал Маринину веревку.
        «Зачем?». Этот вопрос прогремел у меня в голове и был огромными буквами написан на лице моей сокамерницы. Известное все же чуть лучше неизвестности. Самое меньшее, что можно ожидать - покажет комнату ужасов, самое худшее и представлять не хотелось.
        - Нет, нет…
        Она тихонько скулила и пыталась цепляться за кровать, поймать мой взгляд, хотя, что толку я ничем не могла помочь или успокоить. Но прояснить ситуацию все же стоило. Может это как раз наш шанс использовать эффект неожиданности. Твою мать, стоит рискнуть.
        - Дима, что происходит? Куда ты ее ведешь?
        «В самом деле, что происходит? Нельзя по старинке отдубасить прямо здесь. Или у него целый парк аттракционов имеется? Просто мы еще не видели и не в курсе. Да посмотри же ты на меня, отвлекись».
        - Вставай, черт тебя подери! Пошла!
        И встряхнул ее, тряпичную куклу, залепив для верности и наглядности пощечину. Марина подчинилась и медленно побрела за ним к открытому проему двери.
        Сердце бешено билось, чуть подергивался уголок рта. Чувство безысходности и неотвратимости чего-то ужасного смывало все внутри, как огромная лавина. «Она же говорила месяц? Или он решил идти по ускоренному курсу? Подождите… Но, по его же дебильному замыслу, я должна все это наблюдать?».
        Додумать эту мысль мне не удалось - дверь опять открылась.
        Телефонный звонок застал его за изучением сводок по «потеряшкам». Глаз только-только зацепился за что-то стоящее и интересное, как зазвонил стационарный телефон - затарахтел механическим, режущим звонком.
        - Да! Слушаю вас?
        На том конце провода послышалось невнятное бормотание, из-за какого-то постороннего стрекота было почти ничего не слышно.
        - Извините, но я вас не слышу.
        И кинул трубку, она жалобно звякнула, упав сверху на дужки.
        - Черт знает что!
        Ну, где же оно, только что было перед глазами.
        И опять отвлек звонок.
        Но теперь уже мобильный вибрировал в заднем кармане джинсов.
        - Да!
        Взгляд все не отрывался от листков и через стройный ряд мыслей до него не сразу донесся голос - тихий, вежливый и немного смущенный, но за этим чувствовался серьезный настрой.
        - Глеб Николаевич Изотов?
        - Да, он самый.
        - Здравствуйте.
        - И вам здравствуйте. Слушаю вас внимательно.
        - Вам звонит мама Марины Изместьевой. Меня зовут Лидия Ивановна.
        - Очень приятно. Что-то случилось?
        - Я не уверена правильно ли поступаю и не беспокоюсь ли зря….
        - Говорите, ничего зря не бывает.
        В этот момент он, почему то подумал, что стеснительная Лидия Ивановна переполошилась из-за шастанья ее дочери по ночам или интереса чада ни к тем сайтам.
        Хотя о чем говорить, родители сейчас совершенно не знают, чем занимаются их дети. На место умеренному раздражению пришла настороженность. Где-то внутри тоненький коготок тихонечко начал царапать.
        - Понимаете, позавчера Марина не вернулась домой. Мы сначала не очень забеспокоились. Сами понимаете с Маргаритой такое несчастье. И это не в первый раз, когда она не ночует дома…
        - Так, продолжайте.
        - И вот. Но в первый раз она не предупредила, что не приедет. Вчера от нее тоже не было никаких известий. Сегодня я не выдержала и обзвонила с утра всех, кто был записан в ее телефонной книге. У нее осталась старая.
        Женщина очень волновалась и, даже не видя ее, Глеб был уверен, что она стоит и наматывает на палец провод древнего, по современным меркам телефонного аппарата. Он слышал шевеление и поскрипывание о пластмассу.
        - Но никто из однокурсников не видел ее с позавчера, как и мы. У подруг тоже нет. Я не знаю, что делать. Младший сын залез в ее компьютер. Марина этого терпеть не может, но тут уж нет никаких сил моих…
        - И что? - поторопил он ее. Хотя уже предчувствовал, что услышит в ответ и все холодело внутри.
        - На сайте знакомств мы прочли ее переписку с каким-то молодым человеком. Очень странным на мой взгляд.
        - Почему?
        - Он… как бы это правильнее выразиться? Слишком навязчив. Вот. Как раз на позавчерашний вечер у них было назначено свидание.
        - Где?
        - В кафе «Мельница» на Солнечной 25. Странный выбор, на окраине. Я не могу избавиться от плохого предчувствия, Глеб Николаевич. Марина последние дни ходила как отрешенная, не отвечала ни на какие вопросы. И все свободное время проводила за компьютером на этом сайте. Это уже Мишка за ней подглядывал, говорит, будто искала там кого-то. Я не понимаю, что происходит. В ящике нашла вашу визитку, вспомнила, что вы занимаетесь делом Маргариты. Маринино исчезновение может быть с этим связано?
        - Возможно, Лидия Ивановна, очень возможно. Вы сегодня дома будете?
        - Да. Не думаю, что надолго буду отлучаться.
        - Я заеду к вам через пару часов.
        - Хорошо. Буду ждать.
        На том конце положили трубку, а он все сидел, держа свою. «Как же так? Ты все проморгал. Твою мать!». Всего несколько дней или больше? Они пролетели, как минуты, нет даже секунды для него - оказались роковыми. Холодная пустыня разрасталась изнутри и уже покрыла всю комнату. Перед глазами были бумаги, но Глеб их не видел.
        За дверьми послышался топот, знакомое сопение. Вова, как всегда недовольный погодой, жизнью, правда умеренно, пробирался на рабочее место. В этой стабильной, каждодневной процедуре была такая умиротворенность и простота, что холодный панцирь, покрывший его, лопнул. Как будто до этого задерживал дыхание и сделал, наконец, первый вдох.
        - Здорово, ударникам труда!
        - Здорово!
        - Чего мрачный такой? Премии лишили?
        - Нет, пока. Сгоняй на Солнечную 25, кафе «Мельница».
        - И что там, в кафе «Мельница»? Наш маньяк шоу устроил?
        - Почти угадал.
        - Да ладно.
        - Сейчас мне позвонила мать Марины Изместьевой, это…
        - Я помню, подруга Блондинки - последней жертвы. Она еще узнала Яну Сычеву. И?
        - Марина пропала позавчера. Ушла на свидание с интернет другом и не вернулась.
        - Твою дивизию! Упорная девица. Добилась своего. Думаю, что маньяк уже сам не рад, что похитил ее.
        - Заткнись, а! Шутки твои не уместны сейчас.
        - Ладно, ладно. Понял, не дурак. Дурак бы не понял. Я значит в кафе, а ты к родителям?
        - Да. Еще камеры на переезде.
        - Понял, сделаем.
        Глеб встал из-за стола.
        - Что-то не так. Система у него поменялась.
        - В смысле? - Вова остановился и уставился на него.
        - Скорее всего, у него уже кто-то есть. Зачем ему еще одна жертва?
        - Почему ты решил, что еще кто-то есть? Может у него накладочка вышла, например. Не пришла цыпа на свидание. Парень расстроился, но ненадолго. Замутил с Мариной. Вот и весь ответ.
        - Нет, не так, - он взял со стола бумажку, один абзац казался ему выделенным красным, - смотри сюда. В субботу или в воскресенье пропала Валерия Никульчина. Возраст и все остальное. Это не интересно. В смысле возраст нам подходит…
        - Дальше что?
        - Я глянул на фотографию. Прекрасные волосы у девушки, замечательные просто.
        - Глеб, ты меня пугаешь. Я скоро наголо побреюсь, чтобы ты - не дай Бог - не обратил внимание на мои волосы. И?
        - Доеду, узнаю, что и как.
        - Хорошо, проверяй. Но я думаю, что просто у парня заминка вышла. Ну, даже если их две? Какая разница? Решил себе групповое свидание устроить. Кто из нас втихомолку об этом не мечтал? Посмотри на это с другой стороны. Он явно съезжает с катушек. Наделает кучу ошибок. А за двумя девчонками гораздо труднее следить. Или боишься, что Марина свой характер показывать начнет, и под горячую руку он ее пристукнет, месяца не дождавшись, забыв про свои правила?
        - Типун тебе на язык. Не знаю. Просто как-то погано на душе.
        - У меня как будто розы цветут. Главное, дело делай. Я погнал.
        Из приоткрытой двери донеслись ленивые звуки субботнего короткого рабочего дня, а потом опять тишина.
        «Давай, вставай, размазня. Не дай Бог с ней что-нибудь случится». Дальше додумывать не хотелось, если сейчас уйти по этой дорожке, то ничего путного он не сделает. И, схватив быстрее куртку и телефон, вышел.
        - А ты молодец. Не ожидал, что в тебе скрываются такие таланты. Хотя, зачем себе врать? Я бы не заинтересовался тобой, если бы не почувствовал эту внутреннюю надломленность и неистовость одновременно. Как у меня, как у него. Поэтому тебе удалось так быстро приручить его к руке. Не так ли?
        Мысли были похожи на зажеванную пленку и слова его слышались мне тоже пережеванные и еле понятные. Сознание отказывалось возвращаться и хоть как-то понять ситуацию. «Я не понимаю. Не хочу понимать, не хочу…. Это не со мной». Нет, не поможет. Это я уже говорила себе раньше.
        - Что ты бормочешь? … «Не хочу понимать». И не надо. Я и сам давно отказался от этих никчемных усилий - понять его или других подобных нам. Мы как огромное панно из множества маленьких пазлов. Все собрать не хватит и жизни.
        - Бред.
        Это было сказано скорее себе, в его слова я вслушивалась с трудом и не знаю, понимала ли хоть треть из них.
        - Что? Может быть. Не буду спорить. Он так нежно к тебе относится. Хм… Но теперь вот занят другой игрушкой. Придется тебе смириться со сменой тюремщика. Не хотел я, чтобы вот так вот все было, - он замялся, - нет я видел в тебе свою половинку. Понимаешь? Это просто не укладывается у меня в голове. Как ты здесь оказалась? Лера?
        Он немного встряхнул меня.
        - Лера? Ты слышишь меня?
        Тут все-таки сознание вернулось - будь оно не ладно. Вернуться то вернулось, но ничем не помогло. Все во мне превратилось в хаос. Я начала вырываться, рыдать, хрипеть, как раненый зверь, биться в руках, пытающихся меня удержать. Как будто прорвало плотину.
        Когда только очнулась здесь и начала осознавать, хоть немного, что происходит, решила для себя - нужно сохранять спокойствие. Да, тогда еще что-то вспоминала про американские триллеры, как они бестолково сняты и какие героини в них тупые. А теперь нет никаких сил. Да и зачем мне это спокойствие…
        Весь мир рухнул. Казалось, я слышу звон стекла и скрежет металла, грохот камней - глохну от этого. Перед глазами пелена. Все рушится. Нет ничего. Сознание? Или нет у меня никакого сознания? Просто не хочу, чтобы я вообще существовала…
        Андрей как-то пытался привести меня в чувство: тряс, уговаривал, даже хлестал по щекам. Бесполезно. Невозможно привести в чувство того, у кого их нет, атрофировались в один момент. В тот момент, когда он зашел в это логово маньяка, улыбаясь и мирно беседуя с этим самым маньяком, будто они старые друзья-товарищи. Вполне так буднично отдыхающие в спортбаре или в бильярдной.
        Я просто лежала и орала в его ладонь, что зажимала мне рот.
        - Лера, Лерочка… Хватит… Все не так безнадежно. Лера, успокойся… Лера…
        Собственное имя, произнесенное им, казалось уже каким-то грязным ругательством. С удовольствием бы отказалась от него.
        Еще час назад единственной целью было выбраться от сюда. Как у любого нормального человека инстинкты работали на уровне. И все виделось в не таком уж мрачном цвете - надежда умирает последней. Возможно, что вместе с Мариной нам бы все удалось. Все крутилось вокруг одного - выжить. Нет ничего важнее жизни, раны и ссадины - ерунда заживут.
        Теперь я уже ни в чем не была уверена. Теперь я вообще была никем. Просто куском мяса.
        И продолжала орать, точнее, из-за ладони, что зажимала рот, получалось только мычание.
        В конце концов, от перенапряжения и стресса просто отключилась на несколько минут или может больше. Была бы рада вообще не приходить в сознание и так скончаться. Но мой организм решил иначе и вернул в этот бренный мир.
        Открыв глаза, обследовала потолок и часть комнаты, подумала, что все мне это привиделось. Надо же какая ерунда и бред может здесь прийти на ум, не удивительно. Нет, нет. Это все был бред. Конечно. Истерически хихикнула, испугалась и, уже сама себе, закрыла рот ладонью. Взгляд опустился чуть ниже.
        Черт!
        Вздрогнула и села, прижавшись спиной к стене и подтянув колени к подбородку, обхватила их. Он был на месте. Просто сидел на полу, привалившись к другой кровати.
        - Очнулась. Это хорошо. Не хотелось бы тратить время зазря. Я так и не услышал ответа. Как ты здесь оказалась?
        Ни язык, ни лицевые мышцы не слушались, такое ощущение, что сделали заморозку, как в стоматологии.
        Все та же игра в «кролика и удава». Только теперь все по настоящему - он на самом деле «удав», а я «кролик». Немного подвигав нижней челюстью без всякой пользы и языком - он терпеливо ждал - смогла выдавить:
        - Интернет…
        - Твою мать! Лера, какого черта! Ты что тоже сидела на этом долбаном сайте знакомств?
        Кивок мне удался с первого раза.
        - Просто уму непостижимо. Чего тебе не хватало? Романтики, нежности, страсти, таинственности? Чего? Я не понимаю, объясни мне.
        - Не в этом дело…
        - А в чем?
        Пожала плечами. Сейчас разговор на эту тему был не нужен и просто глуп. И не очень понимала, почему для него важно узнать ответ.
        - Увидела тебя в ресторане «Россия», ты беседовал с теткиным замом по поводу какого-то договора.
        Голос был сиплым, словно я работаю на улице или выкуриваю по пачке сигарет в день. А воспоминания из другой жизни - далекие, далекие, будто покрытые туманом.
        - И что?
        - Мне не понравился этот спектакль. Ты мне соврал.
        - Я вообще, как видишь, всем вру. Но это был не спектакль - мои чувства к тебе - совсем нет. Это не вранье, не игра. И они самое главное. Все было настоящим. А тебе было мало? Да?
        Он перебрался поближе к краю моей кровати. Волны какого-то злого жаркого чувства шли от него - те самые «настоящие» видимо. Но даже сильнее вжавшись в стену нельзя было уйти от них. Они опаляли, казалось, еще немного и я загорюсь вместе с тряпками и грязным матрацем.
        Из-за стены послышался приглушенный стон, и потом крик.
        - Всем вам мало. Всего и всегда. Сколько не дай. Ведетесь на какую-то ерунду.
        - Я не велась, а хотела забыть, отвлечься.
        - Меня?
        - Да. Хоть ненадолго, - «И не надо мне приписывать непонятные грехи».
        - Понятно. Ну, а если бы я с самого начала рассказал как есть, что за разница? Я опять же не понимаю.
        Пожала плечами, снова. Уже никакой.
        - Теперь никакой.
        - Никакой…
        Андрей встал и походил немного, прислушиваясь к звукам, доносящимся из соседнего помещения.
        - Развлекается… Ох, ты черт! Почему все так? Лера, Лера… Что же мне делать?
        Минуты текли. Он расхаживал из угла в угол, а я сидела все в одной позе - подбородок почти на коленях, руки судорожно обнимают их. Какая разница, в самом деле?
        Наконец-то хождение прекратилось, и его глаза опять оказались на уровне моих. Что в них? Холодное море - мертвые глаза урагана, как в песне. Одни льдинки напополам с сожалением. Непонятно только по какому поводу? И какие чувства ко мне были настоящими? И вообще как представлялось развитие наших отношений в дальнейшем?
        Протянув руку, Андрей легонько погладил меня по щеке.
        - Я думал, что с тобой смогу измениться. Мне хватит тебя. И все. Забросить эти маленькие развлечения. Жаль, очень жаль, что не получилось. Может и вправду есть судьба. Потому, что, сколько не беги от себя, все равно, получается, стоишь на месте. Я тот, кто есть. И не изменюсь. Но очень хочу, чтобы ты была рядом со мной. Ничего и никого не пожалею. Понимаешь? Никого и ничего…
        Затрясла головой. Ничего не хочу понимать, ничего. Его лицо наклонилось ближе, одно колено упиралось в край кровати. Обхватив ладонями мой затылок, приблизился вплотную, чувствовала влажное дыхание на своей коже.
        - Ты моя. Я ненавижу этого затасканного, слабого придурка за то, что он прикасался к тебе. Только я имею на это право, больше никто, - большие пальцы гладили подбородок, горло, обвели нижнюю губу, - да, больше никто. Я бы убил его уже сейчас. Но чертов хлюпик еще пригодится. Урод!
        Я боялась открыть глаза, боялась вздохнуть, чтобы не вдохнуть яд, который он источал. Яд, отравляющий меня через кожу, к которой он прикасался. Яд был в его словах.
        - Всего пару дней… Мне нужно совсем немного, чтобы все подготовить. Я буду убивать его достаточно медленно, чтобы он все прочувствовал. Ненавижу…
        Губы прошлись по щеке, к уху, потом вниз по шее к ямке у ключицы, по плечу. Блузка - то есть та тряпица, что раньше называлась блузкой, а теперь просто болталась - спущена вниз. Чашка лифчика сдвинута в сторону. Я ничего не понимаю. Это яд, просто яд… Я ничего не могу поделать с собой, со своим телом. Оно было не в ладах с разумом. Может у меня тоже не все в порядке с головой?
        Что он говорил в начале? «Внутренняя надломленность и неистовость». Хотелось на самом деле разломить себя пополам и достать всю грязь, все то, что сейчас почти радостно принимало его прикосновения. Или не грязь? Не понимаю.
        Все-таки какая-то часть меня оставалась на правильном берегу. И наблюдала за всем. Что происходило со стороны. Только не так, как с Димой, по- другому. Не просто вылетевшая на время душа. А на самом деле отдельная часть, которая не в ладах с той, что в этот момент сжимает в кулаках тряпки и остатки одеяла и закусывает до крови его губу. И когда чувствует у себя во рту привкус чужой крови, то радуется.
        «Боже! Неужели это я? Нет. Я тоже сошла с ума. Сошла с ума, как и они». И одна часть соглашалась, закрывалась от этого безумия, пыталась как-то защититься, придумать разумное объяснение. Какое к черту, разумное объяснение! Его яд отравил меня уже давно, с самой первой встречи. И что делать? Принять как есть, или пытаться бороться. Вот с борьбой пока большая проблема…
        Теперь я орала в его ладонь, но уже не от страха и отчаяния. И в самый последний миг распахнула глаза и увидела в его зрачках отражение себя, всех своих чувств…
        Такое ощущение, что по мне пронесся товарный поезд. Где же оно, мое хваленое чувство юмора, очень бы пригодилось сейчас. Попробовала отодвинуться, но куда, с другой стороны только стена. Если я срочно не отодвинусь, то подавлюсь всем этим, как вишневой косточкой.
        Почувствовав мое смятение, Андрей прижал меня к себе.
        - Спокойно. Не стоит так переживать. Я же тебе всегда говорил - все решаемо. Главное, потерпи пару дней.
        - А потом…
        - Потом… Мы уедем. Только одно запомни - ничего не говори своей подружке. Хорошо. Ты поняла меня? Здесь никого, кроме этого придурка не бывает. Если ты меня ослушаешься, то я убью и ее. А так у нее есть шанс и у тебя тоже. Ты поняла меня?
        - Да.
        - Не слышу.
        - Да!
        Не помню, как он ушел, помню лишь быстрый поцелуй в висок и:
        - До встречи, милая!
        Я просто желе, огромный, колыхающийся от страха, кусок желе. Боже! Где-то была вода. Ее было мало. Ну, и ладно, все равно мне от этого никогда не отмыться. Попробовала хоть что-нибудь натянуть на себя.
        Заскрежетала дверь, открылась. Послышалось сопение, сдерживаемые рыдания и стоны. Но не было сил повернуться.
        - Пошевеливайся тварь!
        «Он стал грубее. Надо думать, если у тебя любимую игрушку отобрали».
        - Да ложись уже!
        Дима повернулся в мою сторону - я чувствовала спиной его полный ненависти и негодования взгляд - промолчал, ничего не сказал, не обратился, будто меня здесь никогда и не было. Исчез на пару минут и, судя по звукам, принес новые бутылки с водой и хлеб. Все. Дверь захлопнулась.
        На стене прямо перед моими глазами была выбоина. Интересно, откуда она взялась? Может кто-то из предыдущих узников, вспомнив фильм «Побег из Шоушенка», пытался проскрести в стенке дыру? Вот уж глупости приходят в мою голову.
        Это состояние полной отстраненности было спасительным. Сейчас я напоминала себе тинэйджера, который всю ночь проколбасился на дискотеке и на автомате возвращается домой - звон в ушах, перед глазами туман, мысли тянутся как ириска. Нет приходить в себя и осознавать, что все-таки произошло, не хотелось. Да и было опасно для рассудка.
        Но что-то мешало моему плану лежать и просто ждать приговора. Любого уже не важно. Это уже не важно.
        Слабый голос, который пробивался через звон и слой толстой ваты кто-то настойчиво взывал ко мне:
        - Лера… Лера……
        «Отстаньте, отстаньте же от меня. Не могу терпеть это имя. Не надо его произносить».
        - Лера…
        - Да.
        Голос был странным, совсем не похожим на мой - хриплый, надорванный.
        - А что происходит? Ты не знаешь? Что такое с ним сегодня?
        Пожала плечами. «Когда-то я мечтала, чтобы он подох. Мои мечты сбудутся. Только радости от этого никакой. И объяснить не объяснишь. Я не могу».
        - Лер, что с тобой?
        - Все нормально. Сильно досталось?
        - Да, какой-то звездец. Как зверь.
        Мы опять замолчали. Мои веки закрылись и тут же открылись, привиделась все та же нереальная картина - как Андрей заходит сюда и по-дружески похлопывает Диму по плечу. «Это неправда».
        Мне показалось, что из глаз покатились слезы, дотронулась пальцами, нет, сухо. Опять уставилась в выбоину. Ничего важнее этого нет. Если я не буду смотреть сосредоточенно на нее все время, то просто взвою. И буду выть, пока не потеряю голос и окончательно не лишусь сил.
        Хороший план.
        Семен Петрович был опять очень недоволен. Этот мальчишка опять опаздывал. В последнее время с ним это случается все чаще.
        Стоило бы сообщить руководству, но он не мог или точнее сказать не хотел. Когда последний раз парню был сделан выговор, тот потупил глаза и, нервно теребя один из замков сумки, объяснил путано, что у мамы был приступ и теперь она в худшем состоянии… Что-то еще из медицинских терминов, Семен Петрович никогда не был силен в этом, поэтому почти ничего не понял.
        Что же, это тяжело. Не дай Бог кому ухаживать за лежачим больным и смотреть на страдания самого близкого человека. Как он помнил, из отрывком разговоров, жили они одни без отца и родственников никого, только дальние в других областях.
        «А что мне, собственно. Дома никто не ждет, только телевизор. Занятий тоже нет. Подожду».
        Его взгляд метнулся к часам - маленькому будильнику из черной пластмассы. Нет, конечно, все можно понять, но почти час!
        Он тяжело поднял свое тело из кресла, проверил, все ли записи им сделаны. Сходил, сполоснул кружку, поставил на полочку, рядом со своим чаем и пластмассовой баночкой с сахаром.
        Опять взглянул на часы.
        В голове промелькнула мысль. Которая показалась ему интересной. Тяжелой рысцой он метнулся к небольшому узкому оконцу, до него было довольно далеко, но оно открывало обзор с торца здания. Так и есть! Парень вышагивал быстрым, нервным шагом из-за угла, смяв какую-то бумажку в руках, кинул ее. Это было неожиданно, но захватывало. Почему от сюда?
        Семен Петрович понял, что до своей будки уже не успеет, поэтому кинулся к двери, ведущей на склад. Когда молодой сменщик входил, он спокойно прикрывал тяжелую железную дверь. Все вроде правдоподобно.
        - Здравствуйте, Семен Петрович.
        - Здорово. Как мама?
        - Лучше. Хотя вчера врач при осмотре был не совсем доволен.
        - Ну, ничего. Все обойдется. Удачной смены.
        - Спасибо. До свидания.
        Парень еще смотрел ему вслед, как показалось с подозрением. Ничего показалось.
        А вот в том, что он видел из окна, была большая странность… Нет, может всему будет банальное объяснение. Но спросить напрямик, почему-то не решился. Что бы стал делать, если бы понял, что парень юлит, врет? Решить было трудно, ведь «доносчиком» Семен Петрович никогда не был. Черт, в глазах этого на вид хиленького, нудного, бесцветного молодого человека иногда вспыхивал такой огонь ненависти, что было страшно. Это никак не соотносилось с ним, и было в двойне страшно.
        И возможное объяснение, которое пришло ему на ум, было не менее ужасным и невероятным на первый взгляд.
        Мой план был хорош - сконцентрироваться на выбоине.
        Но не удался. С треском провалился, когда на очередном «свидании» - при этом слове, ввязавшимся в мои мысли, меня скривило - Андрей стащил мое ничтожное тело с кровати.
        Марина была в другой комнате, слышался ее приглушенный голос. Старалась, как могла, сосредоточиться на ней, но ничего не получалось. Эта трясина, зловонная и засасывающая, поглотила меня.
        В какой-то момент вспыхнуло в голове, на что же это похоже. Здесь было жарко не только от системы труб, но и от его тела, дыхания. Вот что. Казнь, описанная в «Божественной комедии» Данте - сицилийский бык. Забыла, из какого сплава металлов отливали «быка», внутри пустого, туда сажали человека и нагревали. Я была этим обреченным человеком, со всех сторон, куда ни сунься, обжигало. Возможно даже, что на теле останутся ожоги. Или нет?
