Морожник Роберт Маккаммон
        Рассказы
        Роберт Маккаммон
        Морожник
        Тихий, жаркий августовский вечер. В конце Брэйервуд-стрит - легкий мелодичный перезвон, похожий на церковные колокола. Мне знаком этот звук. Морожник! Морожник идет!
        Субботний вечер. По телевизору - «Корабль любви», лампы в гостиной притушены. На полу - доска для «скрэббла»[скрэббл (scrabble, англ.) - игра в слова (алфавитными косточками на разграфленной доске).] , в который мы играем. Как обычно, я проигрываю - что смешно и нелепо, потому что я преподаю английский язык в школе, и если я что-то знаю, так это правописание! Но дети всегда обыгрывают меня в «скрэббл», а Сандре лучше всех удается придумывать слова, которых никто раньше не слышал. Хорошая игра для жаркого летнего вечера.
        - Дисфункция,- говорит она, выставляя свои буквы на доску. И улыбается мне.
        - Нет такого слова!- заявляет Джефф.- Скажи ей, папа!
        - Скажи, папа!- эхом подхватывает Бонни.
        - Извините. Есть такое слово,- говорю я.- Оно означает плохую работу чего-нибудь. Когда что-то разладилось. Так что извините, ребятки.,- Я подсчитываю в уме Сандрины очки и понимаю, что она набрала уже достаточно, чтобы выиграть.- Мы должны остановить ее,- говорю я детям.- Она снова нас обыграет! Бонни, твой ход. Думай как следует.
        Сетчатая дверь на улицу открыта, и поверх накладного смеха из телевизора я слышу перезвон колокольчиков. Морожник идет!
        Маленькая ручонка Бонни перебирает косточки. Она строит слово, которое пытается сложить в голове, но не получается. Я всегда могу сказать, когда она упорно думает, потому что в этот момент над переносицей появляются две параллельные складочки. Глаза у нее - от матери. Темно-зеленые. У Джеффа мои - карие.
        Я сижу на полу и жду.
        - Ну давай, копуша,- подгоняет ее Джефф.- Я уже придумал отличное слово.
        - Не торопи меня,- отвечает Бонни.- Я думаю.
        - Боже, какой душный вечер,- говорит Сандра, утирая ладонью лоб.- Все-таки нам придется починить кондиционер.
        - Обязательно. На будущей неделе. Обещаю.
        - Угу. Ты говорил это на прошлой неделе. Если так будет продолжаться, не знаю, как мы переживем это лето. Сейчас, наверное, градусов тридцать пять.
        - Скорее, сто тридцать пять,- хмуро заявляет Джефф.- У меня рубашка к спине прилипла.
        Я вскидываю голову и прислушиваюсь к все еще отдаленным колокольчикам -
        динь-динь-динь! Маленьким я очень любил этот звук. Он ассоциируется у меня с летом: высокие деревья, большие, по-летнему зеленые листья, светлячки, мелькающие в темноте, жареные, сосиски, чернеющие над костром, и зефир обугливается, обугливается, обугли…
        Морожник идет!
        Это Бонни так прозвала его - морожник. Теперь мы все его так зовем. Когда я о нем думаю, я вспоминаю летние вечера - когда некуда пойти и нечем заняться. Я вспоминаю детство и выбегаю в лиловые сумерки отдать четвертак за вкус холодного блаженства на палочке. О, а цвета этих застывших ледышек - голубой как яички малиновки, бананово-желтый, темно-фиолетовый как синяк, красный как пламя. Я очень люблю морожника! В доме действительно жарко.
        - На следующей неделе починю кондиционер,- говорю я Сандре, и она кивает.- Обещаю, честное слово.
        Что-то шуршит в углу, где свалена стопка газет. Я сижу очень тихо, прислушиваюсь. Но этот звук не повторяется. Я слышу - динь-динь-динь!
        - Мое слово,- веско объявляет Бонни,- КРЫСА.- И выставляет свои буквы на пожелтевшую доску.
        - Ну и слово! Любой может выиграть с таким дурацким словом,- говорит Джефф с оттенком досады.
        - Эй, не вешай нос! Нормальное слово, Бонни.
        Твоя очередь, Джефф.
        Он елозит на животе, трет пальцами подбородок. Он красивый мальчик. Мне приятно думать, что он похож на меня двенадцатилетнего.
        Динь-динь-динь! Звучит ближе.
        - Ну и жара!- Сандра обмахивает лицо ладонью.- Такое ощущение, что у меня температура!
        Опять что-то шуршит в газетах. Я смотрю, очень внимательно. У меня хорошее зрение - для моих лет. Пока Джефф перебирает свои буквы, я замечаю в углу блестящие жадные глазки.
        - Она опять пришла,- сообщаю я шепотом и беру в руки пистолет, который лежит рядом.
        Я ждал, когда она появится. Я чувствую себя Гари Купером из «Апогея». Она поднимает голову. Этого мне вполне достаточно. Грохот выстрела, кажется, сотрясает весь дом. В углу на стене появляются новые брызги крови.
