Звезды светят вниз Сидни Шелдон
        Лара Камерон — само воплощение «американской мечты». Еще вчера у нее не было ни цента, а сегодня она — королева строительной империи, одна из самых богатых и красивых женщин страны, законодательница мод.
        Она всего добивается сама. Она привыкла получать все, что хочет,  — любой ценой. Люди для нее — только пешки в продуманной игре, а выигрыш — многомиллионные контракты, мировая известность и любимый мужчина — даже если он пока об этом не догадывается...
        Сидни Шелдон
        Звезды светят вниз
        Звезды светят вниз,
        Пристально следя за тем, как мы
        Проживаем наши маленькие жизни, —
        И оплакивают нас.
    Моне Нодлс
        Посвящается Мортону Дженклоу — настоящему мужчине в полном смысле этих слов
        От автора
        Спешу выразить глубочайшую признательность тем, кто щедро делился со мной своими знаниями и опытом: Ларри Руссо, человеку, который раскрыл мне многие тайны мира самых азартных на свете игроков — предпринимателей рынка недвижимости, и тонким знатокам музыки Моне Голлабек, Джону Лилла, Зубину Мета, Дадли Муру, Андрэ Превину, а также всем сотрудникам фонда Леонарда Бернстайна.
        Я искренне благодарен жителям Глэйс-Бэй — за их радушие и гостеприимство. Надеюсь, они простят некоторые вольности, что я позволил себе в описании их городка.
        Этим людям я обязан всей информацией из области профессиональных знаний, которую читатель найдет на страницах книги. Ошибки — мои.
        Книга первая
        Глава 1
        Четверг, 10 сентября 1992 года, 20.00
        «Боинг-727» потерялся в безбрежном море тяжелых облаков. Непогода играла могучей машиной, как невесомым серебристым перышком. Из динамика послышался обеспокоенный голос командира корабля:
        — Ваш ремень пристегнут, мисс Камерон?
        Ответа не последовало.
        — Мисс Камерон... Мисс Камерон!
        Она открыла глаза.
        — Да.
        Бродившие в далеком счастливом прошлом мысли с трудом возвращались к действительности.
        — С вами все в порядке? Грозовой фронт вот-вот закончится.
        — Я отлично себя чувствую, Роджер. Не тревожьтесь.
        Если б только нам повезло и машина грохнулась на землю, подумала Лара. Подходящий был бы конец. Где-то неизвестно почему все пошло прахом. Судьба, мелькнуло у нее в голове. С судьбой не поспоришь. Год назад события приняли совершенно непредвиденный оборот, жизнь вышла из-под контроля. Сейчас над Ларой висела угроза потерять все. По крайней мере, криво усмехнулась она, хуже теперь не будет. Быть хуже просто нечему.
        Дверь пилотской кабины распахнулась, в салон ступил командир судна. На какое-то мгновение он замер, любуясь своей пассажиркой. Женщина у иллюминатора была действительно красива: венец блестящих волос цвета воронова крыла, безупречный овал лица, мягкий, интеллигентный взгляд серых глаз. После того как самолет оторвался от взлетной полосы в Рино, она успела переодеться. Белое, с глубоким декольте, вечернее платье от Скацци выгодно подчеркивало ее изящную фигуру. На шее приглушенно поблескивали бриллианты и рубины ожерелья. Как, черт побери, можно оставаться такой спокойной, когда мир, где она привыкла жить, готов вот-вот рухнуть!  — подумал пилот. Шумиха вокруг ее имени не затихала в прессе уже более месяца.
        — Телефон заработал, Роджер?
        — Боюсь, что нет, мисс Камерон. Грозовой фронт создает массу помех. Посадка в Ла-Гуардиа задерживается по крайней мере на полчаса, к великому сожалению.
        Значит, я опоздаю на собственный день рождения, заключила Лара. А ведь там соберется весь цвет. Две сотни гостей, включая вице-президента США, губернатора штата Нью-Йорк, мэра города, звезд Голливуда, спортсменов и денежных тузов из десятка стран. Список приглашенных Лара составляла собственноручно.
        Перед ее глазами возник роскошный зал «Камерон-Плаза», в котором должен был состояться прием. Хрустальные люстры, блеск драгоценностей и столового серебра, накрахмаленное до хруста голландское полотно белоснежных скатертей, тонкий фарфор, высокие бокалы... В центре каждого из двадцати столов цветочная композиция: пастельных оттенков орхидеи и голубые фрезии...
        По двум сторонам просторного фойе — барные стойки, между ними накрыт длинный стол с холодными закусками: вокруг вырезанного из глыбы льда лебедя расставлены вазы белужьей икры, блюда с лобстерами, крабами, креветками. В серебряных ведерках охлаждается шампанское. На кухне ждет своего часа громадный торт. Обслуживающий персонал — метрдотель, официанты, охрана — уже занял свои посты.
        В зале слышатся звуки настраиваемых инструментов. Прославленная рок-группа исподволь притягивает гостей к танцевальной площадке: сороковой день рождения хозяйки приема должен пройти в безудержном веселье. Да, все и все готовы.
        Ужин будет великолепным. Лара лично продумала каждый пункт обширного меню. Для начала гостям подадут foie gras — дивный паштет из гусиной печенки; его сменит покрытый тонкой корочкой сыра жульен, затем фазанье суфле от Джона Дори и, наконец, горячее — седло барашка под соусом из розмарина и грейпфрутов, с фасолью и салатом из спаржи. На десерт — французские сыры, виноград, кофе и, конечно же, сказочный торт.
        Торжество удастся на славу. Она выйдет к гостям с высоко поднятой головой, никто ничего и не заподозрит. Еще бы, ведь она — Лара Камерон.
        Когда колеса шасси коснулись посадочной полосы аэропорта, Лара опаздывала на полтора часа. Стоя в проеме двери, она повернулась к пилоту:
        — В Рино мы вернемся сегодня же, Роджер. Пусть ночью, но сегодня.
        — Жду вас здесь, мисс Камерон.
        К трапу подкатил длинный черный лимузин. Водитель вышел из машины, предупредительно распахнул заднюю дверцу.
        — Мы уже начали беспокоиться, мисс Камерон.
        — Гроза помешала, Макс. Давай-ка в «Плазу», и побыстрее.
        — Да, мэм.
        Опустившись на подушку сиденья, Лара сняла трубку телефона, набрала номер Джерри Таунсенда, который ведал организацией приема. Требовалось убедиться, что гости не чувствовали себя никому не нужными. Но в трубке звучали только долгие гудки. Джерри наверняка в зале, решила Лара.
        — Поторопись, Макс.
        — Не беспокойтесь, мисс Камерон.
        Вид громады отеля «Камерон-Плаза» всегда наполнял сердце Лары ощущением гордости за достигнутое, однако в этот вечер все приятные мысли были вытеснены из головы спешкой. Господи, там же собрались люди, они изнывают от скуки!
        Лара с силой толкнула тяжелую вращающуюся дверь и решительным шагом пересекла вестибюль. Откуда-то сбоку к ней бросился ассистент менеджера, Карлос.
        — Мисс Камерон...
        — Позже, Карлос.
        У входа в зал Лара остановилась, чтобы перевести дыхание. Я в полном порядке. С беспечной улыбкой потянув на себя створку двери, она застыла в изумлении. В зале царила абсолютная темнота. Это что же, гости решили устроить ей сюрприз?
        Левой рукой Лара нащупала выключатель. Помещение залил ослепительный свет. Никого. Ни души. Пустота ошеломляла.
        Куда могли пропасть двести человек? В приглашениях было указано время: восемь вечера. Сейчас без чего-то десять. Они что, растворились в воздухе? Да нет, наваждение. Обведя взглядом огромный зал, Лара зябко повела плечами. В такой же день ровно год назад здесь толпились ее друзья, играла музыка, звучал непринужденный смех — это помнилось так хорошо...
        Глава 2
        Годом раньше рабочий график Лары на этот день выглядел так:
        10 сентября 1991 года
        5.00. Подъем, разминка с тренером.
        7.00. Телестудия, участие в программе «Доброе утро, Америка!».
        7.45. Встреча с японскими банкирами.
        9.30. Джерри Таунсенд.
        10.30. Заседание комитета по генеральной реконструкции.
        11.00. Факсы, телефонные звонки, почта.
        11.30. Совещание по строительству.
        12.30. Встреча с представителями комиссии по деловой репутации.
        13.00. Обед — интервью журналу «Форчун» — Хью Томпсон.
        14.30. Беседа в банке «Метрополитен юнион».
        16.00. Городская комиссия по планированию.
        17.00. Встреча с мэром в Грейси-Мэншн.
        18.15. Встреча с архитекторами.
        18.30. Отдел жилищного строительства.
        19.30. Коктейль с представителями «Даллас инвестмент груп».
        20.00. Прием в «Камерон-Плаза».
        В ярко-синих леггинсах Лара нетерпеливо дожидалась Кена, тренера.
        — Что-то ты сегодня поздно, приятель.
        — Извините, мисс Камерон. Будильник не сработал, и я...
        — Некогда. Приступим.
        — Отлично.
        Около получаса оба разминали мышцы, а затем перешли к аэробике. У нее тело двадцатилетней, подумал Кен. Хорошо бы такую да затащить к себе в постель. Он испытывал острое наслаждение, приходя сюда каждое утро и глядя на свою клиентку. Знакомые изводили Кена вопросами: ну, и какова же эта Лара Камерон? На что тот, оттопырив большой палец правой руки, неизменно давал ответ: она такова.
        Лара с легкостью отрабатывала серию утомительных упражнений, но мысли ее блуждали где-то очень далеко.
        Когда сеанс закончился, Кен произнес:
        — А теперь пойду посмотрю на вас в передаче «Доброе утро, Америка!».
        — Как ты сказал?  — Предстоящая поездка в телестудию вылетела у Лары из головы, мозг анализировал вопросы, которые будут обсуждаться с японскими банкирами.
        — До завтра, мисс Камерон.
        — Смотри не опаздывай, Кен.
        Выйдя из душа, Лара сменила одежду и в одиночестве позавтракала на террасе пентхауса: бокал апельсинового сока, мюсли, зеленый чай. В кабинете ее ждала работа.
        — Сделаю несколько звонков за океан,  — сказала она секретарше по интеркому.  — К семи мне нужно попасть в студию Эй-би-си. Пусть Макс будет внизу.

* * *
        Программа «Доброе утро, Америка!» шла в живом эфире без всяких накладок. Джоан Лунден, ведущая, держала себя как обычно — то есть безукоризненно.
        — Выступая у нас в последний раз, вы обмолвились о планах возвести самый высокий в мире небоскреб,  — напомнила она.  — Было это, если не ошибаюсь, четыре года назад.
        — Совершенно верно,  — согласно кивнула Лара.  — Через двенадцать месяцев «Камерон-тауэр» будет закончен.
        — Интересно, какие ощущения вы испытываете? Как вам удается достигать таких высот в бизнесе, оставаясь столь привлекательной? Знаете, мисс Камерон, подавляющее большинство наших зрительниц видят в вас свой идеал.
        — Это чересчур лестная характеристика.  — Лара рассмеялась.  — Думать о себе у меня нет времени: его отнимает работа.
        — Но в сфере бизнеса с недвижимым имуществом вы добились поразительных результатов, а ведь эта область считается по традиции уделом мужчин. Что вам помогает держаться на высоте? Как, к примеру, вы решаете, где построить новое здание?
        — Не я выбираю строительную площадку, а она меня. Скажем, еду в машине мимо пустыря, но вижу-то не пустырь, а элегантный деловой центр или многоквартирный дом, где каждый из жильцов чувствует себя комфортно и уютно. Я просто мечтаю.
        — И ваши мечты становятся явью. Дорогие телезрители, оставайтесь с нами! После короткой рекламы мы продолжим разговор.

* * *
        Беседа с банкирами была назначена на семь сорок пять. Японские финансисты прибыли из Токио накануне поздно вечером, и Лара с умыслом назначила встречу на раннее утро: гости наверняка не успеют прийти в себя после двенадцатичасового перелета. Когда, усевшись за стол, они начали сдержанно жаловаться на усталость, Лара заявила:
        — Господа, боюсь, это единственное время, которым я располагаю. Сразу после нашего разговора я еду в аэропорт. Необходимо срочно решить кое-какие проблемы в Южной Америке.
        Японцам оставалось только смириться. Их было четверо — хрупких и подчеркнуто вежливых джентльменов с острыми, как самурайский меч, умами. Десятилетием раньше деловой мир явно недооценил их хватку. Но ошибка эта больше не повторится.
        Встреча проходила в Камерон-центре, что стоял на авеню Америк. В строительство гостиничного комплекса, которое задумала Лара, японцы намеревались вложить сто миллионов долларов. Гостей провели в просторную комнату для переговоров, где они выложили на стол скромные на вид, но стоившие безумных денег национальные сувениры. В свою очередь, Лара тоже вручила каждому по подарку. Секретарша была заранее предупреждена о том, что завернуты они должны быть в простую коричневую — или серую — бумагу. Белый цвет ассоциировался у сынов Страны восходящего солнца со смертью, а сколь-нибудь яркая упаковка смотрелась бы оскорбительно неуместной.
        Трэйси, личный референт Лары, принесла гостям чай и поставила перед своим боссом чашечку с кофе. По правде говоря, его же предпочли бы и японцы, однако врожденное чувство такта не позволило им хотя бы переглянуться. Когда с чаем было покончено, Трэйси по знаку хозяйки вновь наполнила чашки.
        В комнату вошел Говард Келлер, деловой партнер Лары. Недавно переступивший за пятьдесят, сухощавый и бледный, с редкими, песочного цвета, волосами и в довольно мятом костюме, он выглядел так, будто только поднялся с постели. Лара представила компаньона японским финансистам, после чего Говард раздал им черновые копии готовившегося соглашения.
        — Как видите, джентльмены,  — сказала Лара,  — первое залоговое обязательство уже сформулировано. В комплексе насчитывается семьсот двадцать номеров, тридцать тысяч квадратных футов отданы конференц-залам и таким же, как эта, комнатам для переговоров, в подземной части разместится автостоянка на тысячу мест...
        Уверенный голос докладчицы переполняла энергия, однако гости, медленно переворачивая страницы соглашения, явно боролись со сном.
        Беседа отняла менее двух часов и закончилась абсолютной победой. Еще годы назад Лара успела понять, что заключить многомиллионную сделку куда проще, чем выпросить у банка заем на каких-нибудь пятьдесят тысяч долларов.
        Сразу после встречи с японцами в ее кабинет вошел Джерри Таунсенд. Высокого роста и полный энтузиазма, он, бывший голливудский антрепренер, возглавлял сейчас в «Камерон энтерпрайз» отдел по связям с общественностью.
        — Сегодняшнее интервью тебе определенно удалось. Восторженные поклонницы звонят не переставая.
        — Что насчет «Форбса»?
        — С ними я уже договорился. Следующий номер «Пипл» выйдет с твоим портретом на обложке. Статью в «Нью-йоркер» видела? Сильно написано.
        Лара обошла вокруг стола.
        — Да, неплохо.
        — Во второй половине дня у тебя интервью с «Форчун».
        — Я внесла некоторые коррективы.
        — Зачем?  — изумленно поинтересовался Джерри.
        — Решила пригласить репортера на обед здесь, у нас.
        — Чтобы душа его обмякла?
        Лара нажала кнопку интеркома.
        — Кэти, зайдите ко мне.
        — Да, мисс Камерон.
        Лара подняла голову:
        — На сегодня это все, Джерри. Пусть твои люди сосредоточатся на «Камерон-тауэр».
        — Уже.
        — Сделанного мало. Мне необходимо, чтобы о проекте кричала вся пресса. Черт побери, это же будет высочайшее здание в мире. В мире!О нем должны заговорить, я хочу, чтобы люди мечтали о возможности купить там магазин или квартиру.
        Таунсенд повернулся к двери.
        — Ты права.
        Дверь кабинета распахнулась, на пороге возникла фигура Кэти, личной помощницы мисс Камерон. Тридцатилетняя негритянка в строгом деловом костюме была очень привлекательна.
        — Вы выяснили его гастрономические пристрастия?
        — Да. Репортер оказался настоящим гурманом. Обожает французскую кухню. Я связалась с «Ле цирком» и попросила Сирио доставить обед на двоих.
        — Хорошо. Пусть подаст его в мою столовую.
        — Как долго продлится интервью? В половине третьего у вас встреча с представителями банка «Метрополитен юнион».
        — Передвиньте ее на три и попросите банкиров приехать сюда.
        Кэти пометила что-то в блокноте.
        — Поступило несколько сообщений. Зачитать вам?
        — Пожалуйста.
        — Двадцать восьмого вас приглашает к себе детский фонд в качестве почетного гостя.
        — Нет. Скажете, что я благодарю их за высокую честь, и попросят денег, выпишете чек.
        — На вторник назначена встреча в Талсе и...
        — Отменить.
        — В следующую среду вас ждут на обеде в женском клубе в Манхэттене.
        — Нет. Если попросят денег, выпишете чек.
        — Общество борцов за грамотность речи рассчитывает, что четвертого числа вы выступите у них во второй половине дня.
        — Посмотрим. Может быть.
        — Приглашение от фонда борьбы с мышечной дистрофией, но тут у нас накладка с датами. В это время вы будете в Сан-Франциско.
        — Пошлите им чек.
        — Сербы дают в следующую субботу званый ужин.
        — Попробую.
        Дебору и Кристиана Серб Лара считала своими друзьями. Общение с супружеской парой дарило ей радость.
        — Кэти, как много боссов вы видите перед собой в данную минуту?
        — Что?
        — Сколько меня стоит в кабинете?
        Глаза Кэти недоуменно расширились.
        — Вы — одна, мисс Камерон.
        — Совершенно верно. Я — одна. Значит, мне предстоит в половине третьего встретиться с банкирами, в четыре успеть на заседание городской комиссии по планированию, в пять — беседа с мэром, в шесть пятнадцать — с архитекторами, в шесть тридцать — отдел жилищного строительства, в половине восьмого — коктейль с инвесторами, а в восемь — прием гостей. Сомневаюсь, что смогу. Впредь, дорогая, когда будете составлять рабочий план на день, попытайтесь задействовать свои мозги.
        — Извините, ради Бога. Вы хотели, чтобы я...
        — Я хотела, чтобы вы думали. Люди недалекие мне не нужны. Беседу с архитекторами и переговоры в отделе строительства отменить.
        — Конечно.  — В смущении Кэти склонила голову.
        — Как мальчик?
        Вопрос застал секретаршу врасплох.
        — Дэйвид? Он... с ним все в порядке.
        — Подрастает, наверное?
        — Ему уже почти два.
        — О школе вы не задумывались?
        — Нет. Рановато пока, да и...
        — Ошибаетесь. Если вы намерены дать сыну хорошее образование, начинать нужно до того, как он появится на свет.
        Лара черкнула пару строк в лежавшем на столе ежедневнике.
        — Я знакома с директором школы в Долтоне. По-моему, там Дэйвиду будет неплохо.
        — Спасибо, мисс Камерон.
        — Это все,  — не повернув головы, бросила Лара.
        — Да, мэм.
        Направляясь к двери, Кэти не знала, боготворить ей свою начальницу или ненавидеть ее. В первый же рабочий день в «Камерон энтерпрайз» она услышала предупреждение: «У Железной Горлицы не характер, а сварные конструкции. Мисс Камерон — настоящая стерва, вместо календаря ее секретарши пользуются секундомером. Тебя, наивное создание, съедят живьем».
        Вспомнилось их знакомство. В десятках журналов Кэти видела фотоснимки своего босса, но все они оказались далеки от оригинала. Лара Камерон была пугающе красивой женщиной.
        Отложив в сторону листок с краткой биографией новой сотрудницы, Лара сказала:
        — Садитесь, Кэти.  — В чуть хриплом голосе ощущалась удивительная сила.  — Ваше резюме впечатляет.
        — Благодарю вас.
        — В нем много фантазии?
        — Простите?
        — Как правило, те, кто ищет работу, горазды на выдумку. Насколько хорошо вы знаете свое дело?
        — Очень хорошо, мисс Камерон.
        — От двух секретарш я уже избавилась. Вы когда-нибудь попадали в лавину? С напряжением справитесь? Или?..
        — Справлюсь, наверное.
        — Здесь не викторина. Да или нет?
        В этот момент Кэти подумала, что в общем-то ее не так уж и тянет на столь завидное место.
        — Справлюсь.
        — Отлично. Испытательный срок — неделя. Дадите подписку, что ни с кем и ни при каких условиях вы не будете обсуждать своего босса и работу в «Камерон энтерпрайз». Это означает полный отказ от общения с журналистами, от дневников и мемуаров. Все, что происходит в данных стенах, в высшей степени конфиденциально.
        — Я поняла.
        — Тем лучше.
        Так пять лет назад началась ее карьера. За минувшие годы Кэти научилась любить и ненавидеть Лару Камерон, презирать ее и восхищаться ею. В конце третьей рабочей недели супруг Кэти спросил:
        — Ну и на кого же похожа твоя живая легенда?
        Вопрос был не из легких.
        — Ее невозможно поместить в какие-то рамки. Она немыслимо красива. Она вкалывает не покладая рук, почище любого мужика. Одному Богу известно, когда она спит. Она — перфекционистка, рядом с ней чувствуешь себя ничтожеством. По-своему она даже гениальна. Она умеет быть очень милой и ужасно мстительной. А еще она поразительно щедра.
        Муж рассмеялся:
        — Другими словами, она — женщина.
        Кэти повернула к нему голову, на лице — ни тени улыбки.
        — Я не знаю, что она такое. Временами меня от нее бросает в дрожь.
        — Брось, девочка. Это уж слишком.
        — Нет. Кажется, встань у мисс Камерон кто-то на пути... она его уничтожит.
        Когда с факсами и телефонными звонками было покончено, Лара вызвала к себе Чарли Хантера — молодого, полного честолюбивых замыслов человека, который руководил всей ее бухгалтерией.
        — Заходите, Чарли.
        — Да, мисс Камерон. Слушаю вас.
        — Сегодня утром я прочитала интервью, что вы дали газете «Нью-Йорк таймс".
        Лицо Чарли просияло.
        — А я еще не успел. Вам понравилось?
        — Вы взяли на себя смелость рассуждать о «Камерон энтерпрайз» и некоторых наших проблемах, так?
        Молодой человек несколько смутился.
        — Н-ну... Репортер мог неправильно понять отдельные мои слова...
        — Вы уволены.
        — Что? Как? Я...
        — При приеме на работу вы подписали бумагу, где говорилось о добровольном отказе от любых интервью. Можете собирать вещи. Времени на это до обеда хватит с избытком.
        — Я... вы не можете так поступить! Кто займет мое место?
        — Соответствующий человек уже найден.

* * *
        Обед подходил к концу. Хью Томпсон, ответственный сотрудник редакции журнала «Форчун», оказался очень подвижным, эрудированным мужчиной; глаза его проницательно поблескивали за стеклами по-старомодному круглых очков.
        — Еда, должен признать, выше всяких похвал. Угодили, спасибо.
        — Рада, что вам понравилось.
        — Но такие хлопоты! Не стоило беспокоиться.
        — Никакого беспокойства,  — улыбнулась Лара.  — Отец всегда говорил, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.
        — А вам хотелось до начала разговора найти путь к моему сердцу?
        — Разумеется.
        — Скажите, компания действительно находится в трудной ситуации?
        Улыбка ее угасла.
        — Простите, не поняла.
        — Да ладно вам! Такое не утаишь. Люди поговаривают, некоторые ваши активы на грани краха — из-за громадных выплат по долговым обязательствам. Леверидж[1 - Леверидж — соотношение между задолженностью компании и ее собственным капиталом.] не в вашу пользу, и нынешняя рыночная конъюнктура делает положение «Камерон энтерпрайз» весьма уязвимым.
        Лара расхохоталась:
        — Вот о чем поговаривают люди! Поверьте, мистер Томпсон, не стоит всерьез воспринимать идиотские слухи. Сделаем так: я направлю вам по факсу копии наших финансовых отчетов. Получите информацию из первых рук. Согласны?
        — Вполне. Да, между прочим, на церемонии открытия нового отеля я почему-то не видел вашего супруга.
        — Филипп очень хотел прийти,  — вздохнула Лара,  — но, к сожалению, не смог, уехал на гастроли.
        — Как-то раз мне посчастливилось побывать на его концерте. Маэстро был неподражаем. Вы ведь женаты уже год, если не ошибаюсь?
        — Да, и это самый счастливый год в моей жизни. Мне просто повезло. Мы с мужем часто находимся в разъездах, и я повсюду вожу с собой записи его выступлений.
        Губы Томпсона дрогнули в улыбке.
        — А он повсюду любуется выстроенными вами шедеврами.
        — Не льстите, Хью.
        — Я говорю правду, и вы это знаете. Ваши здания высятся по всей стране. Вам принадлежат жилые комплексы, деловые центры, цепь отелей. Как вам такое удалось?
        Лара мягко рассмеялась:
        — С помощью зеркал.
        — Вы не женщина, а загадка.
        — Да ну? Почему?
        — В настоящий момент в Нью-Йорке нет более успешного предпринимателя, чем вы. Ваше имя значится в списках владельцев половины городской недвижимости. Сейчас вы заняты возведением высочайшего здания на земле. Конкуренты прозвали вас Железной Горлицей. Вы добились успеха в бизнесе, который традиционно считался уделом мужчин.
        — И это вас тревожит?
        — Нет. Меня, мисс Камерон, тревожит то, что я до сих пор не разобрался, кто вы есть. Спрашивая двоих, что вы собой представляете, я слышу в ответ три мнения. Все сходятся в одном: вы — исключительно одаренная деловая женщина. То есть... я хотел сказать, успех не свалился вам на голову. Мне приходилось немало общаться со строителями, это довольно грубые, крутые парни. Как женщине, подобной вам, удается держать их в узде?
        Лара улыбнулась:
        — Подобной мне не существует. А если честно, то я всего лишь нанимаю лучших специалистов и не жалею на них денег.
        Слишком просто, подумал Томпсон. Чересчур просто. Она явно чего-то недоговаривает. Репортер решил сменить тему.
        — Солидные издания на все лады рассуждают о ваших успехах. Хотелось бы, чтобы моя статья вышла, так сказать, более личной. Люди почти ничего не знают о вашем прошлом.
        — Я имею все основания гордиться своим прошлым.
        — Замечательно. Давайте об этом и поговорим. Как вообще вы пришли в бизнес?
        И вновь лицо Лары озарила улыбка. Собеседница журналиста стала похожа на шаловливого ребенка.
        — Гены.
        — Ваши гены?
        — Скорее гены отца.  — Повернувшись, Лара указала на портрет, что висел за ее спиной. Из строгой дубовой рамки на Томпсона смотрел моложавый привлекательный мужчина с копной седых волос.  — Вот он. Джеймс Хью Камерон.  — В голосе Лары прозвучала грусть.  — Это ему я обязана своим взлетом. Мать умерла, когда я была еще в пеленках, так что на ноги меня ставил отец. Много лет назад наша семья уехала из Эдинбурга в Америку и обосновалась в Новой Шотландии, в Глэйс-Бэй.
        — Глэйс-Бэй?
        — Это небольшой рыбацкий поселок на северной оконечности мыса Кейп-Бретон, на побережье Атлантики. Свое название поселок получил от первых французских переселенцев, оно означает «Ледовый залив». Может быть, еще кофе?
        — Нет, спасибо.
        — В Шотландии деду принадлежали огромные поместья, а отец их еще расширил. Он был весьма состоятельным человеком. Неподалеку от Лох-Морлих до сих пор стоит наш родовой замок. У меня, восьмилетней девчонки, имелась собственная лошадь, платья мне покупали в Лондоне. Мы жили в громадном доме, полном слуг. Ребенку это все представлялось волшебной сказкой.  — В голосе Лары звучало эхо далеких воспоминаний.  — Зимой мы катались на коньках по замерзшему пруду, смотрели, как мальчишки играют в хоккей, а летом отправлялись купаться на озеро, ходили на танцы, что устраивались в Форуме или Венецианских садах.
        Репортер деловито записывал.
        — Мой отец строил дома в Эдмонтоне, Калгари и Онтарио. Бизнес с недвижимостью представлялся ему игрой, иного занятия он себе и не мыслил. Я была еще совсем крохой, когда он начал объяснять мне правила этой игры. И я ее полюбила.  — Последние слова Лара произнесла с глубоким чувством.  — Поймите, мистер Томпсон, то, что я делаю, никак не связано с деньгами, с кирпичом и стальными балками. Для меня важны только люди. Я даю им уютные жилища и удобные офисы, где они воспитывают детей или занимаются бизнесом. Именно это интересовало отца, это же стало главным и в моей жизни.
        Журналист поднял голову от блокнота, посмотрел на Лару:
        — Вы помните, с чего все началось?
        Она чуть подалась вперед.
        — Разумеется. В день моего восемнадцатилетия отец спросил, какой подарок я хотела бы получить. В Глэйс-Бэй тогда сотнями прибывали искатели лучшей жизни, поселок с трудом вмещал приезжих. Даже я понимала, что им нужна крыша над головой. Вот и сказала отцу: хочу построить небольшой дом. Он дал мне денег, и через два года я сумела вернуть ему всю сумму. На строительство второго дома я взяла ссуду в банке. В двадцать один год мне принадлежало уже три здания, и каждое давало прибыль.
        — Должно быть, отец очень гордился вами.
        Глаза Лары потеплели.
        — О да. Старое шотландское имя, которое он для меня выбрал, имеет латинские корни и означает «прославленная», или «известная». С самого раннего моего детства отец не уставал повторять, что придет день, и я стану знаменитой.  — Мягкая улыбка, согревавшая ее лицо, исчезла.  — Он умер совсем молодым, от сердечного удара. Каждый год я езжу в Шотландию на его могилу. Я... Без него наш дом опустел, оставаться в нем у меня уже не было сил, и я решила перебраться в Чикаго. В голове возникла идея создать сеть небольших, но роскошных гостиниц. Я обратилась к банкирам, и мне пошли навстречу. Затея себя оправдала.  — Лара едва заметно повела плечами.  — Все остальное, как говорится, пыль истории. Психоаналитик сказал бы, что я построила свой собственный мир, возвела вокруг себя империю. Может быть, и так, но скорее это дань уважения отцу. Джеймс Камерон навсегда остался для меня самым удивительным человеком.
        — Вы его любили.
        — Очень. Как, собственно, и он меня. Как-то раз я слышала, что в день моего появления на свет отец поставил выпивку всем жителям Глэйс-Бэй.
        — Значит, все начиналось там. Верно?
        — Верно. Все начиналось в Глэйс-Бэй. Почти сорок лет назад...
        Глава 3
        Глэйс-Бэй
        10 сентября 1952 года
        Той ночью, когда его супруга дала жизнь сыну и дочери, Джеймс Камерон находился в публичном доме и был в стельку пьян. Он лежал в кровати меж двух молодых скандинавок и не сразу услышал за дверью голос Кристи, хозяйки борделя.
        — Джеймс!  — Дверь распахнулась, на пороге возникла дородная фигура мадам.
        — Да пошла ты, старая курица!  — возмущенно заорал Джеймс.  — Неужели и здесь не дадут мне покоя?!
        — Прости, что приходится прервать ваши утехи. Твоя жена...
        — Трахал я ее!
        — Безусловно,  — хмыкнула Кристи.  — Так вот, она сейчас рожает.
        — Ну и что? Для этого баба и предназначена.
        — Звонил врач. Он разыскивает тебя уже часа два, и без всякого успеха. Дела довольно плохи. Советую поторопиться.
        Камерон с трудом сел на постели, свесил ноги, потряс головой.
        — Чертова кошелка. Нигде от нее не скроешься. Ладно, мэм, иду, иду.  — Он с сожалением посмотрел на два обнаженных женских тела.  — Но платить за этих потаскух я не буду.
        — Хорошо, хорошо. Одевайся и бегом в свою ночлежку.  — Кристи повернулась к девушкам: — А вы — за мной!
        Когда-то Джеймс Камерон был весьма привлекательным мужчиной, но теперь его лицо несло на себе неизгладимые следы множества самых низких пороков. Никто не решился бы дать Камерону меньше пятидесяти. В свои тридцать лет Джеймс был управляющим одного из ночлежных домов, или пансионатов, которые принадлежали Шону Макаллистеру, владельцу единственного в городке банка. Последние пять лет Джеймс Камерон и его жена Пегги твердо придерживались принципа разделения обязанностей: он пил, она мыла комнаты и готовила еду для двух десятков постояльцев. По пятницам муж собирал плату во всех пяти пансионатах, что являлись собственностью Макаллистера. Это служило Камерону еще одним поводом — если таковой ему требовался — оставить постылую супругу и как следует промочить горло.
        Джеймс был тяжелым человеком, причем собственный невыносимый характер служил для него источником радости. Джеймс был неудачником, причем свято верил в то, что в бедах его виноваты исключительно окружающие. Со временем он даже научился находить в своих несчастьях удовлетворение. Невзгоды судьбы как бы окружали его ореолом мученика. Когда Джеймсу исполнился год, его семья перебралась из Шотландии в Глэйс-Бэй, прихватив с собой лишь скудные, самые необходимые пожитки. Родителям пришлось мучительно бороться, чтобы выжить в чужом краю. Четырнадцатилетнего мальчишку отец отправил на угольные копи. В шестнадцать Джеймс надорвал спину и ушел из шахты. Годом позже отец и мать погибли в железнодорожной катастрофе. Получалось так, что напасти Камерону посылала сама судьба. Однако были у юноши и два неоспоримых преимущества: редкая для парня красота плюс обаяние, которое усиливало ее чары, когда подсказывала интуиция. Однажды, в Сиднее, соседнем с Глэйс-Бэй поселке, Джеймс встретил симпатичную Пегги Максуэлл, приехавшую вместе с родителями на каникулы. Если говорить строго, Пегги нельзя было назвать красивой,
зато у ее отца водились доллары, а Джеймс не имел за душой и гроша. Ему удалось без особых усилий очаровать девушку. Две недели спустя та, пойдя наперекор воле отца, вышла за него замуж.
        — Я дам дочери приданое в пять тысяч долларов,  — сообщил жениху Джордж Максуэлл.  — Таким образом, ты получишь шанс стать человеком. Рекомендую вложить деньги в недвижимость, через пять лет сумма удвоится. Можешь рассчитывать на мою помощь.
        Но ждать пять лет Джеймс не захотел. Ни с кем не посоветовавшись, он решил рискнуть и вместе с приятелем сделал ставку на разработку нефтяной скважины. Через два месяца дело лопнуло, деньги оказались выброшенными на ветер. Вне себя от гнева, тесть категорически отказался от своих слов.
        — Ты дурак, Джеймс. Больше не жди от меня ни цента.
        Брак, который представлялся Камерону избавлением от ада нищеты, привел его на край пропасти: теперь нужно было как-то содержать жену. Не имея работы.
        Спас Шон Макаллистер. Банкиру едва перевалило за пятьдесят, низкорослый, с большим животом, он не вылезал из шелкового жилета, украшенного массивной золотой цепью. В Глэйс-Бэй Макаллистер появился двадцатью годами ранее и очень быстро оценил открывающиеся там перспективы. По улицам поселка расхаживали толпы угольщиков и лесорубов в поисках сносного жилья. Располагая средствами, Шон мог бы выстроить для них дома, но предпочел действовать иначе. По его расчетам выходило, что куда больше прибыли принесет сдача комнат внаем. Не прошло и двух лет, как бригада рабочих возвела в городке небольшой отель и пять пансионатов. От желающих снять угол не было отбоя.
        Собственностью требовалось управлять, а найти достойного человека все не выходило: работа ему предстояла не из легких. Обязанности менеджера включали в себя поиск съемщиков, обеспечение их горячей пищей, закупку продовольствия и поддержание в комнатах хотя бы относительной чистоты. Что же касалось оклада управляющего, то мысль прослыть благотворителем Шона не соблазняла.
        Расставшись с первым менеджером, который оказался настоящим сорвиголовой, Макаллистер остановил свой выбор на Джеймсе Камероне. Время от времени молодой человек заходил в банк, чтобы взять небольшую ссуду, и в конечном итоге задолжал довольно приличную сумму. Посыльным Шон вызвал должника к себе.
        — Могу предложить тебе работу.
        — Работу?
        — Считай себя счастливчиком. Только что открылась великолепная вакансия.
        — Здесь, в банке?  — Идея стоять у кассы пришлась Джеймсу по вкусу. Когда имеешь дело с деньгами, к пальцам обязательно прилипнет несколько монет.
        — Не совсем. У тебя, Джеймс, хорошие задатки, ты наверняка умеешь ладить с людьми. Как тебе должность управляющего моим пансионатом, что на Кейблхед-авеню?
        — Ночлежным домом, сэр?  — В голосе Камерона слышалось разочарование.
        — Тебе нужен кров,  — раздельно произнес Макаллистер.  — Получишь с женой комнату и стол — даром — плюс небольшой оклад.
        — Насколько небольшой?
        — С тобой я буду щедрым, парень. Двадцать пять долларов в неделю.
        — Двадцать...
        — Как хочешь. Другие об этом мечтают.
        Выбора у Камерона не было.
        — Согласен.
        — Вот и хорошо. По пятницам будешь собирать плату во всех пяти заведениях, а на следующий день, в субботу, деньги должны быть у меня.
        Когда Джеймс поделился новостью с Пегги, та обреченно протянула:
        — Но, милый, мы же ничего в этом не понимаем!
        — Научимся. Распределим обязанности.
        Она поверила мужу.
        — Ладно. Попробуем.
        Проба удалась. Супруги получили пансионат в свое распоряжение.

* * *
        С годами Джеймсу несколько раз представлялся случай заняться более многообещающим делом, которое сулило не только приличные доходы, но и иной социальный статус, однако Камерон уже настолько привык упиваться своими несчастьями, что не желал ничего менять.
        — А зачем?  — брюзжал он себе под нос.  — Когда судьба против, лучшего ждать не приходится.
        И сейчас, в эту неудачно начавшуюся сентябрьскую ночь, Джеймса мучила лишь одна мысль: Почему они не дадут мне отдохнуть с двумя золотоволосыми шлюхами? К дьяволу жену!
        За дверью борделя мадам Кристи в лицо ему ударил холодный ветер. Неплохо бы подготовиться к тому, что предстоит, подумал Камерон и решительно зашагал в сторону бара «Морской волк».
        Час спустя он с неохотой приблизился к убогому домику пансионата, стоявшего на Абердин-роуд, в самом бедном квартале Глэйс-Бэй.
        В коридоре его окружили встревоженные постояльцы.
        — У Пегги сидит врач,  — сказал кто-то.  — Ты бы поторопился.
        Джеймс прошел в крошечную, тесную спаленку. Из соседней комнаты слышался крик новорожденного. Пегги лежала на постели абсолютно недвижная. Над ней склонялся доктор Патрик Дункан. Услышав за спиной шаги, врач поднял голову.
        — Что тут у вас происходит?  — скучным голосом спросил Камерон.
        Доктор выпрямился, смерил вошедшего презрительным взглядом.
        — Вам следовало прислать ко мне жену еще неделю назад.
        — Ага, и насыпать тебе на стол горку монет. Ну, рожает. В чем проблема?
        — Пегги умерла. Я сделал все, что мог. У нее была двойня. Одного ребенка спасти не удалось.
        — О Господи,  — прошептал Камерон.  — Судьба. Опять судьба!
        — Что?
        — Судьба, говорю. Она вечно против. Теперь она отняла у меня наследника. Я не...
        В спальню без звука ступила медсестра, неся на вытянутых руках сверток из старого одеяла.
        — Ваша дочь, мистер Камерон.
        — Дочь? И что же мне с ней делать — с дочерью?  — почти бессвязно пробормотал Камерон.
        — Ты вызываешь у меня отвращение, парень,  — сквозь зубы процедил врач.
        — Я могу остаться до утра,  — сказала сестра.  — Покажу, как управляться с младенцем.
        Всматриваясь в красное, сморщенное личико, что виднелось в вырезе свертка, Джеймс с надеждой подумал: Может, до утра она и не доживет?

* * *
        Первые три недели никто не взял бы на себя смелость сказать, останется ли девочка жить. Врач прислал сиделку, которая пеленала малышку в сухие пеленки и кормила через соску молоком. Наконец, примерно месяц спустя, доктор Дункан объявил:
        — Ваша дочь, мистер Камерон, вне опасности.  — Не сводя пристального взгляда с хмурого отца, он едва слышно добавил: — Да хранит ее Господь.
        — Девочке нужно дать имя, мистер Камерон,  — подсказала сиделка.
        — Мне нет разницы, как ее будут звать. Вот вы и дайте ей имя.
        — Хорошо. Тогда — Лара. Такое доброе...
        — Вам виднее.
        В официальных бумагах записали: Лара.

* * *
        Она росла, не испытывая на себе ничьих забот, ничьей ласки. Постояльцы — исключительно мужчины — были слишком заняты собой, чтобы обращать внимание на ребенка. Единственная в пансионате женщина, толстуха шведка, готовила в грязной кухоньке еду и убирала номера.
        С момента рождения дочери Джеймс Камерон исполнился твердого намерения не иметь с ней ничего общего. Проклятая судьба обманула его еще раз — позволив бесполезному существу остаться в живых. Ночи Джеймс часто проводил в общем зале, с бутылкой виски в руке, жалуясь занятым карточной игрой горнякам:
        — Из-за этой маленькой сучки погибли моя жена и сын.
        — Не стоит так говорить, приятель.
        — Как же. Сын бы вырос, превратился в настоящего мужчину, получил образование и зарабатывал бы кучу денег, а потом с радостью пригрел бы возле себя родного отца.
        Игроки пропускали его брюзжание мимо ушей.
        Несколько раз Джеймс пытался разыскать Джорджа Максуэлла, убедить его забрать девчонку к себе, но тесть как сквозь землю провалился.
        Мне бы здорово повезло, если бы старый пердун сдох, думал Камерон.

* * *
        Население Глэйс-Бэй составляли главным образом бродячие души, кочевавшие из одного ночлежного дома в другой. Они перебирались в Америку из Китая и Франции, из России, Польши и Украины. Среди них были греки, итальянцы, турки — плотники, портные, кожевенники, скобяных дел мастера. Жилье они снимали поближе к берегу океана: на Мэйн-стрит, Белл-стрит и Уотер-стрит. Почти все работали в угольных шахтах, или на валке леса, или в море, куда на лов рыбы выходили небольшие траулеры. Расположенный в приграничной зоне, Глэйс-Бэй считался городком необустроенным, едва ли не убогим. Погода в окрестностях была отвратительной: суровые зимы с частыми снегопадами тянулись до середины апреля, из-за обилия в заливе льдов даже май оставался холодным и ветреным, а с июля по октябрь шли мелкие, затяжные дожди.
        В городской черте насчитывалось восемнадцать пансионатов, причем количество постояльцев доходило в некоторых до восьмидесяти. В ночлежке, которой заведовал Джеймс Камерон, жили двадцать четыре человека, по большей части шотландцы.
        Не давая себе в том отчета, душа Лары томилась по большому и светлому чувству. Девочка не знала игрушек, никогда не видела кукол, у нее не было подруг. Инстинктивно желая угодить хотя бы отцу, она собственными руками мастерила для него незамысловатые, наивные подарки, однако Джеймс либо высмеивал, либо просто не замечал их.
        Когда Ларе исполнилось пять лет, она совершенно случайно услышала, как в разговоре с кем-то из жильцов отец сказал:
        — Видишь ли, старина, не тот ребенок у меня помер. Бегать сейчас по коридору должен был мой сынишка.
        Вся ночь прошла в слезах. Она так любила своего отца! И так его ненавидела!

* * *
        Шестилетней девочкой Лара напоминала героиню шотландских сказок: огромные, широко распахнутые глаза на худеньком и бледном личике. В один из дней по коридору пансионата гулко прошагал новый постоялец. Тяжелого, по-медвежьи неуклюжего мужчину звали Мунго Максуин. При виде хрупкого, похожего на эльфа существа сердце его растаяло.
        — У тебя наверняка есть имя, красавица.
        — Есть. Лара.
        — А! Отлично звучит. В школу ходишь?
        — В школу? Нет.
        — Почему нет?
        — Я не знаю.
        — Что ж, выясним.
        И Мунго направился к Камерону.
        — Мне сказали, твоя дочка не ходит в школу.
        — И что? Девчонке учеба ни к чему.
        — Ошибаешься, приятель. Ларе необходимо образование. Каждый должен иметь в жизни шанс.
        — Можешь не продолжать. Пустая затея.
        Но Максуин упрямо стоял на своем. Чтобы отвязаться от назойливого лесоруба, Джеймс неохотно дал согласие. По крайней мере маленький крысенок не будет мозолить ему глаза.

* * *
        Перспектива отправиться на учебу привела Лару в ужас. Всю свою короткую жизнь девочка провела в мире взрослых. Как общаться со сверстниками, она не знала.
        В понедельник Берта, кухарка, отвезла Лару в школу Святой Анны.
        — Вот,  — заявила она в кабинете директрисы.  — Лара Камерон.
        Директриса, миссис Каммингс, давно потеряла мужа и в одиночестве воспитывала троих детей. Окинув внимательным взглядом поношенное платьице девочки, она с мягкой улыбкой произнесла:
        — Лара. Какое приятное имя! Сколько тебе лет, моя милая?
        — Шесть.  — Лара с трудом сдерживала слезы.
        Бедняжка перепугана, поняла миссис Каммингс.
        — Мы очень рады видеть тебя здесь, Лара. Тебе у нас понравится, ты узнаешь много интересных вещей.
        — Я не могу тут остаться,  — вырвалось у девочки.
        — Вот как? Почему?
        — Папа будет скучать.  — Лара твердо решила, что никто не заставит ее расплакаться.
        — Малышка, но ты станешь проводить в школе всего несколько часов в день.
        Ей не оставалось ничего иного, как пройти в заполненный учениками класс. Единственное свободное место нашлось только у задней стены. Учительница, мисс Теркел, деловито стучала мелом по грифельной доске.
        — Итак, сегодня у нас алфавит. Буква «А» — с нее начинается слово «apple». «В» — это «boy». Кто-нибудь знает, какое слово начинается на букву «С»?
        В воздух поднялась тонкая ручонка.
        — «Candy».
        — Отлично. A «D»?
        — «Dog».
        — Хорошо. «Е»?
        — «Eat».
        — Замечательно! Теперь скажите слово на букву «F»[2 - «Apple» — яблоко; «boy» — мальчик; «candy» — конфета; «dog» — собака; «eat» — есть, кушать (англ.). Слово, которое произнесла Лара — fuck,  — на русский язык лучше не переводить.].
        — Можно, я?  — раскрыла рот Лара.
        — Конечно. Ну, смелее!
        Слово оказалось очень коротким. В отчаянии мисс Теркел прикрыла глаза.

* * *
        По возрасту Лара была в классе самой маленькой, однако мисс Теркел казалось, что новенькая намного старше своих соучеников. В девочке ощущалась какая-то тревожная, несвойственная ребенку зрелость.
        — Она уже взрослая, которой нужно только чуть-чуть подрасти,  — заметила учительница директрисе.
        В первый же день занятий, во время большой перемены, детишки вытащили из портфелей жестяные коробочки: у кого-то там лежал бутерброд, у кого-то — домашнее печенье.
        Подумать о еде для Лары было некому.
        — Где твой обед, Лара?  — спросила мисс Теркел.
        — Я не голодна,  — упрямо ответила та.  — Папа накормил меня плотным завтраком.
        Почти все девочки пришли в класс в чистеньких платьях и красивых блузках. Из своей дырявой одежонки Лара давно выросла. После уроков она подошла к отцу.
        — Мне нужна новая юбка.
        — Как же! Я не печатаю деньги. Сходи в Армию спасения.
        — Но там обноски, папа.
        Джеймс Камерон отвесил дочери звонкую пощечину.

* * *
        На переменах одноклассники с увлечением играли в игры, о которых Лара и не слышала. Девочки пеленали кукол, причем многие с радостью протягивали своих Ларе. Она гордо отказывалась, сознавая: Все эти богатства — не мои. Со временем, когда Лара уже несколько освоилась в мире, где родители любили своих детей, устраивали для них вечеринки, дарили подарки, пришло понимание того, чего она лишена. Эта мудрость делала ее еще более замкнутой и одинокой.

* * *
        В пансионате Лару ждала совсем другая школа. По вечерам общий зал превращался в настоящее вавилонское столпотворение. Услышав имя постояльца, девочка с легкостью определяла, откуда он родом. Мак приехал из Шотландии, Ходдер и Пайк — из Ньюфаундленда... Жан и Люк раньше жили во Франции, а Дудаш и Кочек — в Польше. Мужчины работали лесорубами, плотниками, добывали в шахте уголь, ловили рыбу. Поедая за большим столом завтрак или ужин, они делились друг с другом своими новостями, и от этих рассказов у Лары кружилась голова. Каждая группа говорила на таинственном, понятном только посвященному языке.
        Больше всего в Глэйс-Бэй было лесорубов. На полуострове их насчитывались тысячи. От них одуряюще пахло свежими опилками и сосновой корой, они с жаром рассуждали о каких-то комлях, трелевщиках и обрезке сучьев.
        — В нынешнем году должно получиться почти двести миллионов квадратных футов!  — прокричал как-то за ужином крепкого телосложения парень.
        — Как нога[3 - Слово «foot» имеет в английском языке два значения: «нога» и «фут», то есть единица длины, равная 30,48 см.] может быть квадратной?  — с недоумением спросила у него Лара.
        Зал дрогнул от добродушного хохота.
        — Квадратный фут, дочка,  — это кусок древесины со сторонами длиной в один фут и толщиной в дюйм. Вот подрастешь, выйдешь замуж и захочешь построить себе дом из хорошего теса, с пятью комнатами. На такой твоему муженьку потребуется двенадцать тысяч квадратов.
        — Я не собираюсь выходить замуж.

* * *
        Рыбаки ничуть не походили на лесорубов. В ночлежку они возвращались пропахшими морем, обсуждая попытку их компании разводить на мелководье устриц, хвастаясь неслыханным уловом сельди, или тунца, или макрели.
        Но никто не очаровывал Лару так, как шахтеры. В Кейп-Бретоне работали более трех с половиной тысяч угольщиков, их копи находились в Лингэне, Принсе и Фаллене. Названия шахт звучали в ее ушах музыкой: «Юбилейная», «Последний шанс», «Черный бриллиант». Когда сидевшие за столом шахтеры начинали обсуждать итоги рабочего дня, Лара ощущала сладкую истому.
        — Что там сегодня случилось с Майком? Правду говорят или так, слухи?
        — Чистую правду. Он спускался по штреку, и сзади в его люльку врезалась вагонетка. Бедняге размозжило ступню. Сукин сын бригадир сказал, что он сам виноват: не выпрыгнул вовремя, хотя мог. Сказал еще, что задул его фонарь.
        — Ничего не поняла,  — со смущением призналась Лара.
        — Майк опускался в забой,  — пояснил говоривший,  — на работу, в маленьком железном корыте на колесиках. Кто-то не перевел стрелку, и его догнала груженая вагонетка. Вот и все.
        — А «задул его фонарь»?
        Угольщики засмеялись.
        — Задутый фонарь означает, что бедолагу уволили.

* * *
        В возрасте пятнадцати лет Лара поступила в среднюю школу имени Святого Михаила. К тому времени она превратилась в нескладного, длинноногого подростка с жесткими, торчащими в стороны прядями черных волос и смышлеными серыми глазами, до сих пор казавшимися слишком большими для ее тонкого, по-прежнему бледного лица. Трудно было сказать, что в конце концов получится из этого гадкого утенка. Природные метаморфозы происходили медленно, и никто не взялся бы предугадать их результат — красоту или уродство.
        Для Джеймса Камерона дочь была пугалом.
        — Выскакивай замуж за первого дурака, какой попадется,  — советовал он Ларе.  — У тебя не та стать, чтобы крутить носом.
        Лара молчала.
        — И скажи, чтобы он не ждал от меня приданого.
        На пороге комнаты выросла фигура Мунго Максуина. Лесоруб с трудом сдерживал гнев.
        — Это все,  — бросил Камерон дочери.  — Убирайся на кухню.
        Лара вышла.
        — Что же ты вытворяешь с девочкой?  — негодующе спросил Мунго.
        Камерон окинул вошедшего пренебрежительным взглядом блеклых глаз.
        — Не твое дело.
        — Да ты пьян.
        — Пьян. Кому какая разница? Не женщины, так спиртное.
        Максуин развернулся и проследовал в кухню. Лара мыла грязные тарелки, глаза ее были полны слез.
        — Выбрось все из головы,  — негромко произнес Мунго.  — Отец это сгоряча.
        — Он меня ненавидит.
        — Нет, маленькая моя, нет.
        — Я не слышала от него доброго слова. Ни разу!
        Возразить лесорубу было нечего.

* * *
        Летом в Глэйс-Бэй прибывало множество туристов. Они раскатывали по городку в дорогих автомобилях, в элегантных костюмах прогуливались по улицам, заходили в лавки, обедали в известных своими немыслимыми ценами ресторанах Джаспера и Седра, а затем отправлялись дальше, на Птичьи острова. Для местных жителей они были существами иного порядка, посланцами счастливейшего из миров. Лара завидовала им и мечтала о том, чтобы в конце лета судьба унесла ее вслед за этими баловнями удачи. Если бы так!
        Иногда до нее доходили рассказы отца о Джордже Максуэлле.
        — Старый дурень никак не хотел отдавать за меня свою драгоценную дочку,  — слезливо жаловался Джеймс очередному постояльцу.  — Думаете, набитый деньгами осел послал мне хоть цент? Куда там! Но я все же позаботился о его Пегги...
        Иногда Лара днями напролет тешила себя мечтами о том, как дедушка Джордж приедет и заберет ее с собой в волшебные города — в Лондон, Париж, Рим,  — о которых ей доводилось лишь читать. У меня будет целый шкаф роскошной одежды: платы, шарфики, блузки. И тысяча пар туфель!
        Но за одним месяцем шел следующий, год сменялся новым, а от деда не было и весточки. Лара смирилась.
        Видимо, всю жизнь ей суждено провести здесь, в опостылевшем Глэйс-Бэй.
        Глава 4
        Подростку Глэйс-Бэй предоставлял широчайшее поле деятельности: сообразуясь со временем года, молодежь играла в футбол или хоккей, зимой были коньки и лыжи, летом — рыбалка, множество забав на воде, и независимо от погоды всегда имелась возможность пойти в зал для боулинга. После уроков мальчишки и девчонки любили собираться в аптеке «У Карла»: хозяин заведения выставлял на высокий прилавок бутылочки с прохладительными напитками, тарелки со сладостями, чашечки с кофе. В двух кинотеатрах крутили неплохие фильмы, а желающие потанцевать прямиком направлялись в Форум или Венецианские сады.
        Но для Лары этих соблазнов не существовало. Каждый день она вставала в пять утра, чтобы помочь Берте приготовить для постояльцев завтрак и убрать в комнатах, а затем шла в школу. Когда уроки заканчивались, ей нужно было торопиться назад, в пансионат, и накрывать на общем столе ужин. Вместе с кухаркой Лара подавала голодным мужчинам еду, мыла посуду.

* * *
        Большинство жильцов пансионата предпочитали исконно шотландские блюда: картофельную запеканку, поджаренный черный хлеб с чесноком, тушеную капусту с уксусной подливой и фаршированный овощами рубец. Но фаворитом всегда оставался «угольный пирог» — адская по остроте смесь рубленой говядины и специй, запеченная в тонко раскатанном тесте, на приготовление которого уходило не меньше фунта муки.

* * *
        Ловя обрывки застольных разговоров, Лара как бы воочию видела перед собой полные сдержанной красоты пейзажи Хайлендс[4 - Хайлендс — Северное нагорье, расположенное на северо-западе Шотландии.]. Там лежали земли ее предков — тех единственных человеческих существ, с которыми душа поддерживала незримую, почти неосязаемую связь. Жильцы частенько упоминали о Большой долине, где под неярким солнцем поблескивали зеркала озер Лох-Несс, Лохи, Линии, о крошечных островках, рассыпанных к западу от морского побережья.
        В углу зала стояло старенькое, разбитое пианино. Поздними вечерами мужчины собирались вокруг него и неуверенными, но исполненными чувства голосами пели песни далекой родины: «Малышка Энни», «Поле ржи», «Холмы у дома».

* * *
        Раз в году жители Глэйс-Бэй выходили на праздничное шествие. Шотландцы облачались в национальные костюмы и под заунывные звуки волынок с гордостью маршировали по улицам.
        — Почему мужчины надевают юбки?  — спросила однажды Лара у Мунго.
        Максуин хмуро повел бровями.
        — Это не юбка, моя славная. Это килт. Наши с тобой предки носили его уже много сотен лет назад. Верхнюю часть тела горцы укрывали пледом, а ноги оставляли свободными, чтобы легче было преследовать дичь или спасаться от врага. По ночам толстая ткань служила им и одеялом, и подстилкой.
        Лара с наслаждением вслушивалась в названия шотландских деревень: Бредолбэйн-Гленфиннан, Килбрайд, Килнинвер, Килмайкл. Она уже знала, что «кил» означает скит средневекового отшельника, что если имя деревеньки начинается с «инвер» или «абер», то она почти наверняка лежит у истока реки. Присутствие в названии слога «страт» указывало на расположение в долине, а «бад» — в лесу или рощице.
        Ни одного вечера не проходило за столом без ожесточенных споров. Шотландцы готовы были биться об заклад по любому поводу. Прадеды многих принадлежали к воинственным кланам, и правнуки считали себя обязанными не уронить чести ни перед кем не склонявших головы предков.
        — Род Брюсов не отличался храбростью. От англичан они бежали с трусливым подвыванием, как шелудивые псы.
        — Ты, Кен, несешь несусветную чушь, как обычно. Брюс-то как раз и встал первым против англичан. Это Стюарты покрыли себя вечным позором.
        — Болван! У вас дома все такие недоумки?
        Атмосфера за столом медленно накалялась.
        — А ты знаешь, чего Шотландии не хватало? Толковых вождей вроде Роберта Второго. Вот это был настоящий рыцарь. И детей успел настругать — двадцать одного сына!
        — Да, зато половину их произвели на свет какие-то уличные девки.
        Диспут исподволь перетекал в иное русло.
        Лара слушала и не могла поверить: неужели им интересно спорить о том, что было шесть сотен лет тому назад?
        Видя смущение девушки, Максуин советовал:
        — Не принимай их болтовню близко к сердцу, ласточка. Шотландец затеет драку и в пустом доме.
        Масла в огонь ее воображения подлили строки Вальтера Скотта:
        Вот юный Лохинвар ступил на поле боя —
        Храбрей воителя по всей границе нет.
        В руке его лишь меч, и ни к чему доспехи.
        Любовник пылкий, в битве он неустрашим —
        Где рыцаря найдешь достойней?
        Далее в поэме говорилось о том, как Лохинвар, рискуя жизнью, спас свою возлюбленную, которую жестокосердные родители выдали замуж за другого:
        Любовник пылкий, в битве он неустрашим —
        Где рыцаря найдешь галантней?
        Придет время, думала Лара, сюда явится прекрасный Лохинвар, чтобы спасти и меня.
        Однажды, когда Лара наводила порядок в кухне, под руку ей попалась страница из рекламного журнала. С глянцевого листка на нее смотрел высокий мужественный блондин в темно-синем фраке с белоснежной бабочкой под уголками стоячего воротничка сорочки. Пронзительно-голубые глаза и едва заметная улыбка делали молодого человека похожим на принца. Вот он, мой Лохинвар. Он уже здесь, он ищет меня. Я буду стоять у раковины, мыть посуду, а он бесшумно подойдет сзади, обнимет мои плечи, негромко скажет: «Позвольте, я вам помогу». Тогда я повернусь, загляну ему прямо в душу и спрошу: «Вы можете вытереть тарелки?»
        Голос Берты за ее спиной произнес:
        — Могу я — что?
        Лара оглянулась. Господи, да она грезила вслух! Кухарка стояла совсем рядом.
        — Ничего.

* * *
        Больше всего дух ее захватывали рассказы о злопамятных расчистках земель[5 - Расчистка земель — захват общинных пастбищ крупными землевладельцами и сгон с земли мелких фермеров в конце XVIII — начале XIX в. в Шотландии. Многие разорившиеся фермеры эмигрировали в США и Канаду.]. Истории эти продолжались из вечера в вечер, но ничуть не надоедали.

* * *
        — Давай-ка еще раз,  — просила Лара, и Максуин никогда ей не отказывал.
        — Пошло это все с 1792-го и тянулось, чтоб не соврать, лет семьдесят. Первый год кампании назвали тогда Бладхна нан Ко-арах, то есть годом Овцы. Землевладельцы решили, что стада овец принесут им куда большую прибыль, чем нищие арендаторы. В Хайлендс потянулись огромные гурты скота, и вскоре люди поняли: животные смогут тут безбедно прокормиться всю зиму. Так было положено начало расчисткам.
        Неимущие пришли в ужас. Над долинами стоял стон: Мо трайге орт а тир, тан каорих хор а техд! Горе тебе, о земля, полчища овец идут! За первой сотней последовала вторая, третья, потом тысяча, потом десятки тысяч.
        Богатство само текло лордам в руки, оставалось только избавиться от арендаторов, которые день и ночь гнули спины на своих крошечных участках. Господь свидетель, у простого народа и собственности-то никакой не было. Работяги жили в сложенных из обломков камня лачугах без печных труб, даже без окон. И с насиженных мест их погнали.
        — Как?  — Глаза Лары расширились от волнения.
        — Правительственные войска получили приказ занимать деревни и выселять оттуда всех обитателей. Солдаты приходили в деревню, давали крестьянам шесть часов на сборы, а затем прикладами в спину выталкивали их из домов. Урожай часто погибал на корню, хижины сносили. Четверть миллиона мужчин, женщин и детей были лишены своего жалкого имущества, вытеснены на голый берег моря.
        — Но почему у них отняли их землю?
        — Видишь ли, землей они и не владели. Они только арендовали — кто акр, кто два — у своего хозяина. Плату хозяин взимал либо трудом, либо товаром, а взамен разрешал обрабатывать участок, выращивать на нем мелкую живность, иметь пару коз.
        — Что происходило с теми, кто не хотел уезжать?  — затаив дыхание, шепотом спрашивала Лара.
        — Стариков, которые пытались отстоять свои права, сжигали вместе с их лачугами. Правительство не знало пощады. Да, жуткие были времена. Люди не имели корки хлеба, жизни тысяч голодных уносили эпидемии холеры.
        — Какой страх!
        — Страх, страх, милая. Спасались кашей из семян подорожника — когда его находили. Лишь одной вещи власть не сумела лишить жителей Хайлендс — их гордости. Люди сопротивлялись, как могли. Жилища были разрушены, и они ночевали под открытым небом, спасая оставшиеся пожитки из руин. От дождей их укрывали дырявые навесы из холстины. Все это я знаю от своего прапрадеда. Такова история. Она выжжена в наших душах.
        В воображении Лары представали тысячи обездоленных, объятых отчаянием горцев, она слышала стоны и плач детей.
        — И чем же все кончилось, Мунго?
        — Многие из тех, кто выжил, садились на утлые суденышки и в поисках лучшей доли отправлялись на чужбину. Тысячи гибли от лихорадки и дизентерии. Частые штормы сбивали их посудины с курса, у них кончалось продовольствие, самые слабые умирали от голода. До берегов Канады сумели добраться лишь сильнейшие. И новая родина дала смельчакам то, чего в прежней жизни они никогда не имели.
        — Землю,  — догадалась Лара.
        — Ты права, моя девочка.
        Когда-нибудь, подумала она, у меня тоже будет своя земля, и никто — никто! — ее уже не отнимет.

* * *
        Поздним июльским вечером, когда Джеймс Камерон лежал в постели с очередной шлюхой, с ним случился удар. До этого Джеймс крепко выпил, поэтому, увидев его опрокинувшимся навзничь, девица из заведения мадам Кристи решила, что ее клиент просто заснул.
        — Очнись, ну же! Ты у меня не один, другие тоже ждут. Просыпайся, Джеймс, просыпайся!
        Рот Камерона судорожно хватал воздух.
        — Ради Христа,  — едва слышно прохрипел он,  — вызови врача.
        Прибывшая карета «скорой помощи» отвезла Джеймса в небольшую больничку на Куорри-стрит, и доктор Дункан послал за Ларой. С тяжелым чувством в груди девушка вошла в приемный покой.
        — Что с отцом? Он мертв?
        — Успокойся, Лара,  — ответил Дункан.  — Пока нет. Ему стало плохо с сердцем.
        — Он... будет жить?  — неповинующимся языком выговорила Лара.
        — Право слово, не знаю. Мы делаем все возможное.
        — Можно мне пройти к нему?
        — Не сейчас. Лучше утром.
        Растерянная, она отправилась домой. Господи, сделай так, чтобы отец не умер. У меня, кроме него, никого нет!
        В пансионате Лару дожидалась Берта.
        — Что случилось?
        Девушка рассказала.
        — О Боже! Да еще в пятницу!
        — А при чем здесь пятница?
        — По пятницам твой отец собирал плату за жилье. Насколько я знаю Макаллистера, не получив денег, этот негодяй без колебаний вышвырнет нас на улицу.
        Раньше, уходя в запой, Камерон неоднократно поручал дочери обойти все пять ночлежек и потребовать с постояльцев арендную плату. По возвращении Лара вручала деньги отцу, а на следующий день он передавал их банкиру.
        — Что же делать?  — простонала Берта.
        И Лара приняла решение.
        — Не беспокойся. Я сама обо всем позабочусь.
        За ужином она обратилась к сидевшим вокруг стола мужчинам:
        — Джентльмены, попрошу у вас минуту внимания.  — В зале наступила тишина, ужинавшие устремили на девушку недоуменные взгляды.  — Отец... неважно себя чувствует. Его отвезли в больницу, чтобы выяснить, в чем дело. Пока его не будет, собирать деньги буду я. После ужина жду вас в канцелярии.
        — Надеюсь, с Джеймсом ничего серьезного?  — поинтересовался кто-то.
        — Так...  — заставила себя улыбнуться Лара.  — Ничего особенного.
        Покончив с вечерней трапезой, мужчины один за другим потянулись в комнатку канцелярии.
        — Надеюсь, красавица, твой отец скоро вернется...
        — Дай знать, если понадобится помощь...
        — Молодчина! Не вешай носа...
        — А как же с другими пансионатами?  — озабоченно спросила Берта.  — Ведь осталось еще четыре.
        — Знаю. Займись посудой, а я схожу.
        — Желаю удачи,  — с сомнением в голосе бросила ей вслед Берта.

* * *
        К удивлению Лары, задача ее оказалась проще. Большинство постояльцев проявили к Джеймсу искреннее участие и без всяких вопросов внесли плату.
        Ранним утром следующего дня она разложила деньги по конвертам и отправилась к Шону Макаллистеру. Банкир с достоинством восседал у себя в кабинете.
        — Секретарша сказала, у вас ко мне дело?
        — Да, сэр.
        Макаллистер скептическим взором окинул невзрачно одетую фигурку девушки.
        — Вы дочь Джеймса Камерона, верно?
        — Да, сэр.
        — Сара?
        — Лара.
        — Слышал про вашего отца. Жаль, жаль,  — скучным, лишенным интонаций голосом проговорил банкир.  — Придется подыскивать нового человека. Уж если Джеймс не может больше выполнять свою работу, я...
        — Нет, нет, сэр! Он попросил меня...
        — Вас?
        — Да, сэр.
        — Боюсь, это...
        Лара положила на стол конверты с деньгами.
        — Вот плата за прошедшую неделю.
        — Вся сумма целиком?  — с недоверием спросил Макаллистер.
        Лара кивнула.
        — И ты собрала ее сама? Одна?
        — Да, сэр. Я уверена, что, пока отец не выйдет из больницы, я сумею это делать вместо него.
        — Ну-ну. Посмотрим.
        Владелец пансионатов вскрыл конверты и тщательно пересчитал деньги. Затем Лара увидела, как он аккуратно внес итог в толстую конторскую книгу.
        На протяжении уже, наверное, полугода Макаллистер подумывал о том, как заменить вздорного и склонного к попойкам Камерона более покладистым работником. Сейчас случай предоставлял ему весьма удобную для этого возможность.
        Шон был уверен, что выполнить обязанности отца девчонке будет не по силам. Но трезвый ум подсказывал банкиру, какая пойдет о нем в городке слава, если отказать Камерону и его дочери от места в ночлежке.
        — Даю вам месяц испытательного срока. Через тридцать дней станет видно, чем все это кончится.
        — Благодарю вас, мистер Макаллистер. Спасибо, сэр.
        — Подождите-ка.  — Он протянул девушке двадцать пять долларов.  — Всякий труд должен быть оплачен.
        Зажав купюры в руке, Лара ощутила на губах вкус свободы. Впервые в жизни она что-то заработала.

* * *
        Выйдя из банка, Лара направилась в больницу. На пороге отцовской палаты она столкнулась с доктором Дунканом.
        — Отцу стало хуже?  — со страхом спросила девушка.
        — Нет... Не переживай, Лара, с ним все в порядке.  — Поколебавшись, врач добавил: — Когда я говорю «в порядке», я имею в виду, что он... не умрет... По крайней мере в ближайшие дни. Но на две-три недели Джеймсу необходим постельный режим. Да, и ему требуется сиделка.
        — Я сама справлюсь.
        — Твой отец, конечно, этого не подозревает, милая, но он очень счастливый человек,  — с искренним чувством произнес врач.
        — Можно, я пройду к нему?
        — Конечно.
        Лара ступила в палату. Лежавший под одеялом Джеймс Камерон выглядел бледным, беспомощным и неожиданно постаревшим. В душе дочери поднялась волна пронзительной нежности. Наконец-то она может что-то сделать для отца, доказать ему свою любовь... Лара бесшумно приблизилась к кровати.
        — Папа...
        Веки Джеймса дрогнули и поднялись.
        — Какой черт тебя принес?  — глухо пробормотал он.  — Что, больше заняться нечем?
        Лара застыла.
        — Я... я все понимаю, папа. Я пришла сказать, что ходила к Шону Макаллистеру, отнесла ему деньги. Мы договорились, я буду собирать плату вместо тебя...
        — Ты — собирать плату? Не смеши меня, дурочка.  — Острый спазм в груди исказил лицо больного судорогой, голос его сделался совсем слабым.  — Судьба. Проклятая судьба... Меня выбросят за дверь...  — почти нечленораздельно промычал Джеймс.
        О дочери он даже не подумал. Минуту-другую Лара молча смотрела на отца, а затем вышла.

* * *
        Три дня спустя Камерона перевезли домой и уложили в кровать.
        — Еще две недели лежать и не подниматься,  — наказал доктор Дункан.  — Послезавтра я загляну.
        — Мне нельзя валяться в постели,  — возмущенно сказал Джеймс.  — Кто тогда будет работать?
        — Выбирайте,  — глядя в глаза пациента, строго произнес врач.  — Либо лежать и жить, либо встать и отправиться на небеса.

* * *
        Поначалу жильцам нравилось, когда в пятницу вечером по коридорам принадлежавших Макаллистеру пансионатов проходило юное неиспорченное существо, чтобы собрать арендную плату. Однако вскоре ощущение новизны поблекло, и на Лару посыпались тысячи благовидных предлогов.
        — Я всю неделю проболел, накопилась куча счетов от врача...
        — Деньги мне еженедельно высылает сын, но вчера почта почему-то не пришла...
        — Купил на днях новую бензопилу...
        — В следующую пятницу обязательно расплачусь, будь уверена...
        На кону стояла жизнь не только Лары, но и ее отца. Девушка спокойно выслушивала постояльца, а затем говорила:
        — Извините, но завтра деньги должны быть у Шона Макаллистера. Если вы не в состоянии заплатить, прошу освободить комнату.
        И каким-то чудом требуемая сумма находилась.
        Умолять Лару о снисхождении не имело смысла.
        — С твоим отцом ладить было легче,  — бурчали недовольные.  — Он всегда соглашался подождать.
        В глубине души мужчины восхищались ее стойкостью.

* * *
        Если Лара и надеялась, что болезнь отца сделает их ближе друг к другу, то надежды ее пошли прахом. Дочь старалась угадать малейший каприз больного, однако чем заботливее она была, тем несноснее становился Джеймс.
        Каждый день Лара приносила ему букетик полевых цветов, баловала фруктами.
        — Ради всего святого, хватит!  — орал Камерон.  — Не мельтеши перед глазами! Займись делом!
        — Я думала, тебе захочется...
        — Вон отсюда!  — Джеймс отворачивался лицом к стене.
        Ненавижу, говорила себе Лара, я его ненавижу.

* * *
        Когда в конце месяца с пачкой конвертов в руке она вошла в кабинет Макаллистера, банкир, записав в приходную книгу итог, заметил:
        — Считаю своим долгом признать, юная леди, вы меня удивили. Джеймсу Камерону до дочери далеко.
        Комплимент пришелся Ларе по вкусу. Она зарделась.
        — Благодарю вас, сэр.
        — Если честно, то это первый месяц, когда не оказалось ни одного должника.
        — Значит, мы с отцом можем остаться в пансионате?
        Шон окинул девушку масленым взглядом.
        — Думаю, да. Похоже, вы очень любите своего папочку.
        — Я приду сюда в следующую субботу, мистер Макаллистер.
        Глава 5
        В возрасте семнадцати лет нескладная, угловатая девушка превратилась в молодую женщину. В чертах лица Лары сказывалась кровь далеких шотландских предков: гладкая матовая кожа, изогнутые дугой брови, серые, как грозовая туча, глаза, угольно-черные волосы. Бездонная глубина зрачков таила в себе невысказанную печаль — отголосок трагической истории свободолюбивых горцев. Лишь немногим мужчинам хватало самообладания не оглянуться ей вслед.
        Большинство постояльцев жили холостяками, привыкшими разгонять тоску одиночества в борделе мадам Кристи или других таких же веселых заведениях. В присутствии Лары представители сильной половины начинали испытывать вполне объяснимое и самой природой обусловленное волнение. То и дело кто-нибудь из жильцов поджидал ее возле кухни, чтобы шепнуть:
        — Будь же поласковей, Лара, я многое могу для тебя сделать...
        Или:
        — У тебя ведь до сих пор нет приятеля, правда? Хочешь посмотреть на настоящего мужчину?
        Или:
        — Как насчет прогуляться в Канзас-Сити? Я еду туда в четверг, может, составишь компанию?
        Выслушав от любвеобильного работяги очередное предложение завалиться в постель, Лара заходила к лежавшему недвижно Джеймсу.
        — Ты был не прав, отец. Мужики не дают мне и шагу ступить.
        После ее ухода Камерон подолгу смотрел в закрытую дверь.
        Смерть пришла за отцом ранним весенним утром. Скромные похороны состоялись на кладбище Гринвуд, в миле от Глэйс-Бэй. За тем, как гроб опускают в могилу, наблюдали лишь двое: Лара и Берта.
        На землю не упало ни слезинки.

