Колесо крутится Этель Лина Уайт
        Айрис Карр потрясена: мисс Фрой, ее соседка по купе поезда, бесследно исчезла. Причем остальные попутчики не только этого не заметили, но и уверяют, что никакой мисс Фрой не было вовсе! Возможно, Айрис стала жертвой солнечного удара? Или история с исчезновением ей просто приснилась? А может, есть причина, по которой другие пассажиры предпочли «не заметить» преступления?..
        Этель Лина Уайт
        Колесо крутится
        Школа перевода В. Баканова, 2017
        
* * *
        Глава 1
        Жалеть не о чем
        Дурные предчувствия впервые посетили Айрис Карр еще накануне всех событий. Дело в том, что она привыкла находиться под защитой «тусовки» - тех, кого называла друзьями. Айрис рано лишилась родителей, унаследовав от них внешнюю привлекательность и определенные средства, и рядом постоянно находилась то одна, то другая группа приятелей. Те не только все за нее решали - точнее, Айрис не считала нужным с ними спорить, - но зачастую даже и разговаривали за нее, поскольку ее собственный голос был слабоват и совсем терялся в шумной компании.
        Постоянное присутствие друзей создавало некоторую иллюзию того, что Айрис вращается в широких кругах, хотя на деле лица были одни и те же, просто менялись подобно временам года. К тому же друзья не переставали подчеркивать ее популярность. Фотография Айрис тогда как раз появилась на газетных страницах, а поводом к вниманию фотографа и публики стало сообщение в прессе о ее помолвке с одним из членов тусовки.
        Вскоре помолвку расторгнули по обоюдному согласию, что представляло собой законный повод для еще одной фотографии в газете. Если бы мать Айрис не умерла при родах, у нее был бы повод всплакнуть - или улыбнуться - при виде этих жалких огоньков людского тщеславия, мерцающих словно болотные огни среди окружающего мрака.
        Айрис впервые почувствовала угрозу собственной безопасности, находясь на вершине счастья и благополучия в последние дни не совсем обычного «активного отдыха». С энтузиазмом первооткрывателей - или почти первооткрывателей - тусовка обрушилась на живописную в своем убожестве деревушку в отдаленном уголке Европы и объявила ее своей безраздельной собственностью, скрепив договор подписями в гостевой книге. Единственная в округе гостиница была оккупирована на целый месяц. Впрочем, хозяин гостиницы и его штат и не думали сопротивляться. Члены тусовки лазали по горам, купались в озере и принимали солнечные ванны на всех окрестных склонах по очереди. Вернувшись в гостиницу, они заполняли бар, стараясь перекричать радио и раздавая щедрые чаевые по поводу и без. Хозяин беспрерывно улыбался им из-за ломящегося от купюр кассового аппарата, а официанты кланялись и бросались исполнять любое поручение, забывая об остальных постояльцах, тоже англичанах.
        Последние, естественно, были этим не слишком довольны. Они воспринимали Айрис как члена тусовки - тщеславную, эгоистичную, бестолковую девицу, каких полно в так называемом высшем обществе. Естественно, никто и понятия не имел о ее достоинствах - например, о щедрости, с которой она единолично, как само собой разумеющееся, оплачивала счет в ресторане после обеда с приятелями. Или о сострадании к людям в стесненных финансовых обстоятельствах - речь, естественно, шла о представителях ее круга. Айрис не отличалась склонностью к недовольству жизнью или сомнениям в собственной правоте, и при этом ей была присуща некая нравственная чистота, так что к разнузданным оргиям ее совсем не тянуло. Не сказать, что во время нынешней поездки до нее не доносились звуки свирели Пана, но до вступления с волосатым сатиром в более близкий контакт дело не доходило.
        Время шло, и моральные устои тусовки, и без того не слишком прочные, становились все более расслабленными. Молодые люди загорели на солнце, привыкли пить и веселиться и, к своему удовольствию, стали относиться к брачным узам как к некой условности. Тем сильнее Айрис, все это время окруженная условными супружескими парами, была поражена, когда другой член тусовки - Ольга - запоздало поддалась собственническим чувствам и обвинила подругу в попытке отбить ее мужа.
        Сцена вышла некрасивая, но больше всего Айрис возмутила несправедливость обвинения. Для самой Ольги супруг явно был пятым колесом в телеге, а Айрис его никак не выделяла; ине ее вина, если тот потерял голову. Причем Айрис не нашла поддержки и у друзей, откровенно наслаждавшихся скандалом. Чтобы не служить источником дальнейших раздоров, она решила не возвращаться в Англию вместе с тусовкой, а остаться в гостинице еще на пару дней.
        На следующий день, провожая приятелей до небольшой железнодорожной станции, Айрис все еще чувствовала обиду. Те уже предвкушали возвращение к цивилизации. Они снова оделись по лондонской моде и более или менее разбились на законные пары - чему способствовали чемоданы с именными бирками и билеты в одно купе. Поезд отправлялся в Триест. Там сейчас было полно туристов, точно так же стремящихся домой, к мостовым и уличным фонарям. Тусовка, забыв о горных склонах и звездном небе, уже настраивалась на городской шум. Айрис обступили; ей даже показалось, что все снова стало по-прежнему.
        - Милочка, не скучай тут без нас!
        - Да брось, давай с нами!
        - Поехали, как же мы без тебя?
        Когда прозвучал сигнал к отправлению, Айрис чуть не затащили в вагон - прямо в шортах и горных ботинках, даже без макияжа. Айрис отчаянно вырывалась и выпрыгнула из вагона, когда поезд уже тронулся. Хохоча и слегка задыхаясь от затраченных усилий, она махала рукой вслед уходящему составу, пока он не скрылся за изгибом ущелья.
        Обнаружив, что отъезд приятелей вызвал у нее лишь облегчение, Айрис испытала нечто вроде чувства вины. Да, она прекрасно отдохнула, но главным для нее были простые радости - солнце, вода, горный ветер. Айрис погружалась в природу, а от окружающих людей испытывала скорее смутное неудовольствие. Они были слишком близко как в физическом, так и в моральном смысле. Иногда то одно, то другое резало ей глаз и слух - тоненько хихикающая женщина, приготовившийся нырнуть грузный мужчина, постоянное «о господи!», лишенное малейшего оттенка благоговения… Впрочем, следовало признать, что при всем критическом отношении к приятелям сама Айрис весьма на них походила. Вместе с ними она восторгалась прекрасными видами, хотя совершенно естественно ожидать, что по мере удаления от традиционных туристических маршрутов пейзаж становится все лучше, а уборные - все хуже.
        Теперь Айрис наконец-то осталась наедине с безмолвием и горами. Прямо под ней лежало изумрудно-зеленое озеро, в его поверхности алмазными бликами отражалось солнце. Заснеженные вершины вдалеке четко выделялись на васильковом небесном фоне. На одном из холмов высилась темная громада старинного замка: его пять башен торчали словно растопыренные пальцы загадочного злодея. Повсюду буйствовали краски. В пристанционном садике экзотические огненно-желтые цветы усыпали колючие кусты. Деревянное здание гостиницы выше по склону было выкрашено охрой и кармином. А мимо зеленой стены ущелья проплывали последние клубы паровозного дыма, легкие, словно белый пух.
        Когда дым наконец растаял, Айрис почувствовала, что с тусовкой ее больше ничто не связывает. Бросив вслед поезду издевательский воздушный поцелуй, она развернулась и побрела по крутой каменистой тропе обратно в гостиницу. На мостике, перекинутом через текущую со снежной вершины речку, она задержалась, чтобы насладиться ледяным воздухом, поднимавшимся от зеленовато-белой пенящейся воды.
        Айрис вспомнила вчерашнюю сцену и поклялась больше не иметь ничего общего с тусовкой. Эти лица всегда будут напоминать ей об эпизоде, совершенно несовместимом с ее представлениями о дружбе. Айрис прекрасно относилась к Ольге, в каком-то смысле даже была ею очарована, - а та в ответ закатила сцену ревности!.. Пожав плечами, Айрис отбросила неприятное воспоминание; здесь, под бескрайними небесами, люди казались маленькими, а людские страстишки - и вовсе крохотными. Так, случайные события на пути от колыбели до могилы. Встретились, расстались - не о чем жалеть.
        Пропасть, отделяющая ее от бывших друзей, ширилась с каждой минутой. Паровоз уносил их прочь из жизни Айрис. При этой мысли она почувствовала радость какой-то новой свободы, словно безмолвие и одиночество помогли ее духу наконец вырваться наружу.
        Очень скоро она будет готова отдать все богатства природы, лишь бы приятели снова оказались рядом с ней.
        Глава 2
        Грозная тень
        Прошло около четырех часов. Айрис лежала, раскинув руки, на склоне горы высоко над долиной. С того самого момента, как она вышла из холодных сумерек ущелья - там расходились в разные стороны дорожки и стояла часовенка, - Айрис поднималась вверх по тропинке, зигзагом вившейся вдоль склона. Стоило ей выйти из полосы тени, как стало немилосердно жарить солнце, но она не сбавила шагу. Мысли продолжали гнать ее вперед, поскольку из головы никак не шла Ольга.
        Имя торчало в мозгу как заноза. Ольга! Ольга, делившая с ней хлеб - вернее, охотно поедавшая тосты, которые Айрис жарила себе на завтрак, объясняя это заботой о ее фигуре. Соль она, кстати, делить отказывалась из какого-то диетического предрассудка, так что принимать ее в гостях было сущим мучением. Ольга, которая без тени смущения пользовалась ее телефоном и автомобилем, что не пошло на пользу последнему. Ольга, охотно позаимствовавшая на время ее меховую шубку, а взамен решившая поделиться никому не нужным мужем.
        При одной только мысли об Оскаре Айрис практически перешла на бег. «Можно подумать, меня интересуют мужчины, похожие на Микки Мауса!» В конце концов, совсем запыхавшись, Айрис бросилась на землю и решила, что на сегодня достаточно. По мере того как она продвигалась к вершине, та, казалось, отступала все дальше, поэтому надежды ее достичь быстро испарились.
        Айрис полежала с полузакрытыми глазами, прислушиваясь к шороху ветерка, и к ней начал возвращаться душевный покой. Тоненькие колокольчики на фоне неба выросли до размеров колокольни, а сама Айрис казалась себе крошечной и вросшей в землю, словно камень или корень старого дерева. В своем воображении она почти слышала, как в недрах горы пульсирует огромное сердце.
        Очарование длилось недолго, и Айрис снова вспомнила об Ольге. Впрочем, теперь она видела ее под другим углом - высота, как обычно, создавала иллюзию превосходства. Долина, вспомнила Айрис, находилась на высоте полутора тысяч метров, и сама она взобралась минимум на столько же. С точки зрения арифметики, она оказалась сейчас на три километра выше бывшей подруги - при условии, конечно, что той хватило совести остаться на уровне моря, - и могла позволить себе определенную снисходительность.
        - Больше - никогда! - объявила она вслух. - Никогда и никому не помогаю, даже не просите!
        С чувством удовлетворения - урок оказался полезным, пусть даже он получен дорогой ценой, - Айрис решила выкурить сигаретку перед обратной дорогой. Воздух был настолько чист, что отдаленные горы, которых она раньше и не замечала, словно соткались из ниоткуда и плыли теперь в небесах полупрозрачными фиолетовыми громадами. Далеко внизу текла река, которую расстояние превратило из зеленой в туманно-голубую.
        Без особой охоты Айрис встала. Пора было возвращаться.
        Обратная дорога оказалась не только скучной, но еще и довольно болезненной - приходилось постоянно отклоняться назад, чтобы не упасть. Начали ныть икры, к тому же Айрис сбила все ноги о каменистую тропу. В раздражении она решила покинуть петляющую тропинку и идти напрямую. Стараясь держать направление на озеро, Айрис храбро ринулась вниз по склону. И почти сразу обнаружила, что он слишком крут. Увы, она успела разогнаться настолько, что уже никак не могла сбавить темп. Оставалось лишь опуститься на корточки и скользить вниз по траве, надеясь на удачу.
        С этого момента события развивались стремительно. Несмотря на все попытки затормозить, с каждой секундой она летела все быстрее и быстрее. Мир превратился в проносящиеся мимо синие и зеленые пятна, долина вдруг стеной закрыла небо. Подскакивая на кочках, Айрис попыталась изменить курс в сторону небольшой рощицы, надеясь, что деревья помогут ей затормозить. К несчастью, они оказались старыми и гнилыми. Девушка без остановки проломилась сквозь рощицу и с неприятным звуком шлепнулась прямо на каменистую тропу.
        Деревья все же несколько смягчили падение, но, когда Айрис поднялась на ноги, все ее тело болело. Несмотря на это, она машинально усмехнулась - сказывалась школьная закалка, нюнь там не жаловали.
        - Занятно вышло, - пробормотала Айрис, извлекая занозы.
        Чуть ниже по тропе виднелась часовенка; значит, направления она не потеряла. До гостиницы уже было недалеко, и Айрис бодро зашагала вниз по ущелью, предвкушая ожидающий ее комфорт. Холодный коктейль, горячая ванна, ужин в постель… Увидев за очередным изгибом ущелья блеск озерной глади, она даже перешла на прихрамывающую трусцу. Миновала изгиб - и застыла на месте от изумления.
        Знакомые элементы пейзажа исчезли, словно кто-то прошелся по ним ластиком. Куда-то пропали деревянные домики, железнодорожная станция, пирс, гостиница. С чувством горькой досады Айрис поняла, что ее внутренний компас дал сбой. Озеро напоминало не глубокий зеленоватый овал, где они с друзьями ежедневно купались, а скорее бледно-голубую кляксу, мелкие берега которой заросли густым кустарником.
        Оставался только один выход - возвращаться к часовенке и идти другой тропинкой. На этот раз вышло действительно забавно. Прежде чем заковылять вверх по тропе, Айрис снова усмехнулась - почти естественно. Однако в целом настроение было так себе, и она практически не замечала первобытного величия окружавшей ее горной местности. Ущелье было голым и безжизненным, между валунами ничего не росло, не слышалось даже птичьего пения. Лишь мелкие камушки шуршали под ногами, да еще время от времени слышался всплеск полузасохшего ручейка, пенившегося среди камней подобно запутанной белой нитке.
        Привыкшая к компании, Айрис почувствовала, что скучает без голосов и лиц. Подавленная одиночеством, она не смогла удержаться от приступа жалости к себе. Ей пришло в голову, что, в отличие от остальных, возвращение в Англию не будет для нее дорогой домой. В лучшем случае - дорогой назад. Ведь и в Англии она жила в гостинице, а свою квартиру в дорогом районе сдавала. Здесь и сейчас она вдруг усомнилась, не слишком ли дорого платит за свою свободу.
        Впрочем, и эти печальные мысли вскоре вылетели из головы, поскольку, выбравшись из ущелья, она столкнулась с настоящей проблемой. Оглядываясь вокруг, чтобы определиться с направлением, Айрис вдруг осознала, что часовня у развилки - вовсе не та, у которой она утром начала свой подъем по петляющей тропке. В этот раз она даже не попыталась усмехнуться, поскольку было явно не до шуток. Она-то думала, что знает все ущелья вокруг, поскольку вместе с компанией излазила их вдоль и поперек не хуже горной козочки. Однако она никогда не следила за местностью, так как всегда лишь шла за кем-нибудь следом. Проводником с неизбежностью оказывался один из приятелей, позаботившийся купить карту. В результате сейчас она не имела ни малейшего представления, куда идти.
        - Куда-нибудь я ведь приду, главное - не останавливаться, - сказала себе Айрис. - В крайнем случае всегда можно спросить дорогу.
        Чтобы идти, ей пришлось мобилизовать последние остатки упрямства - она сильно утомилась, не говоря уже о сбитых ногах. Достигнув наконец развилки, Айрис поняла, что для дальнейших экспериментов она недостаточно верит в себя, и, присев на камень, решила подождать: рано или поздно кто-нибудь пройдет мимо.
        Наступил переломный момент. Начало формироваться неприятное осознание: ее так называемая независимость - на самом деле лишь способность выписывать чеки. По сути, таковы же истоки и ее популярности среди окружающих.
        - Всю жизнь я только и шла, куда меня вели. Даже если кто-то пройдет мимо, лингвиста хуже, чем я, еще поискать!
        По сути, Айрис себе льстила, поскольку оснований называться лингвистом у нее вообще не было. Как ни странно, ее полнейшее незнание иностранных языков стало прямым следствием школьных занятий в Париже и Дрездене. Все время она проводила в компании других учениц с берегов Альбиона, зато местные преподаватели могли до совершенства шлифовать нюансы своего английского. Так уж Айрис понимала строку из гимна «Правь, Британия!». Сейчас же, когда из-за поворота показался смуглый приземистый мужчина в кожаных шортах с грязноватыми цветастыми помочами, она вдруг усомнилась в пользе излишнего патриотизма.
        Один из молодых людей в их компании отличался способностью к языкам. Обнаружив в местном наречии определенное сходство с немецким, он даже научился кое-как объясняться с помощью последнего, хотя и напрягал все свое воображение, чтобы хоть что-то понимать и быть понятым. Обратившись к встречному на английском, Айрис сразу же вспомнила те издевки, которым приятели подвергали бедолагу за его не особо успешные попытки. Крестьянин лишь вытаращил глаза, пожал плечами и покачал головой.
        Айрис сделала еще одну попытку, несколько повысив голос. Безуспешно. Крестьянин уже собирался пройти мимо, когда Айрис, вскочив на ноги, решительно преградила ему путь. Сама себе она представлялась калекой, которому вырвали язык. Тем не менее отступать было некуда, она просто обязана заставить его понять!.. Чувствуя себя полной дурой, Айрис принялась жестикулировать, показывая в разные стороны от развилки и повторяя название деревушки, где находилась гостиница. «Не идиот же он, в самом деле?»
        Похоже, крестьянин действительно понял, что она хочет, и даже несколько раз кивнул. Однако вместо того, чтобы указать направление, он вдруг разразился целой тирадой на непонятном наречии. Нервы Айрис, на которую обрушился поток гортанных звуков, не выдержали. Она поняла, что на взаимопонимание нет никаких шансов; стаким же успехом можно искать общий язык где-нибудь на задворках Азии. Без денег, неспособная объясниться, она обречена на бесконечные блуждания. Любая ошибка в выборе дороги уведет ее в глухомань, еще дальше от гостиницы, ведь ущелье, подобно фьорду, разделялось на множество рукавов.
        Айрис ощутила ужас, лицо крестьянина вдруг стало расплываться, словно в дурном сне. Она попыталась удержать его перед глазами - влажную кожу, небольшой зоб… Впрочем, острее всего чувствовался резкий запах - очевидно, крестьянин сильно вспотел, поднимаясь в гору.
        - Я вас не понимаю! - воскликнула она в совершенном отчаянии. - Ни единого слова! Замолчите! Да замолчите же, я сейчас с ума сойду!
        Крестьянин, в свою очередь, тоже услышал набор бессвязных звуков. Перед ним стояла девушка в мужской одежде, худая и поэтому совершенно по местным меркам непривлекательная, с грязными и драными коленками. Мало того, она ухитрилась довести себя до истерики и при этом оказалась редкостной тупицей, поскольку никак не могла взять в толк, что все это время повторяла лишь первую часть названия деревни - а в округе таких деревень три. Что он ей и объяснил, прежде чем спросить полное название.
        Ситуация была патовая. В конце концов крестьянин еще раз пожал плечами и зашагал вверх по тропе, а Айрис осталась наедине с окружающими горами.
        По приезде Айрис накупила открыток с видами гор и разослала всем знакомым, снабдив стандартной надписью: «Разве не чудесный пейзаж?» Кое-где она пометила один из пиков небрежным крестиком, подписав: «А вот тут я живу». Теперь горы мстили за все. Айрис сжалась в комок под выступающими утесами - тем достаточно слегка пошевелиться, и лавина камней сотрет ее в порошок. Рядом со скалами она ощущала себя полным ничтожеством. Горы сожрали ее индивидуальность, выпили ее душу…
        И в этот миг совсем рядом зазвучала английская речь! Из-за поворота вышли молодожены, жившие с ней в одной гостинице. Своей спокойной невозмутимостью и исполненным благородства видом влюбленная пара снискала уважение даже у компании Айрис. Мужчина был высокого роста, приятной внешности и, очевидно, привык повелевать. В его голосе звучали командирские нотки. Официанты срывались с места от одного лишь его кивка, а хозяин - вероятно, впечатлившись ценой, уплаченной за номер люкс, - обращался к нему не иначе как «милорд».
        Его жена, почти не уступавшая ему ростом, отличалась безупречной фигурой и столь же идеальным лицом. Она носила изысканную, хотя и совершенно неподходящую для горной местности одежду. Впрочем, было ясно, что она ни капли не озабочена выбором костюма и одевается исключительно для того, чтобы порадовать мужа.
        Молодожены жили сообразно своему собственному стандарту, не обращая внимания на остальных гостей, которые единодушно решили, что перед ними - представители высшего общества. Ходили слухи, что фамилия «Тодхантер», под которой они зарегистрировались в гостинице, не настоящая, а всего лишь способ сохранить анонимность.
        Парочка миновала Айрис, почти не обратив на нее внимания. Мужчина рассеянно приподнял шляпу, но в его взгляде не промелькнуло ничего похожего на узнавание. А женщина даже не подняла фиалкового взгляда от каменистой тропы - что было неудивительно, учитывая опасную высоту ее каблуков. Она что-то говорила мужу - негромко, но очень эмоционально.
        - Нет, дорогой! Ни днем больше! Даже ради тебя. Мы и так уже… - удалось расслышать Айрис; конец фразы от нее ускользнул. Она решила, что просто отправится следом за молодоженами, стараясь не особо афишировать своего присутствия, поскольку не питала ни малейших иллюзий по поводу своего внешнего вида после спуска с горы. Появление англичан вернуло ее к привычному расположению духа, поскольку означало, что гостиница совсем рядом - молодожены не были замечены в пристрастии к дальним прогулкам. Нависшие над головой скалы уменьшились в размерах, словно захваченные видоискателем фотоаппарата, а сама она из затерявшегося в неведомых далях жалкого существа вновь превратилась в девушку из Лондона, озабоченную разве что покроем собственных шортов.
        Довольно скоро впереди появилась часовенка, где Айрис в прошлый раз свернула не туда. С трудом ковыляя вниз по тропинке, Айрис увидела сперва отблеск на темной воде озера, а потом и огни гостиницы, сияющие сквозь зеленоватые сумерки. Усталая и голодная, она думала лишь о предстоящем ужине и горячей ванне. Казалось, что о случившемся с ней приключении напоминали только немногочисленные физические повреждения.
        Глава 3
        Беседа
        Вернувшись в гостиницу, молодожены застали оставшихся в ней четверых гостей на посыпанной гравием площадке у веранды. Гости наслаждались тем расслабленным временем суток, когда уже слишком темно, чтобы писать письма или читать, но еще рановато для ужина. Пустые чашки и крошки от пирожных на одном из столиков означали, что чай сегодня подавали на веранде и с тех пор никто не сдвинулся с места.
        Обеим сестрам Флад-Портер было за пятьдесят, и порхать туда-сюда им совсем не пристало, да и заботы о фигуре остались далеко в прошлом. Их седые волосы были безукоризненно завиты; впрочем, отдельные уцелевшие прядки первоначального цвета позволили бы вежливому человеку назвать их блондинками. Лица обеих отличались прекрасным цветом кожи - и довольно-таки эмоциональным выражением. Впрочем, кожа мисс Эвелин, которой было под шестьдесят, уже стала слегка усыхать, в отличие от мисс Роуз, которая свой шестой десяток едва разменяла. Младшая сестра была крупнее и выше ростом, голос ее был чуть громче, румянец на щеках - чуть ярче. В целом доброжелательная, она не чуралась дружеской издевки, так что ее партнерам по бриджу иной раз изрядно перепадало.
        За время поездки сестры успели образовать квартет с преподобным Кеннетом Барнсом и его супругой. Они прибыли сюда на одном поезде и договорились, что уедут тоже вместе. Благодаря викарию и его жене в квартете царил дух доброго компанейства, а сестры, лишенные подобного дара, отвечали за формирование общего мнения и общих же предрассудков.
        Двор был уставлен чугунными столиками, скамьями, выкрашенными в яркие цвета, и дополнительно украшен пыльными растениями в кадках. Обводя все это взглядом, старшая из сестер Флад-Портер вспомнила собственный уютный домик неподалеку от собора. Если верить газетам, в Англии шли дожди, поэтому сад наверняка выглядит великолепно - пышная зелень лужайки, окруженная клумбами астр и георгин.
        - Как я мечтаю вернуться в свой дом! - воскликнула она.
        - В наш дом, - немедленно поправила младшая сестра, всегда обходившаяся без особых церемоний.
        - Я если о чем и мечтаю, так об удобном кресле… - усмехнулся викарий. - А вот и наши молодожены!
        Несмотря на обычную расположенность к ближнему своему, от громкого приветствия он все же воздержался. Его первая - и единственная - попытка сблизиться вызвала столь холодный прием, что он зарубил себе на носу: эта пара не желает вторжения в свою частную жизнь. Викарий молча откинулся на спинку скамьи, попыхивая трубкой и наблюдая, как молодожены поднимаются по лестнице на веранду.
        - Они очень подходят друг другу, - одобрительно заметил он, когда пара удалилась.
        - Хотела бы я знать, как их зовут на самом деле, - сообщила старшая мисс Флад-Портер. - Лицо мужчины кажется знакомым. По-моему, я где-то его уже видела.
        - Может быть, в кино? - предположила ее сестра.
        - Вы часто ходите в кино? - вмешалась миссис Барнс в надежде, что сейчас и ей удастся внести вклад в установление общих вкусов. До сих пор она стеснялась упоминать о своей страсти к кинематографу.
        - Только если играют Джордж Арлис или Дайана Уиньярд, - уточнила мисс Эвелин.
        - Тогда эта версия отпадает, - улыбнулся викарий. - Мужчина точно не Джордж Арлис, да и дама - не Дайана.
        - И все равно я уверена, что здесь какая-то тайна, - настаивала мисс Эвелин.
        - Я тоже, - подхватила миссис Барнс. - Иной раз я даже сомневаюсь, что у них… что они связаны узами брака.
        - Это ты-то? - перебил ее муж и беззлобно рассмеялся, увидев, как лицо жены заливает краска. - Прости, дорогая, что я вмешиваюсь, но не проще ли предположить, что все мы действительно являемся теми, кем хотим казаться? Включая священников и их жен? - Он выбил трубку и встал. - Пойду-ка я в деревню, поболтаю с новыми друзьями.
        - Как он умудряется с кем-то болтать, не зная языка? - бесцеремонно спросила мисс Роуз, едва викарий удалился.
        - Он знает, как сделать, чтобы его понимали, - с гордостью в голосе объяснила миссис Барнс. - Главное - внимание к собеседнику, в конце концов, все мы люди. Он бы и с дикарями договорился.
        - Боюсь, мы его отпугнули неподобающими разговорами, - предположила мисс Эвелин.
        - Я сама виновата, - вздохнула миссис Барнс. - Про меня часто говорят, что я сую нос не в свои дела. По правде сказать, я если и интересуюсь чужими делами, то через силу. В знак протеста против нашей английской сдержанности.
        - Это скорее повод для гордости, - проронила мисс Роуз.
        - Разумеется… Порой мне приходится напоминать себе, что любой человек может попасть в беду и нуждаться в помощи. Если я не помогу ему сейчас, другого случая уже не представится.
        Сестры посмотрели на нее с одобрением. Перед ними была худенькая женщина за сорок, темноволосая, с бледным овальным лицом, но выражение на нем было самое доброжелательное. Большие карие глаза светились добротой и непосредственностью, а манеры оставляли впечатление совершенной искренности. Ее нельзя было заподозрить ни в малейшей нечестности.
        В свою очередь, миссис Барнс была хорошего мнения о сестрах. В них чувствовалась основательность и надежность. Из людей такого сорта получаются прекрасные присяжные заседатели, достойно исполняющие свой долг перед Богом и людьми. При этом сестры никогда в жизни не работали и жили в собственном доме с хорошо вышколенными служанками и очаровательным садиком - на проценты с банковских вкладов. Зная это, миссис Барнс, не в силах удержаться от простых человеческих чувств, исполнялась тайного превосходства при мысли, что единственный мужчина в квартете принадлежит именно ей. О, миссис Барнс прекрасно сознавала, как важно чувствовать, что у тебя есть муж - ведь до сорока лет она выезжала на отдых лишь в компании таких же, как и сама, старых дев. Со дня окончания школы она зарабатывала на жизнь учительским трудом, пока не случилось чудо, даровавшее ей сначала мужа, а потом и сына!
        Оба супруга были так поглощены ребенком, что викарий начал задумываться, не искушают ли они судьбу. Вечером перед тем, как отправиться на отдых, он предложил жене пакт.
        - Да, наш малыш прекрасен, - начал викарий, глядя на спящего в кроватке мальчика. - Но… Моя работа - доносить до людей Божьи заповеди. И я уже начинаю подозревать…
        - Я понимаю, - прервала его жена. - Не сотвори кумира.
        Викарий кивнул.
        - Я виноват не меньше твоего, - продолжил он. - И намерен принять меры. По долгу служения мы с тобой влияем на наших ближних, как никто другой, поэтому нам самим следует быть гармоничными и ни в коем случае не зацикливаться на чем-то одном. Если отдых и пойдет нам на пользу, то в первую очередь как возможность изменить образ мыслей. Дорогая, давай пообещаем друг другу, пока мы в отъезде, избегать разговоров о Гэбриэле?
        Хотя сын остался с бабушкой, которая глаз с него не спускает, миссис Барнс все равно переживала за его здоровье как последняя дурочка.
        Итак, жена викария вновь принялась считать часы до встречи с сыном, мисс Эвелин улыбалась, предвкушая встречу со своим садом, зато в голове мисс Роуз шла напряженная работа мысли, а она была из тех, кто, попав в колею, остается в ней до упора.
        - Я вообще не понимаю, как люди могут лгать! - объявила она вдруг. - Ну, разве что какой-нибудь несчастный пролетарий из страха перед начальством. Но люди нашего круга? Я знаю одну обеспеченную даму, которая хвасталась тем, что обвела вокруг пальца таможенника. Какой позор!
        В этот самый момент у калитки, ведущей в гостиничный двор, появилась Айрис. Девушка постаралась не слишком приближаться к сидящим за столиком, однако не услышать, о чем они говорят, не могла.
        - Боюсь, я не вправе судить окружающих, - ясным голосом школьной учительницы откликнулась миссис Барнс. - У меня-то никогда не было ни малейшего соблазна солгать.
        «Разве не врунья?» - мелькнуло в голове у Айрис, которая вымоталась настолько, что готова была рухнуть без чувств. Чтобы добраться до гостиницы, ей потребовалось собрать в кулак всю волю до последнего атома. Нервы гудели, как готовая лопнуть струна. Как ни жаждала Айрис попасть в тишину собственной комнаты, прежде чем подняться вверх по лестнице, ей нужно было хоть чуть-чуть передохнуть. Чувствуя, что каждый мускул молит о пощаде, она упала на ближайшую скамью и закрыла глаза, подумав только: «Если они со мной заговорят, я заору!»
        Сестры Флад-Портер переглянулись и поджали губы. Даже в добрых карих глазах миссис Барнс не было видно ни капли тепла - она больше других пострадала от дурных манер и бесцеремонности тусовки. Молодежь вела себя так, словно они выкупили гостиницу целиком, а все остальные - просто незваные гости. Наглые молодые люди требовали от прислуги особого отношения и не стеснялись добиваться его с помощью чаевых. Это задевало других гостей, которые честно оплатили свое путешествие в туристическом агентстве и имели все основания полагать, что в цену входит и сервис. Тусовка монополизировала бильярдный стол, захватила лучшие места в обеденном зале. Пищу им тоже приносили раньше других; доев полуостывший ужин, остальные гости обнаруживали, что молодежь израсходовала на душ всю горячую воду, так что им доставалась еле теплая. Даже викарий почувствовал, что теряет свою обычную доброжелательность. Как он ни старался списать все на присущую молодости особую витальность, в тусовке далеко не всех можно было назвать юнцами.
        К несчастью, среди так называемых друзей Айрис были и такие, которыми Англия вряд ли могла бы гордиться. Учитывая, что одну девушку в купальнике не очень легко отличить от другой, миссис Барнс пришла к выводу, что все они одного поля ягоды и приехали сюда только пьянствовать да совокупляться. Откровенные наряды задевали ее скромность, а шум по ночам не давал заснуть. Потому-то она и была так обрадована перспективой провести последние два дня в покое, наслаждаясь окружающими видами и приятной компанией. И тут вдруг оказалось, что развязные молодые люди еще не убрались восвояси - одна особа здесь, а где одна, там и остальные.
        Миссис Барнс отчасти выделяла Айрис из остальной тусовки - девушка была симпатичной, и за ней повсюду таскался мужчина с бабьей фигурой. Впрочем, поскольку мужчина был женат, это не делало ей чести. Однако сейчас она выглядела такой измученной, что довольно скоро миссис Барнс ощутила укол совести - человеку явно нужно было сочувствие.
        - Неужели вас оставили одну? - спросила она как можно более доброжелательно.
        Айрис вздрогнула от неожиданности. Меньше всего ей в этот момент требовалось внимание кого-то из старичков - опыт подсказывал, что ими движет лишь любопытство.
        - Да, - ответила она односложно.
        - Бедняжка, как вам не повезло. Вы, наверное, скучаете?
        - Нет.
        - Вы так молоды, а путешествуете одна. Неужели никто из вашей семьи не смог составить вам компанию?
        - У меня нет семьи.
        - Вообще никого?
        - Ни родителей, ни других родственников. Повезло, да?
        Айрис сидела слишком далеко от мисс Эвелин, чтобы услышать, как та потрясенно вздохнула, но и то, что миссис Барнс умолкла, было достаточно красноречиво - грубость Айрис достигла цели. Чтобы избежать дальнейших расспросов, Айрис нечеловеческим усилием - ни один сустав не желал разгибаться - поднялась на ноги и погнала себя к входу в гостиницу, а потом наверх, в номер.
        Миссис Барнс принужденно рассмеялась:
        - Кажется, я опять сделала что-то не то. Девушка явно была не рада, что я с ней заговорила. Но нельзя же просто сидеть как истукан и делать вид, что вообще ею не интересуешься?
        - А она сама вами интересуется? - возмутилась мисс Роуз. - Вами или кем-то из нас? Такие девицы думают только о себе. Да она и пальцем не шевельнет, чтобы кому-то помочь!
        Ответ на вопрос мисс Роуз был совершенно очевидным, однако миссис Барнс была слишком вежлива, чтобы его произнести.
        Ни она, ни кто-либо еще не мог и предположить, что в следующие двадцать четыре часа грядут такие события, когда эта девушка, оказавшись одна против множества свидетелей, пойдет на граничащие с безумием моральные муки ради случайной попутчицы, с которой ее не связывает ничего личного.
        При условии, что попутчица - мисс Фрой - вообще существует.
        Глава 4
        Зов Родины
        Одна прорицательница сообщила Айрис, что линии у нее на ладони образуют квадрат, и это означает безопасность. Айрис тогда лишь рассмеялась, но с тех пор верила, что, в отличие от других, действительно живет под невидимой защитой. Вот и сейчас, в момент душевного кризиса, звезды явно стремились ей помочь. Сначала была прогулка в горах, ставшая первым предостережением. Теперь ей предложила компанию посторонняя женщина, и это могло оказаться спасением от одиночества.
        Однако Айрис отвергла все, что могла дать ей безопасность, из ложного чувства верности покинувшим ее друзьям. Она стала скучать по ним, как только вошла в гостиную, сегодня такую безлюдную. Проходя по коридору, она одну за другой миновала пустые спальни; пол в них был усыпан мусором, постели разобраны, матрасы перекинуты через подоконники, чтобы проветриться. Айрис требовалась моральная поддержка, чтобы вести себя как обычно. В тусовке не было принято специально переодеваться к ужину, разве что вечер выдавался прохладным. Как-то раз, когда одна из дам явилась на ужин в купальном костюме, дело, к восторгу тусовки, закончилось жалобой: сестры Флад-Портер, которые всегда надевали к ужину дорогие и безумно скучные платья, почувствовали себя уязвленными. Айрис вспомнила эту историю, вытираясь после душа. Чувствуя легкий стыд оттого, что идет на поводу общественного мнения, она порылась в чемодане и достала так до сих пор и не распакованное плиссированное платье из легкого крепа.
        Горячая ванна и отдых вернули ей силы, однако, облокотившись на балюстраду, она вновь почувствовала одиночество. Ее печальная поза и изящный покрой платья немедленно привлекли внимание вышедшего из номера молодожена, которого, если верить гостиничной книге регистраций, звали Тодхантер. Он понятия не имел, кто это такая, не говоря уже о том, что несколькими часами раньше послужил этой девушке путеводной звездой. Пищу ему с женой сервировали в их собственной гостиной, так что с тусовкой он почти не пересекался, поэтому решил, что перед ним одинокая постоялица, которую он в суматохе как-то упустил из виду. Окинув ее взглядом знатока и одобрив увиденное, Тодхантер остановился и попробовал завязать разговор:
        - Наконец-то выдался тихий вечерок. От этой толпы было столько шума!
        К его удивлению, девушка ответила довольно холодно:
        - Вечер действительно тихий. Но мне скучно без моих друзей.
        Айрис спускалась по лестнице, радуясь, как ловко поставила нежеланного собеседника на место. Разумеется, ее друзья значительно превосходили остальных, однако от всего эпизода остался какой-то неприятный осадок, мешавший насладиться полнотой триумфа. В тусовке общественное неодобрение считалось знаком достоинства. Ее участники говорили друг другу: «Мы здесь не пользуемся особой популярностью» или: «Что-то нас недолюбливают». Айрис, загипнотизированную вполне довольным тоном, которым все произносилось, такое положение дел вполне устраивало. И только оставшись одна, она вдруг обнаружила, что остальные гости - надо полагать, приличные и воспитанные люди - не склонны считать ее за свою. И что это вовсе не так забавно, как ей казалось.
        Настроенная уже не столь дерзко, Айрис вошла в ресторан. Стены большого и пустынного зала были оклеены плотными темно-синими обоями с золотым тиснением, изображавшим звезды. Электрические лампочки светили из неуклюжих кованых подсвечников, наводивших на мысль о голливудской постановке из средневековой жизни. Скатерти были не на всех столах, у дверей скучал единственный официант. Поскольку большая группа англичан уже уехала, значительную часть прислуги тоже отправили по домам. Через несколько дней гостиница закрывалась на зиму.
        Оставшиеся гости, похоже, не обращали внимания на понизившийся в связи с окончанием сезона уровень сервиса. За одним из столов располагались сестры Флад-Портер в компании викария и его жены. Все были в прекрасном настроении и усердно развлекали друг друга анекдотами, почерпнутыми из юмористических журналов.
        Айрис демонстративно выбрала маленький столик в самом углу и закурила сигарету. Другим гостям уже подали вторую перемену блюд. Миссис Барнс, которая ни на кого долго не держала обиды, одобрительно посмотрела на девушку.
        - Насколько все-таки ей идет быть в платье!
        - Это дневное платье, - уточнила мисс Эвелин. - Находясь за границей, мы считаем своим долгом выходить к ужину в вечернем!
        - Иначе мы были бы недостойны называться англичанками, - подтвердила младшая сестра.
        Айрис растянула ужин как можно дольше, но он все же кончился, и ей волей-неволей пришлось выйти в гостиную. Для прогулки не оставалось сил, а ложиться спать было еще рано. Оглянувшись вокруг, она с трудом заставила себя поверить, что еще вчера комната казалась исполненной местного континентального лоска и импортного английского веселья. Сегодня, лишенная общества друзей, Айрис прекрасно видела, насколько дешевой и претенциозной была окружающая роскошь. Позолота на плетеных креслах начала облезать, малиновый бархат обивки местами вытерся. При виде окурков и горелых спичек в кадках с пальмами к ее горлу подкатил комок - это было единственное, что напоминало о друзьях.
        Она присела в сторонке. Викарий с трубкой в зубах наблюдал за ней, задумчиво прищурясь. В четких чертах его лица читались одновременно сила и чувствительность, практически идеальное равновесие между духом и плотью. Викарий играл в регби с молодыми прихожанами, после чего ему уже не составляло труда завоевать их души, но и в личных проблемах своих прихожанок он тоже разбирался неплохо. Жена уже сообщила ему, что Айрис предпочитает одиночество, и викарий ее понимал - ему самому иной раз хотелось побыть подальше от людей, даже от собственной жены. Поэтому он склонялся к тому, чтобы оставить ее скучать в покое, но затем темные круги под глазами девушки и печально опущенные уголки рта тронули его. В конце концов викарий решил, что лучше снять камень с души, даже рискуя нарваться на дерзость. А риск был серьезный - он понял это, уже встав на ноги и пересекая комнату, по настороженному взгляду, который бросила на него девушка.
        «Еще один», - подумала Айрис.
        Одухотворенное лицо священника даже вызывало в ней уважение, но сегодня вечером он, увы, принадлежал к вражескому лагерю. Фраза «От этой толпы было столько шума!» сама собой всплыла в голове еще до того, как викарий успел открыть рот.
        - Я слышал, вы возвращаетесь в Англию одна. Не хотите ли присоединиться к нам?
        - А когда вы едете?
        - Послезавтра, последним экспрессом в этом сезоне.
        - А я… я еду завтра! Спасибо за приглашение.
        - Что ж, приятного путешествия.
        Викарий слабо улыбнулся в ответ на скоропалительное решение Айрис и направился к письменному столу подписывать багажные ярлыки. Миссис Барнс поняла, что другого такого шанса у нее не будет. Стремясь соблюсти данное мужу обещание, она впала в противоположную крайность и вообще не упомянула новым знакомым о ребенке, не считая одной небрежной фразы про «своего малыша». Но теперь, перед самым возвращением, невозможно было удержаться и не похвастаться фотографией сына. Бросив вслед мужу виноватый взгляд, миссис Барнс вытащила из сумочки мягкий кожаный футляр.
        - Мой богатырь! - объявила она.
        Сестры Флад-Портер любили животных, а вот детьми никогда особо не интересовались. Тем не менее они с уверенностью, происходящей от хорошего воспитания, произнесли все приличествующие слова, и материнское сердце преисполнилось чувством гордости. Однако в тот момент, когда викарий закончил писать и вновь присоединился к ним, мисс Роуз резко сменила тему:
        - Верите ли вы в вещие сны, мистер Барнс? Дело в том, что нынче ночью мне приснилась железнодорожная катастрофа.
        Вопрос привлек внимание Айрис, и она навострила слух, чтобы не пропустить ответ викария.
        - Я попробую ответить, - начал тот, - но сперва хотел бы сам задать вопрос. Что, по-вашему, представляет собой сон? Скрытое от сознания проникновение в суть вещей, или…
        - Не хотите ли взглянуть на фотографию моего сыночка, Гэбриэла? - поинтересовался кто-то над самым ухом Айрис. Она обнаружила, что миссис Барнс, усевшись рядом, протягивает ей фотографию голого карапуза. Айрис сделала вид, что изучает фото, отчаянно стараясь расслышать, что говорит викарий.
        - Гэбриэл, - пробормотала она, чтобы хоть что-то сказать.
        - Да, мы назвали его в честь архангела Гавриила!
        - Как мило. Надеюсь, он прислал поздравительную открытку?
        Глаза миссис Барнс округлились, щеки залила краска. Девица решила самым богохульным образом оскорбить ее дорогого мальчика - просто потехи ради. Поджав губы, чтобы не разрыдаться, миссис Барнс вернулась к своим компаньонам.
        Айрис, в свою очередь, была рада, что неожиданная помеха устранилась сама собой. Она и не подозревала, что нагрубила, поскольку пропустила мимо ушей большую часть сказанного мисс Барнс. Ее внимание было приковано к беседе о предзнаменованиях.
        - Можете думать так, если хотите, - говорила в это время мисс Роуз, отметая в сторону сказанное перед тем викарием. - Я - за здравый смысл. На последний поезд всегда продают столько билетов, что он набит под завязку. Если удастся без приключений добраться до Англии, можно считать, что нам повезло.
