Голос греха Такэси Сиота
        …Вы нашли среди вещей своего отца старую аудиокассету и потрёпанный дневник. И застыли от ужаса. Потому что, читая пожелтевшие страницы, поняли: ваш отец был причастен к самому громкому преступлению последних 30 лет. А с магнитной плёнки доносится инструкция преступников, диктующая, куда им должны привезти деньги. И читает её… ваш детский голос!
        Для Сонэ Тосии, преуспевающего портного, эта запись звучит как похоронный набат. Особенно когда он получает по почте визитку журналиста местной газеты. Тосия понимает: об этой истории каким-то образом прознали и теперь его имя будет безжалостно вываляно в грязи. Как спасти свою честь, как обезопасить от позора маленькую дочь? И Тосия решает разобраться сам, что же произошло 30 лет назад, когда преступная группа устроила самое большое покушение на убийство в истории Японии…
        СЮЖЕТ ОСНОВАН НА РЕАЛЬНЫХ СОБЫТИЯХ - РОМАН ПРОЧИТАЛ КАЖДЫЙ 100-Й ЖИТЕЛЬ ЯПОНИИ
        На основе романа снят фильм-бестселлер 2020 года
        ЭТОТ ГОЛОС ИЗ ПРОШЛОГО…
        ОН ЗВУЧИТ КАК ПРИГОВОР.
        ОБЛАДАТЕЛЬ ПРЕМИЙ SHUKAN BUNSHUN MYSTERY BEST 10 AWARD И FUTARO YAMADA PRIZE В 2016 ГОДУ
        Этот роман - сочетание жёсткости и нежности, резкости и плавности, хаоса и гармонии, убеждённости и вины, преступления и наказания. Очень заметно, что автор пережил эту историю как свою собственную. В итоге получилась противоречивая, но прекрасная гравюра - что называется, абсолютно.
        Владимир Хорос - редактор серии
        Такэси Сиота
        Голос греха
        Перевод с японского Лазаревой Дианы Станиславовны
        Пролог
        Низкий гул, звучавший словно в самом сердце, заглушил посторонние звуки.
        Ткань, которую он разложил на гладильной доске, была спокойного серого цвета и чуть блестела. Взяв распылитель с водой, Сонэ Тосия, окидывая взглядом состояние ткани, несколько раз сбрызнул её.
        Обтягивающий грудь, зауженный в талии - костюм для упорного и в то же время скромного мужчины. Настоящий британский стиль. Многие клиенты отдавали предпочтение лёгким и удобным итальянским костюмам, но для Тосии самыми изысканными оставались не подвластные моде «англичане».
        Он взялся за деревянную ручку парового утюга, которая от въевшейся в неё грязи приобрела коричневатый оттенок, и стал водить им по куску необходимой для изготовления одного костюма ткани размером 3,2 метра. «Усадка» - это распрямление материала, полученного из оптовой фирмы, первый этап в процессе изготовления костюма. Паровой утюг, использовавшийся ещё с давних времён, с помощью шланга был соединён с маленьким резервуаром с водой.
        Гладильная доска была вакуумного типа: впитывая тепло и пар, она сохраняла ткань ровной и гладкой. Подобно внезапно включающемуся среди ночи холодильнику, доска начинала гудеть, моментально поглощая окружающие звуки. Уличный шум совершенно не проникал внутрь мастерской.
        Видя перед собой всего лишь цельный кусок ткани, представлять силуэт будущего костюма - наслаждение для портного, его привилегия. В последнее время появились ателье, небрежно относящиеся к подготовительному этапу, но для Тосии «усадка» была не хлопотной обузой, а процессом первостепенной важности.
        Через час, прогладив ткань с лицевой и изнаночной стороны, он перекинул её через вешалку-перекладину. Выключив утюг, похлопал себя по пояснице. Хотел было передохнуть, но, забеспокоившись о том, всё ли в порядке в ателье, которое он на некоторое время оставил без внимания, покинул мастерскую и прошёл туда.
        Окинул взглядом пустое ателье. Площадь в 25 цубо[1 - Цубо - японская мера площади. 1 цубо=3,3058 м2.] - вполне достаточно для фирмы, управляемой индивидуальным предпринимателем. На витрине и в центре ателье были развешаны костюмы и образцы тканей, а по обеим стенам с восточной и западной сторон выставлено около тысячи их видов.
        На смартфоне, оставленном на прилавке, мигал зелёный огонёк, извещающий о получении сообщений по электронной почте. Среди переполнявшего ящик «Входящие» рекламного мусора бросилось в глаза письмо с темой «Просьба». От мамы.
        Вечером Тосия должен был навестить маму, и в этот раз она попросила его принести альбом и фотографии. Может быть, будет разбирать их? Он представил себе мать, у которой имелось слишком много свободного времени, и по его губам пробежала лёгкая улыбка. Отправив короткий ответ, посмотрел на высветившееся на экране время. Начало третьего. До вечера ещё есть время. Но Тосия привык решать текущие вопросы сразу же, иначе потом не мог сосредоточиться на работе. Такой уж у него характер. Он опять вернулся в мастерскую и поднялся на второй этаж.
        Прошло 33 года с тех пор, как его отец Мицуо открыл в жилом квартале северной части Киото ателье «Костюмы на заказ Сонэ». Тосия с трёхлетнего возраста жил в этом доме, служившем одновременно ателье. Каждый раз, когда он слышал, как сильно скрипит лестница, как бы тихо он ни старался наступать на ступени, или видел неудобный тесный туалет, он чувствовал древность и дряхлость, которые невозможно было скрыть.
        В период бурного экономического подъёма[2 - Речь идёт о периоде с 1986 по 1991 г., характеризовавшемся многократным ростом цен на рынке недвижимости и фондовом рынке, известном также как «экономика пузыря». Сдувание «пузыря» продолжалось более 10 лет, следствием которого стал продолжительный период экономической стагнации, называемый «потерянным десятилетием».] вдоль главной улицы, проходившей рядом со станцией, вырастали спроектированные знаменитыми архитекторами элегантные здания, которые в качестве фирменного знака престижных районов неоднократно украшали первые страницы местных журналов, в то время как старые здания и магазины исчезали, подобно зубам, выпадающим из слабых дёсен. Но ателье «Костюмы на заказ Сонэ», как качающийся маятник, оставалось неподвластно времени: оно не пыталось соответствовать новым веяниям и в то же время сумело выжить.
        Тосия, скрипя половицами, поднялся на второй этаж. Его тут же обдало волной настолько горячего воздуха, что он начал задыхаться и моментально покрылся потом. Тосия родился и вырос в Киото, поэтому не придирался к его климатическим особенностям, но всё же с нетерпением ждал окончания лета.
        Комната матери располагалась в конце коридора, шедшего от лестницы. Тосия открыл тонкую дверь: в комнате было ещё жарче, и он не смог сдержать раздражения. Включив свет, нажал кнопку «Пуск» на висевшем рядом пульте. Сонно загудел кондиционер. Сложив руки веером, Тосия направил на лицо струю спасительного воздуха-ветра и ещё раз оглядел простую и аккуратную комнату.
        Четыре дня назад за едой мать начала кашлять кровью. Тосия отвёл её в гостиную, а жена Ами сразу же позвонила на номер 119.[3 - Номер 119 в Японии - это прямой номер службы экстренной помощи, позвонив на который, звонящий соединяется с пожарной бригадой и службами неотложной медицинской помощи.] Забеспокоившись при виде необычно встревоженных родителей, двухлетняя Сиори зарыдала, и завтрак превратился в поле битвы. Как ни странно, наиболее спокойной осталась сама больная, проявившая необыкновенную твёрдость, утешая Сиори и отгоняя от неё сына.
        После обследования был поставлен диагноз «язва желудка» и назначено двухнедельное лечение в больнице. Вспомнив, как неожиданно скончался от субарахноидального кровоизлияния отец, Тосия не на шутку встревожился, но, когда врач заверил его в том, что жизни матери ничего не угрожает, немного успокоился.
        Фотоальбом, за которым он пришёл, должен был лежать в ящике телефонной тумбочки; правда, сейчас на ней стоял аудиоплеер. Тосия, наклонившись, выдвинул нижний и самый большой ящик. В нём лежали большие коричневые конверты, ножницы, которыми пользовался отец, пуговицы, шариковые ручки. Вероятно, всё это было оставлено в память об отце, но находилось в не свойственном матери беспорядке.
        И тут Тосия увидел в глубине тонкую картонную коробку, сильно смятую и потерявшую форму. Подумав, что в ней могут быть отцовские рабочие инструменты, он взял её в руки. Однако, открыв квадратную крышку, увидел кассету и чёрную кожаную тетрадь, лежащие в прозрачном пластиковом контейнере.
        - Это ещё что такое? - удивлённо произнёс Тосия, открыв тетрадь.
        Выгоревшие листы были исписаны по-английски. Тёмно-синие чернила указывали на то, что, скорее всего, использовалась авторучка. Тетрадь выглядела довольно старой. Какая связь может быть между отцом, который всю свою жизнь был портным, и этим английским текстом?
        Тосия попытался что-то прочитать, но тут было слишком много непонятных слов, а длинные предложения словно имели целью запутать читателя, поэтому решимость его быстро угасла. И хотя Тосия сгорал от нетерпения узнать, о чём же там написано, до вечера он вряд ли управился бы.
        Вместо этого Тосия решил послушать кассету. Тем более что прямо перед ним стоял старый плеер. Верхняя половина кассеты была белого цвета, нижняя - зелёного: напоминание об эпохе Сёва.[4 - Сёва (букв. «Просвещённый мир») - девиз правления императора Хирохито; период в истории Японии с 25 декабря 1926 г. по 7 января 1989 г, Этот период считается самым долгим в истории современной Японии.] Белая часть, похоже, предназначалась для надписи, но та отсутствовала.
        Тосия поставил кассету стороной А и нажал кнопку воспроизведения. Раздался неприятный звук, а затем послышался шум. Заговорили двое - мужчина и женщина. Тосия сразу определил, что мужской голос принадлежал отцу. Ласковый женский голос вкрадчиво похвалил зажигалку отца. Громко зазвучало вступление к популярной японской песне, послышались аплодисменты и звуки бубна.
        Происходило это, по всей видимости, в баре. Когда отец был в хорошем расположении духа, он брал с собой в бар ещё маленького Тосию, и тот высказывал хозяйке все свои жалобы, о которых молчал дома. Нахлынули воспоминания, Тосия расслабился.
        На мгновение звук прервался, и раздался голос поющего мальчика: «Я, я засмеюсь…»
        - А, Кадзами Синго,[5 - Кадзами Синго (р. 1962) - японский актёр и певец.] - улыбнулся Тосия. Несмотря на детский голос, он понял, что тот принадлежал ему.
        Продолжилось неуверенное пение, сопровождавшееся женскими возгласами и звуками бубна. Временами оно прерывалось, но в целом было довольно вдохновенным. По окончании «певцу» был оказан тёплый приём, и на этом запись закончилась.
        Тосия вспомнил, что в то время у отца были короткие волосы. В последние годы его жизни в них была заметна седина, но тогда ему было, наверное, лет тридцать. Тосия подумал, что время от времени отец, должно быть, слушал эту кассету. Перед ним всплыло лицо Сиори, и защемило сердце.
        Он уже собрался вытащить кассету, как опять раздался неприятный треск, а затем: «Авто-бусная оста-новка, Дзё-нангу, скамейка…»
        Это тоже был его детский голос, тот же, что исполнял песню Кадзами Синго.
        - «В направлении Киото проехать по линии Итиго… два километра, автобусная остановка, Дзёнангу, скамейка, сесть сзади…»
        Запись оборвалась.
        - Это ещё что?
        Опять - так же, как и когда он просматривал тетрадь - его пронзило странное чувство; видимо, сказывалось почти полное отсутствие посторонних шумов. Ему почудился какой-то тихий звук, но шёл ли он откуда-то с улицы, или его издавала повреждённая кассета, понять было невозможно. Во всяком случае, Тосия совершенно не помнил, чтобы на записи могло быть что-то подобное.
        Слово «дзёнангу» тут же превратилось в название синтоистского храма в Фусими.[6 - Фусими - район города Киото префектуры Киото.] «Скамейка, сзади» - задняя часть скамейки на ближайшей автобусной остановке. Поначалу Тосия решил, что эта запись - часть детской игры в кладоискателей, но его не оставляло ощущение, что голос звучит неестественно и записан так явно специально. По крайней мере, обычным желанием запечатлеть милые детские фразочки здесь и не пахло.
        Тосия быстро прокрутил кассету в ускоренном режиме, чтобы убедиться, не записано ли на ней что-то ещё, но больше ничего не было. Он ещё раз перелистал страницы чёрной кожаной тетради, размышляя о том, что, наверное, слишком серьёзно к этому отнёсся…
        «ГИНГА» «МАНДО»
        Неожиданно наткнувшись на эти слова, Тосия замер. На последнем развороте обнаружились надписи на японском языке. На левой странице - «Гинга», на правой - «Мандо». Оба - известные в Японии производители кондитерских изделий. Аккуратно были обозначены выручка, количество сотрудников, имена президентов обеих компаний. А это-то здесь зачем и почему?.. Короче, ничего не поймёшь, пока не прочитаешь предшествующий английский текст.
        Однако когда он закрыл тетрадь, в его памяти всплыло дело «Гин-Ман». Это было нашумевшее дело, охватившее район Кансай,[7 - Кансай - регион Западной Японии на о. Хонсю. Центр региона - префектура Киото. Всего здесь расположено семь префектур: Вакаяма, Киото, Миэ, Нара, Осака, Сига, Хёго.] когда Тосия был ребёнком. Он и сейчас ясно помнил портрет мужчины с лисьими глазами. Отец и английский текст, английский текст и производители кондитерских изделий, отец и производители кондитерских изделий… Ни одно из этих сочетаний не имело никакого смысла. Существует ли какая-то связь между тетрадью и кассетой?
        Благодаря кондиционеру вспотевшая спина охладилась.
        Совершенно забыв про альбом, который просила мать, Тосия с зажатой в руках тетрадью выбежал из комнаты. Спустившись по скрипящим ступеням лестницы, вернулся в мастерскую и, открыв дверь, тут же прошёл в ателье. Бросился к стоящему на стойке массивному ноутбуку и быстро заработал мышкой.
        Вбив в поисковике дело «Гин-Ман» и кликая на появившиеся ссылки, Тосия пробегал глазами по тексту. Похоже, что это дело было значительно более запутанное, чем он думал.
        Тосия считал, что всё ограничилось лишь подбрасыванием на полки магазинов сладостей с добавленным в них ядом, но оказалось, что это переросло в серьёзное происшествие, начавшееся с похищения главы компании «Гинга», за которым последовал масштабный шантаж производителей продуктов питания и кондитерских изделий. Примерно через полтора года после похищения главы компании преступная группировка объявила о прекращении преследования кондитеров и исчезла. А в феврале 2000 года дело о череде преступлений было полностью закрыто по истечении срока давности.
        Вдруг палец Тосии, прокручивавший экран, застыл.
        «Для контактов с потерпевшими компаниями преступниками использовались кассеты с записями женских и детских голосов».
        Сердце Тосии учащённо забилось, по коже пробежал мороз, а потом в ней словно открылись все поры. Компьютерная мышь в ладони тут же стала скользкой от пота.
        Чтобы услышать кассету, которую использовали преступники, он прошерстил кучу сайтов. До сих пор, хотя с того времени прошёл 31 год, в Сети хранилось большое количество подобных материалов. Однако то, что он искал, никак не попадалось, и раздражение в нём усиливалось. Наконец шестой по счёту открылась какая-то документальная программа. Зазвучала запись голоса мальчика, используемая для шантажа производителя продуктов питания «Хоуп».
        - «В направлении Киото проехать по линии Итиго… два километра, автобусная остановка, Дзёнангу, скамейка, сесть сзади».
        Тосия, как одержимый, снова и снова прокручивал эту запись. Может быть, всё-таки будет какое-то отличие? Он неотступно думал об этом, продолжая нажимать на воспроизведение. Однако и текст, и внешние звуки были абсолютно одинаковыми. По мере того как Тосия прослушивал запись, подозрения перерастали в уверенность.
        Не обращая внимания на льющийся со лба пот, он возвёл глаза к небу.
        Это был его собственный голос.
        Глава 1
        1
        Звучал низкий, мрачный смех.
        Трое взрослых подуставших мужчин приличного возраста, одетых в костюмы, сидели в ряд на диване, устремив глаза на телевизор. На экране корчился от боли студент, вывихнувший палец, ударившись им о дверь собственного дома. Подбежавшая к нему взволнованная бабушка вывихнула палец, ударившись им о спину внука.
        В комнате опять раздался мрачный смех. Одним из тех, кому он принадлежал, был Акуцу Эйдзи, который, пытаясь сдерживаться, делал заметки.
        Телевизионная компания в Осаке. В глубине этажа, на котором располагался рекламный отдел, словно тайная комната, затерялось помещение для журналистов. Туда приходили и сотрудники отделов культуры общенациональных газет, такие как Акуцу, но в основном собирались журналисты из спортивных изданий, пишущие о жизни звёзд. Вот и сейчас находившиеся слева от Акуцу двое мужчин были коллегами из спортивных газет.
        - Тацута-сан-то как хороша…
        Это со своей обычной улыбкой произнёс коротко стриженный мужчина из рекламного отдела; их основной обязанностью был контроль за написанием текстов журналистами.
        - Да… лет пятнадцать назад она была чертовски привлекательна.
        - А сейчас жалкое зрелище, не так ли? Но эта роль неожиданно может оказаться для неё перспективной, стараясь не обидеть собеседника, возразил репортёр из спортивной газеты. Тацута, о которой шла речь, была актрисой, исполнявшей роль бабушки, вывихнувшей палец, и Акуцу тоже помнил, какой она была пухленькой.
        Уже шла последняя декада августа. На октябрь было запланировано начало показа ночного комедийного сериала, и сейчас в комнате проходил первый закрытый просмотр отснятого материала. Правда, журналистов собралось всего ничего - как раз эти трое мужчин, сидевших на диване.
        Ну, вроде на двадцать пять строчек материала получается…
        Акуцу придумал оставшиеся две, и теперь в его голове окончательно оформился текст материала, состоящий из четырёх абзацев. Оставалось попросить прислать по электронной почте рекламные фотографии. Он уже решил, что сразу поедет домой, а по пути съест говяжью котлету под пивко в своём любимом ресторанчике европейской кухни…
        Журналист протянул руку за стаканом с холодным зелёным чаем, стоящим на низком столике, и в этот момент в его сумке, лежащей на полу, завибрировал смартфон. На экране высветилось «Отдел культуры». Извинившись, Акуцу встал и, выходя, провёл пальцем по экрану.
        - Прошу прощения за беспокойство…
        Звонил заведующий отделом шоу-бизнеса Томита. Он был просто потрясающим начальником и никогда не выказывал своё превосходство. Всегда в хорошем настроении, независимо от того, пил он алкоголь или нет, готовился ли опубликовать сенсационную новость или, наоборот, его кто-то опережал.
        Выйдя из комнаты, Акуцу спросил:
        - Что-то случилось?
        - Тут звонил Тории-сан…
        Услышав это имя, Акуцу приложил правую руку ко лбу, физически и морально готовясь к тому, что Томита скажет дальше. Тории заведовал отделом происшествий, и его имя всплывало в первую очередь, когда в редакции заходила речь о криминальных репортажах.
        - Он просил немедленно прийти в отдел городских новостей.
        Слова, которые и ожидал услышать Акуцу, прозвучали неуверенно.
        - Алло, ты меня слышишь? - В голосе Томиты ясно слышалось сочувствие.
        - А что, нужен именно я? Может быть, кто-то другой свободен…
        - Он назвал тебя.
        - И что, других вариантов нет?
        - Нет. Пока.
        В том, как ловко он закончил разговор, не было уже никаких признаков недавнего сочувствия. Вздохнув, Акуцу в гневе дёрнул дверную ручку.

* * *
        Когда Акуцу вернулся с телевидения в отдел культуры газеты «Дайнити», Томиты уже не было. Шеф - образец соблюдения норм, предписанных Министерством здравоохранения, труда и благосостояния в отношении ухода с работы, когда все дела закончены, - привлекателен для подчинённых. Но когда у тебя возникает сильное желание пожаловаться, а кресло начальника пустует, это вызывает разочарование. Акуцу, положив сумку на своё место, вышел из комнаты.
        Отдел культуры находился этажом ниже остальных отделов редакции. Из-за того, что в обычное время его сотрудники были ограждены от надутых физиономий грозных начальников и постоянного ора накануне дедлайнов, каждый раз, поднимаясь по этой покрытой линолеумом лестнице, Акуцу чувствовал стресс. Сейчас он машинально щёлкал ручкой, которую держал в руке.
        Помимо отдела городских новостей, на верхнем этаже располагались экономический, спортивный и финансовый отделы, и, хотя формально они были разделены, между ними отсутствовали перегородки, и всё пространство было переполнено суетливо снующими людьми. Акуцу работал здесь 13 лет. И все эти годы, когда перед ним возникала эта картина, у него постоянно возникало желание побыстрее вернуться домой.
        Акуцу робко направился в отдел городских новостей, располагавшийся ближе всех ко входу. Приветствуя взглядом коллег, занятых телефонными интервью и копированием, он замедлил шаг, подходя к Тории, который, сидя на диване, обсасывал сушёного кальмара. Волосы его были разделены старомодным пробором, что часто можно увидеть на чёрно-белых фотографиях. И в том, что касается профессиональной этики, он тоже застрял в прошлом.
        - Что-то ты поздно…
        Без тени улыбки Тории достал изо рта сушёного кальмара. А когда Акуцу в свою очередь приветливо улыбнулся, показал кончиком кальмара в направлении переговорной.
        С восточной и западной сторон этажа было по одной переговорной. Акуцу с Тории вошли в комнату меньшего размера, которой в основном пользовались сотрудники отдела городских новостей. Кроме стоявшего посередине длинного стола, внутри были лишь стулья и белая доска, а из-за отсутствия окон было душно, как в комнате для допроса.
        Включив свет, Тории сел на стул напротив Акуцу.
        - Сериалом занимаешься? - Опять кладя в рот сушёного кальмара, он бросил перед Акуцу скреплённые степлером листы А4.
        - Пока только смотрел видео в пресс-центре.
        - Материал получится?
        - Ну, наверное…
        - Да… Хорошая у тебя работа! Это всё, что ты сделал сегодня?
        Такого рода едким замечаниям Акуцу нередко подвергался во время совместных ночных дежурств. В связи с появлением термина «харассмент» даже начальство стало избегать слишком прямых высказываний, но Тории продолжал плыть против течения. Он относился к типу людей прошлой эпохи, опьянённых собой.
        Акуцу, не дав вразумительного ответа, опустил глаза на листы бумаги, лежавшие перед ним. Заголовок на первом листе гласил: «Обитатели бездны (временное название)».
        - Итоговый проект года. Проще говоря, специальный выпуск нераскрытых дел эпох Сёва и Хэйсэй.[8 - Хэйсэй - девиз правления японского императора Акихито; период в истории Японии с 8 января 1989 г. по 30 апреля 2019 г.]
        Было указано планируемое количество публикаций (5-10), а внизу написано: «Дело „Гин-Ман“. Правда через 31 год». У Акуцу появилось неприятное предчувствие.
        - Осакская главная редакция займётся делом «Гин-Ман».
        - «Гин-Ман»?
        Глядя на просматривающего план Акуцу, Тории, подавшись вперёд, произнёс:
        - Ну как? Интересно ведь, правда?
        - Нет… По-моему, это ужасно.
        - Именно. Ужасно. Настолько, что хочется попросить помощи не только у кошки, но и у иваси.[9 - В японском языке есть выражение: «Хочу попросить помощи у кошки», что означает запредельную занятость.] Поэтому я и хочу подключить тебя к этому делу.
        - Подождите! Я же ниже, чем иваси.
        Акуцу поднял голову, чуть было не сказав, что это не шутка. Для «изнеженного человека» заниматься таким крупным делом под руководством Тории - настоящая катастрофа.
        - Но… у меня сейчас много другой работы…
        - Хочешь сказать, что занят?
        С самого начала работы в редакции Тории не вылезал с мест происшествий и, пройдя через позицию руководителя группы репортёров, работавших в полиции префектуры Осака, занял пост редактора отдела происшествий в отделе городских новостей. Наверное, немного найдётся людей, которые смогут ссылаться на занятость перед подобным человеком. В комнате, которая окончательно превратилась в допросную, Акуцу молчал, воспользовавшись правом не отвечать на вопросы.
        - Нечего молчать. Я уже поговорил с Томитой.
        - Что? Уже поговорили?
        Это был удар, нанесённый из-за спины своим же. Сердце Акуцу было разбито. От одной мысли о том, что впереди его ждут нелёгкие деньки, он почувствовал слабость в теле, как во время простуды.
        - Посмотри-ка следующую страницу плана.
        Похоже, Тории решил незамедлительно приступить к работе. Акуцу послушно перелистнул страницу.
        Дело о похищении Фредди Хайнекена…
        - Имеется в виду компания-производитель пива «Хайнекен»?
        - Ты разве не слышал о деле, связанном с похищением главы этой компании?
        - …Извините.
        Тории нарочито тяжело вздохнул и, сунув в рот сушёного кальмара, кивнул, что также могло означать: «Давай, читай!». Акуцу смущённо опустил голову и стал просматривать материал.
        В ноябре 1983 года в Амстердаме группой местных молодых людей были похищены Фредди Хайнекен - управляющий компанией «Хайнекен», мирового пивного бренда - и его водитель. Через три недели в обмен на сумму 35 миллионов гульденов (на тот момент примерно 2 миллиарда иен) оба были освобождены. В течение года трое из преступной группировки были арестованы полицией, установившей место, где держали похищенных, но, несмотря на задержание ещё двух организаторов преступления в Париже в феврале 1984 года, местонахождение большей части полученной денежной суммы до сих пор не известно…
        Действительно, происшествие серьёзное, но было непонятно, как оно связано с делом «Гин-Ман», а также с осакским репортёром из отдела культуры. Заметив, что Акуцу сидит с непонимающим видом, Тории достал изо рта сушёного кальмара и заговорил:
        - Президент компании «Гинга» был похищен через четыре месяца после дела «Хайнекен».
        - Что? Между «Гинга» и «Хайнекен» есть связь?
        - Посмотри третью страницу.
        Акуцу понимал, что относится к тому типу людей, кому легко заговорить зубы, - но с взволнованным выражением лица перевернул страницу.
        Там было напечатано содержание записей, сделанных репортёром брюссельского бюро. В них говорилось о «человеке, который после дела о похищении Хайнекена и освобождения заложников в течение некоторого времени под видом полицейского агента собирал сведения вокруг места происшествия». Велика вероятность того, что этот человек - «мужчина-азиат, проживающий в Лондоне», и, по словам хозяина китайского ресторана в Амстердаме, по всей видимости, «хорошо знаком с китайским кварталом Лондона». До ареста преступников им также интересовалась местная полиция.
        Записи, несомненно, интересные, но информации слишком мало. Акуцу посмотрел на Тории взглядом, требующим разъяснений.
        - Записи, скорее всего, сделаны в восьмидесятых годах, а репортёра уже нет в живых.
        - То есть это всё, что есть?
        - Да. Кстати, за исключением фильма, информации на японском языке, касающейся похищения Хайнекена, почти нет.
        - А на английском?
        - В Сети вроде есть несколько статей, но в основном всё на голландском.
        - Понятно…
        Получается, ему придётся писать материал на основе такой ерундовой информации? Акуцу не имел никакого понятия, где можно разузнать что-нибудь более стоящее. Единственное, в чём он был уверен, это отсутствие среди его знакомых голландцев.
        - За границей, когда случается похищение, необязательно выезжает полиция. Довольно часты случаи, когда члены семьи передают деньги преступникам, и те отпускают заложников.
        - Да, я слышал об этом.
        - В Лондоне существуют компании, занимающиеся управлением рисками, и есть люди, которые ведут переговоры.
        - Да, они на всём пытаются делать деньги.
        - Я слышал, что репортёр из европейского бюро знает бывшего сотрудника этой компании, который когда-то вёл переговоры. - Тории проглотил ставшего совсем маленьким сушёного кальмара. - Но он, кажется, на какое-то время уедет в командировку в Шотландию, и в Лондоне его не будет. Одним словом… Акуцу, ты уже понял, к чему я это говорю?
        - Нет. Что вы имеете в виду?
        - У тебя же вроде экзамен по английскому на первый уровень сдан?
        Акуцу, наконец уловивший скрытый умысел Тории, пришёл в ужас от собственной наивности.
        - На неполный первый уровень. К тому же сдавал я его в студенческие годы.
        - Но это же, наверное, почти то же самое…
        - Нет, совсем не то же самое. Те, у кого есть неполный первый уровень, занимаются несколько лет, прежде чем сдают на первый.
        - Ты что, себя всё ещё новичком считаешь? Уже ведь больше десяти лет прошло со студенческой поры.
        - Но я всё это время совсем не занимался. Наоборот, если б сдавал сейчас, то и неполный первый не сдал бы.
        Эта командировка, несомненно, придумана для того, чтобы с помощью интервью с человеком, проводящим переговоры с похитителями, который не имеет никакого отношения к этому делу, приукрасить довольно серый проект. В общем, полная чепуха. Именно поэтому был выбран репортёр из отдела культуры, у которого явно имеется масса свободного времени.
        - Короче говоря, я посылаю тебя в Лондон. Прежде всего, тебе нужно расспросить бывшего переговорщика о похищениях предпринимателей. А затем найти того азиата с записей.
        Акуцу не поверил своим ушам. Конечно, и раньше в своей работе ему приходилось терпеть разные несправедливости, но это уже перебор. Скорее всего, на этот проект неожиданно выделили большой бюджет, поэтому и решили отправить в Лондон журналиста, чья основная цель - интервью с бывшим переговорщиком. Ну, а поиск азиата и тому подобное - всего лишь дополнение, чтобы журналист не расслаблялся. Но в любом случае Акуцу, которому необходимо будет представить записанное интервью, придётся задавать вопросы на ломаном английском… В подобной командировке расслабиться точно не удастся.
        - Прошло уже больше тридцати лет… Разве возможно найти того азиата?
        - Откуда такие мрачные мысли? Зато если найдёшь его, это будет сенсация!
        - Этого азиата интересовало только дело Хайнекена. Мне кажется, вероятность того, что здесь существует какая-то связь с делом «Гин-Ман», довольно мала.
        - Слушай, вот ты готовишь материал по бездарному сериалу, так? Задача репортёра из отдела культуры - написать об этом интересно, правда? Вот и тут никто не ожидает от тебя серьёзной статьи. Так, лёгкий жанр…
        Давая понять, что разговор окончен, Тории поднялся, выключил свет и вышел из комнаты. Теперь к повседневной работе добавится ещё написание материала для этого проекта… Похоже, в ближайшее время на выходные можно не рассчитывать.
        Глядя из тёмной комнаты вслед выходящему Тории, Акуцу решил, что сегодня он точно съест говяжью котлету и выпьет «Хайнекена».
        2
        В полном соответствии с информацией из путеводителя, небо Лондона было тёмным.
        Когда Акуцу, сев на экспресс в аэропорту Хитроу, прибыл на станцию «Паддингтон», ему тяжело было даже встать с места. Глубокой ночью он вылетел из аэропорта Кансай,[10 - Международный аэропорт Кансай расположен близ г. Осака.] сделал пересадку в Международном аэропорту Хамад в Дохе и после примерно 20 часов путешествия наконец добрался до Англии.
        Особенно утомительным был перелёт из аэропорта Кансай в Доху. Сидевший рядом европеец, словно это само по себе подразумевалось, монополизировал подлокотник, смотрел фильмы и смеялся, а потом захрапел. Сидевший впереди пассажир, тоже не стесняясь, откинул спинку своего кресла, и почти всё время, за исключением взлёта и посадки, колени Акуцу больно упирались в неё.
        Акуцу шёл по отнюдь не ровному тротуару. Колёса его чемодана издавали неприятный звук, а идущие широкими шагами люди то и дело обгоняли его. Пройдя по городу всего лишь десять минут, он понял, что лондонцы практически не обращают внимания на сигналы светофора.
        Благодаря точной карте, распечатанной в Японии, Акуцу, нигде не плутая, благополучно добрался до отеля. Вокруг по обе стороны дороги рядами стояли белоснежные, в европейском стиле, жилые дома, а круглые колонны и симметрично расположенные прямоугольные окна усиливали ощущение пребывания в Европе, и были они настолько красивы, что возникало желание взять в руки кисть и написать картину.
        Акуцу не понял и половины из того, что быстро проговорил портье, но ему удалось и оплатить депозит, и без труда зарегистрироваться. Он не был доволен номером, который оказался настолько тесным, что не получилось даже разложить полностью чемодан, но после того, как путешественник принял горячий душ, его настроение немного улучшилось.
        Закончив распаковывать вещи, Акуцу достал из кожаного рюкзака папку-держатель. Вытащил из неё тетрадь и посмотрел на наручные часы. Было только начало второго. До запланированной встречи оставалось ещё немного времени.
        Тетрадь он начал вести с тех пор, как был включён в группу, занимающуюся делом «Гин-Ман». Как правило, каждый репортёр, начинающий участвовать в особом проекте, заводит специальную тетрадь. Конечно, на компьютере печатать быстрее, но, для того чтобы информация лучше укладывалась в голове, Акуцу имел обыкновение аккуратно вести записи своей любимой ручкой.
        Дело «Гин-Ман» началось с того, как вечером 18 марта 1984 года из собственного дома в городе Нисиномия префектуры Хёго был похищен глава компании «Гинга» Кикути Масаёси. На протяжении примерно полутора лет, до того как 12 августа 1985 года было сделано заключительное заявление преступной группировки, производители кондитерских изделий и продуктов питания, имеющие основные офисы и филиалы в районе Кансай, один за другим получали неоднократные угрозы; дошло даже до покушений на их жизнь.
        В общей сложности фирм, получавших по очереди угрозы, было шесть: «Гинга», «Матаити сёкухин», «Мандо сэйка», «Хоуп сёкухин», «Хатоя» и «Сэццуя». О преступных действиях в отношении «Матаити сёкухин» стало известно уже после того, как начали поступать угрозы в адрес «Мандо сэйка», поэтому делу дали название «Гин-Ман», но эти две компании действительно понесли огромные потери. Что касается «Гинга», то, после того как был похищен её глава, устраивались поджоги в компаниях-партнёрах, поступали угрозы, дошло даже до слухов о проведении нечестных сделок, и всё это в итоге сильно навредило репутации компании. Кондитерские изделия производства «Мандо сэйка» с добавленной в них синильной кислотой в большом количестве подбрасывали не только в районе Кансай, но и в Токио и Нагое,[11 - Нагоя - четвёртый по количеству населения город в Японии. Расположен между Киото на западе и Токио на востоке.] и компания была вынуждена убрать всю свою продукцию с полок магазинов. Было остановлено производство, многие внештатные сотрудники были уволены. Акции предприятия, которые перед самым началом этих событий стоили почти
700 иен, в конце года упали до 400 иен. Обе компании совершенно несправедливо оказались в глубочайшем кризисе.
        Прошло более тридцати лет, но дело это не забыто и по сей день. Причина, наверное, кроется в том, что оно приняло такой оборот, которому может позавидовать иной детективный роман-бестселлер. Развернувшееся и зашедшее в тупик противостояние между преступной группировкой и полицией во время передачи наличных денег; написанные на кансайском диалекте[12 - Кансайский диалект - охватывает группу родственных диалектов японского языка района Кансай. Среди прочих, к нему относятся диалект Киото и диалект Осаки. Является самым распространённым нестандартным диалектом японского языка.] письма с угрозами и письменными вызовами, распространявшиеся с использованием средств массовой информации; вызывающий неприятные чувства портрет мужчины с лисьими глазами; бросившие кучу вещей и бесследно исчезнувшие преступники… Происшествие в духе театральной постановки, подобного которому не было не только в истории Сёва, но и во всей криминальной истории страны.
        Просмотрев записи, Акуцу вздохнул. С какой стороны ни взгляни, он совсем не тот человек, который способен вести расследование этого дела. Он с удовольствием передал бы его, если б вдруг нашёлся кто-то, желающий принять это задание. Полмесяца назад ему и в голову не могло прийти, что для журналистского расследования он отправится в Англию…
        Акуцу опять опустил глаза в тетрадь. В деле о похищении был один момент, который не давал ему покоя.
        Почему всё-таки похитили взрослого человека?
        31 год назад, 18 марта, примерно 9 часов вечера. В том году стояла небывало холодная зима, температура воздуха была ниже обычной на 7 - 8 градусов, и даже многие районы Западной Японии накрывали обильные снегопады. И с наступлением марта не прекращались пронизывающие ледяные ветра, а в день похищения моросил холодный дождь.
        В семье Кикути было шесть человек: сам Масаёси, его жена, трое детей и мать. Мать по имени Фусаё жила в соседнем отдельном доме. В момент похищения Масаёси его старший сын, ученик 5-го класса начальной школы,[13 - Школьная система Японии состоит из начальной школы - 6 лет, средней - 3 года и старшей - 3 года.] и средняя дочь дошкольного возраста находились на втором этаже в ванной, жена и старшая дочь-второклассница - в спальне на том же этаже, Фусаё - в своём доме.
        Нападавших было двое. Один, мужчина средних лет, держал в руках ружьё; второй, молодой, - пистолет. Оба были маленького роста, в балаклавах и одинакового цвета куртках. В тетради у Акуцу первый был записан как А, второй - как Б.
        Используя стремянку, они проникли на территорию через живую изгородь со стороны дома Фусаё, в котором не было охранной сигнализации. Разбив стеклянную дверь чёрного входа, вошли внутрь. «Всем сидеть тихо!» Преступник А направил ружьё на Фусаё, которая смотрела в гостиной только что начавшийся сериал. Преступник Б имевшейся у него виниловой верёвкой и электрическим шнуром из гостиной связал запястья и лодыжки Фусаё и начал требовать у неё рассказать, где находится ключ от соседнего дома Масаёси. Они заклеили ей глаза и рот скотчем, а уходя, обрезали телефонный и телевизионный провода.
        Проникнув в дом Кикути со стороны подсобной комнаты, похитители прежде всего направились в спальню на втором этаже, где находились жена и старшая дочь. На крик старшей дочери Мисако один из преступников произнёс: «Мисако-тян,[14 - - тян - аналог уменьшительно-ласкательных суффиксов в русском языке. В основном употребляется маленькими детьми, близкими подругами, взрослыми по отношению к детям.] успокойся». Мать с дочерью, которым преступник Б обмотал запястья скотчем, были заперты в находившемся в глубине туалете.
        Вломившись в ванную комнату, расположенную напротив, преступник А направил ружьё в грудь Кикути и произнёс: «Сиди тихо, не вздумай поднимать шум». Он заставил его пройти в туалетную комнату и обмотал вокруг голой поясницы полотенце. В таком виде Кикути повели в детскую, но из-за того, что один из похитителей обрезал телефонную линию, сработала сигнализация, поэтому они засуетились, и пришлось потащить его назад. Выйдя из подсобной комнаты на первом этаже и пройдя через двор дома Фусаё, преступники вместе с заложником через главные ворота вышли на улицу.
        К дому тут же подъехал красный двухдверный спортивный автомобиль, и Кикути через переднее пассажирское место затолкнули на заднее сиденье. В этот момент с головы преступника Б сползла балаклава, и Кикути убедился в том, что это молодой человек. По ночному городу машина поехала в направлении Осаки.
        Все средства массовой информации отправили своих журналистов в Нисиномию для освещения дела о похищении главы крупной компании, совершённом таким грубым способом. После того как на следующий день в утренних выпусках было опубликовано сообщение под заголовком «Похищение главы „Гинга“», полиция и СМИ заключили беспрецедентное информационное соглашение. Ни газеты, ни телевидение больше не давали никакой информации, и установилось неестественное молчание.
        Через три дня после этого, в полдень 21 марта, сотрудником железнодорожного агентства был обнаружен Кикути Масаёси, бредущий в бессознательном состоянии по железнодорожным путям в городе Сэтцу префектуры Осака. С этого момента для компании «Гинга» начались суровые испытания…
        Акуцу взглянул на часы и, удивившись, что прошло больше времени, чем он предполагал, закрыл тетрадь. Перед интервью ему ещё нужно приобрести мобильный телефон.
        Накинув тонкую куртку, он положил тетрадь в рюкзак.
        3
        В магазине недалеко от станции «Паддингтон» Акуцу купил мобильный телефон «Самсунг», который посоветовал ему продавец, и тут же настроил его.
        Итак, начинается работа. Выйдя из магазина, он несколько раз вслух прочитал текст на английском, заранее записанный в тетради, и набрал номер человека, который в прошлом вёл переговоры с похитителями, - Колина Тиллера. Уже на втором гудке ответил мужской голос.
        - Господин Колин Тиллер? Меня зовут Акуцу, я журналист из японской газеты «Дайнити».
        - Экуцу?.. А, коллега Macao, не так ли?
        По всей видимости, он имел в виду Кидо Macao из европейского бюро.
        - Да, совершенно верно. Я только что приехал в Лондон. Вы могли бы встретиться со мной?
        - Конечно. Я сейчас в пабе в Сохо. Сможете приехать?
        Акуцу недолго радовался тому, как понятно говорит его собеседник, - ему пришлось помучиться, чтобы правильно записать название и адрес паба. Пока он не попросил говорить чуть медленнее, Колин тараторил с одинаковой скоростью. Вспомнив также молодого человека из магазина мобильных телефонов, Акуцу пришёл к выводу, что англичане - довольно дружелюбный народ.
        На станции «Паддингтон» он купил карту и направился к линии метро Бейкерлу. Акуцу чрезвычайно поразило, насколько быстро двигается эскалатор. Ему страшно было даже вставать на него, а люди вокруг совершенно не обращали на это внимания. И двери в поезде открывались и закрывались жутко быстро. Не успевало прозвучать объявление «Будьте осторожны, смотрите под ноги», как двери тут же закрывались.
        Ровно через десять минут Акуцу прибыл на станцию «Пикадилли-сёркус». Это был центр Лондона, рядом находились статуя Эроса и Королевская академия искусств. Выйдя на улицу, Акуцу увидел хорошо знакомые по программам японского телевидения знаменитые неоновые рекламы и опять живо ощутил, что он действительно находится в Англии.
        Несмотря на дневные часы буднего дня, вокруг статуи Эроса толпились многочисленные туристы. До паба, где находился Колин, нужно было пройти примерно 300 метров в западном направлении. Мимо величественных зданий с развевающимися британскими национальными флагами проезжали красные двухэтажные автобусы и чёрные кебы. Наслаждаясь прекрасными видами окрестностей, Акуцу пробирался сквозь толпы людей.
        Согласно объяснению Колина, паб располагался в угловом кирпичном здании, поэтому найти его удалось без труда. Яркие цветы в кашпо, которыми была украшена фронтальная часть здания, контрастировали с распахнутыми дверями из тёмного дерева. Акуцу, в процессе подготовки к поездке всю последнюю неделю, очень увлёкся Англией и был ужасно взволнован, когда воочию увидел настоящий паб.
        Внутри было лишь естественное освещение; на приличном расстоянии друг от друга стояли с пятнадцать деревянных столов. Был и второй этаж, поэтому, очевидно, паб мог вместить довольно большое количество людей; тем не менее практически все места и у стойки, и за столами были заняты. Акуцу достал из кармана куртки мобильный телефон, но в этот момент сидевший рядом за столом у окна бритоголовый европеец поднял руку.
        - Тиллер-сан?
        Мужчина со словами «можно просто Колин» протянул руку. Видимо, из-за высокого роста и отсутствия волос на голове было сложно определить его возраст. Акуцу, представившись как Эйдзи, сел напротив. Колин уже пил пиво. Никаких закусок перед ним не было.
        Акуцу, взяв у стойки пинту «Гиннесса», вернулся к столу.
        - Как вы так сразу поняли, что это я?
        - У тебя был напряжённый вид. В паб редко приходят люди с такими лицами.
        Колин ответил совершенно непринуждённо. Но хотя это прозвучало довольно убедительно, Акуцу по-прежнему беспокоился из-за того, что с самого начала за ним наблюдают.
        Собравшись с духом, он вытащил тетрадь и диктофон и начал задавать вопросы, касающиеся переговоров с похитителями иностранных предпринимателей. Колин рассказал о похищении главы крупной французской корпорации, произошедшем в 1978 году около его парижского дома, а также захвате владельца агентства недвижимости в Гонконге в 1983 году. Что касается дела Хайнекена, то, по словам Колина, преступники взяли за образец похищение предпринимателя, которое случилось в 1977 году в Голландии.
        - Ты знаешь экономический термин «голландская болезнь»?
        Акуцу покачал головой. Колин, кивнув, положил оба локтя на стол и скрестил пальцы.
        - Во время нефтяного шока семьдесят третьего года Голландия, благодаря экспорту природного газа, получила довольно высокие доходы, зарплаты рабочих выросли. Это способствовало повышению благосостояния граждан и временному обогащению.
        - Временному?
        - Именно. Но вследствие увеличения торгового профицита произошло чрезмерное укрепление национальной валюты, что, в свою очередь, нанесло сильный удар по экспорту. В результате промышленные отрасли пришли в упадок, а безработица выросла. Это и есть «голландская болезнь». В начале восьмидесятых годов уровень безработицы поднялся до двенадцати процентов.
        Акуцу написал «Голландская болезнь» и обвёл в кружок.
        - Когда было совершено похищение, Голландия, несомненно, находилась в бедственном положении. Но это отнюдь не может служить оправданием.
        Под рукавами футболки проступали мощные плечи Колина; было понятно, что он довольно тренирован. Наряду с бритой головой это придавало ему устрашающий вид, но в процессе разговора стало понятно, что он весьма образованный человек Колин продолжал говорить о похищениях, которыми ему приходилось заниматься; шутливо рассказывал, что в Южной Америке особенно трудно было выяснить, кто связан с преступниками, а кто нет.
        Всё это было интересно, но недостаточно для написания материала. Акуцу решил попытаться обнаружить какую-нибудь связь с делом «Гин-Ман».
        - Может быть, ещё по одной? - указав на опустевший стакан Колина, предложил он.
        - Командировочных достаточно?
        - Ну, на пиво хватит.
        - А больше ничего и не нужно. Я, пожалуй, тоже возьму «Гиннесса» - давненько не пил его.
        Когда перед обоими вновь стояли полные стаканы, Акуцу заговорил о деле «Гин-Ман». Колин, сказав, что он слышал об этом, добавил, смеясь: «В Англии, помнится, тоже находились идиоты, которые добавляли ртуть в рождественскую индейку».
        - Посмотрите, пожалуйста, вот это. - Акуцу решительно протянул те самые репортёрские записи, переведённые на английский язык.
        Прочитав, Колин что-то проворчал, настолько быстро, что различить слова было невозможно. Затем, повторив: «Я слышал об этом», вернул копию.
        - Эйдзи, ты сегодня вечером свободен?
        - Да, конечно.
        - Возможно, я смогу помочь. Позвоню попозже.
        Колин залпом осушил стакан и, попрощавшись, ушёл.
        События приняли совершенно неожиданный оборот, поэтому Акуцу машинально вслух произнёс:
        - Что это значит? - Заметив, что диктофон всё ещё работает, он торопливо выключил его.

* * *
        Первое, что он почувствовал, когда проснулся, была боль.
        Повращав затёкшими плечами, Акуцу потянул одеревеневшую спину. Часы, лежавшие рядом с подушкой, показывали 8.30 вечера. Почувствовав голод, он быстро оделся и вышел на улицу.
        Акуцу было известно, что дни летом в Англии длинные, но, поскольку стоял уже конец августа, было темно. Дул осенний ветер. Двигаясь в западном направлении, минут через десять Акуцу вышел на улицу, проходившую рядом со станцией «Бэйсуотэр». Там располагалось много ресторанов и небольших магазинов, а тротуар был наводнён людьми с разным цветом кожи. Испанская, индийская, египетская кухня… В конце концов Акуцу остановил свой выбор на тайской кухне. До сих пор, посещая тайские рестораны за границей, он ни разу не пожалел об этом.
        Заказав пиво «Сингха» и горячую лапшу, открыл тетрадь. Сегодняшний день принёс горькие мысли, и нужно было сделать необходимые записи.
        После того как Акуцу расстался с Колином и вышел из паба, он направился в расположенный неподалёку китайский квартал. Первые этажи европейских зданий пестрели многочисленными вывесками с иероглифами; попав туда, Акуцу подумал, будто перенёсся из Англии в другую страну. Возвышавшиеся с западной стороны традиционные ворота напомнили Нанкинмати[15 - Нанкинмати - китайский квартал в Кобэ. Кобэ - город в регионе Кансай, важный торговый и промышленный центр, один из главных портов Японии.] в Кобэ.
        Однако район, заполненный туристами, был не очень подходящим местом для сбора сведений. Ни с того ни сего, не имея даже фотографии, подходить и спрашивать про азиата, который бывал здесь тридцать лет назад… Полный бред. Вероятно, то пренебрежение, с которым Акуцу уже пришлось столкнуться в кафе, - естественный результат его пребывания в неприветливом Лондоне. Он не мог не думать о том, что Тории даже в таких условиях наверняка собрал бы материал. Находясь в далёкой чужой стране, Акуцу остро ощутил, как недостаёт ему журналистских способностей.
        Наблюдая за людским потоком по ту сторону окна, он втянул в рот только что принесённую лапшу. Неожиданно странный вкус заставил его вздрогнуть.
        Почему она такая сладкая?
        Акуцу сразу же запил её пивом, проворчал: «Ну, вот тебе и Лондон» и вздохнул. В этот самый момент, словно почувствовав его мрачное настроение, зазвонил телефон. Это был Колин.
        - Эйдзи, ты где сейчас?
        Голос Колина звучал взволнованно. Неужели узнал что-то интересное?
        - В тайском ресторане рядом со станцией «Бэйсуотэр».
        Акуцу сообщил название ресторана, и Колин со словами «Скоро буду» дал отбой. Привыкнуть ко вкусу лапши не удалось; тем не менее в итоге Акуцу съел всё без остатка. Правда, остался голодным… хотя, наверное, он слишком много требовал. Как верно говорили, к английским ресторанам необходимо заранее готовиться.
        Минут через двадцать он увидел идущего по улице Колина. Войдя в ресторан, тот сел напротив Акуцу. Видимо, на улице моросил дождь, потому что футболка Колина была слегка намокшей.
        - Вам не холодно?
        - Да, в общем-то, нет. Это что ты ешь?
        - Лапшу. Правда, я уже закончил…
        - Вкусно?
        - Я не стал бы рекомендовать.
        Колин, рассмеявшись, позвал официанта, у которого без колебаний заказал пиво «Сингха» и жареный рис с рыбой, рядом с которым стоял значок «Остро».
        - Вы не первый раз здесь?
        - Прихожу иногда. Как правило, ем всё, кроме лапши.
        Когда принесли пиво, Колин, заявив: «Ну, будем!», залпом выпил маленький стакан. Прежде чем принесли жареный рис, он заказал вторую бутылку.
        - Кстати, а почему в Японии такие выдающиеся порнозвёзды?
        «Зачем этот англичанин пришёл встретиться со мной?» - раздражённо подумал Акуцу, но, как настоящий японец, решил поддержать разговор.
        - Действительно, сегодня красивые девушки уже никого не удивляют.
        - Я об этом и говорю. Много девушек с потрясающими улыбками.
        Колин назвал имена нескольких актрис; половину из них Акуцу вообще не знал, но с неумело состроенной приветливой улыбкой поддакивал.
        - Итак, Эйдзи, готов записывать? - Колин отодвинул в сторону абсолютно пустую тарелку и как часто делают иностранцы, пожал плечами. - Вероятно, мужчина, которого ты разыскиваешь, - китаец, живший в те времена в китайском квартале в Сохо.
        - Китаец?
        - Да. По просьбе голландской полиции полиция Великобритании и МИ-6[16 - МИ-6 - секретная разведывательная служба МИДа Великобритании.] следили за ним, но после того как стало понятно, что он не имеет отношения к делу Хайнекена, наблюдение, похоже, сняли.
        Услышав, что это был китаец, Акуцу заключил, что тот не причастен к делу «Гин-Ман», но, для того чтобы отчитаться перед Тории, продолжал записывать.
        - Правда, местонахождение его неизвестно, но зато удалось установить личность женщины, с которой он встречался.
        - Женщины? А при чём тут женщина?
        - Она в то время была журналисткой, и полиция установила её личность. Короче говоря, она из СМИ, как и ты. Впрочем, похоже, она не замечала, что за ней следили.
        - В то время? Сейчас что-то изменилось?
        - В настоящее время она преподаёт в университете.
        - Где она живёт?
        - В Шеффилде.
        - В Шеффилде? Где это?
        - Ты не смотрел фильм «Мужской стриптиз»?[17 - «Мужской стриптиз» («The Full Monty») - комедия 1997 г. (Великобритания, США); действие фильма происходит в Шеффилде.]
        Акуцу покачал головой, а Колин опять пожал плечами.
        - Ну, в общем, это ближе, чем Япония.
        4
        Солнце только что взошло и теперь светило в окно поезда, окрасив окрестности в оранжевый цвет.
        Наслаждаясь приятным покачиванием вагона, Акуцу встречал тихое утро. Это был поезд дальнего следования сети «Нейшнл рейл».[18 - «Нейшнл рейл» - коммерческое обозначение, используемое Ассоциацией железнодорожных транспортных компаний Великобритании в качестве общего названия для 20 частных пассажирских железнодорожных перевозчиков страны.] Вагон первого класса был оборудован удобными кожаными креслами и столиками на двух и четырёх человек Кроме Акуцу, в вагоне ехал элегантный джентльмен средних лет, читающий газету, а также компания мужчин и женщин в деловых костюмах - по-видимому, бизнесмены; из примерно двадцати мест была занята только половина.
        Элегантный проводник принёс тарелку, на которой лежал сэндвич с колбасой; Акуцу кивком поблагодарил его. Сэндвич представлял собой два куска колбасы между тремя кусками хлеба, но, когда Акуцу попробовал его, добавив кетчупа, вопреки ожиданиям, оказалось вкусно. Завтрак вместе с неограниченными напитками входил в стоимость билета. Акуцу выпил апельсиновый сок и впервые за долгое время почувствовал умиротворение.
        Начало сегодняшнего утра было суматошным. Акуцу вышел из отеля ещё до восхода солнца и был поражён, насколько не по-летнему холодно было на улице. Съёжившись, он направился к станции «Паддингтон». Это большая станция, поэтому входов в метро там несколько, в зависимости от линии. Акуцу, в соответствии с информацией, которую он выяснил накануне, воспользовавшись компьютером в отеле, пошёл к линии Хаммерсмит-энд-Сити, но почему-то вход на неё оказался закрыт железной решёткой. Увидев объявление, на котором от руки было написано «Временно закрыто», Акуцу сразу подумал, уж не забастовка ли.
        - Мне нужно добраться до «Кингс-Кросс», - обратился он к сотруднику, стоящему за решёткой.
        Тот объяснил, что возникли неполадки в работе системы электричества, поэтому нужно воспользоваться другой линией. В панике Акуцу поймал такси, но то ли нарочно, то ли по невнимательности водитель поехал не туда. В результате, хотя он вышел заранее, чтобы прогуляться по вокзалу Кингс-Кросс, хорошо знакомой по книгам о Гарри Поттере, у него не только не осталось на это времени, но он едва успел заскочить в поезд, отправлявшийся с прилегающего вокзала Сент-Панкрас.
        Звук открывшихся автоматических дверей разбудил его. Похоже, джентльмен, читавший газету, вернулся из туалета. Акуцу посмотрел на часы и, обнаружив, что проспал больше часа, удивился. Видимо, накопилась усталость. Группы в деловых костюмах уже не было.
        За окном проносились освещённые солнцем сочные луга, на которых паслись многочисленные коричневые коровы. Вдали среди деревьев мелькали каменные дома с треугольными крышами. На какой-то момент Акуцу был очарован английскими пейзажами. Благодаря тому, что удалось немного вздремнуть, он чувствовал лёгкость в теле. Это стоило цены за билет, которую он заплатил.
        После того как на станции «Лонг Итон» вышел джентльмен, а на следующей, «Дерби», - женщина средних лет, Акуцу остался один в вагоне. Был слышен только стук колёс, и равнинный пейзаж показался ему слегка пустынным. Через полчаса поезд остановился на конечной остановке.
        Шеффилд встретил его ясной погодой. Найдя трамвайную остановку около станции, Акуцу сел в трамвай, заплатил за проезд жизнерадостному кондуктору и сел на свободное место. Трамвай медленно двигался по рельсам, проложенным через брусчатку. Они проехали большой собор, построенный в типичном европейском стиле, но, кроме него, запоминающихся зданий в общем-то и не было, разве что иногда бросались в глаза иероглифы на рекламе, скорее всего, предназначенной для китайцев. Становилось понятно, почему город, по численности населения входящий в пятёрку крупнейших городов Англии, не упоминается в путеводителях.
        На остановке у университета Акуцу вышел из трамвая вместе со студентами. Небо было до прозрачности светло-голубым, но вокруг собирались коварные облака. Акуцу шёл на встречу с Софи Морис, которая преподавала здесь на факультете журналистики. Он рассчитывал на «эффект неожиданности», поэтому не связался с ней заранее, но, поскольку опыта сложных интервью у него не было, он совершенно не рассчитывал на успех.
        У университета не имелось единого кампуса. Учебные корпуса, в которых располагались различные факультеты, разбросало по городу. По обе стороны от остановки выстроились впечатляющие кирпичные здания, и было совершенно непонятно, в каком направлении идти. Акуцу обнаружил схему территории и установил по ней расположение факультета журналистики.
        Здание оказалось сравнительно новым, со стеклянными дверями. Конечно, для университета, количество студентов которого превышает 20 тысяч человек, оно было довольно небольшим. Акуцу остановился у расположенного прямо перед входом книжного магазина и стал ждать, когда начнут выходить студенты. Он собирался предварительно выяснить, что представляла собой Софи.
        Первыми вышли две девушки, за ними - трое юношей и девушек; все были китайцами. Акуцу толком не сумел объяснить цель своих расспросов, поэтому не добился ничего, кроме недоумённых взглядов. Затем появились два белых молодых человека, но в руках они держали спортивные сумки и, бросив на ходу: «Мы спешим, спросите в приёмной», быстро ушли.
        Когда Акуцу, стоя у книжного магазина, раздумывал, не поменять ли ему тактику, он увидел ещё одного студента азиатской внешности. Это был коротко постриженный молодой человек с рюкзаком за спиной. Акуцу почему-то подумал, что это японец. «Добрый день», - окликнул он, в ответ молодой человек удивлённо произнёс: «Здравствуйте».
        - Я из газеты «Дайнити»… Вы не могли бы уделить мне немного времени?
        - Неужели? Я работал в «Дайнити».
        Родная речь подействовала на Акуцу успокаивающе. Вручив визитку, он рассказал, что ищет профессора Софи Морис.
        - Я приехал в Лондон для журналистского расследования и неожиданно услышал про профессора Морис. Вот, решил сам убедиться, что она действительно существует.
        - И поэтому специально приехали в Шеффилд? Такой долгий путь… Ну, в общем, профессор Морис действительно работает здесь, и я хожу на её лекции.
        - Какая у вас специальность?
        - Я в основном занимаюсь всем, что связано со свободой слова. Изучаю вопросы цензуры, участвую в дебатах…
        Бойкость молодого человека бросалась в глаза. Акуцу был совсем другим; он стал журналистом, ни о чём серьёзно не задумываясь. Поэтому сейчас решил сменить тему.
        - Что за человек профессор Морис? Если я неожиданно к ней нагряну, не испугается?
        - Про её личную жизнь я не знаю, но она разумный и спокойный человек. И, думаю, будет рада пообщаться с японским журналистом. А, подождите минутку… Я спрошу, где она сейчас.
        Молодой человек повернулся и вошёл в корпус. Акуцу подумал, что в нём есть и целеустремлённость и лёгкость, поэтому он наверняка станет превосходным журналистом.
        Юноша вернулся меньше чем через пять минут.
        - Говорят, она в парке. - Он приветливо улыбнулся.
        - В парке?
        - Профессор Морис любит размышлять или читать в парке. Я тоже как-то встретил её тут неподалёку. В Шеффилде нет ничего интересного, зато природа здесь богатая.
        - Отсюда близко?
        - Пройдёте через остановку трамвая, на северо-западе будет Уэстон-парк А к нему примыкает парк Крукс-Вэлли.
        - Крукс… Повторите, пожалуйста.
        - Парк Крукс-Вэлли. Там есть большой пруд… правда, на самом деле это вроде дамбы. В общем, ориентиры - пруд и детская площадка.
        - Понял. Лично встречусь и поговорю с ней. Спасибо за помощь.
        - Не за что. Простите, у меня тоже есть одна просьба…
        - Да, пожалуйста.
        - По возвращении в Японию я хотел бы расспросить вас о редакции газеты.
        - Конечно. Если я вас устрою. Когда вернётесь, можете написать на почту, указанную на моей визитке.
        Распрощавшись с юношей, Акуцу в приподнятом настроении пошёл по солнечному городу. С каких это пор он стал чувствовать себя бодрее после разговора с молодёжью? «Странно, я рассуждаю как старик..»
        Хотя он и уточнил расположение парка по карте, но, уверенно шагая по улице, всё-таки заблудился. Район был тихий, с широкими дорогами; наверное, здесь комфортно жить. Но университетские здания и жилые дома были очень похожи, поэтому Акуцу постепенно перестал понимать, в каком направлении двигается.
        Наверное, он шёл около двадцати минут. Перед большим строением в европейском стиле замедлил шаг. Архитектура здания с треугольной крышей и неровными стенами была прекрасна. Узнав, что это обычное общежитие, Акуцу был обескуражен. Как же сильно оно отличается от его университетского обиталища!
        Температура повысилась, и уже с трудом припоминалось, что утром было довольно холодно; даже выступил пот. Когда Акуцу стал спускаться вниз по пологому склону, с которого открылась хорошая перспектива, с правой стороны он увидел пруд и парк с детской площадкой.
        - Ну наконец-то! - радостно произнёс вслух Акуцу и поспешил ко входу.
        Низкие ворота зелёного цвета были распахнуты, и он тут же оказался внутри. Напротив коротко постриженного аккуратного газона виднелся пруд, возле которого сидели с удочками несколько мужчин. Действительно, назвать всё это дамбой язык не повернулся бы.
        Неподалёку от рыбачащих мужчин Акуцу заметил белокурую женщину, с аппетитом уплетающую сэндвич. «Это точно она», - решил он и, вытерев носовым платком пот с лица, накинул куртку.
        - Прошу прощения, что помешал… Профессор Софи Морис, не так ли?
        Несмотря на то что с ней неожиданно заговорил незнакомец, женщина с улыбкой кивнула. Морщины в уголках глаз и на шее выдавали её возраст, но при этом в глазах сквозили молодость и любопытство.
        - Да. У вас какое-то дело ко мне?
        - Меня зовут Акуцу, я журналист из японской газеты «Дайнити».
        - Я её знаю. Крупная газета, не так ли? Вы приехали, чтобы взять интервью?
        Акуцу утвердительно ответил и, спросив позволения у Софи, присел рядом. На противоположном берегу пруда высился элегантный особняк. От берега и до самого здания через газон протянулась тропинка s-образной формы, и от этого пейзажа, который вполне можно было увидеть в каком-нибудь европейском фильме, веяло достоинством и эстетизмом.
        - То белое здание - что это?
        - Ресторан. Посмотрите, перед ним терраса.
        После того как вместо формальных вежливых фраз Акуцу высоко отозвался о величественности английских архитектурных сооружений, он тут же решил перейти к главной теме.
        - Вы помните о деле, связанном с похищением главы компании-производителя пива Фредди Хайнекена?
        - Конечно. Я ведь тогда работала в газете. Хотя мне не пришлось непосредственно заниматься им, но дело было интересное.
        - По моим данным, был некий китаец, который расспрашивал об этом происшествии в Амстердаме. Вам что-то известно об этом?
        - Китаец? Но преступниками были местные молодые люди…
        - Верно, однако, будучи в Лондоне, я получил информацию, что китаец, проживавший в китайском квартале в Сохо, шпионил в Голландии, и за ним следили местная полиция, а также британская разведка МИ-6.
        - Нет, я впервые слышу об этом.
        У Акуцу появилось неприятное предчувствие, но он решил выложить козырь.
        - Вы действительно ничего не слышали об этом? Мне ужасно неловко, но я располагаю информацией, что вас с этим китайцем связывали близкие отношения.
        Софи, продолжая держать в руках сэндвич, расхохоталась.
        - Кто вам сказал такую чушь? Жаль, что вы поверили и специально проделали такой путь, чтобы приехать в Шеффилд…
        - Чушь?
        - Именно. Это ведь произошло в восемьдесят втором или в восемьдесят третьем году, так? Мне ужасно хочется сказать, что я ещё не родилась в то время, однако я всё-таки воздержусь. Но то, что в то время у меня не было близких отношений с китайцем, это точно.
        Глядя на абсолютно спокойную Софи, Акуцу лишь выдавил из себя:
        - Ах, вот как, - и замолчал.
        Чтобы найти загадочного мужчину, он проделал путь из Осаки до Шеффилда, и всё зря. О чём же он будет писать? И тем более как будет оправдываться перед Тории? У него нет никакой информации… У Акуцу опустились руки.
        - Извините, что не смогла помочь вам. Может, хотя бы угостить вас сэндвичем?
        Софи протянула ему маленький ланчбокс. Акуцу поблагодарил её и взял обычный кусок хлеба с беконом и огурцом. Глядя на сверкающую на солнце поверхность пруда, он подумал, что, может, ему стоит перебраться на противоположный берег и с горя выпить в том ресторане…
        Действительно, для чего он приехал? В голове всплыло лицо Колина, который ел в тайском ресторане полностью за его счёт… С неприятным чувством Акуцу откусил от сэндвича.
        Вкуса он не почувствовал.
        5
        На этаже, где полностью убрали все перегородки, была расставлена антикварная мебель.
        Сонэ Тосия, выпрямившись, смотрел на буфет из грецкого ореха. Тот был двухстворчатым, его четыре ножки - такими тонкими, что казались совершенно ненадёжными, а столешница - настолько длинной, что это вызывало ощущение несоответствия. Некоторое время Тосия с удовольствием представлял, что, наверное, она идеально подойдёт для того, чтобы разложить на ней рубашки.
        Три года назад, занимаясь перестройкой ателье, он пришёл сюда, и хозяин магазина Хорита Синдзи объяснил ему, в чём очарование антикварной мебели: «То, что сохранилось и существует больше нескольких десятков или даже сотен лет, может рассказать обо всём». Только настоящие вещи не подвластны времени. То же можно сказать и об одежде. Костюм, который ты изготовил, вложив в него свою душу, не будет пылиться в шкафу.
        - Извините за ожидание.
        К нему подошёл Хорита, с зачёсанными назад волосами с проседью, в костюме, превосходно сидящем даже на взгляд непрофессионала. Он был одноклассником отца, поэтому в этом году ему должен исполниться 61 год, но выглядел он очень молодо.
        - У вас, как всегда, вещи со вкусом. - Тосия показал на буфет, на что Хорита произнёс, улыбнувшись: «Я уступлю».
        Магазину, все эти годы существовавшему в районе Сакё,[19 - Сакё - городской район Киото.] в следующем году исполнится тридцать лет. На первом этаже была представлена английская антикварная мебель, на втором - мебель, произведённая в Японии. Снаружи здание было выложено кирпичом, что выглядело очень стильно.
        Занявшись перестройкой ателье, Тосия, конечно же, обратился к Хорите, поскольку давно знал его; но было также нечто, что объединяло этих двух людей, - Англия. Тамошней мебели была присуща некая чопорность и в то же время грациозность, и такие же требования Тосия предъявлял к костюму.
        - Пойдём со мной.
        Тосия последовал за Хоритой в приёмную, находившуюся в глубине магазина. Из-за приглушённого света люстр было довольно темно, но он шёл и чувствовал, как бьётся его сердце.
        Низкий стол, стоящий в приёмной размером примерно в шесть татами,[20 - Татами - японские напольные соломенные маты, а также мера площади, которая традиционно используется в Японии и учитывается при постройке дома (яп. дзё). Площадь татами - 90x180 см (1,62 м2).] был маленьким в соответствии с её размером, но выглядел новым и ярким. И стоящий перед ним диван тоже был настолько сочного цвета зелёных яблок, что слепил глаза.
        - Здесь всё совсем не так, как в магазине.
        В ответ на эти слова Тосии Хорита сделал удивлённое лицо.
        - Тосия-кун,[21 - - кун - более неформальный, чем «сан», именной суффикс. Используется людьми равного социального положения, при обращении старших к младшим, а также при обращении начальника к подчинённому.] а ты разве никогда не был здесь?
        - Вообще-то, я здесь первый раз. Три года назад вы показали мне магазин и склад.
        - Вот как… Ну, ты доволен покупкой?
        - Да. Некоторые приходят только для того, чтобы посмотреть на письменный стол.
        Хорита, улыбаясь, наливал кофе в больше подходящие для чая веджвудовские[22 - Веджвуд - британская фирма по изготовлению прежде всего фаянсовой посуды, знаменитая торговая марка.] чашки.
        - Прости, что предлагаю тебе это в жару. Льда у меня нет.
        Отец Тосии и Хорита были друзьями детства, вместе учились с начальной до старшей школы. Сохранили близкие отношения, когда начали работать, и Тосия не один раз видел Хориту, который приходил в гости в «Костюмы на заказ Сонэ». Это был воспитанный и спокойный человек, что полностью соответствовало его облику джентльмена.
        - Тосия-кун, как твоё ателье?
        - Более-менее, но последнее время стало больше молодых клиентов.
        - Похоже, новая стратегия оказалась эффективной.
        - Да я не назвал бы это стратегией…
        Прошло пять лет с тех пор, как умер отец. За год до его смерти Тосия получил в наследство ателье, а через год женился на своей невесте Ами. Он пытался худо-бедно вести дела, но, оставив всё как есть, кормить семью было сложно. Поэтому три года назад Тосия изменил стратегию управления, вслед за этим избавился от покрытых катышками ковров и превратил ателье в европейский салон с налётом старины.
        - Как Маюми-тян себя чувствует?
        Хорита относился к той категории людей, которые чувствуют себя некомфортно, пока не скажут всё, что считают нужным; к тому же, будучи другом детства отца, он хорошо знал маму.
        - Да тоже более-менее.
        Мама Тосии, Маюми, видимо, не была в восторге от перемен, которые затеял её единственный сын, и, увидев обновлённое ателье, нахмурилась: «Если в том, что ты создал, отсутствует душа, это не имеет смысла». А уж стоило Ами заговорить о том, что она хотела бы сделать ремонт и в жилой части, как отношения свекрови и невестки обострились, и возникла проблема, которая, как до этого был твёрдо уверен Тосия, существует исключительно в сериалах. Два года назад родилась их дочь, и хотя внешне разногласия утихли, но Тосия теперь постоянно находился меж двух огней.
        - В торговле сложно добиться того, чтобы никогда не отклоняться от определённого курса, но если всё разрушить и пойти совершенно в другом направлении, будет ещё тяжелее. Однако если есть главное - решимость «хорошо выполнять свою работу», - то всё будет нормально. Как бы то ни было, ты - сын Мицуо, поэтому я буду тебя поддерживать. Если нужно будет отремонтировать мебель, можешь обращаться, не стесняйся.
        Хотя Тосии было неловко от того, что Хорита, похоже, угадал, что происходит в его семье, с другой стороны, он почувствовал облегчение, потому что ему было на чью помощь рассчитывать. Всё-таки решение прийти сюда оказалось правильным, подумал Тосия, отхлебнув кофе. Однако, когда он собрался уже перейти к главному вопросу, мысль о том, что обратной дороги не будет, заставила его напрячься.
        Хорита, сидя напротив с чашкой в руках, посмотрел на Тосию и, улыбнувшись, сказал:
        - Конечно, это касается не только работы.
        Все эти восемь дней были мучительными для Тосии. Как истолковать то, что содержится на кассете и в тетради? Невозможно представить, чтобы молчаливый, посвятивший всю свою жизнь портновскому делу отец мог быть замешан в таком деле. Но с другой стороны, наличие «вещей», имеющих отношение к делу «Гин-Ман», не давало возможности исключить это.
        Естественно, Тосия не мог говорить об этом с больной матерью, да и жена, утомлённая заботами о ребёнке, к тому же испытывающая стресс из-за отношений со свекровью, вряд ли будет хорошим советчиком, и это только расстроит её. А довериться чужим людям было бы слишком рискованно. Если вдруг окажется, что отец как-то связан с эти делом, на него, Тосию, всю жизнь будут показывать пальцем как на «ребёнка с той кассеты», и, возможно, даже его дочь может быть оклеветана и опорочена. Чего бы это ни стоило, но Сиори он должен защитить.
        Тосия попытался прочитать английский текст в тетради, воспользовавшись словарём, но не смог понять идиоматические выражения и то, как связаны между собой предложения. Он также попробовал обратиться к онлайн-переводчику, но получился неестественный японский текст, и в результате Тосии ничего не оставалось, как выкинуть белый флаг.
        Нужен был кто-то, умеющий хранить секреты и при этом владеющий английским. Тосия знал только одного такого. Другого подходящего человека, кроме Хориты Синдзи, близкого друга отца, регулярно посещающего Англию с целью покупки антикварной мебели, не было.
        - Хорита-сан, вы помните дело «Гин-Ман»?
        - «Гин-Ман»? Парень с лисьими глазами? Он распространял сладости с синильной кислотой?
        - Да, точно. А вы случайно не помните, интересовался ли этим отец?
        - Даже не знаю… Слушай, это же случилось, когда ты был маленьким.
        - Тридцать один год назад.
        - Получается, мне было тогда тридцать лет… До того, как я открыл собственный бизнес. Это дело ведь гремело на весь Кансай, поэтому, возможно, мы его обсуждали, но точно я не помню.
        Глядя на Тосию, сидевшего в нерешительности, Хорита поставил чашку на стол.
        - Тосия-кун, я не хочу давить на тебя, но если тебя что-то беспокоит, скажи. Ведь Мицуо поручил мне заботиться о тебе.
        Тосия вспомнил ласковый голос Хориты, который, стоя у кровати отца, скончавшегося в больничной палате городской больницы Киото, произнёс: «Твой отец попросил меня позаботиться о тебе». Воспоминание об этих словах придало уверенность, и Тосия достал из сумки плеер с кассетой и чёрную кожаную тетрадь. Хотя он уже принял решение, сердце его забилось быстрее.
        - Вчера мама попросила меня найти кое-что, и я зашёл в её комнату…
        Тосия объяснил, что в ящике телефонного столика он обнаружил вещи, принадлежащие отцу; среди них была картонная коробка, где лежали плеер и тетрадь.
        - Какая старая кассета! - Хорита, взяв в руки плеер, с ностальгией рассматривал вставленную в него кассету.
        - Сначала идёт запись того, как я пою в детстве. Но потом всё меняется…
        - Меняется?
        - Да. В районе Фусими ведь есть храм Дзёнангу, да? Так вот, дальше на кассете мой голос объясняет что-то про скамейку на автобусной остановке около него.
        - Странно… И что тебя так беспокоит?
        Тосия открыл чёрную кожаную тетрадь.
        - Всё, кроме этой страницы, написано по-английски, поэтому я почти ничего не понимаю, - и только это по-японски.
        - «Гинга» и «Мандо»…
        - Одну минуту…
        Тосия взял смартфон и вывел на экран документальную программу, посвящённую делу «Гин-Ман». Затем нажал на кнопку воспроизведения.
        - «В направлении Киото проехать по линии Итиго… два километра, автобусная остановка, Дзёнангу, скамейка, сесть сзади».
        С лица Хориты исчезло выражение спокойствия. Он поднял взгляд от экрана смартфона и проницательно посмотрел на Тосию. Тот опять нажал на кнопку воспроизведения. Раздался тот же голос. Хорита глубоко вздохнул и со словами: «Я вспомнил. Они же действительно использовали голос ребёнка», схватился обеими руками за голову.
        Некоторое время стояла тишина. Хорита, уставившись на стол, не двигался, потом медленно протянул руку к тетради.
        - Это было среди вещей Мицуо?
        - Да. Мама болеет, жене довериться я не могу; не знал, с кем мог бы посоветоваться…
        - Ты абсолютно прав. Пока не нужно говорить им об этом.
        Листая пожелтевшие страницы тетради, Хорита периодически кивал. Похоже, он обнаружил нечто, чего не удалось понять Тосии.
        - Есть какие-то подсказки?
        - Меня смущает даже не содержание, а кое-что другое…
        - Что? Пожалуйста, скажите!
        Сдержав взволнованного Тосию, Хорита показал ему на текст в тетради.
        - Смотри, вот здесь, например, написано centre. Это британский английский.
        - Британский английский?
        - Да. В американском английском, который все мы учили, последние буквы «r» и «e» идут в другом порядке, и получается center.
        - Американский и британский английский отличаются?
        - Ну да, так же, как диалекты Тохоку[23 - Тохоку - регион, расположенный на северо-востоке о. Хонсю.] и Кансая. Здесь есть ещё много других примеров… в общем, можно сделать вывод, что писал кто-то, говорящий на британском английском.
        «Вот уж, что называется, человек использует английский в бизнесе», - не мог не восхититься Тосия. Тем не менее всё это совершенно не приблизило его к пониманию сути дела.
        Взглянув на задумавшегося Тосию, Хорита закрыл тетрадь и произнёс:
        - Я могу оставить её у себя на некоторое время?
        - Да, конечно. У вас есть какие-то мысли?
        Хорита встретился взглядом с протянувшим тетрадь Тосией и мрачно кивнул.
        6
        Он кое-что вспомнил.
        Всё словно плыло в тумане, и он не мог понять, где находится. И только лицо широкоплечего мужчины с лисьими глазами проступало очень ясно. Следуя за ним, Тосия увидел, как тот входит в небольшое здание. Хотелось проследить и дальше, но чувство страха оказалось сильнее. Если войти внутрь, то, возможно, выйти уже не получится. Не в силах сдвинуться с места, он убедил себя в том, что обознался, и ушёл оттуда…
        - Осенние и зимние ткани уже поступили?
        Голос Хориты заставил Тосию очнуться. Видимо, в какой-то момент он перенёсся в другое место.
        - Да. Всё более-менее укомплектовано. Правда, с зимними думаю ещё немного повременить.
        Тосия закупал ткани для магазина через оптовую фирму в Осаке. Как правило, весенние и летние были в наличии примерно в марте, осенние и зимние - в сентябре. Крупные и имеющие долгую историю ателье по пошиву костюмов закупают ткани напрямую за границей, поэтому имеют возможность получать их месяца на два раньше, но у них и количество тканей изначально больше, а если ещё учесть дорожные расходы и необходимость ведения переговоров с поставщиками, то для Тосии подобный вариант был абсолютно нереален. А поскольку он мог покупать определённое количество тканей через японскую оптовую фирму, то не чувствовал особых неудобств.
        - Я собираюсь в Европу зимой. Тосия-кун, думаю заказать у тебя костюм…
        - Правда? Большое спасибо. Для меня это будет великолепная практика.
        Перспектива неожиданного заказа обрадовала Тосию.
        - Ты какой-то рассеянный… Всё нормально?
        С тех пор, как Тосия обнаружил в комнате матери кассету и тетрадь, в его памяти постоянно возникала одна и та же картина. Он не мог понять, шёл ли по следу мужчины с лисьими глазами в реальности или же нет. Возможно, это было что-то вроде провала в памяти, но странным образом Тосия ясно видел мужское лицо, и оно запечатлелось в его голове. Однако, посчитав, что, рассказав об этом Хорите, он доставит ему беспокойство, Тосия уклончиво ответил, что, наверное, просто волнуется.
        - Я тоже впервые его увижу, - сказал Хорита и протянул руку к чашке.
        Они сидели в маленьком кафе в районе Киото Каварамати,[24 - Каварамати - район в Киото, расположенный на берегу р. Камогава.] в единственной имеющейся там отдельной комнате с татами.
        Сегодня утром Хорита позвонил «по вопросу, который они обсуждали позавчера» и назначил встречу в этом кафе. Тосии было неловко уходить из дома вечером, оставив мать, только что оправившуюся от болезни, и дочь, но он не мог поручить другим дело, касающееся его семьи. Объяснив нахмурившейся жене Ами, что, мол, ничего не поделаешь, работа есть работа, Тосия решительно вышел из дома.
        - Значит, он одноклассник дяди?
        - Вроде, они были в хороших отношениях. Правда, по его словам, не общались около тридцати лет, поэтому не знаю, насколько его рассказ будет полезным.
        Тосии тоже было известно о существовании дяди по имени Тацуо. Он был старше отца на два года. Но Тосия не только ни разу не видел его - более того, отец за всю свою жизнь ни разу не заговорил о нём. Неизвестно, жив ли он сейчас… В общем, это был совершенно чужой человек.
        - Хорита-сан, вы были в дружеских отношениях с моим дядей?
        - В детстве мы ходили в одну и ту же секцию по дзюдо. В семье Сонэ только Тацуо был высокий. Ведь и Мицуо, и отец Мицуо, и ты тоже - все маленького роста.
        Это действительно было так. Рост Тосии был меньше 170 см, про дедушку он точно не знал, а отец тоже был невысокий. Впервые он услышал о том, что дядя занимался боевыми искусствами.
        - Поскольку в детстве мы дружили с Мицуо, Тацуо учил меня разным вещам. Он был немного странный, но неплохой человек.
        - А где он сейчас?
        - Не знаю. Я ведь тоже не видел его больше тридцати лет.
        Конечно, разрыв отношений с родственниками случается нередко. Интересно, что будет представлять собой встреча с другом такого родственника… Оставалось ещё около десяти минут до назначенного времени, поэтому Тосия продолжил задавать вопросы.
        - О чём было написано в тетради?
        - Не могу сказать, что во всём разобрался… Одним словом, есть ощущение, что тому, кто писал это, достаточно было того, что он сам понимает, о чём пишет. Тосия-кун, ты слышал историю о похищении управляющего голландским концерном «Хайнекен»?
        - Вы имеете в виду пиво «Хайнекен»?
        - Да. Я потом ещё прочитал в интернете, что это произошло в Голландии. В обмен за солидное вознаграждение Хайнекен и похищенный вместе с ним водитель были освобождены. В преступную группу входили молодые люди, действовавшие очень непрофессионально, и их сразу же задержали. В тетради описываются ход преступления и причины ареста.
        - Когда это случилось?
        - В ноябре восемьдесят третьего года.
        Похищение предпринимателя, произошедшее к тому же за 4 месяца до похищения главы компании «Гинга», вызывало у Тосии непонятные, но неприятные ощущения. Какую же цель преследовал человек - возможно, его отец, - делавший записи в этой тетради?
        - Есть также описание акций компании, журналистского клуба, даже структуры японской полиции.
        - По-моему, это довольно подозрительно.
        - Конечно. Конечно, материала слишком мало, чтобы делать выводы, но несколько фрагментов набирается.
        - Фрагментов?
        - Во-первых, смотри: на самой первой странице написано The G. М. Case, так? Case означает «дело»; тогда, возможно, G - это «Гинга», а М - «Мандо».
        - И действительно…
        - И ещё два момента. Первое - то, что больше тридцати лет назад Сонэ Тацуо пропал в Англии.
        - Что?..
        Тосия был поражён неожиданно возникшей связи с Англией. Записи сделаны на британском английском, тетрадь находится в доме Сонэ, поэтому совершенно естественно предположить, что всё это писал его дядя. Но как тогда объяснить наличие кассеты?
        - Прошу прощения, к вам пришли, - послышался мягкий киотский диалект хозяйки, и тут же раздвинулись фусума.[25 - Фусума - скользящая дверь-перегородка в виде обклеенной с двух сторон бумагой деревянной рамы, используется для деления большой комнаты васицу (комнаты в японском стиле) на отделы.]
        - А, пожалуйста…
        Сидевший на почётном месте[26 - Независимо от места проведения встречи, японцы всегда стараются соблюсти установленные правила рассадки. По традиционной рассадке, как правило, почётным является место в центре, оно же - самое дальнее от входа.] Хорита поднялся, Тосия последовал его примеру. Хорита рукой пригласил вошедшего мужчину в костюме пройти на почётное место; тот, на мгновение растерявшись, прошёл к дзабутону[27 - Дзабутон - японская плоская подушка для сидения. Обычно используется для сидения на полу, но также её используют, когда сидят на стуле.] красного цвета. Когда, заказав пиво, они остались втроём, повисла неловкая пауза. Было очевидно, что мужчина не понимал, для чего его позвали.
        После того как, представившись сам, Хорита представил Тосию, мужчина произнёс: «Вот оно что…», что можно было принять то ли за удивление, то ли за вздох облегчения. Несмотря на конец августа,[28 - В конце августа в Японии обычно ещё стоит жаркая погода.] его пиджак был застёгнут на все пуговицы, но при этом не было ощущения, что мужчине жарко. Редеющие волосы были разделены пробором; во взгляде глаз, спрятанных за очками, сквозило чуть заметное сомнение.
        Тосия и Хорита протянули свои визитные карточки. В ответ мужчина представился: «Фудзисаки» и, как будто извиняясь, добавил: «Раньше я работал в финансовой компании в Осаке, но теперь на пенсии». Поскольку он был одноклассником дяди, в этом году ему должно было исполниться 63 года, поэтому отсутствие визитки было в общем-то вполне естественным.
        Пока на столе не появились сасими, сушёная солёная икра карасуми и другие закуски, Хорита и Тосия пытались разрядить обстановку разговорами о работе. Фудзи-саки в свойственной добропорядочному члену общества манере давал нейтральные ответы и с определённой периодичностью подносил ко рту стакан.
        - А ведь Тацуо одевался со вкусом, - улучив момент, нанёс удар Хорита, но Фудзисаки с невозмутимым видом ответил:
        - Да, он был довольно привлекателен.
        - Мы с дядей никогда не встречались. Каким он был человеком? - тут же продолжил Тосия.
        В ответ Фудзисаки слегка покачал головой.
        - Да нет, в детстве вы должны были встречаться. Он рассказывал о вас.
        - Когда это было?
        - Когда?.. Не могу вспомнить.
        - Он всё время жил в Англии, не так ли?
        - Некоторое время он перемещался между Японией и Англией, но к тридцати годам вроде окончательно поселился в Лондоне.
        Подливая пиво в стакан Фудзисаки, Хорита обратился к Тосии:
        - А ведь твой дядя придерживался несколько радикальных взглядов.
        - Да он был в буквальном смысле радикалом, - пошутил Фудзисаки, на что Хорита, мило улыбнувшись, как истинный бизнесмен спросил:
        - Вы хотите сказать, что он был в составе левого движения?
        - Ну, в общем-то, да. И к этому были предпосылки.
        Хорита, легко подтвердивший подозрения Тосии, как будто передавая эстафетную палочку, выжидающе смотрел на Фудзисаки. Тот с задумчивым видом бросил взгляд на сёдзи[29 - Сёдзи - раздвижные двери-перегородки, оклеенные полупрозрачной бумагой.] и немного хриплым голосом заговорил:
        - Отец Тацуо, то есть ваш дедушка, Тосия-сан, оставив семью, уехал работать в Токио.[30 - По-японски «тансин фунин» - длительная командировка в другой город с оставлением семьи в месте постоянного проживания.] Там он сблизился с группой местных студентов, часть которых принадлежала к так называемому радикальному движению «новых левых».[31 - Японские новые левые включали в себя наиболее радикальных представителей студенческого движения, выступавших против империалистической политики Японии и США, и поддерживали национально-освободительные движения стран третьего мира.] Тосия-сан, вам знакомо выражение «внутренняя вражда»?
        Тосия неопределённо кивнул, а Хорита кратко пояснил:
        - В особенности начиная с семьдесят второго - семьдесят третьего годов, противостоящие группировки повсеместно стали воевать между собой, и взаимные убийства превратились в обычное дело.
        - Да, торжественное линчевание. Уже одно это слово заставляет вздрагивать… Разве это нормально: совершить убийство, а потом давать интервью, словно хвастаясь своими военными успехами? К тому же пострадавшие не всегда были членами этих группировок.
        - Вы хотите сказать, что люди, не имевшие к ним никакого отношения, оказывались вовлечёнными?
        - Да, то есть «случайно попавшими под пулю».
        Слушая Фудзисаки, Тосия в определённой степени уже мог предположить, что тот скажет дальше.
        - Получается, что дедушка оказался вовлечён в эту «внутреннюю вражду», не так ли?
        Фудзисаки утвердительно кивнул. Тосия был взволнован. Конечно, он знал, что дедушка умер ещё до его рождения. Но ему не приходилось слышать, когда это произошло и при каких обстоятельствах.
        - Это случилось в конце семьдесят четвёртого года. На улице в Токио на Сонэ Сэйтаро напала радикальная группировка. Я не знаю подробностей, но его избили железной трубой; причина смерти - черепно-мозговая травма. Ему было сорок пять лет.
        Тосия был поражён, каким молодым умер дед, и в то же время он ужасно разозлился на себя за то, что даже не видел его фотографии. Как же так, почему в его жизни существование деда до сих пор было настолько незначительным? Возможно, основная причина в том, что родители почти не говорили о нём. Да нет, даже не почти, а совсем. У Тосии защемило сердце, когда он услышал обстоятельства ужасной смерти деда; но он чувствовал скорее растерянность, чем печаль.
        - Поскольку газеты сообщили о том, что смерть Сэйтаро была связана с «внутренней враждой», похороны прошли тайно, в Токио, где он работал. В компании тоже решили, что Сэйтаро был связан с ультраправой группировкой, поэтому прислали минимальное количество людей. Насколько я слышал, выходное пособие они заплатили, но их отношение к трагедии было довольно прохладным. Через какое-то время одного из нападавших задержали, и доброе имя Сэйтаро было восстановлено, но ни один из сотрудников компании ни разу не пришёл зажечь хотя бы одну курительную палочку,[32 - Ритуал курения ладана за упокой души умершего.] и Тацуо был ужасно разъярён.
        - Отец никогда не рассказывал об этом.
        - С моей точки зрения, Тацуо и Мицуо мыслили абсолютно по-разному. По сравнению со студентом Тацуо, думающий о будущем и посещающий колледж кройки и шитья Мицуо был более уравновешенным. Он не выказывал ни гнева, ни печали и полностью погрузился в равнодушный мир пошива одежды.
        Слушая рассказ Фудзисаки, Тосия подумал, что очень хорошо пронимает отца и что, если б оказался в такой ситуации, вёл бы себя похожим образом.
        - Тацуо же, наоборот, был не в состоянии контролировать себя. Пойманный преступник повесился в камере предварительного заключения, поэтому, лишившись объекта для вымещения своего гнева, Тацуо возненавидел компанию, категорично объяснив это тем, что «отца использовали и выбросили». В это самое время группа студентов, с которыми общался Сэйтаро, приехала навестить их в дом в Киото. По мере того как Тацуо сближался с ними, неожиданно для всех его врагом стала противостоящая левая группировка. С тех пор он заговорил об антимонархизме и антикапитализме.
        Что касается 1974 года, Тосии было известно лишь то, что студенческое движение тогда стало затухать, и начало этому положил инцидент Асама Сансо, за которым стояла «Объединённая Красная армия».[33 - Инцидент с Асама Сансо был захватом заложников японской ультралевой организацией «Объединённая Красная армия» и осадой полицией горной хижины возле Каруидзавы в префектуре Нагано, которая длилась с 19 по 28 февраля 1972 г.]
        - Когда Тацуо провозглашал идеи антикапитализма, думаю, что он, скорее всего, имел в виду компанию, где работал Сэйтаро-сан.
        - Но ведь деда же убили члены радикальной группировки, поэтому мне кажется, что это неоправданная ненависть.
        - Да, действительно, как же ещё может рассуждать сын Мицуо-сана… - рассмеялся Фудзисаки, а Хорита, подхватив шутку, подлил Тосии пива. - Я ведь говорил о некоторых «фрагментах», имеющих отношение к этому делу.
        Другими словами, речь шла о фрагментах, которые указывали на связь дяди и дела «Гин-Ман». Первое - это то, что он был как-то связан с Англией, о втором Хорита сказать не успел. После того как Тосия налил ему пива, Хорита заговорил об этом.
        - Компания, в которой работал Сэйтаро-сан, называлась «Гинга».
        - Что?
        Тосия посмотрел на Хориту и потом перевёл взгляд на Фудзисаки, с лица которого мгновенно исчезла улыбка, и оно превратилось в подобие маски.
        - Фудзисаки-сан, мы позвали вас сегодня, поскольку думаем, что есть связь между Тацуо и одним делом.
        Фудзисаки молча смотрел на тарелку со свежими юба.[34 - Юба - густая пенка кипячёного соевого молока с шелковистой структурой и мягким сладковатым вкусом; один из знаковых ингредиентов японской кухни.] Казалось, что он понимает, о чём идёт речь.
        - Пока Тацуо-сан жил в Киото, вы всегда были вместе, со времён средней школы и до университета. Судя по собранной мной информации, если кто-то и знает про это, то только вы.
        В глаза Тосии бросился висевший над почётным местом пейзаж Киото - похоже, вид сверху на каменные ступени склона Нинэн-дзака.[35 - Улица Нинэн-дзака (букв. «двухлетний склон») и прилегающая к ней Саннэн-дзака (букв. «трёхлетний склон») образуют часть оживлённого квартала, прямо напротив ворот храма Киёмидзу в Киото.] Прекрасная, цветущая бледным цветом сидарэдзакура[36 - Сидарэдзакура - плакучая сакура; её тонкие ветки, усыпанные цветами, свисают вниз наподобие ветвей плакучей ивы.] в окружении черепичных крыш торговых лавок. Но Фудзисаки сидел под этой красивой картиной с совершенно каменным лицом.
        - Когда вы последний раз виделись с Тацуо? - нисколько не смущаясь, начал наступление Хорита, но Фудзисаки, вздохнув, упорно молчал.