* * *
        Через три дня в пансионате появился новый жилец — Билл Роджерс, тучный, лысоватый семидесятилетний американец, очень обходительный и большой любитель поговорить. После ужина он оставался за столом — перекинуться парой-тройкой любезных фраз с Ларой.
        — Душечка, вы слишком красивы, чтобы губить себя в этом медвежьем углу. Бросьте все, езжайте в Нью-Йорк, в Чикаго!
        — Непременно. Только не завтра.
        — Ваша жизнь только начинается. Вы знаете, чего хотите?
        — Да. Я хочу очень многих вещей.
        — Разумеется! Наряды и прочее...
        — Нет. Мне нужна земля. Я буду владеть землей — той, которой никогда не было у моего отца. До последнего своего дня он жил на подачки доброхотов.
        Круглое лицо Билла просияло.
        — Недвижимость? Я когда-то занимался ею!
        — Правда?
        — Мне принадлежали дома едва ли не в каждом городке Среднего Запада. Я даже был владельцем сети небольших отелей.  — В голосе Роджерса прозвучало сожаление.
        — И что же произошло?
        Билл пожал плечами:
        — Жадность сгубила. Потерял все. Но пока не потерял, жил в свое удовольствие.
        После этого разговоры о недвижимости стали ежевечерними.
        — Первое, что тебе необходимо на всю жизнь запомнить,  — сказал Роджерс,  — это ДДЛ. Заруби на носу.
        — ДДЛ?  — бездумно повторила Лара.
        — Деньги других людей. В настоящий, могучий бизнес недвижимость превращается усилиями власти, которая дает тебе огромные налоговые скидки на прибыль и долгий период амортизации, способствующий росту активов. Недвижимость покоится на трех китах — это место, местоположение или позиция, называй как хочешь. Великолепный особняк на вершине холма — пустая трата капитала. Уродливая развалюха в центре города — золотое дно.
        Со знанием дела Роджерс посвящал Лару в секреты залоговых обязательств, в тайны рефинансирования, объяснял ей преимущества банковских займов. Лара слушала и запоминала. Информацию она впитывала в себя как губка.
        Но самой значимой оказалась для нее фраза:
        — В Глэйс-Бэй катастрофически не хватает жилья. Руки дрожат от нетерпения! Эх, будь я лет на двадцать моложе...
        С того момента Лара смотрела на городок другими глазами. Каждый пустырь мерещился ей строительной площадкой: котлован, лес стальных конструкций, тянущиеся к небу стены. Мечты окрыляли — и внушали ужас. Для их осуществления не было денег.
        В день отъезда из Глэйс-Бэй Билл Роджерс повторил:
        — Не забудь — ДДЛ. Желаю удачи, девочка!

* * *
        Ровно через неделю его комнату занял Чарлз Коэн, невысокого роста мужчина лет шестидесяти с аккуратной стрижкой. Судя по крою костюма, у новоприбывшего был неплохой вкус. Обедал и ужинал Коэн за общим столом, однако в разговоры не вступал. Со стороны казалось, он целиком пребывает в собственном мирке, куда нет входа постояльца.
        Коэн мог часами наблюдать за тем, как Лара возится с грязной посудой, скоблит деревянные полы, моет окна — с улыбкой на лице, без единой жалобы.
        — Вы долго намерены у нас прожить?  — спросила она однажды сдержанного постояльца.
        — Еще не решил. Неделю-другую. А может статься, и пару месяцев.
        Чарлз Коэн был для Лары загадкой. Он ничем не походил на других жильцов. Девушка безуспешно пыталась угадать род его занятий: явно не шахтер, но и не лесоруб и уж никак не торговец. В Коэне чувствовалось хорошее образование, на фоне остальных постояльцев он, сам того не желая, выглядел белой вороной. Как-то после ужина он признал, что пытался снять номер в единственном в городке отеле, но свободных там не оказалось. А еще Лара заметила: за столом он почти не ест. На ее вопрос прозвучал смущенный ответ:
        — Мне бы немного фруктов... Или овощей.
        — Сидите на диете?
        — Можно сказать и так. Видите ли, я ем только кошерную пищу, а в Глэйс-Бэй ее, наверное, просто не существует.

* * *
        Вечером следующего дня, когда Коэн подсел к столу, Лара поставила перед ним тарелку с жареными бараньими ребрышками. Гость поднял на девушку изумленный взгляд и виновато произнес:
        — Извините, пожалуйста, но этого мне нельзя. Я думал, что объяснил вам...
        — Да-да, помню,  — улыбнулась Лара.  — Баранина куплена в кошерной лавке.
        — Что?
        — Я отыскала в Сиднее целый кошерный рынок. Ешьте! Плата за вашу комнату включает в себя завтрак и ужин. Завтра подам бифштекс.
        С того дня Чарлз Коэн не упускал случая переброситься с Ларой хотя бы словечком. Его покорили ясный, лишенный предрассудков ум и независимость суждений молодой женщины.
        Спустя довольно короткое время Коэн раскрыл Ларе тайну своего пребывания в Глэйс-Бэй.
        — Сюда меня направила компания «Континентал сэпплайерс».  — Компании принадлежала самая широкая в стране торговая сеть.  — Руководство хочет определиться с местом для нового магазина.
        — Вот это да!  — воскликнула Лара. Так и знала, что он — шишка.  — Будете строить?
        — Нет. Строительством пусть занимаются другие. Обычно мы берем подходящее здание в аренду.
        Безмятежно проспав до трех утра, Лара резко оторвала голову от подушки, села. Сердце в груди бешено стучало. Что это было? Сон? Нет, исключается. Что тогда? Мозг мучительно искал ответа.
        Когда Чарлз Коэн вышел к завтраку, она уже извелась от нетерпения.
        — Мистер Коэн... у меня на примете есть симпатичное местечко.
        — Как?  — Видно было, что ее слова застигли постояльца врасплох.
        — Ну, вы же вчера говорили...
        — Ах да, конечно! И где оно?
        Лара пропустила вопрос мимо ушей.
        — Позвольте сначала спросить. Скажем, я — владелица участка земли. Если я построю на нем здание и оно вам понравится, согласитесь ли вы взять его в аренду сроком на пять лет?
        Чарлз покачал головой:
        — Перспектива довольно умозрительная, не так ли?
        — И все же?
        — Лара, вы что-нибудь понимаете в строительстве?
        — Я не собираюсь строить сама. Найму грамотного архитектора, найду солидную строительную фирму.
        Коэн не сводил с нее взгляда черных, как маслины, глаз.
        — Понятно. Так где находится это симпатичное местечко?
        — Могу показать. Поверьте, вы останетесь довольны. Лучшего здесь не сыскать.
        После завтрака Лара потащила Чарлза в центр Глэйс-Бэй. Средоточие деловой жизни городка располагалось на пересечении Мэйн-стрит и Коммершиэл-стрит. Метрах в пятидесяти от перекрестка был виден пустырь. Двумя днями ранее Коэн успел детально изучить его.
        — Вот то, о чем я вам говорила,  — сказала Лара.
        Оценивающим взглядом Чарлз окинул участок, как если бы находился на нем впервые.
        — Что ж, милая дама, не могу не заметить: у вас есть нюх. Место действительно неплохое.
        Наведя некоторые справки, Коэн уже знал, что вся площадка принадлежит Шону Макаллистеру, банкиру. Руководство поручило Чарлзу подобрать выгодное расположение будущего магазина и договориться со строителями — с тем чтобы впоследствии взять выстроенное здание в долгосрочную аренду. Кто будет возводить стены — не важно, главное условие — вся конструкция должна соответствовать требованиям компании.
        Уж слишком она молода, думал Коэн, пристально глядя на Лару. Да нет, идиотизм какой-то... И все же... «Я отыскала в Сиднее кошерный рынок... Завтра подам бифштекс». Она наделена даром сопереживать.
        — Если бы мне удалось купить этот участок и построить на нем подходящее для вас здание, согласились бы вы арендовать его — лет на пять?  — с волнением спросила Лара.
        После долгой паузы Коэн медленно произнес:
        — Ни за что. Контракт будет десятилетним.

* * *
        Во второй половине дня Лара направилась к Макаллистеру. Когда она распахнула дверь кабинета, банкир с удивлением поднял голову.
        — Не рановато ли вы, Лара? Сегодня только среда.
        — Знаю. Я хотела бы попросить вас об одолжении, сэр.
        Шон не сводил с нее глаз. Черт побери, а ведь девчонка выглядит уже созревшей девушкой. Нет, женщиной, и причем изумительной! Высокая, туго обтянутая хлопковой блузкой грудь Лары вызывала у него вожделение.
        — Присядь, куколка. Что я могу для тебя сделать?
        В волнении Лара даже не заметила, как изменился его тон.
        — Мне необходим заем.
        Такого Макаллистер не ждал.
        — Что?
        — Я взяла бы у вас в долг.
        — Не вижу причин для отказа.  — В голосе банкира прозвучало явное снисхождение.  — Если тебе вскружил голову новый наряд, буду рад помочь...
        — Я хочу получить двести тысяч долларов.
        Улыбка с его лица мгновенно исчезла.
        — Это шутка?
        — Нет, сэр.  — Опустившись на стул, Лара чуть подалась вперед.  — В городе есть пустующий участок, на котором можно построить здание. Я нашла человека, готового взять его в аренду на десять лет. Ваши расходы будут полностью компенсированы, с гарантией.
        Макаллистер нахмурился.
        — С владельцем участка ты уже говорила?
        — Именно этим я и занята в данную минуту.
        До Шона не сразу дошел смысл сказанного.
        — Подожди, подожди. Выходит, земля принадлежит мне?
        — Да. Это пустырь на углу Мэйн-стрит и Коммершиэл-стрит.
        — Ты пришла занять у меня денег на покупку моего же участка?
        — Он стоит не больше двадцати тысяч долларов, я навела справки. Предлагаю тридцать. Вы получите прибыль в десять тысяч плюс проценты с тех двухсот, что дадите мне на строительство.
        Банкир покачал головой.
        — Заем в двести тысяч долларов без всякого обеспечения? Бред.
        Лара грудью налегла на стол.
        — Обеспечение существует. У вас будет залоговая на землю и на здание. Вы ничего не потеряете.
        Макаллистер задумался — против воли. Губы его вновь растянула улыбка.
        — А знаешь, Лара, у тебя железные нервы. Но как я объясню такой заем совету директоров?
        — Никакого совета директоров у вас нет.
        Улыбка превратилась в гримасу.
        — Тоже верно.  — Взгляд его был прикован к двум соблазнительным полушариям.
        — Согласившись, сэр, вы не раскаетесь в своем решении. Обещаю.
        Кончиком языка Шон провел по внезапно пересохшим губам.
        — Ты совсем не похожа на отца.
        — Да, сэр,  — подтвердила Лара, и в мозгу ее мелькнуло: Нисколько.
        — Допустим, чисто гипотетически, что твое предложение меня заинтересовало,  — осторожно подбирая слова, произнес Макаллистер.  — Кто такой этот щедрый арендатор?
        — Его зовут Чарлз Коэн. Работает на «Континентал сэпплайерс».
        — Компания, что владеет сетью магазинов?
        — Да.
        Интерес банкира стал неподдельным.
        — Они намерены открыть у нас свой филиал, чтобы снабжать шахтеров и лесорубов необходимым оборудованием.
        Такой бизнес не прогорит, подумал Макаллистер и безразличным голосом осведомился:
        — Где же ты с ним познакомилась?
        — Он остановился в пансионате.
        — Ясно. Так, Лара. Мне нужно время все взвесить. Давай вернемся к разговору завтра.
        Она едва не задрожала от нетерпения.
        — Благодарю вас, мистер Макаллистер. Вы не пожалеете.
        — Пожалуй,  — улыбнулся в ответ Шон.

* * *
        Ближе к вечеру он появился в пансионате — с Коэном стоило свести знакомство.
        — Счастлив приветствовать вас здесь, в Глэйс-Бэй. Я — Шон Макаллистер, владелец местного банка. Узнав о вашем приезде, решил, что зря вы остановились в пансионате. Мой отель гораздо удобнее.
        — Но там не оказалось свободных номеров,  — объяснил Коэн.
        — Естественно, ведь мы не знали, кто вы такой.
        — И кто же я такой?  — обезоруживающе спросил Чарлз.
        Макаллистер покровительственно улыбнулся:
        — Не будем играть в детские игры, мистер Коэн. Наши жители привыкли делиться информацией. Если я правильно ее понял, вы готовы взять в аренду здание, которое, вероятно, построят на моей собственности.
        — Что это за собственность?
        — Участок земли на углу Мэйн-стрит и Коммершиэл-стрит. Отличное местоположение, не правда ли? По-моему, нам не составит труда заключить сделку.
        — Вас опередили. Она уже заключена.
        Макаллистер рассмеялся:
        — С Ларой? Аппетитная штучка, согласны? Не хотите пройти со мной в банк и составить контракт?
        — Боюсь, вы меня не поняли, мистер Макаллистер. Сделка заключена.
        — Это вы меня не поняли, мистер Коэн. Участок принадлежит не Ларе — мне.
        — Но она намерена купить его у вас, разве не так?
        — Так. Однако ничто не вынуждает меня продавать землю именно ей.
        — Равно как ничто не вынуждает меня ограничивать свой выбор лишь вашим участком. В городе есть и другие, не хуже. Рад был с вами познакомиться.
        Банкир опешил:
        — Вы... это серьезно?
        — В высшей степени. Я вступаю только в кошерные сделки. Мне еще ни разу не приходилось нарушать собственное слово.
        — Но Лара ничего не смыслит в строительстве! Она...
        — Она сумеет найти профессионалов. А контролировать ход строительства будет моя компания.
        Макаллистер заколебался.
        — Как я понимаю, «Континентал сэпплайерс» намерена взять здание в аренду на десять лет?
        — Именно так.
        — Хорошо. Что ж, в данной ситуации... Мне нужно подумать.

* * *
        Поздним вечером, встретив Лару в коридоре, Чарлз Коэн рассказал ей о беседе с банкиром. Новость разочаровала девушку.
        — Значит, Макаллистер решил снять сливки сам?
        — Не беспокойтесь, Лара. Вы подпишете с ним контракт.
        — Правда?
        — Он — финансист, и поэтому своей выгоды не упустит.
        — А вы? Что заставляет вас быть таким добрым?
        Хороший вопрос, подумал Коэн. Твоя молодость. То, что не здесь, не в Глэйс-Бэй, твое место. Хотел бы я иметь такую дочь.
        Ничего этого он, конечно, не сказал.
        — Разве я что-то теряю, Лара? Мне попались на глаза еще несколько участков, они тоже вполне подходят. Если тебе удастся купить у Макаллистера пустырь, я с радостью займу твою сторону. Компании нет дела до того, с кем я договорюсь. Получишь заем, найдешь строителей — и мы в бизнесе.
        Лара ощутила, как у нее вырастают крылья.
        — Мне... Не знаю, как вас благодарить. Побегу к Макаллистеру и...
        — На вашем месте я не стал бы этого делать.  — Коэн предостерегающе поднял указательный палец.  — Будет лучше, если он придет к вам сам.
        — А вдруг он...  — обеспокоенно начала Лара.
        — Придет, придет,  — улыбнулся Чарлз, протягивая ей лист бумаги с отпечатанным на машинке текстом.  — Вот договор о сдаче в аренду. Срок — десять лет. Разумеется, при условии, что все наши требования будут соблюдены.  — Он вытащил из портфеля свернутые в рулон кальки с чертежами.  — Здесь все детали конструкции.
        Ночь Лара провела, листая чертежи. Ранним утром позвонил Макаллистер:
        — Не могла бы ты заглянуть в банк, Лара?
        Сердце в груди екнуло.
        — Буду через пятнадцать минут.
        Банкир ждал ее.
        — Я подумал о нашем разговоре. Хотелось бы краем глаза взглянуть на контракт мистера Коэна.
        — Он у меня с собой.  — Лара достала из сумочки аккуратно сложенный лист.
        Макаллистер придирчиво изучил каждый параграф договора.
        — Похоже, здесь предусмотрено все.
        — Значит, по рукам?  — выдохнула Лара.
        Шон с сожалением качнул головой:
        — Нет.
        — Но мне казалось...
        Толстые пальцы, лежавшие на столе, начали выбивать дробь.
        — По совести говоря, Лара, у меня нет особой нужды продавать участок. С каждым годом он становится все дороже.
        — Вы ведь...  — Она была готова расплакаться.
        — Видишь ли, я впервые сталкиваюсь с подобной просьбой. У тебя нет никакого опыта, поэтому, чтобы выполнить ее, требуются очень веские причины.
        — Не понимаю... Что за причины?
        — Назовем их... маленькой премией. Или стимулом, как хочешь. Скажи честно, Лара, у тебя когда-нибудь был дружок?
        Вопрос прозвучал обескураживающе.
        — Я... нет.  — Она чувствовала, как сделка, такая близкая, уплывает из-под носа.  — Почему это...
        Макаллистер навалился на стол.
        — Прости за откровенность, милая. Я нахожу тебя весьма привлекательной. Пойдешь со мной в постель? Quid pro quo[6 - Quid pro quo — услуга за услугу (лат.).]. Это означает...
        — Я знаю, что это означает.  — Лицо Лары стало каменным.
        — Давай посмотрим на вопрос с другой стороны. Сейчас у тебя появляется шанс стать иным человеком. Ты можешь превратиться во владельца земли, в личность. Ты сумеешь доказать себе, что действительно не похожа на отца.
        Мозг Лары лихорадочно работал.
        — Второго такого случая уже не будет. Наверное, тебе стоит задуматься...
        — Нет. Не стоит.  — Собственный голос показался ей пустым и холодным.  — Я готова ответить.
        Лара инстинктивно прижала локти к бедрам, надеясь унять охватившую тело дрожь. От слов, которые она сейчас произнесет, зависит все ее будущее. Ее жизнь.
        — Согласна. Я лягу с вами в постель.
        Довольно ухмыльнувшись, Шон поднялся из-за стола, вытянул вперед короткие руки.
        — Не здесь и позже,  — твердо сказала девушка.  — Сначала подпишем контракт.

* * *
        На следующий день банкир вручил ей текст банковского договора о займе.
        — Тут нет ничего сложного, дорогая. Двести тысяч долларов на десять лет под восемь процентов годовых.  — Макаллистер подал ей ручку.  — Поставь здесь свое имя и распишись.
        — Если вы не возражаете, я все-таки прочту.  — Лара бросила взгляд на часы.  — Боюсь, в данную минуту не успею. Могу я забрать бумагу с собой? Завтра она будет лежать на вашем столе.
        Шон пожал плечами:
        — Как угодно, милочка.  — Голос его снизился почти до шепота.  — И не забудь о нашем свидании. В следующую субботу я еду в Галифакс. Полагаю, ты не откажешься от прогулки.
        Сложенные гузкой губы Макаллистера вызвали у Лары чувство тошноты.
        — Идет,  — бросила она еле слышно.
        — Вот и славно. Подписываешь, приносишь, и мы приступаем к делу.  — На мгновение Макаллистер задумался.  — Тебе потребуется опытный подрядчик. Слышала что-нибудь о строительной компании?
        Лицо Лары чуть просветлело.
        — Да. Я знакома с их бригадиром, Баззом Стилом.
        В Глэйс-Бэй руками подчиненных Стила были возведены несколько самых крупных зданий.
        — Тем лучше. Вполне надежные парни, рекомендую.
        — Переговорю с Баззом завтра же.

* * *
        Вечером Лара показала договор Чарлзу Коэну. Рассказать об условии его подписания, которое поставил Шон Макаллистер, она не решилась. Лару грызло чувство стыда. Коэн внимательно прочел договор и вернул его девушке.
        — На вашем месте я бы не поставил там свое имя.
        — Почему?  — Лара была явно напугана.
        — В тексте есть пункт, обязывающий вас закончить строительство до тридцать первого декабря. В случае его нарушения здание станет собственностью банка. Другими словами, оно вернется к Макаллистеру, и арендовать магазин моя компания будет вынуждена уже у него. Понимаете? Сделка расторгнута, а вы по-прежнему платите Макаллистеру проценты по займу. Потребуйте вычеркнуть это положение.
        В ушах Лары еще раз прозвучали слова банкира: У меня нет особой нужды продавать участок. С каждым годом он становится все дороже. Она потрясла головой.
        — Шон никогда не согласится.
        — Риск слишком велик, Лара. Вы можете остаться с пустыми руками и долгом в двести тысяч долларов — не считая процентов.
        — Но если я успею...
        — Если... Начав стройку, вы окажетесь в полной зависимости от доброй воли великого множества людей. Один Бог знает, сколько непредвиденных проблем вам придется решать.
        — В Сиднее есть хорошая строительная фирма, они выстроили здесь десятки домов. Я знакома с бригадиром. Скажет он, что его люди уложатся в отведенное время,  — значит, придется рискнуть.
        Глаза девушки светились такой верой, что Коэн отбросил сомнения.
        — О'кей,  — сказал он.  — Поговорите с бригадиром.

* * *
        Базза Стила Лара нашла на лесах строившегося в Сиднее пятиэтажного здания. Бригадир, крепкий сорокалетний мужчина с загорелым лицом, встретил ее широкой улыбкой.
        — Вот так сюрприз! Какими ветрами к нам, красавица?
        — У меня серьезный разговор, мистер Стил. Хочу предложить вам работу.
        Улыбка бригадира стала еще шире.
        — Да ну? Что нужно построить? Кукольный домик?
        — Нет.  — Лара достала из сумки полученные от Коэна чертежи.  — Взгляните на проект.
        Стил мельком просмотрел листы кальки и с удивлением прогудел:
        — Солидная штука. Но какое отношение она имеет к тебе, Лара?
        — Я заключила сделку.  — В голосе девушки звучала нескрываемая гордость.  — Здание будет моим.
        Бригадир присвистнул.
        — Что ж, поздравляю!
        — Но есть два момента.
        — Говори.
        — Первое: строительство должно быть закончено к тридцать первому декабря, в противном случае весь объект отойдет банку. И второе: общие расходы не превысят ста семидесяти тысяч долларов. Возьметесь?
        Стил вновь опустил голову к чертежам. Глядя на его чуть шевелившиеся губы, Лара поняла: Базз занят подсчетами.
        — Думаю, это вполне реально,  — нарушил наконец затянувшееся молчание бригадир.
        — Тогда по рукам?  — едва ли не выкрикнула Лара.
        И они ударили по рукам.
        — Более очаровательного босса у меня еще не было,  — рассмеялся Стил.
        — Спасибо. Когда вы сможете приступить?
        — Сделаем так. Завтра я наведаюсь в Глэйс-Бэй, посмотрю на участок. Не переживай, девочка, ты получишь дворец!
        Лара была вне себя от счастья.

* * *
        По возвращении в пансионат она тут же поделилась новостью с Коэном.
        — Вы уверены, что эта фирма не подведет, Лара?
        — Я их знаю. Они строят дома здесь, в Сиднее, в Галифаксе...
        Ее энтузиазм заражал. Чарлз улыбнулся:
        — Так. По всему выходит, мы в бизнесе?
        — Еще бы!
        Но при мысли о предстоящем свидании с Макаллистером ее восторг улетучился. «В следующую субботу я еду в Галифакс. Полагаю, ты не откажешься от прогулки». До субботы оставалось два дня.

* * *
        Утром договор был подписан. Глядя Ларе вслед, Шон Макаллистер испытывал глубокое, почти чувственное удовлетворение. Банкир нисколько не сомневался в том, что здание будет принадлежать ему. О святая наивность, подумал он и расхохотался. Дать Ларе в долг? Да это то же самое, что дать в долг самому себе! Предвкушая наслаждение, которое принесет ему нежная, шелковистая кожа девушки, Шон ощутил эрекцию.

* * *
        В Галифаксе Лара бывала дважды. По сравнению с Глэйс-Бэй город имел все основания считаться центром мироздания: полные пешеходов улицы, множество машин, блестящие витрины магазинов.
        Шон Макаллистер свернул к мотелю у городской черты, въехал на почти пустую стоянку и ласково опустил мясистую ладонь на колено Лары:
        — Подожди здесь, пока я нас зарегистрирую, милочка.
        Ее охватила паника. Что я делаю? Я же продаю себя — как последняя шлюха! Но ведь больше мне продавать нечего. По крайней мере он считает, я стою двухсот тысяч долларов. Отец в жизни не видел таких денег. Он всегда слишком...
        Возле дверцы машины возникла приземистая фигура Макаллистера.
        — Соскучилась, бедная? Пошли!
        В горле внезапно вырос ком, стало трудно дышать. Сердце стучало так, что, казалось, еще мгновение, и оно выскочит из грудной клетки. Только бы не хват ил удар, как отца, подумала Лара.
        — Эй, девочка,  — услышала она встревоженный голос Шона.  — С тобой все в порядке?
        Нет. Я умираю. Отвезите меня в больницу — уж лучше там. Я — девственница!
        — В полном.
        Едва найдя в себе силы выбраться из машины, Лара медленно, как на казнь, проследовала за Макаллистером в номер: дощатые стены, развалюха-кровать, два стула, колченогий столик. За фанерной дверцей — крохотный душ.
        Страшнее могла выглядеть только преисподняя.
        — Значит, это у тебя в первый раз?  — ровным голосом осведомился Шон.
        В памяти всплыли школьные перемены, на которых мальчишки пытались обнять ее, потискать, а самые нахальные норовили засунуть ладошку меж ее ног.
        — Да.
        — Главное — не волнуйся. Ничего естественнее секса человечество пока не придумало.
        Равнодушно, будто со стороны, Лара следила за тем, как Макаллистер начал срывать с себя одежду. Тело его оказалось дряблым.
        — Раздевайся!  — Команда прозвучала как удар хлыста.
        Ленивыми, заторможенными движениями Лара сняла блузку и юбочку, сбросила туфли. Теперь наготу ее прикрывали только трусики и лифчик.
        Шон липким взором окинул грудь и бедра девушки.
        — Богиня! Ты прекрасна! Ты это знаешь?
        Лара почувствовала, как в самый низ живота ей уперлось что-то твердое. Мокрыми губами Макаллистер впился в ее рот. От нового ощущения Лару едва не стошнило.
        — К дьяволу это тряпье! Снимай же!
        Шон шагнул к постели, откинул покрывало, сбросил трусы. Багровый, устрашающих размеров член его воинственно торчал.
        Господи, эта кукурузина в меня не влезет, подумала Лара. Я умру.
        — Ну, быстрее, быстрее!
        Она сняла лифчик, осторожно выступила из трусиков.
        — Всеблагий! Это же сказка! Давай ко мне!
        Лара сделала шаг к кровати, села. Поросшие рыжим пушком руки стиснули ее грудь, от боли хотелось кричать.
        — Кайф, нет? Словила? Пора бы тебе узнать, что такое мужчина!  — промычал сквозь зубы Макаллистер, заваливая Лару на спину и коленом раздвигая ей ноги.
        Внезапно она вспомнила.
        — У меня с собой ничего нет. Я... я могу забеременеть!
        — Не бойся, киска. Кончу наружу.
        В следующее мгновение Лара с ужасом ощутила его уже внутри себя.
        — Стой!  — прокричала она.  — Подожди! Я...
        Но Шон не намеревался ждать. Боль стала невыносимой, а кукурузина проникала все глубже, толчки ее делались резче, резче, они раздирали тело. Чтобы не застонать, Лара закусила ладонь. Через минуту пытка прекратится, говорила она себе, я превращусь в хозяйку прекрасного здания, а потом построю второе... третье...
        Пытка продолжалась.
        — Задницей! Шевели задницей! Работай!  — приказал Макаллистер.  — Не прикидывайся бревном!
        Она попыталась выполнить приказ, но из этого ничего не вышло. От боли лопались глаза.
        Внезапно партнер хрюкнул, тело его обмякло. Испустив вздох облегчения, Шон раскинул руки. Лара встревожилась.
        — Ты же обещал наружу!
        Макаллистер оперся на локти, приподнял голову.
        — Прости, малышка. У тебя там так хорошо! Не успел. Забудь о своих страхах. Забеременеешь — найду врача, он все подчистит.
        Отвернувшись, чтобы он не видел ее искаженного омерзением лица, Лара с трудом выбралась из-под мокрого от пота борова, проковыляла в душ. Острые, как иглы, струйки воды принесли чувство свежести. Она запрокинула голову, с наслаждением провела ладонями по коже, смывая с нее грязь. Слава Богу, все уже позади. Вынесла, вытерпела. Земля — моя! Теперь осталось ждать богатства.
        Нет, нельзя так торопиться. Теперь осталось одеться, возвратиться в Глэйс-Бэй и проследить за началом строительства.
        Когда Лара ступила в комнату, Макаллистер произнес:
        — А вышло очень неплохо. Нужно будет повторить.
        Глава 6
        Чарлз Коэн лично осмотрел пять зданий, которые выстроила фирма из Глэйс-Бэй.
        — Качество работ говорит само за себя,  — заметил он Ларе.  — Не думаю, чтобы у вас возникли с ними какие-то проблемы.
        Через два дня Лара, Коэн и Базз Стил отправились на пустырь.
        — Лучшего участка не найти,  — вынес свой вердикт Стил.  — Принимая во внимание его размеры, ты получишь, Лара, двадцать тысяч квадратных футов полезной площади.
        — Вы сможете закончить строительство к тридцать первому декабря?  — спросил Коэн.
        — Даже раньше. Здание будет готово еще до Рождества.
        — А когда начнете?  — поинтересовалась Лара.
        — Мои люди подъедут сюда в середине следующей недели.
        Наблюдая за размеренными действиями строителей, Лара испытывала восторг.
        — Я должна во всем разобраться сама,  — заявила она Коэну.  — Это мой пробный камень. За первым зданием последуют другие, и их будет не меньше сотни.
        Интересно, понимает ли она, во что ввязывается, подумал Чарлз.
        Сначала на площадке появились геодезисты. Они обозначили официальные границы участка, вогнав по его углам в землю выкрашенные яркой краской колышки. На это ушло два дня. Ранним утром Базз Стил подогнал землеройную технику — мощный бульдозер.
        Лара с изумлением смотрела на него.
        — Что теперь?
        — Необходимо выровнять поверхность и убрать корневища.
        За бульдозером пришел черед экскаватора, которому предстояло выкопать котлован под фундамент, проложить траншеи для труб.
        К тому времени жильцы пансионата уже были в курсе событий. Главной темой бесед за столом стала стройка. Постояльцы живо обсуждали каждую новость.
        — Ну, выкладывай,  — приступая к завтраку, требовали они у Лары.
        — Сегодня уложат водопровод, завтра начнут заливать фундамент. Затем сварщики установят металлический каркас.
        Она уже чувствовала себя профессионалом.
        Следующим этапом была заливка бетона. Когда бетон затвердел, на площадку прибыли машины с лесом, и плотники приступили к сооружению опалубки. Шум от их молотков стоял невыносимый, но в ушах Лары он звучал симфонией победы. Две недели спустя над фундаментом возвышались деревянные панели с проемами для дверей и окон. Здание возникало как бы само собой, из воздуха.
        Прохожие равнодушно взирали на нагромождение досок и металлических балок, Лара же видела в зыбкой пока еще конструкции обещанный Баззом дворец. Ее сон неотвратимо становился явью. Она появлялась на стройке ежедневно, утром и вечером, думая лишь об одном: Все это — мое.
        После поездки в Галифакс не давала покоя мысль: неужели она может забеременеть? От этой перспективы бросало в дрожь, и только начавшиеся месячные принесли долгожданное чувство облегчения. Теперь у меня лишь одна забота — стройка.

* * *
        Поскольку Ларе было необходимо где-то жить, она по-прежнему собирала с жильцов плату за постой, однако каждая встреча с Макаллистером представляла собой настоящую пытку.
        — Мы же отлично провели время, милочка,  — говорил Шон.  — Почему бы не продолжить?
        — Я слишком занята на строительстве,  — твердо отвечала она.
        Темп работ ускорился. Машин с материалами прибывало на площадку в три раза больше, чем в первые дни. Люди Базза Стила сноровисто делали свое дело.
        Чарлз Коэн уехал, но раз в неделю обязательно звонил Ларе.
        — Как идет процесс?
        — Превосходно!
        — Без задержек? Не опаздываете?
        — Мы давно уже опередили график.
        — Рад за вас. Признаться, я не был уверен, что все будет двигаться так гладко.
        — Вы дали мне шанс, Чарлз. Спасибо!
        — На добро принято отвечать добром, Лара. Если бы не вы, я бы умер от голода.

* * *
        Время от времени на строительной площадке появлялся Шон Макаллистер.
        — Вижу, прогресс налицо, Лара?
        — О да.
        Было видно, что банкир доволен. Лара думала: К счастью, мистер Коэн в нем ошибся. Макаллистер вовсе не пытается обмануть меня.

* * *
        К концу ноября стало ясно: здание будет выстроено в срок. Меж бетонных стен уже встали внутренние перегородки, зиявшие проемы сменились окнами и дверными блоками. Недоделанными оставались мелочи типа электропроводки.
        Но в понедельник, третьего декабря, кипучая деятельность внезапно застопорилась. Отправившись утром с привычной инспекцией, Лара обнаружила на стройке всего двух человек, да и те не слишком утруждали себя работой.
        — А где же другие?  — в недоумении спросила она.
        — Их перебросили на новый объект,  — ответил одетый в аккуратную спецовку парень.  — Завтра все будут в сборе.
        Завтра площадка оказалась совершенно пустой.
        Автобусом Лара добралась до Галифакса, чтобы переговорить с Баззом Стилом.
        — Что происходит? Где люди?
        — Успокойся, Лара. Нам подкинули небольшую работенку, пришлось на время отвлечься.
        — На какое время?
        — Через неделю вернемся. Не переживай, мы не опоздаем.
        — Базз, ты же знаешь, что для меня значит стройка.
        — Конечно, Лара.
        — Если мы не закончим ее в срок, здание уплывет в другие руки. Я все потеряю.
        — Говорю тебе, успокойся. Этого не произойдет.
        На обратном пути Лару терзало чувство тревоги.
        Прошла неделя, однако ничего не изменилось. Объятая паникой, Лара вновь поехала в Галифакс.
        — Извините,  — сказала ей секретарша фирмы,  — но мистер Стил отсутствует.
        — Мне нужно обсудить с ним весьма срочное дело. Когда это можно сделать?
        — Мистера Стила нет в городе. О сроках своего возвращения он даже не упоминал.
        В душе Лары зашевелился страх.
        — Базз Стил возводит для меня здание. Через три недели работы должны быть закончены.
        — На вашем месте, мисс Камерон, я бы не волновалась. Если мистер Стил обещал, то не подведет.
        — Но там все стоит!
        — Почему бы вам не посоветоваться с мистером Эриксеном, помощником бригадира?
        — Хорошо.
        Эриксен оказался добродушным, могучего телосложения норвежцем. Лицо его излучало спокойную уверенность.
        — Понимаю ваши проблемы, мисс Камерон, но Базз просил передать: выбросьте их из головы. Мы ненадолго прервали работы, поскольку получили новый проект. Подчеркиваю, по графику у нас еще три недели. Опоздания не будет.
        — Там еще куча дел...
        — И что? Бригада вернется на стройку в следующий понедельник.
        — Благодарю вас.  — У Лары отлегло от сердца.  — Извините за назойливость, я ужасно нервничаю. Стройка для меня — все.
        — Естественно, мисс Камерон.  — Эриксен улыбнулся.  — Поезжайте домой и отдохните. Вы в надежных руках.

* * *
        В понедельник на площадке не появилось ни души. Лара решила, что еще немного, и она сойдет с ума. Оставалась одна надежда — Коэн.
        — Все работы встали,  — сказала она в телефонную трубку.  — Людей нет. Я пыталась прояснить ситуацию и получила в ответ одни обещания. Пустые.
        — Как называется фирма? «Новая Шотландия констракшн»?
        — Да.
        — Ждите, я перезвоню.
        Звонок раздался два часа спустя.
        — Кто вам ее рекомендовал? Я имею в виду фирму.
        — Шон Макаллистер.
        — Представьте, я так и думал, Лара. Он ее хозяин.
        У Лары потемнело в глазах.
        — Значит, Шон намеренно затягивает стройку?
        — Скорее всего.
        — О Боже!
        — У евреев для таких людей есть четкое определение: нахеш тцефа — ядовитая змея.
        Говорить о том, что он предупреждал Лару, Коэн не хотел — это было бы слишком жестоко.
        — Может... может, я найду какой-нибудь выход.
        Чарлз искренне восхищался молодой женщиной и испытывал столь же искреннее презрение к Макаллистеру. Но чем ей помочь? Что в его силах?
        Ночь прошла без сна. Лару неотступно преследовала мысль: зданием теперь завладеет Макаллистер, а она останется перед этим подонком в чудовищном долгу, выплатить который не удастся до конца жизни. О том, как банкир предложит ей расплатиться, не хотелось даже думать.

* * *
        Утром Лара пришла в банк.
        — Рад тебя видеть, дорогая. Ты чудесно выглядишь!
        — Вы должны продлить срок.  — Она решила не тратить время на долгие объяснения.  — Я не укладываюсь в график.
        — Должен?  — Шон откинулся на спинку кресла.  — Разве? Ах, какая дурная весть, моя девочка.
        — Мне нужен еще месяц.
        — Боюсь, это невозможно,  — со вздохом отозвался Макаллистер.  — Нет, милая, при всем желании — нет. Мы подписали договор. Сделка есть сделка.
        — Но...
        — Прости, Лара. Тридцать первого декабря здание перейдет в собственность банка.

* * *
        Весть об этом привела жильцов пансионата в ярость.
        — Сукин сын!  — процедил кто-то сквозь зубы.  — Он не может так поступить!
        — Он так уже поступил,  — в отчаянии прошептала Лара.  — Все кончено.
        — Парни! И мы спустим ему это с рук?
        — Ни за что! Сколько у тебя осталось, Лара? Три недели?
        Она покачала головой:
        — Меньше. Две с половиной.
        Мужчина обернулся к товарищам:
        — Пошли! Нужно взглянуть на стройку своими глазами.
        — Какого дьявола он...
        — Пошли, пошли!
        Спустя полчаса десяток постояльцев окружили пустую площадку.
        — Так, водопровод не подведен,  — заметил один.
        — Электропитание тоже отсутствует.
        Стоя на ледяном декабрьском ветру, они обсуждали фронт незавершенных работ. Высокий горняк подвел итог.
        — Вот что, Лара. Твой банкир не дурак. Здание почти готово, и ему не придется с ним возиться. Все рассчитал!  — Горняк окинул взглядом своих друзей.  — За две с половиной недели стройку можно закончить, я уверен.
        Мужчины одобрительно загудели.
        — Вы не понимаете!  — Лара растерялась.  — Рабочих-то нет!
        — Послушай, малышка, у тебя живут слесари, электрики, плотники. В городе у них полно приятелей, которые тоже не откажутся прийти на помощь.
        — Но я не смогу с вами расплатиться. Макаллистер не даст ни...
        — Тебе это будет нашим рождественским подарком.
        В последовавшие за этими словами действия казалось невозможным поверить. Пригороды Глэйс-Бэй мгновенно облетел слух, и к огороженному металлической сеткой участку потянулись группки рабочих, занятых на других стройках. Половиной из них двигало чувство симпатии к Ларе, половиной — отвращение к Макаллистеру.
        — Дадим мерзавцу урок,  — говорили они.
        Мужчины приходили по окончании своей смены и уходили далеко за полночь, многие забывали о выходных. Площадка ожила. Дата завершения работ стала для людей вызовом, они трудились не покладая рук. Услышав о происходящем, Шон Макаллистер не выдержал и явился на стройку.
        — Что тут творится? Я их не нанимал!
        — Это мои работники,  — невозмутимо ответила Лара.  — В договоре нет пункта, который запрещал бы мне привести сюда собственную бригаду.
        — Ну-ну,  — с угрозой пробормотал банкир.  — Не забывай, здание должно отвечать всем техническим условиям.
        — Так и будет.
        Тридцатого декабря, когда до Нового года оставалось чуть больше суток, строительство завершилось. Лара смотрела на безукоризненно отделанный корпус и не могла оторвать от него глаз.
        — Он — твой,  — с гордостью произнес широкоплечий электрик.  — Как насчет того, чтобы отметить наш общий успех?
        В ту ночь Глэйс-Бэй не спал. Победу Лары праздновали едва ли не все жители городка.
        И это было только начало.

* * *
        Лара вошла во вкус. В мозгу ее бурлили идеи.
        — Вашим новым сотрудникам наверняка потребуется где-то жить,  — заявила она Чарлзу Коэну.  — Я с радостью построила бы для них дома. Согласны?
        — Безусловно.
        Она отправилась в Сидней и оформила в местном банке заем на финансирование своего второго проекта.
        Когда коттеджи подвели под венец, Лара встретилась с Коэном, чтобы задать ему очередной вопрос:
        — Чарлз, чего, по-вашему, еще здесь не хватает? Мне кажется, туристы будут не против снять на лето уютное бунгало. У меня есть на примете отличное местечко неподалеку от залива, где можно...

* * *
        Вскоре Коэн стал ее личным консультантом по финансовым вопросам. На протяжении трех последующих лет Лара возвела в Глэйс-Бэй деловой центр, полдюжины охотничьих и рыбацких бунгало, торговую галерею. Банки Сиднея и Галифакса считали для себя честью ссудить неутомимой предпринимательнице любые деньги.

* * *
        Двадцать четыре месяца спустя, когда Лара продала свои активы, на ее банковском счете появилась сумма в три миллиона долларов. К тому моменту ей исполнился двадцать один год.
        Через день после торгов она распрощалась с Глэйс-Бэй и выехала в Чикаго.
        Глава 7
        Город ошеломил Лару. До этого она знала лишь Галифакс. Но чем был поселок рыбаков и лесорубов по сравнению с чудовищным молохом Среднего Запада? Чикаго подавлял своей неуемной энергией, жизнь в нем бурлила, каждый из прохожих стремился к лишь ему известной и очень важной цели.
        Лара сняла номер в отеле «Стивенс». Ей хватило одного взгляда на изящно одетую даму, которая с достоинством прошагала по мраморным плитам вестибюля, чтобы понять всю убогость собственного туалета. Для Глэйс-Бэй это было сносно, подумала она, но в Чикаго — никогда!На следующее утро мысль воплотилась в действия. Роскошные бутики «Кейнс» и «Ультимо» позволили выбрать отвечавшие ее вкусам костюмы, в «Джозефе» были приобретены туфли, на Сакс-авеню она со знанием дела отобрала нижнее белье, «Траберт и Хеффер» предоставили возможность стать обладательницей приличествующих деловой женщине серег и колье, а поход в «Уэар» закончился покупкой норкового манто. И всякий раз, стоя у кассы, Лара слышала голос отца: «Я не печатаю деньги. Сходи в Армию спасения». Объемистый шкаф для одежды в номере отеля был уже полон, но хождение по магазинам продолжалось.

* * *
        Следующим пунктом плана стал просмотр «желтых страниц» телефонной книги, где перечислялись наиболее солидные конторы брокеров недвижимости. Первой в списке значилась «Паркер энд ассошиитс». Набрав номер, Лара попросила соединить ее с мистером Паркером.
        — Могу я узнать, с кем он будет говорить?  — осведомилась секретарша.
        — С Ларой Камерон.
        Через мгновение в трубке прозвучал мужской голос:
        — Брюс Паркер. Чем могу помочь?
        — Я подыскиваю место для строительства отеля.
        Голос в трубке заметно смягчился.
        — В этом вопросе мы профессионалы, миссис Камерон.
        — Мисс Камерон.
        — Простите. У вас есть уже что-нибудь на примете?
        — Нет. Честно говоря, я пока еще мало знакома с Чикаго.
        — Ничего страшного. Уверен, наша фирма сумеет предложить вам неплохой выбор. Просто скажите, что у вас в голове, каким капиталом вы располагаете?
        — У меня три миллиона долларов,  — с гордостью ответила Лара.
        В трубке повисло молчание.
        — Три миллиона?
        — Да.
        — И вы намерены строить отель?
        — Да.
        Новая долгая пауза.
        — Может быть, вас заинтересует уже готовое здание, мисс Камерон?
        — Никоим образом. Я рассчитываю построить нечто уникальное, в привлекательном районе города, который...
        — И затратить на это три миллиона?  — Паркер хмыкнул.  — Боюсь, в данной ситуации мы бессильны.
        — Благодарю вас.
        Лара положила трубку. По-видимому, брокером Паркер оказался завалящим.
        Вновь перелистав «желтые страницы», она сделала еще полдюжины звонков. Ближе к вечеру стала ясна неотвратимая реальность: в Чикаго нет брокера, готового найти для нее подходящую площадку, где можно было бы выстроить гостиничный комплекс и уложиться при этом в смету из трех миллионов долларов. Разумеется, специалисты по недвижимости выдвигали множество предложений, однако все они сводились к одному: скромный пансион где-нибудь на окраине.
        Ни за что, решила Лара. Тогда уж лучше вернуться в Глэйс-Бэй.
        Мечты об отеле, который она хотела построить, преследовали Лару на протяжении долгих месяцев, в ее воображении он уже существовал — рельефный, во всех деталях. Отель должен стать домом, вторым домом, для тех, кто в пути. Состоять он будет главным образом из номеров люкс, в каждом — гостиная с камином, уютная библиотека, обтянутые кожей диваны и кресла и — обязательно!  — огромный концертный рояль. Две спальни плюс просторная терраса по всей ширине апартаментов. В ванной комнате, естественно, джакузи, в гостиной — мини-бар.
        Лара точно знала, чего хочет. Оставалось разрешить единственный вопрос: каким образом реализовать задуманное?
        На Лейк-стрит она зашла в небольшую типографию.
        — Не могли бы вы отпечатать для меня сотню визитных карточек?
        — Безусловно, мадам. Назовите текст.
        — «Мисс Лара Камерон» — в центре, а ниже — «эксперт по недвижимости».
        — Понятно, мисс Камерон. Зайдите через два дня.
        — Нет. Визитки нужны мне к вечеру. Пожалуйста!

* * *
        Теперь предстояло познакомиться с городом.
        Лара часами гуляла вдоль Мичиган-авеню и Стейт-стрит, по Ласалль[7 - Ласалль — улица в центре Чикаго, известная как чикагская Уолл-стрит, где расположены банки и Чикагская фондовая биржа.] и Лейк-Шор-драйв, бродила по парку Линкольна, с его зоосадом, полями для гольфа и живописным видом на озеро. Она посетила Чикагский товарный рынок, в книжном магазине «Кротч-Брентано» накупила справочников о Чикаго, узнала имена великих людей, которые сделали его для себя второй родиной: Карл Сэндберг, Фрэнк Ллойд Райт, Луис Генри Салливан, Сол Беллоу. Лара запоем читала о семьях первых поселенцев на берегах озера Мичиган — Джона Бэйрдса, Гэйлорда Доннели, Маршалла Филдса, Поттера Палмера, Уолдгрина — и с почтением рассматривала принадлежавшие им когда-то особняки. Побывав на Южной стороне[8 - Южная сторона — трущобный район г. Чикаго, расположенный к югу и востоку от р. Чикаго. Заселен в основном переселенцами из Европы, с негритянского Юга и пуэрториканцами.], она ощутила себя почти дома: в грязноватых улочках жили поляки, шведы, выходцы из Литвы и Шотландии. Район ничем не отличался от Глэйс-Бэй.

* * *
        Расхаживая по городу, Лара внимательно всматривалась в объявления о продаже зданий, а затем звонила брокерам.
        — Назовите вашу цену, пожалуйста.
        — Восемьдесят миллионов долларов...
        — Шестьдесят миллионов...
        — Сто миллионов...

* * *
        Состояние из трех миллионов казалось ей теперь жалкими грошами. Лара до глубокой ночи сидела в кресле, взвешивая все мыслимые варианты. Выбор был небольшим: либо смириться, ограничив свои амбиции крошечной гостиницей на окраине, либо ехать домой, в Глэйс-Бэй. Ни то, ни другое ее не устраивало.
        Ставки слишком высоки, чтобы отступать назад, думала она.

* * *
        Утром Лара отправилась в банк. Клерк за стойкой поднял на нее вопрошающий взгляд.
        — Мне бы хотелось переговорить с вице-президентом.  — Она передала молодому человеку свою визитную карточку.
        Пять минут спустя ее провели в кабинет Тома Питерсона, довольно вялого на вид мужчины лет сорока, лицо которого заметно подергивалось от нервного тика.
        — Что я могу для вас сделать, мисс Камерон?
        — Я думаю начать в городе строительство нового отеля. Потребуется известный кредит.
        Губы Питерсона растянулись в улыбке.
        — Для этого мы здесь и сидим, мэм. Что конкретно будет представлять собой ваш отель?
        — Фешенебельное заведение в приличном районе.
        — Звучит весьма заманчиво.
        — Хочу сразу же предупредить: в данный момент у меня всего три миллиона и...
        Улыбка ее собеседника стала еще шире.
        — Никаких проблем.
        — Это правда?  — По спине Лары пробежал холодок.
        — Три миллиона — отличная сумма, если вы знаете, как ими распорядиться.  — Питерсон бросил взгляд на часы.  — К сожалению, сейчас меня ждут. Не откажетесь поужинать вместе и обсудить все в более располагающей обстановке?
        — С радостью. Это было бы замечательно.
        — Где вы остановились?
        — В «Палмере».
        — Я заеду за вами к восьми.
        Лара поднялась с кресла.
        — Огромное спасибо. Вы не представляете, что я сейчас испытываю. Мне казалось, надежды уже нет.
        — Надежда есть всегда. Не беспокойтесь, вы попали в хорошие руки.
        Ровно в восемь часов вечера Питерсон усадил Лару в свою машину и привез к «Энриччи». Когда они заняли столик, вице-президент банка проговорил:
        — Придя ко мне, вы поступили очень мудро, мисс Камерон. Вместе мы можем многое сделать друг для друга.
        — Вместе?
        — Именно так. По улицам расхаживают обворожительные создания, но ни у одной нет такой задорной попки, как у вас. Почему бы вам не открыть дорогой бордель, который поставлял бы девушек именитым...
        Лара окаменела.
        — Простите?
        — Если вы найдете десяток фей, я...
        Она стремительно зашагала к двери.

* * *
        На следующий день Лара побывала еще в трех банках. Посвятив в свои планы управляющего первым из них, она услышала:
        — Вот вам мой совет, и лучшего, наверное, дать невозможно: выбросьте эти пустые затеи из головы. Недвижимость — поле игры исключительно мужчин. Дамам туда входа нет.
        — Почему?  — разочарованно выдохнула Лара.
        — Потому что на этом поле действуют грубые самцы. Вас съедят живьем.
        — В Глэйс-Бэй я уцелела.
        Управляющий подался вперед.
        — Открою маленький секрет. Чикаго — не Глэйс-Бэй.

* * *
        Менеджер второго банка, солидный джентльмен, сказал так:
        — Мы были бы счастливы оказать вам содействие, мисс Камерон. Свои идеи оставьте при себе. Банк инвестирует ваши средства в самый...
        Закончить он не успел. Лара вышла.

* * *
        Боб Вэнс, президент третьего банка, выглядел именно так, как и должен был выглядеть: седовласый, уверенный в себе господин с вызывающими симпатию манерами. Кроме него, в кабинете находился невзрачный, лет тридцати, мужчина в порядком измятом костюме.
        — Хочу представить вам, мисс Камерон, одного из наших вице-президентов. Это Говард Келлер.
        Последовал краткий обмен приветствиями.
        — Чем могу служить, мадам?  — с искренним радушием поинтересовался Боб Вэнс.
        — Я пока еще не отказалась от замысла построить в Чикаго новый отель и пытаюсь найти источник финансирования.
        — Вы не ошиблись адресом.  — Вэнс улыбнулся.  — Место для строительства уже присмотрели?
        — В самых общих чертах. Что-нибудь в пределах Петли[9 - Петля (англ. loop) — деловой, культурный и торговый центр г. Чикаго. Район получил свое название от окружающей его ветки надземной железной дороги.], неподалеку от Мичиган-авеню.
        — Превосходный выбор.
        Лара подробно рассказала о своем видении фешенебельного отеля.
        — Что ж, планы впечатляют,  — заметил президент.  — У вас есть в наличии какие-либо средства?
        — Три миллиона. На недостающую сумму я хотела бы получить заем.
        Долгое, долгое молчание.
        — Боюсь показаться излишне осторожным,  — наконец нарушил его Вэнс,  — но вряд ли наш банк сможет помочь вам, мисс Камерон. Проблема заключается в том, что ваши идеи несколько не соответствуют толщине вашего кошелька. Разумеется, если вы пожелаете, чтобы мы вложили эти три миллиона...
        — Нет, благодарю. Спасибо за время, которое вы мне уделили. Всего доброго, джентльмены.
        Гордо подняв голову, Лара вышла из кабинета. В Глэйс-Бэй три миллиона долларов казались непостижимой кучей денег. Здесь же, в Чикаго, на них смотрели как на горстку монет.
        Она шагала по улице и вдруг услышала голос:
        — Мисс Камерон!
        Лара обернулась. К ней торопливо приближался Говард Келлер.
        — Да?
        — Всего несколько слов. Может, выпьем по чашечке кофе?
        От неприятного воспоминания ее едва не бросило в дрожь. Неужели здесь каждый мужчина — сексуальный маньяк?
        — Тут за углом приличная кофейня.
        Лара пожала плечами:
        — Хорошо.
        Перебросившись двумя фразами с официантом, Келлер повернулся к ней.
        — Извините за навязчивость, но я мог бы вам кое-что порекомендовать.
        — Так не стесняйтесь,  — устало бросила Лара.
        — Прежде всего вы с самого начала пошли неверным путем.
        — По-вашему, моя идея ни на что не годится?  — ледяным голосом спросила она.
        — Наоборот! Отель, о котором вы говорили, просто великолепен!
        Лара ничего не понимала.
        — Тогда почему...
        — В Чикаго такой пришелся бы весьма к месту, но зачем вам его строить?
        — Что вы имеете в виду?
        — Не будет ли разумнее отыскать подходящее старое здание и переделать его под свои нужды? В городе полно третьеразрядных гостиниц, причем купить каждую можно за вполне приемлемую сумму. Скажем, три ваших миллиона явятся первоначальным взносом, недостающие деньги возьмете в банке, пустите их на интерьер, и готово — вот вам уютный, если хотите, фешенебельный отель.
        Лара задумалась. В предложении Келлера был смысл. Такой подход был явно более дальновидным.
        — И еще. Ни один банк не согласится финансировать проект, если вы не назовете имени толкового архитектора и опытного строителя. Банкирам всегда нужны солидные гарантии.
        Она вспомнила о Баззе Стиле.
        — Начинаю понимать. У вас есть на примете хороший архитектор?
        Келлер улыбнулся:
        — Их очень немного.
        — Спасибо за совет. Если я найду подходящее место, сможем ли мы продолжить этот разговор?
        — В любое время. Желаю удачи!
        В душе Лара ждала услышать нечто вроде: Почему бы нам не продолжить его у меня дома? Однако Келлер лишь добавил:
        — Не хотите еще кофе?

* * *
        Вновь потянулись утомительные прогулки по улицам, но сейчас внимание Лары привлекали уже совсем другие объекты. На Делавэр-стрит, в двух кварталах от Мичиган-авеню, она заметила облезлое, довоенной постройки здание дешевой гостинички. Доска с названием тускло щерилась провалами букв: отель «Кон...ре...с». Поначалу Лара прошла мимо, но, сделав три шага, остановилась, чтобы еще раз окинуть строение взглядом. Кирпичную кладку покрывал толстый слой пыли, так что разобрать, какого цвета был фасад, не представлялось возможным. Вверх уходили восемь этажей. Приняв решение, Лара направилась в вестибюль. Внутри гостиница оказалась еще гаже, чем снаружи. Служащий в потрепанных джинсах и рваном свитере возил по вытоптанному ковру древний пылесос. Стойка администратора более напоминала окошечко для продажи билетов, в дальнем конце холла виднелась лестница, которая вела в бывшие когда-то курительными комнаты, давно уже сдаваемые внаем безымянным конторам.
        Оставив пылесос у входной двери, клерк вернулся за стойку.
        — Нужен номер?  — Голос его был лишен всяких интонаций.
        — Нет. Я хотела узнать...
        Закончить фразу Ларе помешало появление нестарой еще женщины в обтягивающей юбке и с явным избытком косметики на лице. За ее спиной стоял пожилой мужчина.
        — Дай-ка мне ключ, Майк,  — бросила она клерку.
        Тот протянул ей ключ, и пара двинулась к лифту.
        — Так что вам угодно?  — Парень повернулся к Ларе.
        — Интересно,  — задумчиво протянула она,  — не согласится ли ваш хозяин продать отель?
        — В наше время купить можно абсолютно все. Похоже, ваш родитель занимается недвижимостью?
        — Нет. Ею занимаюсь я.
        В глазах служащего блеснула искра удивления.
        — О, тогда вам лучше поговорить с братьями Дайамонд. Им принадлежит целая сеть таких ночлежек.
        — Где я могу их найти?
        Парень назвал ей адрес где-то на Стейт-стрит.
        — Вы не будете против, если я тут осмотрюсь?
        Он пожал плечами, ухмыльнулся:
        — Ради Бога. Чувствуйте себя как дома. Кто знает, может, станете моим боссом.
        Господь этого не допустит, подумала Лара.
        Она медленно двинулась по вестибюлю, обводя пристальным взглядом пространство. Входную дверь обрамляли две мраморные колонны. Ногой Лара подцепила край потерявшего всякий вид ковра: под ним оказались серые от грязи мраморные плиты. Лестница привела ее на второй этаж. С горчичного цвета стен кое-где клочьями свисали обои. Она потянула за полоску и опять увидела прожилки мрамора. Сердце учащенно забилось. Перила лестницы были выкрашены черной краской. Оглянувшись на клерка, который за своим окошком лениво перекладывал какие-то бумаги, Лара достала из кармана ключ и с силой провела им по поручню. Надежды ее оправдались: царапина блеснула потускневшей медью. Она ступила к лифтам, решетки которых покрывала та же черная краска, вновь воспользовалась ключом. Медь.
        Сдерживая волнение, Лара спустилась к клерку.
        — А нельзя ли заглянуть в номер?
        — Окажите честь.  — Парень вручил ей связку ключей.  — Из свободных ближе всего четыреста десятый.
        — Спасибо.
        Она вошла в лифт, нажала кнопку. Кабина со старомодными завитушками дрогнула и медленно поползла вверх. Я здесь все переделаю, решила Лара. А стены кабины обтяну гобеленом.
        В мозгу ее уже складывался план реконструкции.
        Номер четыреста десять напоминал полузаброшенный деревенский амбар, однако даже это не могло до конца скрыть его былых достоинств. Комната оказалась на удивление просторной. Вдоль стен стояла безвкусная мебель, а ванная приводила в ужас. Лара задержала дыхание. Великолепно!
        В вестибюль она спускалась по лестнице. Пахло кошками, зато ступени опять были из мрамора.
        Без слов Лара положила ключ перед клерком.
        — Ну как? Посмотрели?
        — Да. Благодарю вас.
        Парень улыбнулся:
        — Вы и в самом деле хотите купить этот сарай?
        — Я и в самом деле хочу купить этот сарай.
        — Круто.
        Хлопнула дверь лифта, из кабины вышли молодящаяся шлюха и ее перезрелый спутник. Женщина протянула клерку ключ и свернутую трубочкой банкноту.
        — Спасибо, Майк.
        — Успехов, Берта.  — Он повернулся к Ларе: — Значит, вы еще вернетесь?
        — Без сомнений. Я еще вернусь.

* * *
        Следующим пунктом ее маршрута был городской архив. У строгой дамы в круглых очках Лара спросила, нельзя ли ознакомиться с историей здания, которое ее так заинтересовало. Уплатив десять долларов, она получила папку с документацией по отелю «Конгресс». Из бумаг следовало, что братья Дайамонд приобрели гостиницу пять лет назад за шесть миллионов долларов.

* * *
        Офис братьев находился в старом особняке на углу Стейт-стрит. Узкоглазая девушка в коротенькой ярко-красной юбке кратко осведомилась:
        — Чем могу помочь?
        — Я хотела бы встретиться с мистером Дайамондом.
        — С которым из них?
        — На ваш выбор.
        — Тогда с Джоном.
        Секретарша сняла телефонную трубку и мелодично проговорила:
        — К вам молодая дама, Джон.  — Выслушав босса, кореянка перевела взгляд на Лару.  — По какому делу?
        — Думаю купить один из его отелей.
        — Говорит, намерена купить у тебя отель,  — сказала девушка в трубку и положила ее.  — Проходите.
        Джон Дайамонд оказался крупным, средних лет мужчиной с широким красным лицом. Раскурив толстую сигару, он поднял на Лару взгляд выпуклых черных глаз и произнес:
        — Джой сказала, вы хотите купить гостиницу.  — Последовала короткая пауза.  — Глядя на вас, трудно поверить, что вы достигли того возраста, когда закон позволяет людям голосовать.
        — О, для этого я уже выросла,  — уверила его Лара.  — Равно как и для того, чтобы приобрести у вас отель.
        — Неужели? И какой же?
        — «Конрес».
        — Что-что?
        — Так значится на табличке. Полагаю, это «Конгресс».
        — Ах да.
        — Он продается?
        Дайамонд качнул головой.
        — Черт возьми, даже не знаю. Вообще-то «Конгресс» приносит неплохой доход. Думаю, мы не захотим с ним расстаться.
        — Для вас он обуза.
        — Вот как?
        — Здание в отвратительном состоянии. Оно разваливается на части.
        — Не спорю. Но в таком случае вам-то оно зачем?
        — Принадлежи отель мне, я бы его обновила. Разумеется, при условии, что в нем не будет жильцов.
        — С этим не возникнет никаких проблем. Срок пребывания ограничен для постояльца одной неделей.
        — Сколько в нем номеров?
        — Сто двадцать пять. Общая площадь здания составляет сто тысяч квадратных футов.
        Номеров слишком много, подумала Лара. Ничего, сократив их количество, можно устроить неплохие апартаменты. Мне хватит шестидесяти — семидесяти пяти. Этого будет достаточно.
        Оставался вопрос цены.
        — Если я действительно решу его купить, то какая сумма вас удовлетворит?
        — Если я действительно решу его продать, то не меньше чем за десять миллионов. Первый взнос — шесть миллионов.
        Лара повела плечами.
        — Предлагаю вам...
        — Без всякой торговли.
        Мозг Лары лихорадочно заработал. Расходы на перестройку здания обойдутся примерно в восемьдесят долларов на квадратный фут, то есть в восемь миллионов. Плюс мебель и оборудование.
        Лара знала, что часть денег можно взять в банке. Проблема заключалась в шести миллионах, из которых в наличии у нее было всего лишь три. Цену Дайамонд заломил немыслимую, но желание стать владелицей отеля пересилило.
        — Мы договоримся,  — сказала она.
        Хозяин кабинета внимательно слушал.
        — Вы получите требуемое...
        Дайамонд улыбнулся:
        — Вот и замечательно.
        — Однако первый взнос будет равен трем миллионам. Он развел руками:
        — Невозможно. Шесть, и наличными.
        — Согласна.
        — Ха! Где же вы достанете еще три?
        — У вас.
        — Что?
        — Вы дадите их мне под закладную.
        — Я дам вам денег на покупку моего же отеля?
        Почти такой же вопрос задал ей когда-то в Глэйс-Бэй Шон Макаллистер.
        — Почему бы не посмотреть на ситуацию под таким углом: вы сами ссужаете себя деньгами. Здание будет принадлежать вам до того момента, пока я не расплачусь. Подумайте, вы же только выиграете.
        Размышлял Дайамонд недолго. На губах его появилась довольная ухмылка.
        — Что ж, мадам, поздравляю. Ваша взяла.

* * *
        Банковский кабинет Говарда Келлера представлял собой крошечную каморку. Когда Лара вошла в нее, молодой человек выглядел еще более помятым, чем при первой встрече.
        — Снова к нам? Так быстро?
        — Вы же сказали, в любое время.
        Келлер откинулся на спинку кресла.
        — Рассказывайте.
        — Это старенький отель под названием «Конгресс» на Делавэр-стрит, в двух кварталах от Мичиган-авеню. Здание, по сути, настоящая развалина. Я куплю его и превращу в лучшую гостиницу города.
        — Условия сделки?
        Лара пустилась в пояснения.
        — Предлагаю посвятить в ваши планы Боба Вэнса,  — после некоторых раздумий сказал Келлер.
        Президент слушал посетительницу и делал в рабочем блокноте пометки.
        — В принципе это возможно. Но...  — Вэнс пристально посмотрел на Лару.  — Скажите, мисс Камерон, вам когда-нибудь приходилось управлять отелем?
        В памяти опять возник Глэйс-Бэй: уборка грязных комнатушек, мытье полов, готовка немудреных обедов и вечные разговоры с постояльцами.
        — Я держала пансион для шахтеров и лесорубов. Отелем его, конечно, не назовешь.
        — Мне бы хотелось взглянуть на «Конгресс» своими глазами, Боб,  — произнес Келлер.

* * *
        Лара испытывала необыкновенный подъем. Идя с ней по гостиничным коридорам, Келлер уже видел номера такими, какими они представали в словах его спутницы.
        — Это будут апартаменты класса «люкс» с сауной. Здесь — камин, в том углу — белый рояль.  — Лара взмахнула рукой.  — Когда в Чикаго приезжают состоятельные люди, они выбирают самые престижные отели, но ведь там все абсолютно одинаково, там роскошь не имеет души. Если мы предложим им нечто другое, более теплое, то пусть даже номер окажется несколько дороже, гость предпочтет именно его. Он почувствует себя дома.
        — Верю.
        Она резко остановилась.
        — По-вашему, банк согласится предоставить мне заем?
        — Возвратимся и выясним.

* * *
        Спустя полчаса Келлер ступил в кабинет Вэнса.
        — Что скажешь?
        — Мисс Камерон полна решимости. Мне нравится ее идея дома для тех, кто в пути.
        — Мне тоже. Но как быть с ее молодостью и отсутствием опыта? Это слишком похоже на авантюру.
        Минут сорок мужчины обсуждали предстоящие расходы и процент прибыли.
        — Думаю, все же имеет смысл рискнуть,  — задумчиво сказал Келлер.  — Мы ничего не потеряем.  — Он усмехнулся.  — В худшем случае переселимся в «Конгресс».

* * *
        По окончании разговора Говард Келлер позвонил Ларе:
        — Правление банка только что дало согласие предоставить вам заем.
        — Это правда?  — Ей хотелось кричать от счастья.  — Не может быть! Господи, как же я вам благодарна!
        — Нам необходимо кое-что обсудить. Вы готовы сделать это вечером, за ужином?
        — Да.
        — Отлично. Заеду за вами в половине восьмого.

* * *
        Ужин проходил в отеле «Империал». Лара была так возбуждена, что почти не обращала внимания на еду.
        — Не могу даже объяснить, что я сейчас испытываю. Мое заведение станет лучшим в Чикаго!
        — Не спешите,  — попытался охладить ее пыл Келлер.  — Впереди вас ждут трудности. Позволите быть откровенным, мисс Камерон?
        — Лара.
        — Лара. В настоящий момент, Лара, ты — темная лошадка. У тебя нет опыта.
        — В Глэйс-Бэй...
        — Здесь не Глэйс-Бэй. Здесь другие правила игры.
        — Тогда почему банк...
        — Попробуй понять. Мы не занимаемся благотворительностью. Худшее, что может произойти,  — это если банк останется при своих, не получит прибыли. Но я верю в твою звезду. Все должно получиться. Ты же не намерена ограничиться одним отелем?
        — Конечно, нет. Это только начало.
        — Так я и думал. Обычно, когда банк дает человеку заем, никто из персонала не принимает личного участия в сделке. Однако в нашем случае я готов оказать тебе всю посильную помощь.
        Говард Келлер горел желанием принять самое непосредственное участие в осуществлении ее планов. В первую же минуту их встречи он стал заложником исходившего от Лары необъяснимого очарования, ее энтузиазма. Молодая женщина производила впечатление бойкого ребенка. Келлеру ужасно хотелось ей понравиться. Может быть, думал он, придет день, и я скажу ей, какой короткий шаг отделяет меня от славы...
        Глава 8
        Это финальный матч чемпионата по бейсболу, над стадионом «Ригли-Филдс» бушует рев почти сорока тысяч разъяренных болельщиков. «Идут последние минуты, счет по-прежнему 1:0 в пользу „Кабс“. „Янки“ начали атаку, двое их игроков сидят на штрафной скамье. С флангов двинулись вперед Тони Кьюбек и Уайти Форд, центр поля взял на себя Йоги Берра...»
        Когда Микки Мэнтл поднял биту, трибуны будто сошли с ума. За прошедший сезон Микки принес своей команде сорок два очка.
        Комментатор Джек Брикхаус взволнованно проговорил в микрофон: «О! Ооо!.. Похоже, сейчас произойдет смена питчеров[10 - Питчер — подающий в бейсболе.]! Они удаляют с поля Мо Драбовски... Тренер «Кабс» Боб Шеффинг взял на себя роль суперарбитра... Посмотрим, посмотрим — кто же выйдет? Это Говард Келлер! Келлер занял место подающего, его восторженно приветствуют многочисленные поклонники! Сейчас на плечи молодого игрока легла вся ответственность за судьбу матча. Сумеет ли он противостоять бешеному натиску Микки Мэнтла? Ждать осталось недолго. Вот Келлер взмахнул битой, обвел взглядом поле... Глубокий вдох и мощный, сокрушающий все на своем пути удар... Мэнтл пытается отразить его и... промахивается!»
        Трибуны застыли. Мэнтл сделал два шага вперед, злое лицо его выражало неукротимую волю к победе. Говард Келлер оглянулся на товарищей по команде. Напряжение росло с каждой секундой, однако он умудрялся сохранять удивительную выдержку. Подав знак кетчеру[11 - Кетчер — игрок защиты, стоящий позади игрока с битой.], Келлер занял позицию для нового удара.
        «Приготовиться!» — прокричал судья.
        «Вот она, знаменитая крученая подача Келлера! — завыл в микрофон комментатор. — Мэнтл совершает немыслимый курбет! Мимо! Что ж, если юному Келлеру удастся переиграть Микки Мэнтла, то «Чикаго кабс» обеспечит себе кубок! Мы присутствуем при поединке Давида и Голиафа, леди и джентльмены! В высшей лиге Говард Келлер играет всего один год, однако этого времени ему хватило на то, чтобы закрепить за собой репутацию безусловного лидера. Итак, Микки Мэнтл — Голиаф. Сумеет ли Келлер, пока еще новичок, взять над ним верх? Все зависит от следующей подачи. Келлер поднимает большой палец, замахивается... Удар! Мяч взмывает в воздух... Мэнтл не в состоянии отбить его!  — Комментатор заломил руки.  — Микки разражается проклятиями. В это невозможно поверить, леди и джентльмены, но Говард Келлер одолел грозного Микки Мэнтла! Матч окончен! Кубок — за «Чикаго кабс», господа! Боже, что происходит на трибунах! Вот игроки окружают героя, качают его и несут на своих плечах через поле...»

* * *
        — Говард, чем, в конце концов, ты занят?
        — Уроками, мама.
        Виновато потупившись, пятнадцатилетний Говард Келлер выключил телевизор. Ладно уж, игра все равно подошла к концу.
        Бейсбол был для него всем. Мальчишка давно решил, что рано или поздно он обязательно будет играть в высшей лиге. Говарду не исполнилось и семи, когда он впервые взял в руки биту. В двенадцать лет он стал питчером «Американского легиона». Три года спустя о способном пареньке услышал тренер «Чикаго кабс».
        — Такого я еще не видел,  — сказал ему знакомый.  — Этот сосунок мастерски закручивает подачу, его реакции позавидует самый опытный игрок!
        Похвала звучала столь вызывающе, что тренер скептически ухмыльнулся:
        — Так и быть. Выберу время и взгляну на твое чудо.
        Через неделю он отправился на очередной матч, в котором участвовал «Американский легион», чтобы за каких-то сорок минут по достоинству оценить парня. Когда игра закончилась, тренер прошел в раздевалку.
        — Чем ты намерен заняться, сынок? По жизни?
        — Игрой в бейсбол,  — честно ответил Говард.
        — Рад слышать. Предлагаю контракт, станешь членом юношеской сборной.
        Дома юноша восторженно поделился новостью с родителями.
        Келлеры считались образцовыми католиками. По воскресеньям семья чинно шествовала на мессу, и отец не упускал случая напомнить сыну о том месте, которое в жизни достойного американца занимает вера. Говард Келлер-старший был торговым агентом фирмы, продававшей пишущие машинки. Карьера его шла в гору. Все свое свободное время отец посвящал воспитанию сына. Тот души не чаял в родителях. Дебора, мать, считала своим долгом ходить на все матчи, где он участвовал. Первый комплект формы для игры в бейсбол Говард-младший получил в качестве подарка на свой шестой день рождения. Мяч, перчатки и бита являлись для него объектами фанатического поклонения. Память мальчика с фотографической точностью хранила результаты всех матчей, сыгранных еще до того момента, когда он появился на свет. Он знал имена и фамилии игроков, излюбленный способ подачи каждого, на спор мог назвать ведущих питчеров.
        — Сорок девятый год,  — говорили ему.
        — Запросто! Ньюкомб, Роу, Хаттен и Бранка — у «Доджерсов». За «Янки» тогда выступали Рейнолдс, Расци, Бирн и Лопес.
        — Хорошо, а кто без единого пропуска участвовал в наибольшем количестве игр?  — Спрашивавший держал перед собой раскрытую «Книгу рекордов Гиннесса».
        — Железный Конь[12 - Прозвище известного бейсболиста Лу Герига (1903 — 1941), которое тот получил за свою выносливость.],  — ни на мгновение не задумавшись, ответил Говард.  — Две тысячи сто тридцать матчей.
        — Кто провел больше всех игр с «сухим» счетом?
        — Уолтер Джонсон — сто тринадцать.
        — У кого наибольшее количество голов?
        — Бэйб Рут — семьсот четырнадцать.

* * *
        В спортивных кругах вовсю говорили о новой восходящей звезде. Посмотреть на удивительный феномен приезжали многие профессионалы. Они смотрели и поражались. К тому дню, когда Говарду исполнилось семнадцать лет, он успел получить приглашения от «Кардиналов» Сент-Луиса, балтиморского «Ориоля» и нью-йоркских «Янки».
        Отец испытывал законную гордость. «Мальчик весь в меня,  — хвастливо уверял он соседей.  — Я ведь тоже когда-то играл в бейсбол».
        Лето предпоследнего года обучения в школе Говард проработал младшим клерком в банке, который принадлежал одному из спонсоров команды «Американский легион».
        У него сложились тесные дружеские отношения с Бетти Куинлэн, одноклассницей. Фактически было решено, что когда молодые люди окончат школу, они поженятся. О бейсболе Говард мог говорить часами, и девушке хватало терпения слушать бесконечные истории про абсолютно неизвестных ей игроков.
        — Кейси Стингл как-то раз сказал: «Главный секрет тренера состоит в том, чтобы вовремя развести пятерку горячих голов, которые тебя ненавидят, и пятерку тех, кто еще не укоренился в своей ненависти»...
        — Когда Йоги Берра спросили, не знает ли он, сколько сейчас времени, парень откликнулся: «Вы имеете в виду данную минуту?»
        — Мяч ударил одному игроку в плечо. Видя, как тот потирает ушибленное место, товарищ по команде бросил: «Ну больно. Но ведь боль не причиняет тебе неудобств?»
        Говард Келлер отлично сознавал: еще немного, и он ступит в пантеон величайших игроков.
        Однако у богов были иные планы.

