Имбирное облако Мария Брикер
        #
        Мария Брикер
        Имбирное облако
        Маме, самому близкому человеку на свете
        Пролог

«Он называл ее Лилу, а вскоре вышел фильм Бессона с Милой Йовович в главной роли, рыжей глазастой Милой… Нет, его Лилу совсем не походила на главную героиню голливудского фильма. Его Лилу была соткана из бликов северного сияния и млечного света звезд…»
        - Твою мать, - Майкл Софин раздраженно щелкнул клавишей мыши и отправил документ в
«корзину». Что за наказание такое? Сплошная графомания потоком идет. А так все хорошо начиналось: «Он называл ее Лилу…» Красиво. А потом бац! - и «сотканная из бликов северного сияния и млечного света звезд». Это как вообще понимать? Как подобное можно издать? Где они, Дэны Брауны и Джоаны Роулинг? Где?
        Майкл раздраженно схватил со стола бутылку пива, отхлебнул из горлышка и скривился: пиво оказалось теплым и противным. Оно и неудивительно, жарища в Бостоне стояла несусветная. Солнце шпарило немилосердно, било по окнам, лезло в комнаты, даже кондишены не помогали. В последнее время он часто вспоминал Россию. По ночам снился снег, голубой хрустящий снег, узоры на окнах, березы. Да что говорить, в Америке он жил уже больше пятнадцати лет, но так и не смог ее полюбить.
        - Darling! - крикнул он, развернувшись на крутящемся одноногом стуле к двери лицом. - Darling, could you bring me cold beer, please! [1]
        На его просьбу никто не прореагировал. Все ясно, его несравненная «дарлинг» все еще полоскала телеса в бассейне. Кажется, уже часа три подряд.
        - Ну и где найти нормальную заботливую бабу? - проворчал он и поплелся к холодильнику. Как его угораздило жениться на американке?.. Причем четвертый раз подряд… Да еще на дочурке своего делового партнера, недовольно подумал он и, выудив из холодильника ледяную бутылку «Budweiser», посмотрел на молодую жену через окно гостиной. Его «дарлинг» не была соткана из бликов северного сияния, из солнечных зайчиков она была соткана! И из чего там еще… Ничего, кроме пошлых сравнений, в голову не приходило.
        С наслаждением потягивая пиво, Майкл вышел к бассейну. Жена лежала в шезлонге и с увлечением проглядывала очередной тупой глянцевый журнал, ее красивое упругое тело, затянутое в ярко-изумрудный купальник, отливало бронзовым загаром, темная грива волос рассыпалась по плечам - красивая пустышка.
        Софин поставил бутылку на пол, скинул с себя одежду и нырнул в бассейн. Прохладная вода приятно остудила тело. Майкл проплыл брассом бассейн туда и обратно, уцепился за скользкий бортик, брызнул водой на жену. Cупруга взвизгнула и игриво пригрозила ему пальчиком.
        - Пошла ты в задницу, - лучезарно улыбнулся Софин, и его «дарлинг» так же лучезарно улыбнулась в ответ.
        Он вернулся в кабинет, пребывая по-прежнему в скверном расположении духа, сел за компьютер, проверил почту и замер. Вот оно! - письмо, которого он так страстно ждал! Софин торопливо прочитал текст, щелкнул по вложенному файлу - на экране монитора появилось фото, и Майкл на мгновение задохнулся от нахлынувших чувств. ОНА… Она была соткана из бликов северного сияния и млечного света звезд… Боже, как долго он ее искал - свою Лилу…
        Глава 1
        Быстров

21 сентября
        - Значит вы, Соломея Митрофановна, утверждаете, что ваш сосед по коммунальной квартире, гражданин Метелкин, своими хулиганскими действиями причиняет вам моральный и материальный ущерб? - спросил майор Быстров и вздохнул, хмуро поглядывая на грузную бабу, восседающую напротив него на стуле.
        Соломея Митрофановна Кукушкина азартно кивнула и скривила рот в улыбке. «Чудовище пучеглазое», - с ужасом подумал Быстров, всем сердцем мечтая запустить чем-нибудь в кляузницу. Например, глобусом, что стоял на тумбочке.
        Соломея Митрофановна тем временем мечтала совсем о другом - она вожделела иметь отдельную жилплощадь. Желание Соломеи Митрофановны, хорошо понятное любому жителю коммунальной квартиры, осуществить было довольно легко, стоило лишь разменять двухкомнатную квартиру в центре города на две однокомнатные в отдаленных районах Москвы. Но проблема заключалась в том, что это женщину категорически не устраивало: она хотела жить отдельно именно в центре и именно в той квартире, в которой была прописана. Поэтому, когда мечта переросла в идею фикс, Кукушкина принялась методично изводить своего соседа, стараясь любыми способами упрятать его за решетку. Надо заметить, получалось это у Кукушкиной вполне успешно: первый ее сосед по коммуналке уже отбывал наказание в местах не столь отдаленных, получив свой срок по статье 112 - «Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью». В один прекрасный день несчастный не выдержал «миролюбивого» характера Соломеи Митрофановны и треснул обожаемую соседку тяжелой табуреткой по голове. Соседа посадили, лишили прописки, и жизнь Кукушкиной засияла яркими красками. Но
счастье длилось недолго. Все попытки Соломеи Митрофановны заполучить во владение вожделенную комнату окончились неудачей, а освободившуюся площадь занял новый сосед. Кукушкина на этом не успокоилась. Зализав полученные в бою раны, она все силы бросила на борьбу со следующим претендентом на свою «законную» жилплощадь. И вдруг столкнулась с решительным сопротивлением! Новый «претендент» сдаваться не желал: ничего противоправного не совершал, в драку не кидался и сам начал изводить Соломею Митрофановну мелкими, но ненаказуемыми по закону пакостями, о которых она незамедлительно докладывала в милицию.
        Сотрудники правопорядка, которых Кукушкина достала окончательно и бесповоротно, неожиданно приняли сторону несчастного мужика и заворачивали все заявления, поданные против него. Однако легко избавиться от Кукушкиной еще не удавалось никому. Соломея Митрофановна, проявляя чудеса изобретательности, ухитрялась прорваться в отделение даже сквозь выстроенные против нее кордоны. Оперативники, получив тревожный сигнал от дежурного, тоже проявляли чудеса изобретательности и мгновенно испарялись. Сегодня Быстрову не повезло. Он немного замешкался, и этим немедля воспользовалась дама. Робкие попытки майора объяснить Кукушкиной, что старший опер убойного отдела ничем помочь ей не сможет, потерпели фиаско. И теперь на столе у Быстрова лежало очередное заявление, и ему предстояла непростая задача - как можно тактичнее послать склочную бабу… домой.
        - В своем заявлении, Соломея Митрофановна, вы не указали, в каких именно противоправных действиях это выражается? - уточнил Быстров.
        - В каких, в каких… в сексуально-извращенных, вот в каких! - деловито сообщила Кукушкина.
        Быстров ошарашенно взглянул на заявительницу: представить себе, что в отношении Соломеи Митрофановны можно произвести сексуальные действия извращенного характера, было нереально.
        - Метелкин что, пытался вас склонить к сожительству? - недоверчиво спросил майор, подавляя в желудке рвотные спазмы.
        Соломея на мгновение опешила и, кажется, даже перестала дышать.
        - Да ты чево?! - наконец выдохнула она и покрылась красными пятнами.
        - Что же произошло? - поинтересовался Сергей Федорович и поковырял шариковой ручкой в ухе, так… чтобы было чем заняться.
        - Он… Он мне в борщ напрудонил, - выпучив глаза, заявила Соломея и добавила: - Пакость такая писучая!

«Ну, Метелкин, ну, молодец! Экий выдумщик», - порадовался Быстров, тем временем Соломея Митрофановна продолжала свой трагический рассказ:
        - Я грудинку купила, решила себя побаловать маленько. Сварила и вышла ненадолго. Возвращаюсь… А он кастрюльку мою на пол поставил и в нее! В нее!.. Пакость такая писучая! - повторила Соломея Митрофановна, глубоко вдохнула и перешла на деловой тон: - Так вот, обеда меня этот ирод лишил - раз, причинив мне материальный ущерб, и заставил меня пережить моральное потрясение - два. Короче, требую я, чтобы Метелкин понес строгое наказание за свой аморальный поступок.
        - Так, Соломея Митрофановна, вижу, дело серьезное. Привлечем Метелкина обязательно. Ишь, что удумал, понимаешь! - Сергей Федорович подавил смешок и нахмурил брови. - Вот только… какие доказательства содеянного вы можете предъявить?
        - Не поняла, - сделав ударение на первом слоге, растерялась Кукушкина. - Это ж какие такие доказательства я могу предъявить?
        - Кастрюльку с тем самым борщом, к примеру? - мило улыбнулся майор.
        - Я что, должна была ее в ментовку припереть? - совершенно искренне удивилась женщина.
        - Конечно, это же улика! - с жаром сообщил майор.
        - Так это… Нету.
        - Нету. Жалость какая, - состроив трагичную мину, вздохнул Быстров. - А есть ли свидетели, кроме вас, кто видел, что гражданин Метелкин насс… Э… справил малую нужду в вашу кастрюлю с борщом?
        - Не веришь мне, начальник, да? - зло фыркнула она, не на шутку разволновавшись: надежда на избавление от ненавистного Метелкина таяла как дым. - А я что тебе, не свидетель? - Соломея стукнула себя кулаком в грудь, примяв кокетливый шелковый бант на платье.
        - Уважаемая Соломея Митрофановна, - ласково обратился к ней Быстров. - Я-то вам верю, но для того чтобы привлечь Метелкина к ответственности, этого недостаточно. Поэтому за неимением доказательств и свидетелей инцидента ваше требование не может быть выполнено. Вот если бы кто-то еще видел, что вытворяет ваш сосед, - тогда другое дело.

«Иди домой. Встала и ушла. Встала и ушла», - мысленно умолял майор, однако… гипноз не подействовал.
        - Значит, не хочите оказывать мирным гражданам посильной помощи? Да я вас… Я вас всех тут! - завопила Соломея Митрофановна, проворно вскочив со стула. В одно мгновение ее грузное тело нависло над столом, а лицо выразило готовность к решительным боевым действиям. Сергей откашлялся: именно этого он ожидал, но все же стало немного не по себе - разница в весовых категориях была явно не в пользу майора. Отступать некуда - позади стена, озадаченно подумал он. Осталось всецело положиться на судьбу и молиться о том, что здравый смысл восторжествует и зловредная баба не решится применить физическую силу, а ограничится лишь ругательствами.
        Соломея Митрофановна, тяжело дыша, с минуту буравила Сергея маленькими белесыми глазками. Сергей злорадно ждал, незаметно включив диктофон, приделанный скотчем под столешницей. «Ну, давай, милая, скажи что-нибудь гадкое в мой адрес, и будешь драить ментовку в течение нескольких месяцев! Статья 319 УПК - «Оскорбление представителя власти». Надежды не оправдались. Соломея, видимо, заподозрив что-то неладное, с тяжелым вздохом сдала свои позиции, медленно развернулась на слоноподобных ногах и, покачивая задом, выкатилась из помещения, не забыв напоследок сильно хлопнуть дверью. В окнах зазвенели стекла, с потолка осыпалась часть штукатурки. Сергей заглянул в свою чашку с кофе: еще не успевший остыть напиток, приготовленный совсем недавно, обильно покрывали белые ошметки. Настроение испортилось. Рядом с чашкой стояла открытая банка из-под кофе «Пеле», сиявшая стерильной чистотой.
        - Ну, сделала все-таки бяку, старая корова, - разочарованно сказал Сергей Федорович и с искренним сочувствием подумал о Метелкине. Следующие несколько минут майор с азартом мысленно посылал нелицеприятные эпитеты в адрес Кукушкиной, но, так как он был по натуре человеком неприхотливым и на редкость отходчивым, еще через несколько минут, аккуратно вычерпав ложкой из чашки неаппетитные крошки, забыл о Соломее Митрофановне и ее несчастном соседе.
        Сделав пару глотков испорченного напитка, Быстров закурил сигарету и подошел к окну. «Как некстати осень», - недовольно подумал Сергей Федорович: это время года он не любил, как не любил перемен. Зануда и педант - называли его за глаза сослуживцы. «Так уж и зануда! Так уж и педант», - мысленно возмущался он. Зануды не могут так страстно любить джаз. А он джаз любит страстно! Если выпадает свободный вечер и позволяют финансы, топает прямиком в уютное музыкальное кафе недалеко от дома. Слушать этот самый страстно любимый джаз. Жаль, что свободные вечера выпадают крайне редко, а финансы позволяют и того реже. Но ведь он любит джаз! И курит трубку. Разве зануды курят трубки? Разве педанты тратят ползарплаты на элитный табак «Кевендиш»? И самое главное - у зануд не бывает трубок фирмы
«Петерсон»! Это совершенно очевидно, рассуждал Сергей Федорович, выпуская в форточку невкусный сигаретный дым. Трубку он курил втайне от сослуживцев, дабы избежать насмешек в свой адрес. Он прятал ее от других, как ревнивец прячет любимую женщину от посторонних глаз. Берег и лелеял, и трубка отвечала ему взаимностью. Закуривая трубку под хрипловатую завораживающую мелодию Армстронга в интимном сумраке любимого кафе, Быстров обретал уверенность в себе. В тайном пристрастии Сергея Федоровича было еще одно существенное преимущество: ароматное облачко трубочного табака, букет запахов имбиря, виски и ванили магическим образом привлекали к его столику одиноких дам. Так, во всяком случае, Быстрову, казалось, что успеху у слабой половины человечества он обязан именно трубке. Негативное мнение майора о своих внешних данных не смогло изменить даже то немалое количество женщин, которые побывали в его холостяцкой постели. И если бы Быстрова стали убеждать, что на самом деле представительницы слабого пола тают под выразительным взглядом его темных, как антрацит, глаз и млеют от волнующего баритона, то Сергей
Федорович никогда бы в это не поверил. Он совершенно искренне считал себя невыразительным субъектом и даже немного сутулился под ношей своих комплексов. Однако сутулость и неприметная, скорее профессиональная манера одеваться совсем его не портили. Пожалуй, единственным недостатком, который можно было бы приписать его внешности, являлась излишняя худоба.
        Сергей Федорович докурил сигарету до половины, выкинул ее в форточку, вернулся за стол и с блаженством откинулся на спинку стула. Решение было принято - сегодня он идет немного развеяться, тем более что дома его никто не ждет.
        Да, некому было ждать дома майора. К сорока двум годам Сергей Федорович супругой так и не обзавелся, а на все вопросы «почему?» отвечал, что женат на своей работе и разводиться не собирается. Однако майор кривил душой: он все еще надеялся встретить ту единственную и неповторимую женщину, которая предназначена ему судьбой, и искренне верил, что ОНА существует. Однако это нисколько не мешало ему романиться с обычными женщинами, судьбой не предназначенными, и щедро делить с ними постель. Амуры длились недолго. Скрупулезный и внимательный в работе, Сергей Федорович был довольно небрежен в отношениях личного порядка. Спустя месяц после близкого общения с очередной подружкой он уже не проявлял нежности, не считал нужным дарить цветы, планов на будущее не строил, и разочарованные женщины сбегали от него на поиски более перспективных ухажеров. После расставания с очередной дамой сердца его даже некоторое время мучили угрызения совести, да и перемен он не любил, очень не любил, но вскоре он успокаивался, знакомился со следующей пассией, и все повторялось вновь с небольшой разницей в две-три недели. В
данный временной промежуток Сергей Федорович находился в фазе поиска новой подруги. И во всем виновата была осень, которая пришла так некстати и навеяла смертельную тоску и страх одиночества. В общем, Сергей Федорович решил, что пора… выбраться покурить любимую трубку.
        Мечты о предстоящем вечере прервал легкий скрип двери. Быстров вздрогнул и расплескал многострадальный кофе. На пороге стоял капитан Иван Спицын. Дурацкую манеру своего друга и сослуживца подкрадываться, словно мышь, Сергей Федорович ненавидел и никак не мог взять в толк, каким образом это удается огромному, как медведь, блондину, обладателю столь не подходящей к его габаритам фамилии. Предварительным стуком в дверь Спицын себя никогда не утруждал, что тоже раздражало Быстрова.
        - Напугал, гад, - не очень вежливо выругался он и уже было открыл рот, чтобы строго отчитать Спицына, но посмотрел на кислую физиономию Ивана и передумал.
        - У нас труп, - вздохнул Спицын.
        - Ясно, - вздохнул и Быстров, простившись с приятными планами на вечер.
        Оперативники вышли на улицу. Сергей посмотрел на часы. Слабая надежда на то, что удастся покончить с делами и выкроить часок для услады собственного «я», еще оставалась.
        - Слушай, я, пожалуй, на своей машине поеду, - обратился он к Спицыну. - Пока управимся - поздний вечер будет. Оттуда сразу домой рвану. Диктуй адрес.
        - Я с тобой поеду и заодно по дороге расскажу, что уже известно по делу, - живо отреагировал Иван на изменение планов, махнул рукой водителю милицейского
«рафика», где их ждали эксперты, и жестом дал понять, что они поедут самостоятельно.
        Как только старый «жигуленок» набрал скорость, Иван начал вводить Сергея в курс дела.
        - В общем, в дежурку позвонила баба и стала пургу какую-то гнать. Скворцов ни хрена не понял из ее слов, кроме адреса. Отправил туда участкового Шишкина. Участковый, прибыв на место, обнаружил труп и, как только проблевался, позвонил в дежурку.
        - Все настолько запущено?
        - Не то слово! Говорит, кругом кровища и мозги по стенке размазаны.
        - А кто звонил дежурному? - перебил Ивана Быстров.
        - Я же говорю - баба звонила. А труп - при этой бабе. Но она ничего вразумительного не может объяснить.
        - Пьяная?
        - Да хрен ее знает! Вроде не пьяная, но голая.
        - Спицын, елки! Спасибо, ввел в курс дела. Она - голая. Чудесно!
        - Кажется, ее изнасиловали, так Шишкин говорит.
        - Не люблю я этого.
        - Знаю. И, похоже, ей светит за превышение необходимой обороны.
        - Этого не люблю еще больше.
        Разные трактовки понятия необходимой обороны сгубили многих безвинных людей, которые защищали свое имущество, честь или жизнь, - так считал Сергей Федорович. Людей по большей части сажали за явное несоответствие в средствах защиты и нападения - и за причинение вреда, явно излишнего для пресечения посягательств. Залез к тебе в дом грабитель, а ты стрельнул в него из пистолета. Приговор - виновен, потому как явной угрозы для твоей жизни не было и грабитель не имел с собой оружия. А еще, не дай бог, если ты выстрелил в спину, пытаясь остановить преступника. Не согласен с такой правоприменительной практикой был Быстров! Но хуже другое: по закону лицо, которому преступлением причинили какой-либо вред, считается потерпевшим. И процессуальное положение подобных «потерпевших» предопределяло и соответствующее отношение к ним работников правоохранительных органов - как к лицам, которые пострадали. И парадокс заключается в том, что опасность деяния совершенного преступления теми же ублюдками-насильниками, которым жертвы давали решительный отпор, повлекший смерть или увечья нападавшего, частенько
преуменьшалась и невольно в какой-то мере перемещалась на оборонявшихся.
        Что-то подсказывало Сергею, что сегодня они столкнутся с подобным делом, и майор заранее расстраивался. Жертв насилия ему всегда было жалко: не мог он понять, как можно без согласия женщины вступить с ней в сексуальный контакт?
        Наконец они добрались до нужного дома. Припарковались и с удивлением обнаружили, что приехали раньше машины с экспертами. Куда подевался милицейский «рафик», всю дорогу маячивший впереди, - осталось загадкой. Постояв пару минут у подъезда, решили все же подняться в квартиру.
        Глава 2
        Место происшествия
        Оранжевые веснушки, щедро рассыпанные по курносому бледному лицу молоденького участкового Шишкина, казались яркими и нелепыми. Сам Шишкин - с несчастной физиономией и в съехавшей набекрень фуражке - подпирал стену лестничной клетки.
        - Приехали! - увидев их, с детской радостью завопил он и чуть было не бросился оперативникам на шею, но вовремя опомнился, вытянулся в струну и с глупым видом замер. Михаил страшно волновался. Впрочем, состояние его было вполне понятно - сегодня Михаил Шишкин впервые в жизни увидел настоящий труп. Фотографии в учебниках по судебной медицине были не в счет. Разве можно сравнить картинки в книжке с реальным дыханием смерти? Сергей Федорович лишь со временем научился воспринимать убитого человека как нечто абстрактное, как материал для исследования, из которого можно почерпнуть полезную информацию, что впоследствии поможет раскрыть преступление. Молоденькому неопытному Шишкину это только предстояло.
        Иван, также оценивший состояние Михаила, с молчаливого согласия Быстрова удалился на поиски понятых.
        - Расслабься, лейтенант, - ласково обратился Быстров к Шишкину и ободряюще похлопал его по плечу. - Расслабься и рассказывай.
        - Ну вот, значит, - с важным видом начал Шишкин. - Приехал я проверить, значит, имеет ли место преступление. Вхожу в квартиру, значит. Дверь была открыта. Смотрю, значит, а она на полу в прихожей сидит, - участковый опасливо посмотрел в сторону двери и добавил шепотом: - В полнейшем неглиже, товарищ майор! Я ее спрашиваю:
«Что, мол, гражданочка, случилось?» Она показала в сторону спальни. Я туда… А там… Ваще… - развел руками Шишкин: ему явно не хватало словарного запаса, чтобы выразить то, что он увидел. Неожиданно Михаил приблизил свои веснушки к лицу Сергея и выразительно покрутил пальцем у виска: - А девушка-то явно с катушек съехала. Глазищами вращает, молчит и вся такая чумная.
        - Где она? - спросил Быстров.
        - В гостиную ее усадил и простынкой срам прикрыл.
        - И оставил, умник, - скривился Быстров и вошел в квартиру. Шишкин бочком протиснулся следом. - «Скорую» вызвал? - спросил Сергей, осматриваясь. Просторная прихожая, впереди двухстворчатые приоткрытые двери, ведущие в гостиную, слева длинный коридор упирается в туалет с ванной, по бокам две комнаты, справа - кухня. Ухоженная, чистая квартира, жильцы среднего достатка или чуть выше среднего.
        - В «Скорую» позвонил почти сразу, как на место прибыл. Задерживаются маленько, - доложил участковый, но Быстров его не слышал. Как только он вошел в гостиную, то понял, что дела плохи.
        Она сидела на полу, облокотившись о кресло спиной и уронив голову на грудь. Длинные светлые волосы падали ей на лицо и обнаженные плечи. Простынка, скомканная, лежала у девушки на коленях. На мгновение Сергею показалось, что она не дышит. Быстров присел рядом, осторожно отбросил волосы с ее лица, положил руку на сонную артерию - пульс слабо прощупывался. Майор подхватил девушку на руки - она показалась ему невесомой, легкой, как пушинка. Простыня соскользнула, упала на пол, Сергею стало неловко. Шишкин с очумевшим видом топтался рядом.
        - Подними, - прорычал Быстров и аккуратно перенес девушку на диван. Участковый засуетился, схватил простыню, приглушенно вскрикнул, уронил, снова поднял.
        - Кровь тут! Что делать-то?! - вдруг завопил он, тыча пальцем в пол, в то место, где раньше сидела девушка. - Умирает девка-то!
        - Да не каркай ты! - рявкнул Сергей. - Лучше беги и звони в «Скорую» еще раз, поторопи их. Скажи, что у девушки кровотечение открылось. Делай, в общем, что хочешь, но через пять минут доктор должен быть здесь. Понял?!
        - Понял! - проорал Михаил и выбежал из комнаты с простыней в руке.
        - Болван, - буркнул Сергей, укрыл девушку пледом и присел рядом - ладони его горели от недавних прикосновений к ее обнаженному телу, неловкость все еще не отпускала. И противно было на душе, потому что его реакция на эту девушку, предположительно жертву насилия, казалась Быстрову какой-то неправильной. Он сидел рядом, разглядывал ее исподволь. «Хорошенькая, - думал он. - Да, хорошенькая, но не более того». Ему вдруг вспомнилась песня группы «Иваси»: «Мой пух на розовых щеках»… «С какого перепугу вспомнилась? - возмутился он. - Не мой, а ее… ее пух…» - мысленно уточнил Быстров, глядя на нежные щеки девушки, - когда он только вошел в комнату, показалось, что ей нет и восемнадцати. Теперь, находясь рядом, на расстоянии вытянутой руки, Сергей понял, что это не так - девушке было не меньше двадцати пяти, но все же выглядела она как ребенок. Милый, славный ребенок… Поддавшись неясному, непреодолимому желанию, он осторожно взял ее прохладную изящную кисть - на запястьях, как браслеты, отчетливо выделялись фиолетовые следы, скорее всего, насильник связывал девушку веревкой. И такая жалость шевельнулась в
душе майора, что захотелось утешить эту девушку, пожалеть, как маленькую девочку.
«Обалдел, - решил Быстров, ошарашенно прислушиваясь к себе, - совсем обалдел».
        Она застонала, открыла глаза и посмотрела на Сергея. От неожиданности Быстров выронил ее руку. Глубокий и таинственный взгляд опытной женщины на таком по-детски трогательном личике в одно мгновение сбил его с толку и свел с ума. Ее глаза, необыкновенные зеленые глаза цвета моря, манили, влекли, завораживали. Он сидел, словно парализованный, обессиленный, растерянный, ему хотелось лишь одного - познать эту девушку. Вот тебе и ребенок… Господи! Он явно переутомился. Пора трубку идти курить. Срочно. Во всем осень виновата. Точно. Осень, которая некстати. Где же «Скорая», елки-палки!
        - Кто вы? - прошептала девушка, и голос у нее тоже оказался совсем не детским, низким, с приятной легкой хрипотцой.
        - Моя фамилия Быстров, я из милиции. Расскажите, что с вами произошло? - спросил Сергей Федорович тоже с легкой хрипотцой, противной такой хрипотцой, мерзкой.
        - Он пришел… ко мне…
        - И надругался над вами? - тихо спросил Быстров.
        Она болезненно поморщилась, кивнула, ее глаза потемнели, в них плеснулась ненависть. Сергей непроизвольно поежился. Девушка зажмурилась. Когда она снова подняла веки, ненависти в ее взгляде майор не увидел, лишь туманную дымку… Теперь по ее глазам невозможно было что-либо прочитать, так глубоко она ушла в себя.
        - Тот человек, который пришел?.. Вы его знали?
        - Возможно…
        - Возможно - что? Так знали или нет?
        - Я придумала его… Мысль материальна. Я придумала его, и он пришел. Все так нелепо… Глупо. Мой роман… Мой муж… Не говорите ему! Прошу вас! Не нужно ему говорить. Пообещайте мне. Обещаете? - Она смотрела на него в упор и ждала ответа.
        Сергей торопливо кивнул и спросил:
        - У вас был с этим человеком роман?
        - Он все равно рано или поздно узнает обо всем. Что тогда? Как быть тогда? Возможно, он сумеет когда-нибудь простить меня… - Девушка вновь застонала и потеряла сознание.
        В прихожей послышалась суета. Вернулся Спицын с понятыми, громко объясняя, что от них потребуется. Одновременно с ним в квартиру вошли эксперты, следователь и врачи
«Скорой помощи». Все шумно переговаривались друг с другом. Послышался взволнованный лепет Шишкина. В гостиную ввалились врач, круглая тетенька с крепкими руками, и долговязый медбрат с носилками и тут же засуетились возле девушки. «Шерочка с Машерочкой», - почему-то подумал Быстров, отойдя в сторону и стараясь не мешать несуразной парочке оказывать первую медицинскую помощь потерпевшей. Вскоре появился недовольный криминалист Крымов и вялый равнодушный следователь Агапов. В руках следователь держал папку с протоколами. Агапова коллеги звали Инфузорием, был он скользкий, неприятный и никому не доверял. Кажется, даже самому себе. Инфузорий окинул взглядом гостиную, всех, кто в ней находился, и упер свой взор в Быстрова.
        - Жива? - кивнул он в сторону девушки.
        - Без сознания, - недовольно доложил Сергей. - На минуту в себя приходила.
        - Успел ее допросить? Что она сообщила?
        - Сказала, что мысли у нее материализовались.
        - Чего? - Агапов недоверчиво посмотрел на Сергея, он всегда так смотрел - на всех.
        - Не знаю я, - отмахнулся Быстров. - Не в себе она, похоже. Говорит, что тот тип, который в комнате отдыхает, ее изнасиловал.
        - Труп видел?
        - Там в спальне такая лажа, блин, - подтвердил Крымов.
        - Нет еще. Сразу к потерпевшей прошел.
        - Потерпевшей… - нехорошо хмыкнул Агапов. - Кто в этом деле потерпевший, это еще нужно выяснить. Уже можно интерпретировать как заведомое причинение при защите значительно большего вреда нападавшему, чем необходимо. Если вообще факт нападения подтвердится.
        - На первый взгляд девочка подверглась насильственным действиям сексуального характера, и, похоже, у нее маточное кровотечение. Гематомы на запястьях и внутренней стороне бедер, на спине следы от ударов… Ремнем по ней прошлись, - холодно стрельнув в следователя глазами, сообщила врач. - В гинекологию ее нужно, Гриш, срочно, - сказала она медбрату. - Звякни, местечко забей, хорошее… Жалко девочку.
        Медбрат кивнул и вышел в коридор.

«Девочку, - повторил про себя Быстров, - девочку…»
        - Я документы ее принес, - влез Крымов. - Вроде она, - раскрыв паспорт и сверяя фото с «оригиналом», сообщил он.
        - Пальцы у нее сними, - дал указание эксперту Агапов и уплыл в другую комнату.
        - У кого там паспорт? - отреагировала врач, записывая что-то в блокнот. - Диктуйте: фамилия, имя, возраст. Пока буду бумаги заполнять, снимайте свои пальцы. Быстро только. Вообще, конечно… Нехорошо! Нехорошо, - врач недовольно покачала головой.
        Крымов передал документы Сергею и занялся девушкой.
        - Кравцова Полина Андреевна, - прочитал Быстров, листая паспорт. - Прописана по этому адресу. 28 лет. Родилась в поселке Гордый Тверской области. Замужем. Детей нет. Муж - Кравцов Олег Геннадиевич. Брак зарегистрирован Грибоедовским дворцом бракосочетания 10 сентября…
        - Это необязательно.
        - Что - необязательно? - переспросил Быстров.
        - Где брак зарегистрирован, - усмехнулась врач, быстро сделала пометки и сунула блокнот в карман. Вернулся медбрат. - Все, кто опоздал, тот не успел, - радостно пропела врач, отстранив крутым бедром от пострадавшей Крымова. Тот умчался в другую комнату, довольный, потому что все успел.
        Девушку осторожно переложили на носилки. Сергей пропустил врачей и напрягся, переживая всей душой за поклажу: серьезная разница в росте медицинских работников наводила на мысль, что, когда носилки поднимут, крен будет слишком большим и пострадавшая выпадет на пол.
        - Помочь? - робко спросил он.
        - Сами управимся, не впервой, - буркнула врач, и… обошлось: то ли руки у медбрата были длинными, то ли у врача, напротив, короткими, но сладкая парочка очень ловко транспортировала пациентку за дверь.
        Сергей вздохнул с облегчением, вышел следом и тут же столкнулся с Иваном.
        - Инфузорий протокол строчит. Судмедиха труп осматривает. Понятые в шоке. Зрелище и правда не для слабонервных.
        - Выясни пока что-нибудь о муже Кравцовой.
        - Ладно, пойду ревизию проведу в кабинете и в гостиной, - сказал Спицын и направился в комнату.

***
        В спальне, где произошло убийство, работали эксперты. Периодически щелкала вспышка фотоаппарата. Крымов с Иваном оказались правы - нервным тут делать было нечего.
        - Куда подевались-то? Мы приехали, а вас нет, - спросил Сергей, оглядывая место преступления.
        - Машина сломалась, - равнодушно ответила судмедэксперт, худая остроносая женщина, диктуя первичный результат осмотра трупа. - Мужчина, правильного питания, на вид
35-40 лет. Длина тела 178 см. Общий цвет кожных покровов бледно-серый. Кожные покровы рук, лица, шеи, в районе подмышечных впадин, груди, спины и живота на ощупь холодные. Смерть наступила приблизительно 15-20 часов назад. Причина смерти - огнестрельное ранение в голову. Половые органы отсутствуют, отсечены острым предметом непосредственно после смерти, предположительно ножом. Пальцы на руках раздроблены…
        - Елки, - поморщился Быстров. Кровь и мозги были повсюду: на ковре, стенах, двери.
        Спальня, уставленная свечами, походила на комнату, где совершают ритуальные убийства. Большую часть пространства занимала огромная двуспальная кровать с причудливо изогнутой металлической спинкой. Кровать была покрыта черным матовым шелком. На спинке болтался кусок веревки, и от вида этой веревки у Быстрова поползли мурашки по спине. Он вспомнил истерзанные запястья девушки. Чтобы не мешать, Сергей вышел в коридор. Закурил сигарету, задумался. Поверить в то, что хрупкая нежная блондинка с изумрудными глазами сотворила подобное со своим обидчиком, было сложно.
        - Может, она извращенка? - высказал предположение Спицын, который, как всегда, подкрался незаметно сзади. - Допустим, развлекалась с любовником, пока муж в отъезде, и увлеклась.
        - С чего ты взял, что он в отъезде?
        - Шмоток его в шкафу нет, только нижнее белье и носки лежат. Одни женские вещи. И документов тоже… Я везде искал. Нет. Никаких! Просто удивительно: паспорт, права и страховой полис отсутствуют - это понятно, люди такие вещи с собой в сумке носят, но нет дипломов, пропусков, справок, документов на квартиру, старых еженедельников… Билеты вот только и ваучер на гостиницу.
        - Если человек едет в командировку, зачем ему все брать с собой? Может, муж от нее ушел, - возразил Ивану Быстров, пытаясь вспомнить, на какой руке девушки он видел обручальное кольцо, а на какой - кольцо с красным камнем. Но так и не вспомнил. - Что за билеты?
        - Билеты на самолет, старые, вернее… Блин, как же… - Спицын сморщился, словно в предсмертной судороге, пытаясь вспомнить нужное определение. - Короче, использованные они.
        - Использованные, значит, старые, - занудно заявил Быстров.
        - Нет, не старые, - возразил Спицын. - Но и не новые. Свежие совсем. Вылет 8 сентября, прилет - 11-го. Оформлены на Олега и Полину Кравцовых. На Кипр они летали. Ваучер из гостиницы «Four Seasons». Пять звезд, между прочим. Шикарный отель в городе Лимасоле. Ты прав - он от нее ушел. Однозначно ушел.
        - Погоди. С 8 по 11 сентября? У них брак зарегистрирован 10 сентября. Выходит, что ездили отмечать годовщину. Три года супружества.
        - Правильно! Спрашивается, зачем так шиковать, если собираешься уйти из семьи? Остается одно - ушел внезапно, узнав о любовнике. Это еще раз подтверждает мою версию, - не унимался Иван.
        - Как ты сказал, Иван, - «увлеклась»? - иронично спросил Быстров. - Здорово так увлеклась, что башку отстрелила в порыве страсти, а затем член отрезала, обиделась, что он ее не удовлетворил. Но и это девушку не успокоило.
        - Всякое в жизни случается, - философски изрек Спицын.
        Оперативники снова прошли в спальню. Дышалось здесь тяжело. От смеси душных запахов ароматических истлевших свечей, дорогого мужского парфюма и смерти мутило.
        - Что это у него темное вокруг черепа раскидано? - спросил Быстров у Крымова, глядя на то, что когда-то было головой. - Я не имею в виду мозги.
        - На лице у него была надета маска. А это темное, как ты выразился, - все, что от этой маски осталось, лоскутики такие матерчатые, - ехидно выдал информацию криминалист. - На руках - перчатки из этого же материала. Дверной замок в целости и сохранности. Замок меняли совсем недавно. В кармане убитого обнаружен комплект ключей, один ключик подходит к входной двери, только этот ключик - дубликат, на заказ сделан, и тоже совсем недавно. Сказать точно, им ли была открыта дверь, или девушка, что маловероятно, учитывая маскарад убитого, сама ее открыла, я не могу.
        - Личность погибшего нужно установить, - подал голос Инфузорий, оторвавшись от протокола. - Документиков при трупе нет. Займитесь, ребятки. Крымов, еще раз картину обрисуй.
        - Выстрел был произведен с небольшого расстояния, приблизительно с пяти шагов, из охотничьего ружья. Совершенно очевидно - из ружья, которое нашли рядом с трупом. Убитый в это время стоял у двери и смотрел в сторону кровати. Крупной дробью пальнули в голову и разнесли черепушку на фиг. Падая, убитый вышиб дверь, и тело оказалось частично в прихожей. Затем труп втащили обратно в спальню и провели уже известные манипуляции. Детородный орган отрезали предположительно кухонным ножом, подобный я нашел в раковине. Нож тщательно помыли - отпечатков пальцев на нем нет. Тот это нож или нет, позднее покажет экспертиза. Лицо, как видите, отсутствует, и пальцы не подлежат дактилоскопическому исследованию. Кстати, на прикладе ружья следы органики и крови. Похоже, пальчики трупу раздробили как раз этим ружьишком. Еще моментик - во всей квартире кто-то очень тщательно протер все, что можно было протереть. Кроме ружья.
        - Странно все это: с одной стороны, характер повреждений трупа выглядит как месть разъяренной женщины, но с другой стороны - сделано все возможное, чтобы мы не смогли опознать убитого. Не могу поверить, что это сделала она, - выдавил из себя Сергей.
        - Поверить сложно. Но если не она, то кто - вот в чем вопрос? - устало вздохнул Инфузорий. - Ладно, думайте, пойду перекурю пока на кухню, провонял весь уже.
        - Думаешь, кто-то ей помог? - спросил Иван.
        - Может, и так. Например, муж. Возьмем твою версию с любовником. Пригласила она его в гости, а муж неожиданно вернулся домой. Он в порыве ревности убивает любовника жены, отрезает ему член из тех же соображений. Она испытывает чувство вины, поэтому молчит. Кравцова, когда в себя пришла, сказала: «Возможно, он сумеет когда-нибудь простить меня». Затем они вместе инсценируют изнасилование, и он перебивает ему пальцы на руках, потому что, если мы узнаем имя убитого, то выясним, что связывало этого человека с Кравцовой, и сразу догадаемся об их замысле.
        - Звучит убедительно, - перебил Сергея Иван. - Но есть вещи, которые я понять не могу: на фига любовнику маска с перчатками и куда делся его отрезанный орган?
        - М-да… Вопрос, конечно, интересный, - вздохнул Быстров. Его версия развалилась. Он и сам понимал, что несет полный бред, да и просьба Полины Кравцовой ничего не говорить мужу казалась в этом случае нелогичной. Но ему так хотелось найти хоть что-нибудь, чтобы оправдать девушку! Маньяк существует, вернее, существовал. Никакой инсценировки не было. Сергей видел состояние девушки, видел синяки на руках, видел ее глаза, но если это Полина Кравцова расправилась с насильником, то ей грозит обвинение.
        - …все обыскал - нигде нет. Может, она это «добро» в унитаз спустила? - Голос Крымова донесся откуда-то издалека, и Сергей даже не сразу понял, о чем идет речь. - Хотя нет - окно! Надо под окнами поискать. На оконной раме и подоконнике следы крови. Вдруг нам повезет, и мы…
        Дикий нечеловеческий крик, доносившийся с улицы, заставил Володьку замолчать. Оперативники переглянулись и, не сговариваясь, выбежали во двор.
        Глава 3
        Странная находка
        Евангелиста Георгиевна Смирновская, очень пожилая худощавая дама, поправила свою старую шляпку с огромной искусственной розой и посмотрела в сторону двери, откуда раздавалось слабое поскуливание.
        - Не торопи меня, Крыся, это невежливо, - строгим голосом обратилась она к своей обожаемой болонке. Собачка вильнула облезлым хвостиком и затихла. - Ты же знаешь, что в нашем возрасте выходить на улицу без макияжа просто неприлично, - уже более ласково продолжила она, подкрашивая иссохшие тонкие губы. - Надо уметь терпеть. И не надо на меня так смотреть - с укоризной. Сама виновата. До положенного времени еще полчаса, а тебе уже приспичило. Откуда в тебе это только берется, скажи на милость? Два дня ничего не едим!
        Дама закончила туалет и «грациозной» походкой прошаркала к двери. Собачка одобрительно тявкнула и с веселым видом выбежала на лестничную клетку. Евангелиста Георгиевна вызвала лифт, нагнулась и подхватила свою любимицу на руки. Болонка ласково посмотрела на хозяйку и нежно лизнула ее в сухую морщинистую щеку.
        - Опять? Ты же знаешь, я не люблю фамильярностей, - делая вид, что сердится, проворчала старая леди. - Румяна все с лица слизала, испортила мне макияж… Но даже не в этом дело, дорогая, - на голодный желудок это может быть вредно. Я, например, не знаю, из чего в наше время производят этот косметический продукт. То ли дело тогда, во времена моего детства: маменька покупала косметику только у лучших производителей - натуральную, без химии… - Евангелиста Георгиевна на мгновение погрузилась в воспоминания о своем дореволюционном богатом и сытом детстве, в раздумье вышла из парадного и отпустила собачку. Болонка, как только оказалась на земле, быстро побежала к ближайшим кустикам. Дама медленно пошла следом. От голода ее немного покачивало и мутило. Выросшая в обеспеченной семье и потерявшая когда-то все, она так и не научилась экономить. Раньше было проще. Понемногу она продавала драгоценности и антиквариат, оставшиеся в наследство от родителей. Почти все их имущество конфисковали, но все же кое-что удалось припрятать. Три месяца тому назад Евангелиста Георгиевна продала последнюю представляющую
ценность вещь, старинный гарнитур: колечко и кулон в форме сердца. Оценщик, повертев в руках украшения, ее немного разочаровал, сказав, что красные камни - далеко не рубины, как она думала, а всего лишь искусно сделанная имитация. Но так как работа была выполнена старинным мастером, он вошел в ее бедственное положение и заплатил целых пятьсот долларов. По правде говоря, комплект Евангелисте Георгиевне никогда не нравился, и она даже обрадовалась, когда избавилась от него. Как они тогда попировали с Крысей! Жили на широкую ногу: ходили в театры и в консерваторию, кушали разные деликатесы. Евангелиста Георгиевна на все культурные мероприятия брала Крысю с собой, пряча ее в специально приспособленной для этих целей сумке.
        Вырученные за драгоценности доллары испарились невероятно быстро. Последний месяц они жили исключительно на маленькую пенсию. Евангелиста Георгиевна старалась покупать только самое необходимое, но денег все равно не хватало. Уже неделю они ели только пустую овсянку, а два дня назад кончилась и она.
        - Ну ничего, завтра получим пенсию и отпразднуем это событие. Надо же себя баловать иногда. Купим парного мяса, сварим супчик… Что это ты там делаешь, проказница? - заинтересованно спросила Евангелиста Георгиевна, раздвигая ветки кустов, из которых доносились странные чавкающие звуки. - Фу, Крыся! Нельзя ничего подбирать на улице, - строго сказала дама. Болонка на окрик не отреагировала, по-прежнему продолжая что-то жевать. - Выплюнь немедленно! - Собака даже ухом не повела. - Отдай, - старушка нагнулась и после непродолжительной борьбы вырвала из пасти Крыси нечто непонятное. - Бросают всякую дрянь с балконов, а несчастные голодные животные травятся, - недовольно проворчала она, с брезгливым видом поднося отобранный предмет к подслеповатым глазам… Идентификация состоялась, и Евангелиста Георгиевна, заорав во все горло, рухнула как подкошенная на землю. Предмет собачьего вожделения выпал из ослабевших рук старушки, чем незамедлительно воспользовалась Крыся, моментально проглотив остатки неожиданной находки. Сытая и довольная собака удивленно посмотрела на хозяйку, из уст которой вырывались
несвойственные ей очень громкие звуки - ничего подобного она еще не слышала. Ей стало немного неловко за свое непослушание, она подошла к хозяйке, тихонько заскулила и, виновато вильнув хвостом, лизнула ее руку.
        - Что случилось? - обеспокоенно спросил Быстров, расталкивая собравшуюся на крик толпу, из эпицентра которой доносились душераздирающие вопли. Зеваки с недоумением пожимали плечами. Никто ничего не понимал. Наконец Сергею удалось протиснуться к объекту.
        В кустах сидела худощавая бабуся в нелепой соломенной шляпе, съехавшей набекрень, по ее морщинистому лицу градом катились слезы, косметика размазалась, а вокруг женщины, поджав куцый хвост, вертелась маленькая белая собачка, на которую дама в ужасе показывала рукой, не переставая горлопанить.
        - Ее что, собака укусила? - поинтересовался подоспевший Спицын. - Орет, как чокнутая.
        - Надо ее немедленно успокоить, иначе она своим криком весь район здесь соберет. Вода есть у кого-нибудь?! - громко обратился Сергей Федорович к толпе любопытствующих граждан.
        Кто-то протянул ему пластиковую бутылку нарзана. Майор схватил минералку, подошел к пожилой даме, снял с нее шляпу и вылил содержимое бутылки ей на голову.
        Охлаждающий душ моментально подействовал. Горлопанка наконец-то захлопнула рот, и на улице стало на удивление тихо. Даже зеваки перестали перешептываться и с нетерпением ждали объяснений.
        - Мы из милиции. Что случилось? - требовательно повторил вопрос Быстров.
        - Моя собака… Понимаете, она голодная была… Вы не поверите… Ужас!!! - судорожно всхлипывала бабуся. - Крыся… Крыся…
        - Ваша собака съела крысу? - подключился к допросу Иван, желая как можно скорее покончить с инцидентом.
        - Да нет же! Ее зовут так, Крыся - не крыса, а Крыся. Понятно?
        - Понятно, вашу собаку зовут Крыся. А крыса тут при чем? - задал следующий вопрос Спицын.
        - Да что вы ко мне привязались со своей крысой? - раздраженно спросила дама - всхлипывания прекратились. - Крыса какая-то! Ну при чем здесь крыса? Я разве говорила хоть что-нибудь про это животное?
        - Тогда изъясняйтесь понятнее, - завелся Спицын, выставленный перед аудиторией полным идиотом. - Разорались на весь квартал, собрали народ, работать мешаете!
        - Я вас, молодой человек, в слушатели не нанимала! Идите себе, работайте на здоровье, никто вас не держит. Если бы вы ко мне со своей дурацкой крысой не привязались, то давно бы получили полную, исчерпывающую информацию. И вообще, перебивать даму неприлично!
        - Извините нас, пожалуйста, - вмешался Быстров, пытаясь разрядить накалившуюся обстановку и отстраняя подальше от нравоучительницы злого как черт Ивана. - Может быть, вам требуется медицинская помощь?
        - Слава богу, нет. Я гуляла с собакой во дворе, и она что-то подобрала в кустах с намерением съесть. Я отняла у нее это, рассмотрела и поняла, что держу в руках мужской… Право, неловко говорить, - засмущалась дама и кокетливо посмотрела на Сергея, - мужское естество, вернее, его часть. Он… Оно валялось в кустах. Как оно туда попало, я не знаю.

