Наружное наблюдение Оллард Бибер
        Это четвертая книга из серии о частном сыщике Максе Вундерлихе. Успешный уже немолодой бизнесмен Лео Фишер просит сыщика последить за его новой четвертой супругой. Большая разница в возрасте, а также участившиеся исчезновения супруги по вечерам, не имеющие внятного объяснения, рождают в голове супруга массу подозрений, в том числе связанных с супружеской неверностью. На кону личное счастье немолодого супруга! Сыщик Макс Вундерлих берется за дело, которое не кажется ему сложным и которое он относит к разряду дел, связанных с так называемым "наружным наблюдением." Однако дело о наружном наблюдении выливается в запутанную историю, изобилующую многочисленными криминальными преступлениями…
        Оллард Бибер
        Наружное наблюдение
        Возможные совпадения имен и названий в этом романе с именами и названиями реально существующих лиц и мест могут быть только случайными.
        ВХОД В ЛАБИРИНТ И ВЫХОД ИЗ НЕГО ИНОГДА РАСПОЛОЖЕНЫ СОВСЕМ БЛИЗКО ДРУГ ОТ ДРУГА. НО ПОПАВ В ЛАБИРИНТ, ВЫХОД ИЗ НЕГО МОЖНО НАЙТИ, ЛИШЬ ПРОЙДЯ ЧЕРЕЗ ЕГО ЗАПУТАННЫЕ ПОВОРОТЫ.
        1
        Сыщик Макс Вундерлих пересек автостраду, отделявшую пляж от остального города с его множеством отелей, кафе и ресторанов, сбросил с босых ног сандалеты без задников и, наклонившись, ловко подхватил их левой рукой. Правой рукой он нажал фиксатор в подвижной ручке чемодана на колесиках и загнал ручку вниз до упора. Подхватив чемодан за другую ручку, ступил босыми ногами на песок и слегка поморщился. Песок уже прилично раскалился и остро обжег босые ступни. Немного потоптавшись, Макс подождал, пока ступни привыкнут, и двинулся к морю. Он нашел место, где песок был влажным, поставил чемодан так, чтобы на него можно было сесть, и, приставив руку ко лбу из-за слепящего солнца, долго смотрел вдаль на бесконечную слегка колеблющуюся водную равнину. При этом зрачки его глаз были неподвижны, а линия взгляда медленно вращалась вместе с загорелой шеей, иногда замирая в привлекательных местах, чтобы через секунды снова продолжить сканирование горизонта. Таким образом Макс долго сравнивал открывающиеся перед ним картины с сохранившимися в памяти пейзажами швейцарских Альп, где прошли его детство и юность. В
конце концов он пришел к выводу, что эти природные объекты несравнимы. Оба - морской и горный - прекрасны по-своему. Вообще говоря, такими сравнениями Макс занимался каждый день своего десятидневного отпуска. Сегодня был последний день. Через несколько часов он должен быть в аэропорту Жироны, откуда полетит во Франкфурт на Майне, давно ставший его второй родиной. До Жироны еще надо добраться на местном поезде с живописно размалеванными вагонами, поэтому времени искупаться напоследок у него уже не было. Он встал с чемодана, закатал брюки и вошел в воду. Она была теплой и приятно ласкала икры ног при каждой высокой волне. Прощай, Испания. Стало немного грустно, но это быстро прошло. Он вспомнил о своей работе, о преступниках, "благодаря" которым он эту работу имеет, представил свой офис на Шиллерштрассе с диванчиком, на котором иногда с чашкой кофе в руке сидит его помощница Мартина Хайзе, и улыбнулся. Все проходит - прошел и этот отпуск, который он наконец-то смог себе позволить.
        Когда самолет набрал высоту и можно было расстегнуть ремень безопасности, мысли Макса снова завертелись вокруг прошедшего отпуска. Все было прекрасно, включая… В этом месте мысль споткнулась, потому что Макс еще не решил, действительно ли прекрасным был этот курортный роман…
        Они познакомились на общем завтраке в ресторане отеля. Он посоветовал ей попробовать мидии, потому что слышал об их необычайной полезности. Так ли это на самом деле, он не знал. Она с опаской посмотрела на черные раковины, внутри которых эти мидии скрывались, но все же рискнула. Чтобы она чувствовала себя увереннее, Макс тоже взял себе мидии. Потом они за столом со смехом подковыривали ножом не раскрывшиеся раковины и поедали содержимое неопределенной консистенции.
        Они решили вместе пойти на пляж. Куда, собственно, еще податься под палящим солнцем? Ничего другого они не придумали. Ее звали Бригитта, и она тоже жила во Франкфурте. Ее отпуск заканчивался уже через три дня, а его только начался. Он пожалел, что только сейчас ее встретил, и сказал ей об этом. Она стандартно улыбнулась. Вечером после ужина в отеле они сидели в кафе в центре города и ели мороженое, пили вино и кофе. Он проводил ее до двери номера, а на следующий вечер уже вошел в эту дверь. Ему нужно было торопиться, ведь ее отпуск заканчивался. Он рассказал ей, что занимается частным сыском. Она нашла это необычайно интересным и с радостью взяла его визитку. О своей же деятельности она не сказала ничего, лишь произвела неопределенные движения руками. Он не стал любопытствовать, так как не думал ни о чем серьезном. Он не спросил, замужем ли она, и она никак не высказалась по этому поводу. Она была просто симпатичной брюнеткой, а он молодым здоровым мужчиной.
        Потом он захотел проводить ее в аэропорт, но она отказалась.
        Сейчас Макс размышлял об этом скоротечном романе. Он был не из тех, кто бросается "за первой подвернувшейся юбкой" ( представительницы прекрасного пола давно ходят в брюках, а юбка - явление достаточно редкое; но говорить "за первыми подвернувшимися брюками" еще не стали и, вероятно, никогда не станут, поэтому пусть пока остается по-старому). Он не мог похвастаться обилием любовных романов, завязанных им за время сыскной деятельности. Вот раньше, когда Макс был студентом экономического факультета, или сразу после этого, когда работал в разных фирмах, он охотно волочился за студентками и молоденькими сотрудницами, не пропускал вечеринок с участием девушек, с которыми иногда вступал в близкие отношения. После того как он сделался частным детективом, все такое отошло на второй план. Помощница Мартина Хайзе появилась на его горизонте как посланница из прошлой легкомысленной жизни. Когда-то они работали в фирме господина Мюллера и даже были любовниками. Потом отношения расстроились, увлеченность прошла, и Мартина вновь вошла в его жизнь совершенно случайно. Их отношения были сугубо деловыми, а всякие
попытки как-то оживить прежние отношения обоюдно пресекались на корню. Мартина писала детективные романы и помогала ему в некоторых расследованиях. Между ними установились гармоничные и практичные отношения, из которых каждый извлекал свою пользу. Правда, иногда Мартина, наблюдая за его расследовательскими муками, говорила, что ему пора жениться, что он скоро схлопочет что-нибудь желудочное из-за вечной сухомятки и кофе вприкуску с сигаретой. Макс соглашался, но почему-то ни разу не спросил ее, почему она сама не выходит замуж.
        И вот появилась эта Бригитта. Было это серьезно? Пожалуй, нет. Неожиданно? Пожалуй, да. Номер своего телефона она все же записала на подсунутой им салфетке. Ну и что? Обычный обмен координатами на всякий случай - ведь они все же переспали, и оба остались довольны. Интересно, что бы сказала Мартина, расскажи он ей об этой Бригитте? Он еще не решил для себя, стоит ли это делать. Она, пожалуй, посмеется и скажет что-нибудь типа: "Ну вот, Максик, вместо того чтобы жениться, ты ударился в блуд". Да, именно так она и скажет. Наверное, не надо ей об этом рассказывать. Макс представил Бригитту и подумал, что она, наверняка, уже даже не вспоминает о нем. Она привлекательна, имеет красивую фигуру с крепкими стройными ногами. Вероятно, у нее хватает поклонников более высокого ранга, чем частный сыщик. Да, безусловно. Надо просто постараться забыть об этом, как это, определенно, уже сделала она. Нет, этот роман нельзя включать в список прекрасных воспоминаний о прошедшем отпуске. Скорее, наоборот. Напрасно он не удержался и пошел на поводу взыгравшей плоти, поддавшейся курортным обстоятельствам и отключившей
мозг от привычной мыслительной деятельности. Никакой дедукции - сплошная похоть. Макс закрыл глаза и задремал. Проснулся только тогда, когда самолет, слегка подпрыгивая, побежал по бетонке. Вот и Франкфурт.
        Было только четыре часа пополудни. Во Франкфурте тоже было жарко. Он взял такси и поехал в офис на Шиллерштрассе.
        2
        В то время, когда сыщик Вундерлих, сидя с закрытыми глазами в кресле самолета, еще продолжал анализировать прошедший отпуск, его нештатная помощница Мартина Хайзе сидела за своим рабочим столом в редакции журнала, где работала уже долгое время. В этот час она не была занята своими обычными делами, состоявшими либо в выполнении очередного задания главного редактора, либо в писании украдкой детективного романа. Мартина не делала ничего. Она подперла рукой подбородок и размышляла над новостью, которой с самого утра огорошил ее главный шеф (неглавным шефом она называла бывшего любовника сыщика Макса Вундерлиха, с которым сотрудничала неформально). Главный шеф, он же главный редактор журнала, два часа назад предложил ей руку и сердце. Нельзя сказать, что этот шаг редактора произвел эффект разорвавшейся бомбы. Он давно симпатизировал Мартине и прозрачно намекал на это. Тем не менее предложение явилось неожиданностью, и сейчас Мартина пыталась понять, насколько оно для нее важно и как принятие предложения может изменить ее жизнь. Она уже давно не имела никаких любовных обязательств перед неглавным шефом,
и с этой точки зрения предложение главного шефа не вело к конфликту интересов. Напротив, Макс постоянно твердил Мартине, что ей пора замуж. Но сможет ли она после замужества участвовать в его расследованиях? Как посмотрит на это главный редактор в роли мужа? Ответа не было. Затекшая рука освободилась из-под подбородка, но он сейчас же был подхвачен другой. Трудное решение не давалось. Большой любви к главному редактору она не питала, но человек он был надежный, а замуж, действительно, уже было пора. Она не принадлежала к тем женщинам, которые ради карьеры готовы угробить личную жизнь. Да и какая карьера? Великой писательницей она уже не станет, а что-нибудь напишет и при муже. Пожалуй, надо сказать "да" главному редактору. А что скажет Макс? Как он будет без нее? Она была твердо уверена, что сыщик без нее пропадет. Любви между ними не было, но ведь без нее у него может появиться другая, которая, наверняка, помешает его развитию как успешного сыщика. Она не представляла свою жизнь без участия в его расследованиях. Мартина сложила руки на столе и положила на них голову, закрыла глаза. Сегодня Макс
вернется из отпуска. Они не виделись целых десять дней. Она, конечно, поспешит на встречу с ним. Нового дела пока нет. Но разве это единственное, что они могли бы обсудить? Вот хотя бы ее очередной роман… Он любит их читать. Он, конечно, пытается делать критические замечания, но это мелочь по сравнению с тем, что он вообще их читает. Тем более, что его замечания почти не учитываются ею. Он, конечно, прилично загорел и теперь, наверное, похож на испанца. Да, при его густой шевелюре и свежем появившемся загаре его вполне можно будет принять за испанца. Хотя глаза… Они у него серые, а у испанцев чаще карие. Но все равно… испанцы тоже бывают разные. Да и какая разница? Она просто соскучилась.
        У него, безусловно, будет радостное настроение интересно отдохнувшего человека, а она вдруг возьми и срази его новостью о предстоящем замужестве… Нет, только не сегодня. Надо сказать редактору, что она должна подумать. Нет, не отказать совсем - не надо даже, чтобы он так мог подумать… Ведь она имеет право обдумать его предложение. Это даже так положено. А то подумает, что она только и ждет, пока он позовет ее замуж. Женщина имеет право поломаться, мужчины такое даже любят… Макс должен узнать об этом позже. Не сегодня и даже не через неделю. Он должен вернуться к своей обычной жизни. Пусть бы и новое дело появилось. Тогда ее новость не будет столь разящей на фоне новых забот. А если появится новое дело? Тогда она должна будет помогать. Просто замкнутый круг…
        Поток ее сознания еще долго бы терзал душу, если бы не был прерван внезапным появлением главного редактора. Тот бесшумно подошел к столу и некоторое время молча смотрел на Мартину, боясь нарушить - так ему показалось - ее сон. Наконец, он легонько покашлял, и Мартина резко подняла голову. Краска залила лицо, и она быстро проговорила:
        - Извините, господин редактор. Я не сплю.
        Главный редактор почти извиняющимся голосом сказал:
        - Я даже и не думал ничего такого, Мартина. Может быть, вы больны?
        - Все в порядке, господин редактор. Просто устала от всяких дум.
        Не представляя, какие думы одолевают сотрудницу, главный редактор так же бесшумно удалился, посчитав, что будет верхом неприличия отчитывать возможную будущую супругу в день, когда он только сделал ей предложение.
        3
        В свои пятьдесят восемь Лео Фишер достиг предела, к которому стремился с самых юных лет. Нельзя сказать, что этот предел Лео назначил себе исключительно самостоятельно. Перед глазами всегда был пример отца, который (по его рассказам) с детства хотел иметь фирму по производству мясопродуктов и постепенно этого добился. Отец был сначала учеником у деревенского забойщика свиней, где скрупулезно постигал разделку свиных туш, потом поступил на работу в мясную лавку, где торговал уже не только свиным мясом, но и мясом другого домашнего скота. Когда хозяин мясной лавки умер, экономный отец смог договориться с его родственниками и выкупил лавку, став таким образом хозяином. Торговля росла, но Фишер старший не находил удовлетворения в простой торговле мясом. Ведь здесь почти нет творческого начала, а ему хотелось из этого мяса делать оригинальные продукты. Он выкупил у коммуны, в которой жил, небольшое заброшенное здание, где и основал производственную фирму "Фишер - Мясопродукты". Фишер старший мечтал, что его дело подхватит сын Лео, но последний с детства возненавидел всю эту околомясную возню, терпеть
не мог этот запах в цехах отцовской фабрики и поклялся, что ноги его там не будет. Мясо он предпочитал только в готовом виде и с удовольствием поедал свиную рульку, приготовленную матерью. От отца Лео Фишер перенял лишь жизненный принцип - от простого к сложному. И совсем не важно, будет ли это колбаса, сделанная, например, из тушки кролика, или какой-то иной продукт, сделанный из сырья совсем другой природы. Вторым принципом, взятым от Фишера старшего, стало стремление быть самостоятельным и независимым, а это - считал он - возможно только, если ты имеешь собственную фирму. В школе он учился неплохо, с математикой дружил, в частности, с ее разделом под названием геометрия. Углы, линии, отрезки - думал он часто - определяют формы, например, вот этого здания. Когда возле крохотного городка, где жил Лео, строили какое-то производственное здание, он часами торчал там и наблюдал, как механизмы и руки человека создают новую форму, у которой есть углы, линии и размеры. Чистая геометрия - думал Лео.
        Он поступил в технический университет и стал строителем. И сразу же начал осуществлять свою юношескую мечту - создание собственной строительной фирмы. И вот сегодня она у него была. К слову сказать, одна из лучших во Франкфурте. Производственные обороты достигли внушительных размеров, и Лео просто купался в деньгах. Фирма обросла солидным штатом сотрудников и строительных рабочих. Лео выигрывал многочисленные подряды на проведение строительных работ. Название фирмы "Строительная компания Лео Фишер" мелькало в каждой рекламе, размещенной в представительных газетах.
        Не везло Лео только в одном. У него не складывалась семья, не было детей. Многие его университетские приятели имели уже даже внуков. О таком Лео давно не мечтал. Пределом его семейных мечтаний стало простое желание заиметь нормальную жену. Надо сказать, что у него уже были жены; даже целых три. Все эти жены давно исчезли из его жизни - он уже не мог даже восстановить в памяти их имена в хронологическом порядке.
        Лео сидел в своем кабинете в центральном офисе фирмы и анализировал прошлый семейный опыт. Он искал то общее во всех его прежних браках, что могло послужить причиной развода. После долгих раздумий он остановился на двух: все его прежние жены необычайно любили деньги и были очень молодыми по сравнению с ним. Денег-то у него хватало, но - тут он должен был признаться самому себе - Лео был скуповат. Он не считал, что деньги, заработанные скрупулезным трудом и рациональным расчетом, можно бездумно развозить по курортам или оставлять в бутиках, владельцы которых ни черта не делают, а за каждую рюшку гребут "швайнегельд."^1)^ При рассмотрении второй причины, связанной с молодостью бывших жен, Лео пришел к выводу, что она определяла первую: именно молодость рождала их неуемную страсть тратить деньги. Он допускал, что деньги обожают все женщины, но зрелая немецкая жена никогда не позволит пускать по ветру заработанные тяжким трудом сбережения мужа. Получалось, что надо искать зрелую практичную жену, но он так любил молоденьких, их гладкую кожу, их формы, которые еще имели форму, что никак не мог
отказаться от молодости в пользу зрелости. Вот и четыре месяца назад он совершил прежнюю ошибку. Он женился в четвертый раз, и его новой избраннице было двадцать пять. Пока он еще не понимал, насколько расточительна новая жена. Он, вообще говоря, и плохо представлял ее прошлую жизнь (хотя какой там жизненный опыт всего-то за двадцать пять лет; при этом он слышал от знакомых, что многие нынешние дамочки и в этом возрасте еще как опытны). Он просто без памяти влюбился. С Моникой у него возникла новая для него семейная проблема. Он целыми днями работал, а когда возвращался домой, то частенько Моника не встречала его у порога с заготовленным поцелуем, а приходила поздно вечером, причем неохотно отвечала на его расспросы, ссылаясь на встречу со старой подругой или еще на что-нибудь маловразумительное. Он смотрел в ее глаза, пытаясь найти там объяснение, но чаще наталкивался на пустоту и глубоко спрятанную тревогу. Постепенно в сердце Лео Фишера поселилось сомнение. Четвертая жена - и снова что-то не так. Он стал подумывать, не завела ли она себе любовника. Себя он находил еще вполне бодрым и сексуально
активным, но в то же время понимал, что двадцать пять и пятьдесят восемь в биологическом смысле достаточно разнящиеся величины. Но он не хотел ее ни с кем делить, а других причин расстаться пока не было. Когда она была дома, вела себя как вполне приличная жена. Она еще не заводила разговоры о поездке на Канары и не просила свозить ее в новый открывшийся бутик на Кайзерштрассе. Автомобиль он ей предоставил, денег на мелкие расходы давал достаточно. В постели она была очень ласкова. Но обнимая ее, он все чаще представлял, как это делает какой-нибудь двадцатипятилетний молодчик и как его Моника стонет в его объятиях. В такие минуты он даже выскакивал из постели и бежал в холл их хорошего дома, где долго и нервно курил, потом как побитый щенок возвращался в постель и уже до утра не мог ее больше любить. Она же безмятежно спала, не замечая, как тяжело вздыхает и шумно ворочается ее немолодой супруг. Утром Лео вставал с мешками под глазами и хмурым тупым взглядом. Чтобы как-то вернуться к действительности, шел в кухню и заваривал крепкий кофе. Он медленно пил его здесь же и думал, думал…
        Нет, так больше нельзя. С этим надо разобраться. Он не сможет так жить дальше. Отсутствие информации хуже даже наличия негативной. Лео схватил со стола последний номер "Франкфуртер альгемайне". Он лихорадочно просматривал последние страницы газеты, где обычно размещались разные объявления частных лиц, фирм и фирмочек. Вот, кажется, то, что надо. Он прочел вслух: "Макс Вундерлих. Частное сыскное агентство". "Недурно, недурно", - пробормотал он. - "И фамилия сыщика вполне замечательная"2), - добавил Лео и взялся за телефонную трубку.
        4
        На следующий день после возвращения из Испании Макс с чашкой кофе в руке сидел в офисе на Шиллерштрассе и наслаждался "ничегонеделанием". Перед глазами все еще стояло Средиземное море, плещущееся возле его ног и меняющее цвет в зависимости от погоды. Всякое изменение цвета неба сразу же меняло цвет воды. Это выглядело как некий симбиоз неба и моря, и не было силы, которая могла бы его разрушить. Потом он вспомнил Бригитту: она лежала на животе на полотенце, повернув голову набок и вытянув руки вдоль тела. Ее попа в ярких трусиках красиво возвышалась над остальным телом и выгодно отличалась от других поп, густо расположенных на горячем песке. Однако он тут же вспомнил о своих размышлениях по поводу случившегося любовного приключения, которые пришли в голову в самолете, и прогнал видение. Оно ушло не сразу, но уже скоро мысли завертелись вокруг текущих дел, к которым - хочешь, не хочешь - придется возвращаться. Он включил компьютер и немного пощелкал мышкой, восстанавливая в собственной памяти самое важное из того, что было сохранено в памяти компьютера в последние дни перед отпуском. Он еще не
звонил Мартине и решил, что не будет этого делать сегодня: хотелось побыть одному. Он почти был уверен, что помощница все равно сделает это сама, и был к этому, в принципе, готов.
        Неожиданно зазвонил телефон, и Макс, решив, что вот она - материализация его недавних мыслей, игриво сказал в трубку:
        - Хай, моя писательница. Торопишься поздравить меня с возвращением?
        Кто-то засопел на другом конце линии, потом сказал:
        - Простите, я связался с сыскным агентством? - мужской голос звучал растерянно и разочарованно. До Макса, наконец, дошло, что сегодня нормальный рабочий день, когда могут позвонить нормальные клиенты. Он спохватился и быстро сказал:
        - Совершенно верно, уважаемый. Макс Вундерлих слушает.
        Голос говорящего стал увереннее:
        - Так я говорю с самим шефом?
        - Безусловно, господин… - Макс замялся, голос же собеседника обрел еще больше уверенности.
        - Меня зовут Лео Фишер, я владелец строительной компании.
        Макс попробовал пошутить:
        - Очень приятно, господин Фишер, но мы не заказывали никаких строительных работ.
        Голос стал менее начальственным и даже вкрадчивым:
        - О нет, господин Вундерлих, речь идет совсем не об этом. Чисто приватный вопрос, касающийся непосредственно ваших профессиональных возможностей.
        Макс окончательно пришел в себя и подумал, что здесь пахнет вполне реальным новым клиентом. Что ж, это совсем неплохо. Надо зарабатывать деньги, ведь он здорово поиздержался в отпуске. Он сконцентрировался и сказал:
        - Слушаю вас внимательно, господин Фишер. Мы занимаемся разными делами. Кого-нибудь убили?
        - Совсем нет, господин Вундерлих. Дело более простое.
        - Хотя бы намекните, господин Фишер.
        На том конце линии послышались вздохи, словно пикантность дела не позволяла выразить суть обычными человеческими словами. Наконец, Фишер выдавил в трубку:
        - Я хотел бы обсудить это наедине, так сказать конфиденциально.
        - Нет проблем, господин Фишер. Приезжайте прямо сюда. Все мои клиенты встречаются со мной в моем офисе.
        - Там могут быть ваши сотрудники. Вы можете сделать так, чтобы меня никто не видел? Понимаете, господин Вундерлих, я достаточно крупный предприниматель, владелец известной фирмы. Меня многие знают. Пойдут слухи, всякие разговоры с нежелательными версиями, что может навредить моей репутации.
        - И с этим нет проблем, господин Фишер. Я как раз сегодня в офисе впервые после отпуска, а все мои сотрудники еще отдыхают. Вы как меня отыскали? В каком-нибудь объявлении?
        - Ну да, во "Франкфуртер альгемайне".
        - Тогда, надеюсь, там есть и адрес моего агентства.
        - Есть господин, Вундерлих. Насколько я понимаю, это недалеко от Берзенплатц.
        - Совершенно верно. Когда вы будете?
        Трубка замолчала на секунды. Видимо, господин Фишер обдумывал, когда он сможет из непрерывно текущего процесса зарабатывания денег вырвать кусочек времени для решения второстепенных вопросов. Он сказал:
        - Я смогу быть у вас через два часа. Вас это устроит, господин Вундерлих?
        - Вполне, господин Фишер. Кнопка моего звонка отличается от остальных: она имеет красивое бронзовое обрамление. Это я для того, чтобы вам было легче ее быстро отыскать.
        Макс положил трубку и немного подумал над тем, к чему он вспомнил о кнопке звонка. Хотел ли он этим подчеркнуть весомость своего агентства? Пожалуй, нет. А что тогда? Мозг не ответил. Он отбросил это размышление за ненужностью, решив, что оно пришло из подсознания автоматически и бесконтрольно. Быстро заходил по комнате, наводя мелкий порядок. Распахнул окно и выпустил табачный дым на шумящую Шиллерштрассе. Снова зазвонил телефон. "Видимо, владелец строительной фирмы пожелал что-то уточнить", - подумал Макс, но из трубки донеслось радостное:
        - Хай, Максик, ты как? Все еще мысленно в отпуске?
        - Почти, Мартина. Правда, скоро здесь появится новый клиент. У меня только что состоялся с ним телефонный разговор.
        - Тогда я лечу к тебе. У меня как раз есть время.
        - Не получится, Мартина. Он просил о конфиденциальности, а у нас, как тебе известно, офис всего из одной комнаты. Не могу же я тебя прятать за ширмой, где мы готовим кофе.
        Мартина замолчала, а Макс представил, как она надула губы. Пока она еще никак не возразила, поспешил ее успокоить:
        - Не обижайся, моя писательница. Ты же помнишь, что желание клиента для нас закон. Как только мы с ним обсудим его вопрос, я сразу наберу тебя. Обещаю.
        - И ты совсем не представляешь, о чем пойдет речь?
        - Честно говоря, нет. Могу лишь сказать, что клиент вполне состоятельный. Он владелец крупной строительной компании. Его зовут Лео Фишер. Если тебе нечего делать, можешь пока навести первые справки.
        Мартина на другом конце линии растерянно пожала плечами, сказала "Угу" и положила трубку. Макс вернулся к наведению порядка, одновременно пытаясь представить, по какому вопросу едет к нему Лео Фишер. Если клиент настойчиво просил о конфиденциальности, то вряд ли дело касается каких-то финансовых или производственных проблем его фирмы. Для этого существует масса адвокатов с юридическим образованием, съевших зубы на делах подобного рода. Значит, что-то сугубо личное? Или что-то, связанное с его родственниками? А может быть, шантаж? Также вполне допустимый вариант для клиентов такого рода. А если это..? Он не успел придумать еще некий вариант, который мог бы быть причиной того, что крупный предприниматель средь бела дня направляется к частному сыщику, о существовании которого совсем недавно узнал из газетного объявления: кто-то уже настойчиво давил на кнопку его звонка. И это мог быть только господин Фишер.
        Когда клиент, сопровождаемый Максом, миновал темный вестибюль и был, наконец, не без помощи сыщика направлен в дверной проем комнаты, он зажмурился от яркого света. Все-таки офис, несмотря на многие недостатки, был большой и светлой комнатой. Клиент открыл глаза, рассмотрел Макса и, протянув руку, пробасил:
        - Лео Фишер. А вы, стало быть, Макс Вундерлих?
        Макс некоторое время рассматривал клиента: большие залысины на лбу, нос короткий, широкий, кожа на лице еще достаточно упругая, подбородок квадратный. Одним словом, еще свежее лицо. А почему темные круги под глазами? Пожалуй, от переживаний последнего времени. Конечно, его вопрос сугубо личный. Душевный, можно сказать, вопрос. Сыщик пожал плотную и горячую ладонь Лео Фишера и отметил, что ладонь абсолютно сухая, без малейшего присутствия пота, что он находил признаком уверенности и силы. Ответил:
        - Да, господин Фишер. Меня зовут Макс Вундерлих. Я, так сказать, шеф этого агентства. Размах у нас, конечно, не тот, что у вас, но кое-что мы умеем. Вашу просьбу о конфиденциальности я помню. Мы здесь одни.
        Лео Фишер обвел комнату глазами. Было непонятно, оценивает ли он скудость обстановки или просто ищет место, куда можно сесть. Макс заторопился:
        - Прошу вас, господин Фишер, вот на этот диванчик. Вам здесь будет удобно.
        Лео Фишер расстегнул серый пиджак, ослабил галстук и аккуратно опустился на диван, удерживая тело до самого момента касания ягодицами поверхности дивана из искусственной кожи. Макс подумал, что он еще ничего, этот Лео Фишер. Пожалуй, регулярно посещает фитнес-центр. Сколько же ему лет? Макс поставил пепельницу на приставной столик:
        - Вы курите, господин Фишер?
        - О да. Иногда даже много. Особенно, если разнервничаюсь.
        - Я тоже. Так что закуривайте. Этой комнате не привыкать. Здесь уже побывала уйма курильщиков.
        Макс подвинул к столику свой стул, прикурил сигарету и, выпустив первое облачко дыма, сказал:
        - Слушаю вас, господин Фишер.
        Лео Фишер в свою очередь и на свой манер выпустил изо рта табачный дым, тяжело вздохнул и, взглянув на Макса широко раскрытыми серыми глазами, спросил:
        - Вы женаты, господин Вундерлих?
        Вопрос показался Максу неожиданным. Ведь он касался обстоятельств его личной жизни, а закон жанра предполагал обсуждение проблем клиента. Одновременно он подумал, что проблема клиента, пожалуй, сугубо личная, и даже состроил в голове предположение, о чем пойдет речь. Макс ответил:
        - Нет, господин Фишер, но иногда задумываюсь над этим вопросом. Даже некоторые из моих сотрудников советуют мне обзавестись семьей. Ведь мне уже скоро сорок.
        Лео Фишер снисходительно улыбнулся:
        - Подумаешь, сорок. Вот мне уже пятьдесят восемь.
        Он сделал паузу, видимо, ожидая прочесть удивление на лице Макса. Но поскольку таковое не возникло на загорелом лице сыщика, продолжил:
        - Да, да, господин Вундерлих, пятьдесят восемь. А как показалось вам?
        Макс удивился женской жеманности клиента и отнес ярко выраженное желание казаться моложе на счет негативного опыта в обращении с представительницами прекрасного пола. Он решил немного подыграть клиенту:
        - Я бы дал вам лет пятьдесят пять.
        Даже такая малость польстила Лео Фишеру:
        - Благодарю вас, господин Вундерлих, но я уже женат и, представьте, в четвертый раз.
        На этот раз удивление на лице сыщика было более заметным, а его первоначальное предположение о причине прибытия Лео Фишера усилилось. Макс решил не вдаваться в подробности семейного опыта клиента в течение его долгой жизни, а просто спросил:
        - Давно вы женаты?
        - Уже четыре месяца.
        - Я понял, господин Фишер. Рассказывайте, что у вас произошло в вашем четвертом браке. Думаю, ваша избранница раза в два моложе вас.
        - Ей двадцать пять, - сказал клиент и скромно опустил глаза. Потом, снова вздохнув, продолжил:
        - Что уж тут скрывать, господин Вундерлих. Я влюбился как мальчишка. Она красивая брюнетка с крепким телом и стройными ногами, чуть выше среднего роста.
        Лео Фишер замолчал, обдумывая следующие слова, а Макс почему-то вспомнил, что Бригитта тоже брюнетка. Вот к чему лезет в голову всякая ерунда? Мало что ли брюнеток на белом свете? Особенно крашеных. Никак не хочет уходить из его жизни эта Бригитта. Тем не менее он одобрительно посмотрел на клиента, и Лео Фишер решился говорить дальше:
        - Да, она прекрасна. С моей последней женой я расстался лет пять назад, и появление Моники на моем горизонте явилось приятным подарком жизни, особенно если учесть мой возраст.
        - Почему же, господин Фишер? Вы состоятельный человек, а современные женщины с удовольствием вверяют свои жизни пожилым господам с тугим кошельком. Остальные радости семейной жизни интересуют их во вторую очередь. Часто они находят способы компенсировать недостаток этих радостей в других местах. В вашем случае речь идет о чем-то ином?
        Лео Фишер как-то загрустил от того, что сыщик уже почти понял его проблему. Но он решил еще побороться, представить его случай не просто банальным подозрением в супружеской неверности, а чем-то другим. Правда, не знал, чем. Он, наконец, подобрал правильные слова и продолжил неуверенным голосом:
        - В постели у нас все в порядке. Уж я-то понимаю в этом толк, господин Вундерлих. Но в последнее время Моника стала часто пропадать где-то по вечерам. Ее объснения, мягко говоря, оставляют желать лучшего. По натуре я ревнив, и в моей душе поселилось подозрение. Я не нахожу себе места. Это выше моих сил.
        Макс отметил про себя, что задание клиента еще не сформулировано явным образом, но уже было понятно, в чем будет его суть. Он взял инициативу в свои руки:
        - Где вы познакомились с фрау Фишер? Ведь она сейчас носит вашу фамилию?
        - Да, мою. Мы познакомились в ресторане, в котором я часто ужинаю.
        - Она была там одна?
        - Да, одна. Я сам подошел к ней и пригласил на танец.
        - Что она рассказывала вам о своей прошлой жизни? Есть ли у нее профессия? Была ли она замужем?
        - Замужем она не была. Основательно нигде не училась, работала в сфере обслуживания.
        - Это где?
        - Не знаю, господин Вундерлих. Я подробностями не интересовался.
        - Есть ли у нее родители, поддерживает ли она с ними связь?
        - Отца она не знает, а мать навещает редко. У них какие-то разногласия.
        - Мать живет одна или с мужчиной?
        - Это так важно в моем случае?
        - В таких делах важно все, господин Фишер.
        Клиент послушно кивнул.
        - У матери кто-то есть, но я не вдавался в эти детали, господин Вундерлих. Я просто не думал об этом. Меня интересовала только Моника. А какой прошлый опыт может быть у двадцатипятилетней женщины? Для меня это уже не важно. Я не женился по расчету или по каким-то другим меркантильным соображениям. У меня все есть, нет только женщины, ради которой я бы торопился домой по вечерам. И повторю, все было не так плохо. Но этот ее растерянный взгляд в последнее время, невнятные бормотания… Я должен понять, что с ней происходит.
        Макс решил, что настало время точно сформулировать задачу:
        - Насколько я понимаю, господин Фишер, задача, которую вы хотите передо мной поставить, достаточно проста - попытаться выяснить, какие связи есть у вашей супруги помимо супружеских отношений с вами. Другими словами, последить за вашей супругой.
        - Лео Фишер зарделся:
        - Ну да, что-то в этом роде. Я хорошо заплачу.
        - В нашем агентстве существуют стандартные тарифы на услуги такого характера. Это называется наружным наблюдением, и мне уже доводилось этим заниматься. Работа не очень приятная, но желание клиента для нас закон, а клиентами мы дорожим.
        Лео Фишер, довольный, что сыщик быстро понял его проблему, расслабился и позволил себе кисло улыбнуться. Сделал затяжку, выпустил дым и сказал:
        - Замечательно, господин Вундерлих, что мы поняли друг друга. Тогда непосредственно к делу. Что требуется от меня?
        - Ваша визитка, девичья фамилия вашей супруги, ее фотография, номер машины, на которой она ездит, и, конечно, ваш адрес. Я же должен знать место, с которого должен ее вести.
        - Что значит "вести", господин Вундерлих?
        - Другими словами, сопровождать или, попросту говоря, следить за нею. Иначе это, к сожалению, не назовешь, господин Фишер.
        Владелец строительной компании, наконец, сообразил, что так мудрено сыщик описал обычную слежку, и начал доставать из борсетки все, что потребовал Макс. Пока на приставной столик опускались нужные разноформатные бумажки, Макс брал их, внимательно просматривал и снова клал на столик. Когда борсетка снова закрылась на замок-молнию, Макс спросил:
        - Господин Фишер, а где же фото вашей супруги?
        Клиент крякнул, словно досадуя на забывчивость, и полез во внутренний карман пиджака, откуда с величайшей осторожностью извлек цветную фотографию:
        - Вот она Моника, господин Вундерлих. Моя красавица.
        Макс некоторое время рассматривал фото, затем сказал:
        - Правда, красивая брюнетка. Крашеная?
        - Что вы, натуральная.
        Макс, не зная, зачем, решил немного прихвастнуть своими любовными достижениями:
        - Я только что из отпуска, господин Фишер, и там тоже закрутил роман с одной брюнеткой.
        - Надеюсь, это была не моя Моника, господин Вундерлих? - шутливо спросил клиент.
        - Безусловно нет, но тоже очень красивая. У вашей глаза серые, а у моей карие. И лицо у вашей, пожалуй, более круглое.
        Потом Макс рассмеялся и сказал:
        - Извините, господин Фишер, просто к слову пришлось. Никак не выходит из головы моя брюнетка, а воспоминание о нашем романе еще так свежо.
        - Понимаю, господин Вундерлих, - сказал клиент с выражением полной мужской солидарности на лице.
        На некоторое время в комнате воцарилось молчание, которое первым нарушил сыщик:
        - Как я понимаю, господин Фишер, время не терпит, и вы хотели бы, чтобы наше агентство взялось за дело немедленно. Мы могли бы начать уже завтра.
        - Это было бы замечательно! - не скрывая радости, воскликнул клиент и заерзал на диванчике.
        Макс сказал:
        - Господин Фишер, расскажите немного о распорядке дня вашей супруги. Есть ли места в городе, которые она предпочитает другим?
        Лицо клиента из радостного сделалось кислым:
        - Ах, господин Вундерлих, мы еще так мало состоим в браке, а я так много работаю, что мои сведения вряд ли могут претендовать на некую полноту. Правда, пару раз по случаю, когда я имел часок-другой свободного времени, мы выезжали из дома вместе. Это бывало часов в десять утра. Она довозила меня до центра города, откуда я шел в свой офис. Она же оставалась в центре, ходила по магазинам, заходила в кафе, иногда просто гуляла. К обеду она обычно возвращалась домой и оставалась там до моего возвращения.
        - Откуда вы знаете, что к обеду она уже была дома?
        - Ну как же, господин Вундерлих? Я звонил ей в течение дня и слышал в ответ примерно такое: "Привет, мой дорогой, я уже дома." А вечером она встречала меня, что называется, у порога. Что-то уже было приготовлено на ужин. Все было не так уж плохо. Но в последнее время она все чаще не встречает меня, а приходит часа через два после меня.
        - То есть совершенно не исключено, что в такие дни она, покинув утром дом, больше туда не возвращается вплоть до позднего вечера?
        Лео Фишер погрустнел, развел руками и сказал:
        - Ну да, господин Вундерлих. Что же еще тут предположить?
        - Но ведь в такие дни, насколько я понимаю, вы ей тоже звонили? И что она вам говорила?
        - Она говорила, что еще гуляет или встретила старую приятельницу, или еще что-нибудь, - неуверенно промямлил клиент и понял, что он плохо помнит, что говорила ему супруга в таких случаях. С видом щенка, получившего пинок, он сказал сыщику:
        - Вот видите, господин Вундерлих, как мало я все же знаю о моей Монике. Придется вам потрудиться, чтобы продлить мое счастье или, что уж тут говорить, поставить в очередной раз крест на моей семейной жизни. Вы не беспокойтесь, если надо, я доплачу сверх ваших тарифов.
        - Сейчас речь не об этом, господин Фишер. Я просто думаю, с чего начать.
        - А что тут думать, господин Вундерлих? Раньше девяти утра Моника никогда не покидала дом. Ее "Ауди" стоит прямо перед нашим домом. Отсюда и можно ее "вести". Все остальное вам известно из тех бумажек, которые я вам вручил.
        - Совершенно верно, господин Фишер. Вы быстро усвоили нашу терминологию. Пожалуй, так и поступим, - улыбнулся Макс и одобрительно глянул на клиента. Скуластое лицо Лео Фишера сделалось еще шире от ослепительной улыбки, которой он напоследок одарил сыщика. Макс вывел его в темный вестибюль и, пожав руку, сказал:
        - Я буду ставить вас в известность о результатах моих действий, господин Фишер. Каждый вечер.
        Макс опустился на диванчик, на поверхности которого еще была заметна вмятина, оставленная плотным задом Лео Фишера, и задумался. Дело, пожалуй, пустяковое. Такие уже были у него. Главное - "вести" наблюдаемого, оставаясь незамеченным. Иначе все пойдет насмарку. Три-четыре дня, и картина должна проявиться. По меньшей мере, в общих чертах. Но этот Фишер тоже хорош гусь - жениться на женщине, которую едва ли знает. И это в его годы и с его семейным "опытом". Хотя есть люди, которые не учатся ни на своих ошибках, ни на ошибках других. Даже удивительно, как при этом они имеют кучу денег. У сыщика Вундерлиха таких денег нет, и он не имеет права на ошибку.
        Он вспомнил об обещании, данном Мартине. Она выдохнула в трубку:
        - Максик, наконец-то. Все нормально?
        Он коротко рассказал о встрече с Лео Фишером и в заключение сказал:
        - Послушай, моя писательница, если у тебя есть завтра время, почему бы тебе не поучаствовать хотя бы в начальной стадии операции?
        - Что для этого надо?
        - Да ничего особенного. Приезжай завтра в офис часиков в восемь и поедем к дому Лео Фишера, откуда и поведем нашу клиентку Монику Фишер, в девичестве Шольтбах.
        Мартина, долго не раздумывая, сказала:
        - Согласна, я еще ни разу не участвовала в этих твоих "наружных наблюдениях". Заодно и на тебя отдохнувшего посмотрю.
        Она отключилась, а Макс поехал ночевать в домик фрау Гертнер, размышляя по дороге, найдет ли он когда-нибудь время, чтобы сменить место проживания.
        5
        Дом Лео Фишера находился в богатом районе на окраине Франкфурта. Они приехали туда около половины девятого. Макс сразу обнаружил автомобиль, который Лео Фишер выделил для личных надобностей своей четвертой супруге. Он стоял прямо перед домом, как и говорил господин Фишер. Это была новенькая "Ауди" серебристого цвета. Макс свернул в какую-то боковую улочку с ровными рядами почти одинаковых аккуратных домиков по обе стороны. Он припарковал свой автомобиль так, чтобы хорошо видеть автомобиль Моники и в то же время не бросаться в глаза брюнетке, если последняя вдруг пожелает бросить взгляд на окружающую обстановку. Когда все манипуляции были закончены, Макс сказал Мартине, сидящей сзади и вертящей головой в разные стороны, пока он маневрировал на неширокой улице:
        - Мартина, вот там, наискосок справа, стоит "Ауди" нашей клиентки. Скоро она появится возле нее.
        - Как скоро?
        - Точно сказать я не могу, - он взглянул на часы. - Думаю, максимум часа через полтора, но надеюсь, что это произойдет раньше. В наружном наблюдении главное терпение.
        На лице Мартины отразилось недовольство, ее импульсивный характер не терпел таких временных промежутков, особенно если речь шла об ожидании. Макс с едва заметной улыбкой искоса посмотрел на нее. Она спросила:
        - Максик, а что можно делать, пока появится клиентка?
        - Что угодно, Мартина, исключая громкое пение, громкие выкрики и прочие подобные действия. Желательно не выходить из машины. Одним словом, мы должны вести себя так, чтобы не привлекать к себе внимание. Можешь, например, достать из сумочки твои замечательные сэндвичи. Я соскучился по ним за время отпуска.
        - Тебя там плохо кормили?
        - Нет, все было замечательно, но я там предпочитал есть морепродукты.
        - И что же это было? Всякая рыба?
        - Не только. Вот, например, предлагались мидии, - сказал Макс и поймал себя на том, что подсознание снова подбросило образ Бригитты.
        - Это такие в черных ракушках? На них же смотреть страшно.
        - Зато они достаточно вкусные и полезные, - он улыбнулся и добавил. - Но с твоими сэндвичами ничто не может сравниться.
        - Подхалимажем занимаешься? Не замечала за тобой такого раньше, - сказала Мартина и закопошилась в сумочке.
        Они съели по сэндвичу и некоторое время сидели молча. Макс неотрывно наблюдал за машиной Моники. Мартина не выдержала первой:
        - Максик, а как выглядит наша клиентка?
        - Описывать не стану. Посмотри лучше вот это, - он достал из небольшой папки фотографию и протянул ее Мартине. Она некоторое время с женским любопытством рассматривала фото, критически его оценивая. Потом вернула фото, не сказав ни слова. Макс не выдержал:
        - Мартина, это на тебя не похоже - ни одного критического замечания.
        Она помолчала и как-то безразлично сказала:
        - Красивая дамочка. Думаю, ты в отпуске таких много видел.
        От неожиданности Макс даже вздрогнул. Почему она вдруг заговорила об этом? Читает его мысли? Эмоционально сказал:
        - Мартина, ну при чем тут отпуск? Там, правда, попадаются красивые женщины. Но как это связано со мной?
        Она смутилась, вдруг помрачнела. Потом взяла себя в руки и пролепетала:
        - С тобой? Никак не связано. Просто подумала, что тебе пора жениться. Вот этот Лео Фишер женился уже в четвертый раз. И посмотри, какую красотку отхватил! Везет же парням с деньгами.
        - Не знаю, что и сказать, Мартина. Похоже, что не очень везет, иначе бы мы сейчас не сидели в моей машине и не наблюдали, когда же покажется двадцатипятилетняя брюнетка с привлекательной мордашкой.
        Мартина достала сигарету и попросила Макса приспустить ветровое стекло. Он с готовностью исполнил просьбу и тоже закурил. Он думал о том, зачем Мартина вдруг сейчас коснулась этой темы. Жениться-не жениться, везет-не везет… Что это? Просто дурное настроение? Напрасно он взял ее с собой. Он взглянул на часы - уже половина десятого. Со стороны машины Моники, не обращенной в их сторону, возникла женская фигура. Макс сказал:
        - Мартина, внимание на машину клиентки.
        - Это она, Максик, - быстро проговорила Мартина и принялась гасить сигарету, растирая ее в пепельнице. Макс же выбросил свою через приоткрытое окно. Моника Фишер обошла машину и открыла водительскую дверь. Теперь она стояла к ним спиной, и они без всякой опаски рассматривали ее сзади. Моника была в легкой кофточке и светлых легких же брюках. Ее черноволосая головка гордо сидела на длинной шейке, и подсознание вновь подбросило Максу вопреки его воле образ Бригитты. Он даже покрутил головой, словно стряхивая непрошеное видение.
        - Максик, что с тобой? - спросила Мартина, заметившая, как он вращает головой.
        - Да ничего, Мартина. Просто сон прогоняю, а то я уже чуть было не задремал.
        Моника завела машину и потихонечку тронулась. Макс поспешил завести свою, выждал, пока Моника немного отъедет, и поехал за ней. Одновременно бросил Мартине:
        - Теперь за ней, моя писательница.
        - Куда? - машинально спросила Мартина. Макс расхохотался:
        - Это уж туда, куда пожелает клиентка. Теперь полное внимание и осторожность. Она не должна догадаться, что кто-то за ней намеренно едет.
        Моника припарковала свою "Ауди" вблизи главного вокзала, пересекла привокзальную площадь и двинулась по Кайзерштрассе. Еще было не очень жарко, но солнце слепило глаза, и она надела солнцезащитные очки. При этом Макс обратил внимание Мартины на этот факт:
        - Мартина, будь внимательной. Очки на клиентке делают ее похожей на многих других женщин. Как бы не потерять ее в людском потоке.
        Они уже полчаса тащились за Моникой, которая никуда не спешила. Она подолгу рассматривала витрины. Ее черноволосая головка при этом вертелась, подставляя наблюдателям то щеку, то затылок. После пересечения с Мозельштрассе ей позвонили. Она говорила недолго, затем той же вальяжной походкой продолжила движение по Кайзерштрассе. На пересечении с Эльбештрассе Моника зашла в кафе-бар "Фиеста". Макс с Мартиной перебежали на противоположную сторону улицы и скрылись в магазине "Россманн", откуда наблюдали за входом в "Фиесту".