        И тут я увидела под моей кроватью на полу что-то лежит. Та часть меня - что еще оставалась на плаву, отвечала на вопросы и даже вот вспомнила о Данте - задумалась и всполошилась немного. Как бы эту штуку незаметно достать. Ее еще надежда не покинула окончательно.
        Второй частичке моей души было и здесь хорошо. Не смотря на то, что под коленями и ладонями был какой-то мусор и больно впивался в кожу.
        У этой дряни все было отлично! Жизнь таки бьет ключом! Ей плевать даже на то, что мужская рука как-то слишком сильно передавила горло. Для нее существуют лишь его нашептывания о том «как все будет хорошо, что скоро они будут далеко… никто, никто не сможет им помешать…».
        Перед глазами поплыли цветные круги, руки немного тряслись и вскоре надломились, я упала лицом на пол.
        Момент был переломный. Во-первых, Андрей уткнулся в мое плечо, соответственно ничего не видел. Во-вторых, во мне боролись две половины. Одна кричала: «быстрей бери!». Другая, наоборот, отговаривала и хмурилась: «зачем нам все это…?». И вправду зачем?
        Причем эти две половины почти равны. Пресвятая Богородица, что же мне делать?
        Рука сама потянулась и взяла железку, маленькую, сантиметра четыре в длину и медленно вернулась на место. Все решено. Не надо поддаваться на его слова, все они яд. Нет во мне никакой «надломленности» или как еще. Нет и все тут!
        Меня, как тряпичную куклу, взяли за бока и уложили на кровать обратно. Он лег рядом и тихонько поглаживал мое плечо костяшками пальцев. Хорошо, что лежу спиной и лица не видно. Тошнота так и подкатывала к горлу.
        - Лучше бы он убил меня.
        Эта мысль вырвалась сама собой, как пушечное ядро. Рука, что нежно гладила меня, замерла. И, похоже, вся благодушность мигом слетела с него. Придвинувшись поближе, Андрей усмехнулся и стал нашептывать мне на ухо:
        - Понимаешь в чем дело, этот урод ничего не может. Ни-че-го.
        Это слово он произнес четко, по слогам и ладонь накрыла мое горло.
        - Совсем ничего. Ни пригласить девушку, разве что по интернету, вживую у него бы силенок не хватило. Ни приударить за ней, ни трахнуть. Нет. Он получает удовольствие только когда мучит их и когда смотрит, как я их убиваю…
        Рука чуть нажала на сонную артерию.
        - Вот такая незадача вышла с твоим желанием. Только я могу его исполнить. Мы и сошлись в интернете на этой почве. Рассказывали друг другу о своих несбыточных желаниях. Я сразу понял, что этот парень дошел до ручки. Для меня все подобные желания уже сбылись и не раз опробованы. Стало скучновато. Нет уже той первоначальной волны удовлетворения, как раньше. Зато наблюдать за ним это что-то.
        Теперь рука переместилась на бедро, стала наглаживать его.
        - Я приехал, назначил встречу, и мы неплохо пообщались часа три, наверное. По нему не скажешь, но этот парень форменный псих.
        На это я усмехнулась, очень уж хотелось поддеть его:
        - А ты нет?
        - Я? Нет, - похоже, это ничуть не обидело Андрея, даже рассмешило, - я прекрасно понимаю, что делаю, зачем. И не боюсь себе в этом признаться. И не прикрываюсь всякими детскими теориями о скальпах и «очищении» или как там он называет «преображении» душ. Меня интересует тело, интересуют его реакции. Знаешь, какое это наслаждение, когда оно трепыхается у тебя в руках? Не представляешь… этот наркотик, потом ничем невозможно заменить….
        Его ладони впились в мои бедра, а дыхание обжигало щеку.
        - Но, в конце концов, и это приелось. И душа потребовала чего-то нового. Вот я познакомился с ним. Он мне рассказал про свою мать и их отношения. Детство у него было полный кошмар. Зато сейчас чувак отрывается. Она парализована, и нежный сын рассказывает ей о своих проделках. Представляю, что с ней творится. Все время держала его под железным контролем, а теперь получи.
        Я сглотнула и крепче сжала железку в руках.
        - Он с таким упоением смотрит, когда я достаю свой шнурок, накидываю им на шею. Глаза того и гляди выскочат из орбит, очки запотевают. Предсмертные судороги для него просто апогей. Некоторые подробности фривольного характера тебе и вовсе знать не обязательно. Да, это новое чувство контролирования чужих удовольствий, не боли, а именно удовольствия, это просто фантастика…
        Надо было что-то спросить, невозможно было больше слушать.
        - А когда я тебе надоем, что будет?
        - Ты? - Андрей как будто очнулся от забытья, так его увлекли собственные рассуждения и воспоминания, как я понимаю. - Нет, ты мне никогда не надоешь.
        - Тебе все приедается. Любые удовольствия. Что тогда?
        - Ты не просто удовольствие. Ты как будто часть меня самого. Как же мне может надоесть часть меня? Ты во всех моих мыслях, фантазиях. Ты отравила мою кровь.
        «Нет, это ты отравил меня своим ядом. Так, что я даже не знаю как поступить и рассматриваю вариант на самом деле быть рядом с тобой. Я тоже сошла с ума…»
        - Да, сошла с ума, моя милая. От этого никуда не деться ни тебе, ни мне. Мы просто созданы для того, чтобы быть вместе.
        Руки интенсивнее начали гладить мое тело, немного развернув меня, Андрей впился губами в шею.
        Я аккуратно убрала железку под тряпье и закрыла глаза, отрешаясь от остального мира.
        «Мы шли по дороге и срывали цветы
        И ты говорила о том, как ты
        О, как ты жила без любви, без тепла
        Без любви, без тепла…»[11 - «Красная шапочка» - сл. Г. Самойлов (входит в альбом «Майн Кайф?» 2000г.)]
        Секунды мелькали на экране, безликая видеозапись показывала не очень интересное кино, но это для случайного зрителя.
        Но они сидели, сосредоточенно следя за сменой серо-бело-черных картинок, искали знакомую машину.
        Камера снимала под таким углом, что старые рельсы и машины, переваливающиеся через них, выглядели куце.
        Переговорив с теткой Валерии Никульчиной, Глеб понял, что может рассчитывать на любой вид помощи, даже давление на начальство было в списке. Это было неплохо, главное, чтобы ее энтузиазм не помешал делу.
        Переписку девушки в интернете он тоже изучил. В кафе наведались. Ее там помнили. Сценарий был тот же самый. Даже казалось, что он был там и видел, как девушка медленно идет к остановке, печалится, что свидание не удалось и тут ее сваливает удар по голове сзади. Если даже будут случайные прохожие всегда можно разыграть сценку из серии «милая, тебе плохо?» или «зачем же было так напиваться?». А потом укладывает ее на заднее сиденье, переставляет ноги через порожек, поправляет. И вот машина подпрыгивает на ухабах, делает крюк по городу и через переезд подъезжает к какому-нибудь из обветшалых зданий. Стекла там почти все уже выбиты, по помещению гуляет ветер и гоняет обрывки бумажек и другой мусор. Он волоком затаскивает обездвиженное тело внутрь, на бетонном полу в пыли остаются следы…
        Знать бы только что это за обветшалое здание.
        Наконец на экране появился интересующий их автомобиль. Значит, Валерия тоже, скорее всего, находится в гостях у маньяка. Чуть ранее они просмотрели записи за четверг. Эта же машина появилась и исчезла часа через полтора после того как Марина вышла из кафе.
        - Ты узнал, на кого зарегистрирована машина?
        - Да. На Плюснину Капитолину Георгиевну. И она ни по полу, не по возрасту не походит на нашего маньяка.
        - Но это ничего не значит. Ее машиной могут пользоваться кто-нибудь из родственников или знакомых.
        - Ага. Съезжу к ней тогда. Что ты там смотришь, Глеб?
        - Совпадение фамилий.
        - Бинго, и он найден. Ты что думаешь одни лохи вокруг?
        - Нет. Но надежда умирает последней.
        - У меня она умирает первой. И дальше работают только здравый смысл и логика.
        - Прям…
        Договорить он не успел, на столе среди бумаг завозился мобильник.
        - «У меня зазвонил телефон.
        - Кто говорит?
        - Слон»[12 - К. И. Чуковский - «Телефон».].
        - Заткнись… - посмотрел на экран, номер неизвестен. - Да, слушаю… Да, помню, Семен Петрович… Ага, очень интересует…
        Лицо его сначала выражало только несколько рассеянное внимание - мол, слушаю, слушаю, такая уж у нас работа - а потом изменилось.
        - Да… Вы уверены? Сможете точно показать место? Нет, только направление, а там несколько зданий… Все понятно. Спасибо за информацию. Да, и, Семен Петрович, посидите дома на больничном. Так будет лучше. И вам тоже. До свидания.
        Вова поглядывал на него с все возрастающим интересом и немного подрагивал бровями, выражая этим напряженное внимание к новому повороту событий.
        - Оказывается это не слон, а наш бравый охранник. Что говорит?
        - Очень интересные вещи.
        - А поконкретнее нельзя?
        - Дети у Капитолины Георгиевны Плюсниной есть?
        - ГИБДД таких справок не дает.
        - Так узнай!
        - Не ори, а то я тоже заору. Узнаю. Все, ухожу от тебя, истеричка.
        - Пока.
        Было огромное желание поехать и проверить все, что рассказал ему Семен Петрович, но рано. Кому же принадлежит ip-адрес? Точно мужчине. Пора все проверить, а не сидеть и не устраивать истерику. Вова прав как всегда.
        Веревка оказалась крепкой или железка наоборот тупой. Неважно. Дело продвигалось медленно. Или энтузиазма у меня не хватало.
        Уставившись в выбоину на стене, так мне полюбившуюся мне в последнее время, я, натянув веревку, пилила ее. Скосив глаза, посмотрела - осталась половина.
        Напряженная Маринина спина на соседней лежанке интересовала мало. Просто нужно было сделать это - допилить веревку. Решение было еще не совсем оформившимся. Но понятно, что любое человеческое участие, жалостливое чувство или напряженное, с примесью шальной надежды, ожидание собьет весь настрой.
        Нет сил! Ни терпеть, ни продолжать борьбу, ни ждать, когда за меня примут решение другие. Есть только дикое желание быстрее прекратить все это. Сейчас - не ожидая нескольких дней, как было обещано.
        Да и финал, приготовленный для нас - о, Боже, как патетично звучит «для нас»! - просто глупость, эфир, фантазия больного ума. Нет никаких «нас». Есть только странная, неуемная тяга друг к другу, как болезнь, зависимость. Вот правильное определение - болезненная зависимость.
        И мне нужно лечиться. Только сначала устранить источник болезни.
        Рука на мгновение остановилась… А ты уверена, что источник находится лишь в нем? А? может ты ничем не лучше. Нет, это он меня отравил своим ядом. А я нормальная, мне нестерпимо слушать все, что он говорит о себе и об это помешанном на скальпах очкарике.
        И опять завозила туда-сюда. Скрип пружин, вздох, тяжелый такой, как бы говорящий «обрати на меня внимание». Все бабы одинаковы, не могут в одиночестве попереживать. Особенно, когда рядом есть особь способная выслушать. Снова вздох, «повернись, поговори со мной». Еще недавно именно так бы и сделала, но сейчас нужно сохранить настрой.
        - Лера…
        Голос был тихим, хриплым, усталым, вымученным… Готовность ко всему и примирение со всем, что может произойти - вот, что было в нем. Ох, как же я тебя понимаю. Но подожди, все скоро закончится, только не отвлекай сейчас.
        - Лер, что ты там делаешь?
        Я немного повернулась, чтобы показать ей веревку и орудие труда. Железка блекло сверкнула. Говорить не очень хотелось.
        - И молчит… Черт, тебя подери!
        - Смысл давать надежду, пока не перережу веревку.
        Она закрыла лицо руками и, похоже, опять заплакала.
        - Марин…
        - Что? Я сейчас думала. Я никогда не говорила родителям, что люблю их. Всегда ненавидела семейные сборища, которые мама устраивает. Два стола вместе составляем, посуда у соседей в займы, куча народу. Как только мне исполнилось восемнадцать, то все разговоры начинаются с темы моего замужества. Как будто это самое главное дело в жизни выйти замуж и детей нарожать.… Все бы сейчас отдала, чтобы оказаться там. Чтобы тетя Лида всеми командовала, ее муж дядя Степа напившись, донимал всех своими баснями про военную службу…
        Запястья, связанные веревкой, все в синяках и ссадинах, выглядели такими тоненькими, хрупкими… Я отвела взгляд. Нет, это невозможно… Грязные волосы, местами разодранная туника, через дыры просвечивал простой, бывший когда-то белым, лифчик, ноги тоже сине-фиолетово-зелено-желтые. Из-за этих синяков по всему телу ей нет возможности и прилечь нормально.
        Мое физическое состояние все же лучше. Что не скажешь на счет морального. «Нет, все, не отвлекаемся. Могут прийти в любой момент. Надо успеть. Надо успеть».
        - Тебе еще много?
        - Половина.
        - Черт! Скажи, что мы выберемся от сюда. Скажи!
        - Мы выберемся от сюда.
        - Ты не поверишь!
        Вова залетел в кабинет и уселся за стол, положив ноги в ботинках на крышку.
        - Поверю. Главное изложи убедительно. Но могу предположить, что наш маньяк оказался каким-нибудь невзрачной уже известной тебе и мне личностью. Например, сменщиком Семена Петровича, таким сутуловатым очкариком, который вроде даже стесняется своего собственного существования.
        Ботинки вернулись на пол.
        - С тобой не интересно.
        - Не-а. Не интересно.
        - Как понял?
        - ip-адрес принадлежит его бывшему сослуживцу. Они вместе работали лаборантами в каком-то институте. По доброте душевной тот отдал ему свой модем. Просто так. У парня мама больная, денег нет. Компьютер, хоть и старый есть. Но думаю, наш маньяк навешал ему лапшу на уши.
        - Понятно. Я разговаривал с соседкой Плюсниной Капитолины Георгиевны, ну, и наградили же имечком. Та присматривает за ней, пока сын на работе. Говорит, что он «положительный мальчик». Тихий, вежливый, внимательный. К матери относится с любовью. На машине ездит он. Фамилия у него отцовская.
        - Ясно. Семен Петрович, наш бдительный страж отправился на больничный, я так надеюсь. Он заметил, что в последнее время его сменщик откуда-то с другой стороны прибывает на работу. А там ничего нет кроме почти разрушившихся зданий и обрыва реки. Откуда точно, ему неведомо.
        - Ясненько. Скрываем информацию от коллектива?
        - Боже упаси. Только накопление и проверка.
        - Ну-ну. Долго копить будем?
        - Нет. Уже все.
        Уже все… Неужели… Я смотрела на свою руку всю в крови - странно не может быть, что это моя рука, длинные пальцы, окрашенные в темно-красный цвет. Надо было уходить… Время, в моем сознании, двигалось медленно, но снаружи неслось, наверное, с невероятной скоростью, а нужно было воспользоваться предоставленной возможностью. Надо уходить…
        Оказывается, это так просто… Нет… Оказывается это неимоверно тяжело… эта кровь на моих руках останется навсегда, как и то, что я сделала, навсегда останется в памяти…
        Все произошло совсем не так, как мой мозг планировал.
        Я ничего не успела: ни допилить свою веревку, ни уговориться о слаженном содействии с Мариной. Словом - ничего.
        Оставалось немного, железка туповата, веревка, хоть и не толстая, но все же веревка. Дверь открылась. Хотя времени пошло совсем немного, они были недавно. Или так показалось только? У Марины были совершенно пустые глаза и безвольные движения. Ни проблеска надежды. И я ничем не могла ее поддержать ни в моральном плане, не в материальном.
        Мое собственное существование похоже на мутную воду в маленьком застойном пруду, затянутом камышами и тиной. Через них не пробивается ни один лучик солнца, так только иногда легкая рябь по поверхности.
        И опять по новой:
        - Привет, милая!
        Что это? Издевательство?
        Или все-таки он верит сам себе? В свои бредни о будущем. Об этом обстоятельно, долго говорится, как будто Андрей уверяет себя в правильности опрометчиво сделанного шага.
        Или все игра? Его «маленькие развлечения», вышедшие на иной уровень, за пределы телесного, и теперь ему более интересно играть чужим сознанием. Ведь в этой сфере не будет пределов и границ. Почти. И, когда ему надоест, мы превратимся в одну братскую могилу. Вот и весь финал пьесы.
        Нет никакого «нашего будущего». И вообще «мы» и «наше» звучит как то слишком громко. Ведь я - Валерия Никульчина - собственно, не индивид для него, а лишь часть общего организма. Предпочитаю индивидуальность. Нет «нас».
        Наверное, именно эта мысль перевернула окончательно мое сознание. Что все мои терзания - по поводу раздвоения личности и того, что я не могу справиться со своим телом - все ерунда для него. Просто часть большого шоу, в котором мне отведена главная роль. Чем же он тогда от Димы отличается? Ничем. Только слов больше. Там «любимый скальп», тут «любимая кукла». Одна ипостась другой не лучше. (Скальпом, правда, как-то спокойней, висишь себе, время от времени тебя беспокоят, поглаживают и все).
        Веревка от натяжения порвалась сама собой, и это был сигнал к действию.
        Он ничего не понял. Я лишь успела заметить огромное удивление в его глазах и испытала удовлетворение. Да, не ожидал?! Думал, что все держишь под контролем, как и этого полоумного очкарика.
        И вот на полу тело. А железка застряла у основания шеи. От болевого шока Андрей только что-то мычал, а может кровь помешала - тоненькая струйка потекла из уголка рта - чуть дергался, зажимая рукой рану.
        Я стояла минуту или может меньше, не знаю, в прострации. Потом очень четко печатая шаг, как военные на параде, прошла к ведру, вылила из него все и с размаху опустила на голову своему тюремщику - раз и еще раз! … А может еще пару раз…
        Хотелось сесть или лучше упасть и никогда не вставать, но на закоулках сознания, далеко, была мысль, что еще не все. Она подтолкнула к столику со свечами. Собрав все тряпье, свалила его в углу и сбросила туда пару свечей. Просто разгромила этот алтарь жертвоприношений - он мне никогда не нравился!
        Осторожно обошла тело по кругу. Комната уже начала наполняться удушливыми запахами.
        Еще не все…
        Ты не можешь оставить все так… не можешь оставить Марину одну, не можешь уйти или лечь, пока не поможешь ей, потом все что угодно. В руках была вещь, она очень мешала - ведро! - зачем оно мне?
        Ах, да, еще же не все…
        Ноги еле двигались. Похоже, я разучилась ходить. Дышать было трудно. С трудом доползла до еще одной двери дальше по коридору, за ней слышался жалобный скулеж, совсем не похожий на человеческий…
        Хоть мы и не договаривались, но Марина среагировала моментально и верно, когда я появилась в дверях с безумным видом и ведром наперевес. Дима только и успел, что вскинуть голову, на этот звук, ее зубы уже впились в его руку. Она всем телом повисла на нем, прикладывая последние силы, что остались, давая мне сделать последний решительный шаг.
        Раз и еще раз! …
        И потом, похоже, что еще… Кажется, чья-то рука легла на плечо, останавливая.
        - Хватит, Лера! Хватит!
        Вроде она шептала, но нет, оказывается, орала прямо в ухо. В глазах страх.
        - Хватит, пойдем от сюда… быстрее.
        - Иди. Я сейчас. Сверни налево от двери.
        - Хорошо, сверну, но только вместе с тобой…
        - Я сказала, иди!
        - Нет.
        - Иди!
        И оттолкнула ее.
        Конечно, она не понимала, я не могла объяснить, но послушно повернулась и, придерживаясь за стенку, вышла.
        Так, комната была достаточно большой. Что же я хотела сделать? Стеллаж с какими-то банками и канистрами. На них написано такими большими буквами красными: «ОГНЕОПАСНО». То, что нужно! Открыть некоторые было тяжело, пришлось пожертвовать остатками ногтей. Но я открыла и разлила часть из них по комнате.
        Потом нагнулась над худосочным, скрюченным телом. Сейчас он не выглядел, как опасный зверь, скорее, как обиженный ребенок. Пошарила в карманах - вот она, дешевая зажигалка с колесиком.
        Прихватив самую большую канистру, поволоклась к двери, за мной вилась мокрая змейка.
        Нельзя допустить, чтобы кто-то узнал про Андрея. Что вообще был второй. Не могу, не хочу. Не смогу об этом говорить. Я даже с самой собой не смогу об этом говорить. Нет, не могу. «Но второе обгоревшее тело все равно обнаружат, и это вызовет вопросы». Этот голосок вылез неожиданно, видимо, здравый смысл решил показать, что еще тут и работает… «Ну и что? Бомж или еще одна жертва. Или случайный свидетель, не знаю. Это их дело будет. Главное. Что не опознают». «Случайная жертва?! У него одни женщины в списке. Это раз. И случайность исключена… Ерунда!». «Заткнись! Не лезь! Нет времени и сил» - благополучно пожелала я ему. Нашел подходящий момент.
        Непослушными, онемевшими пальцами чиркнула колесико зажигалки. Не получилось… Черт! У меня все руки в крови, скользко. Вытерла об остатки одежды… Боже, сейчас стошнит.… Нет, нельзя…
        Еще усилие - колесико повернулось и вспыхнуло пламя. Сбоку послышалось шевеление и, от неожиданности, выронила хлипкую пластмассу из рук. Но этого было достаточно - жидкость и вправду огнеопасна - маленькие язычки быстро побежали ручейком вглубь комнаты.
        Из боковой двери была видна рука, и валил тяжелый, удушливый дым. Нет, мне это только кажется. Кажется, что слышу его голос:
        - Лера…
        Ноги приросли к полу. Сознание кричало и билось в истерике, что надо уходить. Но, было большое желание подбежать и затолкать эту высунувшуюся руку обратно и подпереть дверь чем-нибудь тяжелым. Надо…
        Я ничего не замечала. Даже того, что к моим ногам и огромной канистре, стоящей рядом с ними, подбирается жиденькое пламя. Из паралича меня вывел оклик сзади. Марина осторожно выглядывала из-за угла:
        - Лера! Уходи от туда!
        Оторвав взгляд от пальцев, которые вроде шелохнулись, с трудом переставляя ноги, потащилась к ней. Только зашла за бетонный угол, послышался один хлопок, за ним второй… «Кто-то рядом взрывает петарды?! На улице? Какие петарды, идиотка! Это огнеопасные канистры, которые ты подожгла… как хорошо».
        Кажется, это я произнесла вслух.
        - Хорошо?! Ты, что сдурела! Не сиди здесь, Лера! Уходим!
        Марина толкала меня, тормошила, тащила…
        А в голове, как заезженная пластинка звучало:
        «Уходим, уходим
        Наступят времена почище.
        Бьется родная в экстазе пылая
        Владивосток 2000…».[13 - «Владивосток 2000» - группа «Мумий тролль».]
        Хотелось одного - лечь. Да, нужно прилечь… Сердце как-то странно с трудом выгоняло кровь обратно в сосуды. Медленно, с каждым сжатием все медленнее. Поплыли радужные картинки. Неимоверная слабость во всем теле, холод в ногах и руках. Кости превратились в желе и не могли держать всю остальную массу…
        Еще один хлопок послышался издалека и свет выключился…
        - Лера, вставай!
        Дальше были только отрывки… Черно-серое кино.
        Испуганное, затравленное Маринино лицо надо мной…
        Потом лицо какого-то мужчины, вот он повернулся и что-то начал говорить быстро за плечо, видимо, там кто-то еще стоит. Не видно…
        Резкий запах, видимо, я уже в карете скорой помощи. Прямо, как Золушка. Чувствую, как правую руку сдавливает рукавом от тонометра, чуть выше локтя.
        - Шок, истощение… Давление низкое…
        Дальше опять серая масса.
        Ничего, скоро все кончится…
        И, похоже, что почти закончилось для меня…
        Громкие крики вокруг, серьезные сосредоточенные глаза над марлевыми повязками. Лампы светят в лицо и за одним ослепляют. Я внимательно слежу за каждой, когда проезжаю мимо… Они прикольные, раньше не замечала. Откуда-то несутся киношные фразы про пульс, давление и тому подобное…
        «Но мы лежим на склоне холма
        И мне кажется, что это все ерунда.
        Люди на холме кричат и сходят с ума,
        Разбиваются падая с вершины холма…».[14 - «Люди на холме» - Наутилус Помпилиус (входит в альбом «Яблокитай»)]
        Разве они не знают, что все закончилось? …
        Прошло около восьми месяцев.
        Начало лета выдалось в этом году не очень приятным, а так скажем гадостным.
        Погодка в основном хоть и теплая, но почти все время мелкий дождик и пасмурное небо. Минорное настроение природы соответствовало моему.
        Я не могу точно описать свое состояние. Врач, нанятый тетей, определял, это как депрессию. Что я так и не смогла пережить до конца то, что со мной произошло. И далее бла-бла-бла. Это мое краткое описание всей галиматьи, что он нес.
        Елена Викторовна с важным, понимающим видом кивала на каждую его, складно вылепленную из кучи медицинских терминов, фразу - вроде как что-то понимала. Я ничего не понимала и, в конце концов, просто отказалась с ним общаться, надоел со своим чванством. Попыталась объяснить по какой причине не хочу больше с этим индюком разговаривать на «личные темы» - это великий психолог так обозначил. На что меня потрепали по плечу и осторожненько ответили, что найдут другого.
        Теперь два раза в неделю я встречалась с тихой, задумчивой женщиной. Она не лезла ко мне с лишними вопросами, а я отрабатывала программу минимум - мы были довольны друг другом.