«Зато я знаю», - подумал Сергей Федорович и нетерпеливо спросил:
        - Ну и где же он… оно сейчас?
        - Я не удержалась… и съела его.
        - Кто?!!! - в один голос завопили Иван и Сергей. - Вы?!!!
        - Боже!!! Какие же вы тупые… Оба! Я от потрясения на ногах не удержалась, рухнула на землю и выронила из рук сей немаловажный для мужчины предмет. Моя голодная собака этим воспользовалась и, пока я находилась в истерике… (согласитесь, не каждый день такие вещи на улице валяются) доела все, что осталось.
        - Так кормить надо собаку-то, - выныривая из-за спины Сергея, ехидно выпалил Спицын. - Тогда не будет все подряд на улице жрать.
        Евангелиста Георгиевна растерянно посмотрела на Ивана. Медленно, но с достоинством встала, отряхнула старенький плащ и, не сказав ни слова, побрела в сторону своего подъезда.
        Быстров молча смотрел вслед сгорбленной пожилой даме, рядом с которой бежала ее худенькая собачка, неистово виляя хвостом и с виноватым видом заглядывая хозяйке в лицо. И, хотя старушка теперь являлась свидетельницей по делу, он не посмел окликнуть ее и снять официальные показания.
        Иван, красный как рак, сконфуженно топтался на месте, ловя на себе осуждающие взгляды людей, ставших очевидцами происшествия.
        - Что столпились? - пришел на выручку другу Быстров. - Цирк закончился. Расходитесь по домам!
        Глава 4
        Поиск очевидцев
        - Ну, что там произошло? - нетерпеливо спросил Крымов, когда оперативники вернулись в квартиру. - У вас такие лица, будто вы еще один труп нашли.
        - Хуже. Мы потеряли одну важную для следствия улику! - сказал Спицын.
        - Так-так, - влез Инфузорий. - Что конкретно?
        - Конкретно… Э… - Иван хихикнул.
        - Слушайте, не томите, рассказывайте! - взмолился Крымов.
        - Твоя версия относительно потерянного мужского достоинства, Володь, подтвердилась, - объяснил Быстров. - Его выкинули в окно, а затем им пообедала голодная собачка, чем ввела в ужас свою хозяйку.
        - Ой, бли-и-ин, - скривился Владимир.
        - Мням-мням, - заржал Спицын.
        - Да иди ты! - Крымов разозлился. - Ладно. Возвращаюсь к делу! Собрал образцы для сравнительного анализа. Ничего интересного больше сказать не могу, кроме, пожалуй, одного: около зеркала в прихожей я нашел пустой подарочный пакетик. Что в нем было - без понятия, но это, по меньшей мере, странно. Как я уже говорил ранее, кто-то протер все, что можно было протереть. Сейчас я думаю - не кто-то, а именно хозяйка. Похоже, Кравцова - патологическая чистюля: в квартире абсолютная чистота, идеальный порядок, нигде нет даже следа пыли, все выскоблено, вычищено, вымыто. Шкафы в идеальном порядке, все стоит на своих местах - и тут вдруг на полу непонятный пакет. Вот я и подумал, что это мое наблюдение сможет вам как-то помочь.
        - Спасибо, Володя! Как раз подарочный пакетик нам поможет раскрыть преступление, - съехидничал Иван.
        - Да пошел ты! - обиделся Крымов. У Ивана с Крымовым были возвышенные отношения, они постоянно друг на друга наезжали, точнее, посылали… И Спицын пошел… опрашивать соседку, которая билась в истерике на лестничной клетке и от избытка чувств лупила ни в чем не повинного Шишкина кухонным полотенцем по голове.
        Через пару часов подводили первые итоги. Вещал Спицын:
        - Полина Андреевна Кравцова окончила журфак МГУ. Университет окончила с красным дипломом. Раньше числилась сотрудником «Литературной газеты». Три года тому назад уволилась. Муж, Кравцов Олег Геннадиевич, по словам соседки, уехал неделю назад. Куда - неизвестно. С чемоданом был. Где работает, тоже неизвестно.
        - Выясним, - прогундосил Инфузорий. - Что соседка слышала?
        - Я это… Значит… Того самого… - неожиданно влез Шишкин и покраснел. Агапов недовольно поморщился, Михаил покраснел еще больше. - В… доме отдыха она была, - выдавил из себя участковый, пытаясь побороть смущение. - Ничего не слышала поэтому, - добавил Михаил уже более уверенно. - И никто из соседей ничего не слышал и ничего не видел по причине своего отсутствия. Как я, значит, понял, здесь это дело обычное и понятное.
        - Почему обычное? - спросил Быстров.
        - Так осень же! Выходной день. Все на своих приусадебных фазендах лопатами махали. Вернулись только в понедельник - и сразу на работу. На лестничной клетке, правда, дед живет старый, но глухой, как пень, и слепой. Он, согласитесь, Сергей Федорович, никак свидетелем являться не может. - Агапов снова недовольно поморщился. Шишкин выдавал информацию, глядя на Быстрова, и явно считал его авторитетнее. Следователю это не нравилось. - Ну, думаю, все - облом, - с увлечением продолжал участковый. - Смотрю, соседка вернулась. Решил я ее в оборот взять, она меня в квартиру пригласила, поговорили немного. Ну и…
        - Можешь, не продолжать, - остановил Шишкина Агапов. - Видели мы, как ты ее в оборот взял. И не нукай! Не лошадь.
        - Так она!..
        - Истерика у нее случилась, когда она узнала, что в квартире труп, а Кравцова в больнице, - объяснил зачем-то Спицын - все и без него это слышали, видели и понимали. - Она сказала, что семья положительная во всех отношениях: ни криков, ни скандалов. Правда, жили довольно уединенно, гостей особенно не звали. Но соседка сама живет здесь недолго. Не так давно переехала. Так вот, она видела, что 12 сентября Кравцов уехал. Вышла мусор выбросить и застала супругов у двери с чемоданом. Соседку это удивило, потому что они недавно с отдыха вернулись. Она и поинтересовалась, куда это они опять намылились. Кравцов ей объяснил, что едет один, по работе. Попросил, чтобы она за женой приглядывала. В шутку, конечно. Только теперь соседке не до смеха.
        - Ага! - вновь влез Шишкин. - В общем, хоть Кравцов и в шутку свою просьбу высказал, но соседка в его словах вроде как подтекст услышала. Глупо, конечно, но представляете теперь состояние несчастной старухи? Ох уж ей лихо! Винит она себя, значит, во всем. Говорит, как же я теперь буду Олегу Геннадиевичу в глаза смотреть? Зачем я только поехала в дом отдыха этот проклятый? Если бы, говорит, осталась, смогла бы своевременно известить милицию - перегородки в квартирах тонкие, слышно даже, как сосед за стенкой чихает. А я, значит, задумался. Дай, думаю, ее про путевку расспрошу. Нищета в доме страшная, непохоже, что старуха в состоянии по домам отдыха мотаться. Она мне и говорит, что путевку неожиданно по почте получила, вроде как из Фонда социальной защиты населения, причем совершенно бесплатно. Она инвалид, никуда не выходит. Ну, я и подумал, что ее специально кто-то отослал. У меня у самого мама инвалид, но она сроду ничего бесплатно не получала, положенное лекарство, и то с кровью вырывать приходится…
        - Стоп! - прервал Шишкина Сергей. Спицын растерянно заморгал. Участковый снова покраснел.
        - Проверить надо бы информацию, - бодро сказал Инфузорий. - Пойду ее опрошу и протокольчик составлю.
        Инфузорий впервые обрадовался и ломанулся в соседнюю квартиру.
        - Гоблин, - шепнул себе под нос Спицын вдогонку следователю. Шишкин услышал и побледнел.
        Пока следователь опрашивал свидетельницу, оперативные мероприятия шли полным ходом. Занялись записями автоответчика. Телефон стоял в прихожей на трюмо с большим зеркалом, которое подходило к спальному гарнитуру. Казалось, что этот предмет мебели оказался в довольно просторной прихожей случайно. Вероятно, хозяева не рассчитали размеров спальни, и трюмо не влезло в комнату. «Еще бы, - недовольно подумал Быстров, - впихнули в спальню не кровать, а настоящий сексодром». Кроме телефона, на гладкой блестящей поверхности трюмо красовались всевозможные бутылочки с парфюмом. Полина Кравцова, видимо, очень любила духи. Рядом с трюмо расположился маленький толстопузый диванчик, обитый полосатым шелком, на нем-то и пристроился Быстров.
        На автоответчике было всего два звонка, датированных 19 сентября. Первый, как понял Быстров, был от мужа Полины.

«Котенок, жаль, что не застал тебя дома. У меня все хорошо. К моему большому разочарованию, завтра не смогу связаться с тобой - ты знаешь, почему. Но я помню о твоем дне и, как только появится возможность, позвоню тебе. Люблю. Целую».
        Сергей слушал этот приятный мужской голос, и в его душе поднималось необъяснимое чувство раздражения, с каждым словом оно усиливалось, и, неожиданно для самого себя, он резко выпалил:
        - Козел! Мотается непонятно где, а жена в больнице кровью истекает.
        Спицын ошалело посмотрел на Сергея. Мгновение длилось размышление по поводу странного поведения друга, и, когда Иван понял причину, у него возникло непреодолимое желание съязвить. С языка уже были готовы сорваться ядовитые замечания, но внезапно где-то в глубине его подсознания всколыхнулась интуитивная мысль - ничего говорить нельзя. Сработал элементарный инстинкт самосохранения, и поэтому, подавив коварные помыслы, он трусливо промолчал и перемотал кассету на следующий звонок.
        Второе сообщение было от некоего Валерия.

«Привет! Это Валера. Сделал все, что ты просила. Вылетаю в Москву, и мы все обсудим. С наступающим тебя. Я приготовил для тебя сюрприз. Ты точно обрадуешься, когда его…»
        Связь оборвалась. На кассете послышались короткие гудки.
        - Когда его - чего? - спросил Иван.
        - Слушай, не изъясняйся ты, как Шишкин, - раздраженно сказал Сергей, пытаясь понять, что так сильно его беспокоит. Он перемотал кассету, еще раз прослушал сообщения и спросил:
        - Какое сегодня число?
        - 21 сентября.
        - Иван, 20 сентября, то есть вчера, когда все случилось, был ее день рождения!
        - Опаньки… - Спицын ошарашенно уставился на Сергея. - Красиво девочка день рождения отпраздновала, ничего не скажешь! Крымов что-то про подарочный пакет говорил…
        - Да, похоже, что в нем был подарок для Полины Кравцовой. Правда, не ясно, ждала она кого-нибудь в гости или нет. В холодильнике вроде ничего особенного из продуктов, стандартный набор, разве что банка икры закрытая. Но, может быть, они икру каждый день едят.
        - Ложками, - добавил Иван и мечтательно вздохнул.
        Они вышли на улицу и сели у подъезда на лавочку. Закурили. Некоторое время сидели молча. Сергей докурил сигарету до половины, щелчком отправил окурок в урну.
        - Теперь слушай, что я думаю по этому поводу, - начал майор. - Тот, кто это сделал, выбрал этот день намеренно. Есть в таком поступке что-то ритуальное… Обстановка в спальне, все эти ароматические свечи, расставленные повсюду, черный шелк на кровати - об этом позаботился маньяк. Остальные комплекты постельного белья в шкафу: ситец, сатин, хлопок с кружевами - все в светлых пастельных тонах. Потом - пустая спортивная сумка, которую мы в шкафу обнаружили. Изнутри на прокладке, по словам Крымова, следы воска. Похоже, в этой сумке преступник и принес белье, свечи и веревку. Также у него был дубликат ключа от квартиры. Но самое важное: ему было известно, что в свой день рождения Кравцова будет дома одна! В день рождения принято собирать гостей. Откуда он мог знать, что девушка не будет отмечать свой праздник? Я уверен, именно этот человек организовал путевку для соседки, чтобы избавиться от единственной свидетельницы. Вывод очевиден: насильник либо тщательно и давно следил за девушкой, либо знал ее лично. Он хорошо подготовился, постарался скрыть свое лицо и не оставил отпечатков пальцев. Но что
совершенно непонятно - преступник не использовал презерватив.
        - Может, хотел заразить девушку каким-нибудь венерическим заболеванием? - предположил Иван.
        - Эту версию проверим, когда результат вскрытия будет готов, - поморщился Быстров. - А пока нам нужно перетрясти все связи Полины Кравцовой и внимательно проследить - не пропал ли кто-нибудь из ее окружения? Это все. Пойдем, я тебя до метро подброшу. До дома, извини, не могу. Хочу в больницу заскочить, справиться о состоянии девушки и с врачом побеседовать.
        - До метро не надо, а до продуктового магазина подбрось, - сказал Иван, отряхивая колени. Во время разговора он даже не заметил, что несколько раз стряхнул пепел себе на брюки.
        - Что, пивка захотелось? - спросил Сергей, с тоской косясь на свой автомобиль. - Около метро палаток навалом - там и купишь.
        - С пивом придется повременить. Дело у меня одно есть, - опроверг догадку Быстрова Иван.
        - И что это за дело у тебя в продуктовом магазине? - удивленно спросил Быстров.
        - Неважно. Потом как-нибудь расскажу, - задумчиво ответил Иван, пытаясь поудобнее устроить свой зад на сиденье автомобиля и в очередной раз перелистывая странички элегантной кожаной книжки с золотым тиснением.
        - Потом так потом, - не стал спорить Сергей и нажал на педаль газа. - Ну что там интересного? - спросил майор.
        - Исключительно необщительная дама. В записной книжке только четыре телефона, и практически все принадлежат мужикам, - радостно доложил Спицын. Быстров непроизвольно поморщился, информация, выданная Иваном, подняла в душе новую волну раздражения. Да что ж это такое с ним? Точно, осень виновата, осень, которая некстати. - Телефонов, конечно, больше: магазины, салоны и прочая дребедень, - продолжил разъяснения Иван, - но это просто полезная информация. Вот смотри - только четыре телефона, где указаны фамилии и имена.
        - Я на дорогу гляжу, сам смотри, - огрызнулся Сергей Федорович.
        - Бабу тебе надо, - вдруг сказал Спицын.
        - Чего?! - Быстров с трудом удержал руль, ошалев от подобного заявления друга.
        - Так, что там у нас, - торопливо сменил тему Иван. - Юденич Филипп Германович, в скобках стоит Ю - может, юрист, может, еще кто. Следующий - Яковлев Валерий Аркадьевич, в скобках ничего не стоит, зато указан бостонский адрес и телефон.
        - Валерий Яковлев. Не его ли звонок записан на автоответчике? Интересно…
        - Дальше слушай, версии после будем строить. Затем - Шварц Семен Карлович, в скобках стоит Г - кроме как гинеколог, ничего не приходит в голову.
        - Мне, например, приходит много разных ассоциаций, но это я так… к слову, - хмыкнул Быстров. Спицын гоготнул и торжественно произнес:
        - И, наконец, единственная женщина - Алла, без фамилии. Телефон указан мобильный.
        - Начни, пожалуй, с этой Аллы, наверняка подруга. Выясни у нее, где муж Полины и кто такие эти Ю и Г, а я займусь родителями Кравцовой. Пока все, если не считать проблемы с запароленным компьютером.
        - С компьютером, положим, проблему я решу уже завтра. Есть у меня человек, который эту машину за пять минут вскроет.
        - Знаю, знаю я твоего человека. Как, кстати, она поживает? Все так же лазает по чужим сетям? - ехидно спросил Быстров.
        - Лена работает в большой компьютерной фирме и ничем противозаконным не занимается, - разозлился Иван.

«В расчете», - порадовался Быстров. Спицын сильно комплексовал по поводу прошлого своей дамы сердца. Иван познакомился с Леной, когда она проходила как одна из подозреваемых по громкому делу о взломе банковских счетов, и влюбился. Пока шло расследование, Иван крепился, не выказывая своих чувств, но как только Лена из разряда подозреваемых перешла в разряд свидетелей, Спицын сломался и признался Лене в любви. Девушка ответила ему взаимностью. И хотя причастность подруги Ивана к делу была не доказана, сотрудники безбожно издевались над Спицыным за связь с
«криминальным элементом».
        - Шучу я, не злись, - примирительно сказал Быстров. И притормозил у магазина.
        Глава 5
        Интимные подробности
        До больницы Сергей добрался быстро, но внутрь входить не спешил. Он думал о Полине Кравцовой, девушке с пленительными зелеными глазами. Почему он медлил, Быстров не понимал и, нахохлившись, как замерзший воробей, сидел в машине и хмуро смотрел через окно на двери больницы. Время шло, дольше тянуть было нельзя.
        Заспанный охранник внимательно рассмотрел его служебное удостоверение и подробно объяснил, как пройти в нужное отделение.
        Сергей шел по темным пустынным коридорам больницы и думал о том, какой вопрос он задаст врачу в первую очередь, а какой, самый неприятный, оставит на потом. В воздухе витал резкий запах хлорки, лекарств и горя. По роду своей деятельности Быстрову часто приходилось посещать медицинские учреждения, все они сильно отличались друг от друга, но пахло везде одинаково, и он ненавидел этот запах.
        - Кого-то ищете, мужчина? - окликнула Быстрова молоденькая медсестричка, оценивающе окинула его взглядом и кокетливо улыбнулась.
        Обычно Сергей не упускал возможности пофлиртовать, но сегодня откровенные заигрывания девушки его просто взбесили. «Кругом горе, а эта крашеная мымра тут мужиков снимает», - подумал он и, сунув под нос девицы свое удостоверение, прорычал:
        - Я ищу Соколову Татьяну Игоревну. Срочно.
        - По коридору направо, вторая дверь от окна, - лениво объяснила девушка, моментально теряя к Сергею интерес, и ворчливо добавила уже вслед удаляющемуся Быстрову: - Шляются, понимаешь, всякие по ночам - людям отдыхать мешают!
        Сергей нашел нужную дверь и остановился в нерешительности. Ему действительно было неловко беспокоить доктора в столь позднее время. Майор постоял некоторое время, переминаясь с ноги на ногу, и наконец осторожно постучал.
        - Войдите, - раздался неожиданно бодрый голос из кабинета. Быстров с облегчением вздохнул и распахнул дверь.
        В кабинете было достаточно просто, но уютно: много цветов в горшочках занимали весь подоконник, на окне висели занавески приятного нежно-голубого цвета, того же цвета были и стены. Небольшая настольная лампа рассеивала мягкий приглушенный свет. Интерьер портил только маленький потертый диванчик, стоящий рядом с массивным письменным столом.
        Доктор сидела за столом и что-то писала.
        - Меня зовут Быстров Сергей Федорович, я из милиции, - представился он, пытаясь привлечь внимание женщины.
        - Вы по поводу девушки, которую сегодня привезли, так? - оторвавшись от своего занятия, спросила Соколова.
        Татьяна Игоревна ему понравилась. Аккуратная прическа, очки в тонкой оправе, доброжелательный взгляд. Очевидно, ее любят пациенты, подумал Быстров. Лицо доктора излучало тепло и умиротворенность, внушало веру в то, что все будет хорошо.
        - Вы проходите, - спохватилась она. - Присаживайтесь - в ногах правды нет. Тоже, наверное, целый день крутитесь. Кофе хотите?
        - С удовольствием, - с благодарностью согласился Сергей, усаживаясь на стул. Он действительно устал за этот день. Ноги гудели, безумно хотелось спать. Предложенный кофе был как раз кстати.
        Она поднялась и засуетилась у маленького столика с чайником. Быстров изумленно посмотрел на доктора. Соколова оказалась очень высокой. Рост под два метра, не меньше. «Секция баскетбола в школе», - мелькнуло в голове. Его взгляд вновь упал на маленький диванчик, и он невольно улыбнулся. Сразу стало понятно, почему доктор бодрствует в столь позднее время. Она уловила направление его взгляда.
        - В моем кабинете идет ремонт, вот и приходится занимать эту комнатку и кое-как устраиваться с ночевкой. А вы, наверное, сидите и думаете: как такая каланча умудряется уместиться на этом лилипутском диване? - с иронией спросила Татьяна Игоревна.
        - Ну что вы, - смутился Быстров.
        - Ладно, не оправдывайтесь. Я уже привыкла, - доброжелательно сказала Соколова, поставила перед Сергеем горячий ароматный напиток, открытую пачку с сахаром и села обратно за стол. - Если хотите - курите. Сама-то я бросила, но табачный дым вдыхать обожаю, хотя это и вредно.
        - Раз так, если вам будет приятно, то я с радостью предоставлю вам эту возможность, - пошутил Сергей, закуривая сигарету. Затянулся, но дым все же выдул в сторону, смолить в лицо даме он не представлял для себя возможным.
        - Можете считать, я оценила вашу шутку, - улыбнулась доктор. - Теперь о девушке. - Лицо Соколовой стало серьезным. - В настоящий момент Кравцова находится без сознания, но прогноз благоприятный. Организм молодой и здоровый, и, я думаю, скоро она придет в себя. Опасение вызывает только душевное состояние. Несомненно, как только Кравцова очнется, ей понадобится помощь психолога.
        - Скажите, Татьяна Игоревна, есть ли вероятность того, что Полина Кравцова принимала наркотики?
        - Думаю, что нет. На руках нет следов от уколов, печень совершенно здорова.
        - Значит, в крови не обнаружены следы наркотических веществ?
        - Ни наркотиков, ни психотропных препаратов, ни алкоголя.
        - Понимаете, Татьяна Игоревна, Полина Кравцова сама позвонила в милицию и сообщила о происшествии, но не сразу, а спустя пятнадцать часов после убийства, и для меня загадка: почему она так долго ждала? Возможно, она была накачана каким-то наркотиком или психотропным препаратом или, наоборот, ждала, когда следы наркотика, который она приняла, исчезнут из организма. Теперь, чтобы выяснить ответ на последний вопрос, мне необходимо знать: могла ли девушка просто «играть» с любовником и никакого изнасилования не было, а был половой акт в извращенной форме? Я понимаю, звучит это ужасно, но…
        - Ну почему же… Подобное встречается гораздо чаще, чем вы можете себе представить, - перебила его Соколова, и у Сергея все похолодело внутри. - Но в данном случае это не так. Утверждаю как гинеколог с двадцатилетним стажем.
        Сергей с облегчением вздохнул, с сердца словно камень свалился: последняя его версия подтвердилась, и теперь он будет землю рыть, чтобы найти хоть что-нибудь, что впоследствии поможет снять с девушки все обвинения, которые собирался выдвинуть против нее следователь Агапов.
        - При играх такого рода, - объясняла Татьяна Игоревна, - не бывает подобных повреждений. Смею вас уверить, никакого удовольствия Полина Кравцова от полового акта не получила. Внутренние разрывы слизистой половых органов говорят о том, что в момент сексуального контакта Полина Кравцова не была в состоянии возбуждения. Понимаете, когда женщина возбуждена, то… Да что это я вам так подробно все рассказываю? Вы и сами давно все знаете, не мальчик уже, - рассмеялась Татьяна Игоревна и лукаво посмотрела на красного Быстрова. А ему вдруг захотелось провалиться сквозь землю или выйти из кабинета. Доктор повеселилась еще какое-то время, наблюдая за смущением Быстрова, и продолжила: - Если вы еще сомневаетесь, Сергей Федорович, то я приведу вам последний, на мой взгляд, самый веский аргумент в защиту несчастной девушки. Не думаю, что беременная женщина станет развлекаться подобным образом.
        - Беременная?!! - ошеломленно переспросил Быстров. - Вы хотите сказать, что Кравцова беременна?
        - К сожалению, уже нет. Полина Кравцова потеряла ребенка. Причиной выкидыша мог послужить стресс, вызванный изнасилованием, механическое воздействие или то необъяснимое состояние организма, в котором девушка пребывала, когда это случилось.
        - Что вы имеете в виду?
        - Как я уже говорила ранее, наркотиков и психотропных препаратов в крови Кравцовой не обнаружено, но наблюдается какой-то бешеный гормональный взрыв. Будто кто-то специально ввел в организм огромное количество гормонов или спровоцировал их выработку. По всей вероятности, именно это и вызвало выкидыш. Больше ничего по этому поводу сказать не могу. Сама ничего не понимаю.
        Сергей простился с Татьяной Игоревной и, поблагодарив ее за консультацию и кофе, поехал домой. Соколова пообещала незамедлительно связаться с ним, как только Полина Кравцова очнется. Он вел машину и пытался анализировать, что дает последняя полученная от доктора информация, но так же, как и Татьяна Игоревна, решительно ничего не понимал. В голове все перемешалось. «Почему Полина Кравцова на вопрос о том, знает ли она человека, который над ней надругался, ответила неопределенным словом «возможно»? Какой смысл она вкладывала в свои слова? Была не уверена, что знает его? Или просто была не в себе. А эта ее фраза: «Я придумала его»?
        - Не могла кого-нибудь получше придумать, - буркнул Сергей. - Материализация мысли какая-то… Просто дурь!
        Нет, Кравцова определенно была не в себе. Теперь в деле появились непонятные гормоны. Они-то каким боком здесь затесались? Если уж врач не может ответить на этот вопрос, то он и подавно бессилен объяснить их наличие в крови девушки. Надо ждать, когда Полина очнется, и многое станет понятно. А пока можно заняться выяснением личности погибшего маньяка, но это завтра. Сейчас же он планировал поехать домой спать, потому что курить трубку ему вдруг резко расхотелось. Отказ от вожделенной, запланированной на этот вечер трубки здравому объяснению не поддавался. Когда он подъехал к дому, то заметил за собой еще одну странность: из его рассуждений о потерпевшей исчезла фамилия девушки, осталось только имя, необыкновенное мелодичное имя - Полина.
        Глава 6
        Упущенная деталь

22 сентября
        Сергей проснулся от нестерпимого чувства голода. Желудок сжимался и недовольно урчал, упрекая своего владельца в невнимательности и отвратительном к себе отношении. Надо заметить, упрекать было за что. Если не считать того, что утром в него наскоро затолкали подгоревшую пересоленную яичницу, отвратительный кофе в первой половине дня и кофе более сносного качества, но очень горячий - вечером, то о нем просто забыли. Месть была коварна. Желудок терпеливо ждал всю ночь и взбунтовался лишь под утро, но зато за целый час до звонка будильника.
        Быстров неохотно встал и отправился наводить ревизию в холодильнике.
        - Пусто, - разочарованно сказал Сергей Федорович, оглядывая голые полки «Стинола». В ответ желудок жалобно булькнул.
        В ветхих кухонных шкафчиках, кроме пачки йодированной соли и банки растворимого кофе, тоже ничего не оказалось. «Даже сахар уволокла, зараза», - с грустью подумал майор и тяжело вздохнул.
        Сей нелицеприятный эпитет был адресован бывшей подружке, которая пару дней тому назад покинула его и лишила продовольственного запаса. Из вредности, конечно же. Осуждать «бывшую» всерьез Быстров не смел, он никогда не осуждал женщин, которые от него уходили. К тому же подружка была редким исключением в его карьере по завоеванию женского пола. С рыжеволосой пышкой Лолой он познакомился не в кафе, а в магазине. Лолочка работала продавцом в колбасном отделе, носила белоснежный передник и глубокое декольте. Глядя в это декольте, Быстров сглотнул слюну, попросил нарезать ему двести граммов «Докторской» и добавил жалостливо, что очень хочет есть. Видок у Сергея Федоровича при этом был действительно несчастный, потому что есть он хотел на самом деле, и очень сильно. Лолочка тут же расчувствовалась, сообщила, что кушать всухомятку вредно, тонко настругала колбаски, вручила ему кулек и сердобольно пообещала накормить Быстрова горячим, как только закончится ее смена. Обещание она свое выполнила и даже перевыполнила. Вечером состоялось их первое «сытое» свидание, а через неделю после знакомства Лола уже
стояла на пороге его квартиры, держа в одной руке чемодан со своими вещами, а в другой - пакет с продуктами. Отвергнуть Лолу он не смог. Дома запахало ароматными кулебяками и свежеиспеченными пирожками с капустой. На голом кухонном окне появились веселенькие занавески в цветочек, а в ванной - зубная щетка пышечки, разноцветные полотенца и огромное количество баночек и тюбиков с непонятным содержимым. Она была тихой и аккуратной, великолепно подходила ему в постели и, вероятно, стала бы идеальной женой, если бы не ее безграничная тупость. Когда майор возвращался домой с работы и садился вкушать ее кулинарные шедевры, она присаживалась напротив и, подперев подбородок ладонями, живо и очень настойчиво интересовалась его служебными делами. Более всего подругу жизни интересовали трупы, на которые успел выехать за день Быстров. За столом отвечать на подобные вопросы не хотелось, настроение портилось, аппетит пропадал. Но это еще полбеды. Был у Лолы заскок и посерьезнее. Она по-особому проверяла готовность спагетти. Происходило это примерно так: наманикюренными ноготками Лола вытаскивала макаронину из
кипящей кастрюли и резко подбрасывала макаронное изделие вверх. Сырая макаронина непременно падала на пол, готовая - прилипала к потолку. Способ был верным на сто процентов - за время жизни с Лолой Сергей не ел недоваренных спагетти ни разу. Первое время странная привычка Лолы его даже забавляла, до тех пор, пока потолок кухни не превратился черт знает во что и Лола, нежно обвив шею Быстрова и щебеча ласковые слова, не подвела его к стремянке и не вложила в руку скребок.
        Странно, размышлял Быстров, а ведь он заметил, что она ушла, только сегодня, когда не обнаружил в холодильнике продуктов. Не обратил внимания на то, что на окне отсутствуют занавески и опустела ванная. Какой бессердечный он, однако! Невероятно, как это Лола доперла своими куриными мозгами, что не нужна ему? Ведь он не гнал любовницу.
        Он просто перестал ее замечать. Так было со всеми его предыдущими женщинами. Сергей был благодарен Лоле за то, что она, единственная из всех, ушла тихо, не устраивая сцен и не предъявляя претензий. Продукты, впрочем, было жаль.
        Свист чайника прервал воспоминания о Лоле навсегда.
        Мерзкий несладкий кофе на время утихомирил желудок. Быстров переоделся и стремительно выскочил на улицу. На работе его ждала почти полная пачка печенья
«Юбилейное». Воспоминание о печенье придало его шагу несвойственное для раннего утра ускорение.

***
        Что может смутить современного мужчину, к тому же опера убойного отдела? Иван Спицын думал, что ничего. До сегодняшнего дня, пока не оказался в женской консультации. В холле проходила рекламная акция, и симпатичная девушка в блестящем комбинезоне тут же вручила ему упаковку гигиенических прокладок.
        - Спасибо, - прорычал Иван и попытался вернуть щедрый дар. Однако ничего не вышло, девушка упорно не хотела брать презент обратно и с широкой улыбкой громко тарахтела о крылышках и прочих достоинствах изделия. Либо была полной дурой, либо просто издевалась! Скорее второе, потому что вокруг стали собираться женщины, поглядывать на него с интересом и хихикать. Пришлось затолкать предметы женской гигиены в карман и бежать. Привычный цвет лица к нему вернулся только на третьем этаже, где располагался кабинет Шварца Семена Карловича, обозначенного в записной книжке Кравцовой буквой Г. У кабинета никого не было, Иван постучался, открыл дверь и тут же захлопнул - цвет лица капитана снова изменился. Доктор осматривал пациентку, но дверь на ключ не посчитал нужным закрыть. А зачем, действительно, ее закрывать? Если кругом одни бабы и большинство - в интересном положении? Спицын огляделся: никогда в жизни ему еще не приходилось видеть такое количество беременных женщин. Это ж мрак какой-то!
        Иван уселся на диванчик, достал из кармана журнал и стал обмахиваться им, пребывая по-прежнему под сильным впечатлением от только что увиденного в кабинете. Собственно, он ничего особенного не разглядел, только две ножки в красных туфельках, поднятые вверх, но этого было достаточно, чтобы получить психологический шок.
        К кабинету, виляя бедрами, подплыла дамочка весьма фривольной наружности.
        - Сюда? - кивнула она на дверь Шварца. Спицын кивнул. Дамочка присела рядом на диванчик, закинула ногу на ногу и скользнула по нему взглядом. - Мужик, а ты случайно кабинетом не ошибся? - спросила она и захохотала.
        - А я не мужик, а баба, третий месяц, правда, только, - пискляво сказал Спицын и почесал небритый подбородок.
        - Извините, - опешила дамочка и смущенно отвела глаза.
        Кабинет доктора Шварца наконец освободился, над дверью зажглась красная лампочка. Спицын вошел, стараясь не смотреть на пыточный агрегат, который стоял в углу. Бедные женщины, сочувственно подумал он и сел на предложенный стул.
        Семен Карлович оказался очень милым старичком и охотно ответил на все вопросы капитана. К сожалению, ничего интересного о Полине Кравцовой выяснить не удалось, девушка всего лишь какое-то время наблюдалась у Шварца. Иван вычеркнул имя гинеколога из списка, но сделал некоторые пометки в блокноте для Быстрова, чтобы отчитаться о проделанной работе.
        Вылетев на свежий воздух, Спицын выкинул гигиенические прокладки в ближайшую урну, вздохнул с облегчением и направил свои стопы в туристическую фирму, где, по имеющейся у него информации, была куплена путевка для соседки Кравцовых.

***
        - Ну что за люди, ничего без присмотра оставить нельзя, - грустно вздохнул Быстров, заметив на своем столе полупустую пачку печенья и большое количество крошек. В пачке оставалось всего две изломанные печенюшки. Он наскоро проглотил их и подошел к чайнику, чтобы запить застрявший поперек горла сухой продукт. Воды в чайнике не оказалось.
        - Ну вот, так всегда, - обреченно сказал Быстров и, громко икнув, направился к туалету со стаканом в руках. Вода отдавала ржавчиной, во рту появился неприятный металлический привкус. Печенье удалось растворить и пропихнуть в желудок, но икота только усилилась. Сначала Быстров пытался бороться с ней, проделывая всевозможные, знакомые с детства манипуляции: вдыхал в себя побольше воздуха и, заткнув пальцами нос, старался как можно дольше не дышать. Сбегал в дежурную часть и, разжившись там питьевой водой, выпил три стакана мелкими глотками, поколол себя острыми ножницами и даже постоял на руках вниз головой - ничего не помогало. В том ужасном состоянии, в котором пребывал Быстров, радовало только одно обстоятельство - кушать больше не хотелось.
        Спустя два часа бесполезных попыток, вконец измученный, он смирился со своей участью и, плюнув на бессовестные выходки собственного организма, набрал номер больницы, чтобы справиться о состоянии Полины Кравцовой. Ответ дежурного не обрадовал: девушка так и не пришла в сознание. Сергей разочарованно хлопнул трубку на рычаг и икнул. Из-за икоты сосредоточиться на делах никак не получалось. Следующий звонок криминалисту тоже его не порадовал. По словам Крымова, обнаруженные на ружье отпечатки принадлежали неизвестному субъекту и Кравцовой Полине Андреевне. Но экспертиза точно установила, что девушка держала ружье последняя и именно она произвела выстрел. Крымов также выдвинул версию, что отпечатки неизвестного субъекта принадлежат мужу Кравцовой, потому что ружье охотничье и зарегистрировано на имя Кравцова Олега Геннадиевича, но отпечатки были старые. Все указывало на девушку.
        В квартире Крымов нашел пальцы еще нескольких человек, кроме отпечатков Полины Кравцовой, другие, аналогичные найденным на ружье, опять же принадлежали предположительно мужу Кравцовой, И еще одни, совсем свежие, проходили по их картотеке…
        - Как ты говоришь? - уточнил Быстров.
        - Я говорю, что пальчики принадлежат Рябине Авдотию Никитовичу, 1964 года рождения. Отбывал наказание по статье 113 УПК. Застукал женушку с любовником и отделал ее по первое число. Получил по данной статье год, но не досидел до окончания положенного срока трех месяцев и бежал. Находится в федеральном розыске. Пока он сидел, жена с ним развелась, продала квартиру и отбыла в неизвестном направлении. Особых примет нет, кроме, пожалуй, того, что он не выговаривает букву Р. Рост, возраст и цвет волос примерно подпадают под описание нашего трупа.
        - Жаль, что покойники не умеют разговаривать, - с тоской заметил Сергей Федорович.
        - Правда, Рябина худощавого телосложения, а наш труп - коренастого, - заметил Крымов.
        - Что ж ты мне тогда мозги крутишь? - возмутился Сергей и икнул.
        - Алкоголик неблагодарный, я ему инфу выдаю, а он! У меня все! - обиделся Крымов и бросил трубку.
        Быстров озадаченно послушал гудки, снова икнул и тоже бросил трубку на рычаг. Невыносимая икота мешала ему думать и анализировать. Что могло связывать беглого уголовника с семейством Кравцовых? Ничего умного в голову не приходило. Дверь скрипнула, Быстров вздрогнул и икать перестал. Сработал последний известный в народе способ борьбы с икотой: в кабинет в очередной раз без стука, очень неожиданно, ввалился Спицын и напугал его.
        - Привет, как спалось? Красивые девушки с ножами и ружьями во сне не являлись? - спросил Иван, предусмотрительно отходя подальше от Быстрова. - Кстати, найденный в раковине нож является тем самым орудием, которым был отрезан многострадальный орган. И хотя на ноже отпечатков не обнаружено, сомнений у меня нет - именно Полина Кравцова лишила насильника мужского достоинства.
        - Плохо, что у тебя нет сомнений. Сомнения всегда должны быть. Раз отпечатков нет, значит, ничего не ясно. Закурить дай, - хмуро попросил Сергей, демонстративно игнорируя вопрос Спицына. - Сигареты в машине оставил, а сходить некогда.
        - Отправил бы кого-нибудь.
        - Я не пользуюсь служебным положением в личных целях.
        - Ой, ой, ой, какие мы честные, - иронизировал Иван, выуживая из пачки сигарету.
        - Может, хватит дурака валять, Спицын! Что удалось выяснить по делу? - раздраженно спросил Быстров, хватая протянутую сигарету.
        Иван опасливо присел на стул напротив Сергея. Состояние друга его сильно беспокоило. Во-первых, Сергей называл Ивана по фамилии, а это случалось крайне редко. Во-вторых, взяв сигарету, Быстров не сказал «спасибо», что вообще - просто небывалый случай. Шутить сразу расхотелось. Спицын вытащил из кармана блокнот, раскрыл на нужной странице и перешел к делу.
        - Первое, Шишкин оказался прав: соседку Кравцовых отослали из дома намеренно. В Фонде социальной защиты населения меня уверили, что не имеют такой практики, как посылать путевки по почте. У них там строгая финансовая отчетность. При получении путевки отъезжающий в дом отдыха человек должен расписаться на бланках. Путевка была куплена за наличный расчет в туристической фирме «Азивок». Сотрудница, оформлявшая покупку, не запомнила человека, который эту путевку купил. В приходном ордере стоит фамилия соседки Кравцовых. Короче - здесь все глухо.
        - Дела о нераскрытых изнасилованиях запрашивал?
        - Обижаешь. В первую очередь - ничего подобного и похожего. Подождем заявлений о пропаже мужчин от 35 до 40 лет. Направил запросы во все отделения милиции. Как только подобное заявление поступит, нас сразу известят. Теперь самая интересная, на мой взгляд, информация. В кармане убитого нашли ключи. Тогда я не обратил внимания на брелок. Брелок как брелок - голографическая картинка с видом какого-то города. И только сегодня до меня дошло, что это за город. Здание, изображенное на голограмме, - это отель «Boston Costume House». Догадаться, какое название у города, в котором расположена гостиница с таким названием, не сложно. Тебе это ни о чем не говорит?
        - Яковлев Валерий Аркадьевич - американский друг Полины Кравцовой, - с расстановкой произнес Сергей. - Вот так номер! Не он ли у нас в морге отдыхает с отрезанными гениталиями? Что про него известно?
        - Проверил я его по компьютеру и выяснил кое-что интересное. Загорская Ольга Петровна, мать Полины, много лет назад подавала на него жалобу с просьбой привлечь Яковлева к ответственности за сексуальное домогательство к ее несовершеннолетней дочери. Полине Кравцовой тогда было четырнадцать лет. Заявление рассмотрели, но факт не подтвердился. В настоящий момент он является американским подданным, проживает в Бостоне. Но 20 сентября, рейсом 678 Бостон - Москва, в 5 часов 30 минут по московскому времени Валерий Яковлев прилетел обратно на родину. В Москве у него осталась квартира.
        - Значит, вернулся?
        - Это еще не все. В Бостоне он преподает русскую литературу в одном из местных университетов и пишет занимательные книжки. В Америке он достаточно известный и читаемый автор. Пишет эротические триллеры. - Иван замолчал и многозначительно посмотрел на Сергея.
        - Звонил по его московскому телефону?
        - Звонил. Трубку сняла женщина, иностранка, по-русски говорит, но с акцентом. Сказала, что мужа нет дома, а когда он будет, она не знает. Давай съездим, проверим ключик, найденный у убитого, - подходит он к двери или нет.
        - И как ты себе это представляешь? На каком, собственно, основании? Может, он в магазин вышел или по делам пошел? Продолжай периодически ему звонить. С этим вроде разобрались, переходим к следующим фамилиям в записной книжке.
        - По поводу Аллы ничего пока сказать не могу. Звонил по указанному телефону, она в зоне недосягаемости. Направил запрос в отдел информации, чтобы выяснить личность. Жду. Шварц Семен Карлович, оказался, как мы и предполагали, гинекологом. Причем не просто гинекологом, а гинекологом-эндокринологом, выражаясь простым языком, специалистом по бесплодию. Как раз по поводу своего бесплодия и обращалась к нему Полина Кравцова. Семен Карлович обследовал девушку и вынес свой вердикт - абсолютно здорова и способна к зачатию. Муж Кравцовой тоже прошел все необходимые обследования в одном из медицинских центров и, как и Полина, оказался абсолютно здоров. По словам Шварца, такой случай в медицине достаточно редок: оба супруга здоровы, а дети не получаются. Но есть специалисты, которые занимаются такими случаями. К такому специалисту доктор их и направил. После этого Кравцова у него не появлялась.
        - А что за специалист? - спросил Сергей.
        - Ершов Валентин Андреевич, психотерапевт, светило науки, имеет свою клинику в центре.
        - Значит, Кравцова прошла лечение у доктора Ершова, и вполне успешно, - задумчиво сказал Сергей.
        Спицын удивленно посмотрел на Быстрова:
        - Ты у нас, конечно, прекрасный аналитик, но я что-то не пойму, на основании чего ты сделал последний вывод?
        - Все очень просто, Иван. Вчера я получил информацию, что Кравцова в результате изнасилования потеряла ребенка. Шварц отправил ее с мужем к Ершову. Если беременность наступила, значит, его лечение помогло. То, что Кравцова была в положении во время изнасилования, поможет нам списать ее действия на аффект. При хорошем адвокате девушку, возможно, оправдают. Так вот, Иван. Я хочу, чтобы слово
«возможно» из последнего моего высказывания исчезло. Ты поможешь мне?
        Иван понял, о чем на самом деле спрашивает его Сергей. Быстров ясно дал понять, что, если возникнет возможность что-то исправить в деле в пользу Полины Кравцовой, он это сделает сам и просит Ивана оказать ему содействие. Спицын незамедлительно дал положительный ответ. Другого ответа он дать просто не мог. Если уж патологически честный Быстров просит о таких серьезных вещах, нарушая свои принципы, значит, Полина Кравцова не просто понравилась Сергею, а так запала в душу майора, что в одночасье перевернула его устоявшуюся жизнь.
        Обрадованный согласием Спицына, Быстров смягчился и перестал хмуриться. Впервые за утро улыбнулся и задал совершенно неожиданный вопрос:
        - Слушай, Иван, а что за дело у тебя было в продуктовом магазине? Просвети меня, пожалуйста. Всю ночь не спал, мучился.
        Иван смущенно опустил глаза - вопрос застал его врасплох.
        - Совесть меня замучила, Сергей, после того, как обидел вчера Евангелисту Георгиевну Смирновскую.
        - Это еще кто такая? - судорожно припоминая все известные в деле фамилии и имена, поинтересовался Быстров.
        - Пожилая дама в соломенной шляпке, чья собака член проглотила. Вспылил я тогда. Понятно ведь было, что она голодает. В какой подъезд старушка вошла, я видел. Дальше по соседям интересовался. Вечером накупил продуктов - и к ней.
        - Она тебя простила? - заинтересованно спросил Сергей.
        - Ага, как же! Ничего подобного, даже на порог не пустила. Гордая очень. Сразу видно - потомственная аристократка. Я уж к ней и так, и эдак. Продукты пришлось у двери оставить. Не знаю даже, что еще предпринять, чтобы дама смилостивилась. Жалко ведь, одна совсем живет, помочь некому. Я таких людей знаю - с голоду умрет, но побираться не будет.
        Странное поведение Спицына озадачило Сергея. Никогда прежде такой сострадательности в его характере он не наблюдал.
        - Слушай, я, кажется, знаю, что надо делать, - решил прийти на помощь Ивану Быстров. - Помнишь, она в шляпке была? Так вот, когда старушка поднималась, то случайно облокотилась об нее рукой, и соломка деформировалась. Ты ей шляпку новую купи. Уверен, что после такого подарка Евангелиста Георгиевна сменит гнев на милость и простит тебя.
        Спицын задумался.
        - Может, ты и прав… Раз сосисками вымолить прощение не получилось, придется изменить стратегию. - Иван глубоко задумался, вероятно, прикидывая в уме, где раздобыть новую шляпу для аристократки Евангелисты Георгиевны.
        - Куда делся муж Кравцовой - удалось выяснить? - спросил Быстров, пытаясь вернуть Спицына к делам насущным.
        - Пока нет, работаю.
        - Вот и работай.
        - Да работаю я, работаю! Ближе к вечеру в гости еду к одному интересному человеку. Зашифрованная буква Ю означает - ювелир. По телефону отказался со мной беседовать, но из его слов я понял, что с Кравцовым они очень хорошо знакомы. Надеюсь, что-нибудь выясню у него.
        - А я - к Загорской, матери Кравцовой. Поговорю с ней, узнаю, что там произошло, когда девочке было четырнадцать лет. Мне только к начальнику нужно заскочить. Да, в деле появился один интересный фигурант - Рябина Авдотий Никитович. - Быстров ввел Ивана в курс дела, у Спицына на сей счет тоже никаких версий не оказалось. - В общем, если что выяснишь - звони.
        - Всенепременно, - театрально поклонился Иван и вышел за дверь.
        Глава 7
        Странная девочка
        К Ольге Петровне Загорской, матери Полины, Быстров подъехал только к вечеру. О своем визите он договорился заблаговременно по телефону, заранее обговорив время, но вышла непредвиденная задержка, в результате которой он безбожно опаздывал на два часа. Вызов на ковер к начальству затянулся. Когда Быстров наконец освободился от своих текущих дел и выбрался на улицу, его машина наотрез отказалась заводиться. Пришлось тащиться на общественном транспорте, что также отняло времени больше, чем он рассчитывал.
        Дом, в котором проживала Ольга Петровна, находился на Кутузовском проспекте и представлял собой великолепный образец качественной постройки сталинского времени. Такие дома в период расцвета социализма строили исключительно для партийной элиты, но селились в них и всенародно известные знаменитости, и просто блатные граждане, имеющие далеко не деньги, как можно было бы предположить, а нужные знакомства с нужными людьми. Лифт, однако, не работал…
        Поднимаясь на девятый этаж, Сергей пытался представить, к какому типу из вышеперечисленных жильцов относится мать Полины, и не смог. Девушка не походила ни на дочку партийного босса, ни на дочь знаменитости, ни на чадо торгашей того времени. Как уже было известно, Полина родилась в Тверской области. Скорее всего, после рождения девочки Загорская вышла замуж и переехала с мужем в Москву. Это объясняло, почему в свидетельстве о рождении Полины в графе «отец» стоял прочерк: на то время официального отца у нее просто не существовало.
        На шестом этаже Быстров вынужденно остановился. Дорогу ему преградила сухонькая бабулька с прической, названной в народе «а-ля одуванчик». Старушка его не заметила, потому что была занята попытками поднять объемную и явно тяжелую авоську вверх по лестнице. Получалось это у нее с трудом, она тяжело дышала и кряхтела, но занятия своего не бросала.
        - Давайте помогу, бабушка, - сердобольно предложил Сергей, выхватывая из ее морщинистых рук сумку. Вес поклажи его поразил. Представить себе, что этот божий одуванчик сама протащила такую тяжесть столько этажей, было довольно сложно.
        - Какая я тебе бабушка! А ну, отдай сумку, сейчас милицию позову! - яростно заорала бабуся в ответ на предложенную помощь и попыталась вырвать из рук Сергея свою сумку. Быстров от неожиданности вцепился в ручки авоськи еще сильнее.
        - Тихо, тихо, - попытался успокоить он разъяренную бабусю. - Я просто хотел помочь вам отнести тяжелую сумку до вашей квартиры.
        - Тоже мне помощничек выискался. Сказала же, отдай быстро сумку! - прошипела старуха, достала из кармана милицейский свисток и решительно поднесла ко рту.
        - Стойте! - закричал Сергей, одной рукой ставя сумку на пол, а другой вытаскивая из кармана служебное удостоверение. - Я сам из милиции. Вот, посмотрите.
        Бабка придирчиво рассмотрела удостоверение и заметно смягчилась.
        - Раз так, тогда неси, - милостиво согласилась она, и, хотя Сергею уже совершенно не хотелось ей помогать, он преодолел в себе неприязнь к злобному одуванчику, списал все на старость и, взяв в руки авоську, поплелся вверх по лестнице.
        Бабка гордой походкой вышагивала впереди. На девятом этаже она притормозила и показала костлявой рукой куда-то влево.
        - Вон, у той квартиры поставь, - потребовала она.
        - У какой той - там их три? - испуганно спросил Сергей: в одной из трех квартир проживала как раз Ольга Петровна Загорская.
        - Около 234-й, - ответила бабуся.
        Быстров вздохнул с облегчением. Поставил сумку у названной квартиры и подошел к двери с номером 235. Позвонить он не успел. Сумасшедшая бабка оттянула его от двери и заговорщически зашептала в ухо:
        - Я про Загорскую все знаю, могу много интересного порассказать.
        - Я к ней совсем по другому вопросу, - резко прервал ее Быстров.
        - Понятно… - протянула бабуся, и лицо ее скривилось, будто она проглотила жабу. - Желаю приятно провести вечер, - ехидно выпалила она и, быстро втащив сумку в квартиру, захлопнула дверь, даже не сказав «спасибо» за оказанную помощь.
        Приятная, однако, соседка у Загорской! Старуха Шапокляк - просто ангел по сравнению с этой особой, подумал Сергей и нажал на кнопку звонка.
        Дверь тут же открылась.
        - Вижу, вы уже познакомились со старой калошей? - вместо приветствия выпалила Ольга Петровна. - Маразматичка, лазает на соседнюю стройку, ворует кирпичи и таскает их к себе в квартиру.
        - Зачем? - ошалел Быстров.
        - Вероятно, решила замуровать себя изнутри, чтобы после ее смерти квартира никому не досталась. Клиническая идиотка! Что она уже успела наплести вам про меня, господин Быстров? Так, кажется, вас зовут? - Глаза женщины метали молнии, она еле сдерживалась, чтобы сильно не повышать голос. - Не топчитесь в прихожей. Проходите, раз уж пришли, и не забудьте снять обувь.

