Знакомьтесь - Тигр! Святой выходит на сцену Лесли Чартерис
        Перед вами интереснейшие дела Святого - этого Шерлока Холмса, Робин Гуда и Джеймса Бонда в одном лице!
        Таинственный преступник по прозвищу Тигр - давний недруг Темплара, не единожды переходивший ему дорогу, хотя лицом к лицу они не встречались ни разу. И теперь, когда Тигр совершил дерзкую кражу золота на огромную сумму, у Темплара появился шанс выследить негодяя и свести с ним счеты. Для этого Святой отправляется в тихий провинциальный городок Бейкомб на побережье…
        Темплару предстоит раскрыть сразу несколько дел: расправиться с опасной шайкой наркоторговцев, найти и вернуть похищенную девушку и предотвратить кражу драгоценностей на миллион долларов. И все бы ничего - не с таким справлялся, - да уж очень докучает официальный закон, чьи представители далеко не в восторге от привычки Святого брать на себя их функции, причем зачастую - крайне радикальными методами…
        Лесли Чартерис
        Знакомьтесь - Тигр! Святой выходит на сцену
        Leslie Charteris
        THE SAINT MEETS THE TIGER
        ENTER THE SAINT
        
        Знакомьтесь - Тигр!
        Предисловие автора
        Я бы с радостью предал эту книгу забвению: я написал ее, когда мне был примерно двадцать один год, то есть более пятидесяти лет назад. Не хочется демонстрировать ошибки юности. Сейчас, глядя на книгу объективно, я вижу в ней столько недочетов, что удивляюсь, как ее вообще издали. В качестве извинения могу сказать, что это моя третья книга, и предыдущие две были еще хуже.
        Так или иначе я не могу отказаться от авторства: существование этой книги - свершившийся факт, и те, кто заинтересован в предыстории Саймона Темплара и в моих юношеских начинаниях, имеют полное право постичь ужасную правду.
        «Юношеский», разумеется, не относится к Саймону. Здраво рассудив, что ни один взрослый читатель не заинтересуется бесшабашным героем моего возраста, я сделал Саймона двадцатипятилетним, дав ему фору по сравнению с собственным возрастом, и теперь мне это всегда будет мешать. Ведь не в пример сложнее вписать в современный антураж Саймона Темплара, который старше меня на целых четыре года. Впрочем, фигурально выражаясь, это уже «дела давно минувших дней». Раз уж книги о Святом вообще появились, то, разумеется, должна быть и первая книга, и она перед вами.
        Я считаю, что написать их стоило. Современная художественная литература больше, чем когда-либо, нуждается в таком герое, как Святой.
        Слишком долго в этой сфере преобладают «антигерои»: зловещие, мрачные, в пасмурной субкультуре, где глобальные вопросы решаются с бесстрастным прагматизмом, а незадачливыми марионетками управляют безжалостные, целеустремленные младшие братья Большого Брата. Это придавало сюжету болезненное очарование, однако не приносило эмоционального удовлетворения читателю, пока не появились перенасыщенные техническими приспособлениями фееричные похождения агента 007.
        Я всегда считал, что в эскапистской литературе найдется место для неугомонного авантюриста, о котором я мечтал в юности: он искренне верит в старомодные романтические идеалы и готов на все, чтобы воплотить их в жизнь. Бьющую через край жизнерадостность героя не удовлетворить игрой в пинбол или покер. Мною владело безумное, по мнению некоторых, желание показать, что встречаются и более нелепые персонажи, чем Дон Кихот.
        Даже сейчас, полвека спустя, когда я достаточно повзрослел и поумнел, я все еще придерживаюсь мнения, что у старомодного героя с четким пониманием справедливости, вдумчивым подходом к любви и возможностью получать удовольствие от собственных похождений всегда найдется читатель.
        Вот так и родился Святой. Надеюсь, он займет свое место рядом с Робин Гудом, д’Артаньяном и остальными бессмертными героями легенд.
        По крайней мере, попытка его создать принесла мне немалое удовольствие.
        Лесли Чартерис
        Сен-Жан-Кап-Ферра, Франция
        21 марта 1980 г.
        Глава 1
        Бункер
        Бейкомб - деревушка на побережье Северного Девона, настолько далекая от цивилизации, что даже в разгар летних отпусков не привлекает потока худощавых и пухлых, высоких и низких пап, мам и детишек. Это в некоторой степени служило извинением для мужчины, который приобрел здесь жилье и вел довольно размеренный образ жизни - пусть и жил он здесь всего три дня.
        Едва Саймон Темплар обосновался в Бейкомбе, как мирное, степенное течение жизни этой деревушки радикально изменилось. Произошедшие события потрясли и ужаснули мирных, степенных жителей. Однако поначалу Саймон Темплар считал Бейкомб унылым и скучным - каковым он и был последние шесть веков.
        Саймон Темплар - довольно известная (чаще по прозвищу Святой) в некоторых кругах персона - был высоким загорелым голубоглазым брюнетом двадцати семи лет с умным лицом. Описание весьма приблизительное; вскоре Бейкомбу предстояло узнать Саймона ближе и сложить о нем мистические легенды. Саймон дал для этого повод уже в первые дни после прибытия.
        Дом, в котором он жил - а это строение вполне можно было удостоить звания дома, поскольку группа разнорабочих из близлежащего Илфракомба трудилась не покладая рук целых тридцать шесть часов, чтобы сделать его пригодным для обитания, - построили во время войны и использовали в качестве пункта береговой обороны. В то время Военное министерство тревожили слухи о вероятных вторжениях в самых разных частях Англии. Видимо, в министерстве сочли, что вражеские стратеги считают Бейкомб последним местом, в котором англичане будут ожидать высадки десанта, и решили возвести нечто наподобие бункера[1 - Бункер - малое капитальное фортификационное сооружение, предназначенное для долговременной обороны. (Здесь и далее прим. пер.)] на скалистой вершине холма рядом с деревушкой. Строение, которое местные с тех пор прозвали Бункер, успешно возвели и даже разместили в нем небольшой гарнизон. Однако Военное министерство явно оказалось умнее немецких тактиков, поскольку в Бейкомбе вражеский десант так и не высадился. В 1918 году гарнизон и орудия из Бункера убрали, оставив миниатюрную бетонную крепость на растерзание
местной ребятне. И Саймон Темплар, который выяснил по каким-то своим каналам, что Бункер и окрестные земли до сих пор принадлежат Военному министерству, неким чудом убедил продать их ему за двадцать пять фунтов стерлингов.
        В этом своеобразном доме и поселился Святой вместе со слугой по имени Орас. За три дня унылое течение жизни Бейкомба настолько приелось покупателю Бункера, что он откровенно заскучал.
        На третий день в девять утра - Саймон питал глубокую неприязнь к раннему пробуждению - Орас вошел в спальню хозяина с чашкой чая и кружкой горячей воды.
        - Доброе утро, сэр, - произнес он, оставил в комнате чай и воду и удалился.
        Орас неизменно называл утро добрым последние восемь лет, и никакая погода не могла повлиять на его милую привычку.
        Саймон зевнул, потянулся подобно кошке и, прищурившись, посмотрел на солнечные лучи, льющиеся сквозь исполнявшую роль окна амбразуру. Оптимизм Ораса оказался оправданным, и Саймон после секундного колебания со вздохом выбрался из постели. Торопливо побрился, попутно потягивая чай. Натянул купальный костюм и, прихватив скакалку, вышел из дома. Пятнадцать минут он энергично прыгал на траве, пять минут боксировал с собственной тенью. Затем, повесив на шею полотенце, добежал до края скалы и хладнокровно свесился с обрыва. Под ним лежала пропасть в сто пятьдесят футов глубиной, но в скале хватало углублений, и Саймон спустился на пляж непринужденно, как по лестнице. Легкий бриз гнал по воде рябь. Саймон бодро проплыл четверть мили и на спине вальяжно погреб к берегу. Солнце припекало, и Саймон лег на песок в полосе прибоя, наслаждаясь теплом.
        То же самое он проделывал вчера и позавчера, и теперь лениво размышлял об убийственной силе привычки. И вдруг случилось нечто, показавшее Саймону, что привычки могут быть более убийственными, чем он предполагал.
        Фьють!
        Что-то просвистело мимо уха, и галька, которую Саймон отрешенно разглядывал, отскочила в сторону, а предмет, ее разбросавший, улетел куда-то в море.
        - Не повезло тебе, парень. Промахнулся на пару дюймов, - пробормотал Саймон и вскочил на ноги прежде, чем до него донеслось эхо выстрела.
        Быстро прикинув траекторию полета пули, он понял, что стреляли откуда-то со скалы между Бункером и деревней. Однако стрелка он не увидел. Мгновением позже на краю скалы появился Орас и взволнованно окликнул хозяина. Тот помахал ему полотенцем и, подойдя к скале, принялся без видимых усилий карабкаться наверх, ничуть не беспокоясь, что снайпер может выстрелить снова. Вскоре Саймон уже стоял наверху и, уперев руки в бока, заинтересованно разглядывал место, расположенное ниже по склону, с которого в него стреляли. Там, на расстоянии в четверть мили, густели заросли кустов. За ними вилась проселочная дорога в деревню. Пожав плечами, Саймон повернулся к негодующему Орасу.
        - Тигр знает свое дело, - с ноткой восхищения заметил он.
        - Молокосос! Сопляк! - вспылил Орас. - О чем вы только думали? Надеюсь, это послужит вам уроком!.. Вы не ранены, сэр? - наконец проявил он сочувствие.
        - Нет. Но пуля пролетела совсем рядом.
        Орас всплеснул руками.
        - Жаль, что он промахнулся! В следующий раз вы не были бы столь беспечны! Не промажь он, я бы его даже поблагодарил! Ну, попадись мне только эта свинья в руки! - нелогично закончил Орас и, прихрамывая, пошел к Бункеру.
        В войну Орас, будучи сержантом морской пехоты, под Зебрюгге получил немецкую пулю в правое бедро и с тех пор хромал.
        - Завтрак через полминуты, - бросил он через плечо.
        Насвистывая какой-то мотив, Саймон неспешно пошел за слугой.
        Ровно через полминуты - Саймон как раз успел усесться в кресло - в гостиную вошел Орас с подносом. Он окинул взглядом безукоризненно причесанные волосы хозяина, нарядную (в понимании Саймона) одежду - белоснежную шелковую тенниску, серые фланелевые брюки, носки, туфли - и фыркнул.
        Саймон с улыбкой поднял крышку с блюда, на котором обнаружилась яичница с беконом.
        - Похоже, вскоре здесь что-то разыграется.
        Орас хмыкнул.
        - Вот тебе и «хм». Оркестр на месте, за сценой готовятся к выходу, дирижер взъерошил волосы, вторые скрипки уходят со своих мест, сторож дует в свисток, капитан командует «полный вперед!», а…
        - А кофий остывает.
        Саймон намазал маслом треугольник тоста.
        - До чего же ты бесчувственный, Орас! Что ж, если мои метафоры не произвели на тебя впечатления, выскажусь проще: пора.
        Орас согласно кивнул и вернулся на импровизированную кухню.
        Позавтракав, Саймон сел в кресло, из которого открывался прекрасный вид на скалу и море внизу. Бегло пролистав вчерашнюю газету (в Бейкомб почта доходила на сутки позже), он неспешно закурил. Наконец встал, накинул поношенный твидовый пиджак, взял тяжелую трость и подошел к зашторенному проему входной двери.
        - Орас!
        - Сэр? - Слуга возник на пороге кухни.
        - Я собираюсь прогуляться. Вернусь к обеду.
        - Да-да, сэр… Сэр! - Орас достал из-под фартука пугающего вида револьвер довоенного производства, любовно погладил его и протянул хозяину. - На вид ничего особенного, и не сказать, чтобы стрелял прицельно, зато им можно проделать в ком-нибудь такую дыру, какая не снилась нынешним пукалкам.
        - Спасибо, но он слишком громкий. Предпочитаю «Анну».
        Орас опять хмыкнул. Этим коротким звуком он мог передать любой оттенок чувств, и Саймон даже не усомнился в том, что сейчас слуга выражает порицание.
        Саймон извлек из наплечной кобуры нож с рукоятью из слоновой кости, покрытой узорной резьбой. Слегка загнутое узкое лезвие около шести дюймов в длину было наточено очень остро - хоть брейся. Идеально сбалансированный, нож казался живым продолжением руки. Бросок - и он серебристой молнией взмыл ввысь. Саймон ловко поймал его за рукоять и мгновенно убрал в ножны. Нож будто растаял в руках.
        - Не оскорбляй «Анну». - Саймон назидательно поднял указательный палец. - Она оттяпает противнику кисть, прежде чем тот успеет вытащить пистолет.
        Оставив Ораса в пессимистическом раздражении, Святой пошел в деревню.
        Стояли теплые дни раннего лета - а именно летом выбор Бункера в качестве дома был хоть как-то обоснован; о другой причине столь странного выбора мы скажем позже. Саймон спускался к деревне, посвистывая и помахивая тяжелой тростью, одновременно зорко оглядывая местность. Он направился прямо к кустам, которые этим утром показались ему идеальным укрытием для снайпера. Дождя не было уже несколько дней, и даже натренированный глаз Саймона не нашел в зарослях ничего подозрительного. Зато у края скалы в траве блеснуло что-то золотистое. Гильза.
        - Маузер. Плохо, очень плохо…
        Саймон сунул гильзу в карман и тщательно изучил землю вокруг, но так и не смог составить представления о незнакомом стрелке.
        Рыбацкая деревушка Бейкомб находилась едва выше уровня моря; по обе стороны от нее высились скалы, позади расстилались холмы, а перед ней ширился Бристольский залив. Бункер Саймона венчал правую скалу и являлся единственным строением на десять миль к востоку. К левой, чуть более низкой скале лепились красные и серые дома аристократов. Благодаря Орасу, который с пользой для дела посидел в прибрежном пабе, Саймон уже знал имена и привычки местных олигархов. Самым богатым из них был Ганс Блюм, бур[2 - Бур - потомок голландских поселенцев в Южной Африке.] лет пятидесяти; он же считался самым скупым жителем Девоншира. У Блюма частенько гостил племянник по имени Алджернон де Бретон Ломас-Копер, которого, в отличие от дяди, в народе любили. Юноша носил монокль, принадлежал к золотой молодежи и обладал, по мнению местных, крайне привлекательной задницей.
        Представителем сливок общества был сэр Майкл Лэппинг, судья в отставке; пролетариата - сэр Джон Биттл, некогда оптом торговавший бакалейными товарами. Было здесь и свое поместье, однако без лорда, поскольку его унаследовала грозная мужеподобная леди - мисс Агата Гиртон. Никем не уважаемая и не любимая, она жила в поместье с воспитанницей, которую, наоборот, уважали и любили буквально все деревенские жители без исключения. Остальное население левой скалы составляли два чиновника из Британской Индии со скучными фамилиями Смит и Шоу, которые жили в крохотном домишке на свою пенсию, и доктор Керн.
        - До чего же скучное и обыденное общество, - задумчиво произнес Саймон, остановившись в начале улицы. - За исключением разве что воспитанницы леди Агаты. Не она ли станет героиней сего мимолетного романа?
        С этой обнадеживающей мыслью Саймон направился к «Голубой луне», которая служила одновременно клубом и пабом. Увы, сегодня ему не суждено было туда попасть. Когда он проходил мимо магазина, удовлетворяющего потребности жителей Бейкомба во всякой всячине - от обуви до лодок и сургуча, - на крыльцо выпорхнула девушка и столкнулась с Саймоном.
        - Прошу прощения, - извинился он, поддерживая ее одной рукой.
        Возвращая девушке выпавший сверток, Саймон имел возможность рассмотреть ее лицо вблизи - и не нашел в нем изъянов. У девушки была самая восхитительная улыбка в мире, а милая головка едва доставала до его плеча.
        - Должно быть, вы воспитанница леди Агаты. Мисс… простите, в деревне никто не сообщил мне вашу фамилию.
        - Патрисия Холм, - кивнув, представилась она. - А вы, должно быть, тот самый Таинственный незнакомец?
        - А что, меня уже так называют? - заинтересованно спросил Саймон.
        Патрисия сразу поняла, что скромность среди его достоинств не числится.
        Неизвестно, что бывает чаще: прозвище дают по характеру человека, или человек рано или поздно становится похож на свое прозвище. Когда родственники называют кого-то Красавчик или Зайчик, двойного толкования быть не может. Зато мужчина по прозвищу Святой способен проявить себя как львом, так и ягненком. Вряд ли Саймон Темплар, человек довольно самовлюбленный, гордился бы подобным прозвищем, если бы оно не обеспечивало ему эффективного и полезного прикрытия.
        - О вас ходят самые невероятные слухи, - призналась Патрисия.
        - Вы просто обязаны мне их поведать, - с улыбкой ответил Саймон.
        Они пошли вместе по дороге, ведущей к западной скале.
        - Боюсь, мы не очень гостеприимны, - вздохнула Патрисия. - Видите ли, вы поселились в Бункере, и местное высшее общество принялось гадать, достойны ли вы быть ему представлены. У них довольно строгие требования.
        - Вы мне льстите. Значит, после того, как я провожу вас, я должен вернуться в Бункер и хорошенько подумать, достойно ли высшее общество Бейкомба быть представлено мне.
        Патрисия рассмеялась.
        - Вы словно глоток свежего воздуха! - воскликнула она. - В Бейкомбе столько людей с комплексом неполноценности!
        - По счастью, я вполне полноценный.
        - Что привело вас в нашу глухомань?
        - Жажда новых впечатлений, подкрепленная честолюбивым стремлением чудовищно разбогатеть.
        Нахмурившись, Патрисия искоса глянула на собеседника, однако саркастическое выражение его лица полностью меняло смысл слов, и она успокоилась.
        - Вот уж не думала, что кто-то может приехать сюда по доброй воле.
        - О, я без колебаний рекомендовал бы Бейкомб всем искателям приключений как одно из немногих в Англии мест, где сражения, убийства и внезапная смерть могут стать вполне обыденным явлением.
        - Я живу здесь с двенадцати лет, и самое волнующее событие, которое я могу припомнить, - это пожар, - натянуто возразила Патрисия, опасаясь, что Саймон над ней смеется.
        - Значит, вы в полной мере оцените важные события, когда они произойдут! - воскликнул Саймон и, посвистывая, начал помахивать тростью.
        Они дошли до поместья - не слишком впечатляющего, однако уютного на вид, - и девушка протянула молодому человеку руку.
        - Зайдете в гости?
        - С удовольствием! - тут же согласился Саймон.
        Она провела его в темноватую, но просторную и красиво обставленную гостиную. Саймона ничуть не смутил контраст между его непрезентабельной, повседневной одеждой и изысканной парчовой обивкой мебели, и он уверенно сел на стул, как будто ни капли не сомневался, что тот выдержит его вес.
        - Позвольте, я приглашу тетю? Уверена, ей очень хотелось бы с вами познакомиться.
        - Разумеется, - с улыбкой кивнул Святой.
        Патрисия вышла, подозревая, что его ответ относился больше к последнему предложению, чем к первому.
        Мисс Гиртон появилась через несколько минут, и Саймон при первом же взгляде на нее понял, что слухи не лгут, - она и в самом деле производила подавляющее впечатление. Орас назвал ее нетипичной, и Саймон мысленно с ним согласился. Коренастая и крупная, мисс Гиртон с необычной для женщины силой сжала протянутую руку посетителя. У нее были короткие волосы, загорелое лицо, из одежды - рубашка, галстук, простая твидовая юбка, шерстяные чулки и незамысловатые туфли на низком широком каблуке.
        - С нетерпением ждала, когда же мы наконец сведем знакомство! Вы просто обязаны прийти к нам на ужин и познакомиться с местным обществом. К сожалению, здесь не так много приличных людей.
        - Боюсь, я не готов к светскому общению. Я дал себе слово на некоторое время забыть про вечерние костюмы.
        - Тогда пообедайте с нами. Может быть, сегодня?
        - Как ни жаль, я вынужден отказаться. Я обещал слуге быть к обеду дома, - откровенно ответил Саймон. - Если я не появлюсь вовремя, Орас решит, что со мной что-то случилось, и кто-нибудь может пострадать - у него револьвер.
        Повисла неловкая пауза, однако смутились лишь женщины - Саймон любовался венецианской вазой.
        - Мистер Темплар приехал сюда в поисках приключений, - пояснила Патрисия.
        Мисс Гиртон пристально посмотрела на него.
        - Что ж, желаю вам удачи, мистер Темплар. Тогда, быть может, в пятницу? Я приглашу…
        - С радостью. - Саймон поклонился со слегка насмешливой улыбкой. - В конечном счете, почему бы не наслаждаться прелестями светского общения, даже если ты совершаешь вендетту.
        Вскоре мисс Гиртон, извинившись, ушла, а Саймон закурил и принялся болтать с Патрисией. Он был увлекательным рассказчиком и больше не позволял себе мрачных намеков. Тем не менее Патрисия время от времени поглядывала на него с замешательством, опаской и интересом, что невероятно радовало Саймона.
        Наконец он откланялся, и девушка проводила его до ворот.
        - Вы производите впечатление вполне здравомыслящего человека, - без экивоков сказала она. - К чему было нести весь этот вздор?
        В его глазах появились смешинки.
        - Всю свою жизнь я говорю правду. Это очень выгодно, потому что никто не воспринимает тебя всерьез.
        - Но фразы про убийства и револьверы…
        - Возможно, значимость, отведенная мне в ваших мыслях, возрастет, если я скажу, что кое-кто прилагает все усилия, чтобы меня убить. С другой стороны, меня, безусловно, не убьют, так что вам не стоит особо беспокоиться. В общем, советую не отказываться от еды и не ворочаться всю ночь в постели, мучаясь тревожными мыслями.
        - Постараюсь, - насмешливо согласилась Патрисия.
        - Вы мне не верите.
        - Ну…
        - Однажды вы раскаетесь, что были столь недоверчивы, - сухо произнес Саймон.
        Сдержанно кивнув, он удалился так резко, что Патрисия ахнула.
        Домой Саймон пришел в час.
        - Будьте пунктуальней! Я чуть не бросился искать ваш труп! - возмутился Орас. - Нельзя так трепать нервы человеку! И как еще Тигр вас не пришил, при такой-то вашей беспечности!
        - Я встретил самую удивительную девушку в мире. Согласно канонам приключенческих историй, в ближайшие десять дней я должен пару-тройку раз спасти ей жизнь. А в последней главе мы страстно поцелуемся и назначим день свадьбы.
        Орас фыркнул.
        - Обед через полминуты.
        За отведенное ему время Саймон успел помыть руки и причесаться. В полной мере наделенный свойственным человеку тщеславием, он иронично подумал, что ситуация как будто вышла из детективного романа. Вероятно, Тигр знает о нем все, так что можно не прикидываться невинной овечкой. Зато неприкрытая бравада может сильно обеспокоить врага. Да у прихвостней Тигра мозги вскипят, пока они будут искать причины его дерзкого поведения; невольно припишут ему самые необыкновенные ресурсы и способности. Хотя на самом деле одна маска просто ничуть не хуже другой, и раз уж представился случай, нельзя упускать возможность побыть авантюристом.
        Орас внес обед под беззаботный свист хозяина.
        Саймон знал, что Тигр где-то в Бейкомбе. Он прошел почти полмира, чтобы облегчить кошелек Тигра на миллион долларов. Схватка обещала быть жаркой. Самой жаркой за всю его полную риска жизнь.
        Глава 2
        Натуралист
        Алджернон де Бретон Ломас-Копер был одним из добродушных Алджи, прославившихся благодаря мистеру П. Г. Вудхаусу. Он частенько восклицал «Правда?», будто все время сомневался, но теперь он воскликнул «Правда?», потому что не поверил собственным ушам.
        - Истинная правда. И он придет на обед, - заявила Патрисия.
        - Однако! - тихо ахнул Алджи, удивленно открыв рот.
        Круглолицый, розовощекий блондин с молочно-белой кожей, он принадлежал к тому типу людей, чья внешность мало меняется со временем; такому человеку можно дать как двадцать пять лет, так и тридцать пять. Тем, кто лучше его изучил - а этим мало кто себя утруждал, - становилось ясно, что возраст Алджернона ближе именно к тридцати пяти.
        - Он вполне вежлив, - продолжила Патрисия. - И вообще довольно мил. Но постоянно распространялся о страшных вещах, предвещал всякие ужасы. Он сказал, что кто-то пытается его убить.
        - Dementia persecutoria, - заключил Алджи. - То есть бред преследования. Правда?
        Патрисия покачала головой.
        - Он не менее рационален, чем остальные мои знакомые.
        - Тогда Extensio cruris paranoia, - с глубокомысленным видом предположил Алджи.
        - Боже, а это еще что такое?
        - Непреодолимое желание подшучивать над окружающими.
        Патрисия нахмурилась.
        - Ты, наверное, сочтешь меня сумасшедшей, но ему почему-то невозможно не верить. Он словно бросает тебе вызов - готов ли ты принять его всерьез.
        - Что ж, если ему удастся расшевелить наше сонное царство, я буду только рад. Так ты позволишь мне остаться и познакомиться с этим чудищем?
        Около часа дня Патрисия заметила идущего по дороге Темплара и вышла к воротам. Гость был одет так же, как и в первую встречу, однако застегнул пуговку на воротнике и надел галстук.
        - Как видите, я еще жив, - с улыбкой заметил Саймон. - Какой-то безбожник бродил вокруг дома прошлой ночью, но я вылил на него ведро воды, и он сбежал. До чего же легко погасить пыл убийцы!
        - Вам не кажется, что шутка несколько устарела? - возмутилась Патрисия.
        - Устарела? - серьезно произнес он. - Лично я только сейчас начинаю ценить истинное достоинство этой шутки.
        - Надеюсь, вы хотя бы за столом не станете тревожить остальных.
        - Постараюсь вести себя хорошо, - сверкнув глазами, пообещал Саймон. - В любое другое время мои попытки были бы тщетны, но сегодня я настроен позитивно.
        В гостиной уже стояли коктейли - местное общество гордилось тем, что идет в ногу со временем, - и Патрисия подвела Саймона к Алджернону.
        - Рад, очень рад… Давно мечтал познакомиться… Правда?.. - пробормотал Алджи.
        - Неужели? - лукаво спросил Саймон.
        Алджи вставил в глаз монокль и с благоговением посмотрел на гостя.
        - Значит, вы и есть тот самый Таинственный незнакомец! Вы не против, если я буду вас так называть? Вас так все называют, и я искренне полагаю, что это прозвище вам исключительно подходит. А уж ваша причуда поселиться в Бункере! Там, наверное, ужасные сквозняки. Но вы, разумеется, один из тех сильных, настоящих мужчин, которых мы видим на портретах.
        - Алджи, это невежливо, - перебила Патрисия.
        - Боже упаси, я всего лишь хотел проявить дружелюбие! Правда? Правда? Не обижайтесь, старина. Вы ведь понимаете, правда?
        - Понимаю, правда. - Святой подмигнул.
        Патрисия поспешила вмешаться - она уже успела оценить нездоровое чувство юмора Саймона и теперь опасалась его проявления. Ей казалось, что он в любой момент может достать револьвер и спросить, нет ли у них на примете кого-нибудь, кого стоит убить.
        - Алджи, будь ангелом, сходи и поторопи тетю Агату.
        - Значит, это и есть племянник минхера[3 - Минхер - обращение к голландцу.] Ганса Блюма, - тихо заметил Саймон, когда за разговорчивым собеседником закрылась дверь. - Ему тридцать четыре года. Какое-то время он жил в Америке. В лондонском Сити известен как владелец шахт в Трансваале[4 - Трансвааль - провинция ЮАР, с 1902 по 1910 г. была колонией Великобритании.].
        - Вы знаете о нем больше, чем я, - удивилась Патрисия.
        - Люблю совать нос в дела соседей, - серьезно кивнул Саймон. - Невежливо, зато дальновидно.
        - Наверное, вы и обо мне все знаете?
        Саймон насмешливо глянул на нее.
        - Только всякие малозначительные мелочи. Вы обучались в Мейфилде. Мисс Гиртон не тетя вам, а дальняя родственница. Вы ведете размеренную жизнь и мало путешествуете. Вы зависите от мисс Гиртон, поскольку она будет управлять вашей собственностью до вашего двадцатипятилетия. То есть еще пять лет.
        - Вам известно, что вы исключительный наглец? - грозно спросила Патрисия.
        - Я и впрямь бесцеремонен, - признал Саймон. - В свое оправдание могу лишь сказать, что, когда на кону стоит жизнь, нужно быть очень разборчивым в знакомствах.
        Он задумчиво посмотрел на золотистое содержимое своего бокала, к которому так и не притронулся.
        - Ваше здоровье! - Выпив вино, Саймон поставил на стол пустой бокал и с улыбкой заметил: - По крайней мере, вас я не опасаюсь.
        Патрисия не успела придумать подходящий ответ - вернулся Алджи с мисс Гиртон и высоким худощавым мужчиной с костлявым лицом, который представился как мистер Блюм.
        - Приятно познакомиться, - понизив голос, произнес Саймон. - Жаль, что «Т. Т. Дипс» не преуспевает на рынке. Зато самое время покупать.
        Блюм встрепенулся - очки соскользнули с его носа и повисли, качаясь, на черной муаровой ленте - и пристально посмотрел на Саймона.
        - Похоже, вы неплохо знаете кухню Сити, мистер Темплар.
        - Необычно, правда? - с самой ангельской улыбкой согласился Саймон.
        Затем его представили очередному новоприбывшему гостю, сэру Майклу Лэппингу. Близоруко щурясь, бывший судья вгляделся в лицо Саймона и сердечно пожал ему руку.
        - Вы напоминаете мне мужчину, с которым я как-то познакомился в Центральном уголовном суде! Вот только провалиться мне на этом месте, не помню, по делу мы с ним общались или просто так.
        - Я как раз собирался вам подсказать, - вкрадчиво произнес Саймон. - Это был Гарри по кличке Герцог, и вы дали ему семь лет тюрьмы. Он сбежал за границу шесть лет назад, но я слышал, будто он вернулся в Англию. Будьте осторожны, прогуливаясь после наступления темноты.
        По пути к столу Патрисии удалось обменяться с Саймоном парой слов украдкой.
        - Вы уже дважды нарушили свое обещание. Вы и дальше собираетесь так себя вести?
        - Я всего-навсего привлекаю к себе внимание. Теперь, когда всех заинтересовал, я могу спокойно почивать на лаврах.
        Патрисия испытывала необоснованное раздражение оттого, что он преуспел в достижении своей нескромной цели. Остальные гости ощущали подспудную неловкость и украдкой смотрели на гостя с благоговейным страхом. Саймон поймал взгляд Патрисии, и молчаливое веселье, всегда искрившееся в его глазах, выплеснулось в широкую улыбку. Нахмурившись, девушка отвернулась и вступила в оживленный разговор с Лэппингом. Через некоторое время глянув на Саймона, чтобы понять, как он воспринял ее жест пренебрежения, Патрисия увидела за благопристойным фасадом тщательно скрываемый смех - и разозлилась.
        Саймон немало поездил по миру и сейчас увлеченно рассказывал, пусть и с упором на собственные приключения, о местах, далеких от цивилизации: Владивосток, Армения, Москва, Лапландия, Гонконг, Пернамбуку, Сьерра-Леоне… Казалось, не осталось диких краев, где Саймон не побывал бы, и еще меньше таких, где с ним что-нибудь не приключилось бы. Он выиграл в покер золотую шахту в Южной Африке - и через сутки ее проиграл. Возил оружие в Китай, виски в США и благовония в Англию. Дезертировал из Испанского иностранного легиона через год службы. Отрабатывал проезд стюардом на судне, идущем через Атлантику. Бродил по Америке. С боем прокладывал себе дорогу через Мексику во время революции. Собрал пару тысяч фунтов стерлингов в Аргентине, отплыл в Англию из Буэнос-Айреса в костюме, достойном миллионера, - и спустил почти все нажитое на скачках в Эпсом-Даунс.
        - После такой интересной жизни Бейкомб покажется вам скучным, - заметила мисс Гиртон.
        - Вынужден не согласиться. Здесь весьма живительный воздух.
        Блюм поправил очки и спросил:
        - А чем вы занимаетесь сейчас?
        - Прямо сейчас я ищу миллион долларов, - вежливо ответил Саймон. - Хочу окончить свои дни в роскоши.
        - Ха-ха-ха! - рассмеялся Алджи. - Ужасно забавно, правда?
        - Несомненно, - скромно кивнул Саймон.
        - Боюсь, в Бейкомбе вы вряд ли найдете свой миллион долларов, - сказал Лэппинг.
        Саймон положил руку на стол и с мягкой улыбкой принялся разглядывать ногти.
        - Вы меня расстраиваете, сэр Майкл. Я был настроен довольно оптимистически. Меня заверили, что здесь можно найти миллион долларов, а как не верить словам умирающего человека, которому пытаешься спасти жизнь. Дело было в местечке Айер Пахит, в Малайзии. Охотники шли за ним из города в город по всему полуострову и нагнали в Сингапуре, когда он наслаждался своей долей добычи. Бедняга получил в спину малайский крис[5 - Крис - национальный кинжал с характерной асимметричной формой клинка, распространенный по всей Индонезии, на Филиппинах и в Малайзии.] и спрятался в джунглях. Я наткнулся на него, когда он умирал, и так узнал большую часть истории… Но я, похоже, утомил вас рассказом.
        - Ничуть, друг мой, ничуть! - с жаром возразил Алджи.
        Хор заинтересованных слушателей его поддержал.
        Саймон покачал головой.
        - Я твердо уверен, что наскучу вам, если продолжу свое повествование. Давайте я лучше расскажу вам про Бразилию. Вы знаете, что за грядой практически непроходимых гор, заросших ядовитыми джунглями, есть деревушка, где до сих пор живут потомки испанского конкистадора Кортеса? Они постепенно сливаются с местным населением - индейцами племен майя - посредством брака, но до сих пор носят мечи и говорят на кастильском наречии. Мое ружье их сильно удивило. Помнится…
        К обсуждению пресловутого миллиона долларов не вернулись.
        Сразу после кофе Саймон откланялся, как только позволили правила приличия, напоследок обратившись к Патрисии:
        - Надеюсь, вы простите мне некую разговорчивость, когда узнаете меня лучше.
        - Я считаю, что это всего лишь глупое желание произвести фурор, - холодно парировала девушка.
        - Не без того, - с обезоруживающей искренностью согласился Саймон.
        Домой он вернулся с чувством выполненного долга.
        Невзирая на возражения Ораса, вечером Саймон вышел на прогулку и, желая ознакомиться с более отдаленными окрестностями, достиг нагорья, укрывавшего деревню с юга. Опыт бывалого охотника помог ему к концу трехчасовой прогулки хорошенько запомнить все приметные участки этой местности.
        На обратном пути Саймон увидел незнакомца. Это было странно - за долгую прогулку он не встретил даже фермеров, ибо земля на мили вокруг представляла собой торфяные болота. И хотя с расстояния в полмили незнакомец казался безобидным, Саймон задумчиво нахмурился.
        Самым примечательным в мужчине были спортивные брюки ярко-лилового цвета длиной до щиколоток, рюкзак на плечах и сачок для бабочек. Незнакомец бесцельно бродил по округе: то делал короткие рывки в сторону, то просто шел, а порой падал на колени и рылся в земле. Саймона он не замечал, и тот смог приблизиться к нему вплотную. Незнакомец рьяно что-то искал в зарослях дрока и вскоре с победным возгласом выполз из кустарника, большим и указательным пальцем зажимая какого-то жучка. Потом достал из рюкзака спичечный коробок, положил туда добычу и убрал коробок в рюкзак. Встав на ноги, он наконец заметил Саймона.
        - Добрый день, сэр. - Мужчина промокнул вспотевшее лицо шелковым платком жутковатого зеленого цвета.
        - Так и есть, - согласился Саймон.
        Он имел обескураживающую привычку воспринимать любой светский разговор буквально и пользовался этим, чтобы переложить обязанность поддерживать беседу на собеседника.
        - Весьма безобидное и полезное для здоровья занятие. Свежий воздух, физические упражнения и самый восхитительный пейзаж в Англии, - дружелюбно пояснил энтомолог и взмахом руки обвел окрестности.
        Он был на полголовы ниже Саймона, однако на добрых два стоуна[6 - Стоун - мера веса, официально использовавшаяся в Великобритании до 1985 г. Один стоун равен примерно 6,35 кг.] тяжелее. Большие глаза за огромными очками в роговой оправе выглядели по-детски беззащитно. Свисающие, как у моржа, усы были всклокочены. Саймон давно не видел столь занимательного зрелища, как этот большой немолодой мужчина в одежде кричащей расцветки и с забавным маленьким сачком.
        - Вы, разумеется, доктор Керн, - сказал Саймон.
        - Как вы догадались? - удивился энтомолог.
        - Похоже, мне всегда есть чем удивить людей, - непринужденно заметил Саймон. - Все просто. Вы сильно отличаетесь от типичных местных жителей, а в Бейкомбе лишь один доктор. Как продвигается ваша работа?
        Керн внезапно напрягся.
        - Профессиональная? - сухо уточнил он. - Я не совсем вас понимаю.
        - Не вы один, - вздохнул Саймон. - Меня никто до конца не понимает. Но я имел в виду не вашу новую профессию, а ваши прошлые дела.
        Керн пристально вгляделся в собеседника, однако тот смотрел на море, а его лицо ничего не выражало. Лишь в уголках губ притаилась легкая усмешка.
        - Вы умны, Темплар…
        - «Мистер Темплар» для аристократов, а для вас - Святой, - доброжелательно поправил его Саймон. - Да, я умен. Иначе был бы уже мертв. И моя исключительная особенность - безупречная память на лица.
        - Вы умны, Темплар, но на этот раз вы ошиблись. И упорствуя в своей ошибке, вы забываете о приличиях.
        Саймон лениво улыбнулся.
        - Что ж, человеку свойственно ошибаться, не так ли? Но скажите, доктор Керн, вы же не позволите пистолету испортить ваш прекрасный пиджак? И не боитесь, что из куста вдруг выпрыгнет большая белая лохматая бука?
        Саймон взмахнул своей тростью и взвесил ее на руке, словно собираясь использовать в качестве дубинки. В прозрачных голубых глазах, устремленных на красное лицо Керна, зажегся недобрый огонек.
        Керн побагровел.
        - Сэр, позвольте заявить… - сдавленно прохрипел он, задохнувшись от возмущения.
        - О-о, я тоже однажды был главным инспектором конных пехотинцев военно-морских сил Швейцарии, - ободрил его Саймон. - И знаю, каково жить под маской… Ох, простите, я совсем забыл о гостеприимстве! Приглашаю вас в Бункер на ужин. Правда, угощу лишь консервами - мы перестали готовить мясо после того, как сдохла чайка, отведав наше воскресное жаркое. Однако бренди у нас хороший - «Наполеон». А Орас замечательно жарит сардины…
        Саймон подхватил Керна под руку и повел его к себе домой, не переставая говорить. Нужно отдать должное его невероятному обаянию - когда они подошли к Бункеру, Керн уже весело смеялся над довольно неприличным лимериком[7 - Лимерик - стихотворный жанр английского происхождения, пятистишие абсурдистского содержания. Далее в тексте Саймон несколько раз будет использовать лимерики.].
        - Ну ты и фрукт, Темплар, - сказал Керн, когда они сидели в гостиной и пили мартини.
        Саймон снисходительно шевельнул бровью.
        - Потому что я разоблачил твой обман?
        - Потому что ты не колебался.
        - Тот, кто колеблется, все портит, - назидательно изрек Саймон.
        Они обсудили политику и литературу - у Саймона был оригинальный и еретический взгляд на оба предмета - спокойно, как самые обычные собеседники, которые встретились при самых обычных обстоятельствах.
        Орас принес кофе и удалился. Керн достал портсигар и предложил Саймону сигару, однако Саймон лишь с улыбкой покачал головой:
        - Не надо.
        - Обычные сигары, без подвоха, - обиделся Керн.
        - Тем лучше, значит, ты не потратишь сигару зря.
        - Если я дам слово…
        - Слово я приму. Сигару - нет.
        Пожав плечами, Керн закурил. Саймон поерзал в кресле, устраиваясь поудобней.
        - Я рад, что ты не носишь пистолет постоянно, - наконец произнес Керн.
        - В Девоншире тот, кто стреляет направо и налево, не пользуется любовью. В бульварных романах - другое дело. А в жизни, если расправляться с каждым, кто косо на тебя посмотрел, полиция замучает.
        Керн резко подался вперед.
        - Мы уже полтора часа ходим вокруг да около. Не пора ли перейти к делу?
        - Как пожелаешь, - кивнул Саймон. - Я знаю, что ты ведешь какую-то игру. Я наводил справки - ты не городской детектив. И не суперагент из Секретной службы. Ты приехал в Бейкомб не потому, что тебе вдруг захотелось поселиться в деревне и выращивать фасоль. Таких, как ты, только большой куш подвигнет сдвинуться с места.
        - Может, я решил завязать с прошлым?
        - Все может быть. Но такие, как ты, не завязывают, пока у них есть порох в пороховницах.
        - И что же я, по-твоему, делал здесь все это время?
        - Видимо, охотился на неуловимого буку? - растягивая слова, предположил Саймон.
        Керн нетерпеливо отмахнулся.
        - Да, ты умен. Ты очень, очень умен. Но не стоит притворяться, будто ты считаешь меня дураком, потому что я знаю: ты так не считаешь. Ты тоже здесь не просто так. Я догадываюсь, зачем ты сюда приехал, и если моя догадка верна, то я должен встать у тебя на пути - если ты, конечно, не решишь работать со мной. Темплар, я выложил все карты на стол: я предпочел бы работать с тобой, а не против тебя. Ну, что скажешь?
        Саймон поерзал в кресле. После обеда небо затянуло тучами, и комната освещалась лишь закопченной масляной лампой, которую Орас принес вместе с кофе.
        - Есть ровно миллион причин, почему я не могу согласиться. Они давным-давно исчезли из чикагского банка, и я хочу их получить, дорогой мой Керн.
        - Ты ведь не думаешь, что тебе не придется за это ответить?
        - Я наверняка найду способ, чтобы это сошло мне с рук, - сказал Саймон. - К тому же есть еще одна, миллион первая причина, из-за которой я не могу согласиться, - я не позволю подслушивать Тигрятам.
        - О чем ты?
        - О том, что прямо сейчас какой-то сукин сын подглядывает вон в ту амбразуру. Я засек его, и стоит лишь ему моргнуть, как я отстрелю ему веки!
        Глава 3
        Небольшая мелодрама
        Керн вскочил на ноги, рука его зашарила по бедру, а Саймон пригасил лампу и рассмеялся.
        - Противник бежал, - в своей неторопливой манере пояснил он. - Нырнул и смылся, как только я о нем заговорил. Наверное, теперь ты поймешь, как трудно не быть убитым, когда за тобой охотятся. Это только в рассказах выглядит легко и просто, а в жизни напрягает.
        Его голос доносился откуда-то от амбразуры.
        - Ничего не видно. Кусты так колышутся от ветра, словно в них коты мышей ловят. Выйду на улицу. А ты пока побудь здесь.
        Саймон выскользнул из комнаты, из кухни донеслось невнятное бормотание. На пороге возник мрачный Орас со свечой и любимым револьвером в руках. Он молча поставил свечу в угол и, наведя револьвер на амбразуру, стал терпеливо ждать.
        - До чего же увлекательная у вас жизнь, - заметил Керн.
        Орас на миг перевел на него недовольный взгляд - и револьвер - и хмыкнул.
        Саймон вернулся минут через десять.
        - Погоня не задалась. Снаружи темно, как в чашке с кофе. Наблюдатель, наверное, припустил домой, как только я его спугнул… Орас, принеси пива.
        - Да-да, сэр. - Все с тем же недовольным видом слуга удалился.
        Керн проводил взглядом его несуразную фигуру и несуразное оружие.
        - В вашем паноптикуме есть еще кто-нибудь?
        - Не-а.
        Саймон зажег лампу, и взметнувшееся пламя осветило его лицо, на миг сделав похожим на горельеф. Керн задумался. Он имел дело с самыми разными людьми, знал множество умных, немало опасных и приличное количество загадочных персон. Однако сейчас Керн задался вопросом, есть ли среди его знакомых человек, который выглядел бы умней, опасней и загадочней, чем Темплар.
        - Я предпочел бы иметь тебя в друзьях, Святой, а не сражаться с тобой. Тебе заплатят. Подумай.
        Саймон вопрошающе посмотрел на Керна, уперев руки в бока.
        - Это официальное предложение?
        - Пока нет. Однако не сомневайся, все будет согласовано.
        - Спасибо, но твой баланс актива и пассива меня не впечатлил. Иначе говоря, дивиденды недостаточно большие, чтобы привлечь инвестора в моем лице. А теперь я сделаю тебе предложение: давай со мной, и получишь третью часть. Подумай, детектив-инспектор Керн.
        - Доктор Керн.
        - Стоит ли притворяться? - с улыбкой спросил Саймон. - Наивной овечке не выйти сухой из воды.
        Керн поморщился.
        - Как пожелаешь. У тебя преимущество. Вряд ли мне за тобой угнаться.
        - Давно не слышал таких хороших новостей, - радостно ответил Саймон.
        После пары пинт пива Керн засобирался домой, и Саймон встал, чтобы его проводить.
        - Мне будет спокойнее, если я провожу тебя до дома.
        - Не думай, что мне нужна нянька… - раздраженно начал Керн.
        Саймон с обаятельной улыбкой положил руку ему на плечо.
        - Я просто хочу прогуляться.
        Керн жил в маленьком доме по соседству с поместьем леди Гиртон. Саймон и раньше заприметил этот дом и пытался понять, кому он принадлежит. По необъяснимой причине, которую он списал на богатое воображение, Саймон ощутил облегчение при мысли о том, что у Патрисии под боком есть настоящий детектив.
        По дороге к дому выяснилось, что Керн живет здесь уже три месяца и не прочь общаться - до определенного предела, сверх того ничто не могло развязать ему язык. Он был также готов поговорить о Святом - что изрядно польстило самолюбию Саймона, но не усыпило его бдительности.
        - Схватка будет интересной, - заметил Керн.
        - Надеюсь.
        - До тебя я знал лишь одного такого самоуверенного пройдоху.
        Саймон белозубо улыбнулся.
        - Не спеши, мои основные деяния еще впереди. Хотя… есть одна мыслишка, благодаря которой я вполне могу не идти против закона. Завтра напишу своему адвокату и дам тебе знать.
        Он отказался от предложения Керна выпить на дорожку и, распрощавшись с ним у двери, поспешил домой.
        Однако удалился лишь на то расстояние, на котором, по его представлению, Керн уже не мог слышать его шагов. Остановившись посреди дороги, он шагнул на поросшую травой обочину и серой тенью скользнул в совершенно другую сторону. Саймон решил понаблюдать за домом сэра Джона Биттла. То, что домочадцы в десять вечера еще не спят, не поколебало намерений отчаянного храбреца.
        Дом окружала высокая каменная стена, придававшая ему зловещий и таинственный, как у тюрьмы, вид. Бесшумно, словно индеец, Саймон крался вдоль стены. Он нашел лишь два входа. Один походил на средневековую заднюю дверь - не открыть без особых инструментов, которые не входили в походное снаряжение Саймона. Главный вход, большая двухстворчатая дверь в форме арки, находился всего в нескольких ярдах от дороги, однако тоже был встроен в стену.
        К счастью, Саймон был достаточно высок - приподнявшись на цыпочки, он пальцами сумел достать до верха стены. Сняв пиджак и сжав его зубами, он напряг мускулы и подтянулся. Верх стены оказался усеян битым стеклом. Саймон положил на осколки пиджак и, словно кошка, перемахнул на другую сторону.
        Он быстро пробежал вдоль стены до задней двери, бегло осмотрел ее, нашел и отключил охранную сигнализацию. Снял засов с двери и слегка приоткрыл створку, готовя путь к отступлению. Затем, встав на четвереньки, пополз к дому. Будь свет ярче, его непременно заметили бы и приняли за сумасшедшего - Саймон продвигался медленно и нащупывал путь руками. Так ему удалось отвести от себя два проводка охранной сигнализации: один в нескольких дюймах от земли и другой почти на уровне плеч. У дома Саймон, негромко посмеиваясь, поднялся на ноги.
        - Пора посмотреть на героя, который так тщательно себя охраняет, - пробормотал он себе под нос.
        На траве лежали два бледно-желтых световых прямоугольника. Пригнувшись, Саймон прокрался к освещенному французскому окну и, заглянув в просвет между шторами, увидел библиотеку - большую, роскошно обставленную комнату с высокими потолками и дубовыми стенными панелями. Стало ясно, что скупость сэра Джона Биттла не распространяется на его прихоти. Пол покрывал турецкий ковер с длинным ворсом. Вместительные кресла, обтянутые коричневой кожей, так и манили присесть. В углу стояла дорогая бронзовая статуэтка, а вдоль стен высились книжные полки.
        Все это Саймон охватил одним взглядом. Миг спустя он заметил мужчину. Грузное тело оптового торговца покоилось в одном из огромных кресел, розовая шея выпирала из воротничка во все стороны. Сэр Джон Биттл был одет в костюм для торжественного ужина и курил сигару.
        - Милая зарисовка из личной жизни главы консервной промышленности, - пробормотал себе под нос Саймон. - Серия «Нетривиальные портреты великих людей». Фотография на последней странице.
        Решив, что Биттл один в библиотеке, он собрался двинуться вперед, когда…
        - Таково положение дел, моя дорогая юная леди, - басом произнес торговец.
        Саймон окаменел.
        - Не верю, - отозвался знакомый голос.
        Саймон вновь заглянул в комнату. Напротив хозяина в кресле сидела Патрисия. Ее губы были плотно сжаты, пальцы теребили носовой платок.
        - Полагаю, вас не убедят даже документы - закладные и расписки? - спросил Биттл.
        Он извлек из кармана пачку документов и бросил на колени Патрисии.
        - Я долго терпел, но мне надоели увертки. Не такой уж я сентиментальный дурак, как вам думается. Я не собираюсь брать еще одну закладную на особняк - он не стоит и половины денег, которые я уже ссудил вашей тете.
        - Она ужасно расстроится, - побледнев, сказала Патрисия.
        - А иначе расстроятся мои финансы.
        Девушка вскочила на ноги, крепко сжимая в руках бумаги.
        - Нельзя же быть такой скотиной! Что для вас эти несчастные несколько тысяч?!
        - Они дают мне возможность ставить условия, - спокойно парировал Биттл.
        Патрисия застыла. Какое-то время и мужчина, и девушка молчали.
        - Какие условия? - напряженным, неестественно низким голосом спросила Патрисия.
        Сэр Джон Биттл неодобрительно шевельнул жирной рукой.
        - Поменьше эмоций. Я не люблю мелодраму. Мне и без того неловко… Дело в том, что я хотел бы на вас жениться.
        Патрисия на миг замерла. Кровь отхлынула от ее лица.
        - Подлец! Вот мой тебе ответ! - Подняв над головой документы, она разорвала их, отбросила в сторону и замерла, сверкая глазами.
        - Молодец, малышка, - тихо одобрил ее поступок Саймон.
        Биттл оставался невозмутимым; в горле у него заклокотало от смеха, однако это веселье никак не сказалось на выражении его лица.
        - Это копии, - невозмутимо пояснил он.
        Саймон подумал, что возникшее напряжение было бы неплохо разрядить вежливым вмешательством третьей стороны.
        - Дурочка! - едко бросил Биттл. - Разве смог бы я подняться из грязи и заработать миллионы, не имей я хоть немного мозгов? Думала, что мужчина, который победил умнейших людей в Лондоне в их же игре, будет одурачен деревенской девчонкой? Ха! - Он презрительно скривил губы. - Ты все-таки разозлила меня, хотя я просил проявлять поменьше эмоций. Больше никаких глупостей, пожалуйста. Я выразился ясно: либо ты выходишь за меня замуж, либо я подаю в суд на твою тетю. Выбирай. Только давай обойдемся без истерик.
        - Давай, - согласился Саймон.
        Святой проник в дом незамеченным: проскользнул в приоткрытое французское окно и сначала стоял за шторой, а потом вышел и произнес свое слово. Эффект был таким, словно он материализовался из воздуха.
        Узнав его, Патрисия ахнула, а Биттл подскочил с невнятным возгласом. Кровь отхлынула от лица богача, затем оно покраснело еще сильнее. Саймон стоял, положив руки в карманы и слабо улыбаясь.
        - Сэр… - прорычал Биттл.
        - К вашим услугам, - кивнул Саймон. - Добрый вечер, Патрисия. Надеюсь, я вам не помешал?
        Он с нарочитой доброжелательностью переводил взгляд с Биттла на Патрисию, оставаясь хладнокровным и собранным - шесть футов и два дюйма невозмутимой праведности, невесть каким ветром занесенные в мирную девонширскую деревеньку. Патрисия инстинктивно придвинулась ближе к нему, и Саймон с широкой улыбкой протянул ей руку.
        Наконец Биттл заставил себя успокоиться.
        - Не уверен, мистер Темплар, что я вас приглашал, - глухо съязвил он.
        - Я тоже не уверен. Странно, правда?
        Биттл задохнулся от гнева. Ему хотелось знать, как долго Темплар слушал его разговор с девушкой, но потом на него вдруг накатил страх. Темплар был высок, и хотя он не выглядел мускулистым и крепким, его уверенность и поза говорили о том, что он в отличной физической форме и готов к схватке. В голубых глазах Темплара мерцал насмешливый огонек, и от его спокойствия веяло такой жутью, что у Биттла по спине побежали мурашки.
        - Не будем ходить вокруг да около, мистер Темплар. Вы понимаете, что ваш визит… несколько несвоевременен?
        - Неужели? - Саймон удивленно поднял брови, словно пытаясь разрешить очень сложную загадку. - Как скажете.
        Дернув плечом, Биттл подошел к столику для закусок, на котором стоял хрустальный графин, бутылка газированной воды и бокалы.
        - Виски, мистер Темплар?
        - Спасибо, я обязательно выпью, когда вернусь домой. Я очень разборчив в отношении тех, с кем пью. У меня был друг, который не отличался подобной привычкой, и однажды его труп выловили из канала в индонезийской Сурабае. Не хотелось бы, чтобы меня откуда-нибудь вылавливали.
        - Чтобы доказать вам отсутствие злого умысла…
        - Если я выпью виски, мой дорогой, боюсь, злого умысла будет более чем достаточно.
        Биттл вернулся к столу и вдавил окурок в пепельницу. Спокойствие гостя заставило его похолодеть. Саймон стоял там же, где вышел из-за шторы. Он не волновался, и у него было полно времени для убийства. В общем, он выглядел так, словно никуда не торопился и был способен на все. Биттл забеспокоился и попытался выиграть время.
        - Откровенно говоря, джентльмены так себя не ведут, мистер Темплар.
        - Согласен. Слава богу, я не джентльмен. Они ужасные снобы! Например, местные джентльмены предпочитают с вами не знаться. По крайней мере, мне так сказали. А я вот ничего против вас не имею. Надеюсь, мы придем к согласию и начнем долгие и приятные дружеские отношения, которые приведут к взаимному удовлетворению и выгоде. Мое почтение.
        - Вы не оставляете мне выбора, мистер Темплар. - Биттл позвонил в колокольчик.
        Саймон все так же стоял и улыбался. В дверь постучали, и вошел дворецкий, похожий на профессионального боксера на пенсии.
        - Проводите мистера Темплара к выходу, - приказал Биттл.
        - Вот это гостеприимство! - воскликнул Саймон и, ко всеобщему удивлению, последовал за дворецким к выходу.
        Биттл едва рот не раскрыл, удивляясь легкости, с какой ему удалось одолеть эту неприступную крепость.
        - Он блефовал. Знаю я таких, - с плохо скрываемым облегчением сказал миллионер.
        Увы, конец его речи совпал с приглушенными звуками борьбы снаружи и хлопком двери.
        - Так-так-так! - весело сказал Саймон, снова входя в комнату через окно.
        Дверь в библиотеку распахнулась, и на пороге возник дворецкий.
        - У вас прекрасная входная дверь, - сказал Саймон.
        Ни один волосок не выбился из его прически. Зато дворецкий-боксер, наоборот, выглядел взъерошенным, из носа у него текла кровь, а во взгляде полыхала ненависть.
        - Я снова с вами, - с нарочитой медлительностью произнес Саймон. - Наш дорогой Алджи сказал бы: «Прекрасная экскурсия, правда?» Могу я осмотреть подсобные помещения? Агенты по продаже недвижимости всегда заканчивают свои анонсы словами, что достойное поместье имеет множество подсобных помещений, однако я никогда их не видел.
        - Дайте я ему врежу, - обходя стол, сказал дворецкий.
        Сунув руки в карманы, Саймон улыбнулся.
        - Ты пытался спустить меня с лестницы и получил в нос. Теперь ты хочешь расквасить нос мне. Интересно, что у тебя будет повреждено на этот раз?
        Биттл встал между двумя мужчинами, смерил их взглядом и оценил шансы на победу. Затем кивком указал дворецкому на дверь.
        Бывший боксер ушел неохотно, бормоча себе под нос проклятья и оскорбления, а Биттл повернулся к гостю.
        - Может быть, вы объяснитесь?
        - Может быть, - с энтузиазмом согласился Саймон.
        Биттл пристально на него посмотрел.
        - Итак, мистер Темплар?
        - И так, и этак.
        - А вам обязательно паясничать? - поинтересовался Биттл.
        - Если подумать - нет, - дружелюбно ответил Саймон. - Но бабушка всегда говорила, что я жуткий выпендрежник… Что ж, вынужден отметить, что ваше гостеприимство не соответствует требуемому уровню, так что я провожу мисс Холм домой. До свиданьица.
        Он взял Патрисию за руку и повел к французскому окну. Ошеломленный Биттл молча смотрел им вслед. И когда он уже решил, что они уйдут, Саймон вдруг замер и повернулся к нему.
        - Чуть не забыл!.. Вы ведь собирались отдать кое-какие документы, верно? - Не дождавшись ответа, он уточнил: - По вашему побочному доходу. Отдайте документы, и я выпишу вам чек на всю сумму.
        - Я отказываюсь.
        - Что ж, поступайте, как хотите. Мое знание законов не назовешь всеобъемлющим, однако я не думаю, что вы сможете это сделать, не отменив долг. Так или иначе, мой адвокат вышлет вам чек, и мы посмотрим, что будет дальше.
        Повернувшись, Саймон чуть не столкнулся с Патрисией и едва успел подхватить ее, удержав от падения. Девушку била дрожь. Миг спустя он понял отчего - из темноты донесся яростный лай.
        Одним быстрым движением Саймон втолкнул девушку в дом и захлопнул окно. Встав спиной к Патрисии - девушка почти полностью скрылась за его широкими плечами, - Саймон придал лицу кроткое выражение.
        - Орас сейчас хмыкнул бы, - пробормотал он себе под нос. - Ну и ситуация, круче, чем в цирке. Изобразите клоуна, пока я показываю номер «Уникальный мексиканский метатель ножей»? - вынув нож, спросил он Биттла, который стоял с маленьким пистолетом в руке.
        Глава 4
        Вечеринка
        - Нет, не получится, - с досадой покачал головой Саймон. - Во-первых, мы сейчас ведем себя как в мелодраме, а вы этого не любите. Во-вторых, все совершенно неправильно. Вам следует хорошенько потренироваться, чтобы изобразить из себя злодея, - пока безобиднее мерзавца я еще не встречал. Мне очень хочется все исправить. Может, перенесем наш разговор на несколько месяцев? Вы успеете отрастить бороду, потренироваться в стрельбе, нанять парочку головорезов…
        Саймон непринужденно болтал и при этом лихорадочно обдумывал ситуацию.
        Биттл держал пистолет опущенным, дуло смотрело в пол. Сузив глаза, Саймон смотрел на оружие, и Биттл не мог отделаться от мысли, что взгляд противника способен уловить малейшее напряжение его мышц. Причем складывалось впечатление, что малейшее угрожающее движение тут же отзовется в руке, которая сейчас играла с маленьким узким ножом. Судя по поведению неприятного гостя, он был способен повторить любой трюк любого - не только мексиканского - метателя ножей, да еще и с собственными вариациями.
        - Что-то вы неразговорчивы, - заметил Саймон.
        Биттл улыбнулся.
        - Чувствую себя несколько стесненным. Если я шевельнусь, какова вероятность быть проколотым вашей миленькой игрушкой?
        - Смотря как именно вы шевельнетесь. Если вы, к примеру, расслабите правую руку, чтобы гадкая игрушка, которая сейчас находится в ней, упала на ковер - журналисты написали бы «с тошнотворным глухим стуком»… Что ж, тогда ваши шансы выжить будут тысяча к одному.
        Биттл разжал ладонь, выронил пистолет и шагнул в сторону. Саймон быстрым движением подобрал оружие и сунул его в карман. И сразу же спрятал свой нож в ножны.
        - Теперь мы снова можем общаться по-дружески, - удовлетворенно заявил Саймон. - Что дальше? Пока что ваша шайка умом не блещет. Дорогой мой мистер Биттл, как же вы совершили такой ужасающий промах? Разве вам неведомо, что по законам жанра вы обязаны оставаться в тени до главы этак тридцатой? А вы натворили дел и испортили мне выходные… Даже и не знаю, смогу ли я вас простить.
        - Вы довольно незаурядный человек, мистер Темплар.
        Саймон улыбнулся.
        - «Истинно так, царь», как сказали вельможи Навуходоносору. Но и вы довольно странный образчик; таких редко увидишь за пределами Центрального уголовного суда. Для бакалейщика на пенсии вы изумительно владеете языком. Прямо выпускник Оксфордского университета.
        Биттл промолчал, и Саймон, чтобы заполнить паузу, огляделся. Патрисия не принимала участие в разговоре мужчин, но успела оправиться от страха. В поступках и словах Саймона сквозила непоколебимая уверенность, и это породило в девушке невольную смелость, а в Биттле - невольную тревогу.
        - Надеюсь, мы вам не наскучили. Хотите, я провожу вас до дома? - заботливо поинтересовался Саймон.
        Патрисия кивнула.
        - Она хочет домой, - вкрадчиво сказал Саймон.
        - Когда мы только-только стали общаться по-дружески? - расстроился хозяин.
        - Уверен, мисс Холм не имеет намерения вас обидеть.
        Биттл поворошил сигары в коробке, выбрал одну, отрезал кончик, отточенными движениями поджег ее и посмотрел на Саймона.
        - К сожалению, ничем не могу помочь. Видите ли, наши с ней дела еще не окончены.
        - Дела подождут, - мягко возразил Саймон.
        - Не думаю.
        Пожав плечами, Саймон достал из кармана пистолет Биттла и подошел к окну. Открыл створку на несколько дюймов и жестом подозвал Патрисию.
        - Значит, завтра утром вам придется похоронить несколько ценных псов, - обратился он к Биттлу.
        - Вряд ли.
        Многозначительный тон насторожил Саймона.
        - Продолжайте, любезный. - Он поднял бровь.
        Биттл прикрыл глаза, словно к чему-то прислушиваясь.
        - Мистер Темплар, если вы заглянете в коробку с сигарами, то обнаружите, что ее дно слегка пружинит. На самом деле это кнопка звонка. Сейчас в саду трое мужчин и четыре бладхаунда. И еще двое человек в коридоре за этой дверью. И похороню я завтра утром наглого щенка, который сунул нос в мои дела.
        - Так-так-так… - Саймон сунул руки в карманы.
        Биттл сел в кресло, подтянул поближе пепельницу и продолжил неторопливо курить сигару. Саймон невольно восхитился крепостью нервов противника. Когда Патрисия положила руку ему на плечо, возвращая в суровую действительность, он пожал ее ладонь и ободряюще улыбнулся. Взвесил в руке пистолет Биттла.
        - Продолжая нашу маленькую игру, давайте предположим, что я навел на вас оружие, весь из себя нервный и расстроенный, и в смятении случайно нажал на курок. В общем, предположим, пистолет выстрелил в вашу сторону. Экий я неуклюжий!
        Биттл покачал головой.
        - Прискорбно. Вы уже так заинтриговали Бейкомб, что, боюсь, пойдут слухи. Некоторые бессердечные люди могут заявить, что вы сделали это из злого умысла.
        - Да, пожалуй, - согласился Саймон и сунул пистолет в карман. - Тогда, предположим, я возьму свой маленький нож и начну им играть, а он вдруг вырвется у меня из рук и срежет вам ухо? Или кончик носа? Скверно иметь лишь половину носа или всего одно ухо. Будут собираться зеваки, глазеть на вас…
        - Подумайте о моих слугах, - сказал Биттл. - Они весьма привязаны ко мне и могут быть безрассудно мстительными.
        - Резонно, - признал Саймон. - Каковы же ваши условия?
        - Я буду вполне удовлетворен, мистер Темплар, если вы проведете день-другой в моем доме. За это время мы решим, как вы станете извиняться за свое поведение. Что же до мисс Холм, мы с ней завершим разговор, а затем я сам провожу ее домой.
        - Хм. Да вы оптимист, оказывается?
        - Я не приму «нет» в качестве ответа, мистер Темплар. Полагаю, комната для вас уже готова.
        Саймон улыбнулся.
        - Большой соблазн согласиться… Увы. Не будь здесь мисс Холм, я отказался бы не столь культурно. Вообще-то я обещал мисс Гиртон и ее гостям в полночь прийти на сэндвич и кружку эля. Не могу же я их подвести.
        - Мисс Холм за вас извинится, - с нажимом сказал Биттл.
        Саймон с сожалением покачал головой.
        - Не в этот раз.
        Поерзав в кресле, Биттл вернулся к сигаре. Саймон понимал: как бы он ни наслаждался словесной дуэлью, результат складывается не в его пользу. К тому же нельзя было забывать и о помехе в лице Патрисии. Саймон до сих пор держал ее за руку и отпускать не хотел.
        Он со вздохом ободряюще пожал - и тут же выпустил - ладонь Патрисии и начал расхаживать по комнате, беззаботно мурлыкая себе под нос какую-то мелодию и изучая окружающую обстановку.
        - Эта комната просматривается с двух сторон, - предостерег его хозяин дома.
        - Жаль, что здесь нет оператора с камерой - готовая сцена для дешевого фильма ужасов.
        Биттл вальяжно курил сигару, что выдавало его полное удовлетворение разворачивающимися событиями и высокомерное пренебрежение к потраченному времени. В некотором роде это была типичная игра на публику. Любой, кто имел опыт подобного рода, мог понять, что оба мужчины - знатоки своего дела. Внешне сама невозмутимость, они с изысканной бесстрастностью обменивались колкостями.
        Саймон ходил по комнате, время от времени останавливаясь, чтобы полюбоваться то индийской чашей, то гравюрой или старинной мебелью. Он почти полминуты разглядывал чернь на греческой вазе, затем его внимание привлекла этажерка в стиле Шератона. Сторонний наблюдатель мог бы решить, что единственная страсть Саймона - различные древности и он искренне наслаждается приглашением неспешно изучить сокровища дома. На самом деле все это время Саймон подмечал детали обстановки и исследовал каждый дюйм стен в поисках отверстий, в которые за ними наблюдали слуги Биттла.
        Биттл оставался невозмутимым, и Саймон, поймав встревоженный взгляд Патрисии, вновь улыбнулся уголками губ. Патрисия слабо улыбнулась в ответ, показывая, что не пала духом.
        Саймон делал ставку на уверенность Биттла в том, что он блефует, а Биттл понимал, что несмотря на охранников, которыми он окружил себя, его безопасность висит на тоненькой ниточке. Стоит ему выказать хотя бы тень волнения или малейшее колебание, это вложит дополнительное оружие в и без того опасный арсенал противника. Хотя миллионер притворялся, будто не замечает передвижений Саймона, и не вставал с кресла, краем глаза он за ним следил. Откинувшись на спинку кресла, он рассеянно разглядывал акварель, висящую на противоположной стене. Затем узор на ковре. Потом перевел холодный взгляд на Патрисию, глянул на свои ногти и изучил столбик пепла на сигаре.
        Все это время Саймон расхаживал за его спиной, но Биттл даже не повернул головы. Саймон обнаружил одно смотровое отверстие в стене, тщательно замаскированное между парой старых кавалерийских пистолетов, однако второе так и не удалось найти. Возможно, хозяин дома блефовал. Так или иначе, время поджимало, и Саймон больше не мог изображать мечтательный настрой.
        На втором круге он нарочно прошел перед Биттлом, и тот отреагировал:
        - Простите, что тороплю, но уже поздно, а завтра у вас может быть очень утомительный день.
        - Меня непросто утомить, - ответил Саймон. - Пожалуй, я останусь здесь. Велите тому здоровенному придурку со сломанным клювом, чтобы он наполнил горячей водой грелки и разложил на кровати ночную сорочку.
        Биттл кивнул.
        - Могу лишь одобрить ваше благоразумие - и вашу нетребовательность.
        - Вас не затруднит выдать мне толстые шерстяные носки? - спросил Саймон из-за спины Биттла.
        Он стоял в паре футов от головы торговца. Одну руку Саймон положил на спинку стула, а в другой держал бронзовую статуэтку. Тайные наблюдатели до самого последнего момента не смогли бы разглядеть в его позе угрозу. Поймав взгляд Патрисии, Саймон едва заметно кивнул в сторону окна.
        И тут у Биттла сдали нервы - он начал поворачивать голову. Саймон ударил его по затылку статуэткой - не сильно, но умело, и обрушил стул на светильник. На комнату упала непроглядная тьма.
        Саймон ринулся к окну.
        - Пат! - негромко позвал он девушку и, схватив ее за руку, распахнул окно.
        В комнате и саду раздались крики. Дверь внезапно распахнулась, на обмякшего в кресле Биттла упал свет. В проеме возникли две мощные мужские фигуры, однако Патрисия и Саймон были уже в саду.
        Сильные руки бережно подхватили девушку. Спустя несколько секунд после того, как удар по голове избавил сэра Джона Биттла от вечерних хлопот, Саймон уже бежал по саду, прижимая к себе Патрисию, словно ребенка.
        Все было проделано так безупречно, что Саймон с ношей беспрепятственно пронесся мимо поджидавших у окон мужчин. Запоздало разразившись ругательствами, те кинулись в погоню. Опустив Патрисию на землю, Саймон схватил ее за руку, и они побежали к темнеющим в конце лужайки кустам.
        Благодаря полученному преимуществу они первыми достигли кустов, и Саймон без колебаний вломился в заросли. Они петляли, как дикие звери, не обращая внимания на сучки и ветки, цепляющиеся за одежду и царапающие до крови кожу. Наконец Саймон остановился и прислушался к звукам погони. Патрисия стояла рядом, тяжело дыша. Перекрикиваясь, их преследователи с хрустом ломились через кустарник. Осознав, что беглецы затаились, преследователи замерли. Шум стих.
        - Мы у стены, - шепнул Саймон Патрисии. - Я подниму вас. Идите домой и ничего не говорите своей тете. Если я не появлюсь через час, расскажите обо всем доктору Керну. Вы меня поняли? Повторяю, не вздумайте поднимать шум раньше, чем через час!
        - Вы со мной не пойдете?
        Ее губы были рядом с его ухом, и Патрисия ощутила, как Саймон покачал головой.
        - Нет. Я еще не получил вознаграждение. Пора!
        Саймон подвел девушку к стене, присел, поставил одну ее ногу на свое колено, а вторую - себе на плечо. Под пяткой хрустнула ветка, и погоня возобновилась.
        - Быстрее!
        Саймон выпрямился. Патрисия стояла на его плечах.
        - Осторожнее! Наверху битое стекло. Там где-то мой пиджак… Нашли? Хорошо. Перелезайте. Пока ждете меня, подготовьте пиво - не откажусь.
        - Я не хочу вас оставлять!
        Патрисия догадалась, что Саймон улыбается.
        - Скажете мне это потом еще раз, когда я смогу придумать подходящий ответ. До встречи!
        Он практически столкнул ее со стены на дорогу и тут же прыгнул поглубже в сад.
        - Ату! - задорно выкрикнул Саймон, чтобы обозначить свое местонахождение.
        Он собирался отвлечь погоню, дать девушке возможность уйти. Мелькнула мысль обследовать остальные комнаты в доме, но Саймон, крайне беззаботный и недисциплинированный молодой человек, решил не обременять себя предсказуемыми планами.
        Он снова ушел от погони и удалился от стены, чтобы его не загнали в угол. При этом производил как можно больше шума, чтобы преследователи думали, будто по-прежнему гонятся за двумя людьми. Остановившись, он услышал невдалеке звук драки, который вскоре сменился ругательствами и взаимными обвинениями. Саймон усмехнулся. Избавленный от заботы отличать своих от чужих, он имел преимущество перед погоней; впрочем, преимущество могло сойти на нет, когда преследователи догадаются более систематически прочесывать сад и принесут фонарики. Или дождутся рассвета. В этот миг Саймон оценил многочисленные плюсы стены, которая не давала заглядывать в сад случайным прохожим.
        Он не терял присутствия духа и веселой бесшабашности, однако развлечение уже утратило первоначальную новизну. Эта отрезвляющая мысль посетила Саймона, когда он крался к воротам, ожидая увидеть там охрану, а вместо этого наткнулся на притаившегося за деревом человека. Саймон схватил его за горло, не давая крикнуть, а другой рукой дернул за нос и толкнул мужчину в колючий куст. Крик уязвленного самолюбия и боли прозвучал музыкой для его ушей. Крик подхватили с четырех сторон, и Саймон усмехнулся.
        Зычный рев, раздавшийся со стороны дома, заставил беглеца замереть.
        - Хватит орать, придурки! Кан, иди сюда!
        - Тьфу! Я ж тебя стукнул-то всего ничего, дорогуша, - пробормотал Саймон.
        Кто-то пробежал мимо, глухо стукнул откинутый деревянный засов, звякнул металл…
        Раздалось сопение и поскуливание, в которое вплелись еще несколько голосов. По ночному саду разнесся басовитый лай гигантского пса.
        - Черт бы их побрал! - тихо выругался Саймон. - Вот он, миг, когда некий Святой должен ускользнуть - пора ужинать.
        Вскоре молодой человек уже ощупывал задвижки, которые запирали тяжелые ворота. Он успел справиться с одной задвижкой и сражался со второй, когда невдалеке раздался собачий лай. Саймон в отчаянии дернул задвижку, и та поддалась. В проеме появились несколько человек.
        - Как хорошо, что вы пришли, друзья! - радостно воскликнул Саймон. - Мы тут ловим самого настоящего грабителя. Хотите принять участие?
        - Тише, - посоветовал чей-то глухой и хриплый голос.
        Яркий свет ударил в лицо, на миг ослепив. В полосе света появилась рука с маленьким пистолетом, к дулу которого был прикручен странный цилиндр. Глушитель. Пистолет смотрел прямо на Саймона.
        - Тише, мистер Темплар, - повторил тот же голос.
        - Боже правый! - воскликнул Саймон, который обычно не поминал Бога…
        И поднял руки.
        Глава 5
        Тетя Агата расстраивается
        Патрисия Холм благополучно спрыгнула по другую сторону стены и побежала домой. Она бежала легко и грациозно, как любая здоровая девушка, которая провела жизнь не среди автобусов и такси. Правда, следует упомянуть, что пока она бегала с Саймоном по саду, ее дыхание несколько сбилось.
        - Ату! - донесся до нее задорный возглас Саймона, и Патрисия поняла, что под напускной бравадой, предназначенной для преследователей в саду, в нем крылось еще и предостережение для нее не терять времени зря. Саймон показывал, что полон сил и готов ко всему, так что беспокоиться о нем не нужно. И Патрисия послушно бежала. Лишь когда шум позади стих, сменившись обычными звуками ночи, она перешла на быстрый шаг и осознала истинное положение дел. До этого момента все происходящее казалось ей невероятным и жутким; поток удивительных событий обрушился на нее с такой неумолимой силой, что на какое-то время она утратила способность связно мыслить. Теперь, когда отпала необходимость спасаться бегством, она смогла увидеть всю странность и опасность происходящего.
        Светящиеся стрелки наручных часов показывали без пяти одиннадцать. Саймон дал ей наказ пять минут назад; даже если что-то пойдет не так, нельзя обращаться за помощью к Керну раньше, чем часы покажут без десяти двенадцать. А до того… Она вздрогнула, вспомнив собак.
        Было что-то зловещее в Биттле и его большом доме за жуткой стеной. Вмешательство Саймона в довольно деликатный разговор заставило Биттла прибегнуть к насилию, чтобы не выпустить их. Вспомнились слухи, порожденные эксцентричным поведением Саймона. Однако ее собственные воспоминания о кратком знакомстве с молодым человеком развеяли слухи, пусть и усилили загадочность Саймона. Патрисия мысленно собрала все известные факты. У Темплара были какие-то свои причины находиться в саду этим вечером - и причины вломиться к торговцу в дом. Вряд ли его на это спровоцировало предложение миллионера о замужестве: слишком уж мало Патрисия знакома с Саймоном. Биттл, похоже, опасается и ненавидит Саймона, а тот недолюбливает богача настолько, что стукнул его по голове тяжелой бронзовой статуэткой. Правда, сделал он это лишь после того, как торговец угрожал ему пистолетом. Все произошедшее потом показало, что в доме Биттла полно громил, которые готовы иметь дело с нежданными гостями, - они словно заранее ждали вторжения. В приличных домах приличных торговцев нет кнопок в коробках с сигарами и потайных отверстий,
сквозь которые можно подглядывать и подслушивать…
        Патрисия перестала ломать себе голову. Не верилось, что в Саймоне есть какое-то зло. Кажущаяся безобидность Биттла - лишь фасад, за которым скрывается множество грехов. А вот обаяние Саймона кроется в его неприкрытой ребячливости и нарочитом притворстве. Настоящий волк в овечьей шкуре не станет играть в волка понарошку.
        Так или иначе, Саймон не причинил ей вреда; напротив, он ее спас, а она оставила его наедине с приспешниками Биттла, которые способны на все… Какой концерт они устроили после ее побега! Явно не новички. Утешало лишь то, что соло Саймона, с которого начался этот концерт, звучало профессионально. Однако Патрисия все равно ругала себя за то, что бросила спасителя, хотя и понимала, что была бы ему помехой, если бы осталась.
        Она надеялась проникнуть в дом незаметно, однако у ворот стояла темная фигура, которая окликнула ее голосом опекунши.
        - Да, это я, - ответила Патрисия и последовала за мисс Гиртон к двери.
        - Я услышала какой-то шум… Не знаешь, что произошло? - спросила тетя.
        - Возникла небольшая неразбериха…
        Они вошли в холл. Патрисия забыла, что ее одежда пострадала от бега по зарослям, и поначалу удивилась странному взгляду тети. Затем она посмотрела на свою порванную юбку и расцарапанные руки - и поняла.
        - Похоже, ты участвовала в той неразберихе, - мрачно заметила мисс Гиртон.
        - Сейчас я не могу ничего объяснить, - утомленно ответила Патрисия. - Мне нужно все обдумать.
        Она прошла в гостиную и села в кресло. Тетя встала напротив, по-мужски широко расставив ноги и сунув руки в карманы.
        - Если Биттл позволил себе лишнего в отношении тебя…
        - Я в порядке. Пожалуйста, оставь меня на минутку.
        Мрачная настороженность сошла с лица мисс Гиртон и сменилась замешательством - ее подозрения не оправдались. Однако она умела проявлять терпение - это было одно из ее неженских качеств. Пожав мощными плечами, мисс Гиртон взяла сигарету из ярко-желтой пачки. Она курила по-мужски, глубоко затягиваясь, ее пальцы пожелтели от никотина.
        Патрисия обдумывала, что сказать. Она знала, что тетя бывает резкой и безжалостной, словно адвокат. Однако Саймон велел не предпринимать ничего ранее, чем через час, и Патрисия намеревалась исполнить его просьбу. Разумеется, позднее все разъяснится; сейчас для Патрисии имели значение лишь ее вера в мужчину, которого она оставила в столь сложной ситуации, и размышления о том, как ему помочь.
        - Днем я получила записку от Биттла; он просил меня навестить его после обеда и никому об этом не говорить. Я пошла. Он долго ходил вокруг да около, затем сказал, что у него уже несколько лет есть закладная на наше поместье, а ты должна ему много денег и просишь еще. Он заявил, что вынужден отказать тебе и потребовать оплаты долга. Это правда?
        - Правда, - холодно призналась мисс Гиртон.
        - Но почему ты… Действительно ли нужно было занимать деньги? Я полагала, что отец оставил вполне достаточно.
        Мисс Гиртон пожала плечами.
        - Дорогая моя, я была вынуждена занимать.
        Патрисия уставилась на нее с недоверием.
        - Меня шесть лет шантажируют, - с каменным лицом добавила мисс Гиртон.
        - Кто?
        - Какая разница? Продолжай.
        - В сложившихся обстоятельствах я, пожалуй, сделаю себе приятно и сменю тему, - с пугающим спокойствием сказала Патрисия. - Будет гораздо уместней, если ты расскажешь, что сделала с доверенными тебе деньгами. Шесть лет, тетя Агата? Значит, это началось через три года после моего приезда… Ты ведь ездила в Африку шесть лет назад? Помнится, тебя долго не было…
        - Довольно!
        - Неужели?
        Если бы тетя испугалась и расстроилась, Патрисия ее утешила бы, однако слабость не числилась среди недостатков мисс Гиртон, а ее агрессивные манеры могли вызвать лишь раздражение. Буре грядущей ссоры помешал звонок в дверь. Мисс Гиртон пошла открывать, и из холла донесся взволнованный голос Алджи. Миг спустя безупречный мистер Ломас-Копер вошел в гостиную.
        - Вот ты где! - ахнул он, словно не веря своим глазам. - Господи, судя по платью, ты лазала по деревьям и разоряла птичьи гнезда!
        И Алджи сквозь монокль посмотрел на беспорядок в одежде Патрисии.
        - Ну, что-то наподобие этого. - Патрисия улыбнулась, в душе проклиная визит гостя, которому придется заново все объяснять. - Тетя Агата, увидев меня, чуть не упала от удивления.
        - Надо думать. И что ты сделала с добытыми яйцами?
        - Почему ты примчался к нам в такой спешке?
        Мистер Ломас-Копер хватанул ртом воздух в попытке подыскать слова.
        - Разве ты не слышала? Ну конечно, нет - я ведь вам еще не рассказал. Вы знаете, что я живу по соседству со старым Биттлом? Сегодня у него весь вечер царила суматоха. В саду кто-то перекрикивался, а свора собак-людоедов лаяла во все горло. Старина Алджи прискакал за новостями, поспешил поинтересоваться, не слышали ли вы что-нибудь об этом, и узнать, не захотите ли вы приобщиться к веселью? А вы, похоже, уже побывали в гуще событий. Боже правый, так и есть?
        Алджи просиял, ничуть не смутившись, что Патрисия без воодушевления восприняла его проницательность. Мисс Гиртон стояла возле кушетки и курила очередную сигарету - суровая и невозмутимая женщина, и Патрисия вдруг обрадовалась гостю. Хоть он и глуповатый, но все равно друг. Она сможет отделаться от него любым, самым примитивным объяснением своего растрепанного внешнего вида. Как друг, он не станет придираться к мелочам в описании неразберихи, которая сегодня вошла в ее жизнь.
        - Садись, - снисходительно сказала она. - И ради бога, не смотри на меня так. Ничего плохого не случилось.
        Алджи сел и отвел взгляд от Патрисии, но сдержать взволнованный поток слов не смог.
        - Даже не знаю…
        Патрисия взглянула на часы. Двадцать минут двенадцатого. Осталось еще полчаса до того момента, когда она сможет позвать Керна на помощь. Почему именно Керна?..
        Алджи продолжал болтать:
        - Я в полной растерянности. Я потрясен. Я всегда считал, что наш Торговый принц слишком уж хорош, и вот он показал себя в другом свете. Я раньше тебе это уже говорил.
        - Может, ты поспешил с выводами? - спросила Патрисия.
        - Разве ты не навещала этого торговца?
        Патрисия покачала головой.
        - Меня там не было. Я вышла прогуляться и в темноте не заметила край скалы. Хорошо хоть упала не с большой высоты - там был уступ. Но пришлось постараться, чтобы взобраться обратно.
        Алджи ссутулился, словно марионетка, у которой обрезали веревочки.
        - И ты не отбивалась от ухаживаний этого типа? Этот злорадно ухмыляющийся безумец не пытался лишить тебя жизни или чести?
        - Разумеется, нет.
        - О-о-о! - Подобное откровение застало мистера Ломас-Копера врасплох - кто-то даже мог решить, будто он разочарован оттого, что его сенсационная гипотеза оказалась разбита в пух и прах. - Похоже, я несколько преувеличил произошедшее? Правда? Я лучше вернусь домой. Как говорится, сбивчиво извинившись, расстроенный юноша оделся, откланялся и почил вечным сном.
        Патрисия потянула его за рукав, побуждая вновь сесть.
        - Не расстраивайся. Как все это воспринял твой дядя?
        - О, старикана ничто не способно выбить из колеи. Он выпил ячменный отвар и сказал, что происходящее напоминает ему старые добрые деньки в Блитценфонтейне. Ну или что-то наподобие того. Сочувствия в нем ни на грамм.
        Патрисия едва прислушивалась к болтовне Алджи. Она не знала, что поднятый ими шум в усадьбе Биттла привлек внимание соседей. Не повлияет ли это на планы Саймона? С другой стороны, Биттл вряд ли посмеет прибегнуть к крайним мерам, пока она пребывает на свободе и способна выступить свидетельницей. К тому же гвалт привлек внимание посторонних людей. Правда, особняки Биттла и Блюма стоят на некотором отдалении от других домов… В любом случае Блюм и Алджи слышали крики, и это может спасти Саймона.
        - Так из-за чего шумиха? - внезапно поинтересовалась мисс Гиртон.
        - Ах, шумиха… - Алджи смущенно умолк. Похоже, сейчас ему больше всего хотелось завершить разговор. Он поерзал, тщательно протер монокль и начал рассказ: - Сэр Джон Биттл вроде как устроил шумную вечеринку…
        - Полагаю, на сегодня уже хватит чуши, - отрезала Агата Гиртон. - Мы все на взводе. Есть ли повод для паники?
        Обычная выдержка ей изменила. Под маской мрачного скепсиса скрывалось потрясение - Патрисия заметила, как подрагивает большая грубая рука тети, держащая сигарету.
        - Прямо в точку! - воскликнул Алджи. - Простите, тетя Агата.
        - Я отказываюсь принимать вас в качестве племянника, мистер Ломас-Копер, - насупилась мисс Гиртон.
        - Простите, тетя… то есть мисс Гиртон. Я уже ухожу.
        Патрисия с улыбкой потрепала его по руке и попрощалась. Обычно искрометный и деятельный, Алджи словно потух. Он выдавил из себя жалкую улыбку, однако явно был рад покинуть место, где допустил промах.
        - Приходи к нам завтра, - сказала Патрисия.
        Алджи кивнул.
        - Мои глубочайшие извинения и все в таком духе. Дашь мне знать, если тебе понадобится помощь, правда? Счастливо оставаться!
        Он протянул руку мисс Гиртон, однако та лишь смерила ее взглядом и отвернулась.
        - Бип-бип, - вяло сказал Алджи и ушел.
        Клацнула, закрываясь, входная дверь. Внезапная застенчивость мистера Ломас-Копера удивила обеих женщин - обычно он хлопал дверью со всей силы.
        - Ты была жестока с Алджи, - недовольно сказала Патрисия.
        - Дураки меня не волнуют, - грубо заявила мисс Гиртон. - Слава богу, что он проглотил твою дикую историю о падении со скалы. Будь у него побольше мозгов, завтра тебя обсуждала бы вся деревня. Итак, что случилось на самом деле?
        Патрисия снова взглянула на часы. Одиннадцать тридцать. Как же медленно идет время!
        - Моя история ничуть не хуже других.
        - Только не для меня. - Агата Гиртон подошла к девушке. У нее был такой грозный вид, что Патрисия невольно испугалась. - Что случилось у Биттла?
        - Ничего особенного. Он сказал, что если я хочу спасти тебя, то должна выйти за него замуж.
        - Неужели? Свинья!
        - Тетя Агата!
        - Помолчи! Если он свинья, почему бы мне его так не назвать? И даже с эпитетом, если захочу. Почему ты сама его так не назвала? Что ты ответила?
        - Я… - Патрисия пересилила себя. Появление Саймона положило конец разговору с Биттлом. - Я не знала, что ответить, - честно сказала Патрисия.
        Мисс Гиртон пристально посмотрела на девушку.
        - И потом он начал к тебе приставать?
        - Нет… не совсем. Видишь ли…
        - Тогда кто начал?
        Патрисия прикрыла глаза.
        - Хватит уже об этом. Лучше расскажи, как ты набрала столько долгов.
        - Рассказывать не о чем. Приехав сюда, Биттл попытался войти в высшее общество Бейкомба. Тщетно, никто не наносил ему ответных визитов. Тогда он добился встречи со мной - видимо, решив, что я имею здесь влияние. Он откуда-то узнал, что у меня есть определенные денежные затруднения, и предложил помочь друг другу. Пришлось согласиться. Он несколько раз бывал на моих приемах, но это не помогло ему влиться в местное общество - хотя он выглядел и вел себя идеально. Люди здесь все сплошь снобы. Я была вынуждена и дальше брать у него деньги. Он, казалось, не возражал, хотя и не получил за них почти ничего. Вот и все.
        Патрисия прикусила губу.
        - Понятно. И ты даже не подумала мне об этом рассказать.
        - Что бы это дало?
        - Разве не было другого выхода…
        - Никакого.
        Патрисия подняла на нее взгляд.
        - Тогда позволь спросить: что ты намерена делать теперь?
        Агата Гиртон закурила очередную сигарету.
        - Предоставь это мне.
        У Патрисии мурашки по спине побежали от ее низкого, безжизненного голоса.
        Она поднялась и отошла в другую часть комнаты, чтобы избежать пугающе тусклого взгляда тети. В любое другое время Патрисия знала бы, что делать, но сейчас она мыслями была с Саймоном и не могла сосредоточиться на новой проблеме.
        Осталось пятнадцать минут.
        - Что с тобой, девочка моя? - скрипучим голосом спросила Агата Гиртон. - Почему ты постоянно смотришь на часы?
        - Чтобы узнать, сколько времени.
        Как ни странно, ей хотелось улыбнуться. Ее остроумный ответ позабавил бы Саймона - она словно наяву увидела его восторг, - но Агате Гиртон он не понравился.
        - Зачем тебе знать, сколько сейчас времени?
        - Хватит уже придираться! - вспылила Патрисия.
        Терпение и так было на исходе. Тревога за Саймона могла привести ее либо к вспышке гнева, либо к потоку слез. Патрисия возмущенно посмотрела в глаза тети.
        - До завтра, - промолвила она и вышла из комнаты.
        У себя в спальне девушка высунулась из распахнутого окна и безрезультатно прислушалась к звукам, доносящимся со стороны поместья Биттла. В другой стороне светилось нижнее окно в доме Керна. Похоже, доктор еще не спит. Может, обратиться к нему раньше назначенного срока? Если придет Саймон, он сразу поймет, куда она ушла. Хотя она знакома с Керном лишь шапочно… В этот момент нижние окна в их доме закрылись; Патрисия невольно запаниковала и торопливо спустилась по лестнице. Затем на цыпочках прокралась мимо отвернувшейся тети, пересекла холл и вышла на улицу.
        Прохладный ночной ветер привел ее в чувство, однако Патрисия не стала возвращаться. Она бесшумно закрыла дверь и решительно направилась к коттеджу Керна. Позвонила. Дверь открыл сам хозяин, и Патрисия вспомнила, что слуг у него нет.
        Добродушное румяное лицо доктора удивленно вытянулось.
        - Мисс Холм, дорогуша!
        - Я не помешала? - Патрисия улыбнулась. - Мне вдруг стало тоскливо, и я подумала, что беседа с вами меня взбодрит. То есть, если вы не против, конечно.
        Осознав, что стоит в дверях, доктор отступил в сторону.
        - Вы оказываете мне честь, но я сейчас совершенно один в доме…
        - Врачи выше подозрений, правда? - Патрисия рассмеялась. - Обещаю вести себя прилично.
        С некоторой настороженностью Керн повел ее в кабинет. Впрочем, его манеры были безупречны. Керн придвинул кресло для гостьи и убрал бумаги со столешницы в ящик стола. Среди них Патрисия заметила какие-то чертежи.
        - Помимо насекомых я интересуюсь еще и геологией, - заметив ее интерес, пояснил Керн. - Хотя боюсь, вам это покажется скучным.
        - Что вы думаете о Саймоне Темпларе? - вырвалось у Патрисии.
        - О, Темплар очень интересная персона. Мне трудно судить о нем, поскольку я познакомился с ним лишь сегодня. Исключительно… э-э… необычный молодой человек.
        Патрисии показалось, что доктор сначала хотел бы узнать ее мнение о Саймоне, прежде чем характеризовать его.
        - Будете чай? Или, может быть, имбирное пиво? К сожалению, больше мне нечем вас угостить.
        - Нет, спасибо. Видите ли… Мистеру Темплару грозит что-нибудь?
        Керн бросил на нее неожиданно острый взгляд.
        - Почему вы интересуетесь, мисс Холм?
        - Наверное, потому, что он много об этом говорит?
        Керн поджал губы.
        - Не могу сказать ничего определенного. Хотелось бы для начала выяснить, кто вам мистер Темплар. Он ваш близкий друг?
        - Я не так давно его знаю, однако он мне симпатичен.
        - Не будет ли неуместно с моей стороны спросить, влюблены ли вы в него?
        Патрисия зарумянилась, и Керн отвел взгляд.
        - Понимаю, - произнес он отеческим тоном. - Возможно, тогда мистер Темплар прислушается к вам… Как друг, вы окажете ему большую услугу, если убедите вести себя не столь безрассудно.
        - Значит, он в опасности?
        Керн вздохнул.
        - По собственной воле. Мистер Темплар играет в очень опасную игру. Больше я ничего не могу сказать. Возможно, он сам вам все расскажет.
        Патрисия в двадцатый раз взглянула на часы.
        До назначенного времени оставалось еще шесть минут.
        Глава 6
        Доброта Тигра
        - Снова здравствуйте! - воскликнул Саймон. - Сегодня мы что-то частенько видимся, правда? Как ваш затылок? Надеюсь, не сильно пострадал?
        Биттл наклонил голову.
        - Способ несколько устарелый, но довольно эффективный, - вежливо ответил он. - Впрочем, у меня свои взгляды на физическое насилие, и я вас позже с ними ознакомлю.
        - Отлично.
        Саймон оглянулся на мужчину, который держал его на прицеле, и с улыбкой кивнул ему.
        - Старина Блюм, я знал, что вы окажетесь в самой гуще событий. На всякий случай спрошу - вы предпочитаете удар в челюсть или в солнечное сплетение? Удар под дых болезненней; с другой стороны, парень, который целится в тебя с таким выражением лица, просто обязан ходить со шрамом. Разумеется, вы можете выбрать, куда вас бить, - я всегда иду навстречу клиентам в подобных мелочах…
        - Хватит, мистер Темплар, - оборвал его Биттл. - Вы уже достаточно наговорили для одного вечера.
        - Я еще даже не начал, - возразил Саймон. - Я как раз собирался рассказать одну из моих любимых историй. Старина Блюм уже слышал ее, но вы - вряд ли.
        Жил да был итальянец Фернандо,
        который обманул одну банду.
        Он от них убежал,
        но получил в бок кинжал.
        Так окончилась жизнь Фернандо.
        Вот такая история. Аплодисменты будут? - Саймон огляделся, словно и впрямь ожидал аплодисментов.
        Блюм по-прежнему целился в него, его грубое лицо ничего не выражало. Биттл мертвенно побледнел. Дворецкий и парочка крепких парней, которые проследовали в библиотеку, стояли неподвижно, словно каменные изваяния.
        - Он слишком много знает, - проворчал Блюм. - На сей раз лучше не рисковать.
        - Я расстроен, - посетовал Саймон. - Обычно этот стих получает восторженный прием. Бедняга Фернандо так горячо проклинал Тигров, что не успел рассказать мне, где деньги. «Бейкомб, Девоншир, Англия, старый дом», - прохрипел он и захлебнулся кровью. А здесь чертовски много старых и старинных домов.
        Блюм чуть повел стволом пистолета, костяшки его пальцев побелели от напряжения.
        - Сейчас мы поможем тебе разобраться, - пробормотал он.
        - Нет! - Биттл подался вперед и вышиб пистолет из рук Блюма. Тяжело дыша, он дрожащей рукой достал большой белый платок и отер лоб. - Придурок! Девчонка его видела, они вместе сбежали. Если с ним что-нибудь случится, она всем расскажет. Хочешь, чтобы у нас были проблемы?
        - Вы, как всегда, красноречивы и убедительны, любезный мой Биттл. - Саймон с невозмутимым видом присел на край стола.
        - Нужно устроить видимость несчастного случая, - продолжил Биттл. - Эта чертова девчонка натравит на нас полицию, значит, обстоятельства его смерти не должны вызывать подозрения.
        - Девушку можно заставить замолчать, - пожав плечами, бесстрастно заметил Блюм.
        - Не тронь ее! Где шеф? - спросил Биттл.
        Блюм нахмурился.
        - Он придет позже.
        - Вот это добрые вести! - воскликнул Саймон. - Неужели я наконец-то увижу знаменитого Тигра? Давно хотел с ним встретиться! Но он такой неуловимый…
        - Не волнуйтесь, мистер Темплар, - сказал Биттл. - Тигра вы увидите, только когда он будет уверен, что ему это знакомство не навредит. Думаю, сегодня.
        Саймон осознал, что недавний испуг Биттла вызван нежеланием быть вовлеченным в полицейское расследование, а не страхом стать свидетелем хладнокровного убийства. Сейчас миллионер успокоился, но в его глазах не было сочувствия, а его тон мог вселить страх в сердца многих мужчин. Однако Саймон имел нервы крепкие, словно из закаленной стали, и непоколебимый оптимизм. Он с улыбкой встретил взгляд Биттла.
        - Последние восемь лет я постоянно хожу по краю. И до сих пор жив.
        - Надеюсь, что Тигр поумнее тебя, - парировал Биттл.
        - Надейся, дорогуша, - весело ответил Саймон.
        Его обыскали с головы до ног, однако портсигар оставили, за что Саймон был благодарен. Часть сигарет имели некую особенность, о чем Саймон, разумеется, умолчал, когда ему портсигар возвращали. Лишь благодаря тому, что Саймон любил хранить хотя бы один козырь в рукаве - даже когда не получалось спрятать их в поясе, под шляпой или в подметке, - ему удалось одержать несколько побед в беспокойной карьере джентльмена-авантюриста.