        Прошло уже полчаса, как Моника вошла в "Фиесту", и не любящая ждать Мартина тихо пожаловалась Максу:
        - Вот она там потягивает какой-нибудь коктейль, а мы должны в этом "Россманне" вдыхать запахи синтетических упаковок. Как это несправедливо.
        - Потерпи, Мартина. Мы на работе, - сказал Макс, который уже начал беспокоиться, нет ли у "Фиесты" какого-нибудь другого выхода.
        На лице Мартины было написано, что терпеть ей не хочется, но она только сказала:
        - Я бы и сама уже чего-нибудь съела.
        - Обязательно тебе это устрою. Но позже.
        Минут через пятнадцать головка Моники появилась в дверном проеме "Фиесты". Макс облегченно вздохнул и знаком пригласил Мартину к выходу. Они снова вернулись на прежнюю сторону улицы и, стараясь прятаться за спинами прохожих, возобновили наблюдение. Внезапно Моника повернула направо на Везерштрассе. Максу показалось это неожиданным. Он почему-то без всякого на то основания думал, что клиентка все время будет двигаться по Кайзерштрассе. Он велел Мартине остановиться, а сам подошел к углу здания, за которым повернула Моника, и осторожно выглянул оттуда. Быстро оценив обстановку, сказал:
        - Улица достаточно пустынна в этот час. Практически ни одного деревца. Чтобы она не обратила на нас внимания, надо перейти на противоположную сторону Везерштрассе и наблюдать оттуда.
        Противоположная сторона была такой же пустынной, но припаркованные вдоль нее автомобили как-то прикрывали их от случайных взглядов с другой стороны. Макс решил дополнительно подстраховаться. Решение было, пожалуй, не самым лучшим, но вероятно, единственно возможным в сложившейся ситуации. Он обнял Мартину за плечи, прошептав ей на ухо:
        - Не дергайся, так будет лучше. Просто двое влюбленных прогуливаются по безлюдной улице.
        Она не дернулась, а Макс подумал, что, может быть, ей это еще приятно. Потом он отыскал глазами на противоположной стороне улицы Монику. Поймав ее черную головку и снова вспомнив о Бригитте, тут же погнал воспоминание прочь вместе с крамольной мыслью относительно чувств Мартины. Сегодня эта лирика точно была лишней. Он сосредоточился на клиентке. Перед самым пересечением с Мюнхенерштрассе Монике снова позвонили. На этот раз она говорила дольше, но потом вдруг резко развернулась и пошла по Везерштрассе в обратном направлении к Кайзерштрассе. "Влюбленные" оперативно отреагировали и без заметной спешки двинулись в том же направлении. Макс тихо спросил:
        - Как думаешь, Мартина, что-то пошло не так?
        Она лишь пожала плечами и выскользнула из его объятий - они снова были на Кайзерштрассе. Макс быстро "поймал" головку Моники и отметил про себя, что она снова никуда не спешит, снова подолгу задерживается у витрин, возле одной из которых снова позволила себе закурить. Она постояла там несколько минут и, выкурив всего половинку дорогой сигареты, выбросила ее в ближайшую урну. Снова движение по Кайзерштрассе. Сыщик механически отмечал про себя: пересечение с большой улицей Галлюсанлаге (здесь они долго торчали на светофоре), вот направо ответвилась Нойе Майнцерштрассе. Впереди совсем небольшая площадь с невзрачным фонтаном: вправо от площади уходит Бетманнштрассе, налево - Кирхенштрассе. Сразу за пересечением с Кирхенштрассе большой магазин "Депот", где продают всякие декоративные штучки для украшения домашнего интерьера. Моника перешла улицу и направилась туда, они же остались на той же стороне и скрылись в магазине "ДМ", на что подуставшая и голодная Мартина сказала:
        - Максик, ну почему мы прячемся в неподходящих местах? В этом "ДМ" вонища не меньше, чем в "Россманне".
        - Так получается, Мартина, мы следуем по маршруту, который выбирает клиентка. Я не могу ей приказывать.
        - Ну да, уже в "Депот" направилась. Какую-нибудь ненужную дрянь приобретет. Муженек денежки-то отваливает.
        - Смотри лучше внимательно за входом. Не дай бог, упустим наблюдаемую.
        - А вдруг у нее встреча в этом самом "Депоте"?
        - Все может быть, - тревожно ответил Макс, и в это время вновь появилась клиентка. В руке она держала сверток.
        - Ну вот, что я говорила, - отреагировала Мартина.
        - Зато быстро вернулась, - удовлетворенно отметил Макс.
        Сразу за "Депотом" Кайзерштрассе заканчивалась и начиналась большая площадь "Росмаркт". Моника прошла ее, почти не останавливаясь. Лишь на пару минут задержалась возле памятника в честь основания книгопечатания. Маршрут уперся в большой торговый дом "Кауфхоф". Мартина простонала:
        - Если она еще туда пойдет, я не выдержу.
        Макс поддержал:
        - Да, там она убьет кучу времени.
        - И спустит кучу денег, - вторила Мартина.
        По всем признакам Моника направлялась именно туда, и они приготовились к худшему. Макс сказал:
        - Мартина, придется тебе идти за ней в магазин. Она, в основном, будет интересоваться товарами из дамских отделов. Сама понимаешь, я там буду смотреться нелепо. Я же останусь здесь и возьму на себя патрулирование выходов, их тут несколько. Это на тот случай, если ты ее упустишь. Связь между нами по мобильному телефону.
        Мартина посмотрела на него кричащим взглядом, но повиновалась и вошла через главный вход "Кауфхофа" вслед за Моникой. Примерно через полчаса Макс набрал номер Мартины. Она ответила:
        - Ну что ты хочешь?
        - Ведешь клиентку?
        - Веду, веду. Я позвоню.
        - Она ни с кем не встречалась?
        - Нет.
        Только через полтора часа Мартина позвонила и сказала:
        - Мы возвращаемся через главный вход. Встречай.
        Макс занял удобную позицию и скоро увидел Монику. У нее в руках, кроме свертка из "Депота", не было ничего нового. Показалась Мартина, на лице которой не было ничего кроме плохо скрываемой злости. Макс спросил:
        - Она так ни с кем и не встретилась?
        - Нет.
        - Что же она там делала? Ни одной покупки.
        - Она только все смотрела и щупала. Впрочем какой-то парфюмерный флакончик она купила. Он в ее сумочке.
        Они снова вели клиентку. Она снова шла по Кайзерштрассе, но уже в обратном направлении. Дело пошло быстрее. Макс посмотрел на Мартину:
        - Радуйся, моя писательница. Похоже, дело идет к финишу.
        Нигде не останавливаясь, Моника дошла до парковки и села в автомобиль. Они снова ехали за ней и приехали туда же, откуда выехали утром. Макс понял, что день прошел впустую. Им не удалось обнаружить ни одной внешней связи супруги владельца строительной фирмы. Когда клиентка скрылась за оградой дома Лео Фишера, Мартина, удивленно подняв брови, спросила:
        - И это все?
        - На сегодня да.
        - Мы же ничего не обнаружили.
        - Одного дня мало, Мартина. Иногда требуется несколько.
        Он достал из сумки огромный сэндвич:
        - Вот купил, пока ты следила за клиенткой. Это твой приз.
        - Негусто, - кисло улыбнувшись, сказала она.
        Потом он отвез ее в редакцию.
        6
        " …Конкуренция в человеческом обществе была всегда (как, собственно, и во всякой живой биологической системе). И было бы ошибочным утверждать, что если некий индивид заявляет о своем полном безразличии к состязательности с другими членами общества, то он есть существо не конкурентное. Таким образом он просто выражает свою низкую конкурентоспособность по сравнению с более сильными и нахальными…"
        Примерно такая философия вертелась в голове учителя истории Бауэра, пока он быстро спускался по лестнице со второго этажа на первый, где ему предстояло с применением физической силы стащить ученика второго класса Маттиаса Штайна с ученика того же класса Якоба Хефнера. Об этом учителю Бауэру только что доложили соученицы дерущихся сестры-близнецы Анна и Сусанна Беккер. Учитель Бауэр был шефом второго класса и не в первый раз спешил на помощь тому, кто был внизу. Эти нижние постоянно менялись, не менялся только верхний - напористый и нахальный Маттиас Штайн. Он во всем хотел доминировать, и под его напором внизу оказывались даже физически более сильные одноклассники. Вот и на этот раз крепкий Якоб Хефнер безуспешно пытался сбросить с себя вцепившегося в него как пиявка худого, но жилистого Маттиаса Штайна, сына еще не старой вдовы Эльвиры Штайн, державшей небольшой ресторанчик в деревне, расположенной в округе Дитценбах, что недалеко от Франкфурта- на- Майне. Учитель Бауэр двумя руками вцепился в потного от борьбы и злости Маттиаса и кое-как стащил его с Якоба. При этом он подумал, что если он
пробудет шефом класса еще года три, то уже не сможет так легко разнять противников. Придерживая за ворот раскрасневшегося Маттиаса, учитель вопрошал:
        - Ну что? Что на этот раз ты пытался доказать? Придется снова вызвать твою мать. Бедная фрау Штайн…
        Маттиас сопел и молчал. Тогда учитель обратился к Якобу:
        - А ты чего молчишь?
        - У нас вышел спор о результатах нынешнего чемпионата Европы по футболу. Маттиас сказал, что победит сборная Германии, а я засомневался, тогда он бросился на меня с кулаками, - сказал Якоб.
        Учитель посмотрел на Маттиаса:
        - Послушай, дружок, разве это тот спор, который надо разрешать кулаками? А если ты окажешься неправ?
        - Я всегда прав, и я им это докажу, - злобно прошипел Маттиас.
        А учитель Бауэр снова подумал о конкурентоспособности, в частности о том ее аспекте, когда сила и нахальство побеждают здравый смысл и интеллект, не считаясь с правилами общества. Он вздохнул и сказал:
        - Идите оба в класс. Скоро начнется урок.
        Маттиас Штайн продолжал доминировать в классе и отвечал агрессией, если кто-то пытался оспорить его доминантность. Все явственнее проступали черты властолюбца. Он старался обращать на себя внимание других, привлекать сторонников, легко поддающихся его влиянию и признающих его своим лидером. Он стал ходить по школьным коридорам, гордо задрав голову и в сопровождении тройки мальчишек, признавших его авторитет и стремящихся к его покровительству.
        Когда Маттиас достиг возраста, в котором начинают просыпаться первые половые влечения, интерес его переключился с однополых противников на наиболее привлекательных одноклассниц. И хотя мальчишки стали реже подвергаться агрессии Маттиаса по любому поводу, зато теперь от его домоганий страдали самые смазливые девчушки класса. Интуитивно он понимал, что доминирование над ними не достигается тумаками, но не сомневался, что любая из них отдаст ему предпочтение, если будет видеть его напористый характер. На некоторых девчушках его теория срабатывала, но находились и такие, которые отвергали Маттиаса как некое чужеродное зло. В таких случаях он приходил в бешенство, всячески пытаясь добиться расположения строптивых одноклассниц. Когда сопротивление наиболее стойких переходило "допустимые границы", Маттиас вспоминал о своих методах, применяемых по отношению к мальчишкам. Нет, он конечно не сидел верхом на девчушке и не дубасил ее кулаками, но вполне мог припереть ее где-нибудь в углу класса, глядя на нее пронзительным взглядом, не терпящим возражений. А самой красивой Кристине Фукс однажды даже незаметно
отвесил тумака. Девочки продолжали жаловаться учителю Бауэру, и тот послушно спешил на разборки. Правда, учитель не знал, как укротить малолетнего претендента на женское внимание. Тут он был бессилен.
        В пятнадцать лет на какой-то вечеринке Маттиас Штайн угостил вином все ту же Кристину Фукс и вступил с ней в половую связь, после чего снизил накал домоганий, считая, что он, наконец, подчинил себе непокорную Кристину. Та же ходила, поглядывая на него с ненавистью. Не выдержав, она обо всем рассказала своим родителям, сказав при этом, что Маттиас изнасиловал ее. Разразился скандал. Доказать факт изнасилования не удалось, и Маттиаса от греха подальше потихоньку выперли из школы.
        Школьное образование он завершил уже в другой школе и, будучи не глупым парнем, даже поступил в университет. Его стремление к доминированию никуда не исчезло, лишь только еще сильнее сконцентрировалось на представительницах прекрасного пола. Он стал эдаким разудалым покорителем женских сердец, не терпящим возражений от носительниц этих сердец. Нет, сексуальным маньяком он не был. Он не подпадал под это определение. Он был страстным охотником за девушками, осуществляющим их покорение с особой жестокостью, если того требовали обстоятельства. Еще на первом курсе он изнасиловал одну красотку. Она заявила, а ему не удалось отвертеться. Красотка отвергла его обещания , презрительно отклонила просьбы, не вняла мольбам пожалеть его молодую жизнь, не обратила внимания на его финансовые посулы. Не помогли и его угрозы, которые раньше часто помогали ему в борьбе за доминирование. Обстоятельства дела не составили головоломку для суда, и Маттиас надолго приземлился в тюремной камере.
        Оказавшись снова на свободе, Маттиас Штайн недолго вел смиренную жизнь, приличествующую, казалось бы, человеку, пробывшему в тюрьме немало месяцев и осознавшему тяжесть содеянного. Необузданный характер и половой инстинкт делали свое дело, и Маттиас снова начал охоту за женщинами. Месяцы, проведенные в тюрьме, сделали его менее взыскательным, и его выбор часто падал и не на самых привлекательных. Их было полно в ночных развлекательных заведениях. Он пытался, конечно, найти среди них экземпляры поярче, но это требовало времени и, подогретый алкоголем, Маттиас часто не ловил журавля в небе, а хватал любую синицу. Эти синицы были сговорчивыми, что не удовлетворяло Маттиаса, охотника по природе. Желание встретить кого-нибудь из разряда "журавлей" постоянно преследовало его. Он почти не сомневался, что так и будет. Просто еще не наступил тот день, когда все случится. А пока он просто продолжал болтаться по ночному Франкфурту, заглядывая в любое злачное заведение, где еще не был. Там он высматривал новых жертв для удовлетворения своих "нетипичных" сексуальных представлений.
        Так однажды он вошел в ночной клуб "Фантазия".
        7
        Второй день наружного наблюдения начался так же, как и первый, с той лишь разницей, что теперь рядом с ним не было Мартины. Последней наскучило таскаться за Моникой Фишер, наблюдать, как она пьет кофе, рассматривает витрины магазинов, сидит на скамейке, перелистывая номер модного журнала. Прощаясь, она так и сказала Максу:
        - Знаешь, Максик, я, пожалуй, завтра не поеду с тобой. Я уже поняла, в чем суть этого наружного наблюдения. Думаю, ты справишься и без меня. Тем более, что ты делаешь это не впервые. Признаться, скучное занятие, - она даже зевнула, прикрыв рот ладонью.
        Он рассмеялся:
        - Мартина, зарабатывать деньги вообще скучное занятие.
        Итак, его машина стояла на вчерашнем месте, откуда он снова наблюдал за "Ауди" Моники Фишер. Он курил уже вторую сигарету и восстанавливал в памяти фрагменты вчерашнего наблюдения, анализировал их вчерашний маршрут. Больше всего его беспокоила мысль о том, не прокололись ли они где-нибудь, не допустили ли какие-то ошибки, которые могли бы вызвать у Моники подозрение, что за ней следят. Мартина, конечно, вела себя не очень осторожно. Она все же не прониклась важностью задачи. Вдруг Моника что-то заметила? Он растер сигарету в пепельнице. А вот и Моника. Она снова обходит машину, он снова видит ее сзади и она снова напоминает ему Бригитту. Все начинается сначала.
        Она припарковала машину там же, где вчера. Макс припарковал свою немного спустя, стараясь оставаться незамеченным и одновременно не теряя из вида клиентку. Она уже нацепила светозащитные очки и двинулась все по той же Кайзерштрассе. Сыщик шел за ней сзади, держась на безопасной дистанции и лавируя среди пешеходов, чтобы держать постоянно в поле зрения стройную фигуру Моники. Ее черная головка то исчезала, то снова появлялась, иногда замирая, когда она останавливалась у очередной витрины. Все как вчера. Все удивительно похоже. Скоро уже поворот на ту узкую безлюдную Везерштрассе, куда она свернула вчера, сбив их с толку. Они тогда остановились, раздумывая, как двигаться, чтобы не привлекать внимание клиентки на достаточно пустынной улочке. Не могли ли они засветиться тогда? Посмотрим, пока не понятно. Повернет она на этот раз или нет? Она повернула. Макс быстро добежал до угла дома, у которого свернула Моника, и осторожно выглянул из-за него. Моника бодро шла по Везерштрассе и уже приближалась к тому месту, где вчера развернулась и пошла обратно. Он перешел, как и вчера, на другую сторону
Везерштрассе, под защиту длинного ряда разномастных автомобилей. На этот раз клиентка пересекла Мюнхенерштрассе. Она уже приближалась к пересечению с большой Гутлейтштрассе. Он во все глаза "ловил" ее спортивную фигуру. И вдруг! О боже! Моники на пустынной улице не было. Куда она подевалась? Макс нерешительно двинулся по улице, раздумывая, что предпринять. Вдруг впереди снова показалась черная головка клиентки. Она словно вынырнула из бокового двора, отделенного от пешеходной части улицы чугунной решеткой. Макс облегченно вздохнул. Интересно, что она там делала? Что-то проверять не представлялось возможным, и он продолжал осторожно двигаться по другой стороне улицы, не упуская клиентку из поля зрения. Боковым зрением он увидел, как по той же стороне улицы, где шла Моника, к ней откуда-то сзади быстро приближался мужчина в шляпе. Вот оно. Макс затаил дыхание. Вот он ее, видимо, любовник. Вот он обходит ее слева, вытаскивает из кармана пиджака правую руку. Пожалуй, сейчас возьмет ее под руку, и дальше они уже будут идти вместе, как и положено любовной паре. Его сердце ликовало. Будет о чем доложить Лео
Фишеру. Правая рука мужчины не взяла Монику под руку, а быстро вернулась в карман пиджака, сам же мужчина быстрыми шагами, почти бегом, не оглядываясь, уходил вперед по направлению движения Моники. Моника же, словно споткнувшись, начала медленно оседать на тротуар. До сыщика начало доходить. Он не слышал никаких звуков, в голове мелькнуло "Нож…". Сработал инстинкт, и Макс бросился вслед за преступником (в этом он уже не сомневался). Тот, видимо, поняв, что кто-то его преследует, побежал уже в полную силу, сняв с головы шляпу. Макс бежал за ним. Преступник свернул на Гутлейтштрассе и затерялся в толпе. Макс продолжал бежать, обгоняя прохожих и периодически извиняясь при столкновениях с ними. Где-то вдали он снова увидел шляпу преступника на его голове. "Зачем он ее снова надел в такую жару?" - не к месту подумал сыщик. Он, наконец, добежал до того места, где мелькнула голова в шляпе, но увидел только отъезжающий автомобиль марки "БМВ". Ему, правда, удалось запомнить номер машины. Вот и все. Что скажет он сегодня вечером Лео Фишеру? Что видел, как убили его жену? Есть ли в этом его вина? Конечно же,
нет. Просто какие-то совпадения. Чей-то хитроумный замысел совпал по времени с предпринятым наружным наблюдением? Или совсем не так? Он медленно возвращался туда, откуда начал преследовать преступника. Вот снова эта Везерштрассе.. Вдалеке, возле того места, где была убита Моника Фишер, уже образовалась толпа. Пожалуй, кто-то что-то видел. К толпе уже подъехала машина полиции, и инспектор делал первые опросы. Помощники оттеснили любопытных и делали снимки. Макс подумал, что надо бы подойти к полицейским и дать показания. Потом он решил, что это можно сделать и потом. В его планы не входило именно сейчас терять кучу времени, когда надо самому себе ответить на кучу вопросов. И что он может показать? Какой-то мужчина в шляпе убил, вероятно, ножом неизвестную ему (или известную?) женщину и скрылся путем бегства в направлении большой улицы, откуда, возможно, скрылся на автомобиле марки "БМВ". Он же как ответственный гражданин и частный детектив бросился за преступником, но не смог его задержать. А что он сам делал на этой пустынной улочке? Объяснения, объяснения… Нет, сейчас он не подойдет к инспектору, от
которого (он видел это) в разные стороны разбредаются люди, еще недавно страстно желавшие узнать, что же произошло. По той же стороне улице, с которой он следил за Моникой Фишер, он миновал место убийства, даже не глядя в ту сторону, и проследовал до Кайзерштрассе. Дойдя до парковки, сел в свой автомобиль и поехал в офис на Шиллерштрассе.
        Он пил кофе и курил одну сигарету за другой. В голове носились мысли: одна экстравагантнее другой. Постепенно он успокоился и привел мысли в порядок. Что, собственно, произошло? Он выполнял свою работу согласно контракта с Лео Фишером. В какой-то момент объект наблюдения подвергся нападению и был убит. Есть ли в этом вина сыщика Вундерлиха? Разве он мог знать, что готовится убийство его клиентки? Конечно, нет. Это просто совпадение, что кто-то еще выслеживал в то же время Монику Фишер и убил ее. Но он должен так или иначе позвонить Лео Фишеру. Что подумает Фишер? Чего доброго обвинит его… В чем? Что он это допустил? Но ведь наружное наблюдение не предполагает никакого вмешательства в действия вокруг объекта наблюдения. Он, слава богу, и так предпринял попытку задержать преступника. И если надо, даст показания полиции. Как ответственный гражданин и частный детектив. Ох, как тяжело! С тяжелым же сердцем он взял телефонную трубку:
        - Добрый день, господин Фишер.
        - Приветствую вас, господин Вундерлих. Что-то вы сегодня рановато. Что-то случилось?
        - Случилось, господин Фишер. Ваша жена убита, и я видел, как это произошло.
        Внезапно трубка рассмеялась:
        - Что вы такое говорите, господин Вундерлих? Вы, пожалуй, заработались.
        - Нет, господин Фишер, ваша жена в самом деле убита.
        - Это произошло две минуты назад?
        - Нет, уже прошло часа два.
        - Вот видите. Значит, я прав, когда сказал, что вы заработались. Я говорил с моей женой три минуты назад.
        От неожиданности Макс замолчал, собираясь с мыслями. От Лео Фишера он ожидал услышать все, что угодно, но только не то, что он только что произнес. Это окончательно сбило его с толку, и он, запинаясь, сказал:
        - Вы не шутите, господин Фишер?
        - Нисколько.
        - И что же вам сказала ваша жена?
        - Что она уже вернулась домой и ждет меня к ужину. Так что разберитесь с вашими домыслами, а потом представьте мне сегодняшний отчет, - Лео хихикнул и добавил. - Разумеется, в устном виде, господин Вундерлих.
        Трубка замолчала, а Макс откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Еще через несколько минут он набрал Мартину и коротко рассказал ей о случившемся. Она ответила:
        - Интересное вышло наружное наблюдение. Не так ли, Максик? Жди. Я уже лечу к тебе.
        Мартина сидела на диванчике, и он уже в третий раз повторял ей подробности сегодняшнего столь печально закончившегося наружного наблюдения. Она глотнула кофе и спросила:
        - И ты даже не подошел к этой толпе любопытствующих? Тебе страшно смотреть на трупы?
        - Вовсе нет. Ты же знаешь, я повидал их достаточно. Да и что бы это дало?
        - Ну как же? Ты бы, по меньшей мере, убедился, что убитая не Моника Фишер.
        - А ты не веришь Лео Фишеру? Он же сказал, что жена его жива.
        Мартина сделала еще глоток:
        - А я бы подошла. Я очень любопытная. Но как же вдруг Моника Фишер превратилась в кого-то другого? У тебя есть какие-то соображения?
        - Уже есть. Помнишь, я тебе говорил, что в какой-то момент Моника как бы пропала, а потом снова появилась?
        - Ну да, помню. Что здесь такого? Женщине понадобилось привести себя в порядок. А может быть, она искала туалет? Ведь на этой улочке их нет.
        - Если бы причина была в этом, она бы не появилась вновь так быстро.
        Мартина недовольно сдвинула брови:
        - А в чем же дело?
        - Я думаю, что вчера она заметила за собой слежку.
        - Этого не может быть. Мы были так осторожны.
        Не желая приводить Мартине примеры ее вчерашней неосторожности, он просто сказал:
        - Понимаешь, Мартина, если человек, тем более женщина, идет на какое-то тайное свидание, то он соблюдает меры предосторожности. Моника Фишер давно дает невнятные объяснения своему ревнивому супругу и не могла не предположить, что он попытается проникнуть в ее маленькие тайны. Так что слежку она не исключала, а значит, была предельно внимательной.
        - Где же мы прокололись, Максик?
        - Трудно сказать, но сейчас это уже не важно. По моей логике, это просто состоявшийся факт.
        - Ну и что же из этого следует?
        - Из этого следует то, что, обнаружив за собой слежку, Моника Фишер тем не менее не отказалась от мысли попасть на это свидание. Для этого ей надо было избавиться от "хвоста", что она и сделала на следующий день.
        - И как же? - выдохнула Мартина.
        - Я думаю так: в том дворе она подставила вместо себя другую, которая через секунды бодро продолжила шествие по этой улочке, увлекая за собой одного частного сыщика. Сама же дворами или как-то еще исчезла из моего поля зрения. А позже, как это и должно быть у добропорядочной жены, встретила с поцелуем усталого мужа.
        - Тогда эта другая должна быть очень похожа на Монику Фишер.
        - Не обязательно. Достаточно, чтобы она напоминала Монику хотя бы сзади, - сказал Макс и снова вспомнил Бригитту.
        Мартина задумалась, прикурила сигарету и вполне миролюбиво сказала:
        - Ну да, вполне возможно, что так и было. Она договорилась с кем-то заранее, велела ей одеться так же, как была одета сама. Ты тащился сзади на расстоянии и мог не заметить мелкие различия. Остается только понять, зачем убили эту новенькую.
        - Макс возмущенно воскликнул:
        - Никто не собирался убивать новенькую. Киллер, как и я, принял ее за Монику Фишер, за которой он тоже следил. Он не заморачивался на деталях, быстро подошел, сделал свое дело и скрылся. Думаю, когда прояснится, кто убит, он получит крупный нагоняй от заказчика.
        Мартина встала с дивана, нервно заходила по комнате. Недоумение и расстройство смешались на ее лице. Она тихо сказала:
        - Получается, Максик, что эта новенькая, согласившись подыграть Монике, подписала свой смертный приговор, а Моника тем самым сохранила свою жизнь.
        - Получается так. У киллера было задание, и он выполнил его сегодня. Ему было невдомек, что сегодня какой-то сыщик имел свои планы. И тем хуже для него. Он получил еще одного свидетеля этого гнусного убийства.
        - Собираешься и это расследовать?
        - Пожалуй, придется. Очевидно, что новенькая не просто человек с улицы. Между ней и Моникой существует некая устойчивая связь. И не исключаю, что эта связь поможет нам проникнуть в тайну Моники Фишер. Думаю, завтра в местных газетах уже появятся сообщения об этом убийстве.
        Макс присел на диван, взъерошил волосы и сказал:
        - Подождем до завтра, моя писательница. А завтра с утра приезжай ко мне. Не забудь захватить свежий номер "Бильда". Эта газетенка точно не упустит ничего горяченького.
        Она засобиралась, и он проводил ее до парковки, сказав на прощание:
        - Пойду в офис. Надо еще позвонить Лео Фишеру. Пока не представляю, о чем ему рассказывать.
        8
        Утром следующего дня Мартина не вошла, а ворвалась в офис на Шиллерштрассе. С раскрасневшимся лицом она плюхнулась на диван, порылась в своей сумочке и с победным видом достала оттуда несколько раз туго сложенный номер газеты. Она швырнула его на диван и почти прокричала:
        - Вот, читай.
        Макс не спеша развернул газету. Кроме текста там было и фото, причем крупным планом. "Бильд" любил пощекотать нервы читателей. Он всмотрелся в изображение лежащей на тротуаре молодой женщины. Та же одежда, что и на Монике Фишер. Лицо… лицо, конечно, другое. Он немного отнес газету от глаз, чтобы сконцентрироваться на лице. Боже, неужели? Он еще несколько раз то отодвигал газету от глаз, то снова подносил ее ближе. Сомнений не осталось - это было лицо Бригитты. Он побледнел и опустился на диван. Мартина удивленно и испуганно смотрела на него:
        - Максик, что с тобой?
        - Подожди, Мартина, я еще не прочитал текст, - пролепетал он.
        "Вчера в районе пересечения Везерштрассе и Гутлейтштрассе примерно в 11 часов 40 минут неизвестным мужчиной была застрелена стриптизерша из ночного клуба "Фантазия" Бригитта Фогель. Личность застреленной была установлена на основании имеющихся при ней документов. Убийство наблюдал из окна своей квартиры Даниель К. Со слов свидетеля Даниеля К. мужчина был среднего роста и в шляпе. Он быстро скрылся в направлении Гутлейтштрассе.. Свидетель также показал, что какой-то мужчина погнался за преступником. Больше свидетель его не видел. Полиция просит граждан, что-либо видевших или слышавших в связи с произошедшим убийством, сообщить об этом по следующим телефонам…"
        Макс откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Мысли медленно и с неохотой заплясали в голове. Значит, ее фамилия Фогель. Он этого не знал. Она тогда не представилась по полной форме. А вот и ее профессия, которую она так неопределенно описала комичными жестами. Она служительница пилона3). Точнее, была ею. Ну что ж, туда берут девушек с красивыми фигурами… Вот и ему понравилась. Он ошибся - ее убили не ножом. Это был, конечно, пистолет с глушителем. Ведь он ничего не услышал с другой стороны улицы. Вот и окончательное завершение его курортного романа. Теперь уже не нужно терзать собственную душу пустыми размышлениями о возможном продолжении этой любовной истории. Рассказать Мартине? Не сейчас. Это требует отдельного осмысления. Он повернулся к Мартине:
        - Ну вот, видишь, я ошибся только в орудии убийства.
        - А почему ты так побледнел? Тебе знакома эта женщина?
        - Тебе показалось, Мартина. Просто окончательно убедился, что так все и было. Она приняла смерть вместо Моники Фишер. Но это не значит, что Монике больше ничего не угрожает. Где-то сейчас заказчик убийства держит в руках эту или подобную газету и думает, что ему предпринять дальше. Не думаю, что его планы теперь поменяются.
        - Мы должны помешать этому.
        - Безусловно. Я думаю, задача, поставленная Лео Фишером, не только остается актуальной, но и усложняется. Наверняка, ему не хочется потерять четвертую жену вот таким образом. Надо с ним поговорить и поскорее. Объяснить, что произошло.
        - Для него, конечно, это будет тем еще сюрпризиком. Он ждет раскрытия любовной интрижки красавицы жены, а тут попахивает чем-то покрепче, - добавила Мартина.
        Макс немного успокоился и закурил. Помощница последовала его примеру. Она взяла в руки газету и некоторое время рассматривала материал об убийстве. Потом сказала:
        - Максик, как думаешь, какая между ними связь? Между Моникой и этой убитой Бригиттой.
        - Думаю, все просто. Они вместе работали в этом клубе. Возможно, они даже подруги. Думаю, что Моника здесь уже некоторое время не работает. Да это и понятно: она нашла себе обеспеченного мужа. А этой Бригитте все еще приходилось вертеться, причем в буквальном смысле. Ты же бывала в ночных клубах? Видела эти танцы с раздеванием?
        - Только один раз, - соврала Мартина и покраснела.
        Макс продолжил строить предположения:
        - Они были, пожалуй, в приятельских отношениях. Бригитта с легкостью согласилась помочь подруге. Она не подозревала, что Монике грозит опасность. Думаю, что эта опасность связана с прежней работой Моники в ночном клубе. Покинув клуб, она не смогла разорвать все вольно или невольно установившиеся там связи.
        - Тогда Бригитта должна была что-то об этом знать. Если согласиться с тем, что они подруги…Например, о существовании неких обстоятельств, представляющих угрозу для Моники…
        - А она и знала, но недооценила эту угрозу. Возможно, уже потом, когда Моника ушла из клуба, угроза усилилась. Бригитта могла об этом не знать, ведь они стали реже видеться, а потом Моника вышла замуж за Лео Фишера.
        Мартина выпустила струйку дыма и решительно сказала:
        - В любом случае надо начинать с этого ночного клуба. Как он там называется..?
        - "Фантазия", - ответил Макс, а про себя подумал: "Вот уж воистину фантазия."
        Мартина быстро продолжила:
        - Вот с этой "Фантазии" и начнем. Ты не против, Максик?
        - Разве у нас есть выбор? Все дороги ведут в "Фантазию".
        Мартина спросила с легкой улыбкой:
        - Как ты думаешь, какой будет реакция господина Фишера, когда он узнает, что его четвертая жена бывшая стриптизерша?
        - Во-первых, строго говоря, мы еще в этом не уверены. Во-вторых, он очень спокойно говорил мне, что его новая жена работала в сфере обслуживания. Это его ничуть не смущало. В-третьих, чем не сфера обслуживания занятие стриптизом, - завершил Макс и расхохотался.
        Мартина легко улыбнулась:
        - Зато жена красотка.
        - Ну да, ну да, - с грустью пробубнил Макс и снова подумал о Бригитте, теперь уже мертвой.
        Мартина взглянула на него внимательно. Ей снова показалось, что не все так просто с этой Бригиттой, что у Макса к ней какое-то особое отношение. Такую мысль внушало ей женское чутье. Потом она подумала, что это ее не касается, что между ними чисто деловые отношения, а всякие другие в прошлом. По меньшей мере сейчас она не скажет ни слова относительно своих ничем, в принципе, необоснованных подозрений. Она просто сказала:
        - Когда пойдешь в клуб? Или меня пошлешь?
        Макс словно вернулся из забытья:
        - Спасибо, моя писательница, за предложение. Оно стоит того, чтобы над ним подумать. И не только над этим - я должен подумать обо всем случившемся.
        Когда он проводил Мартину до парковки, большие часы на старинном здании напротив показывали два часа пополудни. Макс удивился, так как чувствовал себя разбитым, как никогда. Он все же вернулся в офис и, опустившись на клиентский диванчик, погрузился в собственные мысли. На этот раз они не касались планирования расследовательских мероприятий на ближайшие дни. На это не было сил. Он размышлял о превратностях судьбы. Какой философский смысл в том, что его курортный роман закончился так, как он закончился? Какие сигналы посылает ему судьба? Это снова его величество случай, на который он часто полагался в своих расследованиях? И надо сказать, часто помогал ему. Сейчас другое. В этот раз, пожалуй, случай не заслуживает титула "величество". Он не помог ему, а принес горе. Убита стриптизерша. Ну и что? Ему было хорошо с ней - и совсем недавно. Да, он не строил никаких далеко идущих планов, но ведь всякое могло случиться. Теперь уже не случится. Он должен найти заказчика несостоявшегося убийства Моники Фишер. В память о Бригитте Фогель. Он набрал номер Лео Фишера:
        - Господин Фишер, мы должны серьезно поговорить. Здесь, в моем офисе.
        9
        Ее звали Шметтерлинг^4)^. Он, конечно, понимал, что это просто кличка, которую ей присвоили в ночном клубе. Он не пытался узнать ее настоящее имя. Зачем ему это? Она нужна ему не для того, чтобы бывать с ней на публике, представлять ее друзьям или знакомым. Он просто желал ею обладать, владеть безраздельно, а для этого ей достаточно быть просто Шметтерлинг. Он поедал ее глазами, когда она вертелась вокруг пилона, высоко забрасывая ноги. Задыхался от страсти, когда она, держась одной рукой за пилон, изгибалась назад, и он тогда видел то ее раскрасневшееся лицо, то ее расставленные острые коленки, образующие некий угол, в вершине которого он видел узкую полоску ее трусиков. Она выпрямлялась, потом в какой-то момент трусики исчезали, и подвыпившая публика ревела. Она снова изгибалась, и в вершине угла уже не было трусиков, а публика ревела еще громче. Он ревновал ее к этой публике. Он готов был убить каждого, кто позволял себе нечто большее, чем этот рев. А они позволяли - пока она еще была в трусиках и чулках, они прорывались к ней, пихали мятые купюры в трусики, в чулки. Дотягивались даже до
бюстика. Как он переживал все это! Зато потом, после выступления, он забирал ее с собой и в съемной квартире творил с ней, что хотел. Он словно мстил этой пьяной публике. Он упивался тем, что только ему одному это позволено. Таким образом он доминировал. Он, Маттиас Штайн, будет доминировать всегда. Какая разница, над кем. Сейчас ему нравятся женщины, и поэтому он доминирует над ними.
        Нравилось ли это самой Шметтерлинг? Поначалу да. Она даже восхищалась его изобретательностью. Она думала: он не сексуальный маньяк, он просто очень творческий. Он и в самом деле не подходил под классическое определение сексуального маньяка. Это были просто его способы демонстрации его доминантности. Она иногда делилась с близкими подругами своим сексуальным опытом, рассказывая о некоторых деталях секса с этим Маттиасом Штайном. Подруги приходили в ужас, в один голос заявляя, что это садомазохизм. Она не была искушенной в психоанализе и отвечала, что такой "садомазохизм" ей нравится. Его же фантазия не знала предела. Ей все тяжелее было переносить его трюки, несмотря на ее спортивную натренированность. Все извращеннее становились его способы доминирования. У нее не стало никакой личной жизни. Если еще недавно он позволял ей куда-то сходить или поболтать с подругами, то теперь все ее перемещения ограничивались отрезком пути от съемной квартиры до ночного клуба и обратно. И все это под неусыпным контролем Маттиаса Штайна. Он не запретил ей вертеться вокруг пилона, так как это приносило неплохие
деньги. О своих доходах он не рассказывал. Так она сделалась сексуальной рабыней Маттиаса Штайна. Когда однажды она попыталась изменить свою жизнь, он пригрозил, что убьет ее. Она часто с сожалением вспоминала тот день, когда после выступления в ночном клубе согласилась поехать с ним. Она знала, что так делают многие стриптизерши, и не нашла тогда в этом ничего особенного. Он еще щедро заплатил ей тогда. Теперь все было иначе. Ее сковал страх. Глядя в его разъяренные глаза, она не сомневалась, что он не остановится ни перед чем, если она попытается как-то покинуть его.
        Но и мысль вернуться к образу жизни до Маттиаса не покидала ее. Только однажды он позволил ей повидаться с матерью, приказав вести себя там должным образом. Естественно, он сам присутствовал при этом, изображая заботливого жениха и бросая на нее испепеляющие взгляды при любой попытке сказать что-то, не устраивающее его.
        Так изо дня в день протекала жизнь Шметтерлинг. Верчение вокрун пилона сменялось сексом с Маттиасом, а на смену его оригинальным трюкам вновь приходило верчение в ночном клубе. Иногда Маттиас куда-то исчезал, строго приказывая ей оставаться в квартире до его прихода. При этом он так смотрел на нее, что она понимала - пощады от него не будет. Она еще не представляла, что может изменить ее жизнь. Она забыла, что существует государство с его юристами, судами, полицией. Когда же иногда вспоминала об этом, то совершенно не представляла, как подать туда весточку, что есть в мире одна стриптизерша, терпящая бедствие.
        Иногда ей удавалось переброситься парой слов с коллегами по ремеслу. Это случалось, когда Маттиас, дожидающийся ее после выступления, на некоторое время терял бдительность. Тогда она жаловалась какой-нибудь девушке, выслушивающей ее с ужасом на лице. Никто из них не вспоминал о полиции или еще о чем-то таком, что касается права личности на собственную жизнь.
        Лишь однажды одна девушка порекомендовала ей обзавестись покровителем. Шметтерлинг не представляла, каким должен быть этот покровитель и как его найти, но эта мысль прочно засела в голове.
        А что же сам Маттиас Штайн? Это был уже не тот обозленный пыхтящий мальчишка, которого держит за ворот трясущийся от негодования учитель Бауэр. Это был расчетливый похотливый молодой мужчина, который сам не понимал, что в первую очередь движет им в его оригинальных желаниях - необузданный половой инстинкт или просто болезненное желание доминировать. Он знал только одно - каждый, кто не подчинится ему, не уйдет от расплаты.
        10
        Лео Фишер вошел в комнату и зажмурился, как в прошлый раз. Раскрыв глаза, сказал:
        - Определенно, господин Вундерлих, вам что-то надо делать с освещением вестибюля. Иначе можно ослепнуть из-за резкого скачка освещенности.
        Макс улыбнулся:
        - Вы преувеличиваете, господин Фишер, но я обязательно подумаю над этим.
        Лео Фишер без приглашения опустился на диванчик:
        - Так о чем серьезном мы должны поговорить?
        - А вы ни о чем не догадываетесь?
        - Из вашего последнего отчета по телефону я только понял, что вы два дня наблюдали за моей Моникой, но пока ничего не установили, - он замолчал и, словно вспомнив, добавил. - Ах да, там кого-то убили, а вы почему-то решили, что это моя Моника.
        Макс спросил:
        - Господин Фишер, кстати, где сейчас ваша жена?
        - Дома. Признаюсь, она уже два дня никуда не выезжает. С одной стороны, это неплохо…
        Макс перебил:
        - Вот именно, господин Фишер, только с одной стороны. Другая сторона более мрачная.
        Лицо Фишера передало гамму чувств, истолковать которую было трудно, но страха там не было.
        - Неужели так все серьезно, господин Вундерлих?
        - Вы читаете наши франкфуртские газеты?
        - Не каждый день. Времени, знаете ли, не хватает.
        Макс взял со стола номер "Бильда", который принесла Мартина, и протянул его Фишеру:
        - Вот, полюбопытствуйте.
        Клиент долго читал, шевеля губами, рассматривал фото, потом сказал:
        - Насколько я понимаю, это не далеко от того маршрута, по которому двигалась Моника?
        - Не просто недалеко, это одна из точек ее маршрута. Именно в этом месте она проходила за день до этого..
        - А что же в этот день?
        - В этот день ваша супруга тоже должна была пройти через эту точку.
        - И наверное, в то же время, которое указано в газете. Поэтому вы решили, что ее убили? - Лео Фишер вдруг задумался. - Но ее не убили… Тогда она должна была видеть, что убили кого-то, но она мне ничего такого не рассказывала. Не думаю, что женщина могла бы промолчать о таком…
        - Верно, господин Фишер, ваша жена сошла с маршрута до этой точки, а в этой точке была уже другая женщина. Она заменила вашу супругу, поэтому ваша Моника в тот день ничего вам не рассказала. Потому что ее в этом месте в день убийства просто не было. Но поскольку она читает местные новости регулярнее, чем вы, поэтому она уже два дня сидит дома. Она узнала об убийстве из газет, и ей стало страшно.
        Лео свел брови:
        - Вы хотите сказать..?
        - Именно это я хочу сказать, господин Фишер. Хотели убить вашу супругу.
        Лео Фишер заерзал на диванчике:
        - Постойте, постойте, господин Вундерлих. Хотели убить мою жену, но убили другую. Как же так? Она не похожа на мою жену. Ошиблись?
        - Безусловно ошиблись, но не без основания. Взгляните еще раз на фото. Одежда такая же, как на вашей жене, фигура, прическа и цвет волос такие же. Если посмотреть сзади, то почти никакой разницы.
        Лео начал снова пристально рассматривать фото, вращая его в разные стороны. Наконец, сказал:
        - Вы хотите сказать, что женщина, чем-то смахивающая на Монику, вдруг случайно оказалась в этой, как вы изволили выразиться, точке и была убита вместо Моники?
        - Именно так. Только в этой точке она оказалась не случайно. На это купился и я. Она заменила Монику до этой точки по взаимной договоренности. А ваша супруга исчезла, сбив меня со следа.
        - Она догадалась, что за ней следят?
        - Наверняка. И в этом уже моя вина. Она догадалась об этом еще в первый день и поэтому хорошо подготовилась ко второму, подобрав себе двойника.
        - И что же из этого следует, господин Вундерлих?
        - Разве не понятно, господин Фишер? Вашей жене по-прежнему угрожает опасность. И она знает, откуда она исходит. Поэтому она и сидит дома и более не исчезает до позднего вечера.
        - Тогда нужно ее просто припереть к стенке и обо всем расспросить. Пусть расскажет, как все это произошло.
        - Это действительно самый простой вариант, господин Фишер. Но ваша супруга вряд ли отважится все вам выложить.
        - Почему? Ведь ей что-то угрожает.
        - Я думаю потому, что то, что ей угрожает, одновременно является причиной ее вечерних исчезновений последнего времени. А она, как вы уже указали при прошлой нашей встрече, не очень-то стремится посвящать вас в свою тайну. Пока что страх, что вы узнаете некие детали ее жизни, сильнее страха за собственную жизнь.
        - Да, да, - промямлил Лео Фишер и добавил. - Что же делать, господин Вундерлих? Держать Монику в заточении?
        Макс задумался, борясь с возникшим в нем противоречивым чувством. Потом все же решительно заговорил:
        - Господин Фишер, вы помните, как при прошлой нашей встрече я рассказал вам о своем курортном романе?
        - Помню, вы говорили, брюнетка со стройными ногами.
        - Именно так. И именно она на фото в газете, которую вы держите в руках.
        Лео посерел от ужаса, сковавшего его лицо. Губы задрожали, и он заикаясь спросил:
        - Как же так, господин Вундерлих? Это какая-то мистика.
        - Никакой мистики, господин Фишер. Просто ирония судьбы. Досадное, так сказать, совпадение. И заметьте, мы с вами здесь абсолютно ни при чем. Две дамы сами решали свою проблему. Мы не могли об этом знать.
        Лео Фишер пожевал губами. В его голове еще не сложилась ясная картина открывшихся взаимосвязей. Он сочувственно спросил:
        - Тогда на курорте вы знали, что она стриптизерша?
        - Нет.
        - И как вам это теперь?
        - А никак. Вполне нормально, господин Фишер. Она была такая красивая, - Макс замолчал, раздумывая. - А как вам это теперь?
        - Лео Фишер дернулся:
        - Что вы имеете в виду, господин Вундерлих?
        - Всего лишь то, что ваша Моника бывшая стриптизерша.
        - Что вы позволяете, господин Вундерлих?
        - Ничего особенного. Это просто версия. А почему вы это не допускаете? Вы же сами мне рассказывали, что не представляете, чем Моника занималась в прошлом.
        Лео Фишер немного остыл и сказал:
        - Ну да, господин Вундерлих, и фигура у нее подходящая, натренированная фигура… Всякое может быть…
        - Вот, видите, вы уже допускаете. А если все же так, то как вам это теперь?
        - Да никак. Вполне нормально, - ответил Лео и рассмеялся, вдруг подумав, что почти в точности повторил слова, минуту назад произнесенные сыщиком.
        Оба замолчали, и каждый думал о своем. Первым тишину нарушил Лео Фишер:
        - Мне уже, если вы помните, пятьдесят восемь. Но я продолжаю любить молодых. Вот таких со стройными ногами. Я быстро влюбляюсь. Вышло, как вышло. Но я не хочу ее терять. У меня осталось мало времени на любовные эксперименты.
        - Вот об этом теперь и поговорим, - отреагировал Макс. - Кстати, в пользу версии о том, что ваша Моника бывшая стриптизерша: она и погибшая Бригитта Фогель старые приятельницы. Иначе как могла бы Моника так быстро отыскать двойника? А если они приятельницы, то значит, скорее всего, имели общее занятие. Обе имеют похожие натренированные красивые фигуры. Одна из них стриптизерша. Почему бы и второй не быть ею? Это все легко проверяется.