«Да что они все, сговорились?» - грустно думал Сергей, развязывая шнурки. Похоже, дом этот заселяли не в порядке очереди, а в порядке большей стервозности: Загорская и ее соседка, определенно, стоили друг друга.
        Он прошел в гостиную. Загорская с вызовом стояла посреди комнаты, уперев руки в бока. Красивое аристократическое лицо уже немолодой, но тщательно следящей за собой женщины, правильный овал, прямой, без единого изъяна нос, немного узковатые губы и большие голубые глаза. Одета она была в черное скромное платье, как вторая кожа облегающее ее статную, не по возрасту стройную фигуру. Платье, явно сшитое у хорошего портного или купленное в дорогом магазине, необыкновенно подходило к ее черным, как воронье крыло, волосам. Волосы были гладко зализаны и стянуты сзади в замысловатый пучок, в ушах сверкали дорогие брильянтовые серьги.
        Внешний вид Ольги Петровны говорил о том, что она далеко не бедствует. На это указывала и обстановка квартиры. Все достаточно скромно, но дорого. Роскошный персидский ковер ручной работы, добротные невысокие комоды, заполненные антикварной посудой, стильная мягкая мебель. Неброский пейзаж на стене, сочетающийся по своей цветовой гамме с обоями и с дизайнерскими гардинами, на секунду привлек внимание Сергея. В юности он увлекался живописью и сейчас мог с уверенностью сказать, что картина относится к числу работ известного мастера. Сомнения его были другого рода: действительно ли эта холодная надменная брюнетка приходится Полине матерью? Если отбросить поведение женщины в данный момент, то при всей внешней привлекательности Загорской было в Ольге Петровне что-то неприятное, отталкивающее. Возможно, впечатление это создавали ее холодные голубые глаза, так неуместно сочетающиеся с черными волосами, может, что-то еще…
        - Вы пришли поговорить о Полине, правильно я поняла ваше объяснение по телефону? Так вот - я ничего о ней не знаю и знать ничего не хочу. Нет у меня больше дочери - вам понятно? - резко сказала женщина.
        - Что тут непонятного? Все предельно ясно. У вас нет дочери. Неясно одно - почему вы заставили меня тащиться сюда через весь город и не сказали ничего по телефону? Спасибо вам за это большое и до свидания.
        Он вышел в прихожую, распахнул дверь, но вовремя вспомнил, что не надел ботинки. Руки у него тряслись от злости, шнурки завязываться не хотели, промучившись некоторое время, он бросил это занятие и выпрямился.
        - Хотя нет, Ольга Петровна, я все же просвещу вас, не зря же я потратил свое время. Ваша дочь, которую вы таковой не считаете, в настоящий момент находится в тяжелом состоянии в больнице, ее зверски изнасиловали, и в результате она потеряла ребенка. Теперь у меня все. Желаю счастья.
        - Подождите! Не нужно… - остановила его Загорская. Цвет ее лица в одно мгновение приобрел землистый оттенок, глаза потухли, от прежней враждебности не осталось и следа. - Выпить хотите? У меня есть великолепный французский коньяк десятилетней выдержки.
        - Хочу, - легко согласился Сергей и снова снял ботинки.
        Он почувствовал, что Ольга Петровна обрадовалась. Засуетилась у бара, быстро выставила на маленький полированный столик бутылку коньяка и пузатые бокалы. В баре нашлись плитка шоколада, печенье причудливой формы и тонко порезанные дольки лимона, красиво разложенные на специальной тарелочке. Бутылка коньяка оказалась початой, пили из нее явно недавно - на узком горлышке Сергей заметил несколько не успевших высохнуть капель. Объяснение было одно - Ольга Петровна перед его приходом сильно нервничала. Было очевидно, что Загорская беспокоилась за дочь - но почему же она вела себя так странно? Сергею предстояло выяснить это в ходе беседы.
        Он сел в мягкое удобное кресло. Загорская расположилась рядом в таком же кресле. Разделял их только стол с закусками и коньяком. Сергей открыл бутылку и разлил ароматную янтарную жидкость по бокалам.
        Смеркалось, но Загорская не спешила включать свет. Сергей не настаивал. Он понял, что ей так будет проще каяться, именно каяться за свои грехи, выбрав его, майора Быстрова, своим единственным слушателем. Сергей смотрел на красивый профиль Загорской и молча ждал, когда она будет готова.
        Ольга Петровна быстро выпила первую порцию коньяка и жестом попросила добавки, к лимону и другим закускам женщина не притронулась. Алкоголь медленно делал свое дело. Загорская немного расслабилась, черты лица стали мягче. Она посмотрела ему в глаза и, с трудом подбирая слова, сказала:
        - Я вам все расскажу, Сергей Федорович, но вы уж не судите меня слишком строго. Сама я давно осознала свои ошибки, поверьте, ничего уже нельзя исправить. Единственным оправданием мне может служить только молодость.
        Загорская откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и начала свой рассказ.

***
        Много лет тому назад, в одном из хуторов Западной Украины, у зажиточного крестьянина Петро Приходько и его обожаемой красавицы жены Светланы родилась очаровательная дочка. Дочку назвали Оленькой. Девочка походила на мать, русскую по происхождению, и Петро души в ней не чаял. Оленька ни в чем не нуждалась, росла в любви и благополучии, пока ее любимая мамочка неожиданно не пропала. С исчезновением матери из дома испарились все ее вещи и любовь отца. Раньше часто пропадающий до позднего вечера на работе в поле, теперь батька почти никуда не выходил и постоянно спал, а когда просыпался, набрасывался на дочь с упреками, обвинял в чем-то и постоянно твердил, что она «материнское отродье». Отродье… Что значит это слово и куда делась мама, Оленьке не объяснили. Спросить было страшно, страшно так, что мерзли ладошки и сердечко замирало в груди… Ее единственный робкий вопрос про маму вызвал такой сумасшедший гнев отца, что девочке с трудом удалось увернуться от его тяжелой руки и спрятаться под кроватью. Как мышь, она пролежала на жестком пыльном полу до поздней ночи, пытаясь найти ответы на волнующие
детскую душу вопросы. И, кажется, поняла все. Именно она виновата в уходе матери, иначе отец не стал бы ее так ругать. Именно она обидела чем-то маму, поэтому та ушла. Каждую ночь, обливаясь слезами, малышка просила у нее прощения, умоляла вернуться и ждала, всякий раз вздрагивая с томительной надеждой от легкого скрипа двери, от женских голосов, занесенных ветром в окно, от неясных силуэтов, промелькнувших около их дома. Оля не знала, что сделала плохого, но тяжелое чувство вины росло в ее душе из-за дня в день, росла и ненависть к ней отца.
        Что произошло, Оля узнала позднее. Поняла, что мать сбежала с любовником и бросила ее на произвол судьбы, а отец, безумно любящий и боготворивший супругу, так и не смог простить предательства и всю свою злость вымещал на дочери, как две капли воды похожей на мать. Алкоголь, которым Петро пытался заглушить свою боль, превратил его в животное, не способное на сострадание. Оленька росла грязной, оборванной и голодной. Иногда помогали соседи: кое-что подбрасывали из еды и одежды и, преодолев яростное сопротивление отца, устроили ребенка в школу. Учиться ей понравилось, в школе было чисто и спокойно. В школе она могла наконец-то отдохнуть от пьяных выходок отца, от его нескончаемых упреков и придирок. Знакомые в один голос твердили, что ее отец пережил большую жизненную трагедию и надо постараться его понять и простить. Она прощала, изо всех сил старалась понять, терпеливо сносила все оскорбления и продолжала ждать, что вернется мама и тогда все станет как прежде. Как раньше. И тогда она сможет доказать отцу, что ни в чем не виновата! И он полюбит ее вновь, ласково погладит по головке, обнимет крепко,
надарит гостинцев, бросит пить. «Наверное, произошло что-то плохое, и мама не может пока вернуться. Но она вернется обязательно, нужно просто еще немного подождать», - рассуждала девочка, пытаясь оправдать невозвращение матери. Чувство вины постепенно перестало терзать детскую душу и сменилось поиском оправданий.
        Шло время. Отец спивался все сильнее, все больше терял человеческий облик. Однажды, вернувшись домой из школы, Оленька, пытаясь убраться на загаженном столе, случайно разбила полупустую бутылку горилки. Петро проснулся от шума бьющегося стекла, оценил полупьяными глазами то, что случилось, и избил девочку до полусмерти хлыстом для скотины. Потом достал из погреба другую полную бутылку, выпил и завалился в постель. Обливаясь кровью, из последних сил Оля доползла до соседской хаты и потеряла сознание. Очнулась она уже в больнице, куда ее, как только нашли, доставили сердобольные соседи. Отца Загорская больше не видела - та бутылка оказалась для него последней. Умер он во сне, так и не осознав, что сотворил, не попросив прощения за содеянное. Но ей было уже все равно. Лежа на животе в задрипанной больничной палате и ощупывая свои свежие шрамы, на память оставленные отцом, она ощущала только ненависть. Безграничную тупую ненависть. Ненависти было настолько много, что с лихвой хватило на деспотичного отца, без видимой причины издевавшегося над ней, на мать, которая бросила ее, и даже на соседей,
которые видели все это и не остановили. «На, кушай, детка, вонючие объедки, которые отказывалась есть наша сытая свинья. Кушай, не обляпайся, - кусая больничную подушку, язвила Олечка и цедила сквозь зубы: - Твари! Ненавижу! Всех ненавижу! Отомщу! Отомщу!»
        После смерти отца Олю взяла на воспитание семья дальних родственников, и девушка переехала в другое село. Приняли ее хорошо, как свою. К четырнадцати годам Ольга уже выглядела далеко не как подросток. Природа не обделила ее красотой: смоляные тугие косы, дерзкие голубые глаза, пленительные округлости - на новом месте ей прохода не давали здешние хлопцы. Выросшая в селе, насмотревшись на игрища скотины, Олечка прекрасно понимала, чего именно ухажеры от нее хотят, но у девушки были другие планы. Благополучная семья, приютившая Ольгу, приводила ее в бешенство. Раздражали уважительное отношение приемных родителей друг к другу и любовь отца к своим детям: он уделял им так много внимания и баловал, что от злости она лезла на стенку. Часто ласка перепадала и Ольге. И она ласкалась в ответ, как кошка ласкается к хозяину. Юная «Лолита» знала, что делать, умело расставляя свои сети. Приемный родитель и опомниться не успел, как оказался рядом с Ольгой на сеновале. Жена застукала их как раз вовремя. Ольга забилась в истерике и тут же свалила всю вину на отчима - ей поверили. Приемный отец был с позором изгнан
из села, а ее окружили заботой и состраданием. Теперь она жила в привычной с детства среде - вокруг было страдание. Дети с нетерпением ждали возвращения любимого отца, а мать запрещала произносить имя предателя вслух. Ольга была счастлива - месть состоялась.
        В 16 лет она познакомилась с молоденьким солдатиком, отбывавшим военную обязанность недалеко от их села. Малолетки ее не интересовали, но тот факт, что мальчишка - москвич, заставил на время забыть о такой мелочи, как возраст ухажера. Вскружить ему голову не составило особого труда - солдатик влюбился, как одержимый. Но время его службы подходило к концу, а делать предложение он не торопился. Ольга занервничала и посетила гинеколога. Поддельная справка о беременности, выкупленная у старого сельского врача за смехотворную сумму, послужила хорошим основанием к браку. Беременеть по-настоящему девушка была не готова. План мог сорваться, и она осталась бы одна с ребенком на руках. Уловка сработала. Мальчишка, узнав о беременности любимой, немедленно попросил ее руки, и молодые переехали в Москву.
        Так Ольга Приходько стала Ольгой Загорской.
        Ольге необыкновенно везло. Обман, который вскоре раскрылся, нисколько не омрачил отношений молодых супругов. Влюбленный по уши муж прощал Ольге все. Ко всему прочему, Антон Загорский оказался сыном обеспеченных родителей. Ольгу они поначалу приняли холодно, но, видя, как молодые счастливы, не стали ставить палки в колеса, выбили им отдельную жилплощадь и не возражали против того, чтобы прописать невестку в новую квартиру.
        Так Олечка стала москвичкой.
        Обосновавшись на новом месте, Ольга задумалась о будущем. Из дома она предусмотрительно захватила диплом об окончании школы, где стояли великолепные оценки. Отец Антона, Константин Петрович Загорский, пришел на выручку и, подняв все свои связи, помог поступить в институт.
        Так Ольга Загорская стала студенткой МГИМО, одного из самых престижных институтов в Москве.
        Со своим сыном Константин Петрович не церемонился, никаких протекций не делал, объясняя свое поведение тем, что Антон - мужчина и должен добиться всего в жизни сам. Похожая история произошла и с армией. Полагая, что служба закалит характер сына, Константин Петрович, имея все возможности отмазать свое чадо от исполнения священного гражданского долга, никаких шагов предпринимать не стал, и Антон отправился защищать родину. Вернувшись в родные пенаты, Антон решил оставить на время идею получить высшее образование, теперь ему надлежало содержать семью, и он, недолго думая, устроился на работу в милицию.
        То, что отец души не чает в его молодой супруге, балует ее дорогими подарками, ужасно нравилось Антону. Делая предложение Ольге, он сильно переживал, примут ли провинциалку в семью. И теперь, видя нежное отношение отца к Ольге, он успокоился и простил родителю все прошлые обиды. В конце концов, именно благодаря отцу он встретил Ольгу, стал мужчиной, и теперь у него настоящая семья. Так думал Антон до тех пор, пока однажды не вернулся раньше времени домой…
        Развода не последовало. Антон молча вышел в другую комнату и застрелился из табельного пистолета. Дело замяли. Списали все на неосторожное обращение с оружием. Ольгу опять все жалели. Единственное, что удивляло близких Антона больше всего во всей этой ужасной истории, - это резкая перемена отношения свекра к невестке и категорическое нежелание ее видеть.
        Оказавшись без мужа и финансовой поддержки свекра, привыкшая к роскоши, хорошей еде и дорогой одежде, Ольга горевала недолго. При ней осталось главное: ум, красота и, что немаловажно, прописка в Москве. Она блестяще окончила институт, но никто не торопился предлагать ей высокооплачиваемую работу. Проблема решилась просто - имея в своем арсенале эффектную внешность, девушка снова не побрезговала воспользоваться своим телом для достижения поставленной цели. Новый любовник помог получить работу в Интуристе в качестве переводчицы. Для Ольги это было пределом мечтаний. Она патологически ненавидела мужчин, но постель ее редко пустовала, разве что теперь в ней оказывались по большей части иностранцы. Как ни странно, оставшиеся на всю жизнь шрамы на спине заводили мужчин больше, чем ее красота. Любовники сменяли друг друга, дарили подарки, оказывали услуги. С помощью мужчин ей легко удавалось взбираться по карьерной лестнице. Экскурсионные автобусы, с которых начинала Загорская, очень скоро сменились шикарными автомобилями высокопоставленных персон.
        После печальной истории, произошедшей с Антоном, о замужестве она не задумывалась. Брак мог помешать ее успешной «карьере». Рождение ребенка тоже не входило в ее планы, и когда Ольга неожиданно забеременела, то незамедлительно стала собирать документы на аборт.
        Отрицательный резус крови и строжайший запрет на прерывание беременности прозвучали как приговор. Незапланированная беременность могла в один миг испортить налаженную жизнь и лишить работы. Ольга сразу возненавидела еще не рожденного ребенка, но на операцию все же не пошла. С любовниками пришлось на время проститься. На работе, чтобы никто не узнал о ее интересном положении, Ольга носила плотный корсет и объемные платья, а на последних месяцах, когда спрятать живот уже было невозможно, взяла отпуск за свой счет, под предлогом ухода за близкой родственницей, и поехала в маленький поселок в Тверской области, где действительно проживала троюродная сестра ее непутевой матери.
        Полина родилась крепкой и здоровой, только очень маленькой. Отказаться от ребенка Загорская побоялась и оставила девочку на временное воспитание родственнице, предварительно обговорив с той финансовую сторону дела. Ни на секунду Ольга не задумалась тогда о том, что ребенок может повторить ее собственную судьбу, и невольно сама повторила ошибку своей матери.
        Клавдия Ивановна, тучная пожилая женщина, сильно нуждалась в деньгах. Проработав учителем младших классов ближайшей школы и устав от неблагодарности своих подопечных чад, она вышла на пенсию и пыталась прокормиться с помощью собственного огорода. Предложение Ольги взять на время Полину и, таким образом, поправить материальное положение она восприняла с радостью.
        О жизни девочки Загорская узнавала из подробных писем Клавдии, которые та посылала Ольге еженедельно. Отрабатывая свои деньги, Клавдия Ивановна старалась, как могла. Полина росла, Клавдия учила ее всему тому, что знала. Девочка жадно впитывала в себя знания и к шести годам уже свободно читала, складывала простые числа и могла без запинки декламировать сложные стихи.
        Неожиданно с Ольгой стали происходить непонятные перемены. Читая письма об успехах ребенка, она стала испытывать доселе невиданные ей чувства. Ей хотелось как можно чаще видеть девочку, чаще быть с ней рядом. Раз в месяц она навещала дочь, привозила городские гостинцы и дорогие подарки. Полина во время этих посещений забивалась в самый дальний угол и молча наблюдала за Ольгой. Все робкие попытки матери приласкать девочку оканчивались неудачей. Ребенок категорически отказывался идти на контакт. Только к Клавдии она тянула свои ручки, только Клавдии позволяла себя любить и отвечала женщине взаимностью. Загорская уезжала домой вся разбитая, с тяжелым сердцем и тупой ревностью в груди.
        Полине было девять лет, когда Клавдия Ивановна серьезно и неизлечимо заболела. Зная о своем близком конце, она отбила Ольге телеграмму, объяснив в ней сложившуюся ситуацию. Ольга давно мечтала забрать Полину, но никак не могла решиться. А теперь, когда выбора у нее не осталось, все страхи и сомнения отошли на второй план. За девочкой Загорская приехала счастливая и взволнованная и тут же столкнулась с серьезным сопротивлением. У ребенка случилась истерика: Полина умоляла оставить ее, каталась по полу, кусалась, царапалась. Успокоить ребенка удалось с большим трудом, помогла Клавдия. Только после долгого разговора наедине Полина смирилась с переездом.
        В благодарность за помощь Загорская устроила Клавдию в хорошую клинику, где женщина скончалась через полтора месяца. Во время похорон Полина не проронила ни одной слезинки, а вернувшись домой, совершенно замкнулась в себе.
        Ольга понимала причину поведения девочки и старалась загладить свою вину перед ней. Но Полина продолжала упорствовать в своем нежелании идти на контакт: на все вопросы отвечала односложно, плохо кушала, худела и отказывалась выходить из своей комнаты. С каждым днем состояние здоровья Полины ухудшалось. Загорская всерьез забеспокоилась и пригласила для дочери хорошего психиатра. Врач внимательно осмотрел ребенка и сообщил, что данную депрессию вылечит только время, перемена обстановки и любовь близких. Перемену обстановки решили быстро - лето подходило к концу, приближалось время учебы, и Загорская отдала документы Полины в районную школу. А вот как быть с любовью близких, Ольга не знала: любить она старалась, но не умела. Полина, возможно, это чувствовала и отвергала любую попытку к сближению. После безуспешных стараний наладить отношения с ребенком и осознав, что она бьется головой о непробиваемую стену, Ольга Петровна оставила девочку в покое. Загорской даже показалось, что Полина после этого вздохнула с облегчением.
        Однажды, убираясь в комнате дочери, Ольга случайно наткнулась на небольшую тетрадку. Это оказался личный дневник Полины, внутренний мир дочери, куда вход для нее был строго-настрого закрыт. Искушение ближе познакомиться с жизнью Полины было слишком велико. Понимая, что поступает неправильно и некрасиво, Ольга все равно при каждом удобном случае изучала исписанные аккуратным детским почерком странички.
        Одиночество… Эта тема сквозила между строк в дневнике. Полина страдала, но общение с одноклассниками девочке было неинтересно. Ее не занимали детские проблемы, бесило до одури шушуканье на переменках о глупости учителей; пустая болтовня о модных тряпках. Полина не могла понять, что интересного в подсовывании пошлых записочек в карман понравившегося прыщавого юнца, а разговоры о любви на уровне
«кто с кем переспал» вызывали у нее приступ дурноты. Ее раздражали толпа, грязные ногти, нечищеные ботинки и пошлые анекдоты про секс. Школу она ненавидела и мечтала поскорее выбраться из этого кошмара, где учителя - старые девы - старались подавить в ней индивидуальность, а воспитательный процесс сводился к уничтожению личности.
        Спасение от одиночества девочка находила в книгах. Полина обожала читать. Зачитывалась Цвейгом, Лондоном, Мопассаном и Куприным. В своем мире Полина пребывала постоянно, только с книгой в руках она была счастлива.
        В дневниках ни одного слова не было сказано о матери - для Полины Ольги Загорской просто не существовало.
        В четырнадцать лет Полина неожиданно перестала вести дневник, как-то изменилась. Стала дружелюбнее и веселее. Загорская, радуясь переменам в характере дочери, от счастья летала в облаках. Единственное, что огорчало Ольгу, - это поздние возвращения девочки домой. Но она не сильно волновалась, посчитав, что Полина наконец-то завела себе друзей. Однако через месяц Ольга Петровна вновь обеспокоилась: никаких звонков от подруг или мальчиков не раздавалось, телефон молчал по-прежнему. Решив узнать, где дочь пропадает, Загорская проследила за девочкой и выяснила, что Полина ежедневно навещает некоего Яковлева Валерия Аркадьевича, который мало того что проживал один, так еще был вдвое старше девочки. Загорская пришла в ужас, ей и самой всегда нравились те, кто постарше, но чтобы дочь пошла по ее стопам - такого она допустить не могла. На следующий день Ольга Петровна написала заявление в милицию и потащила дочь к гинекологу.
        Это стало ее последней ошибкой - хрупкая ниточка взаимоотношений между матерью и дочерью, с таким трудом завоеванных Ольгой, порвалась в один миг.
        Полина совершенно отбилась от рук, перестала слушаться, грубила. А как только окончила школу, поступила в институт и вовсе исчезла, написав предварительно записку, что ушла насовсем. Загорская не стала искать Полину. Измученная постоянными скандалами, она потеряла надежду вернуть дочь и вновь, как много лет назад, вычеркнула девочку из своей жизни, постаралась забыть о ней. Но где-то там, глубоко внутри души, осталось пустое место, которое Ольга Петровна Загорская так и не смогла ничем заполнить, и каждый раз, помимо воли, при упоминании о дочери сердце ее болезненно сжималось, и становилось нечем дышать.

***
        В комнате было уже темно, когда Загорская окончила свою исповедь. Сергей не видел лица женщины, но чувствовал, как по ее щекам катятся слезы отчаяния, горькие в своей безысходности, не приносящие облегчения. Выслушав Ольгу Петровну до конца, Быстров изменил свое отношение к ней. Он понял, что за маской холодной расчетливой стервы скрывается несчастная одинокая женщина с чудовищно переломанной судьбой. Сергею было жаль Загорскую. Лишенная в детстве материнской любви и ласки, она так и не сумела стать хорошей матерью для своего ребенка - не с кого было брать пример. Дети часто повторяют ошибки родителей, Ольга Загорская не стала счастливым исключением.
        - Теперь вы понимаете, Сергей Федорович, что я ничем не могу вам помочь? Я сделала все, что могла, и у меня больше нет сил. Нет, понимаете?
        - Понимаю. И все же, Ольга Петровна, позвольте, я задам вам несколько вопросов? - мягко спросил Сергей. Она шевельнулась в кресле, шумно вздохнула, подобралась. - Из вашего рассказа о Полине я понял, что девочка была достаточно жестоким ребенком.
        - Нет, вы неправильно все поняли. Вы не поняли ничего, - Загорская усмехнулась и налила себе еще коньяку. - Полина была жестока только по отношению ко мне. Да, она была странной. Да, непохожей на других детей. Дикой, нелюдимой, но никак не жестокой. Она любила животных! Вечно подбирала на улице бездомных собак и кошек. Я не запрещала. Антисанитария, но я не запрещала! Психиатр сказал, что это хорошо для девочки. А я все делала, чтобы ей было хорошо. Полина не была злой. Она только меня ненавидела. Она решила, что я виновата в смерти Клавдии, что из-за меня все это случилось, и не простила. А ее любовь к книгам… Сколько раз я, заглянув к ней в комнату, заставала дочь плачущей над какой-нибудь книжкой. Книги любила, животных любила, а меня - нет. И этого учителя убогого любила! За что? Чем я хуже? Чем я хуже дворовых кошек и блохастых собак?
        Загорская схватила бутылку коньяка, сделала большой глоток из горлышка, закашлялась. Кажется, она уже порядком опьянела, пора было сворачивать разговор.
        - Последний вопрос, Ольга Петровна, - сказал Сергей. - Что сказал гинеколог после осмотра Полины?
        - Что моя дочь - девственница! - выпалила Ольга Петровна и расхохоталась.
        Глава 8
        Первая зацепка
        От Загорской Сергей вышел усталый и эмоционально опустошенный. Домой идти не хотелось, хотелось выпить… Чтобы, так сказать, вновь наполниться. Ноги сами принесли его в любимое питейное заведение. Сегодня здесь было немноголюдно. На столиках, за которыми сидели редкие посетители, плакали и дарили мягкий свет свечи, похожие на крохотные керосиновые лампы. Из динамиков лились проникновенные песни Сезарии Эворы. В общем, атмосфера располагала.
        Сергей устроился за столиком у окна, заказал кружку разливного «Невского» и жареные куриные крылышки на закуску и только сейчас заметил, что волосы у него мокрые. На улице шел дождь, а он этого даже не заметил, пока шагал от метро. Сергей Федорович пошевелил пальцами ног: в ботинках тоже было подозрительно мокро, однозначно, по пути своего следования он промерил все лужи. Сережа, ты мудак, похвалил он сам себя и снова отключился от действительности.

«Да, она была странной. Да, непохожей на других детей, - прокручивал он в голове подробности рассказа Загорской о дочери. - Странной и непохожей на других… Непохожей…» А ведь он сразу это понял, как только увидел девушку. В первое же мгновение. Может быть, чуть позже, когда подхватил ее, легкую и беззащитную, на руки и почувствовал влажное тепло ее кожи? Или же в тот миг, когда утонул в ее изумрудных глазах - но понял, что Полина не похожа ни на одну женщину, которую он до этого знал. Загорская не открыла для него истины, но помогла лучше понять девушку.
        Школа… Полина не ладила с одноклассниками, потому что никто не мог разделить с ней ее проблемы, не нашла она себе подобных. Проблемы-то были совсем не детские. И Полина отошла в сторону, ушла в свой мир, выплескивая наболевшее в личных дневниках. Здесь как раз ничего необычного в поведении девочки нет - все логично.
        И тут появляется Он - человек намного старше Полины, и девочка при первом удобном случае бежит к мужику, околачивается у него целыми днями и вечерами, меняется в лучшую сторону, расцветает на глазах. А он, значит, ее не гонит и с радостью принимает. Что может связывать взрослого мужика и девочку? Девственность - еще не доказательство того, что отношения были безобидными. Вот сука, что он там с ней делал? На месте Загорской он бы вообще ноги пообломал этому уроду! От негативных эмоций у Быстрова аж в глазах потемнело. Как-то уж слишком он… эмоционально все… Нехорошо!
        Официант поставил перед Быстровым кружку, Сергей тут же в нее вцепился, хлебнул пива и с грохотом поставил ее обратно на стол.
        Полегчало, отметил он, прислушиваясь к себе.
        Связь Полины Кравцовой с Валерием Яковлевым продолжается до сих пор. Что за связь? Что же там было в далеком прошлом? Чем Валерий Яковлев так зацепил девочку, что она окончательно поссорилась с матерью, когда та вмешалась в эти отношения? Предположим, что много лет назад этот гоблин пытался совратить ребенка. Ему это почти удалось, но главного он не успел - Загорская испугала его заявлением в милицию. Яковлев затаился, а после и вовсе умотал в Штаты. Теперь же вернулся, чтобы получить то, о чем мечтал все эти годы. Мразь такая! Извращенец! Сергей клацнул зубами и впился в хрустящее крылышко несчастной жареной курицы, потом ухватился за следующее. Через пять минут на тарелке лежали только косточки.

«Что это со мной? - озадаченно размышлял он, забивая «пяточкой» в трубку табак. - Неужели я ревную? Совсем обалдел! Ревную непонятно кого к женщине, о которой почти ничего не знаю. К женщине, которая мне не принадлежит и не будет принадлежать никогда. К женщине, которая так искромсала своего обидчика, что ни один здравомыслящий мужик, зная об этом, к ней и за километр не подойдет. Сережа, ты мудак, - вновь вынес себе вердикт Быстров. - Запал на чудесную такую во всех отношениях девушку, которой раз плюнуть, как отрезать обидчику член! Да… судя по рассказам матери - обиды Полина не прощает». В штанах вдруг стало как-то холодно и неловко. Быстров поерзал на стуле, сделал два глубоких вдоха и закурил трубку.
        Хм… Запал… Ничего подобного! - это во-первых. А во-вторых, никакая Полина Кравцова не странная, а вполне обычная девушка. Загорская сама виновата в том, что Полина ее не простила, бросила ребенка в глуши со старой маразматичкой-пенсионеркой. Знаем мы этих училок бывших, ничему хорошему они не научат. Бросила, а после опомнилась, понимаешь, да поздно. И насильника было за что члена лишать. Так ему и надо, говоря по совести! Школу не любила - а кто ж ее любил-то, родимую? Его и самого бесили учителя и большинство одноклассников, только в отличие от Полины со сверстниками Сережа Быстров тесно контактировал, а оставшиеся после этих
«контактов» синяки и шишки потом долго болели. Да и мать не особенно баловала сына вниманием - хотя любила, и он это знал. Так что нет ничего особенного в том, что он на девушку запал. Ну и что, собственно, такого в том, что его к этой девушке влечет? И почему, собственно, он не может… О чем это он? Быстров крякнул, уловив, что рассуждения его завели куда-то совсем не в ту степь. Запал, не запал! Влечет, не влечет! Сережа, ты мудак, сообщил ему внутренний голос и добавил назидательно: думай о деле, а еще лучше - бабу найди себе уже новую!

«Возьму вот и найду!» - подумал он мстительно, и…
        - Мужчина, у вас свободно? - раздался над ухом приятный женский голос.
        - Занято! - рявкнул Сергей Федорович, от неожиданности выронив трубку изо рта. Накаркал, блин, обреченно вздохнул Быстров и расстроился: что бы ни советовал ему внутренний голос, но знакомиться сегодня у него не было никакого желания. Тем более с таким чудовищем, что стояло напротив его столика. Девица была похожа на папуаску: торчащие в разные стороны разноцветные косички, убийственно яркий макияж и странный темно-оранжевый цвет лица.
        - Какой вы невоспитанный, мужчина! Неприлично так разговаривать с дамой, - не отставала папуаска.

«Вот нахалка», - ворчливо подумал Быстров, отметив, что голос странной девицы ему откуда-то знаком. Он еще раз внимательно вгляделся в лицо девушки и подпрыгнул на стуле, опознав в папуаске невесту Спицына, некогда симпатичную брюнетку со стильным каре.
        - Лена! Что ты с собой… Ты сменила прическу?
        - Нет, брови выщипала, - хихикнула девушка. - Что, не узнали, товарищ майор? Вот и Спицын, гад, меня не сразу узнал. А когда узнал, обещал сослать в Новую Гвинею. Ничего в моде не понимает.
        - Что у тебя… э… с лицом? - осторожно уточнил Сергей.
        - Автозагар - суперсовременное средство для придания коже красивого шоколадного оттенка… - Лена трагично вздохнула и поморщилась. - И суперстойкое… - добавила она жалобно. - Теперь вот недели две с такой мордой лица придется ходить. И надо ярко краситься, чтобы хоть как-то… Только, кажется, это мало помогает.
        - Господи, где ты эту дрянь купила?
        - В интернет-магазине. Ну ничего, я им таких вирусов… Я им… - Леночка умолкла и испуганно покосилась на Быстрова.
        - Ты здесь одна? А где Иван? - тактично игнорируя ответ Лены, спросил майор.
        - Поехал к какому-то ювелиру, а меня вас разыскать поднапряг. Ни стыда, ни совести у человека! Эксплуатирует по полной программе. То комп, понимаешь, вскрой, то…
        - Что-то удалось в компьютере интересное обнаружить? - прервал гневную речь Лены Быстров.
        - Понятия не имею, что там интересного! Мне до ваших проблем никакого дела нет. Своих до фига. Иван позвонил Загорской, но оттуда вы уже уехали, а домой не вернулись. А телефон у вас сдох, как я понимаю?
        - Разве? - Сергей вытащил из кармана сотовый, с тоской посмотрел на дисплей и сунул аппарат обратно в карман: как обычно, он забыл зарядить свой убогий мобильный. У Спицына подобных конфузов никогда не случалось. С навороченной
«Сонькой», которую презентовала ему невеста на день рождения, он носился как курица с яйцом и страшно гордился, что у него прямой, а не «кривой» номер и безлимитный тариф. Быстрова же мобильные вообще раздражали: мало того, что подрывали бюджет, так еще и звонили всегда не вовремя. Хотя, конечно, не признать тот факт, что сотовый - вещь в хозяйстве полезная, он не мог.
        - Заряжать нужно телефон, хотя бы иногда, - назидательно посоветовала Леночка.
        - Слушаюсь, - отрапортовал майор.
        - Короче, Иван не смог до вас дозвониться и отправил меня в это кафе. Оно мне надо, спрашивается? Кстати, что вы с ней сделали?
        - С кем? - не понял Сергей.
        - С Загорской. Она еле-еле языком ворочала. Нехорошо, Сергей Федорович, спаивать женщин, чтобы выяснить интересные для следствия детали.
        - Присаживайся. Выпить хочешь? - засмеялся Сергей.
        - Так у вас же здесь занято было? Или уже освободилось?
        - Ну и остра же ты на язык, Лена! Как Иван с тобой управляется, просто не понимаю.
        - Так это не он со мной, это я с ним управляюсь, - серьезно возразила Лена и присела напротив. - Вот, возьмите, - протянула она Сергею белый скоросшиватель. - Иван говорит, что, когда вы это прочтете, непременно упадете со стула.
        - Что это? - заинтересованно спросил Сергей, забирая из рук девушки папку.
        - Из компьютера вытащили. Когда Иван увидел это, аж весь затрясся. Не понимаю, что здесь такого? Подумаешь, эротика! Все вы, мужики, одинаковые. Там много интересного было, но он самую гнусность выбрал и распечатал, - Лена обиженно поджала губы. - Ну все, я свою миссию выполнила. Ухожу.
        Она встала и пошла к выходу. Затем обернулась и, махнув рукой, прокричала на весь зал:
        - До встречи, мистер Шерлок Холмс! Смотрите не перевозбудитесь, когда будете читать!