        Мрачные предчувствия ощутимо сгущались в воздухе.
        - Вы же не верите, что с нами что-то случится, правда? - воскликнула миссис Барнс, судорожно прижимая к груди фотографию Гэбриэла.
        - Разумеется, нет, - ответила за сестру мисс Эвелин. - И все-таки мы находимся в чужой стране, далеко от дома. И при этом не понимаем ни слова на местном наречии!
        - Она хочет сказать, - перебила ее мисс Роуз, - что пока мы находимся в гостинице или в поезде в соответствии с расписанием, опасаться нечего. Но случись любая авария - или даже задержка поезда, так что мы не успеем на пересадку - и застрянь мы в какой-нибудь деревушке, мы ведь ничего не сможем сделать! И с деньгами сразу возникнут сложности, мы же не везем с собой наличность!
        - Как вы думаете, - обратилась старшая сестра к викарию, - не стоит ли нам прислушаться к вещему сну и поехать домой завтра, а не послезавтра?
        - Ни в коем случае! - прошептала про себя Айрис. Она с болезненным интересом ожидала ответа викария. Ей вовсе не хотелось ехать с этими скучными и назойливыми людьми в одном поезде.
        - Поступайте так, как вам подсказывает сердце, - ответил наконец викарий. - Только помните, что, уехав раньше, вы не просто уступите суеверию, но еще и лишите себя целого дня, проведенного в столь замечательном месте.
        - И все наши билеты на послезавтра, - кивнула мисс Роуз. - Лучше бы, конечно, избежать ненужной путаницы… Знаете, пойду-ка я собирать чемоданы, чтобы быть готовой возвращаться домой, в старую добрую Англию!
        К всеобщему удивлению, ее обычно столь уверенный голос был окрашен каким-то непривычным чувством. Дождавшись, пока мисс Роуз выйдет из гостиной, ее сестра поспешила объяснить:
        - Это все от нервов. Перед самой поездкой на нашу долю выпало столько переживаний! Доктор посоветовал перемену мест, потому мы и отправились сюда, а не в Швейцарию.
        В гостиную вошел хозяин и в качестве знака внимания к гостям принялся вертеть ручки приемника, пока не поймал Лондон на длинных волнах. Сквозь пулеметные очереди атмосферных разрядов пробился знакомый бархатный голос:
        - Вы только что прослушали…
        Никто из собравшихся, разумеется, ничего не слушал. Мисс Эвелин видела перед собой сад, залитый серебряным светом полной луны, и думала о том, что бутоны хризантем - по три в каждом горшке - уже должны были набухнуть.
        Мисс Роуз, которая деловито укладывала чемодан, вздрогнула от неприятного воспоминания. Перед мысленным взором снова возникла зияющая дыра в клумбе, где еще вчера рос куст великолепных белых дельфиниумов. Дело было даже не в самой потере, а в мучительном чувстве неведения, где именно враг нанесет очередной удар…
        Викарий с женой думали о спящем в кроватке сыне. Нужно решить, что лучше - просто посмотреть и уйти или поцеловать младенца, рискуя его разбудить.
        Айрис представляла друзей в грохочущем поезде, и ее неожиданно захлестнула волна ностальгии.
        Родина звала домой.
        Глава 5
        Ночной экспресс
        Как случалось каждую ночь, Айрис разбудил вой ночного экспресса, мчащегося сквозь тьму. Выскочив из постели, она бросилась к окну и успела увидеть, как огненная змея огибает озеро. Когда поезд загрохотал под самой гостиницей, золотое сияние распалось на ожерелье из ярко освещенных окон; удаляясь, они опять стягивались в единое целое, словно звенья надетого на руку браслета.
        Поезд уже скрылся в ущелье, но Айрис какое-то время могла следить за его движением по клубам подсвеченного снизу красным дыма. В ее воображении он мчался все дальше и дальше через Европу, словно раскаленные ножницы сквозь обугливающуюся географическую карту. Поезд пронзал город за городом, со свистом нанизывая их на сверкающую нить. Перед глазами вспыхивали и гасли названия: Бухарест, Загреб, Триест, Милан, Базель, Кале… Айрис вновь захлестнула тоска по дому, пусть даже домом для нее была лишь комната в отеле. К тоске примешивались дурные предчувствия - следствие вчерашней прогулки по горам.
        - Что, если я… если со мной что-то случится и я уже никогда не увижу дома?
        Айрис чувствовала, что произойти может всякое. Авария, болезнь, нападение бандитов - все порой случалось в жизни других людей. Ловушки окружали со всех сторон, и защитный квадрат на ладони в любой момент мог дать слабину.
        Лежа в постели и ворочаясь с боку на бок, она успокаивала себя тем, что проводит под комковатым, набитым перьями одеялом последнюю ночь. Следующие две она тоже будет нестись сквозь мрак, раз за разом просыпаясь от яркого света, когда экспресс с ревом пролетает очередную станцию. О том же самом Айрис подумала и поутру, окинув взглядом ледяные пики гор на фоне рассветного румянца.
        - Сегодня я еду домой!
        Воздух за окном оказался прохладным. С озера, поблескивавшего зеленым сквозь желтые опахала каштанов, поднимался туман. Как ни сияла осень лазурью и золотом, Айрис оставалась безразличной к ее великолепию. Забыла она и о недостатках своего гостиничного номера - выкрашенных ядовитой охрой деревянных стенах и обшарпанном умывальнике с жестяной емкостью для воды вместо водопровода. В мыслях Айрис уже покинула гостиницу и отправилась в путь. Спустившись к завтраку, она почти не заметила присутствия прочих постояльцев, тех самых, что всего несколько часов назад вызывали в ней столь резкую антипатию.
        Сестры Флад-Портер, в приличествующих случаю платьях - в их планах значилось написание корреспонденции на свежем воздухе, - завтракали за столиком у окна. Они не поприветствовали Айрис, хотя, разумеется, вежливо склонили бы головы, встреться она с ними взглядом. Айрис даже не обратила внимания, поскольку уже успела выбросить их из головы, и молча уселась пить кофе. Тишину нарушали только отдельные реплики сестер, которых беспокоило, не помешает ли свадьбе некоего военного изменчивая английская погода.
        У конторки Айрис чуть не столкнулась с миссис Барнс, но та была занята попытками объясниться с портье, поскольку обнаружила письмо в ячейке своего номера. Судя по ее серому шерстяному костюму и пакету с сандвичами, семейство Барнс запланировало дальнюю прогулку. Да и викарий, набивавший трубку на веранде, был одет не совсем привычно - шорты, свитер, башмаки с шипастой подошвой и, наконец, украшенная крошечным голубым перышком фетровая шляпа, явно приобретенная здесь в качестве сувенира. Викарий улыбался счастливой улыбкой, доброй и праздничной, и показался Айрис ожившей статуей святого, сбежавшей ненадолго из храма, чтобы чуть-чуть подзагореть. Впрочем, последовавший за этим диалог поколебал ее благорасположенность - а между прочим, он повлиял и на ее собственную дальнейшую судьбу.
        - Откуда письмо, из дома? - окликнул жену викарий.
        - Да, - ответила миссис Барнс после небольшой паузы.
        - Я думал, прошлое письмо матушки было последним. О чем же она пишет?
        - Просит, чтобы мы на обратном пути кое-что купили для нее в Лондоне. Какого-то шелка. Как у юной принцессы Маргарет.
        - Ты же устанешь с дороги! Как она об этом не подумала?
        - Действительно. - В голосе миссис Барнс прозвучали необычно резкие нотки. - Могла бы и подумать!
        Айрис оставила их продолжать беседу. У ее вчерашнего не слишком-то достойного поведения внезапно обнаружились смягчающие обстоятельства - она имела полное право оградить себя от скучных разговоров о житейских мелочах. Проходя вдоль отеля, Айрис была вынуждена отклониться чуть в сторону, чтобы не показалось, что она лезет к молодоженам, поскольку отдельная гостиная их номера выходила прямо на веранду. Сегодня они завтракали булочками и фруктами при открытых дверях. На муже был великолепный китайский халат, на жене - изысканная накидка поверх шелковой пижамы. Тодхантеры всегда подсознательно раздражали Айрис, в их поведении сквозила чуть заметная фальшь. Нечто похожее девушка чувствовала, наблюдая сцену страсти в исполнении двух блестящих актеров на экране кинотеатра. Такая же любовь была и у Тодхантеров - безукоризненные костюмы, тщательная внутренняя цензура, правильный поворот головы в профиль к зрителю.
        Тодхантер с нескрываемым любопытством взглянул в глаза прекрасной юной жены. Айрис внутренне замерла - действительно, все как в кино.
        - Дорогая, как тебе наш отдых?
        Миссис Тодхантер также прекрасно знала свою роль и умела выдержать паузу.
        - Великолепно! - наконец отозвалась она.
        Безукоризненно рассчитанная длительность паузы достигла желаемого эффекта.
        - Тебе не понравилось? Дорогая, неужели…
        Айрис уже миновала их и не расслышала окончания фразы, но все равно ощутила нотку зависти. Ее собственный романтический опыт сводился к нескольким весьма банальным эпизодам и закончился вместе с демонстративно фарсовым обручением.
        Утро тянулось бесконечно долго, однако наконец закончилось и оно. Собирать Айрис было почти нечего - заботливые приятели забрали с собой основную часть багажа. Оставшуюся пару часов она как-то убила - в некотором смысле утопила, купаясь в озере, затем, переодевшись для поездки, спустилась в ресторан. Основное блюдо, залитое желе и усыпанное зеленью и мелконарезанным яйцом, выглядело заманчиво, но то, что было под всей этой красотой, больше всего напоминало вареных угрей. Внутренне содрогнувшись, Айрис заняла маленький, расписанный желтыми цветочками столик снаружи и ограничилась картофельным супом и виноградом. Солнце весело сверкало сквозь листву каштанов, освещая усыпанный гравием дворик, но железная скамья была слишком жесткой и холодной. До поезда оставалось еще больше часа, и Айрис решила, что лучше провести этот час на станции и напоследок насладиться видами. Она успела здорово разволноваться, и надо было себя чем-то занять. Оплата счета и щедрые чаевые еще не разбредшейся по домам прислуге доставили ей неожиданное удовольствие. Никого из постояльцев видно не было; тем не менее она
припустила через сад, как сбежавшая с уроков школьница, опасаясь, что в последний момент ее схватят за руку.
        Строгое дорожное платье и высокие каблуки воспринимались как непривычные и не слишком удобные после нескольких недель свободы, зато это было одним из признаков возвращения к цивилизации. Оказавшись наконец на платформе - чемодан у ног, озеро сверкает далеко внизу, - Айрис поняла, что находится на вершине блаженства. Воздух был кристально чистый и чуть морозный, как часто в горах. Купаясь в свете солнца, она смотрела на поднятый шлагбаум и предвкушала, как он опустится и как на рельсах вдали возникнет сплющенный перспективой паровоз.
        На платформе было людно - прибытие экспресса являлось главным событием дня. Вокруг лотков с фруктами и газетами болталась праздная публика, в равной пропорции состоявшая из местных и приезжих. Вся эта пестрая компания весело переговаривалась на многих языках, но английского Айрис не слышала до тех пор, пока со стороны деревни не появились двое мужчин. Они облокотились на ограду за ее спиной и, очевидно, продолжили какой-то спор. Сперва Айрис не слишком заинтересовалась и не стала оборачиваться, однако голоса были настолько выразительными, что вскоре она уже мысленно представляла себе обоих.
        Голос того, что помоложе, звучал эмоционально и не отличался особой размеренностью. Айрис была уверена, что он принадлежит обладателю острого, полного идеями ума. Хотя речь лилась очень быстро, порой говоривший спотыкался - похоже, не столько от недостатка слов, сколько от их избытка. Постепенно Айрис ощутила к нему симпатию, отчасти оттого, что почувствовала родственную душу - ее собственные мысли обычно находились в таком же диссонансе, - но еще и от инстинктивной неприязни к другому, педантичному голосу. Его обладатель тщательно формулировал фразы, что свидетельствовало о закостенелом сознании, особенно же раздражал покровительственный тон.
        - Элементарно, мой дорогой Хэйр! - Айрис даже удивилась, что не Ватсон. - Вы не правы. Давно и неопровержимо доказано, что лучшей системы правосудия, чем суд присяжных, нет и не может быть.
        - Суд болванов, - перебил его собеседник. - Вот вы говорите, что это обычные граждане. Да не бывает никаких обычных граждан, все битком набиты предрассудками! Женщина может втайне ревновать ко всем представительницам своего пола, мужчина - быть повернутым на вопросах морали. Поставь перед ними обвиняемую - они ее осудят, причем каждый - за свое! Находясь в суде, мыслями они дома или на работе. Им лишь бы поскорее отделаться, зачем вникать в детали!
        - Но присяжные обязаны следовать указаниям судьи.
        - Думаете, они их помнят? Вы и сами прекрасно знаете, что цепь чужих рассуждений очень сложно удержать в памяти. Даже когда судья все разжует, присяжные все равно быстро-быстро решают по-своему и выносят неверный приговор.
        - Отчего же вы считаете, что неверный? Мнение присяжных сформировано на основании показаний свидетелей.
        - Свидетелей! - В запале молодой человек даже ударил кулаком по ограде. - Да свидетели и есть самое худшее во всем этом бардаке! Одни настолько тупы, что ловкие законники из них веревки вьют, другие - сообразительные - еще хуже: такой может наврать с три короба и тем самым засадить за решетку какого-нибудь бедолагу только ради того, чтобы в газете написали про его прекрасную память и наблюдательность, да еще и фото поместили.
        Старший собеседник понимающе хмыкнул, чем еще больше раззадорил младшего.
        - Знаете, профессор, если мне придется держать ответ за ваше убийство, я бы предпочел, чтобы меня судили квалифицированные юристы, которые в состоянии хотя бы придерживаться фактов!
        - Вы пристрастны, - возразил профессор, - и все-таки я попробую вас переубедить. Присяжные, если их рассматривать как единое целое, вполне разумны и в состоянии правильно оценивать людей. Ведь бывают надежные свидетели, а бывают такие, которые вызывают подозрения. Взгляните вон на ту смуглую даму с искусственными ресницами, как бы вы ее охарактеризовали одним словом?
        - Привлекательная?
        - Хм. Я бы скорее сказал - неблагопристойная, и простой человек со мной согласится. Теперь представим себе, что она и вот эта англичанка в приличном костюме дают противоположные показания. Это означает, что кто-то из них лжет.
        - Я не согласен. Многое зависит от точки зрения. Ваш простой человек скажет под присягой, что куст у него в саду называется сиренью. Однако, придя в ботанический сад, он обнаружит, что настоящее имя этого растения - Syringa vulgaris.
        - Ну, разница между обыденным и научным названием не такая уж…
        - Хорошо, хорошо. Но при этом один честный англичанин готов поклясться, что цветы сирени - белые, а другой - что лиловые. Согласитесь, они противоречат друг другу, но оба правы. Такое сплошь и рядом бывает в суде.
        - По-моему, вы отклоняетесь от темы, - возразил спокойный голос. - Представьте, что эти женщины по очереди дают свидетельские показания. Которой из них вы поверите?
        Айрис тоже не удержалась, чтобы не сравнить гипотетических свидетельниц. Одна - типичная англичанка из небольшого городка, хорошо сложенная, с приятным умным лицом. Она пересекала платформу, не обращая особого внимания на окружающих, но это означало всего лишь, что у нее есть определенная цель и она старается ее поскорее достичь. Миловидная смуглая женщина, напротив, явно принадлежала к группе праздношатающихся. На ней была обтягивающая юбка и блузка, расшитая национальным орнаментом - обычная нарядная одежда местных жителей. Даже несмотря на красивый разрез ее алых губ и выразительный взгляд, Айрис не могла отделаться от ощущения, что перед ней цыганка, только что спершая курицу у зазевавшегося сельчанина. Против воли она была вынуждена согласиться с профессором. Однако когда младший собеседник тоже сдался, она не смогла сдержать разочарования - получилось, что ее команда проиграла.
        - Понимаю, к чему вы клоните, - согласился молодой человек. - Британская надежность, держит воду не хуже прорезиненной ткани… Не забудьте только, что эту резину добывают в колониях в нечеловеческих условиях, и если на подобное слишком полагаться, недалеко и до кровопролития… Пойдемте-ка лучше выпьем по глоточку.
        - С удовольствием - при условии, что заказывать буду я. Не хочу упускать ни малейшей возможности попрактиковаться в языке.
        - Я, наоборот, терпеть его не могу, сплошное цыканье и пришепетывание. А вы преподаете иностранные языки, я ничего не путаю? У вас, наверное, одни девушки учатся?
        - Увы, так и есть.
        Айрис было жаль, что они ушли, спор вызвал в ней хоть какой, а интерес. Людей на платформе прибавилось, хотя до прибытия экспресса оставалось еще двадцать пять минут. На скамейку рядом с ней уселись другие пассажиры, прямо на ее чемодане расположился какой-то ребенок. Впрочем, даже несмотря на привычку к комфорту, Айрис не особо возражала, настолько ее в этот момент захватил окружающий мир. Солнечный свет, зелень деревьев, блеск озера - все слилось вместе и погрузило ее в подобие блаженного гипноза. Ничто не предвещало беды, и удар настиг совершенно неожиданно.
        Айрис ощутила страшную боль в затылке. За мгновение до этого белоснежные вершины закачались, небо почернело, и она провалилась во тьму.
        Глава 6
        Зал ожидания
        Зрение возвращалось по частям. В воздухе плавали фрагменты человеческих лиц: нездорово-бледная кожа, темные глаза, плохие зубы.
        Постепенно Айрис осознала, что лежит на скамье в каком-то темном помещении, окруженная группой женщин крестьянского вида, довольно одинаковых; национальное сходство усиливалось тем, что в этих горах все друг с другом в родстве. Женщины смотрели на нее с полным безразличием, словно на случайное уличное развлечение - сбитое машиной животное или бьющегося в припадке человека. В невыразительных лицах не читалось ни капли сострадания, в тусклых глазах - ни искорки любопытства.
        - Где я? - в ужасе спросила Айрис.
        Женщина в черном неожиданно разразилась потоком гортанной речи. Айрис, ничего не понимая, слушала в беспомощной панике, подобной той, которую впервые ощутила вчера в ущелье. Лицо женщины было настолько близко, что Айрис видела поры у нее на коже и волосы, растущие из ноздрей, - и при этом их разделяла такая пропасть, словно они находились на разных планетах.
        Хорошо бы кто-то пролил свет на случившееся, развеял окутавшие чары. Айрис понятия не имела, что произошло; чтобы собраться с мыслями, ей требовалось ясное, подробное объяснение, а не загадочный язык знаков. Вспомнились постояльцы гостиницы, от которых она сегодня буквально сбежала. Сейчас она чувствовала, что пожертвовала бы годами жизни, только чтобы увидеть перед собой одухотворенное лицо священника или встретиться взглядом с добрыми глазами его жены.
        В попытке вернуться к реальности Айрис привстала и огляделась вокруг. Помещение выглядело смутно знакомым. Потемневшие деревянные стены, засыпанный песком пол, он же по совместительству - общественная плевательница. Косой луч пыльного света падал из узенького окошка на полку со стаканами из толстого стекла.
        Айрис подняла голову повыше и тут же почувствовала тупую боль, а за ней - приступ головокружения. На секунду ей показалось, что сейчас ее вырвет, но внезапная догадка отогнала тошноту. Это зал ожидания! Еще вчера она вместе с приятелями заходила сюда, чтобы выпить на дорожку. Отдельные мысли, метавшиеся в голове подобно грохочущим вагонам, вдруг надежно сцепились - образ железной дороги собрал их в единый состав. Она вспомнила, как сидела на солнышке, ожидая прибытия экспресса, и сердце судорожно дрогнуло. Что произошло с тех пор, как она потеряла сознание, как давно это случилось? Быть может, экспресс уже пришел. И - ушел?
        Голова снова закружилась, и Айрис пришлось ждать, пока пелена перед глазами рассеется, чтобы проверить время на своих крошечных наручных часиках. Выяснилось, что до поезда еще двадцать пять минут, которые она может потратить, чтобы окончательно прийти в себя.
        «Почему я потеряла сознание? На меня напали?» Закрыв глаза, Айрис изо всех сил попыталась сосредоточиться и вспомнить, однако в памяти запечатлелись только голубое небо и зеленое, как трава, озеро.
        Внезапно она вспомнила про сумочку и принялась шарить руками вокруг себя. К ее разочарованию, сумочка рядом не нашлась, нигде на скамье ее тоже не было видно. Чемодан стоял поблизости на полу, а сверху лежала шляпка, словно отмечая - твои вещи кончаются здесь.
        - Моя сумочка! - воскликнула Айрис в ужасе. - Где моя сумочка?
        В сумочке были не только деньги и билеты на поезд, но и паспорт, без которого невозможно уехать. Даже если она, без гроша в кармане, найдет способ попасть на поезд, ее высадят на первой же границе. При этой мысли Айрис пришла в совершенное исступление. Наверняка окружающие женщины сговорились, чтобы ограбить ее, пока она без сознания! Айрис попыталась вскочить со скамейки, и женщины принялись укладывать ее обратно. Изо всех сил стараясь вырваться, Айрис улышала странное пыхтение, как будто кто-то задыхался, а на его фоне - громкий шипящий звук, словно из-под земли неожиданно забил фонтан.
        Несмотря на все ее усилия, женщине в черном удалось опустить Айрис обратно на скамью, а толстая девица, бюст которой едва помещался в блузке, поднесла к ее губам стакан с какой-то жидкостью. Айрис не хотела пить, и тогда с ней обошлись как с ребенком - оттянули вниз подбородок и вылили жидкость, оказавшуюся водкой, прямо ей в горло. Она подавилась и закашлялась; вголове еще сильнее запульсировала боль. Испугавшись, что снова потеряет сознание, Айрис прекратила бороться и без сил опустилась на скамью.
        Нельзя оказаться прикованной к постели в деревне, одной, вдали от друзей. Если бы удалось хотя бы вернуться в гостиницу, можно было рассчитывать, что соотечественники ссудят ей каких-нибудь денег, и тогда можно выправить новый паспорт… Правда, это означало бы серьезную задержку, да и постояльцы - чужие ей люди и не сегодня завтра должны разъехаться. Айрис на неопределенный срок останется одна, хорошо еще, если за ней хоть как-то будут ухаживать. Да и гостиница уже почти закрылась.
        - Я не имею права болеть, - твердо сказала она. - Пока не поздно, нужно выбираться.
        Айрис была уверена - если удастся сесть на поезд, одна лишь мысль, что она, миля за милей, возвращается к цивилизации, поможет ей продержаться столько, сколько надо. Вспомнила Базель над молочно-изумрудным Рейном; вэтом городе великолепные отели, а прислуга говорит по-английски. Там, где ее понимают, можно будет и поболеть.
        Главное - попасть на поезд. На карту было поставлено так много, что Айрис возобновила отчаянные попытки подняться и найти сумочку. И тут она заметила, что кто-то пытается привлечь ее внимание. Это был пожилой человек в грязной униформе носильщика и с лицом словно у лешего - загорелым и изборожденным морщинами, подобно старому пню. Человек раз за разом снимал засаленную кепку, потом указывал пальцем вверх и, наконец, - ей на голову. Вдруг ее осенило - носильщик хотел сказать, что на платформе ей напекло голову и с ней случился солнечный удар.
        У Айрис гора с плеч свалилась, поскольку загадка происшедшего одновременно озадачивала и пугала ее. Она никогда не жаловалась на здоровье, а в обморок вообще упала впервые в жизни. Была и еще одна причина для радости - оказывается, несмотря на все ее сомнения, общение с местными все же возможно, пусть даже и на сравнительно приземленные темы. Поэтому, как ни велика была ее паника по поводу поезда, Айрис все же нашла в себе силы слабо улыбнуться носильщику. А тот, как будто все это время ожидал от нее сигнала, немедленно сунул руку за ворот своей блузы и вытащил наружу ее сумочку!
        Что-то пискнув, Айрис выхватила сумочку. Вспомнив, какая толпа собралась на платформе, она даже не надеялась найти деньги; оставался лишь слабый шанс, что не тронули хотя бы паспорт. Трясущимися руками она расстегнула молнию и застыла в изумлении - все содержимое было на месте. Билеты, деньги, паспорт, даже счет из гостиницы с отметкой об оплате. Выходит, она серьезно недооценила честность местных жителей, и эту ошибку следовало немедленно исправить. По крайней мере, теперь ясно, что происходит. Как обычно, сработал защитный квадрат на ладони, и ей поспешили на помощь.
        Женщины, на которых пролился золотой дождь, даже глазом не моргнули; похоже, они впали в ступор от изумления и утратили способность к благодарности. Старик-носильщик, напротив, просиял и ухватился за ручку чемодана, давая понять, что у него все под контролем. Водка, которой Айрис так сопротивлялась, помогла собраться; перемена ситуации тоже пошла на пользу. Почти полностью овладев собой, она достала билет и протянула носильщику.
        Того словно током ударило. Разразившись возбужденным потоком слов, он схватил девушку за руку и потащил ее к дверям. Едва оказавшись снаружи, Айрис сразу поняла природу странного звука - шипел выпускающий пар локомотив. Пока она теряла драгоценные минуты, на станции стоял экпресс!
        Теперь он отправлялся.
        На платформе царила кутерьма. Громко хлопали двери купе. Провожающие столпились перед вагонами, выкрикивая слова прощания. Служащий поднял флаг и просвистел в свисток.
        Они опоздали на какую-то минуту. Айрис с горечью осознала, что все пропало, а носильщик… Носильщик, если воспользоваться метафорой, ухватился за ускользающую возможность и не упустил ее. Прошел лишь краткий миг между тем, как поршни паровоза пришли в движение, и первым оборотом колеса, а он уже рвался сквозь толпу, подобно престарелому тигру. В его жилистом теле осталось достаточно силы и ловкости, чтобы добраться до ближайшей двери вагона и распахнуть ее.
        Здесь дорогу ему преградила величественная, одетая в черное дама, перед которой он, повинуясь крестьянскому инстинкту, должен был бы сам собой согнуться в поклоне. С другой стороны, его только что наняли за сумму, значительно превосходящую его чаевые за целый, пусть и непродолжительный, курортный сезон. Следовательно, нанимательница должна занять место в вагоне. Поднырнув под рукой царственной дамы, носильщик забросил чемодан в купе, а следом втащил и саму Айрис. Наружу он выпрыгнул, когда состав уже набирал ход. Когда Айрис высунулась наружу, чтобы помахать ему в знак признательности, носильщик осклабился в ответ беззубой гномьей улыбкой.
        Платформа ушла далеко назад, миновали мост - вокруг грубых свай плескались воды озера; вскоре изумрудная простыня, смятая ветерком и вновь выглаженная солнцем, тоже исчезла за окном. Когда выгнувшийся дугой поезд скользнул к пробитому в скалах тоннелю, Айрис представилась последняя возможность бросить взгляд на деревню. Она увидела лишь кучку разноцветных игрушечных домиков, расставленных на зеленой полке долины.
        Глава 7
        Пассажиры
        Поезд вынырнул из тоннеля и загрохотал по зеленому, плотно заросшему лесом ущелью. Айрис бросила взгляд на часы. Стрелки показывали, что до прибытия экспресса на Триест оставалось двадцать пять минут.
        - Похоже, остановились, когда я хлопнулась в обморок, - решила Айрис. - Как нельзя вовремя! Я чуть было не пропустила поезд.
        Воспоминание тут же наполнило ее глубокой благодарностью судьбе за то, что она все-таки едет домой в Англию. За последние сутки девушка успела испытать больше волнений, чем за всю предыдущую жизнь, такую легкую и хорошо организованную. Теперь ей было знакомо ужасное чувство потери - друзей, денег, здоровья; чувство, что все связи с миром оборваны. И как обычно, в самый критический момент удача повернулась к ней лицом. В силу контраста обычная поездка выглядела теперь событием, исполненным неземного блаженства. Это при том, что железная дорога всегда казалась Айрис необходимостью того сорта, который можно вынести только при помощи специальных условий - таких, как купе люкс, цветы, фрукты, конфеты, легкое чтиво и друзья, способные поддержать настроение. Сейчас же, в не слишком чистом вагоне и без особой надежды пересесть в люкс в Триесте, Айрис чувствовала такой азарт, словно она впервые в жизни отправилась путешествовать.
        Пейзаж за окном демонстрировал прямо-таки варварское великолепие. Поезд летел мимо каменных груд, вызывавших в памяти гравюры Доре на тему Дантова Ада. Серебряные вены водопадов прорезали гранитные стены ущелий. Время от времени попадались засушливые участки, только темные пруды, заросшие по краям черными метелками камыша, виднелись в безлюдных впадинах. Айрис наблюдала за зрелищем, словно на экране, в глубине души радуясь, что от пейзажа ее отделяет двойное стекло. Вся эта монументальность представляла собой осколки мира, безжалостно разрушенного стихиями, что напоминало ей о собственном недавнем столкновении с реальностью. Воспоминание заставило девушку съежиться - несмотря на то, что от кошмара на станции ее уже отделяла толща огромной горы. Лишь теперь, когда прошлое с каждой минутой уходило назад, словно скользя по змеящимся рельсам, Айрис смогла оценить, какая тонкая грань отделяла ее от полной катастрофы. Ведь среди толпы на станции наверняка были темные личности, которые не преминули бы воспользоваться столь удачным совпадением: иностранка в обмороке - впрочем, на иностранку-то им было
наплевать - и многообещающая добыча в виде дорогой сумочки. Какое счастье, что первым рядом с ней оказался гном-носильщик!
        «Мне-то всегда везет, - подумала Айрис. - А вот каково было бы другим на моем месте?»
        Впервые в жизни она осознала, сколь ужасна судьба людей, лишенных защитного квадрата на ладони. Даже случись сейчас железнодорожная катастрофа, средние вагоны (а именно там ехала Айрис) останутся на рельсах, а в других, сошедших с насыпи, сложившихся словно перочинный нож, погибнут люди…
        Вздрогнув от этой мысли, Айрис невольно перевела взгляд на женщину средних лет напротив. Та состояла из одних недостатков - мелкие, с трудом различимые и беспорядочно разбросанные черты лица, малоопределенный оттенок щек, будто по уже нарисованному лицу кто-то прошелся ластиком и почти все стер. Кудряшки выцвели, кожа на лбу - цвета овсяной каши. Правда, до образцовой карикатуры на старую деву женщина все же слегка недотягивала. В частности, ее твидовый костюм и шляпка в тон выглядели довольно прилично, хотя и были начисто лишены индивидуальности. В обычное время Айрис даже не задержала бы взгляда на незнакомке, но сейчас в ней проснулось сострадание.
        «Случись что-нибудь вот с ней, никто и внимания не обратит», - сразу поняла она.
        Дальнейшие мысли оказались и вовсе нерадостными - о том, что на свете есть определенный процент людей, не имеющих ни друзей, ни денег, ни связей. Фактически они - никто, их исчезновение пройдет совершенно незамеченным, они канут в омут и даже кругов на воде не останется.
        Чтобы отвлечься, Айрис попробовала снова смотреть за окно, но теперь перед ним стояли пассажиры, вышедшие в коридор, поскольку купе были переполнены. Так что она, впервые с начала поездки, обратила более пристальное внимание на собственных шестерых соседей. Собственно, купе и было рассчитано на шестерых; после вторжения Айрис в нем стало одним пассажиром больше, чем положено.
        На скамье рядом с ней расположилось семейство - двое крупных родителей и худенькая девочка лет двенадцати. Отец семейства, судя по очкам в роговой оправе и самодовольному виду, преуспевающий горожанин, бритоголовый и с маленькими нафабренными усиками. У его жены была прямая набриолиненная челка и кустистые брови, похоже, что подкрашенные углем. Детские носочки девочки шли вразрез с ее в остальном вполне взрослым видом. Судя по заколкам в волосах, прическу ей только что тщательно уложили после перманента. Модные, с иголочки дорожные костюмы семейства напомнили Айрис виденную когда-то книжку по геометрической стенографии. Костюм папаши был в полоску, мамаши - в горошек, а дочери - в клеточку. Айрис некоторое время забавляла себя мыслью, что если эти костюмы разобрать на части и хорошенько перемешать, на выходе получится стенографическое послание человечеству. Скорее всего, восхваляющее семейные ценности, ведь даже газету это семейство делило на троих. Мамаша изучала раздел мод, девочка - странички для детей, глава семейства читал финансовые новости.
        Айрис перевела взгляд на противоположную скамью. Рядом с женщиной в твиде сидела довольно привлекательная девушка, которая, однако, выбрала за образец стереотипную блондинку-киноактрису. Это было видно и по ее приглаженным волнистым волосам, и по огромным голубым глазам с накладными ресницами, и по бровям бабочкой. Дополняли картину нарумяненные щеки и ярко накрашенные губы. Несмотря на тонкость черт, красота девушки казалась штампованной и лишенной жизни. На ней был обтягивающий белый костюм, под ним - черная шелковая блузка до самого горла. Черным было и все остальное - шляпка, перчатки, сумочка. Девушка сидела очень прямо и неподвижно, словно позируя для кинопроб. Места на скамье ей требовалось совсем немного, поскольку забота о фигуре довела ее чуть ли не до дистрофии. Тем не менее она вплотную прижалась к твидовой женщине, задвинув ту в самый угол и освободив оставшееся место в знак уважения к даме, не желавшей пускать Айрис.
        Не было ни малейшего сомнения - эта величественная персона принадлежала к местному правящему классу. Ее глаза горделиво сверкали, а нос выделялся, словно клюв хищной птицы. Огромная туша, затянутая в плотное черное платье и полускрытая вуалью, занимала чуть ли не полскамьи. К изумлению Айрис, дама смотрела прямо на нее, причем с неприкрытой враждебностью.
        «С одной стороны, купе действительно не мое. Но ведь не ей жаловаться, у нее-то места полно! И объяснить не выйдет, сиди теперь и мучайся…»
        Повинуясь внезапному импульсу, Айрис наклонилась к даме:
        - Вы говорите по-английски?
        Вопрос, очевидно, оказался оскорбительным - сдвинув тяжелые веки, дама демонстративно закрыла глаза, словно столь плебейское зрелище было для нее совершенно невыносимым. Не решившись продолжать, Айрис обернулась на остальных пассажиров. Семейство не отрывало глаз от газеты, старая дева разглаживала юбку, блондинка продолжала смотреть прямо перед собой. Каким-то образом Айрис чувствовала, что это тщательное безразличие - демонстрация уважения к даме в черном.
        «Да кто она такая? - рассердилась Айрис. - Местная священная черная корова? Пока она молчит, никто и слова сказать не смеет? Если хотите знать мое мнение, это просто толстая баба, да еще и в уродских перчатках!»
        Однако надолго удержать революционный настрой Айрис не удалось. От огромной черной фигуры распространялась атмосфера властной уверенности, и Айрис волей-неволей начала ее впитывать. Кроме того, первоначальное возбуждение уже улеглось, и она вновь ощутила последствия солнечного удара. Голова раскалывалась, мускулы шеи свело. Тревожные симптомы намекали, что следует быть осторожней - еще сохранялась угроза разболеться посреди чужой страны, и следует беречь нервную энергию, а не тратить ее направо и налево только потому, что кто-то вдруг не понравился.
        В купе было душно, продолжало давить присутствие «черной вдовы». Айрис не сомневалась, что та представляет собой ходячий клубок предрассудков и препятствие на пути всего здравого, что есть в обществе. Типичный камень на дороге прогресса. Девушка почувствовала, что на лбу выступает пот, и взглянула на закрытые окна. Окно с ее стороны выходило в коридор, где было слишком людно, чтобы рассчитывать на свежий воздух. С трудом поднявшись на ноги, Айрис ухватилась за рукоятку противоположного окна.
        - Вы не возражаете? - подчеркнуто вежливо обратилась она к пассажирам в надежде, что по ее интонации те догадаются: она спрашивает их позволения открыть окно.
        Глава семейства тут же встал и перехватил у нее рукоятку. Однако вместо того, чтобы открыть окно, он, словно на священную реликвию, посмотрел на даму в черном, потом перевел взгляд на Айрис, нахмурился и отрицательно покачал головой.
        Айрис, раздраженная отказом, вернулась на свое место.
        «Ничего не поделаешь. Надо держать удар. Ты здесь чужая».
        Для самого популярного члена тусовки оказаться в меньшинстве - опыт новый и неприятный. Теперь нужно терпеть не только недостаток вентиляции, но еще и неспособность выразить собственные желания или объяснить свои действия. Все равно что одновременно лишиться речи и слуха.
        Дверь купе открылась, и внутрь протиснулся высокий мужчина. Даже отдавая себе отчет в том, что ее чувства сейчас обострены до предела, Айрис решила, что никогда не видела столь отталкивающей физиономии. Мужчина был бледен, как гончарная глина, носил черную бороду лопатой, а его темные глаза под очками казались совершенно лишенными жизни. Поклонившись даме в черном, он встал перед ней и начал что-то говорить.
        Очевидно, рассказ был весьма увлекательным - все пассажиры, включая девочку, внимательно слушали. Сам же мужчина, поблескивая очками, переводил глаза с одного пассажира на другого, пока наконец не уставился на Айрис - холодно, бесстрастно, как на лабораторный образец под микроскопом. Мужчина явно не ожидал увидеть данный экземпляр и не особенно был рад его появлению. Наклонившись к самому уху дамы, он что-то негромко спросил. Та прошептала ответ.
        «Жужжат как мухи в банке, - подумала Айрис. - Вообще, мне это кажется или я им всем действительно неприятна?»
        Для подобной вражды не было ни малейшего основания, тем более со стороны чернобородого, который вообще ее впервые видел. Она всего лишь причинила определенное неудобство группе незнакомых людей, которых к тому же отделял от нее языковой барьер. Айрис закрыла глаза и попыталась выкинуть попутчиков из головы.
        Когда жужжание наконец стихло и за чернобородым закрылась дверь купе, ей сразу стало легче. Зато сильно разболелась голова. Тянуло выкурить сигаретку, выпить чаю. Однако закурить она не решалась, опасаясь головокружения, а чай вообще казался чем-то из другого мира. Поезд несся через безлюдную местность - только скалы и сосны. О цивилизации время от времени напоминали лишь старинные замки, как правило, лежащие в руинах. За окном проплывал сказочный ландшафт, а в дверь купе вдруг просунулась голова и выкрикнула что-то похожее на изощренное ругательство.
        Пассажиры никак не отреагировали, но Айрис стала расстегивать сумочку, на случай, если от нее требовалось предъявить паспорт или билет. Чистая английская речь прозвучала совершенно неожиданно. Поднявшись с места, женщина в твиде обратилась к ней с вопросом:
        - А вы идете в вагон-ресторан? Там уже накрыто для чая.
        Глава 8
        Чаепитие
        Айрис была настолько поражена, что не сразу нашлась с ответом, а лишь с изумлением уставилась на проплывающий за окном грубый песчаник, словно ожидая увидеть на его месте аккуратные швейцарские домики или голубые озера Италии.
        - Вы англичанка?.. - наконец выдохнула она.
        - Разумеется. Я всегда думала, что выгляжу очень типично. Так вы идете?
        - Конечно, конечно!
        Выйдя вслед за нежданным гидом из купе, Айрис с беспокойством обнаружила, что оно находится в самом конце коридора. Похоже, защитный квадрат в этот раз недоработал, и в случае катастрофы ей придется несладко.
        - Мы что же, сразу за паровозом? - спросила она обеспокоенно.
        - Нет-нет, - успокоила ее женщина в твиде. - До паровоза еще несколько вагонов третьего класса. Состав удлиненный, в самом конце сезона очень много пассажиров. Как сельди в бочке.
        Очевидно, собеседница была из тех, кто всегда в курсе происходящего, поскольку немедленно начала делиться подробностями:
        - Когда будем проходить мимо соседнего купе, загляните в окошко. А я вам потом кое-что расскажу.
        Айрис, хоть и не слишком заинтересованная, заглянула - и тут же пожалела об этом. На одной из скамей вытянулась неподвижная, укрытая покрывалами фигура с полностью забинтованной головой. Более того, рядом с больным стоял чернобородый. В купе также находилась монашка, но с лицом настолько лишенным эмоций, что назвать ее «сестрой милосердия» язык не поворачивался. Она о чем-то беседовала с чернобородым, когда забинтованный человек - мужчина? женщина? - слегка приподнял руку. И чернобородый, и монашка не могли не заметить этого движения, однако не обратили на него ни малейшего внимания, словно были лишь экспедиторами, отвечающими за перевозку бессловесного чурбака.
        При виде слабых, дрожащих пальцев Айрис почувствовала острейшее сострадание. Внутри все сжалось при мысли о том, что, если бы карты легли чуть-чуть иначе, она тоже могла сейчас неподвижно лежать на койке, и чужие ей люди так же игнорировали бы ее попытки привлечь внимание.
        - У этой монашки совершенно уголовный вид, - прошептала она.
        - Это не монашка, а медицинская сестра, - просветила ее женщина в твиде.
        - Тогда мне жаль пациента… Почему они не занавесят окошко купе?
        - Внутри будет слишком темно.
        - Не повезло бедняге. Надеюсь, это мужчина?
        Конечно, желание избежать параллелей между собой и неподвижной фигурой в купе было совершенно глупым, но Айрис все равно была разочарована, когда собеседница покачала головой:
        - Нет, женщина. Ее погрузили на поезд на той же станции, откуда еду я, еще выше в горах. Доктор как раз рассказывал обо всем баронессе. Женщина попала в ужасную автокатастрофу, есть риск, что поврежден мозг. Доктор распорядился срочно доставить ее в Триест для операции.
        - Вот этот чернобородый и есть доктор? - уточнила Айрис.
        - Да. Причем очень известный.
        - В самом деле? Я бы скорей обратилась к коновалу… - пробормотала Айрис, однако женщина в твиде, шедшая впереди, не расслышала. Они проталкивались через забитые людьми коридоры и успели одолеть полпути, когда спутница Айрис столкнулась в дверях с другой женщиной, одетой в серое.
        - Прошу прощения, - извинилась та. - Я вышла посмотреть, не несут ли наш чай. Я заказывала проводнику.
        Узнав голос миссис Барнс, Айрис поспешно отступила на шаг назад - встречаться с викарием и его женой не было ни малейшего желания. Ее спутница, напротив, радостно воскликнула:
        - Вы тоже англичанка? Мне сегодня везет. - И, поскольку добрые карие глаза миссис Барнс располагали к доверию, добавила: - Я целый год не видела ни одного англичанина.
        - Так вы возвращаетесь домой? - подхватила всегда готовая к сопереживанию миссис Барнс.
        - Да, и сама не могу в это поверить. Хотите, я напомню официанту про ваш чай?
        - Было бы просто замечательно. Мой муж, к сожалению, плохо переносит дорогу. С сильными мужчинами такое бывает.
        Айрис уже начала терять терпение. Когда миссис Барнс перевела разговор на своего мужа, стало ясно, что чая теперь можно ждать до бесконечности.
        - Боюсь, мы заняли весь проход, - рискнула она вмешаться.
        Улыбка, которой встретила ее появление миссис Барнс, получилась довольно натянутой - очевидно, эпизод с Гэбриэлом еще был не забыт.
        - Вы, наверное, не думали нас увидеть? Мы решили не дожидаться последнего поезда. И наши друзья, сестры Флад-Портер, поехали с нами. Сказать по правде, все в сборе - молодожены тоже едут этим экспрессом.
        Айрис продвинулась еще немного по забитому людьми коридору. Женщина в твиде, шедшая впереди, обернулась, чтобы заметить:
        - Какое одухотворенное лицо у вашей подруги! Как у печальной мадонны.
        - Напротив, она очень жизнерадостная и вовсе не моя подруга, - возразила Айрис.