        Тосия приготовился к тому, что всё-таки придётся рассказать всю правду. Пытаясь заглушить набат, начавший бить в его груди, он обратился к Фудзисаки:
        - На днях я обнаружил дома странные вещи. Старую кассету и чёрную кожаную тетрадь. Большая часть текста написана на английском языке, а в конце в общих чертах описан инцидент с кондитерскими компаниями «Гинга» и «Мандо»…
        Тосия рассказал и о том, что на кассете записан его детский голос, и эта запись совершенно идентична той, что использовали преступники. Однако хотя, по его мнению, этот рассказ должен был взволновать любого человека, Фудзисаки практически не отреагировал. Глядя на его лицо, не выражавшее почти никаких эмоций, Тосия с ужасом подумал, что, наверное, его единственный козырь не сработал. Откровенно рассказав обо всём, он не только не почувствовал никакого облегчения, а, наоборот, испугался того, не открыл ли он ящик Пандоры.
        Фудзисаки, смотревший прямо в глаза Тосии, отвёл взгляд и со словами «Вот как…» провёл рукой по редким волосам.
        - Прошу прощения.
        Хозяйка пришла убрать тарелки. Они ели только лёгкие закуски и напоследок решили заказать рис.
        Мужчины опять остались втроём. Хорита и Тосия молчали, ожидая того, что скажет сидевший напротив человек.
        - Вообще-то…Тацуо однажды возвращался в Японию.
        Тосия почувствовал, как Хорита затаил дыхание. Опередив его, он задал вопрос Фудзисаки:
        - Когда это было?
        - В феврале восемьдесят четвёртого года. И я хорошо это помню. Тацуо позвонил мне домой. Я удивился, поскольку был в полной уверенности, что он в Англии, но обрадовался тому, что наконец-то после долгого перерыва мы сможем выпить вместе. Однако, когда мы встретились, он показался мне каким-то опустившимся…
        Фудзисаки нахмурился, и Тосия, почувствовав, что сейчас должен открыться важный факт, касающийся его дяди, напрягся.
        - Было совсем не похоже, что в жизни у него всё хорошо, поэтому я полушутя предложил ему: «Может, тебе денег одолжить?». На что он ответил: «Деньги мне не нужны, но я хочу кое-что у тебя узнать».
        Фудзисаки поднял глаза, чтобы убедиться, что Тосия и Хорита внимательно смотрят на него.
        - Тацуо назвал пять компаний и спрашивал об их акциях. Да, я действительно работал в компании, имевшей отношение к финансам, но это не означало, что я располагал информацией обо всех этих фирмах. Я так чётко помню этот момент, поскольку среди упомянутых Тацуо названий были производители продуктов питания «Матаити сёкухин», кондитерских изделий «Мандо сэйка» и «Хоуп сёкухин». Хотя, конечно, я обратил на это внимание лишь спустя время…
        - Ещё две компании - это «Гинга» и «Хатоя»? Или «Сэццуя»?
        - Нет.
        Хотя на вопрос, заданный Хоритой, был тут же дан отрицательный ответ, Тосия знал, что эти две компании также связаны с производством продуктов питания. Но наиболее активно преступная группировка из дела «Гин-Ман» действовала именно в первых четырёх случаях. Дядя выяснял информацию об акциях трёх из этих фирм. К тому же это было за месяц до похищения главы «Гинга» Кикути.
        Выходит, что во время преступных актов дядя находился в Японии…
        - Потом он назвал четырёх людей и спросил, не знаю ли я кого-то из них. Два имени оказались мне знакомы. Но, откровенно говоря, это были люди, к которым я не хотел иметь никакого отношения.
        - Все четверо - мужчины?
        - Да.
        - Кто же эти двое, о которых вы слышали?
        Услышав прямой вопрос Хориты, Фудзисаки снял очки, заморгал и уклончиво произнёс:
        - Простите, но я не готов ответить…
        - Но ведь речь идёт о событиях более чем тридцатилетней давности, не так ли?
        - Да нет… Поймите, дело не в том, что я вам не доверяю, но неизвестно, кто с кем и где может быть связан. К тому же оба уже покойники, поэтому найти их вряд ли удастся.
        - Дело очень запутанное, поэтому ваше нежелание рассказывать хорошо понятно. Однако, раз их уже нег в живых, может быть, ничего страшного? Клянусь, это останется только между нами.
        Чувствуя неловкость за дерзость Хориты, Тосия, подавшись вперёд, опустил голову. Фудзисаки поправил очки и опять провёл рукой по волосам.
        - Один - член мафиозной группировки, второй - концессионер.
        - Концессионер? - переспросил Тосия.
        В ответ Фудзисаки, тщательно подбирая слова, заговорил:
        - Ну, в мире существуют деньги, взявшиеся неизвестно откуда. Большая их часть связана с концессиями. Люди ведь робеют перед призраками… Сейчас эти призраки не имеют силы, но во времена Сёва они превращались в деньги.
        Хотя Фудзисаки говорил так, будто пытался обойти минное поле, Тосия тем не менее смог в целом понять его. Когда ты живёшь на свете 36 лет, иногда приходится сталкиваться с вещами, которые невозможно понять.
        - Поскольку акции были привязаны к этим двоим, я посоветовал Тацуо забыть об этом. Хотя я не знал подробностей его замысла, но чувствовал, что ему не следует ввязываться в такое.
        Тосия пытался вспомнить дядю, но в памяти не всплывал даже его силуэт. И тем не менее сквозь полный мрак вот-вот должен был пробиться луч света. Он ощутил сильное волнение, почувствовав, что ещё немного, и перед ним возникнет образ преступника, замешанного в деле «Гин-Ман».
        По крайней мере, Фудзисаки что-то знал. Знал, но в течение всех этих тридцати с лишним лет молчал.
        - Каков же был ответ дяди?
        - Он ничего не сказал, лишь рассмеялся.
        Как тетрадь, принадлежащая дяде, оказалась в их доме? Неужели отец был сообщником преступников?
        Известно, что к делу «Гин-Ман» имели отношение три ребёнка. Кассеты, на которых были записаны голоса каждого из них, использовались для совершения преступления. Что за дети были остальные двое? Где они сейчас и чем занимаются? Если допустить, что дядя и отец втянули их в это дело, то, возможно, на Тосии, как на их родственнике, тоже лежит ответственность… Волнение, которое он ощущал до этого, сменилось страхом.
        - Я очень прошу вас назвать имена этих двух людей, - прервал мрачные размышления Тосии голос Хориты.
        - Нет, не могу. Простите…
        События, к которым имели отношение люди, уже покинувшие этот свет, произошли более тридцати лет назад. Что же так пугает 63-летнего здравомыслящего мужчину? Внутренний голос удерживал Тосию, предупреждая об опасности, которая может грозить ему, если он узнает что-то ещё. Но с другой стороны, Тосия чувствовал, что нужно выяснить всё до конца.
        - Фудзисаки-сан, мы видим друг друга впервые, и мне ужасно неловко за свою наглость… Но мне просто необходимо узнать, почему эта кассета находится в моём доме. И почему мой голос был использован для совершения преступления.
        Тосия почтительно склонил голову, а Фудзисаки, нахмурившись, скрестил руки на груди. Некоторое время он беспокойно покачивался из стороны в сторону, потом вздохнул и опустил руки. Тосия и Хорита сидели молча.
        Наконец, словно приняв решение, Фудзисаки кивнул и, опустив взгляд, монотонным голосом заговорил:
        - Я больше не собираюсь иметь к этому никакого отношения, но расскажу лишь одно. Один мой знакомый был свидетелем встречи преступной группы…
        Глава 2
        1
        Раздавался неприятный монотонный звук.
        Мужчина, сидевший скрестив ноги на стуле с красным сиденьем, тыкал кончиком ручки с логотипом газеты в бумажную коробку. Комната для совещаний отдела городских новостей редакции газеты «Дайнити», как всегда, выглядела очень прозаично. В центре стоял белый длинный прямоугольный стол, по углам были расставлены дополнительные стулья.
        «Я не против однообразия, - подумал Акуцу Эйдзи. - Меня больше беспокоит отсутствие окон».
        Когда-то, будучи новичком, он отвечал за освещение в газете работы полиции. Однажды на месте пожара один нетрезвый гражданин из толпы зевак напал на него и был арестован по подозрению в совершении хулиганских действий. Тогда, в качестве потерпевшего, в течение трёх часов Акуцу давал свидетельские показания в полиции. Протокол в то время составлялся от руки, и молодой следователь вёл с ним неспешный диалог, переписывая всё заново каждый раз, когда делал ошибку. Акуцу не был подозреваемым, но комната размером в три татами, где имелась только входная дверь, а остальные три стены были глухими, психологически сильно давила на него.
        - Ну что, в итоге всё безрезультатно? - Тории печально покачал головой и нарочито вздохнул.
        Акуцу выпрямился.
        - Я только одно хочу уточнить… - Тории, продолжавший невозмутимо тыкать в коробку с йоркширским чаем - сувениром из Англии, - был для Акуцу не живым человеком, а скорее призраком, на установление взаимопонимания с которым можно и не рассчитывать. - Ты в Англию ездил материал собрать или чаю купить?
        Акуцу сидел не шелохнувшись и молчал. Глядя на стену, на которой не было ни одной приличной картины, он опять подумал, что если б было хоть одно маленькое окно, он чувствовал бы себя спокойнее.
        - Ну так что, за материалом или за чаем?
        Акуцу в отчаянии подумал, что, может быть, следует ответить Тории, который, вращая глазами, смотрел на подчинённого: «За чаем», но не мог пошевелить губами, они как будто покрылись льдом.
        - За материалом, - выдавил он, на что Тории пренебрежительно произнёс:
        - Неужели? Что ж, в таком случае ты готов что-то написать?
        Не прекращая движений левой рукой, державшей ручку, правой он швырнул на белый стол тонкую пачку бумаги, состоящую из пяти листов формата А4. Это был представленный Акуцу отчёт о командировке. Большую часть составляли краткое изложение истории похищения иностранного предпринимателя, которую он услышал в пабе в Сохо, и описание техники ведения переговоров по освобождению заложников. Как ни старайся, всё это было сложно привязать к делу «Гин-Ман».
        Встреча с Софи Морис не принесла никаких результатов, и Акуцу с вокзала Шеффилда позвонил Колину, выразив ему своё негодование. Однако тот сначала пустил ему пыль в глаза, сказав: «Я буду и дальше собирать информацию, так что ты можешь рассчитывать на меня, - а потом продолжил: - Я собираюсь поехать в Японию, ты будешь моим гидом?». От такой наглости Акуцу растерялся, но, несмотря на это, ничего не возразив, согласился - и был поражён собственной добротой.
        Днём следующего дня после возвращения из Шеффилда Акуцу отправился в аэропорт Хитроу, и когда, проделав такой же длинный путь с пересадкой в Дохе, наконец-то вернулся в Японию, он был совершенно опустошён. Несмотря на тяжёлую командировку, он не только не нашёл загадочного азиата, но даже не напал на его след. Для профессионала важно предоставить результат, а единственным его подарком оказалась пачка чая, что было ужасно стыдно.
        - Ну, из всего этого получится выжать пять-шесть строчек, самое большее. Столько расходов!.. Сколько стоит одна твоя строчка? Ты что, возомнил себя Отиаем перед завершением карьеры?
        Акуцу вспомнил, как подтрунивали над Отиаем Хиромицу,[37 - Отиай Хиромицу - профессиональный бейсболист, тренер, комментатор.] когда тот был игроком «Ниппон-Хэм файтерс»: «100 миллионов иен за один хоум-ран»,[38 - Хоум-ран (home run) - разновидность игровой ситуации в бейсболе, представляющая собой отбивание мяча (хит), во время которого мяч улетает за пределы игрового поля, а отбивающий и бегущие, находящиеся на базах, успевают совершить полный круг по базам и попасть в дом. Хоум-раны являются одними из самых зрелищных и популярных моментов в бейсболе.] и, оценив юмор Тории, чуть не рассмеялся.
        - И каковы дальнейшие перспективы?
        - Что? Дальнейшие?
        - Ты что, действительно думаешь, что отделаешься таким ни на что не годным отчётом?
        Глядя на Тории, поменявшего перекрест тонких ног, Акуцу пробубнил:
        - Нет… - и, подумав, что, похоже, он в ловушке до окончания проекта, впал в отчаяние.
        - Раз не получилось с Хайнекеном, двигайся дальше. Найди что-нибудь во что бы то ни стало.
        Сказав это, Тории зажал под мышкой пачку с йоркширским чаем и, как обычно, не говоря ни слова, выключил свет и вышел из комнаты. Акуцу сидел в тёмной комнате, куда не проникают солнечные лучи, и с ужасом думал о том, что теперь придётся начинать всё сначала.
        Чтобы глотнуть свежего воздуха, он вернулся в отдел культуры - и не успел подойти к столу, как раздался звонок по внутренней линии.
        - Акуцу-сан? Это Окада из бухгалтерии.
        Акуцу пробубнил что-то невнятное в ответ, и Окада деловым тоном сообщил, что он звонит по поводу покупки мобильного телефона в Англии. По его словам, чем покупать телефон, было бы, наверное, дешевле воспользоваться своим смартфоном, изменив в нём настройки.
        - Я слышал, что если использовать свой смартфон за границей, расходы на связь будут запредельными.
        - Вот поэтому и нужно менять настройки. Если сложить стоимость мобильного и оплату звонков, получается довольно дорого.
        - Вот оно что…
        - Сейчас уже ничего нельзя поделать, но в следующий раз, пожалуйста, посоветуйтесь заранее.
        Закончив свой монолог, Окада отключился. «Неприятный тип», - подумал Акуцу, вешая трубку, и оглядел комнату, в которой во второй половине дня царило затишье.
        - Да, похоже, нелегко тебе… - потянувшись на стуле, подал голос Томита из отдела шоу-бизнеса.
        - Это всё из-за вас, Томита-сан. Почему вы тогда не отказались?
        - Ничего не поделаешь. Перед Тории-саном мы с тобой равны. Кошки, которых одолжили для ловли мышей.
        Услышав слово «кошка», Акуцу вспомнил, как Тории сказал: «Настолько, что хочется попросить помощи не только у кошки, но и у иваси». С самого начала идея отправить «иваси» в Лондон была ошибочной.
        - Акуцу-кун тут?
        В дверях стоял абсолютно лысый мужчина маленького роста и, вытянув шею, оглядывался по сторонам. Это же… Чтобы вспомнить, понадобилось несколько секунд.
        - Мидзусима-сан, - воскликнул Акуцу и направился к входу.
        - Извини, что отвлекаю. Хотел кое-что спросить…
        «Бывают же такие редкие гости», - подумал Акуцу. Насколько он помнил, Мидзусима был заместителем главного редактора отдела городских новостей семь-восемь лет назад. О его дальнейшей карьере точно известно не было, но сейчас Мидзусима перешёл в компанию-партнёра. Когда Акуцу только начинал и работал в филиале редакции в Химэдзи,[39 - Химэдзи - центральный город Японии, расположенный на юго-западе о. Хонсю на побережье Внутреннего моря в префектуре Хёго региона Кансай.] для подготовки репортажа о чемпионате мира по футболу он обратился за помощью в отдел городских новостей в Осаке, и Мидзусима очень помог ему тогда. И потом, каждый раз, когда он обращался в главную редакцию в Осаке во время инцидента со сходом с рельсов, произошедшего на линии JR Фукутияма, и других происшествий, Акуцу встречался с Мидзусимой. Нельзя сказать, что они очень близки, но точно не совсем чужие.
        - Я слышал, ты ездил в Англию в связи с делом «Гин-Ман»?
        - Д-да…
        Акуцу встревожило то, что человек из компании-партнёра в курсе этого. Он заволновался, подумав о том, что об этом уже ходят слухи.
        - Расскажи-ка мне, пожалуйста…
        - Но, кроме как про фиш-энд-чипс,[40 - Рыба с жареной картошкой - базовое блюдо английской кухни.] мне рассказывать особо нечего.
        - Это что ещё? Рыбные картофельные чипсы?.. Пойдём-ка ко мне в офис. Хотя бы пивом тебя угощу.
        Хотя Акуцу не был в восторге от идеи выпивать средь бела дня, но, возможно, ему удастся добыть какую-нибудь информацию. Он взял блокнот и ручку и последовал за Мидзусимой.
        Рекламный отдел «Дайнити Осака» находился на третьем этаже главного корпуса. Это был небольшой офис, где от силы стояло десять столов. Сейчас там оставалась лишь одна сотрудница. Мидзусима поприветствовал её и вошёл в находящийся в глубине «кабинет главы компании». Акуцу, поздоровавшись с женщиной, прошёл следом.
        - Мидзусима-сан, вы глава компании?
        - Да. После того как ушёл из отдела городских новостей, я был главой региональной редакции, потом попал в рекламный отдел. В общем, после шестидесяти стал амакудари.[41 - Амакудари (букв. «спуск с небес на землю») - процесс, посредством которого высшие японские чиновники получают высокие посты в частных и государственных компаниях после отставки с государственной службы. Здесь использовано в шутку.]
        - Даже и после шестидесяти не очень-то расслабишься, верно?
        Акуцу не знал, как лучше прокомментировать карьеру Мидзусимы - похвала или сочувствие казались ему в равной степени неуместными, - поэтому он сказал первое, что пришло в голову. В тесном кабинете довольно сложно было почувствовать себя непринуждённо.
        - И в рекламе тоже есть разные способы заработать, так что всё интересно. Правда, приходится подсчитывать прибыль и убытки, и это довольно тяжело… Ну, в общем, если подробно, придётся рассказывать до темноты, так что садись-ка сюда.
        Мидзусима, забыв про субординацию, сказал: «Я пошёл за пивом» и весело вышел из кабинета. Похоже, ему ужасно хотелось поговорить о деле «Гин-Ман». Спустя некоторое время он вернулся с двумя банками пива и с тарелкой, на которой лежали сардины в масле. Акуцу, поблагодарив, взял одну банку, и они, чокнувшись, выпили.
        - Боишься Тории?
        - Да.
        Мидзусима засмеялся, услышав мгновенный ответ Акуцу.
        - Даже этот свирепый человек во времена «Гин-Ман» был всего лишь учеником старшей школы, так что это дело совсем древнее.
        Акуцу не мог представить Тории старшим школьником. Несомненно, тот был наглым мальчишкой, и даже если б Акуцу тогда вступил с ним в словесную перепалку, он оказался бы беспомощным и вряд ли смог бы одержать победу.
        - Ведь прошло уже больше тридцати лет, и тем не менее люди продолжают помнить… так что дело действительно поразительное. С того момента, как всё началось, и до конца года я отдыхал лишь один раз в августе. Даже первого января пытался звонить кому-то и искать информацию…
        Мидзусима начал хвалиться своей чудовищной занятостью: это было любимой темой журналистов, работающих в газетах. Подумав, что вот поэтому-то он и не любит отдел городских новостей, Акуцу вздохнул, но вдруг услышал слова «помощник редактора первого отдела», и потянувшаяся было к сардинам рука, держащая палочки, застыла.
        - Помощник редактора первого отдела? Мидзусима-сан, вы тогда входили в журналистский пул полиции префектуры?
        Да. Правда, я занимал самую низкую позицию. Был в подчинении у Мифунэ-сана.
        Мифунэ являлся легендарным главным редактором первого отдела, который по делу «Гин-Ман» выдавал один сенсационный материал за другим. Акуцу не был знаком с ним, но и сейчас его имя гремело и было известно даже молодым журналистам других изданий. История о том, как он ходил с заявлением об увольнении со словами: «Если кто-то опередит меня, сообщив об аресте преступника, я покину редакцию», - действительно героический рассказ о настоящем криминальном репортёре эпохи Сёва. И если даже такому человеку не удалось приблизиться к преступникам, на что может быть способен сейчас, по прошествии более тридцати лет, никчёмный журналистишко из отдела культуры?
        - Что ты думаешь про кассету семьдесят восьмого года?
        - Да, было что-то…
        - Слушай, тебе нужно побольше работать.
        Сморщивший лицо наподобие мопса, Мидзусима пошёл к письменному столу в форме знака катаканы «ко»[42 - Катакана - одна из двух (наряду с хираганой) графических форм японской слоговой азбуки. Для катаканы характерны короткие прямые линии и острые углы.] и присел на корточки. Из скрипучего ящика он достал два больших бумажных пакета и вернулся обратно.
        - Это… - Акуцу показал на раздувшиеся пакеты, и Мидзусима, будто только этого и ждал, вытряхнул из них всё содержимое. Документы, файлы, брошюры, вырезки, подобно снежной лавине, обрушились на стол.
        - Это всё материалы по делу «Гин-Ман». Есть ещё кое-что дома, но самое важное собрано здесь.
        - Почему всё это хранится у вас в кабинете?
        - Я ведь слышал о проекте. И подумал, что ко мне могут обратиться.
        Мидзусима специально принёс из дома эти тяжёлые материалы и, подобно девице, ожидающей, когда её снимут, сидел в кабинете в полной готовности. Однако, не дождавшись обращения, но не испытывая особого желания неожиданно заявиться в отдел городских новостей, он, видимо, решил действовать через журналиста из отдела культуры, которому когда-то помогал…
        - В семьдесят восьмом году руководству компании «Гинга» была отправлена кассета. Мужской голос на кансайском диалекте угрожал: «Собирайте средства для моих знакомых радикалов», «Если не выполните мои требования, буду добавлять яд в ваши продукты и разбрасывать их», говорил о подкупе «Гинга» своих партнёров…
        Внимательно слушая рассказ Мидзусимы, Акуцу просматривал материалы: может быть, найдётся что-то, что он мог бы использовать. В основном там были записи, сделанные от руки, и тетради, поэтому читать, разбирая корявые знаки, вопреки ожиданиям, оказалось нелёгким делом.
        - Акуцу-кун, ты слушаешь?
        Услышав недовольный голос Мидзусимы, Акуцу рассеянно ответил: «Да, конечно» и взял в руки копию газетной статьи. Это было издание, посвящённое рынку акций под названием «Биржевой журнал». Акуцу обратил внимание на заголовок «Продолжается покупка акций биржевыми спекулянтами из Европы». Выпуск - январь 1984 года. В статье шла речь о том, что акции «Гинга» дорожают. Акуцу бросилась в глаза фраза: «Учащаются факты покупки акций иностранцами, прежде всего в Лондоне». От слов «покупки иностранцами» тоже веяло эпохой, но всё-таки особый интерес вызывал Лондон.
        - Мидзусима-сан, посмотрите, здесь говорится об акциях; это имеет отношение к Лондону?
        Мидзусима взял копию статьи, пробежал глазами и со словами: «Совсем не помню» почесал висок с остатками волос.
        - Да, ведь рассказывали, что преступник разбогател на акциях…
        Бывший редактор первого отдела пробормотал то, что давно было известно всем криминальным репортёрам. «Вот как», - вяло отреагировал Акуцу и опять взял в руки статью. Газета вышла за два месяца до похищения главы «Гинга» Кикути. За два месяца до преступления акции потерпевшей компании выросли, и, вероятно, здесь замешан Лондон.
        Что-то тут есть…
        - Это тебя так сильно взволновало?
        Наверное, скучно было смотреть на кохая,[43 - Кохай - те, кто моложе и находится в подчинённом положении в школе, компании и т. д. (ср. сэмпай).] который из такого количества материалов, усыпавших стол, обратил внимание на статью, не представлявшую никакой важности. Мидзусима с безразличным видом откинулся на спинку стула.
        - У вас в компании есть кто-нибудь, разбирающийся в акциях?
        - Наверное, есть, но быстрее будет связаться с редакцией этой газеты напрямую.
        Подумав, что, наверное, это правильно, Акуцу допил пиво и со словами: «Не буду откладывать, попробую узнать», поднялся.
        - Это ведь произошло больше тридцати лет назад, поэтому можно так не торопиться…
        Хотя Акуцу и было неловко оставлять загрустившего Мидзусиму одного, он, поклонившись, решительно закрыл за собой дверь.
        2
        Понадобилось несколько минут, чтобы понять, что густо разросшиеся вдоль аллеи деревья, - это сакуры, цветы которых уже отцвели.
        Префектура Осака, город Сэтцу. Под словно дымившимися облаками всё выглядело поблекшим, и только цветущий вдоль канала ликорис, внося дисбаланс, будто ярко-красная помада на лице без косметики, радовал глаз. Вороны, сидевшие на ветках деревьев и на скамейках, будто одновременно вспомнив что-то, взлетели и теперь низко кружились, словно преграждая путь. Глядя на этот унылый пейзаж, Акуцу ничего не оставалось, как горько усмехнуться.
        С грузового терминала станции, находящегося поблизости, беспрерывно раздавалась электронная мелодия, возвещавшая об отправлении. В середине сентября было гораздо более душно, чем летом в Лондоне. Засучив рукава рубашки, Акуцу сделал фото ликориса - может, пригодится в будущем…
        Несмотря на будний день, согласно расписанию в отделе культуры, у него был выходной. Однако из-за того, что у Акуцу, как у отвечавшего за телевидение и театр, было много различных обязанностей, связанных с культурными мероприятиями - например, посещение концертов и спектаклей, - он совершенно не мог сосредоточиться на подготовке материалов по делу «Гин-Ман». В любом случае выходной день уже накрылся: раньше он читал бы книжку, потягивая пиво, а нынче приходится отправляться на место происшествия…
        Акуцу пытался связаться с редакцией «Биржевого журнала» по поводу статьи, обнаруженной среди материалов Мидзусимы, но из-за невозможности установить имя журналиста и отсутствия собранных им данных он не мог рассчитывать на разъяснения. Хотел разобраться хотя бы с движением рынка акций во время дела «Гин-Ман», но никак не получалось найти того, кто мог бы внятно разъяснить события, происходившие в Кабутотё[44 - Кабутотё - квартал в Токио, где находится Токийская фондовая биржа, поэтому, говоря о фондовой бирже, обычно используют название «Кабутотё».] больше тридцати лет назад, поэтому эти полмесяца Акуцу находился в подвешенном состоянии, ожидая ответы на просьбы об интервью, которые он везде рассылал.
        Однако до тех пор, пока Акуцу находился под надзором Тории, он не мог просто сидеть и ждать. В выходные, когда наведывался в отдел городских новостей и просматривал базу данных, имеющих отношение к делу, он получал нагоняй от вездесущего Тории.
        - Недостаточно только статьи просматривать. Обрати также внимание на вырезки восемьдесят четвёртого и восемьдесят пятого годов.
        Излюбленным методом Тории было увеличить человеку объём работы и уйти. И хотя заискивать, подобно школьнику перед старшими, было довольно стыдно, но, как бы Акуцу ни старался, ему не удавалось побороть в себе чувство покорности.
        Пробежать глазами больше тысячи страниц текста, к тому же такого мелкого, что без лупы практически не читается, было очень трудно. Акуцу листал страницы, параллельно делая пометки, и копировал статьи, связанные с делом «Гин-Ман», но ещё не отработал материалы даже за месяц, как его концентрация уже оказалась на исходе. Постепенно он начал получать удовольствие от газетной рекламы и всё чаще стал отпускать комментарии вроде: «Это же мадам Ян» или «Натори Юко что-то слишком навязчива»,[45 - Мадам Ян - героиня популярной рекламы готовой еды в Японии в 1980-х гг. Натори Юко - японская актриса, снимавшаяся в кино, сериалах и рекламе.] отвлекаясь от главной темы. В рекламе, занимающей целую газетную полосу, компания «Сони» в связи с войной видеокассетных форматов вела печальный диалог, задавая вопрос: «Исчезнет ли „Бетамакс“?» и отвечая: «Конечно нет». Увидев это, Акуцу пришёл в ужас от того, что в действительности всё вышло ровно наоборот.

* * *
        Ему понадобилось две недели, чтобы прочитать печатные материалы за два года, и решив, что следует обойти по крайней мере основные места, где всё произошло, он вышел из дома. Сейчас Акуцу шёл в окрестностях границы городов Сэтцу и Ибараки. Это были спальные города, расположенные в пределах десяти километров от Осаки. Акуцу тоже доводилось проезжать их на машине, но в самих них он никогда не бывал.
        Аллея закончилась, дальше шла гравийная дорожка. Справа обзор закрывали густо росшие кусты, слева через равные интервалы стояли засохшие деревья. Как напоминание о вчерашнем дожде, кое-где можно было увидеть лужи.
        Когда кусты с правой стороны расступились, взору предстали несколько железнодорожных путей, уходящие на северо-восток, на одном из которых стоял грузовой поезд. Акуцу, нарисовавший в голове карту окрестностей реки Аигава, почти сразу же увидел её. Переведя взгляд налево, на противоположной стороне канала, протекающего параллельно реке, он заметил маленький домик прямоугольной формы. Волнение заставило его ускорить шаг, и Акуцу сам не заметил, как побежал по гравийной дорожке.
        Он стоял прямо напротив домика; между ними пролёг канал. Основу грубых стен составляли бетонные блоки. Они были бледно-серого цвета, такого же, как сегодняшнее небо. На жестяной крыше сидели семь-восемь ворон. Было ощущение, что время остановилось, что он смотрит на фотографию, изображавшую склад с инвентарём для борьбы с наводнением, которая была сделана тридцать один год назад. Глава «Гинга» Кикути Масаёси, похищенный группой из трёх мужчин, несомненно, был заперт на этом складе.
        Рядом располагался маленький мостик, перекинутый через канал. Акуцу прошёл между проржавевшими железными перилами. Только спустился с моста и ступил на буйно растущую траву, как тут же взлетели несколько прозрачных насекомых, которых он видел впервые, и, будто отреагировав на них, вороны, сидевшие на крыше, взмахнули крыльями.
        Вход на склад, располагавшийся с восточной стороны, зарос травой; похоже, приблизиться к нему будет нелегко. Акуцу не мог попасть туда, поэтому прошёл мимо, поднялся по каменной лестнице и вышел к дамбе. Стоя на песке, он смотрел на неспешно текущую широкую Аигаву, слушал раздающийся из травы стрёкот кузнечика - и почти забыл обо всём происходящем в Осаке.
        - Хорошо, что я нашёл такое место…
        Акуцу оглянулся и посмотрел на склад. Теперь была видна его северная сторона; стало видно, что в нём два этажа. Вокруг вывески с названием, висевшей под окном второго этажа, летали жёлтые бабочки. Это место могли обнаружить лишь люди, хорошо знавшие округу. Людей здесь не было, поэтому даже если взрослый человек будет громко кричать, никто не услышит.
        Акуцу взглянул на двустворчатые двери, через которые выбрался Кикути, затем перевёл взгляд на находящийся сразу напротив через канал осакский грузовой терминал. Кикути, вырвавшись из помещения склада, который никем не охранялся, миновал мостик с ржавыми перилами и, собрав все силы, побежал на территорию той большой станции.
        На рассвете 19 марта 1984 года, примерно через четыре часа после похищения Кикути, в доме одного из представителей руководства «Гинга» раздался телефонный звонок: некто просил заглянуть в телефонную будку. Получившие информацию члены следственно-оперативной группы обнаружили там коричневый конверт. В нём лежал напечатанный на машинке лист бумаги с требованием одного миллиарда иен наличными и ста килограммов золотых слитков, а также с описанием способа передачи выкупа. Всего преступная группа отправила пострадавшей компании семьдесят одно письмо с угрозами, но это письмо было первым.
        Необычное преступление с похищением главы крупной компании и требованием выкупа абсурдного размера повергло в состояние смятения и паники и полицию, и средства массовой информации. Доказательством этого было, например, первое информационное соглашение, заключённое спустя более десяти часов с момента совершения преступления. Информационное соглашение заключается прежде всего для того, чтобы сделать вид, что семья похищенного «не сообщает в полицию». Интересно, какого результата хотели добиться этим соглашением, заключённым уже после того, как и газеты - и на первых полосах и в разделе городских новостей своих утренних выпусков - и телевидение в главных новостях сообщили о похищении.
        Вечером следующего дня преступник, прокручивая кассету с голосом Кикути, четыре раза звонил представителю руководства и приказал принести деньги в ресторан, но не появился там.
        В помещении склада, где, как считается, была записана эта кассета, преступники связали Кикути руки и ноги, заклеили ему рог скотчем и надвинули на глаза шапку, чтобы полностью закрыть ему обзор. Хотя прямо на голое тело они надели пальто и давали ему сладкие булочки и баночный кофе, но делали это не по доброте душевной, а для того, чтобы минимально поддерживать его жизненные функции.
        Через три дня, 21 марта, после двух часов пополудни на территории грузового терминала Осаки сотрудник железной дороги обнаружил одетого в чёрное пальто Кикути, бредущего по путям. На его правом запястье болталась верёвка, волосы были взлохмачены, на щеке виднелся глубокий шрам. Хотя его обещали убить, если он вздумает сбежать, Кикути жутко напугали заявления преступников, что они «похитили и его старшую дочь». Ему удалось ускользнуть со склада, рискуя собственной жизнью. Когда Акуцу представил, что мог чувствовать отец, беспокоящийся о дочери, у него защемило сердце.
        Интересно, какие разговоры велись внутри этого склада, находящегося сейчас перед его глазами? Мог ли Кикути предвидеть долгие дни жёсткого противостояния, которые последуют дальше?..
        Вздрогнув от резкого звука мотора, Акуцу глянул вдаль, на противоположный берег. На склоне стоял мужчина в рабочей одежде и водил триммером из стороны в сторону. Если б всё произошло летом или осенью, когда ещё жарко, то, возможно, нашлись бы один-два свидетеля…
        Несмотря на бегство заложника, преступники продолжали требовать деньги. В такой обстановке 8 апреля две общенациональные газеты и полицейское управление получили письменный вызов. Он начинался со слов: «Уважаемые тупые полицейские» и содержал разные подсказки - например: «Мы использовали машину серого цвета» - и насмешки. Это было первое из отправленного семьдесят одного письма. Умело лавируя, отправляя письма с угрозами в компании и бросая вызов средствам массовой информации, преступники перехватили инициативу.
        В действительности полиция и СМИ осознали подлинные намерения преступников лишь вечером 10 апреля, когда были устроены несколько поджогов. Кто-то поджёг фургоны, стоящие на стоянках у зданий опытного производства штаб-квартиры «Гинга» и группы компаний продуктов питания. Рассматривая сложившуюся ситуацию как очень серьёзную, Национальное полицейское агентство открыло «дело особой важности № 114» и отдало приказ всем префектурным отделениям полиции оказывать содействие в расследовании. Свои угрозы преступники подписывали «Курама Тэнгу»,[46 - Курама - район к северу от Киото, имеющий большое культурно-историческое и культовое значение. Гора Курама считается священным местом - обителью Больших Тэнгу, горных духов, воспитавших лучших воинов Японии - например, Минамото Ёсицунэ.] а в рассылаемых в редакции газет письменных вызовах сообщали, что «добавили в продукцию „Гинга“ цианид калия». И хотя в итоге отравы в кондитерских изделиях обнаружено не было, но как только все газеты сообщили о содержании этих писем, продукция «Гинга» тут же была полностью снята с магазинных полок, а акции компании начали
быстро падать в цене.
        Акуцу взял в руки маленький фотоаппарат, которым он некоторое время назад снимал ликорис, и стал щёлкать склад с разных ракурсов. С точки зрения журналиста, это была невероятная удача, что следы преступления, совершённого в эпоху Сёва, сохранились настолько хорошо. Хотя больше ничего нового Акуцу не обнаружил, но, находясь теперь там, где всё произошло, ощущая дуновения ветра и слушая стрёкот насекомых, он живо ощутил, что когда-то здесь действительно прятались преступники.
        Когда Акуцу просматривал материалы, в которых детально рассматривался образ похитителей, он часто встречал выражение «версия нулевой точки». Согласно ей, по меньшей мере один из преступников каким-то образом был связан с «Гинга». Эта версия базировалась на нескольких моментах. Во-первых, в письмах с угрозами, отправленных ещё в пять компаний, кроме «Гинга», к их главам или кому-то из руководства обращались по фамилии, и только письмо в «Гинга» было адресовано «Масаёси», то есть использовано имя. Во-вторых, когда преступники ворвались в резиденцию Кикути, они забрали ключ именно от подсобной комнаты, через которую было проще всего проникнуть в дом. В-третьих, им было известно имя водителя и финансовые показатели компании, о которых не говорилось в отчёте по ценным бумагам. И последнее: организовывая поджог здания опытного производства штаб-квартиры «Гинга», они точно определили место, которое быстрее всего может загореться. Насколько понял Акуцу, изучая материалы, имелось немало следователей и журналистов, поддерживавших эту версию.
        Сезон моросящих дождей сменился ранним летом, но «Курама Тэнгу», подобно боксёру, наносящему сокрушительные удары, продолжал угрожать. Полиция префектуры Осака была полна решимости арестовать преступников и развернула серьёзную военную операцию, сильно повлиявшую на ход дела «Гин-Ман»…
        Акуцу не заметил, как триммер затих. Рабочего на противоположном берегу уже не было.
        - Никого нет…
        Глядя на этот грустный пейзаж, Акуцу вдруг подумал, что если представить это дело в форме круга, то сейчас он находится в его центре. В те времена взгляды следователей полиции префектуры и преступной группы были устремлены на ресторан якинику[47 - Якинику - японские блюда из тонко нарезанного мяса (говядины и субпродуктов) и овощей, приготовленных при помощи решёток-грилей. Посетители обычно сами готовят ингредиенты при помощи гриля, встроенного в стол.] в городе Сэтцу, до которого отсюда было меньше десяти минут на машине…
        В субботу 20 июня 1984 года, примерно в 19 часов 10 минут белая «Тойота Коралла», в которую были загружены 300 миллионов иен, отъехала от штаб-квартиры «Гинга». Около 20 часов, в соответствии с инструкцией преступников, сотрудник компании в белой спортивной куртке и брюках вошёл в ресторан якинику и подошёл к расположенному у окна столику. В припаркованной на стоянке «Королле» ждали ещё один сотрудник и переодетый оперативник из особого подразделения префектурной полиции Осака; кроме того, один полицейский лежал наготове в багажнике.
        Около 20 часов 5 минут трое мужчин подошли к молодой паре, остановившей машину на набережной с восточной стороны реки Ёдогава, примерно в трёх километрах от ресторана. Один из них просунул в открытое со стороны водительского сиденья окно двуствольное ружьё и приказал выйти. Водитель оказался бывшим офицером Сил самообороны,[48 - Силы самообороны - современное название вооружённых сил Японии. Девятая статья Конституции Японии сильно ограничивает военную деятельность Сил самообороны, не связанную непосредственно с обороной страны.] поэтому был уверен, что сможет дать отпор. Однако не успел он выйти из машины и занять позицию напротив мужчины с ружьём, как тут же получил сильный удар в лицо от вышедшего из-за его спины другого нападавшего. Молодой человек упал; в этот момент третий мужчина крепко схватил сзади обеими руками девушку и, угрожая ножом, втолкнул её на заднее сиденье.
        - Поднимешь крик - и ей конец.
        Молодой человек вернулся за руль, двое преступников сели сзади и приказали трогаться.
        Примерно в 20 часов 45 минут вошедший в ресторан по приказу преступников молодой человек получил от сотрудника в белой спортивной куртке ключи от «Короллы». Он направился к парковке, попросил ожидавших в машине двух мужчин выйти и сел на водительское место. Затем нажал на газ, намереваясь, следуя указаниям преступников, возвращаться к набережной. Но, проехав в северном направлении всего 550 метров, «Королла» внезапно заглохла. Дело в том, что находившийся в багажнике оперативник нажал на специальный выключатель. Префектурная полиция Осаки оборудовала машину таким образом, чтобы даже из багажника можно было выбраться наружу, что говорит о том, с каким рвением она занималась этим делом. Это была война, на успех в которой была поставлена репутация особого подразделения первого отдела расследований полиции префектуры Осака.
        На самом деле, «Гинга» один раз пыталась действовать за спиной полиции. Не поставив её в известность, представители компании доставили деньги в назначенное место, но из-за того, что в этот раз преступная группа только начала прощупывать почву, сделка не состоялась. «Гинга», вне всяких сомнений, была загнана в угол. Поняв это, полиция решила, что в следующий раз преступники действительно придут за деньгами, поэтому проводила многочисленные учения, имитируя задержание с поличным. Главное управление расследования расположило специальный отряд в составе тридцати человек в окрестностях ресторана якинику. Один из оперативников, чтобы не вызывать подозрений, привёл жену и ребёнка и прикинулся посетителем.
        Дело особой важности, взятое под контроль Национальным полицейским агентством… Тяжёлое положение, в котором оказались пострадавшие компании… Приготовившиеся атаковать преступники… 2 июня 1984 года наступил решающий момент, и для следователей, представляющих префектурную полицию Осаки, наступал час икс.
        Однако здесь они столкнулись с многочисленными несчастьями.
        Из-за того что с радиосигналом, который был необходим для связи, возникли неполадки, двигатель «заглох слишком рано», и весь стратегический план, согласно которому предполагалось отогнать машину в укромное место и заменить её на абсолютно идентичную, быстро развалился. Преступники напали на молодую пару на восточном берегу реки Ёдогава, но не оставили без внимания и западный берег, чего полиция не учла. Кроме того, во избежание перехвата радиосвязь была запрещена, поэтому находившиеся недалеко от дамбы оперативники громко обменивались информацией, и жители окрестных домов, приняв это за ссору, сообщили в полицию. Несмотря на сверхсекретность операции, экипаж патрульной машины, будучи не в курсе обстоятельств, прибыл на место с включённой сиреной, и подозрительный автомобиль сорвался и помчался прочь с огромной скоростью. И хотя оперативники обнаружили его и преследовали, буквально за долю секунды до переключения светофора на красный свет он успел проскочить перекрёсток и исчез во мраке. Позже выяснилось, что этот автомобиль принадлежал молодому человеку, на которого было совершено нападение.
        Полиция префектуры оказалась буквально в шаге от того, чтобы поймать преступников. Однако, в условиях сверхсекретной операции, единственной целью которой является задержание на месте преступления, один шаг остался или сотня шагов, уже не имеет значения. Что касается девушки, то её обнаружили живой и невредимой около одной из станций частной железной дороги примерно в двух километрах от места похищения, и это было единственным счастливым моментом в череде невзгод.
        Закончилось всё лишь задержанием мужчины, который не имел отношения к преступникам. И в довершение ко всем неудачам 4 июля, в понедельник одна из общенациональных газет на первой полосе утреннего выпуска поместила ошибочную информацию об «аресте преступника по делу „Гинга“». Конечно, это был сенсационный материал, поскольку данное издание было единственным, кто следил за действиями полиции, но он был очень далёк от реального положения дел.
        После этого болезненного поражения руководство расследованием почти полностью взяло на себя Национальное полицейское агентство, которое сделало установку на то, чтобы «поймать всех разом». С другой стороны, члены следственной группы полицейского управления префектуры Осака, о чьей неудаче стало известно из газетной публикации, оказавшись за бортом, занимались расследованием уже не с таким энтузиазмом. В отношениях с Национальным полицейским агентством наметился разлад. Под давлением изнутри и снаружи полиция Осаки дрогнула.
        Акуцу подумал, что если выделить три кульминационных момента в деле «Гин-Ман», то первым из них, безусловно, был период с похищения главы компании Кикути до неудавшейся попытки задержания преступников.
        Закончив фотографировать, Акуцу просто стоял и смотрел на склад и на унылый безлюдный пейзаж вокруг него. Даже воздух в этом месте был пропитан смутной тревогой, и Акуцу вдруг явственно ощутил: несмотря на то, что прошло столько лет, здесь всё ещё веет дыханием давних событий.
        Преступники никуда не делись.
        По мере того, как эта совершенно очевидная мысль всё больше овладевала Акуцу, душу его накрывала плотная туча, подобная той, которую он видел в Лондоне…
        26 июня «Курама Тэнгу» неожиданно отправили во все газеты «письмо о перемирии» со словами: «Я прощаю „Гинга“», в нём говорилось о месте, где их надо искать. «Мы в Цюрихе, Лондоне или Париже», «Езжайте в Европу ловить „Курама Тэнгу“»…
        Компания «Гинга» была прощена. Все думали, что на этом дело будет закрыто. Но преступники уже нашли следующую жертву.
        3
        Походив ещё немного вокруг склада, Акуцу решил поехать к родителям.
        На чисто убранном кафельном полу прихожей не было ничего, кроме сандалий и подставки для зонтиков. Запах родного дома подействовал успокаивающе.
        - Я дома.
        Акуцу поставил сумку на обновлённый два года назад пол гостиной. На его глухой голос из кухни откликнулась Кэйко - его мама.
        - Я же приготовила тебе тапочки.
        «Да, маму прежде всего волнует, что у меня на ногах», - усмехнувшись, подумал Акуцу и опустился на приятный на ощупь плюшевый диван. На стоящем рядом столике лежало несколько журналов «Кукольные дома в японском стиле». Вот уже несколько лет это было страстным увлечением отца.
        - Он ведь давно к этому пристрастился? - Акуцу с участием в голосе показал на журналы.
        Сощурившись - так, что морщинки в уголках глаз стали более заметными, - мама кивнула. Складки и морщины у носа и губ напомнили Акуцу о её возрасте.
        На кухне, где стоял сильный запах лука, мама быстро резала продукты. Акуцу предложил свою помощь, но в ответ услышал: «Ещё не дай бог палец порежешь, так что сиди уж». На обеденном столе стояла газовая горелка, на которой располагался чёрный железный котёл набэ.[49 - Набэ - этим собирательным словом в Японии называют любое блюдо, которое готовят в одноимённой кастрюле из самых разных ингредиентов. Кастрюля выставляется на стол на переносной газовой горелке, и все присутствующие принимают участие в трапезе. Особенно популярно холодной зимой. Сукияки и сябу-сябу - хорошо известные варианты приготовления набэ.] Мама, узнав, что придёт Акуцу, решила приготовить его любимое блюдо сукияки.[50 - Сукияки - блюдо японской кухни, основным компонентом которого является тонко нарезанная мраморная говядина, а также тофу, грибы и овощи.]
        - А, ты уже пришёл…
        Держа в руках карманный электрический фонарь, вошёл отец - Масаси. Худощавый, он вечно сутулился и, как обычно, был одет во фланелевую рубашку, заправленную в брюки.
        - Мать, у нас пальчиковые батарейки есть?
        - По-моему, закончились. - Мама отвела взгляд от разделочной доски. - Отец, переложи, пожалуйста, в тарелку вермишель конняку.[51 - Конняку - растение, корни которого отмывают, высушивают и перемалывают в муку, служащую основным ингредиентом для приготовления лапши.]
        Тот, кивнув, пошёл на кухню.
        Глядя на родителей, молча занимавшихся подготовкой ингредиентов для сукияки, Акуцу подумал, какими спокойными они выглядят. Как только начинаешь работать, кажется, что ход времени ускоряется, а ведь родителям уже по 65…
        Отец, работавший в аптеке рядом с многопрофильной больницей в двадцати минутах езды на машине от дома, за исключением дней, когда ему приходилось задерживаться на работе, или вечеринок накануне Нового года, ужинал дома. Он любил бывать один: неподвижно сидел перед доской для игры в го[52 - Го - логическая настольная игра с глубоким стратегическим содержанием, возникшая в Древнем Китае, по разным оценкам, от 2 до 5 тысяч лет назад. В XX в. распространилась по всему миру.] или внимательно смотрел по телевизору передачи про рыболовство. Акуцу считал, что отец никогда не говорил дома о работе потому, что на рабочем месте сдерживал себя. Он тщательно выполнял свои обязанности, но сверх этого ничем не интересовался. Абсолютно в духе отца было, например, активно участвовать в обучающих семинарах и при этом иметь очень скудные знания об имеющихся на рынке лекарствах. В этом смысле изготовление японских кукольных домиков по определённому шаблону было для него самым подходящим хобби. Когда ему исполнилось 60 лет, он стал работать по контракту, а в прошлом году, достигнув 65, ушёл со службы. Раньше мама
время от времени работала на полставки, а теперь, занимаясь домашними делами, одновременно рассматривала не предназначенные для жизни дома, созданные мужем.
        - Как ты съездил в Англию? - промывая откинутую в дуршлаг лапшу конняку, спросил отец. - Спасибо за чай. Вкусный.
        Речь шла о чае, привезённом в подарок. Акуцу вспомнил выражение лица Тории, тыкавшего кончиком ручки в картонную коробку, и тут же ощутил терпкий вкус чая.
        - Все неприветливые, будто сговорились. Даже в ресторанах многие выглядят угрюмо.
        - Почему же? Ведь, улыбаясь, они привлекут больше посетителей.
        Резавшая грибы-вёшенки, мама удивлённо улыбнулась.
        - Эйдзи, достань пиво, - попросил отец.
        Встав с дивана, Акуцу направился к холодильнику, достал две банки пива, стеклянный чайник с пшеничным чаем для мамы и поставил их на стол. Куски говядины с мраморными прослойками[53 - Мраморность мяса определяется жировыми прослойками, расположенными в куске мяса и мышечных волокнах. Особую текстуру и незабываемый вкус обеспечивают именно они.] выглядели потрясающе и были такими яркими, что хотелось их сфотографировать.
        - Какое хорошее мясо…
        - Не говори. Как увидел, влюбился с первого взгляда, - гордо произнёс отец. Ради сына, который не так часто радовал родителей своими визитами, он специально ездил за мясом в Санномию.[54 - Санномия - крупнейший торговый квартал Кобэ.] Акуцу поблагодарил отца и налил ему пива.
        - Ну что, начнём?
        По команде отца началось приготовление сукияки. Мама налила в набэ масло и опустила туда большие куски говядины. Посыпанное сахаром и залитое соевым соусом, мясо аппетитно зашипело, и Акуцу буквально заурчал от удовольствия. Мама положила первый кусок в его пиалу, где было разбито сырое яйцо, и он тут же отправил его в рот. Ощущение мягкости и сладости в сочетании с вязкостью сырого яйца было настолько изумительно, что он застонал от восторга.
        - О, как же вкусно…
        Глядя на довольного сына, родители в один голос повторяли: «Ешь, ешь побольше». И хотя ему уже исполнилось 36 лет, Акуцу было приятно, что с ним обращаются как с ребёнком.
        Говорили в основном о сезонных блюдах и о детях родственников. Но особенно оживился разговор, когда заговорили о Го, сыне старшей сестры Акуцу. Двухлетний племянник, хоть ещё и плохо, но уже начал соединять слова и выражать свои желания.
        - Всё-таки девочки развиваются быстрее… Го-кун только повторяет: «Сэнбэй,[55 - Сэнбэй - японские рисовые крекеры.] дедушкин сэнбэй», - с улыбкой рассказывала мама о своём внуке.
        - Надо бы съездить к сестре, давно не был…
        - Съезди, поиграй с Го-куном. Аой тоже иногда надо отдыхать от сына, а то она постоянно в напряжении.
        Сестра четыре года назад вышла замуж за служащего из Осаки и ушла из компании, занимающейся организацией международных конференций и научных симпозиумов. Хотя жила она не очень далеко от Акуцу, но из-за занятости они не виделись уже больше полугода.
        Родители всегда были далеки от политики, культуры, искусства и интересовались лишь повседневной жизнью. Акуцу помнил, что в подростковом возрасте ему было довольно скучно с сестрой, старше его на три года. Однако когда у неё появился ребёнок, а сам он начал работать в отделе культуры, куда всегда мечтал попасть, ему стала понятна ценность спокойной жизни.
        Будучи студентом, Акуцу ошибочно считал, что звание журналиста газеты «Дайнити» само по себе уже является брендом. Он верил, что если только ему удастся попасть туда, все будут ему завидовать. Однако на его первом месте службы, в редакции в Химэдзи, он был репортёром в полиции и окружном суде, из-за ночных и утренних дежурств постоянно недосыпал, отказы влекли за собой недовольство начальства, а попытки войти в кабинеты следователей, куда вход был запрещён, заканчивались возмущёнными криками. Но Акуцу, когда над ним насмехались адвокаты, в офис которых ему случалось заходить, чтобы забрать жалобы, или когда его гоняли информаторы, бывшие якудза, научился в ответ глупо улыбаться. Сейчас ему казалось, что в том, что он жил, задавив себя, он, наверное, ничем не отличался от своего отца.
        Через три года Акуцу, перейдя работать в филиал в Киото, сначала опять носился по различным подведомственным полицейским службам, после этого ненадолго вернулся к спокойной жизни, занимаясь написанием статей про университеты и про путешествия, и в конечном итоге снова попал в первый и третий отделы расследования главного управления префектурной полиции Киото. Тогда он всерьёз задумался о том, чтобы уволиться вчистую. По счастливой случайности, через полгода произошла ротация, и Акуцу в течение трёх лет проработал в отделе городских новостей осакского филиала. Девушка, с которой он начал встречаться, когда работал в Киото, ушла из-за его занятости и отсутствия перспектив семейной жизни. В общем, будущее выглядело довольно мрачно.
        Когда пять лет назад Акуцу попал в отдел городских новостей, ему был всего 31 год, но он уже чувствовал себя утомлённым. Однако с тех пор самым большим несчастьем, которое ему пришлось испытать, были два неудачных романа. Акуцу считал, что даже если ему придётся продолжать прозябать в отделе культуры, по крайней мере, это возможность беззаботно проводить время в провинциальной редакции. Иногда в барах ему задавали вопросы: «Почему ты стал журналистом?», «Что ты хочешь сказать миру?», но он научился умело уходить от ответа. И хотя родительский дом не был моделью его идеального дома, он, как примерный сын Акуцу Масаси, сейчас получал удовольствие от тающего во рту мяса.
        Ему отнюдь не претила идея жить так же, как отец. Район Китаку в Кобэ… Хотя он находился в черте города, но готовый дом площадью 50 цубо стоял неподалёку от горы Рокко,[56 - Гора Рокко - самая высокая точка горного хребта Рокко, находится недалеко от Кобэ и Осаки. Ночью с неё открывается захватывающий панорамный вид на Осакский залив и город Кобэ, признанный одним из трёх самых красивых ночных видов в Японии.] в очень живописном месте. Конечно, время накладывало на него свой отпечаток, однако если один раз в несколько лет проводить частичный ремонт, то жаловаться будет не на что.
        - Эй-тян, ты же завтра едешь в командировку в Токио? Когда тебя уже освободят от этого дела? - Кэйко, как и все матери, больше всего беспокоилась о здоровье сына.
        Акуцу, глотнув пива, покачал головой.
        - Проект должен завершиться в конце года, поэтому нужно будет поднапрячься, и тогда освобожусь. Мне действительно не повезло…
        - Кстати, мы же переехали в этот дом как раз в год, когда произошло всё это с «Гинга-Мандо».
        Отец произнёс эти слова без всякого умысла. Мама, словно что-то припомнив, кивнула в знак согласия с мужем.
        - Рядом с общественным центром тогда была дешёвая кондитерская. Сейчас-то её уже нет… Ты часто покупал там сладости «Мандо». Помню, как я испугалась, когда всё это случилось…
        - Я вот совсем не помню. А что-то ещё у вас в памяти осталось?
        Родители задумались.
        - Знакомый друга подрабатывал на заводе «Мандо»; так его уволили за то, что отравленные сладости раскладывал, - с сочувствием в голосе сказала мама.
        - Да, это была неплохая задумка - писать письма на кансайском диалекте, - с удовольствием добавил отец.
        Акуцу упомянул, что угрозы получали шесть компаний. Родители, словно пытаясь вспомнить, чуть слышно говорили: «Да, наверное».
        Хотя всё это произошло в Кансае, вероятно, для обычных людей те события уже покрылись пылью времени. С другой стороны, Акуцу представил немого свидетеля тех событий - стоящий на берегу реки Кагава склад с инвентарём для борьбы с наводнениями - и в который раз подумал, что дело «Гин-Ман» - совершенно реальное преступление. Что же в нём так зацепило его? Акуцу не находил объяснения тому состоянию возбуждения, в котором находился.
        Он одним махом выпил полстакана пива, и в нём снова проснулся журналист. «Ну что ж, завтра в Токио… Удастся ли что-нибудь раздобыть?»
        4
        Двери лифта открылись, и перед его глазами возник ресторан.
        Вход в здание в японском стиле представлял собой черепичный навес; с обеих сторон от него свисали белые фонари, на которых было написано название заведения. За распахнутой дверью виднелись закрывающиеся на ключ ящики для обуви и кассовый аппарат. Обычная народная идзакая.[57 - Идзакая - тип неформального питейного заведения, в котором посетители выпивают после окончания рабочего дня.]
        Возможно, из-за того, что было весьма непросто договориться об интервью, а также из-за волнения по поводу того, что придётся соприкоснуться с незнакомым миром биржевых спекулянтов, Акуцу находился в подавленном состоянии. У подошедшей к нему с улыбкой молодой девушки он уточнил:
        - Есть заказ на имя господина Татибана?
        Девушка раскрыла папку, которую держала в руках, и перелистнула одну страницу.
        - Да. Вас ждут.
        - Как? Уже пришли?
        - Да. Я провожу вас.
        До назначенного времени оставалось ещё десять минут, но, похоже, человек, пришедший на встречу, был сверхпунктуален.
        Акуцу не смог найти автора статьи, имевшейся у Мидзусимы, поэтому решил, что вполне может подойти человек, который хорошо разбирался бы в этой теме и был бы в курсе перипетий биржевой битвы накануне образования «пузыря», но подходящей фигуры всё не попадалось. В конце концов коллега из экономического отдела главной редакции в Токио, использовав свои каналы в еженедельном журнале, нашёл некоего Татибану, с которым и предстояла сейчас встреча.
        - К вам пришли.
        Несмотря на то что это была комната в японском стиле с хориготацу,[58 - Котацу - покрытый одеялом низкий стол, под которым находится источник тепла. Иногда под котацу для удобства устраивают выемку, в которую опускают ноги. Такая разновидность называется хориготацу (котацу с выемкой).] она не являлась приватной, и перегородками там служили обычные ширмы. К счастью, рядом никого не было, а чуть подальше шумела группа студентов. Вполне подходящая обстановка, особенно если разговор выйдет сомнительным для посторонних ушей.
        - А, ну здравствуйте…
        Рядом с ширмой сидел мужчина настолько большой, что его можно было назвать гигантом. Но, несмотря на такое своё телосложение, он ловко поднялся.
        - Извините, что вызвал вас сегодня…
        После обмена визитками они некоторое время не могли определиться, кто займёт почётное место, но в конце концов Акуцу уступил настойчивости своего визави, указывавшего на собственные габариты, и опустился на дзабутон около стены.
        - Вы сейчас работаете в торговой компании? - держа в одной руке визитку Татибаны Юкио, спросил он.
        Татибана махнул толстой рукой. Под названием компании, по которому невозможно было определить, крупная ли она или мелкая, была указана должность «консультант».
        - Это маленькая фирма, ею управляет мой друг. Должность номинальная. Ведь я уже отошёл от дел.
        - Но по возрасту вам ещё рано…
        - Да нет, мне уже пятьдесят семь.
        Считается, что полные люди выглядят старше, но округлость Татибаны, наоборот, скрывала его возраст. Несмотря на то что в его коротких волосах проглядывала седина, лицо было гладким.
        - Татибана-сан, вы работали в брокерской фирме, не так ли?
        - Да. Уволился, когда мне исполнилось пятьдесят. Здоровье стало подводить. В Кабутотё всё очень жёстко, поэтому, наверное, можно сказать, что я немного утомился. Тем не менее и до и после «пузыря» я был в гуще событий и, думаю, в целом смогу ответить на ваши вопросы.
        - Прошу прощения, но в том, что касается акций, я полный профан, поэтому мне придётся спрашивать об абсолютно базовых вещах…
        - Да, конечно. Насколько я понял, речь пойдёт о деле «Гин-Ман»?
        - Да. В рамках одного из проектов мы занимаемся нераскрытыми делами; так вот, в осакской редакции я отвечаю за дело «Гин-Ман».
        - Если говорить о «Гин-Ман», то, наверное, тогда вспомним и о «Мэджик тач»?
        Так называлась трейдерская организация, появившаяся в 80-х годах, которая скупала акции «Мандо» и «Хатоя», потом продала их и получила огромную прибыль. Её также называли «Курама Тэнгу акций», и она всплывала во время расследования, но полиция пришла к выводу, что обвинить её не в чем. Однако через два месяца после того, как в 1985 году преступники объявили о том, что прекращают преследование пищевиков, в офисе «Мэджик тач» был обнаружен труп одного из её представителей, и Кабутотё забурлило. Причиной смерти установили сердечную недостаточность, поэтому нашлись заинтересованные лица, отстаивавшие случайность происшедшего.
        - Когда я читал книгу о том деле, это вызвало у меня подозрение; но на самом деле это ведь правда?
        - Нет, что вы. Такого известного биржевого спекулянта точно задержали бы.
        Акуцу был немного обескуражен. После мнения, высказанного профессионалом, содержание книги стало казаться ему сомнительным.
        Спохватившись, он вытащил блокнот и диктофон, спросил о возможности вести запись и легко получил разрешение. Им принесли заказанное пиво, и, прежде чем начать разговор, они выпили.
        - И всё-таки я не могу представить себе этих биржевых спекулянтов. Что они за люди?
        - Ну, если нарисовать общую картину, то во главе стоит так называемый босс, который всем управляет, и четыре-пять подчинённых. Но вообще у всех по-разному. Главное, что они придерживаются иерархической структуры «оябун-кобун»,[59 - «Оябун-кобун» - иерархическая система, где первый - условно отец, а второй - условно сын. По такому принципу свои неформальные отношения строят участники компаний, политических партий, общественных организаций и других объединений в Японии. Такие же отношения связывают членов мафиозных объединений якудза.] где главная шишка - «денежный король».
        - Это тот, кто выдаёт деньги на покупку акций?
        - Да, именно. Следующим после «денежного короля» идут профессиональные инвесторы, и в конце - частные инвесторы, которые остаются в проигрыше. Их также называют членами организации.
        - Другими словами, всё устроено таким образом, что члены организации, вступающие позже, несут убытки?
        - Да. Это типичная пирамида. Биржевые спекулянты скупают акции, поэтому их цена растёт. Затем распространяют информацию о том, что она будет расти ещё больше. Тогда мелкие держатели бросаются покупать. Но тут спекулянты начинают продавать акции, и их цена резко снижается. В итоге рядовые члены организации остаются в проигрыше и сидят со своими акциями, которые не могут продать.
        - Вот оно что… Теперь-то я хорошо понимаю, что дилетантам в это дело лучше не соваться.
        - Ну, если вы отдадите мне на хранение миллион, я верну вам его в тройном размере.
        - Неужели три миллиона?
        - Но ведь я собираю деньги.
        Шутка Татибаны наконец-то разрядила обстановку. Тут как раз принесли заказанные ими блюда и по второй кружке пива.
        - Биржевых спекулянтов можно назвать взаимовыгодным сообществом. По словам одного моего знакомого, самое важное для них - это прибыль, но удовольствие от возможности свободно распоряжаться акциями становится их всепоглощающей страстью.
        - В этих организациях есть и молодые люди?
        - Конечно. При наличии способностей… Но болтунам там не место.
        - Как лучше называть таких биржевых спекулянтов? Трейдерами?
        - Если уж нужно обязательно присваивать им наименование, то, наверное, инвесторы. Обычно они выпивают с разными знающими людьми и вытягивают из них информацию, выбирая таким образом акции и находя источники финансирования. Те, кому удалось найти деньги, становятся известными и уважаемыми.
        - И сейчас тоже они есть?
        - Да, есть. Однако в отличие от Сёва, когда это случилось с «Гин-Ман», сейчас покупателями выступают компании. Используя подставные конторы, они обогащаются за счёт фондовых рынков. Это приводит к биржевым войнам. В конечном итоге мелкие держатели точно так же остаются в проигрыше. Например, в сфере новых источников энергии скрывается довольно много подозрительных компаний.
        - Вы хотите сказать, что в эпоху «Гин-Ман» всё было проще?
        - Конечно, сейчас другие времена. Раньше ведь не было никакого контроля. Дилеры всех брокерских фирм были друзьями, вечерами собирались на Гиндзе, Акасаке[60 - Гиндза, Акасака - кварталы в Токио, где располагается большое количество магазинов, ресторанов, баров и других увеселительных заведений.] и решали: «Ну что, какие акции будем брать завтра?». Они спокойно устанавливали котировки, а оперативные сводки получали биржевые спекулянты. Это касалось не только ценных бумаг. Банки тоже не стеснялись. Я слышал, что были банковские служащие, которые вместе с якудза[61 - Якудза - традиционная форма организованной преступности в Японии, группировки которой занимают лидирующее положение в криминальном мире страны.] участвовали в переговорах с собственниками с целью приобретения земельных участков под строительство.
        Акуцу вспомнил, как всего несколько лет назад крупный банк оказался замешан в финансовой сделке с мафиозной организацией. Он был поражён, насколько сам отличается от этих людей. Но в газетном мире тоже можно, наверное, вспомнить один-два случая, которые со стороны выглядели весьма непристойно…
        К тому моменту, когда перешли с пива на бататовую сётю[62 - Сётю (букв. «жжёное вино») - японский крепкий спиртной напиток из риса, ржи и сладкого картофеля. Более крепкий, чем сакэ; обычно его крепость составляет 20 - 25 градусов.] и скотч, они заговорили о неизвестных фактах вокруг происходивших в прошлом экономических уголовных дел. Вскоре переключились на обсуждение более заурядных тем, таких как сексуальные пристрастия политиков и скандалы с «цуцумотасэ»[63 - «Цуцумотасэ» (разг.) - замужняя женщина, которая по уговору с мужем или по его принуждению заводит любовника, после чего муж угрозами вымогает у того деньги.] среди профессиональных спортсменов.
        Было много того, что Акуцу услышал впервые, и он опять остро ощутил, что информация, которая доходит до людей, - лишь вершина айсберга. Но удовольствие от разговора омрачалось тем, что всё это вряд ли можно использовать для его журналистского задания.
        Акуцу достал из сумки статью из «Биржевого журнала», вышедшую за два месяца до похищения главы компании «Гинга» и сообщавшую о том, что акции компании выросли. Заголовок гласил: «Продолжается покупка акций биржевыми спекулянтами из Европы».
        Татибана надел очки, быстро прочитал статью и, слегка улыбнувшись, тихо произнёс:
        - В самом деле…
        - Мне не вполне понятен смысл того, что здесь написано. Но, как мне показалось, основная идея в том, что «сейчас выгодно покупать акции „Гинга“».
        - Именно так. Подобные статьи - не редкость.
        - Больше всего мне не даёт покоя заголовок «Продолжается покупка акций биржевыми спекулянтами из Европы» и слова в тексте статьи «Всё больше и больше иностранцев, прежде всего в Лондоне, покупают акции». В посланиях, которые отправлял преступник, он упоминал, что едет в Европу; может быть, тут есть какая-то связь?
        В этот момент Акуцу вспомнил и про записи, касавшиеся Хайнекена. Но тут Татибана громко засмеялся.
        - Акуцу-сан, это на сто процентов покупка акций иностранцами-куромэ.
        - Куромэ?
        - Куромэ[64 - Куромэ - в переводе с японского «чёрные глаза».] - это японцы, то есть мы говорим о покупке акций японцами.
        - Вы поняли это, прочитав лишь эту короткую статью?
        - Если представлять себе, что происходило в то время, это становится очевидным. Вы должны понимать, что во времена Сёва можно было открывать сколько угодно фиктивных счетов.
        Татибана замолчал и сделал небольшой глоток сётю, словно просто хотел смочить губы.
        - Сейчас я приведу несколько примеров; возможно, об одном из таких и идёт речь. Часто через филиал японской брокерской компании, расположенный в Гонконге, проводили торговые операции в филиале этой компании в Швейцарии.
        - То есть получается, что таким образом они могли замести следы?
        - Поскольку всё делалось с помощью фиктивных счетов, естественно, это тоже было возможно. Однако ни в Гонконге, ни в Швейцарии нет налога на прирост капитала.
        - Вы имеете в виду налоговый рай?
        - Нет, налоговую гавань. Не рай, а убежище.[65 - В японском языке для обозначения термина «налоговое убежище» используется заимствование из английского языка. Английские слова «heaven» (рай) и «haven» (гавань) по-японски звучат похоже.]
        При мысли о том, что его реальный уровень владения английским даже ниже, чем сданный им неполный первый уровень, Акуцу ничего не оставалось, как горько усмехнуться.
        - В Гонконге тоже были случаи прямых торговых операций. В то время Гонконг являлся территорией Великобритании, поэтому «биржевые спекулянты из Европы» могли быть оттуда. Кроме того, также имелся вариант обратиться в японский филиал с прямыми иностранными инвестициями и через Гонконг провести операцию в Швейцарии.
        - В самом деле… А что же означает «покупка акций иностранцами в Лондоне»?
        - Думаю, что были случаи, когда деньги перенаправляли из Гонконга в Лондон. Но, насколько я помню, в Швейцарии это проделывалось чаще, к тому же в статье ничего конкретного не утверждается.
        - Вот как… И всё-таки это точно был японец, не так ли?
        - Видимо, куромэ.
        Акуцу остро ощутил, что буквально обо всём необходимо спрашивать профессионалов. История с Хайнекеном ещё немного потеряла свою значимость. Совсем необязательно жить в китайском квартале Лондона. Нить, которая, как ему казалось, связывала события, легко оборвалась. «Да, интуиции репортёра из отдела культуры на это хватило», - усмехнулся он про себя.
        - Есть ли вероятность того, что преступники в деле «Гин-Ман» имели отношение к повышению акций «Гинга»?
        - Если только они были образованными людьми. В то время к Японии относились ещё как к краю Востока, поэтому иностранцы сначала не проявляли никакого интереса к японским акциям, к тому же Министерство финансов тоже неохотно вело дела с иностранными государствами, и невозможно было даже подумать о том, чтобы заговорить по поводу иностранного капитала. Получается, что никто за ними не следил, и они могли свободно проводить торговые операции.
        На лбу у Татибаны выступили капли пота, он ослабил галстук и заказал ещё сётю.
        Акуцу показал на график цен на акции «Гинга» и «Мандо» и отметил, что незадолго до преступления акции обеих компаний выросли.
        - Этот рост был вызван тем, что преступники начали биржевую битву?
        - Однозначно сказать не могу. Действительно не знаю. Но думаю, что, если уж здесь были замешаны биржевые спекулянты, то они проводили операции по продаже и покупке в два этапа.
        - В два этапа?
        - Сначала акции растут, так? На стадии, когда они доходят до восьмидесяти процентов, их начинают продавать в первый раз и таким образом сколачивают капитал. Ни в коем случае нельзя, чтобы «денежный король» понёс убытки. Однако тут слетаются члены организации, то есть мелкие держатели, и тогда цена опять немного повышается. Когда она достигает пика, начинаются продажи без покрытия.
        - Простите мне моё невежество, но не могли бы вы объяснить, что означает «продажа без покрытия»?
        - Благодаря тому, что накапливается определённая сумма залога, можно продавать акции, которые ещё не были приобретены. Поскольку торговец продаёт ценные бумаги, которыми на самом деле не владеет, это называется продажа без покрытия, или пустая продажа. А так как она осуществляется в момент, когда цена высока, если впоследствии последняя упадёт, можно будет выкупить акции дешевле. Одним словом, это механизм, позволяющий получить прибыль на разнице между продажей и покупкой.
        - Короче говоря, если знать, что произойдёт снижение цены, можно приступать к продаже без покрытия, правильно?
        - Да, именно так. Ведь когда преступники стали отправлять свои послания, акции, естественно, упали.
        - Если предположить, что преступник продавал без покрытия акции и «Гинга», и «Мандо», какую примерно прибыль он мог бы получить?
        - Это зависит от количества выпущенных акций, имеющихся в наличии средств, от суммы залога, о которой я говорил, от суммы комиссии брокерской фирме… При хорошем раскладе, наверное, несколько сотен миллионов мог получить.
        В ответе Татибаны не было заметно никакого раздражения невежеством журналиста, сидящего перед ним. С одной стороны, Акуцу удалось понять, что представляли собой биржевые войны того времени, но с другой, он догадывался, что эта информация никак не связана с преступниками. Если «Курама Тэнгу» и были теми, кто стоял за биржевыми спекуляциями, то вряд ли они также организовывали похищение и нападение на молодую пару.
        У Акуцу сложилось впечатление, что эти преступники были весьма хитроумны. И скрывалось в их изобретательности нечто, привлекавшее людей.
        - Есть ли ещё какая-нибудь трейдерская организация, кроме «Мэджик тач», наделавшая много шуму в Кабутотё?
        - Даже не знаю…
        Татибана опустил толстый указательный палец в бокал и провёл по поверхности льда. Этот человек близко видел рай и ад Кабутотё, но вряд ли в его памяти могли моментально всплыть события, произошедшие тридцать один год назад. Однако, по какой-то непонятной причине, на пышущем здоровьем лице этого человека играла довольная улыбка.
        - Если я не ошибаюсь, в то время существовала только одна сомнительная организация. Как же она называлась?.. Ходили слухи, что «денежным королём» выступала или подставная компания в Осаке, или зал патинко[66 - Патинко - игровой автомат, представляющий собой промежуточную форму между денежным игровым автоматом и вертикальным пинболом. Необычайно популярен в Японии.]… Ой, нет. Говорили вроде, что «денежных королей» было несколько.
        - Несколько?
        - Это точно было в Кансае. Несколько биржевых спекулянтов вошли в соглашение и скупали акции «Мандо». Но слухи в Кабутотё нельзя считать достоверной информацией, да и само их распространение зачастую было секретным маневром…
        Захватив палочками кусочек тушёной говядины, Татибана уставился в потолок и произнёс:
        - Вроде бы я вспомнил. Был один странный молодой человек; однажды я оказался вместе с ним в баре. Он был весьма сведущ в подпольной экономике Кансая. Очень даже симпатичный… У него невероятно быстро работала голова, и это было жутковато. Когда во время разговора ему позвонили и он вышел, я спросил сэмпая:[67 - Сэмпай - вышестоящие по статусу, должности или старшие в школе, компании и т. д. (ср. кохай).] «Кто это?» - и он ответил: «Точно не знаю, но, похоже, биржевой спекулянт».
        - Не из брокерской компании?
        - Нет, нет. Совершенно незнакомое лицо. Если я верно помню, он окончил университет Хитоцубаси.[68 - Хитоцубаси - государственный университет в Токио, выпускниками которого являются многие японские политики и бизнесмены.] Был вроде в одной связке с теми странными биржевыми игроками.
        - Вы сказали, что он был хорошо осведомлён о подпольной экономической деятельности в Кансае. Он оттуда?
        - Нет, говорил он не на кансайском диалекте. Как ни странно, хорошо помню черты его лица, хоть фоторобот составляй… Да, в его рассказе периодически проскальзывала ложь. Возможно, поэтому и возникало неприятное ощущение. Этот молодой человек был значительно подозрительнее, чем «Мэджик тач». Как я уже говорил вначале, тех, кто получает известность в мире биржевых спекулянтов, больше всего раздражает, что результат не стоит затраченных усилий. Да, ведь с оборотом в несколько сотен миллионов иен нет необходимости похищать главу компании…
        Несмотря на то что информации, которую получил Акуцу, было недостаточно для написания материала, он практически увидел образ преступника. Молодой человек, окончивший Хитоцубаси, хорошо знакомый с подпольным миром Кансая… Вряд ли подобные люди встречаются на каждом шагу. Может быть, он и есть «покупающий акции иностранец-куромэ»? У Акуцу было ощущение, что мгла ещё более сгустилась, и он спрашивал себя, удалось ли ему хоть как-то продвинуться в расследовании.
        Интересно, жив ли ещё этот человек… Акуцу сделал глоток скотча, словно в один момент растерявшего всю свою крепость.
        5
        Сонэ Тосия и Хорита Синдзи находились в южной части префектуры Осака, в городе Сакаи.
        Они вышли из поезда железнодорожной линии Нанкаи и прошли чуть меньше километра в юго-западном направлении. По мере того как, сверяясь с картой, мужчины приближались к пункту назначения, вокруг становилось всё оживлённее. По обе стороны располагались кафе-якитория,[69 - Якитория - закусочная, где подают якитори (блюда из кусочков курицы, поджаренных над углями на бамбуковых шампурах).] разнообразные закусочные, развлекательные заведения, рестораны суси. Поскольку был будний день, навстречу им ехали на велосипедах мужчины среднего возраста в приподнятом настроении. Стояла первая неделя сентября, и солнце светило по-летнему, так что Тосия щурился от яркого солнечного света.
        Свернув за лав-отелем,[70 - Лав-отель (отель любви) - разновидность гостиниц, в которых арендуются номера для свиданий. Оплата там обычно почасовая. Очень популярны в Японии.] вывеска на котором гласила: «Ночь - 3980 иен», они прошли ещё немного вперёд, и Тосия обратился к Хорите:
        - Уже скоро, не так ли?
        Небольшая закусочная «Сино» располагалась перед паркингом, где стояли «Мерседесы» и «Лендкрузеры». Штукатурка на стене под черепичной крышей потрескалась. Хотя было уже начало четвёртого, норен[71 - Норен - традиционный японский занавес, который вешают для отделения пространства в комнате или как штору в дверном проёме или на окне. Обычно используется магазинами и ресторанами как средство защиты от солнца, ветра и пыли, а также в качестве своеобразного бренда. Норен, вывешенный на главном входе, показывает, что заведение открыто.] ещё не вывесили. Потемневшая деревянная раздвижная дверь явно повидала многое на своём веку, а мысль о том, что за ней могли собираться преступники, заставила Тосию распрямить плечи.
        - Офис, наверное, там, за углом.
        Вытирая пот со лба, Тосия посмотрел на клинику иглоукалывания, расположенную по соседству с паркингом, на которую показывал Хорита, и кивнул. Узнав, что у «Сино» есть офис, они посоветовались и решили до открытия закусочной увидеться с хозяйкой. Хорита пришёл к выводу, что, чем заранее звонить и будить её беспокойство, будет разумнее просто прийти и встретиться с ней.
        Прошло больше недели со дня встречи с Фудзисаки. Сегодня у обоих был выходной, и они решили прийти в заведение, служившее местом встреч преступников. Тосия был абсолютным дилетантом во всём, что касалось членов борёкудан[72 - Борёкудан (досл. «насильственная группировка») - название для якудзы и её отдельных группировок, часто встречающееся в литературе и прессе.] и концессионеров, о которых говорил Фудзисаки, поэтому не мог составить о них никакого представления. Но хотя было неизвестно, что расскажет хозяйка, существовала вероятность того, что она помнила дядю.
        Офис располагался на втором этаже пятиэтажного здания. Первый этаж занимал ресторан тэппаньяки,[73 - Тэппаньяки - стиль приготовления пищи, когда повар готовит продукты на широкой железной сковороде-тэппане рядом с обедающими людьми, после чего горячее блюдо сразу попадает в тарелки.] и чтобы подняться на верхние этажи, нужно было воспользоваться проржавевшей железной лестницей справа. Тосия последовал за Хоритой. На тесной лестничной площадке второго этажа, друг напротив друга, были размещены офисы. На стене сбоку от двери Тосия заметил табличку с надписью «Сино». Вытащив носовой платок, он вытер с подбородка капельки пота.
        - Похоже, здесь.
        Поймав взгляд Тосии, Хорита кивнул и легонько постучал в железную дверь, местами потерявшую цвет. Спустя некоторое время настороженный голос произнёс: «Да…»
        - Извините.
        Тосия вслед за Хоритой вошёл в офис. В лицо им ударил холодный воздух из кондиционера, слегка пахнувший затхлостью. Как и предполагал Тосия, когда смотрел на здание с улицы, помещение было довольно тесным.
        В глубине за стойкой стояли рабочий стол, телевизор и телефон с факсом; на низком книжном шкафу было сложено несколько картонных коробок. Напротив виднелась дверь, за которой, возможно, находилась приёмная.
        - Простите, с кем имею честь?
        Хозяйка закусочной в их представлении должна носить кимоно, но на сидевшей за столом женщине было надето серое платье. Если судить по её заведению, ей было немало лет, но она оказалась стройна, тщательно накрашена, а её длинные волосы аккуратно собраны. И хотя на руках и на шее заметно проступали вены, черты её лица выглядели молодыми.
        - Просим прощения, что внезапно нагрянули к вам… - Хорита проворно достал из бокового кармана сумки визитницу, и Тосия последовал его примеру. - Вы хозяйка этого кафе?
        Женщина, растерянно кивнув, вышла из-за стола, заваленного накладными, и, приняв через стойку визитки, быстро пробежалась по ним глазами.
        - Вы приехали из Киото?
        - Да. По старому делу… По делу «Гинга-Мандо», которое примерно тридцать лет назад наделало много шуму.
        Лишь только услышав про «Гин-Ман», хозяйка нахмурилась.
        - Мы имеем сведения, что в вашем заведении бывали люди, имеющие отношение к этому делу.
        - Что за глупости? И для этого вы приехали издалека?
        Показывая своим видом, что разговаривать не о чем, женщина склонила голову. Тосия решил идти вперёд.
        - Я не могу назвать вам его имя, но один человек рассказал, что здесь собирались люди, причастные к делу «Гин-Ман». Поэтому…
        - Откуда вы знаете, что они были к нему причастны?
        Это был совершенно естественный вопрос, но слепо поверившему словам Фудзисаки Тосии такие само собой разумеющиеся вещи даже в голову не приходили.
        - Это мы тоже хотели бы узнать у вас.
        Реплика Хориты ни к чему не привела: хозяйка опять настороженно склонила голову. Тосии показалось, что она всерьёз обеспокоена, но, несмотря на стеснение, набрался смелости и решил открыть всю правду.
        - Позвольте мне рассказать ещё кое-что. Мы пришли отнюдь не для того, чтобы посмеяться над вами. В деле «Гин-Ман» преступник использовал кассету, на которой был записан голос ребёнка…
        Тосия понимал, что давить на хозяйку неразумно, но тем не менее описал в общих чертах само дело, не утаив вероятность причастности к нему своей семьи, рассказал, как нашёл дома кассету, которая, возможно, была использована в ходе совершения преступления, и то, что на ней записан его детский голос, а также то, что содержание чёрной кожаной тетради касается пострадавших предприятий.
        - Меня не интересует, кто преступник Думаю, что, если сейчас заняться его поисками, вряд ли с этим справятся непрофессионалы вроде нас. Но, по крайней мере, я хочу убедиться, что мои родители не имеют отношения к этому делу.
        Не слишком ли много он рассказал?.. В процессе рассказа Тосия ощущал страх, поскольку его тайны перестали быть тайнами, но он больше не мог находиться в неизвестности. Даже в глубине души он не хотел оставлять и каплю сомнения в честности своего отца.
        Лицо хозяйки не выражало никаких эмоций, но раздражения, которое было до этого, уже не чувствовалось.
        - Я всё поняла. Но со своей стороны мне сказать нечего, поэтому могу ли я попросить вас оставить меня?
        На этот раз она уже не отрицала, что преступники могли устраивать встречи в её кафе, из чего Тосия сделал вывод: это весьма вероятно.
        Хозяйка молча вернулась к столу, что означало окончание разговора. Однако Тосии по-прежнему хотелось отыскать связь между «Сино» и преступниками.
        Они вышли из офиса и молча спустились по ржавой лестнице.
        - Даже визитку не дала… - Хорита, словно признавая поражение, со шлепком приложился ладонью к своей шее. И хотя они не рассчитывали на многое, было странно видеть такую эмоциональную реакцию с его стороны.
        - Не заглянуть ли нам и в кафе тоже? - Пока можно было ещё хоть за что-то ухватиться, Тосия не собирался сдаваться.
        Хорита с улыбкой кивнул. Похоже, что он собирался предложить то же самое.
        Снова встав перед закусочной, Тосия постучал в видавшую виды раздвижную дверь. Раздался звук дребезжащего тонкого стекла, но ответа не последовало. Со словами «прошу прощения» Тосия открыл дверь. Видимо, она была хорошо смазана, поскольку, несмотря на свою древность и ветхость, легко заскользила.
        Справа от входа находился стол на четверых, вдоль стойки были расставлены примерно десять стульев со спинкой. В глубине виднелась лестница - по всей видимости, на втором этаже располагался зал дзасики[74 - Дзасики - зал в японских ресторанах с татами, где посетители сидят на полу за низкими столиками.]… Наверное, там и проходили собрания «причастных лиц».
        На стойку ещё не поставили тарелки; было темно. Вокруг разносился приятный аромат кацуо даси.[75 - Даси - традиционный японский бульон, основа многих блюд японской кухни, супов, соусов. Кацуо даси готовят из сушёных хлопьев тунца кацуобуси.]
        - Прошу прощения, - ещё раз произнёс Тосия.
        Низкий голос из-за стойки откликнулся: «Да-а». Приближающийся звук гэта[76 - Гэта - японские деревянные сандалии в форме скамеечки, одинаковые для обеих ног. Придерживаются на ногах ремешками, проходящими между большим и вторым пальцами.] становился всё громче; наконец в зал выглянул крупный мужчина в белой поварской униформе. На его голове была повязана тёмно-синяя бандана, лицо покрывала щетина с закрадывающейся сединой.
        - Чем могу помочь?
        На вопрос Тосии: «Вы повар?» - мужчина открыто улыбнулся и положил обе руки на стойку. Казалось, что в отличие от хозяйки говорить с ним будет проще, но напряжение всё равно не отпускало Тосию. Решив, что упоминать о посещении офиса не стоит, он начал с главного:
        - Извините за неожиданный вопрос, но от одного человека я слышал, что здесь собирались причастные к делу «Гин-Ман»… Мы пришли с целью получить хоть какую-то информацию об этом.
        - Это так давно было… Ох, вы меня напугали.
        Было похоже, что повар действительно растерялся.
        Тосия взволнованно взглянул на стоящего рядом Хориту; тот одобрительно кивнул, что помогло вернуть присутствие духа. Он подробно объяснил, как нашёл в доме тетрадь с текстом на английском языке, имеющим отношение к делу «Гин-Ман», и кассету с записью собственного голоса, а также рассказал про содержание тетради и про своего дядю - на этот раз более детально, поскольку хотел подчеркнуть всю серьёзность своей истории.
        - Да… Это ужасно. Однако не означает ли то, что обнаружилась кассета…
        Тосия, увидев, как губы повара перестали шевелиться, сообразил, что ещё не назвал себя. Когда вместе с Хоритой они протянули свои визитные карточки, мужчина, так же, как и хозяйка заведения, тихо произнёс: «Специально приехали из Киото…».
        - Нам действительно нужна любая информация.
        Глядя на сделавшего полшага вперёд Тосию, повар в замешательстве потёр голову под банданой.
        - Меня не интересует это дело в целом, для меня это чисто семейная проблема, - пояснил Тосия.
        Повар, словно убеждая себя, что тот говорит искренне, несколько раз кивнул, затем нахмурился и прикрыл глаза.
        - Я молчал, потому что не очень-то весело рассказывать о таких вещах. К тому же у меня свои обстоятельства… Но ведь прошло уже тридцать лет…
        Тосия чувствовал замешательство повара и всей душой надеялся, что ещё немного - и он заговорит.
        - Прошу вас, расскажите, пожалуйста…
        Тосия и Хорита склонили головы. Возможно, повар никак не мог решиться из-за своей хозяйки… При мысли о том, что она как раз сейчас может нагрянуть сюда, становилось не по себе.
        Подняв голову, Тосия посмотрел повару в глаза. И тот, скрестив руки на груди, неохотно заговорил:
        - Сонэ-сан, всё было именно так, как вы сейчас описали.
        Тосия определённо был склонен доверять свидетельствам Фудзисаки, но подтверждение повара делало их ещё более надёжными.
        - Они действительно собирались здесь?
        Взгляд повара говорил о том, что он подтверждает это.
        - Когда примерно это было?
        - Где-то… осенью того года, когда разразилось «дело Гинга».
        - В восемьдесят четвёртом году… иными словами, в пятьдесят девятом году Сёва,[77 - В Японии существуют две системы летоисчисления - международная и традиционная (счёт лет по императорам), которая и поныне широко используется в повседневной жизни.] правильно? Извините, вы с того времени здесь работаете?
        - Да. Правда, я тогда ещё не был поваром, - усмехнувшись, произнёс тот.
        - Прошу прощения, я хотел бы, чтобы вы посмотрели сюда… - Хорита, тихо стоявший рядом, быстро вытащил из сумки фотографию и положил её на стойку.
        На чёрно-белом фото был изображён явно волевой и строгий мужчина. Дядя, видимо, не любил фотографироваться, и этот портрет времён старшей школы был самым ранним среди всех фотографий, которые имелись у Фудзисаки.
        - Этот человек на здешних собраниях не присутствовал?
        - Слишком молодой он здесь… Вообще-то я хорошо запоминаю лица, но этого человека не помню. А вот те люди врезались мне в память. Шумели здесь на втором этаже…
        Повар, наверное, уже страдающий дальнозоркостью, отодвинул от себя фотографию и теперь старательно рассматривал её. Тосия хотел спросить, как тот понял, что собиравшиеся там люди - члены преступной группировки; также он собирался задать вопросы о членах якудзы и концессионерах. Но Хорита опередил его.
        - А не было ли среди них мужчины крупного телосложения? Похожего на борца дзюдо в тяжёлом весе?
        - Да, был…
        - Волосы, вьющиеся от природы, уши «цветной капусты»…[78 - Ухо «цветной капусты» - состояние, при котором хрящ в наружном ухе становится бледным, сморщенным и деформированным, напоминая цветную капусту. Обычно развивается в результате травмы.]
        - Да-да. Точно, был крупный мужчина с ушами «цветной капусты». Помню, как он целых два раза опрокинул стакан с сётю, и я ходил за ним вытирать.
        Если б не что-то особенное, вряд ли повар помнил бы посетителей, бывавших здесь больше тридцати лет назад. Тосия чуть ли не физически ощущал присутствие преступников, собиравшихся здесь на втором этаже.
        - Здравствуйте, - раздался откуда-то из-за стойки голос молодого мужчины. - Извините, мы как раз принимаем товар…
        Наверное, поставщик привёз продукты. Повар всё-таки в конце концов разоткровенничался, и Тосия был очень раздосадован тем, что их разговору помешали. Они с Хоритой поблагодарили повара, и тот, слегка поклонившись в ответ, удалился.
        Прислушиваясь к удалявшемуся стуку гэта, Тосия смотрел на фотографию. Прямые волосы, с ушами всё в порядке… Может быть, он довольно высок по сравнению с остальными членами семьи Сонэ, но трудно себе представить, чтобы юноша, изображённый на фотографии, превратился в дзюдоиста-тяжеловеса.
        - Ну что, наверное, вот-вот придёт хозяйка…
        Хорита повернулся и толкнул дверь. В его памяти сейчас, несомненно, всплывает не дядино лицо, а чьё-то ещё, того, кто не знаком Тосии… И этот человек должен иметь отношение к делу «Гин-Ман».
        Когда они вышли из «Сино», Тосия обернулся и бросил взгляд на окно с сёдзи на втором этаже. О чём же говорили преступники в той комнате?
        Он поднял взгляд выше и заметил ворону, сидящую на черепичной крыше. Та взглянула на Тосию и, словно обвиняя его в том, что он помешал ей, хрипло каркнула.
        6
        Закончив обсуждение плана, Тосия положил трубку.
        Записав в записную книжку время посещения мастерской в Киото, он вспомнил о портном, с которым они когда-то сотрудничали. Наверное, прошло уже почти три года с тех пор, как он видел его последний раз.
        Поскольку Тосия стал вести дела по-новому, портные, с которыми он работал, тоже поменялись. Когда был жив отец, они делали бумажные выкройки, затем смётывали и после этого сшивали. Конечно, вдвоём с отцом им было не под силу управиться со всеми заказами, поэтому часть их они отдавали трём портным, которым упрямый отец худо-бедно доверял. Их отличало то, что каждый из них мог полностью сшить весь костюм. Конечно, портной - тоже человек, и настроение у него может меняться, но на опытных профессионалов это почти не влияет, и они обязательно выполняют свою работу на уровне выше среднего.
        В настоящий момент «Костюмы на заказ Сонэ» сотрудничали с мастерской, в которой работали около двадцати портных. У них существовало разделение труда, но поскольку было их немного и трудились они в одном месте, никогда не было такого, чтобы готовый костюм получался «несбалансированным». Бумажные выкройки тоже подгонялись в этой мастерской. Все портные были мастерами своего дела, и Тосия оставался доволен их работой.
        Но теперь он перестал испытывать радость от того момента, когда перед его глазами обретал форму новый костюм. Хотя между тоской по былым временам и раскаянием практически нет разницы, но сейчас уже невозможно вернуться назад. Из тех троих, чьими услугами пользовались они с отцом, один ушёл на пенсию, ещё одного не стало в прошлом году. Человек, которого вспомнил Тосия, был портной, с которым они перестали поддерживать переписку. Получив сообщение от Тосии, что они переходят к так называемому «быстрому пошиву», он ответил лишь: «Вот как», и с тех пор от него перестали приходить даже новогодние открытки.[79 - Новогодние открытки (яп. нэнгадзё) - традиционные поздравительные открытки в Японии. Отправляются всем родственникам, друзьям и коллегам. Каждая семья получает по 50-100 новогодних открыток.]
        Тосия и сейчас считал: чтобы выжить в этом бизнесе, другого выхода не существует. Однако если б он сказал, что разрыв отношений с людьми, с которыми он общался на протяжении нескольких десятков лет, не оставил никаких ран на сердце, то покривил бы душой. Пытаясь внушить себе, что с тем человеком его уже ничего не связывает, Тосия всё-таки продолжал испытывать чувство вины, которое не стиралось, словно нарисованное перманентным маркером. И если по какой-то причине он вспоминал об этом, его душу постоянно терзало желание оправдать себя.
        Тосия убрал руку от телефонной трубки. Сегодня воскресенье, и клиентов ещё должно прибавиться, но в первой половине дня посетителей явилось всего ничего - двое мужчин и мужчина с женщиной. Да и те лишь присматривались. Уже перевалило за середину сентября, и солнечные лучи теперь не жгли, а лишь мягко пригревали. С помощью пульта Тосия прибавил температуру кондиционера на один градус. Закрыл записную книжку, посмотрел на наручные часы: время приближалось к двум часам дня, к назначенной встрече. Хорита должен прийти снять мерки. Они договорились, что Тосия сошьёт ему костюм для командировок в Европу в зимнее время. О фасоне он расспросил Хориту, когда они сидели в идзакая после недавней поездки в Осаку. Обычно при первом пошиве Тосия примерно в течение сорока минут внимательно расспрашивал клиента о том, куда тот собирается надевать костюм, какие у него предпочтения, вкусы, работа. Но Хорита долгое время был клиентом отца, и на него имелось солидное «досье», поэтому им хватило короткого обсуждения.
        После этого Хорита рассказал, что человека, о котором он расспрашивал повара, звали Икусима Хидэки. Тот родился в Киото и был сэмпаем дяди Тацуо и Хориты в секции дзюдо. Икусима был старше Хориты на десять лет, Тацуо - на восемь, и в детстве они его очень любили.