* * *
        Однажды, вернувшись домой вместе с Джесси, своим закадычным другом, игравшим в той же команде, Говард обнаружил на письменном столе два конверта. Оба письма предлагали стипендию: первое — в Принстоне, второе — в Гарварде.
        — Ну ты даешь, приятель!  — вскричал Джесси.  — Поздравляю!
        И это прозвучало совершенно искренне. Все без исключения сверстники видели в Келлере своего идола.
        — Что же ты предпочтешь?  — поинтересовался отец.
        — А стоит ли мне вообще продолжать учебу?  — с безразличием в голосе отозвался Говард.  — Впереди — высшая лига.
        — Время на нее у тебя останется и так, сынок,  — твердо сказала Дебора.  — Сначала получи образование. Бейсбол когда-нибудь надоест, займешься делом по душе.
        — О'кей, о'кей. В таком случае — Гарвард. Бетти собирается в Уэллсли[13 - Уэллсли — престижный частный гуманитарный колледж для женщин в пригороде Бостона.], мы сможем видеть друг друга.
        Сделанному выбору Бетти обрадовалась:
        — Все выходные будут нашими!
        Джесси, предвидя разлуку с другом, заскучал.
        — Мне будет здорово не хватать тебя.

* * *
        За день до отъезда Говарда в университет Келлер-старший оставил семью и бежал из города в компании секретарши кого-то из своих клиентов.
        Сын был потрясен.
        — Как он мог? Как он мог так поступить? Это подло!
        — Наверное... у отца кризис,  — с трудом подбирая слова, сказала мать.  — Он же... он так любит меня! Не переживай, он... вернется. Увидишь!
        На следующее утро почтальон вручил матери Говарда конверт. Адвокат официально извещал бедную женщину о том, что его клиент, мистер Говард Келлер-старший, требует оформить развод и, не имея средств на выплату алиментов, оставляет бывшей супруге в полную собственность их небольшой домик.
        Говард обнял мать за плечи:
        — Ничего, мамочка. Я никуда не поеду. Будем жить, как жили.
        — Нет. Чтобы ты из-за меня отказался от университета? Забудь об этом. Мы с отцом всегда мечтали о том, чтобы дать тебе образование.  — И затем, после недолгой паузы: — Давай поговорим завтра. Я очень устала.
        Ночь Говард провел без сна, размышляя, что делать дальше. Можно было отправиться в Гарвард, играть там за университетскую сборную. Можно было принять приглашение от одной из команд высшей лиги. И в том, и в другом случае с матерью придется расстаться. Какое же решение принять?
        Когда утром следующего дня мать не спустилась к завтраку, Говард бросился в ее спальню. Дебора неподвижно сидела на постели, голова ее завалилась набок. Срочно вызванный врач констатировал острый сердечный приступ.

* * *
        Поскольку денег на лечение в доме не было, Говард вновь устроился клерком в банк. По завершении рабочего дня он мчался к матери. Ни на что другое времени не хватало.
        Здоровье к Деборе возвращалось медленно. По словам докторов, угроза ее жизни миновала. Удар оказался серьезным, но самое страшное было уже позади.
        В доме продолжали раздаваться звонки тренеров, однако Говард знал, что не сможет бросить мать. Поеду, когда она оправится, убеждал он себя.
        Почтальон исправно опускал в ящик медицинские счета.
        Поначалу Говард раз в неделю обязательно говорил с Бетти по телефону, но по прошествии трех или четырех месяцев их контакт сошел почти на нет.
        Мать не вставала с постели.
        — Ей когда-нибудь станет лучше?  — спросил он у врача.
        — В подобной ситуации это очень трудно определить, парень. Все зависит от организма. Может, через месяц, может, через годы. Точнее не скажу.
        И действительно, год подошел к концу, начался другой, а Говард по-прежнему ходил в банк и ухаживал за Деборой. Ближе к весне он вытащил из почтового ящика письмо от Бетти Куинлэн: «Я нашла настоящую любовь, милый. Надеюсь, твоя мама идет на поправку». Тренеры еще звонили, но реже и реже. Вскоре звонки прекратились. Смысл жизни теперь заключался для Говарда только в заботе о матери. Он ходил по магазинам, готовил, стирал. Он даже не вспоминал о бейсболе. Какой бейсбол — дожить бы до утра!
        Когда четыре года спустя земные страдания оставили Дебору, спорт потерял для него всякий интерес. Говард стал банкиром.
        Жажда славы угасла.
        Глава 9
        Говард Келлер и Лара ужинали.
        — С чего начнем?  — спросила Лара.
        — Сколотим команду специалистов — лучших из тех, что можно купить за деньги. Для начала нам потребуется грамотный юрист, специализирующийся на сделках с недвижимостью,  — он подготовит контракт с братьями Дайамонд. Потом отыщем первоклассного архитектора, у меня есть на примете один человек. Затем придет черед строительной компании. Я тут на досуге занялся арифметикой — по самым скромным подсчетам, гостиничный номер обойдется в триста тысяч долларов. Вся работа будет стоить около семи миллионов. Если удастся избежать грубых ошибок, дело выгорит.

* * *
        Архитектора звали Тед Таттл. Ознакомившись с общим замыслом, он улыбнулся Ларе:
        — Да благословит вас Господь. Я давно ждал такую идею.
        Через десять дней чертежи и эскизы интерьеров были готовы. Просмотрев их, Лара поняла: мечты начинают обретать надежный фундамент.
        — В своем нынешнем виде отель насчитывает сто двадцать пять номеров,  — сказал архитектор.  — Согласно вашим указаниям, я сократил их количество до семидесяти пяти.
        На листах плотного ватмана действительно значились пятьдесят трехкомнатных апартаментов и двадцать пять номеров люкс.
        — Великолепно!  — оценила работу Таттла Лара и отнесла чертежи Говарду Келлеру.
        — За работу!  — с воодушевлением бросил тот.  — Я уже договорился о встрече с подрядчиком. Это Стив Райс.

* * *
        В Чикаго Стива Райса считали редкостным профессионалом. Ларе он тут же внушил чувство симпатии: прямой и откровенный, привыкший оперировать конкретными понятиями мужчина.
        — Говард Келлер назвал вашу компанию лучшей в городе.
        — Так и есть. Ее девиз — «Мы строим для грядущих поколений».
        — Звучит очень солидно.
        — Я придумал его только что.

* * *
        Первым шагом была подготовка необходимой технической документации. Каждый элемент новой конструкции следовало представить в пакете детальных чертежей. Затем копии бумаг направили потенциальным субподрядным фирмам — сталепрокатчикам, каменщикам, производителям оконных блоков, электрикам. В общей сложности их вышло чуть больше шестидесяти.
        Когда бумажная волокита закончилась, Говард Келлер попросил у руководства на полдня выходной, чтобы вместе с Ларой отпраздновать первую значимую веху.
        — И в банке не возмутились твоей просьбой?  — спросила Лара.
        — Нет. Это продолжение той же работы.
        Говард уже забыл, когда за минувшие годы он в последний раз так наслаждался общением с молодой женщиной. Он был счастлив рядом с Ларой, был счастлив видеть ее, слышать ее голос. Не давала покоя мысль: Хорошо бы узнать ее взгляды на брак.
        — В сегодняшних новостях сообщили, будто Сирс-тауэр[14 - Сирс-тауэр — небоскреб в г. Чикаго, высотой 443 м, одно из самых высоких зданий в мире. Построен в 1970 — 1973 гг., в нем расположена штаб-квартира крупнейшей торговой компании «Сирс, Роубак энд К°».] почти готов,  — сказала Лара.  — Подумать только — сто десять этажей, высочайшее здание на земле!
        — Это правда.
        — Когда-нибудь я его переплюну, Говард.
        И Келлер поверил.

* * *
        Вместе со Стивом Райсом они сидели за столиком ресторана «Уайтхолл».
        — Скажите, а что теперь?  — обратилась Лара к строителю.
        — А теперь мы займемся чисткой интерьера.  — Райе чуть заметно улыбнулся.  — Мрамор будет сохранен, а от окон, дверей, жутких ванных комнат придется избавиться. Мы с корнем вырвем электропроводку и заменим ее новой, уложим пластиковые трубы для водопровода. Когда подготовительная стадия завершится, мы начнем отстраивать ваш отель.
        — Сколько человек будут привлечены к работам?
        Стив Райе рассмеялся:
        — Целая армия, мисс Камерон. Одна бригада займется окнами, другая — ванными, третья — полами. Люди заканчивают этаж и переходят на другой, обычно они движутся от верхнего к нижнему. Проектом предусмотрены два ресторана и обслуживание в номерах, так?
        — Так. Какое потребуется на все это время?
        — С учетом окончательной отделки и расстановки мебели — восемнадцать месяцев.
        — Сумеете уложиться в год — обещаю хорошую премию.
        — Рад слышать. «Конгресс» по праву станет...
        — Я дам ему другое имя. Отель будет называться «Камерон-Палас».  — Произнося эти слова, Лара ощутила нервную, почти чувственную, дрожь. Фамилию отца узнает весь мир!

* * *
        Работы по реконструкции начались дождливым сентябрьским утром, на рассвете. Лара с удовлетворением смотрела, как строители принялись сдирать с мраморных стен вестибюля рассыпавшуюся в прах штукатурку. Заметив входившего в здание Говарда Келлера, она изумилась:
        — Рановато же ты сегодня поднялся!
        — Так и не смог заснуть. По-моему, мы стоим на пороге великих событий.

* * *
        Ровно через двенадцать месяцев «Камерон-Палас» распахнул свои двери. Пресса неистовствовала. Архитектурный критик писал в «Чикаго трибюн»:
        «Город получил наконец-то отель, который станет „домом для тех, кто находится вне дома“. Стремительно шагнувшая в нашу жизнь Лара Камерон заслуживает самого пристального внимания...»

* * *
        Спустя месяц в отеле не осталось ни одного свободного номера, желавшие стать его клиентами записывались в очередь.
        Келлера переполняла энергия.
        — При таких ценах хватит и двенадцати лет, чтобы окупить все расходы. Поразительно! Мы...
        — Слишком долго,  — бросила Лара.  — Расценки будут повышены.
        Говард скептически поджал губы. Заметив это, она добавила:
        — Не принимай близко к сердцу. Заплатят, и с радостью. Где еще они найдут два камина, сауну, рояль?

* * *
        Прошло две недели. Явившись к Бобу Вэнсу, Лара непререкаемым голосом с порога заявила хозяину кабинета и стоявшему рядом с ним Келлеру:
        — Я обнаружила замечательное местечко для еще одного отеля. Это будет нечто вроде «Камерон-Палас», только чуть больше и солидней.
        Келлер ухмыльнулся:
        — Готов посмотреть.

* * *
        Место и в самом деле оказалось превосходным. Но тут же возникла проблема.
        — Вы опоздали,  — сообщил Ларе брокер.  — Утром сюда приходил некто Стив Мерчисон, дивелопер[15 - Дивелопер — предприниматель, занимающийся строительным бизнесом.]. Он намерен купить здание.
        — Сколько он предложил?
        — Три миллиона.
        — Даю вам четыре. Можете готовить бумаги.
        Брокер растерянно заморгал.
        — Согласен.
        На следующий день в номере, где по-прежнему жила Лара, зазвонил телефон. Она сняла трубку.
        — Лара Камерон?
        — Да.
        — Стив Мерчисон. На первый раз, сучка, это сойдет тебе с рук. Похоже, ты просто не понимаешь, во что ввязываешься. Но впредь имей в виду: не вздумай становиться у меня на пути. Пожалеешь.
        В трубке раздались короткие гудки.

* * *
        1974 год был полон событий. Чтобы избежать унизительной процедуры импичмента, подал в отставку президент Никсон. Его место в Белом доме занял Джералд Форд. Страны ОПЕК сняли с Запада эмбарго на поставки нефти, села в кресло президента Аргентины Исабель Перон.
        А Лара приступила к строительству своего второго отеля — «Чикаго-Камерон-Плаза». Спустя полтора года работы были завершены. Новая гостиница немедленно стала объектом всеобщего восхищения. После этого Лару уже никто не смог бы остановить. По авторитетному мнению журнала «Форбс», «Лара Камерон явила собой удивительный феномен. Ее подход коренным образом меняет классическую концепцию отеля. Мисс Камерон дерзко вторглась в чисто мужской бизнес и сумела доказать, что очаровательная дама в состоянии утереть нос самым воинственным представителям сильного пола».
        Поздним вечером ей позвонил Чарлз Коэн:
        — Поздравляю. Такой протеже у меня еще не было.
        — А у меня никогда не было такого учителя. Без вас, Чарлз, я бы ничего не достигла.
        — Враки. Как-нибудь выкрутились бы.

* * *
        В 1975-м жителей страны потряс снятый по книге Питера Бенчли триллер «Челюсти». Люди стороной обходили океанский берег. Население планеты Земля перешагнуло отметку в четыре миллиарда. Бесследно исчез руководитель профсоюза водителей грузовиков и складских рабочих Джеймс Хоффа.
        Прочитав в газете о четырех миллиардах землян, Лара спросила Келлера:
        — А ты можешь прикинуть, сколько такому количеству человеческих особей требуется жилья?
        Говард не сразу понял, говорит ли она всерьез или шутит.

* * *
        В течение последующих трех лет были выстроены два многоквартирных жилых дома и роскошный кондоминиум[16 - Кондоминиум — дом, в котором все, без исключения, квартиры принадлежат жильцам (а не сдаются внаем).].
        — Теперь хочу попробовать себя в офисной архитектуре,  — сказала Лара Келлеру.  — Пусть это будет самое сердце Петли.
        — На рынке как раз появился лакомый кусочек недвижимости. Если он тебе подойдет, банк готов открыть финансирование.
        После обеда они отправились посмотреть на участок. Продававшееся здание фасадом выходило на водную гладь озера, более завидного местоположения было не придумать.
        — Какой может оказаться его цена?  — поинтересовалась Лара.
        — Я видел цифры. Порядка ста двадцати миллионов долларов.
        Она судорожно сглотнула.
        — Жуть!
        — Лара, в бизнесе с недвижимостью есть одно волшебное слово: заем.
        ДДЛ, вспомнила Лара. Деньги других людей. О них ей говорил Билл Роджерс. Господи, сколько же лет прошло с той поры, многое изменилось! И ведь это только начало, мелькнуло у нее в голове. Всего лишь начало.
        — Некоторые дивелоперы умудряются строить шедевры, обходясь без цента наличных денег.
        — Я вся внимание.
        — Идея заключается в том, чтобы сдать в аренду или перепродать здание, расплатиться с долгами, сохранить у себя некую сумму, прибавить к ней взятую в банке и купить новое. Это похоже на перевернутую пирамиду — пирамиду недвижимости. Ее можно построить с минимумом первоначальных издержек.
        — Понимаю, понимаю,  — прошептала Лара.
        — Конечно, ты должна быть в высшей степени осмотрительной. Пирамида возводится на бумаге, то есть на закладных. Если что-то пойдет не так, если прибыль от нового вложения денег не покроет долгов от прежнего, пирамида рухнет и погребет тебя под собой.
        — Ясно. Так каким же образом я могу приобрести это здание?
        — Создадим совместное предприятие. Я переговорю с Вэнсом. Если общая сумма окажется для нашего банка неподъемной, обратимся в страховую компанию или возьмем ссуду у коллег. Под залог своей покупки ты получишь пятьдесят миллионов долларов. Со всеми мыслимыми накрутками ты будешь должна заимодавцу десять процентов будущей прибыли. За такие деньги они всегда готовы стать твоими партнерами. Ты по закону будешь считаться собственником здания, к тому же начнешь распоряжаться финансами.
        Лара впитывала в себя каждое слово.
        — Эй, ты меня слышишь?
        — Да.
        — Через пять или шесть лет сдачи в аренду здание уже можно продавать. Продав его за семьдесят пять миллионов долларов и выплатив долги, ты оставишь в своем кармане что-то около двенадцати с половиной миллионов. Прибавь к ним восемь миллионов, спасенных благодаря амортизационным отчислениям, которые не облагаются налогами,  — и это все за первоначальный взнос в десять миллионов!
        — Фантастика!
        Келлер усмехнулся:
        — Правительству выгодно, чтобы ты успешно делала деньги, Лара.
        — А не хотел бы и ты заняться тем же, Говард?
        — Прости?
        — Мы можем работать вместе.
        Внезапно у Келлера пересохло во рту. От решения, которое он должен сейчас принять, зависит вся его дальнейшая жизнь, и решение это никак не связано с деньгами. Дело в самой Ларе. Он же любит ее! Неумелая, до разочарования болезненная попытка сказать об этом уже имела место. Репетируя перед зеркалом свою речь, он провел без сна целую ночь — и лишь затем, чтобы, встретившись с Ларой утром, куда-то в сторону промямлить: «Я люблю тебя»! Ничего другого Говард не успел. Лара расцеловала его в обе щеки и будничным голосом произнесла:
        — Я тебя тоже, милый. Давай-ка разберемся с этой диаграммой.
        Келлер так и не нашел в себе мужества попробовать еще раз.
        Теперь она предлагает ему стать партнерами. Что же, работать каждый день бок о бок и не сметь прикоснуться к ней, не сметь...
        — Ты веришь в мои силы, Говард?
        — Я был бы слепцом, если бы не так.
        — Новый оклад вдвое превысит твой нынешний, плюс пять процентов от общей прибыли.
        — Можно... Могу я подумать?
        — О чем тут думать?
        И он решился.
        — Не о чем... партнер.
        Лара толкнула его в плечо:
        — Вот здорово! Мы с тобой понастроим такого! В Чикаго полно настоящих монстров. Они не имеют права на существование. Каждое здание обязано возвеличивать славу города.
        Келлер сжал ее руку в своей:
        — Только, Лара, пожалуйста, не меняйся.
        Она подняла голову:
        — Никогда.
        Глава 10
        Конец 70-х был временем безудержного экономического роста и масштабных перемен, международное сообщество пребывало в атмосфере вполне понятного возбуждения. В 1976 году израильтяне осуществили успешную операцию в Энтебби[17 - Город в южной Уганде. В 1976 г. спецподразделение израильской военной разведки сумело освободить в местном аэропорту 91 своего соотечественника, самолет с которыми был захвачен террористами.], в Китае умер Мао Цзэдун, а Джеймс Эрл Картер был избран тридцать девятым президентом США.
        Лара построила деловой центр.
        В 1977-м не стало Чарли Чаплина и Элвиса Пресли.
        Лара закончила строительство крупнейшего в Чикаго торгового комплекса.
        В 1978-м мир узнал о трагедии в Гайане, где, послушные воле преподобного отца Джима Джоунза, добровольно ушли из жизни девятьсот одиннадцать человек. Правительство США официально признало коммунистический Китай, были ратифицированы международные договоры по судоходству в Панамском канале.
        Лара возвела полдесятка кондоминиумов.
        В 1979-м в Кемп-Дэвиде Израиль и Египет подписали мирный договор; произошла страшная авария на острове Три-Майл[18 - Островок на р. Саскуэханна, штат Пенсильвания, на котором расположена атомная электростанция, где в 1979 г. произошла первая в истории ядерной энергетики крупная авария. Из-за радиоактивного выброса в атмосферу были эвакуированы тысячи жителей близлежащих поселков.]; исламские фундаменталисты захватили посольство США в Иране.
        В Дирфилде, северном предместье Чикаго, Лара возвела небоскреб, открыла модный курорт и загородный клуб.

* * *
        Светская жизнь ее интересовала мало. Если Ларе и приходилось бывать в обществе, то обычно она предпочитала заведения, где звучал джаз. Ее излюбленным местом являлся «Энди», уютный бар, в котором частенько собирались знаменитости. Там Лара восхищалась непревзойденными Боном Фримэном, Эриком Шнайдером, Энтони Бракстоном и Артом Хоудсом.
        На одиночество просто не оставалось времени. Дни и ночи она проводила в окружении своей «семьи»: архитекторов, строителей, электриков и водопроводчиков. С началом очередной стройки в Лару вселялась одержимость. Чикаго служил ей огромной сценой, там она чувствовала себя звездой.
        Успехи, которые Лара один за другим одерживала в бизнесе, превосходили самые смелые ее ожидания, зато личная ее жизнь отсутствовала напрочь. Первый урок, преподанный Шоном Макаллистером, надолго отвратил Лару от радостей физической любви. Ни разу еще она не встретила мужчину, способного внушить симпатию дольше чем на один вечер. Где-то глубоко в подсознании дрейфовал смутный образ кого-то, кого она однажды видела и с кем готова увидеться вновь. Однако различить черты лица этого давнего знакомого Лара не могла. Воспоминание вспышкой озаряло ее мозг и тут же гасло.
        Поклонников вокруг было более чем достаточно: уверенные в себе бизнесмены, нефтяные магнаты, тонкие ценители поэзии. Полными невысказанной нежности взглядами провожали своего босса даже некоторые из ее подчиненных. Со всеми Лара поддерживала ровные, дружеские отношения, и никто не позволил себе зайти дальше, нежели крепкое рукопожатие у двери ее дома.
        Лара изрядно удивилась, поймав себя на том, что она все чаще посматривает в сторону Пита Райана, мастера строительной бригады, улыбчивого, привлекательного парня с забавным ирландским выговором. Объекты, на которых работал молодой человек, она посещала едва ли не через день. Неизбежно завязывался разговор — о проблемах с поставками материалов, о неточностях в чертежах,  — и оба понимали, что на самом деле их волнует нечто совсем иное.
        — Может, как-нибудь вместе поужинаем?  — решился однажды Райан, причем слово «поужинаем» прозвучало в его устах с особым смыслом.
        Лара почувствовала, как екнуло в груди сердце.
        — Я не против.
        Вечером Пит заехал за ней, однако до ужина дело не дошло.
        — Господи, как же ты красива,  — прошептал он на пороге, и плечи Лары оказались в крепких объятиях.
        Она созрела. И давно — прелюдия длилась несколько месяцев. Райан подхватил Лару, понес в спальню. Без звука упали на ковер торопливо сброшенные одежды. При виде гладкой загорелой кожи и тугих мускулов Лара невольно вспомнила дряблое тело Шона Макаллистера. В следующее мгновение оба оказались на постели. Прикосновения пальцев Райана, его требовательного языка заставили Лару стонать от счастья. О небо, как же долго она была лишена этого!
        Потом, изнурив себя неистовым актом, оба блаженно затихли. Чуть приподнявшись на локте, Райан негромко произнес:
        — Ты — чудо.
        — Ты — тоже,  — шепотом откликнулась Лара.
        Такой умиротворенной радости она не испытывала никогда. Райан стал для нее всем. Понимающий ее с полуслова, трогательно чуткий, говорящий с ней на одном языке. Чего от жизни можно желать еще?
        Он стиснул ее ладошку.
        — Я голоден.
        — Не ты один. Пойду приготовлю пару сандвичей.
        — Завтра мы все-таки поужинаем. По-настоящему.
        Лара положила голову ему на грудь.
        — Не сомневайся.

* * *
        Утром Лара отправилась на строительную площадку. Высоко над землей на лесах стоял Райан, бросая краткие команды подчиненным. Когда Лара подошла к подъемнику, управлявший им рабочий с ухмылкой произнес:
        — Доброе утро, мисс Камерон!
        В голосе его прозвучала развязная, похожая на приглашение нота.
        Мимо прошел другой:
        — Доброе утро, мисс Камерон!
        Мужчины обменялись понимающим взглядом.
        Трое монтажников из-под пластиковых касок смотрели на Лару во все глаза.
        — Доброе утро, босс!
        Она незаметно оглянулась по сторонам. Тут и там стояли группы рабочих, кое-кто усмехался в открытую, некоторые перемигивались.
        Лицо ее стало пунцовым. Ступив в кабину подъемника, Лара поднялась на этаж, где по бетонной опалубке деловито расхаживал Райан. При виде молодой женщины лицо его просияло.
        — Мое почтение, дорогая! Во сколько сегодня ужин?
        — Обойдешься,  — с презрением процедила она сквозь зубы.  — Ты уволен.

* * *
        Каждый новый проект Лара воспринимала как брошенный ей вызов. Ее люди строили скромные офисы, площадь которых не превышала пяти тысяч квадратных футов, возводили впечатляющие бизнес-центры и современные гостиницы. Но вне зависимости от характера очередного объекта главным для Лары было его местоположение.
        Билл Роджерс говорил правду. Место, местоположение, позиция.
        Империя ширилась. Лару уже давно признали отцы города, публика, пресса. В глазах общества она стала фигурой знаковой: на благотворительных вечерах, в музее, в опере за ее спиной тянулась свита фотографов и телерепортеров. Теперь Лара уже не чуралась выходов в свет. Выстроенные ею здания мгновенно получали высочайшую оценку не только обывателей, но и специалистов, и все же этого было мало. В глубине души Лара ждала чего-то большего, ей казалось: еще немного, и распахнется дверь, выйдет волшебник, коснется ее своим магическим жезлом — и мир замрет в восхищении.
        Говард Келлер безуспешно пытался найти разгадку:
        — Чего ты хочешь, Лара?
        — Всего.
        Иного ответа она дать не могла.

* * *
        В один из дней Лара сказала:
        — Говард, ты знаешь, какую сумму мы тратим в месяц на оплату труда уборщиц, глажку постельного белья и мойку окон?
        — Подобные расходы закономерны. Они, так сказать, продукт территории.
        — Тогда давай купим эту территорию.
        — Что ты имеешь в виду?
        — Мы должны учредить дочернюю компанию. Будем оказывать такого рода услуги самим себе и другим дивелоперам.
        Идея оказалась на удивление здравой. Прибыли подскочили.

* * *
        Говард кожей чувствовал: Лара окружила себя непроницаемой стеной. Стоя к ней ближе всех, он тем не менее ни разу не слышал, чтобы Лара хотя бы словом обмолвилась о своих родственниках или о своем прошлом. Складывалось впечатление, что она выросла в пустыне, как вырастает цветок из занесенного ветром семечка. В самом начале совместной работы Келлер всячески опекал неопытного партнера, однако теперь любые решения Лара принимала самостоятельно. Ученик превзошел учителя.
        Препятствий для нее просто не существовало. Приступая к осуществлению проекта, Лара превращалась в сгусток воли, и остановить ее было уже невозможно. Абсолютно во всем признавая только превосходную степень, она отлично знала, к чему стремится, и с неженским упорством достигала поставленной цели.
        Поначалу многие сотрудники-мужчины наивно пытались воспользоваться тем, что считали своими преимуществами. Никогда прежде им не приходилось быть в подчинении у женщины, и какое-то время сложившаяся ситуация их даже забавляла. Когда Лара уличила одного из бригадиров в приписках — парень закрывал наряды на невыполненную работу,  — она перед строем подчиненных разоблачила мерзавца и вышвырнула его вон. Когда в шесть утра рабочие приходили на площадку, она, босс, уже ждала их там. Это воспринималось как воинствующий сексизм. Когда Лара находилась рядом, они, улучив момент, хорошо слышимым шепотом обменивались скабрезными анекдотами:
        — Парень на пляже видит, как девушка, настоящая Афродита, пробует ногой воду. «Эй, красавица, вода холодная?» И в ответ: «Я — б..дь, а не термометр»...
        — Дочь спрашивает у матери: «Если он кончит мне в рот, я получу ребенка?» «Нет,  — говорит та,  — за это ты получишь золотую цепочку»...
        Отдельные смельчаки позволяли себе недвусмысленные жесты. Пару-тройку раз кто-нибудь, проходя мимо, «случайно» задевал пятерней ее высокое бедро.
        — Ох, мэм, извините!
        — Ничего страшного. Пойди в кассу и скажи, что я дала тебе расчет.
        Забавы оказались нешуточными. Игривость уходила, ее место занимало уважение.
        Однажды, проезжая вместе с Говардом по Кедзи-стрит, Лара заметила скромный торговый квартал — десяток мелких магазинчиков. Нога ее вдавила в пол машины педаль тормоза.
        — Какая бессмысленная трата земли! Здесь должно стоять что-то солидное. Эти лавки все равно не приносят никакого дохода.
        — Согласен, но проблема в том, что тебе вряд ли удастся скупить их все. Какой-нибудь владелец наверняка заупрямится.
        — Посмотрим.
        — Лара, если даже хотя бы один человек не захочет продать свое дело, ты попадешь в идиотское положение. Представь, ты купила полтора десятка лавок, а прихоть некоего самодура не даст тебе построить то, что ты задумала. К тому же, прознай владельцы о твоих планах, цены взлетят до небес!
        — Значит, мы не будем поднимать шума.  — В голове Лары уже начала складываться стратегия.  — С каждым из хозяев поговорит свой человек.
        — Знакомо, знакомо! Но стоит просочиться неосторожному слову, и все пойдет насмарку.
        — Хорошо, удвоим бдительность. А пока нужно составить общую картину.

* * *
        В квартале на Кедзи-стрит насчитывалось около дюжины лавок: булочная, скобяная, парикмахерская, небольшой магазин одежды, портновская мастерская, аптека, кофейня, лавка мясника и два-три бара.
        — Помни,  — предупредил Лару Келлер,  — один несговорчивый торговец может испортить все.
        — Не беспокойся. Я найду с ними общий язык.

* * *
        Неделю спустя в крошечную парикмахерскую, где стояло всего два кресла, зашел мужчина. Хозяин, лениво перелистывавший старый журнал, поднял голову:
        — Желаете подстричься, сэр?
        Мужчина приветливо улыбнулся:
        — Нет. Я, видите ли, только что приехал, хожу, осматриваю город. В Нью-Джерси у меня тоже была парикмахерская, но жена захотела перебраться поближе к матери. Надеюсь найти заведение по карману.
        — Здесь в округе я единственный парикмахер, и продавать свое место не собираюсь.
        — Когда речь заходит о деньгах, продать можно все, не так ли? Если, конечно, цена устроит. Сколько, по-вашему, оно стоит? Тысяч пятьдесят? Шестьдесят?
        — Что-то около этого,  — согласился хозяин.
        — Я однозначно решил заняться старым бизнесом. Слушайте, готов заплатить вам семьдесят пять тысяч долларов.
        — Нет. Забудьте об этом.
        — Сто.
        — Знаете, сэр, я не...
        — Оборудование можете оставить у себя. Парикмахер задумался.
        — Сто тысяч долларов, и я оставляю себе кресла, зеркала, ножницы?..
        — Да. Мне они не нужны.
        — Я должен посоветоваться с супругой.
        — Разумеется. Загляну к вам завтра.
        Через два дня парикмахерская была продана.
        — Один — ноль в нашу пользу,  — сказала Лара.
        Затем наступил черед булочной. Заправляли ею муж и жена. Печь, что стояла в задней комнате, наполняла домик ароматом свежего хлеба. Зашедшая купить пару круассанов дама вступила в разговор с хозяйкой:
        — После смерти мужа я получила приличную страховку. Мы с ним тоже пекли хлеб — во Флориде. Я бы с удовольствием купила ваш магазин.
        — Мы с женой к нему так привыкли,  — произнес, снимая белый фартук, мужчина.  — Нет. Мысль о продаже нам и в голову не приходила.
        — Допустим, она появилась у вас только сейчас. Сколько бы вы запросили?
        — Ну...  — Было видно, что хозяин колеблется.  — По меньшей мере семьдесят пять тысяч.
        — Вот что, я дам вам сто.
        В глазах мужчины сверкнуло изумление.
        — Это серьезно?
        — Серьезнее не бывает.
        На следующее утро Лара сказала:
        — Два — ноль.
        Остальные сделки прошли так же гладко. Под видом портных, фармацевтов, барменов в заведения заходили люди и договаривались о покупке. В течение полугода Лара приобрела все лавки. Архитекторы приступили к разработке планов нового строительства.
        — Похоже, мы победили,  — торжествующе заявила Лара Келлеру.
        — Не спеши.
        — В чем дело? Ты имеешь в виду кофейню?
        — Да. Хозяин категорически отказывается.
        — Предложи ему больше.
        — Он сказал, что не заинтересован в деньгах.
        Лара недовольно повела плечом.
        — Он знает о нашем проекте?
        — Откуда?
        — Отлично. Я сама с ним переговорю.

* * *
        На следующее утро Лара отправилась в кофейню. Заведение располагалось в самом конце квартала, на перекрестке: три круглых столика и десяток стульев у стойки. За ней невысокий мужчина лет шестидесяти чистым полотенцем вытирал чашки.
        Лара опустилась за столик.
        — Доброе утро,  — приветствовал ее хозяин.  — Что вам принести?
        — Кофе и стакан апельсинового сока.
        — Одну минуту.
        Она молча смотрела, как мужчина ставит под соковыжималку бокал.
        — Официантка почему-то не пришла. Знаете, как сейчас трудно с прислугой!  — Хозяин наполнил чашечку густым дымящимся напитком, открыл дверцу стойки.
        Он сидел в инвалидном кресле на колесиках. Ноги отсутствовали.
        — Спасибо,  — сказала Лара.  — У вас тут очень уютно.
        — Да? Приятно слышать.
        — И давно вы здесь?
        — Десять лет.
        — На покой не тянет?
        Мужчина покачал головой.
        — За эту неделю вы вторая, кто меня об этом спрашивает. Нет, не тянет.
        — Может, просто мало предложили?
        — Тут нет никакой связи с деньгами, мэм. До того как приехать сюда, я два года пролежал в госпитале, не нужный ни единой душе. Жизнь потеряла всякий смысл. А потом врач посоветовал мне арендовать эту кофейню.  — Он улыбнулся.  — И был прав. Я как бы родился заново. От посетителей нет отбоя. Люди заходят съесть сандвич, поболтать со мной и становятся моими друзьями. Я им необходим! Вот так, мэм. Тут нет никакой связи с деньгами. Принести вам еще кофе?

* * *
        Для выработки плана дальнейших действий Лара пригласила в свой кабинет Говарда Келлера и архитектора.
        — У нас даже нет необходимости выкупать кофейню,  — сообщил Келлер.  — Я разговаривал с ее владельцем. По договору об аренде, если лавка не приносит в месяц определенной суммы, арендатор лишается своих прав. За последние четыре месяца владелец не получил ни доллара прибыли. Он готов пойти нам навстречу.
        Лара повернулась к архитектору:
        — Скажите, не можем ли мы сделать тут нечто вроде ниши?  — Она ткнула пальцем в лист ватмана.  — Наподобие внутреннего дворика. Конструкция здания не пострадает?
        Минуту-другую тот изучал чертежи.
        — Думаю, получится. Конечно, было бы лучше оставить все как есть, но...
        — Но получится?
        — Да.
        — Лара, ты же слышала: мы можем выставить арендатора на улицу,  — с нажимом произнес Келлер.
        Она резко мотнула головой.
        — Нам принадлежит весь квартал, так?
        — Так. Аптека, портновская мастерская, парикмахерская, булочная...
        — Люди, которые будут работать в новом офисе, наверняка захотят выпить где-то чашечку кофе. Как, собственно, и мы. Кофейня остается.

* * *
        В день рождения отца Лара спросила:
        — Говард, можешь оказать мне услугу?
        — Слушаю.
        — Я хочу, чтобы ты съездил в Шотландию.
        — Что ты намереваешься там строить?
        — Я намереваюсь купить там замок.
        Келлер бросил на нее недоумевающий взгляд.
        — В горах есть одно местечко, Лох-Морлих. Это по дороге из Гленмора в Эвимор. В округе расположены несколько замков. Поедешь и купишь один.
        — Решила обзавестись летней резиденцией?
        — Я не собираюсь в замке жить. Хочу похоронить там отца.
        — Мне нужно поехать в Шотландию и купить замок, чтобы похоронить в нем твоего отца?  — медленно повторил Келлер.
        — Ты не ослышался. У меня самой на это нет времени. Доверить семейные дела я могу только тебе. Прах отца лежит на кладбище в Глэйс-Бэй.
        Впервые в разговоре с Говардом Лара упомянула о своем прошлом.
        — Должно быть, ты очень любила отца.
        — Так сделаешь?
        — Конечно.
        — Когда прах перевезут, найдешь человека, который будет присматривать за могилой.

* * *
        Через три недели Келлер вернулся.
        — Все. Ты стала владелицей замка. Могила отца — в парке, возле каменной стены. За ней тянется гряда холмов, рядом — небольшое озеро. Красота! Поедешь посмотреть?
        — Я? Зачем?
        Книга вторая
        Глава 11
        В 1984 году Лара решила, что пришла пора завоевать Нью-Йорк. Услышав о ее планах, Говард Келлер был поражен.
        — Меня настораживает твоя идея,  — подчеркнуто сухим голосом сказал он.  — Нью-Йорк — это совсем другое дело. Что ты знаешь о нем? Ничего. Как, собственно, и я. Мы...
        — То же самое говорили, когда я приехала из Глэйс-Бэй в Чикаго,  — перебила его Лара.  — Какая разница, где строить — здесь, в Нью-Йорке или в Токио? Дома везде одинаковы, игра ведется по одним правилам.
        — Но тут ты уже успела развернуться,  — попытался протестовать Келлер.  — Чего ты хочешь?
        — Этот вопрос ты уже задавал. Я хочу, чтобы мое имя прозвучало. В Нью-Йорке я построю «Камерон-Плаза», а потом — Камерон-центр. И еще, Говард... Придет день, и я поставлю там высочайший на земле небоскреб. Вот чего я хочу. Точка. «Камерон энтерпрайз» переезжает в Нью-Йорк.
        Нью-Йорк переживал строительный бум. Судьбы города решались в кабинетах всемогущих дельцов от недвижимости — семейства Цакендорф, Гарри Хелмсли, Дональда Трампа, Рудинса.
        — Что ж, вступим в их клуб,  — заявила Лара.
        Они поселились в отеле «Ридженси» и начали исследовать город. Лара долго не могла прийти в себя от масштабов и бешеной динамики огромного мегаполиса. Нью-Йорк походил на глубокое разветвленное ущелье, где меж исполинских зданий текли реки и ручейки автомобилей.
        — Да по сравнению с ним Чикаго выглядит как Глэйс-Бэй!  — то и дело восклицала Лара. От нетерпения у нее дрожали руки.
        — Для начала нам необходимо сколотить команду. Наймем лучшего юриста, подберем грамотных менеджеров. Попробую выяснить, с кем работает Рудинс. Может, тебе удастся переманить его людей.
        — Приступай.
        Через день Лара сказала:
        — Вот тебе список зданий, которые мне понравились. Наведи справки, кто их строил. Я должна встретиться с архитекторами.
        Ее энтузиазм заражал.
        — Договорюсь с банками и открою кредитную линию,  — осмелился взять на себя инициативу Говард.  — С нашими активами в Чикаго это не составит особого труда. Нужно будет также войти в контакт с брокерами.
        — Ты прав.
        — Лара, не думаешь ли ты, что, перед тем как ввязываться в драку, стоит определить — ради чего? У тебя уже есть проект?
        — Разве я не сказала?  — Она невинно улыбнулась.  — Мы покупаем манхэттенский Центральный госпиталь.

* * *
        Тремя днями раньше Лара сидела в парикмахерской на Мэдисон-авеню. Она рассеянно поглядывала в зеркало, ловя обрывки беседы, что текла за перегородкой.
        — Нам будет очень не хватать вас, мисс Уокер.
        — Я тоже буду скучать, Дарлен. Сколько лет я хожу сюда?
        — Пятнадцать.
        — Как летит время! Кто бы мог подумать? Я вовсе не горю желанием покидать Нью-Йорк, дорогая.
        — Когда вы едете?
        — Прямо сейчас. Утром весь персонал получил уведомление о расчете. Ты только представь — закрыть Центральный госпиталь лишь потому, что в городской казне нет наличных! Я двадцать лет проработала там старшей медицинской сестрой, а они прислали мне жалкую бумажонку: будьте добры за дверь! Порядочный человек сказал бы это в глаза, не правда ли? Куда только катится мир?
        Лара уже поднималась с кресла.
        — Но в газетах о закрытии ни слова!
        — И не появится. Они намерены обойтись без шума. Пока о предстоящем знают лишь сотрудники.
        Мастер, укладывавший ее волосы, включил фен, но Лара уже поднималась с кресла.
        — Простите, мисс Камерон, я еще не закончил.
        — Чепуха. Мне некогда.

* * *
        Манхэттенский Центральный госпиталь представлял собой комплекс запущенных, уродливых зданий на Ист-Сайд[19 - Часть нью-йоркского района Манхэттен к востоку от Пятой авеню.], которые занимали целый квартал. Лара смотрела на него и видела перед собой устремленный ввысь небоскреб с торговой аркадой, где сияют огнями названия дорогих бутиков, а верхние этажи заняты роскошными апартаментами.
        Пройдя в главный корпус, она спросила, какая корпорация числится владельцем лечебницы. Администратор назвал ей адрес Роджера Бернэма на Уолл-стрит.

* * *
        — Чем могу служить, мисс Камерон?
        — Я слышала, Центральный госпиталь вот-вот выставят на продажу?
        Бернэм удивился:
        — Где, если не секрет, вы это слышали?
        — Но это правда?
        Он чуть помедлил с ответом.
        — Все может быть.
        — В таком случае я могла бы стать покупателем. Назовите свою цену.
        — Послушайте, мэм... Я вижу вас впервые в жизни. Неужели я похож на человека, который с первым встречным готов обсуждать детали сделки на девяносто миллионов? Мне...
        — Девяносто миллионов?  — Сумма показалась Ларе немыслимой, но отступать?.. Тем лучше! Впечатляющее начало.  — Значит, речь пойдет о них?
        — Речь не пойдет ни о чем.
        Она протянула Бернэму стодолларовую купюру.
        — Что это? Зачем?
        — Окажите услугу. Мне требуется сорок восемь часов. Ведь торги вы официально не объявляли. Что вы теряете? Если я удовлетворю ваши запросы, то никто не останется внакладе.
        — Мне о вас ровным счетом ничего не известно.
        — Позвоните в Чикаго, банк «Меркантайл». Пусть вас соединят с Бобом Вэнсом, президентом.
        Не сводя с Лары пристального взгляда серых глаз, Бернэм покачал головой и пробормотал что-то вроде «сумасшедшая». Затем рука его потянулась к телефонному справочнику. Лара терпеливо ждала.
        — Мистер Вэнс? Это Роджер Бернэм, Нью-Йорк. У меня в кабинете сидит мисс...  — Он запнулся.
        — Лара Камерон,  — назвала себя Лара.
        — Лара Камерон. Если я правильно ее понял, она хочет приобрести у нашей компании некоторую недвижимость. Имя о чем-нибудь вам говорит?
        Бернэм плотнее прижал трубку к уху.
        — Вот как? Понятно... В самом деле? Нет, этого я не знал. Так... Так... Благодарю вас.
        Положив трубку, он вновь посмотрел на Лару — уже другим, смягчившимся взглядом.
        — Похоже, там, в Чикаго, вы произвели изрядное впечатление.
        — Такое же я произведу и здесь.
        Пальцы Бернэма приподняли уголок купюры.
        — А что мне делать с этим?
        — Купите кубинскую сигару. Итак, у меня есть сорок восемь часов?
        Он расправил плечи.
        — Право, не знаю. Все это настолько... непривычно. Хорошо. В вашем распоряжении двое суток.

* * *
        — Наступило время действовать,  — сказала Лара.  — За сорок восемь часов, Говард, ты должен выстроить нашу финансовую стратегию.
        — Дай мне цифры.
        — Только самые общие. Девяносто миллионов — на недвижимость, двести — на снос госпиталя и строительство.
        Келлер тряхнул головой.
        — В сумме это двести девяносто миллионов долларов.
        — Ты всегда был силен в арифметике.
        Он пропустил комплимент мимо ушей.
        — Лара, откуда появится такая гора денег?
        — Мы их займем. Часть — в Чикаго, часть — под залог новой собственности. Я не предвижу никаких проблем.
        — Но это огромный риск. Существует множество зацепок, сотни вещей могут пойти не так. Ты ставишь на кон все, что у тебя есть.
        — Совершенно верно. В том-то и суть. Победа всегда результат схватки.

* * *
        Открыть финансирование в Нью-Йорке оказалось даже проще, чем в Чикаго. Мэр города Дэниел Кох утвердил специальную программу, согласно которой дивелоперы, сносившие ветхие здания и возводившие на их месте новые, получали значительные налоговые льготы, а первые два года казна вообще не требовала от них уплаты налогов.
        Когда банки ознакомились с кредитной историей Лары Камерон, все их сомнения отпали.
        За шесть часов до истечения назначенного срока Лара вошла в кабинет Роджера Бернэма и протянула ему чек на три миллиона долларов.
        — Это первоначальный взнос. Ваша цена меня устроила. Кстати, сотню можете оставить себе.

* * *
        Следующие полгода Говард Келлер не вылезал из банков, а Лара активно общалась с архитекторами.
        Работа шла на удивление гладко. Архитекторы, строители, эксперты по маркетингу сноровисто делали свое дело. К началу марта разборка госпиталя должна была закончиться, в апреле предполагалось начать основную фазу проекта.
        Лара не знала покоя. Каждое утро она к шести часам появлялась на площадке, чтобы лично проконтролировать ход работ. Вокруг сновали люди, а она приходила в бешенство, сознавая свою абсолютную здесь бесполезность. Чем им помочь? Как ускорить процесс? Ведь не может же она сидеть сложа руки! Черт возьми, не стоило ограничивать себя осуществлением лишь одной идеи!
        — Что мешает нам заключить новую сделку?  — спросила она у Говарда.
        — Разберись сначала с этой. Да если у тебя просто собьется дыхание, все рухнет! Ты вложила в проект последний цент, один опрометчивый шаг, и...
        — Никаких опрометчивых шагов.  — Лара внимательно посмотрела на Келлера.  — Что тебя тревожит?
        — Контракт, который ты подписала в ссудном банке.
        — А в чем дело? Мы же получили деньги!
        — Мне не нравится пункт о дате окончания строительства. Если здание не будет сдано к пятнадцатому марта, ты лишишься его. Ты потеряешь все!
        Лара вспомнила свою первую стройку в Глэйс-Бэй. Тогда на выручку пришли друзья. Здесь же ситуация была иной.
        — Не переживай. Мы уложимся в срок. Так как насчет новой сделки?

* * *
        Лара решила поговорить с маркетологами.
        — Все бутики в торговой аркаде уже распроданы, как и более половины квартир наверху,  — сообщил их менеджер.  — Полагаю, к концу строительства будет куплено три четверти жилой площади, а на оставшуюся тоже быстро найдутся покупатели.
        — Я хочу, чтобы вы продали все, и чем раньше, тем лучше. Активизируйте рекламу.
        — Хорошо, мадам.
        В кабинет вошел Келлер.
        — Должен признать, Лара, ты была права. Мы идем строго по графику.
        — Я тебе говорила. Это же станок для печатания денег!
        15 января, за два месяца до плановой даты завершения строительства, рабочие начали прокладывать электропроводку.
        Лара стояла и смотрела, как крошечные человеческие фигурки уверенно перемещаются по лесам. Где-то далеко наверху одна из них замерла: парень решил закурить. Доставая из кармана пачку сигарет, он выронил гаечный ключ. Лара с испугом наблюдала за тем, как, со свистом вспарывая воздух, тяжелый инструмент приближался к земле. Она сделала шаг в сторону, сердце гулко застучало. Парень помахал рукой: Извините.
        Мрачная Лара вошла в кабину подъемника, чтобы добраться до растяпы. Когда кабина остановилась, она, не обращая внимания на разверзшуюся под ногами бездну, прошла по узеньким доскам к электрику.
        — Это вы уронили ключ?
        — Да. Прошу прощения.
        Рука ее отвесила парню звонкую пощечину.
        — Вы уволены. Вон отсюда!
        — Это же была чистая случайность! Я...
        — Вниз!
        Опустив голову, парень направился к подъемнику.
        Лара глубоко вдохнула. Самоконтроль возвращался медленно. Рабочие во все глаза смотрели на босса.
        — Что уставились? За дело!  — приказала она.

* * *
        Завтрак с Сэмом Госденом, известным в Нью-Йорке юристом, нанятым для подготовки контрактов.
        — На мой взгляд, все идет своим чередом,  — сказал Госден.
        — Все идет превосходно,  — улыбнулась Лара.  — До открытия осталось две или три недели.
        — Позволите признание?
        — Конечно, но будьте осторожны. Надеюсь, никакой уголовщины?
        Госден расхохотался:
        — О нет! Я просто держал пари, что вы сядете в лужу.
        — Вот как? Это почему?
        — Бизнес, в котором вы уже достигли высот,  — удел исключительно мужчин. Единственные допущенные туда дамы — это голубоглазые, в седых буклях старушки, что продают недорогие квартиры.
        — Значит, вы, Сэм, ставили не на меня.
        Госден покровительственно улыбнулся:
        — Ну да.
        Лара подалась вперед:
        — Сэм?..
        — Слушаю.
        — Никто в моей команде не болеет за противника. Вы уволены.
        Оставив его сидеть с отвисшей челюстью, Лара спустилась в ресторан.

* * *
        Через день, в понедельник утром, по дороге на площадку Лара интуитивно ощутила: сегодня что-то не так. Спустя пару минут, когда машина остановилась, стало ясно, что именно. Тишина. Ни стука молотков, ни гудения электродрелей. Она с недоверием посмотрела по сторонам. Рабочие собирали свои инструменты. Лара бросилась в бытовку, к бригадиру.
        — Что происходит? Времени — всего семь утра!
        — Я забираю своих людей.
        — Объяснитесь!
        — Поступила жалоба, мисс Камерон.
        — Какая еще жалоба?
        — Вы ударили рабочего.
        — Что?!  — Лара совершенно забыла об инциденте.  — Да, правда. Но он это заслужил.
        — Вы получили от города лицензию на право раздавать пощечины?
        — Да подождите же, все было не так! Парень уронил гаечный ключ, который чуть не убил меня. Ну, потеряла выдержку, о чем искренне сожалею. Но назад он не вернется.
        — Верно. Точно так же, как и мы все.
        Лара не могла поверить своим ушам.
        — Это что, шутка?
        — Наш профсоюз не склонен шутить. Его лидер принял решение уйти отсюда. Вот мы и уходим.
        — Но у вас контракт!
        — Вы нарушили его первой. Все претензии — к профсоюзу.
        Бригадир вышел из бытовки и направился к воротам.
        — Стойте! Я же сказала, что искренне сожалею. Сделаем так. Я... я готова извиниться перед молодым человеком, он может приступить к работе.
        — Мисс Камерон, боюсь, вы не совсем меня поняли. Молодой человек не хочет приступать к работе. У нас у каждого ее хватает — город строится. И еще. Мы слишком заняты, леди, чтобы позволять боссам отвешивать нам пощечины.
        Лара долго смотрела ему в спину. Ситуация — хуже не придумаешь. Полный провал!
        Сев за руль, она погнала машину в офис — сообщить чудовищную весть Келлеру. Но делать этого не пришлось.
        — Уже знаю,  — объявил Говард.  — Я только что говорил с профсоюзом по телефону.
        — Что они тебе сказали?  — живо спросила Лара.
        — Что через месяц состоятся слушания.
        — Через месяц!  — Лицо ее побледнело от волнения.  — Но у нас осталось всего...
        — Я назвал им дату завершения строительства.
        — Ну?
        — Мне сказали, это не их проблема.
        Лара опустилась на кушетку.
        — О Господи! Что же делать?
        — Ума не приложу.
        — Может, мы сумеем убедить банк...  — Увидев на лице Говарда кислую мину, она не закончила фразу.  — Да нет, вряд ли.  — Внезапно в глазах Лары появился блеск.  — Есть! Мы наймем другую бригаду и...
        — Лара, ни один член профсоюза ногой не ступит на стройку.
        — Мне следовало убить этого подонка!
        — Еще бы, это бы нам здорово помогло,  — сухо отозвался Келлер.
        Она принялась нервно расхаживать по кабинету.
        — А если попросить Сэма Госдена? Черт, я же его уволила!
        — За что?
        — Не важно.
        — Можно попытаться найти хорошего адвоката, знаешь, со связями,  — размышлял вслух Говард.
        — Это идея. Такого, чтобы был порасторопнее. Имеется кто-нибудь на примете?
        — Нет. Но Сэм как-то произнес одно имя — Пол Мартин. Когда мы говорили о возможных стычках с профсоюзами, Госден назвал именно его.
        — Какую фирму он представляет?
        — Не знаю.
        Нажав кнопку интеркома, Лара вызвала секретаршу.
        — Кэти, в Манхэттене есть такой адвокат — Пол Мартин. Быстренько разыщи мне его адрес.
        — А телефон его тебя не устроит?  — спросил Келлер.
        — Нет времени. Я не могу позволить себе роскошь договариваться о встрече. Увижу его сегодня же. Согласится помочь — отлично. Нет — придумаем другой выход.
        Мозг ее пронзила мысль: Но другого выхода не существует.
        Глава 12
        Офис Пола Мартина находился на двадцать пятом этаже делового центра на Уолл-стрит. Табличка из серебристого металла возле двери извещала: ПОЛ МАРТИН, АДВОКАТ.
        Лара сделала глубокий вдох и распахнула дверь. Приемная оказалась намного скромнее, чем она ожидала. Там стоял поцарапанный стол, за которым восседала пышноволосая блондинка.
        — Доброе утро. Чем могу помочь?
        — Мне необходимо встретиться с мистером Мартином.
        — Вам назначено?
        — Да.  — Лара не хотела терять время на объяснения.
        — Назовите ваше имя.
        — Камерон. Лара Камерон.
        Блондинка смерила ее сомневающимся взглядом.
        — Одну минуту. Узнаю, сможет ли мистер Мартин принять вас.
        Поднявшись, девушка скрылась в кабинете.
        Мы должны хотя бы увидеть друг друга, подумала Лара.
        В то же мгновение появилась секретарша.
        — Прошу вас. Мистер Мартин ждет.
        Лара подавила вздох облегчения.
        — Благодарю.
        Небольшой кабинет был обставлен очень просто: рабочий стол, диван, кофейный столик и три стула. Это не совсем похоже на цитадель власти, решила Лара. Сидевшему за столом мужчине на вид казалось около шестидесяти: изрезанное глубокими морщинами волевое лицо, тонкий, с горбинкой, нос, густая грива седых волос. В целом облик его напоминал хищную птицу. Одет адвокат был в старомодный двубортный пиджак серой шерсти и белоснежную рубашку с узким галстуком. Четким, едва ли не командным голосом Пол Мартин произнес:
        — Секретарша сказала, что я назначил вам встречу.
        — Пожалуйста, извините. Я должна была вас увидеть. Дело не терпит отлагательства.
        — Прошу вас, садитесь, мисс...
        — Камерон. Лара Камерон.  — Она опустилась на стул.
        — Слушаю.
        Лара перевела дыхание.
        — У меня возникла проблема. Это по поводу строительства.
        Двадцать четыре этажа из бетона и стали — и ни одного рабочего.
        — Говорите, говорите.
        — Я дивелопер, мистер Мартин. Сейчас я возвожу здание на Ист-Сайд, и в процессе строительства произошел конфликт с профсоюзом.
        Адвокат слушал и молчал.
        — Я потеряла над собой контроль, влепила пощечину одному из рабочих, а профсоюз объявил забастовку,  — торопливо закончила Лара.
        Лицо Мартина приняло озадаченное выражение.
        — Мисс Камерон... Не понимаю, как эта проблема связана со мной?
        — Я слышала, вы в состоянии помочь.
        — Боюсь, вас неправильно информировали. Я работаю с корпорациями и никак не связан ни со строительством, ни с профсоюзами.
        У Лары засосало под ложечкой.
        — О! Мне сказали... То есть здесь вы бессильны?
        Он оперся ладонью о стол, как бы намереваясь встать.
        — Могу дать пару советов. Найдите юриста по трудовым спорам. Он поднимет вопрос в суде и...
        — На это нет времени. Сроки строительства почти вышли. Я... А второй ваш совет?
        — Смените сферу своей деятельности.  — Взгляд Мартина остановился на ее высокой груди.  — Для этого бизнеса вы не так сложены.
        — Что?
        — Женщине в нем не место.
        — Где же ей в таком случае место?  — со злостью спросила Лара.  — В кухне? В детской?
        — Нечто вроде. Пожалуй, да.
        Она вскочила, усилием воли заставив себя держаться в рамках приличий.
        — Похоже, сэр, вы ведете свой род от динозавров. Или просто не слышали потрясающую новость: женщины стали свободными.
        Адвокат обезоруживающе покачал головой:
        — Ничуть. Женщины стали только более скандальными.
        — Прощайте, мистер Мартин. Простите, что отняла у вас бесценное время.
        Повернувшись, Лара вышла из кабинета. Громко хлопнула дверь. На углу коридора Лара остановилась, с силой выдохнула. Я совершила ошибку. Я в тупике. Годы титанического труда оказались напрасными. К кому еще обратиться? Не к кому.
        Все кончено.

* * *
        Под промозглым дождем она шла по пустынным улицам, не замечая ни ледяного ветра, ни бездушных кирпичных исполинов. Душу терзало ощущение вселенской катастрофы. В ушах звучал голос Келлера: «Это похоже на перевернутую пирамиду... Если что-то пойдет не так, то пирамида рухнет и погребет тебя под собой». Вот она и дождалась. Банки в Чикаго наложат арест на вклады и имущество, и все деньги, вложенные в строительство, будут потеряны. Придется начинать сначала — с нуля. Бедный Говард. Он так верил в мои мечты, а я его обманула!
        Дождь между тем прекратился, небо стало светлеть. Сквозь редкие еще разрывы в тучах несмело проглянуло солнце. Внезапно Лара поняла: уже рассвет! Она пробродила всю ночь. Впервые за время бесцельных хождений она осмотрелась. Впереди, в двух кварталах, виднелся недостроенный куб — ее обреченная собственность. Что ж, прощальный взгляд, подумала Лара.
        До строительной площадки оставался по крайней мере еще один квартал, когда усталый мозг зафиксировал какой-то неясный шум. С каждым шагом шум становился отчетливее, уже можно было разобрать грохот отбойных молотков, назойливое жужжание дрелей. Не веря своим ушам, Лара со всех ног бросилась вдоль улицы — чтобы неподвижно застыть возле проволочных ворот.
        По лесам деловито сновали рабочие.

* * *
        К ней с улыбкой приблизился бригадир:
        — Приветствую, мисс Камерон!
        Лара не сразу нашла в себе силы произнести:
        — Что... что происходит? Я... вы же сказали, людей здесь больше не будет.
        Мужчина застенчиво опустил голову.
        — Вышло небольшое недоразумение, мэм. Бруно мог убить вас своим ключом.
        Лара ощутила комок в горле.
        — Но он...
        — Забудьте! Он ушел от нас. Уверяю, такого уже не повторится. Вам не о чем беспокоиться. Работы идут в точном соответствии с графиком.
        Действительность казалась сном. Лара смотрела на ползающие по лесам фигуры мужчин и думала: Кто? Кто вернул их? Пол Мартин.

* * *
        Возвратившись в офис, она тут же позвонила адвокату. Голос секретарши в трубке ответил:
        — Очень сожалею, но мистер Мартин сейчас занят.
        — Будьте добры, попросите его перезвонить мне.
        В три часа пополудни телефон продолжал молчать. Лара вновь набрала номер.
        — Извините. У мистера Мартина совещание.
        Похоже, он и не собирался ей звонить.
        Около пяти вечера Лара ступила в приемную.
        — Сообщите, пожалуйста, мистеру Мартину, что его хочет видеть Лара Камерон.
        Блондинка заколебалась:
        — Н-не знаю... Сейчас спрошу.  — Она скользнула в кабинет и через минуту вернулась к своему столу.  — Заходите.
        Пол Мартин смотрел прямо перед собой.
        — Да, мисс Камерон?  — Голос его звучал ровно, не слышалось даже нотки дружелюбия или враждебности.  — К вашим услугам.
        — Я пришла поблагодарить вас.
        — За что?
        — За... бочку жира в бушующее море. За профсоюз.
        Мартин нахмурился:
        — Не понимаю.
        — Рабочие с самого утра были на площадке. Проблема разрешена.
        — Примите мои поздравления.
        — Я с радостью компенсирую ваши...
        — Мисс Камерон, по-моему, вас ввели в заблуждение. Ваша проблема снята? Поздравляю. Но я здесь ни при чем.
        До Лары не сразу дошел смысл сказанного.
        — Н-ну, в таком случае... Извините за беспокойство.
        — Все в порядке, не волнуйтесь.
        Адвокат взглядом проводил ее до двери. Через секунду на пороге появилась секретарша.
        — Мисс Камерон оставила вам пакет, мистер Мартин.
        Небольшой сверток из голубой бумаги был перетянут ярко-красной лентой. Заинтригованный, Пол Мартин медленно развернул его. Внутри оказалась серебряная фигурка средневекового рыцаря, сжимавшего в руке меч. Искупление вины. Как она назвала меня? Потомком динозавров? Вспомнились слышанные в юности слова деда: Времена тогда стояли тяжелые, Пол. Молодежь решила обуздать мафию, избавиться от головорезов, от динозавра Пита. Пролились реки крови, но парни это сделали.
        Давно, давно это было. И не здесь. В Сицилии.
        Глава 13
        Гибеллино, Сицилия
        1879 год
        В небольшой деревушке Гибеллино семейство Мартини считали чужаками. Местность вокруг представляла собой мертвую пустошь, опаленную беспощадным сицилийским солнцем. Она напоминала пейзаж художника — наверное, виртуоза кисти, но виртуоза, явно склонного к садизму. В краю, где более или менее процветающие усадьбы принадлежали габеллоти — состоятельным землевладельцам,  — семья купила скромный участок и попыталась освоить его собственными силами.
        Погожим осенним днем порог домика Джузеппе Мартини перешагнул местный супринтенданте[20 - Деревенский староста (ит.).].
        — Вот что, старина,  — сказал он,  — уж больно много у тебя в поле камней. На таком не вырастишь ни виноград, ни оливы. Долго тебе здесь не протянуть.
        — Не стоит беспокоиться,  — ответил ему Джузеппе.  — Я возделываю землю всю свою жизнь.
        — А народ за вас переживает,  — настаивал супринтенданте.  — У дона Вито прекрасные угодья, и он готов сдать тебе их в аренду.
        — Как же, слышал, слышал.  — Джузеппе негодующе фыркнул.  — Если я подпишу с доном Вито меццадриа[21 - Договор о сдаче земли в аренду (ит.).], он с радостью даст мне земли, а потом заберет три четверти урожая и сдерет двойную цену за семена. Мне придется остаться на бобах, как и десяткам других олухов, которых он обвел вокруг пальца. Нет, спасибо. Передай ему мою благодарность и скажи, что я отказался.
        — Вы совершаете большую ошибку, синьоре. Места у нас тут неспокойные, всякое может случиться.
        — Это что, угроза?
        — Что ты, что ты, Джузеппе! Так, предупреждаю...
        — Всего доброго!
        Супринтенданте смерил его долгим взглядом, печально качнул головой:
        — Упрямец!
        Как только он скрылся, из домика вышел младший сын Мартини, Айво.
        — Кто это был, отец?
        — Староста нашей деревни.
        — Он мне не понравился,  — заметил мальчик.
        — Мне тоже, Айво.

* * *
        На следующую ночь амбар, где Джузеппе хранил свой урожай, сгорел дотла. Из стойла пропали две коровы и бык — единственное богатство семьи.
        И тогда Джузеппе совершил вторую ошибку. Он отправился за помощью в полицию.
        — Требую защиты!
        Начальник отряда местной самообороны невозмутимо произнес:
        — Для этого мы здесь и находимся. В чем заключается ваша проблема, синьоре?
        — Минувшей ночью люди дона Вито сожгли мой урожай, угнали скот.
        — Гм, серьезное обвинение. Тому есть доказательства?
        — Ко мне с угрозами приходил его супринтенданте.
        — И заявил, будто намерен спалить урожай и угнать животных?
        — Нет, конечно.
        — Что же он вам сказал?
        — Что я должен бросить свою ферму и арендовать землю у дона Вито.
        — Но вы отказались.
        — Разумеется.
        — Синьоре, дон Вито — очень влиятельный человек. Хотите, чтобы я арестовал его? Обвинив в том, что он предложил вам кусок земли?
        — Хочу, чтобы вы меня защитили.  — Мартини не собирался отступать.  — Я не позволю ему вытеснить меня с участка.
        — Я целиком на вашей стороне, синьоре. Посмотрим, что удастся сделать.
        — Буду признателен.
        — На страже ваших интересов стоит закон!
        Через день, возвращаясь из города, Айво увидел, как к дому отца приближаются полдесятка верховых. У самой двери всадники спешились, зашли внутрь. Прошло минут пять. Дверь распахнулась, четверо мужчин за руки выволокли отца, потащили его в поле. Пятый шел следом и потрясал карабином.
        — Даю тебе шанс спастись. Бегом!
        — Нет! Это моя земля! Я...
        Прозвучали звуки выстрелов.
        Айво с ужасом смотрел, как под ногами отца бьют фонтанчики бурой пыли.
        — Бегом!
        И Джузеппе Мартини побежал.
        Вскочив в седла, всадники с пронзительными криками начали описывать вокруг бегущего широкие круги.
        Айво спрятался за угол стойла. В глазах мальчика застыл страх.
        Всадники неторопливым аллюром преследовали свою жертву. Лишь только Джузеппе приближался к обочине разбитой грунтовой дороги, один из них пришпоривал лошадь и резким взмахом хлыста валил беглеца с ног. Мартини жадно хватал ртом воздух, тело его было покрыто багровыми кровоподтеками.
        Вскоре, однако, забава наскучила им. Ловким движением руки вожак набросил на шею Джузеппе аркан и повили его к колени.
        — За что?  — прохрипел Мартини.  — В чем я виноват?
        — Ты пошел в гуардиа. Не следовало этого делать.
        Всадники вновь спешились. Двое стащили с Джузеппе штаны, вожак достал из кармана нож, двое других поставили его на колени.
        — Будет тебе урок.
        — Нет!!! Прошу вас! Мне очень жаль...
        — Скажешь об этом своей жене.  — Они захохотали.
        Затем вожак склонился, левой рукой ухватил беспомощно висевшую мошонку и зажатым в правой бритвенно-острым лезвием отсек ее.
        Раздался звериный рев.
        — Эта штука больше тебе не понадобится,  — насмешливо бросил кто-то.
        Сильными пальцами вожак обхватил нижнюю челюсть Джузеппе, нажал. Новая боль заставила несчастного раскрыть рот. В следующее мгновение он ощутил на губах что-то мягкое и теплое. Осознав, что это, поперхнулся, выплюнул.
        — Глянь-ка! Не понравилось!
        — Сын потаскухи!
        Один присел на корточки, чтобы выковырять из земли несколько увесистых камней. Затем он запихал их в пропитанные кровью карманы штанов жертвы.
        — Ну, подняли.  — Тело Джузеппе Мартини легло на сруб колодца.  — Счастливого пути, приятель!
        Раздался глухой всплеск.
        — Вода теперь будет отдавать мочой,  — брезгливо заметил самый низкорослый.
        — Ну и что? Деревенщина не отличит ее от родниковой.
        Минуту-другую они еще прислушивались к доносившимся из сруба звукам — до того момента, пока не наступила полная тишина. Потом все пятеро оседлали коней и поскакали к дому.

* * *
        Прячась в кустах, Айво Мартини видел все. Как только стих топот копыт, десятилетний паренек бросился к колодцу.
        — Папа!
        Глубина молчала.

* * *
        Закончив свои дела с Джузеппе Мартини, всадники решили свести знакомство с его супругой. Когда стукнула входная дверь, Мария была в кухне.
        — Где мой муж?  — сурово спросила она вошедших.
        — Ему захотелось промочить горло,  — с усмешкой бросил вожак.
        Двое его подручных нарочито медленно приблизились к женщине.
        — Ты слишком красива, чтобы делить постель с таким уродом!  — произнес тот, что остановился по правую руку от Марии.
        — Вон из моего дома!  — приказала она.
        — Так-то здесь встречают гостей?  — издевательски протянул голос слева, и чья-то волосатая пятерня грубо сорвала с нее платье.  — Теперь тебе положен убор вдовы. К чему эти рюшки!
        — Животное!
        Мария схватила стоявший на плите кофейник и выплеснула закипавшую жидкость в лицо говорившему.
        — Сука!
        За воплем последовал выстрел. Женщина рухнула на деревянный пол уже бездыханная.
        — Болван!  — не выговорил, а выплюнул вожак.  — Сначала мы должны были ее трахнуть. Пуля никогда не опоздает. Все, назад, к хозяину!
        Часом позже они были в особняке дона Вито.
        — Мы достойным образом позаботились о супружеской паре,  — доложил старший.
        — А сын?
        — Сын?  — удивился вожак.  — Но вы о нем не говорили.
        — Я сказал — окружить заботой всю семью!
        — Это же всего лишь мальчишка, дон Вито.
        — Мальчишки имеют дурную склонность вырастать в мужчин. А мужчины привыкли мстить. Убейте его.
        — Как скажете.
        Двое всадников растаяли в ночи.

* * *
        Айво никак не мог стряхнуть с себя оцепенение. Только что на его глазах были зверски убиты отец и мать. Один. Один во всем мире! Куда идти? Стоп! Есть же брат отца, Нунцио Мартини, в Палермо.
        Мальчик отлично сознавал, что действовать необходимо быстро. Люди дона Вито наверняка уже разыскивают его. Даже интересно, почему его до сих пор не обнаружили.
        Бросив в рюкзак круг домашней колбасы и пару ломтей хлеба, Айво осторожно выглянул за дверь и исчез в темноте.
        Бегом он пронесся до узкой, выбитой в глинистой почве колеи, что вела под гору, и перешел на шаг. Когда спереди или сзади слышался стук повозки, подросток нырял в густые заросли орешника.
        Часа через полтора Айво оглянулся и на фоне уже почти черного неба различил два скакавших верхом силуэта. Спрятавшись в кустах, он пропустил их вперед. Остаток ночи пришлось двигаться с величайшей осмотрительностью, едва ли не украдкой.
        Дорога до города отняла три дня. Когда приходило чувство относительной безопасности, Айво отсыпался в чужих огородах, срывал с деревьев редкие уже яблоки и жадно их съедал.
        На шумной городской площади ему удалось отыскать автобус, отправлявшийся в Палермо. Мальчик занял последнее свободное место.

* * *
        К дому своего дяди Айво подошел около полуночи. Нунцио Мартини жил в богатом, по местным меркам, особняке на окраине города: широкий балкон, террасы, просторный внутренний дворик. Костяшками пальцев Айво постучал в дубовую дверь. После долгого ожидания за дверью прозвучал низкий грудной голос:
        — Кого там черти носят?
        — Дядя Нунцио! Это я, Айво.
        Обе тяжелые створки распахнулись одновременно. На пороге стоял брат отца — крепкий, средних лет мужчина с носом римского патриция, густые седые волосы волнами падали на его плечи. Одет Нунцио был в ночную рубашку. При виде племянника глаза дяди расширились.
        — Айво? В такой час? Почему один? Где отец и мать?
        — Они мертвы,  — захлебываясь слезами, едва слышно прошептал Айво.
        — Как мертвы? Ну, проходи, проходи!
        Мальчик шагнул внутрь.
        — Что еще за ужасы ты несешь? Как мертвы? Несчастный случай?
        Паренек затряс головой.
        — Их убил дон Вито.
        — За что?
        — Отец отказался арендовать у него землю.
        — Так-так.
        — Но почему, почему? Ведь ни отец, ни мать не причинили ему зла!
        — Тут нет ничего личного, мой мальчик,  — сочувственно заметил Нунцио.
        Айво поднял на дядю полный детского недоумения взгляд:
        — Ничего личного? Не понимаю.
        — Видишь ли, дона Вито знают все. У него — репутация. Дон Вито — это тот, кого называют уомо риспеттато — человек уважаемый. Если он позволит, чтобы твой отец бросил ему вызов, значит, найдутся и другие желающие. Значит, власть дона Вито рано или поздно будет ограничена. Поэтому — ничего личного. Это нужно принять как должное.
        — Должное?  — Айво показалось, что он ослышался.
        — Во всяком случае, пока. Пока. Ну и вид! По-моему, тебе пора в постель.
        Утром, за завтраком, разговор продолжился.
        — Что скажешь, если я предложу тебе остаться в моем доме? Будем работать вместе.
        — Думаю, мне это понравится.
        — Для такого смышленого паренька всегда найдется подходящее дело. И мышцы у тебя крепкие.
        — Я сильный!
        — Не сомневаюсь.
        — А какой у тебя бизнес, дядя?
        Нунцио улыбнулся:
        — Защищать людей.

* * *
        Мафию, протянувшую свои щупальца в беднейшие районы Италии, призвала к жизни суровая необходимость оградить простых людей от поборов и вымогательств обнаглевшего чиновничества. Полные решимости, на все готовые мужчины без колебаний вершили правосудие, восстанавливали попранную справедливость. Со временем они обрели такую власть, которая внушала страх даже кабинету министров; торговцы и фермеры беспрекословно платили им дань — за спокойное существование собственных семей.
        Нунцио Мартини являлся капо[22 - Руководитель, глава (ит.).] мафии в Палермо. В его обязанности входил контроль за сбором «добровольных пожертвований» и применение мер к тому, кто отказывался их вносить. Меры варьировались: одному провинившемуся ломали — исключительно в воспитательных целях — ногу или руку, другого же ждала медленная и мучительная смерть.
        Айво стал работать с дядей.

* * *
        На протяжении последующих пятнадцати лет Палермо был для Айво школой, Нунцио — его строгим учителем. Начал Айво мальчиком на побегушках, затем ему поручили сбор денег, а чуть позже он превратился в самое доверенное лицо своего могущественного родственника.
        В двадцать пять Айво взял в жены пышногрудую сицилианку Кармелу, годом позже у них родился сын, Джанкарло. Айво выстроил собственный дом. Когда Нунцио умер, он занял его место — чтобы в скором времени добиться еще большего влияния, нежели дядя. Для достижения окончательного успеха оставалось сделать совсем немногое.
        — Делай, что я сказал жене:
        — Собирай вещи. Мы уезжаем в Америку.
        Кармела с удивлением вскинула голову.
        — С чего вдруг?
        Но отвечать на вопросы муж не привык.
        — Делай, что я сказал. Я ненадолго отлучусь. Буду дома через два-три дня.
        — Айво...
        — Займись чемоданами.