        Дамы не без опаски миновали последний громыхающий тамбур и попали в вагон-ресторан, который, похоже, был полон. За одним из столиков пили чай сестры Флад-Портер в безукоризненно сидящих дорожных костюмах из беленого льна. Когда Айрис протискивалась мимо, они вежливо, с подчеркнутой формальностью склонили головы. Во взглядах довольно ясно читалось: «В дороге мы еще знакомы, но по прибытии в Лондон мы тебя знать не знаем». Айрис никак не выказала желания к ним присоединиться, и мисс Роуз не удержалась, чтобы не взять ситуацию под контроль.
        - Вас зовет ваша знакомая, - объявила она.
        Айрис обернулась и увидела, что ее спутница отыскала последний незанятый уголок, где к одной из стен был приставлен дополнительный столик, и заняла там место. Когда Айрис присоединилась к ней, та радостно оглядывалась вокруг.
        - Я уже заказала чай для той дамы и ее мужа. Скажите, разве здесь не замечательно?
        В ее радости было столько энергии и энтузиазма, что Айрис даже не пришло в голову слово «претенциозность». Она не без сомнения оглядела выцветшие бархатные занавески, грязноватую скатерть, стеклянную розетку с вишневым джемом и наконец перевела взгляд на спутницу. Лицо, практически лишенное черт, если не считать морщинок, - но бледно-голубые глаза сверкают, а голос звенит, как у девчонки.
        Впоследствии, когда Айрис пыталась собрать воедино все свидетельства разворачивающегося заговора, именно это несоответствие между девчоночьим голосом и обликом старой девы заставило ее впервые усомниться в собственных воспоминаниях. Которые в любом случае не изобиловали подробностями, поскольку больше она столь пристально на спутницу не смотрела. В глаза било солнце, и Айрис пришлось прикрывать их ладонью. Однако всю беседу ее не покидало ощущение, что щебечущий голосок напротив принадлежит собеседнице намного моложе, чем она сама.
        - Чему вы так радуетесь?
        - Это ведь путешествие! Мы движемся! И все вокруг движется.
        Здесь Айрис не могла не согласиться - все вокруг действительно двигалось, пусть и несколько дергано, как в старом кино. Официанты сновали по раскачивающемуся вагону, стараясь не уронить подносы. За окном проносились фрагменты пейзажа. Зола от паровоза сыпалась на блюдечко с маслом и на пирожные. В лучах света плясали пылинки, а чайные чашки подскакивали на каждом стыке рельсов. Айрис торопливо пила чай, пытаясь не разлить, и слушала рассказ своей спутницы. Та оказалась домашней учительницей английского при богатой местной семье по имени Виннифред Фрой и ехала домой в отпуск.
        - Папа и мама пишут, что говорят лишь о моем приезде. Они просто дождаться не могут, совсем как дети! Да и Сокс тоже как ребенок.
        - Сокс? - уточнила Айрис.
        - Да, так его папа прозвал. Сократ, наш пес, бобтейл, не совсем чистопородный, но такой милый! И души во мне не чает. Мама пишет, он тоже понял, что я приезжаю, только не знает когда. Этот дурачок бежит встречать каждый поезд! А потом возвращается назад в унынии, даже хвостом не виляет. Папа с мамой ждут не дождутся увидеть его радость, когда я наконец приеду.
        - И я бы хотела взглянуть, - пробормотала Айрис.
        Тема родителей ее не особо заинтересовала, а вот собак она любила. Айрис без труда вообразила себе Сокса, огромную курчавую псину совершенно клоунского вида - и как он будет прыгать, словно щенок, сверкая карими глазами сквозь пряди шерсти, когда хозяйка наконец вернется домой.
        Мисс Фрой неожиданно поменяла тему:
        - Пока не забыла… Хотелось бы объяснить, почему я вас не поддержала насчет окна. Вы ведь потому и решили, что я не англичанка? В купе правда было душно, а я не хотела вмешиваться из-за баронессы.
        - Из-за той, в черном?
        - Да, именно. Так вышло, что я ей обязана. Дело в том, что с моим билетом случилась какая-то путаница. Я зарезервировала себе второй класс, но вдруг оказалось, что мое место уже кем-то занято. И баронесса сама оплатила разницу в цене, чтобы я могла уехать вместе с ней, первым классом. Так мило с ее стороны!
        - А по ней и не скажешь, - удивилась Айрис.
        - Хотя властности, пожалуй, у нее действительно в избытке, она из семьи, в которой я имела честь служить. Имен, пожалуй, лучше не называть, это верхушка местной знати. Они здесь отстали от нас на сотни лет, феодализм во всем великолепии. Вы даже не представляете, какой властью пользуется… ну… мой работодатель. Любое его слово обязательно к исполнению. Причем и говорить не нужно, достаточно кивка.
        - Какой позор, - поморщилась Айрис, презиравшая всякую власть.
        - Так оно и есть, - кивнула мисс Фрой. - Но в замке именно такая атмосфера, и когда долго в ней живешь, волей-неволей и сама становишься бесхребетной. А это так не по-английски… Встретив вас, я словно почувствовала себя прежней! Нам нужно держаться вместе, вы согласны?
        Айрис предпочла уклониться от ответа. Как и положено современной девушке, она без особого почтения относилась к старшему поколению, и перспектива безотлучно провести все путешествие рядом с мисс Фрой ее не прельщала.
        - А после отпуска вы намерены вернуться в замок? - спросила она, чтобы переменить тему.
        - Не совсем. Мне был нужен контракт еще на год, чтобы я говорила на местном языке совсем без акцента, поэтому я устроилась учить детей к одному человеку… назовем его лидером оппозиции. - Мисс Фрой понизила голос до шепота: - Дело в том, что здесь есть коммунистическое движение, небольшое, но быстро растущее, и они серьезно настроены против моего бывшего работодателя. Обвиняют его во взятках и прочих ужасах. Я не вникала в подробности, в конце концов, какое мне дело. Я только знаю, что сам по себе это замечательный человек, очень сильная и обаятельная личность. Все-таки происхождение не скроешь… Могу я по секрету поделиться с вами одной историей?
        Айрис устало кивнула. От яркого солнца и непрерывного дребезжания у нее начала кружиться голова. Чай не помог, тем более что большей частью он все равно выплеснулся на блюдце. Паровоз дергался и подскакивал на стыках рельсов, извергая клубы ядовитого дыма, которые липли к оконным стеклам. Мисс Фрой начала очередную главу своего повествования, Айрис слушала, с трудом скрывая скуку.
        - Мне казалось очень важным лично попрощаться с… с работодателем, чтобы объяснить ему, что в моем переходе, если можно так выразиться, на сторону его врага нет никакого предательства. Камердинер и секретарь хором утверждали, что он уехал на охоту. Но что-то подсказывало - меня обманывают. Так или иначе, я всю ночь не могла заснуть, пролежала без сна до самого рассвета, и тут слышу - кто-то в д?ше… Представляете, дорогая, всего один душ на весь замок, в этом отношении там все так примитивно. Притом что спальня у меня была королевская, сплошь позолота и синий бархат, а в потолке - огромное круглое зеркало. Я тихо, как мышка, выползаю наружу - и сталкиваюсь с ним в коридоре. Просто как женщина с мужчиной, без регалий, я в халате, и он в халате, непричесанный, и волосы мокрые. Но он был так мил - даже пожал мне руку и поблагодарил за службу!
        Мисс Фрой замолчала на минуту, чтобы намазать маслом последний кусочек хлеба. Вытирая салфеткой пальцы, она заключила со счастливым вздохом:
        - Не могу описать, какая у меня гора с плеч свалилась, когда все так удачно закончилось. Я стараюсь никогда ни с кем не ссориться. Конечно, я не такая уж важная персона, но одно могу сказать совершенно точно - во всем мире у меня нет ни единого врага!
        Глава 9
        Соотечественники
        - А теперь, - объявила мисс Фрой, - нам лучше вернуться в свой вагон и освободить место для других пассажиров.
        Официант, который явно понимал в людях и вообще был не промах, протянул счет Айрис. Та попыталась было разобраться в размашисто написанных цифрах, но потом сдалась, положила сверху купюру и встала из-за стола.
        - А как же сдача? - удивилась мисс Фрой. Когда Айрис объяснила, что оставляет ее на чай, та возмутилась: - Но это неприлично много! Здесь и так включают в счет чаевые. Я неплохо разбираюсь в местной валюте, позвольте мне и расплачиваться. Я буду вести записи, мы с вами рассчитаемся, когда приедем.
        Защитный квадрат в очередной раз пришел Айрис на помощь. Стоило ей отправиться в путь одной, тут же появился знающий гид, готовый взять на себя заботу обо всем. «Вообще-то она неплохая, жаль только, что такая зануда», - думала Айрис, проходя следом за мисс Фрой через раскачивающийся вагон-ресторан. Ей бросилось в глаза, что сестры Флад-Портер, не торопясь попивающие чай, подчеркнуто сосредоточились на ее спутнице. Мисс Фрой, в свою очередь, с самым живым интересом взглянула на мисс Роуз.
        - Это англичанки, - прошептала она на ухо Айрис, даже не подозревая, что сестры Флад-Портер той уже знакомы. - Представительницы уходящей старой Англии. Хорошо воспитанные, уважаемые, живут в больших домах, но деньгами не сорят. Мне даже жаль, что скоро таких не останется.
        - Почему? - поинтересовалась Айрис.
        - Даже я, которой приходится работать, понимаю, что за значительной частью всего хорошего - традиции, благотворительность, престиж нации - стоят пусть и праздные, но достойные люди. Они могут не считать тебя за ровню, однако из врожденного чувства справедливости добьются равноправия для всех.
        Айрис не преминула отметить про себя, что в гостинице сестры Флад-Портер действительно проявляли больше заботы об окружающих, чем ее собственные приятели.
        За весь долгий и не слишком гладкий путь обратно в купе Айрис не переставала удивляться, насколько мисс Фрой молода душой. Она не могла удержаться от смеха, когда ей доводилось столкнуться с другим пассажиром или когда внезапный рывок паровоза заставлял ее схватиться за поручень. Когда в проходах стало посвободней, мисс Фрой принялась заглядывать в окна купе люкс. Одно из купе привлекло ее особое внимание, и она даже предложила Айрис разделить с ней зрелище.
        - Взгляните и вы! Там такая великолепная пара, просто ожившие киноактеры!
        Айрис настолько вымоталась, что заинтересовать ее можно было разве что железнодорожной катастрофой. Однако, пытаясь протиснуться мимо мисс Фрой, она машинально кинула взгляд сквозь стекло и немедленно узнала молодоженов из гостиницы. Даже в тесноте купе Тодхантеры умудрились воссоздать атмосферу роскоши. До сих пор Айрис была уверена, что столь утонченные дамские дорожные костюмы шьют исключительно для съемочных павильонов; кроме того, купе было буквально забито дорогими безделушками.
        - Подумать только, - возбужденно комментировала мисс Фрой, - к чаю у них тепличные фрукты! Виноград и нектарины… Он смотрит на нее с такой страстью… жаль, ее я вижу только в профиль. Пусть даже прекрасный, как у античной статуи… Умоляю, леди, поверните голову!
        Желание ее исполнилось немедленно - в тот же момент миссис Тодхантер бросила случайный взгляд на дверь купе. Увидев мисс Фрой, она нахмурилась и что-то сказала мужу, тот встал и задернул занавеску. Айрис, которая вроде бы была ни при чем, смутилась, в отличие от мисс Фрой - ту случившееся еще больше развеселило.
        - Он меня запомнил! Заметили неприязнь во взгляде? Как я его понимаю! Я принадлежу к внешнему миру, а он предпочел бы забыть о нем, поскольку находится в раю. Как это, наверное, замечательно - быть целиком поглощенным любовью!
        - Может, они и не женаты, - мстительно заметила Айрис. - Кольца продаются без предъявления свидетельства о браке.
        - Что вы говорите? Любовники? Быть того не может, они так великолепны! Под какой фамилией они путешествуют?
        - Тодхантер.
        - Значит, все-таки женаты. Я очень за них рада! Любовники всегда регистрируются под фамилией наподобие «Смит» или «Браун».
        Прислушиваясь к потоку слов за спиной, Айрис в который раз с удивлением отметила, насколько личность мисс Фрой не соответствует ее внешнему виду. Словно внутри старой девы, как в потрескавшемся от времени древесном стволе, жила юная дриада.
        Когда они уже были у самой цели, Айрис, повинуясь какому-то нездоровому желанию, глянула внутрь купе, в котором везли женщину-инвалида. Она лишь краем глаза увидела неподвижное тело и скрытое под слоями пластыря лицо - и тут же отвела взгляд, чтобы не встретиться с глазами доктора. Они пугали ее, за ними читалась злобная гипнотическая сила. В нормальном состоянии Айрис не поддалась бы никакому гипнозу, но сейчас она снова чувствовала головокружение, мир казался нереальным, словно во сне, когда эмоции переживаются сильней обычного. Почти наверняка это было следствием перенесенного солнечного удара, да еще отчасти постоянных усилий держать себя в руках и не свалиться раньше, чем путешествие окончится. Похоже, запасы нервной энергии подходили к концу, в результате воображение повсюду рисовало врагов. Увидев сквозь стекло своего купе неясные очертания лиц в полумраке, она даже отшатнулась, не решаясь войти.
        На помощь неожиданно пришла мисс Фрой:
        - Давайте не будем больше сидеть как две паиньки. Пусть даже я и обязана баронессе, я не собираюсь забывать, что эти люди - всего лишь иностранцы. Что мне до них? Мы-то англичане!
        Патриотизм этого напоминания сильно отдавал шовинистическим душком и все-таки взбодрил Айрис в достаточной степени, чтобы хоть отчасти вернуть ей прежний независимый вид. Войдя в купе, она отбросила предосторожности и закурила сигарету, даже не глянув в сторону остальных пассажиров.
        - Вы много путешествовали? - спросила она у мисс Фрой.
        - Увы, только по Европе, - со вздохом ответила та. - Маме не нравится, когда я уезжаю далеко от дома, - притом что, по ее теории, молодежь нельзя ограничивать. В результате мы договорились, что я не буду покидать пределы Европы, хотя каждый раз, когда я приближаюсь к этим пределам, ужасно хочется махнуть на все рукой и отправиться в Азию!
        - Ваша мама, наверное, уже очень стара?
        - Что вы, ей всего восемьдесят, и она молода душой! Папе семьдесят семь. Он никогда не признавался, что моложе мамы, все открылось, когда в шестьдесят пять он вышел на пенсию. Мама тогда так расстроилась! Сказала, что теперь всегда будет себя чувствовать совратительницей малолетних… Поверить не могу, что скоро опять их увижу!
        Слушая, Айрис наблюдала за дымом собственной сигареты. Иногда сквозь дым неясно, словно в ранних экспериментах по телевидению, проступало почти лишенное черт лицо напротив. Из благодарности за уже полученную, а также ожидавшуюся в будущем помощь Айрис честно пыталась проникнуться добрыми чувствами к родителям мисс Фрой, однако семейная история была слишком скучна. Айрис уже знала, что папа высокий и худощавый, классического типа, а мама - низенькая и полноватая. Папа, судя по всему, представлял собой кладезь задора и энергии - в возрасте семидесяти лет он затеял изучать иврит.
        - Составил расписание занятий на каждый месяц, вплоть до того, когда ему стукнет девяносто, - объясняла мисс Фрой. - Вот что значит учительское прошлое! А мама обожает романы. Те, что про любовь. Каждую неделю ездит на автобусе до библиотеки и говорит, что получает удовольствие от чтения, только если ей удается представить меня на месте главной героини!
        - О, у вас была замечательная семья, - вежливо проронила Айрис.
        Мисс Фрой, впрочем, подобная тактичность не слишком обрадовала.
        - Была и есть! - воскликнула она. - Папа до школы был пастором, и каждый его служка считал своим долгом сделать мне предложение. Наверное, все из-за моих кудряшек… Надо сказать, я никогда не забывала, что для каждой появляющейся на свет девочки где-то рождается и мальчик. Даже если мы до сих пор не встретились, он существует на свете, и уж если нам суждено, мы не можем не повстречаться!
        Айрис, которую все больше раздражала беседа, скептически хмыкнула про себя - иные вроде бы взрослые люди совершенно забывают про свой возраст!.. Ей хотелось тишины и покоя, но мисс Фрой все говорила и говорила, словно читая бесконечный выпуск новостей. Однако в какой-то момент в Айрис снова проснулся интерес - мисс Фрой переключилась на тему иностранных языков.
        - Я знаю десять, включая английский. В чужой стране ты сперва вообще не понимаешь ни слова и чувствуешь себя как брошенный в воду щенок. Барахтаешься изо всех сил! Но тонуть-то не хочется, приходится понемногу разбираться. К концу года уже говоришь не хуже местных. Лично я стараюсь проводить в стране не меньше двух лет, чтобы отточить идиоматику.
        - По-моему, все иностранцы должны выучить английский! - заявила Айрис.
        - Ну, когда они у себя дома, а вы не разбираетесь в языке, все может кончиться очень плохо. Хотите, я расскажу вам один случай?
        И, не дожидаясь дальнейшего приглашения, мисс Фрой поведала историю, сильно подействовавшую на Айрис, которая и без того была вся на нервах. Рассказчица избегала имен и подробностей, но это делало рассказ только страшней.
        Некую женщину признали невменяемой. По ошибке медицинская карета выехала по другому адресу и силой увезла англичанку, которая не понимала ни слова и не представляла, куда ее забирают. В ужасе и возмущении от того, что оказалась взаперти в частной клинике, бедная женщина впала в истерику и бросалась на санитаров, поэтому большую часть времени ей кололи успокаивающее. Когда ошибка вскрылась, доктор, оказавшийся не слишком чистоплотным, побоялся ее признать. Как раз в это время он испытывал финансовые затруднения, а скандал грозил окончательно погубить его репутацию. Так что он принял решение держать англичанку в клинике, пока не настанет удобный момент и ее можно будет выписать как излечившуюся.
        - Ей-то откуда было знать, что она не оказалась там до конца своих дней? - эмоционально продолжала мисс Фрой. - Пожалуй, она действительно сошла бы там с ума, если бы доктора не выдала медсестра, у которой были с ним свои счеты… Но вы можете себе представить положение бедняжки? В изоляции, никто ее не разыскивал и даже понятия не имел, что с ней случилось - она путешествовала в одиночку, останавливаясь то в одном, то в другом пансионе. Не понимая ни слова, не в состоянии объяснить…
        - Прошу вас, хватит! - взмолилась Айрис. - Я могу, могу представить! Даже слишком ярко. Давайте немного помолчим.
        - Конечно, конечно. Вы плохо себя чувствуете? Мне пару раз показалось, что вы очень бледная - хотя при таком загаре наверняка не скажешь.
        - Спасибо, я в полном порядке, просто немного болит голова. Со мной недавно случился солнечный удар.
        - Удар? Когда же?
        Понимая, что любопытство мисс Фрой требует удовлетворения, Айрис вкратце описала происшедшее. Рассказывая, она посматривала на пассажиров. По отсутствию какой-либо реакции было очевидно, что никто из них ни слова не понимает по-английски. Никто, кроме одного человека - баронессы. На лице ее держалось слегка глуповатое выражение, свойственное людям, получившим власть по праву рождения, а не за счет личных качеств; однако в глазах иной раз читался проблеск понимания, и похоже было, что история Айрис ее заинтересовала.
        - Бедняжка, - воскликнула наконец исполненная сочувствия мисс Фрой, - что ж вы раньше-то не сказали? Я дам вам аспирину!
        Хоть Айрис и не любила быть обузой, она все же почувствовала облегчение, пока мисс Фрой шарила в своей сумочке.
        - Думаю, вам лучше не ходить на ужин в вагон-ресторан. Я сама вам что-нибудь принесу. А пока выпейте таблетки и постарайтесь уснуть.
        Закрыв глаза, Айрис слышала, как мисс Фрой хлопочет вокруг нее, словно птичка, охраняющая птенцов. Как ни странно, она почувствовала себя в безопасности. В купе было тепло, и вскоре девушка погрузилась в приятную дрему. Лекарство начало действовать, мысли путались, голова дергалась в такт движению поезда. Айрис перестала понимать, где находится; почудилось, что она скачет на лошади. Время от времени ей приходилось брать препятствия - это сиденье уходило из-под нее, и она на долю секунды зависала в воздухе.
        Цок-цок, цок-цок. Еще и еще. Она размеренно двигалась вперед. Цок-цок. Затем ритм изменился, она будто заскользила на санках спиной вперед по длинному склону. Цок-цок-цок-цок. Колеса стучали по рельсам, словно кастаньеты, вагон дрожал, как фюзеляж самолета. Самолет уносил ее прочь, прочь из купе, к самому краю пропасти…
        Айрис распахнула глаза. Сердце колотилось так, словно она действительно летела с большой высоты. Сначала она не поняла, где находится, потом, постепенно осознав окружающее, обнаружила, что таращится на баронессу. Слегка смутившись, она перевела взгляд…
        К ее удивлению, мисс Фрой на месте не было.
        Глава 10
        Пустое место
        Стыдно признаться, но Айрис испытала облегчение. Сон не освежил ее, только спутал мысли; не было сил выслушивать очередную порцию семейных историй. Она нуждалась в покое; на тишину в реве и грохоте поезда рассчитывать не приходилось, но уж личная-то неприкосновенность была ей положена! Со стороны других пассажиров Айрис в этом смысле ничего не угрожало, поскольку никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Баронесса в противоположном углу дремала, остальные сидели молча и неподвижно. В купе было жарко и душно, как в парнике.
        Навалилось блаженное оцепенение, схожее с гипнотическим трансом. Мысли и чувства куда-то исчезли, тело не могло пошевелиться. За окном мелькало что-то зеленое, тяжело и размеренно, подобно чередованию приливов с отливами, дышала баронесса.
        Айрис точило неясное беспокойство, что вот-вот вернется мисс Фрой и транс будет нарушен. В любой момент в коридоре могли раздаться ее уверенные шаги. Мисс Фрой, надо полагать, вышла в уборную, а там наверняка очередь. Айрис снова закрыла глаза и решила надеяться на лучшее. Сперва она вздрагивала всякий раз, когда кто-то проходил мимо купе, однако с каждой ложной тревогой чувствовала себя все более и более в безопасности. Мисс Фрой перестала быть угрозой, старики-родители заняли подобающее им место на фотографиях в выцветшем альбоме, даже от Сокса, абсурдной лохматой дворняги, в которую Айрис успела влюбиться, осталось разве что приятное воспоминание.
        Цок-цок-цок. Звуки тяжелого дыхания вздымались, словно морские волны, разбивались о скалы. Стук колес заглушал их, но они звучали в унисон с пыхтением паровоза. Цок-цок-цок…
        Внезапно баронесса громко всхрапнула, и Айрис подскочила на сиденье, готовая к отпору; сна как не бывало. Какое-то седьмое чувство, вызванное к жизни резким пробуждением, предупреждало о грядущей катастрофе. Место мисс Фрой все еще пустовало.
        Айрис почувствовала укол разочарования и сама тому удивилась. Еще недавно она только и желала, чтобы мисс Фрой подольше не возвращалась. Теперь же она была бы рада ее увидеть.
        «А когда она вернется, мне снова захочется, чтобы она куда-нибудь провалилась, - мысленно отметила Айрис. - Что поделать, нет идеальных людей».
        Блондинка по-прежнему напоминала манекен в витрине. Каждая прядка золотистых волос идеально лежала на своем месте, и даже глаза были прозрачные, словно голубые стеклышки. Пораженная этим контрастом с жизнерадостной мисс Фрой, Айрис посмотрела на часы. Оказалось, что уже довольно поздно, она проспала дольше, чем думала. Длительное отсутствие мисс Фрой вызывало все большее беспокойство.
        «В уборных не бывает таких очередей. Надеюсь, что с ней все в порядке».
        Мысль была настолько тревожной, что Айрис изо всех сил попыталась от нее избавиться.
        «Чушь! Что там могло случиться? Сейчас даже не ночь, когда можно по ошибке открыть не ту дверь и в темноте шагнуть наружу из мчащегося поезда. Потом, это только я такая дурочка, а она-то - опытный путешественник. И говорит на ста языках!»
        Губы Айрис тронула слабая улыбка - ей вспомнилось одно из признаний мисс Фрой. «Знание языков делает меня своего рода представителем власти. Если в отдельно взятом купе вдруг разразится международный кризис и поблизости не окажется переводчика, я готова, так сказать, закрыть брешь собственным телом и, кто знает, изменить судьбы мира». Кстати, вот и объяснение ее отсутствию. Встретила дружелюбного иностранца и теперь удовлетворяет свою страсть к общению, ведь языкового барьера для нее не существует. Мало того, она в прекрасном настроении и рада поделиться с каждым встречным, что едет домой.
        «Подожду еще полчаса, - решила Айрис. - К тому времени мисс Фрой просто обязана вернуться».
        Она смотрела в окно, и вид вечереющего, затянутого тучами неба наполнял ее душу меланхолией. Поезд спустился с гор и сейчас несся сквозь заросшую пышной зеленью долину. Посреди тучных пастбищ, местами темных от влаги, цвели лиловые крокусы. Пейзаж был однозначно осенний и напомнил, что лето прошло.
        Время летело очень быстро; Айрис беспокоилась, что назначенный ею самой срок истечет, а мисс Фрой так и не появится. Тогда придется принимать какое-то решение, а какое? Конечно, напоминала она себе, это вообще не ее дело; однако накидывала сверху пять минуток и еще пять минуток, а беспокойство росло и росло.
        Пассажиры зашевелились. Девочка принялась беспокойно хныкать, отец начал с ней о чем-то говорить. Очевидно, девочка пожаловалась на усталость, и ее убеждают вздремнуть. Мамаша аккуратно сняла с девочки черный лаковый поясок и муслиновый воротничок, потом достала сеточку для волос и аккуратно натянула ее поверх дочкиного перманента. Блондинка при этом впервые за вечер оживилась, указала пальцем на пустое место рядом и стала внимательно следить за процессом, однако, когда мамаша сняла с девочки башмачки и достала вместо них потертые шлепанцы, ее интерес угас.
        Увидев девочку на месте мисс Фрой, Айрис испытала сильное раздражение. Она даже хотела возразить, хотя бы знаками, но побоялась выставить себя на посмешище.
        «Ничего, придет мисс Фрой, мигом с ней разберется». Впрочем, поразмыслив, Айрис начала сомневаться. Она вспомнила, что мисс Фрой неизменно проявляет дружеское расположение к каждому встречному; наверняка она и с соседями по купе успела подружиться.
        Девочка сильно устала и, забившись в уголок, тут же закрыла глаза. Родители с улыбкой переглянулись. Это привлекло внимание блондинки, и она с одобрением кивнула. Не согласна была лишь Айрис. Она понимала, что в ней говорит предубеждение и что уж если кто здесь и занял чужое место, так это она сама. Однако безмолвная конфискация сиденья мисс Фрой выглядела слишком уж наглой. Словно остальные пассажиры воспользовались ее отсутствием, понимая, что она не станет сгонять с места спящего ребенка.
        Или словно они что-то знали.
        Пассажиры вели себя, как будто были уверены, что мисс Фрой не вернется. Айрис в панике посмотрела на часы и с ужасом обнаружила, что полчаса давным-давно миновали. Это было видно и по происходящему за окном - затянутое тучами небо потемнело, по краям влажных зеленых полей начал собираться туман. Даже крокусы пропали, вместо них то тут, то там торчали бледные грибы, больше всего похожие на поганки. Грустное чувство, сопутствующее наступлению сумерек, проникало в самую душу, и Айрис остро почувствовала одиночество. Хотелось веселых голосов, яркого света, взрывов смеха…
        А потом ее взгляд упал на багажную полку, и она замерла от потрясения - чемодан мисс Фрой исчез. Вопреки всякой логике девушку бросило в дрожь. Она попыталась убедить себя, что мисс Фрой просто перешла в другое купе, но концы с концами не сходились. Поезд был переполнен, свободного места не найти. Впрочем, мисс Фрой упоминала про путаницу с билетом; наверное, недоразумение разъяснилось.
        «Нет, - решила Айрис, - баронесса все равно уже оплатила разницу за первый класс. Да и не могла она меня бросить, не предупредив. Во-первых, обещала принести мне ужин, во-вторых, я так и не рассчиталась с ней за чай… Надо обязательно ее разыскать».
        Может быть, остальные пассажиры владеют ключом к разгадке? Их внешний вид ее уже не интересовал, следовало установить хоть какое-то общение. Решив, что самое подходящее слово, чтобы пробиться сквозь пелену непонимания, - «инглиш», она попробовала немецкий:
        - Во ист ди даме инглиш?
        Пассажиры пожимали плечами и качали головами, показывая, что ничего не поняли. Айрис сделала вторую попытку:
        - Уи эст ля дам инглиш?
        Лица не прояснились, и Айрис перешла на родной язык:
        - Где английская леди?
        Безнадежно. Ее не понимали, даже не пытались понять. В отчаянии она показала рукой на сиденье мисс Фрой, а потом вопросительно выгнула брови, словно в пантомиме. На этот раз ей удалось пробудить хоть какие-то эмоции - родители девочки удивленно переглянулись, а блондинка неодобрительно скривила губу. Словно почувствовав, что пахнет развлечением, девочка тоже открыла черные глазки и начала хихикать над Айрис, но тут же умолкла, поймав взгляд отца. Оскорбленная подобной реакцией, Айрис бросила на соседей по купе испепеляющий взгляд, вскочила с места, кинулась к баронессе и, тряхнув ее за плечо, воскликнула:
        - Проснитесь, будьте добры!
        Пассажиры одновременно ахнули, словно Айрис совершила акт святотатства. Однако она уже настолько взвинтила себя, что, когда баронесса подняла веки и уставилась на нее, всем видом изображая оскорбленное величие, даже и не подумала извиниться.
        - Где мисс Фрой?
        - Мисс Фрой? - переспросила баронесса. - Я не знаю никого с подобным именем.
        Айрис указала на сиденье, которое сейчас занимала девочка, и уточнила:
        - Англичанка, сидела вот здесь.
        Баронесса покачала головой:
        - Вы делаете ошибку. Никакая англичанка здесь не сидела.
        Айрис почувствовала приступ головокружения.
        - Ну как же? Я с ней разговаривала! И мы вместе пили чай в вагоне-ресторане. Неужели вы забыли?
        - Мне нечего забывать, - четко произнесла баронесса. - Я вовсе не понимаю, о чем ваша речь. В этом купе не было никакой англичанки, никогда, до сих пор, кроме вас.
        Глава 11
        Иголка в стоге сена
        Айрис раскрыла рот, чтобы тут же его захлопнуть. Заявление баронессы было откровенным надругательством над здравым смыслом, однако повелительный тон не допускал ни малейших возражений. Баронесса не отводила взгляда, словно подчеркивая - попробуй-ка еще что-нибудь вякнуть.
        Протестовать было бессмысленно. Безжалостное давление авторитета баронессы могло подавить любую оппозицию. Остается признать поражение, пожав при этом плечами с таким видом, словно она сама не желает продолжать подобный спор. Айрис почти не замечала ни пассажиров, ни пролетающие за окном картины сгущающихся сумерек. Вот из тени выскочила деревушка - кучка домиков с потемневшими крышами, белая полоска воды, бурлящей под мостом… Секунда, и деревянные домики остались позади, а поезд продолжал нестись по направлению к Англии, дергаясь и скрипя, словно путаные мысли.
        «Мисс Фрой не было? Что за бред? Совсем меня за дурочку держит… Только зачем ей вообще такое говорить? Зачем?»
        Больше всего Айрис беспокоило полное отсутствие мотивов. Никто не мог желать зла совершенно безвредной мисс Фрой, которая стремилась подружиться с каждым встречным. Однако факт оставался фактом - мисс Фрой исчезла, и, похоже, ждать ее возвращения бесполезно.
        Занервничав, Айрис вскочила с места. «Она где-то в поезде!»
        Однако даже ее собственную уверенность подтачивало одно немаловажное обстоятельство: для отсутствия мисс Фрой не было никакой причины. Та сама предложила Айрис помощь и поддержку и явно не собиралась бросить ее одну без малейшего предупреждения.
        «Может быть, - искала объяснение Айрис, - она подумала, что моя болезнь заразная? В конце концов, маленькая хлопотунья так сильно хотела вернуться к родителям и дворняге, что не пошла на риск попасть в карантин. Вот мною и пожертвовала…»
        Перемещаться по составу было нелегко и тогда, когда дорогу прокладывала мисс Фрой, ведя ее на буксире. Теперь же, когда пассажиры устали сидеть в переполненных купе и начали выбираться наружу, чтобы размять мышцы или перекурить, в коридорах было не протолкнуться. В довершение всего привлекательная внешность Айрис обращала на себя мужское внимание. Всякий раз, когда поезд дергался и ее бросало на очередного незнакомца, реакция следовала неадекватная. От досады Айрис бросило в жар и навалилось растущее чувство безнадежности. Найти мисс Фрой во всей этой кутерьме не было никакого шанса. Заглядывая в очередное купе, она всюду видела одну и ту же мешанину лиц…
        Айрис испытала огромное облегчение, когда наткнулась на купе, где среди пассажиров сидели напротив друг друга викарий и его жена. Глаза викария были закрыты, лицо застыло. Даже сквозь загар было видно, что его укачало и вся его воля уходит на то, чтобы это скрыть. Жена напряженно следила за ним. Она выглядела бледной и жалкой, как будто в своем воображении испытывала те же симптомы, что и муж. Когда Айрис, протиснувшись внутрь, заговорила с ней, она даже не улыбнулась.
        - Простите за беспокойство, я ищу свою знакомую.
        - Да неужели? - В голосе миссис Барнс звучали знакомые бодрые нотки, но в глазах застыла печаль.
        - Вы помните ее? Она еще отправила к вам официанта с чаем.
        - Очень любезно с ее стороны, - открыл глаза викарий. - Передайте ей от нас сердечную благодарность.
        - Передам, как только найду, - пообещала Айрис. - Она уже довольно давно вышла из купе и до сих пор не вернулась.
        - Я не заметила, чтобы она проходила мимо нас, - сообщила миссис Барнс. - Скорее всего, она в уборной. В любом случае тут вряд ли заблудишься.
        - Я помогу вам ее найти, - храбро предложил викарий и с трудом поднялся со скамьи.
        - И не вздумай! - В голосе миссис Барнс прорезалась сталь. - Не валяй дурака, Кеннет. Ты ее даже не узнаешь.
        - Тоже верно. От меня будет больше хлопот, чем помощи. - Викарий с готовностью плюхнулся обратно и выдавил улыбку. - Я так плохо переношу дорогу, даже стыдно становится.
        - И вообще тебе лучше помолчать, - посоветовала ему жена.
        Правильно поняв намек, Айрис покинула купе. Да, к сожалению, рассчитывать на помощь викария не приходилось, здоровье явно его подвело. А сама она вряд ли сумеет отыскать мисс Фрой. И весь груз ответственности за неудачу ляжет на нее, поскольку из всех пассажиров поезда, похоже, лишь она одна ясно осознавала, что пропал человек.
        При мысли о том, что надо пытаться вывести совершенно незнакомых ей людей из состояния безразличия, Айрис почувствовала упадок сил. Она стояла в коридоре, ухватившись за поручень, другие путешественники ее толкали, протискиваясь мимо, и она в этот момент попросту их ненавидела. Взвинченной и отчаявшейся, ей и в голову не приходило, что все эти люди чувствовали бы то же самое, если бы их внезапно засунули в лондонскую подземку в час пик, где их со всех сторон пихала бы толпа столь же безразличных, если даже не враждебных на вид чужаков.
        Когда Айрис добралась до вагона люкс, занавеска над окном купе Тодхантеров была опущена, зато в одном из соседних купе Айрис рассмотрела сестер Флад-Портер. Те сидели с разных сторон, вытянув ноги на сиденье напротив через узенький проход. Старшая сестра, надев очки в роговой оправе, читала книгу в мягкой обложке, а мисс Роуз курила сигарету. Они выглядели вполне удовлетворенными жизнью - скопление людей в проходе значительно усиливало ощущение их собственного комфорта.
        «Экое самодовольство», - раздраженно подумала Айрис, а потом напомнила себе, что вообще-то сама тоже должна была ехать в люксе, а не делить купе с чужаками.
        В конце концов Айрис прочесала весь поезд за исключением вагона-ресторана. Время чая давно закончилось, ресторан заполнили мужчины, чтобы с относительными удобствами покурить и выпить пару рюмочек. Айрис в нерешительности застыла в дверях - ей хотелось убедиться, что мисс Фрой не забрела внутрь в поисках долгожданного спутника жизни. В этот момент ее руки коснулся некий оптимистично настроенный юнец, произнес что-то неразборчивое - похоже, приглашение выпить - и нагло ухмыльнулся. Айрис в ярости стряхнула его руку и уже хотела уйти, когда в гуле мужских голосов ей отчетливо послышалось звучание оксфордского акцента. Пытаясь высмотреть того, кому он принадлежал, она встретилась взглядом с чернобородым доктором. Его голый череп, наполовину скрытый за пеленой табачного дыма, напоминал луну в туманную ночь. Под бесстрастным взглядом темных глаз, увеличенных толстыми стеклами очков, Айрис почувствовала себя бабочкой, которую насадили на булавку и собираются классифицировать.
        Внезапно и без видимой причины ей стало ясно: доктор причастен к тому ужасному, что случилось с мисс Фрой.
        Глава 12
        Свидетели
        Хотя она явно вызывала к себе не слишком здоровый интерес, Айрис в ее нынешнем состоянии было уже все равно. Шагнув внутрь вагона-ресторана, она громко сказала:
        - Если здесь есть англичане, умоляю, отзовитесь!
        При виде симпатичной девушки, нуждающейся в помощи, один из мужчин вскочил на ноги - молодой человек с довольно приятным лицом и пронзительными карими глазами.
        - Могу я чем-нибудь помочь? - выпалил он.
        Айрис узнала голос. Она слышала его на станции незадолго до солнечного удара. Это был тот самый молодой человек, который возражал против суда присяжных. Внешне он оказался точь-в-точь таким, как представляла себе Айрис, у него даже имелся непокорный вихор того самого типа, который во время утреннего туалета послушно ложится, словно тренированная овчарка, но тут же радостно вскакивает, стоит положить на место расческу. В других обстоятельствах Айрис бросилась бы к нему не задумываясь, однако сейчас дело было слишком серьезным, а молодому человеку, похоже, недоставало основательности. «Годится разве что заигрывать с официантками да хамить полицейским», - решила она.
        - Ну же? - подбодрил ее молодой человек.
        К своему стыду, Айрис обнаружила, что голос ее дрожит, а мысли путаются.
        - Все так сложно, - запинаясь, начала она. - Я попала в такую переделку… То есть нет, попала не я… Я уверена, что произошло нечто ужасное, а я на этом жутком языке двух слов связать не могу…
        - Ничего, - успокоил ее собеседник. - Я свободно шпарю по-местному. Рассказывайте, что стряслось.
        Айрис еще колебалась, не уверенная, что ее выбор пал на правильного спасителя, и тогда со своего места с видимой неохотой поднялся другой пассажир, худой и высокий. Стоило ему заговорить, как Айрис узнала характерный голос второго собеседника, преподавателя иностранных языков.
        - Если угодно, я готов предложить услуги переводчика, - сухо произнес он.
        - Не соглашайтесь, он никуда не годится, - вмешался молодой человек. - Он разве что грамматику изучил, а я знаю уйму местных ругательств, и уж это нам наверняка понадобится.
        Айрис едва удержалась, чтобы не расхохотаться, вовремя почувствовав, что смех выйдет истерический.
        - Англичанка, ехавшая на поезде, исчезла, - попыталась объяснить она профессору. - А баронесса утверждает, что никакой англичанки…
        Айрис запнулась, обнаружив, что чернобородый доктор внимательно прислушивается к каждому ее слову. По холодному взгляду профессора тоже можно было понять, что за зрелище она сейчас собой представляет.
        - Простите, не могли бы вы изложить все по порядку? - спросил он.
        Ледяной тон подействовал отрезвляюще, Айрис взяла себя в руки и постаралась объяснить все в нескольких словах, избегая ненужных подробностей. На этот раз она не стала упоминать никакой баронессы, а ограничилась тем фактом, что мисс Фрой не вернулась в купе. По счастью, рассказ произвел на профессора нужное впечатление, и он с самым серьезным видом потер рукой свой длинный подбородок.
        - Вы говорите, англичанка?
        - Да, - с готовностью подтвердила Айрис, - мисс Фрой. Учительница.
        - Так-так… И вы совершенно уверены, что в поезде ее нет?
        - Я весь состав обошла!
        - Хм. Не похоже, чтобы человек ее типа мог покинуть свое место в купе, не имея на то серьезной причины. Когда именно она вышла?
        - Не знаю, я задремала. А когда проснулась, ее уже не было.
        - Тогда нам следует начать с опроса других пассажиров. Если к тому времени пропавшая не вернется, я бы предложил вызвать полицию и потребовать, чтобы досмотрели весь поезд.
        Молодой человек подмигнул Айрис - мол, профессор в своей стихии.
        - Повезло вам, хоть попрактикуетесь, - заметил он.
        Это напомнило Айрис, что знакомство профессора с языком в большей степени академическое; молодой же человек, вероятно, владеет разговорной речью. Что очень важно - она начала подозревать, что вся путаница вокруг мисс Фрой произошла из-за слабого владения баронессой английским. При хорошо поставленном произношении благородная дама могла не понимать, что ей говорят, и при этом вряд ли призналась бы в непонимании. Во избежание непредвиденных случайностей Айрис обратилась к бойкому молодому человеку:
        - Пойдемте и вы с нами, будете, если что, ругаться.
        - С легкостью, - согласился тот. - Ругаюсь я не хуже попугая. Ведите нас, профессор!
        По мере того как они продвигались вдоль состава, к Айрис возвращалось присутствие духа. Она все еще беспокоилась за мисс Фрой, но чувствовала, что нашла родственную душу в одном из новых знакомых.
        - Моя фамилия Хэйр, - представился молодой человек. - Но она слишком длинная, поэтому зовите меня просто Максимилиан. Или, если угодно, Макс. А вас как звать?
        - Айрис Карр.
        - Миссис?
        - Мисс.
        - Отлично. Я инженер. Строю плотину в местных горах.
        - По-моему, интересно. А я вот ничем не занимаюсь.
        Поддержка со стороны соотечественников придала Айрис уверенности, и она приближалась к своему купе с чувством, близким к триумфу. Проход был забит пассажирами, сидящими на чемоданах, прямо по ногам носились дети, однако идти за Хэйром оказалось легче, чем за мисс Фрой - та, если можно так выразиться, давала предупредительные гудки, словно портовый буксир, а Хэйр просто раздвигал толпу, подобно ледоколу.
        Профессор шагнул в сторону, предоставляя Айрис первой войти в купе. Она тут же заметила, что чернобородый доктор сидит рядом с баронессой и что-то негромко, но быстро ей рассказывает. Похоже, он постарался не задерживаться в вагоне-ресторане. Айрис это слегка обеспокоило.
        Семейство трудилось над пакетом с персиками и не удостоило вошедшую вниманием. Блондинка сосредоточенно восстанавливала правильную линию карминовых губ. Баронесса сидела неподвижно, словно высеченная из черного гранита статуя.
        С задорным блеском в глазах Айрис объявила:
        - Со мной два английских джентльмена, и они намерены задать вопросы насчет мисс Фрой!
        Баронесса молча вздернула подбородок. Никакой другой реакции с ее стороны не последовало.
        - Позвольте мне войти, - произнес профессор.
        Чтобы не путаться под ногами, Айрис вышла в коридор. С этого места ей было видно купе, где везли больную, в частности сидящую у окна медсестру. Хотя голова Айрис была занята совсем другим, она с удивлением отметила, что в лице медсестры нет ничего отталкивающего, его было бы правильней охарактеризовать как бесстрастное.
        «Это что, я и все остальное так же преувеличила? - с тревогой подумала Айрис. - Может, мне нельзя доверять собственным чувствам?»