«Вот язва», - подумал Сергей Федорович и украдкой огляделся: из зала на него смотрело несколько пьяных любопытных глаз. Быстров вжал голову в плечи, сунул в рот свою трубку и пригорюнился. Как же это он так опростоволосился и не успел ее спрятать! Теперь Леночка непременно доложит об этом Спицыну, и завтра на работе сослуживцы изведут его подколками.
        Ну и ладно, подумал Сергей Федорович, отодвинул в сторону грязную тарелку и пустую кружку, положил перед собой папку, раскрыл ее, прочитал первые строчки и резко захлопнул. После минутной паузы и бессмысленного разглядывания закрытого скоросшивателя он наконец сообразил, что надо делать, и жестом подозвал официанта. Запотевшая кружка божественного напитка оказалась на столе у Сергея на удивление быстро. Такой прыти от медлительного юноши, обслуживающего его столик, он не ожидал. Но уходить официант не спешил, неторопливо собирал грязную посуду, оставшуюся после ужина, и нагло косился на скоросшиватель. Официанта можно было понять: после последней фразы Лены несчастного распирало любопытство. Собственно, Сергея Федоровича любопытство распирало не меньше, но он мужественно ждал, пока испарится рьяный служитель ресторанного сервиса, и сдерживался, чтобы не надеть грязную тарелку ему на голову. Наконец молодому человеку пришлось уйти. Сергей сделал внушительный глоток пива и вновь раскрыл папку…

«…мой муж уснул, отвернувшись к стене. Смотрю на его спину и затылок. Откидываюсь на подушки. Сквозь плотные портьеры в спальню сочится лунный свет. Рассматриваю свою руку - в голубоватой дымке на безымянном пальце матово блестит обручальное кольцо. Снять его с каждым годом брака все сложнее, от домашней работы отекают руки. Облизываю свой окольцованный палец, ощущая языком прохладный ободок металла и солоноватый привкус кожи. Пытаюсь стянуть кольцо, но оно упрямо не поддается. Злюсь. Со второй попытки все получается: кольцо соскальзывает и со звоном падает на пол, подпрыгивая, закатывается под кровать. Замираю: в ночи любые звуки слышны отчетливей. С опаской смотрю на мужа: он дышит по-прежнему ровно - спит. Вздыхаю с облегчением. Кольцо подниму потом. Потом, потом… Все потом… Не дай бог, возней разбужу мужа. Не люблю его… Не люблю его по ночам.
        Он обходителен и педантичен в постели. Начинает с поглаживаний и поцелуев - каждый раз одно и то же! Каждый раз… Нудно целует: губы, шея, плечо, грудь - в этом месте подключается его язык. Руки скользят вниз к моим бедрам, его рот тоже спускается ниже. Сегодня от нечего делать считала его сухие поцелуи. Мой живот он поцеловал двадцать раз, на десятом я не выдержала и застонала. Сделала вид, что возбуждена до предела. Мне хотелось крикнуть - скорее! - но я, как всегда, промолчала. Мой возглас вызвал бы удивление и обиду, но ничего бы не изменилось. Муж уверен, что знает, как доставить мне удовольствие, и неважно, что думаю по этому поводу я сама. Двадцать поцелуев! Я устала их считать. После муж устроился между моих ног и принялся целовать колени и бедра. Снова не выдержала, подалась навстречу.
«Подожди, не торопись, проказница», - шутливо пожурил он меня, деловито проверил рукой, действительно ли я готова, удовлетворенно кивнул, навалился на меня, заелозил сверху… Боже, все было так долго и медленно, медленно, медленно… Ненавижу его по ночам!
        Ночь по праву - моя, и только моя. Когда он спит - я свободна.
        Отодвигаюсь подальше, расслабляюсь, закрываю глаза, моя рука под одеялом начинает свой неторопливый танец, и я погружаюсь в другое измерение…

…Вокруг горят свечи, постель покрыта черным шелком - я ощущаю спиной ласковую прохладу, и тело выгибается дугой в предвкушении экстаза и наслаждения. Я знаю, сейчас придет Он. Он уже стоит за дверью и подбирает ключ. Сама я не могу его впустить - это против правил.
        Я не знаю его имени, лицо скрыто под маской. Он не целует меня никогда, да мне это и не нужно - вся эта слюнявая дребедень не для меня.
        Дверь открывается…
        Он берет меня сразу, без предварительных ласк. Кусаю губы до крови от боли, сопротивляюсь, царапаюсь, извиваюсь в его крепких руках. Сопротивление приводит его в еще большее возбуждение - он рвет меня на части, входит в меня резко, толчками… Я плачу, молю о пощаде, но мой Господин не знает снисхождения… Не знает снисхождения…
        Ночь медленно ускользает в окно, серое облако рассвета постепенно заполняет комнату. Гаснут свечи, одна за другой.
        Он стягивает мои запястья веревкой, привязывает меня к кровати лицом вниз и сильно шлепает ремнем. Каждый удар приятной судорогой отзывается в теле, внутри меня словно растет огненный шар, с каждым ударом он становится больше… Еще, еще, еще. Да! Огненный шар во мне взрывается. Горячая волна накрывает меня с головой. На мгновение я теряю способность дышать и думать… Я могу лишь летать. Я парю. Я тихо улыбаюсь… Мне хорошо… Мне хорошо… Мне хорошо…
        Просыпаюсь, потому что это всего лишь сон. Рядом сопит мой муж, даже не подозревая, что, пока он спал, я кончила несколько раз подряд. Встаю с постели, иду в душ, чтобы смыть следы недавних оргазмов. Счастливая и удовлетворенная, приношу мужу завтрак в постель. Целую, провожаю его на работу. Днем у меня полно забот: надо сделать уборку, сходить в магазин, приготовить обед. Всегда стараюсь сделать его вкусным и сытным, чтобы мужу понравилось и он, наевшись до отвала, пораньше лег спать…»
        - Вот ведь… - ошарашенно сказал Сергей, дочитав текст до конца.
        - Еще пивка? - с ухмылкой поинтересовался официант. Сергей захлопнул папку и непонимающе уставился на официанта. Как он подошел к столику, Быстров даже не заметил, но по лицу юноши было видно, что с текстом он отчасти успел ознакомиться. - Я спрашиваю, пивка еще не желаете? - повторил вопрос официант.
        - Желаю водки, - прорычал Сергей Федорович, сдерживая себя, чтобы не дать любознательному юноше в ухо: поведение нахала очень не понравилось майору. - Телефон где? Мне надо срочно позвонить.
        - У стойки, - с опаской вякнул официант, уловив в голосе клиента скрытую угрозу. - Водочки пятьдесят или?..
        - Или, и быстро, - уточнил Сергей Федорович и рысью метнулся к телефону, радуясь в душе, что у Спицына прямой, а не «кривой» номер и безлимитный тариф. Вот оно - преимущество мобильного телефона, думал он, набирая номер.
        - Ага, не смог удержаться до утра? - иронично спросил Иван вместо приветствия.
        - Что это все значит?
        - А ты что подумал? - хихикнул Спицын в трубку.
        - Иван! - сквозь зубы процедил Быстров.
        - Скажи честно, ты подумал, что это Кравцова о себе пишет?
        Быстров молчал и сопел. Спицын заржал как сивый мерин.
        - Знаю, что именно это ты и подумал! Я тебе специально этот отрывок распечатал. Не пугайся, Кравцова твоя здесь ни при чем. Вернее, текст, тобой прочитанный, лично к ее жизни никакого отношения не имеет. В компьютере я нашел роман с заманчивым названием «Сны домохозяйки». Кравцова - автор этого произведения. В данном отрывке речь идет о несчастной домохозяйке, матери четырех детей. В детстве бедняжку изнасиловал отец, и теперь она страдает и ходит на прием к психоаналитику. Он ее вводит в транс, и дамочка под гипнозом выдает ему тайные подробности о своей личной жизни. Прикольно, да? Помимо этой несчастной извращенки, в романе еще несколько женщин с похожими сдвигами, и все они посещают одного доктора. Проблемы у всех одни, а сны разные. Там есть много всего интересного: кого-то лесбиянки по ночам атакуют, кому-то хочется принять участие в групповухе… В общем, любопытная во всех отношениях книжка, увлекательная. Я прямо чуть не возбудился.
        - Шутник ты, Спицын. Я чуть умом не тронулся, когда читал! Завтра на эту тему мы с тобой еще поговорим, - хмуро пообещал Сергей Федорович. На этот раз в трубку засопел Иван. - Ты сейчас где? - поинтересовался Быстров, оглядываясь на свой столик, на котором его уже ждала запотевшая рюмка водки.
        - Домой еду, но выяснил массу полезной информации. Разговорил малость ювелира Юденича. И уважаемый Филипп Германович, между прочим, очень известный в узких кругах мастер. Так вот, Юденич с семейством Кравцовых в дружеских отношениях состоит. За чашкой кофе он рассказал, что Олег Кравцов работает в закрытой фармацевтической лаборатории и возглавляет какой-то отдел. Вроде бы там ведутся разработки лекарств нового поколения. В настоящий момент Кравцов уехал в командировку в Литву, там проходит международный конгресс фармацевтов. Я проверил - все подтвердилось. Кравцов отбыл в Литву 12 сентября, рейсом 768 Москва - Вильнюс. Вернуться он должен 1 октября. Телефон в гостинице, где остановились участники конгресса, я выяснил, но пока не звонил.
        - Завтра я сам с ним поговорю. Надо его в Москву возвращать, - уныло решил Быстров, испытывая неловкость в душе. Обещание, которое он дал Полине Кравцовой в ответ на ее просьбу ничего не рассказывать мужу, не давало покоя майору. Но другого выхода не было. Девушка находилась в тяжелом состоянии в больнице, и не известить о несчастье супруга было бы неэтично. К тому же Кравцов, как никто другой, мог помочь в расследовании и дать подробную информацию о ближайшем окружении Полины. Да, в конце концов, заранее позаботиться об адвокате тоже не помешает, успокаивал свою совесть Быстров.
        Он простился со Спицыным и вернулся за свой столик. Хлопнув рюмашку для лучшей концентрации мыслей, Сергей Федорович задумался над новыми открывшимися фактами. Получалось, что кто-то прочитал роман Полины Кравцовой, взял один отрывок и с точностью воспроизвел этот фрагмент в жизни. Только конец не такой, как в книге получился, - не рассчитал чего-то любитель литературы и оказался убитым. Что-то пошло не так. Почему? Потому что Полина Кравцова - просто-напросто не героиня этого романа! Это подтверждает и доктор Соколова: никакого удовольствия от насилия девушка не получила. Теперь Сергею стало ясно, что Полина имела в виду, отвечая на его вопросы, а он полагал, что девушка была не в себе. Впрочем, исключать это тоже нельзя, учитывая, какой стресс она перенесла. «Я сама придумала его»… «Все так нелепо»… «Мой роман»… И правда, нелепо, нелепее не бывает. Придумала персонаж, описала его в романе, и нате вам - он заявился к ней домой. Рехнешься тут! Бедная девочка…
        Вопрос - был ли роман опубликован? Если был - личность насильника определить будет проблематично, им может оказаться кто угодно, любой псих из числа читателей. Если же роман не опубликован - это все упростит. Когда девушка очнется, нужно будет просто уточнить, кому она давала свой роман читать.
        Глава 9
        Похмелье

23 сентября
        Утро Быстров встретил жуткой головной болью и сушняком. В чайнике, как всегда, воды не оказалось, а вода из-под крана навеяла грустные воспоминания о вчерашней непроходящей икоте. «Полная безнадега», - рухнув на кровать, пришел к выводу Быстров и услышал на лестничной клетке лай соседской собаки. Лучик надежды на спасение тут же замелькал в его не окрепшем после вчерашнего вечера мозгу, он вскочил с кровати, в три прыжка преодолел расстояние от комнаты до прихожей, распахнул входную дверь и с радостью отметил, что соседка Серафима Казимировна еще не успела проскользнуть в лифт.
        - Доброе утро! - воодушевленно завопил Сергей, кривя лицо в лучезарной улыбке.
        - Что, проспался, алкоголик? - окинула его недобрым взглядом соседка.
        Серафима Казимировна была близкой подругой матери Сергея, а после ее смерти посчитала своим долгом всячески о нем заботиться. Забота сводилась в основном к упрекам относительно холостяцкого образа его жизни. Упреки еще можно было хоть как-то стерпеть, если бы сердобольная дама на них успокоилась, но несколько раз она от слов переходила к действиям и пыталась сосватать ему дочек своих сослуживиц. Будучи в преклонном пенсионном возрасте, Серафима Казимировна продолжала упорно трудиться в районной детской библиотеке. Сотрудницы ее обожали за несклочный характер и с радостью соглашались на ее предложение устроить сватовство своих дочурок. Сергей тоже нежно любил Серафиму Казимировну и, дабы не обидеть женщину, сначала терпеливо знакомился с кандидатками в жены, но после десятой претендентки, толстой и прыщавой Розы, не выдержал и тактично намекнул Серафиме Казимировне, что не нуждается в подобного рода заботах. Серафима Казимировна обиделась и даже какое-то время не разговаривала с Сергеем, но потом смирилась и оставила его в покое.
        Сейчас она стояла и смотрела на Сергея, сердито нахмурив брови:
        - Видела я, как ты вчера приперся. Ключом в замок попасть не мог в течение пяти минут. Неужели не стыдно? Ведь взрослый мужик, в милиции не последний человек, а так себя ведешь!
        Зная отходчивый характер любимой соседки, Сергей, скромно потупив глаза, слушал справедливые упреки и, изобразив на лице ужасные страдания, терпеливо ждал, когда женщина сменит гнев на милость и начнет наконец его жалеть. Прошло не больше минуты, как Серафима Казимировна оттаяла и сочувственно спросила:
        - Что, Сереженька, плохо тебе?
        - Плохо, тетя Серафима, минералочки бы или сочку апельсинового кто б купил, - заканючил он. - До магазина мне не дойти. А на работе начальник зверь - уволит, если я такой приду.
        - Ну ладно, что с тобой делать - давай деньги. Забегу по дороге. Но учти, это в последний раз, - сказала Серафима Казимировна и подхватила на руки изнывающую от желания пописать пуделиху Линду.
        Сергей тут же протянул соседке мятый полтинник и благодарно улыбнулся.
        - Вы просто чудо, тетя Серафима, - польстил он ей, закрыл дверь и опять свалился на кровать.

«Что значит - в последний раз?» - проворчал он, глядя в потолок. Как будто он каждый день ее просит о подобных услугах! Ну, было… Один раз, когда он в институте отмечал удачную сдачу государственного экзамена. Грех было бы не надраться! И шесть месяцев тому назад не нажраться тоже было нельзя: в результате операции по задержанию убийцы-рецидивиста погиб товарищ по работе - у погибшего осталось двое детей и красавица жена. Всего-то два раза, когда он самостоятельно не мог доползти с утра до магазина. Подумаешь!
        Серафима Казимировна вошла, открыв дверь своим ключом. В одной руке она держала пакет с живительными напитками, в другой - мокрую, но ужасно счастливую собаку.
        - Что, тетя Серафима, дождь идет? - спросил Сергей, выхватывая из ее рук пакет с соком.
        - Жениться тебе надо, Сережа. Нельзя одному жить. Вот есть у меня…
        - Тетя Серафима! - строго перебил он. - Не начинайте. Я, кажется, про погоду у вас интересовался.
        - Осень!.. - многозначительно изрекла женщина и направилась к выходу.
        Опустошив пакет с соком и в какой-то мере восстановив водно-щелочной баланс организма, Сергей подошел к окну. От окна веяло холодом. Еще не рассвело. Одинокий, уставший за ночь фонарь освещал часть двора. В его свете кружились и падали мокрые разноцветные листья, и Сергей вдруг ощутил себя одним из этих листьев: одиноким и несчастным, потерявшим точку крепления и падающим в бездну неизвестности. Быстров немного постоял и послушал дождь. Взгрустнулось. Непреодолимо захотелось увидеть Полину. Сейчас же, немедленно, сию минуту!

«А что, если взять и поехать в больницу? Взять и поехать? Прямо сейчас? - мелькнула шальная мысль, и он опрометью бросился в комнату. - Просто побыть с ней рядом? Посмотреть на нее - плевать, что девушка еще не пришла в себя. Кто, в конце концов, помешает мне немного постоять у ее кровати? Скажу в случае чего, что приехал лично убедиться, в каком состоянии находится Кравцова», - уговаривал себя Сергей, судорожно вытряхивая из гардероба вещи. Взгляд его остановился на новом двубортном костюме. Он приложил пиджак к себе и некоторое время придирчиво рассматривал свое отражение в зеркале, пытаясь сообразить, какой из его трех галстуков будет смотреться с этим костюмом наиболее эффектно.

«Еще цветов по дороге купи, придурок, - зло бросило ему его отражение в зеркале. - Что ты, собственно, делаешь?»
        - Ничего особенного, - равнодушно сказал Сергей, разглядывая свою опухшую физиономию, - собираюсь навестить в больнице одну чудесную девушку, которая находится без сознания, состоит в счастливом браке с другим мужчиной, замешана в убийстве и меня знать не знает. - Пиджак полетел в дальний и пыльный угол комнаты. Сергей хмуро натянул на себя старые темно-синие джинсы, грубой вязки свитер с воротником под горло, сверху набросил черную кожаную куртку и, прихватив бутылку минералки, вышел в дождливую осень.

***
        В больницу Быстров приехал к восьми утра. Поднялся на второй этаж, в отделение, где лежала Полина Кравцова. Постучался и, не дожидаясь ответа, вошел в палату. В палате никого не оказалось: кровать была пуста, постельные принадлежности отсутствовали.

«Умерла!» - с ужасом подумал Сергей Федорович, на ватных ногах вышел в коридор и прислонился к прохладной шершавой больничной стене. Умерла, умерла, умерла… Как страшно, как несправедливо! Сердце, как сумасшедший маятник, раскачивалось в груди, разрывая грудную клетку на части. Головная боль вернулась с новой силой. Он зажмурился, пытаясь справиться с потрясением.
        - Сергей Федорович, с вами все хорошо? - услышал он знакомый голос и открыл глаза. Рядом стояла доктор Соколова и с тревогой смотрела на него.
        - Все нормально, - с трудом ворочая языком, выдавил из себя Быстров и улыбнулся. Улыбка получилась похожей на гримасу, далась ему с большим трудом, отняла последние силы - Сергей шумно вздохнул. Запах перегара моментально достиг чуткого носа доктора.
        - Все понятно. У вас, Сергей Федорович, бодун - тяжелая форма утреннего пробуждения после неограниченного употребления алкогольных напитков перед сном. Идемте. Я вас мигом на ноги поставлю, - строгим голосом скомандовала Татьяна Игоревна и торопливо пошла в сторону своего кабинета. Сергей поплелся за доктором, радуясь тому, что Соколова не догадалась об истинной причине его состояния.
        В кабинете Татьяна Игоревна усадила Быстрова на диван и взяла телефонную трубку:
        - Лизонька, приготовь нам коктейль № 5, и побыстрее, товарищу из органов охраны правопорядка срочно требуется медицинская помощь. Жду.
        Не успела Татьяна Игоревна положить трубку на рычаг, как Лизонька была уже тут как тут. В руках медсестра держала металлический лоток, прикрытый марлевой салфеткой. Тщательно вымыв руки, девушка легким движением откинула салфетку, и Сергей увидел шприц, пузырек со спиртом, ватные тампоны и ампулы с непонятным содержимым.
        - Э… Что… Что это? Зачем? - испуганно спросил Сергей, пытаясь унять дрожь в руках, - майор Быстров с детства боялся уколов.
        - Витамины, - насмешливо проворковала Лизонька. - Готовьте «м.м.»!
        - Что, простите, готовить? - не понял Сергей. От страха он даже на мгновение забыл о своем несчастье.
        - Мягкое место, говорю, готовьте, то бишь - снимайте штаны.
        Сопротивляться было бессмысленно. Сергей Федорович обреченно вздохнул, расстегнул ширинку и приспустил брюки. Укола он практически не почувствовал, но когда содержимое шприца перекочевало в его «м.м.», он стиснул зубы, чтобы не взвыть. Щипало страшно.
        - Да, да, немного пощиплет, - успокоила его доктор. - Но зато через полчаса будете как огурчик. Прилягте пока, не стесняйтесь. Вам надо минут пятнадцать полежать. А вы, Лиза, идите. Можете считать, что содействовали уголовному розыску в его непростых трудах.
        Лизонька хихикнула и вышла.
        Сергей спорить не стал и лег. Задница болела немилосердно.
        - За удовольствие надо платить, уважаемый. Где же вас угораздило так… - Соколова долго не могла подобрать подходящего слова, -…перебрать?
        - Да у друга день рожденья… - не договорил Быстров и покраснел. Врать Сергей Федорович не любил так же, как и уколы.
        - Понятно теперь, почему мы вчера не смогли связаться с вами.
        - Значит, это случилось вчера? - подавленно спросил Сергей. Ему стало ужасно стыдно - пока он вчера развлекался, Полина…
        - Ну да, вчера, - прервала его самобичевание Татьяна Игоревна. - А откуда вы узнали? С утра дозвонились?
        - Нет, не дозвонился… Я просто приехал.
        - Неужели почувствовали? - радостно спросила Татьяна Игоревна. - Вот что значит профессиональное чутье!
        - Да нет, я просто в палату зашел, а там…
        - Естественно, как только это случается, мы пациента переводим в…
        - В морг, - тихо закончил фразу Соколовой Сергей и закрыл лицо руками.
        - Почему - в морг? - удивленно спросила доктор. - Это что, у милиции шутки такие? Не смешно, между прочим! Мы перевели Кравцову из палаты интенсивной терапии в обычную, когда она пришла в себя.
        От радостной новости Сергей Федорович вскочил с дивана, совершенно забыв о незастегнутых штанах, и сделал шаг к доктору - штаны упали вниз, ноги запутались, и майор потерял равновесие. Он видел, как пол приближается к лицу, и выставил вперед руки, стараясь смягчить падение. Руки чуть-чуть не достали до пола, неожиданно оказавшись короче стола, с которым и столкнулась несчастная голова майора Быстрова - в глазах вспыхнул яркий свет и мгновенно потух. Новость оказалась не только радостной, но и сногсшибательной - в прямом, а не в переносном смысле слова.
        Очнулся он на полу, лежа на спине. Над ним суетились Татьяна Игоревна и Лизонька - у обеих лица выражали крайнюю обеспокоенность. Медсестра прикладывала к его лбу что-то мокрое и холодное. Соколова подносила к носу вату с отвратительным резким запахом. Заметив, что Сергей пришел в себя и открыл глаза, женщины вздохнули с облегчением.
        - Зачем же так резко вскакивать, Сергей Федорович? Я же сказала - полежите пятнадцать минут. Прошло только пять, а вы на ноги… Как маленький, в самом деле! Ну, что вы смеетесь? А если бы висок пробили в моем кабинете? Мне же потом отвечать, - ворчала Татьяна Игоревна. - Голова болит?
        - Немного, - ответил Сергей, продолжая улыбаться.
        - Лиза, готовь анальгин в ампулах, - обратилась Соколова к медсестре.
        Услышав об ампулах, Сергей вскочил на ноги, быстро надел штаны и попятился к двери:
        - Уже все прошло! Просто ничегошеньки не болит. Вы, доктор, просто волшебница. Просто кудесница! Ни капельки ничего не болит! Да, кстати, в какую палату перевели Полину Кравцову? - уже в дверях спросил Сергей Федорович.
        - 208-я, прямо по коридору и направо. Но девушка еще слишком слаба! - кричала доктор вслед удаляющемуся майору. - С ней нельзя долго разговаривать. Слышите, Сергей Федорович?!
        Но Быстров ее не слышал. Он быстро шел по коридору, и, кажется, в эту минуту счастливее его не было никого на свете. «Жива, милая моя девочка! Жива, - радовался он. - Теперь все будет хорошо. Никто больше не посмеет тебя обидеть! Я докажу, я все сделаю для того, чтобы тебя оправдать, даже если ради этого потребуется нарушить закон!»
        Глава 10
        Незадолго до…
        Радости поубавилось, когда Сергей вошел в палату. Полина сидела на кровати, облокотившись на подушки, и смотрела в окно. Бледная, спутанные волосы, дурацкая больничная ночнушка, похожая на распашонку, - маленькая девочка. Худенькие руки, окольцованные фиолетовыми браслетами, лежали поверх одеяла.
        За окном плакала осень. Ее слезы падали на оконное стекло, скатывались вниз, оставляя на гладкой прозрачной поверхности мокрые дорожки. Наверное, Полина тоже плакала, когда узнала о потере ребенка, веки немного припухли, но сейчас глаза ее были сухи и безразличны.
        - Здравствуйте, - сказала она, оторвала взор от окна и посмотрела на Сергея.
        - Здравствуйте, Полина Андреевна.
        Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Пауза затянулась. Первой молчание нарушила Полина.
        - Что у вас с головой? - спросила девушка.
        - В каком, простите, смысле? - смутился Сергей.
        - У вас шишка.
        - Ах, это! - Быстров стукнул себя по лбу, как раз по шишке. - Это… Это, собственно, действительно шишка… М-да.
        - Как это случилось?
        - Как случилось? Скажем так, случилось это… в результате моего… моей работы, - выдавил Быстров и одернул свитер.
        - Болит? - поинтересовалась Полина.
        - Совсем нет. - Сергей понимал, что спросила она из вежливости, но все равно было почему-то приятно. - А вы как?… Как себя чувствуете?
        - Проходите… Простите, я забыла, как вас зовут. - Вопрос о самочувствии девушка проигнорировала.
        - Моя фамилия Быстров, я из милиции.
        - Да, я поняла. А зовут вас как?
        - Сергей… Федорович, - крякнул Быстров.
        - Садитесь, пожалуйста, Сергей Федорович. Не стойте у двери, - сказала Полина и рукой указала на стул.
        Палата, где лежала Кравцова, была двухместной, но одна койка пустовала. Довольно комфортабельно, чисто, светло-зеленые стены, белоснежный потолок, пластиковые окна, жалюзи, отдельная туалетная комната. Совсем недавно здесь делали ремонт, но гадкие больные уже успели оставить о себе память, нацарапав на новеньком стуле неприличное слово. Сергей придвинул испоганенный стул ближе к кровати, сел. Соколова не обманула, он чувствовал себя намного лучше, чем после пробуждения, голова просветлела, и, если бы не шишка, все было бы просто замечательно.
        - Полина Андреевна… - неуверенно начал он.
        - Называйте меня по имени, так мне будет проще с вами разговаривать. Если вы не возражаете, конечно, - попросила девушка.
        - Хорошо, - легко согласился Сергей. - Полина, я понимаю, что вам пришлось пережить. И как сейчас тяжело вспоминать те события, которые произошли 20 сентября. Но мне…
        - Я отвечу на ваши вопросы, - перебила она Быстрова, глаза ее стали холодными, в них снова промелькнула ненависть, как в первый день - на миг. Она быстро взяла себя в руки, смягчилась, успокоилась.
        - Полина, перед тем как я задам свои вопросы, мне необходимо вам кое-что объяснить. Это касается некоторых юридических моментов положения, в котором вы оказались. Личность убитого, найденного в вашей квартире, нами пока не установлена. По факту убийства заведено уголовное дело. Как только нами будет установлена личность этого человека, прокуратура предъявит вам обвинение по статье
108 ч.1 - «Убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны» - это в лучшем случае. Выводы делайте сами. - Ни один мускул не дрогнул на ее лице, Полина осталась равнодушной, словно то, что Сергей сейчас сказал, ее не касалось. - Однако я уверен, - продолжил Быстров мягко, - что, установив личность этого человека, у нас появится возможность выяснить обстоятельства, которые впоследствии смогут вас оправдать. Ваше положение не безнадежно. То, что в момент изнасилования вы были беременны… Простите, Полина… - Она опустила глаза и принялась сосредоточенно разглядывать свои руки. - Вы узнали этого человека? - спросил он осторожно.
        - Нет, - не поднимая глаз, ответила Полина.
        - Возможно, у вас есть какие-то подозрения в отношении кого-нибудь?
        - Ни малейшего.
        - Я понимаю, Полина. Больше вопросов у меня к вам нет, - сказал Быстров и встал.
        - Сядьте! Вы ничего не понимаете. Ничего! - Ее губы задрожали. - Я тоже очень хочу знать, кто этот… этот… Мне плевать, что будет со мной. Я хочу знать, кто этот человек! Почему он сломал мне жизнь и убил моего ребенка?! За что?!
        - Полина, успокойтесь, - разволновался Быстров, он не знал, что делать, не знал, как остановить начинающуюся истерику, непроизвольно потянулся к ней, хотел обнять, пожалеть, утешить. Опомнился, понял: меньше всего ей в данную минуту нужно его сочувствие, необходимо бежать за врачом, но девушка вдруг успокоилась.
        - Детей у меня больше не будет, - глядя в окно, сказала она тихо. - И я нисколько не жалею, что нажала на курок. Что вы хотите от меня услышать? Спрашивайте.
        - Давайте так, Полина: вы расскажете мне все, что помните о 20 сентября, а после я задам вам некоторые вопросы.
        - С какого момента начать?
        - Начните с самого утра. С того момента, как вы проснулись.
        Полина кивнула, сосредоточилась, но было заметно, что девушку что-то беспокоит. Она коротко взглянула на него и снова отвела взгляд. Дождь за окном усилился, по стеклу струились ручейки небесной воды. Он ждал, она медлила, нервно теребила прядь волос. Наконец до Сергея дошло, в чем причина ее неуверенности.
        - Не волнуйтесь, Полина, я не требую от вас подробного описания интимных моментов. Мы знаем о романе, который вы написали.
        Полина вздрогнула.
        - Знаете? - переспросила она.
        - Да, нашли в вашем компьютере, но об этом мы поговорим чуть позже. Хорошо? Сейчас мне нужно услышать от вас подробный рассказ о событиях, которые этому предшествовали. Может случиться так, что откроется какая-то незначительная деталь, эпизод, которому вы не придали значения, и, возможно, как раз эта деталь сможет подвести нас к разгадке. Одна голова хорошо, а две лучше, правда?
        Полина чуть заметно улыбнулась, впервые за эту встречу, но глаза ее остались серьезными.
        - Постараюсь рассказать обо всем подробно и не упустить ни одной детали, - она намотала прядку светлых волос на палец, облизала губы. - Слушайте. Меня разбудил телефонный звонок…

20 сентября
        Ее разбудил телефонный звонок. Просыпаться не хотелось. С трудом разлепив глаза, она схватила с тумбочки будильник. Семь утра! Никто из знакомых никогда не звонил так рано, разве что Валера, который вечно путал московское время с американским.
«Перебьется», - решила Полина и устроилась поудобнее в кровати, но телефон продолжал настойчиво трезвонить и действовать на нервы. Нервы не выдержали, Полина вскочила и вприпрыжку побежала к телефону, ругая и бестолкового Валерия, и себя заодно, что так и не купила радиотелефон.
        - Алло! - сердито крикнула она в трубку.
        - С днем рождения, котеночек. Почему мы не в духе с утра? - услышала она ласковый голос мужа.
        - Олег! - обрадовалась Полина, и все ее раздражение в один миг исчезло. - Ты же сказал, что не сможешь позвонить. Ты же сказал, что повезешь своих иностранных партнеров в Литовский национальный парк и никак не сможешь мне позвонить.
        - Разве ж я могу не поздравить любимую жену? Котенок, ты меня обижаешь, честное слово, - притворно возмутился муж. - Если серьезно, то я не уехал еще. Один наш партнер напился вчера вечером. Поэтому вышла непредвиденная заминка. Мы только сейчас отъезжаем. Заповедник очень большой, поэтому мы пробудем там несколько дней, как только вернусь в отель - перезвоню. Что собираешься делать? Как будешь отмечать день варенья? К тебе сегодня никто не придет?
        - А кто ко мне может прийти? Ты с Аллой далеко, а кроме вас, у меня никого больше нет. Так что я отложила празднование до вашего возвращения. Вернетесь, и тогда гульнем.
        - Гульнем, еще как гульнем! От Алки тебе привет и горячий поцелуй. Она тебе еще позвонит сама. Она с нами не едет. Мне пора. Желаю, чтобы все твои тайные и явные желания исполнились.
        - Какое романтичное пожелание, спасибо, - усмехнулась Полина. - Позвони, как сможешь.
        - Обязательно, целую тебя, котенок.
        Счастливая, она положила трубку, вернулась в спальню и юркнула под одеяло. В холле она стояла босиком, и ноги немного замерзли. Согреться не получилось, уснуть - тоже. Полина немного поворочалась, сладко потянулась и встала с постели. Настроение было чудесным. Вчера на автоответчике муж оставил сообщение, что не сможет связаться с ней, поэтому его ранний неожиданный звонок так ее обрадовал. Весело напевая под нос мотив одной веселой песенки, она направилась в душ.
        Стоя под теплыми струями воды, приятно согревающими тело, Полина разглядывала свой животик. Конечно, ничего еще не заметно, но так радостно осознавать, что наконец-то счастье поселилось у нее внутри. Их с Олегом счастье, такое теплое, ласковое, солнечное счастье, ее маленькая тайна, которую она собралась открыть мужу, как только он вернется из командировки. Полина выключила воду. Покидать теплую ванную не хотелось, в квартире еще не включили отопление, и было прохладно, но пришлось - малыш настойчиво требовал еды. Она докрасна растерлась махровым полотенцем, высушила феном волосы и, укутавшись в белоснежный халат, ринулась потрошить холодильник. Волчий аппетит появился с первых дней беременности. Что такое токсикоз, Полина не знала, она прекрасно себя чувствовала, разве что иногда кружилась голова и непривычно побаливала грудь. К врачу она пока не обращалась, не успела, когда случилась задержка, просто купила специальный тест в аптеке - он показал положительный результат.
        Телефонный звонок заставил ее оторваться от поглощения пятого по счету бутерброда с красной рыбой. Она некоторое время смотрела на недоеденный кусок и размышляла, брать его с собой или все же оставить на столе и доесть после разговора, наконец решилась - бросив на бутерброд полный сожаления взгляд, вышла в прихожую.
        - Привет, Полина! - услышала она из мембраны знакомый с детства голос.
        - Валерка! - радостно закричала она в трубку.
        - Я в Москве, с утра прилетел.
        - Как в Москве? - растерялась Полина. - Ты приехал?
        - Вот те раз, - удивился Валерий. - Я же перед вылетом наговорил тебе на автоответчик кучу информации и еще письмо тебе по электронной почте отправил.
        - Прости, на автоответчике я прослушала только одно сообщение и так расстроилась, что легла спать. А в компьютер я не заглядывала дня три, поэтому твой приезд для меня - полная неожиданность. И очень приятная. И не первая неожиданность за этот день. Как я рада, Валера! Знаешь…
        - Подожди, после расскажешь про все свои неожиданности. Дай мне тебя поздравить с днем рождения.
        - Даю, - рассмеялась Полина.
        - С днем рождения тебя, воробушек. Желаю тебе счастья и исполнения всех твоих желаний!
        - Тайных и явных, - добавила Полина и тяжело вздохнула - мужчины, как всегда, не отличились оригинальностью.
        - Это уж как ты сама пожелаешь. Что делаешь вечером? Ты писала, что твой Олег и Алла уехали.
        - Да, я совершенно одна. Вообще-то я не собиралась праздновать. Но раз ты прилетел, это же меняет дело! Приходи в гости, будем отмечать.
        - Не могу отказать даме. Когда?
        - Во сколько пожелаете, сэр!
        - Может, тогда попозже вечером? Хочу немного отоспаться после перелета.
        - Конечно! Отдыхай, Валерочка. Как проснешься, перезвони мне, мы уточним время. Предварительно в семь вечера тебя устроит?
        - Устроит. Договорились, целую тебя, воробушек. Только учти, я приеду не один, а с сюрпризом.
        - Обожаю сюрпризы. Ой, а как ты доберешься? - спохватилась Полина.
        - Ты же знаешь, какой я мобильный. Не волнуйся.
        - Раз так, тогда до встречи, профессор. Я ужасно, просто ужасно по тебе соскучилась!
        - Я тоже, милая. До вечера.
        Она бросила трубку и заметалась по квартире, пытаясь сообразить, что сделать в первую очередь. Вчера она собрала все вещи мужа и сегодня хотела отнести их в химчистку. На часах было около 12, и Полина решила не отказываться от намеченных планов. Муж любил, чтобы все находилось в идеальном порядке, одежда - в первую очередь. Олег был патологической чистюлей, немножко стилягой, следил за модой, часто менял гардероб и от устаревших вещей, не жалея, избавлялся. Полина по-другому относилась к моде, предпочитала удобные вещи, простенькие джинсы, свитера, футболки - ее даже немного раздражало, что муж так много внимания уделяет одежде, но она предпочитала не высказывать свое мнение по этому поводу. В конце концов, и у нее имеется немало недостатков, с которыми Олегу приходится мириться. Например, она не может нормально приготовить ни одно блюдо из яиц: яичница оказывается пересоленной, омлет намертво прилипает к дну сковородки, подгорает снизу и остается абсолютно сырым сверху. Даже простое яйцо ни разу не удавалось сварить так, как любит муж, - в мешочек: либо оно вытекало полностью из скорлупы, либо
переваривалось. Но, если отбросить яйца в сторону, готовить она любила, и получалось это у нее превосходно.
        Одежды было немного, но зимние вещи оказались объемными и тяжелыми. Два пластиковых мешка, доверху забитые брюками, свитерами и куртками, выглядели угрожающе. Тащить такую ношу до химчистки было опасно для здоровья. Полина позвонила в «Московский извозчик» и заказала такси. Машина прибыла к подъезду через полчаса. Водитель позвонил снизу по мобильному телефону и сообщил, что приехал. Полина попросила его подняться и помочь ей за отдельную плату спустить тюки до машины. Таксист с радостью согласился. Все складывалось удачно, к тому же водитель оказался большим хохмачом - всю дорогу развлекал ее анекдотами и смешными рассказами из жизни. До химчистки доехали быстро и весело, водитель помог ей сдать вещи и предложил с ветерком домчать обратно до дома. По его глазам было ясно, что таксист хочет продолжить знакомство. В планы Полины это не входило, она расплатилась и отпустила машину, решив прогуляться до дома пешком. К тому же нужно было заскочить на рынок за продуктами.
        По дороге Полина забежала в пару магазинчиков, на ходу продумывая праздничное меню. Экзотические блюда отвергла сразу, решив, что наверняка Валера захочет чего-нибудь нашего, русского: картошечки, соленых огурчиков, селедки и икры. Воображение разыгралось, и Полина ускорила шаг, но около кафе-кондитерской притормозила. Выставленные на витрину булочки и пирожные выглядели так умопомрачительно вкусно! Нет, пройти мимо - было выше ее сил! Божественные корзиночки со взбитыми сливками и свежими фруктами (кажется, их было четыре, ну, может, пять?)… и две чашки душистого травяного чая на некоторое время решили проблему вновь разыгравшегося аппетита. В кафе Полина провела минут сорок. После зашла на рынок - тут же потекли слюнки от запахов разносолов, ну не могла она не попробовать соленые огурцы и прочие вкусности, дегустация растянулась на достаточно продолжительное время. У дома Полина оказалась около пяти.
        Рядом с подъездом была припаркована «Волга» со знакомым номером. Таксист из фирмы
«Московский извозчик» стоял у машины, облокотившись о капот, и явно поджидал ее. Накатило раздражение: общаться с новоявленным ухажером не хотелось. Полина спряталась за угол дома: таксист несколько раз задрал голову и посмотрел на ее окна, походил вокруг машины, наконец сел в автомобиль, взял газету и погрузился в чтение. Воспользовавшись удачным моментом, Полина проскочила в дверь парадного и вздохнула с облегчением. Таксист ее не заметил.
        В квартиру она вошла в 17.15, положила продукты в холодильник, проверила автоответчик. Валера еще не звонил. Решив повременить с приготовлением ужина, Полина прилегла на диван в гостиной - ноги гудели. Отдохнуть не получилось - зазвонил телефон.
        - Алло, - поднесла она трубку к уху. Никто не отвечал, в трубке слышалось лишь чье-то дыхание. Мелькнула мысль, что таким образом развлекается таксист, снова накатила волна раздражения. - Вас не слышно, перезвоните, - недовольно сказала Полина и бросила трубку на рычаг. Как только трубка коснулась аппарата - телефон ожил вновь.
        - Так и будем молчать? - вместо приветствия поинтересовалась Полина.
        - Привет, моя дорогая. Что, телефонные хулиганы замучили?
        - Алла! Как я рада, что ты позвонила!
        - С днем рождения.
        - Спасибо. Жаль, что тебя нет рядом. Я так соскучилась!
        - Мне тоже жаль. Ты получила мой подарок?
        - Подарок? Нет…
        - Не может этого быть! - расстроенно сказала Алла. - Я купила тебе подарок и отправила по почте. Ты должна была его сегодня получить. Неужели зажали, гады? Я столько денег за срочность переплатила!
        - Аллочка, не волнуйся, меня дома целый день не было, - попыталась успокоить подругу Полина.
        - Поль, я так хотела, чтобы ты его получила именно в день рожденья. Ну вот…
        - Хочешь, я схожу на почту и возьму подарок?
        - Вот еще глупости - ноги будешь топтать. Ладно, нет - так нет. Завтра, значит, принесут. - Голос подруги звучал расстроенно. Полина посмотрела на часы - половина шестого, она вполне успевала сбегать на почту, вернуться и приготовить ужин к семи…
        - Я все-таки схожу, Аллочка. Мне не сложно. Тем более это совсем недалеко.
        - Поль, ерундой не занимайся, ага? Я уже совсем не рада, что о подарке заикнулась. В твоем положении только по почтам носиться! Сами принесут, за это деньги уплачены.
        - Целую, - пропела Полина, положила трубку, накинула плащ, сунула ноги в удобные туфли без каблуков и выбежала из квартиры. На первом этаже ее поджидал неприятный сюрприз.
        - Куда торопишься, красавица? - загородил ей дверь из парадного таксист и улыбнулся.
        - Послушайте, я не намерена заводить с вами знакомство, - раздраженно сказала Полина, пытаясь обойти его коренастую фигуру.
        - Не сердись, красавица, я же по-доброму. Может, подвести тебя куда надо? Так я мигом домчу, денег даже не попрошу.
        - Не надо.
        - Жаль, может, тогда сходим куда? Больно люба ты мне. Как только тебя увидел - покой потерял. - Таксист сделал шаг к ней и попытался обнять.
        - Да что вы делаете? Отстаньте от меня, - Полина оттолкнула его.
        - Какая строптивая девочка, - гоготнул мужик. - Люблю таких…
        - Пошел вон, - разозлилась Полина. - Любит он таких! Отойди в сторону. Иначе сегодня же позвоню в вашу фирму и скажу, что вы плохо обращаетесь со своими пассажирами. Все понятно?
        - Понятно… Наконец-то ты, красавица, открыла свое истинное лицо. Сучка ты злобная! Только ты, тварь, поосторожней с угрозами, я таких, как ты, одним пальцем… - прошипел водила, смачно сплюнул под ноги, но в сторону все же отошел.
        Полина проскочила мимо него и, не оборачиваясь, пошла в сторону почты. На душе остался гадкий осадок. Настроение испортилось.
        В отдел получения бандеролей тянулась длинная очередь. Полина обреченно встала в хвосте толпы недовольных, взвинченных людей и расстроилась еще больше. Очередь двигалась медленно: служащие выполняли свои обязанности неторопливо, а на справедливые упреки реагировали агрессивно и по-хамски. Когда, измученная ожиданием, она подала в окошко паспорт и задала интересующий ее вопрос, в ответе уже не сомневалась - посылки для нее не оказалось.
        К своему дому она подошла через час с лишним. Немного постояла во дворе, издали наблюдая за подъездом. Воздыхателя и его машины у подъезда не оказалось, но входить в парадное все равно было страшно. С такими навязчивыми ухаживаниями Полина столкнулась впервые в жизни. Мужчины обращали на нее внимание и предлагали знакомство, но после тактичного отказа сразу же оставляли ее в покое, и уж, конечно, никто из ухажеров ни разу не позволил себе высказать в ее адрес оскорбление или угрозу.
        В подъезде не горел свет. В полумраке воображение так разыгралось, что она долго не могла попасть пальцем в кнопку вызова лифта. Лишь в освещенной кабинке она немного успокоилась. Лифт затормозил на ее этаже, она вышла на лестничную клетку и растерянно уставилась на свою дверь - на ручке висел маленький подарочный пакетик. Полина сняла с ручки презент и, затаив дыхание, заглянула внутрь. В пакетике лежал флакон духов изысканной формы, а духи она обожала до умопомрачения! Счастливая, Полина влетела в квартиру. И снова зазвонил телефон. Звонила подруга.
        - Алла, скажи честно - это ваших с Олегом рук дело? - спросила Полина, разглядывая подарок.
        - Ты получила подарок?
        - Получила, получила, только не по почте.
        - О чем ты говоришь?
        - Красивые какие! Дорогие, наверное?
        Полина открыла флакон, нажала на распылитель. Все вокруг закружилось и завертелось. В глазах потемнело. Откуда-то издалека до нее донесся голос подруги:
        - Поль, ты чего? Алло! Ты можешь толком объяснить, что произошло? Ты меня слышишь?
        - Да… да… слышу. Извини. Потом… Потом тебе перезвоню, голова немного закружилась… Со мной это бывает. Потом… Пойду прилягу, ладно? - Полина поставила духи на подзеркальник и потеряла сознание…

***
        Губы пересохли и онемели. Хотелось пить. Тупая боль горячим обручем сковала виски. Во рту появился странный привкус, солоновато-горький, напоминающий какую-то микстуру от кашля. Тошнило. Тошнило от резкого запаха каких-то благовоний или ароматических свечей. Невыносимый запах! Она попыталась открыть веки. Перед глазами все плыло. Свечи - она угадала. Повсюду свечи, холодный шелк на кровати… Спальня изменилась, ее спальня… Предметы интерьера словно нарисованные, ненастоящие. Она - без одежды. Куда делась ее одежда? Это сон. Дурной, нехороший сон! Куда-то исчезли подушки и одеяла. Свечи повсюду… Шелк, черный шелк… Мысли казались какими-то резиновыми, сознание никак не хотело объяснить происходящее. Страх пришел спустя минуту, нахлынул, словно лавина, придавил к кровати, парализовал. Ее книга ожила: все было в точности так, как она описала, в точности так - не хватало только главного персонажа…
        Полина посмотрела на дверь. Дверь распахнулась… Мужчина в маске вошел в комнату. Темный силуэт надвигался на нее.

