Женщина, которая приходила ровно в шесть Габриэль Гарсия Маркес
        #
        Габриэль Гарсия Маркес
        Женщина, которая приходила ровно в шесть
        Дверь открылась скрипя. В этот час ресторан Хосе был пуст. Било шесть, а Хосе знал: постоянные посетители начинают собираться не раньше половины седьмого. Каждый клиент ресторана был неизменно верен себе; и вот с последним, шестым, ударом вошла женщина и, как всегда, молча подошла к высокому вращающемуся табурету. Во рту она держала незажженную сигарету.
        - Привет, королева,- сказал Хосе, глядя, как она усаживается.
        Он направился к другому краю стойки, на ходу протирая сухой тряпкой ее стеклянную поверхность. Даже при виде этой женщины, с которой был дружен, он - рыжий краснощекий толстяк - всегда разыгрывал роль усердного хозяина.
        - Что ты хочешь сегодня?- спросил Хосе.
        - Перво-наперво я хочу, чтобы ты был настоящим кабальеро.
        Она сидела на самом крайнем в ряду табурете и, облокотившись о стойку, покусывала сигарету. Заговорив, она выпятила чуть-чуть губы, чтобы Хосе обратил внимание на сигарету.
        - Я не заметил,- пробормотал он.
        - Ты вообще ничего не замечаешь,- сказала женщина.
        Хосе положил тряпку, шагнул к темным, пахнущим смолой и старой древесиной шкафам и достал оттуда спички. Она наклонилась, чтобы прикурить от огонька, спрятанного в грубых волосатых руках. Он увидел ее густые волосы, обильно смазанные дешевым жирным лосьоном. Увидел чуть опавшую грудь в вырезе платья, когда женщина выпрямилась с зажженной сигаретой.
        - Ты сегодня красивая, королева,- сказал Хосе.
        - Брось свои глупости,- сказала женщина.- Этим я с тобой расплачиваться не стану, не надейся.
        - Да я совсем о другом, королева,- сказал Хосе.- Не иначе, ты съела что-нибудь не то за обедом.
        Женщина затянулась крепким дымом, скрестила руки, все так же облокотившись о стойку, и стала глядеть на улицу сквозь широкое стекло ресторана. На лице ее была тоска. Привычная и ожесточенная тоска.
        - Я тебе сделаю отличный бифштекс.
        - Мне пока нечем платить.
        - Тебе уже три месяца нечем платить, а я все равно готовлю для тебя самое вкусное, - сказал Хосе.
        - Сегодня все иначе,- мрачно сказала женщина, не отрывая глаз от улицы.
        - Каждый день одно и то же,- сказал Хосе.- Каждый день часы бьют шесть, ты входишь, говоришь, что голодна как волк, ну я и готовлю тебе что-нибудь вкусное. Разве что сегодня ты не говоришь, что голодна как волк, а что, мол, все иначе.
        - Так оно и есть,- сказала женщина. Она посмотрела на Хосе, который что-то искал в холодильнике, и почти тут же перевела взгляд на часы, стоящие на шкафу. Было три минуты седьмого.- Сегодня все иначе.- Она выпустила дым и сказала взволнованно и резко: - Сегодня я пришла не в шесть, поэтому все иначе, Хосе.
        Он посмотрел на часы.
        - Да пусть мне отрубят руку, если эти часы отстают хоть на минуту, сказал он.
        - Не в этом дело, Хосе. А в том, что я пришла не в шесть,- сказала женщина.- Я пришла без четверти шесть.
        - Пробило шесть, моя королева, ты вошла, когда пробило шесть,- сказал Хосе.
        - Я здесь уже четверть часа,- сказала женщина.
        Хосе подошел к ней. Приблизил свое огромное багровое лицо и подергал себя за веко указательным пальцем.
        - Ну-ка дыхни!
        Женщина откинулась назад. Она была серьезная, чем-то удрученная, поникшая. Но ее красил легкий налет печали и усталости.
        - Брось эти глупости, Хосе. Ты сам знаешь, что я не пью уже полгода.
        - Расскажи кому-нибудь другому,- сказал он,- только не мне. Готов поклясться, что вы вдвоем выпили целый литр.
        - Всего два глотка с моим приятелем,- сказала женщина.
        - А-а! Тогда ясно,- протянул Хосе.
        - Ничего тебе не ясно,- возразила женщина.- Я здесь уже четверть часа.
        Хосе пожал плечами.