        Как ей ни было жаль несчастную пациентку, Айрис почувствовала сильное облегчение, когда в дверях купе появилась первая, уголовного вида медсестра. Загадочность происходящего и головная боль чуть было не заставили ее усомниться в себе самой. Айрис лишь слабо улыбнулась, когда к ней обратился Хэйр:
        - Профессор, конечно, дока в теории, но на практике может и лопухнуться. Ничего, я послежу.
        Профессор вел расспросы обстоятельно, терпеливо и с чувством собственного достоинства. Прежде чем объяснить баронессе происходящее, он поклонился ей с уважением, которое также демонстрировало и его собственную значимость. Та кивнула, затем, насколько можно было судить, обратилась к остальным пассажирам. Айрис заметила, как баронесса задерживает свой гордый взгляд на каждом лице и как повелительно звучит ее голос.
        Профессор стал по очереди задавать вопросы пассажирам, однако в ответ они лишь отрицательно качали головой, словно и говорить-то не умели. Вспомнив аналогичную пантомиму с собственным участием, Айрис прошептала Хэйру:
        - Они его хоть понимают?
        Тот коротко кивнул, и Айрис поняла, что молодой человек внимательно слушает и не хочет отвлекаться. Предоставленная самой себе, она решила вести собственные наблюдения и не без усмешки отметила, что профессор - который, по идее, должен был учить студентов обоего пола - побаивается задавать вопросы женщинам, включая и девочку. Довольно скоро фокус беседы сосредоточился на отце семейства. Тот старался отвечать медленно и внятно, видимо желая помочь иностранцу, плохо владеющему языком. В конце концов он даже достал визитную карточку и протянул профессору.
        Айрис невольно встревожилась и потянула Хэйра за рукав.
        - Удалось ему что-нибудь выяснить насчет мисс Фрой?
        Хэйр обернулся, и она была неприятно поражена его серьезным видом.
        - Все очень сложно. Приходится уточнять каждую мелочь.
        Атмосфера в купе понемногу становилась враждебной. Баронесса сделала короткое заявление, ни на секунду не отрывая глаз от лица Айрис; профессор выслушал его с подчеркнутым уважением. Закончив, баронесса сделала знак доктору, словно ожидая подтверждения. Доктор все это время оставался немым свидетелем происходящего. Бледное неподвижное лицо и мертвые глаза делали его похожим на покойника, которого извлекли из могилы, чтобы взвесить на весах его поступки, - а потом отправить прямиком в ад. Однако как только доктор по приказу госпожи начал речь, в нем проснулись жизнь и энергия, он даже размахивал руками, чтобы подчеркнуть свои слова.
        Когда доктор закончил, профессор повернулся к Айрис:
        - Похоже, как ни странно, вы совершили ошибку. Никто из этих людей не видел англичанки, которая, как вы утверждаете, пропала.
        Айрис смотрела на него, не веря собственным глазам.
        - Вы что, хотите сказать, я все выдумала?
        - Я даже не знаю, что сказать.
        - Тогда я скажу! Все эти люди лгут!
        Айрис почувствовала абсурдность обвинения, еще не закончив говорить. Разумному человеку было трудно поверить, что все пассажиры объединились для дачи ложных показаний. Особенно респектабельно выглядело семейство, а его глава по солидности мог поспорить с поверенным в делах самой Айрис. Профессор ощутимо напрягся.
        - Люди, которых вы обвиняете во лжи, - добропорядочные члены общества, лично знакомые баронессе, которая готова поручиться за каждого из них. Вот этот мужчина - довольно известный банкир, ведающий в числе прочего финансами баронессы. Девушка, - он бросил робкий взгляд на блондинку, - дочь ее сановника.
        - Я с этим не спорю, - запротестовала Айрис, - но мисс Фрой существует, я должна ей деньги за чай, она за меня заплатила!
        - Это несложно проверить, - вмешался Хэйр. - Раз она заплатила, у вас должны были остаться лишние деньги. Просто посчитайте, что у вас в кошельке.
        Айрис скорбно покачала головой:
        - Я понятия не имею, сколько у меня было. С финансовой точки зрения я полная бездарь. У меня в банке даже не каждый чек принимают!
        Профессор при этом признании еще больше помрачнел, однако показал, что действует без предубеждения:
        - Раз вы пили чай, вас видел официант. Я готов допросить и его, просто опишите мне, как выглядела ваша знакомая.
        Этого-то вопроса Айрис и боялась, поскольку понимала, что очень смутно помнит мисс Фрой. Вообще-то она ее толком и не рассмотрела. Пока пили чай, слепило солнце, в купе Айрис сразу закрыла глаза, поскольку болела голова, а всю дорогу до вагона-ресторана и обратно мисс Фрой была либо впереди, либо сзади.
        - К сожалению, я мало что смогу сказать, - начала она, запинаясь. - Понимаете, в ней не было ничего особенного. Средних лет, совершенно обычная… даже, пожалуй, бесцветная.
        - Высокая или низкая? - пришел на помощь Хэйр. - Полная или худая? Брюнетка или блондинка?
        - Средняя. Она сказала, что у нее светлые кудри.
        - Сказала? - повторил профессор. - А вы сами разве не видели?
        - Не обратила внимания. Мне они показались скорее выцветшими. Но я помню, что у нее голубые глаза!
        - Не слишком-то много, - резюмировал профессор.
        - Как она была одета? - спросил вдруг Хэйр.
        - Твид. Цвета овсянки в мелкую коричневую крапинку. Жакет длинный, свободный, рукава до середины ладони. Карманы накладные, обшлага прошиты, и еще шарфик в комплекте. Шарфик пристегнут на концах такими маленькими синими пуговками. Блузка из натурального шелка, вышитая синим, и маленький синий платочек в нагрудном кармане. Извините, я не запомнила подробностей. Шляпка из того же материала, поля вышитые, лента в стиле мадам Рекамье, а за ленту заткнуто такое смешное ярко-голубое перышко…
        - Стоп! - скомандовал Хэйр. - Шляпку вы вспомнили, теперь постарайтесь еще чуть-чуть - и вспомните лицо под шляпкой.
        Он был явно горд своим удачным вмешательством, и когда Айрис снова покачала головой, его разочарование выглядело чрезвычайно комично.
        - Нет, лица я не помню. Понимаете, голова так раскалывалась…
        - Вот именно, - сухо заключил профессор. - Боюсь, причинно-следственная связь тут налицо. Доктор сообщил, что у вас был солнечный удар.
        Доктор, который все это время внимательно слушал, словно ожидая подсказки, немедленно ожил.
        - Удар солнца все объясняет, - произнес он по-английски, медленно и внушительно. - Из-за него у вас случилось умственное помрачение. Вы уснули и видели сон, видели того, кого нет. А теперь вы проснулись и чувствуете себя намного лучше. И больше не видите мисс Фрой. Она лишь помрачение. Сон.
        Глава 13
        Сон во сне
        В первый момент Айрис была слишком потрясена, чтобы протестовать. Затем профессор и Хэйр обменялись понимающими взглядами, и ее изумление превратилось в гнев.
        Профессор обратился к ней подчеркнуто формальным тоном:
        - Полагаю, на этом наше вмешательство закончено. Если бы я знал обо всем с самого начала, я не счел бы его необходимым. Надеюсь, что, отдохнув, вы почувствуете себя лучше.
        - Пойдем, мисс Карр нужен покой, - поддержал его Хэйр, криво улыбнувшись.
        Ощущение было такое, что Айрис, расшалившись с подружками в спальне, получила подушкой прямо в лицо. Она подавила приступ ярости и заставила себя говорить как можно спокойнее:
        - Боюсь, все не так просто. Зачем, по-вашему, мне понадобилось лгать?
        - Я не говорил, что вы лжете, - покачал головой профессор. - Я полагаю, вы просто ошибаетесь. Давайте попробуем быть беспристрастными. Нельзя не признать, что баланс показаний не в вашу пользу. А зачем, по-вашему, будут лгать шесть человек?
        На Айрис внезапно снизошло озарение.
        - По-моему, такое возможно только в том случае, если ложь была начата одним человеком, а остальные по каким-то причинам ему поддакивают. И тогда это лишь ее слово против моего слова. Я англичанка, вы - англичане, пропавшая женщина - тоже англичанка, вы просто обязаны верить мне, а не ей!
        Произнося свою речь, Айрис не сводила с баронессы обвиняющего взгляда. Та выдержала его с несокрушимым спокойствием, а вот профессор протестующе кашлянул:
        - Не будем путать патриотизм с предубеждением. Ваше обвинение совершенно безосновательно. С какой стати баронессе нас обманывать?
        У Айрис начала кружиться голова.
        - Не знаю. Во всем этом какая-то загадка. Ни у кого нет ни малейшей причины вредить мисс Фрой. Она никогда ни во что не вмешивалась и сама с гордостью говорила, что у нее нет врагов. И еще она говорила, что баронесса была с ней любезна.
        - Каким образом? - вдруг спросила баронесса.
        - Она говорила, что с ее билетом вышла какая-то путаница и что вы доплатили разницу, чтобы она ехала в купе.
        - Очень мило с моей стороны. Приятно слышать о собственной щедрости. К несчастью, сама я об этом ничего не знаю. Возможно, проводник сможет мне напомнить?
        Профессор повернулся к Айрис:
        - Ваша настойчивость сильно осложняет ситуацию, но если вы хотите, я готов допросить и проводника.
        - Сейчас я его раздобуду, - вызвался Хэйр, явно желавший оказаться отсюда подальше. У Айрис сложилось впечатление, что в душе молодой человек ее поддерживает, однако вынужден это скрывать.
        Когда Хэйр удалился, профессор вступил в беседу с баронессой и доктором - видимо, с целью попрактиковаться в языке. Айрис, в которой вызывали подозрение каждый взгляд и каждая перемена тона, стала опасаться, что он заверяет собеседников в абсурдности обвинений и извиняется за свое вмешательство, поскольку баронесса выглядела довольной, словно сытая тигрица. По счастью, вскоре к ним снова протолкался Хэйр - вихор торчал над головой, словно султан над рыцарским шлемом, - и привел проводника. Тот оказался крепко сложенным молодым человеком в тесной униформе и напоминал игрушечного солдатика: два ярко-красных пятна на широких скулах, крошечные нафабренные усики.
        Баронесса что-то сказала проводнику резким голосом и махнула профессору рукой, чтобы он приступал. Нервы Айрис уже никуда не годились; она была уверена, что проводник тоже во власти баронессы, и даже не удивилась, когда Хэйр поморщился.
        - Все та же басня.
        - Разумеется. - Айрис выдавила из себя смешок. - Потом выяснится, что он из ее крепостных… Такое чувство, что ей в здешних краях принадлежит вообще все, включая вас с профессором.
        - Вот только не надо горячиться, - возразил Хэйр. - Я прекрасно понимаю, что вы чувствуете, сам через такое прошел. Могу рассказать вам одну историю, при условии, если юная леди немного потеснится.
        Девочка, которая все это время смотрела на Хэйра совершенно взрослым взглядом, в ответ на его обращение принялась пожимать плечами и кривить губки. Так или иначе, ей пришлось вернуться на свое место, а Хэйр втиснулся в уголок, который прежде занимала пропавшая учительница.
        - Не грустите так, - начал он. - Если ваша мисс Фрой - не невидимка, ее должны были заметить и другие пассажиры поезда.
        - Я совершенно ничего не соображаю, - вздохнула Айрис. - Голова совсем не работает.
        Профессор, который уже выходил из купе, в общих чертах расслышал сказанное Хэйром и обернулся к Айрис:
        - Если вы предоставите серьезные доказательства того, что англичанка действительно существовала, я готов их выслушать. Надеюсь, однако, что мы, да и вы сами, больше не станем мишенью для насмешек.
        У Айрис уже не было сил, чтобы дерзить в ответ.
        - Благодарю, - только и сказала она. - Где мне вас найти?
        - В люксе.
        - У нас одна конура на двоих, - уточнил Хэйр. - Мы, можно сказать, два богатея. Ступили на стезю процветания.
        Как только профессор удалился, Айрис взорвалась:
        - Ненавижу его!
        - Ну, это вы зря, - улыбнулся Хэйр, - не такое уж он и ископаемое. Просто вы молоды и привлекательны, а он таких до смерти боится… Я собирался рассказать историю из своей жизни, надеюсь, не слишком скучную. Несколько лет назад мне довелось участвовать в регбийном матче на международном уровне. Перед игрой обе команды были представлены принцу Уэльскому, и он каждому пожал руку. В общем, мне подфартило заработать решающее очко - каким-то чудом сумел проскользнуть между соперниками. В розыгрыше мяча после этого кто-то пнул меня в голову, и я вырубился. Уже потом лежу я в довольно комфортабельном отдельном боксе, забегает медсестра, вся такая возбужденная, и говорит - к вам очень важный посетитель.
        - Неужели принц? - спросила Айрис, надеясь, что ей удалось изобразить интерес.
        - Он самый. Забежал всего на минутку. Улыбнулся и меня приветливо успокаивает: мол, вы скоро поправитесь, очень жаль, что так вышло. Я, конечно, был на седьмом небе, думал, теперь ночь спать не буду - и что бы вы думали, отключился чуть ли не мгновенно!.. На следующее утро медсестры спрашивают: «Рады, что капитан заходил вас проведать?»
        - Капитан?
        - Ну да, капитан команды, никакой не принц… И тем не менее я видел принца, вот как сейчас вас. Он пожал мне руку, похвалил… Совершенно настоящий!.. Вот что может произойти даже с лучшими из людей, когда с головой хоть чуть-чуть не в порядке.
        Айрис упрямо поджала губы.
        - А я-то думала, вы мне верите. Оказывается, вы такой же, как все. Пожалуйста, оставьте меня.
        - Конечно, оставлю, потому что вам нужен покой. Постарайтесь заснуть.
        - Нет, я не могу, мне нужно еще раз все обдумать. Если вам верить, то я сошла с ума. А я не сошла. Не сошла!!!
        - Ну, не надо так переживать!
        - Из вас получится замечательная медсестра!.. Послушайте, - понизила голос Айрис, - я знаю даже меньше, чем вы, поскольку ни слова не поняла во всех этих расспросах. Вы действительно владеете языком?
        - Пожалуй, что уже лучше, чем английским. И весь разговор был настолько простой, что даже профессор не смог бы наломать дров. Мне очень жаль, но никаких неясностей не осталось… Вы выглядите изможденной, давайте я вам что-нибудь принесу?
        - Нет уж. Мне обещала что-нибудь принести мисс Фрой, и я постараюсь ее дождаться.
        Твердый взгляд девушки показал Хэйру, что она будет стоять на своем до конца. Поскольку сам он считал мисс Фрой кем-то вроде призрака, у него не было оснований полагать, что та принесет Айрис хоть что-нибудь полезное. Поэтому он решил, что позже повторит свое предложение. Уже в дверях ему что-то пришло в голову, и Хэйр поманил девушку за собой в коридор.
        - Я только в одно не смог въехать, - признался он. - Баронесса обратилась к парню на каком-то диалекте, который для меня звучал совершенно тарабарски.
        - Видите, они действительно из одной местности! - торжествующе воскликнула Айрис.
        - Угу. Но мы все равно не знаем, что именно она сказала, так что проку никакого. Ладно, салям алейкум, проведаю вас позже.
        Хэйр ушел, а Айрис сжалась в комок в своем уголке, раскачиваясь в такт движению поезда. Он как раз проходил через участок, где один тоннель следовал за другим, и все вокруг громыхало, словно небо укатывали гигантским катком. Шум буквально резал слух. За весь день Айрис толком ничего не ела, и силы начали ее покидать. Поскольку раньше она почти никогда не болела, ее страшила перспектива свалиться, но постоянный звон в ушах беспокоил еще больше. Когда в дверях купе показалась медсестра и поманила доктора наружу, Айрис чуть не подпрыгнула, однако ее мысли продолжали неистово вращаться вокруг главного сегодняшнего события - обморока.
        «Вот я на платформе… а потом куда-то проваливаюсь. Когда я пришла в себя в зале ожидания, все эти женщины, забавный маленький носильщик - все это действительно было? Конечно же, было, иначе я не попала бы на поезд… С мисс Фрой я познакомилась именно в поезде! Они уверяют, что она мне приснилась. Но если так, то приснился и зал ожидания, и поезд… Значит, я не в поезде? И вообще до сих пор не очнулась? Так и правда можно с ума сойти!»
        Айрис почувствовала, что близка к истерике, и собрала волю в кулак.
        «Чушь! Я в сознании и еду в поезде. И это означает, что я действительно познакомилась с мисс Фрой. Просто здесь какая-то загадка, и меня пытаются запутать. Хорошо же, в таком случае мне придется разоблачить обманщиков!»
        До сих пор ее занимало скорее собственное благополучие, чем судьба мисс Фрой. С самого рождения Айрис баловали, и неудивительно, что она выросла эгоисткой; при этом к веселой и беззаботной девушке всегда относились доброжелательно. Но теперь ее судьба неожиданно переплелась с судьбой совершенно невзрачной учительницы. Айрис снова и снова перебирала в мыслях эпизоды их краткого знакомства. И вдруг туман, заполнявший мозг, рассеялся, наглухо закрытая ячейка в памяти со щелчком открылась. Айрис вскочила на ноги, чем привлекла внимание баронессы.
        - Мадемуазель чувствует себя хуже?
        - Мадемуазель чувствует себя гораздо лучше! И намерена проверить кое-какие воспоминания. Я поговорю с другими англичанами из нашей гостиницы, которые видели меня в обществе мисс Фрой!
        Глава 14
        Новое свидетельство
        Теперь, когда Айрис была готова доказать, что мисс Фрой существует, она вновь задалась вопросом: где же она? Поезд досконально осмотрен; мисс Фрой в нем нет. Но больше ей просто негде быть! Коридоры и купе битком набиты, она не могла выпасть ни в дверь, ни в окно - это сразу заметили бы. По той же причине никто не мог связать ее, сунуть в мешок и выбросить. Спрятаться ей тоже негде, да и зачем мисс Фрой прятаться? Одним словом, при таком количестве свидетелей мисс Фрой была практически гарантирована от любых неприятностей, случайных или злонамеренных.
        Отчаявшись, Айрис решила отложить эту проблему на потом.
        «Чтобы объявить ее в розыск, нужно сперва доказать, что она ехала в поезде, вот и давай, - размышляла она. - Дальше пусть разбираются другие».
        Вспомнились требования, которые профессор предъявляет к доказательствам. Ее свидетели удовлетворят самому взыскательному вкусу - ведь они англичане до мозга костей!
        Пока Айрис копалась в сумочке в поисках зеркальца и помады, баронесса не сводила с нее глаз. Она смотрела совершенно безучастно, тем не менее каким-то образом Айрис почувствовала, что та занята какой-то тайной деятельностью, плетет нити сложных интриг.
        «Она что-то задумала. Нужно ее опередить!»
        Айрис заторопилась и тут же снова утратила контроль над собой. Руки задрожали, в результате линия рта стала ярко-алой полосой, вызывающей ассоциации с раздавленной сливой - в то время как надпись на футляре с помадой обещала всего лишь «розовый бутон». Расческу Айрис так и не нашла, махнула рукой и выбежала в коридор.
        Мужчины, которых она толкала, таращили глаза, женщины издавали какие-то жалобные звуки. Сказать по правде, Айрис воспринимала этих людей лишь как досадные препятствия на пути. Она потеряла уже столько времени, что каждая секунда задержки все сильнее давила на совесть. Все, что она видела перед собой - хотя и где-то вдалеке, - это неясная фигура пропавшей учительницы. Надо успеть!.. Однако между ней и ее целью постоянно мелькали какие-то физиономии, то ухмыляющиеся, то сердитые; они сразу таяли, словно клочья тумана, а на их месте возникали новые. Глаза сверкали, зубы блестели, тела перекрывали проход. Айрис пробивалась вперед, ее щеки раскраснелись, волосы рассыпались и лезли в глаза. Лишь прорвавшись в относительно свободный участок коридора и увидев там профессора, который курил, глядя в окно, Айрис вспомнила о приличиях, устыдилась спешки и, задыхаясь, пролепетала:
        - Я, наверное, на чучело похожа? Ужасная толпа, никто не уступал дорогу…
        Профессор даже не улыбнулся в ответ - несмотря на всю живописность, которую придавали девушке распущенные волосы и горящие щеки, в подобном облике был оттенок вульгарности, который вовсе его не прельщал.
        Не одобрил ее вида и мистер Тодхантер, дверь купе которого была открыта. Хоть он и считал себя ценителем женской красоты, на деле ухоженность привлекала его значительно больше естественности. В картинах он тоже больше всего ценил рамы, поскольку полагал, что любая красота требует надлежащего оформления. Естественный вид допустим разве что в спальне и уж никоим образом не во время железнодорожной поездки. В гостинице он неоднократно видел Айрис в компании таких же, как и она, полуодетых красоток, но впервые обратил на нее внимание, только когда она надела платье.
        - Что это за девушка? - поинтересовалась его жена, на миг оторвавшись от иллюстрированного журнала.
        - Одна из той банды в гостинице.
        - О господи!
        В соседнем купе Роуз Флад-Портер приподняла голову с мягкой кожаной подушечки, которую всегда брала с собой в дорогу. Это движение пробудило от дремы ее сестру, и та тоже навострила уши. Айрис, не подозревая, сколько у нее слушателей, продолжала громко и возбужденно объяснять профессору:
        - Ваши свидетели не заслуживают ни малейшего доверия. Они нагло врут! Все шестеро!
        Профессор смерил девушку холодным взглядом.
        - Вам стало хуже?
        - Отнюдь, я в полном порядке. И я смогу доказать, что мисс Фрой существует, поскольку другие англичане, с которыми я жила в одной гостинице, тоже ее видели! Когда мы приедем в Триест, мы свяжемся с английским консулом и потребуем, чтобы поезд тщательно обследовали. Вот тогда вы и увидите, что я права!
        Айрис чувствовала себя на гребне триумфа. Казалось, над головой ее сейчас развевается британский флаг, а в ушах звучат первые аккорды национального гимна.
        Профессор утомленно улыбнулся:
        - Вы обещали представить доказательства.
        - И вы их получите!
        Айрис развернулась - и обнаружила себя лицом к лицу с Тодхантером.
        - Вы ведь поможете мне найти мисс Фрой? - спросила она в полной уверенности, что ей не откажут.
        Тодхантер любезно улыбнулся, однако несколько помедлил с ответом, намеренно выдержав характерную для своей профессии паузу.
        - Буду рад оказать вам услугу. Только кто такая мисс Фрой?
        - Учительница-англичанка. Вы должны ее помнить - она заглянула к вам в окошко, а вы встали и задернули занавеску.
        - Разумеется, при подобных обстоятельствах я бы именно так и поступил. К сожалению, я не имел чести стать объектом внимания какой-либо дамы.
        Ответ был настолько неожиданным, что у Айрис перехватило дыхание:
        - Неужели вы ее не видели?
        - Нет.
        - На нее обратила внимание ваша жена. Вам обоим было неприятно!
        Прелестная миссис Тодхантер, внимательно слушавшая разговор, тут же вмешалась, причем обычная расслабленность исчезла из ее голоса:
        - Мы не в зоопарке, и никаких зрителей здесь не было! С вашего позволения, мы закроем дверь? Мне хотелось бы отдохнуть перед ужином.
        Профессор повернулся к Айрис с принужденной вежливостью:
        - Похоже, вы утомлены. Позвольте проводить вас в купе.
        - Нет! - отмахнулась Айрис от предложенной руки. - Я этого так не оставлю, есть и другие свидетели! Вот эти дамы…
        Она метнулась к соседнему купе - сестры Флад-Портер уже сидели на своих местах прямо и с должным достоинством - и воскликнула:
        - Вы поможете мне отыскать мисс Фрой? Она тоже англичанка!
        - Позвольте, я объясню по порядку, - вмешался профессор при виде непонимающего взгляда сестер. Айрис слушала, как он неторопливо и размеренно тянет слова, и ее нетерпение нарастало. Она не сводила глаз с сестер, таких надежных, цветущих. Наконец мисс Роуз заговорила:
        - Я не помню вашу спутницу. Вполне возможно, что вас сопровождали, только я была без очков.
        - И я, - кивнула мисс Эвелин. - Пожалуйста, поймите, мы ничем не сможем вам помочь.
        - Нельзя опознать человека, которого мы толком не видели, - согласилась мисс Роуз. - Так что будьте добры, не упоминайте наших имен. В противном случае мы просто откажемся говорить.
        Айрис не верила собственным ушам.
        - Неужели вы и пальцем не пошевелите, чтобы помочь попавшей в беду соотечественнице? Разве таковы ваши принципы? - горячо воскликнула она.
        - В беду? - пренебрежительно откликнулась мисс Роуз. - Что может случиться с человеком в битком набитом поезде? Кроме того, здесь полно людей, наверняка обладающих более острым зрением. Да, мы англичанки, но с каких пор это стало поводом для неудобств?
        Крушение надежд было столь внезапным, что пораженная Айрис не могла и слова вымолвить. Она чувствовала, что соотечественники ее предали. Они способны сколько угодно хвастаться, что не выходят к ужину без соответствующего платья, беспокоясь за честь страны, но именно здесь и сейчас они отреклись от Англии. Изодранный в клочья флаг валялся на земле, гордые звуки гимна заглушил пронзительный свист. В этот момент Айрис так яростно ненавидела соотечественников, что когда в купе заглянула жена викария, она лишь смерила ее злобным взглядом.
        Миссис Барнс одарила всех собравшихся улыбкой и поспешила объяснить:
        - Мой муж уснул, а я решила, что самое время немного поболтать. Когда мы в дороге, я за главу семьи, это так непривычно и случается лишь раз в год!
        Айрис собралась уже вслед за профессором выйти из купе, когда миссис Барнс воскликнула:
        - Если это из-за меня, то, пожалуйста, оставайтесь!
        - Мне здесь делать нечего, - горько вздохнула Айрис. - Разумеется, вы тоже не видели мисс Фрой?
        - Вы про ту даму в твиде, с голубым перышком в шляпке? - удивилась миссис Барнс. - Конечно, я ее помню! Мы с мужем очень признательны ей за чай.
        Глава 15
        Все наоборот
        Айрис почувствовала столь всеобъемлющее облегчение, что едва не разрыдалась. Повернувшись к профессору, она спросила дрожащим голосом:
        - Ну, убедились?
        Профессор, на лице которого чуть ли не читались слова извинения, бросил взгляд на жену викария и убедился, что она относится к хорошо знакомому ему типу женщин, заслуживающих всяческого уважения и одобрения - при том условии, что они благополучно замужем за кем-нибудь другим.
        - Безусловно, - кивнул он наконец. - Наконец мы нашли человека, способного подтвердить ваши слова. Прошу прощения, что ранее в них усомнился.
        - И что же вы намерены предпринять?
        Профессор, который уже совершил одну постыдную ошибку, не был расположен торопиться.
        - По-моему, нужно посоветоваться с Хэйром. Он отлично владеет языком, да и соображает неплохо, хотя иной раз производит впечатление человека ветреного.
        - Пойдемте скорее разыщем его! - обрадовалась Айрис. Впрочем, несмотря на всю спешку, она на мгновение задержалась, чтобы импульсивно воскликнуть жене викария: - Огромное вам спасибо! Вы даже не представляете, как много для меня сделали!
        - Мне очень приятно… но за что вы меня благодарите? - удивилась миссис Барнс.
        Оставив разъяснения на мисс Роуз, Айрис поспешила за профессором. Хэйр, которого они наконец отыскали в вагоне-ресторане, был искренне удивлен:
        - Господь с вами! Мисс Фрой появляется вновь? В этой замечательной женщине определенно есть какая-то загадка! Должен признаться, что я никогда толком не верил в ее существование. И что же, по-вашему, с ней стряслось?
        Профессор снял очки, чтобы протереть стекла. Без них его глаза выглядели не столько холодными, сколько неуверенными, а красные впадины, натертые дужками по обе стороны от переносицы, вызвали в Айрис приступ сострадания. Теперь она чувствовала к нему дружескую расположенность, ведь их объединяла одна цель - вернуть пропавшую мисс Фрой.
        - Сестры Флад-Портер просто не хотели ввязываться, - объявила она, - это очевидно. Но какие мотивы для лжи у шестерых иностранцев?
        - Возможно, дело в каком-то недоразумении, - забеспокоился профессор. - Мое знание языка…
        - Ваше знание вполне на уровне, - оборвал его Хэйр. - Вы оказались классным переводчиком. Ни разу не споткнулись.
        Айрис оценила широту характера молодого человека, поспешившего успокоить профессора, - она была уверена, что в душе Хэйр считает его надутым ослом.
        - Помните старую добрую игру «Маска, я тебя знаю»? Ставлю на то, что мисс Фрой прикинулась доктором. Правда, тут она недоработала, черная борода уж слишком бросается в глаза… А может, она переоделась паровозом и тянет за собой состав?
        Айрис даже не улыбнулась.
        - Ничего смешного! Вы забыли, что она не просто реально существует, но еще и пропала. Нам надо что-то делать!
        - Верно, - согласился профессор. - Однако ситуация очень серьезная, и я предпочел бы сперва хорошенько все взвесить.
        - Что в переводе означает - профессор хочет покурить, - объяснил Хэйр. - Валяйте, профессор. Я пригляжу за мисс Карр, а вы тем временем дадите мозгам остыть.
        Профессор удалился.
        - Если я правильно понимаю, мисс Фрой для вас совершенно чужой человек? - серьезно спросил Хэйр.
        - Естественно!
        - И тем не менее вы из-за ее отсутствия чуть не рехнулись… Похоже, вы альтруист, каких свет не видывал!
        - Никакой я не альтруист, а вовсе даже наоборот, - честно призналась Айрис. - Сама удивляюсь и совершенно себя не понимаю.
        - Попробуйте рассказать с самого начала.
        - Она была ко мне очень внимательна, предложила помощь. А окружающие хором уверяли, что мисс Фрой мне приснилась… Это был полный кошмар! Все равно что доказывать, что все, кроме меня, идут не в ногу.
        - Но почему вам вообще приспичило доказывать, что мисс Фрой вам не приснилась?
        - Как вы не поймете? Иначе я бы никогда больше не была уверена, что другие вещи или люди вокруг действительно существуют!
        - Это вовсе не повод слетать с нарезки, - пожал плечами Хэйр. - Я бы на вашем месте сказал себе, что случившееся - последствия солнечного удара, совершенно невинное и логичное объяснение.
        - Но ваш собственный опыт нельзя сравнивать с моим, - запротестовала Айрис. - Вы-то видели реального человека, которого спутали с принцем Уэльским. А я, выходит, вела беседы с пустым местом, да еще и внимательно выслушивала ответы… Вы не представляете, как мне полегчало, когда миссис Барнс ее вспомнила!
        Айрис бросила взгляд за окно и блаженно улыбнулась. Теперь, когда головокружительные фантазии рассеялись и она вновь обрела опору в реальном мире, мрачные пейзажи за окном больше не портили ей настроение. Сумерки окрасили городок, через который сейчас неторопливо пыхтел поезд, в печальные тона. За окном медленно проплывали убогие лавки с жалкими товарами, а в просвет между домами иной раз удавалось разглядеть взбухшую, пенистую речушку. Сами дома, цепляющиеся к склону холма подобно облепившему скат крыши лишайнику, казались полустертыми, так над ними потрудилось время. Давным-давно доски и штукатурку выкрасили серым; стех пор их столько времени поливал дождь и палило солнце, что стены приобрели грязно-белый оттенок. Все вокруг свидетельствовало о бедности и запустении.
        - Какое жуткое место, - содрогнулась Айрис, когда поезд миновал ржавые железные ворота, за которыми угадывался заросший бурьяном сад. - Неужели кто-то мог бы здесь жить - и не покончить с собой?
        - Да запросто! Например, мисс Фрой? - сорвалось у Хэйра с языка.
        Он уже приготовился к разносу, но Айрис его не услышала.
        - В котором часу мы будем в Триесте?
        - В двадцать два десять.
        - А сейчас без пяти шесть! Нельзя терять ни минуты, мы обязаны ее найти. Я знаю, это напоминает сценарий дешевого фильма, но дома ее ждут несчастные старики-родители. А глупый пес выбегает встречать каждый поезд.
        У Айрис неожиданно перехватило горло. К ее изумлению, мысль о родителях, не ведающих, что случилось с дочерью, что-то затронула в душе.
        - Похоже, мне все-таки надо выпить, - объявила она, сморгнув, чтобы глаза очистились от влаги. - Меня потянуло на романтику, а с какой стати? Молодежь куда несчастней стариков. У них-то невзгоды давно позади, а у нас все только начинается.
        - Выпить вам действительно не помешает, - согласился Хэйр. - Попробую-ка я отловить официанта.
        Он уже почти поднялся, но Айрис поймала его за рукав и прошептала:
        - Не бросайте меня - этот ужасный человек снова здесь.
        Похоже, чернобородый доктор кого-то искал, и как только стекла его очков сверкнули в сторону молодых людей, поиски завершились. Доктор направился прямиком к их столу и слегка поклонился Айрис.
        - Ваша спутница вернулась в купе.
        - Мисс Фрой! - От радости Айрис даже забыла об отвращении, которое испытывала к доктору. - Как замечательно! Где же она была?
        Доктор развел руками:
        - Буквально в двух шагах. Все это время она беседовала с моими медсестрами.
        - Ну конечно, - расхохоталась Айрис, - где же ей еще быть? Самое очевидное место я как раз и забыла проверить!
        Хэйр с сомнением поскреб подбородок:
        - Хм. Как-то это подозрительно. Вы уверены, что говорите об одном и том же человеке?
        - Та самая женщина, с которой мадемуазель была в вагоне-ресторане, - заверил его доктор. - Низенькая, не молодая, но и не слишком старая, в шляпке с голубым пером.
        - Конечно, это мисс Фрой! - воскликнула Айрис.
        - Мы просто недопоняли мадемуазель, - с некоторым пренебрежением добавил доктор. - Она так быстро тараторила и все время упоминала англичанку. А эта дама - немка, или, может быть, австрийка, я не уточнял.
        Айрис утвердительно закивала:
        - Сначала и я ошиблась. Она знает кучу языков, и по виду сразу не скажешь, что англичанка. Пойдемте же, вы сейчас сами убедитесь!
        Путешествие через весь состав стало настолько привычным делом, что Айрис могла бы проделать его с завязанными глазами. Проходя мимо купе Барнсов, она заглянула внутрь. Викарий, скрестив руки на груди, имел вид мрачно-героический, а вот на лице его жены отчетливо читались признаки усталости. Вокруг глаз миссис Барнс виднелись темные круги, однако она мужественно улыбнулась и спросила:
        - Все еще ищете?
        - Нет, она нашлась, - обрадовала ее Айрис.
        - О, хвала Господу!
        - Раньше благочестивость жены викария действовала мне на нервы, - призналась Айрис Хэйру, когда они возобновили свой нелегкий путь, - но теперь она сильно выросла в моих глазах. Какая все-таки добрая женщина!
        Проходя через вагон люкс, Айрис позвала профессора, которому и поведала хорошие новости.
        - Я бы хотела, чтобы вы с ней познакомились. Когда мисс Фрой узнает, какой из-за нее поднялся переполох, она будет в полном восторге.
        - Страсть к тому, чтобы привлекать внимание… Как по-женски, - кисло заметил профессор.
        Айрис лишь радостно рассмеялась:
        - Да вот же она, вот - в конце коридора!
        Она снова позволила позорным человеческим чувствам себя увлечь - но ведь впереди маячила знакомая фигура в светлом твидовом костюме. Голос Айрис сорвался:
        - Мисс Фрой!
        Женщина обернулась. Айрис увидела ее лицо - и отшатнулась с криком ужаса:
        - Но это не мисс Фрой!
        Глава 16
        Ключевой свидетель
        Уставившись в лицо незнакомой женщины, Айрис чувствовала, как ее затягивает в чернильную воронку. А она-то была уверена, что наконец выбралась на свет, и сердце еще не перестало радостно колотиться от ощущения свободы. Увы, свет оказался лишь случайно пробившимся слабеньким лучиком. Позади и впереди была лишь тьма - мертвящая, сводящая с ума.
        Мисс Фрой, не позволяй им отвлечь себя от мисс Фрой… В этот момент лицо учительницы, так долго ускользавшее от воспоминаний, как живое встало перед глазами Айрис - странная смесь возраста и спрятанного внутри детства: круглые голубые глаза, мелкие черты, уже полустертые прошедшими годами… А сейчас перед ней стояла фальшивка, одетая в принадлежавший мисс Фрой костюм цвета овсянки. Черные глаза под знакомой шляпкой лишены выражения, лицо изжелта-бледное, словно деревянное. Непохоже, чтобы эта женщина была способна плакать, и невозможно поверить, что она хоть раз в жизни улыбнулась.
        Айрис бросила вызов своему кошмару:
        - Вы - не мисс Фрой!
        - Разумеется, - ответила женщина по-английски. - Впервые слышу это имя. Меня зовут фрау Куммер, как я вам и сказала за чаем.
        - Это ложь! Я никогда не пила с вами чай. Вы мне совершенно незнакомы!
        - Конечно, мы незнакомы, как и любые два человека, которых свела вместе дорога. Впрочем, мы успели немного побеседовать. Совсем чуть-чуть - ведь вы, бедняжка, жаловались на головную боль.
        - Ага! - многозначительно воскликнул доктор.
        Айрис вздрогнула от недоброго предчувствия и поняла, что расслабляться ни в коем случае нельзя.
        - Это не мисс Фрой!
        - Собственно, она так и говорит, - раздраженно сказал профессор. - Если разобраться, то никто здесь - кроме вас, разумеется, - никогда раньше и не слышал такого имени.
        Очевидно, для профессора мисс Фрой уже проходила по ведомству вымышленных персонажей, вроде тех никому прежде не известных родственников, за доступ к наследству которых мошенники выманивают у доверчивых людей приличные суммы.
        - Но на ней одежда мисс Фрой, - настаивала Айрис, стараясь не допустить дрожи в голосе. - Как такое может быть, как? И что случилось с настоящей мисс Фрой? Это какой-то заговор, и я уже опасаюсь… Подождите, она сказала, что мы пили чай! Официант подтвердит мои слова! Позовите официанта!
        К ее крайнему разочарованию, Хэйр не бросился на поиски, подобно быстроногому Гермесу, пусть и не обутому в крылатые сандалии. Он лишь поморщился и отвел взгляд.
        - По-моему, на сегодня достаточно, вам нужно отдохнуть.
        Его успокоительный тон только взбесил Айрис. Всеобщее недоверие заставляло ее саму сомневаться в собственной памяти. Вновь стала наваливаться тьма, - и вдруг Айрис вспомнила про поддержку, которую ее рассказ нашел у жены викария.
        - Миссис Барнс, - с трудом выдавила она.
        - Я схожу за ней, - вызвался профессор, которому разыгравшаяся сцена явно была в тягость. Человек добрый и справедливый - по отношению к тому, в чем разбирался, - он, к несчастью, был серьезно предубежден против Айрис. Объяснялось это крайне неприятным инцидентом, омрачившим конец последнего семестра. Одна из лучших студенток - простая и спокойная девушка, успехам которой он так радовался, - внезапно подвела его, устроив весьма эмоциональную сцену. Явившись к нему в кабинет, чтобы попрощаться, она неожиданно ударилась в слезы, уверяя, что старалась исключительно ради него и что не может вынести даже мысли о расставании. Профессор из соображений приличия не позволил ей закрыть дверь кабинета, когда она вошла; врезультате по университету разнеслись слухи об их связи. Теперь, проходя мимо купе сестер Флад-Портер, он проклинал судьбу, которой угодно было свести его с очередной истеричкой.
        Заглянув в окошко, профессор обнаружил, что мисс Барнс вернулась туда, чтобы продолжить прерванную беседу.
        - Боюсь, придется вас опять побеспокоить, - начал он, заглянув внутрь. - На сей раз та эмоциональная девушка хочет, чтобы вы кое-кого опознали. Вы не откажетесь пройти со мной в ее купе?
        - Конечно, конечно! - откликнулась Эдна Барнс. - Опознать ту самую даму с голубым перышком на шляпке?
        - Надо полагать, да. - Профессор встретился взглядом с миссис Барнс и вежливо поинтересовался: - Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете? У вас очень бледное лицо.
        - Нет-нет, все в порядке! - Голос миссис Барнс звучал чрезвычайно жизнерадостно. - Кто себя плохо чувствует, так это мой муж. Я лишь пытаюсь взять на себя часть его страданий, чтобы он мог поспать.
        - Терапия на расстоянии?
        - Пожалуй, что-то вроде. В браке - я имею в виду настоящий брак - люди делят не только доходы.
        - А по-моему, это глупости, - вмешалась мисс Роуз. - Ваш муж гораздо сильней, чем вы сами.
        Профессор, однако, посмотрел в доброе лицо миссис Барнс с возросшим уважением.
        - Не хотел бы напрасно вас беспокоить. На мой взгляд, юная англичанка склонна к истерике и стремится быть в центре внимания. Сейчас она утверждает, что нашлась неправильная дама, а настоящая, соответственно, по-прежнему неизвестно где.
        - Лучше бы нашлась настоящая, - без особого интереса заметила мисс Эвелин. - Иначе расследование задержит вас в Триесте, и вы опоздаете на миланский поезд.
        - Ох, будем надеяться, нет! - вскричала миссис Барнс, хватаясь за голову. - Муж ждет не дождется, чтобы его муки поскорей закончились. С другой стороны, долг есть долг…
        - А по-моему, зря вы затеяли поиски, - пожала плечами мисс Роуз. - Судя по вашим словам, эта учительница привыкла путешествовать и способна за себя постоять. Либо она намеренно где-то затаилась, чтобы избавиться от назойливой девушки, либо та вообще все сочинила.
        - Несомненно последнее, - проворчал профессор, выходя в коридор следом за миссис Барнс. Там они столкнулись с разыскивающим свою жену викарием.
        - А вот и мой муж! - воскликнула, просияв, миссис Барнс. - Кен, неужели ты мог подумать, что я тебя бросила?
        Они задержались, чтобы обменяться новостями, Айрис тем временем ждала, когда Хэйр приведет официанта. Особых надежд она, впрочем, не питала, поскольку уже стала подозревать, что вообще все в поезде пляшут под дудку баронессы. Происходящим управляла таинственная сила, приводя Айрис в полное замешательство. И одно из доказательств, зловещий подменыш в костюме мисс Фрой, - здесь, прямо напротив нее. Причем смысл этого дешевого фокуса оставался совершенно непостижимым.
        Все в фигуре женщины точно соответствовало ее собственному представлению о мисс Фрой, и Айрис, глядя на знакомые голубые пуговицы, почувствовала, что ее уверенность начинают подтачивать по-настоящему серьезные сомнения. Вдруг и в самом деле то была галлюцинация? История, рассказанная Хэйром про принца, подтверждала - так случается. Айрис настолько ослабла, что галлюцинация уже казалась ей чуть ли не меньшим из зол. В конце концов, угроза болезни никуда не делась; ей надо собрать все силы, чтобы не свалиться, а не искать мисс Фрой, которая то ли существовала, то ли нет.
        «Сейчас и выясним», - подумала она, когда появился Хэйр с официантом на буксире.
        - Вы сказали - искать парня со светлыми волосами, - сообщил он Айрис. - На всю шайку-лейку нашелся единственный блондин, его-то я и прихватил. Между прочим, он хвастается, что знает английский.
        Увидев прилизанные соломенные волосы и покатый лоб, Айрис тут же вспомнила юношу. На нем были очки, так что он больше походил на студента или клерка.
        - Вы действительно говорите по-английски? - недоверчиво спросила Айрис.
        - Да, мадам, - радостно откликнулся юноша. - У меня есть свидетельства с курсов, и за грамматику, и за разговорную речь.
        - И вы помните, как сервировали нам чай? У вас хорошая память на лица?
        - Да, мадам.
        - Тогда я прошу вас посмотреть на эту женщину. - Айрис ткнула пальцем во фрау Куммер. - Не на одежду, а на лицо. Теперь ответьте - я пила чай именно с этой женщиной?
        Официант на мгновение замялся, в его светло-карих глазах промелькнуло сомнение. Потом он уверенно кивнул:
        - Да, мадам.