        - Поначалу Икусима возглавлял отдел полиции префектуры Сига,[80 - Сига - префектура в регионе Кансай. Административный центр - город Оцу.] занимающийся организованной преступностью, и, если я не ошибаюсь, сблизился с якудза, за что был уволен. Точно не знаю, чем он занимался после этого, но слышал от Мицуо, что он продолжал общаться с Тацуо-саном.
        Похоже, Хорита с самого начала считал, что если Тацуо имел отношение к этому делу, то вероятность того, что Икусима тоже был причастен к нему, весьма высока. К тому же он говорил, что жёсткость, которую демонстрировали преступники в деле «Гин-Ман», и то, как блестяще они выбрали момент для своего ухода, указывают на то, что работали профессионалы. Тосия ухватился за обещание Хориты попробовать найти причастных и на протяжении полумесяца, продолжая держать всё в секрете от семьи, ждал от него информации.
        «Завтра приду снимать мерки». Во время телефонного разговора накануне вечером имя Икусимы не прозвучало, но поскольку Хорита сообщил о своём намерении, даже не спросив, удобно ли это Тосии, тот догадался, что в деле появились какие-то подвижки.
        Послышался шум, и сразу же распахнулась задняя дверь. На него налетела выскочившая из мастерской дочь Сиори.
        - Папа, а у Сии-тян есть грибочки! - В руках она держала небольшую сумочку размером с ладонь.
        - У тебя есть грибочки? Здорово.
        Тосия стал гладить дочь по волосам, но Сиори резко замотала головой.
        - Папа, тебе нельзя работать.
        - Что? Это почему ещё?
        - А, хватит. Хватит работать. Нельзя!
        Два года и пять месяцев. С каждым днём она говорит всё лучше. Только недавно не могла отличить слова «катагурума» и «катацумури»,[81 - Катагурума - «посадить себе на плечи», катацумури - «улитка». Слова похожи, поэтому девочка путала их.] а сейчас уже вполне научилась строить фразы… Тосия присел на корточки и обнял дочь, которая пристально смотрела на него своими большими глазами. Сегодня утром его мать Маюми наговорила колкостей по поводу занятий Сиори, из-за чего отношения между свекровью и невесткой стали ещё более натянутыми, чем обычно. Сиори, несомненно, почувствовала это и убежала от напряжённой и пребывающей в плохом настроении мамы.
        С того дня, как мать выписалась из больницы, куда попала из-за обострения язвы желудка, она чувствовала себя прекрасно и настойчиво отвергала попытки обращаться с ней как с человеком, оправляющимся от болезни. Казалось даже, что она стала ещё более самоуверенной, чем до того, как попала в больницу, и жена Ами, не церемонясь, приняла вызов.
        - Отпусти.
        Сиори резко высыпала из сумки на пол все пять маленьких игрушечных грибов, сделанных из винила и при нажатии на шляпку издававших звук. Дочь получала новый гриб каждый раз после посещения педиатра. Она собрала их и стала расставлять на полке, расположенной с внутренней стороны стойки и невидимой снаружи. Сиори вообще обожала грибы; недавно ходила по дому с пакетом опят, купленных совсем недавно. Она сама не понимала, почему ей понравились именно опята, - просто постоянно таскала их с собой.
        - Чай-чай, дай чай.
        - Хочешь чаю?
        Сиори кивнула, Тосия поднялся и заглянул в мастерскую, дверь в которую так и осталась открытой. Ему бросилась в глаза подставка под утюг, и он вспомнил про сильно искривлённый кусок ткани. Задумался на секунду… но Сиори в одно мгновение влетела в комнату и схватила стакан с чаем, стоявший на картонной коробке.
        Этот чай старый…
        - Сиори! - закричал Тосия.
        Дочка, вздрогнув, остановилась. Подбежав, он вырвал стакан у неё из рук. Сиори разразилась громким плачем, и Тосия, положив руки ей на плечи, стал уговаривать: «Нельзя пить этот чай, животик заболит». Успокоившись, что она не успела глотнуть его, он взглянул на заварочный пакетик.
        И тут в его голове всплыли события давних времён. Опустевшие полки супермаркетов. Преступники, раскладывавшие на них сладости с синильной кислотой, подвергали опасности жизнь огромного количества детей. Неужели к этому имел отношение его отец?.. Тосию внезапно сковало чувство страха. Почему те тетрадь и кассета лежали в ящике телефонного столика? С одной стороны, он молил о том, чтобы отец не был связан с этим делом, - но в то же время начал смиряться с тем, что это вряд ли возможно.
        - Что случилось? - спустившись по лестнице, спросила Ами.
        Сиори бросилась к матери и прижалась к ней.
        - Она чуть не выпила старый чай. - Тосия показал на пакетик.
        Ами, побледнев, взяла Сиори на руки. Воцарилось неприятное молчание.
        - Прошу прощения, - раздался со стороны магазина спасительный голос Хориты. Ами с Сиори на руках пошла к лестнице. Тосия выбросил пакетик в мусорное ведро, переключился - и, улыбнувшись, вышел в магазин.
        - Добро пожаловать. Я ждал вас.
        Он предложил гостю стул рядом с антикварным столом. Хорита протянул ему бумажный пакет.
        - Это запечённые сладости. Маюми-тян их любит.
        Тосия, поблагодарив, сел напротив. Материал пиджака Хориты - фирмы «Холланд энд Шерри».[82 - Британский бренд «Холланд энд Шерри» появился в 1836 г. Производит качественные роскошные ткани из кашемира, шёлкового бархата, натурального льна и первосортной шерсти.] Рубашка, по всей видимости, тоже сшита на заказ. Всё это очень ему шло.
        - Я подумал, что не шил у тебя костюм, с тех пор как умер Мицуо…
        - Да. Поэтому мне очень приятно, что вы сделали заказ.
        Костюм для Хориты был первой работой Тосии после того, как тот решил поручить мастерской изготовление бумажных выкроек и смётывание, - и именно потому, что это был близкий человек, он волновался. Они обсудили все детали, касающиеся дизайна: количество и расположение пуговиц, плотность ворота, карманы. В процессе разговора Тосия понял, что Хорита подразумевал под словом «небрежность».
        После двадцатиминутного обсуждения они приступили к снятию мерок. Хорита снял пиджак и встал перед зеркалом. Тело у него было мускулистое: сразу видно, что занимался дзюдо. Хотя Тосия и знал его размеры, но прошло время, поэтому он решил ещё раз тщательно снять мерки. Ловко обмерил сантиметром тело в восемнадцати местах. Главное в пиджаке - обхват груди и плеч. Затем измерил глубину проймы. Главное в брюках - обхват бёдер. Если талию можно отрегулировать, то, ошибившись с ягодицами, переделать уже не получится. С точки зрения комфорта в носке и внешнего вида, измерение бёдер крайне важно.
        - Растолстел я, правда? - смутившись, сказал Хорита, но Тосия помотал головой.
        - Нет, что вы. Даже сорокалетние не могут похвастаться такими мышцами.
        - Я смотрю, ты стал бойким на язык, Тосия-кун… - И Хорита весело рассмеялся.
        На самом деле то, что сказал Тосия, было комплиментом лишь наполовину, а на вторую половину - истинной правдой. Конечно, размеры увеличились, но по талии и бёдрам можно было уверенно определить, что человек над собой работает.
        Далее перешли к этапу закалывания булавок. Тосия накинул на Хориту специальный пиджак для примерки и стал закалывать булавки вдоль линий тела. Попросив его стоять не напрягаясь, он проверил складки. В этом и проявляется мастерство портного. У Хориты, как у правши, правая рука чуть ниже, поэтому, заколов одну булавку, Тосия отходил и проверял посадку в целом. Время от времени он просил Хориту чуть подвигаться и переколол булавки в нескольких местах. Они почти не разговаривали. В итоге работа, требовавшая изрядной выдержки от обоих, заняла полчаса.
        - Теперь всё нормально. Хорошо потрудились.
        - Спасибо, Тосия-кун. Скорее, ты потрудился…
        Поблагодарив Хориту за заботу, Тосия направился в кухонный закуток, расположенный по соседству с мастерской. Там он налил растворимый кофе, поставил две кружки на поднос и вернулся к столу, за которым сидел Хорита.
        - Буду с нетерпением ждать окончания.
        - Буду стараться оправдать ваши ожидания, - ответил Тосия.
        По правде говоря, теперь от него уже мало что зависело, поскольку дальше работу принимала пошивочная мастерская. Он чувствовал лёгкую грусть от того, что его самолюбие как портного уязвлено. Даже ощутил забытое желание начертить выкройку.
        - Кстати, по поводу того дела…
        Поставив кружку на стол, Хорита засунул руку во внутренний карман и вытащил фотографию. Это был выцветший цветной снимок, на котором был изображён крупный мужчина в дзюдоги[83 - Дзюдоги - японское название для формы одежды, используемой во время тренировок и соревнований по дзюдо.] со скрещёнными руками, словно демонстрировавший свою силу. Он стоял на татами, поэтому, по всей видимости, фото было снято в додзё.[84 - Додзё - место, где проходят тренировки, соревнования и аттестации в японских боевых искусствах.] Тосия увидел короткие вьющиеся волосы и уши «цветной капусты» - и, ахнув, посмотрел на Хориту.
        - Это тот человек, о котором вы спрашивали в кафе…
        - Да, Икусима Хидэки. Думаю, это он был в «Сино».
        Тосия придвинул к себе лежавшие на краю стола бумагу для записей и ручку. Хорита, подождав, когда он будет готов записывать, начал рассказывать о жизни Икусимы.
        - Я ведь уже говорил, что он родился в Киото и вместе с Тацуо-саном и со мной ходил в секцию дзюдо? После окончания старшей школы в шестьдесят третьем году Икусима поступил на службу в полицию префектуры Сига.
        - И, будучи полицейским, он участвовал в этих сборищах…
        - Это не совсем так… Но обо всём по порядку. В семьдесят третьем году, когда Икусима был сержантом, он получил назначение в подведомственный уголовный отдел, через четыре стал помощником полицейского инспектора, а ещё через год был распределён в главное управление полиции префектуры в отдел по борьбе с организованной преступностью.
        - Отдел по борьбе с организованной преступностью занимается якудзой, не так ли?
        - Да. В результате внутренней проверки в полиции обнаружилось, что Икусима получал деньги и вещи от якудзы. Сам он настаивал на том, что это было частью плана, но, видимо, просочилась информация об обысках. При этом ни ареста, ни предания суду не последовало. Конечно, в СМИ тоже ничего не сообщали - просто тихо уволили его. Это было в восемьдесят втором.
        Тосия старательно всё записывал; Хорита же, похоже, всё держал в голове. К тому же было понятно, что он хорошо осведомлён о работе полиции.
        - Другими словами, когда Икусима был в «Сино», он уже не работал в полиции, так?
        - Совершенно верно. Бывший полицейский.
        - Но как вам удалось так много узнать за такое короткое время?
        - Мой отец был следователем в полиции префектуры Киото.
        - Я этого не знал.
        - К тому же я ведь тоже посещал секцию дзюдо… Мне нравилось, когда отец приводил в дом своих младших коллег; с некоторыми из них я и сейчас поддерживаю отношения. Этих людей я и спрашивал про Сигу. - Хорита, улыбнувшись, сделал глоток из кружки. - После увольнения из полиции Икусима, похоже, работал в охранном агентстве в Киото, но в каком именно, точно неизвестно. В Сиге у него однозначно были жена и дети.
        - Он ведь продолжал общаться с дядей?
        - По словам Фудзисаки, в то время Тацуо-сан находился в Лондоне. Вряд ли они часто встречались.
        Тосия подумал, что если выяснить поточнее, в каких отношениях были Икусима с дядей, то можно было бы узнать, присутствовал ли последний в тот день в «Сино».
        - Я услышал одну странную историю…
        Голос Хориты изменился, поэтому Тосия, сжав ручку кружки, напряжённо ждал.
        - Один человек рассказал, что однажды семья Икусимы таинственно исчезла.
        - Таинственно исчезла?..
        Услышав эти жутковатые слова, которые ему давно не приходилось слышать, Тосия пристально посмотрел в глаза Хориты.
        - Дочь Икусимы в то время училась в третьем классе средней школы, а сын - во втором классе начальной школы. Возможно, я смогу встретиться с представителем школы, где училась дочь. Тосия-кун, не хочешь пойти со мной?
        Тосия понимал, что собирается выяснить Хорита. Согласно книгам, написанным о деле «Гин-Ман», и документальным программам, преступники использовали голоса трёх детей. Одним из них, по всей видимости, был он - ребёнок дошкольного возраста. Остальные двое - девочка-подросток и мальчик, ученик младшего класса начальной школы.
        Услышав о том, что дети исчезли, Тосия снова ощутил волнение. Представив, что к этому причастна его собственная семья, он подумал, что рассказывать везде про тетрадь и кассету очень опасно.
        - Хорита-сан, я ведь сам попросил вас кое-что выяснить, поэтому не должен задавать такие вопросы, но…
        Тосия запнулся, но Хорита мягко поддержал его:
        - Я не возражаю. Можешь говорить всё.
        - Возможно ли мне узнать больше, чем я уже знаю…
        Хорита некоторое время молчал, словно подбирая подходящие слова, затем внимательно посмотрел на Тосию.
        - Возможно, это прозвучит грубо, но решать тебе, Тосия-кун. Если ты потом не пожалеешь об этом, то я не возражаю.
        Может быть, этим подозрениям, связанным с семьёй Сонэ, лучше так и остаться неопределёнными? Тосия опять почувствовал сомнение.
        Живы ли сейчас эти дети? Старшая сестра, третьеклассница средней школы, и младший брат, второклассник начальной… Возраст полностью совпадает.
        Глава 3
        1
        Менее чем через пять минут комнату заполнил запах соуса.
        В кабинете главы компании «Реклама Дайнити Осака» Акуцу Эйдзи сидел напротив Мидзусимы. Перед каждым из них стояла тарелка в виде лодки с лежащими на ней такояки.[85 - Такояки - популярное японское блюдо, представляющее собой шарики из жидкого теста с начинкой из отварного осьминога. Считается уличной закуской в Осаке и в Западной Японии вообще, хотя сейчас приобрело общенациональную популярность.] Конечно, были и банки с пивом.
        - Давно я не ел такояки… Как же вкусно!
        - Конечно, вкусно. Мне нравится, когда снаружи твёрдо, а внутри мягко. И тесто приятно пахнет даси.
        Прошла неделя с поездки Акуцу в Токио. Поскольку кое-какие сведения, касающиеся акций, были получены, теперь уже можно писать статью, но она будет основана исключительно на предположениях. Акуцу хотелось составить, по крайней мере, общую картину. Если в преступной группе действительно был биржевой спекулянт, о котором говорил Татибана… Но Акуцу не нашёл ни единой ниточки, за которую можно было потянуть.
        - Покупающий акции иностранец-куромэ? Даже если они покупали их в Гонконге, какие же они «европейские трейдеры»?
        - Понятен только стиль их работы; к самой преступной группе я не приблизился.
        - Не будь нетерпеливым. Такие вещи - как классный алкоголь: он начинает действовать немного погодя.
        - Надеюсь… В конечном итоге это единственный человек, внешность которого точно известна.
        Акуцу щёлкнул пальцем по находившемуся среди материалов портрету мужчины с лисьими глазами. Маленькие узкие раскосые глазки за очками в крупной оправе, бесстрастные тонкие губы, вьющиеся чёрные волосы. Лицо его было довольно типичным для азиатов среднего возраста, но в лисьих глазах чувствовалась какая-то решимость. С детства этот образ вызывал у Акуцу страх, да и сейчас, глядя на портрет, он испытывал неприятные чувства.
        - Может, он и не в Японии, - уплетая за обе щёки такояки, с набитым ртом произнёс Мидзусима. - И неизвестно, жив ли ещё.
        Отправной точкой стало похищение главы компании, затем последовали несколько поджогов у зданий штаб-квартиры и группы компаний, нападение на невинных мужчину и женщину и попытка похищения денег, приготовленных для передачи связному, а также прокатившаяся по всей стране волна очищения полок магазинов от продукции, в которые якобы была подмешана синильная кислота. В том издевательски тягучем стиле, в котором преступники совершали свои действия, любой наверняка мог почувствовать их сильную ненависть в отношении «Гинга». Однако примерно через три месяца после того, как всё началось, преступники внезапно «простили» компанию. С какой же целью они так глумились над ней? Пока общество ломало голову над этим вопросом, совершенно с другой стороны начали раздаваться крики новой жертвы.
        22 июня 1984 года, за четыре дня до того, как «Курама Тэнгу» сообщили в средства массовой информации о перемирии с «Гинга», пищевая компания «Матаити», расположенная в префектуре Осака, получила письмо с угрозой, содержавшее требование 50 миллионов иен, со следующими словами: «Если не послушаетесь, с вами будет то же самое, что и с „Гинга“». В качестве доказательства того, что они не являются подражателями, в конверт также была вложена кассета с записью голоса главы компании Кикути Масаёси, сделанной, как считалось, на складе с инвентарём для борьбы с наводнениями. «Матаити», следуя инструкциям полиции, дала рекламу в газету и сделала вид, что готова к сделке.
        Для первого специального отдела расследований полиции префектуры Осака, который называли особым отрядом, было недопустимо совершать ту же ошибку, что и при неудавшейся попытке задержания 2 июня. После 8 часов вечера 28-го числа того же месяца преступники позвонили домой одному из руководителей «Матаити сёкухин». Была включена кассета с записью женского голоса неопределённого возраста:
        - Такацуки,[86 - Такацуки - город в префектуре Осака.] универмаг «Сэйбу», южный выход банка «Мицуи», за стендом с туристической информацией около городской автобусной остановки.
        Началось противоборство полиции с преступниками. Под непрерывным дождём переодетый сотрудником пищевой компании «Матаити» оперативник взял сумку, в которой находились деньги, и направился к станции «Такацуки» национальных железных дорог. С момента телефонного звонка прошло немного более десяти минут, и в установленном месте был обнаружен конверт с вложенной «инструкцией». В ней содержался такой приказ: «На станции „Такацуки“ садись на электричку, идущую со всеми остановками, открой левое окно по ходу поезда и, когда появится белый флаг, выбрось сумку с деньгами».
        - Такой способ выбросить из поезда сумку с деньгами, предложенный преступниками, напоминает мне фильм Акиры Куросавы «Рай и ад»,[87 - «Рай и ад» - детективный триллер японского режиссёра А. Куросавы (1963). Имеется в виду эпизод, когда герой, находясь в поезде, связывается с похитителем по телефону, и тот требует, чтобы он выбросил чемоданы с деньгами через окно, которое открывается на 7 сантиметров.] - произнёс Мидзусима, заметив, что Акуцу читает материалы, касающиеся «Матаити».
        - Да, точно. Как любезно было с их стороны даже билет положить в конверт с инструкцией… Интересно, это тоже часть плана?
        - Они давали понять, что это не игра, что они настроены серьёзно. Просто поразительные люди…
        Оперативник, выполнявший роль курьера, с помощью маленького беспроводного микрофона связался с главным отделом расследований и из двух указанных электричек с остановками на каждой станции выбрал ту, которая отправлялась позже. Он проигнорировал инструкцию, что нужно сесть во второй вагон с конца на место, обозначенное значком «кружок» (в тексте изображён кружок), и сел в первый вагон. Такое решение было принято исходя из того, что если в этой электричке будет ехать преступник, можно будет попытаться выследить его.
        И тот попался в полицейскую ловушку. Мужчина 35 - 45 лет, ростом 175 - 178 сантиметров. Проницательный взгляд, крепкого телосложения, угрожающий вид. Оперативник был настороже и сообщил в отдел, что этот мужчина с чёрным зонтом и газетой, одетый в глянцевый костюм серого цвета, словно проверяя что-то, двигался из задних вагонов в передние.
        Это и был мужчина с лисьими глазами. Он вёл себя подозрительно: то снимал часы с левой руки и надевал их на правую, то вытаскивал из кармана брюк тысячеиеновую банкноту и перекладывал её в карман рубашки. Кроме него, оперативник заметил в вагоне ещё одного мужчину, не выпускавшего из рук радиопередатчик; была вероятность того, что он передавал какие-то сигналы своим сообщникам.
        Не прошло и десяти минут с момента отправления, как следователь увидел в окно развевающийся белый флаг. Однако, не подав виду, он не выбросил сумку. К слову, в реальности имели место несколько случаев с попытками использовать тот же метод, что и в знаменитой сцене из фильма «Рай и ад», когда с помощью вентиляционного окна в поезде, открывавшегося только на семь сантиметров, преступникам удалось заполучить деньги. Но все они не увенчались успехом.
        Мужчина с лисьими глазами, находившийся во втором вагоне, продолжал наблюдать за оперативником с сумкой, сидевшим в первом вагоне. Около 9 часов вечера электричка прибыла на конечную остановку «Киото». Полицейский-курьер прошёл через турникет, но потом опять сел в поезд, следующий в сторону Такацуки. «Лисоглазый», следуя за ним по пятам, вошёл в тот же поезд.
        В общем, поведение мужчины однозначно выдавало в нём заинтересованное лицо, поэтому оперативник особого отдела два раза запрашивал разрешения на полицейскую проверку. Однако после неудавшейся попытки задержания в ресторане якинику Национальное полицейское агентство взяло инициативу в свои руки, и главному отделу расследований, настаивавшему на том, чтобы взять всех разом, пришлось отклонить запрос. Оперативник-курьер вышел из электрички на станции «Такацуки», за ним последовал «лисоглазый». Но в этот раз он не пошёл за полицейским, а сел в электричку, идущую со всеми остановками. На станции «Киото» он то внезапно разворачивался и шёл назад, то оглядывался по сторонам, проверяя, нет ли за ним слежки, а после того, как прошёл через турникет, смешался с толпой и исчез.
        - И всё-таки, наверное, нужно было провести полицейскую проверку, не так ли? - спросил Акуцу.
        Мидзусима, потягивая пиво, дважды кивнул.
        - Что касается подобных дел, следует принимать решения по обстановке. Если не вести наблюдение, то невозможно заметить странности в поведении интересующего тебя объекта.
        - В общем, вопреки ожиданиям, слежка не удалась.
        - Слушай, ну не может один и тот же человек вести слежку в поезде; да и личный состав полиции слишком мал, чтобы сотрудники постоянно сменяли друг друга. К тому же если объект постоянно проверяет, нет ли за ним слежки, сложно рассчитывать на удачу.
        Полиция опять оказалась в шаге от задержания подозрительного лица. Оперативник, увидев в электричке мужчину с лисьими глазами, державшегося за поручни, пристроился рядом и на глаз попытался определить его рост, учитывая толщину подошв обуви. Впоследствии был составлен точный портрет, и полиция, обозначив «лисоглазого» в своих оперативных разработках буквой F из слова «FOX»,[88 - Лиса (англ.).] пустилась по его следу.
        После этого преступная группа опять отправила в «Матаити» письмо с угрозами и приказала доставить деньги, но в указанном месте никто не появился. Похоже, преступникам удалось заметить слежку, поскольку они отправили автомобиль в направлении, противоположном тому, что было указано на заранее приготовленной карте. 9 июля было получено послание со словами «Мы едем в Европу, в следующем году опять с вами свяжемся». На этом угрозы в адрес «Матаити» прекратились.
        Акуцу, оторвавшись от материалов, посмотрел в маленькое окно в форме знака «ко». Когда Мидзусима вызвал его, только начинало смеркаться, а сейчас уже наступил вечер. Через неделю начинается октябрь - время, когда телевизионные каналы проводят ревизию своих программ; к тому же скопились темы, на которые ему, как репортёру отдела культуры, нужно написать материал. Да и пора хотя бы определить, с чего начать проект по делу «Гин-Ман» - ведь не успеешь оглянуться, как закончится год…
        Материалы, которые извлёк Мидзусима из бумажного пакета, поначалу казались сокровищем, но большую часть среди них составляли неубедительные слухи и свидетельства очевидцев, поэтому по-настоящему дельного нашлось немного. Акуцу протянул руку к стопке тетрадей, которые он до сих пор откладывал, объясняя это тем, что процесс расшифровки неразборчивого почерка слишком трудоёмок. На обложке одной из них было написано «Гинга» и «кассета 1978 года», на другой указан только номер; казалось, что они не связаны между собой. Акуцу заинтересовала ещё одна тетрадь, на обложке которой не было никаких надписей.
        Продираясь через иероглифы, выглядевшие как корчащиеся червяки, он настойчиво перелистывал страницы. Заметив, что примерно в середине тетради что-то вклеено, открыл эту страницу. В глаза бросились крупно написанные слова «Объект сбежал!». Под ними была прикреплена карта жилых районов, вся испещрённая знаками X.
        - Объект… Был какой-то подозрительный тип, да?
        На полицейском жаргоне это слово означает «объект розыска». Мидзусима, который хотел уже было воткнуть зубочистку в последний такояки, замер и заглянул в тетрадь, которую держал Акуцу.
        - А, точно… Да, да! Обидно получилось. Там написано «Яманэ», так? Это он, вероятно, перехватил радиосигнал преступников.
        Члены преступной группы общались между собой с помощью радиосвязи, а в префектуре Сига, где разворачивались события, связанные с четвёртым по счёту инцидентом с пищевой компанией «Хоуп», они также перехватили полицейский радиоканал. Сложилось мнение, что к этому имел отношение профессионал.
        В декабре 1984 года радиолюбитель с Хоккайдо перехватил подозрительный разговор мужчин на смеси литературного языка и кансайского диалекта. Из-за того, что во фразе «Всё-таки в „Хатоя“ говорят, что не будут платить деньги» упоминалась пятая пострадавшая компания, главный отдел расследований некоторое время прорабатывал эту линию.
        Когда Акуцу спросил, имеет ли в виду Мидзусима перехват с Хоккайдо, тот покачал головой.
        - Нет-нет. Человек, которого я нашёл, был водителем грузовика из Нагои. По его показаниям, «был кто-то, связанный с „Гин-Ман“ и записавший разговор преступников по радиосвязи». Полиции тоже не удалось напасть на их след. Я слышал, что разговор происходил до инцидента с «Хоуп».
        - Это же такой классный материал был… Наша газета тоже писала, что тогда многие водители грузовиков увлекались радиосвязью.
        - Это точно. Я кучу времени потратил, чтобы выследить его. Когда нашёл его на дороге в Нагое и попросил рассказать мне всё, что ему известно, он легко согласился. Я был просто счастлив, предвкушая, что сейчас заполучу сенсацию. Но тут он сказал: «Сначала мне нужно зайти в одно место, подождите здесь». Мне тоже нужно было договориться, чтобы освободили полосу под материал, поэтому я побежал к телефону-автомату.
        - Вы хотите сказать, что оставили этого мужчину одного?
        - Разве что всего на полминуты. К счастью, телефон оказался поблизости. К тому же я подумал, что, поскольку здесь жилой район, вряд ли он сможет раствориться в толпе. Я положил трубку и быстро погнался за Яманэ…
        - То есть его уже не было, да?
        - Да. Поэтому пришлось обходить все дома подряд, звонить в дверь и спрашивать.
        Знаком «X» на карте жилого района, наклеенной в тетради, Мидзусима, вероятно, отмечал уже обойдённые дома. Означало ли это, что позже он ещё раз обходил их? Акуцу была понятна досада Мидзусимы. Но он обратил внимание на одну важную вещь.
        - Мидзусима-сан, согласно этой карте, за углом, куда повернул тот мужчина, был тупик Телефон-автомат находился вот в этом месте, отмеченном кружочком, правильно? В таком случае, Яманэ никуда не смог бы пойти, не вернувшись на ту же дорогу, где вы с ним заговорили в самом начале.
        - Да, точно. Странно…
        - Здесь действительно был тупик?
        - Однозначно. Я несколько раз проверял. Смотри, вот тут большая транспортная компания, так?
        Как и говорил Мидзусима, стена тупика находилась за офисом транспортной компании, и прохода там, похоже, не было.
        - А эта стена высокая? Может, он перелез через неё и сбежал?
        - Исключено. Намного выше, чем потолок в этой комнате. Если б было возможно перелезать через эту стену, отбоя от грабителей не было бы.
        - Тогда куда же исчез Яманэ?
        - Если б я знал, нашёл бы его.
        - Ну да, - учтиво улыбнувшись, согласился Акуцу. Но в глубине души он знал ответ.
        Яманэ очутился в тупике, но на дорогу, откуда ушёл, тоже не вернулся. В этом случае в голову приходит только одно: кто-то из обитателей домов, отмеченных знаком X, сказал неправду.
        2
        Стук колёс слегка сбился. Внезапно перед глазами потемнело, раздался свистящий звук, и поезд качнуло. Синкансэн[89 - Синкансэн (букв. «новая магистраль») - высокоскоростная сеть железных дорог в Японии, предназначенная для перевозки пассажиров между крупными городами страны. Также синкансэн называют «поезд-пуля».] вошёл в тоннель, скрывший окрестные пейзажи.
        Акуцу, чувствовавший себя слегка смущённым, оттого что сидел в вагоне со свободной рассадкой, опустил взгляд на пачку листов формата А4. Ему пришлось купить билет в такой вагон, поскольку Тории продолжал язвительно называть его «растратчиком» из-за того, что поездки в Англию и в Токио не принесли никакого результата. Вспоминался и Окада из бухгалтерии, недавно сделавший ему замечание по поводу покупки мобильного телефона за границей. Акуцу боялся, что этот тип вполне может сказать: «В это время в будний день разве вы не можете поехать в вагоне со свободной рассадкой?»
        У Акуцу было в общей сложности 152 копии писем с угрозами, разосланных преступной группой компаниям, а также письменных вызовов, полученных средствами массовой информации и полицией. Он вспомнил рассказ Мидзусимы, который тот сопроводил словами: «Правда, всё это досталось мне от Мифунэ-сана».
        Преступникам удалось взять инициативу в свои руки благодаря тому, что «Курама Тэнгу» искусно выбирали стиль угроз и письменных вызовов. В последних они дразнили полицейских, называя их «ищейками из префектуры Хёго», использовали игру в карута[90 - Карута - японская настольная игра, в которой игроки должны идентифицировать разложенные на столе (на полу) карты с текстом стихотворений с теми, что находятся у них на руках.] и телевизионную рекламу, а кансайский диалект периодически вызывал у адресатов смех, и преступники казались менее жестокими. Кроме того, немалую роль сыграло и то, что в то время нередко сообщалось о скандалах в рядах полиции. Насмешки над ней символизировали сопротивление власти, а жителям кансайского региона было особо свойственно приветствовать выставление на посмешище силы и дисциплины.
        Но если согласиться с тем, что письменные вызовы отражали положительные стороны преступников, то письма с угрозами демонстрировали всё самое мрачное в них. Отправив письменные вызовы, преступники практически тут же посылали в компании письма с угрозами. Компаниям, как правило, свойственно утаивать информацию, могущую привести к ухудшению их репутации, а «Курама Тэнгу», откровенно демонстрируя свой злой умысел, сознательно писали о том, о чём те обычно молчат. Уже после закрытия дела все представители средств массовой информации получили копии писем с угрозами.
        - Преступники обязательно упоминали в своих вызовах ошибки, допущенные в расследовании, чтобы создать образ «полицейских, которым нельзя доверять». Они настраивали друг против друга полицию и граждан, и делали ставку на тех, кто относился к бунтарям с симпатией. В ситуации же, когда делом занялось уже Национальное полицейское агентство и нельзя было допустить провал, обычные люди стали терять интерес к делу. Что и говорить, «Курама Тэнгу» представляли собой гадкую шайку…
        Слова Мидзусимы, который продолжал принимать это дело близко к сердцу, попали точно в цель…
        Акуцу не заметил, как синкансэн выехал из тоннеля. Он внимательно изучал первое письмо с угрозой, отправленное в отдел сбыта главного офиса кондитерской компании «Мандо» в Кансае.
        «Председатель совета директоров, мы окунём главу компании живьём в ванну с соляной кислотой и убьём его».
        Именно так «Курама Тэнгу» проявляли своё истинное лицо. Отправляя журналистам весёлые письменные вызовы, они продолжали жестоко запугивать руководство компаний.
        Прошло около двух месяцев с того момента, как пищевая компания «Матаити» получила письмо о перемирии. В качестве третьей цели преступная группировка выбрала кондитерскую компанию «Мандо». В конверт отправленного 12 сентября 1984 года письма с угрозой в качестве доказательства была вложена кассета с записью голоса Кикути, а также молочные карамельки производства «Мандо» с подмешанной в них синильной кислотой. Преступники требовали сто миллионов иен; в случае согласия было приказано дать рекламу в газету.
        18 сентября во время того, как оперативник под видом сотрудника компании ждал в ресторане города Моригути в префектуре Осака, заранее определённом «Курама Тэнгу», преступники позвонили в отдел сбыта главного офиса кондитерской компании «Мандо» в Кансае и, включив кассету, на которой был записан голос мальчика, указали, где нужно искать инструкцию. В районе подвесного моста, расположенного недалеко от городского дома культуры, ждала ещё одна инструкция. Оперативник, выполнявший роль курьера, в соответствии с ней прошёл около семисот метров и заглянул в пластиковую ёмкость, находившуюся напротив парикмахерской. Следуя дальнейшим указаниям, он положил в неё сумку и с чувством выполненного долга ушёл. Однако преступники не появились.
        В утренних выпусках всех изданий страны 20 сентября был напечатан сенсационный материал под заголовком «Угроза в адрес кондитерской компании „Мандо“». Ответные действия последовали в следующем месяце, 7 октября. Все СМИ получили от преступников письменные вызовы, начинавшиеся со слов: «Всем мамам страны».
        «Осенью аппетит повышается, а сладости по-прежнему вкусны. Мы добавили в сладости „Мандо“ особый вкус - синильной кислоты. Будет немного остро».
        В 11 часов 45 минут того же дня в мини-маркете, расположенном в городе Нисиномия префектуры Хёго, всего лишь в шестидесяти метрах от дома главы компании «Гинга» Кикути, была обнаружена банка с леденцами производства «Мандо» с приклеенной к ней запиской: «Внутри яд. Опасно. Если съедите, умрёте». После этого подобные «сладкие угрозы» появились в семи супермаркетах и мини-маркетах в префектурах Осака, Киото и Хёго. После того как синильная кислота была действительно обнаружена, потребители впали в панику. Ведь в продуктах, которые они постоянно покупают в магазинах рядом с домом, может быть подмешан смертоносный яд, а их дети этого не знают…
        Начиная со следующего дня, угрозы распространились на Нагою и Токио. До 22 октября в пятнадцать магазинов и в здание телерадиовещательной службы NHK в Осаке были подброшены сладости с синильной кислотой. Это уже было беспрецедентное покушение на массовое убийство.
        Из трёх, по мнению Акуцу, кульминационных моментов в деле «Гин-Ман» вторым было подбрасывание кондитерских изделий с синильной кислотой. После этого дело перестало казаться чем-то далёким, касающимся только крупных компаний.
        В серии покушений на убийство полиция нащупала кое-какой след. Камера видеонаблюдения в мини-маркете Нисиномии, где впервые было обнаружено кондитерское изделие с подмешанным ядом, зафиксировала подозрительного мужчину. Бейсбольная кепка, очки в металлической оправе, костюм бежевого или серого цвета с брюками клёш. Рост около 170 сантиметров, полноватый, на голове отросшая химическая завивка. Мужчина, попавший в объектив, беспокойно обошёл магазин, потом на правился к полке с кондитерскими изделиями и, неестественно изогнувшись, протянул руку к полке, на которой находились банки с леденцами…
        15 октября полиция предала гласности эту видеозапись; после этого даже на уличных телевизионных экранах показывали кадры, запечатлевшие подозрительного типа. В тот момент портрет мужчины с лисьими глазами ещё не стал достоянием общественности, поэтому это был первый подозреваемый, которого увидели граждане.
        Из магазинов массово изымалась кондитерская продукция, фабрики были вынуждены приостановить производство, сотрудников, работавших неполный рабочий день, увольняли, цена на акции резко снизилась. Компания «Мандо» мгновенно потеряла все свои позиции.
        В конце октября преступная группа отправила письмо со словами: «Ну что, теперь вы поняли, как мы сильны?» и потребовала поместить рекламу во всех газетах страны. После этого ещё два раза последовали подобные требования. А в начале декабря связь со стороны преступников прервалась.
        - Бред какой-то… - невольно пробормотал Акуцу и, поймав на себе взгляд сидевшего рядом мужчины, смущённо опустил голову.
        В следующем, 1985 году время от времени случались нападки на компании, но 27 февраля в письме, разосланном в средства массовой информации, преступная группа объявила об окончании «войны», написав: «Мы прощаем „Мандо“».
        «Прощение» со стороны подлых преступников было чрезвычайно радостным известием для компаний. То, как бурно радовалось их руководство, говорит о всей абсурдности того, что какая-то кучка негодяев издевалась над солидными компаниями, а также о том, сколько страданий принесли последним эти 169 дней. К счастью, «Мандо» смогла оправиться от тяжёлого удара, но считается, что если б объявление перемирия задержалось ещё на 50 дней, последовало бы её банкротство.
        После подбрасывания сладостей с подмешанной синильной кислотой активность преступников вроде бы ослабела, но дело вступило в следующую стадию. На этот раз меч завис над пищевой компанией «Хоуп». Особенным останется в истории преступлений Сёва день 14 ноября 1984 года, ставший ключевым в деле «Гин-Ман», когда состоялась схватка между «Курама Тэнгу», собиравшимся заключить последнюю сделку и заполучить 100 миллионов, и полицией, которая, раскинув сети в шести префектурах районов Кансай и Токай,[91 - Токай является подобластью региона Тюбу. Здесь располагаются префектуры Сидзуока, Аити, Гифу и Миэ.] была готова начать глобальную операцию по задержанию злоумышленников…
        В синкансэне раздались звуки мелодии, и Акуцу взглянул на электронное табло, расположенное над передними дверями. Светилась надпись: «Следующая станция - Нагоя». Он убрал в сумку пачку листов и вернул спинку кресла в вертикальное положение.
        Акуцу понимал, что шансов на успех у него очень мало. Ведь это дело, разразившееся более тридцати лет назад, было очень громким; все его обстоятельства выяснены и подробно описаны. Нет смысла предоставлять Тории материал, сделанный на основе уже исследованных фактов; лишь «свежатинка» может спасти его. Да, найти причастных к похищению Хайнекена или к биржевым спекуляциям не удалось. Но если ему удастся заполучить запись голосов преступников во время радиопереговоров, это будет прорыв, и он сможет написать убедительный материал.
        Конечно, положение обязывает. Но Акуцу чувствовал, как он всё глубже погружается в пучину этого незаконченного дела. Больше всего ему хотелось утереть нос бог знает что возомнившему о себе Тории. И Нагоя - это всё-таки не Лондон, совсем близко…
        Акуцу вышел из синкансэна - и сразу же, словно только и ждал подходящего момента, завибрировал смартфон. Это был Томита, заведующий отделом шоу-бизнеса.
        - Извини, что отвлекаю…
        Услышав его беспечный голос, Акуцу облегчённо вздохнул, но тут же почувствовал раздражение.
        - Ел эби фуря?
        - Ты ведь знаешь, что так не говорят и что это городская легенда?
        - Знаю. В Нагое их называют «эби фурай».[92 - Эби фурай (жаренные в панировочных сухарях креветки) признан одним из фирменных блюд Нагои в основном из-за шутки японской знаменитости Тамори о том, что эби фурай на нагойском диалекте называют эби фуря. Хотя этот термин не существовал в нагойском диалекте до его шутки, поскольку иностранные заимствованные слова обычно не меняются в японских диалектах, большая часть аудитории поверила, что это сохранившийся вариант, использовавшийся в районе Нагоя.]
        - Конечно. Так и называют. Ты по какому поводу звонишь?
        - Ах да… Актриса Синохара Мидзуки согласилась на интервью.
        - Да что ты! Правда?
        - Через три дня, поэтому заранее надо связаться с отделом фотографии.
        - А где офис Синохара Мидзуки?
        - Не знаю. Возможно, «Бэйтё».[93 - Офис «Бэйтё» оказывает услуги по планированию и проведению выступлений профессиональных рассказчиков ракугока (комический рассказ), а также телевизионных и радиопроектов.]
        - Понял. Я сейчас занят, больше не могу разговаривать.
        В весенний и осенний периоды, когда идёт ревизия программ, появляется больше возможностей взять интервью у крупных звёзд шоу-бизнеса или красивых актрис. Синохаре Мидзуки в октябре исполнится сорок лет, но она всё так же красива. Она стала популярной ещё в подростковом возрасте и является звездой первого плана вот уже больше двадцати лет. Акуцу был её фанатом со времён средней школы и смотрел практически все сериалы, в которых она исполняла главные роли, поэтому постоянно просил Томиту договориться с ней об интервью. Так что сейчас, будучи в невесёлом расположении духа из-за того, что приходится заниматься таким безнадёжным делом, услышав приятное сообщение, он оживился.
        Выйдя со станции JR[94 - JR - основные железные дороги Японии, на которые приходится большая доля междугороднего и пригородного железнодорожного сообщения.] «Нагоя», Акуцу прошёл через турникет «Мэйтэцу»[95 - «Мэйтэцу» - «Железные дороги Нагои». Частная железнодорожная компания, обслуживающая префектуры Аити и Гифу.] и сел в экспресс линии Мэйтэцу - Нагоя. По дороге, сделав одну пересадку, поехал в южном направлении и через полчаса с лишним после того, как вышел из синкансэна, прибыл на станцию, ближайшую к месту назначения. Стоя перед муниципальным паркингом, соединённым с железнодорожным терминалом, он увидел нужный ему жилой район.
        Хотя наступила последняя декада сентября и стояла вполне комфортная погода, дневное солнце продолжало напоминать о лете. Акуцу перекинул пиджак через сумку, висевшую на плече, ослабил ворот рубашки - и сразу почувствовал приятное дуновение ветерка.
        К табачному магазину, на котором были опущены рольставни, примыкал завод красок. Через некоторое время показались крыши муниципальных домов. Было понятно, что это центр города, но по сравнению с Осакой, где дома стояли впритирку друг к другу, плотность застройки, конечно, была не та. Деревянные жилые дома практически не встречались, равно как и хоть чем-то запоминающиеся здания.
        Перед офисом строительной компании Акуцу замедлил шаг и открыл тетрадь, которую одолжил у Мидзусимы. Тридцать один год назад на этом месте стояли в ряд многоквартирный дом «Тайхэйсо», магазин велосипедов и торговая лавка. Перед последней, по всей видимости, находился телефон-автомат. Примерно в 30 метрах от места телефона-автомата, как и раньше, располагался Т-образный перекрёсток.
        Акуцу дошёл до перекрёстка и повернул налево. Не видно было никаких следов транспортной компании, располагавшейся в тупике; до находившегося впереди нерегулируемого перекрёстка шла асфальтированная дорога. Он, разумеется, заранее проверил всё по «Гугл»-карте, но когда в реальности перед глазами возник настолько изменившийся пейзаж, Акуцу был поражён. Можно сказать, что это был уже совершенно другой район.
        - Зачем они понаделали столько платных парковок?
        Дорога была настолько узкая, что на ней еле-еле могли разминуться едущие навстречу друг другу автомобили; по обеим сторонам располагались частные и многоквартирные дома. От Т-образного перекрёстка до места, где раньше находилась транспортная компания, оказалось меньше 50 метров. Сверяясь с картой жилого района, наклеенной в тетради, Акуцу читал таблички с именами.
        В результате на месте двух домов с квартирами, сдающимися внаём, появились парковка и многоквартирный дом. Количество и вид частных домов также претерпели изменения. Из 14 домов, за исключением многоквартирного, названия совпадали лишь в трёх. Один из них был маленьким магазином электротоваров. Бросился в глаза выцветший постер с изображением кумира былых времён, и Акуцу вдруг почувствовал беспокойство за его дальнейшую судьбу.
        Вышедший из расположенной за прилавком гостиной дедушка, которому было за 70, не смог рассказать ничего полезного.
        Акуцу вышел из магазина. У него оставалось два варианта: по одному дому с южной и с северной стороны дороги. Сначала он направился к тому, что стоял на южной, но женщина, ответившая в домофон, сказала, что переехала сюда всего три года назад, и на этом разговор закончился.
        Из четырнадцати домов в двенадцати сменились жильцы. Неужели дом покупают не на всю жизнь? «Для чего тогда брать ссуду на 35 лет?» - с досадой произнёс Акуцу, сам снимавший квартиру. Он стоял у дома на северной стороне.
        Ничего не оставалось, как поставить на последний вариант - Кимуру-сана. На заборе цвета охры встречались трещины, но ветки деревьев во дворе были аккуратно подстрижены и было чисто. Старые низкие железные ворота. Домофон не был оснащён камерой. Не похоже было, чтобы дом перестраивался. Акуцу поднялся на облицованную кафелем ступеньку и нажал кнопку домофона. Сразу же ответил спокойный женский голос.
        - Простите за беспокойство…
        После того как Акуцу объяснил цель визита, женщина попросила немного подождать и тут же появилась в дверях. На вид она была немного старше его, приветливая и приятная. Одета в повседневную одежду: худи и джинсы. Быстрыми шагами она прошла по дорожке, выложенной кафелем, от дверей дома до ворот.
        - Извините за неожиданный визит… - Акуцу поклонился и передал визитку.
        Женщина, взглянув на неё, удивлённо спросила:
        - Вы приехали из Осаки?.. Если вас интересует прошлое, надо спросить отца. Правда, я не уверена, сможет ли он вам помочь…
        - Ваш отец всё время жил здесь?
        - Да. Это отец мужа. А дом был построен больше сорока лет назад.
        Обнадёженный Акуцу улыбнулся. В ответ женщина тоже улыбнулась и со словами: «Подождите, пожалуйста, немного» пошла обратно по дорожке. В саду слева от дорожки были лишь небольшой огород, в котором росли огурцы, стояли несколько цветов в горшках, шест для сушки белья и самодельная лакированная скамейка. Сад был довольно просторным. Акуцу вспомнил, как летом прошлого года во дворе родительского дома они запускали фейерверки и как веселился тогда племянник, и ему захотелось увидеть его.
        - Пожалуйста, проходите.
        Он не заметил, как дверь дома отворилась, и женщина приветливо махнула рукой, пригласив его войти. Подумав: «А вдруг это поворотный момент?», Акуцу зашёл внутрь.
        В прихожей, где пахло курительными ароматными палочками, он снял обувь и прошёл вслед за женщиной в сторону энгавы.[96 - Энгава - аналог европейской веранды, которая окружает дом либо с одной стороны, либо с нескольких и является продолжением дома. Как правило, служит для того, чтобы любоваться садом, поэтому выходит прямо в сад.] Через раздвинутые фусума[97 - Фусума - оклеенная с двух сторон бумагой раздвижная дверь, которая служит для разделения дома на комнаты.] его взору предстала комната в японском стиле размера примерно в восемь татами. В середине стоял лакированный столик Женщина предложила Акуцу сесть на толстый дзабутон и, сказав: «Я принесу чай», вышла из комнаты.
        Полированный столик был очень изысканный, с изображённом на нём цветком сливы. Располагавшийся в углу комнаты буцудан[98 - Буцудан - семейный буддийский алтарь.] был также тщательно отполирован, из чего Акуцу сделал вывод, что хозяйка дома очень трудолюбива.
        - Прошу прощения.
        В комнату вошёл одетый в самуэ[99 - Самуэ - одежда буддийского монаха, сделанная из хлопка или льна. В наше время стала популярна как рабочая одежда.] пожилой мужчина, открыв фусума с противоположной стороны энгавы. Медленно дойдя до столика, он слегка оттянул складки свободных штанов и сел напротив Акуцу.
        - Извините за внезапный визит.
        В процессе сбора сведений приходится склонять голову перед разными людьми. Глядя на выпрямившегося Акуцу, мужчина произнёс только: «Кимура Юкио». Оставшиеся на его висках волосы были белыми, лицо покрыто глубокими морщинами.
        После того как женщина принесла чай, перешли к главной теме.
        - Вы помните дело «Гинга-Мандо», которое разразилось в пятьдесят девятом году Сёва?
        - А, да. Подмешивали яд в сладости, не так ли?
        - Да. Сейчас я собираю материал по этому делу…
        Чтобы не усложнять понимание, Акуцу не стал упоминать радиосвязь. Он показал тогдашнюю карту жилого района и повторил рассказ Мидзусимы.
        - Да, если я правильно помню, перед магазином Мориоки-сана был телефон.
        Имелась в виду торговая лавка, располагавшаяся там раньше. Кимура подтвердил также, что до того, как её убрали оттуда двадцать лет назад, там существовала транспортная компания, а дорога в восточном направлении заканчивалась тупиком. Несмотря на возраст, память у Кимуры была отличная.
        - Тот мужчина по фамилии Яманэ повернул на Т-образном перекрёстке и должен был попасть именно туда. Поскольку стена за транспортной компанией была высокой, получается, он оказался в ловушке. Другими словами, единственное, что можно предположить, это то, что он спрятался в частном доме, расположенном между этим перекрёстком и транспортной компанией.
        Акуцу сделал паузу и посмотрел на Кимуру, но по выражению его лица не смог ничего понять.
        - Простите, Кимура-сан, вы не знакомы с человеком по фамилии Яманэ?
        - Яманэ…
        Кимура, словно пытаясь вспомнить, закрыл глаза, но через некоторое время помотал головой.
        - Нет, не знаю. Почему вы пришли именно ко мне? Кто вам о нас рассказал?
        - Нет-нет, всё не так. Поскольку у меня нет никаких зацепок, я решил, что ничего не остаётся, как попросту обходить дом за домом.
        - Вот как… К сожалению, я ничего не знаю.
        - А к вам, случайно, не приходил журналист из газеты?
        - Этого я тоже, к сожалению, не помню.
        Акуцу очень рассчитывал на удачу, поэтому сейчас впал в отчаяние. Выходит, что его пригласили в дом из простой любезности… Стараясь не показать своих чувств, он отхлебнул чай.
        - Огурцы из вашего огорода, должно быть, вкусные…
        - А, ну да. Конечно, вкуснее, чем из супермаркета. К тому же крупные.
        Женщина принесла ещё чаю и хурму, поэтому Акуцу упустил подходящий момент для того, чтобы уйти. Слушая рассказы Кимуры-сана, который был учителем средней школы, он размышлял, стоит ли требовать возмещения транспортных расходов до Нагои.
        Наконец решил, что, прежде чем возвращаться, нужно хотя бы отведать жаренные в панировочных сухарях креветки.
        3
        Осакские небоскрёбы выглядели как в тумане.
        В небе висели густые и словно тоже грустные облака, и невольно хотелось вздохнуть. Если б воздух был прозрачным, из комнаты заседаний, расположенной на высоком этаже, можно было увидеть гору Рокко, но сегодня, похоже, надежды на это не было.
        - Уже скоро должна прийти, - приятно улыбнувшись, произнёс коротковолосый мужчина из рекламного отдела программы. Кстати, это с ним Акуцу смотрел DVD, когда позвонил Томита. С того летнего дня его жизнь круто поменялась…
        - Что-то я волнуюсь, - произнёс оператор из отдела фотографии, который, стоя на коленях перед кофром, менял линзу однообъективного зеркального фотоаппарата. В газете он работал дольше Акуцу на два года и был старше его на пять лет. В своё время служил в сухопутных войсках сил самообороны. Человеком он был странноватым, но честным и откровенным.
        - Правда? Ты же ровесник Мидзуки, не так ли?
        - Когда служил в силах самообороны, улыбка Мидзуки-тян меня очень подбадривала. Ведь добрая улыбка сражает наповал, да? Вот, поставил себе целью постараться найти такую жену…
        - И что, мечта исполнилась?
        - Ты разве не видел мою жену? Совершенный мопс.
        Снимая волнение лёгкой болтовнёй, они ждали появления обожаемой актрисы. «А ведь морщины на лбу у Мидзусимы тоже как у мопса», - подумал Акуцу. Выкинув из головы несерьёзные мысли, перечитал записанные в тетрадь вопросы. Двадцать пять пунктов, необходимых для написания материала, и семь вопросов, подготовленных на случай, если беседа оживится. Скорее всего, за полчаса, запланированные для интервью, он не успеет спросить и половины, поэтому сейчас расставил приоритеты.
        - Прошу прощения… - В комнату вошёл мужчина средних лет в очках в чёрной оправе. Акуцу поднялся и вместе с оператором направился к двери.
        - Позвольте представить вам журналиста газеты «Дайнити» Акуцу, - произнёс мужчина из рекламного отдела программы.
        После того как Акуцу и оператор обменялись визитками с менеджером в чёрных очках, в комнату в сопровождении двух женщин вошла Синохара Мидзуки.
        - Прошу любить и жаловать.
        Акуцу был настолько поражён, какое у неё маленькое лицо с тонкими чертами, что у него перехватило дыхание. Он работал в отделе культуры уже больше пяти лет и, естественно, был готов к встрече с актрисой, но Синохара Мидзуки оказалась просто потрясающе красива.
        - Я - Акуцу из газеты «Дайнити».
        Он стояли друг напротив друга, и Синохара, глядя на него снизу вверх, мило улыбнулась. На экране телевизора её глаза казались маленькими, но на самом деле они были большими, а аромат, исходящий от неё, был таким изумительным, что буквально сбивал с ног. Светло-голубое платье без рукавов невероятно подходило под жизнерадостное выражение её лица. Стоящий рядом оператор лишь назвал себя и замолчал. Обстановка понемногу разряжалась.
        Сериал, о котором должна была пойти речь, был снят на популярную медицинскую тему. Главная героиня - талантливая женщина-хирург - вышла замуж и родила; за это время её позиции в больнице ослабли, и она мечется между работой и семьёй. В это время героиня замечает странные перемены в своём ребёнке… Таково краткое содержание.
        Несмотря на то что сериал, поднимая проблемы баланса между работой и личной жизнью, а также гендерные проблемы, позиционировался как социальный, посмотрев две серии, которые ему одолжил телеканал, Акуцу был разочарован поверхностностью сценария и слабой игрой актёров. И хотя Синохара Мидзуки по полной вкладывается в игру, страдания, которые она демонстрирует, выглядят неубедительными.
        Изменилось ли её представление о врачах, как проходила подготовка к роли, неизвестные истории, связанные со съёмками - вот примерный круг вопросов, которые подготовил Акуцу. Интервью прошло гладко, но разговор получился неинтересным.
        По ходу беседы Акуцу заметил, что Синохара отвечает как-то небрежно. Она держалась приветливо, но на вопросы отвечало кратко, сжато, а выражение её лица оставалось исключительно «жизнерадостным и радующим глаз». Конечно, это было обычное интервью с актрисой, и раньше у Акуцу это не вызывало никакого недовольства. Но сегодня, чем больше она говорила, тем фальшивее ему казалась.
        - У меня есть много ваших дисков, и мне кажется, что вам было сложно совмещать карьеру певицы и игру на сцене. Стали ли вы по-другому относиться к этому по сравнению с прежними временами?
        - Как вам сказать… Статус певицы и актрисы? Вообще меня не очень интересуют такие вещи, или, лучше сказать, я не вижу в них смысла. Поскольку каждый раз с новым энтузиазмом берусь за работу.
        - Я хотел бы спросить: когда вы играете роль, что для вас особенно важно или что вы, например, ни за что не будете делать?
        - Сложный вопрос. Но, наверное, главное - естественность. Пытаться изображать из себя кого-то бесполезно. Мне хотелось бы, чтобы меня видели такой, какая я есть.
        Поддакивая, Акуцу спрашивал себя, на какой же работе возможно быть естественным и сколько, интересно, человек в этом мире могут сказать, что «делать что-то бессмысленное бессмысленно». Поверхностная беседа наскучила ему.
        Не прошло и получаса, как все двадцать пять вопросов были заданы, а от подготовленных дополнительных семи он отказался. Интервью закончилось; перешли к фотосъёмке на фоне пасмурного неба.
        - Простите, я хотел бы вас кое о чём попросить, - обратился к Акуцу менеджер в очках в чёрной оправе. Затем попросил смягчить фразу «не вижу смысла в статусе». - Я не думаю, что она сказала это намеренно, но это может прозвучать несколько безразлично. Ведь у самой Синохары такой жизнерадостный характер…
        - Я вас понял. Упоминание о статусе не особенно важно. Я использую фразу об энтузиазме, с которым она берётся за работу.
        - Да, прекрасно. Извините за назойливость.
        Фотографу даже не нужно было давать указания: Синохара сама вставала в разные позы и меняла выражение лица. Акуцу подумал, что в этом она, несомненно, талантлива, и если б давала интервью визуальным СМИ, то, вероятно, и на вопросы отвечала бы лучше. Однако, заключив, что с этим уже ничего не поделаешь, Акуцу скатал тетрадь в трубочку и похлопал ею по бедру.
        Когда, закончив, они с фотографом выходили с телеканала, в вестибюле он столкнулся со знакомым журналистом из спортивной газеты.
        - А, Акуцу-кун, давно не виделись… Что снимал?
        - Интервью с Синохарой Мидзуки. Из осеннего сериала.
        - Да? Говорят, она выходит замуж. Что-нибудь говорила об этом?
        - Вот как? Неужели?
        - Ну да, такой вопрос ведь не задашь… Смахивает на газетную «утку». Ну давай, пока.
        Акуцу представил, что было бы, если б он завёл разговор о замужестве. Вообразил вытянувшиеся лица людей вокруг. Но ему это было не особенно интересно. Сегодня совсем не было настроения.
        Начало пятого. Он распрощался с фотографом, и ему снова захотелось после долгого перерыва увидеть племянника.
        Акуцу достал смартфон и набрал номер старшей сестры.

* * *
        Подняв прикатившийся под ноги разноцветный мяч, он услышал энергичные шаги, приближавшиеся к нему.
        - Дай, дай…
        Глядя снизу вверх на огромного Акуцу, протягивал руки круглолицый Го. Акуцу сел на пол, скрестив ноги, посадил ребёнка на бедро и передал ему мяч. Тот радостно засмеялся, и на его щеках стали заметны ямочки.
        - Тяжёлый ты стал…
        Когда Акуцу стал гладить его по голове, взъерошив волосы, мальчик громко закричал и побежал в сторону кухни. Было обидно, что он даже не взглянул на книжку с картинками, которую купил ему Акуцу, но от одного взгляда на жизнерадостного, активного малыша настроение у него улучшилось.
        - Я дома. - Это Аои с экосумкой в руках вернулась из супермаркета. - Приготовлю карри.
        - Ура!
        Карри, приготовленное сестрой, благодаря соусу имело традиционный японский вкус и было любимым блюдом Акуцу. Немного передохнув, Аои уже энергично трудилась на кухне.
        - Извини за внезапное вторжение.
        - Муж в командировке, поэтому очень кстати. Когда остаёмся вдвоём, я устаю.
        - А в детский сад нельзя отдать?
        - Двухлетних ещё не берут.
        Наверное, утомительно заниматься домашними делами, когда рядом постоянно носится ребёнок. Если б родительский дом в Кобэ находился чуть ближе к черте города, можно было бы легко ездить туда… но добираться на общественном транспорте неудобно, да и ехать с ребёнком тяжело. Родители мужа жили в Вакаяме,[100 - Вакаяма - префектура в регионе Кансай.] поэтому в основном получалось так, что чаще приезжали бабушки и дедушки.
        Акуцу почти не помнил, чтобы они ссорились с сестрой, которая была старше его на три года. Она отличалась спокойным характером, у неё не было проблемных периодов, связанных с возрастом. После окончания университета иностранных языков благодаря знанию немецкого языка она работала в качестве помощника организатора международных конференций и переводчика, и Акуцу удивлялся, какую хорошую работу она нашла.
        Пока Аои ставила на стол герметичную кастрюлю с карри, маринованную капусту маминого производства и салат, Акуцу посадил Го на детский стул и надел на него пластиковый фартук с карманами. Го сразу же начал барабанить по столу и требовать карри.
        - Да он просто неутомим!
        - Это точно… Сколько бы ни падал, никогда не плачет.
        Все дружно, соединив ладони, произнесли: «Приятного аппетита» - и начали есть. Благодаря даси, вкус острого карри был более насыщенным, и Акуцу непроизвольно заурчал от удовольствия.
        - Ты точно не будешь пиво?
        - Мне надо вернуться в редакцию и поработать ещё, поэтому не могу.
        - Ты занят последнее время, не так ли?
        - Как я сказал тебе по телефону, я ещё занимаюсь проектом в отделе городских новостей.
        - Поездка в Англию была связана с этим?
        - Да. К тому же я сильно спешил, а водитель заблудился, как назло…
        Акуцу рассмешил сестру, рассказав о том, как он ездил в Шеффилд и не смог получить никакой информации, а также о слишком сладкой лапше. Го, глядя на то, как смеётся мама, тоже развеселился.
        - Ты не думаешь о том, чтобы опять вернуться на работу?
        Взяв мгновенно опустевшую тарелку Акуцу, Аои поднялась. Положила рис из рисоварки, затем добавила сверху столько карри, что он полностью закрыл рис.
        - Очень жаль, что я теряю языковые навыки, но у меня нет времени на себя. Когда сын пойдёт в детский сад, наверное, будет значительно легче.
        - Но ведь сад заканчивается рано.
        - Примерно часа в два. Только и успеешь закончить домашние дела… И летние каникулы тоже длинные.
        Привыкший к беспечному образу жизни холостяка, Акуцу хоть и был очень занят, но даже не представлял, как может совсем не хватать времени на себя.
        - Да, воспитание детей - нелёгкая штука.
        Аои, вытирая вымазанный карри рот сына, рассмеялась.
        - Конечно, частенько я сержусь на него, но когда он вдруг начинает делать то, что не получалось ещё вчера, или, хоть и редко, становится ласковым, это очень трогательно.
        - Несправедливо, что мы не помним себя в этом возрасте. Если б помнили, проявляли бы больше заботы о родителях.
        - Это точно. Но мозг постоянно развивается, поэтому ребёнок делает столько интересных вещей… Ведь взрослые не умеют так искренне радоваться и плакать так горько тоже не могут.
        Го, который до сих пор тихо сидел и ел, начал стучать ложкой по пластмассовой тарелке. Когда Аои забрала у него ложку, он стал тянуть руки, закричал: «Дай, дай!» - и в итоге зарыдал.
        - Я, наверное, ничего не смогу сделать…
        - Всё нормально. Я привыкла.
        Го не успокаивался, поэтому Аои вытерла его полотенцем и ваяла на руки. Но он всё равно продолжал рыдать, размазывая слёзы и сопли по маминой рубашке.
        - Хочется времени для себя, но всё-таки я уже не могу представить себе жизни без него.
        После ужина Го стал смотреть DVD про Ампаммана[101 - «Ампамман» - одно из популярнейших детских аниме в Японии, которое выходит с 1988 г.] - и наконец затих. За обеденным столом пили чай - подарок Акуцу из Англии.
        - Эй-тян, получается, что ты до конца года будешь занят?
        - Я не только впустую съездил в Англию, но и в Токио, и в Нагою. Если не найду ничего интересного, быть мне всю жизнь предметом язвительных насмешек страшного завотделом.
        - Что касается дела «Гин-Ман», я помню, что коробки со сладостями тогда стали оборачивать плёнкой.
        - А до этого так не делали?
        - Просто продавали в коробках.
        - У них хорошо получалось класть яд в сладости. Раньше мужчина с лисьими глазами не вызывал ничего, кроме страха, но последнее время из-за того, что я занимаюсь этим делом, мне захотелось увидеть лицо этого преступника, хотя бы одним глазком…
        - Про преступников я, конечно, тоже думаю, но больше всего мне не дают покоя кассеты, на которых записаны детские голоса. Я до сих пор отчётливо помню это.
        - Да, это жутковато.
        - Я теперь тоже мать и просто не могу представить, как можно спокойно втянуть собственного ребёнка в подобное дело.
        - Да, это точно. Мы оба - ровесники этих детей. Они же тоже из Кансая; может, мы где-то с ними сталкивались…
        - Действительно… Интересно, они понимали, что участвовали в преступлении?
        Акуцу обернулся и посмотрел на Го. Глядя на малыша, поглощённого мультфильмом, он сильно ощутил, насколько жестоки были преступники. И представил себе «детей», скрывавшихся в тени преступной группы.
        Возможно, как это ни странно, они ведут где-то обычную жизнь. Но в нём тут же зародилось сомнение, смогли ли остаться честными людьми, неся крест дела «Гин-Ман».
        Неожиданно, в доме старшей сестры, Акуцу показалось, что ему удалось немного приблизиться к разгадке этого дела.
        Те дети, скорее всего, ещё живы.
        4
        Несмотря на то что в закрытой комнате заседаний было душно от дыхания людей, Акуцу было зябко.
        За соединёнными в форме прямоугольника длинными столами сидели заведующий отделом происшествий Тории, младший редактор отдела полицейских новостей префектуры Осака, заведующий первым отделом расследований полиции префектуры Осака, резервные журналисты из отдела осакских городских новостей, журналисты из экономического отдела; всего 12 человек. Акуцу, журналисты из подведомственных отделов городских новостей, а также те, кто приехал из филиалов в Кобэ и Киото, сидели на стульях, расставленных около входа. В маленькой комнатке без окон, с выключенным кондиционером, дышали почти 20 человек. Неудивительно, что воздух был спёртым. Однако настоящим источником стресса Акуцу являлся только один человек.
        - Для чего я собрал сегодня всех вас? Первая встреча по текущему проекту? Да? Не странно ли это? Мы должны были провести такую встречу за полтора месяца, не так ли?
        Сидевший на почётном месте Тории пренебрежительным взглядом окинул каждого в отдельности. И даже закалённый в боях редактор полицейских новостей префектуры выглядел перед ним школьником. Ни один не открывал рта, лишь изредка слышалось неловкое покашливание. Маленькая комнатка отдела городских новостей превратилась в допросную.
        Экстренное совещание было посвящено обсуждению итогового проекта года по нераскрытым делам Сёва и Хэйсэй «Обитатели бездны (временное название)». Сегодня утром все репортёры получили от Тории письмо по электронной почте, в котором он вызывал их на совещание. Подготовка началась сразу же после окончания праздника Обон,[102 - Обон - японский буддийский праздник в середине августа, время традиционного возвращения душ усопших в родные дома.] но, хотя уже вот-вот наступит октябрь, похоже, каких-либо заметных результатов ни у кого не было. Все присутствующие были в ужасе, когда Тории открыл начавшееся в 8 часов вечера совещание, спокойно попросив: «Я хочу, чтобы те, у кого совершенно нет желания работать, подняли руки».
        Все по очереди докладывали о ходе работы, однако новых фактов не нарыл никто. У следователей приближалась пенсия, поэтому им было проще, но, с другой стороны - возможно, из-за того, что память уже подводила их или данные расследования были засекречены, - информация от них была отрывочной. Журналистам со стажем из «Дайнити» удалось связаться с бывшими сотрудниками компаний, но те не очень шли на контакт, и все в равной степени были несловоохотливыми. Кроме того, среди них были люди, продолжавшие испытывать чувство недоверия к СМИ.
        - Эй, Акуцу. Ты в два раза больше других тратишь на транспорт, так что непременно должен был что-то раскопать.
        - …Да.
        - Если так любишь путешествовать, почему бы тебе не стать сопровождающим в турпоездках?
        «Кто-нибудь, расскажите этому человеку про харассмент», - подумал Акуцу. Все, потупив взгляд, сосредоточенно ждали, когда закончится это совещание.
        - Так, в общем, сегодня у нас действительно предварительное обсуждение. Хоть плачьте, хоть смейтесь, но осталось меньше трёх месяцев. Чего бы это вам ни стоило, но достаньте мне сенсацию. На этом всё.
        Как только была дана команда разойтись, репортёры, словно крысы, бегущие с тонущего корабля, бросились из комнаты заседаний. И Акуцу, чтобы больше не находиться рядом с Тории, проворно поспешил к лестнице и стал спускаться на нижний этаж, где располагался отдел культуры. Сегодня вечером ему нужно доработать интервью с Синохара Мидзуки.
        В автомате он купил кофе латте в бумажном стаканчике и вернулся к своему рабочему столу. Хотя это было то же здание, но воздух здесь и в комнате совещаний различался так же, как в Осаке и Якусиме.[103 - Якусима - остров в Восточно-Китайском море, в 60 км южнее острова Кюсю. Большую часть острова покрывает тропический лес.]
        - А, с возвращением, журналист-расследователь…
        Подхватив ироничное замечание редактора, другие репортёры, занимавшиеся миром искусства, посмотрели на Акуцу с сочувствием.
        - Томита-сан, вы никого не знаете, кто мог бы что-то знать о преступниках, причастных к делу «Гин-Ман»?
        - Кто же этим занимался?.. Но сюда они всё равно не приедут.
        Глядя, как Томита слегка стучит ребром ладони по горлу, Акуцу почувствовал себя глупо. Со всего размаху опустился на стул. Проверил корпоративную почту на ноутбуке: пришла информация, касающаяся опроса об отделе, в который ему хотелось бы перейти. Анкета представляла собой не простой бланк, где нужно было отметить желаемое место перехода; в ней нужно было указать причины этого и описать темы, которыми планируешь заниматься в дальнейшем. После пытки у Тории у Акуцу не было никакого желания вникать в это, поэтому он закрыл анкету. Удивительно было то, что нет ни одного отдела, куда он хотел бы пойти работать, и ни одной темы, которой хотел бы заняться. В голову приходил только отдел культуры, который как раз и нужно было исключить. Вообще за все пять лет работы здесь он ни разу самостоятельно не создал ни единого проекта.
        - А, совсем забыл… Тебе посылка пришла.
        Томита подкатился на стуле на колёсиках и достал с книжной полки бандероль. Иногда им случалось получать письма или открытки, касающиеся статей, но получение бандероли - довольно редкое явление.
        - От преступников, наверное.
        Не отреагировав на шутку Томиты, Акуцу взял маленькую коробку и вернулся на своё место. Сел на стул и взглянул на наклеенный на коробку бланк с данными отправителя.
        Кимура Юкио…
        Не успел он подумать, что это имя ему знакомо, как в глаза бросился адрес: Нагоя, район Минами. Это же тот самый пожилой мужчина, которого он расспрашивал на днях в его доме… Отклеивая плёнку, Акуцу подумал, что, наверное, он что-то там забыл. Сначала вытащил что-то, завёрнутое в газету.
        - О! Аппетитные огурцы…
        Там оказались три прекрасных огурца, которые он видел в саду около дома Кимуры. Видимо, тот запомнил, что Акуцу назвал их аппетитными. Несмотря на некоторое чувство стыда, Акуцу была приятна доброта Кимуры, который специально прислал огурцы внезапно посетившему его дом журналисту.
        - Это от дедушки, которого я на днях расспрашивал в Нагое. Правда, с точки зрения работы, «урожая» не было.
        - Всё-таки старые люди великодушны… Угости одним.
        Акуцу бросил огурец редактору. Ловко поймав его, Томита внимательно осмотрел овощ и с улыбкой произнёс:
        - Надо посолить и съесть вместе с хвостиком.
        Акуцу положил завёрнутые в газету огурцы на стол и вытащил из коробки белый конверт и компакт-диск в пластиковом футляре. Диск был белый, без единой надписи.
        Ещё в конверте было письмо - несколько сложенных вместе листов писчей бумаги. Акуцу развернул его. Вверху синими чернилами было написано: «Господин Акуцу Эйдзи». Красивый почерк; написано, скорее всего, авторучкой. Величественные иероглифы, которые не так просто читать. Акуцу, со стаканчиком латте в руке, внимательно просматривал текст письма.
        «Мужчина по фамилии Яманэ, которого Вы упоминали, - вероятно, Яманэ Дзиро».
        Когда Акуцу прочитал эту фразу, от удивления у него перехватило дыхание. Он отставил стакан и схватил письмо обеими руками.
        Это было послание с извинениями. Кимура рассказывал, что работал учителем, но признание в том, что Яманэ был его учеником, потрясло Акуцу до глубины души.
        Кимура подробно описывал, как он был классным руководителем Яманэ во втором и третьем классах средней школы, сколько беспокойства доставлял ему этот печально известный хулиган, как и после окончания школы он присматривал за ним.
        «В то время Яманэ был уже совсем взрослым, ему было 27 лет. Слабохарактерный, к тому же нигде не работал. И, что самое ужасное, разыскивался по подозрению в угоне автомобиля».
        Как раз когда полиция интересовалась местонахождением Яманэ, а Кимура впервые узнал, что тот разыскивается как преступник, и волновался за него, сам Яманэ влетел к нему в дом. Честный Кимура считал, что ему прежде всего нужно явиться в полицию, поэтому он обманул Мидзусиму и дал Яманэ уйти.
        «На протяжении всех этих тридцати с лишним лет я чувствовал себя виноватым из-за того, что сказал журналисту Мидзусиме неправду. Когда тот пришёл во второй раз, меня не было дома, и я не смог принять его. Ещё тогда я должен был связаться с ним, но никак не мог решиться. Так и дожил до сегодняшнего дня…»
        После того как Акуцу ушёл, Кимура позвонил Яманэ, который сейчас держит закусочную в Сакаэ, и попросил найти запись радиопереговоров.
        «По словам Яманэ, на диске записан разговор по радиосвязи, о котором говорил Мидзусима. С тех пор Яманэ изменился к лучшему: живёт счастливо с семьёй и с детьми…»
        - Надо же!..
        Встав, Акуцу взял в руки диск. Его абсолютно не волновало, как изменился человек, которого он никогда не видел. Радиосвязь… Запись разговоров преступников… Он взволнованно открыл пластиковый футляр и вставил диск в ноутбук. Вытащив наушники из «Айпода», воткнул их в гнездо ноутбука. Автоматически началось воспроизведение голоса.
        «Этот разговор состоялся 4 ноября 1984 года».
        Послышался неприятный искусственный голос. Раздались режущие ухо резкие звуки. Затем пошёл голос живого человека, и начался разговор. Акуцу, полностью сосредоточившись на записи, открыл тетрадь, лежащую на столе. В ней в хронологическом порядке были записаны все случаи переговоров.
        Время записи - 2 минуты 50 секунд. Некоторое время Акуцу сидел, уставившись в одну точку, потом вспомнил, что не дочитал письмо до конца, и резко схватил листы бумаги.
        После просьбы Кимуры не разглашать имени Яманэ шла фраза: «Ниже письмо от Яманэ»; на этом внезапно текст прерывался. На следующем листе бумаги тянулись неумело написанные иероглифы, явно принадлежавшие перу другого человека.
        «Господин Акуцу Эйдзи,
        Меня зовут Яманэ, я держу закусочную в районе Сакаэ в Нагое. Я - тот человек, который зимой 1984 года сбежал от журналиста газеты „Дайнити“.
        Я скрылся от журналиста для того, чтобы убежать от полиции. Была и другая причина. Я был автомобильным вором, очень нехорошим человеком. И глупо считал, что сдать приятеля недостойно мужчины.
        Был один этнический кореец по имени Канэда Тэцудзи, с которым раньше мне приходилось „работать“. Точного возраста я не знаю, но он значительно старше меня. Он умело улаживал дела с ворованными машинами. Я работал с ним только один раз, приятный человек был.
        Простите, что мой рассказ трудно понять. Вернёмся к разговору по радиосвязи: разговаривают двое мужчин. Один из них говорит на кансайском диалекте. Голос этого мужчины точь-в-точь как у Канэды. И не только голос. И манера говорить, и даже смех почти одинаковые. Я по своей глупости и по пьяни проболтался об этом в закусочной. В итоге, видимо, это дошло до господина журналиста. Тогда я не хотел сдавать людей, с которыми работал хотя бы раз, поэтому сбежал от господина журналиста. Не знаю, полезен ли вам будет это рассказ. Уже и времени много прошло, и Канэды, может, в живых нет, поэтому рассказываю всю правду. И всё равно удивительно, что прошло больше тридцати лет, а господин журналист из той же газеты опять интересуется этой историей…
        Про Канэду я помню, что он был маленького роста и сутулый. Волосы тонкие. Пожалуй, и всё. И ещё одно. В городе Сакаи в Осаке находилась закусочная „Сино“. Так вот, у его хозяйки и Канэды была связь. Когда мы работали вместе, он меня приглашал туда выпить. Я хорошо помню, что хозяйка очень красивая женщина была.
        Я сам сейчас в конце концов стал приличным человеком, поэтому, когда будете писать статью, прошу вас не упоминать моего имени. Детям столько беспокойства причинил, теперь наконец-то стали разговаривать со мной нормально…
        Простите за непонятный текст. За давностью лет, может, поздно уже, но если вам окажется полезен мой рассказ, буду очень рад. Тяжёлая, наверное, у вас работа, поэтому берегите себя.
        Р.S. Господину журналисту, от которого я сбежал тридцать лет назад, передайте, пожалуйста, что я раскаиваюсь. Спасибо.
        Яманэ Дзиро»
        Закончив читать письмо, Акуцу невольно прыснул от смеха. Такая первоклассная информация, которую он не смог получить, несмотря на колоссальные усилия, в один прекрасный день была просто доставлена в бандероли. Журналистское расследование всё-таки непредсказуемая вещь.
        Вдруг в голову ему пришла одна мысль.
        Акуцу быстро собрал диск, письмо и тетрадь и, бросив: «Я наверх», убежал. Перепрыгивая через ступеньку, он мгновенно взбежал по лестнице, по которой обычно поднимался в полном унынии. Взлетев наверх, позвал: «Тории-сан!». Он привлёк внимание не только журналистов из отдела городских новостей, но и из других отделов, поскольку всем было ужасно интересно, кому же понадобился редактор отдела происшествий.
        Подойдя к Тории, Акуцу на мгновение восстановил дыхание и поднял над головой футляр с диском.
        - Это запись переговоров по радиосвязи.
        - Чьих?
        Собрались не только присутствовавшие на недавнем совещании, но и журналисты, оказавшиеся поблизости. Со словами «из дома в Нагое, где я собирал сведения», Акуцу передал письмо. Быстро пробежав глазами текст и прочитав признание Яманэ, Тории нахмурился.
        - Включи-ка.
        Акуцу вставил диск в стоящий перед Тории компьютер и прибавил звук Письмо Кимуры репортёры по очереди передавали из рук в руки.
        «Этот разговор состоялся 4 ноября 1984 года».
        Когда послышался искусственный голос, вокруг собрались также репортёры из экономического и спортивного отделов. В образовавшейся тишине раздался треск.
        «Меня слышно? Усивака-мару, это Тэн-мару».
        «Да. Прекрасно слышно. Тэн-мару, это Усивака-мару».
        «По поводу того копировального центра: можно раскрыть место? Приём».
        «Копировальный центр в Киото? Приём».
        «Рядом с Университетом Киото. Приём».
        «Там самообслуживание? Приём».
        «Да. Сотрудники центра работать не хотят, мы перехитрили их. Приём».
        «(Смех.) Делайте, как считаете нужным. Приём».
        В этом месте опять пошли помехи. Тэн-мару говорил на кансайском диалекте, Усивака-мару - на литературном языке. Согласно письму Яманэ, Тэн-мару - это Канэда Тэцудзи. Репортёры зашушукались.
        «Как покупка „Хоуп“? Усивака-мару, это Тэн-мару. Приём».
        «Подождём с предварительной продажей. Будем покупать по самой низкой цене. Если постараемся, уже скоро встанем на ноги. Приём».
        «Понятно. С капиталом всё в порядке? Приём».
        «Опять попробую попросить. Приём».
        «Я слышал, что Ю-сан в плохом расположении духа. Приём».
        «От кого информация? Приём».
        Опять пошли помехи.
        Когда всплыло название «Хоуп», репортёры ещё больше зашумели. Как ни странно, чувство настороженности ослабло, и волнение по поводу того, что, возможно, это разговор между преступниками, замешанными в деле «Гин-Ман», закружило в водовороте отдел городских новостей.
        «У Хансин-то не вышло ничего. Приём».
        «Хорошо всё закончилось. В следующем году будет Усивака-мару. Приём».
        «(Смех) Победят? Приём».
        «Они лучшие в Японии. Приём».
        Среди внимательно слушавших репортёров отдела городских новостей тоже послышался смех. Под Усивака-мару, которого упоминает Тэн-мару, видимо, имелся в виду ставший с сезона 1985 года тренером Ёсида Ёсио, который, будучи ещё действующим игроком, имел прозвище «Усивака-мару».[104 - Усивака-мару - так звали в детстве героя Минамото Ёсицунэ, который учился воинским дисциплинам у Тэнгу с горы Курама.] На самом деле в сезоне 1985 года «Хансин тайгерс»[105 - «Хансин Тайгерс» - один из старейших профессиональных бейсбольных клубов Японии. Свой первый сезон сыграли в 1936 г. Команда базируется в Нисиномия, преф. Хёго.] впервые за 21 год одержали победу. Это «пророчество» и заставило кансайских репортёров засмеяться.
        Дальше Усивака-мару сообщал о том, что пойдёт смотреть на коалу, которую впервые привезли в Японию, о том, что ему доводилось выпивать с Миурой Кадзуёси, который попал в водоворот после того, как в еженедельнике «Сюкан бунсюн» была опубликована серия материалов под названием «Сомнительная пуля».[106 - Миура Кадзуёси - предприниматель, писатель, актёр. В 1981 г. в Лос-Анджелесе неизвестный выстрелил в его жену и в него, в результате чего жена была тяжело ранена и в 1982 г. скончалась. В 1984 г. была опубликована серия материалов, в которых Миуру подозревали в том, что он сам организовал стрельбу, чтобы получить страховые выплаты.] Тэн-мару полушутя перебивал его.
        «А может, стоит переместиться? Приём».
        «Что случилось? Приём».
        «Плохо дело. Возможно, нас подслушивают. Приём».
        «Понятно. Это нежелательно. Приём».
        «Ну ладно, до связи».
        Тэн-мару заметил перехват, и разговор закончился. Тории нажал на кнопку «стоп», и в образовавшейся тишине послышался гул голосов.
        - Получается, что Тэн-мару - это Канэда? - спросил Тории.
        Акуцу кивнул.
        - Тэн-мару по голосу лет сорок с лишним, а Усивака-мару - где-то от двадцати до сорока.
        - Да, я тоже так думаю.
        - Из письма следует, что Тэн-мару - автомобильный вор. Усивака-мару имеет отношение к акциям - возможно, биржевой спекулянт.
        - Как думаете, это достоверно?
        - Даже не знаю… Конечно, всё это нелепо, но я знаю, что Усивака-мару обучался искусству фехтования у Курама Тэнгу; а кто же такой Тэн-мару?
        Акуцу покачал головой. Стоявшие вокруг репортёры тоже только горько улыбались. Вдруг младший редактор отдела полицейских новостей префектуры робко поднял пустой футляр от диска.
        - Когда-то я смотрел аниме «Маленький тэнгу Тэн-мару»; главного героя там звали Курама Тэн-мару.
        Атмосфера была напряжённая, поэтому все разразились громким смехом. «Я что-то помню», «Чувствуется разрыв между поколениями», - один за другим бросали реплики репортёры. Только Тории с серьёзным лицом полез в «Гугл»-поиск.
        - Вот. «Маленький тэнгу Тэн-мару охотник Бэму-бэму». Шёл по телевизору с мая по октябрь восемьдесят третьего года. Но это ещё не означает, что мы попали в цель.
        Всё, что говорит Тории, звучит убедительно… Акуцу стал размышлять. Конечно, ему хотелось, чтобы запись стала прорывом в расследовании, которое зашло в тупик, тем более что он лично раскопал этот материал.
        - Больше всего, - наконец заговорил он, - меня заинтересовала часть про копировальный центр. Как говорит Тэн-мару, преступники в письменном вызове признаются, что использовали копировальный центр «Миллион раз», расположенный около Университета Киото. Поскольку царапины на картридже копировального аппарата этого центра и следы в напечатанном тексте письменного вызова совпадали, полиция предположила, что преступники воспользовались его услугами. Также нет сомнений, что в этом центре действует система самообслуживания.
        Акуцу сделал паузу и показал тетрадь, в которой он собирал всю информацию по делу.
        - Эта радиосвязь была перехвачена четвёртого ноября восемьдесят четвёртого года. Письмо с угрозой было отправлено в пищевую компанию «Хоуп» седьмого числа того же месяца. А письменный вызов, в котором было раскрыто название копировального центра «Миллион раз», отправлен в редакции газет двадцать четвёртого ноября. Что касается хронологии, противоречий тут нет.
        Акуцу заметил, что вокруг собралось с тридцать репортёров. Нераскрытое дело в истории Сёва… По прошествии тридцати с лишним лет, возможно, удалось найти принадлежащие преступникам голоса. Вновь повисшая тишина ощущалась всеми как предчувствие большой сенсации.
        - Распределитесь и соберите информацию о Канэде Тэцудзи. Выворотите наизнанку картонные коробки на складе, просмотрите материалы в доме Мифунэ-сана; не забудьте также кафе в Сакаи. Внесите в список полицейских, которые могут предоставить хоть какие-то сведения. Время буду устанавливать я. Всё. За работу. - Тории громко хлопнул в ладоши, и вся команда репортёров тут же пришла в движение.
        - Я тоже схожу на склад.
        Акуцу повернулся, чтобы уйти, но, услышав: «Минутку», остановился. Глядя на обернувшегося подчинённого, Тории вздохнул.
        - Сначала расскажи-ка обо всём Мидзусиме-сану.
        - А, ну да…
        - Ты что, совсем забыл, откуда информация?
        - Хорошо.
        - Он обрадуется.
        Акуцу вспомнил лицо Мидзусимы, накалывающего на зубочистки такояки в своём кабинете, пропитанном запахом соуса. Да уж, трапеза займёт минимум два часа. Но, как верно сказал Тории, Акуцу у него в долгу…
        Он раздумывал примерно пару секунд и наконец принял решение.
        - В следующий раз.
        5
        Как только водитель такси произнёс: «По-моему, уже скоро», сумма на счётчике увеличилась.
        Было неловко оплачивать только стоимость посадки, и лишь Тосия успел подумать, что теперь «натикало» в самый раз, как заметил табличку на двери: «Осима». Медленно двигавшееся такси остановилось, и Хорита молча протянул водителю тысячеиеновую купюру. Тосия, сидевший со стороны автоматической двери, склонил голову и вышел из машины.
        - Я заплачу, - сказал он, доставая кошелёк, но Хорита, показав своим видом, чтобы тот даже не думал об этом, покачал головой.
        - Я больше волнуюсь из-за того, что мы едва успеваем.
        Тосия взглянул на часы и удивился, что стрелка стоит на двухчасовой отметке, как было назначено. Они встретились с Хоритой на станции JR «Киото», а на станции «Исияма» сделали пересадку на линию Кэйхан Дэнтэцу. Всё время, вплоть до того как они прибыли на станцию, ближайшую к месту назначения, Тосия постоянно смотрел на часы, дабы убедиться, что они успевают. Садясь в такси, он успокоился, решив, что они приедут за пять минут до назначенного времени, но, погрузившись в размышления, не заметил, что дорога заняла больше времени. Конечно, пять минут - это немного, но поскольку они сами попросили о встрече, опаздывать было неприлично.
        - Раз уж вы настаиваете, спасибо.
        Хорита нажал на кнопку домофона, и тут же резкий женский голос ответил:
        - Да.
        - Мы договаривались сегодня о встрече. Это Хорита и Сонэ.
        - А, да. Подождите немного, пожалуйста.
        Вокруг стояло много новых домов, но дом Осима выделялся на их фоне. Черепица на низком заборе, едва доходящем до уровня груди, местами отвалилась, краска на грубо сделанных воротах тоже облупилась. Белые стены потеряли яркость, ставни на втором этаже покрылись ржавчиной. Крошечный садик зарос сорняками, листва на неподстриженных низких деревьях пожухла. Вся территория участка составляла около 20 цубо.
        Облезлая деревянная дверь открылась, и выглянула несчастная с виду женщина в накинутом на плечи бледно-голубом кардигане. Не улыбнувшись на приветствие, она слабым голосом произнесла:
        - Пожалуйста, входите.
        - Извините.
        Хорита отпер замок на воротах и прошёл на территорию, последовавший за ним Тосия опустил замок. В прихожей слегка пахло рыбой, свет не горел, поэтому там, где они снимали обувь, было темновато. Впереди находилась крутая лестница, рядом виднелась дверь с матовым стеклом.
        - Извините, что здесь так тесно… Подождите, пожалуйста, вон в той комнате. Темно, да?
        Волосы с проседью у женщины были собраны на затылке. Она нажала на выключатель в прихожей, и её тускло осветили маленькие оранжевые лампочки. Хозяйка ещё раз произнесла:
        - В той комнате, - и указала в направлении фусума слева.
        Хорита открыл фусума, и, как они и представляли, перед ними предстала старая комната с татами в японском стиле. В центре стоял пустой стол, рядом - два кресла без ножек. Справа вплотную к потолку располагался шкаф для одежды, рядом - значительно более низкая стеклянная этажерка и трельяж с круглым стулом. Эта комната начинала давить на человека ещё до того, как тот входил в неё. Уже с улицы в доме чувствовалась некая безжизненность, а когда Тосия увидел комнату, у него возникло ощущение, словно она сама устала от долгой жизни.
        Они вошли и сели в кресла. Красные дзабутоны с изображением хризантем потеряли упругость и были холодными.
        - Извините за столь ужасную обстановку. Мы живём вдвоём с матерью, молодёжи нет…
        Женщина, держа в руках поднос, вошла в комнату и устроилась напротив. Положила перед гостями матерчатые подложки, сверху поставила стаканы с чаем.
        - Где ваша мать?
        - В гостиной. В силу возраста она плохо слышит, поэтому просит извинить, что не может поприветствовать вас.
        После этого хозяйка предложила гостям устроиться поудобнее, скрестив ноги; сама же села на красный дзабутон в сэйдза.[107 - Сэйдза (букв. «правильное сидение») - японский термин для обозначения одного из традиционных способов сидения на полу. «Сидение на согнутых ногах».]
        - Примите, пожалуйста, этот скромный подарок. - Тосия вручил ей бумажный пакет с лежащими в нём европейскими сладостями. Принимая его, женщина рассыпалась в благодарностях.
        - Спасибо, что согласились уделить нам время. Мы пришли по рекомендации Ёсино-сан. Мы - Хорита и Сонэ.
        Приняв визитки от гостей, женщина положила их на стол и, представившись: «Осима Мицуко», склонила голову. Хорита говорил, что она работает учительницей в средней школе, но, похоже, хозяйка и не собиралась вручать свою визитку. А может быть, их у неё и нет. Как бы то ни было, Тосия, почувствовав дистанцию между собой и хозяйкой, выпрямился.
        - Хорита-сан, вы хорошо знаете Ёсино-сан?
        - Нет, я лично не знаком с ней…
        Тосия тоже не слышал обстоятельств того, как они попали в этот дом. Но сейчас Хорита несколько раз употребил слово «знакомые», и Тосия понял, что тот постарался связать самые тонкие ниточки.
        Он был глубоко благодарен Хорите, который, несмотря на занятость на работе, изо всех сил старался помочь ему. Однако внутри Тосии до сих пор колебались две чаши весов: на одной было написано «движение вперёд», на другой - «отступление». С каждым днём он всё больше боялся откровенно рассказывать чужим людям о своей семье.
        - От Ёсино-сан я слышала, что вы пришли узнать про Икусиму-сан…
        - Да. Я слышал, что вы, Осима-сэнсэй,[108 - Сэнсэй - учитель; суффикс, используемый при обращении к преподавателям и учителям, а также к врачам, учёным, писателям, политикам и другим общественно известным и уважаемым людям.] были классным руководителем Икусимы Нодзоми, а я в детстве с её отцом Хидэки ходил в одну секцию дзюдо.
        Осима Мицуко настороженно кивала. Похоже, пока не услышит об истинной цели визита, она будет держаться напряжённо.
        - Мы сейчас занимаемся поисками человека по имени Сонэ Тацуо, который приходится дядей сидящему рядом со мной Сонэ Тосии. Тацуо-сан тоже раньше ходил в ту же секцию дзюдо, что и я, и Хидэки очень любил его. По рассказам знакомых, которых я упоминал ранее, удивительно, но оба этих человека в пятьдесят девятом году Сёва, то есть в тысяча девятьсот восемьдесят четвёртом году, исчезли, и местонахождение их неизвестно.
        Поддакивавшая Мицуко замерла и, посмотрев в сторону Тосии, отвела взгляд.
        - Более того, что касается Хидэки-сана, то я слышал, что одновременно пропал не только он сам, но и его семья. В общем, загадочная история… Поэтому я подумал обратиться к вам - ведь вы в то время общались с семьёй Икусимы.
        Опустив голову, Мицуко некоторое время молчала, потом взглянула на Тосию.
        - Сонэ-сан, а чем занимался ваш дядя?
        - По правде говоря, до недавнего времени я тоже ничего не знал про него, но слышал, что он был кем-то вроде политического активиста.
        - Политического активиста?
        Тосия кратко рассказал всё, начиная с трагического происшествия с дедом Сэйтаро, а также о том, что Тацуо был активистом в группировке «новых левых» и в возрасте около 30 лет переехал в Англию.
        - Последним, кто видел дядю, был его одноклассник, учившийся с ним начиная со средней школы и до университета. Было это в феврале восемьдесят четвёртого. Дядя приезжал тогда в Японию.
        - Вот как…
        Мицуко устало посмотрела в сторону энгавы. Через грязную стеклянную дверь были видны буйно растущие сорняки.
        - Я была классным руководителем Нодзоми-тян, когда та училась в третьем классе средней школы, - повернувшись опять к гостям, словно наконец-то решившись, заговорила она; правда, голос её был так слаб, что не верилось, что она преподаёт. - Нодзоми-тян была тихой ученицей, но в ней был внутренний стержень, и она любила все школьные предметы без исключения, что встречается редко. Ей нравилось учиться, и особенно выдающиеся результаты она демонстрировала по английскому языку. В будущем мечтала стать переводчицей субтитров фильмов, часто просила меня рассказать о западном кино…
        Запнувшись, Мицуко носовым платком, который, как оказалось, она сжимала в руке, вытерла уголки глаз.
        - Простите. Она действительно была привязана ко мне. В то время мне было лет двадцать пять, поэтому нам было приятно болтать. К тому же я очень беспокоилась за неё.
        - Почему? - немедленно спросил Хорита.
        Женщина, будто подбирая слова, некоторое время молчала. Наконец произнесла:
        - Когда она была в первом классе средней школы, её отец… Вам известно, что он работал в полиции префектуры Сига?
        - Да, известно. И причину, по которой он ушёл со службы в восемьдесят втором году, мы тоже знаем.
        - Мне неизвестна точная причина его отставки, но ходили слухи, что он был замешан в каком-то скандале. Обязательно найдутся родители, которые рассказывают детям о таких вещах.