* * *
        Возле крыльца полицейского участка в Гибеллино остановились три черных автомобиля. Располневший начальник отряда гуардиа сидел за своим рабочим столом, когда дверь кабинета распахнулась и в комнату вошли полдесятка хорошо одетых мужчин.
        — Доброе утро, джентльмены. Чем могу вам помочь?
        — Мы пришли, чтобы помочь тебе,  — с ударением на последнем слове произнес Айво.  — Помнишь меня? Я сын Джузеппе Мартини.
        Глаза капитана расширились.
        — Это ты? Что ты тут делаешь? Тебе нельзя здесь находиться.
        — Меня волнуют твои зубы.
        — Мои зубы?
        — Да.  — Двое стоявших рядом с Айво парней шагнули к капитану, мертвой хваткой прижали его руки к столу.  — Похоже, ты нуждаешься в услугах дантиста. Но у меня тоже есть неплохой навык.
        Айво выхватил из-за пояса пистолет, вставил дуло в рот сидевшего и повернулся к своим компаньонам:
        — Отпустите его.
        Десять минут спустя машины подъехали к особняку дона Вито. Возле дверей лениво прохаживались два охранника. При виде выбравшегося из автомобиля Айво в глазах их вспыхнул интерес.
        — Господь вам в помощь!  — приветствовал их молодой человек.  — Дон Вито ждет нас.
        Охранники переглянулись.
        — Но он ничего не говорил нам.
        В следующее мгновение оба распростерлись на земле. Обрезы приехавших были заряжены тяжелыми свинцовыми шариками, которые так любят охотники, когда идут по следу крупной дичи. Два тела напоминали груду фарша.
        Резкие хлопки насторожили дона Вито. Бросившись к окну, он все понял, молниеносным движением достал из ящика стола револьвер.
        — Франко! Антонио! Ко мне!
        За дверью послышались новые выстрелы, а затем кто-то произнес:
        — Дон Вито...
        Ужаленный этим голосом, он обернулся.
        Посреди комнаты стоял Айво. Левая рука его сжимала пистолет.
        — Брось оружие.
        — Я...
        — Брось его.
        Дон Вито разжал пальцы, револьвер с грохотом упал на пол.
        — Бери что хочешь и убирайся,  — прошипел хозяин особняка.
        — Мне ничего не нужно,  — хладнокровно ответил Айво.  — Наоборот, я пришел, чтобы вернуть долг.
        — Готов забыть о нем.
        — А я — нет. Ты знаешь, кто стоит перед тобой?
        — Не имею ни малейшего представления.
        — Айво Мартини.
        Старик нахмурился, пытаясь отыскать в памяти имя, и пожал плечами:
        — Мне это ни о чем не говорит.
        — Пятнадцать лет назад твои люди убили моих родителей.
        — Какой ужас! Они понесут кару! Я...
        Сделав шаг вперед, Айво с размаху ударил ненавистное лицо рукояткой пистолета. Брызнула кровь.
        — В этом нет необходимости,  — простонал дон Вито.  — Мне...
        Правой рукой Айво вытащил нож.
        — Сними брюки.
        — Для чего? Ты же не...
        Айво повел пистолетом.
        — Сними брюки.
        — Не-е-ет! Подумай о том, что делаешь! У меня же сыновья, братья! Они найдут тебя на краю света и прирежут как свинью!
        — Если найдут. Брюки!
        — Нет.
        Пуля ударила в колено. Дон Вито взвыл от боли.
        — Я тебе помогу.  — Айво дернул за кончик ремня, брюки спали, за ними последовали широкие цветастые трусы.  — Какой же он у тебя невзрачный! Так и быть, исправлю ошибку природы.
        Сунув пистолет в карман, Айво железными пальцами стиснул мошонку, взмахнул ножом.
        Тело старика обмякло. Он потерял сознание.
        Айво поднял с пола дряблый член, запихнул его дону Вито в рот.
        — Прости, но колодца у тебя во дворе нет.
        Он послал на всякий случай вторую пулю в голову и вышел. Четверо парней у машины терпеливо ждали.
        — Поехали!
        — У дона Вито есть наследники, Айво. Они этого не забудут.
        — Тем лучше.
        Через два дня глава семьи, Кармела и Джанкарло были на борту пассажирского судна. Отдав швартовы, лайнер взял курс на Нью-Йорк.

* * *
        В конце позапрошлого века люди считали Новый Свет краем безграничных возможностей. Итальянское гетто занимало в Нью-Йорке несколько кварталов. Многие из друзей Айво перебрались на американский континент гораздо раньше. Обосновавшись в огромном городе, они решили заняться тем, что умели лучше всего,  — рэкетом. Мафия начала плести свои сети. Айво сократил отцовское имя до привычного уху англосаксов «Мартин» и быстро свыкся с обстановкой безмятежного процветания.
        Вот только сын, Джанкарло, не оправдывал его надежд. Парень не проявлял никакого интереса к настоящей работе. В возрасте двадцати семи лет он обрюхатил соотечественницу, сыграл суетную свадьбу, через три месяца после которой на свет появился внук, Пол.
        На него Айво возложил все свои честолюбивые планы. Поскольку профессию юриста в Америке всегда окружала атмосфера уважения и почета, Айво твердо решил, что внук станет адвокатом. Мальчик рос весьма сообразительным. Когда ему исполнилось двадцать два, он поступил в юридическую школу Гарвардского университета. Через четыре года он получил диплом, Айво устроил внука в престижную фирму, где молодой человек за очень короткое время стал полноправным партнером. Прошло еще пять лет, и Пол открыл собственное дело. К тому моменту Айво уже вложил свои капиталы в совершенно легальный бизнес, так и не порвав старых связей. Внук активно помогал деду в обеих сферах. В 1967-м, когда Айво оставил этот бренный мир, Пол женился на итальянской девушке, Нине, и год спустя она принесла супругу двойню.

* * *
        Все 70-е годы Пол напряженно работал. Главными его клиентами были профсоюзы, а это открывало дорогу к незримой, но весьма действенной власти. На поклон к опытному законоведу приходили вице-президенты компаний и министры.
        В один из дней Пол обедал вместе с клиентом, Биллом Роуном, уважаемым банкиром, который ничего не знал о прошлом своего сотрапезника.
        — Почему бы вам не стать членом «Саннивэйла», моего гольф-клуба?  — положив нож, спросил Роун.  — Вы ведь играете в гольф, не правда ли?
        — Так, от случая к случаю. Когда позволяет время.
        — Ну и превосходно! Я член правления. Так что, оформить ваше членство?
        — Буду признателен.
        Неделю спустя правление клуба собралось на очередное заседание. Обсуждался вопрос о приеме новых членов.
        — Рекомендую Пола Мартина,  — подал голос Билл Роун.  — Весьма достойный человек.
        Сосед по столу, Джон Хэммонд, брезгливо фыркнул:
        — Он же итальяшка, не так ли? А нужны ли нам здесь вонючие даго[23 - Так в США презрительно называют выходцев из Италии, Испании и Португалии.], Билл?
        Банкир повернул голову:
        — Собираешься прокатить его?
        — Еще бы!
        — О'кей. В список не вносить! Следующий...
        Заседание продолжалось.

* * *
        Прошло две недели. Пол вновь пригласил Роуна отобедать вместе.
        — Я, кстати, не расстаюсь с клюшкой для гольфа,  — в шутку бросил он, усаживаясь за стол.
        Роун смутился:
        — Видишь ли, Пол, тут у нас некоторая заминка...
        — Заминка?
        — Я действительно предложил твою кандидатуру, но один из членов правления опустил в урну черный шар.
        — Интересно, почему?
        — Не пугайся, здесь ничего личного. Ханжа. Он терпеть не может итальянцев.
        Ничего личного.
        Пол улыбнулся:
        — Я ничуть не напуган. Мало ли людей терпеть не могут итальянцев! Этот ваш мистер...
        — Хэммонд. Джон Хэммонд.
        — Тот, что пакует мясо?
        — Да. Ничего, он сменит свое мнение. Я переговорю с ним.
        Пол покачал головой:
        — Не стоит. Честно говоря, мне не так уж и хочется бегать по полю.
        Полгода спустя, в середине июля, четыре принадлежавших компании Хэммонда трейлера-рефрижератора, которые везли в супермаркеты Нью-Джерси говяжью вырезку, бифштексы и свиные ребрышки, свернули на обочину автострады и остановились. Их водители настежь распахнули двери холодильных камер и удалились.
        Известие о случившемся привело Джона Хэммонда в ярость.
        — Какого дьявола?  — размахивал он кулаками перед лицом своего менеджера.  — Полтора миллиона долларов оставили гнить под июльским солнцем? Объясни!
        — Профсоюз объявил забастовку, сэр.
        — Не предупредив? Чего они требуют? Повышения зарплаты?
        Менеджер пожал плечами:
        — Не знаю. Мне не сообщали. Водители просто исчезли.
        — Передай заправиле их местного отделения — пусть найдет меня. Я займусь этим сам.
        Во второй половине дня профсоюзный лидер ступил в кабинет Хэммонда.
        — Почему мне ни слова не сказали о готовящейся забастовке?  — обрушился на него владелец компании.
        — Но я и сам о ней не знал, мистер Хэммонд,  — извиняющимся тоном едва выговорил мужчина.  — Все произошло так внезапно. Они, наверное, посходили с ума.
        — Я всегда был внимателен к своим служащим. Что им нужно? Денег?
        — Нет, сэр. Мыла.
        Сидевший за столом Хэммонд подпрыгнул.
        — Мыла?!
        — Да. Им не нравятся те бруски, что кладут в душевые. Слишком уж оно едкое.
        Фраза звучала издевкой.
        — Слишком оно едкое? Так вот почему я потерял полтора миллиона долларов?
        — Тут нет моей вины, сэр. Это они.
        — О Боже!  — воскликнул Хэммонд.  — Не верю, не верю! И какое же мыло им необходимо? Может, шампунь от перхоти?  — Его кулак с грохотом опустился на стол.  — В следующий раз, когда возникнут проблемы, сразу ко мне, ясно?
        — Да, мистер Хэммонд.
        — Пусть приступают к работе. К шести вечера в душевых будет лучшее мыло, как в дамских салонах. Ты меня слышишь?
        — Я им так и скажу, мистер Хэммонд.
        Дверь кабинета бесшумно закрылась. Страна катится в пропасть, подумал Джон Хэммонд. Надо же — мыло!

* * *
        Миновали две недели. Жарким августовским днем пять рефрижераторов, доставлявших свежее мясо в Сиракузы и Бостон, съехали с дороги. Их водители настежь распахнули двери холодильных камер и удалились.
        Хэммонд узнал об этом в шесть часов вечера.
        — Что за чушь вы несете? Новое мыло им дали?  — прокричал он в телефонную трубку.
        — В тот же день, сэр,  — ответил менеджер.
        — Так что на этот раз?
        — Не знаю. Никаких жалоб ко мне не поступало.
        — Главаря — ко мне!
        Представитель профсоюза водителей и перевозчиков прибыл в начале восьмого.
        — Ваши люди сгноили товар стоимостью два миллиона долларов! Похоже, Господь лишил их разума?
        — Хотите, чтобы я передал этот вопрос президенту нашего профсоюзного комитета, мистер Хэммонд?
        — Нет-нет,  — мгновенно взял себя в руки тот.  — У нас никогда не было с вами никаких проблем. Если водители недовольны зарплатой, пусть приходят, и мы обсудим все как цивилизованные люди. Сколько они хотят?
        — Нисколько.
        — Что это значит?
        — Дело не в деньгах, мистер Хэммонд.
        — Да? В чем же?
        — В свете.
        — Как — в свете?  — У Хэммонда потемнело в глазах.
        — Очень просто. Люди говорят, лампочки в душевых светят вполнакала.
        Внезапно на хозяина кабинета снизошло умиротворение. Хэммонд откинулся на спинку кресла.
        — Послушайте, что происходит?  — почти растерянно спросил он.
        — Я же сказал — они считают...
        — Бросьте. Что происходит?
        Представитель профсоюза развел руками:
        — Если бы мне было известно, я бы сказал.
        — Может, меня пытаются выдавить из бизнеса? Но кто?
        Гость молчал.
        — Так. Назовите имя! С кем я должен переговорить?
        — Есть один адвокат, который мог бы вам помочь. Он часто оказывает услуги нашему профсоюзу. Пол Мартин.
        — Пол?..  — Неожиданно для себя Хэммонд вспомнил.  — О, значит, этот даго к тому же и шантажист! Убирайтесь!  — Величественным жестом он выбросил руку к двери.  — Вон!
        Оставшись в одиночестве, Хэммонд скрипнул зубами. Никому еще не удавалось меня шантажировать. Никому.
        Неделей позже на дороге оказались брошенными уже шесть трейлеров, груженных мясом.
        Джон Хэммонд условился выпить пару коктейлей с Роуном.
        — Меня заела совесть, Билл. Кажется, я ляпнул какую-то бестактность в отношении твоего приятеля, как его?.. Пола Мартина.
        — С твоей стороны очень благородно признать это, Джон.
        — Вот что, выдвигай его на следующем же заседании. Я поддержу.
        Собравшись через неделю, правление единогласно приняло в клуб нового члена.
        Джон Хэммонд лично позвонил Полу.
        — Примите мои поздравления, мистер Мартин. Вы только что стали членом «Саннивэйла». Искренне рад!
        — Спасибо, Джон. И благодарю вас за звонок!
        Положив трубку, Хэммонд тут же снял ее вновь, набрал номер окружного прокурора и договорился с ним о встрече.
        В воскресенье он и Билл Роун вышли на поле для гольфа — в паре.
        — Ты же до сих пор незнаком с Полом, так?  — поинтересовался Роун, опуская после удара клюшку.
        Хэммонд кивнул:
        — Да. Думаю, играть ему придется недолго. У Большого жюри[24 - Большое жюри — расширенная коллегия присяжных (от 12 до 23 человек), решающая вопрос о предании обвиняемого суду и предъявлении ему официального обвинения.] накопилась к твоему другу куча вопросов.
        — О чем это ты?
        — Имеющаяся у меня информация заинтересует не только окружного прокурора, но и присяжных.
        Услышанное шокировало Роуна.
        — Ты отдаешь себе отчет в том, что намерен сделать?
        — Еще бы! Мартин — насекомое, и я раздавлю его, не сомневайся!
        В первый день новой недели «кадиллак», направлявшийся в офис окружного прокурора, был обстрелян на улице неизвестными. Три пули разнесли массивный череп Хэммонда на осколки. Свидетелей полиция не нашла. Пропал и личный шофер погибшего.
        После этого трагического случая Пол Мартин каждое воскресенье стал заезжать в клуб «Саннивэйл» вместе с женой и двумя детьми — просто так, пообедать. Кухня там была великолепна.

* * *
        К обязанностям супруга Пол относился в высшей степени ответственно. К примеру, он никогда бы не позволил себе обесчестить жену, приведя ее в тот же ресторан, где тремя днями раньше ужинал с любовницей. Половина его жизни протекала под сенью брачных уз, другая — предназначена делу. Любовницы имелись у всех друзей Пола, они служили неотъемлемой частью их имиджа. Мартин лишь чуть пренебрежительно кривил губы, когда видел убеленного сединами коллегу под руку с девушкой-подростком. В подобном союзе ему виделось нечто унизительное, недостойное. Он даже дал себе зарок: после шестидесяти — все, хватит. И действительно, двумя годами позже, в день его шестидесятилетия, зарок был исполнен. Долгие годы Нина оставалась — и останется!  — верной спутницей. Хватит, хватит. Будем помнить о достоинстве.
        Именно к Полу Мартину обратилась Лара Камерон с просьбой о помощи. Имя молодой женщины Пол уже слышал, но при первой встрече его поразила красота собеседницы. Дерзкая, подчеркнуто независимая, Лара умудрилась каким-то чудесным образом сохранить неповторимое очарование юности. Адвокат не нашел в себе сил противостоять этим чарам. Нет, говорил ему разум, она же еще девчонка, а ты уже одряхлел. Ты — старик.
        Когда Лара после разговора с ним выскочила из кабинета, Пол надолго погрузился в думы. А потом поднял трубку телефона.
        Глава 14
        Работы на строительной площадке близились к концу. Лара бывала там дважды в день — ранним утром и сразу после обеда — и ежеминутно ощущала на себе новые, исполненные искреннего почтения взгляды. Уважительность слышалась в каждом слове, сквозила в каждом жесте. Ларе было ясно: причина столь разительной перемены кроется в мистере Мартине; она с тревогой ловила себя на том, что все чаще думает об этом похожем на старого ястреба мужчину, в голосе которого звучит непререкаемая властность.
        Решившись, Лара вновь набрала его номер.
        — Не могли бы мы вместе пообедать, мистер Мартин?
        — У вас опять возникли проблемы, мисс Камерон?
        — Нет. Я просто подумала: что плохого в том, если мы узнаем друг друга чуть лучше?
        — Прошу меня извинить. Я никогда не обедаю.
        — Тогда как насчет ужина?
        — Я человек женатый, мисс Камерон. Ужинать я привык дома, с супругой и детьми.
        — Понятно. А...
        В трубке послышались короткие гудки.
        Что с ним такое, подумала Лара. Я же не пытаюсь затащить его в постель. Ну, хочу выразить благодарность, ладно. Почему он против?
        Она заставила себя выбросить мысли об адвокате из головы.
        Пол Мартин не ожидал, что голос Лары заставит его сердце биться куда быстрее обычного. Вызвав секретаршу, он кратко распорядился:
        — Если мисс Камерон позвонит еще раз, скажите — его нет.
        В этом возрасте мужчине уже не нужны никакие искушения, а Лара Камерон — искушение из сильнейших.

* * *
        Ход работ вызывал у Говарда Келлера полное удовлетворение.
        — Должен признать, Лара, ситуация меня изрядно напугала. Думал, конец, мы вылетели в трубу. И тут ты, как кудесник, выпускаешь голубку из рукава.
        Не я, мысленно поправила друга Лара, а Пол Мартин. Наверное, адвокат обиделся, что она ему так и не заплатила.
        В бездумном порыве Лара выписала Полу чек на пятьдесят тысяч долларов.
        Ровно сутки спустя посыльный принес его назад. Записки, хотя бы со словом объяснения, в конверте не было.
        Тогда Лара упрямо набрала уже знакомый номер.
        — Извините, но мистер Мартин отсутствует,  — сказала секретарша.
        И тут неудача! Складывалось впечатление, что Пол сознательно ее избегает. Но если это так, возразила себе Лара, то почему же он сделал все, чтобы помочь мне?
        Ночь она провела без сна.

* * *
        Утром в кабинет Лары с улыбкой вошел Говард Келлер.
        — У меня два билета на мюзикл Эндрю Ллойда Уэббера «Песня и танец», на послезавтра, а вечером приходится ехать в Чикаго! Возьмешь?
        — Нет, я... Подожди!  — Лара быстро прикинула.  — Пожалуй, возьму. Спасибо тебе, Говард!
        Во второй половине дня она запечатала один билет в конверт и отправила его экстренной почтой в офис мистера Пола Мартина.

* * *
        Вскрыв конверт, Пол с удивлением повертел в пальцах контрамарку. Его приглашают в театр! Кому могло прийти в голову подобное сумасбродство? Этой девице, Камерон, решил он. Больше некому. Пора ставить точку!
        — Посмотрите-ка, вечер пятницы у меня не свободен?  — осведомился адвокат у секретарши.
        — Вы ужинаете в доме вашего зятя, сэр.
        — Отменить.

* * *
        Все первое действие мюзикла кресло рядом с Ларой оставалось пустым. Значит, он не придет. Ну и черт с ним! Я сделала то, что было в моих силах.
        Когда занавес пошел вниз, Лара все еще сомневалась, стоит ли ей уйти или же досмотреть до конца. В это мгновение рядом с ней возникла фигура мужчины.
        — Выйдем!  — Фраза Пола Мартина прозвучала как приказ.

* * *
        Они зашли в бистро на Ист-Сайд, чтобы поужинать. Мартин сидел напротив, изучая лицо Лары спокойным, чуть усталым взглядом. К столику приблизился официант.
        — Ваши напитки, господа?
        — Скотч и содовую,  — сказала Лара.
        — Мне — ничего.
        Она с удивлением посмотрела на адвоката.
        — Я не беру в рот спиртного,  — неохотно пояснил Пол Мартин.
        Затем они заказали еду.
        — Чего вы от меня хотите, мисс Камерон?  — Мартин смотрел ей прямо в глаза.
        — Не люблю чувствовать себя в долгу. Вы оказали мне услугу, за которую я обязана заплатить. Вот это меня и тревожит.
        — Я уже говорил... вы ничего не должны.
        — Но...
        — Говорят, строительство вот-вот завершится?
        — Да.  — Лара чуть было не добавила — «благодаря вам», но вовремя себя остановила.
        — Вы знаете свое дело.
        — Надеюсь, что так. Очень приятно видеть, как твоя безумная идея воплощается в бетон, принимает форму здания, где будут жить и работать люди. В каком-то смысле получается памятник, не правда ли?
        Лицо ее было озарено нежным, идущим из глубины души светом.
        — Согласен. А за первым памятником следует другой?
        — Естественно!  — с вызовом ответила Лара.  — Я твердо рассчитываю стать самым нужным городу дивелопером.
        Исходившие от нее токи гипнотизировали Мартина.
        — И это меня не удивляет,  — заметил он.
        — Почему вы все-таки пришли?  — спросила Лара.
        Цель была одна: сказать, чтобы она оставила его в покое, однако сейчас, сидя напротив Лары, Пол не мог заставить себя произнести эти слова.
        — Мои друзья очень хвалили шоу.
        Лара улыбнулась:
        — Тогда, может быть, вернемся в зал, Пол?
        Он покачал головой.
        — Мисс Камерон, я не только женат, я по-прежнему влюблен в свою супругу.
        — Завидую ей. Строительство будет закончено пятнадцатого марта, и мы, конечно, отметим это событие. Придете?
        Мартин задумался, подбирая слова, пытаясь облечь категорический отказ в наиболее мягкую, деликатную форму. Пауза становилась неприлично долгой.
        — Да, приду.

* * *
        Вечеринка по случаю завершения строительства оказалась довольно скромной. Имя Лары еще не прозвучало в Нью-Йорке настолько громко, чтобы привлечь внимание широкой прессы или сановных лиц города. Тем не менее среди гостей находился личный помощник мэра и корреспондент «Пост».
        — Почти все площади уже сданы,  — сказал Ларе Говард Келлер,  — а запросы продолжают поступать.
        — Хорошо,  — рассеянным голосом отозвалась она.
        Мозг Лары сверлила одна мысль: придет ли Пол Мартин? По какой-то причине важнее вопроса для нее в ту минуту не существовало. Мартин представлял собой загадку. Так и не признав, что помог ей, он, однако... Господи, да ведь он в отцы ей годится! Лара с трудом отогнала навождение.
        Следовало заняться гостями. Расторопные официанты уже ставили на столы блюда с холодными закусками, кувшины пунша, бутылки шампанского. Шел разгар торжества, когда появился Пол Мартин. Атмосфера в зале мгновенно переменилась. Грубоватые рабочие, которые предпочли ради случая обычным спецовкам взятые напрокат костюмы, приветствовали его как члена королевской фамилии. Было видно, что Мартин внушает им почти священный ужас.
        Я работаю с корпорациями и никак не связан ни со строительством, ни с профсоюзами.
        Пожав руки помощнику мэра и двум-трем высокопоставленным чиновникам, адвокат приблизился к Ларе.
        — Рада, что вы пришли,  — просто сказала она.
        Пол окинул взглядом величественное фойе.
        — Поздравляю. Вы неплохо потрудились.
        — Спасибо.  — Она чуть понизила голос: — Я вам очень благодарна.
        Мартин с острой, непонятной самому грустью ощутил, какое счастье дарят ему глаза молодой женщины.
        — Веселье подходит к концу,  — медленно проговорила Лара.  — Если честно, то я надеялась, что мы вместе поужинаем.
        — Вынужден повторить: я ужинаю дома, с женой и детьми.  — Пол замялся.  — Коктейль вас устроит?
        — Да!  — Она просияла.

* * *
        Тесный бар на Третьей авеню. Они сидели там и говорили, говорили, но позже ни один не мог вспомнить, о чем. Слова служили лишь флером, который целомудренно прикрывал нараставшее в обоих желание.
        — Расскажите мне о себе,  — попросил Мартин.  — Кто вы? Откуда? Почему решили заняться этим бизнесом?
        В памяти Лары возник Шон Макаллистер, его дряблое, походившее на квашню тело. А вышло очень неплохо. Нужно будет повторить.
        — Я родилась в небольшом городке Глэйс-Бэй, слышали? Отец заправлял ночлежкой для сезонных рабочих. После его смерти за дело взялась я. Один из постояльцев помог мне купить участок земли, на котором я построила свой первый дом. Так это и началось.
        Мартин подпер голову рукой.
        — Затем я отправилась в Чикаго. Там были уже другие дома. Когда появились какие-то деньги, приехала в Нью-Йорк.  — Лара улыбнулась.  — Вот и все.
        Если, конечно, забыть о годах, что прошли рядом с ненавидящим тебя отцом, об унизительной нищете, о том, как продалась Макаллистеру...
        Угадав, по-видимому, ее мысли, Пол задумчиво произнес:
        — Готов поспорить, в жизни все было намного сложнее.
        — Я не жалуюсь на жизнь.
        — Новый проект уже обдумали? Она пожала плечами:
        — Нет пока. Вариантов много, но ни одного, от которого закружилась бы голова.
        Пол неотрывно смотрел на ее лицо.
        — О чем вы думаете?  — спросила Лара.
        — По правде? Думаю: не будь я женат, сказал бы сейчас, что вижу перед собой самую очаровательную в мире женщину. Но поскольку я человек семейный, мы с вами останемся только друзьями. Достаточно ясно?
        — Предельно.
        Мартин бросил взгляд на часы:
        — Пора идти.  — Взмахом руки он подозвал официанта.  — Будьте добры, чек.
        — Давайте пообедаем — через неделю?  — предложила Лара.
        — Нет. Может, когда вы сдадите новый объект.
        Поднявшись, Пол зашагал к выходу.

* * *
        Ночью Лара видела сон: они занимаются любовью. Тело Мартина вдавливает ее в простыни, не по-стариковски крепкие руки сжимают ее бедра, губы шепчут: «Милая! Ты, только ты... прости меня, дорогая, я ведь ни разу не сказал, как люблю тебя... люблю, люблю...»
        А потом он оказался уже внутри ее, и оба растворились друг в друге...
        Застонав, Лара проснулась, села. Плечи била дрожь.

* * *
        Два дня спустя Мартин позвонил.
        — Кажется, нашел неплохое местечко. Вест-Сайд, Шестьдесят девятая улица. Рынок о нем еще не знает. Принадлежит одному из моих клиентов, который готов его продать.
        Вместе с Келлером Лара отправилась посмотреть. Приличное еще здание представляло собой лакомый кусочек собственности.
        — Кто тебя навел?  — спросил Говард.
        — Пол Мартин.
        — А!  — В возгласе явственно прозвучало осуждение.
        — Что это означает?
        — Лара, я наводил справки... Пол — это мафия. Держись от него в стороне.
        — Пол не имеет ничего общего с мафией!  — возмутилась Лара.  — Он мой друг. К тому же при чем здесь место? Оно-то тебе нравится?
        — Оно превосходно.
        — Берем!
        Через десять дней сделка свершилась.
        Лара послала Мартину букет цветов. В центре — записка: «Пол, не шли их назад, они слишком нежные».

* * *
        Во второй половине дня раздался телефонный звонок.
        — Спасибо за цветы. Как-то непривычно получать букет от восхитительной дамы.  — Голос Пола звучал чуть резче, чем обычно.
        — Знаете, в чем ваша проблема?  — спросила Лара.  — Вы слишком неиспорчены.
        — А вы намерены это исправить?
        — В точку.
        Мартин рассмеялся.
        — Я серьезно,  — со значением произнесла Лара.
        — Не сомневаюсь.
        — Может, поговорим об этом за обедом?

* * *
        Пол Мартин был не в состоянии выбросить из головы мысли о Ларе. Он знал: еще немного, и он попадет на крючок, влюбится, как первокурсник. Под обликом хрупкой, невинной молодой женщины таилась бездна чувственности. Он знал: разумнее забыть о ней, отказаться от встреч,  — и ничего не мог с собой поделать. К Ларе его влекла сила более непреодолимая, нежели приличествующая мужчине воля.
        Обедать решили в клубе «21»[25 - Один из наиболее знаменитых ресторанов и ночных клубов Нью-Йорка.].
        — Когда хочешь скрыть какой-то свой поступок, самое мудрое — совершить его на глазах у всех,  — поделился секретом Мартин.  — Тогда никто не заподозрит тебя в чем-либо неблаговидном.
        — А мы хотим что-то скрыть?  — мягко спросила Лара.
        Глядя ей в глаза, Пол принял решение. Умна, красива, но таковы же и тысячи других женщин. Не возникнет никаких сложностей с тем, чтобы исключить ее из своего мира. Хорошо, я лягу с ней в постель. Только раз — и все.
        Но он ошибся.

* * *
        Входя в ее квартиру, Пол Мартин ощутил, как у него сдают нервы.
        — Чувствую себя мальчишкой. Давно у меня не было практики.
        — Это как езда на велосипеде,  — шепнула Лара.  — Вспомнишь. Позволь, я тебя раздену.
        Она сняла с его плеч пиджак, развязала галстук, принялась возиться с пуговицами рубашки.
        — Ты ведь знаешь, Лара, ни во что серьезное это вылиться не может.
        — Знаю.
        — Мне шестьдесят два года. Я гожусь тебе в отцы.
        На мгновение она застыла, вспоминая сон.
        — Знаю.  — Рубашка упала на пол.  — У тебя великолепное тело.
        — Спасибо.
        Ни разу в жизни Пол Мартин не слышал этих слов от жены. Ладони Лары легли на его бедра.
        — Ты же очень силен, разве нет?
        Пол интуитивно подтянул живот.
        — Когда-то мне приходилось играть в баскетбол...
        Губы их соединились, а затем оба рухнули на постель. Того, что происходило дальше, Пол еще не испытывал. В каждой мышце бушевало пламя. Два тела исступленно сходились и расходились, сходились и расходились, и этому не было ни начала, ни конца. На гребне высокой волны Пол взмывал к небесам, падал и возносился вновь, к мириадам звезд. Душа летела в бархатную черноту Вселенной. Внезапно сознание его озарила вспышка ярчайшего света. Потом еще раз и еще. Потом он долго лежал без движения, только мерно ходила грудь.
        — Не верю,  — прошептал он.
        Акт любви с женой всегда был до тоски будничным, рутинным. Лара же подарила Полу не изведанные прежде ощущения. Через его богатую на события жизнь прошли многие, многие женщины, но ни одна из них не походила на Лару. Она дала Мартину то, что не могла дать никакая другая: заставила его почувствовать себя юношей.
        Одевшись, Пол услышал:
        — Я тебя еще увижу?
        — Да.  — И помоги мне Господь!  — Да.

* * *
        80-е были годами бурных перемен. Президентом США избрали Рональда Рейгана, выстояла в переломный момент своей истории цитадель Уолл-стрит. Где-то в далеком изгнании скончался иранский шах, пули исламских фундаменталистов навсегда успокоили мятущуюся душу Анвара Садата. Государственный долг страны перешагнул за триллион долларов, получили свободу бывшие в Тегеране заложниками граждане США, а Сандре О'Коннор выпала честь стать первой женщиной — председателем Верховного суда.

* * *
        Ларе повезло: в нужное время она оказалась на нужном месте. Бизнес в сфере недвижимости процветал. В воздухе витал запах больших денег, банки без раздумий выдавали пачки банкнот под любые проекты.
        Владельцы кредитных и ссудных контор потирали руки. Спрос на ценные бумаги превосходил самые смелые ожидания. В считанные часы расходились даже пущенные в оборот юным финансовым гением Майком Милкеном и наименее защищенные от инфляции акции. В народе их называли «мусором», однако дивелоперам эти ничего не стоившие листки бумаги открывали дорогу к баснословным прибылям. Нужно было только не полениться, протянуть руку.
        — На Шестьдесят девятой улице я собираюсь построить не деловой центр, а гостиницу,  — заявила Лара.
        — Но почему?  — изумился Келлер.  — Это же идеальное место для бизнесменов. Отелем необходимо управлять двадцать четыре часа в сутки: встречай, провожай, обслуживай. А деловой центр? Раз в пять или десять лет получи арендную плату — и все хлопоты.
        — Да, зато отель дает тебе в руки безграничную власть, Говард. Приходят августейшие особы, ты ведешь их в номер, развлекаешь, кормишь. Мне нравится! Все, это будет отель. Организуй встречи с лучшими архитекторами Нью-Йорка — со Скидмором, Оуингсом и Меррилом, с Питером Айзенманом и Филиппом Джонсоном.
        Встречи эти велись на протяжении двух недель. Кое-кто из приглашенных держал себя покровительственно — видимо, сказывалось отсутствие опыта совместной работы с представителем слабого пола.
        Видный, горделивой осанки мужчина сказал:
        — Если хотите, чтобы мы скопировали для вас...
        — Нет,  — перебила его Лара.  — Это другие будут нас копировать. Ключевое слово — элегантность. По обеим сторонам главного входа — группы фонтанов, стены вестибюля выложены каррарским мрамором. Рядом — конференц-зал, где...
        К концу беседы гость проникался ее настроениями.
        Затем Лара занялась составом команды. Туда вошли ее помощник по общим вопросам Джим Белон, юрист Терри Хилл, менеджер проекта Том Крайтон, архитектурное бюро под руководством Хиггинса, Олмонта и Кларка, рекламное агентство Тома Скотта. Первый камень был заложен.
        — Встречаемся раз в неделю,  — сказала им Лара,  — но каждый из вас ежедневно направляет мне сводку. Все работы должны вестись по графику и в жестких рамках сметы. Вы выбраны потому, что вы лучшие. Надеюсь, мне не придется пожалеть о своем решении. Вопросы?
        Чтобы ответить на их вопросы, Ларе потребовалось два часа.
        — Ну как?  — спросила она у Говарда, когда кабинет опустел.
        — Отлично, босс.
        Так за долгие годы работы Келлер назвал ее впервые. И Лара это оценила.

* * *
        Неожиданно позвонил Чарлз Коэн.
        — Я в Нью-Йорке. Пообедаем?
        — Конечно же, Чарлз!
        Лара заказала столик у Сарди[26 - Известный ресторан театрального бомонда на Бродвее.].
        — Ты выглядишь на все сто,  — сказал Коэн.  — Успех, Лара, тебе к лицу.
        — Это только начало. Помнишь?  — Она улыбнулась.  — Слушай, Чарлз... Не хочешь присоединиться к «Камерон энтерпрайз»? Я дам тебе долю и...
        Коэн качнул головой:
        — Нет. Спасибо, Лара. Тебе еще только предстоит пройти по этому пути, а я уже в его конце. Через полгода ухожу на покой.
        — Но хотя бы изредка давай о себе знать, ладно? Я очень боюсь тебя потерять.

* * *
        Переступив порог ее квартиры, Пол Мартин услышал:
        — У меня для тебя сюрприз, дорогой!
        С этими словами Лара вручила ему десяток плоских картонных коробок.
        — Девочка, но сегодня не мой день рождения.
        — Открывай.
        Внутри оказалось полдюжины сорочек от Бергдорфа Гудмэна и столько же галстуков.
        — У меня их полно, итого, и другого!  — рассмеялся Пол.
        — Но не таких,  — возразила Лара.  — В этих ты будешь чувствовать себя мальчишкой. А еще я нашла тебе отличного портного.
        Через неделю по настоянию Лары Мартин решился сменить прическу. Глядя в зеркало, Пол усмехнулся: Я действительно чувствую себя моложе. А все она, Лара!
        Его супруга старалась не замечать происходивших с мужем перемен.

* * *
        На первое производственное совещание были приглашены Говард Келлер, Том Крайтон, Джим Белон и Терри Хилл.
        — Строительство пойдет по ускоренному методу,  — сообщила Лара.
        Мужчины переглянулись.
        — Это довольно рискованно,  — сказал Келлер.
        — Нет — если знать, что делаешь.
        Слова попросил Том Крайтон.
        — Мисс Камерон, самый безопасный способ — это, завершив одну стадию, переходить к следующей. Сначала размечают и выравнивают площадку, затем роют котлован под фундамент, прокладывают трубы, затем...
        — ...ставят деревянную опалубку, заливают бетон, варят стальные конструкции,  — не дала ему договорить Лара.  — Все это мне известно.
        — Но тогда почему?..
        — Потому что такая работа отнимет у меня два года. Я не хочу ждать.
        — Ускоренный метод,  — вступил Джим Белон,  — предполагает одновременное выполнение нескольких операций. При малейшей несогласованности все усилия пойдут насмарку. Скажем, выйдет кривой стена, замкнет в канализационном стояке электропроводку...
        — Значит, необходимо следить, чтобы этого не случилось, так?  — веско заметила Лара.  — При хорошем раскладе мы закончим строительство через год, сэкономив при этом около двадцати миллионов долларов.
        — Да. Да, но ты играешь с судьбой,  — бросил Келлер.
        — Я люблю такие игры.
        Глава 15
        О состоявшейся беседе Лара рассказала Полу Мартину.
        — Они могут оказаться правы,  — заметил Пол.  — Риск довольно высок.
        — Но Трамп[27 - Дональд Трамп (род. в 1946 г.) — состоятельный американский бизнесмен. Построил и является владельцем Трамп-тауэр — крупного делового центра.] на него идет. И Юрис[28 - Годфри Юрис (род. в 1949 г.) — американский архитектор и дивелопер.] тоже.
        — Девочка, ты не Трамп,  — по-отечески ласково отозвался Мартин.
        — Я намерена оставить его позади, Пол. Нью-Йорк будет у моих ног.
        Минуту-другую Мартин молчал.
        — Верю.
        У себя в кабинете Лара установила телефон, номер которого не значился в справочной службе. Известен он был только Полу. В свою очередь, Мартин тоже позаботился об отдельном аппарате, звонить на который могла лишь Лара. Связывались они друг с другом по нескольку раз в день.
        При первой возможности оба уединялись в ее квартире. Эти встречи давали Мартину ощущение жизни. Лара стала для него всем.

* * *
        Узнав о ее более чем тесном контакте с Мартином, Говард Келлер встревожился.
        — По-моему,  — сказал он,  — ты совершаешь большую ошибку, Лара. Этот человек опасен.
        — Ты слишком спешишь с выводами. Пол великолепен.
        — Ты любишь его?
        Лара задумалась. Мартин заполнил долго пустовавшую в душе нишу, но любит ли она его?
        — Нет.
        — Значит, влюблен он?
        — Да.
        — Будь осторожна. Смотри в оба.
        Улыбнувшись, Лара нежно поцеловала Келлера в щеку.
        — Меня трогает твоя забота, Говард.

* * *
        Стоя в центре строительной площадки, она изучала очередную сводку.
        — Тебе не кажется, Пит, что мы изрядно переплачиваем за дерево?
        Питер Рис, новый руководитель проекта, качнул головой.
        — Не хотел об этом говорить, мисс Камерон, поскольку не был уверен. Вы правы. Деревянных конструкций вечно не хватает. Мы вынуждены заказывать их вдвое больше.
        Лара задумалась.
        — По-твоему, воруют?
        — Похоже на то.
        — Можешь предположить — кто?
        — Понятия не имею.
        — На площадке есть ночной сторож, так?
        — Да. Один.
        — И он ничего не видел?
        — Ничего. Но здесь царит такая суета, что ловкому человеку не составит труда сделать свое дело и при свете дня. Вором может оказаться любой.
        — Ясно. Ты поступил умно, поделившись со мной своими сомнениями. Хорошо, я сама займусь этим вопросом.
        После обеда Лара уже говорила со Стивом Кейном, частным детективом.
        — Как среди бела дня рабочий может вывезти со стройки машину дерева?  — недоуменно спросил Кейн.
        — Это вы и должны мне сказать.
        — А сторож там в наличии?
        — Да.
        — Видимо, он в доле.
        — Меня не интересуют ваши «видимо». Узнайте и доложите голые факты.
        — Могу я выступить в роли члена бригады?
        — Безусловно.
        Через день детектив приступил к работе.
        Когда Лара рассказала обо всем Келлеру, тот с упреком произнес:
        — Тебе не следовало копаться в этом дерьме. Я бы сам разобрался.
        — Мне нравится решать проблемы.
        Другого ответа он и не ждал.
        Стив Кейн вошел в кабинет Лары пять дней спустя.
        — Выяснили что-нибудь?
        — Я выяснил все.
        — Ночной сторож?
        — Нет. Дерево вообще не попадает на площадку.
        — Как это понимать?
        — Буквально. От производителя тес поступает на другую стройку, в Нью-Джерси, а вы дважды платите по накладным.
        — Кто же за этим стоит?
        Кейн назвал имя.

* * *
        Через сутки Лара созвала рабочее совещание. Присутствовали ее юрист Терри Хилл, Говард Келлер, Джим Белон и Питер Рис. Кроме них, к столу подсел и незнакомый мужчина, которого Лара представила как мистера Конроя.
        — Сначала послушаем, как идут дела,  — сказала она.
        Поднялся Рис.
        — Все в точном соответствии с графиком, мисс Камерон. Насчет ускоренного метода вы были правы. Ни одного сбоя. Рабочие приступили к прокладке электрических сетей.
        — Отлично.
        — Есть новости по пропавшему дереву?  — спросил Келлер.
        — Пока ничего,  — ответил Рис.  — Я дал команду, чтобы люди присматривали друг за другом.
        — Об этом уже можно не волноваться,  — успокоила всех Лара.  — Мы обнаружили вора.  — Она кивнула сидевшему в конце стола мужчине.  — Мистер Конрой сумел вычислить мошенника. По сути, мистер Конрой — детектив.
        — Что он здесь делает?  — обеспокоенно поднял голову Рис.
        — Ждет, чтобы увести тебя, Питер.
        — Как-как?
        Лара подошла к окну.
        — Мистер Рис, джентльмены, продавал наши деревянные конструкции налево. Когда я прочла сводку и поняла, что тес куда-то пропадает, он решил замести следы.
        — Стойте, стойте!  — Менеджер возмутился.  — Я... вы неверно меня поняли!
        — Выведите его отсюда,  — приказала Лара и, когда Стив Кейн, пропустив перед собой Риса, закрыл дверь кабинета, добавила: — А теперь обсудим церемонию открытия отеля.

* * *
        По мере приближения торжественного дня атмосфера на строительстве накалялась. Лара походила на разъяренную фурию. Она кричала, сыпала придирками, негодовала. Она изводила подчиненных полуночными телефонными звонками?
        — Говард, тебе известно, что контейнер с обоями так и не прибыл?
        — Ради Бога, Лара, сейчас четыре часа!
        — До открытия всего девяносто дней. Или ты хочешь, чтобы гости любовались бетонными стенами?
        — Утром займусь.
        — Уже утро, Говард!
        Она становилась невыносимой. Вызвала к себе Тома Скотта, менеджера по рекламе.
        — У вас маленькие дети, мистер Скотт?
        — Нет, они уже выросли.  — Том искренне удивился.  — А что?
        — Просмотрев план рекламной кампании, я решила, что его составлял ребенок, причем ребенок неразвитый. Взрослому мужчине не по силам придумать такой примитив.
        Скотт едва заметно нахмурил брови.
        — Если вас в нем что-то не устраивает...
        — Меня в нем не устраивает абсолютно все! Где блеск? Где предвкушение чуда? Какая убогость! То, что вы предлагаете, может относиться к любому отелю. Но этот — не любой, мистер Скотт. Я дала Нью-Йорку жемчужину, вы же намерены превратить ее в серый булыжник. Я зову людей в дом! О нем должны говорить. Вы уверены, что справитесь?
        — Да, мисс Камерон. Через две недели...
        — В понедельник,  — холодно бросила Лара.  — Представите новый план в понедельник.
        Рекламная кампания развернулась по всей стране. О готовящемся открытии писали газеты, журналы, о нем извещали яркие плакаты на обочинах дорог.
        — По-моему, впечатляет,  — сказал, встретив Лару в коридоре, Том Скотт.  — Вы были правы.
        Она спокойно ответила:
        — Мне вовсе не нужно быть правой. Я хочу, чтобы правы были вы! За это вам платят.
        Джерри Таунсенда, менеджера по связям с общественностью, она спросила:
        — Приглашения разосланы?
        — Да. И большинство гостей уже ответили. Отказов не поступало. Праздник выйдет на славу, мисс Камерон.
        — Еще бы,  — буркнул Говард Келлер.  — Вбухать столько денег!
        Лара улыбнулась:
        — Перестань быть скрягой, банкир. Люди, которые сюда придут, стоят миллионы. Слетятся знаменитости!
        — Молчу, Лара, молчу.

* * *
        За пару недель до открытия завертелся бешеный калейдоскоп. Рабочие покрывали стены обоями, раскатывали ковры, вешали картины. В сопровождении комиссии из пяти человек Лара обходила номер за номером.
        — Шторы не подходят к обивке мебели. Заменить.
        — Рояль звучит, как губная гармоника. Вызовите настройщика.
        — В камине нет тяги. Проверьте дымоход.
        Она была готова все делать сама, своими руками. Ее видели в огромной кухне, через пять минут — в прачечной, еще через пять — в кладовых. Она отдавала приказы, требовала, умоляла.
        Стройный, нестарый еще мужчина, которого Лара взяла на должность управляющего отелем, заметил:
        — Поберегите себя, мисс Камерон. Мелкие накладки неизбежны.
        — Только не у меня. Не здесь.
        В день открытия Лара поднялась с постели около трех утра. Сон? Чушь! Требовалось срочно переговорить с Полом Мартином, но звонить в этот час она все же не решилась. Оделась, вышла побродить по улицам.
        Все будет в порядке. Компьютер у администратора настроят. Третью духовку в кухне отрегулируют. Дверную ручку номера 1007 заменят. Вместо двух уволенных вчера дурочек Говард найдет новых горничных. Кондиционер в пентхаусе...

* * *
        К шести вечера начали прибывать первые гости. Стоявшие возле каждого входа охранники тактично просили предъявить приглашения. Подкатывали лимузины, из них выбирались политики, прославленные спортсмены, президенты корпораций. Список Лара составляла собственноручно, без колебаний вычеркивая имена паркетных шаркунов.
        Гостей она приветствовала в огромном, со сводчатым потолком, вестибюле.
        — Лара Камерон. Рада вас видеть...
        — Лара Камерон. Спасибо, что пришли...
        — Чувствуйте себя как дома...
        Разглядев в толпе Говарда Келлера, Лара сделала ему знак.
        — А мэра города, что, не будет?
        — Ты ведь знаешь, он занят и к тому же...
        — Я для него недостаточно важная птица, да?
        — Рано или поздно он поймет, что ошибся.
        В этот момент к ней приблизился Ричард Брук, личный помощник мэра.
        — Для нас большая честь видеть вас здесь, мистер Брук!
        Оставалось дождаться Тодда Грэйсона, который освещал в «Нью-Йорк таймс" вопросы архитектуры. Ну где же Тодд? Если ему понравится — мы победили!
        Пол пришел вместе с супругой. Миссис Мартин, привлекательную, с большим вкусом одетую даму, Лара видела впервые. В душе зашевелилось чувство вины.
        Не дойдя до нее двух шагов, супруги остановились.
        — Позвольте представиться, мисс Камерон. Пол Мартин. Это моя жена, Нина. Спасибо за приглашение.
        Лара сжала его руку в своей — на секунду дольше, чем требовали приличия.
        — Очень рада. Располагайтесь, как вам будет удобно.
        Пол окинул взглядом вестибюль, который видел уже, наверное, раз пять или шесть.
        — Здесь настоящий дворец, мисс Камерон! Не сомневайтесь, он принесет вам известность.
        Нина Мартин в упор рассматривала Лару.
        — Так и будет.
        Интересно, подумала Лара, она знает?
        Поток гостей не редел.

* * *
        Час спустя все еще стоявшую в вестибюле Лару разыскал Говард Келлер.
        — Куда ты пропала? Люди без тебя не начинают есть. Пошли!
        — Я не видела Грэйсона.
        — Критика из «Таймс"? Он давно здесь!
        — Что?
        — Ну да. Пошел по этажам.
        — И ты меня не предупредил!
        — Я думал, ты знаешь.
        — Что он говорит? Как выглядит? Доволен?
        — Не слышал, что он говорит. Выглядит прилично, в смокинге. Доволен или нет — неизвестно.
        — Но он хоть слово произнес?
        — Нет.
        Лара повела бровями.
        — Если бы ему здесь понравилось, он бы сказал. Это плохой знак, Говард.

* * *
        Вечер удался. Гости с аппетитом ели, пили и поднимали тосты за процветание нового отеля. Под конец на Лару обрушилась лавина комплиментов.
        — Мисс Камерон, вы сотворили такое... такое...
        — Буду еще раз в Нью-Йорке, обязательно остановлюсь здесь...
        — В каждом номере — по роялю! Отличная идея...
        — Я без ума от каминов...
        — С удовольствием рекомендую вас своим друзьям...
        Что ж, подумала Лара, даже если «Нью-Йорк таймс" и не в восторге, победа все равно за нами.
        Взгляд ее непроизвольно остановился на чете Мартин. Супруги направлялись к выходу.
        — Вас действительно можно поздравить, мисс Камерон.  — Пол отвесил Ларе учтивый поклон.  — Наутро про ваш отель заговорит весь город.
        — Вы слишком добры, мистер Мартин. И еще раз спасибо!
        — Желаю вам доброй ночи, мисс Камерон,  — ровным голосом сказала Нина.
        — Доброй ночи!
        Когда супруги были уже у самой двери, Лара услышала, как жена шепнула мужу:
        — А ведь она красива, правда, Пол?

* * *
        В четверг утром Лара выскочила на перекресток Бродвея и Сорок второй улицы, чтобы купить свежий номер «Нью-Йорк таймс". К городу лениво полз рассвет. Пролистав газету до раздела „Строительство“, она тут же увидела отчет Тодда Грэйсона.
        «ДОЛГИЕ ГОДЫ МАНХЭТТЕН ОСТРО НУЖДАЛСЯ В ОТЕЛЕ, ГДЕ ПРИЕЗЖИЙ МОГ БЫ ЗАБЫТЬ О ТОМ, ЧТО ОН НЕ ДОМА. УЮТНЫЕ АПАРТАМЕНТЫ „КАМЕРОН-ПЛАЗА“ ПРЕДОСТАВЛЯЮТ ЕМУ ТАКУЮ ВОЗМОЖНОСТЬ. ЛАРА КАМЕРОН ДАЛА ГОРОДУ...»
        Готовая кричать от радости, Лара тут же позвонила Келлеру.
        — Нас признали! Раскрой «Таймс"!
        Говард потер глаза, свесил с постели ноги.
        — Хорошо. Что там пишут?
        Она зачитала ему отчет.
        — Спасибо, Лара. Теперь можешь досыпать.
        — Досыпать? Смеешься? Я нашла еще одно место! Как только откроются банки, пойдешь договариваться о займе...

* * *
        «Камерон-Плаза» была обречена на успех. Через сутки все номера отеля оказались занятыми, управляющий расписывал апартаменты на полгода вперед.
        — Это только начало,  — не уставала повторять Келлеру Лара.  — По самым приблизительным подсчетам, строительным бизнесом заняты в Нью-Йорке около десяти тысяч человек. Солидных имен, конечно, меньше: Трамп, Рудинс, Рокфеллер, Стерн,  — но и им придется потесниться. Горизонт будет выглядеть по-другому, Говард. Мы создадим новое лицо города!
        Телефон звонил не переставая: банки наперебой предлагали самые выгодные условия. Лара активно общалась с брокерами, водила их в рестораны, заставляла слушать оперу. Сидя за завтраком в «Ридженси», жадно впитывала в себя информацию о рынке недвижимости.
        Без лишнего шума она приобрела два участка и развернула на них работы.
        Позвонил Пол Мартин:
        — Видела последний выпуск «Бизнес уик»? Ты попала в десятку, моя девочка. Как говорят, дело в твоих руках спорится!
        — Стараюсь, Пол.
        — В обед ты не занята?
        — Освобожусь.

* * *
        После разговора с Мартином ее уже ждал руководитель известной архитектурной мастерской. На столе были разложены эскизы и кальки нового проекта.
        — Вам это должно понравиться, мисс Камерон. В облике здания мы соединили масштабность и грацию, как вам того и хотелось. Взгляните сюда, я поясню...
        — Пояснения не нужны. Я неплохо читаю чертежи.  — Лара подняла голову.  — Вот что, отдайте их какому-нибудь художнику.
        — Простите?
        — Пусть сделает цветные рисунки — главного входа, фойе, кабинетов, коридоров. Банкиры страдают недостатком воображения. Я намерена показать им, что это будет за здание.
        — Толковая мысль!
        В кабинет вошла секретарша.
        — Простите за опоздание, мисс Камерон.
        — Встреча была назначена на девять, Кэти. Сейчас девять пятнадцать.
        — Будильник не прозвенел, и я...
        — Обсудим это позже.  — Лара повернулась к архитектору: — Потребуются кое-какие перемены...
        На их обсуждение ушло два часа. Проводив гостя, Лара опустилась в кресло.
        — Кэти, сядь, пожалуйста.
        Секретарша подчинилась.
        — Скажи, ты любишь свою работу?
        — Да, мисс Камерон.
        — За минувшие дни это третье опоздание. Четвертого я не потерплю.
        — Простите, босс. Мне... я неважно себя чувствую.
        — В чем дело?
        — Так, пустяки...
        — Пустяки, которые мешают тебе прийти вовремя. Ну, выкладывай.
        — Что-то со сном. Если честно, мисс Камерон, я боюсь.
        — Чего?
        — Боюсь, у меня опухоль.
        — О!  — Лара помолчала.  — Что говорят врачи?
        Кэти судорожно сглотнула.
        — К врачам я не обращалась.
        — К врачам она, видите ли, не обращалась! Господи, мы что — в лесу?  — Лара сняла трубку.  — Будьте добры, свяжите меня с доктором Петерсом.
        Трубка легла на место, а Лара продолжала:
        — Все это, конечно, твои фантазии, но убедиться не помешает.
        — От рака умерли мои мать и брат,  — сказала Кэти.  — Не хочу, чтобы врачи вынесли свой приговор и мне.
        Раздался телефонный звонок.
        — Да? Где? Не важно, с кем он там болтает. Пусть немедленно свяжется со мной.
        Не прошло и минуты, как звонок прозвенел вновь.
        — Алан? Нет, я в норме. К тебе подъедет моя секретарша, Кэти Тернер. Скажем, в течение получаса. Проведешь полное обследование, ясно? Ты ведь у нас светило. Заранее благодарю, Алан!
        Разговор с врачом был закончен.
        — Отправляйся в госпиталь «Слоун-Кеттеринг». Доктор Петерс ждет.
        — Не знаю, что вам сказать, мисс Камерон!
        — Скажи — «завтра не опоздаю».

* * *
        Дверь кабинета распахнулась. Вошел Келлер.
        — У нас возникли проблемы, босс.
        — Слушаю.
        — Квартал на Четырнадцатой улице. Мы переселили почти всех жильцов, остался один дом, «Дорчестер апартментс». Шесть квартиросъемщиков категорически отказываются съезжать, а город не позволит нам лишить их крыши над головой.
        — Предложи больше денег.
        — Вопрос не в деньгах. Люди прожили там всю жизнь и не хотят привыкать к новому месту. Им там удобно.
        — Так пусть почувствуют неудобства.
        — Что ты имеешь в виду?
        Лара встала из-за стола.
        — Поехали. Посмотрим.
        Поток машин подхватил их, медленно понес на Четырнадцатую улицу. Лара видела, как навстречу ей уныло бредут бездомные: серые лица, рваная одежда, набитые нищенским скарбом пластиковые сумки.
        — Подумать только — неужели это в Америке!  — возмущенно проговорила она.  — Какой позор!
        Шестиэтажное кирпичное здание «Дорчестер апартментс» было окружено еще более старыми постройками, чьи фасады изъело время. Казалось, ветхие стены с нетерпением ждут своего часа.
        Выбравшись из машины, Лара окинула «Дорчестер» взглядом.
        — Сколько, ты сказал, здесь семей?
        — Шестнадцать человек уже переехали. Шестеро не захотели.
        — Выходит, шестнадцать квартир свободны?
        — Да. Ты меня удивляешь. Зачем они тебе?
        — Их можно занять.
        — То есть сдать? Но какой смысл...
        — Я не собираюсь их сдавать. Я хочу помочь бездомным, в Нью-Йорке их десятки тысяч. Мы просто позаботимся о неимущих. Поселишь сюда как можно больше народу. Да, и проследи, чтобы им привезли какую-нибудь пищу.
        — Хорошенькое дело.  — Келлер недовольно поморщился.
        — Говард, почему бы нам не заняться благотворительностью? Сделаем то, что не под силу городским властям — дадим людям кров!
        Лара подошла ближе к кирпичной стене, запрокинула голову.
        — А те окна нужно забить досками.
        — Что?
        — Тогда дом будет походить на пустой. В верхнем этаже еще живут? Вон там, где на крыше нечто вроде садика?
        — Да.
        — Поставишь по карнизу рекламный щит — как загородку.
        — Но...
        — Приступай.

* * *
        Когда Лара вернулась в офис, Трэйси, вторая ее секретарша, сказала:
        — Звонил доктор Петерс, мисс Камерон.
        — Соединяй!
        Алан снял трубку почти сразу же.
        — Лара, я осмотрел твою подопечную.
        — Ну?
        — Налицо некоторое уплотнение тканей, вполне возможно, злокачественного характера. Я бы рекомендовал иссечь пораженный участок, и немедленно.
        — Мнение второго специалиста тебе не требуется?
        — Видишь ли, отделением руковожу я...
        — А мне оно необходимо. Пригласи независимого эксперта и дай мне знать, тут же! Где сейчас Кэти?
        — Поехала в офис.
        — Спасибо, Алан.
        Лара положила трубку, коснулась рычажка интеркома.
        — Трэйси, когда Кэти вернется, направь ее ко мне.

* * *
        Она склонилась над рабочим календарем. До начала строительства в распоряжении «Камерон энтерпрайз» было тридцать дней. Хватит ли их на то, чтобы решить проблему «Дорчестера»?
        Шестеро баранов, подумала Лара. Ладно, посмотрим, надолго ли хватит их упрямства.

* * *
        Вошла Кэти. Лицо ее было чуть опухшим, глаза подозрительно блестели.
        — Знаю,  — опередив ее, произнесла Лара.  — Мне очень жаль, Кэти.
        — Теперь я умру,  — едва сдерживая слезы, прошептала молодая женщина.
        Лара поднялась, положила руки ей на плечи:
        — Выброси эти глупости из головы. Медицина достигла таких высот! Ляжешь на операцию, и все будет в полном порядке.
        — Мисс Камерон, у меня нет средств...
        — Об этом я позабочусь. Доктор Петерс проведет еще одно обследование. Если его диагноз подтвердится, тебя оставят в клинике. А сейчас езжай домой, отдохни.
        На грудь Кэти упала слеза, за ней — другая.
        — Я... Спасибо, мисс Камерон.
        Никто ее не знает, думала секретарша, выходя из кабинета. Никто.
        Глава 16
        В понедельник утром явился посетитель.
        — Вас хочет видеть некий мистер О'Брайан из городской комиссии по планированию, мисс Камерон,  — сообщила Трэйси.
        — Цель?
        — Он не сказал.
        Лара нажала кнопку интеркома.
        — Говард, зайди ко мне.  — Она повернулась к Трэйси: л ушаю, мистер О'Брайан.
        Веснушчатый, как все ирландцы, Энди О'Брайан так и не сумел избавиться от тягучего говора своих предков.
        — Мисс Камерон? Мое почтение.
        Лара не предложила гостю сесть.
        — Слушаю, мистер О'Брайан. Чем могу помочь?
        — Боюсь, вы вступаете в противоречие с законом, мисс Камерон.
        — Неужели? И где?
        — Это вам принадлежит «Дорчестер апартментс» на Четырнадцатой улице?
        — Да.
        — Наша комиссия располагает данными о том, что толпа бездомных в количестве не менее ста человек заняла там пустующие квартиры.
        — А, вон вы о чем!  — Лара улыбнулась.  — Совершенно верно. Поскольку город им не помогает, я решила сделать это сама.  — В кабинет ступил Говард Келлер.  — Мистер Келлер — мистер О'Брайан.
        Мужчины обменялись рукопожатием.
        — Я пыталась объяснить мистеру О'Брайану, что нами руководила забота о судьбе неимущих,  — глядя Говарду в глаза, сказала Лара.
        — Другими словами, вы их пригласили, так?
        — Да.
        — У вас есть лицензия?
        — На что?
        — Если вы организуете приют, то он должен быть одобрен городскими властями. Существуют жесткие правила, которые...
        — Прошу меня простить, мистер О'Брайан, я о них и не подозревала. Я немедленно займусь оформлением лицензии.
        — Сомневаюсь.
        — Почему?
        — Оставшиеся в здании жильцы считают, что вы намерены принудить их к отселению.
        — Бред.
        — Мисс Камерон, на то, чтобы освободить квартиры от бездомных, город дает вам сорок восемь часов. Как только они съедут, вы получите предписание, обязывающее вас убрать доски, которыми забиты все окна.
        Лара почувствовала: еще немного, и выдержка ей изменит.
        — Это все?  — В голосе ее звенела сталь.
        — Нет, мэм. Мужчина, разбивший на крыше дома небольшой садик, жалуется, что ваша вывеска портит ему вид. Вы должны снять ее.
        — А если я этого не сделаю?
        — Думаю, сделаете. Сейчас вами движет вполне понятная досада. Вы сумеете избежать ненужной огласки, если не вынудите нас обратиться в суд.  — Небрежно кивнув, О'Брайан двинулся к выходу.  — Желаю приятного дня!
        Дверь кабинета захлопнулась.
        — Необходимо срочно выселять людей,  — сказал Келлер.
        — Нет,  — не повернув к нему головы, отрезала Лара.
        — Что значит «нет»? Ведь он...
        — Я слышала его слова. Необходимо срочно заселить туда еще больше народу. Пусть дом трещит по швам. Иди к Терри Хиллу, посвяти его в курс дела. Он должен договориться об отсрочке, найти лазейку. До конца месяца нужно во что бы то ни стало избавиться от тех шестерых, в противном случае мы потеряем три миллиона долларов.

* * *
        Тоненько пропищал зуммер интеркома.
        — Доктор Петерс на линии, мисс Камерон.
        Лара сняла трубку.
        — Привет, Алан.
        — Звоню, чтобы сообщить: мы только что закончили операцию. Никаких осложнений. Кэти чувствует себя нормально.
        — Вот это новость! Могу я посетить ее?
        — Хоть сегодня. Лучше после обеда.
        — Подъеду. Спасибо, Алан! Да, и пришли мне счет.
        — Договорились.
        — Скажи персоналу, что госпиталь получит премию, пятьдесят тысяч.  — Она повернулась к Трэйси: — Милая, пусть палату Кэти завалят цветами. Я буду там в четыре.
        Грузно ступая, вошел Терри Хилл.
        — Уже выписан ордер на ваш арест.
        — Что?!
        — Вас предупредили о необходимости освободить квартиры от бездомных?
        — Да, но...
        — С ними лучше не спорить, Лара. Помните старую присказку про плеть и обух?
        — Меня и вправду могут арестовать?
        — Именно так. Распоряжение городских властей звучит совершенно недвусмысленно.
        — Хорошо. Людей уберут.  — Лара уперлась взглядом в Келлера.  — Вывези их, но не бросай под открытым небом. Это было бы несправедливо... В районе Двадцатых улиц есть подготовленный к сносу дом. Бери кого хочешь себе в помощь. Поторопись. Чтобы через час там никого не осталось. Терри,  — она встала из-за стола,  — я вам еще нужна? Меня здесь не застанут, а к тому моменту, когда я вернусь, проблема разрешится сама собой.
        Прозвучал зуммер интеркома.
        — К вам два джентльмена из офиса окружного прокурора, мисс Камерон.
        Лара указала Говарду на аппарат. Келлер нажал на рычажок.
        — Мисс Камерон вышла.
        — Когда ее ждать назад?  — спросил незнакомый мужской голос.
        Келлер поднял на Лару вопросительный взгляд. Та пожала плечами.
        — Не знаю.
        Он отпустил рычажок.
        — Я спущусь по пожарной лестнице,  — сказала Лара.

* * *
        Госпитали внушали ей отвращение. Лечебница ассоциировалась у Лары с умирающим отцом — немощным, бледным. Какой черт тебя принес? Что, больше заняться нечем?
        Она прошла в палату Кэти. Небольшая комната была действительно завалена цветами. Кэти сидела на постели, упираясь спиной в подушку.
        — Как ты себя чувствуешь?  — спросила Лара.
        — Доктор говорит, все уже позади,  — улыбнулась Кэти.
        — Значит, так и есть. Работы, между прочим, накопилось по горло. Ты мне нужна в офисе.
        — Н-н-не знаю, как вас благодарить, мисс Камерон.
        — Вот и не благодари.
        Лара сняла трубку стоявшего на невысоком столике телефона и набрала номер Терри Хилла.
        — Они все еще не ушли?
        — Сидят. Намерены дождаться вашего прихода.
        — Свяжись с Говардом. Как только люди покинут дом, я вернусь.  — Она положила трубку.  — Если что-то понадобится, Кэти, дай мне знать. До завтра.

* * *
        Лара попросила водителя остановить машину у офиса архитектурного бюро Хиггинса, Олмонта и Кларка. Когда она ступила в кабинет, Кларк поднялся из-за стола.
        — Какой приятный сюрприз, мисс Камерон. Чем могу служить?
        — У вас хранится документация по проекту на Четырнадцатой улице?
        — У меня.  — Кларк снял со стеллажа толстую папку, раскрыл.  — Прошу.
        На стол легли эскизы жилого квартала: несколько высоких башен и торговая зона с десятком магазинов.
        — Это придется переделать,  — сказала Лара.
        — Почему?
        Ее указательный палец ткнул в центр композиции.
        — Здесь стоит здание. Общую схему можно оставить прежней, но сгруппируйте ее вокруг этой развалины.
        — Вы хотите включить ее в проект? Ничего не выйдет. Это будет выглядеть ужасно!
        — Просто выполните мое требование. Новый эскиз я хочу увидеть после обеда.
        Негромко хлопнула дверь.
        Из машины Лара позвонила Терри Хиллу.
        — Есть новости от Говарда?
        — Есть. Дом свободен.
        — Хорошо. Найди окружного прокурора. Скажешь, что я приказала выселить людей еще два дня назад, но исполнитель заболел. Узнав об этом лишь сегодня, я сама разрешила ситуацию. Еду в офис, Терри. Может, он все-таки отзовет свой ордер?
        Повернувшись к водителю, она кратко бросила:
        — Проедем через парк. И не дави на газ.

* * *
        За столом сидели трое: Лара, Говард Келлер и Терри Хилл.
        — Жильцы продолжают упорствовать,  — сообщил Говард.  — Я пытался соблазнить их деньгами — ни в какую. А через пять дней там должны начать работу бульдозеры.
        — Перед Кларком поставлена задача скорректировать проект,  — сказала Лара.
        — Я уже видел чертежи. Но это лишено всякого смысла, босс. Мы не можем оставить древнюю руину посреди гигантской стройки. Придется идти в банк, просить их перенести дату начала строительства.
        — На более ранний срок,  — невозмутимо подчеркнула Лара.
        — Что?
        — Звони подрядчику. Бульдозеристы приступят завтра же.
        — Завтра? Лара...
        — В шесть утра. И позаботься о том, чтобы их бригадир вовремя получил кальки.
        — Какой от этого толк?
        — Увидим.

* * *
        На следующее утро немногочисленных жильцов «Дорчестер апартментс» разбудил грохот тяжелой техники. Тут и там в окнах появлялись заспанные, недовольные лица, с изумлением взиравшие на то, как к дому, сметая все на своем пути, приближались механические чудовища. Зрелище леденило душу.
        Мистер Хэрши, жилец с верхнего этажа, в пижаме бросился на улицу, к бригадиру.
        — Что вы делаете? Это недопустимо!
        — Кто вам сказал?
        — Городские власти!  — Рукой Хэрши указал на «Дорчестер».  — Вы не имеете права сносить его!
        Бригадир развернул рулон кальки.
        — Так-так. Не спорю. Это здание остается на своем месте.
        Жилец недоуменно нахмурился.
        — Ну-ка, дайте взглянуть.  — Он склонил голову к чертежу и тут же выпрямился.  — Черт побери! Новый квартал окружит наш дом стеной?
        — Совершенно верно, мистер.
        — Они сошли с ума! А грязь, а пыль?
        — С этим — не ко мне. Прошу вас, сделайте шаг в сторону. Мне нужно работать.

* * *
        Ровно через полчаса Трэйси по интеркому сообщила Ларе:
        — С вами хочет говорить мистер Хэрши, вторая линия.
        — Скажи, меня нет.
        Но когда Хэрши побеспокоил ее своим звонком в третий раз, Лара все-таки решила ответить.
        — Слушаю вас. Чем могу помочь?
        — Нам необходимо встретиться, мисс Камерон.
        — Боюсь, я слишком занята. Что у вас там накипело? Смелее!
        — Думаю, вам будет приятно узнать, что я переговорил с жильцами — мы пришли к выводу согласиться с вашим предложением и освободить квартиры.
        — Это предложение снято. Больше вас никто не побеспокоит.
        — Но в таком шуме невозможно спать!
        — Откуда шум?
        — А стройка?!
        — Какая стройка? Кто вам о ней сказал?
        — Человек, который командовал бульдозерами, показывал мне чертежи.
        — Неужели? Значит, он будет уволен.  — В голосе Лары звучала неподдельная ярость.  — Это была конфиденциальная информация.
        — Подождите, подождите. Почему бы нам не поговорить как двум трезвомыслящим людям? Вы же только выиграете, если мы уберемся отсюда. Да и мы не останемся внакладе. Кто захочет жить на строительной площадке?
        — Мне нет дела до ваших проблем, мистер Хэрши.  — Голос Лары значительно смягчился.  — Ладно, поступим так: если жильцы в течение трех недель съедут из «Дорчестера», мое предложение вновь вступит в силу.
        Собеседник на том конце провода неуверенно закряхтел и, прокашлявшись, скороговоркой выдал:
        — Я должен посоветоваться с другими, но, думаю, они не станут возражать. Спасибо, мисс Камерон.
        — Ну что вы, мистер Хэрши. Это я должна вас благодарить.
        Месяц спустя на Четырнадцатой улице закипели работы.

* * *
        Репутация «Камерон энтерпрайз» продолжала крепнуть. Лара возвела небоскреб в Бруклине, огромный торговый центр в Уэстчестере, украсила новым правительственным зданием Вашингтон. В Далласе строился муниципальный жилой комплекс, в Лос-Анджелесе — престижный кондоминиум. Капитал рос, деньги текли рекой. Имя владелицы компании узнала вся страна.
        Кэти приступила к работе.
        — Вот я и вернулась.
        Лара окинула ее взглядом:
        — Что со здоровьем?
        Секретарша улыбнулась:
        — Лучше не бывает! Спасибо за...
        — А как насчет энергии?
        Вопрос удивил Кэти.
        — Хватает. Я...
        — Очень рада. Она тебе понадобится. Будешь моим личным помощником. С соответствующей прибавкой жалованья, разумеется.
        — Не знаю, что и сказать.
        — Тогда молчи. Ты это заслужила.  — В руке секретарши Лара увидела листок бумаги.  — Что там еще?
        — Журнал «Гурман» хотел бы опубликовать рецепт вашего любимого блюда. Продиктуете?
        — Нет. Скажи, она слишком... Подожди.  — Лара задумалась.  — Да. Записывай.
        Два месяца спустя ценители тонких блюд смогли прочесть:
        Угольный пирог, шедевр традиционной шотландской кухни: как можно тщательнее раскатайте тесто, приготовленное из фунта муки, полуфунта сливочного масла, столовой ложки соды и трех — пяти капель холодной воды. Для начинки мелко нарубите полтора фунта говяжьей вырезки, добавьте в мясо три унции порезанного кольцами жгучего красного перца, четыре головки лука, сок одного лимона, две унции тертого арахиса, чайную ложку уксуса, щепотку кардамона, треть стакана виски...
        Лара долго смотрела в текст, ощущая во рту давно забытый вкус. Перед глазами стояла старая плита в углу закопченной кухоньки пансионата. За стеной ворочался в постели больной отец.
        Она отодвинула от себя журнал.

* * *
        Ее стали узнавать прохожие. Идя по залу ресторана, она слышала за спиной взволнованный шепот. Ей предлагали руку и сердце видные женихи — но впустую. Ничто это Лару не интересовало. Сама не сознавая того, она все еще ждала. Ждала то неуловимо знакомое лицо, которого ни разу в жизни так пока и не увидела.
        Она просыпалась в пять утра, а затем Макс, водитель, гнал машину на строительную площадку. Там, стоя на куче песка, она всматривалась в громады башенных кранов и думала: Нет, папочка, ты не прав. У меня получается собирать плату!
        Каждый день начинался для Лары с грохота отбойных молотков, натужного рева бульдозеров, звонкого клацанья металла. Она выходила на последнем этаже из кабины подъемника и подставляла лицо ветру. Это мой город!

* * *
        Они лежали в постели.
        — Слышал, сегодня ты дала расчет двум монтажникам?  — глядя в потолок, спросил Пол Мартин.
        — Бездельники это заслужили,  — отозвалась Лара.  — Не хотят работать.
        — Во всяком случае, ты научилась обходиться без пощечин,  — усмехнулся Пол.
        — Зато что произошло, когда я шлепнула того, впервые? Я встретила тебя!
        — Мне нужно будет слетать в Лос-Анджелес. Можем отправиться вместе. Выкроишь два-три дня?
        — С радостью бы, но это невозможно, Пол. Сейчас я живу по секундомеру.
        Мартин сел.
        — А ты не перетрудишься, девочка? Смотри, ведь так не останется времени и для меня.
        Лара прижала голову к его горячему бедру.
        — Чушь. Такого не будет никогда.