        - Господин Вундерлих, а что сейчас делать с Моникой? Как вести себя с ней?
        - Наблюдать и настоять на том, чтобы не покидала дом. Я думаю, она и сама не рискнет это делать. Не пытаться что-то выспрашивать. Разве что она сама пожелает высказаться. Обо всем докладывать мне. Вот, пожалуй, и все.
        Лео Фишер свел брови:
        - Господин Вундерлих, думаю надо изменить условия контракта. Ситуация поменялась. Круг ваших задач расширяется.
        - Там посмотрим, господин Фишер. Судьба связала нас не только этим контрактом. Я ведь тоже хочу найти убийцу Бригитты Фогель.
        - С чего думаете начать?
        - Все дороги ведут в ночной клуб "Фантазия", господин Фишер.
        11
        Звонок Мартины не был неожиданным, хотя и заставил его отвлечься от мыслей, которые он в настоящий момент находил наиболее важными. Макс был погружен в разработку плана похода в ночной клуб. Как всегда, в голове не было четкого обоснования причин, почему он вдруг появится в клубе и посмеет ставить там какие-то вопросы. О том, что он не имеет ни малейшего понятия, кому задаст эти вопросы, не стоило даже говорить.
        - Хай, Максик, - пропела Мартина кошачьим голосом, который иногда нравился ему, а иногда вызывал бешенство. Поймав себя на том, что сегодня ее голос вызывает в нем некое смешанное чувство, Макс ответил:
        - Хай, моя писательница. Уже соскучилась по мне? Или есть что-то важное? Признаюсь, мне сейчас пригодился бы чей-нибудь совет.
        - Я к твоим услугам. Какая тема?
        - Тема, Мартина, у нас сейчас одна - расследование событий, связанных с нашим неудачным наружным наблюдением.
        - Ну да, ну да, - промурлыкала она и уже более внятно добавила. - Кстати, ты уже беседовал с этим богатым мужем своей четвертой жены?
        Макс подхватил ее ироничный тон:
        - Безусловно. И даже объяснил ему, что он вполне может лишиться своего сокровища, если не внемлет моим советам.
        В ответ сразу же, без всякой паузы, понеслась тирада - одна из тех, что любила Мартина, когда хотела кого-то обвинить или обличить.
        - Вот именно. Видишь, Максик, как это верно сказано, что богатые тоже плачут. Привык, понимаешь ли, жить в роскоши, менял жен, как перчатки. И не просто менял - молоденьких находил, а сам, пожалуй, уже едва ползает. Знает, что любая молоденькая дура не устоит перед его портмоне. А домик, возле которого мы дежурили… Как он тебе? Просто кричащая роскошь.
        Макс решил перебить:
        - Мартина, уймись. Он мой клиент. И ползает он, кстати, еще очень даже прилично. Ты же его не видела.
        - И видеть не хочу, - отреагировала она.
        - И не надо тебе его видеть. По меньшей мере, не обязательно. Лучше подскажи, как подступиться к ночному клубу "Фантазия". Есть у тебя на этот счет какие-нибудь фантазии?
        На другом конце линии что-то глухо щелкнуло, словно Мартина поперхнулась сэндвичем:
        - Совсем забыла. Я, собственно, поэтому тебе звоню. Помнишь, я у тебя спрашивала, не пошлешь ли ты меня в этот клуб?
        - Помню, - не очень уверенно ответил Макс.
        - Ну, так слушай. Именно мне и надо туда пойти. У меня есть подруга, которая знакома с барменом из этого клуба.
        Макс не дал ей договорить:
        - Мартина, с этого и надо было начинать. Не понимаю только, почему бы нам не пойти туда вдвоем. Ты же, насколько я понимаю, не имеешь конкретные виды на этого бармена?
        - Нет, я не планирую с ним поездку на Средиземное море, - съязвила она, явно намекая на его отпуск, из которого он только что вернулся.
        - Извини, если обидел. Моя фантазия, безусловно, не предполагала такой размах.
        - Вот и нечего распускать язык.
        - Все. Больше ни слова о таком. Так как насчет того, чтобы вдвоем?
        Она, похоже, успокоилась.
        - Можно и вдвоем. Почему бы и нет?
        - Вот и замечательно. Займись этим вопросом. Пусть твоя подруга как-то преподнесет этому бармену наш визит, чтобы у него не осталось никаких сомнений, что мы не связаны с полицией. Ты же знаешь, в ночных клубах не очень любят общаться с парнями из полиции. Бармен должен быть уверен, что мы представляем сугубо частный интерес. А убийство Бригитты Фогель уже ни для кого не является тайной. И наше стремление найти убийцу их бывшей сотрудницы должно поощряться.
        Макс замолчал, задумавшись над тем, прав ли он, назвав Бригитту "сотрудницей". Он решил, в конце концов, что если люди работают вместе над тем, чтобы принести прибыль заведению, то они, конечно, сотрудники. А в том, что стриптизерша своими усилиями приносит прибыль, он не сомневался. Потом он подумал, что все это уже не имеет никакого значения. Бриггиты больше нет. Он снова заговорил:
        - Я прав, Мартина?
        - Да, мой сыщик. Тогда я и займусь этим.
        - Занимайся, моя писательница, и помни, что перед нами стоит еще одна не менее важная задача - протянуть ниточку от Бригитты Фогель к Монике Фишер. А в том, что эта связь существует, я не сомневаюсь.
        - Максик, я позвоню, как только будут результаты.
        Она отключилась, а он начал думать над тем, кто и по какой причине желал смерти Монике Фишер, бывшей стриптизерше. Кому так могла насолить двадцатипятилетняя женщина? Теоретически - кому угодно. Может быть, она сидела в тюрьме? В этом нет ничего необычного. Туда попадают экземпляры и гораздо моложе. Ведь Лео Фишер фактически ничего о ней не знает. От разборок на воле следы часто ведут как раз к причинам, возникшим в тюрьме. Она уже некоторое время не работает в клубе. Потянулась к более пристойной жизни? Ведь в денежном выражении у нее был относительно неплохой доход. Кто-то выдавил ее из клуба? Конкуренция? Чья-то зависть к более успешной сотруднице? А может быть, она кому-то не подчинилась? Ведь и среди клиентов, так сказать завсегдатаев, попадаются неуемные экземпляры, позволяющие себе разное. Он рассуждал подобным образом некоторое время, но потом вдруг мысленно отругал себя. Почему он, собственно говоря, так уверен, что она стриптизерша, пусть и бывшая? Строго говоря, исходить из непроверенного факта нельзя. Так можно дорассуждаться до абсурда. Единственным доказанным фактом является тот, что
стриптизершей была Бригитта Фогель, его курортное увлечение. И она убита. Он бежал за убийцей, но не догнал. Знай он тогда, что убита Бригитта, бежал бы он быстрее? Пожалуй, да. Номер той машины он держал до сих пор в голове. Машина, конечно, могла быть угнанной. Да и номер мог быть фальшивым. Нет, в полицию он пока не пойдет. Но это же недонесение, что, в принципе, карается законом. Он найдет убийцу сам, и тогда никто даже не вспомнит об этом недонесении.
        Макс набрал номер Лео Фишера:
        - Господин Фишер, есть что-нибудь новенькое?
        - Сидит дома, господин Вундерлих. Ни о чем не спрашивает, ничего не рассказывает. Но я вижу неприкрытый страх в ее глазах.
        - Понимаю. Но этот страх, как я представляю, меньше, чем страх, что вы что-то узнаете. Поэтому она молчит. Ей звонят?
        - Не знаю, господин Вундерлих. Меня целый день нет дома. Хотя вчера, когда я уже вернулся, был какой-то звонок. Она убежала в другую комнату. Не знаю, о чем она говорила, но вернулась побледневшей, Я еще спросил, не беспокоит ли ее что-то. Она сказала, что все в порядке.
        - Простите за нескромность, господин Фишер. А как она ведет себя в постели?
        - Почти как всегда. Правда, есть некоторая скованность, но думаю, что это опять же из-за этого непонятного страха.
        - Будем считать, что это так. Не наседайте на нее, никаких активных действий. Еще не время.
        - Понял, господин Вундерлих. А как наши дела?
        - В ближайшее время я буду в ночном клубе. Надеюсь, что получу первые результаты. Всего доброго, господин Фишер.
        Макс открыл окно и еще долго курил возле него, вслушиваясь в вечернюю жизнь Шиллерштрассе.
        12
        Бармен оказался не немцем и даже не европейцем. Он был, скорее всего, китайцем, и звали его Ли. Правда, было непонятно, имя это или фамилия. Он сносно говорил по-немецки и, обращаясь к Мартине, сказал:
        - Вы будете фрау Хайзе? - Мартина кивнула. - Окей, Магда говорила мне о вас и вашей просьбе.
        Потом он повернулся к Максу:
        - А вы господин Вундерлих?
        Макс подумал, что, оказывается, Магде известно и о нем, и вопросительно взглянул на Мартину. Она, нисколько не смутившись, быстро сказала:
        - Да, господин Ли, это господин Вундерлих, мой, так сказать, шеф. Я говорила о нем Магде.
        Разобравшись, наконец, в субординации, бармен указал жестом на мягкий кожаный диван:
        - Прошу садиться.
        Макс оглянулся по сторонам. Мягких кожаных диванов было великое множество. В центре был яркий помост с двумя установленными пилонами. Возле обоих, тренируясь, гарцевали две молоденькие стриптизерши. За помостом виднелась огромная барная стойка хитрой криволинейной формы. Вдоль стойки были расставлены высокие барные стулья с красным верхом. Все вместе это, пожалуй, и было хозяйством господина Ли. Если добавить сюда пестрящиеся на полках бутылки и множественный висящий и блестящий инструментарий для приготовления вкуснейших пьянящих коктейлей, то все хозяйство производило на неискушенного клиента внушительное впечатление. Ночной клуб жил своей пока еще дневной жизнью. Шла подготовка к ночному шоу.
        Господин Ли, памятуя о субординации, сказал, обращаясь больше к Максу:
        - Бригитта Фогель была замечательной стриптизершей. Мы будем ее помнить. Не могу даже представить, кому она могла помешать в этой жизни.
        Макс решил не рассказывать бармену, что вплоть до момента убийства Бригитта еще никому не помешала, а убита она случайно. Он подумал, что эти подробности излишни и никак не поспособствуют тому, чтобы помнить Бригитту Фогель. Он сказал:
        - Господин Ли, у нас тоже нет ни одной версии, кто и почему мог убить стриптизершу. Но мы очень бы хотели в этом разобраться. Вы позволите задать вам парочку вопросов?
        - К вашим услугам, господин Вундерлих.
        Неожиданно вмешалась Мартина:
        - Магда говорила мне, что господин Ли очень занятой человек, и просила не отнимать у него время по пустякам.
        Макс взглянул на нее непонимающе. Чего она хочет добиться этим замечанием? Показать, какие они сверхвежливые дознаватели? Или она считает, что таким образом сделает бармена более откровенным? Или это ее очередной выпад, о котором она потом будет сожалеть? Так и не придя ни к чему конкретному и подавив в себе досаду, продолжил:
        - Благодарю вас, господин Ли. Расскажите немного о круге знакомых убитой стриптизерши. Вы же понимаете, насколько это может быть важным.
        - Она давно работает у нас. Никогда не отказывалась выступить, если шеф просил ее об этом. Вы же понимаете, что график выходов стриптизерш иногда нарушается. Они тоже люди, могут болеть или иметь другие основания отказаться от выступления.
        Макс не удивился, что стриптизерши тоже люди, и мягко перебил:
        - Как часто это случается, господин Ли?
        - Как когда. Не могу утверждать, что очень часто, но шеф всегда рассматривает такие случаи как катастрофу. Вы же понимаете, что клиенты приходят сюда не в последнюю очередь из-за стриптиза. Бригитта имела кроткий характер, что очень устраивало шефа. Она имела хорошие отношения со всеми. Конечно, в первую очередь она общалась с другими стриптизершами.
        - Не могли бы вы сказать, с кем из них она была наиболее близка?
        Бармен на секунду задумался:
        - Раньше я ее часто видел со стриптизершей Шметтерлинг.
        - Это имя или фамилия? - быстро спросил Макс.
        - Скорее, кличка, господин Вундерлих. У стриптизерш часто есть клички. Когда объявляют номер, то тоже используют кличку. Клиентам это нравится.
        - И вы не знаете настоящие имя и фамилию этой Шметтерлинг?
        Бармен развел руками:
        - Признаюсь, нет. Шеф, пожалуй, знает. Кстати, у погибшей Бригитты тоже была кличка.
        - И какая же?
        - Либелле.5)
        - Странно, что в этом случае вы знаете и кличку, и настоящее имя.
        - С Бригиттой я был знаком лучше, господин Вундерлих.
        Макс посмотрел на него подозрительно, потом решил, что если что-то и было, то до его курортного романа, а всякие подозрения сейчас просто лишены смысла. Да и какое право он имеет рассуждать о прошлой жизни покойной Бригитты Фогель? Он сказал:
        - Спасибо, господин Ли. Продолжайте.
        - Я забыл сказать, что Шметтерлинг давно у нас не работает.
        - Как давно?
        Бармен задумался, его узкие глаза сделались еще уже:
        - Пожалуй, месяца четыре.
        На лице сыщика пробежала легкая тень удовлетворения. Сказанное барменом неплохо увязывалось с показаниями Лео Фишера. Тот говорил при их первой встрече, что женат четыре месяца. Чтобы окончательно убедиться в правильности своих предположений, Макс пустил в ход единственное бывшее в его распоряжении оружие. Он достал из кармана фото Моники Фишер:
        - Взгляните, господин Ли. Женщина на фото похожа на Шметтерлинг?
        Бармен не долго изучал фото:
        - Это она, господин Вундерлих. Она была, пожалуй, самой красивой стриптизершей в нашем клубе.
        - Почему она ушла из клуба? Были на это какие-то внутренние причины? Кто-то завидовал ей? Может быть, она чем-то не угодила шефу?
        - Я не знаю, господин Вундерлих. По-моему, у нее не было конфликтов в клубе.
        - Прошу вас вспомнить, господин Ли, не было ли каких-то других обстоятельств, побудивших ее уйти из клуба? Может быть, причиной этого является кто-то из клиентов?
        Глаза китайца снова сузились:
        - Еще задолго до ее ухода к нам в клуб стал наведываться один странный клиент. Он, пожалуй, весьма симпатизировал Шметтерлинг. Можно сказать, что он даже ревновал ее к другим клиентам. Из-за барной стойки я часто наблюдал за его поведением во время шоу.
        - Что странного вы заметили в его поведении?
        - Как бы это сказать… Он смотрел на нее, словно это его собственность. Потом она стала уезжать с ним после представления. У меня сложилось впечатление, что он следовал за ней повсюду. Я могу понять его по-мужски: Шметтерлинг очень красива. В жизни она интереснее, чем на фото. Откуда оно, кстати, у вас?
        - Чисто по служебным обстоятельствам, - почти не соврал Макс.
        Ли не стал любопытствовать больше. Видимо, все от той же Магды он имел некоторые сведения о деятельности Макса. Он лишь тихо сказал:
        - Понятно, господин Вундерлих.
        Макс понял, что другой существенной информации он больше не получит. Это была вся и она его вполне удовлетворяла. На всякий случай спросил:
        - Имени этого странного клиента вы, конечно, не знаете?
        - Нет, господин Вундерлих. Их здесь столько бывает…
        - Могли бы вы описать его внешне?
        - Выше среднего роста, худой… Я бы сказал поджарый или жилистый. Волосы жесткие, темнорусые. Лицо не круглое и не удлиненное. Обычное лицо. Нос средний, прямой.
        - Вы неплохо его запомнили.
        - Ну да. Я ведь часто наблюдал за ним. А главное - глаза.
        - Что особенного в его глазах?
        - По цвету обычные серые, но такие колючие, что невольно съеживаешься, когда встречаешься с его взглядом. Я думаю, это глаза человека, способного на все. Густые темные брови усиливают это впечатление.
        - Замечательно, господин Ли. Просто бери и рисуй фоторобот.
        Макс подумал, что уже можно и откланяться, и вопросительно взглянул на Мартину. Та заерзала под его взглядом и, поскольку других вопросов у нее не было, просто сказала:
        - Благодарим вас, господин Ли. Не смеем больше задерживать. Большой привет Магде. Не знаю, когда увижу ее в следующий раз.
        Когда они покинули клуб, на улице уже смеркалось. Макс спросил:
        - Поедешь со мной в офис или сразу домой?
        - Пожалуй, поеду.
        В офисе он сделал кофе и, когда они сделали по первому глотку, сказал:
        - Ну вот, твоя Магда оказала нам неоценимую услугу. Прямо сейчас можно звонить Лео Фишеру.
        - И что ты ему скажешь?
        - Ну как же? Скажу, что недавнее прошлое его жены подтвердилось и соответствует моим предположениям, что надо припереть ее в угол и прямо задать ряд вопросов. Пусть расскажет, какие страхи ее мучают и куда она ходила вопреки этим страхам. Мы все знаем, и теперь ее безопасность зависит от нас. Пусть сама расскажет, как ей помочь, а заодно и ее супругу владельцу строительной компании Лео Фишеру.
        - И какие страхи ее мучают, по-твоему?
        - Вот этот жилистый с огненным взглядом и есть ее основной страх.
        Мартина немного подумала и сказала:
        - Ну, так звони. Время не терпит. Предложи этому богатенькому и твое присутствие, когда он будет припирать ее к стенке. Вместе вам будет легче это осуществить.
        - Издеваешься?
        - Ты же позволил себе поиздеваться надо мной в клубе.
        Макс понял, что если он сейчас ей ответит, то разборкам не будет конца. Он молча набрал номер Лео Фишера:
        - Добрый вечер, господин Фишер.
        - Не знаю, насколько он добрый, господин Вундерлих. Не хотел вам пока звонить. Все надеялся…
        Макс перебил:
        - Вот и я надеюсь, что самое позднее завтра мы побеседуем с вашей супругой. У меня есть неопровержимые доказательства.
        - Не получится, господин Вундерлих.
        - Почему?
        - Моника исчезла.
        Трубка замолчала, и Макс с каменным лицом нажал кнопку. Рука его слегка подрагивала. Мартина спросила:
        - Что-то ужасное?
        - Думаю, да. Супруга Лео Фишера пропала.
        - Как?
        - Пока не знаю.
        13
        Нельзя сказать, что известие Лео Фишера сразило его наповал. Когда речь идет о фигуранте дела, попахивающего преступлением, никогда нельзя быть уверенным, что этот фигурант полностью тебе подконтролен. Он может исчезнуть из твоего поля зрения в любой момент. Его могут убить, выкрасть или просто перекрыть доступ к нему каким-нибудь способом. В конце концов, этот фигурант сам может сглупить и стать легкой добычей для преступника. Но как же это неприятно! Как досадно осознавать, что в деле, завершение которого ты уже начал считать задачей нескольких дней, вдруг возникли новые обстоятельства! И та информация, которая уже почти была в кармане, снова ускользает от тебя на неопределенное время.
        Макс сидел на диванчике и думал, что делать дальше. Мартина ушла с надутым лицом, а он не нашел в себе сил, чтобы как-то сгладить напряжение, возникшее между ними (считал он) из-за пустяка. Он не попытался выяснить у Лео Фишера подробности исчезновения Моники. Главным был факт - она исчезла. Если его версия верна, то клиенту "с колючими глазами" ночного клуба "Фантазия" удалось (в который раз) выманить ее из дома владельца строительной компании. Неужели только для того, чтобы вновь осуществить несостоявшееся убийство? Так думать не хотелось.
        Наступил тот момент, когда стало понятно - легкой добычи не будет. Надо брать след. След был только один - номер "БМВ", на которой якобы уехал киллер. Макс не был уверен, что тот сел именно в эту машину. Он увидел тогда преступника в шляпе, бросился к нему. Вокруг было много людей. Когда он добежал до нужного места, увидел только отъезжавшую машину. Других машин там не было. Навскидку получалось, что киллер уехал на "БМВ". Но он мог ведь исчезнуть и как-то иначе. Проверить номер не составляет труда. Но как часто в его прошлых делах такие машины оказывались угнанными! Макс решил пока не идти по этому следу, несмотря на его очевидность и доступность.
        От клиента "с колючими глазами" пока не осталось никаких следов, но именно этот факт особенно привлекал сыщика Вундерлиха, возбуждал воображение. В ночном клубе "Фантазия" клиента видели, бармен даже прилично описал его. Но кто он и откуда, не знает никто. Одно было ясно - он очень любит красивых женщин. Может быть, не столько любит, сколько желает ими владеть безраздельно, не задаваясь вопросом, согласна избранница или нет. Макс продолжал размышлять, нервно постукивая двумя пальцами правой руки по крышке стола. Может ли такой персонаж быть "однолюбом"? Не в обычном нормальном смысле отношений между полами. Здесь речь идет о другом: согласен ли он довольствоваться покорением только одной женщины? Вот зачем-то же он заказал Шметтерлинг. "Разлюбил"? Или она как-то не так проявила свою непокорность? Например, умудрилась найти и даже выйти замуж за Лео Фишера. Такое он, безусловно, перенести не мог. Она, пожалуй, не первая из тех женщин, отношения с которыми у него в конечном итоге не сладывались. "Не складывались", разумеется, так, как понимал это он. Что тогда он творил с этими прошлыми женщинами?
Всех убивал? Или наказывал их как-то иначе?
        Где он находил этих новых сексуальных рабынь, этих невольных угодниц его богатых и мерзких фантазий? Шметтерлинг - стриптизерша, красивая стриптизерша с красивым телом. Ее он открыл в ночном клубе "Фантазия". Похожих ночных клубов во Франкфурте немало. Если обойти эти клубы? Задача непростая, но выполнимая. Вдруг где-то о нем расскажут больше, чем это сделал бармен из "Фантазии"? В конце концов, можно составить фоторобот. А вдруг повезет увидеть его воочию? Мысли теснились в голове, опережая друг друга, но четкий план пока не рождался. Все это ничем не подкрепленные версии. Он вдруг подумал, что прошло всего три дня, как он вернулся во Франкфурт из отпуска. Его новое дело - это просто фрагмент, вырванный, возможно из общего контекста других преступлений. Он здесь не был целых десять дней. За это время, пожалуй, криминальная хроника Франкфурта стала значительно богаче.
        Макс покинул офис, чтобы заглянуть в газетный киоск, расположенный неподалеку. Киоскер неплохо знал его и отдал за полцены все номера "Бильда" за последние две недели. Он снова сидел на диванчике и нещадно дымил, лихорадочно просматривая страницы газет. Иногда рука прекращала переворачивать страницы, чтобы взять чашку с кофе со столика. После нескольких глотков работа продолжалась. Наконец, его привлекли две заметки об убийстве двух девушек с интервалом в три дня. Одна из них была обнаружена на скамейке в скверике, другая - на набережной Майна недалеко от причала прогулочных корабликов. Отмечалось, что девушки очень молоды и красивы, а также имеют спортивное телосложение. Ну и что из этого? Он продолжал просматривать другие газеты, отыскивая новые страницы с интересующим его содержанием. Ничего интересного. А это? В одном из следущих номеров была заметка о том, что усилиями полиции установлена личность одной из ранее убитых девушек: это была Кармела Гарсия. "Испанка," - решил Макс. Какая, в конце концов, разница? Но дальше было интереснее: предположительно эта Кармела Гарсия до недавнего времени
была стриптизершей в ночном клубе "Диамант". Вот это уже совсем тепло. Еще одна восставшая сексуальная рабыня? Это, можно сказать, удача. Случай снова претендует на титул "величества", отнятый у него сыщиком после неудачного наблюдения за Моникой Фишер. Получается, что версии, выстроенные всего полчаса назад, не такие уж пустые - Макс откинулся на спинку диванчика. Это уже кое-что.
        Ему вдруг захотелось поделиться сделанными открытиями с Мартиной. И он поделился. Она долго сопела в трубку, раздумывая, продолжать ли ей разговор с ним. Он подбодрил ее:
        - Мартина, перестань дуться. Хорошо, я виноват.
        Сопение прекратилось, и она сказала:
        - Пытаешься загладить вину?
        - Допустим, пытаюсь.
        - Ладно, считай, что у тебя получилось. Ты хочешь знать мое мнение о твоих догадках?
        - Естественно, моя писательница.
        Она никак не высказала свое мнение, лишь сказала:
        - Не исключаю, что все эти бармены, менеджеры и прочие сотрудники из разных клубов знакомы друг с другом. Я поговорю с Магдой. Пусть выспросит у китайца, не знает ли он кого-нибудь из "Диаманта". Еще какой-нибудь клуб "Бильд" не упоминает?
        - Нет. Личность второй девушки не установлена. Но по описанию она тоже относится к спортивному типу.
        - Отсюда не следует, что она стриптизерша.
        - Безусловно.
        - Вот именно. Поэтому занимайся только "Диамантом". Я помогу, чем смогу.
        - Слушаюсь, моя благородная помощница, - закончил он разговор, одновременно радуясь, что примирение состоялось.
        Уже можно было бы поехать домой. Какая разница, где думать. Просто выбраться из душной комнаты, открыть ветровое стекло и прокатиться так до самого дома фрау Гертнер, где он проживает с первого дня своей сыскной деятельности. Она, возможно, пригласит на чашечку кофе. Она делает это часто. Может даже предложить поужинать и потом с любовью матери наблюдать, как старый холостяк уплетает домашнюю снедь. Потом вежливо расспросит, что ему пишут из Швейцарии, как идут дела на ферме отца, не болеет ли дед Стефан. Она знает, о чем спрашивать, эта фрау Гертнер. Ему снова станет грустно и стыдно от того, что он давно не был на родине. И она, конечно, спросит, как прошел отпуск на море, спросит, лучше ли Испания по сравнению со Швейцарией. И это, конечно, для того, чтобы намекнуть ему, что лучше бы он съездил к родным.
        Он все же решил выкурить еще одну сигарету, прежде чем покинет офис и отправится к парковке. Телефон зазвонил после второй затяжки. Это был Лео Фишер. Ему, конечно, было не по себе, и он продолжал метаться в своем огромном доме, прибегая к любой возможности отвлечься. Он говорил испуганным голосом:
        - Господин Вундерлих, что же делать? Заявить в полицию?
        - Чем я вам не полиция, господин Фишер?
        - Ну, я не знаю. Так ведь положено.
        - Положено, если больше некому этим заняться. Снова начнутся вопросы от А до Z ^6)^ . Я, по меньшей мере, уже знаю всю вашу историю.
        - Но ведь в контракте речь идет только о наружном наблюдении.
        - Контракт переделаем, когда у вас найдется свободная минута. Кроме того, не забывайте, что у меня есть личный интерес. В память о Бригитте Фогель и тех нескольких днях, когда нам было хорошо вместе.
        - Вы уже представляете, что делать?
        - Представляю, господин Фишер, и займусь этим немедленно. Но вы должны понимать, что я не могу влиять на ход дела в полной мере. Моника, скорее всего, в руках преступников, и мы ничего не знаем об их планах. Все, что я могу, это максимально ускорить процесс розыска. А как пойдет, сейчас не может сказать даже господь бог.
        - Я понимаю, господин Вундерлих, что Моника может погибнуть.
        - Как и все мы, господин Фишер. Такова философия жизни.
        - Будем надеяться на лучшее, - мрачно сказал Лео Фишер и положил трубку.
        14
        Мысль о том, что ей нужен надежный покровитель, крепко сидела в голове Шметтерлинг. Она уже даже придумала, где "обитают" такие покровители. Не то, что обитают в прямом смысле слова, но часто бывают. Она решила - надо идти в богатый ресторан. Не в какую-нибудь пиццерию или завалящее кафе, а именно в достойный, с именем ресторан. И чтобы там заправляли не какие-нибудь арабы или тайландцы, а как минимум, итальянцы. И чтобы кухня была нормальной европейской, ну разве немножко дополненной блюдами других народов. Конечно, среди арабов или китайцев тоже есть богатейшие представители, но этого ей не хотелось. Она была немкой, родилась во Франкфурте. Ее не очень-то устраивал весь этот мультикультурализм, придуманный властями. В детстве она мечтала стать артисткой, но судьба не задалась, и она попала в стриптизерши. Она всегда думала, что это временно, что скоро судьба неким непонятным образом повернется к ней лицом. Однако вышло наоборот - судьба продолжала свои выкрутасы. Из стриптизерши она превратилась в сексуальную рабыню, полностью подвластную жестокому человеку. Как выбраться из этой квартиры хотя
бы на пару часов? Маттиас иногда уходит, оставляя ее одну. Иногда он отсутствует достаточно долго, часа три. Приличный отрезок времени, чтобы попытаться что-то сделать.
        И однажды она решилась. Вывернула все карманы одежды, чтобы наскрести максимальную сумму денег, и через полчаса вошла в ресторан, который соответствовал ее представлениям. В ресторане было уютно и торжественно. Мимо покрытых белыми скатертями столов сновали темноволосые итальянцы-кельнеры в белых рубашках с бабочкой и длинных черных передниках. Она заказала что-то из еды и бокал вина, недолго раздумывая о качестве заказа, а руководствуясь исключительно ценами. Она без аппетита ела то, что ей принесли, иногда делая глоток из бокала. Потом заиграла музыка, и она поняла, что ее здесь уже заметили, потому что сразу несколько мужчин устремились к ее столику. Победителем оказался Лео Фишер. Он первым достиг ее столика и поклонился. Они медленно танцевали. Она понимала, что этот "покровитель" намного старше ее. Но именно таким и должен быть настоящий покровитель - в степенном возрасте и, как следствие (считала она), богатым. Ей повезло, Лео Фишер оказался именно таким. От него пахло дорогим коньяком, и он, кружась с ней в танце, уже скоро начал шептать ей, как она ему нравится, что именно такую он ищет
уже пять лет. Он усадил ее за свой столик, и потом они станцевали еще несколько танцев, после чего Лео предложил ей руку и сердце. Ей некогда было раздумывать, ведь именно за этим она пришла сюда. Она, конечно, сначала просто сказала, что подумает над его предложением, а потом сказала "да".
        В тот вечер она не уложилась в рассчитанное время. Маттиас уже был дома. Он не внял ее оправданиям, а жестоко избил, не заботясь о сокрытии следов побоев. Потом же с избитой устроил секс, который, скорее, напоминал продолжение избиения.
        Когда Лео получил от нее согласие, стал звонить ежедневно, настаивая на немедленном браке. Она тянула время, чтобы зажили синяки под глазами и на других местах ее красивого тела. Наконец, этот день настал. Маттиаса снова не было, и она покинула квартиру, придя в назначенное Лео место, где он усадил ее в дорогой автомобиль и отвез в свой дом. Теперь уже навсегда (думала она). Но на этом ад не закончился. Маттиас звонил ей и требовал, чтобы она вернулась. Никакие ее слова о том, что она вышла замуж и живет с другим мужчиной, не производили на него ни малейшего впечатления. Напротив, от этих слов он приходил в бешенство. Когда стало понятно, что она не вернется, он поменял тактику. Посыпались угрозы, что он расскажет мужу все о ее прошлом. Он все еще не мог смириться, что потерял право на нее. Потом, используя те же угрозы, он вызывал ее на тайные свидания, где в той же квартире буквально насиловал ее, а она из-за страха терпела это и молчала. В такие дни он ее не бил, понимая, что иначе она уже не вернется точно, потому что не сможет скрывать от мужа следы побоев. Так продолжалось некоторое время. И
было непонятно, кто сдастся первым - либо она преодолеет свой страх перед мужем и во всем сознается, либо Маттиас просто убьет ее, так как ни в коем случае не согласится делить ее с кем-то.
        15
        В ночной клуб "Диамант" они тоже пришли вдвоем. Мартине повезло: бармен из "Фантазии" знал бармена из "Диаманта". Предварительно Мартина договорилась со знакомым художником, и тот с помощью китайца набросал портрет клиента с "колючим взглядом". Не такой, каким может быть полицейский фоторобот, но, по утверждению китайца, вполне сносный.
        Клуб "Диамант" изнутри выглядел примерно так же, как и "Фантазия", и Макс подумал, что, пожалуй, все ночные клубы похожи друг на друга. Отличаются они только той прибылью, которую приносят хозяевам. Бармена из "Диаманта" звали Лоренцо, и он, без сомнения, был итальянцем. Он сдержанно поприветствовал пришедших и сказал:
        - Бармен Ли из "Фантазии" попросил меня ответить на интересующие вас вопросы. Признаюсь сразу, что всех ответов у меня нет.
        Макс улыбнулся:
        - Всех ответов нет ни у кого. Нас интересуют только подробности, связанные с убийством вашей стриптизерши Кармелы Гарсии.
        Глаза итальянца сделались печальными:
        - Красивая была испанка. Собственно, к нам уже приходила полиция. Опрашивали многих сотрудников. Признаться, неприятная была процедура. Я также давал показания. Больше добавить к этому мне нечего. Могу лишь повторить то, что сказал полиции.
        Итальянец сделал бесстрастное лицо, а Макс быстро сказал:
        - Господин Лоренцо, мы не планируем расследование убийства Кармелы Гарсии. Нас больше интересует убийство стриптизерши из "Фантазии" Бригитты Фогель. Вы, вероятно, уже слышали об этом?
        Сменив выражение лица на удивленное, бармен слегка поправил двумя руками прическу. Его черные густые волосы были тщательно расчесаны на пробор справа. Вытер руки влажной салфеткой, потом сказал:
        - Да, я слышал. Но как вы должны понимать, я не владею информацией об этом убийстве.
        Макс снова улыбнулся, а Мартина подумала про себя, что сегодняшние улыбочки шефа, скорее, не к месту. Она дипломатически промолчала, но лицо ее выражало знакомое Максу недовольство, причину которого он не смог истолковать. Он просто сказал:
        - Не сомневаюсь. Но в связи с убитой Кармелой Гарсией в вашем заведении мог появляться клиент, имени которого мы не знаем, но у нас есть его приблизительное изображение.
        Макс посмотрел на Мартину, и она достала из сумочки творение ее знакомого художника. Поскольку Мартина уже устала молчать, она, не дожидаясь одобрения Макса, сказала:
        - Вот, господин Лоренцо, посмотрите. Появлялся ли в вашем клубе этот человек?
        Бармен недолго рассматривал фоторобот, потом сказал:
        - Такой клиент у нас появлялся. Надо сказать, достаточно скандальный тип, но его имени я тоже не знаю. Кстати, рисунок очень даже неплохой.
        На душе у сыщика Вундерлиха стало так хорошо, что ему захотелось об этом прокричать, чтобы слышали все. Но он, как всегда, сдержался и, благодарно глядя на итальянца, осторожно спросил:
        - Скажите, пожалуйста, уж не в связи ли с убитой Кармелой Гарсией скандалил этот тип?
        - Именно в этой связи, господин Вундерлих. Простите, если я неправильно запомнил вашу фамилию.
        - Нет, все верно. Расскажите о подробностях этого скандала.
        Бармен наморщил лоб:
        - Это произошло примерно полгода назад. Этот тип уже до этого бывал у нас. Он очень темпераментный и во время танцев стриптизерш его эмоции били порой через край. Он кричал, подбегал к пилону, совал деньги во все возможные места. Пожалуй, Кармела нравилась ему больше других стриптизерш. Так вот тогда он пожелал, чтобы Кармела поехала после выступления с ним. В этом нет ничего необычного. Многие стриптизерши уезжают с клиентами. Но той ночью забрать Кармелу пожелал еще один клиент. Началась перепалка. Произошла драка. Надо сказать, что этот тип победил. Он выволок Кармелу на улицу и затолкал ее в свой автомобиль. Многие клиенты наблюдали за этим. Один даже сделал фото.
        Макс почувствовал, как его душа начинает петь:
        - И вы можете показать это фото? - почти радостно прокричал он. Монолог бармена, пожалуй, раззадорил его. Переполнившись вдруг замаячившей надеждой, он вспомнил, что Ли из "Фантазии" неплохой приятель бармена из "Диаманта", а уж коли Ли попросил его помочь этим людям, то он сделает для них все возможное. Итальянец тем временем встал, открыл какой-то барный шкафчик и что-то достал оттуда:
        - Вот, господин Вундерлих. Клиент, который снял, отдал нам снимок за ненадобностью.
        Макс разочарованно рассматривал фото. На нем была только отъезжающая "БМВ". Людей не было. Они уже были в машине. Яркий свет из ночного клуба падал на попавший в кадр номерной знак. Символы номерного знака были неразборчивы. Сыщик достал из кармана лупу и, подставив фото под мягкий свет, лившийся от барной стойки, навел лупу на изображение знака. Сомнений больше не было: номер совпадал с номером "БМВ", на которой, предположительно, уехал киллер, убивший Бригитту Фогель.
        Возвращая фото бармену, Макс спросил:
        - Вы показывали это фото представителям полиции?
        Потом он подумал, что задал итальянцу глупый вопрос: если бы полиция видела это фото, то изъяла бы его, приобщив к делу. Итальянец немедленно подтвердил очевидное:
        - Нет, господин Вундерлих. Я просто забыл о нем, а сейчас вспомнил. А вы не возьмете его?
        - Нет, Лоренцо. Я уже увидел на нем все, что хотел.
        Мартина недоуменно смотрела на шефа, когда он встал и начал прощаться с барменом. Ей осталось только присоединиться к словам благодарности, после чего они покинули клуб "Диамант". Макс повел машину на Шиллерштрассе, не спросив у нее согласия. Она не возражала и всю дорогу молчала. Лишь в офисе спросила:
        - А почему ты не взял фото? Что ты там так внимательно рассматривал через лупу? Рассмотрел?
        - Да, Мартина.
        - И что же?
        - Номерной знак на машине, которая была на фото. Кроме машины на фото не было ничего.
        - Почему же ты хотя бы не записал этот номер?
        - Мартина, этот номер врезался в мою память еще раньше.
        - Когда же?
        - В тот день, когда убили Бригитту Фогель. На машине, на которой уехал киллер, был тот же номер. Я видел это своими глазами.
        Она прикурила сигарету и, немного помолчав, пустилась в рассуждения:
        - Получается, этот тип полгода назад разъезжал на этой машине и вот несколько дней назад на Гутлейтштрассе снова подобрал киллера после того, как тот благополучно ушел от твоего преследования. При этом он занимается, мягко говоря, не самыми благовидными делами, но его совершенно не смущает, что его можно вычислить по этому номеру. Что думаешь по этому поводу?
        - Машина, скорее всего, угнана.
        - И минимум полгода ее никто не хватился? Это как?
        - Обыкновенно. Он знал, что владелец машины уже долго отсутствует и не скоро появится или владелец сам разрешил ему пользоваться машиной в течение долгого времени. Он же не знал, возможно, чем этот тип занимается, и никак не предполагал, что может во что-нибудь влипнуть.
        - Да, такое возможно.
        Макс нервно сказал:
        - Когда он ускользнул от меня, я сразу же подумал, что надо вычислить владельца. Правда, тогда же решил, что машина угнана, и отложил это на потом. Вот это "потом" и наступило, - Макс прикурил сигарету. - И совсем не факт, что он подобрал киллера. Он просто мог дать ему ключи.
        - Вполне возможно. Что ему жалко чужую машину?
        - Вот именно, - сказал Макс и заходил по комнате, не обращая внимания на пепел, который то и дело падал с кончика сигареты. Он набрал номер, а Мартина стала прислушиваться к разговору.
        - Господин дорожный инспектор, не могли бы вы сказать, кто владелец "БМВ" с регистрационным номером F A2595 ?
        Ответ поступил быстро:
        - Маркус Ланг, Бауштрассе 17. Но со вчерашнего дня машина заявлена владельцем угнанной. Что-нибудь знаете о ее местонахождении?
        - Пока нет, господин инспектор. Но сообщу сразу же, если что-то буду знать.
        Мартина покачала головой:
        - Представляю, сколько темных делишек провернули с помощью этого авто. Владелец еще не представляет, что ему могут предъявить.
        - Надеюсь, у него найдутся оправдания, - неуверенно сказал Макс и добавил. - Теперь этому типу придется искать новую машину. Он уже наверняка знает, что владелец объявился вновь. Убийство Бригитты Фогель, пожалуй, последнее дело, где отметилась эта "БМВ".
        Мартина с напором выпустила табачный дым:
        - Что же получается, Максик? След этого типа, подаренный нам барменом из "Диаманта", снова оборвался?
        - Да, Мартина, - с тоской в глазах произнес сыщик.
        Они посидели некоторое время молча. Потом Мартина сходила за ширму и приготовила кофе, их излюбленный напиток для стимуляции мозговой деятельности. Когда появились первые признаки возвращения бодрости, Макс сказал:
        - Кое-чего мы все-таки добились. Эти два убийства имеют общий признак.
        - Какой же.
        - Они заказаны одним и тем же человеком, - голос сыщика стал тверже. - А именно этим психопатом, который убивает красоток, отказавшихся каким-то образом ему подчиняться. По принципу: "Так не доставайся же ты никому".
        Мартину передернуло от ужаса:
        - Ты считаешь, что Моника Фишер уже убита? - она запнулась на секунду. - "Во второй", так сказать, раз?
        - Не знаю.
        - Что же делать? Где ее искать живую или мертвую? Как, в конце концов, найти этого типа?
        Макс взъерошил волосы, спросил:
        - Мартина, как ты думаешь, он будет еще посещать эти два клуба?
        - Максик, ты это к чему?
        - Я просто рассуждаю. Мне все же кажется, что он вполне обоснованно может считать, что убийство стриптизерш могут связать с ним, а потому воздержится от посещения этих клубов.
        Мартина, с радостью увидев в его ответе столь редкую возможность возразить, глубокомысленно сказала:
        - "Диамант" я, пожалуй, исключу. Он там крупно поскандалил из-за убитой Кармелы Гарсии. И при неблагоприятном для него стечении обстоятельств его могут связать с этим убийством. А вот с убитой Бригиттой Фогель у него ничего не было. О связи Бригитты с Моникой Фишер пока что известно только нам. К тому же он такой "бесстрашный" и нахальный, что заявится в "Фантазию" как минимум еще раз. Ведь он ищет новых ощущений.
        - Соглашусь. Поговори с барменом Ли. Пусть он сообщит нам, как только психопат снова объявится у них.
        - А что дальше? Ты что-то задумал?
        - Мы должны помочь ему выбрать новую стриптизершу. Правда, пока не знаю, как.
        16
        Утро следующего дня неожиданно выдалось пасмурным. Явление нередкое для погоды в Германии даже летом, но если две недели до этого утра в небе над Франкфуртом не было ни единого облачка, начинаешь привыкать и думать, что это, быть может, уже навсегда. Однако погода в нужный момент напоминает, что до твоих дум ей нет никакого дела. Из пасмурного неба даже мелко брызгало, и Макс захватил зонтик, чтобы дойти от дома фрау Гертнер до Каппеленштрассе, где он по-прежнему парковал свое авто.
        На Шиллерштрассе - удивительное дело - было также пасмурно, и он включил свои экономлампы, чтобы как-то поднять настроение. А оно было скверным. Преступник и его жертва были недоступны, и теперь надо ломать голову над тем, как к ним подступиться. Чашка кофе вприкуску с сигаретой почти не изменили душевный настрой, и он решил, что деятельность - даже мелкая - лучшее лекарство против хандры. Первым на повестке дня был чисто технический вопрос - кто этот Маркус Ланг, который болтался непонятно где, пока преступник разъезжал на его автомобиле. Бауштрассе, на которой он проживает, расположена достаточно далеко от тех мест, где засветился его автомобиль. Но это несущественно. На то он и автомобиль, чтобы быстро перемещаться. Правда, преступник часто угоняет автомобиль с того места, недалеко от которого обитает сам. Он знает, какой сосед и на чем ездит, а иногда вообще не ездит. Стоит такая машина много месяцев, а ее владелец в это время где-нибудь в далекой командировке. Макс задумался. Но это тоже совсем не обязательно, чтобы угонщик и владелец из одного района. Одно, пожалуй, несомненно - угонщик
как-то должен знать владельца, его привычки, образ жизни. При этом не обязательно, что владелец знает угонщика. Машина бралась на длительный срок, не для одной "операции". Он открыл телефонный справочник и отыскал номер Маркуса Ланга. Вот он, и улица та же. Он набрал номер, и, к его удивлению, трубка ответила:
        - Слушаю, Ланг, - старческий голос говорящего слегка дребезжал.
        Макс не ожидал ответа и не сразу нашелся, что сказать. Голос на другом конце линии нетерпеливо продребезжал:
        - Что за баловство, любезный? Отвечайте, если уж позвонили.
        - Извините, господин Ланг. У меня тут что-то с телефоном. Моя фамилия Вундерлих.
        - Вот теперь слышу, господин Вундерлих, если я правильно разобрал вашу фамилию. Возраст, знаете ли.
        - Все правильно. У вас еще замечательный слух, господин Ланг. Я слышал, что у вас угнали машину.
        - Да, - дребезжащий голос старика наполнился радостью. Видимо, потому, что он решил, что этот Вундерлих знает, где его машина.
        Макс продолжал:
        - Я видел ее недавно.
        - А откуда вы знаете, господин Вундерлих, что машина угнана? - логично спросил старик.
        - Дело в том, что я частный детектив и, занимаясь своей работой, едва не угодил под вашу машину. Я, естественно, пожаловался в дорожную полицию и потребовал, чтобы мне назвали хозяина. Но там сказали, что машина заявлена хозяином как угнанная.
        - Ну да, я заявил об этом два дня назад. Значит, вы не знаете, где моя машина сейчас?
        - Если честно, то не знаю. Но думаю, что скоро узнаю.
        - Каким образом?
        - Это уж мой сыщицкий секрет, господин Ланг. А когда угнали вашу машину? Два дня назад?
        На другом конце линии старик Ланг что-то замямлил, но потом снова задребезжал:
        - Видите ли, господин Вундерлих, я точно не знаю, когда угнана моя машина. Меня долго не было во Франкфурте.
        - Где же вы пропадали?
        - Моя сестра живет в Италии. Ездил к ней погреть старые косточки, а то у нас все дождь и дождь.
        - И сколько же вы там пробыли?
        - Месяцев семь, господин Вундерлих. Я ведь пенсионер.
        - И нигде не подрабатываете? Я слышал, это делают многие пенсионеры.
        - Подрабатывал до отъезда, а теперь, думаю, мне это место больше не дадут. А мне не хотелось бы его терять.
        - И что же это за место, господин Ланг?
        Голос задребезжал как-то неуверенно:
        - Стыдно признаться, господин Вундерлих. Я подрабатывал в борделе^7^^)^.
        Макс едва удержался, чтобы не расхохотаться:
        - Возможно ли это в ваши годы, господин Ланг?
        Старик Ланг, пожалуй, осознал всю комичность ситуации:
        - Вы неправильно поняли, господин Вундерлих. Я подрабатывал у них сторожем.
        - Ночным? - спросил Макс, обхватив ладонью нижнюю челюсть, чтобы снова не расхохотаться.
        - Скорее, дневным. Ночью там полно своих сторожей. Я думаю, вам понятно, кого я имею в виду.
        - Простите мою неопытность, господин Ланг, осмелюсь все же уточнить. Вы имели в виду клиентов?
        - Кого же еще?
        - И кого же они сторожат?
        - Да это я просто так неудачно выразился. Разумеется никого, с этими красотками они занимаются другими делами. Я, кстати, не только сторожу, но еще и убираю там.