        - Позвольте немного увести вас в сторону… Был ли у Нодзоми-сан брат намного младше её?
        - Да. Его звали Соитиро; по-моему, у них была разница в семь лет.
        - Вам известны имя и возраст мамы?
        - Тиёко-сан. Возраст, простите, сразу не могу вспомнить, но на втором этаже есть бумаги, поэтому могу уточнить.
        - Большое спасибо. Не знаю, какая именно информация нам поможет, поэтому, хотя нам очень неудобно просить вас об этом, хотелось бы увидеть их…
        Из того, что женщина помнит даже состав семьи и имена, Тосия предположил, что исчезновение семьи Икусима, по всей видимости, произвело на неё довольно сильное впечатление.
        - Вообще о её отце ходили некрасивые слухи, но, как говорится, слухи долго не живут, и через какое-то время об этом совершенно перестали говорить. Когда я взяла Нодзоми, это уже был третий класс средней школы; у неё и друзья были, и она с удовольствием ходила на учёбу.
        - Перед тем как семья Икусимы исчезла, вы не замечали что-либо странное в поведении Нодзоми?
        Тосия доверил Хорите право задавать вопросы, а сам, стараясь не создавать шума, достал из сумки тетрадь и ручку.
        Пытаясь вспомнить, Мицуко наморщила лоб, взглянула на ручку Тосии, и вдруг лицо её озарилось.
        - Меня также волновало финансовое положение семьи Нодзоми после отставки её отца. Тиёко была домохозяйкой, поэтому я беспокоилась о том, как же они живут, лишившись дохода.
        - Вы имеете в виду задержку оплаты расходов на учёбу и на школьные завтраки?
        - Нет, такого ни разу не было. Наоборот, спустя некоторое время после начала учебного года Нодзоми принесла фирменный механический карандаш. По-моему, фирмы «Ив Сен-Лоран». Я удивилась и спросила: «Откуда у тебя это?», на что она ответила: «Папа купил».
        - Хидэки-сан работал охранником, не так ли?
        - Да. Также где-то в конце первого семестра после занятий Нодзоми подошла ко мне и сказала: «В старшей школе я, возможно, смогу поехать на стажировку».
        - Это ведь довольно большие расходы для семьи, да?
        - Конечно, но этого я не могла сказать. Спросила: «В какую страну ты хочешь поехать»? Она ответила: «Наверное, всё-таки в Америку». У неё так блестели глаза… Я, конечно, не могла в такой момент окатить девочку ушатом холодной воды. Я порадовалась за неё, но с другой стороны, у меня появилось неприятное предчувствие…
        Предчувствие Мицуко сбылось осенью. У Тосии, который продолжал записывать, стало тяжело на душе.
        - Перед их исчезновением вы ничего не заметили странного?
        - Нет, абсолютно. Напротив, она была в прекрасном настроении.
        В голове Тосии, постоянно прокручивавшего все события, имеющие хоть какое-то отношение к отцу и дяде, и старавшегося не упустить ни одной зацепки, в целом уже сложилась хронология этого запутанного происшествия.
        Поскольку речь шла о конце первого семестра, значит, была примерно третья декада июля. Период, когда начался временный спад активности в деле «Гин-Ман», между атакой на «Матаити» и следующей - на «Мандо». В то время семья ещё собиралась отправить дочь учиться за границу. Но примерно через три месяца ситуация резко изменилась…
        - В таком случае, вы, наверное, сильно удивились, когда Нодзоми не пришла в школу?
        - Да, я подумала, что случилось нечто непоправимое. В моём классе Нодзоми-тян была обладательницей грамоты за учёбу без пропусков, поэтому невозможно было представить, чтобы она не пришла в школу без предупреждения. Я несколько раз звонила им, думала, может, несчастный случай произошёл… Но никто не отвечал.
        - А домой к ним ходили?
        - Разумеется. В тот же день и ходила, но дверь была закрыта на замок, и никто не отозвался. В тот момент я вспомнила о своём недобром предчувствии и решила, что случилось что-то очень плохое.
        С тех пор прошло более четверти века, но даже сейчас, когда Мицуко рассказывала об этом, она побледнела. Несомненно, произошедшее было большим шоком для неё. Хотя Тосия и не знал, как выглядел дом семьи Икусимы, но он ясно представлял себе Мицуко, беспокойно бродящую вокруг и пытающуюся выяснить, что произошло.
        - Когда это было?
        - Я этого не забуду. Четырнадцатого ноября восемьдесят четвёртого года.
        - Четырнадцатого ноября?.. - эхом откликнулся Тосия. В этот день, во время атаки на пищевую компанию «Хоуп», была совершена попытка похищения наличных денег. А местом преступления, которое выбрали «Курама Тэнгу», была Сига. И как раз в этот день внезапно исчезла семья Икусимы…
        Мицуко недоумённо посмотрела на погрузившихся в молчание мужчин.
        - Что-то случилось?
        - Вы сообщили в полицию? - спросил Хорита, словно решив одним махом разобраться со всеми вопросами.
        - Как вам сказать… По словам директора школы, который обратился в местное отделение полиции, сколько бы он ни настаивал на странности исчезновения этой семьи, полицейские, заявив: «Наверное, просто сбежали ночью, чтобы не платить за жильё», не обратили на это никакого внимания. Директор решил, что причина такой реакции полиции в прошлом отца Нодзоми-тян.
        После заключения информационного соглашения 10 декабря стало ясно, что полиции не удалось задержать преступников. Прошёл месяц, поэтому, вероятно, нашлись люди, связавшие действия преступников и исчезновение семьи Икусимы.
        - Простите, а вы помните дело «Гин-Ман»? - решил продолжить опрос Тосия.
        Мицуко кивнула.
        - В тот день четырнадцатого ноября во время инцидента с пищевой компанией «Хоуп», в адрес которой поступили угрозы, один из преступников появился в Сиге. У меня есть подозрения, что Икусима-сан имеет отношение к делу «Гин-Ман».
        Хозяйка, словно ожидая следующей фразы гостя, опустила голову.
        Тосия сомневался, стоит ли ему рассказывать про кассету и чёрную кожаную тетрадь. Даже не открывшись полностью, можно продолжать задавать вопросы. Однако, когда он думал о том, что пропали дети, чувство страха постепенно превращалось в чувство вины. Уйти, ничего не рассказав, будет малодушием с его стороны - всё равно что оставить этих детей на произвол судьбы…
        - Мой дядя мог быть замешан в этом деле.
        Подавив страх, Тосия рассказал обо всём, что знал.
        Упомянул также, что не исключена вероятность того, что похожий на Икусиму мужчина выпивал с членами преступной группы в кафе в Осаке.
        - В таком случае Икусима-сан причастен к преступлениям дела «Гин-Ман»?
        - Пока не знаю. Но не вызывает сомнения то, что он - такая же тёмная лошадка, как и мой дядя. Скажите, не было ли в то время слухов, имеющих отношение к этому делу?
        Тосия чувствовал, что стал слишком быстро говорить, но он не мог держать под контролем переполнявшие его эмоции. Сидящая перед ним Мицуко поджала бледные губы и, словно роясь в памяти, закрыла глаза.
        - Да, об этом говорили. Да… ученики шептались между собой, что «ночной побег» Икусимы-сана подозрителен, и мне приходилось делать им замечания.
        - Вам, как учительнице, это, наверное, тоже казалось нелепым?
        Не ответив на вопрос Тосии, Мицуко опять перевела взгляд в сторону энгавы. Раз ей было тогда около 25 лет, значит, не так уж много осталось до шестидесятилетия. Хозяйка дома выглядела совершенно вымотанной. Казалось, что она поставила молодость, которую сначала расходовала понемногу, на ускоренную перемотку - и та быстро закончилась.
        Тосия, ещё раз обведя взглядом комнату, представил, как бы ему жилось вдвоём с матерью; и хотя особо ничего ему не представилось, он ощутил уныние. Это никак не связано с отношением к родителям; вопрос лишь в том, есть свет внутри семьи или нет. Все взрослые члены дома Сонэ, мечтающие о счастье Сиори, сполна вкладываются в будущую семью. Путь, который придётся пройти методом проб и ошибок, чтобы привлечь как можно больше клиентов; усилия, которые нужно затратить, чтобы поста вить на стол как можно больше блюд… Именно наличие наследников держит в тонусе взрослых людей.
        В принципе Мицуко принадлежит к тому же поколению, что и мама Тосии Маюми. Её семья, то есть предыдущее поколение, махнув на всё рукой и живя по инерции, просто наблюдает за тем, как огонёк потихоньку угасает.
        - По правде говоря, мне нельзя этого говорить…
        Вернувшийся к действительности Тосия посмотрел туда, откуда раздался мрачный голос.
        - Отец Нодзоми-тян был особенным человеком, поэтому, конечно, мне приходилось так думать.
        Произнеся эти слова, Мицуко опять замолчала. Тосии показалось, что этой фразой она выказала свой гнев по отношению к Икусиме Хидэки, который сделал несчастной её любимую ученицу.
        - С тех пор вы ничего не слышали от Нодзоми?
        - Нет. Ни разу. Даже сейчас я не могу поверить, что она вдруг исчезла. Я частенько вижу её во сне, как мы разговариваем в кафетерии школы о западном кино, и я думаю: «Слава богу, с тобой всё в порядке». Но потом, когда просыпаюсь и возвращаюсь к реальности, у меня начинает болеть душа.
        Мицуко опять приложила носовой платок к уголкам глаз.
        - Если в семье происходит несчастье, ребёнок перед ним беспомощен. Очень жаль её… Тем более если она была втянута в такое дело. Бедная девочка… Не страшно, если мы так и не сможем встретиться, но хотя бы весточку от неё получить, что она жива и счастлива…
        Мицуко, уже не в силах сдержать слёзы, приложила платок к глазам и замерла. Тосия не мог найти подходящих слов для женщины, которая открыто выказала свои чувства, и ему ничего не оставалось, как молча смотреть на неё. Только в этот момент он вдруг заметил, что так и не притронулся к чаю.
        Глава 4
        1
        Акуцу вышел из поезда на ближайшей станции линии Нанкай Дэнтэцу.
        Хотя он жил в Осаке, ему редко приходилось бывать в Сакаи. Но через десять минут, со смартфоном в руке, ни разу не сбившись с пути, он прибыл к месту назначения. Мелкий дождь, моросящий с утра, вымочил не только обувь, но даже низ брюк. Сколько бы лет он ни работал журналистом, выезд в дождливый день всегда вызывал в нём уныние.
        Держа раскрытый зонт, Акуцу посмотрел на кафе «Сино». Две трещины, образовавшиеся на штукатурке навеса на первом этаже, соприкасаясь, образовывали нечто похожее на изображение молнии в комиксах манга. Деревянная раздвижная дверь со вставленным в неё стеклом была настолько ветхой, что возникали сомнения, имеется ли вообще у хозяев кафе желание привлекать клиентов.
        Вчера, после прослушивания в отделе городских новостей записей радиосвязи, Акуцу и ещё несколько человек перерыли в хранилище, которое они называли складом, коробки, имеющие отношение к делу «Гин-Ман», и проверили все до одного файлы с книжных полок. Осталась лишь информация, которая, как в итоге решили, не понадобится для проекта, а также записи о фирмах, имеющих отношение к пострадавшим компаниям, и криминальные профили предполагаемых преступников, вероятность участия в деле которых была крайне мала.
        Один из группы обнаружил конверт формата А4, подписанный «Ким Гуан Чёр»; внутри находился лист с записями, касающимися Канэды Тэцудзи.
        Адрес: Префектура Хёго, город Каваниси. Род занятий: водитель грузовика. Место работы: неизвестно. Дата рождения: 9 июня 1940 года. Семейное положение: есть жена, дети. Примечание: имеет знания в области радио; три судимости за кражи (вступительное слово, жалоба и текст приговора ещё не получены); профессиональный автомобильный вор; хорошо знает районы Хокусэцу[109 - Хокусэцу - регион, который находится в северной части префектуры Осака.] в Осака, южную часть Киото…
        Всего лишь краткая сводка, разбитая на пункты, из которых к «Гин-Ман» имеют отношение только пункты про радио и хорошее знание районов. Упоминания о «Сино» не было. Даже специальный конверт приготовили, а данных собрали мало… Как ни странно, раньше в редакциях газет информация о громких делах не была систематизирована. Не исключено, что и данные о Канаде тоже раздроблены. Акуцу добавил к этой найденной информации одну фразу из письма Яманэ: «Маленького роста, сутулый, волосы тонкие», и постарался запомнить это.
        Но как сейчас выстраивать разговор? Типа, внезапно приходит журналист из газеты и начинает расспрашивать про какого-то там типа и про то, что было с ним больше тридцати лет назад… Более того, осведомлённость хозяев кафе о том, что существует связь между Канэдой и делом «Гин-Ман», вызывает большие вопросы. Если вдруг они не в курсе, то их прошлое будет запятнано. И тем не менее, на руках у него всего один козырь, а других вариантов нет…
        Акуцу выдохнул, сделал шаг вперёд и взялся за ручку раздвижной двери, на которой ещё не был вывешен норэн.
        Дверь легко заскользила. Кафе ещё не открылось, поэтому внутри было темновато. Один стол и длинная стойка. Совсем не просторно, но и не тесно.
        - Прошу прощения… - крикнул Акуцу.
        Спустя некоторое время ему ответил мужской голос. Послышался приближающийся звук гэта, стучавших по твёрдому полу, и из-за стойки появился крупный мужчина. Сочетание поварской униформы и банданы было странным, зато бандана прекрасно гармонировала с круглым, давно не бритым лицом.
        - Чем могу помочь?
        - Вы повар?
        - Да. Вы по поводу бронирования банкета?
        - Нет. Я журналист из газеты «Дайнити».
        Акуцу протянул визитку, а повар с радостью в голосе спросил: «О, интервью?» Похоже, хороший человек, и характер такой, что сразу выплёскивает чувства в словах.
        - Я хотел бы поговорить с хозяйкой. Она сейчас здесь?
        - Нет, в это время она в офисе.
        - В офисе?
        - Да. Здесь рядом. Видите парковку? Повернёте за клинику иглоукалывания и сразу увидите здание, где на первом этаже ресторан тэппаньяки. Офис на втором этаже.
        - Большое спасибо. Сразу же пойду.
        - Спасибо. Вы уж хорошо напишите, пожалуйста…
        Акуцу вышел из кафе и пошёл так, как рассказал повар.
        Менее чем через две минуты он увидел здание с разными заведениями в нём и поднялся по лестнице, расположенной с правой стороны. Друг напротив друга располагались две двери. На западной стене Акуцу обнаружил табличку с надписью «Сино». Осторожно постучав, он стал ждать ответа.
        - Пожалуйста, - раздался спокойный женский голос, и журналист тихо открыл дверь.
        Когда женщина, сидевшая за рабочим столом, находившимся за стойкой, увидела Акуцу, на её лице отразилось недоумение. Чёрная блузка и серый пиджак, длинные волосы собраны сзади, невозмутимый вид.
        - Прошу прощения, я журналист из газеты «Дайнити». Вы хозяйка?
        - Да…
        Женщина подошла к стойке, и Акуцу, протянув визитку, извинился за свой визит посреди рабочего дня.
        - Вы из отдела культуры, не так ли?
        - Да. Вообще сейчас я ищу одного человека и подумал, что, возможно, у вас может быть какая-то информация о том, как его найти…
        - А…
        - Этот человек - Канэда Тэцудзи.
        В одно мгновение выражение лица хозяйки стало жёстким. Значит, есть попадание. Держа визитку, она молчала, поэтому Акуцу продолжил:
        - Я слышал, что Канэда-сан был постоянным посетителем вашего кафе.
        - От кого слышали?
        - От другого журналиста, - небрежно произнёс Акуцу.
        Лицо хозяйки приняло безразличный вид.
        - Да, действительно, одно время Канэда-сан приходил к нам, но это было очень давно.
        - Когда примерно?
        - Я уже не помню.
        - Мне также говорили, что вы с Канэдой были особенно близки.
        - Кто сказал такой вздор?
        Раз она притворяется, что ничего не знает, решил Акуцу, можно рискнуть. Если она действительно не имеет к этому отношения, то нет необходимости стесняться.
        - Скажите, вы помните дело «Гин-Ман»?
        - Конечно помню. А что, выяснилось, кто преступник?
        - Нет, просто в нашей редакции мы делаем специальный проект о нераскрытых делах. И это дело - одно из них.
        - В таком случае, вы хотите сказать, что это Канэда-сан - преступник?
        - Нет-нет, мы находимся пока лишь на стадии восстановления событий…
        - Так или иначе, я ничем не могу помочь.
        Хозяйка смотрела на Акуцу так, словно хотела сказать:
        «Ещё что-нибудь?». Он не знал, как вести себя в подобной ситуации, но не мог уйти с пустыми руками.
        - Не могли бы вы рассказать мне про Канэду-сана, безотносительно этого дела? Например, чем он занимался, семейное положение…
        - Я совсем не помню этого.
        - Когда он приходил в кафе в последний раз?
        - Я же говорю, что не помню. Он же не один к нам ходил… До открытия кафе есть ещё работа, которую мне необходимо доделать. У вас всё?
        Акуцу ошибся в порядке вопросов. Нужно было спрашивать про Канэду раньше, чем про дело. Не дождавшись ответа, нахмурившаяся хозяйка вернулась за стол и, глянув на не желающего сдаваться Акуцу, отрезала:
        - Мне действительно нечего сказать.
        Больше она даже не взглянула на него, и Акуцу ничего не оставалось, как развернуться и уйти.

* * *
        По соседству с многоквартирными домами тянулись одноэтажные кафе и рестораны, затем опять появились высокие офисные здания.
        Прошло шесть дней с того дня, как ему показали на дверь. Акуцу ехал по городу Каваниси префектуры Хёго, расположенному в 35 километрах от «Сино». Он думал, что здесь много зелени, но всё, что было видно из машины, это прозаический голый пейзаж с безвкусными домами. Убедившись, что дорога свободна, Акуцу повернул налево. Как только он съехал с главной магистрали, дорога стала уже.
        Как показывал навигатор служебной «Хонды Фит», до места назначения оставалось 200 метров. Хотя движение не было односторонним, ширина дороги оказалась такой, что было непонятно, получится ли разъехаться со встречным автомобилем. Акуцу проехал стоматологическую клинику. До места оставалось ещё 50 метров. Впереди появилась жёлтая вывеска «Дрим авто»; на ветру развевались четыре флага такого же цвета. Рядом стояли около десяти малолитражных автомобилей, на переднем стекле у каждой была указана цена. Перед сборными зданиями, располагавшимися в глубине, красовалась стоячая вывеска «Дрим - автомобили напрокат». Навигатор сообщил, что Акуцу наконец-то приехал.
        Хотя на территории были места, он не понял, предназначались они для клиентов или нет, поэтому на малой скорости проехал мимо салона подержанных автомобилей. После светофора, к счастью, заметил платную парковку и, остановив машину, пошёл назад. По календарю уже окончательно наступила осень, но солнечные лучи ещё грели так, что Акуцу не стал накидывать пиджак.
        По дороге он думал о том же, что и шесть дней назад, когда шёл по улицам Сакаи. Как следует построить разговор, чтобы не повторилась неудача с «Сино»? Акуцу решил, что о деле скажет только в самом конце. Но он никак не мог найти причину, по которой редакция газеты занималась бы поисками Канэды. Три судимости за кражи автомобилей… Сразу понятно, что расспросы связаны с его причастностью к преступной деятельности. Боязнь совершить ошибку вызывает дрожь в ногах репортёра, неуверенно чувствующего себя на выезде.
        Тории позвонил ему вчера в полдвенадцатого вечера. Акуцу уже крепко спал в своей кровати, когда зазвонил мобильный. Не обращая внимания на неприлично позднее время, Тории сообщил: «Нашёлся одноклассник Канады», - и зачитал данные.
        Акияма Хиромаса. Так же, как и Канада, этнический кореец во втором поколении,[110 - Этнические корейцы, имеющие статус граждан Японии, либо иммигрировали в страну до 1945 г., либо являются потомками этих иммигрантов.] на данный момент 75 лет. Был управляющим компанией по торговле подержанными автомобилями в городе Каваниси, но около пятнадцати лет назад передал семейный бизнес старшему сыну. Сейчас в том же месте помогает вести бизнес проката автомобилей. С Канадой учился в младшей и средней школе. Судимостей не имеет.
        Подойдя к сборному зданию, примеченному из окна машины, Акуцу вытащил визитницу и, войдя внутрь, подал голос.
        - Иду, иду, - обыденно отозвался появившийся у входа немного полноватый мужчина. На вид лет пятьдесят, глаза с двойными веками большие и привлекательные.
        - Вы хотели бы арендовать машину?
        - Нет. Я журналист из газеты «Дайнити». Могу я увидеть Акияму Хиромасу?
        Мужчина, приняв визитку, ещё больше расширил глаза.
        - Отец что-то натворил? - По всей видимости, это и есть старший сын, унаследовавший семейный бизнес.
        - Я ищу одного человека и слышал, что тот был одноклассником Хиромасы-сана.
        - Проще умереть, чем найти одноклассников отца…
        В ответ на шутку Акуцу притворно рассмеялся. На последовавший вопрос: «А кого ищете?» - он не знал, что ответить. Если назовёт имя Канэды, есть вероятность, что его выгонят ещё до того, как он встретится с одноклассником. Но ответить: «Я скажу это ему самому» - прозвучит слишком резко. Чтобы потянуть время, Акуцу сделал вид, что ищет в тетради, но в конце концов ему ничего не оставалось, как ответить: «Канэду Тэцудзи».
        - Дядя Канэда? Я соскучился по нему… Что он сейчас делает? Ой, так вы ищете его?
        Малость замедленная реакция старшего сына успокоила Акуцу.
        - Подождите. Отец сейчас дома. Пойду позову его.
        - Нет, не стоит. Я сам пойду.
        - Да нет, что вы. Тут идти ровно восемнадцать секунд.
        Ещё раз пошутив, мужчина протянул руку к телефону, стоящему на столе. Офис был размером примерно в шесть татами, на полу лежал ковёр кремового цвета, позади стола стоял книжный шкаф, рядом с распахнутой настежь дверью располагались стол и диван для посетителей.
        - Папа, это я. Спал, что ли?.. Тут журналист из «Дайнити» пришёл. Да журналист… ага, из газеты… Говорит, что разыскивает дядю Канэду. Можешь подойти сюда? Да, жду.
        Мужчина, вопреки ожиданиям, учтиво разговаривал, говорил «папа», а не «отец», и это тоже производило хорошее впечатление.
        - Сказал, что сейчас придёт. Проходите и подождите Мне нужно машины мыть.
        Акуцу, сняв обувь, вошёл в дом, а старший сын, наоборот, вышел на улицу. Ковёр оказался мягче, чем он думал, и кожаный диван тоже был очень удобным. Акуцу вытащил из сумки тетрадь и вместе с любимой ручкой положил на стол, подумав: «Не буду упоминать дело; но даже если придётся проявить настойчивость, постараюсь всё разузнать о Канэде». В памяти возникло лицо нахмурившейся хозяйки кафе. За пять лет в журналистике Акуцу ни разу не приходилось сталкиваться с таким настойчивым отказом. Он остро ощутил, что привык к заранее подготовленным интервью. В этот раз ему непременно нужно предоставить результат…
        - Здравствуйте. Я Акияма.
        Неожиданно появившийся пожилой мужчина - обладатель роскошных седых волос и контрастирующей с ними смуглой кожи - неторопливо снимал сандалии. Положив рядом покрытый виниловой плёнкой бумажный пакет, он уселся напротив, скрестив ноги. Глядя на старческие пигментные пятна и набухшие на шее и руках вены, Акуцу подумал, что если Канэда жив, то, скорее всего, примерно того же возраста, - и опять ощутил неумолимость времени.
        - Хотите сесть на диван?
        - Нет, не беспокойтесь. Мне так удобнее. - Чувствуя некоторое неудобство из-за того, что придётся смотреть сверху, Акуцу протянул визитку.
        - Ищете Канэду?
        - Да. Я слышал, что вы были его одноклассником в младшей и средней школе.
        - Сразу после войны. Очень бедно жили тогда… Также доводилось вместе работать, обрабатывали листовой металл… Но уже несколько десятков лет не общались.
        - Когда примерно вы виделись последний раз?
        - Не помню. Когда же?.. Мой старший сын уже, по-моему, работал. В конце Сёва, вроде.
        - В шестидесятые годы Сёва[111 - 60-е годы Сёва - 1980-е гг.] виделись?
        - Не знаю…
        - Кто тогда был премьер-министром?.. А когда «Хансин» победил, праздновали вместе?
        - Я болел за «Нанкай».[112 - «Нанкай» - бейсбольный клуб.]
        - Вот как… А когда «Нанкай» стал «Дайэй»?
        - Его продали «Дайэй» в шестьдесят третьем году Сёва.[113 - 63 год Сёва - 1988 г.] «Нанкая» после Сёва уже не было. В то время Канэда вроде сбежал уже.
        - Сбежал? Что вы имеете в виду? - полуудивленно-полурастерянно спросил Акуцу. Похоже, рыбка сама вильнула в сеть, и трудиться не пришлось.
        - Канэду ищете сейчас, потому что в преступлениях замешан?
        Неожиданная фраза застигла Акуцу врасплох. Думать времени не было, поэтому он утвердительно кивнул.
        - Хорошо у него получалось машины угонять… Я лично ничего плохого не делал. Но смотрел и притворялся, что не вижу.
        - Я буду с вами честен, Акияма-сан. Как вы и говорите, есть вероятность, что Канэда-сан знает кое-что об обстоятельствах одного дела.
        - Не надо ходить вокруг да около. Канэда - нехороший человек. Что за дело, о котором вы говорите?
        Акуцу отдавал себе отчёт, что ход беседы диктует его собеседник но его это вполне устраивало. И он решил плыть по течению.
        - Дело «Гин-Ман».
        - А, да, да…
        - Вам что-нибудь известно?
        - Давно это было, но однажды приходил следователь.
        - В связи с «Гин-Ман»?
        - Да. Забыл я уже подробности, но спрашивал про машину.
        Поскольку даже в редакции газеты имеются материалы об этом, то неудивительно, что приходил следователь. Канэда действительно важная фигура.
        - Вам Канэда-сан что-нибудь рассказывал об этом деле?
        - Глава «Гинга» ведь сбежал со склада, так? Когда я в то время смотрел новости по телевизору, то сказал: «Подозрительно это. Почему на складе не было охраны? Потому что вели закулисные переговоры». А Канэда ответил: «Вряд ли они этим занимались».
        Акуцу, делавший записи, замер. На самом деле потом последовали поджоги и письма с угрозами в адрес «Гинга» со стороны преступной группы. Если же состоялась тайная сделка, то как тогда объяснить эти события?
        - А ещё что-то слышали?
        - Нет, не помню.
        - Давайте вернёмся к предыдущему вопросу: последний раз вы виделись с Канэдой в разгар дела «Гин-Ман»?
        - Даже не знаю…
        - Помните катастрофу японского «Боинга»?[114 - Катастрофа «Боинг-747» под Токио - крупная авиационная катастрофа, произошедшая 12 августа 1985 г. Авиалайнер, совершавший внутренний рейс по маршруту Токио-Осака, потеряв управление, врезался в гору. Из находившихся на его борту 524 человек выжили 4.] Обсуждали её с Канэдой?
        - Нет… Не осталось в памяти. Но, может, и обсуждали, забыл просто.
        Акуцу почувствовал нетерпение из-за того, что никак не мог довести дело до конца. Было ощущение, что вот ещё немного, и он сможет добыть информацию, которая станет ключом к чему-то более серьёзному.
        - Акияма-сан, как вы думаете, Канэда причастен к тому делу?
        - Девять из десяти, что причастен.
        Уверенность, с которой это было произнесено, бросила Акуцу в жар. Нет сомнений в том, что Акияма знает что-то ещё.
        - Почему вы так считаете?
        Взглянув на подавшегося чуть вперёд Акуцу, Акияма перевёл взгляд на улицу. Спустя всего несколько секунд опять посмотрел на него.
        - Господин журналист, если Канэда найдётся, сообщите мне, пожалуйста.
        - Конечно сообщу.
        Это был условный рефлекс, сработавший прежде, чем Акуцу успел подумать. Акияма достал из бумажного пакета альбом. Обложка была сделана из голубой ткани; хоть и повидавшая виды, это была превосходная вещь.
        - Канэда хоть и был нехорошим человеком, но людей не убивал. Никогда не переступал черту.
        Кивая, Акуцу подумал, что ещё немного, и отравленные синильной кислотой сладости могли бы привести к гибели людей.
        - Уже и времени много прошло… в общем, до того, как умру, хочу разок увидеть его.
        Всё это время Акияма говорил не сбиваясь, и с памятью у него, похоже, было всё нормально. Но когда старик стал показывать альбом, стало казаться, что он устал. На странице, которую он открыл, было восемь фотографий. Мужчины; по всей видимости, приятели-рыбаки. Хотя дат обозначено не было, судя но выцветшему виду снимков, понятно, что сделаны они очень давно.
        Одна из фотографий - общий снимок; на нём улыбаются мужчины, одетые в ветронепроницаемые куртки и жилеты с большим количеством карманов. Четверо в первом ряду присели на корточки, четверо во втором ряду стоят. Внимание Акуцу сразу привлёк человек в центре первого ряда, держащий большого морского леща. Тонкие волосы, небольшого роста, загорелый.
        - С лещом в руках - Канэда. Рядом - я.
        Действительно, Акияму можно было узнать. Правда, волосы чёрные, не больше 40 - 45 лет…
        - Ничего не замечаете?
        - Что?
        - Посмотрите на крайнего справа мужчину в заднем ряду.
        До этого Акуцу рассматривал только передний ряд, теперь же перевёл взгляд на задний ряд вправо, как сказал Акияма. Как только он увидел лицо высокого мужчины, у него перехватило дыхание.
        «Лисоглазый»…
        У Акуцу было такое чувство, что перед его глазами возникло какое-то фантастическое существо. Несмотря на то что одежда была другая, всё остальное - и тонкие губы, и немного округлые черты лица, и волосы, и размер очков - всё абсолютно совпадало с портретом. Ну и, конечно, самое главное - это маленькие, с поднятыми внешними уголками глаза за очками… Не возникало никаких сомнений в том, что это тот самый человек. Сердце Акуцу забилось сильнее, внутри всё похолодело.
        - А полиции вы это…
        - Не показывал. Времени тогда слишком мало прошло. Если б показал, арестовали бы.
        Акуцу, не отрывая взгляда - вернее, он был не в состоянии сделать это, - смотрел на мужчину, который единственный из всей компании не улыбался. Журналисту казалось, что этот человек, занимающий на снимке всего несколько сантиметров, злобно следит за ним, словно змея за лягушкой, и вот-вот проглотит.
        Мужчина с лисьими глазами действительно существовал.
        2
        Акуцу быстро шагал по дороге, по которой он проходил шесть дней назад. Его душу наполняла благодать продлившейся ясной осенней погоды - и отзвук волнения, которое он испытал, добравшись до мужчины с лисьими глазами.
        Вернувшись в отдел городских новостей, Акуцу выложил на стол редактора отдела происшествий ту самую общую фотографию. Даже закалённый в журналистских боях Тории спешно созвал репортёров, находившихся поблизости, чтобы провести экстренное совещание.
        - Я тоже видел мужчину с лисьими глазами, но этот человек не просто похож на него - это он и есть.
        Хотя Тории говорил тихо, его душевный подъём передался всем присутствующим в комнате заседаний. Лисоглазый мужчина - единственный реальный человек в преступной группе. Даже если б удалось лишь установить, жив он или мёртв, это уже стало бы невероятной сенсацией; что уж говорить, если бы получилось найти его живым!
        - Лисоглазого мужчину звали Канэда Такаси, или Ким Ку Исон.
        Когда Акуцу зачитал свои записи, все репортёры зашумели. Впервые этого человека назвали по имени.
        - Однако этой информации нельзя полностью доверять. По словам Акиямы, он - родственник Канэды Тэцудзи, но до того момента тот ни разу не слышал о нём. Тэцудзи тоже не знал подробностей его происхождения.
        На ту рыбалку они ходили приблизительно осенью восемьдесят третьего года. Акияма и Такаси тогда впервые встретились, после этого только раза два-три выпивали. Также Акияма добавил, что Такаси говорил на кансайском диалекте, и телосложение с Тэцудзи у них абсолютно разное.
        - Исходя из этих обстоятельств, высока вероятность, что Канэда Такаси - вымышленное имя. И, похоже, они вместе работали.
        Услышав, что названное имя может быть вымышленным, репортёры пришли в уныние. После этого Акуцу изложил биографию Канэды Тэцудзи, услышанную от Акиямы. Приоритетом журналистского расследования теперь должна была стать задача проследить все передвижения Канэды Тэцудзи, который после окончания средней школы сменил более десяти профессий.
        После окончания совещания Тории попросил Акуцу задержаться. Тот был уверен, что шеф похвалит его, но в результате получил лишь ещё одно предупреждение: «Неподтверждённый материал не может считаться материалом».
        В другое время Акуцу проворчал бы, но сейчас он смотрел только вперёд. Ему удалось заполучить фотографию, которую не видела полиция, и личность одного из преступников, можно сказать, им определена. Если грамотно потянуть за ниточку, то, возможно, получится поймать такую добычу, о которой мечтает любой криминальный репортёр.
        И это сделал заурядный журналист из отдела культуры? Даже просто представлять это было приятно.
        Подойдя к кафе, Акуцу накинул пиджак. Норэн ещё не был вывешен. Время ограниченно: может нагрянуть хозяйка.
        - Прошу прощения…
        Когда Акуцу открыл дверь, повар, стоя за стойкой, расставлял на полке большие тарелки.
        - А, это опять вы, господин журналист!
        - Извините, что снова беспокою вас. Я Акуцу из «Дайнити».
        - Я слышал. Вы расследуете какое-то дело? А я был уверен, что напишете о нашем кафе…
        - Извините, пожалуйста. Сегодня я очень хотел бы поговорить с вами, господин повар.
        - Ни в коем случае, ни в коем случае. Хозяйка строго-настрого меня предупредила, чтобы я про это дело ничего не говорил.
        Акуцу был готов к тому, что придётся схитрить. Сейчас решится исход поединка… Он взглянул на тарелки - и почувствовал, что на сей раз ему удастся выстроить беседу.
        - Это голова морского леща?
        - Настоящий морской лещ. Очень вкусный.
        Акуцу подошёл к стойке и положил фотографию рядом с тарелкой.
        - А как вам этот морской лещ?
        Повар взял фотографию и, видимо, из-за возрастной дальнозоркости, отодвинул руку и стал всматриваться. Вдруг его рот скривился в горькой усмешке.
        - Откуда у вас эта фотография?
        - Чтобы поймать эту рыбу, понадобилось время… Мужчина, в руках которого морской лещ, - Канэда Тэцудзи. Я слышал, что у него с вашей хозяйкой был роман.
        - …Ох. - Повар с растерянным выражением лица потёр бандану.
        - Во втором ряду крайний справа - мужчина с лисьими глазами. Он приходил сюда?
        - …Неужели? - опять взяв в руки фотографию, с выдохом произнёс повар.
        - О нашем разговоре никому не рассказывайте. И, разумеется, в первую очередь хозяйке. Пожалуйста, помогите простому журналисту…
        Акуцу низко склонил голову. Сразу же раздался низкий голос повара.
        - В самом деле, уже ведь тридцать лет прошло… Мне кажется, можно и рассказать…
        Акуцу пристально всматривался в задумчивое лицо мужчины, догадываясь, что причина его нерешительности - скорее всего, хозяйка.
        - Господин повар, в прошлый раз я давал вам свою визитку, и очень хочу, чтобы вы мне доверяли, тем более что железный закон нашей работы - держать в секрете источники информации. Я прекрасно понимаю, что вас сковывает чувство долга перед компанией. Но при этом думаю, что «Гин-Ман» - это такое дело, на которое нельзя просто взять и махнуть рукой, тем более нам, жителям Кансая.
        - Это тяжело…
        Акуцу приблизил лицо к совершенно растерянному повару и произнёс:
        - На самом деле, я обнаружил эту фотографию совсем недавно.
        Тот замахал руками, признавая себя побеждённым.
        - Это в первый и последний раз. Я ведь очень обязан хозяйке…
        - Большое спасибо.
        Положив фотографию на стойку, Акуцу показал на мужчину небольшого роста, крайнего слева в заднем ряду.
        - Не даёт он мне покоя, этот тип слева. Мне кажется, я его тоже видел. - Коротко постриженный, тот действительно выглядел самым молодым. - Он приходил вместе с Канэдой Тэцудзи?
        - Не знаю. Лицо неприметное… да и не хочу болтать, что попало.
        - Нет-нет, всё говорите. Прошу вас.
        Акуцу опять склонил голову, после чего, сопровождаемый вздохом, раздался голос повара.
        - Скажу только один раз, поэтому слушай внимательно… Это было осенью того года, когда разразилось дело «Гин-Ман». Не помню, в каком месяце, но точно не летом и не зимой. Одна группа заказала у нас зал дзасики на втором этаже, и я слышал, о чём они говорили.
        - Слышали?
        - В то время я был ещё мелкой сошкой, поэтому часто бегал на второй этаж принимать заказы. В тот осенний день тоже носил блюда наверх, убирал со стола… Они сильно шумели.
        - Сколько человек там было?
        - Семь.
        - Как вы хорошо запомнили… Среди них были эти двое с фотографии?
        - Были.
        - И лисоглазый тоже? Это правда? - Акуцу склонился над стойкой.
        - Поэтому и говорю, что в первый и последний раз рассказываю. Я ведь видел то, что видеть было нельзя.
        Повар выглядел теперь совершенно по-другому. Он снова потёр голову под банданой. Акуцу интуитивно почувствовал: перед ним человек, который давно желает поведать правду.
        - Мне кажется, этот коротко стриженный мальчишка тоже был там.
        - Тридцать один год назад… Потрясающая у вас память!
        Повар засмеялся, словно ему была приятна похвала Акуцу.
        - У меня всегда была хорошая память на лица. Я хоть постоянно на кухне, но гостей и развлекать приходится, и выходить приветствовать… Ну да ладно, это не важно.
        Показав рукой на второй этаж, повар произнёс: «Помню-помню» и продолжил рассказ.
        - Они постоянно заказывали выпивку, а в мои обязанности также входило в нужный момент относить новую бутылочку саке. Когда я поднимался на второй этаж, через фусума доносилось то ли пение, то ли что-то похожее на сэнрю.[115 - Сэнрю (букв. «речная ива») - жанр японской поэзии, возникший в период Эдо. По форме совпадает с хайку, то есть представляет собой трёхстишие, состоящее из строк длиной в 5, 7 и 5 слогов. Но в отличие от лирического жанра хайку сэнрю - жанр сатирико-юмористический, далёкий от любования красотой природы.]
        - Сэнрю?
        - Да. «Извинение. Поручите. Начальнику первого отдела», «Над вороном тоже. Могут издеваться. Называть дураком» и так далее.
        Услышав эти странные трёхстишия, Акуцу сразу же связал их с «Новогодними полицейскими карута». Излюбленным средством «Курама Тэнгу», чтобы скрыть свои острые клыки, было мастерски подшучивать над полицией в письменных вызовах. Акуцу неоднократно читал тексты, которые отправляли преступники, и сейчас он вспомнил письмо, отправленное в редакцию газеты в январе 1985 года.
        Преступники придумали 15 «полицейских карута», каждая из которых начиналась с букв ряда «А» до ряда «Са»,[116 - Имеется в виду «годзюон» - способ упорядочения знаков каны, японской слоговой азбуки, аналог алфавита.] и записали их в письме, сопроводив словами: «Мы на Новый год в горячем источнике придумали карута». Две из них были как раз: «Извинение поручите начальнику первого отдела» и «Над вороном тоже могут издеваться, называть дураком». В них преступники дразнили начальника первого отдела расследований полиции, который не мог раскрыть дело, и высмеивали его стратегию широкомасштабного сбора сведений, не давшую совершенно никаких результатов. Кроме них, можно вспомнить также: «Визжит в истерике начальник главного отдела», «Любим мы нашу полицию, любим». Но то, что этот юмор, по сути, был дымовой завесой, народ распознал значительно позже.
        - У них действительно было очень оживлённо, поэтому я упустил подходящий момент для того, чтобы войти, и некоторое время просто слушал. Я не понял, что означает «начальник первого отдела»; сначала подумал, что они злословят о своём начальнике…
        - …И поняли, что имелось в виду, после того, как стал известен текст письменных вызовов?
        - Не забывайте, что хозяйка благоволила Канэде-сану… тогда-то я и понял.
        В том, как было произнесено «благоволила», Акуцу почувствовал некоторую двусмысленность, но в большей степени его взволновал тот факт, что «новогодние полицейские карута» были придуманы на втором этаже этого самого кафе.
        Взглянув на узкую лестницу в глубине помещения, Акуцу представил, как те люди поднимались по ней наверх. Он понимал, что это не более чем иллюзия, но, находясь в том самом месте, где всё происходило, ему казалось, что он прямо-таки чувствует дыхание преступников.
        - Потом они говорили о том, как насчёт того, чтобы ударить по рукам.
        - Ударить по рукам?
        - Да. Я не понял, о чём они. Но помню, что слово «ударить по рукам» они использовали будто в шутку.
        - Они ссорились?
        - Возможно. В исторических сериалах часто говорят, например: «Заключим перемирие».
        - Вот оно как…
        - Во всяком случае мне сильно запали в душу эти похожие на сэнрю стихи и лисоглазый мужчина.
        - То есть вы думаете, что хозяйка общалась с подозреваемым по делу «Гин-Ман»?
        - Ну, я не сказал бы определённо. Всё-таки давнее это дело, точно не знаю… После того случая больше его не видел.
        По губам повара пробежала слабая улыбка. Акуцу вспомнил его интонацию, когда некоторое время назад он произнёс «благоволила», и у него появилась догадка, что стоящий перед ним мужчина питает к хозяйке сложные чувства. Возможно, тридцатилетнее молчание было для него проявлением долга, заключавшимся в защите человека, которому он был обязан. Но для Акуцу такой долг не имел ничего общего с совестью. И эта слабая улыбка повара… в этот момент он, возможно, почувствовал облегчение. Дело «Гин-Ман» даже среди всех нераскрытых дел в истории Сёва занимает высшую ступеньку. А если уж повар своими глазами видел преступников, то, видимо, со временем он превратился в нервного парикмахера в сказке «Король с ослиными ушами»,[117 - В этой сказке парикмахеры после стрижки короля умерщвляются, чтобы не выдать тайну о его ослиных ушах. Одного молодого и искусного парикмахера король не убивает. Парикмахер обещает хранить тайну короля, но ему трудно сдержать обещание. Он роет в поле колодец, трижды произносит в него: «У короля ослиные уши» и успокаивается.] и Акуцу, пришедший к нему с вопросами по истечении срока
давности дела, стал тем самым «глубоким колодцем», в который можно было прокричать свои признания.
        - Среди членов той группы вы кого-то ещё знали?
        - Нет, только имя Канэды слышал.
        Акуцу собрался было ещё спросить об особых приметах других участников группы, но в этот момент повар приложил указательный палец к губам.
        - Хозяйка пришла.
        Увидев мгновенно напрягшееся лицо своего собеседника, Акуцу прислушался. Действительно, послышался тихий звук приближающихся шагов. Наклонившись, повар указал на небольшую дверь за стойкой и прошептал:
        - Выходи с чёрного хода. Да, и больше сюда приходить нельзя. Хозяйка страсть как догадлива.
        3
        В тишине кабинета время от времени слышался звук перелистывания бумаги.
        Отложив тетрадь, Акуцу, потягиваясь, откинулся на спинку стула. За стеклянной дверью комнаты заседаний отдела городских новостей время от времени мелькали чьи-то тени. В течение этих трёх выходных подряд в редакцию один за другим приходили электронные письма и факсы с результатами любительских спортивных соревнований, проводившихся по всему району Кансай. Пачки распечатанных с компьютера листов формата А4 и факсов складывали на большой стол, стоящий между экономическим и спортивным отделами, и девушки на подработке, сидя перед ноутбуками, молча вбивали эти результаты.
        В праздничный понедельник в комнате заседаний находились двое мужчин, которым было отказано в выходном, и один из них был посторонним. В центре комнаты соединили четыре длинных стола, сверху положили картонные коробки и файлы, и все по кругу читали материалы.
        Мужчины собрались около 12 часов дня, но не заметили, как уже наступило 5 часов вечера. Когда у Акуцу заурчало в животе, он вспомнил, что на обед сегодня съел лишь два онигири[118 - Онигири - блюдо из пресного риса, слепленного в виде треугольника или шара. Обычно в онигири кладут начинку и заворачивают в лист сушёных водорослей нори.] из мини-маркета.
        - Сколько можно прохлаждаться? - раздался голос Тории, и Акуцу рефлекторно выпрямился.
        - Ты, как всегда, суров…
        Благодаря полушутке Мидзусимы напряжённость немного спала. Он как раз и был посторонним.
        - Акуцу-кун-то как старается…
        - Отрабатывает все свои расходы. Он же у нас космополит…
        Похоже, Тории всё ещё не забыл ту, закончившуюся ничем, командировку в Англию. Но нынче Акуцу, добыв такие крутые материалы, поверил в себя. Несмотря на незначительность шансов, он рискнул - и его поездка в Нагою увенчалась успехом: удалось получить запись разговора по радиосвязи Канэды Тэцудзи с молодым мужчиной, говорящим на литературном языке. После того как от одноклассника Канэды Акуцу заполучил фотографию мужчины с лисьими глазами, он даже узнал, что группа преступников устраивала собрание в кафе «Сино». А «Новогодние полицейские карута», добавившие этой новости ещё большую значимость, станут увлекательным чтением.
        Разумеется, всё это он собрал не один. Кроме того, нельзя отрицать тот факт, что прошло много лет, поэтому причастным к этому делу проще стало говорить о нём. Но записи радиоперехвата, фотографии подозреваемых, свидетельства того, что было собрание, - всех этих потрясающих сенсационных данных вполне достаточно для написания материала. Акуцу считал, что Тории следует хотя бы поблагодарить его за всё, что он сделал.
        Но, с другой стороны, Акуцу чуял, что можно пойти ещё дальше. Цепочки человеческих отношений. Ниточка от Канэды Тэцудзи непременно к кому-то приведёт. И единственное, что нужно делать, - это настойчиво использовать каждый такой шанс.
        - «Заключение перемирия», о котором говорил повар, - что это может означать?
        Мидзусима бросил в рот семечко от хурмы, лежащее на оборотке. Казалось, что он получает удовольствие от работы над делом «Гин-Ман». И его лицо, и лысая голова имели здоровый цвет.
        - Вряд ли они действительно имели это в виду. Может, малость перебрали - и захотели поводить за нос корпорации и полицию…
        - Да уж, они ведь были довольно увлекающиеся парни, - в унисон ему произнёс Акуцу.
        Тории, который, как обычно, сидел скрестив худые ноги, резко бросил на стол файл, который держал в руках.
        - Нельзя упускать тот факт, что в преступной группе было семь человек. Даже три человека могут образовать фракцию. Две группы - А и Б - по какой-то причине поссорились, а там, может, выпили мировую…
        Мидзусима, подобно флюгеру, кивнул со словами: «Да, какая-то правда в этом есть». И действительно, если предположить, что преступникам была доступна информация, касающаяся компаний, они владели техникой кражи автомобилей, имели знания в области радиосвязи, разбирались в биржевых спекуляциях, то выходит, что они обладали различными способностями, поэтому считать их единой группой нерезонно. Наверное, естественнее было бы думать, что «Курама Тэнгу» представляли собой двуглавое чудовище, объединяющее в себе коварство и необузданность.
        - Этот повар в бандане, может быть, вспомнит ещё что-то, поэтому надо бы опять с ним побеседовать.
        Тории мог бы и не говорить этого, Акуцу и так собирался вернуться. Хоть повар и повторял: «Я ей обязан», но со стороны было заметно, что чувства, испытываемые им к хозяйке, весьма не просты. Учитывая выражение его лица и то, как он говорил, невозможно считать, что на уме и на сердце у него ничего не было. Напряжённое лицо повара, когда он заслышал приближавшиеся шаги, - доказательство их сложных отношений. Несмотря на то что повар запретил Акуцу приходить вновь, журналист понимал, что на самом деле тот хотел сказать ещё что-то.
        - Мидзусима-сан, в то время вы просто шли вперёд, ни о чём не думая, не так ли? - Тории показал на файл, лежащий на столе. Это были вырезки из газетных статей, касающихся дела.
        - До суда вряд ли дошло бы, так что мы активно вели своё собственное расследование - и в хорошем и в плохом смысле. Можно сказать, что это журналистский стиль Кансая. Схватка без оглядки на защиту.
        - Конечно, странно, что полиция, закрывшая настолько серьёзное дело, не раскрыв его, ничего не обобщила. Но ведь и СМИ, круглые сутки борясь за сенсацию, предоставив сценическую площадку для этого театрализованного преступления, не смогли сделать никаких выводов.
        Акуцу подумал, что Тории, главным принципом которого был «сенсация превыше всего», вдруг стал говорить неожиданные вещи.
        - В эпоху Сёва позиции газет были значительно прочнее, чем сейчас. Не хочется в этом признаваться, но мы считали, что телевидение играет исключительно развлекательную роль, а новости - это дело газет. Особенно такая тенденция была сильна в регионах, а во времена «Гин-Ман», когда я был корреспондентом в осакской префектурной полиции, единственная телерадиокомпания, которую пускали на правоохранительные пресс-конференции, была NHK.[119 - NHK (Японская вещательная корпорация) - японская государственная телерадиокомпания.] У локальных телекомпаний даже места для отдыха в большом зале не было. И я не помню, чтобы NHK хоть как-то нас обгоняла.
        Мидзусима выглядел самодовольно, но действительно, когда Акуцу был ребёнком, не было ни одной семьи, которая не выписывала бы газет.
        - Сейчас, конечно, почти не осталось людей, которые требуют от газет оперативности, но в мою бытность криминальным корреспондентом главным принципом было «быстрее, чем остальные издания». Если вдруг опаздывал - сразу понижение в должности.
        Акуцу вспомнил эпизод, когда, будучи начальником Мидзусимы, главный корреспондент в осакской префектурной полиции Мифунэ прятал во внутреннем кармане пиджака заявление об отставке.
        - В общем, у нас будет схватка без оглядки на защиту, так?
        В ответ на реплику Акуцу Мидзусима, засмеявшись, кивнул.
        - Навязчивая идея журналиста. Когда тебе говорят, что ты должен выдать материал раньше других, ты постепенно теряешь самообладание, поэтому количество начинает вредить качеству… К тому же места на газетных полосах для материала о «Гин-Ман» сколько угодно. Самое трудное - сделать так, чтобы в утренних и вечерних выпусках на протяжении нескольких месяцев не повторялось одно и то же.
        - Да уж, с содержанием сейчас дело обстоит не очень… - Тории неожиданно засмеялся.
        - Строчить, вылезая из кожи вон, нет необходимости. Если в течение месяца штамповать одну сенсацию за другой, они потеряют свою ценность.
        Возможно, Мидзусима продолжает участвовать в этом проекте для того, чтобы не понижать личную планку…
        Хотя прошло больше десяти лет, как Акуцу стал журналистом, он ещё не был готов нести ответственность за людей. Если предположить, что сейчас произойдёт подобное преступление, хватит ли у него мужества не публиковать их письменный вызов? Если бы преступники указали конкретный магазин и сказали: «Мы отравили там сладости», удалось бы сделать вид, что ты ничего не видел? А если б не опубликовал их вызов и дети съели бы отравленные сладости, какая ответственность лежала бы на нём?
        А если компания получила бы письмо с угрозой? Если не написать об этом, преступники подумают, что те откликнулись на предложение о тайной сделке, и увеличится вероятность того, что они попытаются войти в контакт с руководством компании. Естественно, в таком случае шансы на то, что удастся арестовать их, стремительно повышаются, поэтому, наверное, это тоже одно из проявлений «социальной справедливости». Однако есть ли у них, сотрудников такой же частной компании, право скрывать информацию?
        Честные ответы, которые Акуцу давал сам себе, были: «Не знаю» и «Я должен об этом думать».
        - По моему мнению, позиции телевидения усилились также и из-за «Гин-Ман». Когда домохозяйки хотели узнать, действительно ли сладости отравлены, или беспокоились о том, что их дети могут пострадать, они смотрели телевизор. Всё это постоянно обсуждалось в телепередачах. Можно было увидеть и видео с подозреваемым, и услышать голос ребёнка на кассете. То, что не могут газеты, сможет телевидение.
        Двое старших коллег так серьёзно беседуют друг с другом, потому что вспоминают старые добрые времена, - или всё-таки просто сетуют на то, что с каждым годом сфера их деятельности теряет свою значимость? Акуцу не мог понять. Единственное, в чём он был уверен, так это в том, что, если б его не назначили ответственным за этот проект, он даже не задумался бы об истинном значении информации.
        После долгого корпения над материалами концентрация внимания у него заметно снизилась. Но он не мог и заикнуться о том, чтобы уйти раньше Тории.
        - Раз уж мы вышли на работу в выходной, то давайте хотя бы сходим поесть якинику…
        В ответ на беззаботное предложение Мидзусимы Акуцу тут же отреагировал: «Отличная идея». Пойти в якинику было прекрасным предлогом для выхода на улицу. Уставшее тело просило мяса, к тому же алкоголь повысит шансы на то, чтобы поскорее разойтись. Всё-таки праздничный день, поэтому на работу уже можно не возвращаться.
        - Что это? - Тории, которого не зацепила идея с якинику, приблизил лицо к фотографии, которую держал в руках. Она была из конверта, где лежало всё, связанное с биржевыми спекулянтами. Похоже, он что-то обнаружил.
        - Что там?
        - Акуцу, принеси-ка фотографию с рыбалки, которую одолжил тебе Акияма-сан… - Тории положил на стол оба снимка. - Точно. Один и тот же.
        Мидзусима тоже поднялся и встал около Тории. Вытащил из кармана рубашки очки и надел их.
        - Кто один и тот же?
        - На фотографии с рыбалки лисоглазый в заднем ряду - и коротко стриженный мужчина с противоположной стороны. Повар говорил, что он помнит его, так?
        - Да. Вероятно, он был на сборище в «Сино».
        - Посмотри-ка сюда.
        На второй фотографии была запечатлена любительская бейсбольная команда. На всех игроках были белые рубашки, боковые полоски и нижние футболки - тёмно-красного цвета, кепки - чёрного. На груди виднелись ярко вышитые буквы, но их было невозможно разобрать. На конверте, в которой лежала фотография, было написано название брокерской компании, из чего следовал вывод, что это корпоративная команда.
        - Вроде как девять человек…
        Как сказал Мидзусима, члены команды были сняты на поле на фоне табло: четверо сидели на корточках в переднем ряду, пятеро стояли в заднем ряду. Были и молодые, и люди средних лет, и полные, и худые: сразу понятно, что любители. Как бы там ни было, гуманитарий Акуцу не мог представить, что коллеги могут таким образом проводить выходной день.
        - Даже в том, как человек стоит, можно проследить его скрытые наклонности… - Тории поставил указательные пальцы правой и левой руки на обе фотографии. На обеих это был крайний слева мужчина.
        - Неужели правда?..
        В тот же момент, когда раздался голос Мидзусимы, у Акуцу перехватило дыхание. Хотя кепка скрывала волосы, но это определённо было лицо коротко стриженного парня небольшого роста. Несомненно, один и тот же человек. Они поискали, нет ли на фотографии кого-то ещё из участников рыбалки, но, кроме крайнего слева, никого больше не обнаружили.
        - Что это за компания?
        - Одна из ведущих брокерских контор в Токио. Не знаю, существует ли ещё.
        - А поле в Токио?
        - Трудно сказать. И фотограф, и репортёр, получивший фотографию, неизвестны. На обороте тоже никаких записей.
        - Этот стриженый - брокер, что ли?
        - Наверное, да. А может быть, и просто помощник команды…
        Слушая разговор коллег, Акуцу поймал себя на ощущении, что перед ним выстраивается некая цепочка. В тот же момент, когда он подумал, что, возможно, этот человек тоже был в «Сино», в его голове всплыл голос с записи радиосвязи.
        «Медлят с предварительной продажей. Будем покупать по самой низкой цене. Если постараемся, уже скоро встанем на ноги. Приём».
        Возраст, литературный язык, брокерская компания в Токио, акции, знакомый Канэда Тэцудзи… Этот мужчина с записи… Может быть, он и есть Усивака-мару? В это самое мгновение Акуцу вспомнил кое-что ещё. Рассказ Татибаны на встрече в Токио. Подозрительный биржевой спекулянт, о котором ходили слухи в Кабутотё. Человек, вызывающий беспокойство… Акуцу закрыл глаза и изо всех сил напряг мозг.
        Молодой мужчина, университет Хитоцубаси, говорит не на кансайском диалекте, но хорошо знаком с подпольным миром Кансая, часто появляется в Кабутотё, постоянно лжёт… Всплывающие в памяти обрывки информации соединялись воедино в этом стриженом парне. За всю журналистскую карьеру Акуцу всего несколько раз приходилось испытывать это ощущение - ощущение того, как лучи света сходятся в фокусе.
        - Прошу прощения…
        Акуцу схватил фотографию бейсболистов-любителей и вернулся к своему стулу. Достав из сумки цифровой фотоаппарат, сделал фото с близкого расстояния. Затем вставил карту памяти в компьютер и набрал номер мобильного телефона Татибаны.
        - А, Татибана-сан? Это Акуцу из газеты «Дайнити». Вы мне очень помогли недавно… Ой, извините, что беспокою в праздничный день. Можно немного с вами поговорить?.. Большое спасибо. Простите за неожиданный звонок Я отправил на ваш адрес электронной почты одну фотографию. Не могли бы вы взглянуть на неё?..
        4
        Загорелась стрелка «вверх», и стали мелькать отображавшиеся под ней цифры.
        Стоя в одиночестве в скоростном лифте, Акуцу размышлял о том, что количество козырей, имевшихся сейчас у него на руках, изменилось по сравнению с тем, что было перед той встречей с Татибаной около месяца назад. Как определить черту, пролегающую между сведениями, которые можно открыть, и теми, которые нельзя? Вот-вот состоится встреча, а у Акуцу до сих пор нет ответа…
        Прошло ровно десять дней с тех пор, как он позвонил Татибане. Перезвонив после того, как увидел отправленную фотографию, тот был весьма взволнован.
        - Бинго, бинго! Точно, он играл в любительской бейсбольной команде. Где вы нашли её?
        Татибана сразу узнал эту брокерскую компанию, но ни один из трёх людей, с которыми связался Акуцу, не помнил мужчину с фотографии. Точнее, даже не помнил о самом существовании этого человека. Получалось, что вместе с ними снят не знакомый никому тип, одетый в такую же форму. Мистика какая-то… Но таким образом выяснилось, что этот стриженый не был сотрудником брокерской компании.
        После этого в течение недели Татибана с фотографией в руке занимался поисками, и в результате ему удалось найти человека из Кабутотё по имени Нисида, на встречу с которым и направлялся сейчас Акуцу. Установленные Нисидой жёсткие ограничения, которые он должен был соблюдать во время разговора, выводили его из равновесия. Личные вопросы - табу, запись и съёмка категорически запрещены. Время - 10 минут, только одна встреча. Татибана тоже не был напрямую знаком с Нисидой, поэтому интервью должно быть сделано «начисто», второго шанса не будет.
        Встреча должна состояться в номере отеля неподалёку от станции JR «Иидабаси». Татибана с Нисидой должны прийти раньше и ждать в номере. Всю дорогу от станции Акуцу продумывал наилучший порядок вопросов; от одновременного выкладывания нескольких карт придётся отказаться.
        Лифт остановился на двадцать первом этаже. Выйдя из лифта, Акуцу взглянул на коридор, идущий влево, затем, уточнив номера, указанные на стене, перевёл взгляд вправо. Отель значится на туристических сайтах и занимает высокую позицию в рейтинге городских гостиниц. В коридорах относительно светло и просторно. Отсутствует характерная, свойственная бизнес-отелям атмосфера.
        Акуцу ступил на ковёр, по которому было приятно идти. Без пяти минут три он остановился перед угловой комнатой, как было указано. Сделав короткий выдох, тихо постучал в дверь. После небольшой паузы раздался голос Татибаны: «Пожалуйста».
        Свет в номере был тусклым, плотные шторы задёрнуты. У окна стоял высокий стройный мужчина с длинноватыми седыми волосами. Он резко контрастировал со стоящим рядом гигантом Татибаной; казалось, что они олицетворяют собой такой разный Кабутотё.
        Это был чуть расширенный двухместный номер, видимо, забронированный заранее. В центре были расставлены стулья, повёрнутые друг к другу. Акуцу и Нисида сделали несколько шагов навстречу друг другу и, вместо обмена визитными карточками, пожали друг другу руки. Вопреки ожиданиям, мужчина широко улыбался. Он был немного выше Акуцу, рост которого составлял 175 сантиметров.
        - Меня зовут Акуцу, я из газеты «Дайнити». Извините, что вынудил вас встретиться…
        - Нет, что вы; это мне неудобно, что пришлось так обставить нашу встречу. Существуют обстоятельства, по которым я почти не появляюсь на людях; подробности рассказать не могу. Прошу прощения, но Нисида - это ненастоящее имя.
        Акуцу со страхом ожидал увидеть перед собой какого-нибудь прожжённого злодея, но этот мужчина производил благоприятное впечатление здравомыслящего и спокойного человека. Его резанула фраза «обстоятельства, по которым я не появляюсь на людях», но в условиях острой нехватки времени эту мысль пришлось сразу выбросить из головы.
        После того как они заняли свои места, Акуцу открыл тетрадь и начал задавать вопросы. Татибана так и остался стоять у окна.
        - Прошу прощения, что сразу приступаю к делу, но я хотел бы спросить у вас про мужчину на этой фотографии. В заднем ряду, крайний слева, как его зовут?
        - Ёситака Хироюки.
        Акуцу уточнил иероглифы[120 - Из-за существующей в японском языке омонимии японские имена и фамилии могут записываться разными иероглифами, поэтому написание часто уточняют.] и записал имя в тетрадь.
        - Нисида-сан, откуда вы знаете Ёситаку-сана?
        - Когда он был студентом, именно я объяснял ему, что такое фондовый рынок. Несколько раз доводилось вместе заниматься биржевыми манипуляциями.
        - Где он сейчас?
        - Не знаю. Мы не общались больше тридцати лет.
        Продолжать вести линию Ёситаки или попробовать перевести прицел на главный вопрос? Акуцу выбрал второе.
        - Возможно, вы знаете, что в настоящий момент я занимаюсь журналистским расследованием дела «Гин-Ман». Ваше общение происходило больше тридцати лет назад - то есть, возможно, как раз в то время, когда разразилось это дело…
        Заметив, что Нисида кивнул, Акуцу решил подать «фастболл».[121 - «Фастболл» - в бейсболе базовая и самая быстрая подача в арсенале питчера (подающего).]
        - Нисида-сан, как вы думаете, Ёситака-сан был причастен к делу «Гин-Ман»?
        Нисида коснулся подбородка пальцами правой руки и бросил взгляд в сторону окна. Когда длинношеий мужчина делает такое движение, он становится похож на журавля. Акуцу подумал, что, возможно, стоит ещё добавить какую-то фразу, но решил подождать.
        - Полагаю, что вероятность этого довольно высока. По крайней мере, по сравнению с «Мэджик тач».
        Стоящий у окна Татибана улыбнулся. Он говорил то же самое.
        - Почему вы так считаете?
        - Перед тем как разразилось это дело, Ёситака-кун изучал рынок акций продуктов питания. Это показалось мне странным, поскольку уходило в сторону от его обычных интересов. В сферу его изысканий попали «Гинга», «Матаити», «Мандо», «Хоуп», «Хатоя», «Сэццуя», то есть все компании.
        - Все…
        Стало ещё мрачнее - серое оборачивалось чёрным. Неужели Ёситака и был тем самым иностранцем-куромэ, скупающим акции?
        - К какой группе биржевых спекулянтов принадлежал Ёситака-сан?
        - Подробности мне неизвестны. Это правда. Немного раньше, чем началось дело «Гин-Ман», Ёситака-кун стал всё больше отдаляться от меня. Причина проста: он нашёл другое место жительства.
        - Расскажите, пожалуйста, всё, что знаете.
        - Босс неизвестен, подчинённых - три-четыре человека. Несомненно, что все держали язык за зубами. Кроме этого, я знаю, что, помимо Ёситаки-куна, в группе была женщина, выпускница Токийского университета.
        - Кто эта женщина?
        - Не знаю. В этом бизнесе высокий уровень образования не является отличительной чертой. Она старше Ёситаки, не из Кансая. Это всё, что я слышал.
        - А кто у них был «денежным королём»?
        - Думаю, что их было много. В основном родом из Кансая. Главный «денежный король» Ёситаки - Уэхигаси Тадахико.
        Акуцу сразу уточнил, какими иероглифами пишется его имя, занёс в тетрадь и обвёл в кружок. Тут же он заметил, что это первая буква упоминавшегося в радиопереговорах «Ю-сана».
        - Кто такой этот Уэхигаси-сан?
        - Вы не знаете?
        В ответ на неожиданный вопрос Акуцу честно покачал головой. В такие моменты остро ощущаешь, что ты - репортёр из отдела культуры.
        - Концессионер из строительной сферы. В рамках редевелоперского бизнеса он участвовал почти в ста процентах всех проектов.
        - А сейчас он где?
        - Умер. Даже руководство городских банков пришло с ним попрощаться.
        - А другие «денежные короли»?
        - He знаю. Но в прежние времена существовали так называемые подпольные деньги: они поступали из мафиозных организаций, от этнических корейцев, религиозных организаций… Что касается якудза, у них были деньги, полученные от управления компаниями. На момент девяностого года говорили, что корейских денег было пятьсот миллиардов. Поскольку биржевые спекулянты-боссы могут настолько искусно скрываться, вряд ли «денежным королём» был один Уэхигаси. Я думаю, что каждый имел своего «короля».
        К сожалению, кроме имён Ёситаки и Уэхигаси, в рассказе не было больше никаких подробностей. О загадочных биржевых спекулянтах уже практически всё было сказано. Размышляя над тем, какой козырь и когда выложить, Акуцу пристально смотрел на сидящего перед ним человека.
        - Вы сказали, что не общались с Ёситакой больше тридцати лет. Не доходили ли до вас какие-то слухи о нём?
        - Нет. Абсолютно. Возможно… хотя мне не хочется этого говорить, он совершил ошибку, исчезнув. Я только могу надеяться, что он жив.
        - Нисида-сан, как вы познакомились с Ёситакой-саном?
        - Этого я сказать не могу.
        В тот момент, когда перед ним поставили преграду, Акуцу решил использовать свой козырь. Это, конечно, рискованно, но другого шанса у него не будет.
        - Я хотел бы, чтобы вы взглянули сюда…
        Он достал из записной книжки, лежащей в сумке, фотографию. На ней был один Канэда Тэцудзи. Как и предполагал Акуцу, подошёл Татибана.
        - Узнаёте ли вы этого человека?
        - Нет…
        Татибана тоже покачал головой. Похоже, добыть информацию о Канэде не получится. Акуцу подумал, что правильно поступил, не вытащив фотографию мужчины с лисьими глазами. Если уж он её достанет, то сенсация «Дайнити» точно сольётся во все СМИ.
        Посмотрел на часы. До завершения встречи оставалось четыре минуты. В этой тихой комнате, куда лишь изредка доносились звуки из коридора, ему надо срочно принять решение.
        Дать им послушать запись радиопереговоров или нет? Время записи 2 минуты 50 секунд. Чтобы убедиться, что говорящий на литературном языке - Ёситака, нужно десять секунд. Однако существовала большая вероятность того, что другие издания узнают о существовании у «Дайнити» записи радиопереговоров преступников. Если конкуренты напишут о них раньше, это будет катастрофа.
        Акуцу стоял сейчас на тонком льду. Ещё раз взглянув на часы, он подвёл итоги сегодняшней встречи. Имена Ёситаки и Уэхигаси… Женщина - биржевой спекулянт, выпускница Токийского университета…
        «Маловато», - подумал он.
        Мысль, что встреч с Нисидой больше не будет, заставила его отбросить сомнения. Когда он достал из сумки диктофон, Татибана взволнованно произнёс:
        - Акуцу-сан, запись запрещена.
        - Нет, я ничего не записывал и не собираюсь. Я хотел бы дать послушать Нисиде-сану один разговор. Можно?
        На мгновение в глазах Нисиды мелькнула растерянность, но потом он неуверенно кивнул.
        - У меня будет просьба к вам обоим. О том, что вы сейчас услышите, ни в коем случае нельзя никому рассказывать. Вы можете мне это обещать?
        Татибана с Нисидой обменялись взглядами и, глядя на Акуцу, утвердительно кивнули.
        - Сейчас я включу запись разговора двух мужчин. Пожалуйста, внимательно прислушайтесь к их голосам… Включаю.
        «Этот разговор состоялся 4 ноября 1984 года…»
        Когда раздался искусственный голос, Акуцу почувствовал, как от обоих мужчин пошло напряжение. Тишину нарушили помехи в записи.
        «Меня слышно? Усивака-мару, это Тэн-мару».
        «Да. Прекрасно слышно. Тэн-мару, это Усивака-мару».
        Как только послышался голос Усивака-мару, Нисида посмотрел на Акуцу и закивал.
        Доказательство получено. Это голос Ёситаки Хироюки. Вероятность того, что он причастен к преступлению, возросла.
        После разговора о копировальном центре «Миллион раз» пошли помехи.
        «Как покупка „Хоуп“? Усивака-мару, это Тэн-мару. Приём».
        «Подождём с предварительной продажей. Будем покупать по самой низкой цене. Если постараемся, уже скоро встанем на ноги. Приём».
        «Понятно. С капиталом всё в порядке? Приём».
        «Опять попробую попросить. Приём».
        «Я слышал, что Ю-сан в плохом расположении духа. Приём».
        «От кого информация? Приём».
        Опять пошли помехи. Затем перешли к обсуждению «Хансин тайгерс», коалы и «сомнительного дела в Лос-Анджелесе», после чего Тэн-мару догадался о прослушивании. Когда разговор завершился, Акуцу нажал на кнопку выключения.
        На протяжении всего времени воспроизведения записи Нисида и Татибана не проронили ни слова. Атмосфера в комнате пропиталась их напряжённостью.
        - Акуцу-сан, я подумал об этом, когда вы показали фотографию, а сейчас ещё и запись… Как же вам удалось найти всё это?
        Реплика Татибаны. Акуцу, усмехнувшись, решил не благодарить человека, привыкшего к особой модели человеческих отношений, распространённых в Кабутотё, когда не знаешь, какого рода информация приведёт к деньгам. Оба, вероятно, догадались, что Тэн-мару - это Канэда Тэцудзи.
        - Молодой человек, говорящий на литературном языке - Усивака-мару, - это Ёситака-сан?
        - Да, я почти уверен в этом. И голос, и интонации Ёситаки-куна.
        - В разговоре упоминаются акции пищевой компании «Хоуп». А ведь они были довольно осторожны, не так ли?
        - В случае, когда при покупке и продаже ни в коем случае не хотят засвечиваться, самое главное - подходящий момент для ухода. Каким по счёту был инцидент с «Хоуп»?
        - Четвёртый.
        - По всей вероятности, с предыдущими тремя у преступников не вышло получить прибыль, на которую они рассчитывали. Ведь изначально думают над тем, чтобы продать акции, пока те на пике. Конечно, это также зависит от того, где пролегает та черта, до которой они хотят дойти.
        - Слушая вас, Нисида-сан, я составил впечатление, что в команде биржевых спекулянтов собрались довольно способные люди…
        - Думаю, это было для них реально прибыльно. Правда, непонятно, на каких условиях они получали капитал у «денежного короля». Ведь деньги особо требовались центру…
        - Центру?
        Когда Акуцу задал встречный вопрос, Татибана поспешил на выручку:
        - От «Иидабаси» по линии Юракутё три станции на юг…
        Журналист заметил, что Нисида посмотрел на часы и переглянулся с Татибаной. Время вышло.
        Убрав тетрадь и диктофон в сумку, он поднялся и опять обменялся с Нисидой рукопожатием. По всей видимости, его собеседники планировали ещё задержаться в номере, поэтому Акуцу вышел один.
        Ожидая лифт, он стал смотреть в смартфоне линию Юракутё. От «Иидабаси» три станции на юг… Когда перед глазами возникло название «Нагата-тё»,[122 - Нагата-тё - один из кварталов Токио. Там находятся здание японского парламента и резиденция премьер-министра, поэтому квартал считается главным политическим центром страны.] у него вырвался вздох. Перед ним словно вдруг выросла огромная стена. Точнее, по-другому: разверзлась чёрная дыра…
        Журналисты, работавшие тридцать лет назад, возможно, тоже добрались до этой стадии. Но раз уж им не удалось увидеть свет во мраке, вряд ли это удастся ему. Акуцу остро ощутил, насколько был наивен, когда подумал, что, возможно, у него получилось напасть на след преступников по одному из самых громких дел эпохи Сёва.
        Сможет ли он, журналист, живущий сейчас, в эпоху Хэйсэй, сделать что-то ещё?
        Не имея даже приблизительного ответа на этот вопрос, Акуцу вошёл в лифт.
        5
        Прямо перед выходом Сиори начала снимать носки.
        - Ты что, нарочно это делаешь?
        Когда Ами начала ругать её, Сиори посмотрела на бабушку Маюми и ухмыльнулась. Похоже, она начала получать удовольствие от своих проказ. Маюми присела рядом с Сиори и с улыбкой сказала:
        - Сии-тян, ты такая умная девочка… - Придирчивая к сыну и невестке, с внучкой она сразу размягчалась.
        Ами встала рядом на колени и взяла носки, которые только что сняла её дочь.
        - Нет. Бабушка наденет, бабушка наденет! - Видимо, Сиори хотела, чтобы бабушка надела на неё носки.
        - Как ты себя ведёшь!
        Ами, которая уже с раннего утра занялась приготовлением бэнто,[123 - Бэнто - японский термин для однопорционной упакованной еды. Традиционно включает в себя рис, рыбу или мясо, овощи в одной коробке с крышкой. Широко распространены как обеды, которые можно нести с собой.] была более раздражена, чем обычно, - видимо, не выспалась.
        - Не нужно так сердиться, - сказала бабушка, надевая на внучку носки.
        Ами, не обращая на неё внимания, взяла коробку с бэнто с обеденного стола.
        Сонэ Тосия понял, что тоже рискует попасть под горячую руку жены, поэтому, взяв сумку с принадлежностями для ребёнка и детский плед, направился в прихожую. Гараж располагался прямо напротив входа в магазин. Тосия открыл багажник и загрузил туда вещи. Недовольная жена села на переднее сиденье, мать - сзади. Рядом с ней в детское кресло Тосия посадил Сиори и пристегнул её.
        Как обычно, утро было беспокойное, но они смогли выехать, как планировали. Сегодня в «Костюмах на заказ Сонэ» был выходной. Тосия с семьёй отправились в Киото в океанариум; тот располагался по соседству с зоопарком и был любимым местом Сиори.
        Когда они стояли на светофоре, Ами достала из сумки белый конверт. Адрес и имя были написаны своеобразным квадратным почерком. Имя отправителя отсутствовало.
        - Вот это было в почтовом ящике.
        - От кого?
        Ами молча рассматривала конверт. Тосия пожал плечами.
        - Подозрительно, - сказала жена и засмеялась.
        Рюкзак был в багажнике, поэтому Тосия пока положил конверт во внутренний карман куртки.
        Океанариум, открывшийся всего три года назад, был обустроен с большой выдумкой и пользовался популярностью - в выходные и праздничные дни там царило такое столпотворение, что даже возникали проблемы с тем, чтобы найти место на парковке. Но выходные в «Костюмах на заказ Сонэ» попадали на будние дни, поэтому Сиори спокойно могла бегать по всему зданию.
        - Саламандры!
        В зоне сразу у входа стояли аквариумы, наполненные пресной водой и воссоздающие среду рек префектуры Киото. С пятнадцать японских гигантских саламандр, которых хотела увидеть Сиори, лежали вповалку друг на друге в углу аквариума, поэтому издали выглядели как обычные камни.
        - Сегодня тоже много, да? - восхищённо сказала Сиори и прилипла к аквариуму.
        - Сиори какая-то странная, - глядя на груду саламандр, произнесла, нахмурившись, Ами. Тосия тоже не мог понять, почему двухлетний ребёнок так увлёкся этими бурыми некрасивыми созданиями.
        - Сии-тян - молодец, - улыбнувшись, сказала Маюми, которая поддерживала всё, что бы ни делала внучка. Подобно гигантским саламандрам, Сиори сидела на корточках и не двигалась. Тосия решил, что это будет длиться бесконечно, поэтому взял дочку на руки и пошёл дальше.
        Посмотрев на нерп и морских котиков, они сфотографировались в зоне с пингвинами. После этого пошли посмотреть шоу дельфинов, затем ближе к выходу поиграли с прыгающими мячами. Каждый раз у них был один и тот же маршрут, но Сиори, похоже, это не надоедало.
        Время близилось к полудню. К океанариуму прилегала большая детская площадка, перед ней располагалась территория с газоном. Был ясный осенний день, дул приятный ветерок. Кроме расположившихся на покрывалах семей с детьми, здесь были студенты, играющие во фрисби и бренчащие на гитарах.
        Тосия с Ами расстелили покрывало, развязали фуросики,[124 - Фуросики - квадратный кусок ткани, который используется для заворачивания и переноски предметов любых форм и размеров.] в которое была завёрнута трёхуровневая коробка с бэнто, и открыли крышки. Аромат говядины сигурэни[125 - Говядина сигурэни готовится с добавлением имбиря, саке и соевого соуса.] ударил в нос, в животе сразу заурчало.
        - Сии-тян, будешь онигири?
        Девочка схватила в руку сразу три детские маленькие онигири, чем насмешила взрослых.
        - Сиори, ешь по одному.
        Но та, не обратив внимания на замечание Ами, на этот раз потянулась рукой к яичнице.
        - Нужно есть вилкой.
        Стычки между матерью и дочерью происходили не только дома. Хотя Тосия в присутствии дочки не мог сосредоточиться на еде, с другой стороны, благодаря ей, никогда не бывало скучно.
        Наевшись, Сиори начала носиться босиком по газону. Тосия поймал её, надел носки и туфли и стал играть с ней в мяч. Присоединившаяся к ним Ами постоянно закидывала мяч подальше, и Сиори с громким радостным криком бежала за ним.
        Глядя на от души веселящуюся и смеющуюся дочь. Тосия чувствовал, как теплеет у него на душе. Конечно, в выходной хотелось побездельничать дома, но приятная праздность не идёт ни в какое сравнение с одной лишь улыбкой на лице ребёнка. И с работой всё гладко, и симпатичная дочь есть… Простое счастье, которое в молодости казалось скучным, а сейчас, наоборот, было желанным.
        Тосия взглянул туда, где было разложено покрывало; мама задумчиво смотрела на океанариум. Он вспомнил, что когда-то и она бегала и играла с ним, и мысль о том, что мама постарела, навеяла грустные чувства. На её лице заметна усталость, и выглядит она неважно. Как говорится, опасность миновала, и они незаметно забыли, что ещё летом мама кашляла кровью. Тосия только собрался окликнуть её, как, опередив отца, к Маюми подбежала Сиори.
        - Бабушка, Сии-тян сейчас будет врачом.
        Видимо, даже двухлетний ребёнок что-то чувствовал. Сиори приложила к животу Маюми, как стетоскоп, мячик, который только что выиграла. Видно, запомнила, как это делается, когда её пару раз в месяц водили к педиатру…
        - Спасибо. Сии-тян - добрая девочка.
        Маюми погладила её по голове, и Сиори со словами: «Дарю тебе» великодушно протянула ей мячик.
        - Мама, всё в порядке? - спросил Тосия.
        В ответ Маюми, кивнув, встала.
        - Схожу в туалет.
        - Сии-тян тоже пойдёт!
        Ами пыталась её удержать, но Сиори не слушала. В результате решили пойти все втроём.
        Тосия уселся, скрестив ноги, на покрывало и отпил из бутылки чаю. Немного передохнув, вдруг вспомнил про белый конверт, который Ами передала ему в машине, и вытащил его из внутреннего кармана куртки. Хотя имя отправителя не было указано, увидев на почтовом штемпеле иероглиф «Сакаи», Тосия почувствовал, как сердце его забилось. С городом Сакаи его могло связывать только «Сино».
        Убедившись, что жены, матери и дочери ещё не видно, Тосия осторожно разрезал конверт.
        Тем же квадратным почерком, что и адрес на конверте, было написано: «Господину Сонэ Тосия». Отправителем, как уже можно было предположить, оказался повар из «Сино». Письмо занимало одну страницу. Сезонные приветствия отсутствовали.
        «Есть кое-что, что я хочу сообщить вам.
        В октябре в кафе два раза приходил журналист из газеты. Говорил, что собирает материал по делу „Гин-Ман“. К моему удивлению, у него была фотография мужчины с лисьими глазами…»
        У Тосии перехватило дыхание. Журналист собирает материал…
        В следующее же мгновение, подобно тому, как поднимается боль из желудка, к горлу подступил страх. Журналист из газеты пытается докопаться до правды. Когда Тосия стал спрашивать себя, почему именно сейчас, его внезапно осенило некое предположение, и он весь похолодел.
        Не просочилась ли откуда-нибудь информация о кассете и тетради?
        Поднеся руку к учащённо бившемуся сердцу, Тосия пытался успокоить дыхание. Надо было быть осторожнее…
        Тосия всё смотрел, не возвращаются ли родные, а в голове его вихрем кружились мысли.
        Невозможно противопоставить ничего информационной сети. Если профессиональный журналист, используя все свои каналы, решит что-то выяснить, он без проблем узнает любой адрес. Конечно, к ним в руки уже попала фотография мужчины с лисьими глазами.
        До сих пор Тосия гонялся за своим прошлым. Теперь, в одно мгновение, он превратился в преследуемого, но не мог осознать этого. Мысль о том, что журналисту удастся до всего докопаться, ужасала его. Одна вспотевшая рука всё ещё держала письмо; другую, свободную руку Тосия сжал в кулак и опустил на колени. Взгляд его ухватил мячик, лежащий на покрывале, и он твёрдо решил, что должен защитить Сиори, чего бы это ему ни стоило.
        По крайней мере, повар ничего не рассказал журналисту о Тосии и Хорите. В письме он писал, что, «возможно, стоит позвонить журналисту и получить от него информацию», но Тосия совсем не был готов к этому.
        «К письму прилагаю визитку журналиста».
        Тосия с трепетом развернул японскую бумагу. Увидев визитную карточку, почувствовал, что пути отступления отрезаны.
        Он пристально вглядывался в визитку и имя своего «преследователя».
        Журналист отдела культуры газеты «Дайнити» Акуцу Эйдзи…
        6
        Сладкая карамель оставляла горьковатое послевкусие. Обычно он не пил кофе, но этот ему понравился.
        Тосия, поставив кружку на стол, посмотрел на Кавамуру Кадзунобу, стоящего поодаль. Кавамура, держа в руках брюки от костюма, внимательно и в то же время быстро проверял работу. Глядя на то, как он время от времени правой рукой вдруг поднимал очки, Тосия чувствовал тоску по былым временам.
        Мягкие лучи октябрьского солнца проникали в рабочее помещение. Раньше Кавамура принимал заказы «Ателье Сонэ» и шил костюмы, то есть был «внешним сотрудником». Три года назад, с тех пор как Тосия сменил стиль управления, он не отвечал на звонки, притворяясь, что его нет дома, и даже перестал отправлять новогодние открытки.
        Вчера Тосия, зайдя в мастерскую одного портного, с которым у него был контракт, услышал, что Кавамура два месяца назад ушёл с работы, и решил навестить его дома. Дом был небольшим, но рабочая комната отличалась просторностью. Несмотря на наличие рабочего стола, подставки для утюга, шкафа, занимавшего половину стены и заполненного картами клиентов, а также коробок со старыми вешалками, ощущения тесноты не было.
        - Как кофе?
        Застигнутый врасплох Тосия только и смог, что дать банальный ответ: «Вкусно». Находясь перед опытным мастером, он всё ещё чувствовал напряжение.
        - Купил кофемашину. Считал, что некрепкий кофе, приготовленный женой, самый вкусный, но этот вкуснее.
        Только что узнав, что жены Кавамуры не стало год назад, Тосия был поражён. С самого детства отец брал его с собой, понаблюдать, как работает Кавамура. Тогда супруги ещё снимали квартиру. Его жена была круглолицей доброй женщиной. У них не было детей, и Тосия помнил, как они с отцом любили Кавамуру.
        - Я слышал, что вы уволились.
        - Ну да, возраст… И глаза не видят, да и в руках нет той ловкости.
        А ведь Кавамура шил костюмы более тридцати лет. Тосия, который, продолжая семейный бизнес, сталкивался с различными трудностями, не мог не уважать его решение. И в то же время волновался, на что теперь будет жить этот 65-летний мужчина.
        Кавамура разложил на столе выглаженные брюки и встал рядом с пиджаком, который он повесил на вешалку. Этот костюм был заказом Хориты. Ткань «Харрисоне оф Эдинбург крю класс»; её особенность - мягкость на ощупь и умеренный блеск. Тосия и сам был обладателем костюма из ткани этой фирмы. Благородным считался глубокий серый цвет, но тёмно-синий цвет этой ткани был весьма экстравагантным, а карманы для мелочи и пуговицы на манжетах добавляли немного игривости.
        Тосия принёс сюда костюм, потому что это был заказ Хориты, близкого друга отца и важного клиента; но, что самое главное, он хотел получить одобрение Кавамуры. Хотел услышать от портного, который, отказавшись входить в новую эпоху, прекратил с ним общение, слова: «Что хорошо, то хорошо».
        Кавамура, не говоря ни слова о костюме, продолжал проверять работу. Именно потому, что Тосия уважал его мастерство и внимательность, он боялся резкого суждения.
        - Клиент занимался спортом?
        Тосия кивнул, а Кавамура, всмотревшись в пиджак, произнёс:
        - Это для Хориты-сана?
        - Вы поняли?..
        На пиджаке не было имени. На вопрос удивлённого Тосии, Кавамура, засмеявшись, ответил:
        - И телосложение прекрасное, и вкус… очень похоже на Хориту-сана.
        Глядя на Кавамуру, Тосия вспомнил свою практику в «Костюмах на заказ Сонэ». Он шил костюм для одного учителя подготовительных курсов, и ему никак не удавалось убрать складку, образовавшуюся в районе плеча. Тосия пробовал разные способы, но складка так и не исчезала. Отец говорил ему, что при возникновении проблемы нужно решать её собственными силами, поэтому Тосия тайком подошёл к Кавамуре. Выслушав его, тот достал из коробки бумажную салфетку.
        - Вот это складка, образовавшаяся из-за того, что ткань натянули, это - из-за того, что закрутили, а вот это - из-за лишней ткани.
        Кавамура, ловко работая пальцами, сделал на салфетке три типа складок Тосия, увидев это, ответил: «Моя складка образовалась из-за закручивания ткани», и тогда Кавамура объяснил ему, как вырезать бумажные выкройки. И когда после этого, в соответствии с полученным советом, Тосия попробовал изменить выкройку, каким-то магическим образом складка моментально исчезла. Он был настолько восхищён мастерством портного, что с тех пор стал ещё скромнее относиться к своей собственной работе. Затем перестал заниматься примеркой по причине того, что сшил уже много костюмов и стал хорошо разбираться в различных вариантах образования складок. Но начало этому положил Кавамура. А то, что именно это позже стало причиной его отдаления, нельзя было назвать иначе, как насмешкой.
        - Мицуо-сан ведь мой благодетель… - Кавамура взял в руки вешалку, приподнял пиджак и повесил лежавшие на столе брюки. - Моя семья держала винную лавку, но после смерти отца я переоборудовал магазин и начал шить мужские костюмы. Мне тогда было двадцать семь лет. Но если не продумывать дело тщательно, открытие магазина не гарантирует успеха. И раньше так было, и сейчас ничего не изменилось. За несколько лет долги только росли, и ситуация сложилась критическая, поэтому, со слезами на глазах, мне пришлось продать и дом и землю. Не было ни работы, ни места, где жить, а мне и матери надо было что-то есть. Как раз в это время Мицуо-сан сказал, что открывает ателье.
        - Вы ведь с отцом учились в одном колледже кройки и шитья?
        - Да. Хотя я немного старше, но мы были однокурсниками. После ликвидации своего магазина я кое-как перебивался починкой, а он стал подкидывать мне заказы, так что действительно выручал меня. Несколько раз я даже аванс получал. И больше всего радовался тому, что могу шить костюмы. Весь костюм, от начала до конца.
        Кавамура убрал костюм в чехол и застегнул молнию.
        - Думаю, когда Мицуо-сан только открыл ателье, ему приходилось нелегко в финансовом плане. Но он всегда пользовался моими услугами. Мы с ним постоянно обсуждали профессиональные вопросы, иногда вместе ходили искать ткани… Хоть и тяжёлое время было, но весёлое.
        По лицу Кавамуры пробежала тень воспоминаний, после чего он произнёс:
        - Да, действительно, хорошие люди уходят рано, - и вздохнул.
        Часто бывает так, что осознаёшь доброту родителей только когда их уже нет. Тосия испытывал гордость за отца, когда его хвалили коллеги-портные. И снова ощутил, какое расстояние разделяет отца и дело «Гин-Ман».
        Кавамура держал чехол с костюмом, поэтому Тосия поднялся и принял его.
        - Прекрасный костюм. Придаст ему ещё больше мужественности. За такие изделия не стыдно.
        - Правда? - обрадовавшись, воскликнул Тосия.
        - Что касается одежды, я никогда не обманываю. Пришло твоё время, Тосия-сан, поэтому если ты считаешь что-то правильным, будь уверен в этом.
        Такие искренние слова растрогали Тосию, и на глазах у него выступили слёзы. Он не раскаивался в проведённых им изменениях, но в течение этих трёх лет тень Кавамуры не давала ему покоя.
        Теперь действительно можно начать с чистого листа. Он получил поддержку - и почувствовал душевный и физический комфорт.
        В течение недели Тосия не мог отогнать от себя мысли о письме от Саканаги из «Сино» и особенно о визитке журналиста. До утра ему не удавалось как следует уснуть, он постоянно ворочался в кровати. Акуцу Эйдзи мог в любой момент возникнуть перед ним. Когда Тосия тихой ночью в одиночестве предавался размышлениям, его переполняли мрачные мысли. Может быть, следует перевести Сиори в другой детский сад? Может быть, следует снять вывеску «Костюмы на заказ Сонэ»?
        Тосия пытался «погуглить» и найти Акуцу, но не нашёл ни одной фотографии - лишь старые статьи, большей частью связанные с искусством и шоу-бизнесом. Но несколько лет назад он писал и материалы, посвящённые произошедшим в Осаке преступлениям и печальным происшествиям. За неимением фотографии, перед глазами Тосии вставал довольно зловещий образ, к тому же у него не было ни одного знакомого журналиста, поэтому он рисовал себе портрет умного и жёсткого человека.
        Сам не замечая этого, Тосия, возможно, искал поддержку в Кавамуре, которого знал с самого детства. А слушая рассказы об отце, хотел унять не отпускавшее его волнение.
        Сегодня, благодаря тому что Кавамура признал его работу, ему удалось хоть немного вернуть былое спокойствие. Он всегда был уверен, что должен делать то, что умеет; любить свою семью и шить костюмы, не допуская в работе компромиссов.
        Это единственное, что мог делать простой портной.
        Глава 5
        1
        Ему казалось, будто перед ним вдруг исчезла звуконепроницаемая стена.
        Под серыми облаками тянулась ярко-зелёная линия гор. Соблюдая скорость 80 километров в час, Акуцу Эйдзи ехал по левой полосе скоростной автомагистрали Мэйсин.[126 - В Японии принято левостороннее движение. Мэйсин - дорога, идущая от Нагои до Кобэ через Осаку.] Впереди виднелись другие горы, покрытые красными клёнами. Когда Акуцу проехал восточный съезд в Киото, ему показалось, что он попал в незнакомую местность.
        14 ноября. В этот день у него возникло желание во что бы то ни стало отправиться на место происшествия. Хотелось запечатлеть в сердце тот факт, что 31 год назад в этот самый день здесь произошло преступление.
        Причиной подобного настроения Акуцу был застой, в котором находилось его расследование: с тех пор как он встретился с Нисидой в Токио - а это было более чем полмесяца назад, - ему не удалось получить никакой стоящей информации.
        Акуцу не мог и предположить, что ни одно из двух имён, которые он с таким трудом добыл, не станет зацепкой. По крайней мере, он был уверен, что Уэхигаси Тадахико приведёт его к подпольному миру Кансая, поэтому, когда этого не произошло, испытал невероятный шок. Судя по тому, как удивился Нисида, услышав, что журналист не знает Уэхигаси, сложилось такое впечатление, что этот человек - довольно крупная фигура. Первое нехорошее предчувствие появилось, когда Тории, услышав это имя, никак на него не отреагировал. «В редевелоперском бизнесе участвовал почти в ста процентах проектов». «Имел огромное влияние даже на городские банки». «Концессионер из строительной сферы». Столько всего за спиной у человека… И поэтому абсолютно необъяснимо то, что он не засветился в подпольных делах мафиозных организаций и этнических корейцев - особенно здесь, в Кансае.
        Позавчера это имя наконец-то мелькнуло, но нельзя было быть уверенным, что речь идёт о нужном человеке. Старое дело о нарушении закона о финансировании, которое поднял бывший следователь второго отдела расследований полиции префектуры Осака. Человеком, связь которого с потребительским кредитом была отмечена стрелкой, являлся именно Уэхигаси Тадахико, но, поскольку уголовное дело не было возбуждено, его роль в этом деле тоже осталась неясна; не указали даже дату рождения.
        «Видимо, он занимался незаконным сбором денег под предлогом помощи буракуминам,[127 - Буракумины - одно из японских меньшинств, состоящее из потомков касты «нечистых», члены которой традиционно занимались забоем скота, выделкой кож, уборкой мусора и другими грязными работами. Должны были проживать отдельно в специально отведённых местах, в основном находившихся в западной части Японии. До сих пор подвергаются притеснениям, поэтому нередко становятся частью криминального мира.] - сказал бывший следователь. - Я слышал эту фамилию, но чтобы его задерживали - такого не слышал. Он не был уроженцем района буракуминов. Скорее всего, сама фамилия Уэхигаси ненастоящая».