        - Получила, гадина!- ликующе кричу я Как только смолкает эхо от выстрела, я понимаю, что в комнате очень тихо. Слишком тихо, по-моему. Они перестали играть и смотрят на меня как на чужого.
        - Эй!- обращаюсь я к ним.- Давайте-ка посмеемся как следует!- Я встаю и увеличиваю громкость телевизора. Теперь дом полон смеха, хохот - как в трехъярусном цирке. Сандра говорит, что хотела бы как-нибудь съездить в круиз.
        - На Бермуды,- предлагаю я и кладу руку ей на плечо.- По-моему, самое замечательное место для круиза, согласна? Я слышал, на Бермудах всегда замечательно и прохладно.
        Она некоторое время молчит. Ей трудно открывать рот. Потом она улыбается и говорит, едва шевеля губами:.
        - Поехать на Бермуды - это прекрасно.
        - А нас куда?- спрашивает Джефф.- В Ист-Поданк?[Поданк (Podunk, амер.) - скучный провинциальный городишко; захолустье (по названию городка в штате Коннектикут).] Я придумал слово.- Он произносит его по буквам, подвигая фишки на место маленьким пальцем.- Т-Р-У-П. Удачное слово, правда?
        Я в этом не уверен. На мой взгляд, не самое хорошее слово. В моей кучке есть
«Д», и я заменяю последнюю букву, чтобы получилось ТРУД - Вот,- говорю я.- Так будет лучше.
        Д инь-динъ-динь! Морожник уже почти у нашего дома, я слышу его голос:
«Ванильное! Шоколадное! Земляничное!» Теперь мой ход. Я смотрю на фишки, они напоминают мне зубы Боюсь, когда попытаюсь их взять, они начнут кусать меня за пальцы.
        Д инь-динь-динь! «Ванильное! Шоколадное! Земляничное!» - Папа!- тихо, почти шепотом говорит Бонни. Глаза такие большие на ее бледном худеньком личике.- Морожник почти пришел.
        - Нет, нет. Ему еще далеко.- Меня прошибает пот. Боже, какая жара!
        - Да, он почти пришел,- повторяет Бонни. Она всегда была упрямой девочкой. С упрямыми детьми порой очень сложно. Но я очень люблю ее. О Боже, очень, очень люблю! И Джеффа люблю, и Сандру люблю - и готов отдать за них свою жизнь. Я хочу поехать с ней в круиз на Бермуды. Там не так жарко; воздух там всегда прохладен и свеж.
        - Он почти пришел, папа.
        - Нет!- кричу я, срывая голос. Я вижу, как кривится лицо Бонни, и прижимаю ее к себе, пока она не собралась плакать. Клянусь, я бы никогда не довел моих детей до слез. Я хороший отец. Я очень горжусь нашей семьей.
        Что-то прикасается к моему плечу, и я вздрагиваю всем телом. Оглядываюсь и вижу лицо Сандры. Совсем близко. Она говорит:
        - Милый! Ты знаешь нужное слово, правда?
        - Правильное слово? Какое еще правильное слово?
        - Ты знаешь,- говорит она, а колокольчики морожника, кажется, сейчас сведут меня с ума. Она протягивает руку к моим буквам. Тонкие пальцы выбирают то, что она ищет, и выставляют на доску.- Вот,- удовлетворенно произносит она.- Вот правильное слово.
        Слово, которое сложила моя жена,- «радиация».
        Я поражен. Глаза мои - как яйца в кипящем черепе. И - прекрати! Прекрати! Прекрати!
        « Ванильное! Шоколадное! Земляничное!» - Нет,- говорю я.- Ни в коем случае. Это слово никуда не годится.
        Колокольчики стихли. Морожник стоит у моей двери, но слова произносит другие. Он говорит:
        - Внимание! Внимание! Выносите ваших покойников!
        - Выносите ваших покойников,- говорит мне Сандра.
        - Выносите ваших покойников,- шепчет Джефф. А Бонни наклоняется и целует меня в щеку и произносит своим нежным тоненьким голоском, напоминающим мяуканье котенка:
        - Папа, нас пора выносить.
        - Нет.- Я крепко обнимаю ее и прижимаю к себе. Тельце похоже на пучок сухих прутиков.- Нет.. Мы все это время пробыли вместе. И мы вместе останемся здесь. Прямо здесь. В нашем собственном доме. Здесь нет никакой радиации. Бомбы упали очень далеко отсюда. Нет! Мы живы и здоровы, и с нами будет все в порядке, если мы останемся…
        - Следи за ним,- говорит кто-то.- Он выронил. Я смотрю на сетчатую дверь. За ней стоят двое в белой униформе; они в белых перчатках, на лицах - противогазы. Они похожи на монстров, и я протягиваю руку за пистолетом.
        - Уходите!- говорю я, обнимая одной рукой Бонни.- Проваливайте отсюда к чертово матери!
        Они растворяются в, темноте, но я знаю, что они не ушли. О нет! Они, хитры, как эти крысы.