        В парке никого почти не было. Только редкие любители бега по утрам и собаководы. Тут уж хочешь, не хочешь и в снег, и в дождь, и в метель, мороз, а встанешь и пойдешь выгуливать своего питомца.
        Самое лучшее время для прогулки. Вечером много праздно шатающегося народу. Даже в самые поздние часы то тут, то там слышны взрывы смеха, либо просто тихие голоса, видны красные огоньки от сигарет. Тянет дымом и ощущение, что отовсюду за тобой наблюдают. Хотя понимаю, что это бред. Никому до меня здесь нет дела, все заняты собой.
        Компании молодежи важно распивают пиво из пластиковых бутылок, вальяжно посиживая на спинке лавочки попой, а ногами на сиденье, собственно, где должна находиться по идее пятая точка. Пафосно затягиваются и посматривают по сторонам, замечают ли другие, как они отдыхают. Ну, конечно замечаем. Я вот, иногда глядя на них, ощущаю себя дотошной, истеричной пенсионеркой, так велико мое желание подойти и отстегать хворостиной по этой самой пятой точке. Точно, старость и маразм напали неожиданно.
        А с утречка хорошо. Никого, тишина. Слышно только как изредка птички чирикают. Это хоть немного успокаивало, становилось легче дышать.
        Хотя, что-то опять вру! Я нигде теперь не чувствовала себя спокойно и свободно. Просто здесь в маленьком островке природы было лучше, чем в квартире. Четыре стены давили на меня и, так казалось, что сходились и расходились. А в виске - именно почему то в правом виске - долбила отбойным молотком боль.
        Я лежала в больнице месяца три или может чуть больше. И телесную оболочку мою вылечили, дали наставления по уходу. Тетя как всегда подключилась к процессу и поставила все на широкую ногу. На первое время у меня была сиделка. От этого было еще хуже - не инвалид же я, в самом деле! Через две недели ее работа закончилась.
        Съемную квартиру поменяла. К этому моя родственница отнеслась благосклонно, мол, давно было надо съезжать с этой халупы. И тоже приложила здесь свою лапку. Мне было плевать. Хотелось только немного себя обезопасить. Такая не очень уверенная попытка. Теперь у меня была однокомнатная квартирка с маленьким балкончиком на втором этаже в элитном доме. Ну, и черт с ним!
        Последние месяцы я тихонько шаркала на работу, и обратно пять дней в неделю, а выходные сидела дома.
        Устроили меня в одну из дочерних фирм - маленькую, захудалую, где работали почему-то исключительно дамы «кому за…». Большую часть дня они попивали чай из больших кружек, делились новостями. То есть: у кого скандал с невесткой приключился, у кого что-то схватило ночью и еле отошло к утру, кто просил пересказать пропущенную серию очередной затяжной мелодрамы, потому что муж смотрел «свой чертов футбол», а также новенькие рецепты и схему вязки салфеточки или кофты.
        Коллектив нового работника принял с холодком. Но потом оттаяли, когда поняли, что можно поучить молодежь работать и скинуть эту самую работу, не отрываться от основных занятий. Мне было все равно. Лучше перебирать бумаги, сидя в наушниках, чем слушать, вникать и еще делать вид, что понимаешь, сочувствовать. На это я точно не была способна.
        Сидеть дома «приходить в себя и отдохнуть еще немного», как мне предлагали, было невозможно. Эти милые стенки, аккуратненький, чистенький, современный дизайн, балкончик с витыми перильцами и даже приятная напольная плитка - все было тюрьмой для меня.
        Я сходила с ума от того, что и находиться здесь было мукой, и выйти страшно. Там за низким заборчиком, что огораживал небольшой газончик с елочками и цветочками, еще страшней и неизведаннее. Улица была сборищем, пучиной агрессивных звуков - визг тормозов, наоборот кто-то заводит двигатель, где-то залаяла отчаянно и зло собака, хруст под чьими-то ботинками. Звук шагов за моей спиной приводил в особый трепет, казалось, каждая нерв напряжен, каждая клеточка это движение сзади. Теперь в таких случаях всегда приостанавливалась и делала вид, что роюсь в сумке или завязываю шнурок, а сама остро следила за тем как человек проходит мимо меня. И разумом понимаю, что это глупо, но ничего не могу поделать. На безлюдной улице это особенно глубоко ощущается. В толкучке или на просто главной, оживленной улице, где непременно кто-то куда-нибудь спешит, нет такого неприятного чувства.
        Нет, нигде мне не было покоя. Ни на работе, ни дома.
        Даже музыку первое время в наушниках опасалась. Вдруг не услышу шагов, ковыряния в замке, шорохов. И каждый раз уверенное бряцание ключей для меня было, как железом по стеклу. Хотелось убежать, забиться в угол. И все приходилось уговаривать свое лихорадочно бьющееся в истерике сознание, что это тетя пришла меня проведать. Да, да, это тетя. Звонок в дверь, значит, Марина наведалась. И перестань трястись, как припадочная!
        С Мариной мы стали близкими друзьями. Все же никто не мог понять ее, так как я. Она пришла в себя быстрее. И быстрее адаптировалась к обычной жизни, вернулась в нее. Хотя, то, что произошло, никогда не забудется. Но жить, то дальше надо.
        Это мне повторяли изо дня в день все вокруг. Что жить-то надо. Я пыталась и пытаюсь.
        Но все сходит на нет. Когда вспоминаю шевелящуюся руку в поеме двери. И еще часть своего разговора с Глебом Изотовым, где он говорит, что обнаружен всего один обгоревший труп.
        Всего один.
        У него конечно без слова «всего» впереди. Просто один. У меня всего один. Ему непонятен был мой чуть удивленный затравленный взгляд. А мне нечего было сказать, чтобы объяснить. Думаю, Глеб сам разрешил этот вопрос.
        Никто не поверит. Никто не будет проверять. Никто не будет выяснять. Дело закрыто. Убийца, маньяк мертв, сгорел. По нашим с Мариной показаниям все произошло случайно. В ходе борьбы несколько свечей упало, и начался пожар. Возможно, что кто-то нам и не поверил, в смысле случайности возгорания, но никаких возражений не было высказано. Всех видимо, и эта версия вполне устраивала, доказательств обратного найдено не было.
        Мой рассказ о «белой комнате» на многих произвел неизгладимое впечатление. Интересно, что с ними со всеми было, если бы узнали о настоящем убийце, гуляющем на свободе? Вот его речи, записанные на пленку, могли войти в достояние республики и хорошим материалом для психиатров.
        Никто не поверит. Нет, никто.
        Он был очень осторожен и скорее всего, подчистил все хвосты. А общение в интернете? Нет, ниточка так себе, в интернет-кафе след потеряется.
        Ночами, не смыкая глаз, я сидела и перебирала эти ходы, ниточки и пыталась найти, как бы связать их с Димой и этими убийствами, на чем подловить. А потом вспоминала, что дело закрыто.
        Комната потихоньку погружалась во тьму, вначале сумерки. Потом еще темнее. Потом оставался только слабый свет от фонаря. Я ни разу не раскладывала свою тахту. Не было смысла. Невозможно было заснуть от этого страха, что сжимал внутри, как тисками. И большую часть ночи моим пристанищем был правый угол комнаты, за этой самой тахтой. Навалив туда подушек и завернувшись в плед, я безумными глазами следила за этим умиранием дневного света, и каждый раз умирала сама вместе с ним. Пугалась каждого шороха. Глаза постепенно слипались и, когда я начинала потихоньку сползать по стене, то просыпалась и снова вперяла взгляд в темноту, пытаясь подавить панику и увидеть знакомые очертания предметов.
        Все хорошо. Ничего не изменилось. Вот низкий столик, чуть подальше перед тахтой, за ним видна барная стойка отделяющая маленькую кухню от основного пространства комнаты. Проехала машина и от света фар по потолку прошлись веером световые полосы. Никогда не замечала, что это так красиво. Хуже было в ветреную погоду. Тени оставляемые от ветвей деревьев казались огромным комком спутавшихся змей, шелест их листьев - свистящим шипением.
        От этого попеременного засыпания-бдения к пяти утра становилось тошно и невыносимо. Чуть занималось солнце, я выползала из своего угла. И, волоча за собой плед, придерживая его одной рукой, другой зажигала плиту, варила кофе, а иногда даже что-то готовила, но в основном жила на бутербродах и салатах. Домработница тети время от времени посылала с водителем гуманитарную помощь, обе они переживали, что «девочка очень похудела».
        И потом прогулка в парке. Первый поход туда был спонтанным, а дальше уже превратилось в привычку.
        И так каждую ночь. И каждое утро. И каждый день. Бессонница, кофе, прогулка и немного сна на лавочке, дорога до работы, медитация над бумагами, неизвестно кому нужными, выслушивание и пропускание мимо ушей наставлений, время от времени разнообразие в виде психолога и выходов в люди, а потом опять по кругу.
        Да в выходные не знала, куда себя подевать и чем заняться. Обычно выводили меня на очередной выгул тетя или Марина. Старалась поменьше находиться в местах большого скопления народа. На работу ходила пешком - всего-то сорок минут в пути.
        Ничто и ни для кого не прошло бесследно. Мы могли сидеть в кафе с Мариной, наслаждаться сладостями или еще чем-нибудь, спокойно прогуливаться по улице, зайти в магазин. Но синхронно вздрагивали от резких звуков или зажимались, когда слышали чужую, грязную брань и ругань. Подозреваю. Что в глазах друг друга мы видели отражение одних тех же эмоций - страх и желание бежать и забиться в нору.
        С Глебом Николаевичем у них, похоже, наметился роман. И совсем недавно, уписывая яблочный пирог, она призналась, что переезжает к нему. Да, я видела с какой нежностью и осторожностью он обращается с ней, будто с фарфоровой статуэткой. Надеюсь, что все получится. Будет трудно, никто с этим не спорит. Но попробовать стоит.
        Жизнь налаживается…
        «Для кого-то может быть, но не для тебя». Эта мысль все чаще посещала меня. Ну, почему я не могу преодолеть этот барьер? Але хоп и уже на той стороне. С чистого листа все начать.
        «Потому что не знаешь точно, где он. Что он теперь? Чем занимается? Следит ли за тобой? Вспоминает ли? И появится ли снова в твоей жизни? Нет, не знаешь. Боишься, сходишь с ума и ждешь. Ждешь возмездия за то, что позволила себе. Ждешь. Ты вышла за установленные им рамки. И ждешь. Для тебя еще ничего не закончилось».
        Я поспешно вдохнула воздух, заглушая приступ паники, который возникал, когда в голове - как кучка отвратительных клопов - роились эти мысли.
        В начале пути и особой истерии даже думала отказаться от общения теткой и сокамерницей бывшей. А вдруг он выжидает и наблюдает, чтобы нанести удар по самым близким и родным. Так, чтобы было больнее. Но, что я смогу реально сделать? Следить за ними круглосуточно с газовым баллончиком наперевес? Ведро было бы в этот раз неприемлемо. Бред. И мой отказ от встреч с ними ничего не меняет, если Андрей захочет причинить им вред.
        Нет, он не будет рисковать, и палиться из-за какой-то мелкой мести. На это его благоразумия хватит вполне.
        Тут же его голос влез в мои мысли, как тонкий шепот на заднем плане в фильме: «Ты моя слышишь. Только моя. Только я имею право прикасаться к тебе, больше никто. Скоро мы будем вместе всегда, никто не сможет нам помешать. Ты не просто удовольствие. Ты как будто часть меня самого. Ты во всех моих мечтах, мыслях и фантазиях. Ты отравила мою кровь…».
        Сердце заходило ходуном, тело из жара бросило в холод. Слабость такая. Что руки затряслись мелкой дрожью. Черт!
        Врачи настоятельно проявлять осторожность и не волноваться. Я скорчила рожицу. Когда отправлюсь к праотцам, тогда и не буду волноваться. Достала из бокового кармашка сумки таблетки съела одну.
        Наша с Мариной тюрьма по большей части сгорела и выгорела. Осталась небольшая часть «белой комнаты» с манекенами. Но тюрьма в моей голове осталась на месте, только сменились внешние декорации. Теперь это милая квартирка, тихая работа, упорядоченность и постоянство. А такое ощущение, что за мной по пятам везде конвой холит, даже в туалет. Нигде меня не оставляет. Этот конвой - мои собственные мысли. От них и в туалете не спрячешься. И то же самое ожидание «когда, когда, когда же уже…».
        Иногда я ловлю на себе задумчивый взгляд моего психолога. Ее теплая, сухая ладонь ложится на мою:
        - Все закончилось. Понимаешь? Все закончилось.
        Хочется припасть к ее груди, разрыдаться и рассказать, что на самом деле гложет мою истерзанную душу. Одного боюсь - отправят в психушку. Нет никакого второго маньяка. Есть один и он мертв. Дело закрыто. А у девушки похоже шиза на этой почве, вот и выдумывает всякие небылицы. Так мне видится наш последующий после моего признания разговор. Поэтому язык прикусываю. Оказаться в психушке совсем не хочется.
        Когда-то бывает, наступает апатия, и я засыпаю мертвецким сном на своем диване, наверное, просто организм бастует против такого его нещадного использования. Но, проснувшись среди ночи от своего собственного крика и в слезах, опять забиваюсь в угол и трясусь до рассвета.
        М-да, так скорее сама подохну, и никому трудиться не придется. Но и жесткая самоирония не помогает от этого тотального страха. Не знаю, правда, чего же я на самом деле боюсь больше?
        Того ли, что он меня найдет и убьет? Нет. Пусть хоть кожу сдирает медленно, все равно. Знаю, что просто так не отделаюсь. Наказание будет серьезным.
        Тогда чего же?
        «А того дорогая, что уж больно яро ты его ждешь. Ой, ждешь, не дождешься. Да, да, милая моя. И это ожидание, похоже, стало целью твоего существования. Не замечаешь? И хочешь, чтобы он нашел тебя. Или хотя бы как-то проявил себя. Хочешь, только этим и занимаешься. Попробовала бы начать жить заново. Надо попробовать».
        Получается, я боюсь сделать шаг в сторону нормальной жизни. Мне нравится быть запуганной, загнанной в угол?
        Нет, не так. Не может быть.
        Как всегда присела на лавочку, мой моцион на каждое утро. Из наушников медленно и ритмично полились звуки - Агата Кристи «Альрауне». Она всегда напоминала мне почему-то тугую пружину. После очередного витка мелодия опять сжимает-разжимает что-то у меня внутри, опять закручивает, преодоление виража и снова сжимает-закручивает. Это очень помогало мне успокоиться, расслабиться и временами даже войти в своеобразный транс, где я была свободна от всего: страха, неопределенности, непонимания. Все, что было это только музыка и голос, который вкрадчиво поет о том, что происходит за зеркалом, скрывающим от других самое дно моих мыслей.
        «Девочка-яд, девочка-смерть.
        Если бы взять и посмотреть
        Что там внутри? С той стороны,
        С той стороны, где твои сны.
        Ведь где-то там внутри себя
        Боишься ты меня, меня,
        И губишь ты меня, меня,
        Как я тебя, как я тебя».[15 - «Альрауне» - сл. Г. Самойлова (входит в альбом «Майн Кайф?» 2000г.)]
        Мои близкие не слишком приветствовали мое увлечение подобной музыкой. Марина обычно всегда нажимала на «стоп», когда приходила проведать меня.
        - Конечно у тебя нескончаемая депрессия от такой музыки. Тут и ноги протянуть не долго. Включи что-нибудь позитивное.
        Я пожимала плечами. Главное, что мне нравится. И снова нажимала на кнопку, все-таки это мой магнитофон и моя квартира, моя депрессия.
        Было около семи часов утра. Солнце время от времени появлялось среди серых тучек - выскочит ненадолго, блеснет лучиком и обратно. Потом вообще пропало, и началась противная морось. Мир вокруг выглядел как-то блекло и тускло.
        «Даже у природы плохое настроение. Черт! Какая же я размазня! Если у меня хватило сил забить их обоих этим чертовым ведром - сейчас даже не вериться, что это сделала я - то почему не хватает сил выйти из этого психологического плена? Ведь сама себя загнала в ловушку и не могу найти выход. А точнее сказать, похоже, боюсь. Нет, надо принимать решительные действия. Чем бы таким заняться новым? Чем я никогда не занималась, чтобы встряхнуть себя? Надо подумать…».
        Откинувшись на деревянную спинку, подставила лицо мороси, капюшон ветровки спал с головы.
        Как хорошо!
        Достала руки из карманов и положила ладонями кверху, принимая эту живительную, освежающую влагу. И тут в мою ладонь уперлось что-то влажное и холодное, чуть шероховатое. Посмотрела вниз. Рядом со мной сидел пес. Не знаю, что за порода, не разбираюсь, к сожалению, в собаках. Довольно крупный, но не овчарка и не дог, насколько я могла судить, со своими скудными познаниями. Как он так бесшумно подошел?
        Подпихнув носом мою ладонь, положил морду на колено и умильно, протяжно вздохнул, лукаво поглядев чуть прищуренными глазками. Тут поневоле улыбнешься, что и случилось. Какой симпатяга. Я осторожно погладила его между ушей. Раздалось довольное сопение. На шее хороший ошейник, значит, хозяин есть. Видимо отправляет пса бегать одного иногда. Хотя, в такое утро нисколько не удивительно.
        Одно ухо у него чуть пошевелилось. Подняла голову. В нашу сторону в размеренном, медленном темпе бежал мужчина. Высокий, почти под два метра, достаточно сухощав, но плечи широкие, лица не разобрать из-за капюшона.
        Не став останавливаться, он лишь повернул голову к нам:
        - Здрасте…
        - Здрасте.
        - Дрейк, ко мне, - пес не шевельнулся, лишь поскулил немного, будто прося разрешения, а я почувствовала внутреннее удовлетворение, не знаю почему. - Ладно. Но на следующем круге я тебя забираю. Все…
        И последовал дальше.
        А мы остались. Тихонько поглаживая пальцами его шелковистую шерстку, заглянула в собачьи глаза, такие спокойные, понимающие, желто-карие с маленькими крапинками и темным ободком. Такого умиротворения я не испытывала уже давно. Как будто напиталась какой-то светлой энергией. Какое интересное имя - Дрейк.
        Почти все столики в кафе были заняты. Но, не смотря на загруженность, здесь не создавалось ощущения, что вы вместе с остальными посетителями друг у друга на головах. Расположение мебели было очень продуманным. Вообще атмосфера здесь была очень приятной. Тихая музыка, но не просто радио, а очень интересные подборки, каждый день разные.
        Я расположилась у окна и, с неожиданно проснувшимся вниманием, смотрела на улицу. Как будто вижу впервые, хотя уже много раз была здесь. Но так зациклилась на своем и затравила себя одними и теми же мыслями, что ничего не замечала раньше.
        Сегодня наконец не лил дождь и не моросил, солнце вовсю жарило. От асфальта шли испарения, было немного тяжело от этого и влажно, как в тропиках.
        Марина показалась на той стороне улицы и, осторожно оглядываясь, перебежала дорогу. Плюхнувшись на соседний стул, обняла меня и начала пристраивать сумку, потом суетливо достала из бокового кармашка расческу, причесалась.
        Улыбка все не сходила с ее лица.
        - Погодка класс! Правда, чуть влажно, но не страшно. Как у тебя дела?
        - Хорошо. А у тебя смотрю лучше всех. Давай колись, что случилось грандиозного?
        Подошел официант, заказ был сделан. И я опять вопрошающе уставилась на нее.
        - Да все просто. Мы с Глебом подали заявление. Вот и все.
        Внутри поднялась теплая волна. Перегнувшись, еще раз крепко обняла ее.
        - Поздравляю. Это замечательная новость.
        - Спасибо.
        Ее глаза настороженно следили за мной все время и, вдруг тыкнув в мою сторону маленькой ложечкой, она выдала:
        - У тебя тоже что-то произошло. Не знаю, правда, что такого могло за неделю измениться. Но давай, тоже колись.
        Не знаю, можно ли назвать изменением мои каждодневные утренние встречи с Дрейком. Вру, позавчера мы не виделись, я еще сокрушалась, что зря мокла.
        А так, наш ритуал всегда повторялся. Он подбегал ко мне, укладывал мордочку на колени и мы сидели так. Сначала минут десять, потом пятнадцать-двадцать. Последний раз, сегодня утром, его хозяин уже просто махнул рукой и пробежал мимо. А мы хитро улыбнулись друг другу.
        Дрейк создавал вокруг нас какое-то незримое поле, которое закрывало от всего, что происходит снаружи. А внутри было тепло, мягко, легко, комфортно.… И еще куча всего, что невозможно передать словами. Как будто мы переносились в другую реальность или вообще параллельный мир. Его глаза удерживали мой взгляд на протяжении всего сеанса. Показывали мне дорогу в этот совсем другой мир, другую реальность. Там я, как птица феникс, сгорала и возрождалась вновь. Когда еще на меня сверху лились потоки небесной воды сверху, это и в самом деле было похоже на обновление. Я плакала, а он лизал мою руку. Дождь смывал все следы. И это лечило и заживляло мои внутренние раны лучше, чем все походы к психологу вместе взятые.
        Потом к нам возвращался его хозяин, кивал и говорил:
        - Дрейк, домой!
        И пес, преданно заглядывая ему в глаза, семенил следом. Показывая при этом всем видом, что он для него самый важный человек. Большая мужская рука трепала легонько собачий бок. Они отличные друзья. Иногда я даже завидовала и ревновала немного.
        Все это в сокращенной форме изложила подруге. Она улыбалась, кивала и была очень рада этим изменениям, которые вытащили меня из раковины. Призналась, что настороженность в моем взгляде исчезла. И потом с извечным женским любопытством и кокетством спросила:
        - А хозяин собаки? Симпатичный?
        Пожала плечами. В самом деле, странно, ничего о нем не помню, кроме разве что силуэта и руки гладящей Дрейка. Ах, да. Еще голос приятный.
        - И все? А молодой или старый? Сколько ему лет, хоть примерно? Высокий?
        Сколько лет? О, черт. Не знаю. Бегают с утра даже пенсионеры, а он никогда даже капюшон не откидывал. Высокий, я ему, наверное, в подмышку дышать буду.
        - Ага. Диагноз не утешительный. Мимо тебя такая возможность каждый день бегает. А кто-то не знает, где и как познакомиться.
        Не имею такой цели. И не собираюсь с ним близко знакомиться. Мне очень нравится его собака, вот и все. Кто не знает где и как познакомиться, пусть начинают тоже по утрам бегать. Что им мешает?
        - Ну, хоть попробуй. От тебя не убудет.
        Остаток вечера был испорчен, для меня, во всяком случае, ее наставлениями, как привлечь внимание не только собаки. Я уже ушла в глухую оборону и пыталась все игнорировать, либо обращать в шутку, а под конец даже немного разозлилась. Зачем нужно лезть в мою личную жизнь? Очень рада, что у них с Глебом все хорошо, но не надо и меня пытаться обратить в свою веру.
        Домой плелась медленно, еле передвигая ноги. Перспектива ночи, опять наедине со своими страхами, не радовала. Придавало сил только то, что завтра встречусь опять с Дрейком.
        Что же меня на самом деле так задело в этом настойчивом Маринином желании убедить меня познакомиться с этим мужчиной?
        О-хо-хо. Как все запущено. Наверное, то, что она, по сути, озвучила мои тайные желания. Страшно в них признаться самой себе. Одно желание боролось с другим. Первое и то, что как червь ело изнутри - максимально исключить мужчин из своей жизни. Не нужны они мне и все! Обойдусь.
        Вот так строго и бескомпромиссно. Да и как-то первые полгода я была настолько погружена в себя и свои переживания, что, наверное, не заметила бы даже толпы красавцев, разгуливающих передо мной без ничего. А сейчас?
        Мне сразу вспомнилась рука, гладящая мохнатый собачий бок. Я бы тоже не отказалась, чтобы меня погладили. И тут же оглянулась, не слышит ли кто, о чем я думаю. Какая глупость!
        Или не глупость? Ведь все зависит от того, что я сама хочу. Не знаю.…
        «Знаешь, знаешь. Только загнала все очень глубоко и не хочешь доставать. Как старые фотографии, которые напоминают о приятных и не очень моментах прошлой жизни. Да. Все с чистого листа. Боишься? Еще ничего не произошло, а ты уже трясешься. Сделай это для себя. Сделай для себя хоть что-то. Просто попробуй».
        Эта фраза стала моим лейтмотивом на весь вечер и ночь. Я почти не спала, но не от страха, а от того, что ходила по квартире завороженная этими словами. Они снова и снова прокручивались у меня в голове.
        Я осторожно наливала чаю, сыпала сахар, резала сначала хлеб, потом сыр, на бутерброды. И все это в каком-то трансе.
        За окном спустились сумерки, опять заморосил дождик. Медленно подошла к окну, по-новому ощущая свое жизненное пространство. Как оно наполняется какой-то другой энергией, совсем не враждебной, как раньше. А такой приятной, уютной. Наконец дом становился для меня домом, а не тюрьмой. Менялось немного осознание самой себя.
        Это было странно. Я смотрела, как в других домах начинали одно за другим светиться окна. Как будто жизнь зажигала во мне надежду. Нет, не надежду, а желание. Желание начать все заново. Желание жить полной жизнью, а не прибывать в этом состоянии овоща.
        Я так и представляла себя - сморщенной, старой, дряблой свеклой или морковкой, которую находишь на дне холодильника и думаешь озадаченно, откуда же она тут могла взяться.
        Нет. Все. Мы начнем все заново. Светилось все больше окон. Видно было, как в одних, за почти прозрачными, кружевными шторами, собирается семья на ужин, в другом только лампу, в третьем девушка с парнем ссорятся. Я присмотрелась, дерево немного шаталось и иногда закрывало мне их, но когда они показались уже в следующий раз, то уже стояли, обнявшись, чуть позже свет погас.
        Улыбка сама по себе расползлась по лицу.
