Кража в лицее города Б Жорж Сименон
        Сименон Жорж Кража в лицее города Б
        Жорж Сименон
        Кража в лицее города Б.
        - Должно быть, старею, - сказал я Жозефу Леборню. - Только тот, у кого моло дость уже позади, способен умиляться, вспоминая о лицее или казарме... Разуме ется, когда он уверен, что больше туда не вернется...
        Я держал в руке почтовую открытку с изображением лицея в Б.- прелестном городке на юге Франции. На светлом фасаде здания причудливо переплетались тени и солнечные блики. Швейцар в черной шапочке выглядел так картинно, словно пози ровал перед объективом.
        - И подумать только, те, кто живет в этом доме, вероятно, не понимают, какое им выпало счастье.
        - Взгляните на два плана, приложенные к делу,- посоветовал мне Леборнь,- и вы снова почувствуете себя мальчуганом, которому настойчиво вдалбливают в голову латинские склонения. Посмотрите на обсаженный платанами двор, на арку, что ведет в залитый солнцем сад... Окна классных комнат и учебных залов выходят на долину Роны. А из окон лаборатории видна церковная площадь, где местные жители обычно играют в шары...
        - Ив этом маленьком раю совершено преступление?
        - Да... Не преступление, а ограбление.
        - Крупная сумма?
        - Две тысячи триста восемьдесят франков двадцать пять сантимов. Точно.
        Я подумал, не шутит ли Леборнь: тон, каким он назвал эту сумму, показался мне излишне напыщенным.
        - И вы утруждаете себя из-за двух тысяч франков и каких-то сантимов? уди вился я.
        - Само по себе дело крайне любопытное. Кроме того, эта история чуть не стоила жизни одному человеку.
        Леборнь вытащил из папки и положил предо мной газетную вырезку. Во мне что- то дрогнуло. Один заголовок чего стоил!
        СКАНДАЛЬНОЕ ДЕЛО, ЕДВА НЕ ЛИШИВШЕЕ НАШ ЛИЦЕЙ ЕГО ДОБРОГО ИМЕНИ
        А вот и содержание заметки:
        В настоящее время полиция занимается расследованием дела, которое в течение недели считала нужным не разглашать, дабы неосмотрительной поспешностью не пов редить безупречной репутации нашего славного города.
        Кража была совершена в кабинете самого директора лицея, достопочтенного гос подина Гроклода, чьи выдающиеся заслуги правительство отметило пожалованием ему ордена Почетного Легиона.
        Сумма в 2380 франков 25 сантимов, предназначенная для оплаты счетов разных поставщиков, в том числе и мясника, исчезла при загадочных обстоятельствах, иск лючающих всякую мысль об обычном ограблении.
        Деньги лежали в ящике бюро господина Гроклода. Ящик был заперт на ключ.
        Однако ни замок, ни ящик не были взломаны. В ночь кражи единственный ключ от ящика лежал у директора в кармане пиджака, висевшего на спинке стула.
        Произвели негласный допрос. Увы, выяснилось только, что кражу совершил кто- то из "своих".
        Подвергнутый допросу швейцар утверждает, что в ту ночь никто без его ведома не мог проникнуть в здание.
        Мадемуазель Эльза Гроклод, комната которой расположена как раз над кабинетом отца, тоже ничего не слыхала. Следствию негде было развернуться. Пришлось взять на подозрение всех, кто служит в лицее.
        Нас убедительно просили хранить тайну. Но мы все же сочли нужным обрадовать наших читателей сообщением, что человек, над которым тяготеет это позорное обви нение и который, возможно, сейчас, когда мы пишем эти строки, уже арестован, к счастью, не принадлежит к числу жителей нашего города.
        Впрочем, обвиняемый уже давно восстановил против себя наших сограждан: его поведение давало все основания предвидеть неизбежность того неприятного проис шествия, местом действия которого оказался лицей.
        - О таком деле лучше не напишешь,-заметил Жозеф Леборнь, читавший из-за моего плеча.- Газета весьма сдержанно описывает то единственное лицо, которое, будучи служащим лицея, не является коренным жителем города. Речь идет о двадца титрехлетнем классном руководителе Анри Мажореле-лиценциате* филологических наук и сотруднике нескольких передовых литературных журналов... Я видел его фотогра фию, но не мог оставить ее у себя. Мне кажется, что при полном внешнем несходстве характером он напоминает героя романа Альфонса Доде "Малыш".
        * Низшая ученая степень в зарубежных университетах.
        Рост Мажореля метр восемьдесят; лицо сангвиника, усеянное веснушками, говорит о крестьянском происхождении; непокорные рыжие вихры не подчиняются гре бенке и торчат во все стороны.
        Неловкость и застенчивость сочетаются в этом юноше с мечтательной восторжен ностью.
        Мажорель, как я уже говорил, сотрудничал в передовых журналах, но не пренеб регал и обычной газетной работой: засылал очерки, сказки и фантастические расс казы в редакции всех парижских газет.
        В сопроводительных письмах Мажорель подчеркивал:
        "Я чувствую в себе призвание к большой газетной работе и готов, если Вы ока жете мне доверие, оставить занимаемую мной скромную должность и предложить редакции свои услуги..."
        Он получал лестные, но отрицательные ответы. А случалось, и вовсе не получал никаких.
        Пожалуй, это все, что я о нем знаю...
        - Он арестован?