        Макс понял, что старик может рассказать еще многие вещи, знать которые совсем не обязательно. Ничего важного он от него больше не узнает.
        - Спасибо, господин Ланг, за подробнейшую информацию.
        - А что же с моей машиной, господин Вундерлих? - быстро продребезжал старик.
        - Как только я что-то буду знать, немедленно сообщу вам. Ну и не забывайте, что наша полиция тоже не дремлет.
        Потом он подумал, что надо было спросить, в каком борделе подрабатывал старик, но трубка уже замолчала. Да и зачем? Никакой связи между борделями и стриптизершами он пока не усматривал. Если угонщик и знает старика, то не в связи с его работой в борделе. Здесь что-то другое. Опять же сомнительно, что он мог искать в борделе девушек для своих утех. Не тот у него характер, чтобы питаться объедками. Кстати, на какие шиши он живет? Возможно, что-то перепадает от стриптизерш? Можно на это жить?
        Макс опустился на диванчик, новая сигарета дымила в руке. После разговора со стариком Лангом настроение улучшилось. Мысли побежали быстрее. Он вдруг представил седого старика Ланга, переходящего от кабинки к кабинке в поисках подходящей красотки. Смех, да и только. Зазвонил телефон на столе. Это был Лео Фишер. Его голос был радостным и тревожным:
        - Господин Вундерлих, она жива, она жива! - эмоционально повторил он два раза.
        - Вы говорите о Монике, господин Фишер?
        - О ком же еще?
        - Откуда вам это известно?
        - Все очень просто. Она сама позвонила.
        - Она рассказала, где она и что с ней?
        - В том-то и дело, что нет. Я слышал ее буквально несколько секунд. Видимо, ей как-то удалось со мной связаться, потом связь пропала.
        - Какие слова она произнесла?
        - Она сказала: "Лео, я жива".
        - И все?
        - Да, больше ничего.
        - Не густо, господин Фишер. Но это обнадеживает.
        В голосе Лео Фишера больше не было возбужденной радости. Скорее растерянность и сомнение:
        - Что тут можно сделать, господин Вундерлих? Вы уже представляете?
        - Мои планы не изменились. Просто теперь я буду действовать более уверенно. К сожалению, ваша Моника никак не дала понять, где она. Но я безумно рад, что ваша супруга жива.
        Когда Лео положил трубку, Макс растер сигарету в пепельнице и нервно заходил по комнате. Лео дал повод к новым размышлениям. Значит, этот психопат не только убивает непокорившихся красоток. Иногда он оставляет их живыми. И что он потом с ними делает? Продолжает свои трюки, но при более жестком контроле? Держит их в своеобразном заточении? Может быть, просто регулярно избивает их, удовлетворяя таким образом свои сексуальные потребности? Тут Макс подумал, что его фантазия разыгралась чересчур. Нет, здесь что-то не так. Этот психопат достаточно практичен, чтобы не удовлетвориться одним лишь созерцанием страданий жертвы. Да, он умен и хитер. Но где его искать, по-прежнему непонятно.
        Он позвонил Мартине и рассказал о последних новостях. Ему хотелось услышать ее женское мнение. Женское мнение Мартины оказалось на этот раз немногословным:
        - Он ее пытает, - сказала она и замолчала. Сбитый с толку, Макс невпопад спросил:
        - Кого?
        - Как кого? Монику Фишер.
        - Но она жива.
        - Это пока. Он запытает ее до смерти, а мы ничем не можем помочь.
        - Мартина, может быть все не так мрачно, как ты это рисуешь? Ты, кстати, сейчас что пишешь? Очередной хоррор-роман?
        - Это не важно. Все равно мне ужасно страшно.
        Разговор вышел неважный, и настроение снова упало. Страх непреодолимого, посеянный Мартиной, медленно проникал и в его душу.
        17
        Киллер по кличке Буб припарковал БМВ с номером F A2595 недалеко от набережной Майна, тщательно протер салфеткой рулевое колесо и рукоятку рычага управления передачами, запер машину и быстро пошел к реке. Он оглянулся по сторонам и, убедившись, что никто за ним не наблюдает, зашвырнул ключи подальше в воду. Задание шефа было выполнено. Когда он шел назад, то с удовлетворением отметил, что двое полицейских крутятся возле сиротливо стоящей БМВ. Буб умышленно поставил машину в месте, где стоять не разрешалось. Сейчас они вычислят, что неправильно припаркованная машина числится угнанной, и доложат, куда следует. Через пару дней ее вернут владельцу. И если машина засветилась в связи с определенными заданиями шефа, то владельца еще долго будет допрашивать полиция, а он будет ей объяснять, что не был в это время во Франкфурте. И тогда полиция будет требовать от владельца доказательств его алиби, а он будет носить всякие справки-бумажки, чтобы обвинения были сняты. Когда Буб представил это, то скривился как от зубной боли. Потом он подумал, что это уже не его проблемы, перестал размышлять о таких пустяках,
прикурил сигарету и уже совсем вальяжно двинулся в центр Франкфурта. У Буба была другая проблема: он прокололся при выполнении последнего задания. Взял и застрелил не ту персону, какая была заказана. К тому же после этого за ним кто-то гнался. Нашелся однако "выскочка". Он мог видеть, как Буб садился в БМВ. Но теперь это уже не страшно - связать Буба с машиной невозможно. Страшно другое - шеф может потребовать вернуть аванс. В том, что не будет уплачена остальная сумма, Буб даже не сомневался. У Буба было уже много шефов. Всякого, кто давал ему задания и платил деньги за их выполнение, он называл шефом. Но этот был особенно лютый. Буб думал о нем с содроганием. Ноги не слушались, но он все же дошел до дома, где обитал шеф. Нажал кнопку домофона и, когда задребезжал электрический замок, толкнул дверь и вошел в подъезд. Поднявшись на лифте, он некоторое время постоял перед дверью шефа, не решаясь позвонить. Потом вздохнул и нажал кнопку.
        Маттиас Штайн впустил Буба и сразу же удостоил его взглядом, от которого у Буба похолодело внутри. Чего доброго убьет? На нетвердых ногах он прошел в комнату и сел в кресло, указанное шефом. Не смея поднять глаз, Буб промямлил:
        - Слушаю вас, шеф.
        Маттиас вызвал Буба для подробного отчета. Он хотел понять, почему последнее задание провалено и чем это ему может грозить. Он посмотрел на понуро сидящего Буба, ухмыльнулся и сказал:
        - Ладно, Буб, успокойся, убивать я тебя не собираюсь.
        Тут Буб подумал, что шеф умеет читать мысли. Ведь именно об этом он сам подумал всего пару минут назад. Слова шефа немного успокоили его.
        - Поверьте, шеф, я не виноват. Я вел ее, не теряя из вида. Она заскочила в какой-то двор, но совсем скоро снова появилась. Я думаю, что она была в том дворе не более времени, необходимого, чтобы, скажем, поправить чулок или высморкаться.
        - Какие чулки, какой насморк в жаркий летний день? Ты спятил, Буб?
        Буб оживился:
        - Это я для сравнения, шеф. Одним словом, ее не было совсем недолго.
        - Из двора вышла снова она?
        - А кто же еще?
        Маттиас гневно воскликнул:
        - А вот газеты пишут, что убита некая Бригитта Фогель.
        - Газеты могут и врать, - задохнулся киллер.
        Маттиас возразил:
        - Я мог бы с тобой согласиться, Буб, если бы лично не убедился, что она жива.
        - И где же вы, шеф, ее видели?
        Маттиас глянул на Буба так, что тому захотелось провалиться сквозь землю.
        - Она здесь, в соседней комнате. Могу и тебе показать. Надеюсь, ты ее узнаешь.
        Киллер суеверно замахал руками:
        - Не надо, шеф, умоляю. Допустим, вы правы. Кого же я тогда подстрелил? Ее двойника? Не велика ли честь для такой персоны?
        - Ладно, Буб, для меня здесь много непонятного. Придется кое-что предпринять. Расскажи лучше, кто за тобой гнался. Откуда он взялся?
        - Я не знаю. Когда я уже сделал дело и дал, извините, деру, вдруг услышал, что кто-то за мной молча бежит. Я не мог оглянуться, потому что потерял бы темп. Я даже шляпу снял, чтобы бежать быстрее.
        - Значит, он мог видеть твою плешь?
        - Ну да, а что оставалось делать? Попасться в его руки и устроить с ним драку? И ведь было непонятно, кто победит. Он, пожалуй, учитывая его прыть, еще достаточно молод.
        - Хорошо, что было дальше?
        - Я повернул на эту Гутлейтштрассе. Такая оживленная улица. Я там оставил БМВ. Там он уже не мог бежать так быстро. Плотный людской поток мешал ему. Я вскочил в машину и укатил почти перед его носом. Мне еще крупно повезло, шеф, - сказал киллер и шмыгнул носом, пытаясь вызвать сочувствие.
        Маттиас, не обращая внимания на его трюки, спросил:
        - Значит, номер машины он запомнил?
        - Я бы сказал, мог запомнить. Но для этого надо иметь хорошую память. Я ведь буквально рванул с места и быстро исчез. А сегодня эту самую машину я бросил по вашему приказу.
        - Это все?
        - А что же еще, шеф? Остальное вы знаете из газет, если они не врут.
        - Не врут, не врут, Буб.
        Киллер заерзал в кресле:
        - Что теперь будет со мной, шеф? Я должен вернуть аванс?
        - У тебя будет возможность отработать его. Так что оставь его себе.
        Киллер обрадованно спросил:
        - Что нужно будет сделать?
        - Я же уже рассказал тебе, кто находится в соседней комнате…
        Буб недоверчиво спросил:
        - Неужели это правда, шеф? Прикажете убить ее во второй раз?
        - Нет. У меня есть для нее наказание поинтереснее.
        Киллер посмотрел на Маттиаса и увидел сумасшедшинку в его глазах. Ему снова стало не по себе, и он почувствовал леденящий ужас во всем теле. Потом он справился с первыми ощущениями, вспомнил, что ему приходилось участвовать во многих мерзостях, и упрекнул себя за минутную слабость. Он выжидательно посмотрел на шефа, и тот сказал, протягивая Бубу клочок бумаги:
        - Отвезешь ее по адресу и передашь лично в руки тому, кто указан в записке. Справишься?
        - А что же тут особенного, шеф?
        - Особенность, как всегда, одна: внимательность и осторожность. В машине наденешь ей мешок на голову. Понятно?
        - Да. Непонятно только, на какой машине я должен выполнять задание.
        - Возьмешь во дворе мою. Потом поставишь на место.
        Киллер Буб вскочил с кресла и вытянул руки по швам, как бравый ефрейтор на плацу перед старшим офицером. Он готов был выполнить любой приказ, лишь бы побыстрее отсюда убраться. Маттиас осадил его:
        - Подожди, дождемся темноты.
        18
        Джузеппе Риччи опустился на легкий плетеный стул и заказал кружку пива. Было жарко, и Джузеппе порадовался, что ему достался стул, расположенный в тени навеса. Именно из-под этого навеса должна была явиться желанная кружка холодного пива. Он оглянулся по сторонам и, не заметив ничего примечательного, углубился в газету, которую до этого приобрел в киоске. Читал он без всякой цели. Просто убивал время. Джузеппе был маленьким вертлявым итальянцем, родившимся в Германии. У него были черные слегка вьющиеся волосы и карие глаза. Когда-то Джузеппе принадлежал к преступному миру. По меньшей мере, так считал он сам, потому что пару раз ему довелось оказаться в тюрьме за кражу. Кражи были небольшие, как и сроки, которые за них получил Джузеппе. Более крупные авторитеты преступного мира ценили Джузеппе за исполнительность и оперативность. Но это было в прошлом. Постепенно спрос на услуги Джузеппе упал, и он перебивался случайными заработками. В тюрьму ему больше не хотелось, и он очень скрупулезно относился к заданиям, которые принимал к исполнению.
        Принесли пиво, и он сделал несколько крупных глотков. Отдышавшись, снова посмотрел по сторонам. Уличное кафе было из разряда дешевых, как и публика, занявшая к этому часу все свободные стулья. Для Джузеппе ценность кафе заключалась в его расположении. Кафе располагалось в центре пешеходной зоны, а именно здесь мог появиться человек, которого Джузеппе должен был узнать и выследить. Джузеппе недоумевал, почему именно здесь. Но так сказал Буб. Буба Джузеппе уважал, потому что Буб занимался более важными делами. Какими именно, Джузеппе не знал, но по номиналу банкнот, которые Буб извлекал из своего портмоне, заключил, что дела эти не чета мелким услугам Джузеппе. Он сделал еще глоток и достал из кармана рисунок карандашом. Некоторое время рассматривал его. Не надо было быть художником, чтобы убедиться в низком качестве рисунка. Но Буб сказал, что другого все равно нет. На рисунке были изображены два лица - мужчины и женщины. Буб сказал, что оба моложе сорока. Джузеппе хмыкнул - изображения явно не соответствовали этому возрасту. Женщина выглядела просто старухой, а мужчина парнем двадцати пяти лет.
Джузеппе вздохнул. Буб еще сказал, что не обязательно, что они будут вместе. Джузеппе должен проследить за каждым из них. Куда, что и зачем… Джузеппе понимал, что самому Бубу это и даром не нужно, что он выполняет чье-то задание. Тем более это не нужно и Джузеппе. Буб обещал хорошо заплатить - и этого достаточно. Он с самого утра мотался по центру города, заглядывая в лица прохожих, но все напрасно. Сейчас он допьет пиво и двинет дальше.
        Джузеппе бросил взгляд на другую сторону улицы. Там было еще одно уличное кафе, но более солидное, чем то, где сейчас сидел Джузеппе. Туда в обеденное время в основном стекались люди из расположенных поблизости офисов. Они торопились перекусить, чтобы потом снова заняться своими каждодневными делами. Вот спешит лысый толстяк. Успеет ли он к тому крайнему стулу справа? Не успел - более спортивный господин опередил его. А вот рыжая девица уверенно пробирается между столиками. Вот она повернула голову, и Джузеппе видит ее лицо. Волосы, конечно, крашеные. Лет тридцать пять. Кстати, Буб говорил, что напарница этого мужчины рыжая. Джузеппе снова взглянул на рисунок. Если эту старуху омолодить, то она, пожалуй, чем-то похожа на эту девицу, что-то выискивающую среди столиков. А вот и то, что она искала. Мужчина до сорока с пышной шевелюрой. Сидит за столиком и машет ей рукой. Джузеппе еще раз взглянул на рисунок. Лучших кандидатов все равно нет. Надо вести этих. Буб велел потихоньку их сфотографировать. Джузеппе допил пиво и продолжал сидеть за своим столиком, поигрывая пустой кружкой. Он ждал, пока
парочка закончит есть и куда-нибудь двинется.
        Они двигались медленно, и Джузеппе порядочно надоело тащиться за ними, стараясь не привлекать внимания. Его порывистая натура с трудом переносила такой темп. Он уже два раза незаметно снял обоих. Первый раз тогда, когда они сели на скамейку. Он тогда спрятался за рекламным щитом, в котором была дырка. Щит располагался как раз напротив скамейки. Они его, конечно, не заметили. Правда, он тогда подумал, что подойди он к ним совсем близко, они бы его все равно не заметили. Они были настолько увлечены беседой, а рыжая девица так жестикулировала, что - решил Джузеппе - им было наплевать на все происходящее вокруг. Второй раз он их снял, когда они остановились возле лестничного спуска в подземку. Они тогда закурили и, продолжая оживленно разговаривать, постояли некоторое время. Джузеппе немного спустился по лестнице и снял их снизу вверх. Он думал, что они, покурив, пойдут к подземке, и приготовился вести их там. Но вопреки его ожиданиям они туда не пошли, а повернули к Шиллерштрассе. Сделанных снимков было достаточно, чтобы успешно идентифицировать обоих. Но Буб велел довести их вплоть до какого-нибудь
здания, куда они, возможно, войдут. Буб сказал, что, если получится, даже до кабинета или квартиры, в которых они скроются. И Джузеппе терпеливо продолжал следовать за парочкой. Шиллерштрассе была совсем короткой, и скоро вихрастый мужчина со своей рыжей спутницей остановились возле двери узкого старинного здания. Мужчина достал ключ, и они исчезли за дверью.
        Джузеппе подскочил к двери и понял, что внутрь он не попадет. Он достал бумажный листок и переписал надписи возле всех кнопок звонка. Их было всего четыре. При этом Джузеппе подумал, что Буба заинтересует, пожалуй, вот эта:МАКС ВУНДЕРЛИХ. ЧАСТНОЕ СЫСКНОЕ АГЕНТСТВО.
        19
        Дверь в маленькую комнатку вдруг отворилась и в узком проеме возникла фигура. Маленькое окошко под самым потолком комнатки было единственным источником света, и Шметтерлинг не сразу поняла, кто это. Лишь когда раздался голос, до нее дошло, что это Маттиас Штайн. От страха она инстинктивно прижалась к стене, возле которой стояла узкая кушетка. Маттиас молча сделал несколько шагов вперед. Шметтерлинг быстро села на кушетке, опираясь спиной на стену и обхватив двумя руками согнутые в коленях ноги. Она с ужасом следила за движениями своего мучителя. Он сделал еще несколько шагов в направлении стены с окошком и сел на единственный стул. Обведя комнатку взглядом, сказал:
        - Ну что, довольна? Это тебе не дом твоего муженька. Да и до моей съемной квартиры этой каморке далеко. Но тебе там было плохо. Теперь тебе хорошо?
        Он вскочил со стула, подошел к Шметтерлинг и замахнулся для удара. Она еще сильнее прижалась к стене и закрыла глаза. Но удара не последовало. Маттиас ухмыльнулся:
        - Чего задрожала? Ты мне теперь больше не нужна. Я тебя уже похоронил. Правда, тебе удалось избежать смерти, но то, что предстоит тебе теперь, нельзя назвать жизнью. За тебя на тот свет отправилась другая. Мне это, конечно, все равно. А тебе? Как ловко ты разделалась с приятельницей!
        Шметтерлинг принялась плакать. Маттиас схватил ее за волосы и не сильно ударил головой о стену:
        - Не реви, дура!
        Сквозь слезы она прокричала:
        - Я же не могла предполагать, что так получится! Пусть бы лучше убили меня. Я шла на встречу с тобой…
        - Заметь, не добровольно, а по моему приказу.
        - Да, по твоему приказу, но шла. А ты в этот день заказал меня. Ты бесчестный и подлый человек.
        - Ты шла, потому что боялась, что я обо всем расскажу твоему муженьку. Хотелось бы мне посмотреть на его физиономию, когда он все это услышит.
        Маттиас заходил по комнатке. Иногда он бросал разящие взгляды на Шметтерлинг. И при каждом его взгляде она непроизвольно втягивала голову в плечи. Она понимала, что сейчас он никому ничего не расскажет и что ее жизнь по-прежнему подвластна ему. Он вдруг сменил тему:
        - Только подумать! Ты не только хорошая стриптизерша, но и артистка. Как ловко ты придумала, чтобы уйти от слежки! Мой человек ничего не заподозрил. А этот, который за ним погнался, тоже ничего не понял?
        - Я не знаю. Всего этого я уже не видела.
        - Верно, верно. Ты уже была на пути ко мне, но я тебя в этот день уже не ждал, - Маттиас снова заговорил о больном для него вопросе. Он вычеркнул ее из своей жизни, но никак не мог смириться с тем, что вынужден был это сделать. Он, наконец, поставил точку:
        - Итак, за тобой кто-то следил, и ты, естественно, не хотела, чтобы о твоих проказах узнал муженек. Ты устроила этот маскарад, и была убита твоя приятельница. В прошлый раз ты мне описала, как выглядели твои преследователи. Мои люди кое-кого выследили. Надеюсь, это не пустышка. Сейчас я покажу тебе, как они выглядят на самом деле.
        Он достал из кармана пару фотографий и выложил их перед Щметтерлинг:
        - Смотри внимательно и не вздумай финтить. Это те люди?
        У нее не было причины "финтить". Она тогда видела этих людей впервые, ничем не была с ними связана и совершенно не понимала, кто приказал им следить за нею. Она взглянула на фотографии и сразу же сказала:
        - Да, эти люди следили за мной. Но только в первый день их было двое. На следующий день был только мужчина.
        - Которого ты обвела вокруг пальца! - завершил Маттиас и добавил. - А заодно подставила под пулю подружку!
        Шметтерлинг снова зарыдала, а он забрал фотографии, еще раз слегка стукнул ее головой о стену и покинул комнатку, едва не стукнувшись головой о верхний косяк. Она услышала, как в замочной скважине повернулся ключ.
        Теперь Маттиас был уверен, что розыском Шметтерлинг занимается частный сыщик. И этот будет за деньги землю носом рыть. А денег ее муженек не пожалеет. И если этот сыщик будет успешен, то он доберется до Маттиаса Штайна.
        20
        Утро этого дня отличалось от многих других тем, что он, заперев машину, не сразу направился в офис, а заглянул в газетный киоск. Он считал, что газетные сообщения о других преступлениях иногда могут навести на правильные мысли в отношении преступления, которым занимаешься ты. А он очень нуждался сейчас в этих правильных мыслях. У него не было ни одной зацепки. Если еще пару дней назад теплилась надежда подобраться к психопату через Монику Фишер или угнанную БМВ, то в это утро оставалось лишь признаться самому себе, что всякий след потерян. В голове, правда, вертелась мысль о поимке преступника "на живца", но он пока плохо представлял, как это осуществить. Как найти "живца", который с риском для себя согласится им быть?
        Киоскер отдал ему несколько старых номеров "Бильда" бесплатно и пожелал на прощание хорошего дня. Макс не спеша подходил к своему офису, на ходу просматривая первый попавшийся номер газеты. В полутемном вестибюле отыскал свой почтовый ящик и забрал скопившуюся там почту. Он уселся на диванчик и, прикурив сигарету, стал перебирать почту. Ничего примечательного. Обычная корреспонденция: счета за разные разности, несколько специальных журналов, письмо из Швейцарии от деда Стафана (старик регулярно писал любимому внуку, хотя тот отвечал крайне нерегулярно). Последним в стопке оказался конверт без марки и какой-либо надписи на нем. Он открыл его первым. Всего половинка стандартного листа. Всего несколько строк, отпечатанных на принтере:
        НЕ ИЩИ БОЛЬШЕ СТРИПТИЗЕРШУ. ОНА ТОГО НЕ СТОИТ.
        ДЛЯ ТЕБЯ ЭТО МОЖЕТ ПЛОХО ЗАКОНЧИТЬСЯ.
        Желание знакомиться с содержимым других конвертов пропало сразу. Ему еще ни разу никто не угрожал в связи с его расследованиями. Похоже, что пока он только подбирает ключик к логову этого психопата, тот знает о нем все. Добрался даже до его офиса. Как ему это удалось? Пожалуй, все очень просто. Моника Фишер в его руках и она вполне могла описать, как выглядели люди, которые за ней следили. Остальное - дело техники. Он набрал Мартину и велел ей срочно приехать.
        Мартина сидела на диванчике с сигаретой в заметно подрагивающей руке. На коленях лежала записка из конверта без опознавательных знаков, которую она иногда подносила к глазам, словно желая отыскать там подпись писавшего. Макс вдруг пошутил:
        - Ищешь обратный адрес психопата?
        Она положила записку на колени:
        - А вдруг это не от него?
        - Может быть, писал это и не он, но кто-то по его заданию.
        Она растерла сигарету в пепельнице и с явным сомнением на лице сказала:
        - Неужели она все же видела нас, когда мы ее вели?
        - Ты еще сомневаешься?
        Лицо Мартины сделалось менее решительным, а голос стал тише:
        - Ладно, допустим, что это так. Значит, она видела и меня?
        - А как же иначе? Не ты ли шла со мной в обнимку по Везерштрассе?
        Последние слова она пропустила мимо ушей и возбужденно спросила:
        - Максик, так значит, и меня могут убить?
        Он решил подыграть ее страху:
        - Безусловно. Чем ты лучше меня?
        Совсем упавшим голосом она ответила:
        - Но я ведь только помощница, причем нештатная.
        - Ну и что? Кто об этом знает? К тому же ты тоже извлекаешь выгоду из моих расследований.
        - Какую?
        - Мартина, ты меня удивляешь. А сюжеты для твоих романов? А гонорары, которыми я иногда наделяю тебя? Не так уж мало, моя писательница, - завершил он и расхохотался.
        Ее лицо сделалось совсем серьезным:
        - Твои шуточки здесь неуместны. Преступник может пойти на все, чтобы уничтожить следы.
        - Верно. Но будем считать, что это только легкое запугивание. Рассчитывает на простачков. Но мы ведь не такие? - он весело взглянул на помощницу.
        Она сидела молча, первый ужас на ее лице после прочтения записки постепенно исчез, уступив место некой решительности. Она взяла новую сигарету и прикурила. Ее движения были нервными, но твердыми. Уже более уверенно сказала:
        - Да, мы не можем сдаться под его напором. В конце концов, есть еще и полиция.
        - Ни в коем случае, Мартина. Мы никогда ее не игнорировали, но сейчас еще не тот момент, когда мы должны прибегнуть к помощи полиции. Все только начинается.
        - Что ты намерен делать?
        - Помнишь, я говорил тебе, что мы должны помочь психопату выбрать новую стриптизершу?
        - Помню. Расскажи подробнее, что ты имеешь в виду.
        - Сейчас ночной клуб "Фантазия" лишился, по сути дела, двух стриптизерш. Ему, безусловно, требуется замена. Наша задача ввести в клуб новую стриптизершу, которая будет не менее яркой, чем Моника Фишер. Но она будет работать на нас и выведет нас на психопата. Если он еще появится в клубе, то обязательно клюнет на "нашу" стриптизершу. Это что-то вроде рыбной ловли "на живца".
        - Ты предлагаешь найти девушку, жизнь и здоровье которой намерен подвергнуть нешуточному риску?
        - Постараемся свести этот риск к минимуму. Девушке будет обещано достойное вознаграждение. Лео Фишер готов оплачивать непредвиденные расходы, - Макс на секунду задумался. - Ну да, девушка должна обладать неким мужеством.
        Мартина резко возразила:
        - У меня таких кандидаток нет.
        - Не торопись, Мартина. Надо подумать. Как иначе подобраться к психопату? У тебя есть другие предложения? Как видишь, на его угрожающем послании нет обратного адреса. - Макс снова хохотнул, но Мартина оставила это без внимания и продолжила вполне серьезно:
        - Я бы еще походила по другим ночным клубам. Вдруг наш психопат засветился и в других клубах? Ведь он ищет постоянно новых впечатлений.
        - Это вполне возможно. Но я не представляю, сколько это займет времени и будут ли там с нами вообще разговаривать. Все твои знакомые закончились, а у меня их там нет. Разве мы можем себе позволить тянуть время, когда Моника Фишер в опасности? Только "на живца".
        - Нет у меня для тебя живцов, - еще раз резко повторила Мартина.
        Макс задумался, потом сказал:
        - А если ты поговоришь с этим итальянцем из "Диаманта" по душам?
        - Что ты имеешь в виду?
        - Он знает там всех стриптизерш. Не исключено, что у какой-то из них есть конфликт в клубе. Например, с коллегами или начальством. И она не прочь перейти в другой клуб. Единственное условие - кандидатка должна быть красоткой во всех смыслах.
        - Они там все ничего.
        - У нас особый случай. Времени мало, и клиент должен запасть на нее с первого раза.
        - Ты забыл сказать, что кандидатка должна быть согласна на наши условия сознательно идти на риск.
        - Безусловно, так, Мартина. Я забыл еще сказать, что психопат не должен ее знать. А вот это уже сложнее.
        Мартина пожала плечами:
        - Не уверена, мой сыщик, что все твои условия выполнимы. Но я попробую.
        - Уж попробуй, Мартина. Нет у меня пока другого варианта.
        21
        Будучи еще подростком, Эмма Майер начала задумываться над тем, чем займется в жизни. Мысли были самые разные, но имели один общий признак - дело, которым займется Эмма, должно приносить солидный доход. Она выросла в небогатой семье, где мать постоянно что-то выкраивала из скудного заработка отца, чтобы ее Эмма выглядела в классе не хуже других. Многие из этих других - считала Эмма - купаются в роскоши благодаря их отцам-предпринимателям. Вот, например, у Кристы отец имеет магазин, а родители Пауля вместе содержат ресторанчик. При этом, разумеется, о невидимой стороне предпринимательской деятельности девочке-подростку никто не рассказывал. Ей был неведом тот непрерывный труд, который в итоге принес сверкающий на солнце мотоцикл Паулю и самую крутую кинокамеру Кристе. Ей казалось, что все это возникает по мановению волшебной палочки. Для этого достаточно лишь обзавестись собственной фирмой, а потом все завертится автоматически.
        Подруги смеялись, когда слышали от Эммы Майер, что она хочет иметь свое дело. "Зачем тебе это?" - спрашивала, например, Криста и добавляла: "Ты у нас такая красивая. Шла бы в артистки."
        Следует отметить, что бог в самом деле наделил Эмму красивым лицом и стройной фигурой, но при этом забыл хотя бы о каких-нибудь талантах, необходимых артистке. Поэтому Эмма практично решила, что карьера артистки - это не про нее. Правда, она слышала, что раскручивают и бесталанных, но для этого нужны деньги и связи. У родителей Эммы не было ни того, ни другого. Так что вариант с собственной фирмой представлялся единственно возможным.
        Она не продолжила учебу после окончания школы, а сразу окунулась в "предпринимательскую" жизнь. Сначала у нее был киоск, где она продавала косметику из товарных остатков, скупаемых по дешевке в крупных фирмах. Дело шло неплохо, но таких киосков становилось все больше и однажды Эмма вынуждена была признать, что не выдерживает конкуренцию. С грехом пополам киоск был продан, и на вырученные деньги она занялась сетевым маркетингом, в котором - слышала она - многие стали очень успешными бизнесменами. Товар был все тот же - косметика. И это было правильно, ведь она уже имела опыт работы с этим товаром. Но что-то в самой схеме сетевого маркетинга не отвечало характеру Эммы. Здесь требовались упорство и терпение. Если каким-то упорством Эмма и обладала, то терпения у нее не было совсем. Ей хотелось всего и сразу. По желаемым ценам товар не продавался, а по условиям бизнеса Эмма должна была закупать его постоянно. Она была уже завалена товаром, а деньги для закупки нового закончились. Она залазила в долги, и неизвестно, чем бы все закончилось, если бы она не послушалась совета школьной подруги свернуть
этот вид бизнеса. Подруга тогда сказала, что если Эмма не покончит с этим, то останется даже без трусов. Эмма продала весь товар по дешевке. При этом ни о какой прибыли она уже не смела даже думать. Денег едва хватило, чтобы рассчитаться с долгами.
        Так однажды Эмма Майер стала свободной, в том числе от денег. Их просто не было. Надо было как-то жить. И речь уже шла не о жизни, полной роскоши. На повестке был вопрос об элементарном выживании. Как-то раз Эмма болталась по блошиному рынку, где прощупывала почву, можно ли как-то жить с этого бизнеса. Товар, которым торговали здесь, относился к категории так называемого "секонд хенда". Это подкупало, потому что требовало мало денег для вложения. Но Эмма уже понимала: мало вложишь - мало получишь. Хотя на хлеб, возможно, и хватит. Но ей хотелось иметь и кусок масла на этот хлеб. Она стояла возле очередного торговца с разложенным вокруг него товаром и думала о том, что с маслом здесь будет туго. Мысли - одна мрачнее другой - невесело крутились в ее голове. Откуда-то сбоку послышался голос:
        - Майер, неужели это ты?
        Эмма резко повернулась на голос. Перед ней стояла школьная подруга Ютта Вагнер. Ютта была прекрасно одета, на ее лице были все виды косметики известных брендов. Лицо Ютты расплылось в белозубой улыбке. Несомненно, Ютта была очень успешной, хотя в школе была известной замухрышкой, не подававшей надежд. Эмма смущенно ответила:
        - Это я, Ютта.
        Ютта измерила ее с ног до головы, растерянно пожала плечами и, сделав жест, приглашающий пройтись, сказала:
        - Я тебя, Эмма, сначала не узнала. Ты не похожа на себя прежнюю. Ты была в школе одной из самых красивых девушек. От тебя всегда исходила уверенность. Помню, ты планировала заняться бизнесом. Что-то пошло не так?
        Эмма поведала о своих предпринимательских мытарствах, закончив словами:
        - Вот теперь я брожу по этому рынку, размышляю о том, можно ли здесь заработать на хлеб, - она замолчала, потом спросила. - А ты, по-моему, процветаешь, подруга?
        Ютта смущенно сказала:
        - До процветания далеко, но на жизнь хватает.
        - И где же ты?
        - Я тоже в какой-то мере предприниматель, - хохотнула Ютта.
        - Неужели? Тоже торгуешь? Каким товаром? - голосом, полным удивления, спросила Эмма.
        Ютта уже более уверенно и развязно сказала:
        - Никаких закупок. Товар всегда при мне. Я торгую своим телом, Эмма.
        Эмму передернуло. В какой-то момент она даже почувствовала приступ тошноты. Вот ведь, оказывается, как бывает в этой жизни. Но она не развернулась, чтобы гордо пойти прочь, а справившись с первыми ощущениями, продолжила:
        - И как же ты дошла до такой жизни?
        - А ты знаешь, чувствую себя вполне нормально. Вот ты, например, не дошла до такой жизни. А что имеешь в результате? Даже кусок хлеба потеряла.
        Эмма снова помолчала, раздумывая уйти или нет. В словах школьной подруги она услышала издевательские нотки. Потом к ней вернулся чисто предпринимательский интерес. Она спросила:
        - Как это происходит, Ютта? Ты стоишь где-нибудь под красным фонарем? Я видела такое в кино. Или это происходит как-то иначе?
        - Все гораздо проще, подруга. Я, если угодно, сотрудница борделя. У нас все официально. Есть начальство, есть клиенты. Как в нормальном бизнесе. Прибыль, конечно, идет в карман содержательнице борделя, но и мы имеем свою долю.
        - И большую?
        Ютта назвала примерные расценки и добавила:
        - Чем больше работаешь, тем больше имеешь.
        - Какие ограничения?
        - Все зависит от потока клиентов и от того, достаточен ли он, чтобы выбрали и тебя. Конкуренция. Вот если бы мне твою внешность, я бы зарабатывала больше.
        Эмму снова передернуло. Она вдруг представила себя в роли выбираемой. Как бы она себя повела? Нет, об этом не может быть и речи. Она решительно сказала:
        - Я пойду, Ютта. Рада, что встретила тебя. Желаю тебе сменить профессию.
        Ютта улыбнулась и протянула ей визитку, а она представила, как Ютта протягивает свои визитки клиентам, и ей снова стало не по себе. Но визитку взяла. По дороге домой она думала о несправедливости жизни и несчастных женщинах, которые подобно Ютте протягивают свои визитки клиентам, как это, собственно, делается в любом бизнесе. Ей открылась еще одна малознакомая и непривлекательная сторона жизни. От одной только мысли, что она смогла бы торговать собственным телом, становилось дурно. Мозг отказывался воспринимать подобное. Однако костлявая рука безысходности все сильнее сдавливала горло. Ждать помощи было неоткуда.
        Через несколько дней она, сломив собственную гордыню, позвонила Ютте. Так Эмма Майер стала проституткой.
        22
        Ситуация с расследованием убийства Бригитты Фогель и исчезновения Моники Фишер зашла в тупик. Она была в той стадии, когда многое понятно, но дело тем не менее стоит на месте. И для того чтобы клубок начал разматываться дальше, требуется некий толчок, который заставит фигурантов предпринимать новые действия. Эти действия, правда, могут иногда еще больше запутать ситуацию, но часто дают стороне расследования возможность сделать новый ход, после которого события приобретают невероятную динамику. Требовался его величество случай, в который сыщик Макс Вундерлих верил так же сильно, как и в дедукцию, пришедшую к нему из детективных историй, прочитанных в детстве. За такой случай - считал он - в настоящий момент вполне сошло бы удачное отыскание "живца". И этот случай произошел. Все началось со звонка верной помощницы Мартины.
        - Хай, Максик. Я, кажется, завербовала новую стриптизершу.
        - Не думаю, что это слово подходит к нашей ситуации. Вербуют обычно шпионов, а мы ищем девушку, которая может помочь в расследовании на стороне закона и справедливости.
        - Не придирайся к словам. Короче, я отыскала ее в "Диаманте".
        - Она соответствует нашим требованиям?
        - Красотка неописуемая. Но главное не это. Она пришла в "Диамант" уже после того случая, когда психопат со скандалом увозил испанку из клуба. Скорее всего, он ее никогда не видел.
        - Ты показывала ей рисунок, который сделал твой знакомый художник?
        - Да. Она утверждает, что никогда не видела этого типа.
        Тихая радость охватила сыщика Вундерлиха. Он осторожно спросил:
        - Мартина, она знает о том, что идет на риск? Какова ее основная мотивация?
        - Она очень любит деньги. Считает, что в "Диаманте" ей мало платят.
        - Не уверен, что "Фантазия" раскошелится.
        - Она рассчитывает также на обещанное тобой вознаграждение.
        Макс подумал, что Мартина поторопилась раздавать авансы:
        - Ты уже даже сумму назвала?
        - Конечно, нет. Я хочу, чтобы ты на нее посмотрел.
        - Вези ее сюда.
        - Не получится. Она не хочет. Но может показаться тебе, если ты приедешь сюда.
        - В "Диамант"?
        - Нет. Собственно, тебе и не надо ехать. Это не очень далеко от твоего офиса.
        - Рассказывай, где.
        - В самом конце Цайля8)есть кафе, мы будем там пить кофе.
        - Считай, что я уже у вас.
        Макс выскочил из офиса и скорым шагом двинулся на встречу с Мартиной. Солнце слепило глаза, и он надел темные очки. Людей, как всегда, было много. Они невольно мешали его скорому продвижению, и приходилось ловко маневрировать. В конце концов ему стало жарко. Он остановился и достал салфетку. Неспешно вытер пот, подошел к мусорному бачку, чтобы выбросить салфетку, и почувствовал, что кто-то смотрит на него откуда-то сбоку. Он резко повернулся в этом направлении и никого не увидел. Его взгляд уперся в раздвижную дверь какого-то магазинчика в тот момент, когда ее половинки встретились. Может быть, тот, кто смотрел на него, скрылся как раз за этой дверью? Теперь это не проверишь. Он задумался и начал напряженно вспоминать все подробности своего движения после того, как покинул офис. Конечно, он очень торопился и не обращал внимания на происходящее вокруг. Вот он миновал Берзенплац, сразу за площадью есть подземный переход. Он спустился в него. Людей в переходе было немного. Да, когда он был примерно на середине лестничного марша, кто-то начал сверху торопливо спускаться. Откуда он взялся? В начале
спуска вокруг не было ни души. Стоял где-нибудь в укрытии, а потом пошел за ним? Нет, все это чепуха. Человек мог появиться откуда угодно, когда Макс уже был на середине спуска, буквально добежать до начала спуска и так же торопливо спускаться. Мало ли куда мог торопиться этот человек. Макс постоял еще немного, не выпуская из вида раздвижную дверь. Мысли в голове стали путаться, уничтожая в памяти только что всплывшую картину. Он, наконец, признал, что не может в точности восстановить детали происходившего вокруг него вплоть до этого магазина. Тут он вспомнил о предупредительной записке, брошенной в его почтовый ящик в конверте без опознавательных знаков. Ведь это не могло быть чьей-то глупой шуткой. Придется сбавить темп и быть внимательнее. Он двинулся дальше. Ему очень хотелось оглянуться и посмотреть, не вышел ли кто-нибудь из магазинчика, но он сдержался. Он не должен показать возможному преследователю, что о чем-то догадался. Пусть тот продолжает следить так, как спланировал. Он снова почувствовал взгляд на своем затылке. Как же увидеть хотя бы краешком глаза, кто это? Он резко подошел к
открытому прилавку, где продавали кофе. Пока продавец наливал кофе в картонный стаканчик, боковым зрением успел заметить, как кто-то черноволосый притаился за деревом. Нет, таким образом он его врасплох не застанет. Надо менять тактику. Макс посмотрел на противоположную сторону улицы. Там был огромный магазин, возле которого туда и сюда сновали люди. В этой толпе можно легко затеряться. Посмотрим, как поведет себя преследователь. Он быстро пошел к магазину, но не вошел в него, а продолжал насколько возможно быстро продвигаться в толпе в прежнем направлении. В какой-то момент группка пешеходов стала для него хорошим прикрытием, и он решился оглянуться. В просветы между людьми он увидел, как черноволосый, небольшого роста малый отчаянно маневрирует между пешеходами, одновременно рыская глазами в направлении движения Макса. Отлично - тактика сработала. Малый потерял осторожность, чтобы не потерять Макса. Зона оживленного движения закончилась, и Макс резко остановился, развернувшись в направлении, противоположном движению. Черноволосый только что выскочил из зоны и от неожиданности остановился как
вкопанный. Сомнений больше не было. Итальянец - так решил Макс - преследует именно его. Попытаться узнать, зачем он это делает. Макс решительно двинулся в сторону итальянца. Тот быстро сообразил, что роли поменялись и теперь преследуемым становится он. Он не стал продираться сквозь толпу, а резко побежал на противоположную сторону улицы. Макс бросился за ним. Пробежав немного по улице, итальянец свернул налево в переулок. Макс не отставал. Он уже слышал тяжелое дыхание итальянца. Внезапно тот остановился, развернулся - и Макс увидел в его руке пистолет. На миг оба застыли. Макс понял, что пистолет травматический, и неуверенно сделал шаг вперед. Рука итальянца дрожала, но он все же выстрелил. Развернулся и бросился бежать. Резиновая пуля ударила сыщика в плечо, и он успел подумать, как хорошо, что пуля не попала в более уязвимое место, после чего потерял сознание от болевого шока. Когда он очнулся, вокруг него стояла группка людей. Один из них подошел к Максу:
        - Слава богу, вы очнулись. Я все видел. Я уже позвонил. Сейчас сюда прибудут полицейские.
        Макс корчился от боли и думал, что встреча с полицией для него крайне нежелательна. Он не представлял, что он скажет полицейским. Почему в него средь бела дня стреляли из травматического пистолета? Подкатила полицейская машина. К ним направлялись трое полицейских. Мужчина, который вызвал полицию, выдвинулся вперед. Он был толстым коренастым бодрячком. Розовое лицо, короткая стрижка и маленькие усики почему-то напомнили Максу борца с рекламного плаката, который он видел когда-то в детстве. Бодрячок сказал первому подошедшему полицейскому:
        - Господин инспектор, я все видел. Я в это время как раз шел по противоположной стороне этого переулка.
        - Представьтесь, пожалуйста, - сказал полицейский строго, в то же время довольный тем, что есть свидетели.
        - Удо Вильд, - коротко сказал бодрячок.
        Полицейский записал и продолжил:
        - Так что вы видели, господин Вильд?
        - Вот этот молодой человек бежал по этому переулку за таким маленьким черноволосым мужчиной, - толстяк задумался. - Пожалуй, этот черноволосый что-то спер у молодого человека.
        - Почему вы так думаете? - спросил полицейский.
        - Уж больно воровской вид у этого черноволосого. Да и зачем солидному человеку гнаться за таким замухрышкой, если тот ничего не спер?
        Полицейский никак не отреагировал на железную логику толстяка и сказал:
        - Хорошо, господин Вильд. Что было потом?
        - Потом этот черноволосый остановился, достал пушку и пальнул в молодого человека.
        Тут полицейский, который до этого даже не посмотрел на Макса, испуганно повернулся в его сторону. Спросил:
        - С вами все в порядке? Я вижу, вы стоите вполне себе сносно. Он промахнулся?
        - Нет, господин инспектор. Попал в плечо.
        Инспектор недоверчиво посмотрел на плечо Макса и сказал:
        - Поразительно. Я не вижу никаких следов крови.
        - Это был травматический пистолет, - сказал Макс. - Думаю, что я отделался синяком.
        Инспектор поманил коллегу помоложе и сказал:
        - Густав, возьмите аптечку и посмотрите, что там у парня. Может быть, требуется более серьезная помощь.
        Густав вертел руку Макса, спрашивая при каждом новом положении, не больно ли ему. Потом велел надевать майку. Его медицинских знаний, полученных в полицейской академии, оказалось достаточно, чтобы сказать:
        - Ничего опасного, господин инспектор, но синяк будет отменный. Уже ползет.
        Инспектор снова обратился к толстяку:
        - Куда побежал этот черноволосый, господин Вильд?
        Толстяк показал рукой:
        - А вот по этому переулку и побежал, а потом повернул налево.
        Инспектор сделал несколько шагов в направлении, указанном толстяком, потом подумал, что там давно никого нет. Оглянулся по сторонам и понял, что никаких свидетелей он больше не найдет. Кроме пострадавшего, толстяка и трех полицейских на месте происшествия больше никого не было. Потом он подумал, что сам пострадавший и является главным свидетелем. Ведь зачем-то он гнался за этим черноволосым. Он повернулся к толстяку:
        - Благодарю вас, господин Вильд, за содействие полиции. Вы можете быть свободны, - он обратился к коллеге Густаву. - Густав, запишите адрес господина Вильда. Он может нам еще понадобиться.
        Потом инспектор подошел к Максу:
        - А вам придется проехать с нами. Хотелось бы знать, кто, как и зачем палил в вас из пистолета. Пусть даже и травматического.
        Макс понял, что ему не отвертеться от той процедуры, о которой он с ужасом думал всего несколько минут назад. Растерянно переминаясь с ноги на ногу, сказал:
        - Господин инспектор, я как раз торопился на свидание с женщиной. Вы позволите сделать один телефонный звонок?
        - О чем вы собираетесь говорить?
        - Всего лишь извиниться за то, что не смогу прибыть вовремя.
        Инспектор колебался. Инструкция запрещала контакты задержанного с третьими лицами. Он смерил Макса с головы до пят и решил, что он не тот человек, который что-то может сообщить подельникам. Сказал:
        - Одно условие: я должен слышать, о чем вы будете говорить.
        Макс кивнул и набрал Мартину. Она сразу же прокричала в трубку:
        - Наконец-то, Максик. Мы уже собираемся уходить. Сколько же можно ждать?
        - Мартина, я не смогу прийти. Давай перенесем свидание на другое время.
        - На какое?
        - Пока не знаю.
        - Как это не знаешь? Что случилось?
        - Я в полиции.
        - В качестве кого?
        - Надеюсь, в качестве свидетеля. Извини, Мартина, я должен заканчивать.
        Он повернулся к полицейскому:
        - Я к вашим услугам, господин инспектор.
        23
        Когда Эмма Майер начала трудовую деятельность в борделе, мамкой там была Шарлотта Якобс, старая бельгийка, уже очень давно живущая в Германии. У нее были длинные, непонятного цвета волосы, которые когда-то, возможно, и украшали Шарлотту, но сейчас лишь подчеркивали ее неопрятный вид. На лице были глубокие морщины, которые уже не могла скрыть щедро нанесенная косметика. В уголке рта Шарлотты постоянно была зажата длинная дорогая сигарета, дым от которой, смешиваясь с запахом духов, источал кислый аромат, который мог вынести не каждый нос. Иногда Шарлотта вынимала сигарету изо рта, чтобы выпустить дым, при этом ее зеленые глаза щурились, и собеседнику было непонятно, то ли это от сигаретного дыма, то ли Шарлотта просто насмешливо и пристально на него смотрит. Пальцы Шарлотты были в перстнях, а на шее болтался увесистый кулон. Она, возможно, понимала свою некую несуразность и, чтобы не отпугивать клиентов, всегда посылала вместо себя веселую Люси. Люси была проституткой, как и остальные девушки, но с удовольствием совмещала с основной работой демонстрацию клиентам прелестей других девушек.