        Просто попробуй!
        Лето набирало обороты и концу июля жарило просто нестерпимо. Вся влага уже, казалось, должна была выпариться, но в воздухе стоял какой-то морок, влажным облаком. Дышать было нечем, горячий воздух опалял не только кожу, но и носоглотку, когда проходил через нее, а потом и легкие, с разлету попадая туда.
        Темные очки сползали с влажного носа, и приходилось время от времени их поправлять. Примиряло меня с такими жизненными обстоятельствами то. Что скоро я окажусь в прохладном помещении кафе, вдохну прохладу, остужу легкие. А потом закажу себе, много мороженного и какой-нибудь чай со льдом и дольками лимона вперемешку. Только представила себе эту картинку, как в голове немного помутилось.
        Немного, еще немного. Еще чуть-чуть. Вот уже все перехожу дорогу. Водитель, тоже разомлевший на жаре, даже не попытался обругать меня за то, что почти кинулась под колеса. Видимо было лень.
        Стеклянная дверь, а за ней рай - плиточный пол, достаточно большое пространство, чтобы можно было сидеть, не задевая друг друга, сочные краски, кондиционер, работающий на полную мощность. Что еще нужно?
        Наверное, только разговор с любимой подругой. Это тоже прилагается к сегодняшней программе. Так что я с удовольствием вдохнула божественный воздух.
        Программа «просто попробуй» была мною выполнена. И закрывая глаза, иногда представляю, что могла бы этого не сделать и не пойти на встречу, остаться в своей добровольной темнице. И ужас накатывает огромной волной.
        Сегодня утром Егор, как обычно ушел на пробежку вместе с Дрейком. Я ночевала у него пока несколько раз и еще не привыкла к обстановке. Он хирург в какой-то частной клинике. Зарабатывает неплохо. И квартирка на уровне - евроремонт, все дела. Особенно мне нравилась ванная, где можно было сделать несколько шагов вдоль и поперек, а не просто, как пингвин пастись на маленьком пятачке, не зная, как одеться, или раздеться. Весело напевая, я шикарно сбросила халатик, что прихватила с собой из дома, не выдержала - хихикнула, и шагнула в полную ванну. Испытала блаженство, булькаясь в пене. Потом приступила к приготовлению завтрака.
        Готовить для себя одной всегда было лень. Но теперь мне доставляло удовольствие, радовать его разными рецептами, собранными мной из разных источников: подруг, журналов, интернета. Ну, и старалась соблюдать некоторые правила, что были у Егора пунктиком, на счет питания. Но это были такие глупости.
        Все можно сделать, когда только вспоминаешь пробуждение сегодня утром. Я лежу на левом боку, чуть согнувшись, голова на его руке, сверху на бедре вторая, огромная теплая рука, спина тоже огорожена - как в коконе. В коконе, что защищает меня. Мерное дыхание щекочет шею. Я улыбаюсь, притягиваю руку, что лежит на бедре и целую ладонь.
        Слышится веселое хмыканье.
        - Доброе утро.
        - Доброе.
        Потом он высвобождает руку и гладит меня по бедру, переворачивает на спину, целует медленно, сонно, спускается ниже, прикладывается к коленке.…
        Зардевшись перед зеркалом в ванне, начинаю суетливо умываться, чистить зубы. Надо еще завтрак приготовить.
        А сейчас, похоже, я заснула посреди кафе, люди, наверное, думают, что у меня тепловой удар. Марина привстала и помахала рукой, видимо тоже забеспокоилась все ли в порядке. Но, когда подошла, увидела на лице понимающую улыбку.
        - Привет! Ты выглядишь, как кошка навернувшая крынку сметаны. Только, что не потягиваешься лениво.
        - Примерно так и есть.
        Мы расцеловались и заказали по мороженному и холодному чаю - о чем я так мечтала - поделились последними новостями. Все мои новости были написаны на моем лице. У Марины из новостей то, что свадьба приближается и еще столько надо купить и сделать. Эта паника появилась у нее в последнюю неделю, когда приехала мама Глеба и решила, что их нужно срочно спасать, а то к сроку ничего не успеют.
        Хотя, что там успевать? Свадьба на двадцать человек. Тихо, без особых торжеств и изысков. Но для Марины будущая свекровь с ее энтузиазмом была главной темой. Это важно, я понимала. Тем более что на следующей неделе мы шли выбирать платье. Мне очень хотелось увидеть ее в море кружев и пышной юбке с кринолином.
        Потом ее мобильник загавкал.
        - Да, Светлана Петровна.
        Так звали маму Глеба. Я чуть не забрызгала весь стол чаем в приступе смеха.
        - Извини. Я побегу. А то…
        - Да, понятно. Звони, когда соберешься за платьем.
        - Хорошо, тогда до связи.
        И, чмокнув меня в щеку, улетела.
        Я еще посидела за столиком, подчищая из вазочки мороженое. Лень было вставать и выходить опять на это марево. Но надо было зайти в квартиру и забрать кое-какие вещи. Утром Егор, как будто это само собой разумелось, спросил, что с моими вещами. А что с ними? А тебе, что не нужны никакие вещи, женские штучки?
        Эмм-м. Признаться честно, я оторопела. И даже переспросила. Он ответил, что вполне логично будет, если я перееду к нему. Или есть возражения?
        У меня? Нет, никаких.
        Готовность помочь тоже на пять баллов. Собери все, а я вечером подъеду, и быстренько все перевезем. Хорошо, нет проблем, подготовлюсь.
        Теперь сидела и думала. Как бы все правильно и разумно. И так все понятно. И мне его предложение близко. Что же сейчас остановилась в задумчивости? И нерешительности.
        Опять начинаю закрываться в своей раковине. Нет, нет, надо чем-то заняться, чтобы увязнуть в этом болоте. Все будет хорошо.
        В квартире было душно и темно, шторы были задернуты. Быстро открыла окна. Сегодня как-то слишком тяжело, гроза, наверное, будет. Здесь было как-то пусто и уже непривычно. Не было собачьих игрушек и миски оставленной посередине комнаты. Когда Дрейк ее вылизывал, то от усердия задвигал во все углы. Не было запаха мужского одеколона и как будто незримого его присутствия в каждой вещи.
        Открыла шкаф, достала сумку и начала методично вываливать барахло на диван. Может кое-что выкинуть? Все равно носить не буду, а так тащить меньше. Нашла большой пакет. Потихоньку наполнила его и сумку, поставила к двери.
        Всякие мелочи из ванной и косметичку уложила в другой пакет, вместе с книгами. За время переездов их осталось немного.
        Остались только ложки, чашки, поварешки с кухни. Черт, для чашек нужны газеты. Кажется, когда поднималась, видела, как из моего почтового ящика во все стороны торчат газеты.
        Спустилась вниз. С трудом открыла дверцу, все содержимое повалилось на пол. Тяжело вздохнув от своей неуклюжести, начала собирать все в одну кучу. Надо еще позвонить хозяйке и сказать, что съезжаю. И тете позвонить, а то, наверное, думает, что племянница совсем про нее забыла. Да надо не забыть…
        И тут на глаза попался белый конверт. Просто белый конверт. Без подписи, без адресата, без обычных надписей «от кого», «откуда», марки в углу и вообще всех атрибутов.
        Ничего.
        Сердце замерло. Реальность будто покачнулась, вся перекосилась и смазалась, как в кривом зеркале.
        Внутренний голос говорил, чтобы я не брала его и не открывала.
        Сев на коленки, вздохнула, потом выдохнула. Что за чушь! С чего вдруг бояться какого-то конверта? Просто клочок бумаги. Не более.
        «Ага, клочок бумаги. А откуда он? Не думаю, что это поэма о любви от тайного поклонника. Ты прекрасно знаешь, что некому тебе посылать письма. Да еще так странно, не по почте».
        Поток мыслей ушел куда-то в сторону, а внутри остался только страх, он надувался и заполнял все пустоты. И я стояла на коленях, как изваяние и смотрела на этот конверт.
        Что-то - наверное, опять внутренний голос - подсказывало, если возьму его, то это поменяет мою жизнь, только-только устоявшуюся. Даже, если и не открою его, думается уже ничего не предотвратить, механизм запущен. Начался новый виток. С каждой секундой стояния на коленях, становится понятно - там ничего для меня хорошего не припасено.
        Ничего.
        Снова вдох, резкий выдох. Рука, как под гипнозом, сама потянулась к нему. Внутри все сжалось. К горлу подступила тошнота.
        Распечатала.
        Не поняла. Небольшой листок, всего два слова…
        Кажется, кто-то воет. Кажется, это я. Вою, согнувшись пополам на полу в своем подъезде. В ладони смят листок. Простой белый листок и два слова, посередине выведенные черным маркером.
        «ПРИВЕТ, МИЛАЯ».
        Мне всегда больше нравились верхние полки в купе и в плацкарте. Хотя плацкарт это отдельный разговор. Но, все равно лежать наверху и наблюдать шевеление снизу, было гораздо интереснее.
        Я лежала почти неподвижно - голова свешена к окну. Левая рука подпирает ее с одной стороны. За стеклом в размеренном темпе протекали картинки однообразного пейзажа. Временами лес, к которому очень подходит определение «дремучий», видно. Что за первым рядом елей и сосен скрывается бурелом. Потом сменяется более ровными рядками деревьев и перелесками. Попадались старые деревянные домишки, чуть скособоченные на один бок латанные, перелатанные, как будто все в заплатках. Или станции, где современность соседствовала со старыми заржавелыми болтами. И красивые еще не затрепанные новые буквы названия станции на свеженьком фасаде, но чуть поодаль видно заброшенность и ветхость.
        Шея затекала быстро, и приходилось довольно часто менять положение, но не очень помогало. К концу пути было ощущение, что между лопаток вбили кол ни повернуть, ни выдернуть.
        - Подайте, пожалуйста, матрас с подушкой.
        Сначала я не услышала, что от меня хотят, достала наушники из уха и кивнула. Чтобы достать этот тюк, нужно встать на карачки и изгибаясь под немыслимым углом, нащупать край и тянуть. Пусть падает им на голову, они же просили. Пока ехала восемь часов вдоволь наигралась в человека-паука.
        Соседи мне попались хорошие. Три женщины ехали вместе. Аккуратно прошуршав пакетиками, сходили в туалет, переоделись на ночь в другую одежду. Меня ни сколько не смущало и не стесняло, спать в той же самой, и было очень лень сползать с полки. Потом они пошушукались и рассредоточились на своих местах. Наутро та же очередь на переодевание и утренний моцион, растворимый кофе и баранки. Мне ничего не хотелось. Пришлось только внять жалобам желудка, вылить в него кефир, припасенный на такой случай.
        Город встретил наш поезд только-только занимающимся рассветом, было около шести утра. Я засунула нос в ворот ветровки, было свежо.
        Новый, неизвестный город, где я никогда не была. Не то, чтобы он представлялся враждебным. Но все новое вызывает вначале отторжение, потому что изведанная территория, кажется гораздо безопаснее.
        «Но ты-то знаешь - безопасность понятие относительное. И. если сегодня место смотрится спокойным и уютным, то совсем не обязательно, что завтра оно останется таким же. Все меняется».
        Да, все для меня изменилось два месяца назад. Опять прыжок, кувырок, переворот и жизнь верх тормашками. Как же я напугала своих соседей, воя в подъезде. Не стоило, конечно, так впечатляться этой бумажкой. Но ничего не поделаешь. Неожиданный удар. Только думаешь, что расстался со своим прошлым, а оно раз и снова из-за угла появится.
        Затею переехать к Егору оставила. Сослалась на то, что не готова к совместному проживанию и т.д. Конечно, холод отчуждения между нами прошел. И некоторое время общались мы натянуто. Я не могла избавиться от ощущения, что на меня смотрят, следят за всем. А он видимо от обиды. Ну, что ж и такое бывает.
        И все доводы и увещевания понятны. Но я никому не могла бы объяснить, что со мной происходит. Почему вернулось мое состояние - отчужденное, холодное, закрытое. Тетка и Марина недобро косились на Егора, но я объяснила, что перемены не связаны с нашими отношениями.
        Что же делать?
        Опять впадать в кому ожидания? Ждать звонка в дверь? Ждать звонка по телефону и звука знакомого голоса? Ждать дальнейших действий с его стороны? Угроз? Я не знаю чего еще. Опять ждать. От этого становилось еще хуже. Внутри теснилось чувство нетерпения напополам со страхом и желанием забиться в какую-нибудь дыру, бежать и остаться.
        С объяснениями вообще всегда было проблематично. И психолог, заметив изменения моего состояния, пыталась вытащить подробности. Чем больше она хотела, тем больше я закрывалась. Надо отдать ей должное. Использовала она совершенно разные методы и приемы. Но ничего не помогло. Я просто совершенно не готова об этом говорить.
        Хотя, да ужасы, происходящие в той камере пыток, обсуждались нами много раз. И моя роль этакой музы маньяка тоже.
        Но об Андрее нет, мы не говорили. Я боялась на секунду расслабиться и проговориться. Это мой страшный сон, наваждение. И я считала, что с этим можно справиться только самой.
        Свадьба Марины и Глеба прошла отлично. Я очень рада за них и старалась веселиться во всю, время от времени поправляя ленточку с надписью «свидетельница». Коллеги Изотова отмачивали шуточки по поводу таких названий.
        Главное, что они остались довольны, а также полны радости и предвкушения новой жизни. Совсем другой - вместе решать, вместе жить. «И, слава Богу, без свекрови». Это уже Марина выдохнула с облегчением, пока объект нашего обсуждения отошел в сторону к родственникам. Похоже, новоиспеченная жена держалась из последних сил, чтобы не поссориться с ней. Но мне мама Глеба очень понравилась и показалась не такой уж и навязчивой. Его старшая сестра вот это да! - генерал в юбке. Муж и дети ходят по струнке. Оказалось она воспитатель в детском саду.
        Все было прекрасно: церемония, лепестки роз, осыпающие жениха и невесту, их сияющие лица, голуби, вылетающие из сложенных ладоней. Все было прекрасно. Но изнутри не переставало скрести - уныло, настойчиво, неотвязно. Не давало погрузиться в этот свадебный угар полностью. Как будто тонкий поводок - тянул, сдавливал легонько шею.
        Напряжение не отпускало. Телефонную трубку я брала с некоторой опаской. В подъезд первое время заходила, преодолевая себя, подозрительно косясь на почтовые ящики.
        Егор, никогда ранее не заплывающий за выставленные мною буйки, тоже пытался узнать, в чем дело. Он знал историю, связанную со мной. Еще бы! Об этом знал весь город. Слишком громкое. Слишком грязное для нашего захолустья. Невиданное, вызывающее, хоть и немного противное, чувство настойчивого любопытства.
        Он все знал и никогда не спрашивал об этом. Мы жили здесь и сейчас. Я интересовалась только стандартными данными о его прошлом: где родился, где жил до этого, кто родители, где учился…. Все по списку. Жили только тем, что могли дать друг другу сейчас. Мне нравилось ощущение мягкой заботы без навязывания, настойчивости. Хотя понимаю насколько ему тяжело держать себя в таких рамках. И пытаться сосуществовать рядом с моим депрессивным, мрачным, замкнутым состоянием, которым я закрываюсь, как щитом от остального мира и людей. И от него иногда тоже. Когда ситуация накалялась и воздух между нами напоминал электрическое поле, посверкивающее от напряжения, я подходила к нему, обнимала сзади и упиралась лбом в спину. Она такая твердая и одновременно уютная. И в такие моменты приходило понимание выражения «я за тобой, как за каменной стеной». Он моя каменная стена. И чувствовала, как большая теплая рука ложится на мою. Не надо говорить. Все и так понятно.
        За свадебным столом мы сидели отдельно. Свидетельница должна сидеть за столом рядышком с женихом и невестой. Но я время от времени ловила его взгляды и шутливо поднимала глаза к небу - мол, так все это надоело. И хотелось, очень хотелось в такие моменты выкинуть все из головы. Сказать: «Да пошло все к черту!». Я не поддамся на дешевые эффекты.
        И в голове уже зрело решение запечатать все мысли, воспоминания в большую коробку и выбросить на помойку. Все это мне больше не нужно и только мешает жить дальше.
        Мы вернулись домой уже под утро, устало обменялись поцелуями и, обнимаясь, но, приняв душ, сразу, же вырубились и проснулись от тихого поскуливания. Дрейк, положив голову на край кровати, жалобно поглядывал на нас. Бедный пес.
        Покряхтывая, Егор встал и, натянув тренировочный костюм, позвал четвероного друга гулять. Весело процокали когти по полу, послышалось бряцание ключей в двери. Все стихло.
        Я еще понежилась на мягком матраце. И вдруг вспомнила тот старый продавленный, под которым выпирали пружины, и пахло от него и белья хлоркой и лежачими больными, чужим потом…
        Резко села на кровати, потерла лицо. Потом быстро стащила все белье на пол, загрузила машинку, налив побольше в отсек для порошка вонюче-сладкого кондиционера, и постелила заново.
        Прошлепала на кухню и задумала приготовить на завтрак блинчики, надо было занять себя чем-нибудь до их возвращения. Солнышко светило ярко. Я открыла окошко и методично выпекала блин за блином. На улице весело щебетали птички, блинная гора становилась выше.
        Посмотрела на часы, что-то они сегодня долго. Это странно. Пошла искать телефон, но напрасно потратила время - ответная трель раздалась где-то в квартире. Его мобильник нашелся в куче одежды оставленной на кресле вчера.
        Пока они не вернулись, бестолково слонялась по квартире, понимая, что беспокоиться и выдумывать всякие ужасы еще рано. Надо успокоиться. Идти искать их тоже не вариант, парк большой, могу просто разойтись с ними. Или просто встретили знакомого, разговорились. Куча вариантов.
        Но противный тоненький голосок внутри пищал, даже не пищал, а вопил: «Это он! Это он!». Я пошла, умылась холодной водой. Посоветовав себе прекратить истерику, пока еще ничего не произошло. Если через час не вернутся, то пойду искать сама. Если не найду сама, то что же делать, придется потревожить людей в их первый день супружеской жизни и позвонить Глебу. Больше не знала, что придумать.
        С нетерпением следила за стрелкой на часах и уже вскочила, чтобы нестись к парку на всех парах, как заскрипела входная дверь.
        Уф. Выдохнула.
        - Что же вы так долго…
        Слова замерли в горле. Егор нес Дрейка на руках, лицо серое, волосы взъерошены, в глазах боль, потрясение, и чувство вины. Пес был частично забинтован, нос разбит.
        Устало уложив его на диван, он сам сел на пол рядом. Я подошла и погладила осторожно короткую шерстку между ушей. Карие глаза печально поглядели не меня.
        - Что случилось?
        - Я так и не понял, - широкие ладони закрыли лицо, он долго не продолжал, справляясь с собой, - отпустил его побегать, как обычно. Сам побежал круг, но когда дошел до середины, услышал собачье поскуливание, переходящее в визг…. Побежал на этот звук. Дрейк лежал в кустах из бока кровища льет. А того козла я не догнал. Только видел, как кусты за ним шевелились в стороне… Черт!
        Он еще помолчал.
        - Я бы его убил. Но не до этого было. Возле парка такси стояло, мужик хороший попался, довез нас быстро до ближайшей ветеринарной клиники. Не побрезговал, что машину испачкает. Короче повезло. И все не так серьезно оказалось. Ранение поверхностное, только крови много. А так, пару дней полежит и опять в строй. Да, Дрейк?
        Пес тихонько проскулил что-то.
        - Это он от лекарств вялый. Я одно не могу понять. Зачем? Ведь он добрый такой, дружелюбный. Зачем?
        - Я не знаю. О, Господи!
        Из глаз полились слезы.
        Он обнял меня и погладил по голове.
        - Все обошлось, все хорошо…
        Но поганое ощущение, что это не конец, а только начало цепочки событий, усиливалось и вскипало внутри.
        Весь день был посвящен уходу за нашим мохнатым другом. Даже боязно, как бы он совсем не разнежился в такой атмосфере. Мобильник оживился в десять вечера. Номер был незнакомый, но занятая другими мыслями не придала этому значения и рассеяно нажала на кнопку, удивляясь тому, кому и что понадобилось в такой час.
        - Алло. Слушаю вас?
        - Привет, милая.
        И голос такой спокойный, ласковый, певучий, как будто мы расстались только вчера, после кино или кафе. Никакой тебе зловещей трескотни из трубки или шорохов, ни скрипучего голоса, как в кино.
        Все обычно и просто и от этого еще страшнее.
        - Привет.
        Егор издалека посмотрел на меня и вопросительно качнул головой. Наверное, лицо у меня в этот момент было как минимум испуганным.
        Я махнула рукой, показывая, что звонок неважный, и направилась в сторону ванной. Внутри с грохотом сошла горная лавина и завалила все оборонительные сооружения, выстроенные мною, оставив только лед и холод.
        - Не молчи, милая. Это так скучно. Мы давно не виделись, неужели тебе совершенно нечего мне сказать?
        - Нечего.
        Дверь я захлопнула и теперь смотрела в зеркало, как лицо становится замерзшей маской, а глаза двумя стекляшками без эмоций.
        - Жаль, очень жаль. А я ждал, хотя бы банальных слов. Типа, прости, что продырявила тебе башку ведром и оставила помирать в огне пожара. Этого было бы достаточно.
        - Достаточно того, что я не рассказала о тебе. По-моему этого вполне достаточно.
        - Хм…. А ты стала прагматична. То высокие чувства тебя волновали, а сейчас…. Ладно, я не о том. Я наблюдал за тобой…
        - Я поняла уже.
        - Твои прогулки по парку с самого утра наводят на мысли о бессоннице. Я прав?
        - Ты же следил за мной. Зачем тебе тогда что-то объяснять?
        - Не кусайся. Держу в руках фотографии. Ты такая загадочно-грустная и притягательная.
        - Зачем ты звонишь?
        «Не понимаю, зачем разводить эту дребедень про загадочную грусть? Ты, дорогая, похоже, забыла, с кем говоришь. Это ведь его любимая игра загонять мышку в угол, потом опять выпустить, а потом снова в угол. Весь смысл в этой игре».
        - Зачем? Я уже сказал, давно мы не виделись и не разговаривали. Я соскучился.
        - Неужели? Не нашел пока другую игрушку?
        Послышался тяжкий вздох.
        - Ты никогда не была для меня игрушкой. Я много раз об этом твердил.
        - Позволь мне не поверить.
        - Не верь. Ты никогда мне не доверяла. Это очень обидно, - я фыркнула в трубку, так, что он услышал. - Да, обидно.
        - Какая глупость. Тебе обидно…
        - Потому что, хоть и не сразу, но я открыл тебе почти все свои секреты. Душу, можно сказать выворотил наизнанку, - «это точно, наизнанку мою и свою», я сглотнула, но это движение далось с трудом. - Я был предельно откровенен. И что? И, кстати. Не припомню, чтобы ты была сильно против.
        - У меня не было выбора.
        Смех был очень громким, таким, что пришлось отнести трубку подальше от уха, когда он прекратился, поднесла обратно.
        - Выбора…. Ох, ну и насмешила ты меня. Выбор есть всегда, моя милая. У тебя он был. Но ты проявляла отменное усердие при наших встречах, - смешок, тихий, говорящий сам за себя. Я вдавила ногти в ладонь. - И была очень довольна. А что, не так? Можешь все отрицать. Но я помню все детали. Твои стоны, поскуливания даже иногда, как ты прикусывала мою губу до крови, как твои ногти…
        - Замолчи!
        - Хорошо, замолкаю. Но вспомни, разве все не так было?
        Я молчала задавленная своими воспоминаниями и ужасом и стыдом, от того, что не могла объяснить своего поведения. Что могло быть общего у меня с той девушкой, в которую я превращалась рядом с ним. Только общее тело. Разум голосил, орал, что на самом деле все не так.
        Другой голосок тихий, вкрадчивый говорил: «С ним ты настоящая. Такая, какая есть. Необтесанная обществом и моральными устоями, правилами этикета и еще бог знает чем. Да, все так. И ты боишься себе в этом признаться. Боишься до ужаса, что кто-то узнает об этом. И самое главное, что он это понимает. Он все про тебя знает. Все твои потаенные желания, страсти скрытые под слоем цивилизованности и воспитанности. Этой маской, которую ты носишь каждый день и к которой привыкла как к своей собственной коже».
        Или не так.
        Он просто использовал мое влечение и страсть по-своему. Придал им совсем другую форму, подстроил под себя, как музыкант инструмент.
        Свое наваждение им я никак не могла отрицать. Это было. Вопрос только в том есть ли помимо этого еще что-то.
        - Милая? Ты там уснула?
        - Нет. Я не уснула. И все еще не понимаю причину, по которой ты мне звонишь. Прошел почти год, а ты связался со мной только сейчас. Что тебе нужно?
        - А ты скучала по мне?
        - Нет. Не очень.
        - Я заметил, что не очень. Ты в ванной? Я просто слышал, как захлопнулась дверь и эхо небольшое.
        - Да.
        - Что ж прячешься от любимого? Или он так временное увлечение?
        - А это не твое дело!
        - Почему же, мое. Помнишь, я тебе кое-что обещал? Что никто и ничто не помешает нам быть вместе. Помнишь?
        - Помню. Но ты как-то странно исполняешь свои обещания, учитывая, что все это время от тебя не было, ни слуху, ни духу. И удар ведром по твоей голове выразил мое отношение к твоему предложению.
        - Это было не предложение. И от тебя я такого, конечно, не ожидал. Но мое решение остается неизменным. А на счет молчания, тут все просто. Потребовалось продолжительное время на реабилитацию.
        - Все же я не могу понять. Что же ты хочешь от меня? Объясни или я ложу трубку.
        - Не ложи трубку, а то хуже будет.
        - Не надо угрожать. Мне все равно и ты это прекрасно знаешь.
        - Я не угрожаю. Я предлагаю: найди меня. Это в твоих интересах.