        Дело еще не дошло до открытого столкновения, и Саймон не собирался демонстрировать публике особые таланты. Он взял сигарету из обычной секции портсигара - тоже непростой: одна из его граней была бритвенно-острой - и закурил с высокомерным пренебрежением к затруднительной ситуации, в которой оказался. Биттл и Блюм вполголоса спорили в другом конце комнаты. Оба были вооружены. Громила-дворецкий стоял у двери. Вряд ли удастся повторно застать его врасплох. Саймон, возможно, смог бы победить его в драке, однако остальные не станут ждать окончания схватки и вмешаются. Двое крепких и рослых мужчин стояли у французского окна, чтобы не допустить повторного побега. Саймон оценивающе оглядел их и решил, что этот путь отступления ему пока заказан. Мало существовало людей, которых он, будучи в великолепной физической форме, не смог бы скрутить за пять минут. Однако трое тяжеловесов и пара пистолетов - это все-таки слишком. Так что Саймон продолжал сидеть за столом и благодушно курить - ни к чему накручивать себя раньше времени.
        До прихода возможной помощи оставалось еще полчаса. Саймон мысленно похвалил себя за то, что попросил Патрисию рассказать все Керну, хотя и не рассчитывал прибегать к этому последнему средству спасения. Не хотелось бы задолжать детективу и менять условия сделки.
        Тем не менее было приятно знать, что Керн в случае чего придет на помощь - не говоря уж о неподражаемом Орасе, который вот-вот начнет беспокоиться… если только уже не начал действовать. И приятно, когда похожие мысли приходят на ум противнику и ограничивают его планы.
        Размышления Саймона прервал слабый звон где-то в глубине дома. Острый слух Саймона уловил то, что остальные не расслышали, - необычную тональность звонка. Постучав, в библиотеку вошел мужчина, что-то прошептал на ухо Биттлу, и тот вышел. Блюм приблизился к Саймону.
        - Наконец-то наш единственный и неповторимый Тигр?
        Блюм кивнул и заинтересованно посмотрел на собеседника.
        - Ты доставил нам больше хлопот, чем предполагалось. Тебе необычайно везло… Впрочем, любое везение рано или поздно заканчивается.
        - То же самое мне говорили в Монтевидео, - согласился Саймон. - Мол, банк всегда выигрывает в долгосрочной перспективе.
        Веки Блюма дрогнули.
        - Фернандо, ну конечно же… - вполголоса произнес он.
        - Именно так. Я знаю все, кроме ответов на два самых важных вопроса - кто такой Тигр и где он хранит добычу. Такое чувство, будто я вскоре узнаю и эти тайны.
        - Ты слишком самоуверен, - заявил Блюм.
        Ему было не занимать самообладания, но Саймон тоже умел играть в покер и в коротком разговоре довел Блюма до точки. Даже уверенный в своих силах человек не смог бы не ощутить смутное беспокойство от подобного тонкого блефа. Это дало Саймону преимущество перед Блюмом, хотя его улыбка ни на йоту не изменилась.
        - Положусь на удачу, - легко сказал Саймон. - Кстати, как там «Т. Т. Дипс»? - Не дождавшись от Блюма ответа, он продолжил: - Если честно, ты заставил меня хорошенько поразмыслить об этом неприбыльном золотом руднике. Почему здравомыслящий человек - оцени, минхер, я считаю тебя здравомыслящим - так вот, почему такой человек хочет получить золотой рудник, который не приносит доход вот уже два года? Я задал этот вопрос своему агенту, и он телеграфировал его в Трансвааль. Ответ был: «Понятия не имеем». Рудник заброшен, и лишь зеленые золотоискатели шастают по округе - ибо опытные золотодобытчики знают, что там на сотню миль вокруг золотого песка не хватит даже на зуб для улитки. Однако наш единственный и неповторимый Ганс подгреб под себя все акции, которые смог найти, напомнив тем самым Лондонской фондовой бирже о благополучно забытом лоте. И каждый бедолага-инвестор достает свои акции и принимается размышлять - сбыть их или рискнуть и оставить в надежде разбогатеть. Все это для такого язвительного и подозрительного типа, как я, кажется исключительно странным.
        - Какое счастье, что подобные хлопоты преждевременно вас не состарили, мистер Темплар, - съязвил Блюм.
        - Ничуточки не состарили, - согласился Саймон. - Видишь ли, когда я едва не сбрендил от размышлений, а моя родня уже бронировала мне палату в милой тихой психбольнице, на меня снизошло озарение. Представь, Блюм - только представь, - что банда мошенников, обворовав банк, сорвала крупнейший куш в истории. Они ушли с чем-то около миллиона долларов золотом. Перевезли его через Атлантику, обосновались в английской деревушке и припрятали свою добычу так далеко от людных мест, что она могла быть навсегда утрачена. И еще представь - учти, это только предположение, - будто они были довольны тем, что полицейские ищейки не напали на их след, и озадачились тем, как реализовать результат своих грязных делишек. Первым делом, конечно же, расплавить - не так уж много людей распространяют золотые американские монеты, чтобы менялы не обращали на них внимания, когда им подсовывают целый мешок таких денег. Но сейчас вы в затруднительном положении, потому что миллион долларов золотом - это целая куча слитков, и люди начнут спрашивать, откуда вы их взяли: вырастили в саду или сделали в ванной перед завтраком? И что
тогда?
        - И что же? - устало спросил Блюм.
        - А то! - довольно воскликнул Саймон. - Почему бы не приобрести пустой золотой рудник, спрятать там золото, а потом «найти» его?
        - Действительно, - согласился Блюм.
        Саймон покачал головой.
        - Этот номер не пройдет, красавчик. Нет и нет. И ты это знаешь. Меня, может, и нарекли Саймоном, но я не так уж и прост[8 - Английский Саймон-простофиля - аналог русского Иванушки-дурачка.].
        Блюм отошел с таким утомленным видом, будто монолог Саймона ему наскучил и он едва удерживается, чтобы не заснуть. Саймон тихо хихикнул. Блюм хорош, но недостаточно хорош. Последние сомнения благополучно развеялись. Теперь все нити в его руках.
        Но кто такой Тигр? Важнее этого вопроса лишь местонахождение золота. Кто в Бейкомбе скрывает под скромной шляпой мозги, которые придумали и организовали этот потрясающий маневр? Блюма, Биттла и Керна можно сразу исключить из списка подозреваемых. Остаются глубокоуважаемый сэр Майкл Лэппинг; приятный, но мягкотелый мистер Ломас-Коппер; мужеподобная мисс Гиртон и двое вышедших на пенсию чиновников - мистер Шоу и мистер Смит. Пять подозреваемых, и никакой помощи от закона. Саймон нахмурился. Рассматривая проблему с точки зрения теории вероятности, можно исключить каждого из пяти подозреваемых, что заведомо нелепо. Если же подходить к отбору с позиции любой загадочной истории из учебного пособия разведчика, то получится, что Лэппинг, который вне подозрений, именно этим и подозрителен; Алджи настолько открыт и глуп, что явно сверхумен; Агата Гиртон - мужчина, переодетый в женщину; а Шоу и Смит слишком уж нарочито держатся на заднем фоне. Снова сплошная нелепица. И даже разделение на местных и неместных не поможет: Блюм, Алджи, Агата Гиртон и Биттл уже жили в Бейкомбе какое-то время до того, как Тигр
ограбил банк. Поразмыслив, Саймон решил, что Тигр потратил на подготовку к ограблению около пяти лет. Этот вывод лишь заставил Саймона сильнее уважать ум противника, хотя и не приблизил к пониманию того, кто такой Тигр.
        Вернулся Биттл и подозвал к себе Блюма. До Саймона доносились лишь обрывки слов. Из них он понял, что Тигр разозлился на Биттла за то, что тот так долго и шумно ловил беглеца. А Биттл хотел бы посмотреть, как с этим справился бы сам Тигр. А еще у Тигра появилась идея… Биттл и Блюм еще немного пошушукались, а потом Саймон вполне отчетливо расслышал фразу о том, что Тигр приказал отпустить его.
        Блюм издал удивленный возглас, Биттл продолжил что-то ему втолковывать. Мозг Саймона заработал со скоростью циркулярной пилы. Отпустить - когда ему столько всего известно, а у них все карты на руках? Саймон усомнился, что правильно расслышал фразу, но тут Биттл подошел к нему, и его слова подтвердили остроту слуха Саймона.
        - Уже поздно, мистер Темплар, наш праздник несколько затянулся. Не смею вас дольше задерживать.
        - То есть? - со всем спокойствием, на которое он был способен в данный момент, поинтересовался Саймон.
        - То есть вы свободны уйти в любой момент.
        Биттл смотрел на него в упор, и в его глазах светилась злоба, подтверждающая искренность слов. Ему явно не нравилось это поручение. Он пролаял приказ, и громилы бочком вышли из библиотеки, прикрыв за собой дверь. Блюм одной рукой нервно теребил галстук, а другую положил в оттопыренный карман.
        - Весьма любезно с вашей стороны, - протянул Саймон. - Вы не возражаете, если я заберу «Анну»?
        Он подошел к секретеру, открыл ящик и забрал свой нож, который у него отобрали при осмотре. Сунув его в ножны, он посмотрел на двоих мужчин.
        - Нет, в самом деле, я потрясен вашей любезностью. Никогда бы не подумал, что вы столь сильно обременены верой, надеждой и любовью к ближнему. Неужели мисс Холм - столь непреодолимое препятствие для таких Суперменов, как вы?
        - Полагаю, с вашей стороны было бы мудро не задавать так много вопросов, - тихо сказал Биттл. - Вам достаточно знать, мистер Темплар, что ваша феноменальная удача снова вас не подвела - возможно, в последний раз. Лучше попрощайтесь с нами, пока мы не передумали.
        Саймон улыбнулся.
        - Передумали? Вы и не думаете! Тигр командует «Алле!» - и вы прыгаете. Хм, а может, вы испугались Ораса? В гневе он сущий дьявол, и если бы вы убили меня, вам бы не поздоровилось. Пожалуй, вы поступили мудро.
        - Пожалуй, - фыркнул Блюм.
        Саймон кивнул.
        - А вдруг я пойду в полицию и все им расскажу?
        Биттл в этот миг раскуривал сигару. Скривившись, он поднял взгляд.
        - Вы не из тех людей, что в панике бегут в Скотленд-Ярд, мистер Темплар. К тому же на кону слишком большой приз. Мы вполне можем на вас положиться.
        Саймон посмотрел на него с невольным восхищением.
        - Я почти вижу, как вы начинаете понимать, что быть непорядочным - неспортивно.
        - Смею надеяться, что вы найдете себе спорт по душе.
        Саймон покачал головой.
        - Нет, ты не обманешь меня, красавчик. Нутром чую, что-то будет. А пока… Передайте Тигру мои наилучшие пожелания и сожаления о том, что мы не встретились. - Саймон осекся, сраженный пришедшей ему на ум мыслью. - Кстати, о Фернандо. Видите ли, кого-нибудь должны повесить за его убийство. В общем, если ваши дела пойдут плохо, убедитесь, что Тигр возьмет всю вину на себя, иначе вас повесят вместе с ним.
        - Мы будем осторожны, - заверил его Биттл.
        - Прекрасно. Что ж, прощайте, друзья. Спокойной ночи и сладких снов.
        Он подошел к французскому окну и распахнул его.
        - Если не возражаете, я выйду здесь. Очень не люблю темные коридоры. Мало ли что… - Он шагнул на улицу.
        - Мистер Темплар, прежде чем вы уйдете…
        Саймон заглянул в комнату. Он был вновь добродушен и улыбчив, и хотя бег по кустарникам доконал его старую, удобную одежду, Саймон излучал такую уверенность, что его впустили бы даже в самый дорогой отель Лондона. И только сам Саймон знал, чего ему это стоило.
        - Да, приятель?
        - Я сэкономлю вам время и позволю провести эту ночь в кровати и не подхватить простуду, если скажу, что Тигр уже ушел и вам нет необходимости шастать по округе, - сказал Биттл.
        - Спасибо, шастать не стану. А я, в свою очередь, избавлю вас от долгой прогулки и больших проблем, если скажу, что мы с Орасом спим поочередно, так что тот из ваших парней, который захочет застать нас врасплох, должен быть очень быстрым… До встречи!
        Он растворился в ночи, словно призрак, едва ли не раньше, чем мужчины в библиотеке осознали его уход. Саймон снова пробрался сквозь кусты, закинул на верх стены пиджак и взобрался на нее, будто кот.
        Он мягко спрыгнул на землю, натянул потрепанный пиджак и, помедлив, огляделся и прислушался. Повинуясь наитию, выбрал направление и заложил большой крюк, чтобы попасть на земли поместья леди Гиртон. Саймон передвигался короткими перебежками, останавливаясь и приникая к земле каждые двадцать ярдов, чтобы прислушаться и оглядеться, нет ли позади погони или засады впереди. Однако ничего не происходило. Было тихо и спокойно. Отдаленный шелест прибоя сливался с шорохом травы, колышущейся на ветру.
        Примерно через десять перебежек Саймон, словно пограничник, залег у живой изгороди.
        - Чертовски странно! - пробормотал он себе под нос и почесал затылок. - Неужели я избавился от «хвоста», когда перебирался через забор?
        Он ожидал обнаружить какой-нибудь прощальный «подарок», когда окажется подальше от земель Биттла: например, его могли застать врасплох и схватить. Однако ничто не мешало его уходу. Не было ни малейшей попытки доставить ему неприятности, когда он добрался до узкой дорожки, разделяющей особняк Агаты Гиртон и дом Керна.
        - Черт возьми! - негодующе воскликнул Саймон. - Почему же меня отпустили?
        В окнах особняка не горел свет, и Саймон с мрачным предчувствием посмотрел на светящийся циферблат наручных часов. Он опоздал почти на две минуты. Развернувшись, Саймон помчался к дому Керна и буквально атаковал дверной звонок.
        Глава 7
        Развлечение продолжается
        Миг спустя Керн открыл дверь. Саймон чуть не бросился ему на шею от радости, однако скрыл свои чувства за фирменной насмешливой улыбкой.
        - Так и думал, что ты не спишь. Может, выпьем лимонаду?
        Не дожидаясь ответа, он прошел мимо Керна в маленький холл, и хозяин дома безропотно закрыл дверь.
        - Не ждал вас так скоро, мистер Темплар. Вообще-то у меня гость…
        Тон последнего предложения содержал в себе некий легкий намек. И как человек, умудренный жизненным опытом, Саймон должен был остановиться и задать некоторые вопросы, однако он открыл дверь гостиной, прежде чем Керн успел договорить.
        - Да это же мисс Холм! - воскликнул Саймон. - Рад вас видеть! - Он повернулся к Керну, который молча заливался румянцем, и уточнил: - Я не помешал вашей консультации, док? Можете вышвырнуть меня в окно, если я начну вам мешать. Люди обычно держатся со мной так чопорно…
        - На самом деле мисс Холм пришла просто побеседовать, - настороженно сказал Керн.
        - Правда?
        - Да! - громко подтвердил Керн.
        - Что ж, ладно. Как поживаете, мисс Холм? - спросил исключительно довольный собой Саймон.
        Его интересовало, сколько она уже успела рассказать Керну. Прочитав это по его глазам, Патрисия сказала:
        - Через минуту…
        - Мне прилетит оплеуха, - закончил за нее Саймон. - Причем за дело. Постарайтесь простить меня. При виде эластичной манжеты я никогда не мог удержаться от возможности проверить, насколько далеко она может растянуться.
        Он укоризненно посмотрел на Керна, отчего тот покраснел еще сильнее, затем перевел взгляд на Патрисию и улыбнулся. Саймон был полностью доволен тем, как повернулось дело. Судя по всему, часы Патрисии отставали на две минуты от его часов, и этого оказалось достаточно, чтобы Керн не узнал лишнего. Улыбка Саймона, предназначенная Патрисии, словно говорила: «Умница! Я не сомневался, что могу на тебя положиться. Теперь нужно ввести Керна в заблуждение. Будь осторожна!» И девушка понимающе улыбнулась ему в ответ. Впрочем, в ее улыбке было кое-что еще: она была рада снова видеть его, и Саймону захотелось обнять Патрисию и поцеловать.
        - Похоже, вы побывали в какой-то переделке, мистер Темплар, - отметил Керн.
        Саймон кивнул.
        - Разве мисс Холм не сказала вам?
        - Я чувствовал себя не вправе расспрашивать мисс Холм.
        Саймон удивленно поднял брови. Хотя девушка постаралась привести в порядок свою одежду, по ней все равно было заметно, что она провела вечер не за игрой в домино.
        - Когда я открыл дверь и увидел мисс Холм, я поначалу решил, будто что-то случилось и она пришла ко мне за… э-э… первой медицинской помощью, - поспешил объясниться Керн. - Однако она сказала, что хочет просто поболтать, так что я преодолел свои… э-э… профессиональные порывы и не стал ее расспрашивать. Мисс Холм, вы ведь как раз собирались мне что-то рассказать, когда пришел мистер Темплар? Вижу, что это так. Но как доктор… э-э… - Керн поймал упрекающий взгляд Саймона и выпалил с вызовом: - Меня учили позволять пациенту взять инициативу в свои руки. Старая школа. А затем появились вы…
        Детектив осекся и указал на потрепанную одежду Патрисии и Саймона.
        - Крайне прискорбно! - с ухмылкой сказал Саймон. - Подозреваю, что вы несколько недель будете изнывать от любопытства.
        Керн пожал плечами.
        - Поживем - увидим.
        Детектив был неплохим актером, но сейчас его сбивало с толку злорадство, мелькающее в глазах Саймона. И он нарочито старался не замечать, что Саймон тихо посмеивается над ним, потому что ему было важно в данный момент играть роль доктора Керна при свидетеле.
        Патрисия в замешательстве наблюдала за их пикировкой. Она думала, что Саймон и Керн - близкие друзья, которые обмениваются двусмысленными фразами, словно фехтовальщики уколами. Она не понимала подтекста острот, однако замечала, что Саймон доволен собой, а Керн раздосадован.
        - Позвольте вам все рассказать, док? - вкрадчиво поинтересовался Саймон, обожавший доводить свою игру на публику до фарса.
        - Да, - неосторожно согласился Керн.
        - Что ж, слушайте. Дело было так…
        Керн подошел ближе. Саймон нахмурился, прищурился, почесал затылок и беспомощно посмотрел на детектива.
        - А знаете, как ни странно, я не помню, - с наигранным смятением признался он. - Забавно, правда?
        Подразумевалось, что детектив ответит отрицательно. Однако Керн шепнул на ухо Саймону кое-что иное, очень эмоциональное, отчего тот обиженно отвернулся.
        - Не согласен…
        - Вообще-то мистер Темплар провел б?льшую часть вечера со мной, - вмешалась Патрисия, понимая, что ситуация выходит из-под контроля. - Мы гуляли у края скалы…
        - Ш-ш! - Саймон поднял руку. - Не нужно давать нашему доктору пищу для размышлений.
        Керн зарычал, как человек, которого довели до белого каления, и тут же закашлялся.
        - Видите? Вы его смущаете, - сказал Саймон Патрисии.
        Насмешливая, элегантная непринужденность Саймона контрастировала с натужностью краснеющего Керна, который выглядел так, словно пытался гримасами развлечь детей на празднике в промежутке между мороженым и кукольным представлением. Патрисия едва сдерживала смех. Конечно, смеяться в подобной ситуации нехорошо, однако это единственный способ избавиться от жгучего любопытства Керна. Дальше изображать скрытность и загадочность в духе Саймона было бы фатально.
        Керн наконец-то осознал, что его пробуют на прочность - словно эластичную манжету растягивают до предела. Саймон заметил это и тут же сменил тон.
        - Видимо, я заигрался, - поспешил он покаяться. - Однако ты буквально напрашивался - слишком уж подозрителен. Словно я кого-нибудь убил или ограбил кассу деревенской почты. На самом деле все просто - мы с мисс Холм прогуливались у края скалы…
        - И я упала, - подхватила Патрисия, когда Саймон замолчал, не зная, что сказать дальше. - По счастью, ничего не повредила, но мистеру Темплару пришлось постараться, чтобы помочь мне забраться наверх.
        Керн нахмурился. С ним обошлись довольно жестоко. Беспардонные насмешки Саймона достигли цели - он так мастерски перешел от издевок к здравой серьезности, что Керн беспрекословно принял на веру историю, рассказанную Патрисией и Саймоном. Если бы ему сразу это рассказали, без предварительных подтруниваний, он бы не поверил.
        - Не обижайся, старина, - виновато попросил Саймон. - Я просто не мог упустить такую замечательную возможность заставить тебя вообразить самое худшее.
        Керн перевел взгляд с Саймона на Патрисию и обратно. Девушка, не дрогнув, встретила его взгляд.
        - Я как раз хотела вам рассказать, когда пришел мистер Темплар.
        Саймон посмотрел на нее с признательностью. Боже правый, что за девушка! Даже лучшая актриса не нашла бы чему научить Патрисию в плане естественной игры. Она даст фору любой женщине из европейской разведки.
        Патрисия умело импровизирует, словно бывалая авантюристка. И - чудо из чудес! - не задает вопросов. Саймон не имел ни малейшего представления, почему девушка, которую он знает всего пару дней, поддерживает его, когда буквально все указывает на то, что он врет. Рядовой уважаемый гражданин не делает ничего из того, что Патрисия сегодня увидела: он не бьет миллионера по голове статуэткой, таинственно войдя в библиотеку через французское окно; не убегает по саду от охранников и собак; не перебрасывает через восьмифутовую стену знакомых девушек… И все же она безоговорочно верит Саймону, подыгрывает ему и откладывает вопросы на потом! И не менее замечательный факт заключался в том, что Саймон, этот законченный эгоист, даже не подумал о наиболее очевидном объяснении…
        Керн вновь покраснел, затем его лицо приобрело обычный цвет, а бесстрастное выражение сменилось расслабленной кривоватой улыбкой.
        - Вы и в самом деле попытались спасти меня, мисс Холм. Видите ли, Святой… то есть мистер Темплар, все время попадает в неприятности, и, увидев его сегодня в таком виде, я не мог не вспомнить об этой его привычке. Мне и в голову не приходило, что вы могли быть с ним, я и подумать не мог, что вы оба испачкались в одно и то же время, и, разумеется, мисс Холм, я знаю…
        - Тайм-аут! - воскликнул Саймон. - Мы зашли в тупик. Давайте остановимся.
        Керн кивнул.
        - Святой, так нечестно. Я воспринял игру всерьез, и это само по себе плохо, даже без еще большей путаницы.
        - Все будет хорошо, - искренне заверил его Саймон. - Ты, кажется, предлагал что-то выпить?
        Керн занялся графином и бокалами, а Саймон вознес краткую благодарственную молитву. Опасный перекресток позади. Их чудовищно занесло, однако их старый автобус все еще на колесах, а дорога впереди чиста - по крайней мере, до следующего поворота.
        Саймон поймал взгляд Патрисии, когда Керн на них не смотрел. Девушка улыбнулась и беспомощно пожала плечами. Саймон с усмешкой развел руками и вдруг беззастенчиво послал ей воздушный поцелуй.
        Керн принес напитки, и Саймон поднял свой бокал.
        - За нас! Выпьем за хорошую игру, Керн!
        - За честную хорошую игру, - отведя взгляд, мрачно поправил его Керн.
        Саймон с усмешкой выпил.
        - Учитывая все обстоятельства…
        В дверь громко застучали, затем в глубине дома раздался громкий, настойчивый звон. Саймон аккуратно поставил бокал на стол.
        - Ты сегодня популярен, дружище. Кто-то очень спешит. Делаем ставки - рождение или смерть?
        - Посмотрим. - Керн вышел из комнаты.
        Саймон быстро подошел к окну и на всякий случай широко распахнул створки. По всей видимости, вечер еще не закончен. Он не имел ни малейшего представления, что сейчас произойдет, однако в воздухе витало напряженное ожидание неких событий. Патрисия вопросительно посмотрела на него, и Саймон молча сделал знак не падать духом и довериться ему.
        Снаружи чей-то голос спросил, здесь ли мистер Темплар. Керн что-то ответил. Затем раздались тяжелые шаги, и кто-то вошел в дверь. Саймон, прислонившись к камину, с простодушным, скучающим видом смотрел в другую сторону.
        - Хо! Вот он, - произнес незнакомый голос.
        Незнакомец был одет в полицейскую форму. Саймон и не подозревал, что в Бейкомбе есть констебль, однако этот мужчина с красным лицом и в плохо сидящей одежде являлся как раз констеблем. Судя по всему, мужчину вытащили из постели - его волосы были не причесаны, а форма застегнута не на те пуговицы.
        Все эти подробности Саймон разглядел с первого взгляда. Констебль вальяжно подошел к нему и хлопнул по плечу.
        - Я констебль Джордж Хопкинс. Да простит меня доктор, но я должен арестовать вас за попытку ограбления.
        Вот это поворот! Саймон мысленно выругался. Он выглядел ошарашенным и раздосадованным, словно его удивила произошедшая ошибка и он будет вполне удовлетворен, если она вскоре разрешится. Однако за этим фасадом его мозг работал с бешеной скоростью. Столь быстрая контратака вполне в духе Тигра; борьба становилась рискованной.
        - Любезный, да вы с ума сошли! - с ленцой произнес Саймон. - Кто меня обвиняет?
        - Я! - В дверях появился Блюм.
        Его жесткое лицо было спокойно, лишь в узких глазах мелькало торжество. Блюм обратился к присутствующим в комнате с должной почтительностью законопослушного гражданина, намеренного выполнить свой долг и вывести на чистую воду преступника.
        - Тысяча извинений, доктор, - он поклонился ему, а затем и Патрисии. - Глубоко сожалею, мисс Холм, что я вынужден сделать это в вашем присутствии. Возможно, вы предпочтете выйти на какое-то время…
        Патрисия покачала головой.
        - Я, пожалуй, останусь. Наверняка это какая-то ошибка. Я провела с мистером Темпларом б?льшую часть вечера.
        Блюм пристально посмотрел на ее потрепанное платье и исцарапанные руки. Патрисия бестрепетно выдержала взгляд, и Блюм пожал плечами.
        - Я объяснюсь. Примерно в одиннадцать часов вечера я читал в кабинете, когда вдруг вошел этот мужчина. Он угрожал мне револьвером и произнес какую-то фразу, которую я не понял. Я уже немолод, но жизнь у меня была нелегкая, так что я без колебаний вступил с ним в схватку. Однако он очень силен и смог ударить меня рукояткой револьвера. В себя я пришел, когда этот мужчина рылся в моем столе. Поскольку он был вооружен и уже побил меня, я притворился, что еще пребываю в беспамятстве. Он быстро обшарил комнату, однако явно не нашел того, что искал. Когда он ушел, я последовал за ним и проследил его до этого дома. Затем я привел констебля. Вот и вся история.
        - Лучше не дергайся, - посоветовал полицейский, усиливая хватку на плече Саймона.
        - Ладно, - тихо сказал Саймон. - Тем не менее я требую, чтобы меня сейчас обыскали и нашли револьвер.
        Блюм улыбнулся.
        - Вы его выкинули. Вот он.
        Керн взял оружие у Блюма и изучил его.
        - Бельгийский. Ваш, мистер Темплар?
        - Нет. Я принципиально не признаю огнестрельное оружие. Оно слишком шумное.
        - Идем! - Констебль подтолкнул Темплара.
        Саймона было нелегко вывести из себя, однако он терпеть не мог, когда его пытались запугать. Утратив на миг невозмутимость, он крутанул запястье полицейского. Вскрик, мелькание рук и ног - и Джордж Хопкинс с шумом отлетел в другой конец комнаты.
        Саймон поправил галстук и посмотрел прямо в дуло револьвера, который держал Блюм.
        - Тот, кто хочет жить спокойно, пусть держит свои руки подальше от меня, - сказал Саймон. - Больше так не делайте, любезный.
        Констебль, пошатываясь, встал на ноги.
        - Нападение на полицейского!
        - Не глупите, - отрезал Саймон, вновь обретая невозмутимый вид. - Когда мы захотим услышать ваше мнение, мы вас спросим. А сейчас, Блюм, давайте обсудим ситуацию. Первый вопрос: вы были один в доме?
        - Да.
        - Где был Алджи?
        - Он ушел навестить мисс Холм.
        Это разрушило то маленькое алиби, которое Саймон хотел предложить, но он ничем не выдал своего разочарования.
        - Второй вопрос: больше никто не последовал с вами за мной сюда?
        - Я отказываюсь отвечать. Я уже сказал, что был дома один…
        - Говорите по существу дела, - холодно приказал Саймон. - Будьте пай-мальчиком и отвечайте, когда вас спрашивают. И если, как вы утверждаете, вы были один все это время, то тогда получается ваше слово против моего. Что, если я скажу, будто пришел пообщаться с вами, а вы ударили меня револьвером и попытались украсть мои часы?
        - Скажи это судье, - проворчал констебль.
        - Полагаю, моя репутация выше ваших диких обвинений, - едко ответил Блюм.
        - Значит, с ваших слов, мы подрались? - сказал Саймон. - Признаю, я выгляжу так, словно побывал в какой-то переделке. Может, снимете свое пальто, и проясним наконец это дело?
        Блюм слегка улыбнулся и расстегнул пальто. Саймон поджал губы. Блюм выглядел так, будто его побили. Еще одно очко в пользу Тигра. Его счет неуклонно полз вверх с пугающей скоростью, но это лишь придавало решимости Саймону, хотя он не изменил своей легкой и уверенной манере поведения.
        Констебль выразительно хмыкнул.
        - Какой была та фраза, которую вы не поняли? - вдруг спросил Керн. - Когда мистер Темплар - с ваших слов - угрожал вам револьвером.
        - Весьма загадочная фраза. Он сказал: «Я ищу логово тигра и, кажется, почти его нашел».
        Саймон достал свой портсигар и принялся задумчиво постукивать пальцем по сигарете. Происходящее изрядно его утомило, однако он отметил, как после слов Блюма лицо Керна окаменело. Зато вкрадчивые манеры Блюма неприятно Саймона поразили, и он задался вопросом, не подозревает ли Блюм и Керна. Однако Блюм смотрел только на него, Саймона. Нет, банда Тигра ничего не знает об истинной профессии Керна. Блюм просто получал мстительное удовольствие, пиная человека, которого, как ему казалось, он загнал в угол.
        Ситуация складывалась неприятная. Патрисия ничем помочь не могла. Керн тоже, даже если бы захотел. Слово Блюма против слова Саймона, и не было никаких сомнений, кому суд предпочтет поверить. К тому же Блюм знает, что Саймон понимает - ему бессмысленно ссылаться на то, что происходило этим вечером в доме Биттла. Биттл солжет, не моргнув и глазом, - Тигр наверняка снабдил его правдоподобными объяснениями шумихи.
        Виртуозная тактика Тигра весьма ловко и эффективно устраняла Саймона. Ему повезет, если удастся выйти из тюрьмы месяцев через шесть, а вкупе с нападением на полицейского при исполнении его могут упечь за решетку и на целый год. В это время «Т. Т. Дипс» заполнят золотом, а Тигрята благополучно исчезнут.
        И все же Саймон управлял ситуацией: все здесь ждали его ответа.
        Наблюдавший за ним прищуренными глазами Блюм держал его на мушке и был твердо уверен в том, что его доводы крайне серьезны. Он все еще ждал, чтобы Саймон признал себя побежденным.
        Констебль, ставший более осторожным после стычки с Саймоном, расхаживал поодаль и дожидался, пока кто-нибудь предпримет очередной шаг.
        Патрисия с тревогой поглядывала на расслабленного Саймона и гадала, уж не планирует ли он очередной лихой поворот. Она не поверила Блюму ни на миг. В любое другое время - да, но не сегодня, не в свете недавних событий, которые, словно загадочная паутина, опутали Саймона и угрожали ему самыми серьезными неприятностями.
        Керн хранил молчание. Истории Блюма можно было верить или нет, однако то, что Керн знал о Саймоне, заставляло верить. Так или иначе, Саймон действовал против него, даже если он также действовал и против Тигра. Но если Керн раскроет свою должность - главный детектив-инспектор Скотленд-Ярда, - это поставит точку на его миссии.
        - Мы ждем, - сказал Блюм.
        - Вижу, - протянул Саймон. - Есть еще один-два пункта, которые нужно прояснить. Первый - уверен, вы не станете возражать, если доктор обследует шишку, которая возникла в том месте, куда я вас ударил.
        Саймон пристально смотрел на Блюма и немного пал духом, когда понял, что тот ничуть не взволнован. Керн подошел к Блюму.
        - За левым ухом, - подсказал тот.
        - Боже правый, могу поспорить, вы ненавидите подобную степень достоверности, - процедил сквозь зубы Саймон.
        Керн посмотрел на него и пожал плечами.
        - Кто-то его довольно сильно ударил.
        - Хватит оттягивать неизбежное, - быстро сказал Блюм. - Констебль, у вас есть наручники? Я держу его на мушке и выстрелю, если он снова нападет на вас.
        И в этот миг их общество пополнилось еще одним человеком: в проеме окна появился Орас.
        - Эй, что здесь происходит?
        Глава 8
        Непонятливый Саймон
        Приглушенно вскрикнув, Блюм повернулся к Орасу лицом и медленно опустил оружие - огромный револьвер Ораса, его краса и гордость, медленно описывал полукруг, словно выбирал, в кого прицелиться. Орас оперся на подоконник, довольный своим сенсационным появлением.
        - А я вовремя, - заметил он. - В самый критический момент. Этот тип выглядит опасным. Констебль, у вас есть наручники, так исполните свой долг!
        - Приятель…
        Орас навел свою пушку на заговорившего Блюма и яростно воскликнул:
        - Какой я тебе приятель?! Тебя поймали на лжи. Констебль, какого черта ты ждешь? Шевелись, надень на него браслеты! А ты брось свою пушку, а то я тебя пристрелю!
        Блюм выпустил оружие из рук, и Саймон на всякий случай его поднял.
        - Я могу все объяснить, - сказал Блюм.
        - Конечно, - с ухмылкой сказал Орас. - Еще ни один жулик не мог отказаться от объяснений.
        - А этот может, - сказал Саймон. - Убирай свою пушку и входи в дом. Я как раз думал, как было бы хорошо, если бы ты оказался здесь.
        Поколебавшись, Орас все-таки вошел - неуклюже перелез через подоконник под яростным взглядом Блюма.
        - Да, сэр?
        - Простое дело об ошибочном опознании, - в духе выступающего на суде адвоката сказал Саймон. - Но мистер Блюм был так настойчив… А это Орас, бывший морской пехотинец Его Величества и мой слуга. Орас может подтвердить, что я пришел домой около одиннадцати и не выходил до одиннадцати двадцати.
        Саймон даже не смотрел на Ораса, когда говорил это, - он хорошо знал своего слугу. Зато Керн смотрел и заметил на лице Ораса удивление.
        - Так и было. Кто-то утверждает иное? - спросил Орас.
        - Видишь ли, сегодня вечером на мистера Блюма напал вооруженный мужчина, и он, почему-то решив, что это был я, собрался меня арестовать.
        Саймон повернулся к Блюму.
        - Быть может, вы извинитесь? Давайте, признайтесь, что вы не рассмотрели хорошенько нападавшего и по каким-то своим причинам решили, будто это был я. Преступник мог быть и в маске…
        Их взгляды встретились. Выражение глаз Саймона было трудно не понять. Он предлагал Блюму изящное отступление. Блюм знал, что ослабил собственные показания признанием того, что никто не видел нападавшего. Его рассказ не выдержит критики перед лицом алиби Саймона. Орас оказался тем фактором, который Тигр непостижимым образом проглядел. Уже одно появление Ораса сделало его силой, с которой следовало считаться, - если бы слуга услышал об аресте хозяина, его можно было бы подловить на том, что он с обеда не видел Саймона. Тигр мог бы сыграть на этом. Однако Орас появился именно тогда, когда нужно, - была у него такая сверхъестественная способность, - и тем самым разрушил планы Тигра.
        Глаза Блюма мстительно сверкнули. Слабо улыбнувшись и полуприкрыв веки, Саймон метнул на него взгляд, в котором плясали чертенята. Он вспомнил о шишке за ухом Блюма - тому пришлось пострадать в интересах дела, - и от этого в груди зародился бесшумный смех.
        - Я оказался в неловком положении, - придушенно произнес Блюм. - Тот мужчина и в самом деле был в маске. Я позволил ему покинуть комнату и последовал за ним. Когда я вышел из сада, то увидел куда-то спешащего мистера Темплара и принял его за того мужчину. Настоящий грабитель, скорее всего, ушел в другом направлении. Я прошу прощения.
        - Я принимаю ваши извинения, мистер Блюм, - сухо сказал Саймон. - Постарайтесь, чтобы подобного больше не произошло.
        Он обладал редкостным чувством собственного достоинства и за подобный хитроумный финт был вознагражден взглядом Блюма, после которого ему полагалось исчезнуть в облаке дыма, оставив на ковре грязное пятно. Однако у Саймона была крепкая броня.
        - Прошу прощения и у вас, доктор, - продолжил Блюм. - И у вас, мисс Холм. Мне пора.
        Саймон протянул ему пистолет.
        - Вот, может пригодиться, раз поблизости бродит вооруженный грабитель, - насмешливо сказал он. - Если вы снова его встретите, надеюсь, вы не пожалеете для него свинца.
        Блюм зло глянул на него.
        - Не беспокойтесь, мистер Темплар, не пожалею.
        Он уже выходил, когда Хопкинс осознал, что его лишили возможности арестовать вооруженного головореза, а этот холодно улыбающийся мужчина безнаказанно швырнул его через комнату, чуть не сломав руку.
        - Эй, что за дела? - Манерой речи констебль напоминал Ораса. - Так или иначе, имел место факт нападения на полицейского!
        - Когда с невиновным человеком обращаются как с преступником, его можно извинить за то, что он утратил самообладание, - парировал Саймон, беря констебля за плечо. - Уверен, что мистер Блюм со мной согласится и пожертвует вам стакан молока и пенни в вашу кубышку. Правда, мистер Блюм?
        - Разумеется, - без энтузиазма согласился Блюм. - Разумеется, я должен взять ответственность за это происшествие на себя.
        - Вы настоящий джентльмен, - одобрительно кивнул Саймон. - А теперь, как поступают воспитанные дети, покиньте этот дом и обсудите ваши дела где-нибудь на свежем воздухе.
        Он подтолкнул обоих мужчин к выходу, и они повиновались. Потом закрыл за ними дверь и вернулся в гостиную.
        - Моя честь отомщена. Может, отметим это еще одной порцией лимонада, а, Керн?
        - Не помешало бы. Подобный успех нужно отметить. Полагаю, неуместно спрашивать, как Орасу удалось появиться так вовремя?
        - Ну почему же? Орас, расскажи мистеру Керну, как ты очутился здесь в нужный момент.
        Орас откашлялся.
        - Я привык прогуливаться по вечерам, а окно было открыто и давало прекрасный обзор…
        - Я тебе верю, Орас, - сказал Керн. - Кстати, на кухне есть немного виски.
        Отсалютовав присутствующим, Орас удалился на кухню, а Саймон согнулся вдвое от беззвучного смеха.
        - Орас бесподобен, - отсмеявшись, сказал он.
        - Более чем, - уныло ответил Керн.
        Вскоре Саймон и Патрисия ушли. Они молча прошли короткий путь до особняка, поскольку Саймон вдруг обнаружил, что его поток красноречия иссяк. Он так и не придумал, что сказать, даже когда девушка открыла входную дверь, и решил перенести разговор на более поздний срок.
        - Увидимся завтра утром? - спросил он.
        - Конечно.
        - Я приду после завтрака.
        Вдруг Патрисия вспомнила про Агату Гиртон.
        - Ты не будешь против, если я сама к тебе приду?
        - Ничуть. Если я не утомлю тебя разговором, можешь остаться на обед. Скажи, во сколько собираешься прийти, и я отправлю за тобой Ораса.
        - Разве это необходимо?
        - Очень. Тигры крайне подозрительны, прямо как я, и к этому времени некий Тигр уже обдумывает, насколько ты опасна, Пат. Да, я знаю, что это смешно, однако позволь мне отправить за тобой Ораса - ради моего спокойствия.
        - Что ж, если ты настаиваешь, то пусть он подходит к девяти тридцати.
        - Хорошо. И еще. Окажи мне одну услугу…
        Нащупав на стене выключатель, Патрисия включила свет, чтобы увидеть выражение лица Саймона - уж не шутит ли он? Однако тот был серьезен.
        - Запри дверь, а ключ положи под подушку. Не открывай никому - даже тете. Вряд ли что-то случится так рано, однако Тигр может и подсуетиться. Обещаешь?
        Патрисия кивнула.
        - Ты настолько встревожен?
        - Сегодня я полон идей. Я познал скорость Тигра, и никто не может похвастаться, что дважды подловил Святого на одном и том же. Не верь никаким посланиям, если только их принес не Орас. Не верь никому, кроме меня, Ораса или, на худой конец, старины Керна. Я понимаю, что мои требования чрезмерны, однако еще один-другой нелегкий день - не говоря уж о нелегких ночах, - и все будет кончено. До сих пор ты была просто изумительна. Сможешь продолжить в том же духе?
        - Постараюсь.
        Он взял ее за руку.
        - Храни тебя Бог, Пат.
        - Святой…
        Было странно услышать от нее прозвище, которым его нарекли бессердечные безбожники из чужих и опасных мест. Саймон так свыкся с ним, что воспринимал спокойно, однако сейчас на него вдруг нахлынули воспоминания. Он снова стоял в прокуренном баре на задворках Мехико, переводя взгляд с лежащего на полу трупа сеньора Мигеля Грасьенто на девушку по имени Черри, и слушал, как деревенские жители стучат в дверь. Девушку удалось отправить на грузовом пароходе в Ливерпуль. «Ты воистину святой», - шутливо сказала она. До сих пор больше никто не произносил его имя с тем же выражением.
        - Святой, ты на самом деле был у Блюма?
        - Нет. Он все придумал. Однако минхер Блюм точно является одним из приспешников Тигра. Берегись его! Я все расскажу тебе завтра. Прощай, малышка.
        Ораса он встретил у живой изгороди. Тот сидел и с философским видом курил трубку.
        - Придется обойти деревню, - сказал Саймон. - Надеюсь, Тигр этой ночью больше не объявится. Кроме меня никто не имеет доказательств того, что Блюм лгал о нападении, и это палка о двух концах. Хорошо бы наши трупы не нашли завтра утром в поле.
        Впрочем, на обратном пути их никто не потревожил - не исключено, что только благодаря предусмотрительности Саймона. Обходной путь занял час быстрым шагом, тогда как обычным маршрутом они дошли бы за пятнадцать минут. Однако даже это не принесло Саймону удовлетворения.
        Когда впереди на фоне темного неба возник Бункер, Саймон остановился.
        - До сих пор новички попадались в ловушку, - пробормотал он. - Орас, постой вот здесь, у крапивы, а я осмотрюсь немного.
        В деле незаметного передвижения Саймон мог дать сто очков вперед кому угодно. Орас лишь заметил, как высокая тень беззвучно растворилась во мраке, и не услышал ничего до тех пор, пока она снова не возникла перед ним.
        - Все чисто, - сказал Саймон. - Значит, Тигр сейчас сидит и при свете лампы обдумывает нечто по-настоящему хитроумное и смертоносное.
        Он оказался прав. Хотя Саймон и Орас не утратили бдительности и спали поочередно, ночью их не тронули. Тигр нанес удар вслепую - и промазал. Теперь он строил планы загодя и тщательно, продумывая каждый шаг.
        Когда Саймон проснулся во второй раз, солнце уже светило сквозь амбразуры. Орас ставил чашку чая на прикроватный столик.
        - Доброе утро, - сказал он, как обычно, и ушел.
        Учитывая недавнее неудачное покушение, Саймон решил временно по утрам не купаться. Тем не менее он бодро попрыгал на скакалке и провел бой с тенью. А когда он лег на траву и, глубоко дыша, наслаждался своим состоянием, Орас окатил его водой из ведра.
        - Завтрак через минуту, - объявил слуга.
        Сервировав завтрак, Орас поспешил за Патрисией и привел ее через полчаса. Саймон лежал в шезлонге рядом с Бункером. Он смог раздобыть еще пару рубашек и другой пиджак, которые были почти так же изношены, как та одежда, которую он окончательно разодрал в саду Биттла прошлой ночью. И теперь он выглядел свежим и отдохнувшим, потому что его рубашка, как всегда, была способна ослепить своей белизной даже снег.
        Саймон вскочил на ноги и протянул к Патрисии руки.
        - Сто лет не виделись. Как ты? - спросил Саймон.
        - Отлично. Ничего не случилось.
        Она изумительно выглядела в белом платье, и Саймон подумал, что никогда не видел столь привлекательной девушки.
        - А могло случиться. Когда я был бойскаутом, меня учили всегда быть настороже.
        Он придвинул к ней кресло, поправил подушки и вновь сел в шезлонг.
        - Знаю, что тебе интересно, поэтому перейду сразу к делу.
        И без дальнейших экивоков рассказал ей все. О Фернандо, умершем в джунглях после того, как приспешник Тигра вонзил в него нож. О Тигре, который долгие годы был умнейшим и ужаснейшим главарем чикагской банды. О некоторых его «подвигах» и, наконец, об ограблении банка. Кое-что ему поведал Фернандо, остальное Саймон разузнал путем упорного расследования. Все это вылилось в сюжет, жуткий настолько, что по нему можно было бы снять настоящий хоррор.
        - Тигр, можно сказать, гений, - признал Саймон. - То, что он сбежал с кучей денег и сумел довезти их сюда, является несомненным признаком его ума.
        Затем он поведал Патрисии о недавних происшествиях - ту малость, которую сумел узнать в Бейкомбе. Как его подозревали с самого дня приезда. Как он старательно укреплял эти подозрения, надеясь, что противник выдаст себя при попытке отделаться от него…
        Саймон говорил и говорил: упоминал то одного, то другого вовлеченного в это дело человека; припоминал факты, которые поначалу опустил; пояснял подробности, которые еще не успел рассказать, и постепенно у Патрисии сложилась полная картина происходящего. Вел себя Саймон нервно: то замолкал, а то говорил взахлеб, вставляя остроумные выражения и эгоцентричные шутки. Тем не менее его рассказ звучал интересно и убедительно - Саймон умел давать яркое описание. Патрисия посмотрела на события, которым стала свидетелем, с другой точки зрения.
        Напоследок он в шутливом тоне поведал, как удирал от приспешников Биттла после того, как помог сбежать Патрисии.
        - Вот и все. При свете дня и на трезвую голову этот рассказ выглядит таким нелепым, что похождения барона Мюнхгаузена на его фоне - просто Евангелие. Однако ты видела часть этих событий собственными глазами, так что, возможно, тебе будет легче поверить и в остальное. В конце концов все свелось к тому, что Тигр находится в Бейкомбе, я нахожусь в Бейкомбе, и мексиканское золото тоже. Тигр хочет получить мою голову на подносе, а я хочу его добычу, и ни один из нас не готов расстаться со своей собственностью. В общем, дело вскоре может дойти до схватки и прочим грубым ковбойским проявлениям взаимной неприязни. Тигру неизвестно, представляешь ли ты для него угрозу, однако он не может идти на риск и для верности предпочтет считать, что мы с тобой друзья. Так что, милая моя, нравится тебе это или нет, теперь ты в самом центре всей этой вакханалии. Ты выбрана на роль героини душераздирающей мелодрамы, и твое имя горит красным перед глазами Тигра. Вопрос в том, что мы будем делать?
        Саймон подался вперед, чтобы лучше видеть ее лицо. Патрисия понимала, что он сейчас серьезен как никогда. К тому же она подсознательно чувствовала - Саймон не из тех, кто станет делать из мухи слона, хотя любит изображать из себя клоуна.
        - Вот что я предлагаю. Я знаком с парнем по имени Терри Мэннеринг, который живет на другом конце Девоншира. Он, как и я, знает толк в развлечениях подобного рода. У него есть жена - она тебе наверняка понравится, - а еще Терри увлекается яхтами: он невероятно разбогател после того, как его отец сыграл в ящик. Впрочем, я бы хотел быть еще богаче. Если я отвезу тебя к Терри и скажу, что для твоего здоровья полезен многомесячный круиз на яхте, пока вся шумиха здесь не уляжется, вы тут же втроем уйдете в открытое море. Мы с Тигром, конечно, немножко покусаем друг друга, а потом, когда все закончится и Тигр и его Тигрята упокоятся с миром, я дам тебе знать, и ты сможешь вернуться. Как тебе?
        - Что именно? - в духе Саймона ответила Патрисия, не поднимая глаз.
        - Не юли, говори прямо.
        - Хотя план неплохой, я бы не спешила. К тому же мне нравится в Бейкомбе.
        Саймон встал.
        - Зато мне не нравится. Подобная смелость хороша, когда есть какая-то цель, - но не сейчас. Я не втягиваю женщин в свои дела. Возможно, тебе кажется, что это легкое приключение в духе поездки на пикник. Я-то надеялся, что все объяснил доступно. Если тебе хочется острых ощущений, могу устроить тебе сафари или что-то в этом роде, только позже.
        Патрисия подняла брови.
        - То есть ты хочешь вроде как похитить меня? Споить и увезти на корабль? Что ж, значит, мне пора прямо сейчас готовиться дать отпор - потому что я ничего подобного не позволю.
        - Ты просто дура.
        Она засмеялась и положила руку ему на плечо.
        - Друг мой, я не собираюсь злиться, ведь именно этого ты и ждешь. Думаешь, если нагрубишь мне, то я сбегу, оставив тебя разбираться здесь? Поверь мне, этого не будет. Я знаю, что происходящее - не поездка на пикник, однако я гожусь не только для пикников. Жаль, что ты этого не понимаешь. Я всегда мечтала принять участие в рискованном приключении. Может, это мой единственный шанс, и я им непременно воспользуюсь!
        Саймон с трудом сдерживал порыв перекинуть упрямую девчонку через колено и отшлепать. И вместе с тем ему хотелось обнять ее и зацеловать. Несомненно, она готова подвергнуть свою жизнь опасности, куда бы ее ни завело упрямое намерение. Ее настойчивость покорила Саймона. Он мог представить отважную девушку, которая мечтает о приключениях, однако даже не думал, что такая девушка не откажется от своей мечты, когда столкнется с первыми нешуточными неприятностями. И все же вот она, с улыбкой предлагает встать с ним плечом к плечу под пули и храбро утверждает, что готова идти до конца. Это может доставить ему массу неприятностей и беспокойств, но, черт возьми, как же приятно! Тем более она постоянно будет рядом с ним. И если Патрисия с честью выдержит это испытание, то, возможно, он откажется от роли закоренелого холостяка…
        Осознав, что ни уговоры, ни угрозы не помогут, Саймон, как умный человек, смирился. И даже тогда он, эгоист высшего класса, не распознал главную причину ее решительности, хотя она была очевидна. Однако в своей слепоте он был исключительно близок к верному определению. Его нахмуренный лоб разгладился, и Саймон взял Патрисию за руку.
        - Знавал я глупых женщин, но их глупость не была мне по душе так, как твоя.
        - Значит, ты согласен?
        Он кивнул.
        - Да, партнер. Видит бог, мы победим. Моей вины в том, что ты хочешь сунуться в логово Тигра, нет. Однако я буду безмерно виноват, если не выдерну тебя оттуда в целости и сохранности. Что ж, по рукам!
        - Ну и слава богу, - тихо сказала Патрисия.
        Глава 9
        Патрисия проявляет упорство
        - Итак, что дальше, дорогая Пат? - прервал затянувшееся молчание Саймон.
        Девушка высвободила руку и вновь села. Ей стало не по себе от того, как охотно Саймон перешел к чисто деловому обсуждению. Однако позже Патрисия поняла: он поступил так лишь из-за боязни не сдержаться и, возможно, навлечь на себя ее неудовольствие за слишком поспешные действия.
        - Мне тоже есть что рассказать. Это выяснилось лишь прошлым вечером, - сказала она.
        И поведала то, что узнала об Агате Гиртон.
        Для весьма словоохотливого человека Саймон оказался на удивление внимательным слушателем. Девушка и не предполагала, что он может быть весьма сосредоточен. Он не прерывал ее и даже выглядел спящим, однако, когда Патрисия закончила, он задумчиво нахмурился.
        - Все страньше и страньше… Значит, тетушка из бандитов? Чем же ее можно шантажировать? При всем уважении, я не могу представить, чтобы тетушка Агги даже в юности была привлекательной… Что ты о ней знаешь?
        - Очень немногое. - Патрисия вздохнула. - Я всегда воспринимала ее как само собой разумеющееся. Мама умерла, когда мне было двенадцать, отца убили во время охоты за три года до ее смерти, и тетя Агата стала моей опекуншей. До недавнего времени я мало с ней виделась: большую часть времени она проводила за границей, на Ривьере - у нее вилла в Йере. Я долго оставалась в школе, а каникулы проводила практически в одиночестве - тетя постоянно пребывала в разъездах. Правда, ко мне порой приезжали друзья, или я гостила у них. Тетя мало что для меня делала, но мои счета оплачивались вовремя, и раз в две недели она мне писала.
        - Так когда же она обосновалась в Бейкомбе?
        - Когда вернулась из Южной Африки. Около шести лет назад я получила от нее письмо из Порт-Саида. Она сообщала, что плывет на Кейп-Код, и в следующий год не прислала мне ни весточки. А в один прекрасный день вернулась и заявила, что устала путешествовать и собирается поселиться в поместье.
        - Она так и сделала?
        - Порой она выезжала за границу, однако ненадолго.
        - Когда она ездила в последний раз?
        Патрисия задумалась.
        - Около двух лет назад или чуть меньше, точно не помню.
        - А теперь подумай: ты почти не видела ее после того, как она стала твоей опекуншей - с двенадцати до шестнадцати-семнадцати лет, когда она вернулась из Южной Африки.
        - Да, мне было почти семнадцать.
        - И в это время могло что-то случиться.
        Патрисия пожала плечами.
        - Видимо, так и есть. Однако это же нелепо…
        - Ну разумеется, на словах все это невероятно нелепо. Нелепо, что наш Тигр обокрал банк и перевез золото в Бейкомб, чтобы потом продать. Нелепо даже подумать, что почти центнер золота девятьсот шестнадцатой пробы спрятан где-то милях этак в двух отсюда. И все же дела обстоят именно так. Нам придется принять, что в этой авантюре нет ничего нелепого, все вполне реально. Кстати, что ты знаешь о старых домах в Бейкомбе? В этом доме должно быть нечто достаточно примечательное, чтобы Фернандо подумал, будто определения «старый дом» достаточно для опознания.
        К его удивлению, девушка ответила сразу:
        - Есть два подходящих объекта. Один находится за деревней, далеко от моря. Раньше в нем был трактир, который назывался «Старый дом». Сейчас он обветшал: владелец утратил лицензию давным-давно, а больше его никто так и не купил. Говорят, в том доме живут призраки. Окна заколочены, и с десяток людей вполне могли бы жить там незамеченными, если бы выходили только по ночам.
        - Моисей и все святые! - Саймон с горящими глазами стукнул кулаком по ладони. - Пат, как партнер ты просто бесценна! Я-то думал, что мы зашли в тупик, а мы еще и не начали путь! А второй?
        - Вон там есть остров, - она махнула рукой на восток. - Рыбаки называют его «Старый дом», однако он так выглядит только с моря. У него довольно крутые склоны, а над водой выступ, прямо как в старых домах, где второй этаж выдавался вперед и нависал над первым.
        Саймон подскочил и подошел к краю скалы, чтобы посмотреть на остров. Он был примерно в миле от берега - скала, густо заросшая кустарником и чахлыми деревцами. Торжествуя, Саймон вернулся к Патрисии.
        - Итак, либо один из этих «Домов», либо даже оба - Тигр мог поселиться в бывшем трактире, а деньги спрятать на острове. Надо проверить и там, и там. Тигру нужно держать золото в таком месте, откуда его с легкостью можно вывезти на корабле, - помнишь, оно должно попасть в Африку? И вместе с тем… Подожди-ка минутку.
        Саймон ушел в дом и вернулся с биноклем. Навел его на море и принялся водить им справа налево. Потом вдруг замер и простоял так добрую минуту.
        - А вот и он…
        Указав на северо-восток, Саймон передал бинокль Патрисии.
        - Что скажешь?
        - По-моему, там корабль.
        - Да. Здесь проплывают суда из Бристоля, но у нас вроде как крупный залив, и вряд ли они остановятся так близко. Нужно убедиться.
        Он забрал у нее бинокль и ушел в дом; Патрисия последовала за ним. Саймон принес с кухни кусок доски, остатки упаковочного ящика, установил все это в амбразуре, подложив для ровности газету. Потом взял бинокль и зафиксировал его наверху при помощи двух булавок.
        - Дадим им пять минут.
        - Думаешь, они ждут темноты, чтобы начать действовать?
        - Вот именно. Наш друг Блюм не сделал все, что ему хотелось, с «Т. Т. Дипс», однако у него есть еще неделя форы, пока золото попадет в шахту. И он больше не даст ему лежать здесь из боязни, что мне повезет и я натолкнусь на их добычу. Я испугал Тигра!
        Минуты текли медленно, Саймон то и дело поглядывал в окно.
        - Доктор Керн - детектив? - спросила Патрисия.
        - В точку. Только не подавай вида, что ты это знаешь. Будет неспортивно мешать ему выполнять его работу.
        - А ты не детектив? После вчерашнего вечера я решила, что вы по-дружески соперничаете.
        Саймон мрачно усмехнулся.
        - Ну да, мы соперники, и даже более-менее дружественно настроенные. Но я не детектив и никогда им не был. Я работаю сам на себя, и если мне везет, то получаю кучу пенни, а если нет, то кучу пинков. Моя профессия - джентльмен-авантюрист: то есть я готов взяться за любую работу, где предполагается много денег и много неприятностей. Работа для человека, которого мало заботит буква закона и который готов безропотно принять поражение. Я нашел Фернандо и, как только все выяснил, поехал в Чикаго и увидел босса банка. «Ваша сейфовая комната была ограблена почти год назад, - сказал я ему. - И никто из тех, кто взялся за поиски, не вернул вам ни цента из пропавших денег. Предположим, за дело возьмусь я. Условия: двадцать процентов комиссии, если я добьюсь успеха. И ни цента, если ничего не получится. Я работаю в одиночку, никому не отчитываюсь, а если попадусь, возьму всю вину на себя». Их это устроило, и вот я здесь.
        Саймон пристально смотрел на нее, однако Патрисия, выслушав его речь, даже не изменилась в лице. Он не обманщик, и если решился выложить все карты на стол, то лишь затем, чтобы она сделала свой выбор - уйти или остаться - и потом не говорила, будто он играл нечестно.
        - Я живу так годами; я совершил около половины преступлений из списка уголовных дел, но они шли во вред мошенникам. Это честная игра - один на один, и к черту неудачников. По очевидным причинам ни одна из сторон не обращается в полицию. Блюм первым нарушил это правило, однако Тигр не играет честно, он бьет исподтишка. Сомневаюсь, что твои друзья оценят мой успех в данной профессии. Ты до сих пор хочешь быть моим партнером?
        Патрисия вздохнула.
        - Святой, ты осел. И если у тебя проявятся признаки заразного тупоумия, я пристрелю тебя и сама возглавлю это дело.
        - Черт побери! - выпалил Саймон, невольно тронутый ее словами, и подошел к окну. Очень осторожно, чтобы не сдвинуть доски, он посмотрел в бинокль и выпрямился с торжествующим выражением лица.
        - Нам повезло. Судно не сдвинулось ни на миллиметр. Чертовски плохая навигация. Если знать высоту мачт с точностью до дюйма и высоту местных скал, то можно вычислить местоположение вплоть до шести знаков после запятой. Что ж, потеря Тигра - наша находка.
        - Они начнут действовать после заката, - взволнованно сказала Патрисия. - И…
        - И я буду там, - закончил за нее Саймон. - Сегодня вечером меня ждет заплыв под звездами. Просто замечательно - дать Тигрятам самим привести меня к деньгам! Однако вся загвоздка в том, что… Святой Аввакум!.. Они будут меня ждать. Они знают, что я приду.
        - Откуда?
        - Потому что они знают - я разгадаю загадку про старый дом. Я сказал о нем, как последний дурак. Грубый, непростительный промах! Я поддразнивал старину Блюма стишком про Фернандо и упомянул старый дом, чтобы посмотреть на его реакцию. Они могут подумать, будто я точно знаю, что это и где находится. Боже мой! Можешь стукнуть меня, да посильней?
        Патрисия расстроилась. Она вступила в ряды авантюристов со всей решительностью, и этот прокол ее уязвил.
        - Значит, они придут.
        - Да. Предупрежденные и вооруженные до зубов. Если я не догадаюсь про старый дом - им же лучше. Если я вмешаюсь, они будут готовы дать отпор. Может, Тигр сейчас хвалит себя за предусмотрительность, до чертиков довольный превосходной комбинацией, которая позволит ему разобраться и с добычей, и со мной. Я же могу устроить ему самое сильное потрясение за всю его жизнь. Посиди тихо минутку, а я подумаю.
        Саймон уселся в кресло и закурил. Мозг его бешено работал, анализируя новую проблему. Несомненно, он все верно понял - Тигр намерен убить двух зайцев. Нужно как-то обыграть его. Как? Конечно, стоит лишь шепнуть словечко Керну, и Тигру конец. Но тогда конец и делу Саймона. Это недопустимо.
        Саймон был готов вооружиться «Анной» и плыть этой ночью к Старому дому. Он собирался действовать по обстоятельствам, положившись на вдохновение, и победить банду, даже если они его ждут. Это будет честная игра со смертью. С другой стороны, ему хотелось иметь хотя бы малейший шанс на спасение - зачем упускать возможности из-за непродуманных действий? Но как обеспечить себе этот шанс? У Тигра множество подручных, а Саймон кроме себя может рассчитывать лишь на Ораса и Патрисию. Не хотелось бы выдвигать худенькую девушку, какой бы умной она ни была, на передовую. Как трем людям - точнее, двум с половиной - выполнить работу целого полицейского подразделения? Вопрос, достойный пристального внимания великого полководца. Очевидно, что обычные меры здесь не годятся. Нужна какая-то хитрость.
        Позабытая сигарета медленно тлела в руке Саймона. У Тигра есть дополнительное преимущество - он нападающий… В этом-то все и дело! Тигр сидит себе в логове, плетет интриги и устраивает налеты и набеги, а Саймону приходится выжидать и смотреть в оба, отражая его удары. Довольно неблагоприятная расстановка сил. Да, он напал один раз, но к чему останавливаться на достигнутом? Противник думает, будто Саймон собирается нанести удар этим вечером - что ж, так он и сделает, если у него будет подходящий настрой и схватка окажется азартной. Однако это не предполагает какого-либо перемирия до назначенного часа. До главного сражения может быть сколько угодно стычек, и каждая причинит неудобства Тигру и помешает его приготовлениям. Почему вдруг все должно быть так, как хочет Тигр?
        Но с чего начать нападение? На ум тут же пришел другой «Старый дом». Саймона могут поджидать и в бывшем трактире, только едва ли его ожидают там днем. Он может застать их врасплох. Или же обветшалый трактир окажется ложным следом - в этом случае лишь железная воля сможет удержать его от визита к Блюму.
        Саймон выпрямился.
        - Я почти придумал!
        - Расскажи!
        Патрисия раскраснелась, ее глаза блестели, губы слегка приоткрылись. Вся она была словно юная богиня охоты Диана. Теоретически она могла бы восхитить Саймона, однако в данной конкретной ситуации он подавил свои чувства. Она наверняка захочет сопровождать его.
        - Пожалуй, я задам трепку Тигрятам, когда они явятся за деньгами, - солгал Саймон. - Видишь ли, золото чертовски тяжелое, так что они станут переносить его на корабль небольшими порциями. Им придется поочередно пользоваться тремя лодками - если нагрузить их слишком сильно, они просто развалятся. И команды на лодке будет немного. К тому же они захотят оставить на корабле побольше народу, потому что моряк, который не болтает в порту, - птица редкая. Если нам повезет, капитан будет на берегу, получая приказы от Тигра. Врагов на одного меньше. Или же Тигр может сам оказаться на борту, тогда придется вывести из строя на одного человека больше. Однако овчинка стоит выделки. В общем, основной план таков: мы собираемся изрядно пощипать этих воришек.
        Саймон сам себе удивился. План, который был призван отвлечь девушку от главной задумки, на самом деле завладел его воображением. Он говорил с искренним энтузиазмом, а Патрисия радостно трясла его за руки.
        - Блестящий план, - бормотала она. - Ох, Святой, это будет самое захватывающее событие на свете, если мы сможем добиться успеха!
        Саймон скорбно посмотрел на нее и покачал головой.
        - Малыш, пиратство ведь не входило в курс твоего школьного обучения?
        - Я могу проплыть пару миль в любой день недели.
        - А сможешь ли ты вскарабкаться по якорной цепи на высоту восемнадцать футов? Сможешь ударить мужчину, чтобы он потерял сознание прежде, чем закричит? Не хотелось бы погасить твой пыл, Пат, однако маловероятно, что женщина способна на такое.
        - Святой, ты снова пытаешься отстранить меня от дела! Возможно, ты не встречал еще таких женщин, как я, - льщу себя надеждой, что я хоть как-то выделяюсь из серой толпы. Я не фарфоровая статуэтка, которую нужно хранить в вате! Куда бы ты ни пошел, я иду с тобой.
        Саймон позволил ей высказаться и продолжил:
        - И наконец, если мы проиграем, как тебе понравится быть узницей на этой лоханке и полностью зависеть от такого типа, как Тигр? А ведь мы вполне можем проиграть.
        - Не волнуйся, я возьму пистолет и оставлю одну пулю себе.
        Саймон сжал кулаки и поджал губы. Глаза его сверкнули, благодушие слетело, словно маска, и Патрисия впервые увидела Саймона Темплара в дикой ярости.
        - И ты думаешь! Ты, девочка моя, думаешь! Будто я позволю! Тебе! Это сделать? - Слова слетали с его губ тяжело, словно раскаленные металлические заготовки.
        - А есть ли у тебя разумная причина, почему ты не должен мне это позволить?
        - Есть! - взвился Саймон. - И если ты не будешь осторожной, ты ее услышишь - и мне плевать, как ты на это отреагируешь!
        Она покачала головой.
        - Ну и какая же это причина?
        - А такая! Я тебя люблю!
        - Дорогой, бесценный мой дурачок, тебе не приходило на ум, что единственная причина, по которой я хочу во все это ввязаться, - то, что я тебя люблю?
        Какое-то время он молча смотрел на нее.
        - Черт, почему ты не сказала раньше?
        Оставалось сделать лишь одно. И для мужчины, столь несведущего в отношении женщин, он сделал это чрезвычайно хорошо.
        Глава 10
        Старый дом
        Прервал их Орас, непреклонный педант, собравшийся накрыть стол к обеду. Оказывается, прошло уже полтора часа, хотя Саймон и Патрисия поклялись бы, что их интермедия продлилась всего полминуты. Смутившийся едва ли не впервые в жизни Саймон отошел к амбразуре и уставился на море. Патрисия принялась поправлять прическу. Однако Орас, неодобрительно глянув на них, как ни в чем не бывало продолжил приготовления к обеду. Словно никакие события не способны помешать ему быть пунктуальным.
        - Обед через полминуты, - предупредил Орас и вернулся на кухню.
        Испытывая смешанные чувства, Саймон продолжил любоваться морем. Он достаточно ожесточился за свою не вполне законную карьеру и осознавал все практические неудобства Романтических отношений с большой буквы «Р», которые вторгаются в дело. Почему, во имя всех святых, любовь и поцелуи не могли подождать своей очереди и выйти на сцену в подобающее время, когда злодеи должным образом наказаны, а экран затемняется перед неизбежными объятиями? Но получилось так, как получилось. Саймон был готов петь и ругаться одновременно. Не верилось, что эта удивительная девушка его любит, - и его ответственность и тревоги учетверились.
        Орас подал обед и снова ушел, и лишь тогда они осмелились заговорить, от неловкости сделавшись сдержанными.
        - Видишь, теперь ты не уйдешь без меня, - наконец сказала Патрисия.
        - Если ты хоть сколько-нибудь принимаешь во внимание мои чувства, то останешься дома, - резко ответил Саймон.
        Она покачала головой.
        - В любом другом случае - да, но не сейчас.
        Исчерпав все аргументы, Саймон понял: дальнейшие попытки воспротивиться ее решению ни к чему не приведут. Она победила. Не прибегать же к грубой силе? Оставалось лишь смириться и призвать всю свою изобретательность, чтобы обезопасить их авантюру.
        Как многие сильные духом мужчины, Саймон отказался прибегать к дремучим силовым методам. Он даже подумывал сдаться, намекнуть об этом Керну и отступить. Однако понимание характера девушки удержало его от этого поступка. Каким-то образом после обычного обучения и жизни в забытой деревеньке она приобрела все качества настоящей авантюристки. Обладая железной волей, она полагает, будто обязана помогать своему мужчине в любой неприятности, и намерена доказать ему словом и делом, что не повиснет на нем тяжким бременем ни до, ни после свадьбы. Бесполезно говорить ей, что она его лишь задержит. Бесполезно - да и просто грубо, учитывая уникальность девушки подобного калибра.
        Однако Саймону было за что благодарить небо: он успешно отвлек Патрисию от своей первоначальной цели - заброшенного трактира за деревней. Теперь он реализует свой план до полуночи, не ставя в известность девушку. Если Фортуна от него не отвернется, он накинет Тигру на шею удавку раньше, чем Патрисия вступит в игру.
        - Есть один-два узла, которые нужно развязать в течение дня. В этом ты мне можешь помочь. Во-первых, здравый смысл говорит, что неплохо было бы разузнать побольше про дела тетушки Агаты.
        - Она ничего мне не сказала прошлой ночью.
        - Ты была не в форме, а я застрял в зверинце Биттла. Сегодня я обниму тебя на прощанье, чтобы подбодрить, и ты с новыми силами расспросишь тетушку. Если справишься, она дрогнет и тебе что-нибудь расскажет. В конце концов, она залезла в твою сокровищницу, так что вполне уместно попросить ее вернуть деньги. Она, конечно, женщина крупная, но и вполовину не такая крупная, как те, с кем тебе придется иметь дело в течение следующих суток. Считай это разминкой. Если она попробует запугать тебя, помни, что нет такого хулигана, на которого не найдется управы. Если же она поймет, что не в состоянии одержать над тобой верх, и расплачется, - не позволяй себе размякнуть. Я не могу заняться ею сам, поэтому рассчитываю на тебя.
        Патрисия кивнула.
        - Если так, то я не подведу тебя, Святой.
        - Умница! Во-вторых, старина Лэппинг. Он с самого начала занял выжидательную позицию, но в этой лотерее чертовски мало выигрышных билетов, так что мы должны разузнать о нем побольше. А еще меня интересует парень по имени Гарри Герцог.
        - Гарри Герцог? Кто это? - заинтригованно спросила Патрисия.
        - Член воровской шайки, которого Лэппинг, будучи судьей, посадил в тюрьму на семь лет. Дельце было грязное - я, пожалуй, опущу подробности, - однако Гарри сбежал шесть лет назад. Он не славится всепрощением. Учитывая то, что рассказали о Гарри в Скотленд-Ярде, удивительно, как это он до сих пор не избавился от Лэппинга. Первого судью, который вынес ему приговор, Гарри преследовал по всему миру - и настиг. И вот недавно меня озарило - а что, если Гарри Герцог и есть Тигр?
        - Почему его не опознали?
        - Его лицо словно пластилин, он знал о гриме больше, чем иные актеры. Если Тигр и в самом деле Гарри Герцог - а Тигр начал свою операцию ненамного позже того, как Гарри сбежал из тюрьмы, - это объясняет, почему Лэппинг до сих пор жив. Тигр просто дожидается того момента, когда будет готов сбежать с деньгами, а поскольку местонахождение Лэппинга известно, он легко сможет заплатить по счетам и уплыть.
        - Что ты хочешь от меня? - озадаченно спросила Патрисия.
        - Если останутся время и силы после общения с тетушкой, сходи к сэру Майклу. Польсти ему, попроси совета насчет меня… Кстати, а это мысль! Если он в банде Тигра, то ты сможешь себя обезопасить, если дашь им понять, что я тебе ничуть не доверяю. Ну а если он не с бандитами, нам это тем более не повредит. Поговори с ним доверительно, как со старым другом и уважаемым дядюшкой. Расскажи ему о Бит-тле - как он реагировал и вел себя до моего экстравагантного появления. Признайся, что ты заинтересовалась мной и хочешь понять, стоит ли продолжать знакомство. Изобрази наивную, краснеющую девушку.
        - Сделаю.
        Саймон наклонился и погладил ее по руке.
        - Ты самый лучший партнер, Пат.
        После обеда они переместились наружу, и Орас принес кофе.
        - Надень под платье купальник, а я дам тебе портупею и водонепроницаемую кобуру. Оружие возьми прямо сейчас.
        Саймон достал из кармана маленький пистолет, вставил патроны и щелкнул предохранителем.
        - Это не для украшения, - сказал он. - Если потребуется, стреляй, а извинишься перед трупом потом. Когда-нибудь доводилось стрелять?
        - Я частенько ходила пострелять из револьвера по опорам моста.
        - Хорошо. Положи его в карман, однако без повода не доставай - это оружие Блюма. Я вытащил пистолет у него из кармана, когда провожал до двери. Подумал, что может пригодиться.
        Патрисия встала.
        - Наверное, мне пора. Столько всего еще нужно сделать… Встретимся после ужина?
        - Около восьми. Не рискуй понапрасну. Мне не нравится, что придется надолго выпустить тебя из виду. Никогда не знаешь, что могут выкинуть Тигрята. Прими мой совет: не доверяй никому и ничему, держи себя в руках и думай перед тем, как действовать. И не иди в первую же ловушку, подобно глупенькой героине из романа.
        Патрисия обвила его шею руками, и Саймон на миг прижал девушку к себе. Ее глаза влажно блестели.
        - Я чувствую себя такой глупой… Но это от любви, милый мой. Я тоже не хочу выпускать тебя надолго из вида.
        - Я в полной безопасности, как деньги в Банке Англии. Цыганка нагадала мне, что я умру в собственной постели в возрасте девяноста девяти лет. Думаешь, я позволю кому-нибудь отправить меня на небеса, когда ты ждешь меня здесь? Да ни за что!..
        Возникла очередная пауза, которую не нужно объяснять. Те, кто терял свое сердце, поймут, а те, кто не терял, не заслуживают объяснений.
        Наконец Саймон отстранился, поцеловал ее руку, расправил ей плечи и встал напротив.
        - Ты как солдатская жена, Пат. Всего хорошего - и удачи!
        - И тебе удачи, Святой! Да благословит тебя Господь…
        Улыбнувшись, Патрисия развернулась и пошла вниз по холму. Орас следовал за ней, как верный пес. Остановившись у поворота дороги, она помахала Саймону, и он ответил ей тем же. Затем она скрылась из виду. Увидятся ли они еще?
        Саймон вернулся в Бункер, снял пиджак и, закатав левый рукав, прикрепил к предплечью «Анну». Сообразив, что Тигр знает о ноже, порылся в сумке, достал брата-близнеца и прикрепил его к левой лодыжке. Затем убедился, что «портсигар первой помощи» лежит в заднем кармане брюк. Подумав, добавил к обмундированию стальной телескопический стержень с крюком на конце.
        В качестве последней подстраховки он сел и написал записку.
        «Если я не вернусь к семи тридцати, ищи меня в “Старом доме” - бывшем трактире за деревней. Если меня там нет, то у Блюма или Биттла. Не ходи к Керну до того, как убедишься, что меня нет ни в одном из трех мест. БУДЬ ОСТОРОЖЕН! Если они возьмут меня, то станут искать и тебя».
        Свернув адресованную Орасу записку, Саймон оставил ее в известном им обоим тайнике на кухне.
        И наконец двинулся вниз по дороге к деревне.
        Он ввязался в довольно щекотливое дело. Днем подкрасться незамеченным вряд ли получится. Значит, в крепость неприятеля придется идти открыто и пытаться зайти как можно дальше, прежде чем враг спохватится.
        Саймон не очень хорошо помнил, как выглядит «Старый дом», и остановился в роще на холме, чтобы осмотреться. И вновь порадовался своей невероятной удачливости. Подарок небес, о котором он не мог и мечтать: длинная низкая стена от угла «Старого дома» уходила на север, к окрестностям деревни, скрываясь за сараями маленькой фермы. Саймон поспешил вниз по склону, прошел по деревне и завернул за дворовые постройки. Глаза его не обманули: стена начиналась здесь - низкая, но, если нагнуться, его не будет видно.
        Так он торопливо добрался почти до угла «Старого дома». Здесь пошел медленней и тише на случай, если у верхнего окна стоит наблюдатель. Приблизившись к трактиру, лег на землю и задумался, как войти.
        Окна были заколочены. Доски, конечно, можно быстро оторвать, однако шуму при этом будет… Лучше - и тише - войти через дверь.
        Саймон пополз к стене, как можно плотнее прижимаясь к земле и забору и изо всех сил стараясь не шуметь. Самый опасный - момент выхода из-под укрытия, его обнаружили бы, выгляни наблюдатель из окна. Противник, вероятно, прекрасно понимает возможности такой удобной стены, и любой, кто осмелится спрятаться под ней, привлечет его внимание; значит, шансов остаться незамеченным нет. Эта здравая мысль заставила Саймона ползти быстрее, и все эти десять ярдов по его спине бегали мурашки, а короткие волоски на затылке стояли дыбом - крайне неприятно представлять, как из верхнего окна высовывается дуло и всаживает в тебя кусок свинца.
        И тем не менее вскоре он благополучно оказался у двери. Там сел на корточки и отдышался.
        Изучив дверь, Саймон обнаружил, что дверная ручка сломана, замок заржавел, а дверная рама перекосилась. Либо этот дом - не то, что ему нужно, либо Тигрята изо всех сил стараются придать ему нежилой вид. Саймон внимательней посмотрел на торец сломанной дверной ручки и затаил дыхание. Зазубренный металл блестел - ни следа ржавчины, покрывающей остальные металлические детали. Значит, недавно здесь кто-то был. И хотя деревенские детишки не столь суеверны, как старшее поколение, домом, скорее всего, пользуются Тигрята.
        Саймон осторожно толкнул дверь - та поддалась - и отдернул руку, словно от раскаленного металла. Дверь открывалась бесшумно! Двери домов, пустующих с незапамятных времен, открываются по-другому: их петли так изъела ржавчина, что нужно хорошенько толкнуть. Однако петли этой двери двигались так, словно их недавно смазали. Значит, кто-то точно пользуется «Старым домом». Саймон криво улыбнулся.
        - Приходите ко мне в гости, мухе говорил паук… - пробормотал он. - Не все то золото, что блестит, сынок.
        Он шагнул назад и бросил задумчивый взгляд на заколоченные окна. Нет, бесшумно их не открыть. Тем более теперь он видел, что гвозди не просто заколочены в доски, а еще и загнуты. Пришлось отказаться от этой идеи. Оставалась дверь - и тот, кто ждал его в доме. Или не ждал. Может, там и нет никого? Что ж, придется проверить. Хватит топтаться на пороге и мямлить, предлагая свою визитную карточку и обещая зайти в другой раз. Саймон был решительно настроен попасть сегодня в «Старый дом».
        Он толкнул дверь сильнее. Ничего не произошло. Затем медленно, одним глазом заглянул в дом в таком месте, где никто этого не ожидает, - в нескольких дюймах над порогом. Однако внутри царила темнота, и он ничего не увидел. Саймон еще раз толкнул дверь, открывая ее на фут.
        Бах!
        Словно большой камень упал в колодец. В стороны полетели щепки, и на двери появилась зарубка - если бы Саймон стоял, она оказалась бы как раз на уровне его груди.
        Разом ультиматум, объявление войны и нападение!.. Кто бы ни ждал его внутри, лучше будет напасть, чем торчать на открытом месте, дожидаясь, пока Тигрята расстреляют его из окон. Подобравшись, Саймон достал из ножен «Анну», прыгнул в дом и с грохотом захлопнул за собой дверь. Это немного уравняло шансы, потому что он перестал быть мишенью для любого таящегося в темноте стрелка. Затем скользнул в угол у двери.
        Он почти ждал, что там таится враг, однако пальцы схватили лишь пустоту. Первая ошибка. Что ж, значит, на него нападут из темноты впереди.
        Саймон застыл, напряженно прислушиваясь и пытаясь разглядеть того, кто в него стрелял. Пальцы, стиснувшие рукоять «Анны», онемели.
        Минуты шли, в темноте никто не двигался. Даже его невероятно острый слух не смог уловить какой-либо звук: в этой тишине - Саймон готов был поставить половину своего имущества - он услышал бы даже легчайший шорох одежды, если бы противник решил поднять руку. Он различал мерное биение собственного сердца и приглушенное тиканье наручных часов - а более ничего.
        Глаза постепенно привыкали к темноте, и Саймон задумчиво нахмурился - проход перед ним был пуст. Детали обстановки одна за другой выступали из мрака. Две закрытые двери, расположенные друг напротив друга в двух ярдах от него. На грязном полу виднелось множество следов, ведущих ко входу и от него. Некоторые следы вели в правую комнату, а в левую, казалось, никто не входил. В конце коридора виднелось маленькое окно, тоже заколоченное, однако сквозь щели в досках сочился слабый свет.
        Слева обнаружилась еще одна дверь. Судя по отпечаткам ног рядом с ней, эту дверь совсем недавно открывали. А под самым окном стоял стол с квадратным ящиком на нем.
        Саймон долго вглядывался в этот ящик, и наконец его озарило. Присев, он обследовал пространство перед входной дверью и нашел провода. Они тянулись по коридору к столу с ящиком. Затем Саймон обнаружил металлические электрические контакты: один на двери внизу, другой выступал из клеммы, прикрепленной к полу. Стараясь не шуметь и не ослаблять бдительность, Саймон пошел по коридору вдоль проводов. Они привели к клемме на ящике, из которого торчала блестящая стальная трубка.
        - Весьма изобретательно, дорогой мой Тигр. Откроешь дверь - получишь пулю? Уж прости, не вышло!
        На случай, если в устройстве остались еще заряды и если придется спешно уходить через дверь, Саймон развернул ящик дулом к стене и отсоединил провода.
        Обезвреженная ловушка не означала, что рядом нет других таких же. Его следующий шаг мог привести в действие еще какое-нибудь механическое устройство. А если и нет, то в здании все же могут находиться Тигрята, предупрежденные о нежданном визитере сработавшей ловушкой номер один. И они уже наверняка знают, что она разрядилась впустую. А вдруг им известно о его боевом послужном списке и они побаиваются? Саймон тихо хихикнул. Что ж, пусть надеются, что он угодит в ловушку, и тогда они добьют его без риска для собственной жизни.
        Снаружи самым сложным казалось попасть внутрь, но и сейчас легче не стало. Как бы осторожно он ни открывал очередную дверь, в комнате его может поджидать стрелок. Однако Саймон не был трусом и, зайдя так далеко, намеревался продолжить путь. Жизненный опыт подсказывал: если ты собрался проникнуть в логово головорезов, то появиться нужно эффектно. Поэтому Саймон подошел к двери, у которой было больше всего следов, и сильно ее пнул. Та распахнулась, однако выстрела не последовало.
        Смелым прыжком Саймон влетел в комнату и прижался спиной к стене за углом. И вновь - никакой реакции. Саймон закрыл дверь и встал в футе перед ней - чтобы никто не смог незаметно приоткрыть ее и выскользнуть без его ведома. Он прислушался и попытался хоть что-нибудь разглядеть, но в комнате царили тишина и мрак. Следовало взять с собой фонарь… Сейчас придется зажечь спичку и надеяться, что согласованного действия его глаз, мозгов и рук хватит для преодоления трудностей, которые он сам себе создал.
        Не выпуская из руки «Анну», Саймон выудил из кармана коробок спичек и быстро зажег одну спичку, держа ее в стороне от головы, чтобы не ослепил свет.
        Комната оказалась пуста.
        Спичка прогорела, и Саймон зажег еще одну. И хотя враг не материализовался, люди здесь раньше были - об этом свидетельствовали многочисленные отпечатки ног, еще не запылившиеся пустые пивные бутылки в углу и разбросанные по полу клочки промасленной бумаги.
        - Это начинает раздражать, - пробормотал Саймон.
        Он зажег третью спичку и сделал несколько шагов вперед.
        Пол под его ногами провалился, и Саймон полетел во тьму.
        Глава 11
        Керн подслушивает
        Детектив-инспектор Керн, временно изображающий из себя доктора, был типичным представителем департамента уголовного розыска Скотленд-Ярда, только мозгов у него было буквально на грамм-другой больше, чем у коллег. Однако благодаря этим граммам он выделялся на их сером фоне, что и привело его в итоге к специальному заданию - выследить Тигра.
        Другими словами, Керн не то чтобы обладал выдающимся интеллектом. Он знал свою работу от А до Я. Труженик, выпускник школы, для которой на первом месте стояло усердие, а не ум, и которая учила полагаться на упорядоченное, дотошное расследование, а не на вспышки озарения, Керн никогда не стал бы адресовать благоговейно внемлющей публике яркие напыщенные речи и никогда не вел расследование громогласно, осыпаемый букетами и серпантином, под духовой оркестр, который побуждал бы восхищенную толпу приветствовать героя. Тем не менее его расчетливое и неромантичное начальство знало, что Керн обычно достигает своей цели, пусть даже его методы скучные и невпечатляющие.
        Эта краткая выдержка из биографии Керна приведена для того, чтобы разочаровать тех, кто вообразил его добродушной мелкой сошкой. Ничего подобного. Однако тактика детектива-инспектора отличалась от тактики Саймона, который питал слабость к театральным эффектам и откровенно наслаждался собственным тщеславием. Саймон был сам по себе и почти столь же далек от закона, как и Тигр, так что последний не постеснялся бы принять его вызов. Керн же являлся представителем Властей - огромной безжалостной структуры, поддерживаемой оружием и людьми, - и если бы предстал в своем истинном обличье, Тигр долгое время пребывал бы в нерешительности. Керну приходилось выполнять задание, действуя под личиной, и это в некотором смысле являлось помехой, хотя всецело соответствовало его характеру. Однако Керн, флегматичная ищейка, не обратив внимания на помеху, пожал плечами и приступил к заданию - в своей собственной кропотливой манере.
        Приезд мистера Темплара, возвещенный им самим с неким моральным эквивалентом фанфар, софитов, звуковых эффектов, сигнального оповещения и всех современных удобств - не хватало только фотографов и прессы, - затмил скромную эффективность Керна и, возможно, на какое-то время даже выбил его из колеи усердия. Однако потребовался бы целый легион Святых, чтобы полностью вывести из строя нашего дорогого мистера Керна.
        Керн был степенен, Саймон - стремителен, однако в итоге они уравновесились, поскольку у Керна была фора в несколько месяцев. После недавних событий он узнал, что Темплар наступает Тигру на пятки, но это его не слишком обеспокоило, поскольку Керн мог сказать то же самое и про себя. Он постепенно накопал информацию про сэра Джона Биттла и его серьезно укрепленный дом с охраной из головорезов. Также он попытался разузнать и про Блюма, но преуспел мало - тот оказался гораздо более скользким типом, и его внезапное появление на сцене удивило Керна. Оправившись от потрясения - он быстро восстанавливал самообладание, - детектив-инспектор тем не менее не нашел времени, чтобы последовать подсказке, которую дал ему Саймон. Еще он не выпускал из виду Агату Гиртон: он знал о ее странной тайной связи с Биттлом и полагал, что она состоит в банде Тигра - правда, непонятно, в какой роли. Керн также собирался уделить внимание эпатажности Алджи. Оставшихся - Шоу, Смита и Лэппинга - Керн исключил.
        Особенно Лэппинга - благодаря глубоко въевшемуся уважению к Закону и его представителям. Тем более, помимо Святого, Лэппинг единственный в Бейкомбе знал правду про Керна. К тому же он являлся мировым судьей, и Керн, рассчитывающий на успех, осознавал, что Лэппинг станет незаменимым союзником - он мог подписать ордер на арест, как только выяснится имя Тигра.
        По прибытии в Бейкомб Керн завел себе хобби и предавался ему с не меньшим энтузиазмом, чем охоте на бабочек и жуков, однако позволял себе это удовольствие, лишь когда оставался дома один. Ближайший телефон был в Илфракомбе, а все письма, адресованные в Бейкомб, по приказу Керна вскрывались на почте и проверялись на наличие невидимых чернил, затем о них докладывалось Керну, и лишь после его разрешения письма пересылались адресатам. Поэтому Керн увлекся радио.
        Через день после прихода Блюма, когда остатки обеда были убраны со стола, хобби себя оправдало.
        Оставшись один, Керн отпер маленький секретер и получил доступ к черному прибору с кучей верньеров, шкал и лампочек, который сейчас уже не кажется таинственным приспособлением, недоступным никому, кроме ученых. Антенну Керн установил среди стропил на крыше, а все провода тщательно спрятал. Подобная секретность была просто необходима - Керну, который не умел готовить, пришлось нанять женщину из деревни, чтобы та следила за его питанием; слух о том, что в деревне появился еще один фанат радио, мог дойти до Тигра.
        Детектив надел наушники, включил радио и принялся систематически прочесывать эфир. Использовать это оружие было непросто - никогда не угадаешь, в какой момент Тигр захочет пообщаться со своим агентом. Керн знал один обескураживающий факт: Тигр каждый раз выбирал для общения другую частоту. Дважды Керн натыкался на конец разговора и отмечал станцию на своем аппарате, однако даже самое дотошное слушание не помогло поймать на ней второе сообщение; зато, покрутив ручки, Керн поймал этот же сигнал совершенно в другом диапазоне. Возможно, длина волн менялась по заранее установленному графику.
        Впрочем, сегодня Керну повезло. Изменив своей привычке, он начал с верха диапазона и постепенно спускался по шкале. Не прошло и пяти минут, как он наткнулся на особенно пронзительный прерывистый писк, который тут же опознал - так звучал аппарат Тигра в промежутках между разговорами. Сквозь жужжание пробился мужской голос.
        - Не выходи, пока полностью не стемнеет.
        Керн замер.
        - Будь очень осторожен. Проверь, чтобы свет не было видно со стороны, а за две мили до цели снизь скорость вдвое и перейди на электродвигатель - Темплар засыпает поздно, а слух у него исключительно острый.
        - Сможешь устроить так, чтобы нас встретили? - спросил другой голос.
        - Я поставлю мужчину с зеленым фонарем на Старом доме, со стороны моря.
        - Неприятности возможны?
        - Пока не знаю. Этим вечером я надеюсь избавиться от Темплара, однако он везунчик и может снова спастись. Или просто стукнет ищейкам и оставит дело им. Конечно, это уже мало что изменит, однако лучше быть готовыми ко всему.
        - Хорошо.
        - Отлично. Ты набрал команду?
        - Двое не явились. Я слышал, что перед полуночью они напились вдрызг в старом городе. Я рискнул и не стал их ждать. Ты сказал, что важно приплыть вовремя.
        - Теперь у тебя на судне всего одиннадцать человек, считая тебя самого, верно?
        - Так и есть, шеф. Ничего, мы справимся.
        - Да уж, придется справиться. А теперь слушай. Я хочу, чтобы ты отправил первую лодку к причалу. Пропустишь рыбаков - они уйдут с приливом в десять. Биттл и Блюм будут со мной; Темплар, возможно, тоже. Зависит от того, что я захочу с ним сделать. Его слуга пойдет по скале как раз в то время, когда ты нас подберешь. Возможно, с нами будет еще и девушка. Интересно, взял ли Темплар ее с собой? Как бы там ни было, она довольно хорошенькая. Вскоре я получу отчет и потом решу, что делать.
        - Непохоже на тебя, шеф, - тащить с собой юбку. Ты всегда клялся, что они тебе не нужны.
        - Не твое дело, Маггс! Когда мне понадобится твое мнение, я тебя спрошу. Ты, главное, подготовь каюты и отправь лодку к причалу. Остальные лодки отправь к Старому дому. Механик пусть дежурит внизу: если случится облава, команде придется выкручиваться самостоятельно. На острове будут люди, которые помогут грузить товар. Там есть и небольшая лебедка, которую мы использовали в первый раз для выгрузки, ее нужно собрать и отрегулировать. До четырех утра должны управиться.
        - Положись на меня, шеф.
        - Смотри, чтобы мне не пришлось пожалеть об этом. Ты все запомнил?
        - Как «Отче наш», шеф.
        - Позвони мне в семь, вдруг что-нибудь изменится.
        Трансляция оборвалась. Керн снял наушники и откинулся на спинку стула, задумчиво глядя на аппарат, который позволил ему подслушать этот разговор.
        Весьма познавательно, надо сказать. Единственное, что осталось неизвестным, - личность самого Тигра: голос мужчины, которого называли «шеф», был нарочито искажен, по нему человека не опознаешь. Тигр делал все, чтобы его не поймали, специально говорил спокойным, монотонным голосом, который может сымитировать любой. К тому же Керн знал, как сильно радио искажает голос, и хорошенько подумал бы, прежде чем назвать кого-нибудь Тигром лишь по причине сомнительного сходства голосов после того, как его интонацию исказили магниты, катушки и трансформаторы.
        Единственное, что озадачило Керна, - некий Старый дом, определенно остров. Он встал и подошел к стене, на которой была прикреплена подробная военно-геодезическая карта района. Разноцветные пометки отражали якобы геологические исследования доктора Керна, а на самом деле очерчивали район боевых действий инспектора Керна. Приглядевшись к побережью, Керн обнаружил Старый дом. Он заметил остров еще во время охоты на насекомых, вот только не знал (поскольку родился и рос далеко от моря), что этот небольшой кусок земли вообще может быть удостоен имени.
        Что ж, значит, именно оттуда под покровом ночи отойдут груженые лодки. Что именно будет загружено, гадать не приходилось.
        Подтащив стул, Керн сел и принялся набивать трубку. Невзирая на присущее инспектору хладнокровие, его пальцы дрожали. Впрочем, волнение было простительно, поскольку захват Тигра стал крупнейшим и труднейшим делом, которое он довел до победного конца. Керн уже воспринимал это дело триумфально завершенным, поскольку он так ловко его вел, что оно просто не могло не увенчаться успехом. Теперь известно, где спрятано золото. Там оно в такой же безопасности, как и в сейфе банка. Возможно, Святой об этом тоже знает, однако Керн и представить себе не мог, чтобы даже этот в высшей степени изобретательный мужчина в одиночку перетаскал все золото до утра, да еще и с Тигрятами на хвосте. Тигр же любезно проинформировал Керна, где именно его можно будет найти. На причале. Среди нескольких человек. Вычесть Блюма, Биттла и Святого - и трудно будет ошибиться.
        Святого, возможно, тайно убьют. Эта мысль доставляла неудобство. Несомненно, первый долг Керна - предупредить Темплара и сделать некоторые приготовления, чтобы приглядеть за ним. Святой ему не союзник, однако не враг и не преступник - пока, по крайней мере. Человеческая жизнь ценна. Хотя времени осталось мало.
        Бейкомб фактически отрезан от остальной Англии; его словно вырезали из Девоншира и перенесли на другую сторону Ла-Манша. Даже хуже, поскольку в деревне нет ни телефона, ни телеграфа. Чтобы позвать на помощь, придется ехать в Илфракомб. Дряхлый допотопный «форд», который местный трактирщик сдавал внаем собравшимся в город деревенским жителям, слишком долго тащился бы до Илфракомба, приседая на заднюю ось и горделиво поскрипывая. У Биттла имелся «роллс-ройс». Нагло позаимствовать его?.. Керн тщательно обдумал и отверг эту идею. Единственная другая машина по соседству - «моррис» мистера Ломас-Копера. Увы, и этой машиной лучше не пользоваться, поскольку то, что знал Алджи, могло стать известно и Блюму.
        И даже когда нужные люди соберутся в Илфракомбе, их еще надо будет доставить в Бейкомб. Даже после полуночи количество полицейских, которых Керн имел право собрать для рейда, было строго ограничено, чтобы не встревожить Тигра. К тому же довольно трудно все это организовать практически под носом у подозрительной Агаты Гиртон. В Лондоне мисс Гиртон можно было бы временно изолировать. Лондон - большой город, там полицейские умеют держать язык за зубами, а в молчаливость мистера Хопкинса Керн не верил. Поскольку ему придется обойтись небольшим количеством полицейских, Керн хотел по возможности позвонить в Лондон и попросить Скотленд-Ярд прислать ему подкрепление сразу в гоночном автомобиле - Керн рассчитывал на прирожденное презрение столичных полицейских к их деревенским коллегам. Однако он понимал, что все это можно раздобыть лишь чудом: только если он найдет свободную телефонную линию и быстро отыщет помощника комиссара, а тот сумеет убедить специальный отряд, что они должны приехать и помочь Керну в великом деле, и если ничего не случится с полицейской машиной… Слишком много «если»! Впрочем,
важность происходящего оправдывает крайние меры - а если случится худшее, он всегда может вызвать деревенских полицейских и призвать к присяге Святого и Ораса. Правда, его гордость будет уязвлена, если ему придется арестовывать Тигра с их помощью.
        В общем, какие выкладки ни делай, предстоит напряженная схватка на равных, где каждая минута бесценна. Взвесив и рассмотрев каждый пункт в своем плане, Керн не стал жаловаться на судьбу, которая подкинула ему такой сочный лакомый кусочек, нашпигованный шипами. Он знал, где находятся эти шипы, оценил остроту и постарается их затупить.
        Поэтому Керн поспешил в деревню, не опасаясь, что спешкой может привлечь внимание кого-нибудь из Тигрят, и зашел в трактир.
        - Я только что получил письмо от старого пациента из Илфракомба, - сказал он трактирщику. - У него был сердечный приступ. Я наблюдал этого пациента много лет, и он хочет, чтобы я и сейчас его осмотрел. Таков мой долг, долг врача. Могу я взять вашу машину?
        - Прошу прощения, сэр… - начал трактирщик.
        Сердце Керна дернулось и, казалось, совершило кульбит.
        - …рано утром от сэра Джона пришли два джентльмена и забрали машину на весь день, чтобы провести выходной в Илфракомбе.
        - Черти бы взяли этих… джентльменов, - пробурчал себе под нос Керн. - Что же делать? Мой пациент плох и ждет меня. Полагаю, эти господа не вернутся до вечера?
        - Они не сказали, сэр; скорее всего, не вернутся.
        - Я слышал, у Хоррика есть бричка?
        Фермер Хоррик жил примерно в полумиле от деревни. Трактирщик подтвердил, что у него есть что-то наподобие брички.
        - Не могли бы вы послать мальчишку и спросить, не сдаст ли Хоррик мне бричку в аренду?
        Трактирщик задумался. Думал он с обстоятельной неторопливостью деревенского жителя, и Керн старательно скрывал нетерпение.
        - Выпьете со мной пива, сэр? - наконец спросил трактирщик, видимо, придя к какому-то решению.
        - Если мальчик сейчас поспешит к Хоррику, мы как раз успеем пропустить по кружке, - предложил Керн.