        Рассказ пожилого сотрудника из второго отдела расследований, у которого остались какие-то смутные воспоминания, в качестве улики не годился. Сейчас об этом практически перестали говорить, но в эпоху Сёва было немало личностей, собиравших деньги под лозунгами борьбы за права человека. К тому же если уж даже у самого главного лица - такого, как Уэхигаси - ненастоящее имя, поиски не приведут ни к чему.
        Но, даже не получив одобрения от Тории, Акуцу не сдался. Канэда, мужчина с лисьими глазами, Ёситака, Уэхигаси… У него уже есть достаточно информации, удовлетворяющей критериям специального выпуска. Однако до тех пор, пока он не встретится ни с одним из этих людей, содержание статьи будет представлять собой не более чем набор догадок.
        До начала публикации в конце года оставалось чуть больше месяца. Раскрыть махинации биржевых спекулянтов без проведения специального расследования сложно, а установить связь всех причастных к преступлению практически невозможно. Но неужели же действительно ничего нельзя сделать? Акуцу решил начать с того, чтобы ещё раз осмотреть место происшествия.
        Служебная «Хонда Фит» подъехала к транзитной зоне отдыха города Оцу.[128 - Оцу - город, административный центр префектуры Сига; находится на южном берегу самого большого озера Японии - озера Бива, вокруг которого расположена префектура Сига.] Он растерялся, увидев, что парковка для малогабаритных автомобилей почти полностью заполнена, но ему удалось найти свободное место и припарковаться. Выйдя из машины, Акуцу был сразу поражён открывшимся перед глазами прекрасным пейзажем.
        Вид озера Бива, веерообразно простиравшегося на северо-восток, был изюминкой этой зоны отдыха. Восемь новых скамеек были установлены на приличном расстоянии друг от друга - и сейчас почти все заняты. Здесь фотографировались несколько групп китайских туристов. Красивое здание с ресторанами и магазинами было ничуть не тронуто временем. Место отдыха на скоростной автомагистрали превратилось в достопримечательность.
        Подойдя к карте, которая гласила: «Почувствуй озеро Бива!», Акуцу, упёршись руками в ограду, молча любовался на озеро. Несмотря на пасмурное небо, по водной глади, отражающей слабые лучи солнца, плыли белые прогулочные кораблики; чуть дальше несколько яхт под белого же цвета парусами шли, покоряясь ветру.
        31 год назад отсюда открывался такой же прекрасный вид, несомненно, вызывавший у людей наслаждение. Среди них, возможно, был и мужчина с лисьими глазами…
        События, происходившие на протяжении октября 1984 года, в ходе которых было предпринято покушение на массовое убийство после подмешивания синильной кислоты в продукты компании «Мандо». Беспрецедентное ежедневное освещение происходящего на первых страницах газет, обсуждение по телевидению, создание специальных программ - всё это привлекало внимание народа. Разумеется, еженедельники не могли не воспользоваться всеобщей шумихой, и постепенно о преступной группе стали говорить не иначе как о «врагах потребителей».
        Однако, как ни иронично это звучит, паника, поднявшаяся в обществе, стала для «Курама Тэнгу» формальным плащом-невидимкой. Когда все сосредоточились на ущербе, нанесённом кондитерской компании «Мандо». преступники за спиной общества распахнули пасть на новую жертву.
        7 ноября, когда осень окончательно вступила в свои права, в дом одного из представителей руководства пищевой компании «Хоуп» в Осаке было подброшено письмо с угрозой. Инцидент с «Хоуп» фактически стал последним противостоянием полиции и преступников. Письмо, ставшее прологом к этим событиям, было довольно длинным. Начиналось оно вяловато - первая его часть представляла собой просто ребяческое хвастовство. «Мы уничтожим твою компанию. Это легко. У нас есть и ружья, и пистолеты, и динамит, и соляная кислота, и синильная кислота. У полиции - только пистолеты. Мы сильнее».
        Вторая же половина была чёткой инструкцией. Вот её краткое содержание: «Приготовьте старые купюры по 10 тысяч иен, положите в две сумки по 50 миллионов иен. Загрузите деньги в белый микроавтобус и посадите туда двух сотрудников общего отдела. В 7.30 вечера 14 ноября ждите указаний в ресторане японской кухни. Дайте двоим сотрудникам общего отдела карту автомобильных дорог района Кансай, а также карты региона Хокусэцу и префектуры Хёго. В 8 часов вечера того же дня мы свяжемся с филиалом в городе Суйта.[129 - Суйта - город на севере префектуры Осака.] В 8 часов вечера 9 или 12 ноября позвоните в тот же филиал. Если будете передавать деньги, скажите указанные слова…» И далее в том же духе. В конверт преступники вложили кассету с записью голоса главы «Гинга» Кикути и отравленную синильной кислотой упаковку тушёного мяса с овощами производства компании «Хоуп».
        Руководство компании собралось в своём научно-исследовательском институте, расположенном в префектуре Нара, для обсуждения плана действий. 9 ноября, около 3 часов дня, они обратились в префектурную полицию Осаки. Примерно через 5 часов, в соответствии с инструкциями письма, сотрудники позвонили в филиал, произнесли кодовые слова, и под руководством полиции начались тайные переговоры.
        В свою очередь, 13 ноября в 1 час 15 минут ночи было заключено беспрецедентное информационное соглашение. Даже сейчас нет единого мнения, целесообразным ли было это решение, но, принимая во внимание исключительную твёрдость полиции, целью которой был арест преступников, и ущерб, нанесённый пострадавшим компаниям, СМИ тоже были вынуждены согласиться на это, поскольку для обеспечения безопасности потребителей необходимо было задержать злоумышленников.
        Акуцу неоднократно слышал от Мидзусимы рассказы того времени, которые непрестанно велись в пресс-центре полиции префектуры, много раз перечитывал журналистские материалы, поэтому настолько ясно видел «тот день» 31 год назад, словно сам был участником давних событий.
        14 ноября 1984 года, в 11 часов утра, взявшая на себя руководство расследованием полиция префектуры Осака объявила журналистам, участвовавшим в заключении информационного соглашения, о готовности к расследованию. Было задействовано в общей сложности 924 оперативника из полиции префектур Осака, Киото, Хёго, Сига, Айти, Гифу и 208 транспортных средств. На одно единственное дело были брошены небывалого масштаба силы. Журналисты тоже были изнурены 8-месячными круглосуточными дежурствами; но они почувствовали серьёзность намерений полиции и, уже представляя себе текст материала под заголовком «Преступники арестованы», с нетерпением ждали «этого дня».
        На втором этаже главного управления осакской префектурной полиции располагался пресс-центр, в котором были аккредитованы 5 общенациональных газет, 2 информационных агентства и 8 служб NHK; напротив разместился информационный центр. Большую комнату рядом обычно занимали журналисты частных информационных агентств. Перед этой комнатой были расставлены скамейки, на которых работники прессы могли вздремнуть. Но в тот день основное действие разыгрывалось в комнате заседаний, расположенной по соседству с пресс-центром. Туда набились 50 - 60 репортёров, с невероятным энтузиазмом ожидавших прямой репортаж с места событий.
        Приблизительно через 3 часа после того, как руководство первого отдела расследований осакской префектурной полиции собралось в комнате на четвёртом этаже, в 18 часов 10 минут по громкой связи было объявлено: «Автомобиль с деньгами выехал из главного офиса „Хоуп“», что положило начало тому длинному дню. В минивэн с деньгами сели переодетые сотрудниками общего отдела оперативники особого подразделения и член оперативно-маневренной группы, специалист по технике вождения - все хорошо подготовленные люди в возрасте 35 - 40 лет.
        Через 40 минут автомобиль прибыл к установленному месту, находившемуся примерно в трёхстах метрах от ресторана японской кухни в Киото. Оперативники под видом посетителей вошли в ресторан и приготовились к операции; после этого около 19.30, остановив минивэн на парковке, вошёл сотрудник особого подразделения, который должен был передать деньги.
        В 20 часов 21 минуту, как и предупреждали преступники, в филиале компании «Хоуп» раздался звонок. Взявший трубку представитель руководства компании услышал голос мальчика:
        - «В направлении Киото проехать по линии Итиго… два километра, автобусная остановка, Дзёнангу, скамейка, сесть сзади».
        Кассета была проиграна несколько раз, и через 1 минуту 16 секунд звонок прервался. Когда по громкоговорителю из комнаты заседаний, расположенной на втором этаже главного управления осакской префектурной полиции, передали информацию: «Звонок от преступников», журналисты зашумели. Один за другим стали собираться и те, кто слушал звонок в пресс-центре. Влетевший в комнату советник полиции префектуры, сообщив многочисленным собравшимся представителям СМИ, что звонивший включил кассету с записью голоса ребёнка, тут же убежал.
        «Курама Тэнгу» начали решающую битву с полицией.
        Чуть позже 20.30, в соответствии с указаниями преступников, на задней части скамейки, расположенной у автобусной остановки «Дзёнангу», сотрудник особого подразделения обнаружил приклеенный коричневый конверт. В него были вложены письмо с инструкцией и карта транзитной зоны отдыха Оцу скоростной автомагистрали Мэйсин. Оперативник, воспользовавшись спрятанным на груди крошечным беспроводным микрофоном, тихо зачитал письмо.
        «Мы за вами следим. Выезжайте на скоростную автомагистраль Мэйсин со стороны Киото и двигайтесь в сторону Нагои со скоростью 85 километров».
        Далее следовали указания остановить машину на парковке для инвалидов, а затем действовать в соответствии с письмом, которое будет наклеено на обратной стороне информационного стенда.
        После этого оперативникам оставалось надеяться лишь на чудо.
        Казалось бы, подготовив в таком большом количестве личный состав и транспортные средства и заключив информационное соглашение, главное управление укрепило свои позиции и приблизилось к тому, чтобы в конце концов задержать преступников. Но была одна вещь, вызывавшая огромное беспокойство, а именно установка точек тогда ещё редко встречавшейся цифровой радиосвязи. У столичного полицейского управления было арендовано 20 передатчиков, но этого оказалось недостаточно. Ещё более серьёзной проблемой стало то, что из четырёх радиотрансляторов, имевшихся тогда в стране, арендовать удалось только один.
        Поскольку от преступной группы заранее было получено указание подготовить карту западного от Киото направления, полиция установила этот радиотранслятор на горе Икомаяма. Если б получилось арендовать в Токио хотя бы ещё один из оставшихся трёх, смогли бы установить его и на горе Хиэй. Другими словами, в каком бы направлении, в восточном или западном, ни заставляли преступники двигаться минивэн с деньгами, с помощью цифровой радиосвязи, не опасаясь подслушивания, можно было бы быстро установить надёжную связь.
        - В конечном итоге парни из Токио думают лишь о защите государства. В первую очередь они рассуждают с точки зрения политики. И даже когда в Кансае совершилось такое крупное преступление, они не придали ему значения, отнесясь к этому делу как к обычной уголовщине. Иначе зачем оставлять в Токио целых три радиотранслятора?
        То, о чём говорил, брызгая слюной, подвыпивший Мидзусима, до сих пор является печальными реалиями этой страны. Даже к Осаке относятся как к глубокой провинции.
        Такая позиция в результате привела к непоправимой ошибке.
        Главное управление, прибегнув к отчаянной хитрости, поставило на горе Хиэй оперативника с аналоговой рацией, а тот отправлял информацию своим коллегам, разбросанным по всему городу.
        Но его перехитрили. Трюк с уводом минивэна с деньгами в направлении, противоположном указанному в карте, уже был использован в июле во время инцидента с компанией «Матаити». Преступники обо всём догадались. Если б нашлись два ретранслятора, неудачи можно было избежать…
        Акуцу направился к зданию, в котором располагались магазины и рестораны. Перед лестницей, ведущей ко входу, имелось некоторое пространство, где на временных прилавках на колёсах продавали яцухаси,[130 - Яцухаси (букв. «восемь мостов») - японские сладости, одни из самых известных региональных продуктов Киото, изготавливаемые из рисовой муки, сахара и корицы.] кусияки[131 - Кусияки (букв. «гриль на вертеле») - японские шашлычки, приготовленные из свинины, морепродуктов, рыбы, овощей, говядины. Самые популярные кусияки - якитори (шашлычки из курицы).] и франкфуртские сосиски: всё это привлекало внимание посетителей. Информационный стенд был установлен дальше, на железной решётке. «Сделаем путешествие по Сиге ещё интереснее!»
        Текст вокруг карты знакомил приезжих с достопримечательностями и сопровождался фотографиями. Конечно, это не были снимки тех времён, но на всякий случай Акуцу сделал фото. На обратной стороне висели четыре информационных постера в рамках. Стенд раньше был в другом месте, поэтому нельзя утверждать, что инструкцию приклеили сюда, но всё равно Акуцу был взволнован. Вместе с тем у него появились едва заметные неприятные ощущения, но он не мог точно понять, откуда они взялись.
        Акуцу пошёл обратно по той же дороге и увидел три стоящих в ряд телефона-автомата. 31 год назад здесь, в зоне обслуживания Оцу, возникла чрезвычайная ситуация…
        За десять минут до того, как минивэн с деньгами прибыл в зону обслуживания, приехавший заранее сотрудник особого подразделения заметил подозрительного мужчину, который, несмотря на вечернее время, был в тёмных очках. Он держал в руках трубку телефона-автомата, но не разговаривал, а пристально смотрел на информационный стенд. Оперативник подошёл ближе, и в этот момент мужчина обернулся. И тут полицейского будто поразил удар молнии.
        Это был мужчина с лисьими глазами.
        Несмотря на то что он поменял очки в серебряной оправе на солнечные очки бледно-коричневого цвета, всё равно не смог спрятать свои характерные глаза с загнутыми кверху уголками. Одет в тёмную куртку и шляпу. Одежда была совершенно другая, но рост и возраст совпадали. Оперативник был одним из тех, кто во время инцидента с компанией «Матаити» видел лисоглазого человека в электричке, поэтому он был совершенно уверен.
        - Хочу провести полицейскую проверку, - сообщил по рации вернувшийся к машине сотрудник особого подразделения.
        Целых два раза мужчина с лисьими глазами был замечен на месте совершения преступления. Несомненно, он член преступной группы. Он - единственный подозреваемый, которого видела полиция, поэтому если упустить его сейчас, другого шанса уже не будет.
        Остальные оперативники, находившиеся на месте происшествия, придерживались того же мнения. Человек, которому удалось запросто разрушить престиж самого прославленного во всей японской полиции специального подразделения, находится прямо перед ними. Холодные взгляды граждан всякий раз, когда преступники отправляли свои письменные вызовы, нынешнее положение, когда подведомственным Национальному полицейскому агентству службам нечего сказать, да и насмешки, доносящиеся изнутри самой префектурной полиции… Для их чувства гордости это было абсолютно невыносимо.
        Но позволить просто так уйти преступнику, тому, кто в неслыханном количестве подмешивал синильную кислоту в сладости, тем самым беря в заложники детей, которые могли съесть это, было ещё более непростительным. Решимость следователей и оперативников, отправившихся на дело, поклявшись, что они «непременно арестуют его», была, наверное, настолько нереальной, что Акуцу затруднялся даже представить её.
        Однако разрешение на полицейскую проверку так и не было получено. Целью Национального полицейского агентства было непременно «поймать всех разом». До сих пор осторожные преступники, собираясь завладеть деньгами, обязательно сначала делали пробную попытку. Обычно преступники-профессионалы так и поступают, но в этот раз они сразу пришли за деньгами. Вероятно, внутри преступной группы нарастало беспокойство… И штаб расследования, почуяв удачу, предпочёл действовать более решительно, полагая, что удастся захватить преступников с поличным.
        Действительно ли это решение было правильным?
        Акуцу вспомнил проникнутый досадой рассказ Мидзусимы.
        - Дать в открытый доступ видео, где был снят мужчина, проверить каждый дом… Расследование под руководством Национального полицейского агентства с использованием обеспечения общественной безопасности привело к тому, что активность преступников прекратилась. Запрет проводить полицейскую проверку из-за решения «поймать всех разом» произвёл обратный эффект. Полицейский работает внутри системы. Поэтому, руководствуясь лишь собственной оценкой ситуации, он не может принять решение о целесообразности проведения проверки. Ведь, полагаясь на приказ свыше, если что-то пойдёт не так, можно будет успокоить себя тем, что «решение-то принимал не я».
        Акуцу придерживался такого же мнения. Оглядываясь назад, можно предположить, что если бы была проведена полицейская проверка мужчины с лисьими глазами, всё, вероятно, пошло бы по-другому. В этом случае обязательны оперативно-розыскные действия. Даже в случае если б, например, «лисоглазый» мужчина хранил молчание, установление его личности дало бы возможность проследить цепочку от него к другим причастным лицам. Было ли правильным решением организовывать поверхностную слежку за человеком, который целых два раза был замечен на месте преступления? Правильно ли было так просто отказаться от предоставившейся возможности?
        Акуцу, переместившись к юго-востоку от зоны отдыха, обнаружил за парковкой небольшой проход и заметил впереди идущую вниз крутую лестницу. Посередине узких ступенек шириной около 1 - 2 метров шли ржавые перила, разделявшие лестницу на две части.
        Здесь…
        Акуцу быстро сбежал по ступенькам, вызывавшим у него мрачное неприятное чувство. Может быть, так получилось из-за искусственного регулирования наклона, но часть лестницы шла по ровной поверхности; всего в ней было 110 ступенек. Три фонаря, расположенных вдоль неё, не вызывали особого доверия. А вечером, наверное, совсем темно…
        Лестница упиралась в забор с распахнутой настежь дверцей. В трёх местах висели объявления, которые указывали на то, что эта лестница является служебным проходом. На парковочном пространстве за забором стояли три скутера. Прямо перед глазами проходила дорога префектурного значения с жёлтой разграничительной линией посередине.
        Акуцу взглянул на лестницу со стороны дороги. Да, по ней вполне возможно ускользнуть из транзитной зоны отдыха…
        В тот день, после того как была отклонена просьба оперативника о проведении полицейской проверки, другой полицейский вёл слежку. Но, по всей вероятности, мужчина с лисьими глазами, воспользовавшись этим маршрутом, исчез под покровом темноты. Сейчас, стоя в том самом месте, Акуцу осматривал окрестности, так же, как и когда-то у склада с инвентарём для защиты от наводнений, буквально ощущая дыхание преступников…
        Минивэн с деньгами, следуя инструкции, наклеенной на информационном стенде, поехал в направлении парковочной зоны Кусацу.[132 - Кусацу - город в префектуре Сига. Является важным транспортным узлом, через который проходит несколько автомагистралей и железных дорог всеяпонского значения.] С обратной стороны скамейки, расположенной там, был наклеен знакомый коричневый конверт.
        «Когда прочитаете это, сразу езжайте в направлении Нагои со скоростью 60 километров».
        Далее следовала инструкция остановить машину, увидев на ограждении с левой стороны скоростной автомагистрали ткань белого цвета, и дальше действовать в соответствии с письмом, вложенным внутрь пустой жестяной банки, лежащей под этой тканью.
        Прибывший раньше оперативник, проехав от парковочной зоны Кусацу 5 километров на восток, обнаружил белую ткань. Минивэн в 21 час 23 минуты выехал с парковочной зоны Кусацу. Прямо за ограждением проходила дорога префектурного значения, куда возможно было сбросить деньги.
        Зашедший в тупик мозговой штурм наконец приближался к развязке. Сообщение об обнаружении белой ткани заставило заполнивших главное управление осакской полиции префектуры журналистов затаить дыхание. Они пристально следили за меняющейся ситуацией: задержание преступников или потеря денег?
        В 21 час 40 минут полиция завершила расстановку личного состава и транспорта в пределах одного километра в радиусе от белой ткани. Минивэн, который, для того чтобы выиграть время, ехал со скоростью примерно 40 километров в час, спустя пять минут прибыл на место. Двое оперативников, отвечавших за передачу денег, с карманными фонарями вышли из машины и убедились, что к ограждению высотой около двух метров привязана ткань. Однако отсутствовало самое главное - пустая жестяная банка.
        - Пустой банки нет.
        - Поищите на дороге!
        - Машины едут с огромной скоростью, поэтому невозможно приблизиться!
        - Обязательно где-то должна быть. Поищите как следует!
        Оперативники на месте действия перекликались по радиосвязи с представителем штаба, руководящего операцией. Пошёл дождь, и они, ползая по земле, продолжали поиски, но пустой банки нигде не было.
        В 22 часа 20 минут было решено прекратить поиски, и минивэн уехал. Позже выяснилось, что ткань была обрезком мужской рубашки и оставалась закреплённой на ограде в течение 28 минут, с 20.50 до 21.18. Но в 21.18 под скоростной дорогой уже разворачивалась совершенно другая драма.
        На префектурной дороге, на расстоянии около 50 метров от места с белой тканью остановился фургончик, на котором ехали преступники. И тут же его водителя осветил через окно луч карманного фонарика. Который держал в руке полицейский из оперативно-маневренного подразделения полиции префектуры Сига.
        2
        - Отец рассказывал: внезапно раздался страшный грохот. Сначала он решил, что кто-то въехал в магазин…
        - Въехал?
        - Да. В магазин, в торговый автомат на улице или что-то вроде того. Но потом вроде оказалось, что это кто-то со всего размаху захлопнул дверь машины.
        - Преступник?
        - Отец говорил, что, скорее всего, да. С грохотом хлопнул дверью. Приходили из полиции, расспрашивали; и журналисты, конечно, тоже. А последний раз несколько лет назад звонили из еженедельника.
        Хозяин табачной лавки был ещё молод, примерно одних лет с Акуцу. Лавка располагалась с южного края крытых торговых рядов. Раньше это была одновременно и аптека, но сейчас здесь торговали только сигаретами. Отец скончался два года назад.
        Торговые ряды неподалёку от станции «Кусацу», откровенно говоря, нельзя было назвать оживлённым местом: многие магазины оказались закрыты. Типичный пейзаж провинциального города. Но территория перед бывшей аптекой, где сейчас стоял Акуцу, являлась совершенно особым местом. Тем более для журналиста, занимающегося расследованием дела «Гин-Ман».
        Косые лучи солнца слабо освещали стоячую красную вывеску, на которой белыми буквами было написано «Табак». В угловой лавке три двери, но открыта только центральная. Правая дверь, видимо, бывшая раньше входом в аптеку, и раздвижная левая, скрывающаяся за торговым автоматом и наклеенным постером, уже не использовались.
        Акуцу заранее разжился старой картой жилых районов, но, прежде чем отправиться туда, решил проверить окрестные магазины. Оказалось, что, как ни странно, некоторые лавки, существовавшие 31 год назад, сохранились.
        В обе стороны с малой скоростью двигались велосипеды. Поблагодарив хозяина лавки, Акуцу приступил к фотосъёмке. Схватка за деньги, развернувшаяся на скоростной автомагистрали, неожиданно завершилась на этой ничем не примечательной торговой улице. Вечером 31 год назад преступники бросили здесь свой фургон.
        Когда минивэн с деньгами двигался по скоростной автомагистрали Мэйсин по направлению к парковочной зоне Кусацу, машина оперативно-маневренного подразделения полиции префектуры Сига заметила на префектурной дороге подозрительное транспортное средство. В этот момент в машине находилось три человека. У них имелось единственное указание - не приближаться к месту выезда на скоростную дорогу Мэйсин; но они не были посвящены в подробности дела компании «Хоуп».
        Вдобавок к тому, что вышеупомянутая дорога префектурного значения была довольно узкой, приблизительно 5 метров в ширину, на ней отсутствовали фонари, и интенсивность движения в ночное время тоже была слабой. Полицейская машина подъехала к белому фургону, и сотрудник, сидящий на переднем пассажирском месте, направил фонарь на водителя. В образовавшемся круге света полицейские увидели мужчину приблизительно 40 лет, со щетиной и впалыми щеками, крепкого телосложения. Предположительно на нём был надет свитер, тёмно-синий спереди и жёлтый по бокам; на голове шапка, в ушах наушники. От неожиданности мужчина подпрыгнул так, что, похоже, ударился головой о потолок.
        Фургон резко сорвался с места, а полицейская машина, включив сирену, помчалась за ним. Выскользнув из тоннеля под скоростной дорогой Мэйсин в восточном направлении, преступники сразу повернули направо, проехали через муниципальный жилой район Симодояма города Ритто,[133 - Ритто - город в префектуре Сига. Граничит с Кусацу.] опять нырнули в тот же тоннель в западном направлении и понеслись в сторону Кусацу.
        - Остановитесь! Остановитесь! - продолжал кричать в громкоговоритель полицейский, сидящий на пассажирском сиденье, приблизившись к подозрительному автомобилю на расстояние 30 метров.
        Водитель фургона, демонстрируя высокий класс вождения, мчался через поля, леса, по тёмным дорожкам. Проехав через плотину на реке Кусацу, пересёк маленький мост и оказался на противоположном берегу. Со скоростью 80 километров в час фургон летел мимо тихих домов, расположенных на месте бывшей почтовой станции;[134 - Пять главных дорог - почтовая дорожная сеть государственного значения Японии периода Эдо (1603 - 1868), в которую входило пять оборудованных почтовых трактов, соединяющих Эдо с другими провинциями. Главный тракт - дорога Токайдо, соединявшая столицу с Киото. На предпоследней станции Кусацу дорога сливается с трактом Накасэндо, который подходит к Киото с другой стороны. Для остановки, ночлега и покупки провианта вдоль трактов были оборудованы почтовые станции.] за ним - полицейский автомобиль с включённой сиреной. Но на развилке трёх дорог, расположенной на расстоянии 3,7 километра от места начала преследования, полиция потеряла фургон из виду. В течение всего этого времени его стоп-сигналы включались всего лишь один раз.
        Стоя на развилке, где дорога Токайдо сливается с трактом Накасэндо, Акуцу развернул копию карты жилых районов. Место это находилось в 30 метрах от выхода из тоннеля, проходящего под бывшей рекой Кусацу.
        Получается, что реки больше нет…
        Через два года после дела «Гин-Ман» Кусацу пересохла. Акуцу представил, где и как она протекала в те годы. Согласно карте, рядом должна была находиться ещё одна развилка, но к лестнице, обозначенной на карте, теперь стало невозможно подобраться. «Может быть, как раз здесь полиция потеряла фургон», - подумал Акуцу, ища на карте развилку. Потом опять вернулся к бывшей аптеке.
        Отец нынешнего хозяина лавки припомнил звук захлопнувшейся двери, но дверь со стороны водительского места в брошенном фургоне была распахнута, а двигатель продолжал работать. Он заметил автомобиль оперативно-маневренного подразделения полиции в 21 час 25 минут - сразу же после того, как двигавшийся по скоростной автомагистрали Мэйсин минивэн с деньгами вы ехал с парковочной зоны Кусацу.
        Несколько подозрительных мужчин на велосипедах во время развёрнутой специальной операции скрылись от полицейской проверки, но все они не имели отношения к людям из фургона. В 22 часа 20 минут полиция префектуры Сига доложила штабу расследования полиции префектуры Осака «для сведения» все подробности происшествия. Но особой реакции осакской полиции не последовало.
        В 23 часа 45 минут специальная операция, проводившаяся девятью отделениями полиции Кусацу, была свёрнута, но в результате уточнения расстояния между фургоном и куском белой ткани был сделан вывод, что оно составляет не два километра, а пятьдесят метров, и спустя пять минут спецоперацию развернули повторно. Однако было уже поздно.
        В фургоне было обнаружено 14 категорий оставленных там вещей - всего 25 наименований. Кроме сумки, шапки и мини-пылесоса, следует упомянуть о модернизированном радиопередатчике. С его помощью было возможно перехватывать радиосвязь полицейских; в момент обнаружения он был настроен на частоту полиции префектуры Сига, да так и остался включённым. Были также найдены человеческие волосы, но отпечатков пальцев не обнаружили. Позже выяснилось, что фургон был украден.
        Акуцу считал, что события 14 ноября 1984 года следует считать последним - третьим - кульминационным моментом в деле «Гин-Ман». Можно сказать, что в этот день полиция вплотную приблизилась к преступникам.
        Из схватки, в которой не было победителей, полиция вышла по-любому проигравшей - ведь уже на следующий день в утренних выпусках газет должны были раскрыться все подробности операции. Но осакская полиция, извинившись перед отчаявшимися и открыто выражавшими свой гнев СМИ, попросила продлить информационное соглашение. Она объяснила это тем, что «фургон преследовала штатная полицейская машина, поэтому преступники не засекли закулисные переговоры спецслужб». Главы информационных отделов восьми СМИ в Осаке собрались на экстренное совещание, где в результате яростных споров было принято решение продлить соглашение.
        Однако через неделю после инцидента газета левого толка раздавала рядом со станцией «Осака» государственной железной дороги свой экстренный выпуск, в котором предала огласке все скрываемые обстоятельства инцидента и информационного соглашения. Это сейчас, в эпоху Интернета и социальных сетей, любые статьи распространяются моментально, но до её наступления, хорошо это или плохо, СМИ держали информацию под своим контролем. Уповая на небольшой тираж и степень своего общественного влияния, полиция и остальные СМИ проигнорировали эту информацию.
        24 ноября 1984 года преступники отправили письменные вызовы в редакции трёх общенациональных газет в Осаке. Кроме разглашения информации об использовании копировального центра «Миллион раз» в Киото, они предупреждали, что в течение месяца намереваются провести тайную сделку с компанией в Осаке или в Хёго. Помимо этого, в тот же день преступники направили письмо в дом писателя, обратившегося со страниц еженедельника: «Если это остановит угрозы, я отдам 120 миллионов иен». В нём они прикидывались кем-то вроде Робин Гуда: «Мы не нищие. Если захотим денег, сможем в любом количестве забрать их у богачей и компаний. Не собираемся забирать деньги у тех, у кого их нет», а в конце подытожили: «Наша жизнь была мрачной, полной разочарований. Мы стали плохими, потому что все в мире плохие. Кто сделал нас такими?.. Но завтра мы придём к власти».
        В конце концов стало известно, что в поступившем в продажу 10 декабря ежемесячном журнале была поднята тема происшествия, и в тот же день, без проведения каких-либо дискуссий, информационное соглашение было аннулировано. Все СМИ, словно возмещая накопленную досаду, сообщили о «грубейшей ошибке» полиции и назвали преследование фургона не владеющими информацией полицейскими оперативно-маневренного подразделения префектуры Сига «упущением». В третьем по счёту вызове, отправленном преступниками в средства массовой информации Осаки через неделю, вместе с подтруниванием над осакской полицией содержалась также и критика: «Вы СМИ - а правду боитесь говорить… Это ваше информационное соглашение - конец свободы информации».
        26 января следующего года в дом директора завода компании «Хоуп» было подброшено письмо с угрозой, содержавшее требование 200 миллионов иен. В указанный день, 29 января, двое оперативников под видом сотрудников компании, согласно инструкции преступников, ждали в кафе в городе Тоёнака префектуры Осака. Однако по причине того, что запись голоса ребёнка, использованная во время звонка в нагойский филиал той же компании, содержала помехи, ничего расслышать не удалось, поэтому никаких действий полицейские предпринять не могли. Как выяснилось позже, письма с инструкциями были приклеены на двери прохода в метро города Осака и на одном из зданий города.
        В письме 2 февраля преступники объявили, что они аннулируют сделку с компанией «Хоуп». В конечном итоге им не удалось получить деньги и от четвёртой компании…
        Акуцу стоял около бывшей аптеки и просматривал снятые им на цифровой фотоаппарат фотографии. Пролистывая снимки, дабы убедиться, что ничего не упустил, он невольно опять стал думать о преступлении.
        Этим парням везло. И с радиопередатчиком, и с проблемами в согласованности действий полиции. Рассказывали, что оперативник из префектурной полиции Киото видел, как некий мужчина приклеивал что-то с обратной стороны скамейки на автобусной остановке «Дзёнангу»; но под предлогом того, что это «дело осакской полиции», следить за ним он не стал.
        Акуцу убрал фотоаппарат в сумку и направился на платную парковку, где оставил свой служебный автомобиль. Идя вдоль домов на месте бывшей почтовой станции, он вспомнил, какое неприятное чувство испытал недавно в транзитной зоне отдыха Оцу.
        В момент, когда в голове у него всплыли слова «полиция префектуры Сига», Акуцу внезапно ахнул и остановился.
        Ему вспомнился кадр из документальной программы, посвящённой делу «Гин-Ман». Оперативник из полиции префектуры Сига сидел на скамейке; было видно, что он приклеивает инструкцию. Несмотря на то что скоростная автомагистраль была перегорожена осакской префектурной полицией, полиция Сиги тайно отправила в зону обслуживания Оцу и парковочную зону Кусацу своего оперативника. Смотревший видео Акуцу был впечатлён твёрдостью характера этого полицейского, говорившего, что «свою территорию мы защищаем сами». Но сейчас его не волновали абстрактные вещи. Он вспомнил сами свидетельства.
        Два факта в них расходились…
        «Нет, не так». Акуцу быстро побежал к машине. С каждым шагом голос внутри него звучал всё громче: «Не так, не так…» Ремень сумки постоянно соскальзывал с плеча, и Акуцу поправлял его. Но это его совершенно не волновало.
        Он пробежал метров двести. Как только приблизился к платной парковке, нажал на кнопку пульта и разблокировал двери машины. Открыв заднюю дверь, откашлялся, восстановил дыхание, затем схватил бостонскую сумку, в которой носил все материалы, и расстегнул молнию. Перебрав файлы и тетради, достал книгу чёрного цвета.
        На обложке был портрет мужчины с лисьими глазами. Эту книгу на основе документальной передачи выпустило крупное издательство - то есть фактически она повторяла содержание той передачи.
        В самой середине шло описание неизвестного расследования, которое проводила по делу компании «Хоуп» полиция префектуры Сига. Акуцу внимательно читал про следователя первого отдела расследований префектурной полиции, видевшего мужчину с «лисьими глазами» на территории транзитной зоны отдыха Оцу. Этот полицейский осуществлял наблюдение за ней до того, как туда прибыла оперативная группа осакской полиции, и был первым, кто увидел в ресторане мужчину с лисьими глазами. Он пошёл за ним следом, но тот, проверяя, есть ли за ним слежка, совершал подозрительные действия: например, только зайдя в туалет, тут же вышел, и тому подобное. Потом «лисоглазый» сел на улице на скамейку и стал вести себя так, что с первого взгляда было понятно, что он преступник. По словам оперативника, «удалось получить подтверждение того, что он что-то приклеивает».
        Акуцу посмотрел хронологию событий, изложенную в конце книги. Напротив времени 14 ноября, 20 часов 57 минут было написано: «Прибытие в транзитную зону отдыха Оцу. На обратной стороне информационного стенда наклеена инструкция».
        - Так я и думал…
        Акуцу ещё раз перечитал часть с воспоминаниями следователя. По его рассказу, мужчина с лисьими глазами наклеивал инструкцию с обратной стороны скамейки. На следующей странице была помещена чёрно-белая фотография, изображавшая, как оперативник, сидя на скамейке, повторяет действия тех лет.
        Но ведь на самом деле инструкция была приклеена к так называемому «информационному стенду». С чем связано это расхождение?
        Акуцу перечитал книгу ещё раз, но не нашёл никакого упоминания об этом. Оригинальная версия программы, записанной на DVD, тоже не содержала никаких объяснений. Как же объяснить это противоречие?
        Возможно, мужчина с лисьими глазами просто делал вид, что наклеивает инструкцию на другую сторону скамейки, а потом переместился к обратной стороне информационного стенда. Однако в первой инструкции, висевшей на скамейке возле автобусной остановки «Дзёнангу», уже было написано: «Смотрите обратную сторону туристического стенда». Даже в случае если «лисоглазый» намеренно вёл себя подозрительно, чтобы его заметили, он просто повышал риск быть задержанным. То, как он развернулся в туалете, проверяя наличие слежки, и его дальнейшие противоречивые действия… Сколько Акуцу ни размышлял, он не мог найти объяснения всему этому.
        В таком случае получается, что оперативник соврал? И специально крутился перед телевизионной камерой? «Невозможно представить себе это», - подумал Акуцу. 31 год назад по радиосвязи оперативник докладывал начальству о положении дел. Вероятность того, что он давал ложный рапорт по такому серьёзному делу, весьма низкая.
        Держа в руках книгу, Акуцу сел на заднее сиденье, откинулся на спинку и закрыл глаза. Несколько минут он приводил мысли в порядок - и вдруг картинка начала складываться. Эта мысль ужаснула его. Невозможно было представить подобное, но, похоже, именно так и действовали преступники.
        Неужели мужчин с лисьими глазами было двое?
        Акуцу взял телефон и набрал прямой номер отдела происшествий. Раздался повергающий в страх голос Тории:
        - Отдел городских новостей газеты «Дайнити».
        - Это Акуцу. Прошу вас, не смейтесь и выслушайте меня…
        Он постарался как можно более убедительно изложить свои соображения по поводу того, к чему пришёл. Несмотря на то что на протяжении всего рассказа Тории не произносил ни звука, Акуцу решительно продолжал. Когда он дошёл до вывода, что «может быть, мужчин с лисьими глазами было двое», с того конца провода донёсся голос Тории: «Подожди-ка», и Акуцу услышал, как тот положил трубку на стол.
        Раздался звук переворачиваемых страниц бумаги. Акуцу только теперь заметил, как сильно сбился его пульс. Журналист был вне себя от возбуждения - ведь, может быть, ему удастся пролить свет на эту тёмную историю…
        - Похоже, так и есть, - раздался немного напряжённый голос Тории.
        - Вы что-то нашли?
        - Согласно информации тех лет, осакская полиция до последнего тянула с обнародованием портрета «лисоглазого».
        Тот знаменитый портрет народ увидел 10 января 1985 года - лишь через два месяца после происшествия с компанией «Хоуп». Случайно ли так вышло?
        - Похоже, осакская полиция до конца скрывала портрет. Национальное полицейское агентство, может, и было в курсе, но отделениям других префектур его не показывали до последнего.
        - Да? И полиции префектуры Сига тоже? То есть имеется вероятность, что тот оперативник с самого начала не знал, как выглядит «лисоглазый»?
        - Да, так и есть. Просто тип был подозрительный, вот он и следил за ним. Возможно, тот человек на скамейке - и не «лисоглазый» вовсе…
        В этот момент в голове у Акуцу опять что-то щёлкнуло.
        Может, и инструкций тоже было две?
        3
        За затуманившимся лобовым стеклом оранжевые уличные фонари казались потускневшими.
        Дело неумолимо шло к зиме. Пальто и шарф не спасали, хотя окна в машине были плотно закрыты.
        Начало десятого вечера. Двигатель в «Хонде Фит» был выключен. Сидевший за рулём Акуцу пытался подавить зевоту. Впервые за пять лет, с времён его работы в отделе городских новостей в осакском филиале, ему приходилось проводить целые дни и ночи на дежурствах. И каким бы богатым ни был его опыт, Акуцу было тяжело. Когда тебе уже больше тридцати пяти, организм с трудом переносит такие нагрузки. Но что самое неприятное - это психологическое напряжение. В основе любого журналистского задания - человеческие отношения. Никто не будет оказывать тёплый приём незнакомому человеку. Одно из двух: либо тебе укажут на дверь, либо будут общаться чрезвычайно холодно.
        Какой из двух вариантов ждёт его сегодня?
        Впустую проводя день за днём, он постепенно возвращался к себе прежнему.
        Конец недели. Прошло шесть дней с тех пор, как Акуцу предположил, что, возможно, мужчин с лисьими глазами было двое, с двумя разными инструкциями. Постепенно ему стало казаться, что эта идея нелепа и далека от действительности.
        На следующий день после телефонного разговора с Тории он снял на короткое время небольшую квартиру неподалёку от редакции «Дайнити» в Оцу и приготовился добывать материал в подтверждение своей версии. Само собой разумеется, что это была директива от главного редактора отдела происшествий. Ему помогала девушка-секретарь из редакции Оцу, работавшая там второй год. В первую очередь они нацелились на следователей-ветеранов, имевших отношение к делу «Гин-Ман». Утром посещали одного, вечером - трёх-четырёх у них дома. Однако результат оказался нулевым. «Пошёл вон!» - вот самая частая фраза, которую Акуцу слышал за эти шесть дней. Каждый раз, когда бывшие следователи посылали его таким образом, журналисту начинало казаться, что он задаёт действительно глупые вопросы…
        Впереди ударил яркий свет. Передние фары автомобиля осветили дом, который был сейчас объектом наблюдения. Акуцу протёр лобовое стекло ладонью. Из машины со всё ещё включённым двигателем вышел мужчина небольшого роста и открыл телескопические ворота гаража.
        Убедившись, что машина въехала внутрь, Акуцу вылез. В лицо ударил ветер, и стало ещё холоднее. Он окликнул закрывавшего ворота мужчину:
        - Прошу прощения, господин Токита…
        Обернувшийся мужчина с удивлением взглянул на Акуцу и настороженно кивнул. Короткие волосы, практически полностью седые. В документах было написано, что он 1948 года рождения; мужчина выглядел как раз на свой возраст.
        - Простите, что так неожиданно обращаюсь к вам… Я Акуцу, из газеты «Дайнити».
        Протянув визитку, журналист сообщил о том, что собирает материал по делу «Гин-Ман». Токита был одним из оперативников, участвовавших в операции во время инцидента с компанией «Хоуп».
        - А, это ты… Журналист, задающий странные вопросы…
        - Странные вопросы?
        - Ну, вроде того, что «лисоглазых» мужчин было двое.
        По лицу Токиты пробежала неприятная улыбка. Значит, среди следователей-ветеранов уже прошёл слух об Акуцу. Это не сулило ничего хорошего.
        - Чушь. Такого просто не может быть. Это ведь не история из комикса.
        Похоже, Токита уже понял, какие вопросы будет задавать Акуцу. Третий провал за сегодня…
        - Ты же вроде из отдела культуры? Зачем занимаешься этим делом?
        Он хочет сказать, что с журналистом из отдела культуры и разговаривать не о чем? Может, рассказать ему подробно про проект? Плюс ко всему совсем не хочется, чтобы о нём распространялись странные сплетни…
        - Сегодня холодно, не простудись.
        Акуцу подождал, когда Токита скроется за дверью, потом вернулся к машине. Вот и всё на сегодня.
        Он подключил к розетке ноутбук и стал проверять почту. Пять новых писем. Тема одного из них - на английском.
        «О моём прекрасном путешествии».
        Это было письмо из Лондона, от Колина. По его теме вряд ли можно было ожидать чего-то стоящего. И точно. Колин писал, что «наконец-то решил отправиться в Японию» и ищет «место, где он мог бы встретиться с японскими порнозвездами», поэтому просит Акуцу сопровождать его. «Будет ли это прекрасное путешествие успешным, зависит от самурая Акуцу». Колин очень просил познакомить его с порноактрисами, а также, явно наобум, писал: «Про Шеффилд всё правда. Софи и сейчас живёт с китайцем». Акуцу ухмыльнулся. «И почему я должен брать на себя такие хлопоты?» С другой стороны, будет любопытно понаблюдать за реакцией Колина на Японию…
        Было ещё одно письмо, с темой «Фудзисима». Кликнув на него и пробежав глазами текст, Акуцу понял, что оно от студента, который помог ему в университете Шеффилда. Доброжелательного молодого человека, рассказавшего, где можно найти Софи Морис, звали Фудзисима Юсаку. Он обращался с просьбой ответить на его вопросы.
        касающиеся газетного мира, после того как он вернётся в Японию, и указывал свои контакты.
        Случайно получилось так, что пришло сразу два письма из Англии, и Акуцу немного расслабился. Однако сейчас сил отвечать уже не было, и он убрал ноутбук в сумку. Завёл двигатель и поморщился, когда из дефлектора подул холодный воздух.
        Он опустил рычаг ручного тормоза и уже протянул руку к переключателю передач, но тут в кармане пиджака завибрировал телефон. Звонила помощница из редакции Оцу.
        - Прошу прощения, что отвлекаю. Это Киситани.
        Услышав звонкий голос Киситани Рэйко, Акуцу поздоровался. Конечно, их разделяла разница в возрасте, но именно Акуцу просил её о помощи и давал разные поручения, поэтому старался общаться с ней как можно вежливее.
        - Я сейчас нахожусь в доме покойного следователя…
        Акуцу искренне удивился тому, что ей удалось попасть в этот дом. Сейчас почти не встретишь следователя или его родных, которые пускали бы к себе журналистов. К тому же, скорее всего, это первый опыт Рэйко в её недолгой профессиональной карьере. Поэтому то, что она попала туда, - выдающееся достижение.
        - Я обратила внимание на одну записную книжку…
        - Имеешь в виду записную книжку покойного?
        - Да. Я хотела бы, чтобы вы посмотрели.
        - Сейчас можно прийти?
        - Да, Акуцу-сан. Это в Оцу.
        Оказалось, что ехать всего минут пятнадцать. Рэйко была родом из Нары, но за два года работы стала хорошо ориентироваться в Оцу. Акуцу уточнил адрес, повесил трубку, затем внёс данные в навигатор. Он должен был доехать за двенадцать минут. Район Конан, в котором живёт половина всего населения префектуры.
        По пути на него одновременно навалились голод и сонливость, которые, казалось бы, плохо сочетаются друг с другом. Хотелось взбодриться, съев рамэн и выпив чего-нибудь, но Акуцу не мог заставлять людей ждать допоздна.
        Он прибыл к дому почти в рассчитанное навигатором время. В гараже стояли две машины: «Тойота Корона» и «Ниссан Марч». По номерам «Марч» Акуцу определил, что это служебный автомобиль Рэйко. Его младшей коллеге удалось даже получить место в гараже…
        Дом был широкий, площадью где-то 50 цубо, с отлогой треугольной крышей. Слева от гаража располагались белые ворота высотой примерно в рост Акуцу, от ворот ко входу шла лестница. Искать, где припарковаться, времени не было, поэтому журналист остановил машину рядом с гаражом. Увидев сбоку от белых ворот табличку «Накамура», нажал на расположенную под ней кнопку домофона. Прежде чем послышался ответ, дверь наверху лестницы открылась, и появилась фигура мужчины плотного телосложения, что было заметно даже издалека.
        - Прошу прощения за поздний визит. Я Акуцу из газеты «Дайнити».
        - Вы приехали издалека… Машину можете оставить там. Пожалуйста, проходите.
        Воспользовавшись любезностью Накамуры, Акуцу оставил машину на дороге около дома, открыл ворота и начал подниматься по лестнице.
        Накамуре, который приветствовал его наверху у входа, на вид было лет 40. Одет совсем не по сезону - в одну футболку. Крепкие руки бугрились мускулами. Акуцу ещё раз извинился за вторжение и протянул визитку, на что Накамура, обнажив белые зубы, произнёс: «Надеюсь, я смогу быть вам полезен».
        Снимая обувь, Акуцу обратил внимание на выстроившиеся в ряд пять пар обуви, среди которых были сандалии и слегка грязные кроссовки. Перед ступенькой агарикамати[135 - Агарикамати - небольшая ступенька у прихожей, перед которой следует снимать обувь.] расположились маленькие женские туфли - наверное, Рэйко. В подставке для зонтиков стояла металлическая бита - может быть, для самозащиты, или же в семье есть мальчики, занимающиеся бейсболом.
        Хотя дом был далеко не новый, он отличался чистотой и уютом. На полу можно было заметить царапины, но сам он был тщательно убран. Накамура повёл Акуцу по коридору и открыл дверь справа.
        - Простите за небольшой беспорядок.
        Перекинув через одну руку пальто и шарф, повесив сумку на плечо, Акуцу следовал за Накамурой. Он не надел тапки и пошёл в носках. Поскольку ему пришлось в срочном порядке ехать в Сигу, Акуцу запасся новыми комплектами нижнего белья. Эти чёрные скромные носки он надел сегодня первый раз.
        Гостиная была объединена со столовой, поэтому была просторной, не меньше тридцати татами. Освещалась она тремя светильниками.
        - А, добрый вечер!
        Рэйко, одетая в брючный костюм серого цвета, поднялась и слегка склонила голову. Перед диваном в форме латинской буквы L стоял низкий стеклянный стол, заваленный тетрадями, различными записями, фотографиями. Наверное, материалы расследования.
        Небольшого роста женщина за спиной Рэйко вежливо поклонилась.
        - Моя жена, - смущённо представил её Накамура. У неё были восхитительные прямые длинные волосы. Она выглядела очень спокойной. Акуцу показалось, что хозяйка дома, возможно, младше его.
        - Прошу прощения за столь поздний визит…
        - Нет, нет, не беспокойтесь. Пойду приготовлю кофе.
        Акуцу поставил сумку с тёплыми вещами и опустился на диван. Тот был очень мягкий.
        - У вас прекрасный дом.
        Накамура принёс кресло и, сев напротив Акуцу, весело сказал:
        - Мы недавно сделали ремонт в гостиной, но у нас сын, поэтому всё мгновенно пачкается.
        - Ваш сын занимается бейсболом?
        - Да. Вы догадливый… Он в шестом классе младшей школы, и, похоже, ему больше нравится гоняться за мячом, чем учиться в дзюку.[136 - Дзюку - сеть учреждений дополнительного образования, предоставляют курсы по разным предметам. Практически вес посещают дзюку, чтобы подтянуть свой уровень, а также успешно сдать экзамены и поступить в престижный университет.]
        - Это прекрасно. У меня совершенно нет способностей к спорту, поэтому я ужасно завидую тем, у кого это получается.
        Воспользовавшись паузой между комплиментами, вмешалась Рэйко:
        - Накамура-сан - глава компании.
        - Нет-нет, совсем крошечной… - замахал руками Накамура, но не было похоже, что это правда.
        Затем Рэйко рассказала, что он владеет сетью баров - два располагались в префектуре Сига, три - в префектуре Киото, а в настоящий момент готовится к открытию ещё один - в районе Умэда в Осаке. Далее Рэйко добавила, что ей тоже приходилось бывать там - хотя Акуцу и не был уверен, что она говорила правду, - после чего польстила предпринимателю, отметив приятную атмосферу в его заведениях и стильные стаканы.
        Да, такая журналистка достанет любую информацию…
        Акуцу восхищался проницательностью Рэйко, которой удавалось произносить любезности, не вызывая при этом ни у кого раздражения. Она была немного смугловата, выглядела пышущей здоровьем, и большие глаза под двойными веками были чрезвычайно привлекательными.
        - Простите, что заставила ждать… - Супруга Накамуры поставила на стол три чашки и молоко. От чашек, стоящих на изящных блюдцах, доносился приятный аромат кофе, и на душе у Акуцу стало спокойно. Стол был большим, поэтому, несмотря на разбросанные на нём материалы, тесноты не ощущалось. Акуцу подумал, что теперь ему понятно, что означают слова «Богатые предпочитают не ссориться»,[137 - Японская пословица, означающая, что богатые люди, чтобы не лишиться своего положения, стараются избегать конфликтов.] и по его губам пробежала чуть заметная улыбка.
        - Я пойду посмотрю, как там Сё-тян, - сказала супруга, и Накамура слегка поднял руку. Речь, по всей видимости, шла о сыне, который увлекался бейсболом.
        Обстановка была спокойная, и Акуцу решил, что пора спросить о записной книжке.
        - А, вот она…
        Рэйко взяла со стола тетрадь размера записной книжки. На пожелтевшей обложке с истрёпанными уголками фломастером было написано «S 59.2-60.1».
        Акуцу перелистывал страницы. Как и в тетради Мидзусимы, здесь теснились малочитаемые, написанные карандашом иероглифы. Это было похоже не на структурированную информацию, а скорее просто на заметки, сделанные по горячим следам. Иногда попадались также схемы, содержащие много сведений, касающихся мафиозных организаций.
        - Ваш отец расследовал дела, связанные с мафией?
        - Да. Он был следователем в местном управлении.
        Ответ был неожиданностью для Акуцу. Он всегда считал, что этим занимался исключительно первый отдел расследований штаба муниципальной полиции префектуры Сига. Конечно, это зависит от размеров полицейского управления, но тот, кто отвечает за дела, связанные с мафией, является сотрудником уголовного отдела и занимается сбором информации из всех подведомственных органов.
        Почему делом «Гин-Ман» занимался следователь по мафиозным делам из местного полицейского управления?
        - Я обратила внимание вот на это… - Рэйко ткнула пальцем в тетрадный лист.
        Разворот был пустым. За исключением того, что в левом верхнем углу, в графе с датой, стояли цифры «11.14.». Кроме того, были заметны следы стёртых записей. Акуцу придвинул тетрадь к свету и попытался разобрать их, но безуспешно.
        - Ничего не видно…
        - Попробуете потереть карандашом?
        В ответ на предложение Накамуры, Рэйко, словно этого и ждала, подалась вперёд. Накамура тут же поднялся и взял с телефонного столика шестигранный карандаш.
        - У меня вряд ли хорошо получится… Акуцу-сан, лучше вы.
        Акуцу поблагодарил хозяина, взял карандаш и, бросив взгляд на Рэйко, переложил его в другую руку, словно дирижёр - свою палочку. Начал тереть - слегка, без нажима. Раздался тихий шуршащий звук, и белая страница чуть потемнела.
        - Да, тонкая работа…
        В ответ на ремарку Рэйко Акуцу что-то промычал. Примерно посередине левой страницы разворота появилось слово «Киото», внизу правой - «Пустота».
        - Киото, пустота?.. - произнёс Накамура с недоумённым видом.
        Акуцу, чувствовавший особую ответственность, предположил, что, возможно, в Киото находилось какое-то укрытие. Рэйко сидела, задумавшись, а Накамура произнёс: «Вот оно что…».
        - Вы не помните, что было вечером того дня, так?
        - Нет, конечно. Мама умерла ещё раньше отца, а брат младше меня.
        В голову Акуцу вдруг пришла мысль, что он не знает, когда не стало следователя. Наверное, будет глупо спрашивать об этом… Рэйко упрямо рассматривала на свет почерневшие страницы тетради.
        - Накамура-сан, не осталось ли коллег-следователей, которые в то время были близки с вашим отцом?
        Накамура, вероятно, догадавшийся, с какой целью был задан этот вопрос, с задумчивым видом молча смотрел на белоснежный потолок. Акуцу терпеливо ждал.
        - В общем… Есть один на примете.
        Акуцу особо не рассчитывал на успех, поэтому не ожидал такого ответа.
        - Этот человек тоже отвечал за дела, связанные с мафией?
        - Да - только в штабе муниципальной полиции в префектуре. Когда-то был подчинённым отца, скучает по нему и сейчас часто приходит в моё заведение.
        - Вы давно встречались с ним?
        - Где-то дней пять назад.
        Неужели есть надежда?
        Акуцу с Рэйко вновь переглянулись и, не сговариваясь, низко поклонились.
        4
        Стало так тихо, что было слышно, как работает кондиционер.
        До семи часов вечера оставалось три минуты. Акуцу, сидевший на L-образном диване в гостиной дома Накамуры, крутил в руке механический карандаш. Рядом сидела Рэйко, за ней - журналист из редакции в Оцу. Он работал уже восемь лет и сейчас был привлечён в качестве секретаря. Накамура сидел на некотором отдалении от всех, на стуле за обеденным столом. Когда раздастся звонок на его телефон, Акуцу должен пересесть к нему.
        Накамура позвонил накануне вечером и сообщил, что следователь, бывший подчинённый его отца, согласился ответить на вопросы по телефону. Однако он предупредил, что, поскольку ещё находится на службе, необходимо соблюдать определённые рамки. Прежде всего, нельзя задавать вопросы, касающиеся личной информации, включая имя следователя; запись запрещена; для разговора нужно использовать телефон Накамуры; для создания контакта в телефоне использовать вымышленное имя. По времени никаких условий озвучено не было, но это остаётся на усмотрение собеседника - он может прервать разговор в любой момент. С точки зрения того, что не будет видно его лица, этот разговор будет ещё сложнее, чем интервью с Нисидой в Токио. Ведь нельзя будет даже понять, кивает он или, наоборот, качает головой. Придётся мучиться, чтобы определить, даёт он утвердительный или отрицательный ответ.
        Из-за невозможности записать разговор было решено воспользоваться помощью двух «секретарей». И хотя вводить текст на клавиатуре значительно быстрее, чем писать от руки, но конспектировать беседу, ход которой в любой момент может неожиданно измениться, очень сложно. На предварительном обсуждении Акуцу попросил: «Можете печатать хираганой,[138 - Хирагана - японская слоговая азбука, одна из составляющих японской письменности. Акуцу предлагает воспользоваться ею для быстроты.] но постарайтесь по возможности в точности фиксировать всё, что говорится».
        - Уже скоро, - раздался голос Накамуры. Из-за волнения, связанного с долгим ожиданием звонка, он выглядел напряжённым. Его отец не занимал руководящие посты, закончив службу как простой полицейский, следователь местного управления. Сын трудится совершенно в другой сфере - стал владельцем сети баров, - и очень может быть, что на его жизненный выбор повлияли как раз неупорядоченный образ жизни отца и ранняя смерть матери. Но с другой стороны, глядя на то, с каким рвением он старается помочь, невольно возникала мысль, что ему хочется прочувствовать на себе, как жил его отец.
        Зазвонил телефон. Акуцу тут же посмотрел на часы: 19 часов 1 минута. Подмигнув младшим коллегам, он поднялся. Накамура провёл пальцем по экрану смартфона.
        - Слушаю… Да. Спасибо за ту встречу. Нет, что вы… Извините что обратился к вам с такой просьбой… Да, конечно. Я обо всём предупредил, так что не волнуйтесь.
        Акуцу обменялся взглядами с Накамурой и, взяв тетрадь и карандаш, направился к обеденному столу. Когда он сел на соседний стул, Накамура положил смартфон на стол и включил громкую связь. Имя «Ямада», высветившееся на экране, по всей видимости, было вымышленным.
        Акуцу взглянул на двух своих коллег, сидящих бок о бок на диване. Положив руки на клавиатуру ноутбуков, они ждали сигнала.
        Хотя на Акуцу давило то, что шанс, который предоставляется ему сегодня, единственный и второго не будет, не ощущалось такого сильного волнения, как во время встречи с Нисидой. Возможно, к нему постепенно стала возвращаться интуиция, приобретённая в бытность репортёром в полиции. Он крепко сжал свой любимый чёрный механический карандаш.
        - Большое спасибо, что откликнулись на мою просьбу. Меня зовут Акуцу, я из газеты «Дайнити».
        - Очень приятно. К сожалению, я не могу назвать своё имя.
        - В таком случае можно называть вас Ямада-сан?
        Сидящий рядом Накамура расслабился.
        - Я слышал, что вы были младшим коллегой следователя Накамуры. Это означает, что в восемьдесят четвёртом году вы работали в том же управлении полиции?
        Задавать вопросы, относящиеся к собеседнику, не рекомендовалось, но после беседы с Нисидой Акуцу пришёл к выводу, что можно быть и понахальнее. Кроме того, судя по первой реплике и принимая во внимание, что Ямада является действующим полицейским, он предположил, что его визави - вполне здравомыслящий человек. С другой стороны, неудобные вопросы могут вызвать в нём чувство вины.
        - Простите, об этом я не могу говорить.
        - Но раз вы его младший коллега, где-то вы должны были работать вместе, не так ли?
        - Ну в общем… да.
        - Накамура-сан занимался делами, связанными с якудзой. А как насчёт вас, Ямада-сан?
        - Не только этими делами…
        - Но делами, связанными с якудзой, вы долго занимались?
        - Да.
        Голос Ямады был очень спокойным, как это часто бывает у немолодых людей. У Акуцу появилось ощущение, что в данный момент инициатива за ним.
        - Я хотел бы расспросить вас о событиях четырнадцатого ноября тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года во время инцидента с компанией «Хоуп». Вы были задействованы в оперативных мероприятиях?
        - Даже не знаю, как ответить… Официально я в них не участвовал.
        - То есть вашего имени нет в списке восьмидесяти трёх человек из префектурной полиции Сига, принимавших участие в тех событиях?
        - Да, верно.
        - И Накамура-сан тоже не участвовал?
        - Да.
        - Вы сказали, официально. Тогда что подразумевает неофициальное участие?
        - Разные вещи.
        Задавая абстрактные вопросы, вперёд не продвинешься. Буквально за пару секунд Акуцу решил полностью поменять тактику. Ничего не остаётся, как начать выдавать свои предположения, иначе прорыв вряд ли возможен.
        - Четыре года назад по телевизору шла программа, посвящённая делу «Гин-Ман». Вы смотрели её?
        Ямада уточнил название канала, и Акуцу подтвердил.
        - Да, смотрел. И DVD у меня есть.
        Показалось, что Ямада слегка улыбнулся. Улыбнулся в ответ и Акуцу.
        - В этой программе участвовали несколько бывших оперативников из полиции Сиги, но я обратил внимание на сцену в транзитной зоне отдыха Оцу.
        - Зона отдыха Оцу?
        - Да. Там оперативник сидит на скамейке и отчётливо говорит: «Удалось подтвердить, что мужчина с лисьими глазами что-то старательно наклеивает». Но на самом деле инструкция была обнаружена с обратной стороны информационного стенда, а не на скамейке.
        Ямада молчал.
        - Что касается портрета «лисоглазого», то префектурная полиция Осаки до последнего скрывала его. Одним словом, получается, что существует вероятность того, что она не знала, как он выглядит.
        - Ямада-сан?
        - Да, я слышу.
        - Существуют две возможности. Первая - это то, что существовало двое мужчин с лисьими глазами, и вторая - что было две инструкции.
        Сказав это, Акуцу подумал, что внушил сам себе некую навязчивую идею. Второй лист бумаги не обязательно был инструкцией. Неизвестно, что за текст был написан на нём.
        - Пожалуй, я немного ошибся в том, что только что сказал. У меня есть подозрение, что в день происшествия в транзитной зоне отдыха Оцу один из членов преступной группы, но не мужчина с лисьими глазами, приклеивал к обратной стороне скамейки письмо или какую-то записку.
        С того момента, как начался разговор, впервые воцарилось длительное молчание. Акуцу забеспокоился, что его собеседник может прервать беседу, но решил ждать его реакции, легонько постукивая по тетради карандашом с убранным грифелем.
        - Накануне происшествия мне, Накамуре-сану и ещё одному следователю позвонили. Откуда, сказать не могу.
        - Все трое служили в одном месте?
        - Я не могу ответить.
        - Все работали в управлении по борьбе с якудзой?
        - Да.
        - Понятно. Продолжайте, пожалуйста.
        - Нам сказали быть готовыми выдвинуться в случае, если преступная группа изменит направление и направит минивэн с деньгами в сторону Сиги. Были определены и место сбора, и автомобиль.
        Акуцу бросило в жар. То же самое он почувствовал, когда посещал Акияму Хиромаса, одноклассника Канэда Тэцудзи - перед тем, как увидел фотографию мужчины с лисьими глазами. Было ощущение, будто перед тобой открываются двери в неизведанный мир.
        - В какое примерно время вам позвонили? Минивэн прибыл в зону обслуживания Оцу в двадцать часов пятьдесят семь минут, выехал оттуда в двадцать один час три минуты, прибыл на парковочную зону Кусацу в двадцать один час двадцать минут.
        - Точно не помню. Где-то между половиной десятого и десятью.
        - Когда вы встретились и сели в машину?
        - В течение десяти минут после звонка.
        - Значит, все трое ждали поблизости от места сбора?
        - Да.
        - Поехали в Киото?
        - Да.
        - В записях Накамуры-сана рядом с датой происшествия было написано «Киото» и «Пустота». Вы отправились к месту в Киото, где скрывалась преступная группа?
        Акуцу продолжал расставлять ловушки. Вообще такого рода доминантное ведение беседы, когда собеседник становится ведомым, обычно не приветствуется. Но у Акуцу это был единственный козырь. Надеясь на лучшее, он ждал ответ Ямады, опять погрузившегося в молчание.
        - Мы позвонили Накамуре-сану. Тот перезвонил мне и второму оперативнику. Ведь если б коллеги увидели всех троих вместе, они бы что-то заподозрили. О подробностях мы узнали, когда сели в машину.
        Наступила пауза, поэтому Акуцу переспросил:
        - О подробностях?
        - Накамура-сан сказал: «Согласно особому распоряжению, мы едем в Киото. Похоже, в транзитной зоне отдыха Оцу один из преступников выронил записку».
        - Выронил записку?
        - Да. Другими словами, потерялся другой листок - не инструкция, приклеенная с обратной стороны информационного стенда.
        - Где она упала?
        - Рядом с лестницей, соединённой с дорогой, там, где, как считается, исчез мужчина с лисьими глазами. Правда, по словам Накамуры-сана, была высока вероятность того, что выронил записку не «лисоглазый», а другой мужчина.
        Акуцу вспомнил мрачную крутую лестницу. Видимо, ту записку собирались приклеить на обратную сторону скамейки. Но кто-то другой из преступной группы намеренно или случайно выронил её.
        - Осакская полиция была не в курсе существования этой записки. Я не знаю всех обстоятельств её получения, но, по-моему, подобрал её кто-то из полиции Сиги, получивший, как и я, особый приказ.
        - Значит, она попала не к тем людям, которые участвовали в той телевизионной передаче?
        - Да. Они ведь из первого отдела.
        - А особый приказ получил сотрудник, занимавшийся делами якудзы, не так ли?
        - Да.
        - Что было в записке?
        - Я знаю только, что был указан адрес в Киото. Слышал также, что напечатанный на машинке текст - дело рук преступников.
        - И вы отправились в Киото?
        - Да.
        Акуцу ощутил нарастающее в нём волнение. Стук клавишей, доносившийся из гостиной, тоже постепенно становился всё громче.
        14 ноября 1984 года в Сиге параллельно развивались три истории. Противоборство полиции и «Курама Тэнгу» за сумму в 100 миллионов иен наличными, развернувшееся под скоростной автомагистралью, погоня за фургоном, а также внезапный налёт на укрытие преступников в Киото группы Ямады, действовавшей в обстановке строжайшей секретности. Во время проведения первых двух операций преступникам удалось сбежать. А что же с последней?
        - Почему вы не связались с осакской полицией?
        - Я не могу этого сказать.
        - Какой адрес в Киото был указан в записке?
        - …Южная часть.
        - Южная часть префектуры или города?
        - Не могу сказать.
        - В таком случае сообщите, пожалуйста, какой был результат. В том укрытии в Киото находилась преступная группа?
        - Их там не было. Возможно, вы догадались, что записанное Накамурой-саном слово «пустота» означает полное отсутствие людей.
        - Это место было в жилом доме?
        - Нет, не в жилом доме, но подробностей я сказать не могу. Дверь мы открыли сами. По тому, как выглядела комната, было очевидно, что покидали её в большой спешке.
        - Не было ни одной вещи, которая позволила бы установить личности?
        - Мы конфисковали некоторые вещи вроде посуды, но для того, чтобы в префектурной полиции Киото не обнаружили факт нашего присутствия там, необходимо было побыстрее уйти.
        - Так что насчёт вещей, с помощью которых можно было бы установить личности? - повторил свой вопрос Акуцу. Нужно непременно за что-то зацепиться. - На них, вероятно, были отпечатки?
        Это был кульминационный момент беседы. Кто же находился в этом секретном укрытии?
        - Так что, Ямада-сан, ведь были отпечатки?
        - Извините. Мне больше нечего сказать.
        - В таком случае я делаю вывод, что вы признаёте этот факт, - резко произнёс Акуцу.
        Ямада погрузился в молчание. Было слышно лишь его дыхание.
        - Вы ведь написали, что «преступников упустили», не так ли?
        Акуцу понял, что Ямада имеет в виду автомобильную погоню, но не смог быстро отреагировать на неожиданное заявление, приведшее его в растерянность.
        Опять воцарилось молчание. Какие чувства боролись внутри Ямады: гнев по отношению к СМИ или страх рассказать правду? Акуцу чувствовал себя балансирующим канатоходцем: нельзя было ошибиться ни в одном слове. Он сжал вспотевшие ладони в кулаки.
        - Я сожалею.
        Связь прервалась. Раздались короткие гудки.
        Перед глазами Акуцу словно внезапно опустился занавес, и сердце забилось быстрее. В голове у него звенели слова Ямады. В одном лишь «сожалею», которое тот выдавил из себя, проступала вся досада следователя.
        Единственный шанс на разговор был использован.
        Акуцу почувствовал взгляд Накамуры, но, не глядя на него, поднял глаза к потолку. Какую информацию ему удалось получить от Ямады за эти десять минут с небольшим? Кто тот другой человек, находившийся в зоне обслуживания Оцу? Почему у него была записка с адресом секретного укрытия?
        Акуцу вспомнил слова Саканаги про заключение сделки. Возможно, преступная группа уже не была такой монолитной. И та записка была утечкой…
        Акуцу поблагодарил Накамуру и закрыл тетрадь.
        - Надо же, отец занимался такой работой…
        Журналисты, сидевшие в гостиной, тоже переместились в столовую. Пока они беседовали с Накамурой, Акуцу наконец-то чётко понял, какие моменты беспокоили его больше всего.
        Почему префектурная полиция Сиги заранее собрала команду особого назначения из тех, кто занимался якудзой? Какова причина того, что этот факт скрывался даже от коллег? Но на самом деле эти моменты не были такими уж непонятными. Акуцу посмотрел на закрытую тетрадь.
        Обнаружились отпечатки пальцев человека, которого они знали…
        5
        На висевшей на стене фотографии были запечатлены несколько плывущих яхт.
        А ведь он ни разу не возил Сиори на море. Да и сам уже несколько лет не был на пляже…
        - Сколько же лет назад я ходил в море в последний раз? - пробормотал Сонэ Тосия, рассматривая фотографию.
        В ответ Хорита улыбнулся.
        - Это на озере Бива.
        - Вот как!
        Озеро выглядело огромным. На противоположном берегу выстроились в ряд здания. У Тосии возникло ощущение, что он действительно перенёсся в Сигу.
        Тосия и Хорита сидели в кафе в Оцу. Последнее время, куда бы они ни приезжали, им всюду попадались стильные демократичные заведения. Тем не менее сейчас они оказались в консервативной кофейне.
        Тосия до сих пор не мог понять, почему он здесь. Никогда раньше не было такого, чтобы ему совершенно не удавалось заглянуть в собственную душу. Конечно, он хочет защитить свою семью, и у него нет никакого желания связываться с этим делом. Но когда ему позвонил Хорита, он, не задумываясь, ответил: «Я еду с вами». Сомнения возникли уже после того, как Тосия повесил трубку. Он точно не понимал, связано ли это с беспокойством о детях Икусимы Хидэки, или с желанием убедиться в невиновности отца…
        Во всяком случае, про себя он решил, что этот раз будет последним. Хозяин, стоявший за стойкой, носил соответствующие атмосфере кофейни галстук-бабочку и жилет. Аромат кофейных зёрен и ненавязчивая музыка Элгара[139 - Эдуард Уильям Элгар (1857 - 1934) - британский композитор романтического направления.] создавали ощущение уюта.
        Тосия с Хоритой сидели за столом в глубине кафе. Шла вторая половина буднего дня, поэтому из посетителей были лишь несколько пожилых женщин, устроившиеся за стойкой. Мужчины сидели спиной ко входу и периодически оборачивались, проверяя, не идёт ли тот, кого они ждут. Такое ожидание нервировало Тосию.
        Осима Мицуко, классный руководитель Икусимы Нодзоми, позвонила Хорите четыре дня назад. Она вспомнила, что у Нодзоми в параллельном классе была близкая подруга, и дала её телефон. Хорита сразу же связался с ней, и женщина, живущая в Оцу, предложила встретиться в этой кофейне.
        Амати Сатико.
        Тосия пока знал лишь имя этой близкой подруги. Если всё ограничится исключительно рассказами о прошлом, этого будет достаточно. Однако, по словам Хориты, «по телефону она говорила немного странно». Вполне возможно, что она в курсе обстоятельств исчезновения семьи Икусимы. Выходя из дома, Тосии пришлось опять сказать семье неправду, и в тот момент он заметил, как напряглось всё его тело. Не исключено, что эта поездка в Сигу будет иметь для него неприятные последствия.
        Он сдвинул рукав куртки и посмотрел на часы. До назначенного времени оставалось две минуты.
        В этот момент раздался звук колокольчика, и Тосия с Хоритой в очередной раз обернулись. Открылась дверь, и вошла женщина в скромном тёмно-синем пальто. Она тут же посмотрела в сторону мест, расположенных в глубине. Увидев мужчин, поклонилась. Тосия и Хорита тоже склонили головы. Поприветствовав хозяина, она неслышными шагами приблизилась к столу.
        - Амати-сан? - спросил Хорита.
        Женщина тихо ответила: «Да». Затем послушно проследовала на предложенное ей почётное место, сняла пальто и положила его вместе с маленькой сумочкой на соседний стул.
        - Простите, что внезапно вызвали вас…
        Извинившись, Хорита представился и коротко изложил историю Тосии. Выслушав, Сатико произнесла: «В общих чертах Осима-сэнсэй мне всё рассказала», и взглянула на Тосию. Видимо, она знала про кассету и тетрадь.
        Волосы Сатико, спускавшиеся до плеч, носили следы лёгкой химической завивки. Одета она тоже была красиво. Небольшого роста, стройная, Сатико производила впечатление молодой женщины; но, если она ровесница Нодзоми, ей должно быть лет 45 - 46. Ведь Нодзоми была на целых десять лет старше Тосии.
        Пока они ждали кофе, Сатико рассказала о себе. Не замужем, живёт вдвоём с матерью. Младшая сестра, выйдя замуж, уехала в Нагано. Сама Сатико работает в универмаге города Оцу в отделе женской одежды. Два выходных в неделю. Зарплаты и пенсии матери как раз хватает на жизнь. По виду женщины нельзя было сказать, что она ведёт совсем уж скромную жизнь, но Тосия решил воздержаться от лишних вопросов.
        - Значит, вам известна причина, по которой мы разыскиваем семью Икусимы-сана? - уточнил Хорита, на что Сатико чуть заметно кивнула. До сих пор она ни разу не улыбнулась, и было понятно, что женщина волнуется.
        - В том, что случилось с Нодзоми… виновата я.
        Услышав это внезапное признание, Тосия затаил дыхание. У Хориты вид тоже был удивлённый.
        - Мы с Нодзоми, с тех пор как в третьем классе младшей школы стали учиться в одном классе, всегда были вместе. Ходили заниматься фортепиано и на курсы по соробану,[140 - Соробан (букв. «счётная доска») - японские счёты. В настоящее время продолжает использоваться преимущественно для обучения счёту в начальной школе.] и знали друг о друге всё: начиная с семей и вплоть до того, какие мальчики кому из нас нравятся.
        - С её отцом Хидэки вы тоже были знакомы?
        - Да. Когда я ходила к ней в гости, много раз видела его.
        - Какое впечатление он производил? Очень прошу вас быть откровенной.
        И сегодня Хорита взял на себя роль задающего вопросы. Тосия достал из сумки тетрадь с ручкой и начал записывать.
        - Я боялась его. Поэтому, когда он был дома, немного расстраивалась. Ведь он злился, когда мы шумели. Вокруг него была какая-то… атмосфера опасности.
        У Сатико сложился такой же образ Хидэки, как и у Мицуко. Видимо, он был человеком, от которого можно было ожидать всего.
        - Должно быть, вас сильно поразило исчезновение семьи Икусима?
        Ничего не ответив на вопрос Хориты, Сатико опустила голову. Потом закусила губу и, собрав всю волю, заговорила:
        - На самом деле, я всё время поддерживала связь с Нодзоми.
        - Что? - невольно сорвалось с губ Тосии. Он впервые видел человека, который знал, что было «после». Что же произошло в доме Икусимы? От ожидания его сердце забилось быстрее.
        - Вы имеете в виду период после четырнадцатого ноября восемьдесят четвёртого года?
        - Да. Она звонила мне.
        - Вот как… Это очень неожиданно. С чего же мы начнём? Наверное, вам будет проще рассказывать в хронологическом порядке…
        - Расскажу всё как было. Всё, что буду рассказывать, я услышала от Нодзоми. Начнём с утра четырнадцатого ноября…
        Сатико откашлялась и сделала глоток кофе.
        - В то утро Нодзоми, её мама Тиёко и младший брат Соитиро сели за стол, но Хидэки с ними не было. Поскольку он часто не приходил домой, не поставив в известность семью, никто не придал этому значения. Когда они заканчивали завтракать, в дом пришли двое мужчин.
        - Двое?
        Не глядя на задавшего вопрос Хориту, Сатико посмотрела на Тосию.
        - Один из них был человек по фамилии Сонэ.
        - Сонэ?..
        Дядя. Всё-таки Сонэ Тацуо был причастен к тому делу. Тосия не был готов услышать имя своего родственника, поэтому растерялся. Нужно было задать вопрос, уточнить имя, но он впал в совершенный ступор.
        - Второго мужчину звали Ямасита.
        Новое имя. Тосия записал его в тетрадь.
        - Тиёко впустила обоих мужчин в дом, поскольку знала и Сонэ и Ямаситу.
        Тосия с Хоритой кивнули, и Сатико продолжила:
        - Эти двое сказали: «Собирайтесь. Всё объясним в машине». И добавили: «Некоторое время у вас не будет возможности вернуться, поэтому возьмите необходимые вещи».
        Было утро 14 ноября, и, естественно, минивэн с деньгами ещё не выехал. Получается, что преступная группа выдвинулась заранее.
        - Времени на то, чтобы собрать вещи, дали всего десять минут. Школьную форму попросили оставить. Семью практически вытолкали из дома и посадили в минивэн, за рулём которого был Ямасита. Сонэ что-то тихо говорил Тиёко-сан, но поскольку громко работало радио, сидящим на заднем сиденье Нодзоми и Соитиро почти ничего не было слышно. По ходу разговора Тиёко-сан становилась всё более взволнованной.
        Семью Икусимы отвезли в одиноко стоящий дом, расположенный в черте города Нара, и сказали, что некоторое время они должны будут там скрываться. Это был дом любовницы Ямаситы. Прощаясь, Сонэ передал Тиёко толстый конверт. Та заверила детей, что скоро они смогут вернуться, но Нодзоми не поверила ей.
        - Нодзоми позвонила примерно в конце ноября. Сказала, что они живут в Наре, в доме незнакомой женщины. Их местонахождение держится в секрете. Нодзоми всё время плакала. После этого она стала звонить раз в неделю, но, боясь, что, если об этом кому-нибудь станет известно, отец не сможет приехать за ними, просила меня никому о ней не рассказывать, даже родителям. Поэтому, когда вечером звонил телефон, я всячески старалась сама брать трубку. Если к телефону подходили папа или мама. Нодзоми клала трубку.
        Она говорила, что боится любовницы Ямаситы, которая с каждым днём относилась к ней всё хуже и хуже. Когда Тиёко не было рядом, случалось, что та даже пинала её. Со временем находиться в доме стало невыносимо. Как-то Тиёко увидела, что хозяйка дома таскает деньги из конверта. Возник конфликт, который привёл к окончательному разрыву.
        Сразу после Нового года Нодзоми с семьёй на машине Ямаситы повезли на юг префектуры Хёго. Это была промышленная зона недалеко от моря. Неподалёку ещё оставались следы располагавшегося здесь раньше квартала публичных домов: район со своеобразной атмосферой, где отсутствовало оживление, характерное для торговой части города. Дом, в который их привезли, был частью семейного общежития для строителей.
        Дети не имели возможности ходить в школу; к Нодзоми стали приставать разные подозрительные мужчины. Деньги, полученные от Сонэ, быстро подошли к концу, и Тиёко пришлось работать в закусочной, расположенной на оживлённой улице, куда она ездила на автобусе. Нодзоми боялась оставаться в общежитии и стала помогать матери в кафе. И только Соитиро начал общаться с местными детьми.
        - Разговаривая со мной, Нодзоми плакала, говорила: «Хочу учиться». Она любила кино, её мечтой было стать переводчицей субтитров. До того, как всё это началось, она очень радовалась тому, что, может быть, её отправят на стажировку…
        Всё, как и говорила классный руководитель Осима-сэнсэй. Похоже, Нодзоми действительно мечтала стать переводчицей. Питая в душе надежду поехать учиться за границу, она усердно занималась - и вдруг, лишившись дома, была вынуждена проводить дни, помогая матери в закусочной… Тосии было больно думать, насколько это несправедливо. Но это было ничто по сравнению с печалью, которую наверняка испытывала Сатико.
        Сдерживая слёзы, та продолжала:
        - Однажды Нодзоми была в особенно подавленном состоянии. Однако, сколько бы я ни расспрашивала её, она не говорила, что произошло. Я ужасно волновалась; думала, вдруг какой-то мужчина напал на неё, поэтому упорно пыталась выяснить правду. И тогда… Она начала рассказывать о деле «Гин-Ман».
        Предчувствуя, что рассказ приблизился к самому главному, Тосия крепче сжал ручку.
        - Она сказала, что голос на кассете, которую включали преступники, - её голос. Но я ведь не смотрела новости, поэтому не знала, о чём она говорит, а узнать об этом где-то ещё тоже не могла - как известно, интернета тогда не было… В общем, выяснилось, что Хидэки записал голос Нодзоми и её младшего брата Соитиро…
        Сатико внезапно взглянула на Тосию. Её взгляд выражал сложные чувства. Ведь Тосию, так же, как и Нодзоми и Соитиро, использовали преступники, и всех их можно было назвать жертвами. Но в то же время у него была совершенно другая жизнь. Одни были лишены даже возможности жить в собственном доме, и им пришлось скитаться, а другой сидел сейчас перед ней в хорошо сшитом костюме…
        Несмотря на то что цель его была достигнута и теперь он знал, чьи голоса были использованы, Тосия испытывал не удивление и не волнение; скорее его терзало чувство вины. И, надеясь на спасение, он молился, чтобы у этих людей было будущее. Всей душой просил, чтобы они были живы.
        - Из-за того, что Нодзоми перестала посещать школу, и после того, как стало известно, что вся семья пропала, в школе начался большой переполох. Я тоже, пока Нодзоми не позвонила, ужасно беспокоилась.
        - Вы действительно никому не рассказали о её звонках?
        - Да. Даже родителям. Мне казалось, что стоит рассказать - и с Нодзоми и её семьёй случится что-то страшное. Правда, молчать было мучительно…
        Постепенно Нодзоми стала звонить всё реже. Сатико окончила среднюю школу и, переживая по-прежнему, начала учёбу в старшей школе.
        - Меня беспокоило, что Нодзоми почти не звонила, но постепенно я перестала воспринимать её звонки как что-то особенное. Возможно, это прозвучит странно, но я привыкла к её обстоятельствам.
        - О чём вы говорили?
        - Нодзоми постоянно пребывала в отчаянии. Дурно отзывалась о посетителях закусочной и о так и не вернувшемся отце. Это длилось всё время. Речь её огрубела. Честно говоря, мне стало тяжело разговаривать с ней; я думала, что если так пойдёт и дальше, то от прежней Нодзоми не останется и следа. И перед летними каникулами убедила её, что нам непременно нужно встретиться.
        - Вы действительно встречались?
        - Мы договорились встретиться.
        Мрачный тон Сатико встревожил Тосию.
        - Когда это было?
        - В конце июля восемьдесят пятого года. Мы решили встретиться в Осаке, в Синсайбаси.[141 - Синсайбаси - крупнейший торговый район Осаки.] Она в шутку предложила назначить встречу перед вывеской «Гинга» на Дотомбори.[142 - Дотомбори - оживлённый район Осаки, где расположены разнообразные рестораны и развлекательные центры.]
        Большая светящаяся вывеска, ставшая туристической достопримечательностью… Сейчас она сменилась на светодиодную, а изображение легкоатлета в белой футболке, соединившего обе руки в форме буквы Y, является одним из символов Осаки. Посередине футболки красными буквами написано «Гинга».
        - Нодзоми не пришла?
        - Да. Во время её звонка за три дня до назначенной встречи она не показалась мне весёлой, но и беспокойства в ней не чувствовалось… Мы договорились на полдень. Я прождала до восьми часов вечера. Но она не пришла. Я вернулась домой с чувством тяжести в душе: мне казалось, что Нодзоми меня за что-то возненавидела. Но в то же время я беспокоилась. Думала, вдруг кто-то узнал о её звонках и с ней произошло что-то плохое… Я очень хотела вновь услышать её голос по телефону. Расстраивалась, что не знаю, как с ней связаться…
        - После этого она ещё звонила?
        Вместо ответа на вопрос Хориты Сатико расплакалась. Затем, достав из лежащей на соседнем стуле сумочки носовой платок, вытерла глаза и зашмыгала носом. Тосия, затаив дыхание, приготовился к её признанию.
        - В следующий раз звонок раздался в октябре того же года. Но звонила не Нодзоми, а Тиёко-сан…
        Ещё раз утерев слёзы и восстановив сбившееся дыхание, Сатико с трудом продолжила:
        - Вообще, она очень весёлая женщина, но в тот раз её голос был хриплым, словно принадлежал совершенно другому человеку… - Зажмурившись, она выдавила: - Тиёко-сан сказала, что Нодзоми умерла. - После чего снова тихо заплакала.
        Тосии сдавило грудь, и он глотнул воды. Хотя он готовился к самому худшему, слова Сатико буквально пронзили его сердце, и стало невыносимо больно.
        По словам Тиёко, Нодзоми умерла за два дня до назначенной встречи с Сатико, то есть на следующий день после телефонного звонка. Сатико гневно спросила Тиёко, почему та позвонила только три месяца спустя. И, решив для себя, что у неё имелись какие-то особые причины, не поверила её рассказу.
        - Услышав от Тиёко, что, возможно, Нодзоми убили, я подумала, что ослышалась. Почему Нодзоми нужно было вести жизнь беглянки? Где её отец, Хидэки? Я ничего толком не понимала - и решила, что не буду спрашивать, пока Тиёко-сан сама не расскажет. Но тогда впервые почувствовала: всё, что Нодзоми говорила о деле «Гин-Ман», возможно, было правдой.
        Тиёко откровенно рассказала про день, когда умерла Нодзоми.
        Днём в семейном общежитии, где они жили, раздался звонок от Нодзоми. Услышав слова дочери, что за ней «гонится мужчина», Тиёко похолодела. Нодзоми спросила: «Можно обратиться в полицию?»
        - Даже в такой опасной ситуации она думала о том. как бы не навредить семье, и спрашивала разрешения у родителей. Такой у неё был характер. Даже став взрослой, я не смогла забыть тот разговор с Тиёко. Когда я думаю, как мужественно вела себя Нодзоми, будучи ещё ребёнком, мне становится тяжело дышать…
        Сатико постоянно прикладывала к глазам промокший носовой платок. Словно наказывая себя, она продолжила своё признание.
        Тиёко сказала дочери сообщить в полицию и, узнав, где она находится, торопливо выбежала из дома. Но Нодзоми нигде не было. Вдалеке послышался звук сирены «Скорой помощи», и у Тиёко возникло плохое предчувствие. Она побежала в ту сторону, откуда раздавался звук сирены, но он постепенно удалялся. Нервничая, Тиёко не знала, куда бежать, и просто металась из стороны в сторону. В этот момент на парковке жилого дома стала собираться толпа. По мере того как Тиёко подходила ближе, ей стала видна кровь на земле. Там уже были полицейские, которые подбирали что-то с помощью пинцета. Тиёко в панике пошла прочь от этого места. Несколько раз она ударяла себя по голове, чтобы выбить мысль о том, что это зрелище имеет отношение к её дочери.
        - Тиёко-сан не понимала, что ей делать, и бесцельно бродила по окрестностям. Вдруг в сквере она заметила мальчика, лежащего на земле и держащегося за живот. Сразу поняла, что это Соитиро. Быстро подбежала к нему, помогла подняться. Тот, увидев мать, зарыдал со словами: «Нодзоми умерла…».
        Тосии было невыносимо слушать это. Ему скорее хотелось сбежать, чем узнать, что произошло. Он думал о своей дочери. Хорита тоже молчал.
        - Соитиро сказал, что, увидев лежащую на земле сестру, он убежал. Но какой-то мужчина настиг его, поднял и запихнул в машину. Там он дал ему пощёчину, а потом со всей мочи ударил в живот.
        Мужчина без конца повторял: «Живите тихо», «Мамочка тоже умрёт», а потом выбросил Соитиро из машины.
        Тосия представил, как бьют ребёнка-младшеклассника, как, должно быть, ему было больно и страшно, и пришёл в ужасное смятение. Не в силах осознать смерть Нодзоми, он машинально положил ручку на тетрадь.
        - Я сказала Тиёко-сан, что приеду к ней, но она со словами: «Нельзя. Не ищи нас. Прости. Правда, прости. Не сердись», прервала разговор. И с тех пор больше со мной не связывалась.
        Мужчины лишь вздохнули. Видимо, Хорита тоже был абсолютно подавлен подробностями трагедии, развернувшейся за кулисами дела «Гин-Ман». Кассета, отравленные сладости… «Курама Тэнгу» обнажили свои клыки не только против компаний, но и против детей.
        - Я много раз собиралась обратиться в полицию, но не решалась. Мысль о том, что с Тиёко и Соитиро может что-то случиться, останавливала меня. Я также боялась, что станет известным то, о чём я так долго молчала. Я ужасно трусливый и слабый человек.
        Положив на стол пришедший в полную негодность платок, Сатико утёрла слёзы руками.
        - Если б я сразу рассказала своим родителям, когда Нодзоми позвонила в первый раз, может быть, с ней ничего не случилось бы. Полиция могла помочь. Это я оставила её на произвол судьбы. Я… была так не права…
        Сатико продолжала плакать и даже говорить уже была не в состоянии. Больше тридцати лет она страдала, никому не открывшись. Какой же тёмной тенью накрыло чувствительную девочку это преступление!..
        Тосия вспомнил семейную фотографию, которую показывала Осима Мицуко. Летний фестиваль. Снятые на фоне фонариков Мицуко и супруги Икусима, одетая в розовую юкату[143 - Юката - традиционная японская одежда, представляющая собой летнее повседневное хлопчатобумажное или льняное кимоно без подкладки.] Нодзоми и Соитиро в голубом дзинбэе.[144 - Дзинбэй - комплект из запашной куртки и шорт. Лёгкая неформальная одежда.] Видимо, они встретились там случайно. Маленький Соитиро явно специально отвёл взгляд от объектива, а на губах коротко стриженной Нодзоми играет проницательная улыбка. Красивые черты лица. Тосия представил это лицо, искажённое страхом, и ему стало тяжело дышать.
        Дьяволы…
        Он подумал, что это самое подходящее слово для преступников. Осознав возможную связь дяди с этими дьяволами, Тосия почувствовал такой гнев, что всё его тело охватила дрожь. В то же время перед глазами возникла смеющаяся Сиори в океанариуме, и он с силой сжал кулаки.
        Но одновременно с гневом рос страх. И он приводил Тосию в ужасное смятение.
        6
        Тосия доел кидзами удон[145 - Кидзами удон - лапша с жареным тофу и зелёным луком.] и залпом выпил стакан холодной воды. Рядом Хорита потягивал мясной удон. Был будний день, время обеда, поэтому в расположенной на станции лапшичной лишь со стоячими местами было много мужчин в костюмах.
        - Ну что, пойдём? - резко отложив палочки, сказал Хорита и тут же, поблагодарив хозяйку, прошёл через автоматическую дверь. Тосия последовал за ним.
        Они вышли на улицу, и Тосия подумал было, что сейчас они сядут в метро, но Хорита направился к стоянке такси.
        - Устал я, так что давай поедем на машине.
        Обедать пришлось стоя, и теперь хотелось хоть немного посидеть. Хорите, который в конце этой недели отправлялся в командировку в Европу, очень понравился костюм, одобренный Кавамурой. Он расплылся в улыбке и сказал: «Быстрее хочу надеть этот костюм и прогуляться по Лондону». Конечно, эта улыбка стала для Тосии некоторым утешением, но всё равно он чувствовал, что не вправе вечно рассчитывать на доброту Хориты.
        Они попросили таксиста ехать в южном направлении. Сидя в машине, Тосия размышлял о состоявшемся утром разговоре.
        Прошло четыре дня с тех пор, как они встречались в Сиге с Амати Сатико. Сегодняшний день был последним перед командировкой, когда Хорита смог уделить Тосии время. В ателье сегодня тоже был выходной, поэтому они отправились в город на юге префектуры Хёго, где жила Нодзоми с семьёй. Однако результат оказался нулевым.
        Тосия и Хорита обнаружили лишь развалины общежития строительной компании, от которого целым осталось только одно здание, но непонятно было, в нём ли жила семья Икусима. В окрестностях имелось несколько частных торговых лавок, но встречались во множестве и заброшенные помещения, а на улицах почти не было людей. Впервые они увидели общественную столовую и прачечную самообслуживания, вывески на которых были написаны от руки, словно ради забавы. И вообще у них сложилось ощущение того, что время в этом квартале остановилось.
        Единственным способом добраться отсюда в центр города был автобус. Из-за того, что, работая в закусочной, Тиёко, скорее всего, использовала так называемое профессиональное имя, они переходили из одного кафе в другое, спрашивая, не работали ли там мать с дочерью. Но ответ «таких случаев сколько угодно», который дал хозяин в самом первом заведении, отражал ситуацию в целом. В итоге место работы Тиёко и Нодзоми определить не удалось.
        Пока мужчины безрезультатно обходили окрестные едальни, они получили новую информацию. Когда Хорита сообщил Осиме Мицуко, классному руководителю Нодзоми, обстоятельства встречи с Амати Сатико, она сказала: «Я, возможно, смогу узнать адрес родительского дома Икусимы Тиёко». И сегодня днём позвонила - поэтому они поспешно отправились в Киото.
        Глядя из окна такси на пролетающий мимо пейзаж, Тосия, почувствовав усталость, слегка надавил на глаза.
        - Что же случилось? - пробормотал смотревший в противоположное окно Хорита. Тосия предположил, что он имеет в виду «побег» семьи Икусима. Да, до сих пор ничего не известно о Хидэки, и непонятно, чем так взволновали Тиёко слова, которые сказал ей в машине дядя Тосии…
        - Куда же пропал Икусима Хидэки?
        - Скорее всего, с ним что-то случилось. Поэтому Тацуо-сан с Ямаситой приехали сообщить об этом его семье.
        - Да, загадка… Почему ему необходимо было бежать? Может быть, внутри преступной группы произошёл раскол?