* * *
        Эта часть города вечно находилась перед глазами, и все-таки Лара ее не замечала. Участок примыкал к набережной, раскинувшись где-то на полпути от Уолл-стрит к Международному торговому центру. Более того — он был выставлен на торги! Лара десятки раз проезжала мимо, но только сейчас увидела то, что следовало бы увидеть намного раньше: высочайший в мире небоскреб. Она уже слышала слова Говарда: Ты хочешь прыгнуть выше головы, Лара. Отступись! Но и мнение Келлера не могло ее остановить.
        Добравшись до офиса, Лара вызвала к себе весь коллектив.
        — Мы покупаем участок на набережной, неподалеку от Уолл-стрит,  — объявила она.  — Будем строить самый высокий на земле небоскреб.
        — Лара...
        — Прежде чем ты начнешь возражать, Говард, я закончу, если ты не против. О преимуществах места говорить не приходится. Желающие снять там офис вступят меж собой в драку. И не забывайте — здание выше нашего еще долго не появится. В этом — вся соль. Небоскреб станет командным пунктом. Назовем его «Камерон-тауэр».
        — Откуда будет поступать прибыль?
        Лара протянула Келлеру листок с цифрами. Говард пробежался взглядом по столбцам.
        — Ты оптимистка.
        — Я реалистично смотрю на вещи. Мы говорим не просто о новостройке, Говард! Верхушка «Камерон-тауэр» упрется в звезды.
        Келлер погрузился в размышления.
        — Тебе придется стоять на цыпочках, Лара.
        — Этот номер мне не в диковину, правда?
        — Самый высокий на земле...  — невнятно повторил Келлер.
        — Да. Банки не дают мне покоя, звонят каждый день, предлагают астрономические суммы. Они навалятся на нас скопом.
        — Допускаю. Ты ведь уже все решила?
        — Ага.
        Он вздохнул, обвел глазами присутствующих.
        — Хорошо. Будем оформлять заявку на опцион[29 - Контракт — не обязывающий, но дающий право на продажу или покупку товара к определенной дате по заранее согласованной цене.].
        Лара улыбнулась:
        — Поздно. Я только что подала ее. Кстати, переговоры по этому участку вел и Стив Мерчисон.
        — Помню, помню. Мы увели у него из-под носа отель в Чикаго.
        На первый раз, сучка, это сойдет тебе с рук. Похоже, ты просто не понимаешь, во что ввязываешься. Но впредь имей в виду: не вздумай становиться у меня на пути. Пожалеешь.
        — У тебя неплохая память.
        К этому времени Мерчисон успел стать одним из наиболее процветающих нью-йоркских дивелоперов.
        — Лара, это меня не радует. Мерчисон беспощаден, он стирает конкурентов в пыль.
        — Ты оказываешь ему слишком много чести.

* * *
        Условия выделения денег под новый проект были приняты банками на удивление быстро. Мысль о высочайшем в мире небоскребе приводила финансистов в священный трепет, а имя Лары лишь усилило вспыхнувший ажиотаж.
        Мисс Камерон затмила всех, превратилась в символ деловой женщины. Если она способна на такое, то почему не могу я? Известная парфюмерная фирма назвала в честь Лары свою последнюю разработку вечерних духов. Лару приглашали на званые ужины, она посещала официальные приемы, журналисты надоедали ей просьбами дать интервью.
        Она олицетворяла собой успех.

* * *
        — Учреждаем собственную строительную компанию,  — решила Лара.  — Бригады опытных рабочих у нас уже есть. Будем сдавать их в аренду другим дивелоперам.
        — Недурная идея,  — одобрил Келлер.
        — Так в чем проблема? Когда ожидается закладка фундамента под «Камерон-тауэр»?
        — Договор уже подписан. Через три месяца.
        Лара откинулась на спинку кресла.
        — Представляешь, Говард? Высочайшее здание в мире!
        Интересно, подумал Келлер, что сказал бы на это старина Фрейд?

* * *
        Церемония закладки первого камня походила на хорошо срежиссированный спектакль. Роль хозяйки авансцены была отдана, разумеется, Ларе. За событиями, разворачивавшимися у набережной реки Гудзон, следили не только объективы телекамер, но и триста пар глаз тех, кто пожелал стать очевидцем. Когда белый лимузин пересек границы участка, люди разразились криками:
        — Вот она! Вот она!
        Пока Лара грациозно шла через площадку к невысокой трибуне, возле которой стоял мэр города, полисмены и служба охраны сдерживали натиск толпы. Лица то и дело озарялись сполохами фотовспышек.
        Ряды стульев под широким тентом были предназначены для банкиров, директоров компаний, руководителей рекламных агентств, управляющих подрядными фирмами. Метрах в пятидесяти от тента выстроилась техника — массивные экскаваторы и бульдозеры. За ними виднелась длинная цепь из пяти десятков многотонных самосвалов.
        Мисс Камерон заняла отведенное ей место, между мэром и президентом муниципального округа Манхэттен. Начал накрапывать мелкий дождь. Стоявший позади Лары Джерри Таунсенд поспешил раскрыть над своим боссом черный зонт. Лара с улыбкой отвела его руку.
        — Сегодня город переживает великий день,  — заговорил в объективы камер мэр.  — Закладка первого камня в основание «Камерон-тауэр» откроет новую эпоху в истории Манхэттена. Шесть современных кварталов, которые вскоре вырастут на этой земле, объединят в единый архитектурный ансамбль жилые дома, торговые центры, выставочный комплекс и высочайшую башню в мире...
        Конец фразы потонул в шквале аплодисментов.
        — Куда бы ни упал взгляд,  — продолжал мэр,  — мы повсюду видим удивительные творения мисс Камерон — и восхищаемся ими! В двух километрах к западу,  — он выбросил в сторону правую руку,  — вознесся Камерон-центр, за ним — «Камерон-Плаза» и десятки жилых корпусов. От Тихого до Атлантического океана раскинулась сеть отелей «Камерон».  — С широкой улыбкой мэр повернулся к своей соседке, отвесил поклон.  — Эта дама не только предприимчива и умна, она бесподобно красива!
        Рев толпы.
        — Мисс Камерон, леди и джентльмены!  — возгласил мэр.
        Лара шагнула вперед.
        — Благодарю за теплые слова, сэр. Я счастлива, что смогла подарить городу, который люблю, хотя бы такую малость. Помню слова отца. Люди, говорил он, приходят в этот мир, чтобы...  — Встретившись взглядом со Стивом Мерчисоном, чей снимок она видела в газете, Лара на мгновение смолкла, но тут же продолжила: — Сделать его чуточку краше. Надеюсь исполнить его завет.
        В голове мелькнуло: Что нужно здесь Мерчисону?
        Под овации толпы мэр вручил ей красную каску строителя и покрытую блестящим хромом лопатку.
        — За работу, мисс Камерон!
        Она на штык вогнала инструмент в предусмотрительно взрыхленный квадрат земли.
        Фоторепортеры не жалели пленки.
        Затем высоким гостям поднесли бокалы с шампанским. Лара украдкой посмотрела вокруг. Мерчисон исчез.
        Спустя полчаса лимузин подъехал к офису.
        — По-моему, церемония прошла великолепно,  — сказал Джерри Таунсенд, выбираясь с заднего сиденья.  — Просто великолепно.
        — Она прошла неплохо.  — Лара улыбнулась.  — Спасибо, Джерри.

* * *
        Кабинетами, в которых вдохновенно творили сотрудники «Камерон энтерпрайз», был занят весь пятидесятый этаж Камерон-центра.
        О прибытии босса там уже знали. Увидев, как Лара выходит из лифта, люди с головой погрузились в работу.
        — Зайдем,  — остановившись у своей двери, предложила Лара Таунсенду.
        Окна просторного углового кабинета выходили на реку и деловую часть города.
        — Как отец, Джерри? Все по-прежнему?
        Что ей может быть известно об отце?
        — Он... Все по-прежнему.
        — Так я и думала. Пляска святого Витта?
        — Да.
        Страшная болезнь. К тому же она прогрессировала: к непроизвольному подергиванию лица и конечностей прибавилась почти полная потеря способности мыслить.
        — Откуда вы знаете об отце?
        — Я присутствовала на заседании совета директоров госпиталя, где он лежит. Краем уха слышала разговор двух врачей.
        — Отец безнадежен,  — ровным голосом сказал Таунсенд.
        — До тех пор, пока не найдут лекарство. Я навела некоторые справки. В Швейцарии живет один специалист, который долгое время наблюдает таких пациентов. Он изъявил желание поместить твоего отца в клинику. Все расходы будут оплачены.
        От неожиданности Таунсенд на время онемел.
        — Ну?
        — Мне... я... согласен.
        Я совсем не знал ее. Да и кто ее знает?

* * *
        В истории человечества продолжали вершиться большие и малые дела, однако Лара их не замечала. Граждане Америки переизбрали на второй срок Рональда Рейгана, в далекой России какой-то Михаил Горбачев сменил почившего в бозе лидера КПСС Константина Черненко.
        Лара подарила Детройту многоквартирный жилой дом для беднейших слоев горожан.
        В 1986-м за незаконную торговлю биржевой информацией Верховный суд США взыскал с Айвена Боэски сто миллионов долларов штрафа и приговорил алчного брокера к трем годам тюрьмы.
        Лара приступила к строительству трех кондоминиумов в Куинсе. Инвесторы нашли ее сами. Из Кельна к ней вылетела группа влиятельных немецких финансистов. Прибыв на встречу сразу из аэропорта, немцы принялись ныть и жаловаться на усталость, однако мисс Камерон тут же их осадила:
        — Это единственное время, которым я располагаю, джентльмены. После обеда у меня самолет в Гонконг.
        Гостям подали кофе. Лара отхлебывала из чашечки чай. Когда кто-то из мужчин посетовал на специфический привкус, она пояснила:
        — Зерна отбирали специально для меня. Сделайте еще пару глотков, и вы ощутите всю прелесть напитка.
        Переговоры закончились полным успехом. Ее успехом.

* * *
        Жизнь представляла собой цепь маленьких, но каждодневных и удивительных открытий — за исключением одного неприятного инцидента. На торгах недвижимостью обстоятельства несколько раз сталкивали Лару со Стивом Мерчисоном, однако ей все время удавалось каким-то чудом обойти соперника.
        — Было бы лучше, если бы ты хоть иногда отступала в тень,  — предупредил ее Келлер.
        — Вот еще! Это ему нужно прятаться.
        Как-то утром рассыльный принес в секретариат коробку, аккуратно обернутую блестящей розовой бумагой.
        — Неплохой подарок,  — сказала Кэти, ставя ее перед Ларой.  — Только очень тяжелый. Если там шляпка, то ваша голова в опасности!
        Заинтригованная, Лара сорвала бумагу, отбросила крышку. Внутри лежала жирная черная земля. На атласной, с золотым обрезом визитной карточке значилось: «Фрэнк Э. Кэмпбелл. Ритуальное обслуживание. Круглосуточно».

* * *
        Работы не прерывались ни на час. Когда Лара прочла в газетах об игровой площадке, которую власти никак не могут оборудовать из-за идиотских бюрократических проволочек, она на собственные деньги достроила детский городок и подарила его муниципалитету. Пресса вознесла дарительницу до небес. Аршинный заголовок «Пост» кричал: «ЛАРА КАМЕРОН МОЖЕТ ВСЕ!»
        Раз или два в неделю Лара виделась с Полом Мартином, а звонили друг другу они ежедневно.
        Покупка загородного особняка в Саутхэмптоне перенесла ее в мир мехов, изысканных ювелирных украшений и дорогих автомобилей. Гардеробные ломились от туалетов известнейших кутюрье.
        Мне нужна новая юбка.
        Как же! Я не печатаю деньги. Сходи в Армию спасения.
        Но там обноски, папа.
        И Лара заказывала новый костюм.

* * *
        Коллеги заменяли ей семью. Лара заботилась о них и не скупилась на расходы. Людей более близких у нее не было. Она помнила дни рождения и годовщины свадеб, она устраивала в приличные школы детей и учреждала стипендии. Когда ее пытались благодарить, она смущалась, поскольку не привыкла давать волю эмоциям. Лучший в этом урок преподал ей отец.
        Она оградила себя непроницаемой стеной.
        Больше меня уже никто не обидит. Никто.
        Книга третья
        Глава 17
        — Утром я лечу в Лондон, Говард.
        — Что случилось?
        — Лорд Макинтош приглашает взглянуть на объект, который он хочет приобрести. Речь идет о партнерстве.
        Брайан Макинтош слыл в Великобритании одним из наиболее состоятельных экспертов по недвижимости.
        — К которому часу нам нужно быть в аэропорту?  — спросил Келлер.
        — Я решила путешествовать одна.
        — Вот как?
        — Останешься здесь за меня.
        Он с готовностью кивнул:
        — Хорошо. Ни о чем не беспокойся.
        — И не собиралась. Я знаю, на кого рассчитываю.
        Перелет до Лондона прошел без всяких помех. Колеса шасси зарегистрированного на частное лицо «Боинга-727» мягко коснулись посадочной полосы. В тот момент Лара еще не знала, на пороге каких перемен окажется вскоре ее жизнь.
        В холле гостиницы «Клариджез» ее приветствовал Рональд Джоунз, управляющий.
        — Для меня огромное удовольствие снова видеть вас здесь, мисс Камерон. Позвольте проводить вас до номера. Да, вам оставили несколько сообщений.
        Их оказалось почти два десятка.
        Обстановка номера люкс поражала сдержанной роскошью. В двух вазах китайского фарфора стояли цветы — от Брайана Макинтоша и Пола Мартина. На столе — бутылка шампанского и легкий завтрак, накрытый по особому распоряжению Рональда Джоунза. Не успела Лара переступить через порог, как дал о себе знать телефон. Звонили из Штатов, причем без хотя бы минутного перерыва.
        — Архитектор собирается уточнить кое-какие детали. Это обойдется...
        — Задерживается поставка цемента...
        — Первый национальный банк готов участвовать в нашей новой сделке...
        — Мэр Сан-Франциско хочет знать, не согласитесь ли вы принять участие...
        — Оборудование ванных комнат...
        — ...отвратительная погода. Мы выбиваемся из графика...
        Каждый из вопросов требовал принятия мер, и, покончив с ответами, Лара почувствовала, как на нее наваливается усталость. Она плеснула в бокал глоток шампанского и села на широкий подоконник, чтобы наблюдать за тем, как у портика отеля выходят из «роллс-ройсов» и «бентли» постояльцы.
        Робкая девчонка из Глэйс-Бэй прошла долгий путь, папочка.

* * *
        На следующее утро Лара вместе с Брайаном Макинтошем поехала осматривать участок — две квадратные мили вдоль берега реки, застроенные покосившимися домишками и длинными бараками складов.
        — Кабинет министров обещал предоставить нам значительные налоговые льготы,  — сказал Брайан.  — По сути, здесь должен вырасти новый город.
        — И все же я хотела бы подумать,  — ответила Лара, хотя решение было уже ею принято.
        — Кстати, у меня с собой два билета на концерт. Супруга проведет вечер в клубе. Как вы относитесь к классической музыке?
        Лара имела весьма смутное представление о том, что это такое.
        — Обожаю.
        — Филипп Адлер будет играть Рахманинова.  — Брайан выжидающе посмотрел на спутницу, но имя пианиста ни о чем ей не говорило.
        — Великолепно!
        — Значит, договорились. А потом поужинаем в «Скоттс». Я заеду за вами около семи.
        Зачем я согласилась, подумала Лара. Вечер обрекал на безысходную скуку. Куда приятнее было бы вытянуться в горячей ванне. А впрочем, какая разница? Утром возвращусь в Нью-Йорк.

* * *
        Королевский фестивальный зал был до отказа заполнен истинными ценителями музыки: на джентльменах — смокинги и крахмальные манишки, дамы — в строгих вечерних платьях. Предвкушая утонченное наслаждение, публика негромко переговаривалась.
        Макинтош купил у разносчика две программки, помог Ларе опуститься в кресло, сел сам. Она развернула сложенный вдвое лист плотной бумаги, пробежала взглядом по строчкам. «Лондонский филармонический оркестр... Рахманинов, Третий концерт для фортепиано, до минор, опус № 30... Партию у рояля исполняет Филипп Адлер...»
        Не забыть позвонить Говарду, сказала себе Лара. Пусть еще раз обсчитает участок на Пятой авеню.
        Лучи софитов упали на фигуру дирижера, послышались аплодисменты, но это ничуть не отвлекло Лару от ее мыслей. Подрядчик в Бостоне слишком неповоротлив. Необходим какой-то стимул. Ладно, Говард пообещает ему премию.
        Новый всплеск оваций, и на круглый стульчик у рояля опустился одетый во фрак мужчина. Дирижер взмахнул палочкой, по залу медленно поплыли первые аккорды.
        Уследить за порхавшими по клавишам тонкими пальцами Филиппа Адлера было невозможно.
        Дама, что сидела за спиной Лары, с режущим ухо техасским выговором прошептала:
        — Фантастика, Агнес, разве нет?
        Лара едва не оглянулась. Сделка в Лондоне — пустая затея. Не тот район города. Кто захочет там жить? Место. Местоположение. Позиция. Вспомнился последний из предложенных ей проектов, неподалеку от площади Колумба. Вот это — совсем другое дело.
        Сзади вновь послышался громкий шепот:
        — Выражение его лица... Он неподражаем! Гений...
        Лара попыталась сосредоточиться. Расходы на квадратный фут полезной площади составят что-то в пределах четырехсот долларов. Если в сто пятьдесят миллионов обойдется строительство, в сто двадцать пять — земля, то общая смета...
        — Боже святый!  — воскликнули за спиной.
        Терпение Лары истощалось.
        — Волшебник! Чародей!
        Из оркестровой ямы по залу разнеслась мощная дробь барабана, темп музыки ускорился, вступили скрипки...
        Дама сзади теряла над собой всякий контроль.
        — Ты только послушай! Из allegro в crescendo! Нет, я не могу...
        Лара стиснула зубы.
        С минимальным покрытием расходов все должно быть нормально, кредитная ставка в десять процентов даст тридцать пять миллионов, плюс десять миллионов на издержки по содержанию здания...
        Воздух, казалось, дрожал от мощных аккордов. Внезапно музыка оборвалась, в зале на секунду воцарилась мертвая тишина, а затем публика вскочила, грянули крики «Браво! Браво!». Мужчина во фраке отвешивал поклоны.
        Лара даже не подняла головы. При налоге на прибыль в шесть процентов можно рассчитывать на пятьдесят восемь миллионов...
        — Виртуоз, не правда ли?  — негромко произнес Брайан Макинтош.
        — О да,  — скрывая досаду — опять ей помешали!  — согласилась Лара.
        — Давайте пройдем за сцену,  — предложил ее спутник.  — Филипп — мой друг.
        — Честно говоря, я...
        Брайан взял ее под руку, повел к выходу.
        — Мне будет приятно вас познакомить, мисс Камерон.
        В Нью-Йорке шесть вечера, подумала Лара. Еще есть время позвонить Говарду, сказать, чтобы приступал к переговорам.
        Они дошли до артистической уборной. Возле двери толпились поклонники. Макинтош постучал.
        — Да, сэр?  — сквозь узкую щель осведомился человек в униформе.
        — Лорд Макинтош. Я хотел бы увидеться с мистером Адлером.
        — Конечно, сэр. Проходите.
        Впустив Лару и Брайана, он плотно притворил дверь.
        — Чего хотят эти люди?  — спросила Лара.
        В глазах служителя блеснуло удивление.
        — Приветствовать своего кумира, мэм.
        Кумира?
        — В зеленую гостиную, сэр,  — подсказал человек в униформе.
        — Благодарю вас.
        Пять минут, решила Лара. Пять минут, и я сошлюсь на дела.
        Зеленая гостиная была полна. Окружив сидевшего в кресле пианиста, мужчины и женщины совсем скрыли его из виду. На какое-то мгновение они расступились, и сердце Лары вздрогнуло. Из глубин памяти всплыл неясный, колеблющийся облик, который преследовал ее все эти годы. Давние девичьи грезы внезапно материализовались. Лохинвар! В кресле сидел высокий белокурый воитель. Тонкие черты его лица говорили об отваге и незаурядной силе воли. Фрак и белоснежная бабочка вызвали ощущение deja vu: она стоит у раковины, моет посуду, в кухоньку входит молодой человек, приближается к ней со спины и шепчет в ухо: позвольте, я вам помогу?
        Брайан с тревогой посмотрел на Лару:
        — Вы в порядке?
        — Мне... Да, да.
        Ей не сразу удалось сделать вдох. Поднявшись, Филипп Адлер с улыбкой протянул руку, и Лара заметила, что улыбка его была той же самой, из далекого прошлого.
        — Брайан! Рад видеть! Молодчина, не поленился зайти.
        — Я не мог пропустить такой случай. Фил, сегодня вечером ты превзошел самого себя!
        — Ну! Ну!
        — Познакомься с дамой. Это Лара Камерон.
        Лара неотрывно смотрела в его глаза, с губ сорвалось:
        — Вы не вытрете...
        — Простите, мадам?
        Щеки ее залились краской.
        — Нет. Ничего. Я...
        Слова не шли с языка.
        Вокруг слышалось:
        — Филипп, вы никогда не играли лучше!
        — Рахманинов перед вами в долгу!
        И прочая, прочая, прочая. Увешанные бриллиантами женщины тянули его за рукав, нежно касались пальцами шелковых лацканов фрака. Лара пребывала в полусне. Детская мечта обрела плоть и кровь.
        — Мы можем идти?  — спросил у нее Брайан.
        Нет! Ноги Лары окаменели. Она должна остаться, должна завязать разговор, убедиться в том, что все это наяву.
        — Конечно.
        В восемь утра Лара заняла свое место на борту авиалайнера, выполнявшего рейс Лондон — Нью-Йорк. Интересно, сведет ли нас судьба еще раз?

* * *
        Мысли вновь и вновь возвращались в артистическую уборную. Лара пыталась убедить себя в том, что это смешно, что нельзя жить грезами наивного детства, но ничего не выходило. Глядя в пустоту, она видела перед собой лицо Филиппа Адлера, слышала его голос. Мы должны встретиться!
        Ранним утром позвонил Пол Мартин:
        — Привет, девочка. Я очень скучал. Как Лондон?
        — Замечательно. Превосходно.
        Но и после разговора с Полом из головы не шел блестящий исполнитель Третьего концерта Рахманинова.
        — Конференц-зал полон, мисс Камерон. Вас ждут.
        — Иду.

* * *
        — Сделка по Куинсу рухнула,  — сказал Келлер.
        — Почему? Я думала, мы все обговорили.
        — Я тоже. Но муниципальный совет отказался от плана реконструкции.
        Лара обвела взглядом сидевших в зале людей — архитекторов, юристов, инженеров, представителей рекламных агентств.
        — Не понимаю. Годовой доход среднего жителя района составляет девять тысяч долларов, а месячная плата за квартиру меньше двухсот. Мы предоставляем каждому новое жилье — и по прежним расценкам. Им бы радоваться! Но нет — они воротят носы. Не понимаю!
        — Собственно говоря, против не весь совет. Там заправляет его председатель, некая Эдит Бенсон.
        — Условься с ней о встрече. Говорить буду я.

* * *
        На беседу с Эдит Бенсон Лара пригласила руководителя отдела строительства Билла Уайтмана.
        — Если быть откровенной,  — сказала она после обмена приветствиями,  — то ваш отказ стал для нас полной неожиданностью. «Камерон энтерпрайз» готова вложить сто миллионов долларов в коренную реконструкцию района, но муниципальный совет отказывается...
        — Хотите быть откровенной, мисс Камерон?  — перебила ее миссис Бенсон.  — В таком случае признайтесь: вы вкладываете деньги не ради того, чтобы помочь людям. Вам нужна прибыль.
        — Разумеется, мы должны что-то заработать. Однако единственный способ сделать это заключается как раз в том, чтобы помочь людям. Жилищные условия в районе улучшатся, и...
        — Не могу с вами согласиться, простите. Сейчас район представляет собой тихий, зеленый уголок. Допустив вас туда, мы получим хаос — кучу машин, перегруженные улицы, загрязнение окружающей среды. Нет, это нам ни к чему.
        — Нам тоже,  — не сдавалась Лара.  — Компания вовсе не собирается возводить монстров, которые...
        — Монстров?
        — Я имею в виду армейские казармы. Проект не предусматривает повышения уровня шума, нехватки солнечного света, выбросов в атмосферу. Люди по-прежнему будут чувствовать себя в привычном мирке. Показуха не наш стиль. Проект разрабатывал Стэнтон Филдинг, ведущий архитектор страны, ландшафтные работы поручены Эндрю Бартону, дизайнеру из Вашингтона.
        Эдит Бенсон развела руками.
        — Мне искренне жаль затраченных вами усилий. Боюсь, больше говорить не о чем.  — Она поднялась из-за стола.
        Не могу, не имею права потерять этот проект, с отчаянием думала Лара. Неужели она не видит, что жителям проект несет только благо? Вот так. Хочешь для людей что-то сделать, а тебе говорят: нельзя.
        Внезапно ее осенило.
        — Одну минуту. Если не ошибаюсь, остальные члены совета готовы заключить сделку? Все, кроме вас?
        — Да.
        Лара глубоко вдохнула.
        — И все-таки нам есть о чем говорить.  — Она чуть запнулась.  — Правда, тема будет достаточно личной. Вы считаете, меня не волнует состояние окружающей среды, то, как скажется реконструкция на ощущениях людей? Могу поделиться секретом, только пусть он не выйдет из этих стен. У меня растет десятилетняя дочь, которую я очень люблю. Надеюсь, вместе со своим отцом она переедет в новую уютную квартиру.
        Не дойдя до двери, миссис Бенсон остановилась.
        — Я... я не знала, что у вас есть дочь.
        — О ней никто не знает. Видите ли, я никогда не была замужем. Официальным опекуном девочки является ее отец. Вот почему я просила вас о конфиденциальности. Если об этом пронюхают газетчики... вы понимаете.
        — Понимаю.
        — Уверяю вас, ни за какие деньги я не соглашусь сделать что-то, что могло бы пойти во вред дочери. А проект принесет радость не только ей, но и тысячам других — таких же, как она.
        Наступила тишина. Молчание явно затягивалось.
        — Должна сказать...  — произнесла Эдит Бенсон,  — что теперь ситуация предстает в совершенно ином свете, мисс Камерон. Вы дадите мне время подумать?
        — Безусловно. Рада это слышать.
        Живи моя дочь там — если б я ее имела!  — подумала Лара, я была бы спокойна.

* * *
        Три недели спустя городская комиссия по планированию утвердила проект.
        — Отлично,  — бросила Лара,  — главное сейчас — это привлечь к нему Филдинга и Бартона.
        Говард Келлер долго не мог прийти в себя.
        — Мне все рассказали. Ты сумела загнать ее в угол! Но о какой дочери шла речь?
        — Интересы дела, мой мальчик. Не оставалось ничего другого.
        — Стоит им узнать правду,  — заметил Билл Уайтман,  — и мы поплатимся.

* * *
        В январе были завершены все строительные работы на Шестьдесят третьей улице. Члены приемной комиссии осмотрели каждый из сорока пяти этажей жилой башни. Двухэтажный пентхаус на крыше Лара оставила за собой: тринадцать просторных комнат и терраса размером с футбольное поле. Для обустройства нового жилища она наняла модного декоратора. Поздравить с новосельем пришли около сотни гостей.
        — В доме не хватает лишь одного — мужчины,  — язвительно процедила чья-то спутница.
        Лара вспомнила о Филиппе Адлере — чем, интересно, он сейчас занят?

* * *
        Она уже около часа ожесточенно спорила с Говардом Келлером, когда в кабинет вошел Уайтман.
        — Приветствую, босс! Найдете свободную минуту?
        Лара встала с кресла.
        — Прервемся, Говард. У тебя проблемы, Билл?
        — С моей дражайшей половиной.
        — Вопрос супружеской неверности не моя сфера.
        — Что вы, тут совсем другое. Она, видите ли, считает необходимым отдохнуть. Где-нибудь в Париже — пару недель, и обязательно со мной.
        Лара недовольно нахмурилась:
        — В Париже? Да ведь работы невпроворот!
        — Знаю. Но у меня несколько неиспользованных отгулов, а потом мы с Лилиан так редко выезжаем вместе. Сегодня утром она заявила: «Билл, если бы ты получил повышение и новый оклад, то проводил бы со мной куда больше времени».
        Глаза Лары сверкнули.
        — Повышения можешь ждать только через год.
        Уайтман пожал плечами:
        — Кому известно, что случится через год? А вдруг опять не заладится с Куинсом? Вдруг до пожилой леди Эдит Бенсон дойдут какие-нибудь слухи? Или это исключено?
        Лара независимо выпрямилась.
        — Я тебя поняла.
        Билл шагнул к двери.
        — Поразмыслите над моими словами, босс. Я готов в любую минуту продолжить разговор.
        Она заставила себя улыбнуться.
        — Ну конечно.
        Уайтман вышел.
        — Господи,  — произнес Говард Келлер.  — Что это было?
        — Шантаж.

* * *
        На следующий день Лара и Пол Мартин обедали в клубе «21».
        — Пол, хочу с тобой посоветоваться. Возник один нюанс...
        И она пересказала свой диалог с Биллом Уайтманом.
        — Думаешь, он действительно может пойти к этой старой ведьме?  — спросил Мартин.
        — Не знаю. Если пойдет, меня ждут крупные неприятности в комиссии по планированию.
        — На твоем месте я бы не беспокоился. Похоже, Уайтман просто блефует.
        Лара вздохнула:
        — Надеюсь.
        — Может, махнем в Рино?
        — Извини, не получится.
        — Я же не прошу тебя бежать туда. Купишь казино. Или отель.
        Она положила вилку.
        — Ты это всерьез?
        — Друзья сообщили, что один из гостевых домов при тамошнем казино вот-вот лишится лицензии. Пойми, Рино — золотая жила. Как только отель выставят на продажу, туда рванут тысячи дельцов. По идее должен состояться аукцион, но мой клиент обещал помочь.
        Лара заколебалась.
        — Не знаю. Не знаю, я опутана обязательствами. Говард говорит, банки не предоставят мне ссуды до тех пор, пока я не выплачу все долги.
        — Тебе незачем идти в банк.
        — А где тогда?..
        — Ты забыла про «мусор». На Уолл-стрит эти фиговые листки предлагает почти каждая контора. Выкладываешь пять процентов стоимости понравившегося тебе товара, шестьдесят пять процентов покроет «мусором» контора, а недостающие тридцать даст любой иностранный банк, который занят в игорном бизнесе. К твоим услугам швейцарский, немецкий или японский. Там их по крайней мере дюжина.
        В ней начал пробуждаться интерес.
        — Звучит очень заманчиво. Ты и вправду можешь купить для меня отель?
        Пол усмехнулся:
        — Пусть это будет тебе подарком к Рождеству.
        — Ты чудо! Скажи, почему ты так добр?
        — Ума не приложу,  — поддел ее Мартин.
        Ответ был прост: для Пола Лара значила абсолютно все. Без нее жизнь теряла свою остроту. Alter ego, говорил он себе. Ты — мое второе «я».

* * *
        В кабинете ее ждал Говард Келлер.
        — Где ты была? На два часа назначено совещание...
        — Расскажи мне о «мусоре», Говард. Мы ведь никогда еще не имели дела с этими акциями, так? По какому вообще принципу котируются ценные бумаги?
        — Н-ну... Верхнюю строку занимает индекс из трех букв «А». Это компании типа «AT и Т». Потом идут АА, А, ВАА, в самом же низу — два «В». Они-то и есть «мусор». Солидная акция приносит держателю девять процентов годовых, «мусор» — четырнадцать. Но степень риска несопоставима. Чем вызван твой вопрос?
        Лара объяснила.
        — Казино?  — переспросил Келлер.  — Казино, Лара? За этим стоит Пол Мартин, разве нет?
        — Нет. За этим стою я. Ты получил ответ на наше предложение по району Бэттери-парка?
        — Получил. Он тебя разочарует.
        — Но ведь объявлены торги?
        — В некотором роде.
        — Хватит ходить кругами!
        — Участок принадлежит Элеонор Ройс, вдове. В борьбу за него вступили все мало-мальски уважающие себя дивелоперы.
        — И кто-то из них предложил большую, чем мы, сумму?
        — Видишь ли, вдова плевать хотела на денежки. Они у нее и так водятся.
        — Чего же она хочет?
        — Увековечить память об усопшем муже. Считает его великим врачевателем, кем-то вроде Альберта Швейцера. Хочет, чтобы имя мужа прогремело на весь мир, и приходит в ужас при упоминании о какой-либо коммерции. Я слышал, Стив Мерчисон уже пытался нащупать к ней подход.
        Минуты две Лара молчала.
        — У тебя есть свой врач, Говард?
        — Что? Конечно.
        — Имя?
        — Сеймур Беннет. Главный хирург госпиталя «Мидтаун».

* * *
        Утром следующего дня в смотровую доктора Сеймура Беннета вошел Терри Хилл, личный юрист Лары.
        — По словам секретарши, у вас ко мне срочное дело, никак не связанное с медициной, мистер Хилл. Слушаю.
        — В общем-то некоторое отношение к медицине оно все же имеет, профессор. Я представляю интересы инвестиционной группы, которая намерена учредить благотворительную клинику. Мы хотим оказать помощь тем, кто не в состоянии оплатить собственное лечение.
        — В высшей степени благородная идея. Что требуется от меня?
        Терри Хилл начал объяснять.

* * *
        Прошло чуть более суток. Сидя в гостиной вдовы великого человека, доктор Беннет негромко звякнул серебряной ложечкой о чайное блюдце.
        — И эти бескорыстные энтузиасты своего дела попросили меня вступить в контакт с вами, миссис Ройс. Они готовы выстроить современную клинику, чтобы назвать ее именем вашего покойного мужа. Клиника станет его святилищем.
        Морщинистое лицо пожилой женщины расплылось в умиротворенной улыбке.
        — Это правда?
        Душеспасительная беседа длилась около часа. Провожая гостя к двери, вдова сказала:
        — Джордж пришел бы в восторг, мистер Беннет. Передайте вашим друзьям — я согласна.

* * *
        Через полгода на участке уже высились башенные краны. Когда строительство закончили, на месте унылого, почти уродливого, квартала встали отделанные мраморной плиткой корпуса кондоминиумов, принял первых покупателей торговый центр, распахнуло свои двери пристанище муз — новый театр. На задворках этого великолепия, вдали от неонового блеска рекламы, стоял скромный одноэтажный домик. Табличка у двери извещала: «МЕДИЦИНСКАЯ КЛИНИКА ИМЕНИ ДЖОРДЖА РОЙСА».
        Глава 18
        Рождество Лара решила встретить дома. В гостиной на низеньком столике валялось не меньше двух десятков приглашений, однако все они остались без ответа: обещал подойти Пол Мартин.
        — Вечер я должен буду провести с Ниной и детьми,  — сказал он,  — но выкрою часок и обязательно загляну.
        В Лондоне ли сейчас Филипп Адлер, думала Лара. Чем он там занят?
        Зимний пейзаж за окном походил на рождественскую открытку. За кружившими в воздухе снежинками с трудом угадывались призрачные громады зданий, где-то внизу перекрещивались и уходили в неясное марево безлюдные улицы. За дверью мелодично тренькнул звонок. Лара бросилась открывать. На пороге стоял Пол. Правая рука его прижимала к груди объемистый, набитый подарками картонный пакет.
        — Пришлось заехать за ними в офис,  — извиняющимся тоном произнес он.
        Чтобы жена не узнала.
        — Ты совсем избаловал меня, Пол. Зачем все это?
        — Я так хочу. Открывай.
        Желание Мартина увидеть улыбку на ее лице глубоко тронуло Лару.
        Подарки оказались дорогими и хорошо продуманными. Платиновая цепочка с кулоном от Картье, несколько шарфов — ручная работа, явный Бриссон; книги, средневековые каминные часы (Людовик XIV? Королева Виктория?  — она не знала) и небольшой белый конверт. Вскрыв его, Лара достала прямоугольник из плотной веленевой бумаги. По центру его ломаным готическим шрифтом шла строка: «Рино. Отель и казино „Камерон“».
        — Я владелица отеля в Рино?  — с изумлением спросила Лара.
        — Ты станешь ею. Аукцион откроется через неделю. Получишь удовольствие, гарантирую.  — Пол улыбнулся.
        — Но казино? У меня нет никакого опыта.
        — Он тебе и не понадобится. Для управления казино я найду профессионалов. С отелем, уверен, сама справишься.
        — Не знаю, что и сказать. Ты для меня столько сделал!
        Мартин осторожно сжал в ладонях ее пальцы.
        — Мало, очень мало. В мире не существует того, на что я не был бы готов ради тебя. Пожалуйста, помни об этом.
        — Буду помнить,  — торжественно, как клятву, произнесла Лара.
        Он бросил взгляд на часы:
        — Пора домой. Хотел бы я...
        — Да?
        — Так, не обращай внимания. С Рождеством, Лара!
        — С Рождеством, Пол...
        Она подошла к окну. Небо скрыл непроницаемый белый занавес. Испытывая неясную тревогу, Лара включила радиоприемник. Где-то далеко-далеко голос диктора объявил: «...пункт нашей праздничной программы — выступление Бостонского симфонического оркестра. Бетховен, Пятый концерт для фортепиано. За роялем — Филипп Адлер».
        Вслушиваясь в дивную музыку, Лара видела, как взлетают и падают на клавиатуру длинные, нервные пальцы ее Лохинвара. Но вот отзвучал последний аккорд. Мы должны встретиться, подумала она.

* * *
        В своем деле Билл Уайтман считался специалистом высочайшего класса. До поста руководителя отдела он поднялся из простых рабочих, прошел все ступени карьерной лестницы. На него был спрос. Работа приносила Биллу радость, он зарабатывал неплохие деньги и все же рассчитывал на большее. Годами Уайтман наблюдал за тем, как его коллеги становились обладателями огромных состояний, в то время как ему, профессионалу, оставалось довольствоваться пусть приличным, но всего лишь окладом. Если смотреть непредвзято, говорил себе Билл, они строят свое благополучие за мой счет. Хозяева поедают пирог, бросая мне жалкие крохи. Однако в день, когда Лара встретилась с Эдит Бенсон, ситуация переменилась. Лара пошла на обман, и эта ложь вполне могла обернуться ее крахом. Узнай муниципальный совет правду, мисс Камерон лишится своего бизнеса.
        Но Билл Уайтман был далек от мысли раскрыть чиновникам глаза на истинное положение дел. Возникший в голове план представлялся ему куда более изощренным. Почему бы не использовать хитрость босса в качестве рычага? При некоторых условиях мисс Камерон даст Биллу все, чего он захочет. Упомянув о повышении и новом окладе, Уайтман сразу понял, что сама судьба дает ему шанс. Черт возьми, у Лары нет выбора. Начну с малого, а потом буду неспешно увеличивать давление.
        Через два дня после праздника Рождества начались работы по проекту «Ист-Сайд». Уайтман обвел взглядом гигантскую строительную площадку: Да, здесь пахнет настоящими деньгами, и в этот раз я своего не упущу.
        Лениво ровняли землю бульдозеры, один за другим выезжали из ворот тяжелогруженые самосвалы. По какой-то причине стрела одного из экскаваторов нелепо застыла в воздухе. Уайтман направился к машинисту. Остановившись под полным ковшом, прокричал:
        — Эй, Джесси, в чем дело?
        Ворочавший рычагами парень бросил в ответ короткую фразу, суть которой Билл не понял.
        — Что-что?
        Все произошло в доли секунды. Стальной трос лопнул, и огромный ковш буквально вдавил Уайтмана в землю. Со всех сторон к месту трагедии кинулись люди, но было уже поздно.
        — Заклинило барабан,  — объяснял потом комиссии по технике безопасности машинист.  — Господи, почему у меня? Я ведь так любил Билла.

* * *
        Узнав о несчастном случае, Лара тут же позвонила Полу Мартину:
        — Ты слышал про Билла?
        — Да. Передавали в выпуске новостей.
        — Пол, ты не...
        Мартин рассмеялся:
        — Забудь об этом! Ты насмотрелась низкопробных детективов. И помни: в конце всегда побеждает справедливость.
        Лара положила трубку. Значит, справедливость на моей стороне?

* * *
        Лот с отелем «Рино» привлек на аукцион полтора десятка потенциальных покупателей.
        — Когда я должна сказать свое слово?  — спросила Лара у Мартина.
        — Ты ничего не должна. Во всяком случае, до моей команды. Пусть суетятся другие.
        Ожидалось, что запечатанные конверты с предложениями участников будут вскрыты в следующую пятницу. Наступила среда, однако от мисс Камерон организационный комитет так ничего и не получил. Подрагивая от волнения, Лара набрала номер Пола Мартина.
        — Сиди спокойно,  — приказал он.  — Еще рано.
        Ближе к вечеру, за час до окончания приема заявок, телефон Лары ожил.
        — Пора! Максимальная ставка составляет сейчас двадцать миллионов. Увеличь ее на пять.
        У нее перехватило дыхание.
        — Но тогда не останется ни цента на саму сделку!
        — Верь мне.  — В голосе Пола звучала убежденность.  — Отель будет в твоих руках. Главное — приступить к реконструкции. Поставишь бухгалтером грамотного человека, который в два счета компенсирует эти пять миллионов.
        Итоги аукциона подвели через день. Победителем оказалась Лара Камерон.
        Два дня спустя Лара и Говард Келлер отбыли в Рино.

* * *
        Отель пока еще носил имя «Рино-Палас». В помпезном здании, первые три этажа которого занимало пустующее казино, насчитывалось более полутора тысяч номеров. По залам казино Лару и Говарда сопровождал мужчина, представившийся как Тони Уилки.
        — Бывших хозяев этого заведения изрядно надули,  — на ходу сказал он.
        — Каким образом?  — поинтересовался Келлер.
        — По слухам, пара ребят регулярно запускали свои руки в денежный ящик...
        — То есть просто воровали?
        — Ну да. Владельцы казино об этом не подозревали.
        — Само собой.
        — Но кто-то стуканул. Нагрянули проверяющие из комиссии по азартным играм, обман вскрылся. Жаль, жаль. Монеты текли рекой.
        — Это мне известно.  — Говард успел досконально изучить финансовую документацию.
        Когда осмотр подошел к концу и они остались вдвоем, Лара заметила:
        — Пол был прав. Это золотая жила.  — Она с недоумением посмотрела на изогнутые в брезгливой усмешке губы Келлера.  — Ну, что еще?
        — Не могу сформулировать, извини. Просто мне не по душе ввязываться в подобные махинации.
        — Какие махинации? Мы имеем дело с дойной коровой.
        — Кто же будет ее пасти?
        — Люди найдутся.
        — Откуда? Из бойскаутов? Здесь нужен опытный игрок. Среди моих знакомых такого нет. А у тебя?
        Лара молчала.
        — Готов побиться об заклад: ты рассчитываешь на Пола.
        — Прошу, оставь Пола в покое.
        — С удовольствием. То же самое советую сделать и тебе. Эта идея не приводит меня в восторг.
        — Вспомни, что ты говорил о Куинсе. О торговом центре на Хьюстон-стрит. Слово в слово! Но они же приносят прибыль, нет?
        — Лара, я никогда не подвергал сомнению чистоту твоих сделок. Мне всего лишь казалось, что временами ты слишком уж рвешься вперед. Ты заглатываешь все на своем пути, но пока еще ты ничего не переварила.
        Она ласково потрепала Келлера по щеке:
        — Остынь.

* * *
        Члены комиссии по азартным играм встретили Лару с истинно джентльменской учтивостью.
        — Нам не часто выпадает случай пообщаться с молодой и красивой женщиной,  — галантно произнес председатель.  — Взгляните, даже солнце засветило ярче!
        Лара и вправду выглядела великолепно. На ней был светло-серый, из тонкой шерсти костюм от Донны Кэран, пастельных тонов блузка и — на удачу!  — один из подаренных Полом Мартином шелковых шарфиков.
        Она улыбнулась.
        — Спасибо.
        — Что мы можем для вас сделать?  — Вопрос прозвучал несколько провокационно: они прекрасно знали, что могут для нее сделать.
        — Я пришла по поводу Рино,  — честно призналась Лара.  — Мне хотелось бы дать этому городу достойный его отель, лучший в Неваде. Я надстрою на пять этажей существующее здание, а рядом открою развлекательный центр, куда с радостью поедут тысячи туристов.
        Члены комиссии переглянулись, а затем ее председатель изрек:
        — Думаю, реализация вашего замысла будет весьма способствовать росту благосостояния горожан. Задача комиссии — лишь проследить, чтобы центр функционировал в полном соответствии с законом.
        — Господа, поверьте, я не стремлюсь за решетку.
        Послышались сдавленные смешки.
        — Нам известна ваша репутация, мисс Камерон, она заслуживает восхищения. Но боюсь, опыта управлением казино у вас нет.
        — Это правда. С другой стороны, разве трудно подобрать порядочный, квалифицированный персонал, который приступит к работе только, разумеется, с безусловного одобрения комиссии? Джентльмены, готова следовать вашим рекомендациям.
        Со стула поднялся седовласый старичок:
        — Можете ли вы гарантировать, что в финансовой сфере...
        Но председатель не дал ему договорить.
        — С этим все в порядке, Том. Мисс Камерон предоставила нам необходимые бумаги. Я прослежу, чтобы тебе направили копию.
        Лара терпеливо ждала.
        — Не хотелось бы что-то обещать прямо сейчас, мисс Камерон,  — повернул голову к ней председатель,  — но, полагаю, у вас не возникнет проблем с получением лицензии.
        — Очень надеюсь, сэр. Мне уже не терпится закатать рукава.
        Мужчина приподнял бровь.
        — Дела здесь привыкли делать медленно, мэм. Официальный ответ вам дадут через месяц.
        — Месяц?  — Ее охватило разочарование.
        — Да. Нам потребуется время, чтобы все сверить.
        — Понимаю. Что ж, хорошо.
        Через вестибюль отеля тянулась аркада сувенирных лавок и маленьких магазинчиков. За стеклом того, что предназначался для меломанов, Лара увидела афишку с рекламой последнего лазерного диска Филиппа Адлера.
        Музыка Лару по-прежнему нисколько не волновала. Но диск она все же купила: на лицевой его стороне улыбалось знакомое лицо.

* * *
        По дороге в Нью-Йорк Лара спросила:
        — Говард, что ты знаешь о Филиппе Адлере?
        — То же, что и все. На сегодняшний день его считают первым пианистом мира. Адлеру аккомпанируют лучшие симфонические оркестры. Я где-то прочитал, что он создал специальный фонд для молодых дарований.
        — Название фонда тебе известно?
        — «Фонд Филиппа Адлера», насколько я знаю.
        — Пошли им чек на десять тысяч от моего имени.
        Келлер окинул ее удивленным взглядом:
        — Лара, мне казалось, музыка тебя не интересует.
        — Начинает интересовать.

* * *
        Газетный заголовок лаконично сообщал:
        «ОКРУЖНОЙ ПРОКУРОР О ПОЛЕ МАРТИНЕ: АДВОКАТ СВЯЗАН С МАФИЕЙ».
        С отвращением прочитав заметку, Лара тут же позвонила Полу:
        — Что происходит?
        Мартин пренебрежительно хмыкнул.
        — Видимо, он опять решил объявить охоту на ведьм. Прокуратура уже несколько лет пытается замазать мое имя грязью, но без всякого успеха. По мере приближения выборов они лезут из кожи вон, а потом кусают собственные локти. Не обращай внимания, девочка. Поужинаем вместе?
        — Конечно.
        — На Мулберри-стрит есть местечко, где нас никто не побеспокоит.

* * *
        За ужином Пол сказал:
        — Я слышал, беседа с членами комиссии по азартным играм прошла успешно?
        — Думаю, да. Ко мне отнеслись очень благосклонно, хотя в этом бизнесе я ничего не понимаю.
        — Тебе и не нужно. Я подберу для работы в казино грамотных парней. Прежний хозяин просто потерял голову от жадности.  — Мартин сменил тему: — Что со строительством?
        — Превосходно. У меня в работе три проекта.
        — Надеюсь, ты не перетруждаешь себя, Лара?
        То же самое говорил и Келлер.
        — Нет. Все идет по графику и в соответствии со сметой.
        — Рад. Не хотел бы, чтобы у тебя возникли какие-то проблемы.
        — Их не будет.  — Лара накрыла его руку своей.  — Подо мной страховочная сеть — ты.
        — Можешь на меня рассчитывать.

* * *
        На протяжении последующих двух недель о Филиппе Адлере не было слышно никаких новостей. Лара вызвала к себе Келлера.
        — Говард, ты отправил чек?
        — Да, в тот же день.
        — Странно. Он должен был бы позвонить.
        Келлер пожал плечами:
        — Наверное, отъехал на гастроли.
        — Наверное.  — Лара попыталась скрыть свое разочарование.  — Как у нас дела в Куинсе?
        — Боюсь, проект потребует непредвиденных расходов.
        — Есть один план. Хочу заключить сделку с надежным арендатором.
        — Кто такой?
        — Страховая компания «Мьючуэл иншуранс». Президента зовут Хорэс Гутман, подыскивает новую штаб-квартиру. Полагаю, наше здание ему придется по вкусу.
        — Я готов навести справки.
        Лара заметила, что ее собеседник не сделал в своем блокноте даже пометки.
        — Говард, ты меня поражаешь. Неужели каждая мелочь остается у тебя в голове?
        — Фотографическая память, босс,  — усмехнулся Келлер.  — С тех времен, что я играл в бейсбол.  — Сколько минуло лет с той поры, подумал он. Восходящая звезда «Чикаго кабс», надежда болельщиков...  — Иногда это становится проклятием. Некоторые вещи я бы очень хотел забыть.
        — Поговори с архитектором, пусть приступает к работе. Узнай, какая площадь потребуется «Мьючуэл иншуранс».
        Через два дня Келлер вновь вошел в ее кабинет.
        — У меня дурные новости, Лара.
        — Говори.
        — Собрал кое-какую информацию. Относительно «Мьючуэл иншуранс» ты была права. Они действительно намерены перебраться в новое здание, но Гутман посматривает в сторону Юнион-сквер. Расположенная там контора принадлежит нашему старому другу Стиву Мерчисону.
        Опять Мерчисон! Лара была уверена, что коробку с кладбищенской землей прислал именно он. Нет, ему не удастся меня шантажировать.
        — Гутман уже подписал контракт?
        — Пока нет.
        — Ладно, я сама этим займусь.
        После обеда Лара сделала десяток телефонных звонков. На последнем ей повезло. Трубку сняла Барбара Росуэлл.
        — Хорэс Гутман? Конечно, знакома. Что тебе он него нужно?
        — Я бы с ним встретилась. Барбара, окажи услугу. Не пригласишь его на ужин в следующую субботу?
        — Считай, он уже приглашен.

* * *
        Обстановка, в которой проходил ужин, отличалась элегантной простотой. Стол в особняке Росуэллов был накрыт на четырнадцать персон. Поскольку Алисе Гутман нездоровилось, ее супруг прибыл один. Стул Лары оказался рядом. Хорэсу совсем недавно исполнилось шестьдесят, но выглядел он намного старше: суровое, изрезанное морщинами лицо, упрямый подбородок. Лара пустила в ход все свои чары. Вечернее платье из черного шелка полностью обнажало ее спину, на шее — нитка жемчуга.
        — Давно мечтала познакомиться,  — призналась она.  — О вас так много говорят!
        — И я о вас слышал, мадам. Вашими трудами Нью-Йорк совершенно преобразился.
        — Не стоит, право! Делаю то, что могу, и все. Город этого заслуживает,  — с подобающей скромностью ответила Лара.
        — А откуда вы, если не секрет, родом?
        — Из Гэри, Индиана.
        — Да ну?  — Гутман посмотрел на нее с внезапным интересом.  — Это же мой город! Выходит, вы тоже из хужеров[30 - Хужер — «верзила», прозвище жителей штата Индиана.]?
        Лара улыбнулась:
        — Да. Господи, до чего приятные воспоминания! Отец работал в «Пост трибюн», я ходила в школу имени Рузвельта. По выходным мы отправлялись в Глисон-парк, жарили на огне мясо. А еще я увлекалась боулингом, знаете, зал на перекрестке Двенадцатой и Двадцатой улиц? Мне так не хотелось оттуда уезжать!
        — Но вы очень многого здесь достигли, мисс Камерон.
        — Лара.
        — Лара. Опять вынашиваете грандиозный план?
        — Сейчас самый серьезный мой проект — это строительство нового здания в Куинсе, тридцать этажей, двести тысяч квадратных футов полезной площади.
        — Вот как?  — задумчиво произнес Гутман.
        — О, что-нибудь не так?  — невинно откликнулась Лара.
        — Нет-нет. Просто мы уже около двух недель ищем нечто подобное для нашей штаб-квартиры.
        — Неужели? И присмотрели?
        — Еще нет, однако...
        — Хотите взглянуть на чертежи? Они уже готовы.
        Гутман прикрыл глаза.
        — Да, это было бы неплохо.
        — Могу принести. Как насчет понедельника, утром?
        — Буду вас ждать.
        Мастерство повара Барбары Росуэлл удовлетворило самые взыскательные вкусы гостей.
        Вернувшись домой, Хорэс Гутман прошел в спальню жены.
        — Как ты себя чувствуешь, дорогая?
        — Спасибо, милый, намного лучше. У Барбары было приятное общество?
        Гутман опустился на край постели.
        — Очень. Конечно, там не хватало тебя, но я, честно говоря, остался доволен. Скажи, ты слышала что-нибудь о Ларе Камерон?
        — Разумеется, кто же о ней не слышал.
        — Странная женщина. Непонятная. Сказала, что родом из Гэри, как и я. О городе знает все — и Глисон-парк, и боулинг на перекрестке Двенадцатой и Двадцатой.
        — Тогда почему непонятная?
        Гутман усмехнулся:
        — Эта бойкая леди появилась на свет в Глэйс-Бэй.

* * *
        В понедельник утром с рулоном калек под мышкой Лара ступила в приемную Хорэса Гутмана. Секретарша предупредительно распахнула перед ней дверь.
        — Рад вас видеть, Лара! Садитесь.
        Разложив перед ним кальки, Лара опустилась на стул.
        — Прежде чем вы займетесь чертежами, Хорэс, выслушайте небольшое признание.
        Гутман откинулся в кресле.
        — Да?
        — Эта история о Гэри...
        — Что же она?
        — Я ни разу в жизни не была в Индиане. Мне всего лишь хотелось произвести впечатление.
        Пожилой джентльмен раскатисто захохотал.
        — Ваша искренность обезоруживает, мадам! В хитрости мне за вами не угнаться. Да-да! Так, хорошо, давайте посмотрим. Что вы там принесли?
        Потратив не менее получаса на изучение чертежей, Хорэс Гутман поднял голову и с неохотой проговорил:
        — Знаете, вообще-то я остановил свой выбор на другом месте.
        — Уже?
        — А чем лучше ваше?
        — Там вы почувствуете себя по-настоящему счастливым. Я лично прослежу, чтобы «Мьючуэл иншуранс» получила все то, что хочет. И,  — Лара многозначительно улыбнулась,  — новая штаб-квартира обойдется вам на десять процентов дешевле.
        — Ого! Но вы же не знаете, сколько с меня просят на другом месте.
        — Не важно. Назовите любую цифру.
        — Да, Лара, вы действительно могли бы родиться в Гэри. По рукам!

* * *
        Вернувшись в офис, Лара обнаружила у себя на столе записку от Кэти: «Звонил Филипп Адлер».
        Глава 19
        Величественный вестибюль «Уолдорф-Астории» был полон тех же меломанов, что не пропускают ни одного концерта в «Карнеги-холл». Пробираясь через толпу, Лара искала взглядом Филиппа Адлера. В мозгу ее еще звучал состоявшийся тремя днями ранее телефонный разговор.
        — Мисс Камерон, это Филипп Адлер.
        У Лары мгновенно пересохло во рту.
        — Простите, что не смог поблагодарить вас сразу же. Я был в Европе и узнал о вашем щедром даре только сегодня.
        — Я хотела доставить себе удовольствие.  — Главное — чтобы он не положил трубку!  — Мне... Собственно говоря, я бы с удовольствием узнала о вашем фонде чуть подробнее. Почему бы нам не встретиться и не поболтать?
        На том конце провода повисла долгая пауза.
        — В субботу в «Уолдорф-Астории» проходит благотворительный вечер. Вы свободны?
        Лара бросила взгляд на рабочий календарь. В субботу вечером предстоял ужин с банкиром из Техаса.
        — Да,  — не раздумывая сказала она.  — Свободна.
        — Замечательно! У двери вам вручат пригласительный билет.

* * *
        Филиппа Адлера нигде не было видно. Лара медленно двигалась в толпе, прислушиваясь к обрывкам разговоров.
        — ...и тенор заявляет: «Доктор Клемперер, мне осталось взять два верхних си. Хотите услышать их прямо сейчас или дождетесь вечера?»
        — ...да, конечно, дирижерская палочка решает все. Какая экспрессия, какой реализм!
        — ...с ума сошла? Стравинский слишком механистичен! Его музыку мог бы написать и робот. Где чувства? Барток[31 - Бела Барток (1881 — 1945) — венгерский композитор.] же, наоборот, топит нас в океане эмоций...
        — ...она просто барабанит по клавишам. Ее Шопен звучит, как походный марш...
        Этот язык посвященных Лара не понимала. В следующий момент она заметила фигуру Адлера. Филипп стоял в окружении поклонников. Дорогу к нему пришлось прокладывать локтями. Молодая женщина за плечом пианиста уверенно сказала:
        — Когда вы исполняли сонату до минор, я увидела, как Рахманинов улыбается. Правда, правда! Эти плавные переходы...
        Филипп улыбнулся:
        — Благодарю вас.
        На него близоруко прищурилась старуха с колье из огромных бриллиантов.
        — Где вы нашли этот забытый клавир? Могу я его купить? О таком Бетховене я и не подозревала!
        Взгляды Лары и Адлера встретились.
        — О! Ради Бога, извините...
        Он неловко протиснулся через строй восхищенных дам, взял Лару за руку:
        — Добрый вечер, мисс Камерон. Хорошо, что вы пришли!
        — Спасибо.  — Лара посмотрела по сторонам.  — Я не ожидала увидеть здесь столько ценителей прекрасного.
        Филипп кивнул.
        — Полагаю, вам тоже нравится классическая музыка?
        Вспомнились песни, под которые она росла: «Малышка Энни», «Поле ржи», «Холмы у дома»...
        — Да. Любовь к ней привил мне отец.
        — Очень признателен за чек. Ваша щедрость...
        — Расскажите мне о фонде, прошу вас. Если...
        — Филипп! Нет слов! Восхитительно! Бесподобно...  — Их вновь обступила толпа.
        — Если бы вы выкроили на следующей неделе вечер...  — Ларе пришлось повысить голос.
        Адлер качнул головой:
        — К сожалению, завтра лечу в Рим.
        Сердце у нее упало.
        — А...
        — Но через три недели я вернусь. Может, тогда...
        — Конечно!
        — ...мы сумеем поболтать о музыке.
        Лара с облегчением улыбнулась:
        — Конечно. Буду рада.
        В эту минуту к ним приблизились двое средних лет мужчин; волосы одного были собраны на затылке в конский хвост, в мочке уха другого поблескивало серебряное кольцо.
        — Филипп, ты должен разрешить наш спор. Скажи, играя Листа, ты жмешь на педали или же предпочитаешь, чтобы рояль звучал во всю мощь?
        Педали? У рояля? Лара не представляла, о чем идет речь. Троица пустилась в профессиональные рассуждения о длительности ноты, прозрачности звука, о реверберации... Она смотрела на лицо Филиппа Адлера и думала: Это — его мир. Я должна проникнуть в него.

* * *
        На следующее утро Лара распахнула тяжелую дверь Манхэттенской школы музыки. Сидевшая за столом с лампой служительница молча подняла голову.
        — Я бы хотела поговорить с кем-нибудь из профессоров,  — сказала Лара.
        — С кем именно?
        — Все равно.
        — Соблаговолите подождать.
        Женщина прошла в соседнюю комнату. Пару минут спустя в фойе появился невысокий джентльмен с ежиком седых волос.
        — Доброе утро. Леонард Майер. Могу я вам чем-нибудь помочь?
        — Меня интересует классическая музыка, мистер Майер.
        — О, хотите поступить к нам? Что у вас за инструмент?
        — Никакого. Я просто хотела бы побольше узнать о музыке.
        — Боюсь, мадам, вы ошиблись адресом. Дилетантов мы не принимаем.
        — Я плачу пять тысяч долларов за две недели вашего времени.
        Профессор Майер растерянно мигнул.
        — Простите, мэм, не расслышал вашего имени.
        — Камерон. Лара Камерон.
        — Вы намерены заплатить пять тысяч долларов за беседу о классической музыке?  — Чувствовалось, что фраза далась ему с трудом.
        — Да. При желании можете пожертвовать всю сумму на стипендии для ваших учеников.
        — Вряд ли до этого дойдет.  — Голос Майера снизился почти до шепота.  — Думаю, мы договоримся.
        — Ну и отлично.
        — Когда... м-м-м... вы могли бы приступить?
        — Сейчас.
        — В данную минуту у меня урок, но если вы согласитесь, то через четверть часа...

* * *
        Они уселись в пустом классе.
        — Итак, с самого начала. Что вы знаете о классической музыке, мисс Камерон?
        — Очень мало.
        — Ясно. Что ж, к пониманию музыки существует два подхода,  — начал свою лекцию Майер,  — интеллектуальный и эмоциональный. Кто-то из великих сказал однажды, что музыка открывает человеку глаза на его собственную душу. И гениальные композиторы подтверждают это.
        Лара слушала.
        — Вам хотя бы чьи-нибудь имена известны?
        — Еще меньше.
        Профессор нахмурился.
        — Простите, я не совсем понимаю, чем в таком случае вызван ваш интерес к...
        — Мне нужно знать достаточно для того, чтобы поддержать беседу с профессиональным музыкантом... Скажем, с пианистом.
        — Хорошо.  — Майер на секунду задумался.  — Тогда поступим по-другому. Я дам вам несколько лазерных дисков.  — Он протянул руку, взял со стеллажа пять или шесть плоских коробочек из прозрачного пластика.  — Начнем с этих. Прослушайте, и внимательно, allegro к Двадцать первому концерту Моцарта, adagio к Первому концерту Брамса и moderato Второго концерта Рахманинова. Под конец, если не надоест, Первый фортепианный концерт Шопена.
        — Согласна.
        — Через два-три дня мы...
        — Я приду завтра.

* * *
        Она положила на стол несколько дисков с записями выступлений Филиппа Адлера.
        — О!  — просиял Майер.  — Маэстро Адлер — лучший из лучших! Вы тоже обратили на него внимание?
        — Да.
        — Филипп Адлер виртуозно исполняет сонаты.
        — Сонаты?
        Профессор вздохнул.
        — Это слово ни о чем вам не говорит?
        — К сожалению.
        — Соната — это музыкальное произведение, состоящее из трех или четырех частей различного темпа и характера. Когда такое произведение звучит на одном инструменте — фортепиано или скрипке,  — то его называют сонатой. Сонатой для оркестра является симфония.
        — Поняла.  — Это уже можно обыграть в разговоре.
        — Рояль — это в чистом виде фортепиано. При переводе с итальянского мы получаем «громко-тихо»...
        Несколько дней ушло на то, чтобы разобраться с записями Филиппа Адлера: Лист, Бетховен, Барток, Шопен, Моцарт. Лара впитывала в себя пояснения.
        — По-моему, Адлер неравнодушен к Листу. Расскажите о нем.
        — Ференц Лист проявил свою исключительную одаренность еще ребенком. Взрослые восхищались талантом мальчика. Аристократы видели в нем кого-то вроде домашнего любимца. Под конец жизни Лист жаловался, что его считают то ли ловким жонглером, то ли дрессированной собачкой...
        — А Бетховен?
        — О, это была трагическая личность. Бетховен ощущал себя глубоко несчастным человеком. Находясь на вершине славы, он решил, что все созданные им шедевры ничего не стоят, и начал писать мрачные, проникнутые чувством беды симфонии — «Героическую», «Пасторальную»...
        — Шопен?
        — Шопена критиковали за то, что он сочиняет музыку только для фортепиано, упрекали в ограниченности...
        Через день:
        — Лист играл Шопена куда с большим блеском, нежели сам Шопен...
        Еще через день:
        — Между французской и американской школами всегда существовала большая разница. Французы ценят в музыке чистоту и элегантность, в основе их техники традиционно лежит jeu perle — жемчужная гладкость звучания, которая достигается лишь благодаря твердой кисти...
        На каждом занятии они прослушивали какой-нибудь диск Филиппа Адлера, а затем обсуждали. Через две недели Майер сказал:
        — Должен признаться, мисс Камерон, вы меня удивили. Не хотите рискнуть, сесть за инструмент?
        Лара рассмеялась:
        — Рано! Слишком рано.  — Она протянула профессору чек.  — Благодарю вас!
        Теперь оставалось лишь дожидаться возвращения Адлера.
        Глава 20
        День начинался удачно. Ранним утром позвонил Терри Хилл.
        — Лара?
        — Да?
        — Только что пришла весть из комиссии по азартным играм: тебе выдали лицензию!
        — Отлично, Терри.
        — Детали сообщу при встрече, пока же ясно одно: перед нами зеленый свет. По-моему, они от тебя без ума.
        — Засучиваю рукава. Спасибо, Терри!
        Она сообщила новость Говарду Келлеру.
        — Так, теперь мы можем подключить наличные,  — заметил тот.  — Это снимет множество проблем.
        Лара взглянула на календарь:
        — Вылетаем туда во вторник. Пора приниматься за работу.
        Негромко запищал интерком.
        — Мистер Адлер, вторая линия. Сказать ему, что вы...
        — Я сама.  — Лара сняла трубку.  — Филипп?
        — Поздравьте меня с возвращением, мисс Камерон.
        — Поздравляю.  — Боже, как же я скучала!
        — Наверное, я чересчур поспешен, но не согласились бы вы поужинать сегодня со мной?
        К ужину Лару ждал Пол Мартин.
        — С удовольствием. У меня свободный вечер.
        — Куда пойдем?
        — Не имеет значения.
        — Кафе «Гордый баск»?
        — Годится.
        — У входа в восемь?
        — Да.
        — До встречи!
        Опуская трубку, Лара не могла сдержать улыбки.
        — Филипп?  — переспросил Келлер.
        — Угу. Я собираюсь замуж, Говард.
        Он чуть было не поперхнулся.
        — Шутишь?
        — Нисколько.
        Негромко произнесенное слово оглушило Келлера. Господи, я же теряю ее! И через мгновение новая мысль: Но кого я хотел обмануть? Только себя.
        — Лара, ты же его не знаешь.
        Ха! Всю свою жизнь!
        — Ты совершаешь ошибку.
        — Никаких ошибок.  — Зазвонил ее личный телефон, тот, что был установлен специально для Пола Мартина.  — Привет, Пол.
        — Слушай, Лара, в котором часу мы ужинаем? В восемь?
        На нее навалилось чувство вины.
        — Ох, Пол, боюсь, придется внести коррективы. Я уже собиралась тебе звонить...
        — Что-то не так?
        — Не волнуйся, все в порядке. Тут прилетел из Рима человек,  — это по крайней мере было правдой,  — с которым я должна встретиться...
        — Значит, мне не повезло. Хорошо, в другой раз, девочка.
        — Будь уверен.
        — Я слышал, лицензия уже оформлена?
        — Да.
        — Рино доставит тебе удовольствие, дорогая.
        — Сплю и вижу себя там. Прости за сегодняшний вечер, Пол. Поговорим завтра.
        Кладя трубку, она почувствовала на себе взгляд Келлера. В глазах — упрек.
        — Тебя что-то беспокоит, Говард?
        — Да. Избыток средств связи.
        — Как прикажешь понимать твои слова?
        — Слишком много здесь телефонов. Звонок от Мартина — дурной знак, Лара.
        — Сколько раз Пол Мартин вытаскивал нас из беды? Что-нибудь еще?
        — Нет.
        — Тем лучше. За работу!

* * *
        Филипп ждал за столиком. Не обращая внимания на восхищенные взоры, мисс Камерон прошла внутрь. При виде ее Адлер поднялся, и сердце Лары сладко заныло.
        — Надеюсь, я не слишком опоздала?
        — Ни на минуту.  — Голос его чуть дрогнул.  — Вы очаровательно выглядите!
        Она простояла перед зеркалом не менее часа. Что надеть? Строгое платье? Элегантный костюм? Легкомысленную блузку? В конце концов предпочтение было отдано скромному туалету от Диор.
        — Спасибо, Филипп.
        Когда оба опустились в кресла, Адлер произнес:
        — Чувствую себя как идиот.
        — Но почему?
        — Как-то не доходило. Вы — та самая Камерон!
        Лара улыбнулась:
        — Прошу простить.
        — Господи! Отели, небоскребы, торговые комплексы! Разъезжая по стране, я повсюду слышал ваше имя!
        — Вот и хорошо. Значит, не успели меня забыть.
        Адлер пристальным взглядом изучал ее лицо.
        — Мне не нужны какие-то напоминания. Люди только и говорят что о вашей красоте. Не надоело?
        Лара раскрыла рот, чтобы ответить: пусть их, но фраза прозвучала так:
        — Вы женаты?  — Она прикусила кончик языка.
        Губы Адлера дрогнули в улыбке.
        — Нет. Семейная жизнь не для меня.
        — Почему же?  — Лара на секунду задержала дыхание. Но ведь он не...
        — Потому что большую часть года я провожу на гастролях. Сегодня — Будапешт, завтра — Берлин, Париж или Токио...
        Она с облегчением вздохнула.
        — Все ясно. Расскажите о себе, Филипп.
        — Что вас интересует?
        — Все.
        — О, тогда запаситесь терпением минут хотя бы на пять.  — Адлер засмеялся.
        — Нет, серьезно. Пожалуйста!
        Он сделал глубокий вдох.
        — Родители — коренные венцы. Отец был дирижером, мать преподавала музыку. В страхе перед армадами Гитлера они оставили насиженные места, перебрались в Бостон. Там-то я и появился на свет.
        — Вы всегда знали, что станете пианистом?
        — Всегда.
        Пятилетним мальчиком он сидит за фортепиано, терпеливо отрабатывая упражнение за упражнением. В комнату с яростным криком врывается отец:
        — Нет, нет и нет! Ты что, до сих пор не в состоянии отличить минор от мажора?  — Тонкий, покрытый черными волосами палец тычет в линейки нотного стана.  — Здесь же минор. Ми-нор! Неужели не ясно?
        — Папочка, можно, я пойду? Ну пожалуйста! Меня ждут друзья.
        — Обойдешься. Сиди и тренируй руку.
        Восьмой по счету день рождения. После четырех часов непрерывной, умоисступляющей игры вспыхнула ссора с родителями.
        — Ненавижу этот рояль!  — Из глаз брызнули слезы.  — Больше я за него не сяду. Не сяду!
        Голос матери:
        — Хорошо, милый. А теперь повторим andante. Начинай.
        Десять лет. Квартира полна гостей, старых приятелей отца еще по Вене. А сейчас Филипп нам сыграет, говорит мать.
        Нестройный хор голосов:
        — Просим, малыш, просим!
        — Моцарта! Моцарта, Фил!
        Он со злостью садится на стул, поднимает крышку. Гости продолжают беззаботно болтать. Но вот пальцы коснулись клавиш, и разговор внезапно смолк. В комнате господствует музыка, живая и чистая. Вот тогда он почувствовал себя мастером. Да что там мастером — самим Моцартом.
        Прозвучал последний аккорд. Между исполнителем и его аудиторией встала стена тишины. Минуты две приятели отца оставались абсолютно неподвижными, а затем воздух дрогнул от аплодисментов. В этот момент мальчик понял, кем он хочет быть.
        — Я всегда знал, что стану пианистом.
        — Где вы учились игре?
        — До четырнадцати лет — у матери. Потом меня отправили в Филадельфию, в институт Кертиса.
        — В Филадельфии вам понравилось?
        — Очень.
        Четырнадцатилетний паренек, у которого в Филадельфии ни друзей, ни знакомых. Институт — четыре уютных, построенных в начале века особняка неподалеку от Риттенхаус-сквер. Из всех музыкальных учебных заведений страны он больше других напоминает знаменитую Московскую консерваторию. К его выпускникам с гордостью причисляли себя Сэмюэл Барбер, Леонард Бернстайн, Джанкарло Менотти, Питер Серкин и еще десяток знаменитостей.
        — И вас не мучило чувство одиночества?
        — Нет.
        Его душило одиночество. Никогда прежде мальчик не покидал стены родного дома. Прочитав свое имя в списке принятых, он понял: начинается новая жизнь, в которой уже не будет места для прошлого. Опытным педагогам не составило труда распознать его дар. Преподавателями по классу фортепиано были Изабелла Венгерова и Рудольф Серкин. Филипп прилежно изучал сольфеджио, на факультативе брал в руки флейту. После занятий он оставался, чтобы сыграть с друзьями пару-тройку камерных произведений. Рояль, служивший когда-то предметом то ли вожделения, то ли ненависти, стал теперь смыслом его жизни. Прикосновения к волшебным черным и белым клавишам отзывались криком испуганной птицы, плеском морской волны, гневным рокотом богов. Этот язык был понятен всей вселенной.
        — Первый концерт я дал в восемнадцать, вместе с Детройтским симфоническим оркестром.
        — Было страшно?
        Он потел от страха. Одно дело — играть перед группой товарищей, и совсем другое — оказаться лицом к лицу с теми, кто за право послушать его заплатил большие в общем-то деньги. Юноша нервно расхаживал за кулисами, когда со спины к нему приблизился менеджер.
        — Пора. Иди!
        Невозможно забыть чувство, охватившее его на сцене. Послышались ободряющие хлопки, он сел к роялю, и страх тут же улетучился. После этого выступление следовало за выступлением. Ему рукоплескали Европа и Азия, его слава гремела. Предложил свои услуги Уильям Эллерби — самый известный в стране импресарио. Два года спустя о Филиппе Адлере заговорил весь мир.
        Филипп посмотрел на Лару, лукаво улыбнулся:
        — Перед выходом на сцену я и сейчас испытываю страх.
        — Как вообще проходят гастроли?
        — О, там никогда не бывает скучно. Однажды вместе с Филадельфийским симфоническим я отправился в Брюссель. Оттуда предстоял перелет в Лондон, но рейс задерживался из-за тумана, и нас всех автобусом повезли в аэропорт Шипхол, Амстердам. Тамошний чиновник объяснил, что зафрахтованный для нас самолет слишком мал, поэтому с собой можно взять или инструменты, или багаж — на выбор. Разумеется, мы предпочли инструменты. В Лондоне до концерта оставались считанные минуты, и мы играли небритые, в футболках и джинсах.
        Лара заразительно рассмеялась:
        — Готова поклясться — публика приняла вас на ура!
        — Это правда. Был еще один случай, в Индиане. Концертный рояль оказался заперт на ключ, пришлось ломать дверь.
        Она хмыкнула, а Филипп продолжал:
        — В прошлом году, после фестиваля Бетховена в Риме, кто-то из музыкальных критиков писал: «Адлер не пощадил наши уши. Со сцены звучала дикая какофония, главная тема рассыпалась, финал отсутствовал»...
        — Ужас!  — сочувственно воскликнула Лара.
        — Ужас состоял в том, что за роялем сидел не я! Я опоздал на самолет!
        Она подалась вперед:
        — Вспомните что-нибудь еще.
        — На концерте в Сан-Паулу в самый ответственный момент у инструмента отвалились обе педали.
        — И как же вы?..
        — Закончил сонату Шопена без них. А в другой раз рояль вдруг поехал к рампе...  — Когда Филипп говорил о своей работе, голос его звенел от воодушевления.  — Я счастливый человек, Лара. Это очень приятно — мановением руки переправлять душу слушателя в иные миры. Музыка позволяет человеку грезить наяву. Иногда я думаю, что она — единственное свидетельство нашего разума. Простите, если мои слова звучат слишком выспренне.
        — Ничуть. Ваш талант делает людей счастливыми. Когда я слышу, как вы играете Дебюсси, перед глазами возникает пустынный берег моря и парус на горизонте...
        — У меня тоже.
        — А ваш Скарлатти переносит меня в Неаполь: полные прохожих улицы, стук копыт, грохот экипажей...
        По лицу Адлера было видно, насколько приятно ему это слышать.
        В душе Лара испытывала горячую благодарность к профессору Майеру.
        — Бела Барток открыл мне прелесть венгерской деревни. Вы, Филипп, как бы расписываете красками холст, и пейзаж вдруг оживает...
        — Это похоже на лесть.
        — Нет. Это чистая правда.
        Официант поставил на столик поднос: куропатка в белом вине, дольки тушеного картофеля, стебли спаржи, фруктовое суфле на десерт. К каждому блюду полагался особый сорт вина. Сделав первый глоток, Филипп произнес:
        — Лара, я себя уже исчерпал. Поговорим о вас. Почему вы решили заняться строительством?
        Некоторое время она собиралась с мыслями.
        — Трудный вопрос. Вы творите руками. Я — головой. Я не строю здание, я создаю и обеспечиваю возможность его строительства. По ночам мне снятся горы кирпича, стальные балки, мешки с цементом. Я даю работу тысячам людей: архитекторам и инженерам, каменщикам и плотникам. Благодаря мне живут достойной жизнью их семьи. В выстроенных ими квартирах находят тепло и уют другие люди. По моим торговым комплексам ходят счастливые покупатели. Я стараюсь приблизить будущее.  — Лара неловко улыбнулась.  — Ну вот, получилась целая речь. Простите.
        — Вы удивительная женщина. Вам это известно?
        — Рада, что у вас сложилось такое мнение.