        Трактирщик вздохнул. Суетливость городских жителей претила его спокойной натуре. И все же он позвал мальчика. Некоторое время спустя, когда трактирщик и Керн успели обстоятельно обсудить погоду и ее влияние на клев, мелкий пострел изволил откликнуться и явился.
        Трактирщик на местном наречии объяснил мальчику его задачу, однако Керн решил добавить значимости заданию на другом языке.
        - Передай ему, что это срочно, - сказал он, опуская полкроны в ладонь мальчишки. - И поспеши. Обратно можешь приехать в бричке, и я дам тебе еще одну такую монету, если ты вернешься быстро.
        Мальчишка кивнул и исчез.
        Трактирщик наливал пиво, а Керн, внешне безразличный, нетерпеливо покусывал мундштук своей трубки. Отсутствие «форда», каким бы древним он ни был, - это катастрофа. Да, ему повезло с информацией о Тигре, однако придется удовольствоваться помощью тупоголовых местных полицейских. Эти добродушные тупицы просто задохнутся от восторга при осознании значимости дела, запрыгают выше кошки на раскаленной крыше. При мысли о том, что Тигр может ускользнуть от недотеп, у Керна холодело сердце. Он бы рискнул и попытался захватить Тигрят самостоятельно, если бы видел хоть малейший шанс на удачу. Однако он был слеплен из иного теста, чем Саймон Темплар, и его мозг не предлагал такого плана, как захват лодки, полной бандитов, в одиночестве. Зато Керн был не прочь завербовать Святого; уж лучше арестовать Тигра с его помощью, чем упустить преступника.
        Он допил пиво, радуясь, что трактирщику не нужен собеседник в его монологе.
        - Еще одну?
        - Не откажусь. Спасибо, сэр.
        Керн злился и мысленно честил трактирщика последними словами, однако ничего не поделаешь - если он сейчас сбежит, должным образом не оплатив помощь, каждый последующий посетитель трактира услышит от хозяина о странном поведении доктора. Сплетня может дойти до Тигра, а тот, как заметил Саймон Темплар, весьма подозрителен.
        Тяжкое испытание наконец подошло к концу, и Керн смог извиниться и уйти. Он прошел через деревню и направился к Бункеру. Стоял знойный день, а Керн накопил немало лишнего веса со времен своей беспокойной лондонской жизни; подъем в гору давался нелегко. Он был уже ярдах в десяти от Бункера, когда в дверях появился Орас - с таким видом, словно просто вышел подышать свежим воздухом. Затем слуга как бы безразлично осмотрел окрестности, удостоив приближающегося гостя лишь небрежным взглядом, однако правую руку держал за спиной.
        - Мистер Темплар дома? - спросил Керн, не подходя ближе.
        - Нет.
        - Ты знаешь, где он сейчас?
        Орас недружелюбно уставился на Керна.
        - Нет. Скорей всего, гуляет. Может, ловит бегемоторога в лесу. Или залез в трубу в поисках Санта-Клауса. Или нет. Как знать, сказала актриса епископу.
        - Послушай меня, юморист несчастный, я не для того потел, взбираясь на эту чертову гору по адской жаре, чтобы выслушивать от тебя шутки! Сегодня вечером Тигр собирается столкнуть тебя с обрыва, но это ладно, пустяки. Я пришел предупредить мистера Темплара.
        Орас задумчиво поднял взгляд.
        - О? Что ж, в таком случае…
        Его правая рука показалась из-за спины вместе со здоровенным револьвером, который Керн уже видел у него раньше. Орас целился куда-то в живот Керну, и тому понадобилась вся природная быстрота, чтобы выбить оружие из руки слуги и отбросить за угол Бункера.
        - Не будь идиотом! Похоже, единственное, как можно использовать никчемную глыбу между твоими ушами, - это повесить на нее шляпу. Разве ты не видишь, что я пытаюсь спасти твою злосчастную шкуру? Тигр нападет на вас обоих сегодня вечером. Понял? Тигр - Т - И - Г - Р - Тигр! Ты ведь знаешь, кто это? В общем, будьте настороже. Он намеревается сделать из вас к утру клиентов морга, и если ты проснешься и обнаружишь, что умер, я не виноват.
        - Большое спасибо за предупреждение, - ответил Орас. - А теперь можешь вернуться к Тигру и сказать, что мы с мистером Темпларом ждем его сегодня вечером, так что если он хочет получить кучу проблем, то вот адрес.
        - Найди своего хозяина, Орас, и передай предупреждение. - Развернувшись, Керн тяжело вздохнул и потрусил вниз к деревне.
        Бричка уже ждала его у трактира, наемный работник фермера держал вожжи, а мальчишка-посыльный стоял рядом. Отблагодарив его монетой, Керн сел в бричку.
        - В Илфракомб, да побыстрее. Дело очень срочное.
        Бричка с грохотом тронулась, Керн выудил трубку и принялся искать спички. Он в дороге, теперь все зависит от выносливости впряженных в бричку лошадей. Если лошади не снизят темп и если не вмешается Провидение в виде отлетевшей подковы или соскочившего с оси колеса, то есть надежда на благоприятное завершение дела, ведь кораблю Тигра понадобится время, чтобы добраться до Старого дома. Тем более что у капитана приказ не начинать раньше полуночи. Керну очень хотелось добавить арест Тигра в список своих достижений.
        Вдруг он вспомнил, что забыл предупредить Патрисию Холм, и едва слышно выругался, однако утешил себя мыслью, что если Тигра верно информировали, и Святой с Патрисией сговорились, то Святой тоже будет там. Возможно, он лучше многих понимает, что девушке грозит опасность. Так или иначе, это единственный оптимистический взгляд на ситуацию.
        Бричка приблизилась к вершине, которая вот-вот могла скрыть от них деревню, когда вдруг раздались выстрелы. Точнее, два выстрела, сделанных практически одновременно. Керн инстинктивно посмотрел на часы, затем на сидящего рядом мужчину. Тот, заметив удивление Керна, невозмутимо пояснил:
        - Мы уже привыкли, сэр. Это мистер Ломас-Копер. Он иногда выходит пострелять кроликов.
        - Понятно.
        Однако знаний Керна об огнестрельном оружии хватало для того, чтобы понять - стреляли где-то среди домов на западном холме и, судя по калибру, явно не по кроликам.
        Глава 12
        Чай с Лэппингом
        Утром Агата Гиртон не вышла к завтраку, а когда Патрисия вернулась домой, твердо намереваясь приступить к заданию Саймона, экономка сообщила ей, что леди сразу после обеда ушла прогуляться и не сказала, когда вернется. Мисс Гиртон частенько устраивала долгие променады, вооружившись тяжелой тростью и вышагивая неутомимой походкой бывалого солдата. В свете недавно полученных знаний Патрисия наконец-то поняла, что мисс Гиртон в последнее время становилась все мрачней и молчаливей, а ее прогулки - все длительней и чаще. Девушка решила, будто это свидетельствует о нарастающем волнении мисс Гиртон - та была столь мужеподобной во всех своих проявлениях, что пыталась побороть беспокойство длительными физическими нагрузками и обрести покой через усталость.
        В сегодняшней прогулке мисс Гиртон не было ничего удивительного или тревожного, однако Патрисия напряглась: она не смогла выполнить первое обещание, данное Саймону. Тетя может отсутствовать до ужина, а потом уже поздно будет вступать с ней в дискуссию, учитывая то, какие дела будут вершиться в это время. Ничего не поделаешь, надо приступать к следующему заданию.
        Лэппинг работал в саду, без пиджака, в грязной рубахе с закатанными рукавами и в старой фетровой шляпе, сдвинутой на затылок. Он являл собой наглядный пример здорового деревенского пожилого мужчины, и радушие, с которым он приветствовал Патрисию, дополняло эту картину.
        - Моя дорогая мисс Холм! Давненько не виделись. Как поживаете?
        - Отлично. А вы сегодня выглядите моложе, чем обычно.
        Он с улыбкой покачал головой.
        - Вы мне льстите, дорогая. Я старый человек, а молодость принадлежит молодым. - Близоруко прищурившись, он вопросительно посмотрел на нее. - Разве есть у меня шансы на вашу благосклонность, учитывая сокрушительную молодость героя из Бункера? Нет, оставьте меня наедине с моими годами.
        - Но я хотела поговорить с вами, сэр Майкл. Позвольте войти хотя бы в ворота?
        - Искусительница!.. Увы, я слишком стар, чтобы соблазниться даже вами.
        Тем не менее он отбросил садовую лопатку, вытер руки о штаны и открыл ворота. Следовать совету Святого и относиться к Лэппингу как к уважаемому дядюшке оказалось совсем нетрудно. Он сам предлагал подобные отношения. Лэппинг был одним из тех редких приятных людей, мудрых и вызывающих симпатию, которые непроизвольно воспринимаются как уважаемый дядюшка такими юными созданиями, как Патрисия. Лэппинг никогда не был женат - возможно, он был слишком уж безобидным, удобным и терпеливым для любой женщины, желавшей ввязаться в столь сумасбродное приключение, как брак.
        - Когда можно будет поздравить вас с грядущей свадьбой? - спросил он, продолжая играть роль заботливого дядюшки. - Блистательней пары, чем Темплар, заставляющий учащенно биться сердца юных дев, не найти.
        Лучшего начала разговора Патрисия и пожелать не могла - благодаря этому ей не пришлось подводить беседу к интересующей ее цели.
        - Я как раз собиралась спросить у вас, что вы о нем думаете.
        - Значит, я могу принести традиционные поздравления?
        - Пока нет. Я пришла поинтересоваться вашим мнением, чтобы принять окончательное решение.
        - Однако ваша тетя - вполне подходящая персона…
        - Я уже поговорила с ней. Теперь хочу выслушать ваше мнение.
        Лэппинг сдвинул потрепанную шляпу набок.
        - Это большая ответственность - навязать кому-либо свое мнение. Даже пожилой и мудрый человек способен ошибиться в своем вердикте в отношении подрастающего поколения. Но если вы настаиваете… Что ж, первый недостаток, с которым вы можете столкнуться, таков: каждая женщина, с которой Темплар познакомится, вероятно, захочет увести его у вас. Такие загадочные, романтичные любители острых ощущений, как он, в наши дни встречаются редко, и немногие из них в состоянии сделать разумный выбор. Не то чтобы я не согласен с его выбором, и все же…
        - Вероятно, найдется и какой-нибудь приятный мужчина, который захочет увести меня у мистера Темплара. Не хочу показаться тщеславной, однако нельзя сбрасывать со счетов и такой вариант.
        Лэппинг пристально посмотрел на нее и рассмеялся.
        - Такая точка зрения тоже имеет право на жизнь.
        - Теперь давайте сядем где-нибудь в тенечке и поговорим серьезно, - сказала Патрисия. - А когда дело почти дойдет до драки, вы предложите мне чай, и я успокоюсь.
        Они дошли до плетеных кресел, которые стояли под деревом у стены дома, и сели.
        - Вы всерьез хотите услышать мое мнение? - спросил Лэппинг.
        Патрисия кивнула.
        - Вы умны и опытны, я уверена, что вы сможете мне помочь.
        Он поморщился.
        - Не нужно упирать на мой почтенный возраст, пусть я и сам его признаю. Лучше упомянуть мой замечательный ум… Что я могу сказать? Я знаю о Темпларе меньше, чем вы.
        - Люди разное о нем говорят.
        Лэппинг укоризненно посмотрел на девушку.
        - Есть ли на свете деревня, где не сплетничают о жителях, которые выбиваются из общего ряда, и даже о самых обыкновенных людях?
        Патрисия покачала головой.
        - Не всегда все сплетни.
        Затем, как Саймон рекомендовал, она рассказала о вчерашнем ночном происшествии. Об удивительном заявлении Биттла и его ультиматуме. О признании Агаты Гиртон. О странном поведении Саймона и занятном происшествии в доме Керна. Ни слова она не сказала лишь о прощальном предупреждении Саймона.
        Лэппинг слушал внимательно, со слабой улыбкой зрелого, пожившего человека, снисходительно относящегося к легкомысленности и развитому воображению юности. Выражение всеобъемлющего понимания и терпения не сходило с его лица, даже когда Патрисия раскрывала тайну за тайной и волнующее происшествие за происшествием. Если бы не предупреждение Святого - не верить никому, - она бы искренне восприняла Лэппинга в качестве уважаемого дядюшки. Не верилось, что этот приятный, добросердечный мужчина может быть пособником Тигра. Не менее трудно было поверить и в то, что он обладал острым мышлением юриста и его приятное загорелое лицо приобретало черты безжалостной маски Фемиды, а губы, которые сейчас так добродушно улыбались, вынесли смертельный приговор множеству людей.
        Окончив рассказ, Патрисия принялась ждать ответа. Лэппинг достал из кармана цветастый платок, громко высморкался и посмотрел на девушку со смешинками в серых глазах.
        - В вашем рассказе определенно присутствуют задатки хорошего анекдота.
        - Но это произошло на самом деле! Прошлым вечером, буквально за несколько часов. Разве до вас не доходили никакие слухи? Как вам кажется, мистер Темплар - детектив?
        Лэппинг пожал плечами.
        - Что тут скажешь? Разве детективы ведут себя так в настоящей жизни, а не в детективных историях?
        Патрисия притворилась, будто пала духом, и умоляюще посмотрела на собеседника.
        - Вы, должно быть, многое знаете о детективах, и если говорите, что детективы себя так не ведут, значит, так оно и есть. Значит, мистер Темплар - жулик. Даже не верится!
        - Если жулик не может убедить людей в том, что он не жулик, ему следует бросить свое занятие и идти в тюрьму.
        - Но мистер Темплар не такой.
        - Так всегда и бывает, - усмехнулся Лэппинг.
        Тем не менее его глаза весело щурились. Мужчина, который хочет очернить в глазах девушки другого мужчину, так себя не ведет.
        - Вы все шутите, а я хочу серьезного разговора. Пожалуйста, побудьте серьезным хоть минутку.
        - Зачем? Вы либо уже любите его, либо нет. Ну так что, любите?
        - Да, - с вызовом призналась Патрисия.
        Лэппинг в притворном отчаянии всплеснул руками.
        - Если так, то ничто не способно поколебать ваше мнение. От меня тут уже ничего не зависит. Если я скажу, будто верю в него, вы кинетесь мне на шею и воскликнете, что я мудр и вижу глубже, чем остальные люди. Если я скажу, будто не верю в него, и посоветую вам его бросить, вы назовете меня ехидным старым дураком, убежите и кинетесь на шею своему избраннику, заверяя, что вас не волнует чужое мнение. Что же мне делать?
        - Просто честно выскажите свое мнение. Что бы вы посоветовали мне, будь я, например, вашей дочерью?
        Лэппинг поморщился.
        - Снова вы о моем возрасте. Может, вернемся к предыдущему аргументу? Вы любите Темплара, и этим все сказано. Я часто имел дело с правонарушителями и, в сущности, отношусь к ним довольно терпимо. Есть три вида преступников. Первый - воришка, он таков с детства; жалкий нытик или задира, в зависимости от своей комплекции, и большую часть своей жизни проводит в тюрьме - причем для него это отчасти развлечение. Очевидно, что Темплар не попадает в эту категорию. Второй вид - умный мужчина со странностями: он довольно успешен, но однажды совершает проступок и попадает на скамью подсудимых. Он может быть таким с детства или совершить преступление потому, что оно сулит ему б?льшую награду за ум, чем одобренные законом профессии. Однако он трус и подлец - и снова Темплар не подходит под это определение. Есть одно существенное отличие - преступники второго вида не умеют шутить как психически здоровые люди, а у Темплара невероятно живое чувство юмора. Третий и последний вид - азартные люди. Хотя они частенько встречаются в художественных произведениях, в настоящей жизни с ними сталкиваешься крайне редко. Их
волнует риск, они преступают закон скорее из азарта, чем ради чего-либо еще. Темплар, возможно, таков, однако третий вид обычно чист перед законом, и если он вас любит, вам не о чем волноваться. Так что сойдемся на том, будто это худшее, что о нем можно сказать, - и даже спишем на горячую юность и нестерпимую жажду приключений. Я ответил на ваш вопрос?
        Лэппинг прочел эту лекцию в добродушной и снисходительной манере человека, много повидавшего и потому не делающего поспешных выводов и способного многое простить, так что Патрисии трудно было бы обвинить его в неискренности. Однако у нее имелась еще пара козырей в рукаве, и она не хотела подвести Саймона, сдавшись так быстро.
        - Вы мне очень помогли, сэр Майкл. Я смутно подозревала нечто подобное, а вы это выразили довольно точно. Приятно знать, что я не одинока в своем безумии.
        - Думаю, вам все же следует попросить объясниться самого мистера Темплара. Если он доверяет вам, если он таков, как я о нем думаю, он чистосердечно во всем признается. Разве он не рассказывал вам о себе?
        Патрисия насторожилась.
        - Что, например?
        - Неужели он ожидал, что вы ничуть не заинтересуетесь подобными необычайными событиями?
        - Он сказал, что мне следует проявить терпение и верить в него. Что мне опасно знать слишком много, но однажды все прояснится и враг будет повержен, и вот тогда он мне все объяснит.
        - И кто же этот таинственный враг?
        - Мистер Темплар называет его Тигр, уж не знаю почему.
        Лэппинг задумчиво нахмурился.
        - Знакомое имя, подождите-ка… Вроде бы какое-то время назад его упоминали в газетах в связи с какой-то сенсацией? Чикагская банда под названием «Тигрята» обворовала банк и сбежала с чудовищной суммой денег золотом - нечто в этом роде.
        Патрисия изображала бесстрастность.
        - Мне это ни о чем не говорит.
        - Не могу сходу все припомнить, однако уверен, что там было нечто подобное… Главарь чикагской банды в Бейкомбе?! Просто невероятно!
        - Так же невероятно звучит и правда, которую я вам рассказала.
        Он тронул ее руку и улыбнулся. Его дружелюбная улыбка действовала на нее даже теперь, когда она подозревала всех и каждого. Лишь одно побудило ее поверить ему и искать врагов в другом месте: в его глазах Патрисия заметила промелькнувшие смешинки.
        - Тогда оставим это? - предложил Лэппинг. - Мы можем спорить часами, но не продвинуться ни на шаг. Главное, сохранить свою душу в покое. Рано или поздно события покажут, права или нет ваша интуиция, и вы примете решение, имея четкое представление о происходящем. А пока вы вольны вести себя так, как диктует сердце. Боюсь, что мои слова для вас - банальное и самодовольное морализаторство. Впрочем, что еще может предложить вам старый ретроград?
        - Не говорите глупостей! Я вам очень благодарна! - Патрисия засмеялась.
        - Итак, раз уж мы на время решили судьбу величайшего романа в истории, то как насчет чая, который вы собирались выпить?
        И Лэппинг ушел в дом - приказать подать чай и переодеться.
        Патрисия обрадовалась возникшей передышке - она испытывала напряжение, выполняя наказ Саймона. Ей непросто давалось изображать нечто среднее между собакой-ищейкой, заговорщиком и беглецом, за чью голову назначена награда. А Лэппинг, который поначалу столь любезно подвел разговор к тому, что ей хотелось услышать, впоследствии ничуть ей не помог. Ее попытки закинуть наживку и исподтишка заставить старого судью разоткровенничаться не принесли результата. Лэппинг вел себя спокойно и скрытно, и это лишь усилило подозрения Патрисии: ему есть что скрывать.
        Придется посмотреть в лицо обескураживающим фактам - Лэппинг видел насквозь нехитрые уловки девушки и принял ее за посланника Саймона. Он с ней просто играл. Мог ли законопослушный гражданин иметь столь широкие взгляды? Она начала сомневаться в этом, хотя и признавала, что на весьма шатких основаниях. Лэппинг умен, и если он состоит в банде Тигра, то, как умный человек, понимает, что нельзя сразу настраивать ее против Саймона - это подозрительно. Но как бывший судья, чья жизнь по большей части проходила в публичном пространстве, ухитрился бы вступить в банду Тигра? Ее мозг изобретал теории одну невозможней другой, учитывая глубинные нюансы и придумывая к ним возражения. Если Лэппинг состоит в банде Тигра и раскусил ее, то насколько высоко он оценил ее ум? Ведь именно исходя из этой оценки он рассчитывал ее психологическую реакцию на его вероломные атаки. Она думала, что обманула его, а на самом деле это он подвел ее к желаемым для него размышлениям. И чтобы побить его в этой игре, она должна быть умнее, чем он думает, - но насколько умнее?
        Лэппинг вернулся со складным столиком. За ним шла экономка с подносом, на котором стоял чай и разные вкусности. На миг Патрисия запаниковала: а вдруг Лэппинг - один из Тигрят, а то и сам Тигр, и решил устранить ее? Чай и пирожные могут быть отравлены. Патрисия подавила порыв сбежать и подумала о Саймоне. Что он сделал бы в такой ситуации? Ну, для начала он никогда бы такого не допустил. И все же, если бы он оказался в подобных обстоятельствах, то что бы он сделал? Она заставила себя логически объяснить свой страх, и ответ пришел. Кем бы ни был Лэппинг, прямо сейчас он не станет ничего предпринимать из опасения, что Святой может ждать, что Лэппинг поддастся искушению совершить преступление, и тогда его можно будет уличить. Здравая мысль. Патрисия спокойно улыбнулась собеседнику.
        - Я причинила вам столько хлопот…
        Он отмахнулся.
        - Ничуть, моя дорогая мисс Холм. Никаких хлопот, для холостяка я довольно гостеприимен, и чаепитие - одно из проявлений моей социальной активности.
        Он был радушен и расположен к общению. Тайная насмешка, которую она заметила в его взгляде, пропала. Либо он больше не видит ничего забавного в сложившейся ситуации, либо слишком сильно наслаждается происходящим и не хочет это показывать. Патрисия невольно вновь подпала под обаяние его добродушия, однако мысль о возможной насмешке продолжала ее волновать. Разве не стал бы мужчина, которому нечего скрывать, открыто проявлять веселье в приятной и забавной ситуации? Не играет ли Лэппинг в какие-то свои игры?
        Наверное, нужно проинформировать Святого. Факты должны быть предоставлены в его распоряжение сразу же, поскольку Патрисия ощутила, что больше не в силах притворяться. Она ела и пила понемногу, дожидаясь момента, когда можно будет попрощаться и уйти, не выказав при этом спешки. Лэппинг то ли не обращал внимания на ее смятение, то ли просто не замечал его признаков и весело болтал. Патрисия же изо всех сил старалась не выйти из роли. Видимо, она весьма в этом преуспела, поскольку Лэппинг расстроился, когда она засобиралась домой.
        - Неужели вы покидаете меня?
        - Я обещала встретиться с тетей до ужина. Нужно кое-что обсудить касательно моих финансовых вложений. Жутко скучная штука, однако сегодня вечером я должна составить письмо, чтобы оно ушло завтра утром.
        Удивительно, до чего же быстро и убедительно она вдруг научилась лгать.
        - Ни слова больше, вы разбиваете мне сердце. Могу ли я надеяться, что вы снова навестите меня? Я буду серьезен, как вы просили, - думаю, я могу понять ваши сложности, и возможно, при всем моем уважении к мисс Гиртон, я лучше всех в Бейкомбе способен дать вам совет. Возможно, вы даже приведете с собой мистера Темплара?
        - Я постараюсь.
        - Буду рад. Я человек ленивый и ненавижу церемонии, так что нам нет необходимости беспокоиться об официальном приглашении. Приходите, когда пожелаете, - я всегда к вашим услугам.
        Патрисия поблагодарила Лэппинга, и он проводил ее до ворот. И вдруг в последний момент ее озарило. Идея была безрассудной и дерзкой, и Патрисия озвучила ее, боясь передумать.
        - Кстати, как поживает Гарри Герцог?
        Слова слетели с ее губ так легко и естественно - и вместе с тем так некстати, ведь они общались совсем на другую тему, - что Патрисия не смогла бы выбрать лучшего вопроса, чтобы застать Лэппинга врасплох. Она пристально вглядывалась в лицо пожилого судьи, понимая, сколь многое зависит от его реакции. Однако выражение глаз Лэппинга ничуть не изменилось - а ведь Патрисия смотрела внимательно, прекрасно зная, что мимику трудно контролировать даже прожженным обманщикам.
        - Почему вы спрашиваете? - искренне удивился он.
        - Саймон… то есть мистер Темплар упомянул, что вы однажды осудили опасного преступника по имени Гарри Герцог, который может попытаться вас убить.
        Лэппинг кивнул.
        - Да, я помню - Темплар сказал мне то же самое, когда мы познакомились. Гарри Герцог поклялся со скамьи подсудимых, что доберется до меня. Однако я слышал такое не раз - и все еще жив, это даже не мешает мне спать.
        Патрисия в замешательстве ушла. Как бы Лэппинг ни вел себя этим утром, на ее внезапный вопрос он ответил вполне искренне. Имя Гарри Герцога означало для него лишь имя преступника, которого он отправил в тюрьму в ходе своей деятельности. В удивлении бывшего судьи не было ни следа страха или подозрительности. Мог ли человек, чье рыльце в пушку, так искусно притворяться - даже если он прирожденный актер?
        Патрисии остро требовались знания и проницательность Саймона Темплара. Она чувствовала себя беспомощной. Если бы не насмешка в глазах Лэппинга, она без колебаний оправдала бы его. Даже сейчас она пыталась сформулировать теорию, которая исключит злонамеренный мотив и позволит рассчитывать, что Лэппинг сразу заметил, к чему она клонит, и мягко отказался говорить больше, чем ему хотелось.
        И вдруг, когда она уже направлялась в сторону дома, ее осенило. Если Лэппинг невиновен, то единственный, кто может быть Тигром, - это Агата Гиртон!
        Глава 13
        Клеймо
        Патрисия пришла в ужас.
        Неужели она месяцами и даже годами жила в одном доме с Тигром?! Это казалось невероятным, однако теория с каждой секундой становилась все более жизнеспособной. Она объясняла регулярные поездки Агаты Гиртон за границу, а письма, которые приходили из Ривьеры, могли быть фальшивым алиби. Однако поездка в Южную Африку была вполне настоящей - Тигр действительно побывал там и осмотрел брошенный золотой рудник. К тому же Агата Гиртон отсутствовала в Бейкомбе как раз в то время, когда Тигр обокрал банк.
        Значит, Тигр - женщина! Не так уж невероятно, учитывая, что мисс Гиртон без труда может изобразить мужчину.
        Открывая дверь в дом, Патрисия снова запаниковала - второй раз за день. Естественно! Она идет прямо в пасть Тигра, вступая в его - в ее - логово. Если мисс Гиртон - Тигр, ей уже кажется подозрительной внезапная дружба Патрисии с Саймоном Темпларом. И подозрение лишь усилится после вчерашних приключений девушки и ее нежелания говорить об этом. Тогда мисс Гиртон столкнется с необходимостью избавиться от Патрисии.
        В этот миг Патрисии захотелось вернуться в Бункер и передать инициативу в расследовании Саймону, и только мысль, что он в нее верит, удерживала девушку от этого поступка. Она так настаивала на том, чтобы поучаствовать в расследовании, так самонадеянно уверяла в собственной способности вершить справедливость, так нетерпеливо отнеслась к его желанию уберечь ее от опасности… Что Саймон подумает, если она прибежит к нему за помощью при первых признаках опасности?
        - Нет, Патрисия Холм, так дело не пойдет, - сказала она самой себе. - Если уж заварила кашу, так давай расхлебывай. Саймон, конечно, ничего не скажет и будет даже доволен - день-другой. Потом он задумается. А после все будет кончено - разбито вдребезги! И тогда тебе придется проглотить эту пилюлю без жалоб, даже если ситуация разрешится… Итак, Патрисия Холм, как говорит Святой, куда нас это заведет?..
        С Лэппингом она сделала все, что могла, теперь нужно подождать и посмотреть. Остается Агата Гиртон. Приказам Святого нужно повиноваться даже с учетом новой информации. Патрисия решилась идти на тяжелое испытание, когда ее рука нащупала что-то твердое в кармане. Пистолет, который дал ей Саймон. Понимание, что эта маленькая игрушка после одного лишь касания ее пальца может выплюнуть смерть в любого, кто попытается ее одурачить, чудесным образом обнадеживало. Патрисия ласково погладила пистолет.
        Экономка, вышедшая из кухни поглядеть, кто пришел, сказала, что мисс Гиртон вернулась с прогулки полчаса назад. С отчаянно колотящимся сердцем Патрисия направилась в гостиную.
        К ее удивлению, дверь оказалась заперта. Патрисия постучала.
        - Кто там? - откликнулась тетя.
        - Я, Патрисия.
        - Я не могу с тобой сейчас разговаривать.
        Патрисия нахмурилась.
        - Дело важное.
        - Я занята и не могу уделить тебе время. Приди позже. Или, если ты будешь наверху, я тебе позвоню, как освобожусь.
        Стиснув кулаки, Патрисия не стала закатывать скандал. Она подождет, пока Агата Гиртон выйдет.
        Однако с чего вдруг такая секретность? Агата Гиртон никогда еще не запиралась в гостиной. Впрочем, до вчерашней ночи она без причины так резко не говорила с Патрисией - казалось, она и в самом деле напугана и нервничает. И чем же она занимается, что ей потребовалась секретность и уединение?
        Патрисия медленно поднялась в свою комнату, пытаясь собрать воедино разрозненные сведения. Тигр зашел в тупик? Саймону удалось задуманное? Тигр сосредоточился на обдумывании стратегии для освобождения Тигрят из сети, которая затягивается вокруг них, и уничтожения мужчины, который подобрался к ним так близко? Тигр и его банда еще не побеждены, однако это дело нескольких часов. Понимают ли они, что фатально недооценили своего противника?
        Уже темнеет, нужно расспросить тетю Агату и поужинать, прежде чем Орас придет за ней и проводит к Святому. Патрисия сняла туфли, разделась до чулок и натянула купальник. Вместо легкого платья она надела удобную твидовую юбку, пуловер и ботинки. Пистолет положила в карман юбки. Все, она готова к чему угодно.
        Когда Патрисия зашнуровывала ботинки, до нее донеслись звуки, которые она не слышала, пока ходила по комнате. Приглушенные голоса раздавались снизу, из гостиной, которая как раз находилась под ее комнатой.
        Выпрямившись, девушка на цыпочках подошла к окну, однако здесь голоса были слышны хуже - видимо, окна гостиной были закрыты. Значит, мисс Гиртон не одна. Патрисия приникла ухом к полу, однако не смогла разобрать ни слова. Она поняла лишь, что тембр голосов обоих собеседников отчетливо мужской. Кто же там, внизу, помимо тети Агаты?
        Патрисия тут же осознала, как важно выяснить подробности этой беседы. Если она увидит гостя, услышит хотя бы часть разговора, результат может быть бесценен. Но если ключ к разгадке будет изобличающим, и ее поймают на подслушивании… Патрисия вздохнула и снова ощутила успокаивающую тяжесть оружия в кармане. Она сказала Святому, что может быть для него помощницей, а не помехой, и теперь настало время это доказать. Нужно рискнуть в манере Святого - с дьявольской усмешкой, пожатием плеч и надеждой на помощь Бога.
        - Ну давай, ты ведь смелая, - подбодрила себя Патрисия и открыла дверь.
        Она бесшумно спустилась по лестнице, однако на последней ступеньке остановилась и задумалась. Можно подслушать либо у двери, либо у окна. У двери легче - там есть замочная скважина, однако у каждой доски в этом старом полу имеется голос. Придется шпионить из сада.
        Она прислушалась, перевалившись через перила, однако стены и дверь были толще пола в ее комнате, а собеседники разговаривали вполголоса - возможно, осознавали, что их могут подслушать. Голоса едва различались.
        Так же бесшумно она поднялась на второй этаж. Дверь комнаты мисс Гиртон была открыта. Патрисия вошла, быстро пересекла комнату и открыла окно. Эта комната была на другом конце дома, и под окном стояло строение наподобие сарая с покатой крышей. Ребенком Патрисия частенько вылезала из этого окна и скатывалась с крыши, а чтобы не упасть, упиралась пятками в желоб. Теперь она выросла, и этот трюк тем более не пугал.
        Она быстро перелезла через подоконник, подобрала юбку и после секундной заминки скатилась с крыши. Прогнивший желоб удержал ее так же надежно, как и в детстве. Перевалившись через край, девушка повисла на руках. До земли оставалось еще пять футов. Разжав руки, она мягко спрыгнула на траву.
        Обойдя дом, Патрисия достигла окон гостиной. Здесь ее поджидала первая неудача: шторы оказались задернуты, а окна закрыты. А ведь когда она шла домой от Лэппинга - как раз со стороны гостиной, - они были открыты! Тетя Агата доходила до крайностей в своем пристрастии к свежему воздуху и свету и держала окна открытыми даже в непогоду. Гость пришел после нее, или шторы задернули, чтобы Патрисия, прогуливаясь по саду, ничего не увидела в комнате?
        Впрочем, об этом можно поразмышлять позже. Сейчас от досады хотелось кричать.
        Патрисия подумывала даже разбить стекло и вломиться в комнату, однако после минутного размышления отказалась от этого бессмысленного действия. Саймон Темплар мог бы добиться здесь успеха, однако она не чувствовала в себе достаточно сил. Их двое, и слабую девушку одолеют, невзирая на пистолет. Ни к чему так рисковать, когда перед ней стоит грандиозная задача, а ее ждет мужчина, куда более опытный в подобных делах. Просто все, что она узнала, нужно рассказать Саймону. Впрочем, в лабиринте загадок есть один несомненный факт - любой гость рано или поздно покидает дом.
        Патрисия огляделась в поисках укрытия и поспешила в угол сада, где стояла беседка. Лучшего наблюдательного пункта ей не найти - оттуда хорошо будут видны оба окна гостиной и входная дверь.
        Она не знала, что как раз в это время в разговоре двух людей в гостиной прозвучало ее имя.
        - Одна таблетка - да еще такая маленькая, - сказал мужчина Агате Гиртон и осторожно положил белую таблетку на стол. - Трудно поверить, что она может усыпить взрослую женщину на шесть часов, правда? И тем не менее. Положи таблетку ей в кофе после ужина - она тут же растворится, и через пять минут девушка заснет. Уложи ее на диван, и я заберу ее часов в одиннадцать.
        Они были одни в комнате, однако этот высокий, худощавый мужчина все равно держал шляпу надвинутой на глаза, а воротник поднятым до подбородка, чтобы никто не разглядел его лица.
        - Так ее можно убить, - резко ответила Агата Гиртон.
        Мужчина рассмеялся.
        - Не убью, обещаю. Она крепкая, завтра утром у нее лишь немного поболит голова. Я не в силах убить столь очаровательную девушку!
        Мисс Гиртон перегнулась через стол и приблизила свое лицо к лицу мужчины, однако тень от полей шляпы надежно скрывала его черты.
        - Свинья!
        Он протестующе взмахнул рукой.
        - Не трать понапрасну свою новообретенную праведность. Я люблю Патрисию, однако, боюсь, она не воспринимает меня всерьез. Поэтому, скажем так, я предлагаю воспользоваться довольно неординарными способами.
        - Я тоже люблю Патрисию.
        - Ну так скажи ей об этом, - саркастически усмехнулся мужчина. - Впрочем, не беспокойся. В подходящий момент я сделаю Патрисии предложение, так что все приличия будут соблюдены.
        Мисс Гиртон пристально на него посмотрела.
        - Зачем ты лжешь, если нас все равно никто не слышит, - горько сказала она.
        - Я не лгу.
        - Говорят, что все преступники слегка с приветом. Я начинаю в это верить.
        - Я серьезен, как никогда, - ответил мужчина мечтательным, напевным тоном. - Я преуспел в своей профессии. По-своему я великий человек. Я много путешествовал. Я образованный, умный, просвещенный, здоровый и интересный. У меня такое количество денег, о котором можно лишь мечтать. Хотя я до сих пор выгляжу молодо, мои лучшие годы проходят, а я одинок. Я люблю Патрисию. Я сделаю ей предложение, чтобы доказать серьезность своих намерений, и после этого она мне не откажет.
        Мисс Гиртон яростно развернула стул и села.
        - Безумец!
        - Я? - Взгляд мужчины упал на белую таблетку, одиноко лежащую на полированной столешнице. - Ах да. Ты поняла, что нужно сделать?
        Агата Гиртон встала и подошла к нему.
        - Повторю, ты безумец. Кичишься своим богатством? Тогда зачем шантажировать меня? Если ты так богат, что для тебя какие-то двадцать тысяч?
        - Денег много не бывает. А теперь, когда мы все прояснили, эти деньги пойдут, как и должно, в качестве приданого. Разве двадцать тысяч - такая уж большая плата за свободу, а то и жизнь? Знаешь ли, тебя могут привлечь за убийство, тетя Агата.
        - Не называй меня так.
        - Тогда…
        - И так тоже не называй.
        Мужчина пожал плечами.
        - Ну хорошо, Аноним, запомни - я взял у тебя много денег, однако теперь я хочу то, что нельзя купить за деньги. И ты мне это дашь, иначе… Ты ведь не станешь делать глупости?
        Мисс Гиртон по-прежнему смотрела на него с ненавистью.
        - Не знаю. Из-за тебя моя жизнь превратилась в мучение. Довольно! Если я тебя сдам, они закроют глаза на некоторые мои дела. Сыщики всегда добры к доносчикам.
        Помолчав какое-то время, мужчина надвинул шляпу глубже на глаза и повернул голову к мисс Гиртон, но видел лишь ее ноги.
        - Я не похож на сыщика, - холодно сказал он. - Не говори со мной так, иначе я помещу тебя туда, откуда ты не сможешь мне угрожать.
        Он встал, сунул руки в карманы и, ссутулившись, подошел к выходу. Повернув ключ, бесшумно открыл дверь. Быстро оглядев коридор, он прикрыл дверь и посмотрел на мисс Гиртон.
        - Можно выходить. Девушка наверху?
        - Какое-то время назад я слышала, как она ходит по комнате.
        Мужчина замер, словно прислушиваясь.
        - У меня не такой острый слух, как у тебя. Сделай в точности, как я тебе сказал, и не пытайся хитрить. Не выйдет. Доброго вечера.
        Он закрыл за собой дверь и удалился по коридору.
        Поколебавшись, мисс Гиртон пересекла комнату, открыла ящик письменного стола и вытащила из образовавшейся полости пистолет. Подойдя к окну, она сняла с него кобуру и взвела курок.
        Потянув за шнур, мисс Гиртон раздвинула шторы. Мужчина торопливо прошел по дорожке и, не оглядываясь, повернул налево. Над живой изгородью виднелась верхняя часть его тела. Агата Гиртон открыла французское окно и вышла на террасу. Медленно и уверенно она подняла руку с пистолетом, словно на соревнованиях по стрельбе в Бисли. В этот миг мужчина свернул направо, в поле, подставив под пулю спину.
        В тихом вечернем воздухе прогремело эхо двух быстрых выстрелов. Мужчина вскинул руки, запнулся и пропал из виду.
        Рядом с тетей вдруг оказалась Патрисия.
        - Кто это был? - побелев, дрожащим голосом спросила она. - Что ты сделала?
        - Надеюсь, что убила, - холодно ответила Агата Гиртон.
        Поднявшись на цыпочки, она вглядывалась в сгущающиеся сумерки, чтобы увидеть результат своей стрельбы. Обзор закрывали живые изгороди.
        - Оставайся здесь, а я схожу и посмотрю, - приказала она воспитаннице и, не выпуская из рук пистолет, торопливо пошла к дорожке.
        Мужчина лежал в траве на спине. Шляпа свалилась, и он смотрел в небо широко распахнутыми глазами. Мисс Гиртон нагнулась, пытаясь нащупать пульс…
        Патрисия услышала крик и увидела, как тетя выпрямилась, схватившись за лицо.
        Положив руку на пистолет в кармане, Патрисия побежала к ней. Мисс Гиртон стояла, прикрывая лицо руками. Между пальцами у нее сочилась кровь. Мужчины рядом не было.
        - Он притворился мертвым. Я отложила пистолет, он схватил меня, у него был нож…
        - Что он сделал?
        Мисс Гиртон ответила не сразу. Наконец она указала на рощу в дальнем углу поля.
        - Он забрал пистолет и убежал вон туда, там есть дорога.
        - Я иду за ним! - не думая о последствиях, выпалила Патрисия, но Агата Гиртон схватила ее за руку.
        - Не глупи! Ты умрешь там. Я потеряла голову… Он сказал: «Больше так не делай!»
        Руки тети были в крови, и Патрисия отвела ее в дом и помогла подняться по лестнице в комнату.
        Налив в раковину воды, мисс Гиртон умылась. Вода угрожающе покраснела. Мисс Гиртон повернулась к Патрисии - и та едва сдержала крик: лоб тети был порезан до кости в форме буквы Т.
        Глава 14
        Капитан Патрисия
        - Он пометил меня! Т - это Тигр! - истерически воскликнула Агата Гиртон. - Боже…
        Ее лицо всегда имело решительное и мрачное выражение, но сейчас, залитое кровью от бровей до подбородка, оно казалось лицом дьявола.
        - Однажды он за это заплатит… он приползет ко мне… Каленое железо - это будет еще слишком милосердно…
        - Тетя…
        У Патрисии было много вопросов, и сейчас настал самый подходящий момент, чтобы задать хотя бы некоторые. Однако мисс Гиртон прянула к ней, словно дикий зверь, и Патрисия невольно отступила - такая ярость плескалась в ее глазах.
        - Уходи!
        - Кто тот мужчина, который тебя шантажирует?
        - Уходи!
        - Он и есть Тигр?
        Мисс Гиртон шагнула вперед и указала на дверь.
        - Оставь меня! - жутким голосом приказала она. - Возвращайся к своему Святому… Если ты сейчас не уйдешь, я сама вышвырну тебя вон!
        В том, что так и будет, Патрисия не сомневалась. Никогда еще она не видела, чтобы женское лицо так искажалось от гнева.
        - Хорошо, я уйду. Надеюсь, ты не пожалеешь об этом.
        - Вот и уходи.
        Вскинув голову и чеканя шаг, Патрисия направилась к двери.
        Вернуться к Саймону? Так она и поступит. Вряд ли у нее возникнут неприятности по пути к Бункеру. Оттягивающий карман пистолет внушал ей уверенность, в которой она нуждалась. Святой не ждет ее, однако вряд ли станет возражать, учитывая новости, которые она ему принесет. Этот день оказался богат на события - даже слишком богат. Патрисия такого не ждала, и раз уж она больше не сможет ничего выяснить самостоятельно, необходимо сообщить все Саймону.
        Время пролетело быстро. Патрисия вышла из дома в шесть сорок, а через пятнадцать минут, когда почти стемнело, вдали показался Бункер.
        Морская гладь приглушенно сияла, словно старое серебро, отражая последние лучи закатного солнца. С вершины скалы Патрисия попыталась разглядеть корабль, который они обнаружили сегодня утром. Ей показалось, что на горизонте чернеет какая-то точка. Корабль, который Саймон, Орас и она собирались захватить втроем. Какой дерзкий план! При этой мысли Патрисия улыбнулась. План был такой невероятный, что попытка воплотить его в жизнь ничуть ее не беспокоила - он принадлежал к числу тех безрассудных авантюрных поступков, которые люди совершали в книгах и фильмах, и лишь вовремя представившийся счастливый случай обеспечивал благоприятный исход. В настоящей жизни она не знала прецедента подобному событию, поэтому единственным образцом, на который она могла равняться, стал художественный вымысел - и согласно ему их план обречен на успех. Интересно, хватило бы у кого-либо, за исключением Святого - ее Святого, воображения придумать этот план, храбрости принять его всерьез, героической бесшабашности попробовать воплотить его в жизнь и силы духа, чтобы возглавить эту авантюру? Она и Орас - всего лишь верные
помощники Святого: весь риск ложился на его широкие плечи.
        Улыбнувшись (Саймон просто обожал ее отважную улыбку), Патрисия поспешила к Бункеру. В окне горел свет - она уже знала, что там располагается помещение, служащее одновременно столовой, гостиной и комнатой для курения. Однако сейчас там находился лишь Орас, который накрывал стол к ужину. Патрисия вошла, и он резко обернулся на звук ее шагов. Лицо слуги озарилось радостью, но тут же помрачнело, когда он ее узнал.
        - Где мистер Темплар? - спросила Патрисия.
        - Должен вернуться в семь тридцать, - проворчал Орас.
        Забрав поднос, он направился в кухню. Девушка озадаченно смотрела ему вслед. Орас, хоть и солдафон, был по-настоящему груб только с Тигрятами и детективами: под маской жестокости ей удалось разглядеть его доброту и гуманизм. Когда Орас провожал ее домой, то обращался с ней почти по-отечески, ведь друзья Темплара - его друзья. Сейчас ее глазам предстал Орас встревоженный.
        Она последовала за ним в кухню.
        - Могу я чем-нибудь помочь?
        - Не думаю, мисс, - угрюмо ответил он. - Спасибо, я привык справляться сам.
        - Тогда скажи мне, куда ушел мистер Темплар? Я пойду и встречу его.
        Орас с излишним усердием вонзил острие консервного ножа в банку с лососем.
        - Ничего об этом не знаю. Да не волнуйтесь, мисс. Он самый пунктуальный человек на свете и войдет в дверь, когда часы пробьют половину восьмого. Так что вам не о чем тревожиться.
        К концу своей речи Орас уже говорил спокойней, однако Патрисия видела, что он расстроен.
        - Почему… Что-то случилось, из-за чего мне следует тревожиться? Он собирался сделать что-то особенное сегодня?
        - Не-а, - с наигранной жизнерадостностью заявил Орас, продолжая вскрывать банку.
        Патрисия вернулась в гостиную и села в кресло. Недалеко от ее локтя лежал портсигар Святого; она взяла сигарету и задумчиво закурила.
        Следует ей беспокоиться или нет - это дело десятое, зато Орас, без сомнения, чем-то взволнован. На ее наручных часах уже было семь двадцать, и Патрисия задалась вопросом, окажется ли Саймон таким пунктуальным, как сказал Орас. И если он не появится в семь тридцать пять, стоит ли им признать, что с Саймоном что-то случилось? Куда он ушел? В это время на корабле Тигра еще нечего делать. Может, он собрался заранее изучить остров, посмотреть на него поближе? Или он решил снова выступить против Биттла или Блюма - в бессмысленной браваде, которая приятно щекочет нервы мужчинам, подобным Саймону?
        Вошел Орас и поставил на стол прибор для гостьи. Затем вытащил из кармана брюк огромные серебряные часы-луковицу.
        - Через минуту-другую.
        Он ободряюще кивнул ей и вышел. Патрисия догадалась, что Орас стоит снаружи и хочет увидеть Саймона, еще когда тот начнет спускаться с горы.
        Саймон не появился и в семь тридцать пять.
        Патрисия принялась беспокойно ходить по комнате. Внезапно ей взгрустнулось. Святой куда-то пропал, не сказав никому ни слова, и подорвал свою репутацию пунктуального человека. Он может быть где угодно и делать что угодно. Патрисию злила собственная беспомощность. Ей оставалось лишь ждать, ждать и еще раз ждать. Он либо появится, либо нет. С ним могло случиться все что угодно. Патрисия задумалась, куда Саймон, скорее всего, мог уйти, и перед ней предстало чудовищное количество вероятностей.
        Вошел Орас, снял фартук и надел пальто и шапку. Карман его подозрительно оттопырился.
        - Я попробую его отыскать, мисс. Но для начала провожу вас домой.
        Патрисия встала.
        - Куда ты пойдешь?
        - Просто похожу по окрестностям. Есть здесь пара-тройка мест… Не беспокойтесь, я его найду.
        - Я иду с тобой.
        Он покачал головой.
        - Не стоит. Если с вами что-нибудь случится, он меня убьет.
        - Куда мы пойдем в первую очередь? - требовательно спросила девушка.
        - Куда я пойду в первую очередь? - исправил он ее вопрос. - Я не могу вам это сказать.
        Орас достал из кармана записку Саймона и передал Патрисии. Она прочла ее, испытывая дурные предчувствия. Ей и в голову не приходило, что Саймон может потратить время до вечера на исследование второго «Старого дома» - заброшенного трактира за деревней. Так вот куда он ушел. И возможно, попал в ловушку…
        - Идем! - приказала она и вышла за порог первой.
        Она выбрала тропу, которая вела в удаленный от моря конец деревни, вместо тропы, ведущей на противоположный край горы через пристань. Орас догнал ее и схватил за руку.
        - Не туда идете, мисс.
        Она посмотрела на него.
        - Туда.
        - Простите, мисс, я не могу этого допустить.
        - Не можешь? Прости, у меня свои планы.
        Ловко выдернув руку, она бросилась бежать. Орас, хромая, бросился за ней, призывая остановиться и подумать, что скажет Святой, однако Патрисия мчалась, словно ветер. Она сбежала со склона с головокружительной скоростью, ловкая как кошка, и тем не менее Орас следовал за ней по пятам, словно пес, скользя и спотыкаясь в темноте. Под ноги Патрисии попался камень, она споткнулась и упала на колени. Орас схватил ее, прежде чем она успела встать.
        - Простите, мисс, это мой долг. Он бы сказал то же самое.
        Переведя дыхание, Патрисия поднялась на трясущихся ногах. Хорошо хоть, лодыжку не подвернула.
        Орас ощутил, как что-то твердое уперлось ему в ребра.
        - Может, так ты скорее поверишь в мою серьезность? - тяжело дыша, спросила Патрисия. - Я не хочу вредить тебе, Орас, но придется, если ты меня доведешь. Я должна идти.
        Орас ждал, не шевелясь. Он с легкостью мог бы схватить ее за руку и выбить оружие, однако слезы в голосе девушки его остановили.
        - Ладно. Если вам так будет легче…
        Патрисия поняла, что он опасается худшего.
        Они поспешили вниз по склону. Помня о хромоте слуги, Патрисия позволяла Орасу задавать темп. По счастью, тот ухитрялся бежать довольно бодрой трусцой. Вскоре показалась темная громада «Старого дома».
        - Может, пойдете вперед, мисс, раз уж вы здесь? Я плохо знаю это место.
        Патрисия провела его тем же путем, каким раньше прошел и Саймон. Впрочем, для подобной предосторожности не было причин - луна обещала взойти лишь часа через три.
        У двери Орас остановил Патрисию.
        - Я пойду первым.
        Он задвинул ее за спину и перегородил собой проход. Патрисии пришлось повиноваться. Орас пнул дверь, и в то же самое время темноту пронзил луч фонарика, который он достал из кармана.
        - Видите следы ног? Здесь недавно были люди. Наверняка Тигрята…
        Луч высветил ящик на столе в конце коридора. Святой развернул ящик, и сбоку его назначение стало более понятным. Орас проявил похвальную предусмотрительность и, вместо того чтобы пойти дальше, принялся исследовать входную дверь. Он обнаружил выбоину на двери, сделанную пулей, и вышел наружу, чтобы изучить землю перед домом.
        - Нет, мистер Темплар не задет, - наконец сказал он.
        Орас пошел по коридору, держась середины, так что Патрисии пришлось идти за ним под прикрытием его тела. Одну руку она держала на пистолете в кармане, нервы были напряжены, но тело расслаблено. Так натренированный боксер волнуется перед выходом на ринг, а зайдя за канаты, вдруг становится рассудителен и холоден, словно небо над Арктикой. Страх и волнение Патрисии превратились в неумолимую холодную целеустремленность. Святой был здесь, они идут по его следам. С тревожным ожиданием покончено.
        Орас остановился перед открытой дверью.
        - Нужно осмотреться.
        Патрисия выглянула из-за его плеча, и в свете фонаря они увидели пустую комнату с зияющим квадратным отверстием в полу сразу за порогом.
        Патрисия придушенно вскрикнула и кинулась вперед, но Орас успел ее перехватить и держал, пока она отчаянно билась в его руках.
        - Подождите минутку!
        Отодвинув ее в сторону, он осторожно подошел к отверстию, проверяя на прочность каждый дюйм пола. И лишь убедившись в безопасности, позволил Патрисии приблизиться.
        Они встали на колени рядом с отверстием и направили луч фонарика вниз. Свет не достиг дна, рассеявшись в темноте, однако показал круглые стены из осклизлого, позеленевшего кирпича. Патрисии показалось, что внизу слабо блестит вода. Орас взял одну из пустых бутылок и уронил в колодец. Она падала долго, прежде чем они услышали плеск.
        - Около сотни футов, - предположил Орас.
        Девушка наклонилась ниже и сложила руки рупором у рта.
        - Саймон! Саймон!
        Ей ответило лишь эхо.
        - Мистер Темплар! Сэр, это Орас!
        Патрисия спрятала лицо в ладони.
        - Саймон… Господи, дорогой мой… Боже, даруй мне его жизнь!..
        Наконец она посмотрела на Ораса.
        - Ты уверен, что Саймон пошел сюда? В предыдущую ловушку он не попался.
        Орас изучил края отверстия. Оно было вырезано при помощи ножовки, пол оставался целым лишь в углах и обломился под весом человека. Острые концы сломанного дерева были хорошо заметны; с одного из них Орас снял обрывок твидовой ткани и поднес к фонарику.
        - Мистер Темплар был здесь. Похоже, ловушки он не ожидал. Но не беспокойтесь, мисс, он всегда был исключительно удачлив. Наверное, он сейчас где-нибудь устроился с удобством, позволив Тигру думать, будто находится при смерти, чтобы тот потерял бдительность.
        Однако голос Ораса звучал не слишком убедительно. Он неуклюже обнял Патрисию за плечи и осторожно вывел из комнаты.
        - Одно хорошо: Тигрят здесь точно нет - мы так нашумели, что они уже клубились бы тут, словно мошкара.
        - Добудем веревку и спустимся вниз? - спросила Патрисия, стараясь, чтобы ее голос не дрожал.
        - Я приведу кого-нибудь из деревни, чтобы проверить. А пока мы ничего не можем для него сделать - прошло уже несколько часов…
        Закрыв глаза, Патрисия обессиленно прислонилась к стене и заплакала. Орас попытался в своей грубоватой манере ее утешить, однако она его не слушала.
        Неужели Святой погиб? Сердце пронзила боль, а в душе разверзлась пустота. Даже думать об этом было больно. Мог ли такой, как он, умереть подобным образом - в одиночестве, в темноте, утонув, как крыса? Конечно, Саймон способен довольно долго продержаться на воде, однако если бы он был жив, то ответил бы им… Может, он ударился головой при падении…
        И вдруг ее настрой изменился.
        В горле все еще стоял ком, а сердце терзала боль, однако она больше не дрожала. Накатила волна спокойствия и собранности.
        Это все Тигр, это он отправил Саймона на смерть. С горькой, холодной решимостью Патрисия Холм осознала, что ей не будет покоя, пока она не найдет Тигра…
        - Пойдемте, мисс Патрисия. Все не так уж плохо - мы не знаем, упал он или нет. Давайте я отведу вас домой, вы ляжете в постель, а я буду искать, и как только что-нибудь обнаружу, сообщу вам.
        - Нет. - Ее голос был чист и силен, словно набатный колокол.
        - Сейчас ничего…
        Она сжала плечи Ораса.
        - Мы обязаны продолжить его дело. Все в наших руках. Он этого хотел. Не нужно ждать, пока мы наплачемся, позволив Тигру ускользнуть. Если уж Саймон отдал свою жизнь за то, чтобы добраться до Тигра, то его жертва не должна быть напрасной. Орас, ты со мной?
        Он затаил дыхание.
        - Да, мисс Патрисия. Полагаю, вы правы - мы не можем позволить Тигру сбежать и не можем позволить, чтобы мистер Темплар погиб ни за что ни про что. И если уж он умер, то вы, мисс, должны унаследовать меня. Не стоит ли навестить доктора Керна? Он детектив, настоящий - мне мистер Темплар сказал. И он тоже ищет Тигра.
        - Наверное, ты прав… Поспешим!
        Они прошли через деревню, и Патрисия ускорила шаг. Орас с трудом за ней поспевал.
        Окна дома Керна были темны. Патрисия звонила чуть ли не минуту, однако дверь никто не открыл.
        - Он ушел…
        Орас взглянул на ее побелевшее лицо и сжатые губы.
        - Я вспомнил, что доктор Керн приходил днем предупредить меня и мистера Темплара, что Тигр планирует добраться до нас сегодня вечером. А потом я видел, как доктор Керн ехал в бричке по дороге на Илфракомб. Он что-то нашел. Зачем еще ему туда ехать?
        - Если он и впрямь что-то обнаружил, то, скорее всего, отправился за подкреплением. Может, он узнал о корабле. Тогда он должен скоро вернуться.
        - Может быть, однако мы не знаем, так ли это на самом деле.
        Патрисия прикусила губу.
        - Да. Нам стоит заняться своими делами. Если Керн приедет, тем лучше. Не знаю, хотела бы я найти Тигра раньше Керна или нет.
        Орас, простая душа, удивился, до чего яростно прозвучал ее голос. Женщины, по его мнению, не должны себя так вести. Однако у Патрисии были лидерские качества, и он не стал оспаривать ее авторитет.
        - Мы должны подождать, пока они придут за золотом, - сказала Патрисия. - А пока вернемся в Бункер и поужинаем. Нам потребуются все наши силы.
        Патрисия превратилась в беспощадную машину для убийств. Она так вжилась в эту роль, словно была рождена и воспитана лишь для нее. Она безжалостно подавила горе, обнаружив, что череда действий отвлекла ее от размышлений о судьбе Саймона, и полностью сосредоточилась на мыслях о том, как поймать Тигра и посчитаться с ним.
        Ощущение совершеннейшей нереальности происходящего овладело девушкой, высушив слезы и подавив чувства. Мир кружился, все ориентиры потерялись, однако она поднялась над хаосом, отстраненная и непоколебимая. В ее руке лежит оружие. Она продолжает дело. Она будет биться до конца, до последней унции жизненной силы в теле!.. На какое-то время Патрисия как будто вышла за границы человеческих возможностей. Когда все закончится и так или иначе решится, напряжение спадет, и она рухнет в бездну ужаса и отчаяния. Но пока идут боевые действия, у нее сил больше, чем обычно, - она знает, что стоит на краю бездны в слепящем свете и сражается насмерть.
        - Нам может понадобиться помощь, - произнесла Патрисия новым, холодным и бесстрастным голосом. - Силы слишком неравны. Я позову мистера Ломас-Копера. Я доверяю только ему.
        - Ему? Этому болтливому студню? - Орас брезгливо сплюнул.
        - Он не так плох. Просто позер и притворщик. Он прекрасно нам подойдет.
        Они проходили мимо дома Блюма, и в этот миг темная высокая фигура вышла из тени живой изгороди. Луч фонаря в руке Ораса осветил приятно-нейтральное лицо Алджи.
        - Это ты, Пат? Мне почудилось, что я узнал твой голос.
        Он удивился силе, с которой Патрисия сжала его мягкую руку, протянутую для приветствия.
        - А я тебя искал, собирался к тебе.
        - Нет, пойдем в Бункер. Мы собираемся поужинать и устроить военный совет.
        - П-п-правда?
        - Не будем тратить время зря. Я расскажу тебе все там.
        В ее голосе было столько решимости, что Алджи безропотно за ними последовал.
        - Дорогая моя, разве ты не знаешь, что война уже окончена, - вяло запротестовал он. - Это шутка, да? Я понял, это шутка. Никто не скажет, что у Алджи нет чувства юмора.
        - Увы, ничего смешного нет.
        В ее серьезном голосе прозвучало что-то такое, отчего Алджи молчал до самого конца пути.
        В Бункере Патрисия тут же села за ужин, который приготовил Орас. Алджи от еды отказался, заявив, что уже поужинал.
        За едой Патрисия обрисовала ситуацию короткими, ясными предложениями, которые не давали отвлечься даже недалекому Алджи. Она рассказала ему все от начала до конца, и от удивления его рот открывался все шире и шире. Закончив рассказ, девушка взволнованно посмотрела на Алджи. Он скажет что-нибудь глупое и умиротворяющее о жарком дне и о том, что, возможно, утром она почувствует себя лучше? Или, если он поверил ей, не начнет ли предостерегать ее?
        Патрисия с удовлетворением обнаружила, что оказалась права в оценке его действий. Алджи со стуком закрыл рот, и поджатые губы придали его лицу решительности. Молодой человек пристально смотрел на нее с необычайно серьезным видом, который изменил его привычный облик.
        - Как в дешевом бульварном романе, правда? - тихо произнес он.
        Патрисия открыла ему свой план, и Алджи оторопел.
        - А ты смелая!.. Но разве это не работа Керна?
        - План придумал Саймон. Предприятие настолько рискованное, что мы можем как выиграть, так и проиграть. На Керна рассчитывать не стоит. Не исключено, что мы ошибаемся в оценке его информированности. Керн мог уехать в Илфракомб совсем по другим делам. Конечно, мы можем надеяться на лучшее, однако нужно быть готовыми идти в бой без него. Кроме того, как ты понимаешь, у меня есть особое желание встретить Тигра и поговорить с ним наедине.
        На миг Алджи увидел в ее глазах смерть. Патрисия стиснула кулачки, и ярость вновь уступила место холодному, взвешенному планированию нападения.
        - Я знаю, что ты хорошо плаваешь, - сказала Патрисия. - Сможешь доплыть до острова?
        Он кивнул.
        - Думаю, да.
        - Точно?
        Не более двух секунд кануло в вечность, прежде чем Алджи протянул руку для рукопожатия.
        Глава 15
        Стимул для Алджи
        В десять часов Патрисия и Алджи вышли наружу, чтобы осмотреться.
        - Лодка, наверное, уже пришла.
        С поросшего травой края скалы они уставились на море. Хотя луна еще не взошла, с безоблачного неба уже тускло светили звезды. Звездный свет - самый обманчивый, и все же в темноте легче всего разглядеть именно воду. Рябь на ней слабо мерцала, морская ширь переливалась черным и темно-серым; остров под названием «Старый дом» походил на мифическое чудовище, вынырнувшее из глубин.
        - Там какая-то старая лоханка, - возбужденно прошептал Алджи.
        Рука Патрисии легла на его плечо, словно печать.
        - Саймон был прав.
        Они не столько видели корабль, сколько смутно различали его мачту на фоне глянцевито переливающихся волн. Корпус угадывался в темном, размытом пятне, которое не отражало звездный свет. Лодка Тигра, скорее всего, еще находилась на расстоянии шести миль от берега, а то и больше.
        Патрисия вглядывалась в море до рези в глазах.
        - Они будут плыть очень медленно. Им придется вести себя осторожно.
        - Пятнадцать человек на сундук мертвеца, правда? Йо-хо-хо, и бутылка рома! - напел Алджи, взбудораженный, как школьник.
        Они вернулись в Бункер. Патрисия посмотрела на часы и сделала примерные подсчеты.
        - Они прибудут около одиннадцати. Тебе лучше вернуться домой и переодеться в купальный костюм. Кстати, у тебя есть оружие?
        - Думаю, у дяди Ганса есть.
        Патрисия улыбнулась и достала из кармана пистолет.
        - Уже нет. Прошлой ночью оно досталось Саймону.
        - Насколько я помню, у него где-то целый арсенал. Я постараюсь что-нибудь добыть.
        - Сколько времени тебе понадобится?
        - Вернусь около одиннадцати.
        - Не опаздывай. От причала плыть долго, а прилив только начался, так что мы не сможем отплыть с пляжа. Нам придется перелезть через скалу здесь. Можешь найти крепкую веревку?
        - В деревне есть один парень - у него мили и мили веревок, он их морякам продает.
        Патрисия кивнула.
        - Действуй. Жду тебя ровно в одиннадцать.
        - Я приду, - пообещал Алджи. - Повизгиваю от радости!
        Он ушел с горделивым видом - совершенно в духе героев Вудхауса, - и Патрисия улыбнулась. За кажущейся глупостью Алджи скрывалась сообразительность, и пусть природа не одарила его повышенным объемом серого вещества в голове, он готов оказать помощь. В миазмах подозрительности, присущей большинству обитателей Бейкомба, настоящим облегчением было встретить человека, достаточно глупого для того, чтобы представлять опасность, и достаточно простого для того, чтобы быть верным. Патрисия подозревала, что Алджи питает к ней трепетную и сентиментальную влюбленность - он мог позвонить в поместье и пригласить ее прогуляться по саду под предлогом прекрасной ночи. И если она не вовлекала его в легкий, ничего не значащий разговор, он смотрел на нее телячьими глазами. Теперь, как никогда раньше, она испытывала благодарность за его обожание.
        Однако после ухода искрометного и преданного Алджи в душе Патрисии снова пробудились тревога и подозрения. В отсутствие действий и угрозы эти скалящиеся демоны, которые были отодвинуты на какое-то время, вновь вырвались на волю. Патрисия принялась думать о своем мужчине, и он предстал перед ее мысленным взором как живой. Она невольно протянула к нему руки, но он исчез, и под ногами Патрисии словно разверзлась та квадратная дыра-ловушка из «Старого дома». Прикрыв глаза, она осела в кресло и решительно вступила в бой с собственными мыслями. Ни к чему нервничать - это может оказаться губительным теперь, когда руководство предприятием перешло к ней и от нее зависит победа - или поражение. Потерпеть сейчас неудачу будет непростительным предательством Саймона, а преуспеть - значит отдать должное памяти о нем.
        Напряженная и дрожащая, словно тетива на луке, Патрисия Холм еще долго сидела в кресле Саймона, закрыв лицо руками. Напряжение было и телесным, и умственным. Болел каждый мускул, а непролитые слезы жгли глаза. «Ты как солдатская жена», - сказал он ей, прежде чем они расстались…
        Патрисия потеряла счет времени, погрузившись в некое подобие транса, и очнуться ее заставил звук шагов.
        Вошел Орас, одетый в изумительный полосатый купальный костюм. С широкого кожаного пояса свисала кобура с громадным револьвером.
        - Ушастый болтун еще не вернулся? - поинтересовался он. - Придется идти без него - видимо, никак не может найти теплые шерстяные носки. Зато я готов. Идемте, мисс.
        Патрисия с удивлением обнаружила, что уже десять минут двенадцатого.
        - Сходи и посмотри еще, - попросила она. - Спустись немного с горы и посмотри, может, Алджи на подходе.
        Орас удалился с таким видом, будто считал это пустой тратой времени.
        Патрисия снова подошла к краю скалы и посмотрела вниз. Ее предположения оказались верны. Край луны только-только выглянул из-за моря, и это на малую толику улучшило обзор. Через час-другой здесь будет достаточно светло, может, даже слишком светло. Корабль Тигра теперь был хорошо заметен, и плыл он примерно в трех кабельтовых[9 - Кабельтов - внесистемная единица измерения расстояния, используемая в мореплавании. Международный кабельтов равен 185,2 м.] от острова. Две черные мушки, которые Патрисия сочла лодками, двигались в направлении острова. До нее донесся приглушенный шум парового двигателя. И тут она заметила третью лодку, плывущую к теплоходу. Судя по всему, она отплыла от причала.
        Вдруг там Керн с подкреплением, призванным схватить Тигра? Если это так, значит, она опоздала, и закон будет иметь дело с Тигром в своей привычной медлительной и обтекаемой манере. Однако разве Керн настолько глуп, чтобы полагать, будто ему удастся подобраться к Тигру вот так, незамеченным наблюдателями с корабля? Детективов нередко судят по художественным произведениям, где все представители полиции изображены людьми с большими ногами и маленьким умишком. Патрисии не верилось, что даже самый большеногий простак, описанный романистом, может быть настолько глуп.
        Ей пришло на ум, что Тигра в Бейкомбе удерживает лишь золото, и когда его вывезут, то исчезнет и сам преступник. Третья лодка могла быть послана за ним, а это значит, что Тигр сейчас плывет на корабль, который она намерена захватить.
        Патрисия глубоко вздохнула. Все постепенно прояснялось. Все запутанные нити этой широко раскинутой паутины тайн и страхов, что так неожиданно бросили тень на ее жизнь и ее дом, теперь любезно собрались на поверхности в несколько сотен ярдов серебристо мерцающей воды. Там золото. Там Тигр. Тигрята тоже там. Золото имело для Патрисии наименьшую ценность, а Тигрята без своего главаря и вовсе представляли собой не столь уж грозное препятствие. Главным призом в этой лотерее был Тигр, и Патрисия собиралась победить в этой игре. Когда она попадет на борт корабля, личность Тигра больше не будет загадкой - он окажется одним из двух человек. И тогда…
        Из темноты бесшумно возник Орас.
        - Я его не видел, - коротко отчитался он и тут же перескочил на другую тему: - Как мы отсюда спустимся, мисс Патрисия? У нас нет веревки.
        - Ее должен был принести Алджи. Может, с ним что-то случилось?
        Почему же Алджи не вернулся? Он был так взволнован предстоящей авантюрой, что ей не верилось, будто друг может ее подвести, а трусость не числилась среди его недостатков. Может, обо всем пронюхал Блюм? Во время разговора с Алджи ей и в голову не пришло, что их могут подслушать. При мысли об этом Патрисия похолодела. Если их подслушали, то Тигрята будут наготове, и план обречен на неудачу - если только не пересмотреть его.
        Возвращаясь сюда, Алджи должен был пройти мимо причала как раз в то время, когда лодка забирала самого Тигра. Если он заметил что-нибудь подозрительное, то в запале мог натворить дел…
        - Вдруг его захватили в плен? - предположила Патрисия. - Я примерно представляю, что могло произойти. Спустимся и посмотрим.
        Она пошла вниз по тропе, и Орас нехотя последовал за ней.
        - Оно того не стоит, мисс. Нет, не стоит.
        - Мы не можем себе позволить потерять и его. Как бы там ни было, нам придется пойти этим путем. Нужно раздобыть веревку и выяснить, не вернулся ли Керн, - хочу удостовериться, что если мы не преуспеем, то не оплошает полиция.
        Причал, называемый так лишь из вежливости, представлял собой полосу из плохо обработанного камня, заваленную бухтами веревок, сохнущими сетями, ловушками для омаров и деревянными рангоутами. За причалом чернели деревянные лачуги, в которых рыбаки чинили свои рыбацкие принадлежности. От края причала на двадцать ярдов отходила каменная пристань.
        Они остановились.
        Невдалеке раздался слабый стон.
        - Пат, - слабо прошептал кто-то.
        Орас предусмотрительно захватил с собой фонарик, однако Патрисия не позволила включить его из боязни, что их могут заметить с корабля. Она пошла на голос и вскоре наткнулась на мужчину, сидящего у стены одной из лачуг.
        - Это ты, Алджи?
        - Да… угадала с первого раза… Я проиграл… поймал пулю… меня прихлопнули…
        Патрисия поддерживала его голову, а Орас бесцельно кружил вокруг.
        - Как ты?
        - Думаю… я скоро оправлюсь… - с усилием пробормотал Алджи. - Я не собираюсь умирать… просто так…
        Поняв, что ему не стоит изображать случайного человека рядом с умирающим, Орас отодвинул Патрисию в сторону и приподнял Алджи. Оттащив его за лачугу, он включил фонарик и осмотрел мужчину. Лицо Алджи было залито кровью, сочащейся из глубокой уродливой царапины, которая тянулась от брови к уху, а на виске темнел ожог.
        - Стреляли в упор, - пояснил Алджи. - Меня оглушило. Но я скоро приду в себя.
        Орас нашел ведро и зачерпнул воды из моря. Соленая вода жгла рану, зато в голове быстро прояснилось.
        Пока ему перевязывали рану носовым платком, Алджи рассказал, что случилось. Патрисия оказалась права в своих предположениях.
        - В общем, я решил погеройствовать, - уныло заключил Алджи. - Я подошел и сказал: «Руки вверх!» И словил пулю.
        - Ты кого-нибудь узнал?
        - Было темно, и лиц я не видел. Я даже не заметил, из какой пукалки в меня стреляли. Но я увидел, что один из них был толстый и маленький, так что это вполне может быть наш Повелитель бакалеи, а еще в одном по росту и виду я, по-моему, узнал дядю Ганса.
        - Сколько их там было всего?
        - Трое или четверо - они стояли рядом, так что я не уверен, - проговорил побелевший Алджи.
        - Как ты себя чувствуешь? - спросила Патрисия.
        - Прекрасно. Голова раскалывается, а в остальном я в полном порядке. Идемте. Веревка лежит там, где я ее уронил, вон там.
        Орас пошел в указанном направлении и вскоре вернулся с толстой веревкой, кольцами висящей на его плече.
        - Не лучше ли вам отправиться домой? - обратился он к Алджи.
        Благородное ранение, полученное мистером Ломас-Копером, немедленно уничтожило враждебность Ораса. Некоторое время спустя Орас даже назвал его «сэр».
        - Нет, - решительно отказался Алджи. - Я пойду с вами до конца. Черт возьми, отпетые мерзавцы меня подстрелили! Я решительно настроен на встречу с ними и буду мстить. Холодная вода меня взбодрит, и когда мы попадем на борт корабля, я буду готов действовать.
        - Я рад, что ваше ранение несерьезно, сэр, - подбодрил его Орас. - Однако если вам будет нужна поддержка, чтобы перевести дух, только скажите…
        Патрисия тоже не хотела отпускать Алджи: в своей целеустремленности она была не способна щадить никого, даже себя.
        - Нам нужно найти Керна, - сказала она.
        - Я заходил к нему на обратном пути, - ответил Алджи. - Он еще не вернулся. Придется обойтись без него.
        Надежда Патрисии на подкрепление угасла. Они шли к Бункеру, и Патрисия размышляла о Керне. Похоже, она зря рассчитывала на осведомленность детектива, ведь если бы он собирался задержать Тигра этой ночью, то должен был уже оказаться в гуще событий. Поскольку его нет, то руководство банкетом ложится на них троих.
        У Бункера Алджи предложил пропустить веревку через две амбразуры и завязать снаружи. Эта работа выпала на долю Ораса, поскольку у того имелся опыт мореплавания и вязания узлов. Алджи разительно изменился: от его нерешительности не осталось и следа, он проявил себя исключительно рассудительным человеком. Причиной тому стала рана, которая чуть было полностью не выбила его из авантюры, - глупость словно унесло вместе с пулей, и на ее место выступил характер, который Алджи годами старательно скрывал.
        Луна восходила, становилось светлее; по совету Ораса они легли у края скалы - чтобы их не заметили снизу - и принялись постепенно разматывать и спускать веревку. Она змеилась вдоль широкой расщелины, которая скроет их троих, когда они начнут спускаться.
        - Веревка довольно длинная, я брал с запасом, - сказал Алджи, снимая плащ, под которым оказался купальный костюм, как и у Ораса с Патрисией. - Кто первый?
        - Прикрепите оружие к поясу и следите, чтобы оно не брякало о камни, - напомнила Патрисия. - Когда поплывете, не шумите и не болтайте - сами знаете, как звук разносится над водой. Удачи всем нам! За мной!..
        Прежде чем мужчины успели остановить ее, Патрисия перебралась через край скалы и начала спускаться, отталкиваясь ногами от склона.
        Она была сильна и бесстрашна, и веревка оказалась вполне длинной - Патрисия все еще держала ее в руках, когда ноги вошли в воду по колено и коснулись каменистого дна.
        Она отступила назад и помахала рукой.
        Через минуту рядом с ней стоял Алджи, еще через минуту спустился и Орас. Троица молча поплыла в направлении корабля. Все они были опытными пловцами, но одному мешала плыть хромая нога, а другой еще не полностью пришел в себя после ранения. До поджидающей впереди опасности оставалось мили две.
        Вдали от берега море было спокойным и не слишком холодным. Патрисия, которая плавала, словно рыба, приотстала, чтобы заметить, если кто-нибудь из мужчин устанет. Повернувшись на бок, она вытянула одну руку вперед, а другой принялась загребать воду бесшумными движениями.
        В это время главный детектив-инспектор Керн и его отряд утомленно плелись в темноте в Бейкомб. Их машина сломалась за двенадцать миль до деревни, а возможность поймать попутку на этой пустынной дороге в час ночи практически равнялась нулю.
        Глава 16
        В гуще событий
        Упасть и пролететь сто шестьдесят футов можно примерно за три секунды, однако складывается впечатление, что полет длится дольше. Саймон Темплар убедился в этом на собственном опыте. Ему казалось, что он прожил три вечности с того тошнотворного момента, когда пол провалился под ногами и он в течение четырех биений сердца летел сквозь темноту и с обжигающим всплеском упал в воду.
        Он ушел под воду, словно гиря, и принялся молотить ногами и руками, пытаясь выплыть на поверхность. Погрузился он глубоко - грудь сдавило, а сердце бешено забилось, но вот его голова наконец вынырнула из воды. Задыхаясь и отплевываясь, Саймон вцепился в какой-то камень, попавшийся под руку. Однако он недооценил силу течения - его снова потянуло вниз, и руку чуть не вырвало из сустава. Напрягая все мышцы и яростно работая ногами, Саймон ухитрился подтянуться, и пальцы его второй руки нашарили какой-то уступ. Он повис на этом ниспосланном Богом карнизе, тяжело дыша, смаргивая воду и пытаясь сориентироваться.
        Его отнесло в сторону от того места, где он упал, причем довольно далеко. К счастью, темнота была не полной - от воды шло слабое свечение, и Саймон смог различить окружающую обстановку.
        Он упал в подземную реку, которая протекала через пещеру около двенадцати футов шириной. Свод высился футах в двадцати пяти от воды. За века мельничного круговорота поток все сильнее углублялся в каменное ложе. Мельничное - очень точное описание: обманчивая гладкость водной поверхности таила под собой смертельной мощи течение. Какое доброе божество подсунуло ему под руку этот уступ? Впрочем, Саймон и сейчас еще был в опасности: напряженные мышцы болели, и даже его сильные пальцы не смогут вечно цепляться за камень.
        Разумеется, самое важное - выскользнуть из хватки потока, который терпеливо пытается утащить человека к уготованной для него смерти. Саймон попробовал подтянуться, чтобы проверить силу мышц, и застонал - он слабел быстрее, чем ему думалось. Пришлось опуститься, чтобы передохнуть; кажется, он даже молился… Затем глубоко вздохнул, задержал дыхание и снова попытался подтянуться. Шесть дюймов, семь, восемь… Каждый дюйм освобожденного из хватки потока тела облегчал дальнейшее продвижение, и вскоре ему удалось дотянуться подбородком до уступа, а одной ногой найти опору в стене под водой. Это позволило немного расслабить руки, чтобы набраться сил для последнего рывка.
        Саймон осмотрелся, опасаясь, что его попытки приведут лишь к отсрочке неизбежного - он будет судорожно и мучительно цепляться за камень, пока не обессилеет и не соскользнет в темные бурные воды. Однако, завидев футах в десяти над головой широкую черную расщелину, он едва удержался от радостного возгласа. Можно забраться в эту расщелину, лечь и как следует отдохнуть. Похоже, добрые божества к нему благосклонны.
        - Не сегодня, дорогой мой Тигр, не сегодня, - пробормотал Саймон, к которому вернулось приподнятое расположение духа.
        Подняв руку, он вцепился в узкую щель над головой, затем перенес выше вторую руку, подтянулся и встал на спасительный уступ. Перебирая руками от одной расщелины к другой, Саймон вскоре смог выпрямиться. Он распластался вдоль скалы, а за спиной у него струилась подземная река.
        Спасительная расщелина была уже совсем рядом, и Саймон едва не переусердствовал - не опробовав камень, он взялся за него рукой, и тот откололся от скалы. Теперь вес Саймона удерживался фактически тремя пальцами левой руки, цепляющимися за дюймовой глубины щель. Прошло несколько мучительных для нервов и мышц секунд, прежде чем ему удалось найти новую опору для рук. Теперь он продвигался вперед более осмотрительно и постепенно сумел благополучно перебраться через край спасительной расщелины.
        Он лег на спину и закрыл глаза. Теперь, когда немедленная кончина ему уже не грозила, нахлынули эмоции. Падение в воду, а затем жуткое ощущение беспомощности от погружения в пучины подземной реки подорвали его уверенность в себе. Саймон чувствовал себя крайне слабым и всем телом дрожал - последнее, впрочем, по большей части могло быть последствием напряжения мышц и сухожилий. Не сразу он сумел перекатиться на бок и взглянуть на предательски гладкую поверхность воды в двенадцати футах внизу. Несмотря на свое незавидное положение, Святой криво усмехнулся.
        «Что за невезуха, сынок, - прохрипел он. - Мне жаль вас разочаровывать, но я не собираюсь сегодня умирать».
        Саймон отвернулся и в слабом, неверном свете, исходящем от воды, принялся изучать возможности дальнейшего спасения. Он знал, что большие территории пронизаны обширной сетью подобных подземных пещер естественного происхождения. Некоторые из них тянулись дальше, чем даже самый бесстрашный человек решился бы исследовать. Саймону вспомнилась история о пещерах Чеддер, где пропала целая экспедиция. Тогда богатое воображение рисовало ему странных доисторических чудовищ, выживших в недрах земли, и даже расу полулюдей, которые живут под землей, и он решил как-нибудь однажды попытаться найти ту пропавшую экспедицию. Однако предполагалось, что он сделает это при полном вооружении, с подходящими спутниками, веревками и фонарями… Сейчас он не в пещерах Чеддер, и при себе у него только мокрая одежда и разные мелочи в карманах. Поскольку выбраться отсюда под водой не получится, придется найти другой путь.
        За его спиной находилась расщелина, которую он счел всего лишь впадиной в скале. Саймон прополз немного вглубь расщелины и снова пожалел о том, что у него нет с собой фонарика, без которого он ощущал себя беспомощным. Впрочем, горевать об этом не было смысла - слезы ведь не светятся, - так что пришлось двигаться дальше и надеяться на лучшее.
        Лицо овеял слабый ветерок, и Саймон воспрянул духом. Раз уж здесь свободно циркулирует воздух, значит, где-то впереди есть выход. Вот только сумеет ли он им воспользоваться?..
        Слабым утешением послужило то, что его часы, которые гарантированно должны работать при любых суровых условиях на суше, в море или воздухе, успешно прошли последнее испытание. Они все еще негромко тикали, и по светящимся цифрам Саймон мог оценить прогресс своих трудов. Ползти на животе оказалось не так уж и трудно - давным-давно вода сгладила все неровности. Через какое-то время Саймон ударился лбом о стену и так обнаружил, что туннель поворачивает направо. После этого он нащупывал путь уже осторожней и без потерь преодолел остальные повороты. Каждый раз он старался убедиться, что ветер по-прежнему дует, чтобы не тратить время и силы на повороты, которые приведут в тупик. Так прошел примерно час, и в конце концов коридор расширился насколько, что Саймон смог подняться на ноги.
        Однако он продолжал продвигаться с осторожностью, ощупывая пол ногой и вытянув вперед руку, чтобы не упасть в какую-нибудь трещину или не удариться головой о каменный потолок. Непроглядная темнота отзывалась болью в глазах и действовала на нервы. Саймон как никогда остро прочувствовал всю муку слепоты. Перед глазами то и дело вспыхивали красные пятна, необходимость полагаться только на тактильные ощущения терзала напряженные до предела нервы. Тянуло опуститься на пол и бесцельно ползти вперед, пока он не погрузится в сон и забвение. Затем нахлынул какой-то детский, безрассудный страх, и захотелось стиснуть кулаки и бить ими о стены, а затем броситься в темноту и разбиться о камни. Бросить попытки спастись и проклинать темноту, моля о несущей облегчение смерти. Ведь темнота, укрывающая мир под небом, - словно слепящее солнце по сравнению с цепенящей жуткой тьмой в местах под землей, где отродясь не было света.
        И все же Саймон упрямо двигался вперед, хотя уже почти не понимал, что делает. Он шел все медленней, пока не остановился. Потом заставил себя идти дальше. Затем обнаружил, что снова стоит, и опять заставил себя идти. Отрывки давно забытых песен срывались с пересохших губ и эхом уносились во тьму. Один раз он чуть не оглох от безумного громкого смеха и с трудом осознал, что этот смех вырвался из его горла. Он бормотал глупые, бессмысленные фразы; предложения из совершенно разных бесед сплетались в бессодержательный сумбур. Каждый раз ловя себя на этих предвестниках безумия, Саймон останавливался и замирал до звенящей тишины в ушах.
        Собственная безопасность стала ему безразлична. Порой он бежал, словно за ним гнался враг, натыкался на препятствие и падал. Лежал какое-то время, затем заставлял себя встать и продолжать путь. Он покачивался и бился о стены, но шел; спотыкался и падал, но шел; многочисленные ушибы и царапины ныли, но он шел, шел, шел… Он то сквернословил, то молился. Но все же шел, ярд за ярдом, и лишь один маяк мог вывести его из этого ада наяву - дуновение прохладного свежего воздуха.
        Непоколебимая жажда жизни вела его, когда истерзанные мышцы молили об отдыхе. Саймон больше не мог смотреть на часы - перед глазами все плясало. Впрочем, в мрачной пустоте не было времени, не было ничего, кроме боли и безумия. Эта кромешная тьма существовала всегда - обволакивающая, пульсирующая, осязаемая. Она вилась вокруг и пыталась захватить его тело: петлей стягивала грудь, тыкалась в виски и жгла глаза, пока Саймону не начинало казаться, будто он бредет сквозь воду. Когда же он рвался из ее хватки, она истончалась и отпускала - лишь для того, чтобы через миг вновь оплести и задержать. Она застревала в горле, словно дым, и ласкала лицо. Саймон думал о свете, и только о нем - о рдеющих углях и мерцающих искрах костров, о бледном, загадочном сиянии луны и тусклом, подернутом дымкой блистании звезд, о лучах машинных фар, о слепящем свете софитов… О беспощадном тропическом солнце, пылающем в аметистовых небесах пустынь. Однако здесь была лишь тьма. И Саймон упорно шел вперед.
        И вдруг тьма закончилась.
        Саймон завернул за угол, споткнулся о выступ скалы и тяжело упал на валун - он видел его, но не хватило сил уклониться. Он лежал на земле, израненный и до смерти уставший, и вдруг увидел, что камень над ним испещрен слабыми серебристыми огоньками. Он подумал, что наконец сошел с ума; что его глаза изменили ему и теперь насмехаются над его поражением; что зрение утонченно издевается над ним, пытая видениями победы. Медленно, с опаской Саймон поднял голову.
        Он видел всю пещеру, в которой лежал, - всю полностью, в высоту, в длину и в ширину. В пещере царила темнота, однако она отличалась от кромешной тьмы, в которой он брел несколько часов. Это был словно восход солнца после ночи. Едва не рыдая от благодарности, Саймон с трудом поднялся и пошел вперед. Через пятьдесят ярдов возник очередной поворот. Свет стал чуть ярче. Саймон обогнул торчащий камень и побрел дальше, терзаясь опасениями, что его надежды не оправдаются. Однако пещера расширилась, и в конце ее был выход, сквозь который Саймон увидел благословенное небо: бездонное и темно-синее вечернее небо, усыпанное оживленно мерцающими звездами.
        На выходе он застыл, упиваясь сияющим великолепием ночи, алмазами звезд и спокойным морем внизу.
        - Боже!.. - выдохнул Саймон, обессиленно прислонился к стене и осел на землю в глубоком обмороке.

* * *
        Очнулся Саймон через три часа. Он лежал у входа в пещеру, и разбудил его упавший на лицо лунный свет. Саймон медленно открыл глаза и не мигая всмотрелся в сияющий белый диск, который вставал над морем. Нахлынули воспоминания о кошмарах тьмы и окончательно его разбудили. Сердце бухало в груди, словно механический молот. Взяв себя в руки, Саймон криво усмехнулся. Ему сильно досталось - никогда еще он не падал в обморок.
        На часах было половина двенадцатого. Это его отрезвило - туман безумия рассеялся, и тело наполнилось силой. Поцарапанные локти и колени саднили, костяшки пальцев были разбиты в кровь, на голове вскочило несколько шишек, и все тело ныло, словно один большой ушиб. Однако благодаря усердным тренировкам он пребывал в отличной физической форме и теперь пытался понять, готов ли он со всей искренностью признать себя способным на очередной раунд.
        До ушей донеслось слабое тарахтение. Саймон напрягся и повернул голову. Звук стих, потом возобновился, но уже глуше, будто долетал не сам звук, а его бледный призрак.
        Саймон выглянул из пещеры и прищурился, не веря своим глазам. Под ним лежал остров Старый дом, а рядом покачивалось длинное узкое черное пятно; его обрисованный мягким лунным светом абрис порадовал бы сердце художника или моряка.
        От судна отделилась маленькая лодка и быстро поплыла к острову, в этот же миг с другой стороны острова появилась другая лодка и направилась к кораблю. Она низко сидела в воде и двигалась медленно. Саймон разглядел квадраты ящиков в центре лодки. Было так тихо, что слух различил даже слабый скрип уключин.
        - Черт возьми! - тихо ахнул Саймон.
        Непостижимая удача, которая сопутствовала ему в его авантюрной деятельности, снова пришлась как нельзя кстати. Ведь вот он - живой и более-менее невредимый, хотя должен был утонуть в подземной реке или заблудиться в кромешной тьме пещер. И едва лишь путеводная звезда вывела его из этого хаоса и дала время перевести дух, как тут же вручила этот невероятный подарок! Казалось, он серьезно опережает других смертных, для которых всего-навсего манна падает с небес: ему Небеса посылают прекрасно приготовленный обед из восьми блюд с тщательно подобранными к ним винами. Добрые божества привели его в нужное место, в нужное время и предусмотрительно учли то, что Тигр будет поглощен делом, а его банда будет хвалить себя за то, как ловко они удалили шип, который долго колол их шкуры!
        Тигр думает, что Темплар мертв. Что ж, мистер Темплар позволит Тигру какое-то время тешиться этой безобидной иллюзией. И будет оставаться мертвым, пока это отвечает его интересам.
        Однако есть обстоятельства, идущие вразрез с планами. К этому времени Орас, Пат и Керн уже наверняка перевернули Бейкомб вверх дном и нашли только зияющую дыру в полу трактира. По меньшей мере двое из них - а один особенно - станут… Но об этом лучше не думать. Они считают его мертвым уже несколько часов, а значит, возвращение домой откладывается еще на некоторое время. Утешала лишь мысль о том, что Патрисия из-за этого не попадет под обстрел. Однако ему будет не хватать помощи Ораса. Так или иначе, Саймон счел, что дебет и кредит в целом сходятся. Теперь, когда он может застать Тигра врасплох, в качестве продолжения его удачи занавес будет опущен гораздо быстрее…
        - Святой против Тигра, - пробормотал Саймон. - Все раннехристианские мученики на небесах посмотрят вниз и увидят старую игру, где играют по правилам, о которых они не слышали в Риме, - и, мы надеемся, с удивительным концом, которого не видывал и Нерон.
        Он проверил оружие - все на своих местах. Сигареты в портсигаре намокли, однако сам портсигар со стальной полоской лезвия по краю был испытанным средством помощи в неотложных случаях. Саймон сунул его в задний карман брюк. Пиджак остался в пещере.
        До пляжа всего двенадцать ярдов; в лунном свете спуститься будет не так уж и сложно. Саймон перевалился через край скалы и через несколько минут уже стоял на галечном дне, а волны омывали его лодыжки. Ему предстоял длинный заплыв. Впрочем, Саймон ощущал себя способным на это и даже на большее. Он вошел в море по пояс, скользнул под воду без всплеска, словно выдра, и принялся грести в сторону корабля Тигра мощными отточенными движениями.
        Его руки ритмично поднимались и опускались, бесшумно взмывая над водой и ныряя вниз. Хотя Саймон мог часами плыть таким элегантным стилем, сейчас у него не было причины демонстрировать выносливость. Тренированные мышцы без устали продвигали его вперед в темпе, быстро сокращающем расстояние до судна. Саймон обогнул по дуге опасную зону между островом и кораблем, где его мог заметить чей-нибудь острый глаз, - луна с каждой минутой светила все ярче: природа превращала текущее предприятие в довольно щекотливое дело и для него, и для Тигра. Преодолев последние сто ярдов под водой и всего трижды осторожно выплывая, чтобы глотнуть воздуха, Саймон вскоре достиг цели. Минутный отдых - и он поплыл вдоль борта, обращенного к морю, к носу корабля. Подумалось, что карабкаться по якорной цепи на виду у острова и команды будет крайне рискованной затеей. Впрочем, нижний ряд иллюминаторов начинался примерно в шести футах от воды.
        Ему снова повезло - он наткнулся на веревочную лестницу, которая свисала с палубы. Поразмыслив, Саймон понял, что ее, скорее всего, спустили для Тигра и его прихвостней. Прилив развернул судно на удерживающих якорях, и про лестницу забыли. Зато Саймону она пришлась как нельзя кстати.
        Негромкий шум двигателя и скрип лебедок, поднимающих золото на борт судна, стали громче. Слышны были даже стук резиновых сапог о палубу и приглушенные мужские голоса. Поднимаясь, Саймон догадался, что мужчины работают в кормовом трюме. Поднявшись до уровня палубы, он осмотрелся. На корме у люка столпились несколько человек. На фоне неба выделялась балка, на конце которой болтался квадратный ящик. К счастью, мужчины были сосредоточены на своем занятии, и Саймон мог незамеченным забраться на судно. Перебравшись через леерное ограждение, он беззвучно ступил на палубу и юркнул на трап, ведущий вниз.
        На верхней ступеньке Саймон замер и прислушался. Люди продолжали работать, и никто не заметил, как темная фигура перетекла через борт и прошмыгнула через открытое пространство палубы.
        - Пока все идет прекрасно! - с улыбкой констатировал Саймон. - Я на судне, и золото скоро станет моим!
        Трап вел в тускло освещенный коридор. Ходить здесь было рискованно. Заходить в каюты тоже опасно: один поворот ключа - и они превратятся в тюрьму. И все-таки ему требовалось отдохнуть и спланировать следующий шаг, так что приходилось рисковать.
        Саймон на цыпочках подошел к двери напротив и осторожно повернул ручку. Дверь даже не шелохнулась. Заперто. Саймон тут же принял стойку. Все мысли о безопасности, отдыхе и планах вылетели у него из головы, и в своей беспечной манере он решил заглянуть в эту закрытую каюту - не важно, занята она или нет. Прижав ухо к двери, Саймон прислушался. Тишина. Велик шанс, что каюта пуста. Однако для того, чтобы вскрыть дверь, требовались специальные приспособления. Саймон уже собрался сходить в машинное отделение, чтобы подобрать подходящий инструмент, как вдруг услышал звук приближающихся шагов из коридора за ближайшим углом. Саймон отступил на трап - не очень подходящее место, его могут заметить, если кто-нибудь посмотрит в эту сторону. Однако его заинтересовало, кто это бродит внизу, когда наверху требуются рабочие руки, чтобы как можно быстрее выгрузить ящики.
        Он осторожно выглянул… И тут же отшатнулся.
        Блюм. Он нес поднос с кучей сэндвичей и бутылкой газированной воды. На миг - только на миг! - Саймон подумал о бегстве. Палуба не предоставляла надежного укрытия, к тому же здесь есть еще закрытая дверь… Вдруг Блюм несет ужин для Тигра?
        Тот поставил поднос на пол, нашарил в кармане ключ и открыл дверь. Саймон увидел часть каюты - внутри горел свет. Затем Блюм наклонился за подносом, и Саймон прыгнул на него прямо с восьмой ступеньки.
        Завернул руку Блюма за спину - тот ахнул - и всем весом на него навалился. Блюм потерял равновесие, упал и сильно стукнулся головой о пол.
        Бедолага не подавал признаков жизни, однако шум их схватки мог кто-нибудь услышать. Саймон вскочил на ноги со скоростью атакующей пантеры, схватив Блюма за воротник, затащил его в каюту, затем забрал поднос. Захлопнув дверь, он повернулся к ней спиной и посмотрел, куда же завел его случайный порыв.
        На койке кто-то сидел.
        - Здравствуйте, тетушка, - вежливо произнес Саймон.
        Агата Гиртон иронично скривила губы.
        - Вы и в самом деле удивительный человек, мистер Темплар.
        Глава 17
        Пиратство
        Патрисия и ее два помощника добирались с противоположной стороны скалы от места, откуда спустился Саймон, и им не пришлось делать крюк. Они сразу подплыли к судну Тигра к борту, который отбрасывал густую, обширную тень на освещенные луной волны. Все внимание команды судна сосредоточилось на острове, и захватчикам оставалось лишь следить за тем, чтобы скользить по спокойному морю без шума.
        Патрисия первой поплыла к носовой части корабля, задавая направление остальным. Там они какое-то время отдохнули, цепляясь пальцами за обшивку, затем Патрисия отплыла немного в сторону, чтобы рассмотреть якорную цепь. Она увидела те же недостатки проникновения на судно по цепи, что и Саймон. Поскольку она устала меньше, чем ее спутники, Патрисия проплыла вдоль борта в поисках другого пути. Она нашла веревочную лестницу, которой раньше воспользовался Саймон, и вернулась к остальным, чтобы рассказать о том, как им повезло. Втроем они поплыли к лестнице. Орас без труда следовал за Патрисией, однако Алджи плыл медленно - он выдохся и последнюю четверть мили изрядно их задерживал. Патрисия поймала лестницу и вылезла из воды.
        - Еще немного - и мы отдохнем, - шепотом ободрила она Алджи, склоняясь и пожимая его плечо. - Постарайся подняться побыстрее, нам нельзя мешкать, нужно найти укрытие.
        Она взобралась по лестнице с проворством, которое не смог бы превзойти ни один морской волк, и по натянувшимся веревкам поняла, что остальные следуют за ней со всей доступной им быстротой. Патрисия перепрыгнула через борт и спряталась в тени палубной рубки. Через минуту к ней подошел Алджи, шатаясь от холода и усталости. За ним по пятам следовал Орас.
        - Как вы?
        Орас стряхнул с себя воду.
        - Хорошо, мисс. Немного устали, но ничего страшного.
        - Алджи?
        - П-п-прошу п-п-прощения, ч-ч-что с-с-стал п-п-помехой. - Зубы Алджи стучали, как кастаньеты. - С-с-скоро п-п-приду в с-с-себя. Х-х-хорошо бы н-н-найти в-в-виски Т-т-тигра.
        Патрисия повернулась к Орасу.
        - Можешь на какое-то время взять на себя руководство? Я ничего не знаю о кораблях. Отведи нас куда-нибудь, где мы будем в безопасности.
        Орас задумчиво почесал подбородок.
        - Это не так-то легко. Я должен сходить на разведку, поискать место, где хранятся тросы, если вы не против спрятаться там.
        Патрисия кивнула.
        - Вперед. И поспеши.
        Одной рукой она поддерживала Алджи, а во второй сжимала пистолет Блюма - на случай, если их заметят. Тогда их приключение закончится без дальнейших разговоров… Повезло - их не заметили, хотя до Патрисии доносились низкие голоса работающих в трюме мужчин, гул и скрип такелажа, гудение и лязг лебедки. Вскоре она увидела Ораса, крадущегося в тенях.
        - Нашел? - спросила его Патрисия.
        - Не думал, что у них это есть, однако все-таки есть! Идемте…
        Он повел товарищей к носовой части, и вскоре им пришлось пригнуться, чтобы пройти под фальшбортом у надстройки.