        - Ну пожалуйста. Четверть так четверть, если тебе хочется,- сказал он.- В конце концов, какая разница - десятью минутами раньше, десятью минутами позже.
        - Большая разница, Хосе,- сказала женщина и, вытянув руки на стеклянной стойке, с безразличным, отсутствующим видом добавила: - Дело не в том, что мне так нужно, а в том, что я уже четверть часа здесь.- Она снова посмотрела на стрелки.- Да нет, уже двадцать минут.
        - Пусть так. Я бы подарил тебе весь день и ночь в придачу, лишь бы ты была довольна.- Все это время Хосе что-то делал за стойкой, что-то переставлял с места на место. Играл свою привычную роль.- Лишь бы ты была довольна,- повторил он. Вдруг резко остановился и повернулся к женщине: Ты знаешь, я тебя очень люблю.
        Женщина холодно посмотрела на него:
        - Да ну! Какое открытие, Хосе. Думаешь, я бы пошла бы с тобой хоть за миллион песо?
        - Да я не об этом, королева,- отмахнулся Хосе.- Ручаюсь, за обедом ты съела что-то несвежее.
        - Вся штука в том…- сказала женщина, и голос ее немного смягчился,- вся штука в том, что ни одна женщина не выдержит такого груза даже за миллион песо.
        Хосе вспыхнул, повернулся к ней спиной и стал смахивать пыль с бутылок. Он продолжал говорить, не глядя в ее сторону:
        - Ты сегодня злая, королева, тебе лучше всего съесть бифштекс и отоспаться.
        - Я не хочу есть,- сказала женщина. Она снова смотрела на улицу, разглядывая в сумеречном свете города редких прохожих.
        На несколько минут в ресторане установилась неясная тишина. Лишь Хосе чем-то шуршал в шкафу. Внезапно женщина отвела глаза от улицы и заговорила совсем другим голосом - погасшим и мягким:
        - Правда, ты меня любишь, Пепильо?
        - Правда,- не глядя на нее, кратко ответил Хосе.
        - После всего, что я тебе наговорила…- сказала женщина.
        - А что ты наговорила?- спросил Хосе все так же сдержанно и все так же не глядя на нее.
        - А про миллион песо.
        - Я уже забыл об этом,- сказал Хосе.
        - Значит, ты меня любишь?
        - Да,- сказал Хосе.
        Потянулось молчание. Хосе по-прежнему что-то искал в шкафу, не оборачиваясь к женщине. Она выпустила изо рта дымок, легла грудью на стойку и настороженно, с сомнением покусывая губу, словно остерегаясь чего-то, спросила:
        - Даже если я не стану спать с тобой?
        Вот тут Хосе взглянул на нее:
        - Мне этого не надо, потому что я тебя слишком люблю.- Он шагнул к ней. И остановился. Опираясь могучими руками на стойку и заглядывая женщине в самые глаза, сказал: - Я так люблю тебя, что мог бы убить каждого, с кем ты уходишь.
        В первый момент она вроде бы растерялась. Потом посмотрела на него очень внимательно - во взгляде ее вместе с жалостью проступала насмешка. Потом задумалась в нерешительности. И вдруг разразилась смехом:
        - Да ты ревнив, Хосе. Ну и ну, ты, оказывается, ревнив?!
        Хосе снова покраснел, засмущался откровенно, даже беззастенчиво, как бывает у детей, когда разом открываются все их тайны.
        - Ты сегодня какая-то бестолковая, королева,- сказал он, утирая пот тряпкой. И добавил: - Вот что с тобой сделала такая скотская жизнь.
        Но теперь лицо женщины стало другим.
        - Значит, нет,- сказала она. И посмотрела на него пристально, странно блестя глазами, вызывающе и одновременно грустно.- Значит, не ревнив.
        - Ну не скажи,- возразил Хосе.- Но не так, как ты думаешь.- Он расстегнул воротничок и долго тер тряпкой шею.
        - Тогда объясни,- сказала женщина.
        - Понимаешь, я тебя так люблю, что не могу больше видеть все это, сказал Хосе.
        - Что?- переспросила женщина.
        - Да то, что каждый вечер ты уходишь с первым встречным.
        - А правда, ты бы убил любого, только чтобы он не пошел со мной? спросила женщина.
        - Чтоб не пошел - нет, сказал Хосе.- Я бы убил за то, что пошел.
        - Не все ли равно?- сказала женщина.