* * *
        Вечер, казалось, никак не перейдет в ночь. Когда был выпит последний бокал вина, Лара поняла: это любовь. Долгое время она считала любовь досужей фантазией неудачниц. Живший в мозгу ее смутный образ не мог принадлежать реальному мужчине. Но Лохинвар сидел рядом.
        Добравшись до постели, она оказалась не в состоянии заснуть. Села, зажгла ночник и стала неслышно повторять каждое произнесенное за ужином слово. Без всяких сомнений, подобного Филиппу Адлеру на свете нет.
        Резко зазвонил телефон. Лара с улыбкой сняла трубку, проговорила:
        — Филипп...
        Голос Пола Мартина ответил:
        — Хотел убедиться, девочка, что с тобой ничего не случилось.
        — Со мной все в порядке, Пол.
        — Как прошла встреча?
        — Отлично.
        — Ты меня успокоила. Поужинаем завтра?
        Лара заколебалась.
        — Хорошо.
        Интересно, подумала она, что теперь?
        Глава 21
        Утром посыльный принес дюжину алых роз. Значит, подумала Лара, ему вечер тоже понравился. Она нетерпеливо вскрыла зажатый стеблями конверт. Записка была краткой: «Я уже мечтаю об ужине, девочка. Пол».
        В душе поднялась волна досады. Остаток утра прошел в ожидании звонка от Филиппа. Хотя дел было невпроворот, заставить себя сосредоточиться на работе Лара так и не смогла.
        В два часа дня Кэти сказала:
        — Пришли новые секретарши, которых вы пригласили на собеседование.
        — Запускай, только по одной.
        Из шести опытных, высочайшей квалификации кандидаток повезло Гертруде Микс, тридцатилетней пышногрудой брюнетке. Открывающиеся перспективы приводили молодую женщину в священный трепет.
        Лара просмотрела резюме — оно впечатляло.
        — Вижу, сфера недвижимости вам хорошо знакома.
        — Да, мэм. Но я еще не имела такого босса, как вы. Честно говоря, здесь я согласилась бы работать и без зарплаты.
        Лара улыбнулась:
        — Совершенно излишняя жертвенность. У вас прекрасные отзывы. Можете приступать.
        — Я вам очень признательна, мэм.
        — Но сначала подпишите обязательство о добровольном отказе от интервью и вообще от всяких обсуждений того, что происходит в офисе. Для вас это приемлемо?
        — Конечно.
        — Кэти объяснит остальное.

* * *
        После беседы с Таунсендом, руководителем отдела по связям с общественностью, Лара спросила:
        — Джерри, как ваш отец?
        — Он в Швейцарии. Лечащий врач считает, у старика есть шанс.  — Голос Таунсенда чуть сел.  — Это благодаря вам, мисс Камерон.
        — Шанса заслуживает каждый. Будем надеяться на лучшее.
        — Спасибо. Не знаю, как еще...
        Лара поднялась из-за стола:
        — Извините, Джерри, меня ждут.
        Таунсенд долго смотрел ей вслед.

* * *
        Ждали Лару архитекторы, разрабатывавшие очередной проект в Нью-Джерси.
        — В целом я довольна, джентльмены,  — сказала она,  — но без уточнений нам не обойтись. Вот здесь пустите с трех сторон аркаду, стены должны быть покрыты мрамором. И крыша — она будет в форме пирамиды, с маячком на вершине. Полагаю, это не вызовет особых проблем?
        — Никаких, мисс Камерон.
        Когда они ушли, в кабинете приглушенно прозвучал зуммер интеркома.
        — Мисс Камерон, звонит Раймонд Даффи, сменный мастер, по неотложному, как он уверяет, делу,  — сообщила секретарша.
        Лара сняла трубку.
        — Привет, Раймонд.
        — У нас возникли сложности, мисс Камерон.
        — Говорите.
        — Нам подвезли бетонные блоки, но они с трещинами. Я намерен отправить их назад, хотел только предупредить вас.
        На мгновение она задумалась.
        — Что, совсем плохо?
        — Да. Они не соответствуют нормам, и к тому же...
        — Поправить их можно?
        — В общем-то можно, но это будет дорого.
        — Правьте.
        Даффи заколебался. Прошло не менее минуты, прежде чем он хмуро буркнул:
        — Вам виднее. Вы — босс.
        Она положила трубку. Поставкой бетонных конструкций в городе занимались лишь две фирмы, и портить с ними отношения было равносильно самоубийству.

* * *
        Шел уже шестой час вечера, а звонка от Филиппа Лара так и не дождалась. Она набрала номер фонда.
        — Соедините меня с мистером Филиппом Адлером, пожалуйста.
        — Он выехал на гастроли. Могу я вам чем-то помочь?
        О гастролях Филипп ничего не говорил.
        — Нет, спасибо.
        Вот так, подумала она. Все?

* * *
        В самом конце рабочего дня неожиданный визит нанес Стив Мерчисон. Дверь кабинета резко распахнулась, на пороге выросла устрашающих размеров фигура мужчины.
        — Чему обязана высокой честью, мистер Мерчисон?  — спросила Лара.
        — В который раз ты встаешь у меня на пути?
        — У вас проблемы?  — хладнокровно уточнила она.
        — Да. С тобой. Не выношу, когда посторонние суются туда, куда их не просят.
        — Если речь идет о мистере Гутмане...
        — О нем, о нем.
        — ...то этот джентльмен предпочел мой проект вашему.
        — Это ты его соблазнила. Однажды я уже предупреждал. Больше предупреждений не будет. Вдвоем нам в этом городе не ужиться. Не знаю, как природа допустила, чтобы у тебя выросли яйца, но, клянусь Богом, еще раз — и я их отрежу!
        Дверь хлопнула.

* * *
        Пол сидел за накрытым столом у нее дома. Ужин проходил вяло.
        — Ты выглядишь озабоченной, девочка. Что-нибудь случилось?
        Лара принужденно улыбнулась.
        — Нет. Все нормально. — Почему Филипп не сказал, что уезжает?
        — Когда намерена заняться Рино?
        — На следующей неделе лечу туда вместе с Келлером. Через девять месяцев планируем открываться.
        — Через девять месяцев могла бы запланировать рождение ребенка.
        — Что?  — Лара с изумлением посмотрела на Мартина.
        Пол нежно взял ее руки в свои.
        — Ты знаешь, как я к тебе отношусь, Лара. Ты перевернула мою жизнь. Жаль, что все складывается так, а не иначе. Мне бы хотелось воспитывать с тобой наших детей.
        Сказать ей на это было нечего.
        — Я приготовил маленький сюрприз.  — Он вытащил из внутреннего кармана пиджака плоскую шкатулку.  — Открой.
        — Пол, ты мне уже столько...
        — Открой.
        Она подняла крышку. Внутри лежало ожерелье из изумрудов.
        — Какая красота!
        Мартин поднялся, взял ожерелье, пальцы его осторожно коснулись нежной шеи. Едва слышно щелкнула застежка. Хриплым голосом Пол произнес:
        — Пойдем.  — Он шагнул в сторону спальни.
        Лара ощутила смятение. Она никогда не любила Мартина, поэтому делить с ним постель было не так уж трудно — ведь должна она как-то платить за то, что Пол для нее делал. Но сейчас ситуация изменилась. К Ларе пришла любовь. Дура, думала она. Дура. Теперь мне уже не увидеть Фила.
        Раздевалась она медленно, с неохотой. После яростных, оказавшихся, к счастью, недолгими ласк Пол вошел в нее и простонал:
        — О-о! Девочка, я схожу с ума...
        Прикрыв глаза, Лара заставила себя рассмотреть в тумане лицо Филиппа Адлера.

* * *
        Работы шли полным ходом. Проект в Рино не вызывал никаких опасений, «Камерон-тауэр» все рос и рос — как росла и прочилась репутация Лары. На протяжении двух или трех месяцев Лара несколько раз звонила Филиппу, только чтобы услышать:
        — Мистер Адлер в Пекине...
        — Мистер Адлер в Париже...
        — Мистер Адлер в Сиднее...
        Пусть там и остается, думала она.

* * *
        За полгода Лара сумела увести из-под носа Стива Мерчисона три великолепных объекта.
        В один из дней к ней подошел Говард Келлер.
        — Говорят, Мерчисон сыплет угрозами в твой адрес,  — с тревогой сказал он.  — Может, стоит вести себя более осмотрительно? Он опасен, Лара.
        — Я тоже. Может, ему стоит заняться чем-то другим.
        — Все это очень серьезно. Он...
        — Выбрось его из головы, Говард. На днях мне сообщили о неплохом участке в Лос-Анджелесе. Торги еще не объявлены. Если поторопиться, откусим лакомый кусочек. Завтра утром вылетаем туда.

* * *
        Участок в пять акров располагался неподалеку от старого отеля «Балтимор». Сопровождавший Лару и Говарда брокер не закрывал рта:
        — Превосходное место, леди. Двух мнений тут быть не может. Вы построите здесь город в городе: жилые кварталы, магазины, театр...
        — Нет.
        Брокеру показалось, что он ослышался.
        — Простите, мэм?
        — Я сказала — нет.
        — Но почему?
        — Окружение. Не думаю, чтобы люди пожелали здесь жить. Город двигается на запад. Люди — как муравьи, их не заставишь свернуть с избранного пути.
        — Но...
        — Меня интересует другое: первоклассные кондоминиумы. Если подыщете хороший район...  — Она повернулась к Келлеру: — Говард, мы зря потеряли время. После обеда — домой.
        По возвращении в отель Келлер купил в киоске газету.
        — Посмотрим, что творится на рынке.
        Ничего достойного их внимания рынок предложить не смог. В разделе «Куда пойти вечером» взгляд Лары задержался на броском шрифте: «СЕГОДНЯ В ГОЛЛИВУД-БОУЛ[32 - Голливуд-боул (Голливудская чаша) — природный амфитеатр на склоне Голливудских холмов, где проходят концерты классической и популярной музыки.]  — ФИЛИПП АДЛЕР!» Пальцы, державшие газету, дрогнули.
        — Домой вернемся завтра.
        Говард прищурился.
        — Тебе важна музыка? Или исполнитель?
        — Купишь два билета.

* * *
        В огромном театре под открытым небом Ларе бывать еще не приходилось. Созданную природой впадину окружали зеленые холмы, куда круглый год приходят десятки и сотни тысяч посетителей парка развлечений. Вот и сейчас чаша была полна. Появление на сцене музыкантов сопровождалось одобрительными аплодисментами, переросшими в настоящую овацию, когда к роялю подошел Филипп Адлер.
        Лара стиснула руку Келлера.
        — Скажешь, Фил не великолепен?  — прошептала она.
        Говард промолчал.
        Адлер опустился на стул. Музыка подчинила себе аудиторию сразу же, в одно мгновение, ее воздействие казалось волшебным: даже дышать аудитория старалась в такт. Над головами радостно и ярко светили звезды. Когда в вечернем воздухе растаяла последняя нота, охваченные единым порывом люди повскакивали со своих мест, отовсюду неслось: браво! браво! Филипп с достоинством поклонился.
        — Пройдем вниз,  — сказала Лара дрогнувшим от волнения голосом.
        Вход в артистические уборные находился позади «ракушки» оркестра. Возле двери, сдерживая напор толпы, стоял охранник.
        — Мисс Камерон хочет сказать два слова мистеру Адлеру,  — обратился к нему Келлер.
        — Вас ждут, мадам?  — осведомился страж.
        — Да,  — ответила ему Лара.
        — Подождите минуту.  — Он исчез за дверью и тут же вернулся.  — Проходите.
        Вместе с Говардом Лара переступила через высокий порог и оказалась в залитой электрическим светом просторной комнате. Голову Филиппа едва можно было различить за спинами его многочисленных обожателей.
        — Мистер Адлер, у вас руки чародея! Мне ни разу в жизни не приходилось слышать...
        — Благодарю...
        — ...музыка вдохновляет на...
        — ...и дирижеру. Без него...
        — ...и я еще думала, идти сюда или нет!
        Заметив Лару, Филипп широко улыбнулся.
        — Простите, я хотел бы пройти...  — Он с трудом выбрался из толпы.  — Лара! Я не надеялся, что вы будете в городе!
        — Мы прилетели сегодня утром. Познакомьтесь, это Говард Келлер, мой коллега.
        — Очень рад,  — сухо сказал Келлер.
        Филипп обернулся к приземистому широкоплечему мужчине.
        — Позвольте представить моего импресарио, Уильяма Эллерби.  — Он вновь перевел взгляд на Лару.  — Через два часа в «Беверли-Хилтон» прием. Не хотите...
        — С удовольствием!  — ответила за двоих Лара.

* * *
        Вестибюль отеля «Беверли-Хилтон» встретил Лару звуками музыки и разговорами изысканно одетых меломанов.
        — ...неоднократно замечал, что по мере продвижения на юг публика становится все более экзальтированной...
        — ...играет Листа, то его рояль заменяет целый оркестр...
        — ...вряд ли соглашусь, милый. Этюды Листа или Паганини ничто по сравнению с тем, как он исполняет Бетховена...
        — ...своему эмоциональному накалу игра пианиста должна превосходить...
        На другом языке они общаться не могут, подумала Лара. Как обычно, кумира окружала толпа, но и она была не в состоянии ослабить исходивший от Филиппа магнетизм.
        При виде Лары Адлер махнул рукой:
        — А! Рад, что вы пришли!
        — Я ни за что не согласилась бы упустить такой случай.
        Исподтишка бросая на эту пару взгляды, Келлер думал: Похоже, мне стоило учиться игре на фортепиано. Или по крайней мере помнить о прозе будней. Давно ли он ее встретил — упрямую, полную бешеных амбиций, очаровательную молодую женщину? Казалось, время не имеет над Ларой никакой власти — в отличие от него, способного когда-то бейсболиста, но не более.
        — Утром мне необходимо вернуться в Нью-Йорк,  — сказала Лара,  — но, может быть, мы хотя бы позавтракаем?
        — К сожалению, не получится. Рейс в Токио.
        У нее сжалось сердце.
        — Зачем?
        Филипп рассмеялся:
        — Этим я зарабатываю на жизнь, Лара. Я даю сто пятьдесят концертов в год, иногда — двести.
        — Сколько продлятся гастроли?
        — Восемь недель.
        — Я буду скучать,  — негромко призналась она.
        Ты бы только знал — как!
        Глава 22
        На протяжении нескольких последующих недель Лара три или четыре раза летала вместе с Келлером в Атланту: нужно было осмотреть площадки в Энсли-парке и Данвуде.
        — Уточни расценки по Данвуду,  — сказала она Говарду.  — Там можно поставить хороший кондоминиум.
        После Атланты их ждал Новый Орлеан. Два дня Лара изучала центр деловой жизни города, а потом сутки провела на берегу озера Понтчартрейн. Оба участка ей понравились.
        Через день после возвращения в кабинет вошел Келлер.
        — Плохие новости из Атланты, Лара.
        — Что такое?
        — Нас опередили.
        — Но как? Кто? Ведь торгов не назначали!
        — Знаю. По-видимому, произошла утечка информации.
        Лара пожала плечами:
        — Плевать. Нельзя все время оставаться лидером.
        Однако дальше было еще хуже. Ближе к вечеру Говард потревожил ее во второй раз:
        — Сделка по Понтчартрейну тоже рухнула.
        Неделю спустя они побывали в Сиэтле, детально ознакомились с островами Мерсер и Кирклэнд. Последний заинтересовал Лару, и уже в Нью-Йорке она приняла решение:
        — Займись, Говард. Похоже, Кирклэнд сулит удачу.
        — Ты права.
        Миновали сутки. Выслушав отчеты руководителей отделов, Лара повернулась к Келлеру:
        — Заявка на Кирклэнд оформлена?
        — Мы уже опоздали.
        Она прикусила губу.
        — Так. Вот что, Говард, постарайся выяснить, кто взял нас на мушку.
        Выяснения заняли у Келлера двадцать четыре часа.
        — Стив Мерчисон.
        — Значит, все эти сделки теперь его?
        — Да.
        — Ничего не скажешь, у кого-то из наших сотрудников глубокая глотка[33 - Название нашумевшего в 70-е годы прошлого столетия порнографического фильма, а также кличка источника информации, использовавшегося в расследовании Уотергейтского скандала, чья личность так и не была раскрыта.].
        — Да.
        Лара усмехнулась и в среду утром поручила частному детективному агентству покопаться в прошлом своих подчиненных. Ожидаемого успеха затея не принесла.
        — Насколько мы можем судить, мисс Камерон, все ваши люди абсолютно чисты. «Жучков» нет ни в телефонах, ни в офисах.
        Тупик.
        Совпадения? Лара не верила в совпадения.

* * *
        Шестидесятивосьмиэтажная жилая башня в Куинсе была уже наполовину закончена, и Лара пригласила инвесторов посмотреть на проделанную работу. Согласно незыблемым законам спроса, чем выше располагается квартира, тем дороже она стоит. Из шестидесяти восьми этажей башни для жилья были предназначены лишь пятьдесят семь. Этому трюку обучил Лару Пол Мартин.
        — Так делают все,  — сказал он и засмеялся.  — Тебе остается лишь правильно распорядиться лифтами.
        — Как именно?
        — Очень просто. Одна группа лифтов обслуживает этажи с первого по двадцать четвертый, другая — с тридцать четвертого по шестьдесят восьмой. Никакой хитрости.
        Ради того, чтобы избежать бесчисленных стычек с профсоюзами, в штат строительных рабочих, а значит, и в платежные ведомости, включали не меньше десятка призраков. Заработная плата выписывалась директору службы техники безопасности, координатору отдела технического контроля, старшему инспектору группы доставки и еще полудюжине носителей не менее звучных титулов. Поначалу Лара недоумевала.
        — Не жадничай,  — посоветовал Пол.  — Такие издержки вполне оправданны. Это цена, которую платят за то, чтобы тебе не ставили палки в колеса.

* * *
        Говард Келлер обитал в скромной холостяцкой квартирке на Вашингтон-сквер. Зайдя к нему как-то вечером, Лара прошлась по трем небольшим комнатам и сказала:
        — Ощущение, что попала в мышеловку, Говард. Тебе срочно нужно другое жилье.
        Под ее нажимом Келлер перебрался в кондоминиум.
        Через несколько дней оба допоздна засиделись в офисе. Когда с делами удалось покончить, шел уже первый час ночи.
        — Ты напоминаешь мертвеца,  — окинув Говарда внимательным взглядом, произнесла Лара.  — Давай-ка по домам.
        — Отличная идея.  — Келлер широко зевнул.  — Утром увидимся.
        — Можешь не спешить.

* * *
        Сев за руль, он тронул машину с места. В голове лениво крутились мысли о последней сделке, о том, как грамотно Лара ее заключила. Черт возьми, работать с таким боссом — одно удовольствие. Правда, тщательно перемешанное с досадой. Где-то в глубине души Келлер еще надеялся на чудо. Говард, милый, я была слепа! Мне не нужен ни Пол, ни Филипп Адлер. Я люблю тебя, одного тебя!
        Болван.

* * *
        Келлер поднялся на свой этаж, сунул в замочную скважину ключ. Странно, но ключ не хотел входить. Новая попытка окончилась столь же безуспешно. Неожиданно дверь распахнулась. На пороге стоял незнакомый мужчина.
        — Чем, по-вашему, вы сейчас заняты?
        Говард растерялся:
        — Я... я здесь живу.
        — Как же!
        — Но...  — В мозгу что-то щелкнуло.  — Р-ради Бога,  — заикаясь, выдавил он,  — пр-р-ростите. Недавно я жил...
        Но дверь уже со стуком захлопнули.
        Дьявол, как я мог позабыть? Перетрудился, перетрудился...

* * *
        Лара вела переговоры с подрядчиками, когда сдержанной трелью дал о себе знать ее личный телефон.
        — Ты все время занята, девочка! Мне без тебя очень одиноко.
        — Приходится много разъезжать, Пол.  — Она не смогла заставить себя сказать, что соскучилась.
        — Давай сегодня пообедаем вместе.
        Ужалила мысль: Ведь он столько для меня сделал!
        — Буду рада.
        Причинить ему боль? За что?

* * *
        Они сидели в китайском ресторанчике «Мистер Чжоу».
        — Ты неотразима!  — сказал Пол.  — Что бы ни происходило вокруг, ты всегда на высоте. Как дела в Рино?
        — Идут, и неплохо.  — Минут пятнадцать Лара с энтузиазмом делилась новостями из Рино.  — Еще пара месяцев, и откроемся.
        Мужчина и женщина, что сидели через столик от них, поднялись и направились к выходу. Спина уходившего посетителя показалась Ларе чем-то знакомой. Когда джентльмен чуть повернул голову, удалось рассмотреть его профиль. Стив Мерчисон. Его спутница раскрыла сумочку, вытащила губную помаду. Гертруда Микс!
        — Вот оно,  — негромко сказала Лара.
        — Что-нибудь не так?  — беспокойно спросил Пол.
        — Нет-нет, не обращай внимания.
        Она принялась вдохновенно описывать будущие интерьеры отеля в Рино.
        Вернувшись в офис, Лара вызвала к себе Говарда Келлера.
        — Помнишь участок в Финиксе, который мы смотрели два месяца назад?
        — Да. Мы от него отказались. Ты сочла его дырой.
        — Я передумала.  — Она нажала рычажок интеркома.  — Гертруда, зайдите ко мне.
        — Да, мисс Камерон.
        Стуча каблучками, в кабинет ступила секретарша.
        — Отправьте памятную записку братьям Бэрон, в Финикс.
        Гертруда приготовилась писать.
        — Джентльмены, я пересмотрела свое решение по участку Скоттсдэйла и готова подписать контракт немедленно,  — диктовала Лара.  — Думаю, в скором времени эта собственность оправдает вложенные в нее деньги.  — Келлер ничего не понимал.  — Уточните, не изменилась ли цена. С наилучшими пожеланиями. Гертруда, вы записали?
        — Да, мисс Камерон. Это все?
        — Это все.
        Проводив секретаршу взглядом, Говард повернулся к Ларе:
        — Ты можешь объяснить, что происходит? Наши эксперты все проанализировали, участок бесполезен! Если твоя...
        — Успокойся. Сделки не будет.
        — Тогда зачем...
        — Если моя догадка верна, сделку заключит Стив Мерчисон. Сегодня он обедал с Гертрудой.
        Глаза Келлера стали пустыми.
        — Разрази меня Господь.
        — Выжди пару дней, а затем свяжись с братьями.
        Два дня спустя Говард с торжествующей улыбкой вошел в ее кабинет.
        — Ты попала в точку. Мерчисон заглотнул наживку и превратился в законного владельца пятидесяти акров никому не нужной земли.

* * *
        Лара вызвала к себе Гертруду Микс.
        — Вы уволены.
        Глаза секретарши округлились.
        — Уволена? За что?
        — Мне не нравится общество, в котором вы бываете. Стиву Мерчисону можете так и передать.
        Лицо Гертруды посерело.
        — Но я...
        — Дверь открывается на себя. Дальше вас проводят.

* * *
        В полночь Лара позвонила Максу, шоферу.
        — Подгони машину ко входу, пожалуйста.
        — Да, мисс Камерон.
        Когда она спустилась вниз, двигатель автомобиля едва слышно пофыркивал.
        — Куда едем, мисс Камерон?
        — Сделай круг по Манхэттену. Хочу посмотреть, что я тут натворила.
        — Простите, мэм?
        — Я хочу осмотреть свою собственность,  — раздельно сказала Лара.
        Лимузин мягко тронулся с места. Остановки следовали одна за другой: торговый центр, квартал многоквартирных жилых домов, кондоминиумы. Далее маршрут пролегал мимо Камерон-сквер, «Камерон-Плаза», Камерон-центра к уродливому пока еще скелету «Камерон-тауэр». Глядя в окно, Лара думала о тех, кто живет и работает в этих новых, подчеркнуто элегантных зданиях. Мне удалось сделать этот город лучше. Удалось то, чего я хотела. Но почему не приходит чувство покоя? Чего недостает?
        Она знала.

* * *
        Утром Лара позвонила импресарио.
        — Доброе утро, мистер Эллерби.
        — Приветствую вас, мисс Камерон. Чем могу помочь?
        — Я хотела узнать, где на этой неделе выступает Филипп Адлер.
        — О, у него весьма напряженный график. Завтра вечером — Амстердам, оттуда он вылетит в Милан, затем — Венеция и... Вам назвать все пункты его маршрута?
        — Нет, спасибо, этого вполне достаточно. Мне было просто интересно, благодарю вас.
        — Всегда рад оказать услугу.
        Лара прошла в кабинет Келлера.
        — Говард, мне нужно в Амстердам.
        Он удивился:
        — У нас там какие-то дела?
        — Так, появилась одна идея,  — уклончиво ответила Лара.  — Проверю и дам тебе знать. Распорядись, пожалуйста, чтобы мне подготовили самолет.
        — Но Берт улетел на нем в Лондон, ты забыла? Созвонюсь, скажу пилоту, чтобы завтра был здесь.
        — Самолет мне необходим сегодня.  — Лара и сама удивилась той требовательности, что прозвучала в ее голосе.  — Хорошо, возьму билет на коммерческий рейс.
        Вернувшись к себе, она приказала Кэти:
        — Отправляйся за билетом в Амстердам. Ближайший вылет.
        — Да, мисс Камерон.
        Дверь приоткрыл Келлер.
        — Долго ты будешь отсутствовать? На носу ответственное совещание...
        — Жди меня через день, может, через два.
        — Хочешь, полечу вместе с тобой?
        — Спасибо, Говард. В следующий раз.
        — У меня был разговор с приятелем, сенатором из Вашингтона. По его словам, в правительстве ходит проект закона, который лишит нас почти всех налоговых льгот. Если закон примут, мы останемся без прибылей.
        — Идиоты. Этим они загубят весь строительный бизнес.
        — Да. Мой приятель будет голосовать против.
        — Уверена, не он один. Закон — пустая затея,  — сказала Лара.  — Во-первых...
        Зазвонил ее личный телефон. Лара безразлично посмотрела на аппарат. Звонок повторился.
        — Ты так и не снимешь трубку?  — спросил Келлер.
        — Нет.

* * *
        После пятого длинного гудка Пол Мартин положил трубку. Из головы не шли мысли о Ларе. Последнее время она как-то отдалилась, стала сдержаннее. Неужели появился соперник? Нет. Лара моя. Моей она и останется.

* * *
        Полет самолетом авиакомпании «КЛМ» доставил Ларе удовольствие. Кресла в салоне бизнес-класса располагали к неге, стюардессы — само внимание.
        Она была настолько возбуждена, что не обращала никакого внимания ни на напитки, ни на предложенную миловидной девушкой изысканную еду. Что я делаю? Кто меня там ждет? Скорее всего Фил будет слишком занят, чтобы уделить мне хотя бы час. Излишняя назойливость может испортить то немногое, чего удалось достичь. Но отступать уже поздно. Поздно.
        По телефону Кэти заказала ей номер люкс в «Гранд-отеле».
        — Думаю, он вам понравится, мисс Камерон,  — с улыбкой сказал стоявший за стойкой клерк.
        — Наверняка. Я слышала, сегодня вечером Филипп Адлер дает очередной концерт. Вы не знаете, где он состоится?
        — Разумеется, знаю, мэм.
        — Сможете принести мне билет?
        — Почту за честь, мадам.

* * *
        Не успела Лара войти в номер, как зазвонил телефон.
        — Как долетела?  — спросил Говард Келлер.
        — Спасибо, отлично.
        — Лара, я только что разговаривал с двумя банкирами по поводу сделки на Седьмой авеню.
        — И?..
        — Оба ухватились за нее обеими руками!
        — Я это предвидела.  — Она даже не попыталась скрыть своего торжества.  — Начинай собирать команду — архитекторов, инженеров, пусть включаются в работу.
        — Понял. Завтра перезвоню.
        Положив трубку, Лара подумала: Чего бы я стоила без Келлера? С ним мне определенно повезло. Почему бы не найти для Говарда подходящую пару?

* * *
        Предстоящий концерт всегда казался Филиппу Адлеру самым первым его выступлением. После утренней репетиции с оркестром он съел легкий завтрак и, чтобы отвлечься от мыслей о вечере, отправился в кинотеатр. И все же, глядя на экран, Филипп раз за разом повторял в мозгу комбинации клавиш, подсчитывал длину пауз. Пальцы автоматически выбивали на ручке кресла ритмичную дробь. Так продолжалось до тех пор, пока сидящий перед ним мужчина не обернулся и возмущенным шепотом не произнес:
        — Не могли бы вы барабанить по собственному колену?
        — Ради Бога, извините!
        Поднявшись, Филипп вышел на улицу. Вокруг спешили по своим делам прохожие. Он рассеянно побродил по залам музея истории города, пересек Ботанический сад и неторопливо двинулся вдоль раскинувшегося на площади рынка.
        К четырем пополудни Филипп вернулся в номер, чтобы немного вздремнуть перед концертом. Ему и в голову не приходило, что этажом выше томится в ожидании вечера Лара Камерон.
        Ровно в семь Филипп подошел к служебному входу в «Концертгебоу», уютный старенький театр, находившийся в самом сердце Амстердама. По вестибюлю расхаживали первые, наиболее нетерпеливые его поклонники.
        Он надевал фрак, когда в артистическую ворвался директор театра.
        — Все билеты проданы, мистер Адлер, до последнего! Мы вынуждены отказывать десяткам людей. Если бы вы согласились задержаться на пару дней! Знаю, знаю, это невозможно, но я переговорю с мистером Эллерби...
        Филипп его не слышал. Мысли были заняты музыкой. Смутившись, директор попятился к двери. Через мгновение в нее постучали.
        — Маэстро готов, мистер Адлер.
        Пора. Он вытянул вперед руки: пальцы чуть заметно подрагивали. Справиться с охватывавшим перед выходом на сцену волнением никогда не удавалось. То же самое ощущали и все великие — Горовиц, Рубинштейн, Серкин. В желудке ворочался холодный ком, сердце стучало. Почему каждый раз я должен проходить через эту агонию? Бросив последний взгляд в зеркало, Филипп вышел из уборной, размеренно прошагал по длинному коридору и начал подниматься по крутой лестнице, что вела на сцену. Последняя ступенька, в лицо бьет луч прожектора. Аплодисменты.
        Но вот пальцы опустились на клавиши, и снедавшая его нервозность исчезла. За роялем сидел не он — другой, чье невозмутимое спокойствие поражало, чья выдержка вызывала восхищение.
        В зале зазвучала музыка.
        Лара почувствовала, как по коже пробежал электрический ток. В присутствии Филиппа она как бы впадала в гипноз, ее внутреннее «я» размывалось. Мы станем мужем и женой, подумала она. Я знаю это.
        Откинувшись на спинку кресла, она целиком отдала себя волшебным звукам.
        Как обычно, концерт явился истинным триумфом музыки. По его окончании в гостиной артистической уборной было не протолкнуться. Филипп уже давно приучил себя делить восторженную толпу на две группы — поклонников и коллег-музыкантов. Первые всегда неистовствовали. Вторые, когда талант исполнителя оказывался на высоте, сердечно поздравляли пианиста с успехом. Когда же что-то не задавалось, поздравления звучали еще более сердечно.
        В Амстердаме у Филиппа было особенно много почитателей. Сейчас он стоял окруженный десятками исступленных поклонников — улыбаясь, раздавая автографы, боясь обидеть своим невниманием какого-нибудь абсолютно чужого ему человека. Всякий раз откуда-то из угла несся крик: вы меня помните? И всякий раз он утвердительно кивал: о! знакомое лицо!
        Филипп хорошо помнил историю сэра Томаса Бичама[34 - Томас Бичам (1897 — 1961) — английский дирижер, основатель Лондонского филармонического (1932) и Королевского филармонического (1946) оркестров.], придумавшего уловку, которая должна была скрыть от окружающих его уже стариковскую память. На вопрос «вы меня помните?» маэстро неизменно отвечал: ну конечно же! как дела? как отец? чем он занимается? Уловка срабатывала до тех пор, пока после одного из концертов некая молодая леди не сказала: «Сегодня, сэр, вы превзошли самого себя. Да, вы меня еще помните?» Бичам галантно склонил голову: «Разумеется! Как отец, чем занят?» — «С отцом все в порядке, спасибо. Его величество по-прежнему правит Британией».
        Филипп продолжал подписывать программки, краем уха ловя фразы:
        — Сегодня здесь играл сам Брамс...
        — Меня так тронул финал...
        — Я скупил все ваши диски...
        — И автограф для мамы, пожалуйста...
        Внезапно он почувствовал на себе чей-то горящий взгляд, поднял голову. Возле самой двери стояла Лара.
        — Простите... простите...
        С трудом проложив дорогу к двери, взял Лару за руку:
        — Какой чудесный сюрприз! Но что привело вас в Амстердам?
        Будь осторожна, Лара!
        — Дела. Увидела в отеле афишу концерта, решила пойти.  — Вполне невинно, да?  — Вы сегодня были неподражаемы, Филипп!
        — Спасибо. Я...  — Он повернулся, чтобы дать еще один автограф.  — Мы сможем поужинать вместе?
        — Да.

* * *
        Ужинали в ресторане «Бали» на Лейдсестраат. Стоило им распахнуть входную дверь, как посетители, разом вскочив из-за столиков, устроили настоящую овацию. В Штатах, подумала Лара, аплодисменты предназначались бы мне. Но в ту минуту она искренне радовалась за своего спутника.
        — Для нас большая честь принимать вас, мистер Адлер,  — сказал метрдотель и повел их к столику.
        — Спасибо.
        Усевшись, Лара незаметно окинула взглядом зал ресторана.
        — Вас здесь любят, Филипп!
        Он покачал головой:
        — Любят не меня — музыку. Я всего лишь посредник. Это стало понятно много лет назад. Я рос довольно самоуверенным юношей и однажды, после сольного концерта, когда публика разразилась аплодисментами, я с глупой улыбкой отвесил ей поклон. Слава Богу, дирижер поднял лист с нотами и потряс им в воздухе. Аплодисменты стали громче. До людей дошло, что они приветствуют Моцарта! Тот урок мне уже не забыть.
        — А вам не надоедает изо дня в день играть одно и то же?
        — Нет. Одинаковых концертов на свете не бывает. Музыка — да, та же, но дирижер — другой, оркестр — другой.
        После недолгого общения с официантом Филипп продолжил:
        — Музыкант всегда стремится достичь в исполнении совершенства, но это просто невозможно, потому что музыка выше нас, лучше нас. Чтобы понять замысел композитора, приходится все время искать новые формы.
        — И вы никогда не испытываете удовлетворения?
        — Нет. Любому автору присуще особое, свойственное лишь ему звучание. Играя Дебюсси, Брамса, Гайдна, я постоянно пытаюсь нащупать специфическую тональность каждого.
        К ним подъехала тележка. Повар-индонезиец со скрупулезным мастерством выполнил заказ. Под стеклянной крышкой были видны двадцать два блюда: несколько сортов мяса и рыбы, цыпленок, приготовленный на пару рис, овощи и десерт.
        — Неужели все это можно съесть?  — рассмеялась Лара.
        — Голландцы не жалуются на отсутствие аппетита.  — Глаза Филиппа улыбались.
        Не отрывая взгляда от ее лица, Филипп ловил себя на том, что общество этой молодой женщины доставляет ему неосознанное, какое-то тревожное наслаждение. Избалованный вниманием множества прекрасных дам, в глубине души он был вынужден признать: ни на одну из них Лара не походит. Сильная и в то же время хрупкая, Лара явно не отдавала себе отчета в том, насколько она красива. А ее голос — грудной, чувственный? Да, в ней мне все нравится.
        — Куда вы намерены держать путь дальше?  — спросила Лара.
        — Завтра — Милан, потом — Венеция и Вена, оттуда — в Париж, Лондон, Нью-Йорк.
        — Звучит очень романтично.
        Филипп захохотал.
        — Вот уж никогда бы не сказал! Толчея в аэропортах, скучные номера отелей, ресторанная еда. Хорошо еще, что музыка отвлекает от этой рутины. Ненавижу позировать фотографу, который говорит: сейчас вылетит птичка!
        — Боюсь, я не совсем поняла.
        — Очень трудно быть выставленным на всеобщее обозрение, улыбаться тем, до кого тебе нет абсолютно никакого дела, постоянно видеть вокруг чужие, незнакомые лица.
        — Это я знаю по себе,  — медленно произнесла Лара.

* * *
        Ужин близился к концу, когда Филипп сказал:
        — После концерта так хочется отдохнуть! Может, совершим прогулку по каналам?
        — Я — «за».
        Выйдя из ресторана, они пересекли набережную и поднялись на палубу небольшого суденышка. Темное небо было безлунным, но город сверкал тысячами крошечных огней. Их колеблющиеся на воде отражения создавали атмосферу волшебной сказки. Динамик возле рубки капитана убаюкивающе повествовал на четырех языках:
        «Сейчас мы проплываем мимо построенных в средние века домов, что принадлежали самым зажиточным представителям торговой гильдии. Обратите внимание на фронтоны — их лепные детали уникальны. Прямо по курсу высится колокольня церковного храма... Через каналы переброшено двенадцать мостов... По утрам в тени вязов часто прячутся с мольбертами художники...»
        Где-то позади остался Смалсте-Уйс — самый узкий в Амстердаме дом, фасад которого не превосходил по ширине обычную входную дверь, затем Вестеркерк, увенчанный короной Максимилиана — основателя династии Габсбургов. По обоим берегам виднелись лодки, служившие кровом для сотен семей.
        — Удивительный город,  — негромко сказала Лара.
        — Вам еще не приходилось бывать в нем?
        — Нет.
        — Вы здесь по делам?
        Лара сделала глубокий вдох.
        — Нет.
        — Но мне казалось...
        — Я здесь для того, чтобы встретиться с вами.
        В груди Филиппа поднялась жаркая волна.
        — Мне... приятно это слышать.
        — И еще одно признание. Я говорила, что люблю классическую музыку. Это не так.
        Уголки его губ дрогнули в улыбке.
        — Знаю.
        — Знаете?
        — Профессор Майер — мой старый друг. Как-то раз он позвонил, чтобы рассказать о прочитанном вам курсе лекций по творчеству Филиппа Адлера. Старик опасался ваших планов.
        — И он был прав в своих опасениях. У вас есть подруга?
        — Это серьезно?
        Лара смутилась:
        — Простите. Завтра я улечу, и все...
        Филипп нежно сжал ее руку.
        — Давай сойдем на берег.

* * *
        В отеле клерк протянул Ларе пачку посланий от Говарда Келлера. Она положила их в сумочку — не читая. Потом. Потом. Сейчас важно другое.
        — Твой номер или мой?  — шепнул Филипп.
        — Твой!  — едва не прокричала она.
        Этого момента Лара ждала всю жизнь. Вот чего так долго ей не хватало. Вот тот незнакомец, чье лицо преследовало ее с детства.
        Пока Филипп открывал дверь, Лару пожирало пламя. За порогом они обнялись. Губы Филиппа оказались требовательными, но она не сопротивлялась. Выдохнув «Господи! О Боже», Лара начала срывать с него одежду.
        Царившую в номере тишину разорвал раскат грома. Амстердам накрыла тяжелая, как свинец, туча. По оконному стеклу застучали капли дождя. Ручейки воды ласкали стены зданий, призывно журчали в желобах, целовали кирпичные углы и бесшумно впитывались зелеными газонами. Неторопливый поначалу темп ускорялся и нарастал, летний дождь сменяла буря, удары которой становились все яростнее и достигали своего апогея в ослепительной вспышке молнии. Небо сотрясалось.
        Гроза закончилась так же внезапно, как и началась.
        Лара без сил лежала в объятиях Филиппа, кожей угадывая мощное биение его сердца. В памяти Адлера всплыли слова старой песни: «Чувствуешь, как крутится под ногами земля?» Видит Бог, чувствую, подумал он. Ну и скорость! Если набросать портрет Лары музыкой, то это должна быть «Баркарола» Шопена. Или «Фантазия» Шумана?
        Постепенно их телами вновь овладело возбуждение.
        — Филипп...  — слабым голосом произнесла Лара.
        — Да?
        — Хочешь, я отправлюсь с тобой в Милан?
        — Да. Да!
        Из груди его вырвался низкий стон.
        — Хорошо...  — прошептала Лара.
        Волосы ее разметались по подушке. За окном опять пошел дождь.

* * *
        Возвратившись в свой номер, Лара тут же позвонила Келлеру.
        — Спишь, Говард?
        — Нет.  — Голос звучал хрипло.  — В четыре утра я обычно делаю домашнее задание. Что там у тебя?
        Ее тянуло за язык рассказать все.
        — Ничего особенного. Лечу в Милан.
        — Куда? У нас что-нибудь общее с Италией?
        Многое, очень многое, подумала Лара.
        — Ты прочла мои послания?
        Я и думать о них забыла.
        — Нет еще.
        — Ходят упорные слухи о казино...
        — Какие же?
        — В комитет по проведению аукционов поступили жалобы на ведущего.
        — Не переживай. Пол Мартин разрешит все проблемы.
        — Тебе виднее. Ты — босс.
        — Отправь моего пилота в Милан. Пусть ждет.
        — Договорились, но...
        — Спи, котенок.

* * *
        К четырем утра Пол Мартин так и не склонил головы. На кассете автоответчика в Ларином кабинете хранились несколько его сообщений, однако прослушать их, по-видимому, было некому. В прежние времена Лара всегда предупреждала о своих отлучках. В чем же дело? Что она задумала?
        Будь осторожна, девочка, подумал Пол. Очень осторожна!
        Глава 23
        По прибытии в Милан Лара и Филипп Адлер взяли номер в «Антика Локанда Сольферино» — крошечной гостинице, где насчитывалось всего двенадцать комнат,  — и до полудня предавались самозабвенной любви. Затем, изрядно проголодавшиеся, они доехали на машине до берега озера Комо. На вилле д'Эсте их ждал обед.

* * *
        Как и следовало ожидать, концерт в Ла Скала закончился шквалом аплодисментов. Гостиная артистической уборной была полна.
        Лара стояла у стены, наблюдая за обезумевшими ценителями музыки. К Филиппу тянулись десятки рук, они ласкали, требовали автографов, протягивали сувениры. Сердце ощутило укол ревности: многие дамы домогались ее Лохинвара столь явно, были столь вызывающе красивы! Она хорошо слышала, как высокая американка в платье от Фенди невзначай бросила:
        — Если вы завтра свободны, мистер Адлер, то помните: я даю на своей вилле обед — для узкого круга друзей. Для самого узкого круга.
        В другом месте Лара задушила бы эту суку собственными руками.
        Филипп улыбнулся:
        — Э-э... Благодарю вас, но думаю, что у меня ничего не выйдет.
        Другая попыталась сунуть ему в руку ключ от своего номера в отеле. Филипп лишь покачал головой. Женщины продолжали осаждать его.
        — Это было восхитительно, маэстро!
        — Дивная музыка! Она до сих пор звучит у меня в ушах!
        — Грациа, синьора.  — Филипп поклонился.
        Одна из поклонниц вцепилась в его рукав:
        — Вы не согласитесь приехать ко мне в замок?
        — К сожалению, не смогу.
        Ларе казалось, что это никогда не кончится. Филипп каким-то чудом выскользнул из толпы.
        — Бежим!
        — Si,  — усмехнулась она.

* * *
        Они отправились в «Биффи» — небольшой ресторан, расположенный на первом этаже театра. Стоило Филиппу войти в зал, как посетители, поднявшись из-за столиков, принялись восторженно аплодировать. Согнувшись в почтительном поклоне, метрдотель произнес:
        — Вы оказали нам большую честь, мистер Адлер!
        Он подвел пару к стоявшему в центре зала на возвышении столику, сделал знак официанту. Тот наполнил бокалы шампанским.
        — За нас!  — сказал Филипп.
        — За нас,  — повторила Лара.
        Весь ужин они проговорили. К столику то и дело подходили люди, чтобы еще раз выразить Филиппу свое восхищение. Многие просили автограф.
        — И так всегда?  — поинтересовалась Лара.
        — Ничего не поделаешь.  — Он пожал плечами.  — На каждый час у рояля приходится два или три, когда подписываешь программки или даешь интервью.
        Как бы для того, чтобы подтвердить его правоту, к столику приблизился еще один меломан.
        — Ты сделала эту поездку незабываемой,  — сказал Филипп, пряча в карман ручку, которой только что расписался на театральном билете.  — Но — вот беда!  — завтра у меня концерт в Венеции. Я буду скучать без тебя.
        — Никогда не видела Венеции!

* * *
        Личный самолет Лары ждал их в аэропорту. Филипп окинул серебристую машину изумленным взором.
        — И это — твое?
        — Да. Летим?
        — Вы меня окончательно совратите, леди.
        — Не сомневайся!
        Через тридцать пять минут реактивный «Боинг-727» совершил посадку в аэропорту Марко Поло. Длинный лимузин доставил Лару и Филиппа в док, откуда на катере им предстояло добраться до острова Гуидекка, где в отеле «Киприани» были заказаны номера.
        — Я подумала, что будет лучше, если мы остановимся в разных,  — пояснила Лара.  — Зачем привлекать ненужное внимание?
        Они поднялись на борт катера.
        — Сколько времени ты намерен здесь пробыть?
        — Боюсь, только ночь. Завтра выступаю в Ла Скала, а потом мы отправимся в Вену.
        Мы! Лара была тронута. Чуть раньше Филипп спросил:
        — Ты уверена, что не жертвуешь ради меня более серьезными делами?
        — Более серьезных дел у меня нет.
        — А если всю вторую половину дня тебе придется провести в одиночестве? Ведь у меня репетиция.
        — Не волнуйся, справлюсь.
        После того как швейцар разнес их чемоданы по номерам, Филипп прошел к Ларе.
        — Мне пора в театр. Венеция — удивительный город, наслаждайся! До вечера!
        Губы их соприкоснулись. Поцелуй явно затягивался.
        — Нет, так мне никуда не попасть,  — прошептал Филипп.
        Лара неохотно отстранилась.
        — Удачи!
        После его ухода она позвонила Келлеру.
        — Ты где?  — нетерпеливо спросил Говард.  — Разыскиваю тебя вторые сутки.
        — В Венеции.
        Долгая пауза.
        — Хочешь купить канал?
        — Как ты догадался?
        — Лара, ты нужна здесь! У Фрэнка Роуза возник неплохой план. В целом он мне нравится, но хотелось бы получить и твое одобрение...
        — Если нравится — действуй!
        — А детали тебя не интересуют?  — В голосе Келлера звучало разочарование.
        — Потом, Говард, потом.
        — О'кей. Так, теперь переговоры по Вест-Сайду... Ты согласна на...
        — Да.
        — Лара, с тобой все в порядке?
        — Я никогда не чувствовала себя лучше.
        — Когда возвращаешься?
        — Не знаю. Я перезвоню. Привет, Говард.

* * *
        Венеция была ожившей сказкой. Лара бродила по площади Святого Марка, зачарованно рассматривала Дворец дожей и кампанилу, медленно двигалась по переполненной туристами Рива деи Скьявони и думала о Филиппе. Узенькие улочки манили вывесками ресторанов и ювелиров; кое-где она останавливалась, чтобы купить свитер или шарф секретаршам, бумажник и безумно дорогой галстук Говарду Келлеру. Для Филиппа были приобретены часы «Пьяже» с массивным золотым браслетом.
        — И прошу вас, нанесите гравировку: «Филиппу — от Лары, с любовью».
        Произнося имя любимого, Лара остро почувствовала, как ей его не хватает.
        В отель Филипп вернулся около пяти. Они сидели во внутреннем дворике и пили кофе. Лара не сводила глаз с мужественного лица и думала: Хорошо бы провести здесь медовый месяц!
        — Это тебе.  — Она положила ему на колено бархатную коробочку с часами.
        Раскрыв ее, Филипп покачал головой:
        — Господи! Это же целое состояние! Зачем, Лара?
        — Тебе не нравится?
        — Очень. Но ты...
        — Тс-с! Носи и думай обо мне.
        — Чтобы думать о тебе, мне не нужны никакие подарки. Спасибо!
        — Когда нам нужно быть в театре?
        — К семи.
        Бросив взгляд на украшенный бриллиантами циферблат, Лара невинно заметила:
        — Тогда у нас еще два часа.

* * *
        Театр был полон. Публика с воодушевлением приветствовала каждого нового исполнителя.
        По окончании программы Лара прошла за кулисы. Там происходило все то же, что в Лондоне, Амстердаме, Париже. Вокруг Филиппа увивались не менее двух десятков женщин, и Лара подумала: С кем из них он провел бы ночь, если бы не я?
        В ресторане Филиппу радушно улыбнулся Арриго Киприани, владелец отеля.
        — Какое удовольствие видеть вас, синьор! И синьорина! Проходите, проходите!
        Он подвел их к столику в углу зала. Попросив принести бутылку «Беллини», Филипп сказал Ларе:
        — Советую начать с пасты. Здесь ее готовят как нигде.
        Позже ему так и не удалось вспомнить, что они ели. Филипп сознавал, что оказался в путах любви, и это ужасало его. В мозгу пульсировала мысль: Не могу, не могу брать на себя обязательств. Это невозможно. Кто я? Кочевник! Перспектива неизбежного расставания — ведь Ларе, так или иначе, придется возвратиться в Нью-Йорк — бесила, но изменить что-либо он был не в состоянии.
        Покончив с ужином, он сказал:
        — В Лидо есть неплохое казино. Ты играешь?
        Лара расхохоталась.
        — Что смешного?
        Она подумала о сотнях миллионов долларов, которые крутились в рулетке строительного бизнеса.
        — Ничего. Поехали!
        Катер доставил их на остров Лидо. Величественный белый дворец, где располагался игорный дом, был заполнен солидными джентльменами; на их спутницах сверкали бриллианты.
        — Мечтатели!  — бросил Филипп.
        За полчаса, проведенные у зеленого сукна, он выиграл две тысячи долларов.
        — До этого судьба стояла ко мне спиной, Лара. Удачу принесла мне ты!
        Когда в три часа утра Филипп и Лара вышли из казино, вновь дал знать о себе голод. Тот же катер вернул их на площадь Святого Марка. Прошагав метров сто по средневековой улочке, Филипп остановился у входа в «Канчииз до Мори».
        — Это лучший бакаро в Венеции.
        — Не сомневаюсь,  — ответила Лара.  — Но что такое бакаро?
        — Винный погребок, где подают чикетти — крошечные сандвичи из даров моря.
        Крутая каменная лестница вела в уютный зал, где с низкого сводчатого потолка свисали подвешенные на цепях старые медные котелки, а вдоль стен тянулись полки с шедеврами муранских стеклодувов.
        Занимался рассвет. Добравшись до отеля, они скинули в номере Филиппа одежду, и Лара сказала:
        — Что касается чикетти...

* * *
        Ранним утром «боинг» взял курс на Вену.
        — Там тебя ждет другой век,  — пояснил Филипп.  — Среди пилотов международных авиалиний ходит легенда, согласно которой командир корабля объявляет в микрофон: «Дамы и господа, наш самолет готовится совершить посадку в Венском аэропорту. Приведите спинки сидений в вертикальное положение, воздержитесь от курения и не забудьте перевести стрелки ваших часов на сто лет назад».
        Лара улыбнулась.
        — В этом городе появились на свет мои родители. Слушая их рассказы, я сгорал от зависти.
        Пока автомобиль двигался вдоль Рингштрассе, Филипп вел себя как мальчишка, которому не терпится похвастать своими сокровищами.
        — Здесь жили Моцарт, Гайдн, Бетховен... О, прости, я совсем забыл — ты же специалист по классической музыке!
        Возле отеля «Империал» машина остановилась.
        — Мне нужно заехать в концертный зал, милая,  — сказал Филипп.  — Но завтра, клянусь, мы весь день будем шататься по городу. Я покажу тебе Вену.
        — Скорее бы наступало завтра!
        Он обнял Лару.
        — Жаль, но сейчас времени уже нет.
        — Жаль.
        Филипп нежно поцеловал ее в лоб.
        — Ничего, ночью наверстаем.
        — Одни обещания...

* * *
        Концерт проходил в «Музикверайне». Репертуар представляли произведения Шопена, Шумана и Прокофьева. Как обычно, Филипп блистал.
        В артистической уборной было невозможно ступить и шагу. Повсюду звучала немецкая речь.
        — Вы нас поразили, герр Адлер!
        — Примите мои заверения...
        — Австрия перед вами в неоплатном долгу...
        Филипп бросал что-то в ответ, но глаза его оставались прикованными к лицу Лары.
        Ужинать они решили в «Империале».
        — Вы оказали нам честь, герр Адлер!  — воскликнул метрдотель.  — Я сидел во втором ряду. Божественно! Божественно!
        — Ну, это уже чересчур.  — Филипп скромно остановил поток комплиментов.
        Кухня ресторана оказалась изысканной, однако оба были слишком увлечены друг другом, чтобы обращать внимание на еду. Когда возникший из воздуха официант осведомился, не пора ли подавать десерт, Филипп, пожирая Лару взглядом, отрывисто бросил:
        — Пора!

* * *
        Тут что-то не так, подсказывал ему инстинкт. Никогда еще Лара не исчезала столь бесследно. Может, она избегает его сознательно? Если да, то тому может быть лишь одна причина. Этого я не допущу, думал Пол Мартин.

* * *
        Сквозь штору в номер струился лунный свет, по стенам качались призрачные тени. Лара и Филипп лежали в постели, без слов наблюдая за их пляской. Тени сливались, расходились и сливались вновь, танец все ускорялся. Внезапный порыв ветра запахнул штору. Тени исчезли.

* * *
        Утром Филипп сказал:
        — В нашем распоряжении весь день. Я должен многое показать тебе.
        После завтрака они неторопливо дошли до Карнтнер-штрассе, куда въезд машинам был запрещен. Витрины многочисленных магазинов предлагали прохожим роскошные туалеты, изделия знаменитых ювелиров, антикварные раритеты.
        Филипп остановил элегантный фиакр, обменялся парой слов с возницей, и гнедая кобыла с достоинством застучала копытами по широким бульварам. Для начала они побывали в Шеннбруннском дворце, осмотрели коллекцию императорских экипажей. После полудня были куплены два билета в школу верховой езды, по манежу которой гордо дефилировали чистокровные арабские скакуны. Позже, когда они катались на гигантском колесе обозрения, Филипп сказал:
        — Ну, пришло время согрешить!
        — О!
        — Нет-нет!  — Он рассмеялся.  — То, о чем ты подумала, может подождать.
        Спустившись на землю, они направились в «Демель», кофейню, которая славилась своими удивительными пирожными.
        Лару приводила в восторг архитектура: причудливые и пышные формы барокко мирно уживались со строгими, почти скупыми линиями постмодернизма.
        Филипп рассуждал о композиторах.
        — Лара, а тебе известно, что Франц Шуберт начинал здесь заурядным певцом? Он состоял в императорской капелле, и когда у семнадцатилетнего юноши стал ломаться голос, его просто выставили за дверь. Парню не оставалось ничего иного, как попробовать свои силы в музыке.
        Обед в уличном бистро не отнял много времени. Затем, в Гринцинге, за бокалом легкого белого вина, Филипп предложил:
        — Не совершить ли нам прогулку по Дунаю?
        — С удовольствием,  — откликнулась Лара.
        Близился вечер. Нежно подул ветерок, в небе появились первые звезды. На нас они светят потому, думала Лара, что мы счастливы.
        На борту прогулочного теплохода негромко звучала музыка, «Голубой Дунай». Вдалеке, у линии горизонта, мелькнула падающая звезда.
        — Успела загадать желание?  — спросил Филипп.
        Лара прикрыла глаза.
        — Успела?  — повторил он.
        — Да.
        — И что ты загадала?
        — Не скажу, иначе не сбудется.  — Но оно должно сбыться!
        Филипп облокотился на поручень.
        — Хорошо, правда?
        — Так может быть всегда, Фил.
        — Что ты имеешь в виду?
        — Почему бы нам не пожениться?
        Вопрос прозвучал коротко и ясно. На протяжении минувших дней Филипп задавал его себе неоднократно. Сомнений не было: он любит Лару. Как не было сомнений и в том, что союз этот невозможен.
        — Ничего не получится, Лара.
        — Вот как? А причина?
        — Я ее уже объяснял, дорогая. Я вечно мотаюсь по миру. Ты сама не захочешь жить в постоянных разъездах, ведь так?
        — Так. Но...
        — Согласна? Не выйдет. Завтра в Париже я покажу тебе...
        — Я не лечу в Париж, Фил.
        Адлеру показалось, что он ослышался.
        — Как?
        Лара сделала глубокий вдох.
        — Больше мы не увидимся.
        У него потемнело в глазах.
        — Но почему, Лара? Ведь я люблю тебя!
        — А я — тебя. Не забывай, Фил, я не девочка, я не буду бегать за тобой в толпе фанатов. Таких поклонниц и без меня с избытком.
        — Лара, мне никто, кроме тебя, не нужен. Но ты же понимаешь, что наш брак быстро рухнет. И у тебя, и у меня есть своя собственная жизнь, которая в равной мере дорога каждому из нас. Хотелось бы, чтобы мы всегда были вместе, однако это невозможно.
        — Значит, я права.  — В голосе Лары звучал холодный рассудок.  — Больше мы не увидим друг друга.
        — Подожди, прошу... Давай вернемся в номер, поговорим...
        — Нет, Филипп. Я очень тебя люблю, но нет. Кончено.
        — Не верю. Ты передумаешь.
        — Исключено. Прости. Или все — или ничего.
        Остаток пути до отеля оба не сказали ни слова. Только возле дверей лифта Филипп произнес:
        — Зайдем ко мне, обсудим...
        — Нет, дорогой, нет. Обсуждения остались в прошлом.
        Лара ступила в кабину, нажала кнопку.
        В номере разрывался телефон. Не успев захлопнуть дверь, Лара бросилась снять трубку.
        — Фил...
        — Это Говард. Весь день пытаюсь дозвониться до тебя...
        Она с трудом подавила волну разочарования.
        — Какие-нибудь неприятности?
        — Слава Богу, нет. Просто накопились дела. Когда тебя ждать?
        — Завтра. Утром рассчитываю быть в Нью-Йорке.  — Лара опустила трубку.
        В ожидании нового звонка прошло два часа, но аппарат молчал. Я совершила непоправимую ошибку, подумала Лара. Зачем нужен был этот ультиматум? Я его потеряла. Стоило только подождать... Если бы в Париже... если... если...
        Она попыталась нарисовать в мозгу картину их совместной жизни, однако полотно выходило блеклым. Не может так продолжаться. Не может! Мы созданы друг для друга!
        Не раздеваясь, Лара прилегла на постель, поставила рядом телефон. Сон не шел.
        И все же она заснула.
        Филипп расхаживал по номеру, словно загнанный в клетку зверь. Душила злость — на Лару, на себя. От мысли, что он никогда ее больше не увидит, руки сжимались в кулаки. Будь прокляты женщины! Ведь отец предупреждал: твоя жизнь — в музыке. Хочешь чего-то в ней достичь — забудь обо всем остальном! И до Лары ему это удавалось. Но сейчас, сейчас? Черт! Нам же так хорошо вдвоем! Зачем она разрушила...
        Даже любовь не заставит меня на ней жениться.

* * *
        Разбудил Лару телефонный звонок. Кое-как протерев глаза, она села, потянулась. Шел шестой час утра. Сонным, неуверенным движением сняла трубку.
        — Говард?
        Но ответил ей голос Филиппа:
        — Как обставим нашу свадьбу в Париже?
        Глава 24
        Репортажи о бракосочетании Лары Камерон и Филиппа Адлера были опубликованы газетами всего мира. Отбросив в сторону «Нью-Йорк таймс", Говард Келлер впервые в жизни напился допьяна. Ставшие непослушными губы твердили: Это сон, он пройдет. Лара и я — команда, мы принадлежим друг другу. Между нами никому не встать. Запой длился два дня. На третий, кое-как протрезвев, Говард позвонил в Париж.
        — Если все, что пишут, правда,  — сказал он,  — передай Филиппу: он счастливейший из смертных.
        — Все — правда,  — подтвердила Лара.
        — Судя по голосу, ты тоже довольна?
        — Да. Не можешь представить как.
        — Рад за тебя, Лара. Думаешь возвращаться домой?
        — Завтра у Фила концерт в Лондоне, а оттуда летим в Нью-Йорк.
        — С Полом Мартином ты не говорила?
        Она ответила не сразу.
        — Нет.
        — А по-моему, следовало бы.
        — Ты прав.  — Неизбежный разговор с Полом тревожил Лару куда больше, нежели она готова была признать.  — Я сделаю это сразу после приезда.
        — Жду встречи. Соскучился.
        — Я очень хочу тебя видеть, Говард.  — Лара не лгала. Кем бы я без тебя стала, подумала она.

* * *
        Когда, чиркнув колесами шасси по посадочной полосе, «боинг» остановился возле терминала Ла-Гуардиа, к массивному фюзеляжу со всех ног бросились репортеры. У трапа менеджер аэропорта шепнул:
        — Могу приказать охране, чтобы их выставили с поля.
        Лара повернулась к Филиппу:
        — Отделаемся от них раз и навсегда. Иначе нас просто не оставят в покое.
        — Хорошо.
        Импровизированная пресс-конференция длилась почти два часа.
        — Где вы познакомились?
        — Вас всю жизнь интересовала классическая музыка, миссис Адлер?
        — Как долго вы вместе?
        — Вы намерены жить в Нью-Йорке?
        — Вам не хочется бросить гастроли, мистер Адлер? Когда вопросы иссякли, Лара и Филипп прошли к ожидавшим их лимузинам. Вторая машина была предназначена для багажа.
        — Знаешь, я не очень-то привык к такой роскоши,  — сказал Филипп, опустившись на кожаную подушку сиденья.
        — Так привыкай!  — рассмеялась Лара.
        — Куда мы направляемся? У меня есть квартира на Пятьдесят седьмой улице.
        — Думаю, в моей тебе будет удобнее. Осмотришься и, если захочешь, перевезешь свои вещи.
        Автомобиль остановился у «Камерон-Плаза». Филипп запрокинул голову:
        — Это здание — твое?
        — Не только. Владельцами числятся еще несколько банков.
        — Впечатляет!
        Лара стиснула его руку:
        — Вот и хорошо. Этого я и ждала.
        В просторном мраморном вестибюле тут и там виднелись вазы с цветами. У лифтового холла стояли полдесятка коллег.
        — Добро пожаловать домой, миссис Адлер! Рады видеть, мистер Адлер!
        Филипп в изумлении осматривался.
        — Боже праведный! Все это принадлежит тебе, Лара?
        — Нам, Симмс.
        Кабина лифта подняла их в пентхаус, который занимал почти весь сорок пятый этаж. Дверь в жилище распахнул швейцар.
        — С возвращением, миссис Адлер!
        — Спасибо, Симмс.
        Лара провела супруга по обоим этажам: студия с коллекцией античных безделушек, широкая крытая терраса, камин в гостиной, столовая, спальня хозяев, четыре спальни для гостей, три — для прислуги, шесть ванных комнат, кухня, библиотека, рабочий кабинет.
        — Как, Фил? Освоишься?  — спросила она.
        Адлер улыбнулся:
        — Немного тесновато, но, думаю, сойдет.
        Посреди студии белел концертный рояль, настоящий «Бехштейн». Приблизившись, Филипп коснулся пальцами клавиш.
        — Ну и звук!
        Лара положила руку на его плечо:
        — Это тебе мой подарок. К свадьбе.
        — Не может быть!  — Он присел, принялся наигрывать Бетховена — оду «К радости».
        — Я распорядилась, чтобы к нашему приезду инструмент настроили.  — Лара вслушивалась в лавину аккордов.  — Нравится?
        — Спрашиваешь! Не знаю, что сказать, Лара.
        — Не говори ничего. Играй.
        Но Филипп уже поднимался.
        — Потом. Сейчас нужно позвонить Эллерби. Он наверняка уже разыскивает меня.
        — Телефон в библиотеке, милый.
        Пройдя в кабинет, Лара включила автоответчик. На кассете было записано несколько посланий от Пола Мартина: «Лара, где ты? Скучаю, девочка...», «Лара, полагаю, тебя нет в стране, иначе ты бы позвонила...», «Я обеспокоен, малышка, дай о себе знать...». Внезапно голос Мартина как бы подменили: «Только что услышал о твоей свадьбе. Так это правда? Нам необходимо поговорить».
        На пороге возник улыбающийся Филипп.
        — Кто этот таинственный абонент?
        Она обернулась:
        — Так... старый приятель.
        Шагнув к столу, Филипп заключил Лару в объятия.
        — Мужу следует проявить ревность?
        — Мужу не к кому меня ревновать. Ты — единственный, кого я люблю, и ты это знаешь.
        — Ты — единственная, кого я люблю. И ты это знаешь.

* * *
        Потом, во второй половине дня, когда Филипп вернулся к роялю, Лара набрала номер Пола Мартина. Трубку на другом конце провода сняли немедленно.
        — Ты вернулась.  — В голосе его звучал металл.
        — Да,  — холодея от предчувствия, сказала она.
        — Должен признать, что новость меня ошеломила, Лара.
        — Прости, Пол... Я... Все вышло так неожиданно.
        — Точнее не выразиться.
        — Прости.
        — Я полагал, нашим отношениям ничто не мешает. Мы были близки друг другу...
        — Да, Пол, но...
        — Говори, говори.
        — Знаешь, я...
        — Обедаем завтра вдвоем. У «Вителло». В час дня.
        Это было даже не предложение — приказ.
        Лара заколебалась. Но какой смысл растягивать пытку до бесконечности?
        — Хорошо. Я не опоздаю.
        В трубке раздались короткие гудки.
        Интересно, насколько зол окажется завтра Пол Мартин? И в какую форму выльется его злость?
        Глава 25
        Когда следующим утром Лара вошла в здание Камерон-центра, в вестибюле ее приветствовала толпа сотрудников.
        — Поздравляю, миссис Адлер!
        — Это такой приятный сюрприз!
        — Уверен, что вы будете очень счастливы!
        И так далее.
        Возле кабинета ее ждал Говард Келлер.
        — Для дамы, которая не слишком любит классическую музыку, ты справилась просто великолепно!  — Он с чувством обнял Лару.
        Та широко улыбнулась:
        — Правда?
        — Мне еще придется привыкнуть — миссис Адлер!
        Улыбка растаяла.
        — В интересах бизнеса будет, пожалуй, лучше, если я останусь Камерон, ты не думаешь?
        — Как прикажете, босс. В любом случае я рад, что ты вернулась. Дел — выше головы.
        Они прошли в кабинет, Лара опустилась в кресло и указала Говарду на противоположное.
        — Ну, рассказывай, что здесь происходит.
        — Отель на Вест-Сайд потребует огромных затрат. На днях объявился покупатель, из Техаса, и я отправился лишний раз взглянуть на объект. Здание в отвратительном состоянии, нужна полная реконструкция, а это выльется в пять или шесть миллионов долларов.
        — Покупатель видел отель?
        — Нет. Я обещал парню свозить его туда завтра.
        — Отложи показ на неделю. Найми бригаду отделочников, пусть, где надо, подкрасят. И позаботься о том, чтобы, когда покупатель приедет, в фойе толпились люди.
        Келлер ухмыльнулся:
        — Ясно. У меня сидит Фрэнк Роуз, привез кое-какие чертежи.
        — Посмотрю.
        — Теперь о «Мьючуэл иншуранс». Они, если не ошибаюсь, хотели арендовать новое здание?
        — Да.
        — Так вот, контракт все еще не подписан. Руководство компании мучается сомнениями.
        Лара пометила что-то в блокноте.
        — Я сама переговорю с ними. Дальше.
        — Банк Готэма, заем в семьдесят пять миллионов на очередной проект.
        — И что же?
        — Они отзывают свое предложение. Считают наши сроки слишком растянутыми.
        — Какая у них учетная ставка?
        — Семнадцать процентов годовых.
        — Условься о встрече. Я дам им двадцать.
        Келлер в ужасе вскинул голову.
        — Двадцать процентов?! Одумайся, Лара, таких денег никто не платит!
        — Я предпочитаю выжить за двадцать процентов, а не лечь трупом за семнадцать. Твое дело — подчиняться, Говард.
        — О'кей.
        Рутина продолжалась до полудня. В четверть первого Лара сказала:
        — Обедаю с Полом Мартином.
        Келлер встревожился:
        — Смотри, чтобы он не пообедал тобой.
        — Как тебя понимать?
        — Пол Мартин — сицилиец. Сицилийцы ничего не прощают и ничего не забывают.
        — Мы не на сцене, Говард. К чему такая мелодрама? Пол не способен на подлость.
        — Надеюсь, что это так.

* * *
        Когда Лара вошла в ресторан, Пол Мартин уже сидел за столиком. Выглядел он осунувшимся, под глазами — черные круги. Плохо спал, подумала Лара.
        — Привет.  — Мартин даже не захотел встать.
        — Привет, Пол.  — Она села напротив.
        — Я надиктовал твоему автоответчику массу глупостей, извини. Понятия не имел, где...  — Он пожал плечами.
        — Мне следовало предупредить тебя, Пол, но все произошло так внезапно...
        — Да-да.  — Мартин не сводил взгляда с ее лица.  — А ты посвежела, девочка.
        — Спасибо.
        — Где вы познакомились?
        — В Лондоне.
        — И ты тут же поняла, что без Адлера тебе не жить?  — В голосе Пола прозвучала нескрываемая горечь.
        — Пол, то, что было между нами, было действительно здорово, но для меня этого оказалось недостаточно. Душа требовала большего. Мне нужен кто-то, ради кого каждый вечер тянуло бы домой.
        Он внимательно слушал.
        — Я бы ни за что на свете не причинила тебе боль, просто... просто случилось то, что случилось.
        Молчание.
        — Пойми, прошу!
        — Да.  — По губам Мартина скользнула холодная усмешка.  — Похоже, у меня нет выбора, так? Сделанного не воротишь. Но я испытал настоящий шок, когда узнал обо всем из газет. Казалось, мы были ближе друг другу.
        — Ты прав. Мне следовало предупредить,  — повторила Лара.
        Рука Пола нежно провела по ее щеке.
        — Ты сводила меня с ума, девочка. Я и сейчас как помешанный. Ты была для меня miracolo[35 - Miracolo — чудо (ит.).]. Я мог дать тебе все, что захочешь, кроме одного — обручального кольца. И все же я люблю тебя. Будь счастлива.
        Лара с облегчением выдохнула:
        — Спасибо, Пол.
        — Когда я познакомлюсь с твоим мужем?
        — Через неделю мы собираем друзей. Придешь?
        — Приду. Скажи Адлеру, чтобы хорошенько заботился о тебе, иначе ему придется иметь дело со мной.
        Она улыбнулась:
        — Непременно.
        В офисе Лару ждал Говард Келлер.
        — Ну, как обед?  — Голос его звучал обеспокоенно.
        — Отлично. Ты зря переживал. Пол держался истинным джентльменом.
        — Тем лучше. На завтра я запланировал твою встречу с...
        — Отмени. Завтра я ни шагу не сделаю из дома. У нас с мужем медовый месяц. Не бойся — короткий, всего несколько дней.
        — Рад видеть тебя такой счастливой.
        — Говард, меня это даже пугает. Кажется, оторву голову от подушки, и все окажется сном. Никогда не думала, что человек может быть настолько счастлив.
        Келлер улыбнулся:
        — Ладно, со встречей я как-нибудь улажу.
        — Спасибо.  — Лара поцеловала его в щеку.  — Через неделю мы с Филиппом устраиваем вечеринку. Ты, естественно, приглашен.