        Орас отвел в сторону брезент и поднял люк. Посветил вниз фонариком, показывая спутникам крохотное помещение, почти заполненное бухтами тросов.
        Первым спустили Алджи, затем Патрисию. Орас задернул за собой брезент, чтобы на сторонний взгляд все выглядело как обычно.
        - Здесь довольно уютно, - сказал он, на миг включив фонарик. - Хотя воздуха мало, и если кто-нибудь закроет люк, мы через час-другой задохнемся. Что дальше по вашему плану, мисс Патрисия?
        - Как там Алджи?
        Орас навел на него фонарик. Мистер Ломас-Копер был бледен до синевы, однако его рана успела затянуться, потому что повязка на голове была чистой. Алджи слабо усмехнулся.
        - Я чувствую себя слабым, но мне станет гораздо лучше, когда я согреюсь. Пат, боюсь, сейчас я не гожусь на роль пирата - рана меня совершенно измотала.
        Патрисия подтянула ноги к груди, чтобы дать ему место выпрямиться и отдохнуть.
        - Мы с Орасом будем посменно выходить на разведку, пока ты не почувствуешь себя лучше. Прежде чем идти дальше, нужно выяснить, где находятся Тигрята. Вряд ли их сейчас много на судне, но мы должны всех найти и устранить, чтобы остальные не поняли, что происходит. Есть еще те мужчины, которых ты видел на пристани, Блюм и Биттл, они должны быть где-то здесь. Они и Тигр самые важные и опасные, и мы не должны допустить ошибку.
        - Я за то, чтобы устранять одиночек, когда мы их встретим, - сказал Орас. - Я пойду первым, прямо сейчас. И когда мне кто-нибудь встретится, он пожалеет о том, что родился на свет.
        - Мне тоже есть за что свести с ними счеты, - тихо сказала Патрисия. - Так что первой пойду я.
        Орас был не из тех, кто тратит время на споры, он предпочитал стратегический подход.
        - Пойдем вместе. Я не помешаю вам, зато смогу прикрыть спину. С мистером Ломас-Копером здесь ничего не случится, правда ведь, сэр?
        - Не обращай на меня внимания, старина, - отмахнулся Алджи. - Я присоединюсь к вам, как только смогу, - и надеюсь, что вы оставите мне того хама, который в меня выстрелил.
        И в самом деле, караулить Алджи не было смысла, и Патрисия согласилась с предложением Ораса.
        Они выбрались наружу и задернули брезент.
        - Мистер Темплар был прав - на судне не хватает свободных рук. Сдается мне, внизу их не больше девятнадцати, и еще, возможно, кок на камбузе. Эти новые корабли такие роскошные, что оскорблять их своим присутствием должны не более горстки обычных моряков. С учетом этого, сможете ли вы справиться с картофельником, пока я устраняю механика? Я не позволил бы вам идти одной, если бы не знал, что картофельники - слабаки.
        - Справлюсь. Поспеши со своим делом, и давай встретимся под этим навесом напротив кают-компании. Потом мы обсудим, как устранить людей, которые грузят золото.
        - Да, мисс. Вы помните, что кают-компания находится напротив того места, где мы забрались на корабль? Если пойдете вниз, попадете на камбуз.
        Орас проводил ее до трапа, ведущего в каюты, и там они расстались. Он ненавязчиво взял на себя самую сложную работу, потому что уже обнаружил кормовой люк в машинное помещение, где трудились Тигрята. Добраться туда он собирался по внешней стороне борта, держась руками за верх - чтобы остаться незамеченным. Однако этот факт он не счел нужным озвучивать.
        В юности Орас частенько пугал рекрутов своим гимнастическим мастерством и еще не утратил сноровки. Он быстро и тихо перебирал руками, пока его слух не подтвердил, что кормовой люк рядом. Тогда он подтянулся, выглянул и увидел ящик, который с грохотом опустился в грузовой отсек. Снизу кто-то что-то сказал, и один из мужчин подошел к правому борту.
        - Что он говорит? - спросил мужчина у лебедки.
        Мужчина у правого борта передал вопрос вниз.
        - Осталось три ходки, - ответил он.
        - Вели им там поторопиться. Капитан хочет отплывать.
        Распоряжение было передано; мужчина у лебедки поплевал на ладони и взялся за ручку. Трос ушел вниз за очередной партией ящиков.
        Орас снова опустился за борт. Тигрята работали быстрее, чем они с Патрисией рассчитывали, и три ходки двумя, если не тремя, лодками займет не так уж много времени. Медлить нельзя.
        Он незамеченным добрался до машинного отсека. Идти бесшумно по металлической решетке трудно, однако Орас шел босым, и ему это удалось. Спустившись по короткой лестнице, он наконец попал в моторное отделение. Один мужчина - видимо, механик - нагнулся над какой-то конструкцией. Орас успел довольно близко к нему подобраться, но мужчина начал озираться в поисках разводного ключа и обнаружил чужака. Механик закричал, однако крик, который прозвучал оглушающе в замкнутом пространстве, едва ли был услышан снаружи.
        Орас подпрыгнул и ударил противника ногой в грудь. Они упали вместе, однако тело механика смягчило падение Ораса, и голова, которая ударилась о блок цилиндра мотора, принадлежала не Орасу…
        Он уже собирался уходить, когда по наитию посмотрел на лежащего в беспамятстве механика. Тот имел схожую с ним комплекцию, и Орас позаимствовал у бедолаги джинсы и кепку, а тело сунул в подходящий контейнер. Одевшись, Орас решил, что теперь у него есть преимущество - он сможет свободней передвигаться по теплоходу, а если увидит кого-нибудь из Тигрят, то будет избавлен от схватки в темноте и сможет подобраться поближе, чтобы явно выразить свое недовольство.
        Он был уже на полпути к палубе, когда услышал чью-то тяжелую поступь. Развернувшись, Орас поспешил обратно в машинный отсек и, пряча лицо, склонился над каким-то мотором. Шаги прогрохотали по трапу и стихли.
        - Все в порядке, Джозеф?
        - Да-да, сэр, - приглушенным голосом пробормотал Орас, не поднимая головы.
        - Мы отчалим примерно через час. Не жалей топлива - надо убраться отсюда поскорее.
        - Да-да, сэр.
        - Я позвоню, когда последний груз окажется на борту, и тогда заводи моторы.
        Шаги удалились в сторону палубы, и Орас перевел дыхание.
        За его спиной была железная дверь, ведущая к топливным бакам, а между ними проходил узкий коридор, в конце которого обнаружился запасной выход. Заслышав клацанье двери, Орас вновь склонился над механизмом.
        Появившийся мужчина ничего не сказал, но Орас, изучающий свечу зажигания, услышал крадущиеся шаги по металлу, и волоски на его шее встали дыбом. В этом осторожном приближении было что-то недоброе - мужчина за его спиной двигался так тихо, что Орас ни за что не услышал бы его, не будь он настороже. Даже дверь неизвестный открыл так, что Орас не расслышал бы шума, если бы не ожидал возвращения незнакомца, который с ним разговаривал.
        Шаги приблизились. Орас возился с зажимом свечи зажигания. Мужчина был уже совсем рядом… Интересно, почему неизвестный счел его подозрительным?
        Некое шестое чувство заставило Ораса отшатнуться, и чудовищный удар, направленный ему в голову, просвистел у уха и угодил в кожух двигателя. Развернувшись, Орас кинулся на врага, но поскользнулся на закапанной маслом решетке и упал, а противник навалился на него и схватил за шею.

* * *
        Азарт при рискованной краже со взломом - такой, как вторжение в дом известного детектива, когда этот самый детектив сидит дома в избранной компании своих собратьев-ищеек, - не сравнится с азартом от облагороженной формы пиратства.
        Патрисия осознала это, когда пробиралась по тускло освещенному коридору в поисках камбуза. Она на судне Тигра, всего с двумя помощниками, один из которых временно, как говорят французы, hors de combat - вышел из строя из-за травмы, а противников больше раз в пять, по самым скромным подсчетам. Сама безнадежность этой авантюры уполовинила страх, ведь когда все поставлено на карту - и может быть проиграно при первой же ошибке, - то нельзя тянуть время и долго возиться с делом. Единственный шанс преуспеть - ринуться вперед очертя голову и рискнуть. Только рискованный замысел предполагает малейшую возможность успеха: их план может претвориться в жизнь, если будет исполнен в том же духе непревзойденной дерзости и безрассудной отваги, в каком он был разработан.
        Орас ушел разбираться с механиком, и уж Орас-то сможет о себе позаботиться, как никто другой. Он устранит механика и вернется на место встречи, а когда Патрисия не придет, он выждет некоторое время и отправится на ее поиски, мимоходом устраняя всех встреченных Тигрят. Таким образом, здесь будет двое мстителей. Они будут красться по судну и наносить тайные точные удары по врагу то там, то тут, появляясь и исчезая, словно призраки. После них останутся лишь Тигрята, мирно спящие в водовыпускных желобах… Патрисия подозревала, что Орас все еще сомневается в ее способности внести свою лепту в их начинание. Раз уж она начала действовать, то у Ораса не будет другого выхода, потому что времени для обсуждения у них нет.
        Азарт, электризующее ощущение опасности, необходимость быть настороже и принимать молниеносные решения - это отнимает время и силы и занимает все мысли. Патрисия не была бесчувственной: она не забыла Саймона и не предалась веселому времяпрепровождению, как могло показаться стороннему наблюдателю. Пиратство привлекало ее гораздо меньше объятий любимого. Просто она решила вызвать Тигра на бой, чтобы свести с ним счеты, и сосредоточение, которого требовало это дело, не оставляло места ни для чего другого.
        Поэтому, подходя к концу коридора, Патрисия не будоражила себе нервы посторонними размышлениями. Сейчас она уподобилась ангелу смерти, неумолимо идущему к цели и готовому разорвать любого, кто попадется на пути. И путь этот вел ее прямо, как полет стрелы, к точке у кожаных туфель Тигра…
        Люди профессии, названной Орасом «картофельник», может, и слабаки, однако один конкретный картофельник по меньшей мере не был лишен сообразительности - он расслышал металлические нотки в отрывистых командах Патрисии и благоразумно решил не звать на помощь.
        - Руки вверх! Откроешь рот - я могу подумать, будто ты решил закричать, и тогда твои дети останутся сиротами!
        Мужчина медленно повернулся. В его руках была кастрюля.
        Он увидел худощавую стройную девушку; облегающий купальник фирмы «Янцен» подчеркивал ее фигуру и впечатляюще спокойную позу. Капли воды блестели на загорелой коже, влажные волосы были заплетены в растрепавшуюся косу. В любое другое время повар, умевший ценить красоту, в незамысловатой манере восхитился бы совершенной фигурой и прекрасным цветом лица, которое ни на йоту не испортил двухмильный заплыв. Однако сейчас взгляд кока привлек вороной отблеск пистолета, который маленькая загорелая ручка уверенно направляла на его живот. Подняв расширенные глаза к лицу девушки, кок оказался способен оценить лишь ее решительно сжатые губы и холодную целеустремленность взгляда.
        - Я устала ждать! - От этих слов в жарком камбузе отчетливо повеяло холодом. - Руки вверх! Да побыстрей!
        Он начал выполнять приказ, и тяжелая кастрюля вырвалась из его рук.
        Патрисия увидела, что кастрюля летит ей в лицо, и непроизвольно пригнулась. Кастрюля ударила в переборку за ее спиной и с грохотом упала на пол. Мужчина подался вперед, и Патрисия дважды спустила курок.
        Она приготовилась услышать хлопки, однако их не последовало, и Патрисия оторопела. В этот краткий миг паники она вспомнила, что Саймон говорил о водонепроницаемой кобуре, которую она забыла взять. Бездымный порох отсырел за время заплыва, и оружие, на которое она так рассчитывала, стало бесполезным куском железа. А мужчина уже тянул к ней руки…
        У нее был лишь миг, чтобы принять решение после подобного поразительного поворота событий, и она справилась. Патрисия с силой швырнула бесполезный пистолет, тот попал в лоб коку, и он бесчувственной грудой осел на пол.
        Патрисия застыла в напряжении. Услышал ли кто-нибудь шум? Сердце тяжело стучало в груди. Ее чуть не вышибли в первом же раунде!
        Впрочем, никого из Тигрят, по счастью, не оказалось поблизости, и вскоре Патрисия взяла себя в руки.
        Падая, кок наполовину вывалился в коридор, и ей пришлось втащить его в камбуз. Кастрюлю Патрисия бросила вслед за ним и закрыла дверь на ключ.
        Следующий пункт назначения - капитанский мостик. Там должен быть лишь капитан, если только Биттл, Блюм или сам Тигр не решили подняться туда, чтобы наблюдать за погрузкой. Даже при подобном неравенстве сил Патрисия чувствовала себя уверенной. Вот только бы найти оружие… Ей снова повезло. Идя обратно по коридору, она увидела приоткрытую дверь, за которой виднелись ряды винтовок, сабель, револьверов. У Тигра был замечательный арсенал.
        Патрисия вошла и выбрала пару револьверов, набрала патронов из коробок с боеприпасами на полках. Затем вышла, закрыла дверь на ключ и привязала его к поясу. Это по крайней мере задержит Тигрят, если дело дойдет до открытой схватки.
        Бесшумно ступая по ковру босыми ногами, вскоре она попала в другой коридор, перпендикулярный первому, и оказалась напротив двух дверей, которые, скорее всего, вели в кают-компанию. Справа от нее во тьму уходил трап. Если бы он вел на палубу, она увидела бы небо; значит, он ведет в рубку. Патрисия поднялась по трапу и вышла в другой коридор, короче и ?же предыдущего, однако трап уходил дальше вверх. Так Патрисия поднялась на верхнюю палубу. Спрятавшись в тени, она осмотрелась и поняла, что находится за капитанским мостиком.
        Верхняя палуба пустовала. До Патрисии донесся отрывистый рокот лебедки, и она порадовалась, что все сейчас заняты погрузкой золота. Однако это не продлится вечно, и прежде чем они закончат погрузку и начнут поднимать якорь, ей нужно найти капитана, Тигра и кого-нибудь из старших Тигрят.
        Мостик был надстроен над двумя большими каютами. Одна из них, разумеется, принадлежит Тигру, и Патрисия мысленно сделала пометку позже их обследовать. Но сначала ей нужно на капитанский мостик.
        Патрисия преодолела трап в шесть шагов и вошла.
        Над леером правого борта нагнулся какой-то мужчина. Луна высветила выцветшую нашивку на его униформе и фуражку, сдвинутую на затылок. Мужчина смотрел на море, задумчиво покусывая курительную трубку, и предвкушал, как славно повеселится в Кейптауне, когда ему заплатят за рейс. Там, в доках, есть притон Мулата Гарри - неприглядный снаружи, внутри он был обставлен с восточной роскошью, и допускались туда лишь люди обеспеченные. Там ждали наслаждения, которых жаждала душа мистера Маггса: ликер, гораздо лучше того, что предлагал трудягам низкопробный бар, за пределы которого они обычно не выходили; и резные курительные трубки, над которыми вился соблазнительный дымок; и гурии, гораздо более миловидные и утонченные, чем густо накрашенные метиски из более известных притонов. Мистер Маггс был по-своему доволен жизнью, потому что обладал безграничным терпением примитивного животного. И он флегматично прокручивал в голове картины грядущих развлечений - уже в который раз с тех самых пор, как Тигр нашел его в портовом баре Бристоля и предложил королевскую оплату и премию…
        Вдруг что-то твердое и круглое уперлось ему в спину.
        - Руки вверх! - негромко прошипел кто-то с такой проникновенной угрозой в голосе, что мистер Маггс повиновался без вопросов.
        Чья-то рука нырнула в его карман и ловко извлекла его собственный пистолет.
        - Можешь повернуться.
        Мистер Маггс медленно повернулся и открыл рот при виде девушки.
        - Ах ты сатана в юбке! - буркнул Маггс, воспрянув духом. - Ограбила меня! Что ж, детка… - Он начал опускать руки, однако два револьверных дула тут же уставились ему в грудь.
        Руки, державшие их, не дрожали, и острый взгляд Маггса не нашел и следа нервозности на лице девушки. Она казалась непоколебимой, словно каменное изваяние. Почувствовав исходившую от нее смертельную угрозу, Маггс проявил мудрость и замер.
        - Спускайся, - приказала Патрисия. - И не пытайся сбежать или крикнуть. Здесь рано или поздно будет пальба, и начаться она может с тебя.
        Маггс выполнил все в точности. Богатый жизненный опыт позволял ему распознавать блеф, и Маггс видел, что эта худощавая девушка с двумя револьверами не блефует. Он медленно спустился по трапу. Через миг он услышал шаги девушки за спиной, и револьвер уткнулся ему в поясницу.
        - Где Тигр?
        Маггс усмехнулся.
        - Ты ошиблась. Тигр не вышел в плавание - его убедили остаться на берегу.
        - Куда тебе выстрелить? - холодно спросила девушка.
        - Это ничего не изменит, - пожал плечами Маггс. - Говорю же, Тигра на борту нет. Я не знаю почему и не знаю, где он сейчас, но его приплывшие люди сказали, что он может прибыть позже или не прибыть вообще. Можешь спросить Биттла.
        Патрисия не понимала, лжет он или нет, однако чувствовала - капитан хитрит, чтобы взять над ней верх.
        - Где Биттл?
        - В левой каюте.
        - Веди.
        Капитан поколебался, и Патрисия поняла - он солгал в надежде, что она не пойдет в левую каюту, а поведет его в правую, где, возможно, и находится сейчас Биттл.
        Он открыл дверь, и Патрисия остановила его.
        - Входи - и держись подальше от двери. Если попытаешься захлопнуть ее передо мной, тебе несдобровать.
        Он подчинился. Патрисия вошла за ним и пинком захлопнула дверь. Возникла дилемма: мужчина связал бы пленника и оставил здесь, однако Патрисия не могла это сделать - у нее нет никаких шансов в схватке с капитаном, если он вдруг нападет на нее, а одной рукой она не сможет хорошо связать пленника. Оставить его здесь несвязанным тоже нельзя - едва она выйдет, как он выломает иллюминатор и поднимет тревогу. Фактически был лишь один способ обезвредить капитана…
        Патрисия взяла револьвер за дуло и со всей силы ударила рукояткой по затылку мужчины.
        Миг спустя она с дрожью смотрела на его бесчувственное тело. Предпринять любительский пиратский набег, даже если только держать на мушке капитана и победить повара в честной схватке, - это одно. А хладнокровно ударить человека - другое. Особенно когда делаешь это впервые в своей небогатой на события жизни. Патрисия опасалась, что убила несчастного, однако после быстрого обследования убедилась, что мужчина дышит. Впрочем, судя по силе, которую она вложила в удар, радости жизни его заинтересуют еще не скоро. Испытывая облегчение, она встала на ноги.
        - Соберись, Патрисия Холм! - увещевала она себя. - Это не званое чаепитие у священника, ты не можешь позволить себе проявить слабость. Если тебя поймают, тебе придется худо, так что в бой!
        Пора заняться Биттлом.
        Патрисия заперла капитана и спрятала ключ за доску, где его можно будет взять в случае нужды. Затем она подошла к соседней каюте, бесшумно нажала на ручку и резко распахнула дверь.
        В каюте царила темнота. Патрисия нашарила на стене выключатель, и хлынувший свет почти ослепил ее, однако она успела заметить, что каюта пуста. На койке лежал открытый чемодан, вокруг валялась одежда. Слабый запах табака намекал, что обитатель каюты совсем недавно был здесь. В пепельнице на бортике раковины обнаружился источник табачного запаха - сигара была только что зажжена.
        Оставил бы Биттл свою сигару надолго?
        Ощущение надвигающейся опасности колкими льдинками обожгло спину.
        Или сигара означает, что он вот-вот вернется? Если так, то зря она включила свет и застыла на виду. Патрисия поспешно щелкнула выключателем, и в каюте вновь воцарилась темнота.
        Обернувшись, она заметила за спиной мужчину. Тот молниеносным движением вырвал у нее из рук оба револьвера.
        Глава 18
        Возвращение Святого
        Биттл грубо втолкнул Патрисию в каюту и захлопнул дверь.
        - Давай-ка на тебя посмотрим!..
        Биттл сбросил пиджак, ослабил галстук и расстегнул верх рубашки, чтобы чувствовать себя комфортней в ночной духоте, и это придавало ему исключительно бандитский вид. Джон Биттл принадлежал к тем мужчинам, которые выглядят более-менее прилично, только будучи консервативно одетыми. Сейчас его круглое багровое лицо больше не казалось добродушным.
        Его взгляд прошелся по девушке с макушки до пят, и Патрисию бросило в жар от этой многозначительной неспешности.
        Биттл сунул револьверы в карманы, и брюки обтянули его ноги. Сложив руки на груди, он привалился к дверному косяку и сам себе улыбнулся.
        - Ну и ну! Безупречная мисс Холм! Мое удивление простительно, ведь вряд ли стоило ожидать от юной леди подобного поведения.
        - Как не стоило видеть сэра Джона Биттла в подобных обстоятельствах и в подобной компании.
        Он покачал головой.
        - Я приобрел дворянство, чтобы укрепиться в Бейкомбе, а теперь, поскольку мы оба распрощались с этой деревушкой, я не прочь вновь стать просто Джоном Биттлом.
        - Рада слышать, что вы решили стать проще, - едко ответила Патрисия.
        Нельзя позволить Биттлу думать, будто ему что-либо сойдет с рук!.. На самом деле Патрисия боялась. Боялась впервые в жизни. Сейчас хозяин положения - он. Единственной ее надеждой было блефовать.
        - Надеюсь, ты тоже станешь проще, иначе твоя семейная жизнь не будет счастливой. Понимаешь? Мое предложение еще в силе, и это весьма щедро с моей стороны. Впрочем, у тебя нет выбора. Через час мы выйдем в море, а кораблем командую я. Кстати, я весьма признателен тебе за то, что ты появились как раз тогда, когда я уже думал, будто тебя потерял.
        - Слишком много на себя берете!
        - Я бизнесмен и не привык ходить вокруг да около. Ты станешь моей женой, и точка. Маггс, капитан корабля, может провести церемонию на законных основаниях. Между прочим, скажи спасибо мне за вмешательство. Маггс - человек мстительный, он наверняка затаил злобу на тебя за то, как ты с ним обошлась. Однако я способен защитить тебя от его мести, а в ответ жду, что ты станешь мне примерной супругой.
        Патрисия скривилась.
        - Любезный мой, да я лучше умру.
        - Не умрешь, - мягко возразил Биттл, и от холодной уверенности его тона Патрисию охватил озноб, как от пронизывающего ветра.
        На кресле лежал тренч «Берберри», и Патрисия надела его, с оскорбительным безразличием игнорируя присутствие мужчины.
        - Я как раз выходил, когда увидел, как ты ведешь Маггса в соседнюю каюту, - пояснил Биттл, откровенно ее разглядывая. - И догадался, что вскоре ты навестишь меня. Пришлось брать все в свои руки, дабы не нанести ущерб моему будущему положению мужа и господина. Мужчина не должен позволять своей избраннице относиться к нему с пренебрежением.
        - Что ж, если вы уже избрали кого-то, то лучше вам уехать на другой край мира - думаю, если ваша избранница больше никогда вас не увидит, это несказанно облегчит ей жизнь.
        Он ухмыльнулся.
        - Злючка. Ничего, я тебя укрощу.
        - Лжец. Вы сделаете то, что прикажет вам Тигр. Кстати, я хочу видеть его. Будьте любезны, отведите меня к нему.
        Засмеявшись, Биттл выпрямился.
        - Я и есть Тигр.
        Патрисия презрительно на него посмотрела.
        - Я поверила бы в это, если б тигры выглядели как крысы.
        - Вот увидишь, - ответил он и посмотрел на часы. - Я тебя временно оставляю. Груз почти весь на борту, и вскоре мы отчалим. Надеюсь, ты ударила Маггса не слишком сильно.
        - Скорее всего, я ударила его недостаточно сильно. Боюсь, он выживет.
        Биттл пожал плечами.
        - Второй помощник капитана умеет управлять судном, хотя у него и нет квалификационного аттестата. Au revoir, Патрисия.
        Ключ повернулся в замке, шаги вскоре затихли. Она осталась одна.
        У нее не было возможности узнать, который сейчас час, - свои часы она оставила в Бункере. Без особой надежды Патрисия поискала оружие и не удивилась, когда ничего не нашла. Затем она обратила внимание на иллюминатор… Увы, Патрисия не смогла бы протиснуться в маленькое окошко, несмотря на всю свою худощавость. Ловушка захлопнулась.
        Надо сесть и трезво оценить ситуацию.
        Звуки беспорядка до нее не доносились, значит, Орас в безопасности. К этому времени он уже должен искать ее и, наверное, вот-вот найдет. Патрисия сидела неподвижно и напряженно вслушивалась, чтобы уловить малейший шум за дверью. А прислушиваясь, продолжала размышлять. Если Орас ее найдет, что он станет делать? Он не сможет ее освободить, хотя, возможно, он как-нибудь исхитрится и передаст ей оружие, которое она применит против Биттла, когда тот вернется. Однако вся ответственность за захват судна ляжет на Ораса и Алджи, а даже по самым оптимистичным прогнозам, противник значительно превосходит их количеством.
        Поймав себя на обдумывании совершенно неправдоподобных вариантов, Патрисия усилием воли взяла себя в руки. Когда практически осуществимые планы победы невозможно претворить в жизнь, и человек вынужден обратиться к помощи небес - это верный предвестник отчаяния. Серьезно обдумав все факты, Патрисия была вынуждена признать, что шанс одолеть Тигра теперь исчезающе мал.
        Ее охватило ощущение нереальности происходящего - все слишком причудливо, чтобы быть правдой. И пришедшее ложное успокоение она тоже распознала и отринула. В этом также заключено поражение: впасть в мечтательность и ждать, когда проснешься, чтобы закончился кошмар. Течение понесло ее не туда. Однако она должна - должна! - продолжать надеяться и, отказываясь сдаваться, призвать на помощь весь свой ум. Это единственная альтернатива тому, чтобы принять судьбу, уготованную ей Биттлом - или Тигром.
        Патрисия не знала, сколько времени провела в каюте, пытаясь расслышать шаги Ораса и дожидаясь возвращения Биттла. Орас все не шел. Попался? Однако звуков беспорядка не слышно, даже после ее пленения, а значит, Орас еще на свободе, что бы он ни предпринимал в связи с ее исчезновением. Утешительная мысль. К этому времени Алджи тоже должен был уже отдохнуть; возможно, он и Орас сейчас заняты делом… Так она размышляла, казалось, несколько часов с того момента, как Биттл ее запер.
        Издалека донеслось басовитое гудение, не слышимое, а скорее ощутимое. Сначала Патрисия не поняла, что это, но затем распознала вибрацию моторов.
        Значит, груз уже на борту, и Тигр готовится к отплытию… Патрисия отстраненно искала - и находила - все сопутствующие отплытию признаки. Выглянув в иллюминатор, она увидела у лебедки двух мужчин. Кто-то с нижней палубы отдал приказ, и лебедка пришла в движение. Патрисия слушала грохот якорной цепи, и лязг каждого звена по барабану лебедки звучал для нее похоронным звоном.
        Несколько человек - судя по звуку шагов - пересекли нижнюю палубу. Поднялись по трапу. Вышли на капитанский мостик. Их оказалось двое, и одним из них был Биттл.
        - Все в порядке? - задал он дежурный вопрос кому-то внизу.
        - Да, сэр!
        - Вперед! - приказал Биттл, и раздался звон телеграфа машинного отделения.
        Едва слышимое гудение усилилось, и черные контуры побережья заскользили в сторону. Потревоженные волны мягко бились о корпус судна. Еще один звонок с капитанского мостика, и море вскипело белой пеной, подсвеченной молочным лунным светом… Очередной звонок - и судно устремилось вперед. Последний проблеск побережья ушел назад, оставив Патрисию уныло вглядываться в пустой горизонт.
        Они отплыли - Тигр сорвал банк.
        Патрисия опустилась на койку и закрыла глаза. В этот миг она в полной мере вкусила горечь поражения.
        Биттл спустился с мостика и подошел к соседней каюте. Постучал по косяку и несколько раз окликнул Маггса. Тот, похоже, не ответил. Шаги приблизились к ее каюте, в замке повернулся ключ.
        Когда дверь открылась, Патрисия уже успела взять себя в руки. Биттл встретил тот же язвительный взгляд и невольно восхитился.
        - Все еще уверена в себе?
        Патрисия кивнула.
        - Полностью.
        Он искоса глянул на нее.
        - Ты храбрая… Впрочем, это напрасно. Ты знаешь, что Темплар мертв?
        - Мистер Темплар мертв, да. Но жизнь продолжается. - Она пристально посмотрела на Биттла. - Даже я могу умереть. И все же есть еще другие - вы никогда не почувствуете себя в безопасности, пока существуют закон и добропорядочные люди, которые за него ратуют. Сейчас вы победили, но в итоге проиграете. Мистер Темплар, в конце концов, был всего лишь пешкой. Я тоже пешка. Однако даже если вы убьете нас обоих, другие займут наше место и не успокоятся, пока вы не сядете на скамью подсудимых. Подумайте об этом, Биттл! Пройдут годы, вы, быть может, уедете отсюда на тысячи миль, смените имя и осядете на другом краю света. Имея деньги, будете играть роль уважаемого и влиятельного человека и поверите, что прошлое забыто. Тем не менее в сердце своем вы будете знать, что прошлое не сотрешь, и вас всегда будет преследовать страх. Если это называть победой, тогда вы победили. Но не хотела бы я оказаться на вашем месте!
        - Думаешь, напугать меня так легко? - ничуть не впечатлившись ее речью, спросил Биттл. - Если хочешь, можешь выйти на палубу и наблюдать за тем, как Англия уходит за горизонт. Ты больше никогда ее не увидишь - для всего Бейкомба мы словно канем в Лету. Остался лишь один опасный человек - слуга Темплара, да и тот уже, должно быть, застрелен. Тебе неоткуда ждать помощи.
        - Когда вы застрелили Ораса? Он был весьма даже жив, когда я его видела в последний раз.
        Ей хотелось знать, поймали Ораса или нет, однако она не подала виду, и ответ Биттла ее обнадежил.
        - На Бункер нападут в два часа ночи, и Ораса убьют. Все спланировано и подготовлено.
        - Тогда дайте мне сигарету.
        Биттл протянул ей портсигар, и когда Патрисия, закурив, выдохнула облачко дыма, он заметил, что ее пальцы не дрожат.
        - Керна вы тоже решили убить?
        - Этого старого дурака? Зачем?
        - Старый дурак Керн - детектив-инспектор из Скотленд-Ярда. Сегодня утром он уехал в Илфракомб, чтобы вызвать подкрепление. Он знает, кто такой Тигр! Должно быть, их задержала поломка машины. Однако к утру вас уже будет искать флот. Полагаю, вы удивлены, Биттл?
        Ее ровный спокойный голос подействовал на Биттла, как ушат ледяной воды. Склонившись, он пытливо вгляделся в лицо девушки, однако Патрисия без колебаний встретила его взгляд. Он скептически искал хоть какой-то признак нерешительности, однако нашел лишь насмешливое изумление. И против воли ей поверил.
        - То есть вы хотите сказать, что Керн - детектив?
        - Да. А вы хотите сказать, что Тигр - старый дурак - месяцами жил по соседству с Керном и ничего не заподозрил? Тогда вы и впрямь глупы!
        Биттл помрачнел, и Патрисии показалось, что он сейчас ее ударит. Однако он взял себя в руки и отступил, будто получив удар.
        - Спасибо, что предупредила меня, теперь я буду готов их встретить! Ты рано радуешься. Пока ты у меня в заложниках, они и рыпнуться не посмеют. Ты спасешь нас всех, красавица моя!
        - Любезный, я и пальцем не шевельну, чтобы спасти вас, даже если вы будете гореть в аду, - отрезала она с насмешкой, как провинившемуся слуге.
        - Ты передумаешь, когда я возьмусь за тебя! - Он распахнул дверь и позвал: - Блюм!
        Выждав какое-то время, он раздраженно повторил:
        - Блюм! Блюм, ты, клятый голландец!.. Эй ты, найди мистера Блюма и вели немедленно идти сюда. Живо!
        Биттл захлопнул дверь.
        - Девочка моя, ты еще пожалеешь, что не приняла мое предложение с первого раза!
        - Дорогой мой, ваше унижение будет одним из самых приятных воспоминаний моей жизни!
        - Оно будет одним из последних воспоминаний твоей жизни.
        Сложив руки на груди, Биттл прислонился к двери и зло уставился на Патрисию, однако она, окинув его презрительным взглядом, продолжила курить.
        Время шло, и с каждой минутой его нетерпение росло.
        Наконец кто-то постучал, и Биттл распахнул дверь.
        - Какого черта…
        - Простите, сэр, я не могу найти мистера Блюма.
        - Не можешь найти? Ты, ленивая свинья, даже не искал! Судно довольно маленькое, как это ты не смог найти Блюма?
        - Истинная правда, сэр. Я искал везде, а Лопес и Эббот мне помогали. Мистера Блюма, видимо, нет на борту.
        - Мистер Блюм на борту есть, - фыркнул Биттл. - Иди снова и не возвращайся с подобными оправданиями.
        И вдруг произошло нечто, отчего Биттл побелел, а Патрисия вскочила на ноги: с нижней палубы донесся веселый возглас, который мог издать лишь один человек - тот, что умер сегодня днем.
        - Эй, там, в каюте!
        Биттл отшатнулся, охваченный суеверным страхом. Патрисия подалась вперед, однако Биттл схватил ее и с силой маньяка толкнул на койку.
        - Пат! Ты в порядке? - позвал все тот же веселый голос.
        - Да! Святой… это ведь ты?!
        - Разумеется!
        Биттл выхватил револьверы.
        - Схватить его! Не стойте там, как стадо баранов! Идите в оружейную, быстро! Сто фунтов тому, кто его убьет!
        Патрисия уже не чаяла услышать ответ Саймона, однако тот рассмеялся и крикнул:
        - И это все, на что ты способен, умник?
        И тут Патрисия его увидела. Саймон стоял на корме судна, а рядом с ним - еще двое. Поначалу Патрисия подумала, что третий мужчина - это Алджи, однако фигура, которую Орас держал, словно щит, была одета. Раздался топот, на палубе появились четыре человека и кинулись на корму. В руках у них были винтовки - очевидно, у кого-то оказался запасной ключ от оружейной.
        - Эй, Биттл! Скажи им, чтобы стреляли осторожней! - крикнул Саймон. - Мешок с песком, который держит Орас, - это Блюм собственной персоной!
        - Стойте!
        Собравшись с мыслями, Биттл вытащил Патрисию под лунный свет и выставил перед собой.
        - А теперь ты стреляй осторожней, Темплар! И будь осторожен, даже когда что-то говоришь или делаешь, потому что, если ты и твои друзья не сдадитесь через три минуты, я убью мисс Холм собственными руками!
        Глава 19
        Тигр
        Ровно через три минуты Саймон Темплар и Орас вошли в каюту в сопровождении охраны.
        - Добрый вечер, любезный Биттлик, - добродушно поздоровался Саймон. - Ну и встреча, как сказал священник, когда увидел главу общины «Союз матерей» танцующей на Сорок третьей улице. Садись же и расскажи мне последние новости.
        Биттл улыбнулся.
        - Мы все порой ошибаемся, однако я с трудом представляю, чтобы ты упустил такой очевидный фактор, как мисс Холм.
        - Я надеялся, что его упустишь ты, - сказал Саймон. - Я искренне считал тебя тугодумом. Что ж, все мы порой ошибаемся - и самые юные, и самые опытные. Но лишь немногие ошибки нельзя исправить.
        Помедлив, Биттл кивнул.
        - Очень немногие. Я сильно ошибся, когда счел тебя мертвым. Ну, как ты понимаешь, эта ошибка будет исправлена. Уже сейчас, Темплар, ты мертвец.
        Саймон обвел каюту взглядом.
        - А здесь уютно. Правда, я искренне полагал, что на небесах будет чуточку роскошней. К тому же… - Он кивнул на шестерых охранников, направивших на него ножи и револьверы. - Они не похожи на ангелов. Кстати, ты тоже не похож на ангела, дружочек. Неужели я сел не на тот автобус и прибыл в ад?
        Его мокрые брюки обвисли, а белая рубашка была вся в грязи, но тем не менее Саймон ухитрялся выглядеть безукоризненно. И несмотря на превосходящее число противников, излучал непоколебимую уверенность. Однако в этот раз Биттл не видел лазейки в ловушке, в которую поймал Саймона, и не собирался опасаться такой эфемерной вещи, как уверенный вид противника.
        - Вы их обыскали? - спросил он у охранявших пленников мужчин.
        Ему ответил сам Саймон:
        - Я отдал им оружие, когда сдался.
        - И оставил у себя нож - я помню этот фокус, - кивнул Биттл.
        Он вытащил у Саймона из рукава «Анну» и, тщательно ощупав противника, обнаружил у него на лодыжке ее двойника. Находка его развеселила.
        - Я больше не повторю свою ошибку, Темплар.
        - Рад за тебя! Можно я заберу свой портсигар? «Анна» и «Белль» вряд ли придутся по руке еще кому-либо кроме меня, однако портсигар серебряный - в тринадцатом году я выиграл его в открытом турнире по настольной игре в Борнмуте.
        Биттл изучил портсигар и, не найдя ничего подозрительного, вернул владельцу, который тут же сунул его в задний карман брюк.
        Саймон внезапно развернулся, и охрана отпрянула, вскидывая оружие.
        - Твои люди не очень-то храбры, да? - с усмешкой произнес он. - Я безоружен - а вот поди ж ты.
        Саймон сделал ложный выпад в сторону ближайшего охранника, и тот отшатнулся. Саймон дернул его за нос, потом, развернувшись, подставил ногу другому охраннику, и тот упал на пол. Биттл с руганью потянулся за револьвером, однако Саймон с улыбкой поднял руки.
        - Всего лишь маленькая демонстрация морального превосходства. Как видишь, я даже сейчас способен тебя напугать!
        - Вскоре это закончится, - пообещал Биттл, злясь на себя за то, что поддался на провокацию. - Принесите веревку: посмотрим, что он сможет сделать, когда будет связан.
        - Как пожелаешь, - хвастливо заявил Саймон. - Гудини - мое второе имя, узлы для меня не помеха.
        Принесли веревку, и Саймону тщательно связали руки за спиной. Моряк, которого Саймон дернул за нос, знал свое дело и не собирался щадить пленника.
        - Осторожно, не порви веревку, - заботливо пожурил Саймон мужчину.
        Тот склонился к его щиколоткам, чтобы связать их, однако Саймон без спешки и горячности поставил ногу на голову мужчины и оттолкнул его.
        - Если не возражаете, я хотел бы сначала сесть.
        Он беззаботно пересек каюту и сел на крутящийся стул. Затем позволил моряку связать себе лодыжки. Это было сделано с той же грубой силой, затем моряк встал и ударил Саймона в челюсть. Тот не шевельнулся, и моряк плюнул ему в лицо.
        - Поздравляю тебя, - низким голосом произнес Саймон. - Ты первый, кто посмел такое сделать, и мне приятно думать, что еще до утра ты станешь тринадцатым, кого я убью.
        Моряк снова занес руку для удара.
        - Хватит, - повысил голос Биттл. - Свяжи его слугу.
        Орас сжал кулаки и обвел присутствующих враждебным взглядом.
        - Подойди и попробуй! - подначил он моряка.
        Орас был настроен воинственно, однако ему удалось сбить с ног лишь двоих, затем остальные набросились на него и повалили на пол. Как он ни сопротивлялся, как ни изрыгал ругательства, его связали едва ли не туже, чем Саймона. Возможно, потому, что грубый вызов был понятней образу мыслей охранников. Одного из мужчин послали за девушкой, и Саймон подобрался.
        Хотя Патрисия вошла в каюту с высоко поднятой головой, ее спокойствие рассеялось при виде ран на лице Саймона и тонкой струйки крови, текущей из уголка губ.
        - Саймон! - Она всхлипнула и побежала к нему.
        Двое мужчин подхватили ее под руки и прижали к стене.
        - Все в порядке, дорогая, - сказал Саймон. - Не позволяй этим свиньям видеть твою слабость. Мне не больно. Всего лишь обычная потасовка, ничто по сравнению с тем, что я сделаю с мерзавцем, который это затеял. А теперь, Пат, посмотри на гнусного типа в другом конце каюты. Это старый толстый Биттл собственной персоной, и он собирается толкнуть речь о своем триумфе - это написано у него на чирье, который он называет лицом.
        Биттл кивнул.
        - Ты должен признать, что у меня есть причины быть довольным развязкой нашей маленькой вражды.
        - Развяжи мои подтяжки для носков! - фыркнул Саймон. - Я еще даже не начал с тобой враждовать!
        - В таком случае, Темплар, ты упустил свой шанс навсегда. Впрочем, твое предположение довольно верно - я собирался обрисовать тебе план, которому последую с учетом твоего ближайшего будущего.
        - Ну просто журнал «Карьера для наших детей»! - вызывающе произнес Саймон.
        Биттл сомкнул ладони на уровне живота.
        - Прежде чем мы продолжим этот интересный разговор, к нам наверняка захотят присоединиться еще два человека. - Он повернулся к охранникам. - Ламберт, сходи и посмотри, готовы ли подойти к нам мистер Блюм и мистер Маггс.
        Мужчина вышел, и на какое-то время в каюте воцарилась тишина.
        - Пока мы ждем, возможно, ты расскажешь мне, как тебе удалось сбежать? - предложил Биттл.
        Саймон усмехнулся.
        - Нет ничего проще. Когда я был ребенком, знаменитый ясновидец и карточный шулер сказал, что я рожден под знаком зодиака, который астрономы именуют Шалтай-Болтай, а обычные люди - Яйцо. Приняв его слова близко к сердцу, я посвятил жизнь изучению искусства левитации в надежде избежать предреченной мне судьбы. Благодаря годам практики и самоограничений, а также многочасовым постам и молитвам я теперь способен поднять себя практически на неограниченную высоту. Поэтому, угодив в твою маленькую ловушку, я смог вылететь из нее. Вот и вся история - за исключением того, что у моей тети некогда был младший садовник, чей племянник знал мужчину, отец которого однажды пожал руку леди, знакомой с дантистом из лондонского округа Мейда-Вейл, чья внучатая троюродная племянница являлась бывшей женой манчестерского брокера, а тот однажды на спор съел пинту моллюсков на Уиганском пирсе. Собственно, вся наша семья довольно необычная. Моя другая тетя страдала от подагры, а повариха ее свекрови вышла замуж за газопроводчика, который…
        - Избавь нас от своих шуток, они меня не забавляют, - утомленно скривился Биттл.
        - Зато забавляют меня, как однажды заявила одна актриса, - возразил Саймон.
        Он продолжил бы шутить, если бы не пришли Блюм и Маггс.
        Оба выглядели потрепанными, их явно поливали холодной водой, чтобы привести в сознание. Вдобавок ко всему лоб Блюма был обезображен синяком, который быстро приобретал все оттенки радуги. На Саймона Блюм смотрел крайне недружелюбно.
        - Поздравляю вас, минхер, - сказал Саймон. - А кто второй счастливчик?
        - Наш капитан, мистер Маггс, - вежливо представил раненого воина Биттл. - Ты его не видел раньше, Темплар, потому что наша дорогая мисс Холм отправила его в нокаут час или два назад.
        - Вот это да! - пробормотал Саймон. - Она проделала серьезную работу или ты всегда так выглядишь, Мэгги?
        - Меня зовут Маггс! - зло выпалил капитан.
        - А я буду звать тебя Мэгги, - заявил Саймон. - Так, знаешь, более по-свойски. Да и тебе подходит. Я не хотел делать тебе замечания насчет лица. Оно у тебя хорошее и доброе, как у коровы.
        Маггс с рычанием повернулся и пошел к Патрисии. Саймон, испугавшись за девушку, задергался в путах. От напряжения у него на лбу выступили вены.
        Маггс приподнял лицо девушки за подбородок и нагнулся к ней.
        - Таким ударом ты могла меня убить… Ничего, я заставлю тебя извиниться, причем очень нежно.
        - Сядь, Маггс, - резко приказал Биттл.
        - Для начала поцелуй меня, как хорошая девочка, - продолжал Маггс.
        - Сядь! - Биттл направил на него револьвер.
        Маггс с ворчанием сел и уставился на Патрисию.
        Блюм сел на стул напротив Маггса, однако Биттл остался стоять у края стола. У другого края сидел Саймон.
        Биттл молчал, и стоящие у стен моряки затаили дыхание. В каюте воцарилась зловещая атмосфера враждебного равнодушия. Исполненные ненависти взгляды молчащих людей сосредоточились на грузной фигуре Джона Биттла, а тот выжидал, давая нервозности возрасти. Человек впечатлительный смог бы ощутить, как тишина провоцирует безрассудный ужас, который распространяется, словно дурные испарения. Время шло, напряжение нарастало…
        Саймон откашлялся.
        - Я хочу выступить на этом собрании акционеров в конце столь успешного года… Биттл, продолжи. Объяви дивиденды, но прежде чем раскланяться, убедись, что пуговицы, на которых держатся твои подтяжки, в порядке.
        Его тихий насмешливый голос отчасти развеял напряжение. Саймон посмотрел на Патрисию, и та улыбнулась ему в ответ.
        - Я не обращаю на него внимания, - сказала она Саймону. - Он всего лишь потакает своей любви к мелодраме.
        - К мелодрамам я питаю подсознательное отвращение, - возразил Биттл. - Однако в подобной ситуации весьма трудно не переступить границ банальности. Тем не менее я постараюсь быть точным и не отклоняться от темы. - Он посмотрел на Саймона. - Мистер Темплар решил вмешаться в наши дела, не имеющие никакого к нему отношения. Благодаря череде счастливых случайностей ему удалось избежать различных ловушек, которые мы подготовили, чтобы от него избавиться. Однако в открытом море ему вряд ли удастся сбежать. Он доставил нам массу неудобств, и вряд ли здесь кто-нибудь настроен к нему доброжелательно. Пока он жив, мы в опасности. Полагаю, я выражу мнение всех присутствующих - Темплар должен умереть.
        Под одобрительное бормотание Биттл обвел взглядом моряков, затем снова посмотрел на Саймона.
        - Я подтверждаю приговор.
        - Пустомеля и хвастун! - уничижительно воскликнул Саймон.
        - И еще один человек - Орас. Некоторые из вас тоже имеют на него зуб. Как бы там ни было, ему известны тайны Темплара, а значит, он тоже должен умереть.
        - Полная чушь, - прокомментировал его речь Саймон.
        - Наконец, девушка… Я беру ее в жены. Маггс проведет церемонию, как только приговор в отношении Темплара и Ораса будет приведен в исполнение. - Биттл поднял револьвер со стола и многозначительно им помахал. - Если кто-нибудь здесь - включая Маггса - против приговора, пусть сейчас выскажется.
        Желающих не нашлось.
        - Фу! - сказал Темплар.
        - Неужели это единственный протест, который наш доблестный Темплар может заявить? - насмешливо спросил Биттл. - Я разочарован - ты так много говорил о том, что собираешься сделать со всеми нами, что я ожидал чего-нибудь поинтереснее.
        Саймон зевнул.
        - Прежде чем я умру, позвольте рассказать вам знаменитую шутку о мужчине по фамилии Керн? Интересно, слышали вы ее раньше или нет?
        Жил-был врач по фамилии Керн,
        Прописывал всем один лишь пурген.
        Раздался вдруг крик:
        «Да он же шпик!»
        И все воскликнули: «Феномен!»
        - Патрисия, - Биттл произнес это имя со вкусом, - уже рассказала мне эту историю. К твоему сведению: отныне я буду более внимательно относиться к ее здоровью. Думаю, ультиматум, который подчинил тебя мне, сработает и с Керном. Разумеется, это будет непростая дилемма для него, однако я полагаю, что человеколюбие возобладает над чувством долга.
        - Если до этого дойдет, он, скорее всего, даст приказ стрелять - и потопит и судно, и всех, кто на нем, - сказал Саймон.
        Биттл пожал плечами и сделал знак одному из мужчин, которого Орас сбил с ног.
        - Начнем со слуги.
        - Вот как? - Орас усмехнулся. - Ишь, какие грозные герои! Развяжите-ка мне руки и встаньте напротив, любой из вас, и я вам покажу!
        Мужчина поднял револьвер, и на его лбу выступили капли пота.
        - Ничего, сэр, не думайте, что меня заботит то, что делают эти ублюдки… - напряженно проговорил Орас, глядя на Саймона, затем перевел взгляд на мужчину с револьвером. - Стреляй, червяк! Чего ты ждешь? Боишься, что я тебя укушу? Покончи с этим, и будь ты проклят!
        - Стойте!
        Бархатный голос Саймона произнес эту команду так резко, что мужчина невольно опустил револьвер.
        Биттл повернулся к Саймону.
        - Ты хочешь что-то сказать, прежде чем приговор будет приведен в исполнение? Может, ты хочешь встать на колени и умолять о пощаде? Твои мольбы меня не тронут, однако вид мистера Темплара, ползающего у моих ног, мог бы изрядно позабавить…
        Саймон уже успел достать портсигар и перерезать веревки, которые связывали его руки, хотя это был долгий и нелегкий труд. Сейчас он выгнулся на стуле и завел ноги назад, пытаясь терпеливо перерезать веревки, связывающие лодыжки.
        - Видишь ли, все мы, как ты недавно заметил, склонны совершать ошибки, и ты сделал три большие ошибки. Имей в виду, ангел мой, что твое отвращение к мелодраме не уступает моей любви к ней. Можно сказать, я организовал нашу маленькую вечеринку для собственного развлечения, и мне кажется, что это приключение должно завершиться в подобающей мелодраматической манере. Если все пойдет, как запланировано, тебе за следующие несколько минут придется перенести агонию, потому что ты увидишь столько мелодрамы, что хватит написать книгу. Доволен, радость моя?
        - Скажу, когда услышу, - коротко ответил Биттл.
        - Ладно, слово берет основной акционер, так что, пожалуйста, сядьте и слушайте - наступит и ваша очередь… Итак, вот мы и здесь, как одна большая счастливая семья, и именно там, где я хотел. Признаюсь, мне пришлось пойти на риск, чтобы представление удалось, а публика трепетала. К тому же обязательно должно было пройти некоторое время, прежде чем настал бы момент вызвать нервную дрожь. Если вы готовы, я запускаю первый шар… - Помолчав, Саймон улыбнулся Блюму и Биттлу и спросил: - Где Гарри Герцог?
        Если бы он взорвал у их ног бомбу, то и тогда не смог бы произвести большего впечатления. Мужчины переглянулись, подозрение на их лицах сменялось яростью и страхом. Воцарилась напряженная тишина, и Саймон откинулся на спинку стула, блаженно улыбаясь, - последняя веревка упала с его ног.
        Наконец разразилась буря: Биттл подался вперед и яростно схватил Блюма за плечи.
        - Что случилось с Гарри? - прорычал он.
        Блюм вскочил на ноги и сбросил с плеч руки Биттла.
        - Отстань! Я не виноват, ты никогда меня не спрашивал и был слишком занят! - Он бросил злой взгляд на Саймона. - Этот докучливый молокосос застал меня врасплох, когда я принес Гарри еду, - дверь была открыта, и он меня ударил. Я знаю, что он нашел Гарри!
        Биттл налетел на Блюма, словно дикий зверь, его лицо искажала злоба. Блюм покачнулся от сильного удара. Биттл схватил револьверы дрожащими руками, и Блюм попятился от ярости, пылающей в его глазах. Он знал, что Биттл готов убить его, дай ему хоть малейший повод.
        - Обыскать судно! - крикнул Биттл. - Вы - все вы! - идите и ищите!
        - Не суетитесь, - елейным тоном посоветовал Саймон. - Если вы хотите отыскать Гарри Герцога, дорогие мои, вам придется вернуться в Бейкомб!
        Биттл резко повернулся.
        - Как это?
        - Когда я оставил вмятину на черепе старины Блюма, я зашел в каюту и нашел там Гарри Герцога, также известного как Агата Гиртон. Мы с ним долго беседовали. Он рассказал мне, что Агата умерла много лет назад в городке Йер на юге Франции, и Гарри взял ее имя. Тигр его нашел - и совершил очередную грубую ошибку. Любой здравомыслящий человек удовольствовался бы миллионом, однако Тигр был так жаден, что принялся шантажировать Гарри, требуя деньги мисс Холм. Гарри это… огорчило. А когда Гарри что-либо огорчает, он становится опасен. Он попытался убить Тигра. Тот понял, что свалял дурака, и решил взять Гарри с собой в плавание и перебросить его через борт с грузом на ногах. Весьма эффективный способ убийства, поскольку отсутствует улика в виде трупа. Гарри рассказал мне много интересного о Тигре и Тигрятах. Я в ответ поведал ему то, чего он не знал, а потом мы скрепили наш договор рукопожатием. Гарри вполне можно назвать человеком чести, потому что он пытался положить конец твоим поползновениям в сторону мисс Холм, к которой привязался. Я дал ему возможность спрыгнуть в море и доплыть до Бейкомба при
условии, что он напишет анонимное письмо Керну обо всем, что он рассказал мне о Тигре и Тигрятах. Итак, единственный и неповторимый Биттл, позволь заверить тебя, что полиция прибудет сюда с опытным проводником, как только ты высунешь кончик бушприта за пределы гавани Кейптауна, а конная полиция встанет лагерем вокруг «Т. Т. Дипс» - на случай если вам удастся прокрасться обходным путем. Огорчительное известие, правда?
        - По крайней мере, ты больше не будешь смеяться. - Биттл направил револьвер в лицо Саймону.
        - Секунду! - Голос Саймона прозвучал как выстрел, и палец Биттла замер на курке. - Ты наверняка захочешь услышать конец истории - тебе это может пригодиться, хотя я и сомневаюсь. Итак, я расскажу о твоей второй ошибке. История, собственно, скорее Ораса, однако он не будет против, если я ее расскажу. Орас, знаете ли, не терял времени даром. Он спустился в машинное отделение, вывел из строя механика и надел его одежду. Ты сам с ним говорил - и не узнал. Затем появился я, тоже принял Ораса за твоего механика и чуть не убил, однако вовремя сориентировался. Орас и я достаточно разбираемся в технике, и именно мы отправили судно в плавание по твоей команде. Потом я велел Орасу снять одежду механика, чтобы ты ничего не заподозрил. Настоящий механик до сих пор заперт внизу; наверняка у него уже все затекло и он дико зол. Но и это еще не конец истории!
        Пока Саймон говорил, Биттл опустил револьвер. Он понял, что у его недруга есть еще более крупный козырь в рукаве. Каким бы Саймон ни был показушником, Биттл не мог поверить, что тот станет блефовать в подобных обстоятельствах. Саймон постоянно улыбался, причем так, будто хотел заставить других усомниться в своих словах. С другой стороны, он то и дело вставлял в свой рассказ какой-нибудь неоспоримый факт, чтобы развеять недоверие. И все время Биттла не оставляло ощущение, будто Саймон, в своей спокойной и медлительной манере, готовит еще более разрушительную бомбу. Биттл не представлял, какой будет эта бомба, однако в нем зародилась уверенность, что что-то очень крупное сейчас рядом с ним рванет. Поэтому, в надежде подготовиться к опасности, не мешал Саймону вещать.
        Саймон посмотрел в иллюминатор на темный горизонт, и то, что он увидел, ему явно понравилось. Его улыбка расширилась, а голос зазвучал взволнованно.
        - Мы с Орасом неглупы. Орас был сержантом морской пехоты, так что он сумел найти подходящий материал для нашей задумки. Мы вывели из строя трюмную помпу и открыли один из люков в днище судна. Мои мореходные знания довольно скудны, и я могу путаться в корабельных терминах… надеюсь, Мэгги пояснит вам, что я имею в виду. В общем, в трюм начала поступать вода, и мы оттуда убрались. Скорость судна уже снизилась, и если глаза меня не подводят, сейчас налицо то, что, кажется, называют крен на правый борт. Полагаю, это корыто идет ко дну. Поправьте меня, если я ошибаюсь…
        Маггс вскочил на ноги. Саймон говорил правду. Крен поначалу был очень медленным и слабым, и люди его не замечали, поглощенные более насущными делами, однако сейчас Саймон привлек их внимание к происходящему, и факт стал неоспорим. Все кинулись к дверям. Возникла давка.
        С неистовым криком Биттл метнулся к выходу и подавил возникшую панику, наставив на толпу револьвер. Затем он открыл дверь и выглянул наружу.
        Судно заметно накренилось, так что по палубе было бы трудно пройти.
        Блюм, шатаясь, шагнул к двери.
        - Золото! - бормотал он. - Золото! Оно потонет! Биттл, надо загрузить золото в лодки!
        - Идиот! - Биттл оттолкнул его.
        Сейчас он был самым спокойным из своей команды. Его ярость утихла, мерцая лишь в маленьких бледно-голубых глазах, словно лава, стекающая по склонам вулкана, когда извержение уже закончилось.
        - Да, в самом конце ты меня побил, Святой! - взревел Биттл. - Но я прослежу, чтобы ты не радовался плодам победы! - Словно одержимый, он отпихнул человека, который мешал ему выстрелить. - Смейся же, Темплар! Смейся в последний раз!
        Саймон засмеялся, запрокинув голову, потому что увидел последний факт, который появился как раз вовремя.
        - Руки вверх, Биттл!
        Голос прозвенел, словно сабля, рубанувшая воздух.
        Биттл обернулся, и револьверы выпали из его враз ослабевших пальцев. Посерев, он с исказившимся лицом метнулся в дальний угол.
        В комнату вошел Алджи с большим пистолетом в каждой руке. Толпа попятилась. Он обвел присутствующих тяжелым, безжалостным взглядом.
        - Думаю, я в представлениях не нуждаюсь, - тем же металлическим голосом сказал он и, заметив удивление в глазах Патрисии, пояснил специально для нее: - Я Тигр.
        Глава 20
        Последний смех
        - Плохо наше дело, - сказал Тигр. - Как говорит Биттл, вы нас побили, мистер Темплар. Я не держу на вас зла. Возможно, такой конец был предопределен. Вам не нужно опасаться того, что я убью вас, как хотелось Биттлу. Я мог выиграть, если бы игра велась честно, однако те, кому я доверял, меня предали. Теперь судно тонет, и весь мой труд идет ко дну вместе с ним. Я больше не могу сражаться. С самого начала удача повернулась ко мне спиной, и я очень устал.
        Он провел рукой по глазам. Фальшивая личина под названием «глупый Алджи Ломас-Копер» спала с него, словно сброшенный плащ, и под ней обнаружился обычный человек. Более того, сломленный человек. В переходе от энергичного, брызжущего весельем Алджи к мрачному, уставшему Тигру было что-то такое, отчего у Саймона возникло дурное предчувствие.
        - А вы… - Тигр сверкнул глазами на Биттла, Блюма и Маггса, и те съежились от проскользнувшей в его голосе стальной нотки. - Вы, вероломные шавки, лживые мерзавцы, жалкие крысы, презренные, подлые, ничтожные черви - на вас я затаил зло. Я пришел на пристань, чтобы встретиться с вами, - помните? - а вы, не говоря ни слова, в меня выстрелили. Пуля прошла по касательной, однако она оглушила меня, и пока я лежал, вы сделали контрольный выстрел. Пулю я нашел позже, а в качестве подтверждения обнаружил на груди, под сердцем, синяк - я всегда ношу пуленепробиваемый жилет, о чем вы не знали. Я выжил и приплыл сюда с этой девушкой, желая вернуть то, что принадлежит мне. К сожалению, я не очень хороший пловец, и когда мы оказались на судне, мне понадобилось довольно много времени, чтобы прийти в себя. Так что я появился, когда ты толкал речь, а Темплар рассказывал, как тебя победил.
        Тигр посмотрел на море.
        - Мы тонем довольно медленно. У вас будет достаточно времени, чтобы сесть в лодки. Я имею в виду вас. - Он посмотрел на охранников. - По крайней мере, вы не предатели - вы просто повиновались приказам этой троицы и были не в том положении, чтобы задавать вопросы. Против вас я ничего не имею. Вы просто орудия. Можете идти.
        Моряки переводили взгляд друг с друга на Тигра, словно не веря своим ушам. Презрительно скривив губы, Тигр отошел от двери и жестом подкрепил свои слова. Один за другим моряки проскальзывали мимо него и торопились к лодкам, опасливо оглядываясь, будто Тигр мог передумать и вернуть их. Наконец все они ушли.
        Саймон встал и потянулся. Веревки спали с его рук и ног. Он даже успел насладиться удивлением, которое вызвало его освобождение у присутствующих.
        - Неплохой конец истории, - сказал он и с сочувственной улыбкой посмотрел на Тигра. - Поздравляю тебя, Алджи, ты заставил меня поломать голову. Хорошая вышла схватка… Могу я развязать Ораса?
        - Разумеется.
        Саймон подошел к Биттлу и достал у него из карманов «Анну» и «Белль». Несколько быстрых взмахов - и Орас принялся потирать руки и разминаться, чтобы восстановить кровообращение в конечностях.
        Затем Саймон подошел к Патрисии, привлек ее в объятья и поцеловал, и девушка, дрожа, прильнула к нему, словно ребенок. Саймон ласково забормотал что-то утешительное.
        - А теперь, мистер Темплар, берите своих друзей и уплывайте отсюда, - сказал Тигр. - А я останусь здесь, чтобы свести счеты со своими друзьями.
        Саймон передал девушку Орасу.
        - Подождите меня буквально минуту.
        Орас повел Патрисию к двери, однако Тигр преградил им дорогу и взял девушку за руку.
        - Ты никогда не простишь меня, и я рад, что мне не пришлось причинять тебе вред. Я плохой человек, и на моих руках есть кровь, однако ты первая женщина, которая вызвала у меня искушение поменять жизнь.
        Он поцеловал ей руку, и Орас повел девушку прочь.
        Тигр посмотрел на Саймона.
        - У меня возник странный порыв пожать тебе руку.
        - Жаль, что ты играешь честно, - сказал Саймон. - Однако именно поэтому я пожму тебе руку.
        Саймон протянул руку и улыбнулся…
        Щелк!
        Пуля оцарапала руку Саймона, а у Тигра вдруг остекленели глаза. Саймон выпустил его ладонь, и в наступившей после выстрела тишине Тигр молча покачнулся и осел наземь. Он лежал на спине, и над сердцем на темной ткани купального костюма расплывалось темное пятно.
        Саймон склонился над ним, однако Тигр был уже мертв.
        Маггс и Блюм съежились у стены, и лишь Биттл стоял прямо, все еще держа в руке дымящийся револьвер, - он поднял оружие с пола, когда Тигр отвлекся.
        Саймон выпрямился, и в этот же самый миг «Анна» скользнула из ножен в его ладонь и жужжащей вспышкой пронеслась по каюте. Она вонзилась в запястье Биттла, проткнув его и скрежетнув по кости - Саймон умел метать ножи с безошибочной точностью. Рука Биттла обвисла. Он выронил револьвер и отпрянул, хватаясь за торчащее из руки лезвие.
        Саймон стоял над телом Тигра, направив оба его револьвера на троицу противников.
        - Ты вероломен до последнего, Биттл. За твои преступления тебя повесят в Эксетере.
        Внезапно все вокруг залил слепящий свет. Через плечо Саймона трое мужчин увидели два мощных прожектора, направленных на судно.
        - Должно быть, прибыл Керн, - сказал Саймон, не отводя взгляда от своих пленников.
        В этот миг в каюту ворвались испуганные Орас и Патрисия, услышавшие выстрел.
        - Небольшая царапина, - заверил их Саймон. - Однако Биттл убил Тигра.
        Он отдал револьверы Орасу и вышел на палубу. Хотя преследователи были еще далеко, расстояние между судами быстро сокращалось, и корабль преступников не смог бы ускользнуть, особенно когда яркие лучи прожекторов превратили ночь в день.
        - Вот и конец приключения, - сказал Саймон, обнимая Патрисию за плечи. - Однако, милостью Божьей, это еще и начало.
        Лишь через несколько минут он вспомнил об одной важной подробности - ему напомнило о ней море, опасно близко подступившее к правому борту, и Саймон чуть не потерял равновесие, когда палуба накренилась еще сильнее.
        Отпустив Патрисию, Саймон рванул куда-то вниз по трапу, скользя и спотыкаясь. Патрисия ждала, вцепившись в перила, потому что соблюдать равновесие становилось все сложнее. Спустя некоторое время Саймон вернулся, и к этому времени погоня уже была в четверти мили от корабля.
        Саймон вошел в кают-компанию. Орас вцепился в стол, однако продолжал держать на прицеле испуганную троицу. Саймон подобрал обрезки веревок, которыми связывали его и Ораса, и крепко опутал ими по рукам и ногам Биттла, Блюма и Маггса. Затем Саймон и Орас выволокли пленников на палубу.
        К этому времени судно окончательно остановилось и вяло перекатывалось на маслянистых волнах. Лодки преследователей приближались к кораблю с обеих сторон, и Саймон вскарабкался на верхнюю палубу и встал под светом прожекторов. Через миг Керн окликнул его в рупор:
        - Что случилось? Вы в порядке?
        - В полнейшем! - весело крикнул Саймон. - Вас дожидаются три пленника и один труп.
        - Буду через две минуты, - ответил детектив.
        У Керна слово не расходилось с делом, и через две минуты он поднялся по веревочной лестнице. Саймон встретил его на палубе.
        - Видок у тебя - как будто в кораблекрушение попал, - такими словами детектив приветствовал Саймона. - Ладно, поговорим позже, а сейчас лучше поспешить и всех увести отсюда, пока судно не затонуло.
        - Не затонет! - заявил Саймон, удивив и Керна, и Патрисию. - Я сказал Биттлу и его прихвостням, что мы тонем, однако мы не тонем. Орас и я лишь заставили насосы выпустить воду из балластной цистерны левого борта и наполнить цистерну правого борта. А сейчас я снова все восстановил, и судно выравнивается, видите?
        Затем Саймон показал Керну вещественные доказательства.
        - Этот Тигр всех нас надул, - сказал пораженный Керн.
        Они расположились в кают-компании и обменялись информацией. Керну повезло найти в Илфракомбе две моторные лодки, предназначенные для поиска и преследования субмарин.
        - И все равно я опоздал и не смог тебе помочь. Снимаю перед тобой шляпу, Святой.
        - А как во всем этом замешан Лэппинг? - спросила Патрисия.
        Она рассказала ему о разговоре со старым судьей, и Керн улыбнулся.
        - Он, разумеется, знал обо мне. А я рассказал ему, как Святой попытался вышибить меня из игры. Наверное, он решил, будто ты хочешь разговорить его, чтобы разузнать что-нибудь для Святого…
        Саймон не счел себя обязанным рассказывать о Гарри Герцоге. Прежде чем он позволил Гарри вернуться к роли Агаты Гиртон, он предупредил его об опасности кровной мести, и Гарри понял все верно.
        - Можешь сказать Лэппингу, что Гарри Герцог простил его, - заявил Саймон.
        Керн озадачился, однако Саймон не стал ничего пояснять и сменил тему разговора.
        - Теперь все довольны. Ты получил главных злодеев, а я - золото.
        Керн удивленно округлил глаза.
        - Я и забыл о золоте - так беспокоился о тебе и Тигре.
        Саймон хохотнул.
        - Зато я не забыл. Прежде чем начать действовать, я дождался, пока они все погрузят, - не мог же я допустить, чтобы мой труд пропал впустую. - Саймон пристально посмотрел на собеседника. - Мы квиты, Керн? Буду откровенен - я хочу перегнать судно в Нью-Йорк, вернуть деньги представителям банка и забрать свое вознаграждение. Его мне хватит, чтобы отойти от дел и устроиться со всем комфортом. А ты получишь всю славу за то, что поймал Тигра. Согласен?
        Керн протянул руку для пожатия, и оба мужчины улыбнулись.
        - Полагаю, мисс Холм поедет с тобой?
        - Я спрошу у нее, - пообещал Саймон. - Будет нетрудно - эти новые корабли с паровыми машинами довольно просты в управлении, навыков Ораса вполне достаточно. В конце концов, Америку трудно пропустить, а как только мы пристанем к берегу, сможем определить, где находимся, и найти штурмана. Разумеется, поплывем только днем, так что переход будет не быстрым. Однако бывали и худшие медовые месяцы!
        Одну из лодок отправили на поиски команды, которую Тигр отпустил. Тело Алджи и троих пленников разместили во второй лодке, и вооруженные люди, которые заполонили корабль, тоже вернулись на свои суденышки.
        Керн ушел последним.
        - Прощай, Святой, и удачного плавания.
        - Желаю тебе заполнить преступниками множество тюрем в ходе твоей удачной карьеры, - смиренно пожелал Саймон в ответ.

* * *
        Уже упоминалось, что Орас по утрам имел привычку приносить хозяину чашку чая и комментировать погоду.
        Этим утром Орас подошел к каюте с чашками чая в обеих руках. Остановившись у двери, он поставил чашки, чтобы постучать. Однако вместо этого он почесал подбородок, мысленно поспорил сам с собой, затем взял чашки и ушел на камбуз.
        Лишь одно могло победить врожденную дисциплинированность Ораса - его врожденная деликатность.
        Святой выходит на сцену
        Посвящается П.М. Хейдону - потому что Святой ему понравился
        Лондон, июль 1930 г.
        Вступление[Впервые опубликовано в издании 1963 г.]
        Когда персонаж обладает такой долгой историей, как Святой, со временем перед автором обязательно возникают проблемы, которые он не предвидел, начиная работу. Мир постоянно движется вперед, причем, как нередко кажется, со все более и более неумолимым ускорением, а сам писатель становится старше, мудрее и искушеннее. Как это часто бывает, изменения накапливаются почти незаметно, постепенно, год от года, пока однажды не предстают во всей полноте перед твоим изумленным взором. Это все равно что сравнить человека, которому пятьдесят, с его фотографией тридцатилетней давности.
        Книга с моими первыми повестями о Святом изначально была опубликована в 1930-м, когда доброй трети ее потенциальных читателей еще и на свете не было. И только самые старшие из них сохранили собственные воспоминания об описываемой мною эпохе. Тогда я даже не представлял, что за первой книгой последуют еще как минимум тридцать пять, и, наверное, ужаснулся бы такой перспективе - так же как, например, тому, что однажды стану дедом. И уж точно я пришел бы в негодование, если бы кто-нибудь сказал, что это далеко не самое лучшее произведение в своем роде из когда-либо написанных, - не говоря уже о том, что однажды я буду желать, чтобы от него осталось только выцветшее воспоминание.
        Однако все это произошло, и книга, что сейчас перед нами, стремительно превращается в осколок былого, если уже не стала им. Тем не менее, вопреки моим протестам, издатели настаивают, что ее нельзя хоронить: слишком много людей, ставших поклонниками Святого в более позднее время, окажутся недовольны, если их, не спросив, лишат возможности проследить его биографию до самых истоков.
        Первой моей мыслью в этой ситуации было переработать те первые повести, сгладить шероховатости стиля, которые мне сейчас очевидны, приглушить неуклюжие, сделанные по неопытности огрехи, вызывающие теперь неловкость, заменить устаревшие аллюзии, бывшие когда-то злободневными, осовременить механику действия в соответствии с нынешним темпом жизни и технологиями. И все же после некоторых раздумий и экспериментов я осознал, что это не выход. Да, я мог бы улучшить стиль - но стоит ли тратить силы и время, которое лучше посвятить написанию чего-то нового? Да, можно заменить непонятные теперь отсылки современными, но долго ли они останутся актуальными? И главное: возможно ли в принципе перенести в иную эпоху историю, честно написанную в рамках обстоятельств, отношений и условий жизни прошлого поколения, без порождения множества новых несообразностей и противоречий? И чем закончится, однажды начавшись, такое осовременивание? Придется тогда повторять его каждые пять-десять лет? И были бы так долговечны, скажем, рассказы о Шерлоке Холмсе, если постоянно переводить их, делая, фигурально выражаясь, из кеба
такси, из такси - вертолет, а из вертолета - реактивный антигравитационный пояс?
        Словом, как ни жаль, я решил, что если сага о Святом и должна переиздаваться в полном объеме снова и снова, то только в своем первоначальном виде. Мне остается лишь обратиться к читателям с просьбой не забывать, когда создавались эти первые повести, и надеяться, что они смогут приспособить свое восприятие как к слегка архаичным способам передвижения и коммуникации, так и к тому, что далеко не все описанные там идеи и эскапады мы с Саймоном Темпларом одобрили бы сегодня.
        Это не значит, что мы отреклись от своей тяги к приключениям. Просто со временем наш кругозор расширился, а вкусы стали утонченнее. Для мальчишки куда как захватывающе красться по лесной глуши и вступать в стычки с воображаемыми дикарями; взрослея, он начинает тянуться к звездам и в то же время узнает, что настоящие чудовища гораздо тише и смертоноснее.
        Лесли Чартерис
        Ловкий человек
        I
        Гэннинг по прозвищу Змей не был ни приятным человеком, ни криминальным гением. Однако он интересен как первая жертва организации, возглавляемой тем, кого прозвали Святым. Этой беспощадной группе отважных молодых людей было суждено в течение нескольких месяцев стать ужасом лондонского преступного мира. Они сражались на стороне закона, хотя и были вне его. Скоро придет время, когда одно упоминание Святого будет наполнять жутким страхом даже самого лишенного воображения злоумышленника, когда при виде изображенного мелом на его двери знака - смахивающего на детский рисунок человечка из палочек и кружочков с нелепым нимбом над головой - негодяй инстинктивно отпрянет к стене и сунет руку в карман, а по его спине пробежит ледяной холодок. Однако в дни, к которым относится эпизод с Гэннингом, Святой только начинал действовать, и его имя еще не окружал ореол почти сверхъестественной непогрешимости, который ему предстояло заслужить позднее.
        Мистер Гэннинг был высоким и невероятно тощим человеком с болезненно-желтым лицом и черными волосами, неизменно смазанными маслом и гладко прилизанными. Маленькая круглая голова торчала на вытянутой вперед длинной шее. Добавьте к этому набору физических характеристик волнообразно выгнутую спину, блестящие черные глаза-бусинки, лишенные всякого выражения, и бесшумную гибкость движений - и вы поймете, что прозвище подходило как нельзя лучше. Гэннинг возглавлял действовавшую на скачках банду особенно крутых нравом парней. «Ребята Змея», как их называли, купались в незаслуженной роскоши на доходы от шантажа букмекеров, угрожая тем тяжкими телесными повреждениями. Занимался Гэннинг и другими грязными делишками, о которых речь пойдет в свое время.
        Конкретным поводом для вмешательства Святого в дела Змея и его ребят стало их обращение с Томми Майтером, впервые окунувшимся в этот рискованный бизнес. Томми всегда хотел стать жокеем, скачки были у него в крови, однако еще в период ученичества его сбросила лошадь, и он так разбился, что больше не смог сесть в седло. Пришлось довольствоваться скромной должностью конюха при крупной конноспортивной школе. Потом умер его дядя, владелец паба, оставив племяннику гигантскую сумму в две сотни фунтов, и тот решил попытать счастья на «серебряной», более дешевой трибуне ипподрома. Получил лицензию, намалевал вывеску «Томми Майтер. Фирма основана в 1822 году» и нанял клерка. Когда новоиспеченный букмекер прибыл со всеми этими принадлежностями и остатками денег на ипподром Брайтона, ребята Змея быстро приметили незнакомца и пришли к нему со своими обычными требованиями. Томми платить отказался. Ему следовало бы повести себя умнее - методы этой шайки были всем известны, - однако таким уж он был упрямцем. Он сказал Змею, по какому адресу тот может пойти. В результате, когда Майтер покидал поле, ребята Змея
жестоко избили его, отобрали капитал и все заработанное за день. Так случилось, что именно в этот день Саймон Темплар решил отправиться на скачки и видел всю экзекуцию с расстояния. Змей и избранный кружок его присных провели вечер в Брайтоне, веселясь и празднуя, и отправились в Лондон последним поездом. Саймон Темплар последовал за ними. Вот каким образом вышло, что за пару минут до отправления поезда он вышел на платформу, выследил Змея с его тремя ребятами, которые с комфортом размещались в вагоне первого класса, и тут же присоединился к ним.
        Нужно понимать, что вид упомянутого Саймона Темплара во многом оправдывал приятное предвкушение во взглядах, которыми обменялись Змей и его ребята, оценив попутчика. Святой обладал уникальной способностью даже в своей так называемой боевой экипировке, состоявшей из позорных фланелевых штанов и допотопной твидовой куртки, выглядеть столь элегантно, что даже самый проницательный букмекер мог бы принять его за герцога-миллионера. Можно представить, какое ослепительное зрелище он представлял в своем «прикиде джентльмена». Серый костюм облегал его с ошеломляющей безупречностью, рубашка слепила белизной, галстук затмевал собой радугу. Мягкая фетровая шляпа, казалось, только-только сошла с прилавка фешенебельного магазина. Замшевые перчатки также, без сомнения, были впервые явлены миру. На левом запястье красовались золотые часы, в руках была трость с набалдашником из золота и слоновой кости.
        Словом, как вы понимаете, все было неброским, но очевидно лучшего качества и носилось с тем неповторимым небрежным шиком, доступным в полной мере только Святому, который остальные могли лишь пытаться повторить.
        Что касается его самого… Ну, ребята Змея до сих пор не имели случая задуматься, что их репутация крутых парней не основана ни на чем более существенном, чем демонстрация силы в спортивном клубе субботним вечером. Святой был высок - примерно шесть футов и два дюйма[11 - Около 190 см.], - но они не обратили на это особого внимания, ведь их общий рост составлял почти вчетверо больше. Здоровяком мужчину тоже никто бы не назвал, хотя он был довольно широк в плечах, и в нем ощущалась та крепость, которая заставляет осторожного человека дважды подумать, прежде чем нарываться на неприятности. Однако и это не волновало Змея и его ребят - общая ширина их плеч выходила и вовсе больше шести футов. Загар на чистой коже Святого и невероятно ясные голубые глаза также не внушили им ни малейшего беспокойства: в конце концов, это ведь не конкурс красоты.
        А если что и привлекло внимание ребят Змея в их попутчике, так это золотой портсигар и солидная пачка наличных. С невинным видом Святой пересчитал их прямо на глазах четверки, подытожив вслух сумму в двести пятьдесят фунтов, и пригласил поздравить его с выигрышем. Те вежливо произнесли соответствующие слова, потом посетовали на медленный ход поезда, и Святой согласился, что путешествие довольно однообразно. Железнодорожной компании следовало бы предоставлять пассажирам какое-нибудь развлечение. Кто-то выудил колоду карт…
        Надо отдать должное этим четверым - они поверили попутчику на слово, что еще бабушка предостерегала его не пытать счастья в «три листика», и согласились на покер. Святой извиняющимся тоном предупредил, что играет второй раз в жизни, и получил добродушный ответ - мол, ничего страшного.
        …Драка началась за пять минут до прибытия на вокзал Виктория. Чтобы выбраться из купе, четверке понадобилась помощь носильщиков, не получивших даже благодарности. Они вручили парням ведро воды, чтобы с ее помощью привести Змея в чувство, однако та не смогла ни смыть два фингала под глазами, ни вернуть на место выбитые передние зубы.
        Инспектор Тил, торчавший на платформе в надежде встретить мошенника в розыске, оглядел поверженных вояк без сочувствия.
        - Что, Змей, подрались? - спросил он, не моргнув и глазом.
        В ответ последовали непечатные слова, однако инспектора было не так-то легко смутить.
        - Но я могу вам его описать, - сменил тон Змей. - Ограбление с применением насилия - вот что это было! Он на нас прямо…
        - Ананас - это фрукт, - откликнулся Тил, перекатив во рту жвачку.
        - Три с лишним сотни у нас увел, которые мы сегодня сработали!..
        Инспектор оставался безучастным.
        - Сработали? - переспросил он. - У вас печатный станок или так, от руки рисовали? Не знал, что ты такими делами занимаешься, Змей.
        - Слушайте, Тил, - проговорил тот, немного придя в себя. - Можете говорить все что хотите, но у меня такие же права, как и у всех. Вы должны заняться этим парнем. Может, у вас уже что-то на него есть. Он сейчас или залег на дно, или еще что-то замышляет, попомните мои слова. Вот, смотрите! - Змей протянул инспектору конверт.
        Тот скользнул по нему сонным взглядом.
        - Что это? Рекомендательное письмо?
        - Он дал его Теду, перед тем как сойти. Сказал: «Это моя квитанция», так, Тед? Загляните внутрь, Тил!
        Конверт не был запечатан. Инспектор перевернул его и увидел на клапане эмблему отеля, потом так же апатично вытащил содержимое - один-единственный листок бумаги.
        - Портрет работы Эпстайна[12 - Джейкоб Эпстайн (1880 - 1959) - американский и английский скульптор и график, работавший в стиле модерн. - Здесь и далее примеч. пер.]? - протянул Тил. - Рисунок неплох, но больше мне это ни о чем не говорит. Вы перечитали детективов, ребята, вот в чем ваша проблема.
        II
        Святой, будучи человеком с решительным вкусом к роскоши, снимал квартиру на Брук-стрит в Мейфэре, которая была ему настолько не по карману, что перспектива неминуемого банкротства давно уже перестала волновать нашего героя. «Семь бед - один ответ», - беспечно говаривал он, считая, что мир вообще в долгу перед таким отличным парнем, а тем более - за оказанные услуги. Поскольку же мир до настоящего времени скупился признать это и не торопился с благодарностью, Святой решил, что пора брать дело в свои руки. Вторжение на Брук-стрит стало одним из первых шагов начатой кампании.
        Однако новое место жительства имело и еще одно существенное преимущество, помимо престижности района. При нем находились бывшие конюшни, совсем небольшие, для узкого круга, куда от двери Святого можно было буквально докинуть камешек. Там располагалось несколько очень дорогих гаражей - больших, маленьких и совсем крохотных. Святому принадлежали два из первой категории. В одном он держал свою машину, другой неделю пустовал, пока владелец не начал стаскивать туда под покровом ночи разные странные предметы, которые только самое бурное воображение могло бы связать с автомобилями.
        Если бы кто-то заметил Святого во время этих тайных экспедиций, то, скорее всего, усомнился бы в его нормальности. Однако никто не видел ни как он уходит, ни как возвращается, и никаких комментариев не последовало.
        К тому же, даже заметив, вряд ли кто-нибудь узнал бы его. Безупречно элегантный Святой выезжал с Брук-стрит, ехал в Челси и оставлял машину в гараже на Фулхэм-роуд. Чуть сменив манеру держаться и сразу став куда менее безупречным, он проходил через лабиринт грязных переулков к дому, где в микроскопической, душной квартирке обитал некий Берти Маркс. И затем уже этот потрепанный, сутулый, видавший виды бродяга, покинув свое жилище, возвращался в Вест-Энд на плебейском автобусе, нагруженный свертками с приобретенным по пути, и прошмыгивал к конюшням на Брук-стрит, к гаражу, снятому на свое имя. Святой никогда не считал излишним внимание к деталям.
        Все эти тщательно продуманные приготовления - аренда второго гаража, квартиры в Челси и само создание личности Берти Маркса - служили одной-единственной цели, которая однажды была приведена в исполнение.
        В тот день, через несколько часов после рассвета (невероятно раннее для Святого время для выхода из дома), к конюшням подъехал маленький фургон с эмблемой транспортной компании Картера Патерсона. Берти Маркс слез с водительского места, обтер запачканные ладони о вельветовые брюки и, выудив из кармана ключ, отпер свой гараж. Потом сел обратно в кабину, загнал фургон внутрь и закрыл ворота.
        Это не могло не пробудить любопытства у вереницы намывавших свои машины шоферов, собиравшихся там в то время, но Святого они не волновали. По мере того как план стремился к завершению, необходимость в Берти Марксе быстро двигалась к концу.
        - Пусть думают что хотят! - беззаботно произнес про себя Святой, стаскивая грязную куртку.
        Он включил свет и, подойдя к воротам, выглянул наружу. Шоферы вернулись к своим делам, слишком занятые наведением блеска на автомобили, чтобы размышлять над странным появлением скромного фургончика в гараже, где раньше стоял «роллс-ройс».
        Святой аккуратно задвинул засов, чтобы наверняка избежать любопытных, и принялся за работу. В раскрытом кузове обнаружилось несколько больших деревянных ящиков. Святой выгрузил их на пол, затем взял лежащие в углу киянку со стамеской и принялся вскрывать один за другим, извлекая содержимое. Во всех было по две дюжины фарфоровых сосудов, пересыпанных древесными стружками. Святой подносил каждый к свету и скрупулезно изучал. Большинство оказалось совершенно гладкими, но в одном из ящиков у всех сосудов был крохотный крестик на глазури. Нисколько не удивленный, Святой убрал их в сторону - ему только они и были нужны. Именно их он искал, и именно они служили причиной маскарада со временным перевоплощением в мистера Маркса. Остальные сосуды Святой разложил по ящикам, аккуратно закрыл и перевязал, вернув в первоначальное состояние, как будто никто их и не трогал.
        Помеченные он откупорил и высыпал содержимое в ведро. В другом углу гаража громоздилась кучка жестянок. Святой вложил по одной в каждый сосуд, проложив ватой, чтобы не дребезжали. Затем также вернул их по одному в ящик и в свою очередь заколотил его и перевязал бечевкой - после этого, чуть улыбнувшись уголками губ, оставил поверх слоя древесных стружек маленький сувенир.
        Работа шла споро. Прошло всего полтора часа с того момента, как фургон заехал в гараж, и до того, как последний ящик вернулся в кузов. После этого Святой снял засов и широко распахнул ворота. Оставшиеся шоферы, по-прежнему занятые мойкой машин, озадаченно взглянули на выезжающий из гаража фургон. Еще большее недоумение отразилось на их лицах, когда тот, не останавливаясь, миновал бывшие конюшни и исчез в направлении Бонд-стрит. Водителю вслед раздались крики, что он забыл закрыть ворота, но мистер Маркс то ли не слышал, то ли не придал им значения. Когда стало ясно, что тот скрылся с концами, шоферы подошли полюбопытствовать, но лишь почесали головы, не увидев в гараже ничего, кроме киянки, стамески, молотка и гвоздей, да двух-трех оставшихся лишними жестянок. Ведро с белым порошком пропало. Оно ехало сейчас в кабине фургона вместе с мистером Марксом, которого после этого почти никто не видел.
        Он добрался до адреса доставки в Вест-Энде, передал груз, расписавшись в квитанции, и отбыл дальше на запад. Остановившись по дороге у больницы, он оставил там ведро. Принявший его служитель был озадачен, однако мистер Маркс спешил и не имел ни времени, ни желания пускаться в подробные объяснения.
        - Берегите его как зеницу ока - оно стоит больше, чем у вас когда-либо будет, - распорядился он. - Передайте его кому-нибудь из врачей вместе с этой запиской.
        Вернувшись за руль, Святой отправился дальше. Плодотворные труды, запланированные на день, были почти все выполнены. Он выехал из Лондона в сторону Мейденхеда, через некоторое время свернул на боковую дорогу и остановился на несколько минут вне пределов видимости с шоссе. В фургоне оказалась большая банка краски, и Святой энергично принялся за работу. Он никогда не считал себя художником, но сейчас наносил широкие размашистые мазки с видом мастера. Под его лихой кистью эмблема транспортной компании, которую он так старательно выписывал прошлой ночью, вскоре исчезла, и фургон стал однотонным. Полностью удовлетворенный уничтожением плода своей работы, которым так восхищался всего несколько часов назад, Святой сел в кабину и двинулся назад в Лондон. Производитель гарантировал быстрое высыхание краски и не обманул. На обратном пути она собрала изрядное количество пыли, и грязноватый цвет фургона отлично имитировал то состояние, в котором был получен.
        Мистер Маркс поставил его в родной гараж и оплатил суточную аренду, а некоторое время спустя вернулся к себе в Челси. Еще чуть позже Саймон Темплар, еще далекий от своей обычной безупречности, вывел из другого гаража собственный шикарный спортивный «фурийак» синего цвета, на котором отправился в клуб на Довер-стрит. И вот уже Саймон Темплар, небрежно подошедший к бару и заказавший пинту пива, был одним из самых безукоризненно элегантных молодых людей, каких только видело это прибежище безупречных и элегантных.
        - Нечасто вы появляетесь у нас так рано, сэр, - заметил бармен.
        - Да пройдет еще столько же лет, прежде чем ты увидишь меня в этот час, сын мой, - благочестиво провозгласил Святой. - Однако сегодня утром я почувствовал, что мне просто необходимо встать и проехаться. Погода была замечательная!..
        III
        Мистер Эдгар Хейн обладал множеством интересов. Он был гордым владельцем ночного клуба «У Дэнни», располагавшегося на грязной улочке вдали от центра, а также распоряжался фирмой «Ласерр», представлявшей собой небольшой, но дорогой магазинчик на фешенебельной Риджент-стрит, где продавались духи, пудра, румяна, кремы и прочие необходимые современной женщине средства для поддержания лица в должном состоянии. Эти два заведения были любимыми детищами мистера Хейна, от которых он получал львиную долю своих доходов. Нелишне будет упомянуть, однако, что прибыли «У Дэнни» основывались не только на продаже шампанского, а модные средства для женской красоты не являлись главным источником процветания дома «Ласерр». Мистер Хейн умел ловко проворачивать дела, и если чего и не знал о том, как заметать следы, то это едва ли поместилось бы в одну из тех микроскопических алебастровых баночек, в которых он продавал свой прославленный фирменный крем по две гинеи за штуку.
        Это был крупный мужчина, с массивным, чисто выбритым розовым лицом и редеющей шевелюрой. Он не всегда звался Хейном, однако натурализация и последующая смена имени позволили ему на законных и неоспоримых основаниях забыть фамилию родовую, доставшуюся от отца. А заодно навсегда исключить неприятную возможность депортации - предусмотрительная дальновидность, за которую мистеру Хейну не раз хотелось похвалить себя. Полиция подозревала за ним кое-какие делишки, но доказательств у нее не было.
        Когда прибыл Гэннинг, Хейн сидел за письмами перед своим большим столом с тумбами в кабинете ночного клуба. В дверь постучали.
        - Войдите, - бросил он, не поднимая головы.
        Звука открывшейся и вновь закрывшейся двери было для него достаточно, чтобы знать, что распоряжение исполнено, и Хейн вернулся к письму, которое составлял. Только закончив, он снизошел до того, чтобы заметить присутствие вошедшего.
        - Ты опоздал, Змей, - проговорил Хейн, аккуратно промокая бумагу.
        - Простите, босс.
        Хозяин кабинета закрутил колпачок авторучки, убрал ее в карман и впервые поднял взгляд от стола. Увиденное заставило Хейна изумленно откинуться на спинку кресла.
        - С кем, черт побери, ты так неудачно завел ссору?!
        Вид у Змея и впрямь был кошмарный. Повязка вокруг головы закрывала один глаз, а другой почти полностью заплыл. Разбитые вспухшие губы и отсутствие нескольких зубов заставляли его болезненно шепелявить.
        - Люди Хэрригана? - предположил Хейн.
        Гэннинг мотнул головой.
        - Один парень в поезде из Брайтона вчера вечером.
        - С тобой что, никого не было?
        - Были. Тед и Билл. И Марио.
        - А с тем парнем сколько? Целый полк?
        - Ни души.
        Хейн моргнул.
        - Как же это произошло?
        - Мы думали, он лопух, - с отвращением пояснил Змей. - Одет весь из себя, золотые портсигар, часы и набалдашник трости, да еще пачка наличных вдобавок. Сам нам показал купюры, сказал, что в пачке две сотни с половиной. Мы этого так оставить не могли и предложили ему сыграть. В покер. Он говорил, что новичок, да и выглядел лопух лопухом, так что подвоха мы не ждали. Мы его все разогревали, пока до прибытия не осталось минут десять, и проиграли ему полсотни. Прямо видно было, что он воображает себя лучшим в мире игроком. Тут мы начали говорить, что, мол, по-честному надо дать нам возможность отыграться, давай пару раундов по-крупному, ставки повышать на пять фунтов. Он согласился, и для начала мы опять дали ему выиграть - спасовали после первого же повышения. «Как насчет в последнем ставить по десятке?» - говорю я и этак незаметно подмигиваю ребятам. Он было заупрямился, но мы его уломали, и в конце концов он клюнул. Раздавать выпало Теду, но тасовал карты я сам.
        - Что, рука сорвалась?
        Гэннинг фыркнул.
        - Ничего подобного! Со мной такого не случается. Зарядил колоду так, что никакому фокуснику не под силу. Собрал флеш-стрит, как и должен был. Марио сразу спасовал, а Тед и Билл - после первого повышения. Остались только мы с лопухом и поднимали до тех пор, пока в банке не оказалось все до гроша, что мы с парнями смогли наскрести. Мы даже свои запонки поставили, а Марио - булавку с бриллиантом, - чтобы как можно больше урвать из налички лопуха. Когда у нас не осталось ни монеты, он сравнял ставку. Я выкладываю свой флеш-стрит и уже собираюсь все загрести, как тот меня останавливает. «Вы, кажется, говорили, что это почти ничем не бьется», - и показывает пять королей.
        - Пять? - переспросил мистер Хейн, нахмурившись.
        - Мы играли с джокером, и он оказался у лопуха.
        - Ты что, не знал, какие у него карты?
        - Это была совсем не та комбинация, которую я ему сдал!
        Мистер Хейн вернул себе равнодушный вид.
        - И тогда вы полезли в драку и проиграли?
        - Я обвинил его в жульничестве. Он даже не отрицал, еще и имел наглость сказать: «Ну, вы ведь должны были показать мне, как играть, а сами все время жульничали, вот я и решил, что так и надо!» И начал собирать выигрыш. Еще бы мы не полезли в драку!
        - Но он оказался сильнее?
        - Он дрался нечестно, - обиженно проговорил Гэннинг. - Первым же делом ткнул своей тростью Теду в шею - тот даже дубинку со свинчаткой достать не успел, сразу вырубился. Билл был уже наготове для честного боя с кастетами, но тот тип пнул его в живот и тоже вывел из игры. Пришлось нам с Марио одним отдуваться…
        Змей явно не горел желанием описывать дальнейший ход схватки, и Хейн тактично не стал на него давить, позволив на несколько секунд погрузиться в мрачные воспоминания.
        - Это явно был не дилетант, - проговорил наконец Гэннинг. - Но мы не можем понять, какой он масти. Я бы чертовски много отдал, чтобы узнать, кто он такой. Не удивился бы, если бы он оказался одним из тех крутых гангстеров, о которых пишут газеты. Парень явно высокого полета. Вот, смотрите. - Змей достал конверт. - Сунул Теду, когда выходил. Заявил, мол, это его квитанция. Я показал Тилу, чтобы тот занялся, - он как раз был на вокзале.
        Хейн вытянул из конверта листок бумаги и расправил его на столе. Вероятно, описание не совсем достигло цели, потому что увиденное подействовало просто потрясающе. Если отсутствие эмоций у Тила обмануло надежды Гэннинга, то реакция Хейна их полностью вознаградила. Розовое лицо вдруг побелело, и он отпрянул от лежавшего на промокашке листа так, будто тот плюнул в него ядом.
        - Что-то знакомое, босс? - спросил пораженный Гэннинг.
        - Сегодня утром мы получили партию товара из Германии, - проговорил Хейн почти шепотом. - Когда Брэддон открыл ящик, наверху лежал точно такой же рисунок. Мы все никак не могли взять в толк, откуда он там взялся.
        - Вы уже проверили товар? - тут же насторожился Змей.
        Хейн покачал головой, все еще глядя на листок, как загипнотизированный.
        - Нам даже в голову не пришло. До сих пор все шло как по маслу. Брэддон решил, что те, кто отправлял товар, просто пошутили. Мы убрали помеченные сосуды в обычное место, вот и все.
        - К ним пока не притрагивались?
        Хейн ответил отрицательным жестом и протянул дрожащую руку к телефону. Гэннинг сидел, молча переваривая информацию и пугающие возможности, которые она открывала.
        - Алло… Риджент девять два ноля четыре семь, пожалуйста… - Дожидаясь соединения, которое, казалось, устанавливалось целую вечность, Хейн нервно ерзал. - Алло… Это ты, Брэддон? Проверь помеченные сосуды, которые пришли сегодня с той бумажкой - помнишь? Не важно зачем!
        Прошла минута. Хейн не отрывал трубку от уха, нетерпеливо постукивая пальцами по столешнице.
        - Да?.. Что там?.. Откуда знаешь?.. Понятно. Сейчас буду!
        Повесив трубку, он повернулся в своем вращающемся кресле к Гэннингу.
        - Что он сказал? - спросил тот.
        - Внутри каждого по жестянке порошка от насекомых, - ответил Хейн. - Я спросил, как он понял, - он ответил, что они там прямо целиком, с этикеткой и прочим, только обложены ватой. В партии было снежка на три тысячи фунтов, и этот парень весь его увел!
        IV
        - Давай-ка плесни нам пива, сынок, - проговорил Саймон Темплар, растянувшись в кресле. - И можешь начинать рассказывать мне историю своей жизни. Я готов уделить тебе пару минут.
        Джерри Стеннерд послушно шагнул к приставному столику, где уже стояли бутылки и стаканы, привычным движением разлил пиво и вернулся.
        - Твое здоровье, - провозгласил Святой, и два пенящихся стакана наполовину опустели в благодарном молчании.
        Затем Стеннерду был дан знак продолжать.
        - Все еще не могу понять, для чего я вам понадобился, - проговорил тот.
        - Это мое дело, - отрезал Святой. - И кстати, сынок, чтобы ты знал, - я действую не из филантропических побуждений. Так вышло, что мне нужен помощник, и я предполагаю использовать тебя. Не то чтобы ты ничего не получишь взамен - я достаточно заинтересован в тебе и готов платить, но придется работать.
        Стеннерд кивнул.
        - Очень славно с вашей стороны считать, что я вам пригожусь.
        Он не забыл - за пару дней такое из памяти не выкинешь, - как они впервые встретились. Ему тогда доверили отнести маленький пакетик по одному адресу на Пикадилли, и хотя не сказали, что там, догадаться было несложно. Поэтому когда буквально через несколько минут после выхода от мистера Хейна на плечо Стеннерда опустилась тяжелая рука, он понял, что обречен…
        Однако затем случилось чудо, хотя он осознал это не сразу. Детектив подзывал такси, когда Стеннерда случайно задел и обернулся с извинениями какой-то мужчина, проходящий мимо. В кризисной ситуации все чувства Стеннерда были напряжены до крайнего предела, и их аномальная острота в сочетании со странно пронзительным взглядом незнакомца, сопровождавшим слова, неизгладимо впечатала его лицо в память.