        Эмму Майер ей представила Ютта Вагнер, которая сказала:
        - Вот, фрау Якобс, моя школьная подруга Эмма Майер. Она хотела бы у нас работать.
        Мамка осмотрела красотку Эмму и сказала:
        - По внешним данным она нам подходит. Но, как я понимаю, она совсем неопытна в наших делах, - она выпустила сигаретный дым. - Но это дело наживное. Главное - она женщина, остальное сделает природа. Ютта, возьми над ней шефство. Она знает наши условия?
        - Да, фрау Якобс.
        Постепенно стеснительность и неловкость в плотской любви были вытеснены практичностью и желанием заработать. Эмма Майер поражалась собственной приспособляемости и уже не вспоминала о недавних душевных переживаниях. Дело стало вполне будничным. Она пользовалась у клиентов повышенным спросом, что, естественно, вызывало зависть других девушек. Шарлотта замечала, как они поглядывают на Эмму, и однажды сказала ей:
        - Послушай, Майер. Я вижу, как на тебя поглядывают другие. Будь осторожнее. Ты еще не представляешь, на что могут пойти женщины из-за денег. Я слышала, что ты занималась бизнесом?
        - Да, фрау Якобс.
        - Вот и отлично. Денежки не трать. Я уже старая. Скоро, может быть, выкупишь у меня бордель. Тогда не придется подкладываться под клиентов ради денег. Будешь подкладывать других, и с этого будешь жить. Со мной была такая же история, - потом добавила с горечью в голосе. - Правда, конец у нас всех один. Однажды мы становимся никому не нужными.
        - Все люди когда-то становятся старыми, фрау Якобс.
        - Это верно. Но в нашей профессии это происходит особенно быстро.
        Эмма заработала с удвоенной энергией. Так, что однажды даже школьная подруга Ютта не выдержала и сказала:
        - Ну, ты, подруга, даешь. Скоро всех нас оставишь без куска хлеба.
        Эмма, ничуть не смутившись, сказала:
        - Хватит и на вас клиентов. Я одна не могу одновременно обслуживать двоих. А поток клиентов никогда не иссякнет.
        - Не скажи, сейчас кризис.
        Эмма, вспомнив свой неудачный бизнес в сетевом маркетинге, ответила:
        - Ни в какой кризис люди не могут отказаться от хлеба. А наша услуга нужна как хлеб, с той лишь разницей, что этот хлеб ест только половина человечества.
        Ютта ничего не сказала и удалилась в свою кабинку, а Эмма подумала, что, пожалуй, погорячилась насчет половины человечества. Нельзя все же так однозначно сравнивать обычный бизнес с самой древней профессией. Потом она подумала, что Ютта все равно в этом мало смыслит, но сделала для себя главный вывод - нужно быть очень осторожной и копить деньги. Такую категорию как конкуренция никто не отменял. Она универсальна в этом мире.
        Так день за днем проходили "трудовые будни" Эммы Майер.
        24
        Макс узнал этот кабинет. Раньше в нем сидел инспектор Гримм, с которым он пересекался несколько раз в связи со своими прошлыми расследованиями. Инспектор Гримм был давно на пенсии, а в его кресле восседал совсем молодой инспектор Дауб. Чувствовалось, что он занял должность недавно и был горд собою. Он взглянул на Макса и твердым голосом спросил:
        - Кто вы и чем занимаетесь?
        - Меня зовут Макс Вундерлих. Я частный детектив.
        Макс залез во внутренний карман и, поморщившись от боли в плече, выложил перед инспектором удостоверение. Последние слова произвели впечатление на инспектора. Он взял удостоверение и внимательно рассмотрел его. Первые слова, которые пришли ему в голову, были:
        - Так вы уже частный детектив со стажем.
        Макс решил немного поднять свой престиж в глазах инспектора Дауба.
        - Да. Я даже однажды пересекался с инспектором Гриммом, который сидел здесь до вас. Помните такого?
        - Конечно, помню. Инспектора у нас уважали. По какому вопросу вы пересекались?
        - Мы с инспектором вместе расследовали одно дело.
        Теперь тон инспектора Дауба изменился:
        - Вы хотите сказать, что уже бывали у нас в связи с обстоятельствами, не похожими на сегодняшние?
        - Именно так, инспектор.
        Инспектор осторожно спросил:
        - Может быть, и сегодняшние события как-то связаны с очередным вашим расследованием?
        - В какой-то степени да, - так же осторожно ответил Макс.
        - Расскажите поподробнее, почему вы были вынуждены бежать за этим человеком.
        Макс задумался. Надо было все изложить так, чтобы у инспектора не возникли лишние вопросы. Еще не наступил момент, когда требуется подключать полицейскую машину. Чего доброго, нарушат все его планы. Он сказал:
        - Я гнался за этим человеком, чтобы выяснить, зачем он следил за мной.
        - Вы это точно знаете?
        - Да, господин инспектор. Я застал его врасплох, когда он меня выслеживал.
        Инспектор Дауб помолчал. Он думал над тем, почему тот чернявый малый так не хотел оказаться захваченным при слежке, что даже пальнул из травматического пистолета. Тут, пожалуй, все понятно - он боялся, что его вынудят назвать лицо, которое поручило ему эту слежку. Максу же он сказал:
        - Как вы думаете, частный детектив, зачем кому-то понадобилось следить за вами?
        - Ну, это совсем просто, господин инспектор. Я постоянно занят какими-то расследованиями. Всегда могут быть люди, которым нужно что-то вынюхать в отношении меня. Частных детективов боятся меньше, чем полицейских, и с легкостью решаются на слежку.
        Инспектор Дауб подумал, что этот детектив, по сути, прав. Одновременно ему показалось, что сыщик что-то не договаривает, что его объяснения чересчур общие. Совсем осторожно спросил:
        - Вы сейчас ведете какое-нибудь дело? Не думаю, что эта слежка связана с уже законченными делами.
        Макс подумал, что инспектор достаточно дотошный тип. Если Гримм сам подбирал себе замену, то не ошибся в выборе. Придется отвечать.
        - Веду, господин инспектор.
        - Не могли бы пояснить, в чем его суть?
        Макс подумал, что он не обязан отвечать на вопросы такого рода, но уж очень не хотелось портить отношения с инспектором, с которым, возможно, еще придется встретиться.
        - Да дело пустяковое, господин инспектор. От одного клиента я получил задание на наружное наблюдение. Вам, должно быть, знакомы такие случаи - супруг подозревает в неверности супругу. Наш брат частный детектив часто сталкивается с подобными делами. Вот и сейчас у меня нечто подобное.
        Инспектор Дауб улыбнулся:
        - Получается, что в итоге вы сами стали объектом наружного наблюдения?
        - Получается, господин инспектор.
        Инспектор Дауб сидел с непроницаемым лицом. Ему было ясно, что частный детектив не хочет раскрывать подробности дела, которое ведет. Но его распирало любопытство. Он спросил:
        - Не может ли быть так, что в связи с вашим наружным наблюдением вы случайно наткнулись на преступные факты, не связанные с супружеской неверностью?
        Макс еще раз подумал, что опыт не подвел старика Гримма. Этот Дауб из мертвого вытащит душу.
        - Я могу лишь сказать, что результаты моего наружного наблюдения оказались неутешительными. Я пока ничего не обнаружил.
        Инспектора Дауба словно осенило.
        - Вы вели ваш объект где-нибудь в центре города? Когда это было в последний раз?
        Макс, ничего не подозревая, пояснил, и Дауб сразу же, не задумываясь, спросил:
        - Примерно в это время и в этом районе выстрелом из пистолета была убита молодая девушка. Вы слышали об этом?
        - Да, я читал об этом в газете. Там же было написано, что девушка была стриптизершей.
        Инспектор Дауб наконец сдался. Он понял, что сыщик ему больше ничего не расскажет. Макс же подумал, что если ему еще раз придется столкнуться с инспектором по сути своего расследования, то ему будет стыдно посмотреть инспектору в глаза. Но сейчас он никак не мог себе позволить пуститься в подробные объяснения. На кону стояла операция по внедрению "живца". Он виновато посмотрел на инспектора, а тот вдруг сказал:
        - Будете писать заявление по поводу нападения на вас?
        - Вы позволите мне, господин инспектор, разобраться в этом самостоятельно?
        - Думаю, да, - почти облегченно сказал Дауб. - Если возникнут сложности, обращайтесь.
        Макс так же облегченно ответил:
        - Непременно, господин инспектор.
        Инспектор Дауб встал и, провожая Макса до двери, на ходу сказал:
        - Кстати, частный детектив, если сочтете нужным сообщить полиции какие-нибудь другие факты, милости просим.
        Макс оглянулся и внимательно посмотрел в полные сомнения глаза инспектора Дауба.
        25
        Когда однажды одна из проституток буквально вцепилась ей в волосы, Эмма Майер поняла, что в следующий раз ей плеснут кислотой в лицо. Девушки ополчились на Эмму, которой доставались самые состоятельные клиенты. За ее спиной шептались и, не стесняясь, метали на Эмму взгляды, полные ненависти. Недобросовестная конкуренция приобретала все новые формы. Однажды в ее кабинку даже подбросили дохлую крысу. Эмма не стала испытывать судьбу. Ей было ясно, что фантазии "коллег" безграничны и однажды конурентная борьба может завершиться ее полным уничтожением. Мамка Шарлотта все это, безусловно, видела и однажды, пригласив Эмму в свою комнату, спросила:
        - Ну как у тебя дела с финансами? Что-нибудь уже скопила?
        Эмма назвала примерную сумму сбережений. Лицо Шарлотты выразило разочарование, и она сказала:
        - Да, девонька, не густо. Но можно взять кредит. У меня есть знакомство в банке. Могу посодействовать.
        Эмма неуверенно сказала:
        - Кредит надо погашать. Справлюсь ли?
        - Скажу тебе честно. Став мамкой, ты будешь иметь больше. Потихоньку выплатишь, если будешь работать с головой. Решайся. У тебя нет большого выбора: или снова на улицу, или мои девки прибьют тебя в тихом месте. Они не потерпят такого откровенного посягательства на их доходы.
        - Но ведь мне придется работать с этими же девушками.
        - Это уже совсем другое. Теперь ты будешь содержать бордель и в любую минуту можешь вышвырнуть любую из них на улицу. Я думаю, что если иногда какой-нибудь подвыпивший клиент захочет саму хозяйку, то девки это переживут.
        - И у вас бывало такое?
        Шарлотта вздохнула:
        - Как давно это было, моя девонька. Я уже не гожусь даже в стельку пьяному господину не первой свежести, - Шарлотта кисло улыбнулась и добавила. - Разве только для того, чтобы дотащить его до кровати.
        Через несколько дней Шарлотта сказала:
        - Я была в банке. Тебе могут дать кредит. На сумме, которую я называла в прошлый раз, пожалуй, сойдемся. Ты не против? Я считаю, это недорого.
        Эмма думала не долго. В голове пробежали детские воспоминания, когда она страстно желала стать богатой. Уже были осечки, но может быть, повезет в этот раз. Может быть, в этом бизнесе спрос и предложение наконец отыщут ту точку равновесия, которая станет для нее стартом в новую обеспеченную жизнь, - после всех этих киосков и сетевых маркетингов. Сказала:
        - Я согласна, фрау Якобс.
        - Ну и отлично.
        Они ударили по рукам.
        По случаю прекращения своей трудовой деятельности Шарлотта Якобс закатила своим девушкам прощальный фуршет, не скупясь на еду и напитки. Когда пиршество было в разгаре и хмель уже ударил в голову видавшим виды девушкам, румынка Алина Киву на ломаном немецком спросила:
        - Фрау Якобс, а кто же теперь будет у нас мамкой?
        - Разве вы не знаете? - притворно воскликнула захмелевшая Шарлотта. - Эмма Майер выкупила у меня гешефт и теперь будет вашей мамкой.
        Вся гамма человеческих чувств отразилась на лицах проституток - от лютой ненависти до подобострастия.
        Однако постепенно страсти улеглись, и девушки перед лицом все той же безысходности смирились с новой начальницей. Это была новая данность, и с ней надо было просто жить дальше.
        26
        В офисе Макс устало опустился на диванчик и прикрыл глаза. Что это было? Зачем психопат следит за ним? Чем это может ему помочь? Неужели он решил, что таким образом сможет остановить сыщика? Не проще ли убить? Но убивать его все-таки пока не собираются - итальянец палил в него из травматического пистолета. Значит, запугать или покалечить. Или то и другое вместе. В этой ситуации только один выход - немедленное наступление. Никакого промедления. Он набрал Мартину. Она испуганно-радостно пропела в трубку:
        - Максик, тебя уже отпустили?
        - Да. Что там с твоей стриптизершей?
        - Я отпустила ее. У нее ночное шоу. Не может же она ждать тебя вечно.
        - Надеюсь, ты отпустила ее не навечно? Она еще готова пойти на сделку на наших условиях?
        - Безусловно. Я ей объяснила, что ты занят.
        - Мартина, давай-ка приезжай сюда. Есть о чем поговорить. Сможешь?
        - Естественно. Уже лечу. Я ведь так и не знаю, в чем ты проштрафился перед полицией.
        Мартина показалась ему необычно возбужденной. Она была в новой голубой кофточке и легких белых брюках. Ее рыжеокрашенные волосы были схвачены сзади в тугой пучок. Он отметил про себя, что она редко делает прическу на подобный манер. Чаще копна ее волос очень подвижна и смешно подпрыгивает в такт с движениями головы Мартины. А движения эти могут быть весьма разнообразными в зависимости от ее эмоционального состояния. Макс внимательно посмотрел на Мартину:
        - Послушай, помощница сыщика, ты чего такая радостная? Закончила очередной роман?
        - А что мне плакать?
        - Могла бы и всплакнуть. Тем более, что твоего шефа едва не убили.
        - Вау! - Мартина плюхнулась на диванчик. - Ты не шутишь?
        - - Мартина, мне совсем не до шуток.
        Она сидела с полуоткрытым ртом, пока он рассказывал ей о своих злоключениях. Сам же Макс ходил при этом по комнате, заложив руки за спину и лишь изредка освобождая их для изображения фрагментов особой напряженности. Когда он закончил, она не сразу начала высказываться, а молча пошла за ширму и приготовила кофе для двоих. Макс открыл окно и прикурил сигарету, потом услужливо щелкнул зажигалкой перед носом Мартины. Она жадно затянулась и, выпустив дым, убедительно сказала:
        - Все-таки я была права.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Психопат не остановится ни перед чем. Вот видишь, тебя уже пытались убить.
        Макс рассмеялся:
        - Не думаю. За мной пытались следить. Если бы я позволил провести слежку до конца, то всего этого не случилось бы. Но мне очень хотелось узнать, кто за этим стоит. Итальянец же не мог допустить, чтобы я его схватил. За ним потянулась бы ниточка, которая могла бы привести к психопату. Такое он не мог представить даже в страшном сне - вот и пальнул с перепугу. Возможно, он даже не рассчитывал попасть в меня.
        - Почему ты решил, что он итальянец?
        - Так мне показалось. Я родом из Швейцарии и многих из них повидал. Еще будучи школьником, я несколько раз ездил в Беллинцону, столицу кантона Тичино. Там есть древние замки, а я интересовался историей.
        - А я считала, что ты любил только детективные истории. Если бы ты стал историком, то сегодня тебе не пришлось бы подставляться под пули этого итальянца, пусть и резиновые.
        - Пуля была только одна. Правда, попади она в более уязвимое место, все могло бы закончиться хуже. Чего доброго, остался бы без глаза.
        Макс нервно сглотнул, а она спросила:
        - Ты мог бы его узнать?
        - Безусловно. Такой небольшого роста, вертлявый, с черными волосами. Только искать его бесполезное занятие. Просто потеря времени. Таких мелких исполнителей у психопата может быть много.
        - Ты хочешь сказать, что тот, который застрелил стриптизершу из "Фантазии", тоже мелкий исполнитель?
        - Не такой мелкий, как этот итальянец, но все равно шавка, работающая за деньги. Конечно, более квалифицированный. Итальянцу доверили только травматический пистолет. И это на тот случай, если ему самому будет грозить опасность. Мы должны наступать на главные силы. Так что там с твоей новой стриптизершей?
        - С ней все в порядке. Сегодня ночью она, как всегда, будет вертеться в "Диаманте". Если ты не планируешь ничего другого, то я буду договариваться снова.
        - Вот и займись этим, Мартина.
        Она встала с диванчика и вдруг спросила:
        - Считаешь, что твоя беседа с этим инспектором на этом и закончилась?
        - Думаю, нет, Мартина. До сих пор не могу понять, почему он меня так легко отпустил.
        - Формально у него не было оснований тебе что-то предъявить. Не ты, а в тебя стреляли. Ты частный сыщик и имеешь право на неразглашение подробностей твоих дел. В конце концов, у каждого своя работа.
        - Все верно. Но меня мучает совесть. Ведь я фактически видел, как произошло убийство Бригитты Фогель, но не сообщил об этом полиции. А ведь они занимаются этим делом. Не случайно он спросил меня об этом. Что-то он почувствовал. Есть у него сыщицкий нюх.
        Мартина вздохнула:
        - Поживем, увидим.
        Макс же сказал:
        - А чтобы то, что мы увидим, понравилось нам, не тяни с этой стриптизершей. Надо действовать.
        27
        Уже три года Эмма Майер была мамкой в борделе, который она приобрела у старой Шарлотты Якобс. Шарлотта от скуки иногда заходила в бордель и, сидя в отремонтированной Эммой комнате, где когда-то хозяйничала сама Шарлотта, поучала преемницу:
        - Главное, не давай им спуску, - говорила Шарлотта, имея в виду проституток борделя. - Не давай им пьянствовать. Клиенты этого не любят.
        - Ах, фрау Якобс, клиенты сами иногда едва вползают в кабинку.
        - Им можно, они платят деньги, - отвечала Шарлотта, подливая в бокал вина из красивой бутылки, гостеприимно выставленной Эммой на маленький круглый столик. И добавляла. - А как конкуренты? Не давят?
        Эмма вздыхала. В квартале вокруг главного вокзала Франкфурта борделей было немало. Она отвечала:
        - Не без этого, фрау Якобс.
        Та понятливо кивала головой и спрашивала:
        - А с девочками ладишь?
        Эмма уже привыкла к тому, что бывшая мамка всегда по-разному называет работниц борделя. Иногда они были девками, иногда девушками, а иногда, как теперь, девочками. Она доставала новую бутылку и отвечала:
        - От старого состава почти никого не осталось. Девушки в основном новые. Я с ними держу себя строго. Медицинский осмотр вовремя, все имеют справки.
        Шарлотта отвечала:
        - Ну да, текучка. Она у нас всегда была. Девушки пытаются устроить свою жизнь. Все чувствуют себя здесь временщицами. Одни мамки здесь надолго. Вот теперь ты. Как думаешь, сколько протянешь?
        - Пока меня все устраивает. Бизнес как бизнес.
        - Ну да, я и забыла, что ты у нас давняя предпринимательница. Пожалуй, понимаешь в этом толк.
        Потом Шарлотта уходила, а Эмма, сидя возле круглого столика, на котором стояла пустая бутылка, продолжала размышлять о судьбе своего бизнеса. Пока дела шли неплохо. По сравнению с сетевым маркетингом она чувствовала себя гораздо увереннее. Хотя вложения тоже были немалыми. Приходилось заниматься ремонтом кабинок, их освещением, заменой сантехники, уделять время рекламе. Несмотря на это, масло на хлеб еще можно было намазывать. И было грех жаловаться. Древняя "профессия" продолжала оставаться востребованной на рынке.
        Но конкуренты дышали в спину. И Эмма все чаще задумывалась над тем, как повысить конкурентные преимущества ее бизнеса.
        28
        Они сидели в маленьком кафе и пили кофе. Через небольшое окно была видна часть противоположной стороны улицы, где был расположен ночной клуб "Диамант". Он был увешан красочными плакатами, обещавшими посетителям широкую гамму развлечений. На одном из окон, с его внутренней стороны, была нарисована красками стриптизерша, изогнувшаяся и застывшая возле пилона. Кроме Макса и Мартины третьей в их компании была Милева Николич. Милева была сербкой и совсем недавно начала работать в "Диаманте". Девушек такой красоты Макс еще не видел. Ее белокурая головка и голубые глаза были для Макса Вундерлиха воплощением настоящей славянской внешности. Лицо ее было округлой формы со слегка выдававшимися скулами, что делало его особенно привлекательным. Носик был небольшой и имел едва заметную горбинку, делавшую ее лицо даже аристократичным. Брови были выщипаны и тонко подведены макияжным карандашом. Когда она вошла в кафе, Макс смог оценить и ее фигуру. Одновременно его посетила грустная мысль о том, что вот таким красавицам приходится раздеваться за деньги. Он взглянул на Мартину, и та смогла прочесть в его взгляде,
что она не ошиблась в выборе кандидатки на "живца".
        Милева была еще очень молодая и впервые видела перед собой частного сыщика. Ее немецкий был не очень хорош, но понимала она сносно. Каждый свой вопрос она сопровождала смущенной улыбкой. Макс сказал:
        - Фрау Николич, вы осознаете, что существует некоторая опасность? Чтобы избежать неприятных моментов, надо быть очень внимательной. Ни одного неосторожного слова. Вы видели рисунок, на котором он изображен?
        - Да, господин сыщик.
        - Рассмотрите его еще раз. Вы не должны иметь рисунок при себе, - Макс подумал и добавил. - Во избежание непредвиденных случайностей.
        - Я его хорошо запомнила.
        - Если он появится, то - я уверен - он сам выйдет на вас. Надеюсь, вы понимаете, для чего вы ему можете понадобиться?
        Милева Николич потупила глазки:
        - Да, господин сыщик.
        - И как вы к этому относитесь?
        Неожиданно она высказалась достаточно откровенно:
        - У стриптизерш такое бывает часто. Мы рады любой возможности заработать. Для меня он просто мужчина, который платит. Одним больше, одним меньше…
        Макс подивился про себя молодому цинизму Милевы Николич, но в то же время порадовался тому, что, по меньшей мере, с этой стороны проблем не будет. Он сказал:
        - Тем лучше. Если он клюнет, то повезет вас куда-нибудь к себе. Вы должны позвонить мне. Мне нужен этот адрес.
        - Понимаю, господин сыщик. Фрау Хайзе уже посвятила меня в суть дела. А как с моим гонораром?
        Макс еще раз оценил ее бесцеремонность. Он достал клочок бумаги и написал на нем что-то. Потом сказал:
        - Вот эту сумму вы получите, как только выполните все, что от вас требуется.
        Сам же подумал, что еще никак не оговорил вознаграждение с Лео Фишером, о скупости которого составил некое представление. Однако куда он денется, если хочет снова видеть свою Монику? Макс продолжил:
        - Кстати, фрау Николич. Вполне возможно, что он не заинтересуется вами в первый же день. Вы тогда все равно позвоните мне. Я, по меньшей мере, буду знать, что он еще посещает "Фантазию".
        Она вдруг сказала:
        - Господин сыщик, вы так говорите о "Фантазии", как будто я там уже работаю.
        Макс рассмеялся:
        - Вы правы. Думаю, там проблем не будет. С вашими данными и при существующей потребности клуба в стриптизершах вас примут сразу. Вот завтра туда и направляйтесь. Думаю, к вечеру вы меня порадуете известием, что вас взяли. Им нужны стриптизерши, и вряд ли они найдут лучшую кандидатуру на имеющуюся вакансию.
        Мартина посмотрела на Милеву почти с материнской заботой. Ей не понравилась подчеркнутая практичность, с которой Макс отдавал свои распоряжения. Она не услышала в них ни одной нотки проявленной тревожности за безопасность девушки. С волнением в голосе она спросила:
        - Скажите, Милева, у вас есть хотя бы электрошокер?
        - Есть, фрау Хайзе.
        - Отлично. Не расставайтесь с ним ни на секунду. Если этому типу придет в голову устроить что-то запредельное, не раздумывая, пускайте оружие в ход. И бегите от него подальше.
        Макс вмешался:
        - Фрау Николич, моя помощница имеет привычку переоценивать риски. Думаю, до этого не дойдет, - он замолчал, поймав во взгляде Мартины немой укор. Потом добавил. - Безусловно, меры предосторожности излишними не бывают. Постоянно помните об этом.
        Уже смеркалось, когда они вышли на улицу. Немного постояв перед входом в кафе и глядя на распахнутые двери "Диаманта", попрощались. Сопровождаемая тревожным взглядом Мартины Милева Николич направилась в ночной клуб. Ей еще предстояло участие в ночном шоу. Макс крикнул вдогонку:
        - Фрау Николич, так я жду завтра вашего звонка.
        29
        Киллер Буб смотрел на трясущегося от страха Джузеппе Риччи и думал о том, что шеф не простит ему такого прокола. Дернул же черт нанять этого итальяшку. Он, конечно, шустрый, но мозгов у него мало. Палить в частного сыщика! Не мог просто смыться? Теперь машина розыска завертится. Хотя… Он взглянул на Джузеппе, и голова итальянца автоматически въехала в плечи, при этом карие его глаза закрылись на мгновение. Буб прорычал:
        - Так он тебя видел или нет?
        У Джузеппе не хватило смелости соврать:
        - Конечно, Буб. Он ведь шел прямо на меня. Мне некуда было деваться. Я бросился на другую сторону улицы, а он за мной.
        - Он что спортсмен? Ведь ты у нас такой шустрый, частенько оставлял полицию с носом.
        - Не знаю, что и сказать, Буб. Мне словно кандалы на ноги надели. Бегу, а ноги не слушаются. Ну я и пальнул. Он, как видишь, отстал.
        - Он-то отстал, зато теперь твой фоторобот есть, наверное, в каждом участке. А если ты ему в глаз попал или еще куда? Загудишь в тюрьму надолго.
        Джузеппе почти заскулил от неизбывной тоски. Его глазки забегали, а пальцы рук вцепились в собственную шевелюру и заскребли по коже. Туловище его при этом раскачивалось в разные стороны. Буб посмотрел на эти трюки и сплюнул. Сказал:
        - Не скули, Джузеппе. Я надеюсь только на одно обстоятельство. Сам понимаешь, что это задание более крупного человека, моего шефа. И этот сыщик за ним охотится. Больше тебе знать не следует. Я не думаю, что сыщик пойдет в полицию. Это не в его интересах. Лучшее решение для тебя - сидеть и не высовываться. И травматический свой - будь он не ладен - выбрось куда-нибудь подальше. Там будет видно. Я тоже получу взбучку от шефа, но это не впервые.
        Джузеппе убрал с головы руки.
        - А если полиция сама приезжала туда?
        - Куда?
        - На место… преступления, - с трудом выговорил итальянец.
        - Сомнительно. Для этого кто-то должен был ее вызвать. Мы этого, к сожалению, не знаем.
        - Вот именно, - проскулил Джузеппе.
        - Повторяю, сиди и не высовывайся, - закончил Буб.
        Джузеппе не мог долго не высовываться. Гонорар от Буба он, естественно, не получил, а ему надо было что-то есть и пить. И если согласиться с предположением Буба, что полицию никто не вызвал, а сам сыщик туда не пойдет, то остерегаться следовало лишь одного сыщика, которого Джузеппе теперь отлично знал в лицо. Это было проще, чем шарахаться от каждого полицейского в униформе и от любого подозрительного человека в штатском, который может оказаться переодетым полицейским. Джузеппе осмелел и выполз в город. Он бродил по его центру в поисках случайного заработка, одновременно пряча лицо от других граждан. К полудню его замучили голод и жажда, и он присел на стул уличного кафе, озираясь по сторонам. Он размышлял над тем, что ему съесть, когда откуда-то сзади и сверху раздался могучий бас:
        - Привет, Малыш.
        Голова Джузеппе въехала в плечи, а мозг подсказал: "Джузеппе, это конец". Но никто не взял его под руки и не поднял со стула. А идущий с неба бас повторил:
        - Я говорю, привет, Малыш.
        Он вспомнил, что так называли его в единственном месте - тюрьме, где он сидел последний раз. Голова его выехала из плеч и повернулась на голос. Над ним стоял рыжий детина с огромными кулачищами. Детина сказал:
        - Не узнаешь, Малыш?
        Джузеппе, наконец, узнал. Это был ирландец Бреди Реган по кличке Рыжий. У Рыжего был большой срок по какой-то тяжелой статье. Когда Джузеппе освободился, Рыжий еще оставался в тюрьме. От неожиданности Джузеппе даже привстал со стула. Почти радостно он сказал:
        - Привет, Рыжий. Ты здесь откуда?
        - Ты еще спрашиваешь, Малыш… Из тюрьмы, я ведь только недавно освободился. Вот ты у нас давно гуляешь на свободе. Не вспомню даже, когда ты нас покинул.
        - Уже почти четыре года, Рыжий.
        - Ты тут чего сидишь?
        - Вот бегал по городу и проголодался.
        - Ну да, ты у нас всегда быстро бегал. А что тут хорошего можно съесть? Пойдем лучше куда-нибудь в другое место.
        Джузеппе заерзал на стуле, и Рыжий все понял.
        - Джузеппе, что на воле перестали печатать денежные знаки?
        - Так уж получилось, Рыжий, длинная история.
        Ирландец пробасил:
        - Чего уж там? У меня кое-что осталось после освобождения. Веди, куда хочешь.
        - Рыжий, давай лучше что-нибудь возьмем с собой и зайдем ко мне. Я здесь надалеко обитаю. Мне лучше не светиться в городе.
        Никто бы не понял это лучше Бреди Регана. Он пробасил:
        - Отлично. Может быть, я у тебя и заночую. Я еще не все свои вопросы решил.
        Джузеппе заколебался, когда услышал о планах Рыжего. В его положении не хотелось рисковать. Рыжий прочитал сомнение на его лице и сказал:
        - Не бойся, Малыш, за мной уже ничего не тянется. Парочку ночей, не больше. Все будет по-человечески. Мне от тебя многого не надо.
        Ирландец купил несколько бутылок виски и закусок. Вскоре они уже сидели в одной единственной комнате, которую Джузеппе снимал по дешевке. Из мебели кроме стола, возле которого устроились Джузеппе и Рыжий, в комнате были старый шкаф, кушетка и пара стульев. Ирландец обвел взглядом комнату и сказал:
        - Да, Джузеппе, камера-то у тебя слабовата. В тюрьме и то лучше.
        Джузеппе шмыгнул носом:
        - Зато я на воле. С доходами, конечно, дело туго. Перебиваюсь, чем придется. В крупные дела не суюсь - боюсь снова попасть в тюрьму. Правда, вот совсем недавно влез я в одно дельце, - Джузеппе поморщился. - Боюсь, Рыжий, это может для меня плохо закончиться. Трясусь каждый раз, когда вспомню.
        Ирландец наполнил стаканы, и они выпили. Потом Рыжий принялся закусывать. Он хватал руками нарезанную ветчину, складывал ее куски пополам и запихивал в рот целиком. Джузеппе едва поспевал за ним. Когда Рыжий немного насытился, сказал:
        - Выкладывай, что у тебя случилось.
        Джузеппе рассказал о своих последних злоключениях. Закончил он словами:
        - И вот тогда, Рыжий, я дал деру. Ноги не слушались меня, и он вполне мог бы меня догнать. Но видимо, я все же попал в него. Это его и остановило.
        Бреди Реган налил себе виски и, не дожидаясь Джузеппе, залпом выпил. Пожевав немного ветчины, сказал:
        - Послушай, Малыш, пальнуть в сыщика - это ведь как пальнуть в полицейского? Накрутят тебе по полной, если доберутся.
        - На нем же не написано, что он сыщик. Обыкновенный человек в штатском.
        - Но ты же об этом знал. Если докажут, не отвертишься. А докажут точно. Как ты иначе объяснишь, зачем ты за ним следил?
        Джузеппе выпил. Вздохнул и сказал:
        - Буб сказал, что он может не заявить в полицию, что не в его это интересах.
        - Кто этот Буб?
        - Человек, который подбросил мне это задание. Сказал, что этот сыщик опасен для его шефа.
        Они еще раз выпили, и постепенно тема разговора сменилась. Ирландец начал строить перед Джузеппе планы на ближайшее будущее. Несмотря на хмельной туман, окутавший мозг, Джузеппе понимал, что в этих планах нет ничего, указываюшего на благие намерения Рыжего. Он сказал, заикаясь:
        - Нет, Рыжий, я больше не готов рисковать головой.
        - Так и будешь жить в этой камере?
        Жить в камере, конечно, не хотелось, и Джузеппе сказал:
        - Мне бы, Рыжий, что-нибудь попроще, что-нибудь такое, чтобы не загреметь снова…
        Ирландец стукнул себя по лбу. Достал из кармана куртки фотографию и выложил ее перед Джузеппе.
        - Совсем забыл, Малыш. Посмотри на это фото. Кого ты там видишь? - спросил он, икая.
        Джузеппе увидел Рыжего, сидящего в обнимку с другим парнем. Оба были в одинаковой одежде заключенных. Этот другой отличался колючим взглядом и имел по сравнению с Рыжим худосочную комплекцию. Джузеппе сказал:
        - Я вижу, Рыжий, тебя рядом с каким-то доходягой. И это фото сделано, пожалуй, в тюрьме.
        - Верно. Только он не доходяга. Он очень жилистый и напористый. По сравнению со мной он, конечно, выглядит худым, но силы и упорства в нем, хоть отбавляй.
        - И что дальше, Рыжий?
        - Мы были с ним приятелями, но потом он ловко надул меня. Я ему этого не простил и никогда не прощу. Он освободился раньше и осел где-то здесь во Франкфурте. Помоги мне найти его. Он должен заплатить по счетам. Это как раз по твоей части, Малыш. Я в долгу не останусь.
        Джузеппе подумал, что в задании Рыжего риска немного, и ответил:
        - Я, пожалуй, попробую. Спрошу у Буба.
        - Дался тебе этот Буб. Сам не справишься?
        - Рыжий, должен тебе сказать, что Буб большой человек. Он не занимается чепухой. Многих, кстати, знает. Почему бы среди его знакомых не быть твоему должнику? Дай мне это фото.
        Ирландец поставил пустой стакан и сказал:
        - Бери, Малыш. Только помни, что ты должен мне его вернуть - другого у меня нет.
        Они допили виски и съели всю ветчину, после чего Рыжий растянулся на любезно предоставленной Джузеппе подстилке. Его большое тело заняло половину комнаты. Вскоре в комнате стоял богатырский храп ирландца, сопровождаемый тонким посапыванием Джузеппе.
        Через два дня Джузеппе вернул фотографию Рыжему и сказал, что его должник не кто иной, как шеф Буба.
        - Вот это дела. Бывают же такие случайности, - сказал ирландец и, подозрительно глядя на Джузеппе, спросил. - Надеюсь, ты не рассказывал, зачем я ищу шефа этого Буба?
        - Нет, Рыжий. Зачем мне это? Я этого шефа никогда не видел, не знаю ни имени, ни фамилии. Буб и сам его побаивается.
        - Теперь ты его знаешь, - кивнул на фотографию Рыжий.
        Джузеппе еще раз взглянул на фото.
        - Ну да, взгляд у него неприятный. Не случайно Буба потряхивает, когда он о нем вспоминает.
        - С этим Бубом ты меня, конечно, не сведешь? - почти утвердительно спросил Рыжий.
        Джузеппе замотал головой.
        - Нет, Рыжий. Теперь, когда я знаю, зачем тебе нужен этот шеф… Ты же понимаешь - меньше знаешь, крепче спишь.
        Джузеппе замолчал и продолжал вопросительно смотреть на Рыжего. Рыжий залез в карман и отмусолил ему несколько банкнот. Потом, как бы рассуждая вслух, произнес:
        - Придется действовать самостоятельно. Если ты говоришь, что этот сыщик представляет опасность для шефа этого твоего Буба, то я, недавний сиделец, и этот сыщик в какой-то степени единомышленники. Не правда ли смешно, Малыш?
        И ирландец громко расхохотался.
        30
        Инспектора Дауба вызвали в полицай-президиум. Это случилось впервые в его полицейской жизни. Не потому, что он служил в полиции без году неделю. Просто до недавнего времени он занимал должности, ранг которых не предполагал прямой отчетности перед начальством из полицай-президиума. Новая же должность, которую он унаследовал от ушедшего на пенсию инспектора Гримма, входила как раз в то низшее звено полицейской иерархии, представители которого иногда были вхожи в это полицейское "чистилище". Отчасти инспектор Дауб гордился возможностью побывать по службе в этом сером шестиэтажном строении, представляющем из себя, по сути, комплекс зданий, образующих замкнутый прямоугольник, занимающий целый квартал. В то же время он понимал, что так просто такие, как он, сюда не приглашаются. Наверняка будет взбучка. И Дауб догадывался, по какому поводу.
        Его принял не сам полицай-президент, а его помощник господин Мюллер. Когда Дауба пригласили и он вошел в кабинет, помощник Мюллер как раз просматривал папку с докладными записками. Он поднял усталые глаза и внимательно посмотрел на инспектора Дауба.
        - Инспектор Дауб, - бодро доложил Дауб.
        - Присаживайтесь, инспектор. Думаю, вы догадываетесь, зачем я вас вызвал?
        - Наверняка, это связано с работой нашего участка, господин помощник президента. Что же еще вы можете обсуждать со скромным участковым инспектором?
        Мюллер поморщился. Он не любил, когда сотрудники ведомства пытались принизить свою роль в общем деле охраны порядка. Мюллер ответил:
        - Послушайте, Дауб. Мы все скромны, и каждый важен на своем посту. Я, кстати, хотел бы отметить, что, несмотря на вашу молодость, вы неплохо справляетесь со своими новыми обязанностями. Не всегда, к сожалению, получается вовремя раскрыть преступление. Сейчас жребий неудачи выпал на ваш участок. Я имею в виду нераскрытые убийства девушек. Думаю, вы знаете, о чем я говорю.
        - Вы имеете в виду стриптизерш? - спросил Дауб, чтобы потянуть время, так как знал, что следующий вопрос будет об имеющихся у него версиях. Этих версий у него еще не было, и он пока не представлял, когда они появятся. Помощник президента хитро прищурился:
        - Ну конечно, Дауб. В последнее время на вашем участке, по-моему, больше никого не убивали. Расскажите, что уже сделано. Какие версии?
        Инспектор Дауб раскрыл принесенную с собой папочку и подробно доложил обо всех мероприятиях, проведенных в связи с убийствами стриптизерш. Потом выложил перед помощником президента протоколы допросов, данные судебно-медицинской экспертизы, заключения об орудиях убийства и прочие справки, предоставляемые в таких случаях. Помощник президента внимательно просмотрел документы и сказал:
        - Как я понимаю, Дауб, версий у вас нет? Свидетелей тоже?
        - Я могу только предположить, господин помощник президента, что стриптизерши были убиты из одного и того же пистолета с глушителем.
        - На чем основаны ваши предположения? Из представленных вами справок это не следует. Пули обнаружены?
        - Нет, господин помощник президента. Но я чувствую это интуитивно.
        Помощник президента сделался совсем мрачным. Лицо его раскраснелось, и он, глядя из-подо лба, спросил:
        - Что вы еще можете предположить, инспектор Дауб? Что еще подсказывает вам ваша интуиция?
        - Я думаю, что убийства совершил один и тот же человек. Это заказ, господин помощник президента.
        - Не обязательно, но вполне вероятно, - сказал Мюллер. Немного подумав, добавил. - Как вы думаете, Дауб, что плохого и кому могли сделать стриптизерши? Одна испанка и одна немка…
        - Это уже проще, господин помощник президента. Стриптизерши не только радуют клиентов, вертясь вокруг пилона, но и вступают с этими клиентами в более близкие отношения. Кто-то что-то не поделил… обычная история.
        Помощник президента не считал историю обычной и, глядя в стол, кисло сказал:
        - Да, да, история обычная, а результата нет, - он закрыл папочку Дауба, и инспектор подумал, что на сегодня это все. Но вдруг помощник президента снова заговорил:
        - Кстати, что за инцидент приключился у вас на днях? В кого там стреляли из травматического пистолета?
        - Да, господин помощник президента, был один незначительный инцидент. Стреляли в одного частного детектива. К счастью, он сильно не пострадал.
        - Вы считаете незначительным инцидент, когда стреляют в частного детектива? Разве частный детектив не выступает на стороне закона? Вы возбудили уголовное дело?
        - Нет, господин помощник президента.
        - Почему?
        - Этот детектив отказался написать заявление. Сказал, что разберется сам.
        Помощник президента возмущенно воскликнул:
        - Вы хотя бы выяснили у него, почему в него стреляли?
        - Да. Тот, кто стрелял, перед этим следил за частным детективом. Тот заметил и решил выяснить, что и почему. Следивший, естественно, начал убегать. Частный детектив почти настиг его, и тогда следивший выстрелил.
        Помощник президента ухмыльнулся.
        - Посвящать вас в суть своих дел он, конечно, не стал? Не хочет делить лавры успеха с полицией. Вот так всегда, когда речь идет о деньгах. Об общественных интересах забывают.
        - Пожалуй, так, господин помощник президента. Правда, этому частному детективу уже приходилось сотрудничать с полицией.
        - Что вы говорите? И как?
        - Он утверждает, что расследовал какое-то дело вместе с моим предшественником инспектором Гриммом.
        Помощник президента наморщил лоб. Непроизвольно провел рукой по еще богатым волосам. Медленно произнес:
        - Пожалуй, я что-то припоминаю. Было у Гримма сотрудничество с частным сыщиком. Кстати, как его фамилия?
        - Вундерлих, - коротко ответил Дауб.
        - Точно, Вундерлих. Помню. По-моему, их сотрудничество оказалось весьма плодотворным.
        - Он так утверждает. Я не знаю подробностей дела, господин помощник президента.
        Помощник президента не сдавался.
        - Хотя бы как-то он намекнул на характер дела, которое ведет?
        У инспектора Дауба уже вспотела шея. Он вытащил из кармана салфетку и тщательно протер ее. Не зная, что делать с использованной салфеткой, Дауб судорожно зажал ее в кулаке и сказал:
        - Он вел наружное наблюдение как раз в тот день, когда убили стриптизершу.
        - Первую или вторую?
        - Вторую, из ночного клуба "Фантазия", господин помощник президента.
        Помощник президента задумался, при этом Дауб напряженно следил за выражением его лица. Оно уже стало почти мирным, когда помощник президента сказал:
        - Послушайте, Дауб. Этот малый не так прост. Наверняка, у него есть, что сообщить полиции. Вызовите его и попробуйте что-нибудь из него выжать. Найдите к нему подход. Он же понимает, что мы ему еще можем пригодиться.
        - Я попробую, господин помощник президента, - сказал Дауб, вставая со стула и с надеждой глядя на помощника президента. Тот понял его взгляд, улыбнулся понятливо и сказал:
        - Да, Дауб, пока можете быть свободны. Держите меня в курсе событий. Думаю, что в любом случае вы еще встретитесь с этим Вундерлихом.
        31
        Милева Николич была принята на работу в ночной клуб "Фантазия", о чем радостно доложила Максу. Он коротко повторил инструкции для Милевы и положил трубку. Все идет по плану. Через несколько дней психопат появится в "Фантазии" и там, очарованный прелестями новой стриптизерши, начнет на нее первые атаки. Потом он, конечно, отвезет ее в свое логово. А там… Что будет там, Макс не представлял. В конце концов, она сказала, что он для нее обычный мужчина. Не убьет же он ее с первого раза. Он ведь убивает тех, кто ему каким-то образом не подчиняется. А второго раза не будет. Сыщик Вундерлих этого не допустит. Он намерен арестовать психопата и сдать его полиции. А потом? Он вдруг подумал, что встрял в это дело исключительно по просьбе Лео Фишера. А Лео просил только об одном - разобраться, какие проблемы терзают его супругу, и вернуть Лео покой и уверенность. Никто, конечно, не виноват, что дело обросло таким количеством новых фигурантов, живых и мертвых. Главное - схватить психопата. Он-то расскажет, куда дел Монику Фишер. Или Шметтерлинг? Знает ли он, что у нее есть нормальное имя?
        Тихо подкравшаяся философская волна в очередной раз накатила на него. Он вдруг словно воспарил и сверху наблюдал за участниками разыгравшегося действа. Зачем это? Почему это? Он видит их всех, разнесенных в пространстве, но не может собрать вместе. Некоторых он видит четко, лица же других расплывчаты, будто являются отражением, возникшим из водной ряби. Их действия непонятны ему, кажутся бессмысленными. Откуда мотивация, которая движет ими? Что это - страх, жестокость, материальный интерес? Казалось, прикажи им кто-то невидимый, и они покаются и расскажут все ему, Максу Вундерлиху. И он будет их судить и миловать или наказывать.
        Волна откатила так же тихо. Он приказал себе думать позитивно. И сразу же непонятно откуда взявшаяся волна практичной радости овладела им, наполнив душу оптимизмом. Все будет так, как задумано. Психопат придет в "Фантазию". Не может не прийти. В этом его хищническая сущность, его способ доминировать. Кстати, надо проинформировать Лео Фишера. Милеве Николич было обещано вознаграждение, а Лео до сих пор об этом не знает. Макс набрал номер владельца строительной фирмы. Голосом, полным грусти, Лео ответил:
        - Ах это вы, господин Вундерлих. Признаться, собирался вам позвонить, да все не решался. Есть что-нибудь новенькое?
        Макс подробно рассказал о плане по внедрению Милевы Николич и его успешном завершении. Закончил словами:
        - Теперь я жду сообщений от новой стриптизерши.
        Лео сказал озабоченно:
        - Это ведь опасно, господин Вундерлих? Как она решилась на это?
        - Пришлось пообещать вознаграждение, господин Фишер.
        - Сколько? - сразу же спросил расчетливый предприниматель Лео Фишер. Макс назвал сумму. - Это пустяки, - ответил Лео.
        Он не стал рассказывать Лео о том, что сам стал объектом наружного наблюдения. Зачем клиенту знать лишние подробности? Пусть лучше порадуется хотя бы чему-нибудь. Макс решил приободрить клиента:
        - Господин Фишер, надейтесь на лучшее. Я, например, в это очень верю.
        - Спасибо за добрые слова, господин Вундерлих.
        Макс прикурил сигарету и подошел к окну. На Шиллерштрассе уже пришел вечер. Он раскрыл окно. Вечер вошел в комнату спертым теплым воздухом, шарканьем и постукиванием десятков ног, обрывками человеческих голосов. Откуда-то со стороны Цайля доносилась музыка.
        Завтра будет новый день - и он непременно принесет новые события.
        32
        Киллер Буб размышлял над тем, стоит ли рассказывать шефу о той фотографии, которую ему показал Джузеппе Риччи. На ней шеф, выглядящий, конечно, помоложе, сидит рядом с рыжим здоровяком. Все выглядит так, как будто оба закадычные приятели. Может быть, шеф даже обрадуется? То, что шеф и приятель одеты в тюремную робу, никак не смущало Буба. Ему самому как-то довелось походить в похожей. Буб даже подумал, что это как-то роднит его с шефом. Хотя, конечно, вполне возможно, что появление этого здоровяка в городе ничуть не обрадует шефа. Напротив, вызовет его недовольство. И это отразится на Бубе, как на гонце, принесшем дурную весть. Но если не рассказать, а потом окажется, что надо было, будет еще хуже. Буб не испытывал никакой любви к шефу, скорее боялся его. Он понимал, что тюремные отношения не то же самое, чем они являются на воле. Там действуют другие неписаные законы. Правда, фотографию Джузеппе забрал, но если шеф отлично помнит о делах, связанных с этим рыжим, то устного описания Буба будет достаточно. Обрадуется ли шеф тому, что Буб подтвердил Джузеппе, что второй на фото именно тот, кого ищет
этот рыжий? Безусловно, нет. Но слово уже сказано. Откуда было Бубу знать, что шеф был бы против? Все же надо рассказать шефу о случившемся. Заодно и о делах с этим итальяшкой. Да, шеф должен об этом знать. Буб отлично помнил, что, несмотря на то, что шеф был заказчиком, исполнителем убийств двух стриптизерш был он. И если дойдет до горячей фазы, то шеф обязательно укажет на Буба. При этом не важно, удастся ли самому шефу выйти сухим из воды. Буба все равно запрячут и надолго. Не надо лишний раз злить шефа. Буб позвонил и попросил о встрече.