        - Точно?
        - Да, мадам, определенно.
        Айрис ничего не ответила, Хэйр дал официанту на чай и отпустил его. Все произошло, как он и предполагал, тем не менее молодой человек почему-то испытывал острый дискомфорт. Он неуверенно скосил глаза на баронессу и доктора, однако их лица не выражали ничего, кроме вынужденного терпения, - когда же это все кончится?
        Внезапно из соседнего купе донесся сдавленный стон. Доктор тут же вскочил с места и бросился к пациентке. Звук был неразборчивый и совершенно нечеловеческий - приглушенное, но настойчивое «м-м-м-м». Так могло бы стонать раненое животное, протестуя против страданий, природу которых оно не понимает. Айрис совсем забыла о несчастной калеке, прикованной к койке и находящейся в полной власти двух отвратительных медсестер. Ее подозрительность по отношению к доктору вспыхнула с новой силой. Что случится с пациенткой, когда они прибудут на место? Быть может, больная осознала, что ее ждет безнадежная операция - проводимая лишь ради эксперимента, чтобы удовлетворить научное любопытство?
        У Айрис пока еще доставало рассудка, чтобы понять: подобные мрачные домыслы до добра не доведут, поэтому она выкинула из головы дальнейшие фантазии на эту тему. В коридоре как раз послышался знакомый голос профессора, и Айрис упрямо задрала подбородок.
        - Миссис Барнс вспомнила мисс Фрой, когда остальные сделали вид, что забыли, - сказала она Хэйру. - Мне плевать, что говорят вокруг; яцеликом полагаюсь на нее.
        В купе вошла миссис Барнс, держа мужа под руку, словно для опоры. В действительности скорее викарий повис на ней - от тряски у несчастного снова закружилась голова. На его лице, как всегда, была написана решительность, однако на сей раз с видимым оттенком напряжения, словно у рыцаря, проведшего бессонную ночь на часах.
        - Как я понимаю, вы хотите, чтобы мы опознали вашу знакомую, - обратился он к Айрис, совершенно естественным образом взяв ситуацию в свои руки. Затем перевел взгляд на жену. - Эдна, дорогая, это та самая дама?
        В отличие от официанта миссис Барнс не колебалась ни секунды:
        - Да!
        Викарий шагнул вперед:
        - Пользуясь случаем, хочу поблагодарить вас за проявленную заботу.
        Фрау Куммер не моргнув глазом приняла благодарность, адресованную мисс Фрой. Или она все-таки и была мисс Фрой?.. Айрис почувствовала пульсацию в висках, словно внутри черепа отчаянно забила крыльями птица, и провалилась в ревущую тьму.
        Глава 17
        Никакой мисс Фрой не было
        Обморок неожиданно успокоил нервы Айрис. Когда она пришла в себя и заговорила, в голосе не было и следа истерики.
        - Прошу прощения, от меня всем одно расстройство. Но я уже в порядке.
        - Может, вам лучше прилечь? - с беспокойством спросил мистер Барнс. - Я уверен, что сестры Флад-Портер с радостью уступят вам свой люкс.
        Айрис была не столь уверена, что представление сестер о благотворительности соответствует высоким стандартам викария. Однако она действительно нуждалась в спокойном месте, где могла бы привести в порядок путаницу мыслей.
        - Нам надо поговорить, - решительно сказала она Хэйру, предоставив ему всю дальнейшую организацию. Как и предполагалось, тот не стал упускать возможность.
        - Прошу прощения, профессор, но вам придется пока погулять. На ближайшие полчаса конура занята.
        - О, с удовольствием, - невесело пробормотал профессор.
        Глотнув немного бренди из предложенной викарием фляги, Айрис не без труда поднялась на ноги. Колени еще дрожали, в висках холодело, однако тяжесть на сердце благодаря обмороку исчезла, так что ей даже стало лучше. Пробираясь по коридору - Хэйр поддерживал ее под локоть, что не слишком-то помогало преодолевать препятствия, - Айрис вдруг заметила, что включили свет. Эта довольно произвольная граница между днем и ночью тем не менее означала, что поездка вступила в заключительную фазу. Пейзаж за окном потемнел, словно размытый рисунок углем, а мелькающие тут и там огоньки означали, что они наконец достигли цивилизации.
        Воздух в экспрессе казался дымным, и, попав в закрытое купе, Айрис почувствовала приступ клаустрофобии.
        - Раскройте окно пошире, - попросила она.
        - Через верх и так идет воздух, - проворчал Хэйр, однако подчинился. - Вас засыплет золой с головы до ног, так что мать родная не узнает.
        - У меня нет матери. - Айрис вдруг стало очень жалко себя. - Впрочем, я здесь не для того, чтобы вас разжалобить. Происходит что-то серьезное, и ставки очень высоки… Послушайте, я хотела напомнить вам слова, сказанные сегодня утром на станции. У вас с профессором вышел спор, я случайно его подслушала. Вы говорили, что суд присяжных несправедлив, поскольку уделяет слишком много внимания показаниям свидетелей.
        - Говорил, - кивнул Хэйр. - И не отрекаюсь от своих слов.
        - Тогда профессор заметил, что показания бывают разной степени надежности, и привел в пример двух находившихся рядом женщин. Одна была англичанкой выраженно сельского типа - из тех, что проводят время в прогулках, собирая еловые шишки, а другая - смуглая, с накладными ресницами.
        - А, эту я помню. Прямо такая спелая вишенка!
        - Согласно профессору, в суде она была бы обречена… Так вот, сейчас происходит ровно то же самое. Моим показаниям нет ни малейшей веры, профессор слушает только то, что говорят британские матроны и жена викария!
        - Просто у них обычные, знакомые ему лица, вы же выглядите совсем иначе… и слава богу!
        Попытка Хэйра сделать комплимент пошла прахом, Айрис только разозлилась:
        - Я ненавижу свое лицо! Оно дурацкое и бессмысленное! Судить меня по лицу, раз уж мне с ним не повезло, вдвойне несправедливо! И нечестно! Вы сами сказали профессору, что это нечестно. И что такие вещи кончаются кровопролитием… Вы не имеете права теперь заявить мне, что черное - это белое! Если вы хоть чем-то отличаетесь от флюгера, вы просто обязаны меня поддержать!
        - Хорошо-хорошо, я готов. Чего вы от меня хотите?
        Айрис опустила горячие ладони на липкую плюшевую обивку и наклонилась вперед, чтобы их глаза оказались на одном уровне.
        - Я утверждаю, что мисс Фрой существует. И вы обязаны мне верить. Только у меня в голове неразбериха и мысли путаются. Давайте я еще раз расскажу вам все с самого начала, а вы меня поправите, если что-то покажется не так.
        - Излагайте, - кивнул Хэйр.
        Пока Айрис описывала свое кратковременное знакомство с мисс Фрой вплоть до ее загадочного исчезновения, он лишь задумчиво курил.
        - Что ж, по крайней мере один из фактов вполне достоверен, - сказал наконец молодой человек. - То, что мисс… ваша спутница рассказала про большую шишку, у которой служила, соответствует действительности. Думаю, что не ошибусь относительно того, кто был ее работодателем. Как раз сейчас один из местных князьков находится в центре внимания - его обвиняют во взятках, нарушении условий контрактов и прочих досадных мелочах. А главное, ему вменяют убийство редактора радикальной газетенки, от которого и исходили все предыдущие обвинения.
        Хэйр помахал в воздухе газетным листком, криво отпечатанным на плохой бумаге.
        - Экстренный выпуск… Однако в момент убийства он был в охотничьих угодьях, так что настоящей сенсации не получилось. Впрочем, личное алиби в данном случае мало что значит, ведь все понимают, что в отдаленных местностях по-прежнему царит феодализм.
        - Выходит, я права! - воскликнула Айрис. - Откуда еще я могла узнать про этого работодателя, если не от мисс Фрой? Есть и другое обстоятельство. Баронессе известно про мой солнечный удар, а рассказывала я только мисс Фрой. Выходит, мисс Фрой сидела в нашем купе!
        Айрис просто сияла, и Хэйру не доставило ни малейшего удовольствия спустить ее с небес на землю.
        - Боюсь, это доказывает лишь то, что в купе была фрау Куммер. Она поведала и про работодателя, и немного - про семью, пока вы пили чай. Потом, в купе, вы упомянули про солнечный удар… Вспомните сами, по вашим словам, сев на поезд сразу после солнечного удара, вы решили, что в купе одни иностранцы. Вас сморило, потом вы проснулись, но не до конца - в этот-то момент на сцене и появляется мисс Фрой.
        - Я отлично помню ее голубые глаза и как она хихикала, словно школьница, - запротестовала Айрис. - И потом, ее родители и собака! Не могла же я их выдумать?
        - Почему нет? Вы никогда не видите снов?
        Против своего желания Айрис была вынуждена признать:
        - Вижу. Возможно, вы и правы.
        - Хочу напомнить, - продолжал Хэйр, - что священник однозначно признал в Куммер ту женщину, которая прислала им чай. Прошу не считать меня предубежденным - у меня в родне полно священников, и я всякого насмотрелся, - тем не менее принадлежность к церкви подразумевает определенный стандарт качества. Мы требуем от священников быть образцами морали и, если что, жестко их критикуем, однако, согласитесь, они дают не так уж много поводов для критики?
        - Соглашусь, - нехотя признала Айрис.
        - А у нашего священника вообще такой бравый вид, просто истинный слуга Господень!..
        - Он даже не видел мисс Фрой, - напомнила Айрис. - Он говорил за жену.
        - А вот тут вы меня поймали, - расхохотался Хэйр. - Еще одно доказательство, что любой может ошибиться. Викарий говорил так убедительно, что мы все решили - он и есть свидетель.
        - Раз в этом вы ошиблись, то могли ошибаться и в остальном? - с надеждой в голосе спросила Айрис.
        - Тоже верно. Давайте еще раз по порядку. Вы полагаете, что баронесса решила избавиться от мисс Фрой - пока неважно, каким именно образом, - и что остальные пассажиры, поскольку они местные и относятся к ней с огромным почтением, готовы подтвердить любые ее слова. Тут вы совершенно правы, они действительно готовы.
        - Только она действует на редкость непродуманно. Что за ерунда - нарядить подставное лицо в платье мисс Фрой?
        - Ну, она просто ухватилась за соломинку, - объяснил Хэйр. - Вы спутали заговорщикам планы. Когда вы подняли тревогу, сперва они вообще отрицали, что мисс Фрой существовала. Надеялись, что какую-то взбалмошную иностранку никто не будет слушать. Когда же выяснилось, что ее видели и другие англичане, пришлось срочно выпускать замену.
        Хэйр рассуждал так, словно сам ни на минуту не сомневался в существовании мисс Фрой. Айрис облегченно вздохнула, и ее мысли неожиданно устремились в другое русло.
        - Не могли бы вы что-нибудь сделать со своим хохолком?
        - С хохолком?.. Увы, нет. Ни мытьем, ни катаньем. Можно сказать, мое больное место. Но спасибо и на том, что вы впервые проявили ко мне хоть какой-то интерес.
        - Это мисс Фрой нас сблизила. Вы ведь тоже теперь в нее поверили?
        - Я обещал, что буду верить вашим словам, невзирая ни на какие накладные ресницы и все остальное, в противовес якобы надежным сестрам Флад-Портер. В таком случае мы обязаны признать, что существует заговор, возглавляемый Его Высочеством, или как его там, и приводимый в действие баронессой, его родственницей, при поддержке доктора, и что целью заговора является устранение мисс Фрой. Тогда любые показания местных, включая поездную бригаду, мы смело можем игнорировать.
        - Вы просто чудо! - умилилась Айрис.
        - Обождите, время для аплодисментов еще не настало. Перейдем теперь к иностранцам. Сестры Флад-Портер на вид - самые типичные англичанки. Что вы о них думаете?
        - Окончили правильную школу. Вращаются в правильных кругах.
        - Определение «приличные люди» кним подходит?
        - Вполне.
        - Тогда и поступки их следует считать приличными. Я боюсь, что их показания - первый аргумент против мисс Фрой. Молодоженов мы опустим, в моем понимании они в не совсем вменяемом состоянии, и перейдем сразу к жене викария. Что вы думаете о ней?
        - Не знаю.
        - Не забывайте, вы находитесь под присягой.
        - Ну… - неуверенно протянула Айрис, - вряд ли она способна солгать.
        - Совершенно не способна! В принципе я общаюсь все больше с мытарями и грешниками, а в оттенках святости разбираюсь слабо, но для меня она воплощает саму добродетель. Кроме того, сначала именно она вас поддержала, то есть камня за пазухой у нее быть не должно. Она говорит, что пить чай вы ходили с фрау Куммер. Следует ли нам ей верить?
        - Получается… что да?
        - В таком случае свидетельские показания против мисс Фрой явно перевешивают. Но поскольку я изначально объявил, что не доверяю свидетелям, сколь бы убедительно они ни выглядели, я готов отмести их всех скопом. Для меня главным аргументом является наличие мотива.
        Айрис почувствовала, что мисс Фрой начинает таять и расплываться, а Хэйр тем временем продолжал дознание:
        - Насколько я понимаю, ваша мисс Фрой - довольно мелкая сошка. Могла ли она быть замешана в каком-нибудь заговоре?
        - Нет, - ответила Айрис.
        - Ни молодой, ни красивой она тоже не была? Наш паша не мог умыкнуть ее для гарема?
        - Не порите чушь!
        - А враги у нее были?
        - Она хвасталась, что со всеми вокруг на дружеской ноге.
        - Хм. Понимаю, что это сомнительный мотив для убийства, но, возможно, семейство сочло предательством ее переход на службу к оппозиционеру?
        - Тоже нет. Она сама рассказывала, как глава семейства лично с ней попрощался, пожал руку и поблагодарил.
        - Надеюсь, теперь видите? Если вы не можете предъявить мне мотива для того, чтобы местная знать вступила в заговор против бедной, честной учительницы, боюсь, это означает конец мисс Фрой. Вы согласны?
        Повисла длинная пауза - Айрис боролась с неодолимой силой потока, который уносил прочь мисс Фрой. Она повторяла себе, что такое множество людей с совершенно различными интересами не в состоянии объединиться ради одной и той же лжи. Кроме того, Хэйр совершенно прав - где мотив?
        Бороться дальше было бесполезно, и Айрис отдалась на волю волн:
        - Вы правы. Против фактов не пойдешь. Только она была такая… живая. Как и ее родители, и собака…
        Произнося следующие слова, Айрис чувствовала себя так, словно только что убила веселое, жизнерадостное существо, из последних сил сопротивлявшееся смерти.
        - Будь по-вашему. Никакой мисс Фрой не было.
        Глава 18
        Сюрприз
        Если бы миссис Фрой узнала, что кто-то сомневается в существовании ее дочери, она была бы очень рассержена. В тот самый момент, когда Айрис с печальным вздохом расставалась с милым воспоминанием о мимолетной знакомой, она находилась у себя дома в самом сердце страны и развлекала гостей.
        Комната не отличалась большими размерами, а забранные ромбической решеткой окна снаружи заросли вьюном, так что внутри было темновато. Но несмотря на это и на вытертый ковер, в гостиной было очень уютно, простенькие плетеные стулья прекрасно уживались со старинными резными креслами, пусть даже из разных комплектов, а оттенок, которого не хватало подвыцветшим обоям, в изобилии поставлял лакированный шкаф из красного дерева. Вдоль решетки незажженного камина выстроились горшки с великолепными золотыми хризантемами - их выращивал мистер Фрой. Правда, гости предпочли бы, чтобы огонь горел - в комнате царила прохлада, как нередко бывает в сельских домах с каменным полом. Зато сквозь зелень на окнах виднелось яркое солнце. Хотя в экспрессе уже зажгли электрические лампы, здесь, на севере, темнело значительно поздней.
        Седая и исполненная достоинства миссис Фрой и в обычное-то время любила всеми руководить, а сегодня была особенно исполнена энергии. Мысль о том, что дочь возвращается домой, ощутимо ее подбадривала.
        Открытку прислонили к часам на мраморной каминной полке, с обратной ее стороны была яркая картинка - горы с зелеными подножиями и снежно-белыми вершинами на фоне лазурного неба. Прямо поперек небес округлым детским почерком шла надпись: «В пятницу буду дома, разве не круто?!» Миссис Фрой уже показала открытку гостям.
        - Для моей девочки, - с гордостью сказала она, - все и всегда «круто». Или нет, еще был период, когда все было «клево».
        Одна из дам внимательно всмотрелась в напечатанную под картинкой подпись, состоявшую, казалось, из одних согласных. Не осилив ее, гостья решилась на компромисс и просто ткнула в цепочку букв пальцем:
        - Она сейчас там?
        - Да! - И миссис Фрой тут же с нажимом выпалила название. Желая произвести впечатление на гостей, она прекрасно понимала, что это всего лишь их домашняя интерпретация адреса Винни. Вернувшись, дочь объяснит, как это слово звучит на самом деле, а они будут повторять за ней слог за слогом, безуспешно пытаясь сымитировать вылетающие из ее горла клокочущие звуки. Тогда в гостиной опять зазвучат взрывы смеха.
        - Моя дочь - выдающийся путешественник, - продолжала миссис Фрой. - Вот ее последняя фотография. Сделана в Будапеште!
        Снимок сделал дорогой «туристический» фотограф, и по этой причине лица было почти не разглядеть, лишь контуры его нижней части смутно угадывались под шляпкой. Зато шляпка фотографу удалась превосходно.
        - Когда глаза скрыты полями шляпы, это придает ей по-настоящему космополитичный вид! - объявила миссис Фрой. - Так, эта из России, а вот из Мадрида, в день ее рождения. А это она в Афинах.
        Ценность фотографий для миссис Фрой заключалась в основном в том, где они были сняты. Она гордилась надписями на рамках, а запечатленная на портретах женщина средних лет ей в глубине души только мешала. Как неоднократно повторяла миссис Фрой, это была не совсем ее дочь. Демонстрация неизменно завершалась тем, что миссис Фрой доставала с верхней полки выцветшее фото в серебряной рамке, сделанное на побережье Девоншира и изображавшее худенькую улыбающуюся девчушку с лицом, обрамленным волной светлых кудряшек.
        - Моя любимая, - объявляла она. - Вот это - действительно Винни!
        Именно эта девушка некогда преподавала в воскресной школе, хихикала над членами церковного совета и отказывала в матримониальных предложениях одному служке за другим. А потом расправила крылья и упорхнула прочь. Но всегда неизменно возвращалась в родное гнездо.
        Миссис Фрой в очередной раз посмотрела на часы. Она попыталась представить себе Винни в качестве пассажирки величественного континентального экспресса, маршрут которого пролегает через всю Европу. Бедной девочке придется выдержать в поезде две ночи - правда, Винни клялась, что обожает железнодорожные вояжи. Кроме того, будучи опытным путешественником, она знает множество разных штучек, так что комфорт ей обеспечен.
        Несмотря на свою гостеприимную натуру, миссис Фрой уже начала думать, не пора ли гостям по домам. Перед этим они пили чай в столовой; кчаю, помимо прочих вкусностей, был черничный пирог, и одна гостья капнула черникой на лучшую скатерть миссис Фрой. Поганка тут же виновато прикрыла пятно блюдцем, но миссис Фрой все видела. В пятно нужно как можно быстрей втереть соль, с каждой минутой промедления его будет все тяжелей отстирывать, так что миссис Фрой было нелегко прикидываться близорукой. Но еще больше ей хотелось в одиночестве сидеть перед часами и наслаждаться сознанием, что с каждой минутой Винни приближается к дому.
        Наконец она проводила гостей до ворот и, как ни чесались руки поскорей заняться скатертью, не стала сразу возвращаться в дом. Перед ней простирался луг, куда она каждое утро выходила по грибы. Он был ярко-зеленым, а пересекавшие его черные тени вязов на глазах становились длиннее по мере того, как садилось солнце. Вокруг разливались печаль и одиночество, и миссис Фрой подумала о муже: «Пора бы Теодору вернуться».
        Словно услышав ее пожелание, на дальнем конце луга появился мистер Фрой, шагающий так широко, словно он старался достичь дома раньше, чем тени вязов. Рядом вприпрыжку бежал пес, среди предков которого определенно имелись бобтейлы, хотя в результате серии неравных браков именитые родственники уже наверняка вычеркнули его из генеалогического древа. Поскольку пес очень страдал от недавней жары, его лохматую шерсть пришлось подстричь, в результате сейчас он напоминал персонаж диснеевского мультфильма.
        Сокс был в семье главным вестником, а заодно и дворецким. Не успел он заметить вдалеке у ворот приземистую фигурку, как тут же бросился прямо к ней и принялся плясать вокруг, возвещая веселым лаем, что хозяин с минуты на минуту будет дома. Исполнив таким образом свои обязанности на одном конце поля, он снова бросился к мистеру Фрою с радостной новостью о том, что хозяйка с нетерпением его ожидает. И так и продолжал метаться, постепенно сближая хозяев, потешающихся над его неуклюжими прыжками.
        - Похоже, бедняга давно мечтал избавиться от тулупа, - сказал мистер Фрой, когда они наконец встретились. - Без сомнения, ему сейчас легко и прохладно, как никогда.
        - Похоже, он вообразил себя феей, - подхватила его жена. - Смотри, даже пытается летать по воздуху, словно пух одуванчика.
        - Старый дурачок… Вот Винни-то похохочет!
        - Вот похохочет!
        В воображении обоим уже слышался звонкий девичий смех.
        - А как она порадуется своей комнате! - продолжила миссис Фрой. - Тео, я должна кое в чем тебе признаться. Ковер привезли, пока тебя не было. А я - всего лишь слабая женщина…
        Мистер Фрой постарался не выдать разочарования:
        - Ты хочешь сказать, что уже его распаковала? Что ж, так мне и надо! Сбежал из дома вместе с Соксом, вместо того чтобы остаться и помочь тебе с гостями.
        - Поднимись наверх и сам увидишь. Он совсем как мох!
        Они купили в спальню Виннифред новый ковер в качестве сюрприза к ее возвращению. За сюрпризом стояла строжайшая экономия, поскольку при такой маленькой пенсии любая покупка проделывала брешь в семейном бюджете. Поэтому мистер Фрой на сорок дней сократил расходы на табак, а миссис Фрой - отказалась от и без того редких визитов в кино. Да и во что бы превратились эти траты - в пепел и корешки от билетов? А ковер остался, и он был настоящим произведением современного искусства, зеленым квадратом.
        Они поднялись в комнату Виннифред, и мистер Фрой обвел гордым взглядом типичную спальню школьницы. На крашеных желтых стенах висели фото киноактеров, несколько групповых снимков класса и хоккейная клюшка Винни. Розовые бутоны на желтом фоне, украшавшие шторы и покрывало на кровати, несколько подвыцвели, зато все было свежевыстирано и отглажено. На умывальнике появился кусок зеленого мыла, и две зеленые свечи в стеклянных подсвечниках, которые никто не собирался зажигать, стояли по обе стороны зеркала на туалетном столике.
        - Все-таки какую красоту мы здесь навели! - одобрил зрелище мистер Фрой.
        - Да, но дело еще не закончено. - Миссис Фрой кивнула в сторону узкой дубовой кровати; два вздутия в головах и ногах выдавали присутствие грелок. - И не будет закончено, пока в этой постели никто не спит. Не могу поверить, что всего через два дня снова начну забегать сюда, чтобы поцеловать ее перед сном.
        - Лучше ограничиться первой ночью, - посоветовал мистер Фрой. - Наша дочь - очень прогрессивная девушка. Нынешняя молодежь избегает сантиментов.
        - Верно, Винни прогрессивна до глубины души, - согласилась миссис Фрой. - Потому-то она всегда и находит общий язык с людьми, к какому бы классу они ни принадлежали. Можно не сомневаться, что и в поезде она уже успела познакомиться с достойными людьми. Да что там, она знает всех достойных людей в поезде!.. Ах, как я хотела бы знать, где она сейчас!
        По счастью, этого миссис Фрой знать не могла.
        Глава 19
        Единомышленники
        По мнению профессора, сестры Флад-Портер, безусловно, принадлежали к приличным людям. На родине профессор слыл букой, однако за границей в нем проявлялись робость и недоверие к чужакам, и он инстинктивно искал защиту в обществе людей одного с ним класса. Ему хотелось слышать тот же акцент, с которым говорил он сам; говоривший мог быть не близок ему по духу, зато по крайней мере окончил тот же университет, или обедал в том же клубе, или знавал двоюродного брата кого-то из знакомых.
        Профессор курил в коридоре и не без интереса посматривал в сторону купе, занимаемого сестрами. Даже мисс Роуз была его старше, хотя и не настолько, чтобы не представлять определенной опасности. Впрочем, сразу было понятно: сестры отнюдь не склонны к истерии. Твердая линия слегка выступающего подбородка и нижней губы говорила об этом со всей уверенностью. Когда старшая из сестер, поймав его взгляд, улыбнулась и сделала приглашающий жест, профессор сперва инстинктивно отпрянул, но в купе все же вошел и уселся рядом с мисс Роуз в довольно-таки скованной позе.
        - Вас что, не пускают в собственное купе из-за этой девицы? - спросила та безо всяких обиняков.
        Профессор попытался объяснить ситуацию, чем только рассердил обеих сестер.
        - Упала в обморок? - Тон мисс Роуз выражал крайнюю степень недоверия. - Да она выглядела совершенно довольной, под ручку с тем молодым человеком! Я вообще с трудом понимаю, что происходит. Всей душой надеюсь, что в Триесте нас не задержат.
        - Нервничаешь из-за собаки, - негромко заметила старшая сестра.
        Мисс Роуз прикусила было губу, но тут же выпрямилась:
        - Да, из-за Скотти! Да, я готова признать, что чересчур к нему привязана! Но и он очень привязан ко мне и всегда тоскует. А я не могу оставить его ни с кем, кроме дворецкого!
        - Вот странно, - заметил профессор, - а моя собака терпеть не может дворецких. Особенно дядюшкиного.
        Лед был сломан, и мисс Роуз сделалась откровенней:
        - Ситуация непростая. Коулз - наш дворецкий - отправляется в круиз на следующий день после того, как мы должны вернуться. Для него это первая такая поездка, он ее очень ждал. Если я задержусь, он, конечно же, останется со Скотти, а я совсем не хочу испортить ему отпуск. С другой стороны, если он уедет, Скотти совсем с ума сойдет. Решит, что все его бросили.
        - У нас отличная прислуга, - внесла свой вклад в беседу мисс Эвелин. - К сожалению, все остальные не слишком ладят с животными.
        Улыбка, появившаяся на длинном лице профессора, сделала его еще более похожим на добрую лошадь.
        - Я прекрасно понимаю ваши эмоции. Честно говоря, в своих чувствах к собаке я тоже иной раз перехожу через край. Я потому и редко езжу за границу, что ее нельзя брать с собой из-за всех этих карантинов. Однако в этом году перемена обстановки была продиктована серьезными обстоятельствами.
        Сестры переглянулись.
        - Как удивительно, - воскликнула мисс Эвелин. - И у нас та же самая история.
        Мисс Роуз, однако, поморщилась и поспешила сменить тему:
        - А какой породы ваша собака?
        - Силихем-терьер. Белый.
        Профессор уже не сидел прямо, как столб. Теперь он чувствовал себя в правильном обществе - дворецкие послужили рекомендацией, а собаки скрепили дружбу. Он расслабился достаточно, чтобы обсудить более личные вопросы.
        - Похоже, на меня неожиданно свалилась ответственность по отношению к той не вполне обычной девушке. Такое чувство, что она задалась целью испортить всем нам поездку. Насколько я понимаю, вы жили в одной гостинице; скажите, какого вы о ней мнения?
        - Я лучше не буду ничего говорить, - отрезала мисс Роуз. - Я настроена против нее. Боюсь, может выйти не слишком честно.
        - Мы ничего не можем сказать про нее лично, - поспешила объяснить мисс Эвелин, - но она была в одной компании с какими-то чуть ли не нудистами, которые только пьянствовали день и ночь и никому покоя не давали. Шум был как от целой бригады рабочих с отбойными молотками. А мы и заехали-то в эту даль исключительно ради тишины.
        Профессор прищелкнул языком.
        - Как я вас понимаю! Однако я хотел спросить, не произвела ли она на вас впечатления истерички?
        - Трудно сказать. Разве что позавчера на озере разыгралась безобразная сцена. Две женщины орали друг на друга из-за мужчины. Эта девушка была одной из них.
        - Не удивлен, - кивнул профессор. - В данный момент она то ли громоздит одну ложь на другую, чтобы привлечь к себе внимание, то ли страдает от галлюцинаций, вызванных солнечным ударом. Последнее ее хоть как-то оправдывает. Но тогда мы обязаны оказать ей помощь. В конце концов, мы ее соотечественники.
        Мисс Роуз заметно разволновалась. Когда она открыла портсигар, чтобы достать сигарету, было видно, что ее пальцы дрожат.
        - А если она все-таки говорит правду? Было бы нечестно с нашей стороны оставить бедняжку в Триесте без всякой поддержки. Я совершенно не понимаю, что делать, и страшно беспокоюсь.
        Если бы миссис Фрой могла ее услышать, в этот самый момент она всплеснула бы своими старческими руками. Наконец-то мисс Роуз поступает как должно! Приличные люди не оставят Винни в беде, так что ничего плохого просто не может случиться. «Господи, храни Винни и дай ей поскорей вернуться домой!»
        К несчастью, на профессора молитвы не действовали. На его длинном лице появилась скептическая гримаса.
        - Ее рассказ вызывает мало доверия. Но даже если допустить, что она не выдумала эту свою исчезнувшую учительницу, я совершенно не вижу оснований беспокоиться. Та могла куда-то скрыться только по собственной воле. Если бы на нее напали или произошел бы несчастный случай, это никак не могло остаться незамеченным.
        - Конечно, - согласилась мисс Эвелин. - Поезд битком набит народом. Будь учительница без билета, при определенной ловкости она могла бы сколько угодно скрываться от проводника.
        - Таким образом, - подытожил профессор, - если она и прячется, у нее есть для того личные причины. А мой принцип - никогда не лезть в чужие дела. Если объявить ее в розыск, это будет с нашей стороны крайней бестактностью и безответственностью.
        Мисс Роуз нервно затянулась сигаретой.
        - Так вы не станете осуждать меня, если я в первую очередь позабочусь о Скотти?
        - Я бы скорее сказал, что вы не оправдываете доверия своего пса, если бы принесли его интересы в жертву глупой неразберихе, - откликнулся профессор.
        - Меня такой ответ устроит. Спасибо, профессор. - Мисс Роуз уставилась на свои розовые ладони. - Я вся в золе, мне нужно умыться!
        Когда она выскользнула в коридор, мисс Эвелин доверительно наклонилась к собеседнику:
        - При сестре я не могла сказать, она все еще очень остро на все реагирует, но мы совсем недавно испытали столько переживаний! И если бы мы еще сделали хоть что-то полезное… Я вас не утомляю своим рассказом?
        - Ничуть.
        И мисс Эвелин начала свою повесть о событиях, которые повлияли на поведение сестер, а затем, опосредованно, - на судьбу незнакомой им учительницы.
        - Мы живем в очень тихом районе, совсем рядом с собором. И все это спокойствие рухнуло в один день, когда в соседний дом въехал один отвратительный тип. Из тех, кто сколачивает состояние на черном рынке. Одно слово - вымогатель. Однажды, раскатывая на своем автомобиле - как всегда, набравшись, - он сбил женщину. Все случилось у нас на глазах, мы дали показания в суде, и он получил шесть месяцев - бедняжка серьезно пострадала.
        - Похвальный поступок, достойный настоящих граждан.
        - Боюсь, мы тоже хвалили себя… А потом он вышел из тюрьмы, и мы превратились в мишень. Этот человек вместе с двумя сыновьями начал вредить нам как только мог. Они били нам стекла, вытаптывали клумбы, бросали через забор всякую дрянь, писали непристойности мелом на воротах. Их не удалось схватить за руку, хотя мы обращались в полицию. В конце концов это начало серьезно действовать нам на нервы. Чем бы мы ни занимались, мы постоянно ждали очередного звона или грохота. Сестре пришлось хуже - она опасалась, что следующей жертвой станет кто-то из ее животных. К счастью, сосед наконец съехал.
        Мисс Эвелин умолкла - на нее нахлынули воспоминания. Все началось тем утром, когда она, выйдя в сад, обнаружила, что кто-то с корнем вывернул куст уникальных белых дельфиниумов. С этого момента напряжение лишь росло. Постоянное беспокойство, нарастающие материальные траты, тщетные попытки ремонта… Складывалось впечатление, что они стоят на открытом всем ветрам перекрестке и их лупит невидимый флюгер - удар, разворот, снова удар. И постоянный страх, ожидание чего-то худшего, особенно когда соседские чертенята налетали на них на своих велосипедах, нагло ухмыляясь во весь рот. В конце концов нервы сестер совсем истрепались, они стали ждать уже совершеннейших ужасов…
        - Скажите, вы ведь не осудите нас, если я признаюсь - с тех пор мы поклялись друг другу никогда не лезть в чужие дела. Ну, разве что речь пойдет о жестоком обращении с детьми или животными.
        Мимо окошка в двери прошла Айрис. Это означало, что можно возвращаться в купе, и профессор поднялся на ноги.
        - Скажите сестре, - веско сказал он, - чтобы ни о чем не беспокоилась и поскорей возвращалась к Скотти. Если сейчас все не уляжется, я возьму дело в свои руки.
        Через несколько минут мисс Эвелин передала слова профессора сестре, и та испытала заметное облегчение.
        - Теперь я могу ехать к Скотти с чистой совестью! Профессор ошибаться не может.
        Она упустила из виду довольно важное обстоятельство. Профессор исходил из того, что мисс Фрой вымышлена истеричкой, однако сестры-то видели ее во плоти.
        Глава 20
        Противник переходит в наступление
        Итак, мисс Фрой ушла, растворилась, и Айрис вспомнила о себе. Первоначальное облегчение от того, что загадку удалось выбросить из головы, прошло, и ее стало тревожить собственное состояние. Колени дрожали, голова была легкой и пустой, словно яичная скорлупа.
        Мисс Фрой сразу определила бы, что, помимо последствий солнечного удара, девушка страдает от истощения - она давно ничего не ела. Увы, сейчас дать добрый совет было некому. Хэйр был бы и рад помочь, но, кроме напитков, ничего предложить не догадывался.
        Ухватившись за поручень, чтобы справиться с накатывающим головокружением, Айрис пыталась собрать силы и продержаться до Базеля.
        «Если я сейчас свалюсь, - в ужасе думала она, - последствия могут быть фатальными. От Макса пользы мало, он слишком молод. Доброхоты высадят меня из поезда на первой же станции и сдадут в местную больницу».
        А там с ней, как с героиней истории мисс Фрой, может случиться что угодно. Или все-таки историю рассказала фрау Куммер?
        Стоять было тяжело, но хотя Айрис и ушла от Хэйра - когда поняла, что уже не способна ни говорить, ни слушать, - одна лишь мысль о возвращении в купе бросала ее в дрожь. Слишком близко к доктору, слишком далеко от соотечественников. Там, в конце состава, она чувствовала бы себя во вражеском кольце. Кроме того, где-то поблизости обитал призрак маленькой учительницы в твиде, но об этом было лучше не думать.
        От тяжких мыслей ее отвлекли высокие голоса сестер Флад-Портер, хорошо слышные за открытой дверью.
        - Я написала капитану Паркеру, чтобы встретил нас на вокзале Виктория на своей машине и помог пройти таможню, - объявила мисс Эвелин.
        - Только бы он не подвел, - забеспокоилась мисс Роуз. - В противном случае мы можем опоздать, а я написала кухарке, что ужин должен быть подан ровно в семь тридцать.
        - Что ты распорядилась приготовить?
        - Только не курицу! Ни в коем случае! Курицы мне еще долго не захочется. Я заказала филе лосося и небольшую баранью ногу. По возможности с зеленым горошком. Можно фасоль и тыкву, если они еще не отошли. Десерт я оставила на выбор кухарке.
        - Замечательно. Как я соскучилась по простому английскому ужину!
        - И я!
        После небольшой паузы мисс Роуз снова заволновалась:
        - Надеюсь, со спальными вагонами в Триесте неразберихи не случится?
        - О боже, - воскликнула ее сестра, - об этом лучше и не заикаться! Сидеть, словно сычи, ночь напролет… Нет, я этого не переживу! Ты ведь слышала, как хозяин гостиницы звонил в Триест?
        - Я стояла с ним рядом. Только, сама знаешь, ни слова не поняла. Однако хозяин заверил, что места для нас забронированы.
        - Что ж, будем надеяться на лучшее… Я тут проверила свой ежедневник. На следующий день после нашего возвращения у епископа последняя в этом году вечеринка на открытом воздухе.
        - Ах, мы не можем себе позволить ее пропустить!
        Айрис с горькой улыбкой слушала эту болтовню, типичную для неопытных путешественниц, которых занесло слишком далеко от привычного маршрута.
        «А я еще ожидала, что они ради кого-то подвергнут риску свою бронь и свой ужин. Ну не дуреха ли?»
        Потом она снова была вынуждена прижаться к оконному стеклу - вдоль коридора куда-то спешил официант с соломенными волосами. Очевидно, мисс Роуз тоже его заметила, поскольку выскочила следом в коридор.
        - Стойте! - воскликнула она как можно более повелительным тоном. - Вы говорите по-английски?
        - Да, мадам.
        - Тогда принесите спички, будьте добры. Спички!
        - О, конечно, мадам!
        «Интересно, понял ли он, чего она хочет?» - подумала Айрис, которая уже никому вокруг не доверяла. Однако сомнения ее оказались безосновательными - очень скоро официант вернулся с коробком спичек. Он чиркнул одной, поднес огонь мисс Роуз, чтобы та прикурила, потом с поклоном вручил ей коробок.
        - Идем хорошо, экспресс будет в Триесте точно по расписанию, - проинформировал официант мисс Роуз.
        - Замечательно, - откликнулась та.
        Похоже, официант был готов услужить всем и каждому. Когда его окликнула Айрис, парень лихо развернулся на месте - чего изволите? Однако, узнав Айрис, он перестал улыбаться, спрятал глаза и, казалось, боролся с желанием броситься прочь. Впрочем, заказ внимательно выслушал.
        - Я не буду ужинать в вагоне-ресторане, - сообщила Айрис, - и хочу, чтобы вы принесли что-нибудь мне в купе. Чашку супа, или мясной бульон, или какао. Что-нибудь жидкое. Вы поняли?
        - О да, мадам!
        Официант с поклоном удалился. Вот только супа он так и не принес…
        Не успела Айрис сделать заказ, как он выветрился у нее из головы. Мимо потянулась цепочка пассажиров, и каждый толкал ее к стене коридора. Все двигались в одном направлении, и Айрис посмотрела на часы. Время для первой смены ужина.
        «Через три часа будем в Триесте», - подумала она с облегчением, поскольку потеря драгоценных минут больше ее не волновала.
        Пассажиры толпой неслись ужинать и к стоявшей на пути девушке относились как к нежелательному препятствию. Айрис начала бояться, что ее попросту растопчут; ладони вспотели, сердце отчаянно колотилось.
        Наконец напор ослаб и, пропуская мимо себя последних, не столь грубых пассажиров, она вздохнула посвободней. Мимо проследовал комплект черно-белых полосок, пятнышек и квадратиков - семейство из ее купе в полном составе отправилось ужинать. Поскольку сейчас на них не давило присутствие баронессы, они весело болтали между собой и смеялись, очевидно, в хорошем настроении от предвкушения пищи. Родители были довольно крупных форм и, пробираясь мимо Айрис, подвергли ее довольно безжалостному массажу; тем не менее она обрадовалась, заключив, что семейство должно быть в самом конце процессии. Следом проскользнула и блондинка, прямая и холодная, как сосулька, каждый волосок в прическе - на своем месте.
        Коридор практически опустел, но Айрис уже не торопилась, ее пугала перспектива оказаться в купе один на один с баронессой. По счастью, баронесса тоже вышла в коридор, сопровождаемая доктором. В уверенности, что место в вагоне-ресторане для нее найдется в любое время, она переждала, пока толпа рассосется. Когда затянутая в черное обширная фигура миновала Айрис, той пришел в голову образ - насекомое и нависший над ним ботинок.
        Доктор окинул Айрис внимательным взглядом профессионала, отметив явные симптомы стресса. Холодно поклонившись, он миновал девушку, и наконец она смогла прийти в купе. Не успела она усесться, непроизвольно бросив взгляд на пустое сиденье мисс Фрой, как вбежал запыхавшийся Хэйр.
        - Вы будете ужинать в первую смену? Предупреждаю сразу, на вторую останутся лишь объедки.
        - Нет, - ответила Айрис, - официант принесет мне суп сюда. Меня только что чуть не затоптали, а жары я просто не вынесу.
        - Боже, да вы еле живая! Хотите, я займу вам место? Нет?.. Ну, тогда я расскажу об одном интригующем происшествии. По дороге сюда на мой рукав легла трепещущая ладонь, и женский голос произнес: «Не могли бы вы мне помочь?» Я обернулся - и встретил взгляд прекрасных глаз жены викария. Нет смысла говорить, что я тут же предложил свои услуги.
        - И она попросила принести грелку для мужа, - продолжила Айрис.
        - Ничего подобного, она поручила мне отправить телеграмму, как только мы будем в Триесте. А вот теперь самое интересное. Ее муж должен оставаться в полном неведении. Согласившись на это условие, я, увы, не вправе передать содержания телеграммы.
        - Да кому оно нужно, - пробормотала Айрис.
        - Прошу прощения, вижу, вы и вправду вымотались. Не буду вас беспокоить, пойду лучше выпью за ваше здоровье.
        Хэйр вышел, но тут же просунул голову обратно:
        - В соседнем купе я увидел ангела милосердия, причем страшней я еще не встречал. Впрочем, я вернулся по другому поводу… Знаете ли вы, кто такой Гэбриэл?
        - Архангел?
        - Понятно. Ничего-то вы не знаете.
        Время шло, официант с супом не появлялся, и Айрис решила, что в суматохе тот забыл о заказе. Впрочем, сил переживать по этому поводу не осталось. Ее не интересовало ничего, кроме стрелок часов, движение которых неумолимо приближало ее к Триесту.
        Официант между тем обладал ответственнейшим характером, а также ладонью, подергивание которой, подобно лозе водоискателя, безошибочно указывало на чаевые. Даже находясь в дикой запарке, он непременно выкроил бы время, чтобы доставить чашку супа по назначению. К несчастью, бедолага понятия не имел, о чем его попросили.
        Как и многие его соотечественники, он приобрел неплохие лингвистические навыки, общаясь с соседями разных национальностей. По природе амбициозный, юноша полагал также, что еще один язык может оказаться решающим фактором при устройстве на работу. Вследствие этого он поступил на курсы английского, преподаватель которых, в свою очередь, изучил язык по разговорнику. Прилежный ученик вскоре научился выпаливать целые цепочки английских фраз и успешно сдал экзамены, однако первая же встреча с британцем поставила его в тупик - он не смог понять ни слова.
        К счастью, английские туристы встречались ему не так уж и часто, и все их разговоры сводились к еде. Как следствие, слегка попрактиковавшись, официант научился справляться и с ними - иногда при помощи догадок, иногда блефуя. В частности, незажженная сигарета в руке мисс Роуз подсказала ему, что даме нужны спички. К тому же мисс Роуз обращалась к нему громко и короткими фразами.
        В лице Айрис, однако, его ожидало фиаско. Девушка говорила быстро и употребляла множество незнакомых слов. Начиная с самого первого случая, когда он с огромным трудом сохранил присутствие духа, единственной доступной тактикой оказалось механически повторять «да, мадам», а при первой возможности со всех ног бежать прочь.
        Прежде чем вернулись остальные пассажиры, у Айрис случился еще один посетитель - профессор. Сняв очки и нервно полируя стекла, он объяснил свою миссию:
        - Я разговаривал с Хэйром и не стану скрывать - молодой человек о вас беспокоится. Разумеется, вы не больны, во всяком случае, не настолько больны, тем не менее мы с ним сомневаемся, что вы способны продолжать путешествие в одиночку.