        Святой вынул из кармана пакетик и, задумчиво взвесив на руке, проговорил вполголоса:
        - Сорок восемь часов назад ты с полным на то основанием думал, что тебе гарантированы пять лет каторжных работ. Вместо этого ты совершенно свободен. При тебе ничего не нашли, и торжествовавшим ищейкам с Вайн-стрит пришлось отпустить тебя с извинениями. Наверняка они сейчас клянутся расквитаться за этот промах и в следующий раз уж наверняка взять тебя с поличным, но пока тебе ничего не грозит. Полагаю, ты не перестаешь размышлять, какова будет моя цена за то, что я в мгновение ока облегчил твой карман?
        - С той самой секунды.
        - Сейчас узнаешь. Только сперва избавимся от этого.
        Святой вышел из комнаты с пакетиком - послышался шум льющейся воды - и через несколько мгновений вернулся, отряхивая руки.
        - Итак, от улики мы избавились. Теперь я хотел бы кое-что от тебя услышать. Как ты влип в дело с наркотиками?
        Стеннерд пожал плечами.
        - Почему бы и не сказать… Не из геройства и не от большого ума. Просто я неудачник. В Кембридже попал не в ту компанию, знал большинство плохих парней в городке. Потом умер отец и оставил меня без гроша. Я пытался найти работу, но ни к чему полезному не был приспособлен. И разумеется, все это время продолжал якшаться с прежними дружками. Постепенно они втянули меня в свои дела. Наверное, нужно было бороться, но у меня просто не хватало духу. Клюнул на легкие деньги. Вот и все.
        Повисла короткая пауза, во время которой Святой равномерно пускал колечки дыма в потолок.
        - А теперь послушай, что я скажу. Я навел справки. История твоей семьи на протяжении двух поколений, твое детство, школьные годы - мне известно все. И этого достаточно, чтобы судить о том, что в криминальной среде тебе не место. Прежде всего, я знаю, что ты помолвлен с очень хорошей девушкой, и она волнуется за тебя. Нет, она не в курсе твоих похождений, хотя кое-что подозревает. И тебе самому тоже не по себе. Во всех преступных махинациях ты чувствуешь себя далеко не как рыба в воде. Ты не создан для такой жизни, верно?
        - Чистая правда, - от всей души согласился Стеннерд. - Что угодно бы дал, чтобы соскочить с крючка.
        - И твои чувства к этой девушке - Гвен Чендлер - искренни?
        - Совершенно. Честное слово, Темплар! Но что я могу сделать? Если я уйду от Хейна, то останусь без гроша. Да и не знаю, позволят ли мне. Я ведь должен кучу денег. Когда я учился в Кембридже, то спустил целое состояние - для меня, во всяком случае, - в игорных притонах Хейна. У него моих расписок почти на тысячу! Я жил на широкую ногу и везде делал долги. Вы даже не представляете, в каком я положении!
        - Напротив, сынок, - спокойно откликнулся Святой, - отлично представляю. И именно поэтому ты здесь. Мне нужен был свой человек в банде Хейна, и я перетасовал всю колоду, прежде чем остановиться на тебе.
        Он встал с кресла и прошелся по комнате взад-вперед. Стеннерд ждал. Наконец Святой резко остановился.
        - Ты парень что надо.
        Стеннерд нахмурился.
        - В смысле?
        - В смысле, тебе можно доверять. Я возьму тебя с собой на операцию. И выделю тебе с нее столько, что ты сможешь разобраться с долгами, а в конце еще и подыщу тебе место. Ты остаешься с Хейном, но работать будешь на меня. И дашь мне слово, что станешь вести честную жизнь до конца своих дней. Вот мое предложение. Что скажешь?
        Святой со скучающим видом оперся о каминную полку, однако его резкие отрывистые слова явно противоречили этой позе. Когда Стеннерд позднее вспоминал произошедшее, у него создалось впечатление, что все было решено буквально за несколько минут. Ему оставалось только восхищаться необыкновенной силой личности человека, сумевшего за столь короткое время преодолеть многолетнее предубеждение и вновь разжечь искру порядочности, совершенно, казалось, потухшую. Однако в тот момент Стеннерду было не до анализа своих чувств.
        - Я даю тебе шанс выбраться, - продолжил Святой. - И делаю это открыто. Я верю тебе, когда ты говоришь, что был бы рад возможности начать все с чистого листа. Что у тебя есть задатки приличного человека. И как бы там ни было, я готов рискнуть. Не стану даже угрожать тебе, хотя мог бы, тем, что с тобой будет, если ты решишь меня предать. Я просто задаю тебе вопрос, четкий и ясный, и жду ответа немедленно.
        Стеннерд поднялся на ноги.
        - Ответ может быть только один.
        И протянул руку. Святой крепко пожал ее.
        - Теперь я расскажу тебе, как обстоят дела.
        Он продолжил такими же короткими резкими фразами, что и раньше. Однако его голос звучал уже не так грозно - Святой никогда не делал ничего наполовину и говорил теперь со Стеннердом как с другом и соратником. Наградой было напряженное внимание, с которым слушал речь молодой человек. И Святой рассказал все, что тому следовало знать.
        - Тебе придется многое хорошенько обдумать, чтобы завязать, сохранив шкуру, - заключил Саймон почти с прежней жесткостью. - Мы не в игрушки играем. Я этим занимаюсь, потому что не могу просто «жить-поживать да добра наживать». У меня было столько приключений, что хватило бы на дюжину книг, но они не удовлетворили меня, а лишь сильнее разожгли аппетит. Если бы пришлось вести обычную жизнь цивилизованного человека, я бы умер со скуки. Риск необходим мне как воздух. Ты, возможно, из другого теста, однако если и так - извини, ничего не попишешь. Мне нужна помощь в этом деле, и ты ее окажешь. И все же было бы нечестно позволить тебе ввязаться, не объяснив, что к чему. Твоя шайка злодеев - противник нешуточный. Пока мы не закончим, Лондон будет для тебя таким же «безопасным», как острова каннибалов - для славного упитанного миссионера. Это ясно?
        Стеннерд заявил, что все понимает.
        - Тогда я отдам тебе распоряжения на ближайшее будущее, - проговорил Святой.
        Он так и сделал, детально разъяснив планы и заставив повторить дважды, прежде чем убедился, что помощник все запомнил и ошибки не будет.
        - И с этого момента держись от меня подальше, пока я не дам отбой, - заключил Святой. - Если в клубе окажется Змей, мне там не продержаться, и крайне важно, чтобы на тебя как можно дольше не пали подозрения. Поэтому сегодня мы последний раз встречаемся в открытую. Можешь связываться со мной по телефону, только убедись, что никто не подслушивает.
        - Будет сделано, Святой.
        Саймон Темплар закинул в рот сигарету и потянулся за спичками. Стеннерда на мгновение охватило странное чувство нереальности происходящего. Вовлечение в дело, с которым его только что познакомили, казалось чем-то фантастическим - как и тот факт, что все это задумал и воплощал в жизнь Святой. Невозмутимому и легкомысленному с виду молодому человеку в безупречном костюме, с отрывистой манерой речи, изобилующей модными словечками, и ясной улыбкой, то и дело появлявшейся на губах, следовало бы вести жизнь легкую и приятную, по-компанейски коротая время за теннисом, крикетом, коктейльными вечеринками и танцами, вместо того чтобы…
        И тем не менее это было правдой - и с каждой секундой все больше становилось почти догматом новообретенной веры пробудившегося Стеннерда. Магия личности Святого имела уникальное действие. Какая-то спокойная уверенность в манере держаться, стальной отблеск, мелькавший иногда в голубых глазах, некий неуловимый дух силы и одновременно беспечности пополам с донкихотской бравадой заставляли смотреть на затеянное фантастическое предприятие как на вполне осуществимое. При этом Стеннерд ничего не знал о последних восьми годах головокружительной биографии Святого, полных бесшабашных приключений, которые, даже с поправкой на возможные преувеличения, сделали из него человека отнюдь не салонной закалки…
        Святой закурил и протянул руку в знак окончания встречи. В уголках его губ пряталась неотразимая улыбка.
        - Счастливо, сынок, - проговорил он. - И удачной охоты.
        - Вам тоже, - тепло откликнулся Стеннерд.
        Святой потрепал его по плечу.
        - Я знаю, ты не подведешь. В тебе много хорошего. Ты выкарабкаешься, вот увидишь. А я буду за тобой наблюдать, так что посматривай по сторонам!
        Перед уходом Стеннерд не смог не задать занимавший его вопрос:
        - Вы ведь говорили, что вас пятеро?
        Заложив руки в карманы и слегка покачиваясь с пятки на носок, Святой одарил собеседника своей самой святой-пресвятой улыбкой и протянул:
        - Именно так. Четыре маленьких Святых и Папа. Я - Дым Святой, а остальные четверо - как Большой Белый Шерстяной Вугга-Вугга с астраханских равнин.
        Стеннерд вытаращился.
        - Что это значит?!
        - Я спрашиваю тебя, дитя, - ответил Святой все с той же неземной улыбкой на устах, - видел ли кто-нибудь когда-нибудь Большого Белого Шерстяного Вуггу-Вуггу с астраханских равнин? Подумай хорошенько, ангел мой, - это спасет тебя от нечистых мыслей.
        V
        Для всех официальных случаев и целей в качестве владельца и столпа ночного клуба мистера Эдгара Хейна в Сохо выступал Дэнни Трэск - человек, чье имя носило заведение. Это был низенький коренастый мужчина, ленивый толстячок с круглым красным лицом, редкой светлой шевелюрой и тонкими песочными усиками. Выцветшие глазки глубоко утопали в щелочках мясистых век, а когда он улыбался - часто и обычно без особой причины, - совершенно исчезали в испещренной морщинками плоти.
        Не отличаясь большим умом, он тем не менее довольно рано понял, что можно вести комфортную жизнь, играя роль «болвана», подставного лица, и никаких особых талантов тут как раз не требуется. Вот так Дэнни и сделал это своей профессией. В качестве номинального главы он был идеален, поскольку ни во что не лез и довольствовался малым. Он мыслил типично для той породы правонарушителей, к которой относился. Пока ему регулярно выплачивали жалованье, он ни на что не жаловался, не выказывал ни малейших поползновений в более равных долях делить доходы со своим работодателем, а если что шло не так - держал рот на замке и без единого слова отправлялся за своего патрона в одну из тюрем Его Величества. Вознаграждение Дэнни за срок заключения рассчитывалось по твердой ставке в десять фунтов за неделю, с прибавкой еще двух за строгий режим. Проницательность Скотленд-Ярда и беспечность двух предыдущих нанимателей обернулись весьма выгодным для Дэнни предприятием.
        Он мечтал однажды, когда его сбережения достигнут внушительной суммы, уйти на покой и провести остаток жизни в относительной роскоши. Однако в последнее время эти надежды все отступали и отступали. Дэнни уже четыре года служил мистеру Хейну, и сверхъестественная способность того избегать внимания полиции начинала раздражать. Вне «кутузки» Дэнни мог рассчитывать максимум на жалкие семь фунтов в неделю, и расходы на собственное содержание шли из своего кармана, а не из правительственного. Все это заставляло испытывать личную обиду на мистера Хейна.
        Клуб вообще-то открывался в шесть вечера, однако кормили здесь посредственно, и большинство посетителей предпочитали ужинать где-нибудь в другом месте. Поэтому первая публика начинала собираться только около десяти, а по-настоящему весело становилось не раньше одиннадцати. Время между открытием и началом настоящего наплыва Дэнни, в рубашке с короткими рукавами, коротал в своей кабинке у дверей, попыхивая вонючей вересковой трубкой и просматривая вечернюю газету в попытках угадать, какие из лошадей завтра проиграют. Ему не было скучно - он не знал, что это такое. Его ум так и не развился до такой степени, чтобы отличать действие от бездействия, никогда не работал по-настоящему, так что Дэнни не заморачивался вопросом «быть или не быть».
        Однажды вечером, ближе к восьми, прибыл Джерри Стеннерд.
        - Мистер Хейн уже здесь, Дэнни?
        Тот записал карандашом результат своих старательных подсчетов - сколько должен принести Уилко, одержав победу над Гордостью Кента в Лингфилде, - сложил газету и поднял взгляд.
        - Он обычно появляется куда позже, мистер Стеннерд. Его нет.
        Дэнни всегда ухитрялся, говоря о чем-нибудь, ставить телегу впереди лошади. Пожелай он тронуть вас рассказом о чьих-нибудь предсмертных минутах, наверняка начал бы с похорон.
        - А, ну ничего. Когда придет, скажите ему, что я в баре.
        Стеннерд был явно возбужден и не переставал теребить кольцо с печаткой. Дэнни, от чьего проницательного взгляда мало что могло укрыться, заметил также, что галстук молодого человека завязан кривым и слабым узлом, словно с ним боролись неуклюжие, дрожащие пальцы.
        - Будет сделано, сэр.
        В конце концов, Дэнни это совершенно не касалось.
        - Да, чуть не забыл…
        - Сэр?
        - Попозже подойдет некий мистер Темплар. Я за него ручаюсь. Пошлите за мной, когда он появится, я им займусь.
        - Очень хорошо, сэр.
        Дэнни вернулся к изучению лошадиных списков, а Стеннерд прошел дальше. Миновав холл, занимавший первый этаж, он свернул к лестнице в конце помещения. Напротив, за удобно расположенной портьерой, в панельной обшивке скрывалась потайная дверь, открывавшаяся дистанционно электрической кнопкой на столе в кабинете Хейна. Отсюда шли вверх ступеньки к комнатам, приносившим основную долю дохода клуба. Здесь каждую ночь играли в покер, «железку» и «красное и черное» без ограничения ставок.
        Кабинет Хейна располагался внизу, у подножия потайной лестницы. Он лично следил за установкой хитроумной системы зеркал, с помощью которой, а также звуконепроницаемого окна, врезанного в одну из стен, мог, не покидая своего логова, видеть каждого, кто проходил через холл. Более того, когда нажатием кнопки открывалась потайная дверь, зеркала, расположенные вдоль лестницы, позволяли следить и за ней, и за игорными комнатами, окружающими площадку наверху. Мистер Хейн был хитер и исключительно осторожен.
        Помимо кабинета, в подвале располагался танцевальный зал, окруженный столиками; сейчас там сидели и ужинали всего две парочки. В дальнем конце находилось возвышение, где играл оркестр, в другом, под лестницей, приютился крохотный бар.
        Стеннерд своим появлением оторвал бармена в белом фраке от чтения «Ла Ви Паризьен».
        - Не знаю, что бы это могло быть, но мне бы какое-нибудь по-настоящему оживляющее снадобье.
        Бармен окинул клиента опытным взглядом и принялся за дело. Результат явно возымел нужный эффект. Стеннерд как раз приканчивал коктейль, когда вошел Хейн.
        Здоровяк выглядел бледным и усталым, под глазами залегли круги. Он коротко кивнул Джерри.
        - Я присоединюсь через минуту. Только приму душ.
        Это было настолько не похоже на обычное, громогласное и радушное, приветствие мистера Хейна, что Стеннерд задумчиво уставился тому вслед.
        Брэддон, остававшийся снаружи, присоединился к патрону в кабинете и опустился на стул.
        - Что за парнишка?
        - Стеннерд? - переспросил Хейн, бегло просматривая письма, дожидавшиеся на столе. - Так, один молодой дурачок. Потерял наверху восемь сотен за те пару месяцев, что ходит сюда. Бог весть, сколько у него долгов помимо этого, - до того, как я начал ссужать ему деньги, он уже успел просадить целую кучу.
        Брэддон поискал по карманам, вытащил сигару, откусил кончик и выплюнул.
        - Выгодное вложение капитала? Богатый папаша?
        - Нет. Зато прилично выглядит и всюду вхож. Он был мне полезен.
        - Был?
        Хейн хмуро изучал марку на одном из писем.
        - Не трогай меня - я никак не приду в себя после этого «художественного» грабежа. У парня есть еще и невеста - я только недавно ее увидел. Хорошенькая.
        - Перспективная?
        - Надо будет ею заняться.
        Хейн вскрыл конверт ногтем большого пальца и, едва взглянув на содержимое, перебросил Брэддону. Управляющий магазином «Ласерр» вытащил уже знакомый рисунок.
        - Еще одно пришло ко мне домой с утренней почтой, - проговорил Хейн. - Старо как мир. Думает, сможет меня запугать!
        - Нет? - с тяжелым цинизмом переспросил Брэддон.
        - Ни черта подобного! - яростно откликнулся Хейн. - Я отправил Змея и других, кого этот молодчик отделал в поезде из Брайтона, на поиски в Вест-Энд и велел смотреть во все глаза. Если тот в Лондоне, он не сможет прятаться вечно. А когда Гэннинг его разыщет, мы сполна расплатимся за эту шутку!
        Он взял себя в руки.
        - Я иду ужинать со Стеннердом. Ты чем займешься?
        - Пойду прогуляюсь и тоже перехвачу что-нибудь. Вернусь позже - пожалуй, загляну наверх проверить, как там и что.
        Хейн кивнул. Выпроводив Брэддона из кабинета, он запер за собой дверь - даже ближайшему помощнику не позволялось оставаться здесь, в святая святых, одному. Брэддон ушел, а Хейн вернулся в бар к Стеннерду.
        - Извини, что заставил ждать, старина. - Судя по его тону, он пытался вернуться к прежней напускной доброжелательности.
        - Я не скучал, - ответил тот, указывая на ряд опустевших бокалов. - Выпьете со мной?
        Хейн кивнул. Стеннерд взглянул на часы.
        - Кстати, примерно через час должен подойти один человек… Мы познакомились недавно - он, кажется, ничего. Сказал, что приехал из Южной Африки и послезавтра отправляется обратно. Жаловался, что так и не нашел, где в Англии можно как следует повеселиться. Я намекнул, что могу провести его в один частный игорный дом, и он тут же клюнул. Думаю, от него будет польза - если он скоро уезжает, то вряд ли будет особо брыкаться. Так что я пригласил его сюда выпить с нами кофейку. Вы не против?
        - Конечно, старина. - Мистеру Хейну вдруг пришла в голову мысль. - А ты уверен, что он не один из умников-полицейских?
        - Да ни в жизнь! - усмехнулся Стеннерд. - Теперь я узнаю ищейку, как увижу, здесь их немало трется. А этому парню просто деньги карман жгут.
        Хейн кивнул.
        - Я как раз хотел обговорить с тобой условия за ужином. Эта птичка может стать твоим первым заданием - за комиссию. Если ты готов, начинаем работать.
        Стеннерд выразил согласие, и они прошли к уже накрытому столику. Хейн был слишком поглощен своими проблемами, от которых так и кипел его мозг, иначе заметил бы плохо скрываемую нервозность юноши и заподозрил неладное. Однако сейчас он просто не обратил внимания на поведение Стеннерда. Дожидаясь, пока подадут грейпфрут, Хейн почти машинально спросил:
        - Как зовут этого южноафриканца?
        - Темплар. Саймон Темплар, - ответил Джерри.
        Имя совершенно ничего не говорило мистеру Хейну.
        VI
        За ужином Хейн выдвинул предложение: двадцать процентов комиссии с каждого поставленного «клиента». Стеннерд согласился, почти не раздумывая.
        - Не стоит быть слишком щепетильным, - убеждал Хейн. - Знаю, это противозаконно, но только если строго следовать букве. Ставки на скачках - тоже азартная игра. Всегда есть дураки, которые хотят разбогатеть, не работая, - так почему бы нам не брать у них деньги? Тебе не придется делать ничего такого, за что могут посадить в тюрьму. Кое-кому из моих людей это грозит, если полиция поймает их за руку, но ты в полной безопасности. И игра у нас идет на сто процентов честно. Мы выигрываем только потому, что закон вероятности всегда на стороне казино.
        Это было не совсем правдой, неудачи игроков наверху объяснялись и другими, более низменными факторами, однако мистер Хейн предпочел не акцентировать на них внимание.
        - Да, я с вами, - кивнул Стеннерд. - Я ждал этого. Понятно, что вы недолго продолжали бы давать мне деньги просто за смазливую внешность да за всякие мелкие поручения время от времени.
        - Дорогой мой…
        - Дорогой, не дорогой - сути дела это не меняет. Я знаю, что вы хотите от меня больше, чем такая мелочь, как заманивать простаков наверх. Или, скажете, вы не знали, что я попался в тот раз с порошком?
        Хейн погладил подбородок.
        - Я как раз собирался тебя поздравить. Как тебе удалось скинуть тот пакет со снежком?..
        - Не важно - главное, я от него избавился, - отрезал Стеннерд. - Не удалось бы - сидел бы сейчас в Брикстонской тюрьме и ждал суда. Я не жалуюсь - полагаю, деньги на свое содержание приходится отрабатывать, но с вашей стороны нечестно было использовать меня втемную.
        - Ты же знал…
        - Догадывался. Все нормально, я не возмущаюсь. Однако с сегодняшнего дня хочу, чтобы меня держали в курсе, раз уж вы меня принимаете. Я ваш с потрохами, и вам ни к чему больше водить меня за нос. Согласны?
        - Пусть будет так, - кивнул мистер Хейн, - если уж хочешь говорить без обиняков. По поводу «дури» тоже не стоит особо переживать. Если люди хотят таким образом туманить себе мозги, это их дело. Просто не нужно морочить себе голову насчет «законности». В конце концов, алкоголь в стране продается совершенно легально, и никто не обвиняет владельца паба, если его клиенты накачиваются каждый вечер и в итоге умирают от белой горячки.
        Стеннерд пожал плечами.
        - Я в любом случае не в том положении, чтобы спорить. Какова моя доля?
        - Двадцать процентов, как я и сказал.
        - И сколько это будет?
        - Много. Ставки в игре у нас самые высокие в Лондоне, а на рынке порошка особой конкуренции не наблюдается. Ты запросто сможешь заколачивать до семидесяти фунтов в неделю.
        - Тогда, может быть, сделаете для меня кое-что, мистер Хейн? У меня куча долгов, помимо ваших. Я бы взял ровно три тысячи за первый год, чтобы расплатиться со всеми, и мне бы еще хватило оставшихся денег.
        - Это очень много, - рассудительно проговорил Хейн. - Ты и так должен мне почти тысячу.
        - Если вы считаете, что я не оправдаю расходов…
        Мистер Хейн поразмыслил, но недолго. Быстро принимать решения было основой его успешного ведения дел, и он не тревожился о цене вещи, если знал, что она того стоит. Надувательства он тоже не боялся - помимо прочих своих целей, клуб «У Дэнни» служил штаб-квартирой ребят Змея, и Стеннерд не мог не знать о репутации банды, как и о том, что им уже приходилось отплачивать предателям. Нет, никаких шансов, что он попытается обмануть…
        - Я выпишу тебе чек сегодня же, - кивнул Хейн.
        Стеннерд рассыпался в благодарностях.
        - Вы не пожалеете, - пообещал он. - С Темпларом, конечно, не все ясно, мы встречались только однажды. Зато я знаю множество других, у кого полно денег, некоторых - годами, и я ручаюсь за абсолютно…
        Он продолжал разглагольствовать, но Хейн слушал вполуха. Ему не терпелось перевести разговор на другую тему, что он и сделал при первой возможности. Под видом отеческой заботы о делах своего нового агента он забросал Стеннерда вопросами о его интересах и личной жизни. Большая часть выпытанного была Хейну и без того давно известна - он заранее предусмотрительно разузнал все важные сведения. Однако теперь ему удалось сделать центральной темой беседы невесту Стеннерда. Разговор велся очень аккуратно и исподволь, однако так или иначе после получаса косвенных расспросов Хейн разведал все, что хотел, о жизни и привычках Гвен Чендлер.
        - Может быть, приведешь ее сюда поужинать в четверг? - предложил он. - Если помнишь, в тот единственный раз, когда мы встречались, ты весьма предвзято настроил ее против меня. В твоих силах это исправить.
        - Я посмотрю, что можно сделать, - кивнул Стеннерд.
        Добившись своего, Хейн потерял интерес к тому, чтобы направлять разговор, и они просто болтали о том о сем, когда появился Саймон Темплар.
        Тот, взвесив все за и против относительно того, явиться ли при полном параде, во фраке, или просто в пиджачной паре для особых случаев, в конце концов прибег к компромиссу и надел смокинг. Впрочем, и в нем Святой выглядел как посол во время официального визита при всех регалиях - иначе и быть не могло.
        - Хэллоу, Джерри, ангел мой! - энергично приветствовал он Стеннерда.
        Потом заметил мистера Хейна и повернулся к нему, протягивая руку.
        - А вы, должно быть, дядюшка Эмброуз, - сердечно произнес Святой. - Рад с вами познакомиться… Я ведь прав, Джерри? Это тот самый дядюшка, который умер и оставил все деньги кошачьему приюту?.. Какая жалость видеть вас в добром здравии, старый вы мангуст!
        Мистер Хейн слегка опешил. Человек перед ним смотрелся в своем костюме совсем не так, как обычно выглядят грубые жители колоний с кучей денег, которые жгут карман. И если такая речь типична для сильных и немногословных людей подобного типа, осваивающих огромные пространства за морями, то, видимо, культура Пикадилли распространилась по Британской империи куда шире, чем Сесил Родс[13 - Сесил Родс (1853 - 1902) - южноафриканский политик и предприниматель, деятель британского империализма, организатор английской колониальной экспансии в Южной Африке.] мог представить в самых смелых мечтах. Мистер Хейн, правда, никогда о нем не слыхал, но если бы и так, то вполне мог бы выразить свое удивление подобным образом.
        Он обернулся к Джерри Стеннерду с поднятыми бровями. Тот слегка постучал себя по лбу и многозначительно поднял бокал.
        - Значит, нам предстоит увидеть настоящую схватку за игорным столом, черт побери! - пододвигая стул, провозгласил Святой. - Разве не здорово? Давайте-ка как следует за это выпьем!
        Он сделал заказ и расплатился купюрой из громадной пачки, которую вытащил из кармана. При виде ее глаза у мистера Хейна так и загорелись. Решив, что эксцентричность Темплара вполне извинительна, он подался вперед и приготовился очаровывать.
        У Святого, однако, были свои взгляды на то, в каком направлении должна идти беседа. Он встрял в первую же удобную паузу с репликой, показывавшей, что его мало волновало происходившее до сих пор.
        - Я тут купил книгу о карточных фокусах, - заявил он. - Решил, что это поможет против шулеров. Но самое лучшее там - глава о гадании на картах. Вот, вытяните одну, и я поведаю вам о всех ваших прегрешениях.
        Святой достал из кармана новую колоду и подтолкнул по столу к Хейну.
        - Вы первый, дядюшка, - пригласил он. - Только смотрите, тяните с чистыми помыслами, иначе произведете на карты неверное впечатление. Можете напеть про себя любимый церковный гимн, например.
        Мистер Хейн не имел о церковных гимнах ни малейшего представления, но в остальном терпеливо подчинился. Если у этого чудака такая куча денег - возможно, и еще есть, - ему надо потакать во всем.
        - Ох, какая прелесть! - воскликнул Святой, выхватив у Хейна взятую карту. - Джерри, дорогуша, твой дядя Эмброуз вытянул туза червей! Это означает королевскую щедрость! Выпьем еще по бренди, дядюшка, чтобы показать, как мы ее ценим! Официант!.. Еще три бренди, пожалуйста. Запишите на счет кислой мор… в смысле, дядюшки Эмброуза. Слушайте, вы просто обязаны снова попытать счастья!
        Вторую карту Саймон Темплар пристально разглядывал все время, пока не принесли выпивку. Заметив, как у него однажды бесшумно вздрогнули плечи, мистер Хейн отнес это на счет икоты и жестоко ошибся. Наконец Святой поднял глаза.
        - Не страдала ли, - торжественно произнес он, - ваша тетушка со стороны матери разлитием желчи после доброй порции сосисок от немца-мясника с кривым большим пальцем на ноге и тремя припадочными детьми?
        Мистер Хейн в изумлении покачал головой.
        - У меня нет никаких тетушек, - проговорил он.
        - Ох, какая жалость, - откликнулся Святой, очевидно, глубоко тронутый этим грустным фактом. - Значит, чертова книжка все врет! Да и наплевать, не важно.
        Он отпихнул колоду, явно рассерженный.
        - Может, все же попробуете еще? - предложил Стеннерд, подмигивая Хейну.
        - Боюсь смутить дядюшку Эмброуза, - откликнулся Темплар. - Я и так уже дал маху. Но если настаиваете, готов попробовать.
        Хейн с готовностью повиновался, вежливо улыбаясь. Он начинал привыкать к мистеру Темплару. Очевидно, чтобы с ним поладить, нужно было лишь не сопротивляться его безудержному напору.
        - Надеюсь, это будет не пятерка бубен, - серьезно проговорил Святой. - Каждый раз, гадая, я больше всего боюсь, что кто-нибудь ее вытянет. Я ведь должен говорить правду, а ее в таком случае очень тяжело сказать малознакомому человеку. Потому что тот, кому выпадет пятерка бубен, согласно книге, должен быть готов в любой момент анонимно пожертвовать главной лондонской больнице десять тысяч фунтов. А еще ему не везет в игре, и он гнусный подлец с отвратительно мерзкой рожей.
        Хейн, с замороженной улыбкой на губах, показал карту.
        - Пятерка бубен, мистер Темплар, - мягко проговорил он.
        - Нет, серьезно?! - откликнулся тот со всем изумлением, на которое был способен. - Ну и ну!.. Вот видишь, Джерри, говорил я тебе, что не стоит продолжать. Снова ляпсус вышел. Давай-ка быстренько сменим тему, пока он не заметил. Дядюшка Эмброуз, скажите, вам случалось видеть, чтобы кошка-девятихвостка лезла на генеалогическое древо?.. Нет?.. Тогда давайте-ка перемешайте колоду, и я покажу вам карточный фокус.
        Мистер Хейн перетасовал и снял. Святой стремительно выложил пять карт на стол рубашкой вверх. Это был практически первый раз, когда у Хейна появилась возможность вставить хоть словечко, и он почувствовал себя обязанным выразить протест.
        - Вы, кажется, стали жертвой заблуждения, мистер Темплар. Я не дядя Джерри - просто друг. Мое имя Хейн, Эдгар Хейн.
        - И как это вышло? - невинно поинтересовался Святой.
        - Так, что его дали мне при рождении, мистер Темплар, - с некоторой резкостью откликнулся Хейн.
        - Да неужели!.. - спокойно протянул Святой. - Что ж, еще раз извините!
        Хейн нахмурился. Что-то в этом тоне странно раздражало его, даже выводило из себя - и не просто задевало за живое, но и вызывало смутное, неясное чувство страха, от которого по спине поползли мурашки.
        - Извините и меня, если вам это не по душе!
        Саймон Темплар пристально посмотрел на собеседника.
        - Да, не по душе. Я ведь уже упоминал, что всегда говорю только правду и ненавижу ошибаться. Записи налоговой службы дали мне понять, что некогда у вас было совсем другое имя - Эдгаром Хейном вы стали вовсе не при рождении.
        Хейн сидел молча, замерев на стуле. В основании черепа разливалось покалывающее ощущение предчувствия чего-то нехорошего. Ясные голубые глаза Святого сверлили его.
        - Если я был не прав относительно этого, - мягко продолжал он, - то мог заблуждаться и в другом. Чего мне очень не хотелось бы, поскольку я терпеть не могу тратить время впустую. Я потратил несколько дней, отыскивая возможность встретиться с вами и поболтать немного - мне показалось, что нам пора завязать более близкое знакомство, - и был бы крайне огорчен, если бы все это оказалось напрасно. Не говорите так, Эдгар, дорогуша. Не заставляйте меня думать, что не стоило мне интересоваться подробностями вашей дружбы с милым малюткой Джерри. Что я зря завязывал знакомство с упомянутым Джерри, лишь бы устроить эту непринужденную беседу тет-а-тет. Не говорите так, мой милый!
        Хейн облизал пересохшие губы, борясь с подступившей безумной, безрассудной паникой. Его удерживали на месте, будто гипнотизируя, только спокойный, ровный голос Святого и его насмешливые глаза.
        - И не говорите мне, наконец, что вам не понравится маленький фокус, ради которого я специально пришел сюда, - проговорил тот еще мягче, чем прежде.
        Он вдруг протянул руку и выхватил сданные карты из обессиленных пальцев Хейна. Тот уже догадывался, что увидит, когда Саймон размашистым жестом выложил их на стол рисунком вверх.
        - Не говорите мне, что вам не по нраву наши визитные карточки, презентованные собственноручно! - провозгласил тот.
        Его белые зубы сверкнули в улыбке, в глазах, смотревших на Эдгара Хейна, плясали огоньки безрассудной смелости и азарта. На столе лежали пять аккуратных образчиков фирменного знака Святого.
        VII
        - И если все это чушь и бред, - продолжил Святой тем же бархатистым голосом, от которого странным образом по коже бежали мурашки, - если все это чистейший навет, я и тогда не посмеюсь над тем, что хотел вам поведать.
        Жил-был человек по имени Хейн, злодей с душой акулы, родившийся в амбаре во время бури.
        После его смерти выяснилось то, что он всю жизнь скрыть хотел, - мозг у него весь заплесневел.
        Этому моему последнему рассказу рукоплескали все сразу;
        и для меня не будет хуже ничего, если вы, дорогуша, не оцените его!
        С грохотом опрокинув стул, Хейн вскочил на ноги. Как ни странно, теперь, когда убийственный удар был нанесен и прошел первый шок, в голове у него как будто просветлело, и справиться с угрозой казалось легче.
        - Значит, это ты тот щенок, которого мы ищем! - прохрипел Хейн.
        Саймон успокаивающе поднял руку.
        - Меня зовут Святой, - негромко откликнулся он. - И не надо так драматизировать, дружок. Последнего, кто вел себя со мной подобным образом, повесили в Эксетерской тюрьме полгода назад. Поверь, это не прибавляет здоровья!
        Хейн огляделся. Ужинавшие парочки уже ушли, и места пока пустовали. Однако грохот перевернутого стула привлек внимание трех официантов, которые застыли, непонимающе глядя в направлении их столика. Впрочем, вид возможного подкрепления, казалось, нисколько не беспокоил Святого, расслабленно развалившегося на стуле - руки в карманах, на лице доброжелательное выражение.
        - Полагаю, ты в курсе, что полиция уже охотится за тобой, - проскрежетал Хейн.
        - Нет, не в курсе, - ответил Святой. - С чего бы это, интересно?
        - Ты встретил в брайтонском поезде нескольких попутчиков и сел играть с ними в покер. Мухлевал налево и направо, а когда они тебя поймали на этом, напал на них и забрал деньги. Полагаю, этого достаточно, чтобы упрятать тебя за решетку.
        - И кто же меня опознает?
        - Все четверо!
        - Вы меня удивляете, - протянул Саймон. - Вроде бы припоминаю, что в тот день, прямо за воротами ипподрома, эти самые бездельники избили бедного простофилю Томми Майтера, неудачно занявшегося букмекерством, и ограбили его. Полисмена рядом не оказалось - все было спланировано довольно ловко, - а остальных Змей, вероятно, слишком запугал, чтобы свидетельствовать против него. Однако ваш покорный слуга и еще пара человек тоже видели эту заварушку. Мы были далеко и пока добрались туда, Змей с ребятами давно исчезли, но мы можем опознать их всех и еще нескольких, кого там не было, - и не побоимся сделать это со свидетельской трибуны. Нет, дружочек, не думаю, что вы вмешаете в это полицию. Та стычка должна войти в историю исключительно как частная разборка между Змеем и мной. Если хотите, можете послать кого-нибудь из своих молодцов за фараоном и сдать меня ему, но не обижайтесь, если потом ваши же подручные обратятся против вас. Зная их репутацию, предположу, что вдобавок к полугоду строгого режима они получат порку «кошками», а это вряд ли прибавит им любви к вам. Хотя, конечно, как угодно.
        Аргумент был железобетонный, и Хейн понемногу начал остывать. Сказать было нечего - Святой прижал его как следует, практически вдавил в грязь. Однако непонятно было, какая ему с того выгода. Хейну уже казалось, что все это просто блеф. Разум подсказывал, что горячиться бессмысленно. По сути дела, таков был воодушевляющий эффект от того, что враг наконец стал зримым и осязаемым, уязвимым для ответной атаки. Хейн все больше и больше склонялся к тому, что именно демонстративная бравада может стать причиной проигрыша Святого.
        Тот явно не желал видеть полицию - даже учитывая, что его осведомленность о делах Хейна вполне могла бы ее заинтересовать. Святой был сам по себе и не хотел, чтобы сюда вмешивался кто-то еще. Очень хорошо. Так и будет.
        Хейну оставалось тянуть время и не дать себя запугать. Если бы еще Святой не держался так насмешливо и самоуверенно, как будто у него в кармане оставались припрятаны еще несколько козырей! Это здорово портило настроение. Святой вел себя как глупец, но каким-то неуловимым, приводящим в замешательство образом ухитрялся при этом со снисходительным видом отметать естественную в таких случаях грозную серьезность и валять дурака.
        Хейн поднял стул и медленно опустился на него. Напрягшиеся было официанты расслабились. Это были крутые ребята, которых нанимали на работу скорее по уровню крутизны, чем по чистоте ногтей или умению виртуозно жонглировать тарелками и бокалами. Однако Хейн, сев, опустил правую руку и подал несколько знаков пальцами стоявшим у него за спиной официантам. Один из парней тут же незаметно исчез.
        - И что ты собираешься делать? - спросил Хейн.
        - Уйти, - благожелательно откликнулся Святой. - Знаю, вы не виноваты, что у вас такая отвратительная физиономия, но я уже насмотрелся на нее вполне достаточно. Я сделал то, за чем приходил, и теперь вполне могу оставить вас поразмышлять, каков будет мой следующий шаг. Пока, мои хорошие, еще увидимся.
        Он поднялся и не торопясь пошел к лестнице. К этому моменту у ее подножия стояли в ряд уже пять человек, всем своим видом показывавшие, что никого не пропустят.
        - Нам было бы жаль так быстро лишиться вашего общества, мистер Темплар, - проговорил Хейн.
        Ленивые шаги Святого замедлились. Руки скользнули в карманы. Секунду он стоял, оглядывая пятерку официантов с ангельской улыбкой, потом развернулся.
        - Что это? - радостно осведомился он. - Почетный караул? Или кордебалет из варьете?
        - Полагаю, вам лучше снова присесть, мистер Темплар, - посоветовал Хейн.
        - Неужели, - откликнулся Святой.
        Он вдруг зашагал обратно - так стремительно, что Хейн инстинктивно привстал с места, а пятеро мужчин подались вперед. Однако это была еще не атака. Святой остановился перед столиком, держа руки в карманах. И хотя на губах по-прежнему мелькала та же выводящая из себя улыбочка, осанка вдруг стала как-то строже.
        - Я сказал, что собираюсь уйти, и так я и сделаю, - проговорил он негромко мягким голосом, резко контрастировавшим с предельной напряженностью позы. - Ради этого я и приходил, дорогуша, - чтобы уйти. Весь смысл в том, чтобы продемонстрировать полное свое превосходство. Вы думаете, что сможете меня остановить, - что ж, посмотрим! Я докажу вам, что ничто на свете мне не помешает. Ясно, дружочек?
        - Увидим, - проговорил Хейн.
        Улыбка Святого стала еще более ангельской, если это только возможно. Почему-то именно она в сочетании с максимальной боевой готовностью больше всего беспокоила Эдгара Хейна. Он знал, что это просто бравада - Святой откусил больше, чем мог проглотить, - и шансов на повторение разгрома в брайтонском поезде никаких. И все же на душе было неспокойно. В ленивой позе Святого чувствовалась напряженная мощь, вызывавшая ассоциации с натянутой струной, сжатой стальной пружиной, каучуковой резинкой, взрывчаткой страшной силы…
        - Через несколько минут, - сказал он, - вы увидите образцовую потасовку, после которой от ваших третьесортных головорезов останется только труха. Однако перед этим я хотел бы кое-что вам сказать - можете передать своим друзьям. Готовы?
        Хейн сделал приглашающий жест.
        - Тогда слушайте. Мы, Святые, обычно настроены к людям миролюбиво и доброжелательно. Но мы не любим жуликов и паразитов, торгующих злом и пороком, пухнущих на них отвратительной опухолью, - словом, таких, как вы. Мы разгромим вас и смешаем с грязью, сокрушим и обдерем, и сотрем вас с лица Европы. Нас не волнует соблюдение буквы закона - мы действуем так, как считаем нужным, мы сами определяем меру наказания, и никто от нас не уйдет. Гэннинг уже получил свое, но это вас не убедило. Вы в списке следующий, и когда я покончу с вами, ваш пример станет уроком для остальных. И на вас все не закончится. Именно это я хотел сказать. Можете отправляться с этой благой вестью к дружкам. А теперь я ухожу!
        Неожиданно нагнувшись, Святой взял стул Хейна за ножку и сильным движением рванул на себя. Потом, не давая подняться, немилосердно пнул того в лицо и обрушил сверху стол.
        Пять крепких официантов толпой ринулись вперед. Саймон схватил еще один ближайший стул и запустил его им навстречу, низко над полом. Размах был таким мощным, что приданный импульс мог бы сравниться с атакой буйвола. Снаряд с сокрушительной силой врезался в колени и голени переднего официанта, и тот с воплем повалился на пол.
        Оставались четверо. Когда следующий оказался рядом, Святой уже держал наготове очередной стул. Официант вскинул руки, прикрывая голову, и бросился на противника. Однако Саймон, отступив на шаг, резко поменял направление замаха. Жестокий удар, пройдя под защитой, пришелся на нижние ребра. Трое…
        Еще один налетел на сокрушительный хук слева, отбросивший его на несколько шагов. Двое оставшихся заколебались, но Святой не дал им передышки. Подскочив к ближайшему, он нанес три стремительных таранных удара - левой-правой-левой - в солнечное сплетение. Официант со стоном согнулся, хватая ртом воздух.
        Какое-то шестое чувство предупредило Святого об опасности. Он отпрыгнул в сторону, и стул, нацеленный на его голову сзади, просвистел мимо, не причинив ни малейшего вреда. Хейн, размахнувшийся слишком сильно, потерял равновесие; подставленная подножка довершила дело, и он полетел головой вперед.
        Последний из нападавших продолжал наступать, но действовал осторожно. Поднырнув под первый удар, он ответил правым свингом в голову. Это только раззадорило Святого. Чувствуя, что на кон поставлена его репутация, он сделал великолепный ложный выпад левой и, когда гангстер открылся, молниеносным хлестким выпадом угодил ему прямо в переносицу.
        Тот рухнул. Резко обернувшись назад, Святой ухватил Стеннерда и прошипел ему в ухо:
        - Дерись, идиот! Не отступай от местных обычаев!
        Тот попытался сделать захват. Святой освободился и с сожалением, но твердо вмазал Стеннарду в ответ по уху. Удар был не из сильных, однако его хватило, чтобы вполне убедительно уложить юношу на пол. Святой с надеждой огляделся в поисках еще какой-нибудь цели. Хейн с трудом поднимался на ноги, как и некоторые из пятерки официантов, кто еще был в состоянии это сделать, но явного желания продолжить схватку никто не выказывал.
        - Если кто-нибудь из вас, вонючек, захочет взять пару уроков боевых искусств, - чуть запыхавшись, протянул Святой, - только пришлите мне открытку, и я тут же буду.
        На этот раз никто не пытался преградить ему дорогу. Забрав из гардеробной шляпу, перчатки и трость, он миновал холл на первом этаже и у двери встретил возвращавшегося Брэддона.
        - Хэллоу, мой милый! - радушно поприветствовал его Святой. - Советую спуститься вниз и послушать шутку, над которой там смеются местные парни.
        Брэддон, сбитый с толку, терялся в догадках, чем вызвано такое необычное обращение совершенно незнакомого человека и что оно означает. И даже не успел понять, что происходит, когда тот, без лишней поспешности или горячности, одним ловким стремительным движением схватил шляпу Брэддона за поля и, рванув вниз, натянул ее тому на глаза. Напоследок, игриво дернув остолбеневшего Дэнни за нос, Святой весело махнул ему рукой и удалился.
        Подставной владелец клуба не был скор на ногу, и пока Брэддон, с трудом освободившись от шляпы, выскочил на улицу, та уже опустела. Исчерпав свой словарный запас по этому поводу, Брэддон скатился по лестнице, чтобы отыскать босса, и застыл с открытым ртом при виде явившегося его взору разгрома.
        Мистер Хейн, совершенно вне себя от триумфального исчезновения Святого, не получившего ни единой царапины, распекал Стеннерда. По всему залу, казалось, целая армия крепких официантов в разных стадиях развинченности поднималась с пола под непременный в подобных случаях аккомпанемент изрыгаемых ими страшных ругательств. Ну, может, не армия, но все же пять человек, крепышей-тяжеловесов, которых должно было хватить, чтобы утихомирить любого даже при самых вольных допущениях. Однако Святой просто разметал их, побил как младенцев, да еще и посмеялся, удалившись совершенно невредимым. Хейн готов был побиться об заклад, что к концу схватки у того даже галстук ни на миллиметр не сбился набок. Святой, не моргнув глазом, оставил их всех в дураках.
        Свой гнев Хейн излил на Джерри, пострадавшего чуть ли не больше всех из их компании. Даже его попытка помочь справиться со Святым не смягчила ярости босса.
        - Идиот чертов! - бушевал тот. - Как ты мог не понять, что он что-то замышляет?! Или ты готов поверить любой сказочке, которую тебе расскажут?!
        - Я говорил вам, что не могу за него ручаться, - протестовал Стеннерд. - Когда мы познакомились, в нем и близко ничего похожего не было. Право же, мистер Хейн, откуда мне было знать? Я и до сих пор не понимаю, чего он хотел. Те карты…
        - Его южноафриканские бабки, - проворчал Хейн.
        - Да кто вообще был этот джентльмен? - вмешался Брэддон. Разумеется, на самом деле он использовал другое слово.
        - Раскрой глаза, болван! - взорвался Хейн, указывая на стол.
        Когда Брэддон увидел карты, рот у него так и раскрылся.
        - Здесь был тот самый парень?!
        - А кто еще, черт побери?! Ты должен был встретить его в дверях. И судя по словам Змея и тому, что я увидел своими глазами, человек наверняка серьезный - может быть, даже сам Святой.
        - Так вот это кто! - воскликнул Брэддон, вновь прибавив весьма цветистый эпитет.
        Хейн фыркнул.
        - И этот дурак Стеннерд притащил его сюда!
        - Я вам говорил, что мало его знаю, мистер Хейн, - вновь заспорил тот. - И предупреждал, что не отвечаю…
        - Малыш прав, - кивнул Брэддон. - Уж если этот тип Змея обвел вокруг пальца, то и любого мог.
        В его аргументации была логика. Наконец Хейн немного успокоился.
        - Мы поговорим попозже, Брэддон. У меня есть идея, как покончить со всей этой чушью. Ему не удалось исчезнуть с концами - я послал Келда следить за ним. К вечеру мы будем знать, где он живет, и тогда ему недолго останется.
        Он повернулся к Джерри. Парень нервно поеживался, и Хейн сменил тон. Не стоит настраивать против себя полезного человека.
        - Извини, что вышел из себя, старина. Я понимаю, ты не виноват. Просто нужно быть осторожнее. Должен предупредить тебя насчет этого Святого - он опасен! Вот, возьми сигару.
        Стеннерд взял предложенный примирительный дар.
        - Я не в обиде. Простите, что подвел.
        - Ладно, забудь, старина, - сердечно проговорил Хейн. - Я оставлю тебя, не против? Нам с мистером Брэддоном нужно обсудить одно дело. Полагаю, ты найдешь для себя развлечение наверху. Только больше не играй, хорошо?
        - Не имею ни малейшего желания, - откликнулся Стеннерд. - Но, мистер Хейн…
        Тот остановился.
        - Да, дружище?
        - Могу я получить тот чек?..
        - Я позабочусь, чтобы ты получил его до ухода.
        - Так великодушно с вашей стороны, мистер Хейн, - извиняющимся тоном пробормотал Стеннерд. - Речь шла о трех тысячах фунтов…
        - Я помню, - коротко бросил Хейн.
        Он зашагал прочь, ругательствами разгоняя официантов с пути. Стеннерд задумчиво глядел вслед. До сих пор все шло хорошо, даже слишком, но долго ли это продлится?
        Джерри наблюдал, как зал постепенно наполняется ранними танцующими парочками, когда перед ним появился официант, у которого чуть не половина лица была залеплена пластырем. В руке он держал конверт. Стеннерд вскрыл его, взглянул на чек, нацарапал свою подпись на приложенной долговой расписке и отослал обратно Хейну с тем же официантом.
        Хотя перед ужином молодой человек прикончил несколько коктейлей, за едой не отказывал себе в вине, а после отдал должное ликерам, в дальнейшем он проявил поразительную воздержанность. Стеннерд сидел с нетронутым бренди с содовой, когда оркестр забился в первых приступах синкопы, и около часа с отвращением наблюдал за кружащимися парами. Потом наконец осушил бокал, поднялся и прошел к лестнице.
        Хейн и Брэддон все еще сидели в кабинете, погруженные в серьезный разговор. Стеннерд стукнул в стеклянное окошко, и босс, подняв взгляд, кивнул. Потайная дверь отворилась перед молодым человеком и тут же закрылась за ним. Он побродил по игорным комнатам, поздоровался с несколькими знакомыми и некоторое время без энтузиазма понаблюдал за игрой. Ушел из клуба рано, при первом же удобном моменте.
        На следующее утро Стеннерд взял напрокат машину и молнией вылетел из Лондона. На ньюмаркетской дороге, возле условленного мильного столба уже ждал Святой.
        - За мной был «хвост», - радостно поведал тот. - Я незаметно сошел со своего автобуса, а он ехал следом на такси. Интересно, сдался уже или все еще надеется на что-то, накручивая счетчик где-то в эдмонтонской глуши?
        Он угостил Стеннерда сигаретой и взял протянутый взамен чек.
        - Тысяча фунтов, как и обещал.
        Святой аккуратно убрал чек в бумажник.
        - Сам не знаю, зачем отдаю его вам, - вздохнул Стеннерд.
        - Это первый шаг на пути к мудрости, - провозгласил Святой. - Оставшихся двух хватит, чтобы оплатить твои долги и дать возможность начать все сначала. А твои расписки я верну тебе в течение одного-двух дней. Тысяча фунтов - не такая уж большая плата за это.
        - Если не принимать в расчет того, что я мог бы оставить деньги себе и продолжать работать на Хейна.
        - Ты исправился, - мягко заметил Святой. - И, уверен, увиденное вчера вечером поможет тебе не сойти с прямого, хоть и трудного пути. Если бы ты остался у Хейна, тебе пришлось бы иметь дело со мной.
        - Что вы станете делать с деньгами? - спросил Стеннерд. - Я думал, вы против жульничества.
        - Так и есть, - добродетельно кивнул Святой. - Они пойдут на благотворительность. За исключением моей десятипроцентной комиссии за хлопоты. Я свяжусь с тобой, когда ты мне снова понадобишься. Оревуар, как говорят французы. Или аста ла виста, по-испански. Или, если предпочитаешь немецкий, ауфидерзейн!
        VIII
        Примерно через неделю после бурного появления Святого в клубе Гвен Чендлер случайно столкнулась с мистером Эдгаром Хейном на Риджент-стрит. Для него, однако, встреча вовсе не была нечаянной - он приложил немало усилий, чтобы она состоялась.
        - Мы так редко видим вас в последнее время, моя дорогая, - проговорил он, беря ее за руку.
        На Гвен было простое скромное летнее платье из набивного шифона. Из-под широкополой украшенной шляпки выглядывали светлые волосы, оттенявшие васильковую синеву ее глаз.
        - Как, мы с Джерри ведь совсем недавно ужинали с вами, - возразила девушка.
        - С тех пор прошла целая вечность, - потупился мистер Хейн. - Общество столь очаровательной особы, как вы, моя дорогая леди, едва ли может наскучить.
        За ужином, к которому Гвен нехотя вынуждена была присоединиться, Хейн показал себя безупречным хозяином. Его учтивая сердечность во многом растопила первую инстинктивную неприязнь, испытанную ею при знакомстве. Сейчас он вернулся к тому преувеличенному дружелюбию, и мисс Чендлер не знала, как к этому относиться. Игривые ухаживания проводились с поистине слоновьей грацией.
        Мистер Хейн, однако, был столь же толстокож, как и животное, чьи любезности он взял на вооружение, и не замечал легкой холодности и смущения девушки.
        - Вам известно это имя, мисс Чендлер? - Он небрежно махнул зонтиком в сторону витрины магазина, возле которого они стояли.
        Та бросила взгляд в указанном направлении.
        - Ласерр? Да, разумеется, я его слышала.
        - Ласерр - это я, - значительно проговорил Хейн. - Я все ждал возможности ввести вас в нашу скромную обитель. Как удачно, что мы встретились как раз у ее дверей!
        Гвен не горела желанием идти туда, однако прежде чем она успела изобрести подходящий предлог для отказа, мужчина уже затащил ее в сверкающее, застеленное красным ковром помещение. Здесь, в тихой и благоговейной атмосфере, напоминающей церковную, была представлена продукция фирмы. Навстречу им поспешила девушка-продавец, но на смену ей тут же явился сам Брэддон - в элегантном сюртуке, вкрадчивый и елейный, беспрестанно потирающий ладони, словно моя руки.
        - Мой управляющий, - представил Хейн.
        Мужчина в сюртуке поклонился.
        - Мистер Брэддон, будьте добры, покажите мисс Чендлер несколько образцов нашей продукции - только самой лучшей!
        Вслед за этим, к замешательству девушки, перед ней стали появляться один за другим выложенные бархатом поддоны из красного дерева. Снятые с полок по стенам зала, они любовно и бережно выстраивались на прилавке вплотную друг к другу, пока в глазах не зарябило. Здесь были целые ряды сверкающих хрустальных флаконов с духами, золотистые шеренги тюбиков губной помады, легионы маленьких алебастровых баночек с румянами, стройные колонны эмалированных коробочек пудры… От вида всего этого многочисленного воинства во славу роскоши и тщеславия голова шла кругом.
        - Выбирайте, что пожелаете, - предложил Хейн. - Все, что только придется вам по вкусу, моя дорогая мисс Чендлер.
        - Но… я… я не могу, - заикаясь, проговорила та.
        Мужчина только отмахнулся.
        - Я настаиваю! Что толку владеть подобным местом, если не можешь порадовать своих друзей? Неужели я не могу преподнести вам скромный, пустячный подарок и не быть при этом неправильно понятым? Сделайте милость, примите его, моя дорогая. Я буду чрезвычайно расстроен, если вы откажетесь.
        Несмотря на всю нелепость этих ухаживаний, заставить остановиться его в таких обстоятельствах было невозможно. Гвен не могла понять, что стало причиной столь бурного к ней внимания. День был знойным, и мистер Хейн, как, к несчастью, и любой мужчина его сложения в таких обстоятельствах, обильно потел. Гвен, находившаяся на грани истерики, гадала, не помутился ли у него от жары рассудок. Сквозило что-то неуловимо тревожное в этой щедрости.
        В конце концов девушка скромно выбрала небольшую косметичку и маленький флакон духов. Разочарованный такой неподатливостью, Хейн принялся буквально навязывать ей другие вещи и в итоге вынудил принять еще пару больших коробок пудры.
        - Упакуйте все это красиво для мисс Чендлер, мистер Брэддон, - распорядился он, и управляющий унес товары в глубь магазина.
        - Право, вы слишком добры, мистер Хейн, - смущенно произнесла девушка. - Не знаю, чем я заслужила…
        - Красота - ваше богатство, - ответил тот, явно пребывая в прекрасном настроении.
        У Гвен возникло кошмарное подозрение, что сейчас последует приглашение на обед, и она поспешно сообщила, что ей уже пора, у нее назначена встреча (выдуманная только что, разумеется).
        - Не сочтите за невежливость, что вот так убегаю, но я правда ужасно опаздываю.
        Хейн был явно удручен.
        - Как можно вам чего-то не простить? - нравоучительно провозгласил он. - И все же для меня это непоправимая утрата!
        Гвен потом сама не помнила, каким чудом выдержала последующий обмен банальностями; наконец появление Брэддона с аккуратным свертком в руках дало ей возможность сбежать. Хейн, со шляпой в руках, проводил девушку до дверей.
        - По крайней мере обещайте, что, если я в ближайшее время позвоню и попрошу назначить встречу, вы не откажетесь. Мне было бы невыносимо думать, что мое общество вам противно.
        - Да, конечно… с радостью… и большое спасибо за пудру и остальное, - почти в отчаянии ответила Гвен. - Но сейчас мне надо бежать!
        И исчезла так быстро, как только могла.
        Мужчина долго смотрел ей вслед со странным блеском в блеклых глазах, неподвижно стоя посреди тротуара, потом надел шляпу и зашагал прочь, не заходя в магазин.
        В клубе его ждал Змей Гэннинг со своими ребятами. Хейн, узнав об этом, не стал принимать их сразу, а сел писать письмо, адресованное некоему Анри Шастелю, Афины, до востребования. Закончив, он уже собирался вызвать посетителей, когда в дверь постучали. Вошел Дэнни.
        - Эти пришли. Пять человек, - услужливо сообщил он.
        - Что еще за «эти»? - терпеливо переспросил Хейн.
        - Один из них - тот, который натянул мистеру Брэддону шляпу на глаза. Сказали, что хотят немедленно вас видеть.
        У мистера Хейна засосало под ложечкой. Разлившееся чувство тупой дурноты теперь было неразрывно связано с любым напоминанием о буквально искрящей током личности Святого. Каждое утро с того первого предупреждения у тарелки с завтраком его ждал уже знакомый конверт с неизменной визитной карточкой, и каждый день в заведении «У Дэнни» среди писем на столе обнаруживался такой же.
        Возможности забыть о Саймоне Темпларе не было никакой, даже если бы Хейн того захотел. Собственно говоря, Змей с ребятами в данный момент как раз дожидались инструкций в соответствии с разработанным планом по устранению угрозы.
        Однако поведение Святого все больше и больше действовало на нервы. Воздерживаясь от передачи известной ему информации Скотленд-Ярду, он, очевидно, рассчитывал получить куда больше за молчание. Но никаких попыток шантажа не было, только ежедневные мелодраматические напоминания о непрекращающемся интересе к делам Хейна.
        Тот начинал чувствовать себя мышью, которую до безумия замучил не в меру игривый кот. Без сомнения, Святой по-прежнему что-то замышлял и плел интриги, однако самые отчаянные попытки сосредоточиться и понять, куда будет направлен следующий удар, не принесли ни малейшего результата. После семи дней и ночей недоуменного бездействия Эдгар Хейн был на грани.
        И вот наконец Святой - а с ним, судя по всему, и остальная его банда - решил нанести второй визит. Начинался следующий раунд, а Хейну приходилось действовать в неизвестности - большей, чем когда-либо.
        - Пригласи их, - едва узнавая собственный голос, проговорил он.
        Согнувшись над каким-то письмом, Хейн старался справиться с нервами - спасти сейчас мог только искусный блеф. Усилием воли мужчина заставил себя не поднять головы, когда услышал звук отворяющейся двери и негромкие шаги входящих один за другим в комнату людей.
        - Поживее, д?ши! - бодро приказал безошибочно узнаваемый голос Святого. - Вот так… Вставайте вдоль той стены в одну шеренгу. Вольно!
        Хейн наконец поднял глаза и увидел нависшего над столом Святого, любовно смотревшего на него в ответ.
        - Доброе утро, Эдгар, - приветливо поздоровался тот. - Как поживают Аллан и По?
        - Доброе утро, мистер Темплар, - откликнулся Хейн.
        Он перевел взгляд на четверых человек, выстроившихся возле двери. Они казались ничем не примечательными - вовсе не такими, какими виделись Хейну в его смутных попытках представить напарников Святого. Только один выглядел моложе тридцати, а одежда остальных знавала лучшие времена.
        - Остальная часть нашей шайки, - пояснил Святой. - Я заметил, что за мной следят, когда последний раз приходил сюда. Решил, что избавлю вас от лишних хлопот, если приведу всех парней и представлю вам.
        Он повернулся.
        - Команда, смирно! Друзья, это наш дорогой Эдгар, о котором вы столько слышали. Я буду называть вас по одному, слева направо. Вы делаете молодцеватый шаг вперед, коротко кланяетесь всем корпусом - шея прямо, руки по швам, - потом становитесь обратно в строй. Итак, Эдгар, представляю вам первого - Святой Уинстон Черчилль. Подними шляпу, Уинни… Следующий - Святой Джордж Роуби[14 - Джордж Роуби (1869 - 1954) - английский комедийный актер и певец, один из самых известных актеров мюзик-холла на рубеже XIX - XX вв.]. Шею прямо, Джордж! Далее, Святой Герберт Гувер, президент США, - не путать с одноименной маркой пылесосов. Помаши платочком джентльмену, Герб! Последний - по счету, но не по значению - Святой Ханнен Суоффер[15 - Ханнен Суоффер (1879 - 1962) - английский журналист и театральный критик.]. Улыбайся шире, Ханнен, я никому здесь не позволю дать тебе пощечину… Вот и все, Эдгар, - помимо меня. А вот и я собственной персоной!
        Хейн кивнул.
        - Весьма предусмотрительно с вашей стороны, мистер Темплар, - проговорил он. Голос слегка дрогнул - в голове вдруг мелькнула идея. - Вы только ради этого пришли?
        - Не совсем, дорогуша, - ответил Святой, присаживаясь на край стола. - Я пришел обсудить дела.
        - Тогда, думаю, вам не нужна лишняя спешка. Меня ждут другие люди. Вы не против, если я пойду попрошу их вернуться позже?
        Святой улыбнулся.
        - Ну разумеется, мой милый. Но предупреждаю - посылать Змея с его ребятами в засаду, чтобы перехватить нас, когда мы будем уходить, бесполезно. Один наш друг ждет в квартале отсюда с письмом к инспектору Тилу, которого мы оба хорошо знаем. И если мы не появимся там целыми и невредимыми через десять минут, послание будет доставлено!
        - Вам не о чем беспокоиться, - заверил Хейн. - Я бы не стал недооценивать ваш интеллект!
        Хейн вышел - об этой ошибке он позже пожалеет. Никогда прежде он не оставлял в своем кабинете без присмотра даже союзников, не говоря уже о заклятом враге. Однако внезапное озарение на секунду вытеснило из головы все остальное. Самый умный преступник тоже рано или поздно допускает промах, причем зачастую настолько детский, что со стороны только диву даешься. Так случилось и с Хейном, но не стоит забывать, насколько загнанным в угол он себя чувствовал.
        Обнаружив Змея с тремя избранными подручными в баре, Хейн поманил их к себе, подальше от ушей бармена.
        - Святой и остальная его банда у меня в кабинете.
        Гэннинг издал злобный вопль.
        - Нет, пока обойдемся без стычки! Я хочу выяснить, что за игру он затеял. Но когда уйдут остальные четверо, сядьте им на хвост и выясните о них все, что только сможете. Возвращайтесь сюда в полночь и обо всем доложите - тогда я дам вам инструкции относительно самого Темплара.
        - Когда я доберусь до этой свиньи, - ожесточенно проскрежетал Гэннинг, - он у меня…
        Хейн оборвал его нетерпеливым взмахом руки.
        - Подождешь, пока я с ним не закончу. Нельзя очертя голову бросаться на стену, если не знаешь, что за ней. Я скажу, когда будет можно, даже не сомневайся!
        За это короткое время Святой, без малейшего смущения ухватившись за возможность, предоставленную отсутствием Хейна, тщательно обшарил его стол. Найденные в незакрытом ящике штук пять расписок Стеннерда отправились в карман. Какое невероятное легкомыслие! Затем взгляд упал на конверт с еще не просохшими чернилами. В глаза бросилось имя Шастеля, словно написанное огненными буквами. Саймон на мгновение застыл, как пойнтер, делающий стойку, потом молниеносно нацарапал что-то на чистом листе бумаги и вложил в пустой конверт. Используя оригинал как образец, скопировал адрес поразительно похожим почерком…
        - Теперь я могу уделить вам часок, если желаете, - проговорил вернувшийся Хейн.
        Святой обернулся с мягкой улыбкой.
        - Я не отниму у вас так много времени, мой милый. Впрочем, не всем дальнейшее будет интересно, да и дела есть… Теперь, когда вы познакомились, вы не против, если я распущу свою команду?
        - Нисколько, мистер Темплар.
        В глазах Хейна блеснуло удовлетворение, но Святой, если и заметил, ничем этого не показал.
        - Напра-во! Походным строем!.. и так далее, - отрывисто скомандовал он. - Проще говоря, дуйте отсюда!
        После секундной заминки четверка с непроницаемыми лицами прошаркала за дверь. За все время, что они находились в кабинете Хейна, никто из них не произнес ни слова.
        Забегая вперед, уместно будет заметить, что Змей Гэннинг и его ребята потратили впустую одиннадцать утомительных часов, следя за продавцом шнурков вразнос, уличным художником и парой шарманщиков из числа отставных солдат. Святой нанял их, заплатив по десять шиллингов каждому. Следует также упомянуть, что все четверо, собравшись в ближайшей молочной, чтобы отпраздновать неожиданный заработок, были в не меньшем замешательстве, чем квартет усердных ищеек, следовавший за ними по пятам до конца дня.
        Со стороны Святого это была шутка - он обладал весьма незаурядным чувством юмора.
        IX
        - А теперь перейдем к делу, как сказал епископ актрисе, - пробормотал Саймон, выудив портсигар и постучав папиросой по ногтю большого пальца. - Я хочу задать вам крайне важный вопрос.
        Хейн опустился на стул.
        - Да, мистер Темплар?
        - Что бы вы сказали, - осторожно проговорил Святой, - если бы я сообщил вам, что хочу десять тысяч фунтов?
        Хейн улыбнулся.
        - Я бы выразил солидарность с вами. Вы не единственный, кто не прочь их получить.
        - Давайте представим, - настойчиво продолжал Саймон, - просто представим, что я сказал бы вам: если они не окажутся у меня прямо сейчас, то к инспектору Тилу отправится небольшое досье на вас, рассказывающее о верхних залах клуба и тайнах дома Ласерр? Этих сведений хватило бы на пять лет каторжных работ.
        Взгляд Хейна упал на висящий на стене календарь, где передвижной красный кружок отмечал дату. Мозг взвыл на высоких оборотах. Вдруг нахлынула необыкновенная уверенность. Переведя глаза с календаря на часы, Хейн улыбнулся.
        - Я немедленно выписал бы вам чек, - сказал он.
        - И ваш текущий счет это позволяет?
        - Все мои деньги находятся на текущем счете. Думаю, вы понимаете, что для человека моего положения крайне важно иметь возможность без проволочек обналичить состояние.
        - Тогда выпишите, будьте любезны, - вполголоса произнес Святой.
        Ни слова не говоря, Хейн открыл ящик стола, вытащил чековую книжку и, что-то записав, протянул чек. Темплар взял его, пробежал по листку глазами, и в них зажглись веселые огоньки.
        - Вот хороший мальчик! Я очень рад, что мы обошлись без пререканий и торга. Всегда считал, что это чрезвычайно все огрубляет.
        Хейн пожал плечами.
        - У меня свои методы, у вас свои. Прошу вас только не забывать о времени. - Показав свои наручные часы, он постучал по циферблату коротким и толстым указательным пальцем. - Сейчас суббота, половина первого. Вы не сможете обналичить чек до девяти утра понедельника. А там - кто знает, что может случиться? Заранее предупреждаю: ничего у вас не выйдет. Я не боюсь - до того времени вы не станете натравливать на меня полицию, потому что рассчитываете победить. Рассчитываете, что в понедельник утром будете сидеть на крыльце банка и ждать открытия. Так вот, это зря. Или вы правда верите, что я позволю вам шантажом вытянуть у меня подобную сумму - почти все, что я скопил за пять лет?
        Долгожданный момент истины настал. Единственное, что заставляло Эдгара Хейна недоумевать, - почему Святой столько дней тянул, прежде чем выдвинуть требования? Буря, собиравшаяся бесконечно долго, наконец разразилась, однако Эдгар Хейн чувствовал себя до странности спокойно.
        Святой искоса взглянул на него, тоже понимая, что маски сброшены.
        - Ваша проблема в том, что вы слишком серьезны, - проговорил он. - Вы проиграете эту битву, потому что у вас нет чувства юмора - как у всех второсортных жуликов. Вы не умеете смеяться.
        - Мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним, Темплар.
        Святой с улыбкой отвернулся и взял шляпу.
        - Не обманывайте себя, дорогуша. Это будете не вы. - Он подхватил тросточку и легонько крутанул ее в пальцах. В его голубых глазах сверкал боевой задор. - Полагаю, вы не против, если я анонимно перешлю ваше доброхотное даяние в лондонскую больницу, дружочек?
        - В понедельник и решим, - откликнулся Хейн.
        Святой кивнул.
        - Интересно, понимаете ли вы, в чем моя цель? - серьезно проговорил он. - Возможно, вы считаете меня простым налетчиком - жуликом, который обчищает карманы других жуликов? Ничего подобного, дорогуша. Я не зарабатываю, а теряю деньги. На самом деле я прирожденная боевая машина, и спокойная жизнь с приносящей доход постоянной работой для меня чистый ад. Я не служу в полиции, потому что терпеть не могу ограничения и канцелярскую рутину, но мы с ней на одной стороне. Я занят тем, чтобы давить отвратительных насекомых вроде вас. Да, это может делать и полиция. Но я оправдываю свое существование тем, что заставляю упомянутых насекомых жертвовать немалую часть преступно заработанных средств на благотворительность, - полиция, как вам известно, этим не занимается. Мне всегда казалось неправильным, что вредным микробам вашей породы позволено жульничеством зашибать огромные деньги, потом посидеть месяц-другой в кутузке - и выйти, чтобы наслаждаться богатством. Моя задача исправить это. Из того, что мне удалось стрясти со Змея, я вернул Томми Майтеру его законные деньги плюс компенсацию за ущерб. Однако Змей
- всего лишь мелкая букашка, а вы крупная, и я прослежу, чтобы и ваш взнос был соответствующим.
        - Посмотрим, - ответил Хейн.
        Святой пристально взглянул на него и хладнокровно произнес:
        - Ночь понедельника вам предстоит провести в полицейском участке на Мальборо-стрит.
        С этими словами Святой исчез. У него была способность так ловко и внезапно растворяться в воздухе, что противная сторона далеко не сразу осознавала, что его больше нет рядом.
        Хозяин кабинета некоторое время сидел неподвижно, глядя на закрытую дверь, потом опустил глаза и увидел лежащий на промокательной бумаге конверт, адресованный его собственной рукой М. Анри Шастелю. Словно загипнотизированный, Хейн смотрел на надпись - хотя она и обманула бы многих, кто знал его почерк, ему самому было очевидно, что конверт вовсе не тот.
        Прошло несколько минут, прежде чем Хейну удалось выйти из транса и заставить себя дрожащими пальцами вскрыть письмо. Рука расправила на столе сложенный лист бумаги, и в голове все померкло. Словно из густого тумана наркотического опьянения выплыл один твердый, непреложный факт - он, Хейн, загнан в угол. Приподняв на несколько секунд завесу мнимого легкомыслия, Святой показал, насколько на самом деле серьезны его намерения и велика решимость, а противнику была предоставлена возможность оценить его истинную отвагу.
        Хейн вспомнил последние слова перед расставанием: «Ночь понедельника вам предстоит провести в полицейском участке на Мальборо-стрит». Он буквально слышал голос Святого - голос судьи, выносящего приговор. Лицо Эдгара Хейна посерело от страха.
        X
        Святой прочел письмо Шастелю в коктейль-баре на Пикадилли. Бокал мартини был сейчас как нельзя кстати, однако долгое время он стоял нетронутым: очень скоро стало понятно, что Эдгар Хейн - дичь куда более крупная, чем виделось в самых смелых мечтах.
        Затем Святой вдумчиво выкурил две сигареты, строя дальнейшие планы с вниманием к мельчайшим деталям. Стратегия была выработана за каких-то полчаса, еще четверть часа и еще одна сигарета ушли на всесторонние прикидки - не упущено ли что-то. Только убедившись в полной надежности планов, Святой пригубил свой напиток.
        Первый шаг привел его в почтовое отделение на Пикадилли, где он написал и отправил длинную кодированную телеграмму некоему Норману Кенту, находившемуся в Афинах по его поручению. Слава божкам фортуны, что по счастливому стечению обстоятельств на месте был свой человек!
        Далее Святой переместился от стойки в телефонную будку, набрал номер и минут десять вел серьезный разговор с неким Роджером Конвеем, давая тому обстоятельные указания. И удовлетворился, только когда тот в точности все повторил, показывая, что понял и запомнил.
        - Сейчас Хейн уже должен быть в курсе, что мне известно о его связи с Шастелем, - заключил Святой, - если только он не отправил письмо не глядя. Исходить нужно из предположения, что Хейн все знает, - соответственно, связь со мной по-прежнему держать только по самому безопасному из всех безопасных каналов и удвоить бдительность. Не стану от тебя скрывать: полагаю, в течение последующих сорока четырех часов меня будут весьма усердно пытаться устранить. Если до утра понедельника я не окажусь на кладбище, то уж точно не по вине нашего дорогого Эдгара.
        Конвей было запротестовал, но Святой тут же пресек это.
        - Ты будешь куда полезнее для меня, если останешься в тени. Нет никакого смысла нам обоим подставляться под пули. Не волнуйся, я пока еще ни разу не играл в жмурика и теперь не собираюсь начинать!
        Он был в превосходном настроении, как и всегда в ожидании жестких и решительных действий. Кровь быстрее бежала в жилах, глаза неутомимо стреляли по сторонам. Он не уставал благословлять отличную форму, в которой поддерживал свои нервы и мускулатуру. Тот факт, что взнос за страхование его жизни любая сколько-нибудь осторожная компания подняла бы сейчас процентов на пятьсот, не смог бы ни на йоту поколебать решимость Святого. Так уж он был устроен.
        Следующие несколько часов Саймон ничего не мог сделать для достижения поставленной цели, поэтому он решил потратить их на себя и как следует поразвлечься. Его совершенно не беспокоило, что за этим кратким антрактом последует время, полное опасностей и лихорадочных действий, - приближение решительного часа скорее даже придавало всему дополнительную пикантность.
        Конечно, Святой не мог быть уверен, что Хейн обнаружил подмену письма, однако такая возможность оставалась вполне реальной, несмотря на великолепный экспромт с подделкой почерка. Но даже без этого полученный от Хейна чек и его уверенность служили залогом того, что до утра понедельника Святому предстоит пережить немало весьма напряженных моментов. Руководящим принципом Саймона Темплара, который в прошлом чудесным образом выводил его невредимым из бесчисленных отчаянных авантюр, был принцип всегда предполагать худшее и не надеяться на удачу.
        Святой не торопясь перекусил, после чего приятно провел время в ближайшем кинотеатре до половины седьмого. Затем вернулся домой переодеться и был слегка разочарован, что ответ на телеграмму еще не пришел. Потом последовал ужин. Вечер прошел в клубе, где Святой танцевал с прелестной и совершенно очаровательной Патрисией Холм - ничто человеческое не было ему чуждо, и именно к ней он питал тогда слабость.
        Погода стояла теплая, и они возвращались по Риджент-стрит пешком, дыша свежим воздухом. На Хановер-сквер, возле пересечения с Брук-стрит, Святой заметил первое предзнаменование грозы. Бесцеремонно схватив Патрисию за плечи, он дернул ее обратно за угол, пока их не успели заметить. Мимо как раз проезжало такси. Святой остановил его и затолкал девушку внутрь, прежде чем она успела сказать хоть слово.
        - Тебя отвезут в «Савой», - сообщил он. - Закажешь там номер и будешь сидеть в нем, не высовывая даже кончик своего хорошенького носика, пока я за тобой не приду. Не верь никому другому, никаким посланиям. Жди только меня, собственной персоной. Я появлюсь в понедельник около полудня. Если нет - связывайся с инспектором Тилом и ребятами и поднимай шум, но не раньше этого времени.
        Патрисия нахмурилась, глядя на него с подозрением.
        - Святой, - проговорила она тоном, который он знал и любил, - ты опять пытаешься вывести меня из дела!
        - Дорогая старушка, - негромко откликнулся тот, - я давно отказался от такого намерения, как и от того, чтобы убедить тебя жить спокойной, респектабельной жизнью. Я знаю, что это невозможно. Ты можешь встревать в любую игру, и меня не волнует, если нам придется сражаться с целыми бандами негодяев в Нью-Йорке, Чикаго, Берлине или Лондоне. Но сейчас предстоит именно такая грязная работа, в которую я не хочу тебя впутывать. Понятно, старушка Пат?.. Тогда пока!
        Он захлопнул дверцу такси, дал шоферу указания и проводил отъезжавшую машину взглядом. В этот момент Святому как никогда хотелось жить. Задние габариты авто, а с ними и Патрисия Холм, исчезли за углом. Саймон Темплар со вздохом развернулся, невольно расправил плечи и зашагал по Брук-стрит.
        Он заметил стоявшую у тротуара напротив входа в свою квартиру закрытую машину, даже на вид весьма скоростную. Рядом, сбившись в небольшую кучку, с самым невинным видом переговаривались четверо. Все это заставляло предположить худшее. Обманчиво безобидные детали явно свидетельствовали о заговоре со стороны Хейна - такое впечатление сложилось у Святого с его привычкой к дьявольской подозрительности.
        Он продолжал идти все тем же неспешным шагом. Левая рука, нырнув в карман брюк, нащупала на связке ключ от входной двери; в правой Темплар крутил трость, с которой в последнее время не расставался. Черная фетровая шляпа была сдвинута назад. Вся его внешность буквально излучала модную элегантность и святую безвредность - он никогда не выглядел таким спокойным, как в моменты, когда внутри загорались красные сигналы опасности.
        Он приблизился к группке мужчин, и те вдруг замолчали и разом повернулись в его сторону. Святой мурлыкал что-то вполголоса. Пока все выглядело чересчур просто - легкая приятная разминка перед настоящим делом. Он снял найденный ключ со связки и переложил в боковой карман пиджака, чтобы проще было отыскать в спешке.
        - Прошу прощения… - проговорил самый высокий из стоявших на тротуаре, делая шаг навстречу.
        - Боюсь, я не могу простить тебя, Змей, - с сожалением откликнулся Святой и качнулся назад, уходя от удара налитой свинцом трости.
        По лицу пронеслась волна воздуха. В тот же миг молниеносный левый апперкот снизу угодил Гэннингу в челюсть, и он отлетел на руки своим подручным. Прежде чем кто-либо из них успел оправиться от изумления, Темплар легко взбежал по ступеням крыльца и сунул ключ в замочную скважину, однако трое уже бросились следом, оставив своего босса валяться в канаве.
        Святой развернулся, встречая их лицом к лицу. Взяв свою трость обеими руками, он повернул рукоятку и потянул. В правой руке возник длинный и тонкий стальной клинок, поблескивавший в тусклом свете. Первый же выпад проткнул одному из нападавших плечо. Двое других остановились. Белые зубы Святого сверкнули в нехорошей улыбке.
        - Вы - трое гадких мальчишек, - проговорил он, - и, боюсь, мне придется пожаловаться вашему учителю из воскресной школы. Убирайтесь-ка подальше и никогда в жизни больше не подходите ко мне!
        Рапира заблистала и засвистела, гибкое лезвие захлестало по лицам, и ребята Змея отступили с криками боли. Когда же они снова вслепую бросились в атаку, Святой нырнул за дверь и захлопнул ее у них перед носом.
        Вложив клинок в трость, он не торопясь поднялся по лестнице в свою квартиру на втором этаже. Выглянув в окно, Саймон увидел, что все четверо собрались вместе и яростно что-то обсуждают. Один из них, прикрывшись полой пальто, вытирал лицо грязным носовым платком. Сам Змей, бессильно привалившись к машине, потирал челюсть. Мужчины ожесточенно жестикулировали, то и дело показывая на окна квартиры. Наконец они забрались в автомобиль и уехали.
        Краткая стычка нисколько не взволновала Святого. Если бы кто-нибудь проверил сейчас его пульс, то обнаружил бы, что тот ни на йоту не отклонился от обычных семидесяти пяти ударов в минуту. Святой прошелся по комнате, включил свет и отложил шляпу и трость, по-прежнему продолжая мурлыкать песенку.
        На столе, на видном месте ждала ответная телеграмма. Без малейшей спешки Святой плеснул себе скромную порцию виски, закурил сигарету и извлек из тайника за картиной маленький черный блокнот. Вооружившись всем этим, присел на край стола, разорвал конверт и достал листок.
        Сообщение начиналось словами: «Слон сбросил». Чуть дальше упоминалась фамилия Чендлер, и почти в конце убористо заполненного бланка стояла фраза: «Гусеница десятка бубен четверка пик некозырный червовый валет перебивает».
        «Слон» было кодовым словом для Хейна, «Гусеница» означала Шастеля. «Сбросил» - «передумал». Что касается предложения, содержавшего «некозырный» и «перебивает», его суть Святой уловил тут же.
        В маленьком черном блокноте напротив изображения каждой карты колоды и каждого термина из бриджа и покера стояли короткие фразы, подходившие почти для всего, о чем братство флибустьеров могло сообщать друг другу. С помощью этого ключа Святой перевел все послание и записал его смысл между строк карандашом. Полученная информация подтверждала выводы, сделанные после прочтения похищенного письма к Шастелю.
        С чувством удовлетворения Святой открыл портативную пишущую машинку и начал печатать. Это было его первое официальное коммюнике.
        Главному инспектору Тилу,
        Департамент уголовного розыска,
        Скотленд-Ярд
        Сэр, рекомендую вашему вниманию Эдгара Хейна (ранее Хейне), проживающего по адресу: Хэмпстед, Португал-мэншнс, 27. Этот человек заправляет клубом «У Дэнни» в Сохо. Своевременный обыск заведения (особенно помещений за потайной дверью, открывающейся дистанционно электрической кнопкой из кабинета Хейна в подвале, в панели холла на первом этаже) даст интересные сведения о карточных махинациях высшего класса.
        Что еще более важно, Хейн также стоит за парфюмерным магазином «Ласерр» на Риджент-стрит - с той разницей, что в этом случае управляющий, Джордж Эдвард Брэддон, является не подставным лицом, а активным соучастником. Тщательное наблюдение за предстоящими поставками с континента предоставит достаточные доказательства, что основа существования этого предприятия - кокаин. Наркотик переправляется в Англию в упаковках для косметики, отправляемых зарубежными агентами Хейна и вполне открыто декларируемых как облагаемые пошлиной товары. Однако в каждом случае среди коробок с пудрой спрятаны такие же, только с кокаином.
        Европейский агент Хейна - французский гражданин левантийского происхождения Анри Шастель. Приложенное письмо, собственноручно написанное Хейном, служит доказательством того, что оба глубоко погружены в общеевропейскую сеть наркоторговли.
        Шастелем, находящимся сейчас в Афинах, займется мой тамошний агент. Сожалею, что не могу передать Шастеля в руки правосудия; боюсь, этому помешают осложнения с гражданством и экстрадицией.
        К тому времени, как вам доставят это послание, я получу от Хейна щедрый взнос на благотворительность, который изначально предполагал взыскать с него до наказания по закону. Можете немедленно приступать к аресту. У Хейна имеется частный самолет на аэродроме в Эджвере, постоянно поддерживаемый в готовности на случай срочного бегства его самого или кого-то из ценных агентов. Таким образом, за взлетной площадкой необходимо вести наблюдение.
        В будущем ожидайте от меня дальнейших сообщений. Остаюсь вашим покорным слугой на все времена и т. д.
        Святой.
        Помимо письма Хейна, Темплар приложил к посланию свой фирменный знак. Бумагу, на которой тот был нарисован, Стеннерд специально вынес из игорных залов клуба «У Дэнни», чтобы замести следы.
        Святой написал адрес на конверте. Предварительно оглядев в окно улицу и убедившись, что Змей или его подручные не вернулись, он вышел наружу и бросил письмо в ближайший почтовый ящик. Доставка произойдет не раньше утра понедельника - времени еще предостаточно.
        Вернувшись в квартиру, Темплар позвонил третьему из своих помощников, некоему Дикки Тремейну, и велел тому охранять Гвен Чендлер. Затем, набрав еще один номер, разбудил Джерри Стеннерда и отдал ему несколько распоряжений.
        Когда наконец все необходимое было сделано, удовлетворенный Святой подошел к окну, осторожно, на полдюйма отодвинул занавеску и снова выглянул на улицу. Чуть дальше по Брук-стрит, на противоположной стороне дороги, уже стоял припаркованный синий спортивный «фурийак». Святой одобрительно улыбнулся.
        Выключив свет в гостиной, он прошел в спальню и начал раздеваться. Из-под закатанного левого рукава показались небольшие кожаные ножны, прикрепленные к предплечью. Внутри таился отлично отбалансированный нож для метания - шестидюймовое острое как бритва листовидное лезвие и трехдюймовая рукоятка из резной слоновой кости. Это был любимый нож Святого, он называл его «Анна» и мог попасть им в летящую пробку от шампанского с двадцати шагов. Сочтя нынешнее положение довольно рискованным, он переместил ножны на правую лодыжку. Затем убедился, что в портсигаре есть сигареты особого вида…
        Снаружи послышался автомобильный гудок - сам по себе ничем не примечательный, но в странном ритме. Даже не подходя к окну, Святой понял: вернулся Гэннинг. Почти сразу раздался звонок - судя по индикатору на кухне, от входной двери.
        - Они что, меня за дурака держат?! - вполголоса пробормотал Святой.
        Однако все было не так просто - он забыл о пожарной лестнице, выходящей на площадку за дверью квартиры.
        Секунду спустя из маленькой прихожей донесся приглушенный треск и звук ломающегося дерева. Связав их с предыдущим звуком, Святой понял, что не он один подумал об условленных сигналах. Звонок должен был показать тем, кто вошел с другой стороны, что их напарники уже наготове у входной двери. Приходилось признать - недооценка организаторских способностей Эдгара Хейна загнала Святого в ловушку.
        Огнестрельное оружие Темплар легкомысленно оставил в спальне. Он быстро вышел в прихожую, и на звук шагов тут же обернулись несколько человек, взломавшие дверь фомкой. Среди них оказался и Хейн, державший в руке пистолет с глушителем.
        - Так, так, так! - протянул Святой, даже в критические моменты сохранявший феноменальное спокойствие, и благоразумно поднял руки.
        - Вы отправитесь со мной в одну маленькую поездку, Темплар, - проговорил Хейн. - Причем немедленно, и боюсь, что я не могу назвать дату вашего возвращения. Будьте добры, повернитесь и заведите руки назад.
        Запястья тут же опутали веревкой, немилосердно затянув узлы.
        - По-прежнему настроены оптимистично, Святой? - поддразнил Хейн, проверяя их крепость.
        - Более чем когда-либо, - неунывающе откликнулся тот. - Такая ночная прогулка совершенно в моем вкусе, как епископ сказал актрисе.
        - Отведите вниз, - приказал Хейн.
        Молчаливая процессия спустилась по лестнице. Святой покорно шагал между двумя мужчинами. Входная дверь была открыта. Из-за нее донесся негромкий сиплый голос:
        - Все чисто. Фараон прошел десять минут назад, будет не раньше чем через полчаса.
        Святого передали с рук на руки ждавшим снаружи, те провели его через тротуар и запихнули в стоявшую наготове машину. Хейн и еще двое влезли следом, третий забрался на место рядом с водителем. Автомобиль тут же тронулся.
        В тот же момент скорчившийся на полу стоявшего в двадцати ярдах «фурийака» мужчина распрямился и сел на сиденье, слегка пригнувшись. Он прятался там без слова жалобы на неудобства уже три четверти часа. Со стороны казалось, что машина пуста, а хозяин находится в доме, у которого она стоит. Под ногой раздалось жужжание стартера, и мощный двигатель, проснувшись, хрипловато загудел.
        Автомобиль, в котором ехали Святой с Хейном, мчался по улице, быстро набирая скорость. Тронувшийся следом синий спортивный «фурийак», урча, двинулся в том же направлении, держась на благоразумном расстоянии. За рулем находился Роджер Конвей. Карман его безупречно сидевшего костюма оттопыривал автоматический пистолет, на лице было решительное выражение, немало удивившее бы тех, кто видел этого милого молодого человека в его обычно куда более легкомысленном настроении.
        Саймон Темплар, ехавший в передней машине, заметив мелькнувший в зеркале заднего вида двигавшийся следом «фурийак», мысленно улыбнулся.
        XI
        Гвен Чендлер жила в микроскопической квартирке в Бейсуотере, оплачивая ее из средств, оставленных отцом. По дому все делала сама, экономя на служанке, так что оставалось еще на еду и умеренные развлечения. Никому из немногочисленных родственников не было до девушки дела. Ей хватало бы и друзей, и она вполне довольствовалась этим, пока вдруг не встретила Джерри Стеннерда и не влюбилась в него по уши.
        Ему было около двадцати трех, и она знала, что последние два года он вел беспечную жизнь, тратя время и деньги в ночных клубах и ложась спать на рассвете. Расточительность вогнала молодого человека в долги, которые после смерти его отца все росли и росли. Гвен винила в этом мотовстве дурную компанию - те немногие приятели жениха, которых девушка встречала, вызывали у нее отвращение. Но ее советы и расспросы встречали такой сердитый прием, что в конце концов она отказалась от споров и стала держать свои тревоги при себе.
        Однако несколько дней назад угрюмость Джерри вдруг как рукой сняло. Хотя его богемные привычки остались при нем, при встрече он был неизменно весел и улыбчив. Однажды, в приливе хорошего настроения, он поведал, что все его долги оплачены и жизнь начата с чистого листа. Ничего больше, правда, вытянуть не удалось - настойчивые расспросы наткнулись на внезапную молчаливость и отказ отвечать, хотя и вполне добродушный. Джерри обронил только, что когда-нибудь сможет рассказать все, и это время не за горами.
        Гвен знала, что в воскресенье утром он обычно подолгу залеживается в постели - как и в любой другой день недели, впрочем. Сегодня, однако, когда девушка готовила завтрак, в дверь позвонили - и, как ни удивительно, на пороге стоял Джерри. Он явно был чем-то возбужден, хотя и пытался это скрыть, причем волнение не выглядело тревожным.
        - Есть что-нибудь перекусить? - спросил он. - Я примчался в такую рань, потому что не знал, смогу ли еще повидать тебя сегодня. Только я тороплюсь - у меня важная встреча.
        - Через минуту будет готово, - заверила Гвен.
        Пока она дожаривала яичницу с беконом, он, насвистывая, болтался по кухне. Ноздри с удовольствием втянули благоуханный аромат.
        - Пахнет потрясающе, а аппетит у меня сегодня как никогда!
        Вопреки ожиданиям, ел Джерри не в утреннем вялом молчании, а весело болтая.
        - У тебя, наверное, сто лет приличного отдыха не было, Гвен. Думаю, ты его заслужила. Как насчет того, чтобы на следующей неделе пожениться и махнуть в Довиль?[16 - Престижный морской курорт в Нормандии.]
        На изумленные протесты девушки он только рассмеялся.
        - Мне это по карману, - заверил он. - Я расплатился со всеми, кому был должен, а через две недели у меня будет просто невероятно благоразумная работа - пять фунтов в неделю для начала.
        - Как ты ее получил?
        - Мне ее нашел один человек, Саймон Темплар. Ты с ним случайно не знакома?
        Она покачала головой, не в силах сказать ни слова.
        - Я для него на все готов, - заявил Джерри.
        - Расскажи подробнее, - попросила Гвен.
        Тот выложил все без утайки - про чудесное спасение Святым, последовавший разговор и убедительные доводы, про заключенную сделку. Раскрыл и правду о Хейне, хотя она и не включала в себя махинации в «Ласерре». Святой никогда не считал, что нужно выкладывать все, что известно, и Хейн также хранил некоторые секреты.
        Девушка была потрясена и шокирована тем, какой жизнью жил - и, видимо, до сих пор живет - Стеннерд. Однако все эмоции быстро утонули в гигантской волне облегчения, когда тот сказал, что дал слово покончить с этим и уже даже начал работать на человека, который вернул ему достоинство, - пусть и приходилось действовать незаконными методами.
        - С одной стороны, есть тут что-то неправильное, - признал Джерри. - Они собираются засадить Хейна и его присных в тюрьму, но сперва выуживают у них деньги на благотворительность - уж не знаю, каким образом. С другой стороны, те долги, которые вернули мне, я оставил как раз в его чертовом клубе.
        - Но почему Хейн позволял тебе играть, зная, что у тебя нет денег?
        Стеннерд скривился.
        - Хотел заполучить меня в свою банду. И я согласился - но только потому, что Темплар велел мне соглашаться на все, лишь бы Хейн выписал тот чек на три тысячи.
        Гвен переварила это шокирующее известие - оно поразило ее куда больше, чем то предприятие, в которое Святой вовлек Джерри. Женским умом она понимала несомненную вину Хейна и справедливость его наказания. Пугало только одно.
        - Если тебя поймают…
        - Ничего страшного не произойдет, - заверил ее Джерри. - Темплар обещал мне это, а такому человеку можно верить. Я ведь не сделал ничего противозаконного. Все закончится через день-другой. Он как раз звонил мне ночью.
        - И что должно случиться?
        - Этого он не сказал. Велел отправляться в одиннадцать в клуб «Сплендид» и ждать там человека по фамилии Тремейн, который должен прибыть до часу. Он из команды Святого и расскажет мне остальное.
        Гвен вдруг припомнила странное поведение Хейна вчера утром. Сверток, принесенный из «Ласерра», так и лежал неразвернутым на туалетном столике. Джерри это заинтересовало. Связь Хейна с магазином, как уже было упомянуто, оказалась для него новостью. Однако никакого вывода из рассказа девушки в голову не приходило.
        - Полагаю, это просто глупое увлечение с его стороны, - предположил Джерри. - От этого типа можно ожидать чего угодно. Но я поговорю об этом с Темпларом, когда увижу его.
        Едва покончив с завтраком, он вышел из столовой и мгновение спустя вернулся назад со шляпой в руках.
        - Мне надо идти, - обнял невесту Стеннерд. - Гвен, дорогая, если обстоятельства сложатся удачно, скоро это закончится, и мы обо всем забудем. Я вернусь, как только смогу.
        Она поцеловала его.
        - Храни тебя Господь. Будь осторожен, дорогой!
        Он поцеловал ее в ответ и вышел, жизнерадостно напевая. Мир в то утро казался Джерри Стеннерду как никогда ярким и безоблачным.
        Гвен, однако, при звуке захлопнутой двери слегка нахмурилась, терзаемая дурными предчувствиями. Во время оптимистичного рассказа Джерри все казалось простым и легким, но теперь, при трезвой оценке ситуации, опасности и трудности представали во множестве. Скоро этим страхам суждено было оправдаться…
        Через полчаса после ухода жениха, убрав после завтрака и готовясь выйти на улицу, Гвен услышала звонок в дверь. Открыв, она увидела Эдгара Хейна. После всего услышанного утром она хотела было закрыть дверь у него перед носом, но не успела - тот ввалился раньше и направился прямо в гостиную. Гвен отправилась следом со смешанным чувством гнева и страха. Лицо мужчины выглядело изможденным, под глазами залегли темные круги.
        - В чем дело? - холодно спросила она.
        - Полиция, - откликнулся тот. - Они охотятся за мной - и за вами тоже. Я пришел вас предупредить.
        - Но что им может понадобиться от меня? - резко бросила она.
        У Хейна, похоже, совершенно сдали нервы. Говоря, он постоянно крутил в руках зонтик и избегал смотреть в глаза.
        - Наркотики! - угрюмо каркнул гость. - Кокаин! Вы знаете, о чем я. Теперь уже не стесняйтесь, мы в одной лодке. Вчера вас увидели со мной и проследили.
        - Откуда вы знаете?
        - У меня есть друзья в Скотленд-Ярде, - буркнул он. - В полиции не одни неподкупные работают. Но мой человек там меня подвел - сообщил все в самый последний момент. Они собираются сегодня же утром нагрянуть сюда и провести обыск.
        Голова шла кругом, однако в этом водовороте была точка опоры, непреложный факт.
        - Им здесь ничего не найти.
        - Вот тут вы ошибаетесь! Те коробки с пудрой, которые я вам дал… Одна случайно оказалась из наших. Я сам только что обнаружил, поэтому и примчался. Там шесть унций кокаина!
        Гвен отпрянула, ее глаза расширились. Сердце бешено стучало. Происходящее казалось каким-то нереальным, фантастическим… Однако все это лишь подтверждало и усиливало рассказ Джерри. Возможно, удастся все же убедить присяжных, что она ничего не знала? Хейн, заметив мелькнувшую в ее глазах отчаянную надежду, тут же разбил ее вдребезги.
        - Вам известен стиль жизни Джерри. Никто не поверит, что вы были не заодно.
        Он выглянул в окно, побудив девушку сделать то же самое, и как раз вовремя - в дом заходили двое широкоплечих мужчин в шляпах-котелках.
        - Они здесь! - выдохнул Хейн. - Но, возможно, шанс еще есть! Я узнал одного - это мой знакомый. Может быть, с ним удастся договориться.
        Снаружи прозвенел звонок. Хейн лихорадочно писал что-то на визитке.
        - Вот, возьмите, - вполголоса произнес он. - Моя машина ждет снаружи. Если у меня получится отвлечь их внимание, постарайтесь выскользнуть и передать это шоферу. У меня есть дом в Херли - вас отвезут туда. Я приеду позже, и мы обсудим, как переправить вас с Джерри из страны.
        Звонок раздался снова, более настойчиво. Хейн сунул карточку девушке.
        - Что вы колеблетесь?! - рыкнул он. - Или хотите сидеть на скамье подсудимых?
        Едва понимая, что делает, та сунула визитку в сумочку.
        - Пойдите откройте дверь, - скомандовал Хейн. - Иначе они ее сломают.
        В тот же момент послышался еще более требовательный звонок, затем квартиру заполнило эхо нетерпеливого стука дверного кольца. Гвен послушно двинулась в сторону двери, одновременно лихорадочно размышляя. Джерри - или его шеф, тот самый Темплар - наверняка знали бы, что предпринять, однако сейчас спасение предлагал лишь план Хейна. Главное - не попасться полиции, пока эти двое не придумают, как выбраться из ловушки.
        Едва дверь открылась, широкоплечие мужчины бесцеремонно переступили порог.
        - Инспектор Бейкер, Скотленд-Ярд, - официально представился один из них. - У меня ордер на обыск вашей квартиры. Вы подозреваетесь в незаконном хранении кокаина.
        Второй взял девушку за локоть и провел в гостиную. Хейн, нахмурившись, шагнул навстречу.
        - Я протестую! Мисс Чендлер - мой друг!
        - Тем хуже для вас, - последовал лаконичный ответ.
        - Мы с Бейкером поговорим об этом! - пригрозил Хейн.
        Тот как раз вошел, неся небольшую картонную коробку с этикеткой «Пудра Ласерра». Однако порошок внутри оказался белым и кристаллическим.
        - Полагаю, этого достаточно. - Бейкер шагнул к Гвен. - Вы арестованы по обвинению…
        Хейн вклинился между ними.
        - Я хотел бы сперва потолковать с вами, - негромко сказал он.
        Тот пожал плечами.