        Реакция шефа оказалась предсказуемой:
        - Буб, ты продолжаешь меня разочаровывать. Мало того, что ты провалил последний заказ? Теперь ты рассказываешь обо мне неприятным для меня людям. Ты подставляешь меня под прямой удар.
        - Шеф, я думал, что вы обрадуетесь. На фото вы оба выглядите корешами.
        Маттиас посмотрел на Буба знакомым ему взглядом, и Буб понял, что он в очередной раз прокололся. Что мешало промолчать об этой фотографии, подсунутой итальяшкой? Дернул черт за язык… Заикаясь, Буб сказал:
        - Я исправлюсь, шеф, - новый взгляд шефа, и Буб понимает, что этот ответ еще хуже.
        Маттиас заходил по комнате. Губы его были плотно сжаты, а на худом лице обозначились желваки.
        - Теперь ты будешь докладывать обо всех перемещениях этого рыжего. Кстати, его кличка тоже Рыжий.
        - Прикажете установить за ним слежку?
        - Пока не надо. Ты все равно не знаешь, где он обитает. Но держи ухо востро. Если он где-то засветится, сразу докладывай мне. И этому итальяшке прикажи поменьше болтать. Если он как-то пересечется с Рыжим, пусть докладывает тебе.
        Буб закивал головой и осмелился спросить:
        - Шеф, чем насолил вам этот Рыжий?
        Взгляд шефа еще раз напомнил Бубу о его крайней беспардонности.
        33
        Маттиас Штайн опоздал к началу ночного шоу. Глазами отыскал свободное место на диванчике поближе к помосту и, часто извиняясь, двинулся туда. Никто не знал его здесь по имени, но многие знали в лицо. Он кивал этим многим, и они охотно кивали ему в ответ. Он аккуратно опустил свой тощий зад на диванчик и наконец-то перевел взгляд на помост. Возле пилона справа крутилась блондинка. Маттиас прищурил глаза. Определенно, эту блондинку он видел впервые. Новенькая? Маттиас слегка коснулся соседа справа. Вполголоса спросил:
        - Послушай, приятель. Эта блондинка здесь недавно?
        - Я вижу ее уже в третий раз, - так же тихо ответил клиент.
        Маттиас вновь перевел взгляд на помост и принялся пожирать глазами Милеву Николич. Уже через минуту он решил, что в новенькой ему нравится все. Непроизвольно он сравнивал ее со Шметтерлинг и находил, что некоторые формы новенькой более изящны. Особенно те, которые он так любил. Его глаза предельно сузились, а шея подалась вперед, как у хищника перед атакой на жертву. На секунды он прикрыл глаза, и воображение нарисовало ему блондинку, застывшую в его квартире в одной из пикантных поз из его богатого арсенала. Он открыл глаза и снова коснулся соседа, который только что откупорил очередную бутылку крепкого пива.
        - Приятель, ты не знаешь, как ее зовут?
        Слегка заплетающимся языком тот ответил:
        - Ее объявили как Ре^9)^
        Действительно, она стройна как лань. Маттиас уже не сомневался, что она будет принадлежать ему, что он приручит эту Ре. И не только приручит - он заставит ее подчиняться и боготворить Маттиаса Штайна. Когда затихла громкая музыка и раздались аплодисменты, Маттиас первым рванулся к пилону и сунул в трусики Ре крупную банкноту. При этом он послал ей воздушный поцелуй. Она взглянула на него, и он понял, что она его заметила. Она не могла его не заметить. Она, конечно, почувствовала, что перед ней настоящий самец. Тот самец, который уверенно доминирует над самкой. И многие самки нуждаются в таком доминировании. В этом он не сомневался. Он вернулся на свое место и продолжал смотреть на помост. Временами он поглядывал на соседей. Те слишком явно выражали свои эмоции, и это не нравилось Маттиасу. Как они смеют разевать рот на его Ре? Пусть только закончится шоу. Он покажет им всем, что такое Маттиас Штайн, настоящий самец-доминант.
        Как только шоу закончилось и Ре сошла с помоста, Маттиас бросился к ней. Она смотрела на него и не удивлялась, что он добивается ее внимания. Милева Николич узнала его сразу. Рисунок, выполненный художником, удивительно точно отражал черты его лица. Этот взгляд серых горящих глаз нельзя было спутать ни с чем. Милева оценивала его как партнера, с которым ей предстоит провести сегодняшнюю ночь. Не хуже и не лучше других. Нормальный мужчина. У нее не было причин его ненавидеть. В конце концов, он платит деньги, а Милева очень нуждалась в деньгах. Она выполнит задание этого сыщика. Ведь за это обещана крупная сумма. Она согласилась.
        У Маттиаса не было времени удивляться ее скорой сговорчивости. Он торопился и не намерен был ничего анализировать. Во-первых, что тут особенного? Стриптизерши бывают, конечно, разные. Многие ломаются, прежде чем скажут да. Другие же, как, например, эта Ре, ведут себя более раскованно. Во-вторых, почему бы и не допустить, что Маттиас ей понравился? Нет, ничего особенного в этом нет. Он помог ей одеться, и они покинули "Фантазию" под завистливыми взглядами некоторых клиентов. Он быстро усадил ее в машину, и она поняла, что у нее не будет времени позвонить сыщику. Это осложняло ситуацию. Придется действовать по обстоятельствам.
        Сидя в машине, Милева Николич, пыталась понять, куда они едут, но вскоре осознала, что ничего из этого не получится. Они ехали по малоосвещенным улицам. Машин было мало, и машина клиента летела быстро, почти не задерживаясь на светофорах и поворотах. Ясно было одно - его логово где-то на окраине города. Она вдруг подумала, что даже не знает, как его зовут. В ее ситуации это было не самым важным, но ради удобства она спросила:
        - Милый, скажи, как тебя называть.
        Он глухо ответил:
        - Зови меня Юрген.
        Юрген так Юрген. Она продолжала смотреть в окно, пытаясь запоминать названия улиц, какие-то примечательные места. Но все вокруг было незнакомым и однообразным - лишь редкие тусклые фонари иногда выхватывали из темноты расплывчатые контуры какого-нибудь маловыразительного строения. Машина резко повернула и почти сразу остановилась, но она, спроси ее кто-нибудь, не смогла бы вразумительно рассказать, как они попали в это место. Неожиданно ей повезло: когда она вышла из машины, то прямо на доме, к которому они направлялись, была табличка: Визенштрассе 13. Слава богу, она не на луне, а на вполне конкретной Визенштрассе. Этот сыщик разберется. На душе стало легче, и она уверенно зашагала за Юргеном.
        Они поднялись на один этаж, Юрген отпер дверь и сказал:
        - Входи, Ре, будь как дома, - его голос лихорадочно дрожал, а руки, когда он отпирал дверь, слегка подрагивали. Она не знала, что ждет ее за этой дверью, но была твердо уверена, что чего-то большего, чем то, чего хочет самец от самки, он от нее не потребует. Она в ее, в принципе, юном возрасте уже представляла, сколь необычны бывают желания самцов, но ради денег была готова на все. Она переступила порог квартиры, и Юрген запер дверь на ключ.
        То, что произошло с ней в эту ночь, превзошло все ее представления о сексе.
        34
        Макс отставил чашку с кофе и растер в пепельнице окурок, который уже начал обжигать кончики пальцев. Он вспомнил, что Мартина всегда ругает его, когда видит, до какого предела он выкурил сигарету. В таких случаях она говорила: "Опять пожадничал. Сколько раз тебе говорить, что в этом остатке собрался весь никотин?". Он не был уверен в справедливости ее слов, но признавая, в принципе, вред курения, отвечал: "А женщинам вообще нельзя курить." Она замолкала, неохотно соглашаясь с ним, после чего счет становился "один к одному" и в течение дня к этому вопросу более не возвращались.
        Зазвонил телефон, и это была Милева Николич. Макс напрягся. Он ждал этого звонка с нетерпением и страхом. Сказал:
        - Слушаю вас, фрау Николич.
        Голос Милевы Николич был тихим и подавленным:
        - Я видела его, господин сыщик.
        - Ваш голос звучит так, как будто вы в страхе от одного его вида.
        - Я провела с ним ночь, господин сыщик.
        От неожиданности он замолчал и, поняв неуместность взятого тона, продолжил с меньшим напором:
        - Почему же вы не позвонили сразу?
        - Не было возможности, господин сыщик. Все так быстро завертелось. Он не дал мне ни минуты передышки. Увез меня сразу после шоу.
        Макс подумал, что такая поспешность, пожалуй, в стиле этого психопата, и совсем неуверенно спросил:
        - Но вы помните, где это было?
        - Да, запишите. Это было в доме 13 на Визенштрассе. Слава богу, на доме была табличка. Как мы туда ехали, не могу сказать. Кстати, зовут его Юрген.
        - Номер машины вы не запомнили?
        - Нет. Все было так быстро, что я не смогла его рассмотреть. Но марку машины я запомнила. Это "Ауди" какого-то темного цвета.
        Макс порадовался, что теперь он знает, где обитает психопат. Но голос Милевы Николич был таким слабым, что, не выказывая радости, он лишь решился осторожно спросить:
        - Фрау Николич, там все было в порядке? - Он не знал, что можно понимать под "порядком" в этой пикантной ситуации, и добавил. - Он вас не бил?
        - Нет, господин сыщик, но его любовь была достаточно обременительной. Я не могу рассказать вам о подробностях. Вы мужчина. Я могла бы при случае поделиться этим с фрау Хайзе.
        Макс взволнованно спросил:
        - Но вы в нормальном физическом состоянии?
        - Да. Женщина может вынести все. Правда, спать хочется. Ведь он совсем недавно отпустил меня.
        - И что дальше?
        - С этим как раз все просто. Он намерен сегодня снова забрать меня после ночного шоу. Но во второй раз я такого не выдержу.
        Макс воспрял духом:
        - Этого не будет, фрау Николич. Сегодня мы возьмем его, так сказать, с поличным. Так что смело садитесь в машину. Я буду рядом и поеду вслед. Возле этого дома мы его и возьмем.
        - Не думаю, что вы один справитесь.
        - Со мной, вероятно, будут представители полиции. Так что ложитесь спать и ни о чем не беспокойтесь. К вечеру вы должны быть в надлежащей форме.
        Голос Милевы Николич немного окреп, и она сказала:
        - Хорошо, господин сыщик. Только очень постарайтесь, чтобы сегодняшняя ночь не повторилась. Вы единственная моя надежда.
        Он позвонил Мартине и рассказал о звонке Милевы Николич. Мартина сразу же выпалила:
        - Какие силы думаешь привлечь, чтобы бедная девочка больше не страдала? Это животное может ее угробить.
        - Сейчас буду думать. Можешь поучаствовать.
        Она ответила голосом, не терпящим возражения:
        - Обязательно. Ты еще не успеешь начать думать, как я буду у тебя.
        Когда кнопка звонка в бронзовом обрамлении известила о чьем-то желании пообщаться с сыщиком Вундерлихом, у Макса не было сомнений, что это всего полчаса назад обещанный визит помощницы Мартины Хайзе. Он заторопился в темный вестибюль и распахнул дверь. Зажмурившись непроизвольно от яркого солнечного света, ударившего в глаза, услышал голос Мартины, которая говорила:
        - Уважаемый, вы уверены, что вам нужно сюда?
        Макс прислушался и понял, что Мартина говорит это не ему, а кому-то другому. Он, наконец, раскрыл глаза и всмотрелся туда, откуда доносился голос Мартины. Перед дверью стояла Мартина, вполоборота к рыжему детине, который неуверенно топтался на месте. Одежда на детине скорее сошла бы за одежду бомжа, чем за одежду господина среднего достатка. Макс привык к тому, что именно такого сорта клиенты приходят к нему и обычно предупреждают об этом заранее. А тут какой-то бродяга… Он решился вмешаться:
        - Кто вам нужен, уважаемый?
        Детина посмотрел на Макса:
        - А вот вы мне, пожалуй, и нужны, господин Вундерлих.
        - Как вы догадались, что я Вундерлих?
        Детина радостно сказал:
        - Здесь всего четыре кнопки. На адвоката или стоматолога вы, пожалуй, не тянете, а вот на частного сыщика вполне.
        Макс понял, что детина на самом деле пришел по его душу, и спросил:
        - Почему же вы заранее не позвонили и не объяснили суть вашего визита?
        Детина смущенно сказал:
        - Отвык я от всего этого, господин сыщик. Я ведь недавно из заключения. Там, признаться, не до хороших манер.
        Макс вздрогнул от неожиданности. Обычно к нему приходят люди, чтобы пожаловаться на предполагаемые преступления, и вот - невероятное дело - перед ним стоит бывший преступник, якобы отбывший наказание. Правда, стиль и тон речи бродяги вызывали необъяснимое расположение к нему. Пожалуй, придется принять его и выслушать. Он все же решил уточнить:
        - Кто же надоумил вас прийти сюда?
        - Никто, господин сыщик. Я сам так решил.
        - Но что-то же побудило вас к этому?
        - Малыш и побудил меня, господин сыщик.
        - Малыш… Это что? Ребенок?
        - Нет, это кличка. Мы когда-то вместе сидели.
        Совсем неуверенно Макс спросил:
        - А откуда этот Малыш знает меня?
        - Ну как же, господин сыщик? Он, насколько мне известно, недавно следил за вами. Правда, неудачно.
        Сыщик Вундерлих понял, что в руки идет непредвиденная удача, и сказал:
        - Заходите, уважаемый. Буду рад вас выслушать.
        Детина снова затоптался на месте.
        - Правда, здесь дама к вам. Если ей назначено время, то я подожду.
        Макс улыбнулся:
        - Это моя помощница, уважаемый. Так что она выслушает вас вместе со мною.
        Детина посмотрел на Мартину недоверчиво и, ничего не сказав, шагнул в вестибюль За ним, словно впервые, робко вошла Мартина. Детину усадили на диван. Теперь Макс смог его хорошо рассмотреть. Рыжие волосы и рыжая же поросль на щеках, не дававшая полного представления, является ли она отращиваемой бородой или же просто давно не бритой щетиной. Глаза детины были неопределенного белесого цвета и невыразительными на фоне почти безбрового лица с веснушками. Рукава потрепаной куртки были коротки, и из них торчали увесиситые кулаки, о которых Макс подумал, что такие же он видел однажды в жизни у школьного учителя истории Вилли Швайцера. Вилли был хорошим учителем и добряком по натуре, и его кулачищи никак не вязались с его внутренней сутью.
        Макс взглянул на детину, и тот потупил взор, что никак не вязалось - решил Макс - с его преступным прошлым. Он сказал:
        - Уважаемый, представьтесь, пожалуйста.
        Так к детине, пожалуй, не обращались уже давно, и он смутился еще больше. Потом, безуспешно стараясь втянуть кулачищи в рукава, сказал:
        - Меня зовут Бреди Реган. Я из Ирландии. Но уже давно живу в Германии.
        - В этом нет ничего странного, господин Реган. Я тоже давно живу в Германии, хотя родом из Швейцарии.
        По лицу Бреди Макс понял, что его сообщение как-то воодушевило ирландца. Его голос зазвучал в полную силу, и Макс смог оценить бас Бреди Регана.
        - Это замечательно, господин сыщик.
        - Чем же?
        - Вы тоже иностранец, и мы в некоторой мере родственные души.
        Макс подумал, что это, пожалуй, единственное, что может его "роднить" с бывшим преступником. Он решил не развивать эту мысль, но одобрительно сказал:
        - Пусть будет так, господин Реган. Расскажите лучше о Малыше. При каких обстоятельствах вы с ним встретились?
        Ирландец спохватился, кулачищи снова выехали из рукавов. Не обращая внимания, пробасил:
        - Итак, о Малыше. Мы с ним вместе сидели. Он освободился раньше. И вот недавно я его встречаю здесь. Сидит за столиком и думает, чего бы съесть. А денег у него, как кот наплакал. Я решил поддержать старого товарища. Мы купили виски и пошли к нему. Вот там он мне и поведал о своей жизни и о том, как по заданию следил за вами. Чем это закончилось, вы сами знаете.
        - И вы решили сдать старого дружка?
        - Ну что вы, господин сыщик? У нас так не принято.
        - Тогда зачем вы здесь?
        - Дело в том, что я попросил Малыша разыскать вот этого человека, - ирландец достал из внутреннего кармана куртки фотографию и протянул Максу. - А вот этого человека я готов сдать.
        Макс некоторое время рассматривал фото, потом протянул его Мартине. Та долго его изучала и вернула Максу, многозначительно взглянув на него. Макс шутливо сказал:
        - Ну, так сдайте его нам, господин Реган. Я думаю, это тот, которого мы разыскиваем. И ваш Малыш следил за мною по его заданию. За ним много преступлений.
        - В том-то и дело, господин сыщик, что я не знаю, где он. Думал найти его с вашей помощью.
        - Почему вы решили, что мы знаем, где этот человек?
        - Малыш показывал это фото еще одному своему знакомому, и тот признал, что человек на фото его шеф.
        - Что из этого следует?
        - Тот знакомый сказал, что этот шеф опасается вас.
        Макс с Мартиной переглянулись. Потом сыщик сказал:
        - Мы были бы рады его сдать, но не вам, а полиции, господин Реган. Так что вы обратились не по адресу. Хотя ваша информация весьма полезна для нас. Кстати, как зовут этого человека?
        - В тюрьме у него была кличка Шакал.
        - Подходящая кличка для персон такого типа, - быстро вставил Макс. Ирландец снова воодушевился:
        - Если бы вы знали, как он меня надул, господин сыщик! Если бы вы знали, как я хочу, чтобы он заплатил за это!
        Макс воскликнул:
        - Так вот зачем вы его ищете! Хотите рассчитаться с ним по понятиям и почему-то решили, что частный сыщик может вам в этом помочь. А я ведь служитель закона.
        Ирландец забрал фотографию и встал с дивана.
        - Я, пожалуй, пойду, господин сыщик. А на Малыша зла не держите. Несчастный итальяшка, который пальнул в вас из-за страха. И ведь, слава богу, все благополучно закончилось.
        - Послушайте, господин Реган, хотя бы настоящее имя этого вашего должника вы назовете? Вы уже помогли закону, помогите еще немного.
        Ирландец сказал:
        - Почему бы и не назвать? Его зовут Маттиас Штайн. Сообщите в полицию, и его, возможно, разыщут. Если за ним много преступлений, пусть за меня отомстит хотя бы закон. Сами понимаете, я в полицию не пойду. У нас так не принято.
        Макс смотрел на ирландца. На простом лице рыжего детины не было ни капли ненависти или какой-либо другой эмоции, свидетельствующей о злых намерениях. Если он и отбыл срок в тюрьме, то, похоже, попал туда по недоразумению. Уж больно добродушная у него физиономия. Самого же Макса раздирали противоречивые чувства. Такого еще не было в его практике. Частный сыщик обсуждает с бывшим сидельцем поимку закоренелого преступника. В это время ирландец направился к выходу из комнаты. Макс воскликнул:
        - Господин Реган, задержитесь на минутку.
        Мартина удивленно посмотрела на Макса. Ирландец обернулся.
        - Слушаю вас, господин сыщик.
        Макс снова усадил его на диван. Проникновенно глядя в глаза Бреди Регана, сказал:
        - Господин Реган, уж коли вы готовы помочь закону наказать преступника, предлагаю поучаствовать в этом непосредственно.
        Ирландец сделал удивленное лицо и провел рукой по ежику рыжих волос на голове. Он совсем не понимал, чем сможет помочь частному сыщику. Сказал:
        - Господин сыщик, я бывший преступник. Сделать из меня борца с преступностью уже не получится. Слишком поздно. Но если то, что вы собираетесь предложить, как-то связано с Шакалом, то я готов помочь.
        Макс воодушевленно сказал:
        - Именно это я хочу вам предложить. Ваш приход совпал с событием, которое должно произойти сегодняшней ночью. Мы вышли на Шакала, и перед вашим появлением я как раз обдумывал, как мне его взять. Сил у меня недостаточно. Моя помощница не годится для силового задержания, а вот вы - с учетом ваших непростых отношений с этим Шакалом - вполне могли бы подойти.
        Глаза ирландца загорелись, но он тем не менее осторожно спросил:
        - Господин сыщик, а почему бы вам не обратиться в полицию?
        Макс оценил вопрос. Сказал:
        - Осталось слишком мало времени. Придется очень многое объяснить полиции, - он задумался и добавил. - К тому же это чисто мое дело. Если выразиться вашими же словами, у нас так не принято.
        Бреди Реган улыбнулся.
        - Вы уверены, что это он?
        - Если окажется иначе, то вы и будете тем человеком, который это подтвердит или опровергнет.
        - Я согласен, господин сыщик. Буду рад убедиться, что это исчадие ада попадет в руки правосудия.
        - Вы верно подметили - в руки правосудия. Теперь вы знаете, что никакого самосуда не будет.
        Ирландец хитро прищурился.
        - Вы же говорили, что свидание с полицией для вас не самая приятная штука.
        - Когда Шакал будет в наших руках, мне уже будет все равно. Я готов к любым объяснениям.
        Ирландец заерзал на диванчике, который тяжко задышал под весом мощного тела. Кулачищи снова далеко выехали из рукавов. Лицо сделалось озабоченным, и он сказал:
        - Господин сыщик, объясните хотя бы в трех словах, как будем брать Шакала.
        Макс подумал, что посвящать ирландца в эту длинную историю, естественно, не стоит, и обрисовал ситуацию как можно короче.
        - Сегодня ночью в ночном клубе "Фантазия", как всегда, состоится ночное шоу. Шакал будет дожидаться его окончания. Потом он заберет там свою очередную жертву - молодую стриптизершу. Он посадит ее в свою "Ауди" и повезет в свое логово на Визенштрассе 13. Мы должны не пропустить этот момент и поехать за Шакалом. Так, чтобы он ничего не заподозрил. Возле этого дома мы его и скрутим. Все очень просто.
        Диванчик под ирландцем снова тяжело вздохнул.
        - Господин сыщик, этот подонок уже убивает молодых девушек?
        - Не совсем так, господин Реган. Убивает он их чужими руками и только тогда, когда они перестают ему подчиняться. В этом же доме он превращает их в сексуальных рабынь. Я понятно изъясняюсь?
        - О да. Я все понял.
        Макс замолчал и с интересом наблюдал за ирландцем. Его бесцветные глаза вспыхнули и внезапно обрели вполне конкретный цвет. Они были почти голубыми. Он с остервенением начал скрести свою рыжую щетину. Мартина поднялась со стула, посмотрела на Макса и отправилась за ширму. Макс сказал:
        - Поскольку вы, господин Реган, теперь волею судьбы почти наш сотрудник, отметим наши договоренности распитием некоторого количества свежеприготовленного кофе. Вы не против?
        Ирландец лишь улыбнулся и судорожно сглотнул.
        Макс повернулся к ширме, за которой скрылась Мартина, и крикнул:
        - Мартина, у нас найдется парочка твоих замечательных сэндвичей для нашего гостя?
        35
        Он сделал главную ставку на предстоящую ночь. Расследование, начавшееся с банального наружного наблюдения, должно завершиться этой ночью, обещавшей быть такой же душной, как уже начавшийся вечер. Они сидели в машине Макса, припаркованной под развесистым деревом недалеко от парковочной площадки, принадлежащей ночному клубу "Фантазия". Мартина, несмотря на его просьбу не соваться в это дело, сидела на пассажирском месте рядом с ним. На заднем сиденье расположился Бреди Реган. На голове ирландца была легкая шляпа с широкими полями, которую ему приказали в целях конспирации натянуть поглубже. Бреди то и дело пытался стянуть шляпу и обмахнуть ею потное лицо. Макс сказал:
        - Господин Реган, потерпите. Мы не можем себе позволить, чтобы Шакал опознал вас. Вся операция пойдет насмарку.
        Ирландец отвечал:
        - Господин сыщик, вас и вашу помощницу, насколько я понимаю, он тоже знает.
        - Но не в лицо. Он мог видеть наши фото, а это не одно и то же. Кроме того мы находимся в тени, а на ваше сиденье падает свет от фонаря.
        Ирландец пробурчал:
        - Можно было поставить машину иначе.
        Макс обтер салфеткой лицо и включил кондиционер.
        - Так лучше, господин Реган?
        - О, это уже почти курорт, господин сыщик. Так я могу дожидаться Шакала хоть целую вечность.
        - Ну и прекрасно. Я думаю, так много времени нам не понадобится, - Макс взглянул на часы. - Шоу вот-вот начнется. Он скоро появится.
        Машин на площадке становилось все больше. Нарядные гости клуба группками подтягивались к главному входу и исчезали за массивной дверью. "Ауди " темного цвета, из которой должен был выйти один единственный гость, все еще не было. Мартина коротко бросила:
        - Максик, может быть, что-нибудь не так?
        - Спокойно, Мартина. Главное - терпение.
        Из темного переулка ударил свет фар, и подъехавшая машина начала парковаться совсем недалеко от того места, где стояла их машина. Макс успел заметить, что это "Ауди" темно-вишневого цвета. Он сказал, обращаясь к ирландцу:
        - Господин Реган, натяните шляпу поглубже и внимательно смотрите на человека, который выйдет из этой "Ауди".
        Сам же Макс надел на голову легкую кепочку и бросил Мартине:
        - Писательница, пригни немного голову. Надеюсь, одних рыжих волос недостаточно, чтобы признать в тебе ту женщину, которая есть на их фотографии.
        Как только дверца "Ауди" хлопнула, Бреди Реган зашептал:
        - Это он, господин сыщик. Я узнал бы его и через тысячу лет.
        - Господин Реган, нам никто не даст столько лет для завершения операции, - шутливо сказал Макс и краем глаза глянул на вышедшего из машины человека. - Действительно, шакал.
        Мартина посмотрела туда же и мысленно по достоинству оценила рисунок, выполненный ее знакомым художником. Она бросила Максу:
        - Да, китаец неплохо описал художнику портрет этого Шакала.
        Шакал вальяжно проследовал ко входу и раскланялся с охраной. За ним закрылась дверь, и одновременно в клубе заиграла громкая музыка.
        Бреди Рейган стянул с головы шляпу и вытер ею вспотевшее от напряжения лицо. Нетерпеливо спросил:
        - Господин сыщик, сколько его теперь ждать?
        Макс слабо хохотнул:
        - Господин Реган, совсем недавно вы клялись, что можете ждать его целую вечность. Я думаю, часа через два они появятся.
        - Они?
        - А как же? Вы все забыли. Шакал уйдет отсюда с добычей.
        Ирландец сконфузился, а Макс сказал:
        - Дамы и господа, можно немного расслабиться.
        Макс опустил стекло, и Мартина сразу же потянулась за сигаретой. Мужчины присоединились к ней. Снаружи не было ни ветерка, и скоро табачный дым заполнил салон. Макс включил вентилятор. Бреди Реган спросил:
        - Господин сыщик, у вас есть пистолет?
        - Есть, но только мне еще не приходилось из него стрелять.
        - Но вы сумеете, если понадобится?
        - Думаю, да. Однако вряд ли это понадобится.
        - Почему?
        - Когда Шакал увидит вас, господин Реган, у него пропадет всякая мысль совершить на нас вооруженное нападение. Шакалы сами не нападают на крупную добычу, но они хитры и нахальны.
        Ирландец вздохнул.
        - Господин сыщик, вы описали повадки шакала-животного, но человек-шакал способен на многое. А хитрости и нахальства у него, действительно, много. Так что проверьте ваш пистолет. С нами все-таки женщина.
        Мартина, несмотря на духоту, зябко поежилась. Она тихонько рассмеялась:
        - Ну что вы, господин Реган. Думайте о благоприятном исходе.
        - Я не о себе беспокоюсь, фрау Хайзе. По мне что? Я скручу его голыми руками - настолько он мне ненавистен.
        Макс подытожил:
        - Вот и замечательно. Замечу только, господин Реган, что мы с вами несем ответственность за двух женщин.
        Прошло уже два часа от начала ночного шоу. Наиболее нетерпеливые клиенты появились перед входом в клуб, медленно продвигаясь к своим машинам и оживленно обмениваясь впечатлениями. Некоторые были под заметным хмельком.
        - Внимание, повышенная готовность, - полушутливо сказал сыщик.
        Бреди Реган нахлобучил ненавистную шляпу, а Макс поднял стекло. Мартина застегнула ремень безопасности.
        Перед входом в клуб появилась Милева Николич. Сразу за ней возникла фигура Шакала. Он галантно, под локоток вел Милеву к своей "Ауди". Макс вспомнил, как Милева описала ему "любовь" Шакала, и подумал о том, насколько обманчивым может быть внешний облик. Милева незаметно озиралась по сторонам. Она знала машину сыщика. В какой-то момент взгляд ее поймал его машину, прочитал ее номер. Было заметно, что походка ее стала увереннее. Она смело опустилась на заднее сиденье машины Шакала. Бреди Реган тоже следил за движением парочки. Он сказал совсем тихо:
        - Однако, какую красотку отхватил наш Шакал. Губа не дура.
        Мартина недовольно взглянула на ирландца, и он сразу замолчал. "Ауди" Шакала плавно тронулась и нырнула в тот же переулок, из которого появилась более двух часов назад. Макс взглянул на часы и завел машину. Они осторожно поехали за Шакалом. Мартина внимательно следила за указателями улиц, и Макс шутливо спросил:
        - Мартина, Шакал не сбился с пути?
        Она посмотрела на развернутый на ее коленях план города и ответила:
        - Он едет пока по кратчайшему маршруту, который ведет к Визенштрассе. Я бы тоже поехала так.
        - Отлично. Значит, он не планирует куда-либо заезжать. Быстро управимся. - Макс глянул в зеркало заднего вида, увидел скучное лицо ирландца и весело сказал. - Вы не заснули, господин Реган? Возможно, скоро уже придется действовать.
        Бреди Реган живо откликнулся:
        - Я сама бодрость, господин сыщик. Готов действовать. Уж больно хочется взглянуть в его шакальи глаза. Представляю его изумление.
        - Не думаю. Он ведь уже знает, что вы где-то в городе. Ему доложили. Конечно, он не предполагает, что вы преследуете его вместе с одним сыщиком, - Макс рассмеялся, а Мартина быстро сказала:
        - Господа, не забывайте, что у нас все же не увеселительная прогулка. Пожалуйста, потише. Кстати, он, по-моему, тормозит.
        Макс увидел это и тоже сбросил скорость. Справа была небольшая улочка, и он свернул туда. Почти сразу остановившись, сказал:
        - Пойду гляну потихоньку, в чем там дело.
        Он выглянул из-за угла и сразу увидел Шакала, разговаривающего по телефону возле своей "Ауди". Вернувшись, сказал:
        - Вышел из машины и разговаривает по телефону. Интересно, кому он звонит.
        Мартина активно запротестовала:
        - А я думаю, это ему кто-то позвонил. Сомневаюсь, что он стал бы кому-то названивать, не доехав до места.
        Макс решил не спорить. Только сказал:
        - Как бы там ни было, он не хочет, чтобы его спутница что-то слышала.
        Макс развернул машину и тихонько подъехал к перекрестку.
        - Мартина, посмотри направо. Он уже поехал дальше?
        - Я никого не вижу. Что-то мне это не нравится.
        Макс повернул направо и поехал быстрее. Скоро он нагнал "Ауди" Шакала и, держа приличную дистанцию, настроился на спокойное преследование. Внезапно возникшее волнение отступило.
        Мартине же он сказал:
        - Вот видишь, все в порядке.
        Внезапно Шакал повернул налево на большую улицу и резко увеличил скорость. Мартина, глядя на план, вскрикнула:
        - По-моему, он поменял маршрут. Возможно, это связано с этим телефонным разговором.
        - Мало ли куда он решил заехать, - уже не очень решительно откликнулся Макс.
        Мартина, глядя в план, быстро сказала:
        - Но он едет в противоположную сторону от Визенштрассе. Что-то здесь не так.
        - Уж не хочешь ли ты сказать, что он заметил слежку? - с тревогой в голосе спросил Макс.
        - Хочу. Но хотела бы добавить, что заметил он ее после этого телефонного звонка. Кто-то ему намекнул на это.
        - Предупредили! - прокричал Макс, изо всех сил давя на педаль газа. Машина рванула, но очень скоро Максу из-за плотности потока движущегося транспорта пришлось снова сбросить скорость.
        Шакал уходил. Его "Ауди" все чаще пропадала из поля зрения. Он свернул еще раз направо, где машин было побольше, и, ловко лавируя между ними, пропал из вида. Макс сбавил скорость. Отрешенно сказал:
        - Мы его потеряли. Что будем делать?
        Ирландец решил вмешаться:
        - Господин сыщик, у нас же есть этот адрес. Поехали туда. Он все равно там появится.
        - Верно, господин Реган. Мы туда поедем, но только потому, что нам все равно не остается ничего другого. Что-то я сильно сомневаюсь, что он там появится. Мартина, посмотри там на плане, куда мне теперь лучше повернуть, чтобы побыстрее добраться до этой чертовой Визенштрассе.
        Макс повернул, и в салоне воцарилась тишина. Лишь вздохи Мартины иногда напоминали, что в движущейся машине есть люди.
        Дом номер тринадцать по Визенштрассе был невзрачным строением с плоской крышей. В нем было всего два этажа. Если в этом доме и жили люди, то все они уже давно спали. Напротив дома была маленькая парковочная площадка, на которой ночевал один единственный "Фольксваген". Площадка освещалась тусклым фонарем, закрепленным на верхушке столба, сделанного из простой трубы. Макс поставил машину в стороне от площадки. Здесь свет от фонаря был настолько слабым, что даже контуры машины были едва различимы. Все трое вышли из машины, и Макс, разминая ноги, сказал:
        - Как я и предполагал, его здесь нет.
        - Может быть, еще появится, - ответила Мартина скорее для того, чтобы подбодрить шефа.
        Макс покачал головой:
        - Сомневаюсь. Его предупредили. Но кто?
        В это время Бреди Реган стоял молча и обтирал лицо шляпой. Он не знал деталей операции и робко предположил:
        - Господин сыщик, может быть, кто-то видел вас или вашу помощницу рядом с этой красоткой? А этот кто-то - человек Шакала.
        Макс задумался. А ведь это вполне возможно. Милеву Николич могли видеть в их компании, когда они расставались с ней возле "Диаманта". Почему бы не допустить, что это был осведомитель Шакала? Но тогда он должен был бы немедленно известить его. А это случилось только что. Ну и что? Просто забыл, а теперь вспомнил. И именно тогда, когда сыщик Вундерлих был всего в шаге от психопата. Что за невезение! Его величество случай сыграл не в его пользу. Он повернулся к своим спутникам и внимательно - насколько позволяла ночная тьма - посмотрел на их лица. На лице Мартины было полное недоумение. Ирландец же стоял с полуоткрытым ртом, как будто не довысказал последнюю мысль. Обращаясь к нему, Макс сказал:
        - Я не могу, к сожалению, этого исключить, господин Реган. Шакал мог раздать наши фото всем своим осведомителям. А их у него, как я теперь понимаю, немало.
        Бреди Реган решительно сказал:
        - Как бы там ни было, мы должны исключить всякие случайности. Посидим здесь еще пару часов. Вдруг появится.
        Макс благодарно посмотрел на него и пригласил всех в машину.
        Шакал так и не появился. Только когда начало светать, Макс завел машину. Сказал:
        - Мы не только напрасно потеряли сегодняшнюю ночь - мы потеряли еще одну стриптизершу. Теперь ее жизнь в опасности. Этот Шакал ей этого не простит.
        Мартина вздрогнула и зябко поежилась, хотя в машине было все так же душно.
        36
        Если прямо сейчас пойти в полицию (хотя бы к этому молодому инспектору Даубу) и рассказать там, что во Франкфурте проживает некто Маттиас Штайн, подозреваемый в тяжких преступлениях, то возникнет куча вопросов прежде всего к нему, частному детективу Максу Вундерлиху. Вы, господин сыщик, были уверены в собственных силах и действовали самостоятельно на свой страх и риск, пока не провалили операцию. Преступника, который был почти в ваших руках, вы упустили и загнали в темный угол, из которого его не выудит даже полиция. Да, он там отсидится и, в конце концов, как-то проявится. Но в его руках жертва. И преступнику теперь понятно, какую роль сыграла эта жертва в том, что он едва не угодил в лапы правосудия. И в его воспаленном мозгу уже зреет план, как рассчитаться с виновницей. Пощады не будет. И вот теперь вы, господин сыщик, пришли в полицию за помощью. Смирили, наконец, вашу гордыню.
        Чем поможет этот Дауб? Что может он изобрести такого, чего в этой ситуации не родится в голове Макса Вундерлиха? Макс вытащил пальцы рук из своей густой шевелюры, где они уже долго скребли кожу, призывая в голову новые мысли. Нет, в полицию он не пойдет. В настоящий момент это пустая трата времени. У него нет никаких концов - и это то единственно важное, на чем нужно сосредоточиться. Единственная ниточка, которая как-то может связать его с Шакалом, в руках Бреди Регана. Правда, ирландец говорит, что "у них так не принято". А если на кону стоит жизнь стриптизерши? А если ненависть к Шакалу сильнее неписаных правил? Прощаясь с ирландцем, Макс подарил ему свой старый мобильный телефон. Он представил, как Бреди тычет толстыми непослушными пальцами в кнопки телефона, и улыбнулся.
        Бреди ответил не сразу:
        - Ах, господин сыщик, пришлось несколько раз прицелиться, прежде чем попал в нужную кнопку. Все-таки мои руки существуют не для этого…
        - Бреди, мне нужно с вами поговорить.
        - Догадываюсь, о чем, господин сыщик.
        - Вот и приезжайте ко мне, если догадываетесь. Согласны?
        - Поговорить согласен. А ваша помощница с вами?
        - Боитесь ее?
        - Нет. Просто такой вопрос лучше обсуждать с глазу на глаз. Отвык я от женщин, господин сыщик. В их присутствии я робею.
        - Ее нет, Бреди.
        - Ждите, скоро буду.
        Макс предложил ирландцу кофе. Тот сделал несколько глотков и сказал:
        - Я понимаю, господин сыщик, что у вас нет выхода и поэтому вы обратились ко мне. В полицию вы не пойдете, потому что вам нечем похвалиться, а принимать помощь как милостыню вы не привыкли.
        Макс помолчал, удивляясь про себя, насколько точно Бреди Реган ухватил суть дела. Что-то нужно было отвечать. Сказал:
        - Чем они мне помогут, Бреди? Свои просчеты я должен исправлять сам. Вот если ты мне поможешь…
        - Понимаю, понимаю, вы хотите, чтобы я отвел вас к Малышу. Представляю, что это будет за встреча. Малыш, наверное, скажет: "Какая же ты сука, Рыжий!"
        - Почему Рыжий?
        - Так это же моя кличка.
        Макс улыбнулся:
        - Ну да, я мог бы и догадаться, - помолчал и добавил. - Собственно, ваш Малыш мне не нужен. Он должен вывести на Буба. А вот от него можно будет протянуть ниточку к Шакалу. Ведь этот Буб наверняка что-то знает. Я даже предполагаю, что он и есть исполнитель самых гнусных затей Шакала.
        Тело ирландца неожиданно колыхнулось вправо, возвращаясь, проскочило точку равновесия и наклонилось влево. Диванчик отыграл эти движения тяжелыми вздохами и успокоился, когда тело Бреди снова замерло в вертикальном положении. Макс с удивлением наблюдал за таким выражением эмоций. Бреди сказал:
        - Извините, господин сыщик, я так всегда раскачиваюсь, когда негодую. Так вы считаете, что этот Буб причастен к убийствам стриптизерш?
        - Я в этом почти уверен.
        Бреди задумался.
        - Допускаете, что он может убить и эту блондинку из "Фантазии"?
        - Запросто, Бреди. Если Шакал ему прикажет. Для него она такой же объект заказа, как и все предыдущие.
        В ирландце боролось чувство справедливости с привычкой жить по понятиям. Перед его глазами предстала красотка-стриптизерша с залитым кровью лицом. Его мощное тело совершило еще одно полное колебание, после чего он сказал:
        - Вы обещаете, господин сыщик, что Малыш не пострадает?
        - Вашему Малышу не за что отвечать, Бреди. Моя история не в счет, а о других его проделках мне ничего неизвестно. Мы только зайдем к нему и потолкуем. Должен же он как-то отблагодарить меня за то, что я не дал делу ход.
        - Может быть, его предупредить? У меня есть его номер телефона.
        - Ну что вы, Бреди? Он сразу же сбежит.
        - Ну да, ну да.., - непривычно промямлил ирландец.
        Ни слова не говоря, Бреди встал с диванчика, который при этом облегченно "вздохнул". Водянистые глаза ирландца бесстрастно глянули на Макса, и он сухо сказал:
        - Пойдемте, господин сыщик. Думаю, Малыш сидит дома. Он сейчас лишний раз не высовывается.
        Когда они подошли к дому, где жил Малыш, было три часа пополудни. Только что прошел летний освежающий дождь. Тротуары были еще мокрые, но вновь появившееся солнце быстро делало сухими их выпуклые места, неумолимо подбираясь к мелким лужицам. Воздух посвежел, и Макс, вздохнув полной грудью, сказал:
        - Показывайте, Бреди, логово вашего Малыша.
        Бреди позвонил и прислушался. Изнутри не донеслось ни звука. Бреди постучал и крикнул:
        - Открывай, Малыш. Это я, Рыжий.
        Потом ирландец сказал:
        - Давайте подождем во дворике, господин сыщик. Он скоро появится. Долго он нигде не болтается.
        Макс надавил на ручку двери и слегка толкнул ее. Дверь открылась, и Бреди широко распахнул глаза. Макс же сказал:
        - Вот видите, Бреди, здесь, оказывается, открыто.
        Они вошли. Обиталище Малыша было таким маленьким, что достаточно было сделать пару шагов, чтобы увидеть самого Малыша. Он лежал с ножом в груди посреди единственной комнаты, где совсем недавно после выпитого спиртного ночевал сам Бреди, оглашая своим храпом утлое помещение. Макс посмотрел на лицо убитого и убедился, что это тот человек, который выстрелил в него из травматического пистолета. Слегка поморщившись, сказал:
        - Нечто такое я допускал, господин Реган. Шакал убирает свидетелей. Безусловно, руками этого Буба, который тратит пули только на стриптизерш. В случае с Малышом он обошелся ножиком, - потом добавил. - Пойдемте, Бреди. Объясняться с полицией нам не рекомендуется. Малышу уже никто не поможет. Об остальном пусть побеспокоятся соседи. Просто откроем дверь пошире. Как я понимаю, воровать у несчастного итальянца нечего.
        Он достал салфетку и тщательно обтер ручку двери. Во дворе он оглянулся по сторонам и подал знак Бреди. Они покинули двор незамеченными и вышли на улицу, где быстро затерялись в людском потоке. Ирландец молчал, тупо глядя куда-то под ноги. Потом сказал:
        - Вы знаете, господин сыщик, я ведь даже не могу вспомнить настоящее имя Малыша.
        - А я его никогда и не знал, - ответил Макс. Добавил. - Но тут все просто. Полиция в этом разберется. Он наверняка зарегистрирован во Франкфурте.
        37
        Инспектор Дауб читал очередное донесение. В доме по Эльбештрассе в одной из квартир соседями был обнаружен труп мужчины. Было установлено, что мужчину зовут Джузеппе Риччи и он проживал в этой квартире. Мужчина был убит ударом ножа в грудь. Никто из соседей ничего не видел и не слышал. Отпечатков пальцев посторонних лиц ни на орудии убийства, ни на других предметах обнаружено не было. Дауб перевернул страницу и увидел фото, на котором был снят труп лежащего на полу комнаты чернявого мужчины. Он снова вернулся к предыдущей странице. Убитый, как оказалось, был итальянцем. Ничего странного для Франкфурта, кишащего иностранцами.
        Дауб вспомнил взбучку, полученную совсем недавно от помощника полицай-президента. Эпизоды убийств стриптизерш до сих пор были не расследованы, причем не имелось ни малейшего намека, в какую сторону двигаться. Убийство этого итальянца свалилось на голову Дауба в тот момент, когда ему это было совершенно не нужно. Инспектор размышлял, кому бы из своих всучить это дело. Все были заняты, и тем не менее нужно было найти того "козла отпущения", который, понурив голову, возьмет лишнее дельце.
        Дауб снова посмотрел на фото. Он вдруг вспомнил о заверениях помощника президента, что Даубу так или иначе придется встретиться с этим сыщиком, в которого при странных обстоятельствах палил из травмата какой-то чернявый малый. Может быть, этот на фото и есть тот загадочный стрелок. Сыщик утверждал, что видел его в лицо. Заодно неплохой повод попытаться еще раз "прокачать" этого детектива. Дауб чувствовал, что он что-то знает об обстоятельствах убийств стриптизерш.
        Дауб набрал номер.
        - Господин Вундерлих, это инспектор Дауб. Мы встречались в моем кабинете по поводу нападения на вас.
        Макс почувствовал недоброе. Только этого ему сейчас не хватало.
        - Конечно, я помню, господин инспектор. Вы нашли его?
        - Думаю, да. Правда, в виде трупа.
        Макс замолчал. Быстро же они разобрались. Интересно, если назвать полиции имя Маттиас Штайн, она сработает так же быстро? Видимо, да. Если он имеет регистрацию. Но это не обязательно.
        Голос Дауба прервал размышления.
        - Куда вы пропали, частный детектив? Вы не рады? Его зовут Джузеппе Риччи.
        - Может быть, того, кого вы обнаружили, так и зовут, но это еще не значит, что это тот человек.
        - Безусловно. Вот я и хочу вам предложить взглянуть на труп. Он в нашем полицейском морге.
        Придется тащиться в этот морг. Не отказаться же от этого на том основании, что ему и так известно, кто там лежит. Откуда? Значит, Малыша звали Джузеппе Риччи. Что ж, вполне итальянское имя. Макс тяжело вздохнул.
        - Когда, господин инспектор?
        - Прямо сейчас. Найдете время?
        Время-то он найдет. Но ведь одним осмотром трупа дело не закончится. Придется как-то объясняться. А в чем? Нашли - и спасибо.
        - Я сейчас приеду, господин инспектор. Должен же я помочь полиции. Вы будете у себя?
        - Я буду вас дожидаться.
        Осмотр трупа не занял много времени. После того как судмедэксперт сдернул простыню и Макс взглянул на тело, он сразу же сказал:
        - Это он, господин инспектор. Человек, который в меня стрелял.
        Дауб, довольный быстрым опознанием, сказал:
        - Отлично, частный детектив. Поднимемся ко мне, где и оформим протокол опознания.