        Внутри все замерло.
        - Что за ерунда? Это розыгрыш такой?
        - Нет, это не розыгрыш. У меня неплохое чувство юмора, но не в этот раз, милая.
        - Перестань меня так называть и объясни толком или отвали. Я обращусь в милицию, что мне звонит какой-то псих и угрожает.
        - Можешь и так поступить. Твое право. Но хотел узнать. Как себя чувствует Дрейк?
        Я присела на ванну.
        Вот дерьмо!
        - Неплохо, сейчас.
        - Это хорошо. Не очень люблю театральные эффекты, но тут я подумал, что понадобится маленькая демонстрация. Это не розыгрыш, как ты могла сама убедиться.
        - Да.
        - Вот и чудненько. Теперь слушай меня внимательно… - его прервал стук в дверь.
        - Лера! Лера, ты долго еще будешь разговаривать по телефону, прячась за унитазом?
        В трубке хмыкнули.
        - О, у него даже чувство юмора есть. Он просто находка, милая.
        - Заткнись, - это я прошипела в трубку. А потом громче, чтобы было слышно за дверью. - Я скоро. Это Марина звонит.
        - Марина позвонила сейчас на домашний и пожаловалась, что не может до тебя дозвониться.
        - Я скоро.
        - Хорошо.
        Выдохнула и вернулась опять на бортик ванной.
        - М-да. Могу только сказать - роль Штирлица не удалась. Или нет, радистки Кэт.
        - Заткнись.
        - Ты сегодня как то совсем не оригинальна. Даже вон соврать толком не можешь. Без огонька, без выдумки. Короче, мне тоже это все надоело, - он приостановился, голос потерял свою тягучесть и напевность, видимо эта игра ему надоела. - Найди меня, а то следующим будет твой любовник. И далее по списку: тетка, Марина…
        - Ты бредишь.
        - Нет. Я не брежу и вполне в своем уме. И уже напомнил тебе, что не забываю своих обещаний и всегда держу слово. И ты моя.
        - В чем проблема? Приезжай.
        - Нет. Я злюсь и хочу, чтобы ты немного постаралась. Помучалась. Игра по моим правилам.
        - Ты больной.
        - Говори, что угодно. Но все останется в силе, пока ты не вернешься ко мне. Добровольно.
        - Добровольно? Ты что-то путаешь. Шантаж не подразумевает добровольности.
        - Это опять твой выбор. Только твой. Можешь ведь обратиться в милицию. Но сама понимаешь дело закрыто. Ничего на меня, как участника тех событий не указывает. Вообще ничто не указывает на пару в этом деле. Я постарался, поверь мне. И тебе решать, что делать. Давай, милая, действуй. А то в последнее время ты больше напоминаешь овощ.
        - Не без твоей помощи.
        - То, что ты не можешь принять себя настоящую, это не моя проблема, а твоя. Я лишь помогаю тебе. Совсем чуть-чуть направляю в нужную сторону.
        - Чуть-чуть…
        - Да. Решай. Все в твоих руках. Иначе с продырявленным боком будет ходить твой юморист, если будет ходить, конечно. Кстати, он мне нравится, отличный выбор. Но ты моя. Не забывай об этом. До встречи.
        И отключился.
        До встречи! Самоуверенный засранец!
        Я включила холодную воду и немного поплескала в лицо. Вроде помогло. Хотя, в голове, как был некий туман, так и остался.
        Что делать?
        Хороший вопрос. Можно, конечно, поступить, как здравомыслящий гражданин и отправиться в милицию. Но с чем? Как объяснить кто он? Да, черт с ним придумаю историю. Можно и не выдумывать лишнего. Познакомились у тетки, погуляли, он уехал, а я нашла другого. Вот звонит, беситься, угрожает.
        И что?
        А ничего, пока кто-нибудь реально не пострадает. Все ты прекрасно понимаешь. Милая. Усмехнулась и еще зачерпнула холодной воды и вылила обратно. Опять тот же вопрос. Что делать?
        Неужели пойти на поводу у этого психа? Ты знаешь. Что он псих. Это знаешь, к сожалению только ты. Никакой справочки у него по этому поводу не имеется из соответствующего учреждения. Для остальных это обычный средний бизнесмен. Немного закрытый и резкий. Но это и понятно, по-другому бизнес и не построишь.
        И все же?
        Не знаю.
        Вышла из ванной. Егор отвернувшись, что-то строгал на деревянной доске. Похоже, назревает скандал. Ничего необычного. Мне бы тоже было неприятно и непонятно, почему он болтает по телефону в ванной, закрывшись. В голову сразу полезли бы ненужные мысли. И вообще, а как же пресловутое доверие?
        Подошла, обняла сзади. Очень нужно было почувствовать его силу и спокойствие, этого как раз и не хватало сейчас. Мышцы под моей ладонью напряглись. Пришлось ему сдаться и оставить свой оскорбленный вид.
        - Что случилось? Ты можешь мне объяснить?
        Вдохнув его запах, потерлась о мягкую ткань футболки и отпустила. Надо на что-то решаться.
        - Мне придется на какое-то время уехать.
        - В смысле? Еще раз спрашиваю, что случилось?
        - Я и объясняю. Мне придется уехать. Не хочу врать, придумывая причины.
        - Спасибо и на том.
        Кинул нож на стол и повернулся так, чтобы видеть мое лицо и глаза.
        - Скажи просто, что случилось. Любую проблему можно решить. Тем более вместе. Я же все вижу и понимаю, что что-то изменилось за эти два месяца. Ты опять ушла глубоко в себя.
        - Ты говоришь прямо, как мой психолог.
        - Причем здесь это? Я не твой психолог. Мне важно знать, что происходит. Иначе я не смогу тебе помочь.
        «Мне никто не сможет помочь».
        - Я вижу все отчаянные мысли, они написаны у тебя на лице. Просто доверься мне, наконец. Доверяй мне.
        - Я доверяю.
        - В какой-то мере да. Но иногда у меня такое ощущение, что я живу только с частью тебя, а остальное скрыто.
        - Ты уверен, что хочешь узнать эту часть меня? Она может оказаться совсем не такой, как ты себе представляешь. И вполне возможно, совсем непригодной для общения.
        Видно было, что он взбешен.
        - Это уже мне решать. Я думал, просто подожду. И все само встанет на круги своя, если не пытаться вытряхивать из тебя твои мысли и чувства.
        - Не надо, не вытряхивай. Все равно ничего не добьешься. Я расскажу. Когда смогу. Сейчас это невозможно.
        - Почему?
        - Просто невозможно. Есть вещи, которые касаются только меня и моей прошлой жизни. И не ты и никто другой не поможет мне разобраться со всем этим.
        - Откуда ты знаешь? Попробуй.
        - Нет.
        - Это гордыня. И еще раз повторюсь, ты мне не доверяешь.
        - Доверяю. Ты мой самый близкий человек.
        - Неужели… Лера. Я хочу тебя защитить. Даже, если придется защищать от самой себя. Готов помочь тебе в любой ситуации. Черт! А ты закрылась, и я не могу достучаться до тебя.
        - Прости. Но не нужно. Сейчас мне нужно уехать.
        - Куда?
        - Я пока не знаю. Сначала к себе на квартиру. Вызову такси.
        Егор сел на диван. Дрейк мирно похрапывал на своей половине. Посмотрев на его перевязанный бок, сглотнула комок в горле, обошла их на ватных ногах, присела на корточки, рядом с его коленями и положила ладони на большие руки - аккуратные ногти, вздутые вены, как же я их люблю.
        - Егор, я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. Но, ту часть меня, не знаю, как объяснить. Нужно отрубить. Иначе она отравит жизнь дальше и тебе и мне, а я не хочу этого.
        - Невозможно взять и вырвать что-то из своей жизни, как лист из тетради. И раз уж мы вместе, придется уживаться, как с плохим, так и с хорошим.
        - Я понимаю, просто дай мне это время. Я прощу тебя только об этом.
        - Я хочу знать.
        - Нет.
        Он медленно снял мои руки и встал, походил.
        - Я ничего не могу обещать, если ты уходишь не объяснившись.
        - Я не могу.
        - Все ты можешь! Я сейчас немного не в себе, потому что совершенно не знаю, что и думать. Не знаю. Извини, но ничего не могу обещать. Ты уходишь, значит уходишь.
        Я поднялась, прошлась по квартире, собирая вещи, на которые наткнулась. Половину оставила. Мне было все равно.
        И теперь стою на вокзале в чужом городе, такое ощущение, что посреди пустыни - некуда возвращаться, никто не ждет.
        С одной стороны легче. С другой - он прав. Я так и не смогла заново научиться доверять людям. И мне жаль, что мы так расстались бестолково и глупо.
        На вокзале было довольно много народу в этот утренний час. Кто-то выглядел на удивление бодро, но в основном все пялили бессмысленные глаза и пытались понять, куда же им нестись со своими сумками и чемоданами.
        Следуя указателям, поднялась наверх по переходу, напоминавшему подземный ход гномов. Выбралась и огляделась по сторонам. Люди спешно разъезжались кто на такси, кто на своих машинах.
        Рядом с вокзалом работало круглосуточное кафе, я направилась туда заправиться кофе, чтобы не заснуть. И подумать над планом действий, выработанным мною и Глебом.
        Да, хоть это и кажется странным.
        Встречалась я с Мариной, дабы объясниться, почему не отвечала, но они пришли вместе. Наплела, что мы с Егором поссорилась и теперь подумываю уехать ненадолго, сменить обстановку. И вроде все складно, про причину естественно замалчивала.
        - Ничего не понимаю. Это ерунда какая-то. На свадьбе вы были просто два голубка. Пара дней не может все так круто изменить.
        Пожала плечами. Настаивать она не стала, знала, что давить бесполезно.
        - Ладно, ладно. Но хоть куда ты поедешь? Ты с теткой советовалась?
        Нет, вот с кем с кем, а с ней я этот вопрос в последнюю очередь обсуждать буду.
        Мы пообщались еще немного. Глеб почти все время молчал, только иногда поглядывал на меня испытующе. Позвонил вечером и назначил встречу на завтра. Ничего не понимая пошла, просто не знала, что делать. Искать кого-то задача не из простых. Единственное, что я для этого сделала. Это увиделась с Вероникой и, проведя час три в разговорах, подвела ее к теме нужной мне. Мол потеряла из виду того мужчину - ну, как разве ты не помнишь, зам какого-то там. Она махнула ручкой и объявила, что он не зам, а один из соучредителей фирмы. Жаль, очень жаль, человек состоятельный, интересный. Чем она может помочь?
        А мне хотелось узнать все реквизиты фирмы, в которой он был соучредителем. И получила данные, плюсом даже копии некоторых договоров. Это было очень кстати.
        Я смотрела на эти бумаги и не очень представляла, а что дальше? Залезу в интернет, почитаю, если там есть какая-нибудь информация о них. Но специфика у них такая узкая. Черт!
        На соседний стул кто-то тяжело и я вздрогнула. Глеб покосился на листки, буркнул что-то официантке и замер, вглядываясь в меня.
        - Привет.
        - Привет, Глеб.
        - Что изучаешь?
        - Так бумажки с работы.
        - Серьезно? Ты же вроде уволилась?
        - Да, вроде…
        - Я давно хотел с тобой поговорить, но раньше все никак случая подходящего не было. И не хотелось напоминать. Тем более что у тебя процесс восстановления пошел тяжелее, чем у Марины.
        - Я понимаю. Но о чем ты хотел поговорить? Не понимаю.
        - Дело, конечно, закрыто. Но в нем некоторые детали не сходятся, - я покрылась липким потом.
        - И какие же?
        Он покрутил ключи в руках.
        - Характер некоторых повреждений у вас с Мариной немного разный. Мелочь, но мне бросилось в глаза.
        - Это важно? Может ему нравилось разнообразие.
        - Может. Я не специалист. Но последние события подтверждают мои сомнения.
        - Какие события?
        Глеб посмотрел на меня тяжело, показывая, что играть с ним в дурочку не нужно.
        - Лер, я знаю содержание записки. Соседка, что вышла на твой вой, заглянула в нее и запомнила. Там всего два слова: «Привет, милая». Не хочешь рассказать, в чем дело?
        Я посмотрела в окно. С одной стороны не хотелось никого вмешивать. С другой, одной мне не справиться. И, если предупредить, он всегда будет на чеку и на душе будет спокойнее.
        - Если ты не расскажешь, то моя фантазия дорисует черт знает что.
        - Это точно, - вздохнула и закрыла глаза.
        - Чей труп мы нашли?
        - Маньяка.
        - А кто тогда тебе пишет? Их двое было?
        - Да их двое. Один местный. Второй из другого города. Они познакомились на сайте в интернете, долго общались и через некоторое время встретились.
        - Прямо история любви.
        - Смешно. Но мне не очень. У этого очкарика была одна маленькая проблема, которую они решили вместе, - Глеб приподнял брови вопросительно, - он мучил, но убивать не хватало духу. Поэтому убивал второй.
        - Ясно, очень интересно. И получается что?
        - Получается, что теперь он неизвестно где. И я была с ним знакома и встречалась до того, как меня этот Дима похитил.
        - Офигеть.
        - Я тоже офигела и это еще слабо сказано, когда увидела его в обнимку с нашим тюремщиком…
        И дальше все полилось, как огромный поток. Перед глазами пелена и ощущение такое, что мы одни в кафе никого нет. Я закрыла глаза и обхватила ладонями кружку. Нет, никаких пикантных подробностей не прозвучало. Только факты, которые могли бы помочь найти его и вообще о роли Андрея во всем этом.
        - Глеб, не знаю, что делать? С чего начать?
        - Ты уверена, что Дрейк его работа?
        - Даже, если и не уверена, проверять не хочется. Я знаю, на что он способен.
        - Понятно. Это, конечно, крутой поворот. Одно дело просто подозревать. Поймать его можно будет уже на новом эпизоде.
        - Черт! Мне не интересно на чем ты хочешь его подловить. Что мне делать?
        - Не знаю. Он от тебя не отстанет. Вот и предлагаю тебе выйти на него и попробуем выловить его на новом деле… Или, что ты хотела сделать?
        И встревожено посмотрел на меня.
        - Не сходи с ума, Лера.
        - Я не схожу с ума.
        - Понятно, что ты чувствуешь себя загнанной в угол. Но не делай резких движений. Мы все разрешим. Хотя он гад осторожный.
        - Это точно. Глеб, я боюсь. Или не совсем так… Я чувствую, что все закончилось. Не знаю, как объяснить.
        - Не надо. Успокойся. Я попробую выяснить что-нибудь. Это копии документов?
        - Да. Это договоры с фирмой моей тетки. Андрей является одним из соучредителей.
        - Это хорошо. Я возьму их?
        - Да бери.
        - Пожалуйста. Пока ничего не предпринимай. Хорошо?
        - Хорошо.
        В парке уже пожелтела листва на деревьях. Солнце светило уже не по-летнему ярко - весело и беспощадно. А уже чуть лениво. Его лучи, как тягучая карамель, протягивались сквозь листву.
        Я кинула взгляд вдоль аллеи. По ней спокойно прогуливались мамочки с колясками и пожилые пары. Щемило в груди, когда я смотрела на них. Вот осторожно поправляют одеяло на кульке внутри коляски, а вот его уже не слишком твердый локоть поддерживает ее худенькую ручку с прожилками синих вен.
        Усмехнулась. Еще заплачь.
        Потом отвернулась и закрыла глаза. Не самое лучшее время для психоза.
        «А у тебя на это никогда не было времени. Ты себе сама не даешь немного расслабиться». Это верно. От того, что я изъем себя изнутри сомнениями и разными тяжелыми думами, ничего не поменяется. Просто отпусти, как будет, так и будет.
        - Привет.
        - О, Черт!
        Опять не заметила, как Глеб подкрался ко мне сзади.
        - Извини.
        - Ничего. Привет.
        - И так… Что я вам могу рассказать интересного. Собственно, почти ничего. Пять лет назад Горелов Сергей Витальевич и наш общий товарищ организовали фирму, которая достаточно быстро раскрутилась. Стройматериалы. Теперь у них филиалы в нескольких городах. В том числе и в нашем. Открыли года полтора назад. Но…
        - Но?
        - Полгода назад Андрей продал свою долю третьему лицу и вышел из дела. И, похоже, переехал в другую местность. Никаких связей не поддерживает, только с партнером.
        Я сидела, сжавшись на своей стороне лавочки.
        - Содержательно.
        - Чем могу.
        - То есть никаких направлений поисков ты мне не дашь.
        - Почему же. Через партнера попробуй.
        - Оно да.
        - Лер, я не могу сделать это за тебя. Хотя очень бы хотел. Если он следит за тобой, то знает обо всех твоих передвижениях. Это для него игра и по его правилам. Сама понимаешь.
        - Понимаю.
        - Еще что. В этом городе у меня знакомый есть. Если будут сложности, обратись к нему, - протянул мне бумажку с именем и номером. - И еще, хорошо бы поддерживать связь. Но так, чтобы он о ней не знал. На днях попробуй это организовать.
        - Хорошо.
        - Лер… Обязательно звони мне. Хорошо.
        - Хорошо.
        - О, Черт…
        На дне чашки осталась мутноватая жидкость от кофе. Он давно остыл и покрылся пленкой. Никто не обращал на меня внимание, здесь давно привыкли к полусонным, изможденным, издерганным посетителям.
        Никакого плана на самом деле мы не придумали. Точнее мне дали направление и все. Надо было вставать, доставать из кармана рюкзака блокнот, где у меня записаны все данные, на всякий случай, куда-то идти.
        Я ничего не хочу.
        Хотя нет, хочу. Поехать обратно, зайти в парк, сесть на скамейку и ждать Дрейка. Когда он подбежит и положит морду мне на колени.
        Вдох-выдох. И так. Зашелестела листками, некоторые загибались и переворачивались с трудом. Адрес юридический их фирмы есть, осталось только доехать туда.
        Ага, и Горелов Сергей Витальевич возьмет и как на духу выложит мне всю информацию. Мол, так и так, живет там-то, занимается тем то.
        Сомнительно. Можно сочинить историю. Опять же неизвестно насколько близко они общаются. И если он хорошо знает Андрея, то может ответить, что раз телефончик не оставил, значит были причины. Ладно, на месте разберемся. Крайний вариант - обратимся к другу Глеба.
        Когда такси остановилось перед двенадцатиэтажным зданием сплошь стекло и металл, солидная табличка, мраморные - или из чего они там - ступеньки, то я немного струхнула. Заплатила водителю, вытащила свой потрепанный рюкзак, сглотнула. К офису потихонечку подтягивались работники, было где-то восемь тридцать утра. Охранник у дверей косо посмотрел на меня, а может просто рвение в работе проявляет. Надо решаться. Зашла внутрь. Итак, нужное мне ОАО занимает верхние четыре этажа, неплохо.
        Девушка на ресепшене остановила меня. На работника офиса я совсем не похожа: в джинсах, кроссовках, ветровке, высокий хвост.
        - Доброе утро. Девушка куда вы направляетесь?
        - На 12 этаж, мне нужно…
        Она не дала мне договорить, кивнула. Люблю таких исполнительных, настолько погруженных в процесс, что не дают тебе и слова сказать.
        - Вы от фирмы? Уборщица?
        Кивнула. Собственно мне все равно.
        - Третий день уже жду. Наконец-то. Вам на второй этаж, по коридору налево, 203 кабинет, табличка «администратор». Поняли?
        - Да. Спасибо.
        И отправилась на второй этаж. Видно судьба или провидение мне помогает. Даже выдумывать ничего не пришлось и выслеживать этого Горелова после работы или забираться, как показывают боевиках, по стене в его офис. Просто уборщица, замечательно.
        Администратор, Людмила Сергеевна Шевелько, внимательно изучила мой паспорт, трудовую книжку. Поподнимала брови. Спросила, почему уборщицей. В ответ, я промямлила, что новый город, новое место, ни знакомых, ни родственников, надо же с чего-то начинать. Она покивала в ответ и отправила в отдел кадров, заключать трудовой договор. Потом меня передали на поруки еще одной женщине - заведующей хозяйственным отделом. Варвара Николаевна была строгой, сухощавой, в отглаженном халате и со строгим пучком на голове. Мне показали раздевалку с душевой, комнату, где хранится рабочий инвентарь. Также объяснила, когда и где убираться и что убирать.
        - Ты прибираешь часть двенадцатого этажа: зал заседаний, кабинеты заместителей, главного бухгалтера, также комнаты, где сидят секретари, основной коридор.
        И так далее.
        Вышла наружу уже ближе к вечеру с квадратной головой. Приступать надо было завтра. Узнав, что жить мне негде Варвара Николаевна снабдила меня адресом подруги, которая сдавала свою трехкомнатную квартиру иногородним студентам в основном.
        Когда я через час добралась до нужного мне дома, квартирная хозяйка ждала около подъезда с мопсом на поводке. Тот вполне равнодушно обнюхал меня и отвернулся к кустам.
        Дальше опять информация: где, что, когда, сколько, на сколько. Голова как будто еще немного распухла.
        Немного повалявшись после ее ухода на продавленном диване, встала, свалив свои нехитрые пожитки, уместившиеся на одной полке, в шифоньер, послала сообщение Глебу.
        То как мне передали этот второй телефон целая история про шпионов. Он назначил встречу в парке, а сам не пришел. Помню, что была очень зла, бурчала «будто мне заняться нечем, как ходить туда-сюда». Из-за поворота аллеи вышла компания парнишек тел пятнадцати-шестнадцати они веселились, толкали друг друга, орали и один из них налетел на меня, пребольно стукнув в плечо.
        - Извините.
        И двинули дальше. Я еще раз посетовала, что бездарно потратила время и уже ближе к дому обнаружила в кармане ветровки телефон. Небольшой, старый, кнопочный. В контактах забит только один телефон. Все ясно.
        Схватив ключи, спустившись вниз и перейдя через дорогу, направилась к небольшому магазинчику хозяйственных товаров. Комплект постельного белья, кружку, тарелку и ложку мне выдали. А вот рыльно-мыльные - это сама покупай. Глянула в кошелек - не густо, после оплаты аренды за квартиру. Понуро погуляв по магазину, вернулась обратно.
        Моя соседка не ночевала дома. Поэтому, пожевав бутерброд, рано легла спать.
        Пылесос мерно гудел, пока я возила им туда-сюда, туда-сюда по ковролину в зале заседаний.
        Прошло полторы недели и единственное, что было хорошего в моем здесь пребывании это то, что еще через недели полторы или неделю получу деньги. Макароны с бутербродами уже надоели.
        За окном лил дождь, и настроение было очень схожим с погодой. Если вначале еще был какой-то запал, интерес теперь все это сошло на нет. Ощущала я себя довольно глупо. Шпионки из меня не получилось.
        Было раннее утро, офис еще спал, и предстояло убрать у секретарей и главный коридор.
        Я наладила отношения с одним из охранников в возрасте. Мы вместе иногда пили кофе по утрам, после того как уберусь, конечно. Сначала разговаривали так на общие темы: о семье, учебе, о его детях, внуках. А потом я уже начала невзначай как бы, иногда в шуточной форме, задавать интересующие меня вопросы.
        - Ох, Иван Давыдович, вот интересно, а кто убирается в кабинете главного?
        - Сама Варвара Николаевна и убирается. Никому это дело не доверяет.
        - А у вас, что тут секретное военное производство? За что так переживать?
        - Не знаю. Директор сам так установил. У него там еще комната отдыха есть маленькая кухня. Короче, почти квартира.
        - Понятно. Но есть ведь камеры наблюдения. Если он переживает, что уборщицы сопрут у него что-нибудь ценное. Например, мраморную пепельницу.
        - Нет там мраморных пепельниц и камер тоже нет. Они только в коридоре. Зачем они в каждой-то комнате? Только трата денег.
        - Ага, - поддакнула я.
        Только эти знания мне совсем не пригодились. Горелова Сергея Витальевича встретила только всего пару раз во время вечерней уборки. Мужчина за сорок коротким ежиком темных волос, невысокий, худой, но с небольшим пивным брюшком, лицо замученное. Поговаривали, что жена у него порядочная язва. Проводил он почти все время в кабинете.
        Что бы такое сделать? Подкараулить в коридоре и разлить перед ним воду, пока барахтается на полу, свистнуть телефон? Нет, глупость.
        Автоматически перетащила пылесос в секретарскую комнату. Начала вытирать пыль, полила засыхающий, до моего появления здесь, цветочек в кадке. И уже хотела нажать кнопку на моем звере, как дверь распахнулась, и Сергей Витальевич влетел в комнату, запнулся за провод, матюгнулся.
        - Доброе утро.
        Он хотел ответить, похоже, в той же нецензурной форме, но в кармане пиджака завозился телефон и отвлек:
        - Да! Здорово, Андрюха! Чего в такую рань звонишь… Да, ты прав в другое время мне некогда. А чего ты ожидал? Ушел, теперь я в постоянной запарке… Да, все нормально… - и прошел в кабинет, чуть прикрыв дверь, разговор был все равно слышен. Взяв тряпку, я по второму разу начала протирать этажерку у двери, прислушиваясь.
        - Как всегда… Да, Ленка рвет и мечет… Ага. Ну, ты же ее знаешь. На прошлой неделе приехала проверять меня в офис… Да, да такая вот ерунда. А куда я денусь, бумаг на столе столько, что моей макушки не видно… У тебя как? Получается что-нибудь? Все наладилось? Это хорошо. Хотя я не должен радоваться, но все равно я рад за тебя…
        И далее в том же духе. «Твою мать, хуже баб треплются». Сердце бешено колотилось. Как бы узнать, достать телефон? А еще лучше адрес. Дяденька помогите бедной девушке, у которой не хватает толка играть в детектива. Или фантазии, как у завзятой авантюристки, придумать комбинацию с обманным ходом и узнать нужную информацию.