        - Если вам не жаль своего времени…
        - Я возьму на себя такой риск. Только без лишних ушей, пожалуйста.
        Бейкер указал большим пальцем в сторону двери.
        - Уведите Чендлер в другую комнату, Джонс.
        - Ему лучше остаться, - вмешался Хейн. - То, что я хочу сказать, его тоже касается. Если вы позволите мисс Чендлер оставить нас на минуту, я гарантирую вам, что она не попытается сбежать.
        Возник небольшой спор, но в конце концов Бейкер согласился. Хейн открыл дверь перед девушкой и едва заметно кивнул, когда она выходила. Пройдя в спальню, та схватила телефон. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем в клубе «Сплендид» смогли отыскать Джерри. Наконец он взял трубку, и Гвен рассказала ему о случившемся.
        - Я еду в дом Хейна в Херли, - закончила она. - Сейчас это единственный способ выбраться. Обязательно скажи Тремейну, когда он придет, свяжись с Темпларом и вообще сделай что-нибудь, побыстрее!
        Джерри начал спорить и расспрашивать, но времени на это сейчас не было, и она просто повесила трубку. Неизвестно, как там Хейн собирался «договариваться» и насколько это могло задержать полицейских.
        На цыпочках миновав прихожую, Гвен открыла дверь. Хейн, Бейкер и Джонс следили в окно, как девушка пересекает тротуар и садится в машину.
        - Она первый сорт, босс, - завистливо заметил Бейкер.
        - Ты молодец, - кивнул Хейн. - Сработало в самый раз. Если бы я просто попытался похитить ее, хлопот было бы вдвое больше. А теперь она только рада делать все, как я скажу.
        Дикки Тремейн прибыл всего через две минуты после того, как машина отъехала. Он должен был оказаться на месте еще больше часа назад, однако в один из самых безупречно задуманных планов Святого вмешалась слепая судьба. На Парк-лейн в машину Тремейна въехал автобус - как следствие, сначала ужасная задержка со стороны полисмена, потом еще дольше пришлось заниматься отправкой поврежденного автомобиля в мастерскую, а когда наконец удалось сесть в такси, то оно буквально на каждом перекрестке вставало перед светофором.
        Теперь приходилось действовать на свой страх и риск. После секундного замешательства Тремейн решил, что остается одно. Если Хейн с подручными уже в квартире, придется врываться напролом и надеяться на лучшее; если их еще нет, то хуже от этого тоже не будет.
        Войдя в дом, Тремейн бросился вверх и наткнулся на Хейна и еще двоих, спускавшихся навстречу. Времени раздумывать или планировать что-то заранее не было.
        - Вы-то мне и нужны, - рявкнул Тремейн, загораживая им путь. - Инспектор Хэнкок, Скотленд-Ярд. Вы арестованы…
        На этих словах Хейн бросился в атаку. Тремейн пригнулся и выхватил автоматический пистолет.
        - А ну быстро поднимайтесь туда, откуда пришли!
        Под угрозой оружия трое мужчин отступили. Они остановились у двери. Тремейн велел Хейну позвонить. Ответа не было.
        - Видимо, нам не откроют, - язвительно проговорил Хейн.
        - Звони еще, - угрюмо приказал Тремейн.
        Прошла еще минута.
        - Очевидно, никого нет дома, - заметил Хейн.
        Тремейн сузил глаза, уловив насмешку.
        - Свинья! - процедил он сквозь зубы. - Что ты с ней сделал?!
        - С кем? - любезно поинтересовался Хейн.
        - С Гвен Чендлер!
        Едва эти слова слетели с его губ, как Тремейн понял, что лучше бы ему было откусить себе язык. Глупая роковая запальчивость, вечный источник неудач! Хейн мгновенно напрягся, и стало понятно, что дальше блефовать бесполезно.
        - Так ты из банды Святого! - негромко проговорил он.
        - Да! - отбросив всякую осторожность, выкрикнул Тремейн. - И если вы, подонки, не хотите, чтобы я наделал в вас дырок…
        Сосредоточившись на боссе, он не заметил, как один из двух других подбирается ближе. Рука схватила пистолет, вывернула… Дикки Тремейн в ответ врезал кулаком в челюсть, однако Хейн подобрался сзади и ударил его по затылку небольшой резиновой дубинкой.
        XII
        Джерри Стеннерд сам не знал, как усидел в клубе до часу, и уж совсем непонятно - как ухитрился прождать еще полчаса, давая Дикки Тремейну последнюю отсрочку. Наверное, никто другой в мире, кроме Саймона Темплара, не смог бы внушить столь слепой преданности. Святой реализовывал какой-то свой план, убеждал себя Стеннерд, значит, нужно обязательно встретиться с Тремейном, чтобы тактика сработала. В любом случае, если Гвен, позвонив, покинула свою квартиру, спешить туда уже поздно - только угодишь в расставленную полицией ловушку, от которой невеста пыталась спасти Джерри.
        Однако все теперь вставало на свои места - и то, что Стеннерду стало известно о фирме «Ласерр», и то, что он уже знал (а еще более подозревал) о Хейне. Требовалось совсем немного воображения, чтобы сложилась общая - чудовищная - картина.
        К половине второго Тремейн так и не появился, и напряжение стало нестерпимым. Стеннерд отправился к телефону и обзвонил весь Лондон в безуспешных поисках Саймона Темплара. Его не было ни в клубах, ни в ресторанах, ни в отелях, которые он мог бы посещать. Дома тоже. Что касается Дикки Тремейна, Стеннерд даже не знал его в лицо и должен был просто оставить в «Сплендиде» свою визитку, чтобы тот сам спросил его.
        Шел уже третий час. Тремейн по-прежнему отсутствовал. Джерри попытался позвонить в квартиру Гвен, но после бесконечных гудков с коммутатора известили: «Абонент не отвечает».
        Стеннерд взял себя в руки. Вероятно, именно эта чрезвычайная ситуация завершила процесс его закалки, начатый Святым. Раньше Джерри не отличался бойцовскими качествами - он не кривил душой, сказав Темплару, что у него «не хватало духу». Однако сейчас нужно было действовать. Даже не зная о Хейне всего, оставлять Гвен наедине с этим разносторонним джентльменом хоть на секунду дольше необходимого совершенно не хотелось.
        С беспощадной решимостью он позвонил в гараж, где его знали. Дожидаясь автомобиля, нацарапал Тремейну записку, описав в ней произошедшее и известив о своих намерениях. Когда машина пришла, Стеннерд отпустил пригнавшего ее механика и рванул в Херли.
        Водить Джерри умел - одно из немногих его действительно полезных достоинств. «Бьюик» молнией мчался на запад. Педаль акселератора на протяжении всего пути была вдавлена в пол, и несмотря на это к моменту прибытия часы показывали почти пять. К тому же обнаружилась проблема - домов в Херли оказалось множество, а Стеннерд понятия не имел, в каком живет Хейн. Не знали этого и на почте, и в ближайшем полицейском участке.
        Учитывая обстоятельства, слишком давить с расспросами не стоило. Оставалась единственная призрачная надежда - добыть информацию у кого-нибудь из местных жителей. Напрашивался вывод, что Хейн, видимо, арендовал тут загородное гнездышко под чужим именем. Путь вел в местный паб «Колокол», где Стеннерду наконец неожиданно улыбнулась удача. Едва он подъехал, как из дверей вышел незнакомец и окликнул его по имени.
        - Слава богу, вы здесь! - без предисловий воскликнул Роджер Конвей. - Заходите, выпейте чего-нибудь.
        - Кто вы? - спросил озадаченный Стеннерд.
        - Мы не знакомы, но я вас знаю, - ответил мужчина. - Я - один из «нимбов» Святого.
        Рассказ Джерри он выслушал с мрачным выражением на лице.
        - Что-то где-то пошло не так, - заключил Конвей. - Святой не все тебе говорил, опасаясь, что ты можешь не сдержать естественного негодования и выдать себя. Хейн имел планы на твою девушку, как ты уже, наверное, догадался. Святой стащил письмо Хейна Шастелю - это его агент за границей, - где среди прочего описан план охмурения Гвен. Полагаю, он просто хотел похвастаться своей изобретательностью. Хейн задумал подбросить ей кокаин в коробке пудры под видом подарка из «Ласерра», а потом разыграть полицейскую облаву, от которой якобы удалось откупиться. Если Гвен поверит, что за вами двумя охотятся фараоны - Хейн ставил на то, чтобы напугать ее опасностью и для тебя тоже, - то будет нетрудно убедить девушку поехать с ним.
        - И Святой ничего не сделал, чтобы предотвратить это?! - воскликнул Джерри. Губы у него побелели.
        - Дай мне закончить! Сам он был занят другим, но послал вместо себя Тремейна, того самого, которого ты ждал в «Сплендиде». Он должен был забрать Гвен до прибытия Хейна, все ей объяснить - мы считали, что ты ей ничего не рассказывал, - потом отвезти к тебе, а оттуда отправиться на машине в летний дом Святого в Мейденхеде и оставаться там, пока опасность не минует.
        Джерри ожесточенно грыз ногти. У него было время все обдумать по дороге сюда, а рассказ Конвея только подтверждал сделанные выводы. Открывающаяся перспектива ужасала.
        - А что делал сам Святой все это время?
        - Это отдельная и долгая история. Ему удалось получить чек от Хейна на пятизначную сумму, что еще больше увеличило риск. Был только один способ все уладить.
        Конвей кратко описал, как Святой нанял четырех подставных «херувимов».
        - Он счел, что, когда это выяснится, Хейн решит, будто существование команды - всего лишь блеф, и на самом деле ему противостоит единственный противник, сам Святой. Поэтому он не побоялся бы осуществить свой план в отношении Гвен. Святой, рассуждал Хейн, об этом знает, но его к тому времени уберут с дороги. У Хейна в любом случае два варианта - либо избавиться от помехи, либо сесть в тюрьму. Понятно, что он предпочтет. Святой рассчитал, что Хейн не сделает попытки сразу убить его, потому что тогда окажется в розыске, и это осложнит положение. Конечно, без физического устранения не обойдется, но оно должно быть хорошо спланировано. Предположительно Святого сначала похитят и доставят в какое-нибудь тихое местечко, чтобы разделаться с ним там. Он решил взять на себя роль отвлекающей приманки. Если Хейна арестовать сразу, выплаты по его чекам автоматически прекратятся. Значит, нужно чем-то занять его до завтрашнего утра. Прошлой ночью я получил инструкции на всякий случай наблюдать за квартирой Святого из скоростной машины. Он собирался дать им бой. Однако они каким-то образом взяли его. Я видел, как
шефа сажали в автомобиль, и последовал за ними сюда. Тремейн должен был ждать в «Сплендиде» моего звонка в два часа. Все это время я пытался с ним связаться, и с тобой тоже, целое состояние истратил на связь по межгороду. Возвращаться в Лондон я не решился, боясь оставить Святого здесь одного. Поэтому я чертовски рад, что ты мне подвернулся.
        - Но почему было не сообщить в полицию?
        - Саймон никогда бы мне этого не простил. Он хочет, чтобы имя Святого нагоняло ужас на преступный мир, а этого не добиться, если просто сливать информацию Скотленд-Ярду. Вся идея в том, чтобы как следует наказать злоумышленника, прежде чем передать его в руки правосудия. Успех предприятия с Хейном зависит от того, удастся ли передать на благотворительность пятизначную сумму из его денег. Да, это ужасный риск. Возможно, Святой уже мертв. Однако он знал, на что шел. У него в этом деле главная роль, и нам было приказано не вмешиваться.
        Стеннерд вскочил на ноги.
        - Но Гвен в руках у Хейна! - почти всхлипнул он. - Роджер, нельзя просто бездействовать - ради чего бы то ни было, - пока она…
        - Мы не бездействуем, - спокойно откликнулся тот.
        Его ладонь твердо сжала плечо Джерри, и тот взял себя в руки. Конвей подвел его к окну курительной комнаты.
        - Вон там видна крыша нужного нам дома. После вчерашней ночи Хейн вернулся в Лондон, а около двух часов назад его машина снова приехала. Я не смог разглядеть, кто был внутри, но, скорее всего, Гвен. И…
        Он вдруг замолчал на полуслове. В тишине послышался рев приближающегося мощного мотора. Затем на большой скорости пронесся и сам автомобиль, однако Роджер Конвей все же успел разглядеть его пассажиров.
        - Сзади Хейн и Брэддон, а между ними Дикки Тремейн! - напряженно проговорил он, хватая за руку бросившегося было следом Стеннерда. - Куда ты очертя голову?! Хочешь просто ворваться туда, чтобы и тебя повязали?
        - Ждать нельзя! - выкрикнул тот, задыхаясь и пытаясь вырваться.
        Конвей грубо толкнул его, заставляя сесть, и встал над ним.
        - Приди в себя и послушай! Сейчас мы возьмем еще выпить и все как следует обдумаем. Тебе обязательно нужно проглотить пару сэндвичей, прежде чем что-то предпринимать. После нескольких часов паники, да еще без обеда, ты буквально с ног валишься. А мне может понадобиться твоя помощь.
        - Если позвонить в полицию…
        - Ни в коем случае!
        Возражение вырвалось у Конвея почти машинально, недаром он был правой рукой Святого. Секрет идеального помощника - в любой чрезвычайной ситуации предугадывать, чего от тебя хотел бы начальник.
        - Полицию мы оставим на крайний случай, - добавил Роджер. - Посмотрим, не удастся ли нам разобраться самим. Положись на меня.
        Он заказал пару порций виски и гору сэндвичей. Пока их подавали, написал и запечатал письмо. Затем отправился на поиски владельца паба, которого давно знал, и отдал ему конверт.
        - Если я не вернусь за ним через два часа, - распорядился Конвей, - вскройте письмо и продиктуйте его по телефону в Скотленд-Ярд. Можете оказать мне такую любезность безо всяких вопросов?
        Хозяин, слегка озадаченный, кивнул.
        - Какой-нибудь розыгрыш? - добродушно поинтересовался он.
        - Пожалуй. Но даю вам слово чести, что, если я не вернусь до восьми, а письмо останется нераспечатанным и его содержание не будет в точности передано в полицию, последствия могут оказаться крайне невеселыми!
        XIII
        Святой выспался. Едва они прибыли в Херли (он знал, куда они едут, потому что сам не один год путешествовал по этому маршруту каждое лето), пленника втолкнули в бедно обставленную спальню и предоставили самому себе. Руки, правда, так и не развязали.
        Краткое исследование показало, что комнату довольно эффективно превратили в тюремную камеру. Окно помимо ставен закрывала мелкая решетка, дубовую дверь трехдюймовой толщины заперли, а ключ вытащили. В качестве орудий, которыми можно было бы атаковать похитителей, имелись только легкий столик, деревянный стул и столбик кровати. Любое из них вполне подошло бы, если разрезать путы, - во время обыска, которому подвергли Святого, похитители проглядели прикрепленный под носком повыше щиколотки нож. Однако время для решительных действий пока не пришло. Кроме того, сказывалась усталость; в будущем силы еще потребуются, надо использовать энергию разумно. Поэтому Святой улегся на кровать, чтобы как следует вздремнуть. Устроившись поудобнее, насколько это возможно для человека со связанными за спиной руками, он вскоре заснул безмятежным сном.
        Когда пленника разбудил звук открывающейся двери, сквозь щели ставен пробивался солнечный свет. Святой перекатился на кровати, открыл один глаз и увидел, как вошли двое мужчин. У одного в руках был поднос с едой, у другого дубинка. Такое признание со стороны банды Хейна - даже когда он связан и беспомощен - немало порадовало Святого.
        - Весьма мило с вашей стороны, - проговорил он, нисколько не кривя душой. Он не ожидал такого внимания, а голод уже давал о себе знать. - Однако, мои милосердные ангелочки, я не могу есть в таком положении.
        Усадив пленника на стул, они привязали его щиколотки к ножкам и сняли путы с запястий. Наконец-то можно было вытянуть затекшие руки. Охранники от двери наблюдали за поглощающим пищу Святым, но не отвечали на его шутки, которыми он пытался оживить трапезу. Однако на вопрос о времени все же нехотя буркнули, что уже больше часа дня.
        Когда Святой закончил, один из мужчин снова связал ему руки, пока другой стоял с дубинкой наготове. Освободив ноги пленника, оба удалились, прихватив поднос.
        При обыске пленнику оставили также портсигар и спички. Проявив определенную ловкость и извиваясь всем телом, Святой ухитрился вставить сигарету в губы и закурить. Этот трюк, требовавший экстраординарной гибкости, занял его минут на двадцать. Впрочем, больше все равно делать было нечего.
        Главным чувством стала скука, а вскоре Святого перестали развлекать даже мысли о том, как Дикки Тремейн справился с делом в Бейсуотере. К пяти часам зевота совершенно одолела Саймона, хотя за это время он придумал семнадцать новых надежных способов обжуливать жуликов, не попадая в лапы закона. Даже это и другие подобные упражнения в изобретательности больше не приносили удовольствия.
        Святой чувствовал бы себя гораздо комфортнее, если бы руки не были связаны, однако решил не пытаться освободиться, пока для этого не подвернется подходящий момент. Иметь козырь в рукаве - немаловажное тактическое преимущество.
        Воздух в комнате становился все более жарким и спертым. Курение дела не улучшало. К большому сожалению Святого, от этого удовольствия пришлось отказаться. Он снова распростерся на кровати. Некоторое время назад на подъездной дорожке послышался шум машины, и он смутно предвкушал, что возвращение Хейна принесет что-нибудь интересное. Увы, тяжелая атмосфера не способствовала живости ума. Мало-помалу накатила дремота…
        И вновь его разбудил звук открывающейся двери. Святой, поморгав, со вздохом открыл глаза. На этот раз вошел сам Эдгар Хейн. Выглядел он намного хуже пленника, поскольку совершенно не спал с вечера пятницы и настроен был куда менее беспечно. Усталость читалась в бледном лице и набухших мешках под глазами. И все же Хейн явно чувствовал себя хозяином положения.
        - Добрый вечер, - вежливо пробормотал Святой.
        Хейн подошел к кровати, растянув губы в неприятной усмешке.
        - Все такой же самоуверенный наглец, а, Темплар?
        - Я хорошо себя веду, - с обворожительной улыбкой откликнулся тот, - и для тебя храню мою любовь[17 - Слова из популярной джазовой песни «Ain’t Misbehavin’ (I’m Savin’ My Love For You)» (1929), звучавшей в мюзиклах и фильмах, входившей впоследствии в репертуар многих исполнителей.].
        В дверях стоял тот же человек с дубинкой, что и во время обеда. Хейн отступил в сторону и поманил того к себе.
        - Внизу пара твоих друзей, Темплар. Я хотел бы, чтобы ты к ним присоединился.
        - С радостью окажу вам эту услугу, как сказала актриса епископу, - откликнулся Святой.
        Кто бы это мог быть?! Однако он ничем не показал той тревоги, которая вдруг обожгла его словно ледяным ветром.
        Долго гадать не пришлось. Тип с дубинкой рывком поднял пленника на ноги и повел по коридору, а затем вниз по лестнице. Хейн замыкал шествие. Дверь в комнату из холла была приоткрыта. Когда шаги приблизились, доносившийся оттуда гул голосов смолк. Створка распахнулась под ударом ноги, и Святого втолкнули внутрь.
        В комнате он сразу увидел Гвен Чендлер. Было и еще три знакомых лица - одно из них принадлежало встрепанному Дикки Тремейну.
        - Ну, что скажешь, Темплар? - проговорил Хейн, закрыв дверь и выйдя на середину.
        - Действительно, что тут сказать? - эхом откликнулся Святой.
        Его глаза лениво скользнули по собравшимся.
        - Приветствую, герр Брэддон. Хэлло, Змей… Господи боже, что у тебя с лицом?!
        - А что с ним? - огрызнулся тот.
        - Да ничего хорошего, миляга, - протянул Святой. - А, да, я забыл - ты ведь таким родился.
        Гэннинг шагнул вперед, злобно сощурившись.
        - За тобой должок, - прорычал он и набросился на Саймона с кулаками.
        Святой уклонился от ударов и с силой пнул противника по голени, однако упал из-за подножки Брэддона. Змей от души ударил его ногой - раз, другой…
        - Ну хватит, - вмешался наконец Хейн.
        Он поднял Темплара за воротник и усадил на стул.
        - Сволочи! - бесновался Тремейн. На лбу у него набухли фиолетовые вены. - Мерзавцы! Грязные, поганые, отвратительные!..
        Брэддон заставил его замолкнуть парой жестоких ударов слева по лицу. Дик, связанный по рукам и ногам, тщетно пытался освободиться.
        Саймон бросил взгляд на девушку, которая, всхлипывая, старалась вырваться из рук Хейна.
        - Все нормально, Гвен, старушка. Улыбнись - ради Джерри. Нам все равно, что с нами сделают эти подонки. Не показывай им, что они могут причинить тебе этим боль.
        Хейн, передав девушку Брэддону и Гэннингу, подошел к стулу Святого.
        - Я собираюсь задать тебе пару вопросов, Темплар. Если не хочешь, чтобы Змей снова тобой занялся, лучше говори правду.
        - С удовольствием, - кивнул тот. - В детстве моим кумиром был Джордж Вашингтон[18 - Имеется в виду известная легенда о том, как маленький Вашингтон срубил вишневое деревце в саду и, не сумев солгать, признался в этом отцу.].
        Все его планы провалились. Гвен Чендлер схвачена, как и Дикки. Единственной их надеждой оставался Роджер Конвей - но как скоро он узнает о катастрофе и возьмется за дело?.. Надо срочно что-то придумывать.
        - Сколько вас на самом деле?
        - Семьдесят шесть, - ответил Темплар. - Здесь два из пяти - ровно столько, сколько ты отсидел в колонии для несовершеннолетних.
        Сзади никого не было. Святой завел ноги далеко под стул. Руки тоже потянулись назад и нащупали маленький клинок.
        - Можешь не тратить время на дальнейшие расспросы. Я сам тебе кое-что скажу. Тебе не уйти от ответственности. Ты думаешь, что сможешь выяснить все о моей организации, о планах, о том, донес ли я в полицию? И соответственно собираешься действовать? Подожди, дай отсмеяться!
        - Не вижу ничего смешного, - процедил Хейн.
        - Тогда ты глупее долгоносика с сонной болезнью, - ухмыльнулся Святой. - Или ты думаешь, что я вчера родился? Послушай, дорогуша! Накануне вечером я отправил инспектору Тилу письмо с одной маленькой историей, которое он получит в понедельник утром. Сейчас оно уже на почте, и ничто его не остановит. А твое послание к другу Анри, которое я приложил к письму, заставит полицейских внимательнее отнестись к моим словам. У тебя нет ни малейшего шанса!
        Хейн отступил назад, будто его ударили, и страшно побледнел. Святой и не ожидал такого эффекта.
        - Говорил я тебе, он нас заложит! - взорвался Брэддон. - Предупреждал тебя!
        - Я тоже предупреждал, - кивнул Святой. - Ох, Эдгар, и почему ты не поверил дядюшке Саймону?
        Хейн выпрямился, глаза его сверкнули. Он повернулся к Брэддону.
        - Заткнись, щенок! - рявкнул он. - На этот случай у нас наготове самолеты. Улетим сегодня же, и пусть Тил завтра нас ищет, если захочет!
        Хейн повернулся к Святому.
        - Ты полетишь с нами - и твой друг тоже. Только пристегивать вас мы не будем. Где-нибудь над Ла-Маншем самолет сделает мертвую петлю… Понимаешь, Темплар, ты уничтожил годы моего труда, и я с тобой расплачусь! Да, мне приходится бежать, но через некоторое время я вернусь и начну все заново. А вот ты…
        - Я буду порхать в раю с нимбом вокруг шляпы. Отличная перспектива!
        В этот самый момент маленький ножик уже разрезал путы на запястьях.
        - Мы потеряем все, что у нас есть… - пробормотал Брэддон.
        - Включая свободу, - мягко добавил Святой. Лезвие легко резало веревки.
        Все взгляды устремились на пленника. Что-то в том, как он произнес эти два слова, в напряженной собранности всего тела, в странной магии личности словно завораживало. Безоружный и, как думали, связанный, он был полностью в руках похитителей, однако ему удавалось как-то их подавлять. На время он сумел остановить преступников и заставить слушать себя.
        - Я скажу тебе, почему ты проиграл, Хейн, - продолжил Святой тем же мягким тоном, который, однако, держал противников на расстоянии, словно направленный на них пистолет. - Ты сделал ошибку, убедив себя, что мое обещание засадить тебя в тюрьму - просто блеф. Ты не сомневался, что я не откажусь от возможности и дальше тебя шантажировать. Твоя мелкая душонка не в состоянии понять, как может человек идти на такой риск только ради своих идеалов. Ты судишь по себе, по своим стандартам. Это и привело тебя к краху, поскольку я не жулик. Однако я намерен нагнать на всех жуликов страху. Полиции ты и тебе подобные не боитесь. Вы с ними свыклись - знаете их по именам, угощаете сигаретами, когда они вас арестовывают. Для вас тюрьма - просто расплата за ошибку, а публичное шельмование - не более чем игра в бирюльки. Но я принесу вам новый страх - страх неизвестности. Вы будете кричать про нас со скамьи подсудимых, и весь мир услышит. А когда мы покончим с вашей бандой, вы отправитесь в тюрьму и станете примером для остальных, чтобы и они боялись. И вы скажете полиции, что не сможете нас опознать - потому что
есть еще трое, которых вы не знаете, и если с нами двумя что-нибудь случится, они с вами разделаются. Понятно? Вы не посмеете сказать…
        - Это ты больше никогда ничего не скажешь, Темплар, - дрожащим голосом проговорил Хейн, и его правая рука нырнула в карман.
        Святой усмехнулся - негромко, чуть слышно, но с триумфом.
        - Уверен в обратном! - бросил он, поднимаясь и сбрасывая путы с рук.
        Небольшой нож сверкнул на солнце, летя через комнату сгустком ртути. Хейн, почти вытащивший пистолет из кармана, ощутил, что кисть ему будто обожгло раскаленным железом, и пальцы безжизненно повисли.
        Брэддон тоже выхватил ствол, однако Святой оказался проворнее. Стальной хваткой вцепившись в Хейна, он загородился его телом.
        - Змей, заходи сзади! - пронзительно выкрикнул Брэддон.
        Тот повиновался, однако Святой был уже в углу.
        - Целься в девку, идиот! - прохрипел Хейн. Хватка на его глотке сжималась все сильнее. Действуя всего одной рукой, Святой держал его невероятно крепко. Другой он искал что-то в своем портсигаре.
        Брэддон навел пистолет прямо в лицо Гвен Чендлер, пока Гэннинг выкручивал ей руки. Святой сунул в рот сигарету и одной рукой зажег спичку.
        - Сдаешься? - угрожающим тоном бросил Брэддон.
        - Как бы не так! - выкрикнул Святой.
        Горящая спичка коснулась сигареты, и тем же движением он отбросил ее подальше от себя. Она зашипела, как ракета при запуске, и в мгновение ока все вокруг окутало облаком непроницаемого дыма.
        Темплар толкнул Хейна в эту клубящуюся муть и, точно запомнив, куда упал нож, нырнул за ним. Нащупав стул Тремейна, Святой освободил его четырьмя короткими взмахами клинка.
        От окна донесся звук разбиваемого стекла. Во мгле мелькнула чья-то тень.
        - Гвен! - отчаянно прокричал Джерри Стеннерд.
        Девушка откликнулась. Оба пытались найти друг друга на ощупь. Из-за внезапного притока воздуха клубящаяся дымовая завеса начала рассеиваться. Стеннерд, наконец заключивший невесту в объятья, увидел, что дверь открыта. В прямоугольнике света виднелся легко узнаваемый силуэт Святого.
        - Весьма, весьма эффективно, дорогой Роджер.
        - Ты всегда можешь на меня положиться, - скромно сказал Конвей, привалившись ко входной двери и держа на прицеле Эдгара Хейна, Брэддона и Змея Гэннинга, сгрудившихся в углу холла.
        XIV
        Всех троих завели в комнату, где не было дыма.
        - Там были еще двое, - сказал Святой, рассматривая содранные костяшки пальцев, когда всех преступников надежно привязали к стульям.
        - Я взял мерзавцев на мушку, а Джерри вырубил обоих гаечным ключом, - ответил Конвей. - Мы заперли их наверху.
        Святой вздохнул.
        - Ладно, пусть ждут. Лично с меня вполне довольно.
        Конвей вдруг вспомнил о письме, оставленном хозяину паба, и все поспешно погрузились в машину. Забрав послание, они привели себя в порядок и поужинали.
        - Полагаю, на сегодня приключений достаточно, - благодушно произнес Святой, когда подали кофе. - В понедельник утром чек будет обналичен, деньги пойдут лондонской больнице, как и договаривались, - за исключением нашей десятипроцентной комиссии, которую мы, не побоюсь сказать, вполне заслужили. Думаю, я приложу к пожертвованию один из моих прославленных автопортретов - такое дело нужно заканчивать на драматичной ноте, грех было бы упустить возможность.
        Святой с наслаждением потянулся.
        - Прежде чем отправиться сегодня на боковую, черкну пару слов старине Тилу - извещу его, где искать наших друзей. Боюсь, они к тому времени здорово проголодаются и вообще проведут не самую лучшую ночь, но ничего не попишешь. А теперь, дети мои, предлагаю переместиться в Лондон.
        Выпив еще, они рассыпались в похвалах владельцу паба. К чести этого бесконечно любезного джентльмена, он даже движением брови не выказал ни малейшего изумления несколько потрепанному виду двух членов компании. Потом все вышли к машинам.
        - Кто со мной? - спросил Тремейн.
        - К тебе сяду я, дружище, - откликнулся Джерри Стеннерд. - И Гвен, разумеется!
        Остальные махали руками «бьюику», пока тот не скрылся из виду. Затем Святой устроился на заднем сиденье «фурийяка».
        - Мистер Конвей, вести вам. Поскольку вы будете лишены удовольствия со мной беседовать, поразмыслите над тем фактом, что наш друг, вне всякого сомнения, влип по уши. Можете заодно разучить песенку, которую я только что сочинил, чтобы спеть, провожая его в последний путь - в смысле, к алтарю. Она о глупом влюбленном юнце по имени Джерри, который решительно двигался к цели. Когда бедлам поднялся, кто за дело взялся? Наш Джерри! Наш Джерри! Наш Джерри!.. Отвези меня в «Савой», Роджер, у меня там свидание. А я пока баиньки!
        Полисмен с крылышками
        I
        Теперь весь мир узнал о Святом. По оценке старательных джентльменов, занимающихся подобными вещами, если соединить все посвященные ему газетные колонки, то они протянулись бы от юго-восточного угла Вулворт-билдинга[19 - Небоскреб на Бродвее, в южной части Манхэттена. С момента постройки в 1913-м и до 1930 г. - самое высокое здание в мире (241 м).] в Нью-Йорке до точки в семнадцать дюймов западнее швейцара у входа в отель «Мейфэр» с Беркли-стрит в Лондоне. Что лишний раз показывает, как энергичные усилия демократической прессы помогают преодолевать пропасть между богатыми и бедными.
        Однако теперь надеяться, что Святой сможет и дальше прятаться за завесой анонимности, прикрывавшей его дебют, не приходилось. Как бы ни клеветали авторы детективных романов, полицейские все же обладают определенным интеллектом, а еще более - трудолюбием и терпением. Крестовый поход Святого определенно стал для них вызовом. Конкретный эпизод, когда главный инспектор Тил начал подозревать, что Саймон Темплар знает больше, чем говорит, не представляет особого интереса для нашей хроники. Стоит лишь отметить, что, вернувшись как-то из одной своей поездки за границу, Святой имел все основания полагать, что за время его отсутствия в квартиру наведались посторонние.
        Детективы, обнаружившие его обиталище на Брук-стрит, обыскали все крайне тщательно, как требовала профессия. Найти они ничего не нашли, но следы их посещения остались повсюду.
        - Могли бы и прибрать за собой, - оглядывая кавардак вокруг, спокойно заметил Святой.
        Орас, его преданный слуга, провел пальцем по каминной полке, где осела поднятая пыль, и негодующе хмыкнул.
        Когда пришло время ложиться спать, тот все еще ожесточенно сражался с беспорядком. На следующее утро Святой по пути в ванную увидел через дверь, что в гостиной, словно по волшебству, воцарились чистота и порядок. Он пошел осматриваться дальше и в конце концов добрался до кухни, где Орас уже жарил яичницу.
        - Смотрю, ты провел генеральную уборку?
        - Да, - зло буркнул слуга. - Завтрак через полминуты.
        - Отличная работа, - растягивая слова, произнес Святой и двинулся дальше.
        Держаться как преследуемый он отказался и вел свой обычный, законный образ жизни. В результате полиция заметила его возвращение только через пять дней. Иногда нахальная открытость - лучший способ маскировки.
        Однако долго так продолжаться не могло. Есть патрульные констебли, и немаловажная часть их работы - докладывать обо всем необычном. Как-то вечером Темплар, выглянув из-за шторы, увидел внизу двух мужчин в шляпах-котелках. Те не сводили пристальных взглядов с освещенных окон, которые должны были быть пустыми и темными. Стало понятно, что скоро сюда протянется исследующая рука закона. В тот момент, однако, Святой не сказал ни слова.
        Роджер Конвей, придя на следующий день к обеду, застал хозяина еще в халате. Саймон Темплар курил тонкую сигару у открытого окна, положив ноги на подоконник. По сверхъестественно безмятежному выражению его лица стало понятно - что-то случилось.
        - Здесь побывал Тил, - уверенно заявил Роджер, окинув комнату острым взглядом.
        - Да, Клод Юстас собственной персоной, - с одобрением проговорил Святой. - Как ты догадался?
        - В пепельнице выброшенная жевательная резинка, а вон тот клочок розовой бумаги в камине, вероятно, служил ей оберткой. Учитывая мою хорошо известную способность перевоплощаться в Шерлока Холмса…
        Святой кивнул.
        - Твой ум пугающе развивается, мой Роджер. Да, Тил заглядывал. Я знал заранее - он сам мне сказал.
        - Врешь! - весело откликнулся Конвей.
        - Да, сказал по телефону, - спокойно продолжал Святой. - Я позвонил, спросил, и он мне все выложил.
        - Не может быть!
        - Может. Я представился Барни Мэлоуном из «Клэриона»[20 - «Клэрион» («Труба») - популярная еженедельная газета социалистического толка, выходившая в 1891 - 1931 гг.] - они приятели - и сказал, что до нас дошел слух, будто он напал на след Святого. Я спросил, готов ли он прокомментировать это. «Пока нет, - ответил мне Тил, - но сегодня утром дело должно проясниться. Заглядывай после обеда, будет материал». «Ясно», - отозвался я. Вот так все и выплыло.
        - Твоему нахальству можно позавидовать, Саймон.
        - Да, неплохо сработано, мой мальчик. Затем я позвонил своим адвокатам, а дядя Элиас примчался и держал меня за руку, пока мы ждали прибытия блюстителей закона. Те появились в половине двенадцатого, мы немного попрепирались, и Тил отправился восвояси. Надеюсь, он не слишком задержался, дожидаясь Барни, - с ханжеским сожалением добавил Святой.
        Роджер Конвей сел и потянулся за сигаретами.
        - И он вот так просто ушел?
        - Смиренно, как ягненок. Видишь ли, успех расследования всех наших подвигов зависит от свидетельства потерпевшей стороны - а те не горят желанием подавать иски. Я просто сказал Тилу, что пусть он сперва попробует что-нибудь доказать, - в общем, разыграл обычную роль ложно обвиненного честного гражданина. Конечно, он блефовал как только мог, но мы с дядей Элиасом убедили его, что шансов у него нет.
        - То есть вы расстались по-доброму?
        Святой пожал плечами.
        - Я бы скорее назвал это тактическим отступлением. Он спросил, собираюсь ли я продолжать в том же духе, и я ответил, что понятия не имею, о чем речь. Мол, мы столь добродетельны, что от внутренней благодати даже слегка светимся в темноте.
        - И на этом все?
        - Конечно, он мне не поверил. И все же не стану давать голову на отсечение, что при этом не подмигнул. Дядя Элиас, правда, ничего не заметил. Но, боюсь, он вообще слишком утомился от долгих разговоров. Кстати, если ты протянешь руку и дважды позвонишь в колокольчик, Орас поймет…
        Они торжественно подняли пивные кружки, доставленные в ответ на сигнал. Потом Роджер Конвей произнес:
        - Есть одно дело, которое могло бы нас заинтересовать…
        - С профессиональной точки зрения?
        - Вполне возможно. Все началось с девушки, которую я встретил прошлым летом в Торки…[21 - Приморский курорт с минеральными водами в графстве Девоншир.]
        Саймон вздохнул.
        - Вечно ты встречаешь девушек в бог знает какой глуши! Вот если бы это случилось в Готеме[22 - Деревня в Ноттингемшире, связанная с народным преданием о том, как ее жители, притворяясь сумасшедшими, избежали неприятных забот, связанных со строительством дороги.], например, у меня уже была бы наготове песенка. Когда ты пришел, я ее как раз оттачивал. Она про необузданную готемскую даму, что крутила любовь с молодыми парнями, а потом в них стреляла и убивала. Но однажды попался жестокий дикарь - он бедняжку схватил, ей подвесил фонарь. В общем, не обращай внимания… Так что ты там говорил?
        - Девушка, с которой я познакомился в Торки…
        - …считала, что любовь - это «русские горки»?
        - Мой дорогой Темплар…
        - Я просто вспомнил, - без тени смущения откликнулся тот, - другую твою знакомую из Торки, которая так считала. И иного не знала, пока не встретила тебя, - о, вернись ко мне, крошка моя! Но ты что-то говорил…
        - У нее есть дядя.
        - Не может быть!
        - Да, есть, и она живет с ним, и у него дом в Ньютоне. Построен почти семь лет назад. Дядя собирался обосноваться там и провести в нем остаток жизни, однако некий человек настаивает, чтобы дом был продан ему.
        - Настаивает?
        - Что-то вроде того. Он…
        - Давай-ка все проясним, дружище. Как зовут дядю?
        - Себастиан Альдо.
        - Видимо, богатый человек?
        - Преуспевающий.
        - А мистер Крыс - тот, что хочет купить дом?
        - Мы не знаем, кто он. Он подослал своего секретаря, сгусток елейности по имени Гилберт Нив.
        Святой сел в кресле поудобнее.
        - И что дальше?
        - Дальше немного - по крайней мере, так было до сегодняшнего дня. Дядя продавать дом отказывался. Нив предлагал все больше и больше - дошел до двадцати тысяч фунтов, если не ошибаюсь - и был так назойлив, что в конце концов дядюшка не выдержал и вышвырнул его вон.
        - И?
        - Три дня спустя он возился в саду, как вдруг с него слетела шляпа. Когда он ее поднял, в ней оказалась дырка от пули. Неделей позже он ехал на машине, в которой внезапно оторвался руль. Будь скорость выше, дядя разбился бы насмерть. Еще через неделю таинственным образом всех домочадцев разом поразил какой-то недуг. Сделали анализы и нашли в молоке мышьяк. Пару дней спустя позвонил Нив и спросил дядю, не передумал ли он.
        - Дядя Себастиан опять послал его куда подальше?
        - Бетти сказала, что от его крика перегорели телефонные провода на мили вокруг.
        - Кто такая Бетти?
        - Его племянница, та девушка, с которой я познакомился в Торки.
        - Ясно. Красавица Бетти так ела спагетти, что шеф-повар за сердце схватился, а официант… э-э, подавился. Когда похороны дядюшки?
        Роджер Конвей расправил газету, купленную накануне в половине девятого вечера.
        - Бетти рассказала мне обо всем в письмах - они пришли, пока мы были в Мейденхеде. А здесь ты можешь прочитать продолжение.
        Саймон взял газету. Роджер указал на нужную колонку, хотя едва ли в том имелась нужда. Заголовок сам буквально бросался в глаза - во всяком случае, такому человеку, как Святой. Под вдохновенной рукой редактора загадочное происшествие превратилось в сенсацию.
        Заметка была озаглавлена «Полицейский с крылышками». Суть сводилась к тому, что три дня назад к некоему мистеру Себастиану Альдо явился полицейский - по свидетельству экономки, которая его впустила, совершенно обычный, бескрылый. Однако дальнейшие события показали, насколько обманчивым было это впечатление. После короткого разговора мистер Альдо покинул дом вместе с полицейским на его машине, сказав, что вернется к обеду. Тем не менее ни того, ни другого после этого никто не видел. Когда дядюшку стали искать, окрестные полицейские участки отрицали как пропажу кого-либо из своих сотрудников, так и то, что кто-нибудь из них был послан к мистеру Альдо.
        - Насколько я понимаю, - задумчиво произнес Святой, - мисс Альдо в то время находилась в Остенде[23 - Остенде - город-курорт в Бельгии, на побережье Северного моря.] и вернулась, только узнав об исчезновении дяди. Так сказано в газете.
        - Да, она говорила мне, что собирается туда на неделю в августе с друзьями. Ну, есть какие-нибудь идеи?
        - Миллионы, - изрек Святой.
        В приоткрывшуюся дверь просунулась голова.
        - Обед через полминуты, - произнесла она и вновь скрылась.
        Святой поднялся.
        - Идей у меня миллионы, Роджер, дорогой мой. Но ни одна из них на данный момент не отвечает на вопрос, с чего бы кто-то до такой степени был заинтересован в конкретном доме в Ньютон-Эббот. Однако если ты мне что-нибудь напоешь, пока я одеваюсь, возможно, меня посетит блестящее озарение за коктейлем, который ты мне за это время заодно смешаешь.
        Он исчез и, поразительно быстро вернувшись, взял мартини, который Конвей налил из шейкера. Орас тем временем как раз внес суп. Скорость, с которой Святой одевался, всегда вызывала завистливое восхищение у его друзей.
        - Да, это дело нас заинтересовало, - проговорил Саймон, поднимая бокал и одобрительно рассматривая его на свет, - и у нас возникла блестящая идея.
        - Какая же?
        - После обеда мы выйдем в свет, купим хорошенькую машинку и прямо сегодня отправимся на ней в Ньютон-Эббот.
        - Так, чтобы успеть поужинать с Бетти.
        - Если ты настаиваешь.
        - А есть возражения?
        - Только то, что, зная тебя, ради ее же блага…
        - Она хорошая девушка, - заверил Роджер проникновенно.
        - Только с тобой знакома слишком недолго, - заметил Святой.
        - Твое здоровье! - Конвей поднял бокал.
        - Поехали!
        Они выпили.
        - Итак, более подробно о планах на текущую дату, - продолжил Святой. - Купив машину, мы продолжим наш светский тур и найдем место, где можно обзавестись полицейской униформой. Крылышки можешь отрастить сам.
        Роджер вытаращил глаза.
        - Униформу?! - повторил он слабым голосом. - Крылышки?!
        - Как «полисмен с крылышками», - душевно проговорил Святой, - полагаю, ты произведешь настоящий фурор. Это часть моей блестящей идеи.
        Подбоченившись, он белозубо улыбнулся - высокий, энергичный, в безупречно сидящем сером костюме. Темные волосы были идеальнейшим образом расчесаны на пробор, ясные голубые глаза смеялись, а загорелое лицо горело бесшабашным мальчишеским задором.
        Однако и тогда Святой время от времени выказывал необыкновенную рассудительность и трезвость мыслей. Ему было почти двадцать восемь, и за эти годы он повидал больше, чем многие успевают за восемьдесят, а сделал столько, сколько им не сделать и за сто восемьдесят. И все же далеко не пресытился. Он был только на пороге своего предназначения, хотя иногда казалось, что впереди уже брезжат приоткрывающиеся панорамы. Однако это не столько притупляло его бурную энергию, сколько придавало ей более твердое основание. Саймон оставался все тем же Святым - легкомысленным денди с сердцем крестоносца, бойцом, который дрался, смеясь, беспечным сорвиголовой с улыбкой на устах, вдохновенным и обожаемым вожаком, человеком, родившимся со звуком фанфар в ушах. Люди следовали за ним беспрекословно.
        За обедом Темплар с трудом подавлял нетерпение. Потом зажег сигарету, криво сунул ее в улыбающиеся губы и вскочил на ноги, как будто не в силах больше сдерживаться.
        - Вперед! - воскликнул он и хлопнул приятеля по плечу.
        Оба вышли рука об руку. Если бы Святой сказал, что они отправляются в Тимбукту, Роджер Конвей последовал бы за ним с не меньшим энтузиазмом.
        II
        Будь Саймон Темплар неудачником, о нем говорили бы с сожалением, что он родился не в то время. И правда, почти во всех областях, где современный мужчина может проявить себя, - за исключением сумасшедшего вождения мощных автомобилей, самоубийственного пилотирования самолетов и искусного обращения с боксерскими перчатками, - Святой был безнадежен. Гольф наводил на него скуку. В теннисе вся прилагаемая энергия откровенно уходила впустую, хотя на фоне недель игры на уровне новичка иногда вдруг следовали вспышки практически чемпионского мастерства. На любом матче по крикету Саймон мазал и при подаче, и в позиции отбивающего, а его «успехи» в бейсболе во время поездки в Америку вызывали слезы на глазах у зрителей.
        Однако фехтуя с рапирой в руке или плывя в опасных водах, взбираясь на дерево или на стену дома, скача на самой дикой лошади в мире, бросая метательный нож в визитку, простреливая все три листочка на тузе треф с двадцати шагов или попадая стрелой с такой же дистанции в сливу, зажатую между пальцами вытянутой руки, Святой представлял собой совершенно другое зрелище, достойное того, чтобы рассказывать о нем внукам. Ну разумеется, он родился не вовремя, ему следовало бы жить в любую другую эпоху, кроме нынешней, - любую, в которую его сверхъестественные способности к подобным средневековым умениям обеспечили бы ему первое место среди товарищей.
        И в то же время никакого анахронизма никто не замечал, поскольку Святой не был неудачником. Он сам создал для себя подходящий мир и жил в нем. Как говорится, приключения ищут смелых. Саймона окружала та неопределенная атмосфера романтического авантюризма, свойственная в любую эпоху немногим избранным, которая так же неизбежно притягивала неожиданности, как магнит - железные опилки.
        Однако оставим будущим поколениям решать, какая часть из этих приключений была порождена самим Святым, - ведь они появляются только из конфликта двух людей авантюрного склада. Самый отчаянный смельчак окажется в тупике, столкнувшись с человеком скучным и заурядным. Святой знал, что семена приключений разбросаны повсюду, видел, как они дают ростки, когда еще никто не мог этого заметить, и сам взращивал их с фанатичной заботой, пока они не расцветали пышным цветом. Это же гениальное предвидение уже коснулось и истории о «полисмене с крылышками».
        - Обычному человеку, - благодушно проговорил Святой, гоня свой «десурио» в сторону Девоншира, - такому, как ты, например, мой ангел, никогда бы такое не пришло в голову.
        - Ни за что на свете, - с жаром подтвердил тот. Машина на полном ходу проскользнула между двумя другими, едва не задев их борта.
        - Обычный человек, - так же благодушно продолжал Святой, - решил бы, что лучше - отправить Бетти в сравнительно безопасное место, например, к своей незамужней тетушке в Стратфорд…
        - …на-Эйвоне.
        - В Стратфорд-на-Эйвоне. Либо окопаться в доме дядюшки в Ньютоне и приготовиться к обороне от врага.
        - Да, обычный человек вроде меня так бы и сделал, - скромно признался Роджер.
        Святой небрежно обошел «паккард», который полз по дороге на жалких шестидесяти милях в час.
        - Однако такой заурядный способ действий далеко нас не приведет. Гарантирую, что если бы мы играли в открытую и не смыкали глаз, то, скорее всего, отпугнули бы противника на то время, что оставались бы там. А если Бетти и впрямь такая, как ты о ней рассказываешь, это могло бы занять не одну неделю. И в итоге мы так и не узнали бы, какая сила стоит за мистером Нивом - если за ним действительно кто-то стоит.
        - А ты предлагаешь…
        - …перенести военные действия на территорию противника, - подхватил Темплар. - Выяснить, что за сила стоит за мистером Нивом, которого мы для краткости будем звать Крысом. Определить, что он собой представляет. Взять да и выдумать этот прелестный способ похищать людей с помощью фальшивого полисмена - идея довольно примечательная. Полицейского никто никогда не заподозрит. Бьюсь об заклад, тот просто сказал, что они арестовали подозреваемого в отравлении молока, и предложил мистеру Альдо проехать в участок и посмотреть, не Нив ли это. И взял таким образом дядюшку безо всякого шума и хлопот, неизбежных, когда похищаешь силой.
        - И ты предлагаешь, чтобы мы тоже пошли на такой трюк?
        - Разумеется. Представь, как это будет выглядеть: всего через несколько дней после пропажи дяди племянница тоже исчезает с таинственным полисменом. Боюсь, правда, что Бетти покажется публике не особенно умной, но тут уж ничего не поделаешь. Главное, Крыс в своем тайном логове, узнав, что кто-то воспользовался его собственной уловкой, начнет думать, кто бы это мог быть, потом вооружится до зубов и постарается найти нас и напасть первым.
        - А мы поможем ему, оставив цепочку следов, ведущих прямо в ловушку.
        Святой вздохнул.
        - Дело движется, как сказала актриса епископу, - пробормотал он. - Мозги у тебя начинают работать что надо. Давай-ка изобрети детали этой ловушки для Крыса сам - я сегодня уже устал.
        И он расслабленно откинулся на сиденье, не убирая рук с руля. Тем временем Роджер Конвей, прочитав про себя несколько молитв, прикрыл глаза и постарался продолжить ход мысли Святого.
        Остановившись в Шафтсбери, оба подкрепились горячим. К машине Роджер возвращался неохотно.
        - Может быть, я поведу? - рискнул он предложить.
        - Я еще полон сил, - беззаботно откликнулся Святой.
        - Ты ведь только что говорил, что слишком устал, чтобы думать.
        - За рулем я не думаю.
        Роджер хотел было сказать, что охотно в это верит, но остроумная реплика слишком поздно пришла ему в голову.
        Следующие восемьдесят пять миль они покрыли чуть меньше чем за два часа и подъехали к дому, дорогу к которому указал Конвей, когда часы пробили половину восьмого.
        - Мне тут пришло на ум, - проговорил Саймон, притормаживая, - что следовало бы послать телеграмму и известить о нашем приезде. Девушка вообще знает, что ты в Англии?
        Роджер покачал головой.
        - Я не говорил ей, что мы вернулись.
        Святой выбрался из машины, потянулся, и оба зашагали к дому. Из окна первого этажа выглянуло чье-то лицо, и не успели они подойти к крыльцу, как створка раскрылась, и до них донесся резкий, подозрительный голос:
        - Извините, но мисс Альдо нет дома.
        Святой остановился.
        - Куда она отправилась?
        - В полицейский участок.
        Он протестующе застонал.
        - Неужели с полисменом?!
        - С ним самым, - подтвердила женщина. - Но этот был настоящий - мисс Альдо позвонила в участок, чтобы удостовериться. Они нашли мистера Альдо.
        - Он жив? - спросил Роджер.
        - Да, жив.
        Святой, уставившись в небо, медленно вращался на каблуках, будто привязанный к невидимой точке меж облаками.
        - Почему-то, - негромко проговорил он, - мне не слишком верится в эту историю.
        - Она звонила в участок, - напомнил Конвей.
        - Да, звонила… - кивнул Святой, сделавший к тому времени полный оборот. - То есть сделала именно то, чего любой ждал бы от умной девушки в данных обстоятельствах.
        - Но…
        Рука Саймона вдруг вытянулась, указывая куда-то.
        - Телефонная линия идет за поля и упирается вон в ту группу деревьев, если не ошибаюсь. Если кто-то обоснуется там с соответствующим инструментарием…
        - Чтоб меня! - выдохнул Роджер с удивительной сдержанностью.
        Святой уже шагал обратно к автомобилю.
        - Давно она уехала? - бросил он на ходу перепуганной после всего услышанного экономке.
        - И пяти минут не прошло, сэр. Я как раз накрывала на стол. Она взяла свою машину…
        - В какую сторону?
        Женщина показала. Святой выжал сцепление. Конвей торопливо занял соседнее сиденье.
        - Что думаешь, Роджер? Если бы она поехала к Эксетеру, мы бы их встретили. Значит…
        - Значит, они отправились в сторону Бови-Трейси - если только не свернули на Эшбертон…
        Машина остановилась так резко, что Роджер едва удержался на месте.
        - Садись за руль. Ты лучше знаешь окрестности. Используй любые окольные дороги, об ущербе для машины не думай. Бьюсь об заклад, они поехали к Эшбертону. Дартмур[24 - Холмистая болотистая местность в Девоншире, где, в частности, происходит действие повести «Собака Баскервилей» Артура Конан Дойла. Сейчас там располагается национальный парк.] - не худшее место в Англии, чтобы затеряться.
        Святой обежал машину, а Конвей уже был за рулем и тронулся, едва спутник запрыгнул на подножку. С поразительным хладнокровием Саймон зажег две сигареты - одну себе, одну Роджеру.
        - Как мило со стороны Крыса, - заметил Святой с тем беззаботным оптимизмом, который ничто никогда не могло поколебать. - Он проделал всю работу за нас, предоставив и полисмена, и прочее. Как подумаю о том, сколько пришлось бы потратить на твой костюм…
        - Если мы его поймаем, - бросил Конвей, сосредоточенно нависший над рулем, - вы сможете это обсудить.
        - Поймаем, - пообещал Святой.
        Каким бы отчаянным гонщиком он ни был, Роджер Конвей при необходимости мог с ним в этом посоперничать. Вдобавок, что более ценно, он знал здесь каждый дюйм и мог проехать по дороге даже с закрытыми глазами. «Десурио» буквально несся по щебню, проходя повороты на двух колесах, и вклинивался между другими машинами.
        - Просто удивительно, как это с нами вечно что-то приключается, - протянул Святой хладнокровно, когда автомобиль каким-то чудом избежал верного лобового столкновения. - Сплошные драматические события. И отчего я не могу жить обычной спокойной жизнью, к которой так стремлюсь?..
        Роджер промолчал. Он точно знал, почему его жизнь не такова, - потому что он был другом Саймона Темплара, а тот распространял вокруг себя драматизм, словно заразную болезнь.
        III
        Сам Святой, однако, не чувствовал за собой никакой вины из-за этого приключения. И не понял бы, даже прозвучи намек, что он может нести ответственность за случайно разыгравшуюся здесь драму. Ее героиней была девушка Роджера, вся история до сих пор тоже исходила от него, и возможную романтическую награду также получит он - в общем, все это за его счет.
        В любом случае Святой чувствовал себя вполне довольным. Откинувшись назад с полузакрытыми глазами, он наслаждался сигаретой. У него был дар мгновенно расслабляться и таким образом максимально использовать периоды относительного спокойствия между критическими моментами; когда наступал один из последних, Святой в ту же секунду снова переключался в состояние напряженной стальной пружины. «Отказываясь воспринимать что-либо с должной серьезностью, - говаривал Темплар, - я умудряюсь сохранять молодость».
        В настоящий момент он как раз обдумывал одну блестящую остроту для неприличной шутки про жирафа, когда Роджер Конвей выкрикнул:
        - Впереди машина!..
        - О нет! - сонно отозвался Святой. - Мы врежемся?
        Однако глаза его были уже широко открыты, и он тут же увидел автомобиль на гребне следующего холма.
        - Что за машина?
        - «Моррис» - у Бетти как раз такая же. За рулем мужчина, девушка сидит рядом. Только на нем обычная мягкая шляпа…
        - Мой дорогой простофиля, - откликнулся Святой, - ну разумеется, у него под мундиром был гражданский костюм и шляпа в кармане, чтобы переодеться на первом же тихом участке дороги. Полицейский в форме за рулем машины чертовски бросается в глаза. Вполне вероятно, что это наш клиент. Поднажми, дружище!
        - Да если бы я мог! - откликнулся Роджер. - Быстрее просто некуда - только если продавить педаль сквозь пол!
        - Значит, так и сделай, - оптимистично посоветовал Святой, закуривая новую сигарету.
        Машина впереди пропала из виду, однако Роджер уже гнал «десурио» вниз по склону на всей мощи его форсированных восьмидесяти лошадок. Каких-то полминуты спустя автомобиль взлетел на подъем и бросился вниз по следующему спуску под рев мотора и свист ветра. Затем, промчав впадину, с глухим рычаньем вгрызся в новый уклон…
        - Между прочим, в Англии, - безмятежно, словно обсуждая некий отвлеченный вопрос, заметил Святой, - разрешается движение со скоростью не выше двадцати миль в час.
        - Вот как?
        - Да, именно так.
        - Что ж, надеюсь, их это устраивает.
        - Вы так добры, мистер Конвей, - протянул Святой. - Чрезвычайно добры!
        «Десурио» взмыл на холм, обогнув петлю дороги на вершине. Одно захватывающее дух мгновение казалось, что они неминуемо будут зажаты между двумя автобусами, ехавшими в противоположных направлениях, однако каким-то чудом этого удалось избежать. Автомобиль пронесся за следующий поворот и выскочил на прямой участок дороги; впереди, в какой-то четверти мили, был только преследуемый «моррис». «Десурио» пожирал разделявшее их расстояние, словно голодный зверь.
        - Я вижу номер! - ударом кнута разорвал молчание голос Роджера. - Это машина Бетти!
        - Отлично, дружище! - откликнулся Святой, однако и не подумал выбросить наполовину выкуренную сигарету.
        Еще один поворот, пройденный на смертельно опасной скорости, и новый прямой участок. До «морриса» оставалось каких-то тридцать ярдов. Под рукой Роджера взревел клаксон. Мужчина впереди посигналил в ответ, пропуская обгоняющий автомобиль.
        - Сбрось скорость, когда поравняешься с ним, - скомандовал Святой. - Я возьму этот галеон на абордаж. Готов?
        - Да!
        - Тогда вперед!
        Рывком распахнув дверцу со своей стороны, Темплар выскользнул на подножку, аккуратно прикрыл дверцу за собой и ехал стоя, пока нос «десурио» не поравнялся с задним крылом «морриса». Все это - невозмутимо докуривая сигарету. В таких ситуациях холодильник по сравнению со Святым казался раскаленной печью.
        Водитель другой машины, увидев его в зеркале, прибавил скорость. Его рука, соскользнув с рулевого колеса, нырнула в карман.
        - Отстанешь, как только я перескочу! - отрывисто скомандовал Святой. - Давай!
        «Десурио» поравнялся с «моррисом» и сбросил скорость. Секунду машины мчались бок о бок на пятидесяти милях в час, разделенные расстоянием в какой-то фут. Святой перешел на другую подножку так же спокойно, как если бы перешагивал дорожку в саду. «Десурио» в тот же миг отстал, взвизгнув тормозами. Как раз вовремя - «моррис» пьяно завихлял по дороге, когда Святой одной рукой ухватился за руль, а другой нанес два точных удара…
        Водитель завалился набок, выскользнувший у него из пальцев пистолет упал с глухим стуком. Саймон уверенно выправил руль. Скорость быстро снижалась - нога водителя, потерявшего сознание от пары сокрушительных ударов в челюсть, слетела с педали акселератора, иначе машина не вписалась бы в следующий поворот.
        За поворотом, ярдов через двадцать, дорога раздваивалась на главную и узкую второстепенную. Святой включил сигнал поворота, потом, потянувшись, дернул ручной тормоз и крутанул руль. Проехав еще немного, автомобиль остановился. Роджер припарковал «десурио» позади.
        Во время всех этих ожесточенных и стремительных действий девушка даже не шевельнулась. Глаза ее были закрыты, словно она спала. Внимательно посмотрев на нее, Святой тщательно обшарил карманы остававшегося без сознания водителя. Роджер тряс девушку и звал по имени, потом поднял взгляд на спутника.
        - Ее накачали наркотиками…
        - Да, - кивнул тот, задумчиво изучая небольшой стеклянный шприц для подкожных инъекций, наполовину заполненный жидкостью бледно-соломенного цвета, - именно так.
        С тем же выражением лица Святой поднял правую руку водителя, закатал рукав, воткнул иглу в обнажившуюся плоть и нажал на поршень. Пустой шприц полетел в ближайшую канаву.
        - Сдается мне, Роджер, теперь надо действовать как можно быстрее. Доставай сумку из машины и выкладывай полицейские причиндалы. Хочу посмотреть на тебя во всем великолепии.
        - Но куда мы теперь?
        - Подумаю, пока ты переодеваешься. Одно могу сказать точно: медлить нельзя ни секунды. Курица-экономка уже наверняка поднимает тревогу, так что надо спешить, пока не перекрыли дороги. В общем, пошевеливайся, мой милый ангел!
        Святой временами говорил, что Роджер слишком хорош собой, чтобы быть по-настоящему умным, однако иногда тот схватывал все с похвальной быстротой - так было и в этот раз. Пока он торопливо втискивался в униформу, его спутник вытащил из «морриса» водителя, перенес к «десурио» и свалил на заднее сиденье.
        - Допросим его с пристрастием попозже. Если очухается, - небрежно добавил Святой.
        - Куда мы могли бы направиться? - спросил Конвей. - Возвращаться назад через Ньютон небезопасно, но не двигаться же дальше к морю до самого Лендс-Энда?[25 - Лендс-Энд (Land's End, букв. «конец земли») - мыс в Корнуолле, крайняя юго-западная точка Великобритании.]
        - Почему бы и нет? - протянул Святой, капризно реагировавший на любую провокацию. - Местечко с таким романтическим названием в самый раз подходит, чтобы разбить там пиратскую базу, а нам она очень нужна. Впрочем, есть варианты: свернуть на Тависток и Окхемптон, или двинуть по дороге вдоль северного побережья через Барнстейпл и Майнхед, или рискнуть прорваться через Эксетер.
        - Я думал, ты хочешь, чтобы нас увидели.
        - Да, но в таком месте, где не смогут остановить. Пусть нас заметят в любой из деревень, а вот в Эксетере как бы не задержали - там и в лучшие времена особо не разгонишься.
        - Пожалуй. Если мы направимся на восток, нам все равно там будет некуда деться. Разве что обратно к тебе на Брук-стрит.
        - Этот адрес известен Тилу, - возразил Святой. - Он может заявиться туда в любой момент. Вот твоя незамужняя тетушка в Стратфорде-на-Эйвоне…
        - Ты ее не знаешь, - фыркнул Роджер, примеряя шлем.
        - Ну, могу себе представить… Ладно, побережем чувства тетушки. Она наверняка ужасно разволнуется, когда Крыс, вооружившись, двинет на нас со своей бандой, чтобы вернуть заложницу.
        Роджер, взяв сброшенную одежду, понес ее к «моррису». Святой шагал рядом. Вокруг простиралась унылая вересковая пустошь. От главной дороги их отделял небольшой земляной холм, поросший сверху утесником.
        - Тогда куда же нам деваться? Не забывай - все, что Крыс узнает из газет, настоящей полиции станет известно раньше. Этого мы не предусмотрели.
        - Да, действительно… - задумчиво буркнул Святой. Он замер, поставив одну ногу на подножку «морриса», сунув руки глубоко в карманы и отрешенно глядя вдаль. - Этого мы не предусмотрели…
        - И?..
        Всего полчаса назад (Роджер знал это, потому что его спутник успел выкурить две сигареты, а за час тот с точностью хронометра приканчивал четыре) они спокойно подъезжали к дому в Ньютон-Эббот, предвкушая ужин, недолгий вечер в приятной компании, ванну и заслуженный ночной отдых перед возвращением к решению задачи. Вместо этого они с десяток раз рисковали жизнью во время лихорадочной автомобильной погони, вытащили водителя, накачали найденным при нем наркотиком, и теперь на них висели два бесчувственных тела и необходимость выстроить какой-то план на ближайшие сутки.
        Однако Саймон Темплар казался совершенно безмятежным, как будто даже не заметил никаких причин для волнения.
        - С другой стороны, - проговорил он задумчиво, все еще не сводя глаз с девушки, - мы могли бы слегка пересмотреть свою стратегию… Во всей Англии есть только одно место, где полиция даже не подумает искать.
        - И где же?
        - В доме дяди Себастиана.
        Роджер давно перестал удивляться каким бы то ни было предложениям Святого, к тому же схватывал все на лету.
        - Хочешь сказать, нужно отправляться туда?
        - Именно так.
        - Но экономка…
        - Экономка, сердце которой наполняется страхом при виде «полицейского с крылышками», заперев дом, стремглав помчится прочь отсюда в лоно семьи, в Торки - или где там оно находится. Мы сперва двинем в один известный мне паб в Сент-Мэричерче за выпивкой и провизией…
        - Только не в этих брюках, - заметил Роджер, указывая на свой костюм.
        - Брюки сойдут, главное - снять мундир и шлем. Можешь оставить на себе остальные элементы полицейской формы, чтобы сэкономить время. Позже она тебе еще понадобится. Сегодня вечером скорость правит бал, ангел мой. Великому уму все по плечу…
        Роджер, чувствуя себя слегка сбитым с толку, послушно принялся стаскивать мундир. Святой помог приятелю надеть пиджак.
        - Дальнейшие детали я продумаю по дороге. У меня есть одна грандиозная идея, но для этого нужно доставить нашего паренька под кайфом в какое-нибудь тихое место, пока он не очухался. Я возьму его и «десурио», а ты - «моррис» и пташку, и погнали что есть мочи!
        Конвей, разворачиваясь, выехал задним ходом на главную дорогу. Святой, проезжая мимо, высунулся в окно.
        - Девушка на вид что надо - смотри, держи обе руки на руле, дружище!
        Весело махнув ладонью, он рванул вперед. Роджер направил «моррис» следом.
        Стоял август, и было еще светло. Косые лучи солнца мягко падали на лиловую пустошь, вверху тенью на бледно-голубом небе в сторону заката летел кроншнеп, странно крича, будто хихикая. Вечерний воздух нежил и будоражил.
        Вскоре ритм движения стал привычным. Роджеру следовало бы не спускать глаз с «десурио», но нет. Добросовестно сжимая обеими руками руль, он часто поглядывал на девушку. Потом, так же истово держась за рулевое колесо уже одной рукой, протянул другую и снял с ее головы маленькую шляпку, оправдывая себя тем, что прохладный воздух может привести одурманенную в чувство.
        Черные волосы, прямые и блестящие, обрамляли совершенно неправильное лицо. Странно расположенные глаза, нелепый нос, смехотворный рот - все черты не такие, как надо. При этом великолепная кожа. Она, должно быть, высокая. «С высокими всякие глупости не проходят, - со знанием дела сказал себе Роджер. - Но вообще, если действовать умеючи, можно что-нибудь придумать…»
        Знакомый им со Святым паб в Сент-Мэричерч, его дружелюбный владелец, не задающий лишних вопросов. Перемещение паренька под кайфом в тихий погребок, где ничто не помешает жесткому допросу. Дальнейшая разработка стратегии Святого, которую тот пока не афиширует. А потом, быть может…
        При всей смехотворности ее рта было в нем что-то интригующее. И если мужчина, вырвав девушку из пучины таинственной опасности, не может взамен претендовать на романтическую награду, то по какому праву он вообще именуется мужчиной?
        Роджер нашарил сигарету, закурил и уверенно поехал дальше, по обыкновению угрюмый, однако вполне довольный в душе.
        IV
        Подъехав к гаражу гостиницы «Золотой орел» в Сент-Мэричерч, Конвей увидел уже стоявший там «десурио». Святого внутри не было, однако паренек под кайфом по-прежнему занимал заднее сиденье. Судя по открытому рту, он немилосердно храпел.
        Роджер вытащил девушку из «морриса» и пронес внутрь через вход из гаража. Их никто не заметил - все постояльцы были на ужине. Найдя пустовавшую комнату отдыха, Конвей оставил Бетти в кресле и отправился дальше. Неудобных вопросов, по какому праву он бросает тут посторонних бесчувственных девиц, ждать не приходилось - он сам был владельцем этого паба в свободное от приключений время.
        Пройдя по коридору в холл, Роджер нашел там Саймона Темплара, распинавшегося перед управляющей.
        - П-пирушка была что н-надо, - разглагольствовал тот, ритмично покачиваясь. - Шампанское, б-бренди, п-пиво!.. В-вот такими б-бочонками!
        Он бессмысленно захихикал, расставляя руки, чтобы показать их величину.
        - В-вот такими! И мы будем гулять до утра, мы будем гулять до утра, мы будем гулять до у-утра!..
        При виде Конвея Святой пылко схватил управляющую за руку, указывая на него.
        - А вот и наш дорогой старина Роджер! Спросите его, он п-подтвердит, что п-пирушка б-была что н-надо! И мы будем гулять до утра, мы будем гулять…
        - Боюсь, - проговорил Конвей с миной, выражавшей полное неодобрение, - мой друг здорово пьян.
        Святой нетвердо помахал у него перед лицом пальцем.
        - Пьян? - с торжественной серьезностью запротестовал он. - Роджер, дружище, ужасно неспра… справедливо. Уж-жасно! Если бы ты еще сказал это о Десмонде… Наш дорогой старина Душный Десмонд попросту отрубился. Я оставил его в машине. И он б-будет там до утра, он б-будет…
        Шокированная управляющая потянула Роджера в сторону.
        - Нельзя пускать его в таком состоянии, мистер Конвей! В гостинице постояльцы…
        - А нет ли свободных номеров?
        - Ни одного. И сейчас начнут расходиться с ужина…
        - А мы, - немелодично завыл Святой, - будем гулять до у-утра-а, мы все будем гулять до у-утра… Налейте мне выпить!
        Вид у управляющей был совершенно беспомощный.
        - С ним есть кто-то еще?
        - Да, один в машине - спит без задних ног.
        - Почему бы просто не выставить их?
        - Нале-ейте, - пропел Святой счастливым голосом, - и как можно больше. Твой взгляд покажет мне, что пье-ошь ты за меня, и я-а в ответ свой ку-убок подниму…[26 - Строки из популярной старинной песни «Drink to Me Only with Thine Eyes» на стихи английского драматурга Бена Джонсона «К Селии» (1616).]
        Роджер оглянулся. Какой-то багроволицый толстяк выставил голову из курительной, недовольно отыскивая источник шума. Найдя, он негодующе засопел в великолепные белые усы и снова скрылся, со стуком захлопнув дверь. Управляющая, казалось, была на грани истерики.
        - Посла-ал тебе я ро-озовый венок, - самозабвенно продолжал тянуть Святой, наслаждаясь исполнением серенады, - не сто-олько чествуя тебя, сколь…
        - Прошу, сделайте что-нибудь, мистер Конвей! - умоляюще проговорила несчастная управляющая, едва не ломая руки.
        - Нельзя пить и не петь, - хрипло провозгласил Святой, будто сообщая непреложную истину.
        Конвей пожал плечами.
        - Я не могу просто его выставить. Мы давно знакомы, и он приехал, чтобы остановиться у нас. Вообще он редко бывает в таком состоянии.
        - Но куда же нам его деть?!
        - Как насчет погреба?
        - Погреба?! Со всеми бутылками?!
        Пришлось поскорее выкручиваться.
        - Там есть привратницкая - засуну его туда, чтобы остыл. И второго туда же.
        - И нельзя петь и не пить! - патетически продолжал Святой. - Нет, нельзя, мой дорогой старина!
        Конвей вкрадчиво взял его под руку.
        - Тогда нам лучше пойти выпить, дружище.
        - Отличная идея! - любовно кидаясь тому на шею, воскликнул Святой. - Пошли выпьем! Будем пить всю ночь, всю ночь!..
        Он обернулся и кое-как послал управляющей воздушный поцелуй.
        - Увидимся завтра, моя ягодка: мы будем гулять до утра, мы - ик!.. Роджер, старина, почему пол так качается? Тебе бы надо что-то с этим…
        Они добрались до привратницкой, вполне натурально пошатываясь, и тем же манером ввалились внутрь. Здесь Святой наконец выпрямился.
        - Тащи «Душного Десмонда» сюда, малыш, да поживей. А куда ты дел девушку?
        - Оставил в одной из гостиных. Тебе обязательно так себя вести?
        - Конечно, дружок, - из-за Десмонда. Убери Бетти куда-нибудь с глаз, в номер. Притворись, что вы с ней дурачитесь. В общем, полагаюсь на тебя!
        Вытащив из машины бесчувственное тело, Роджер отволок его внутрь и запихнул в привратницкую. По счастью, это видела только кипящая от злости управляющая. Из открытой двери донесся голос Святого:
        - Ба, наш дорогой Десмонд! Как ты, Десмонд, старина? Я ккраз гврил…
        Выйдя из комнаты и прикрыв за собой дверь, Роджер напустил на себя деловитую официальность.
        - Так вы сказали, все комнаты заняты, мисс Кокер?
        - Номер семь сейчас пустует, но его должны занять вечером…
        - Боюсь, гостям не повезло, - отрезал он. - Подъехала моя подруга, и я должен ее где-то разместить. Скажете, что ужасно сожалеете, но с бронью вышла накладка, и перенаправьте их куда-нибудь в другое место.
        Он развернулся и зашагал обратно по коридору. Управляющая, окаменевшая от изумления, услышала короткий разговор - правда, до нее долетал только голос мистера Конвея. Затем появился он сам, неся на руках девушку.
        - Грубая сила, - напористо говорил тот, - сейчас последний писк моды. Так что не сопротивляйся, Бетти, дорогая, слышишь?
        Быстро миновав возмущенную мисс Кокер, Роджер зашагал дальше к лестнице.
        - Что, нравится, когда тебя на руках носят? Таким ты меня любишь больше? Ладно-ладно, я тебя отучу притворяться. Вот брошу сейчас в ванну - мигом оживешь…
        Поворот лестницы скрыл его из виду, но голос не умолкал. Остолбеневшая мисс Кокер продолжала потрясенно слушать… Она все еще стояла у ступенек, когда, несколько минут спустя, Роджер спустился, чувствуя, что его репутация среди подчиненных безвозвратно подорвана.
        - Будете ужинать, мистер Конвей? - холодно осведомилась управляющая.
        Семь бед - один обед. Роджер широко ухмыльнулся.
        - Приготовьте и нарежьте сэндвичи и велите привратнику принести пару дюжин пива. Думаю, мы отправимся на прогулку под луной по вересковым пустошам - и будем гулять до утра.
        И прошагал мимо, удовлетворенный моральной победой. Святого он нашел сидящим с сигаретой во рту на кровати привратника и обозревающим распростертого на полу человека. Точно так же увлекающаяся самоанализом кошка могла бы изучать спящую мышь.
        Святой поднял взгляд на вошедшего, вопросительно приподняв бровь. Роджер отрицательно покачал головой.
        - Я оставил управляющую внизу, в другом конце коридора. И вот что я тебе скажу: после всего случившегося мне придется либо ее уволить, либо уйти самому.
        - Ну и что? - пожал плечами Святой. - Держать паб - не к лицу честному уголовнику. А где Бетти?
        - Я отнес ее в седьмой номер.
        - Никто ничего не заподозрил?
        - Вроде бы нет.
        - Молодчина. Теперь давай-ка посмотрим на тебя…
        Саймон поднялся, потом вдруг вытянул руки и хлопнул ладонями по подбородку Роджера. Тот отпрянул.
        - Какого?..
        - Ш-ш… Поменьше экспрессии.
        Святой показал пальцы, черные от пыли.
        - Твоему привратнику следовало бы лучше подметать у себя под кроватью. Однако на сей раз мы его простим - так у тебя будет более злодейский вид. Теперь долой воротничок и галстук, шейный платок пойдет тебе куда больше. Вот так…
        Он выдернул из кармана Роджера элегантный шелковый квадратик носового платка.
        - Завяжи вокруг шеи, сразу станешь больше на себя похож. Пиджак расстегни и подними воротник сзади - будешь выглядеть круче… Еще бы кепку набекрень, как носят дружки из колледжа… У каждого уважающего себя привратника есть кепка для выхода в свет.
        Бесцеремонно распахнув платяной шкаф, Святой порылся в нем и нашел что искал.
        - Надень-ка. Надвинь на ухо, а козырек спусти на глаза. Вот так!
        Роджер повиновался беспрекословно.
        - Но в чем смысл?
        - Очень просто, - откликнулся Святой. - Обрабатывать парня по-настоящему - слишком шумно, и у нас нет для этого подходящего места. Так что мы, как говорится, пойдем другим путем. Я бы сам сыграл роль подсадной утки, только он меня узнает, поэтому честь предоставляется тебе. А я пока расположусь в комнате Бетти и поведаю ей обо всем, что произошло, когда она очнется.
        - Да, но…
        - Полагаюсь на твое воображение - сам сочини историю, которую преподнесешь очухавшемуся Десмонду. Придерживайся главного - ты из той же шайки, и тебя тоже сцапали. Ты в плену у Святого, где именно - не знаешь. По комнате понять что-то невозможно.
        Он указал на крошечное оконце высоко в стене, выходящее на голую стену.
        - Старомодно и негигиенично, но для нас в самый раз. Выбраться через него нельзя - слишком маленькое. Дверь я запру, а ключ заберу с собой. Через полчаса я закроюсь в служебном помещении этажом выше и начну наблюдение. Когда закончишь, махни в окно платком - я увижу и тут же спущусь.
        - Но к чему такая спешка? - Конвей едва переводил дух от бьющих автоматными очередями указаний Святого.
        - Ради плана, - пояснил тот. - У тебя будет преимущество - ты насядешь на Десмонда, пока он еще не отошел от наркотика. Ты его друг, вы в одной лодке - вытянешь из него все. Главное, узнать, под каким именем Крыс известен полиции и где Десмонд должен был с ним встретиться, чтобы передать Бетти.
        Роджер занял место Святого на кровати.
        - И ты хочешь выяснить это сегодня же?
        - Разумеется. Крыс ожидает, что этой ночью Бетти воссоединится с дядюшкой на семейном собрании. Так оно и будет, если ты окажешься достаточно убедителен. Я сам доставлю ее на место, замаскировавшись как смогу под Душного Десмонда. А когда Крыс раскусит эту шутку, ты, старичок, заранее поджидая в своем карнавальном костюмчике, ворвешься и всех арестуешь - возьмешь его на его же собственный трюк. Как тебе нравится такой юмор?
        Лицо Роджера вспыхнуло энтузиазмом.
        - Мне он по душе.
        - Мои шутки всем по душе, - скромно заметил Саймон Темплар. - А когда мы возьмем Крыса…
        - Вот именно. Тайна дома дядюшки Себастиана перестанет быть тайной.
        Святой скользнул взглядом по комнате, заметил на столе лист бумаги с эмблемой гостиницы и сунул в карман. Потом поднял руку и вывернул из патрона единственную лампочку.
        - Становится темно, а плохое освещение будет тебе только на пользу. Готов?
        - Ты всегда можешь на меня положиться, - невозмутимо ответил Конвей.
        Это было одним из его излюбленных выражений, на которое Святой откликнулся улыбкой. Роджер никогда не являлся звездой их банды по части чистого, абстрактного ума, но, если уж на то пошло, лучшего помощника не было во всей Солнечной системе.
        Святой осторожно приоткрыл дверь и выглянул. Никого. Он обернулся.
        - Ну, тебе и карты в руки. Не забывай о главных уловках. Когда от Душного Десмонда больше ничего интересного добиться не сможешь или почуешь неладное, просто двинь ему ведром по башке и выкидывай флаг.
        - Хорошо, Святой.
        - Пока, красавчик.
        - Пока, чудила.
        Послышался звук запираемого замка и вынимаемого из него ключа. Роджер закурил и вытянулся на кровати, одним глазом следя за мужчиной на полу и вспоминая такие интригующие губки девушки…
        V
        Докурив сигарету, Конвей какое-то время просто лежал, глядя в потолок. Затем попытался рассмотреть минутную стрелку наручных часов, которая едва заметно ползла по циферблату. Комнату окутывали серые сумерки. Роджер зевнул.
        Ему в голову вдруг пришла тревожная мысль - что, если Святой недооценил эффективность наркотика в шприце? Да, там оставалось около половины - логичным казалось предположить, что чего хватило одной, того будет вполне достаточно и другому, и вколоть ему весь остаток. Однако на самом деле ничто не говорило о том, что шприц изначально был полон. Вдруг Бетти ввели всего несколько капель, а остальное приберегли на тот случай, если понадобится еще?
        Роджер секунду раздумывал, не грозит ли ему обвинение в убийстве. Он так и не смог принять ни представления о заведомой ценности любой человеческой жизни, ни небрежного презрения к закону, который запрещает как следует вмазать ближнему, если тебе не нравятся его отвратительные привычки и гнусная рожа, - что было характерно для очаровательной непосредственности Саймона Темплара.
        Однако непрекращающийся храп Душного Десмонда - для человека с чувствительным слухом, возможно, неприятный - успокаивал. Роджер закурил еще одну сигарету…
        Наконец лежавший на полу стал подавать некоторые признаки возвращения сознания. Храп перешел в тихий стон. Роджер повернулся на бок, наблюдая. Мужчина дернулся, с трудом двинув ногой, однако затем на какое-то время снова впал в забытье. Потом опять застонал и пошевелился, на этот раз энергичнее.
        - Моя гголова… Он меня ударил…
        И снова замолчал. Роджер приподнялся на локте.
        - Здорово, дружище.
        Тишина, потом звук болезненного голоса:
        - Кто здесь?
        - Здорово они тебя отделали, приятель, - заметил Роджер.
        - Там было двое в машине. Один вылез и двинул мне. Видать, сильно. Голова, чтоб ее… Почему так темно?
        - Уже ночь. Ты долго провалялся в отключке.
        Повисла пауза. Пленник явно силился пробиться сквозь туманивший мозг наркотический дурман. Роджер пожалел, что в каморке темно, хотя и понимал, что для придуманной хитрости это только на руку. Наконец снова послышался голос:
        - Ты кто вообще?
        - Меня тоже сцапали.
        - Это ты, Каррис?
        - Да.
        Мужчина напрягал зрение, пытаясь разглядеть что-либо в полумраке. Белки глаз сверкали в темноте.
        - У Билла Карриса другой голос.
        - Я Джордж Каррис, - нашелся Роджер. - Брат Билла.
        Он спустил ноги и пересек комнату. Мужчина кое-как, извиваясь всем телом, сел. Конвей положил руку ему на плечо.
        - Иди ляг на кровать, - предложил он. - Сразу полегчает.
        Тот уставился на его лицо, всматриваясь.
        - Ты не похож на Билла.
        - Я не Билл, я Джордж.
        - Все равно ты должен его напоминать. Как ты тут очутился?
        - Я был с Биллом.
        - На телефоне?
        - Ага.
        - Билл говорил, что пойдет один.
        - Он передумал, решил взять меня. Ну, сможешь добраться до кровати, если я тебе помогу?
        - Попробую. Перед глазами все так и вертится…
        Роджер помог пленнику встать и практически дотащил до постели, на которую тот так же безвольно повалился. Сам Роджер присел на краешек и проверил время - прошло уже больше получаса после ухода Святого.
        - Тебя как звать?
        - А то ты не в курсе?
        - Я же новенький. Из всей банды только Билла знаю.
        - Врешь ты все! - зарычал пленник. - Ты вообще не из банды! Ты!..
        - Идиот! - рявкнул в ответ Роджер, прибавив ругательство. - Какого… по-твоему, я тут делаю, если меня тоже не сцапали?!
        Мужчина некоторое время мучительно размышлял над приведенным аргументом, потом, как будто удовлетворившись им, спросил:
        - Где мы?
        - Не знаю. Я тоже был в отрубе, когда они меня сюда притащили. Так как, говоришь, тебя зовут, дружище?
        - Дайсон. Угорь Дайсон. Кто эти «они», о которых ты все время говоришь?
        - Банда Святого, конечно.
        - Святого?.. Врешь! - прохрипел Дайсон перехваченным от страха голосом.
        - Говорю тебе, это Святой. Я сам видел…
        - Еще никто из увидевших Святого не уходил просто так!
        - Но это правда! И он сказал, что собирается пытать нас! Мне страшно, Угорь, надо как-то выбираться отсюда.
        Конвей почувствовал, как задрожала кровать.
        - Он мне ничего не сделает, - хрипло проговорил Дайсон. - У него на меня ничего нет. Он не посмеет…
        - Ага, держи карман шире! К тебе у него самый большой счет - за то, что ты накачал наркотиками ту девчонку. Он сказал, что шкуру с тебя спустит, вот как!
        - Боже!..
        Хоть и зная, какой сверхъестественный ужас внушает имя Святого, обросшее легендами о его безжалостности, Роджер Конвей почувствовал презрение к хнычущему на кровати негодяю и без малейшей наигранности грубо тряхнул его за плечо.
        - Да прекрати ты ныть! Думаешь, от этого что-нибудь изменится?
        - Босс нас выручит!
        - Он слишком далеко, от него помощи не дождешься, - наугад рискнул Роджер.
        - Я был уже почти на месте, когда меня схватили.
        Почти на месте! Значит, логово где-то в вересковых пустошах, до чего-либо еще оттуда далеко… Сердце Роджера наполнилось торжеством, и он молниеносно постарался развить успех.
        - Ты же не знаешь, насколько далеко мы сейчас. Мы оба провалялись в отключке больше часа. А босс, если и узнает… точнее, когда узнает, что это Святой, сам бросится собирать манатки, не до нас будет.
        - Много ты понимаешь! Да когда это Паук Слит своих бросал?!
        Паук Слит! Второе очко засчитано… Роджер почти опасался продолжать. Было ужасно трудно придерживаться нужного тона, когда все внутри так и трепетало от восторга.
        - Нам скоро принесут поесть - так они сказали. Я в лучшей форме, чем ты, - могу попробовать задать стрекача, если ты их отвлечешь. Отправлюсь за боссом и остальной бандой и приведу их сюда… Только мне нипочем не найти одному дорогу на этих пустошах. Да еще и темно…
        - А ты часто там бывал?
        - Всего пару раз. Меня Билл водил.
        - Тогда все просто. Вы с какой стороны двигались?
        - От Эксетера.
        - Через Окхемптон?
        Что-то в том, как был задан вопрос - легкая, почти неуловимая нерешительность, - пробилось сквозь охватившее Роджера ликование. Времени на раздумья не было. Напрягшись, он снова вернулся к рискованной игре.
        - Нет. Сам знаешь, что таким путем не пройти. Через Моретон-Хемпстэд.
        Послышался облегченный выдох сквозь зубы.
        - Извини, приятель, надо было тебя проверить. Значит, миль десять после Моретон-Хемпстэда…
        - Да, где-то так.
        - …И в паре миль от Двух Мостов. Помнишь, там такой холм с тремя пригорками справа от дороги, где вы должны были остановиться?
        - Да, вроде припоминаю.
        - Тогда дальше не заблудишься. Проходишь двести шагов к северу от холма, вниз по склону, и дальше низинкой на северо-запад, пока не дойдешь до зарослей утесника в форме буквы S. Там сворачиваешь на северо-восток - и ты на месте.
        - Но ведь темно…
        - Луна будет светить.
        Роджер сделал вид, что обдумывает услышанное.
        - Вроде ничего сложного, когда ты так объясняешь. Но…
        - Да все просто! - рявкнул Дайсон. - Только я не верю, что ты правда туда отправишься! Ты трус несчастный! Сделаешь ноги и все - поминай как звали! Как пить дать свалишь с концами!
        - Какого дьявола ты городишь?!
        - Такого! Не верю я тебе! Ты просто пытаешься спасти собственную шкуру и хочешь, чтобы я тебе помог. Задашь стрекача, говоришь, если я их задержу? Ну спасибо! Слушай сюда - или мы оба рвем когти, или оба останемся здесь. Знаю я вашу породу. Билл вечно труса праздновал, и ты такой же. Ах ты…
        Монолог мистера Дайсона становился слишком однообразным, а мозг Роджера и так кипел, занятый совершенно другими вещами. Паук Слит - кто бы он ни был - и холм с тремя пригорками в паре миль от Двух Мостов по дороге на Моретон-Хемпстэд. На север - вниз по склону - к северо-западу до зарослей утесника в форме буквы S - свернуть на северо-восток…
        Потасовка в темной комнате могла принести слишком много хлопот. Дайсон был отнюдь не в легком весе - Роджер заметил это, когда помогал ему перебраться на кровать. Вполне вероятно, что и силы к нему уже вернулись…
        Святой, уходя, посоветовал в качестве выхода удар ведром. Однако Роджер обнаружил кое-что получше - массивную отломанную ножку стула, которую, похоже, использовали, чтобы выключать свет, не вставая с кровати. Пальцы любовно сомкнулись на импровизированном орудии…
        VI
        - Извини, что заставил ждать, - протянул Святой десять минут спустя, - но твоя управляющая бродит прямо на пути как в воду опущенная, и я не рискнул попадаться ей на глаза. Ты погубил ее молодую жизнь, Роджер. Говорю тебе, она больше никогда в жизни не сможет улыбаться.
        Конвей указал ножкой от стула на кровать.
        - Этот в отрубе.
        - Отложил золотое яичко?
        - Кое-что разболтал. Есть с чем поработать.
        - Посмотрим, что тут у вас, как сказала актриса епископу… - пробормотал Саймон. - Один момент - сейчас прольем свет на этого субъекта.
        Он нащупал патрон, вытащил из кармана лампочку и вкрутил. Роджер щелкнул выключателем.
        - Думаешь, загнется? - спросил Святой, с интересом разглядывая мистера Дайсона.
        - Вряд ли.
        - Жаль. Тогда придется его связать. Приведи себя в порядок и пойди принеси какую-нибудь веревку. Расскажешь все, пока я буду заниматься нашим другом.
        Роджер снял платок с шеи и вернул на место воротничок, пока Святой, поплевав на шелковый квадратик, оттирал грязь с лица приятеля. Затем тот отправился выполнять задание. В коридоре он встретил мисс Кокер.
        - Я искала вас, мистер Конвей, - тоном, не предвещавшим ничего хорошего, проговорила леди. - Где вы были все это время?
        - Если я вам скажу, - честно ответил Роджер, - вы будете шокированы. В чем дело?
        - Один из постояльцев пожаловался на шум.
        - Ну и пусть его.
        - Он желает немедленно съехать.
        - Не останавливайте его. Сэндвичи и пиво готовы?
        - Ждут вас уже полчаса. Но, мистер Конвей!..
        - Передайте малюткам, чтобы потерпели еще немного. Теперь уже скоро.
        Он прошагал дальше мимо потерявшей дар речи управляющей. Однако та подождала, пока он через несколько минут не вернулся с мотком прочного шнура в кармане.
        - Мистер Конвей!..
        - Мисс Кокер?
        - Я не привыкла, чтобы со мной обращались подобным образом. Нет, сэр! Полагаю, вы сами тоже пьяны! Я привыкла к респектабельным гостиницам - да, именно так, - и никогда не слыхивала ни о чем подобном, никогда!..
        - Мисс Кокер, - доброжелательно откликнулся Роджер, - послушайте моего совета - ищите новую работу. Потому что мое заведение я собираюсь превратить в высококлассный придорожный кабак, откуда посетителей будут каждый день под утро выносить пьяными в дым. Так что пока-пока, старушка.
        Он захлопнул дверь привратницкой у нее перед носом. Святой поднял глаза, мимолетно улыбнувшись.
        - Семейная ссора?
        - «Я привыкла к респектабельным гостиницам - да, именно так, - и никогда не слыхивала ни о чем подобном, никогда!»
        - Вы всегда были настоящим джентльменом, мистер Конвей, учтивым и выдержанным!
        - Единственный способ сейчас двигаться дальше - изобразить перед ней, что я тоже пьян. Завтра буду рассыпаться в извинениях. Вот твоя веревка.
        Святой взял шнур и принялся за дело с умением и сноровкой, пока Роджер пересказывал свой разговор с мистером Дайсоном. Саймон внимательно слушал. Его память споткнулась на имени Слита - оно отозвалось каким-то смутным звоночком, словно знакомое, но дальше дело не пошло.
        - Паук Слит… - повторил Святой. - Нет, не могу вспомнить. И сколько человек должно быть там, на пустошах?
        - Этого мне узнать не удалось.
        - Нас только двое. Дикки Тремейн отправился на машине поиграть в гольф в Шотландии, и я даже не знаю, где его искать. Пат и Нормана я отправил к Терри на регату в Каус…[27 - Каус - курортный город на острове Уайт в Южной Англии, где в начале августа проходит регата, считающаяся крупным событием светской жизни в конце лондонского сезона.]
        - Ты бы все равно не стал втягивать в это Пат.
        - Даже если бы и хотел, времени не хватит. Нет, ангел мой, нам с тобой придется улаживать это одним, наплевав на шансы. Зато есть одна идея…
        - Какая?
        Святой, затянув последний узел и подергав его, обернулся к Роджеру.
        - Мне она крайне не нравится, но это самое разумное, что можно сделать. Я знаю личный номер Тила, и он, скорее всего, сейчас дома. Спрошу у него, говорит ли ему что-нибудь имя Слита. У Тила лучшая память во всем Скотленд-Ярде. Однако тогда придется сказать и то, что я на хвосте у «полисмена с крылышками».
        - Он ведь сразу предупредит по телефону местную полицию!..
        - Исключено. Ты просто не знаешь ребят из Скотленд-Ярда. Они ревнивы, как матери на детском конкурсе красоты, и о местной полиции заботятся не больше, чем шофер «роллс-ройса» о «форде». Я предложу Тилу приехать первым утренним поездом - забирать «готовые образцы», - и уверен, что он не скажет об этом ни одной живой душе. Теперь вали отсюда и убери с дороги свою управляющую. Отведи ее в какое-нибудь тихое место и займи разговором. Если хочешь, извинись прямо сейчас, а не завтра утром. Главное - дай мне четверть часа, чтобы я мог спокойно позвонить по межгороду.
        Роджер кивнул.
        - Будет сделано. Но у нас остается на все про все только ночь и половина завтрашнего дня.
        - Этого достаточно, чтобы взять Крыса, выяснить тайну дома и так далее. Будем действовать в темпе. Вперед, дружище!
        - Понял. Где встречаемся?
        - В номере Бетти, примерно через полчаса. А теперь катись.
        И Роджер покатился.
        Он нашел брызгавшую от ярости слюной управляющую в холле, завел ее в кабинет и провел за беседой двадцать нелегких минут. Наконец выбрался, оставив там свое достоинство, зато не потеряв сотрудницу, и отправился вверх по лестнице.
        Роджер Конвей всегда был особенным другом Святого. Многие по всему миру питали к Саймону Темплару уважение, граничащее с благоговением; столько же, если не больше, было тех, ради помощи которым он сам не остановился бы ни перед каким преступлением. Однако с Роджером их связывали особые узы.
        Святой испытывал безграничную привязанность только к двум людям - мужчине и девушке. Мужчиной был Роджер Конвей. Девушкой - Патрисия Холм. Она была как сливки в кофе Святого. Вся их троица, как три мушкетера, происходила из совершенно разных миров, однако судьба свела их вместе.
        И Роджер подумал - довольно трезво осознавая, что едва знакомая девушка, которую он только сегодня днем видел без чувств, тронула его сильнее, чем это безопасно для мужчины, - а если бы она стала четвертой в их неразлучной компании? Остались бы узы, притягивавшие его к остальным, столь же крепкими? Конечно, он всего лишь строил воздушные замки, но Бетти по-настоящему задела его душу.
        После такого краткого размышления он вошел в номер девушки в слегка подавленном настроении. Та припудривала носик.
        - Привет, Роджер, дорогой. Как ты?
        - Лучше всех. А ты как?
        Обмен банальностями, не более, но довольно приятный. Роджер закурил и присел на кровать, чтобы видеть лицо Бетти в зеркале на туалетном столике. Они поболтали. Пришлось по второму разу пересказывать эпизод с Дайсоном и другие вещи. Она похвалила молодого человека за находчивость, с которой тот придумал отнести ее наверх, изображая, что шутливо сердится на ее притворство. Роджер, похоже, воспрял от похвалы.
        - Твой друг - очень приятный человек, - заметила Бетти.
        - Кто, Святой?
        - Ты так его называешь? Он представился Саймоном.
        - Все зовут его «Святой».
        - Он неотразим.
        Роджер вновь слегка сник.
        Бетти была явно напугана своим приключением, но держалась на удивление молодцом. Несмотря на ощутимо натянутые нервы, в ее голосе не слышалось даже намека на истерику. Девушка объяснила, как разворачивалась история с наркотиком.
        - Я вела машину и вдруг почувствовала укол в ногу. «Полицейский» показал мне торчащую из обивки булавку - якобы это была она. Но примерно минуту спустя перед глазами у меня все поплыло. Пришлось остановиться. Нога распухла и онемела. Больше я ничего не помню, пока не очнулась здесь. В кресле уже сидел Саймон - или Святой, как ты его называешь. Он заставил меня сунуть голову под холодную воду, потом снова уложил и все мне рассказал.
        Минуты летели за минутами. Бетти села рядом, и Роджер, не прекращая говорить, рассеянно взял ее за руку. Кажется, девушка не возражала, как он вспоминал потом. Однако вскоре их прервал негромкий стук в дверь. Вошел Саймон Темплар.
        Роджер сразу остро ощутил эксцентричность своего одеяния - он до сих пор был в полицейских брюках при обычном пиджаке, а на его лице все еще оставалась размазанная грязь от остатков импровизированного грима. Словом, в отличие от некоторых, неотразимым его никак было не назвать. Святой же, напротив, так и сиял лоском костюма, пошитого у лучшего портного, и глянцем туфель.
        - Прошу прощения за вторжение, мальчики и девочки, - весело произнес Саймон, - думаю, вам будет интересно узнать, что у нас с Тилом по междугородной связи состоялся душевный разговор, который принес свои плоды. Инспектор будет в Эксетере завтра после обеда, поставит нам выпивку и заберет вещественные доказательства. Но до того времени спать нам не придется, Роджер!
        - Что-нибудь выяснил про Слита?
        - А то! - Святой повернулся к девушке. - Припомни-ка, старушка, когда дядя Себастиан начал строить свой дом?
        - Могу сказать совершенно точно, - ответила та, - потому что это было за неделю до моего дня рождения. Я гостила у него в Торки, и он отвез меня посмотреть, как роют котлован под фундамент.
        - Девчушка на каникулах, вся в хвостиках и с книгою, - экспромтом продекламировал Святой. - Понятно. И когда же у тебя день рождения?
        - Третьего августа.
        - Пять дней назад, а нас даже не пригласили!.. Стало быть, за неделю до этого было двадцать седьмое июля. А если семь лет назад - значит, в тысяча девятьсот двадцать втором… Роджер, ангел мой, это слишком хорошо, чтобы быть правдой!
        - Почему?
        - Потому что пятого июля тысяча девятьсот двадцать второго года Гарри Слита, известного также как Паук Слит, арестовали в Саутгемптоне. Первого августа того же года в Центральном уголовном суде его приговорили к семилетнему заключению за взлом помещения для хранения ценностей на лайнере в порту Плимута и похищение отправлявшихся в Америку бриллиантов на пятьдесят тысяч фунтов. Все сведения предоставлены великолепной памятью нашего единственного и неповторимого Клода Юстаса Тила.