        - Конечно же, способна! - в панике вскричала Айрис. - Я в полном порядке! И не надо за меня переживать!
        - Если силы вас оставят, и вы, и все окружающие определенно окажутся в сложном положении. Я побеседовал на эту тему с доктором, буквально только что, он согласился прийти на помощь и даже сделал благородное предложение.
        Возникла пауза, и сердце Айрис забилось от предчувствия беды - инстинкт подсказал ей, в чем это предложение будет заключаться.
        - Доктор, - продолжил между тем профессор, - везет свою пациентку в клинику в Триесте и готов взять вас с собой, чтобы вы переночевали в палате под медицинским наблюдением.
        Глава 21
        Ложь во спасение
        Айрис увидела в предложении расставленную мышеловку. Однако профессор забыл про приманку! Айрис обладала свободой воли, и ничто не могло заставить ее добровольно сунуть нос в мышеловку.
        - Я никуда не поеду! - объявила она.
        - Но…
        - И не желаю это даже обсуждать!
        Похоже, профессор намеревался ее переубедить, и Айрис решила, что для вежливости сейчас не время.
        - Я не стану делать вид, что благодарна вам за внимание. По-моему, это вообще не ваше дело.
        Профессор буквально застыл.
        - Я не имел ни малейшего желания лезть в чужие дела, - обиженно произнес он. - Однако Хэйр очень волнуется и просил меня использовать все мое влияние…
        - Никакое влияние не заставит меня иметь дела с этим жутким доктором!
        - В таком случае и говорить больше не о чем.
        Профессор был только рад избавиться от подобной ответственности. Раз уж девушка оттолкнула протянутую ей руку, у него по крайней мере будет время покурить в ожидании второй смены ужина.
        Хотя Айрис и не нравилось лицо профессора, но когда он развернулся, чтобы уходить, его обтянутая шотландским твидом спина показалась такой британской, такой надежной!.. Айрис почувствовала укол стыда и, повинуясь внезапному импульсу, воскликнула:
        - Я никуда не поеду с доктором, он выглядит страшнее, чем сама смерть! Но если бы я и переменила решение, пусть это и крайне маловероятно, я могла бы вам позволить сопровождать себя.
        Испуганная Айрис полагала, что подсказывает профессору выход из ситуации, однако теперь страшно перепугался и второй участник беседы.
        - Это совершенно невозможно, - резко ответил он, чтобы скрыть панику. - Тем более при данных обстоятельствах. Доктор не просто добрый и самоотверженный человек, самое главное для вас, что он - представитель медицинской профессии!
        Мышеловка снова была взведена, но Айрис покачала головой. Она туда не полезет. Разве что ее заманят хитростью.
        Эта мысль ее встревожила, поскольку Айрис подозревала, что не может доверять вообще никому. Даже Хэйр ее предал. Он, видите ли, беспокоится о ее состоянии - а сам при этом рассказывает какую-то чушь про миссис Барнс! Якобы она попросила его отправить телеграмму некоему Гэбриэлу, причем за спиной у мужа. Поскольку представить миссис Барнс вовлеченной в какие-то шашни абсолютно невозможно, ясно было, что Хэйр зачем-то ее дурачит.
        Айрис рассердилась - миссис Барнс и без того вызывала у нее неприятные воспоминания. Именно она окончательно поставила крест на мисс Фрой, отправив ее в страну призраков. Айрис не могла простить жену викария, поскольку отчаянно нуждалась в поддержке маленькой учительницы. Под ее опытным руководством сейчас она была бы в полной безопасности. Вместо этого она испугана, больна и без друзей - все мосты сожжены. Кроме того, любая мысль о загадочном исчезновении мисс Фрой подталкивала Айрис все ближе к границе того заполненного неясными тенями мира, где фантазии берут верх над реальностью и сама Айрис существует только во сне Черного Короля. Если она не возьмет себя в руки, ее рассудок так и будет висеть на волоске существования мисс Фрой - волоске, в любую секунду готовом оборваться.
        Однако, как ни страдала сейчас Айрис, в поезде, полном туристов, были пассажиры, которым приходилось хуже, чем ей. В частности, хуже приходилось прикованной к койке женщине в соседнем купе. Большую часть времени она была без сознания, а в краткие моменты прояснения каждый раз испытывала ужас, заново переживая шок, обрушивший ее во тьму. Стоило же сознанию задержаться чуть дольше, сразу начинали сгущаться тучи мрачных вопросов:
        - Где я сейчас? Что со мной будет? Куда меня везут?
        К счастью для нее, она опять проваливалась в забытье, не успев найти ответа. Поэтому надо признать, что ей повезло больше, чем Эдне Барнс, которая переживала непрерывные душевные муки, находясь в полной ясности рассудка.
        А ведь она была так счастлива, предвкушая их с мужем последнюю совместную прогулку по горам, когда заметила письмо в ячейке за конторкой. Почерк свекрови на конверте сразу уколол ее неприятным предчувствием.
        «По правде, я долго сомневалась, - писала эта достойная женщина. - Мне вовсе не хочется, чтобы вы лишний раз переживали в дороге. С другой стороны, я чувствую себя обязанной вас предупредить. Я надеялась, что Гэбриэл встретит вас в добром здравии, и до сих пор он оправдывал мои надежды. Однако на днях малыш простудился. Он совсем не страдает, и доктор говорит, что основания для опасений нет. Так что вам не стоит волноваться».
        Мгновенно пробежав письмо глазами, Эдна Барнс успела очень многое прочесть между строк. Если в планы свекрови входило, чтобы миссис Барнс впала в панику, то она, безусловно, добилась успеха. Свекровь не пропустила ни одной стандартной успокоительной формулы. «Не стоит волноваться», «основания для опасений нет», «он не страдает» - так добрые люди отзываются о совершенно безнадежных случаях. «Простуда» могла маскировать под собой бронхит или даже пневмонию, а миссис Барнс слыхала о случаях, когда совершенно здоровый младенец с подобным диагнозом угасал за считаные часы. Ее сердце чуть не разорвалось, когда она представила, что в этот самый момент Гэбриэл, возможно, уже мертв.
        Тут ее окликнул муж и спросил о содержании письма. Она солгала - сильнейший инстинкт подсказал, что мужа следует спасти от подобных мук. Нет никакой необходимости терзаться обоим, она готова взять все страдания на себя. Пряча боль под привычной улыбкой, Эдна Барнс лихорадочно перебирала в голове возможные предлоги, чтобы немедленно выехать в Англию. В тот самый момент, когда викарий, готовый выходить, уже взял у нее из рук пакет с сандвичами, предлог нашелся - она ухватилась за «вещий» сон мисс Роуз.
        Мистер Барнс был разочарован, но не стал перечить жене. Сестры, обнаружив, что даже жена викария меняет планы на основании суеверных предрассудков, тоже решили не рисковать. Поскольку молодожены и так собрались ехать, гостиница в тот же день опустела.
        Впервые в жизни Эдна Барнс обрадовалась, что ее мужа укачивает в дороге. Пока он сидел с закрытыми глазами и скрипел зубами, от нее не требовалось изображать, что все в порядке. Утешало лишь то, что она все ближе к дому. Поэтому когда возникла угроза, что придется задержаться в Триесте, Эдна впала в отчаяние. Ее принципы впервые подверглись по-настоящему серьезной проверке - и сначала победила совесть. Солгать, чтобы избавить мужа от лишних мук, казалось ложью во спасение. Но она сказала себе, что помощь чужому человеку важней семейных уз и что в этом и заключается настоящее самоотречение. Она готова была исполнить свой долг перед мисс Фрой любой ценой.
        Однако потом те, чьему мнению она доверяла, заверили ее, что никакой угрозы для мисс Фрой не существует. И ее решимость дала осечку. Причина для жертвы была слишком незначительной. Судя по всему, истеричная девушка раздула из мухи слона, чтобы привлечь к себе внимание. А Гэбриэл был болен, нуждался в ней - и Гэбриэл победил.
        Уже после того, как она опознала фрау Куммер как мисс Фрой, миссис Барнс сообразила, что телеграмму свекрови мог бы отправить за нее готовый к услугам молодой человек. Она сомневалась, что сумеет получить ответ, не привлекая внимания мужа, - вдруг ее имя выкрикнут достаточно громко, - и попросила послать ответную телеграмму в Кале. От морского воздуха викарию станет легче, а держать его в неведении до самого дома было бы слишком жестоко. В глазах миссис Барнс стояли слезы, но она все равно улыбнулась, подумав о муже. Он, словно большой ребенок, страдал от своих болячек, но понятия не имел, от чего его избавили.
        «Матери виднее», - подумала миссис Барнс.
        Ровно та же мысль пришла в голову миссис Фрой, которая сидела в полумраке гостиной и с нетерпением ждала возвращения дочери.
        Глава 22
        Ожидание
        Как правило, миссис Фрой отличалась жизнерадостностью. Однако сегодня вечером длинные черные тени вязов, казалось, дотянулись и до ее сознания, поскольку в душе она чувствовала непривычную опустошенность.
        Лучи солнца уже не пробивались сквозь зелень, занавесившую окна, но как раз к полутьме она привыкла - из экономии свет не зажигали до самого последнего момента. Точно так же на нее не влиял и печальный вид из окна спальни, откуда был виден уголок церковного кладбища. Мистер Фрой долгое время служил священником, и селиться неподалеку от церкви стало семейной традицией. Каждый раз, когда взгляд миссис Фрой падал на покривившиеся могильные камни давно забытых покойников, она заставляла себя думать о грядущем вознесении, когда могилы вдруг раскроются, а их возвращенное к вечной жизни содержимое взлетит ввысь сверкающим фейерверком.
        Этим вечером, когда падающий из окон зеленый свет сменился серым, ее впервые посетили сомнения - не вредно ли для здоровья жить в непосредственной близости от разлагающихся тел? В обычное время она отбросила бы подобные мысли прочь, но сегодня не думать о черной обезьяне не получалось. В душе теснились дурные предчувствия.
        Миссис Фрой думала, как она будет благодарна судьбе, если Винни доберется до дома без происшествий. Железная дорога все-таки опасна, иначе вместе с билетами не предлагали бы приобрести страховку. Винни может расхвораться в пути, и ее высадят из поезда в чужом городе. Случиться может вообще все что угодно, даже авария, если не что-нибудь похуже. В газетах пишут, что с молодыми девушками, путешествующими в одиночку, иной раз происходят ужасные вещи. Слава богу, Винни уже не молодая девушка, хотя порой ведет себя не так, как подобает в ее возрасте…
        Миссис Фрой взяла себя в руки.
        «Осталось всего два дня, - напомнила она себе. - И ты будешь счастлива, как дитя, а не хныкать, словно плакальщица. И что на тебя нашло?..»
        Довольно скоро она поняла, в чем причина депрессии. Черничное пятно на лучшей скатерти так и не удалось вывести до конца.
        Показав могильным камням язык, миссис Фрой вышла из спальни и заковыляла вниз по лестнице в поисках мужа. Тот сидел во мраке гостиной, что было не вполне обычно.
        - Что ж ты, лентяй, лампу-то не зажег?
        - Обожди минутку. - Голос мистера Фроя был необычно тусклым. - Мысли какие-то дурные… Странно, Виннифред уже столько раз уезжала за границу, а я впервые всерьез озаботился ее безопасностью. Эти их поезда на континенте… Хотя, наверное, просто старость, начал ощущать холод могилы.
        Сердце миссис Фрой дрогнуло - и у мужа предчувствие! Не говоря ни слова, она чиркнула спичкой, зажгла лампу, подкрутила фитиль и приладила стекло на место. Ожидая, пока лампа разгорится, она смотрела на лицо мужа, озаренное неярким пока светом. Оно выглядело белым, бескровным, костлявым - обладателю такого лица пристало спать не в одной с ней кровати, а на том сыром клочке земли за окном. И миссис Фрой вскипела, исполненная благородного гнева человека, который терпеть не может призраков:
        - Чтоб я больше от тебя такого не слышала! Ты хуже мисс Парсонс! Ей всего-то шестьдесят шесть, но когда мы в прошлый раз вместе возвращались из города, она разворчалась - дескать, автобус полон, и ей приходится стоять. Я ей говорю - дорогая, при королевском дворе все стоят, ты бы особо не хвалилась, что не вхожа в те круги. А потом еще добавила - садись на мое место, а я постою, я все-таки помоложе буду.
        - И как, засмеялись вокруг? - с интересом спросил мистер Фрой. В теплом свете лампы его лицо утратило прежнюю бледность.
        - Еще как, прямо-таки грохнули. Кто-то даже зааплодировал. Тут я решила, что шутка зашла слишком далеко, и все прекратила - так на них всех посмотрела!..
        Миссис Фрой по праву гордилась своим комическим даром, но чувство собственного достоинства было важней. Вот и сейчас она выпятила подбородок, словно все еще утихомиривая пассажиров автобуса, и спросила:
        - А где Сокс?
        - Боюсь, дорогая, ждет снаружи, чтобы побежать навстречу поезду, когда он придет. Не знаю, как и объяснить бедолаге, что еще не пятница.
        - Я объясню, - объявила миссис Фрой. - Сокс!
        Огромный пес поспешно ввалился в комнату. Обычно он не подчинялся сразу, будучи здорово разбалован, но определенные нотки в голосе хозяйки все же привык уважать. Та достала из жестянки три собачьих сухарика и выложила их рядком на стульчик у камина.
        - Посмотри, моя радость, у мамочки для тебя три сухарика. Один - на сегодня, но сегодня Винни еще не приезжает. Другой - на завтра, но и завтра Винни еще не приезжает. А вот этот - на пятницу, а в пятницу Винни будет здесь, и тогда ты побежишь встречать поезд. Запомнил? Вот этот сухарик.
        Сокс глядел на нее снизу вверх, словно пытаясь уразуметь сказанное. Янтарные глаза, полускрытые прядями шерсти - голову ему не остригли, - сверкали интеллектом.
        - Он все понимает, - сообщила миссис Фрой. - И вообще я умею разговаривать с животными. Наверное, мы настроены на одну волну. Я всегда знаю, что у него на уме, и в состоянии донести до него, о чем думаю сама.
        Обернувшись к камину, миссис Фрой взяла один сухарик.
        - Это - на сегодня, - еще раз пояснила она. - Сегодня уже прошло. Так что можешь съесть.
        Сокс не заставил себя упрашивать. Пока он грыз сухарик, рассыпая крошки по коврику, миссис Фрой обратилась к мужу:
        - Для нас сегодня тоже закончилось, и слава Богу! И я хочу, чтобы ты не забывал - не нужно искать проблем на собственную голову, и тогда они сами обойдут тебя стороной… А что это ты ухмыляешься?
        Трясясь от смеха, муж указал на Сокса, который уже догрызал последний сухарик.
        - Он все понимает, - передразнил мистер Фрой.
        Выражение его лица не дало миссис Фрой по-настоящему рассердиться. Оно помолодело на много лет. Где именно он ляжет сегодня спать, не было ни малейших сомнений. Погладив Сокса, миссис Фрой поцеловала его в нос и стряхнула крошки с шерсти.
        - Именно понимает, - сказала она недовольным тоном, - причем получше некоторых. Разве не видно - он хочет, чтобы время пролетело быстрей?
        Глава 23
        Делайте ваши ставки
        Миссис Фрой была не единственной, кто в этот самый момент хотел бы ускорить бег времени. Многие другие, желающие того же, находились в поезде, на который сейчас загружали уголь для финишного рывка, чтобы достичь Триеста по расписанию.
        Миссис Тодхантер скрывала свое нетерпение под напускным безразличием. Где бы она ни появлялась, она привлекала всеобщее внимание, а также возбуждала зависть других женщин той романтической атмосферой, которую создавала вокруг себя. Казалось, у нее есть все, о чем может мечтать женщина - красота, манеры, изысканная одежда, наконец, молодой и обеспеченный муж.
        В действительности именно обратно к мужу она сейчас и стремилась.
        Сесил Пармитер, плотный, средних лет, был главой строительной фирмы. Миссис Лора Пармитер жила в прекрасном новом доме, располагала приличным состоянием, вышколенными слугами, уймой свободного времени, любящим и доверчивым мужем и, наконец, двумя детьми.
        В своем окружении она была королевой, однако втайне мечтала о большем. Как-то во время репетиции поставленной местным обществом исторической пьесы, где классовые различия не имели такого уж большого значения, она познакомилась с некоей восходящей звездой адвокатуры - тот гостил здесь у родственников, и его заманили принять участие в постановке. Он играл короля, она - королеву, это придало их встречам особый царственный блеск.
        Он потерял голову - во всяком случае, на какое-то время, - пораженный ее красотой и легкостью, с которой она цитировала четверостишия Суинберна и Браунинга (у нее был целый сборник четверостиший). Они несколько раз встречались в Лондоне, пока наконец он не увлек ее с собой в романтическое путешествие.
        Но хотя миссис Лора и отдалась на волю обстоятельств, ее мозг продолжал функционировать. Для того чтобы уступить, у нее имелась вполне определенная причина. Посещая в свое время лекции по поэзии Браунинга, она познакомилась с поэмой «Статуя и бюст» одвух рискнувших всем любовниках и глубоко прониклась ее духом. Поэтому, когда момент настал, она решилась сделать ставку на адюльтер, рассчитывая на выигрыш в виде двойного развода. Когда первоначальный шум уляжется, она сможет занять достойное место в высшем обществе как прекрасная жена преуспевающего адвоката. Прошлое скоро забудется; она полагала также, что сумеет убедить бывшего мужа признать ее право на детей.
        Увы, миссис Лора проиграла… Но Браунинг гордился бы тем, как решительно она пошла на риск!
        У адвоката была некрасивая и немолодая жена, однако именно жене принадлежали и титул, и состояние. Когда миссис Лора обнаружила, что адвокат вовсе не воспринимает их приключение как пролог к будущему бракосочетанию, гордость не позволила ей показать, насколько она разочарована. Впрочем, безразличие далось легко, поскольку и во многом другом ее ожидания были обмануты. Романтическое приключение оказалось не столь увлекательным, как обещало поначалу. Выяснилось, что во многих существенных вопросах между аристократом и буржуа нет особой разницы, а без рубашки и с утренней щетиной они и выглядят-то почти одинаково.
        Мало того, по сравнению со строителем у адвоката даже имелся существенный недостаток - он громко храпел. А хуже всего было то, что, не замечая за собой никаких грехов, адвокат ожидал от женщин соответствия чрезвычайно высокому стандарту, что требовало постоянного напряжения. Она не могла ни расслабиться, ни повести себя естественно, не рискуя вызвать критики или вывести его из себя.
        Будучи женщиной практичной, миссис Лора решила прервать путешествие и, пока еще не поздно, вернуться к мужу. По счастью, мостов она за собой не сожгла. Муж купил ей билеты до Турина и не ожидал от нее писем - она сказала, что оттуда собирается в морской круиз. Сейчас она планировала расстаться с адвокатом в Турине, где они и начали свое путешествие, и остановиться там на день в отеле, чтобы на чемоданах появились наклейки. В конце путешествия ее ждало счастливое воссоединение с мужем плюс возросшее взаимопонимание - получив возможность сравнивать, она теперь по-настоящему оценила его солидность. Таким образом, очередной распад семейных уз оказался предотвращен не такой уж высокой ценой пробной измены и попранного морального кодекса.
        Сидя в купе в ожидании второй смены ужина, Тодхантеры представляли собой привлекательное зрелище для протискивающихся мимо окна пассажиров. Мы будем и дальше использовать фамилию, под которой они зарегистрировались в гостинице, поскольку адвокат был слишком осторожен, чтобы подписываться собственной.
        Его звали Браун.
        Впрочем, при выборе имени родители постарались, и полный титул - сэр Певерил Браун - был достаточно узнаваем и потому представлял опасность, вдобавок к тому запоминающийся профиль адвоката часто появлялся в иллюстрированной прессе.
        Миссис Лора, подобно героине Браунинга, достойно принявшая поражение, продолжала играть роль. Она уже не всякий раз по-аристократически тянула слова, временами возвращаясь к более естественной для себя речи, но все же поддерживала тот изысканный и несколько отстраненный вид, делавший ее похожей на прекрасную принцессу, далекую от плебейской суеты. Однако пальцы ее нетерпеливо постукивали по засаленному плюшу обивки, а сама она то и дело поглядывала на часики.
        - Еще ехать и ехать, - наконец потеряла она терпение. - Так мы и до Триеста не доберемся, не говоря уже о Турине!
        - Спешишь от меня избавиться? - с деланым недоверием спросил Тодхантер.
        - Не в тебе дело… Дети, бывает, подхватывают корь, а оставленные надолго мужья изменяют. Вокруг так много симпатичных машинисточек.
        - Тогда, если все вдруг откроется, у него и у самого будет рыльце в пушку.
        - Все откроется? - громко воскликнула миссис Лора. - Слушай, я и так вся на нервах. Этого ведь не случится, правда?
        Тодхантер задумчиво погладил губу.
        - Пожалуй, мы более или менее в безопасности. Однако за свою адвокатскую карьеру я чего только не наслышался. Никогда не знаешь, где ждать подвоха. Не повезло, что в гостинице были и другие англичане. При твоей красоте трудно долгое время оставаться неузнанной.
        Миссис Лора стряхнула с плеча его руку. Лучше бы успокоил, чем лез с комплиментами!
        - Ты же говорил, что риска никакого! - И, забыв, что по первоначальному плану как раз и требовалось, чтобы муж обо всем узнал, она горько добавила: - Какой я была дурой!
        - Вдруг захотелось поскорей воссоединиться с муженьком? - поинтересовался Тодхантер.
        - Ну, если уж говорить со всей прямотой, человек ищет где лучше. А от мужа я могу получить значительно больше, чем от тебя!
        - Разве от меня не останется незабываемых воспоминаний?
        Миссис Лора сердито сверкнула глазами, и Тодхантер рассмеялся. Ему уже успели надоесть ее подмороженная красота и выспренние манеры. Однако теперь, когда она ожила, он вдруг остро почувствовал, что скоро ее потеряет.
        - Я всего лишь шутил! Разумеется, никто ничего не узнает. Хотя мы действительно могли бы влипнуть, не подумай я на шаг вперед, когда та девушка спросила про женщину, что заглянула к нам в окно.
        - Каким образом? - удивилась миссис Лора, которая из всей истории вынесла впечатление, что ради какой-то непривлекательной дамы средних лет Тодхантер не счел нужным и пальцем шевельнуть.
        - Каким образом? Так женщина-то исчезла. Если бы я не сказал, что мы ничего не видели, в Триесте с нас сняли бы показания. - Он снова рассмеялся. - Только представь заголовки: «Исчезновение англичанки в континентальном экспрессе! На фото - мистер Тодхантер, проводивший свой медовый месяц, когда…» Газетчики быстро выяснят, кто я на самом деле. Это один из недостатков известности, пусть даже и не столь широкой.
        Миссис Лора, впрочем, не выразила того восхищения, которого он ожидал, поскольку его слова означали новый поворот событий. Возможно, ее ставка не проиграна, так как и игра еще не окончена. Тодхантер, подбивая ее на побег, не собирался рисковать возможностью скандала, однако сейчас появился шанс такой скандал организовать и выкрутить ему руки. Если она отправится к профессору и подтвердит, что мисс Фрой существовала, осложнений будет не избежать. Как честность, так и дух справедливости, присущие профессору, не вызывали сомнений. Он настоит на расследовании, невзирая на неудобства для самого себя.
        В фиалковых глазах появился новый блеск. Прекрасная жена так называемого Тодхантера тоже будет важной деталью в расследовании, причем такой, мимо которой не пройдет ни один репортер. Она всегда великолепно выглядела на фото. Последует сенсационный развод, и сэр Певерил, подчиняясь требованиям чести, будет вынужден сделать ее второй леди Браун.
        При этой мысли она азартно вдохнула. Колесо еще вращается. Ее ставка пока не пропала.
        Глава 24
        Колесо крутится
        Миссис Лора сидела и с триумфальной улыбкой смотрела в окно, в котором на фоне проносящейся мимо тьмы отражался освещенный вагон. Ее колесо еще вращается!
        Поскольку их судьбы оказались переплетены, колесо продолжало вращаться и для мисс Фрой. В каком бы опасном положении ни находилась сейчас маленькая учительница, она была оптимисткой и упрямо цеплялась за надежду, что в конце концов все обернется к лучшему.
        Мисс Фрой любила свой дом той несколько извращенной любовью, которая отправляет записного патриота подальше за границу, а верного мужа - в чужую постель. Чем легче оставляешь то, что любишь, тем сильнее радость возвращения.
        Нынешнее путешествие было одним из самых увлекательных. Первые полгода добровольного изгнания мисс Фрой не уставала восхищаться новизной жизни в замке. Все вокруг было настолько фантастическим и преувеличенным, что казалось, ее по ошибке занесло в сказку. Она бродила, не находя дороги, по лабиринту колоннад и золоченых покоев. Мраморных лестниц и балкончиков и так было бесчисленное количество, а огромные зеркала увеличивали масштабы царских палат вдвое.
        Пейзажи, от красоты которых захватывало дыхание, тоже изумляли своей нереальностью. Мисс Фрой оставила попытки описать в письмах домой сине-пурпурные горы, снежные вершины которых упирались прямо в небо, кипучие изумрудные реки, ярко-зеленые долины, нависающие над головой утесы.
        - У меня кончаются прилагательные, - жаловалась она. - Но все это так круто!
        Однако на седьмой месяц ее блаженство затянули первые тучки, и мисс Фрой стала сознавать, что у жизни в замке есть свои недостатки. Во-первых, она наконец перестала теряться, да и мраморных лестниц, когда она разобралась с зеркалами, оказалось не так уж и много. Были и другие неприятности. Так, ковры и мягкая мебель кишели блохами - собак в замке было едва ли не больше слуг. В ее огромной спальне, больше похожей на киношные королевские покои, было зябко, поскольку дров для чудовищных размеров фаянсового камина, который мисс Фрой сперва приняла за алтарь, постоянно не хватало. К обеду подавали десять перемен блюд, но на все был один нож и одна вилка, приходилось вытирать их о хлеб.
        К концу годичного срока ностальгия дошла до такой степени, что ее любовь к скромному каменному домику с яблоневым садом по соседству с церковным кладбищем превратилась во всепоглощающую страсть. Ей осточертела окружающая театральность, и она не задумываясь променяла бы все эти горы и реки на один маленький уголок английского луга с рощицей вязов и утиным прудом.
        В последнюю ночь мисс Фрой не могла уснуть, предвкушая завтрашнее путешествие. Лежа в темноте и ворочаясь с боку на бок, она услышала отдаленный крик паровоза. Это был тот самый экспресс, который разбудил в ту ночь скучающих по Англии постояльцев гостиницы, и его свист еще долго звучал в их ушах, словно дудочка огромного железного крысолова.
        Как и Айрис чуть позднее, маленькая учительница выбралась из постели, подбежала к окну и успела увидеть, как поезд скрывается за изгибом ущелья золотой цепочкой огней, соскальзывающей во тьму.
        - Завтра ночью я тоже буду в поезде!
        Мисс Фрой с восторгом представляла себе грядущее путешествие, границу за границей, город за городом, вплоть до самой последней крошечной станции, фактически всего лишь платформы среди безлюдных полей. Никто ее там не встретит - папа боится, что бестолковый Сокс в экстазе попытается кинуться на паровоз, чтобы и его лизнуть в лицо. Родители будут ждать ее на дорожке, ведущей к дому, - и глаза мисс Фрой затуманились при мысли об этой встрече. Но конец пути наступит, лишь когда она пробежит сквозь белую калитку, через освещенный звездным сиянием сад, чтобы увидеть, как из распахнутой двери льется яркий свет.
        - Мама, - прошептала мисс Фрой, пересиливая комок в горле. И ее сердце тут же обожгло внезапным холодом. «Я никогда так не тосковала по дому. Не предчувствие ли это беды? Что, если… если со мной что-то случится и я не попаду домой?»
        И вот что-то действительно случилось. Настолько чудовищное и неожиданное, что просто не верилось. Подобные вещи могут происходить только с другими!.. Сперва она надеялась, что кто-то вот-вот придет ей на помощь. Она говорила себе, что познакомиться с той милой английской девушкой было большой удачей. Разумеется, на нее, как на соотечественницу, можно спокойно положиться. Если бы девушка оказалась сейчас на месте мисс Фрой, та разнесла бы по винтику весь поезд, но обязательно ее отыскала!
        Однако время шло, и в душу стали закрадываться сомнения. Она вспомнила, что девушка перенесла солнечный удар и чувствовала себя далеко не лучшим образом. Возможно, ей стало хуже, она могла даже совсем разболеться. Кроме того, бедняжка не знала языка, и ей было бы трудно объяснить другим, что произошло.
        Существовала даже худшая возможность: Айрис попыталась вмешаться, и ее затянула та же бездушная машина, в шестерни которой угодила сама мисс Фрой. Когда эта мысль пришла ей в голову, губы от ужаса и отчаяния покрылись холодным потом. И в этот самый момент она вдруг почувствовала, что поезд тормозит. Рев и грохот сменились шипящим скрежетом, состав резко дернулся и замер.
        «Меня хватились! - торжествующе подумала мисс Фрой. - Сейчас начнут обыскивать вагоны».
        Она снова увидела льющийся из двери родительского дома свет.
        К предвкушению счастья добавился бы оттенок благодарности и удивления, узнай она, что в этот самый момент о ней думала прекрасная новобрачная, так похожая на кинозвезду. На шахматной доске разыгрывающейся в поезде партии новобрачная была всего лишь пешкой, но пешка эта занимала центральное положение в комбинации по освобождению мисс Фрой. Профессор стоял в коридоре у самой двери купе миссис Лоры. Стоило ей его окликнуть, и вот она, свобода!..
        До Триеста, однако, было еще далеко, и миссис Лора не торопилась, боясь принять неверное решение. Ведь только чиркни спичкой, и пожар не потушить. Хотя на самом деле она уже определилась с выбором. Да, у адвоката обнаружились недостатки, тем не менее именно он изначально был ее целью. Когда она наконец станет леди Браун, сэр Певерил будет всего лишь ее мужем, а дрессировать мужей миссис Лора умеет. До сих пор она сильно переживала, что в планы адвоката новая женитьба не входит, лезла из кожи вон, чтобы он передумал, и успела даже усомниться в своей привлекательности. Пойти ва-банк было куда как приятней. Когда она заговорила, в ее голосе прорезались дерзкие нотки:
        - Что это мы остановились?
        За окном была грязная платформа, с трудом различимая в свете нескольких мигающих фонарей.
        - Граница, - пояснил адвокат.
        - О боже! Нам что, нужно выходить в таможню?
        - Да нет, они пройдут по поезду… Этот лохматый что, с ума сошел? - нахмурился адвокат, увидев, как Хэйр выскочил наружу и устремился к окошку телеграфиста. Пограничник закричал на него, Хэйр что-то проорал в ответ. Очевидно было, что в перебранке оба проявили высший словесный пилотаж, хотя пассажиры-англичане, к несчастью, оказались лишены возможности оценить каждый перл. Так случилось, что Хэйру пришла в голову умная мысль - он может не терять драгоценного времени в Триесте, если отправит в Англию телеграмму миссис Барнс сейчас. Среди соотечественников, однако, идея не снискала ему популярности.
        - Мы ведь задержимся из-за этого болвана! - выругался адвокат, глядя на часы. К его удивлению, на миссис Лору угроза выбиться из расписания не произвела ни малейшего впечатления.
        - Да какая разница, - протянула она. - Рано или поздно доедем.
        - Мы опоздаем на пересадку! У нас и так все впритирку. Кстати, о пересадке. Как ты думаешь, не в твоих ли интересах, если мы разделимся, прежде чем въехать в Италию? Там есть риск наткнуться на знакомых.
        - Ну, это все-таки Италия, а не Пиккадилли. Хотя, с другой стороны, там полно туристов. Что ты предлагаешь?
        - Я мог бы сесть на экспресс Триест - Париж. Ты справишься одна в Милане?
        - Безусловно. Найду кого-нибудь, кто мне поможет. Или кто-нибудь сам предложит помощь. Так или иначе не пропаду.
        В ее голосе прозвучала уверенность - таким тоном отдают указания кухарке, - поскольку профессор только что вернулся в купе. Миссис Лора поднялась, чтобы проследовать за ним, - и в этот момент в вагон пришли таможенники. Для мисс Фрой задержка оказалась фатальной. Миссис Лора не хотела, чтобы профессор отвлекался во время разговора, поэтому решила дождаться, пока досмотрят его багаж. Адвокат же нутром почувствовал неладное и профессионально отреагировал серией вопросов.
        - Что это ты такая серьезная? - начал он.
        - Ты просто забыл, что я ко всему этому и отношусь серьезно.
        - Почему? Мы же не навсегда расстаемся? Можно было бы опять встретиться в Лондоне.
        - Как мило с твоей стороны!
        Гордость больше не мешала, миссис Лора чувствовала себя хозяйкой ситуации, ведь ей выпала выигрышная карта.
        - Вот интересно, - заметила она, - не скучно ли мне будет носить фамилию Браун после Пармитер?
        - Ты выходишь за какого-то Брауна?
        - Ну, если дойдет до развода, ты никуда не денешься. В твоем кругу не принято увиливать, правда, дорогой?
        - Радость моя, я не собираюсь разводиться.
        - А это будет видно. Ты, конечно, сказал, что не хочешь давать жене повода. Но когда она прочитает обо всем в газетах - такого ни одна женщина не простит!
        - Ты, похоже, неплохо осведомлена о планах прессы.
        Произнося эти слова, адвокат нахмурил брови, словно допрашивая в суде свидетеля противной стороны. Он осознал угрозу, скрытую за приятной улыбкой миссис Лоры, - она намерена спровоцировать скандал.
        - Тебе, впрочем, следует учесть… - холодно продолжил мистер Тодхантер. - Если твой муж потребует развода, ты действительно рискуешь лишиться нынешней красивой фамилии. Но дальнейших жертв в этом плане от тебя не потребуется. Леди Браун уже существует, и ее все устраивает.
        Миссис Лора уставилась на спутника широко раскрытыми глазами:
        - Твоей жене… все равно, что об этом будут говорить? - с недоверием спросила она.
        - Поговорят и перестанут. Между нами полное взаимопонимание, и расставаться - ни в моих, ни в ее интересах… Только я сомневаюсь, что газеты что-то пронюхают. А ты как думаешь?
        Он знал, что победил, и она тоже это поняла. Ровный, холодный голос адвоката разворошил тлеющее в ее душе чувство.
        - Получается, никто, кроме меня, не пострадает… Вот ты говоришь, что твоя жена не потребовала бы развода. Ну а мой муж - потребовал бы. И хвала Господу! По крайней мере я замужем за настоящим мужчиной, способным на человеческие чувства!
        Адвокат, в инстинктивной попытке сохранить лицо, вставил в глаз монокль.
        - Очень жаль тебя разочаровать. Я и не догадывался, что подал тебе надежды на что-то большее, чем приятный отдых вдвоем.
        Миссис Лора не успела ничего ответить - в купе появился таможенник, крайне вежливо и обходительно осмотревший багаж и паспорта английского джентльмена и его прекрасной супруги. Когда таможенник вышел, в коридоре показался профессор - как обычно, потягивающий трубку. При виде его миссис Лора поежилась - поторопись она с признанием, потеряла бы прекрасный дом, положение в обществе, свободу в средствах, уважение окружающих, возможно, даже детей - и все ради человека, который никогда на ней не женился бы.
        «Хорошо, что я начала с адвоката», - подумала она.
        Но в результате она-то выиграла, а мисс Фрой, напротив, проиграла. На поезде был пассажир-невидимка, ее паспорт, хоть и в полном порядке, так и не прошел пограничный контроль. Когда поезд снова тронулся, мисс Фрой, опытный путешественник, сразу поняла, что это было.
        - Граница…
        За то время, пока таможенники проверяли поезд, она успела пережить полный цикл эмоций: взлететь от полуночного мрака к яркому сиянию дня, пройти сквозь сумерки неопределенности, волнений и тщетных надежд и снова рухнуть в бездну мрака.
        Поезд набирал ход.
        Глава 25
        Таинственное исчезновение
        После ухода профессора Айрис обмякла на сиденье и какое-то время просто слушала, как стучат колеса, отбивая лихорадочный ритм. За окном было уже ничего не разглядеть - разве что отдельные цепочки огней, означающие, что поезд проносится через очередную небольшую станцию. С того момента, как законы логики неопровержимо доказали, что мисс Фрой не существует, Айрис утратила интерес к окружающей действительности. Ее духа недоставало даже на то, чтобы сердиться на профессора.
        «Любой путешественник в первую очередь думает о себе, - рассуждала она. - Наверное, это все сестры Флад-Портер - испугались, что я окажусь у них на шее, и насели на профессора. А он уже побежал за консультацией к доктору».
        Она выпрямилась, чтобы унять боль в спине. Тряска отняла последние силы, а шея была словно гипсовая и, казалось, могла треснуть от любого резкого движения. Айрис страстно мечтала о мягкой кровати, где можно было бы наконец отдохнуть, подальше от непрерывного гула и лязга.
        В купе вошел Хэйр и уселся напротив - на место фрау Куммер.
        - Ну как, - с надеждой спросил он, - решили остановиться в Триесте?
        - Нет, - неприветливо ответила Айрис.
        - Вы уверены, что готовы ехать дальше?
        - Вам-то какое дело?
        - Да никакого. Только я за вас беспокоюсь.
        - Что это вдруг?
        - Да чтоб меня черти взяли, если я знаю. Сроду ни о ком не волновался, и тут на тебе!
        Айрис невольно улыбнулась. Она никак не могла забыть мисс Фрой. Воспоминание о ней постоянно саднило, словно режущийся зуб, а каждое явление Хэйра приглушало боль, подобно местной анестезии.
        - Выше нос, - подбодрил молодой человек. - До дома всего ничего. А там уж приятели вас поддержат.
        Перспектива неожиданно показалась Айрис совершенно непривлекательной.
        - Видеть никого из них не хочу, - капризно заявила она. - И возвращаться тоже не хочу. Все равно дома у меня нет. И заниматься особо нечем.
        - А чем вы обычно занимаетесь?
        - Да ничем… Развлекаюсь.
        - С приятелями?
        - Да. Ни один из нас не живет настоящей жизнью… Порой я прихожу в ужас - на что я только трачу свою юность? И что будет потом?
        Хэйр даже не попытался ее утешить или ответить на вопрос. Просто сидел и смотрел во мрак за окном, а на его губах блуждала полуулыбка. Когда он наконец открыл рот, то заговорил о себе:
        - Моя жизнь очень отличается от вашей. Я не знаю, куда отправлюсь в следующий раз. Легко нигде не бывает. Случается всякое. И далеко не всегда приятное. Однако если бы я мог взять вас с собой на очередной проект, уверен - для вас это было бы нечто новое. О современных удобствах вам пришлось бы забыть, но ставлю что угодно - скучать будет некогда.
        - Заманчиво… Вы что же, делаете мне предложение?
        - Отнюдь. Просто готовлюсь уворачиваться, когда вы начнете швыряться пирожными.
        - Но я очень даже привыкла к предложениям. И не отказалась бы отправиться туда, где будет нелегко.
        - Вот и отлично. Теперь можно поговорить серьезно. Деньги у вас есть?
        - Чуть-чуть. На прокорм хватает.
        - Годится. У меня вообще ни гроша.
        Они и не осознавали толком, о чем говорят; настоящий разговор велся на ином, подсознательном уровне, а легкость произносимых вслух слов являла разительный контраст с огнем в глазах обоих.
        - Знаете, - сказал Хэйр, прервав возникшую вдруг паузу, - лучше наплюйте на все, что я сейчас наговорил. Я это только ради того, чтобы вас отвлечь.
        - От… мисс Фрой?
        - Ну да, черт бы ее побрал!
        К удивлению Хэйра, Айрис сменила тему:
        - У вас мозги хорошие?
        - Чуть выше среднего, если не забывать о смазке. Вполне годится пиво.
        - Смогли бы вы написать детектив?
        - Никоим образом. Двойка по правописанию.
        - А догадаться, кто убийца, когда читаете?
        - А вот тут я еще ни разу не ошибся.
        - Тогда продемонстрируйте мне свои способности. Вы очень ловко доказали, что мисс Фрой существовать не могла. А вот если допустить, что она все-таки существовала, могли бы вы определить, что с ней случилось? Или сложновато?
        - Я-то привык думать, - расхохотался Хэйр, - что если какая девушка мне понравится, на пути непременно обнаружится какой-нибудь кучерявый музыкантишка или вроде того. Черт меня побери, если мне хоть раз пришло в голову, что я буду играть роль второй скрипки при престарелой училке! Похоже, это мне воздаяние за грехи. Много лет назад я укусил одну учительницу, причем не самую плохую. Ну что ж, попробуем.
        Он раскурил трубку и задумчиво нахмурился, а Айрис наблюдала за ним с острым интересом. Его лицо утратило обычную беззаботную расслабленность и затвердело в сосредоточенных морщинах. Хэйр выглядел сейчас совершенно другим человеком. Он то запускал пальцы в шевелюру - непокорный хохолок при этом топорщился с особым задором, - то начинал покашливать. И наконец издал торжествующий клич:
        - Кажется, кое-что получилось. Не без натяжек, но в основном сходится. Итак, готовы ли вы прослушать новейший детектив, озаглавленный «Таинственное исчезновение мисс Фрой»?
        Айрис несколько покоробил его несерьезный тон.
        - С удовольствием, - тем не менее откликнулась она.
        - Сперва вопрос - когда вы сели на поезд, в соседнем купе была одна сестра милосердия или две?
        - Я, когда проходила мимо, заметила только одну. С совершенно жутким лицом.
        - Хм. Для моей истории требуется, чтобы потом появилась еще одна.
        - Это прекрасно, потому что она и появилась. Я наткнулась на нее в коридоре.
        - А с тех пор вы ее видели?
        - Не обратила внимания, в коридоре всегда такая давка…
        - Годится. Поскольку доказывает, что вряд ли хоть кто-то заметит, одна там сестра рядом с инвалидом или две. Понимаете, вся моя история зависит от этих благочестивых сестер, так что они очень важны.
        - Хорошо, продолжайте.
        - Да я еще и не начал. Сестры - преамбула, а вот и сама история… Мисс Фрой - шпионка, в распоряжении которой оказалась важная информация, и она пытается вывезти ее за пределы страны. Следовательно, от нее нужно избавиться. И железная дорога для этого - самый удобный вариант.
        - Вы хотите сказать, ее выбросили из поезда в одном из тоннелей, - едва вымолвила Айрис.
        - Не говорите ерунды! И бледнеть тоже не нужно. Если сбросить ее на рельсы, тело найдут, и неприятных вопросов не оберешься. Нужно было, чтобы она исчезла без следа. И я вот к чему клоню - в поездке уйма драгоценного времени уйдет только на то, чтобы установить, что она вообще исчезла. Сперва ее родители решат, что она опоздала на поезд при пересадке или задержалась в Париже, чтобы пройтись по магазинам. А когда они наконец забеспокоятся, следы уже остынут.
        - Родители все равно не будут знать, что делать! Они старые и беспомощные.
        - Тем хуже. С вашей подачи у меня вышла совсем душещипательная история. Но будь они даже чрезвычайно влиятельными и знающими, на какие рычаги нажать, начав расследование, они столкнулись бы с заговором молчания.
        - По-вашему, в нем участвует целый поезд?
        - Нет, достаточно баронессы, доктора и сестер милосердия. Ну и, конечно, тот пассивный заговор молчания, о котором я уже упоминал. Поскольку все пассажиры местные, никто из них не рискнет возражать словам баронессы.
        - Не забывайте, баронесса сказала проводнику что-то, чего даже вы не поняли!
        - Обождите, кто из нас рассказчик? Впрочем, допустим, вы правы. Вполне возможно, что в деле также замешан кто-то из железнодорожников. Более того, с билетом мисс Фрой наверняка пришлось что-то подмухлевать, нужна была уверенность, что она окажется в одном купе с баронессой, да еще в самом конце коридора.