        - Все тогда, не отвлекаю, и ты меня не отвлекай дел по горло. Еще налоговая проверка… Ага… Да… Удачи! Передам.
        Послышался стук пластмассы - это телефон бросили на стол. Между прочим, дорогая игрушка! Потом хлопнула дверь внутренней комнаты. Я осторожно засунула нос в проем - никого. Быстро добежала до стола, руки чуть тряслись, даже вспотели от напряжения. Сенсорный экран не реагировал. Черт! Наконец-то - входящие звонки. Где же у него тут ручка… бардак, просто ужас. Неужели Варваре Николаевне платят за создание хаоса на рабочем месте начальника… Не о том думаешь. Ручка нашлась под кипой бумаг. Пришлось еще осторожно все поднимать, а то вдруг у него тут творческий порядок, все по фен Шую разложено. Быстро списала последние четыре цифры. Шум воды стих. Твою мать! Почти кинула телефон обратно и, как кенгуру, ускакала обратно, ногой нажала кнопку на пылесосе и стала интенсивно возить вокруг. Уф-ф.
        Сергей Витальевич в одной рубашке без галстука и пиджака, выглянул и опять с неудовольствием воззрился на меня.
        - Вы еще долго?
        Сделала вид, что не слышу.
        - Вы еще долго?
        - Что?
        Выключила свою машину.
        - Вы еще долго будете работать?
        - Нет, Сергей Витальевич. Уже заканчиваю.
        От звука собственного имени он как-то подобрел. А может от того, что смотрела на него испуганно-преданными глазами.
        - Хорошо.
        И закрыл дверь.
        Я быстро доделала свою работу и вернулась к себе в подсобку. Никого не было. Лихорадочно нажимая кнопки на телефоне, написала сообщение знакомому Глеба. Указала добытый телефон. Мне хотелось узнать, на кого он зарегистрирован. Или не надо ничего узнавать, а просто позвонить?
        Предыдущий номер оказался «левым». Надо попробовать все. Один день уже ничего не решит.
        Ждать и вправду пришлось не долго. На следующий день он мне позвонил и сообщил всю информацию, какую смог собрать. Как ни странно Андрей зарегистрировал телефонный номер на себя.
        В соседней области им был приобретен дом на его же имя.
        Итак, я тебя нашла.
        Вещи собраны, рюкзак на плечи. Единственное, что меня задерживало - это квартира. Нужно было сняться с постоя. Пришлось ждать мою даму с собачкой, которая очень неохотно, с нескрываемым недовольством, прибыла к подъезду. Выгуляла немного своего песика и потом уже поднялась. За всем этим я наблюдала из окна.
        Осмотрев комнату, она еще немного побормотала себе под нос о молодежи, что все скачет как блохи с места на места.
        Нетерпение сжигало меня. Казалось, чувствую, как каждая секунда утекает из пальцев и времени все меньше. Хотя, на что меньше? Почему меньше? Или не времени становится меньше, а моей решимости? Скорее всего, второе. Я барабанила пальцами по ноге, смотрела то на нее, то на собачонку, что суетливо крутилась вокруг нее. А в одном ухе гремела музыка, чтобы хоть немного ослабить пружину затянутую внутри.
        «Я растворяюсь в каплях дождя,
        Сердцем моим станет волна.
        Болью моей станет тайфун,
        Памятью - моря шум…»[16 - «Растворяясь» - сл. А. Горшенёв (входит в альбом гр. «Кукрыниксы» «Шаман», 2006г)].
        И даже временами получалось полностью утонуть, погрузиться в мелодию, забыться. В данный момент просто нужно отключиться от реальности и пережить в своем тихом оазисе.
        - Так. Вроде все нормально. Жаль, что Вы съезжаете. Трудно найти сейчас приличных квартирантов.
        С этим я могла согласиться, свою соседку видела всего пару раз. Все свободное время она, похоже, проводила либо в клубах, либо у друзей и удостоила меня лишь парой фраз из своих уст: мрачное «доброе утро» и «ты надолго в ванную?». Да, было очень приятно познакомиться и пообщаться. Но может это просто зависть. Человек так весело проводит время, занимается, чем хочет.
        На этот раз решила проехаться на автобусе. Все-таки разнообразие. Хорошо хоть зарплату получила, не зря махала тряпкой. Усмехнулась и взглянула в мутное стекло. Кресло было достаточно удобное, но ехать часа четыре. Я написала Глебу куда направляюсь. Но в этом плавании он помог на столько, на сколько смог. Дальше уже одна.
        Одна в погоне скорее за собой, чем за Андреем. Узнать, кто же я на самом деле. Это интересно. До этого была уверенность, что ответ на этот вопрос однозначен и все мои метания незначительны и глупы. Но не теперь. Когда я так близко.
        День выдался теплый. Солнце пригревало и припекало щеку. Вокруг разноцветье, с деревьев падают листочки. Люди медленно прогуливаются, поддавшись осенней монотонности и лености. Ветерок чуть развивает волосы…
        Нет, ничего не помогает. В руке у меня телефон. Я рядом, сижу на скамейке в парке, дом находиться недалеко, улицу перейти, постучать в дверь и шагнуть в неизвестность. Новая лестница, только неизвестно вниз или вверх. Помню в детстве мне часто снилось, как поднимаюсь по лестнице без перил и в душе дикий страх упасть.
        Никто не сделает этот шаг за меня. Никто.
        «Если бы взять и посмотреть,
        Что там внутри? С той стороны,
        С той стороны, где твои сны»[17 - «Альрауне» - сл. Г. Самойлова (входит в альбом «Майн Кайф?» 2000г.)].
        Вот и посмотрим, что там с той стороны. Решительно выдернула наушники и набрала цифры на телефоне. От скакнувшего адреналина руки немного тряслись. Ответили не сразу, где-то на восьмой гудок:
        - Привет, милая.
        - Привет… Я нашла тебя.
        Я открыла глаза и задержала взгляд на потолке. Было еще темно, наверное, часов пять утра. Потянулась и зарылась лицом в одеяло. Как хорошо. Чистое, свежее, приятное белье. За две недели житья на съемной квартире, уже немного отвыкла от таких радостей.
        Шторы были задернуты лишь наполовину и были видны кроны деревьев, которые тихонько шевелились. Спокойствие. Никаких тебе пьяных криков из-за стенки, соседки, что возвращается за полночь пьяная, пахнущая сигаретным дымом и мужскими терпкими духами.
        Комната только моя. Как раньше. Андрей определил мне это жизненное пространство. Ничего лишнего: кровать, тумбочка рядом с ночником, стенной шкаф и маленькое трюмо с пуфиком. Посмотрела ни них - такие милые.
        Похоже, схожу с ума.
        Нахожу милым, что маньяк, убивший и замучивший неизвестное мне количество девушек, позаботился о симпатичном столике и пуфике для меня.
        «Милая, я много раз повторял, что ты моя. Моя. Ты для меня больше, чем жизнь. Ты весь мир. Для тебя я сделаю, что угодно».
        Такими словами Андрей начал вчерашний ужин. Очень красиво оформленный стол. Белая скатерть, букет в вазочке, канделябры со свечами. Все, как полагается. Тарелки, салфетки, пузатые бокалы. Но сначала он проводил меня в мою комнату, где я оставила вещи и приняла душ. Пришлось, правда, надеть джинсы и футболку, больше ничего не было. Хотя, если бы он оставил на кровати платье - черное, черт побери - то все слишком бы напоминало сцену из фильма «Ганнибал» с Джулианной Мур. И я тоже рыжая… Может он фанат этого фильма? Не думаю, что будет уместно поинтересоваться об этом.
        Спать больше не хотелось. И было ощущение, что не я одна не сплю в такую рань. Не включая света, встала, оделась, быстро умылась в ванной.
        Дом мне понравился. Похоже старой постройки, только полностью отремонтированный. Все коммуникации современные. На втором этаже, где я была, все тихо. Прошлась по этажу, некоторые двери закрыты. Две смежные комнаты представляли собой что-то вроде гостиной - диваны, низкие столики, две стены полностью заняты полками с книгами от пола до потолка. Пробежала пальцами по корешкам. Хорошее собрание.
        Спустившись вниз, направилась в кухню. От туда слышалась тихая музыка и позвякивание посуды. Потом донесся аромат кофе. Отлично. У входа остановилась.
        «Я сошла с ума. Окончательно, бесповоротно… мне хочется остаться. Мне хочется быть с ним. Ситуация однако нестандартна. И совсем не та история любви, о которой мечтаешь в юности за школьной партой. Да уж. Как странно, что я чувствую себя спокойно и даже умиротворенно. Как будто вернулась домой. Все хватит, пора уже перестать изъедать себя. Что будет, то будет. Ты здесь. Живи только здесь, сейчас. Только здесь и сейчас».
        - Заходи, не стой там.
        Андрей стоял спиной к дверям и что-то переворачивал на сковороде. Похоже гренки. Трикотажная майка, джинсы, босиком, волосы сейчас длиннее и даже немного спускаются на плечи, ему так идет. Как всегда прямая спина, резкие уверенные движения. Он очень похудел. Повернулся чуть в профиль, и я увидела шрамы от ожогов на левой щеке, которые спускались по шее, а потом уходили под ворот футболки на плечо и предплечье.
        - Любуешься?
        Глаза его иронически поблескивали.
        - Твоя работа, милая. Было очень больно вначале.
        Сглотнув, отвела взгляд и устроилась на стуле. Когда он повернулся и начал раскладывать гренки со сковороды на тарелку, заметила еще один шрам у основания шеи. Не верится, что это сделала я.
        - Кофе будешь?
        - Да.
        - Доброе утро, кстати.
        - Доброе.
        Попивая кофе, Андрей смотрел, как я отщипываю маленькие кусочки хлеба.
        - Ты похудела. Этот твой хирург на диете что ли? Так сказать правильное питание, сбалансированное количество белков, жиров и углеводов. Или может он вегетарианец?
        - Нет. Он не вегетарианец. И я питаюсь нормально. Или ты задал этот вопрос только за тем, чтобы его упомянуть?
        Опять кривая ухмылка. Мужские сильные пальцы сжали кружку.
        - Ты, как всегда, проницательна. Прямо руки чешутся ему накостылять. А еще лучше кожу содрать живьем и потом закопать.
        - Можно без буйных фантазий? Мне они не интересны.
        - Это не фантазия. Это продумывание плана действий. Просто я пока не решил, что хочу сделать с ним.
        Кинула хлеб обратно в тарелку и, взявшись за кружку с горячим кофе, задумчиво посмотрела на нее. Сердце сделало стремительный скачок, кровь пульсировала в ушах.
        - Даже не думай, милая. Я очень ценю твою темпераментность, но этих шрамов мне достаточно.
        - Шрамы украшают мужчину. И ты очень часто повторял. Что всегда исполняешь свои обещания. Неужели забыл, что обещал мне?
        - Почему же. Очень хорошо помню. Я говорил, что, если ты ко мне не вернешься, то он пострадает или просто не вернется домой. Но не припомню, чтобы я обещал не трогать эскулапа после того, как ты окажешься здесь. Верно?
        Он был очень доволен собой. Сидел, увлеченно жевал и был похож на мальчишку, который побил только что всех в каком-нибудь соревновании.
        - Хочу немного испортить тебе аппетит… милый, - Андрей замер. - Считаю, что раз я здесь и оборвала все свои связи. Сделала так, как ты хотел, то стоит оставить и все остальное в прошлом. Я ведь для тебя этакий приз.
        - Не совсем…
        - Я не закончила. Если ты не оставишь эти мысли, то я просто убью себя и все. Мне терять нечего, возвращаться некуда. Я сама себя ненавижу. Так, что подумай. Какие бы меры ты не предпринял, я все равно найду способ. Понятно?
        Ответа не последовало. Но как говориться, молчание - знак согласия. Мы два игрока, на поле, где нет правил и границ. Просто кто кого переиграет.
        Он встал, отнес тарелку в раковину. Лицо было сурово и неприступно.
        - Я скоро ухожу. Нужно хоть иногда появляться в офисе. Помой посуду. Дом в твоем распоряжении. Но не выходи. Если все-таки уйдешь, то позвони. Я хочу быть в курсе. Твой новый сотовый на столе в гостиной. Старый на помойке. Подвал и некоторые комнаты на втором этаже закрыты. Просьбы не соваться туда. Понятно?
        - Да.
        И вышел.
        Один - один.
        Жизнь теперь напоминала какое-то старое черно-белое кино пятидесятых-шестидесятых годов.
        Я - милая, опрятная домохозяйка, встречающая мужа после рабочего дня. Хоть у меня и не были волосы накручены на бигуди, а на талии не повязан передничек с рюшами и огромным пышным бантом на попе. Немного не так, но близко.
        Даже во времени немного потерялась от однообразия и рутинности своего существования. Утром он готовит кофе, я завтрак. Потом проводы на работу, одиночество. Прибираться и заниматься остальными делами по дому, приходила два раза в неделю молчаливая, сухощавая женщина. Из-за ее вида, так и не смогла определить на пенсии она уже или нет. Имя у нее было примечательное - Ангелина Ивановна. Иногда я забавлялась тем, что выдумывала, какая у нее была жизнь, молодость, потом замужество, дети, внуки. А может быть она так и не вышла замуж, а может вдова. Это развлекало и отвлекало.
        Занималась я в основном приготовлением пиши и чтением. Библиотека тут достаточно обширная. Всегда старалась, расставляла тарелочки, раскладывала салфеточки, приборы.
        И все думала - кому из нас это быстрее надоест, кто сорвется. Потому что такое существование совсем не то, что каждый из нас ожидал.
        Мы мирно ужинали или сначала гуляли в парке, что находился рядом. Как же дивно, наверное, мы выглядели со стороны - прекрасная семейная пара. Потом смотрели телевизор. Валялись на диване в гостиной, слушали музыку.
        О, музыка это отдельная тема. Стоит сказать, что я перестала включать своих любимых исполнителей. Особенно громко и на всю катушку, как бывало раньше. С этим домом и моим состоянием такое поведение совсем не вязалось. Здесь было другое измерение. Как героиня какой-то сказки, очутившаяся в другом мире - сказочном, непонятном, необъяснимом. Наверное, больше схоже со спящей красавицей. Собственно тоже почти не двигаюсь. Нет желания. Вообще никаких желаний. Реальности нет, мира за окном нет. Есть только он и я в этом доме - зачарованном замке - где звучат блюз и джаз, еще больше замедляя и затуманивая сознание. Все реже вспоминаются родные, друзья и прошлая жизнь. Как будто и не было ничего до момента приезда сюда. Медленно текли мысли, нет сил их удерживать. Так проще, гораздо проще. Не волноваться, задаваясь вопросом: «Неужели этого он хотел? Это его мечта? Чтобы я ходила, как приведение, по этим комнатам и, в конце концов, сошла с ума, не зная, зачем вообще здесь появилась и что мне делать?».
        Мы досматривали фильм, допивали вино и расходились по своим комнатам, как пожилые супруги.
        Взломать дверь оказалось не так просто. Нашлись и молоток и стамеска. Чем только я не пробовала подковырнуть язычок - косяк рядом был весь в рытвинах. Не хотела дверь открывать секреты своего хозяина.
        Около нее я ходила уже неделю, напоминая себе героиню из легенды о Синей Бороде. Но только нет у меня братьев, могли бы спасти меня в нужный момент.
        Потом дошел весь смысл моих бесполезных усилий, я просто раскрутила и разобрала замок. Тем более что он был обычный комнатный. Довольно глупо, если хранишь за дверью серьезные секреты, а не просто надувную куклу.
        Наконец отдельные его части упали на пол, я, немного, поднажала и вуаля проход открыт. Не знаю, что думала там увидеть. В нашем общем зазеркалье могло быть все, что угодно. И когда тебе говорят не открывать какую-то дверь, то больше всего хочется сделать именно это.
        Комнатка показалась мне небольшой, метров двенадцать квадратных. В левом углу у окна стол с компьютером. В правом стеллаж с полочками, на которых были аккуратно расставлены диски. Подошла ближе, на них даты с именами и без… Черт!
        «Мои маленькие шалости». Как-то было более свободно на душе, когда не знала имен этих самых «шалостей».
        Дело было поставлено с размахом и четкой скрупулезностью. Даты на дисках и папках совпадали. Какие-то повторялись. Значит, в один промежуток времени могло быть несколько девушек. Не думаю, что его интересовали мужчины. Разве что, как объект для подчинения и манипулирования, не более.
        Ох. Толстая папка, а на ней написано «Дима» и список дат. Осторожно достала ее. Сначала шла анкета на самого Диму, потом на каждую девушку, оставшуюся там, в «белой комнате». Не было меня и Марины. После обычных стандартных данных, несколько листков с описанием всего процесса: действия, производимые с жертвами, ощущения от них, реакции девушек, поведение Димы, небольшие выводы… Фрейд, мать его! Засунула папку обратно. Еще прилагались фотографии, но смотреть на эти лица не было сил.
        Постепенно успокоилась и стала изучать материалы по порядку. Самая первая папка была еще бумажной, желтой от времени с потрепанными краями. Листочки внутри с написанным от руки текстом, а не набранным на машинке или компьютере. И фотографии квадратные, твердые, толстые. Я помню эти фотоаппараты моментального снимка. Это была такая диковина. Один из знакомых родителей принес его на Новый год. И собравшись маленькой детской кучкой вокруг него, мы, разинув рты, смотрели, как появляется изображение.
        Полностью погрузившись в изучение, я не услышала шагов и не заметила движения около двери. Просто почувствовала - он здесь. Да, стоит, привалившись к косяку, смотрит весело и настороженно одновременно. Надеюсь, он не ждет так же, как и Дима, восторгов с моей стороны.
        - А я все думал, ставки делал, когда же любопытство возьмет верх.
        - Вот видишь, взяло.
        - Ты знаешь было очень трудно достать такой фотоаппарат. Сам я фотографией никогда не занимался. О чем даже жалею иногда. А проявлять такие фото в ателье было невозможно, сама понимаешь.
        - Понимаю.
        И взяла одно. На нем девушка стоит вроде на коленях. В объектив камеры попали только часть височной зоны, щека, закрытая волосами, плечо в синяках и кровоподтеках, грудь и маленький кусочек изгиба спины с ягодицами - все наклонено вперед на фотографа. Следующее фото эта же девушка, но со спины, стоит на коленях, руки и ноги связаны, снято как-то сбоку, голова опять опущена. На спине, помимо прочего, тонкие красные полосы. Просмотрела все снимки с ней, лица так нигде и не видно. Почему то очень хотелось увидеть ее лицо, глаза.
        Андрей опустился рядом со мной на корточки. Можно подумать, что мы просматриваем семейный фотки с отпуска.
        - Тогда я понял свою ошибку и потом обязательно снимал всегда сначала лица. Ты ведь заметила, что хочется посмотреть на лицо, увидеть глаза. А все эти синяки, полоски, связанные руки, все вторично. Когда заглядываю в глаза на фото, то сразу вспоминаю все ощущения, события, связывающие меня с этой женщиной…
        - Понятно.
        Захлопнула папку и стала потихоньку разбирать их на полу и потом составлять на место. Он сел на офисный стул, перед компьютером и спокойно наблюдал за мной, руки свободно лежат на подлокотниках, но взгляд неотрывно следит за моими движениями.
        Было несколько неприятно, что поведение индивида так предсказуемо. Что ожидалось, когда же я сделаю этот шаг и засуну свой нос туда, куда не надо, буду поймана. Чувствуешь себя, как таракан в искусственном лабиринте, которого подталкивают в нужную сторону. А ты бежишь, как оголтелый, веришь, что скоро выход. Надеешься на спасение. Ничего там нет. Только снова спичечный коробок, а дальше по кругу - лабиринт, страх, коробок…
        От мыслей меня оторвало осторожное касание. Это Андрей подхватил мою кисть и притягивал к себе. Уже более уверенно погладил по бедру и поднял ладони к ягодицам… Боже! … Зашумел компьютер включаясь. Совсем не хотелось на него отвлекаться. Тем более что на мне было простое домашнее платье без нижнего белья под ним. И, наконец, ощущение его рук на моем теле за столько месяцев, как заживляющий бальзам. Самой активность проявлять не хотелось.
        Мы развернулись к экрану. И Андрей устроил меня на своих коленях, продолжая блуждать легко и непринужденно под платьем. Спереди пуговички уже расстегнуты, зубы легко покусывают мочку.
        Его голос прозвучал очень мягко, как будто издалека.
        - Я никогда не изменюсь. Помнишь об этом?
        - Да.
        - Тогда открой глаза, посмотри на экран.
        - Не хочу.
        - Я сказал - смотри, - и, сжав подбородок пальцами, повернул в нужную сторону.
        Сначала ничего не поняла. Видео, такое черно-белое, не очень четкое, чуть размазанное, как с камер наблюдения. Из интернета, что ли скачал какое-нибудь извращение. Нет. Похоже, это в реальном времени происходит. Две девушки сидят на матраце, лежащем на полу. Снимают сверху, а они как будто в яме или колодце. Наверное, смотровая яма в гараже. Два нахохлившихся от холода воробушка, ноги поджаты, вид очумелый и замученный.
        - Кто это?
        - Это? Мои увлечения на данный момент. Съемка в реальном времени ведется. Только они какие-то вялые. Без Димы скучновато.
        - Сочувствую.
        - Обожаю твой сарказм. Прямо свежий воздух в паруса. Этот штиль порядком уже надоел. Думал, помру с тоски от твоего правильного поведения.
        - Хм.
        - Ты же сумасбродка. А тут такая смиренность.
        - Мне показалось, что ты именно этого ждал от меня.
        - Зачем она мне сдалась, смиренность эта? Наоборот, хотелось сопротивления, ненависти, активных действий. Но у меня ощущение, что ты специально так себя вела. Просто на зло.
        Пожала плечами. Девушки на экране почти не шевелились.
        - Ты знаешь, я выбрал рыженьких, чтобы напоминали тебя. Но все равно, совсем не то.
        Рука его потянулась к мышке и быстро пощелкав, открыла другое видео. В кадре появился Андрей, девушка была одна. Он с размаху ударил ее по лицу, поставил на колени и, пока она еще не пришла в себя, встал сзади и положил ладони на горло. Хрупкое тело чуть подергивалось, тонкие пальцы сжимались, впивались в его ладони.
        Все замерло внутри, я почти не обращала внимания на то, что он делает со мной сейчас: как сдавливает ладонь грудь, зубы покусывают шею, вторая рука поднимает легкий подол. Мозг затуманен и замедлен. Просто переношусь в другой мир, пытаясь избежать голосов разума и совести. Их нет, ничего нет. Когда я с ним, то полностью отрешаюсь от внешнего мира. Но сейчас это были немного другие ощущения. Эти картинки перед глазами.
        Пришлось отодвинуть клавиатуру и какие-то бумаги полетели на пол, небольшая подставка под диски тоже. Я почти упиралась лбом в экран компьютера.
        Когда последний вихрь слетел с меня, то поняла, что лежу на нем сверху, а он на полу, в той же комнате. Не помню, как мы там очутились. Большой палец лениво поглаживает мое голое плечо, от его тела исходит жар.
        - Вот этого я ожидал. А не Фрекен Бок со сковородкой и поварешкой. Но должен признать готовишь ты хорошо.
        Подняла глаза и увидела, как из распахнутого ворота рубашки выглядывают шрамы. Шрамы, которые оставила я. Осторожно дотронулась до них подушечками пальцев и тут же хотела отдернуть, но он прижал их ладонью.
        - Оставь.
        Больше мы не разговаривали. Это было и не нужно. Только перебрались в его спальню.
        Я опять вернулась к своим музыкальным предпочтениям, но когда Андрея не было дома. Старалась не включать при нем «раздражающие вопли», как он называл.
        В его отсутствие наслаждалась и поднимала свою активность музыкой. И в ней было мое спасение, дверь в другой мир, в забытье.
        Медленно двигаясь по комнате, проделывала разные замысловатые, по моему мнению, па.
        «Когда бы нас не встретила любовь
        Я буду знать на что она похожа.
        Она во всем похожа на тебя,
        Она уже с рождения моя.
        Она меня полюбит, как и ты,
        Она сама взойдет ко мне на ложе.
        Возьму ее и в море утоплю
        За то, что я еще тебя люблю».
        Они похожи на меня. Но не я. Они тоже с рыжими кудряшками, но не я. Что же мне делать? Это шанс, возможность подловить его. Если узнаю, где они, эти девушки. Как? Как?
        Нажала повтор.
        «Клянусь, что никогда нигде
        Ты больше не услышишь обо мне.
        Лишь в сне, во сне, в кошмарном сне
        На дне, mainlieben, на самом дне»[18 - «На дне» - сл.Г. Самойлова (входит в альбом гр. «Агата Кристи» «Майн Кайф?», 2000г)].
        Сейчас мы точно на дне. Точнее я на дне и не хочу похоже выбираться с этого самого дна. Не глядя на пульт, нажала кнопки, переключая на нужную песню. Присела на край дивана и, подперев подбородок кулачками, закрыла глаза.
        «Ты убила все свои игрушки,
        Ты закрыла маме рот подушкой.
        Чтобы никто не выдал секрет,
        Чтобы никто не дал ответ.
        Любишь, любишь, любишь, любишь,
        Любишь, любишь, любишь или нет»[19 - «Секрет» - сл.Г. Самойлова (входит в альбом гр.»Агата Кристи» «Майн Кайф?», 2000г)].
        В следующую секунду кто-то схватил меня за плечи и повалил на мягкие подушки. От неожиданности взвизгнула, и начала интенсивно отбиваться ногами и руками. Послышался приглушенный смешок, а за ним сдавленный стон боли.
        - Тише, тише. Хватит. Это я, не брыкайся. Мне больно, Лера.
        Андрей уселся сам и посадил меня к себе на колени. Я посмотрела на него вблизи при ярком свете. Странно, что он явился днем, рановато. Кожа чуть серого оттенка. Еще более похудевший, чем когда я явилась сюда. Щеки ввалились. Ночью до меня донеслись не очень приятные звуки, похоже, его тошнило. Может, отравился? Нет, со мной же все в порядке, а едим мы одно и тоже.