* * *
        Вечеринка состоялась в субботу, в пентхаусе. Вокруг длинных, крытых белыми скатертями столов толпились около сотни гостей. Лара пригласила всех, с кем работала: банкиров, строителей, архитекторов, чиновников городской администрации, руководителей профсоюзов. Разумеется, с женами. К Филиппу же пришли профессиональные музыканты, их спонсоры и почитатели. Контраст оказался столь резким, что празднество едва не пошло прахом.
        Проблема заключалась вовсе не в том, что обе группы не пытались как-то соприкасаться. Истинной бедой было абсолютное отсутствие у них общих интересов. Один полюс с жаром обсуждал вопросы бизнеса и архитектуры, другой — вел возвышенные беседы о музыке.
        Лара подвела члена городской комиссии по планированию к троице музыкантов. Опытный экономист растерянно старался понять суть дискуссии.
        — А ты знаешь, как Россини оценил оперы Вагнера? Опустил свой зад на клавиши и сказал: вот вам все его творчество!
        — И Вагнер заслужил это. Когда в венском театре исполняли «Сказки Гофмана», вспыхнул пожар, в огне погибли почти четыреста человек. Так Вагнер, узнав об этом, заявил: лучшей кары любителям Оффенбаха и не придумать!
        Экономист счел за благо незаметно удалиться.
        Хозяйка дома представила двух приятелей мужа группе дивелоперов.
        — Головоломка состоит в том,  — объяснял один из бизнесменов,  — чтобы еще до заключения сделки отселить по меньшей мере тридцать пять процентов жильцов.
        — Если хотите узнать мое мнение,  — подхватил второй,  — то это чистой воды бессмыслица!
        — Согласен. Куда спокойнее заниматься отелями. На Манхэттене самый скромный номер обходится сейчас в двести долларов за ночь. Через год...
        Оба музыканта робко попятились.
        Гости явно говорили на двух совершенно разных языках.
        — Отличительной чертой венцев является их нежная любовь к уже умершим композиторам...
        — Новый комплекс разместится на двух площадках, между Сорок седьмой и Сорок восьмой улицами. Финансировать строительство будет «Чейз-Манхэттен...»
        — Допускаю, что он не самый величайший дирижер, однако его техника работы палочкой...
        — Многие обыватели полагают, что кризис 1929 года дал хороший толчок экономике. Люди начали вкладывать средства в недвижимость...
        — ...и Горовец долгие годы отказывался садиться к роялю — считал, что пальцы у него из стекла...
        — ...видел генеральный план. Классических пропорций трехэтажное здание на Восьмой авеню, внутри — аркада...
        — ...Эйнштейн боготворил фортепьянную музыку, мог часами играть в четыре руки с Рубинштейном, но был напрочь лишен чувства ритма. Однажды Рубинштейну это надоело, и он заорал: Альберт, ты что, разучился считать?..
        — ...закон о реформе налогообложения был принят, видимо, спьяну. Наши конгрессмены задушат строительную индустрию...
        — ...а в самом конце, перед тем как уйти, Брамс обернулся и сказал: господа, если я забыл кого-то оскорбить, примите мои извинения...
        Вавилон.
        Пол Мартин прибыл один. Заметив его, Лара двинулась навстречу.
        — Хорошо, что ты сдержал слово, Пол.
        — Я не мог не прийти.  — Он огляделся по сторонам.  — Где Филипп?
        Взяв Мартина под руку, Лара направилась к супругу, который стоял в окружении своих коллег.
        — Дорогой, познакомься с моим старым другом, Полом Мартином.
        Филипп сделал шаг вперед:
        — Очень рад, сэр.
        Мужчины обменялись рукопожатием.
        — Вы счастливый человек, мистер Адлер. Лара — удивительная женщина.
        — День и ночь ему об этом твержу,  — улыбнулась Лара.
        — В этом нет никакой нужды, милая. Я знаю, насколько я счастлив.
        Мартин посмотрел на него в упор:
        — Точно знаете?
        Ощутив зарождающуюся напряженность, Лара поспешила отвести грозу.
        — Пол, не хочешь коктейль?
        — Нет, спасибо. Ты забыла? Я не пью.
        Она прикусила губу.
        — Ах да. Тогда пойдем, представлю тебя гостям.
        Оба двинулись по студии. Кто-то из музыкантов обронил соседу:
        — Завтра вечером в «Карнеги-холл» выступает Леон Фляйшнер. Такой случай нельзя упустить!  — Обернувшись, он увидел рядом Пола Мартина и Говарда Келлера.  — Доводилось слышать его игру?
        — Нет.
        — Это гений! Причем, заметьте, работает лишь левой рукой.
        — С чего вдруг?  — искренне удивился Пол.
        — Лет десять назад у Фляйшнера в правой развился синдром частичной закупорки кровеносных сосудов.
        — Но как можно играть одной рукой?
        — Многие авторы писали концерты специально для левой руки: Франц Шмидт, Корнгольд, Равель.
        Гости за их спинами начали упрашивать Филиппа сесть за рояль.
        — Хорошо. Своей лучшей половине посвящаю.
        Зазвучала главная тема Первого концерта Рахманинова. В студии воцарилась тишина. Величественные аккорды полностью подчинили себе присутствующих. Когда музыка стихла, стены пентхауса дрогнули от аплодисментов.
        Часом позже гости начали расходиться. Проводив последнего, Филипп сказал:
        — По-моему, они остались довольны.
        — Но ты же ненавидишь вечеринки!
        Он обнял Лару, улыбнулся:
        — Что, это было заметно?
        — Обещаю, следующая состоится не раньше чем через пять лет. Фил, а у тебя не возникло ощущения, что гости прибыли к нам с разных планет?
        Филипп нежно поцеловал ее в щеку.
        — Господь с ними. Мы живем на своей собственной. Давай-ка раскрутим старушку!
        Глава 26
        Лара приняла решение: по утрам она работает дома.
        — Хочу, чтобы мы подольше не расставались,  — сказала она Филиппу.
        Новеньких секретарш Кэти направляла теперь на собеседование в пентхаус. Лара успела переговорить с десятью, прежде чем порог ее домашнего кабинета переступила Мэриан Белл, симпатичная, жизнерадостная толстушка лет двадцати пяти.
        — Садитесь.
        — Спасибо, мэм.
        Лара быстро пролистала резюме.
        — Закончили колледж в Уэллсли?
        — Да.
        — По специальности «Искусствоведение». Откуда тогда желание стать секретаршей?
        — Думаю, что смогу многому у вас научиться, мэм. Получу я это место или нет, я — ваша давнишняя поклонница, мисс Камерон.
        — Неужели? И почему?
        — Вы для меня — эталон. Вы достигли высот, причем абсолютно самостоятельно.
        Лара с интересом смотрела на молодую женщину.
        — Работа будет тяжелой. Я встаю рано. Ваше рабочее место — здесь. Придете сюда в шесть утра.
        — Никаких проблем, мисс Камерон. Это мне не впервой.
        Лара улыбнулась. Мэриан ей определенно нравилась.
        — Испытательный срок — одна неделя.
        К концу недели Лара поняла, что судьба сделала ей настоящий подарок. Мэриан оказалась добросовестным, хватавшим все на лету энергичным работником. Обе женщины быстро привыкли друг к другу. Первую половину дня Лара обычно проводила дома, а после обеда отправлялась в офис.
        По утрам супруги завтракали, затем Филипп садился за рояль и три-четыре часа без устали разминал пальцы — пока Лара диктовала секретарше письма. Иногда по просьбе Лары он играл старинные шотландские напевы: «Малышка Энни», «Поле ржи», «Холмы у дома». Временами муж и жена даже пели. Перед отъездом Лары в офис они вместе обедали.
        — Расскажи мне о жизни в Глэйс-Бэй,  — говорил Филипп.
        — О, тогда запасись терпением минут хотя бы на пять,  — смеялась Лара.
        — Нет, серьезно.
        Она вспоминала пансионат, но не могла заставить себя произнести хотя бы слово об отце. Она поведала супругу о Чарлзе Коэне, и Филипп заметил:
        — Тебе повезло. Я был бы рад с ним встретиться.
        — Встретишься.
        Она даже не утаила историю с Шоном Макаллистером. Кулак Филиппа с размаху опустился на стол.
        — Этот подонок заслуживает смерти!  — Придвинувшись ближе, Филипп обнял Лару.  — Больше тебя никто не посмеет обидеть.

* * *
        Муж готовился к выступлению. Сидя в кабинете, Лара слышала раз за разом повторявшиеся аккорды — медленно, чуть быстрее, очень быстро — до того момента, пока гармоничные созвучия не слились в единую музыкальную фразу.

* * *
        Поначалу Лара заходила в студию и без всякой задней мысли обращалась к поглощенному музыкой Филиппу:
        — Милый, друзья зовут нас в субботу на Лонг-Айленд. Поедем?
        Или:
        — Мне принесли два билета на новую пьесу Нила Саймона.
        Или:
        — Говард приглашает нас на ужин.
        Филипп хранил стоическую выдержку, но однажды сорвался.
        — Лара, заклинаю, не беспокой меня во время игры! Концентрация уходит!
        — Прости. Не понимаю, к чему эти каждодневные тренировки? Ведь ты пока не выступаешь.
        — Тренировка дает мне возможность выступать. Видишь ли, когда ты строишь дом и обнаруживаешь где-то недочет, у тебя еще остается шанс устранить его. Корректируется чертеж, вносятся изменения в схему электропроводки, и дом продолжает расти. С музыкой не так. Второй попытки там не существует. Когда я выхожу на сцену, каждая нота должна звучать идеально.
        — Ясно, милый. Еще раз прости.
        Филипп встал, заключил ее в объятия.
        — Есть старая притча. По Пятой авеню идет мужчина с виолончелью, посматривает по сторонам — заблудился. Он останавливает прохожего: сэр, как попасть в «Карнеги-холл»? И слышит ответ: практикой, сэр. Долгой практикой.
        Лара рассмеялась:
        — Продолжай, продолжай. Я ушла.
        Сидя в библиотеке, она ловила мелодию очередного пассажа и думала: Господи, почему мне так повезло? Тысячи женщин были бы рады оказаться на моем месте и слушать великого Филиппа Адлера!
        Ей хотелось лишь одного: чтобы эти тренировки хотя бы иногда прерывались.

* * *
        По вечерам, устроившись возле камина, они играли в бэкгэммон[36 - Вид триктрака для двух игроков, имеющих по пятнадцать шашек; разыгрывается на доске бросанием костей.]. Этими моментами Лара дорожила больше всего на свете.
        До открытия казино в Рино оставались считанные дни. Шестью месяцами ранее в разговоре с Джерри Таунсендом Лара сказала:
        — Я хочу, чтобы об этом узнали даже жители Тимбукту[37 - Город в Мали, Западная Африка. Для жителей англоговорящих стран его название равнозначно русскому «у черта на куличках».]. Банкет будет готовить шеф, которого я выписала из «Максима». Достань с неба звезду — начни с Фрэнка Синатры и потихоньку спускайся вниз. В списках гостей должен быть весь Голливуд, шишки из Нью-Йорка и Вашингтона. Пусть дерутся за право попасть туда!
        Полгода спустя она мельком просмотрела лист приглашенных и с удовлетворением заметила:
        — Вы неплохо поработали, Джерри. Сколько получено отказов?
        — Двадцать два. Из шести тысяч.
        — Годится.

* * *
        Утром позвонил Говард Келлер:
        — Отличные новости, Лара. Полчаса назад сообщили из Берна: банкиры уже вылетели. Переговоры начнутся завтра.
        — Замечательно, Говард. В девять, в офисе.
        — Я их предупрежу.
        За ужином Филипп сказал:
        — Лара, завтра у меня запись. На ней ты еще не была, верно?
        — Да.
        — Хочешь поприсутствовать?
        Она заколебалась — а как же встреча со швейцарскими банкирами?
        — Хочу.
        Покончив с едой, прошла в кабинет, набрала номер Келлера.
        — Начнете без меня. Я немного опоздаю.

* * *
        Студия звукозаписи располагалась на Тридцать четвертой улице, в огромном, похожем на склад помещении, под потолок набитом хитрой электронной аппаратурой. В центре его сидели сто тридцать оркестрантов, наглухо отделенные толстой стеклянной перегородкой от обслуживавших технику специалистов. Ларе казалось, что утомительный процесс никогда не закончится. Музыка начинала звучать и тут же обрывалась. В одну из пауз Лара позвонила Келлеру.
        — Где ты пропадаешь?  — возмутился Говард.  — О мелочах мы уже поговорили. Они ждут тебя!
        — Буду через час или два. Постарайся занять гостей.
        Два часа спустя запись все еще продолжалась. Лара вновь подошла к телефону.
        — Извини, Говард, не могу. Попроси их прийти завтра.
        — Что за срочные дела, Лара?
        — Мой муж.
        Она положила трубку.

* * *
        Дома, уже поздним вечером, Лара сказала:
        — На следующей неделе летим в Рино.
        — Для чего?
        — Там открываются мои отель и казино. Самолет заказан на среду.
        — Ч-ч-черт!
        — Что-нибудь не так, милый?
        — Прости, Лара, но я не смогу.
        Она с тревогой подняла голову:
        — Как прикажешь тебя понимать?
        — Разве я не говорил? В понедельник начинаются гастроли.
        — Какие гастроли?!
        — Эллерби организовал шестинедельный тур — Австралия...
        — Австралия?
        — Да. Затем Япония, Гонконг...
        — Нет, Филипп, это исключено. То есть... Для чего тебе все это? Ты не обязан. Нам необходимо быть рядом!
        — Именно так, Лара. Поехали вместе.
        — Ты ведь знаешь — у меня нет времени. Во всяком случае, сейчас. Слишком много тут накопилось проблем.  — Голос ее стал жалобным.  — Не хочу, чтобы ты уезжал!
        — Я и сам не хочу, дорогая. Но помнишь, еще до свадьбы я предупреждал: это — моя жизнь.
        — Помню. Тогда все было по-другому. Ситуация изменилась, Филипп!
        — Ситуация осталась прежней, Лара. Как и раньше, я схожу по тебе с ума, а без тебя я вообще превращаюсь в демона.
        Возразить на это было нечего.

* * *
        После того как муж уехал, на Лару навалилось чувство жуткого одиночества. В разгар деловой встречи она вспоминала вдруг о Филиппе, и беседа теряла всякий интерес.
        Лара искренне желала Филиппу успешной карьеры, но супруг был нужен ей здесь, рядом. Ложась в постель, она часами перебирала в памяти совместные прогулки, вслушивалась в произносимые им нежные слова, ощущала призрачные прикосновения его рук. Филипп ежедневно звонил, однако от этого становилось только хуже.
        — Где ты, милый?
        — В Токио.
        — Что с гастролями?
        — Проходят великолепно — если забыть о тоске по тебе.
        — Я тоже скучаю.  — Лара даже не могла сказать, как она скучает.
        — Завтра летим в Гонконг, и...
        — Лучше бы ты оставался дома.  — Она тут же пожалела о неосторожно вырвавшейся фразе.
        — Не мог, ты же знаешь.
        Долгое молчание.
        — Разумеется, ты не мог.
        Тридцатиминутный разговор опустошил ее душу. Да еще эта дурацкая разница в часовых поясах! Для Лары вечер вторника был все же вторником, но у Филиппа уже шла среда! Телефонные звонки будили ее то за полночь, то перед самым рассветом.

* * *
        — Как дела у Филиппа?  — спросил Келлер.
        — Отлично. Скажи, что заставляет его так поступать?
        — Как — так?
        — Ну, эти гастроли... Зачем? Ведь он не нуждается в деньгах.
        — Еще бы. Деньги, уверен, для Филиппа — ничто. Это — его жизнь.
        Слово в слово, подумала Лара. Разумом она хорошо понимала мужа, да. Но не чувствами.
        — Эй, босс,  — обратился к ней Говард,  — ты действительно взяла его в мужья, но он — не вещь.
        — Я и не хочу, чтобы он стал вещью. Я всего лишь надеялась, что значу для Фила больше, чем...  — Она не договорила.  — Оставим, Говард. Не то я превращусь в стерву.

* * *
        Звонок Уильяму Эллерби:
        — Вы не свободны в обед, сэр?
        — Могу и освободиться. Что-нибудь срочное, миссис Адлер?
        — Нет-нет. Просто хотела увидеться.
        Они встретились у входа в «Ле цирк».
        — Давно не говорили с Филиппом?  — полюбопытствовал Эллерби.
        — Мы общаемся каждый день.
        — Азиатское турне проходит с большим успехом.
        — Слышала.
        — Разрешите старику быть откровенным, миссис Адлер? Никогда не думал, что Филипп женится. Он похож на служителя культа — так же предан своему делу.
        — Да, пожалуй.  — Лара замялась.  — Но не слишком ли много Фил разъезжает по свету?
        — Боюсь, не понял.
        — Сейчас у него есть дом. Для чего тогда метаться из страны в страну?  — Выражение лица собеседника насторожило Лару, она попыталась исправить неловкую фразу.  — То есть он, конечно, вовсе не должен безвылазно сидеть в Нью-Йорке. Вы же сумеете организовать поездку в Бостон, Чикаго, Лос-Анджелес? Чтобы не так далеко...
        — Вы... обсуждали этот вопрос с мистером Адлером?  — осторожно спросил Эллерби.
        — Нет. Решила сначала посоветоваться с вами. Ведь это вполне возможно, сэр? Филиппу же не нужны деньги!
        — Миссис Адлер, ваш муж получает тридцать пять тысяч долларов за концерт. В прошлом году таких концертов состоялось сорок четыре.
        — Да, но...
        — Имеете ли вы представление о том, скольким пианистам удалось подняться на самый верх, о том, в какие схватки они вступают за пальму первенства? На земле насчитывается более тысячи исполнителей, которые стирают свои пальцы до костей, но всего лишь пять или шесть человек можно назвать признанными гениями. Филипп Адлер — один из них. Думаю, мэм, вам не очень знаком мир музыки. Конкуренция в нем чудовищная. На сцену выходит стройный мужчина во фраке, его игра приводит слушателей в восторг, но, когда он скрывается за кулисы, бедняге часто нечем расплатиться за приличный ужин. Филиппу потребовалось немало времени и сил, чтобы подняться на высшую ступень. И вы просите меня лишить его заслуженной славы?
        — Нет! Я только предлагаю...
        — То, что вы предлагаете, разрушит его карьеру. Вы же не этого хотите, правда?
        — Ни в коем случае.  — Лара запнулась.  — Если не ошибаюсь, Филипп платит вам пятнадцать процентов своего гонорара?
        — Совершенно верно.
        — Мне бы очень не хотелось, чтобы вы пострадали,  — она тщательно подбирала слова,  — если Фил вдруг решит реже выступать перед публикой. Я бы с радостью компенсировала...
        — Миссис Адлер, поговорите на эту тему с мужем. Что сказать официанту?
        Глава 27
        Под заголовком «ЖЕЛЕЗНОЙ ГОРЛИЦЕ ВОТ-ВОТ ПОДРЕЖУТ КРЫЛЫШКИ» Лиз Смайс, обозреватель «Нью-Йорк таймс", писала:
        «Интересно, не закачается ли уютненькое гнездышко, возведенное на крыше „Камерон-Плаза“, когда его гордая хозяйка узнает о книге, которую написала ее бывшая служащая и которая со дня на день будет опубликована издательским домом „Кендаллайт-пресс“? Говорят, биография Горлицы произведет эффект разорвавшейся бомбы!»
        Лара с отвращением скомкала газетный лист. Дело рук этой уволенной, Гертруды Микс. Больше некому! Она вызвала к себе Джерри Таунсенда.
        — Читали колонку Лиз Смайс?
        — Да, только что. Думаю, в наших силах очень немногое, босс. Если вы...
        — В наших силах все, Джерри! Каждый из сотрудников подписал обязательство не разглашать секретов моей кухни. Гертруда Микс не имела ни малейшего права. Я намерена через суд призвать издателя к ответу.
        Таунсенд покачал головой:
        — Не советую.
        — Почему нет?
        — В прессе поднимется шумиха. Если оставить все без внимания, на вас, скажем так, прольется дождь. Попробуете оказать сопротивление — грянет буря.
        Лара осталась невозмутимой.
        — Выясните, кому принадлежит издательство.
        Час спустя она говорила по телефону с Генри Зайнфельдом, владельцем и издателем «Кендаллайт-пресс».
        — Это Лара Камерон. Насколько я понимаю, вы готовите к печати книгу обо мне.
        — Лиз Смайс несколько поспешила, но в общем-то да, мэм.
        — Хочу предупредить: если книга выйдет в свет, вам придется по закону ответить за вторжение в личную жизнь.
        Голос в трубке произнес:
        — Рекомендую сначала посоветоваться с адвокатом. Вы достаточно заметная фигура, мисс Камерон. Личной жизни у вас, простите, не существует. К тому же, если верить рукописи Гертруды Микс, вашему характеру могла бы позавидовать и тигрица.
        — Гертруда Микс подписала бумагу, обязавшись не давать обо мне никакой информации.
        — Это, милые дамы, между вами. Предъявите ей иск.
        Но книга-то к тому времени уже выйдет!
        — Я не заинтересована в этой публикации. Готова возместить ваши расходы и...
        — Стоп. Боюсь, вы ступили на опасную почву. Будет лучше, если мы прекратим наш разговор. Всего доброго!
        Мерзавец! Телефонным звонком Лара пригласила к себе Келлера.
        — Что тебе известно о «Кендаллайт-пресс»?
        Говард пожал плечами:
        — Жалкая помойка. Выискивает скабрезности, в прошлом году облили грязью Мадонну, Шер...
        — Все ясно. Спасибо.

* * *
        Говарду Келлеру не давала покоя головная боль. Он заметил, что в последнее время приступы участились. Нарушился и сон. Причиной всему — явное переутомление. Требовалось как-то повлиять на Лару, убедить ее сбавить темп. Или голова раскалывается от голода? По интеркому Келлер связался с секретаршей.
        — Бесс, пошли рассыльного, пусть притащит какой-нибудь обед.
        Интерком молчал.
        — Бесс?
        — Да, мистер Келлер? Шутите?
        — Шучу? С чего вдруг?
        — Вы обедали полчаса назад.
        Он почувствовал, как по спине пробежал холодок.
        — Если хотите, я...
        — Нет, благодарю.
        Говард вспомнил: тарелка салата, ростбиф и... Господи, что со мной происходит?
        — Извини, Бесс. Валяю дурака.
        Это точно. Но над кем?

* * *
        Церемония открытия «Камерон-Палас» в Рино явилась праздником почти национального масштаба. Все номера отеля были заказаны еще полугодом ранее, по залам казино растекалась многотысячная толпа. Лара потратила сумасшедшие деньги на то, чтобы высокие гости ни в чем не испытывали неудобств. В Рино съехались сливки общества. Не хватает лишь его, подумала Лара. Не хватало Филиппа Адлера. Он прислал супруге букет орхидей с запиской: «Музыке моей жизни. Скучаю и люблю. Фил».
        Среди затянутых в смокинги мужчин Лара увидела Пола Мартина. Широким шагом он поднялся по мраморной лестнице.
        — Поздравляю. Тебе удалось-таки прыгнуть выше головы.
        — Спасибо, Пол. Без твоей поддержки я осталась бы на земле.
        Мартин посмотрел по сторонам.
        — Где Филипп?
        — Можешь не искать его. На гастролях.
        — Все стучит по клавишам? Сегодня такой день, Лара! Ему полагается быть рядом с тобой.
        — Филу этого очень хотелось.  — Она улыбнулась.
        К Ларе приблизился управляющий отелем.
        — Ну и дела, мисс Камерон! На следующие три месяца нет ни одного свободного номера!
        — Продолжайте в том же духе, Дональд.
        Специально нанятым в Бразилии и Японии агентам была поставлена задача: привлечь в Рино самых азартных игроков. Апартаменты класса «люкс» обошлись Ларе в десятки миллионов долларов, но она рассчитывала с лихвой покрыть все расходы.
        — Золото здесь можно копать лопатой,  — сказал управляющий.  — А почему я не вижу вашего супруга? Хотел пожать ему руку.
        — Филиппа здесь нет,  — ответила Лара. Все стучит по клваишам.
        Несмотря на блеск и великолепие окружающей обстановки, внимание всех гостей привлекала именно она, хозяйка бала. Сэмми Кан написал песню — «Там, где мне по душе»,  — первый куплет которой начинался со слов «Чаровница Лара...».
        Она произнесла краткую, выслушанную в полной тишине речь, тряхнула головой под гром аплодисментов и улыбнулась. Со всех сторон потянулись микрофоны репортеров. Импровизированная пресс-конференция шла гладко до того момента, пока один из журналистов не спросил:
        — А где же ваш супруг?
        Сердце Лары пронзила острая боль. Ну почему он не рядом? Гастроли могли и подождать!
        — Филипп очень расстроился, узнав, что не сумеет присутствовать.
        После торжественной части объявили танцы. К Ларе подошел Пол.
        — Пойдем?
        Она взяла его за руку.
        — Скажи, девочка, каково это — ощущать себя безраздельной владелицей такого дворца?  — Мартин с юношеским изяществом следовал четкому ритму танго.
        — Это похоже на сказку. Огромное спасибо за помощь.
        — А для чего же еще нужны друзья? Кстати, Лара, я заметил в толпе нескольких профессиональных игроков. Будь осторожна! Многие оставят здесь целые состояния, так пусть почувствуют себя победителями. Подари одному машину, пришли другому в номер хорошеньких девушек — ведь каждый из них жаждет осознать собственное величие.
        — Я запомню это.
        — Прижмись! У тебя роскошное тело...
        — Пол...
        — Знаю, знаю. Помнишь, я говорил, чтобы Филипп хорошенько заботился о тебе?
        — Да.
        — Так вот, по-моему, не очень-то он справляется с этой задачей.
        — Филипп был ужасно огорчен из-за отъезда.  — В голове Лары мелькнуло: Если бы!
        Поздней ночью раздался телефонный звонок. Далекий голос мужа безжалостно подчеркнул ее одиночество.
        — Лара, дорогая, весь день думаю о тебе. Как дела?
        — Открытие прошло великолепно. Не хватало только тебя.
        — А мне — тебя.
        Тогда почему ты там, а не здесь?
        — Я соскучилась, Фил. Поспеши домой.

* * *
        С толстым конвертом в руке порог кабинета переступил Говард Келлер.
        — Вряд ли тебе это понравится, Лара.
        — Что еще?
        Говард протянул ей конверт.
        — Копия рукописи Гертруды Микс. Не спрашивай, как раздобыл. Мы оба можем оказаться за решеткой.
        — Ты уже прочитал?
        Он кивнул:
        — Да.
        — И?..
        — Сама посмотри. Микс пишет о том, что у нас происходило, когда ее здесь и в помине не было. Похоже, эта дрянь копала достаточно глубоко.
        — Хорошо, Говард. Спасибо.
        Дождавшись, пока он выйдет, Лара нажала кнопку интеркома.
        — Никаких звонков, Кэти.
        Она раскрыла рукопись, принялась читать.
        Откровения Гертруды Микс были пугающими. Отточенные, безукоризненные по стилю фразы складывались в портрет цепкой, на все готовой ради достижения своих целей дамы. Гертруда мастерски описывала ее независимый, взбалмошный подчас характер, диктаторскую манеру общения с подчиненными. Текст изобиловал красочными деталями. Автор умолчала о немногом: о мужестве Лары, о ее щедрости и всегдашней готовности помочь ближнему.
        «...Один из излюбленных приемов Железной Горлицы заключается в том, чтобы назначить деловую встречу на раннее утро, когда участники еще не пришли в себя после длительного перелета. Сама Камерон предусмотрительно высыпалась...»
        «...Во время беседы с японскими банкирами гостям подали чай, в котором секретарша растворила пару-тройку таблеток валиума. Лара же пила кофе с риталином — стимулятором мозгового кровообращения...»
        «...Немцам предложили кофе с валиумом, а мисс Камерон ограничилась чашкой чаю, куда секретарша капнула риталина...»
        «...Когда в ходе переговоров выяснилось, что муниципальный совет против застройки участка в Куинсе, Лара с ходу сочинила трогательную историю о своей несуществующей дочке, ради благополучия которой затеян весь проект...»
        «...Узнав об отказе жильцов „Дорчестер апартментс“ освободить здание, мисс Камерон заселила пустовавшие квартиры уличными бродягами...»
        И так далее.
        Лара перевернула последнюю страницу и погрузилась в долгое раздумье. Затем сняла трубку, вызвала к себе Говарда Келлера.
        — Мне нужны «Дан энд Брэдстрит»[38 - «Дан энд Брэдстрит» — фирма, собирающая информацию о корпорациях в США; продает и публикует статистические данные о рейтинге и финансовом положении компаний.], пусть поинтересуются Генри Зайнфельдом, владельцем «Кендаллайт-пресс».
        — Понял.
        Четверть часа спустя Келлер доложил:
        — Рейтинг Зайнфельда числится в группе С.
        — Что это значит?
        — Низший из всех возможных. Группа D — уже плохо, немногие банки решатся предоставить ей кредит, а С на четыре пункта ниже. Хороший порыв ветра — и от «Кендаллайт-пресс» останется один дырокол. Зайнфельд еле сводит концы с концами.
        — Еще раз спасибо, Говард.
        Она позвонила своему адвокату, Терри Хиллу.
        — Терри, вы не задумывались о том, чтобы стать книгоиздателем?
        — Как прикажете это понимать, мисс Камерон?
        — Я хочу, чтобы вы купили «Кендаллайт-пресс», на себя. Владелец — Генри Зайнфельд.
        — Без проблем. Какую сумму вы готовы заплатить?
        — Начните с пятисот тысяч. Заупрямится — можете предложить миллион. Сделка должна включать в себя все права на стоящую в планах издательства литературу. Мое имя не упоминайте.

* * *
        Издательский дом «Кендаллайт-пресс» находился в старом, обветшавшем здании на Тридцать четвертой улице. Генри Зайнфельд занимал скромный кабинет, перед которым, в тесном закутке, сидела секретарша.
        — К вам мистер Хилл,  — приоткрыв дверь, известила она своего патрона.
        — Пусть заходит.
        О визите Терри Хилл предупредил Зайнфельда еще утром, по телефону.
        — Чем могу служить, мистер Хилл?  — Владелец издательства стоял возле окна.
        — Я представляю интересы немецкой компании, которая испытывает желание купить ваш бизнес.
        Зайнфельд раскурил толстую сигару, со вкусом пыхнул дымком.
        — Мой бизнес не продается.
        — Какая досада! Немцы очень хотят прорваться на американский рынок и считают, что «Кендаллайт-пресс» даст им прекрасную возможность для этого.
        — Свое издательство я создавал по кирпичику, мистер Хилл. Для меня оно все равно что родное дитя. О продаже и речи идти не может.
        — Понимаю и уважаю ваши чувства,  — почтительно сказал Хилл.  — Из симпатии к ним готов предложить пятьсот тысяч долларов.
        Зайнфельд едва не поперхнулся дымом.
        — Пятьсот тысяч? Черт побери, сейчас у меня выходит книга, которая принесет по крайней мере миллион! Нет, сэр. Ваше предложение звучит как издевка.
        — Мое предложение — дар богов. Активы «Кендаллайт-пресс» на нуле, ваш долг превысил сто тысяч, я проверил. Вот что, сойдемся на шестистах, и это — мое последнее слово.
        — Чтобы потом всю жизнь мучиться угрызениями совести? Если бы ваши клиенты подняли цену хотя бы до семи сотен...
        Терри Хилл повернулся к двери.
        — До свидания, мистер Зайнфельд. Уверен, мы найдем другого продавца.
        — Минуту! Не стоит горячиться. Честно говоря, жена настаивает, чтобы я отошел от дел. Может, сейчас самое время?
        Терри приблизился к столу, вытащил из внутреннего кармана пиджака сложенный вдвое лист.
        — Вот договор. У меня с собой чек на шестьсот тысяч долларов. Просто распишитесь — там, где крестик.

* * *
        Лара попросила Кэти разыскать Келлера.
        — Мы только что купили «Кендаллайт-пресс»,  — сообщила она, когда Говард вошел в кабинет.
        — Поздравляю. И что же ты намерена с ним делать?
        — Прежде всего зарубить пасквиль Гертруды Микс. Проследи за тем, чтобы ее книжонка не попала на прилавки. Способов множество. Если она попытается отстоять свои права в суде, на тяжбу уйдут годы.
        — Хочешь ликвидировать издательство?
        — Нет, конечно. Поставишь человека, пусть работает. Расходы спишем по графе налоговых выплат.

* * *
        Вернувшись к себе, Говард сказал Бесс, секретарше:
        — Необходимо отправить письмо. Записывай. Компания «Хеллман истейт», Джеку Хеллману. Дорогой Джек, я обсудил ваше предложение с мисс Камерон, и мы оба пришли к выводу, что в настоящее время не сможем принять участия в заявленном проекте. Тем не менее мы подчеркиваем свою заинтересованность...
        Секретарша положила ручку.
        — В чем дело, Бесс?
        — Мистер Келлер?
        — Да?
        — Это письмо вы диктовали вчера.
        Говард судорожно повел головой.
        — Не может быть.
        — Письмо отправлено утренней почтой.
        Он попытался улыбнуться.
        — Прости, Бесс. Сошел с катушек.

* * *
        В четыре часа дня Говарда осматривал доктор Сеймур Беннет.
        — Что ж, вы в отличной форме, сэр! Никаких следов физического переутомления.
        — А провалы в памяти?
        — Давно ли вы были в отпуске, мистер Келлер?
        Говард задумался.
        — Лет пять назад. Работа не позволяла.
        Сеймур Беннет покровительственно улыбнулся:
        — Ну, видите? Нервы тоже должны отдыхать. Такое случается намного чаще, чем вы думаете. Советую уехать из города на пару недель. Выбросьте из головы все дела! Вернетесь новым человеком, честное слово!
        Выйдя из кабинета врача, Келлер облегченно вздохнул.

* * *
        Обратная дорога заняла полчаса.
        — Расстанешься со мной на неделю?  — спросил он у Лары.
        — Мне легче расстаться со своей правой рукой. Что такое?
        — Беннет считает, я должен сделать небольшой перерыв. Если честно, Лара, то последнее время у меня что-то не в порядке с памятью.
        Лара озабоченно вскинула голову:
        — Надеюсь, ничего серьезного?
        — Слава Богу, нет. Пока. Но это здорово раздражает. Думаю провести два-три дня на Гавайях.
        — Возьми мой самолет.
        — Спасибо, но он тебе самой понадобится. Рейсов хватает.
        — Все оплатит компания.
        — Еще раз спасибо. Я буду звонить каждый...
        — Не будешь. К черту работу, займись собой. Не хватало только, чтобы ты слег.
        Надеюсь, этого не произойдет, подумала она. Без Говарда мне не справиться.

* * *
        Утром позвонил Филипп.
        — Мистер Адлер, из Тайбэя,  — разбудил Лару прозвучавший из интеркома голос Мэриан Белл.
        Она схватила трубку.
        — Фил?..
        — Привет, дорогая. Местные телефонисты объявили забастовку, звоню шестой или седьмой раз. Как ты себя чувствуешь?
        Тоскливо.
        — Превосходно. Как гастроли?
        — Ничего нового. Очень соскучился по тебе.
        В трубке неясно слышались чьи-то веселые голоса, звучала музыка.
        — Где ты находишься, Фил?
        — О, тут в мою честь дают ужин. Ты знаешь, что на таких мероприятиях происходит.
        Где-то далеко-далеко — как Мэриан сказала? в Тайбэе?  — рассмеялась женщина.
        — Знаю.
        — Я возвращусь в среду.
        — Филипп?
        — Да, дорогая?
        — Так, чепуха. Торопись.
        — Уже. Целую.
        Лара положила трубку. Куда он пойдет после ужина? Кто эта женщина?Приступ ревности оказался столь болезненным, что она сама удивилась. Раньше ревность была Ларе незнакома.
        Уж слишком все хорошо, подумала она. Чересчур. Не хочу его терять. Не могу!
        Лежа в постели, Лара пыталась представить, чем в эту минуту занят ее супруг.

* * *
        Говард Келлер нежился под лучами щедрого гавайского солнца на пляже Кона-Бич неподалеку от бунгало. Океан был удивительно спокоен. Говард проплывал по нескольку километров в день, кожу его покрыл густой загар. После каждой партии в гольф следовал сеанс массажа. Суетные мысли остались в Нью-Йорке; никогда он не чувствовал себя лучше, чем сейчас. Беннет оказался прав. Отдых — великое дело. Но по возвращении стоит все-таки сбавить темп.
        Провалы в памяти испугали Говарда куда больше, нежели он готов был признать.
        Но вот и последний вечер. Самолет взлетел после полуночи. В четыре часа дня Говард был уже на Манхэттене. Сначала — в офис!
        — Ждем, мистер Келлер!  — с улыбкой приветствовала его секретарша.  — Вы чудесно выглядите!
        — Спасибо...
        Говард застыл у двери, лицо исказила гримаса.
        Как же ее зовут?
        Глава 28
        После обеда она села в лимузин и приказала шоферу ехать в аэропорт. Спускавшийся по трапу муж вновь напомнил героя девичьих грез, Лохинвара. Господи, как же Фил красив!
        Супруги обнялись.
        — Я скучала без тебя, милый.
        — Я скучал без тебя, дорогая.
        — И сильно скучал?
        Филипп почти вплотную свел большой и указательный пальцы.
        — Вот так.
        — Какая скотина! А где багаж?
        — Сейчас подвезут.
        Час спустя они были дома. Дверь распахнула Мэриан Белл.
        — Рада видеть вас, мистер Адлер!
        — Спасибо, Мэриан.  — Филипп осмотрелся.  — Такое ощущение, что отсутствовал целый год.
        — Два года,  — поправила его Лара и хотела уже добавить «не оставляй меня больше одну», но вовремя спохватилась.
        — Я вам понадоблюсь, миссис Адлер?  — спросила Мэриан.
        — Нет, благодарю. Сами управимся. Есть несколько писем, но они полежат до завтра. Сейчас мне не до работы.
        — Тогда желаю всего доброго, мэм!  — Мэриан направилась к лифту.
        — Отличная девушка,  — негромко проговорил Филипп.
        — Понравилась?  — Лара прильнула к его груди.  — А теперь покажи, как ты соскучился.

* * *
        В офисе Лара не показывалась три дня. Ей хотелось неотлучно быть рядом с Филиппом, говорить с ним, касаться его рукой, ей требовалось уверить себя в том, что он — во плоти!  — здесь.
        По утрам Лара диктовала письма, а Филипп садился за рояль.
        На третий день, за обедом, она начала рассказывать об открытии казино в Рино.
        — Жаль, что не было тебя. Там творилось такое!
        — Мне и самому жаль, дорогая.
        Все стучит по клавишам.
        — Ничего, предоставляю тебе еще один шанс. Через месяц мэр будет вручать мне ключи от города.
        Филипп горько вздохнул:
        — Лара, боюсь, у меня опять не выйдет.
        Она непроизвольно звякнула ложкой.
        — Что это может означать?
        — Эллерби организовал новую поездку. Через три недели я лечу в Германию.
        — Нет!
        — Контракт уже подписан, я не в силах отменить его.
        — Отменишь! Сколько времени у тебя остается на дом?
        — Эти гастроли чрезвычайно важны, Лара!
        — А наш брак? Он для тебя важен?
        — Лара...
        — Ты не обязан ехать!  — В ее голосе звучала злость.  — Мне нужен муж, а не сезонный...
        В столовую с пачкой писем в руке вошла Мэриан Белл.
        — Ради Бога, извините, не хотела помешать. Здесь не хватает вашей подписи...
        — Ступай, Мэриан. Я тебя позову.
        — Хорошо, миссис Адлер.
        Супруги молча посмотрели ей вслед.
        — Я знаю,  — сказала Лара,  — что ты должен давать концерты. Но не так же часто. Ты становишься похож на коммивояжера.
        — Неужели?  — холодно спросил Филипп.
        — Поехать в турне можно было бы и чуть позже.
        — Лара, я понимаю, насколько это для тебя важно, но пойми и ты, без выступлений мне нельзя! Я горжусь тобой и тем, что ты делаешь. А ты? Ты не хочешь мной гордиться?
        — Хочу. Прости, Фил, я просто...  — Она еле сдержала слезы.
        — Хорошо, дорогая. У нас с тобой все получится.  — Филипп обнял Лару.  — Вернусь, и мы отправимся в долгие каникулы.
        Каникулы невозможны, подумала Лара. Слишком много работы.
        — Куда на этот раз держишь путь?
        — Германия, Норвегия, Дания, Великобритания. Оттуда — домой.
        Она сделала глубокий вдох.
        — Ясно.
        — Если бы мы могли поехать вместе! Без тебя мне будет очень одиноко.
        Лара вспомнила женский смех в трубке.
        — Так уж и одиноко?  — Она заставила себя улыбнуться.  — Вот что, возьми мой самолет, это избавит тебя от излишних хлопот.
        — Ты уверена, что он тебе не понадобится?
        — Абсолютно. До твоего возвращения, во всяком случае.
        — Другой такой женщины в мире нет,  — дрогнувшим голосом проговорил Филипп.
        Лара ласково потрепала его по щеке.
        — Помни свои слова, милый.

* * *
        Гастроли проходили с привычным успехом. Берлинская публика долго не отпускала Филиппа со сцены. В артистической уборной нетерпеливо изнывали поклонники, вернее, поклонницы.
        — Чтобы попасть на ваш концерт, я проехала триста миль...
        — У меня здесь неподалеку очаровательный замок, не могли бы вы...
        — Я приготовила ужин, на двоих, и...
        Многие из них были богаты и красивы, и все как одна без колебаний провели бы с ним ночь. Однако мысли и сердце Филиппа занимала другая. Из Копенгагена он позвонил Ларе:
        — Я соскучился.
        — Я тоже, Филипп. Как концерт?
        — Пока я играл, в зале по крайней мере никто не шептался.
        Лара рассмеялась:
        — Хороший знак! У меня сейчас совещание, милый, извини. Перезвоню через час, когда ты будешь в отеле.
        — Я не еду в отель, дорогая. Устроитель концерта дает ужин...
        — Вот как? У него, наверное, молоденькая дочка?  — Она тут же упрекнула себя за дурацкую фразу.
        — Что?
        — Ничего. Мне пора, Фил. Поговорим позже.
        Положив трубку, Лара повернулась к сидевшим вокруг стола мужчинам. В глазах Говарда Келлера светилась тревога.
        — Все в порядке, мисс Камерон?
        — В полном.
        Совещание продолжилось, но как-то вяло. Из головы Лары не шел Филипп: вот ужин заканчивается, соблазнительные немецкие толстушки украдкой суют блистательному маэстро ключи от своих номеров. Душу захлестнула ревность. Лара ненавидела себя за это, но ничего не могла поделать.

* * *
        Фуршет по окончании торжественной церемонии. Лару и мэра города плотным кольцом обступила пресса.
        — А где же ваш муж? Мне хотелось бы сделать семейный снимок...
        И вновь она была вынуждена извиниться:
        — Филипп очень хотел быть здесь, но...
        Сбоку приблизился Пол Мартин.
        — Он опять тебя бросил?
        — Фил ужасно сожалел перед отъездом.
        — Чушь! В такой день ему полагалось быть с тобой! Что это за муж, черт побери? Нет, с ним необходимо поговорить.

* * *
        Она лежала в постели. Сон не шел. До Филиппа не меньше десятка тысяч миль. В мозгу всплыли слова Пола Мартина: Что это за муж, черт побери? Нет, с ним необходимо поговорить.

* * *
        Ступив на американскую землю, Филипп испытал блаженное ощущение счастья. Багаж его был набит подарками: веджвудский фарфор, куклы в национальных костюмах, разноцветные блузки из тончайшего шелка, шитая золотом небольшая сумочка, внутри — сапфировый браслет.
        — Какая красота!  — воскликнула Лара.  — Спасибо, милый!
        Утром Мэриан Белл услышала:
        — Сегодня я работаю дома, весь день.
        До обеда Лара диктовала письма. Из студии доносилась музыка Шуберта. Жизнь может быть удивительно прекрасной, думала Лара. Почему Филипп так хочет все разрушить?

* * *
        Позвонил Уильям Эллерби.
        — Самые искренние поздравления, Фил! Я слышал, гастроли прошли великолепно?
        — Да. Европа не потеряла вкуса к музыке.
        — Вчера у меня был разговор с управляющим «Карнеги-холл». В следующую пятницу, семнадцатого, у них возникло незапланированное окно. Тебе предлагают выступить. Что скажешь?
        — С удовольствием.
        — Отлично, детали я уточню. Да, кстати, ты не намереваешься сворачивать концертную деятельность?
        Вопрос поразил Филиппа.
        — Сворачивать? Почему?
        — Не так давно я общался с Ларой. По ее словам, ты не против ограничиться выступлениями только в Штатах. Может быть, я что-то неправильно понял?
        — Явно. Хорошо, я обсужу это с супругой.
        Закончив с Эллерби, Филипп направился в кабинет Лары, где Мэриан Белл деловито строчила под диктовку очередное послание.
        — Вы не оставите нас на минутку?
        — Разумеется, мистер Адлер.  — Секретарша вышла.
        — Лара, только что звонил Эллерби. Ты говорила с ним о моих гастролях?
        — Да. Мне казалось, так будет лучше для нас обоих...
        — Прошу, чтобы больше этого не было. Ты знаешь, как я тебя люблю. Но у каждого из нас своя жизнь. Давай возьмем за правило: я не вмешиваюсь в твою, ты — в мою. Справедливо?
        — Справедливо, Фил. Прости, но мне очень тебя не хватает.  — Лара прижалась к его груди.  — Прощаешь?
        — Прощено и забыто.

* * *
        С пачкой новых контрактов в пентхаус поднялся Говард Келлер.
        — Как дела, Лара?
        — Превосходно.
        — Менестрель дома?
        — Да.
        — Жизнь наполнена музыкой, а?
        — Жизнь наполнена музыкантом. Ты не представляешь, Говард, как он великолепен.
        — Когда тебя ждать в офисе?
        — Через пару дней.
        Келлер кивнул:
        — О'кей. Ты нужна там.
        Они углубились в контракты.

* * *
        Утром раздался звонок от Терри Хилла.
        — Лара, пришел факс от комиссии по азартным играм, штат Невада. Их интересует твоя лицензия. Готовится слушание.
        — С чего вдруг?
        — Кто-то высказал сомнения в непредвзятости итогов аукциона. Комиссия ждет тебя в Рино семнадцатого.
        — Насколько все это серьезно, Терри?
        Адвокат заколебался.
        — Тебе известны какие-либо попытки смошенничать?
        — Нет, конечно.
        — Тогда можешь ни о чем не беспокоиться. Я буду рядом.
        — А если семнадцатого я не прилечу?
        — Вызовут судебной повесткой. До этого лучше не доводить.
        — Хорошо.
        Положив трубку, Лара тут же сняла ее вновь, набрала номер Пола Мартина.
        — Лара?
        — Да, Пол.
        — Давненько ты мне не звонила.
        — Давненько. Я по поводу Рино...
        — Уже слышал.
        — Там действительно возникли проблемы?
        Мартин рассмеялся:
        — Нет. Происки завистников, не больше.
        — Ты уверен, Пол?
        — Разумеется, девочка. Мы не совершили ничего противозаконного. Так поступают все. Не переживай!
        — Убедил. Не буду.

* * *
        За обедом Филипп сказал:
        — Между прочим, мне предложили дать концерт в «Карнеги-холл».
        Лара улыбнулась:
        — Рада за тебя, милый! Я надену новое платье. Когда?
        — Семнадцатого.
        Улыбка ее исчезла.
        — О!
        — Что такое?
        — Боюсь, не смогу, Фил. Мне нужно лететь в Рино. Прости.
        Филипп накрыл ее руку своей.
        — Похоже, наше расписание вечно не совпадает. Ладно, Господь с ним. Впереди вся жизнь!

* * *
        Она поехала в офис — утром позвонил Говард Келлер:
        — Лара, приезжай. Дело не терпит отлагательств.
        — Ждите меня через час.
        Когда она вошла в конференц-зал, совещание уже шло полным ходом.
        — Рухнули две сделки,  — сообщил Келлер.  — Страховая компания, которая рассчитывала занять наше новое здание в Хьюстоне, обанкротилась. Других арендаторов пока нет.
        — Найдем,  — сказала Лара.
        — Это будет не так просто. Нас душит реформа налогообложения. Дьявол, да она душит всех! Конгресс отнял у дивелоперов их льготы. В строительстве намечается спад. Ссудные банки едва ли не в панике. Бернэм Ламберт готов выйти из бизнеса. «Мусорные» акции превращаются в мины замедленного действия. На половине наших объектов возникли серьезные проблемы. Три здания только начаты. Без соответствующего финансирования их не закончить.
        Лара задумалась.
        — Мы справимся. Продать все ненужные активы и расплатиться по залоговым обязательствам!
        — Слава Богу,  — заметил Келлер,  — что остается еще ручеек наличных из Рино. Это почти пятьдесят миллионов в год!
        Она промолчала.

* * *
        В пятницу семнадцатого Лара вылетела в Рино. Филипп проводил жену до аэропорта. Возле трапа самолета ждал Терри Хилл.
        — Когда назад?  — спросил Филипп.
        — Надеюсь, завтра. Это не должно отнять много времени.
        — Я буду скучать.
        — Я тоже, милый.
        Он долго стоял, глядя вслед мчавшемуся по взлетной полосе «боингу». Господи, как же я буду скучать! Другой Лары в мире нет!

* * *
        В офисе комиссии по азартным играм Лара увидела тех же джентльменов, которые беседовали с ней перед выдачей лицензии. Но на этот раз атмосфера слушания была куда менее дружелюбной.
        Ее привели к присяге. Секретарь разложил перед собой листы официального протокола. Слово взял председатель комиссии.
        — Мисс Камерон, у членов комиссии возникли серьезные вопросы относительно лицензии на принадлежащее вам казино.
        — Какие именно вопросы, сэр?  — сдержанно осведомился Терри Хилл.
        — Мы к ним обязательно подойдем.  — Председатель вновь повернулся к Ларе: — Если не ошибаюсь, это ваша первая покупка игорного заведения, мадам?
        — Да. На первом слушании я так и сказала.
        — На основании чего вы формулировали свое предложение? Точнее, как вы пришли к заявленной сумме?
        — Могу я узнать, чем вызван подобный вопрос?  — вновь вступил адвокат.
        — Одну минуту, мистер Хилл. Позвольте вашему клиенту дать ответ.
        Терри кивнул.
        — Мои эксперты проанализировали рыночную ситуацию и познакомили меня со своей оценкой. Для гарантии я несколько подняла верхний предел.
        Председатель сверился со своими записями.
        — Ваша оценка на пять миллионов превысила самую большую сумму из тех, что предлагали другие участники аукциона.
        — Вот как?
        — В тот момент вы этого не знали?
        — Нет. Нет, конечно.
        — Мисс Камерон, вы знакомы с неким Полом Мартином.
        Вновь вмешался Хилл:
        — Не понимаю, при чем здесь...
        — Всему свое время, сэр. Итак, мисс Камерон?
        — Мне нетрудно ответить на ваш вопрос. Да, я знакома с Полом Мартином.
        — Вы вели с ним дела?
        Лара заколебалась.
        — Нет. Пол просто мой друг.
        — Мисс Камерон, известно ли вам, что мистера Мартина считают крестным отцом мафии, который...
        — Возражаю, ваша честь! Слухи не могут служить основаниями для...
        — Хорошо, мистер Хилл, я снимаю этот вопрос. Мисс Камерон, когда вы в последний раз видели Пола Мартина или говорили с ним по телефону?
        Лару вновь охватили сомнения.
        — Боюсь, точно не вспомню. Если говорить откровенно, то, выйдя замуж, я очень редко общалась с мистером Мартином. Пара встреч на светских раутах, вот, пожалуй, и все.
        — Но разве вы не поддерживали постоянный контакт по телефону?
        — После замужества — нет.
        — Вы когда-нибудь обсуждали с мистером Мартином тему казино?
        Лара посмотрела на Терри Хилла. Адвокат выразительно прикрыл глаза.
        — Да. После того как я победила на аукционе, Пол звонил, чтобы поздравить меня. А потом еще раз, когда я получила лицензию.
        — И других бесед не было?
        — Нет.
        — Напоминаю, мисс Камерон, вы приведены к присяге.
        — Да, ваша честь.
        — Вам известно об ответственности за дачу ложных показаний?
        — Да, ваша честь.
        Председатель помахал в воздухе листком бумаги:
        — Здесь зафиксированы пятнадцать телефонных звонков, которые вы и Пол Мартин сделали друг другу после того, как запечатанные конверты с предложениями участников были получены ведущим аукциона.
        Глава 29
        В огромном зале, вмещающем без малого три тысячи зрительских кресел, любой, пусть даже величайший, исполнитель чувствует себя карликом. Немногим пианистам удавалось привлечь в «Карнеги-холл» столько публики, что вечером пятницы капельдинеры с ног сбились, расставляя дополнительные стулья. Появление на сцене Филиппа Адлера знатоки музыки встретили долгой овацией. Вот прославленный маэстро садится за рояль, еще мгновение, и слушатели в благоговейном восторге уже внимают звукам музыки.
        Программа концерта была составлена из произведений Бетховена. Филипп годами воспитывал в себе привычку полностью отдаваться замыслу автора, однако сейчас его занимала только Лара. На какую-то долю секунды пальцы замедлили свой бег, но, слава Богу, никто в зале этого не заметил.
        По окончании первой половины выступления грянули аплодисменты. Филипп прошел за кулисы. Навстречу бросился управляющий «Карнеги-холл».
        — Божественно, мистер Адлер! Публика околдована! Не хотите утолить жажду? Стакан сока?
        — Нет, спасибо.
        Филипп плотно притворил за собой дверь. Какой там сок? Ему не терпелось вернуться домой, лишали покоя мысли о Ларе. Похоже, их любовь друг к другу подверглась суровому испытанию. Накануне отлета жены в Рино супруги повздорили. Необходимо что-то делать, думал Филипп. Но что? Как найти компромисс?Голос за дверью произнес:
        — Осталось пять минут, мистер Адлер.
        — Благодарю вас. Иду.
        В заключительной половине концерта звучала четвертая часть Девятой симфонии. Зал был наэлектризован до предела. Когда под сводом его затих последний аккорд, публика в едином порыве бросилась к сцене. Филипп отвешивал исполненные достоинства поклоны, размышляя лишь об одном: Домой, домой! Я должен с ней поговорить! И тут же вспомнил, что Лары дома нет. Все равно. Больше так продолжаться не может!
        Слышались крики: «Браво! Браво! Бис!» В подобных случаях он никогда не отказывался исполнить какую-нибудь короткую пьесу, однако сейчас было не до этого. Пройдя в уборную, Филипп переоделся. За выходившим на нью-йоркскую улицу окном слышались раскаты грома. Прогноз действительно обещал к вечеру грозу, но и низвергавшиеся с неба потоки воды не смогли разогнать толпу поклонников у служебного входа. Не находя в себе сил на обязательное прежде общение, Филипп решил дождаться окончания ливня. Когда он распахнул дверь артистической уборной, уже близилась полночь. Коридоры опустели. Лимузина возле подъезда не оказалось. Ничего, решил Филипп, остановлю такси.
        Он ступил на покрытую лужами мостовую. Дул пронизывающий ветер, Пятьдесят седьмая улица была погружена во мрак. Двигаясь в сторону Шестой авеню, Филипп едва не столкнулся с крупным мужчиной.
        — Извините,  — раздельно произнес незнакомец,  — как мне попасть в «Карнеги-холл»?
        На память Филиппу пришла рассказанная Ларе шутка, едва не вырвалось: практикой, сэр. Обернувшись, он указал на серевшую в темноте громаду здания.
        — «Карнеги-холл» перед вами.
        Незнакомец сделал шаг, его левая рука прижала Филиппа к стене, в правой блеснул нож.
        — Бумажник!
        Сердце учащенно забилось. Филипп оглянулся — ни души!
        — Спокойно, приятель. Ты его получишь.
        В горло уперлось острое лезвие.
        — Давай сюда!
        — Слушай, зачем...
        — Заткнись!
        Филипп послушно вытащил бумажник, который тут же исчез в кармане громилы. Теперь его заинтересовали часы. Сорвав браслет, подонок вывернул левую руку Адлера, полоснул по кисти ножом. Брызнула кровь. Пустынную улицу огласил крик:
        — А-а-а...
        Он потерял сознание. По мокрому асфальту пополз тоненький алый ручеек.
        Книга четвертая
        Глава 30
        О случившемся Ларе рассказала по телефону Мэриан Белл. Секретарша билась в истерике.
        — Рана серьезная?  — первым делом спросила Лара.
        — Пока неизвестно. Мистер Адлер находится в госпитале.
        — Вылетаю.

* * *
        Когда шесть часов спустя Лара вошла в приемный покой госпиталя, навстречу бросился потрясенный Говард Келлер.
        — Что, в конце концов, произошло?  — Голос ее дрожал от волнения.
        — По-видимому, напал грабитель. Мистер Адлер едва успел выйти из «Карнеги-холл». Его обнаружил полицейский патруль, без сознания.
        — Что говорят врачи?
        — Перерезаны связки. Филипп уже пришел в себя, только очень подавлен.
        Бесконечными коридорами они прошли в отдельную палату. Филипп лежал под капельницей.
        — Фил... Фил!
        Голос доносился из неясной пелены. Филипп раскрыл глаза. Возле кровати стояли Лара и Говард Келлер, фигуры их двоились.
        — Что со мной произошло?  — Рот его пересох, слова давались с трудом.
        — На тебя напали,  — сказала Лара,  — но не волнуйся, все будет хорошо.
        Он шевельнул головой, перевел взгляд на левое запястье. При виде плотной марлевой повязки мгновенно сработала память.
        — Нож был очень острым... Глубоко?
        — Не знаю, милый. Не волнуйся, сейчас подойдет врач.
        — В наши дни врачи творят чудеса,  — успокаивающе прогудел из угла Келлер.
        На Филиппа неудержимо наваливался сон.
        — Я же отдал бумажник... Зачем нужно было уродовать мою руку...  — уже почти невнятно пробормотал он.  — Зря он... руку...

* * *
        Когда через два часа в палату ступил доктор Деннис Стэнтон, выражение его лица объяснило Филиппу все.
        — Скажите мне правду, доктор. Я имею на это право.
        Хирург вздохнул.
        — Боюсь, новости не очень хорошие, мистер Адлер.
        — Говорите.
        — Перерезаны сухожилия, поэтому кисть останется неподвижной. Повреждены также нервы, здесь и здесь.  — На собственном запястье Стэнтон показал, где именно.  — Это влечет потерю чувствительности. Первое нервное окончание обслуживало большой, указательный и средний пальцы, второе — всю кисть.
        Филипп прикрыл глаза, от отчаяния было трудно дышать. Прошло не менее минуты, прежде чем он смог заставить себя пошевелить языком.
        — Другими словами, мне... Я никогда уже не сумею пользоваться левой рукой?
        — Да. Благодарите судьбу, что остались живы. Нож грабителя рассек артерию, и вам по идее полагалось истечь кровью. Шов на ране состоит из шестидесяти стежков, сэр.
        — Господи, неужели ничего нельзя сделать?
        — Кое-что. Можно вживить имплантант, и со временем рука освоит некоторые движения. Подчеркну: весьма ограниченное их количество.
        Лучше смерть, подумал Филипп.
        — Когда порез начнет заживать, вы будете испытывать мучительную боль, мистер Адлер. Разумеется, вам введут анестетики. Рано или поздно боли прекратятся, гарантирую.
        Только не боль, взмолился он в душе. Только не боль!
        От кошмара, который ждал впереди, было некуда спастись.

* * *
        Через сутки в палату вошел следователь. Детектив старой закалки, в свои шестьдесят лет Сол Манчини видел картины и пострашнее.
        — Лейтенант Манчини. Поверьте, мне искренне жаль, мистер Адлер. Уж лучше бы вам сломали ногу, сэр. Я имею в виду...
        — Я понял, что вы имеете в виду,  — оборвал его Филипп.
        Раздался стук в дверь. На пороге возникла фигура Говарда Келлера.
        — Лара... не здесь?  — При виде незнакомого человека Говард запнулся.  — Ради Бога, извините!
        — Она где-то рядом,  — сказал Филипп.  — Говард, это лейтенант Манчини.
        Детектив окинул вошедшего пристальным взглядом.
        — Ваше лицо кого-то мне напоминает. Мы не встречались?
        — Думаю, нет, сэр.
        Брови Манчини дрогнули.
        — Говард? Не Говард Келлер? Эй, вы же играли в бейсбол! В Чикаго?
        — Было, было. Но как вы...
        — Я провел один сезон в составе молодежной сборной. До сих пор помню ваши передачи! Тренеры прочили...
        — Прочили. Еще раз извините. Дождусь Лару в коридоре.  — Келлер вышел.
        Манчини вновь повернулся к Филиппу:
        — Вы успели рассмотреть нападавшего?
        — Белый мужчина крупного телосложения, чуть выше шести футов, возраст — около пятидесяти.
        — Сумеете его опознать?
        — Да.
        Да. То лицо я уже никогда не забуду.
        — Мистер Адлер, я мог бы предъявить вам несколько фотоснимков, но, полагаю, это будет пустой тратой времени. Видите ли, вы стали жертвой примитивного уличного грабежа, каких в городе происходит десятки тысяч. Если преступника не берут по горячим следам, его уже не находят.  — Манчини вытащил из кармана куртки записную книжку.  — Что у вас пропало?
        — Бумажник и часы.
        — Марка часов?
        — «Пьяже».
        — Были у них какие-то отличительные особенности? Скажем, гравировка?
        Ларин подарок. Конечно!
        — Да. На крышке надпись: «Филиппу — от Лары, с любовью».
        Следователь записал.
        — Мистер Адлер... Поймите, я должен задать этот вопрос. Вам приходилось видеть этого человека раньше?
        Филипп удивленно покачал головой.
        — Видеть его раньше? Нет. Где?
        — Не знаю.  — Манчини сунул книжку в карман.  — Что ж, посмотрим, что удастся выяснить. Вам здорово повезло, мистер Адлер.
        — Неужели?  — не скрывая горечи, спросил Филипп.
        — Да. В Нью-Йорке орудуют банды громил, на уличный разбой у нас просто не остается времени. Дело в том, что мой босс преклоняется перед вашим талантом. Он поклялся сделать все, чтобы разыскать этого негодяя. Я разошлю описание бумажника и часов всем нашим агентам, они обойдут ломбарды и скупщиков краденого.
        — Если его поймают, я получу назад свою левую руку?
        — Как вы сказали?
        — Нет-нет, не обращайте внимания.
        — Всего доброго, мистер Адлер. Поправляйтесь. С вами свяжутся.

* * *
        В коридоре Манчини поджидали Лара и Говард Келлер.
        — Вы хотели меня видеть, лейтенант?  — спросила Лара.
        — Да. Всего на пару вопросов. Миссис Адлер, у вашего супруга есть враги?
        Она нахмурилась:
        — Враги? Но откуда?
        — Какой-нибудь коллега, которого извела зависть? Или ревнивый соперник?
        — На что вы намекаете? Разве речь идет не об обычном уличном грабеже?
        — Если быть совершенно откровенным, то это не очень-то походит на обычный уличный грабеж. Преступник ударил ножом после того, как забрал у мистера Адлера бумажник с часами.
        — Не вижу особой разницы...
        — А какой ему был резон так поступать, если замысел не сложился в его голове заранее? Ваш супруг не оказал грабителю ни малейшего сопротивления. Конечно, это мог быть накурившийся дури бродяга, однако...  — Манчини пожал плечами.  — Я дам о себе знать.
        Они долго смотрели в спину удалявшегося детектива. Внезапно Келлер произнес:
        — Боже! Он считает, Филиппа выследили!
        Лара побледнела. Говард осторожно взял ее за руку.
        — Это один из головорезов Пола Мартина! Но зачем?
        Она облизнула пересохшие губы.
        — Пол... мог думать, что делает это ради меня. Филипп вечно находился в разъездах, и Пол считал... считал, что так нельзя. Намеревался поговорить с ним. Говард! Говард, не знаю...  — В глазах Лары набухли крупные слезы.
        — Сукин сын! Я предупреждал: держись от него подальше!
        Она перевела дыхание.
        — Фил выкарабкается. Должен.

* * *
        Три дня спустя Лара привезла мужа домой. Выглядел Филипп осунувшимся, мрачным. Возле двери супругов встретила Мэриан Белл. Каждый вечер секретарша отправлялась в госпиталь, чтобы принести Филиппу его почту. Слова сочувствия шли со всего мира: на скромных открытках, в телеграммах и письмах. Многие звонили по телефону. Пресса гневно клеймила бездействие нью-йоркской полиции.

* * *
        Лара сидела в библиотеке, когда прозвучал новый телефонный звонок.
        — Вас просит мистер Пол Мартин,  — объявила, просунув голову в дверь, Мэриан Белл.
        — Я... не могу.
        Она поднялась с кресла. Тело охватила противная дрожь.
        Глава 31
        За ночь жизнь стала другой.
        — С сегодняшнего дня работаю дома,  — сказала Лара Говарду.  — Из-за Филиппа.
        — Понимаю.
        Звонки и письма с пожеланиями скорейшего выздоровления продолжали поступать. Отвечала на них Мэриан Белл, верный ангел-защитник.
        — Доверьте это мне, мисс Камерон. Вам и без того хватает забот.
        — Спасибо, Мэриан.
        Несколько раз звонил Уильям Эллерби, но Филипп отказывался брать трубку.
        — Сейчас мне никто не нужен. Кроме тебя,  — объяснил он Ларе.
        Доктор Стэнтон был прав. Боль в руке сводила с ума, однако Филипп принимал таблетки лишь тогда, когда боли становились уже совершенно невыносимыми.
        Лара ни на шаг не отходила от мужа.
        — Мы найдем лучших врачей, милый. Кто-нибудь из них наверняка сумеет тебе помочь. Недавно я слышала о профессоре...
        — Бесполезно.  — Филипп покачал головой, бросил взгляд на забинтованную руку.  — Я калека.
        — Еще чего!  — не сдавалась Лара.  — Ты прекрасно справляешься с кучей вещей. Это я во всем виновата. Если бы не поездка в Рино, я была бы рядом с тобой и ничего бы не случилось. Мне...
        Он криво улыбнулся:
        — Ты хотела, чтобы я больше времени проводил дома. Что ж, теперь твое желание исполнилось.
        — Кто-то из мудрецов сказал: «Будьте осторожны с желаниями, они могут осуществиться»,  — хриплым голосом произнесла Лара.  — Да, я хотела чаще видеть тебя дома, но не такой же ценой!
        — Не переживай. Мне нужно кое-что обдумать. Беда пришла слишком внезапно. Пока... я не осознал еще всей серьезности ситуации.

* * *
        В студию вошел Келлер.
        — Привет, Фил. Как себя чувствуешь?
        — Превосходно.  — Филипп фыркнул.  — Лучше не бывает.
        — Извини. Дурацкий вопрос.
        — Не обращай внимания, Говард. Я сам не свой.  — Он вытянул вперед здоровую руку.  — Если бы тот мерзавец резанул по правой! Существует не меньше десятка концертов, написанных для левой руки.
        Келлер вспомнил не так давно слышанную фразу: «Многие авторы писали концерты специально для левой руки: Франц Шмидт, Корнгольд, Равель».
        Произнесена она была в присутствии Пола Мартина.

* * *
        В один из дней доктор Стэнтон решил снять повязку. Обнажился страшный багровый шрам.
        — Можете согнуть кисть?
        Филипп попытался.
        — Нет.
        — А боли?
        — Мучают, но пилюли я больше пить не стану.
        — Я все же оставлю еще один рецепт, на всякий случай. Поверьте, мистер Адлер, через две-три недели боль прекратится.  — Стэнтон поднялся.  — Жаль, жаль. Всегда считал себя самым страстным вашим поклонником.
        — В магазинах полно моих дисков,  — отрывисто бросил Филипп.

* * *
        — Почему бы не пригласить к мистеру Адлеру хорошего терапевта?  — спросила Мэриан Белл.
        Лара задумалась.
        — Можно попробовать. Вреда, во всяком случае, от этого не будет.
        Но Филипп не захотел ее слушать.
        — Какой смысл? Стэнтон говорит...
        — Стэнтон не Господь Бог,  — решительно оборвала мужа Лара.  — Я настаиваю.
        Через день в пентхаус поднялся молодой человек. Лара провела его к Филиппу.
        — Познакомься, Фил, это доктор Россман. Он работает в Колумбийском госпитале. Я попросила его взглянуть на твою руку.
        — Ну-ну,  — скептически процедил Филипп.
        — Засучите рукав, мистер Адлер.
        Филипп подчинился. Россман внимательно осмотрел кисть.
        — Повреждения значительны, но не стоит терять надежды. Можете пошевелить пальцами?
        Адлер попробовал.
        — Ага, все же они движутся! Будем разрабатывать.
        От боли у Филиппа потемнело в глазах. Первый сеанс длился около получаса. Прощаясь, Россман сказал:
        — Встретимся завтра, сэр.
        — Нет. Ни к чему.
        В студию вошла Лара.
        — Фил, ты не хочешь даже попытаться?
        — Я пытался!  — взревел он.  — Пойми, Лара, моя рука мертва, и ничто уже не вернет ее к жизни.
        — Фил...  — Глаза Лары наполнились слезами.
        — Прости. И... дай мне время.

* * *
        Ночью ее разбудили звуки музыки. Выбравшись из постели, Лара на цыпочках прокралась к студии. В наброшенном на плечи халате Филипп сидел у рояля, правая его рука мягко перебирала клавиши. При виде Лары пальцы застыли в воздухе.
        — Мешаю спать? Извини.
        Она подошла к инструменту.
        — Милый...
        — Какая злая шутка судьбы, а? Выходила замуж за пианиста, а живешь с калекой!
        Лара положила руки ему на плечи.
        — Ты не калека! Ты все можешь!
        — Прекрати!
        — Я имела в виду...
        — Знаю. Виноват, Лара, виноват.  — Филипп покачал изуродованной рукой.  — Никак не привыкну.
        — Пойдем спать.
        — Нет. Возвращайся в постель. Я еще посижу.
        В раздумьях о будущем он просидел до рассвета. Какое там будущее?
        По вечерам Лара и Филипп ужинали, смотрели выпуски новостей и отправлялись спать.
        — Муж из меня никакой,  — заметил однажды он.  — Лара, я сейчас... не в состоянии думать о сексе. Честное слово, ты здесь ни при чем.
        Лара возмущенно села в постели.
        — Я выходила замуж не за твое тело! Я любила тебя и люблю! Отсутствие физической близости меня не пугает. Обнимешь — уже хорошо.
        Правой рукой Филипп привлек ее к себе.
        — Прости. Люблю.

* * *
        Друзья приглашали на званые вечера, но Филипп неизменно отказывался покидать дом.
        — Иди, Лара,  — говорил он.  — Тебе это необходимо. Бизнес требует.
        — Пусть требует. Мне необходим ты. Мы прекрасно поужинаем дома.
        Повар Лары изощрялся и готовил любимые блюда Филиппа, но у него пропал аппетит. Все рабочие совещания Лара проводила в пентхаусе. Когда ей нужно было отойти по делам, звучала фраза:
        — Мэриан, я вернусь через пару часов. Присматривай за мистером Адлером.
        — Обязательно.
        Однажды утром Лара сказала:
        — Милый, ужасно не хочу тебя оставлять, но я должна съездить в Кливленд, всего на день. Продержишься?
        — Что за вопрос! Конечно. Поезжай и ни о чем не беспокойся.

* * *
        Мэриан протянула ему несколько писем:
        — Не поставите свое имя, мистер Адлер?
        — Разумеется.  — Он невесело усмехнулся, помахал правой рукой.  — Мне здорово повезло с ней, а? Простите, Мэриан, я вовсе не предполагал, что вам придется писать за меня ответы.
        — О чем вы говорите, мистер Адлер! У вас нет желания повидаться с друзьями?
        — Мои друзья заняты делом,  — зло бросил Филипп.  — У них концерты. Неужели так трудно понять?  — Он стремительно вышел из студии.
        Мэриан печально посмотрела ему вслед.
        Час спустя Филипп вошел в кабинет, где она сидела у компьютера.
        — Мэриан?
        — Да, мистер Адлер?
        — Извините меня. Я был непозволительно груб.
        — Все в порядке, сэр.
        Он опустился на стул.
        — Из дома я не выхожу потому, что чувствую себя уродом. Люди будут пялиться на изуродованную руку, а их жалость мне ни к чему.
        Мэриан молчала.
        — Вы очень добры, Мэриан, и я ценю это, честное слово. Но тут даже вы бессильны. Ведь знаете, как говорят — чем выше забрался, тем больнее падать. Я взлетел чересчур высоко. Мне аплодировали монархи...  — Филипп горестно качнул головой.  — Моей музыкой восхищался весь мир: Китай, Россия, Индия, Германия...  — Голос Филиппа дрогнул, на глазах выступили слезы.  — Вам не кажется, что я превращаюсь в плаксу?  — Он с трудом взял себя в руки.
        — Мистер Адлер... Судьба непременно вам улыбнется.
        — Нет! Все кончено. Кончено! Я урод!
        — Не смейте! Ваша жена права — вы можете делать сотни вещей. Боль пройдет, и вы станете таким же, как прежде.
        Адлер достал из кармана платок, вытер глаза.
        — Господи всеблагий, не хватало только потоков воды!
        — Если слезы приносят облегчение — плачьте.
        Филипп поднял голову:
        — Мэриан, сколько вам лет?
        — Двадцать шесть.
        — Откуда же такая мудрость?
        — Никакой мудрости, мистер Адлер. Я всего лишь понимаю, что вы испытываете. Все на свете отдала бы, чтобы эта трагедия не случилась. Но реальность не изменишь. Сейчас вы просто пытаетесь нащупать путь, по которому идти дальше.
        — Напрасно теряете здесь время, Мэриан. Вам следовало пойти в психиатры.
        — Хотите чего-нибудь выпить?
        — Нет, спасибо. Может, партию в бэкгэммон?
        — С удовольствием, мистер Адлер.
        — Если нам предстоит игра, то лучше — Филипп.
        — Хорошо, Филипп.
        С того момента партия в бэкгэммон стала ежедневной.

* * *
        Ларе позвонил Терри Хилл:
        — Боюсь, у меня плохие новости.
        Она напряглась.
        — Выкладывай.
        — Комиссия по азартным играм приостановила действие лицензии. Вам могут предъявить обвинение.
        У Лары перехватило дыхание. Вспомнились слова Пола Мартина: Мы не совершили ничего противозаконного. Так поступают все. Не переживай!
        — Можно еще что-то сделать, Терри?
        — Не в данную минуту. Постарайтесь не высовываться. Я работаю над этим.
        Когда Лара рассказала обо всем Говарду Келлеру, тот воскликнул:
        — Черт! Деньгами из Рино я надеялся расплатиться по закладным! Но они вернут тебе лицензию?
        — Не знаю.
        Говард задумался.
        — Хорошо. Продадим отель в Чикаго, вырученной суммы хватит, чтобы заплатить Хьюстону. Рынок недвижимости крайне нестабилен. Ссудные конторы балансируют на грани краха, Бернэм Ламберт свернул все свои операции. «Мусорные» акции стали действительно мусором.
        — Кризис когда-нибудь разрешится.
        — Побыстрее бы. Банки изводят меня требованиями погасить долги.
        — Успокойся, Говард. Если ты должен банку миллион долларов, то принадлежишь ему с потрохами. Если сто миллионов — с потрохами принадлежит тебе он. Никто из серьезных финансистов не решится подставить нам ногу.
        На следующий день «Бизнес уик» опубликовал статью. Заголовок кричал: «ИМПЕРИЯ ЗАШАТАЛАСЬ! ЛАРЕ КАМЕРОН ГРОЗИТ УГОЛОВНОЕ РАЗБИРАТЕЛЬСТВО. СУМЕЕТ ЛИ ЖЕЛЕЗНАЯ ГОРЛИЦА ОСТАТЬСЯ НА СВОБОДЕ?»
        Лара с отвращением скомкала журнал.
        — Какая наглость! Я затаскаю их по судам!
        — Не самая здравая идея,  — бросил Келлер.
        — Говард, по-моему, «Камерон-тауэр» почти полностью арендован?
        — На семьдесят процентов, и предложения продолжают поступать. Двадцать этажей взяла «Саузерн иншуранс», десять — «Интернэшнл инвестментс».
        — Если оставшиеся площади будут сданы, денег хватит, чтобы решить все наши проблемы. Когда должно завершиться строительство?
        — Через шесть месяцев.
        — Мы же получим высочайший в мире небоскреб, Говард!
        Она обернулась к висевшему над рабочим столом эскизу, где был изображен зеленоватый утес, грани которого отражали соседние здания. Первые этажи исполина представляли собой бесконечную череду дорогих бутиков, выше шли жилые апартаменты, над ними располагались офисы.
        — Пора начинать рекламную кампанию,  — сказала Лара.
        — Согласен.  — Келлер нахмурился.
        — В чем дело?
        — Так... Подумал о Стиве Мерчисоне. Уж очень ему не терпелось занять этот участок.
        — Но достался-то он нам!
        — Да, достался он нам,  — медленно произнес Келлер.
        Лара вызвала Джерри Таунсенда.
        — Джерри, было бы неплохо устроить на открытие «Камерон-тауэр» нечто особенное. Есть какие-нибудь соображения?
        — Есть. Открытие состоится десятого сентября, верно?
        — Да.
        — Эта дата еще чем-нибудь примечательна?
        — Ну-у-у... Мой день рождения?
        — В точку.  — Лицо Таунсенда озарилось улыбкой.  — Совместим два праздника.
        На мгновение Лара задумалась.
        — Идет! Умница, Джерри. Пригласим всех! Шум будет стоять такой, что земля содрогнется. Начинай составлять список гостей. Двести человек.
        Таунсенд довольно повел плечом.
        — Не сомневайтесь, босс. Окончательный вариант утвердите сами.
        Взмахом руки Лара сбросила со стола скомканный журнал.
        — Я им покажу!