«Не может быть, что это происходит со мной! Не может этого быть…»
        - Не надо, пожалуйста! Не надо! - прошептала она и закричала - рука в перчатке зажала ей рот. Это был единственный экспромт, который позволил себе насильник, больше он не отступил от написанного в романе ни на шаг. Смешно, но она вела себя так же, как героиня ее романа. Маньяк ликовал. Он ликовал! Он именно этого хотел. Вести себя иначе не получалось. Он добился своего, выиграл. Ярость, безграничная ярость ослепила ее, словно вспышка. Месть, месть, месть, стучало у нее в висках. План вошел в голову и застрял в ней клином. Осталось только дождаться, пока маньяк доиграет финальную сцену, отвяжет веревку и повернется к ней спиной…

***
        Полина умолкла, шумно вздохнула. Сергей видел, как она устала: под глазами еще отчетливее проступили тени, девушка хотела спать и держалась из последних сил.
        - Если вы устали, я могу зайти завтра, - осторожно предложил Сергей. Полина отрицательно покачала головой.
        - Где вы взяли ружье?
        - Это ружье мужа. Я боюсь оставаться одна. Боюсь темноты. Когда Олег уезжает, я кладу ружье под кровать. Мне так спокойнее.
        - И в этот раз ружье лежало под кроватью?
        - Да. Он отвязал веревку, пошел к двери. Как-то все быстро получилось, сама не понимаю, каким образом ружье оказалось у меня в руках. Хотела выстрелить в спину, но насильник вдруг обернулся. Увидел ружье, сделал шаг в мою сторону, и я нажала на курок. Выстрел меня оглушил. А после туман. Все как в тумане. Помню только чувство ненависти. Ненависть свела меня с ума. Помню, как втащила тело в спальню, помню нож в моих руках… Господи, как все ужасно. Я так разозлилась. Я разозлилась, понимаете? И расправилась с маньяком так же, как моя героиня.
        - Разве в вашей книге героиня расправляется с маньяком?
        - Это не вошло в книгу. Несчастная домохозяйка, страдающая от неудовлетворения в сексуальной жизни, действительно существует на самом деле. Роман я писала на основе реальных событий. Эта женщина именно так поступила со своим отцом: застрелила его, отрезала ему половой орган, изуродовала пальцы на руках. А после она танцевала. Танцевала над трупом отца, пока ее мать не вернулась домой. Отец издевался и насиловал девочку несколько лет, ее психика в какой-то момент не выдержала. Труп отца они с матерью после зарыли в лесу - никто ничего не узнал. Она выросла, вышла замуж, родила детей, но каждую ночь к ней во сне являлся маньяк, и женщина получала сексуальное удовлетворение от этих снов. Объяснить это она не могла, чувствовала свое отклонение, поэтому обратилась к специалисту. При окончании журфака для своей дипломной работы я выбрала тему «Принципы давления на человека с целью получения наиболее полной и правдивой информации». Дипломная работа состояла из двух частей, теоретической и практической. В практической части необходимо было привести пример, постараться раскрутить реального человека на
предельную откровенность и написать статью. Мне это удалось. Статья получила название «Как отражается насилие, перенесенное в детстве, на сексуальной жизни». В статье было приведено откровенное интервью с этой женщиной. Когда до защиты диплома оставалось не больше недели, я передумала и заменила статью. Во-первых, раскрутить нужно было реального человека, а ее настоящей фамилии я не знала, мы познакомились в анонимном центре реабилитации женщин, подвергшихся насилию. Во-вторых, взыграли амбиции, захотелось включить в статью известное имя. Помню, познакомилась с каким-то политиком, очень популярным на тот момент, о нем и написала. Поразительно, его имени я совершенно не помню, а рассказ той женщины не забыла и даже решилась использовать в романе.
        - Ваш роман был опубликован?
        - Нет, я только собиралась разослать рукопись по издательствам.
        - Вы давали кому-нибудь читать роман?
        Полина застонала:
        - Господи, это так нелепо все!
        - Нами установлено, что насильник, кроме того что прочитал ваш роман, очень многое о вас знал. Например, что вы будете дома одна, что соседи все разъехались и никто не сможет ему помешать. У него был дубликат ключа от вашей квартиры. И последнее - все произошло в ваш день рождения. Думаю - это не случайность. Так кому вы давали читать роман?
        - Это какой-то кошмар. - Полина обхватила голову руками.
        Сергей испугался. Налил в стакан воды. Она пила жадно, руки дрожали. На девушку было жалко смотреть.
        - Давайте перенесем наш разговор на завтра.
        - Вы полагаете, завтра что-то изменится? - Полина горько рассмеялась, вернула ему стакан. Сергей молчал. - Мой роман читали всего два человека. Алла, моя близкая подруга. Она помогла мне рукопись с тетрадей перепечатать. Я сначала пишу от руки, а после переношу в компьютер, только печатаю очень медленно. Алла строчит, как пулемет, - Полина вновь замолчала.
        - Кто второй? - не выдержал Быстров.
        - Второй? Валерий Яковлев - известный литератор. Мой хороший друг, живет в настоящее время в Америке. Я вам про него рассказывала. Согласитесь, даже предположить, что они могли меня изнасиловать, невозможно! Больше никто рукопись не читал. Я даже мужу ничего не рассказывала. Стеснялась немножко. Не знала, как он воспримет мое увлечение сочинительством.
        - Алла, как я понял, это ваша близкая подруга? - спросил Сергей.
        - Да, мы познакомились в литературном кружке, куда она забрела со своим очередным поклонником. Это случилось года три с половиной назад. А после Алла познакомила меня с Олегом, сосватала, можно сказать. Они работают вместе и дружат с детства.
        - Возможно, ваши друзья кому-то давали рукопись читать?
        - Возможно, - кивнула Полина и закрыла глаза. - Я не сплю, - чуть слышно сказала девушка. - Если вы не возражаете, продолжим беседу, просто глаза немного устали.
        - Конечно, Полина, как я могу возражать. По-хорошему, я давно уже должен был оставить вас в покое и уйти, - сказал Сергей, беззастенчиво разглядывая ее лицо. - Вам не показалось странным, Полина, что Валерий Яковлев и так не пришел к вам в тот вечер?
        - Странным? Нет, не показалось. Скорее всего, он просто проспал. Я сама после перелетов сплю, как сурок: акклиматизация, смена временных поясов. Волнуется сейчас, наверное, думает, куда я пропала…
        - Позвоните ему.
        - Не могу… Сейчас не могу. Он же приедет сразу. Это лишнее. Завтра, я позвоню ему завтра.
        - Полина, имя таксиста вы запомнили?
        - Нет, не помню. Но если вы думаете, что это он… Что он как-то причастен, то, уверяю, вы ошибаетесь.
        - Почему?
        - Насильник был среднего роста, водитель такси - выше и шире в плечах. Но даже не в этом дело. Я очень чутко реагирую на запахи: от водителя пахло дешевым парфюмом, от насильника - дорогим. Очень сильно пахло. Такое впечатление, что он вылил на себя целый флакон. Как же эти духи называются? Один раз я этот запах слышала… Не помню только, где?
        - Вспомните, пожалуйста, Полина. Это очень важно.
        - Я в мужской парфюмерии не очень хорошо разбираюсь. Муж пользуется только одним одеколоном - Allure от Chanel… Вспомнила! Только вряд ли это важно. Я слышала этот запах в магазине. Девушка-менеджер предложила протестировать новый аромат.
        - Это действительно неважно, - улыбнулся Сергей. - Последний вопрос, Полина. Имя Рябина Авдотий Никитович вам знакомо?
        - Как вы сказали? Рябина Авдотий Никитович? Какое смешное имя! Наверное, родители ненавидели своего ребенка. Нет, никого с таким именем я не знаю. Я бы точно подобное не забыла.
        - Спасибо, Полина. Выздоравливайте. До свидания.
        Полина не отвечала. Сергей решил, что она уснула, и тихо направился к двери.
        - Сергей Федорович, - окликнула его девушка. - Быстров обернулся. - Мой муж знает, что со мной произошло?
        - Полина, мы выяснили, где ваш муж находится, только вчера вечером. Я еще не успел связаться с ним, но должен буду с ним поговорить.
        - Господи! - Полина всхлипнула, закрыла лицо руками.
        - Простите, Полина, я обещал ничего ему не говорить, но…
        - Господи, я думала, что он не хочет меня видеть. Я ждала, ждала… думала, он презирает меня. Расчески у меня нет. Я неважно выгляжу, да? Может быть, все еще будет хорошо. Он умный, славный, все поймет. Во всем виновата эта дурацкая книга! Зачем я ее написала! Все было так хорошо! Видите, кольцо! Это он мне подарил! Он подарил… Олег! Олег! Олег…

10 сентября. Кипр. Лимасол
        Обжигающее кипрское солнце лениво клонилось за горизонт, уступая место ласковому прохладному ветерку, наполненному солеными морскими брызгами. Только что закончилась сиеста, и пустынная набережная Лимасола постепенно заполнялась отдыхающими. Бесконечные прибрежные таверночки, способные удовлетворить любой, даже самый привередливый вкус, гостеприимно открыли свои двери и манили дурманом аппетитных запахов средиземноморской кухни. Перебивая шум прибоя, кое-где звучала зажигательная мелодия сиртаки.
        Немного прогулявшись, Полина с Олегом зашли в небольшой рыбный ресторанчик, легко выбрав его из сотен других. Они, как опытные отдыхающие, знали один секрет: среди посетителей этого уютного заведения были и местные жители, а это являлось верным признаком, что в данном месте кормят отменно и недорого.
        В таверне они облюбовали уединенный столик, отгороженный от других перголой, увитой виноградом. Спелые ягоды, налитые соком, тяжелыми гроздями свисали с виноградной лозы. На столе, покрытом белоснежной скатертью, мерцала маленькая свечка в стеклянном подсвечнике.
        - Выглядишь потрясающе, - улыбнулся Олег.
        - Спасибо, я старалась, - рассмеялась Полина. Она действительно старалась: сегодня, в трехлетнюю годовщину их брака, ей хотелось выглядеть особенно привлекательно. Перед выходом из отеля Полина тщательно уложила волосы, и теперь они нежной волной ласкали обнаженные плечи. Легкий загар подчеркивало облегающее белоснежное платье на тонких серебряных бретельках, в тон бретелькам были подобраны босоножки. Косметикой она почти не пользовалась, лишь слегка тронула губы абрикосовым блеском и подкрасила ресницы темно-коричневой тушью. Этого оказалось достаточно - сегодня она словно светилась изнутри. Олег не сводил с нее глаз, как, впрочем, и остальные особи мужского пола, встретившиеся сегодня на их пути.
        Олег сорвал упругую ягоду и, перегнувшись через стол, поднес к губам жены. Она улыбнулась, нежно взяла ягоду губами, ее язык словно нечаянно коснулся пальцев мужа.
        - Полина! - Муж резко отдернул руку. - Не шали, а то я утащу тебя в отель прямо сейчас, и тогда мы останемся без ужина.
        Она засмеялась, с наслаждением съела ягоду и слизала виноградный сок с губ.
        К их столику подошел молоденький официант в национальном костюме и предложил меню. Полина взяла у мальчишки тяжелую кожаную папку, открыла и с интересом заглянула внутрь: меню было написано на русском языке.
        - Как вы узнали, что мы русские? Услышали русскую речь? - подняла она глаза на официанта.
        Мальчишка улыбнулся и выговорил почти без акцента:
        - Если женщина красивая, то она точно из России. Вы красивая, - объяснил он, не сводя с Полины черных восторженных глаз.
        Олега поведение официанта немного взбесило, и он достаточно резко сделал заказ:
        - Бутылку лучшего белого вина для начала. И побыстрее, пожалуйста. Сегодня у нас с женой годовщина свадьбы, и мы торопимся в отель.
        - В постель - это хорошо, - подмигнул официант и испарился.
        - Вот наглец! - Олег от возмущения задохнулся.
        Полина разозлилась:
        - Олег, ну ты что? Неужели ревнуешь меня к этому мальчику?
        - Этот сосунок так на тебя смотрел… Неправильно он на тебя смотрел.
        - Ты ведешь себя, как ребенок!
        Олег смутился:
        - Прости. Что-то я правда сегодня… Несу какой-то вздор, сам не знаю почему.
        Официант принес вино и ловко расставил бокалы на столе. На Полину он старался не смотреть, вероятно, почувствовал, что делать этого не следует. Откупорил бутылку, плеснул немного в бокал Олега. Муж сделал глоток и, оценив букет напитка, одобрительно кивнул. Мальчик тут же разлил вино по бокалам, вытащил блокнот и тактично поинтересовался, обращаясь исключительно к Олегу, готовы ли они сделать заказ. Муж заказал форель на углях для Полины и королевские креветки для себя.
        - Десерт мы закажем позже, - отпустил он официанта. Киприот ушел. Олег поднял свой бокал, в котором в отблеске свечи переливалось и играло теплыми янтарными оттенками благородное кипрское вино. - Давай выпьем за нас, - предложил он первый тост.
        - За нас, - в унисон повторила Полина.
        Полина наслаждалась вином, задумчиво разглядывая мужа. Вино ей нравилось: нежные нотки фруктов с легкой кислинкой и приятным послевкусием.
        - Прекрати меня гипнотизировать, дорогая, - шутливо пожурил ее Олег. - Мне как-то не по себе, когда ты так на меня смотришь.
        - Как - так?
        - Как сканер, словно мысли мои считываешь.
        - А тебе есть что скрывать?
        - Дурочка.
        - Спасибо за комплимент.
        - Прости - это я любя.
        - И я любя, любя, тобой любуюсь.
        - Тогда ладно - любуйся. А я буду любоваться тобой. Минуточку только, я приготовил для тебя подарок, - Олег вытащил из кармана небольшую бархатную коробочку и положил перед ней.
        - Вот так сюрприз! - воскликнула Полина, изобразив на лице удивление: еще в Москве, перед отъездом, она заметила, что муж ходит с загадочным, счастливым лицом и шепотом разговаривает по телефону со своим приятелем, ювелиром Юденичем. Полина сразу догадалась, что муж готовит для нее сюрприз, но огорчать его не стала и постаралась сделать вид, что подарок оказался для нее полной неожиданностью. Обычно Олег не отличался оригинальностью в выборе презентов, дарил на все праздники духи или недорогие колечки в исполнении Юденича. Полина ничего не имела против, духи и украшения она обожала. В предвкушении Полина открыла коробочку и замерла. На черном бархате лежало кольцо необыкновенной красоты: в центре рубин - необычной формы в виде сердца. Необычна была и оправа - боковые грани камня оплетали тонкие золотые нити. Создавалось впечатление, что рубиновое сердце запуталось в паутине. По стилю вещь отличалась от того, что обычно делает Филипп Германович. В работе угадывалась рука хорошего мастера, кольцо было старинное и, совершенно очевидно, очень дорогое.
        Ошеломленная, некоторое время она не могла оторвать от кольца глаз. В камне было что-то мистическое. Мерцая в отблеске свечи, «кровавое» сердце завораживало и пугало, внушало чувство эйфории и одновременно неуловимой опасности. Сердце сжалось от неприятных предчувствий.
        - Примерь. - Голос мужа вывел ее из оцепенения. Олег нетерпеливо ерзал на стуле, ожидая поощрения. Полина надела кольцо на палец и, желая полюбоваться на камень издали, отвела руку подальше от глаз:
        - Очень красиво. Спасибо.
        - Как раз к твоим зеленым глазам. Они у тебя сейчас, как у кошки, светятся, - довольно сказал Олег.
        Она встала, подошла к мужу, обняла и поцеловала в макушку. От его волос пахло морем и сладковато-терпким запахом его любимого одеколона.
        - Скажи, как тебе это удается? - заглянув в его глаза, спросила девушка.
        - Что? - шепотом спросил Олег и поцеловал жену в носик.
        - Делать меня счастливой.
        - Ну, как тебе сказать… Стараюсь, например, в меру своих сил, ублажить тебя в постели, - рассмеялся Олег.
        - Фу, глупый!
        - Почему глупый? Разве не в этом счастье? - Вопрос Олега прозвучал резко и как-то непривычно. Полина напряглась.
        Подошедший официант разрядил обстановку. Мальчик молча расставил на столе аппетитные блюда и разлил по опустевшим бокалам вино. Они с удовольствием поужинали, допили вино, расплатились, оставив щедрые чаевые, и решили вернуться в отель берегом моря.
        Вышли на пляж. Полина сняла туфли и ступила на влажный, еще не остывший песок. Легкая волна совершала набеги на ее ноги, ласкала прохладой щиколотки. Из-под ступней песчинки ускользали в глубину и делали ее походку немного неуклюжей.
        Полина остановилась и посмотрела на небо: звезды нависали низко над головой, полная таинственная луна, замерев где-то у горизонта, рисовала на воде лунную дорожку. От увиденного великолепия перехватило дыхание.
        - Знаешь, мне кажется, что все это сон. Все слишком хорошо, чтобы быть на самом деле.
        - Расскажи, - попросил Олег.
        - О чем?
        - О том, что тебе снится.
        - Я редко запоминаю сны. И потом, мне не снится ничего особенного, что можно было бы рассказать любимому мужу.
        - Мне интересно знать о тебе все, - не унимался Олег.
        - Все знать невозможно: человек - это загадка.
        - Люблю разгадывать загадки.
        - Тогда догоняй! - рассмеялась Полина, сорвалась с места и побежала по берегу. Олег быстро ее догнал, притянул к себе, поцеловал: его язык скользнул ей в рот, оставив на губах легкий вкус вина и дорогого табака. Они опустились на песок.
        До отеля было рукой подать… Но так низко висели звезды и так ласково пело море, купая в легкой волне луну…
        Глава 11
        Первый прокол
        На лестничной клетке больницы было тихо и накурено, собственно, накурено - благодаря Быстрову: за полчаса он высадил полпачки сигарет. Сергей выкинул очередной окурок в жестяную банку, приспособленную вместо пепельницы, и присел на подоконник. На лестничную клетку выглянула доктор Соколова.
        - Уснула, - коротко доложила она. - Впредь разговоры с Кравцовой запрещаю. Предупреждала ведь, что девушка еще очень слаба. Накурили-то! Накурили! Курить, между прочим, вредно, - назидательно сказала Татьяна Игоревна, глубоко вдохнув в себя табачный дым, стоявший в курилке стеной, и захлопнула дверь.
        Ботинки снова промокли, с тоской подумал Сергей Федорович, шагая по коридору к своему кабинету. Опять все лужи на пути промерил. Так и простудиться можно. Пора покупать резиновые сапоги или калоши. Быстров усмехнулся, живописно представив, как он придет на работу в калошах, но в ту же минуту смеяться ему расхотелось. Навстречу ему шел Спицын с ядовитой ухмылкой на физиономии.
        - Смотрите, кто идет! Холмс собственной персоной! - проорал он на весь коридор, гад такой.
        Сергей скривился.
        - Твоя Лена очень болтлива, - буркнул майор.
        - Ну-ка, ну-ка… - Спицын уставился на Быстрова.
        - Что? - разозлился Сергей Федорович.
        - Ты вроде не женат, - хохотнул друг.
        - Господи, это тут при чем? - взвыл Сергей Федорович.
        - У тебя на лбу рог вырос. Обычно это случается с обманутыми мужьями, - ответил Спицын и заржал во все горло.
        Сергей машинально схватился за лоб: о шишке он и думать уже забыл. Теперь стало понятно, почему дежурный так странно на него посмотрел.
        - Я был у Кравцовой, - перевел тему разговора Сергей. - Вчера вечером она очнулась и сегодня подробно мне обо всем рассказала.
        - Что-нибудь выяснил? - спросил Спицын.
        - Пошли в кабинет, - предложил Быстров, на ходу объясняя подробности. - Личность маньяка выяснить не удалось. Никаких предположений относительно причин и мотивов у нее тоже нет. Роман не был опубликован. Читали его только два человека: Алла, ее близкая подруга, и Валерий Яковлев. Ты до него дозвонился?
        - Нет, его жена, по-моему, меня уже ненавидит. Последний раз так на меня гавкнула! Похоже, я ее уже достал. Нервная какая-то.
        Сергей открыл дверь в кабинет, пропустил Ивана и вошел сам.
        - Нервная, говоришь? Не потому ли, что мужик у нее пропал, а? Именно в Яковлева все упирается. Он читал роман. Брелок этот - из города Бостона. Кравцова также сказала, что вечером он должен был к ней прийти в семь часов. Она пригласила его справлять день рождения, но не пришел, вместо него в то же самое время пришел маньяк. Яковлев тоже знал, что муж Кравцовой в отъезде и девушка будет дома одна. Кравцова сама его просветила. Как тебе такой поворот?
        - И дома его постоянно нет.
        - Да, думаю, теперь есть все основания, чтобы проверить ключ. Слишком много совпадений. Только давай сначала кофейку попьем, я тут по дороге прикупил пару пакетиков «Нескафе».
        - Хорошая идея. Пойду бутеры приволоку, мне Ленка с собой накрутила.
        Сергей даже подпрыгнул от радости.
        - Тащи скорее! Я с самого утра только сок пил и еще принял некоторое количество витаминов, и то в задницу, - пожаловался Сергей Федорович и сглотнул набежавшую слюну.
        - Это как?! - вытаращил глаза Иван.
        - Долго рассказывать, - отмахнулся Быстров и, вспомнив про укол, поморщился. - Иди, спаситель мой, я пока кофе сделаю.
        За Иваном закрылась дверь. Сергей трясущимися руками включил чайник, засыпал в чашки порошок. Воображение уже терзали видения - кулек с бутербродами, вкусными сытными бутербродами.
        Зазвонил телефон. Сергей раздраженно снял трубку.
        - Сергей Федорович, это Скворцов, - услышал он голос дежурного. - Тут у нас внизу какая-то ненормальная беременная американка надрывается, плачет… Короче, у нее истерика.
        - Я тебе что, Скворцов, штатный переводчик или специалист по психиатрии?
        - Ну так это… Вы же сами просили докладывать обо всех случаях пропажи мужиков, - обиделся Скворцов и замолчал.
        - И что? Говори быстрее, - нетерпеливо потребовал Сергей, предчувствуя невероятную удачу.
        - Я и говорю, у нее муж пропал.
        - Что же ты сразу не сказал, - смягчился Сергей Федорович и ласково поинтересовался: - Как фамилия?
        - Скворцов, - ошалело доложил дежурный.
        - Да не твоя! («Твою мать», - подумал Сергей Федорович.) Как фамилия женщины?
        - Сейчас, сейчас… - кряхтел Скворцов. - У меня тут ее паспорт… Вот, Каррен Райдер. Город проживания - Бостон.
        - Молодец, Скворцов, спасибо за службу. Веди ее скорее в мой кабинет.
        - Слушаюсь! - проорал в трубку довольный дежурный.
        - Подожди, Скворцов. Наша дама по-русски хоть говорит? - напряженно спросил майор, пытаясь вспомнить хоть одно слово по-английски.
        - Нормально балакает.
        - Тогда жду.
        Вернулся Иван с кульком с бутербродами, вкусными, сытными бутербродами - в кабинете божественно запахло копченой колбасой и карбонатом.
        - С завтраком придется повременить, - трагично сказал Сергей Федорович, пытаясь усилием воли унять слюноотделение. - Знаешь кто к нам пожаловал? Некая Каррен Райдер - американская гражданка, проживающая в городе Бостоне.
        - Ого! - выдохнул Иван и плюхнулся на стул. Стул жалобно скрипнул, но устоял.
        - Ты, дружище, не рассиживайся, беги, врача вызывай. Наври что-нибудь, пускай приедут. Подстрахуемся на всякий пожарный. Дамочка в положении. Не дай бог, родит у меня в кабинете от волнения.
        - Без меня не начинай, - попросил Иван и кинулся к двери.
        Каррен Райдер неуверенно вошла в кабинет и огляделась. Американка выглядела не лучшим образом. Лицо опухло от слез, небольшие голубые глаза покраснели, не слишком хорошая от природы кожа приобрела ярко-розовый оттенок. Светлые вьющиеся волосы растрепались и выбились из заколки.
        На вид Каррен было лет сорок, и, даже если сделать скидку на беременность, которая далеко не всегда красит женщину, и на недавние слезы, мадам Райдер красотой не блистала. Не было в ее лице ничего интересного. Да и одежда ничем выдающимся не отличалась: джинсовый сарафан, специально скроенный для беременных, яркая цветастая кофта, кроссовки.
        Сергей представился, предложил женщине сесть и поинтересовался, не желает ли она выпить кофе или чай. Американка все ж таки! Каррен попросила чай с лимоном. С лимоном! Как ни странно, чай и лимон оказались в наличии. Однако в чашках, единственных имеющихся у майора, уже был засыпан кофе. И Сергей Федорович на мгновение растерялся, потому что взять чашку с кофе и пойти ее помыть у него рука не поднялась. Не гуманно это было, не гуманно! Задумавшись, Быстров залез в свой стол и с удивлением обнаружил в нем пластиковый, совершенно чистый стаканчик. Невероятно!
        Вернулся Спицын. Сергей поставил перед Каррен чай, сел за стол и включил диктофон. Иван отошел немного в сторону и присел на подоконник.
        - Меня зовут Сергей Федорович, - еще раз представился Быстров. - Это мой помощник - капитан Спицын.
        - Каррен Райдер, - в свою очередь представилась американка.
        - Рассказывайте, Каррен. Как мы поняли, у вас пропал муж? Мы хотим помочь вам его найти. Когда и при каких обстоятельствах это произошло?
        - Мой муж предложить мне посетить его родина. Я никогда ранее не быть в вашей страна. Мы приехать из аэропорта, по дороге зайти в магазин и купить много еды. Я очень устать и лечь спать. Когда я проснуться, его нигде не быть. Я ждать, ждать его… Долго ждать… Он не взять с собой документы, - Каррен заплакала. - Я ничего здесь не знать. Куда звонить? Что делать?
        - Успокойтесь, Каррен. Как зовут вашего мужа? - спросил Быстров, хотя знал уже ответ на этот вопрос.
        - Валери… Валери Яковлев, - вытирая платком слезы, ответила Каррен.
        - Когда это произошло?
        - Утром 20 сентября.
        - Почему же вы так долго ждали, мадам Райдер, и только сегодня обратились к нам?
        - Я же сказать, что ничего здесь не знать! - Карен злилась и нервничала. Сергей чувствовал, что американка явно что-то недоговаривает. То, что она нервничала, было понятно, но почему злилась?
        - Еще раз повторяю свой вопрос, Каррен. Почему вы пришли только сегодня? Почему ждали четыре дня? Объясните, пожалуйста, - потребовал Быстров.
        Каррен вскочила, уронив мокрый от слез платок на пол. Нервно нагнулась за ним, подняла и попятилась к двери.
        - Вы должны меня простить. Я зря прийти и отнять ваше время. Я хотеть домой. Я устать, сильно, очень сильно…
        - Сядьте, пожалуйста, мадам Райдер. Сядьте и расскажите нам все. - Голос Сергея стал мягче. - Верьте, Каррен, я очень хочу вам помочь. Вы можете рассказать нам все. Я же вижу, что вас что-то угнетает. Не держите это в себе.
        Карен вернулась и села. Посмотрела сначала на Спицына, потом на Сергея, с минуту размышляла, нервно теребя пуговицу на кофте, затем решилась:
        - Я знакомиться с Валери в университете. Он рассказать мне о Россия, я ее полюбить, и еще я полюбить Валери. Он рассказать мне все о себе. Ужасная судьба, неразделенная любовь с другой женщина. Мы пожениться. Он никогда не говорить мне, что любить меня, - Каррен глубоко вздохнула и вновь заговорила: - Я все о ней знать. Валери всегда любить только ее - не меня. Я звонить ей, но никто не брать трубка. Он вернуться к ней и бросить меня.
        - Каррен, вы считаете, что ваш муж ушел к другой и бросил вас?
        - Вы правильно меня понять. Прошу простить, спасибо. Я беспокоить вас, просто голова… Как это по-русски - замутилась.
        - Как зовут ту женщину, к которой, по вашему предположению, ушел ваш муж?
        Мадам Райдер удивленно растопырила глаза:
        - Какой это может иметь смысл для вас? Я же сказать, все объяснить.
        - Полина Кравцова?
        - Откуда вы знать? - испуганно спросила Каррен и посмотрела на диктофон. - Откуда знать?
        - Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос, мадам Райдер? Эту женщину зовут Полина Кравцова?
        - Да!!! - закричала американка, лицо ее покрылось красными пятнами. - Полин Кравцова!!! Her name is… [2]
        - Посмотрите внимательно, мадам Райдер, - Сергей положил перед женщиной фотографию. - Знаком ли вам комплект ключей и брелок, изображенный здесь?
        Американка взглянула на фото и некоторое время разглядывала.
        - Я точно не знать, у Валери есть такой брелок. Похож, - взволнованно сказала Каррен.
        - Простите, Каррен, мы покинем вас на одну минуту, - извинился Сергей, и они с Иваном вышли в коридор.
        - Что будем делать? - спросил Иван. - Последние сомнения отпали - ее благоверный отдыхает у нас в морге.
        - Жаль, конечно, женщину, но делать нечего, придется ей все рассказать. Только врача дождемся. Страшно даже представить, какая у нее, бедняжки, будет реакция! Направь пока кого-нибудь из ребят по их адресу с ключами. А мы с дамочкой после - на опознание в морг.
        - Кстати, вот и доктор чешет, - заметив в коридоре худую длинную фигуру в белом халате с чемоданчиком в руке, сказал Иван. - Я пошел.
        - Здравствуйте, - поздоровался Быстров с доктором. - Постойте, пожалуйста, пока у двери. Через несколько минут я вас позову.
        - А в чем проблема? - прогнусавил доктор, поставил чемоданчик на пол и внимательно посмотрел на Быстрова.
        - В моем кабинете находится беременная женщина, сейчас она узнает, что ее муж убит, к тому же при весьма неприятных обстоятельствах.
        - Может, заранее ей вколем укольчик? - предложил доктор и рыгнул. Похоже, он недавно принял на грудь пару бутылочек пива.

«Этого только не хватает для полного счастья», - подумал Сергей Федорович.
        - Слушайте, как вы это себе представляете? Сидит себе женщина в кабинете, ничего еще не знает, и вдруг неожиданно входит врач и делает ей укол. Как вы думаете, она нормально отреагирует? - раздраженно спросил Быстров. Доктор почесал лысый затылок и призадумался.
        Оставив поддатого доктора по другой стороне двери, Сергей вернулся в кабинет. Иван вошел следом. За время их отсутствия Каррен стало хуже: ее всю трясло, лицо приобрело землистый оттенок, под глазами залегли тени.
        - Скажите мне, что случиться? - жалобно попросила американка.
        - 20 сентября Полина Кравцова была изнасилована в своей квартире. В результате изнасилования она потеряла ребенка и находится в настоящий момент в больнице. Вследствие самообороны с ее стороны насильник был убит выстрелом в голову, лицо изуродовано, документов нет, поэтому личность убитого нам пока не удалось установить. По словам потерпевшей, насильник был в маске, поэтому Кравцова тоже не узнала нападавшего. Однако вследствие проведенных оперативно-разыскных мероприятий нами было установлено, что насильник принадлежит к числу ее близких знакомых. Сопоставив все факты и ваше заявление о пропаже вашего мужа, мы имеем все основания подозревать, что к этой истории ваш муж Яковлев Валерий мог иметь определенную причастность, - закончил Сергей и опасливо посмотрел на Каррен.
        - Что вы сказать? - Каррен удивленно выпучила глаза. - Я ничего не понять.
        - Мы предполагаем, что ваш муж мог быть убит на месте преступления, - терпеливо повторил объяснение Быстров, ожидая с минуты на минуту, что у мадам Райдер случится истерика или она упадет в обморок, но реакция американки оказалась совершенно непредсказуемой.
        Некоторое время она сидела и тупо смотрела на Сергея, приподняв брови. Затем вдруг… обрадовалась, лицо ее засветилось от счастья, она громко хлопнула в ладоши и истерически захохотала.

«Так… начинается», - подумал Сергей Федорович и поспешил за врачом. Врача за дверью не оказалось. Нашелся он в туалете. Доктор захотел пописать именно тогда, когда был срочно необходим. Схватив служителя клятве Гиппократа за шкирку у писсуара, Сергей поволок его в кабинет.
        Каррен продолжала смеяться, от смеха на лице ее выступили слезы, но, увидев в кабинете доктора, она резко смолкла и совершенно спокойным голосом сказала:
        - Мне не надо доктор. Доктор нужен вам - as hole! [3]
        - Успокойтесь, Каррен, - начал Сергей. - Вот доктор…
        Мадам Райдер встала и, схватив со стола стаканчик с чаем, любезно предложенный ей перед началом допроса, метнула его в Сергея.
        - Это быть не мой муж, и когда вы его найти, вы это сразу понять. Я же вам ничего не объяснять, а нанять частный детектив. Мне давно говорить, что в милиции работать одни… - продолжать мадам Райдер не стала и выбежала из кабинета, чуть не сбив с ног врача.
        - Меткая, стерва, - сказал Иван, оглядывая Сергея, у которого с носа стекала светло-коричневая жидкость, а на свитере висел кусок лимона. - Догнать ее?
        - Не надо, - ответил Сергей, радуясь в душе, что чашки оказались заняты и в лоб ему засветили не керамической кружкой, а всего лишь пластиковым стаканчиком.
        - Послушайте, - раздался сдавленный голос доктора - он держался рукой за ширинку и странно пучил глаза. - Я могу идти, а то я не успел…
        - Идите, идите, - ласково разрешил Быстров.
        Доктор вылетел за дверь, как молодая лань, и звуки его шагов отозвались в коридоре эхом.
        - Не понял. Чего он не успел-то? - спросил Спицын.
        - Отлить. Я его из туалета вытащил.
        Они переглянулись и захохотали.
        - Слушай, Серега, - давясь от смеха, обратился к другу Иван. - А ведь у Каррен не было истерики - ей действительно было смешно, как сейчас нам, - смех друзей в момент стих.
        - А что, кто-нибудь на квартиру уже выехал? - осторожно спросил Сергей.
        - Ага, - обреченно подтвердил Спицын.
        Зазвонил телефон. Иван машинально снял трубку. Лицо его вытянулось.
        - Ключи, найденные у трупа, не подходят к замку квартиры Яковлева, - печально доложил он и, швырнув трубку на рычаг, громко и с выражением сказал все, что думает по этому поводу. Быстров сунул в рот карандаш и молча кивнул - с Иваном Спицыным он был полностью согласен.
        Глава 12
        Удачный обед в отвратительной столовой
        Сергей метался по кабинету, ругая себя последними словами. Прокололся, как юнец желторотый! Облажался! Единственная вменяемая версия накрылась медным тазом. Но как же так? Все, все указывало на Яковлева! Но если это не Яковлев, то куда он делся? Куда подевался этот засранский литератор, сочинитель эротических триллеров?
        Так, стоп, осадил себя Быстров, перестал слоняться по кабинету и уселся за стол. А если все-таки Яковлев? Да, ключи, найденные у трупа, не подошли к двери его московской квартиры. Разве это что-то доказывает? Яковлев мог легко снять другую квартиру, когда прилетел в Москву. Из Штатов договорился по Инету с риелторской фирмой, прилетел в Москву, завез жену домой и свалил в другую квартиру, чтобы как следует подготовиться к встрече с Полиной. Ключи от своей квартиры оставил там, переоделся… Только каким образом он ухитрился сделать в тот же день дубликат ключей от квартиры Кравцовых? Или он тоже заблаговременно об этом позаботился? Нанял, допустим, уголовника Рябину Авдотия Никитовича. Тот заранее все устроил, они пересеклись в городе, и вопрос был улажен. Заявление мадам Райдер о том, что ее муж не может быть причастен к этому делу, вполне понятно. Сколько через него прошло таких несчастных баб, как она! В его практике еще ни одна женщина ни разу не поверила в то, что ее муж или сын - убийца и насильник. Даже когда им в нос тыкали неопровержимые доказательства вины - не верили. Все это, конечно,
хорошо, только вела Каррен Райдер себя очень странно, когда до нее дошло, в чем подозревают ее благоверного. Смех этот ее гомерический… Что могло мадам Райдер так рассмешить? Почему мы должны понять, что Яковлев не способен на подобные поступки, когда увидим мужика? Может быть, этот ваятель эротических шедевров - импотент? Быстров поморщился - отпадает: с одного взгляда на мужчину невозможно это понять, впрочем, со второго, и с третьего, и с двадцать пятого взгляда - тоже. Каррен, Каррен, хитрая бестия, заинтриговала ведь!

«Странные все-таки создания эти женщины, - размышлял Быстров. - Американка ревела в кабинете, думая, что муж жив и здоров и развлекается с другой, а как узнала, что муж не у любовницы - обрадовалась. Даже мысли в голову не пришло, что, если супруг ее не у Полины Кравцовой, то, значит, с ним что-то случилось. Все, что угодно, ведь могло произойти: под машину попал и лежит сейчас в больнице с проломленной черепушкой… Или еще хуже - убили. Да… логику женщин понять невозможно».
        Одно было ясно: Яковлева необходимо искать. Он читал роман Полины и, возможно, кому-то его показывал… показывал в Бостоне… Опять этот бостонский брелок! Что за дурь, кому может прийти в голову лететь из Америки в Россию, чтобы изнасиловать несчастную русскую девочку? Только полному идиоту или же одержимому психу. Впрочем, наш маньяк другими характеристиками обладать просто не может. А девочка-то очень и очень… Сергей Федорович вздохнул и решил изменить стратегию поиска. Нельзя было исключать, что маньяком мог оказаться посторонний человек, а он, как дурак, зациклился на знакомых. Любой при желании мог влезть в компьютер Полины и прочитать роман. Понравилась девушка, начал следить, прочитал рукопись, крыша слетела. Тот же уголовник Рябина, например. Что он делал в квартире Кравцовых? Отпечатки его пальцев найдены почти во всех комнатах, в самых неожиданных местах. Наляпал везде - где можно и «не можно». Рябину тоже нужно искать. И таксиста - он околачивался у подъезда весь вечер, мог что-то видеть. Вычислить его просто, по времени заказа и адресу. Уже сегодня они получат о нем полную информацию.
        Еще один вопрос не давал покоя майору - что за хитрое вещество находилось во флаконе-спрее вместо духов? Сегодня изымут флакон, но когда будет готова экспертиза, неизвестно. И что это даст - тоже неизвестно…
        И последнее: необходимо вызвать Олега Кравцова в Москву. Поддержка мужа Полине не помешает. Ей плохо. Очень плохо… «И мне… тоже… очень… плохо, потому что сильно кушать хочется».
        Сергей схватил трубку и набрал номер Ивана. Разговор о бутербродах, бесследно пропавших из кабинета после ухода Спицына, Сергей Федорович начал издалека.
        - Что-нибудь выяснил о профессоре? - ненавязчиво поинтересовался он.
        - Ничего, как сквозь землю провалился. Я еще раз обзвонил все морги, потом больницы. Ни одного трупа без документов. Случаев с амнезией за последние три дня не зафиксировано. Больные без документов в тяжелом состоянии в больницы не поступали.
        - Позвони этой сумасшедшей Каррен, пусть приметы своего благоверного даст. Как мы должны его искать теперь, у Яковлева ведь на лбу не написано, что он профессор русской литературы!
        - Звонил уже. Эта идиотка послала меня… Не буду уточнять куда. И еще сказала: «Я уже нанять частный детектив и в ваших услугах не нуждаться», - передразнил Иван.
        - Она не сказала, в какую детективную контору обратилась?
        - Нет, но, думаю, в какую-нибудь рядом с ее домом. Я уже парочку обзвонил, и там меня тоже послали далеко и надолго. Работают они, типа, конфиденциально и имена клиентов не разглашают. Сволочи, вот придут они ко мне за нужной информацией! - злорадно хмыкнул Иван. - Кстати, по поводу таксиста я все выяснил, зовут его Куролесов Семен Петрович. Сегодня у него отгул в связи со свадьбой сестры. Короче, придет он в лучшем случае только завтра, если сможет… прийти… Сам понимаешь - событие.
        Воображение Сергея нарисовало свадебный стол со всевозможными закусками, голова закружилась.
        - Ванечка, - ласково пропел он в трубку. - А ты чего бутерброды утащил? Я есть хочу, между прочим.
        - Само собой получилось, - виновато ответил Иван.
        - Тогда скорее волоки кулек обратно, если не хочешь получить еще один труп.
        Некоторое время на другом конце провода молчали.
        - Не могу, я их уже съел, пока морги и больницы обзванивал. Съел и даже сам не заметил, как…
        - Понятно, само собой получилось. А еще друг называешься, - обиделся Сергей Федорович и бросил трубку. В расстроенных чувствах Быстров пошарил по карманам: в куртке нашлось 40 рублей 35 копеек. До зарплаты оставалось два дня. Обычно Быстров четко распределял свой скромный бюджет, но после вчерашней попойки в кафе его финансы спели романсы. «Ладно, в конце концов, займу у кого-нибудь», - с отвращением к себе подумал Сергей Федорович и направился в ближайшую столовую с загадочным названием «Ностальгия».
        Столовая «Ностальгия» отчасти оправдывала свое название давно забытыми низкими ценами и отвратительной едой времен расцвета застоя социализма. Одного взгляда на блюда, предлагаемые в столовой, хватало, чтобы в мозгу зародились сомнения в том, стоит ли это есть. Самым важным правилом нахождения в кафе было успеть вовремя, зайдя внутрь, сменить технику дыхания: ни в коем случае не дышать носом, а стараться делать это ртом, даже когда ешь. При всех своих недостатках столовая пользовалась популярностью. В основном сюда забегали «поностальгировать» нищие сотрудники ближайших государственных учреждений и честные работники местной милиции, расположенной всего в трех минутах ходьбы от столовой.
        На 30 рублей Сергей доверху заполнил свой поднос едой, выбрав из скудного меню следующие блюда: суп под названием «щи» (в тарелке со светло-зеленым бульоном плавали крупные ошметки капусты и пара кусочков плохо очищенной картофелины), салат из капусты, которую, вероятно, забыли положить в щи, и пережаренный американский окорочок. От гарнира Сергей Федорович отказался сразу, потому что светло-желтую студенистую массу идентифицировать так и не смог, а спросить, что это, побоялся. С десертом ему повезло: булочка, щедро усыпанная сахарной пудрой, оказалась всего трехдневной давности, а кофе был приготовлен на совесть из совсем свежих осенних желудей.
        Время близилось к обеду, посетителей было достаточно много. Сергей расплатился и начал оглядываться в поисках свободного столика или знакомого, к которому можно подсесть.
        - Сергей Федорович! - радостно окликнул его из дальнего угла лейтенант Рожкин. - Идите сюда, у меня одно место свободно.
        - Иду, - недовольно буркнул Быстров и начал пробираться к столику, где сидел лейтенант. Рожкина Сергей органически не выносил, но перспектива стоять с подносом в руках была все же хуже.
        Кирилл Олегович Рожкин был самым молодым оперативником в отделе по раскрытию краж. К каждому делу он по молодости лет относился с трепетом и энтузиазмом. Мечтал раскрыть серьезное преступление, но особым умом не блистал, и пока на его счету было всего лишь одно раскрытое дело: у несчастной пожилой женщины украли кошелек. Бабуся, обнаружив пропажу, кинулась в отделение, а следом за ней пришел ее внук и, терзаемый угрызениями совести, признался в том, что бабушку ограбил он. Но Кирилл Рожкин в течение следующей недели ходил по отделению павлином и хвастался о своих незаурядных мыслительных достоинствах каждому встречному, уверяя всех, что внука ему удалось расколоть только благодаря великолепным знаниям детской психологии.
        - Сергей Федорович, я и не думал, что вы в этом гадюшнике питаетесь! - обрадованно выпалил Кирилл, очищая на столе для Быстрова место, куда можно было бы поставить поднос.
        - Я и сам не думал, - ответил Сергей, с тоской думая о том, что поесть спокойно не получится. Кроме молодости и тупости, Рожкин обладал еще одним существенным недостатком - он был ужасно болтлив.
        - Что это у вас на лбу, шишка, что ли? Большая какая! Задержание, наверное, производили. Понимаю… - протянул Рожкин и неожиданно громко, на весь зал, пропел всем известную песню: - Наша служба и опасна и трудна, лалала-ла… лалала-ла… ла-ла-ла!
        Все в зале обернулись и посмотрели на них. Сергей втянул голову в плечи и увеличил скорость поглощения пищи.
        Впрочем, идиотская манера лейтенанта вести разговор как раз сегодня была на руку Быстрову. Рожкину совершенно не требовались ответы на свои вопросы. Кирилл задавал вопрос собеседнику и сам на него отвечал. Таким образом, Кирилл Олегович разговаривал как бы сам с собой.

«Интересно, как он подозреваемых допрашивает? - подумал Сергей. - Задает вопрос и сам на него отвечает? Вот ведь придурок, как его вообще в милицию взяли работать?»
        Пока Быстров размышлял, Рожкин продолжал свой монолог:
        - Как ваше дело продвигается? Я слышал, сложное очень. Но вы толковый опер, справитесь. А вы про мое дело слышали? Наверное, нет. Куда вам до нас, мы - люди маленькие, убийствами не занимаемся. Ну, так и быть, я вам расскажу. Я вот тоже оказался не лыком шит и дельце по кражам с участием бомжей практически раскрыл!
        Сергей удивленно посмотрел на Рожкина. Над делом, о котором говорил Кирилл, уже долгое время бились оперативники города. Кражи происходили в разных районах Москвы. У богатеньких дамочек отбирали кошельки. Происходило это по отлично отработанному сценарию. К хорошо одетой женщине подходил бомж и долго и нудно клянчил рублик на лекарства. Отвязаться от него было невозможно, и сердобольная дама в итоге соглашалась и доставала кошелек. Несчастный старик, а выглядел бомж именно так, заглядывал в бумажник и, если там оказывалось достаточно денег, выхватывал его из рук женщины и мчался прочь со скоростью, не подобающей столь дряхлому созданию. Парадокс заключался в том, что несколько раз, практически сразу, удавалось догнать старика, который при ближайшем рассмотрении таковым не являлся, но украденного кошелька обнаружить при нем так ни разу и не смогли. Предположили, что бомж «сливает» кошелек по дороге, если чувствует опасность, но и это не подтвердилось. Потом в поведении бомжа заметили следующую закономерность. Кражи проходили рядом с большими магазинами, куда и забегал вор, после этого он спокойно
выходил из магазина с совершенно невинным видом. Вывод следовал один: у бомжа есть сообщник, которому он передает украденное в магазине. Факт передачи не видел никто, сообщника - тоже. Бомжа ловили, допрашивали и за недостаточностью улик отпускали. Чувствуя свою безнаказанность, банда совсем обнаглела, и кражи стали происходить чаще.
        - И как же тебе это удалось, Кирилл? - недоверчиво спросил Сергей.
        - Оперативно сработал, - похвалил себя Рожкин. - Взял банду на месте преступления с поличным. Знаете, кто сообщником оказался? Инвалид в коляске! Бомжа, прикидывающегося дедом, я уже расколол. Он сразу во всем сознался и подтвердил участие инвалида в деле. А с инвалидом сейчас работаю, вот-вот должен расколоться. Я его прям с кошелечком прихватил. Сознается, никуда не денется. На что рассчитывает - не понимаю: сообщник его с потрохами сдал, кошелек с отпечатками тоже против него, а он в глухую несознанку ушел.
        - Молчит? - спросил Быстров, просто так, для поддержания разговора.
        - Как же, молчит! Комедию ломает! Говорит, увидел, что у женщины кошелек украли, и помочь хотел. Бомж, типа, около него пробегал, он его схватил за руку и кошелек вырвал. Вот вы, Сергей Федорович, поверили бы в эту ерунду?
        - А что ты с ним возишься? И без его признания улик достаточно, передавай дело, - равнодушно предложил Быстров.
        - Личность установить не могу. Документов при нем не было, а мне он голову морочит. Представляете, что плетет: типа он профессор русской литературы и преподает в Америке в каком-то университете. Видали бы вы его - бомжара бомжарой, не бритый, весь в рванье, морда вся помятая, как с серьезного перепоя. Но, правда, по-английски говорит хорошо, в спецшколе, наверное, учился. А кто в наше время на языках не говорит? Я сам шпрехаю помаленьку. Ничего, скоро расколется насчет своего имени и прочего, артист сраный!
        Рожкин так увлекся своим рассказом, что не заметил, как Сергей, выронив ложку, смотрит на него с вытаращенными глазами и открытым ртом. А когда Кирюша наконец обратил внимание на собеседника, то расценил выражение лица майора как одобрительно-поощрительное, тут же приосанился и снисходительно спросил:
        - Почему не кушаете-то, Сергей Федорович? Стынет же все.
        - Как этот так называемый профессор себя величает? - спросил Сергей, медленно приходя в себя.
        - Яковлев. Только врет он, я в РЭУ интересовался, был такой да уехал. Видно, жил этот гоблин где-то рядом. Не удивлюсь, если он и квартирку этого Яковлева в свое время обчистил. Этим я тоже займусь.
        - Где сейчас этот человек?
        - В КПЗ, где же еще, - довольно сообщил Рожкин.
        - Ты инвалида в КПЗ упрятал? Это же незаконно.
        - Да ладно вам, Сергей Федорович. Отпустить-то его я не могу, личность выясняю. А прокурору об этом знать совсем не обязательно, правда? - с надеждой спросил Кирилл.
        - Знаешь, Рожкин, милый мой друг, мы ведь этого профессора всем отделом разыскиваем по делу Полины Кравцовой, - елейным голоском пропел Сергей, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не треснуть Кирюшу по глупой башке кулаком.
        - Неужели? - искренне удивился Рожкин, не заметив в голосе Быстрова скрытой угрозы. - Он что, еще и в этом деле замешан? Вот это да! Небось и инвалидом тоже прикинулся. Надо бы с ним поплотнее поработать - мигом с коляски вскочит. Я им займусь как следует! Он у меня не только ходить, но и бегать будет.
        - Собой лучше займись. Тебе такие проблемы светят после того, что ты натворил, даже представить страшно, - сказал Сергей и встал.
        - Я не понял, Сергей Федорович, - растерялся Рожкин.
        - Скоро поймешь, - угрожающе пообещал Сергей и быстро пошел к выходу, оставив лейтенанта в недоумении, а еду - практически нетронутой.