        Напряженный разговор будоражил обоих. Женщина говорила тихо, мягким и вкрадчивым голосом. Лицо ее почти вплотную приблизилось к багровому добродушному лицу толстяка. Он сидел не шелохнувшись, будто околдованный жаром ее слов.
        - Все это правда,- сказал Хосе.
        - Значит…- сказала женщина и, подавшись вперед, погладила его огромную шершавую руку. Отбросила погасший окурок.- Значит, ты способен убить человека?
        - За то, о чем я тебе сказал,- да!- с горячностью ответил Хосе.
        Женщина зашлась судорожным смехом, не скрывая издевки.
        - Какой ужас, Хосе! Какой ужас!- говорила она сквозь смех.- Хосе убивает человека! Ну кто бы подумал, что такой солидный человек, такой праведник, что кормит меня задарма бифштексами и болтает со мной, пока я жду клиентов,- самый что ни на есть убийца. Какой ужас, Хосе, я боюсь тебя!
        Хосе опешил. Может, он даже возмутился. Может, в тот момент, когда женщина расхохоталась, он почувствовал, что все для него рухнуло.
        - Ты пьяна, дурочка,- сказал он.- Иди отоспись. Вот даже есть не хочешь…
        Но женщина больше не смеялась, она сидела снова серьезная, задумчивая, сгорбившись над стойкой. И следила взглядом за Хосе. Вот он открыл холодильник и снова закрыл его, ничего оттуда не достав. Вот протер сверкающее, без пылинки, стекло. Женщина заговорила тем же мягким и ласковым голосом, каким спросила его раньше: «Правда, ты меня любишь, Пепильо?»
        - Хосе,- сказала она.
        Толстяк даже не обернулся.
        - Хосе!
        - Иди проспись!- сказал Хосе.- Да ополоснись, перед тем как лечь, чтобы хмель сошел!
        - Нет, взаправду, Хосе,- сказала женщина,- я не пьяная.
        - Значит, на тебя дурь нашла,- сказал Хосе.
        - Подойди-ка, мне надо поговорить с тобой,- позвала женщина.
        Мужчина подошел с надеждой и в то же время с недоверием.
        - Поближе.
        Он встал прям перед ней. Она потянулась к нему и больно схватила за волосы, но сделала это с явной нежностью.
        - Повтори, что ты мне сказал,- попросила она.
        - Что?- сказал Хосе. Он пытался заглянуть ей в глаза исподлобья, так как она пригнула ему голову.
        - Что убил бы человека, который переспит со мной.
        - Убил бы того, который переспит, королева. Клянусь,- сказал Хосе.
        Женщина выпустила его волосы.
        - Стало быть, ты вступишься за меня, если я убью кого-нибудь, сказала она утвердительно, отталкивая с грубым кокетством огромную, как у кабана, голову.
        Хосе ничего не ответил, лишь улыбнулся.
        - Отвечай, Хосе,- сказала женщина.- Ты меня защитишь, если я убью кого-нибудь?
        - Ну, это зависит…- сказал Хосе.- Говорить - одно, а делать другое.
        - Никому полиция так не верит, как тебе,- сказала женщина.
        Хосе самодовольно улыбнулся, польщенный. Женщина снова перегнулась к нему через стойку.
        - Нет, правда, Хосе. Я могу побиться об заклад, что ты ни разу в жизни не соврал, - сказала она.
        - А какой толк от этого?
        - И все равно,- настаивала женщина,- полиция это знает и верит каждому твоему слову.
        Хосе постукивал по стеклу, стоя перед женщиной, и не знал, что сказать. Она снова уставилась на улицу. Потом глянула на часы, и голос ее сделался другим, торопливым, словно ей хотелось закончить разговор, пока они одни.
        - Ты мог бы соврать ради меня, Хосе?- спросила она.- Я всерьез.
        И тут Хосе испытующе посмотрел на нее, в упор, глаза в глаза, словно ему вдруг ударила в голову страшная мысль. Мысль, которую он с лету поймал, шевельнулась у него в мозгу, смутная, неясная, и исчезла, оставив лишь жаркий след страха.
        - Во что ты впуталась, королева?- спросил Хосе. Он потянулся к ней, скрестив руки над стойкой. Женщина почувствовала крепкий, едкий, отдающий нашатырем запах в его дыхании, которое сделалось тяжелым, оттого что он навалился животом на стекло.- Нет, правда, королева… Что ты натворила? сказал он.