        В кабинете инспектора Дауба Максу был предложен стул, на котором он уже когда-то сидел. Это было в бытность предшественника Дауба старого инспектора Гримма. Макс вспомнил, как Гримм, закурив, обязательно выпускал парочку колец дыма и следил за ними, пока они не исчезнут в воздухе. Дауб не курил. Он сразу перешел к делу и, когда Макс поставил необходимые подписи, сказал:
        - Как хорошо, что этот Риччи так быстро отыскался.
        - Да, господин инспектор. Жаль только, что он не может ничего рассказать.
        - При нашей прошлой встрече вы не пожелали, чтобы полиция искала напавшего на вас. Хотели разобраться самостоятельно. Разобрались?
        Макс молчал. Куда клонит этот Дауб? Уж не хочет ли он сказать, что это сыщик Вундерлих приложил руку к смерти Малыша? Нет, это уже слишком. Сказал:
        - Надеюсь, вы не думаете, господин инспектор, что это я.., - он задумался, - неким образом поучаствовал в убийстве этого Риччи?
        - Ну что вы, частный детектив? Я только хотел бы знать, не совершили ли вы какие-то иные действия, следствием которых стало это убийство, осуществленное другими лицами?
        Макс сбросил затекшую левую ногу с правого колена. Вот куда клонит инспектор. Он все же считает, что Макс что-то знает о стриптизершах. Этот вопрос мучает его больше всего. Еще бы - дело громкое. Нет, еще не время. Сказал:
        - Пока не представляю, что бы такое я мог сделать… Убитого тогда, когда он следил за мной, я видел впервые в жизни.
        Дауб не выдержал:
        - Частный детектив, почему вы не допускаете, что наше сотрудничество может быть весьма плодотворным? Вы же сотрудничали с Гриммом.
        - Сотрудничал. Но тогда я пришел к нему и просил его об этом. А вы пытаетесь привлечь меня. Может быть, наши дорожки и сойдутся, господин инспектор, но этот момент еще не наступил. Ищите убийцу Джузеппе Риччи. Я, честное слово, не знаю, кто это сделал. Если вы его найдете, позовите тогда меня. От него - я думаю - мне удастся протянуть ниточку дальше.
        Дауб надул губы.
        - Если мы найдем убийцу Джузеппе Риччи, то протянем ниточку и без вас. Вам так не кажется, частный детектив? Может так случиться, что, когда вы решите прийти к нам, нам это уже будет не нужно. Так что поторопитесь со своим решением.
        Макс криво улыбнулся.
        - Если я приду к вам, господин инспектор, то с предложением, от которого вы не сможете отказаться.
        Произнеся эту загадочную для Дауба фразу, Макс встал и направился к двери. Инспектор Дауб уныло смотрел ему вслед.
        38
        Мамке Эмме Майер очень хотелось поднять доходность своего борделя. Она невольно проецировала свой прошлый торговый опыт на новый бизнес. Что бы она сделала, если бы по-прежнему торговала, например, косметикой? Она бы изменила ассортимент, поиграла бы с ценами, работала бы день и ночь, в конце концов, поменяла бы местоположение торговой точки… В борделе, по сути дела, она занималась той же торговлей. Правда, товар был специфическим - Эмма торговала женским телом. Поменять бордель нереально. Цены - считала Эмма - и так низки по сравнению с конкурентами. Ассортимент? Девушки не самые лучшие, но не хуже, чем у других. Да и где ты их найдешь? Рабочий день и без того ненормированный. Все упиралось в клиентов. Чем их можно привлечь? Что еще такое может явить женское тело, чего бы не знали клиенты?
        Пришедшая в очередной раз Шарлотта, выслушав ее жалобы, сказала:
        - Надо, моя девонька, менять ассортимент услуг.
        Эмма подумала, что ее заведение способно только на одну единственную услугу, и сказала об этом бывшей мамке. Шарлотта пропустила стаканчик вина.
        - Не скажи, девонька. Клиент пошел привередливый. Многим подавай услугу "с перчиком". Или, если хочешь, "с изюминкой".
        - Это что такое, фрау Якобс?
        Шарлотта выпустила струйку дыма.
        - Ты слышала, что такое садомазохизм?
        - Совсем немного.
        - Ну так вот, многие кобели это любят. Особенно, когда надерутся. Есть еще групповой секс. За это готовы платить большие деньги. А если напьются, то и огромные…
        - Вы хотите, чтобы я подвергла своих девочек таким мукам?
        Шарлотта уже захмелела. Глаза ее затуманились, язык же продолжал работать с прежней прытью.
        - А что тут такого? Баба все выдержит. Само собой разумеется, что и девки будут получать больше. Ты не должна их обижать. Но и твои доходы вырастут существенно. - Еще один стаканчик вина исчез во чреве Шарлотты. Она икнула. - Конечно, все должно быть по согласию. Принуждать их ты не имеешь права. Помни, что ты сама когда-то была на их месте.
        Эмма смотрела на обвисшие щеки Шарлотты и думала, как быстро та постарела. Бывшая мамка превратилась в старуху. Волосы потеряли всякий блеск и висели клочьями разной длины. Маникюрный лак на ногтях отслаивался, и поэтому ногти выглядели как бок облезлой собаки. Кончики пальцев были желтыми от никотина.
        Шарлотта заметила ее оценивающий взгляд.
        - Что? Сдала Шарлотта Якобс?
        - Не совсем, фрау Якобс, - сказала Эмма. - Вы просто перестали ухаживать за собой.
        - А просто некогда, - сказала Шарлотта и налила себе еще стакан.
        Эмма поняла, что бывшая мамка просто пьет, что ее предложения рождены не очень трезвым рассудком. Она проводила Шарлотту и подумала, что все же идея бывшей мамки не так уж и плоха. Конечно, надо поговорить с девочками. Все должно опираться на добровольное согласие, основываться на взаимовыгодных условиях. Как в любом бизнесе.
        Так Эмма Майер начала подготовку "боевой группы".
        39
        - Это провал! - темпераментно воскликнула Мартина. Ее лицо сделалось гневным, а рыжая прическа отчаянно подпрыгивала при каждом слове. - Мы не должны были так подставлять бедную девочку. Что теперь с ней будет?
        Макс смотрел на нее молча, не смея возразить. Мартина была права. И даже если привлечь силы всей франкфуртской полиции, быстро Милеву Николич не найдешь. А речь идет о днях, может быть, о часах. Все зависит от настроения психопата. Куда он прячет неубитых стриптизерш? Зачем он их держит? Ведь они уже не удовлетворят его неуемное желание доминировать, по меньшей мере, так, чтобы он остался доволен. Он хочет полного и безусловного подчинения. Подчинение простой грубой силе его не устраивает. Но он их почему-то не убивает. Какую выгоду он имеет от этого? Надо было что-то ответить Мартине. Он спросил:
        - Что ты предлагаешь?
        Она вспылила:
        - Какой простой и безответственный вопрос! Я хочу, чтобы что-то предложил, шеф.
        Макс встал с диванчика, прикурил сигарету. Медленно заходил по комнате - пять шагов до окна и обратно. У него не было решения, которое очевидным образом вело к успеху. Все, что вертелось в голове, было из серии "пойди туда, не знаю куда." Все это было имитацией бурной деятельности, не обещавшей уверенного успеха. Он взглянул на нетерпеливое лицо Мартины и заходил по комнате быстрее, тупо глядя в пол. Снова сев на диванчик, сказал:
        - Давай попробуем порассуждать, Мартина…
        Она вызывающе повела плечами.
        - Давай.
        - Помнишь, я говорил, что кто-то мог нас видеть возле "Диаманта" в компании с Милевой Николич?
        - Безусловно, помню.
        - Может быть, надо снова пойти в "Диамант"?
        Она встряхнула прической.
        - И конечно, ты хочешь, чтобы туда пошла я?
        - Ты моя помощница. Ты знаешь там бармена.
        - Ты что-то путаешь, мой сыщик. Я его знаю ровно столько, сколько его знаешь ты. Я знаю бармена из "Фантазии", который свел нас с барменом из "Диаманта". Но не более того. А тебе просто не хочется туда идти.
        Напор Мартины не спадал. И она была права. Ему, правда, не хотелось туда идти. Не потому, что шанс на успех был минимальным. Он считал, что даже при положительном результате потребуется уйма времени для доведения дела до конца. Этого времени не было. Пусть бы Мартина поработала в этом направлении. Это был бы резервный шанс. А он сыщик Вундерлих занялся бы в это время другим. Конечно, более важным. Он, правда, боялся себе признаться, что пока не знает, чем. Макс решил солгать:
        - Мартина, у меня есть другой план. Я не могу пойти туда.
        Она недоверчиво посмотрела ему в глаза и поняла, что он кривляется, что нет у него никакого плана. Сказала:
        - Я знаю, какой у тебя план. Займешься усиленной мыслительной деятельностью? Или будешь ждать пришествия его величества случая?
        Он зло ответил:
        - И то, и другое, Мартина.
        Она быстро собралась и покинула офис. И было совсем непонятно, какое решение она приняла. Он не бросился вдогонку, а бессильно опустился на диванчик. Еще никогда ему не было так худо.
        40
        Киллер Буб вел машину шефа, на заднем сиденье которой сидела с мешком на голове стриптизерша Ре. Еще одевая мешок на эту белокурую головку, Буб заметил, как прекрасна новая пленница шефа. Он заметил это, несмотря на кровоподтеки, во множестве присутствующие на ее белоснежном лице. Они были и под глазами, и на скулах, и на ее нежном с ямочкой подбородке. Буб уже привык к необузданной ярости шефа, но "живопись" на лице стриптизерши превзошла его представление о пределах жестокости. Шеф сказал, что она обманула его и он едва не угодил в пренеприятнейшую историю, которая могла для него закончиться тюрьмой. Буб считал, что от тюрьмы шеф так или иначе не уйдет, но не содействовал этому, потому что крах шефа будет и его крахом. Когда-то этот день придет. Бубу не хотелось об этом думать. Может быть - думал он иногда - раньше придет его смертный час. И он продолжал исполнять приказы шефа, беря на душу все новые грехи. Он вез стриптизершу туда же, куда совсем недавно отвез Шметтерлинг. Потом он поедет на Визенштрассе 13, куда шеф пока боится совать нос. Шеф попросил проверить, все ли там в порядке, нет ли
признаков того, что кто-то чужой уже побывал там.
        Возле дома тринадцать было тихо и покойно. На парковочной площадке не было ни одной машины. Макс поставил свою на том самом месте, где они поджидали Шакала в ту злополучную ночь. Прикурил сигарету и остался сидеть в салоне, медленно вращая головой в поисках чего-нибудь примечательного. Небольшой двор изнывал от зноя. Над доверху набитыми мусорными контейнерами кружили мухи. Какая-то старуха вышла из дома с раздутым желтым пластиковым пакетом и, совершив прогулку к контейнерам и обратно, вернулась в дом. За полчаса это было единственное появление человека на этой ограниченной территории. Макс сам не понимал, зачем он сюда приехал. Наверное, потому, что больше ехать было некуда. Было бы крайне наивным думать, что его величество случай вдруг явится из этих раскаленных солнцем мусорных контейнеров или прольется настоящим летним ливнем, признаки приближения которого уже появились на горизонте. Дождь этот был бы крайне полезен для города с его пыльными улицами, для этих чахлых деревьев, редко и нелепо торчащих по периметру двора; Макс же решил, что он не хочет, чтобы дождь застал его здесь. Он прикурил
еще одну сигарету. Когда пепел - решил он - начнет обжигать кончики пальцев, он заведет свою машину и покинет этот чахлый двор. И это будет простым везением, если дождь не застанет его еще в пути.
        Сигарета сгорала быстро, но еще быстрее приближались темные тучи, еще недавно казавшиеся совсем далекими. Солнце скрылось, и во дворе стало почти сумрачно, от чего его территория стала еще менее привлекательной. Какая-то машина въехала во двор и, ловко маневрируя, быстро заняла одно из мест на парковочной площадке. "Успел человек до дождя," - отметил он про себя и протянул руку к ключу зажигания. Из машины вышел коренастый мужчина и спешно направился к тому входу в дом, из которого недавно появлялась старуха с мусорным мешком. Макс посмотрел ему вслед - в глаза бросилась большая плешь на затылке мужчины. Мужчин с такой плешью и даже совсем лысых во Франкфурте превеликое множество. Но сейчас эта плешь в сочетании с коренастой фигурой вызвала из памяти другой образ. Он, сыщик Вундерлих, бежит за неизвестным мужчиной в шляпе, который только что выстрелил в Монику Фишер. Он задыхается, чувствует, что не догонит. Убегающий срывает с головы шляпу, чтобы, пожалуй, не потерять ее от быстрого бега. Макс видит его плешь, после чего тот прыгает в машину и исчезает - как позже оказалось - на машине старика
Ланга, подрабатывающего в борделе. Макс опустил руку и задумался. Он решил немного подождать.
        Плешивый появился достаточно скоро. Теперь Макс видел его лицо. Впереди волос у него было больше, чем сзади. Короткий нос, глубоко спрятанные глаза, небольшие уши. Такое лицо - подумал Макс - могло бы принадлежать бывшему борцу или боксеру. Или закоренелому преступнику. Но все это досужие домыслы. Надо бы поехать за ним. Вполне возможно, что это как раз тот киллер, который убил… Бригитту Фогель. Он только сейчас вспомнил, что была убита не Моника Фишер, а Бригитта Фогель, в память о которой он поклялся найти убийцу. И ведь вполне возможно, что этот человек не случайно появился возле этого дома, где находилось логово психопата. И вполне возможно, что он был здесь по его заданию, а сейчас поедет к нему, чтобы доложить о результатах. Да, за ним надо поехать. Он посмотрел на небо. Тучи были совсем рядом и уже были готовы разродиться ливнем. Плешивый завел машину, и Макс поехал за ним. Дождь забарабанил по крыше машины, и он включил стеклоочистители. Потоки дождя стекали по лобовому стеклу - стеклоочистители едва справлялись. Он не боялся, что плешивый может решить, что едут за ним. Общая беда - дождь
- "объединила" обоих водителей, и только о нем они думали сейчас.
        Киллер Буб ехал в запасное логово шефа. Неприятных известий он ему не вез и поэтому был спокоен. Дождь только немного омрачал его настроение. Пять минут назад он побывал в квартире шефа и, к радости, не обнаружил там ничего подозрительного. За Бубом ехала еще какая-то машина, о водителе которой Буб подумал: "Еще один несчастный, как и я застигнутый дождем". Лица водителя он не видел - потоки воды сразу же смывали мелкие детали, и зеркало заднего вида являло лишь светлое пятно в обрамлении шапки волос. Буб и не ставил себе задачу разглядеть это лицо. Подсознание делало это автоматически. Все внимание он сосредоточил на дороге. Не хватало еще улететь в какой-нибудь кювет. Запасное логово шефа находилось за городом. Там за редкими лесопосадками находился дом фермера. У фермера было много вспомогательных помещений, одно из которых он оборудовал под сносный жилой блок, который шеф называл сараем. В "сарае" было все необходимое, и непривередливый Буб не разделял мнение шефа по поводу помещения, но всегда молча выслушивал его.
        Постепенно дождь стихал, причем происходило это довольно быстро, как и положено сильным летним ливням. Уже отчетливее были видны черты водителя сзади. Чего он увязался за ним? А что в этом странного? Не может же Буб быть единственным человеком в мире, которому нужно в данный момент ехать в этом направлении. Он поправил зеркало заднего вида. Лицо едущего за ним стало настолько четким, что мысль о том, что Буб не может быть единственным на этой дороге, стала ослабевать, пока не исчезла вовсе. Ей на смену пришла другая - она принесла с собой образ лица с фотографии, сделанной покойным Джузеппе Риччи. Правда, их там двое - мужчина и женщина. Дождь прекратился полностью, и лицо водителя в зеркале приобрело вполне конкретные черты. Уж больно оно напоминало лицо мужчины с фотографии. А почему бы и нет? Ведь едет же он почему-то за ним от самого дома тринадцать на Визенштрассе. Буб нажал педаль газа. Этот сзади тоже прибавил. Сомнения нет. Он едет за ним. Не хватало еще привести его прямо к логову шефа. Буб решил сделать маневр. Впереди был левый поворот, куда ему было не надо, но он решил таким образом
отделаться от преследователя. Он полностью утопил педаль. Поворот уже совсем близко. Буб видел, как увеличивается расстояние между ним и преследователем. Отлично. Он пошел на поворот, почти не снизив скорость.
        Макс стоял и молча смотрел на перевернутую машину плешивого. Колеса еще продолжали вращаться. Плешивый был за рулем в перевернутом положении. Голова и лицо были залиты кровью. Ветровое стекло было разбито, и он смог дотянуться до шеи плешивого. Пульса не было. Он уже не сомневался, что это был киллер, убивший Бригитту Фогель. И звали этого киллера, если верить Бреди Регану, Бубом. И этот киллер мог бы привести его к психопату, но случай распорядился иначе. Ниточка снова оборвалась. С досады Макс чертыхнулся и в очередной раз нелицеприятно выразился в адрес его величества случая.
        Он набрал номер дорожной полиции и сказал в трубку:
        - Господин инспектор, я наблюдаю дорожную аварию.
        Когда инспектор спросил, где это, он подробно описал место, где это произошло, и даже "предположил", что водитель не справился с управлением при повороте. Когда инспектор спросил, не может ли он дождаться приезда полиции, ответил:
        - Нет, господин инспектор. Я очень тороплюсь. Можете записать мои персональные данные. Если сочтете нужным, вызовите меня. Но, по-моему, здесь и так все понятно.
        Он сфотографировал на всякий случай перевернутую машину с плешивым вниз головой, потом отдельно номер машины, потом подумал, что это сделают и без него, вернулся в свою машину и уехал.
        41
        Маттиас Штайн уже несколько раз набирал телефон Буба. Дождь давно закончился, и по всем соображениям Маттиаса Бубу пора было появиться на ферме. Но Буба все не было. Это вполне было бы объяснимо, если бы в доме тринадцать была засада. В это не хотелось верить, но Маттиас знал, что не уснет, если прямо сейчас не подтвердит или не опровергнет эту версию. Прошло еще полчаса. Маттиас вышел из "сарая" и сел в машину. Кроме той, на которой уехал Буб, у него была еще одна, на которой он ездил редко, потому что она была зарегистрирована на его имя. Машина, в которой уехал Буб, числилась за приятелем Маттиаса. К ферме вела одна единственная дорога. Если Буб где-то задержался и только сейчас едет на ферму, то он обязательно его встретит.
        Дорога уже просохла. Тучи улетучились, но солнце больше не слепило глаза, потому что висело справа над самым горизонтом. Незаметно наступал вечер. Маттиас опустил ветровое стекло и прикурил сигарету. Впереди справа был поворот. Тот самый, который несколько часов назад оказался для Буба левым. Маттиас почти проскочил его, потому что он никогда не обращал на него внимания. Он вдруг заметил боковым зрением группу полицейских, хлопотавших вокруг чего-то большого. Он затормозил и задним ходом вернулся к месту поворота. Всмотревшись, он понял, что полицейские вертятся возле опрокинутой машины. Секунды потребовались, чтобы понять, что это его машина, на которой уехал Буб. Маттиасу стало не по себе. Он вышел из машины и сделал несколько шагов в сторону группы полицейских. Потом он заметил и автомобиль службы спасения. Санитары кого-то везли на носилках. Тело было накрыто, но Маттиас разглядел неповторимую плешь Буба. Он подошел ближе, и ему стало понятно, что Буба уже никто не спасает, что его сейчас просто оттранспортируют в морг, где он и будет дожидаться, пока в соответствии с законом его кто-нибудь не
признает. Поскольку признать Буба было некому, он будет похоронен за счет государства в соответствии с принятой процедурой.
        Машину было жалко. Но сейчас его больше беспокоили другие вопросы. Во-первых, надо позвонить приятелю и предупредить, чтобы ни в коем случае не говорил, что машина фактически не его. Во-вторых, приятель должен что-то придумать, почему он дал Бубу свою машину. Ведь если Буба вычислят по базе, то раскроется его криминальное прошлое. Одним словом, надо сделать все возможное, чтобы перевернутый автомобиль не связали с Маттиасом. Но больше всего беспокоил вопрос, почему Буб повернул в этом месте. Какого черта он там делал? Если он уходил от кого-то, то тогда это понятно. Но тогда это значит, что на Визенштрассе не все прошло гладко. Что-то там произошло. Но что? Маттиас развернулся и поехал назад на ферму. Обложили? Так, чего доброго, доберутся и до фермы. Надо что-то делать. Он разволновался. Потом успокоился тем, что почти все свидетели его преступлений мертвы. Правда, еще живы некоторые жертвы. Существует опасность, что жертвы могут превратиться в свидетелей. Об этом надо помнить. "Расставаться" с жертвами не хотелось, потому что они приносили приличный доход. Но если ситуация возьмет за горло,
придется на это пойти.
        С этой мыслью он и уснул, когда, наконец, добрался до своего сарая.
        42
        Инспектору Даубу доложили, что к нему на прием просится некто господин Вундерлих. Дауб откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Вот и свершилось. Этот частный детектив пришел сам. Проучить бы его и выставить за дверь. Мол, полиция в ваших услугах не нуждается. Вы пришли слишком поздно. Даубу очень этого хотелось. Но он вынужден был самому себе признаться, что полиция по-прежнему нуждалась в любых услугах. Особенно, в услугах этого гордеца, который наверняка что-то знает. Придется смирить собственную гордыню. Сквозь зубы Дауб сказал дежурному:
        - Пригласите.
        Макс вошел в кабинет и кивнул. Молча стоял. Дауб сделал жест, и Макс сел на тот же знакомый стул. Не говоря ни слова, смотрел на инспектора. Тот начал первым:
        - Что же вы молчите, частный детектив? Ведь это вы пришли ко мне. Я вас не вызывал.
        Макс закинул левую ногу на правую.
        - Так получилось, господин инспектор. Честно признаться, не ожидал, что приду так скоро.
        - Случилось что-то невероятное?
        Макс поменял ноги. Уверенно взглянул на инспектора.
        - Все, что случается на этой земле, не может быть невероятным, господин инспектор, - философски изрек он и добавил. - Просто одно событие может быть более вероятным, чем другое. Я хочу вам поведать о вполне вероятном событии.
        - Что же это?
        - Дорожная авария со смертельным исходом.
        Дауб разочарованно вздохнул.
        - Но вы же пришли ко мне не для того, чтобы сообщить о такой банальности. Если вам интересно, я могу зачитать сводку дорожно-транспортных происшествий за последние сутки. По стране их сотни, если не тысячи. - Дауб снова вздохнул. - А я-то думал, что услышу от вас что-то об убийствах стриптизерш.
        - Это связано с ними непосредственно. В аварии погиб их убийца.
        Дауб молча переваривал услышанное. Пристыдить частного детектива не получилось. Скорее наоборот, он сам поиздевался над Даубом. Но сообщение было настолько ошеломляющим, что он решил побыстрее покончить со словесной казуистикой.
        - Откуда вам это известно?
        - Вам придется запастись терпением, господин инспектор. Рассказ будет длинным.
        - Я готов, частный дететив.
        В течение всего длительного монолога Макса инспектор Дауб не произнес ни слова. Он лишь иногда делал пометки карандашом в лежащем перед ним блокноте, да цвет и выражение лица менялись в зависимости от напряженности передаваемого сюжета. Наконец, Макс сказал:
        - Это, пожалуй, все, господин инспектор.
        Инспектор Дауб долго приходил в себя. Он оценивал все предположения и действия частного детектива Вундерлиха. Покопавшись, там можно было бы отыскать кучу огрехов, но налицо был факт - частный детектив располагал подробной информацией и был очень близок к завершению дела, но удача не сопутствовала ему. Он же, инспектор Дауб, получил эту информацию от него совершенно бесплатно и теперь не имел права судить о его деятельности. Ему оставалось только как можно быстрее подключиться к делу и оказать всяческую поддержку этому сыщику. Поддержать его всей мощью полицейской машины. Дауб начал осторожно и вежливо:
        - Господин Вундерлих, хотел бы знать, как вы оцениваете обстановку и что предполагаете предпринять в ближайшие часы?
        Макс не стал кривляться и честно сказал:
        - Честно говоря, господин инспектор, я в полном замешательстве. Все ниточки, ведущие к Шакалу, оборваны. Я был на той дороге, которая вела к его логову, но со смертью этого Буба потерял след. Мне более понятно, что могла бы предпринять полиция. Ваши возможности не сравнимы с моими. Настоящее имя Шакала Маттиас Штайн. Кому, как ни вам, доступны базы данных? Вычислите этого Маттиаса Штайна. Может быть, тогда удастся ближе подобраться к нему. Может быть, найдется кто-то, знающий, где он сейчас скрывается. Что касается дела, которое веду я, то оно, безусловно, также тесно связано с Шакалом. Ведь это он где-то держит двух стриптизерш, которых может убить в любой момент. Так что я сейчас полностью завишу от успехов полиции. Мы должны взаимодействовать. Надо вычислить и уже покойных Малыша и Буба. Какие-то подробности их жизней могут дать новую вспомогательную информацию. Мне, к сожалению, больше нечего сказать.
        Дауб думал о том, что сказано уже не так мало. По меньшей мере, ему уже есть, что сообщить начальству. Но преступник на свободе, а его жертвы по-прежнему в опасности. Сказал:
        - Хорошо, господин Вундерлих. Я приложу все силы. Поиск по базам требует некоторого времени. Остаемся на связи. Держите меня в курсе всех ваших продвижений.
        Они расстались, и каждый из них уже смягчил жесткость позиции в отношении другого.
        43
        Бреди Реган запил. Разве это запрещено человеку, проведшему долгие годы в тюрьме? После неудачной гонки за Шакалом и смерти Малыша крепкая нервная система ирландца сдала.
        Он проникся симпатией к этому сыщику. Он чувствовал его независимость и порядочность. И это роднило его с Бреди. Бреди также ценил независимость. Что касается порядочности, то у Бреди это слово ассоциировалось с выражением "по понятиям", широко используемым в привычном ему мире обитания. И если это то же самое, то Бреди и сыщик - просто родственные души. Ирландец очень хотел помочь сыщику, но не представлял, как это сделать. У них была общая цель - найти Шакала. Но если сыщик хотел наказать Шакала на основании закона, то Бреди на основании "закона о понятиях". Насколько совпадают эти законы, Бреди не задумывался. Ясно ему было одно - и тот, и другой предполагают неотвратимость наказания. А пока Бреди пил. Его рыжая голова мелькала то в одном злачном месте, то в другом. Он со многими познакомился. Разумеется, это были люди не из аристократического слоя. Более того, их нельзя было отнести даже к так называемому среднему классу. Таких людей в тех заведениях, куда заглядывал Бреди, не было. В основном, это были люди, которых уже побила жизнь. Побила именно потому, что они закону предпочитали "закон о
понятиях". Завидев его, такие люди кричали: "Смотрите, кто пришел. Это же рыжий ирландец. Давай к нам, Бреди". И он шел к ним и, напившись, изливал перед ними душу.
        Бреди не знал, как ему жить дальше. У него не было великой цели. И если бы его спросили о чем-то таком, он не знал бы, что ответить. Поэтому задача поймать Шакала заменила Бреди ближайшую цель дальнейшего существования. Он таскался по городу в надежде, что где-нибудь случайно встретит Шакала. И тогда… Что будет тогда, Бреди не представлял. Одно ему было ясно - Шакал получит заслуженное наказание. Однажды Бреди напился так, что даже рискнул позвонить господину сыщику. Икая в трубку, он предлагал ему свои услуги. Он сказал заплетающимся языком: "В любое время дня и ночи, господин сыщик". Макс посмеялся и посоветовал ему проспаться, добавив, что готов выслушать ирландца в любое время, если он будет трезв и у него будет дельное предложение.
        Бреди был еще молодым мужчиной, и все молодые интересы были ему не чужды. Однажды мать-природа преодолела алкогольный дурман и, оживив его плоть, привела в бордель, где мамкой была Эмма Майер. К этому времени ее предпринимательский дух окреп, и ассортимент услуг заведения значительно расширился. За хорошие деньги предлагались разные разности. В тот вечер хороших денег у Бреди не было, и ему пришлось довольствоваться стандартным набором услуг. Ему попалась румынка. Точнее, Бреди выбрал ее сам. Он не смог бы никому объяснить, почему он так поступил. Возможно, потому, что она была брюнеткой и ее иссиня-черные волосы очаровали рыжего ирландца. А может быть, ему понравилась ее полная задница. Она плохо говорила по-немецки, и это тоже устраивало Бреди. В его голове все еще сохранялся туман, и поэтому нижняя половина тела действовала независимо от верхней. В тюрьме подобные удовольствия не часто выпадали на его долю. Они автоматически отработали отведенное время, и Бреди покинул кабинку, так и не поняв, что же это было. Но денег для повторения больше не было. Понурив голову, он вышел из борделя.
        - Я вижу, ты не в духе, приятель, - донесся мужской голос откуда-то слева.
        Бреди повернул голову. Он увидел хорошо одетого господина средних лет. Тот поправлял прическу и был, пожалуй, в приподнятом настроении. Бреди хмуро смотрел на него и думал о том, что это какой-нибудь баловень судьбы, который просто от скуки окликнул его. Незнакомец подошел поближе, и Бреди почувствовал, что от него приятно пахнет. Наверное, чем-то дорогим "мажется". Что ему нужно? В горле у Бреди пересохло, и он с трудом сглотнул.
        - Вы что-то хотели, господин? - выдавил он из себя.
        - Мне просто показалось странным, что здоровый мужчина покидает бордель с таким хмурым лицом. Ты же был там? - он кивнул в сторону выхода из заведения. Бреди смущенно замялся, а незнакомец продолжил. - Не смущайся, приятель, я ведь тоже оттуда.
        Бреди воспрял духом. Такой важный господин, а ведь тоже пришел в бордель. Уже более уверенно сказал:
        - Никогда бы не подумал, господин, что такие, как вы, тоже ходят по борделям.
        Незнакомец не смутился.
        - Скажем, по борделям я не хожу, а в этот иногда заглядываю. Ведь здесь с некоторых пор можно получить замечательные услуги. Мамка здесь почти новатор.
        - Так вы, господин, с мамкой? - простодушно спросил Бреди.
        Незнакомец расхохотался.
        - Ну зачем же? Хотя мамка тоже хороша, но для всяких пикантных услуг у нее есть девушки. С ними можно "отмочить" такое, что тебе не позволит ни одна жена или любовница.
        Господин продолжал с интересом смотреть на Бреди, как будто перед ним питекантроп. На его лице играла легкая ухмылка. Он спросил:
        - Ты, приятель, наверное долго где-то пропадал?
        Бреди не знал, что он имеет в виду, но поскольку вариантов ответа в голове не было, сказал:
        - Ну да, я был в тюрьме.
        Ответ не произвел впечатления на незнакомца. Ему просто было скучно, и он никуда не торопился.
        - У тебя, наверное, туго с деньгами. Поэтому ты такой мрачный?
        - И поэтому тоже, господин.
        - А почему еще?
        - Подсунули какую-то румынку. С ней было так же, как с механической куклой.
        Незнакомец хохотнул.
        - Но ты же сам ее, наверное, выбрал. Хотя этот выбор, конечно, определил все тот же мучающий тебя вопрос о деньгах. Хороших девушек, владеющих разными выкрутасами, здесь предлагают за хорошие деньги. Так что копи деньги, приятель, если хочешь в следующий раз выйти отсюда с хорошим настроением.
        Напоследок незнакомец предложил ему зайти в расположенный неподалеку бар, где щедро угостил Бреди. Они расстались. В голове Бреди снова появился знакомый счастливый туман, и он долго размышлял о том, как несправедлива жизнь к одним и как щедро она одаривает других.
        44
        Инспектор Дауб делал все возможное, чтобы выжать максимум из имеющегося в его распоряжении полицейского ресурса. Он звонил во все учреждения, которые по закону обязаны были предоставлять ему информацию. К середине дня он уже знал, что некто Маттиас Штайн не зарегистрирован во Франкфурте. Однако он узнал, что существует автомобиль, зарегистрированный на это имя. Всем постам дорожной полиции был сообщен номерной знак этой машины с предписанием о немедленном задержании. В той же дорожной полиции он выяснил, что машина, на которой разбился предполагаемый киллер, принадлежит некому Бруно Реку, который заявил, что его автомобиль угнан два дня назад с Веберштрассе (видимо, Шакал успел предупредить приятеля). Возле дома тринадцать по Визенштрассе был установлен полицейский пост с предписанием задерживать подозрительных лиц, пытающихся попасть в дом номер тринадцать. Полицейские были снабжены качественно исполненным фотороботом. Этот же фоторобот был развешан во всех многолюдных местах города с надписью крупными буквами "Разыскивается опасный преступник!". Теперь любой сознательный гражданин, доведись ему
где-то увидеть этого преступника, незамедлительно сообщит об этом в полицию. Кроме того Дауб разослал запросы по уже покойным Малышу и Бубу, но ответов еще не получил.
        Инспектор сидел в своем кабинете и, перебирая бумажки, сосредоточенно думал над тем, что еще можно сделать. Полчаса назад у него состоялся телефонный разговор с помощником полицай-президента, который похвалил инспектора Дауба. Это случилось впервые с тех пор, как была убита первая стриптизерша, испанка Кармела Гарсия. Теперь Дауб готов был рыть землю носом, чтобы успешно завершить дело. Он снова и снова перебирал в голове комбинации и фигурантов, так неожиданно названных частным сыщиком Вундерлихом.
        К исходу рабочего дня инспектор Дауб, наконец, успокоился. Он решил, что осуществил все действия, которые мыслимы в сложившихся обстоятельствах. Правда, он вынужден был признаться самому себе, что проведенные активности за весь день так и не дали конкретного результата. Дауб находился все в той же точке расследования, и ему до сих пор было неведомо, где находятся преступник и его жертвы. Но ведь один день - это слишком мало по сравнению со многими, прошедшими с момента совершения преступлений. Главное - положено начало. И теперь у него установлен устойчивый контакт с этим детективом. Они уже не могут друг без друга.
        Маттиас Штайн получил информацию от своего осведомителя, что в городе есть все признаки того, что его активно разыскивает полиция. В этом он, собственно, не сомневался, но решил кое-что предпринять для усиления собственной безопасности. Первым делом он снял номерной знак с машины, на которой ездил, и поставил ее за "сараем" так, чтобы она была не видна с дороги. В голове еще не сложилось, как он теперь будет перемещаться, но он твердо знал, что решение придет. Ведь перемещаться ему просто необходимо. Он обзвонил всех знакомых и велел им больше не звонить ему. Если будет нужно, он сам свяжется с ними. Потом извлек из телефона старую карту и уничтожил ее. Вставив новую, немного посидел, размышляя, что бы еще предпринять. Он знал, что его фоторобот развешан по городу, но он не собирается никому показывать свое лицо. А если фермер, у которого он квартирует, вдруг увидит где-нибудь фоторобот? С этим тоже что-то надо делать? Правда, фермер, практически никуда не выезжает. Все время возится со своим фермерским хозяйством. Но ведь все возможно. Ответа на этот вопрос у него пока не было. Может быть, совсем
покинуть эту местность? А как же его доход? Он не так велик, но это единственное, что у него пока есть. И разве убежишь от самого себя? Ответа на этот вопрос тоже не было, и Маттиас подозревал, что его нет ни у кого. Ясно ему было только одно - он должен залечь "на дно" и не высовываться оттуда без нужды. Пусть все решит предписанная ему свыше судьба. Он почему-то считал, что там у него "все схвачено", что именно там когда-то было принято решение предоставить Маттиасу Штайну возможность пожизненного доминирования над другими.
        В это же время сыщик Макс Вундерлих решал задачи другого плана. У него не было причин, как у инспектора Дауба, нахваливать собственную деятельность, но и не было оснований, как у преступника Шакала, прятаться или что-то скрывать. Он просто вынужден был констатировать, что застрял в одном из поворотов лабиринта и не знает, куда дальше двигаться. Поехать на то место, где погиб Буб, и, стоя там, подумать, куда он мог бы поехать, не окажись смертельно раненым в перевернутой машине? Сейчас это было самое умное, что пришло ему в голову. Хотя нет… Есть еще кто-то в клубе "Диамант", кто, вполне вероятно, является осведомителем Шакала, а значит, имеет с ним связь. Туда должна была сходить Мартина. Должна ли? Макс вспомнил их последний разговор и поежился. Какой-то не такой она была. Что у нее в голове? Не нравится ему все это. Еще не было случая, чтобы после ссоры они так долго не общались.
        И это в самый неподходящий момент…
        45
        Ирландца Бреди Регана условно можно было бы также отнести к персонам, заинтересованным в завершении дела, которое не давало покоя одному сыщику и одному полицейскому инспектору. Ведь это завершение означало бы, что будет пойман заклятый враг Бреди - Шакал И тогда он будет наказан. Бреди уже было не важно, произойдет это по понятиям или по закону. Он продолжал высматривать Шакала в любом месте, куда бы ни занесла Бреди его беспокойная натура. Шакала нигде не было, и Бреди, желая временно отвлечься от поиска, снова засобирался в бордель.
        Теперь он уже имел некоторый опыт, а перед глазами стоял тот импозантный господин, который преподал Бреди в прошлый раз урок красивой жизни. Красивая жизнь снова сводилась к имеющемуся объему денежной массы в портмоне любителя такой жизни. Бреди с тоской наблюдал, как таяли банкноты, отложенные от скромных тюремных доходов. Но он снова видел перед собой нахальную ухмылочку господина, его скучающий взгляд, затуманенный воспоминанием о бордельном приключении. Нет, он, Бреди Реган, тоже не лыком шит. И он лез в свой тайник, замаскированный в старой тумбочке, на которой стоял не менее старый телевизор.
        Он купил себе новый костюм, рубашку и галстук. Раскошелился на приличные ботинки. Когда он одел на себя все это и покрутился перед облезлым зеркалом, то увидел в зеркале неотразимого рыжего верзилу, способного дать фору любому клиенту из заведения мамки Эммы Майер (как зовут мамку, он узнал позже). Неотразимость усилилась, когда Бреди сбрил рыжую щетину и расчесал волосы. Потом он подумал, что скорее всего этот маскарад понадобится ему всего на один раз, что все это он делает лишь для того, чтобы утереть нос этому господину, которого Бреди, скорее всего, больше никогда не увидит. Потом он снова влезет в старые джинсы и куртку, рыжая щетина вновь отрастет, а он станет снова рыжим Бреди Реганом, отмотавшим приличный срок.
        Он решил, что при "таком параде" идти в бордель пешком или ехать в подземке никуда не годится. Бреди выпросил у соседа машину всего на один вечер. Сосед, памятуя о прошлом ирландца, долго колебался, но потом сдался. А Бреди подумал, что машина нужна ему, собственно, только в одну сторону. Обратно, когда он уже получит от жизни все, можно и пешком, и в подземке. Правда, сосед этого не поймет. Придется гнать машину назад, что не радовало Бреди, потому что он, безусловно, собирался после получения жизненной радости промочить горло. Но все это было впереди, а сейчас Бреди раздумывал, когда же ему податься в бордель.
        И этот день настал, и был он следующим после того дня, когда профессионалы сыска сыщик Вундерлих и инспектор Дауб подводили неутешительные итоги своей деятельности.
        Бреди припарковал автомобиль соседа на стоянке, где останавливались все приличные клиенты заведения Эммы Майер. Он открыл дверцу и выставил ноги наружу. Полюбовавшись некоторое время новыми ботинками, потянулся и извлек из-под сиденья пластиковый пакет. Там были бутылка виски и стакан. Наполнив стакан до краев, Бреди залпом выпил его. Так он хотел взбодриться перед началом тех сладких приключений, которые ожидали его за порогом борделя.
        Навстречу вышла мамка Эмма Майер. Она была в прекрасном вечернем платье, на которое в прошлый раз Бреди почему-то не обратил внимания. Она представилась, и Бреди вынужден был признать, что впервые слышит это имя. Тут он подумал, что, пожалуй, его физическое состояние в прошлый раз помешало сохранить в памяти эти малозначащие факты. Мамка смотрела на его недоумевающее лицо. Она поняла, что Бреди ничего не помнит, но ни жестом, ни словом не выразила этого. Однако ему стало неловко, и он пролепетал:
        - А я ведь уже был у вас, фрау Майер.
        - Что вы говорите? Не помню.
        Бреди позволил себе допустить, что причиной всему волшебная сила его перевоплощения. Ведь сегодня он не менее импозантен, чем тот господин, от которого пахло дорогой туалетной водой. Потом он подумал, что это вряд ли. Просто мамка хочет казаться подчеркнуто вежливой и обязана так себя вести с любым клиентом. Сказал:
        - Ничего страшного, фрау Майер, ведь у вас столько клиентов и все мужчины. От них наверняка голова идет кругом.
        Эмма же, никак не отреагировав на его забавные рассуждения, просто спросила:
        - Вам понравилось тогда у нас?
        - Безусловно. Но я слышал от других клиентов, что у вас есть услуги другого рода.
        По лицу Эммы Майер пробежала легкая тень.
        - Что вы имеете в виду? Мы предоставляем услуги только одного вида.
        Она чего-то боится? Бреди переминался с ноги на ногу. Или он не так выразился?
        - Простите, фрау Майер. Я имел в виду все те же услуги, но более высокого качества.
        - Ах, вы имеете в виду, возможно, более раскованное поведение партнерши?
        Вот, оказывается, как это называется. Он и слов-то таких не знает. Бреди тяжело сглотнул.
        - Видимо, да. Пожалуй, это мне и нужно.
        - Это тоже возможно, но стоит это гораздо больше.
        - И сколько же?
        Она назвала сумму, а Бреди подумал, что от скромности в этом заведении не умрут. Но в этот вечер такие деньги у него были.
        - Я согласен.
        Эмма Майер просияла лицом.
        - Замечательно, господин Реган. Приятно иметь дело с состоятельным мужчиной. Только должна вас предупредить, что услуги такого качества оказывают не все наши девушки. Так что выбор ограничен. Но не сомневайтесь, эти девушки замечательные. Вы не разочаруетесь.
        Бреди засопел. Не хватало еще разочароваться за такие деньги. Мамке же он сказал:
        - Я вам доверяю, фрау Майер. Не может быть, чтобы такая красивая женщина, как вы, поставила на качественные услуги каких-нибудь замухрышек, - он помолчал и от простоты душевной добавил. - Ведь денежки немалые…
        Его слова немного смутили мамку. Она не считала, что в ее заведении вообще есть "замухрышки". Даже на стандартных услугах были вполне себе симпатичные девушки. Она отнесла слова рыжего ирландца (а в этом она уже не сомневалась) на его природную неотесанность и никак не прокомментировала его высказывание. Лишь сказала:
        - Благодарю вас, господин Реган.
        Бреди оплатил услуги и был препровожден к кабинке лично мамкой. Перед дверью стоял плотного телосложения охранник. Бреди пошутил:
        - Никогда бы не подумал, что услуги высокого качества должны еще и охраняться.
        Мамка ничего не ответила, лишь сдержанно улыбнулась и жестом указала Бреди на вход в кабинку, после чего степенно удалилась. Он понял, что дискуссии не будет, и вопросительно посмотрел на охранника. Тот так же молча легонько направил Бреди ко входу в кабинку. Вот, оказывается, как бывает, когда платишь большие деньги. Тут тебе и охрана, и личное сопровождение, и прочие мелочи, на которые начинаешь обращать внимание, когда с ними сталкиваешься. Бреди толкнул дверь и переступил порог, за которым скрывались его новые сексуальные ощущения.
        Она сидела у маленького туалетного столика. На ней был легкий короткий розовый халатик. Его отвороты были широко распахнуты, демонстрируя нежную шею и упругую женскую грудь. Потом жадный взгляд Бреди скользнул по ее ногам, начиная с того места, где заканчивался халатик, до самых ступней, обутых в мягкие тапочки без носка. Вместо носка Бреди увидел идеально ухоженные пальцы с ногтями, покрытыми ярким лаком. Уже всего этого ему хватило, чтобы получить представление о красивой жизни, но он все же осмелился и поднял глаза на лицо девушки, предоставленной в его распоряжение мамкой Эммой Майер. Она была блондинкой с правильными красивыми чертами лица. Их взгляды встретились, и Бреди сразу же снова опустил глаза. Он пожалел о том, что выпил только стакан виски. Выпей он больше, сейчас ему было бы проще. Он не представлял, как будет принимать услуги такой красотки; как он, Бреди Реган, будет мять этот "раскованный" букет цветов, извлекая из него невиданные сексуальные ощущения. Бреди Реган, еще недавно тянувший тюремный срок! Но с чего-то надо было начинать. Ведь тот благоухающий господин знал, что
делать. Чем хуже он, Бреди Реган? Он снова поднял глаза и внимательно всмотрелся в глаза красотки. Если бы он выпил больше виски, то наверняка бы не заметил сходства ее лица с лицом, совсем недавно промелькнувшим перед ним. Это было, правда, в свете тусклого уличного фонаря, но тем не менее… Бреди подошел ближе и почти ощупал глазами лицо партнерши. Она с удивлением смотрела на рыжего клиента. На ее лице не было радости, лишь выжидательная покорность, которая была предписана ей условиями ситуации. Она была готова к исполнению всех прихотей клиента. Бреди отступил на два шага, не отводя взгляда от лица девушки.
        - Послушай, красотка, не мог ли я тебя где-нибудь видеть? Ты мне кого-то напоминаешь.
        - Не знаю, господин. Я вас вижу впервые. Давайте уж начинать - время уже пошло.
        Бреди не успокаивался.
        - Может быть, я видел тебя на каком-нибудь шоу?
        Она неуверенно сказала:
        - Это возможно, если вы посещаете ночные клубы.
        После этих слов подсознание ирландца подбросило ему образ целиком. Перед глазами всплыла картина - Шакал под локоток ведет красотку и сажает ее в машину. Сомнения исчезли.
        - Ты бывшая стриптизерша?
        - Да.
        - Это тебя недавно после ночного шоу увез на машине Шакал?
        - Не понимаю, о ком вы говорите. Такой случай был, но его звали Юрген.
        Бреди извлек из внутреннего кармана фотографию, с которой не расставался в последнее время.
        - Посмотри внимательно, красотка. Вот этот не похож на твоего Юргена?
        Она внимательно рассмотрела фотографию. В ее голове пронесся вихрь мыслей. Кто этот рыжий? Подослан Юргеном, чтобы поиздеваться над ней? С виду он добродушный. А вдруг он послан сыщиком? Правда, откуда сыщику знать об этом? Она внимательно посмотрела в глаза Бреди. Голосом, полным недоумения, сказала:
        - Ну да, господин, он похож на Юргена. Только этот на фотографии помоложе. Он ваш друг?
        - Когда-то был. Сейчас он мой враг. А как ты попала сюда? Ведь в тот раз Шакал повез тебя на Визенштрассе тринадцать, куда так и не приехал.
        - Откуда вы знаете об этом? Кто вы?
        - Я был тогда в машине вместе с сыщиком. Мы преследовали машину Шакала, но он смылся, а на Визенштрассе так и не появился. Мы прождали почти всю ночь.
        Девушка молчала. Она еще не понимала, можно ли доверять этому верзиле. Ведь он пришел сюда за удовольствиями и вдруг начал рассказывать какие-то маловероятные вещи. Возможно ли такое? Или это просто одно из тех совпадений, которые случаются раз в жизни? Ей казалось, что в ее положении уже не может быть хуже. Хуже может быть только смерть. Она сказала:
        - Не знаю, какие у вас намерения, но все, что вы рассказываете, похоже на правду.