        Впитывая информацию из обрушившегося водопада фактов, Роджер даже забыл о своем одеянии. Мозг, однако, тут же ухватился за одну четкую мысль.
        - Бриллианты так и не нашли?
        - За все эти годы. Но Крыс определенно был в бегах со стекляшками до того, как дядя Себастиан начал строить свой дом. И как раз в этом районе - миновать его никак бы не получилось. Как недисциплинированному заключенному, Крысу пришлось отбыть свой срок практически полностью - он вышел восьмого июня. И что же он предпринял первым делом?
        - Попытался купить дом! - моментально вклинился Роджер, на минуту забыв о не успевавшей за ходом их мыслей Бетти. - А когда дядя Себастиан отказался продавать, попытался запугать его. Когда и это не вышло, похитил его, а затем и Бетти…
        - …Потому что она наследница, и если дядя вдруг просто исчезнет, дом перейдет к ней.
        - Поэтому Крысу пришлось выкрасть обоих, чтобы заставить подписать купчую, датированную задним числом, за несколько недель до исчезновения…
        - А потом убить - или другим способом убрать с дороги, пока он не вступит в права владения, не выкопает свою добычу и не ускользнет куда подальше. Роджер, дружище, мы с тобой просто молодцы!
        Девушка переводила беспомощный взгляд с одного на другого.
        - Я ни слова не поняла из того, о чем вы говорили.
        Святой хлопнул себя по ляжке.
        - Потрясающе! - воскликнул он. - Самая безумная и забавная история, просто животики надорвешь! Подумать только! Крыс, смывшись с кристаллическим углеродом на пятьдесят тысяч, чувствуя, как на пятки ему наступают легавые, под покровом ночи пробирается на поле и закапывает там камушки…
        - Потом его ловят… - вступил Роджер.
        - …И он бодро отправляется в тюрьму, зная, где сможет найти свое сокровище, когда освободится. Выходит из-за решетки, готовый устроить себе праздник и наслаждаться жизнью, - и выясняет, что кто-то купил его поле и выстроил дом прямо над кладом! Ха! Можете вы себе такое представить?!
        Девушка, охнув, зажала рот рукой. Это было безупречное объяснение всей загадки, единственно возможное и в то же время убедительное - и тем не менее оно казалось плодом буйного воображения какого-нибудь писателя. Услышанное требовалось переварить. Однако двое мужчин, очевидно, находили его полностью заслуживающим доверия. Святой, подбоченившись, трясся от беззвучного смеха. Роджер, более сдержанный по природе, довольно ухмылялся.
        - Звучит, - проговорил он.
        - Да просто отлично! Ну, стало быть, отсюда и будем плясать. Провизия для войск приготовлена?
        - Да.
        - Загружай все в «десурио». По дороге оставим б?льшую часть у Бетти - на будущее. С собой возьмем только немного выпить и перекусить на ходу. «Моррис» придется бросить: полиция будет его искать. Вы двое можете выходить открыто, а я проскользну в лучшую ванную - она выходит на подъезд к гаражу, так ведь? - вылезу в окно и встречу вас там.
        - А как быть с Дайсоном? Его нельзя просто оставить в привратницкой.
        - Зайди и двинь ему еще разок повыше уха. Так он точно не станет вопить или сопротивляться. Отнеси его к машине, возьмем с собой. Я бы не вынес разлуки с Душным Десмондом ни на час.
        - Думаю, получится, - кивнул Конвей. - Прямо напротив привратницкой есть дверь, ведущая в сад. Уже достаточно темно, и если действовать быстро, никто ничего не заметит.
        - Отлично! Бетти, старушка…
        Стремительный водопад инструкций вдруг прервался, как будто перекрыли кран. Святой повернулся к сбитой с толку девушке с самой своей обворожительной улыбкой.
        - Бетти, старушка, как думаешь, ты справишься?
        - Что от меня требуется? - переспросила та. - Я не поняла практически ни слова.
        Ее несообразительность выбила Святого из колеи. Непривычный (что он всегда готов был признать по трезвом размышлении) к менее живому уму обычных людей, он неизменно удивлялся любому, кто проявлял хоть малейшее недоумение по поводу его слов или дел. Ограниченный взгляд на мир среднего человека оставался для Саймона Темплара вечным источником обидного изумления.
        - Цветик мой ненаглядный…
        Роджер, сам обладавший вполне заурядным умом и знавший по собственному опыту, какой шок может испытать впервые столкнувшийся со Святым в таком состоянии, сочувственно вмешался:
        - Предоставь это мне, старина.
        Языком менее ярким и образным, однако куда более понятным для непосвященной аудитории, Роджер кратко резюмировал, что им известно о ситуации и замысле преступников. Святой слушал с неприкрытым восторгом. Он никогда не уставал восхищаться и завидовать этому недоступному для него дару находить общий язык с любым представителем рода человеческого. Людям приходилось приспосабливаться к Святому, а Роджер сам мог приноровиться к кому угодно.
        Он объяснил все так, что Бетти поняла. Однако затем перешел к интересовавшему Святого вопросу и тут же увидел готовый появиться на ее губах автоматический отказ. Тогда в дело вновь вступил Саймон Темплар - на этот раз полностью уверенный в себе. В салонных любезностях ему не было равных.
        - Бетти, дорогая…
        Теперь пришел черед Роджера слушать с завистливым восхищением. Было бы бесполезно просто записать сказанное. Слова сами по себе, лишенные магического очарования голоса, которым Святой мог при случае воспользоваться с убийственной легкостью, показались бы банальными, если не смехотворными. Он говорил и говорил, сочетая дружелюбные уговоры с давлением, доверительное легкомыслие с романтичной дерзостью. Тон менялся с сумасшедшей скоростью. Такой напор заставил бы согласиться любую девушку - хотя, возможно, та и сама бы недоумевала потом, как так вышло. Все закончилось в несколько минут. Бетти, глядя расширенными глазами, лишь спросила:
        - Вы правда считаете, что я должна это сделать?
        - Именно, - произнес Святой так, будто от ее решения зависели судьбы мира.
        Она заколебалась, беспомощно переведя взгляд на Роджера, а потом произнесла:
        - Хорошо. Я согласна. Но не стану скрывать, что ужасно боюсь. Правда. После этого вечера…
        - Вот и умничка, - перебил Бетти Святой, бесцеремонно заключая ее в объятия.
        Роджер испытывал мрачное удовольствие от того, что вскоре ему предстояло как следует двинуть по голове мистера Дайсона. Хотя, в общем-то, подошел бы кто угодно…
        VII
        - Видимо, это здесь, - проговорил Святой.
        Он растянулся во весь рост в сырой траве и разглядывал дом с вершины пригорка. Имея такой богатый гардероб, как у Святого, можно было позволить себе жестоко обращаться с поэмой работы дорогого портного из светло-серого фреско. Роджер Конвей, блюдя честь своей полицейской формы, ограничился тем, что присел на корточки. Бетти держалась чуть позади обоих мужчин.
        Приземистый черный силуэт дома виднелся в лунном свете. Резко выделялись два четко очерченных желтых окна. Ясное небо походило на перевернутую плошку из темного стекла; вопреки самонадеянным заверениям мистера Дайсона, от света тонкого месяца, висевшего низко над горизонтом, толку в пути было не больше, чем от звезд. «Десурио» с выключенными фарами, припаркованный у края дороги, остался примерно в миле отсюда.
        Святой слегка пригнулся, чтобы пламя спички не могли заметить из дома, и, сложив ладони ковшиком, закурил.
        - Ну, можем начинать. Где девушка?
        Оба отползли назад, чтобы присоединиться к Бетти.
        - Готова, малышка?
        Над пустошами веяло сырым дыханием ветра. Бетти, легко одетая, поежилась.
        - Чем быстрее все закончится, тем лучше, - тихо сказала она.
        - Уже скоро, - заверил Святой. Его зубы блеснули в улыбке. Выражение лица нельзя было разобрать во мраке, однако легкая дрожь нетерпения в голосе ощущалась и так. - Все помнят, кому что говорить?
        - Я не знаю, как мне себя вести… - нервно произнесла девушка.
        - При настоящем похищении этого тоже не знаешь, так что все нормально. И вообще, ты должна быть без сознания после второго впрыскивания содержимого шприца. Роджер, пистолет наготове?
        Тот убедительно хлопнул себя по карману.
        - А у вас есть пистолет, Святой? - спросила Бетти.
        Послышался негромкий смех Саймона.
        - Спроси Роджера, пользуюсь ли я оружием. Нет, я оставляю это другим. Не выношу шума. У меня собственное патентованное вооружение, гораздо более тихое, но не менее эффективное. Так мы готовы?
        - Да.
        - Отлично! Роджер, ждем твоего драматического появления через десять минут. Пока!
        - Пока, Святой… Пока, Бетти!
        Конвей нащупал руку девушки и ободряюще сжал. Мгновение спустя он остался один.
        Святой, поддерживая Бетти за талию одной рукой, со сверхъестественным, кошачьим чутьем прокладывал путь по неровной земле. В ночном мраке их темная одежда была почти неразличима. Нацепив мягкую шляпу Дайсона, Саймон надвинул ее на глаза и поднял воротник, чтобы придать себе более зловещий вид. Еще даже не приблизившись к дому, он слегка согнул колени и ссутулился, чтобы больше походить ростом на захваченного бандита. Сам Дайсон в это время мирно спал в «десурио», связанный по рукам и ногам и с кляпом из собственного носового платка во рту.
        Об осторожности Святой не заботился. Задев что-то подбородком, он понял, что порвал сигнальную нить, но бесстрашно зашагал дальше. Свет в обоих окнах вдруг погас.
        Где находилась дверь, Святой не знал, однако за добрых двадцать шагов от дома его необычайно чуткие уши уловили, как она скрипнула, открываясь. Он замер как вкопанный, крепче ухватив Бетти за талию, и прошептал, почти коснувшись губами ее уха:
        - Притворись, что ты в обмороке. И не волнуйся - победа за нами!
        Стремительно наклонившись, Святой подхватил Бетти на руки, как ребенка. Трава вокруг зашуршала. Саймон широко улыбнулся, невидимый в темноте, и снова двинулся вперед, но медленнее…
        Прямо перед ним тьму прорезала вспышка. Он остановился. Воротник прикрывал его подбородок, девушка на руках помогала скрыть фигуру, поля шляпы затеняли склоненное лицо и защищали глаза от слепящего света фонаря.
        После секундной паузы, прерываемой лишь шуршанием травы, донесся грубый голос:
        - Дайсон?
        - А ты думал кто? - хрипло откликнулся Святой. - Убери фонарь!
        Свет моргнул и потух.
        - Почему ты не подал сигнал? - проговорил тот же голос.
        - Делать мне больше нечего!
        В смутном силуэте дома вдруг прорезался вытянутый вверх светлый прямоугольник двери. Сразу за входом мужчина, повернувшись спиной к Святому, разжигал масляную лампу.
        Святой, выпрямившись, поставил девушку на ноги и тремя быстрыми ловкими движениями стянул одолженную шляпу, опустил воротник и одернул пиджак. Мужчина все еще возился с лампой, и окрик донесся сзади, из-за двери.
        - Да это не Дайсон!
        Человек внутри обернулся с приглушенным восклицанием. Саймон, стоя в элегантно-непринужденной позе, прикуривал вторую сигарету от окурка первой.
        - Нет, я не Дайсон, дорогуша. Но обрати внимание - я этого и не говорил. Я хотел бы поддержать свою репутацию в плане честности хотя бы еще несколько минут.
        Святой поднял кроткий взгляд, слегка взмахнув спичкой, чтобы затушить ее. В дверь сзади проталкивались другие. Один, два, три, четыре… и у двоих в руках автоматические пистолеты. Несколько больше, чем предполагалось. Лицо Саймона Темплара приобрело необыкновенную безмятежность.
        - Так-так-так!.. - протянул он. - Сколько мух у тебя в коллекции, Паук. Поздравляю!
        Человек, возившийся с лампой, шагнул вперед. Движение было странно перекошенным - сначала он волоком выдвинул одну искривленную ногу, потом подтянул другую. Сразу же стало понятно происхождение прозвища. Почти карликового роста, но с невероятно широкими плечами, мужчина обладал короткими деформированными ногами и по-обезьяньи длинными руками. На маленькой сморщенной физиономии под кустистыми бровями помаргивали неестественно бледные голубые глазки.
        «Просто красавец», - подумал про себя Святой и ощутил, как содрогнулось плечо девушки.
        Мужчина сделал еще один скользящий шаг вперед, впившись в обоих косым взглядом. Потом…
        - Кто вы такие? - каркнул тот же грубый, надтреснутый голос.
        - Его королевское высочество, принц Как-то-там Чего-то-там, - откликнулся Святой. - А вы, стало быть, мистер Паук. Рад, что вы со мной познакомились. Ну что ж, официальное представление состоялось, кому первому делать реверанс - вам или мне? Боюсь, я свой учебник по этикету заложил пару сезонов тому назад…
        - А эта леди?
        - Мисс Бетти Альдо. По-моему, вы желали ее видеть, и я ее привез. Предоставленный вами сопровождающий, к сожалению, оказался, э-э… не в состоянии продолжать путешествие. Ударился головой о дерево или что-то в этом роде. Так или иначе, бедняга выбыл из строя, и я решил занять его место.
        Выцветшие глазки загорелись жутким огнем.
        - Значит, вы повстречали Дайсона?
        - Если не ошибаюсь, друзьям он известен как Угорь. Лично я зову его Душный Десмонд. Да, полагаю, можно сказать, что мы, э-э… вступили в контакт.
        Паук огляделся.
        - Закройте дверь.
        Дверь немедленно заперли на засов на глазах у Саймона.
        - Кстати, - светским тоном заметил он, - когда я еще не знал вас так коротко, как сейчас, то называл Крысом. И теперь ужасно разочарован тем, что прозвище вам не подходит, ведь у вас нет усов. Однако поговорим о более приятных вещах…
        - Ведите их сюда.
        - Да, о более приятных… - дружелюбно продолжил Святой, беря Бетти за руку и без малейшего протеста следуя в комнату за коротышкой, освещавшим путь лампой. - Не находите ли вы, что здешний воздух весьма бодрит? И такая чудесная погода стояла последнее время. Моя тетушка Этель всегда говаривала…
        Слит обернулся с ворчанием, оскалив ряд желтых зубов.
        - Хватит! Помолчите минуту…
        - Но я не хочу останавливаться, как сказала актриса епископу, - откликнулся Саймон. - Как и ей, мне все мало. Вот, например, какие тихие игры вы предпочитаете? Шашки, домино, фанты?..
        Без малейшего предупреждения коротышка размахнулся и раскрытой ладонью отвесил ему оплеуху. Святого охватила слепящая ярость. Двое держали его на мушке, еще двое стояли рядом с тяжелыми дубинками, но в таком состоянии его не остановила бы и артиллерийская батарея или фугасный снаряд. Не успел Саймон осознать, что происходит, как кулак пушечным ядром вслепую ударил от плеча…
        В следующее мгновение Святой вновь обрел ледяное хладнокровие. Коротышка кое-как поднимался с пола, из разбитых губ текла кровь. Остальные не двинулись с места.
        - Я определенно потерял самообладание, - с сожалением проговорил Святой, стряхивая пепел с сигареты. - И все же я не стал бы больше так делать на твоем месте, красавчик, в следующий раз ты можешь пострадать серьезнее. Как говаривала моя тетя Этель, шутки шутками…
        - Ах ты!..
        - Тише, тише! Не перед этими невинными овечками. Они могут тебя не так понять. Тебе, наверное, интересно узнать, почему они меня не пристрелили? Да потому что кишка у них тонка. Не так ли, дорогуша?
        Святой повернулся к одному из мужчин с пистолетом - и без малейшей поспешности или злости, щелкнул его по носу. Палец на спусковом крючке дернулся. Саймон вскинул руки.
        - Один момент! Прежде чем стрелять, послушай, что я скажу, а то как бы не пришлось пожалеть. Тебя это тоже касается, миляга! - бросил он, обернувшись к Пауку, правая рука которого скользнула к карману брюк.
        В глазах коротышки полыхала ярость, на секунду Святому показалось, что тот все же выстрелит, не дослушав. Он застыл на месте.
        - Кто ты?! - проскрежетал Паук.
        - Инспектор Максвелл, Скотленд-Ярд. Пришел обсу…
        Ладонь Слита невольно дернулась вверх.
        - …обсудить ваши взгляды на животрепещущий вопрос: «Почему Роберт Пил?»[28 - Роберт Пил (традиц. рус. написание «Пиль») (1788 - 1850) - британский государственный деятель, министр внутренних дел (1822 - 1827 и 1828 - 1830) и премьер-министр (1834 - 1835 и 1841 - 1846). В 1829 г. учредил Столичную полицию Лондона, базировавшуюся в Скотленд-Ярде. Считается основателем современной британской полиции.] А если серьезно, советую быть поосторожнее с этим пугачом - дом окружен моими людьми, и мимо них не пролетит даже муха. Что, съел, Паук?
        - У меня большое желание…
        - …спустить курок, а там уже разбираться? Понимаю. Но я бы на твоем месте не стал этого делать. Серьезно. Потому что иначе тебя совершенно точно повесят и будут держать на веревке, пока ты не перестанешь отличаться от трупа. Не то чтобы слегка вытянутая шея повредила твоей красоте…
        - Дайсон нас заложил! - яростно вмешался один из вооруженных мужчин.
        - Именно, и еще как, - с задумчивым видом кивнул Святой. - Но у вашего дружочка не было особого выбора. Когда мы начали подпаливать ему второе ухо…
        - Да ты на все руки мастак! - гневно проскрипел Слит.
        - Что есть, то есть, - скромно согласился Святой. - Моя тетушка Этель всегда говорила…
        Продолжение утонуло в громовом стуке в наружную дверь. Саймон с улыбкой прервал себя.
        - Мои люди беспокоятся. Виноват, совсем забыл о времени за нашей милой беседой. Однако скажи мне, Паук, - с напором произнес он, - как, по-твоему, поймал я тебя?
        Слит отступил на шаг. Его глаза заметались по комнате, словно у загнанного зверя, ищущего путь к бегству. И все же что-то в них говорило о том, что так легко он не сдастся. Выцветшие, лишенные выражения, на похожем на маску сморщенном лице они со странной определенностью говорили, что нет, не поймал…
        Остальные стояли, застыв, как четыре статуи. Точнее, как три - один жадно всматривался в лицо Святого, словно пытаясь что-то разглядеть.
        Полыхавший в глазах Слита огонь зловещим образом вдруг сменился холодной пустотой. Саймон успокаивающе взял девушку за плечо и почувствовал, что та дрожит.
        - Не смотрите на меня так, - ожесточенно прошептала Бетти. - Мне страшно…
        - Выше нос, старушка, - подбодрил ее Святой. - Он по-другому не умеет. С такой-то физиономией…
        Дверь вновь загрохотала. Слит вдруг ожил.
        - Туда, за портьеры! - скомандовал он двоим с пистолетами. - Ты берешь на мушку девушку, ты - мужчину. Если они попытаются предупредить своих - хоть намеком, - стреляйте! Все поняли?
        Оба тупо кивнули и двинулись исполнять приказ. Слит повернулся к двум другим, по очереди ткнув пальцем:
        - Ты оставайся на месте, а ты иди открой дверь. Что касается тебя… - Он обернулся к Святому. - Ты слышал мои приказы. И они будут выполнены. Так что распускай своих людей под любым предлогом, который сможешь выдумать…
        - Ты серьезно, ангел мой?
        - Еще как - если только не хочешь умереть на этом месте, и девушка умрет вместе с тобой. Будь ты один, я бы еще мог бояться, что твое чувство долга перевесит осторожность. Однако ты отвечаешь за девушку… Думаю, ты будешь вести себя благоразумно. Итак…
        Послышался звук отодвигаемого засова. Портьеры, в каких-то трех шагах от Святого, доходили до пола. Они уже перестали колыхаться после того, как их потревожили, и ничто не выдавало, что за ними прячутся двое мужчин. Третий, стоя в углу, по-прежнему не сводил с Саймона глаз.
        Слит убрал руки с пистолетом за спину. Вошедший Роджер Конвей отсалютовал приятелю, который выглядел святее некуда.
        - Да, констебль?
        - Прошу прощения, сэр, - тоном сурового служаки проговорил Роджер, - но время вышло. Сержант Джонс послал меня проверить, все ли у вас в порядке.
        - В полном, спасибо. Я бы сказал даже…
        Уголком глаза Саймон вдруг увидел, как лицо человека, стоявшего в углу и не спускавшего с него взгляда, будто озарилось.
        - Босс!..
        Слит злобным взглядом приказал ему замолчать, однако тот не послушался, указывая на Саймона дрожащей рукой.
        - Босс, черта лысого это легавый! Я его попервой видал, когда он обнес «Парадисо» на Нассау-стрит в Нью-Йорке, четыре года тому! Этот парень, что с девкой, - Святой!
        Слит развернулся, выхватывая из-за спины пистолет, но Саймон уже высоко поднял руки.
        - Ладно, дружок, - протянул он. - Приз за лучшую память твой. Роджер, вытащи руку из кармана. Ты на мушке у целой расстрельной команды, и вряд ли они поверят, что ты просто хотел предъявить свидетельство о рождении… Вечеринка начинается, мальчики и девочки, уж поверьте мне на слово!
        VIII
        Конвей увидел пистолет в руке Слита в тот же момент, как прозвучало предупреждение. Медленно подняв руки, он шагнул вперед и присоединился к Святому. Портьеры раздвинулись, и прятавшиеся за ними мужчины вышли наружу.
        - Что ж! - резко бросил Слит. - Я с первых твоих слов понял, что ты врешь. Уж я-то легавых повидал достаточно!
        - И еще немало повидаешь, пока с тобой не будет покончено, - ровным тоном заметил Святой. - Значит, ты слышал про меня?
        - Да.
        - Тогда ты должен знать, что у меня есть… друзья. Трое из них сейчас ждут перед домом. Если вы не выйдете с нами в качестве пленников, мимо них вам не пройти. Они будут преследовать вас в темноте по пустошам и перебьют по одному. Никто из вас не доберется до дороги живым. Такой приказ я им оставил. И можешь улыбаться сколько угодно, дружок!
        - Твои люди не убивают.
        - Они разделались с Шастелем - знаешь такого? Были и другие, о ком ты никогда не слышал. А за меня они прикончат любого - как придавили бы ядовитого паука. Если не веришь, пошли одного из своих наружу - и увидишь, вернется ли он назад.
        Конечно, это был блеф - отчаянный наглый блеф. Однако других козырей в рукаве у Святого не имелось. По крайней мере, так он мог получить передышку в несколько секунд, чтобы подумать.
        Слит разглядывал его, склонив голову набок, выискивая малейшую фальшь в голосе или поведении. Святой, однако, был холоден и непоколебим, как айсберг, а в его тоне звучала ровная твердость отполированной стали.
        - Значит, они выполнят любой твой приказ? - поинтересовался Паук.
        - Именно.
        Коротышка кивнул.
        - Тогда ты сам дал мне ключ от этой ловушки. Все говорили, что Святой умен, но, похоже, и он делает ошибки. Ты позовешь их сюда. Пожалуйста…
        Саймон коротко рассмеялся.
        - Даже не надейся!
        - Тогда… Принеси сюда веревку, Уэллс.
        Один из людей Паука вышел.
        - Он блефует, - с напряжением в голосе проговорил Роджер.
        - Ну разумеется, - негромко откликнулся Святой. - Но не порти ему удовольствие, если ему так хочется. Наш Крыс - обычный человек со своими простыми радостями. Он напоминает мне…
        - Сейчас мы посмотрим, кто тут блефует, - оборвал его Слит.
        Он обернулся к подручному, вернувшемуся с отрезком веревки, взял ее и принялся связывать короткую петлю.
        - Кто-то тут говорил про вытягивание шеи… Лично я предпочитаю сдавливание.
        Паук аккуратно затянул узел и передал обратно подручному. Петля была размером как раз с человеческую голову.
        - Вот тебе петля, Уэллс, а вот кочерга. Знаешь, что такое гаррота? Набрасываешь ему веревку на шею, продеваешь туда кочергу и начинаешь закручивать, чтобы петля медленно затягивалась. Очень медленно, слышишь, Уэллс? Нет!..
        Слит вдруг замолчал, в его выцветших глазках зажегся огонек жестокой злобы.
        - Нет, это было бы ошибкой. Не ему, а ей. Девушке.
        Роджер сделал движение вперед, но вооруженный охранник угрожающе преградил ему путь.
        - Грязный подонок! - яростно взревел Конвей, бессильный перед упершимся ему в грудь дулом пистолета.
        - Я то же самое хотел сказать, Роджер, - невероятно спокойно проговорил Святой. Он перевел взгляд на Слита. - Довод принят. И ответ - нет, снаружи никого. На сей раз я говорю правду.
        - Понятно - очередной блеф!
        - Увы, мы не смогли тебя обмануть, «забавная мордашка»[29 - «Забавная мордашка» (“Funny Face”) - бродвейский мюзикл 1927 г. с Фредом и Адель Астер в главных ролях. Более известен одноименный фильм 1957 г. с Фредом Астером и Одри Хепберн, имеющий с мюзиклом мало общего.].
        - А до того как ты его разукрасил, физиономия у него была такая же забавная? - ехидно поинтересовался Роджер.
        - Нет, полностью трагичная, - откликнулся Святой.
        Слит шагнул вперед, перекошенный от ярости. Секунду казалось, что он снова ударит Святого, и тот заранее приготовился, однако страшным усилием воли злодей взял себя в руки.
        - Мне будет удобнее переваривать твой юмор, Темплар, - злобно прошипел он, - если тебя свяжут. Принеси еще веревку, Уэллс.
        - Нам попался очередной храбрец, - язвительно буркнул Роджер.
        Святой улыбнулся - еще не случалось такого, чтобы он был не в состоянии это сделать.
        - У него просто слабое сердечко. Бабушка говорила ему всегда ходить в шерстяных подштанниках и не рисковать, нарываясь на ответный удар. Он только что позабыл про совет и мог бы погибнуть от шока. Ведь это было бы ужасно, правда?
        Вернулся Уэллс с большим мотком веревки на плече. Двое других бандитов схватили Святого.
        - Обыщите его, - приказал Слит, - и свяжите.
        Пленника ощупали со всех сторон, однако он нисколько не опасался результатов. Он никогда не носил при себе столь очевидного оружия, как огнестрельное, - только два небольших ножа, которые метал с невероятной сноровкой. И тому, кто не знал секрета, ни за что не пришло бы в голову искать их там, где они, в ножнах, прятались: любимица Святого «Анна» на левом запястье, а второй, «Белль», - на правой икре под носком.
        Притащили стул, и Саймон сел, не сопротивляясь. Бороться сейчас было бы просто бесполезной тратой сил. Ему скрутили руки за спиной, лодыжки примотали к ножкам стула.
        - Это уже двадцать седьмой раз, когда меня так связывают, - с подбадривающей любезностью произнес Святой, - и всегда мне удавалось как-то выбираться - как герою книжки с захватывающими приключениями. Но вы не отчаивайтесь. Просто постарайтесь управиться лучше, чем ваши предшественники. Боюсь, ваше мастерство напоминает мне двадцать второй случай. Я звал того парня Гальфред Гадостный, и тетя Этель тоже не особо хорошо к нему относилась. К несчастью, он умер - позднее мне пришлось столкнуть его с крыши. Он упал в сад, и в следующем сезоне на всех деревьях выросли кроваво-красные апельсины…
        Тон Святого был так спокоен и приподнято-оптимистичен, будто он обсуждал программу скачек на следующий день после того, как огреб кучу денег, поставив на сегодняшнего победителя двадцать к одному. В немалой степени это было призвано поднять дух Бетти. Однако скорее всего Саймон так же держался бы и в одиночку - исключительно для собственного развлечения. Да и что толку выходить из себя?
        Слит молча стоял у стены, сжимая в руке пистолет. Ярость улеглась, превратившись в нечто ужасающе спокойное и смертоносное, как тихо кипящая на огне кислота. Менее беспечного человека, чем Святой, такая внезапная сдержанность парализовала бы больше любого проявления жестокости. Впрочем, даже он ощутил ледяной холодок, будто рука мертвеца скользнула по его спине. Однако Саймон лишь улыбнулся.
        - Теперь другого, - скомандовал Слит.
        - Роджер!.. - невольно вырвалось у Бетти.
        Конвей, которого, как и Святого, усадили на стул и принялись стремительно опутывать веревкой, тут же откликнулся:
        - Не волнуйся, дорогая. Эти поганые крысы ничего такого мне не сделают. А когда я доберусь до того уродливого нароста на лице земли, что стоит там…
        - У тебя будет возможность его убить, - бесстрастно произнес Святой. - Обещаю. В качестве оружия рекомендую остро наточенный багор, чтобы не подходить к негодяю слишком близко.
        Девушка, бледная и дрожащая, подавила рыдание.
        - Что они с вами сделают?
        - Ничего, - резко откликнулся Роджер.
        Слит убрал пистолет в карман.
        - Теперь девчонку.
        Роджер неистово рванулся, натянув путы.
        - Что, даже ее боитесь?! - кипя от гнева, воскликнул он. - Правильно! Вас побили бы и новорожденные младенцы, вы, жалкие трусы!..
        - Не стоит так расходиться, дружище, - спокойно произнес Саймон. - Ты только напугаешь девушку…
        - Готово, босс, - сказал Уэллс, закончив с узлами.
        Слит кособоко двинулся от стены.
        «Бледно-голубые глаза, - подумал Святой. - Бледно-голубые… Такие у всех безжалостных людей - убийц и великих полководцев. Вечерок будет еще тот!»
        Паук поднял с пола брошенную петлю и, прошаркав вперед, остановился перед Саймоном.
        - Значит, ты у нас записной шутник, да, Темплар? - Надтреснутый голос звучал неровно и выше обычного.
        - Именно. Во всяком случае, такая у меня репутация. А ты - чудовище, сбежавшее из бродячего цирка, верно? Дай знать, когда будешь готов начать.
        Увидев, что его ждет, Святой вернулся к тону, каким пользовался в случае настоятельной необходимости, и резко скомандовал:
        - Не смотри, Бетти! Крыс собирается состроить одну из своих «забавных мордашек» - как бы тебе не лопнуть со смеху!
        - Мне не нравится такой юмор, - проговорил Слит тем же голосом и махнул свободным концом веревки.
        Бетти, вскрикнув, закрыла глаза. Роджер бессильно выругался.
        - Вот так… и так… и вот так… и еще… и еще… и еще! - монотонно бормотал Слит. Он остановился, тяжело дыша. - Ну что, Темплар, есть еще шуточки?..
        - Только одна, - откликнулся тот, едва заметно дрогнув голосом. - Я слышал ее от своей тетушки Этель - про закоренелого мормона из Солт-Лейк-Сити, который коллекционировал разных уродцев и был вполне доволен собой, пока вдруг не обнаружил, что у всех свиней хвост короткий и кривой. Он буквально извелся, объехав все фермы Штатов в поисках длиннохвостых экспонатов. Насколько я знаю, он все еще ищет - может быть, твой хвост ему подойдет?..
        Слит со зверским выражением лица снова поднял веревку.
        - Тогда получи еще… и еще…
        Его остановила только непечатная брань Роджера, каким-то образом задевшая негодяя за живое. Тот обернулся.
        - Еще один шутник? - презрительно ухмыльнулся он. - Что ж…
        Удар, другой…
        - Идиот! - истерически рыдая, воскликнула Бетти. - Чего вы добиваетесь?! Нет снаружи никого, говорю вам!..
        Слит замер с поднятой рукой - и медленно опустил ее. Так же постепенно потухла вспышка безумной ярости, и подергивающееся лицо стало пепельно-серым.
        - Снаружи никого нет, - пробормотал он. - Именно в этом я хотел убедиться - вдруг он планирует заманить меня в ловушку. Но там никого нет…
        Веревка упала на пол.
        - Ох, Роджер… Святой… - слабо всхлипывала Бетти со своего стула.
        - Не плачь, милая, - откликнулся Конвей. - Пожалуйста, не плачь! А то этот ходячий фурункул еще подумает, что он выиграл. Мне не больно. Не плачь!
        - Звери… звери!..
        Слит, подволакивая ноги, приблизился к ней и грубо запрокинул ей голову.
        - Как эти двое сюда добрались?
        - На машине… оставили у дороги… там один из ваших…
        - Дуреха! - прервал ее ожесточенный возглас Святого. - Ты все испортишь! Осталось только упасть перед ним на колени и молить, чтобы пощадил нас! Великолепный будет финал!
        Слит обернулся.
        - Хочешь еще, Темплар?..
        - Благодарю, - четко произнес Святой, высоко держа голову. Сочившаяся кровь пропитала его воротник. - От этого мне не так больно, как от мысли, сколько грязи ты осквернил, ползая по ней.
        Коротышка вновь поднял руку, но овладел собой.
        - Я уже знаю все, что мне нужно. И у меня есть дела поважнее.
        - Например, избавиться от тела Себастиана Альдо? - дерзко обронил Святой.
        - Да - я займусь им одновременно с вашими.
        - Значит, он мертв? - уточнил Роджер.
        - Да, сердце не выдержало.
        - Когда тебя увидел, надо думать?
        - Вы убили его! Трусы! - воскликнула Бетти.
        - Говорю же - сердце не выдержало, - огрызнулся коротышка. - С чего мне врать, если никто из вас уже не сможет использовать мои слова против меня? Он умер от потрясения.
        - Для меня вполне довольно, - откликнулся Святой. - Одно это оправдывает вынесенный мной тебе смертный приговор. И он будет приведен в исполнение.
        Слит покачал головой, и на испещренном морщинами лице медленно проступила гримаса злобы.
        - Нет, не будет.
        Жуткую сцену выхватывал из темноты тусклый желтый свет масляной лампы, стоявшей на столе. Четверо телохранителей застыли у стен. Саймон, Роджер и Бетти, привязанные к стульям, располагались полумесяцем. В центре стоял Слит, в выцветших глазах которого полыхал странный огонек, а искаженное лицо казалось дьявольской маской.
        На секунду повисла пауза. Конвей сидел в угрюмой неподвижности, с белым лицом, только на его щеках вздувались широкие красные рубцы, да в глубине глаз горело приглушенное пламя. Бросив взгляд на Святого, он увидел, что голова того поднята с обычной неистребимой насмешливой гордостью, несмотря на струившуюся кровь и следы побоев. Затем Роджер повернулся к девушке, сбивчивое дыхание которой было единственным, что нарушало тишину. Их глаза встретились…
        - Предупреждаю, - четко и раздельно проговорил Святой, - где бы ты ни спрятался - на краю мира или в глубинах океана, - мои друзья последуют за тобой и отыщут. И тогда ты умрешь.
        Слит, похожий на жуткую, гротескную куклу, снова покачал головой.
        - Этого не будет, - повторил он, - потому что ты и двое твоих друзей умрете раньше. Сегодня же ночью.
        Окно вдруг задребезжало под порывом ветра, и огонек лампы затрепетал, словно истомившаяся душа.
        IX
        Святой почувствовал, как сгустилась атмосфера - словно навалилась темная, злая тяжесть.
        - Как драматично! - издевательски произнес он голосом, который пронзил мрачную комнату лучом солнечного света. - Но слегка отдает театральщиной, мой милый. Ничего - мы не против разделить твои непритязательные забавы. Когда Роджер тебя убьет, я зачитаю маленькую остроумную эпитафию, которую только что сочинил. Там так: «Юный герой по имени Слит был прост, но мил и тем знаменит. Он мог часами, себя забавляя, цветы собирать иль усишки щипать». На мраморе будет смотреться просто отлично…
        - Со статуей над грудой мусора, - добавил Роджер.
        Слит, ответив злобным взглядом, прошаркал в угол. Отодвинув стоявшую там коробку, нагнулся и вытянул концы двух каких-то черных шнуров, потом шагнул вперед и потащил их за собой.
        - Однажды я уже был в тюрьме, - проговорил негодяй, - и поклялся никогда больше не попадаться. Если сюда явятся полицейские, я могу подорвать их к чертям собачьим - и себя вместе с ними. Видите два этих фитиля?
        Все молчали.
        - Один из них - с повязанной ниткой - горит быстро, каких-то три секунды. Другой медленнее, около восьми минут. Под полом спрятаны двадцать фунтов динамита. Твой дядя, - пустые глаза остановились на Бетти, - в соседней комнате. Мертвый. И все вы скоро к нему присоединитесь. Через восемь минут от вас не останется даже следа - только воронка посреди пустошей. Видите ли, я собираюсь поджечь медленный…
        Его глаза обежали короткий ряд связанных фигур, с мерзким удовольствием задержавшись на онемевшей от ужаса девушке.
        - Медленный фитиль, - резким тоном повторил Слит. - Себя я взрывать не собираюсь. Так что у вас будет немного времени, чтобы поразмыслить над собственной глупостью. Уезжая отсюда, я услышу взрыв - и вдоволь посмеюсь…
        Он хохотнул, коротко и грубо.
        - Дай-ка спички, Уэллс… И можешь убираться. Остальные тоже. Найдите их машину и ждите меня на дороге. Я поджигаю медленный фитиль…
        Спичка, зажатая в пальцах, с треском вспыхнула, и подручные Паука один за другим вышли. Он коснулся огоньком запала и раздул его.
        - Видите? - усмехнулся Слит. - Фитиль зажжен!
        - Да, - механически повторил Саймон, - зажжен!..
        Теперь, когда сзади никого не было, он с силой потянулся связанными руками вниз, под стул, так что веревки врезались в кожу. Дотянуться до ножа на лодыжке было невозможно, но если хоть чуть-чуть ослабить узлы - достаточно, чтобы пальцами правой ладони ухватить рукоятку второго на левом запястье…
        Слит бросил горящий запал и подошел к Святому, придвинув к нему лицо почти вплотную.
        - Вы умрете! - злорадствуя, проговорил негодяй. - А я пойду и заберу бриллианты, за которые заплатил семью годами жизни. Ты ведь знал про них?.. Думаю, да. Тебе известно слишком много. И ты слишком много шутишь…
        Он снова ударил Саймона по лицу, однако тот успел наклонить голову, подставив лоб. Слит, похоже, ничего не заметил. Обернувшись к Бетти, он обеими руками обхватил ее лицо.
        - Ты прекрасна.
        Та твердо встретила его взгляд.
        - Я тебя не боюсь!
        - Как жаль, что такая красота погибнет, - тем же бесстрастным тоном заметил коротышка. - Но, как и остальные, ты слишком много знаешь. Вот тебе от меня на прощанье…
        Он вдруг наклонился и поцеловал ее прямо в губы. Роджер Конвей бешено рванулся в путах, и стул под ним заскрипел.
        - Грязный подонок!
        Отпустив девушку, Слит проковылял к нему.
        - Ты тоже, - хрипло каркнул он, - слишком много знаешь. И слишком много шутишь. Получи и ты!..
        Его кулак ударил Роджера в челюсть, наполовину оглушив, однако сквозь кружащийся красный туман тот услышал голос Святого, прозвучавший громовым раскатом:
        - Стой, Слит! Ты проиграл!
        Паук, подволакивая ногу, обернулся. Тлеющий конец фитиля скользил по голому полу, словно глаз уползающего червяка.
        - Почему это?
        - Потому что, - поддразнил Святой. - Хочешь знать? Я скажу тебе минут через шесть - как раз перед взрывом. Успеешь удовлетворить свое любопытство, прежде чем умрешь вместе с нами!
        Роджеру все происходящее казалось кошмаром, от которого, хотелось бы верить, через секунду очнешься, - однако боль, разлившаяся по лицу от лба до подбородка, говорила об обратном. Можно было только догадываться, что испытывает Святой, - тот за все время ничем не показал своих страданий.
        Светящийся красный огонек несся по полу с быстротой молнии. Роджер наблюдал за тем, как Святой по-прежнему держит руки под стулом, отчаянно пытаясь высвободить запястья. Хотя его пальцы и забрались в левый рукав, стараясь дотянуться до рукоятки, ничего не получалось. В конце концов они перестали двигаться, кисти расслабились и повисли за спиной. Роджер понял, что нож остался вне пределов досягаемости. На этот раз трюк не сработал. То ли путы были слишком тугими, то ли ножны соскользнули в сторону… И все же Святой улыбался безоблачнее, чем когда-либо.
        - Почему я проиграл? - снова спросил Слит.
        - А тебе интересно? - усмехнулся Святой.
        Лицо коротышки исказилось гримасой ярости. Оглядевшись, он заметил брошенный кусок веревки и двинулся к нему.
        - Если считаешь, что это поможет, - послышался ровный голос Саймона, - подумай еще раз, дружок. Пытками от меня ничего не добьешься - пора бы уже понять…
        Тлеющий конец фитиля был уже совсем рядом с дыркой в полу. Дюйма четыре, не больше… три…
        В голове у Роджера все плыло. План Святого был очевиден. Он лишился своего козыря, и рассчитывать оставалось только на одно - потянуть время и отвлечь внимание Слита, чтобы прихватить его с собой в вечность…
        Роджер закричал - он понял это, потому что услышал свой голос, доносившийся откуда-то через бесконечную пустоту.
        - Бетти!..
        Ответ девушки прилетел будто издалека. Светящийся червяк фитиля уже нырял в дырку в полу…
        - Почему ты не можешь меня обнять?! - несчастно всхлипнула она.
        Роджер застонал.
        - Не могу. Не могу. Меня слишком крепко связали - не сдвинуться. О, моя милая…
        Паук Слит, двигаясь словно в замедленной съемке, поднял с пола веревку. Святой улыбнулся своей неистребимой улыбкой. Его голос снова пронзил тишину, как луч солнца, упавший на яркое победное знамя.
        - Слишком поздно, фитиль уже не потушить! Он ушел под пол - минуту как. Чтобы добраться до него, тебе придется взломать половицы, а на это нет времени. Осталось меньше половины срока!..
        Сердце Святого запело от отчаянной надежды. Догадка Роджера была верна - поначалу. Задача была выиграть время, заставить Слита забыть о подожженном фитиле и восьми минутах до взрыва - с мрачным намерением задержать злодея, чтобы тот взлетел на воздух вместе со своими жертвами. Ни на что большее рассчитывать не приходилось. Однако внезапно в темноте забрезжил свет. Шанс был призрачным, и все же…
        - По моим прикидкам, осталось минуты три, Слит. И свои бриллианты ты не увидишь, уверяю тебя, дорогуша!
        Губы Паука искривились в жуткой гримасе.
        - Бриллианты?..
        - Я отыскал их и выкопал, прежде чем отправиться сюда. Неужели ты считаешь, что я такой идиот и не подумал бы об этом? Они там, где тебе их ни за что не найти, хоть ты потратишь на поиски всю оставшуюся жизнь. И трех минут будет недостаточно, чтобы заставить меня заговорить, - даже если ты решишься задержаться на этот срок.
        Слит, бросившись к дыре в полу, сунул туда ладонь и попытался залезть глубже, но отверстие было слишком мало. Другой рукой он отчаянно царапал половицы, однако те держались крепко. На губах у него выступила пена. Зрелище было отвратительным.
        - Плохо дело, Слит, - издевательски посочувствовал Святой. - Ты упустил его - теперь не достанешь. Так что ничего уже не остановить, и от тебя тоже мокрого места не останется, если не поторопишься! Но бриллиантов тебе не видать! Если только…
        Паук завозился еще яростнее, потом обмяк и на секунду застыл. Вытащив руку из дыры, он медленно поднялся на колени. Пустые глаза невидяще смотрели вперед.
        - Если только что?
        Чувствуя хитрость за кажущимся безумием Слита, Святой не замешкался ни на секунду. Он выложил карту, посланную ему с небес каким-то благожелательным божеством, всегда хранившим его, - и не моргнул даже глазом, разыгрывая самый фантастический, самый вдохновенный блеф за всю свою жизнь.
        - Если только ты не успеешь освободить нас и вывести отсюда за оставшиеся две с половиной минуты.
        X
        Мозг Роджера лихорадочно заработал. Он сразу все понял, но… Не мог ведь Святой… нельзя же полагаться на такой откровенный блеф! Даже если это их единственный шанс, невозможно представить, что Слит клюнет на подобную ложь!
        Если бы кто-то засек время, то выяснил бы, что пауза затянулась на пятнадцать секунд. Роджеру они показались минутами. Словно в кошмаре, он думал: «У него может получиться. Может. Только Святому такое под силу. Он довел Слита до полубезумия, а тот и так был почти не в себе. А с момента, когда он поджег фитиль, Святой не переставал его дразнить и изводить, жалил как оса, описывающая круги над взбешенным быком. Наверное, рассудок Слита уже настолько помутился…»
        Слит начал подниматься - и пропустил новый выпад.
        - Семь лет жизни! - насмешливо напомнил Святой. - И что ты получишь взамен, мой милый, решив убить единственного человека, который мог бы привести тебя к бриллиантам? Ха! Дорого бы я дал, чтобы остальные ребята тоже услышали этот анекдот! Еще пара минут, дражайший Слитти, и… Ох, ну не забавно ли? Я спрашиваю, если у тебя есть чувство юмора, - разве это не смешно?
        И он расхохотался так беззаботно, будто они находились в тысяче миль от заряда взрывчатки, который должен был разорвать их на кусочки через каких-то сто двадцать секунд.
        «Могло бы получиться, - снова подумал Роджер, - но он начал слишком поздно. Надежды ни черта не…»
        И тут он увидел, как меняется лицо Слита, - увидел с невероятной ясностью, как будто через мощное увеличительное стекло, дрогнувшие веки, стекающую из уголка рта нитку слюны… Увидел, как тот выхватывает из кармана складной нож и бросается к стулу Саймона.
        Слит совершенно обезумел. Ядовитые насмешки Святого, вдобавок к уверенности, что тот действительно забрал бриллианты и единственный знает, где они теперь спрятаны, вытеснили из мозга негодяя последние крупицы здравого смысла. В противном случае Слит ни за что не купился бы на подобное. И не решился бы так рисковать. Будь он в твердом уме, он понимал бы, что у него нет ни малейшего шанса, освободив пленника, гарантировать себе безопасность. Неужели он полагал в своем безумии, на котором так великолепно играл Святой, что сумеет достичь невозможного?
        Руки Саймона были уже свободны, и его ладонь метнулась к противоположному запястью, пока Слит разрезал путы на правой ноге. Когда свалились и те, он, стоя на коленях перед стулом, принялся неистово кромсать веревки на левой. Вот уже и она…
        Саймон отвел назад правую и с силой вновь послал ее вперед. Девушка вскрикнула. Слит, опрокинувшись от удара и едва соображая, вслепую нащупывал упавший пистолет. Святой ногой отбросил его в сторону.
        Роджер, затаивший дыхание, выпустил воздух через зубы. Святой, выхватив нож, в мгновение ока очутился рядом. Три быстрых взмаха острого как бритва лезвия, и Роджер, свободный, вскочил на ноги. Коротышка надвигался на них, выставив вперед скрюченные пальцы, словно когти.
        - Он твой, дружище, - сказал Святой, будто на дружеском матче в теннис, и шагнул к Бетти.
        Веревки вмиг упали, и Саймон потащил ее прочь из комнаты. Наружная дверь стояла нараспашку, и он указал в сторону темнеющей пустоши.
        - Вперед, моя милая. Мы догоним тебя в лощине через каких-нибудь полтора мгновения.
        - Но Роджер…
        Саймон оскалил зубы.
        - Роджер убивает врага. Тебе не нужно этого видеть, чтобы не рассеять романтический ореол. Через минуту будет здесь. Пока, малышка.
        Она исчезла в темноте. Святой вернулся и, пройдя через прихожую, завернул в соседнюю комнату. Лежавший там на кровати человек даже не пошевелился. Саймон завернул его в одеяло и вынес.
        - Кто это? - хрипло спросил Роджер.
        - Дядя Себастиан. - Саймон покосился в угол, где что-то лежало. - Слит…
        Конвей провел рукой по глазам.
        - Да. Я убил его.
        Саймон бросил взгляд на лицо товарища, искаженное угрюмой гримасой, и ради банального успокоения заметил легкомысленно:
        - Весьма недальновидно с твоей стороны, если подумать. Придется нам теперь самим искать бриллианты. Однако задерживаться и лить слезы некогда. Пошли!
        Они вышли наружу и стремительно зашагали, спотыкаясь в темноте о кочки. Даже Святой, каким-то инстинктом чувствовавший рельеф, один раз оступился и упал на колено, но почти сразу же поднялся.
        В темноте перед ними замаячил силуэт.
        - Это вы? - послышался голос Бетти.
        - Мы, - откликнулся Святой. - И кстати, - извиняющимся тоном добавил он в спину рванувшему к подруге Роджеру, - советую вам обоим лечь, прикрыть голову, закрыть рот и уши. Если вы сможете сделать это, не выпуская друг друга из объятий, тем лучше, но сейчас немного тряхнет…
        Как только он договорил, земля содрогнулась, словно великан под пыткой, и раздался гул, будто он взревел от боли голосом силой в сто громовых раскатов. Тьму расколола вспышка аметистового пламени. Огромный черный гриб взрыва затмил съежившиеся звезды, эхо грохотнуло от края до края неба.
        Гриб превратился в темное облако, которое обрушилось ливнем из земли и обломков. По прошествии нескольких секунд Святой встал и попытался отряхнуть одежду.
        - Неплохой взрыв, мой тихий друг, неплохой, - проговорил он одобрительно. - Будь мы там, полагаю, сейчас тоже падали бы с неба.
        Все трое зашагали дальше, отягощенные собственными мыслями, а Святой - еще и своей ношей. Рука Роджера обнимала Бетти за талию. Через некоторое время Саймон остановился, и остальные вместе с ним. Он вглядывался во что-то в темноте, не видное им, потом медленно наклонился, а когда выпрямился, в руках у него ничего не было.
        - И снова прошу прощения, что прерываю, - проговорил Святой негромко, - но между нами и машиной несколько субъектов, которых я обещал доставить главному инспектору Тилу. Если подождете здесь секунду, я просочусь туда и соберу трофеи.
        Он исчез бесшумно и стремительно, как охотящаяся пантера.
        Четверка бандитов и мистер Дайсон стояли небольшой группкой возле машины, негромко переговариваясь, когда в разбавленной светом звезд темноте к ним приблизился Святой с автоматическим пистолетом Слита в руке. Саймон терпеть не мог огнестрельное оружие, но с учетом обстоятельств…
        - Добрый вечер, - приветливо произнес он.
        Завесой опустилась гробовая тишина. Все пятеро медленно и боязливо обернулись и увидели его буквально в паре шагов. Один из бандитов пронзительно выругался. Остальные безмолвно глазели, онемев от суеверного ужаса. Святой сверкнул ангельской улыбкой из-под засохшей крови на лице.
        - Я призрак Юлия Цезаря, - замогильным голосом проговорил он, - и если вы немедленно не поднимете руки, превращу вас всех в маленьких лягушек.
        Саймон приблизился, чтобы его было лучше видно. Ладони бандитов медленно потянулись вверх. Если они и сомневались в его реальности, пистолет, без сомнения, был настоящим. По лицам разлился смертельный ужас.
        - Вы были соучастниками пытки и вполне могли стать соучастниками убийства. Посему вы, по закону, отправитесь в тюрьму. Однако когда вы выйдете - года через три, полагаю, - вы все еще будете помнить сегодняшнюю ночь и рассказывать о ней своим друзьям. Пусть это послужит вам уроком: Святого нельзя победить. А если вы попадетесь мне еще хоть раз… - Он сделал паузу. - Если вы попадетесь мне снова, то можете отправиться туда, куда уже отправился ваш предводитель. - Святой махнул рукой в сторону пустошей. - Давайте, ребята, выходите по одному и сбрасывайте пиджаки и подтяжки, поддерживая штаны верой и надеждой. Живее!
        Пока эта необычная команда выполнялась, он подозвал Роджера и отдал ему распоряжения. Тот связал бандитам руки подтяжками за спиной и опутал ноги пиджаками, стянув узлами рукава.
        - Неплохо мы сегодня поработали, - заметил Святой, когда с этим было покончено, - однако…
        Роджер бросил на него быстрый понимающий взгляд, а Бетти протянула руку.
        - Я совсем забыл, старина…
        - День был удачным, но тяжелым, - слабо проговорил Святой и привалился к машине.
        Конвей отвез их назад. Пленников высадили у полицейского участка в Торки - дожидаться завтрашнего дня и довольного инспектора Тила. Затем нанесли визит благожелательному врачу по дороге в Сент-Мэричерч. Наконец все трое оказались в «Золотом орле», где Святой потребовал пива.
        Управляющая еще не ложилась.
        - Мистер Конвей…
        - Мисс Кокер?
        - Я думала… Не важно.
        - Ну и слава богу, - откликнулся Роджер. - Если мне сегодня придется еще раз пересказывать всю историю, я просто закричу.
        - А я разрыдаюсь и попрошусь на волю, - добавил Саймон, падая на первый попавшийся стул. - Эти законченные идиоты из полиции чуть с ума меня не свели своими дурацкими вопросами. До сих пор удивляюсь, как мы уговорили их не сажать под замок и нас самих заодно. Да принесите же мне кто-нибудь пива, ради всего святого!
        Понадобилось время, чтобы убедить управляющую, что Святой уже достаточно оправился и ему можно налить еще. Наконец он осушил огромную кружку одним глотком, будто маленький стаканчик в жаркую погоду, и тут же поднялся, широко зевая.
        - Роджер, если ты поторопишься уложить Бетти баиньки, мы можем отправляться.
        Тот вытаращил глаза.
        - Отправляться?!
        - Да. Ты должен знать, что это значит. Антоним к «прибывать». Сегодня ночью непременно надо кое-чем заняться.
        - Как сказал епископ актрисе, - пробормотала девушка.
        Святой взглянул на нее со всей серьезностью.
        - Бетти, старушка, - проговорил он, - ты то, что надо. Раз уж приперло, разрешаю Роджеру в тебя влюбиться. Ты сейчас доказала, что ты одна из нас, - этими четырьмя словами и всем, через что прошла сегодня.
        - Но, - вмешался Роджер, - ты же не собираешься ехать в Ньютон-Эббот прямо сейчас?
        Саймон обернулся.
        - А когда же еще? Тил прибывает завтра. И мы не можем махать там лопатами при свете дня, словно отставные шахтеры, решившие вспомнить былые деньки. Сегодня ночью или никогда, дружище. Я считаю, мы заслужили право на эти бриллианты. Сорок пять тысяч пойдут на благотворительность, а остальное - наша комиссия за труды. Итого по тысяче двести пятьдесят фунтов на брата - Дикки Тремейну, Норману Кенту, тебе и мне. Плюс слава!
        Для протокола: ровно в 4:17 того же утра лопата Святого ударилась обо что-то твердое и в то же время упругое. Роджер, услышав оклик, бегом бросился через сад. Вдвоем они открыли сумку из выделанной кожи и при свете фонаря рассмотрели камушки.
        Однако ровно в 4:19 его затмил другой яркий луч, вдруг выпрыгнувший из темноты, и знакомый голос произнес:
        - Рановато вы сегодня поднялись, мистер Темплар.
        Святой со вздохом закрыл сумку.
        - Поздновато задержался, вы хотите сказать, Тил. У вас поразительная способность появляться в нужное время в нужном месте.
        - Не смог утерпеть, - откликнулся инспектор сонно. - Все равно глаз не сомкнул - думал, чем вы тут заняты. Оставалось только сесть в машину и ехать прямо сюда. Пойдемте-ка в дом, поговорим.
        - Что ж, идемте, - без энтузиазма согласился Святой.
        Они прошли внутрь. Тил слушал - что он отлично умел делать, - жуя свою любимую конфетку и не проронив ни слова до самого конца рассказа.
        - И что же случилось со Слитом?
        Саймон посмотрел инспектору прямо в глаза.
        - Как следует разглядев Роджера, он был так поражен его красотой, что получил инфаркт и умер на месте. Ужасная трагедия. Однако у нас не было времени забрать тело, так что его разнесло взрывом. Вероятно, вам удастся найти только ботинки и запонки. Весьма прискорбно, конечно, - коронеру придется непросто.
        Тил покивал, как китайский болванчик.
        - Я верю вам, - дремотно проговорил он. - Многие усомнились бы, но только не я. Улик нет.
        - Именно, - откликнулся Саймон. - Никаких.
        Тил поднялся и выглянул в окно. Небо серебрилось первым бледным предвестием рассвета.
        - Думаю, мы можем отправиться в паб мистера Конвея и попробовать найти там ранний завтрак.
        Для истории следует заметить (у прессы не было возможности это осветить), что позже, после полудня, Тил в присутствии Святого собственноручно передал сумку с бриллиантами на хранение в полицейский участок Эксетера. Туда же были доставлены и задержанные - для слушания их дела во время следующей выездной сессии суда присяжных.
        - Вы сегодня не собираетесь возвращаться в Лондон? - заботливо поинтересовался Саймон.
        - Нет, только завтра, - ответил Тил. - Поэтому и решил оставить камни здесь. Держать их с собой в «Золотом орле» я опасаюсь - вдруг кто-то из вас страдает лунатизмом. Попрошу вашего друга оставить за мной номер еще на ночь - нужно расследовать обстоятельства взрыва, и другие детали выяснить не помешает. Надеюсь, это не причинит неудобств?
        - Мы будем чрезвычайно вам рады, - искренне заверил Святой.
        Ровно в девять утра следующего дня в эксетерский участок вошел бравый мужчина в форме лондонской полиции.
        - Детектив-констебль Хокинс, Скотленд-Ярд, - отрапортовал он дежурному. - Прибыл с мистером Тилом прошлой ночью по делу «полисмена с крылышками». Он послал меня забрать оставленные у вас бриллианты и доставить ему на станцию.
        - А ордер?
        Детектив-констебль протянул бумагу. Дежурный прочел документ, отпер сейф и протянул сумку.
        - Берегите как зеницу ока. Говорят, тут на пятьдесят тысяч фунтов.
        - Ого! - воскликнул полисмен с должным благоговением.
        Следующим утром у Святого за завтраком были гости, когда появился главный инспектор Тил.
        - Присаживайтесь и возьмите яйцо, - гостеприимно предложил Саймон. - Лучше даже два. Не уходи, Орас, ты можешь нам понадобиться.
        Опустившись на стул, Тил открыл свежую пластинку жевательной резинки.
        - Я предпочел бы бриллианты.
        - Мне жаль, - откликнулся Святой, - но Хаттон-Гарден[30 - Хаттон-Гарден - улица в северо-восточной части Лондона, центр торговли алмазами и бриллиантами.] все там же, где и раньше, а Брук-стрит по-прежнему избавлена от подобной презренной коммерции. Вы, должно быть, сели не на тот автобус.
        - Ваш друг мистер Конвей…
        - Временно нас оставил. Он встретил девушку. Ох уж эта молодежь! Если хотите передать ему что-нибудь…
        - Вы оба якобы отправились в Лондон вечером в пятницу, не так ли? - лениво поинтересовался Тил.
        Саймон поднял бровь.
        - В каком смысле «якобы»?
        - Кто-нибудь еще может это подтвердить?
        Святой откинулся на спинку стула.
        - Вчера, в восемь утра субботы, мы все вместе завтракали здесь. Это обычай, который мы свято соблюдаем в каждую четвертую годовщину смерти сэра Ричарда Аркрайта[31 - Ричард Аркрайт (1732 - 1792) - английский текстильный промышленник и изобретатель. Считается родоначальником промышленного способа производства.]. А после завтрака мы отправляемся в соломенных шляпах и футбольных бутсах пускать бумажные кораблики в пруду Кенсингтонского парка.
        - И? - подтолкнул Тил.
        - На этом завтраке присутствовали мистер Конвей и мисс Альдо, которых сейчас с нами нет, а также те, кого вы видите за столом в повторение вчерашнего, - мисс Патрисия Холм и мистер Ричард Тремейн. Орас нам прислуживал. Можете спросить их, и они вам подтвердят.
        - Понятно, - ответил мистер Тил, хотя его тон говорил об обратном.
        - Таким образом, - степенно продолжал Святой, - мы никак не могли быть в Эксетере в девять утра субботы, когда, насколько я понимаю, таинственный полисмен забрал нашу добычу из участка, предъявив фальшивый ордер.
        - А откуда вам об этом известно? - с удивительной для него быстротой спросил Тил.
        - О чем?
        - О полицейском, который забрал бриллианты.
        - Что?! - негодующе проговорил Святой. - Я ничего подобного не упоминал. Так, Пат? Дикки?.. Орас?..
        Все трое торжественно покачали головами.
        - Видите! Вам, должно быть, почудилось, Тил!
        Инспектор очень медленно склонил голову.
        - Ясно, - произнес он. - Ясно. В юриспруденции это называется «алиби»…
        - Будем считать дело закрытым, Тил? - вкрадчиво произнес Святой.
        Челюсти инспектора продолжали ритмично работать, а круглая голова мерно кивала.
        - Да, - проговорил он утомленно. - Дело закрыто.
        Леди вне закона
        I
        Если преступник, нарушая закон, одновременно пытается противостоять главному инспектору полиции, это можно назвать безумством храбрости. Или, с тем же успехом, полным идиотизмом совершенно самоубийственного свойства - смотря с какой стороны посмотреть.
        Сам главный инспектор департамента уголовного розыска Скотленд-Ярда Клод Юстас Тил, великий сыщик (габариты которого соответствовали его репутации), отмечал интересную новизну происходящего. Он славился самой цепкой памятью во всей лондонской полиции. Говорили - возможно, слегка преувеличивая, - что, если бы весь архив Скотленд-Ярда уничтожил пожар, Тил в одиночку смог бы восстановить полное досье на каждого преступника, включая излюбленные методы, привычки, пристанища и отличительные черты характера, и к тому же воспроизвести приблизительный, но вполне надежный набросок отпечатков пальцев, прилагавшихся к делу. Словом, память у главного инспектора была что надо.
        И безусловно, он помнил загадочного полицейского, которого некий предприимчивый журналист окрестил «полисменом с крылышками» и который вдруг странным образом воскрес спустя недолгое время после того, как автор этой идеи и естественный обладатель патента отправился на небеса - или в какое-то другое место, - взлетев на куче динамита. В результате Тил лишился удовольствия вручить начальнику лондонской полиции бриллианты на пятьдесят тысяч фунтов, похищенные семь лет назад.
        Главный инспектор не без оснований подозревал, что развязка этой милой шутки родилась в плодовитом мозгу Саймона Темплара. А память у мистера Тила, как мы уже сказали, была долгой.
        Поэтому дальнейшую тайную деятельность Святого несколько сковывало присутствие немалого числа крепких джентльменов в шляпах-котелках, посменно патрулировавших Брук-стрит, словно шотландские конные гвардейцы на месте, где вождь их клана потерял шестипенсовик.
        В конце концов Саймон Темплар устал от этого наводящего тоску зрелища и, поскольку ничем иным все равно не был занят, вооружился крепкой тростью и отправился на прогулку, приняв самый хитрый и заговорщический вид, на какой только был способен.
        Пышущий здоровьем, Святой жаждал физических упражнений. Он зашагал на запад через весь Лондон, пересек Темзу по мосту в Патни, оставил за собой Кингстон, затем, свернув к югу, миновал Ишер и Кобхэм. Прогулка в быстром темпе приносила удовольствие. Только дойдя около шести часов вечера до Рипли, Саймон остановился и завернул в ближайшую гостиницу, отмахав в спортивных туфлях двадцать три мили.
        Погода стояла теплая и солнечная. Он опрокинул пару пинт пива с чувством, что заслужил каждую каплю, выкурил пару сигарет и с новыми силами отправился дальше. Выходя, он заглянул в другой бар, где увидел человека с очень красным лицом. Рядом лежала шляпа-котелок, а сам он исходил п?том, утираясь большим платком в мокрых пятнах.
        - Ну что, готовы продолжить? - обратившись словно к старому другу, проговорил Саймон. - Отсюда я направляюсь в Гилфорд, потом в Винчестер, где планирую поужинать, а ночевать буду, вероятно, в Саутгемптоне. В половине седьмого утра двину в Ливерпуль через Лендс-Энд. Возле Манчестера собираюсь убить мулата-газопроводчика с накладным носом, а оттуда, если вы соблаговолите последовать за мной до Джон-о’Гротс…[32 - Джон-о'Гротс - крайняя северная точка острова Великобритания, куда Святой собирается дойти от крайней юго-западной точки (Лендс-Энд).]
        Ответный монолог прошел в выражениях, которые слегка шокировали бы даже нью-йоркского портового грузчика. Саймон с оскорбленным видом прошествовал дальше и вышел наружу.
        Через милю он замедлил темп, удовлетворенный тем, что краснолицый больше не маячит сзади. Вскоре мимо стремительно пролетел и через несколько шагов затормозил синий спортивный автомобиль. Поравнявшись с ним, Саймон приветствовал высунувшуюся девушку улыбкой.
        - Привет, Пат, дорогая. Поедем выпьем по коктейлю и поужинаем.
        Он забрался внутрь. Патрисия Холм выжала сцепление.
        - Как там рынок шляп-котелков?
        - Слабеет, - откликнулся Святой, - слабеет, старушка. Не дотягивает даже до конца дня. Но давай сменим тему. Почему ты так прекрасна, Пат?
        Она сверкнула ослепительной улыбкой.
        - Наверное, потому что до сих пор влюблена в тебя - хотя прошел целый год, - а ты по-прежнему влюблен в меня.
        До Лондона они добрались уже поздно вечером. В квартире Святого пили его пиво Роджер Конвей и Дикки Тремейн.
        - Мы оставили тебе немного, - сказал Роджер, - но потом и его тоже выпили, чтобы не выдохлось.
        - Весьма разумно с вашей стороны, - заметил Святой.
        Он невозмутимо забрал кружку из рук Конвея и опустился на стул.
        - Ну, пьянчужки, как вам сегодня очаровательные виды сельской Англии?
        - Я прогулялся по дороге на север, - отозвался Роджер. - Запала хватило до Сент-Олбанса - там меня подобрал Дикки. Двадцать одна миля ровно - за пять часов сорок пять минут. Как тебе?
        - Слабак, - откликнулся Святой. - Я отмахал двадцать три за пять с половиной, секунда в секунду. Шпика, что увязался за мной, отправили в больницу на асбестовых носилках, а когда попытались вернуть к жизни с помощью бренди, он вспыхнул огнем. Завтра будет во всех газетах.
        Однако на следующее утро Орас, подав хозяину ранний чай, доложил, что на Брук-стрит прибыл новый отряд «котелков», и Святому пришлось призвать на помощь всю свою находчивость, чтобы придумать другое средство избежать слежки.
        В течение следующих двух недель он перевел на благотворительность девять тысяч фунтов. Инспектор Тил, зная, что для этого Святому нужно было «уговорить» кого-то выписать ему чек на десять тысяч, из которых тот, в соответствии со своими неизменными правилами, удержал десять процентов комиссионных, пришел в раздражение. Расспросы подчиненных ничего не дали - они не могли даже предположить происхождение такого «дара». Нет, ничего подозрительного Саймон Темплар не делал. Ни к каким подозрительным лицам не наведывался и у себя не принимал. Нет, он не…
        - Проку от вас, как от козла молока, - недобро протянул Тил. - Даже меньше. Можете прекратить наблюдение за домом - это просто потеря времени. Не то чтобы в другом месте от вас будет больше пользы, - любезно добавил он.
        Развязка наступила через несколько дней, когда контрабандист кокаина, которого выслеживали несколько месяцев, был наконец взят с поличным, сойдя на берег в Дувре. «Действуя на основании полученных сведений», инспектор защелкнул наручники на запястьях арестованного в здании таможни и лично повез в Лондон в забронированном купе на двоих.
        Тил не знал, что Саймон Темплар тоже едет этим поездом, пока за пятнадцать минут до прибытия тот вдруг не вошел как ни в чем не бывало с радостным приветствием на устах.
        - Вы читать умеете? - осведомился Тил.
        - Нет, - ответил Святой.
        Инспектор указал на красную наклейку поперек окна.
        - З-А-Б-Р-О-Н-И-Р-О-В-А-Н-О - по буквам. ЗА-БРО-НИ-РО-ВА-НО - по слогам, - прочитал он. - Вам известно это слово?
        - Нет, - снова повторил Святой.
        Бросив любопытный взгляд на человека рядом с Тилом, он уселся и достал золотой портсигар.
        - Полагаю, я должен принести извинения за то, что недавно уморил ходьбой одного из ваших людей. По слухам, вам было неприятно. Поцелуемся и снова будем друзьями?
        - Нет, - мотнул головой инспектор.
        - Хотите сигарету?
        - Я не курю сигареты.
        - Тогда, может быть, сигару?
        Тил настороженно повернулся.
        - Мне знакомы ваши шутки. Это та, которая взрывается или засыпает все лицо сажей, когда ее зажжешь?
        Саймон протянул сигару - судя по виду, великолепного качества. Тил, поколебавшись, взял и рассеянно откусил кончик.
        - Возможно, я был не совсем прав, - признал инспектор, выпуская колечко. - Но вы же сами напрашиваетесь. И однажды я до вас доберусь. Видите этого милого молодого человека?
        Он указал сигарой на арестованного. Святой кивнул.
        - Я почти год за ним охотился. Он много раз смеялся надо мной, но в конце концов я его поймал, и теперь моя очередь потешаться. С вами будет так же. Я подожду. Однажды вы зайдете слишком далеко, совершите ошибку и…
        - Я знаю, кто он, - перебил Святой, глядя через купе холодными глазами. - Это шантажист и торговец наркотиками. Его имя Сирил Фарраст. Ему тридцать два года. Был осужден один раз.
        Тил скрыл свое удивление, сонно прикрыв глаза. Он всегда изображал скуку, когда что-то его по-настоящему заинтересовывало.
        - Мне-то все это известно, а вам откуда?
        - Я сам его разыскивал, - просто ответил Святой. Преступник насторожился, глядя на него во все глаза. - И до сих пор хочу заполучить. Не из-за наркотиков - об этом вы, как я вижу, позаботитесь, - а из-за одной девушки из Йоркшира. Таких историй тысячи, но именно эта попала в поле моего зрения. Имя он наверняка вспомнит… Кстати, известно ли ему, кто я такой?
        - Я вас представлю. - Тил повернулся к своему пленнику. - Сирил, это мистер Саймон Темплар. Ты должен был о нем слышать - он известен также как «Святой».
        Преступник сжался от ужаса. Саймон мягко улыбнулся.
        - Нет-нет, - протянул он, - это просто грязные подозрения Тила. Но будь я Святым, ты, Сирил Фарраст, ответил бы мне за Эльзу Гордон, которая покончила с собой одиннадцать дней назад. Мне следовало бы убить тебя, но Тил велел мне вести себя хорошо. Так что вместо этого…
        Фарраст побледнел. Белые от страха губы двигались, но с них не срывалось ни слова. Потом…
        - Это ложь! - завопил он. - Не сметь меня трогать!
        Тил грубо пихнул пленника назад и строго уставился на Святого.
        - Темплар, если вы собираетесь выкинуть что-нибудь эдакое…
        - Непременно. - Тот взглянул на часы. - Сигара, кстати, как раз должна начать действовать. Там не взрывчатка и не сажа, а нечто куда более забавное…
        Тил уставился на сигару, которую держал в руке, и вдруг почувствовал сильную слабость. Внезапным конвульсивным движением он с усилием выбросил отравленную дрянь в окно и потянулся к карману, но тут же безвольно завалился набок.
        Только на вокзале инспектора растолкал носильщик. В ту же ночь был выпущен ордер на арест Саймона Темплара и всех его друзей, однако квартира на Брук-стрит оказалась закрыта. Швейцар сообщил, что владелец уехал на неделю. Куда - неизвестно. Прессу уведомлять не стали: у Тила имелась гордость.
        Три дня спустя на его имя в Скотленд-Ярд прибыл большой гроб с наклейками «Хрупкий груз», «Кантовать» и «Любой стороной вверх». Изнутри, как выяснилось при осмотре, доносилось громкое тиканье - пришлось вызывать специалистов по взрывчатке. Под покровом ночи те с некоторым волнением подняли крышку гроба в центре Гайд-парка и нашли внутри огромный будильник - и Сирила Фарраста. Он был связан по рукам и ногам, во рту торчал кляп, а на обнаженной спине остались следы жестокой порки. Ко всему был приложен листок бумаги со знаком Святого и коробка, в которой, заботливо обернутая в папиросную бумагу и гофрированный картон, лежала сигара.
        Вернувшись домой тем вечером, Тил застал терпеливо ждавшего на пороге Саймона Темплара.
        - Получил вашу сигару, - мрачно проговорил инспектор.
        - Попробуйте, отличная вещь. Если понравится марка, завтра пришлю вам всю коробку.
        - Входите, - буркнул Тил.
        Он прошел вперед, и Святой последовал за ним. В крошечной гостиной Тил развернул подарок. Сам Саймон закурил сигарету.
        - Кстати, у меня ордер на ваш арест.
        - Только вот дела нет. Вы получили своего пленника.
        - Избитого.
        - Выдвинуть обвинение против меня может только он сам. Вы - нет.
        - Если что-то украсть, а потом вернуть обратно - ответственности это не снимает. Так что если мы решим дать делу ход…
        - Но вы не станете этого делать, - улыбнулся Святой, глядя на Тила, закуривающего сигару. - Ну правда, разве оно того стоит? Как я заметил, в газетах ничего об этом происшествии не было. Весьма мудро с вашей стороны. Но если обвинения будут выдвинуты, от прессы не скрыться. И вся Англия будет потешаться над тем, как великий Клод Юстас Тил попался на старый-престарый трюк с сигарой, сдобренной наркотиком. Серьезно, не лучше ли поставить на этом точку?
        Инспектор, вздрогнувший при упоминании своего имени, нахмурился, не спуская глаз с улыбающегося молодого человека. С первой же их встречи в нем ощущалось некое необъяснимое превосходство. Саймон Темплар не относился к числу простых смертных, и Тил, который, напротив, принадлежал к самой что ни на есть земной породе людей, принимал этот факт как должное.
        - Что ж, Темплар, если серьезно - разве вы не видите, в какую ловушку вы меня загнали? Вы выкрали Фарраста и отстегали его - от этого никуда не деться. Он видел, как мы разговаривали в поезде. Он может, если захочет, заявить в суде, что полиция поощряла ваши действия и содействовала вам. На нас выльются ушата грязи!
        - Фарраст будет молчать, - заверил Саймон, - обещаю вам. Я сказал ему, что, если он обмолвится об этом хоть словечком, я найду его и убью. И он не сомневается в моих словах. Так что, как видите, я обо всем позаботился.
        Тил, умевший быстро соображать, кивнул.
        - Что ж, вы снова выиграли. Думаю, начальник полиции закроет на это глаза - на сей раз, - поскольку преступника вернули правосудию. Но в следующий…
        - Я никогда не повторяюсь, - перебил его Святой. - Поэтому вам меня ни за что не поймать. Но все равно спасибо.
        Он взял шляпу, однако у двери обернулся.
        - Кстати, наверное, из-за этого дела, вдобавок к бриллиантам, вы теперь в немилости у начальства?
        - Не стану отрицать.
        Святой поднял глаза к потолку.
        - Мне хотелось бы это исправить. Есть один скупщик краденого в Ноттинг-Хилле, Альберт Хэндерс. Через его руки проходит вся крупная добыча. Знаю, что вы давненько хотите его зацапать…
        Тил подался вперед.
        - Как, черт возьми?..
        - Не важно. Если действительно хотите умаслить начальника полиции, ждите Хэндерса завтра утром на аэродроме Кройдон - он собирается лететь оттуда в Амстердам с тем, что взяли на ограблении в Эштоне. Бриллианты будут зашиты в ручку его чемодана. Полагаю, вам никогда не приходило в голову посмотреть там, когда вы задерживали его и обыскивали?.. Ну, доброй ночи, мой милый!
        И прежде чем дородный сыщик успел его остановить, Саймон исчез. В ту ночь он вновь спал в своей квартире на Брук-стрит. А информация, которую он сообщил, пришла от Дикки Тремейна, одного из членов организации Святого, и знаменовала собой наступление завершающего этапа операции, которую тот терпеливо подготавливал целый год.
        II
        Однажды поздно вечером Дикки Тремейн заглянул в квартиру Святого и застал того в пижаме. Дикки мог приходить сюда в любое время - у него, как и у Роджера Конвея, был свой ключ.
        - Святой, кажется, я влюбляюсь.
        Тот повернулся и воздел очи горе.
        - Как, опять?! - протестующе воскликнул он.
        - Опять, - отрезал Дикки. - Чертовски не вовремя, но что поделать? Мужчина иначе не может.
        Саймон отложил книгу и потянулся к открытой пачке сигарет, лежавшей прямо у локтя, на столике.
        - Чтоб тебя… Мне хватило и Арчи Шеридана. Я все думал, почему тот не заглядывает, как вдруг он взял да и женился. Но после того, как мы отпустили тебя без надзора в Париж…
        - Да, знаю, - кивнул Дикки. - Ничего не могу с собой поделать. Возможно, на этот раз все серьезно.
        Из всех Святых Норман Кент был самым мрачно-привлекательным, Арчи Шеридан, до своего ухода, - самым восхитительно безответственным, Роджер Конвей - самым очаровательным, но Дикки… Дикки Тремейн был темноволосым красавцем с тем чистым и приятным лицом, которое способно вызвать отчаянную зависть у представителей латинского типа, однако в то же время обладал континентальной элегантностью и лоском. То же происхождение имел и озорной блеск в его глазах. Романтичная дева могла бы назвать Дикки «неотразимым» - и в то же время он был совершенно неиспорчен. Он также отличался храбростью и никогда не унывал. Святой питал к нему самые теплые чувства.
        - Кто на этот раз, дружище? - спросил он.
        Тремейн подошел к окну и уставился на улицу невидящим взглядом.
        - Дом на Парк-лейн снят на имя графини Ануси Маровой, как и яхта, зафрахтованная на сезон. Но на самом деле она родилась в Бостоне, штат Массачусетс, двадцать три года назад, и родители назвали ее Одри Пероун. С тех пор она сменила много имен, но в амстердамской полиции ее знают прежде всего как «Правильную Одри». Тебе известно, о ком я говорю.
        - И ты…
        - Ты знаешь, чем я занимался. Все это время я провел в Париже, работая с Хиллораном, ее правой рукой в Штатах, потому что мы были уверены, что рано или поздно они воссоединятся, и можно будет убить двух зайцев одним выстрелом. Теперь они снова вместе, и я тоже здесь, в Лондоне, считаюсь полноправным членом их шайки. Все готово. Однако теперь я хочу понять, стоило ли вообще это затевать.
        Саймон пожал плечами.
        - У Хиллорана самого по себе дурная слава, а Одри…
        - Почему ее зовут «Правильной»?
        - Потому что она никогда не имела дела с наркотиками, вообще не притрагивалась к ним, - ответил Темплар. - За исключением этого она замешана практически в любых…
        Дикки беспомощно кивнул.
        - Да, я знаю, старина. Все знаю. Ты скажешь, что для нас они с Хиллораном были просто парой жуликов, которые нахапали кучу денег, и мы решили - пора бы им пожертвовать часть на благо общества. Кроме того, будь она мужчиной…
        - Однако, - заметил Святой, - я помню и одну женщину, которую ты собирался убить. И наверняка убил бы, если бы она не ушла из жизни по собственной воле.
        - Она была…
        - Да. Но ты относился к ней так же, как к любому мужчине, вовлеченному в подобное.
        - Одри Пероун этим как раз не занимается.
        - То есть ты пытаешься доказать, что она не б?льшая преступница, чем мы сами. У полиции на нее ничего нет, а те, кого она облапошила, от этого не очень обеднели.
        - Разве не так?
        Саймон уставился на тлеющий кончик сигареты.
        - Жил-был один богатый человек, которого звали Джон Л. Морганхейм. Он умер в Палм-Бич при загадочных обстоятельствах. Одри Пероун тогда как раз… э-э… составляла ему компанию. Понимаешь? Дело пришлось замять, конечно, - семья не хотела скандала. Однако…
        Тремейн побледнел.
        - Мы не знаем всего, что там случилось.
        - Всего не знаем, - согласился Святой. - Только определенные факты. Надежные ли? Не знаю. Но от них никуда не деться - пока мы не разберемся получше. - Он поднялся и положил Дикки руку на плечо. - Давай откровенно. Тебе начинает казаться, что ты не сможешь довести работу до конца, так?
        Тремейн развел руками.
        - Дело в уверенности. Я должен знать наверняка…
        - Что ж, давай выясним, - согласился Святой. - Но пока - почему бы не продолжить? Ты ведь не выступал против экзекуции Фарраста? И то, что мы выдали Хэндерса, тоже вряд ли тебя расстроило. Не будешь ты против и сыграть какую-нибудь шутку с Хиллораном. А как поступить с девушкой, решим позже - когда будем во всем уверены. Но до того времени какой смысл складывать руки?
        Дикки взглянул на него.
        - Да, в этом что-то есть…
        - Ну разумеется! - воскликнул Святой. - Банда не состоит из одной Одри. Нам нужны остальные - так же как мне нужна кружка пива, которую ты мне сейчас принесешь. Почему бы нам не разобраться с ними?
        Дикки кивнул.
        - Я знал, что ты так скажешь. Просто решил поставить тебя в известность…
        Саймон хлопнул его по спине.
        - Ты отличный парень. Так что там насчет пива?
        Через минуту кружки были принесены и пригублены с подобающим почтением. Больше к поднятой теме не возвращались. Со Святым даже такие серьезные вопросы обсуждались и решались быстро и просто. Возможно, будь здесь Роджер Конвей, спор продлился бы всю ночь - но только потому, что им двоим нравилось дискутировать друг с другом. Дикки же только изредка отбрасывал свою сдержанность и готов был говорить долго и всерьез. Святой относился к этому с пониманием и уважением. Дикки тоже все понимал. Легкомысленно сведя разговор к требованию пива, Саймон не утратил ни йоты сочувственной симпатии - напротив, выказал ее во всей полноте. Ни о чем большем и просить не приходилось.
        - В общем, мы отправляемся двадцать девятого.
        Саймон бросил взгляд на календарь, висевший на стене.
        - Через три дня… Что с грузом из миллиардеров?
        - Полный комплект. - Дикки ухмыльнулся. - Тебе следует отдать ей должное, Святой. Семь штук - еще и с женами. Конечно, пришлось с ними нянчиться целый год… Сэр Эсдрас Леви, Джордж Й. Алриг, Мэтью Санкин…
        Он назвал еще четыре имени, широко известных в высших финансовых кругах.
        - Идея - первый сорт!
        - Даже сравнить не с чем, - согласился Святой. - Семь раздутых ходячих денежных мешков с бриллиантовыми запонками плюс их жены, нагруженные драгоценностями так, что и линкор потопят. И Одри отчаливает с ними по морям, по волнам - зная, что те непременно прихватят с собой все свои цацки, чтобы выставлять напоказ в каждом порту, - на моторной яхте с набранной ею самой командой…
        - А главным стюардом Дж. Хиллоран…
        - И мир узнает обо всем, только когда «ценный груз» найдут высаженным на необитаемом побережье где-нибудь в Северной Африке, а «Корсиканская дева» давно отчалит в неизвестном направлении. Вот так да! Как студент-философ могу сказать, что это что-то с чем-то.
        Дикки кивнул.
        - Послезавтра мы отправляемся специальным поездом в Марсель, чтобы там сесть на яхту. Согласись, девушка работает с шиком.
        - В качестве кого едешь ты?
        - Ее секретаря. А ты как отправишься?
        - Пока неясно. Роджер берет отпуск - полагаю, он заслужил. Норман и Пат все еще в средиземноморском круизе. Придется обеспечивать внешнее прикрытие одному. Тебе я предоставляю действовать изнутри - это самая важная часть.
        - Возможно, до отъезда мы больше не увидимся…
        - Тогда тебе придется действовать на свой страх и риск. Хотя я все равно буду где-нибудь поблизости. Если потребуется что-то передать, сигналь азбукой Морзе, электрическим фонариком из иллюминатора - в полночь или четыре часа утра. В это время я буду следить за судном. Если…
        Они проговорили еще два часа, прежде чем Тремейн поднялся, чтобы уйти.
        - Это мое первое настоящее дело, - заметил он. - Я хотел бы, чтобы все прошло как надо. Пожелай мне удачи, Святой!
        Саймон протянул ему руку.
        - Разумеется, ты справишься, Дикки. Успехов, дружище. И с девушкой тоже…
        - Будем надеяться, - коротко ответил тот и криво ухмыльнулся. - Доброй ночи, старина.
        После твердого рукопожатия, с отчаянной улыбкой на губах, Дикки вышел тем же путем, что и вошел, - по пожарной лестнице позади здания. В те дни друзьям Святого приходилось соблюдать осторожность.
        Саймон молча смотрел вслед, не в силах изгнать из памяти эту странную улыбку. Потом задумчиво выкурил сигарету, сидя на столе посреди комнаты, и некоторое время спустя вернулся в кровать.
        Дикки Тремейн, однако, не сразу отправился домой, чтобы лечь спать. Он завернул за угол, в переулок, где оставил машину, и поехал на Парк-лейн. В верхнем окне особняка, у которого остановилось авто, все еще горел свет. Тремейн, несмотря на поздний час, без колебаний вошел, открыв дверь своим ключом. Освещенная комната находилась на втором этаже. Она использовалась как кабинет и соединялась со спальней графини Ануси Маровой. Постучав, Дикки толкнул дверь.
        - Привет, Одри, - поздоровался он.
        - Чувствуй себя как дома, - отозвалась та, не поднимая взгляда. Сидя за столом в ярко-синем шелковом кимоно и парчовых домашних туфлях, она что-то писала. Ее волосы под светом лампы, стоявшей у локтя, отливали золотом.
        На приставном столике стояли хрустальный графин, бокалы, сифон с содовой и инкрустированный портсигар. Дикки, налив себе выпить и взяв сигарету, уселся так, чтобы видеть девушку.
        Восторженные авторы разделов светской хроники в ежедневных и еженедельных газетах называли ее самой очаровательной хозяйкой сезона. Само по себе это мало что значило: тот же эпитет прилагался и к другим героиням хроники - невестам, их подружкам и юным дебютанткам. Однако репортеры ни капли не преувеличивали. У Одри Пероун были темно-серые глаза и прелестный ротик, безупречная, мягкая кожа безо всяких косметических ухищрений, естественный цвет лица, здоровая, врожденная грация и россыпь жемчужно-белых зубов, мелькавших в улыбке… Дикки откровенно любовался девушкой.
        Та продолжала заниматься своим делом, потом закончила писать, перечитала письмо, вложила листок в конверт и написала адрес. Только после этого она обернулась.
        - С чем пожаловал?
        - Да просто увидел у тебя свет, когда проходил мимо, и понял, что ты еще не спишь.
        - Как сыграл в гольф? Удачно?
        Гольф был алиби Дикки. Время от времени он исчезал во второй половине дня, предупредив, что собирается пройти несколько лунок в Саннингдейле. Возвращался почти всегда поздно, поясняя, что засиделся в клубе за картами. На самом же деле в это время проходили встречи со Святым.
        Дикки ответил, что сыграл неплохо.
        - Подай сигарету, - велела Одри.
        Он послушно выполнил приказание.
        - И спичку, разумеется… Спасибо… Что с тобой, Дикки?
        Тот принес пепельницу и вернулся на свое место.
        - Сам не знаю. Наверное, не высыпаюсь в последнее время. Чувствую себя усталым.
        - Хиллоран только что ушел, - невпопад заметила Одри.
        - Вот как?
        Она кивнула.
        - Я забрала у него ключ. Отныне ты будешь единственным, кто может входить ко мне когда угодно.
        Дикки пожал плечами, не зная, что на это сказать.
        - А ты не хотел бы сюда переехать? - спросила вдруг она.
        Тот удивился.
        - Зачем? Мы ведь все равно через пару дней уезжаем. Да и вообще, мне как-то в голову не приходило…
        - А вот Хиллорану до сих пор приходит, несмотря на скорый отъезд. Ты прозябаешь в маленькой тесной квартирке в Бейсуотере, а здесь добрая дюжина комнат пустует. Ты правда никогда не задумывался о том, чтобы перебраться ко мне?
        - И в мыслях не было…
        Одри улыбнулась.
        - Этим ты мне и нравишься, Дикки. Вот почему твой ключ остается при тебе. Я рада, что ты зашел.
        - Только из-за очевидного удовольствия снова меня увидеть или еще из-за чего-то?
        Она уставилась на свою изящную лодыжку.
        - Сейчас моя очередь задавать вопросы. И я спрашиваю - как так вышло, что ты подался в жулики, Дикки Тремейн?
        Девушка подняла глаза и бросила на него быстрый взгляд, который не так-то просто оказалось выдержать. Удар был нанесен. Он надвигался не один месяц - день, когда придется дать отчет. Дикки страшился этого, хотя давно тщательно подготовился. Ранее Хиллоран уже пытался докопаться до правды, но его обмануть было несложно. С Одри дело обстояло по-другому. Прежде она никогда не поднимала эту тему, и Дикки решил, что рекомендации Хиллорана вполне достаточно, что девушка вполне ею удовлетворилась и не стала допытываться сама. Теперь заблуждение оказалось грубо разрушено.
        - Я думал, ты знаешь, - пожав плечами, откликнулся Дикки. - Небольшие неприятности в гвардии, и в результате - увольнение, как говорится, «с волчьим билетом». У меня был выбор: либо признать поражение и покаяться, либо сопротивляться. Я предпочел второе. Вот и получил в итоге.
        - Как твое имя?
        Он поднял брови.
        - Дикки Тремейн…
        - Я имею в виду - настоящее.
        - Дикки - вполне настоящее.
        - А дальше?
        - Нам обязательно в это углубляться?
        Она по-прежнему не спускала с него взгляда. Дикки почувствовал, что его ответная мрачность не менее подозрительна, чем уклончивость, и отвел глаза, но Одри тут же властно одернула его:
        - Смотри на меня! Я хочу видеть твое лицо.
        Карие и серые глаза впились друг в друга. Минута тянулась невыносимо долго. У него бешено колотилось сердце, однако тонкая струйка дыма, поднимавшаяся от сигареты, ни разу не дернулась. Затем, к изумлению Дикки, девушка улыбнулась.
        - Что смешного? - ровным голосом спросил он.
        Она качнула головой.
        - Извини. Я просто хотела убедиться, что ты честен - со мной, по крайней мере. Видишь ли, Дикки, меня кое-что заботит.
        - Ты мне не доверяешь?
        Она встретила его взгляд, не отведя глаз.
        - У меня были некоторые сомнения. Поэтому я и хотела убедиться - по-своему. Теперь я уверена. Да, это только ощущение, но я всегда полагалась на чувства. Я знаю, что ты меня не подведешь. Тем не менее кое-что меня по-прежнему тревожит.
        - Что же?
        - У нас завелся доносчик. Кто-то на нас стучит. И до настоящего момента я готова была поверить, что это ты.
        III
        Тремейн сидел застывший, как статуя, только механически стряхивал пепел с сигареты. Каждое слово пронзало словно нож, однако ни единое сокращение мускулов не выдало истинных эмоций Дикки.
        - Полагаю, тебя сложно в этом упрекнуть, - проговорил он насколько мог спокойно.
        - Слушай, ты сам напрашивался, любой на моем месте заподозрил бы тебя. Хиллоран умнее многих, но и его запросто можно одурачить. У меня больше любопытства - а ты слишком скрытен. Ты вообще ничего о себе не рассказываешь. Если уж на то пошло, мы только от тебя самого знаем, что ты один из нас.
        Дикки покачал головой.
        - Если бы я был шпиком, который проник в вашу шайку, - произнес он, - мне, во-первых, хватило бы ума просить, чтобы полиция обеспечила меня убедительным списком предыдущих дел, да еще бы и прессу к этому подключила; во-вторых, мы бы уже давно вас взяли.
        Одри заняла место рядом с ним и совершенно естественным, но в то же время неожиданным с ее стороны жестом положила руку на его плечо.
        - Я знаю, Дикки. Говорю же, теперь я тебе доверяю. Не в силу какой-то логики, а просто потому что интуиция подсказывает мне: ты не из них. Но знай: если бы я не решила, что могу на тебя положиться, я бы, пожалуй, испугалась.
        - Разве меня стоит бояться?
        - Да, ты внушал мне страх.
        Он неловко подвинулся, нахмурившись.
        - Странно слышать такое от тебя, Одри. От тебя как-то непривычно ждать признаков слабости - или страха. Давай вернемся к фактам. Почему ты убеждена, что среди нас доносчик?
        - Из-за Хэндерса. Ты видел в газетах, что вчера его взяли?
        Дикки кивнул.
        - Я не верю в случайность. Голову даю на отсечение, что Тил сам ни за что не догадался бы о ручке чемодана. К тому же писали, что он «действовал на основании полученных сведений». Понимаешь?
        - Да, похоже на донос…
        - Потеря терпимая - десять тысяч фунтов и три недели работы, тогда как через несколько дней мы должны получить в двадцать раз больше. Однако заставляет задуматься, не случится ли то же и с крупным кушем.
        Тремейн взглянул Одри прямо в глаза.
        - Если меня ты доносчиком не считаешь, то кто же это может быть?
        - Насколько я знаю, есть еще только один человек, который мог бы сдать Хэндерса.
        - А именно?
        - Хиллоран.
        Дикки уставился на нее в изумлении. Второй выпад оказался еще ошеломительнее. Сперва Одри практически обвинила Дикки в предательстве, затем он как-то смог убедить ее в обратном, не сказав ни слова, и она заявила, что доверяет ему. А теперь по секрету сообщает, что ее подозрения пали на человека, который был ее главным помощником по ту сторону Атлантики.
        - Он же работал на тебя, - пробормотал Дикки.
        - Работал. Но потом я его уволила. А для этой работы пришлось признать горькую правду и, кое-как примирившись, без официальных извинений, взять его обратно, потому что он чертовски полезен. Вряд ли Хиллоран все забыл и простил.
        - Думаешь, он собирается предать тебя и отомстить?
        - Вполне возможно.
        - Но…
        Одри прервала его нетерпеливым жестом.
        - Ты не понимаешь, хотя мне казалось, что я объяснила все предельно ясно. Помимо всего прочего, Хиллоран считает, что я могла бы стать отличным трофеем и украсить его дом. Он с самого начала не оставлял этой затеи. Сегодня он был особенно настойчив. Я влепила ему несколько хорошеньких оплеух, а потом, чтобы справиться с пьяным, пришлось достать пистолет…
        Лицо Дикки помрачнело.
        - Даже так?
        Она усмехнулась.
        - Не переживай. В нашем мире обычные правила поведения не действуют. Считается, что раз мы вне закона, то и высокой моралью не отличаемся. Обычно так оно и есть, однако я, бог знает почему, выделяюсь в этом среди остальных. Суть в том, что Хиллоран сейчас взбешен и зол, как койот на раскаленных камнях, и не знай он, что ссора со мной может стоить четверти миллиона долларов…
        - …Он мог бы попытаться тебя продать?
        - И даже теперь, когда все уже на мази, он может быть недоволен, что ему достанется только четверть.
        Разум Дикки бурлил от потока новой информации. Значит, помимо всего прочего, Хиллоран ведет собственную игру. И это может привести к тому, что он либо сам первым выложит полиции всю информацию, либо, что более вероятно, постарается сделать так, чтобы весь доход от крупного дела пошел в его собственный карман.
        Раньше подобное не приходило Тремейну в голову. Следовало все это переварить, ясно и четко выделить главное…
        «Ззззз… Ззззз…»
        - Что это?
        - Входная дверь. Звонок у меня в спальне, - пояснила Одри, махнув рукой. - Посмотри, кто там.
        Дикки подошел к окну и выглянул из-за занавески.
        - Хиллоран вернулся. Не знаю зачем. Кстати, наверняка видел мою машину снаружи. А сейчас почти четыре утра. - Он посмотрел Одри в глаза. - Наверное, это все осложняет?
        Одри сразу поняла - впрочем, все было очевидно.
        - Что мне делать? - спросил Дикки.
        Звонок раздался снова, долгий и настойчивый. Потом тренькнул телефон, стоявший на столе, - тот, что поменьше. Девушка взяла трубку.
        - Алло?.. Да, пусть поднимается.
        Трубка легла на место.
        - Дай мне еще сигарету, Дикки.
        Он протянул ей портсигар и зажег спичку.
        - Так что мне делать?
        - Что хочешь, - хладнокровно откликнулась Одри. - Если бы я не боялась оскорбить твои джентельменские инстинкты, то предложила бы сбросить пиджак и изобразить страсть, художественно распростершись на ручке моего кресла. В общем, вести себя столь же отвратительно, как сам Хиллоран. Если тебе удастся вывести его из себя, он может потерять осторожность и приоткрыть свои карты.
        Тремейн задумчиво поднялся на ноги с бокалом в руке. Одри вдруг, нарочито громко и отчетливо, проговорила сладким голоском:
        - Дикки, милый…
        В дверях стоял Хиллоран, огромный и краснолицый. Он заметно покачивался. Его смокинг был измят, галстук сдвинут набок, волосы всклокочены. Очевидно, после ухода последовали новые возлияния…
        - Одри…
        - Вообще-то надо стучаться, - холодно промолвила она.
        Хиллоран, пошатываясь, шагнул вперед и бросил что-то ей на колени.
        - Взгляни-ка!
        Одри без интереса подняла листки.
        - Не знала, что ты гордый отец, - заметила она. - Или сам решил заняться искусством?
        - Целых два! - неразборчиво выпалил тот. - Один был на моей двери, когда я пришел домой. Второй я нашел здесь - на твоей - когда вернулся! Разве ты не узнаешь это предупреждение? Оно означает, что ночью тут побывал Святой!
        Девушка, изменившись в лице, передала листки Дикки, но Хиллоран со злобой вырвал их у него.
        - Не трожь! - рявкнул он. - Что ты вообще тут делаешь - в этой комнате, в такое время?
        Одри Пероун поднялась.
        - Хиллоран, - ледяным тоном проговорила она, - я буду тебе очень благодарна, если ты не станешь оскорблять моих друзей в моем собственном доме.
        Тот бросил на нее злобный взгляд.
        - Да что ты? Хочешь, чтобы я оставил вас двоих в покое, пока Святой только и ждет, как бы нас раздавить? Если тебе не дорога твоя шкура, то мне моя дорога. Ты у нас вроде как предводитель…
        - Не «вроде как», а так оно и есть.
        - Да неужели? Ну да, сначала меня за нос поводила, теперь его. Ах ты маленькая!..
        Кулак Тремейна вбил последнее слово обратно Хиллорану в зубы. Тот рухнул на пол. Дикки одним движением скинул пиджак. Поверженный гигант поднес руку ко рту и взглянул на мокрую и красную ладонь, потом вытянул вперед трясущийся указательный палец.
        - Ты!.. Ах ты подонок!.. Я все про тебя знаю! Изображаешь тут любовь, влез к ней, как змея - а сам только и думаешь, как бы нас продать! Спроси его, Одри! - Палец перестал дрожать, глаза горели пьяной животной ненавистью. - Спроси, что ему известно про Святого!