        Женщина оттолкнула от себя его голову.
        - Ничего,- сказала она.- Что, уж нельзя поговорить просто так, со скуки?- Потом взглянула на него: - Знаешь, может, тебе и не придется никого убивать.
        - Да у меня и в мыслях никогда не было, чтоб убить человека,- сказал Хосе озадаченно.
        - Да нет же,- сказала женщина,- я говорю, никого, кто переспит со мной.
        - А-а!- протянул Хосе.- Вот теперь мне ясно. Я ведь всегда говорил, что ты зря пустилась в такую жизнь. И даю слово, бросишь все это - буду жарить для тебя каждый день самый лучший бифштекс, и бесплатно.
        - Спасибо, Хосе,- сказала женщина.- Тут другое. Вся штука в том, что я больше не смогу ни с кем.
        - Снова темнишь,- сказал Хосе. Он явно терял терпение.
        - Ничего я не темню,- сказала женщина.
        Она выпрямилась, села поудобнее, и Хосе увидел ее опавшую, жалкую грудь под корсетом.
        - Завтра я уеду и, клянусь, больше никогда ничем тебя не побеспокою. И больше ни с кем не буду путаться, помяни мое слово.
        - И с чего это ты?- удивился Хосе.
        - Вот решила, и точка. Я теперь только поняла, что все это одно скотство.
        Хосе снова ухватился за тряпку и давай начищать стекло там, где она сидела. Заговорил, не глядя в ее сторону:
        - Конечно, то, чем ты занимаешься,- настоящее скотство. Давно пора бы опомниться.
        - Да я давно опомнилась,- сказала она.- Но вот до конца убедилась в этом только-только. Мне опротивели мужчины.
        Хосе улыбнулся. Он поднял голову и, все так же улыбаясь, посмотрел на нее.
        Но она уже сидела подавленная, задумчивая, втянув голову в плечи и раскачивалась на табурете с каким-то помертвелым лицом, которое золотила преждевременная осенняя дымка.
        - По-моему, надо оставить в покое женщину, которая убила человека, потому что он ей опротивел, после того как она с ним переспала, и не только он, но все, с кем она была в постели.
        - Ну, уж ты хватила через край,- сказал Хосе растроганно, и в голос его просочилась нежность.
        - А если женщина говорит мужчине, что он ей противен, когда тот уже одевается, потому что у нее перед глазами все, что он над ней вытворял весь вечер, и она чувствует, что ни мылом, ни щеткой не отодрать его запах…
        - Это бывает, королева,- сказал Хосе, теперь уже с некоторым равнодушием, по-прежнему надраивая стекло.- Его вовсе незачем убивать. Просто пошли его куда подальше.
        Но женщина все говорила, и быстрые бесцветные слова ее лились взволнованно, без удержу.
        - Ну а если женщина говорит, что он ей противен, а он вдруг бросает одеваться и снова к ней, и давай ее целовать, и…
        - Да ну! Какой порядочный мужчина сделает такое,- сказал Хосе.
        - Ну а если сделает?- сказала женщина с ожесточением.- Ну представь, что сделает!
        - Да ну, до этого не дойдет,- сказал Хосе. Он по-прежнему тер одно и то же место на стойке, но разговор его интересовал уже меньше.
        Женщина стукнула по стеклу костяшками пальцев. Она снова стала уверенной и сказала с пафосом:
        - Какой ты дикий, Хосе. Ничего не понимаешь.- Она с силой вцепилась в его рукав: - Нет, ты скажи, эта женщина должна была его убить?
        - Да будет тебе,- примирительно, как бы успокаивая ее, сказал Хосе. Раз ты говоришь - так оно и есть.
        - Ведь она защищалась?- Женщина трясла его за руку.
        Наконец Хосе бросил на нее мягкий, потеплевший взгляд.
        - Пожалуй, так,- сказал он. И подмигнул ей понимающе, как бы подыгрывая,- мол, он соучастник какого-то злодейства. Но женщина оставалась серьезной. Лишь выпустила его рукав.
        - А ты соврал бы, чтобы спасти женщину, которая сделала такое?
        - Ну, это зависит…
        - От кого же?- спросила она.
        - От женщины,- сказал он.
        - А ты представь, что это женщина, которую ты очень любишь. И не чтоб иметь ее, понимаешь, а так, как ты сам говорил, просто любишь.