***

«М-да… Полный привет! Ищем Яковлева по моргам и больницам подозреваем черт знает в чем, а он спокойненько отдыхает в КПЗ нашего же районного отделения. М-да… - сокрушался Сергей Федорович, шлепая по лужам обратно на работу. Дождь кончился, но небо все еще не очистилось от низких свинцовых туч. - Скверная погода, - подумал Быстров, глядя на небо, поежился и сунул озябшие руки в карманы куртки. Настроение было под стать погоде - мерзопакостное. Душа путалась в какофонии чувств и эмоций, все перемешалось: злость на Рожкова за его тупость, радость, что нашелся американский друг Полины, неловкость перед ним, опять же, за нерадивых сотрудников, и неожиданное сочувствие к нему. - Бедный мужик, не успел вернуться, а ему сразу обвинение в краже впаяли, подозревали в изнасиловании и похоронили заодно. Повезло так повезло. М-да… - Сергей Федорович поморщился, вспомнив смех Каррен Райдер, когда ей сказали о подозрениях в отношении любимого мужа: инвалид, передвигающийся с помощью коляски, жестоко насилует женщину, - очень оригинально! Страшно представить, какое впечатление мадам Райдер получила от общения с
сотрудниками милиции. - Ну, Рожкин, ну, урод! За родину-то как стыдно, однако…»
        Как Валерий Яковлев вляпался в историю с кражей, было понятно. Несчастный профессор действительно увидел, как у женщины украли кошелек, и он на самом деле попытался помочь. Кошелек оказался у него в руках, тут его и прихватили с поличным. Бомж указал на Яковлева, покрывая своего настоящего подельника, попросту говоря, классически подставил. Небритость и опухшее лицо профессора - следствие длительного перелета, а неопрятная одежда объясняется обычной американской модой. С этим вопросом все понятно, Рожкина осуждать в этом плане нельзя - ошибся парень, с кем не бывает! Но почему опер не обратил внимания на инвалидную коляску? Эта вещь никак не могла выглядеть дешевой. Надо же быть таким идиотом! Три дня напрасной работы - и все из-за какого-то амбициозного тупицы, возомнившего себя гением сыска. Гнать надо таких из милиции в шею! Инвалида в КПЗ засадил - беспредельщик. Моральный урод. Козявка!
        Быстров нервничал. Скоро ему предстояла беседа с человеком, который (если захочет, конечно, разговаривать после того, что произошло) может поведать о Полине очень многое, например, о юности девушки или… о том, что их связывало много лет тому назад. Собственно, последний щекотливый вопрос непосредственно к делу не относился, но интерес к данной теме не давал Сергею Федоровичу покоя. О Валерии Яковлеве Полина говорила с нежностью, назвала его другом. Был ли Яковлев просто другом или, возможно, когда-то их связывали более близкие отношения? Или до сих пор связывают? Инвалид, но, глядя на живот Каррен Райдер, нельзя исключать, что с этим делом у профессора все в полном порядке, не без легкого раздражения предположил Сергей, наступил в последнюю лужу, усыпанную разноцветными кленовыми листьями, стряхнул прилипший к ботинку лист и вошел в двери отделения, напевая себе под нос песню: «Клен ты мой опавший, клен заледенелый. Что стоишь, согнувшись, под метелью белой? Или что увидел? Или что услышал?..» Да, услышать подробный рассказ Валерия Яковлева о Полине Кравцовой страсть как хотелось!
        Глава 13
        Профессор
        Тем временем… профессор русской литературы, преподаватель Бостонского университета, писатель, входящий в число самых читаемых авторов Америки, и вообще уважаемый в литературных кругах человек лежал на вонючих нарах в камере предварительного заключения, смотрел в потолок и силился понять, как его угораздило вляпаться в столь неприятную историю.
        То обстоятельство, что его задержали по нелепому подозрению в краже и привезли в отделение, его поначалу даже позабавило. Он терпеливо ответил на все вопросы, подробно описал события, свидетелем которых стал, лейтенанту со смешной фамилией Рожкин и начал ждать, что с минуты на минуту недоразумение прояснится и он поедет домой - рассказывать Каррен о своем маленьком приключении. Тут в кабинет привели бомжа, того самого бомжа, который украл у девушки кошелек, и с этого момента спокойная, благополучная жизнь профессора превратилась в кошмар. По нескольку раз в день его таскали на допросы, которые Рожкин начинал всегда одинаково, со слов:
«Колись, гнида, все улики против тебя», а после требовал признания в преступлении, которого профессор не совершал. Доказать свою непричастность никак не получалось. Рожкин был так уверен в его виновности, что никакие доводы на лейтенанта не действовали. К тому же бомж, как выяснилось, при очной ставке назвал его своим подельником. Даже личность не удалось, что называется, удостоверить. По месту регистрации в РЭО Рожкину сказали, что квартира пустует уже несколько лет, так как хозяин уехал за границу. Выяснив эту информацию, Рожкин по каким-то причинам уточнять больше ничего не стал и совсем озверел. Не разрешил звонить домой, пока он не напишет чистосердечное признание, хамил и оскорблял. Никогда в жизни Валерию Аркадьевичу Яковлеву не приходилось испытывать подобного унижения!
        Сегодня шел четвертый день его пребывания в КПЗ. Еще вчера он ругал себя, судьбу-злодейку и идиота Рожкина далеко не литературными выражениями. Страшно волновался за Каррен и за их будущего малыша, переживал, что не попал на день рождения к Полине, злился, что вообще вернулся в Москву. Время от времени в его мозгу всплывали отрывки из романа Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», и воображение рисовало мрачную картину: грязные бараки, зэки в полосатых робах, лютая холодная зима, злобные собаки, туберкулез… Он беспомощно метался на коляске из угла в угол, пытался выбить металлическую дверь камеры, за что тут же был наказан резиновой дубинкой по печени и спине. Обезумев от несправедливости, он рыдал, уткнувшись лицом в вонючие нары.
        Но сегодня все изменилось - профессор неожиданно начал рассуждать здраво и успокоился. Времена репрессий канули в прошлое. Рано или поздно все прояснится, Каррен созвонится с Полиной, они будут его искать, найдут, вместе что-нибудь предпримут, и он выйдет из этого пропахшего мочой и потом помещения - оставалось только ждать, когда это произойдет. И он ждал. Ждал и думал, много думал: о двух женщинах, с которыми тесно свела его судьба. Заключение, как ни странно, дало ему возможность наконец-то разобраться в собственных запутанных чувствах. Он переосмыслил прежние поступки, о которых имел ранее неправильное представление, и все вдруг встало на свои места.
        В коридоре послышались шаги, звякнули ключи, профессор перебрался на коляску и стал морально готовиться к допросу. Сегодня он решил молчать и не отвечать ни на какие вопросы: пускай Рожкин бесится, пускай бьется лбом о столешницу, а он будет смотреть на этого выродка и радоваться.
        Металлическая дверь распахнулась, и профессор увидел на пороге высокого худощавого мужчину в грязном бордовом свитере и с огромной лиловой шишкой на лбу. Несчастного сопровождал конвоир, и профессор обрадовался, решив, что привели нового
«заключенного» и теперь будет не скучно коротать время в камере. Радовало и то, что новенький не производил впечатления буйно помешанного и выглядел вполне вменяемым.
        Однако вместо того, чтобы проследовать в камеру, мужчина строго обратился к конвоиру:
        - Свободен.
        - Слушаюсь, товарищ майор, - ответил конвоир, взял под козырек и испарился.

«К делу подключились высшие чины», - сделал вывод профессор и напрягся.
        - Здравствуйте, - вежливо поприветствовал его высший чин. - Моя фамилия Быстров. Мы приносим вам, Валерий Аркадьевич, наши глубочайшие извинения. Обещаю вам, что лично позабочусь о том, чтобы виновник вашего незаконного задержания и заключения был строго наказан.
        Профессор не верил собственным ушам. Он, конечно, ждал и верил, что его в конечном счете отпустят, но после знакомства с Рожкиным не думал, что это произойдет так скоро. От неожиданности он даже не обрадовался, а молча, без всяких эмоций, смотрел на своего спасителя.
        - Я понимаю, что вам пришлось пережить, Валерий Аркадьевич. Поверьте, мне очень жаль, что так случилось.
        - Я могу покинуть застенки каземата? - спросил профессор иронично. - Прямо сейчас?
        - Да, вы можете покинуть это скверное место немедленно. Это ваше право. Только… Не могли бы вы уделить мне полчаса? Мне необходимо задать вам несколько вопросов. Это касается вашей знакомой - Полины Кравцовой, - тактично попросил майор.
        - Что случилось с Полиной? - спросил профессор, и у него похолодело все внутри.
        - Она в больнице, но состояние стабильное. Давайте переберемся в более удобное для разговора место, и я все вам расскажу. Повторяю: если вы не отказываетесь поговорить со мной.
        - Да, да, конечно… Господи, что же случилось? Я отвечу на все ваши вопросы. Только мне необходимо позвонить жене.
        - Не волнуйтесь, я ей звонил, все объяснил. Она едет сюда.
        - Что ж, тогда я готов. Руководите.

***
        Для беседы с профессором Сергей выбрал помещение, на двери которого красовалась потертая табличка: «Место отдыха советского милиционера». То ли по причине распада СССР, то ли по каким-то иным причинам, но комнату посещали редко. Работники органов правопорядка предпочитали отдыхать и работать в своих кабинетах, и помещение использовалось как склад для ненужных вещей и поломанной мебели. Одна часть комнаты была завалена рухлядью, но другая половина вполне подходила для разговора. У стены примостились два довольно хорошо сохранившихся кресла. Сергей обосновался в одном из них, профессор предпочел остаться в инвалидной коляске.
        Быстров выбрал это помещение не случайно: хотелось расположить профессора к неформальной беседе - кабинет в этом случае, учитывая, в какой ситуации находился Яковлев последние четыре дня, имел бы обратный эффект. Пока они добирались до места, Сергей успел посвятить Яковлева в некоторые подробности несчастья, случившегося с Полиной. О своих первоначальных подозрениях в адрес профессора он умолчал, дабы не настроить собеседника против себя. Да и выглядеть в глазах Яковлева идиотом в данный момент не хотелось. Жена, несомненно, его просветит, но это будет уже после их разговора, рассуждал Сергей, разглядывая Валерия Аркадьевича. Лицо приятное, мужественное, открытый дружелюбный взгляд, темные волосы, на висках тронутые сединой, крепкие накачанные руки, мускулистый торс. Перед ним сидел сильный, не сломленный судьбой человек. К своему неудовольствию, Сергей Федорович должен был признать, что профессор, даже будучи инвалидом, вполне может нравиться женщинам. Да и ему самому он был симпатичен как личность, что почему-то несколько расстроило Быстрова.
        Валерий Аркадьевич, справившись с первоначальной тревогой за Полину, немного успокоился. К разговору он был готов.
        - Полюшка… Бедная девочка! Все, что случилось, - ужасно! Но я, признаться, даже не представляю, чем могу вам помочь. Я не видел Полину более десяти лет. Почти не знаю, как она жила все эти годы. Мы очень долго не общались. Возобновили отношения только полгода назад. Полина сама нашла меня через Интернет, у меня свой сайт, там указаны контакты. Вы не представляете, как я был удивлен и рад, необыкновенно рад, получив от нее весточку! Я, конечно, тут же ей ответил. Мы стали переписываться по электронной почте, обменялись телефонами.
        - Муж Полины не возражал против ваших контактов?
        - Почему он должен был возражать? - искренне удивился профессор. - Наша переписка носила исключительно деловой характер. Тем более Полюшка рассказала мужу о том, что нас связывало с ней много лет назад.
        - И что же вас связывало? - осторожно спросил Сергей.
        - Об этом не расскажешь в двух словах, - вздохнул Валерий Аркадьевич. - К тому же не совсем понимаю, какое отношение имеет ваш вопрос к делу?
        - Валерий Аркадьевич, я спрашиваю не из любопытства. Вполне может оказаться, что корни того, что произошло с девушкой, лежат в ее юности. Так случается довольно часто, а вы, насколько я знаю, были близки с Полиной и знаете о жизни девушки даже больше, чем ее родная мать.
        - Вы, право, преувеличиваете. Но, если это действительно важно… - неуверенно сказал профессор. - Хорошо… Я расскажу, только, как я уже сказал, объяснение займет какое-то время.
        - Времени у меня достаточно, Валерий Аркадьевич, - подбодрил Яковлева Сергей. - Слушаю вас очень внимательно.
        - Не угостите сигареткой, Сергей Федорович? - спросил Яковлев. Сергей кивнул и протянул ему пачку. Профессор закурил, с наслаждением затянулся, выдул дым к потолку. Некоторое время они сидели молча. - Не курил, знаете ли, более четырнадцати лет, зарок себе дал. Как в Америку приехал - бросил. Решил начать жизнь с чистого листа. Не думал я тогда, что придется переписать этот лист сначала еще несколько раз…

***
        Мечта уехать поселилась у него в душе еще в детстве. Он был влюблен в Америку, его прельщала свобода слова, возможность делать любимое дело и зарабатывать деньги. В Москве молодой преподаватель литературы такой возможности не имел. В двадцать шесть лет судьба подарила Валерию шанс, и он этим шансом воспользовался. Правда, предпочел навсегда забыть, каких нервов ему стоило получить разрешение на работу по контракту в Америке.
        Валерия пугали трудностями и одиночеством в чужой стране, но, на зависть всем, подобные трудности его обошли стороной. Удача сопутствовала ему во всем с самого начала: легко удалось наладить отношения с коллегами, студенты его обожали, карьера постепенно шла в гору. Не скучно было и в личной жизни: появилась постоянная подружка по имени Симона, яркая синеглазая хохотушка. Для полного счастья не хватало лишь семьи. Предложение руки и сердца Симона приняла с радостью, началась подготовка к свадьбе. Чтобы уладить некоторые бюрократические формальности, связанные с заключением брака, Валерий, проводив своих студентов на рождественские каникулы, спешно вылетел в Москву.
        Москва встретила его хмурыми лицами пограничников и промозглой сырой погодой. Был конец декабря, но шел дождь вперемешку со снегом. Оттепель рыхлила сугробы, превращая их в неприятное грязное месиво, под ногами хлюпала вода, скрывающая под собой скользкую опасность нерастаявшего льда.
        Он сел в такси и вдруг почувствовал болезненный укол в сердце, на душе стало тревожно, затряслись руки, перехватило дыхание, захотелось вдруг плюнуть на все и немедленно вернуться обратно в Америку. Сию минуту вернуться, выйти из машины и сесть в самолет.
        - Куда едем? - спросил водитель, поглядывая на Валерия. - Ты чего, мужик, такой бледный? После самолета поплохело, да? На-ка вот тебе водички, хлебни, и отпустит. И окошко приоткрой. Погодка правда сегодня неважная…
        Заботливый голос водителя снял тревогу с сердца. Валерий выпил воды из бутылки, поблагодарил таксиста, назвал свой адрес… По дороге из Шереметьева на встречную полосу неожиданно вылетела «Волга», таксист, стараясь избежать столкновения, резко крутанул руль, но не справился с управлением, и машина на полной скорости врезалась в фонарный столб. Как потом выяснилось, за рулем «Волги» был нетрезвый сынок одного из генеральских чинуш.
        Врачи не верили, что он выкарабкается, - два месяца в коме! Выкарабкался, но тут же захотелось провалиться в беспамятство снова или умереть. Диагноз - серьезная травма спинного мозга, паралич нижних конечностей. Невозможность ходить. Лечащий врач - мировой мужик, не позволил раскиснуть, заставил жить. «Тебе повезло, дружище, - сказал он. - То, что главное для мужчины, у тебя в полном порядке. Это, знаешь ли, большая удача при таких травмах. Встретишь достойную женщину, а таких, поверь, немало. Заведешь детей, все у тебя будет хорошо».
        Все будет хорошо… Ему страстно хотелось в это верить. Все будет хорошо. Он честно написал обо всем Симоне в Америку. Ответ не заставил себя долго ждать. В письме невеста умоляла простить ее и сообщала, что разрывает помолвку. Причина разрыва объяснялась как внезапное сильное и светлое чувство к другому, захватившее ее целиком, как только Валерий уехал в Москву. Его синеглазая хохотушка готовилась к свадьбе, только уже не с ним.
        Все будет хорошо… Он расхохотался, порвал письмо в клочья, схватил графин с водой, с силой бросил его об пол. Графин разбился, брызги воды и осколки стекла разлетелись по палате. Валерий поднял острый осколок и перерезал вены.
        На звук бьющегося стекла прибежала медсестра. Валерия вновь удалось спасти. Из палаты исчезли все предметы, которыми можно было бы причинить себе вред. Теперь даже если бы он захотел повторить попытку самоубийства, то не смог бы.
        Когда Валерий немного окреп, его перевели в реабилитационный центр, где по истечении шести месяцев, под присмотром психологов и психиатров, он смирился со своей участью и стал учиться жить заново.
        После выписки в Бостон он не вернулся, а поселился в небольшой квартирке, оставшейся после смерти родителей, и попытался приспособиться к жизни на новом средстве передвижения. Как ни странно, помог ему отец виновника аварии. Предварительно, правда, замяв дело и отмазав сына от тюрьмы, он неофициально предложил Валерию достаточно серьезную сумму в качестве компенсации морального ущерба и физического вреда. Валерий не стал строить из себя Павку Корчагина, съездил генералу по челюсти - для профилактики - и помощь принял. Он четко представлял, как тяжело будет существовать на пенсию по инвалидности, пока не найдется подходящей работы. А работу он собирался искать: жаловаться на судьбу-злодейку и спиваться, как случается с большинством людей, оказавшихся в подобном положении, было не в его характере.
        Компенсацию и часть своих собственных сбережений он вложил в полное переоборудование квартиры, пригласив для этого лучших московских мастеров, которых только можно было нанять в то время. Генерал и в этом помог (благородной души человек), используя свои связи, заказал за границей сантехнику и мебель для инвалидов. Завершающим этапом стало переоборудование подъезда. Теперь Валерий мог легко обслуживать себя сам, без посторонней помощи, и даже выезжать на инвалидной коляске в ближайшие продовольственные магазины. Осталось лишь решить единственную проблему. От деда осталась великолепная библиотека, книги нужны были ему для работы, но доставать их с верхних полок Валерий самостоятельно не мог. Пришлось всерьез задуматься о помощнике.
        Он пошел по самому простому пути: расклеил объявления по всему району и стал ждать звонка. Объявление было следующего содержания:

«Мужчина, преподаватель литературы, ищет компаньона или компаньонку для оказания помощи в литературной деятельности, за небольшую плату».
        На следующий день в дверь позвонили. На пороге стояла худенькая девчушка с зелеными серьезными глазами.
        - Полина, - представилась она. - Я буду вам помогать. - Валерий растерянно молчал: худышка выглядела совсем ребенком, не хватало ему еще детей эксплуатировать. - Мне четырнадцать. Я уже взрослая, - поймав на себе его неуверенный взгляд, сказала девочка. - Не сомневайтесь, лучшей помощницы вам не найти.
        - Почему? - удивленно спросил он.
        - Потому что лучше - нет, - серьезно заключила Полина и вошла в его жизнь.
        В первый день их знакомства Полина по-хозяйски прошлась по квартире. В кабинете задержалась, ее внимание привлекли книги. Она долго и восторженно вглядывалась в старинные переплеты, затем серьезно посмотрела ему в глаза и поставила перед Валерием свое первое и последнее условие: возможность пользоваться библиотекой в обмен на отказ от вознаграждения за оказанную помощь. Условие было принято, и их странное сотрудничество началось.
        Полина приходила к нему ежедневно. Валерий составлял для нее список нужных для работы книг. Она искала среди пыльных переплетов книги, указанные в списке, и аккуратно расставляла на место ненужные экземпляры. К своей работе Полина относилась ответственно и очень серьезно.
        Первое время Полина вела себя сдержанно и скованно, ее визиты длились недолго. Валерий не старался навязывать ей свое общество, не лез к девочке в душу. Он просто наблюдал. Ему нравилось смотреть, как стройные ножки Полины легко взбираются по шатким ступенькам стремянки, как, нахмурив бровки, она внимательно сверяется со списком, надув щеки, сдувает пылинки с книг, бережно прижимает томики к груди. Выполнив его поручения, девочка выбирала книгу для себя. Лицо Полины преображалось, когда она брала в руки приглянувшийся томик, ее изящные пальчики тут же начинали нетерпеливо перелистывать странички, и девочка погружалась в другой мир.
        Постепенно Полина стала чувствовать себя в обществе Валерия более раскованно, перестала торопиться домой, стала задерживаться у него в гостях подольше, у девочки появился робкий интерес к его работе - добровольную помощницу интересовало все, что было связано с литературой. Пока Валерий работал, Полина забиралась с ногами в кресло, читала книги и терпеливо ждала, когда он освободится. Они могли спорить часами о книгах или просто молча сидеть рядом, каждый погруженный в свои мысли, читали друг другу понравившиеся отрывки вслух, беседовали о пустяках и серьезных вещах, обсуждали сюжеты и героев. Полина была достойным оппонентом. Иной раз он намеренно провоцировал ее на спор. Его забавляло, как она распаляется, отстаивая свою позицию и доказывая правоту с максималистским юношеским азартом, и одновременно удивляло конструктивное мышление и нестандартная логика ее суждений. Да, Полина оказалась права - лучшей помощницы в природе не существовало. Через пару месяцев Валерий уже не представлял своей жизни без хрупкой зеленоглазой девочки, привнесшей своим неожиданным приходом смысл в его одинокое,
никчемное существование. Полина тоже отчаянно тянулась к нему. Взрослый мужчина и подросток сошлись на любви к литературе. Но не это было главным в их союзе: он чувствовал в ней родственную душу. Видел тоску и одиночество в глазах, ту же смертельную тоску, которая поселилась в его сердце. Они были нужны друг другу, чтобы выжить.
        Вскоре Валерий стал для нее лучшим другом и наставником. Ему Полина рассказывала все свои тайны, с ним советовалась, ему доверяла. У него проводила все свободное время, несмотря на категорические запреты матери. Он учил ее налаживать отношения с людьми и проверял домашние задания, делал замечания по поводу внешнего вида, причесывал волосы, заплетал косички, отвешивал легкие хлопки по спине, когда она сутулилась, утешал, любил…
        Любил… Любовь накрыла его внезапно, как снежный ком, скатившийся с горы, как вспышка. Они не виделись два долгих летних месяца. Полина уезжала отдыхать в Крым. Вернулась загорелая, повзрослевшая. Соскучилась, обняла его, уткнулась носом ему куда-то в шею - он непроизвольно отстранился: это легкое прикосновение внезапно что-то нарушило в его душе. Он вдруг почувствовал в ней женщину и начал медленно сходить с ума. Все изменилось.
        Полина ничего не замечала, в ее отношении к Валерию не было даже намека на любовь к мужчине. Полина воспринимала его как отца, как друга, как учителя. Валерий прекрасно осознавал это и изо всех сил старался не показывать своих чувств. Старался, но с каждым днем прятать любовь удавалось все сложней: любовь болела в нем, мешала дышать, рвалась наружу - ему стало тяжело выносить присутствие Полины, он панически боялся сделать глупость, он панически боялся сорваться. С любовью в сердце поселилась и ненависть, безграничная ненависть и презрение к себе. Он чувствовал себя моральным уродом, грязным извращенцем - жизнь стала невыносима, и Валерий отчаянно начал искать выход. Он нашелся - самый лучший выход, как ему казалось.
        Было воскресенье, половина пятого вечера. Она впорхнула в квартиру, такая близкая и недоступная, окутанная запахом юности и полевых цветов. Так больно стало в сердце, так мучительно больно… На мгновение показалось, что он не сможет озвучить неизбежный финал. Валерий с трудом взял себя в руки.
        - Полина, я хочу проститься с тобой, - произнес он хрипло, откашлялся, виновато пожал плечами.
        - Проститься? - Полина замерла посреди комнаты.
        - Я уезжаю в Бостон. Они готовы взять меня обратно. Ты же знаешь, какое там отношение к инвалидам. Я смогу преподавать даже в инвалидном кресле. Вчера подписал контракт. Самолет через неделю. Но мы сможем переписываться. Я напишу тебе, как только устроюсь и сообщу свой адрес, - он старался говорить беззаботным тоном, даже, кажется, улыбался. Полина молча смотрела на него. Стояла и молча смотрела… А он смотрел на нее и медленно умирал.
        - Ты бросаешь меня потому, что на Западе лучше относятся к инвалидам? Ты бросаешь меня одну, вот так… просто… - Полина опустилась в кресло и заплакала, закрыв лицо руками. Она так горько плакала, господи! Он не старался утешить ее, просто сидел в ненавистной инвалидной коляске и жалел, что не умер.
        Справившись с истерикой, Полина смахнула с лица мокрую прядку светлых волос, холодно простилась и ушла. Валерий тупо смотрел на дверь, которую она закрыла за собой, пока комната не погрузилась в темноту, и лишь уверенность в том, что он поступает правильно и со временем Полина поймет и простит, помогла ему в тот вечер выжить.
        Устроившись в Бостоне, он написал Полине письмо, где подробно объяснил причину своего поступка. Письмо вернулось нераспечатанным. Следующие письма постигла та же участь, он смирился, понял бессмысленность своих действий и прекратил понапрасну изводить бумагу.
        Постепенно боль угасла. Помогла работа, в которую Валерий погрузился с головой. Он активно начал пробовать себя в творчестве, преподавал, занимался научной деятельностью. Жизнь наладилась, вошла в спокойное русло. Валерий женился, в семье ожидалось пополнение, и тут вдруг неожиданно объявилась Полина. Она просила прощения, что не отвечала на его письма, раскаивалась, что поступила эгоистично и глупо. Они возобновили общение, вновь стали друзьями, но прежней близости в их отношениях уже не было. О своей личной жизни Полина особенно не распространялась, о его - не спрашивала. Как и прежде, ее интересовало только литературное творчество, на этот раз - ее собственное.

***
        - Значит, Полина консультировалась с вами по вопросу написания своего романа? - спросил Быстров.
        - Да. Помогать ей было приятно, я делал это с удовольствием. А когда Полина роман закончила, то сразу прислала его мне на рецензию. Как видите, в прошлом нет ничего, что могло бы помочь вам в расследовании, а о теперешней жизни Полюшки я знаю очень и очень мало.
        - Валерий Аркадьевич, а какую оценку вы дали роману? - поинтересовался Быстров. К делу данный вопрос имел весьма смутное отношение, но ему почему-то очень хотелось узнать мнение профессионала о творчестве Полины Кравцовой.
        - Роман хороший, - сказал Валерий Аркадьевич после некоторой паузы, кажется, вопрос Сергея его немного удивил. - Но книга получилась слишком… западной. Мне кажется, в России она вряд ли найдет свого читателя. Точнее, читательниц. С психологической точки зрения книга тщательно продуманная, вот только отклик в душах российских женщин она вряд ли найдет. Ментальность иная. Наши женщины предпочитают плакаться в жилетку подружкам и отвергают вторжение профессиональной медицины в свою интимную жизнь, а для американок это в порядке вещей, и тема романа должна им быть ближе и понятней. Поэтому я сделал для Полины сюрприз: перевел несколько глав романа на английский и дал прочитать моему издателю. Ему и перевод, и книга в целом понравились, он хочет издать ее в Штатах. Собственно, для этого я и прилетел в Москву. Привез контракт, хотел порадовать Полину: издаться на Западе - это настоящая удача для автора.
        - Гонорары больше? - спросил Быстров.
        - И гонорары выше, и в целом это довольно престижно.
        - Вы показывали роман только издателю?
        - Да, разумеется! А почему вы спрашиваете?
        - Мы проверяем всех людей, кто читал рукопись.
        - Господи, вот вы о чем, - Валерий Аркадьевич поморщился. - Моего издателя зовут Майкл Софин. Он мой хороший друг, приличный во всех отношениях человек. Живет в Америке лет пятнадцать уже, женат на потрясающей красотке. И к тому же через него столько литературы такого рода прошло! Неужели вы думаете, что он мог… - профессор нервно рассмеялся. - Какая глупость…
        - Понимаете, Валерий Аркадьевич, я, со своей стороны, обязан любую версию проверить, даже самую абсурдную.
        - Вы хотите сказать, что все, кто читал роман Полины, подпадают под подозрение? - профессор снова нервно усмехнулся. - Логика, конечно, в этом есть определенная. Что ж, хотите, я из дома позвоню Майклу? - спросил Яковлев. - Я так понимаю, если он ответит на мой звонок, то подозрения с него автоматически снимутся. Или же у него нужно будет уточнить, не передавал ли Майкл кому-нибудь рукопись?
        - Я был бы вам за это очень благодарен, Валерий Аркадьевич.
        - Хорошо, - профессор неопределенно кивнул, но по его лицу было заметно, что на самом деле он совсем не в восторге от собственного предложения. - И все же, - не сдержался Яковлев, - предполагать, что кто-то поедет из Америки в Россию, чтобы совершить подобный поступок… Невозможно такое себе представить!
        - Согласен, Валерий Аркадьевич, представить подобное сложно. Однако у насильника в кармане нашли ключи с брелоком, на брелоке - голографическое изображение отеля
«Boston Costume House»… По словам вашей жены, подобный брелок есть у вас, Валерий Аркадьевич. Взгляните. - Быстров вытащил из кармана фотографию с изображением вещдока. Яковлев взглянул на карточку и поднял глаза на майора.
        - Да, действительно, у меня есть такой брелок, - удивленно сказал он. - Только у меня его изъяли, когда в камеру определили. Но аналогичные брелоки должны быть у Полины и у некоторых моих университетских друзей.
        - У Полины? - напряженно спросил Сергей.
        - Я прислал Полюшке по почте интересные книги и вложил туда такие брелоки, как сувенир.
        - Сколько всего было брелоков в посылке?
        - Кажется, два или три… - задумался профессор. - Нет, два, совершенно точно: для Полюшки и для ее мужа. Я, представьте себе, выиграл их в тире. - Яковлев почему-то смутился и неловко откашлялся.
        - Пострелять любите? - улыбнулся Сергей Федорович.
        - Что вы, упаси, господи, - рассмеялся профессор. - Это Каррен с Майклом меня в тир затащили. Майкл любит это дело и стреляет очень метко, а я - совершеннейший мазила. Но в тот день мне почему-то везло, если можно так сказать. Двенадцать раз стрелял - и все двенадцать раз попадал, правда, в одну и ту же цель. Сам даже не понимаю, как это у меня получилось, я ведь совсем по другим мишеням целился, а попадал в одну и ту же. Хотел для Каррен игрушку выиграть. А в итоге у меня оказалось двенадцать одинаковых брелоков! Потом не знал, куда их… - профессор снова смутился. - Брелоки, в сущности, очень симпатичные. Вот я и раздаривал их знакомым. Не солить же их!
        - И Майклу Софину тоже подарили экземплярчик? - уточнил Быстров.
        - Нет, Майклу я ничего не дарил! - почему-то обиделся профессор. - Майкл в тот день выиграл огромного голубого слона, которого после подарил моей жене. Каррен осталась довольна, - профессор нервно обернулся на дверь.
        - Думаю, с минуту на минуту ваша жена за вами приедет, - успокоил Яковлева Сергей, внимательно наблюдая за странным поведением профессора. Не то он ревновал свою жену к другу, не то злился, что сам не выиграл голубого слона, или же Яковлев просто устал. Устал и поэтому раздражался по любому поводу. - Спасибо вам, Валерий Аркадьевич, за вашу помощь, - решил закруглить беседу Сергей. - На этом наша с вами официальная беседа закончилась…
        - Не за что, помочь-то вам я особенно ничем не помог. Господи, совсем из головы вылетело! - воскликнул профессор, стукнув для наглядности себя по лбу.
        - Вы что-то вспомнили? - спросил Быстров.
        - Боюсь, не получится у меня Майклу позвонить. Никак не получится. Он же в Прибалтику уехал! В Ригу, кажется.
        - С какой целью?
        - С какой целью?.. - Профессор на секунду задумался и пожал плечами. - А шут его знает. Сказал, что нашел пятый элемент. Вообще Майкл какой-то странный в последнее время был. Ладно, вы что-то про официальную беседу говорили. Полагаю, пришло время для беседы неофициальной?
        - Признаюсь честно, у меня к вам еще один вопрос, отвечать на который необязательно. Да и к делу это не имеет никакого отношения. В вашем рассказе о Полине и ваших с ней отношениях осталась доля недосказанности, но мне хотелось бы поставить некую точку, подвести окончательную черту. Можете считать это обывательским любопытством.
        - Даже так? - Профессор лукаво посмотрел на Сергея. - Ну что же, все мы люди, и ничто человеческое нам не чуждо. Пожалуйста, Сергей Федорович, спрашивайте. Так и быть, удовлетворю ваше обывательское любопытство. Тем более мне нет смысла что-то скрывать от вас, после того как я столько всего уже о себе рассказал.
        Глава 14
        Каррен
        Каррен шла по серому невзрачному коридору отделения милиции и улыбалась. Когда позвонил майор Быстров, она даже не сразу поверила, что мужа удалось найти так быстро. Найти живым и здоровым. Положив трубку, Каррен бросилась собираться, но посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась собственному отражению: немытые слипшиеся волосы, опухшее лицо, синяки под глазами. Несколько дней она не принимала душ, спала в одежде, почти ничего не ела, насильно заталкивала в себя фрукты и овощи - ради будущего ребенка. Лишиться малыша она не могла. Не могла… Ребенок удерживал Валери рядом с ней. Из-за будущего ребенка Валери сделал ей предложение и женился. Как же она была счастлива тогда…
        До встречи с Валерием Каррен интересовали вполне здоровые мужчины. Если бы ей кто-то предсказал, что она выйдет замуж за инвалида, Каррен никогда бы в это не поверила. Но судьба вдруг преподнесла ей сюрприз.
        Они работали в одном университете много лет, но никогда не обращали друг на друга внимания: вежливо здоровались при встрече, улыбались дежурными улыбками, не более того. Она вела уединенный образ жизни: ее не интересовали тусовки и посиделки с преподавателями. Отработав положенные часы, она шла домой, включала телевизор или заваливалась с книжкой на диван. Он, напротив, вел активную жизнь: участвовал во всех общественных мероприятиях, его с удовольствием приглашали на все вечеринки, совместные выезды на природу и дни рождения.
        Университет готовился отпраздновать очередной юбилей. По этому случаю организовали банкет для преподавательского состава. Не пойти на это мероприятие было равнозначно проявлению неуважения к начальству, что могло повлиять на дальнейшую карьеру. И Каррен пошла.
        После праздничного концерта, во время которого Каррен отчаянно зевала, выступлений студентов и преподавателей, задушевной речи директора и спонсоров преподаватели плавно перекочевали за красиво сервированный стол, а студенты продолжили веселье, закатив сумасшедшую дискотеку.
        Ее место оказалось рядом с Валерием. Слово за слово они разговорились, и куда-то вдруг исчезло время. Они опомнились, когда почти все участники застолья разошлись. Каррен вернулась домой на рассвете. Легла в постель и долго не могла уснуть, размышляя над тем, что с ней происходит. За вечер она выпила всего пару бокалов вина, но чувствовала себя пьяной вдрызг, голова странно кружилась, непонятная пьяная тоска мучила сердце, и хотелось почему-то плакать… от счастья. Следующий день был объявлен нерабочим. Она выспалась, занялась домашними хлопотами, но ближе к вечеру «пьяное» состояние вернулось. Ночь Каррен снова провела без сна, лежала на кровати, раскинув руки в стороны, улыбалась и смотрела в потолок - она была счастлива, что наконец-то встретила интересного человека, с которым нескучно было общаться больше пятнадцати минут. И так хотелось, чтобы поскорее наступило утро. И так хотелось снова увидеть ЕГО. Зачем-то увидеть ЕГО…
        Утро ворвалось в комнату ярким солнечным светом и пением птиц. Перед тем как выйти из дома, Каррен принарядилась, распустила волосы, сделала макияж, хотя всегда была ярой противницей косметики. На работу она не шла, а летела, почти летела, новенькие стильные туфельки нестерпимо натирали ноги, узкая юбка мешала ходьбе, в спину и плечи врезались бретельки дорогого бюстгальтера с силиконовыми вставками - как же она ненавидела все эти женские штучки, но чего не сделаешь ради красоты! Отчитав свои лекции, дурацкие нудные лекции, Каррен задержалась у выхода из университета, дождалась Валерия и сделала вид, что их встреча случайна. Он обрадовался, Каррен, преодолевая смущение, предложила выпить кофе в уютном баре недалеко от университета, Валерий согласился - они снова проговорили несколько часов подряд. На следующий день все повторилось. Так продолжалось несколько недель. Каррен влюбилась, если первое время она гнала от себя эту сумасшедшую мысль, то теперь перестала себя обманывать. Она влюбилась в его мужественность, необыкновенную душу, тонкий ум, оптимизм, силу воли, красоту. И плевать ей было на
то, что Валерий не такой, как все. Ее больше не смущало инвалидное кресло, в какой-то момент она просто перестала замечать эту «мелочь». Все чаще думала о том, что именно с этим человеком ей хотелось бы соединить свою судьбу. Именно с этим человеком хотелось быть всегда рядом. Живут же люди с инвалидами, размышляла Каррен, и нормально живут. А постель ее никогда не интересовала. Вполне можно обойтись без нее. Только открыть свои чувства Каррен не решалась. Валерий всегда с радостью откликался на предложение увидеться, но инициатором встреч всегда была она.
        Однажды, одурманенная теплым весенним вечером, сидя в уютном садике его дома, Каррен не сдержалась и поцеловала Валерия в губы. Легко, торопливо. Он вздрогнул. Мгновение они испуганно смотрели друг другу в глаза. Как она очутилась в его крепких объятиях, Каррен помнила смутно. Ее блузка оказалась расстегнутой, волосы растрепались. Валерий остановился так же внезапно, как и начал, сам застегнул ее кофточку, извинился. Когда она вернулась домой, ее шея и губы все еще горели от его страстных поцелуев. Он ответил ей и пошел бы дальше… Он ее хотел! И мог! Это открытие ошеломило и обрадовало Каррен. Но прошло немало времени, прежде чем между ними случилась близость. Валерий боялся сделать первый шаг, не знал, как к ней подступиться. Каррен потребовались такт и терпение, чтобы Валерий вновь почувствовал себя мужчиной и перестал комплексовать. Она помогла, понимая, как ЭТО ему необходимо, но после их первой ночи любви потрясенно расплакалась от счастья. Ничего подобного она не испытывала ни с одним мужчиной. Его умные сильные руки подарили ей ни с чем не сравнимое наслаждение, он словно знал все секретные
точки ее тела, он словно чувствовал ее. А единственная возможная позиция - женщина сверху - оказалась именно той, при которой Каррен получила первый в жизни оргазм.
        Беременность случилась через месяц, очень скоро и неожиданно. Валерий принял это известие со странным спокойствием, лишь на мгновение в его глазах промелькнуло что-то необъяснимое, похожее на замешательство и страх. Каррен тоже пыталась выглядеть спокойной, сообщила, что будет рожать, и Валерий вдруг предложил пожениться. Как же она мечтала об этом, но в тот момент испытала лишь разочарование. Предложение руки и сердца прозвучало скупо и по-деловому. Ни слова о любви. Валерий как будто сделку предлагал заключить, сообщил, что давно мечтал о ребенке, и как последний зануда начал рассуждать, что брак необходим, потому что ребенку нужен отец, а он обеспечен и сможет дать ей и малышу безбедное будущее, обещал постараться не стать для Каррен обузой. Господи, о чем он говорил! Она вдруг почувствовала себя ходячим инкубатором, раздраженно сообщила, что подумает, ушла и прорыдала в подушку всю ночь. С утра Валерий нашел ее в университете, выглядел он уставшим и потерянным, стараясь не смотреть Каррен в глаза, достал из кармана маленькую коробочку, протянул ей. Внутри лежало изящное кольцо с брильянтом.
Каррен робко надела кольцо на палец и вздрогнула, когда за спиной прозвучали аплодисменты. Как оказалось, за их помолвкой наблюдала добрая половина преподавателей и студентов университета.
        Свадьба была тихой, так решил Валерий. Она не возражала, беременность протекала без патологий, но Каррен находилась в том критическом для первородящих возрасте, когда следует себя беречь. Вскоре из скромной квартирки она переехала в дом к своему мужу. Он окружил ее заботой и нежностью, нанял горничную и кухарку, чтобы оградить жену от бытовых мелочей, задаривал дорогими подарками и смешными мелочами. Каждый день с ним казался Каррен праздником, она была счастлива, она была по-настоящему счастлива.
        Но неожиданно в жизни Валерия появилась Полина - женщина, которую он любил, из-за которой уехал из России, женщина из его прошлого. Муж был, как и прежде, внимателен и нежен, но Каррен казалось, что его забытые чувства к Полине вернулись. Она переживала, перестала спать, стала нервной и раздражительной. Когда раздавались телефонные звонки, вздрагивала и уходила в другую комнату. Каррен делала вид, что ее это не касается. Разве могла она запретить Валерию общаться с Полиной? Разве могла предъявлять претензии? Сама ведь сделала свой выбор, сама согласилась на сделку.
        Как-то раз Каррен услышала, что Валерий называл Полину - воробушек. Она усиленно учила русский язык, но такого слова не знала, не поленилась и заглянула в словарь. Воробушек - маленькая шустрая птичка с серым оперением, живущая в городе. Воробушек - уменьшительно-ласкательное от слова «воробей». Уменьшительно-ласкательное, это слишком интимно, слишком тепло, слишком… Валерий даже во время близости называл ее просто Каррен - никаких «мышка, зайка, киска» - просто Каррен, и все.
        Каррен выбежала из дома. Ее душили слезы и жгучая ненависть к женщине, которая бессовестно пыталась разломать ее хрупкое счастье. Она бродила по городу до темноты, возвращаться не хотелось, но ноги сами принесли ее обратно к дому. Окна не светились, Валерий, вероятно, спал. Она уже входила в калитку, когда рядом притормозила машина и кто-то окликнул ее по имени. Каррен обернулась.
        - Майкл, что вы делаете здесь так поздно? - растерянно спросила она.
        - Вас ищу, - улыбнулся друг и издатель мужа. - Где вы пропадали? Валерий с ума сходит от беспокойства. Разыскивает вас по всем городским больницам. И меня вот привлек. Что случилось, Каррен?
        - Ничего, - пожала она плечами.
        - Тогда почему вы плакали? Вас обидел этот паршивый писателишка, которого я издаю только из жалости? Этот жалкий графоман? Все, решено - срежу ему тираж, - сурово сказал Майкл. Каррен некоторое время потрясенно смотрела на издателя мужа и хлопала глазами. Майкл выдержал паузу и громко расхохотался. Продолжая хохотать, открыл дверь машины, пригласил ее жестом присесть. Она села на соседнее сиденье, сообразив наконец, что Майкл просто пошутил. Он был очень странным, этот лучший друг мужа. - Простите, Каррен, я неудачно сострил, - виновато улыбнулся он. - У меня всегда с чувством юмора было плохо. Зато я умею слушать, рассказывайте. Я же вижу, что вам необходимо с кем-то поговорить. Обещаю, все, что вы скажете, останется между нами.
        Что-то было в его тоне и выражении лица особенное, что-то было… Каррен сама не поняла, как выплеснула на лучшего друга мужа всю свою боль.
        - Не переживайте, Каррен, - сказал он спокойно, когда выслушал ее откровенную исповедь до конца. - Иногда прошлое возвращается, но оно, как призрак, не может повлиять на настоящее. Не бойтесь призраков, Каррен. Просто дайте своему мужу время, чтобы он простился с иллюзиями.
        - Вы думаете, Валери не любит ее? - тихо спросила Каррен.
        - Спокойной ночи, Каррен, - ответил Майкл и открыл дверь с ее стороны.
        А после было несколько совместных походов в рестораны. Поездка на пикник. Смешной голубой слон, подаренный Майклом, замечательный голубой слон. Валерий в тот день был не в духе, злился на нее и на Майкла, портил всем настроение. Возможно, Валерий догадался об их маленьком заговоре и разозлился. Майкл решил его разыграть, о чем рассказал Каррен по секрету в тире. Они с Майклом славно повеселились, хохотали, как ненормальные, когда ее муж после очередного выстрела с недоумением получал очередной дурацкий брелок. Как выяснилось, брелоки Софин купил сам и заранее подговорил сотрудника тира, чтобы тот ему подыграл. Домой Каррен вернулась расстроенной, решила пораньше лечь спать, но в тот вечер ее ждал очередной удар. Валерий сообщил, что собирается на несколько дней в Россию.
        - Я поеду с тобой, - твердо сказала Каррен. - Хочу увидеть город, где ты родился и вырос. Когда появится малыш, мне будет не до этого, - объяснила она свое желание. Валерий попытался возразить, что перелет может нежелательно отразиться на ребенке, что поездка - это риск. Но Каррен стояла на своем: призраков с некоторых пор она перестала бояться, но в России Валерия ждала совсем не эфемерная женщина, а настоящая, сделанная из крови и плоти.
        Валерий сдался, купил ей билет, но, когда они прилетели в Москву, Каррен поняла, что проиграла. Не успели они разобрать вещи, как Валерий бросился к телефону. Он звонил ей, женщине из крови и плоти, и лицо его светилось от счастья. Каррен ушла в другую комнату, плотно прикрыла дверь, легла на кровать и притворилась, что уснула. Разговаривать с мужем не было никаких сил. Валерий заглянул в комнату, долго смотрел на нее, Каррен чувствовала его взгляд на своем лице. Спустя несколько минут хлопнула входная дверь. Каррен не сомневалась, что в тот день ее Валери отправился к Полине, но, видимо, по дороге что-то случилось, и, как объяснил майор Быстров, мужа забрали в милицию, а с Полиной произошло несчастье. Но сейчас она не хотела думать о Полине, по-своему ей даже было жаль девушку. В данную минуту Каррен думала только о скорой встрече с любимым мужем.
        Дежурный объяснил ей, как пройти к нужному кабинету, но попросил подождать около двери, пока майор Быстров не закончит беседу. Она нашла нужную комнату и села в коридоре на стул. Дверь была немного приоткрыта, и Каррен услышала голос майора Быстрова. Он задал вопрос, четкий конкретный вопрос, от которого у Каррен похолодело все внутри и захотелось бежать и не слушать, что ответит муж. Ее хлипкий брак не развалился до сих пор только потому, что ответ на этот вопрос не был озвучен, не был произнесен вслух. Ответ существовал внутри ее абстрактно, как предчувствие или предположение, и сейчас он должен был оформиться в конкретное словосочетание или слово и разрушить то малое, что еще могло спасти их семью. Уйти не получилось. «Ну и пусть… рано или поздно это должно было произойти», - обреченно подумала Каррен, закрыла глаза и стала ждать.
        - Люблю ли я Полину до сих пор? - переспросил ее муж. - Скажите, Сергей Федорович, вы мне о бытовом любопытстве толковали, но мне почему-то кажется, что дело обстоит совсем иначе. Бытовое любопытство здесь ни при чем. Не кроется ли в вашем вопросе личный интерес?
        - Вы очень проницательны, профессор, - ответил майор Быстров и вздохнул.
        - Понятно, Полюшка вас околдовала. Околдовала так же, как и меня много лет тому назад, - тихо сказал ее Валери, и Каррен почувствовала, что она умирает. - Знаете, Сергей Федорович, пожалуй, открою я вам одну тайну. Вы меня спрашиваете, люблю ли я Полину до сих пор. А я ведь даже не уверен, любил ли я ее тогда! Думал, что любил, до последнего времени думал, но сейчас по-другому оцениваю свое состояние. Пока я находился в камере, много размышлял на эту тему и наконец-то разобрался в своих чувствах. Полина действительно была мне дорога и дорога до сих пор. Я выжил только потому, что она появилась в моей жизни. Полюшка была звеном, ниточкой, которая связывала меня с нормальным миром, я благодарен ей. Но та страсть, которую я принял за любовь, была не что иное, как обычное возбуждение мужчины, не имеющего женщины много лет. Долгое время меня мучил вопрос, правильно ли я поступил, решив уехать из России. Меня терзали сомнения, прошлое не давало покоя, мешало жить. Я представлял себе, как могла бы сложиться моя судьба, если бы я остался. Воображал Полину рядом с собой. Сейчас, благодаря нелепой
случайности, в которую попал, я отчетливо понял, что много лет назад принял единственно правильное решение. Я вдруг испугался, что если бы не уехал, то не встретил бы настоящую любовь. Я не встретил бы Каррен. Каррен для меня больше, чем жена. Я нашел в ней то, чего не находил в других женщинах. Наш брак был следствием ее случайной беременности. Понимаю, что она согласилась выйти за меня замуж только из-за ребенка, у нее не было другого выхода, на взаимную любовь рассчитывать мне не приходится… Но я и этим счастлив! Счастлив оттого, что она рядом. И я постараюсь сделать все, чтобы она тоже была счастлива, потому что безумно ее люблю…
        Дверь с шумом распахнулась. На пороге стояла Каррен, из ее глаз мощным потоком текли слезы.
        Профессор, увидев заплаканную жену, испугался:
        - Почему ты плачешь, милая?
        - Ты уйти и не сказать мне, куда. Я хочу знать, куда ты пойти и бросить меня одну на целых четыре дня. Говори! - потребовала Каррен.
        - Да, кстати, куда вы пошли тем утром? - спросил Сергей с той же интонацией, с которой говорила Каррен.
        Профессор растерянно переводил глаза с Каррен на Быстрова и некоторое время молчал, затем вдохнул и виновато произнес:
        - За мукой.
        - За мукой?! - в один голос воскликнули Быстров и Каррен.
        - Да, хотел блинчики для тебя испечь. Так сказать, попотчевать тебя истинно русской кухней. А муки в доме не оказалось, вот я и…
        Валерий Аркадьевич не успел договорить: Каррен бросилась мужу на шею, со смехом осыпая поцелуями его лицо. Сергей смущенно удалился, оставив их одних. В дверях он остановился и еще раз посмотрел на счастливую парочку. Каррен перешла на английский и торопливо что-то говорила мужу. Единственное, что майор понял из ее речи, - три английских слова, которые знает даже младенец: «I love you!»
        Сергей улыбнулся и тихо прикрыл дверь. Счастью профессора и его супруги можно было только позавидовать. Прошло глупое чувство ревности, вместо него навалились тоска и безысходность. Сергей пропустил рассказ профессора о Полине через сердце, потому что сам оказался в той же тупиковой ситуации, что и Валерий много лет назад. Яковлев уехал, когда понял, что любит женщину, которая никогда не будет ему принадлежать. Валерий Аркадьевич поступил очень мудро. И он, Быстров, поступит так же. Закончит дело и исчезнет из ее жизни, только по нему Полина не будет лить слез, она даже не заметит, что это вообще произошло…