        - И по соседству с доктором… Но что же с ней стало?
        Айрис совсем забыла, что решила сохранять спокойствие, ее пальцы сами собой сжались в кулаки.
        - Ага! - с довольным видом воскликнул Хэйр. - Вот тут-то мои мозги и понадобились. Мисс Фрой сейчас лежит в соседнем купе, под покрывалами, скрытая за бинтами. Ее и мать родная сейчас не узнала бы!
        - Но… как… когда?
        - Когда вы сделали им одолжение - уснули. Входит доктор и спрашивает, не могла бы мисс Фрой оказать небольшую услугу и помочь его пациентке. Понятия не имею, что именно он сочинил, чтобы ее заманить, поскольку у него под рукой медсестра. Так или иначе, мисс Фрой идет с ним.
        - Непременно!
        - Ну и в купе доктора ее поджидает самая большая неожиданность в жизни. Начнем с того, что шторы плотно задернуты, внутри непроглядная тьма. Она чувствует - что-то неладно, однако не успевает и пикнуть, как все трое на нее набрасываются.
        - Трое?
        - Натюрлих, пациентка - одна из них. Кто-то вяжет мисс Фрой руки, кто-то зажимает ей рот, чтобы не кричала, а доктор тем временем делает укол, от которого бедняжка теряет сознание.
        Сердце Айрис, представившей себе эту сцену, бешено заколотилось.
        - Такое действительно могло произойти!
        Во взгляде Хэйра читалось нескрываемое удовольствие.
        - Вы еще не слышали моих баек про гольф!.. У вас совершенно правильная реакция на ложь. Я имею в виду, с художественной точки зрения… Между прочим, одна из сестер - мужчина. Та, со страшной рожей.
        - Ну конечно же!
        - А вот это у вас предубеждение, не все мужчины так страшны на вид. Ладно, продолжим. Мисс Фрой валяется без сознания, они быстро обматывают ее бинтами и лепят на лицо пластырь, чтобы никто не узнал. Потом связывают, затыкают рот и укладывают туда, где лежала подставная пациентка - а на ней форма сестры милосердия, она так в ней и лежала под покрывалом.
        - Я видела вторую сестру в коридоре, - кивнула Айрис.
        - И вдруг вы где-то откапываете англичан, которые могут вспомнить мисс Фрой, и в их числе - жену священника. Тогда заговорщикам срочно потребовалось кого-то предъявить, надеясь, что блеф удастся. Итак, шторы вновь опускаются, а вторая сестра - бывшая пациентка - переодевается в платье мисс Фрой.
        Айрис не проронила ни слова, и Хэйр заметно огорчился:
        - Понимаю, не слишком убедительно…
        Айрис даже его не услышала - она собирала в кулак волю, чтобы наконец задать вопрос:
        - Что же с ней будет, когда поезд придет в Триест?
        - О, вот тут мои читатели порадуются, - потер ладони Хэйр. - Карета «Скорой помощи» отвезет ее в домик на отшибе, а рядом с домиком, на безлюдье, наверняка глубокий водоем - пруд, или речка, или что-то в этом роде. Темная маслянистая вода, давно заброшенная пристань… ну, сами понимаете. К ногам привяжут груз, и тело аккуратно опустится на илистое дно. Но я не изверг - в моей истории ее до самого конца будут держать под действием снотворного. Бедняжка даже не узнает, что с ней случилось… Эй, куда вы?
        Вскочив на ноги, Айрис судорожно дергала дверную ручку.
        - Все могло быть именно так, как вы рассказали! Нельзя терять ни минуты, надо что-то делать!
        Хэйр чуть ли не силой усадил девушку на место.
        - Послушайте… - Хэйр уже был готов жизнь за нее отдать, а вот имя напрочь вылетело у него из головы. - Это просто байка, вы сами просили ее сочинить!
        - Пустите меня к пациентке, - в слезах потребовала Айрис. - Это точно мисс Фрой! Я должна убедиться!
        - Да что вы как дурочка! Там самая настоящая пациентка, искалеченная в аварии. Если мы вломимся в купе и поднимем шум, доктор выпроводит нас оттуда и будет совершенно прав.
        - Так вы мне не поможете… - упавшим голосом произнесла Айрис.
        - Определенно нет. Вы перенесли солнечный удар. А когда я вспоминаю, как сам принял капитана команды…
        - За принца Уэльского, ну да.
        - Простите, что так вас завел. Моя история о том, что могло бы случиться при определенных обстоятельствах. Но сам я - вроде той старушки, что впервые увидела жирафа. Та не поверила своим глазам, а я, откровенно говоря, не верю ни одному собственному слову.
        Глава 26
        Роспись
        - Конечно же, - нехотя согласилась Айрис, - вы просто все сочинили. Какая я все-таки бестолковая.
        Она все еще боролась с разочарованием, когда с другого конца коридора донесся неестественно громкий голос. Слова Айрис не понимала, и звучали они монотонно, будто какой-то заклинатель вызывает дождь, однако лицо Хэйра вдруг оживилось, и молодой человек вскочил на ноги.
        - У кого-то есть радиоприемник, передают новости. Я на пару минут!
        Вернувшись, он пересказал Айрис услышанное:
        - Еще одна криминальная сенсация пошла прахом. Вскрытие показало, что редактор был застрелен около полуночи, а большая шишка сразу после ужина отправился на охоту. Так что на него убийство не повесить. А жаль.
        В памяти Айрис что-то шевельнулось, медленно, словно прядь паутины, плавающая в воздухе безветренным осенним утром. Когда Хэйр посмотрел на часы, она вздрогнула.
        - Вот-вот начнется вторая смена, - напомнил молодой человек. - Идете?
        - Нет. Плохо, что остальные вернутся.
        - Подумаешь! Вы их боитесь?
        - Нет! Просто они держатся какой-то не слишком приятной кучкой. И еще… мне не слишком нравится соседство доктора.
        - Не бойтесь, и ладно. Если что, наше с профессором купе, пока мы ужинаем, свободно. Готов сдать его квартиранту без вредных привычек за умеренную плату.
        Когда Хэйр ушел, силы снова оставили Айрис. Воздух разорвал жалобный вой, словно обреченная душа молила о пощаде, следом послышался пулеметный треск - поезд въехал в очередной тоннель. Это натолкнуло Айрис на мрачные мысли. Она представила себе, как в эту самую минуту из поезда выбрасывают мертвое тело.
        Тщетно повторяла она себе, что рассказ Хэйра - выдумка от начала и до конца. Ей даже удалось немного отвлечься, зато вспомнилась другая история - Айрис прочитала ее в журнале. Две дамы, мать и дочь, возвращались из поездки по Азии и поздно ночью прибыли в один из европейских отелей. Пожелав матери спокойной ночи, дочь отправилась спать. Наутро от матери не осталось и следа; вее комнате стояла другая мебель, и даже обои на стенах поменяли цвет. В ответ на отчаянные расспросы дочери персонал отеля, от управляющего до последней уборщицы, твердил, что девушка приехала одна. В гостевой книге имя матери тоже не значилось. Показания персонала поддержал и водитель такси, и вокзальные носильщики. Мать просто кто-то задул, как спичку.
        Разумеется, всему этому нашлось объяснение. Ночью мать умерла от чумы, которой заразилась в поездке. Если бы об этом стало известно, миллионы посетителей, которые должны были вот-вот приехать на огромную выставку, открывавшуюся в городе, остались бы дома. Полководцы в таких случаях без колебаний жертвуют отрядом, чтобы спасти армию.
        У Айрис вспотели ладони, когда ей пришло в голову, что аналогичная история, пусть и в меньшем масштабе, могла произойти с мисс Фрой. В этом случае не требовалось ни колоссальной организации, ни фантастического заговора - достаточно было столкновения интересов нескольких влиятельных персон. А главное, Хэйр сумел предложить возможный механизм случившегося.
        Айрис попыталась подкрепить свою теорию фактами. Во-первых, баронесса, надо полагать, обладавшая немалым состоянием, делит купе с пролетариатом. Как такое могло произойти? Допустим, она собралась в дорогу в последний момент и билетов в люкс не осталось? Но тогда в люкс не попали бы ни сестры Флад-Портер, ни Тодхантеры. Скупость? Или ей просто требовалось купе в самом конце коридора, по соседству с доктором, где заговорщикам ничто не помешает? И случайно ли, что остальные места в купе баронессы заняты местными жителями, судьбы которых в значительной степени в ее руках?
        В душе Айрис зашевелились свежие сомнения. Чрезвычайно необычно, что выходящее в коридор окошко купе, где везли пациентку, ни на минуту не занавешивали. Похоже, жертва аварии была предназначена для шоу, чтобы показывать товар лицом, хотя в данном случае это выражение и не слишком годится. Выходит, кто-то с самого начала собирался применить давно известный трюк, когда пропажа прячется у всех на виду?
        Только в чем же оказалась замешана бедная мисс Фрой? Насколько Айрис могла судить, добросовестная учительница была настолько безупречна по службе, что ее высокородный работодатель счел нужным лично выразить ей благодарность…
        И тут у Айрис даже дух перехватило от возбуждения.
        - Так вот оно что, - прошептала она.
        Во время убийства представитель знати должен был быть на охоте. Однако мисс Фрой, нетактично пролежавшая всю ночь без сна, натолкнулась на него рядом с единственной душевой, - видимо, тот отмывался, прежде чем удрать туда, где ему по плану следовало находиться.
        Мисс Фрой уничтожила его алиби!
        Информация, которой она располагала, однозначно представляла опасность, если учесть, что по возвращении она заступала на службу в семью лидера либералов. То, что мисс Фрой прирожденная болтунья и сплетница, ясно любому. Она гордится персональной благодарностью от работодателя и не преминет о ней упомянуть. А поскольку она англичанка и не имеет никакой личной заинтересованности в исходе уголовного дела, ее показания будут располагать весом более значительным, чем единодушные заверения зависимых свидетелей.
        Пожимая мисс Фрой руку, важная персона подписала ей смертный приговор.
        Айрис представила себе, как на рассвете семейство торопливо составляет план заговора, как срочно посылают за необходимыми исполнителями. Телефоны разрываются от звонков. Организованное в авральном порядке, устранение мисс Фрой никак нельзя было провести, не оставив следов…
        Айрис попыталась остановить бешеную скачку воображения:
        - Максимилиан, он же Макс, - Айрис его имени не забыла, поскольку «фамилия Хэйр слишком длинная», - рассказал мне байку. Чтобы все сошлось, некоторые факты он притянул за уши. Не занимаюсь ли и я тем же самым? Ведь бессмысленно переживать из-за той, кого, возможно, никогда не существовало. Вдруг она и вправду всего лишь моя галлюцинация? Вот бы знать наверняка!..
        В тот же миг, словно в сказке, ее желание было исполнено. В вагоне стояла жара, влага конденсировалась на запотевших окнах, по стеклам побежали первые капли. Айрис проследила взглядом, как одна из них неторопливо сползает с самого верха и до грязноватого уголка внизу. И подпрыгнула на месте, обнаружив на запотевшем стекле следы какой-то надписи.
        Нагнувшись поближе, она смогла разобрать буквы. Роспись гласила: «Виннифред Фрой».
        Глава 27
        Проверка на прочность
        Айрис уставилась на имя, не в состоянии поверить, что глаза ее не обманывают. Мелкий аккуратный почерк был округлым и старательным, словно у школьницы, и вполне соответствовал характеру маленькой учительницы - наполовину зрелому, наполовину детскому. Роспись однозначно доказывала, что мисс Фрой еще недавно сидела в этом углу. Айрис вспомнилось, что когда она появилась в купе, та, кажется, вязала. Очевидно, она нацарапала имя кончиком спицы на грязном стекле, поддавшись праздничному настроению.
        «Все-таки я была права!» - с нескрываемой радостью подумала Айрис. Каким же облегчением было наконец-то избавиться от кошмара, нависшего над ней словно облако! Однако ощущение счастья почти сразу же было стерто предчувствием неизбежного кризиса. Она уже не сражалась с ветряными мельницами - опасность была вполне реальной.
        Мисс Фрой предназначена ужасная судьба. Айрис была единственной из пассажиров поезда, кто это понимал. А время продолжало безжалостно утекать. Взгляд на часы подсказал, что сейчас без десяти девять. До Триеста оставалось меньше часа.
        Триест - критическая точка. Расправа свершится именно там.
        Поезд на полной скорости летел вперед, стремясь наверстать упущенные минуты. С грохотом вписываясь в изгибы колеи, вагоны дрожали и тряслись. Пассажиры были заложниками неподконтрольной им силы, которая, в свою очередь, была жертвой бездушной системы - машиниста оштрафуют за каждую минуту задержки.
        Понимая, что времени все меньше, Айрис вскочила на ноги - и тут же вновь рухнула на сиденье от резкого приступа головокружения. Результатом столь опрометчивого поступка стали лишь пульсирующий шум в ушах и колющая боль позади глазных яблок. Надеясь, что никотин окажет успокаивающее действие, Айрис закурила.
        Многоголосый шум в коридоре подсказал ей, что соседи по купе возвращаются с ужина. Первыми вошли семейство и блондинка. Сытые и довольные, все были в прекрасном расположении духа и не обратили никакого внимания на Айрис, сычом смотревшую на них из угла. Она не могла простить им пассивного участия в заговоре, пусть даже они и не подозревали о грозившей мисс Фрой опасности и всего лишь хотели оказать баронессе небольшую услугу.
        На появившейся следом женщине был твидовый костюм мисс Фрой и ее шляпка с пером. При виде фальшивки Айрис бросило в жар, и она вновь задалась вопросом - не та ли это сестра милосердия, которую она видела в коридоре? У обеих были невыразительные темные глаза, желтоватая кожа и плохие зубы - но и крестьянки в зале ожидания тоже все были на одно лицо. Так и не придя ни к какому выводу, Айрис встала и выскользнула в коридор.
        Убедив себя, что пора действовать, она уже собралась ворваться в соседнее купе, однако путь ей преградила гигантская черная фигура баронессы, почти целиком заполнившая проход. Глядя на возвышающуюся над ней женщину, Айрис вдруг поняла, что оказалась закупорена в самой опасной для себя части поезда - там, где рядом нет никого из соотечественников. Переведя взгляд с мрачной физиономии баронессы на проносящуюся за окном свистящую мглу, Айрис ощутила пугающую беспомощность. Безумные свистки паровоза и дикая тряска лишь усиливали чувство кошмара. Главное, не упасть сейчас в обморок! Перспектива оказаться без чувств и, как следствие, в полной власти врагов заставила ее напрячь все силы. Облизнув пересохшие губы, она все-таки сумела выговорить:
        - Позвольте мне пройти.
        Баронесса даже не шевельнулась.
        - Вы больны, что не есть хорошо, поскольку вы молоды и передвигаетесь без друзей. Я попрошу сестру дать таблетку, чтобы вашей голове стало легче.
        - Спасибо, это ни к чему, - твердо ответила Айрис. - Будьте добры уступить дорогу.
        Баронесса проигнорировала как отказ, так и просьбу, прокричав что-то повелительное, в результате чего из купе пациентки высунулась медсестра с уголовной физиономией. Подсознательно Айрис отметила, что слова баронессы даже не напоминали обычную просьбу - нет, они прозвучали как приказ, подлежащий немедленному исполнению.
        Стекло этого купе тоже запотело от жары, но Айрис попыталась заглянуть внутрь. Казалось, у неподвижного тела на кушетке вообще нет лица, лишь неясное белое пятно. Она спросила себя, что же на самом деле там, под бинтами, и сестра милосердия заметила ее интерес. Хищным движением она ухватила девушку за руку, словно пытаясь затянуть ее внутрь купе. Айрис разглядела жесткий рот, темноватую кожу подбородка, мускулистые пальцы, покрытые темной порослью…
        «Это мужчина!» - сообразила она. Ужас подсказал ей простейший вариант самообороны. Даже толком не соображая, что делает, Айрис ткнула дымящимся концом сигареты в руку медсестры. От неожиданности та ослабила хватку, а ее возглас больше всего походил на ругательство. В тот же момент Айрис, оттолкнув баронессу, бросилась прочь по коридору, преодолевая плотный поток пассажиров, возвращавшихся с ужина. Хоть они и мешали ей пройти, она все же была им рада, как барьеру между собой и баронессой.
        Ужас понемногу отступал, и она заметила, что встречные, похоже, над ней потешаются. Проводник ухмыльнулся и подкрутил маленькие черные усики. То тут, то там белозубо сверкали улыбочки, раздавались смешки. Очевидно, пассажиры полагали, что она слегка не в себе, и откровенно наслаждались зрелищем. Айрис начала понимать, как выглядит со стороны.
        «Господи, что же я творю? - пронеслось в голове. - Сестра хотела дать мне болеутоляющее, а я ей руку обожгла. Если никакого заговора нет, меня точно считают сумасшедшей!»
        Потом она вспомнила о мисс Фрой, и ужас вспыхнул с новой силой:
        «Меня никто не станет слушать. Но я должна их заставить… Поезд, похоже, в километр длиной, я так никогда не доберусь… ухмыляющиеся рожи… мисс Фрой. Надо успеть».
        Кошмарный сон, в котором руки и ноги налиты свинцом и отказываются подчиняться, все не прекращался. Пассажиры не давали ей пройти; на три шага вперед приходилось по два шага назад. Все эти чужие лица казались ей карикатурами на людей - бесчувственными, бессердечными. Жизнь мисс Фрой висела на волоске, этих же ничего, кроме ужина, не интересовало.
        Прошла целая вечность, пока Айрис одолела несколько вагонов - переходы между которыми, как зловещие стальные аккордеоны, со звоном сжимали меха, чтобы ее раздавить, - и достигла вагона-ресторана. Услышав позвякивание посуды и довольный гул голосов, Айрис несколько пришла в себя и застыла в дверях.
        Как раз подали суп, и едоки яростно работали ложками, ведь им пришлось изрядно подождать начала второй смены. Айрис, рассудок которой достаточно прояснился, осознала, что оторвать от еды голодных мужчин - дело безнадежное. Она еле брела по проходу, и в каждом поднятом ей навстречу взгляде вновь читался вызов. Двое официантов обменялись негромкими фразами и захихикали - наверняка над ней.
        Сперва ее увидел профессор, сидевший за одним столом с Хэйром, и на его длинном лице отразилась тревога. Он как раз о чем-то болтал с бородатым доктором, который подзадержался за кофе с коньяком - во второй смене ужинающих спрос на места был не столь велик. Все молча на нее уставились, и Айрис похолодела. Даже в глазах Хэйра не было особой приветливости - он обеспокоенно нахмурился. В отчаянии она обратилась к профессору:
        - Бога ради, ешьте, не надо останавливаться, только выслушайте меня. Это чрезвычайно важно. Я уверена, что мисс Фрой существует. Я уверена, что она стала жертвой заговора. А главное - я знаю, из-за чего.
        Профессор, пожав плечами, продолжил есть суп. Айрис торопливо выпалила свою бессвязную историю и сама поразилась, насколько слаба ее аргументация. Она еще даже не закончила, но уже потеряла надежду убедить профессора. Тот слушал с каменным лицом и, насколько можно судить, был озабочен лишь тем, сколько в точности соли следовало бы добавить в тарелку. Когда Айрис замолчала, он, вопросительно подняв брови, взглянул на доктора, и тот разразился торопливыми объяснениями. С надеждой вглядываясь в лица, Айрис не могла не заметить, что Хэйр серьезно обеспокоен.
        - Послушайте, это не она все сочинила, а я. Просто для забавы, а бедняжка все восприняла всерьез. Так что если кто тут и рехнулся…
        Он осекся. Айрис, впрочем, сейчас было не до обид.
        - Вы пойдете со мной? - умоляюще обратилась она к профессору. Тот бросил взгляд на пустую тарелку - официант только что закончил расставлять их перед переменой блюд.
        - А до конца ужина потерпеть нельзя? - спросил он устало.
        - Потерпеть? Неужели вы не поняли? Это ужасно, смертельно важно! Когда мы доберемся до Триеста, будет поздно!
        Профессор вновь безмолвно проконсультировался с доктором, который неподвижно вглядывался в Айрис, словно пытаясь загипнотизировать. Открыв наконец рот, он заговорил по-английски, явно ради нее:
        - Наверное, нам действительно стоит взглянуть на мою пациентку. Мне очень жаль, профессор, что вам не удастся поужинать, однако девушка сильно взвинчена. Вероятно, нам следует ее успокоить.
        С мученическим выражением лица профессор встал из-за стола. Уже не в первый раз небольшая процессия, выстроившись цепочкой, двинулась по раскачивающемуся коридору. В самом конце маршрута Хэйр, обернувшись, яростно прошептал:
        - Только давайте на этот раз без дураков!
        Сердце Айрис упало - совет явно запоздал. Сестра милосердия уже демонстрировала пострадавшую руку доктору и профессору. Краем сознания Айрис отметила, что ладонь она замотала носовым платком, словно не хотела, чтобы ее рассматривали слишком внимательно.
        Доктор повернулся к ней и полным патоки голосом заговорил:
        - Моя дорогая мадемуазель, не кажется ли вам, что обжигать руку бедной медсестре было, хм… необдуманно. Только за то, что она предложила безвредную пилюлю, чтобы унять боль вашей головы… Взгляните, профессор, как у нее дергается лицо.
        Айрис отпрянула, когда доктор холодным пальцем коснулся ее лба. В этот момент она вспомнила, что лучшая оборона - нападение, и, призвав на помощь всю свою храбрость, как можно спокойней произнесла:
        - Я прошу прощения за инцидент с сигаретой. То, что я была на грани истерики, меня не оправдывает. Однако у этой истерики имелась причина. Есть вещи, которые я не в состоянии понять.
        Доктор принял вызов:
        - Как например?
        - Профессор сообщил мне, что вы хотели отвезти меня в лечебницу в Триесте.
        - Я не отказываюсь от предложения.
        - Однако предполагается, что вы должны срочно доставить свою пациентку в операционную, поскольку ее жизни угрожает опасность. Можно ли в таких обстоятельствах отвлекаться на постороннего человека? Возникает вопрос: так ли опасны травмы вашей пациентки? И есть ли они вообще?
        Доктор взялся рукой за бороду.
        - Предложение было сделано, чтобы освободить профессора от ненужной ему ответственности. Однако, боюсь, вы преувеличиваете серьезность моих намерений. Я собирался предложить вам проехать с нами до клиники в карете «Скорой помощи». Там я вместе с пациенткой проследовал бы в хирургическое отделение, предварительно проинструктировав шофера, в какую лечебницу вас отвезти. Речь не о лечении, а просто о возможности провести ночь в удобной постели и под наблюдением врачей, чтобы наутро вы могли продолжить путешествие.
        Все звучало настолько разумно, что Айрис осталось только задать следующий вопрос:
        - Куда подевалась вторая медсестра?
        На этот раз доктор ответил после ощутимой паузы:
        - Медсестра была только одна.
        Глядя в его непроницаемое лицо, к тому же наполовину скрытое окладистой черной бородой, Айрис поняла, что спорить бессмысленно. Ответ будет все тот же - отрицание всего и вся. Кроме нее, вторую медсестру никто не видел. И точно так же никто не признает роспись мисс Фрой на стекле подлинной - даже при условии, что ее до сих пор не смыло конденсирующейся влагой.
        Доктор снова заговорил, обращаясь к профессору:
        - Извините, придется задержать вас еще ненадолго, - мадемуазель, похоже, убедила себя, что происходит нечто ужасное. Постараемся ее разубедить.
        Шагнув к пациентке, доктор приподнял покрывало, под которым обнаружилась пара ног, и спросил:
        - Вы можете опознать чулки или обувь?
        Айрис посмотрела на плотную шелковую ткань чулок и на совершенно обычные коричневые ботики из телячьей кожи с одной застежкой и покачала головой:
        - Вы прекрасно понимаете, что нет. Не лучше ли будет приподнять повязку, чтобы я могла увидеть ее лицо?
        Доктор ужаснулся.
        - Послушайте, - он чуть прикоснулся кончиками пальцев к забинтованному лбу, - там нет лица. Вообще никакого. Только рваное мясо. Даже если у нас получится его восстановить, это будет совершенно другое лицо. И то при определенной удаче.
        Пальцы сместились чуть ниже и на секунду задержались над повязкой, закрывающей глаза.
        - Здесь я ничего не могу сказать, требуется мнение окулиста. До тех пор мы не имеем права даже на секунду подвергать глаза воздействию света. Она может ослепнуть навсегда. Правда, наука в наше время творит чудеса.
        Криво улыбнувшись Айрис, доктор продолжил:
        - Однако больше всего пострадал мозг. Я не буду вдаваться в подробности, вы и так уже выглядите чересчур бледной. Но операция на мозге - первое, что мы будем вынуждены сделать. Остальным займемся, если пациентка выживет.
        - Я вам не верю, - твердо заявила Айрис. - Все это ложь.
        - Тогда будьте любезны убедиться сами, - спокойно ответил доктор. - Прошу, оторвите с лица полоску пластыря. Должен вас предупредить, что в этом случае вновь откроется кровотечение, и пациентка немедленно умрет от шока. А вас обвинят в убийстве и отправят на виселицу. Впрочем, раз вы настолько уверены, вы ведь не станете колебаться? Пожалуйста, оторвите пластырь.
        Айрис почувствовала, как пальцы Хэйра сомкнулись у нее на руке. Инстинкт подсказывал ей, что доктор блефует, и она не должна упускать даже сотой доли шанса спасти мисс Фрой. Однако блеф был великолепен. При одной мысли о крови, фонтаном хлещущей с искалеченного лица, внутри все сжималось. А что потом? Виселица, в лучшем случае - пожизненная психушка.
        - Я… я не могу, - прошептала она.
        - Ага, - усмехнулся доктор, - вы много говорите, но для поступка у вас не хватает духа.
        И тут Айрис осознала, что доктор никогда не позволил бы себе рисковать жизнью пациентки. Ни он, ни медсестра не должны допускать подобных экспериментов.
        Однако приступ страха ее доконал. Айрис поняла, что в этом купе у нее два злейших врага.
        Доктор. И она сама.
        Глава 28
        Поднимите руку!
        Выйдя из транса, Айрис обнаружила, что профессор говорит об ужине.
        - Если вы прямо сейчас отправитесь в ресторан, Хэйр, - с надеждой начал он, - надеюсь, вы сумеете объяснить официанту, что мы не получили свою порцию рыбы.
        - Официант скажет, что уже поздно, - возразил Хэйр. - Вторую смену обслуживают с огромной скоростью, чтобы успеть до Триеста.
        - Так-так, - прищелкнул языком профессор. - В таком случае нам обоим следует поспешить. Быть может, вы пойдете вперед и попросите подать двойную порцию мясного, раз уж рыбу мы пропустили?
        - Они скажут - мы сами виноваты, что не дождались рыбы… Ладно, постараюсь что-нибудь организовать… - Хэйр осекся и не без сомнения глянул на Айрис. - Вы не возражаете?
        - Идите уже, ради бога, - отмахнулась она. - О чем тут думать, если пропадает ужин?
        Профессор, на худом лице которого при мысли о еде нарисовалось некоторое оживление, похоже, обиделся. Голоден он был или нет, репутация дотошного и справедливого исследователя была важнее.
        - По-моему, это нечестно, - буркнул он. - Ужин влетел нам в копеечку, хотя бы на часть его мы имеем право? Признайте сами, мы и так не пожалели ни времени, ни сил, демонстрируя ваше заблуждение.
        Айрис, почти раздавленная грузом безнадежности, только покачала головой. Похоже, для спасения мисс Фрой все возможности исчерпаны. Дальнейшие попытки только подвергнут угрозе ее саму. А опасаться доктора советовала не только трусость, но и здравый смысл. Она одна на всем поезде была уверена в существовании мисс Фрой и в этом качестве могла принести пользу, только оставаясь свободной. И единственным ее шансом было убедить профессора, что расследование прекращать нельзя. При всей своей неприязни к нему Айрис не могла не признать, что тот располагает качествами, которые в кризисной ситуации могут сыграть решающую роль. Профессор был упрям как осел, в глубине души добросердечен и справедлив на грани непреклонности. Если уж убеждения подсказывали ему, что он прав, поколебать его было невозможно, и он добился бы своего, невзирая ни на какое сопротивление.
        Увы, в данный конкретный момент он был слишком озабочен ужином.
        Когда профессор уже почти вышел из купе, Айрис озарило.
        - Профессор! Если я права, вернувшись в Англию, вы прочтете в газетах о пропавшей англичанке, мисс Фрой. Только в этот момент будет уже поздно ее спасать. Разве тогда вам не придется жалеть до конца своих дней, что сейчас вы ко мне не прислушались?
        - Пожалуй, - раздраженно кивнул профессор, - вот только подобная возможность представляется мне крайне маловероятной.
        - Но если вы пообещаете что-то сделать, сущую мелочь, тогда жалеть вам не придется наверняка. И от ужина отказываться тоже не потребуется.
        - И что же это за мелочь?
        - Когда мы приедем в Триест, поезжайте в клинику вместе с доктором, чтобы присутствовать, когда снимут повязку. Только для того, чтобы убедиться - под ней действительно раны.
        Профессора подобная просьба явно поразила, и тем не менее он, по выработанной годами привычке, добросовестно над ней задумался. Ободренная успехом, Айрис попыталась его развить:
        - Согласитесь, что я никак не могла снять пластырь. Я вовсе не сумасшедшая, чтобы, возможно, своими руками убить человека. Да доктор мне и не позволил бы. Выходит, его проверка вообще ничего не значила!
        Тут профессор впервые усомнился в том, что доктор заслуживает доверия. Это было видно по тому, как он наморщил лоб и принялся барабанить пальцами. Прежде чем что-либо предпринять, профессор всегда взвешивал возможные последствия. В данном случае его волновала прежде всего финансовая сторона вопроса. Профессорского жалованья едва хватало, чтобы соответствовать кембриджским стандартам, а для поездок за границу приходилось запускать руку в сбережения. Чтобы не зацикливаться на работе, профессор путешествовал не меньше трех раз в год, что требовало особой экономии. Билеты дальнего следования стоили дорого, и профессор приобрел их через агентство, специализирующееся на скидках; как следствие, его билет не предусматривал возможности остановок в пути. Мало того, наличных тоже почти не оставалось, - поскольку профессор терпеть не мог многочисленных случайных попутчиков, он не устоял перед искушением разделить с Хэйром купе люкс.
        Была и еще причина, по которой он не мог задержаться в Триесте на целый день. Ему пришлось бы пожертвовать приглашением, которым профессор очень дорожил. Престарелый коллега, интеллектуал и затворник, живший в отдаленном уголке Уэльса, пригласил его провести вместе уик-энд. Приехать в Англию в субботу, а не в пятницу, как планировалось, означало лишиться этой возможности.
        Профессор хмурился и постукивал пальцем по скуле, а доктор внимательно за ним наблюдал.
        - Вам не слишком удобно останавливаться в Триесте? - наконец спросил он.
        - Определенно неудобно.
        - Ах, как жаль! Дело в том, что я бы очень просил вас согласиться на просьбу мадемуазель.
        - Это еще почему? - Профессора начало злить, что все вокруг покушаются на его уик-энд.
        - Я все больше и больше тревожусь, что за поведением мадемуазель скрывается серьезная причина. Она постоянно твердит про мисс Фрой. Скажите, разве это распространенная английская фамилия, вроде Смит?
        - Никогда раньше мне не встречалась.
        - А мадемуазель встретилась, причем при каких-то драматических обстоятельствах. Не знаю, что именно произошло, но думаю, что дама по имени мисс Фрой действительно существует и что с ней случилась какая-то беда. Думаю также, что бедняжка мадемуазель была тому свидетелем, но потеряла память от шока.
        - Что еще за чушь? - попыталась вмешаться Айрис. - Да я…
        - Помолчите-ка! - прошипел Хэйр у нее над ухом. Он очень внимательно слушал доктора и заподозрил, что тот наткнулся-таки на объяснение странному поведению девушки. Известно, что она пришла в себя всего за несколько минут до того, как попасть на поезд. Считалось, что с ней случился солнечный удар, однако вполне возможно и иное: это объяснение предложил некто, заинтересованный, чтобы Айрис не вспомнила, что же произошло на самом деле.
        - Поймите, - продолжал между тем доктор, - я меньше всего хочу попасть под подозрение, если впоследствии действительно окажется, что дама исчезла.
        - Что за странная идея? - удивился профессор. - К тому же я уверен, что администрация клиники подтвердит ваши слова.
        - Но как я смогу доказать, что привез в клинику именно ту пациентку, которая сейчас перед нами, а не кого-то еще? Вот если бы вы, профессор, поехали в клинику вместе со мной и дождались, пока хирург осмотрит больную, любые вопросы отпали бы. Ваша репутация послужила бы для меня настоящим спасением!
        Профессор, который был крайне голоден, кисло улыбнулся. Недурной игрок в бридж, он совершенно не имел покерного опыта и, как следствие, предложение доктора принял за чистую монету - неопровержимое доказательство того, что фантастические теории Айрис не имеют под собой ни малейшего основания.
        - Полагаю, что ваша профессиональная осторожность в данном случае совершенно лишняя. Мисс Карр, - в отличие от Хэйра, профессор имел привычку запоминать чужие имена, - заявила, что была в вагоне-ресторане с дамой, которую она называла «мисс Фрой», однако дама эта впоследствии была идентифицирована как фрау Куммер. Мисс Карр чувствует себя не лучшим образом, так что ее ошибка простительна. Учитывая все обстоятельства, нет ни малейших оснований полагать, что мисс Фрой, если таковая вообще существует, присутствует в поезде.
        - В таком случае, если все-таки дойдет до разбирательства, смогу ли я обратиться к вам, чтобы вы подтвердили мои слова? - уточнил доктор.
        - Безусловно. Я оставлю вам визитку.
        Развернувшись, профессор направился в сторону, обещавшую ужин.
        Хэйр понял, что Айрис вот-вот взорвется. До сих пор он как-то ее сдерживал, предупреждающе сжимая локоть в нужный момент, но было ясно, что терпение девушки на исходе.
        - Только давайте без сцен, - взмолился он. - Будет еще хуже. Пойдемте лучше ко мне в конуру.
        Вместо того чтобы подчиниться, Айрис громко объявила:
        - Мисс Фрой! Вы меня слышите? Если можете, поднимите руку.
        Глава 29
        Триест
        Мисс Фрой услышала ее. И подняла руку.
        Хотя она и не могла видеть под повязкой, однако голос Айрис среди других голосов узнала. Не без труда ей удалось понять, что рядом разговаривают несколько человек; речь их была неясной и прерывистой, словно они находились на огромном расстоянии, а междугородняя связь работала не лучшим образом.
        Она тоже попыталась заговорить, но ей мешал кляп. До этого мисс Фрой однажды ценой чрезвычайных усилий почти удалось его вытолкнуть - ей даже вспомнилось, как папа в шутку говорил, что от ее язычка никому нет спасения. Она из последних сил попыталась позвать на помощь, но звук вышел сдавленный и невнятный, словно стон раненого животного. Никто его так и не услышал - а те, кто держал ее в плену, лишь затолкали кляп глубже. Руки ее были примотаны к телу чуть повыше локтей, а ноги связаны бинтом в лодыжках. Доктор и не пытался этого скрыть, когда задрал покрывало и предложил Айрис идентифицировать обувь. Он был уверен, что среди такого количества повязок никто не обратит внимания на еще одну.
        Однако ниже локтей руки были свободны - у похитителей кончились бинты. Сердце мисс Фрой радостно затрепетало. Она оценила сообразительность девушки - реакция на ее просьбу, пусть даже самая слабая, означала бы, что пациентка узнает свое имя, и стало бы ясно, кто она такая.
        Поэтому мисс Фрой расправила пальцы и помахала ладонью в воздухе в неуверенном призыве о помощи.
        И в тот же момент мысли, которые она плохо контролировала, переключились на другое. Сознание ее было мутным от снотворного, но иногда в нем возникали светлые пятнышки - так чистый ягодный сок время от времени прорывается сквозь пенку на поверхности кипящего варенья. В такие моменты ее захлестывал целый водоворот воспоминаний, каждый раз, впрочем, скатывающихся к пережитому потрясению.
        Это было невероятно, чудовищно. Она сидела в купе. Вошел доктор и спросил, не поможет ли кто-нибудь ему повернуть пациентку. Доктор пояснил, что сестра отлучилась на несколько минут, а несчастная начала проявлять беспокойство; похоже, ей очень неудобно.
        Разумеется, мисс Фрой немедленно вызвалась. К ее всегдашней готовности прийти на помощь примешивалось также и любопытство - вот шанс вплотную увидеть пострадавшую, а может, и узнать подробности аварии. Будет что рассказать родителям в пятницу вечером!..
        В купе доктор велел ей поддерживать голову пациентки, пока он ее приподнимет. Согнувшись над распростертым телом, мисс Фрой испытала острейшее сочувствие, еще раз осознав, какая все-таки между ними разница. «Бедняжка еле жива, а я в полном порядке. И еду домой!»
        Внезапно забинтованные руки вытянулись и схватили ее за шею.
        Пациентка безжалостно сжимала ее горло. В этот жуткий момент мисс Фрой вспомнилась сцена из гиньоля, в которой гальванизированный труп душит изобретателя, вернувшего его к противоестественной жизни. Потом хватка усилилась еще больше, в глазах замелькали искры, и больше она ничего не помнила.
        На какое-то время в памяти наступил полный провал. Затем постепенно в окружающем мраке стали появляться проблески чувств. Она осознала, что лежит связанная, с кляпом во рту и повязкой на глазах, а приглушенные голоса вокруг обсуждают, что с ней делать дальше. И перспективы были не слишком радостные. Не имея ни малейшего понятия о том, в чем именно провинилась, она примерно представляла себе наказание. В Триесте ее перегрузят в карету «Скорой помощи». Но повезут отнюдь не в клинику.
        Однако, невзирая на затекшее тело и жажду, на телесные и душевные муки, мисс Фрой ни на секунду не переставала надеяться на лучшее. В семье считалось, что она пошла характером в тетю Джейн. В разные годы Викторианской эпохи эта достойная женщина мечтала о говорящей кукле, трехколесном велосипеде, карьере оперной певицы, муже, крупном наследстве. Ничего этого ей увидеть не довелось, но она так и не отказалась от своих желаний, уверенная, что рано или поздно они все же будут исполнены. Бедняжка умерла в семьдесят семь, находясь на содержании родственников, но и в последние минуты продолжала верить и в говорящую куклу, и в наследство, которое позволит ей вести безбедную жизнь и окончить дни в достатке.
        История тети Джейн поможет понять, каким образом мисс Фрой удавалось сохранять спокойствие, невзирая на все передряги. К счастью, моменты прояснения длились не так уж и долго. Большую часть времени она находилась под действием снотворного, и все сны были о том, как она пытается - и не может - попасть домой. Каждый раз ей удавалось лишь добраться до ворот и разглядеть дорожку, освещенную так, что видны были каждая ямка, каждый вывернутый камушек. Лужайка и китайские астры, розовые и пурпурные, тоже выглядели в этом свете неестественно ярко, а в морозном воздухе был разлит острый запах ранних хризантем. Дом был совсем рядом, за деревьями виднелась потрескавшаяся черепица крыши, но она чувствовала - что-то не так, и ей никогда не добраться до двери…
        В один из таких мучительных моментов она и услышала, как Айрис окликает ее по имени и просит поднять руку.
        К несчастью, мисс Фрой не подозревала, насколько заторможены сейчас все ее чувства. К тому моменту, как просьба достигла ее мозга, доктор, изобразив на лице священный ужас, буквально вытолкал посетителей за дверь. Прошло еще какое-то время, прежде чем в дело включился рассудок, а к тому моменту дверь была закрыта, шторы задернуты, и никто, кроме сестры милосердия, не видел, как мисс Фрой в бесполезной попытке приподняла дрожащие пальцы.
        За дверью взволнованный доктор утирал со лба холодный пот.
        - Как вы могли? - воскликнул он с искренней страстью. - И зачем я вас вообще впустил? Мне и в голову не приходило, что вам хватит глупости повредить моей бедной больной!
        Айрис невольно отпрянула, и доктор воззвал к профессору:
        - Вы понимаете, что пациентке необходим абсолютный покой? При таких повреждениях мозга…
        - Какой еще может быть покой в поезде? - перебила его Айрис. Поезд как раз ворвался в очередной тоннель, издав такой вой, что уши закладывало.
        - Это совсем другое дело, - поспешил объяснить доктор. - Дорожные шумы даже убаюкивают. А любой незнакомый звук, напротив, бьет по нервам. Если бы больная вас услышала, она могла бы очнуться - а я-то положил столько сил, чтобы она не приходила в сознание, как того требует элементарное милосердие!
        - Я вас прекрасно понимаю, - успокоил его профессор. - И крайне сожалею о происшедшем. - Когда он обратился к Айрис, в его голосе зазвенел лед: - Полагаю, мисс Карр, вам следует вернуться к себе.
        - Пойдемте, пойдемте, - присоединился к нему Хэйр.
        Айрис поняла, что сейчас против нее ополчились все. Это внезапно дало ей силы на отпор.
        - Как только мы будем в Триесте, я отправлюсь в посольство Великобритании!
        Слова прозвучали очень бодро, однако голова у Айрис кружилась, а колени дрожали так, что ей вряд ли светило куда-либо отправиться. И тут Хэйр, вспомнив свое регбийное прошлое, ухватил девушку за плечи и поволок по коридору. Профессор семенил следом.
        - Надеюсь, хоть какой-то ужин для нас остался, - заметил он доктору на прощание.
        Айрис была настолько поражена, что не возражала против такого с собой обращения. Она не могла понять, почему мисс Фрой ей не ответила. Ее прежняя уверенность пошатнулась; она даже решила, что когда раньше отказалась снять с пациентки повязку, дело было не в трусости, а в разумной осторожности. Впрочем, если пациентка на койке действительно жертва аварии, мисс Фрой все равно находилась в опасности.
        Оказавшись в купе, Айрис объявила Хэйру ультиматум:
        - Вы за меня или против? Остаетесь со мной в Триесте?
        - Нет, - твердо ответил Хэйр. - И вы тоже не остаетесь.
        - Ясно. Значит, когда вы говорили, что я вам нравлюсь и все такое, это было не всерьез?
        - Весьма всерьез. Особенно все такое.
        - В таком случае или вы идете со мной в посольство, или между нами все кончено!
        Хэйр растерянно подергал себя за кончик воротника.
        - Неужели вы не понимаете - я здесь ваш единственный друг?
        - Раз вы друг, докажите это!
        - Я бы рад, но не хватает смелости, поскольку наилучшая на данный момент дружеская услуга - треснуть вас по голове, чтобы вы провалялись день-другой и хоть немного за это время пришли в себя.
        - Вот даже как! - взорвалась Айрис. - Проваливайте с моих глаз долой, видеть вас не могу!
        Отголоски ссоры донеслись до сестер Флад-Портер в соседнем купе.
        - Девица определенно решила не терять времени даром, - едко заметила старшая.
        Пока молодежь ссорилась, мисс Фрой лежала неподвижно, больше не пытаясь пошевелиться. До нее постепенно дошло, что в купе уже никого нет и ее усилия пропали втуне. Однако ей капельку полегчало, когда Айрис упомянула британского консула, - мисс Фрой расслышала ее восклицание сквозь закрытую дверь. Вскоре она осознала, что и похитители не пропустили его мимо ушей. В купе негромко переговаривались низкие голоса.
        - Триест, - произнес шофер доктора (впрочем, вместо шоферской униформы на нем сейчас было платье сестры милосердия). - И что нам делать?
        - Не оставаться там ни минуты, - откликнулся доктор. - Будешь гнать всю ночь без перерыва, пока мы не вернемся в безопасное место.
        - А с телом теперь как?
        Доктор назвал какое-то место.
        - Это по дороге, - уточнил он. - Пристань давно заброшена, и там полно угрей.
        - Хорошо, им, наверное, жрать нечего. Очень скоро лица уже будет не опознать, даже если тело найдут. Одежду и багаж выбросим там же?