        - Вполне вероятно. Поскольку вряд ли у Тацуо, который постоянно жил за границей, имелись какие-то подозрительные связи. Так что, думаю, дело в Икусиме. Если я правильно помню, повар говорил, что встреча в «Сино» проходила осенью восемьдесят четвёртого года, так? Может быть, после этого между Икусимой и кем-то из подельников возникли проблемы…
        Тогда получается, что Икусиму Нодзоми преследовал кто-то из преступников. Тосия хотел услышать мнение Хориты, но, заметив на его лице признаки усталости, решил пока промолчать.
        - Здесь, пожалуйста.
        Одновременно с тем, как водитель включил аварийку, Хорита достал две тысячеиеновых купюры. И сегодня он опередил его… Тосия невесело улыбнулся и, вежливо поблагодарив его, вышел из машины.
        Южная часть Киото. От ателье «Костюмы на заказ Сонэ» около 20 минут на машине. Тосия поразило, насколько это близко.
        После того как преступник угрожал Соитиро, Тиёко уже не было смысла скрываться. К тому же если представить, насколько ей было морально тяжело после смерти дочери, вероятность того, что она будет искать помощи в доме родителей, была довольно высока.
        Может быть, Соитиро жил в этом городе…
        Если сравнивать свою судьбу и судьбу Соитиро, то Тосии, несомненно, повезло - ведь он спокойно жил, ничего не зная. А на долю Соитиро выпало столько испытаний - начиная с того, что его выгнали из собственного дома, и вплоть до потери близкого человека. Когда на его глазах убили сестру, Соитиро было всего 8 или 9 лет. Если дядя действительно был тем, кто втянул Икусиму в преступные дела, и если к этому как-то был причастен отец, то Тосии следует попросить у Соитиро прощения. Вряд ли он смог бы сделать для него очень много, но, по крайней мере, извинения-то мог принести…
        Тосии не приходилось бывать в этом районе. Поскольку он жил и работал в одном и том же месте, его перемещения по городу всегда были довольно ограниченными. В основном он ездил в мастерскую, в банк или на собрания начинающих предпринимателей. Спросив у Хориты адрес, Тосия ввёл его в навигатор в смартфоне.
        Похоже, здесь провели переустройство района - дороги были сравнительно новые. Двигаясь в направлении, которое указывала цветная стрелка, они попали в плотно застроенный жилой район с настолько узкими улицами, что едва хватало места проехать даже одной машине. Тянулись деревянные одноэтажные многоквартирные дома и дома со съёмными квартирами. Улицу скорее стоило бы назвать дорожкой. Притом что там было тесно, то здесь, то там стояли бесхозные скутеры, накрытые голубым полиэтиленом, валялись пластиковые контейнеры…
        Так же, как и в районе, который они посещали утром, здесь тоже встречались пустоши, и за зелёными заборами развевалось выстиранное бельё, хотя было неизвестно, имелось ли у хозяев на это разрешение.
        Многоквартирный дом с ржавой оцинкованной крышей, снаружи лестница. Соседний с ним деревянный двухэтажный дом принадлежал родителям Тиёко. Рядом с ободранным газовым счётчиком стоял велосипед с зачехлённым рулём. Цветы в трёх ящиках для комнатных растений, расположенных вдоль дренажной канавы, засохли, и теперь было даже невозможно определить, какие это цветы.
        Наверху, справа от раздвижной стеклянной двери, висела табличка «Иноуэ». Хорита нажал на кнопку звонка.
        Спустя некоторое время лениво ответили: «Да».
        - Простите, нам хотелось бы задать несколько вопросов об Икусиме Тиёко.
        Раздались тяжёлые шаги, и за матовым стеклом возникли очертания фигуры человека, надевающего сандалии. Открылась раздвижная дверь, и выглянула нахмуренная полная женщина.
        Хорита опять назвал имя Тиёко, на что женщина резко ответила: «Она довольно давно уехала отсюда, и где сейчас, не знаю». Затем рассказала, что родители Тиёко уже умерли, а она родственница и теперь живёт здесь. Женщина была дочерью младшего брата отца Тиёко, то есть её дяди, и приходилась ей двоюродной сестрой.
        - А какое у вас дело к Тиёко? - Женщина даже не пыталась скрывать свои подозрения.
        - Вы сказали, что она уехала. Когда это было?
        - Это сложный вопрос…
        - На самом деле мы хотим узнать что-нибудь про её мужа, Икусиму Хидэки. Не волнуйтесь, мы не доставим вам никакого беспокойства, так что будьте добры, расскажите, пожалуйста, всё, что знаете.
        Хорита, придумав самую подходящую историю про то, что «был обязан Икусиме, когда тот работал в полиции», пытался выудить хоть что-нибудь. Видимо, аура джентльмена помогла растопить лёд, и женщина, прислонив руку к двери, начала рассказывать.
        - Помните, когда «Хансин» одержали победу? Именно в то время она и вернулась сюда вместе с Соитиро.
        Поскольку двух мнений относительно того, когда «Хансин Тайгерс» выиграли вымпел Центральной лиги и Японской серии, быть не могло, речь однозначно шла об осени 1985 года.
        - Совершенно ничего не было понятно. Родители её спрашивали: «Почему Нодзоми нет?», а она одно слово в ответ: «Умерла». Просто невозможно поверить… Про обстоятельства смерти не рассказывала и похороны, сказала, сама провела. Прах только привезла. Родители разозлились. Ну а как же иначе? Естественно. И когда я её спрашивала, молчала.
        Отец Тиёко держал магазин электроприборов, но в то время супруги уже вышли на пенсию. Они с самого начала были против того, чтобы Тиёко выходила замуж за Икусиму, и в итоге приказали ей уйти из дома вместе с Соитиро. Их не волновало, каким образом она собиралась зарабатывать себе и сыну на жизнь, - видимо, так и не смогли простить её.
        Примерно через месяц Тиёко переехала в съёмную квартиру, находившуюся в пешей доступности от дома. Женщина не знала точного адреса. Когда Тосия показал ей карту на экране смартфона, она сказала: «Плохо вижу» и пошла в дом, откуда вернулась, держа старую каргу Киото.
        - Насколько я знаю, где-то здесь…
        На этой карте ещё не были обозначены жилые районы, поэтому нельзя было определить точно, но выходило так, что это место находится примерно в полутора километрах отсюда. Другого способа, кроме как спрашивать у людей, похоже, не было.
        - Как бы то ни было, связь с Тиёко у нас уже оборвалась, - заявила женщина, словно принимая необходимые меры предосторожности, и со словами: «Мне пора собираться на работу», закрыла дверь.
        Очень важно было то, что они убедились: Тиёко с Соитиро жили в Киото. Выходит, что оба мальчика, чьи голоса были записаны на кассете, находились в одном городе.
        По дороге к месту, которое им указала двоюродная сестра Тиёко, Хорита замедлил шаг возле магазина товаров для дома.
        - Мне кажется, раньше здесь была строительная компания.
        Магазин, располагавшийся вдоль новой, вымощенной камнем дороги, был не очень большим. Паркинг рассчитан примерно на тридцать автомобилей, рядом с входом приставлено несколько видов длинных досок, а на находившейся чуть поодаль площадке садоводческой продукции выставлены яркие пуансеттии.
        - Тосия-кун, чем-то зацепил меня этот магазин… Пойду-ка я узнаю.
        Похоже, у Хориты возникла какая-то мысль. Оставив его, Тосия решил действовать по-своему. Конечно, вероятность того, что и сейчас мать с сыном жили в квартире, куда перебрались 30 лет назад, была ничтожно мала, но ничего не оставалось, как хоть и понемногу, но двигаться вперёд.
        Через пятнадцать минут, идя на юг от родительского дома Тиёко, Тосия подошёл к предполагаемому месту назначения. Но из-за того, что точной информации у него не было, он совершенно не представлял, откуда начинать. И хотя здесь не было так тесно, всё равно квартал трудно было назвать оживлённым. Бросались в глаза абсолютно пустая парковка и одиноко стоящий дом престарелых. Вокруг можно было увидеть и мини-маркеты, и небольшие многоквартирные дома, но ощущение запущенности не отпускало.
        Тосия не нашёл деревянный дом, поэтому начал расспросы со слабо освещённой винной лавки. Однако хозяин, буркнув: «Не знаю», отмахнулся от него, и ему сразу стало не по себе.
        Тосия быстро вышел из лавки и, пожалев о том, что не в состоянии изобразить из себя журналиста, приуныл. «Интересно, какие методы в подобных ситуациях используют профессионалы?» - подумал Тосия, представив себе образ не знакомого ему Акуцу Эйдзи, который вызывал в нём такие неприятные чувства.
        После этого он выбирал дома, где могли, как ему казалось, жить сведущие люди, и звонил в домофон, но тех, кто был готов общаться с ним, оказалось мало, и он совсем приуныл. И тут одинокая пожилая женщина неожиданно пригласила его войти. Несмотря на сгорбленную спину, она была в совершенно здравом уме. Но про деревянные дома со съёмными квартирами сказала лишь: «Много их было», так что Тосия окончательно расстроился.
        Они минут пять разговаривали в тесной прихожей, и он уже собрался было откланяться, но тут заметил висевшие на напольной вешалке виниловые пакеты, на которых было отпечатано название магазина товаров для дома, куда пошёл что-то выяснять Хорита. Видимо, женщина использует их для мусора.
        - Вы часто посещаете этот магазин?
        - А, грязноватые они… Простите. Сын увлекается деревообработкой и часто туда ходит. А я вот не хожу: и далековато, и ничего мне там не надо.
        - Я слышал, что до того, как появился этот магазин, там была строительная компания, не так ли?
        Вообще-то, Тосия не собирался спрашивать об этом - просто случайно вырвалось то, что он услышал от Хориты.
        - Да, вроде так… Какая-то компания была. Сгорела.
        - Сгорела?
        - Да-да. Поджог был. К сожалению, несколько человек погибли.
        Трагедия… Когда Хорита говорил о том, что его зацепил тот магазин, он именно это и имел в виду.
        - Сколько времени назад это произошло?
        - Уже довольно давно. Думаю, лет двадцать прошло…
        Тосия поблагодарил женщину и, выйдя на улицу, сразу же позвонил Хорите. Но через несколько гудков включился автоответчик. Он подумал, что оставаться здесь смысла нет, и уже собрался вернуться к магазину товаров для дома, как завибрировал телефон. Это был Хорита.
        - Тосия-кун, прошу прощения. Как раз разговаривал с человеком.
        - Извините. Я только что узнал кое-что интересное и хотел сообщить вам.
        - Это касается Тиёко?
        - Нет, к сожалению, про неё никакой информации. На месте, где теперь магазин товаров для дома, больше двадцати лет назад, похоже, произошёл поджог.
        Но в ответ на слова возбуждённого Тосии Хорита спокойно сказал: «Я в курсе». «Ну, конечно, он уже всё знал», - подумал Тосия и слегка умерил свой пыл.
        - Я когда-то слышал эту историю от отца: он же был следователем. Я поднял его старые связи, позвонил - и узнал, что та строительная фирма входила в сферу влияния банды Аоки-гуми[146 - Куми (с именем озвончается и произносится гуми) - группировка якудзы.] и служила компанией-прикрытием.
        После упоминания о группировке якудза история сразу же начала обретать реальные черты.
        - Поджог произошёл в девяносто первом году; из банды, по моим сведениям, двое-трое погибли. В то время ходили странные слухи, что вместе с устроившими поджог членами группировки убежал подросток, на вид ученик средней школы.
        - Подросток?
        - Кроме того, говорят, что в этой компании работала женщина по фамилии Иноуэ.
        Чтобы привести в порядок скачущие мысли, Тосия решил ещё раз выстроить цепочку фактов, с самого начала.
        - В каких отношениях были Аоки и Икусима?
        - Мне это неизвестно, но есть вероятность, что жена Икусимы и Аоки были знакомы. Следователь по мафиозным делам Икусима и член мафиозной группировки Аоки… Хотя между Киото и Сига есть разница, не будет удивительным, если они обменивались информацией.
        - А Аоки был связан с делом «Гин-Ман»? Если Тиёко после смерти Нодзоми стала здесь работать, не может быть, чтобы те, кто преследовал Нодзоми, и Аоки не имели никакого отношения друг к другу, не так ли?
        - Это тоже возможно. Но представляется вероятным и противоположный вариант.
        - Противоположный?
        - Можно предположить, что Аоки убрал Икусиму, у которого возник конфликт внутри «Курама Тэнгу», а его жену устроил на работу, тем самым обеспечив её пожизненное содержание.
        Тосия вздрогнул, услышав прозвучавшее из уст Хориты слово «убрать». Ему было сложно представить, как можно работать под началом человека, причинившего вред мужу и дочери.
        - То есть школьник, сбежавший вместе с поджигателями, - Соитиро?
        - По возрасту совпадает. Ведь, если рассуждать с точки зрения Аоки, вовлекая Соитиро в свою группировку, он мог заставить молчать Тиёко.
        Тосия задумался об этом не укладывавшемся в голове предположении.
        Убийство - это преступление, которое невозможно отмотать назад. Никто не знает, что послужит поводом для начала полицейского расследования. Кроме того, необходимо безупречно решить вопрос с трупом. С другой стороны, можно не марать рук, а используя чувства матери, которая не хочет взваливать на сына ответственность за то, что его отец был одним из преступников в деле «Гин-Ман», предоставить ей работу, гарантировать жизнь и тем самым сделать её абсолютно лояльной. Другими словами, загнать мать и ребёнка в такую ситуацию, из которой невозможно выбраться.
        Да, понятно, что мафия запросто пользуется такими методами, поскольку считает, что надёжнее просто держать в своих руках жизнь матери и сына. Однако возможно ли терпеть то, что твоя жизнь зависит от человека, погубившего твою семью?
        Тосия представил себе, какие чувства должен был испытывать Соитиро. Если мать ещё может вынести это, поскольку думает о своём ребёнке, то для сына, наверное, это было невыносимо. Так что, вполне вероятно, сбежавшим вместе с поджигателями подростком действительно был он.
        Сейчас на месте сгоревшей компании, будто ничего и не было, стоит магазин товаров для дома. Тосия вспомнил цветы, которые недавно видел на площадке садоводческой продукции. Ярко-красные цветы пуансеттий, добавляющих красок Рождеству, вызывали у него ассоциации со вспышками пламени.
        О чём думал Соитиро, взросление которого проходило в условиях такого давления? Несомненно, лишение места работы оказало серьёзное влияние на их семью. Но если взглянуть с другой стороны, это также стало шансом перезапустить собственную жизнь.
        Не было ли эгоизма в его желании найти Соитиро? Может быть, тот, как и он сам, хочет, чтобы всё осталось как есть? Тосия заметил, что сам превратился в Акуцу Эйдзи.
        - Хорита-сан, - обратился он к находившемуся на другом конце провода близкому другу отца.
        Вспомнил, что он чувствовал, когда слушал, как Кавамура рассказывал о его отце. Задумавшись о том, что ему следует делать, Тосия понял, что морально не способен на это. И хотя это было эгоистично с его стороны, он, чувствуя, что силы его на исходе, произнёс:
        - Я хотел бы на этом закончить.
        Глава 6
        1
        Он чувствовал направленные на него взгляды - кожей чувствовал.
        Запарившись в костюме, Акуцу ослабил узел галстука, снял пиджак и повесил его на спинку стула.
        Комната заседаний отдела городских новостей. В маленьком помещении без окон собралось около двадцати человек из команды репортёров. Все просматривали отчёт Акуцу. Радиосвязь, биржевые спекуляции… ему удалось раздобыть солидный материал. Поскольку вся эта информация могла в дальнейшем привести к преступной группе, было решено сделать основой годового проекта именно этот отчёт.
        До момента публикации оставалось меньше месяца, и работа по её подготовке вступила в заключительную фазу. Не было сомнений в том, что, даже лишь с имеющимися результатами, материал должен стать бомбой. Однако до сих пор образ «Курама Тэнгу» целиком не вырисовывался, и ещё оставалась масса вопросов. Почти добравшись до финиша, собрав все силы, журналисты приступили к работе над тем, чтобы нарисовать окончательный портрет преступной группы.
        Хотя босс собрал репортёров для того, чтобы поднять их дух, сам он отсутствовал. Перед совещанием, которое должно было начаться в 8 часов вечера, Тории, держа в руке телефон, вернулся в отдел городских новостей и, поручив вести заседание ведущему репортёру из префектурной полиции, надел пальто и ушёл. Возможно, что-то удалось нарыть, но, как и всегда, по его лицу невозможно было что-либо прочесть.
        На доске были выписаны все имеющиеся у них имена: Канэда Тэцудзи, Канэда Такэси (ненастоящее имя? мужчина с лисьими глазами), Ёситака Хироюки, Уэхигаси Тадахико (ненастоящее имя?). Также была прикреплена увеличенная фотография с рыбалки. Фото Уэхигаси пока найти не удалось.
        - Угнанный автомобиль подготовил Канэда. Что касается биржевой войны, то один из тех, кто манипулировал рынком, - Ёситака, возможно, использовавший японскую или иностранную брокерскую фирму; а один из «денежных королей» - Уэхигаси. Мужчина с лисьими глазами дважды был замечен на месте преступления, но роль его неизвестна. По утверждению повара из кафе «Сино» в Сакаи, являвшегося свидетелем встречи, участников группы было семеро. Непонятно, появлялся ли там Уэхигаси, отсутствующий на фотографии, но, по крайней мере, остаются ещё трое. Если удастся определить их личности, то, предполагаю, расследование сильно продвинется.
        Вне зависимости от стажа, репортёры из других отделов внимательно слушали Акуцу. Сейчас его репутация заметно упрочилась - по сравнению с тем временем, когда из-за транспортных расходов он подвергался нападкам Тории. К нему относились как к центральной фигуре, так же как к репортёрам из главного управления префектурной полиции. Криминальный репортёр высоко ценится, когда добывает информацию.
        - Человека с видео пока нет.
        Как и сказал главный репортёр из префектурной полиции, «мужчины с видео», подбросившего леденцы с синильной кислотой на полку мини-маркета в Нисиномии, не было на фотографии с рыбалки, прикреплённой на доску.
        - Ещё тип, достававший синильную кислоту, тип, отвечавший за телефонные звонки… Наберётся семь?
        Сомнения репортёра из первого отдела расследований были вполне резонными. Акуцу тоже считал, что, возможно, их было меньше.
        - А может, были также люди, которых не задействовали плотно, а, например, поручали им расклеивать инструкции?
        - Вполне можно предположить такое, но тогда получается весьма странно, что человек, у которого была совсем ничтожная роль, на протяжении всех тридцати с лишним лет ни в чём не признался, - ответил на реплику журналиста из экономического отдела главный репортёр из префектурной полиции. - Если уж были люди, занимавшиеся только такими вещами, то всех остальных членов группы можно назвать «штатными сотрудниками».
        Затем одно за другим высказывались разные мнения. «Может, нужно спросить полицейских?», «Может, среди них был бывший сотрудник „Гинга“?» Воспользовавшись отсутствием Тории, все оживлённо и с энтузиазмом продолжали обсуждение.
        - Так, давайте-ка перейдём к главному событию сегодняшнего дня. Попросим Акуцу доложить о поездке в Сигу.
        Акуцу встал и начал зачитывать свой отчёт. Он рассказал и о том, как предположил, что в сервисной зоне Оцу на скоростной дороге Мэйсин была ещё одна инструкция или письмо, и о том, как Киситани Рэйко из редакции Оцу нашла Накамуру.
        - Накамура-сан управляет барами в Сиге и Киото. Его отец уже скончался; он был следователем управления, подведомственного полиции префектуры Сига. Долгое время занимался мафиозными делами. Началось всё с того, что среди его вещей была обнаружена тетрадь, которая привлекла внимание…
        Далее Акуцу сообщил, как удалось с трудом расшифровать слова под датой «14 ноября 1984 года» - «Киото» и «Пустота», - которые были стёрты, и о своём телефонном разговоре со следователем под вымышленным именем Ямада, подчинённым следователя Накамуры.
        Не дождавшись окончания доклада, коллеги зашумели. Всех взбудоражила информация о том, что место укрытия преступников располагалось в Киото и что несколько получивших особый приказ оперативников в обстановке полной секретности ворвались туда. Одно это - уже первоклассная новость.
        - Следует отметить два момента. Прежде всего, существует вероятность, что в преступной группе произошёл раскол.
        - Повар говорил, что на собрании в «Сино» прозвучала фраза «ударить по рукам». Речь шла о происшествии в транзитной зоне отдыха? - вставил свой вопрос главный репортёр первого отдела расследований.
        - Донесли про укрытие, так что, думаю, вряд ли они заключали перемирие. Полагаю, что отношения внутри преступной группы уже дали трещину. Перед инцидентом с «Хоуп» они запросто выпивали друг с другом, а непосредственно перед преступлением возникла какая-то проблема, и они направились в зону отдыха Оцу.
        - Предположим, это укрытие принадлежало группе А. Но ведь А и Б в одной лодке? Если А попадётся, они всё выложат про Б. Так что я никак не могу этого понять.
        Похоже, такого же мнения, как и главный репортёр из первого отдела расследований, придерживались и остальные, поскольку многие журналисты закивали.
        - Ну да… Наверное, тут необходима ситуация, при которой группа А не сможет рассказать про группу Б.
        - И, видимо, весьма непростая ситуация…
        Главный репортёр из префектурной полиции положил обе руки на затылок, словно хотел показать, насколько это проблематично, и попросил Акуцу продолжать.
        - Второй момент состоит в том, что устроивший облаву следователь Ямада не сказал ничего определённого про отпечатки пальцев. Все три человека, получившие особый приказ, являлись следователями из отдела по борьбе с якудза. Это означает, что…
        Дверь комнаты для заседаний беззвучно открылась. Вошедший мужчина в ту же секунду охладил пыл присутствующих. Тории, ни слова не говоря, прошёл к доске, взял магнит и прикрепил какую-то фотографию.
        Сидящий за круглым столом в ресторане, похожем на китайский, мужчина в костюме поднимает небольшую кружку. У него богатые чёрные волосы и очки в серебряной оправе. Он выглядит проницательным - и в то же время отстранённым человеком. По крайней мере, это не было лицо «жертвы».
        - Это Аоки Рюити. - Тории написал на доске это имя. - Вид у него интеллигентного якудза. Владел несколькими подставными компаниями, имел офис в Киото. Сразу скажу, что пять лет назад скончался от болезни. Образование - старшая школа, но это знаменитая частная школа в Хёго. Этот тип был силён в математике. По пересмотренному закону о торговле, принятому за два года до того, как разразилось дело «Гин-Ман», компании потеряли возможность сотрудничать с профессиональными корпоративными рэкетирами. Он заинтересовался этим и, став посредником между рэкетирами и компаниями, сколотил капитал. Поэтому вполне возможно, что он получал внутреннюю информацию о фирмах, подвергавшихся угрозам.
        Тории, даже не поздоровавшись, сухо выдавал факты, касающиеся важного лица. Все, начиная с Акуцу, перенесли своё внимание на его рассказ.
        - Этот тип - центральная фигура. Он улаживал вопросы с машинами, угнанными Канадой Тэцудзи, вместе с Ёситакой оказывал влияние на биржевых спекулянтов, сделавших «денежным королём» производителя патинко в Киото, в редевелоперском бизнесе в Осаке использовал предпринимателей, пользовавшихся поддержкой Уэхигаси, для скупки земель. Про мужчину с лисьими глазами точно не знаю, но с остальными тремя его точно что-то связывало.
        Акуцу подумал, что Аоки - один из двух главарей. Но таким образом получается пять человек. Раз было всего семеро, то, может быть, они разделились на пятерых и двоих? Или главарём с самого начала был Аоки?
        - Полиция не следила за ним?
        - По делу «Гин-Ман» - нет. Собирать деньги у него получалось хорошо, да и сама группировка была небольшой. Судимость была только одна - по делу, которое завела префектурная полиция Киото, за нарушение старого закона о сделках с ценными бумагами.
        - А что за подставные компании?
        - В основном в области недвижимости и строительства, а ещё консалтинговые, в чём я плохо разбираюсь.
        Журналисты записывали диалог Тории с главным репортёром префектурной полиции.
        - Есть ещё одна любопытная информация. - Тории указал на Акуцу. - У Акуцу в Сиге был телефонный разговор, так? Про облаву в киотском укрытии. Все следователи, получившие особый приказ, были специалистами по борьбе с якудзой. Когда одному из них был задан вопрос, нашли ли они отпечатки пальцев, он пришёл в замешательство и прервал разговор. Разумеется, и официального сообщения не было, и Национальному полицейскому агентству тоже ничего не сказали.
        - Я как раз собирался сказать про это. Возможно, имевшие отношение к борьбе с якудзой из префектурной полиции Сиги были причастны к этому.
        - Нашли одного следователя, который общался с Аоки.
        - Из Сиги?
        - Да. Икусима Хидэки.
        Ответив на вопрос главного репортёра из префектурной полиции, Тории опять взял маркер и записал на доске: «Икусима Хидэки».
        - Икусима был следователем по борьбе с якудзой из главного управления полиции префектуры Сига. Похоже, довольно волевой тип. В восемьдесят втором году по подозрению во взяточничестве его заставили уволиться, держа это в строжайшем секрете. Икусима, видно, слил всю информацию якудзе и получил деньги. Он и общался с Аоки.
        - Ещё когда был на службе?
        - Не знаю. Но после того, как Икусиму прогнали из полиции, он вроде работал в Киото. А может, они познакомились незадолго до преступления…
        - Где сейчас Икусима?
        Повернувшись к главному репортёру из первого отдела расследований, Тории покачал головой.
        - Его местонахождение неизвестно.
        Опять то же самое. Все люди, предположительно имевшие отношение к тому делу, исчезли. Единственный, о ком есть точная информация, это Аоки, но он умер, так что его уже ни о чём не спросишь.
        - Отпечатки, обнаруженные в укрытии в Киото, принадлежали Икусиме? - подняв руку, задала вопрос журналистка из бюро в Киото; основной темой её задания будут поиски укрытия преступной группы.
        - Вероятность этого довольно высока.
        - Почему же полиция Сиги молчала?
        - Даже если предположить, что это были отпечатки Икусимы, - поскольку нельзя было утверждать, что он состоял в преступной группе по делу «Гин-Ман», полиция Сиги ничего и не сказала. Более того, у одного из приятелей Икусимы имелся бизнес по утилизации промышленных отходов.
        Акуцу поразился способностям Тории, которому в одиночку удалось собрать столько сведений. Интересно, сколько же у него источников информации? Да, его надменность вызывала раздражение, но он имел на неё право.
        И тут наконец до Акуцу дошёл смысл слов «промышленные отходы».
        - Он мог достать синильную кислоту.
        Рассказ Тории заставил журналистов заволноваться. Добавить Икусиму и этого знакомого - и получается семь человек. Похоже, все главные действующие лица определены. Однако Акуцу что-то смущало. Если допустить, что Аоки - босс, из оставшихся шести человек кто-то, вероятно, оказался предателем. В таком случае, какой смысл имела встреча в «Сино»?
        Акуцу взглянул на висевшую на доске фотографию Аоки Рюити.
        Кто же поднял мятеж против этого человека?
        2
        Стоя перед знакомой раздвижной дверью, он наблюдал за окрестностями. Встретился взглядом с женщиной, ехавшей на велосипеде, но та, не обратив на него внимания, проехала мимо.
        Он пришёл сюда уже в третий раз. Приложив ухо к стеклянной двери в деревянной раме, прислушался к тому, что происходит внутри. Не было слышно ни голосов, ни иных признаков того, что там кто-то есть. Если там вдруг окажется хозяйка, ничего выяснить не получится, поэтому промах недопустим.
        Прошло два дня с тех пор, как состоялось совещание. Получив фотографию Икусимы, журналисты выяснили, что предпринимателем, занимавшимся утилизацией промышленных отходов, был человек по имени Ямасита, его кохай в секции дзюдо в старшей школе. У Акуцу были фотографии Аоки и Икусимы. Достоверность материала будет сильно зависеть от того, удастся ли получить подтверждение повара.
        Повторяя себе, что эти напряжённые дни вот-вот закончатся, Акуцу открыл раздвижную дверь. За дверью, открывшейся без усилий, горел тусклый свет; внутри никого не было. На первом рубеже всё чисто.
        - Прошу прощения…
        Как всегда, в ответ раздалось: «Да», и послышался приближающийся звук гэта. Повар был в неизменной бандане, лицо всё так же небрито. Всем своим видом он выражал недовольство. Но это нормально - в такие моменты самое ужасное, когда лицо собеседника не выражает ничего.
        - Опять ты?
        - Извините за наглость…
        - Хоть раз зашёл бы просто выпить…
        - Когда покончу с этим заданием - непременно.
        - Правда?.. Когда услышал «прошу прощения», сразу понял, кто пришёл.
        Повар улыбнулся, и выражение его лица изменилось.
        - Может прийти хозяйка, поэтому давай покончим побыстрее с делами.
        Видимо, потому, что в прошлый раз повар уже согласился ответить на вопросы, сейчас он был более покладистым. Поблагодарив, Акуцу, не мешкая, выложил на стол обе фотографии.
        - Эти двое принимали участие во встрече?
        Ухмыльнувшись, повар взял в руки снимки и привычным жестом отодвинул их от дальнозорких глаз.
        - А, да-да… Вот этот. Представительный такой…
        Это была фотография Аоки.
        - Производил впечатление босса?
        - Может быть. Мне кажется, Канэда-сан заискивал перед ним.
        - А как насчёт второго?
        Разумеется, Икусима был более важен. Если повар узнает его, то рассказ Ямады, с которым Акуцу разговаривал по телефону в Сиге, - правда, и останется совсем немного до составления полной картины. В глубине души Акуцу не мог не думать о том, что это может стать суперсенсацией. Впервые за всю свою 13-летнюю журналистскую карьеру он был в настолько приподнятом настроении.
        Повар, вытянув руку, рассматривал фотографию. На ней Икусима в дзюдоги стоял в тренировочном зале, скрестив руки на груди.
        - А, это тот человек…
        Акуцу вздрогнул.
        - Вам знаком Икусима Хидэки? Я думал, что вы знаете только Канэду Тэцудзи…
        - Нет, имени его не знал, но видел на фото…
        У Акуцу вдруг появилось неприятное ощущение.
        - Вы хотите сказать, что здесь были журналисты из других изданий?
        - Нет, не журналисты.
        - Не журналисты? Полиция?
        - Нет.
        - Неужели соучастники?
        Акуцу заметил растерянность повара, и сердце его забилось быстрее.
        Нужно сделать всё возможное, чтобы попытаться вытащить из него информацию.
        Виновник или жертва? Он напряжённо думал, ища варианты. Если рассуждать с точки зрения здравого смысла, более вероятно, что это жертва. Кто-то из компаний раскрыл обстоятельства, о которых не мог рассказать тогда? Одно можно сказать точно - это информация, касающаяся Икусимы.
        - Этот человек пострадавший? Или имевший отношение к преступникам?
        - Но… Я сболтнул лишнее. - Повар явно раскаивался.
        - Прошу вас. Расскажите, пожалуйста.
        Акуцу склонил голову, но повар замахал руками.
        - Не могу, не могу. Этого точно сказать не могу.
        - Прошу вас… Жертва или виновник? Он имел отношение к Икусиме?
        - Нет… Он и жертва, и с преступниками связан…
        Как странно он выразился… Пострадавший, имеющий отношение к преступникам? Ответ ещё больше всё запутал.
        - Когда примерно приходил этот человек?
        - Вроде в начале сентября.
        - Один приходил?
        - Нет, их было двое.
        - Двое? Оба мужчины?
        - Нуда.
        - Потом они ещё приходили?
        - Нет, только один раз.
        - Они имели какое-то отношение к Икусиме?
        - …
        - Не бывшие полицейские?
        - Нет. Если буду продолжать отвечать, в результате всё выболтаю. Закончили, закончили… Разговор окончен.
        Повар нарочито глянул в сторону кухни. Если продолжать давить на него, точно сбежит. В то же время, если упустить такой удобный случай, другого уже не представится. Акуцу ужасно волновался. К тому же надо успеть до прихода хозяйки… Он почувствовал острую боль в животе.
        - Хорошо. В таком случае сменим тему. Это про встречу осенью восемьдесят четвёртого года…
        Акуцу вытащил из куртки фотографии с рыбалки и разложил все три в ряд.
        - Канэда Тэцудзи-сан, мужчина с лисьими глазами, коротко стриженный молодой человек, босс в очках, которого вы узнали сегодня, и Икусима-сан. Кроме этих пяти, было ещё двое, так?
        Повар сначала кивнул, но потом произнёс: «Нет, подожди-ка…» и опустил голову. Неужели он вдруг вспомнил, что их было больше? Первоначально в проекте была дана установка на то, что можно немного «преувеличить число участников преступной группы». Да и вся журналистская группа, занимавшаяся этим делом, начиная с Акуцу, считала, что семь человек для группы - это маловато…
        - Их было девять.
        - Сколько?
        - Прости, девять было.
        Число увеличилось… Поразившись такому внезапному повороту, Акуцу не мог сразу сообразить, какой вопрос задать дальше.
        - Вы же говорили, что хорошо помните…
        Упрёк вырвался невольно, и Акуцу пришёл в замешательство. Не редкость, что свидетели ошибаются.
        - Ну извини. На лица у меня вроде хорошая память… не знаю, почему сказал, что семь человек.
        - Это точно?
        Повар, как и прошлый раз, закрыл глаза и, кивая, стал считать. Кивнув девять раз, он утвердительно произнёс:
        - Да, теперь уж точно.
        - Вот как…
        - Я доставил какое-то неудобство?
        Видимо, лицо Акуцу выглядело всерьёз растерянным. К тем двоим, о которых он только что спрашивал, прибавилось ещё двое. Вряд ли это одни и те же люди. Но за короткий период времени раздобыть информацию о четверых просто нереально.
        - Что касается тех людей, о которых вы говорили…
        - Каких?
        - Тех, которые приходили сюда. Не могли бы вы всё-таки сказать, кто они такие? Ну хоть какой-нибудь намёк… Я нигде не буду упоминать, что это вы мне рассказали.
        Акуцу решил так сложно отказаться от вопроса про двух новых преступников, но в данный момент важнее получить сведения о тех, кого можно будет найти. Повар беспрерывно ворчал, но при этом, сдвинув брови, с жалостью смотрел на Акуцу.
        - С тобой никто не связывался?
        - Со мной?
        - Да. Всё-таки у них сложилась довольно серьёзная ситуация…
        - У этих двух мужчин, которые к вам приходили?
        - Ну да. Каким бы важным ни было это дело, невозможно поверить, что чисто случайно в одно и то же время сюда приходят разные люди, выясняющие события тридцатилетней давности…
        В ситуации, когда в любую минуту могла появиться хозяйка, повар почему-то начал разглагольствовать. Акуцу, почувствовав раздражение, улучил подходящий момент и перебил его.
        - Прошу прощения, откуда этим двоим могли быть известны мои контакты?
        - Я отправил им визитку.
        - Визитку? Мою?
        - Ну да.
        Видимо, чувствуя свою вину, повар решил сегодня отвечать на все вопросы.
        Конечно, в том, что он отправил визитку, нет ничего хорошего, но и плохого тоже нет. Однако, наблюдая за виноватым видом повара, Акуцу принял решение попытаться проработать эту линию.
        - В таком случае ситуация меняется. Будет неудобно, если они вдруг со мной свяжутся - а я ничего не знаю…
        - Да…
        - Итак, имён спрашивать не буду. Судя по вашему рассказу, один из них - пострадавший, а второй имеет отношение к преступникам, правильно?
        Повар неохотно кивнул.
        - Пострадавший, значит, из компании, а виновник связан с Икусимой-саном? Так?
        - Нет…
        Повар положил обе руки на кухонный стол и, потупив взгляд, задумался. Он явно переживал. Но пока было непонятно, к чему он склоняется. Если откажет, следующий ход сделать будет трудно. Продолжать давить на него до бесконечности историей с визиткой тоже нельзя. Акуцу, молясь об удаче, наблюдал за стоящим перед ним мужчиной.
        - Хочу, чтобы ты простил меня за визитку.
        Видимо, повара мучили угрызения совести, потому что он, отведя глаза в сторону, начал говорить. Акуцу боялся, что стоит ему вытащить тетрадь, как это тут же остановит собеседника, поэтому, стараясь запечатлеть в голове каждое слово, сосредоточенно слушал.
        - В начале сентября пожилой и молодой мужчины принесли одну фотографию. Чёрно-белое фото, на котором снят ученик старшей школы.
        - Ученик старшей школы?
        - Да. Эти двое, похоже, услышали от кого-то про состоявшуюся здесь встречу и пришли спросить, не было ли среди собравшихся вот этого человека с фотографии. Естественно, я не мог точно определить это по снимку времён старшей школы, поэтому ответил отрицательно.
        - Они из Кансая?
        - Из Киото.
        Вид повара говорил о том, что он закончил.
        - Оба из Киото?
        - Вроде да…
        Услышав про Киото, Акуцу вспомнил об укрытии преступной группы.
        - Какого возраста были те люди?
        - Нет, как-то не хочется мне этого говорить…
        - Если я узнаю их возраст, то вряд ли смогу установить их личности.
        - Пожилому мужчине от пятидесяти до шестидесяти… молодой - примерно, как ты, думаю, - нехотя ответил повар.
        - Вы сказали, что у них «серьёзная ситуация». Именно поэтому решили помочь им?
        Акуцу тщательно подбирал слова, стараясь сократить дистанцию, чтобы собеседнику было проще раскрыться. Наступал решающий момент.
        - Ну, молодой сказал, что обнаружил в своём доме кассету и тетрадь. И эту кассету якобы использовали преступники для своих угроз.
        - Что?
        - Преступники, когда звонили с угрозами в компании, включали кассеты с записанными голосами детей, которые указывали, куда идти. По словам молодого человека, голос на кассете, был, несомненно, его.
        Был ребёнок… Он жив… И пришёл в это кафе…
        Акуцу стало жарко, пульс сбился. Вдруг вспомнились слова старшей сестры: «Я теперь тоже мать и просто не могу представить, как можно спокойно втянуть собственного ребёнка в подобное дело».
        «Я непременно хочу встретиться с ним…»
        Возможно, повару передалось волнение Акуцу, потому что тот вдруг напрягся. Он выглядел так, словно наконец-то полностью убедился в серьёзности этой истории, рассказав её другому человеку.
        Акуцу ужасно нервничал, но старался быть терпеливым, поскольку нужно было уточнить факты.
        - А кем был тот школьник с чёрно-белой фотографии?
        - Вроде дядя молодого.
        - А пожилой мужчина с ним - кто?
        - Одноклассник отца молодого. По тому, что он говорил, было понятно, что он тоже знает этого дядю.
        Молодой человек обнаружил кассету и рассказал об этом другу отца. Может быть, он не мог говорить об этом с отцом или того уже нет в живых… Непонятно почему, но эти двое предположили, что дядя причастен к преступлению. Акуцу быстро приводил в порядок «файлы» в своей голове. Но одно волновало его больше всего - Икусима.
        - Почему зашёл разговор об Икусиме?
        - Пожилой спросил, не было ли тогда на встрече человека с телосложением борца дзюдо в тяжёлом весе и с ушами «цветной капусты».
        - Кем приходятся друг другу Икусима-сан и пожилой мужчина?
        - Не знаю.
        - А Икусима-сан и «дядя»?
        - И этого тоже не знаю.
        - Этот старшеклассник с чёрно-белой фотографии, то есть дядя, - вы действительно не можете вспомнить, был ли он на той встрече?
        - Нет, не могу.
        Продолжать с этим - лишь время зря тратить. Акуцу решил задать следующий вопрос.
        - А не упоминали те двое о каких-то ещё людях, которые могли бы быть преступниками?
        - Нет. Их целью с самого начала было не найти преступную группу, а убедиться в том, были ли их родственники причастны к преступлению.
        Повар говорил дело. Когда обнаруживаешь в собственном доме кассету, которая использовалась в деле «Гин-Ман», и слышишь на ней собственный голос…
        Акуцу внезапно почувствовал, как что-то изменилось.
        То ощущение чёрной дыры, возникшее во время встречи с Нисидой в Токио. Как журналист, занимающийся расследованием дела, Акуцу поставил во главу угла «преступника». Это казалось ему совершенно естественным. Но, задав себе вопрос: «Зачем я занимаюсь сейчас расследованием этого дела?», он так и не смог ответить, стоит ли бесцельно гоняться за тенями преступников. До сих пор он отчаянно пытался настичь прошлое. Но, может быть, в этом деле есть и настоящее… и даже будущее?..
        - Вы не могли бы дать мне их контакты? Я очень хочу узнать кое-что…
        - Нет, не могу. Прости.
        - Господин повар, это дело выходит за рамки частного. Вам так не кажется? Они подбрасывали сладости со смертельной дозой синильной кислоты, не так ли? Наплевав на людей и на полицию, вдоволь поразвлекались - и исчезли. Выяснить, что же случилось, как бы громко это ни прозвучало, значит добиться социальной справедливости. Нельзя прощать преступников. И основное их преступление состоит в том, что они вовлекали в это детей. И тем детям, если они несчастны, мы могли бы протянуть руку…
        - Если так, я сам попробую связаться с ними. И спрошу, смогут ли они встретиться с тобой. Как тебе такой вариант?
        Молодой человек в курсе того, что журналист расследует дело. То, что он не позвонил, говорит о том, что вероятность положительного ответа мала. А раз с ним пожилой мужчина, он, вероятно, будет действовать ещё более осторожно.
        - К тому же этот молодой прекрасно работает.
        - Чем он занимается?
        - Пошивом одежды.
        - Он портной? Шьёт костюмы?
        - На нём был хороший костюм. И парень не выглядел несчастным.
        Киото, портной, больше тридцати лет… Может, и не получится. Время бежит неумолимо. Акуцу, надеясь получить как можно больше информации, приступил к заключительным вопросам.
        - В тетради что-то было написано?
        - Вроде, почти всё на английском.
        - На английском?
        - Да. По-японски только «Гинга» и «Мандо».
        - А что было написано по-английски?
        - Нидерландская компания-производитель пива…
        - Не «Хайнекен»?
        - Да, точно. Описана история похищения главы «Хайнекена». Это же случилось несколько раньше дела «Гин-Ман», да? В то время дядя жил в Англии, поэтому, как сказал молодой мужчина, «в тетради писал дядя».
        - Что было написано про похищение Хайнекена?
        - Вроде он ездил в Нидерланды и выяснял разные вещи, но подробностей я не помню.
        Когда ликование достигает высшей точки, человеческое сердце начинает метаться туда-сюда, как маятник. Необыкновенный подъём и безмятежность - вот что сейчас чувствовал Акуцу.
        «Азиат» из записей действительно существовал. Сколько же было азиатов, которые в 1983 году специально поехали в Нидерланды из Англии для выяснения произошедшего?
        «Софи и сейчас живёт с китайцем…»
        Вспомнив письмо Колина, Акуцу про себя исправил «китайца» на «японца».
        В голове всплыли слова из письма преступной группы.
        «Мы едем в Европу…»
        3
        Беспрестанно мигала светодиодная голубая иллюминация.
        Витрины торговых лавок, расположенных по обе стороны улицы. На рождественской ёлке, обвитой, словно плющом, сверкающей голубым светом гирляндой, висели маленькие санта-клаусы, олени, снеговики; подножие было укрыто «снегом».
        До Рождества ещё целый месяц.
        Сонэ Тосия считал, что ещё не время устраивать ажиотаж, жена Ами ныла, что ателье украшено безвкусно, дочь Сиори надоедала криками «ёлка, ёлка». Действительно, из-за разномастных игрушек, которыми была усыпана ёлка, костюмы смотрелись весьма дёшево. Но, с другой стороны, и от более скромной ёлки, кроме неудобств, не было бы ничего хорошего.
        Когда-то Рождество вызывало у него радостные чувства, но в какой-то момент веселее стало выпивать на Новый год.
        - Папа, готово!
        Дверь мастерской распахнулась, и вылетела Сиори. Подбежав к стоящему за стойкой Тосии, она обвила руками его колени.
        - Эй, ты же знаешь, что, когда я работаю, нельзя входить.
        Громкий детский голос нарушал рабочую атмосферу. Сиори обычно играла в доме, но, когда происходило что-то радостное, иногда забывала о правилах.
        Дочка решительно протянула футляр от очков Ами, в котором лежали игрушечные рыбки и детские кубики.
        - Я это по интернету купила.
        Тосия не ожидал услышать таких слов, поэтому рассмеялся. Глядя на дочь, которая просто что-то сболтнула, не понимая смысла фразы, он совершенно утерял желание злиться. Наверняка услышала разговор взрослых - и запомнила…
        - Сиори умеет обращаться с компьютером?
        - Да, научилась.
        Видимо, дочка осталась довольна тем, что продемонстрировала футляр, потому что быстро вернулась в мастерскую и аккуратно закрыла дверь. Девочка ушла, но её милый образ словно остался здесь, и Тосия снова невольно расплылся в улыбке.
        Сегодня в первой половине дня было пять посетителей. Из них двое сделали заказ. Один - постоянный клиент, университетский профессор, второй - кондитер из знаменитой на всю страну кондитерской европейских сладостей. На обсуждение, предшествовавшее снятию мерок, ушло довольно много времени, но удалось достичь взаимопонимания, и Тосия чувствовал удовлетворение.
        Он посмотрел на наручные часы. Второй час. Тосия вышел из-за стойки и, встав у шкафа с тканями, вдруг подумал, чем, интересно, сейчас занят Хорита. Он должен вернуться на следующей неделе. Прошло чуть больше 10 дней с тех пор, как они посещали родной дом Икусимы Тиёко. В тот день Тосия решил больше не касаться дела «Гин-Ман», и ему сразу полегчало. Хорита, ни слова не говоря, принял его решение. Конечно, сомнения по поводу того, почему та кассета и тетрадь оказались в доме, так и остались неразрешимыми. Но после рассказа Кавамуры подозрения в отношении отца стали затухать.
        Он протянул руку, чтобы дотронуться до ткани, и в этот момент внезапно открылась дверь.
        Щёки обдало холодным ветром, а в голове зажглась лампочка предупреждения. До сих пор никогда не случалось, чтобы дверь вдруг открывалась сама собой. Шестое чувство подсказывало, что сейчас произойдёт нечто неожиданное.
        Тосия взглянул на стоящего у входа мужчину. Мгновенно мелькнула мысль, что костюм-то у него поношенный, и он пришёл к выводу, что это не клиент. Но тем не менее, демонстрируя умение, переданное по наследству от предыдущих поколений, на протяжении долгих лет занимавшихся торговлей, он с улыбкой произнёс: «Добро пожаловать».
        На плече у мужчины висела сумка. Мило улыбаясь, он без тени стеснения уверенно сделал шаг вперёд. А когда достал визитницу из потерявшего форму пиджака, лампочка предупреждения в голове Тосии интенсивно замигала, и раздался сигнал тревоги.
        - Меня зовут Акуцу, я из газеты «Дайнити». Прошу прощения за неожиданное вторжение.
        Принимая визитку, Тосия почувствовал, как сильно забилось у него сердце. Случилось то, что должно было случиться. Но уж слишком неожиданно…
        - Подождите немного, пожалуйста.
        Чтобы скрыть волнение, он сделал вид, что пошёл за визиткой. Визитница лежала внутри стойки, но, разумеется, Тосия не собирался ничего давать журналисту. Он вошёл в мастерскую, прислонился к закрытой двери и закрыл глаза, глубоко дыша. Стоит ли отвечать на вопросы? Или, может быть, попросить его не делать никаких записей? Тосия представил лицо Сиори, только недавно обвивавшей руками его колени…
        Сможет ли он защитить её?
        Ну почему сразу же после того, как он принял решение, на него сваливается такая вот напасть? Тосия проклинал своё невезение и злился на Акуцу, бесцеремонно переступившего порог его ателье.
        Наконец, сделав глубокий выдох, он с усилием улыбнулся, открыл дверь и с извиняющимся видом произнёс:
        - Простите, визитные карточки закончились. Меня зовут Сонэ.
        - Нет-нет, не беспокойтесь, - ответил Акуцу, махнув рукой.
        Похоже, они примерно ровесники. Журналист не выглядел устрашающе, как представлял себе Тосия, но производил впечатление человека, с которым надо быть начеку.
        - Извините за беспокойство, но не могли бы вы уделить мне немного времени? Мне кажется, что этот разговор будет для вас чрезвычайно важным, Тосия-сан.
        Его неприятно резануло, что Акуцу обратился к нему по имени, но он тут же догадался, какова была причина этому. Журналист знает про дядю. Когда Тосия понял, что, скорее всего, публикации избежать не удастся, сердце его бешено забилось.
        - Простите, это наша первая встреча, не так ли? - спросил Тосия для того, чтобы проверить его.
        Акуцу дружелюбно улыбнулся.
        - Да. Прошу прощения за мою бесцеремонность… Но я хотел бы поговорить о вашем дяде.
        - О дяде? Действительно, у покойного отца был старший брат, но я его не помню.
        - Ваш отец скончался?
        Тосия пожалел, что сказал лишнее, но, не показав этого, улыбнулся.
        - Да. Всё равно это странно… При чём тут мой дядя?
        Акуцу с минуту колебался; потом, глядя Тосии в глаза, начал рассказывать.
        - Получилось так, что в рамках годового проекта мне досталось дело «Гин-Ман», поэтому с лета я непрерывно занимаюсь расследованием, по ходу которого услышал про вас, Сонэ-сан.
        - Какое отношение я имею к этому давнему делу? Больше тридцати лет прошло…
        - У вас есть моя визитная карточка?
        Тосия мгновение молчал, потом, притворившись, что не имеет понятия, о чём идёт речь, произнёс: «Не знаю». Он был раздосадован, решив, что это повар проболтался.
        - Я слышал, что у себя дома вы обнаружили кассету и тетрадь. Текст в тетради на английском языке, речь идёт об инциденте с похищением главы голландской компании «Хайнекен»; также упоминаются «Гинга» и «Мандо».
        Тосия, не выдержав взгляд Акуцу, отвёл глаза, ужасно жалея, что откровенно рассказал всё повару.
        - На кассете был записан ваш детский голос, Тосия-сан. Вы говорите…
        Абсолютно всё будет предано огласке. То, что его голос был использован в деле «Гин-Ман»… Наверняка люди специально будут приходить шить костюмы, узнав, что он - родственник преступника. Но самое ужасное, что это будет доставлять страдания Сиори… Тосию охватила паника.
        - Пожалуйста, уходите. - Не в силах больше терпеть, он злобно посмотрел на Акуцу. - Вы внезапно приходите в моё ателье и говорите непонятно что… Мне ничего не известно.
        - То, что я сказал сейчас, - правда?
        Несмотря на чётко выраженный отказ обсуждать эту тему, Акуцу и не думал отступать. Сразу видно, что этот человек - журналист. И любезным он притворялся лишь для того, что заполучить информацию.
        - Всё, хватит! Остановитесь! - закричал Тосия.
        Но Акуцу не собирался уходить. Тосии стало страшно от его пристального взгляда, и он, схватив журналиста за плечи, изо всех сил толкнул его. Акуцу пошатнулся. Тосия вытолкал его за дверь.
        - Достаточно? Это в последний раз. Если ещё придёте сюда, я вызову полицию.
        Акуцу, не говоря ни слова, продолжал смотреть в глаза Тосии. Осторожный взгляд, проникающий глубоко в душу. Тосия сжал ручку двери.
        - Я буду встречаться с вашим дядей.
        Слова, попавшие чётко в цель, заставили Тосию замереть.
        Неужели этот человек знает, где его дядя? Неужели тот жив?..
        Он чуть было не поддался порыву задать вопрос, но удержался. Стоит ему лишь открыть рот - и Акуцу растопчет его душу.
        - До свидания, - с трудом сохраняя самообладание, произнёс Тосия и захлопнул тяжёлую дверь.
        4
        Трамвай медленно шёл в горку.
        Разглядывая из окна одежду проходящих людей, Акуцу опять живо ощутил смену времён года. В прошлый раз он приезжал сюда в августе. Перекинув куртку через сумку и обливаясь потом, бродил в окрестностях университета…
        Наступил декабрь. До завершения проекта осталось совсем недолго: начался обратный отсчёт времени. Встреча с Тосией и его замешательство убедили Акуцу в том, что он действительно тот самый ребёнок с кассеты. Удивление, испытанное им, когда репортёр узнал, что тот существует на самом деле, было таким же, как в тот момент, когда он увидел фотографию мужчины с лисьими глазами. Акуцу не мог вспомнить, чтобы хоть когда-либо был так взволнован. Мысль о том, что он может испортить человеческую жизнь и даже жизнь целой семьи, приводила его в ужас. И тем не менее, как журналист, он не имел права отступать.
        Когда Акуцу, вернувшись из ателье «Костюмы на заказ Сонэ», сообщил о Тосии, Тории улыбнулся. Действительно, это был материал, достойный улыбки свирепого главного редактора отдела происшествий. Когда Акуцу попросил разрешить ему съездить в Англию, пусть даже за свой счёт, Тории, вернув на лицо обычное суровое выражение, решительно произнёс:
        - Привезёшь сенсацию - возмещу расходы.
        Акуцу вылетел из Кансайского аэропорта тем же полуночным рейсом; дорога с пересадкой всё в той же Дохе заняла 20 часов. Накопившаяся усталость дала о себе знать в поезде из Хитроу до станции «Паддингтон», когда журналист почувствовал сильный озноб. Было воскресенье; он в разбитом состоянии добрался до отеля, и, поскольку в университет всё равно идти не мог, весь день провёл в номере.
        Когда Акуцу проснулся утром, стало понятно, что чувствует он себя, что называется, ниже среднего. Мерить температуру особого смысла не было. В любом случае придётся идти. Если сообщить Тории о невозможности работать из-за простуды, это будет ситуация хуже некуда. Уговаривая себя, что причина озноба - всего лишь зимний ветер, он постарался одеться потеплее и рано утром вышел из отеля.
        Если учитывать то, что ему предстояло, Акуцу должно было обуревать волнение, но, наверное, сказалось действие лекарства от простуды - он чувствовал себя несколько отрешённым. Просто путешественник, турист. Глядя на ряды домов залитого солнцем Шеффилда, репортёр размышлял о том, почему, несмотря на не столь уж широкие дороги, здесь так явно ощущается пространство.
        Как только он вышел из трамвая перед университетом, его чуть не сбил с ног сильный ветер. Студенты расходились в восточном и западном направлениях от остановки. Надев чёрные кожаные перчатки, купленные второпях перед отъездом, Акуцу направился на северо-запад. В кармане его пальто лежала копия карты, но он помнил путь до места.
        Журналист поднялся вверх по склону, вдоль которого выстроились кирпичные жилые дома, и двинулся к парку Крукс-Вэлли. Он решил миновать факультет журналистики и пошёл прямо в парк - ведь профессор в это время, скорее всего, опять будет там, и потом, неплохо бы ещё раз полюбоваться красивым видом.
        Проходя по улице, идущей вдоль Уэстон-парка, Акуцу вдруг обратил внимание на отсутствие столбов линий электропередачи. Уже только благодаря этому открывалась широкая перспектива. Он зашагал по дороге вдоль музея, к Машрум-лейн. Спустя некоторое время с левой стороны между деревьями показалась та самая «дамба».
        Пройдя около десяти минут от трамвайной остановки, Акуцу подошёл ко входу в парк Крукс-Вэлли. Низкие ворота зелёного цвета и сегодня тоже были распахнуты настежь. Аккуратно постриженная трава на газонах была такой же сочной, как летом. Напротив забора, расположенного с северо-западной стороны от газона, два мальчика качались на качелях. Белокурая женщина - видимо, их мать, - присев на небольшую горку, наблюдала за ними.
        Акуцу направился к пруду, находившемуся на юго-западе. Несмотря на холодный день, там по-прежнему сидели мужчины с удочками. Неизвестно, были ли это те же люди, что и летом. Но и белый ресторан с треугольной коричневой крышей, и тропинка, идущая через газон S-образной формы от пруда к террасе ресторана, и сияние поверхности воды - всё было абсолютно таким же. И всё так же завершённость пейзажу парка придавало элегантное здание ресторана, возвышавшееся за прудом.
        Акуцу, скрестив руки, стоял у кромки воды и размышлял о единственном исключении в окружающей обстановке - отсутствии Софи Морис. Он вдруг ясно осознал, что обманулся в расчётах: ведь зимой нет необходимости есть сэндвичи на улице, а ему просто хотелось полюбоваться пейзажем…
        В следующий раз надо прийти сюда, не думая о работе. Вон на той террасе можно будет за кружкой «Гиннесса» почитать любимую книжку. Будет интересно также попробовать почитать что-то на английском языке. С тех пор как Акуцу начал работать в газете, он быстро забыл, как можно проводить выходные дни. На мгновение представив свои летние каникулы, журналист повернул обратно.
        Заметил стройную женщину, которая шла ему навстречу от входа. В одной руке она держала пластиковый стакан - видимо, купив в кафе кофе, собиралась отдохнуть в любимом парке. Ну вот… Сейчас невезение должно уступить место удаче.
        Софи Морис, заметив Акуцу и, судя по всему, вспомнив его, улыбнулась. Не останавливаясь, она указала на скамейку возле газона. Акуцу, убедившись, что Софи узнала его, успокоился.
        Они обменялись рукопожатиями и почти одновременно опустились на скамейку.
        - Вы помните меня, не так ли?
        - Да. Вы журналист из «Дайнити», правильно? Вас зовут… простите. Я забыла.
        - Ничего страшного. Акуцу. Акуцу Эйдзи.
        - Да-да. Акуцу-сан, так?
        - Можно называть меня Эйдзи.
        - Сегодня вы тоже здесь по работе, Эйдзи?
        - Да. Я хотел бы, чтобы вы выслушали меня. Только не смейтесь. Я пришёл задать вам тот же вопрос.
        - Очень грамотно… Вы хотите сказать, что с изменением времени года мой ответ тоже может измениться?
        - Простите. В том смысле, что вопрос касается мужчины, с которым вы встречались - вернее, и сейчас тоже поддерживаете отношения, - да, ничего не изменилось.
        Софи наконец-то поднесла стакан к губам.
        - Продолжайте.
        - Но в отличие от прошлого раза я пришёл спросить не о китайце, а о японце.
        Поскольку ответа не было, Акуцу продолжил:
        - В восемьдесят третьем году вы жили в Лондоне, так? Работали в газете…
        - Да. С японцем, о котором вы говорите.
        - В ноябре восемьдесят третьего ваш возлюбленный находился в Голландии, верно?
        - Он говорил, что путешествовал по Европе. Вроде был и в Голландии.
        - По всей вероятности, он ездил выяснять подробности дела о похищении Хайнекена. В Японии есть тетрадь, в которой, как предполагается, он делал записи. Писал по-английски о Хайнекене, а также о японских компаниях.
        Акуцу вкратце изложил суть дела «Гин-Ман». Предполагая такое развитие, он заранее составил текст на английском, что очень помогло.
        Софи, глядя на пруд, хранила молчание. Нет сомнений, что с прошлого визита японского журналиста в её душу закрались сомнения. Слова «в то время у меня не было близких отношений с китайцем» не были неправдой. Но они не были и искренними. Если б она сказала, что это был японец, - журналист, приехавший с самого восточного края земли, был бы спасён. Но почему же она этого не сказала?
        Дело в том, что Софи, очевидно, знала о тёмной стороне своего возлюбленного. И, по всей видимости, боялась заглянуть ему в душу.
        - Если не возражаете, могу я спросить его имя?
        Акуцу говорил уверенно. Но ещё больше уверенности было в его взгляде. Он твёрдо решил встретиться с этим человеком.
        Софи глубоко вздохнула. Больше половины жизни она провела с ним. И теперь этой спокойной жизни конец… Лицо, с которого исчезла улыбка, выражало глубокую печаль, которую болезненно чувствовал Акуцу.
        Будучи журналистом, она преподаёт в университете. Больше всего Акуцу не хотел говорить то, что сказал сейчас. Но как же профессиональная этика?.. Он ждал.
        - Тацуо Сонэ. Какими иероглифами пишется, не знаю. Сколько бы ни пыталась, запомнить не могу.
        - Сонэ-сан сейчас дома? - спросил Акуцу, взглянув на полное отчаяния лицо Софи.
        - Нет, он в Йорке.
        - В Йорке…
        Акуцу точно не знал, далеко ли это, но предполагал, что на севере. Он не ожидал, что, добравшись до Шеффилда, ему придётся ещё куда-то ехать, поэтому растерялся. Но выбора не было - он мог двигаться только вперёд.
        - Где в Йорке я смогу с ним встретиться?
        - В будние дни он подрабатывает в книжном магазине в Старом городе.
        Акуцу протянул листок бумаги и ручку, которые достал из кармана пальто. Софи без колебаний записала название магазина.
        - Я ещё некоторое время побуду здесь, полюбуюсь пейзажем, хотя уже насмотрелась на него вдоволь…
        Акулу, услышав этот крик души со скрытой просьбой оставить её одну, поднялся и склонил голову. Потом, не оглядываясь, вышел из зелёных ворот. Ему казалось, что если он обернётся и посмотрит на одинокую фигуру, то почувствует себя виноватым. Правда может сильно ранить. Может причинить боль окружающим людям. И тем не менее её нужно говорить. Если вдуматься, нет такой работы, после завершения которой ты останешься «хорошим человеком».
        Когда Акуцу шёл к трамвайной остановке, его осенила одна идея. Несколько раз прокрутив её в голове, он пришёл к выводу, что идея неплохая. Сняв кожаные перчатки, достал смартфон, который, в соответствии с указанием Окады из бухгалтерии, настроил для использования за границей…

* * *
        Поднявшись по лестнице, Акуцу пошёл по переходу.
        По дороге он остановился и обвёл взглядом платформу. Потолок был решётчатый, в форме арки; через него лился солнечный свет. Это было одно из самых популярных туристических мест во всей Англии. Станция выглядела скромной, но простота оформления вызывала чувство покоя.
        Акуцу вытащил из сумки путеводитель и, мучимый простудой, поплёлся дальше. Он ещё находился в полудрёме, поскольку, незаметно для себя, уснул в поезде.
        После того как журналист покинул парк, через 50 минут на вокзале Шеффилда он сел в поезд дальнего следования. Выбрал вагон первого класса, так как, вдобавок к общей слабости, у него заболела поясница. Хотелось хоть немного отдохнуть в комфортных условиях.
        Встреча с преступником - самая главная профессиональная схватка для криминального журналиста. Тем более если это преступник, причастный к оставшемуся не раскрытым делу эпохи Сёва, назвать которое очень крупным не будет преувеличением. Получение записи радиопереговоров, обнаружение следователя из группы особого назначения полиции префектуры Сига… нельзя не признать, что упорное расследование увенчалось успехом, и Акуцу чувствовал, что ему действительно повезло. Сейчас перед глазами у него словно простирались рельсы, которых совершенно не было видно в его прошлый приезд в Англию. И сейчас его несло по этим рельсам, прижатого к ним сильным магнитным полем…
        Но сейчас Акуцу не нёсся, а плёлся, с трудом передвигая ноги, - из-за болезненной слабости. Да ещё и, как нарочно, заблудился на станции. Спустившись по лестнице, расположенной сбоку от платформы, где было припарковано большое количество велосипедов, через некоторое время он вышел к открытой парковке. На выходе из вокзала тоже, похоже, не было турникетов. На противоположной стороне дороги с восточной стороны виднелась крепостная стена. Согласно путеводителю, эта стена тянулась на четыре с лишним километра, окружая старый город, - хотя и прерывалась в трёх местах.
        Двигаясь в её направлении и проходя мимо парковки, Акуцу обнаружил просвет в заборе. Сетчатая дверь была распахнута. На ней висел указатель, на котором было написано: «Нет выхода к вокзалу», - значит, Акуцу действительно пошёл не в ту сторону. Но поскольку дверь, к счастью, была открыта, ему удалось выйти наружу. Когда Акуцу поднялся по лестнице и вышел к дороге, стало понятно, что он наконец сумел выбраться с территории вокзала.
        В стене было шесть ворот, называемых «бар». Видневшиеся с улицы Наннэри-лейн Миклгейт-Бар представляли собой симметричные каменные ворота; даже потемнения и трещины на них производили впечатление торжественности. И хотя можно было подумать, что «гейт-бар» - это соединение двух слов со смыслом «ворота», на самом деле «гейт» имело значение «улица».
        Акуцу прошёл сквозь высокие ворота и очутился в Старом городе.
        С помощью смартфона он уже выяснил расположение книжного магазина, о котором узнал от Софи. Тот находился около Миклгейт-Бар, на расстоянии трёхсот метров от ворот. В Старом городе, который сохранил средневековый облик, тянулась цепь стильных кирпичных зданий, а выложенный брусчаткой тротуар был заполнен тепло одетыми людьми.
        Представив, что здесь, в совершенно другом мире, он окажется лицом к лицу с преступником, Акуцу почувствовал, как у него зачастило сердце. Вспомнив все свои предыдущие встречи по этому делу, он подумал, что ему желательно было бы иметь чуть больше времени, чтобы собраться с мыслями, а 300 метров - незначительное расстояние, и каждый шаг стремительно приближал его к цели.
        Там, где улица делала плавный поворот, он остановился и с противоположного тротуара стал рассматривать книжный магазин. Уютное строение из красного кирпича с треугольной крышей; на втором этаже два решётчатых окна, на самом верху - ещё два. В оконных стёклах отражаются облака, плывущие по голубому небу. Витрины на первом этаже разделены на левую и правую: с правой стороны книги выставлены на полках корешками, с левой - стоят лицом, чтобы было видно обложки. Очень милый магазинчик, прямо хоть изображай его на пейзажах заморских стран.
        Акуцу снял перчатку с правой руки и приложил ладонь к сердцу, чьё биение заметно ускорилось. «Что бы ни случилось, я не отступлю», - подумал он и сжал кулаки.
        Убедившись, что машин нет, перешёл дорогу. Подойдя ко входу, толкнул стеклянную дверь в деревянной раме. Все полки по левой стене были забиты книгами; те, что не влезли туда, лежали в картонных коробках, стоявших в проходе. Длинный стол в центре и вся левая стена тоже были полностью заполнены книгами.
        Деревянный прилавок оказался удобной высоты, чтобы можно было выполнять за ним работу сидя, и производил впечатление массивного и солидного. На рабочих столах, соединённых буквой Г, располагались кассовый аппарат и компьютер. Маленький стул, стоящий за прилавком, пустовал: хозяина не было видно.
        В глубине помещения, похоже, располагалась ещё комната.
        - Прошу прощения, - подал голос Акуцу.
        Из комнаты, находившейся в глубине, появился седой азиат. Как только Акуцу увидел его лицо, он сразу понял, что это тот самый мужчина из транзитной зоны отдыха Оцу. Конечно, хозяин магазина не выглядел как тридцать с лишним лет тому назад, но глаза с поднятыми уголками за очками в крупной оправе были реально лисьими, и в них невозможно было прочитать никаких эмоций.
        - Вы японец?
        На вопрос Акуцу мужчина спокойным голосом ответил: «Да». Затем положил на прилавок книгу, которую держал в руках, и Акуцу сделал шаг навстречу. Мужчина протянул руку для рукопожатия. Он был на пару сантиметров выше Акуцу.
        - Из каких вы мест? - Были слышны явные интонации кансайского диалекта.
        - Из Осаки.
        - А, я так и подумал… Я тоже родом из Кансая.
        - Откуда?
        - Из Киото.
        - А, хорошее место… Мне кажется, чем-то напоминает Йорк.
        - Да. Странно, но здесь я чувствую себя очень спокойно.
        Не было ощущения, что мужчина настороже. Наверное, Софи его не предупреждала.
        - Один путешествуете?
        - Да. Хотя, конечно, это и туристическое место, но я рад, что в городе на севере Англии встретил японца. Меня зовут Акуцу.
        Мужчина улыбался, но не собирался называть себя. Акуцу взял инициативу в свои руки.
        - Простите, как к вам лучше обращаться?
        - А, извините. Сонэ.
        Бинго. Он незаметно выдохнул.
        - Сонэ-сан, вы постоянно здесь живёте?
        - Да. Уже давно.
        - В Японию не ездите?
        - Нет. Уже несколько десятков лет живу в Англии.
        Несмотря на то что Сонэ по-прежнему улыбался, казалось, что-то в нём изменилось. Акуцу понимал, что ещё немного, и «лисоглазый» что-то заподозрит.
        - Вы ищете какую-то книгу?
        - Нет. На самом деле, у меня к вам есть дело, Сонэ-сан, поэтому я и пришёл.
        - Вот как… Я подумал, что для японца вы очень дружелюбный.
        Мужчина не выказал и тени удивления, и Акуцу предположил, что с ним тяжело будет иметь дело. Он решил, что пора начинать, и протянул визитную карточку.
        - Журналист из «Дайнити»? Что привело вас ко мне?
        - Я занимаюсь расследованием дела «Гин-Ман», случившегося тридцать один год назад. Мой приезд сюда - заключительный этап.
        Улыбка мгновенно исчезла с лица Сонэ; он молча смотрел на Акуцу. Тот физически чувствовал сильное давление с его стороны, но не отвёл взгляда.
        - Я не очень хорошо понимаю, о чём вы говорите.
        - Прежде чем приехать сюда, я встречался с Софи Морис…
        Сонэ, пытаясь подавить эмоции, сжал губы.
        - В ноябре восемьдесят третьего года в Амстердаме был похищен глава компании «Хайнекен». Вы выясняли детали этого дела?
        - …
        - По словам Софи-сан, в то время вы в одиночку совершали путешествие по Европе. И, разумеется, посещали и Амстердам тоже, так я думаю.
        - …
        Заключив, что, если Сонэ будет просто молчать, он, Акуцу, просто зря потратит свои силы, журналист принял решение выложить первый козырь.
        - Всё, что я говорю, не является лишь моими догадками. У вашего племянника есть тетрадь…
        Сонэ сделал глубокий выдох.
        - Тосия видел эту тетрадь?
        Акуцу вспомнил лицо Тосии, который, схватив его за плечи, кричал: «Всё, хватит!»
        - Когда я приходил к нему, он был сильно взволнован. Сейчас ателье «Костюмы Сонэ на заказ» перешло к нему. Растёт маленькая дочка…
        У Сонэ слегка приоткрылся рот. Акуцу, не спуская глаз со своего собеседника, произнёс:
        - Есть свидетельства того, что Тосия до недавнего времени искал вас. По всей видимости, ему также известно, что на кассете записан его голос.
        Сонэ, несколько раз сосредоточенно кивнув, спросил:
        - Что он говорил?
        - Что он вас не помнит.
        Криво усмехнувшись, Сонэ выжидающе посмотрел на Акуцу.
        - Вот, собственно, и всё. Он очень разгорячился и выгнал меня.
        - Акуцу-сан, вы пойдёте к нему ещё раз?
        - Не знаю. Это будет зависеть от вашего ответа.
        Акуцу понимал, что малодушничает, угрожая Сонэ, но не был намерен делать ни шагу назад.
        - Думаю, вы понимаете: мой приезд сюда означает, что наше расследование уже заметно продвинулось. Почти все члены «Курама Тэнгу» определены.
        - Вот как…
        - Это дело не было личным, и его влияние на общество весьма серьёзно. Когда мы опубликуем факты, уже не останется людей, которые смогут держать всё в секрете и при этом быть счастливыми. Я считаю, что нельзя оставлять дело «Гин-Ман» нераскрытым. Пожалуйста, расскажите мне всё.
        Вложив в эти слова всю душу, Акуцу склонил голову и застыл в этой позе. Вдруг раздался неожиданно мягкий голос Сонэ:
        - Акуцу-сан, вы впервые приехали в Йорк?
        Тот поднял голову и растерянно кивнул.
        - Давайте пойдём на улицу. Правда, сейчас холодновато, но на прохладном ветру чувствуешь себя лучше.
        5
        Как только они покинули магазин и немного прошлись, проезжая часть сменилась брусчаткой.
        Старый город выглядел так, словно время повернулось вспять. С другой стороны, здесь же можно было увидеть старинную каменную церковь, превращённую в паб, рядом с которой работал супермаркет. При этом, как ни странно, атмосфера старины сохранялась.
        Был только второй час, а дело уже близилось к закату. Как известно, во время летнего солнцестояния здесь светло и после 9 часов вечера, но, приближаясь к моменту зимнего солнцестояния, солнце садилось ещё до 4 часов. Акуцу, который приезжал сюда в конце лета и в начале зимы, даже по долготе светового дня живо ощущал, что находится в Англии.
        Они прошли Миклгейт и приблизились к мосту через реку Уз. При виде панорамы, открывшейся с моста, у Акуцу вырвался возглас восхищения. По обе стороны реки тянулись отели из красного кирпича, рестораны и другие живописные здания.
        Было заметно, что Сонэ тоже любуется пейзажем. Взмахнув крыльями, взлетела в небо птица. Светловолосый мальчик, стоявший на мосту, увидев её, что-то выкрикнул. Сонэ, одетый в белый пуховик, взглянул на мальчика, и лицо его немного смягчилось.
        - Когда Тосия был маленький, я однажды водил его в зоопарк. Он ужасно плакал. Мы ходили в Хансин-парк смотреть на леопона.[147 - Леопон - гибрид самца-леопарда с самкой-львицей.]
        Акуцу очень давно не слышал ни слова «леопон», ни «Хансин-парк». «Да, приятно вспомнить такое», - лишь произнёс он. Продолжения рассказа не последовало.
        Когда они приблизились к спуску с моста, Акуцу решил, что пора начинать.
        - Вроде такая же река, но насколько отличается от Аигавы, да?
        Сонэ, не говоря ни слова, продолжал идти.
        - Склад и сейчас там. Одиноко стоит на берегу. Его только местный житель может обнаружить, не так ли?
        В ответ - молчание.
        - Амстердам тоже расположен на берегу реки. Сонэ-сан, выясняя обстоятельства происшествия с похищением Хайнекена в Голландии, вы взяли на заметку такие моменты, как, например, сообщения в газеты или запись голоса заложника?
        Снова молчание.
        Воздух был холодный, но приятно охлаждал горячий лоб. Акуцу ещё больше укрепился в уверенности, что в таком состоянии он вполне способен сражаться.
        - Скажу честно: я думаю, что вы причастны к делу «Гин-Ман». Вы не всё время находились в Англии. Когда разразилось это дело, вы были в Японии, правда? Осенью восемьдесят четвёртого года в Сакаи, в закусочной «Сино», прошла встреча преступной группы. Тамошний повар подтвердил, что вы говорили о «Новогодних полицейских карута».
        - …
        - «Извинение поручите начальнику первого отдела». Это вы придумали?
        Сонэ молчал. С ничего не выражающим видом он шёл, глядя прямо перед собой. В этот момент Акуцу догадался, зачем Сонэ предложил пойти на улицу. Идя рядом, не нужно смотреть собеседнику в глаза; к тому же проще хранить молчание, избегая ответов на нелицеприятные вопросы. Можно остановиться и начать разговор. Однако сейчас Сонэ может выбрать - «разговор» или «движение». Способный противник. Чувствуется, что ноша его тяжела, но, с другой стороны, абсолютно очевидно, что этот человек обдумывает некий план…
        Погруженный в свои мысли, Акуцу задел плечом идущую навстречу женщину, которая говорила по телефону через беспроводную гарнитуру. Они обменялись извинениями.
        Пока двое мужчин шли по Старому городу до центра, машин практически не было. Всю ширину дороги, выложенной брусчаткой, занимали пешеходы. Акуцу подумал, что, если так и продолжать молчать, выйдет, что он согласен на условия своего визави, поэтому решительно заговорил:
        - Я считаю, что преступная группа разделилась на две части. Другими словами, двухголовый Тэнгу.
        Может быть, это выражение показалось Сонэ странным, поскольку он вдруг резко выдохнул.
        - Насколько я выяснил, якудза Аоки Рюити стал так называемым центром, вокруг которого объединились Канэда Тэцудзи, Ёситака Хироюки и Уэхигаси Тадахико.
        Акуцу чётко произносил каждое имя, словно читал их вслух. Взгляд Сонэ по-прежнему был направлен вперёд.
        - Канэда Тэцудзи, занимавшийся кражами автомобилей, был близок с мужчиной с лисьими глазами, который назвал себя Канэда Такаси; биржевой спекулянт Ёситака и Тэцудзи общались по радиосвязи, у нас есть запись этих переговоров. Один из «денежных королей Ёситаки» - Уэхигаси. Между каждым из этих людей, и прежде всего Аоки, существовала связь. Предположим, что это группа А. Сонэ-сан, вас я определяю в группу Б.
        - …
        - В неё вошли бывший полицейский из полиции Сига Икусима Хидэки, его младший коллега, некто Ямасита, неизвестный молодой мужчина и вы, Сонэ-сан. «Курама Тэнгу» состояла из вышеперечисленных девяти человек. Я уже говорил раньше, что эти девять человек осенью восемьдесят четвёртого года устроили в закусочной в Сакаи собрание для «заключения перемирия». Что вы скажете на это?
        Ответа по-прежнему не было. Но Акуцу уже привык к такой реакции.
        - Вашей целью являлись шесть компаний. Последние - «Хатоя» и «Сэццуя» - были просто забавой; что касается первых трёх - «Гинга», «Матаити» и «Мандо», - с помощью манипуляций с ценами на акции вам удалось получить солидную прибыль, не так ли? С самого начала у вас не было намерения забирать наличные деньги, которые вы требовали доставить, верно?
        - …
        - Однако во время четвёртого инцидента с компанией «Хоуп» вы всерьёз собирались забрать из машины сто миллионов иен. Я считаю, что встреча для перемирия, состоявшаяся непосредственно перед происшествием, указывает на то, что существовала какая-то причина конфликта между вами.
        Выражение лица Сонэ не изменилось, но Акуцу казалось, что он о чём-то напряжённо думает. Может быть, пытается просчитать количество козырей, заготовленных журналистом, а может, ждёт подходящего момента для признания… В любом случае нет другого способа, кроме как выложить ему всё, что стало известно.
        - Вечером четырнадцатого ноября тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года, во время инцидента с компанией «Хоуп», вы, надев кепку и тёмные очки, находились в транзитной зоне отдыха Оцу. Это правда?
        Когда они дошли до развилки, Сонэ со словами: «Пойдёмте туда», выбрал улицу Парламента. Это было первое, что он произнёс с того момента, как Акуцу начал свой монолог, и журналисту стало немного легче на душе.
        - Инструкция в зоне отдыха Оцу была приклеена с обратной стороны информационного стенда. В телевизионной документальной программе, показанной четыре года назад, следователь из префектурной полиции Сиги признался, что находился там и скрыл этот факт от осакской полиции, проводившей операцию.
        Похоже, Сонэ не знал этого. Взглянув на Акуцу, он показал глазами, что можно продолжать.
        - Этот следователь в программе свидетельствовал: «Удалось подтвердить, что мужчина с лисьими глазами что-то старательно наклеивает», - но не на информационный стенд, а с обратной стороны скамейки. Поэтому я предположил, что и инструкций было две, и «лисоглазых» было двое. Поначалу я во многом сомневался. Но, благодаря обнаружению тетради с оперативными записями, расследование сразу продвинулось.
        Акуцу наблюдал за реакцией Сонэ. Не может быть, чтобы человек, причастный к преступлению, не клюнул на наживку в виде новых фактов. Сейчас важно заставить этого немногословного человека говорить.
        - Продолжайте, пожалуйста.
        Акуцу, обрадованной реакцией собеседника, вдохнул поглубже.
        - Я попал в дом сына одного покойного следователя, и тот показал записную книжку, содержащую оперативные записи. Данные на странице с событиями четырнадцатого ноября были тщательно стёрты, но мне удалось распознать слова, касавшиеся укрытия злоумышленников. Дело в том, что коллега этого покойного следователя рассказал, что в день преступления их группа в составе трёх человек, занимавшихся в префектурной полиции Сига мафиозными организациями, совершила налёт на укрытие преступников в Киото.
        - Там никого не оказалось, не так ли?
        - Да.
        - Вот как… - Сонэ с суровым выражением лица сунул руки в карманы пуховика.
        - Существуют данные о том, что сформированная в префектурной полиции в обстановке строжайшей секретности так называемая особая группа по борьбе с якудзой обнаружила в том укрытии отпечатки пальцев. Однако расследование в тот момент было прервано, и они не доложили об этом факте ни в Национальное полицейское агентство, ни в осакскую префектурную полицию. По моему мнению, отпечатки пальцев принадлежали Икусиме.
        Впереди показалась большая площадь. Сонэ, не спросив Акуцу, направился к ней и сел на деревянную скамейку. Некоторое время он сидел молча, потом, вздохнув, сделал вид, как будто что-то пишет правой рукой.
        Акуцу достал из сумки тетрадь и автоматический карандаш и протянул Сонэ. Тот начал писать.
        «Сонэ Тацуо, Икусима Хидэки, Ямасита Мицуру, Тани Тосио».
        Уверенным красивым почерком были написаны, очевидно, имена членов группы Б. Портрет преступной группы стал ещё более чётким.
        Акуцу присел рядом с Сонэ Тацуо.
        - Первый - это я. Икусима-сан, как вы правильно говорите, - бывший следователь из префектурной полиции Сиги. Ямасита-сан - кохай Икусимы по старшей школе, занимался утилизацией промышленных отходов; он доставал синильную кислоту. Тани-кун был сотрудником японской телефонной компании, поэтому снабжал нас различной информацией о том, как определить местонахождение человека по телефонному разговору, а также о радиосвязи. Большую часть действий планировал я, а Икусима контактировал с Аоки.
        Наблюдая за выражением лица Тацуо, Акуцу быстро делал записи. Он был готов к тому, что вот-вот должно последовать признание.
        - Мой отец, Сонэ Сэйтаро, был убит левыми радикалами. Это произошло в декабре семьдесят четвёртого года. Он работал в компании «Гинга».
        «Вот она, связь», - подумал Акуцу и несколько раз обвёл слово «Гинга».
        Возможно, вам известно, что после падения аудитории Ясуда[148 - Аудитория Ясуда - известная башня с часами в Токийском университе. 18 - 19 января 1969 г. во время молодёжных протестов 400 студентов захватили её и забрасывали полицейских, пытавшихся ворваться в башню, камнями и бутылками с зажигательной смесью.] в Токийском университете студенческое движение сразу пошло на спад, а новые левые силы стали часто устраивать крупные инциденты. Захват рейса «Японских авиалиний», дело Асама Сансо, дело с беспорядочной стрельбой в аэропорту Тель-Авива…[149 - Все три инцидента были совершены членами леворадикальной организации «Красная армия».]
        1969, 1970, 1972… Акуцу прокручивал в голове все эти события.
        - Также в семьдесят четвёртом году леворадикальная группировка взорвала офис «Мицубиси хэви индастриз», погибли восемь человек Народ стал настолько равнодушным, что радикалы взывали к справедливости, используя чисто экстремистские методы. С другой стороны, они направили эту отрицательную энергию внутрь себя. Начиная с семьдесят третьего года внутри ультралевого крыла ожесточились конфликты, и жуткие расправы стали обычным делом.
        У Акуцу, который записывал всё, что говорил Тацуо, возникло неприятное чувство, но продолжавшийся бесстрастный монолог последнего не дал ему времени задуматься над причиной этого.
        - Тогда, в семьдесят четвёртом году, отец находился в командировке без семьи и работал в токийском филиале…
        Отец Тацуо, Сэйтаро, сблизился в Токио со студентами, участвовавшими в левом движении, но враждебная левая группировка, ошибочно решив, что Сэйтаро был членом той группы, напала на него. От удара железной трубой по голове он скончался.
        - В газетах сообщили, что причина смерти отца - внутренняя вражда в среде радикалов, и похороны превратились в печальное зрелище. Люди, связанные с «Гинга», твёрдо уверовали в то, что отец участвовал в ультралевой организации, и не хотели иметь к нему никакого отношения. Правда, выходное пособие они выплатили, но отношение ко мне со стороны компании было весьма прохладным. Одного из преступников поймали, и выяснилось, что отец был никак не связан с радикалами. Но не так-то легко очистить однажды опороченное имя. После того как преступник повесился в камере предварительного заключения, я очень злился и страдал, не зная, что делать. Именно в это время студенты, о которых заботился отец, пришли ко мне. Они искренне извинялись и сожалели о смерти отца. Пока я говорил с ними, ещё больше возненавидел тех, кто убил его.
        Акуцу пришёл к выводу, что источник неприятного чувства, которое он испытал только что, крылся в том, как тщательно его собеседник подбирает слова и насколько убедительно строит свой рассказ. Ещё до того, как он услышал его продолжение, ему было понятно, что Тацуо после случая с отцом выбрал путь активиста.
        - У меня был брат Мицуо, младше на два года, но он никогда не выказывал свой гнев. Окончив колледж кройки и шитья, начал учиться портновскому делу в Киото. Скромно жил с мамой, в двадцать четыре года женился, а в следующем году родился Тосия.
        Акуцу сразу уточнил иероглифы в имени Мицуо и записал его.
        - Я практически перестал ходить в университет, переехал в Токио и начал жить бок о бок с единомышленниками. Мы верили, что уничтожение врага является необходимым фактором для совершения революции. То есть «использование точечного насилия» для «справедливой мести». На самом деле композиция, которая связывает справедливость и насилие, является уменьшенной копией войны. По мере того как становилось больше жертв, ненависть усиливалась, а чувства у обеих сторон притуплялись. То, что происходило в то время между нами, было не внутренним конфликтом, а «борьбой с антиреволюционной группой».
        По тому, как и что говорил сейчас Тацуо, его предыдущее молчание казалось ложью. Каждый раз, когда под антиимпериалистическими лозунгами совершалась атака на врага, об этом сообщалось в различных печатных органах, и они гордились своими военными успехами. Изготавливали бомбу для кого-то, чьего лица даже не видели; нацеливались на кого-то, чьё имя даже не знали… Тацуо говорил, что когда не было никакого движения, им овладевало беспокойство.
        - Втроём мы объединились в одну группу и действовали вместе. Что касается людей в другой группе, их связь была настолько непрочной, что они даже не все имена друг друга знали. Однажды, для того чтобы уничтожить одного вражеского пособника, собрались шесть человек из обеих групп. Мужчина - думаю, примерно сорок лет ему было - направлялся в общественную баню; его настигли на дороге. Он начал отчаянно умолять: «Вы ошиблись», «У меня маленький ребёнок» и так далее. Мы заранее решили, поскольку он просто сочувствовал врагу, наказать его лишь слегка, скорее напугать. Однако, когда один из нашей группы собирался схватить этого мужчину сзади, кто-то из другой группы внезапно ударил его ломом по голове. Мужчина не двигался, и стало ясно, что он умер.
        Тацуо соединил руки и большими пальцами надавил на брови. По выражению его искажённого лица было видно, что он борется с раскаянием.
        - За год с небольшим я несколько раз принимал участие в акциях, но это было впервые, когда у меня на глазах погиб человек. Раздался женский крик, и мы, бросив мужчину, сбежали. После этого я стал проводить параллель между тем человеком и отцом, и для меня начались мучительные дни. Я стал думать, что, возможно, веду жизнь, которую тот никогда мне не пожелал бы, что я предаю его. На следующий день в утреннем выпуске было подтверждено, что тот человек умер. Вот уж действительно, «бомба взорвалась случайно»…
        - Был убит непричастный человек, не так ли?
        - Да… Постепенно я стал отдаляться от организации. Но если б остался в стране, меня постоянно привлекали бы к участию в нападениях, а отказываясь, я был бы вынужден заниматься самопорицанием. Поэтому решил перебраться за границу и привести мысли в порядок. Постоянной работы не было, и в течение нескольких лет я подрабатывал, курсируя между Европой и Киото.
        - С какого года вы живёте в Англии?
        - С восьмидесятого.
        - Почему Англия?
        - Я понял, что революцию развернуть не получится, а от насилия ужасно устал. Я заинтересовался социал-демократией. Но, когда попал в Англию, мне стало казаться, что я очутился в ловушке и задыхаюсь в ней. Акуцу-сан, вам знакомо выражение «британская болезнь»?
        Акуцу вспомнил «голландскую болезнь», о которой говорил Колин, и, подумав, что это примерно одно и то же, неопределённо кивнул.
        - После войны Англия пыталась воплотить в жизнь идеальную экономическую модель. Так называемая модель «от колыбели до могилы». Однако после середины шестидесятых годов из-за увеличения расходов на социальное обеспечение начались финансовые затруднения, а вследствие политики промышленного протекционизма снизилась международная конкурентоспособность. Прокатилась волна забастовок, и во второй половине семидесятых годов на улицах Лондона были навалены мешки с мусором и картонные коробки, которые никто не убирал. Некогда великая Британская империя в погоне за счастьем для народа погрузилась в болото. Проще говоря, это и есть «британская болезнь».
        Тут Тацуо, чтобы прочистить горло, откашлялся.
        - Увидев всё это, я был ужасно шокирован. Тогда ещё молодому, мне стало понятно, что люди, когда они удовлетворены, обладают свойством портиться. Дело в том, что они изначально не созданы для того, чтобы быть удовлетворёнными. Я безответственно приветствовал сталинский социализм в одной отдельно взятой стране, но теперь осознал, что это не так просто. До тех пор, пока существуют потребности, равенство не может быть основным приоритетом.
        Видимо, за долгие годы у Тацуо накопилось огромное количество мыслей, которые сейчас безудержно вырывались наружу, и он говорил не умолкая.
        - Появление Тэтчер было неизбежно, но эту хирургическую операцию сопровождали огромные побочные эффекты. Приватизация вызвала ослабление профсоюзов. Чтобы устранить раковую опухоль под названием «британская болезнь», Тэтчер удалила в стране корень зла, и благодаря смягчению регулирования в финансовой сфере в лондонский Сити хлынул иностранный капитал. Но, с другой стороны, из-за закрытия угольных шахт и упадка в производственных отраслях произошло сокращение региональной экономики. Кроме того, в ситуации, когда никак не получалось выкарабкаться из экономического застоя, разгорелся фолклендский конфликт.
        Он начался в марте 1982 года, когда морской флот Аргентины вернулся в порт на Фолклендских островах, принадлежащих Британии, и без предупреждения высадил десант гражданских лиц. На какое-то время аргентинские войска взяли острова под контроль, но британской армии понадобилось всего лишь около трёх недель, чтобы вернуть острова обратно. В середине июня аргентинские войска были вынуждены капитулировать. Эта победа вернула народу давно забытое чувство гордости за страну как за морскую державу и способствовала тому, что занявшая решительную позицию по защите своих территорий Тэтчер была признана лидером нации.
        Кратко объяснив обстоятельства конфликта, Тацуо грустно улыбнулся.
        - В то время я уже встречался с Софи. Она была взволнована этой победой, но я быстро остыл. В послевоенное время с целью сделать людей счастливыми были провозглашены социал-демократические лозунги, а когда всё пошло не так, политики с прямо противоположными взглядами стали проводить совершенно иную политику. Война позволила ослабить сопротивление страдающего от побочных эффектов народа и хоть как-то объединить страну. В Японии я, эгоистично считая, что мои принципы являются правильными, принёс много боли большому количеству людей и, разочаровавшись, покинул родину. Но в конечном итоге лекарством, которое выбрали люди, страдавшие от «британской болезни», оказалась сила оружия. Я чувствовал отвращение к тем, кто, получив гарантии благосостояния, растеряли своё трудолюбие, но, увидев уровень народной поддержки Тэтчер, которую она получила благодаря победе в войне, я растерялся.
        Акуцу вдруг перестал записывать. Ему показалось, что он попал в мир диалога-поединка в школе дзен, суть которого в том, что «если усердно думать, ничего не останется». Может быть, эта пустота и является истиной для Тацуо… Но если продолжавшиеся на протяжении долгих лет размышления послужили толчком к делу «Гин-Ман», значит, не настолько они незначительны.
        - Через год в Лондон приехал Икусима-сан…
        Словно поняв, какие чувства испытывает Акуцу, Тацуо заговорил об Икусиме. Выехав из туннеля собственной истории, теперь наконец-то он прольёт свет на преступление. Собираясь продолжать записывать, Акуцу опять сжал карандаш.
        Но в этот самый момент раздался звон колокола. Торжественные удары продолжали звучать в определённом ритме. Это был солидный и в то же время светлый и пленительный звук.
        - Йоркский собор. - Тацуо указал туда, откуда доносился звон.
        Этот собор является символом Йорка. Почти все гулявшие по площади туристы направились в ту сторону.
        Тацуо поднялся и пригласил Акуцу:
        - Раз уж мы здесь, давайте пойдём посмотрим.
        Они почти вплотную подошли к главной теме, поэтому Акуцу предпочёл бы остаться. Тем более на ходу делать записи неудобно. Но его собеседник уже встал, поэтому он не мог отказать.
        Улыбнувшись, Акуцу энергично вскочил - словно боксёр, устремившийся в центр ринга из своего угла.
        6
        На улице растянулась длинная очередь.
        Тацуо объяснил, что это всемирно известная чайная. Был третий час дня, и, наверное, уже наступало время для послеполуденного чая.
        Когда они перешли через улицу Лоу-Питергейт, между ювелирным и сувенирным магазинами по всей ширине дороги перед ними предстал Йоркский собор. Смешавшись с фотографирующими туристами, двое японцев остановились перед фронтальной частью.
        Акуцу был поражён шириной собора, который невозможно было охватить взглядом, и подавлен его величественным видом. Самое большое готическое сооружение в Англии строилось на протяжении 250 лет, начиная с XIII века. Но тот восторг, что ощущал Акуцу, глядя на торжественные стены кремового цвета, которым было больше 540 лет, был вызван не их древностью, а красотой и достоинством.
        - Этот собор - ориентир, поэтому здесь сложно потеряться. Он как Полярная звезда.
        - Получается, что Икусима-сан приехал в Лондон летом восемьдесят третьего года?
        Тацуо, смотревший снизу вверх на Йоркский собор, не отведя взгляда, ответил:
        - Думаю, это было в июле.
        - Начните, пожалуйста, с того, какие отношения у вас были с Икусимой.
        - Мы оба родом из Киото, ходили в одну секцию дзюдо. Я начал заниматься им в первом классе младшей школы, а Икусима был тогда в третьем классе средней - и часто заботился обо мне. И хотя мы разного возраста, я мечтал о старшем брате, поэтому привязался к нему. После того, как Икусима-сан окончил старшую школу и поступил на службу в полицию Сиги, мы уже не могли так часто встречаться, но когда произошло всё это с отцом, он пришёл на цуя[150 - Цуя - ночное бодрствование, когда семья покойного и родственники проводят ночь возле гроба усопшего.] и похороны и, как родной человек, утешал и подбадривал меня.
        - Простите, во время вашего участия в левом движении вы тоже общались?