        Обхватив его лицо ладонями, внимательно всмотрелась.
        - С тобой все в порядке?
        - Все отлично.
        - Вид у тебя не очень.
        - Не удивительно, ты кого хочешь в могилу сведешь.
        - Не смешно. Я серьезно спрашиваю.
        - Да, не очень удачно пошутил. Ладно. Может, покормишь меня? Время обеденное.
        - Ага.
        Но мысль уже не отпускала меня. Я кукла на ниточках и играю в его спектакле. Только вот в каком и какую развязку он сочинил?
        Автоматически налив в тарелку супу, поставила перед ним, положила салфетку, ложку, плетеную хлебницу поставила посередине, сама села напротив.
        - Будешь так пялиться - я подавлюсь и умру.
        - Идеальный несчастный случай. Жалко раньше об этом не подумала.
        - Ничего, у тебя еще много времени и куча возможностей проявить свою фантазию и смекалку.
        Отвернувшись к окну, побарабанила пальцами по столешнице.
        - Андрей?
        - М-м-м…
        - Мне скучно. Давай сходим куда-нибудь?
        - Скучно? Жаль, я думал, что достаточно хорошо развлекаю тебя.
        - Или появляться на людях со мной, не входило в твои планы?
        - Почему бы и нет? Куда ты хочешь сходить? Девушка ты красивая. А с красивой девушкой, всегда приятно выйти в люди.
        - Я хочу, хочу… Сейчас придумаю.
        - Думай.
        И откинулся на стуле с высокой спинкой, пристально разглядывая меня.
        - Раньше вроде тебя такие вещи не очень развлекали?
        - Все меняется. А здесь у меня нет ни родственников, ни друзей с кем можно было бы пообщаться. Разве, что ты познакомишь меня с девушками, сидящими в твоем подполье. У нас найдутся общие темы для разговора.
        Шутка была так себе, на троечку. Но все равно хотелось поддеть его.
        - Тебе нравиться злить меня. А мне нравиться, когда ты так делаешь. Сразу же ощущаю себя живым.
        Было что-то в этих словах странное - фаталичные нотки. А фатализм был совсем не свойственен этому человеку.
        - Ну, что? Надумала?
        - Да, - тоже откинулась на стул, - пойдем в какой-нибудь крутой клуб в вашем городе. Хочу потанцевать.
        - Интересный выбор.
        - А ты, что ожидал? Концерт духовых инструментов? Или выставку кошечек и собачек? Но мне нечего надеть.
        - Вечная женская проблема. Хорошо, все устроим. Завтра пойдет?
        - Да, пойдет.
        Никаких звонков и смс от Леры не было.
        Если она на месте и ведет «подрывную деятельность», то ничего странного. Скорее всего, сим-карта и телефон уничтожены. Но номер-то она должна была запомнить.
        Глеб плеснул воды в лицо и посмотрел еще раз в зеркало. Семейная жизнь ему нравилась. Все было хорошо.
        Единственное, что беспокоило его жену, была ее подруга Валерия. Да и его мысли часто к ней возвращались.
        Хотя, если точнее говорить, интерес в основном к тому типу, что зовется Андреем. Вот это занятный субъект. И, похоже, с целым шлейфом преступлений за собой.
        Дружок в соседней области согласился немного поработать для него. Прошерстить старые дела, что было нудной и тяжелой работой. Вскрылось несколько «висяков». Девушки, тоже задушенные. И рисунок, отпечатавшийся на коже, такой замысловатый. Не похоже на обычные веревки, шнурки. Бечевки. Нет, тут скорее всего вручную сделанная вещь.
        Тут его обняли сзади и две маленькие ладошки легли на грудь. Как приятно! Все мысли вылетели из головы.
        - Привет.
        - Привет. Успел соскучиться?
        - Уже да.
        Марина поцеловала его в плечо.
        - Это хорошо. Но сначала давай поедим.
        - Давай. Хотя это что-то интересное. Ты же не любишь готовить.
        - Для тебя все, что угодно.
        - Хм. А если подробнее о причинах?
        - Глебушка. Ну, не молчи, объясни мне, что с Лерой происходит? Я ничего не понимаю. Ты молчишь. Тетка ее тоже молчит. Егор вообще на звонки не отвечает, на мои. Зато с тобой охотно общается.
        - Не так уж и охотно. Его интересовали подробности вашего дела. Я поделился.
        - И все?
        - Нет. Не все.
        - И??? что мне применить пытки. Я в этом во всем больше заинтересована, чем он.
        - Это другое. Он заинтересован в Лере и в продолжении отношений, хоть и вспылил.
        - Я бы тоже вспылила. И сама на нее обижена. Уехать, ничего не объяснив. Тут можно не надеяться, что тебя будут ждать вечно.
        - Ты права. Но у нее были свои причины. И частично я их объяснил.
        - Частично. Отлично. То есть, если по-русски, ничего не объяснил. Глеб, не юли.
        Он отвернулся.
        - Глеб?
        - Я ничего не могу рассказать. Если она захочет, то сделает это сама. Есть вещи, которые нельзя разглашать без согласия.
        - Понятно. Просто скажи мне, что все закончилось. И Лера уехала не… Что это не связано с нашим делом? Все закончилось?
        - Да, да. Все в порядке. Ей просто нужно время и смена обстановки. Вот и все.
        - Просто я беспокоюсь. Знаешь, когда я ходила к ней в больницу, а потом, как сиделка домой, то забывалась, отрывалась от своих внутренних переживаний. И мне становилось легче.
        - У тебя теперь есть я. Ухаживай за мной, только рад буду безмерно.
        Она тускло улыбнулась.
        - Смешно… Я чувствую, с ней что-то не так. Я видела опять этот же затравленный взгляд, как тогда…
        - Все нормально.
        - Хорошо.
        Музыка гремела в ушах. С непривычки даже чуть заболела голова, но мне было хорошо. Давно я так не отрывалась и на танцполе находилась уже часа полтора. И лишь пару раз подходила к нашему столику, чтобы выпить коктейля.
        Компания танцующих вокруг меня время от времени сменялась. Андрей к подобного рода танцам не проявлял интереса и лишь со скучающим видом иногда оглядывался, потягивал лениво из своего бокала.
        К моему платью он тоже вроде бы отнесся на первый взгляд безучастно. Но каждую особь мужского пола, оказывающуюся рядом со мной, провожал сверкающим взглядом.
        Оно было облегающее, короткое, черное. Сверху более свободное и открывающее одно плечо, к низу облегало и чуть прикрывало попку. Но смотрелось классно. Волосы распущены. Высокие каблуки.
        Я сама себе нравилась и с удовольствием двигалась под музыку. Места под танцпол было выделено не так много и все тесно прижаты друг к другу. Справа от меня была небольшая сцена, где отплясывали девицы в чем-то отдаленно напоминавшем остатки нижнего белья. Мне нравились их профессиональные, отточенные движения. Но они были какими-то механическими, без эмоций, без интереса.
        Парень слева подмигнул и задвигался более интенсивно в мою сторону. Симпатичный блондин, среднего роста, плечистый, в голубых джинсах и белой майке, которая хорошо смотрелась в контрасте с его загорелой кожей. Уверена, что он прекрасно знал об этом.
        Музыка поменялась на более медленную, завораживающую и я бы даже сказала эротичную. Мужской голос пел сладко, протяжно, тягуче. Две мужские руки легли мне на поясницу - ох, как приятно. И судя по его выражению лица, парень не на шутку разгорячился. Параллельно он что-то пытался говорить, но ничего не было слышно, только отдельные слова. Но люди немного расступились, наш несколько откровенный танец вызвал резонанс.
        Я даже не уловила момент смены настроения у толпы. Парень вдруг резко оторвался от меня. В глазах у него промелькнуло небывалое удивление напополам с испугом. Мое же равновесие было нарушено. И я налетела на какую-то девушку, поддерживая друг друга и охая, мы поднялись. Со стороны слышались крики. Черт! Бедный блондин на полу, а над ним Андрей. Лицо перекошено от злобы, рука мерно поднимается и опускается на беззащитное тело. И двое парней пытаются его удержать. Подбежала охрана. Жертву оттащили в сторону и унесли потом в подсобные помещения. А меня с кавалером довольно грубо - что можно понять - выпроводили за дверь. Хотя не сразу, сначала мы расплатились за столик.
        Парни из охраны молчали, Андрей тоже. Меня немного потряхивало. Его выражение лица не предвещало ничего хорошего. От прохладного воздуха на улице кожа сразу же покрылась мурашками, плащ я в суматохе не взяла из гардероба. Пока стояла, ждала машину, промерзла до костей. Садиться на переднее сиденье, рядом с ним было неохота, но там печка ближе. Села, пристегнулась и подставила руки под решетку.
        - Где плащ?
        - Забыла в гардеробе.
        - Ничего. Померзнешь, быстрее протрезвеешь.
        - Я не пьяна.
        - Да? А что тогда ты на танцполе вытворяла?
        - Танцевала, что еще можно там делать?
        - Ну-ну. А этого щенка, зачем подставила?
        - Я? Не подставляла, он сам полез.
        - Конечно. Но не похоже было, что ты принудительно с ним танцевала. Очень даже с довольным лицом.
        - Он симпатичный парень, это был просто танец. Нечего мне трагедию устраивать. Тоже мне Отелло нашелся.
        - Идея неплохая. Твоя шея точно требует взбучки. Дома разберемся.
        Я захохотала, неудержимо. Просто не могла остановиться, минуту, наверное. Эта сцена, так напоминала обычную, такую простую и понятную для других. Но совсем не применимую к нам.
        Андрей взглянул на меня с сочувствием доктора к тяжело и неизлечимо больному пациенту.
        - Что смешного?
        - Ничего. Ой, просто чуть живот не надорвала…
        - Еще раз спрашиваю. Что смешного?
        - А сам не понимаешь? Все, что с нами произошло сейчас, применимо для обычной пары. Не для нас, - еще один истерический смешок. - «Твоя шея давно требует взбучки» или «зачем щенка подставила?». Что это? Может мне поинтересоваться: «Что за две бабы у тебя в подвале?». А? Или не надо?
        - Заткнись. Лучше пока не разговаривай со мной.
        - А то что?
        Он ничего не ответил, даже взглядом не удостоил, сосредоточившись на дороге.
        Мы оба безнадежные пациенты всем известного учреждения. О чем тут еще говорить? Я еще смеялась по дороге. Андрей включил радио. Ну, и ладно.
        Всей серьезности ситуации и вообще его настроя я до конца не поняла, но осознала, когда мы приехали домой.
        Пока прошла внутрь, нажала кнопку на электрическом чайнике, он загнал машину в гараж. Думы мои были не о сегодняшнем вечере и не о том, зачем собственно все это было мною затеяно. Нет, о другом. Но только захлопнулась дверь гаража, как атмосфера сразу же изменилась. И я оторвалась от своих дум, прислушиваясь и пытаясь определить, чего ждать.
        В гостиной слышались шаги и, было ощущение, что следуя за шагами, перемешается его раздражение, как большой горящий шар. Я чувствовала это всем своим существом, даже через стенку. И впервые за то время, что находилась здесь, испугалась по-настоящему. Это был первобытный страх, призывающий бежать, защищаться, прятаться - все, что угодно, чтобы спасти себя.
        Что-то изменилось. Мы больше не играем в «кошки-мышки», вот как можно было это понимать. Вообще ни во что не играем. Несколько дней уже пространство в доме, как будто накалялось потихоньку. Не было масок, ухмылок за которыми прятались истинные чувства. Только резкость, разговоры по делу. Будто он подготовил что-то и теперь решался на последний шаг. И я сама помогла ему сегодня.
        Закрыла глаза, глубоко вдохнула, так, что бы легкие до отказа наполнились воздухом и медленно выдохнула.
        Ну, все. Последний акт.
        Заигравшая неожиданно громко музыка, сбила с мыслей. Первая песня с альбома Агаты Кристи «Майн Кайф?»? Удивленно распахнула глаза. Вот чего-чего, а этого от него не ожидала.
        «Ах, дамы, господа,
        Позвольте нам начать
        И пьесу показать
        Про смерть и про любовь.
        Убитая любовь, убитая любовь,
        Убитая любовь в театре мертвецов…»[20 - «Пролог. Убитая любовь» - муз. и сл. Г. Самойлов (входит в альбом гр. «Агата Кристи», «Майн Кайф?», 2000г.)].
        Неожиданно оборвалась, так же впрочем, как и началась. Тишина зазвенела в ушах. А потом опять звук ударил по перепонкам.
        Я не торопясь подошла к двери, помедлив, толкнула ее и вошла. Полумрак, только из окон пробивается через легкие шторы свет от уличного фонаря.
        «Мы встретились ночью, ночью в лесу.
        Ты сказала проводи, я сказал провожу.
        Мы шли по дороге и срывали цветы
        И ты говорила о том, как ты
        О, как ты жила без любви, без тепла,
        Без любви, без тепла…».
        Как странно, Андрея нигде нет.
        И тут же две мужские руки обняли меня сзади и крепко сжали. Он прижался ко мне и медленно задвигался, приглашая потанцевать, но слишком сильно держал, одной рукой под ребрами, другой за бедра, мешая двигаться. И даже напевал:
        - «О, как ты жила без любви, без тепла».
        Попыталась податься вперед, но не получилось, жесткой хваткой он взялся за горло.
        «Я сказал: «Не плачь, все позади»,
        Нежно, нежно положил твое тело в кусты.
        Никогда, никогда не забуду, как ты
        О, как ты жила без любви, без тепла»[21 - «Красная Шапочка» - сл.Г. Самойлов (входит в альбом гр. «Агата Кристи» «Майн Кайф», 2000г)].
        Страх, который был лишь маленьким росточком, за секунду вырос до невероятных размеров. И я забилась в его железных объятиях. И даже, кажется, царапалась и попала каблуком по голени - бесполезно. Шею сдавливало все сильнее, перед глазами поплыли круги и цветные точки и свет померк.
        На сколько не знаю. Потому что, придя в сознание, обнаружила себя лежащей совсем не в гостиной на диванчике, а похоже в подвале, в какой-то коморке, типо кладовой. Небольшое пространство два на три метра. Никаких окошек, только дверь, стены, окрашенные голубой краской, под потолком голая лампочка без абажура или плафона. А в углу старые тряпки, засохшие кисти и ржавые банки с краской. Пол выложен плиткой. Я поджала пальцы на ногах. Черт, холодно.
        По-моему это не самая серьезная проблема сейчас. Что происходит? Мозг отказывался соображать. Видимо подобные штуки с удушением зря не проходят и несколько важных серых клеток у меня отмерло.
        Подергала дверь - ничего. Обычная ручка. Видимо с той стороны щеколда.
        Это наказание за непослушание? Или что? Все, теперь я буду, как рабыня жить в этом подвале? Или уже готовиться отойти в мир иной?
        Похоже, у меня развивается клаустрофобия. Пульс участился, слабость, потом прошиб холодный пот. А все таблетки в сумке наверху. Перед глазами опять поплыло. Показалось даже. Что стены навалились на меня сверху. Посидела немного в углу у двери, пришла в себя. В этом спертом пространстве не хватает воздуха.
        Подышав, встала и с разбегом, пусть и небольшим, налетела на дверь. Что-то треснуло, уже хорошо. Не обращая внимания на боль и вообще не очень удовлетворительное состояние, еще несколько раз протаранила дверь. Может щеколда была прикручена не очень хорошо или была слабовата изначально, но что-то начало поддаваться. Ободренная или лучше сказать опьяненная таким началом. Еще несколько раз кинулась на нее и силы иссякли.
        Тихонько опустилась на пол, он так приятно холодил, подбадривая и не давая отключиться. Перед глазами все еще плыли круги, и дыхание было трудным. Сдохну здесь одна и без чужой помощи. Вот смех-то, живу с маньяком, а умерла своей смертью. Засмеялась тихонько и тут же начала завывать. Наверное, в тот момент что-то двинулось в моей голове, как и в прошлый раз.
        Приложила лоб к полу, полежала немного. Приводя дыхание в порядок.
        - Мне плевать. Я ухожу, я ухожу, я ухожу.
        Опираясь руками за стенку, поднялась, дошла до противоположной двери стены и с диким криком снова кинулась на дверь. Она поддалась, и я вылетела наружу почти, как пробка, с громким треском. Упала на пол и чуть не раскроила себе череп о какую-то трубу. Ободрала колени и ладони.
        - Я ухожу, я ухожу…
        Я шептала эти слова, как мантру.
        - Я ухожу, я ухожу…
        Да, я возвращаюсь к своей жизни: работа, тетка, парк по утрам, музыка, которую люблю. Если повезет, в ней будут Дрейк и Егор.
        Поднялась и зашлепала к маленькой лесенке. Надеюсь, дверь в подвал не заперта, а то придется ждать и весь запал может пропасть. Но она была открыта. Уже хорошо. В доме было темно и в полную мощность работали колонки музыкального центра, донося звук везде. И внизу было тоже слышно, просто не разобрать слов. Похоже, диск играл по второму кругу.
        «Когда бы нас не встретила любовь,
        Я буду знать на что она похожа.
        Она во всем похожа на тебя,
        Она уже с рождения моя…»[22 - «На дне» - сл.Г. Самойлова (входит в альбом гр. «Агата Кристи» «Майн Кайф?», 2000г)].
        «Да, они во всем похожи на меня. О, черт! Что же делать? Не знаю. Не могу же я их бросить, когда видела видеозапись? Видела, что они там. Они есть. Твою мать!». Слезы потекли по лицу. Пока не вспомнила о них, было четкое и уверенное желание - уйти. Даже, если придется уйти так - босиком и в одном платье.
        Музыка медленным ядом текла в мои вены и как всегда гипнотизировала. Что-то Андрей все время говорил про нашу схожесть одинаковую надломленность. Или вроде того. Не помню точно формулировку.
        Да и не важно.
        Такое ощущение, что дом пустой только одни призраки ходят по нему. Призраки прошлого, картинки пролетают перед глазами. Задержалась только одна - белые стены, белый пол, все белое, а вдоль стены сидят куклы, у которых на голове вместо волос человеческие скальпы…
        Все. Все. Хватит. Сжав голову руками, заскулила.
        Подняв глаза, поняла, что нахожусь в кухне. В полумраке, на фоне светлого окна выделялась деревянная подставка с ножами, что стоит на столе. Она прямо манила к себе.
        Я подошла, достала нож для разделки мяса. Посмотрела на руку, что держала его - будто не моя - взвесила, не такой уж и тяжелый.
        В дверях, ведущих в гостиную, мелькнула тень. Я вздрогнула. Решение уйти, а также взять этот нож и воспользоваться им, уже не казалось таким четким и реальным, и самое главное - выполнимым.
        - Хороший выбор, милая. Но у меня есть нож получше - охотничий, - Андрей поиграл им немного, демонстрируя его лезвие и удобную ручку. - Отличная сталь, равновесие между лезвием и рукояткой, желобок на лезвии, заточка. Все отлично.
        Он потрогал лезвие пальцем, как будто проверяя его остроту. От всплеска адреналина в крови, к горлу подкатила тошнота. И мысли заскакали в голове, как блохи. И никакой вялости.
        Я метнулась влево и Андрей влево, обратно вправо и он туда же. Твою мать! Похоже, сегодня наша драма наконец завершится. Причем не очень приятно и грязно. Нож был длинным, и я цеплялась им за углы стола.
        «Четыре слова про любовь,
        Четыре слова про любовь.
        Я не люблю тебя, тебя я не люблю!»[23 - «Четыре слова» - сл.В. Самойлов, Г. Самойлов (входит в альбом гр. «Агата Кристи» «Майн Кайф», 2000г)].
        Судя по горящему, фанатичному взгляду, любовь этого человека ко мне или точнее сказать зависимость и наваждение прошли. Причем как-то неожиданно. И кардинально поменялись.
        «Но, что и говорить, ты же не ожидала счастливой семейной жизни и нянчить внуков. Ты ожидала всего. И подобного развития событий тоже».
        Я пропустила его резкое движение и еле увернулась в последнюю секунду, пролетев в проем двери. Спотыкаясь, пробежала до дивана. И не смогла вписаться в поворот, упала сначала на диванные подушки, а потом скатилась на пол, поползла по ковру.
        Но далеко не удалось, меня резко потянули за волосы и опять толкнули на подушки. Он навалился сверху. Черт, нож выронила! Кончик лезвия заскользил сначала по моей щеке, потом по шее.
        - Что случилось, милая? Тебе уже не весело? Не так весело, как скакать на танцполе с каким-то идиотом?
        - Ты мог бы потанцевать со мной, тогда бы не пришлось танцевать с идиотом.
        - Надо было оттолкнуть его.
        - Нет. Похоже, надо было уединиться с ним в туалетной кабинке, тогда бы мы развлекались еще интереснее.
        Он засмеялся. Секунда и полыхнула огненной болью рука. Я даже не заметила никакого движения, а на предплечье красная полоса с маленькими капельками крови.
        - Мы вот так сейчас развлечемся, милая. Вот так…
        И еще бросок и на другой руке тоже порез. Я сильно дернулась и попыталась скинуть его с себя, но бесполезно разная весовая категория. От боли и отчаяния уже почти ничего не соображала и просто мельтешила руками, как мельница. Одну он поймал. На левой, что осталась свободной, появилось еще несколько красных отметин, одна другой глубже. Рука немного онемела. Из последних сил пыталась достать до лица. Громкий стон возвестил, что, похоже, мне это удалось. Хватка его ослабла, и я сорвалась с места, пока Андрей катался по полу, прижимая руку к лицу.
        Нащупав неслушающимися пальцами нож на полу, не совсем разбирая дорогу, понеслась из комнаты. Кровь стучала в ушах. И только одна мысль: «Бежать, спасаться!». Задела угол стены на нем остался темный след.
        - Стой! Стой, стерва!
        «О, уже не «милая», а «стерва». Как быстро все меняется».
        Я обернулась, из-за этого замедлив движение. Обернулась автоматически на его голос. И зря, мы опять оказались на полу, только теперь не для любовных утех.
        Его дыхание было прерывистым, горячим. Я чувствовала его злость, ненависть. Желание сделать мне не просто больно. А уничтожить. Борьба, конечно, не была равной, учитывая, что в силе он превосходит. Но все же брыкалась, пытаясь сбить его. «Нет, не могу же так просто сдаться. Не имею права».
        Нож все сильнее нависал надо мной. Руки не слушались, на глаза натекал пот от усилий. И все - боль. Сначала показалось, что по всему телу. Потом нет. Только в правом плече - нож прошел его почти насквозь. Я заорала, хватая ртом воздух.
        Андрей слез с меня и распластался рядом. Боль выжигала правое плечо, как каленым железом. Немного переждав ее, посмотрела на рукоять ножа, которая торчала прямо перед носом. Мозг соображал плохо, все заслонил жар, идущий из плеча и инстинкт самосохранения. Мне дали передышку и нужно было ей воспользоваться во имя своего спасения. И дрожащими пальцами вытянула из себя оружие. Твою мать! … Глаза полезли из орбит.
        Мой мучитель встрепенулся и чуть приподнявшись, навис надо мной.
        - Погоди, не доставай пока…
        Договорить он не успел.
        Только удивленно посмотрел на ручку ножа, которая теперь у него под ребрами.
        Я тяжело дышала, чувствуя, как спадает адреналин, волна напряжения. Начинает ныть все тело, его бьет сильная дрожь, в тоже время слабость. «Наконец-то все».
        - Наконец-то…
        Андрей лег опять на пол и закрыл глаза.
        - Почему наконец-то?
        Он слабо улыбнулся.
        - Ты должна мне помочь, - говорить ему было трудно, - достань нож и всади его еще раз, но уже в сердце.
        - Что?!!! Ты, что рехнулся? Надо скорую вызывать тебе и мне…
        - Секунды назад ты хотела меня убить.
        - Не убить, а защититься. А вот ты, похоже, реально хотел отправить меня к праотцам. Что это было вообще?
        - Я не собирался тебя убивать, лишь спровоцировать.
        - Спровоцировать? Зачем?
        Он не открывал глаза, лицо его перекосилось от боли. Схватив меня за руку, положил ладонь на рукоять.
        - Я и так умираю.
        - Что? Это шутка такая?
        - Нет, не шутка. У меня рак. Уже нельзя оперировать. И лечение, скорее всего не даст никаких результатов. Только поддержание моей жизнеспособности до конца… сама понимаешь, все это ерунда.
        Да, весь его вид говорил о болезни. Но я слишком была занята своими переживаниями.
        - Я умираю медленно, с болями. А я так не хочу… Я не хочу…
        - Ты псих! Чертов псих!
        - Да, я псих. Но я не хотел ждать, не мог. Ждать, как другие, теща себя призрачной надеждой. Жрать лекарства и знать, что ничего не поможет. Не мог. И тогда придумал, как мне умереть быстро и не одному… Моя милая, я не хотел быть один в этот момент…
        - Это бред. У тебя бред. Ты же сумасшедший…
        - Да. Все так. Но я не мог забыть про тебя. Ты нужна была мне, как никогда…
        - Заткнись!
        - Скоро уже. Только помоги мне, осталось немного. Я прощу тебя. Мы и так уже на половине пути… я прощу тебя…
        - О, черт! Черт!
        Я смотрела на него и не могла поверить во все это. Может это какой-то кошмар? Сраный ночной кошмар. Но, ноющее плечо и рукоятка под пальцами, говорили совсем об обратном. Это, твою мать, реальность. Спектакль, придуманный им от начала и до конца.
        - Лера, я прощу тебя, - Андрей открыл глаза и чуть улыбнулся. - Помнишь, как в песне. «Хуже казни нет жить слишком долго. Я ненави-ненави-нави-ненавижу ждать»… Я не хочу ждать, не хочу умирать по-другому. Я хочу так… Ты уже здесь, все уже почти сделано…
        И сдавил мне сильнее руку.