***
        Разговор с профессором прояснил некоторые моменты в деле. Стало ясно, каким образом бостонские брелоки оказались в Москве. Версию с Майклом Софиным Сергей тут же со счетов сбросил, хотя слух немного зацепила информация о том, что Софин отправился в Прибалтику, туда же, куда уехали подруга Полины и ее муж. Но в данном случае ничего необычного в подобном совпадении не усматривалось. С самого начала причастность мистических иностранцев к делу казалась Быстрову абсурдом, хотя он и уверял Валерия Аркадьевича, что необходимо проверять всех, кто познакомился с творчеством Полины. Все было гораздо проще: осталось выяснить у Полины, дарила ли она кому-нибудь брелоки, присланные Яковлевым по почте. Если дарила, то можно делать выводы о личности маньяка, а там, глядишь, и мотив всплывет. Кажется, дело Полины Кравцовой подходило к концу.
        В больницу он не успевал, чтобы поговорить с Полиной, Сергею пришлось позвонить на пост и уговорить медсестру подозвать девушку к телефону. Вредная попалась медсестра, никак не соглашалась, пришлось долго ее упрашивать и внушать, что дело не терпит отлагательств.
        Ее голосок в трубке звучал взволнованно.
        - Здравствуйте, Полина. Вас беспокоит Быстров, - представился майор.
        - Добрый вечер, - потерянно отозвалась она, было ясно, что совсем не его голос Полина мечтала услышать в трубке.
        - Как вы себя чувствуете?
        - Хорошо, спасибо. Думаю, что меня выпишут на следующей неделе, - равнодушно сообщала она.
        - Я звоню по делу, - сказал Сергей и понял, что сморозил очередную глупость. По какому поводу он еще мог звонить Полине, в самом деле! - В кармане убитого насильника нашли ключи с очень примечательным голографическим брелоком. Сегодня я беседовал с Валерием Аркадьевичем, и ваш друг сообщил, что два таких брелока он выслал вам по почте в качестве сувениров. Вы кому-нибудь дарили эти брелоки?
        Полина не отвечала.
        - Почему вы молчите, Полина?
        - Кажется, я знаю человека, который… Вы спросили о брелоке, и я вспомнила… - Полина вновь замолчала, видимо, пыталась справиться с нахлынувшими эмоциями. Он не видел ее лица, не видел выражения глаз, но чувствовал, как ей в данную минуту тяжело. - Но я ни в чем не уверена. Не знаю, права ли я или нет. Я не знаю…
        - Полина, пожалуйста, расскажите мне все, что вы вспомнили, - мягко попросил Сергей. - И мы вместе во всем разберемся.
        - Хорошо, - согласилась Полина. - Мой муж обожает порядок, любит, когда все лежит на своих местах, иногда это доходит до абсурда… Например, Олег считает, что документы должны храниться в сейфе, а так как сейфа у нас в квартире пока нет, он хранит все свои бумаги на работе. А я… Я не в состоянии поддерживать постоянно чистоту. Меня это раздражает - до блеска натирать квартиру и драить шкафчики на кухне не хватает терпения. Держать постоянную уборщицу я считаю неприличным, потому что не работаю, но раз в месяц пользуюсь услугами одной фирмы по уборке помещений. Когда Олег уехал, я позвонила туда и сделала заказ.
        - Какого числа это было? - уточнил Быстров.
        - 15 сентября. Обычно по вызову приходили женщина и мужчина, у них разделение обязанностей: мужчина пылесосит ковры, передвигает мебель - делает всю тяжелую работу, женщина вытирает пыль, тщательно оттирает сантехнику, плиту и прочее. В этот раз пришел новенький уборщик, он был один. Я поинтересовалась, почему с ним нет напарницы. Уборщик объяснил, что осенью у них всегда аврал: все приезжают из отпусков и усиленно начинают приводить в порядок запущенные квартиры, сотрудников не хватает, поэтому он и пришел один. Он также уверил меня, что на качестве работы это не отразится, только уборка займет несколько больше времени, чем обычно. Меня это вполне устроило, и я совершенно спокойно ушла.
        - Как - ушли? Вы оставили уборщика одного в квартире?! - удивился Сергей.
        - Я пользуюсь услугами этой фирмы довольно давно, доверяю работникам и, когда начинается уборка, всегда ухожу, чтобы не мешать. Когда я вернулась, все комнаты, кухня и ванная сияли чистотой. Работа мне понравилась, я заплатила положенную сумму, хорошие чаевые и подарила уборщику брелок.
        - Долго он оставался в вашей квартире один?
        - Около десяти утра я ушла и вернулась только в семь вечера. Он предупредил, что закончит не раньше восьми.
        - Что-то необычное заметили в его поведении?
        - Необычное?.. Мне показалось странным, что он вообще занимается уборкой помещений.
        - Почему?
        - Он не был услужливо вежлив, как работяга, которого менеджеры научили разговаривать с клиентами. Вел себя так, словно хорошие манеры заложили в нем с детства. Говорил культурно, без… сорняков. Было в нем даже что-то аристократическое, он не выговаривал букву «эр». И внешне он совсем не походил на маньяка, вполне симпатичный, - Полина усмехнулась. - Правда, я не знаю, как выглядят маньяки…
        - По-разному, - сказал Быстров. - Как вы думаете, Полина, за время вашего отсутствия уборщик мог ознакомиться с вашим творчеством?
        - Наверное, - неуверенно сказала она. - Когда я уходила, забыла выключить компьютер. Когда вернулась - компьютер не работал. Только я заметила это уже после того, как уборщик ушел. Не знаю, зачем ему понадобилось трогать мой компьютер. Я терпеть не могу, когда к нему прикасаются, - Полина вновь начала заводиться, в ее речи послышались истерические нотки.
        - Как называется фирма, в которую вы обращались?
        - «Мойдодыр». Глупо, правда?
        - Глупо… - задумчиво сказал Сергей. - Мне нужны координаты этой фирмы.
        - Заказ можно сделать только по телефону через диспетчера. Телефон есть в моей записной книжке. Диспетчер передает всю информацию менеджеру, менеджер перезванивает, и с ним обсуждаются все детали: количество комнат, общая площадь. Он также подсчитывает примерную стоимость уборки, и на последнем этапе обговаривается удобное время.
        - Фамилию уборщика вы, конечно, не знаете?
        - Нет, фамилию я не знаю, но имя его - Александр. Во всяком случае, так он представился.
        - У вас сохранилась квитанция?
        - Никаких квитанций никогда не было, только устная договоренность с менеджером, и все.
        - Понятно, - сказал Сергей и задумался. «Никаких квитанций нет, потому что и фирмы никакой нет! Вернее, официально зарегистрированной фирмы. Есть нелегальная конторка, поэтому такая сложная система заказов». - Спасибо, Полина. Думаю, информация, которую вы сообщили, поможет нам. Но брелоков было два?..
        - Второй я подарила Алле. У Олега и у меня - ключницы.
        - Скажите, Полина, с чем была связана замена дверного замка в вашей квартире?
        - Олег посеял где-то ключи, - объяснила Полина, немного помолчала и спросила неуверенно: - Сергей Федорович, вам удалось связаться с моим мужем?
        - Пока нет, простите, Полина. Телефон в его номере не отвечает. Я оставил информацию администратору, чтобы…
        - Я видела Олега сегодня по телевизору, - тихо сказала девушка. - Здесь есть телевизор.
        - По какой программе? - тупо спросил Быстров.
        - В новостях по НТВ рассказывали о конференции фармацевтов в Прибалтике. У Олега брали интервью. Вероятно, он уже вернулся из Литовского национального парка. Сергей Федорович, не нужно вызывать мужа в Москву. Прошу вас, не нужно! Пожалуйста! - В мембране послышались короткие гудки, Быстров положил трубку на рычаг и некоторое время сидел, глядя в одну точку. Боль этой женщины он чувствовал даже на расстоянии, но только вот утешить Полину не мог. Помочь Полине был в состоянии только один человек. Сергей схватил трубку и еще раз набрал номер гостиницы, где остановились участники конференции. В номере Олега Кравцова телефон по-прежнему не отвечал.

***
        От очередного звонка Быстрова отвлек Спицын, который влетел в кабинет, радостный и возбужденный.
        - Не понял, - прислушиваясь к разговору майора, вякнул Иван и сел на стул. - Ты что, хочешь уборку у себя в кабинете сделать? - недоверчиво спросил Иван, когда Сергей закончил разговор.
        - А что в этом плохого? Чистота - залог здоровья! - серьезно сказал Быстров и рассмеялся. - Ладно, смени лицо, мы, кажется, нашли одного фигуранта нашего дела.
        - Это ты о профессоре? Я как раз тебя поздравить шел! Все отделение уже в курсе. Улет! - хихикнул Спицын. - Рожкину влепили выговор и грозятся уволить, если он в ближайшую неделю не найдет настоящего сообщника бомжа. Не повезло мальцу! Думаю, очень скоро Рожкин будет стоять с полосатой палочкой на каком-нибудь оживленном перекрестке и свистеть в свисток.
        - Я бы его вообще за такие дела под суд отдал, - буркнул Сергей. - Нет, я не профессора имел в виду.
        Сергей выдал Спицыну новую информацию, открывшуюся после разговора с Полиной. Иван сразу уловил суть и подвел итог:
        - Ты думаешь, что в фирме «Мойдодыр» работает Александр, который на самом деле - не Александр, а Авдотий Никитович Рябина?
        - Это очевидно. Фирма работает нелегально, принимают на работу тоже нелегально. Авдотий наш где-то прячется и спокойно убирает чужие квартирки. Куда еще человек, находящийся в федеральном розыске, может устроиться на работу? Я, помню, очень удивился тому, что его отпечатки были найдены в самых неподходящих местах. И примета одна совпадает: по словам Кравцовой, уборщик не выговаривал букву «эр».
        - А Крымов-то, Крымов… - развеселился Иван. - Помнишь, что он сказал? Кто-то все тщательно протер, не оставив нам улик. Умереть можно! - хохотал Иван.
        - Заканчивай ржать, - прервал веселье друга Сергей. - Сейчас будет звонить менеджер, нужно подумать, как нам из него вытрясти адрес этого Авдотия.
        Зазвонил телефон. Иван глубоко вдохнул, схватил трубку и прикрыл ее рукой.
        - Тихо, есть мысля. Сейчас все сделаем, - подмигнул он Сергею и поднес трубку к уху. - Да, я хочу сделать уборочку. А вы кто будете, девушка?.. Ах, менеджер! А как вас зовут?.. Очень приятно, Мария, а меня Иван… Нет, не квартира, всего лишь комната… И не говорите, но в тесноте, да не в обиде… Метров шестнадцать будет… Куда нам до ковров, так, ковровое покрытие всего лишь… Цена меня устраивает, хоть и дорого, конечно, но я больно уж чистоту люблю… Откуда узнал про фирму? Подружка сестры сказала, она - ваша постоянная клиентка и очень рекомендовала для уборки одного вашего высококвалифицированного полотера. Только имя его забыла, а я очень хочу, чтобы именно он у меня… Ой, милая, посмотрите, пожалуйста, сейчас я вам число, адрес и фамилию продиктую. Кравцова Полина, адрес…
        Сергей понял ситуацию и написал на бумаге дату заказа. Иван продиктовал информацию менеджеру и с улыбкой на лице замер. Ждали они недолго, через минуту улыбку с лица Спицына как ветром сдуло.
        - Как это - уволили? Такой хороший специалист в вашем нелегком деле… Не вышел на работу?.. Понятно, а давно уволили?.. 21 сентября, какая жалость… Нет, другого мне не надо, хочу его… Еще как можете помочь, Машенька! Вообще-то это вас из милиции беспокоят, адресок вашего бывшего сотрудника продиктуйте… А вы узнайте, милая, очень нужно, потому что ваш адресок мы уже зафиксировали, и одна организация, расположенная недалеко от нас, если мы не узнаем этот адресок, может очень заинтересоваться: почему это Машенька не платит налоги в государственную казну и при этом спит на удивление спокойно… Ну спасибо, родная, - злорадствовал Иван, записывая адрес. - А зовут его как? Александр Потемкин, вот и славненько… Конечно, конечно, вы никакого отношения к нему не имеете, мы это учтем. Ну, как тебе? Оказывается наш Авдотий Никитович себя Александром Потемкиным теперь величает. Жаль… - многозначительно сказал Спицын и закатил глаза к потолку.
        - Что тебе жаль?
        - Что он называет себя Александром Потемкиным, а не Александром Македонским, так было бы гораздо романтичнее.
        - Вставай уже, поехали. Время позднее, пока доедем до квартиры, где скрывается наш Потемкин - Македонский, по паспорту Рябина, уже ночь будет.
        - Езжай-ка ты домой, Серега. Я сам сгоняю по нужному адресу.
        - Это еще почему? - иронично спросил Быстров и широко зевнул. Но Иван неожиданно стал на удивление серьезным.
        - Да на тебя ж смотреть страшно! Ты когда себя в последний раз в зеркале видел? Очень уж ты об этом деле печешься, не профессионально это, Сережа, вот что я тебе скажу. Поэтому настоятельно рекомендую поехать домой, как следует выспаться и постараться выкинуть из башки все глупости. Я понятно объясняю?
        - Слушаюсь, - улыбнулся Сергей, - спешу исполнить ваше указание, товарищ капитан.
        - А ты не иронизируй! Я ведь не слепой, - буркнул Спицын.
        Они вышли на улицу, когда уже стемнело, и направились в сторону метро.
        - Слушай, Серега, а почему ты на машине не ездишь? Бросил тачку у работы, и стоит твоя несчастная таратайка уже третий день.
        - Сломалась, а починить руки не доходят.
        - В чем проблема?
        - А я знаю? Не заводится, и все.
        - Надо Скворцова попросить посмотреть. У него, говорят, руки золотые.
        У метро они остановились, привлеченные запахом беляшей и шаурмы. Сергей как завороженный смотрел на вертел с мясом, судорожно шаря по карманам в поисках денег. Денег, конечно же, не оказалось: последние пятнадцать рублей он потратил на пачку сигарет.
        - Раз уж ты такой сегодня добрый, Ванечка, - проворковал Сергей, не сводя глаз с шаурмы, - и выступаешь в защиту моего физического и морального здоровья… К тому же наглым образом сожрал мою порцию бутербродов - прояви милосердие и накорми голодного раба твоего и старшего товарища Сергея Быстрова шаурмой, и как можно скорее!
        Иван, к этому моменту доставший из кармана кошелек, от неожиданности выронил его из рук. «Да… друг явно дошел до ручки, раз изъясняется подобным образом. Я не ошибся: диагноз - любовь», - печально подумал Спицын, вытер кошелек о штаны и купил Быстрову шаурму, два беляша и банку пива. Оставив довольного Быстрова наедине с провиантом, Иван простился с другом и поехал на квартиру, где жил уборщик. Сам Спицын после некоторых раздумий, есть ничего не стал, хотя кушать ему тоже хотелось. Возвращаться домой сытым Иван опасался, потому что Ленка, откажись он от ужина, тут же устроила бы грандиозный скандал. Наезд был бы однозначный - переспал с другой. Ревность невесты не знала границ. Чтобы постоянно держать Ивана на контроле, Леночка даже презентовала жениху мобильный, но и этим не ограничилась: она ежедневно проверяла зарядку телефона и оплачивала безлимитный тариф, дабы у Спицына не было повода наврать, что у мобилы сели батарейки или кончились деньги на счете. Когда Иван возвращался домой позже положенного (даже в том случае, если он звонил и предупреждал, а звонил и предупреждал Спицын Леночку
всегда), невеста аккуратно обнюхивала его одежду, ненавязчиво задавала хитрые вопросы и пытливо смотрела в глаза, словно пытаясь отыскать в них подтверждение своим подозрениям в измене. Любой другой мужик уже давно повесился бы от такой жизни. Любой другой, но Спицына сумасшедшая ревность Лены нисколько не раздражала, а, наоборот, в какой-то мере льстила самолюбию и повышала самооценку, пусть упреки невесты и были необоснованными. Необоснованными, потому что Спицын, внешне похожий на викинга и при желании способный заполучить в свою постель любую красотку, совершенно не стремился к адюльтеру. Стыдно сказать, но в его постели, кроме Лены, других женщин никогда не было, если не считать попытки переспать со своей одноклассницей. После той кошмарной ночи, закончившейся полным провалом, с женщинами ему не только не хотелось иметь близости, но даже смотреть в их сторону… До тех пор, пока не появилась Леночка. Как это ни парадоксально, именно патологическая ревность невесты избавила Спицына от прошлых комплексов, но на подвиги его все равно не тянуло. Иван как-то сразу определился с выбором. Свою Леночку
Спицын любил и немного побаивался, за три года совместной жизни она сумела целиком подмять его под себя. Леночка решала все: начиная от бытовых мелочей - какую рубашку и штаны ему следует надеть, до таких глобальных вопросов, когда и куда поехать в отпуск. Спицын не сопротивлялся и легко отдал невесте право принимать решения по всем вопросам. Он был счастлив, потому что никто и никогда в жизни так трепетно не заботился о нем. Единственное, что расстраивало Ивана, - нежелание любимой вступать в законный брак. Лена негативно относилась к штампу в паспорте, считала, что печать может разрушить их любовь. Спицын соглашался, но в глубине души надеялся, что пройдет время - и Лена изменит свое мнение, официальная церемония состоится, и тогда можно будет подумать и о детях, о которых он давно мечтал.
        До дома, где проживал Александр Потемкин, Спицын добрался только к 10 часам вечера, вошел в подъезд, с тоской размышляя, что, если сейчас никто не откроет дверь, придется идти в РЭУ, вызывать группу, искать понятых… Тогда домой он вернется совсем поздно, и Ленка однозначно его пришибет.
        Иван поднялся по лестнице на третий этаж, подошел к нужной двери и прислушался. В квартире работал телевизор, слышны были тихие голоса и звяканье посуды.

«Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах», - радостно подумал Спицын и нажал на звонок, на всякий случай сняв пистолет с предохранителя: кто знает, чего можно ожидать от беглого уголовника?
        В квартире засуетились, забегали по комнатам, что-то уронили на пол. Иван позвонил еще раз и стукнул по двери ногой.
        - Кто там? - поинтересовался взволнованный женский голос.
        - Милиция, открывайте! - потребовал Иван и показал свое удостоверение невидимой собеседнице через дверной глазок.
        Щелкнули замки, дверь открылась. На пороге стояла худая, измученная жизнью женщина в цветастом халате и испуганно смотрела на Ивана.
        - Что случилось? - тихо спросила она после непродолжительной паузы.
        - Капитан Спицын, - представился Иван. - Александр Потемкин здесь проживает? - спросил он, деловито отстранил женщину и прошел в квартиру.
        - Здесь, только моего брата нет дома, - затараторила женщина и, забегая вперед, попыталась встать у Спицына на пути.
        - Ничего, я подожду, - заявил Спицын, в очередной раз отстранил женщину в сторону, прошел в комнату и огляделся. Гостиная оказалась запущенной с точки зрения ремонта (обои давно выцвели, и потолок пожелтел), но выглядела вполне чистой: пол тщательно вымыт, пыль протерта, нигде не валялись пустые бутылки и грязная посуда, которые ожидал увидеть Спицын. Из мебели - небольшой диван, накрытый шерстяным пледом с тигровым рисунком, полированный обеденный стол, три стула, старый черно-белый телевизор на трех ножках и массивный гардероб прошлого или, скорее, позапрошлого века. Кроме как в гардероб, спрятаться в комнате было некуда, поэтому Иван сел на диван лицом к шкафу, дабы успеть в любую минуту дать отпор возможному нападению.
        - Мой брат вернется только через неделю. Он к родственникам уехал. А что, собственно, вам от него надо? - Женщина наконец взяла себя в руки и стала разговаривать смелее. - На каком, собственно, основании вы тут расселись, как у себя дома? Я вас в гости не приглашала. Убирайтесь отсюда немедленно!
        - А вы не кричите, гражданочка. Документики свои покажите. Может, не только я, но и вы далеко не у себя дома находитесь?
        Женщина тут же перестала качать права, немного смутилась, боком вышла в прихожую, вернулась с паспортом и неловко подала документ Ивану.
        - Потемкина Анастасия Витальевна, по данному адресу не прописана, нигде не зарегистрирована. Как нехорошо, гражданочка!
        - Сейчас я все вам объясню, товарищ капитан, - залепетала Анастасия Витальевна. - Я квартиру свою продала и сейчас нахожусь в поисках новой, а пока живу у брата. Посмотрите, видите, я только недавно выписалась с прошлого места жительства. Посмотрите, вот, - Потемкина ткнула пальцем в паспорт и с мольбой подняла глаза на Спицына.
        - Брат, значит, уехал?
        - Да, уехал. Вы через неделю зайдите или оставьте свой телефон. Когда он приедет, я ему передам…
        - А вы, значит, пока дома никого нет, с любовником развлекаетесь? Я слышал мужской голос, когда к двери подошел.
        Лицо Анастасии Витальевны покраснело, затем побелело, губы затряслись.
        - Да как вы… Как вы… Я никогда! Не любовник это! Не любовник!!! - закричала Потемкина, рухнула на диван и завыла на всю комнату. Звук, который вырывался из ее груди, походил на вопль раненого слона. Халат женщины некрасиво задрался, обнажив худые ноги. Зрелище было ужасным. Иван неловко одернул подол халата Потемкиной, схватил со стола чашку с недопитым чаем и протянул женщине. Анастасия Витальевна судорожно вцепилась в чашку, сделала пару глотков и удивленно посмотрела на Ивана. Собственная истерика стала для нее полной неожиданностью.
        - Зовите вашего бывшего мужа, Анастасия Витальевна. Куда вы его спрятали? Пусть выходит, только спокойно, и не делает глупостей.
        Створка гардероба скрипнула, и из-за двери показалась сначала голова, затем и все остальное. Мужчина вышел и поднял руки над головой.
        - Ну, здравствуйте, Авдотий Никитович. Рад с вами познакомиться - капитан Спицын к вашим услугам, - представился Иван, разглядывая Рябину, вполне интеллигентного, симпатичного мужика с копной русых лохматых волос.
        - Как вы меня нашли? - тихо спросил Авдотий, потерянно глядя на Спицына.
        - По пальчикам, родной, - ответил Иван, подошел к Рябине и защелкнул наручники у него на руках.
        Неожиданно Настасья Витальевна сорвалась с дивана и бросилась на колени перед Иваном.
        - Капитанчик, миленький, ну ты же человек, отпусти его! - запричитала она, ползая по полу вокруг Спицына и, как собака, преданно заглядывая ему в глаза. - Он сам завтра придет с повинной, так ведь наказание меньше будет! Он ни в чем не виноват! Только я виновата, из-за меня все случилось. Не бил он меня, толкнул только, а я оступилась и упала. Случайность. Несчастный случай! Как только из больницы выписалась, побежала к следователю. Просила, умоляла, да поздно уже было - делу ход дали. Ничего уже сделать нельзя было. Капитанчик, миленький! Пожалей…
        - Настя, прошу тебя, не унижайся, - мягко попросил Авдотий, но Потемкина на слова мужа не обратила внимания, продолжая собирать халатом пыль с пола.
        - Встаньте, Анастасия Витальевна! - рявкнул Спицын. - В данный момент у вашего мужа проблемы куда серьезнее, чем побег из колонии. И если сейчас он не ответит на мои вопросы…
        - Что еще за проблемы, Авдотий? Ты еще что-то натворил? Боже, что еще случилось?!! - с ужасом глядя то на Спицына, то на мужа, спросила Потемкина, перестала ползать и уселась на пол, подол ее халата снова некрасиво задрался. Иван поморщился и отвел взгляд - смотреть на Анастасию Витальевну было невозможно, жалко и в то же время противно.
        - Настенька, успокойся. Встань, пожалуйста, Настенька. Сейчас во всем разберемся, - сказал Авдотий и вопросительно уставился на Спицына.
        - Садитесь, - кивнул в сторону дивана Иван. Авдотий обреченно опустился на тигровый плед, положил руки в наручниках на колени. Спицын сел рядом. - Зачем ты следил за Полиной Кравцовой? - спросил Иван, внимательно наблюдая за Авдотием.
        - За какой еще Кравцовой? - непонимающе заморгал Авдотий.
        - Не прикидывайся, Рябина. Кто тебя нанял следить за девушкой?
        - Не знаю я никакой Кравцовой. Подождите, Кравцова… Кравцова… Я уборку в ее квартире делал. Блондинка такая худая - правильно?
        - Правильно, только ты дурака из себя не строй. Отвечай, кто тебя нанял за ней следить?
        - Да не следил я за ней! - воскликнул Авдотий. - Я в первый и последний раз ее тогда видел. Клянусь вам!
        - Зачем тебе понадобилось трогать ее компьютер? Что ты в нем искал?
        - Господи, какой еще компьютер? Не лазил я ни в какой компьютер! Только пыль вытер, и все. - Авдотий трагично вознес глаза к потолку и потряс наручниками в воздухе.
        - Когда Кравцова уходила из дома, компьютер был включен, когда вернулась - выключен.
        - Ну да, я выключил этот чертов компьютер.
        - Зачем?
        - Удлинитель с собой не прихватил. А там только одна розетка была в кабинете. Пылесос включить некуда, поэтому и выключил компьютер. Аккуратно вышел из программы, чтобы потом проблем не было. А включать обратно не стал. Хотел хозяйке все объяснить, но забыл. Поймите, я в этой квартире оказался, потому что меня менеджер направил. С таким же успехом меня в тот день могли по любому другому адресу отослать!
        - Сейчас мы это выясним, где голографический брелок?
        - Девушка сама мне его подарила. Я ничего не крал.
        - Покажи брелок, который подарила тебе Кравцова, - потребовал Спицын.
        - Настя, принеси свои ключи, - обратился Авдотий к жене, которая, к счастью, уже перебралась с пола на стул и молча, как загипнотизированная, наблюдала за происходящим. На просьбу мужа Потемкина не прореагировала. - Настя, принеси, пожалуйста, свои ключи, - еще раз попросил Авдотий.
        - Зачем? - тупо спросила Потемкина и даже не шелохнулась.
        - Анастасия Витальевна, делайте то, что говорит муж. Живо! - в очередной раз рявкнул Спицын. Потемкина вздрогнула, вскочила со стула и побежала в прихожую. Через минуту она вернулась, держа в руках ключи с голографическим брелоком из города Бостона. Иван тяжело вздохнул. Авдотий к делу Полины Кравцовой никакого отношения не имел, впрочем, Спицын это сразу понял, но для порядка проверил - не мог не проверить.
        - Почему вы бежали, Рябина? - спросил Иван. Авдотий нервно дернулся, и в его глазах появилось какое-то затравленное выражение. - Зачем такую глупость совершили? Вам ведь только три месяца оставалось сидеть.
        - Разве теперь это может иметь какое-то значение? - подавленно сказал Рябина.
        - Может или не может, я решу после того, как вы мне все расскажете.
        Авдотий некоторое время размышлял, затем обратился к жене:
        - Настенька, выйди на минуточку, будь добра. Я объясню гражданину начальнику причину моего побега.
        - Да что я, не знаю разве ничего! - возмутилась Потемкина.
        - Прошу тебя, выйди, - настойчиво, но ласково потребовал Авдотий. Настя нехотя вышла из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь. - Виноват я перед ней. Как-то возвращаюсь домой… и вижу, что из нашей квартиры выходит незнакомый мужчина, приличный такой, одетый хорошо. Но я все равно дверь ключом открывал с надеждой, что это, возможно, сантехник или мастер по ремонту телевизоров, а тут увидел жену - и все понял. Настя не стала ничего отрицать и оправдываться. Наоборот, в наступление пошла, начала упрекать, что я сам во всем виноват, что давно потерял к ней интерес, занимаюсь только своей работой. Самое ужасное, что она была совершенно права! Во всем права! Но так обидно стало, я дико разозлился и наотмашь ударил ее по лицу. Настенька не удержалась на ногах и упала, очень неудачно, стукнулась головой о батарею, потеряла сознание, губы посинели. Ужасно… - Авдотий болезненно поморщился. - Я бросился звонить в «Скорую». Настеньку увезли. А я в милицию пошел, все честно рассказал. Не мог с чувством вины жить, хотел, чтобы меня посадили, хотел понести наказание за то, что сделал. Настенька слишком дорого
заплатила за мое невнимание к ней. Сейчас она на инвалидности, ее мучают постоянные головные боли, упало зрение. Только я думал, что смогу все вынести… - Авдотий на некоторое время замолчал, потом неожиданно задал вопрос: - Вас как в детстве звали? Кличку имею в виду.
        - Спицей, - удивленно ответил Иван.
        - А меня Рябиной, совсем не обидно, даже приятно, - Авдотий улыбнулся. - Друзья детства так звали… Мы по жизни шли рядом. После окончания института разбежались вроде, но снова сошлись. Вместе организовали частную школу, я стал директором. Дела шли отлично. За три года работы удалось создать школе неплохую репутацию, и эту репутацию я тщательно оберегал. Дети в школе учились разные, в основном, конечно, чада новых русских. Многие избалованы до крайности, сложно с такими детишками было, но мне и моим коллегам удавалось сбивать с них спесь, чтобы учились нормально и вели себя вежливо. У меня в штате отличные психологи числились, помогали. С одной стороны, жесткая дисциплина, с другой - индивидуальный подход к каждому ребенку. Получалось, в общем, все. Родители нам благодарны были, щедро спонсировали школу и рекомендовали ее друзьям. Конечно, случались и конфликты, куда без них, решали их по возможности. Но однажды в школу поступил новый ученик, - Рябина тяжело вздохнул. - Не ребенок, а отморозок самый настоящий! Как я ни старался его приструнить, ничего не получалось. Мальчишка вел себя не просто
по-хамски. С этим еще как-то можно было бы смириться. Он откровенно издевался. На уроках устраивал цирк, ни во что не ставил преподавателей, мог учительницу сукой назвать! Простите, - Рябина посмотрел на Спицына так, словно сам провинился, и продолжил рассказ: - У ребят стали пропадать деньги, начались драки. Самое неприятное, что родители сосунка не желали ничего предпринимать, на мои замечания не реагировали. Точнее, довольно агрессивно реагировали, будто это школа виновата в том, что их мальчик совершенно неуправляем. Однажды произошел из ряда вон выходящий инцидент. Этот дрянной мальчишка затащил девочку из параллельного класса в мужской туалет и избил. Девочка, как выяснилось, не дала ему списать домашнее задание. Терпение мое лопнуло, я вызвал отца мальчика и потребовал забрать сына из школы. Папаша начал мне угрожать, но я твердо стоял на своем. В конечном итоге мне удалось избавиться от несносного ученика. Сразу после этих неприятных событий меня посадили. Я уже отсидел несколько месяцев, когда в колонию вдруг загремел папаша того мальчишки. Как оказалось, не последним он в криминальном мире
человеком был. Кажется, третий срок мотал - авторитетный товарищ! У меня другого выхода не было, как бежать. Меня либо убили бы, либо… стал бы Авдотьей, - Рябина нервно рассмеялся. - Испугался я, товарищ начальник.
        - Как вам удалось бежать? - спросил Спицын.
        - Этого я не могу сказать, потому что пострадают люди, которые пострадать не должны.
        - А паспорт где взял?
        - Это паспорт брата Настеньки, ничего противозаконного. Он потерял свой и оформил новый, но после вдруг старый нашелся. Его Настенька случайно нашла. Александр ничего об этом не знает. По этому паспорту я на работу устроился, довольно легко. В конторе никто особенно не интересовался, кто я и откуда, но паспортные данные переписали. Мало ли, вдруг у клиента что-нибудь из квартиры пропадет.
        - Где брат вашей жены в настоящий момент?
        - Александр у девушки своей живет, здесь не появляется. Хочу еще раз уточнить: о том, что я живу в его квартире, он не знает. Так и зафиксируйте в протоколе.
        - Где ты протокол увидел, Рябина? Сидим, разговариваем. Наша с тобой беседа никакой юридической силы пока не имеет, - сказал Спицын. - А почему ты на работу не вышел? Надоело чужие квартиры драить?
        - Я никакой работы не боюсь, товарищ начальник. Так получилось просто. Двадцатого сентября мне заказ дали. Я адрес записал, но тут меня словно током прошибло: смотрю, адрес-то мне знаком, и проживает по этому адресу мой компаньон. Меня ведь, когда посадили, из школы тоже вышибли сразу. Прислали в камеру адвоката, еще до суда, и адвокат мне тактично намекнул, чтобы я подписал бумаги о передаче моей доли в уставном капитале своим компаньонам. Дескать, тогда они примут меры, чтобы вытащить меня под залог и избавить от тюрьмы. Я подписал, пусть подавятся, но от адвоката отказался, сам себя защищал. Мараться не хотелось, ведь они были моими друзьями… Вместе бок о бок по жизни шли… Вот сучья жизнь, а… - впервые за разговор выругался Авдотий и грустно рассмеялся. - По правде сказать, ваш приход пришелся очень ко времени. Устал я прятаться по углам. Настенька тоже вся извелась, вздрагивает от каждого шороха, жалко мне ее, виноват я перед ней.
        - Почему Анастасия Витальевна оформила развод?
        - Со злости на меня. Вспылила просто, - слишком быстро ответил Авдотий и отвел глаза.
        Спицын усмехнулся. Он прекрасно понял, что развод Настя оформила и квартиру продала, чтобы исчезнуть вместе с мужем, потому что любит его. Но если откроются такие подробности, Анастасия Витальевна пойдет как соучастница в деле о побеге своего мужа. Но откроются ли эти подробности? Во всяком случае, не с его, Ивана, стороны. На это Потемкина может смело рассчитывать.
        - Давай руки, - устало сказал Иван, открыл наручники и поднялся. - Завтра придешь по этому адресу, будем оформлять явку с повинной, - Спицын сунул Рябине свою визитку, Авдотий машинально взял карточку, потрясенно глядя на капитана и не в силах произнести ни слова. Спицын подошел уже к двери, когда Рябина опомнился, вскочил с дивана и подлетел к оперативнику.
        - Спасибо вам, товарищ начальник, - Авдотий схватил руку Спицына и начал судорожно трясти. - Я приду, не сомневайтесь. Клянусь вам!
        - Жене своей клянись. И пусть она найдет хорошего адвоката. Он тебе обязательно понадобится. Ну ты, Рябина… - Спицын вырвал свою руку. - От адвоката он отказался, видите ли. Что, назащищал себя сам? Статья-то фиговая была, вполне мог получить срок условно.
        Они вышли в прихожую, из кухни показалась бледная Анастасия Витальевна. Заметив, что руки мужа больше не окольцовывают наручники, она радостно заголосила, кинулась на пол и поползла к Ивану с явным намерением облобызать его ботинки. Спицын тут же рысью метнулся к входной двери и захлопнул ее за собой. «Все ж таки Потемкина не сильно, а очень сильно треснулась головой о батарею», - с сочувствием подумал он и вылетел на улицу.
        Домой Спицын вернулся, когда время уже перевалило за полночь. Лена встретила его, уперев руки в бока:
        - Где шлялись, товарищ капитан?
        - Извини, - просто сказал Иван, не раздеваясь, сел в кресло в прихожей и набрал номер Быстрова.
        - Не спишь еще? Я так и думал. Авдотий Никитович Рябина никакого отношения к делу Кравцовой не имеет. Так что - полный кирдык. Серега, скажи мне одну вещь, Чесноков знает, что я сегодня ездил к этому Авдотию? Отлично, и не говори, ладно? Я его отпустил. Завтра Рябина сам придет с повинной… Да не ори ты на меня!!! Сам знаю, что я идиот. Ну дал я человеку шанс! Что в этом плохого? Я тебе завтра все расскажу, спокойной ночи.
        Иван положил трубку и закрыл глаза.
        - Вань, - испугалась Лена. - Ванечка, что случилось?
        - Ничего, Лена, все нормально. Пойдем спать, я устал, а завтра тяжелый день.
        Глава 15
        Соседка
        В кабинете Соколовой тихо шелестело радио и нервно мигала лампочка в светильнике. Татьяна Игоревна сняла очки, потерла глаза и раздраженно щелкнула двумя пальцами по металлическому плафону. Никакого эффекта - лампочка по-прежнему мигала. «А раньше получалось», - устало подумала Татьяна Игоревна, снова нацепила очки и склонилась над медицинской картой одной из пациенток. Пролистав пару страниц, Татьяна Игоревна отодвинула карту, сняла очки, потерла глаза и со всей силы тряхнула светильник. Свет в кабинете погас. Нащупав на столе очки, Соколова нацепила их на нос и сокрушенно вздохнула.
        Дверь в кабинет открылась.
        - Лиза, я тут, - откликнулась Соколова.
        - А вы чего в темноте сидите? - спросила медсестра и, не дожидаясь ответа, добавила: - Новенькую привезли, платную.
        Платная новенькая в дорогом небесно-голубом халате, украшенном кружевами и вышивкой ручной работы, жевала шоколадку «Вдохновение» и болтала ногой, сидя на больничной койке. Из-за пышных форм пациентки беременность была почти не заметна.
        - Это я от волнения сладкое жру, - пояснила новенькая Соколовой. - Здравствуйте.
        - Здравствуйте, Соня, - улыбнулась Татьяна Игоревна. - Что вас беспокоит?
        - Ничего, - буркнула новенькая, свернула фольгу в комочек, положила на тумбочку и потянулась к следующей шоколадке.
        - Вас из женской консультации сюда по «Скорой» привезли, правильно? - уточнила Татьяна Игоревна, заглянув в открепительную карту.
        - Да, гинекологу что-то не понравилось, - доложила Соня.
        Соколова пробежала карту глазами. Первая беременность. Тридцать пять лет. Срок - шесть месяцев. Анализы неважные, высокий риск рождения ребенка с синдромом Дауна. Татьяна Игоревна серьезно посмотрела поверх очков на пациентку: теперь ей стало ясно, что не понравилось гинекологу.
        Татьяна Игоревна присела на стул, рядом с кроватью:
        - Соня, сейчас я вас осмотрю и дам направление на анализы…
        - Ой, кто там орет? Рожает, что ль, кто-то? - перебила доктора Соня.
        Соколова выглянула за дверь. К палате с воплями неслась Лизонька с перепуганным лицом.
        - Татьяна Игоревна, пациентка из 208-й палаты! Самоубийство!
        Соколова сорвалась с места, добежала до палаты, влетела внутрь. Дверь в туалетную комнату была открыта, девушка лежала в ванной, вода окрасилась в розовый цвет.
        - Дурочка, дурочка какая! - схватив руку Полины, ругалась Соколова. - Слава богу, жива! Дурочка, дурочка, дурочка…

***
        Полина открыла глаза и поморщилась: ныло запястье левой руки, в теле ощущалась слабость. В палате было темно, лишь свет от уличных фонарей сочился через жалюзи в комнату, рисуя неровные полоски на стене.
        - Очухалась? Ну, ты, мать, даешь! Всю больницу вчера на уши поставила, - спросил незнакомый женский голос, скрипнула соседняя койка, к ее кровати кто-то подошел и склонился над ней.
        - Вы кто? - спросила Полина, вглядываясь в лицо собеседницы.
        - Соня, - засмеялась женщина. - Тебя временно ко мне в палату перевели.
        - Зачем? - Полина села, озираясь по сторонам: действительно, она в незнакомой палате.
        - Затем, чтобы я тебе вместо сиделки была. Эх, тухлая больничка! За что я такие бабки плачу? Мало того, что в сладком ограничили, так еще и клиническую идиотку в палату подселили.
        - Извините, не хотела вас беспокоить, - сухо сказала Полина.
        - Обиделась? А зря. Идиотка ты и есть, кто ж еще! Зачем вены резала? Жизнь-то, она ведь богом дается, и не нам решать, когда на небеса отправляться, - вздохнула Соня, отошла от кровати Полины, уселась на свою койку и включила ночник - по палате разлился мягкий свет. Теперь Полина могла хорошо рассмотреть свою соседку. Крепкая, полноватая фигура, короткие темно-каштановые вьющиеся волосы, крупные, яркие черты лица, нос усыпан смешными конопушками. Вероятно, природный цвет волос у Сони был рыжим, и женщина подкрашивала его в более темный оттенок. Несмотря на хамское заявление Сонечки по поводу клинической идиотки, Полине эта женщина почему-то понравилась. - Конфетку хочешь? - спросила Соня, сунув руку под подушку и выудив оттуда кулек с карамельками.
        - Хочу, - улыбнулась Полина.
        - Супер! - обрадовалась новая знакомая, соскочила с кровати и высыпала все конфеты из пакетика на одеяло Полины. - Ешь! - потребовала Соня и вернулась на свою кровать.
        - Зачем? Куда мне столько? - смутилась Полина.
        - Да ну, - отмахнулась Соня, достала из-под подушки шоколадку, улеглась под одеяло и погасила свет. Полина сунула конфетку за щеку, сгребла остальные, положила на тумбочку и тоже легла.
        Некоторое время в палате стояла тишина.
        - Я вот, например, совсем недавно поняла, что против воли господа пошла, перехитрить его решила, - вдруг сказала Соня, шурша фольгой. - Раз не дал бог ребенка, так и суетиться не надо было. Теперь вот за грехи буду платить. Не знаю, что гинекологу не понравилось, но чую - с ребенком что-то не так. Рожу урода какого-нибудь.
        - Соня, ну что вы такое говорите, - мягко сказала Полина.
        - Слушай, давай, на «ты», а? Не люблю я этих церемоний.
        - Давай, - согласилась Полина.
        - Ты из-за чего удумала вены резать? Что случилось? - поинтересовалась Соня.
        - Как-то так…
        - Как-то так, ну ты даешь! Ладно, не хочешь говорить, не надо. Давай спать. Утром познакомимся поближе, хорошо?
        - Хорошо, - с облегчением согласилась Полина: делиться своими проблемами у нее не было никакого желания.
        Соседка по палате, кажется, уснула. Полина взяла с тумбочки еще одну конфету. Карамелька пахла ванилью и клубникой, сладкий запах… Полина не любила сладкое, сладкоежкой в семье был Олег.
        - Сладкоежка… - прошептала Полина и зажмурилась. Любовь поселилась в сердце задолго до их знакомства. Она знала, что обязательно встретит его, знала, как он будет выглядеть, во что будет одет и даже как будет улыбаться. Она прочитала о нем в книгах, она видела его в своих снах… оставалось только ждать, когда их соединит судьба.