        - Тогда, естественно, нет. Я ведь был в Токио. Мы возобновили наши контакты после того, как я стал курсировать между Европой и Киото.
        - Сонэ-сан, вы окончательно поселились в Лондоне примерно в восьмидесятом году, правильно? Как вы общались после этого?
        - Мы продолжали переписываться. Правда, как это водится у мужчин, письма были короткими. Часто обменивались открытками.
        - О том, что Икусима-сан уволился из полиции, вы тоже узнали из письма?
        - Да. Я тогда позвонил ему. Он сказал, что был факт взятки, но начальник знал об этом. Сказал, что, не установив близких отношений с якудзой, невозможно получить информацию. Но он благополучно устроился в охранное агентство, также имел и другие заработки, поэтому я не волновался.
        - Что за другие заработки?
        Опять зазвонил колокол. С того времени, как он звонил первый раз, не прошло и десяти минут. Время, что ли, здесь так отбивают? Теперь они находились ближе, и звук был глубже и величественнее. Тацуо подождал, пока звон закончится, и продолжил рассказывать.
        - Икусима-сан, работая в охранном агентстве в Киото, был телохранителем у главы компании, а также охранял частные резиденции предпринимателей. Он стал часто контактировать с нелегальными знакомыми главы фирмы и иногда помогал собирать долги, что не имело отношения к его служебным обязанностям. С другой стороны, втайне от начальника, по просьбе мафиозных группировок в Осаке он занимался и покупкой земель.
        - А какие отношения у него были с Аоки Рюити?
        - У Икусимы была жена, Тиёко; её отец вроде общался с Аоки по работе.
        - Отец Тиёко был членом якудзы?
        - Нет, Икусима-сан говорил, что он порядочный человек; но правда это или нет, мне неизвестно.
        Возможно, на отставку Икусимы, вопреки ожиданиям, повлияли семейные отношения. Тесть - деловой партнёр якудзы… Неудивительно, что за ним наблюдали.
        - Я не знаю, когда они начали общаться, но, по крайней мере, когда Икусима-сан работал в отделе по борьбе с организованной преступностью, они с Аоки обменивались информацией.
        - Насколько я понял из вашего рассказа, Икусима-сан не так уж нуждался в деньгах.
        - После отставки из полиции Икусима-сан, по всей видимости, постоянно чувствовал некую неполноценность. Он не мог также смириться с тем, что его выгнали с работы, и в итоге теперь уже ему пришлось идти на поклон к якудзе. Возможно, наложилось и то, что он, хотя это было незаметно, продолжал чувствовать себя оскорблённым. Думаю, что он хотел преуспеть, подобно таинственным посредникам, с которыми то и дело соприкасался. На самом деле, для того чтобы подняться в нелегальном мире, необходимы деньги и умение блефовать.
        Там, где царит беззаконие, больше всего ценится репутация. Видимо, чтобы обрести определённую власть в преступном мире, Икусиме требовалась солидная пачка купюр.
        - Помимо таких признаков достатка, как часы и машины, одним из критериев статуса является также семья. Старшая дочь Икусимы-сана, Нодзоми, любила учиться, особенно была сильна в английском языке. Мечтала в будущем стать переводчицей, поэтому Икусима планировал отправить её учиться за границу. Хотел, чтобы и сын Соитиро поступил в частную школу для подготовки к поступлению в университет.
        Акуцу уточнил данные о семье Икусимы: иероглифы, которыми записываются имена, возраст, класс. В 1984 году, когда происходили те события, Нодзоми училась в третьем классе средней школы, Соитиро - во втором классе младшей. Что-то в этом слегка задело Акуцу, но он продолжил внимательно слушать рассказ Тацуо.
        Почти все деньги, полученные Икусимой, были взяты в долг. Он собирался вернуть их из дополнительных доходов, на которые весьма рассчитывал, и втайне от жены пользовался услугами кредитных организаций.
        - Со скупкой земель было не всё гладко, и якудза загнали его в угол. Бывший полицейский, у которого нет дохода… Как тут можно выкрутиться? Одолжить денег у другой подпольной финансовой структуры - или же попытать счастья в какой-то более крупной афере. Икусима, как полицейский, занимавшийся мафиозными делами, прекрасно понимал, что если он хоть раз покажется с несчастным видом этим людям, ему конец.
        Акуцу подышал на пальцы, державшие карандаш. Из-за холода его почерк стал неровным.
        Мотивы Тацуо были бессмысленными, но и мотивы Икусимы оказались пустыми.
        Они ожидали, что это преступление станет грандиозным предприятием и потрясёт основы общества, - но, когда всё случилось, оказалось, что ничего особенного и не случилось, кроме глупости. Нет, вернее, не так. В том, что такие ничего не представляющие собой люди устроили подобное преступление, и была настоящая глупость.
        - Что рассказывал Икусима-сан, когда приехал в Лондон?
        - Мы были в таких отношениях, что не скрывали ничего друг от друга, поэтому он признался, что находится в бедственном положении. Я подумал, что не просто так Икусима в его ситуации приехал в Лондон - наверняка у него есть ко мне важный разговор. Тем не менее я был крайне удивлён, когда он, бывший полицейский, прямо предложил мне стать соучастником в преступлении.
        - Что он сказал?
        - «Нанесём удар по богачам».
        - Сонэ-сан, что вы подумали, услышав эти слова?
        Тацуо вынул руки из карманов и расстегнул молнию на горле до уровня ключицы. Акуцу же, напротив, потуже намотал шарф.
        - Давно я не был так… воодушевлён.
        - Воодушевлены?
        Было неожиданно услышать такие слова от довольно циничного человека, живущего в Англии.
        - Отец был убит несправедливо, но отношение общества к его смерти не изменилось. Компания и не думала снимать с него клеймо «крайне левого», тюрьма допустила малодушное самоубийство одного из преступников, а полиция даже не смогла арестовать остальных нападавших. В результате появился ничтожный человек, который, чтобы дать выход своему гневу, посвятил всё своё время насилию и, ища этому оправдание, только и мог, что бесконечно резонёрствовать. Этот человек - я. Если рассуждать с позиций нынешнего дня, наверное, после приезда в Англию был шанс всё исправить. Но, разочаровавшись в идеях социал-демократии и относясь с презрением к основанному на противодействии им неолиберализму Тэтчер, я не испытывал никаких чувств к народу, который в конечном итоге стал единым благодаря войне, да так и продолжал жить, не пустив корней. Какими бы ни были причины и обстоятельства моего побега, но жизнь моя нисколько не отличалась от той, какую я вёл в Японии. Такие люди, как я, где бы ни находились, ничего не могут добиться.
        - Раз вы ничего не можете добиться, почему же не отказались от предложения Икусимы?
        Тацуо замолчал, словно задумавшись. Перед собором фотографировалась группа европейцев.
        - Думаю, из-за того, что Икусима-сан придерживался диаметрально противоположных взглядов. Он говорил мне, считавшему себя ни на что не способным, что хочет получить всё. Я был поражён таким сильным желанием, и в то же время, хотя это может показаться странным, его слова были для меня как вспышка пламени. Икусима-сан верил, что общество, в котором он живёт, - непременная основа и для статуса, и для того, чтобы сделать детей поводом для гордости. И я подумал, что в таком случае, возможно, и я что-нибудь смогу. Другими словами, даже потеряв веру в общество, я покажу всю его бессодержательность человеку, у которого есть вера.
        Акуцу вспомнил недавние слова Тацуо, показавшиеся ему «диалогом-поединком в школе дзэн», и почувствовал раздражение. Получается, что они не хотели денег, не собирались наносить ответный удар по власти или капитализму - и лишь для того, чтобы построить какой-то карточный домик, разбрасывали сладости с синильной кислотой? Такой бездарный мотив никак не укладывался у Акуцу в голове.
        - Тогда почему вашей целью стала «Тинга»? Не из-за отца?
        - Акции.
        - Акции?
        Ответ был слишком однозначным, поэтому Акуцу опять растерялся.
        - Разумеется, то, что отец работал там, повлияло на решение обратить внимание именно на эту компанию. Однако враждебного отношения к ней у меня абсолютно не было.
        - Да что вы! Ведь никто из компании даже не пришёл зажечь курительную палочку на могилу вашего отца…
        - К тому времени прошло уже почти десять лет. К тому же мне, как практику, лучше всех понятно, что виноваты были те, кто совершил нападение.
        Видимо, Тацуо сказал это с целью пошутить. Он глянул на Акуцу и улыбнулся. У его носа залегли морщины глубокой усталости.
        - Икусима-сан попросил меня обдумать план действий. Конечно, никаких реальных достижений у меня не было, но он странным образом мне доверял. Я ответил, что мне нужно некоторое время.
        - У Икусимы не было идей?
        - Не было. Единственное что: он хотел потребовать с каждого по двести миллионов.
        - Двести миллионов?!
        Затем разговор перешёл к делу о похищении Хайнекена. Когда Тацуо увидел новость о том, что в Голландии был похищен глава крупнейшей пивоваренной компании, он интуитивно почувствовал, что у японских предпринимателей явно притуплена бдительность.
        В ноябре 1983 года Тацуо один отправился в Амстердам и начал наводить справки. В Голландии многие говорят по-английски, поэтому ему худо-бедно удавалось расспрашивать людей, но он смог раздобыть лишь информацию, опубликованную в англоязычных газетах. Поскольку Тацуо сказал Софи, что собирается путешествовать по Европе, ему пришлось выехать за пределы Голландии. Он опять прибыл в Амстердам в начале декабря, когда заложники были освобождены, а часть преступников арестована. Посетил склад, где держали Хайнекена, и место, где проходила передача выкупа, - и пришёл к выводу, что это было неудачное решение.
        С другой стороны, Тацуо решил позаимствовать такие моменты, как использование объявлений в газете в качестве средства связи с компаниями и запись голоса Хайнекена, а также пришёл к идее получения наличных с помощью манипуляций с ценами на акции, используя широкое освещение положения компаний в печати. Тацуо считал, что этот способ открыто продемонстрирует хрупкость современной экономики.
        В середине декабря он вернулся в Лондон и записал итоги поездки и план преступления в чёрную кожаную тетрадь.
        - Как я уже говорил, тот факт, что отец работал в «Гинга», стал причиной того, что она и была первой компанией, которая пришла мне в голову. Однако решающим фактором, помимо сравнительно низкой стоимости акций «Гинга», было небольшое количество плавающих акций, что облегчало манипулирование ценами. Доработав план, я вскоре после Нового года поехал в Японию и передал Икусиме проект, переведённый на японский язык.
        - Это был полный план преступления, куда входили все шесть компаний?
        - Нет, шла речь только о трёх компаниях: «Гинга», «Матаити» и «Мандо».
        - О трёх? Но в действительности…
        - Да. Но возникли непредвиденные обстоятельства.
        Акуцу хотел прояснить этот момент, но из-за того, что не мог нормально делать записи, решил просто слушать рассказ.
        - Как Икусима-сан отреагировал на план?
        - Он неохотно отнёсся к идее похищения Кикути. Сказал, что если уж похищать, то детей.
        - Почему же вы похитили главу компании, а не его ребёнка?
        - Я подумал, что если записать кассету с записью голоса и рассылать её копии по компаниям, это станет доказательством серьёзности наших намерений, и компании будет легче шантажировать. Я объяснил всё это, и Икусима-сан согласился со мной.
        Получается, запись использовали как удостоверение личности. Но почему же то, что произошло с отцом, не остановило его? Акуцу содрогнулся. Какая же, должно быть, пустота у Тацуо в душе…
        - Кто участвовал в похищении главы «Гинга»?
        - Аоки Рюити, Канэда Тэцудзи, Ёситака Хироюки.
        - Сам Аоки?
        - Да. Нападение на юношу с девушкой около реки Аигава устроили они же. Правда, позже это и стало триггером…
        - Эти те самые непредвиденные обстоятельства, о которых вы недавно упомянули?
        - Да.
        - В таком случае я расспрошу об этом позже. Каким образом появились остальные члены?
        - Акуцу-сан, как вы и говорили про разделение на группы, «Курама Тэнгу» с самого начала не была монолитной организацией. В плане я определил необходимый личный состав. Например, кто-то должен был разбираться в определении местонахождения по телефонной точке, кто-то - иметь доступ к синильной кислоте… Конечно, были необходимы физически сильные люди и биржевые спекулянты. Поскольку у меня не было связей в Японии, я поручил собрать людей Икусиме.
        - Ямаситу вы знали по старшей школе. А Тани каким образом попал в преступную группу?
        - Икусима был знаком с его отцом и знал Тани с детства.
        - То есть вы доверили подбор людей Икусиме?
        - Мне это было не по силам. К тому же основной работой Икусимы я определил именно подбор людей.
        - У вас не было особых опасений, когда Икусима пошёл разговаривать с Аоки Рюити?
        - Первое время были. Но когда я услышал, что Аоки из Киото, успокоился.
        - То, что он якудза, вас тоже не смущало?
        - Ну, мы ведь собрались не для того, чтобы в боулинг поиграть.
        Клонившееся к закату солнце окрасило верх Йоркского собора в оранжевый цвет. Нет гарантий, что Тацуо согласится продолжать разговор и после того, как стемнеет. Акуцу решил задать вопрос, который давно беспокоил его.
        - Сонэ-сан, письменные вызовы и угрозы придумывали вы?
        - Да, в основном я.
        - Вы намеренно разделяли их?
        - Решительно поиздеваться над полицией также было и намерением Икусимы. Тогда постоянно сообщалось о нерасследованных делах, поэтому он считал, что насмешки над полицией позволят привлечь на нашу сторону народ. Целью было развести полицию и людей.
        - Особенно тексты письменных вызовов были очень оригинальными.
        - В Кансае всегда подшучивали над правительством и чиновниками, поэтому я подумал, что оскорбительные тексты, написанные на кансайском диалекте, могут смягчить чувства людей.
        - Похоже, всё получилось в точности, как вы и задумывали.
        - Дело в том, что я пришёл к выводу, что слабое место и «юридической власти», то есть полиции, и «экономической власти», то есть компаний, - средства массовой информации. Поэтому решил отправлять письменные вызовы в редакции некоторых газет и тем самым разжечь конкуренцию между ними. Ведь когда вызовы приходят в одни издания и не приходят в другие, одно это уже становится сенсацией.
        Акуцу вспомнил Мидзусиму и, соглашаясь, кивнул. СМИ тоже, вероятно, попали в ловушку, поставленную этим человеком.
        - К тому же по опыту своей деятельности я хорошо понимал, что целью секретной полиции является «взять всех разом». Национальное полицейское агентство забрало это дело под свой контроль, и из-за этого мы, наоборот, стали действовать смелее. Хотя мы бродили прямо у всех на виду, никакой полицейской проверки не было. Кроме того, мы решили оставлять много вещественных доказательств, поскольку одной из целей было ослабить интенсивность поисков каждого из нас в отдельности. Мы воспользовались беспечностью общества высокого потребления.
        - Вообще есть люди, считающие, что преступникам просто повезло…
        Несмотря на ушат холодной воды, вылитый Акуцу, выражение лица Тацуо не поменялось.
        - Время, несомненно, было нашим сторонником. Обход домов не принёс результатов, так как из-за урбанизации люди перестали обращать внимание на подозрительных типов, живущих по соседству. Если б это происходило сейчас, то с помощью и камер наблюдения, и записи переговоров, наверное, удалось бы быстрее выследить нас. Другими словами, мы словно попали в воздушную яму.
        - Да, пожалуй, этим тоже можно объяснить ваш успех. Ведь вряд ли ещё можно вспомнить настолько громкое дело, тянувшееся так долго и оставшееся нераскрытым.
        - В этом мире не существует безупречных преступлений. Но благодаря тому, что был тщательно продуман каждый пункт - и критика полиции на кансайском диалекте, и использование психологии СМИ, и слабые места общества высокого потребления, - шансы на успех значительно возросли.
        Акуцу был поражён аналитическими способностями Тацуо. Но каким бы заточенным ни был меч, пока он лежит в ножнах, в нём нет смысла. Этот человек, который, по его же словам, не пустил корней, наверняка был несчастлив.
        - Почему вы выбрали «Матаити» и «Мандо»?
        - «Мандо» - тоже из-за акций. А «Матаити» - потому что хотели усыпить бдительность «Мандо», показав им, что нашей мишенью являются не только кондитерские компании.
        - Но инцидент с компанией «Матаити» разве не был тоже развлечением? Так же, как в фильме Куросавы «Рай и ад», собирались забрать деньги; да и мужчина с лисьими глазами, по-моему, рисковал…
        - Тут мы просчитались. Когда Икусима-сан принёс мой план Аоки Рюити, тот сказал, что хочет атаковать семейный бизнес или подобные компании. С фирмой, находящейся под управлением одного человека, проще вести закулисные переговоры; кроме того, нельзя упускать из вида крупный личный капитал главы компании. Тогда у меня возникло нехорошее предчувствие: не рассматривает ли Аоки вариант передачи денег?
        - Для вас это было ни в коем случае недопустимо?
        - Надёжного способа передачи денег не было, поэтому получение выкупа не рассматривалось. Я нацеливался на управление акциями. Если жадничать, в твоём плане непременно образуется какая-нибудь брешь. Это касается не только преступлений. Человеческие потребности не могут быть удовлетворены на сто процентов. Самый мудрый способ - выйти, когда дело сделано на две трети, и тихо ждать следующего шанса. Но мы не осознавали, что якудза - такой народ, который не успокоится, пока не высосет из жертвы все соки. Подобные расхождения и вызвали позже развал группы.
        Икусима и Аоки объединились - и в результате, при минимально необходимом количестве участников, родилась, казалось бы, преступная организация высокого уровня. Но между ними отнюдь не было паритета. Со временем постепенно стала проявляться разница, существовавшая между их реальными возможностями как «профессионала» и «любителя».
        «Получается, с самого начала эта идея была безрассудной», - подумал Акуцу.
        - Причиной всех будущих бед стало то, что похищение главы компании было поручено Аоки и его команде. Аоки, покупавший информацию о «Гинга» у профессиональных корпоративных рэкетиров, по причине того, что Икусима был крупным и поэтому слишком заметным, удалил его от места преступления, и осуществил похищение сам, вместе со своей командой. При передаче денег рисковал мужчина с лисьими глазами, а акции скупал Ёситака.
        - Я хотел бы уточнить: как звали мужчину с лисьими глазами?
        - Такаси. Он вроде был другом Канэды Тэцудзи. Молчаливый и неприятный тип. Я слышал, он бывший военный, но правда это или нет, не знаю.
        Выходит, то, что касается «лисоглазого», так и осталось загадкой.
        - Ведущую роль играла, как вы правильно сказали, группа А. Письменные вызовы и угрозы готовила группа Б, а такие вещи, как приклеивание инструкций к скамейкам или раскладывание сладостей с синильной кислотой, распределяли между обеими группами.
        - Кстати, «человек с видео» - это кто?
        - Ямасита-сан. На голове у него парик с химической завивкой, изображение тоже нечёткое, поэтому, наверное, почти никто его не узнал. Как бы там ни было, то, что мы в самом начале положились на Аоки, сослужило нам плохую службу, и постепенно Икусима-сан и я потеряли право голоса.
        - Вы хотите сказать, что возникли разногласия?
        - Это стало заметным во время нападения на молодую пару.
        - Инцидент в ресторане якинику «Гайсэнмон», верно?
        Это произошло 2 июня 1984 года. Была поставлена на карту репутация префектурной полиции Осаки; даже создали модифицированный автомобиль, из которого одним выключателем можно было остановить любой двигатель, - но закончилось всё лишь задержанием юноши, на которого было совершено нападение и которого сделали посредником. Из-за неудачи с арестом преступника Национальное полицейское агентство всерьёз взялось за руководство и стало продвигать курс на то, чтобы «взять всех разом».
        С этого момента дело «Гин-Ман» оказалось на серьёзном перепутье и в итоге пошло в непонятном направлении.
        Перед «инцидентом Гайсэнмон» «Гинга» уже собиралась заключить с нами сделку. В тот раз мы только нащупывали почву, но, по правде говоря, человек, похожий на оперативника, нами замечен не был. Все активно обсуждали, что, возможно, в следующий раз удастся забрать деньги, лишь я один был сильно против. Я не мог представить, что полиция снова оставит компании без присмотра. Поскольку я возражал, Икусима-сан и ещё двое поддержали меня, но в итоге получилось пятеро против четверых, к тому же они были более активны. Они сами приняли решение, что нападут на молодую пару и используют их как посредников, - и действительно так и сделали. Этот случай и стал причиной того, что между двумя нашими группами произошёл полный раскол.
        После этого Аоки взял инициативу в свои руки и стал готовиться к захвату денег.
        План по захвату денег компании «Матаити» тоже был плохо продуман. Невозможно было рассчитывать, что сценарий, подобный «Раю и аду», в реальности выйдет удачным; да и то, что мужчина с лисьими глазами вёл себя в поезде подозрительно, тоже было опасно.
        - Сонэ-сан, то есть вы не были причастны к тому, что касалось передачи денег?
        - Нет. Я до конца настаивал на том, что следует получать прибыль с помощью манипуляций с ценами на акции. Но и Икусима-сан, и остальные члены группы терпели это лишь до инцидента с «Мандо». Моим планом было выдвинуть угрозы трём компаниям и после извлечения выгоды на биржевых спекуляциях исчезнуть. Поэтому первоначально было запланировано поделить вознаграждение в первой декаде ноября, по окончании истории с «Мандо».
        - Сколько примерно денег вам удалось получить?
        - Этого я не знаю.
        - Не знаете?
        Опять зазвонил соборный колокол. Интересно, сколько уже времени они стоят здесь и разговаривают? Наступил вечер, к тому же они не двигались, поэтому Акуцу стало холодно. И ноги замёрзли.
        - Согласно плану, каждый должен был получить от семидесяти пяти до ста миллионов. Общая сумма должна была получиться как минимум один миллиард. Но в итоге вышли другие цифры. Икусима и я получили по три миллиона, Ямасита и Тани - по два. Ёситаке было сложно массово скупать акции. Он придумывал какие-то отговорки, характерные скорее для непрофессионала, поэтому разговора не получалось. Должно быть, с «Гинга» и «Мандо» он осуществлял массовые продажи без покрытия, а раз уж у него, думал я, с самого начала не получалось покупать акции, почему он сообщает об этом только сейчас? Вот какие претензии я предъявлял к нему.
        - Вы проводили какие-то встречи?
        - Нет. Икусима пошёл в офис к Аоки, где прямо высказал ему свои возражения. Но тот лишь с невозмутимым видом повторил враньё Ёситаки. Икусиму, как бывшего следователя по борьбе с организованной преступностью, такое отношение со стороны якудзы просто взбесило.
        - А кто был биржевым спекулянтом-боссом и настоящим «денежным королём» Ёситаки?
        - Это мне неизвестно.
        - Человек, с которым я беседовал, сказал, что есть вероятность того, что эти деньги текли в Нагата-тё.
        - Я действительно не знаю. Но поскольку то, что деньги биржевых спекулянтов превращаются в капитал во время избирательных кампаний, является обычным делом, меня это не удивляет.
        Несмотря на общение с автором плана преступления, всё, что касалось «плохих парней», до сих пор было неизвестно. «Всё-таки гоняться за преступниками - не моя работа», - подумал Акуцу.
        Раскол между двумя группами стал окончательным. Особенно Икусима не смог простить якудзу, которого сам пригласил и который так дискредитировал его. После этого он стал неотступно следовать за Аоки.
        - Честно говоря, деньги меня не особо волновали, поэтому я неоднократно советовал Икусиме успокоиться. Но это не помогло. Для него дело «Гин-Ман» было главным шансом в жизни. Больше всего он беспокоился о будущем детей. А с суммой в три миллиона даже проценты по долгам не мог выплатить.
        Тацуо опять застегнул молнию на пуховике до самого верха и, придав лицу суровое выражение, тяжело вздохнул. По всей видимости, от этой точки начинались события, о которых ему больше всего не хотелось вспоминать.
        - Что-то холодно стало, да? - произнёс Акуцу.
        Тацуо, кивнув, угрюмо заметил:
        - Обо всём этом, наверное, не стоило рассказывать перед Богом.
        Он повернулся спиной к собору и молча зашагал вперёд.
        7
        Они поднялись по каменной лестнице.
        Акуцу не мог найти подходящий момент, чтобы окликнуть идущего впереди Тацуо. Поднявшись по лестнице, расположенной сбоку от Миклгейт-Бар, они вышли на верх крепостной стены, с которой открывался прекрасный вид.
        Всю дорогу Тацуо шёл слегка впереди и опять молчал. Волнение, вызванное признанием после прерванного многолетнего молчания, улеглось, и было ощущение, что он идёт из последних сил, с трудом переставляя ноги от усталости.
        По стене они направились в сторону вокзала, и когда повернули под почти прямым углом, увидели впереди элегантный отель из красного кирпича и ресторан. А ещё дальше сверкал залитый солнцем, словно полыхающий Йоркский собор. В этом европейском пейзаже, который уже через полчаса погрузится во тьму, проступала печаль, и этим он был прекрасен.
        Проход по стене оказался узким, к тому же навстречу шло много людей, поэтому было невозможно идти рядом. Акуцу всё так же следовал за Тацуо и ждал подходящего момента, чтобы продолжить беседу.
        Группа людей, говорящих по-китайски, фотографировалась, и пришлось на некоторое время остановиться.
        - Та закусочная и сейчас существует?
        - «Сино»? Хозяйка в полном здравии. Человек, который тогда разносил еду, стал поваром.
        - Не помню ни её, ни его…
        - Всё-таки больше тридцати лет прошло. Вы помните, когда состоялась встреча?
        - Перед инцидентом с «Хоуп» - значит, в конце октября или в начале ноября. Гнев Икусимы не утихал, поэтому было решено встретиться и поговорить.
        - Примирение обеих групп?
        - Да. Мы - вернее, Икусима-сан - говорил: «Дайте больше денег», а Аоки: «Запугаем ещё одну компанию и заберём деньги». Аоки и его группа изначально, похоже, нацеливались на «Хоуп», поэтому обладали довольно большим количеством информации.
        Аоки был необходим план преступления, продуманный Тацуо; что же касается Икусимы и остальных, он, похоже, считал, что их вполне можно заменить. То, что он собирал информацию втайне от группы Б, доказывало это.
        Ещё одна компания… На этой примирительной встрече стороны согласились отнять у «Хоуп» 100 миллионов иен. Договорились, что прибыль от акций забирает себе группа Аоки, а 100 миллионов иен поделят между собой члены группы Икусимы.
        - Но если делить сто миллионов на четверых, эта сумма, наверное, не удовлетворила бы Икусиму?
        - В реальности предельная сумма, которую, скорее всего, можно было получить, - как раз сто миллионов. Но дело не в этом, а в том, что, сколько бы я ни продолжал убеждать их, что получение денег будет невозможно, Икусима почему-то пошёл на поводу у Аоки и согласился. Я не мог этого понять.
        - А вы не возражали на этой встрече?
        - Возражал. Кроме того, я настаивал, что справедливо будет разделить пополам и прибыль от акций, и полученные деньги. Однако Ёситака утверждал, что деньги от акций не сразу окажутся в нашем распоряжении, и Икусима согласился. Он ведь хотел как можно быстрее получить наличные…
        Китайские туристы закончили фотографироваться, и мужчинам, раскланиваясь, удалось разойтись с ними. Верхняя часть крепостной стены представляла собой чередующиеся выпуклости и вогнутости, и выпуклые части были немного выше Акуцу, а через вогнутые открывался довольно хороший обзор. С левой стороны был также хорошо виден вокзал Йорка; солнце напротив него уже почти закончило свою миссию на сегодня.
        - Доля Икусимы тоже составляла двадцать пять миллионов иен?
        - Нет, Икусима должен был получить пятьдесят миллионов, я - двадцать пять, Ямасита и Тани - по двенадцать с половиной.
        - Получается, Икусима получал больше всех?
        - Во-первых, он был лидером, во-вторых, остальные трое не нуждались в деньгах. Он переживал по этому поводу и после окончания встречи сказал: «Ещё раз попробую переговорить с Аоки». Я останавливал его, и мне показалось, что он согласился…
        - Планы захвата денег составляла группа Аоки, не так ли? И с «Хоуп» было то же самое?
        - Да. Была вероятность того, что полиция может опередить нас, поэтому в случае передачи денег нужно было в тот же день распределиться и приклеивать инструкции. Икусима-сан накануне, тринадцатого ноября, для уточнения подробностей отправился в укрытие в Киото, где находилась группа Аоки.
        - Он поехал один?
        - Переговоры с Аоки он всегда вёл один. Говорил: «Поскольку пользы от меня нет, хотя бы это доверь мне». Мы с Тани вечером после десяти часов пошли в офис компании в Сиге, где работал Ямасита. Там мы должны были ждать сообщения от Икусимы.
        - Однако он не вернулся?
        - Да. Уже перевалило за полночь, но от него ничего не было, и я забеспокоился, не сказал ли Икусима-сан что-то лишнее по поводу денег. Перед восходом стало понятно, что что-то не так, и Тани поехал в Киото выяснить ситуацию. Приблизительно через час он позвонил в офис…
        Температура тем временем упала ещё больше; рука, держащая карандаш, задрожала. Акуцу засунул её туда, где был намотан шарф, и чуть-чуть погрел пальцы.
        - «Я видел, как Канада и остальные выносили неестественной формы футон»,[151 - Футон - традиционная японская постельная принадлежность в виде толстого хлопчатобумажного матраца, расстилаемого на ночь для сна и убираемого утром в шкаф.] - сказал Тани. По его словам, это продолжалось всего секунд десять, но они точно погрузили большой футон в фургон. Услышав это, я был уверен, что Икусима-сан убит. В таком случае его семье, которая, возможно, была в курсе ситуации, грозила опасность. Я был знаком с его женой Тиёко, поэтому мы сели в минивэн Ямаситы и поехали к ним домой.
        Акуцу вспомнил фотографию, оказавшуюся в распоряжении журналистской группы, и, подумав, что, скорее всего, тот крупный мужчина был убит, вздрогнул. Получается, что Аоки убрал его.
        - Рано утром мы прибыли в дом Икусимы в городе Оцу и попросили Тиёко собираться. Дочь Нодзоми и сына Соитиро тоже посадили в машину. Я включил радио и, чтобы дети не слышали, тихо рассказал всё Тиёко-сан. Она была ошеломлена… Для начала Ямасита отвёз нас в дом своей любовницы в Наре. Там я успокоил Тиёко-сан, которая не находила себе места, и передал ей три миллиона полученных денег.
        - Эта любовница приняла неожиданно свалившуюся на неё семью?
        - Ну, как сказать… Она тоже была довольно встревожена… Но нам нужно было беспокоиться о себе. Мы опять вернулись в офис Ямаситы и обсудили наши дальнейшие действия. В это время раздался звонок от Аоки.
        - Вы взяли трубку?
        - Это была эпоха стационарных телефонов. Я подумал, что это мог быть звонок от Тиёко-сан, и ответил. Услышал голос Аоки: «За Икусимой гонятся из-за его долгов, поэтому, похоже, он сбежал». Может, конечно, Аоки просто делал вид, но было не похоже, что он знает о наших действиях. В ответ на его слова, что он намерен действовать согласно плану, я, притворившись растерянным, согласился. Мы уточнили вопросы, связанные с дислокацией и с местами расклейки инструкций, и на этом расстались. Тут мне пришла в голову одна идея.
        - Вы имеете в виду то, что произошло в транзитной зоне отдыха Оцу?
        - Да. Как вы, Акуцу-сан, правильно сказали, я собирался приклеить к скамейке записку с адресом укрытия. И решил сымитировать мужчину с лисьими глазами, чтобы заставить проводившую слежку полицию заметить инструкцию.
        - По-моему, в этот момент портрет мужчины с лисьими глазами ещё не был обнародован.
        - Когда происходила атака на компанию «Матаити», во время эпизода с «Раем и адом» тот человек вёл себя настолько смело, что это граничило с безрассудством, поэтому я решил, что его наверняка идентифицировали.
        - Вот оно что… Но он сильно рисковал - ведь можно было угодить в сети, расставленные полицией.
        - Приклеив записку, я собирался тут же исчезнуть, но никак не мог подойти вплотную к скамейке. Однако приближаться к информационному стенду было ещё опаснее.
        Я нервничал и в итоге бросил записку в районе лестницы, идущей к дороге.
        - Надеялись, что полиция заметит её? Может, лучше было бы сообщить по телефону?
        - В те времена телефонные хулиганства были довольно частым явлением. К тому же у нас не было кассеты - «удостоверения личности» главы компании Кикути. Я боялся, что, если прикинуться мужчиной с лисьими глазами и заставить подумать, что в наших рядах произошёл раскол, наверняка начнутся обыски. Однако я не знал, что записка попала в руки полиции Сиги.
        - Вы планировали сдать Аоки и компанию в руки полиции, а в это время сбежать, так? Но в таком случае и за вами тоже охотилась бы полиция, разве нет?
        - Это была азартная игра. Самая большая ошибка Аоки и его группы заключалась в том, что они убили Икусиму. Предположим, что они всё рассказали бы про нас, но обнаружение трупа Икусимы принесло бы им огромные проблемы. Самый мудрый способ - это молчание, но если воспользоваться правом не отвечать на вопросы, срок тюремного заключения увеличивается.
        - Но, как бы вы ни прикидывались, не было же гарантии, что инструкцию обнаружат?
        - Вот по этой причине я и решил подстраховаться. Канэда Тэцудзи сидел наготове в фургоне на дороге префектурного значения под скоростной магистралью Мэйсин.
        Акуцу тут же понял, что речь идёт о погоне. Он вспомнил бывшую аптеку, которую фотографировал.
        - Задачей Канэды было забрать сумку с деньгами, сброшенную со скоростной дороги, а ожидавшие в другом месте Ямасита и Тани должны были по радиосвязи известить Канэду о приближении патрульной машины или автомобиля, похожего на полицейский.
        - Но они не сообщили об этом?
        - А они к тому времени уже сбежали. По словам Ямаситы, в той местности всегда было много припаркованных автомобилей, и нередко в них можно было увидеть целующиеся парочки. Ну, во-первых, их машина мешала проезду, во-вторых, они предположили, что патрульный автомобиль, наверное, будет совершать там объезд. В общем, этот способ тоже не был надёжным.
        В результате автомобиль Канэды был замечен полицией, и тот был вынужден бежать. Просчёт полиции заключался в том, что Канэда обладал исключительными водительскими навыками.
        - Правда, один момент выскочил у меня из головы. То, что в укрытии остались отпечатки пальцев Икусимы.
        На укрытие совершила внезапный налёт особая группа префектурной полиции Сиги. Вероятно, они следили за бывшим следователем, которого заставили уволиться в обстановке строжайшей секретности. Однако, как говорил Тории на совещании журналистской группы, до получения подтверждения того, что укрытие в Киото принадлежало преступникам, отпечатки пальцев Икусимы не могли считаться окончательным доказательством, и предавать это огласке было необязательно.
        Таким образом, преступная группа развалилась. Но при этом ни Тацуо, ни Аоки не попали в сети розыска и дожили до истечения срока давности дела.
        …Они двигались вперёд, в сумерках, без всякой цели, и вдруг в одном месте в середине дороги появились ступеньки. В этой части крепостная стена расширялась и образовывала небольшой балкон. Тацуо, шедший впереди, вошёл на него и положил руки на стену. Самое подходящее место для того, чтобы остановиться и сделать передышку. Акуцу тоже встал рядом и прикоснулся к камням.
        - Сонэ-сан, что вы делали потом?
        - На следующий день я зашёл в дом к моему младшему брату, оставил кассету и тетрадь и вернулся в Лондон.
        - Брат тоже принимал в этом участие?
        - Нет, не принимал.
        - Тогда каким образом вы записали голос Тосии на кассету?
        Тацуо молчал, вглядываясь в здание вокзала. В этот момент Акуцу вспомнил, как что-то почувствовал, когда услышал о составе семьи Икусимы. Теперь он понял, что это было.
        - На кассете, которую включали во время передачи денег, записаны голоса ещё двоих детей. Это Нодзоми и Соитиро, не так ли?
        - …Да.
        - Что с ними случилось йотом?
        Тацуо нахмурился и покачал головой.
        - Не знаю. После того как я привёз их в дом в Наре, больше с ними не связывался. Местонахождение Ямаситы и Тани мне тоже неизвестно.
        По тому, как Тацуо сразу же упомянул Ямаситу и Тани, Акуцу представил, насколько тяжело должно быть у него на душе. Ведь он оставил семью Икусимы на произвол судьбы. По крайней мере, Акуцу так казалось…
        - Сонэ-сан, вы раскаиваетесь в том, что сделали?
        Напряжённый взгляд, направленный вдаль, глубокие морщины на сухой коже. Сжатые зубы.
        - После этого преступления, устроенного вами, и демонстрации общества, о котором вы говорили, мир изменился?
        Хотя в декабре 1984 года преступники послали угрозу компании - производителю европейских сладостей «Хатоя», а в марте следующего года - производителю японских сладостей в Вакаяма «Сэццуя», отправлением абсурдной инструкции «Рассыпьте деньги с крыши универмага в Умэда в Осаке» всё закончилось. У Аоки и компании - остатков партии «Курама Тэнгу» - видимо, уже не осталось сил продолжать.
        Через три месяца после того, как преступная группа отправила письмо с угрозой в «Сэццуя», председатель совета директоров компании «Тоёта сёдзи» Нагано Кадзуо, ответственный за совершение мошенничества на огромную сумму в размере 200 миллиардов, в своём собственном доме на глазах журналистов был заколот двумя мужчинами, выдававшими себя за правых. На следующий день по делу о мошенничестве с акциями был арестован известный биржевой спекулянт Наказ Сигэки. В самый разгар разразившейся кредитной паники впереди гордо шествовали маммонисты.[152 - Маммонисты - люди, стремящиеся к получению богатств и власти.]
        12 августа, когда «Курама Тэнгу» отправили декларацию, поставившую точку в их преступных действиях, рейс номер 123 авиакомпании «Японские авиалинии» с 524 пассажирами на борту потерпел крушение, врезавшись в гору Осутакаяма в префектуре Гумма. С этого дня всё внимание людей было приковано к этой самой страшной авиакатастрофе в истории. Спустя месяц после «соглашения „Плаза“»[153 - «Соглашение „Плаза“» было соглашением между правительствами Франции, Западной Германии, Японии, США и Великобритании об обесценивании доллара США по отношению к японской иене и немецкой марке путём вмешательства на валютных рынках. Пять правительств подписали соглашение 22 сентября 1985 г. в отеле «Плаза» в Нью-Йорке.] Японский банк снизил официальную учётную ставку, и Япония начала двигаться вперёд к экономике пузыря.
        В ноябре 1985 года «Хансин тайгерс» стали первыми в Японии, и Кансай ликовал. Преступники, укрывшись за улыбками веселившихся людей, превратились в «обитателей бездны».
        - Так какое же общество вас устроило бы?
        Несмотря на напористость Акуцу, с которой он задал вопрос, потрескавшиеся губы Тацуо не шевельнулись. Причиной его молчания являлись не какие-то серьёзные обстоятельства. Ему просто нечего было сказать.
        - Я думаю, что внезапная смерть отца была для вас огромным несчастьем. Несбывшиеся ожидания, общество, которое вы видели в искажённом виде… вас переполняли чувства, не понятные другим людям. Но ведь ваш младший брат получил хорошую профессию, смог прекрасно воспитать сына Тосию… - Акуцу было сложно сдерживать гнев. - В ноябре восемьдесят четвёртого года вы лишь передали семье Икусимы деньги, вырученные на биржевых спекуляциях, но не удосужились лично позаботиться о ней. Прошу простить меня за резкие слова, но это нельзя назвать проявлением доброты; на мой взгляд, вы сделали это для самоутешения.
        Такой банальный итог преступления, прошедшего через столь сложную траекторию, был для Акуцу невыносим.
        Тацуо опять сжал зубы, и лицо его изменилось.
        - Вас нельзя назвать справедливым, - произнёс Акуцу и мужественно выдержал направленный на него тяжёлый взгляд Тацуо. Молчание продолжалось.
        - Мне больше нечего сказать.
        В этот момент подул такой сильный ветер, что зазвенело в ушах. Резкие порывы буквально пронзали грудь Акуцу.
        Тацуо поклонился, молча развернулся и, спустившись по ступенькам, зашагал по направлению к Йоркскому собору. Акуцу не стал провожать взглядом его удалявшуюся фигуру, а повернулся и снова глянул на вокзал Йорка.
        Вытянутое кирпичное здание было элегантного цвета охры, круглая крыша в форме арки напоминала шапку. Над крышей по небу разливался белый свет с красноватым оттенком. Солнца уже не было видно, но его слабое сияние слепило глаза.
        Как журналист, Акуцу не чувствовал никакого удовлетворения от того, что докопался до правды.
        Он опять облокотился на крепостную стену и глубоко вздохнул. Конечно, дело было также и в том, что он проделал длинный путь с востока на запад из края в край, но раньше ему не приходилось испытывать настолько сильной физической и моральной усталости.
        - Акуцу-сан…
        Обернувшись, он увидел поднимавшегося по ступенькам студента из Шеффилда, Фудзисиму Юсаку.
        - Отлично получилось.
        С этими словами Юсаку протянул однообъективную зеркальную цифровую камеру. На экране было чётко запечатлено лицо Тацуо, разговаривавшего с Акуцу возле Йоркского собора. С целью получить фотографию подозреваемого, расставшись с Софи, Акуцу позвонил молодому человеку. К счастью, Юсаку находился у друга в Лидсе, недалеко от Йорка. Акуцу сообщил название книжного магазина, и Юсаку приехал туда раньше.
        - Спасибо. Безупречная работа, - похвалил его Акуцу.
        Юсаку рассмеялся. От его живого смеха Акуцу сразу стало легче.
        - Кто этот человек?
        - Великий злодей.
        Юсаку опять разразился громким смехом.
        - Журналисты все такие интересные?
        - Парень из отдела культуры, занявшийся расследованием дела, разразившегося во времена Сёва, сейчас торчит в Йорке… Только дурак на это способен. Когда станешь журналистом, приходи к нам. Правда, с людьми у нас обращаются сурово.
        - Глядя на вас, Акуцу-сан, мне становится всё понятно. После окончания университета я собираюсь сдавать экзамен для поступления в редакцию «Дайнити».
        - Отлично. В таком случае давай выпьем «Гиннесса» и заранее отпразднуем.
        Вместе с Юсаку они спустились по ступенькам и направились в ту же сторону, где исчез Тацуо. У Акуцу было ощущение, что у него опять поднялась температура, но сейчас его это не волновало - просто хотелось напиться.
        Акуцу шёл по погружавшемуся в сумерки Йорку, а в голове его эхом раздавался звонкий детский голос с кассеты.
        Глава 7
        1
        Дверь в ателье только открылась, а он уже знал об этом. Почувствовал поток воздуха - значит, человек уже внутри. Всё как восемь дней назад: и поношенный костюм, и приветливая улыбка. По-другому было то, что творилось у него в душе. Не было сил ни бояться, ни хитрить. Только покорность судьбе.
        - Я встречался с господином Сонэ Тацуо, который находится в Лондоне, - произнёс Акуцу, продолжая стоять у двери.
        - Вот оно что, - только и ответил, повернувшись в его сторону, Тосия.
        Акуцу приблизился и протянул ему прозрачную папку со стопкой бумаги формата А4.
        - Здесь всё интервью.
        Тосия застыл, глядя на внушительного размера папку. Титульного листа не было, сразу под заголовком «Декабрь, 2015 год. Англия, Йорк» шли вопросы и ответы. Страшно захотелось узнать, что там написано, но он никак не мог заставить себя протянуть руку к папке.
        Возможно, это было дядино признание. Как его племянник, он обязан был решиться и прочитать. Сил убегать у Тосии не осталось. Ему просто нужно было собраться с духом.
        - Будете чай? - Тосия тянул время.
        Акуцу достал из сумки бумажную коробочку.
        - Кстати, вот вам сувенир из Лондона - йоркширский чай.
        От мысли, что журналист даже позаботился купить подарок, Тосии стало смешно.
        Он поблагодарил и жестом пригласил его присесть за антикварный стол.
        В кухонном закутке вскипятил воду и заварил чай, опустив чайный пакетик в чайник. Пока доставал кружки и молоко, ему удалось немного успокоиться. Тосия где-то читал, что в Англии чай - это «клей», помогающий людям сблизиться. Вроде бы, даже когда пытаются проявить доброту к человеку, который находится в унынии, говорят, что «ему предложили заботу и чай», а не просто «заботу».
        Похоже, это и был тот самый случай, когда «забота и чай» должны были сблизить «того, кто гнался» и «того, кто убегал».
        Тосия вернулся в ателье с подносом, на котором стояли сервизные чашки и чайник, сел напротив Акуцу и разлил чай.
        - Я почитаю, если не возражаете, - сказал он, расправляя плечи.
        - Ну а я, с вашего разрешения, осмотрю ателье, - сказал Акуцу и встал со стула.
        Тосия почувствовал благодарность - читать, когда кто-то на тебя смотрит, было неловко.
        В ателье установилась тишина, и Тосия принялся за чтение. Интервью было очень детальным, и страниц в нём было немало, но Тосия, позабыв о времени, погрузился в него с головой. К собственному удивлению, он был абсолютно спокоен, вчитываясь в дядины слова. Чувствовалось, что тот вроде и сожалел о своих эгоистичных преступных мотивах, но мутный осадок, скопившийся в его душе, никуда не делся.
        Закончив читать, Тосия отхлебнул остывшего йоркширского чаю: никакой горечи, лишь еле уловимый аромат.
        Прочитав слова дяди о непричастности отца, он почувствовал невероятное облегчение. Но нашлись моменты, которые его насторожили. В интервью не было ни слова о кассете с его голосом; что стало с Соитиро, тоже оставалось неясным. А ещё Тосия был восхищён журналистским мастерством Акуцу. В частности, дилетанту и в голову не пришла бы гипотеза про транзитную зону отдыха Оцу. «Рано или поздно, этим и должно было закончиться», - снова поймал он себя на этой мысли.
        - Спасибо, - поблагодарил Тосия, оглянувшись.
        - Не за что. Для щёголей, гм… - разглядывая витрину с запонками, произнёс Акуцу. Затем вернулся за стол.
        - Дядя хорошо выглядит? Спрашиваю, а сам не знаю, знакомы ли мы…
        - Неужели забыл записать? - Акуцу стал вчитываться в свои записи. - По времени не сориентирую, но Тацуо-сан, похоже, водил вас однажды в зоопарк. Кажется, в парк Хансин…
        Этот парк был местом развлечений и находился рядом с бейсбольным полем «Косиэн». Помимо зоопарка, там ещё были американские горки и колесо обозрения.
        - Вот, точно. Сказал, что ходили смотреть леопона.
        Давно Тосия не слышал этого слова - «леопон». И тут же что-то щёлкнуло у него в голове. «Что бы это могло быть?» - подумал он, как тут же в памяти всплыл не образ редкого питомца зоопарка, появившегося на свет от леопарда и львицы, а мужчины с лисьими глазами.
        - Акуцу-сан, дядю вы, конечно, не сфотографировали?
        - Почему же, сфотографировал…
        Акуцу достал из пиджака смартфон, несколько раз дотронулся до экрана и протянул телефон Тосии. Перед красивым собором стоял одетый в белый пуховик мужчина. «Вот ты какой, дядя…» Белые волосы, морщины, в глубине очков косая прорезь глаз, выдающая возраст. В воспоминаниях Тосии часто виделось, как он идёт вслед за мужчиной с лисьими глазами. Уж не за дядей ли он шёл в том самом парке Хансин? В его памяти ожил безыскусный, уже не существующий парк, и в душе защемило от воспоминаний и печали. Тогда был жив отец, и дядя, конечно же, ещё не был замешан в деле «Гин-Ман». Тосии захотелось перекрутить стрелки часов назад. Мысль о том, что это преступление совершил близкий ему человек, была невыносима.
        - Вы ведь тоже многое разузнали сами, не так ли?
        Тосия поднял взгляд и увидел, что Акуцу открыл блокнот и приготовил ручку.
        «Что-то я отвлёкся, увидев фотографию дяди, а ведь сейчас начнётся интервью», - отстранённо подумал он.
        - Мне помогал близкий друг отца, господин Хорита. Он организовывал практически всё.
        Тосия стал рассказывать о своём расследовании, начиная со встречи с Фудзисаки, приятелем дяди. Акуцу записывал, негромко поддакивая. Неожиданно он всем телом подался вперёд, когда Тосия упомянул о том, какие отношения связывали Амати Сатико с Нодзоми.
        - Нодзоми-сан и Амати-сан до сих пор поддерживают отношения?
        - Нет. Амати-сан утверждает, что Нодзоми умерла.
        - Умерла? А что случилось?
        Похоже, для Акуцу это стало сильным ударом. «Таким же, каким для меня стали откровения Сатико во время беседы в кафе в Оцу», - подумал Тосия. Достаточно было увидеть суровое выражение лица журналиста, чтобы понять, что тот занимался этим делом не из праздного интереса, а вкладывал в него всю душу.
        - Примерно через два месяца после того, как их увезли из дома, после Нового года, семья Икусимы-сана покинула дом любовницы Ямасита-сана, находившийся в Нара, и переехала в префектуру Хёго. Вроде бы они прятались в каком-то семейном общежитии для строителей, ни с кем особо не сходились. Средства на жизнь у них быстро иссякали…
        Тосия рассказал о том, как мать и дочь работали в закусочной, как Нодзоми скончалась после нападения, как Соитиро избил и угрожал мужчина, похоже, шедший по их следам. На лице внимательно слушающего Акуцу читалась не столько печаль, сколько гнев.
        - Акуцу-сан, а вы знаете, где находится дом родителей Тиёко-сан в Киото?
        - Нет, не знаю.
        - В ваших записях есть упоминание про отношения между отцом Тиёко и якудзой Аоки. А ведь Тиёко-сан после того, как погибла Нодзоми, начала работать в компании, которую крышевал Аоки.
        - Как так? А разве мужчина, преследовавший Нодзоми, не принадлежал к группировке Аоки?
        - Аоки и его подельники не хотели излишне мараться - просто вынудили Тиёко выйти на работу, используя сына как заложника, и гарантировали ей минимальный доход.
        Тосия ссылался здесь на объяснение Хориты, но по выражению лица Акуцу было понятно, что тот неожиданно легко готов с ним согласиться. Бандиты наверняка нутром чувствовали, какой это риск - разделаться разом со всей семьёй.
        - И со временем Тиёко-сан всё труднее было признаться в произошедшем. Получалось, что о ней заботился человек, виновный в смерти её дочери. Если б люди узнали об этом, неизвестно, что про неё стали бы говорить.
        После слов Акуцу у Тосии будто пелена спала с глаз. Он всё думал, что Тиёко руководил только страх, а ведь, вполне возможно, у неё могли быть и такие мотивы…
        - А что потом случилось с Тиёко-сан и Соитиро?
        - В девяносто первом строительную фирму Аоки - ту самую, на которой работала Тиёко - подожгли.
        - Подожгли?
        - Да. Двое сотрудников погибли; ещё один, который и совершил поджог, сбежал вместе с мальчиком школьного возраста.
        - Если в девяносто первом году году ребёнок был школьного возраста, то получается…
        - Я лично думаю, уж не Соитиро ли это был. Но поджигателя не удалось поймать, а следов Тиёко-сан мне найти не удалось, так что дальше моё расследование не продвинулось.
        Акуцу аккуратно записал адрес родительского дома Тиёко и магазина товаров для дома.
        Когда Тосия закончил свой рассказ, время уже близилось к вечеру, и чай почти закончился. Усталость объяснялась не самим фактом их первой встречи, а той правдой, которой они обменялись и которая просто валила их с ног. После непродолжительного молчания Акуцу сел поудобнее.
        - Знаете, если не сложно… Нет, я очень попросил бы вас…
        - Да, конечно. Что бы вы хотели?
        - Не мог бы я увидеть ту самую тетрадь? Ну и, если можно, кассету тоже…
        Для журналиста это была вполне резонная просьба, но Тосия был психологически измотан. К тому же за тетрадью и кассетой надо было идти домой, а делать ему этого совсем не хотелось.
        - Простите, что-то я сегодня устал… Нельзя ли в следующий раз?
        - Когда я могу снова прийти? Чем раньше, тем лучше.
        После сегодняшнего общения Тосии понравились мягкая манера журналиста держать себя и стиль его работы, так что он не чувствовал к нему неприязни. Но это совсем не означало, что он был готов встречаться с ним снова и снова. Повисла пауза, пока Тосия пытался определиться. То, что тяготило его, наконец прорвалось наружу, и он спросил о том, о чём больше всего хотел спросить:
        - Обо мне вы тоже напишете?
        Акуцу не сказал ни да, ни нет, но отвёл взгляд. Затем лишь на мгновение задумался и посмотрел Тосии прямо в глаза.
        - Не согласитесь ли вы сначала помочь мне в поисках одного человека?
        - В поисках человека?
        - Да. Соитиро.
        - Но ведь…
        Желания заниматься этим у Тосии не было. Вряд ли Соитиро что-то выиграет, если мир узнает о нём как о ребёнке из дела «Гин-Ман». Тосия сам прошёл через этот болезненный страх. Лучшее, что он мог сделать, - забыть обо всём этом навсегда.
        - Я с лета ищу преступников, замешанных в деле «Гин-Ман». У меня не было сомнений, что самое интересное для читателя - это получить ответ на вопрос, кто же преступник, но по мере сбора материала я стал сомневаться: это ли является настоящей целью моей работы? - Взгляд Акуцу, обращённый на всё ещё сомневающегося Тосию, был полон искренности. - Встретившись с господином Сонэ Тацуо в Англии, я осознал всю ничтожность преступников. Я с таким рвением срывал крышку с котла этого громкого дела - а внутри оказалась пустота… В самолёте на обратном пути я осознал, что всё моё расследование было напрасным. Именно потому, что это преступление не раскрыто, нужна статья, направленная в день сегодняшний - и в будущее.
        - В будущее?
        - Мы пока не знаем, что стало с Икусимой Тиёко. Но что-то сделать ведь в наших силах…
        2
        Однополосная государственная трасса шла на север.
        Небо было прозрачно-голубого цвета. Куда ни глянь, простиралась абсолютно ровная местность. Аптека, супермаркет, госпиталь, поле для гольфа - всё, на что падал взгляд, включая вывески, казалось несуразно большим. К тому же магазины, да и другие здания, почти все были новостроем - сетевые магазины, распространённые в пригородах, меняли внешний вид сельской местности. Тосия молча сидел на пассажирском сиденье и просто смотрел вперёд. Интересно, сколько раз они уже прослушали диск «Лучшие хиты Стинга» за то время, что ехали от осакской редакции газеты «Дайнити»?
        Прошло четыре дня с тех пор, как Акуцу побывал в ателье «Костюмы на заказ Сонэ». И вот он снова ехал на своей «Хонда Фит». Заскочил на железнодорожную станцию «Осака» и подобрал ожидающего его там Тосию. Так они вдвоём и ехали с половины восьмого утра, когда на улице ещё было морозно настолько, что изо рта шёл белый пар. Журналист чувствовал себя неловко, и, видимо, это у них было взаимно.
        Когда Акуцу по телефону пригласил Тосию поехать с ним в Эхимэ, тот на секунду задумался, а потом решительно согласился: «Поеду». Наверное, он по-прежнему сомневался, что надо искать Соитиро, или что его собственное прошлое должно стать достоянием общественности, но Акуцу подозревал, что Тосия всё же пытается двигаться вперёд.
        За четыре прошедших дня самым большим его достижением было то, что он нашёл человека из группировки покойного Аоки. Группировка после смерти якудза распалась, большинство её членов уже отправились к праотцам, но один из них, Накаи Сигэру, вполне себе здравствовал. Ему было шестьдесят шесть лет, и проживал он у себя на родине, в городке Имабари в префектуре Эхимэ. Похоже, Сигэру остался последним из участников тех событий, с кем можно было пообщаться. Акуцу остро ощутил, что в давних делах, произошедших ещё в эпоху Сёва, время играет против него.
        Вся поездка от Осаки до Имабари - а въехали они в него, двигаясь от городка Ономити на юг по дороге Симанами Кайдо, соединяющей острова Внутреннего моря, - заняла вместе с остановкой для отдыха четыре часа. Съехав с государственной трассы на дорогу префектурного значения, они ехали некоторое время вдоль моря. Справа виднелись лодочные причалы. С противоположной стороны тянулись ряды частных домов; одно из зданий было квадратным и двухэтажным. С края его крыши свисал норэн тёмно-синего цвета.
        - Похоже, это здесь, - произнёс Тосия, сказав хоть что-то впервые за последние два часа. Трудно было понять, что чувствовал этот человек, с виду спокойно сидящий на пассажирском сиденье. На лице его читались гнев и печаль - те же чувства, что испытывал и Акуцу, когда Тосия рассказывал ему про несчастья, свалившиеся на семью Икусимы.
        - Сдам немного назад. - Взглянув в зеркало заднего вида, Акуцу включил заднюю передачу. Они припарковались на некотором расстоянии от ресторана. - На полчаса раньше приехали… Давайте понаблюдаем отсюда.
        - Хотите убедиться, что Накаи зайдёт в ресторан?
        - Ну да. Хотя я ведь только возраст его знаю. Может, и нет смысла тут сидеть…
        Акуцу достал из рабочей сумки чёрную кожаную тетрадь и электронный словарь. Тетрадь он забрал сегодня утром у Тосии. Последний принёс на всякий случай и кассету, но плеер он у себя не нашёл, так что послушать запись не представлялось возможным.
        - Не возражаете, если я почитаю?
        - Да, пожалуйста. Для меня это всё равно абракадабра.
        Разгладив кожаную обложку, Акуцу открыл тетрадь. Пожелтевшие разлинованные страницы были испещрены каким-то нервным почерком. Хорошо хоть сами буквы, написанные синими чернилами, были печатными, но всё равно читались тяжело.
        - Задачка не из простых…
        На заглавной странице было написано «The G.М. Case». Синие чернила не поблекли, буквы были округлыми.
        - Только здесь другой почерк. - Тосия ткнул пальцем.
        - И правда, более мягкий, - ответил Акуцу.
        Он решил сразу указать на момент, который его волновал.
        - Если б это был план преступления, то должны были быть использованы слова plan или plot. Case - это всё-таки значит «дело». Обычно «делом» называют то, что уже произошло.
        - Только в этом месте писал кто-то другой. Может, как раз Софи…
        - Возможно.
        Первая половина записей была посвящена деталям дела похищения Хайнекена. Вторая часть начиналась с описания пятерых друзей детства, родившихся в Амстердаме, в районе Йордан. Рассказывалось об их семьях, о происхождении их прозвищ, неудачах в бизнесе. За этим следовал рассказ о первом после войны случае похищения предпринимателя в Нидерландах в 1977 году - возможно, именно этот случай они взяли за пример. Перелистывая страницы, время от времени заглядывая в словарь, иногда пропуская какие-то куски, Акуцу вспоминал лицо Тацуо, когда они стояли перед Йоркским собором. Умное лицо, расчётливый выбор слов - ничего в нём не изменилось.
        - Это не он? - произнёс Тосия.
        Акуцу поднял голову и посмотрел вперёд. В ресторан зашёл мужчина небольшого роста, одетый в чёрную куртку. Журналист посмотрел на часы - до назначенного времени оставалось десять минут.
        - Да уж, по одному возрасту трудно определить…
        - Пойдёмте, - сказал Акуцу, потянувшись за рабочей сумкой и пальто, лежащими на заднем сиденье.
        Он вышел из машины и накинул пальто на плечи. Ветер, дувший со стороны Внутреннего моря, был на удивление тёплым. Акуцу не стал застёгиваться, пошёл прямо так. Тосия лишь обмотался шарфом, оставив пальто в машине; правда, плотный шерстяной жакет на нём выглядел очень тёплым.
        Закусочная суши представляла собой скромное здание, второй этаж которого был облицован цинковыми листами. Этакая забегаловка для местных. Судя по тому, что Накаи назначил встречу именно здесь, он был завсегдатаем этого заведения.
        Акуцу пригнулся под свисающим норэном и отодвинул раздвижную дверь.
        - Добро пожаловать, - произнёс хозяин в белом поварском жакете.
        Вдоль стойки выстроились шесть деревянных стульев, на одном сидел средних лет мужчина в костюме. Всё помещение было величиной в четыре с половиной татами без внутренних перегородок-фусума. На татами во главе стола сидел, склонившись над кружкой пива, несмотря на раннее время, тот самый мужчина, которого они приметили ранее. Чёрную куртку он так и не снял - видимо, мёрз. Передняя часть его головы была покрыта редкой порослью, на широком лбу красовался шрам сантиметра в три. Взгляд пронзительный, неприятный.
        - Господин Накаи? - обратился к нему Акуцу. Мужчина нехотя кивнул.
        «Похоже, нелегко нам придётся», - подумал журналист, снимая пальто. Они сели по другую сторону стола.
        - Меня зовут Акуцу, я из газеты «Дайнити». Спасибо, что нашли время встретиться с нами. Это господин Сонэ, он помогает мне со сбором материала.
        Акуцу протянул визитку, а Сонэ, сидящий сбоку, лишь назвал себя и отвесил лёгкий поклон, видимо, не желая давать свою визитку.
        - А господин Сонэ-то с какой стати здесь?
        - Его покойный отец был приятелем господина Икусимы.
        Акуцу сказал первое, что пришло ему на ум и что звучало достоверно. Но, похоже, Накаи было всё равно. Он снова приложился к кружке с пивом.
        - Я не стал дожидаться, уже сделал заказ. Вы тоже заказывайте, что хотите.
        Накаи криво ухмыльнулся, будто сказал что-то смешное. Он заказал суп-мисо акадаси и большой набор нигири-суши. Тосия и Акуцу заказали то же самое. От рекомендованного Накаи спиртного они отказались, сказав, что ведут машину по очереди.
        Когда принесли суши, Акуцу достал блокнот и без промедлений приступил к интервью: памяти пьяного человека доверять нельзя.
        - В первую очередь мне хотелось бы узнать про поджог здания фирмы «Строительная компания Кэйё». Сколько сотрудников в ней работали?
        - Ну, таких добросовестных мужиков человек пятнадцать-шестнадцать… Я-то чисто заходил время от времени, так что точно не знаю.
        - Вы в курсе, что ваш начальник Аоки был замешан в деле «Гин-Ман»?
        - Да, знал. Наша группировка самое большое человек десять была. Все знали, кто чем занимается. Не то чтобы я напрямую слышал, но знаю, что мы и под «Гинга», и под «Мандо» рыли.
        - А кто из членов банды сбежал после поджога?
        - Цумура Кацуки. Такой накачанный был… Хороший мужик. Иногда заносило его, правда… Он и поджёг. Двое наших сгорели.
        Акуцу уточнил, как пишется имя Цумура Кацуки иероглифами и его возраст. Во время пожара ему было ближе к тридцати. Затем журналист без долгого вступления спросил о мотивах поджога.
        - Летом дело было, бейсбольный сезон у старшеклассников; Цумура деньги стащил, чтобы ставки сделать. Ну, его в офисе «Кэйё» повязали и поколотили палками. Вот прям так связанный, он, должно быть, как-то перекатываясь… и пацан-школьник ему помог. Короче, освободился, да и поджёг. Погибли двое: один из руководства и парень молодой из охраны, оба дремали на втором этаже. Цумура и пацан сбежали. Оба погибших были из группировки. Что там случилось, точно неизвестно.
        - А школьником этим был Иноуэ Соитиро?
        - Да, сын Икусимы Хидэки. Поговаривали, что босс взял на себя долги Икусимы, а жену и сына забрал к себе типа заложниками.
        - А что стало с Икусимой Хидэки?
        - Слышал, что он удрал.
        - То есть Аоки дал Икусиме деньги взаймы, тот скрылся, и он взял в заложники его жену и ребёнка?
        - Ну да.
        Накаи ничего не знал о том, что Аоки убил Икусиму. Было что-то зловещее в том, что Аоки скрыл факт убийства даже от близкого крута. Получается, что он никогда не рассматривал Икусиму как сообщника.
        - Над сынишкой-то его наши мелкие сошки здорово издевались. Нехорошо так говорить, но угрюмый он был типчик. Я о нём года два заботился, так ни одной приветливой улыбки от него не увидел. А вот к Цумуре он привязался.
        Накаи съел нигири с прозрачным кальмаром и допил пиво. Затем, подозвав хозяина, стоящего за стойкой, заказал бутылочку холодного саке.
        - А куда скрылись беглецы, так и не удалось узнать?
        - Погоня-то была. Выяснилось, что они бежали в западном направлении, но поймать их не удалось.
        - И полиция не смогла их арестовать, так? Инциденты со смертельным исходом, случавшиеся в ходе разборок внутри банд, не освещались в прессе, особенно в незначительных случаях. Полиция это тоже прекрасно осознавала. И хотя поджог считался тяжким преступлением и необходимое расследование было произведено, мотивации у полиции, похоже, особо не имелось. В статье о поджоге, опубликованной в то время, даже фотографии жертв не опубликовали.
        - То есть вы до сих пор не в курсе, где находится Соитиро?
        - Не-а.
        Накаи сразу же взялся за только что подоспевшее саке. Дощечка, на которой лежали суши, пустела на глазах.
        - А что стало с женой Икусимы?
        - A-а, с женой… Что же с ней стало-то…
        - Не помните? Сын-то ведь с поджигателем сбежал.
        - Странно, но не помню… После пожара фирма развалилась.
        - Вам не кажется это странным?
        - Что именно?
        - Вероятность того, что Соитиро-кун в первую очередь свяжется именно с матерью, была самой высокой. Скорее всего, там вы и натянули свои сети.
        - Ничего не знаю. По крайней мере лично я за женой не следил.
        - Ну, другие-то члены банды рассказывали?
        - Сказал же, не знаю, - грубо прервал его Накаи. Этот человек утверждал, что отошёл от дел, но по сути он остался прежним. Однако, раз уж они добрались до Имабари, отступать Акуцу не собирался.
        - Для этой женщины Соитиро-кун оставался единственным членом семьи. Было бы естественным предположить, что она подала заявление в розыск. Почему же она этого не сделала?
        - Понятия не имею. У неё и спросите.
        Акуцу делано вздохнул, а Накаи продолжил с удовольствием потягивать саке.
        - Про женщину ничего не знаю, а вот про Цумуру кое-что слышал.
        - Про то, где он?
        - Ага. Где-то с полгода назад.
        - И где же он сейчас?
        - А сегодня только суши будут?
        Газетные издательства, не практиковавшие плату за интервью, неприязненно относились к покупке информации за деньги. Но вчера на работе Тории передал Акуцу белый конверт со словами: «На всякий случай». Акуцу достал конверт из внутреннего кармана пиджака и подтолкнул его в сторону Накаи. Тот тут же заглянул в него и пересчитал деньги. Затем, не меняя выражения лица, произнёс: «Хиросима».
        - А чем он занимается в Хиросиме?
        - В игорном салоне для игры в маджан работает. Где-то в центре города.
        На вопрос, как называется салон, Накаи взял ручку Акуцу и написал в блокноте «Эльдорадо».
        - Салон и сейчас существует?
        - Скорее всего.
        - Вы-то сами ездили повидаться?
        - Нет, только разговоры слышал.
        - Два члена вашей группировки были убиты, и вы не поехали навестить убийцу? Почему?
        - А что я сделаю человеку, который завязал? Дело прошлое. К тому же банды Аоки больше нет.
        - Интересно, сам-то Цумура знает, что его местонахождение известно?
        - Да всё в порядке. Он же дурак… Всё, устал я.
        Накаи засунул конверт в карман куртки и поднялся, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. Вышел из-за стола, небрежно махнул рукой хозяину забегаловки и был таков. Акуцу и Тосия были застигнуты врасплох, но в итоге решили доесть оставшиеся суши - не оставлять же. И икра морского ежа, и морская улитка - всё было настолько свежим и вкусным, что можно было вполне обойтись без соевого соуса. Но на душе у Акуцу было мутно. Они доели суши, взяли ещё по горячему чаю и расплатились. Журналист уже взялся за дверь, когда позади него раздался тихий голос:
        - Не лезли бы вы в это дело.
        Акуцу оглянулся. Хозяин закусочной стоял за стойкой и раскладывал на льду рыбное филе. Видимо, почувствовав на себе его взгляд, глаза он так и не поднял.
        3
        На грязноватых цементных ступеньках играли солнечные блики. Ступени были в трещинах, в углах набились пыль и бумажный мусор. Ближе ко второму этажу солнечные лучи пропали, и на спину идущего впереди Акуцу падала тень. Трудно было предположить, что творилось у него на душе, но во всех его движениях сквозила какая-то лёгкость - неважно, шёл он по улице или поднимался по лестнице.
        Уже два с половиной часа они снова ехали по дороге Симанами Кайдо. Всё это время Акуцу был за рулём. Тосия предлагал подменить его, но тот отказался - «водить для меня не проблема» - и продолжил без устали крутить всё того же Стинга. Движение было неизменным спутником его работы, и ощущение усталости у Акуцу, возможно, отличалось от усталости владельца ателье.
        Тосия согласился сопровождать его, даже не пытаясь скрыть своей нерешительности. Так же было и когда Хорита позвал его к Амати Сатико. Тосия боялся узнать правду, но снова и снова выбирал «движение вперёд». Одновременно с этим он больше не желал быть жертвой.
        Дверь в «Эльдорадо» была стеклянной, на ней - большая дверная ручка квадратной формы. Через окна по правой стороне лениво проникали солнечные лучи; освещение было отключено, и потому в помещении царил полумрак. Внутри стояло с десяток столов для игры в маджан. Расстояния между ними почти не было. Вокруг столов стояли простенькие кресла. На столиках, по бокам от них, - пепельницы. Хотя гостей не было, зал всё равно был задымлён. На крючках на восточной стене болтались вешалки. К гостям повернулся широкоплечий мужчина: смуглая кожа, волевое выражение лица, слегка изнурённый вид.
        - Добро пожаловать! Вы вдвоём? За этот стол для троих, если не против. Пока не подойдёт ещё один человек, я составлю вам компанию. Секундочку, свет включу…
        Несмотря на грозный вид, речь у мужчины была мягкой. Тосия, внимательно наблюдавший за ним, ожидал, что это и есть Цумура, так как человек говорил на кансайском диалекте, но первым заговорил Акуцу, и Тосия решил довериться профессионалу.
        - Просим прощения, но мы не клиенты.
        - Что?
        - Мы ищем человека.
        - Вот как?
        Похоже, мужчина потерял к ним интерес и снова принялся развешивать вешалки.
        - Мы ищем человека по имени Цумура Кацуки.
        Мужчина замер и обернулся.
        - Цумуру? А вы его знакомые?
        - А вы, извините, не Цумура?
        - Я? Да нет…
        - Правда? Вы же на кансайском диалекте говорите.
        - Я родом из Осаки, но я не Кимура.
        Акуцу протянул ему свою визитку.
        - Журналист? - удивлённо произнёс мужчина. - Я - коллега Цумуры, фамилия Иманиси. Ну, не то чтобы коллега… Нас всего-то двое и было. Владелец поручил тут всем заниматься, вот мы по очереди и работали.
        Судя по выражению его лица, этот человек говорил правду. Если во время инцидента с поджогом Цумуре было ближе к тридцати, то сейчас ему должно быть за пятьдесят, а Иманиси выглядел помоложе.
        - Вы сказали, что были коллегой Цумуры - то есть сейчас он здесь не работает?
        - Он исчез.
        - Исчез?
        - Совершенно неожиданно, полгода назад. Сам удивлён.
        - Ни с того ни с сего? Может, у вас какие-то соображения есть на этот счёт?
        - Куда уехал, не знаю. С полгода назад приезжал к нему какой-то мужичонка небольшого роста. Взгляд у него противный был такой…
        «Не иначе как Накаи», - промелькнуло в голове у Тосии. Но Акуцу уже спрашивал:
        - А на лбу у того человека был шрам сантиметра в три?
        - Был. Точно был. Что за тип?
        - Он тоже бывший коллега Цумуры, - насмешливо произнёс Акуцу.
        И тут Иманиси прорвало:
        - Я его не спрашивал, где он с ним работал, но, похоже, вы правы. На следующий день после того, как этот мужичок приходил, Цумура исчез.
        Накаи был здесь. Зная, что Цумуры в игральном салоне уже нет, он запродал Акуцу бесполезную информацию.
        - Да, всё так, похоже, и было… А когда Цумура начал здесь работать?
        - Три-четыре года назад. Начал почти одновременно со мной. А вы зачем Цумуру ищете? Что он натворил?
        - Неловко говорить это о вашем бывшем коллеге, но в тысяча девятьсот девяносто первом году он поджёг строительную фирму в Киото.
        - A-а, поджёг… Он, когда подшофе был, рассказывал. Говорил, будто хотел проучить каких-то якудза, ну и поджёг; кто-то там погиб… Я не особо-то ему верил. Значит, правду говорил…
        - А вы не знаете, чем и где он занимался после поджога, прежде чем начал работать здесь?
        - Говорил, что давно крутится в районе Хиросимы, но не только в самом городе. На рынке работал, грузовик водил. Вроде баба у него была; что с ней стало, не знаю…
        В душе Тосии росло разочарование. Без толку было разговаривать с человеком, который не знал, где сейчас находится Цумура. Как ни странно, при этом он ощущал некое облегчение.
        - А он не рассказывал, что сбежал после поджога вместе со школьником?
        - Что-то такое говорил…
        - Имя Икусимы Соитиро вам ни о чём не говорит?
        Иманиси ничего не ответил, только что-то промычал.
        - А Иноуэ? Иноуэ Соитиро? - не моргнув глазом, продолжал задавать вопросы Акуцу. Понятно, что спрашивать было его работой, и всё же Тосию приводила в восхищение его настойчивость в поисках ключа к разгадке. Без такого терпения найти человека невозможно.
        Продолжая держать в руках вешалки, Иманиси прищурился, будто размышляя.
        - Кажись, было это за два-три месяца до исчезновения Цумуры. Пришёл я на свою вечернюю смену и увидел, что тот на рабочем компе на каком-то форуме что-то читает и усердно записывает. Когда я заглянул и поинтересовался, что он пишет, Цумура рассердился. Прямо всерьёз осерчал, я потому хорошо и запомнил.
        - И что же он записывал?
        - Мне показалось, адрес и название китайского ресторана.
        - Китайского? А ещё что?
        - Да вроде ничего. Он ещё потом будто пожалел, что сорвался, стал объяснять, что нашёл какого-то давнего знакомого. Я тогда подумал, может, женщина тут замешана, а теперь думаю, может, про вашего школьника речь шла…
        - Не припомните название и адрес того ресторана?
        - Если б увидел где, может, и вспомнил бы, а так нет.
        Хотя Тосия уже смирился с мыслью, что здесь им ничего не светит, сейчас в его душе что-то снова шевельнулось. Оставить поиски Соитиро или продолжать делать всё, что в их силах, - одно настроение сменялось другим, в зависимости от того, какой стороной выпадала монета, на одной стороне которой значилось «правильно», а на другой - «неправильно». Понимая, что его вмешательство в разговор бессмысленно, Тосия случайно бросил взгляд в сторону входа. Там виднелось нечто, напоминающее стойку, а на ней лежал большой ноутбук. У него возникла идея. Секунду он заколебался, стоит ли предлагать, - но и молчать, глядя на измождённое лицо Акуцу, больше не мог.
        - Извините, но компьютер, который использовал Цумура, - не тот ли ноутбук на стойке?
        - Да, тот самый.
        - Можно кое-что посмотреть?
        - Можно, - охотно согласился Иманиси.
        Втроём они подошли к стойке, и Тосия склонился над экраном компьютера. Браузер был открыт на незамысловатой домашней странице игрального салона, в верхнем правом углу значился символ аккаунта «Гугл».
        Компьютер в залогиненном состоянии?
        - Да, у меня рабочий и-мейл Gmail. Много писем приходит, так что держу всегда открытым.
        Тосия открыл страницу истории поисков в «Гугле». На экране отобразились графики запросов по временным отрезкам и дням недели, под ними - время и слова запросов. Многие из них относились к сайтам для взрослых.
        - Ничего себе… Вот это прокол, - произнёс Иманиси, и все трое понимающе рассмеялись.
        - Цумура исчез полгода назад, а искал он за два-три месяца до этого, так?
        - Скорее всего.
        На всякий случай Тосия начал поиск с февраля текущего года. Поисковые запросы касались игры маджан, имён знаменитостей и бизнесов, расположенных в округе. Затем, 27 апреля, был запрос на слово из трёх иероглифов, «запад», «китайский», «сакура».
        - О, похоже, оно самое. - Иманиси ткнул пальцем в экран.
        Поискали в интернете. Обнаружили, что заведение находится в городе Окаяма, произносится «Сэйкаро». На сайте отзывов нашли фотографии. Судя по всему, заведение было небольшим, а отзывы - хорошими.
        - Вспомнил. Он упоминал Окаяму.
        Знакомый Цумуры жил в Окаяме. Может статься, Иманиси был прав и этим «знакомым» могла оказаться какая-нибудь давнишняя любовница Цумуры. Было ли удачей то, что они нарыли эту информацию, Тосия не знал, но, увидев решительное выражение лица Акуцу, понял, что их путешествие продолжается.
        …Прошло уже двенадцать часов, как они покинули Осаку, и усталость достигла своего пика. Всё те же неизменные мелодии Стинга. От многократного прослушивания они стали казаться чем-то естественным, как течение реки.
        - Проголодались, наверное… Раз уж будем в китайском ресторане, то давайте перед интервью поедим.
        И правда, днём они съели суши, но оттого, что ели на скорую руку, казалось, что и не ели вовсе.
        - Неловко как-то…
        - Будем как обычные посетители.
        Покинув игорный салон, они остановились у небольшого круглосуточного продуктового магазина, забежали в туалет, купили чай и без дальнейшего промедления отправились в путь. Время близилось к пяти вечера, надо было спешить. 8.30 в «Сэйкаро» было временем последнего заказа. Решили не ехать по большой трассе Санъёдо, - по дороге префектурного значения путь занял два с половиной часа. Учитывая, что Акуцу всё время был за рулём, да ещё и вёл все переговоры, он должен был устать, но по нему это было абсолютно незаметно.
        Конечно, они не всё время слушали Стинга. Немного поболтали о том о сём. Тосия почувствовал, как крепнет их связь, когда узнал, что Акуцу - его ровесник. Их свёл инцидент, произошедший в эпоху Сёва, оттого впечатление, что они - дети одной эпохи, лишь усилилось. Тосия привык заниматься делами в ателье в одиночку, а здесь, вне работы, вот так путешествуя с места на место, он мог положиться на сидящего рядом Акуцу.
        Тот, обсуждая с ним в машине собранную информацию, произнёс: «Вот уж поистине нас сюда привела судьба!» Расспрашивая сегодня разных людей, он, должно быть, понимал, что дело не только в судьбе. Но Тосия ощущал то же самое. Он с двумя партнёрами, Хоритой и Акуцу, открывая дверь за дверью, продвигался вперёд. Сам же при этом просто сидел в поезде судьбы, ведомом другими. Сейчас он, как никогда остро, почувствовал это.
        С дороги префектурного значения они снова заехали на федеральную трассу и уже через пару минут были у съезда на дорогу, ведущую в город. Их тут же обступили жилые кварталы. На развилке трёх дорог они поехали по крайней правой, слабо освещённой фонарями улице, на которой располагались дом престарелых и странного вида бар в отдельно стоящем одноэтажном доме.
        - Наверное, это здесь. - Акуцу показал пальцем на красный фонарь с надписью «Рамэн». Будто услышав его слова, навигатор сообщил, что они прибыли.
        Перед забегаловкой находилась песчаная площадка, похожая на парковку. С присущей маленьким городам щедростью парковочные места никак не были обозначены - можно вставать, как заблагорассудится.
        Было начало девятого. Ко времени «последнего заказа» они умудрились успеть. Дул по-зимнему холодный ветер, и оба накинули пальто, хотя до ресторана было рукой подать.
        Одноэтажное скромное строение, над красным козырьком - вывеска «Сэйкаро». Перед рестораном припаркованы велосипеды с корзинами, на трубах наружного кондиционера висят зонтики. От всего веет простотой. Когда они приблизились ко входу, им показалось, что внутри едва слышно звучит какая-то популярная мелодия. Акуцу открыл раздвижную дверь, и мелодия остановилась.
        Как и ожидалось, внутри помещение было тесным. Рядом с красной стойкой - множество полок; на одной - стаканы для холодной воды, на другой - книги, на третьей - пластиковые коробочки для заказов навынос. Кроме того, имелся аппарат для розлива пива и диспенсер для холодной воды. Сама стойка была смехотворно крошечной. Перед ней стояли четыре стула, но сидеть там было явно неудобно.
        Имелись ещё стулья и чёрные деревянные столы двух типов, для двух и четырёх гостей. Над аппаратом для розлива пива висел плоский телевизор, но, так как в заведении никого не было, он был выключен.
        - Добро пожаловать!
        Круглолицый мужчина, хозяин, вынырнул из-за стойки и включил пультом телевизор. Похоже, он заправлял здесь всем в одиночку. Акуцу не стал садиться за стол, а выбрал место перед стойкой. Снял пальто и положил его вместе с сумкой в корзину под стулом.
        - Командировочные?
        - Как догадались?
        - Одеты не по-здешнему, слишком хорошо, - произнёс хозяин, желая польстить.
        Он поставил перед ними на стойку два стакана с питьевой водой. Заглянув в меню, Акуцу сделал заказ, не отличающийся оригинальностью: рамэн и жареный рис тяхан. Тосия последовал его примеру.
        Пока варилась лапша, хозяин начал жарить рис - ни одного лишнего движения. В зависимости от заказа последовательность действий могла быть разной, но в целом порядок приготовления блюд был традиционным, обыденным.
        Сидящий рядом Акуцу задумчиво разглядывал что-то внутри стойки.
        Сначала хозяин подал рамэн со вкусом соевого соуса. Блюдо оказалось самым обычным, ничего особенного. А вот хорошо обжаренный тяхан был выше всяких похвал. Жаловавшийся на голод Акуцу мигом всё проглотил, а затем с удовлетворённым видом выпил стакан воды.
        - Понравилось? - посмотрев на опустевшие тарелки, с улыбкой поинтересовался хозяин.
        - Тяхан - это что-то с чем-то! - произнёс Акуцу.
        - Да, многие гости только его и заказывают, - с гордостью ответил хозяин. - Вы из Кансая?
        - Да, из Осаки и Киото.
        - Давно не бывал в тех краях… Хорошие города.
        - А вы давно здесь работаете?
        - Уже тридцать пять лет.
        - Ничего себе…
        Разговор начал Акуцу, так что Тосия только сидел и поддакивал. Похоже, хозяин легко сходился с людьми, благодаря чему, возможно, ресторан и просуществовал столько времени.
        - Командировка прошла успешно?
        - Ещё остались кое-какие дела.
        - Допоздна вы работаете… Сочувствую.
        - Между прочим, сюда мы тоже по делу зашли.
        - Что?
        Акуцу решительно перешёл к главному, не давая хозяину ресторана прийти в себя.
        - Я хотел бы расспросить вас об Иноуэ Соитиро.
        Улыбка сползла с лица хозяина. Не сказав ни слова, он начал мыть посуду. Тосия был уверен, что они не промахнулись, но было непонятно, как найти подход к хозяину, чьё поведение резко поменялось.
        - Соитиро-сан в этом ресторане?
        - Платить не надо, уходите, пожалуйста.
        Акуцу положил на стойку перед хозяином, которому некуда было отступать, свою визитку.
        - Меня зовут Акуцу, я из газеты «Дайнити».
        Лицо у хозяина застыло, и на нём появилось испуганное выражение. Похоже, он был близко знаком с Соитиро.
        Акуцу объяснил, что собирает материал по делу «Гин-Ман», что ему уже известно о преступной группировке и что он пересекался с одним из её членов, - короче, рассказал, как они здесь оказались.
        - Что бы вы тут ни говорили, откуда мне знать, кто вы такие? Визиток можно сколько угодно напечатать.
        - Ну, можете позвонить в редакцию и убедиться.
        - Может, у вас там напарник и вы с ним договорились, чтобы он поднял трубку, вот и все дела…
        - Номер телефона на визитке и на домашней страничке газеты в интернете совпадают. Можете убедиться.
        - А с чего вы вообще решили искать Соитиро?
        - Мы считаем, что это дело не должно оставаться нераскрытым. Без Соитиро-сана, одной из главных жертв, невозможно рассказывать про это преступление. Кроме того…
        - Даже если он сам не желает про это говорить?
        - Мы приложим максимум усилий, чтобы гарантировать его приватность. Нам бы только раз с ним встретиться… Речь ведь идёт не только о пострадавших компаниях, а обо всём народе.
        - Мне до этого нет никакого дела, - отрезал хозяин, пристукнув по разделочному столу. - Можете разглагольствовать сколько угодно. Прошлое лучше всего оставить в прошлом.
        - Оставить в прошлом - значит забыть?
        - Не желаю слушать пустые доводы!
        - Бремя, которое несёт на своих плечах Соитиро-сан; не слишком ли оно тяжело для одного человека?
        - Не болтайте, будто что-то понимаете!
        - Так и вы говорите, будто понимаете… Только Иноуэ - вернее, Икусима Соитиро - может говорить о пережитом.
        Тосия сидел в напряжении, наблюдая за тем, как Акуцу сердито препирается с хозяином ресторана.
        - Поэтому мы и хотим поговорить с ним. Играя в «сломанный телефон», правды не добьёшься. Когда он безвинно оказался вовлечённым в преступление, в неслыханное преступление, когда столкнулся с болезненными изъянами общества, разве мы постарались облегчить его страдания? Каждый из нас в ответе за это. Нужно связать всё воедино, а чтобы это сделать, нужны слова.
        Речь взбудораженного журналиста стала сложнее. Хозяин ресторана стоял, не поднимая на него глаз.
        - Вам известно, какой путь проделал Соитиро-сан? А если известно, разве не хотите, чтобы он смог хотя бы повидаться со своей матерью? - глухо спросил Акуцу, и глаза его слегка увлажнились.
        Такая искренность тронула Тосию. Он вспомнил слова Акуцу, когда тот пришёл в его ателье. Уж не встречу ли Соитиро с матерью имел тот в виду, когда говорил о «будущем»?
        Он всё время размышлял над этим. О преступлении, об обществе и, наконец, о жертвах. Акуцу - до глубины души добрый человек, подумал Тосия.
        - А мать Соитиро жива?
        - Не знаю, но если жива, то я намерен её найти.
        - Хм…
        Глядя на потерявшего дар речи хозяина ресторана, Тосия ещё раз подумал, насколько же хороший человек этот Акуцу. Ему стало стыдно за то, что он продолжал оставаться сторонним наблюдателем, и его охватило острое желание дать волю своим чувствам. Он тоже мог помочь вернуть Икусиме Соитиро его жизнь. Тосия перехватил взгляд хозяина ресторана и произнёс:
        - В августе я нашёл у себя дома кассету и тетрадь. В тетради излагался план дела «Гин-Ман», написанный моим дядей. Преступником, с которым встречался Акуцу-сан, был мой дядя.
        У хозяина забегаловки от неожиданности открылся рот. Даже на лице Акуцу застыло удивлённое выражение.
        - Дядя составил план по просьбе своего старого приятеля Хидэки, отца Соитиро. Вот такая предыстория. На найденной кассете был записан мой голос. Тот самый голос, которым озвучивали угрозы. Я и Соитиро-сан являемся и жертвами и родственниками преступников.
        Хозяин ресторана стоял, плотно сжав губы. Сидевший по соседству Акуцу ткнул пальцем под стойку.
        - Думаю, там, на нижней полке, в шкафу для продовольствия, у вас стоит магнитофон.
        - Ну… Ну да, стоит.
        - Кассету на нём можно послушать?
        - Ну, можно.
        Тосия вспомнил звуки песни, которые они услышали перед тем, как войти. Вот почему Акуцу всё рассматривал стойку, пока хозяин готовил им еду. Журналист вопросительно посмотрел на Тосию, и тот кивнул, давая своё согласие. Акуцу достал из рабочей сумки пакет с кассетой.
        - Это кассета, отыскавшаяся в доме господина Сонэ.
        Хозяин вставил кассету в магнитофон, стоящий внизу полки, и нажал кнопку воспроизведения.
        Раздался щелчок, и на заднем плане послышался шум. Начался разговор между отцом и хозяйкой бара. Потом запись на секунду прервалась, и послышался детский голосок, его голос, поющий песню:
        - «Я, я засмеюсь…»
        Хозяин прикрыл глаза и произнёс: «Это Кадзами Синго». Незамысловатое, трогательное исполнение. Когда оно закончилось, звуки аплодисментов и бубна стали громче, потом запись снова прервалась. В наступившей тишине два человека, слушавшие кассету впервые, превратились в слух. Опять послышался неприятный треск.
        - «Авто-бусная оста-новка, Дзё-нангу, ска-мейка…»
        Будто убедившись, что это тог же самый голос, Акуцу и хозяин забегаловки, не сговариваясь, испустили вздох.
        - «В направлении Киото проехать по линии Итиго… два километра, автобусная остановка, Дзёнангу, скамейка, сесть сзади».
        Запись прервалась.
        - Это всё, - произнёс Тосия.
        - Всё совпадает, - печально пробормотал Акуцу.
        - Я про запись совсем ничего не помню. Но думаю, что Соитиро-сан, который в то время учился во втором классе, должен что-то помнить. И если он знал об этом, то представляете, как он переживал…
        - Секундочку… Извините. - Хозяин забегаловки отвернулся, плечи его дрожали. Возможно, слова Тосии о переживаниях Соитиро разбудили в нём какие-то воспоминания.
        - Чем больше я узнавал про его первую половину жизни, тем больше меня преследовала мысль: «За что?!». Желание поделиться секретом, излить все переживания, хотя бы частично, - мне это так понятно… Не могли бы вы передать ему, что пора сбросить бремя со своих плеч и что есть человек, который готов его выслушать?
        Акуцу и Тосия поднялись и низко поклонились. Пока Тосия говорил, стоявший к ним спиной хозяин повернулся и облокотился на разделочный стол.
        - Хорошо. Я спрошу у Соитиро.
        - Правильно ли я понял, что вы знаете, как с ним связаться?
        Хозяин посмотрел на Акуцу покрасневшими глазами и кивнул.
        - Но детали вы спрoсите у него.
        - Напоследок ещё лишь одно. Где он и чем занимается?
        - Работает в Токио в обувной мастерской.
        Живой… При этой мысли Тосия без сил опустился на стул. Его переполняло чувство благодарности, на глаза навернулись слёзы. Крепко стиснув ладони на груди, он молился неведомым богам.
        4
        Кусок обоев в правом углу, запачканный смолой, отошёл от стены, и его вовсю трепал воздушный поток из кондиционера.
        Столичный округ Токио, город Хатиодзи, кофейня. Похоже, здесь пытались продавать ещё и закуски: часть места на стойке занимали коробочки с разного рода овощами. Это была классическая кофейня, где площадь помещения обратно пропорциональна количеству посетителей: пространства и посадочных мест много, а гостей - всего ничего. Лишь за столиком у входа сидела мрачного вида женщина. Она ела бургер, держа его руками в перчатках с обрезанными кончиками пальцев.
        Отдельных комнат здесь не было, но в глубине, по левой стороне, имелся небольшой закуток; в него был втиснут деревянный стол на четверых. На втором этаже располагалось жилое помещение; туда, поверх закутка, вела лестница, поэтому скошенный потолок был очень низким. Сидящий во главе такого стола, в самой глубине закутка, должен был страдать от клаустрофобии. Вместо стула там стояло что-то типа скамейки, застеленной овчиной.
        Немного поколебавшись, Акуцу и Тосия выбрали стол в закутке, подальше от чужих глаз. Согласно этикету, они не стали садиться на скамейку во главе стола, сойдясь на том, что поменяются местами, если там окажется совсем уж тесно. До встречи оставалось двадцать минут, поэтому оба заказали горячий кофе.
        Хозяин «Сэйкаро» Митани Кодзи позвонил Акуцу вечером на следующий день после их визита. Объяснил месторасположение кофейни, недалеко от места работы Соитиро, и сказал, что тот настоял на том, что придёт один - не хотел лишних хлопот для Митани, живущего в другом городе. По телефону Митани был немногословен, но в конце разговора сдавленным голосом произнёс: «Позаботьтесь о нём».
        Шла вторая декада января. До начала публикации материала оставалось пять дней. Как ни крути, это интервью получалось последним. Акуцу чувствовал напряжение разума, но в душе его царил покой.
        - От дяди пришло письмо, - едва слышно пробормотал Тосия, не поднимая глаз от чашки с кофе.
        Акуцу чуть не подскочил на стуле, но сдержался и тихо произнёс:
        - Вот как…
        - Упомянул про запись на кассете.
        - Это всё, о чём он написал?
        - Нет… Но можно и так сказать. Про мотивы преступной группировки, про её распад, про свой побег. Обо всём написал. Но, к сожалению, добавить к тому, что было в ваших записях, нечего. Я прочитал это - и на душе у меня теперь такая пустота…
        - А почтовый штемпель какой?
        - Лондонский.
        Странным было то, что отправление было не из Шеффилда и не из Йорка, но делать выводы лишь на основании этого факта не стоило.
        - Поедете повидаться с ним?
        - Не знаю, стоит ли просить о встрече… Решил, что подумаю об этом после разговора с Соитиро.
        Так как всё это время дядя был за границей, срок давности его преступления был приостановлен. Но требовать от английского правосудия его задержания при отсутствии доказательств было бы непростым делом.
        Акуцу только собрался спросить про запись на кассете, как краем уха уловил звук открывающейся двери. Увидеть дверь с их мест было невозможно, но оба они повернулись в сторону входа. Послышались шаркающие по деревянному полу шаги, затем перед ними предстал сутулый человек маленького роста. Пострижен он был почти под ноль, но всё равно было очевидно, что впереди у него огромная залысина. Очки с толстыми линзами в чёрной оправе. Выглядел он намного старше своих тридцати девяти лет.
        Акуцу и Тосия оба поднялись со своих мест.
        - Господин Соитиро? - спросил Акуцу.
        - Да.
        Они предложили ему сесть во главу стола и протянули свои визитки. Оба изобразили на лицах улыбки, но нельзя сказать, что это у них хорошо получилось. Соитиро взял протянутые визитки и, положив их перед собой на стол, заказал у подошедшего официанта кофе. Они думали, что Соитиро был постоянным гостем в этом кафе, но, похоже, ошиблись.