* * *
        — Извините, мисс Камерон.  — На пороге кабинета стояла Мэриан Белл.  — Звонок из секретариата Национальной ассоциации строителей, третья линия. Вы не ответили на их приглашение, ужин в пятницу, помните?
        — Извинись от моего имени, скажи, что я не могу.
        — Да, мэм.
        Мэриан вышла.
        — Лара, из-за меня ты превращаешься в затворницу,  — с упреком произнес Филипп.  — Светские функции тоже многое значат.
        — Больше всего для меня значишь ты. Коротышка, который выписывал нам в Париже брачное свидетельство, сказал: «На веки вечные, в горе и в радости». Во всяком случае, так мне показалось. По-французски я не говорю, ты же знаешь.
        Филипп улыбнулся.
        — А ты знаешь, как я люблю тебя. Но сейчас я тащу тебя в ад.
        Лара обняла мужа.
        — Ошибаешься. В рай.

* * *
        Филипп одевался, Лара помогала ему управиться с пуговицами рубашки. Бросив взгляд в зеркало, супруг пробормотал:
        — Дьявол, я похож на хиппи. Неплохо бы подстричься.
        — Хочешь, Мэриан созвонится с твоим парикмахером?
        — Нет, дорогая. Я еще не готов выйти на улицу.
        Утром парикмахер ждал его в студии.
        — Что такое?  — Филипп недоуменно посмотрел на Лару.
        — Если гора не идет к Магомету, милый... Он будет являться каждую неделю.
        — Ты чудо!
        — Это только начало, Фил.
        На следующий день с образцами тканей пришел портной.
        — Что происходит?  — Филипп был явно озадачен.
        — Ты,  — сказала Лара,  — единственный знакомый мне мужчина, в шкафу которого висят шесть фраков, четыре смокинга и три костюма. Пора заняться своим внешним видом!
        — Но для чего? Куда я собираюсь?
        И все же он позволил портному снять необходимые мерки.
        В конце недели появился обувщик.
        — Что теперь?  — устало спросил Адлер.
        — Теперь настал черед туфель.
        — Я не выхожу из дома, Лара!
        — Знаю. Зато когда соберешься, они будут наготове.
        Он поцеловал жену.
        — Я тебя недостоин.
        — Уже слышала.

* * *
        На совещании, что проходило в офисе, Келлер сказал:
        — Нам придется расстаться с торговым комплексом в Лос-Анджелесе. Банки требуют немедленного возврата займа.
        — Но они не могут...
        — Они это уже делают, Лара. Мы задерживаем платежи.
        — Деньги можно получить, отдав в залог пару других объектов.
        — Лара, наши средства почти на нуле,  — терпеливо объяснил Говард.  — Скоро предстоит выплатить шестьдесят миллионов за «Камерон-тауэр».
        — Помню. Но до открытия всего четыре месяца. Договорись об отсрочке! Строители укладываются в график?
        — Да.  — Келлер задумчиво посмотрел на Лару. Год назад ей бы и в голову не пришел такой вопрос. Тогда она отлично знала положение дел.  — Прости, но, думаю, было бы лучше, если бы ты больше времени проводила в офисе. Ситуация выходит из-под контроля, накапливаются решения, принять которые можешь только ты.
        Она неохотно кивнула:
        — Хорошо. Завтра утром буду здесь.

* * *
        — Звонит Уильям Эллерби,  — сообщила Мэриан.
        — Скажите, что я не могу с ним говорить.  — Взглядом Филипп проводил ее до стола, где лежала трубка.
        — Извините, но мистер Адлер сейчас занят. Что ему передать? Непременно. Спасибо, сэр.  — Мэриан сделала шаг к креслу.  — Он хотел бы пообедать с вами.
        — Да, и уточнить насчет комиссионных, которых теперь не получает.
        — Очень может быть. Похоже, после случившегося Эллерби испытывает к вам ненависть.
        — Господи, Мэриан, именно так прозвучала моя фраза?
        — Да, мистер Адлер.
        — Как только вы меня терпите?
        Она улыбнулась:
        — Это нетрудно.

* * *
        Через день Уильям Эллерби позвонил еще раз. Поскольку Филипп находился в ванной комнате, говорила с импресарио Мэриан. Когда Адлер вернулся, она сказала:
        — Опять звонил Эллерби, мистер Адлер.
        — В следующий раз передай: пусть забудет мой номер.
        — Может, вам сделать это самому? В четверг вы с ним обедаете, в час дня.
        — Что?
        — Он предложил «Ле цирк», но я подумала, что маленький ресторанчик будет предпочтительнее. Эллерби встретит вас у входа в «Пекинскую утку». Я дам водителю адрес.
        — Вы взяли на себя смелость планировать мой день, Мэриан?  — язвительно спросил Филипп.
        — Сами вы на такое никогда не решитесь, мистер Адлер,  — хладнокровно ответила та.  — Можете меня уволить.
        Глаза Филиппа изумленно сверкнули, а затем губы его растянула несмелая улыбка.
        — А почему бы и нет? Давненько я не пробовал китайской кухни!

* * *
        Когда Лара вернулась домой, Филипп невзначай бросил:
        — В четверг обедаю с Эллерби.
        — Замечательно, милый! Но как ты принял такое решение?
        — Его приняла Мэриан. Говорит, я не должен сидеть взаперти.
        — Неужели?  — А меня ты не слушал.  — Какая она сообразительная!
        — О да. С ней не поспоришь.
        Дура, подумала Лара. Я дура! Нельзя было оставлять их вдвоем. Филипп сейчас так беззащитен!
        Всякие сомнения отпали: Мэриан Белл должна уйти.

* * *
        Вечером следующего дня Лара застала их за партией бэкгэммона.
        Наша с ним игра!
        — Как же мне победить, если у вас все время выпадают две «шестерки»?  — смеясь, воскликнул Филипп.
        Лара осталась у дверей в студию. Она уже забыла, когда в последний раз слышала смех мужа.
        — Добрый вечер, миссис Адлер!  — с улыбкой приветствовала ее Мэриан.
        Филипп резво поднялся с кресла.
        — Привет, дорогая!  — Супруги поцеловались.  — Эта девчонка разденет меня до трусов!
        Ни за что!
        — Я сегодня еще понадоблюсь, миссис Адлер?
        — Нет, Мэриан. Можете идти. Жду вас завтра утром.
        — Спасибо, мэм. Всего доброго!
        — Спокойной ночи, Мэриан.
        Когда, почти беззвучно, двери лифта сомкнулись, Филипп произнес:
        — Она отличный партнер!
        Лара ласково потрепала его по щеке:
        — Рада за тебя, милый.
        — Как дела в офисе?
        — Превосходно.
        Она не хотела огорчать мужа своими проблемами. Да, придется еще раз лететь в Рино, встречаться с членами комиссии. В худшем случае, если лишат лицензии, потерю можно пережить. Но сначала она приложит все силы, чтобы этого худшего не произошло.
        — Филипп, к сожалению, я вынуждена больше времени отдавать работе. Говард один не справляется.
        — Ничего страшного, дорогая. За меня не беспокойся.
        — Через пару дней нужно будет слетать в Рино. Может, составишь мне компанию?
        Филипп покачал головой.
        — К такому я не готов.  — Он скосил глаза на левую руку.  — Пока.
        — Хорошо, милый. Пробуду там два, максимум три дня.

* * *
        Когда ранним утром Мэриан Белл поднялась в пентхаус, возле дверей лифта ее ждала Лара. Филипп еще спал.
        — Мэриан... Помните сапфировый браслет, который мистер Адлер подарил мне ко дню рождения?
        — Да, миссис Адлер.
        — Где вы в последний раз его видели?
        — На столике возле вашей постели, мэм.
        — Это точно?
        — Ну да. А в чем дело?
        — Боюсь, он пропал.
        От удивления Мэриан сделала шаг назад.
        — Пропал? Но кому бы...
        — Я опросила прислугу. Никто ничего не знает.
        — Может, вызвать полицию и...
        — Не стоит. Зачем бросать тень на доброе имя?
        — Я вас не понимаю.
        — Правда? Наверное, будет все-таки лучше признаться.
        Мэриан смотрела на нее расширившимися глазами.
        — Вы же знаете, миссис Адлер, что я не брала вашего браслета.
        — Откуда мне это знать? Вам придется уйти, Мэриан.
        Лара от всей души ненавидела себя за то, что делала.
        Никто не отнимет у меня Филиппа. Никто.
        За завтраком она сказала:
        — Кстати, Фил, я пригласила сюда новую секретаршу.
        Филипп положил вилку.
        — А как же Мэриан?
        — Решила уйти. Ей предложили... отличное место, в Сан-Франциско.
        — О! Жаль, я думал, ей у нас нравится.
        — Так и было, не сомневаюсь. Но ты же не захочешь встать на ее пути?
        Прости, милый!
        — Конечно, нет. Я желаю Мэриан только счастья. Она...
        — Ее больше нет.
        — Что ж, нужно будет подыскать нового партнера по игре.
        — Подожди немного. Разберусь с делами, и мы сразимся.

* * *
        Вместе с Уильямом Эллерби Филипп сидел за угловым столиком в «Пекинской утке».
        — Очень рад, что мы встретились, Филипп. Я пытался звонить, но...
        — Прости, Билл, мне было не до общения.
        — Надеюсь, полиция разыщет негодяя.
        — Лейтенант Манчини любезно объяснил, что уличный грабеж не его профиль. Полиция с большим рвением будет разыскивать сбежавшую от хозяина кошку.
        После долгой паузы Эллерби неуверенно произнес:
        — Насколько я понимаю, возвращаться за рояль ты не собираешься?
        — Верно.  — Филипп вытянул больную руку.  — Она умерла.
        Импресарио подался вперед:
        — Но ты-то — нет! У тебя впереди вся жизнь!
        — И что же мне в ней делать?
        — Учить!
        Губы Филиппа дрогнули в усмешке.
        — Какая ирония судьбы! Ведь когда-то я уже думал об этом.
        — Тогда что тебя смущает? Недавно ко мне подошел друг, руководитель школы музыки Истмена в Рочестере. Ради такого преподавателя, как ты, они готовы на все.
        Филипп нахмурился.
        — Но это будет означать неизбежный переезд. Лара останется в Нью-Йорке.  — Он покачал головой.  — Нет, не пойдет. Ты не представляешь, Билл, как она мне дорога.
        — Представляю, представляю.
        — Из-за меня Лара забросила все дела. Это с ее-то практичностью! Мне не хватит духу требовать от нее новой жертвы.
        — Фил, советую обдумать предложение из Рочестера.
        — Скажи своему другу, что я польщен, но ответ отрицательный.
        — Дай мне знать, если вдруг изменишь решение.
        — Обещаю.

* * *
        По возвращении Филипп уже не застал Лару — она отправилась в офис. Адлер бесцельно бродил по пентхаусу, вспоминая разговор с Уильямом Эллерби. Ничего не имею против преподавания, думал он, но просить Лару уехать в Рочестер? А без нее я там не выдержу.
        Стукнула входная дверь.
        — Лара?
        На пороге стояла Мэриан.
        — Извините, мистер Адлер. Думала, здесь никого нет. Я пришла вернуть ключ.
        — Мне казалось, вы уже в Сан-Франциско.
        Мэриан удивленно вскинула голову:
        — В Сан-Франциско? Но почему?
        — Разве не там вам предложили новое место?
        — Никакого нового места у меня нет.
        — Но Лара говорила...
        Мэриан поняла все.
        — Значит, она ни словом не обмолвилась о причинах, по которым меня выгнала?
        — Выгнала? Она сказала, вам предложили отличное место.
        — Это не так.
        Филипп медленно прошелся по студии.
        — Давайте-ка сядем.
        Они уселись в кресла, друг напротив друга.
        — Итак, что тут произошло?
        Мэриан сделала глубокий вдох.
        — Думаю, ваша супруга решила, будто у меня... на вас планы.
        — Как-как?
        — Она обвинила меня в краже сапфирового браслета, который вы ей подарили. Это и стало предлогом для увольнения. Браслет наверняка где-то здесь.
        — Не верю. Не верю! Лара никогда бы так не поступила!
        — Она сделает все, чтобы быть рядом с вами.
        Филипп смотрел в пространство. Глаза его были пусты.
        — Не знаю... Не знаю, что сказать. Наверное, лучше переговорить с Ларой, а потом...
        — Прошу вас — нет! Пусть она не узнает о том, что я была здесь.
        Мэриан встала.
        — Куда же вы пойдете?
        — Не волнуйтесь. Работа найдется.
        — Мэриан, если я могу вам чем-то помочь...
        — Благодарю. Ничем.
        — Вы уверены?
        — Да. Позаботьтесь о себе, Филипп.
        Негромко хлопнула дверь.
        Филипп неподвижно сидел в кресле. Лара — и такое? Но почему она ничего не сказала? Может, Мэриан действительно украла браслет, а Лара не захотела его расстраивать?
        Ну конечно. Мэриан солгала.
        Глава 32
        Ломбард находился на Стейт-стрит, в самом центре Петли. Джесси Шоу толкнул дверь, и колокольчик на ее верху мелодично звякнул. Сидевший за прилавком пожилой мужчина поднял голову:
        — Доброе утро, сэр. Чем могу помочь?
        Шоу вытащил из кармана наручные часы.
        — Сколько я за них получу?
        Старик вставил в глаз лупу.
        — «Пьяже»! Отличный хронометр.
        — Вот именно. Не хотел я с ним расставаться, но судьба обманула. Вы понимаете?
        Ломбардщик пожал плечами:
        — Это моя работа — понимать. Каких только историй здесь не услышишь.
        — Через несколько дней я его выкуплю, не позже понедельника. Нашел непыльное местечко. А сейчас мне нужны наличные, и по справедливой цене.
        Старик еще раз окинул взглядом часы, перевернул корпус, всмотрелся в крышку: на ней явно имелась когда-то гравировка, но буквы были стерты — по-видимому, наждачной шкуркой.
        — Одну минуту, сэр. Если можно, проверю механизм. Некоторые известные марки собирают в Бангкоке, а тамошние умельцы — народ ушлый!
        Он скрылся в соседнюю комнату, включил мощный фонарь и вновь сунул в глаз лупу. Тонкие, почти невидимые линии соединялись в буквы: Ф... П... Л... РЫ... Л... ОВ...
        Ломбардщик не глядя выдвинул ящик стола, нащупал оставленный полисменом листок с ориентировкой: «Филиппу — от Лары, с любовью». Рука его потянулась к телефонному аппарату, когда из-за двери раздался нетерпеливый голос клиента:
        — Эй, пошевеливайся там! Берешь или нет?
        — Иду, иду!  — Он открыл дверь.  — Вас устроят пять сотен?
        — Пять сотен? Да часы...
        — Как хотите.
        — Черт с тобой. Давай!  — Шоу выставил вперед ладонь.
        — Необходимо заполнить квитанцию.
        — Где она?
        Старик положил на прилавок разграфленный лист бумаги.
        Джон Джоунз, зарегистрирован на Хант-стрит, 21, вывел непослушной рукой Шоу. Кому, как не ему, было знать, что никакой Хант-стрит в Чикаго не существовало, как не существовало и мистера Джона Джоунза. Сунув банкноты в карман, Джесси осклабился.
        — Весьма признателен. Договорились, через пару дней загляну.
        — Разумеется, сэр.
        Когда посетитель вышел, старик снял трубку телефона.

* * *
        Дежурный детектив прибыл через двадцать минут.
        — Почему не позвонили, пока он был здесь?
        — Я пробовал, но клиент оказался чересчур нервным.
        Сыщик поднес к глазам листок квитанции.
        — Имя и адрес наверняка вымышленные,  — заметил старик.
        — Не сомневаюсь,  — усмехнулся детектив.  — Но писал-то он сам?
        — Да.
        — В таком случае он наш.

* * *
        Компьютеру, который стоял в здании городского управления полиции, потребовалось всего две минуты, чтобы найти имя человека, оставившего на квитанции отпечаток большого пальца правой руки. Джесси Шоу.

* * *
        В студию вошел нанятый Ларой пожилой мажордом.
        — Извините, мистер Адлер, вас просят к телефону. Некий лейтенант Манчини. Сказать ему...
        — Я сам.  — Филипп снял трубку.  — Алло?
        — Филипп Адлер?
        — Да.
        — Лейтенант Манчини. Я приходил к вам в госпиталь.
        — Помню.
        — Появилась кое-какая информация. Если не ошибаюсь, я говорил, что мой шеф отправил по ломбардам своих людей.
        — Тоже помню.
        — Так вот, ваши часы всплыли в Чикаго. Найден и мужчина, который сдал их в ломбард. Сможете его опознать?
        — Да.
        — Отлично.

* * *
        Порог кабинета Лары переступил возбужденный Джерри Таунсенд.
        — Список гостей составлен, босс. Чем дольше я думаю об этой идее, тем больше она мне нравится. Отпразднуем ваш сороковой день рождения вместе с открытием высочайшего на земле небоскреба!  — Таунсенд положил перед ней лист.  — Я взял на себя смелость включить сюда и вице-президента страны. Мистер Мур — ваш давний поклонник.
        Лара просмотрела список: фамилии знаменитостей из Вашингтона, Нью-Йорка, Голливуда и Лондона принадлежали высшим правительственным чиновникам, бизнесменам, звездам кино...
        — Неплохо, Джерри. Одобряю.
        Таунсенд сложил лист, сунул его в карман.
        — Тогда я начинаю рассылать приглашения. Карлосу дано указание подготовить зал и продумать меню. Должны прийти двести человек. При необходимости можем кого-то вычеркнуть, кого-то добавить. Кстати, есть новости из Рино?
        Утром Лара успела переговорить с Терри Хиллом. Вопрос изучает Большое жюри. Достаточно высока вероятность того, что они вынесут обвинительное заключение.  — На основании чего? Того, что я несколько раз говорила с Полом Мартином? Какие у них доказательства, черт побери? — Не кричи, Лара, я на твоей стороне.  — Так сделай что-нибудь! Ты же адвокат! Вытащи меня из этого дерьма!
        — Никаких. Все в полном порядке.
        — Хорошо. Как я понимаю, в субботу вечером вы с Филиппом ужинаете в особняке мэра города?
        — Да.
        Поначалу Лара хотела отказаться от приглашения, но Филипп переубедил ее.
        — Тебе нужны эти люди. Зачем же их оскорблять? Иди!
        — Только с тобой.
        — Так и быть. С затворничеством покончено.

* * *
        Она помогла супругу одеться: вставила в манжеты запонки, повязала галстук. Стоя перед зеркалом, Филипп мысленно проклинал свою неловкость.
        — Мы похожи на Кена и Барби, нет?
        — Что ты сказал?
        — Ничего.
        — Ну, вот и все, милый. Теперь ты неотразим!
        — Спасибо.
        — Ладно, пора заняться собой. Времени у нас мало, а мэр очень не любит, когда к нему опаздывают.
        — Жду тебя в библиотеке.
        Через полчаса Лара была готова. В белом платье от Оскара де ла Ренты она выглядела ослепительно. На левом запястье поблескивал сапфировый браслет.

* * *
        Ночью Филиппу не спалось. Глядя на тихо посапывавшую рядом жену, он думал о той вопиющей несправедливости, жертвой которой стала Мэриан. Было ясно: разговора с Ларой не избежать. Но прежде он все же встретится с Мэриан.
        Ранним утром, когда Лара еще спала, Филипп бесшумно оделся, вышел из дома и остановил такси.
        — Гринич-Виллидж.
        Поднявшись по ступенькам к двери, нажал кнопку звонка. Сонный голос спросил:
        — Кто там?
        — Филипп. Нам необходимо поговорить.
        Мэриан распахнула дверь.
        — Мистер Адлер? Что случилось?
        — Хочу поговорить.
        — Заходите.
        Он перешагнул через порог.
        — Простите за столь ранний визит, но дело довольно срочное.
        — Я слушаю.
        Филипп сделал глубокий вдох.
        — С браслетом вы оказались совершенно правы. Вчера Лара его надевала. Приношу свои извинения, Мэриан. Я думал... Словом, мне очень жаль.
        — Не могли же вы не поверить собственной жене, мистер Адлер!
        — С ней я потолкую чуть позже. Я считал себя обязанным сначала увидеть вас.
        — И правильно сделали. Прошу вас, не нужно обсуждать этот вопрос с Ларой.
        — Но почему? Что заставило ее так поступить?
        — Вы не знаете?
        — Если честно — нет. Не вижу в ее действиях смысла.
        — Тогда я понимаю Лару лучше, чем вы. Она теряет голову от любви, она пойдет на все, лишь бы удержать вас рядом с собой. У Лары никогда в жизни не было никого ближе вас, Филипп. Вы для нее — все. Как и она для вас, согласны?
        — Да.
        — В таком случае предлагаю поставить точку. Дальнейшее разбирательство ничуть не упрочит ваши взаимоотношения. Я же без труда найду другую работу.
        — Но необходимо восстановить справедливость!
        Мэриан печально улыбнулась:
        — Мир далеко не всегда справедлив, правда?  — Иначе миссис Адлер стала бы я, а не она!  — Не беспокойтесь, я не пропаду.
        — Мэриан, позвольте мне хоть что-то для вас сделать. Деньги часто открывают двери...
        — Благодарю, мистер Адлер. Нет.
        Ей хотелось сказать больше, но зачем? Когда сердце любит...
        — Возвращайтесь к жене, Филипп.

* * *
        Строительная площадка находилась на Уобаш-авеню, чуть южнее Петли. Двадцатипятиэтажное офисное здание было наполовину закончено. Неприметная машина чикагского управления полиции остановилась у перекрестка, из нее выбрались два детектива и подошли к воротам стройки.
        — Где найти бригадира?  — Вопрос предназначался вахтеру.
        — Вон он.  — Взмахом руки тот указал на крупного мужчину, который метрах в пятидесяти от ворот сурово распекал парня в защитной каске.
        Детективы приблизились.
        — Простите, вы здесь старший?
        Мужчина недовольно повернул голову:
        — Я не просто старший. Я здесь Бог. Что нужно?
        — Вам о чем-нибудь говорит имя Джесси Шоу?
        — Шоу? Конечно. Он сейчас там.  — Бригадир задрал голову вверх, где на уровне примерно двадцатого этажа работали сварщики.
        — Пожалуйста, попросите его спуститься.
        — Это еще зачем? У него задание...
        Один из детективов вытащил значок.
        — Пусть спускается.
        — В чем дело? У Джесси возникли проблемы?
        — Нам нужно просто задать ему пару вопросов.
        — О'кей, о'кей.  — Бригадир остановил проходившего мимо рабочего.  — Поднимись на двадцатый этаж, скажи Джесси, его ждут внизу.
        — Понял, босс.
        Шоу подошел минут через десять.
        — Джесси, к тебе тут два джентльмена.  — Бригадир широким шагом направился в сторону конторы.
        Сварщик усмехнулся:
        — Очень кстати. Перекур мне не повредит. Чем могу служить, господа?
        Сыщик вынул из кармана часы.
        — Ваши?
        Усмешка исчезла.
        — Нет.
        — Уверены в этом?
        — Абсолютно.  — Шоу вытянул левую руку.  — У меня «Сейко».
        — Эти же вы сдали в ломбард.
        — Ах да!  — Он потер лоб.  — Чертов скряга дал за них жалкие пять сотен! За «Пьяже»!
        — Но они же не ваши?
        — Не мои.
        — Откуда же они взялись?
        — Нашел.
        — Какой везунчик. И где?
        — Неподалеку от своего дома.  — Пора подключать фантазию, подумал Джесси.  — В траве. Выхожу из машины и вижу: что-то блестит. Наклонился, поднял.
        — Слава Богу, светило солнце, а?
        — Слава Богу, светило.
        — Мистер Шоу, вы любите путешествия?
        — Нет.
        — Досадно. И все же вам предстоит поездка в Нью-Йорк. Мы поможем собрать вещи.
        Они направились к машине.
        В квартире Шоу детективы принялись выдвигать ящики.
        — Эй, эй, парни! А ордер на обыск?
        — Он нам ни к чему. Мы всего лишь помогаем тебе паковать чемоданы.
        Один из сыщиков распахнул встроенный шкаф, снял с полки коробку из-под обуви.
        — Том, взгляни-ка! Подарки от Санта-Клауса!

* * *
        Из динамика интеркома прозвучал голос Кэти:
        — Мистер Тилли, мисс Камерон, четвертая линия.
        Дональд Тилли являлся руководителем проекта «Камерон-тауэр». Лара сняла трубку.
        — Слушаю, Дон.
        — У нас маленькая неприятность, мисс Камерон.
        — Говори же!
        — Утром произошел пожар. Сейчас он уже потушен.
        — Детали?
        — Взорвался трансформатор в блоке кондиционирования. Видимо, из-за короткого замыкания. Похоже, кто-то неправильно подсоединил контакты.
        — И что теперь?
        — На пару дней выбьемся из графика. Придется менять обмотку.
        — Пошевеливайтесь и держите меня в курсе.

* * *
        По вечерам Лара возвращалась домой поздно и без сил.
        — Ты не щадишь себя,  — сказал однажды Филипп.  — Могу я чем-то помочь?
        — Нет, милый. Спасибо. Очень много работы.
        Правая ладонь Филиппа легла на ее затылок.
        — Я говорил, что схожу по тебе с ума?
        Лара улыбнулась:
        — Готова услышать это еще раз.
        — Я схожу по тебе с ума.
        Она прижалась к мужу. Вот чего я хочу. Вот чего мне так не хватает.
        — Когда проблемы будут сняты, Фил, поедем куда-нибудь, хорошо? Вдвоем — ты и я?
        — Обязательно.
        Я должна признаться ему, рассказать о Мэриан. Конечно, это было подлостью. Но не могу же я потерять его!

* * *
        На следующий день вновь позвонил Тилли:
        — Это вы отменили заказ на мрамор для полов, босс?
        — И не думала. С чего вдруг?
        — Не знаю. Значит, кто-то другой. Плиты должны были завезти сегодня утром. После обеда я связался с поставщиком, и мне сказали, что заказ снят два месяца назад по вашему распоряжению.
        Лара почувствовала, как в душе закипает злость.
        — Ясно. На сколько мы отстаем?
        — Даже не представляю.
        — Нажми на них, пусть везут мрамор немедленно.
        В кабинет вошел Говард Келлер.
        — Банки начинают нервничать, Лара. Не уверен, что смогу их успокоить.
        — Потерпи до окончания работ, Говард. Осталось совсем немного, каких-то три месяца.
        — Я им так и сказал. Хорошо, что-нибудь придумаю.
        Беседу прервал раздавшийся из интеркома голос Кэти:
        — Мистер Тилли, первая линия.
        Лара предостерегающе подняла руку:
        — Не уходи, Говард!  — Она сняла трубку.  — Слушаю, Дон.
        — Возникла еще одна проблема, мисс Камерон.
        — Не тяни!
        — На этот раз с лифтами. Аппаратура управления вышла из строя, сигналы перемешиваются. Отправляешь кабину вверх — она идет вниз, и наоборот. В жизни с таким не сталкивался.
        — По-вашему, опять чей-то умысел?
        — Трудно сказать. Может, обычная беспечность техников.
        — Долго будете устранять сбой?
        — Мои люди уже приступили к работе.
        — Жду результатов.  — Лара положила трубку.
        — Что-нибудь не так?  — спросил Келлер.
        Она пропустила вопрос мимо ушей.
        — Говард, есть новости о Стиве Мерчисоне?
        Келлер удивился.
        — Не слышал. А что?
        — Так. Женское любопытство.

* * *
        Банковский консорциум, финансировавший строительство «Камерон-тауэр», имел веские основания для беспокойства. В сложном положении оказалась не только империя Лары Камерон, но и многие корпоративные клиенты Железной Горлицы. Обвал курса «мусорных» акций грозил перерасти во вселенских масштабов катастрофу.
        Атмосфера в кабинете, где Говард Келлер принимал шестерых банкиров, царила гнетущая.
        — У нас скопилось ваших неоплаченных векселей на сто миллионов долларов,  — сказал председатель правления Сити-банка.  — Боюсь, «Камерон-тауэр» выпадает из списка приоритетов.
        — Вы забываете два момента,  — отозвался Келлер.  — Во-первых, со дня на день Лара должна получить лицензию на казино. Потока наличных денег с лихвой хватит, чтобы покрыть любой дефицит. Во-вторых, строительство «Камерон-тауэр» идет в полном соответствии с графиком. Небоскреб распахнет свои двери ровно через девяносто дней. Семьдесят процентов площадей уже сданы в аренду, а к моменту открытия там не останется и свободного метра. Ваш капитал, джентльмены, находится в надежных руках. Имя Лары Камерон творит чудеса.
        Шестеро мужчин обменялись профессиональными взглядами.
        — Нам необходимо посоветоваться, сэр.
        — Безусловно, господа. Я буду у Лары.

* * *
        — Думаю, банки пойдут нам навстречу,  — сказал Говард Ларе.  — Но для гарантии имеет смысл продать кое-какие активы.
        — Действуй.
        Пытаясь спасти дело всей своей жизни, Лара появлялась в офисе еще до рассвета, а уходила за полночь. Филиппа она почти не видела: не хотела тревожить мужа как с небес свалившимися бедами. Ему и так хватает. Обойдется без моих болячек.

* * *
        В понедельник в шесть утра позвонил Тилли:
        — Думаю, вам стоит подъехать, мисс Камерон.
        У Лары неприятно засосало под ложечкой.
        — Что случилось?
        — Будет лучше, если увидите своими глазами.
        — Хорошо.
        Она вызвала к себе Келлера.
        — Говард, там что-то на стройке. Едем!
        Через полчаса лимузин подкатил к металлическим воротам.
        — Тилли сказал, в чем суть?  — поинтересовался Келлер.
        — Нет. Но в случайности я уже не верю. Я немало думала о твоих словах. Стив Мерчисон сгорал от желания заполучить этот участок? Вот и результат.
        На площадке рабочие осторожно выгружали из трейлера огромные пластины дымчатого стекла. Невесть откуда прибежал Тилли.
        — Вы уже здесь?
        — Рассказывай.
        — Это не то стекло, что было заказано! Другой цвет, другие размеры. Мы не сможем его использовать.
        Лара и Келлер переглянулись.
        — А подогнать размеры уже нельзя?  — поинтересовался Говард.
        Тилли обреченно махнул рукой:
        — Увы. Попытка кончится горой осколков.
        — Где размещался заказ?  — требовательно спросила Лара.
        — В Нью-Джерси, компания «Гласс энд Сайдинг».
        — Я свяжусь с ними. Когда по графику должно быть завершено остекление?
        Менеджер углубился в подсчеты.
        — Если материал подвезут в течение двух недель, то мы наверстаем упущенное время. Придется попотеть, но люди справятся.
        Лара повернулась к Келлеру:
        — Идем.

* * *
        Отто Карп, управляющий компанией «Гласс энд Сайдинг», снял трубку почти немедленно.
        — Да, мисс Камерон? У вас проблемы?
        — Нет, мистер Карп. Проблемы у вас. Вы поставили нам другое стекло. Если через две недели я не получу требуемое, можете забыть о своем бизнесе. Хотите сорвать проект стоимостью в триста миллионов долларов?
        — Ничего не понимаю. Подождете минутку?
        Управляющий отсутствовал минут пять.
        — Ради Бога, извините, мисс Камерон! Заказ был оформлен с глупейшей ошибкой. Произошло следующее...
        — Мне плевать, что у вас там произошло,  — оборвала собеседника Лара.  — Отгрузите указанные параметры, и все.
        — Конечно, конечно!
        Она почувствовала облегчение.
        — Когда?
        — Через два или три месяца.
        — Два или три месяца? Это невозможно. Стекло требуется сейчас!
        — К великому сожалению, мисс Камерон, быстрее не выйдет.
        — Вы не поняли,  — сказала Лара.  — Речь идет об исключительных обстоятельствах и...
        — Всей душой рад помочь. Мои люди будут из кожи лезть, но заказ вы получите через два-три месяца. Видите ли...
        Лара бросила трубку.
        — Не верю!  — Она резко обернулась к Тилли: — Знаете другую компанию, Дон?
        Менеджер помассировал виски.
        — Поздно. Они же начнут с нуля и явно не станут обижать своих постоянных клиентов.
        — Лара, можно тебя на два слова?  — Келлер взял ее за руку, увлек в сторону.  — Не хотел и вспоминать, но...
        — Вспоминай, вспоминай!
        — У твоего друга Пола Мартина есть связи. Либо он знает кого-то, кто, в свою очередь, знает еще одного...
        Лара кивнула:
        — Соображаешь! Ладно, проконсультируюсь.

* * *
        Два часа спустя она сидела в офисе Пола Мартина.
        — Не представляешь, как меня обрадовал твой звонок, девочка. Когда же мы последний раз виделись? Ты похожа на богиню, Лара!
        — Спасибо, Пол.
        — Чем могу помочь?
        Она заколебалась.
        — Выходит так, что в трудной ситуации я всегда бегу к тебе.
        — На то мы и друзья, разве нет?
        — Да. Ты настоящий друг. Тот, кто мне сейчас очень и очень нужен.
        — Ну, выкладывай. Очередная забастовка?
        — Нет. «Камерон-тауэр».
        Мартин поднял бровь.
        — Я слышал, строительство идет точно по графику.
        — Идет. Вернее, шло. Скорее всего Стив Мерчисон объявил мне вендетту. На площадке с недавних пор творятся странные вещи. До сегодняшнего дня как-то мы выкручивались, но теперь... Проблема действительно серьезная, как бы не пришлось переносить церемонию открытия. Я не могу этого допустить, Пол.  — В груди Лары клокотала ярость.  — Шесть месяцев назад мы заказали в Нью-Джерси стеклянные панели. Сегодня утром заказ был выполнен, но на стройку привезли совсем не то, что требуется.
        — Ты говорила с компанией?
        — Да. Они пообещали исправить ошибку — за два-три месяца. А стекло необходимо через неделю! Без него рабочим нечего делать. Если открытие сорвется, я потеряю все.
        Мартин задумчиво качнул головой.
        — Этого не случится, девочка. Посмотрим, что в моих силах.
        Лара расправила плечи.
        — Пол, мне...  — Слова не шли с языка.  — Спасибо, Пол.
        Мартин ласково накрыл ее руку своей крепкой ладонью.
        — Динозавр еще дышит!  — Он улыбнулся.  — Завтра позвоню.

* * *
        Ранним утром молчавший долгие месяцы ее личный телефон издал негромкую трель.
        — Пол?
        — Не разбудил, Лара? Я тут беседовал со старыми друзьями. Дело будет сделано. Без скрипа не обошлось, но заказ они выполнят к следующему понедельнику.

* * *
        В понедельник Лара снова набрала номер Пола Мартина.
        — Стекла все еще нет, Пол.
        — Вот как?  — Последовала долгая пауза.  — Я разберусь, Лара, обещаю.  — Голос Мартина смягчился.  — Но радует хотя бы то, что снова слышу твой голос.
        — Пол... если они и на этот раз...
        — Не отчаивайся. Стекло ты получишь.

* * *
        Близился конец рабочего дня, но трейлеров с грузом все еще не было. В кабинет Лары вошел Келлер.
        — Я только что говорил с Дональдом Тилли. Крайний срок — пятница. Будет стекло — график не пострадает. Не будет — мы пропали.
        В четверг все оставалось без изменений.

* * *
        Лара отправилась в «Камерон-тауэр». Строительная площадка пустовала. Гордо устремляла к небу десятки этажей величественная башня — монумент своему создателю. Не позволю, думала Лара. Никому не дано меня унизить!
        Вернувшись в офис, она вновь позвонила Полу Мартину.
        — Сожалею, но мистера Мартина нет,  — произнес голос секретарши.  — Оставите сообщение?
        — Пусть он мне перезвонит,  — сказала Лара и повернулась к Келлеру: — Говард, выясни для меня один вопрос. Попытайся узнать, не является ли владельцем компании Стив Мерчисон.
        Спустя полчаса Келлер вернулся. Лицо его покрывала мертвенная бледность.
        — Узнал? Говори же! Кому она принадлежит?
        — Узнал. Компания зарегистрирована в Делавэре и принадлежит корпорации «Этна энтерпрайз».
        — «Этна энтерпрайз»?
        — Да. Куплена ею ровно год назад. Хозяин корпорации — Пол Мартин.
        Глава 33
        Шумиха, поднятая прессой вокруг «Камерон-тауэр», нарастала. Те же самые перья, что не столь давно возносили Лару до небес, теперь щедро обливали ее имя грязью.
        К Говарду зашел Джерри Таунсенд.
        — Честно говоря, на душе у меня неспокойно.
        — В чем дело?
        — Ты газеты читаешь?
        — Да.  — Келлер усмехнулся.  — Писаки вышли на тропу войны.
        — Я все думаю о дне рождения Лары. Приглашения уже разосланы, но из-за устроенного репортеришками спектакля люди шлют мне только отказы. Боятся уронить свой престиж. Нас ждет фиаско.
        — И что же ты предлагаешь?
        — Отменить праздник. Благовидный предлог я обеспечу.
        — Наверное, ты прав. Будет очень жаль, если Лара окажется в неловком положении.
        — Вот именно. Ладно, пойду займусь этим. Скажешь ей?
        — Да.

* * *
        Позвонил Терри Хилл:
        — Только что меня известили: послезавтра Большое жюри соберется в Рино, чтобы выслушать ваши показания, мисс Камерон. Я поеду вместе с вами.

* * *
        Выдержка из протокола допроса Джесси Шоу. Следователь — лейтенант Сол Манчини.
        М.: Доброе утро, мистер Шоу. Лейтенант Манчини. Хочу поставить вас в известность о том, что наш разговор будет вестись под запись.
        Ш.: Окажите услугу.
        М.: От адвоката вы отказались.
        Ш.: Он мне не нужен. Человек нашел часы, и что? Нет, вам потребовалось запереть его в клетку, как какое-то животное.
        М.: Мистер Шоу, вы знакомы с Филиппом Адлером?
        Ш.: Нет. А разве его имя у всех на устах?
        М.: И вам никто не платил за то, чтобы вы на него напали?
        Ш.: Говорю же, я никогда о нем не слышал.
        М.: Чикагская полиция обнаружила в вашей квартире пятьдесят тысяч долларов. Откуда столь значительная сумма?
        Ш.: (Молчание.)
        М.: Мистер Шоу?
        Ш.: Выиграл.
        М.: Где?
        Ш.: В тотализаторе... На футбольном матче.
        М.: Вам здорово повезло.
        Ш.: Пожалуй.
        М.: Вы работаете в Чикаго, так?
        Ш.: Да.
        М.: А приходилось ли вам когда-нибудь работать в Нью-Йорке?
        Ш.: Было дело.
        М.: В архиве полиции есть сведения о том, что под ковшом башенного крана, машинистом которого вы являлись, в Куинсе погиб строительный мастер по имени Билл Уайтман. Верно?
        Ш.: Да. Произошел несчастный случай.
        М.: Долго вы там работали?
        Ш.: Не помню.
        М.: Я освежу вашу память. Ровно семьдесят два часа. Вы прилетели из Чикаго за день до инцидента и вернулись туда же через два дня после него. Это тоже верно?
        Ш.: Не буду спорить.
        М.: По документам компании «Американ эйрлайнс», за два дня до нападения на мистера Адлера вы вновь вылетели из Чикаго в Нью-Йорк — чтобы через сутки возвратиться домой. Какова была цель вашего столь непродолжительного визита?
        Ш.: Хотел побывать в театре.
        М.: Вы не вспомните названия пьесы, которую смотрели?
        Ш.: Нет. Запамятовал.
        М.: Кто был вашим работодателем, когда произошел инцидент с краном?
        Ш.: «Камерон энтерпрайз».
        М.: Кто является вашим работодателем в Чикаго?
        Ш.: «Камерон энтерпрайз».

* * *
        Келлер совещался с Ларой. Около часа разговор шел об убытках, причиненных разнузданной кампанией в прессе. В конце беседы Лара сказала:
        — Так, что-нибудь еще?
        Говард нахмурился. Его просили передать Ларе что-то. Но кто? И что именно? Он не помнил. А, Господь с ним. Значит, ничего важного.

* * *
        Мажордом почтительно произнес:
        — Вас к телефону, мистер Адлер. Какой-то лейтенант Манчини.
        Филипп поднял трубку.
        — Добрый день, лейтенант. Чем могу помочь?
        — У меня для вас новости, мистер Адлер.
        — Да? Вы нашли грабителя?
        — Я бы подъехал и обсудил все при встрече. Устраивает?
        — Конечно.
        — Буду у вас через полчаса.
        О чем это, интересно, детектив не захотел говорить по телефону, подумал Филипп, кладя трубку.
        Когда Манчини прибыл, мажордом провел его в студию.
        — Приветствую вас, мистер Адлер.
        — Рад видеть, лейтенант. Я весь внимание.
        — Мы задержали нападавшего.
        — Неужели? Удивлен, удивлен.  — Такого Филипп действительно не ожидал.  — По вашим же словам, у полиции нет времени на уличных грабителей.
        — Он не обычный грабитель.
        Филипп едва заметно поджал губы.
        — Простите?
        — Это строительный рабочий. Зарабатывает на жизнь в Чикаго и Нью-Йорке. В его полицейском досье числятся разбой, квартирные кражи, драки. Парень сдал часы в ломбард, на квитанции остались отпечатки его пальцев.  — Манчини достал из кармана часы.  — Ваши?
        Филипп смотрел на золотой корпус, не испытывая ни малейшего желания прикоснуться к нему. Перед глазами возникла ужасная картина: хищный блеск лезвия и фонтанчик крови. Пересилив себя, Адлер вытянул правую руку, взял «Пьяже», посмотрел на крышку. Под сеткой царапин угадывались неясные очертания букв.
        — Да. Мои.
        Манчини осторожно забрал у него хронометр.
        — Какое-то время они полежат у нас как вещественное доказательство. Я просил бы вас подойти завтра на опознание.
        Перспектива вновь увидеть омерзительное лицо наполнила душу Филиппа яростью.
        — Непременно.
        — «Полис-Плаза», комната 212, в десять.
        — Договорились.  — Филипп усмехнулся.  — А почему вы сказали, что он не обычный грабитель?
        Секунду-другую Манчини колебался.
        — Ему за вас заплатили.
        — Что?
        Это не укладывалось в голове.
        — Произошедшее с вами — вовсе не случайность. За свою работу негодяй получил пятьдесят тысяч долларов.
        — Не верю,  — медленно выговорил Филипп.  — Кому нужно было сделать меня калекой?
        — Его наняла ваша жена!
        Глава 34
        Его наняла ваша жена! Филипп похолодел. Лара? За этим стоит Лара?
        Но почему?
        Не понимаю, к чему эти каждодневные тренировки? Ведь ты пока не выступаешь...
        Ты не обязан ехать! Мне нужен муж, а не сезонный рабочий... Ты становишься похож на коммивояжера...
        Мэриан: Она обвинила меня в краже сапфирового браслета, который вы ей подарили. Лара сделает все, чтобы быть рядом с вами...
        И Эллерби: Кстати, ты не намереваешься сворачивать концертную деятельность? Не так давно я общался с Ларой...
        Лара.

* * *
        В кабинете полицейского управления сидели окружной прокурор, комиссар полиции и лейтенант Манчини.
        — Мы имеем дело не с взбесившейся от ревности дурочкой. За этой леди тянется изрядный шлейф,  — веско сказал прокурор.  — Насколько серьезны собранные вами улики, лейтенант?
        — Я навел справки в отделе личного состава «Камерон энтерпрайз». Джесси Шоу был принят на работу по прямому указанию Лары Камерон.  — Манчини поднял голову, бросил взгляд за окно.  — Я поинтересовался: а случалось ли прежде, чтобы ваш босс сам подыскивал на стройку рабочих? И мне ответили: естественно, нет.
        — Что еще?
        — Ходили слухи, будто руководитель отдела строительства Билл Уайтман хвастался перед приятелями тем, что обладает некоей информацией о Ларе Камерон и скоро станет богатым человеком. Через несколько дней Уайтман погиб под ковшом крана, которым управлял Джесси Шоу. Чуть раньше Шоу прилетел в Нью-Йорк из Чикаго, а сразу после несчастного случая вернулся домой. Никаких сомнений в том, что гибель Уайтмана была хорошо срежиссирована. Кстати, билеты на самолет в оба конца оплатила «Камерон энтерпрайз».
        — А Филипп Адлер?
        — Та же схема. Шоу вылетает из Чикаго за двое суток до нападения и на следующий день возвращается. Если бы не жадность, заставившая его сорвать часы, мы бы ничего не узнали.
        — Но мотивы?  — вступил комиссар.  — Для чего ей уродовать мужа?
        — По словам прислуги, Лара безумно любит супруга. Меж ними лишь однажды вспыхнула ссора, из-за его гастролей. Миссис Адлер хотела, чтобы муж вечно находился при ней.
        — И сейчас он почти не покидает дом.
        — Вот именно.
        Окружной прокурор встал, неспешно прошелся по кабинету.
        — Что говорит сама дама? Все отрицает?
        — С ней мы пока не общались. Думали обсудить сначала вопрос с вами.
        — Значит, Филипп Адлер в состоянии опознать нападавшего?
        — Да.
        — Хорошо. Пошлите кого-нибудь побеседовать с миссис Адлер. Ей наверняка есть что сказать.

* * *
        Лара разговаривала с Говардом Келлером, когда голосом Кэти интерком сообщил:
        — К вам лейтенант Манчини, мисс Камерон.
        Лицо ее выразило досаду.
        — По какому вопросу?
        — Он молчит.
        — Пусть заходит.
        Сол Манчини ступал на весьма деликатную почву. Не имея явных доказательств, уличить Лару в преступных замыслах было трудно. И все же я попытаюсь, подумал он. Увидеть в кабинете Говарда Келлера детектив не ожидал.
        — Добрый день, лейтенант.
        — Добрый день, мэм.
        — С мистером Келлером вы уже общались.
        — О да. Лучшего питчера в Чикаго так и не нашли.
        — Слушаю вас, детектив.
        Вот оно, самое сложное. Пусть признает, что знакома с Джесси Шоу, а там я поведу ее дальше.
        — Мы задержали человека, который напал на вашего супруга.  — Манчини не сводил глаз с лица Лары.
        — Ага! И что...
        Ее перебил Келлер:
        — Как вам это удалось?
        — Он сдал в ломбард часы, подаренные миссис Адлер своему мужу. Имя Джесси Шоу вам о чем-нибудь говорит, мэм?
        В лице Лары не дрогнул ни один мускул. Твердый характер, подумал детектив. Выдержки ей не занимать.
        — Так знаете вы его?
        Лара повела плечом:
        — Нет. А должна?
        Это прокол, решил Манчини. Теперь ей не уйти.
        — Шоу работает на одной из ваших строительных площадок в Чикаго. Был он также занят и на стройке в Куинсе. Под ковшом его крана погиб...  — лейтенант сделал вид, что листает записную книжку,  — Билл Уайтман. Следствие пришло к выводу о несчастном случае.
        Лара судорожно сглотнула.
        — И...
        Однако Говард Келлер вновь не дал ей закончить.
        — Послушайте, лейтенант, в компании работают тысячи людей. Неужели мы обязаны знать каждого?
        — То есть с Шоу вы незнакомы?
        — Нет. Ни я, ни мисс Камерон.
        — Я предпочел бы, чтобы мисс Камерон — или миссис Адлер — сама подтвердила это.
        — Никогда о нем не слышала.
        — За нападение на вашего супруга Джесси Шоу получил пятьдесят тысяч долларов.
        — Н-не... не может быть!  — Лицо Лары побелело.
        Ну, подумал Манчини, вот я и у цели.
        — Об этом вам тоже ничего не известно?
        Суть вопроса дошла до нее не сразу.
        — Хотите сказать... Да как вы смеете!  — В глазах Лары горела холодная ярость.  — Если Филиппа подставили, я должна узнать — кто!
        — Не вы одна. Мистер Адлер — тоже.
        — Вы говорили с Филиппом?
        — Да. Я...
        Через мгновение она уже бежала по коридору.

* * *
        По студии гулко разнесся перестук каблучков. В спальне Филипп одной рукой неловко складывал вещи в сумку.
        — Фил... что ты делаешь?
        Он обернулся, смерил жену пустым взглядом:
        — Ухожу.
        — Но почему? Неужели ты поверил этой... этой идиотской истории?
        — Достаточно лгать, Лара.
        — Я не лгу! Выслушай! Ни за что на свете я не смогла бы причинить тебе боль, Филипп. Я же люблю тебя!
        Филипп посмотрел на нее в упор:
        — Полиция говорит, этот человек работал на тебя. За... сделанное... ему заплатили пятьдесят тысяч долларов.
        Лара в отчаянии крикнула:
        — Не знаю, не знаю! Со мной он не имеет ничего общего! Веришь?
        Адлер молчал.
        Не дождавшись ответа, Лара повернулась и как слепая вышла из спальни.

* * *
        Ночь Филипп без сна провел в дешевой гостинице. Его неотступно преследовал образ Лары.
        Собственно говоря, я бы с удовольствием узнала о вашем фонде чуть подробнее. Почему бы нам не встретиться и не поболтать...
        Вы женаты? Расскажите о себе...
        А ваш Скарлатти переносит меня в Неаполь...
        По ночам мне снятся горы кирпича, стальные балки, мешки с цементом...
        Я здесь для того, чтобы встретиться с вами...
        Хочешь, я отправлюсь с тобой в Милан?..
        Вы меня окончательно совратите, леди...  — Не сомневайся...
        Ее любовь, ее забота и понимание... Неужели я ошибался?

* * *
        В «Полис-Плаза» Манчини провел его в небольшой зал, у дальней стены которого имелось нечто вроде помоста.
        — Сейчас сюда придут несколько человек. Ваша задача — указать знакомое лицо.
        А потом в дело окажется впутанной и Лара, подумал Филипп.
        На помост поднялись семеро мужчин, примерно одного возраста и роста. Джесси Шоу стоял в середине. При виде его сердце Филиппа учащенно забилось, в ушах прозвучал голос: Бумажник! Левую кисть пронзила острая боль. Неужели за всем этим — Лара?
        — Посмотрите внимательно, мистер Адлер,  — буднично произнес лейтенант Манчини.
        С сегодняшнего дня работаю дома...
        — Мистер Адлер!
        Мы найдем лучших врачей, милый... Какое прекрасное у нее лицо! Если гора не идет к Магомету...
        — Вы в состоянии указать...
        Я выходила замуж не за твое тело! Я любила тебя и люблю! Отсутствие физической близости меня не пугает. Обнимешь — уже хорошо.
        Им и вправду было хорошо — обоим.
        И последний разговор, в спальне: Ни за что на свете я не смогла бы причинить тебе боль, Филипп. Я же люблю тебя!
        — Мистер Адлер...
        Полиция ошиблась. Верю, Лара, я тебе верю!
        — Есть ли среди этих мужчин...  — донесся до него голос Сола Манчини.
        — Не знаю,  — кратко ответил Филипп.
        — Что?
        — Здесь я его не вижу.
        — Вы же говорили, что хорошо рассмотрели нападавшего?
        — Это так.
        — Тогда укажите его.
        — Не могу. Среди этих семерых его нет.
        Лицо Манчини исказила гримаса недоумения.
        — Вы уверены?
        — Абсолютно.
        — Что ж, в таком случае это все, мистер Адлер. Спасибо за сотрудничество.
        Найти Лару, подумал Филипп. Немедленно разыскать Лару!

* * *
        Лара сидела за рабочим столом и смотрела в окно. Филипп ей не поверил. Осознание этого факта и мысль о Поле Мартине причиняли невыносимую боль. Ну конечно, все это — дело рук Мартина. Но какую он преследовал цель? «Помнишь, что я сказал? Не очень-то он справляется со своей задачей. С Филиппом нужно поговорить».
        В кабинет ступил Говард Келлер, на лице — мука.
        — Только что сообщили. Мы теряем «Камерон-тауэр», Лара! «Саузерн иншуранс» и «Интернэшнл инвестментс» расторгли контракт, потому что мы не в состоянии обеспечить сроки. А выплаты по залоговым обязательствам? Ведь нам почти удалось! Высочайший в мире небоскреб... Мне очень жаль. Я хорошо знаю, что все это для тебя значило.
        Лара повернула голову, и Келлера поразило выражение ее бледного, с черными глазницами лица. Лара походила на собственную тень.
        — Ты меня слышала? Мы теряем «Камерон-тауэр»!
        — Да, слышала.  — Голос ее звучал на удивление спокойно.  — Не волнуйся, Говард. Я возьму новый заем и расплачусь.
        Невозмутимость Лары пугала.
        — Новый заем? Подо что? Нам впору объявлять о банкротстве.
        — Говард...
        — Да?
        — Разве может любовь быть столь безоглядной?
        — Как ты сказала?
        — Филипп ушел.
        Короткая фраза все ему объяснила.
        — Я... Прости, Лара.
        На губах у нее появилась непонятная улыбка.
        — Странно, не правда ли? Я лишилась всего. Сначала Филиппа, потом своего дела. Знаешь, Говард, что это такое? Это судьба. Она против меня. Человек не может бороться с собственной судьбой.
        Так Лара еще никогда не говорила. У Келлера сжалось сердце.
        — Лара...
        — Но и это не конец. После обеда я должна вылететь в Рино, на Большое жюри. Если...
        Негромко пискнул интерком.
        — К вам лейтенант Манчини, мисс Камерон.
        — Пусть входит.
        Келлер недоуменно вскинул голову:
        — Манчини? Что ему нужно?
        Лара сделала глубокий вдох.
        — Арестовать меня, Говард.
        — Арестовать тебя? Ты о чем?
        — Полиция считает меня организатором нападения на Филиппа,  — небрежно ответила Лара.
        — Но это же смешно! Они не могут...
        Дверь распахнулась, в кабинет вошел Сол Манчини. Окинув Лару и Келлера взглядом, он приблизился к столу.
        — У меня ордер на ваш арест.
        Говард посерел. Тело его непроизвольно повернулось, прикрывая Лару.
        — Это невозможно. Она ни в чем не виновата.
        — Вы совершенно правы, мистер Келлер. В ордере указано ваше имя.
        Глава 35
        Выдержка из протокола допроса Говарда Келлера. Следователь — лейтенант Сол Манчини.
        М.: Вам зачитали ваши права, мистер Келлер?
        К.: Да.
        М.: И вы не настаиваете на присутствии адвоката?
        К.: Мне не нужен адвокат. Я в любом случае пришел бы к вам сам. Лара здесь ни при чем.
        М.: Это вы заплатили Джесси Шоу пятьдесят тысяч долларов, поручив ему напасть на Филиппа Адлера?
        К.: Да.
        М.: Почему?
        К.: Филипп превратил жизнь Лары в пытку. Она умоляла мужа остаться дома, однако тот предпочитал мотаться по гастролям.
        М.: И вы решили изуродовать его руку.
        К.: Все было не совсем так. Джесси просто зарвался.
        М.: Расскажите о Билле Уайтмане.
        К.: Полное ничтожество. Он намеревался шантажировать Лару. Я не мог этого допустить. В противном случае ее карьера бы рухнула.
        М.: Получается, вы подстроили его гибель?
        М.: Или Лары. Да.
        М.: Она знала о ваших планах?
        К.: Конечно, нет. Она бы не позволила им осуществиться. Нет, нет. Понимаете, я должен был защитить ее. Ради нее я готов умереть.
        М.: Или обречь на смерть.
        К.: Один вопрос. Как вы догадались, что это я?

* * *
        В здании «Полис-Плаза» капитан Бронсон спросил: — Сол, как ты догадался, что это он?
        — Келлер в высшей степени аккуратно скатал клубок, но не заметил тоненькой ниточки. Я тоже чуть было не упустил ее. В досье Шоу значится, что семнадцатилетним пареньком его выгнали из сборной чикагских юниоров по бейсболу за кражу спортивной формы. Я поднял бумаги, и точно — они играли в одной команде. Так впервые всплыло имя Келлера. На мой вопрос он уверенно заявил, что в жизни не слышал о Джесси Шоу. Я позвонил приятелю, бывшему спортивному комментатору «Сан таймс". Тот отлично помнил обоих. В команде их считали друзьями. Именно Келлер помог Шоу получить работу в „Камерон энтерпрайз“. Замолвил словечко перед Ларой, которая Шоу и в глаза не видела.
        — Безукоризненная работа, Сол.
        Манчини покачал головой.
        — Видишь ли, в конечном итоге это не имеет значения. Если бы мы, ни о чем не подозревая, продолжали бы возиться с Ларой Камерон, Келлер сам пришел бы к нам и признался.

* * *
        Мир, к которому она так привыкла, рухнул. Лара не могла поверить, что в ответе за все Говард, ее преданный и надежный, как скала, Говард. Он сделал это ради меня. Я должна ему помочь.
        В интеркоме прозвенел голос Кэти:
        — Машина у подъезда, мисс Камерон. Вы готовы?
        — Да.
        В Рино ее показаний ожидало Большое жюри.

* * *
        Через пять минут после того, как Лара покинула офис, позвонил Филипп.
        — Очень жаль, мистер Адлер, но вы опоздали. Лара выехала в Рино.
        Его охватило чувство острого разочарования.
        — Если миссис Адлер еще свяжется с вами, скажите, что я буду ее ждать.
        — Непременно, сэр.
        Филипп набрал новый номер, потратил на разговор десять минут, а затем позвонил Эллерби.
        — Уильям... Я решил остаться в Нью-Йорке. Буду преподавать у Джуллиарда[39 - Джуллиард, Огастэс — американский банкир, промышленник и филантроп, оставивший большую часть своего состояния на развитие в США музыкальной культуры. В 1946 г. при Линкольновском центре сценических искусств (Нью-Йорк) основана музыкальная школа его имени.].

* * *
        — Что со мной могут сделать?  — спросила Лара.
        — Это как посмотреть,  — откликнулся Терри Хилл.  — Сначала жюри выслушает ваши показания, а потом либо признает вас невиновной — с возвращением соответственно игорного дома,  — либо сочтет улики достаточными и передаст дело в суд. Если их вердикт будет именно таков, вам грозит тюремное заключение.
        Лара что-то пробормотала.
        — Простите, мисс Камерон?
        — Я сказала — отец был прав. Это судьба.

* * *
        Слушания длились четыре часа. Ларе задавали вопросы о том, как она стала владелицей отеля «Камерон-Палас» и казино. За дверьми зала Терри Хилл с чувством пожал ей руку:
        — Вы держались превосходно, мисс Камерон! Думаю, все закончится хорошо. Прямых доказательств у них нет, поэтому...
        Адвокат внезапно смолк, и Лара обернулась. По фойе уверенно вышагивал Пол Мартин: строгий двубортный пиджак, белоснежная сорочка, коротко подстриженные, благородной седины волосы.
        — Неужели его вызвали как свидетеля? Скажите, Пол действительно вас ненавидит?
        — Не понимаю, Джерри, как...
        — Лара, если Мартина обяжут дать показания, нам конец. Вы отправитесь за решетку.
        Она отвела взгляд в сторону.
        — Но и ему в таком случае... не поздоровится.
        — Потому-то я и спросил. Захочет ли он вас уничтожить вместе с собой?
        — Не знаю.
        — Рад встрече, Лара!  — Мартин подошел к ним вплотную.  — Я слышал, у тебя неприятности?  — Глаза его были совершенно пусты.  — Сочувствую, девочка.
        Лара вспомнила слова Говарда Келлера: Он сицилиец. Сицилийцы ничего не прощают и ничего не забывают. Насколько же велика может быть жажда мести? Этого она тоже не знала.
        Мартин развернулся, чтобы уйти.
        — Пол...
        Он замер.  — Да?
        — Нам нужно поговорить.
        Минутная пауза.
        — Хорошо.  — Кивком Пол указал на приоткрытую дверь.  — Там нам никто не помешает.
        Терри Хилл взглядом проводил обоих. Дверь захлопнулась. Я бы не постоял за ценой, чтобы услышать их разговор, подумал адвокат.

* * *
        Лара не знала, с чего начать.
        — Так чего же ты хочешь, девочка?
        Все оказалось намного труднее, чем она предполагала. Первые слова дались едва ли не через силу.
        — Хочу, чтобы ты меня отпустил.
        Он изумленно поднял брови:
        — Отпустил? Но я и не держу тебя!  — В голосе Мартина прозвучала добродушная ирония.
        Ей было трудно дышать.
        — Неужели ты считаешь, что еще недостаточно меня наказал?
        Лицо Мартина оставалось совершенно непроницаемым.
        — Мы знавали прекрасные времена, Пол. Если не считать Филиппа, то более близкого мужчины, чем ты, у меня никогда не было. Я обязана тебе всем, что имею. Я ни разу в жизни не попыталась тебе навредить, поверь.  — Лара мучительно подыскивала слова.  — В твоей власти уничтожить меня сейчас. Ты и в самом деле этого хочешь? Что, окажись я за решеткой, и ты будешь счастлив?  — Она едва сдерживала слезы.  — Прошу, Пол, верни мне мою жизнь. Пойми, я не враг!
        Взгляд Мартина по-прежнему ничего не выражал.
        — Я молю тебя о снисхождении. Я... слишком устала бороться, Пол. Ты победил...  — Голос Лары дрогнул.
        В дверь постучали, на порог ступил судебный пристав.
        — Большое жюри ждет вас, мистер Мартин.
        Задержавшись на мгновение, Пол Мартин вышел из комнаты.
        Все, мелькнуло в голове Лары. Все кончено.
        В комнату стремительно ворвался Терри Хилл.
        — Видит Господь, как мне хотелось бы узнать, что он им скажет! Терпение, Лара, терпение.

* * *
        Они ждали. Минута медленно текла за минутой. Но вот Мартин распахнул двери зала, где проходило слушание. Выглядел он изможденным. Пол стареет, подумала Лара. И винит меня за это. Поколебавшись, Мартин направился к ней.
        — Вряд ли я смогу простить тебя, Лара. Ты превратила меня в дурака. И все же такой, как ты, у меня никогда не было. Так что я перед тобой в долгу. Я не сказал им ни слова.
        Глаза Лары наполнились слезами.
        — Пол... Мне нечем тебя...
        — Пусть это станет моим подарком. С днем рождения, девочка.
        Только когда он зашагал прочь, Лара осознала смысл фразы. Сегодня же ее день рождения! За последнюю неделю произошло столько событий, что намечавшееся празднество отодвинулось куда-то на задний план. В «Камерон-Плаза» исходят от нетерпения две сотни гостей! Она повернулась к Терри Хиллу:
        — Вечером я должна быть в Нью-Йорке. Там собрались люди — в мою честь. Жюри позволит мне уехать?
        — Минуту.  — Терри потянул на себя массивные двери. Прошла, казалось, вечность, прежде чем он возвратился.  — Вы вольны ехать, куда вам вздумается, Лара. Большое жюри объявит свой вердикт только утром, но теперь это чистой воды формальность. Вернетесь сюда к полуночи. Кстати, Пол Мартин сказал вам правду. Они не услышали от него ни слова.

* * *
        Тридцать минут спустя «боинг» Лары поднялся в воздух.
        — С вами все в порядке?  — спросил Терри Хилл.
        Она сдержанно кивнула:
        — В полном.
        Гости уже ждут. Лара расправила плечи. Она — Лара Камерон!

* * *
        Стоя посреди огромного и безысходно пустого зала «Камерон-Плаза», Лара оглядывалась по сторонам. Я воздвигла высочайшее в мире здание, которое переменит жизни тысяч людей. А теперь все это будет принадлежать безликим банкирам! В ушах вновь прозвучал голос отца: Судьба, она вечно против. Вспомнился Глэйс-Бэй, неказистый пансионат, первый день в школе: Кто-нибудь скажет слово на букву «F»? Перед глазами возник образ Билла Роджерса — Первое, что тебе необходимо запомнить,  — это ДДЛ. И Чарлза Коэна — Я ем только кошерную пищу, а в Глэйс-Бэй ее попросту не существует.
        ...если я построю здание и оно вам понравится, согласитесь ли вы взять его в аренду на пять лет...
        ...ни за что. Контракт будет десятилетним...
        А потом пришел Шон Макаллистер: Мне нужна маленькая премия. Или стимул, как хочешь... скажи честно, Лара, у тебя когда-нибудь был дружок?
        За ним — Говард Келлер: Ты все не так поняла!
        ...мы можем работать вместе...
        И под конец — успех. Успех громкий, немыслимый.
        И Филипп Адлер, ее Лохинвар. Ее величайшая потеря.
        — Лара...
        Она обернулась. Рядом стоял Джерри Таунсенд.
        — Карлос сказал, что вы здесь. Мне искренне жаль, что праздник не вышел.
        Пальцы Лары судорожно впились в пуговицу его пиджака.
        — Что... что случилось?
        — Разве Говард не сказал?
        — Не сказал чего?
        — Из-за шумихи в газетах мы получили столько отказов, что почли за благо отменить прием. Я просил Говарда передать вам...
        Если честно, Лара, то последнее время у меня что-то не в порядке с памятью.
        — А, чепуха.  — Она еще раз окинула взглядом зал.  — Четверть часа я здесь все-таки провела.
        — Как вы сказали?
        — Не обращайте внимания, Джерри.  — Лара направилась к выходу.
        — Может, поднимемся в офис? Необходимо кое-что закончить.
        — О'кей.  — Ноги моей здесь больше не будет.
        В кабине лифта Джерри буднично заметил:
        — Мне рассказали о Келлере. Не могу поверить, что в ответе за все именно он.
        — В ответе за все я, Джерри. Только я.
        — Вашей вины здесь нет, Лара.
        Внезапно она почувствовала себя ужасно одиноко.
        — Вот что, Джерри, если вы еще не ужинали...
        — Извините, мисс Камерон. Вечером у меня дела.
        — Ничего, все в порядке.
        Кабина лифта остановилась, они вышли.
        — Бумаги, которые вам нужно подписать, лежат в комнате для совещаний,  — сказал Таунсенд.
        — Идем же.
        Дверь оказалась закрытой. Возню с ключом Джерри предоставил Ларе, и когда она толкнула дубовую створку, хор из по меньшей мере сорока голосов затянул «Happy birthday to you...».
        Комната была полна тех, с кем Лара бок о бок работала долгие годы: архитекторы, инженеры-строители, подрядчики и менеджеры. В толпе виднелись лица Чарлза Коэна и профессора Майера, Хорэса Гутмана, Кэти и отца Джерри Таунсенда. Однако глаза Лары мгновенно нашли его — Филиппа. С распростертыми объятиями Адлер двинулся навстречу жене.
        — Лара...
        Сдерживая слезы, она прижалась к широкой груди. Дома! Я дома! Больше мне ничего не нужно.
        Их окружили, со всех сторон слышалось:
        — С днем рождения, Лара!
        — Ты похожа на Афродиту!
        — Удивлена, да?
        Лара повернулась к Джерри Таунсенду:
        — Джерри, как вам удалось...
        Тот пожал плечами:
        — Это все Филипп.
        — Ты?..
        К накрытому белой скатертью столу спешили официанты.
        — Не важно, что и как,  — произнес Чарлз Коэн,  — но я горжусь тобой, Лара! Ты достигла всего, к чему стремилась.
        — Этой женщине я обязан жизнью,  — низким голосом сказал Таунсенд-старший.
        — И я!  — воскликнула Кэти.
        — Тост! У меня тост!  — перекрыл их всех мощный баритон Таунсенда-сына.  — За босса — лучшего из лучших в этом бренном мире!
        Чарлз Коэн высоко поднял бокал:
        — За беспокойную девчонку, что стала восхитительной женщиной!
        Наконец очередь дошла до Филиппа. Приготовившись произнести пылкую речь, он лишь негромко сказал:
        — За ту, которую я люблю.
        Лара уже не скрывала слез.
        — Я... я так признательна... Мне теперь... Спасибо вам всем!  — Смахнув слезы с ресниц, она прижалась к Филиппу.  — И особенно тебе, милый! Такого дня рождения у меня еще не было!  — Внезапно вспомнились слова Терри Хилла: Вернетесь сюда к полуночи.  — Господи, ведь мне пора в Рино!
        Филипп улыбнулся:
        — Никогда не видел Рино.

* * *
        Через полчаса они уже мчались в аэропорт. Лара держала Филиппа за руку и думала: Значит, я ничего не потеряла! Остаток жизни — сколько мне там отпущено?  — проживу для него. Все другое не стоит внимания. Быть рядом с ним, заботиться о нем — иного не нужно.
        — Лара?..
        Она приникла к окошку.
        — Макс, останови машину.
        Послышался скрип тормозов. Филипп с удивлением вглядывался в огороженный металлической сеткой пустой участок земли.
        — Лара!
        — Смотри, Фил!
        — Смотрю. И что?
        — Неужели не видишь?
        — Чего?
        — Господи, но это же великолепно! Вон, по правую руку — торговый комплекс! В центре я поставлю две жилые башни, а чуть левее хватит места еще на три здания. Ну, рассмотрел?
        Это походило на гипноз. Лара стиснула его пальцы.
        — Вот тебе мой план...
        notes
        Примечания
        1
        Леверидж — соотношение между задолженностью компании и ее собственным капиталом.
        2
        «Apple» — яблоко; «boy» — мальчик; «candy» — конфета; «dog» — собака; «eat» — есть, кушать (англ.). Слово, которое произнесла Лара — fuck,  — на русский язык лучше не переводить.
        3
        Слово «foot» имеет в английском языке два значения: «нога» и «фут», то есть единица длины, равная 30,48 см.
        4
        Хайлендс — Северное нагорье, расположенное на северо-западе Шотландии.
        5
        Расчистка земель — захват общинных пастбищ крупными землевладельцами и сгон с земли мелких фермеров в конце XVIII — начале XIX в. в Шотландии. Многие разорившиеся фермеры эмигрировали в США и Канаду.
        6
        Quid pro quo — услуга за услугу (лат.).
        7
        Ласалль — улица в центре Чикаго, известная как чикагская Уолл-стрит, где расположены банки и Чикагская фондовая биржа.
        8
        Южная сторона — трущобный район г. Чикаго, расположенный к югу и востоку от р. Чикаго. Заселен в основном переселенцами из Европы, с негритянского Юга и пуэрториканцами.
        9
        Петля (англ. loop) — деловой, культурный и торговый центр г. Чикаго. Район получил свое название от окружающей его ветки надземной железной дороги.
        10
        Питчер — подающий в бейсболе.
        11
        Кетчер — игрок защиты, стоящий позади игрока с битой.
        12
        Прозвище известного бейсболиста Лу Герига (1903 — 1941), которое тот получил за свою выносливость.
        13
        Уэллсли — престижный частный гуманитарный колледж для женщин в пригороде Бостона.
        14
        Сирс-тауэр — небоскреб в г. Чикаго, высотой 443 м, одно из самых высоких зданий в мире. Построен в 1970 — 1973 гг., в нем расположена штаб-квартира крупнейшей торговой компании «Сирс, Роубак энд К°».
        15
        Дивелопер — предприниматель, занимающийся строительным бизнесом.
        16
        Кондоминиум — дом, в котором все, без исключения, квартиры принадлежат жильцам (а не сдаются внаем).
        17
        Город в южной Уганде. В 1976 г. спецподразделение израильской военной разведки сумело освободить в местном аэропорту 91 своего соотечественника, самолет с которыми был захвачен террористами.
        18
        Островок на р. Саскуэханна, штат Пенсильвания, на котором расположена атомная электростанция, где в 1979 г. произошла первая в истории ядерной энергетики крупная авария. Из-за радиоактивного выброса в атмосферу были эвакуированы тысячи жителей близлежащих поселков.
        19
        Часть нью-йоркского района Манхэттен к востоку от Пятой авеню.
        20
        Деревенский староста (ит.).
        21
        Договор о сдаче земли в аренду (ит.).
        22
        Руководитель, глава (ит.).
        23
        Так в США презрительно называют выходцев из Италии, Испании и Португалии.
        24
        Большое жюри — расширенная коллегия присяжных (от 12 до 23 человек), решающая вопрос о предании обвиняемого суду и предъявлении ему официального обвинения.
        25
        Один из наиболее знаменитых ресторанов и ночных клубов Нью-Йорка.
        26
        Известный ресторан театрального бомонда на Бродвее.
        27
        Дональд Трамп (род. в 1946 г.) — состоятельный американский бизнесмен. Построил и является владельцем Трамп-тауэр — крупного делового центра.
        28
        Годфри Юрис (род. в 1949 г.) — американский архитектор и дивелопер.
        29
        Контракт — не обязывающий, но дающий право на продажу или покупку товара к определенной дате по заранее согласованной цене.
        30
        Хужер — «верзила», прозвище жителей штата Индиана.
        31
        Бела Барток (1881 — 1945) — венгерский композитор.
        32
        Голливуд-боул (Голливудская чаша) — природный амфитеатр на склоне Голливудских холмов, где проходят концерты классической и популярной музыки.
        33
        Название нашумевшего в 70-е годы прошлого столетия порнографического фильма, а также кличка источника информации, использовавшегося в расследовании Уотергейтского скандала, чья личность так и не была раскрыта.
        34
        Томас Бичам (1897 — 1961) — английский дирижер, основатель Лондонского филармонического (1932) и Королевского филармонического (1946) оркестров.
        35
        Miracolo — чудо (ит.).
        36
        Вид триктрака для двух игроков, имеющих по пятнадцать шашек; разыгрывается на доске бросанием костей.
        37
        Город в Мали, Западная Африка. Для жителей англоговорящих стран его название равнозначно русскому «у черта на куличках».
        38
        «Дан энд Брэдстрит» — фирма, собирающая информацию о корпорациях в США; продает и публикует статистические данные о рейтинге и финансовом положении компаний.
        39
        Джуллиард, Огастэс — американский банкир, промышленник и филантроп, оставивший большую часть своего состояния на развитие в США музыкальной культуры. В 1946 г. при Линкольновском центре сценических искусств (Нью-Йорк) основана музыкальная школа его имени.