        - Болван! По вещам ее и опознают. Повезем с собой, а когда доедем до дома, сразу же сожжешь.
        Несмотря на помутненное сознание, разговор задел в душе мисс Фрой какие-то нотки, и она поняла, что речь идет о ней. Она инстинктивно содрогнулась при мысли о черной стоячей воде и илистом дне, усыпанном мусором. Она терпеть не могла грязи!.. К счастью, самый неприятный фрагмент она не разобрала.
        Шофер продолжал прикидывать возможные неприятности:
        - Что, если они начнут наводить справки в клиниках Триеста?
        - Скажем, что пациентка умерла в карете.
        - Они захотят увидеть тело.
        - Увидят. Когда мы вернемся, с этим не будет никаких проблем. В морге найдется свежий женский труп, которому я нанесу увечья.
        - Эх! Скорее бы домой. А тут еще эта девка…
        - Вот именно, - согласился доктор. - Не перестаю удивляться, с какой стати эти англичане считают себя вправе всюду совать свой нос! Причем они отнюдь не дураки. Особенно профессор. К счастью, он благороден и поэтому не сомневается, что все вокруг столь же благородны. Он подтвердит любое мое слово.
        - И все же лучше было нам оставаться дома, - продолжал ныть шофер.
        - Конечно, риск велик, - напомнил ему хозяин, - но и награда впереди немаленькая.
        Жужжание мужских голосов, отдававшееся в ушах мисс Фрой под повязкой, подобно шуму вращающегося колеса, наконец стихло. Шофер думал о предстоящей покупке автомастерской, а доктор - о том, что можно будет продать практику и удалиться на покой. Дело, в котором он участвовал, не доставляло ему ни малейшего удовольствия, однако опрометчиво отказываться, когда правящее семейство требует услугу. Как только баронесса тайно послала за ним, он срочно разработал план, как устранить препятствие с сиятельного пути.
        Доктор понимал, чем обусловлен выбор баронессы; он и сам не стал бы резать грязную веревку стерильным скальпелем. Увы, его собственная репутация, вследствие ряда несчастных случаев в местной больнице, не отличалась чистотой. Научное любопытство раз за разом одолевало в нем желание спасти больного, и он попал под подозрение в том, что затягивал операции, не считаясь с угрозой для жизни пациентов.
        - Девку тоже утопим? - неожиданно спросил шофер.
        - Не стоит, - возразил доктор. - Слишком опасно. Когда мы достигнем Триеста, ей все равно будет не до нас.
        Тут оптимизм впервые оставил мисс Фрой. Накатила тоска по дому и родным - она отправила им расписание, и они наверняка следят по карте, как приближается дочь.
        Родители действительно сейчас думали о ней. Они приложили все усилия, чтобы одолеть неожиданно нахлынувшую грусть, - разожгли камин, в качестве топлива использовав в основном еловые шишки, и даже закатили роскошный ужин не по средствам, то есть яичницу. Сокс лежал у камина, глядя на пламя. Несмотря на приятное тепло, он был непривычно тихим от разочарования - только что, игнорируя все команды, он очередной раз сбегал на станцию.
        Посмотрев на супругу, мистер Фрой вдруг заметил, что нижняя губа ее маленького волевого рта отвисла и что сама она безвольно осела в кресле. Впервые он по-настоящему прочувствовал, что жена его старше и что он сам тоже успел состариться. Потом мистер Фрой перевел взгляд на часы:
        - Винни уже почти закончила первый этап путешествия домой. Она вот-вот будет в Триесте.
        Миссис Фрой поделилась новостями с собакой:
        - Сокс, твоя маленькая хозяйка с каждой минутой все ближе. Еще полчаса - и будет Триест.
        Триест.
        Глава 30
        Отречение
        Официант каким-то образом умудрился оставить профессору с Хэйром несколько блюд, и они ужинали в мрачном молчании. Десерт подходил к концу, когда в вагон-ресторан вошел доктор и уселся за их столик.
        - Простите, что отвлекаю. Я хотел бы обсудить с вами девушку-англичанку.
        Профессор рефлекторно охнул, уверенный, что Айрис снова что-то учудила.
        - Кофе, будьте любезны, - обратился он к официанту. - Черный… Ну и что стряслось на этот раз?
        - Как медик я чувствую на себе груз ответственности, - объяснил доктор. - Психическое состояние девушки представляет опасность.
        - Какие у вас основания утверждать подобное? - уточнил профессор, который доверял только заявлениям, подкрепленным фактами.
        Доктор пожал плечами:
        - Даже неискушенному наблюдателю ясно, что у нее галлюцинации. Она выдумала себе несуществующую попутчицу. Но есть и другие признаки: легко приходит в возбуждение, подозревает всех и каждого, склонна к насильственным действиям…
        Заметив, что Хэйр непроизвольно поморщился, доктор переключился на него:
        - Прошу прощения, девушка - ваша невеста?
        - Отнюдь, - проворчал Хэйр.
        - Быть может, возлюбленная или близкий друг? Не удивлюсь, если она на вас злится. Это так?
        - Моя популярность за последнее время несколько упала, - вынужден был признать Хэйр.
        - Спасибо за откровенность, это подтверждает мой диагноз. Один из основных признаков психического расстройства - агрессия по отношению к тому, кого любишь.
        Почувствовав, что завоевал симпатии Хэйра, доктор поспешил продолжить:
        - В принципе опасность не так уж и велика. В данный момент ее мозгу крайне необходим отдых. Если она хорошенько выспится, я уверен - наутро она будет в порядке. А вот если мы позволим ей и дальше себя накручивать, последствия для психики могут оказаться… прискорбными.
        - Пожалуй, - с грустью согласился Хэйр. - Мне самому ровно то же самое пришло в голову.
        - И что вы предлагаете? - осторожно поинтересовался профессор.
        - Я дам вам безвредное снотворное, а вы уговорите его принять.
        - Она откажется.
        - В таком случае необходимо ее заставить.
        - Невозможно. Она сама себе хозяйка.
        - А если вы попробуете пойти на хитрость?
        Профессор упрямо молчал, и доктор поднялся из-за стола.
        - Могу вас заверить, что мне хватает хлопот и с собственной пациенткой. Я всего лишь считал своим долгом вас предупредить. Как врач я дал клятву помогать людям, платят мне за это или нет. Но теперь, когда я объяснил положение вещей, решать вам. Моя совесть чиста.
        Доктор собрался уже с оскорбленным видом удалиться, но Хэйр задержал его:
        - Обождите, доктор. Я вас прекрасно понимаю. У меня тоже однажды после сотрясения мозга были галлюцинации. - Он обернулся к профессору и с надеждой спросил: - Неужели мы ничего не схимичим?
        Длинная верхняя губа профессора от неодобрения еще больше вытянулась.
        - Подобным прошу заниматься без моего участия. Это откровенное покушение на права мисс Карр. Она - свободный человек.
        - То есть вы будете играть в благородство, а она пусть хоть в дурдом отправляется? - разозлился Хэйр.
        Профессор лишь кисло улыбнулся в ответ:
        - Лично я полагаю, что подобный исход совершенно исключен. По работе мне доводилось сталкиваться с юными истеричками.
        - И что же вы предлагаете делать? - вопросил Хэйр.
        - По-моему, ей нужна только хорошая встряска, и она живо придет в себя. - Подкрепившись, профессор снова почувствовал себя хозяином положения. Допив кофе с ликером, он смахнул крошку со своего сюртука, неторопливо поднялся и сообщил: - Я сам побеседую с мисс Карр.
        Выйдя из вагона-ресторана, профессор двинулся вдоль коридора. Проходя мимо купе сестер Флад-Портер, он на секунду заколебался - не лучше ли бросить все и заглянуть в гости для беседы? Сестры выглядели чинно и аккуратно - они давно уже подготовились к прибытию в Триест, - и профессор имел все основания надеяться, что дальнейший разговор не может не выявить общих знакомых. Однако преисполненный решимости все-таки выполнить наложенное им самим на себя обязательство, профессор вошел в собственное купе и уселся напротив Айрис. С первого взгляда ему стало понятно, что она курила одну сигарету за другой. Разумеется, это объяснялось нервным напряжением, однако профессор все же остался недоволен, увидев на полу горелые спички.
        - Не хотите ли выслушать дружеский совет? - обратился профессор тоном, каким разговаривают с капризным ребенком.
        - Не хочу! - дерзко ответила Айрис. - Для разнообразия я предпочла бы услышать хоть слово правды!
        - Боюсь, правда покажется не слишком приятной, но раз уж вы сами попросили… Я только что узнал от доктора, что вследствие солнечного удара вы временно находитесь не вполне в здравом рассудке.
        Профессор был совершенно убежден, что имеет дело с невротичкой, выдумывающей чепуху, чтобы привлечь к себе внимание. Увидев ужас в глазах девушки, он лишь утвердился в своей правоте.
        - Вы хотите сказать… я сошла с ума? - хрипло прошептала Айрис.
        - Что вы, что вы. Ничего страшного не произошло. Тем не менее доктор беспокоится за вашу безопасность, учитывая, что вы путешествуете без спутников. Так что он вынужден будет принять меры, если только вы с этого момента не будете сидеть тихо, как мышка.
        - Какие меры? Лечебницу? Я буду сопротивляться! Никто не имеет права заставлять меня делать что-то против воли!
        - В нынешних обстоятельствах я бы не рекомендовал активного сопротивления. Это лишь подтвердит его диагноз. Но я хотел бы, чтобы вы ясно понимали ситуацию. Послушайте…
        Профессор провел пальцем черту в воздухе и начал проникновенно излагать:
        - Оставайтесь спокойной, и с вами все будет в порядке. Никто не будет пытаться к вам лезть, если вы сами о себе не напомните. Позвольте называть вещи своими именами: вы - настоящий нарушитель общественного спокойствия. И вам следует изменить поведение.
        Профессор вовсе не был бесчеловечен. Неприятный опыт с влюбленной студенткой вселил в него предубеждение против эмоций, однако он полагал, что действует в интересах Айрис. И как следствие, даже не подозревал, в какие бездны ужаса вверг ее своим сообщением. Смертельно побледнев, Айрис вжалась в уголок. Она боялась сейчас профессора, боялась любого из пассажиров поезда; казалось, Хэйр - и тот вступил против нее в заговор. Весь мир объединился, чтобы объявить ее сумасшедшей.
        Трясущимися пальцами Айрис зажгла очередную сигарету и попыталась здраво оценить положение. Похоже, она впуталась в чрезвычайно серьезное дело и ей хотят заткнуть рот. Профессора послали, чтобы он предложил ей безопасность в обмен на молчание. Против столь влиятельных лиц у нее нет ни малейшего шанса. Если она продолжит безнадежную борьбу за мисс Фрой, доктор нажмет на нужные рычаги, и в Триесте ее отправят в лечебницу.
        Айрис вспомнила историю мисс Фрой о женщине, которую удерживали в частной клинике для душевнобольных. С ней может произойти то же самое. Любые попытки сопротивляться послужат доказательством ее невменяемости. Ее будут держать взаперти под действием лекарств, пока она от отчаяния действительно не рехнется. Пройдет немало времени, прежде чем ее хватятся дома. В Англии ее никто не ждет, друзья решат, что она все еще за границей. К тому моменту, как ее юристы или банкиры забеспокоятся и начнут поиски, будет поздно - обнаружат умалишенную.
        И без того расстроенная, Айрис погрязла в болоте преувеличенных страхов и опасений. Но хотя ее рассудок почти целиком захлестнула волна паники, один уголок мозга все же продолжал оценивать происходящее с позиций здравого смысла. И подсказал ей, что спасти мисс Фрой сейчас невозможно.
        - Ну и как? - терпеливо поинтересовался профессор, увидев, как девушка прикуривает очередную сигарету.
        Внезапно Айрис вспомнила хорошо знакомый экспресс Кале - Дувр, белые утесы, вокзал Виктория… Ей отчаянно хотелось домой в Англию, в непринужденный веселый круг своих товарищей! Перед глазами огненными буквами вспыхнула знакомая надпись: «НЕ ВЛЕЗАЙ - УБЬЕТ!»
        - Ну и как? - повторил профессор. - Вы одумались?
        Обессилевшая, парализованная страхом, Айрис опустилась на самое дно пучины безнадежности. Добиваться и дальше спасения мисс Фрой означало лишь принести в жертву и себя, причем без какой-либо пользы.
        - Да…
        - Больше не будете устраивать сцен? - продолжал профессор.
        - Не буду…
        - Хорошо. Наконец, готовы ли вы признать, что просто выдумали мисс Фрой?
        Айрис почувствовала, что ее ввергают в круг ада, предназначенный для Иуды Искариота и прочих предателей. Однако слова отречения прозвучали:
        - Признаю. Я ее выдумала. Никакой мисс Фрой не существует.
        Глава 31
        Чашка супа
        Доктор смотрел вслед выходящему из вагона-ресторана профессору.
        - На редкость умный джентльмен, - заметил он сухо. - Рассчитывает вылечить душевную болезнь нотациями. Хотя кто знает, быть может, он и прав. В моей карьере такое впервые, однако хотелось бы, чтобы я ошибся с диагнозом.
        Не сводя глаз с хмурого лица Хэйра, он поинтересовался:
        - А вы как считаете?
        - Да я-то знаю, что он только наломает дров! - буркнул молодой человек.
        - «Тот, кто знает, и знает, что он знает, воистину мудр», - процитировал доктор Конфуция. - И? Что тогда?
        - Черт меня побери, если я знаю!
        - А вы все-таки подозреваете, что профессор поумней вас?
        - Ничего подобного! Просто у нас с ним разные подходы.
        - Вероятно, вы не привыкли командовать людьми?
        - Да нет, не в этом дело, под моим началом бывало по нескольку сот молодцов, причем иным из них палец в рот не клади.
        - Тогда я, честно говоря, не пойму, отчего вы колеблетесь. Опасаетесь, что девушка, узнав, как ее провели, будет на вас зла? В ней есть то, что вы называете «дух», а лично я бы назвал «характерец»… Ладно, вам решать, что вы предпочитаете - сердитую, но вменяемую женщину или дурочку с доброй улыбкой.
        - Только не надо на меня давить, - пробормотал Хэйр. - Дайте хоть чуть-чуть подумать.
        - Времени мало, - вежливо напомнил доктор.
        - Знаю. Но… это все-таки безумная ответственность!
        - Ничего подобного. Вот вам моя визитка. Я напишу на обороте, что предложенное лекарство совершенно безвредно. Если мадемуазель в результате его применения заболеет, отвечать придется мне, причем весьма серьезно… Я даже на большее готов. Вы получите образец, можете взять его в Англию и при необходимости отдать на анализ.
        Хэйр подергал губу. Предложение доктора звучало вполне разумно, однако от привычного недоверия ко всему неизвестному избавиться тоже было нелегко. Доктор, казалось, прочитал его мысли:
        - Возможно, вы сомневаетесь, поскольку мое имя не доктор Смит и я не из Лондона. Однако когда в незнакомом городе у вас разболится зуб, вы ведь пойдете к первому попавшемуся дантисту, не так ли? Не забывайте - если на латунной табличке после фамилии значится определенная квалификация, значит, профессиональное сообщество гарантирует, что этому человеку можно доверять.
        Доктор дал молодому человеку время уяснить суть сказанного, посмотрел на часы и сунул их под нос собеседнику.
        - Взгляните-ка! Мне пора возвращаться к пациентке.
        Хэйр подскочил, словно его ударили током.
        - Минутку, доктор. И как, по-вашему, дать ей лекарство?
        Понимая, что Рубикон перейден, доктор поторопился объяснить:
        - Бедная мадемуазель не ужинала. Разумеется, вы не посчитаете за труд принести ей чашечку супа. В итальянском поезде вагон-ресторан открывают не сразу.
        - Ну и болван же я! - хлопнул Хэйр себя по лбу. - Мне и в голову не пришло, что она ничего не ела… Но если она уснет, как ей сделать пересадку в Триесте?
        - Мой дорогой сэр, чудес не бывает. Вы слишком нетерпеливы. В полной мере лекарство подействует, только когда девушка сядет на итальянский поезд. Вот тогда она уснет, а в Триесте она просто будет спокойной, заторможенной, очень послушной… - Доктор тонко улубнулся. - Какие там выдуманные англичанки!..
        - Хорошо, я готов рискнуть.
        Доктор сопроводил Хэйра на кухню, где выдержал целую баталию с недовольным поваром. В конце концов авторитет медицинской профессии взял верх. Прошло еще немного времени, и Хэйр, поджав губы, отправился в путешествие по коридору, стараясь не расплескать наполовину заполненную чашку.
        В чашке был не только суп. В столь небольшом объеме содержалась ни много ни мало судьба человека. По чистому совпадению, когда Хэйр, спотыкаясь, прокладывал дорогу к купе, в маленьком домике в Англии мысли миссис Фрой тоже обратились к еде.
        - Надеюсь, Винни не забудет перекусить, прежде чем поезд придет в Триест, - сказала она мистеру Фрою. - Когда она путешествует, ей вечно не до еды. Даже вернувшись домой, в первый день она почти ничего не ест.
        Муж ответил виноватой усмешкой - он-то как раз догадывался, почему Винни не демонстрирует особого аппетита.
        Хэйр тем временем мучился угрызениями совести. Он убеждал себя, что для Айрис этот суп не что иное, как гарантия здорового рассудка, и тем не менее считал себя виноватым. Вконец запутавшись, он изобрел идиотский тест:
        - Если я донесу чашку не разлив, все будет в порядке. Иначе - ну его к черту!
        Молодой человек двигался медленно и бочком, словно краб, а паровоз тем временем выжимал из себя всю возможную скорость. Суп плескался у самого края чашки, волшебным образом все же оставаясь внутри. Хэйр вспомнил один несложный цирковой трюк, в котором он упражнялся в детстве; втрюке участвовали обруч и стакан воды. Похоже, сейчас имел место тот же физический принцип - сама по себе скорость не оказывала ни малейшего влияния на жидкость внутри сосуда.
        Однако не успел он добраться до вагона люкс, как произошла катастрофа. В тамбуре на него наскочил маленький мальчик, убегавший от девочки еще мельче. Мальчик был окроплен супом, словно при крещении. Имя, которым нарек его Хэйр, мы повторять не станем.
        Наконец Хэйр прервал поток проклятий - нужно было вытереть пальцы.
        - Ну и хрен с ним, - пробормотал он. - Значит, не судьба.
        Айрис тем временем призвала на помощь всю свою сообразительность. Когда профессор вышел из купе, она была еле жива от страха. Казалось, в мозгу лопнула какая-то важная пружина и от сознания осталась лишь разрозненная кучка шестеренок. Мисс Фрой уже ничего не спасет, и Айрис от нее отреклась. В душе осталась пустота - ни цели, ни надежды, ни даже самоуважения.
        «Я была ее единственным шансом. А теперь сдалась».
        Словно живые, под ее закрытыми веками вспыхивали картинки. Двое старичков, обнимающих друг друга в дверях, из которых струится свет, в ожидании дочери. Сокс, покрытый шерстью снаряд, раз за разом вылетающий из дома навстречу хозяйке, которая уже никогда не вернется. Из-за пса она переживала больше всего, поскольку родители были уже сильно в возрасте. Скорее всего, оба не переживут потрясения - они слишком любят друг друга или, во всяком случае, слишком привыкли друг к другу, чтобы продолжать жить поодиночке. И что тогда станет с собакой? Умрет от голода, лишившись хозяев?
        Мысли о собаке довели Айрис до лихорадки. Начался жар, голова раскалывалась от боли, взрывающейся в такт бешеному вращению колес.
        - Е-ще бли-же. Е-ще бли-же.
        Потом ритм превратился в однообразное постукивание:
        - Бли-же, бли-же, бли-же, бли-же, БЛИ-ЖЕ!
        Ближе к Триесту. Расписание держало экспресс мертвой хваткой. Паровоз кричал и трясся на рельсах подобно железному монстру, изнемогающему в гонке с невидимым соперником.
        Когда Хэйр вошел в купе, Айрис даже не подняла взгляд.
        - Продолжаете меня ненавидеть? - поинтересовался он.
        - Только себя, - вяло откликнулась девушка.
        Хэйр украдкой взглянул на ее подергивающиеся губы и горящие щеки, что, с его точки зрения, лишь подтверждало диагноз доктора насчет опасного нервного перенапряжения. И убедил себя, что раз уж дать ей по башке он не решился, наконец-то представилась возможность хоть как-то помочь.
        - Я принес вам супа…
        Айрис невольно вздрогнула.
        - Весьма признательна, но я не хочу есть.
        - А вы попробуйте. Почувствуете себя другим человеком.
        - Ладно, оставьте.
        - Не пойдет. Я выйду, а вы выплеснете его в окно. Нет уж, я посижу здесь.
        Айрис схватилась за голову.
        - Мне плохо… - простонала она.
        - От недоедания. Послушайте, дитя мое, с этой простенькой чашкой супа связана целая история, тема которой - никогда не прекращай бороться. Начнем с того, что я добыл ее, переступив через труп повара. По дороге сюда я опрокинул чашку на какого-то не успевшего убраться с пути ребенка. И сказал себе - это судьба. А потом сказал себе - она с утра ничего не ела и не сможет поесть до завтрашнего утра. И тогда я вернулся в вагон-ресторан, прикончил еще одного повара - и вторая чашка супа сейчас перед вами!
        - Ох, - безнадежно вздохнула Айрис. - Ваши жертвы прямо-таки взывают к благодарности.
        Она с видимым нежеланием проглотила первую ложку, сморщившись, словно в чашке было тошнотворное зелье. Хэйр с тревогой наблюдал за ней.
        - Что это? Вкус как у микстуры.
        - Одно могу сказать: яслопал тот же самый суп на ужин, даже не поперхнувшись, - на голубом глазу соврал Хэйр.
        - Тогда и мне имеет смысл поторопиться. - Айрис поднесла чашку к губам и, содрогнувшись, проглотила содержимое.
        - Вам скоро полегчает, - заверил Хэйр, принимая чашку из ее слабых рук.
        Некоторое время они сидели молча. Хэйр исподтишка наблюдал за девушкой, стараясь уловить первые признаки сонливости. Время от времени до него долетали высокие нотки профессорского голоса - тот изо всех сил перекрикивал рев паровоза. Профессор находился в соседнем купе и пытался упрочить знакомство с сестрами Флад-Портер, надеясь, что на помощь придет какой-нибудь общий знакомый.
        - Вы живете в Сомерсете, - заметил он. - Я тоже не раз там бывал. Наверняка есть люди, которых знаете и вы, и я.
        - Я там всех терпеть не могу, - с чувством объявила мисс Роуз, отвергая тем самым всякую мысль об общих друзьях.
        - Они охотятся на оленей! - пояснила мисс Эвелин.
        Объяснение обнадежило профессора, и он принялся деликатно уточнять, не может ли оказаться, что кто-то из его вполне достойных знакомых не столь уж и повинен в общем грехе. Его усилия не пропали даром - сестры узнали одну из фамилий.
        - О да, очень милые люди. И наши друзья.
        Контакт наконец-то был установлен, и они повысили голоса, стараясь не упустить ни слова. В результате Айрис тоже услышала беседу в соседнем купе и обратилась к Хэйру:
        - Это ведь профессор? Не могли бы вы сообщить ему, что я хочу спать, а шум мешает. И пожалуйста, не забудьте упомянуть о нарушении общественного порядка. Уверена, он оценит. Меня он обвинил ровно в этом же.
        Голос ее прозвучал настолько бодро, что Хэйр вытаращил глаза от удивления. Усталость исчезла из глаз Айрис, а ее щеки утратили прежний лихорадочный блеск.
        «Доктор меня подставил, - со злостью подумал он. - Она вовсе не засыпает. Наоборот, даже делается бодрее. Эдак в Триесте она начнет бросаться на людей».
        В действительности сказалось незнание заговорщиками некоторых важных подробностей. В тех редких случаях, когда Айрис доводилось болеть, на лекарства она реагировала почти мгновенно. Пища чудесным образом восстановила ее силы, а препарат сгладил ее взвинченность. Девушка почувствовала беспричинный прилив энергии, а следом и новую уверенность в себе.
        Облегчение, вызванное вернувшейся энергией, дало ей силы улыбнуться Хэйру. Молодой человек криво ухмыльнулся в ответ.
        - Я же говорил, что после доброй чашки питательного супа вы почувствуете себя лучше.
        - Вкус был, словно они мумию сварили, но мне действительно помогло, - кивнула Айрис. - Теперь я поняла, что профессор был прав. И что я совсем опозорилась.
        Хэйр мысленно исправил свою оценку лекарства на твердую пятерку.
        Глядя в ничего не подозревающие глаза Хэйра, Айрис почувствовала укол совести. «Стыдно его обманывать!..» В голове уже сложился план действий. Чтобы избежать подозрений, она будет прикидываться послушной. А в Триесте найдет способ отделаться от спутников, сядет в такси и проследит за каретой «Скорой помощи». Заговорщики не станут опасаться слежки, поскольку будут считать, что Айрис обезврежена. Запомнив адрес, куда отвезут мисс Фрой, она, не теряя ни минуты, отправится в британское посольство. Итальянцы галантны и падки на лесть; Айрис не сомневалась, что мгновенно найдет у них сочувствие и помощь.
        Ее разум, еще недавно ни на что не способный, демонстрировал феноменальную работоспособность. Она напомнила себе, что успех предприятия зависит от того, удастся ли ей одурачить всех врагов. Для этого нужно сейчас вернуться в свое купе, полное соглядатаев, и изобразить перед ними требуемую вялую покорность.
        Когда пассажиры, нагруженные багажом, начнут пересаживаться с поезда на поезд, неизбежно возникнет суматоха. Главное, с каким-нибудь поручением отослать прочь Хэйра; остальные будут заниматься своими делами.
        Подняв глаза, она встретилась с честным взглядом Хэйра. Тот думал, что уж в итальянском-то поезде Айрис как следует выспится. «Какой стыд, что ради этого я ее обманул», - сокрушался он в глубине души.
        Глава 32
        Сон
        Поезд еще не достиг Триеста, а в вагонах уже поднялась суета, вызванная долгожданным прибытием. Пассажиры закрывали чемоданы, натягивали плащи, надевали шляпы. Профессор распрощался с сестрами Флад-Портер и вернулся в свое купе.
        - Не хотел бы вас беспокоить, - в словах профессора ясно читался намек, - но скоро Триест.
        Айрис, которая еще недавно наотрез отказывалась возвращаться к себе, на этот раз отреагировала бодро:
        - Пора идти за чемоданом!
        Насладившись одобрительной улыбкой профессора, Айрис отправилась в свое финальное путешествие по раскачивающимся коридорам. Сейчас на нее не обращали никакого внимания - каждый был занят своим делом. Чемоданы и баулы, снятые с багажных полок, теснились в коридоре. Слышались крики матерей, пытавшихся собрать детишек, которые еще носились друг за дружкой. Поймав своих отпрысков, матери мокрыми носовыми платками оттирали с их мордашек шоколадные пятна. Из окон летела наружу банановая кожура, смятые газеты перекочевывали под сиденья.
        Жара и давка были настолько невыносимы, что Айрис даже обрадовалась, когда дошла до своего купе. Но еще не успев войти, она была вынуждена отпрянуть - из соседнего купе вышел доктор. Его лицо над черным пятном бороды казалось белым и высохшим, словно березовая кора, а глаза, увеличенные линзами очков, напоминали глубокие темные омуты. Доктор внимательно посмотрел на Айрис, и та поняла, что обмануть его не удастся. Подобно хорошему шахматисту, он успел просчитать все ее возможные ходы и на каждый заготовил контригру.
        - Мадемуазель чувствует себя лучше? - поинтересовался доктор.
        - Да, просто у меня кончились силы. Я с трудом шевелюсь. Боюсь, что стоит мне присесть, и могу уже не подняться.
        Успех выбранной стратегии - доктор лишь обменялся понимающим взглядом с сестрой милосердия - приободрил Айрис. Она вошла в купе, и никто из находящихся там не обратил на нее внимания. Мамаша с дочкой что-то перебирали в чемоданах, блондинка занималась сложным макияжем. Отец семейства держал в руках сумку баронессы, очевидно готовясь временно послужить на посылках. Айрис присела и некоторое время наблюдала за тем, как припудриваются носы и укладываются прически, пока не вспомнила, что она тоже должна позаботиться о внешнем виде. Крайне важно произвести в посольстве хорошее впечатление. Девушка нехотя раскрыла сумочку и вытащила косметичку, непрерывно зевая от подступившей сонливости. Моргая глазами, которые так и норовили закрыться, она принялась наносить на лицо пудру и помаду.
        Однако не успела Айрис закончить, как обнаружила, что у нее нет сил поднять веки. Ее охватило отчаяние - сон накатывал могучими волнами. Попутчики начали расплываться перед глазами. За окном на фоне ночного неба дрожало красное зарево - это был Триест. Паровоз грохотал, задыхаясь в последнем могучем усилии разорвать наконец финишную ленточку. От него лишь чуть-чуть отставала огромная тень, отчаянно хлопая крыльями и размахивая косой.
        В кабине машинистов царила радость - экспресс опережал расписание! Победа была достигнута, и команда расслабилась, - поезд постепенно сбрасывал скорость, готовясь остановиться в Триесте.
        Голова Айрис упала на грудь. Вдруг вдали послышался собачий лай и вывел ее из забытья. Выглянув в окно, девушка сквозь застилающий глаза туман заметила отдельные прорезавшие тьму огоньки - предместья Триеста. И тут она вспомнила про мисс Фрой.
        «Триест! Мне нельзя спать!»
        Однако в глазах вновь потемнело, и Айрис снова прикорнула в уголке.
        В купе заглянул Хэйр, и при виде сжавшейся в комочек фигурки у него отвалилась челюсть. Он бросился к доктору. Тот с удовлетворенным видом потер костлявые руки.
        - Замечательно! Лекарство подействовало на удивление быстро.
        - И как же мне теперь разбудить ее для пересадки в Триесте? - ужаснулся Хэйр.
        - Легко! Она проснется от малейшего прикосновения. Это лишь предварительный эффект лекарства, такой сон чуток. Она просто будет слегка заторможена, когда проснется.
        Доктор отвернулся было, но потом решил дать еще один совет:
        - Лучше сперва наймите носильщиков. Если разбудить ее слишком рано, она может заснуть опять. И каждый раз сон будет крепче.
        Хэйр уловил намек и остался в коридоре, глядя в окно, в котором отражение ярко освещенного поезда проплывало по кладке кирпичных стен и крышам, - колеблющийся пейзаж на поверхности текущей воды. Во всем купе с верхних полок снимали остатки багажа, отовсюду выкликали проводников. Кратковременные железнодорожные знакомства завершались рукопожатиями и пожеланиями всего доброго, выражающими одновременно подтверждение дружбы и ее окончание.
        Айрис спала…
        В купе молодоженов адвокат, которого следует еще несколько минут называть Тодхантером, сделал отчаянное усилие, чтобы совместить стратегическое отступление с отказом от дальнейших претензий.
        - Не лучше ли поцеловать друг друга на прощание прямо сейчас? - предложил он. - Потом вокруг будет целая толпа свидетелей.
        Миссис Лора осталась равнодушна к его предложению.
        - Пока, - бросила она, аккуратно подправляя изгиб ресниц. - И спасибо. Дешевый вышел отдых. Во всех отношениях.
        В соседнем купе в это время разворачивалась настоящая трагедия. Первый выстрел произвела мисс Эвелин:
        - Роуз, ты случайно не видела, как в багажное отделение грузят коричневый чемодан?
        - Не видела.
        - Ох, боюсь, он остался в гостинице. Если ты помнишь, мы задвинули его под кровать.
        Лица обеих застыли от ужаса. В чемодане находились все их покупки, аккуратнейшим образом сложенные для досмотра на таможне.
        - Я так надеялась, что капитан Паркер поможет нам с декларацией… - простонала мисс Роуз. - Может, он все-таки в багажном вагоне?
        - Не знаю. От нас сейчас мало что зависит.
        Айрис спала…
        В детстве она, сама того не зная, страдала от комплекса неполноценности, поскольку, как богатая сирота, отличалась от остальных детей. Взрослые относились к ней с заботой и сочувствием, зато некоторые из подружек втихаря норовили ее обидеть. Маленькая Айрис не решалась на открытую месть; она отыгрывалась за все унижения в своих снах, где преспокойно присваивала любые игрушки и сколько угодно сладостей, а остальные могли только с завистью на нее смотреть. С тех пор прошло немало времени, все поменялось, и маленький мирок Айрис теперь, напротив, крутился вокруг нее. Однако неприязнь профессора, враждебность доктора и баронессы, насмешки прочих пассажиров, добавившись к солнечному удару, вытащили на поверхность старые комплексы. И уходя от реальности, Айрис вновь провалилась в один из тех детских снов, когда все было в ее власти.
        Ей снилось, что она на поезде и спасает мисс Фрой. Доктор и прочие пассажиры пытались преградить ей дорогу, но стоило лишь столкнуть их с пути, и они таяли, словно дым. Она скашивала их ряд за рядом - и в этот момент услышала паровозный гудок. Восклицания и вспышки света подсказали ей, что поезд прибывает на вокзал Триеста. Она тут же вскочила - наполовину бодрствуя, наполовину все еще глубоко во сне - и направилась в соседнее купе.
        Его обитатели оказались застигнуты врасплох. Доктор вместе с переодетым шофером высматривали в окно карету «Скорой помощи». Хэйр, о чем-то болтавший с полицейским, увидел, как Айрис открывает дверь в купе пациентки, и предпринял отчаянную попытку ее остановить. Но и он опоздал. Все еще во власти сна и поэтому уверенная в полной своей безопасности и безнаказанности, Айрис бросилась к пациентке и сорвала повязку с ее лица.
        Дать ей снотворное было последней из ошибок доктора, оказавшейся для него роковой. Если бы Айрис все-таки добралась до посольства, вряд ли ей поверили бы сразу, а потом было бы уже поздно. А вот пилюля внушила ей смелость совершить невозможное.
        Налепленные крест-накрест полосы липкого пластыря отошли. Хэйр застыл было в ужасе, и тут полицейский у него за спиной присвистнул от изумления. Вместо сочащейся крови и рваного мяса под повязкой оказалось вполне себе целое, разве что несколько покрасневшее от клея лицо женщины средних лет. Узнав его, Айрис негромко вскрикнула:
        - Мисс Фрой!
        Глава 33
        Вестник
        Два дня спустя, стоя на платформе вокзала Виктория, Айрис наблюдала, как пассажиры один за другим покидают перрон. Сестры Флад-Портер были среди первых. Ничуть не сомневаясь в своем праве на особое к себе отношение, они с довольным видом стояли в сторонке, пока джентльмен с властным голосом и манерами, вызывающими у таможенников машинальное желание подчиняться, руководил продвижением небольшого стада их чемоданов через стойку досмотра.
        Один раз сестры по ошибке посмотрели в сторону Айрис и решили, что им не до церемоний. Они в Англии, и Айрис в их жизни уже не место. Впрочем, сестры мило улыбнулись жене викария, когда та подошла попрощаться. Лицо миссис Барнс лучилось радостью с тех пор, как в Кале она прочитала ответную телеграмму: «Простуда Гэбриэла прошла снова порядок». Как ни тянуло ее поскорее попасть домой, она все же ненадолго задержалась, чтобы выслушать последние сплетни.
        - Разве не удивительно вышло с нашими молодоженами? - спросила старшая из сестер. - Уверена, что он не сел в поезд до Венеции - я его там не заметила. А она сошла в Милане, причем одна.
        - Да-да, - кивнула миссис Барнс. - Знаю, моему мужу не понравились бы мои слова, но поневоле задумаешься - действительно ли они муж и жена?
        - Разумеется, нет, - скривилась мисс Роуз. - Хорошо, что мы не общались. Если бы дошло до слушаний о разводе, нас могли бы вызвать в суд как свидетелей!
        - Вот именно, - кивнула сестра. - Еще одно свидетельство того, что за границей необходима осторожность. Мы стараемся твердо придерживаться правила - никогда не лезь в чужие дела.
        Айрис горько усмехнулась, вспомнив, что пришлось пережить ей самой в результате подобной изоляционистской политики. Пожав плечами, она отвернулась от сцены трогательного прощания и стала смотреть, как длинные тонкие лучи солнечного света пробиваются сквозь закопченную стеклянную крышу вокзала. Ее слабость еще не прошла, однако она уже чувствовала прилив новых сил - оттого, что вернулась домой, оттого, что жива. Пока отправившийся на разведку Хэйр бродил среди огромных куч багажа, сознание Айрис обратилось к прошедшей поездке.
        Воспоминания были смутные, со множеством провалов. После Триеста она отключилась и не помнила себя до тех пор, пока не очнулась в итальянском поезде, несущемся сквозь ночь. За ней ухаживала женщина со сверкающими черными глазами, а Хэйр каждую минуту заскакивал справиться о ее состоянии. Большую часть дороги Айрис проспала, но, просыпаясь, каждый раз испытывала ощущение счастья.
        Вагон был до отказа набит пассажирами, которые непрерывно курили, жестикулировали и пытались перекричать друг друга. Не понимая ни единого слова, Айрис тем не менее чувствовала симпатию к каждому. Мир полнился счастьем и предвкушением радостных встреч. Языковые барьеры рухнули, люди были не представителями различных национальностей, но гражданами земного шара, и это всех объединяло.
        Наутро она заметила, что в купе едет еще один пассажир - маленькая бесцветная женщина средних лет, с покрытым мелкими морщинками лицом и живыми голубыми глазами. Вне себя от счастья, Айрис бросилась ее обнимать.
        - Мисс Фрой! Ну и негодница же вы, устроить такое!.. Ах, дорогая вы моя…
        Несмотря на всю радость встречи, мисс Фрой оказалась неважной заменой незнакомой итальянке. Ее суетливая забота, звенящий смех, непрерывное щебетанье настолько измучили Айрис, что Хэйру пришлось организовать посменное дежурство лишь для того, чтобы дать девушке возможность передохнуть. И все равно дальнейшая поездка была увлекательным, исполненным надежд приключением. По равнинам Франции их будто нес вперед попутный ветер. Все двигалось в ту же сторону - и дым от паровоза, и легкие облака над головой. Просторные поля и ясное небо были залиты ярким светом, словно дорога вела через волшебную страну. Айрис сразу почувствовала себя лучше, однако Хэйр наотрез отказался отвечать на ее расспросы.
        - Приедем в Лондон, тогда и поговорим, - повторял он.
        Когда молодой человек наконец вернулся с чемоданами, уже помеченными мелком таможенника, Айрис напомнила ему об этом обещании.
        - Не могу больше ждать ни минуты!
        - Ладно, уговорили. Занимайте места согласно купленным билетам.
        Они уселись рядышком на чемоданах, закурили, и Хэйр принялся рассказывать:
        - Все прошло очень даже тихо. Полицейский свое дело знал. Доктор и две сестры милосердия пошли под арест - смирно, как овечки.
        - А баронесса? - перебила его Айрис.
        - А баронесса просто надулась так, что стала вдвое больше обычного, и горделиво выплыла из вагона. Дескать, знать не знаю, что там творилось в соседнем купе. Она наверняка начнет дергать за разные веревочки, чтобы доктора поскорее выпустили. Сами понимаете, сколько там всяких скрытых шестеренок и колесиков…
        Айрис обнаружила, что ей совершенно наплевать на дальнейшую судьбу похитителей.
        - А что сказали остальные, когда узнали правду о мисс Фрой? - поинтересовалась она с жаром. - В конце концов, права-то была я, а они все маршировали не в ногу!
        - Если честно, - пожал плечами Хэйр, - новость если и влетела им в одно ухо, то тут же вылетела из другого. Мы чуть не опоздали на пересадку в Венеции, часть багажа Флад-Портер потерялась, и сестры так распереживались, что потом уже ни на что не реагировали. А жену священника волновал только муж.
        - А профессор?
        - Знаете, такие люди терпеть не могут признавать ошибки. Стоило ему увидеть, как освобожденная мисс Фрой резвится, словно трехлетний ребенок, и он сразу решил, что к тому нет никакого повода. Я слышал, как он говорил сестрам Флад-Портер: «Люди обычно получают ровно то, что заслужили. Не могу даже представить, чтобы подобное случилось с мисс Роуз».
        - Да и я не могу… Ох, все начали прощаться. Вот и моя мисс Фрой!
        Хэйр поспешно улизнул прочь, избежав встречи с маленькой учительницей. Мисс Фрой выглядела очень бодро; казалось, что в результате всего произошедшего она даже помолодела. Айрис успели поднадоесть прикосновения ее жестковатых ладоней, но осознание того, что они вот-вот расстанутся, все же больно ее укололо.
        - Я задержусь в Лондоне на пару часов, - поведала мисс Фрой. - Давно не была в настоящем универмаге. Хорошо бы даже просто побродить у витрин!..
        Бросив взгляд в сторону Хэйра, отчаянно машущего таксисту, она понизила голос:
        - Заодно отрепетирую свою историю, прежде чем рассказать ее дома. Мама будет просто в восторге!
        - Думаете, стоит? - усомнилась Айрис. - В ее возрасте подобные переживания опасны.
        - Вы имеете в виду - историю про меня? - Мисс Фрой покачала головой, потом заговорщически подмигнула Айрис, словно школьница своей подружке: - Нет-нет, об этом я лучше промолчу. Мама только устроит истерику и не отпустит меня обратно.
        - А вы собираетесь назад? - изумилась Айрис.
        - Разумеется. Весьма вероятно, что мне придется дать показания на процессе. И потом, где еще возможны подобные приключения?
        - Вы просто чудо!.. В таком случае что за историю вы собрались репетировать?
        Мисс Фрой вдруг стала еще моложе.
        - Вашу… и вашего романа. Скажите, это правда?
        Айрис и сама не знала - до сей секунды.
        - Да, - твердо ответила она. - Когда у него будет очередной контракт, я еду с ним.
        - Тогда я первая, кто вас поздравляет!.. Может, однажды и я услышу от вас подобное поздравление?.. А сейчас мне нужно бежать на телеграф!
        Спустя некоторое время в маленький серый домик доставили телеграмму. Мистер и миссис Фрой прочитали ее вместе, а потом каждый из них по отдельности зачитал ее Соксу.
        «Приезжаю восьмичасовым так круто Винни».
        Вечером миссис Фрой стояла у окна в спальне Винни. К возвращению дочери все было готово. Накрытый в столовой стол украшен вазами с белыми георгинами и другими цветами. Постель нагрета, грелки убраны. В прихожей горит лампа, которая зажигается лишь по особым случаям, а входная дверь распахнута, и гостеприимная полоска света падает на заросшую мхом дорожку.
        В духовке поджидал ужин. В честь встречи миссис Фрой всегда готовила сосиски с картофельным пюре, ошибочно полагая, что это любимое блюдо Винни. Дочь так и не решилась развеять ее заблуждение.
        За окном царили темнота и безмолвие, в воздухе чувствовался запах осенних костров. Внезапно тишину прервал отдаленный гудок паровоза. Миссис Фрой следила за его приближением по красноватым клубам дыма поверх вереницы вязов, скрывающих станцию. Она поняла, когда поезд остановился, - паровоз запыхтел и выпустил облако пара. Потом он затарахтел прочь, оставив миссис Фрой гадать - вышла ли Винни на станции? Быть может, она загулялась в Лондоне и опоздала?
        Миссис Фрой мало что могла рассмотреть и ничего не могла расслышать - с возрастом она стала глуховата. Окружающая темнота играла с ней шутки, маня несбыточными надеждами. Она понапрасну напрягала слух, пытаясь различить голоса - басок мужа и высокий фальцет ее девочки.
        Миссис Фрой в очередной раз затаила дыхание - и в этот момент вдали раздался собачий лай. Снова и снова, все возбужденнее и возбужденнее. Потом через калитку на освещенную дорожку неуклюже выскочил огромный стриженый пес и принялся прыгать, словно щенок-переросток, носиться кругами, охотиться за собственной тенью, кувыркаться через голову…
        Высланный вперед вестник спешил сообщить ей, что молодая хозяйка вернулась домой.