        - Ладно. Пусть так, как ты хочешь, королева,- вяло сказал Хосе, которому это уже порядком надоело.
        Он отошел от нее. Посмотрел на часы и увидел, что почти половина седьмого. «Через несколько минут,- подумал он,- ресторан заполнят посетители», и еще яростнее принялся тереть стекло, поглядывая на улицу. Женщина неподвижно сидела на табурете.
        Молча, сосредоточенно, с выражением бесконечной тоски, точно угасающая лампочка, она следила за Хосе. Вдруг, после тягостного молчания, она произнесла кротким, искательным голосом:
        - Хосе!..
        Он посмотрел на нее с глубокой и печальной нежностью, какая бывает во взгляде быка. Нет, ему не хотелось больше никаких разговоров. Он посмотрел просто так, лишь бы убедиться, что она здесь и ожидает, в общем-то зря, найти в нем защитника.
        - Я вот говорю, что завтра уеду, а ты хоть бы что,- сказала женщина.
        - Ну…- сказал Хосе.- Но ведь ты не сказала куда.
        - А туда, где не нужно спать с мужчинами.
        Хосе усмехнулся:
        - Ты что, всерьез уезжаешь?- И лицо его вдруг переменилось, точно он наконец понял, что к чему в жизни.
        - Это от тебя зависит,- сказала женщина.- Сумеешь соврать про то, когда я пришла,- завтра уеду и покончу с этим навсегда. Идет?
        Хосе улыбнулся и согласно кивнул. Женщина наклонилась к нему:
        - Если я когда-нибудь вернусь и увижу на этом месте в это же время другую женщину - умру от ревности.
        - Если вернешься, привези мне что-нибудь,- сказал Хосе.
        - Да,- сказала женщина.- Обещаю, что куплю тебе где-нибудь заводного медвежонка.
        Хосе улыбнулся. Провел тряпкой в воздухе между ней и собой, словно протер незримое стекло. Женщина тоже улыбнулась. Теперь ласково и кокетливо. Хосе двинулся к другому краю стойки, на ходу протирая стекло.
        - Ну что?- спросил он не оборачиваясь.
        - Значит, ты всем, кто бы ни спросил, скажешь, что я пришла без четверти шесть, так?
        - А зачем?- спросил Хосе ей в спину.
        - Какое тебе дело?- сказала она.- Главное, что ты это сделаешь.
        Дверь, скрипя, открылась. Вошел первый посетитель и занял столик в углу. Хосе поспешил к нему, бегло взглянув на часы. Ровно половина седьмого.
        - Ладно, королева, будет, как ты хочешь,- сказал он рассеянно.- Я всегда делаю, как ты хочешь.
        - Ну что ж,- сказала женщина,- тогда зажарь мне бифштекс.
        Хосе открыл холодильник, достал тарелку с мясом, положил его на стол и зажег плиту.
        - Я приготовлю тебе отличный бифштекс на прощанье.
        - Спасибо, Пепильо.
        Она задумалась, будто погрузилась в какой-то странный мир, населенный зыбкими, расплывчатыми, неведомыми образами. Она не услышала, как зашипело сырое мясо, брошенное на сковородку с кипящим маслом, не услышала, как оно потрескивало, когда Хосе его переворачивал. Не почувствовала сочного запаха жареного мяса, который медленно распространялся по всему ресторану. Она так и сидела, уйдя в свои мысли, задумавшись глубоко-глубоко, и наконец подняла голову, зажмурилась, будто вернулась к жизни с того света. Увидела, что Хосе стоит у плиты, освещенный весело разгоревшимся пламенем.
        - Пепильо!
        - Ну что?
        - О чем задумался?
        - Вот думаю, купишь ли ты мне где-нибудь заводного медвежонка.
        - Конечно, но мне надо знать, сделаешь ли ты на прощание то, о чем я попрошу.
        Хосе глянул на нее из-за плиту:
        - Сколько повторять одно и то же?! Ты хочешь еще что-нибудь, кроме бифштекса?
        - Да,- сказала женщина.
        - Чего?- спросил Хосе.
        - Хочу еще четверть часа.
        Хосе откинулся назад, чтобы посмотреть на часы. Потом взглянул на посетителя, который молча сидел в углу, а затем на мясо, зарумянившееся на сковородке. И лишь тогда сказал:
        - Нет, серьезно, я ничего не понимаю, королева.
        - Не будь дурачком, Хосе,- сказала женщина.- Запомни, я здесь с половины шестого.