        - Собственно говоря, его попросили не покидать стены лицея и даже нашли ему замену-человека, который по четвергам водит школьников на прогулку.
        - Мажорель отрицает свою вину?
        - Категорически! Однако директор лицея обнаружил в его комнате среди томиков стихов несколько научных работ Гросса и Рейсса о научных приемах и методах сыска. Кроме того, школьная кухарка подтвердила, что по вечерам классный руково дитель часто посылал из своего окна световые сигналы карманным электрическим фонариком. И, наконец, в деле имеется убийственное для Мажореля показание одного из учеников лицея.
        Этот ученик рассказал, что на большой перемене, как это бывает во всех шко лах, классного руководителя окружали ученики, с которыми он беседовал запросто! За несколько дней до кражи Анри Мажорель, держа в руке книгу Рейсса "Техника сыска", объяснял своим юным друзьям, что ныне полиция для разоблачения преступ ников располагает научными методами.
        При этом Мажорель имел неосторожность добавить:
        "И все-таки лично я сумел бы перехитрить сыщиков. Для этого достаточно лишь изучить их приемы!"
        Жозеф Леборнь закурил и мельком посмотрел на оба плана здания.
        - Вам ясна подоплека? - продолжал он.- После этого показания никто больше не сомневался в виновности Мажореля. Но за отсутствием улик никому не хотелось браться за это дело. Еще надеялись обнаружить украденные деньги, которые Мажо рель безусловно не мог далеко запрятать.
        Но для всех по-прежнему оставалось загадкой, как была совершена кража, то есть каким образом две с лишним тысячи франков исчезли из запертого ящика.
        Полиция, по своему обыкновению, арестовала всех бродяг и подвергла их стро гому допросу.
        Директор лишился аппетита и смотрел на всех сотрудников исподлобья.
        Жена умоляла его подать рапорт в министерство и раз навсегда выбросить из головы это дело.
        На переменах ученики больше не играли; разбившись на группы, они с жаром рассказывали друг другу о действиях полиции, о следах, уличающих преступников, о взломах и грабежах.
        Между тем сам Мажорель оставался как бы в стороне от этой шумихи. В классах, в столовой, во дворе он держался особняком, мрачный и унылый. В городе Мажореля не любили: ему не прощали франтовских галстуков и широкополых черных шляп.
        Вероятно, мужчины не могли простить ему благосклонности, которую выказывали к нему женщины и молодые девушки.
        Может быть, им нравилась его большая шляпа? А может быть, его стихи? Известно лишь, что Мажорель имел у дам успех, которым, впрочем, никогда не пытался воспользоваться. Ровно через неделю после кражи под одним из платанов в школьном дворе нашли тысячефранковую ассигнацию. Дул мистраль. Земля была усеяна листьями... Но господин Гроклод продолжал утверждать, что вор, испугавшись нака зания, решил подбросить украденные деньги и таким образом замести следы.
        Директор даже надеялся, что на следующий день возвратят и остальные. Утром он несколько раз обошел двор и тщательно осмотрел землю у подножия каждого дерева.
        Но безрезультатно. Тогда директор вызвал к себе в кабинет Анри Мажореля и заявил ему: "Если завтра в полдень вор не вернет остальные украденные им 1380 франков 25 сантимов, вас передадут в руки правосудия". Мажорель побледнел как полотно.
        Казалось, он лишился дара речи. Но едва он ушел в свою комнату, как директор получил письмо из Парижа... У меня есть копия этого письма, ибо писал его я.
        Чистая случайность! Мне прислали с юга инжир, завернутый в газету, статью из которой Вы только что прочли. Эта любопытная история заинтересовала меня... Пари держу, что Вы все поняли, даже еще не читая копии письма...
        Я пожал плечами и благоразумно промолчал, боясь ошибиться, чем доставил бы большое удовольствие Леборню. И вот что я прочел:
        Господин директор!
        Покорнейше прошу Вас вытащить из своего бюро верхний ящик, который, как я полагаю, не запирается и, следовательно, служит для хранения бумаг, не имеющих ценности.
        Будьте любезны, просуньте руку в образовавшуюся щель и попытайтесь дотя нуться до дна второго, более глубокого и запертого на ключ ящика, где лежали украденные деньги.
        Именно так и была совершена эта кража. Как Вы сами понимаете, только тонкая рука подростка могла дотянуться до дна второго ящика.
        Классный руководитель повинен лишь в том, что, похваляясь своими способнос тями детектива, дал толчок воображению вверенных ему воспитанников. И они приняли вызов.
        Я уверен, что Вам стоит лишь приказать - и школьники влезут на дерево и при несут Вам остальные деньги, спрятанные ими среди ветвей.
        Примите, господин директор, уверения в моем глубоком почтении.
        - Несомненно так, - сказал я. - Ну, а световые сигналы?
        - Подумайте сами, откуда их можно было лучше всего увидеть. Из комнаты маде муазель Гроклод, не так ли? Согласитесь, что с моей стороны было бы не слишком тактично обратить внимание директора лицея на влюбленных... Мое письмо пришло вовремя,- продолжал Леборнь.- Прочитав его, директор бросился в комнату класс ного руководителя и увидел, что тот, привязав к огромному кухонному ножу тонкую нитку, подвешивает этот нож к потолку над своей кроватью. Мажорель объяснил, что по теории Рейсса такая нитка через три часа двадцать минут неминуемо должна оборваться.