        - Я ненавижу Шакала и хочу помочь сыщику поймать его. Надеюсь, ты знаешь, где он обитает.
        - Нет, господин. В тот раз он вывез меня куда-то за город, предварительно связав и надев на голову мешок. Оттуда меня с теми же предосторожностями привезли сюда и сдали в сексуальное рабство. Здесь я под охраной и должна обслуживать клиентов с повышенными сексуальными требованиями. Мамка имеет за это хорошие деньги, а Юрген получает с этого свою долю. Я же получаю только еду.
        Бреди раздумывал, что предпринять. Теперь картина "бизнеса" раскрылась полностью. Шакал наказал стриптизершу за то, что она согласилась его подставить. И сделал это, не забывая о собственной выгоде. А мамка согласилась ему подыграть. И тоже не бесплатно. Вот он источник красивой жизни.
        - Ты здесь одна такая?
        - Не знаю. Возможно, нет. Я ни с кем не вижусь.
        Бреди уже не хотелось секса повышенного качества. Его возмущала омерзительность ситуации.
        - И часто тебе приходится вот так бесплатно работать?
        - Да, - коротко ответила стриптизерша.
        - Ты бы, конечно, хотела выбраться отсюда?
        Она посмотрела на него взглядом, из которого можно было понять, что Бреди задал глупый вопрос. Лишь сказала:
        - Не представляю, как это можно сделать. Меня охраняют.
        Бреди представил фигуру охранника. Парень крепкий, но и Бреди не из слабаков. Однако лишняя возня, сопение и крики здесь не годятся. Надо как-то потише. Он посмотрел на красотку.
        - Но ты готова бежать?
        - А получится?
        - Получится, если найдешь что-нибудь тяжелое.
        - Вы же можете его таким образом убить.
        - Послушай, девонька. Это уже мое дело. Ты ни разу не задумалась, что тебя уже давно могли убить? Я должен помочь сыщику и отомстить Шакалу.
        Она наклонилась и достала из-под столика полную бутылку виски.
        - Вот все, что у меня есть. Нам дают для ублажения клиентов. Этого достаточно?
        - Замечательно. Это подойдет. Сегодня тебе не придется никого ублажать, - он окинул взглядом ее одеяние. - Времени собирать вещи нет. У тебя есть что-нибудь, чтобы накинуть поверх всей этой красоты.
        - Только курточка.
        - Достаточно. Я с машиной. Пусть остальные тряпки остаются здесь. Надеюсь, у тебя будет возможность выставить мамке счет, - он взял в руки бутылку. - Сейчас главное - оперативность. Одевай быстренько курточку и жди моей команды.
        Бреди легонько приоткрыл дверь, стараясь не шуметь. Охранник стоял спиной к двери и скучал. Отлично. Бреди со всего размаха ударил охранника бутылкой по голове. Охранник тихо охнул и начал оседать. Бреди подхватил его и аккуратно уложил возле двери. Потом протянул руку не состоявшейся партнерше.
        - Бежим, красотка. Новой тюрьмы мне, пожалуй, не миновать.
        Она, дрожа от страха, протянула ему руку, которая сразу же утонула в здоровенной лапе ирландца. Озираясь по сторонам, они незаметно выскользнули на улицу.
        - Теперь к парковке. Там у меня машина, - негромко сказал Бреди и поволок красотку к машине.
        Она едва поспевала за ним, теряя на ходу тапочки. Он не дал ей возможности вернуться за ними, затолкав босую в машину.
        - Теперь вперед, красотка.
        - Куда?
        - К хорошим людям. Там разберемся.
        Проститутка Люси, пробегая мимо кабинки, которую только что покинули клиент и его партнерша, обнаружила лежащего возле двери охранника. Он уже пришел в себя и тихо стонал. Сначала Люси оцепенела от ужаса. Потом пришла в себя и бросилась к мамке.
        - Фрау Майер, у нас несчастье. Охранник Удо лежит возле двери кабинки, где была эта новенькая блондинка.
        Эмма бросилась туда и распахнула дверь. В кабинке было пусто. Возле двери стонал охранник. Все это грозило обернуться большими неприятностями. Эмма выскочила на улицу. Оглянулась по сторонам. Все было тихо. Ни голосов беглецов, ни шума отъезжающей машины. Она поняла, что опоздала. Эмма сказала стоящей рядом Люси:
        - Мне этот ирландец сразу не понравился. Надо что-то делать. Иначе нам всем крышка.
        Эмма Майер уединилась в своей комнате, где некоторое время размышляла о случившемся. Позвонить она не могла, потому что получила указание не звонить. Она знала, куда ехать. Оставив за себя Люси, села в машину. По дороге она думала о том, что ее бизнес под угрозой.
        46
        Маттиас Штайн не был клиентом заведения Эммы Майер. Таким легкодоступным товаром он не пользовался. Не велика мудрость заплатить деньги и получать удовольствие. В его представлении здесь не было привычного для него доминирования, добытого силой характера.
        С Эммой он познакомился в одном из ночных клубов. Озабоченная задачей усиления конкурентоспособности борделя, предприимчивая мамка подбирала "кадры". Она не исключала, что среди стриптизерш могут найтись менее разборчивые в способах заработка девушки, которые согласятся поработать в ее заведении. Этой мыслью она поделилась с подвыпившим Маттиасом. Он сидел недалеко от Эммы и жадными глазами пожирал вертящихся и изгибающихся стриптизерш. Поскольку основная публика была представлена мужчинами разного возраста, присутствие среди клиентов клуба женщины бросалось в глаза. Не ушло это и от внимания Маттиаса. Он подсел поближе и завел с Эммой разговор. Скоро ему все было понятно, и он, к удивлению Эммы, выразил желание поучаствовать в ее проекте на взаимовыгодных условиях. Так в распоряжении мамки появились стриптизерши, с которыми можно было "творить что угодно", не спрашивая их согласия. От этого попахивало криминалом, но Эмма старалась об этом не думать. Хорошие деньги, которые она получала за эти услуги, лишили ее всякой осторожности.
        Теперь, когда она вела машину к логову компаньона, ситуация представилась ей в другом свете. Она вдруг осознала, что можно не только потерять бизнес, но и лишиться свободы. И это вместо детской мечты о богатстве. Ей стало страшно. Еще страшней ей становилось, когда она думала о той реакции, которая, безусловно, последует от Маттиаса. Ведь он не раз предупреждал, что информация об их совместном проекте ни в коем случае не должна выйти за пределы борделя. И вот случилось такое. Проклятый ирландец! Она вспомнила его водянистые глаза и бросающуюся в глаза простоту и подумала, что ирландец оказался не так прост. Правда, она никак не могла понять, что могло поспособствовать сговору между стриптизершей и этим неотесанным простолюдином.
        Из окна своего "сарая" Маттиас увидел подъезжающую машину. Он понял, что это машина компаньонши. Как раз сегодня он собирался ей позвонить, но она его опередила. Видимо, случилось что-то непредвиденное. Маттиас почувствовал холодок где-то внутри. Подсознательно отметил, что тучи сгущаются, что кто-то хочет положить конец его доминированию в этой реальной жизни. Так просто он не сдастся. Пусть попробуют.
        Он молча выслушал рассказ Эммы. При этом глаза его сверкали, и невидимые лучи, излучаемые ими, насквозь прожигали душу Эммы. Он никак не прокомментировал случившееся, но и без этого она могла представить, что бы он сказал, пожелай он это сделать. Он лишь спросил:
        - Как он выглядел?
        - Такой рыжий верзила. Думаю, ирландец.
        - Неужели это он? - отвечая собственным мыслям, вымолвил Маттиас.
        - Кто?
        - Да так. Просто мне подумалось. Ты все равно ничего не знаешь. Да и не нужно тебе об этом знать, - и добавил. - Уже не нужно…
        Потом он заходил по комнате. Было тихо, Эмма слышала его учащенное дыхание. Она готова была провалиться сквозь землю, только бы не видеть его фигуру, периодически закрывающую ей свет из маленького окошка. Только бы быстрее все закончилось и он отпустил ее. Наконец, он спросил:
        - Та другая на месте? Ее ты никому не предлагала?
        - Пока нет.
        - Хорошо, - сказал он таким тоном, что Эмма подумала, что тон этот определяется, пожалуй, не только отсутствием опасности хотя бы с этой стороны, но и чем-то другим.
        Прошла еще одна тягостная минута, после чего он сказал:
        - Возвращайся, Эмма. Я скоро буду. Подумаю, на чем мне приехать. Эту вторую надо убирать. Боюсь, что может нагрянуть полиция. Надо торопиться.
        - Как убирать? - испуганно воскликнула Эмма.
        - Пока не знаю.
        - А что делать, если придет полиция? Про первую ведь тоже надо что-то говорить. Полиция, наверняка, будет этим интересоваться. Как оправдываться?
        - Все отрицать. Другого выхода нет. Там будет видно. Будешь действовать по обстоятельствам.
        Эмма поняла, что у него нет решения, что он будет думать в первую очередь о себе, а не о какой-то мамке, мечтающей разбогатеть.
        Она молча вышла и села в машину. Она снова поехала в бордель - другого решения у нее тоже не было.
        47
        Они не встречались уже несколько дней, и Макс подумал, что столь долгого перерыва в общении у них еще не было - ни тогда, когда между ними еще была любовь, ни позже, когда их отношения ограничивались только деловыми контактами. Он уже привык к ее постоянному присутствию в его делах и мыслях. Даже если она и не сидела с чашкой кофе на диванчике и не говорила ему что-нибудь назидательным тоном, он знал, что достаточно набрать номер и сразу же услышать ее кошачий голос, не видя увидеть, как подпрыгивает на том конце линии ее рыжая копна волос, а зеленые глаза щурятся в моменты особенно резких высказываний, не терпящих возражения.
        Мартина молчала, и он еще не понимал, что бы это значило. Его подмывало набрать ее номер и первым пойти на примирение, но непонятно откуда взявшаяся неуверенность не позволяла это сделать.Макс понимал, что продолжения, тем более возобновления, их любовных отношений быть не может, но и представить себе, что она исчезнет из его профессиональной жизни, он не мог. В то же время он знал, что им обоим пора устраивать личную жизнь и когда-то придется расстаться.
        Его раздумия были прерваны звонком Лео Фишера. И то правда, что Лео давно не интересовался ходом расследования. Так что его звонок нисколько не удивил Макса. Лео осторожно спросил:
        - Ничего нового, господин Вундерлих?
        - Напротив, господин Фишер. Нового предостаточно, но утешительного мало. Мой "живец" попался на удочку преступника.
        - Как же так?
        - Преступник что-то заподозрил и повел себя непредсказуемо. Теперь еще одна стриптизерша в его лапах.
        - Может быть, пора обратиться в полицию?
        - Вы, наверное, не поверите, но я уже проинформировал полицию.
        - И что же?
        - Она ничем мне пока не помогла, хотя кое-какие меры предприняла.
        - Неужели нет такой силы, которая сможет вернуть Монику?
        На этот прямой вопрос ответа у Макса не было. К силе нужна информация. Пока ее не было. Он представил лицо Лео Фишера и подумал, что Моника та последняя надежда на некое подобие семейного счастья, которая еще есть у этого, по сути дела, богатого, но несчастного старика. Что-то нужно было ответить. Он хотел успокоить Лео, но получилось, как он решил после того, как положил трубку, не очень.
        - Сила есть, господин Фишер. Мы еще не нашли точку приложения этой силы.
        Строитель Лео Фишер все хорошо понимал в силах и их точках приложения, но не нашел удачной "механическую интерпретацию" сыщика и положил трубку, не сказав ни слова.
        Макс прикурил сигарету и посмотрел на часы. Было девять вечера. Рабочий день вполне себе закончился, и можно было отправляться спать. И он уже сделал бы это, если бы кто-то снаружи вдруг не нажал на кнопку его звонка. Просто ошиблись? Хотели к стоматологу или адвокату, а нажали его кнопку. Это вряд ли - стоматолог и адвокат давно закончили работу. Может быть, кто-то пришел к единственной жиличке? Хотя сомнительно, чтобы эта древняя старуха устраивала приемы в столь поздний час. Какие приемы? Старуха вполне могла вызвать к себе службу спасения. Ну да, конечно. Она здоровья далеко не богатырского. Видимо, это к ней. Звонок повторился. Какой-нибудь шутник? Делать нечего, и он таким образом развлекается. Тут вечером по Шиллерштрассе разные болтаются. Все шутят. Новый звонок. До него никак не доходило, что это могут звонить к нему. Такого никогда не было. С ним всегда договариваются по телефону, а потом приходят. Мартина не исключение. Он немного подождал. Больше звонков не было. Успокоился и выключил компьютер. Слава богу, отшутились. Встал со стула, и в это время новый звонок. Пора с этим
разобраться. Макс вышел в вестибюль, включил тусклый свет и подошел к двери. За дверью было тихо. Потом кто-то мужским голосом, как бы самому себе, сказал: "Пожалуй, сыщик уже уехал". Все же это к нему. Странно.
        - Кто там? - громко спросил Макс.
        Радостный голос сразу же отозвался:
        - Это я, Бреди Реган. Откройте, господин сыщик.
        Ирландец ввалился в вестибюль. От него непривычно пахло дорогой парфюмерией. Макс ввел его в комнату и, после того как оценил его парадный вид, спросил:
        - Бреди, вы потеряли телефон, который я вам подарил?
        - Если честно, господин сыщик, то я забыл его дома. А вообще-то мне было не до звонков. Я очень торопился и сразу прямо к вам.
        - Откуда?
        - Из борделя, господин сыщик.
        Несмотря на усталость, Макс не смог сдержать улыбку.
        - И давно вы этим балуетесь, Бреди?
        Бреди сконфузился и засопел, а Макс добавил:
        - Бреди, я не имел в виду ничего предосудительного. Это ваше личное дело. Ваше недавнее прошлое отложило отпечаток на ваши сексуальные потребности. Я понимаю, что у вас нет времени заводить обстоятельные знакомства с женщинами. Но думаю, вы пришли ко мне не для того, чтобы рассказать что-то новенькое из области сексуальных технологий.
        - Безусловно, господин сыщик. Есть кое-что по нашему делу.
        - Это по какому?
        - Ну, как же, господин сыщик? Конечно, по Шакалу.
        Макс опустился на диванчик. Спокойная манера поведения ирландца бесила его. И это в такое время, когда уже давно не до шуток. Он взял себя в руки.
        - Вы нашли его в борделе? До сих пор он специализировался на ночных клубах.
        Бреди позволил себе улыбнуться.
        - Нет, господин сыщик. Я нашел там кое-что другое.
        - Уж не тяните, Бреди.
        - Я пытаюсь, но вы меня все время перебиваете. Вы, конечно, помните тот вечер, когда мы ловили Шакала?
        - Еще бы, Бреди.
        - Так вот я встретил в борделе ту красотку, которую Шакал тогда посадил в свою машину.
        У Макса нашлись только силы взять ирландца за руку и потянуть его к дивану, усаживая таким образом рядом с собой. Потом он перевел дыхание, тяжело сглотнул и выдавил:
        - Давайте, Бреди, все подробно и по порядку.
        Когда Бреди закончил свой сбивчивый рассказ, Макс спросил:
        - И где же теперь эта красотка?
        - В моей машине, господин сыщик.
        - Бреди, вы получили неожиданное наследство? Иначе как все это понимать? Ваша машина, этот шикарный костюм…
        - Машину я взял у соседа. Кстати, я должен ее сегодня вернуть. Костюмчик приобрел на тюремные сбережения.
        - И все это ради того, чтобы сходить в бордель?
        Бреди смутился и некоторое время раздумывал, после чего последовал короткий рассказ о том, что Бреди побывал в борделе уже дважды и что причиной тому было знакомство с импозантным господином. Макс улыбнулся.
        - Получается, что не пойди вы во второй раз, то сегодня этот предметный разговор не состоялся бы. Все-таки мне повезло, Бреди.
        - И мне тоже, господин сыщик.
        Макс поднялся с диванчика.
        - Надо срочно взглянуть на ту, которую вы держите в машине соседа.
        Они покинули офис и скоро были на парковке, где Бреди оставил машину. Он открыл дверцу, и Макс просунул голову в салон. На заднем сиденье, сжавшись в комок, сидела Милева Николич. Все оказалось правдой. Авторитет его величества случая стремительно набирал очки. Ситуация требовала немедленных действий. Макс взглянул на ирландца и понял, что тот тоже вопросительно смотрит на него. Сказал:
        - Минуточку, Бреди. Я сделаю только один звонок. Кстати, где находится этот бордель?
        Бреди назвал координаты борделя, а Макс в это время набрал номер старика Ланга. Когда тот ответил, сказал:
        - Добрый день, господин Ланг. Это частный детектив Вундерлих. Помните, я вам звонил по поводу вашей машины. Вы еще тогда сказали, что ее у вас угнали.
        Некоторое время трубка молчала, потом задребезжала голосом старика Ланга:
        - Ах, да, помню, господин сыщик. Вы еще обещали посодействовать розыску моей машины.
        Макс осторожно спросил:
        - Надеюсь, машину вернули?
        - Да, господин сыщик. Правда, если б вы только знали, что мне пришлось пережить.
        - А в чем дело?
        - Угонщик натворил много дел. Машина засветилась в нескольких неприятных историях, и мне пришлось доказывать, что я здесь ни при чем. Потрепали нервы старику.
        - Представляю, господин Ланг. Помнится, вы рассказывали, что подрабатывали в борделе. Вам дали это место снова?
        - Нет, господин сыщик.
        - Обидно. Не могли бы вы мне подсказать, в каком борделе вы подрабатывали.
        Старик Ланг назвал координаты борделя, потом игриво спросил:
        - Хотите туда сходить? Что ж, дело молодое…
        Макс уже узнал то, что ему нужно, и не имел ни малейшего желания выслушивать комментарии старика Ланга. Сказал:
        - Я подумаю, господин Ланг. Извините, буду заканчивать. Очень тороплюсь.
        Он отключился и сказал Бреди так, чтобы слышала и стриптизерша:
        - Бреди, отвезите фрау Николич домой. Там ей ничего не грозит. Я еще поговорю с ней. Сейчас я должен решить кучу вопросов.
        Итак, пазл сложился. Информация старика Ланга подтвердила догадку. Бордель, в котором побывал Бреди, давно известен Шакалу. Не просто известен - он извлекал из него выгоду. Макс вернулся в офис и сразу же прикурил сигарету. Сон откладывался.
        48
        Инспектор Дауб ждал сыщика Вундерлиха. Прошло уже пятнадцать минут с тех пор, как они закончили телефонный разговор. Дауб сгорал от нетерпения. Из короткого разговора он понял, что в деле стриптизерш наметились существенные подвижки. И если это так, то уже совсем скоро Дауб сможет доложить наверх о завершении дела. А это, в свою очередь, не сулит Даубу ничего кроме служебных благ, в том числе вполне вероятного продвижения по карьерной лестнице. Такое случается не часто. Дауб откинулся на спинку стула и слушал музыку, которая непрерывно звучала у него внутри. Ее звуки были то медленными и протяжными, то совсем быстрыми, бешено колотящими в мозг. Совсем как в настоящей музыке. Потом Дауб понял, что это так бьется его сердце. Сердце служаки, жаждущего успеха.
        Сыщик вошел и сел все на тот же стул. На этот раз в его движениях было больше уверенности. И эта уверенность передалась инспектору Даубу, и он почувствовал, как его сердце разгоняется в очередной раз. Возбужденным голосом сказал:
        - Рассказывайте, господин Вундерлих.
        Макс внимательно посмотрел на инспектора и подумал, что еще совсем недавно их отношения были вполне себе натянутыми, но вот настал день, когда их устремления сошлись в одной точке и нет силы, способной разорвать их спонтанный союз. Его душу наполнила радость, не меньшая, чем та, которая лихорадила инспектора. Радость того, что после бесплодных часов раздумия можно перейти, наконец, к осознанным действиям. И пусть результат этих действий непредсказуем, но это все же лучше, чем просто сидеть в офисе на Шиллерштрассе, тупо пытаясь извлечь из головы ту информацию, которой там нет и быть не может. Он улыбнулся и сказал:
        - Рассказывать, собственно, нечего, господин инспектор. Я вам все уже рассказал. Можно только уточнить детали, если вам это необходимо. Надо начинать действовать.
        Дауб задумался. На лице его блуждало некое сомнение. Спросил:
        - Этот ваш знакомый ирландец… Ему можно доверять?
        - Понимаю вас, господин инспектор. Все-таки бывший заключенный. Но факт налицо. Он привез стриптизершу Милеву Николич.
        - Может быть, он что-то задумал? Может быть, он в сговоре с этим Шакалом? Такое совпадение…
        Макс пожал плечами. Он уже привык к тому, что в реальной жизни возможно все, что угодно. Некоторое время помолчал, размышляя над тем, стоит ли говорить инспектору то, что пришло в голову. Решившись, сказал:
        - Господин инспектор, в детстве я зачитывался детективными историями. Разными. Посмею утверждать, что что-то подобное было и у вас.
        Дауб заерзал на стуле и потупил глаза. Макс продолжил:
        - Так вот, в тех историях часто упоминалась так называемая дедукция. И я в нее свято уверовал. Потом, когда я стал частным сыщиком, убедился, что эта "дедукция" не есть панацея для расследования преступлений. Мне часто помогал так называемый его величество случай.
        Дауб ухмыльнулся.
        - Хотите сказать, что он и сейчас спешит к вам на помощь?
        - Почему бы и нет?
        - Но мы не можем полагаться на случай. Только на факты.
        - У нас есть факт - Милева Николич жива и здорова. И если этот факт подстроен, то наша задача проверить это.
        - И что вы предлагаете?
        - Я исхожу из того, что примерно такая же участь уготована для другой стриптизерши. Мы должны попробовать найти ее в этом же борделе. В конце концов, моя основная задача - розыск Моники Фишер.
        - А розыск преступника вас больше не интересует?
        - И то, и другое тесно связаны. Если мы найдем Монику Фишер, то подберемся и к Шакалу.
        - Как вы предлагаете действовать?
        - Очень просто. Берем парочку вооруженных полицейских и едем в бордель. Там заявляем мамке о том, что подозреваем ее в незаконном бизнесе, связанном с принуждением девушек к особо извращенному сексу, и учиняем обыск, - Макс задумался, после чего добавил. - Пожалуй, количество полицейских надо удвоить.
        - Хорошо. Допустим, что ваш ирландец честный малый. Но я помню, как вы рассказывали, что он сам явился в ваш офис.
        - Что вы хотите этим сказать?
        - Что он весьма инициативный. Боюсь, чтобы он не занялся самодеятельностью и сейчас. Думаю, ему очень хочется наказать Шакала самостоятельно. Ненависть толкает его на это. Что мы можем этому противопоставить?
        - Только нашу оперативность. Операцию нужно провести сегодня же вечером.
        Дауб встал со стула.
        - Согласен. Будьте весь день в офисе и ждите моего звонка. Я постараюсь организовать все максимально быстро. Мы заедем за вами.
        Когда Макс покинул кабинет Дауба и вышел на улицу, был белый день, и солнце еще вовсю трудилось на небосклоне. Он подумал, что у Дауба еще достаточно времени, чтобы все устроить к вечеру.
        49
        Потекли длительные минуты ожидания. Сначала он суммировал их, фиксируя каждую четверть часа, потом каждую половину. Наконец, это ему надоело, и он вообще перестал смотреть на часы. Выкурил две сигареты подряд, пока не нашел себе новое занятие, подсказанное собственным желудком. Макс выгреб из холодильника все остатки съестного и сложил их на маленькую тарелочку. Получилась почти полная. Отправил тарелочку в микроволновку, а потом быстро опустошил ее. Он съел бы еще столько, но желания идти в магазин не было. Чашка кофе вприкуску с сигаретой дополнили импровизированный обед.
        Потом он стал вспоминать свои прошлые расследования и пришел к выводу, что ни в одном из них не обошлось без участия полиции. Совсем как у сыщиков литературных, о которых он читал в детстве. Те тоже подбрасывали полицейским ценные идеи или наблюдения, но потом, когда дело выходило на завершающую стадию, отдавали лавры победителей этим Лестрейдам или Джеппам. В его теперешней истории это инспектор Дауб. Он не имел к нему никаких претензий. Разве мог он, сыщик Вундерлих, тягаться с полицейским ресурсом? Это только в деле, связанном исключительно с наружным наблюдением, можно обойтись собственными силами. И то только в идеальном случае, когда можно просто проследить за неверным супругом, а потом представить второму супругу подробный отчет с указанием адреса, фото и прочих подробностей прелюбодеяния. Вот и сейчас так не получилось. И никто в этом не виноват. Никогда заранее не известно, какие обстоятельства могут сопутствовать простому, на первый взгляд, факту. Макс вздохнул. А в других делах без полиции вовсе не обойтись. Сначала вроде бы начинаешь все самостоятельно. Куда-то идешь, что-то
вынюхиваешь, уже даже знаешь, кто преступник. И вдруг понимаешь, что тебе требуется ресурс, которого у тебя нет - нет ни сотрудников, с помощью которых можно организовать засаду, ни просто обученных людей, способных схватить злодея. И вот ты уже бежишь в полицию, рассказываешь, как много ты уже сделал и как мало осталось для завершения дела. Самое интересное при этом, что в большинстве случаев отголоски "твоего" дела неким образом докатились уже и до полиции и стали головной болью какого-нибудь инспектора Дауба или инспектора Гримма. И для них вдруг становится очевидным, что ты на их стороне, что, как и они, защищаешь закон. И вот ты и они - уже единое целое.
        Макс рискнул взглянуть на часы. Прошло уже почти четыре часа с того момента, как он покинул кабинет инспектора Дауба. Он подошел к окну. Шиллерштрассе полностью накрылась тенью от близлежащих строений. Это означало, что солнцу осталось совсе мало, чтобы в очередной раз спрятаться за горизонтом. Потом наступят сумерки, за ними придет вечер, когда улица заживет своей вечерней жизнью. Она не станет менее шумной, но шум этот приобретет другую звуковую гамму, особенности которой не описать простыми человеческими словами. По меньшей мере, у него нет таких слов. Вот если бы Мартина. Она, пожалуй, что-нибудь изобразила бы. Натренировалась за годы их сотрудничества. Воспоминание о Мартине испортило настроение. И он прогнал его размышлениями о предстоящей операции. Бреди Реган рассказал, как там все устроено, в этом борделе. Ничего особенного. Торговая площадка, разбитая на секторы, где предлагают розницу. Это подтвердила и Милева Николич. Слава богу, ей повезло. Но о Монике Фишер она ничего не знает.
        Дауб позвонил и сказал:
        - Мы будем у вас через четверть часа.
        Он запер офис и вышел на улицу. Немного постоял, докуривая сигарету. Сегодняшний вечер мог поставить точку в этом рутинном деле или подбросить новые неожиданности. Думать о плохом не хотелось.
        50
        В полицейском микроавтобусе Макс сказал:
        - Господа полицейские, в борделе надо разыскать вот эту девушку.
        Он достал из кармана фотографию Моники Фишер и дал ее посмотреть всем членам группы, не забыв инспектора Дауба. Один из молодых полицейских спросил:
        - Господин сыщик, она проститутка?
        Макс пошутил:
        - Понравилась?
        Полицейский сконфузился и сказал:
        - Дело не в этом. Просто никогда бы не подумал, что такие красотки тоже идут в проститутки. С такими данными вполне могла бы найти себе богатого мужа.
        Макс снова засунул фотографию во внутренний карман. Потом взглянул на полицейского.
        - Вы знаете, юноша, она и нашла себе такого мужа, но обстоятельства разлучили их. Если она там, то против своей воли. Не исключаю, что ее там нет.
        Тут вмешался Дауб:
        - Господин Вундерлих, уж коли вы упомянули некие обстоятельства, то напомните моим парням, что следует обращать внимание и на лиц мужского пола, - Дауб ухмыльнулся. - Среди них может вполне оказаться тот, который явился причиной упомянутых вами обстоятельств.
        - Безусловно. Господа полицейские, там может оказаться преступник по кличке Шакал, который и похитил эту девушку. Он хитер и коварен. Так что будьте осторожны. Его портрет вам знаком. Это тот фоторобот, который вам был роздан господином инспектором.
        Когда группа полицейских во главе с инспектором Даубом вошла в бордель, у Эммы Майер похолодело внутри. Она предполагала, что нечто подобное произойдет, но не думала, что так скоро. Полицейские еще не увидели ее, и она незаметно исчезла, чтобы предупредить Люси. Люси часто заменяла ее и знала, что делать в подобных случаях. Потом Эмма быстро вернулась и во всей красе мамки борделя предстала перед Даубом. Она догадалась, что он здесь старший. Правда, возле Дауба крутился некто, одетый в цивильное, и Эмма решила, что это тоже сотрудник полиции, возможно тайный. Она слышала, что полиция пользуется услугами тайных агентов. Сути дела это не меняло, и Эмма сказала:
        - Добрый вечер, господин инспектор. Меня зовут Эмма Майер. Я содержательница этого заведения. Что привело полицию в наш женский коллектив?
        Дауб ухмыльнулся.
        - Что бы делал ваш женский коллектив, не будь он столь посещаем мужчинами? - Дауб помолчал, потом представился. - Инспектор уголовной полиции Дауб.
        - Очень приятно, господин инспектор. Разыскиваете кого-то из мужчин?
        - Возможно, фрау Майер. Но в первую очередь нас интересуют ваши девушки.
        - Они все к вашим услугам, господин инспектор, - она улыбнулась.
        Дауб решил, что начальная стадия знакомства исчерпана и, сделав серьезное лицо, сказал:
        - Фрау Майер, полиции стало известно, что в вашем заведении содержатся девушки против их воли. Кроме того нам известно, что эти девушки предоставляют клиентам сексуальные услуги особого рода, а плата за эти услуги взимается с нарушением правил, - Дауб запнулся, подбирая следующие слова. - Одним словом, эти девушки работают без зарплаты.
        Эмма Майер попробовала превратить все в шутку. Она понимала, что это только отсрочка предстоящих действий полиции.
        - Такого не может быть, господин инспектор. Это наветы завистливых конкурентов.
        Тут в разговор вмешался тот, кого Эмма сочла за тайного агента.
        - Фрау Майер, я частный детектив Вундерлих. У нас есть и другая информация, подтверждающая то, что сказал господин инспектор.
        Эмма приготовилась к самому худшему. Она помнила, что Маттиас упоминал какого-то частного сыщика, засунувшего свой нос в это дело. Обложили по полной. Она продолжила блефовать.
        - Что вы имеете в виду, частный детектив?
        - Вы знаете Милеву Николич?
        - Впервые слышу, частный детектив.
        - Ну, как же? Не далее, как вчера, ей удалось бежать из вашего заведения. Не помните?
        - Что за фантазии, частный детектив? - слабо сопротивлялась Эмма.
        Макс достал из кармана фотографию.
        - Вот так выглядит Милева Николич. Не узнаете?
        Эмма перестала сопротивляться и замолчала. Сейчас ее занимала единственная мысль - успел ли Маттиас закончить свое дело? Она справедливо полагала, что за меньшее число преступных эпизодов положено меньшее наказание. Инспектор Дауб нетерпеливо сказал:
        - Фрау Майер, есть основания полагать, что кроме Милевы Николич есть и другие девушки, подвергавшиеся сексуальному насилию. Мы должны произвести обыск. Вот, кстати, и ордер, - Дауб протянул бумагу.
        Эмма крутила в руках ордер. Перед глазами плыли радужные круги. Она была близка к обмороку. Осторожно опустилась в стоящее неподалеку кресло.
        - Делайте все, что вам предписано, господин инспектор, - выдавила она слабым голосом.
        Дауб отдал распоряжения своим парням, и все двинулись наверх, туда, где находились кабинки. Макс остался внизу. В кресле Эмма Майер потихоньку приходила в себя. Она встала, поправила платье и сказала, обращаясь к Максу:
        - Скажите, господин сыщик, что со мной будет?
        - А как вы сами думаете, фрау Майер?
        - Думаю, лишат лицензии. А что еще?
        - Это было бы слишком просто, фрау Майер. Вполне возможно, что вы не избежите и уголовной ответственности.
        - Это все он!
        - Понимаю. Вы имеете в виду Шакала?
        - Его зовут Маттиас Штайн.
        - Это нам тоже известно. Но в тюрьме у него была кличка Шакал.
        - Он сидел в тюрьме? Я ничего не знала.
        - Ничего удивительного. Он мог вам об этом и не сказать. Но того, что вы поддержали его в преступном замысле, достаточно для того, чтобы упрятать вас за решетку. Вы его подельница.
        Эмма заломила руки. Из горла вырвался легкий стон. Она снова рухнула в кресло. В это время сверху спустился полицейский.
        - Господин сыщик, мы никого не нашли.
        Макс резко бросил ему:
        - Скажите господину инспектору, чтобы он не торопился. Ищите тщательнее. Вы должны ее обнаружить.
        Полицейский снова пошел наверх. Эмма заворочалась в кресле.
        - Напрасно ищете, господин сыщик. Здесь больше никого нет.
        - Я так не думаю, фрау Майер. А вы могли бы не заставлять нас это делать, а рассказать, где вы держите стриптизершу с чудной кличкой Шметтерлинг. Разве не так называл ее Шакал? Пожалуй, он не сообщил вам даже ее настоящее имя?
        Эмма презрительно хмыкнула и отвернулась. Потом неожиданно успокоилась. Она уже была уверена, что у Маттиаса все получилось. Макс посмотрел на ее спокойное лицо и понял, что Монику они сегодня здесь не найдут. Мамка что-то знает. Давать отбой полицейской группе? Неужели еще рано праздновать победу? Не зная почему, он вышел из борделя. На улице уже было темно. Над парковкой горел тусклый фонарь. От борделя парковку отделяла лужайка. Он задумчиво сделал несколько шагов по лужайке в направлении парковки. Взгляд его шарил по стоящим машинам. В самом конце лужайки, непосредственно перед рядом машин, он вдруг увидел темный силуэт. Силуэт напоминал всадника, наклонившегося и вцепившегося в гриву лошади, вдруг потерявшей силы и упавшей на брюхо. Макс сделал еще пару шагов. Теперь он уже слышал и какое-то сопение. Что за чертовщина? Он достал фонарик и посветил в направлении сопящего силуэта. Брюхом лошади - теперь он увидел это отчетливо - оказался лежащий на земле Бреди Реган. Только теперь он был не в парадном костюме, а в своей обычной потрепаной одежде. Согнувшимся всадником - в этом Макс не
сомневался - был Шакал, руки которого сошлись на горле Бреди. Шакал, за которым он так долго гонялся, был всего в нескольких метрах от него. Бреди подбрасывал его на себе, но никак не мог сбросить. Неведомая сила, помноженная на ярость, удерживала жилистое тело Шакала верхом на ирландце. Маттиас снова доминировал, сидя верхом на противнике, как делал это когда-то в школе. Правда, тогда учителю истории Бауэру удавалось стащить его с менее успешного одноклассника. Теперь ничто не поможет этому наглому ирландцу. Пора с ним кончать. Пальцы рук уже онемели, но ирландец продолжал брыкаться. Наконец, природная сила Бреди сломила нечеловеческую ярость Шакала. Он изловчился и оторвал от себя чужие руки, вцепившиеся в горло. Свежий приток воздуха удвоил силы, и Бреди вскочил на ноги. Шакал лежал на траве, но быстро пришел в себя и тоже поднялся на ноги. Он готов был снова броситься на ирландца, хотя и медлил, потому что понимал, что теперь ему будет совсем непросто завершить задуманное. Оба тяжело дышали. Макс еще не успел сообразить, что происходит, как в тусклом свете фонаря увидел нож в руке Бреди Регана.
Бреди сделал два шага в направлении противника. Макс только успел крикнуть:
        - Бреди, не делайте этого!
        Звук непонятно откуда взявшегося голоса слишком поздно проник в сознание ирландца. Его рука ударила снизу вверх. Шакал рухнул на траву. Бреди отступил от лежащего тела и оглянулся по сторонам. Только теперь в полумраке он разглядел сыщика.
        - Это вы, господин сыщик? Откуда вы здесь?
        - А откуда здесь вы, Бреди?
        - Я только хотел вам помочь.
        Макс подошел к лежащему Шакалу, присел на корточки и приложил руку к его шее.
        - Похоже, Бреди, вы перестарались. Он был один?
        - В его машине пленница.
        Макс быстро набрал номер Дауба:
        - Господин инспектор, отбой. Выводите группу. Он в наших руках.
        Когда Дауб подошел к лежащему телу Шакала, спросил:
        - Это он?
        - Да, господин инспектор.
        - И кто же его?
        Макс молча кивнул в сторону стоящего Бреди. Тот уже все понял и протянул обе руки. Один из полицейских защелкнул на них наручники. Дауб спросил:
        - Это и есть ваш ирландец, господин Вундерлих?
        - Да.
        - Вот говорил же я, что он может нам помешать.
        - Да, господин инспектор, он опередил нас. Правда, без его вмешательства Шакал, вероятно, и сегодня ушел бы от нас.
        - А как же девушка, которую вы должны отыскать?
        Макс подошел к ирландцу.
        - Где она, Бреди?
        Вместе они подошли к машине. Бреди сказал:
        - Вот его машина, господин сыщик. Ищите там.
        Макс открыл дверь салона, на заднем сиденье сидела женщина со связанными руками и мешком на голове. Макс стянул мешок с головы. Это была Моника Фишер, объект его наружного наблюдения. Ей помогли выбраться из машины и развязали руки. Она смотрела на Макса, ничего не понимая.
        - Кто вы?
        - Меня зовут Макс Вундерлих. Я частный сыщик.
        Моника внимательно посмотрела на него. В ее глазах промелькнула догадка.
        - Это вы следили тогда за мной? С вами еще была женщина.
        - Да, фрау Фишер. Я делал это по заданию вашего супруга. Вон там на траве лежит, по всей вероятности, тот, на свидание с кем вы шли.
        Она пересилила себя и подошла к телу Шакала. Молча смотрела некоторое время, потом, давясь от отвращения, тяжело выговорила:
        - Хочу домой, к мужу.
        Макс сказал, обращаясь к инспектору Даубу:
        - Господин инспектор, думаю, мы можем пока отпустить фрау Фишер. Она теперь никуда не исчезнет. Допросить вы ее сможете в любой момент, - он замолчал, потом добавил. - Думаю, она это заслужила.
        - Я не против, господин Вундерлих.
        Макс набрал номер Лео Фишера:
        - Господин Фишер, вы могли бы сейчас приехать ко мне?
        - Зачем, господин Вундерлих?
        - Чтобы забрать свою жену.
        Фишер долго молчал. Потом все еще с сомнением в голосе спросил:
        - Где я могу ее забрать?
        - Ну, как же? В моем офисе. Там, где я и принял к исполнению ваше задание.
        - Через полчаса будет нормально?
        - Вполне, господин Фишер.
        Макс повернулся к Даубу.
        - Господин инспектор, вынужден вас покинуть. В любой момент я к вашим услугам. Думаю, с этими парнями, одним живым и одним мертвым, вы разберетесь сами.
        Потом он подошел к Бреди Регану.
        - Бреди, мне очень жаль, что так получилось. Надеюсь, мы еще увидимся. Я буду ходатайствовать перед судом о максимальном смягчении наказания.
        Лужайка пришла в движение. Полицейские занялись своим повседневным делом.
        Макс взял под локоть Монику Фишер и сказал:
        - Пойдемте, фрау Фишер, в мою машину. Мне не хочется, чтобы ваш супруг забирал вас отсюда.
        Она понятливо кивнула и послушно пошла за сыщиком.
        В офисе на Шиллерштрассе Макс усадил Монику на диванчик и приготовил кофе. Не успели они сделать и по паре глотков, как кнопка звонка известила о прибытии Лео Фишера. Он буквально влетел в комнату. Увидел Монику и не верил своим глазам. Она, в свою очередь, подошла к нему и расплакалась. Макс же сказал:
        - Господин Фишер, я думаю, то, что касается наших официальных дел, мы обсудим позже. Сейчас забирайте супругу и езжайте домой. Она вам все расскажет. Уже нет ни одной причины, препятствующей этому.
        Когда супруги уехали, он подошел к окну и распахнул его. Ночная Шиллерштрассе шумно ворвалась в комнату, зашуршав бумагами на компьютерном столике.
        ВМЕСТО ЭПИЛОГА
        Мартина вошла в комнату так, как будто они расстались всего полчаса назад. Как будто она просто сбегала в газетный киоск, чтобы купить свежий номер "Бильда". Ни тени смущения на лице, ни привычного изумления: "Ах, какой же у тебя снова бардак на столе!" Макс в полном молчании несколько раз обошел вокруг нее, заглядывая то в ее зеленые глаза, то оценивая сзади измененную стрижку ее рыжих волос. Она позволила ему до конца выполнить задуманный трюк, не проронив ни слова и даже не вертя головой вслед за его изумленной физиономией. Наконец, он остановился и пристально посмотрел на нее. Она вдруг сказала:
        - Максик, никогда раньше не замечала, что у тебя не просто серые глаза, а темно-серые.
        - Они потемнели от горя, Мартина.
        - Какого? - расхохоталась она.
        - Неужели непонятно? Мы не виделись целую вечность.
        - Всего три дня, - ответила Мартина и направилась к диванчику.
        Он перебрал в голове последние события и вдруг понял, что она права. А ведь ему казалось, что после последней размолвки прошло гораздо больше времени. Смущенно сказал:
        - Могла бы хотя бы позвонить.
        - А ты не мог? - быстро возразила она.
        Все как обычно. Разве ее переспоришь? А надо ли? Он сел рядом с ней и прикурил сигарету. Она вдруг сказала:
        - Правда, мне есть, в чем повиниться.
        - И в чем же?
        - Я ведь так и не сходила в "Диамант". Страшно на тебя обиделась.
        - Мартина, при других обстоятельствах я бы тебе этого не простил. Сегодня прощаю.
        - С чего бы ты так подобрел? Ты уже знаешь, где искать Милеву Николич?
        - Мартина, то, что произошло за эти три дня, невероятно. Я до сих пор не могу в это поверить.
        - Неужели снова его величество случай?
        - Именно так. Я должен тебе сообщить, что Шакала мы взяли. Совместными, так сказать, усилиями.
        Она изумленно развернулась в его сторону.
        - Неужели? И сколько же новых трупов появилось в результате этой операции?
        - Всего один. И это сам Шакал.
        - Значит, снова судить некого?
        - Придется рассказать тебе все по порядку.
        Когда он закончил и откинулся на спинку диванчика, Мартина встала, сделала несколько шажков в направлении окна и резко обернулась. Сложив руки на груди, некоторое время пристально смотрела на него, словно пытаясь запомнить. Потом начала свой монолог.
        - Славненькое получилось дельце, Максик. Начали с ночных клубов, а закончили в борделе. Но я страшно рада, что не пострадала эта бедная девочка Милева Николич. Слава богу, что и ты выполнил свое задание. Этот любвеобильный бизнесмен получил назад свое очередное сокровище. Мне очень жалко этого бедолагу Бреди Регана. Тюрьмы ему не избежать. Представляю, как ты будешь стараться, чтобы ему смягчили наказание, но факт убийства налицо и никакой необходимой обороной его не оправдаешь. Жалко ирландца. Мог бы и не соваться в это дело. Хотя его помощь, конечно, трудно переоценить, - она замолчала, снова развернулась и сделала шаг к окну. Новый разворот и новый пристальный взгляд на Макса. Монолог продолжается. - Хотелось бы мне увидеть, что присудят этой бизнесменше Эмме Майер. Не могу представить, чтобы женщина ради денег согласилась на торговлю чужими честью и достоинством. Хотя мы с тобой за время нашего сотрудничества видели и не такое. Но сколько трупов? Когда они уже закончатся? - почти прокричала она.
        Макс вмешался:
        - Мартина, трупов бывало и побольше. Ты же понимаешь, преступники заметают следы, уничтожают свидетелей. Они же считают, что таким образом уйдут от правосудия. И, согласись, иногда им это удается. А вот допускать это мы не имеем права.
        - Уж и не знаю, что сказать. Иногда мне кажется, что лучше бы преступник избежал наказания, а эти люди остались живы.
        - В нашем случае, трупом стал и сам преступник. Считаешь, что это для него слишком суровое наказание?
        Она задумалась ненадолго.
        - По совокупности содеянного он этого заслуживает, но в нашей демократической стране нет смертной казни. Он просто получил бы приличный срок. Так что не знаю, что и сказать. Если только это был суд божий…
        - Почему бы и нет? Просто совершенный руками человека.
        - Снова ты со своей философией… Давай оставим эту тему.
        Макс улыбнулся:
        - Давай.
        Мартина снова села на диванчик, прикурила сигарету. По ее лицу пробежала тень неуверенности, мешающая ей сказать то, что все равно придется сказать. Она молчала некоторое время, потом решительно сказала:
        - Максик, я ухожу от тебя.
        До него не сразу дошел истинный смысл ее короткой фразы. Он шутливо спросил:
        - Трупов испугалась, моя писательница?
        Она молчала, глядя куда-то в окно. Потом медленно повернула голову в его сторону.
        - Максик, ты, пожалуй, не понял. Я совсем ухожу. Мы больше не будем сотрудничать.
        Сыщик Макс Вундерлих не шелохнулся. Он всегда знал, что когда-нибудь услышит от нее нечто подобное. И вот, когда это, наконец, прозвучало, он понял, что не готов к этому, что еще не время. Ему вдруг захотелось, чтобы сказанное ею оказалось неудачной шуткой. Он посмотрел ей в глаза и понял, что Мартина не шутит. Макс долго молчал, потом спросил:
        - И что же ты теперь будешь делать?
        - Максик, я выхожу замуж.
        - За кого? - только и сумел он выдавить.
        - За главного редактора журнала, в котором я работаю. Ты еще не забыл, что я где-то работаю? А у тебя я лишь нештатная помощница. Когда я буду замужем, уже не смогу так запросто оказывать тебе различные услуги.
        Он, наконец, взял себя в руки. Сказал то, что должен был сказать:
        - Мартина, я поздравляю тебя. Должна же и у тебя когда-то начаться настоящая жизнь.
        Она обиделась.
        - А что у кого-то она уже началась?
        Вышло неловко. Он понял, что проявил бестактность. Сконфузился.
        - Извини, Мартина, не так я выразился.
        Она простила его. Улыбнулась.
        - Ответь мне на прощание на один вопрос.
        - Валяй.
        - Ты знал убитую стриптизершу?
        - Ты имеешь в виду Бригитту Фогель?
        - Ну, да, ту, что убили вместо Моники Фишер.
        - Да, Мартина.
        Она не спросила больше ничего, встала с диванчика и направилась к выходу. В двери вдруг обернулась.
        - Максик, мы еще встретимся когда-нибудь?
        Это было настолько неожиданным, что он нашелся лишь сказать:
        - Почему бы и нет? Думаю, в твоем следующем романе, моя писательница… Конечно, если ты этого захочешь…
        КОММЕНТАРИИ
        1) швайнегельд (нем. - Schweinegeld) - бешеные деньги (дословно: свинские деньги)
        2) вундерлих (нем. - wunderlich) - чудесный, особенный, редкостный
        3) пилон - вертикально расположенный шест, предназначенный для акробатического танцатанца( или стриптизастриптиза(
        4) шметтерлинг (нем. - Schmetterling) - бабочка, мотылек
        5) либелле (нем. - Libelle) - стрекоза
        6) A и Z - первая и последняя буквы немецкого алфавита
        7) бордель (нем. - Bordell) - публичный дом
        8) Цайль - большая торговая улица во Франкфурте
        9) Ре (нем. - Reh) - лань