        - Сэр!- говорит один из них.- Это не безопасно, сэр! Вы должны вынести своих покойников. Они сошли с ума! После всех этих проклятых бомб, сброшенных на Нью-Йорк, Чикаго, Даллас, Атланту, Майами, Хьюстон и прочие и прочие и прочие, все сошли с ума! Даже на моей родной улице, в моем родном городе, где прошло мое солнечное детство и где я в сумерках, зажимая в кулачке четвертак, целый квартал бежал, догоняя морожника! О Боже, что же стало с людьми?
        - Они пахнут, сэр,- продолжает этот сумасшедший.- Жара… Они скоро превратятся… - Он молчит, не зная, чем закончить свою ложь.- Пожалуйста, сэр, разрешите нам вынести их. Мы положим их в морозильную камеру и перевезем в…
        - Клянусь Богом, я вышибу вам мозги!- предупреждаю я. И я не шучу.
        Но они не уходят, не уходят, не уходят - не уходят!
        - Сэр, похоже, у вас тоже высокая доза. Мы можем доставить вас в радиационный центр. Только отложите оружие, давайте поговорим, хорошо? Запах привлекает крыс. Они бегают по всему двору и…
        Я стреляю в него. Один, два, три раза. Подонок! Грязный, лживый, сумасшедший подонок! Надеюсь, я убил его, потому что никто не собирается отнимать у меня мою жену и моих детей. Это все-таки еще Америка, слава Богу!
        Что-то слабо шевельнулось у меня под рукой. Послышался тихий звук, словно шипение вытекающего из оболочки воздуха. Я опустил взгляд. Бонни. Бонни. О дорогая… моя милая маленькая де…
        На какое-то время я решил, что схожу с ума. Два тела, которые… больше не похожи на человеческие, лежат рядом с доской для «скрэббла». Повсюду - дохлые крысы. На белесом экране телевизора - рябь и вспышки электростатических разрядов. Но в голове моей по-прежнему звучит механический смех. Громкий смех! Мне так кажется. Громче! Еще громче! Пусть лопнет твоя голова от этого смеха - и СМЕЙСЯ!
        У меня под рукой… Я не знаю. Что это? На нем - одежда. Но оно… течет…
        Два монстра в белом вламываются в дом. Они вырывают у меня из рук Бонни, но пистолет еще у меня. Я, убью их, но один из них толкает меня. Кажется, я наступаю на что-то хрупкое, а потом…
        О, я пошел спать: Голова в крови, я пошел спать, и мне приснилось лето - настоящее, какое и должно быть, когда ты можешь поднять голову и увидеть луну и свет во всех окнах, а по утрам птицы поют на ветвях деревьев, а цикады звенят, как арфы.
        Я стою. На углу телевизора - кровь. Я разбил голову. Но изображение лучше, чем было, и смех - оглушителен.
        Моей жены и детей нет. Да. Теперь я это ясно вижу. Монстры в белом забрали мою семью. Но мой пистолет еще у меня. Я держу его в руке. Уверен, им не удалось отнять его. У меня очень сильные руки - для моих лет.
        Я выбегаю на улицу - в жаркую темень, где над самой землей стелется пар, а дома стоят как мавзолеи. Под ногами у меня что-то пищит и шевелится, и я отшвыриваю эту гадость, чтобы они не покусали меня за ноги.
        В пистолете у меня еще есть патроны, но я не собираюсь их тратить на крыс. О нет! Я человек нерасточительный!
        Я прислушиваюсь. Я слегка наклоняю голову набок и пытаюсь услышать - сквозь смех.
        И я слышу, довольно далеко - может, на углу Виндзор-стрит, или у Вернон-Секл, а может, уже на холме, на Хайтауэр-Лейн.
        Д инь-динь-динь!
        Морожник идет!
        Мне знаком этот звук. Мне очень, Лень хорошо он знаком.
        Моя жена и дети - со мной. Дома. Смотрят телевизор и играют в «скрэббл». Разговаривают о путешествиях, в которые мы отправимся. Мечтают о будущем. Развлекаются, как полагается в нормальных семьях. Я не позволю отнять у меня мою семью. О нет!
        Я кричу: «Морожник!» - и вслушиваюсь в ответный перезвон колокольчиков, похожий на церковные колокола.
        Я знаю, куда они направляются. Я могу перехватить их между Линн-стрит и Дуглас-стрит, там, где стоит темное здание школы. Но надо спешить. Я дол жен бежать очень быстро.
        - Морожник!- кричу я, делая первый шаг, и держу пистолет как сверкающую новую монетку.
        Он отвечает: динь-динь-динь!
        Сегодня вечером на улице я - единственный ребенок, и я уверен - я догоню. Я знаю, я смогу.
        notes
        Примечания

1
        скрэббл (scrabble, англ.) - игра в слова (алфавитными косточками на разграфленной доске).

2
        Поданк (Podunk, амер.) - скучный провинциальный городишко; захолустье (по названию городка в штате Коннектикут).