        - Я не могу… не могу… не проси…
        - Лера!
        Я уперлась лбом ему в плечо, чувствуя дрожь его тела, прерывистые, тяжелые всхлипы.
        - Я и так умру, даже от этого ранения. Только медленнее.
        - «Я ненави-ненави-нави-ненавижу ждать»[24 - «Сирота» - сл.В. Самойлов, Г. Самойлов (входит в альбом гр. «Агата Кристи» «Позорная звезда», 1993г)].
        - Да. Просто сделай это и начни все сначала…
        - А как же те девушки? Скажи мне, где они.
        - В моем кабинете в верхнем ящике стола письмо для тебя. Там все расписано. Лера, я прощу тебя.
        Я взялась за ручку ножа, пальцы не слушались и как будто одеревенели. Черт! Где же сердце то находится? Из-за слез видела с трудом, что делаю, но и тут он помог мне.
        - Я не могу…
        - Давай! - рявкнул из последних сил.
        И навалилась всем телом - хлюпающий звук, резкий короткий стон.
        Нет, нет, нет. Не хочу этого видеть. Не хочу. Я поползла в сторону и уже издалека посмотрела на его силуэт. Закрыла лицо руками и зарыдала. Одно плечо тянуло, и платье было мокрым. «Что это? Ах, да, надо позвонить в милицию и в скорую. Нет, сначала надо уничтожить письмо».
        И поползла по коридору, в полусогнутом состоянии ввалилась в кабинет - как преодолела лестницу, уже не помню. Расстояние от двери до стола показалось колоссальным. Ковер был мягким и пушистым и ненадолго, всего один разок, прилегла отдохнуть на него. Наконец, верхний ящик, листок сложенный пополам. Раскрыла его, но, чтобы прочесть, пришлось еще поползать и включить настольную лампу.
        Почерк у Андрея был мелкий, каллиграфический, четкий, аккуратный.
        «Начну без предисловий.
        Я медленно умирал и не мог смириться с тем положением. Тем более мучиться от болей и остальных «прелестей» этой болезни совсем не входило в мои планы.
        И про тебя я забыть не мог. Думаю, что и с тобой происходило то же самое. И отпустить не мог, и рядом с собой держать нет никакого смыла и возможности. Все это было бы бредом и выдумкой с самого начала.
        Но эта дилемма разрешилась сама собой.
        Единственное, чего я хотел - это, чтобы ты была рядом в последние минуты. Я хотел. Чтобы ты мне помогла.
        Девушки находятся в загородном доме моего приятеля. Адрес в записной книжке. Каломейцев А.Б. о них он не знает ничего и в данный момент находится в длительной зарубежной поездке. Рядом ключи.
        Удачи, милая!»
        Я сложила листок. Надо двигаться.
        Дотянулась до трубки радиотелефона и набрала номер. Нет, не милиции и не скорой помощи. А того, кто ждал моего звонка все это время.
        - Алло, Глеб. Это я…
        - Наконец-то. Что случилось? Ты где? В доме у него?
        - Да. Я в доме. Все закончилось.
        - В смысле?
        - Он мертв.
        - Ты в порядке?
        - Нет. Но я знаю адрес, где две другие девушки.
        - Черт! Лера, жди, я позвоню сам.
        - Хорошо…
        - Лера? Ты еще меня слышишь? …
        Но трубка уже выпала из пальцев и эти слова уже с трудом доносились до меня. Легла рядом на ковер, чтобы слышать это бормотание. Надо же было еще что-то сделать… да, надо, сейчас… я встану, я смогу…
        На весь дом орала музыка. Как странно пару минут назад я вообще ее не слышала. Зато сейчас она давила на барабанные перепонки.
        « Я помню ветер меня нашел
        И завертел и закружил
        И он сказал что я пришел
        От туда где я всех убил»[25 - «Ветер» - сл. В. Самойлова, Г, Самойлова (входит в альбом гр. «Агата Кристи» «Майн Кайф?», 2000г)].
        - … Конечно, доказать это не удастся, но парень гастролировал по нескольким областям. И наша, по-моему, третья. Да и никому это не нужно. Дела, почти все закрыты, люди сидят… это я так, для собственного успокоения. Шнурок его выдал, которым он девок душил. Почему-то он не избавился от него. И рисунок на нем такой интересный. В ручную сплетено.
        - Понятно, может памятный, связан с чем-либо…
        - Может, - Глеб остановился и пристально посмотрел мне в глаза. - Нашли лишь часть его картотеки, малую часть. Остались только папки с самыми старыми делами и свежими…
        - Боже, не употребляй таких слов.
        - Ладно. Не могу по-другому выразиться. Нет, кстати, папки с вашими анкетами. Лер, это ты все уничтожила?
        - Я уже говорила. И повторю еще раз, если надо, сто пятьдесят раз. Я поднялась наверх и увидела, как он жжет папки…
        - Все, понятно. Ты же говорила, что он держал тебя взаперти?
        - Сначала в комнате, потом переместил в подвал. Но и не только это удерживало меня и вгоняло в страх. Я уже объясняла следователю, что он угрожал, если я сбегу - он убьет девушек. Почитай внимательно материалы дела.
        - Ага. Обязательно.
        - Я выбила дверь в подвал. Замок там осматривали. Поднялась и увидела, как Андрей сжигает папки. Хотела незаметно пройти мимо него и все-таки попытаться сбежать, но не получилось. У нас завязалась борьба. Концовку ты знаешь.
        - Да. Знаю. Но расскажи мне «версию не для печати». Пожалуйста. Ты знала, что он болен и умирает?
        Я присела на лавку и с тоской посмотрела на него. Как же достали эти вопросы, расспросы. А почему? А как? Я отвечала обычно тупо, уставившись в стол. Я уже почти уверилась, что все так и было. Как выразилась врач психолог, осматривающая меня, что это зомбированное состояние пройдет со временем. Связались с моим лечащим врачом и еще у нее долго уточнялись, просили заключение. И т.д.
        - До последнего момента нет. Он изменился, но я отнесла это на счет предыдущих ранений. А в тот вечер мы пошли в клуб. Я сама его попросила. Не знаю зачем. Просто хотела позлить или что-то сделать. Накануне я вскрыла комнату, где хранилась картотека и компьютер. Посмотрела на девушек в подвале.
        - Понятно.
        - Ни хрена тебе не понятно. Черт… Я устала уже говорить об этом беспрестанно. Глеб, я в любом случае была обречена на это. Он умирал. И не хотел долго мучиться. И не хотел умирать один. А с его извращенной фантазией не трудно было придумать, как заставить меня сделать так, как он хочет.
        - Дрейк получается уже точно его работа?
        - Я тебе это и раньше говорила. Он позвонил мне вечером того же дня и объяснил. Что если не сделаю, как он хочет, то следующим будет Егор и дальше по списку. Я не могла, не хотела рисковать.
        - Я понял, понял…
        - Учитывая, что времени у него было не так уж и много. И его характер. То церемониться Андрей бы не стал. Он добился бы своего.
        - Мы нашли бы выход, позвони ты мне раньше, а не тогда, когда уже все было сделано.
        - Возможно. Но сделанного не воротишь.
        - Ясненько.
        И он отвернулся в крайнем недовольстве. Мне от его недовольства не было ни холодно, ни жарко. Каждый преследовал свои цели.
        Мы молчали довольно долго. Потом Глеб сел рядом со мной и сжал ладонь в своей лапище. Лавочка была в больничном дворике. Мелкий колючий снег тихонько падал на нас.
        - Далее я обратилась к тебе. Сама не знаю с чего начать. Как добыла адрес, ты знаешь. Мы пожили… Сколько? Я не могу сосчитать. Не важно. А потом ему подвернулся этот случай в клубе. Парень слишком активно обнимал меня в танце. Андрей устроил мне сцену ревности, прямо, как заправский Отелло. Даже придушил немного. Очнулась я в подвале. Дверь там оказалась хлипкая. А может и он немного подкрутил винтики, чтобы легче подавалось… Короче это уже не важно. Дверь я выбила, поднялась наверх. И хотела, если честно, просто свалить, наплевав на все. Но вспомнила о девушках. Я тогда не знала, что все равно придется это сделать. Он так решил. Но сначала мы поиграли в догонялки по дому. Я была уверена, честно, что он меня убьет. И доведенная до определенной степени отчаяния всадила ему нож под ребро.
        - То есть, второй удар ты нанесла уже сознательно, а не от страха, что он тебя прибьет?
        - Да. У меня была возможность закончить на этом и вызвать милицию со скорой помощью. Но он просил, умолял… и я сделала так, как он хотел. И не знаю, смогу ли когда-нибудь забыть или свыкнуться с этим.
        Говорить вроде больше не о чем. Мы сидели дальше. Я в своих мыслях. Он в своих. Лишь один вопрос меня интересовал.
        - Глеб, а Егор, он спрашивал обо мне? Марина что-то упоминала.
        - Да, спрашивал. Сначала более подробно интересовался первым делом. Я думаю, что он не до конца все понял, но был близок к моим выводам. А твой отъезд подтвердил все в каком-то смысле.
        - Думаешь…
        - Лер, я не знаю. Между собой разбирайтесь без моего участия. Но я его прекрасно понимаю. Я бы тоже не принял, что моя женщина не обратилась ко мне за помощью и не дает себя защитить.
        - Я бы не смогла объяснить.
        - Могла, все могла. Мне же ты попыталась объяснить. На то они и близкие люди, чтобы попытаться понять. А так получается, ты его сразу оттеснила из этого круга.
        - Он бы не отпустил меня.
        - Я бы тоже не отпустил.
        - Я не могла так рисковать.
        - Можно еще долго спорить и приводить доводы. Но это твое решение, а не ваше общее. И теперь не знаю, что он думает по этому поводу. Продвижением дела он интересовался иногда. Что ты в больнице, знает. Я говорил. И Марина, вроде звонила, разговаривала с ним. Но не долго. Он вообще парень не разговорчивый.
        - Это верно.
        - За свои решения приходится отвечать.
        - Я не могла поступить иначе.
        - Я еще раз повторяю, это твое мнение. Пойди и попробуй объяснить. А выход есть всегда.
        - Ты говоришь прямо, как Андрей.
        - Не надо нас равнять. Но в этом он прав. Шанс есть всегда.
        - Спасибо.
        - Пожалуйста. Марина хотела завтра приехать… О, кажется, это тебя медсестра ищет.
        - Да, пока.
        - Пока.
        Сны мне в последнее время не снились вообще. Просто проваливалась в сон и все. Возможно, какие-то образы и приходили, но в памяти не оседали.
        Не в этот раз.
        Сон был очень реальным и даже осязаемым. Я оказалась в подземном ходе или старинной, каменной канализации. Пройти в полный рост невозможно, только чуть согнувшись. Со стен капает и видно, как прожилками между кирпичей текут струйки. Немного спертый воздух. Я боюсь замкнутых пространств, поэтому чувствую себя некомфортно в таком месте.
        Почти ничего не видно. Свет проникает только через небольшие зарешеченные отверстия вверху. Мне надо было вперед. Не знаю почему, но вперед.
        Ноги босые. И я иногда поскальзываюсь на склизком полу. Чувствую ступнями противную плесень.
        Заворачиваю за угол и понимаю, что у меня большая проблема. Проход затоплен и придется погружаться в эту зловонную жижу. Конечно, выглядит, как обычная вода, но черт знает, что там. По-другому никак не получится. Обойти по краю не удастся.
        Страх, неуверенность поднялись огромной волной. Хотя можно все-таки держаться за небольшой бордюрчик. А если там внизу живность какая-нибудь? Острые камни, стекло?
        Немного постояла, решаясь на дальнейшие шаги. Ком в горле из перемешанных чувств никак не проглатывался. Но надо было действовать.
        Погрузив сначала одну ногу, потом вторую, опустилась сама, держась цепко пальцами за край камня.
        Надо, дорогая, надо.
        И уже была на середине заплыва, когда рука сорвалась, соскользнула. И я с головой погрузилась, барахтаясь, как ненормальная от страха, что не чувствую ногами дно и не могу найти опять бордюрчик за который держалась.
        Наконец нащупала его и вынырнула наружу. Сердце билось, как сумасшедшее. Руки ослабли и с трудом пытались держаться за скользкий край. Осталось совсем немного. Но пришлось пару минут отдышаться, чтобы продвигаться и выползти на другой берег, если можно так это назвать.
        Быстрее, быстрее. Нужно выйти от сюда. Голова кружилась. Этот чертов тоннель все не кончался.
        И - о, счастье! - впереди забрезжил свет.
        Я вышла на небольшую площадку, подошла к краю и увидела отвесную пропасть. Слева и справа горы, а внизу ущелье. Как же выбраться от сюда?
        Выход был с правой стороны. Узкая тропинка, она поднималась вверх. Я долго ползла по ней. И добралась до вершины.
        Открытое пространство. Сильный ветер. Волосы разметались в разные стороны. Но от сюда открывался великолепный вид. Вдали сверкали горные белые вершины. Лучи солнца разрезающие, как ножом, редкие серые облака. Они грели, играли, переливались. Дарили ощущение радости, теплоты. И, главное, уверяли в том, что мир состоит только из этого светом и свежестью пространства…
        Картинка резко оборвалась, кто-то тряс меня за плечо. В нос ударил резкий запах лекарств. Нет, я не на горной вершине, а в больнице, лежу на жесткой койке, и медсестра пытается меня разбудить, что-то монотонно говорит мне в лицо. Нечего не могу понять. Ах, вот оно что. Меня сегодня выписывают.
        Город уже охватила предновогодняя суета. Везде были развешены гирлянды, фонарики, украшения. В магазинах вовсю торговали сладкими подарками в ярких упаковках, елками и еще бог знает чем. В супермаркетах и торговых центрах звучали новогодние мелодии.
        С тоской глядя за окошко, я тряслась в маршрутке. Выписали меня на несколько дней раньше. И решив никого не беспокоить - дырка в плече затянулась удачно - поехала на общественном транспорте. О чем пожалела уже через пять минут. Лучше бы вызвала такси. На бравого героя боевиков, который после любых ранений встает, как ни в чем не бывало, я не тянула. Плюнув, решила пройти остаток пути пешком, хотя спортивная сумка с вещами оттягивала руку. «Дура, блин, самостоятельная! Ума нет. Подождала бы немного и тетка прислала бы за тобой машину. Ох, за что же такие мозги достались?»
        Такие мысли лезли в голову, пока ноги шаркали, загребая снег. Я проходила мимо забора, за которым начинался парк. Сердце ухнуло. Посмотрела на часы. Время не то. Их, наверное, там еще нет. Обычно Егор с Дрейком бегают позже.
        Но подчинившись какой-то высшей силе или интуиции, не знаю, завернула на боковую аллею. Народу почти нет - середина рабочего дня. Было пасмурно. Падал очень крупный, пушистый снег. Потом вышла на более широкую, главную аллею, прошлась по ней. Еще покружила по парку, металась то туда, то сюда. С надеждой вглядывалась в снежную завесу и пыталась разглядеть знакомую фигуру. Нет, никого.
        Дура, идиотка! И на что надеялась? На романтическую встречу двух влюбленных, после долгой разлуки? И навстречу друг другу раскинув руки? Бред. Надо опять ходить к психологу.
        Посидела на лавочке, сделала еще кружок. В горле встал ком. В центре парка было поле для игры в футбол, очищенное от снега. Я вышла на середину и, подняв лицо к небу, закрыла глаза, застыла, не двигаясь, ничего не слыша и не ощущая кроме снежинок, падающих на лицо и тут же превращающихся в воду.
        Все, надо вызывать такси и по-человечески добираться домой…
        Сзади послышался веселый лай. Не веря себе, обернулась. Ко мне мчался Дрейк, еле успевая переставлять лапы. На морде написано великое счастье, язык на бок, хвост торчком. Положив лапы мне на грудь, он жарко дышал в лицо и пытался вылизывать его, хотя от этого я уворачивалась. Посмотрела по сторонам, Егора не было видно. Качнулась под весом пса и упала на колени, обняла за шею крепко, крепко и неожиданно для себя зарыдала. Навзрыд. С подвываниями. Не знаю, сколько мы так сидели, но из горла уже стали выходить не рыдания, а всхрипы. Дрейк тихонечко поскуливал вместе со мной и переминался с лапы на лапу. Наверное, ему было неудобно, сдавила я его, как клещами.
        - Ой. Извини, маленький…
        И, чуть отодвинувшись, увидела мужские кроссовки. Так странно, даже не заметила, как он подошел. Внимательные, серые глаза смотрели на нас без всякого выражения. Можно все перенести: злость, гнев, обиду, крик. Но это равнодушие, оно просто убивало. Руки опустились.
        - Ты бы не находилась так долго на холоде. Организм еще не до конца восстановился, заболеть очень легко. Дрейк, пошли!
        И больше ничего, повернулся и пошел. Пес посмотрел на него печально и не двинулся с места, только еле слышно тявкнул. Егор приостановился и, лишь слегка повернув голову, сказал уже более твердо и с нажимом:
        - Дрейк, пошли!
        Мой пушистый друг чуть дернулся, повинуясь инстинкту, но остался на месте и заскулил. Повернув морду ко мне, лизнул в щеку.
        - Черт возьми, тебя!
        Печатая шаг, вернулся, схватил мою сумку и даже не взглянув, проговорил:
        - Пошли, подвезу тебя до дома.
        - Спасибо.
        Голос не слушался, и простое слово я проскрипела, как старая, не смазанная дверь. Мы плелись за ним гуськом, будто нашкодившие подростки. Не знаю, о чем думал Дрейк, а мой ум лихорадочно искал слова, как убедить, как объяснить. Но от волнения ничего не получалось толкового, только какая-то сентиментальная чушь. А на героиню любовного романа я не походила совсем.
        В машине быстро протянула руки обогревателю. Мельком посмотрев на меня, Егор нахмурился.
        - Куда тебя отвезти?
        - К тетке. Я пока там живу.
        - Хорошо.
        Он, как и всегда, аккуратно и уверено вел машину. Начинать разговор сейчас? Нет, нельзя провоцировать аварию, подожду.
        Доехали мы быстро. Пес тыкался мне мордой в плечо, как будто побуждая к действию. «Ну, скажи, скажи же что-нибудь».
        Мотор заглох, и я открыла глаза.
        - Я занесу твою сумку в квартиру.
        - Спасибо.
        Похоже, меня сегодня заело на одном слове. Проклиная все на свете, вышла наружу и хлопнула дверцей.
        В лифте воцарилась гнетущая тишина. Наконец, створки разъехались, и мы остановились у железной двери. Поиски ключей затянулись.
        - Как твое плечо?
        Я взглянула на него. Удивительно, что с его стороны был брошен это спасательный круг - начало беседы.
        - Нормально. Думаю, как и должно быть в такой ситуации.
        - Хм.
        - Егор, я хотела объяснить, почему так поступила…
        - Что сделано, то сделано. Смысл сейчас об этом говорить? Надо было обсудить все вместе тогда.
        - Понимаю. Но я даже с психологом и лучшей подругой об этом не говорила.
        - Я понял. Но я не психолог и не подруга.
        - Черт. Он бы все равно не оставил выбора и заставил, только кончилось все не только моими увечьями. Если бы дело касалось только меня, я бы поделилась…
        - Да какая разница?! - он завелся с полуоборота и сразу же заорал, видимо слишком долго находился в стадии кипения. За секунду абсолютно спокойное лицо исказила гримаса гнева. - Какая разница?! Я тебя спрашиваю?! Он был больной человек и мог говорить, что угодно. А ты ему потакала.
        - Дрейка ранили по его указанию.
        - Да. Я знаю. Ничего, можно было выпутаться, найти выход. Просто бы поделилась со мной, - Егор схватил меня за плечи и потряс немного, но увидев сморщенное от боли лицо, отпустил. - Убил бы тебя, честное слово. Знаешь, я больше боялся, что ты останешься с ним. Что ты уехала не из-за угроз и шантажа, а потому что на самом деле любишь его.
        - Это не любовь. Я не знаю что. Андрей знал, что умрет все равно. И захотел, чтобы я его проводила. Он хотел, чтобы это сделала я, а не болезнь.
        - Бред. Ты сама хоть понимаешь, что это был бред сумасшедшего.
        - Ты прав - бред. Но он добился своего. Ничего не изменить. Вопрос только в том, что мы будем делать дальше. Я ни о чем не жалею, кроме того, что нам пришлось расстаться. Но теперь я не буду жить, все время, оглядываясь и боясь собственной тени и каждого шороха. Я избавилась от того, что меня тяготило.
        - Надеюсь, при следователе ты так не выражалась?
        - Если бы я так выражалась при следователе, то сейчас была бы не здесь. Все же, что ты думаешь?
        Наша возня около входной двери привлекла внимание соседей. Дверь приоткрылась, и из нее высунулся любопытный нос.
        - Ой, Лерочка! Здравствуй!
        - Добрый день, Нина Ивановна.
        - Тебя выписали? Все хорошо?
        - Да. Спасибо.
        - Хорошо теперь дома быстрее пойдешь на поправку.
        - Ага, - ее разглагольствования меня не очень интересовали. Заскрежетал замок, и на площадке появилась домработница тетки. «О, Черт! Что все повыскакивали? Подъездная вечеринка?». Завитая в мелкую кудряшку голова кивнула соседке.
        - Здорово!
        - Здорово!
        - О, Лера! А ты чего в квартиру не проходишь? Застыла, небось, вся… - и тут из-за двери выдвинулся Егор. - А, понятненько. Чайник тогда поставлю. Может, зайдете, в гостиной спокойно поговорите?
        Меня аккуратно подхватили под ручку.
        - Нет, спасибо. Было очень приятно познакомиться с вами обеими. Мы поехали. До свидания.
        - Тоже очень приятно. До свидания… Лерочка, что мне Елене Викторовне передать?
        - Э-э-э… Я сама ей позвоню, вечером. Пока.
        - Давай. С Богом.
        И не веря своему счастью, погарцевала обратно в машину. За стеклом заливался радостным лаем Дрейк. Мордаха его была довольной, будто он заранее знал, чем все закончится, и только ждал, когда мы непонятливые до всего дойдем. Для него в этой жизни все просто. И в этом он абсолютно прав - все просто.
        « НЕ ХОЧУ ДРУГОЙ СУДЬБЫ
        ГДЕ ЕСТЬ НЕ Я, ГДЕ ЕСТЬ НЕ ТЫ
        БЛАГОДАРЮ СЕЙЧАС И ЗДЕСЬ
        ЗА ВСЕ, ЧТО НЕТ
        И ВСЕ, ЧТО ЕСТЬ»[26 - «Сердцебиение» - входит в альбом гр. «Агата Кристи» «Майн Кайф?», 2000г.].
        notes
        Примечания
        1
        «Пролог. Убитая любовь» - муз. и сл. Г. Самойлов (входит в альбом гр. «Агата Кристи», «Майн Кайф?», 2000г.)
        2
        «По раскрашенной душе» - сл. А. Горшенёв (входит в альбом «Раскрашенная душа» 2002г.)
        3
        См. выше
        4
        «Ангельская пыль» - сл. М. Пушкина (входит в альбом группы Ария «Ночь короче дня» 1995г.)
        5
        «Самый лучший день» - сл. И. Тальков
        6
        «Утро Полины» - В. Бутусов, И. Кормильцев (входит в альбом «Титаник» 1994г.)
        7
        «Гетеросексуалист» - сл. Г. Самойлов (входит в альбом «Опиум» 1994г.)
        8
        «Нисхождение» - сл. Г.Самойлов (входит в альбом «Позорная звезда» 1993г.)
        9
        «Утекай» - группа «Мумий тролль».
        10
        «Титаник» - В. Бутусов, И. Кормильцев (входит в альбом «Титаник» 1994г)
        11
        «Красная шапочка» - сл. Г. Самойлов (входит в альбом «Майн Кайф?» 2000г.)
        12
        К. И. Чуковский - «Телефон».
        13
        «Владивосток 2000» - группа «Мумий тролль».
        14
        «Люди на холме» - Наутилус Помпилиус (входит в альбом «Яблокитай»)
        15
        «Альрауне» - сл. Г. Самойлова (входит в альбом «Майн Кайф?» 2000г.)
        16
        «Растворяясь» - сл. А. Горшенёв (входит в альбом гр. «Кукрыниксы» «Шаман», 2006г)
        17
        «Альрауне» - сл. Г. Самойлова (входит в альбом «Майн Кайф?» 2000г.)
        18
        «На дне» - сл.Г. Самойлова (входит в альбом гр. «Агата Кристи» «Майн Кайф?», 2000г)
        19
        «Секрет» - сл.Г. Самойлова (входит в альбом гр.»Агата Кристи» «Майн Кайф?», 2000г)
        20
        «Пролог. Убитая любовь» - муз. и сл. Г. Самойлов (входит в альбом гр. «Агата Кристи», «Майн Кайф?», 2000г.)
        21
        «Красная Шапочка» - сл.Г. Самойлов (входит в альбом гр. «Агата Кристи» «Майн Кайф», 2000г)
        22
        «На дне» - сл.Г. Самойлова (входит в альбом гр. «Агата Кристи» «Майн Кайф?», 2000г)
        23
        «Четыре слова» - сл.В. Самойлов, Г. Самойлов (входит в альбом гр. «Агата Кристи» «Майн Кайф», 2000г)
        24
        «Сирота» - сл.В. Самойлов, Г. Самойлов (входит в альбом гр. «Агата Кристи» «Позорная звезда», 1993г)
        25
        «Ветер» - сл. В. Самойлова, Г, Самойлова (входит в альбом гр. «Агата Кристи» «Майн Кайф?», 2000г)
        26
        «Сердцебиение» - входит в альбом гр. «Агата Кристи» «Майн Кайф?», 2000г.