        - Часто бываете здесь? - спросил Тосия.
        - Я редко питаюсь вне дома, - покачав головой, ответил Соитиро.
        Хотя говорил он на кансайском диалекте, Тосия не почувствовал близости к этому человеку; ему показалось, будто он через щёлку заглянул в чью-то жизнь, и это было тягостное чувство.
        Принесли кофе, но Соитиро продолжал сидеть, не снимая тёмно-синей нейлоновой куртки.
        - Спасибо, что смогли уделить нам время. - Голос прозвучал как-то слишком звонко; Акуцу откашлялся, прочищая горло.
        - Не за что. - Лёгкий кивок.
        - Я так понимаю, что вы знаете о нас от господина Митани?
        - В общих чертах.
        Соитиро сидел, потупившись и часто моргая маленькими глазками. Внешний вид у него был потрёпанным, но неприятного впечатления он не производил. Однако смогут ли они сблизиться с человеком, не выказывающим своих эмоций?..
        - Вы сейчас работаете в обувной мастерской?
        - Да, в небольшой. Уже года два как.
        - Разрешите сначала пробежаться по вашей биографии… - Акуцу открыл блокнот, лежащий на столе, и взял в руки ручку. - Вы родились в тысяча девятьсот семьдесят шестом году в городе Оцу. Родители Икусима Хидэки и Икусима Тиёко…
        Уточнив состав семьи, Акуцу стал задавать Соитиро вопросы о его детстве. Тот подыскивал слова с трудом, но на каждый вопрос старался дать чистосердечный ответ. Вспомнил, что в детстве у него были фигурки супергероев, машинки, а ещё он любил играть на улице, - в общем, был обыкновенным здоровым ребёнком.
        - Когда мне было шесть лет, отца уволили из полиции префектуры, но я продолжал думать, что он работает полицейским. Узнал я, что это не так, когда учился в первом классе начальной школы. Старший брат моего приятеля стал подтрунивать надо мной: «Твоего-то уволили, за кое-какие дела…» Помню, я было обиделся, расплакался и побежал жаловаться отцу. Тот пришёл в ярость, чуть не ударив мать, которая пыталась меня успокоить; потащил на улицу, потом к дому приятеля, поднялся на крыльцо, да как начал орать…
        Икусима заставил не только детей, но и родителей встать на колени и извиняться, кланяясь до земли. Эта сюрреалистичная картина и отец, орущий: «Я вам такое сейчас устрою!» - глубоко врезались в память мальчика. Оба брата извинились, но на следующий день одноклассники стали сторониться Соитиро.
        От мысли о гневе Икусимы по спине Акуцу пробежал холодок Он хорошо мог представить себе преступника, для которого не существовало никаких границ. До встречи с Соитиро ему казалось, что в душе царит покой, но сейчас эта иллюзия начинала рушиться.
        - Когда записывалась кассета, вы учились во втором классе младшей школы. Что-то помните об этом?
        - Кажется, отец дал мне сладости… Помню, что такая доброта показалась мне подозрительной.
        Перелистнув блокнот, Акуцу открыл его на новой странице и написал «14 ноября 1984 года». Они добрались до дня преступления. Рассказ начался с момента, когда утром в их дом в Оцу пришли Тацуо и Ямасита Мицуру.
        - Я удивился, когда утром к нам заявились незнакомцы. Сам-то я был послушным ребёнком, а вот старшая сестра рассердилась; помню, они с матерью поругались. После того как мы упаковали вещи, Ямасита отвёз нас на машине в Нару. В доме, куда нас привезли, была женщина с фиолетовой помадой на губах. Я ещё подумал, что это выглядит дурно. Женщина эта и вправду была страшным человеком… Особенно доставалось моей сестре.
        Может, оттого что жизнь в Наре не была особенно приятной, в памяти Соитиро о том периоде мало что осталось. После Нового года семья перебралась в префектуру Хёго и поселилась в семейном общежитии строительной компании.
        - Я хоть и мальцом ещё был, чувствовал, что там небезопасно, но меня это не сильно волновало. Пацаны учили меня всяким карточным играм, типа «кабуфуда» и «ханафуда», угощали сладостями, но больше всего мне нравилось, что не надо было ходить в школу.
        Произнеся это, Соитиро впервые улыбнулся. Этого было достаточно, чтобы у Акуцу немного отлегло от сердца.
        - Но для вашей матери и сестры, похоже, всё было по-другому…
        - Они всё время ходили подавленными. Постоянно сердились на меня по очереди, так что я старался держаться подальше от них, стал убегать на улицу. Потом мать и сестра начали ходить на работу, и я всё больше и больше был предоставлен сам себе.
        Именно в то время Соитиро осознал существование кассеты. Жили они в трёхкомнатной квартире без ванной. Одна спальня была в четыре с половиной татами, другая, в глубине квартиры, - в шесть, обе в японском стиле. Соитиро с сестрой спали в дальней.
        - Когда это было, в какое время года, не помню. Лёжа в постели в своей спальне, я услышал разговор матери с сестрой в маленькой спальне. «Из-за этих кассет вся наша жизнь коту под хвост», - кричала сестра, что-то говорила и про мою кассету, и про то, что отец вёл себя как-то странно. Тогда же я услышал, что отца больше нет. Хотя я замечал что-то по мелочам, но услышанный разговор шокировал меня.
        С наступлением лета Тиёко почти перестала готовить еду, а раза два в неделю возвращалась домой под утро.
        - Я думал, у неё мужчина появился, - мрачно произнёс Соитиро.
        Постепенно его рассказ приблизился к тому трагическому дню.
        В конце июля 1985 года Соитиро сел на автобус и поехал к ближайшей станции, где находилась какая-то третьесортная торговая улица. Они договорились с сестрой встретиться у касс на станции.
        - Сестра пообещала сводить меня в кафе и купить сладкой газировки с шариком мороженого, плавающим в ней, и я ужасно радовался предстоящему угощению. Я думал, что сестра - это было в её духе - хотела пожаловаться мне на мать, чья жизнь шла под откос. Приехал я около полудня, раньше назначенного времени, и решил пошататься по площади перед станцией. Через некоторое время увидел сестру. Она тоже заметила меня и махнула мне рукой. Ещё издалека я заметил какую-то неестественность в её движениях: она шла, низко опустив голову. Стоило мне подумать об этом, как сестра подняла голову - и моментально изменилась в лице. Затем она резко свернула направо и побежала. У меня за спиной раздался мужской голос: «Вот он, чертёнок!». Я обернулся. Прямо за мной стоял мужчина с лисьими глазами.
        Рука с ручкой замерла на мгновение, стоило Акуцу представить себе эту сцену. Если б позади него, взрослого мужчины, оказался человек с лисьими глазами, то его парализовало бы от страха. На Тосии тоже лица не было.
        - Человек с лисьими глазами бросился за моей сестрой. Думаю, она была страшно напугана. Испугаешься тут, когда за тобой гонится человек со страшным карикатурным лицом… Сестра быстро исчезла из поля моего зрения, а я, не зная, как мне поступить, просто стоял на месте.
        В чувство Соитиро привёл вой сирены «Скорой помощи», и он бросился со всех ног в ту сторону. Когда звук замолк, мальчик продолжал метаться по округе. Наконец он обнаружил машину «Скорой» у жилого дома. Увидел кофточку на девушке, лежащей на носилках. Белая кофточка с синими пуговицами. Кофточка, в которую была одета его сестра. Тогда Соитиро впервые в жизни увидел асфальт, сплошь залитый кровью. Он догадался, что лежащая на носилках без малейших признаков жизни девушка - его сестра. Но если б он заглянул ей в лицо, то всё происходящее стало бы правдой, - и Соитиро не мог сдвинуться с места.
        - Только когда «Скорая» уехала, я подумал, что нужно куда-то идти. Тронулся с места, ноги неожиданно легко оторвались от земли - и я понял, что кто-то поднял меня. Увидел, что это человек с лисьими глазами, но от испуга не издал ни звука. Пришёл в себя, уже в машине, от увесистого удара. В ушах гудело. Били меня в одно и то же место. Думал, что убьют, и всё кричал: «Простите, простите…».
        Акуцу не выдержал и опустил взгляд.
        От ударов в живот Соитиро почти не мог дышать; ему казалось, что он попал в ад. Человек с лисьими глазами, зажав клок его волос в кулаке, не переставая шептал на ухо: «Живите тихо, не высовывайтесь. Иначе и матери твоей конец». Соитиро, желая спастись, многократно клялся так и сделать. Потом мальчишку выбросили из машины. Нашла его плачущим в парке мать.
        - Когда увидел её, у меня отлегло с души. Но потом я вспомнил про сестру…
        Соитиро изо всех сил сдерживал слёзы, но когда Тосия протянул ему носовой платок, беззвучно разрыдался. Глядя на его дрожащие руки, вытирающие платком глаза, Акуцу чувствовал, как в груди у него всё сжалось. До смерти сестры ещё оставался какой-то выбор: на худой конец, можно было бы пойти в полицию, зато избежать худшего. Однако этого не случилось - настолько отрезанной от окружающего мира была его семья.
        - В следующий раз я увидел сестру, когда от неё остался только прах. В крематории, слушая сутры, я думал о том, что никогда уже не увижу сестру, и душа моя разрывалась на части. Но то, как надо мной издевались в той машине, въелось мне в память, а умирать я не хотел, не хотел быть убитым, и эти мысли всё время крутились у меня в голове…
        В октябре мы с матерью перебрались в Киото, откуда она была родом. Бабушка и дед были людьми недушевными. И почему все взрослые такие сердитые? Мать, не объясняя причин, перебралась вместе со мной в квартиру в черте города…
        Через некоторое время Тиёко начала работать в строительной компании недалеко от родительского дома. Соитиро стал ходить в местную школу. Жили они небогато, но смогли вернуться к нормальной жизни. Близких друзей он не завёл, зато никто его особо не задирал. Среди небольших радостей был праздник Гион, особенно дни «ёияма».[154 - С 1 по 31 июля в Киото проходит ежегодный летний праздник Гион. С 14 по 16 июля проводятся подготовительные мероприятия, и эти дни называются «ёияма».]
        - Денег мне давали пятьсот иен. Я всё время сомневался - то ли на развлечения их потратить, то ли на еду. До сих пор, когда слышу звуки гонга, каждый раз слёзы наворачиваются на глаза от ностальгии. Мы с матерью подолгу гуляли по праздничным улицам, каждый раз я умолял её погулять ещё и ещё… Вот уж поистине огромная радость была!
        Тосия, сидевший рядом с Акуцу, представил себе эти праздничные картины, и лицо его немного смягчилось.
        - Сейчас, оглядываясь назад, я думаю, что, возможно, был счастлив в Киото…
        Слово «счастлив» болезненно отозвалось в душе Акуцу, перед которым сгорбившийся Соитиро потягивал кофе.
        - В первом классе средней школы я набрал газет в префектурной библиотеке и изучил дело «Гин-Ман». Мне захотелось в нём разобраться. В одной из газет была статья о кассетах, и я вспомнил, как сестра говорила об этом в общежитии строительной компании. Я похолодел. Если полиция узнает, что на той кассете мой голос и голос моей старшей сестры, то меня могут арестовать… Я стал подозрителен; мне всё время казалось, что за мной следят. Кстати, среди вещей покойной сестры была эта кассета, с именем какого-то певца на наклейке. Я ни за что не хотел её выкидывать - и сохранил по секрету от матери. После прочтения статьи я начал бояться, что кто-нибудь прослушает кассету в моё отсутствие, и стал носить её повсюду с собой.
        Произнеся всё это на одном дыхании, Соитиро бросил быстрый взгляд на Тосию. Лицо его помрачнело.
        - Случилось это в середине летних каникул. Заявился к нам один неприятный мужичок и стал меня уговаривать: «Давай, работёнка для тебя есть». Человек тот был из строительной компании, где работала мать. Я сразу догадался, что он - якудза, но, подумав о матери, отказаться не смог. Каждую субботу я ходил или в офис, или на стройку. Меня заставляли заниматься транспортировкой грузов или просто быть мальчиком на побегушках. Мать работала только по будням, так что там мы с ней никогда не пересекались…
        Соитиро был неприветлив и потому часто подвергался издевательствам со стороны молодых сотрудников. Один из начальников даже побил его, сказав: «Я твоему отцу одно одолжение сделал сто лет назад». Больше половины зарплаты у него отбирали, и по выходным свободного времени совсем не оставалось. Дома была вечно подавленная мать. Страшно было даже представить, что вот так будет каждый день, по двадцать четыре часа. Но и сбежать он не мог. Ноги становились ватными, стоило ему вспомнить ту сцену в машине.
        - А мужчина с лисьими глазами бывал в офисе компании?
        - Нет, ни разу не видел.
        - Сотрудники компании знали об этой истории?
        - Не слышал, чтобы кто-то про это говорил.
        …Осенью, когда я учился во втором классе средней школы, прямо в школу пришёл один парень из компании и, сказав: «Пойдём, кое-что интересное покажу», повёл меня в офис. Контора находилась на первом этаже трёхэтажного здания, туда можно было заглянуть с улицы через окно. Внутри я увидел, что посреди комнаты стоит моя мать. В комнату то и дело входили и выходили мужчины, и каждый, непристойно смеясь, хватал её то за грудь, то за зад. Был даже один мужик, который ударил мать по щеке. В комнате постоянно находились три-четыре человека. Матери было очень тяжело находиться там, но никто не обращал на это внимания.
        Раньше я даже не представлял, каким унижениям подвергалась моя мать; для меня это стало потрясением. Глядя на всё это, я разрыдался. Видимо, она услышала меня, и наши взгляды встретились. Смотреть на мать, чьи глаза застилали слёзы, стало невыносимо. Парень, который привёл меня туда, заржал, глядя на это. В душе у меня всё похолодело. В тот день вернувшаяся с работы мать сказала: «За меня не волнуйся. Закончишь среднюю школу - беги подальше отсюда». С того самого дня я всё время размышлял о побеге вместе матерью.
        Был только один луч света в сумрачных днях жизни Соитиро. Имя ему было Цумура Кацуки.
        - Внешность у него была очень мужественной; щедрый, на артиста похож. Он был единственным, кто хорошо ко мне относился, а я всё время им восхищался. Летом, когда я был в третьем классе средней школы, Цумура стащил деньги, предназначавшиеся для ставок на бейсбольные игры между старшими школами; его схватили и здорово надавали. Один из начальников ударил его тяжёлой пепельницей по голове, и даже когда из раны на лбу пошла кровь, все как ни в чём не бывало продолжили избиение.
        Соитиро, видя такую жестокость, трясся от страха, вспоминая как его самого били в машине. Цумуру, не собиравшегося возвращать деньги, оставили связанным по рукам и ногам в комнате с отключённым кондиционером. А Соитиро и ещё один парень должны были его охранять.
        - Вечером мы открыли окно, но в комнате всё равно было нестерпимо жарко. Парень, который был в паре со мной, сказал, что ему надо позвонить девушке, и вышел из комнаты. В тот момент Цумура-сан и попросил меня о помощи. Сказал: «Убежим вдвоём». Сказал, что позаботится обо мне. Я подумал, что он обязательно сделает, как пообещал, и развязал верёвки.
        Цумура отправил Соитиро за водой, осушил стакан - и только после этого смог сдвинуться с места. Затем избил металлической битой начальника, спавшего на втором этаже, и попытался заставить его достать из сейфа деньги. Но начальник не поддался; особенно Соитиро удивило то, что он начал петь песню. Цумура приказал Соитиро принести керосин. Дело было летом, но на первом этаже хранились остатки керосина для печки. Соитиро вернулся с канистрой, Цумура расплескал керосин и стал угрожать, что подожжёт его. Тогда начальник открыл сейф, после чего Цумура связал его, а банкноты запихал в портфель. В этот момент вернулся парень-охранник. Соитиро схватил его, когда тот попытался убежать, и изо всей силы ударил по лицу.
        - Вроде как что-то щёлкнуло у меня внутри, очень уж я был взбудоражен. Парень тот часто надо мной издевался. Его мы тоже связали и повалили на пол. Нужно было быстрее убираться оттуда, но просто убежать показалось мало, так что мы подожгли комнату теми самыми спичками, которые я принёс, когда Цумура угрожал устроить поджог.
        - Подожгли?
        - Да. Взглядом я встретился с начальником, вспомнил, как тот хватал мою мать за грудь, ну и разозлился вдруг ужасно. Начальник тот с усмешкой задрал нос, будто говоря: «Слабо?», я про себя подумал: «Убью!», но всё никак не получалось поджечь спичку, она не занималась. Начальник засмеялся: «Что, кишка тонка?». Услышав это, Цумура отобрал у меня коробок. Когда начальник снова стал задираться, он, ни говоря ни слова, бросил зажжённую спичку на пол.
        Пламя полыхнуло мгновенно - быстрее, чем представлял себе это Соитиро. Мгновение - и вокруг колышется огненное море. Всё слилось в один поток: ругань Цумуры, вопли парня-охранника… От нестерпимого жара в комнате стало невозможно находиться.
        - Цумура-сан сказал: «Уходим!» - и мы выбежали из комнаты. Я бросился вслед за ним. Он хотя и был встревожен, но, когда мы добрались до Осаки и зашли в какую-то забегаловку, уже вёл себе, как обычно, - спокойно. В тот момент я решил просто плыть по течению; мне стало наплевать, поймают ли меня или даже убьют.
        Используя связи Цумуры, мы продвигались на запад - сначала Хёго, потом Окаяма. Каждый раз, меняя место жительства, меняли и работу. Года через два мы оказались в Хиросиме; там вместе некоторое время работали на рынке.
        - А вы не могли просто жить на украденные деньги?
        - Приходилось много тратить, чтобы нас укрывали. Деньги быстро закончились. Похоже, группировка Аоки знала о нашем продвижении на запад, так что мы были вынуждены всё время скрываться. Цумура-сан всё это время заботился обо мне, и я чувствовал себя обязанным ему. Сначала он помогал мне на рынке, но потом устроился водителем грузовика, и ритм жизни у нас перестал совпадать. А когда мне было восемнадцать, к нам в квартиру заселилась любовница Цумуры; жить вместе становилось всё тяжелее, и я решил: вот подходящий момент, чтобы уйти из дома.
        - Цумура-сан не пытался вас остановить?
        - Во-первых, у него появилась женщина, а во-вторых, думаю, он и сам подустал. Дал мне на прощанье триста тысяч иен.
        Соитиро решил уехать подальше. Нашлась работа с проживанием в префектуре Миядзаки. Он проработал почти четыре года на фабрике по разделке кур. Потом из-за кое-каких проблем с деньгами его уволили. Соитиро вернулся в Окаяму, так как лучше других мест знал этот город. Сначала работал в ресторане якитори, а потом оказался в китайском ресторане у Митани Кодзи.
        - В доме у него была небольшая пристройка, там он и разрешил мне поселиться. Через год после того, как я начал у него работать, супруги Митани устроили мне фотосессию в День совершеннолетия.[155 - День совершеннолетия - праздник, который отмечается во второй половине января. Совершеннолетними считаются те, кому исполняется двадцать лет.] Хотя мне исполнилось уже двадцать три года, но всё равно было ужасно приятно. Мне, человеку, оставшемуся в этом мире без близких, устроили семейный праздник…
        В тот вечер Соитиро обо всём поведал Митани. Рассказывая о том, чем не делился ни с одной живой душой, он расплакался. Митани запретил ему рассказывать об этом кому бы то ни было, и супруг и, у которых не было своих детей, окружили его ещё большей заботой.
        В двадцать семь лет Соитиро познакомился с Курибаяси Томоми, работавшей в компании-подрядчике. До этого с девушками он не встречался и понятия не имел, как вести себя на свиданиях, но Томоми, будучи старше на три года, приняла его таким, каким он был. «Светлая девушка была», - произнёс Соитиро, и на его лицо легла тень печали. Признаться ей, кто он такой, Соитиро не мог. Через год после знакомства встал вопрос о женитьбе, и он решил посоветоваться с Митани.
        - Митани-сан сказал, что раз уж мы будем семьёй, то я должен рассказать ей правду. Терять я её не хотел, так что очень страдал, не зная, как поступить. В конце концов всё же решил, что скрывать от Томоми правду было бы предательством, - и честно рассказал ей обо всём.
        Соитиро замолчал, продолжая сжимать в руке платок. Ему явно было тяжело продолжать.
        - Похоже, у Томоми были свои мысли по этому поводу, - решился вставить Акуцу.
        Еле заметно покачав головой, Соитиро ответил:
        - Она приняла всё как есть. Но заявила, что должна рассказать всё это своим родителям. Я тогда подумал, что сам когда-нибудь стану отцом, поэтому посчитал это правильным поступком.
        - И родители были против?
        - Вроде бы, услышав от Томоми такое признание, её мать заплакала и стала умолять не рассказывать отцу. Тогда и сама Томоми начала сомневаться. В то время она была моей единственной душевной опорой; я думал, что, женившись, смогу начать жизнь с чистого листа…
        Три месяца они пытались как-то разрешить ситуацию, но в итоге решили расстаться. Томоми ушла с работы, и Соитиро в свои двадцать восемь лет опять остался один-одинёшенек. Митани пытался подбодрить его, но тот пропускал его слова мимо ушей, и они почти перестали общаться.
        - Где-то через полтора года на улице перед универсамом я столкнулся с Томоми. - На виске у Соитиро пульсировала жилка. - Увидел её большой живот, и в голову мне ударила кровь. Через полгода после расставания со мной Томоми вышла замуж по договорённости. Она стала радостно рассказывать мне о своей беременности… Я был страшно разозлён, что она так быстро забыла обо мне. Никак не мог понять, как она могла ходить с таким счастливым выражением лица в то время, как я так мучился. А ведь Томоми собиралась стать для меня той самой единственной, которая на всю жизнь… В этом мне виделось что-то дьявольское.
        «Важность любви к другому человеку понималась ими по-разному», - подумал Акуцу. Конечно, нельзя было винить Томоми, что она смогла провести линию между прошлой жизнью и настоящей. Но и то, что творилось на душе у Соитиро, всё ещё тосковавшего по этой девушке, Акуцу хорошо понимал. Тот был глубоко разочарован.
        - Сам того не заметив, я вспылил. Наговорил ей кучу гадостей; она плакала и извинялась. Окружающие пытались остановить меня, но я продолжал на неё кричать. Вдруг она схватилась за живот и присела на корточки. Я испугался, почувствовал ненависть к себе и убежал.
        Дождавшись, когда Соитиро успокоится, Акуцу поинтересовался судьбой Томоми и ребёнка.
        - Я потом спросил у Митани-сана; тот сказал, что вроде начались преждевременные роды.
        - Ребёнок выжил?
        - Скорее всего…
        Акуцу не давала покоя какая-то неуловимая мысль. Он вспомнил о форуме в интернете, который смотрел Цумура Кацуки в игорном салоне в Хиросиме. «Возможно ли, что Томоми написала о Соитиро на том форуме?» - подсказывало его воображение.
        - Сбежав от Томоми, я ушёл из дома, ничего не говоря Митани-сану. Стал подрабатывать то тут, то там. Ни мобильного телефона, ни компьютера у меня не было. Все, кто меня знал, стали смотреть на меня с подозрением. Работы я менял как перчатки. От Митани-сана ушёл, когда мне было лет тридцать; потом семь лет жил, скрываясь ото всех.
        По внешнему виду Соитиро было ясно, что работал он тяжко, но только ли на эти средства жил, оставалось для Акуцу загадкой.
        - Только на средства от подработок жили? Или понемногу тратили из сбережений?
        - Да сбережений-то почти и не было. Когда заканчивались деньги, обворовывал квартиры, выбрасывал промышленные отходы…
        - Промышленные отходы?
        - Помогал незаконно избавляться от всяких строительных отходов, отработанного топлива, и мне за это платили. - Пристыжённо потупив взгляд, Соитиро добавил: - Нужно было как-то жить.
        Похоже, на его счету числились и другие преступления, но Акуцу решил не уточнять это.
        - Сейчас я работаю в Токио, но неизвестно, как долго это продлится. Следующую работу, думаю, сложно будет найти. - На его лице с крепко сжатыми губами проступила смертельная усталость.
        - А как у вас со здоровьем?
        - Где-то года три назад зрение стало сильно падать, и слабость во всём теле…
        - Насколько плохо вы видите?
        - Очки ношу; сейчас вот лицо Акуцу-сана вижу расплывчато.
        То, что Соитиро сидел всё время с потупленным взглядом, возможно, объяснялось слабостью зрения.
        - К врачу обращались?
        - Нет. У меня нет страховки.
        Словно под воздействием проклятия, от которого он не мог избавиться, Соитиро, как сторонний наблюдатель, смотрел на своё разрушающееся тело, будто оно принадлежало другому человеку. Акуцу вспомнил название своего проекта - «Обитатели бездны». Потёмки души Соитиро для него и в самом деле были бездной.
        - У меня такое чувство, что я балансирую на грани. Хотел покончить с этим, но напоследок решил извиниться перед Митани-саном и позвонил в ресторан. Думал, поговорю с ним - и отравлюсь угарным газом. Но Митани-сан взял отгул и приехал в Токио встретиться. Ругался на меня ужасно. Кричал, чтобы я возвращался в Окаяму, но я и так ему столько хлопот доставил…
        - Но у вас же нет больше необходимости убегать, - с теплотой в голосе произнёс Тосия, молчавший на протяжении всего разговора. Говорят, что глаза - это зеркало души; в его взгляде, устремлённом на Соитиро, сквозили доброта и сила. Акуцу показалось, что Тосия смог поставить точку в конфликте, который продолжался внутри него всё это время. - Аоки Рюити умер пять лет назад, а его группировка распалась.
        - Аоки умер?
        Взгляд у Соитиро стал отсутствующим; он тяжело выдохнул и закрыл лицо обеими руками. Невозможно было понять, что он почувствовал. Было похоже, что в его душе оборвалась какая-то крепко натянутая нить.
        - На момент поджога вы были школьником, а сам поджог совершил Цумура. Вы ещё можете начать всё заново.
        Тосия говорил совершенно искренне, но Соитиро покачал головой, будто говоря: «Уже поздно».
        - Может, вы ещё что-то хотели бы сделать в этой жизни…
        Соитиро посмотрел в глаза Акуцу, задавшему этот вопрос. В его взгляде теплилось какое-то воспоминание.
        - Я хочу увидеть мать.
        Акуцу вздохнул с облегчением, услышав об этом желании от самого Соитиро. Именно такое искреннее чувство и определяло для него «будущее», которое он имел в виду, занимаясь делом «Гин-Ман».
        - Вы что-то знаете о судьбе вашей матери после пожара?
        - Нет, - произнёс Соитиро и воткнул взгляд в стол.
        Это было жестоко, но Акуцу решил уточнить:
        - Вы связывались с ней после побега с Цумурой?
        Соитиро разрыдался. Держа платок у глаз, он скорбно покачал головой. Акуну и Тосия терпеливо ждали.
        - Я… Мать… Я бросил её и сбежал, - выдавил из себя Соитиро и прикусил дрожащую губу.
        Она смеялась, глядя на сына, такого радостного во время праздника Гион. Он плакал от бессильной ярости, глядя на мать, подвергавшуюся издевательствам в офисе строительной компании. В семье, потерявшей дочь и отца, эти двое, мать и сын, идя плечом к плечу, делили печали и радости. Соитиро до самой глубины души осознавал, что он - единственное, что осталось у матери, и теперь на нём лежал тяжёлый грех предательства.
        - Хотя бы хоть словом перемолвиться, пока глаза мои ещё видят; хочу попросить у неё прощения…
        Акуцу увидел, что Тосия утирает уголки глаз. Если б Соитиро спросили, что для него счастье, интересно, что бы он ответил? Перед глазами Акуцу всплыл образ его родителей, живущих в Кобэ; он глубоко верил, что именно они вырастили его таким, какой он есть сейчас. В нём поднялась волна благодарности, взгляд его затуманился. Акуцу стало стыдно за себя: человеку тридцать шесть лет, а не знает, в каком отделе газеты хотел бы работать, размышляет как дитя…
        И только теперь на него нашло озарение.
        Втягивание детей в преступления лишает общество надежды. Дело «Гин-Ман» вдребезги разбило жизнь одного ребёнка. «Я во что бы то ни стало должен помочь им встретиться», - глядя на мужчину, из глаз которого беспрерывно текли слёзы, твёрдо решил Акуцу.
        5
        Лестница поскрипывала под тяжестью тела. Скрип, который давно уже стал привычным, теперь неприятно раздражал. Поднявшись на второй этаж, он остановился; ноги у него дрожали. Оранжевый свет электрической лампы падал на дверь в конце коридора. Свет лампочки распределялся равномерно, но сейчас Тосия отчётливо видел его границы. В поле зрения была лишь дверь в комнату матери. Стоя перед тонкой филёнкой, он вспомнил вчерашнюю фразу Соитиро: «Хочу встретиться с матерью». Эти слова из глубины души отозвались в груди Тосии сложными эмоциями. Он тоже должен был встретиться с матерью.
        Вчера он так и не смог произнести: «А я ведь тоже ребёнок, чей голос был на тех кассетах». Хотя, скорее всего, Митани из «Сэйкаро» рассказал, кто он такой. Но сам Тосия признаться в этом не смог. Потому что уж очень они были разными - Соитиро и он. В жизни Соитиро дело «Гин-Ман» стало злым роком. Он лишился дома, сестра погибла, мать он предал, скитался по тёмным дорожкам, потерял единственную любовь… Что его собственная жизнь в сравнении с жизнью Соитиро! Воспитанный любящими родителям единственный ребёнок, занимается любимым делом, есть семья, которую он призван защищать…
        Однако преступление семьи Сонэ - это совсем другой разговор.
        Тосия сжал руку в кулак и решительно постучал в дверь. Стук прозвучал твёрдо; такой же была и его решимость. Мать ответила не сразу, будто что-то почувствовала.
        - Это я, Тосия. Можно на секундочку?..
        - Да, заходи.
        Мать сидела на большом теплом ковре с электроподогревом, поджав под себя ноги, и держала в руках книжку в мягком переплёте. Она была хрупкого телосложения; при взгляде на неё сидящую так и напрашивалось слово «ладная». Работал обогреватель, и в комнате было жарко; перед встроенным шкафом по левой стороне струился белый дымок от электрического увлажнителя воздуха.
        - Как себя чувствуешь?
        - Здорова. От мяса не отказалась бы…
        Вылечившись от язвы желудка, мать решила, что совершенно здорова, но с наступлением осени и холодов желудок снова стал её тревожить. На этот раз маму тошнило, и три дня назад она обследовалась в университетской больнице; теперь все ждали результатов.
        Тосия сел перед матерью, поджав под себя ноги, и положил перед собой кассету и тетрадь в чёрной обложке. Мать тихонько отложила книжку в сторону.
        - Думаю, ты знаешь, чем я занимался последние четыре месяца…
        Глядя ему в глаза, мать кивнула.
        - Когда летом в больнице ты попросила принести старый альбом с фотографиями, я залез в телефонную тумбочку. - Тосия указал пальцем на тумбочку, стоящую по соседству с телевизором напротив встроенного шкафа. - Кассета и тетрадь лежали среди вещей отца. Я понял, что они имеют отношение к делу «Гин-Ман», и решил посоветоваться с Хоритой-саном. Сейчас загадка почти разгадана. Остался единственный вопрос: о семье Сонэ. - Поверх тетради он положил письмо, пришедшее от дяди. - Журналист из «Дайнити» встретился с дядей в Англии. А потом на адрес ателье пришло это письмо.
        Мать распрямилась и отчётливо произнесла:
        - Эту кассету записала я.
        Мать, Маюми, 1956 года рождения. Уроженка Осаки. Отец - служащий частной железной дороги, мать - домохозяйка. После окончания колледжа два года проработала в универмаге, вышла замуж за Мицуо. В двадцать три года родила Тосию. Впоследствии помогала отцу по работе в ателье и воспитывала ребёнка.
        Такой была краткая биография матери, известная Тосии. Мало кто знал, через что пришлось ей пройти в первой половине жизни, прежде чем она стала матерью. Характер у обоих её родителей был мягким. Отец никогда не повышал голоса, что было редкостью для того времени. Но Маюми он казался человеком безвольным, и в глубине души она презирала его за то, что отец никогда не жаловался на общественное устройство. Родители не справлялись со вспыльчивой, будто в ней текла чужая кровь, дочерью.
        Будучи ещё в первом классе средней школы, Маюми в одиночку бегала по университетским кампусам Кансая, где студенты строили баррикады; ей нравилось быть там, где горячо. Около кампуса одного из киотских университетов, где протестующие кидали камни, ей попали одним из них в голову, и у неё пошла кровь.
        И в старшей школе, и во время учёбы в колледже Маюми участвовала в митингах и демонстрациях протеста, не будучи при этом глубоко идейной. Отстаивая идеи антиамериканизма, в колледже она выбрала специализацией английскую и американскую литературу, любила Хемингуэя и Капоте, - в этом была её слабость.
        Перед самым окончанием колледжа с Маюми произошёл инцидент, резко изменивший её жизнь.
        Беда приходит, откуда её совсем не ждёшь. Началось всё с того, что отец Маюми нашёл портфель и отнёс его в полицейский участок. За ужином он рассказал, что когда в полиции открыли портфель, то обнаружили, что он забит денежными банкнотами. Они всей семьёй посмеялись, когда отец, что было не свойственно для него, пошутил: «Сказали, если хозяин не найдётся, то быть нам богачами». Когда хозяин портфеля нашёлся, это должно было стать окончанием мечты о богатстве - но в реальности обернулось кошмаром. Хозяин портфеля настаивал, что недосчитался большой суммы. Полиция взяла показания у отца, а на втором допросе арестовала его. Хотя тот настаивал на своей невиновности, вскрылись обстоятельства, говорившие не в его пользу. После того как отец отнёс портфель в полицию, он купил на большую сумму билеты тотализатора. Скачки были единственным хобби отца. Но он настаивал, что не делал такие большие ставки. И хотя вещественных доказательств не было, его признали виновным и осудили условно. Из железнодорожной компании отца уволили, и семейная жизнь с того момента стала полна тягот.
        После окончания суда к ним в квартиру, куда они переехали, пришёл журналист из одной газеты. Он рассказал, что полицейский, замешанный в деле отца, получил дисциплинарное взыскание и был уволен. Журналист был убеждён, что пропажа денег - дело рук того полицейского.
        Это была последняя надежда на восстановление репутации отца. Но в итоге статья в свет не вышла, а сбор материала замяли. «Не сумел написать», - придя к ним домой, сказал журналист и опустил голову. Месяцем позже отец повесился. Предсмертной записки он не оставил.
        Мать с дочерью жили тихо, но в универмаге, где начала трудиться Маюми, поползли слухи про отца, и работать стало тяжело. Вскоре её познакомили с Мицуо. На неё произвело глубокое впечатление, как серьёзно тот относился к пошиву костюмов, и это стало для неё решающим моментом. Памятуя о том, каким был её отец, Маюми считала, что человек, умеющий делать что-то руками, более прагматичен.
        Но когда Мицуо познакомил её со своим старшим братом, Маюми захотелось проклясть свою жизнь. Братом Мицуо оказался Сонэ Тацуо. Они не были как-то особенно близки, но знали друг друга по протестному движению; оба участвовали в митингах, связанных с инцидентами в Саяме[156 - Инцидент в Саяме - убийство, произошедшее в городе Саяма в 1963 г. Виновным в убийстве был признан Кадзуо Исикава. Он являлся буракумином (низшая каста), поэтому инцидент получил широкую известность как эпизод дискриминации буракуминов в современной Японии.] и Санридзуке.[157 - Протестное движение в Санридзуке и других деревнях в пригороде Токио в конце 60-х - начале 70-х гг. было связано с тем, что правительство экспроприировало земли у крестьян под строительство аэропорта Нарита. Крестьянские протесты поддерживали левые студенческие движения и радикальные организации.]
        Мицуо, несмотря на то что его брат был активистом, выбрал для себя совсем другой жизненный путь. Если б он узнал, что женщина, собиравшаяся стать его женой, одного поля ягода с его братом, то был бы ужасно разочарован. Долгожданное счастье могло ускользнуть из рук. Тацуо моментально смекнул, что к чему, и притворился, что это его первая встреча с Маюми. Он никогда ни словом не обмолвился о её прошлом и всячески подталкивал младшего брата на брак. Так появилось хорошо знакомое Тосии ателье «Костюмы на заказ Сонэ».
        - Ты хочешь сказать, что была в долгу перед дядей?
        Выслушав длинный монолог матери, Тосия предположил, что странная связь между матерью и дядей и стала причиной, по которой та оказалась втянута в дело «Гин-Ман».
        - Это никак не связано. Вернее… Я бы сказала, что была воодушевлена.
        Сказанное матерью удивило Тосию. Те же слова дядя произнёс на встрече с Акуцу в Йорке. Тосия точно помнил, что дядя сказал «я был воодушевлён», рассказывая о своих чувствах в тот момент, когда Икусима завёл разговор о своих преступных планах. «Мать и дядю, возможно, связывало то, что и должно было связать», - подумал Тосия.
        В ноябре 1984 года перед последним преступным актом, затронувшим фирму «Хоуп», Тацуо по секрету от брата обратился к Маюми с просьбой записать кассету.
        - А тебя не потрясло, что «Курама Тэнгу» - это дело дядиных рук?
        - Да, удивилась. Когда услышала от него, то перечитала требования. И они показались мне убедительными - как-никак, писал их Тацуо-сан…
        - Дядя же разбрасывал сладости с синильной кислотой.
        - Этого делать было нельзя. Зря так поступили. Но мне хотелось отплатить полиции той же монетой… Даже сейчас, по прошествии стольких лет, мне тяжело, когда я вспоминаю об отце. - Мать нахмурилась и приложила руку к груди. - Кроме того, и это случайное родство между мной и Тацуо-саном, и то, что именно он завёл этот разговор… мне показалось, что в этом есть что-то судьбоносное.
        - Но использовать голос собственного ребёнка для совершения преступления…
        - Сейчас я сто раз подумала бы. А когда тебе двадцать восемь лет, и кажется, что это твой первый и последний шанс…
        При словах «двадцать восемь лет» сердце Тосии ёкнуло. Сложно было представить родителей на восемь лет моложе, чем он сейчас. Он жил в иллюзорным мире, в котором они всегда были взрослыми.
        - Ты никогда не сожалела об этом?
        Утомлённая разговором мать на секунду задумалась.
        - Я так и не смогла простить полиции…
        Когда в письме дяди он прочитал: «Про кассету спроси, пожалуйста, у своей матери», - у него словно земля ушла из-под ног. У Тосии и в мыслях не было, что мать могла быть в этом замешана. Он помнил, как сильно рассердился, когда узнал, что его кровный родственник, пусть даже и немного, но был замешан в деле «Гин-Ман». Какой же силой воображения должна была обладать его двадцативосьмилетняя мать, чтобы объединить себя и дело «Гин-Ман» - преступление, в которое оказались вовлечены её собственный ребёнок, дети других людей, а в результате и всё общество!.. При слове «полиция» разум отказывал ей. Нельзя считать поступок, направленный против невинных людей, справедливым лишь потому, что тебе лично он кажется торжеством.
        Перед тем как покинуть Японию, дядя доверил кассету и тетрадь матери. Заголовок «The G. М. Case» на титульном листе, написанный другим почерком, на что обратил внимание Акуцу, принадлежал ей.
        - Должна признаться, меня будоражила мысль о том, как это заставило зашевелиться японскую полицию.
        - Почувствовала удовлетворение?
        - Поначалу. Но длилось это недолго.
        Как и дядя, мать ничего не получила в результате этого дела. Тогда почему они не уничтожили ни кассету, ни тетрадь? Не захотели?
        На этот вопрос мать коротко ответила: «Прости». В выдвижном ящике, где хранились кассета и тетрадь, скрылись также обида и раскаяние. Наверное, она так и не смогла избавиться от них, потому что никак не могла выбрать между молчанием и желанием поставить точку. И, когда пошатнулось её здоровье, поручила принятие решения своему сыну.
        - За тридцать лет ты никому об этом не рассказала… Но неужели отец ничего не заметил? - ласково спросил Тосия.
        - Твой отец только и думал, что о своих костюмах, - опустив глаза, засмеялась мать. - Ну если только, может, Хорита-сан что-то подозревал…
        Услышав это имя, Тосия удивлённо воскликнул:
        - Хорита-сан?
        - В то время… Когда твой отец был в патинко, Тацуо-сан принёс мне в ателье кассету и тетрадь. Из-за тебя я не могла отлучаться надолго. Выйти на улицу, чтобы проводить гостя, даже на секунду, тоже не могла - не хотела, чтобы соседи заметили. Неожиданно я увидела через стеклянную дверь, что перед ателье стоит Хорита-сан и внимательно наблюдает за удаляющимся Тацуо-саном.
        - То есть Хорита-сан заметил его?
        - Точно не знаю, но думаю, что видел со спины. Потом он зашёл в ателье и, когда узнал, что твоего отца нет дома, сразу ушёл.
        - И ничего не спросил про дядю?
        Мать кивком подтвердила его предположение. Скорее всего, Хорита замечал, что мать и дяди были как-то связаны. Может быть, он не хотел, чтобы Тосия забеспокоился, поэтому решил не упоминать об этом. Возможно, почти по-родственному помогая племяннику на протяжении всего этого тягостного расследования, он старался быть тактичным и таким образом проявлять свою доброту.
        Тосия погрузился в молчание. Тогда мать тихо произнесла:
        - Результаты обследования пока неизвестны, но я на всякий случай поговорила с Ами-тян…
        Похоже, были какие-то дела, о которых Тосия не имел понятия, но о которых женщины в их семье говорили между собой. И хотя внешне они не ладили, между ними существовала какая-то неожиданно прочная связь. Тосии стеснило грудь, когда он понял, какие предчувствия, касающиеся здоровья, терзают мать. То, как она крепилась, начиная с лета… вся её воля была направлена на поддержку его, Тосии.
        Только он мог положить конец несчастьям семьи Сонэ, связанным с делом «Гин-Ман».
        Тосия вышел из комнаты, оставив мать в одиночестве. Он глубоко любил её, и ему было тяжело, - но теперь он ничего не боялся.
        Тосия зашёл в мастерскую на первом этаже и взял в руки мобильный телефон. Ему хотелось, чтобы кто-то выслушал его. Он выбрал в контактах Акуцу и нажал кнопку вызова.
        - Когда вы были у меня в ателье… - не представившись, начал говорить Тосия, как только Акуцу взял трубку. Журналист молча слушал. - Я намерен двигаться вперёд, в будущее, по-своему, как считаю нужным.
        6
        Хотя это было незаметно глазу, но накал ожидания зашкаливал. Актовый зал главной редакции газеты «Дайнити». В ожидании пресс-конференции, которая должна была начаться в семь вечера, в зале толпились более двухсот представителей прессы.
        21 декабря. Сегодня на всю полосу утренней газеты вышла первая часть материала, ещё часть - на всю страницу, отведённую под рубрики об обществе, и так вплоть до разворотов, посвящённым новостям. «Дело „Гин-Ман“. Преступник обнаружен в Британии»; «Рассказ двоих „детей с кассеты“ только в нашем издании»… Кроме заголовков - заретушированная мозаикой фотография Тацуо, изображения кассеты и тетради в чёрной обложке. По датам был расписан ход дела - огромное количество материала. В настоящий момент обсуждалась возможность публикации в Сети друг их фотографий и записей радиопереговоров.
        Три дня назад появилась информация, что, «по всей вероятности, газета „Дайнити“ связалась с преступником по делу „Гин-Ман“». Источником этой информации была полиция Осаки. На следующий день журналисты из других изданий стали пытаться выведать информацию у полицейских в других регионах.
        После опубликованных «Дайнити» сенсационных материалов вечерние выпуски газет и телевидение были очень сдержанны в комментариях - «просто ещё одна из многочисленных новостей». Самой большой местью журналиста, у которого перехватили новость, является то, что он не подхватывает эту новость. Можно полностью игнорировать публикацию соперника, и тогда нанесённая тебе глубокая рана может быть сведена к лёгкой царапине - такой вот журналистский защитный инстинкт. Из этого же арсенала противодействия - обращаться с новостью как с чем-то незначительным. Что же касается конкретного случая, даже если кто-то и хотел подхватить новость, то непонятно было даже с чего начинать.
        Повар из закусочной «Сино», свидетель сборищ якудзы; Яманэ Дзиро из Нагои, у которого были записи радиопереговоров; Акияма Хиромаса, одноклассник Канэда Тэцудзи; Накамура из Оцу, чей отец совершил налёт на укрытие преступников… Кого ни возьми, найти этих людей было неимоверно сложно. С другой стороны, это и есть журналистское расследование, когда, словно пазл, кропотливо собираешь по кусочкам картину произошедшего - способ сбора материала, который и сейчас, и прежде, и в будущем будет востребован.
        Впрочем, были и нерешённые задачи. Преступники водили за нос следственную группу, оставив огромное количество вещественных доказательств, но решающими доказательствами в деле «Гин-Ман» считались оригинал кассеты с записью голоса Кикути, главы компании «Гинга», и пишущая машинка, на которой были напечатаны письма с угрозами и письменные вызовы. И раз предполагалось, что они существуют, то их нужно было упорно искать. И конечно, оставался ещё вопрос - где находятся сообщники Сонэ Тацуо.
        По сравнению с актовым залом обстановка в комнате ожидания сотрудников была на удивление обыденной. Обычно это помещение использовалось для общих встреч, и когда в ней собирались даже с десяток человек, то становилось не продохнуть. Сейчас здесь находились семеро мужчин. Большую часть столов убрали, оставив лишь несколько, чтобы можно было положить вещи; без определённого порядка были расставлены складные стулья, и для временного пользования принесли переносные вешалки и трюмо.
        Перед трюмо стоял Соитиро - сейчас он служил «манекеном». По соседству Тосия выбирал из кучи пиджаков подходящий по размеру. Это заняло неожиданно много времени. Костюм не шился на заказ, поэтому, естественно, не мог сесть идеально, но Тосию это всё равно раздражало. Хорита, хотя и сказал: «Выглядит пристойно», но продолжал задумчиво наблюдать, склонив голову набок.
        Пресс-конференция была организована по просьбе Соитиро. На следующий день после встречи в кафе в Хатиодзи он позвонил Акуцу на мобильный и попросил об этом. Сказал, что Митани был категорически против, но в итоге проникся желанием Соитиро увидеться с матерью, и они пришли к договорённости, что на пресс-конференции тот не будет показывать своё лицо. Тосия, со своей стороны, согласился на личное интервью при условии анонимности, без съёмки, руководствуясь интересами своей семьи. То, что он не отказался от интервью, а собирался рассказать всю правду, хоть и скрыв при этом своё имя, казалось Акуцу проявлением честности.
        Если пресс-конференция сможет заставить полицию зашевелиться, то пресса подхватит эту тему, появятся новые публикации. И они будут вовлечены в этот водоворот. Разумеется, как журналист, Акуцу собирался продолжить сбор информации - и сделать финишный рывок плечом к плечу с двумя жертвами преступления.
        - По-прежнему дёргаешься? - язвительно спросил Тории у Акуцу, который бессознательно то вскакивал, то садился на место. Это был максимум того, чего можно было дождаться от шефа. И к такому Акуцу уже привык. Наоборот, когда Тории обращался к нему со словами поощрения, у репортёра это вызывало зуд.
        Когда шеф вышел из комнаты, к Акуцу подошёл Мидзусима и, ухмыляясь, прошептал на ухо:
        - А ведь он к тебе, Акуцу-кун, с самого начала цеплялся…
        - С самого начала?
        - Ты же два года назад работал над проектом, связанным с малыми театрами Кансая.
        Это был проект, который подбросил ему Томита из отдела шоу-бизнеса. Акуцу начал заниматься им неохотно, но неожиданно втянулся. Он следовал по пятам за театральной труппой, которая, чтобы привлечь зрителей, задействовала социальные сети и выступала по всему городу с какими-то дурацкими представлениями.
        - Тории только с виду такой, а на самом-то деле тот ещё любитель театра.
        - Не понял… - Акуцу никак не мог понять, куда клонит Мидзусима.
        - Он в институте в театральном кружке играл.
        - Шутишь?
        - «Кампоу в юбке».
        - Что это?
        - Его сценическое имя.
        - Да не может быть! Это типа пародия на Хун Кампоу?[158 - Хун Кампоу (р. 1952) - гонконгский и американский кинорежиссёр, актёр, продюсер, постановщик боевых сцен в кино.]
        - Не забывай, кто слил тебе эту инфу, - совершенно излишне добавил Мидзусима и вышел из комнаты.
        Вспоминая вечно недовольную физиономию Тории, Акуцу никак не мог избавиться от мысли: что же случилось с «Кампоу в юбке»?
        Наконец, похоже, определились с пиджаком. Акуцу протянул Соитиро, беспокойно ёрзающему на стуле, пластиковую бутылку с водой.
        - Волнуетесь?
        - Хочется удрать.
        Все в комнате дружно засмеялись.
        - Но бежать-то некуда… Всё честно расскажу.
        Его худое лицо было напряжено, но выглядел он лучше, чем в тот день, когда они встретились впервые. Так как адвоката у него не было, Соитиро предстояло остаться один на один с огромным количеством журналистов. Акуцу переживал за него, но, поскольку тот был преисполнен решимости, просто постарался подбодрить его.
        - Пора, - хорошо поставленным низким голосом объявил Хорита, взглянув на ручные часы. Он был незаменимым участником этого журналистского расследования.
        - Ну, я пошёл.
        Акуцу пожал Соитиро руку. Ответное рукопожатие было на удивление крепким.
        Тосия и Хорита пошли вперёд, за ними последовали Соитиро и Митани. Скрип кожаной обуви - звук шагов множества людей в полутёмном коридоре. Тосия открыл дверь в зал. Впереди в зале находилась высокая сцена, посередине - длинный стол, накрытый белой скатертью, на нём - куча микрофонов и диктофонов разных СМИ. От двери до сцены надо было пройти метров десять. Вдоль всего прохода стояли ширмы, и людям со вспышками вошедшие были пока не видны. Рядом с Соитиро стоял Митани, за ними - Тосия и Хорита. Акуцу наблюдал в отдалении. Ему пришло на память начало одной из статей: «Я… мать… я сбежал, бросив мать». Когда он писал статьи, то всячески избегал начинать их с прямой речи. Лишь один раз сделал исключение: в этих словах была вся суть трагедии. Душераздирающий крик ребёнка, бегущего от обжигающего пламени, ребёнка, бросившего мать. Должно быть, у Соитиро было лишь одно желание: оборвать цепь несчастий, что опутала его проклятую семью. Пусть даже вместе с этой цепью порвалась нить, соединяющая его с матерью. Может быть, ему даже казалось, что поджог - дело рук не Цумуры, а самого Бога…
        Но оказалось, что, убегая, он ничего не приобретал. Ни в Хиросиме, ни в Миядзаки, ни в Окаяме. С каждым разочарованием его одиночество только углублялось, а каждый сегодняшний день был продолжением дня вчерашнего. Соитиро просто дрейфовал по течению времени.
        Он не знал людей. Он не знал общества. Он не знал про ветер, дующий, когда идёт время. Он существовал на краю земли, где солнце никогда не встаёт. Он застыл, как надгробный памятник, испещрённый знаками бесчисленных несчастий.
        - Ну, вот мы и добрались…
        Радом стоял Тории. Наверное, в жизни этого человека бывало всякое, но для Акуцу он всё равно оставался «дьяволом» криминального репортажа.
        - И почему только происходят такие преступления?
        Всё это время Акуцу шёл по следу, и теперь, когда пришло время выпустить расследование из своих рук, он чувствовал лёгкую опустошённость. А ещё глубоко внутри чувствовал усталость при мысли о том, что ещё один отрезок жизни остался за спиной.
        - Наша работа как математическая факторизация.[159 - Факторизация - разложение натурального числа в произведение простых множителей.] Как бы трудно это ни было, нужно уметь отвлечься от несчастий и печалей, находящихся на поверхности, и продолжать делить их на «почему». Делить, пока не получишь «простые числа». Не самое лёгкое дело, но нельзя, махнув рукой, бросать его на полпути. В «простых числах» - суть этого преступления; в них правда, которая нужна людям.
        В этот момент Тории похлопал его по плечу.
        - Ты хорошо поработал.
        И тут же отошёл в сторону.
        Акуцу подумал, удалось ли ему добраться до этих самых «простых чисел»? Надо продолжать задаваться вечным вопросом, возможно ли ещё деление… Глядя в спину идущему в сторону сцены Соитиро, он молился, чтобы и для этого человека наконец задул ветер времени.
        Эпилог
        «Похоже, вечером пойдёт снег».
        Когда он снял туфли и переобулся в тапочки, то вспомнил эти слова Ами. На нём были толстые носки, но он почувствовал, что пальцы ног замёрзли. Обогреватель в прихожей не работал, и ему захотелось накинуть на плечи пальто, которое он только что снял.
        - Пожалуйста, проходите сюда.
        Приветливого вида женщина пошла вперёд. Акуцу последовал за ней; за ним рядом шли Тосия и Соитиро. Видимо, и вправду пойдёт снег. Он дотронулся до греющего пластыря на пояснице. На хорошо отполированном полу отражался свет ламп. Он не так представлял себе это: учреждение оказалось довольно новым. По мере движения в помещении становилось теплее. Количество обитателей дома, попадавшихся им по пути, тоже возросло. В общем зале сотрудники, видимо, готовились к новогоднему приготовлению моти.[160 - Моти (или мочи) - лепёшки, которые делаются из истолчённого в пасту клейкого риса. Популярное накануне Нового года традиционное блюдо.] Издалека доносились радостные голоса пожилых женщин. В канун Нового года дом престарелых в городе Кобэ был переполнен радостью приближающегося праздника.
        Подойдя к коридору-переходу, женщина в розовом фартуке остановилась.
        - Там находятся жилые комнаты.
        Показав куда-то вглубь коридора, она вошла в комнату, расположенную тут же, по левой стороне. Раздвижная дверь была открыта и закреплена дверным фиксатором. Над дверью висела табличка «Комната для отдыха».
        Они вошли внутрь. Первое, что бросилось в глаза, - стеклянная дверь, сквозь которую виднелось море. Волны создавали мерцание на водной поверхности. Вдали, у горизонта, плавали белые кучевые облака. Хотя, похоже, было ветрено, но кое-где виднелись рыбаки.
        В комнате было довольно светло. Справа находилась небольшая стойка; перед ней за круглым столом сидели трое мужчин и женщин и пили чай.
        - Кобаяси-сан!
        Женщина, сидящая в кресле-каталке за столом ближе к окну, отвела взгляд от моря и посмотрела на вошедших. Седые волосы, тревожная улыбка, на губах неяркая помада.
        …Девять дней назад на пресс-конференции на Соитиро обрушился шквал вопросов. Он, хотя и запинаясь, искренне отвечал на них, и постепенно раскалённая атмосфера в зале поостыла. Из полиции префектуры Киото просочилась информация, что они будут допрашивать Соитиро о поджоге, и журналисты на этом основании сделали вывод, что Соитиро и есть «ребёнок с кассеты». Это вызвало большую шумиху, будто пчелиный улей разворошили. Средства массовой информации, включая интернет, несколько дней подряд публиковали новости о деле «Гин-Ман». Новость подхватили Корея, Тайвань, Гонконг и Англия. Все крупные издания и телекомпании широко тиражировали «правду, всплывшую через тридцать один год».
        На Тосию тоже обрушились запросы от журналистов. Он сократил рабочий день в ателье и стал давать интервью то в кафе, то в ресторане недалеко от дома. Рассказывать об одном и том же по многу раз было изнурительно, но, как человек, который взял на себя ответственность за преступление своих родственников, Тосия старался, по мере возможности, быть искренним.
        Всего в проекте было семь публикаций; заканчивались они рассказом о встрече в кофейне в Хатиодзи. Для сообщений была открыта многоканальная телефонная линия. Позавчера вечером позвонила сотрудница пансионата: «У нас живёт женщина, которая говорит, что является матерью господина Соитиро». Акуцу перезвонил по указанному номеру, дабы убедиться в этом, и пришёл к выводу, что информация заслуживает доверия. Вот так сегодня они оказались здесь.
        Соитиро, стоявший позади, молча вышел вперёд. Замер на мгновение, а потом решительно направился в сторону женщины. Перед креслом-каталкой упал на колени и приблизил лицо к женщине.
        - Мамочка…
        Стоило женщине услышать его глухой голос, её лицо исказилось, и она, протянув руки вперёд, произнесла: «Со-тян…». Соитиро сжал её маленькие ладошки в своих руках, и они обнялись, то и дело обращаясь друг к другу. Внезапно переполняющие Соитиро чувства прорвались наружу, и он разрыдался в голос: «Мамочка, мамочка!..»
        Тело седовласой женщины, Икусимы Тиёко, сидевшей, опустив голову, мелко дрожало, до них доносились всхлипывания.
        - Мамочка, прости, прости…
        - Со-тян, сыночек, ты плохо видишь? Что случилось? Болеешь?
        Тиёко сжимала обеими руками лицо Соитиро и утирала ему слёзы большими пальцами рук. Наверное, сейчас, как никогда, он раскаивался в том, что бросил мать и сбежал. Соитиро всё извинялся и извинялся, уткнувшись лицом в материнские руки.
        Тосия, не сдержавшись, поднёс к глазам носовой платок. У Акуцу глаза тоже покраснели, но нужно было исполнять свои журналистские обязанности. Он достал из сумки фотокамеру и тихонько, без вспышки, нажал на кнопку.
        Три человека с понимающим видом встали из-за стола. Женщина-сотрудница шёпотом обратилась к Акуцу:
        - Позовите, если что-то понадобится, - и вышла вместе со всеми.
        В просторной комнате они остались вчетвером.
        Соитиро снял очки и вытер слёзы рукавом пиджака, того самого, который был на нём во время пресс-конференции. Затем приподнялся и, повернувшись, произнёс:
        - Это моя мама.
        - Прекрасный вид из окна, - отреагировал держащий в руках камеру Акуцу.
        Тиёко, засмеявшись, опустила голову.
        Мать и сын сидели рядом друг с другом, Тосия и Акуцу разместились перед ними - началось интервью. Тосия осознавал, что сегодня его роль заключалась в том, чтобы просто слушать и кивать. Акуцу показал написанные им статьи, рассказал, как проходило его расследование. Затем перешёл к вопросам.
        - Тиёко-сан, расскажите, что случилось после пожара в строительной фирме.
        - Когда я услышала про пожар, как подумала, что Соитиро там, в голове у меня помутнело. Бросилась в офис, а там уж нет ничего, всё сгорело, дым только… Стала искать Со-тяна, где могла, но не нашла. Был там один сотрудник компании; он сказал, чтобы дома ждала…
        Вернувшись в квартиру, Тиёко открыла телефонный справочник и стала обзванивать больницы, спрашивая, не поступал ли к ним мальчик школьного возраста. Попадавшего под её описание ребёнка нигде не было, а потом по радио сказали о двух погибших, и она чуть не потеряла сознание.
        - В тот вечер ко мне пришли два человека Аоки и сказали, что ищут Соитиро и Цумуру. Спросили, не связывались ли те со мной.
        - Я хотел позвонить, но Цумура-сан не разрешил - сказал, что в квартире наверняка засели люди Аоки…
        Соитиро рассказал, как было дело. Во всём его виде читалось раскаяние. Звонок мог причинить Тиёко вред, и тогда Соитиро пришлось бы вернуться домой - так рассуждал Цумура. И в самом деле, люди Аоки постоянно дежурили в квартире Тиёко.
        - Мне сказали, что поджог устроил Цумура, а Со-тян, так как был привязан к нему, убежал вместе с ним. Мне, с одной стороны, не хотелось, чтобы он оказался во что-то втянутым, но, с другой - может, и безответственно с моей стороны так говорить, - я подумала, что для Со-тяна это может стать билетом в новую жизнь.
        Тосия вспомнил рассказ о том, каким издевательствам подвергалась эта женщина в офисе строительной компании. Вырваться из лап банды Аоки, освободиться - вот о чём просили богов мать и сын. Не получив никакой весточки от Соитиро и устав ждать, Тиёко поверила, что у сына всё сложилось благополучно.
        Когда к ней пришли полицейские и сказали, что хотят расспросить её об обстоятельствах поджога, она решила, что её будут спрашивать и о деле «Гин-Ман». Пока патрульная полицейская машина везла её в участок, Тиёко всё сомневалась, стоит ли рассказывать всю правду. Она не знала, какими бедами могло обернуться для сына её признание. И решила молчать. К тому же её опасения оказались напрасными - разговор в полиции носил чисто формальный характер. «Почему вы работаете в этой строительной фирме?», «Знакомы ли вы с Цумурой?» - и тому подобные вопросы. В общих чертах расспросили её и про мужа; полиция даже не знала, что он мёртв. Стало понятно, что её семья давно уже не интересовала полицию. Для них пропавший без следа бывший полицейский ничем не отличался от якудзы. Никакого сочувствия к сыну и жене такого человека у них, похоже, не было. Но Тиёко была благодарна им за такую дискриминацию. Когда в полиции ей сказали, что домой она должна добираться самостоятельно, женщина даже и не подумала возмутиться.
        - Когда вышла из участка, вздохнула с облегчением. Подумала, что теперь мне некого больше защищать. Ценности, которые могли растащить люди Аоки, и памятные детские вещи лежали у меня в сумке. Возвращаться в квартиру не было нужды.
        Вместо дома Тиёко направилась на станцию. Сердце её учащённо билось. Боясь, что бандиты могут схватить её, она непроизвольно ускорила шаг. Пройдя через турникет на станции и сев в подошедший поезд, сорокачетырехлетняя женщина вспомнила о своей прошлой, уже почти забытой жизни.
        - И что вы делали после этого?
        - Сначала работала в рёкане[161 - Рёкан - гостиница в традиционном японском стиле.] в Канадзаве.
        Речь у Тиёко-сан была гладкой, а память - ясной. Но о двадцати четырёх годах, прожитых в одиночестве, она говорила неохотно. Только, как и Соитиро, сказала, что переезжала с места на место. Как она выжила? Одинокая женщина без поручителя, без профессии… Возможно, было что-то в её жизни, не предназначенное для ушей сына. О своей фамилии «Кобаяси» она ответила уклончиво. Заметив неловкость на лице Тиёко, Тосии захотелось оставить сына и мать наедине. Акуцу тоже, похоже, чувствовал себя неловко.
        - Хотелось бы уточнить одну вещь. Я понимаю, что некрасиво спрашивать вас об этом, но можете ли вы как-то доказать, что являетесь родственниками?
        В таком деле нельзя было допустить ошибки. «Разве теперь это важно?» - поймал себя на мысли Тосия. С другой стороны, он словно подглядывал в щёлку за тяжёлыми трудовыми буднями журналиста, когда, для того чтобы правильно донести до читателя всю историю, необходимо идти до конца.
        Соитиро достал из сумки плеер и, глянув на мать, нажал кнопку «Пуск». Раздался шум, а затем в комнате зазвучал голос, который им уже не раз приходилось слышать в процессе расследования:
        - «Поезжай до зоны отдыха Суйта на восемьдесят пятом километре платной трассы Мэйсин…»
        Напряжённый девчоночий голос, казалось, шёл из заржавевшей трубы. Потрескивающий, нечёткий голос, услышав который Тиёко ойкнула и протянула руки к магнитофону.
        - Это же голос Нодзоми-тян… Нодзоми-тян…
        Соитиро, сидящий рядом, разрыдался в голос. Тиёко-сан тоже дала волю слезам.
        - Прости… прости меня… Нодзоми-тян, прости меня… прости…
        Уронив голову на стол, она плакала осипшим дрожащим голосом, сжимая в руках - будто молясь на него - плеер, из которого теперь доносился только шум.
        Ещё живая дочь, преследуемая человеком с лисьими глазами, позвонившая домой, дочь, которая так хотела учиться за границей, дочь, чьё сердце было переполнено надеждами… В эту минуту в душе Тиёко наверняка всплывали все эти образы. На Тосию, который сам был отцом, нахлынули воспоминания. Он вспомнил день, когда они с Ами, взявшись за руки, радовались, глядя на впервые ставшую на ноги Сиори; вспомнил, как дочка своими маленькими ручонками изо всех сил массировала ему поясницу, когда он лежал с прострелом. Вспомнил, как она, когда её ругали, плача, продолжала есть мандарин. Он любил это существо, которое прижимал к груди сотни, тысячи раз, больше всего на свете. И не мог не сочувствовать Тиёко, у которой так несправедливо украли Нодзоми. По лицу Тосии потекли слёзы; он изо всех сил прикусил губу, чтобы не разрыдаться в голос. Акуцу тоже стоял потупившись, не поднимая глаз.
        Соитиро обнял мать и плакал, уткнувшись ей в плечо.
        Была бесконечная печаль в том, что единственный «прощальный подарок» служил одновременно и доказательством преступления. Наконец Тиёко оторвала руки от плеера, а Соитиро поднял голову с её плеча.
        Продолжая дрожать всем телом, женщина положила на стол мешочек-кинтяку,[162 - Кинтяку - традиционная японская сумочка или мешочек небольшого размера.] всё это время лежавший у неё на коленях, и достала из него игрушечную спортивную машинку голубого цвета. Обомлевший Соитиро тут же схватил её в руки.
        - Когда нас пустили пожить в общежитии для строителей в префектуре Хёго, Со-тян подарил мне её на день рождения. Сказал, что никакого другого подарка у него нет, и отдал то, что ему было дорого.
        Сидевший рядом с матерью, чей голос дрожал от слёз, Соитиро несколько раз кивнул и снова заплакал.
        - Это… прилагалось к конфетам от «Гинга».

* * *
        Солнце, находящееся от них по правую руку, наполовину скрылось за горой.
        Тосия стоял рядом с Акуцу, положив руки на цементный поручень плотины. Море здесь, в Кобэ, было спокойным и ласковым.
        - Всё-таки успели до Нового года…
        Акуцу засмеялся, Тосия улыбнулся в ответ.
        - Только надо ещё Соитиро-сана отвезти в больницу.
        - Точно. Я постараюсь найти врача, - как само собой разумеющееся, сказал Акуцу, продолжая смотреть на море. - Дома всё успокоилось?
        - Да. Но, похоже, интервью ещё будут продолжаться…
        В тот день, когда Тосия услышал от матери признание, он рассказал обо всём жене в их спальне. «Понятно», - только и сказала Ами. На следующий день всё было как прежде, в её отношениях со свекровью ничего не изменилось. Наверняка в душе Ами царило смятение, но Тосия узнал свою жену с новой стороны - она оказалась сильна духом, и он был благодарен ей за это.
        - Подумываю поехать встретиться с дядей.
        - Лучше поторопиться, - кивнув, сказал Акуцу.
        - Говорят, полиция Осаки запросила содействие у британских правоохранительных органов. Но встаёт вопрос о правах человека, ведутся всякие разговоры о том, что преступление было совершено более тридцати лет назад… Думаю, Англии потребуются убедительные доказательства.
        День был очень ясным, но ужасно холодным. Рыбаков сегодня не было. В предзакатном небе парили чайки.
        - Мне пора возвращаться в офис.
        - Ну и работа у вас! Ведь канун Нового года…
        - Да я заеду только пивка выпить.
        Глядя на Акуцу, который ехал на работу, только чтобы поднять с коллегами бокал, Тосия подумал, до чего же тот хороший человек. Они были одногодками, оба родились и выросли в Кансае. Возможно, что они где-то когда-то даже пересекались. Если б не дело «Гин-Ман», он не познакомился бы с этим человеком. И когда вся эта шумиха в прессе уляжется, каждый из них пойдёт своим путём.
        Тосия протянул Акуцу руку, тот охотно её пожал.
        - Здоровья вам!
        - И вам, Тосия-сан!
        В походке удаляющегося журналиста сквозила прежняя лёгкость. Тосия смотрел ему вслед, и на душе у него стало ужасно тоскливо. Он не мог справиться со своей сентиментальностью. Бросил взгляд на дом престарелых и подумал о жизни Соитиро. Наверняка, когда тот ребёнком нашёл в коробке с конфетами ещё и подарок - голубую спортивную машинку, - то непроизвольно воскликнул от радости. Тосия представил себе маленького мальчика, который хвалится игрушкой перед семьёй, на лице его чистая детская улыбка… В груди у него всё сжалось в комок, стало тяжело дышать. Теперь машинка снова у Соитиро…
        Море молчало, солнце медленно садилось, и цвет неба с каждым мгновением приобретал новые оттенки. Ультрамариновое действо над его головой было щемяще прекрасным. Тосии грезилось, будто его поглотила тишина. Прикрыв веки, он глубоко вздохнул, отпуская всё. Лишь зимний ветер, приносящий запах моря, напоминал ему, что сейчас он действительно здесь.
        Tsumi no koe . First published in 2016 in Japan by Kodansha Ltd., Tokyo.
        Publication rights for this Russian edition arranged through Kodansha Ltd., Tokyo
        Литературно-художественное издание
        ТОК. НАЦИОНАЛЬНЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР. ЯПОНИЯ
        Сиота Такэси
        ГОЛОС ГРЕХА
        Ответственный редактор В.Хорос
        Литературный редактор В.Лебедев
        Младший редактор А.Крылова
        Художественный редактор Р.Фахрутдннов
        Технический редактор Г.Романова
        Компьютерная вёрстка Г.Балашова
        Корректор О.Супрун
        Текст предоставлен правообладателем
        
        notes
        Примечания
        1
        Цубо - японская мера площади. 1 цубо=3,3058 м2.
        2
        Речь идёт о периоде с 1986 по 1991 г., характеризовавшемся многократным ростом цен на рынке недвижимости и фондовом рынке, известном также как «экономика пузыря». Сдувание «пузыря» продолжалось более 10 лет, следствием которого стал продолжительный период экономической стагнации, называемый «потерянным десятилетием».
        3
        Номер 119 в Японии - это прямой номер службы экстренной помощи, позвонив на который, звонящий соединяется с пожарной бригадой и службами неотложной медицинской помощи.
        4
        Сёва (букв. «Просвещённый мир») - девиз правления императора Хирохито; период в истории Японии с 25 декабря 1926 г. по 7 января 1989 г, Этот период считается самым долгим в истории современной Японии.
        5
        Кадзами Синго (р. 1962) - японский актёр и певец.
        6
        Фусими - район города Киото префектуры Киото.
        7
        Кансай - регион Западной Японии на о. Хонсю. Центр региона - префектура Киото. Всего здесь расположено семь префектур: Вакаяма, Киото, Миэ, Нара, Осака, Сига, Хёго.
        8
        Хэйсэй - девиз правления японского императора Акихито; период в истории Японии с 8 января 1989 г. по 30 апреля 2019 г.
        9
        В японском языке есть выражение: «Хочу попросить помощи у кошки», что означает запредельную занятость.
        10
        Международный аэропорт Кансай расположен близ г. Осака.
        11
        Нагоя - четвёртый по количеству населения город в Японии. Расположен между Киото на западе и Токио на востоке.
        12
        Кансайский диалект - охватывает группу родственных диалектов японского языка района Кансай. Среди прочих, к нему относятся диалект Киото и диалект Осаки. Является самым распространённым нестандартным диалектом японского языка.
        13
        Школьная система Японии состоит из начальной школы - 6 лет, средней - 3 года и старшей - 3 года.
        14
        - тян - аналог уменьшительно-ласкательных суффиксов в русском языке. В основном употребляется маленькими детьми, близкими подругами, взрослыми по отношению к детям.
        15
        Нанкинмати - китайский квартал в Кобэ. Кобэ - город в регионе Кансай, важный торговый и промышленный центр, один из главных портов Японии.
        16
        МИ-6 - секретная разведывательная служба МИДа Великобритании.
        17
        «Мужской стриптиз» («The Full Monty») - комедия 1997 г. (Великобритания, США); действие фильма происходит в Шеффилде.
        18
        «Нейшнл рейл» - коммерческое обозначение, используемое Ассоциацией железнодорожных транспортных компаний Великобритании в качестве общего названия для 20 частных пассажирских железнодорожных перевозчиков страны.
        19
        Сакё - городской район Киото.
        20
        Татами - японские напольные соломенные маты, а также мера площади, которая традиционно используется в Японии и учитывается при постройке дома (яп. дзё). Площадь татами - 90x180 см (1,62 м2).
        21
        - кун - более неформальный, чем «сан», именной суффикс. Используется людьми равного социального положения, при обращении старших к младшим, а также при обращении начальника к подчинённому.
        22
        Веджвуд - британская фирма по изготовлению прежде всего фаянсовой посуды, знаменитая торговая марка.
        23
        Тохоку - регион, расположенный на северо-востоке о. Хонсю.
        24
        Каварамати - район в Киото, расположенный на берегу р. Камогава.
        25
        Фусума - скользящая дверь-перегородка в виде обклеенной с двух сторон бумагой деревянной рамы, используется для деления большой комнаты васицу (комнаты в японском стиле) на отделы.
        26
        Независимо от места проведения встречи, японцы всегда стараются соблюсти установленные правила рассадки. По традиционной рассадке, как правило, почётным является место в центре, оно же - самое дальнее от входа.
        27
        Дзабутон - японская плоская подушка для сидения. Обычно используется для сидения на полу, но также её используют, когда сидят на стуле.
        28
        В конце августа в Японии обычно ещё стоит жаркая погода.
        29
        Сёдзи - раздвижные двери-перегородки, оклеенные полупрозрачной бумагой.
        30
        По-японски «тансин фунин» - длительная командировка в другой город с оставлением семьи в месте постоянного проживания.
        31
        Японские новые левые включали в себя наиболее радикальных представителей студенческого движения, выступавших против империалистической политики Японии и США, и поддерживали национально-освободительные движения стран третьего мира.
        32
        Ритуал курения ладана за упокой души умершего.
        33
        Инцидент с Асама Сансо был захватом заложников японской ультралевой организацией «Объединённая Красная армия» и осадой полицией горной хижины возле Каруидзавы в префектуре Нагано, которая длилась с 19 по 28 февраля 1972 г.
        34
        Юба - густая пенка кипячёного соевого молока с шелковистой структурой и мягким сладковатым вкусом; один из знаковых ингредиентов японской кухни.
        35
        Улица Нинэн-дзака (букв. «двухлетний склон») и прилегающая к ней Саннэн-дзака (букв. «трёхлетний склон») образуют часть оживлённого квартала, прямо напротив ворот храма Киёмидзу в Киото.
        36
        Сидарэдзакура - плакучая сакура; её тонкие ветки, усыпанные цветами, свисают вниз наподобие ветвей плакучей ивы.
        37
        Отиай Хиромицу - профессиональный бейсболист, тренер, комментатор.
        38
        Хоум-ран (home run) - разновидность игровой ситуации в бейсболе, представляющая собой отбивание мяча (хит), во время которого мяч улетает за пределы игрового поля, а отбивающий и бегущие, находящиеся на базах, успевают совершить полный круг по базам и попасть в дом. Хоум-раны являются одними из самых зрелищных и популярных моментов в бейсболе.
        39
        Химэдзи - центральный город Японии, расположенный на юго-западе о. Хонсю на побережье Внутреннего моря в префектуре Хёго региона Кансай.
        40
        Рыба с жареной картошкой - базовое блюдо английской кухни.
        41
        Амакудари (букв. «спуск с небес на землю») - процесс, посредством которого высшие японские чиновники получают высокие посты в частных и государственных компаниях после отставки с государственной службы. Здесь использовано в шутку.
        42
        Катакана - одна из двух (наряду с хираганой) графических форм японской слоговой азбуки. Для катаканы характерны короткие прямые линии и острые углы.
        43
        Кохай - те, кто моложе и находится в подчинённом положении в школе, компании и т. д. (ср. сэмпай).
        44
        Кабутотё - квартал в Токио, где находится Токийская фондовая биржа, поэтому, говоря о фондовой бирже, обычно используют название «Кабутотё».
        45
        Мадам Ян - героиня популярной рекламы готовой еды в Японии в 1980-х гг. Натори Юко - японская актриса, снимавшаяся в кино, сериалах и рекламе.
        46
        Курама - район к северу от Киото, имеющий большое культурно-историческое и культовое значение. Гора Курама считается священным местом - обителью Больших Тэнгу, горных духов, воспитавших лучших воинов Японии - например, Минамото Ёсицунэ.
        47
        Якинику - японские блюда из тонко нарезанного мяса (говядины и субпродуктов) и овощей, приготовленных при помощи решёток-грилей. Посетители обычно сами готовят ингредиенты при помощи гриля, встроенного в стол.
        48
        Силы самообороны - современное название вооружённых сил Японии. Девятая статья Конституции Японии сильно ограничивает военную деятельность Сил самообороны, не связанную непосредственно с обороной страны.
        49
        Набэ - этим собирательным словом в Японии называют любое блюдо, которое готовят в одноимённой кастрюле из самых разных ингредиентов. Кастрюля выставляется на стол на переносной газовой горелке, и все присутствующие принимают участие в трапезе. Особенно популярно холодной зимой. Сукияки и сябу-сябу - хорошо известные варианты приготовления набэ.
        50
        Сукияки - блюдо японской кухни, основным компонентом которого является тонко нарезанная мраморная говядина, а также тофу, грибы и овощи.
        51
        Конняку - растение, корни которого отмывают, высушивают и перемалывают в муку, служащую основным ингредиентом для приготовления лапши.
        52
        Го - логическая настольная игра с глубоким стратегическим содержанием, возникшая в Древнем Китае, по разным оценкам, от 2 до 5 тысяч лет назад. В XX в. распространилась по всему миру.
        53
        Мраморность мяса определяется жировыми прослойками, расположенными в куске мяса и мышечных волокнах. Особую текстуру и незабываемый вкус обеспечивают именно они.
        54
        Санномия - крупнейший торговый квартал Кобэ.
        55
        Сэнбэй - японские рисовые крекеры.
        56
        Гора Рокко - самая высокая точка горного хребта Рокко, находится недалеко от Кобэ и Осаки. Ночью с неё открывается захватывающий панорамный вид на Осакский залив и город Кобэ, признанный одним из трёх самых красивых ночных видов в Японии.
        57
        Идзакая - тип неформального питейного заведения, в котором посетители выпивают после окончания рабочего дня.
        58
        Котацу - покрытый одеялом низкий стол, под которым находится источник тепла. Иногда под котацу для удобства устраивают выемку, в которую опускают ноги. Такая разновидность называется хориготацу (котацу с выемкой).
        59
        «Оябун-кобун» - иерархическая система, где первый - условно отец, а второй - условно сын. По такому принципу свои неформальные отношения строят участники компаний, политических партий, общественных организаций и других объединений в Японии. Такие же отношения связывают членов мафиозных объединений якудза.
        60
        Гиндза, Акасака - кварталы в Токио, где располагается большое количество магазинов, ресторанов, баров и других увеселительных заведений.
        61
        Якудза - традиционная форма организованной преступности в Японии, группировки которой занимают лидирующее положение в криминальном мире страны.
        62
        Сётю (букв. «жжёное вино») - японский крепкий спиртной напиток из риса, ржи и сладкого картофеля. Более крепкий, чем сакэ; обычно его крепость составляет 20 - 25 градусов.
        63
        «Цуцумотасэ» (разг.) - замужняя женщина, которая по уговору с мужем или по его принуждению заводит любовника, после чего муж угрозами вымогает у того деньги.
        64
        Куромэ - в переводе с японского «чёрные глаза».
        65
        В японском языке для обозначения термина «налоговое убежище» используется заимствование из английского языка. Английские слова «heaven» (рай) и «haven» (гавань) по-японски звучат похоже.
        66
        Патинко - игровой автомат, представляющий собой промежуточную форму между денежным игровым автоматом и вертикальным пинболом. Необычайно популярен в Японии.
        67
        Сэмпай - вышестоящие по статусу, должности или старшие в школе, компании и т. д. (ср. кохай).
        68
        Хитоцубаси - государственный университет в Токио, выпускниками которого являются многие японские политики и бизнесмены.
        69
        Якитория - закусочная, где подают якитори (блюда из кусочков курицы, поджаренных над углями на бамбуковых шампурах).
        70
        Лав-отель (отель любви) - разновидность гостиниц, в которых арендуются номера для свиданий. Оплата там обычно почасовая. Очень популярны в Японии.
        71
        Норен - традиционный японский занавес, который вешают для отделения пространства в комнате или как штору в дверном проёме или на окне. Обычно используется магазинами и ресторанами как средство защиты от солнца, ветра и пыли, а также в качестве своеобразного бренда. Норен, вывешенный на главном входе, показывает, что заведение открыто.
        72
        Борёкудан (досл. «насильственная группировка») - название для якудзы и её отдельных группировок, часто встречающееся в литературе и прессе.
        73
        Тэппаньяки - стиль приготовления пищи, когда повар готовит продукты на широкой железной сковороде-тэппане рядом с обедающими людьми, после чего горячее блюдо сразу попадает в тарелки.
        74
        Дзасики - зал в японских ресторанах с татами, где посетители сидят на полу за низкими столиками.
        75
        Даси - традиционный японский бульон, основа многих блюд японской кухни, супов, соусов. Кацуо даси готовят из сушёных хлопьев тунца кацуобуси.
        76
        Гэта - японские деревянные сандалии в форме скамеечки, одинаковые для обеих ног. Придерживаются на ногах ремешками, проходящими между большим и вторым пальцами.
        77
        В Японии существуют две системы летоисчисления - международная и традиционная (счёт лет по императорам), которая и поныне широко используется в повседневной жизни.
        78
        Ухо «цветной капусты» - состояние, при котором хрящ в наружном ухе становится бледным, сморщенным и деформированным, напоминая цветную капусту. Обычно развивается в результате травмы.
        79
        Новогодние открытки (яп. нэнгадзё) - традиционные поздравительные открытки в Японии. Отправляются всем родственникам, друзьям и коллегам. Каждая семья получает по 50-100 новогодних открыток.
        80
        Сига - префектура в регионе Кансай. Административный центр - город Оцу.
        81
        Катагурума - «посадить себе на плечи», катацумури - «улитка». Слова похожи, поэтому девочка путала их.
        82
        Британский бренд «Холланд энд Шерри» появился в 1836 г. Производит качественные роскошные ткани из кашемира, шёлкового бархата, натурального льна и первосортной шерсти.
        83
        Дзюдоги - японское название для формы одежды, используемой во время тренировок и соревнований по дзюдо.
        84
        Додзё - место, где проходят тренировки, соревнования и аттестации в японских боевых искусствах.
        85
        Такояки - популярное японское блюдо, представляющее собой шарики из жидкого теста с начинкой из отварного осьминога. Считается уличной закуской в Осаке и в Западной Японии вообще, хотя сейчас приобрело общенациональную популярность.
        86
        Такацуки - город в префектуре Осака.
        87
        «Рай и ад» - детективный триллер японского режиссёра А. Куросавы (1963). Имеется в виду эпизод, когда герой, находясь в поезде, связывается с похитителем по телефону, и тот требует, чтобы он выбросил чемоданы с деньгами через окно, которое открывается на 7 сантиметров.
        88
        Лиса (англ.).
        89
        Синкансэн (букв. «новая магистраль») - высокоскоростная сеть железных дорог в Японии, предназначенная для перевозки пассажиров между крупными городами страны. Также синкансэн называют «поезд-пуля».
        90
        Карута - японская настольная игра, в которой игроки должны идентифицировать разложенные на столе (на полу) карты с текстом стихотворений с теми, что находятся у них на руках.
        91
        Токай является подобластью региона Тюбу. Здесь располагаются префектуры Сидзуока, Аити, Гифу и Миэ.
        92
        Эби фурай (жаренные в панировочных сухарях креветки) признан одним из фирменных блюд Нагои в основном из-за шутки японской знаменитости Тамори о том, что эби фурай на нагойском диалекте называют эби фуря. Хотя этот термин не существовал в нагойском диалекте до его шутки, поскольку иностранные заимствованные слова обычно не меняются в японских диалектах, большая часть аудитории поверила, что это сохранившийся вариант, использовавшийся в районе Нагоя.
        93
        Офис «Бэйтё» оказывает услуги по планированию и проведению выступлений профессиональных рассказчиков ракугока (комический рассказ), а также телевизионных и радиопроектов.
        94
        JR - основные железные дороги Японии, на которые приходится большая доля междугороднего и пригородного железнодорожного сообщения.
        95
        «Мэйтэцу» - «Железные дороги Нагои». Частная железнодорожная компания, обслуживающая префектуры Аити и Гифу.
        96
        Энгава - аналог европейской веранды, которая окружает дом либо с одной стороны, либо с нескольких и является продолжением дома. Как правило, служит для того, чтобы любоваться садом, поэтому выходит прямо в сад.
        97
        Фусума - оклеенная с двух сторон бумагой раздвижная дверь, которая служит для разделения дома на комнаты.
        98
        Буцудан - семейный буддийский алтарь.
        99
        Самуэ - одежда буддийского монаха, сделанная из хлопка или льна. В наше время стала популярна как рабочая одежда.
        100
        Вакаяма - префектура в регионе Кансай.
        101
        «Ампамман» - одно из популярнейших детских аниме в Японии, которое выходит с 1988 г.
        102
        Обон - японский буддийский праздник в середине августа, время традиционного возвращения душ усопших в родные дома.
        103
        Якусима - остров в Восточно-Китайском море, в 60 км южнее острова Кюсю. Большую часть острова покрывает тропический лес.
        104
        Усивака-мару - так звали в детстве героя Минамото Ёсицунэ, который учился воинским дисциплинам у Тэнгу с горы Курама.
        105
        «Хансин Тайгерс» - один из старейших профессиональных бейсбольных клубов Японии. Свой первый сезон сыграли в 1936 г. Команда базируется в Нисиномия, преф. Хёго.
        106
        Миура Кадзуёси - предприниматель, писатель, актёр. В 1981 г. в Лос-Анджелесе неизвестный выстрелил в его жену и в него, в результате чего жена была тяжело ранена и в 1982 г. скончалась. В 1984 г. была опубликована серия материалов, в которых Миуру подозревали в том, что он сам организовал стрельбу, чтобы получить страховые выплаты.
        107
        Сэйдза (букв. «правильное сидение») - японский термин для обозначения одного из традиционных способов сидения на полу. «Сидение на согнутых ногах».
        108
        Сэнсэй - учитель; суффикс, используемый при обращении к преподавателям и учителям, а также к врачам, учёным, писателям, политикам и другим общественно известным и уважаемым людям.
        109
        Хокусэцу - регион, который находится в северной части префектуры Осака.
        110
        Этнические корейцы, имеющие статус граждан Японии, либо иммигрировали в страну до 1945 г., либо являются потомками этих иммигрантов.
        111
        60-е годы Сёва - 1980-е гг.
        112
        «Нанкай» - бейсбольный клуб.
        113
        63 год Сёва - 1988 г.
        114
        Катастрофа «Боинг-747» под Токио - крупная авиационная катастрофа, произошедшая 12 августа 1985 г. Авиалайнер, совершавший внутренний рейс по маршруту Токио-Осака, потеряв управление, врезался в гору. Из находившихся на его борту 524 человек выжили 4.
        115
        Сэнрю (букв. «речная ива») - жанр японской поэзии, возникший в период Эдо. По форме совпадает с хайку, то есть представляет собой трёхстишие, состоящее из строк длиной в 5, 7 и 5 слогов. Но в отличие от лирического жанра хайку сэнрю - жанр сатирико-юмористический, далёкий от любования красотой природы.
        116
        Имеется в виду «годзюон» - способ упорядочения знаков каны, японской слоговой азбуки, аналог алфавита.
        117
        В этой сказке парикмахеры после стрижки короля умерщвляются, чтобы не выдать тайну о его ослиных ушах. Одного молодого и искусного парикмахера король не убивает. Парикмахер обещает хранить тайну короля, но ему трудно сдержать обещание. Он роет в поле колодец, трижды произносит в него: «У короля ослиные уши» и успокаивается.
        118
        Онигири - блюдо из пресного риса, слепленного в виде треугольника или шара. Обычно в онигири кладут начинку и заворачивают в лист сушёных водорослей нори.
        119
        NHK (Японская вещательная корпорация) - японская государственная телерадиокомпания.
        120
        Из-за существующей в японском языке омонимии японские имена и фамилии могут записываться разными иероглифами, поэтому написание часто уточняют.
        121
        «Фастболл» - в бейсболе базовая и самая быстрая подача в арсенале питчера (подающего).
        122
        Нагата-тё - один из кварталов Токио. Там находятся здание японского парламента и резиденция премьер-министра, поэтому квартал считается главным политическим центром страны.
        123
        Бэнто - японский термин для однопорционной упакованной еды. Традиционно включает в себя рис, рыбу или мясо, овощи в одной коробке с крышкой. Широко распространены как обеды, которые можно нести с собой.
        124
        Фуросики - квадратный кусок ткани, который используется для заворачивания и переноски предметов любых форм и размеров.
        125
        Говядина сигурэни готовится с добавлением имбиря, саке и соевого соуса.
        126
        В Японии принято левостороннее движение. Мэйсин - дорога, идущая от Нагои до Кобэ через Осаку.
        127
        Буракумины - одно из японских меньшинств, состоящее из потомков касты «нечистых», члены которой традиционно занимались забоем скота, выделкой кож, уборкой мусора и другими грязными работами. Должны были проживать отдельно в специально отведённых местах, в основном находившихся в западной части Японии. До сих пор подвергаются притеснениям, поэтому нередко становятся частью криминального мира.
        128
        Оцу - город, административный центр префектуры Сига; находится на южном берегу самого большого озера Японии - озера Бива, вокруг которого расположена префектура Сига.
        129
        Суйта - город на севере префектуры Осака.
        130
        Яцухаси (букв. «восемь мостов») - японские сладости, одни из самых известных региональных продуктов Киото, изготавливаемые из рисовой муки, сахара и корицы.
        131
        Кусияки (букв. «гриль на вертеле») - японские шашлычки, приготовленные из свинины, морепродуктов, рыбы, овощей, говядины. Самые популярные кусияки - якитори (шашлычки из курицы).
        132
        Кусацу - город в префектуре Сига. Является важным транспортным узлом, через который проходит несколько автомагистралей и железных дорог всеяпонского значения.
        133
        Ритто - город в префектуре Сига. Граничит с Кусацу.
        134
        Пять главных дорог - почтовая дорожная сеть государственного значения Японии периода Эдо (1603 - 1868), в которую входило пять оборудованных почтовых трактов, соединяющих Эдо с другими провинциями. Главный тракт - дорога Токайдо, соединявшая столицу с Киото. На предпоследней станции Кусацу дорога сливается с трактом Накасэндо, который подходит к Киото с другой стороны. Для остановки, ночлега и покупки провианта вдоль трактов были оборудованы почтовые станции.
        135
        Агарикамати - небольшая ступенька у прихожей, перед которой следует снимать обувь.
        136
        Дзюку - сеть учреждений дополнительного образования, предоставляют курсы по разным предметам. Практически вес посещают дзюку, чтобы подтянуть свой уровень, а также успешно сдать экзамены и поступить в престижный университет.
        137
        Японская пословица, означающая, что богатые люди, чтобы не лишиться своего положения, стараются избегать конфликтов.
        138
        Хирагана - японская слоговая азбука, одна из составляющих японской письменности. Акуцу предлагает воспользоваться ею для быстроты.
        139
        Эдуард Уильям Элгар (1857 - 1934) - британский композитор романтического направления.
        140
        Соробан (букв. «счётная доска») - японские счёты. В настоящее время продолжает использоваться преимущественно для обучения счёту в начальной школе.
        141
        Синсайбаси - крупнейший торговый район Осаки.
        142
        Дотомбори - оживлённый район Осаки, где расположены разнообразные рестораны и развлекательные центры.
        143
        Юката - традиционная японская одежда, представляющая собой летнее повседневное хлопчатобумажное или льняное кимоно без подкладки.
        144
        Дзинбэй - комплект из запашной куртки и шорт. Лёгкая неформальная одежда.
        145
        Кидзами удон - лапша с жареным тофу и зелёным луком.
        146
        Куми (с именем озвончается и произносится гуми) - группировка якудзы.
        147
        Леопон - гибрид самца-леопарда с самкой-львицей.
        148
        Аудитория Ясуда - известная башня с часами в Токийском университе. 18 - 19 января 1969 г. во время молодёжных протестов 400 студентов захватили её и забрасывали полицейских, пытавшихся ворваться в башню, камнями и бутылками с зажигательной смесью.
        149
        Все три инцидента были совершены членами леворадикальной организации «Красная армия».
        150
        Цуя - ночное бодрствование, когда семья покойного и родственники проводят ночь возле гроба усопшего.
        151
        Футон - традиционная японская постельная принадлежность в виде толстого хлопчатобумажного матраца, расстилаемого на ночь для сна и убираемого утром в шкаф.
        152
        Маммонисты - люди, стремящиеся к получению богатств и власти.
        153
        «Соглашение „Плаза“» было соглашением между правительствами Франции, Западной Германии, Японии, США и Великобритании об обесценивании доллара США по отношению к японской иене и немецкой марке путём вмешательства на валютных рынках. Пять правительств подписали соглашение 22 сентября 1985 г. в отеле «Плаза» в Нью-Йорке.
        154
        С 1 по 31 июля в Киото проходит ежегодный летний праздник Гион. С 14 по 16 июля проводятся подготовительные мероприятия, и эти дни называются «ёияма».
        155
        День совершеннолетия - праздник, который отмечается во второй половине января. Совершеннолетними считаются те, кому исполняется двадцать лет.
        156
        Инцидент в Саяме - убийство, произошедшее в городе Саяма в 1963 г. Виновным в убийстве был признан Кадзуо Исикава. Он являлся буракумином (низшая каста), поэтому инцидент получил широкую известность как эпизод дискриминации буракуминов в современной Японии.
        157
        Протестное движение в Санридзуке и других деревнях в пригороде Токио в конце 60-х - начале 70-х гг. было связано с тем, что правительство экспроприировало земли у крестьян под строительство аэропорта Нарита. Крестьянские протесты поддерживали левые студенческие движения и радикальные организации.
        158
        Хун Кампоу (р. 1952) - гонконгский и американский кинорежиссёр, актёр, продюсер, постановщик боевых сцен в кино.
        159
        Факторизация - разложение натурального числа в произведение простых множителей.
        160
        Моти (или мочи) - лепёшки, которые делаются из истолчённого в пасту клейкого риса. Популярное накануне Нового года традиционное блюдо.
        161
        Рёкан - гостиница в традиционном японском стиле.
        162
        Кинтяку - традиционная японская сумочка или мешочек небольшого размера.