        Тремейн застыл. Хиллорану нечем подкрепить обвинения, однако семя сомнения, брошенное на почву паники, могло прорасти очень быстро.
        - Вставай, Хиллоран, - негромко проговорил он. - Вставай, чтобы я мог выбить тебе оставшиеся зубы.
        Тот кое-как поднялся на ноги.
        - Да, я встану! - прохрипел он, потянувшись к карману. - Только у меня свой способ разделываться с крысами.
        В руке у него оказался пистолет. Дикки ясно увидел подрагивающий на спусковом крючке палец. Однако в тот же миг между ними оказалась Одри.
        - Хочешь, чтобы сюда примчалась полиция, - стреляй. Только я с тобой дожидаться тут ареста не стану.
        - Уйди с дороги, ты!.. - взревел Хиллоран.
        - Предоставь это мне, - сказал Дикки.
        Отодвинув ее, он шагнул вперед, и дуло пистолета уперлось ему в грудь. Дикки улыбнулся, глядя в горящие пламенем глаза.
        - Не против, если я закурю? - вежливо спросил он. Его правая ладонь совершенно естественным жестом поднялась к нагрудному карману.
        В тот же миг тишину разорвал истошный вопль Хиллорана. Дикки молниеносно ухватил его правой рукой за кисть, а левой одновременно вцепился в плечо, повыше локтя, и резко вывернул руку, едва не сломав запястье.
        Пистолет с глухим стуком упал на ковер, но Тремейн не стал отвлекаться. Он усилил давление, развернул Хиллорана и, удерживая одной рукой, заставил того опуститься на колени.
        - Вот теперь можно поговорить с б?льшим удобством.
        Дикки взглянул на девушку и увидел, что та успела подобрать оружие.
        - Прежде чем мы продолжим, Одри, - сказал он, - я хотел бы знать, что ты думаешь о моей предположительной дружбе со Святым? Не буду напоминать тебе, что этот субъект так же пьян, как и ревнив. И опровергать его обвинений не стану - какой смысл? Просто хочу услышать твое мнение.
        - Для начала отпусти его.
        - Конечно.
        Одним поворотом руки Дикки поверг противника лицом в ковер и отпустил, оставив лежать.
        - Поднимайся!
        - Если ты…
        - Вставай!
        Хиллоран кое-как взгромоздился на ноги. Его глаза пылали убийственной ненавистью, и все же он подчинился. Даже такой, как он, не смел ослушаться приказа Одри. Хоть она и была мошенницей, но держалась как истинная королева…
        - Я хочу знать, Хиллоран, - проговорила она ледяным голосом, - почему ты только что сказал то, что сказал?
        Помощник ответил злобным взглядом.
        - Он не похож на нас и держится не как мы. Нам известно, что среди нас есть доносчик - кто-то же заложил Хэндерса, - и он единственный…
        - Я поняла, - с презрением в голосе произнесла девушка. - Именно из-за того, что я предпочитаю его компанию твоей, ты готов выдвинуть против него любое, даже самое дикое обвинение, какое только придет тебе в голову.
        - А мне понятно, - презрительно усмехнулся Хиллоран, - что меня уже оттеснили, и он занял мое место. Он…
        - Выбирай, - оборвала его Одри, - либо ты сейчас выйдешь отсюда сам, либо тебя вышвырнут. И в любом случае не возвращайся, пока не протрезвеешь и не будешь готов извиниться.
        Он непроизвольно сжал кулаки.
        - Ты в нашей банде вроде как босс…
        - Именно так. И если тебе это не по нраву, можешь выметаться, когда захочешь.
        Хиллоран сглотнул.
        - Ладно…
        - Ну-ну? - подтолкнула его Одри вкрадчивым голоском.
        - Однажды, - проговорил Хиллоран, сверля ее глазами из-под черных бровей, - ты пожалеешь об этом. Пока не время. Ты не станешь выкидывать меня сейчас, перед крупным делом, потому что я тебе полезен. И я тоже не полезу в бутылку, когда меня ждет куча денег. Да, я пьян, но не настолько, чтобы этого не понимать.
        - Вот и замечательно, - кивнула Одри. - Это все?
        Хиллоран открыл было рот и снова закрыл, сдержавшись. На сжатых кулаках побелели костяшки. Глаза надолго уставились на девушку, потом перешли на Тремейна.
        - Доброй ночи, - наконец буркнул помощник и, не сказав больше ни слова, вышел.
        В окно Дикки видел, как Хиллоран медленно бредет по улице, прижимая ко рту носовой платок.
        Обернувшись, молодой человек увидел рядом с собой Одри. В ее взгляде было что-то таинственное.
        - Ты доказала, что в самом деле доверяешь мне…
        - Он просто чокнулся, - отмахнулась она.
        - Скорее обезумел, как бешеный пес. Так все не закончится. На яхте тебе придется не спускать с него глаз ни днем ни ночью. Ты понимаешь?
        - Что насчет тебя?
        - Я владею джиу-джитсу.
        - А от ножа в спину оно поможет?
        Дикки рассмеялся.
        - Чего ради зря волноваться? Это все равно ничего не изменит.
        Серые глаза по-прежнему неотрывно смотрели на него.
        - Прежде чем ты уйдешь, я хотела бы услышать ответ из твоих собственных уст.
        - Ответ на что?
        - На то, что сказал Хиллоран.
        Дикки, уже поднимавший пиджак, вновь отложил его и подошел к ней. Мысли затопило какое-то безумие. Оно подхватило его, словно ветер - лист. Рука сама протянулась вперед.
        - Одри, даю слово чести, что скорее дам сжечь себя заживо, чем подведу тебя.
        Слова сорвались с губ просто и спокойно. Бушующее внутри безумие лишь подтолкнуло их. Дикки удалось даже сохранить невозмутимое выражение лица и удержаться от излишней пылкости в голосе.
        Прохладные пальцы девушки коснулись руки Тремейна, и он поднял их к своим губам с улыбкой, которая могла значить все или ничего. А несколько минут спустя он уже ехал домой. На небе проглядывали первые полоски рассвета. Губы все еще горели, словно их прижгли каленым железом.
        Святого до отъезда в Марсель Дикки так и не увидел.
        IV
        Три дня спустя Дикки Тремейн в белых брюках, синем бушлате и фуражке подошел к поручням правого борта «Корсиканской девы». Солнце зависло высоко в небе, море блестело, словно ртуть, а замок Иф казался сошедшим с картинки из книжки сказок. Яхта стояла на открытом рейде, в двух милях от марсельского порта: графиня Ануся Марова, заботясь о своих гостях, решила, что доки с их грязью, шумом и суетой - не место для выбравшихся на отдых миллионеров с женами. Со стороны гавани по воде уже суетливо приближалось небольшое суденышко, специально нанятое, чтобы доставить гостей и их багаж на борт. Дикки, сразу же узнавший этот силуэт, мрачно следил за ним, но только глазами, потому что мыслями витал в десятке мест разом.
        Положение стремительно становилось невыносимым - чересчур стремительно. По сути, это было единственным, что серьезно заботило его с приближением суденышка. Каждый ярд сокращавшегося между ними расстояния с удесятеренной силой запутывал Дикки в паутину, которую он сам же для себя и сплел.
        В последнюю встречу со Святым он не рассказал и половины всего. Одна из веских причин состояла в том, что Дикки тогда и сам толком не осознавал своего положения. Теперь же он понимал его даже слишком хорошо, был с ним на «ты», а оно, развалившись напротив, ухмылялось всей своей уродливой физиономией…
        Когда он говорил, что, кажется, влюбляется, то сильно преуменьшал опасность. Он уже был по уши влюблен. Изо всех сил борясь с собой и проиграв, Дикки так же ожесточенно принялся отрицать это, отказываясь признаваться даже самому себе. Однако теперь начинал сознавать, что сражаться бесполезно.
        Если у вас возник вопрос, чего ради было вообще воевать с собой, ответ прост: потому что люди такого склада иначе не могут. Будь все иначе - например, не существуй Святого вовсе или знай его Дикки Тремейн только из утренних газет, - никакой проблемы не возникло бы. А если вы скажете - ну и подумаешь, ничего сложного здесь нет, - то будете неправы, исходя из самых элементарных принципов психологической арифметики.
        Есть порода людей, у которых верность преобладает над инстинктом, которые способны при необходимости подняться над ограничениями банальной логики. Дикки Тремейн был одним из них. Не увидев во вставшей перед ним проблеме ничего простого, он решил ее по-своему.
        «Да, она преступница. С другой стороны, если уж на то пошло, то я тоже - хотя и не такой, как она считает, - размышлял он. - Она грабит тех, для кого это не станет большой потерей, и если как следует изучить их дела, они, скорее всего, окажутся не слишком чистыми на руку. Фактически ее можно поставить на одну доску с нами - за исключением того, что она не передает девяносто процентов добычи на благотворительность. Но это наши личные сентиментальные устремления, сути дела они не меняют. Вот Хиллоран - настоящий негодяй, и я буду рад стать свидетелем его падения.
        Загвоздкой остается покойный Джон Л. Морганхейм - похоже, его Одри все-таки убила. Однако и у нас руки в крови - тут все дело в том, из-за чего она пролита. В то же время про смерть Морганхейма ничего толком не известно, и у меня нет времени выяснять.
        В романах героини всегда невинны, а если и нет, у них обязательно есть на то железобетонная причина. Но пусть книги не сбивают меня с толку. Я достаточно повидал, чтобы знать: все это в основном старомодная чушь. Буду смотреть на вещи здраво и беспристрастно и либо найду ответ, либо свихну себе мозги. Потому что…
        Потому что, по сути, я фактически поклялся Святому довести дело до конца. Он давал мне шанс выйти из игры, если хочу, но я не стал. Я отказался все бросить и сам вырыл себе гибельную ловушку, так что выбираться с боем теперь тоже придется самому - и нечего жаловаться…»
        События после ссоры с Хиллораном ситуацию не упрощали. На следующее утро тот заявился с извинениями. Тремейн, разумеется, тоже был там. Хиллоран сердечно пожал ему руку, громогласно заверил, что не испытывает к нему ни малейшей вражды и что сам был виноват, так глупо напившись, а затем пригласил их с Одри в ресторан. Не было бы ничего удивительного, если бы Дикки купился; то, что он сделал вид, будто принял все за чистую монету, никого не касалось.
        Однако за обедом он стал внимательно наблюдать за Хиллораном, когда тот не видел, и время от времени замечал в его взгляде странное погружение в свои мысли, что только подтверждало опасения. Это случалось лишь изредка и продолжалось не более секунды, тут же утопая в новом щедром потоке добродушия, так что менее предвзятый наблюдатель мог бы решить, что ему померещилось. Однако Дикки все понял - с Хиллораном будут проблемы.
        Тогда же они обсудили и вмешательство Святого. Решение приняла Одри.
        - Кем бы он ни был, - сказала она, - я не собираюсь пугаться опереточных угроз. Мы потратили шесть тысяч фунтов на наживку! Только жалкие трусы сдаются без боя. Кроме того, рано или поздно этот Святой должен переоценить свои силы - возможно, время как раз пришло. Мы будем в открытом море, со своей отборной командой, из которой ненадежна разве что пятая часть. Это дает нам преимущество четыре к одному. Не понимаю, что может сделать Святой, - разве что снарядить собственный корабль и устроить настоящее сражение. Я считаю, мы должны продолжать, только с удвоенной бдительностью.
        Аргумент был неоспоримый. Все трое - Тремейн, Хиллоран и Одри - без лишнего шума выехали из Лондона, чтобы прибыть на место за двенадцать часов до гостей. Накануне отправления Дикки снова остался наедине с девушкой.
        - Ты веришь извинениям Хиллорана? - спросил он.
        - Ни капельки, - мгновенно откликнулась она.
        - Тогда почему продолжаешь держать его при себе?
        - Потому что я женщина. Похоже, иногда вы, мальчишки, склонны об этом забывать. У меня есть мозги, но для того, чтобы провернуть наше дело, чтобы держать в руках команду, такую, как моя, нужен мужчина. Ты единственный, кому еще я могла бы доверить это, но ты… ну, если честно, Дикки, у тебя ведь совсем нет опыта, правда?
        Его поразило, как она может так спокойно обсуждать готовящееся преступление. Прекрасная, в изысканном наряде, расслабленно откинувшаяся на спинку глубокого кресла, с сигаретой в точеных белых пальцах, которые взял бы за модель самый взыскательный скульптор, Одри выглядела так, будто очаровательно рассуждала о… о чем угодно, но только не об ограблении.
        Дикки ничего не говорил ей о своих чувствах. Он стер их со своего лица, из глаз, из голоса и поведения. Невозмутимым спокойствием оба могли соперничать друг с другом. Держаться иначе Дикки не отваживался. Суматошную круговерть его истинных мыслей можно было скрыть только за таким каменным бесстрастием. Через маску хоть немного меньшей таинственности она непременно пробилась бы.
        Он пытался понять Одри - но с каждым разом только все больше и больше увязал в болоте мистификаций. В ней не было и следа крикливой вульгарности, считающейся отличительным знаком преступниц. Несмотря на всю свою власть, девушка неизменно оставалась женственной и грациозной, а голос ее звучал спокойно и мягко. Она без малейших усилий поддерживала придуманный ею самой образ графини Ануси Маровой, а когда оставалась одна, ей не нужно было даже выходить из роли. Исчезал лишь очаровательный ломаный английский.
        Если бы Дикки не видел своими глазами, он бы не поверил. Однако он наблюдал за всем этим воочию и был поколеблен в самых твердых своих убеждениях.
        Только однажды в тот вечер он едва не оступился.
        - Если у нас все получится, - сказала она тогда, - ты, разумеется, получишь свою долю - четверть добычи. Четверть миллиона долларов или пятьдесят тысяч фунтов на ваши деньги. Тебе больше никогда в жизни не придется работать. Что ты станешь делать?
        - А ты как поступишь со своей?
        Она немного помедлила, мечтательно глядя в темный угол, как будто увидела там что-то.
        - Возможно, - проговорила Одри, - куплю себе мужа.
        - Тогда я мог бы приобрести несколько жен, - откликнулся Дикки, и мгновение ушло.
        Сейчас, глядя вниз, на синюю гладь моря, он вспоминал этот «остроумный» ответ с невыразимым презрением. Однако ничего другого тогда просто не пришло в голову, а реагировать нужно было быстро.
        «Ох, да чтоб тебя!» - подумал Дикки и со вздохом выпрямился.
        Суденышко с гостями уже подошло к сходням, и сэр Эсдрас Леви, возглавлявший процессию, помогал леди Леви подняться. Сразу за ними стоял мистер Джордж Й. Алриг. Встретившись взглядами со всеми тремя, Дикки широко улыбнулся и бодро отсалютовал прибывшим. Он не мог их не знать, поскольку именно через него они стали вхожи в дом на Парк-лейн. Последние три месяца работа Тремейна на континенте под началом Хиллорана заключалась в том, чтобы ездить по модным курортам, имея в своем распоряжении солидные суммы денег, безупречный гардероб и естественный шарм, и завязывать знакомства с сильными мира сего, когда те, расслабившись на отдыхе, временно снимают свою броню неприступности.
        Это было до скучного просто. Тот, кто раздулся бы от негодования, заговори с ним незнакомец в гостиной лондонского отеля «Савой», совершенно спокойно воспринимал подобное поведение в Биаррице. Ну а дальше развить успех для такого искушенного и элегантного джентльмена, как Дикки Тремейн, было делом техники.
        Возвращаясь к делам насущной важности, он сошел вниз, чтобы помочь собственноручно выбранным им овечкам шествовать на заклание. Одри Пероун уже стояла у верха сходней в простой белой юбке и цветастом джемпере. Наряд смотрелся великолепно - из-за того, на ком был надет. «Графиня» встречала гостей с непревзойденным радушием, находя для каждого особые слова. Хиллоран, в униформе, стоял рядом с солидным видом, готовый сопроводить прибывших в их каюты.
        - О, сэр Эсдрас, мы уже и не надеяться вас видеть!.. И леди Леви! Моя дорогая, каждый день вы все прекрасней!
        Пятидесятилетняя толстуха заметно просияла.
        - Миссис Алриг! Вы обязательно должны сказать мне, как оставаться такой изящной!
        Тощая и пожухшая дама повела плечами от удовольствия.
        - Мистер Джордж, вот настоящий красавец-мужчина!.. О, миссис Санкин…
        Задача Дикки была сравнительно несложной. Ему поручалось отделить сэра Эсдраса Леви, мистера Джорджа Й. Алрига и Мэтью Санкина от их супруг, взяв каждого под руку и доверительно сообщив вполголоса, что в кают-компании уже поданы коктейли.
        Обед, хозяйкой на котором была сама Одри Пероун, не мог не иметь успеха. Время до вечера прошло быстро - кажется, совсем скоро Хиллоран услужливо ударил в колокол, напоминая, что пора одеваться к ужину. Тремейн с остальными спустился в свою каюту и быстро сменил костюм, однако когда он переместился в кают-компанию, Одри уже была там, как и ее помощник, делавший вид, что осматривает сервировку стола.
        - Когда? - спросил Хиллоран.
        - Завтра вечером. Я сказала им, что мы будем возле Монако около половины седьмого. На самом деле ничего подобного, но это не важно. Мы запрем их в каютах, когда они спустятся переодеться.
        - А потом? - поинтересовался Дикки.
        - За ночь дойдем прямиком до Корсики и на следующее утро высадим их возле Кальви. Затем обогнем с юга Сицилию и затеряемся в Греческом архипелаге. В конце концов яхта прибудет в Константинополь - перекрашенная, под другим названием и вообще измененная до неузнаваемости. Там мы разделимся. Непосредственные распоряжения я дам вам завтра после обеда - приходите в мою каюту около трех.
        Хиллоран повернулся к Дикки.
        - Кстати, с берега доставили вот это письмо - боюсь, я забыл вручить его раньше.
        Тот, выдержав взгляд устремленных на него глаз, взял конверт. Штемпель на нем стоял лондонский. Дикки вскользь осмотрел клапан и вскрыл его. Письмо было написано округлым женским почерком.
        Мой милый!
        Просто решила пожелать тебе хорошо провести время в поездке. Ужасно буду по тебе скучать. Шесть недель в разлуке - это так долго! Ну да ничего, утоплю свои печали в ячменном кофе.
        Но я не намерена тосковать в одиночестве. Простак Саймон, о котором я тебе рассказывала, обещает меня утешить и зовет на вечеринку, которую закатывает на Эгейских островах. Не знаю пока, соглашусь ли, но вообще-то предложение заманчивое. У него большой самолет, и Саймон хочет добраться туда по воздуху.
        Если поеду, то мы отбываем в субботу. Ты ведь не будешь ревновать?
        Ну, не стану больше мучить тебя, милый. Ты же знаешь, что в моих мыслях лишь ты один, и я буду по-настоящему счастлива только тогда, когда снова тебя увижу.
        Что ж, прими мои наилучшие пожелания и береги себя. Сейчас уже одиннадцать часов, а я устала. Правда, пока доберусь, будет уже двенадцать. Лягу в кровать с мыслями о тебе и с красными от слез глазами.
        Верю в тебя,
        Вечно твоя, Патрисия.
        Тремейн сложил листок, убрал обратно в конверт и сунул его в карман.
        - Тебя все еще любят? - насмешливо спросила Одри.
        Дикки пожал плечами.
        - Так она говорит, - беспечно откликнулся он. - Так она говорит.
        V
        Гораздо позже, у себя в каюте, Дикки перечитал письмо снова. Содержание было совершенно очевидным: Святой решил выполнить свою часть работы, передвигаясь на самолете. Ссылка на Эгейские острова, очевидно, не имела отношения к делу - откуда тому было знать, что маршрут «Корсиканской девы» приведет ее как раз в те места? Однако упоминание субботы, похоже, означало, что Святой будет ждать сигнала именно с этого - то есть завтрашнего - дня.
        «Береги себя» в расшифровке не нуждалось, а вот «одиннадцать часов» и «двенадцать» сбивали с толку. «Пока доберусь, будет уже двенадцать» можно было понять так, что, поскольку с аэроплана дожидаться сигнала придется с большой дистанции, чтобы не выдать себя шумом моторов, пройдет около часа, прежде чем Святой прибудет сюда. Но почему указано именно такое время? Ведь они договаривались, что сигнал надо подавать в полночь или в четыре утра…
        После долгих раздумий Дикки решил, что либо он пытается прочесть между строк слишком много, либо - что выйти на связь можно и часом раньше. «С красными от слез глазами» он истолковал так, что сигналить о чем-то тревожном нужно красным светом. В карманном фонарике имелись сменные цветные стекла.
        Последняя фраза била прямо наповал. «Верю в тебя». Не в бровь, а в глаз. Саймон никогда не встречал Одри Пероун. И разумеется, прилагал все усилия, чтобы друг не сбился с пути.
        Дикки медленно скомкал листок в шарик, задумчиво катая его между ладонями, потом взял конверт и тоже смял. Хиллоран определенно вскрывал его, отпарив, а потом запечатал снова, прежде чем вручить, - в этом не было ни малейшего сомнения. Подойдя к иллюминатору, Тремейн швырнул шарик далеко в темную воду. Потом разделся и улегся на койку, но никак не мог успокоить разум и заснуть. Ночь стояла душная и жаркая. Поступавший снаружи воздух теплой волной ласкал лицо. Разогнать зной электровентилятором не получилось - Дикки попытался, но облегчения это не принесло.
        Полтора часа он лежал, задыхаясь от жары, затем встал, надел тапочки и тонкий шелковый халат и вышел на палубу. Растянувшись в длинном плетеном кресле, Тремейн закурил сигарету. Здесь было прохладнее. Мягкий шум и плеск морской воды, рассекаемой носом яхты, успокаивал. Спустя некоторое время наконец накатила дремота…
        Проснулся Дикки от странного ощущения, прорвавшегося в его сознание, - как будто на море поднялось волнение. Кресло, на котором он лежал, качалось и скрипело, но в то же время не было ни ветра, ни звука ударявшихся о борта волн, как следовало бы ожидать. Все это Дикки воспринимал словно сквозь какую-то дымку, еще полусонный. Открыв, наконец, один глаз, он почему-то не увидел перед собой поручней - только водную гладь, отблескивавшую сталью в лунном свете. Взглянув вверх и назад, различил огонек на фок-мачте, безмятежно плывший среди звезд на ясном небе…
        Отчаянный, судорожный прыжок доставил тело Дикки на палубу; кресло полетело в море. Перекатываясь через плечо, Дикки успел заметить матросский ботинок, нацеленный ему в голову. Рывком пригнувшись, он ухватил ногу нападавшего, вцепился в нее и вывернул что было силы. Тот с приглушенным ругательством тяжело рухнул. Мгновение спустя Дикки вскочил на ноги - и оказался лицом к лицу с Хиллораном.
        - Да я тебя!..
        Нанесенный тем удар не достиг цели, пройдя над левым плечом. Дикки сменил позицию и вложил весь вес в ответную атаку, целясь в область сердца. Хиллоран повалился на палубу как подкошенный. Со скоростью вихря Дикки обернулся к матросу, который уже поднялся и бросился на него, молотя кулаками. Боксировать «по науке» в таких обстоятельствах было бессмысленно. Дикки попробовал - и остановил удар справа собственной головой. На три дюйма ниже - и это, вероятно, положило бы конец драке. Как бы то ни было, он споткнулся о перила, на мгновение дезориентированный, и скорее по счастливой случайности, чем по расчету, заблокировал плечом следующий выпад. Дикки вслепую двинул в ответ и почувствовал, что костяшки во что-то врезались… Противник зарычал от боли.
        Перед глазами наконец прояснилось. Восстановив равновесие, матрос подобрался, готовый к новой атаке. Надвигался и Хиллоран, нетвердым шагом ступая по палубе; лунный свет сверкнул серебром на зажатом в правой руке предмете…
        Ситуация стала окончательно понятна. Эти двое пытались выбросить Дикки за борт, вместе с креслом и прочим, пока он спал. Верный способ избавиться от досадной помехи без шума и пыли. Однако когда затея провалилась, пришлось добиваться того же исхода в рукопашной схватке. С холодной и мрачной ясностью Тремейн понял, что шансы не на его стороне. Однако даже на секунду не задумался над тем, чтобы позвать на помощь. Помимо того, что этот бой в определенной степени являлся поединком чести между ним самим и Хиллораном - пусть тот вышел и не один на один, - можно было предположить также, что если у того есть в команде один союзник, то найдется и полдюжины. В конце концов, не исключено, что и все они готовы занять ту же сторону. По достигнутому соглашению Одри, Хиллоран и Дикки получали по четвертой части добычи, а оставшаяся четверть делилась между командой. При отчетливом понимании, из кого она состоит, несложно было представить, что они клюнут на предложение увеличить свою долю до половины, - ведь разница составит порядка четырех тысяч фунтов на человека.
        Такое предположение выглядело более чем вероятным. Тремейна, единственного по-настоящему преданного Одри члена банды и вечную помеху, устраняют, его доля идет на подкуп команды. Что касается выгоды Хиллорана, есть ведь еще доля самой «графини»… Замысел вдруг предстал перед Дикки во всей своей наготе, и в голове мелькнуло - как он раньше об этом не подумал? Хиллоран отводил Одри Пероун только одно предназначение - заманить миллионеров на борт и вывезти в море. После с ней можно будет разобраться по-своему, отомстив ей, а заодно и Тремейну, а самому стать хозяином положения и получить полмиллиона долларов вместо четверти. Воодушевляющая идея, не правда ли?..
        Дикки, конечно, не осмысливал происходящее в таких подробностях. Картина словно мелькнула перед ним вспышкой, нарисованная скорее интуицией, чем логикой, во время краткой передышки, пока матрос готовился к новой атаке, а Хиллоран шатко поднимался с палубы, держа в руке нож. Вот почему Дикки дрался молча.
        Темнота играла на руку его противникам. Он был сильным и умным боксером, двигался быстрее многих и неплохо знал джиу-джитсу, но для всего этого нужна мгновенная оценка ситуации, которая немыслима без хорошей видимости. Скудный и обманчивый лунный свет давал преимущество грубой силе и массивности, а не скорости и мастерству.
        Дикки фактически загнали в угол, спина уже прижималась к поручням. Хиллоран подступал слева, рослый матрос - справа. Нельзя было ни проскочить между ними, ни уйти в сторону, вдоль ограждения. Единственное, что оставалось, - пробиваться с боем.
        Из них двоих матрос был ближе. Дикки собрался. Придется обменяться ударами, другого выхода нет. Вопрос в том, кому достанется больше. Когда противник сделал еще шаг вперед, Тремейн, оценив дистанцию, опустил подбородок и сделал далекий выпад левой. Матрос тоже не терял времени: его рука угодила Дикки в лоб, и его голова мотнулась назад так, что шею пронзила резкая боль. Его собственный кулак встретил что-то твердое, хрустнувшее под костяшками, - кажется, зубы. Однако уже второй пропущенный удар чудовищной силы заставил Дикки пошатнуться. Он почти ничего не видел из-за плывущих перед глазами красных и черных облаков.
        Все же Тремейн успел заметить бросившегося на него Хиллорана. Инстинктивно припав на одно колено, он поднырнул под руку с ножом и тут же поднялся, обхватив того за пояс. Собрав все силы, Дикки рванул нападавшего вверх в безумной надежде угостить его собственным лекарством - то есть швырнуть через ограждение в поблескивающую внизу черную воду. Однако почти тут же понял, что ничего не выйдет, - Хиллоран оказался слишком тяжел, а силы были на исходе. Не оставалось времени и на борьбу - в следующее же мгновение тот мог снова поднять правую руку и вонзить нож в спину Дикки. И все же эта отчаянная попытка позволила на миг оторвать Хиллорана от палубы и с силой хватить его о поручни в надежде выбить из него дух и хоть ненадолго получить передышку.
        Оторвавшись от одного противника, Дикки обернулся, и в тот же момент руки матроса сомкнулись на его горле. Душу захлестнула внезапная радость - использовать такой прием на том, кто знает джиу-джитсу, более чем бесполезно: он скорее окажется губителен для нападающего. Этот факт в тот же момент получил доказательство. Большинство захватов в джиу-джитсу зависят от того, удастся ли поймать ладонь или запястье - что, разумеется, довольно сложно, поскольку они являются самыми маленькими и быстро движущимися частями тела. До сих пор Дикки останавливала боязнь сделать при таком освещении ошибку, которая могла дорого обойтись. Однако теперь ее быть не могло.
        Обе руки поднялись на уровень головы и вцепились в мизинцы матроса, одновременно оттягивая их и выкручивая. Тот вскрикнул - по меньшей мере один из пальцев был вывихнут. Дикки не остановился, и матрос с воем упал на колени. Радость в душе почти сменилась возгласом ликования - и тут же умерла. Уголком глаза Тремейн заметил вновь надвигающегося на него Хиллорана.
        Реализовывался жуткий кошмар. Оба противника имели серьезное преимущество в весе и постепенно выматывали силы Дикки. Едва удавалось одержать верх над одним, как появлялся второй, чтобы свести все на нет. Когда же тот оказывался выведен из строя, первый возвращался с новыми силами, чтобы возобновить схватку. Причем каждый враг, даже без учета ножа, превосходил Дикки в грубой силе.
        Мало-помалу он начинал отчаиваться. Отбросив матроса вбок, под ноги Хиллорану, Тремейн рванул к противнику; его ладонь метнулась к кисти, державшей нож, нашла цель и беспощадно вывернула запястье. Лезвие звякнуло о решетку для слива воды. Захват обеими руками обеспечил бы превосходство, однако не удался - вторая зацепила лишь воздух. Мгновением позже кисть пришлось отпустить. Дикки отпрянул назад, едва избегнув левого кросса в челюсть.
        Теперь Хиллоран и матрос бросились в атаку одновременно, почти плечом к плечу. Силы Тремейна были на исходе. Колени подгибались, руки словно налились свинцом, грудь тяжело вздымалась с каждым судорожным вдохом, голова шла кругом и пульсировала от боли. Схватка превратилась в избиение, удары без счета сыпались и слева, и справа. Каким-то образом удалось поднырнуть под них с целью проскочить между обоими противниками и вырваться на открытое пространство… Ничего не вышло - они полностью контролировали ситуацию.
        Дикки оказался отброшен на поручни, и матрос вмиг прижал его руки к бокам. Пальцы Хиллорана сомкнулись на шее, не давая произнести ни звука, выдавливая жизнь. Спина, прижатая к перилам, выгнулась, как лук, ноги оторвались от палубы…
        Звезды померкли, грудь обхватили сжимающиеся железные полосы. Вокруг простиралась бесконечная, пустая чернота. В ушах стоял рев, хотя ни малейшего дуновения ветра не чувствовалось.
        Вдруг с какого-то беспредельного расстояния, перекрывая завывание бесплотного урагана, серебряным колокольчиком донесся голос:
        - Что тут происходит, Хиллоран?
        VI
        Дикки словно очнулся от кошмара. Пальцы на глотке ослабли, железная клетка, сжимавшая грудь, лопнула, рев в ушах упал до неясного шелеста. В небе зажглись звезды, из бесконечной тьмы возвращаясь на свое место.
        Дикки сильно мутило. Внезапно он почувствовал себя очень плохо. Все произошло почти моментально, хотя казалось, что все тянулось с медлительностью, сводящей с ума. Он пытался разогнать движения минутной стрелки за часовой по циферблату часов до большей скорости. Он не мог остановиться, чтобы насладиться ощущениями этого возвращения к жизни. Мозг работу не прекращал; это тело умерло, и сейчас нужно было без малейшей паузы вернуть ему активность.
        В рассеивающейся мгле, затуманивавшей сознание, отчетливо сформировалась одна-единственная мысль. Появление девушки прервало схватку. Однако он еще не был в безопасности. И Одри тоже.
        Она спала в каюте, иллюминатор которой выходил прямо на ту часть палубы, где разыгралась драка. Видимо, и проснулась Одри из-за шума. Впрочем, в таком свете сложно было разглядеть что-то кроме неясных борющихся силуэтов, если только Одри не присматривалась к происходящему какое-то время и лишь потом вмешалась, - а это вряд ли. И ей не следовало знать истинную причину суматохи.
        Теперь Тремейн ясно осознавал, что к чему. Если Хиллоран был готов избавиться от него, то ничто не помешает ему убрать с дороги и Одри. Однако сначала нужно все же решиться. Привычка к повиновению никуда не делась; чтобы забыть о ней, понадобится осознанное усилие. Любой ценой надо не допустить, чтобы что-то его спровоцировало. Пусть Хиллоран думает, что у него все под контролем.
        Поняв это, Дикки Тремейн моментально принялся действовать, хотя еще даже не до конца пришел в себя. Едва его ноги коснулись твердой поверхности, он извернулся и обхватил матроса точно так же, как тот секундой раньше держал его самого. Взгляд, брошенный через палубу, упал на Одри Пероун. Та стояла возле фонаря, хорошо видная всем троим, и в руке у нее поблескивал пистолет.
        - Хиллоран?..
        По нетерпеливому тону стало понятно, что мисс Пероун недолго будет ждать ответа на свой вопрос.
        - Все в порядке, - поспешно проговорил Дикки. - Один из наших парней слетел с катушек, хотел выпрыгнуть в воду. Мы с Хиллораном его остановили, а он полез в драку. Вот и все.
        Она подошла ближе. Двое остальных молчали. Сейчас все было поставлено на кон. Подхватят ли они предложенную ложь, подтвердят ли ее? Точнее, не «они», а Хиллоран, потому что матрос будет повторять с его голоса.
        Это была чистая лотерея - хотя Одри с пистолетом склоняла чашу весов на сторону Дикки. Если бы у Хиллорана имелось при себе оружие - что вполне возможно, - он все равно не осмелился бы выхватить его, будучи под прицелом, если только не ставил ни во что интеллект и меткость девушки. И Дикки предполагал, что помощник пока не готов к открытому бунту.
        Несколько мгновений все же царило напряженное молчание, прежде чем Хиллоран подтвердил:
        - Да, Одри, все так и было.
        Та обернулась к матросу.
        - Почему ты хотел прыгнуть за борт?
        - Не знаю, мисс, - угрюмо откликнулся он.
        Одри внимательно его осмотрела.
        - Похоже, они с тобой не очень церемонились.
        - Посмотрела бы ты, как он дрался, - возразил Дикки. - Никогда не видел, чтобы человек так отчаянно стремился свести счеты с жизнью. Боюсь, тут в основном я постарался… Вот…
        Он взял ладонь мужчины в свои.
        - Сейчас вправлю палец. Будет больно. Готов?
        Операция была проведена с хирургической точностью. Дикки даже умудрился выдавить улыбку.
        - Я бы на твоем месте отвел его вниз и запер, Хиллоран, - заметил он. - К утру бедолага придет в себя. Наверное, это из-за жары…
        Тот без единого слова взял матроса под руку и повел прочь. Дикки, прислонившись к поручням, смотрел им вслед. Теперь, когда кризис миновал и больше не нужно было драться, по телу разлилась странная слабость. Хорошо, что Одри не видела шишки, которые наверняка уже вздувались на лбу…
        Однако, вероятно, на его лице все же мелькнуло что-то, или поза слишком выдавала полное бессилие, потому что на плечо вдруг легла рука девушки.
        - Похоже, - мягко проговорила она, - не ему одному досталось.
        Дикки ухмыльнулся.
        - Ну и я получил пару затрещин, конечно.
        - А Хиллоран? - тихо спросила она.
        Их глаза встретились, и он понял, что ее не удалось ввести в заблуждение. И прежде чем ответить, бросил быстрый взгляд влево-вправо.
        - Он тоже, но был близок к победе.
        - Они пытались тебя убить?
        - Полагаю, цель ставилась именно такая.
        - Понятно, - задумчиво протянула Одри. - Значит…
        - Я попытался заснуть на воздухе, - вдруг выпалил Дикки. - Хиллоран был уже здесь, когда я пришел. Мы видели, как этот человек пробежал мимо и попытался перелезть через поручни…
        Между ними возникла тень Хиллорана.
        - Я его запер, - доложил помощник.
        - Хорошо, - небрежно обронила Одри. - Утром решим, что с ним делать. Дикки, не прогуляешься со мной по палубе перед сном?
        Она свернула разговор с такой естественностью, что Хиллорану нечего было ответить. Мисс Пероун взяла Дикки под руку, и они зашагали прочь. Пройдя вперед, обогнули рубку и в молчании двинулись к корме. Достигнув края палубы, Одри остановилась и перегнулась через поручни, как будто поглощенная наблюдением за пенистым следом судна. Дикки встал рядом. Здесь никто не мог подобраться к ним близко и подслушать.
        Он достал из кармана халата сигареты и спички. Оба закурили. Лицо Одри, когда Дикки подносил огонек, показалось ему бледным. Возможно, дело было в освещении.
        - Продолжай, - велела она. - Расскажи мне все.
        - Ты уже почти все знаешь. Я проснулся, когда они пытались выкинуть меня за борт. Завязалась потасовка. Я сопротивлялся как мог, но, если бы ты не появилась так вовремя, мне пришел бы конец.
        - Зачем ты соврал, выгораживая их?
        Дикки объяснил свою инстинктивную позицию, в соответствии с которой действовал.
        - У меня, конечно, не было времени так все разобрать, как сейчас, - добавил он, - но я по-прежнему уверен, что поступил верно.
        - Все это легко уладить. Посадим Хиллорана под замок и продолжим…
        - А ты оптимистка, - язвительно произнес Дикки. - Разве я не привел очевидных доводов, почему вся команда будет на его стороне? И они не из тех, кто рассказывает байки про воровскую честь.
        Одри повернулась к нему.
        - Предлагаешь мне бросить это дело?
        - Именно. У нас нет ни единого шанса - если только не перекупить Хиллорана, что значило бы пожертвовать большей частью своей доли. Мы недостаточно сильны, чтобы сражаться. И не надейся, что он вернется сам, как кающаяся овечка. Терять ему нечего, а приобрести он может все. Мы свою задачу выполнили, теперь он в состоянии провернуть все и без нас, почти без труда заработав лишнюю четверть миллиона долларов. Да, будь я один, я не сдался бы без боя. Но я не один и подозреваю, что у Хиллорана грязные намерения. Буду удивлен, если он думает забрать только твои деньги.
        - В таком случае, не похоже, что мы приобретем что-то, выйдя из игры, - спокойно заметила Одри.
        - Я гарантирую тебе, что мы сможем сбежать отсюда.
        - Каким образом?
        - Не спрашивай меня, Одри. Но способ есть.
        Она уставилась на тлеющий кончик своей сигареты, как будто это был волшебный кристалл, в котором можно увидеть решение всех проблем, потом снова обернулась:
        - Я не выйду из игры.
        - По-твоему, это умно? - грубо спросил Дикки. - Позволь тебе сказать: ничего подобного. Если знаешь, что исход поединка подстроен заранее, с первого удара гонга, то, отказавшись от боя, ты не потеряешь лицо.
        - Тебя готовы засудить по очкам, но можно выиграть нокаутом.
        - Да, наверное. Однако не забывай еще об одном факторе.
        - Каком же?
        - О Святом.
        Одри выразительно пожала плечами.
        - Ох, боюсь-боюсь!.. Среди пассажиров его нет. Судно обыскали сверху донизу, значит, «зайцем» он пробраться сюда тоже не мог. И насчет команды сильно сомневаюсь. Так что он мне сделает?
        - Понятия не имею. Но если бы те, над кем Святой одержал верх, заранее знали, как он поступит, многое могло бы не случиться. Мы не первые, кто чувствовал себя в полной безопасности, а потом… Есть жулики половчее нас.
        - Говорю тебе - я не выйду из игры, - повторила Одри.
        - Ну что ж…
        - Это самое крупное дело в моей жизни! - В голосе девушки звучало исступленное воодушевление. - И не только в моей, такое вообще мало кто проворачивал! На подготовку ушли месяцы! Я просиживала ночь за ночью, планируя все до малейших деталей, до последнего пути отхода. Я собрала идеальный механизм; нужно только нажать кнопку, и он заработает. С завтрашнего вечера и до момента, когда мы окажемся в безопасности, все пройдет как по маслу. А ты предлагаешь мне сдаться!
        На Дикки накатило какое-то безумие. Он обернулся, положил ей руки на плечи и развернул с ненужной силой.
        - Хорошо же! Тебе обязательно надо показать, какая ты вся из себя? Чертовски нравится выглядеть умной и смелой?.. А теперь послушай, что я об этом думаю! Ты просто глупая маленькая дурочка…
        - Убери от меня руки!
        - Как только закончу. Так вот, ты просто глупая маленькая дурочка, которую мне очень хочется отшлепать, как любого другого ребенка…
        Лунный свет блеснул на иссиня-черном металле появившегося между ними предмета.
        - Отпустишь ты меня или нет? - угрожающе спросила Одри.
        - Нет. Давай, стреляй. Я сказал, что тебя следует отшлепать, и, клянусь богом… Одри, Одри, что с тобой? Ты плачешь?!
        - Ничего подобного! Иди к черту!
        - Но я же вижу.
        - Просто дым попал…
        - Ты давно бросила сигарету.
        Отчаянная хватка Дикки ослабла. Одри тут же шагнула назад, сбросив его руки.
        - Я не собираюсь поддаваться чувствам, - с дрожью в голосе проговорила она. - Если я плачу, это мое дело. Значит, есть причины. Глупая или не глупая, я хочу свою четверть миллиона долларов и намерена получить ее - вопреки Хиллорану и тебе тоже, если ты встанешь на его сторону.
        - Я не на его стороне. Я…
        - Тогда на чьей же? Их всего две.
        Момент был упущен. Рискованная попытка продемонстрировать силу провалилась - Дикки просто не привык запугивать девушек. Когда же пыль после вспышки ярости рассеялась, снова стала понятна вся слабость его позиции. Святой, который мог блефовать, не моргнув глазом, наверное, продолжил бы и дальше, но Дикки Тремейн так не умел. Он не осмеливался заходить слишком далеко, чувствуя себя связанным по рукам и ногам. Его так и подмывало выложить карты на стол - сказать правду, предъявить ультиматум, и к черту последствия. Однако осторожность - возможно, излишняя - победила. Если у Хиллорана оставалась привычка к повиновению, то у Дикки - к преданности. И оба не могли от них вдруг отказаться.
        - Я на твоей стороне, - заверил он.
        И тут же задумался, стоило ли поддаваться импульсу, заставившему на секунду потерять самообладание.
        - Тогда к чему все это?
        - Я поддерживаю тебя больше, чем ты можешь представить. Впрочем, сейчас не до того… Как ты намереваешься справиться с ситуацией?
        - Дай еще закурить.
        Дикки протянул ей вторую сигарету, поднес спичку и мрачно уставился на море. Положение было безнадежным. «И почему, - подумал он горько, - нужно так фанатично цепляться за данное слово? Просто чистое безумие». Да, это так, и все же он дал обещание и не мог отступиться от него, по крайней мере до завтрашнего вечера.
        - Что, по-твоему, будет теперь делать Хиллоран? - спросила Одри. - Предпримет еще одну попытку или подождет до завтра?
        Момент был давно упущен - а может, и вообще не наступал. Дикки попытался сосредоточиться.
        - Не знаю. Я бы на его месте попробовал снова. Другое дело - насколько это в его характере. Ты знаешь его лучше, чем я.
        - Не думаю, что он рискнет. Сегодня у него уже был шанс выступить против меня, но он струсил. С точки зрения психологии, это шаг назад, и ему понадобится время, чтобы вновь решиться. Держу пари, до завтра он затаится и будет только рад возможности еще раз все обдумать - спешить ему некуда.
        - А завтра у тебя появится ответ получше?
        Одри улыбнулась.
        - Утро вечера мудренее, - беззаботно сказала она. - Спокойной ночи, Дикки, я устала.
        Однако он задержал ее.
        - Обещай мне кое-что.
        - Что именно?
        - Запри дверь на ночь и никому не открывай - ни под каким видом.
        - Разумеется. Я бы в любом случае так поступила. И тебе советую.
        Он проводил ее до каюты. Легкий бриз шевелил волосы Одри, серебрившиеся под лунным светом. Она была прекрасна. Проходя под фонарем, Дикки обратил внимание, как безмятежно ее гордое красивое лицо. Всю злость вдруг словно рукой сняло.
        Они подошли к двери.
        - Спокойной ночи, Дикки, - повторила Одри.
        - Спокойной ночи, - ответил он и внезапно добавил странно напряженным голосом: - Я люблю тебя, Одри. Спокойной ночи, дорогая.
        И ушел, прежде чем она успела что-то сказать.
        VII
        Дикки приснилось, что он, сидя на груди Хиллорана, сжимает пальцами его горло и колотит головой о палубу. Треск каждый раз стоял оглушительный. Нехотя проснувшись, Дикки понял, что настоящим источником шума стал стук в дверь, и приоткрыл один глаз. Через иллюминатор в каюту струился утренний свет. Зевая, Дикки скатился с койки, вытащил из-под подушки автоматический пистолет и пошел открывать.
        На пороге стоял стюард, весь в белом, с чашкой чая в руках. Дикки поблагодарил, забрал принесенное, закрыл дверь и снова запер. Присев на койку, он задумчиво помешал чай, потом так же задумчиво посмотрел на него, понюхал и вылил за иллюминатор, закурив вместо этого сигарету.
        В ванную Дикки отправился с пистолетом в кармане халата, держа ладонь на рукоятке. Приняв холодный душ и почувствовав себя лучше, с теми же предосторожностями вернулся в каюту переодеться.
        Прошлой ночью сон пришел почти мгновенно. Дикки Тремейн обладал почти сверхъестественной способностью воплощать в жизнь древнее изречение «довлеет дневи злоба его»[33 - Евангелие от Матфея, 6:34. В синодальном переводе: «довольно для каждого дня своей заботы».] и спал как убитый, зная, что назавтра понадобится свежая голова. И вот теперь, когда завтра настало, пришло время подумать.
        При свете дня положение представлялось не более обнадеживающим, чем накануне вечером. Обычно страхи и ужасы имеют полезную способность во многом рассеиваться за ночь - но только не в этом конкретном случае.
        Да, Дикки мирно проспал до утра, и никаких попыток повторить покушение не последовало. Разве что чай?.. Следовательно, Хиллоран действительно пока не обрел уверенность в себе. Если бы он решился на контратаку, такие мелочи, как запертая дверь, его бы не остановили.
        И все же это мало утешало Дикки. Они находились на яхте, которая беспечно шла по Средиземному морю с бриллиантами на миллион долларов на борту, и каждый доллар мог послужить лишним аргументом для Хиллорана - и остальных. Одри Пероун назвала свою схему безупречным механизмом. Так оно и было - пока работа всех его винтиков и шестеренок заслуживала доверия. Но именно из-за денег все могло пойти не так.
        План сработал бы идеально, будь его целью арахис или хот-доги, не представляющие неодолимого интереса ни для кого, кроме какого-нибудь одержимого коллекционера. Бриллианты, которые без труда можно обратить в настоящие живые деньги, - это совсем другое. Иметь с ними дело на твердой земле, пожалуй, еще относительно безопасно. Однако когда они вместе со своими владельцами фактически затеряны где-то в открытом море, весьма далеко от стоящего на углу полисмена, да еще с такой командой на борту, каждый доллар их стоимости превращается не то что в аргумент, а в весьма нестабильный заряд взрывчатки.
        Дикки Тремейн не переставал размышлять об этом ни за сборами, ни за завтраком, ни позже, прогуливаясь по палубе с сэром Эсдрасом Леви и мистером Мэтью Санкином. Его мысли главным образом занимал, конечно, вопрос, как бы оттянуть надвигающийся кризис.
        Любимую девушку Дикки избегал. Увидев Одри за завтраком, он лишь коротко поприветствовал ее и тут же погрузился в обсуждение с мистером Джорджем Й. Алригом будущего американских негров - хотя на самом деле перспективы третьесортного патагонского боксера волновали Дикки и то больше. Прогуливаясь по палубе, он то и дело поневоле проходил мимо мисс Пероун, которая окружила себя гостями в тени под навесом, но старался не встречаться с той глазами и был рад, что она не ищет его внимания. В противном случае Дикки наверняка почувствовал бы себя предельно глупо.
        Безумие прошлой ночи минуло, и он сам не понимал, как мог проявить такую слабость, как мог предать себя. Каждый раз, оказываясь поблизости, он уголком глаза следил за Одри. Та бойко щебетала, шутила, очаровательно хохотала над неуклюжими остротами собеседников… Ее дерзкая уверенность в себе и непоколебимое самообладание были неописуемы. Кто бы мог вообразить, что очень скоро «графиня», развлекающая своих гостей с таким шармом, собирается предстать перед ними холодной и властной, с заряженным пистолетом в руке?
        Так продолжалось до обеда. Потом…
        День стоял жаркий. Солнце шаром обнаженного, жгущего глаза пламени плыло в выжженном небе над нок-реей. Меж палубных досок плавилась и пузырилась смола, практически недвижимое море блестело, как стальной лист. Миллионеры с женами, насытившись, отправились искать шезлонги и тень. Беседа постепенно затухала и наконец смолкла совсем.
        В три часа Дикки угрюмо отправился на встречу. Подходя, он увидел открывающего дверь каюты Хиллорана. По крайней мере, не придется оставаться с Одри один на один.
        Оба расселись по сторонам стола, обменявшись сдержанными, непроницаемыми взглядами. У Хиллорана во рту была сигара, Дикки закурил сигарету.
        - Как ты поступил с тем матросом? - спросила девушка.
        - Выпустил. Он совершенно пришел в себя.
        Одри заняла кресло между ними.
        - Тогда перейдем к делу. Я составила график. Лишнего шума нам не нужно, обойдемся без стрельбы. Пока мы будем ужинать, ты, Хиллоран, пройдешься по каютам и очистишь их. Действуй без спешки, тщательно - никто тебе не помешает. Потом отправишься на камбуз и подашь всем вот это.
        Она показала небольшой флакончик с желтоватой жидкостью.
        - Бутил, очень сильное средство. Не переусердствуй - достаточно двух капель на чашку кофе. Две последние, чистые, оставишь для меня и Дикки. Никаких проблем. Проще простого и гораздо менее хлопотно, чем держать людей на мушке. Когда они придут в себя, то будут уже связаны по рукам и ногам. В одиннадцать мы бросим якорь у побережья Корсики возле Кальви и высадим их на берег. Вот и все.
        Дикки поднялся.
        - Впечатляет, - пробормотал он. - Ты не теряешь времени даром.
        - Нам двоим ничего не придется делать. Всем займется Хиллоран, и ему тоже не нужно будет особо напрягаться.
        Тот взял флакончик и опустил в карман.
        - Предоставьте это мне.
        Напоминание о любимом изречении Роджера Конвея, который всегда говорил так же, заставило бы Дикки вздрогнуть, если бы его лицо не было сведено такой мрачной гримасой.
        - Если мы закончили, - сказал он, - то я пойду. Не нужно, чтобы кто-нибудь заметил, что мы оба отсутствуем одновременно.
        Предлог был смехотворным, тем не менее Одри возражать не стала.
        Хиллоран посмотрел на закрывшуюся дверь, но отправиться следом не спешил. Внутренне он выстраивал речь, которую хотел произнести, однако возможности ему не представилось.
        - Ты доверяешь Дикки? - спросила вдруг Одри.
        Это настолько совпадало с тем, к чему он сам надеялся подвести разговор, что Хиллоран чуть было не раскрыл рот от удивления. Прошло несколько секунд, прежде чем ему удалось вновь обрести дар речи.
        - Забавно, что ты заговорила об этом теперь. Помнится, когда я высказал такое предположение, мне указали на дверь.
        - После вчерашнего вечера я изменила свое мнение. Когда я все увидела - конечно, я не могла разглядеть как следует, было темно… Но у меня сложилось впечатление, что на самом деле ситуация в корне отличалась от того, что вы оба сказали. Мне показалось, - добавила девушка напрямик, - что Дикки пытался выбросить тебя за борт, а матрос хотел его остановить.
        - Так все и было, - не раздумывая, подтвердил Хиллоран.
        - Тогда почему ты солгал, выгораживая его?
        - Потому что решил, что ты мне не поверишь, если я скажу правду.
        - А матрос почему соврал?
        - Он понял намек. Если уж я решил ничего не говорить, то ему не было смысла мне противоречить.
        Одри побарабанила изящными пальцами по столу.
        - Как по-твоему, зачем Дикки пытаться тебя убрать?
        Хиллорана посетило озарение. Он не переставал благодарить судьбу за сыгравшее на руку совпадение. Однако это могло подождать. Сейчас нужно было пользоваться нежданным даром небес. Достав из кармана листок бумаги, Хиллоран подался вперед.
        - Помнишь, как я вчера перед ужином передал Дикки письмо? Сперва я его вскрыл и снял копию. Вот она. Выглядит вполне невинно, однако…
        - Ты проверял на невидимые чернила?
        - Всеми известными способами. Ничего. Но ты прочитай само письмо. Почти каждая фраза может быть намеком для того, кто знает, что искать.
        По мере того как Одри пробегала глазами строчки, поперечная морщина на лбу обозначалась все сильнее. Поднятый наконец от письма взгляд был хмурым.
        - И что ты об этом думаешь?
        - То же, что уже говорил тебе раньше. Дикки Тремейн - один из банды Святого. Все подстроено…
        - Исключено! Я немного знаю о Святом, однако не могу представить, чтобы он отправил кого-нибудь на такую работу, а инструкции передал в письме, доставленном в последнюю минуту. Малейшая задержка на почте, и он мог вовсе их не получить.
        - Согласен, но…
        - Кроме того, если письмо действительно представляет собой то, что ты думаешь, пославший его должен был предвидеть, что его могут вскрыть и прочитать. Иначе он изложил бы все прямо. Значит, эти люди умны. Возможно, там действительно намеки, а возможно, пустышка, обман. Вдруг здесь используется какой-то шифр? Тебе кажется, что решение найдено - достаточно лишь разгадать намеки, - а на самом деле это ловушка.
        - Ты видишь здесь какой-нибудь шифр?
        - Я не специалист в тайнописи. Но это не значит, что его тут нет.
        Хиллоран нахмурился.
        - В конце концов, какая разница? Я считаю, что письмо подозрительно. Если ты со мной согласна, выход только один.
        - Разумеется.
        - Можно отправить его за борт, как он пытался поступить со мной вчера вечером.
        Одри покачала головой.
        - Я не люблю убийства, Хиллоран, ты знаешь. Да и необходимости нет. - Она указала на его карман. - Снадобье у тебя. Пусть без него будет только одна чашка кофе после ужина, а не две…
        Лицо Хиллорана зажглось жестоким нетерпением. Он едва смог скрыть радость. Все оказалось даже слишком просто - прямо стрельба по неподвижной мишени. Поистине, враги сами отдавались в руки… Однако он постарался изобразить отстраненность и трезвый расчет, прежде чем уступить и принять эту идею.
        - Да, так будет безопасней. Должен сказать, у меня просто гора с плеч от того, что ты теперь разделяешь мои мысли, Одри.
        Та пожала плечами.
        - Чем больше я тебя узнаю, тем больше понимаю, как часто ты оказываешься прав.
        Хиллоран поднялся. Он был словно вулкан, в котором под тонкой корочкой застывшей лавы бушует пламя, и ужасные силы грозят вот-вот вырваться наружу.
        - Одри!..
        - Не сейчас, Хиллоран…
        - У меня есть имя, - медленно проговорил он. - Джон. Почему ты никогда меня так не называешь?
        - Хорошо… Джон. Пожалуйста, я хочу отдохнуть перед ужином. Когда дело будет сделано, тогда я… тогда и поговорим.
        Он шагнул к ней.
        - Ты ведь не попытаешься надуть Джона Хиллорана, правда?
        - Ты же знаешь, что нет!
        - Я хочу тебя! - выпалил он безо всякой связи. - Много лет! Ты вечно меня отшивала. Когда я узнал, что ты слишком близко сошлась с этим скользким типом Тремейном, то буквально с ума сошел. Но ты ведь больше ему не веришь, так?
        - Нет…
        - И никого другого у тебя нет?
        - Откуда?
        - О, моя прелесть!
        - После, Хиллоран. Я устала. Мне нужно отдохнуть. Уйди пока…
        Однако тот бросился к девушке и, заключив в объятия, отыскал ртом ее губы. Секунду она покорно терпела, потом оттолкнула его.
        - Ухожу, ухожу, - неверным голосом пробормотал Хиллоран.
        Застыв как статуя, Одри не сводила глаз с закрывающейся двери, пока щелчок вставшей на место задвижки не оборвал туго натянутую струну. Девушка безвольно опустилась на стул. Секунду она сидела неподвижно, потом повалилась грудью на стол и упала лицом в скрещенные руки.
        VIII
        - Мы должны были, - щебетала «графиня» с легким акцентом, - прибыть в Монако в девьять часов. Но мы опаздываем, капитан говорит, ми будем там только в десьять. Так что после ужин можно не торопиться.
        «Иностранный» говор доносился до Тремейна поверх бычьего мычания мистера Джорджа Й. Алрига, который читал ему лекцию о будущем японской колонии в Калифорнии. Дикки оно интересовало не больше, чем судьба валлонской - в Цинциннати. Куда больше его заботил скомканный листок бумаги, что буквально жег карман смокинга.
        Записку подсунули под дверь каюты, пока Дикки одевался. Он стоял у зеркала, воюя с галстуком, когда обрывок бумаги скользнул на ковер. Молодой человек застыл, словно загипнотизированный, и лишь спустя некоторое время подошел и поднял его. Когда он, прочитав написанное, рывком распахнул дверь, коридор был уже пуст.
        В записке была только одна строчка печатными буквами: «Не пей кофе». Больше ничего - ни подписи, ни хотя бы инициалов. Никаких объяснений. Одна строчка, и все. Однако написать это мог лишь один человек на яхте.
        Дикки поспешно закончил свой туалет, надеясь встретить Одри перед ужином до прибытия гостей, но она появилась самой последней. Постучаться к ней в каюту он не решился. Желание увидеть девушку и снова переговорить наедине под любым предлогом натыкалось на другое, столь же сильное - не дать ей ни единого шанса напомнить о вчерашнем неосторожном признании.
        - Япошки - куда ни шло, - вещал Джордж Й. Алриг, держа свой коктейльный стакан, словно скипетр. - Вредных привычек мало, чистоплотные, проблем не доставляют. С другой стороны, слишком умные, доверять им нельзя. Они… Эй, дружище, да что вас гложет?
        - Ничего, - поспешно ответил Дикки. - Почему вы считаете их слишком умными?
        - Ну вот китайцы - самые честные люди в мире, что бы про них ни говорили, - продолжил бубнить Алриг. - Я вам приведу пример…
        И неторопливо принялся рассказывать историю. Тремейн принужденно изображал интерес, что было непросто.
        К счастью, наконец подали ужин. Соседкой Дикки оказалась менее бдительная миссис Джордж Й. Алриг. Она не обратила внимания на его рассеянность, с которой он слушал подробное описание ее последней болезни. Однако посреди трапезы его снова призвали к вниманию, чему он почему-то был даже рад.
        - Дикки, - окликнула его Одри с другого конца стола.
        Тот поднял взгляд.
        - Мы тут спорим, - пояснила она.
        - Тело фот в щем, - прервал ее сэр Эсдрас Леви. - Крафиня спрашиват: бредставим, что фи мой труг, а я телать пизнес с тругой трузья и обещать им никому нишего не коворить. Но я знать, что фи пудет разорен, если скрыть от вас сделка. А если сказать - сделка будет зорван. Что я телать?
        Это красочное описание было встречено приглушенным хихиканьем. Сэр Эсдрас нетерпеливо выдохнул в бороду и возбужденно взмахнул руками.
        - Я сказать, - властно добавил он, - что шестни слово шеловек есть нерушимо. Мне шаль фас, но слово надо тержать.
        - Однако ж… - вмешался мистер Мэтью Санкин; поймав ядовитый взгляд жены, он поперхнулся и покраснел. - Лично я придерживаюсь нашего британского обычая, что за дружков - в смысле, друзей - надо стоять горой. Негоже их подводить.
        - Мэтью, милый, - вкрадчиво проговорила миссис Санкин, - графиня задала вопрос мистеру Тремейну, если не ошибаюсь. Будь так любезен, позволь нам выслушать его мнение.
        - Как насчет проголосовать? - предложил Дикки. - Кто из вас считает, что данное слово нужно держать, чего бы это ни стоило?
        В воздух поднялись шесть рук. Санкин и Алриг оказались единственными из мужчин, кто считал иначе.
        - Меньшинство, - объявил Дикки, - до половины не хватает одного голоса.
        - Ньет, - возразила «графиня». - Я не голосовать. Назначаю тебя председателем, Дикки, ты имеешь последнее слово. Что ты сам скажешь?
        - Шансов на компромисс, насколько я понимаю, нет? Нельзя придумать способ сказать другу так, чтобы не испортить сделку и не подвести остальных?
        - Нет, никакой гомпромисс, - строго заявил сэр Эсдрас.
        Дикки, посмотрев через стол, твердо встретил взгляд Одри.
        - Тогда сначала я отправлюсь к своим партнерам и предупрежу их, что собираюсь нарушить слово. Потом пойду и сделаю это, но не раньше.
        - Гомпромисс! - запротестовал сэр Эсдрас. - А если у фас нет фремя или фозможность?
        - Насколько близкий это друг?
        - Замый плизкий, какой фи иметь, - безжалостно отрезал достопочтенный джентльмен. - Нет разница!
        - Ну уж дудки, - возразил мистер Санкин. - Британец закадычного дружка нипочем не подведет.
        - Да и американец тоже, - протянул Алриг.
        - По-фаш, я не пританец? - вскипел сэр Эсдрас, раздуваясь. - Фи иметь наклость!..
        - Дикки, - сладким голоском проговорила Одри, - тебье лучше думать быстрее, или у нас тут начнется ссора. Что ты выберешь?
        Интересно, кто мог начать этот дурацкий спор? Несложно было поверить, что Одри сама специально подвела к нему, судя по тому, как настоятельно она оставляла решающий голос за Дикки. Однако если так, это могло значить только одно…
        Впрочем, уже не важно. До назначенного времени оставались какие-то минуты, и им овладело странное безрассудство. Началось все с простого нетерпеливого раздражения теориями Джорджа Й. Алрига, жалобами его жены… Теперь же оно вдруг переросло в отчаяние, требовавшее немедленного выхода.
        Одри сказала: «Тебе надо думать быстрее», и Дикки понял, что так оно и есть. Он осознал, что потратил несколько часов отсрочки на бесплодные, ни к чему не приведшие колебания. Теперь приходилось отвечать практически в панике.
        - Нет, - сказал он. - Я против. Лучше я подведу каких угодно партнеров и сорву самую колоссальную сделку на свете, чем причиню боль тому, кого люблю.
        Пока убирали последние тарелки, Тремейн осознал, что влип по самые уши. Теперь сомнений не было - Одри Пероун сама все это подстроила, чтобы заставить его высказаться напрямик. Что ж, она получила, что хотела.
        Его определенно подозревали. Должно быть, Хиллоран и Одри сошлись на этом после того, как он покинул ее каюту сегодня днем. Тогда зачем понадобилась записка, раз уж решили убрать его вместе с остальными? Вероятно, женская слабость. Одри поставила на его лучшие качества, а в затеянный спор втянула, просто чтобы убедиться, что риск был построен на трезвом расчете.
        Мрачная, мстительная обида сковала льдом сердце Дикки. Одри использовала его любовь в своих интересах - и тем уничтожила ее. Теперь он не любил, а ненавидел, и чувство это только усиливалось. Обман почти удался - Дикки был уже практически готов пожертвовать своей честью и уважением друзей, чтобы спасти девушку. А она, выходит, смеялась над ним.
        Отвечая, он заметил ее улыбку, но было слишком поздно. И даже тогда до него не сразу дошло. Зато теперь он все понял. «Глупец! Глупец! Глупец!» - гневно проклинал себя Тремейн. Осознание того, что подобная презренная женщина едва не заставила его забыть о самоуважении, точило сердце. «Но ей это так просто не сойдет! - яростно поклялся он себе. - Видит бог, нет!»
        Решимость отомстить усмирила первоначальное неистовство и превратила его в котел кипящей злобы. В гневе Дикки проклял секундное замешательство, заставившее его предать себя и высказаться по совести, не думая, что может скрываться за вопросом.
        Ярость внезапно сменилась холодной настороженностью - стюард внес поднос с кофе. Дикки словно с огромного расстояния наблюдал за тем, как чашки появляются перед гостями, и всякий раз поднимал глаза на лицо очередного из них. Почти все вызывали у него ненависть. Из женщин он еще кое-как мог терпеть миссис Алриг с ее одержимостью мнимыми болезнями. Среди мужчин разве что в двоих имелось что-то человеческое: в Мэтью Санкине, затюканном подкаблучнике из лондонских низов, для которого деньги стали скорее проклятьем, чем благословением, - он просто не знал, куда тратить такую прорву, - и в Джордже Й. Алриге, миллионере-морализаторе со Среднего Запада. Ограбить остальных при первом удобном случае было бы одно удовольствие - особенно сэра Эсдраса Леви, ходячую антирекламу своего во многом благородного народа.
        Дикки равнодушно принял собственную чашку, вынимая правую руку из бокового кармана. Из вытащенных оттуда предметов один тут же скрылся под носовым платком, содержимое второго - портсигара - было предложено соседям.
        Мисс Пероун поймала взгляд Дикки, но его лицо оставалось бесстрастным. Казалось, прошла вечность, прежде чем кто-то первый поднял чашку к губам. За ним последовали остальные. Дикки считал, механически помешивая свой кофе. Осталось еще трое… двое…
        Последним выпил Мэтью Санкин, и он же единственный решился заметить:
        - Вкус какой-то странный, как по мне.
        - Хороший кофе, - возразила Одри Пероун, тоже попробовав.
        Дикки Тремейн, следивший за ней, уловил в ее глазах выражение, которого не мог распознать. Кажется, взгляд предназначался ему, но он понятия не имел, что он означает. Завуалированная насмешка? Вызов? Триумфальный блеск? Или что? Такой странный, будто слепой…
        Леди Леви вдруг приподнялась со стула, схватилась за голову и упала на стол.
        - Обморок! - вскочил на ноги Мэтью Санкин. - Здесь чуток душно - я тоже заметил…
        Дикки, не двигаясь с места, смотрел, как у самого Мэтью мутнеет взгляд. На лице отразилось почти комическое недоумение, рот раскрылся, и, не сказав больше ни слова, мужчина тоже повалился.
        Остальные один за другим падали следом. Дикки сидел и наблюдал, чувствуя себя зрителем на спектакле. Все воспринималось как-то смутно - странность происходящего, долетавшие словно издалека голоса и звук бьющейся посуды, сброшенной со стола. Безучастный, наедине со своими мыслями, Дикки держал руку на пистолете, скрытом под платком. Алриг тряс его за плечо, бормоча снова и снова: «Отравлен! Кофе отравлен! Какой-то проклятый сукин сын!..» - пока наконец не рухнул на пол. В конце концов они остались наедине с Одри - девушка стояла у своего края стола, Тремейн сидел у своего, сжимая под столом пистолет.
        Глядя так же странно, будто слепая, она произнесла приглушенным голосом:
        - Дикки…
        - Видимо, мне сейчас стоит рассмеяться, - откликнулся тот. - Можешь больше не трудиться, сохраняя невозмутимый вид. Через несколько минут у тебя уже не будет повода для веселья - так что я посмеюсь сейчас.
        - Я лишь слегка пригубила кофе…
        - Вижу, остальной разлился. Возьми мой.
        Она двинулась к нему вокруг стола, хватаясь за спинки вращающихся стульев. Тремейн сидел, не шевелясь.
        - Дикки, твой ответ только что… Ты говорил искренне?
        - Да. Полагаю, можно сказать, что я и сейчас так думаю - но не забывай про условие. Я говорил про того, кого люблю. Вчера вечером я сказал, что люблю тебя, - прости, я солгал. Я не люблю тебя и никогда не смог бы полюбить. Просто решил… - Он помедлил, но потом все же закончил со всем безжалостным презрением, которое только в нем было: - …решил, что будет забавно выставить тебя дурой.
        Она дернулась, как будто Дикки ударил ее по лицу, однако он не испытал ни малейшего раскаяния - просто продолжал сидеть и смотреть на нее, бесстрастный, как истукан.
        - Это я передала тебе ту записку… - проговорила она.
        - Потому что решила, что и моей любви будет довольно. Да, я все именно так и понял.
        Казалось, что она держится на ногах только усилием воли. Глаза закрывались сами собой, но сейчас в их уголках собрались слезы.
        - Кто ты? - спросила Одри.
        - Дикки Тремейн - мое настоящее имя. Я один из друзей Святого.
        Она кивнула, едва не уронив голову на грудь.
        - Значит… это… ты… подмешал… мне… в… кофе… - с глупой, детской обидой произнесла Одри едва слышно, так что Дикки с трудом разобрал слова. Она осела на пол возле стула, за который держалась, и молча упала ничком.
        Тремейн смотрел на нее в немой растерянности. Безжалостная, ледяная мстительность все еще не отпускала его, и он чувствовал неестественное холодное спокойствие. Глядя на смявшееся платье девушки, ее голые белые руки, короткие золотистые волосы, рассыпавшиеся в беспорядке вокруг головы, он стоял, словно каменное изваяние. Однако внутри что-то уже сдвинулось и нарастало, восставая против того, на чем зиждилось это спокойствие. Он боролся в ответ, не желая поддаваться, однако в конце концов все же медленно встал и выпрямился в полный рост. Взгляд был по-прежнему прикован к лежащей девушке, платок упал на пол, правая рука сжимала пистолет…
        - Одри! - выкрикнул вдруг Дикки.
        Все это время он стоял к двери спиной. Сзади раздались шаги, и прежде чем он успел повернуться, прозвучал голос Хиллорана:
        - Ни с места!
        Дикки застыл. Он поднял взгляд к часам напротив - было двадцать минут десятого…
        IX
        - Брось пистолет! - приказал Хиллоран.
        Дикки послушался.
        - Отшвырни его ногой.
        Он так и сделал.
        - Теперь можешь повернуться.
        Дикки медленно обернулся. Хиллоран, с пистолетом в каждой руке - своим и Дикки, - стоял, прислонившись к переборке у двери, и победно ухмылялся. Снаружи дожидалась вереница матросов. Хиллоран сделал им знак заходить.
        - Я ждал этого, разумеется, - сказал Дикки.
        - Ах ты умничка! - съязвил Хиллоран. Обернувшись к матросам, он указал пистолетом: - Обыскать его и связать.
        - Я не намерен сопротивляться.
        Дикки невозмутимо подчинился обыску. Найденную в кармане пиджака записку передали Хиллорану, который только взглянул на нее и отмахнулся.
        - Что-то подобное я и подозревал. Ты будешь рад услышать, Дикки, - я видел, как Одри подсовывала ее тебе под дверь. Повезло!
        - Очень, - согласился тот бесстрастно. - Похоже, тебя она провела почти так же, как меня. Мы практически братья по несчастью.
        - Провела тебя?!
        Дикки поднял брови.
        - Разве ты ничего не слышал через дверь?
        - Все слышал.
        - Тогда ты должен был понять, если только не круглый дурак.
        - Я понял, что она обманула меня, предупредив тебя насчет кофе.
        - Но почему она это сделала? Она думала, что я и так у нее в руках. Что настолько без ума от нее, как если бы выпил галлон дурмана. И была права - на тот момент.
        Сновавшие вокруг матросы с веревками методично и деловито связывали руки и ноги гостей. Дикки, сам уже подвергшийся этой процедуре, внешне оставался безучастным. Однако его мозг работал с молниеносной скоростью.
        - Когда мы закончим с ними, - Хиллоран ткнул одним из пистолетов в сторону гостей, - я собираюсь задать тебе несколько вопросов, мистер Дикки Тремейн! Лучше готовься отвечать уже сейчас: если будешь упрямиться, тебе несдобровать!
        Дикки был словно в ступоре с того момента, как лишился оружия. Разве что губы двигались, иначе можно было бы счесть его за мертвого. Все указывало на парализованную волю и фаталистичное смирение со своей участью.
        - Я не стану упрямиться, - без выражения проговорил он. - Неужели непонятно, что мне уже совершенно все равно - после того, что я узнал о ней?
        Хиллоран пристально взглянул на него, но и слова, и вялая поза казались полностью убедительными. Тремейн был словно наполовину под наркозом. Апатичное, оцепенелое равнодушие, висевшее свинцовым покрывалом, не вызывало ни малейших сомнений.
        - У тебя есть еще друзья на борту? - спросил Хиллоран.
        - Нет, - ровным голосом ответил Дикки. - Я тут совершенно один.
        - Правда?
        На секунду Дикки будто снова воспрял к жизни.
        - Не будь идиотом! - резко бросил он. - Говорю же, мне нет смысла врать. Можешь верить мне или нет, я скажу то же и под пыткой.
        - Ты ждешь какой-либо помощи извне?
        - Все было в письме, которое ты прочел.
        - Помощь прибудет по воздуху?
        - Гидросамолетом.
        - И сколько там будет из вашей банды?
        - Двое, возможно. Или только один.
        - В какое время?
        - Между одиннадцать и двенадцатью, каждый вечер, начиная с сегодняшнего. Или в четыре часа утра. Я должен подать знак фонариком - посветить красным.
        - Какой-то особый сигнал?
        - Нет, просто поморгать, - вяло ответил Дикки. - Никакого подвоха.
        Хиллоран вгляделся в его лицо.
        - Я бы поверил тебе - но то, как ты сдаешься, противоречит всему, что говорят о шайке Святого.
        Рот Дикки дернулся.
        - Ради бога! - вскипел он. - Говорю тебе, олух проклятый, я сыт по горло и Святым, и вообще всем на свете! Мне уже нет дела ни до чего! Сказал же - я был без ума от этой лживой потаскушки, а теперь, когда увидел, чего она на самом деле ст?ит, мне все равно, что будет с ней или со мной. Делай что хочешь, только давай уже кончай побыстрее!
        Хиллоран обвел кают-компанию взглядом. К тому времени все, кроме мисс Пероун, были надежно связаны. Матросы стояли в нерешительности, ожидая дальнейших приказаний. Хиллоран дернул головой в сторону двери.
        - Выметайтесь. Я хочу допросить этих двоих наедине.
        Однако когда последний покинул помещение, прикрыв за собой створку, Хиллоран не стал спешить с вопросами. Вместо этого он убрал один из пистолетов и достал большую мягкую кожаную сумку, с которой обошел гостей, собирая ожерелья, серьги, броши, кольца, запонки, браслеты и бумажники. Драгоценности сыпались и сыпались в сумку потоком сверкающих градин. Когда он наконец закончил, то с трудом смог затянуть завязки. Он удовлетворенно взвесил сумку на ладони.
        - Миллион долларов…
        - Поздравляю, - откликнулся Дикки.
        - А теперь послушай меня, - сказал Хиллоран.
        Его речь была бесстрастной, и Дикки также не проявил ни малейших чувств, только в конце пожал плечами:
        - Почему бы не пристрелить меня?
        - Я подумаю.
        Еще ни один смертный приговор не выносился и не принимался с таким спокойствием. Для Дикки это стало в определенной степени откровением - он думал, что Хиллоран будет бесноваться и сыпать угрозами. В конце концов, у него тоже имелись серьезные основания для мести. Однако он вел себя с нечеловеческой сдержанностью.
        Стоицизм Тремейна был ей под стать. Ему предложили смерть, как предлагают выпивку, и он принял ее так же. При этом он нисколько не усомнился в серьезности намерений Хиллорана.
        - Я хотел бы попросить о последнем желании, - спокойно сказал Дикки.
        - Сигарету?
        - Не откажусь. Но в первую очередь я был бы благодарен за возможность договорить - с ней. Закончить то, что я хотел сказать, когда ты вошел.
        Хиллоран заколебался.
        - Если ты согласишься, - безразличным тоном продолжил Дикки, - советую сперва ее связать - иначе она может попробовать освободить меня, чтобы спастись самой. Я серьезно. Раз уж мы до сих пор обходились без эмоций, почему бы и дальше не продолжить в том же духе.
        - А ты смелый.
        Тремейн пожал плечами.
        - Когда жизнь утрачивает для тебя интерес, смерть перестает страшить.
        Хиллоран связал Одри руки за спиной, потом шагнул к двери и подозвал двух матросов.
        - Оттащите этих двоих в мою каюту и оставайтесь сторожить снаружи. - Он обернулся к Дикки. - Я подам сигнал в одиннадцать. После этого в любой момент тебя могут доставить на палубу.
        - Благодарю, - негромко сказал тот.
        Один из мужчин поднял Одри и вышел из кают-компании. Дикки зашагал следом, второй матрос замыкал шествие. Девушку уложили на койку в каюте Хиллорана. Дикки ногой опустил откидной стул и устроился насколько мог удобно. Оба охранника вышли, закрыв за собой дверь.
        Снаружи опускалась темнота. Каюту окутали сумерки, над морем сгущался серо-голубой, чуть брезжащий полумрак. Иногда сверху доносился топот шагов по палубе, но в остальном стояла практически полная тишина, только еле слышно шелестела, скользя о борт, вода, да работали вспомогательные двигатели. В этом странном покое Дикки продолжал ждать…
        Прошло немало времени, прежде чем Одри вздохнула и пошевелилась, потом снова замерла. Стало уже так темно, что ее лицо было едва видно - бледное пятно в сумраке.
        - Значит, все же сработало… - негромко проговорила она наконец.
        - Что именно?
        - Кофе.
        - Я к этому отношения не имею.
        - Там был практически чистый бутил. Очень умно. Конечно, я предполагала, что в моем кофе он тоже будет - сама подала идею Хиллорану. Всегда полезно заранее знать, каким образом тебя атакуют. Но я думала, что один глоток на меня не подействует.
        - Ты не веришь, что это не я подстроил, Одри?
        - Мне все равно кто. Кто-то достаточно умный, что поймать меня на мою же удочку.
        - Не я, Одри!
        Повисло молчание. Потом Одри проговорила:
        - У меня руки связаны…
        - У меня тоже.
        - Значит, тебя он тоже подловил?
        - Без особого труда. Ты уже совсем пришла в себя?
        - Да, практически. Только чувствую себя разбитой. И голова раскалывается. Но это не важно. Ты еще что-то хотел мне сказать?
        - Одри, ты знаешь, кто я?
        - Да. Один из банды Святого. Ты говорил мне. Но я и так уже знала.
        - Знала?
        - Давно. Как только я поняла, что на обычного жулика ты не тянешь, то провела расследование - сама, никого не привлекая. Вы ведь встречались в квартире на Брук-стрит?
        Дикки выдержал паузу.
        - Да, - ответил он. - Именно. Но почему ты молчала?
        - Это уж мое дело.
        - Все время, что я был с тобой, тебе грозила опасность, но ты сознательно позволила мне остаться?
        - Решила положиться на удачу. Потому что люблю тебя.
        - Что?!
        - Я люблю тебя, - устало повторила она. - Теперь я могу наконец сказать открыто. И сделаю это - хотя бы для собственного удовольствия. Слышишь, Дикки Тремейн? Я люблю тебя. Ты, наверное, даже не думал, что у меня могут быть такие же чувства, как у обычной женщины. Однако это так - и даже сильнее. Я всегда жила на всю катушку и любила так же безрассудно. Риск стоил того - лишь бы ты был рядом со мной. Но я не надеялась, что и я тебе небезразлична, - до вчерашнего вечера…
        - Одри, ты говоришь такие вещи!..
        - Почему бы и нет? Какая теперь разница? Можно говорить что угодно и не бояться последствий. Кстати, что именно нас ждет?
        - Мои друзья должны прилететь на гидросамолете. Я сказал об этом Хиллорану. Тот хочет обмануть команду и забрать все себе. Он подаст сигнал, который я ему назвал. Когда гидросамолет приводнится, Хиллоран подплывет вместе со мной на лодке и скажет моим друзьям, что застрелит меня, если они не будут его слушаться. Те, конечно, согласятся и сами отдадут себя ему в руки - такие уж они болваны. Тогда он улетит на гидросамолете - вместе с тобой. Он знает, как с ним управляться.
        - Почему бы не рассказать об этом команде?
        - Чего ради? Лучше иметь дело с одним дьяволом, чем с двадцатью.
        - А что будет с тобой?
        - Я отправлюсь на дно с грузом свинца на ногах. У Хиллорана на меня зуб. Он так спокойно об этом говорил, что я не усомнился ни в одном слове. Интересный тип… - задумчиво добавил Дикки. - Надо было получше к нему присмотреться. Обычный бандит кипел бы злобой и орал, а Хиллоран…
        Снова повисло молчание. В каюте становилось все темнее.
        - О чем ты думаешь, Дикки? - прервала наконец паузу Одри.
        - О том, как порой все внезапно меняется. Я любил тебя. Потом, когда решил, что ты пользовалась этим, а сама исподтишка смеялась надо мной, возненавидел. А когда ты упала там, в кают-компании, и лежала без движения, я знал только одно - что люблю тебя, и неважно, как ты поступила со мной. Все это ничто в сравнении с тем, что я мог касаться твоей руки, слышать твой чудесный голос, видеть твою улыбку…
        Она молчала.
        - Но я обманул Хиллорана. Я сказал ему только, что моя любовь обернулась ненавистью, а об остальном не сказал. И он поверил. Я попросил оставить меня наедине с тобой, чтобы перед концом излить на тебя все свое презрение, - и он согласился. Вот почему мы здесь.
        - Зачем ты это сделал?
        - Чтобы сказать тебе правду, чтобы выслушать правду от тебя. И, может быть, вместе найти какой-то выход.
        Голос Одри донесся словно откуда-то издалека:
        - Я все никак не могла решиться. Оттягивала и оттягивала, поэтому мне приходилось манипулировать твоими чувствами. Но в конце концов я вовлекла тебя в тот спор за ужином, чтобы понять, насколько велика твоя любовь. Женское тщеславие, за которое я поплатилась. Я велела Хиллорану подмешать наркотик и тебе в кофе, а тебе написала записку с советом не пить, чтобы ты мог оказать ему сопротивление, когда он этого не ждет. Я собиралась его обмануть, а остальное предоставить тебе, потому что сама так и не смогла решить, что делать.
        - Верится с трудом… - заметил Дикки.
        - Но я говорю правду! И обещаю тебе, что если у меня будет шанс выпрыгнуть из лодки или с гидросамолета, я это сделаю. Потому что люблю тебя.
        Он молчал.
        - Я убила Морганхейма, - призналась Одри. - Из-за сестры, что была у меня когда-то…
        Тремейн замер.
        - Дикки, ты сказал, что любил меня…
        Он вскочил, замаячив в темноте.
        - Да, это правда.
        - А теперь?..
        - Я всегда буду любить тебя!
        Дикки упал на колени возле койки и оказался так близко к Одри, что мог поцеловать ее прямо в губы…
        X
        Саймон Темплар сидел за штурвалом крохотного гидросамолета, задумчиво глядя поверх воды. Луна еще не взошла, а осветительные ракеты уже погасли, поглощенные морем. В кабельтове от него неторопливо покачивались на легких волнах огни яхты. Фонарь на корме лодки, которая скрытно преодолевала разделявшее судно и самолет пространство, отражался тысячей огней в ряби на воде.
        Святой был один, ибо ожидал, что произойдет нечто забавное. После долгих раздумий он сам написал Дикки Тремейну от имени Патрисии и почувствовал удовлетворение от того, как ясно все изложил. «С красными от слез глазами» - куда уж понятнее. Значит, красный сигнал - опасность. Грудной младенец и то бы понял.
        Однако, подлетая, Святой увидел, что яхта не движется, а едва поплавки смочила водяная пыль, поднятая винтами, как от судна отчалила лодка, за которой он теперь наблюдал. Он не мог знать, что Дикки намеренно подал этот красный сигнал, надеясь, что это заставит Святого быть настороже, а остальное поможет обеспечить ситуативное вдохновение. Святой все же обладал хорошей интуицией и не терял бдительности. Он понимал: приближается что-то подозрительное. Вопрос заключался лишь в одном: что именно?
        Саймон задумчиво побарабанил по стволу «льюиса», установленного позади на фюзеляже. При вылете вечером из Сан-Ремо пулемета еще не было - на частном самолете он мог бы вызвать толки и пересуды. Однако теперь появился - Святой закрепил оружие на специальной подставке, едва заглушив двигатель. Гидроплан располагался хвостом к яхте, и, развернувшись в просторной кабине, можно было с удобством орудовать «льюисом», держа приближающуюся лодку на прицеле.
        Та была уже в каких-то двадцати ярдах.
        - Это ты, дружище? - резко окрикнул Саймон.
        - Да, я, Святой, - ясно донеслось над водой.
        - В таком случае вели своим приятелям лечь в дрейф, Дикки Тремейн. Потому что если они подойдут ближе, их встретит свинцовый душ.
        Фразу завершила прерывистая очередь из пулемета. Пять трассирующих пуль светлячками просвистели в воздухе и взрезали водную гладь по курсу лодки. Послышалась отрывистая, лающая команда, и движение замедлилось. Однако сразу же вслед за этим раздался смех, и другой голос проговорил:
        - Так это ты и есть Святой?
        - Собственной персоной, с нимбом и прочим. А как друзья зовут тебя, дорогуша?
        - С тобой говорит Джон Хиллоран.
        - Добрый вечер, Джон, - вежливо поздоровался Святой.
        Лодка подошла уже достаточно близко, чтобы различить стоящую на корме фигуру, и Саймон навел на нее ствол. «Льюисом» не просто оперировать с микроскопической точностью, однако у этого конкретного пулемета прицел был покрыт светящейся краской, а стоящий силуэт четко вырисовывался на фоне отражения в воде одного из бортовых огней яхты.
        - Сообщаю, - проговорил Хиллоран, - что твой друг у меня на мушке, так что советую прекратить огонь.
        - Стреляй, будь он проклят! - оборвал его голос Дикки. - Мне все равно. Но здесь еще Одри Пероун, а я хочу, чтобы она спаслась.
        - Речь о моей будущей жене, - пояснил Хиллоран, и из темноты снова донесся его хриплый смех.
        Саймон Темплар сделал длинную затяжку и утонченным жестом стряхнул пепел в воду.
        - Ну и что ты предлагаешь?
        - Я подхожу ближе. Когда причалю, ты спокойно спустишься сюда, в лодку. Если будешь сопротивляться или попробуешь меня провести, твой друг отправится на тот свет.
        - Да неужели? - протянул Саймон.
        - И никак иначе. Я жажду познакомиться поближе, мистер Святой!
        - Так, так, так! - насмешливо проговорил тот, не теряя бдительности.
        И тут ему пришлось принять одно из самых отчаянных решений за всю свою карьеру, которая и продолжалась-то лишь благодаря умению быстро и хладнокровно принимать такие решения.
        Дикки Тремейн попал в ловушку и находится в той лодке. Это стало ясно еще тогда, когда был подан красный сигнал. Оставалось только дождаться конкретных деталей. Теперь Святой знал их. И хотя он не задумываясь шагнул бы в раскаленную печь, если бы только думал, что тем поможет Дикки спастись, сейчас это было бессмысленно. Если ступить в лодку, вместо одного в переплет попадут двое - и какая им в том прибыль?
        Что важнее - в чем тут выгода Хиллорана? Почему он так жаждет пополнить свою коллекцию Святых на борту? Саймон задумчиво покатал сигарету между пальцами и бросил в воду.
        «Зачем же, как не затем, чтобы заполучить эту классную штуковину, в которой я сижу? Он хочет забрать ее себе и улететь куда глаза глядят. Опять же - почему? Ну так ведь при нем побрякушек на миллион долларов. И команда потребует свою долю. Однако сложно представить, чтобы он предполагал погрузить на самолет всех матросов. Стало быть, он планирует взять с собой только Одри Пероун, оставив отважных мореходов ждать у моря погоды. Ха! Каламбур, однако…»
        И сорвать планы противника можно было, похоже, только одним способом…
        Хиллоран совершенно не ожидал какого-либо сопротивления. Во-первых, недавно он пропустил несколько рюмок, во-вторых, был полностью уверен в себе. Все и вся находилось в его руках - Тремейн, Одри, команда, Святой, драгоценности…
        Хиллоран не трясся в предвкушении триумфа - он относился к людям иного сорта, - просто наслаждался своим хитроумием. Нельзя даже сказать, что он гордился, - одержать верх в этой игре казалось таким же естественным, как обыграть в покер слепоглухонемого или умственно неполноценного ребенка.
        Святого Хиллоран, разумеется, знал только понаслышке, и слухи никогда его особо не впечатляли. Он не учитывал сверхъестественную интуицию противника, способность мыслить и принимать решения с молниеносной скоростью. Не представлял себе и ту степень безрассудной отваги, которая поднимала Святого над обычными искателями приключений настолько же, насколько Уолтер Хэйген[34 - Уолтер Хэйген (1892 - 1969) - американский гольфист, самая заметная фигура в гольфе первой половины XX века. Считается «отцом профессионального гольфа».] выше пенсионера, играющего в гольф для собственного развлечения.
        У проблемы существовало одно отчаянное решение, и Хиллоран должен был его увидеть. Однако не увидел - или счел слишком безрассудным, чтобы принимать всерьез. И оказался категорически не прав.
        Стоя на корме лодки - черный силуэт четко вырисовывался на фоне поблескивающей воды, - он снова окликнул:
        - Я подхожу, Святой. Ты готов?
        - Готов, - ответил тот. Приклад «льюиса» вжался в плечо, будто в каменную скалу.
        Хиллоран отдал команду, и весла вновь погрузились в воду. Даже знай он, что случится дальше, едва ли ему удалось бы свести воедино свои ощущения. Резкий стрекот пулемета слился в мозгу с пронзившей грудь болью, стремительно наплывающая темнота в глазах - с охватившей вдруг тело слабостью. Прервавшееся в горле дыхание уже не доходило до слуха, а холодные объятия вод, сомкнувшихся сверху и потащивших на дно, не значили вообще ничего…
        И только Дикки Тремейн, растерянно глядящий на расходящиеся круги там, где море поглотило Хиллорана, услышал возглас Святого:
        - Ждите русалок в гости!
        Сразу вслед за этим раздался всплеск, словно в воду с высокой скалы нырнул тюлень. Двое матросов на секунду застыли в трансе. Потом один, выругавшись, налег на весла, другой последовал его примеру. Дикки понял, что пришла его очередь действовать.
        Вскочив, он бросился вперед, на спину ближайшему матросу. Тот повалился вбок, на колени, так что лодка опасно накренилась. Дикки кое-как поднялся, едва владея ногами, которые весили, кажется, по тонне каждая, и так же кинулся на второго. Первый, сбитый на дно лодки, бросился на него, но Дикки было не остановить. Со связанными за спиной руками он дрался, как безумный - пинался, толкал плечом, бодал головой. Все ради того, чтобы не дать этим двоим грести, пока Святой не доберется до лодки.
        Когда совсем рядом за планширь наконец ухватилась рука, Дикки лег, тяжело дыша. Мгновение спустя через борт перевалился Святой, едва не перевернув при этом лодку.
        - Порядок, дружище! - бодро сказал он тем неповторимым тоном, который буквально вселял новую жизнь в тех, кто его слышал.
        В лицо ближайшему матросу полетел кулак, а второй тут же ощутил острие ножа у своего горла.
        - Вы слышали, что ваш босс приказал вам грести к гидроплану? - мягко осведомился Святой. - Я очень щепетилен с выполнением последней воли мертвых. Приналягте, да поживее!
        Продолжая одной рукой держать нож, другой он вытянул из привязанных к щиколотке ножен второй.
        - Поди сюда, Дикки, мальчик мой, и мы освободим тебя в мгновение ока.
        Так и произошло. К тому времени, когда лодка поравнялась с самолетом, Дикки уже сам разрезал путы Одри. Святой помог обоим перебраться в гидросамолет, потом прошел на корму и поднял валявшуюся там сумку. Он перебросил ее в кабину и сам последовал туда же. Затем обратился к матросам в лодке:
        - Вы слышали все, что вам нужно знать. Я Святой - поминайте меня в своих молитвах. Особенно когда причалите к берегу, и вам придется держать ответ за все, что случилось с вашими пассажирами. Потому что с завтрашнего утра вас будут высматривать во всех портах Средиземноморья, и на каждом причале будут ждать полицейские, чтобы препроводить туда, где вам место. Так что не забывайте обо мне!
        С этими словами Саймон Темплар запустил двигатель; самолет начал разбег по воде как раз в тот момент, когда с яхты прозвучал первый выстрел.

* * *
        Неделей позже главный инспектор Тил снова нанес визит на Брук-стрит.
        - Весьма вам признателен, мистер Темплар, - проговорил полицейский. - Думаю, вам будет интересно узнать, что «Корсиканская дева» была задержана прошлой ночью, когда пыталась проскользнуть через Гибралтар. Сопротивления команда практически не оказала.
        - Да неужели! - насмешливо пробормотал Святой. - Присядьте. Выпейте пива.
        Мистер Тил неуклюже опустился на стул, однако от угощения отказался.
        - Толстякам пить не стоит… Послушайте, сэр, а что случилось с девушкой, которая возглавляла банду? И с драгоценностями?
        - Сегодня станет известно, - с готовностью ответил Святой, - что драгоценности доставлены в некую лондонскую больницу. Владельцы смогут забрать их оттуда, а вознаграждение, которое они пожертвуют взамен, я оставляю на их совести. Надеюсь, общественное мнение не позволит им поскупиться. Что касается пропавших денег наличными - около двадцати пяти тысяч долларов… Ну, полагаю, их ведь трудно отследить, не так ли?
        Мистер Тил сонно кивнул.
        - А Одри Пероун, известная как графиня Ануся Марова?
        - Вы хотели ее арестовать?
        - У меня есть ордер…
        Святой сочувственно покачал головой.
        - Какая напрасная трата времени, чернил и бумаги! Нужно было заранее мне сказать. А теперь, боюсь… три дня назад она отправилась в страну, откуда нет экстрадиции. К сожалению, у меня не было возможности ее задержать. Досадно, правда?
        Тил состроил гримасу.
        - Тем не менее, - добавил Святой, - насколько я понимаю, она собирается исправиться, выйти замуж и остепениться, так что можете не волноваться насчет будущих проступков.
        - Откуда вы знаете? - подозрительно спросил Тил.
        Святой с поистине ангельской улыбкой махнул рукой.
        - Одна птичка на хвосте принесла, - нараспев произнес он. - Птичка по имени Дикки.
        notes
        Примечания
        1
        Бункер - малое капитальное фортификационное сооружение, предназначенное для долговременной обороны. (Здесь и далее прим. пер.)
        2
        Бур - потомок голландских поселенцев в Южной Африке.
        3
        Минхер - обращение к голландцу.
        4
        Трансвааль - провинция ЮАР, с 1902 по 1910 г. была колонией Великобритании.
        5
        Крис - национальный кинжал с характерной асимметричной формой клинка, распространенный по всей Индонезии, на Филиппинах и в Малайзии.
        6
        Стоун - мера веса, официально использовавшаяся в Великобритании до 1985 г. Один стоун равен примерно 6,35 кг.
        7
        Лимерик - стихотворный жанр английского происхождения, пятистишие абсурдистского содержания. Далее в тексте Саймон несколько раз будет использовать лимерики.
        8
        Английский Саймон-простофиля - аналог русского Иванушки-дурачка.
        9
        Кабельтов - внесистемная единица измерения расстояния, используемая в мореплавании. Международный кабельтов равен 185,2 м.
        10
        Впервые опубликовано в издании 1963 г.
        11
        Около 190 см.
        12
        Джейкоб Эпстайн (1880 - 1959) - американский и английский скульптор и график, работавший в стиле модерн. - Здесь и далее примеч. пер.
        13
        Сесил Родс (1853 - 1902) - южноафриканский политик и предприниматель, деятель британского империализма, организатор английской колониальной экспансии в Южной Африке.
        14
        Джордж Роуби (1869 - 1954) - английский комедийный актер и певец, один из самых известных актеров мюзик-холла на рубеже XIX - XX вв.
        15
        Ханнен Суоффер (1879 - 1962) - английский журналист и театральный критик.
        16
        Престижный морской курорт в Нормандии.
        17
        Слова из популярной джазовой песни «Ain’t Misbehavin’ (I’m Savin’ My Love For You)» (1929), звучавшей в мюзиклах и фильмах, входившей впоследствии в репертуар многих исполнителей.
        18
        Имеется в виду известная легенда о том, как маленький Вашингтон срубил вишневое деревце в саду и, не сумев солгать, признался в этом отцу.
        19
        Небоскреб на Бродвее, в южной части Манхэттена. С момента постройки в 1913-м и до 1930 г. - самое высокое здание в мире (241 м).
        20
        «Клэрион» («Труба») - популярная еженедельная газета социалистического толка, выходившая в 1891 - 1931 гг.
        21
        Приморский курорт с минеральными водами в графстве Девоншир.
        22
        Деревня в Ноттингемшире, связанная с народным преданием о том, как ее жители, притворяясь сумасшедшими, избежали неприятных забот, связанных со строительством дороги.
        23
        Остенде - город-курорт в Бельгии, на побережье Северного моря.
        24
        Холмистая болотистая местность в Девоншире, где, в частности, происходит действие повести «Собака Баскервилей» Артура Конан Дойла. Сейчас там располагается национальный парк.
        25
        Лендс-Энд (Land's End, букв. «конец земли») - мыс в Корнуолле, крайняя юго-западная точка Великобритании.
        26
        Строки из популярной старинной песни «Drink to Me Only with Thine Eyes» на стихи английского драматурга Бена Джонсона «К Селии» (1616).
        27
        Каус - курортный город на острове Уайт в Южной Англии, где в начале августа проходит регата, считающаяся крупным событием светской жизни в конце лондонского сезона.
        28
        Роберт Пил (традиц. рус. написание «Пиль») (1788 - 1850) - британский государственный деятель, министр внутренних дел (1822 - 1827 и 1828 - 1830) и премьер-министр (1834 - 1835 и 1841 - 1846). В 1829 г. учредил Столичную полицию Лондона, базировавшуюся в Скотленд-Ярде. Считается основателем современной британской полиции.
        29
        «Забавная мордашка» (“Funny Face”) - бродвейский мюзикл 1927 г. с Фредом и Адель Астер в главных ролях. Более известен одноименный фильм 1957 г. с Фредом Астером и Одри Хепберн, имеющий с мюзиклом мало общего.
        30
        Хаттон-Гарден - улица в северо-восточной части Лондона, центр торговли алмазами и бриллиантами.
        31
        Ричард Аркрайт (1732 - 1792) - английский текстильный промышленник и изобретатель. Считается родоначальником промышленного способа производства.
        32
        Джон-о'Гротс - крайняя северная точка острова Великобритания, куда Святой собирается дойти от крайней юго-западной точки (Лендс-Энд).
        33
        Евангелие от Матфея, 6:34. В синодальном переводе: «довольно для каждого дня своей заботы».
        34
        Уолтер Хэйген (1892 - 1969) - американский гольфист, самая заметная фигура в гольфе первой половины XX века. Считается «отцом профессионального гольфа».