***
        Это случилось три года тому назад. Тот день, третье сентября, Полина помнила наизусть. Был бархатный осенний вечер… Пушистая дымка над городом… Запах жженых листьев… Ностальгическое настроение, легкая тоска по ушедшему скоротечному лету, небольшой озноб, вызванный сменой сезонов и предчувствием счастья, озябшие руки и желание согреться в жарких объятиях любви…
        Полина собиралась пойти с подругой на концерт какой-то модной группы. Подруга неожиданно отказалась, навалились незапланированные дела, и выделила ей в качестве сопровождения Олега. На концерт они так и не пошли, их желания непостижимым образом совпали: хотелось тишины, хотелось заглянуть друг другу в глаза, хотелось вместе ощутить прохладу этого чудесного осеннего вечера, увидеть последнее буйство красок природы перед неминуемыми ливнями, которые очень скоро смоют все эту красоту.
        Они погуляли по городу. Побродили по тихим московским скверикам. Понаблюдали за прохожими. Говорили о пустяках, много смеялись, играли в футбол пустой банкой из-под колы и так увлеклись, что нечаянно попали одному прохожему жестянкой по попе. Потом долго извинялись, стараясь не расхохотаться, дошли с несчастным потерпевшим до первой палатки и купили ему в качестве компенсации за моральный ущерб бутылку пива. Проголодались, зашли в уютную маленькую кофейню, взяли горячий кофе и пончики.
        Он неуклюже кормил ее с рук, засыпая одежду сахарной пудрой. Потом долго очищал салфеткой и смутился, нечаянно прикоснувшись к ее груди.
        От кофейни взяли такси, ехали молча. Доехали до ее дома, расплатились, вышли из машины и долго стояли с глупым видом у подъезда, неловко пряча глаза и судорожно пытаясь сообразить, как сделать последний шаг к сближению.
        Он не выдержал первым - попросил угостить чаем. Она, как радушная хозяйка, пригласила его к себе, заранее извиняясь за беспорядок, вызванный переездом из одной съемной квартиры на другую. Провела его в комнату, собиралась выйти приготовить чай… Он удержал, нежно взял ее прохладные ладошки в свои и попросил разрешения уничтожить на ее щеках остатки сахарной пудры.
        Все произошло так естественно и трогательно: она ощутила его жаркое дыхание, ласковое прикосновение языка к щеке. Его прохладные губы осторожно коснулись ее губ, она почувствовала их сладость и отдалась во власть своих чувств и эмоций.
        Олег ушел под утро, бросив на прощанье скупое «пока». Она лежала на измятой, хранящей запах любви постели, ошеломленная и испуганная, не в силах поверить, что он так просто оставил ее одну. Да, возможно, она поступила неправильно, подарив ему себя в первый же день знакомства. Но разве она могла поступить иначе? Нет, слишком долго она ждала… Ждала этой встречи. Откуда он мог знать, что эта ночь была для нее продолжением чувства, которое жило в душе годами! Что он давно ей знаком, знакома каждая клеточка его тела, его запах, его лицо. Откуда он мог знать?
        Полина жалела, что не объяснила это словами. Казалось, что слова прозвучат грубо и неуместно, что Олег поймет все сам, заглянув ей в глаза. Почувствует язык ее тела, вибрацию души и сердца. Но он не понял…
        Весь день она ругала себя, что сделала ошибку, которую невозможно теперь исправить. К вечеру, измученная переживаниями, уснула.
        Ее разбудил звонок в дверь. На пороге стоял Олег с букетом ослепительно-белых роз.
        - Надеюсь, ты согласна выйти за меня замуж? - сказал он и вручил ей букет.
        - Но… но ты же ничего обо мне не знаешь, - робко попыталась возразить она.
        - Поэтому сегодня ты переедешь ко мне, познакомимся поближе. Собирайся. У нас мало времени, всего лишь неделя.
        - Неделя?
        - Да, я договорился с загсом. Денег дал, чтобы нас расписали пораньше. Ладно, не буду тебя отвлекать и подожду в машине. Когда соберешься, махни в окно рукой, я буду знать, что ты готова, и поднимусь помочь тебе спустить чемодан, - он пошел к лифту, нажал на кнопку и уставился куда-то себе под ноги. Двери лифта открылись - он повернул к ней голову и неуверенно спросил: - Так ты согласна?
        - Да, - ответила она.
        Господи, как теперь она посмотрит Олегу в глаза? Полина села в кровати, невидящими глазами уставилась в темноту. Что муж почувствует, узнав, что ее тело трогал другой мужчина? Брезгливость и отвращение, вот что он почувствует! Возможно, виду не подаст, будет стараться утешить, но ему станет неприятно и противно. Между ними появится стена. Он будет все дольше задерживаться на работе, приходить поздно домой, жаловаться на головную боль или переутомление, отворачиваться и засыпать. Она будет делать вид, что ничего не случилось, улыбаться, целовать его на ночь и радоваться, что сегодня близости не было. Пройдет время, Олег переборет в себе чувство брезгливости, мужское начало возьмет верх, но, лаская ее, он всегда будет помнить, что с ней произошло. Всегда! И она тоже будет помнить… Все кончено…
        Полина задумчиво посмотрела на свою руку. В свете уличного фонаря на ее пальце поблескивало обручальное кольцо. Она попыталась снять кольцо - оно не снималось. Полина облизала палец и повторила попытку, кольцо соскочило, со звоном упало на пол и закатилось под кровать. Секунду Полина прислушивалась к тишине… и вдруг расхохоталась. Она каталась по кровати и хохотала. От хохота свело живот, но Полина продолжала истерически смеяться.
        Удар по лицу был таким сильным, что Полина почувствовала, как в голове буквально перемешались мозги. Она потрясла головой и, потирая полыхающую щеку, растерянно огляделась.
        В палате зажегся ночник.
        - Ну и соседка мне попалась, - проворчала Соня. - Одно слово - идиотка!
        - Соня, извини, - всхлипнув, прошептала Полина. - И спасибо.
        - «Спасибом» ты не отделаешься, подруга. Давай рассказывай, какая тварь это с тобой сделала? Нечего в себе держать. Расскажешь, и легче станет, я по себе знаю.
        Полина заглянула в большие добрые Сонины глаза, и слова вдруг хлынули из нее, как нескончаемый поток. Она рассказала Соне обо всем в мельчайших подробностях: о несчастье, которое приключилось с ней, о своем романе, о переживаниях по поводу мужа, о потерянном ребенке и майоре Быстрове.
        Соня внимательно слушала, не перебивала, не вздыхала и не охала сочувственно, не старалась утешить. Она словно чувствовала, что Полине не нужны советы и сочувствие, а просто необходимо выговориться, излить душу. Соня, как человек посторонний и случайный в судьбе Полины, оказалась, как ни странно, лучшим кандидатом на роль исповедника.
        - Спасибо, что выслушала меня, - сквозь слезы улыбнулась Полина, на душе действительно стало легче, захотелось верить, что все еще может быть хорошо.
        - Не за что, - тихо сказала Соня. - Надо же, рассвет уже. Скоро завтрак принесут, жрать хочется ужасно. Эй, не спать! Поешь, а после дрыхнуть будешь. Тебе силы нужны. А мысли глупые по поводу себя ты брось. Нету в них прока никакого. И вины твоей в случившемся нет. Как могла в голову прийти такая фигня? Вот послушай, что я тебе скажу. Может, из моих уст это прозвучит грубовато, но я знаю, что говорю. Ты это запомни и повторяй, как заклинание: «Я - ангел, а к ангелам грязь не пристает».
        - Я ангел, а к ангелам грязь не пристает, - повторила Полина и хихикнула, настолько нелепой показалась Сонина фраза на слух. Но все же было в этих словах нечто волшебное: возникло ощущение, что за спиной выросли большие белые крылья, которые взмахом расчистили воздух и все пространство вокруг, и как-то легче стало дышать.
        - Вот, эффект налицо, вернее, на лице - смеешься уже не как кретинка, а как вменяемый человек, - удовлетворенно заявила соседка.
        - Ты волшебница, Соня, - ласково сказала Полина и сладко зевнула. - Нет, я завтракать не буду. Спать хочу.
        - Бананчик хотя бы съешь, - предложила Соня, немного смущенная комплиментом в свой адрес, тоже отчаянно зевнула, залезла в тумбочку, выудила пакет с фруктами, отломила от связки банан и протянула Полине.
        - Спасибо, - поблагодарила Полина, есть действительно хотелось, с бананом она расправилась за минуту. - Сонь, теперь твоя очередь.
        - Ты о чем?
        - Почему ты сказала, что против бога пошла?
        - Я так сказала? - наивно приподняла брови Соня. - Ерунда, вчера меня что-то расколбасило. Лирическое настроение, и все дела. Нет, это не я против бога пошла. Это хрюндель один решил, что он господь бог. Ну, ничего, мы эту паскуду выведем на чистую воду! Не будет больше свои гнусные эксперименты ставить.
        - Хрюндель?
        - Да ну, не бери в голову. Спи, - раздраженно отмахнулась Сонечка. - Погоди, когда майор к тебе придет?
        - Не знаю, но я могу ему позвонить, если нужно. А что случилось, Соня?
        - Позвони, пусть приедет днем, я ему кое-что интересное расскажу! - рявкнула соседка и добавила сердито: - Спи!
        Полина задремала, сквозь дрему она слышала, как принесли завтрак, как Соня довольно резко разговаривала с кем-то по телефону. Громко хлопнула дверь - Полина проснулась. Соседки в палате не было. Полина выглянула в коридор, вернулась, подошла к окну. Соня в халате и тапочках вышла из дверей больницы, огляделась. Рядом с ней притормозил темно-синий «Фольксваген», Соня села на переднее сиденье, и машина резко рванула с места.
        Глава 16
        Важный свидетель

25 сентября
        - Уже 11 часов, а его нет! - Спицын метался по кабинету Быстрова, сокрушая мебель на своем пути.
        - Да успокойся ты, если не придет твой Авдотий, я тебя прикрою. И потом, ему же хуже будет…
        - Не в этом дело, Сергей, - перебил Быстрова Иван. - Я поверил ему, понимаешь, поверил! Он показался мне нормальным человеком, просто попавшим в безвыходное положение. Неужели я ошибся? - Иван свалил очередной стул, дошел до окна, открыл форточку, шумно вздохнул и треснул по подоконнику кулаком. Быстров поморщился.
        - Не говори ерунды, Вань, все мы ошибаемся. Мы же люди, а не машины, - мягко сказал Сергей.
        На Спицына было страшно смотреть: под глазами синяки, потерянный взгляд - сразу видно, что ночь Иван провел без сна.
        - Нет, Сережа, ты никогда не ошибаешься. - Иван с силой захлопнул форточку и прислонился лбом к стеклу.
        - Это ты загнул, приятель. Еще как ошибаюсь! Возьми хотя бы последнее дело - версия с профессором закончилась полным провалом.
        - Ты опять не понял! - обернулся Спицын. - Это версия, а я говорю о людях. О людях я говорю! Ты видишь их насквозь, с первой минуты разговора понимаешь, с кем имеешь дело. А я ни фига не вижу, нет у меня такого таланта. Не вижу я сути человеческой личности так глубоко, как ты. Мне страшно, Сережа: если Рябина не придет, я не смогу больше доверять людям.
        Зазвонил телефон, Быстров снял трубку, Спицын на звонок не обратил внимания.
        - Вань… - позвал Сергей, бросив трубку на рычаг. Но Спицын его не слышал.
        - Мне по фигу все будет! - с жаром вещал он. - Я перестану искать оправдательные мотивы в поведении преступников! Перестану давать шанс тем, кто в этом нуждается. Знаешь, я уже даже вижу себя со стороны, - Иван сделал страшные глаза, - я - этакий равнодушный мент!
        - Ваня! - попытался еще раз привлечь внимание Спицына Сергей - но не привлек.
        - И вот - я мент! - продолжал свой животрепещущий рассказ Иван. - Сижу в кабинете, равнодушный и циничный, плюю на все, работаю с подозреваемым и жму, жму, чтобы вытрясти из него все и засадить в тюрьму. Но не ради справедливого наказания, - Спицын поднял указательный палец и потряс им в воздухе, - а ради получения очередной звездочки на погонах! - Иван выдохся, умолк и плюхнулся на единственный оставшийся после погрома стойкий стул.
        - Ну что, выговорился? - усмехнулся Быстров. - Похоже, не суждено тебе равнодушным ментом стать. Твой Авдотий, пока ты тут мебель крушил и терял веру в людей, преспокойно сидел около твоего кабинета и с нетерпением тебя дожидался. Так что дуй оформлять явку с повинной и освободи кабинет, потому что ко мне тоже гость пожаловал - Куролесов Семен Петрович, таксист, который домогался до Полины Кравцовой.
        Спицын резко вскочил и помчался к двери, последний стул не выдержал такого обращения и свалился на пол. Раздался грохот, но Спицына это, конечно же, не остановило. Не притормозил он и у двери и широким взмахом руки распахнул ее. Дверь открылась только до половины - с другой стороны кто-то хрюкнул, раздался характерный звук падающего тела, и все стихло. Но ненадолго. Через минуту коридор наполнился крепкой матерщиной. Иван выглянул за дверь и с виноватым видом обернулся к Сергею.
        - Серень, кажется, я твоего Куролесова слегка пришиб. Ты с ним сам разберись, ладно? А то мне некогда! - крикнул Спицын и исчез в дверном проеме.
        Сергей обреченно встал и пошел к двери. Правда, успокаивать несчастного потерпевшего он не собирался, потому что испытывал к таксисту личную неприязнь, возникшую сразу после рассказа Полины о его безобразных выходках.
        - Вставайте, Куролесов, и следуйте в мой кабинет, - сухо сказал Сергей Федорович, разглядывая поверженное Иваном чудовище, из носа которого текла кровь.
        - Ну, бл…! Совсем, бл… оборзели, бл… Причинили мне тяжкие телесные повреждения и даже не извиняются! Да я на вас телегу накатаю, - прогнусавил Куролесов, поднимаясь с пола и вытирая кровь и сопли цветастым галстуком, небрежно болтающимся на несвежем воротнике когда-то белой рубашки. Видимо, Семен так и не переоделся после свадьбы сестры.
        Куролесов вошел в кабинет, и в воздухе сразу запахло дешевым одеколоном, перегаром и недавно съеденным чесноком. Сергей поморщился, вытащил из ящика стола бумажную салфетку, бросил ее на стол и сказал:
        - Возьмите, утритесь и присаживайтесь.
        Таксист вытер нос салфеткой и огляделся:
        - Куда садиться-то? У вас тут, похоже, мамонт по кабинету прошелся.
        - Подними стул, сядь и захлопни рот, пока я не задам тебе вопрос, - угрожающе произнес Быстров. - А то я попрошу мамонта вернуться! Ты, кстати, с ним в дверях столкнулся. Он, знаешь ли, сегодня в дурном расположении духа пребывает.
        - А че, собственно, вы со мной так разговариваете? Я вам че, урка какая вонючая? Я свои права знаю!
        - Меня зовут Сергей Федорович Быстров. О твоих правах поговорим позже, когда ты на мои вопросы ответишь.
        - Валяй, задавай. Только хрен я тебе на них отвечу, - заявил Куролесов, поднял стул, сел и с наглым видом уставился на Быстрова.
        - Что ты делал двадцатого сентября после семнадцати часов вечера? - спросил Сергей.
        - Гулял, - ухмыльнулся Семен и закинул ногу на ногу.
        - Твою машину видели около подъезда дома номер семь по улице Южная. Что ты там делал?
        На лице таксиста отчетливо проступило злобное выражение.
        - Понятно, - процедил он сквозь зубы. - Настучала все-таки, сучка!
        - А подробнее можно? - мило попросил Быстров, но глаза его стали наливаться кровью. Столь нелицеприятные эпитеты в адрес любимой женщины майор спокойно вынести не мог.
        - Ну, понравилась мне баба. Разве противозаконно проявлять к женщине интерес? Предложил ее подвезти, а она сразу: «Жаловаться буду!» Разоралась, кошелка! Да у меня и без нее девок - завались.
        - Она сказала, что ты ей угрожал, - сказал Сергей, еле сдерживаясь, чтобы не набить морду этому самовлюбленному хаму.
        - Не было этого. Врет она. Цену себе набивает, дешевка! Небось с мужиками проблема, вот и выпендривается, - с честным видом соврал Куролесов и довольно ухмыльнулся.
        - Да нет, Куролесов, она не врет. И свидетели этому имеются. Видели, как ты эту девушку в подъезде зажимал и выходить не давал. Так вот, в тот же вечер к ней в квартиру проник неизвестный и ее изнасиловал. Насильник был в маске, но девушка описала нападавшего. И, по всей вероятности, это ты, Куролесов. - Сергей кровожадно улыбнулся, оценивая, какое впечатление произвели его слова на таксиста. Семен побледнел, округлил глаза и, открыв рот, долго пытался что-то сказать.
        - Да вы что?!! - заорал он наконец. - Вы что, мне изнасилование шьете?! Не я это! Клянусь, не я! Ну, зажал девку в подъезде - было дело. Но после того как она меня отшила, я сразу уехал.
        - Насильник проник в квартиру после того, как девушка отошла на почту. Кроме тебя, там никого не было, - напирал Быстров, радуясь в душе, что с наглой небритой морды Куролесова сползло самодовольное выражение и теперь он пребывал в растерянном, испуганном состоянии.
        - Я уехал сразу, как только она ушла! Уехал я!
        - Вспоминай, Куролесов, когда ты сидел в машине, кто-нибудь заходил в подъезд?
        - Не знаю! Не помню! - орал Семен.
        - Тогда, кроме тебя, никто не мог это сделать.
        - Вспомнил!!! - подскочил на стуле Семен. - Я вспомнил, товарищ майор! Был мужик, точно, был. На тачке подкатил, в ракушку ее загнал и в подъезд вошел.
        - Как он выглядел? Во что был одет?
        - Да елы-палы, я же не баба, чтобы на одежду смотреть, - хлопнул себя по коленям Куролесов и задумался. - Тачку помню, серая «десятка», я еще на номер внимание обратил: транзитный был номер. А мужика не помню… Вроде джинсы на нем были. Ага, точно, синие джинсы и свитер светлый. Кепка на голове. Роста чуть выше среднего. И сумка у него еще была спортивная, темно-синяя, с надписью «Nike».
        - Хорошая у тебя память, Куролесов, - усмехнулся Быстров. - А говоришь, ничего не помнишь. В какую ракушку тот мужик загнал машину?
        - Во вторую слева, если лицом к гаражам стоять. А если жопой - то в предпоследнюю.
        - Больше никто не заходил в подъезд?
        - Нет. Пока я там сидел, больше никого не видел. Только мужик тот в подъезд зарулил до того, как девка вышла. Минут за пятнадцать-двадцать.
        - Ладно, давай сюда пропуск, - смягчился Сергей Федорович.
        Куролесов трясущейся рукой достал из кармана пиджака мятую бумажку и положил на стол. Быстров поставил на документе свою размашистую подпись и протянул Семену:
        - Свободен. Если понадобишься, мы с тобой свяжемся.
        - Так я это… могу идти? - робко поинтересовался Куролесов и встал.
        - Я же сказал - иди, - безразлично ответил Сергей.
        - Тогда я пошел, - не веря собственному счастью, вякнул Куролесов и попятился к двери.
        - Подожди! - резко остановил его Быстров.
        Куролесов вздрогнул и замер с выражением ужаса на лице.
        - Ты, кажется, собирался жалобу писать? Иди сюда. Вот тебе бумага и ручка.
        - Нет, нет, никаких претензий я к вам не имею! Это я сам шел, шел себе так и случайно не заметил, что дверь в ваш кабинет закрыта. Клянусь, впредь буду более внимателен. Всего вам хорошего, - торопливо сказал Семен и выскочил за дверь.
        Быстров довольно усмехнулся. Урок, который он преподал Куролесову, определенно не прошел зря. Теперь Семен вряд ли будет домогаться хорошеньких девушек, которые не расположены к знакомству. Однако информация, выданная таксистом, оказалась очень интересной. Не исключено, что мужчина со спортивной сумкой и был незваным гостем Полины Кравцовой, потому что как раз аналогичную сумку, темно-синюю с белой надписью, нашли в квартире. Но на убитом в квартире Кравцовых были надеты черные брюки и водолазка. По описанию же Куролесова, мужчина, входивший в подъезд, был одет в джинсы и светлый свитер. Если насильник и человек, которого видел Семен, - одно лицо, то куда делась другая одежда маньяка? Выходило, что насильник либо переоделся в подъезде и там же спрятал свои вещи и документы, либо…
        - Либо, либо, - пропел Сергей, схватил телефонную трубку, набрал номер отдела информации и попросил представить ему список всех квартиросъемщиков, которые проживают в подъезде Кравцовых. Если его предположения верны, то можно и ракушку вскрыть, и машину проверить. Пока же для подобных действий не было никаких оснований. Поэтому Быстров решил навести порядок в кабинете.
        Не успел майор расставить все по своим местам, как в дверь постучали.
        - Сергей Федорович, тут девушка пришла, - промямлил Скворцов и вопросительно посмотрел на Быстрова.
        - Какая девушка?
        - Очень красивая, - просиял Скворцов но, заметив перекошенную физиономию Быстрова, сиять перестал и торопливо добавил: - Беспокоится о своей подруге, Полине Кравцовой. Я не стал ее ни во что посвящать. Решил с вами сначала посоветоваться.
        - Отлично, зови ее в мой кабинет, - просил Быстров. «Вот и неуловимая Алла объявилась», - подумал майор. Со вчерашнего вечера он звонил ей в гостиницу, но так же, как и до Олега Кравцова, дозвониться не смог. Выходит, пока он терзал телефон, девушка ехала в Москву. Визит Аллы был как раз кстати: поговорить с лучшей подругой Полины он давно мечтал.
        За дверью послышалось торопливое цоканье каблучков, и в кабинет впорхнула высокая ослепительная брюнетка в красном кожаном плаще. Алла Кольская действительно была красива, вызывающе красива. Держалась уверенно и немного надменно: бесспорно, эта женщина знала себе цену и то, какое впечатление она производит на мужчин. Алла сильно напоминала майору мать Полины. Возможно, две разные по типу и темпераменту женщины стали подругами не случайно: отказавшись от общения с матерью, Полина неосознанно выбрала себе в подруги точную ее копию, заполнив, таким образом, пустую нишу в душе.
        Девушка осмотрелась и, не дожидаясь приглашения, села на стул.
        - Здравствуйте, меня зовут Алла Вениаминовна Кольская, - холодно улыбнулась брюнетка, глядя на Быстрова в упор темными миндалевидными глазами, в которых читалось одновременно беспокойство и брезгливость.
        - Чем обязан? - равнодушно спросил Быстров. Может быть, на других мужчин Аллочка и производила неизгладимое впечатление, но только не на него. Сергей не любил подобный тип женщин. Они пугали его откровенной сексуальностью и раздражали. Ему нравились девушки другого склада, такие, как…
        - Моя подруга Полина Андреевна Кравцова… - начала Алла (точно, удовлетворенно подумал Быстров). - Она пропала, и я очень о ней беспокоюсь.
        - При каких обстоятельствах? - лениво спросил Сергей Федорович, рисуя на листе бумаги красивый глаз Аллы. Посвящать Кольскую в подробности трагического происшествия, которое случилось с Полиной Кравцовой, Сергей не торопился: ему хотелось услышать версию Аллы о событиях двадцатого сентября.
        - Я была в командировке в Прибалтике. Позвонила Полине из гостиницы, чтобы поздравить ее с днем рождения. Полине, кажется, стало нехорошо. Она сказала, что перезвонит мне, но не сделала этого. Я несколько раз пыталась сама дозвониться до нее, но никто не берет трубку. Уже четыре дня! А я точно знаю, что уехать Полина никуда не могла, - объяснила Алла.
        - Почему? - спросил Быстров.
        - Потому что не могла, - высокомерно заявила Кольская. - Она бы мне сказала. Да и ехать ей некуда. Из близких у нее только я и муж. Олег сейчас находится в командировке в Литве. Мы вместе работаем.
        - А чем вы занимаетесь, Алла Вениаминовна?
        - Я биохимик.
        - Почему муж Кравцовой не приехал? Он что, не волнуется о своей супруге?
        - Какая чушь! - вспыхнула Алла. - Олег даже не знает, что Полина пропала. Он в настоящий момент в Литовском национальном парке. Ведет переговоры с иностранцами, у них что-то вроде турпохода. Очень удобно - созерцание природы и беседы о делах в непринужденной обстановке. Послушайте, я устала и очень волнуюсь за подругу. С вокзала к Полине поехала, после сюда, даже не переоделась, а вы задаете какие-то дурацкие вопросы и не хотите ничего предпринять. Насколько я знаю, ваша работа заключается в том, чтобы своевременно реагировать на заявления граждан. Вот и реагируйте, - Алла потеряла терпение, занервничала, но почему-то Сергею казалось, что исчезновение подруги было лишь косвенной причиной ее беспокойства… Кольскую еще что-то сильно тревожило. - Ужасная духота, - надменно заявила девушка. - Откройте окно, в вашем кабинете невозможно находиться.
        - Если вам жарко, можете снять верхнюю одежду. Я, знаете ли, сквозняков боюсь, а тепло очень люблю. Даже обогреватель из дома принес, пока отопление не включили, - насмешливо глядя на Аллочку, осадил ее Сергей. Майору почему-то захотелось поставить эту холеную стерву на место.
        Кольская восприняла слова Быстрова как вызов. Встала и, не сводя хищных глаз с Сергея, медленно стала расстегивать пуговицы плаща, распахнула его, грациозным движением сбросила на пол, села и закинула ногу на ногу, представив миру в лице Сергея все свои прелести, скрытые под узкой короткой юбочкой. Движение было настолько отрепетированным, что, созерцая этот спонтанный стриптиз, Быстров даже не смутился - фильм «Основной инстинкт» с Шерон Стоун в главной роли он смотрел неоднократно. Поведение красавицы его позабавило.
        - Плащик поднимите, а то затопчете ненароком, - ласково пропел он.
        Алла смутилась и покраснела: ничего подобного она не ожидала. Неловко нагнувшись за плащом, Кольская положила его на колени и метнула в Быстрова сердитый взгляд. Сергей неожиданно замер, заметив на груди Аллы кулон в форме сердца. Видимо, украшение было надето под кофту, как обычно носят нательный крест, но после того, как Алла нагнулась за плащом, кулон выскользнул и оказался поверх одежды.
«Красивая вещица и очень знакомая», - мелькнуло у него в голове, и сердце кольнуло от неприятной догадки.
        - Простите, Алла, - вежливо сказал Быстров, пытаясь унять дрожь в руках. - По долгу службы я был вынужден задать вам некоторые вопросы и не сразу поставил вас в известность. Я знаю, где находится Полина Кравцова в данный момент и что с ней случилось. Двадцатого сентября в ее квартиру проник преступник, и девушка подверглась насилию. Сейчас Полина Кравцова в больнице.
        - Боже мой! - охнула Алла. - Боже мой, какой ужас! Воды, дайте, пожалуйста, воды! - Сергей налил в чашку воду из чайника и протянул Алле. Кольская с благодарностью закивала, сделала пару глотков и поставила чашку на стол. - В это просто невозможно поверить. Невозможно! Я как чувствовала, что произошло что-то ужасное, - лепетала Аллочка, комкая плащ в руках. - Но кто? Кто этот подонок? Вам удалось его задержать?
        - Нет, задержать не удалось… - задумчиво сказал Быстров. - А кто этот подонок, я думаю, вы нам поможете узнать, Алла Вениаминовна.
        - Я?! - Кольская от неожиданности снова уронила плащ на пол. - Почему я?
        - Вы помогали Полине Кравцовой печатать ее роман, так?
        - Да, а при чем тут…
        - Кому вы показывали роман? И где сейчас рукописный его вариант?
        - У меня дома, но я никому его не показывала, - возмутилась Алла. - Зачем? Зачем мне кому-то его показывать? Я только помогла Полине перепечатать рукопись. А как продвигать свои произведения - это ее личное дело.
        - Не так давно Кравцова подарила вам голографический брелок. Где этот брелок в данный момент?
        - Не знаю, - опешила Кольская. - Вероятно, дома где-нибудь валяется. А к чему все эти вопросы?
        - Аналогичный брелок был найден на месте преступления.
        - Ах, вот оно что! Я так понимаю, что в связи с этим событием вы подозреваете меня в изнасиловании Полины? - Кольская нервно засмеялась и тряхнула роскошной гривой волос.
        В кабинет заглянул криминалист Крымов.
        - Ты занят, Сергей? - спросил он и с открытым ртом замер, заметив в кабинете Аллу. Быстров извинился и вышел за дверь, вытолкав в коридор Крымова. Нокаут, произведенный красотой Аллы, был настолько силен, что обычно обидчивый Владимир даже не заметил, как бесцеремонно Быстров выпихнул его из кабинета.
        - Что, Володя? Экспертиза готова? - спросил Сергей.
        - Кто там у тебя? - вместо ответа поинтересовался Крымов, закрыл наконец-то рот и сглотнул слюну.
        - Свидетельница по делу Полины Кравцовой пришла, показания дает, а ты меня отвлекаешь, - раздраженно объяснил Сергей.
        - Какой же ты все-таки зануда, Быстров! У тебя в кабинете сидит создание небесной красоты, а ты о работе думаешь.
        - Крымов, не зли меня, - предупредил Сергей. Владимир печально вздохнул и протянул Быстрову несколько листков.
        - Экспертиза вещества, найденного в квартире Кравцовой, - объяснил криминалист. - Ничего интересного - французские духи.
        - Как - духи? Ты точно уверен? - Быстров вдруг почувствовал, что пол под ногами покачнулся.
        - На все сто, - стукнув себя в грудь кулаком, заявил Владимир. - Я, правда, когда их понюхал, то тут же отрубился. Хорошо, что падать невысоко было.
        Пол под ногами качаться перестал, и Сергей Федорович посмотрел на Крымова так выразительно, что тот стал ниже ростом.
        - Э… так о чем это я? Ах да, я пошутил! Ты что, шуток не понимаешь? Вещество, которое находится во флаконе, - состав нервно-паралитического действия, относится к бициклофосфитам. Вызывает паралич со спазмом мускулатуры. Действует практически мгновенно.
        - Оно может вызвать повышение содержания гормонов в организме? - спросил Быстров, и на этот раз Крымов посмотрел на Сергея очень выразительно.
        - Я ж тебе объяснил уже все, Сережа. Кравцову просто отрубили этой хренью.
        - Лечащий врач Полины сделала предположение, что девушку накачали гормонами или спровоцировали их выработку.
        - Господи ты боже мой, девчонку еще и гормонами накачали! Но никаких шприцев и ампул я не нашел на месте преступления. Насильник, вероятно, избавился от этого дерьма, пока девушка была без сознания. А зачем?
        - Что - зачем? - переспросил Быстров, проглядывая другие бумажки, которые всучил ему вместе с экспертизой Крымов.
        - Зачем гормонами девчонку накачали? - спросил Владимир и добавил: - Это тебе из отдела информации просили передать. Зоя Львовна меня чайком угощала. С пампушками. Эх, до чего хорошая женщина!
        - Мне и самому хотелось бы это знать, - буркнул Быстров. - Нашел, Володя, все сходится! Только теперь я вообще ничего не понимаю.
        - Что сходится? - заинтересованно спросил Крымов.
        - Потом, Володя, - коротко сказал Сергей и вернулся в кабинет, захлопнув дверь перед носом любопытного Крымова. Быстров сел за стол и некоторое время задумчиво разглядывал Аллу.
        - Что вы так на меня уставились? - не выдержав взгляд майора, разозлилась Кольская. - Что вам вообще от меня надо?
        - Извините, Алла Вениаминовна. Понимаете, вы были единственной ниточкой, которая могла привести нас к насильнику. Выходит, я ошибся в своих рассуждениях, предположив, что маньяк - из числа близких знакомых Полины Кравцовой. Ну что же, не смею вас больше задерживать. Езжайте домой, отдыхайте с дороги.
        - Но почему я? С чего вы вдруг такие фантастические выводы сделали? - обиженно спросила Алла.
        - Вы одна из немногих, кто читал роман Полины. В ходе следственно-оперативных мероприятий нами было установлено, что маньяк тоже ознакомился с творчеством вашей подруги. Однако выяснить, каким образом он это сделал, мы не могли. Вот я и решил, что вы, возможно, давали рукопись кому-то читать.
        - И этот кто-то и являлся бы насильником, - заключила Алла.
        - Необязательно, - возразил Сергей. - Но возникла бы цепочка, которая в итоге привела бы нас к маньяку.
        - Мне жаль, что я не смогла вам помочь, - вздохнула Кольская. - Но что же теперь делать? Как вы собираетесь искать этого человека?
        - Боюсь, что выяснить личность насильника теперь будет очень сложно.
        - Вы уж постарайтесь, пожалуйста, - язвительно посоветовала Кольская. - Кстати, в какой больнице лежит Полина? Я хотела бы навестить ее перед тем, как поеду обратно в Литву. Мы не до конца завершили там дела, и Олег ничего не знает о случившемся. Представляю, как он расстроится, - поморщилась Аллочка, натягивая на себя плащ.
        - Сегодня не приемный день. Вы можете навестить подругу завтра с утра. - Быстров написал на листке бумаги адрес больницы и передал его Алле. Кольская подхватила бумажку и вышла, не сказав ни «спасибо», ни «до свиданья».
        Сергей подождал, пока звук ее торопливых шагов не смолкнет в коридоре, закурил сигарету и снова схватился за телефонную трубку:
        - Юденич Филипп Германович? Здравствуйте. С вами говорит майор Быстров из милиции. Мне нужно задать вам несколько вопросов…
        Глава 17
        Чужое сердце
        В квартире стояла духота и неприятно пахло затхлостью. В полумраке прихожей Алла сняла плащ и узкие туфли. Босиком прошлась по комнатам, открыла окна, чтобы проветрить помещение, и вошла в кухню. На столе стояла пустая чашка и тарелка с недоеденной яичницей. Алла стряхнула остатки яичницы в ведро, поставила чашку с тарелкой в раковину, включила воду и села на табуретку. Сил, чтобы помыть посуду, не было. Струя воды из крана била по тарелке, разбрызгивая капли по белоснежной кафельной плитке. Алла любила белый цвет. Как только родители переехали за город и плотно осели там, она тут же выкинула старую мебель и сделала ремонт в квартире. Все - белое: мягкая мебель, обои, ковры, занавески, светильники, посуда, бытовая техника. Жаль, что квартирка у нее маловата. Была бы побольше, она непременно купила бы белый рояль. И поставила бы на рояль белую вазу с букетом ослепительных алых роз.
        Алла устало поднялась, выключила воду, стерла тряпкой капли с кафеля. В гостиной беспорядок, надо бы прибрать, решила она, прошла в комнату, собрала разбросанные вещи, отнесла в спальню, положила в шкаф и прилегла на кровать. Как правильно она поступила, что сорвалась и вернулась в Москву! Как правильно… Нужно было раньше это сделать, а не сидеть и ждать Олега в гостинице. Дура, дура, дура…
        Звонок в прихожей запел соловьем. Алла вскочила с кровати: кажется, она задремала. Сколько же она спала? Кольская поправила прическу, бросилась в прихожую, распахнула дверь и застыла с выражением недоумения на лице.
        - Вы?
        - Еще раз здравствуйте, Алла Вениаминовна, - сухо поздоровался Быстров. - Зашел вот в гости. Очень хочу, Алла Вениаминовна, чтобы вы мне брелок показали, который вам подруга подарила.
        - Я сейчас поищу… - Алла устремилась в гостиную, распахнула ящик белоснежного комода.
        - Не трудитесь понапрасну, Кольская, - усмехнулся Быстров, вытащил из кармана голографический брелок и поболтал им в воздухе. - Ваш брелок, Алла Вениаминовна, был найден на месте преступления.
        - Почему вы думаете, что он мой? - тихо спросила Кольская.
        - Потому что ключи подходят к замкам вашей квартиры. - Быстров вышел на лестничную клетку, вставил один из ключей в замочную скважину - он с легким щелчком повернулся в замке. Следующий ключ подошел к другому замку. - Ну что, Алла Вениаминовна, вы объясните, как ключи от вашей квартиры оказались в кармане у насильника?
        - Да, Алла Вениаминовна, объясните? - в квартиру зашел Инфузорий и сунул Алле под нос служебное удостоверение. - Агапов моя фамилия, следователь прокуратуры, - представился он.
        Кольская стала белой, как интерьер ее квартиры. Стильной, холодной квартиры, подумал Быстров. Еще майор подумал, что в гостиной не хватает белого рояля для завершения композиции. И живых цветов…
        - Понятия не имею, - еле выговаривая каждое слово, заявила Кольская.
        - А вы подумайте, Алла Вениаминовна. Подумайте, времечко у вас еще есть, - улыбнулся Агапов. - А у нас есть ордер. Обыск будем у вас проводить, Алла Вениаминовна. Вот только понятых дождемся, - следователь показал Кольской бумагу. В квартиру вошли еще несколько человек: понятые, сотрудники милиции и Спицын с Крымовым. - Вот и понятые, - обрадовался Агапов, скомандовал сотрудникам милиции, чтобы начинали, и обратился к Алле: - Гражданка Кольская, пройдите пока в комнату.
        Кольская не шелохнулась, она словно приросла к полу. Аллу взяли под белые рученьки, увели в гостиную и усадили на белоснежный диван.
        - Сереж, что ищем-то? - тихо спросил Спицын, наклонившись к уху Быстрова.
        Сергей не успел ввести друга в курс дела, потому что по данному адресу приехал из прокуратуры вместе с Агаповым. Иван с Крымовым прибыли в гости к Алле Вениаминовне немного позже и в настоящий момент пребывали в полном недоумении.
        - Документы, - объяснил майор. - Доверенность на машину, водительские права и мужские вещи. Насильник переодевался в этой квартире, оставил здесь паспорт и ключи от машины, на которой приехал. А машину ему предоставила гражданка Кольская. Вы согласны со мной, Алла Вениаминовна? - обратился он к Кольской.
        Алла не отвечала, смотрела в одну точку, на ее красивом лбу проступили капельки пота.
        - А чего это он тут переодевался? - пискнул Крымов.
        - Алла Вениаминовна дала своему любовнику ключи, - усмехнулся Быстров.
        - Любовнику? - подавленно переспросил Владимир.
        - Любовнику, - вздохнул Быстров.
        Обыск занял не больше десяти минут. Вещи нашлись в шкафу в спальне. Быстров вытащил их с одной из полок и положил на кровать: синие джинсы, светло-серый свитер, рубашку, кепку, белье. В кармане джинсов лежал бумажник, в бумажнике - документы. Сергей повертел в руках паспорт и обратился к Спицыну.
        - Хочешь полюбопытствовать? - спросил майор. Спицын выхватил паспорт из рук Сергея, раскрыл и выпучил глаза. Некоторое время он пытался что-то сказать, но не смог и передал документ сгорающему от любопытства Крымову.
        - Кравцов Олег Геннадиевич, - прочитал Володя и посмотрел на Быстрова взглядом, требующим немедленного объяснения происходящего.
        - Так-так, - влез Инфузорий, забрал паспорт у криминалиста и уплыл в гостиную. Оперативники с Крымовым потрусили следом.
        Кольская по-прежнему сидела в той же самой позе на диване.
        - Алла Вениаминовна, голубушка, может быть, вы просветите нас, каким образом документы и одежда мужа Полины Кравцовой оказались в вашей квартире? - спросил Агапов, потряхивая паспортом в воздухе.
        Алла резко встала с дивана.
        - Я ничего не знаю, - прошипела девушка и снова села. «Пионерка, твою мать», - раздраженно подумал Быстров.
        - Зачем вам понадобилось сообщать нам ложную информацию о том, что Кравцов в настоящий момент находится в Литовском национальном парке? - задал следующий вопрос Агапов и добавил мягко: - Алла Вениаминовна, голубушка, вы ведь прекрасно знали, что Олег Кравцов поехал в Москву. Поехал на вашей машине, которую вы купили в Литве. Вы не могли об этом не знать, потому что выписали ему доверенность.
        Алла неожиданно успокоилась, поправила прическу и посмотрела на следователя с поволокой в очах.
        - Да, я знала, что Олег поехал в Москву, - улыбнулась она. - Я сама попросила его перегнать мою новую машину. Что здесь противозаконного?
        - А к чему такая спешка, Алла Вениаминовна? - спросил Агапов. - Поехали бы после конференции вдвоем, и на обратный билет на самолет или на поезд не нужно было бы тратиться.
        - Спешка тут ни при чем, Олег хотел попасть на день рождения к Полине, а в тот день рейса подходящего не было. Обоюдная выгода, вы не находите? И ключи я ему дала от квартиры на всякий случай. Мы с Олегом не просто работаем вместе, он мой друг детства. У меня, например, тоже есть ключ от квартиры Кравцовых. Олег постоянно теряет ключи, Полина замучилась уже замки менять и дубликаты заказывать. Так вот, Олег обещал вернуться на следующий день и тут же присоединиться к группе. Поэтому я и решила, что он, не заезжая в гостиницу, отправился в Литовский национальный парк.
        - На вашей машине? - иронически спросил Агапов и кокетливо пошевелил белесыми бровями вверх-вниз. Быстров ошеломленно посмотрел на Инфузория: никогда прежде следователь в попытках шутить замечен не был. Сегодня Агапов вообще вел себя странно. Во взгляде следователя вместо привычного недоверия Сергей уловил игривость и легкомысленность. Вероятно, Алла на него тоже произвела сильное впечатление. Да… красота - это страшная сила!
        - На самолете он собирался вернуться, - лучезарно улыбнулась Аллочка. - Поймать меня хотите, шалунишка?
        Агапов чуть заметно улыбнулся и покраснел.
        - Вы намеренно отослали Кравцову из дома на почту за так называемым подарком, - влез Быстров: пора было возвращать Инфузория в рабочее русло. Алла окинула Сергея презрительным взглядом и снова томно посмотрела на следователя.
        - Подарок просто не дошел до адресата, - проворковала она. - Почта во все времена работала плохо.
        - Не дошел, потому что его не отправили, Алла Вениаминовна. Я это легко проверил, - жестко сказал майор. Агапов недовольно засопел и, кажется, расстроился.
        - Браво! Вы меня подловили, - рассмеялась Кольская, хлопнув в ладоши. - Ладно, сознаюсь: я намеренно отослала Полину на почту, потому что Олег меня об этом тоже попросил. Я просто оказала другу услугу.
        - Соседку Кравцовых вы тоже по просьбе своего друга в дом отдыха отправили?
        - О, нет! Это была моя личная инициатива. Она такая несчастная женщина, одинокая, никому не нужная. Вот я и сделала для нее подарок от щедрот своих. Еще вопросы есть? - с вызовом спросила Кольская. - Не понимаю, из-за чего такой переполох? Что между супругами не случается! Олег пошутил, Полина, возможно, шутку не оценила. Не знаю, конечно, что у них там с Полиной произошло и почему она оказалась в больнице. Но не сомневаюсь: как только она поправится, то сразу заберет заявление об изнасиловании. Ни один суд в нашей стране не признает виновным мужа за то, что он имел интимную близость со своей женой.
        - Как вы думаете, Алла Вениаминовна, где в данный момент Олег Кравцов? - спросил Быстров.
        - Понятия не имею. В Литву он не смог вернуться, потому что ключи от моей квартиры, как выяснилось, посеял у себя дома, а его ключи были заперты в моей квартире, вместе с паспортом и бумажником. Может, у знакомых каких-нибудь сейчас отсиживается. Думаю, он скоро объявится.
        - Смею вас огорчить, Алла Вениаминовна. Шутка Олега Кравцова, как вы это охарактеризовали, приняла непредвиденный для него оборот. Во время своей выходки Олег Кравцов был в маске, он очень старался, чтобы жена его не узнала. И Полина Кравцова действительно не узнала мужа, поэтому и шутки не оценила, а, напротив, отнеслась ко всему очень серьезно, постаралась защитить себя и в целях самообороны выстрелила насильнику в голову. Поэтому имя шутника мы установить не смогли, лицо его было изуродовано до неузнаваемости. Как вам такая шутка, Алла Вениаминовна? - спросил Быстров.
        Алла не сразу поняла смысл сказанных слов, лишь растерянно моргала… вдруг сжалась в комок, зарычала, как тигрица, и неожиданно, стремительно преодолев часть комнаты, вцепилась ногтями в лицо Сергею. Такого маневра никто не ожидал, даже Быстров, поэтому не успел блок выставить. Иван среагировал первым: не очень вежливо он схватил девушку за плечи и попытался оттащить ее от Быстрова. Алла развернулась к Спицыну и со всей силы ударила его в пах. Спицын вытаращил глаза и с тихим стоном рухнул на пол. Агапов уронил папку с протоколами и открыл рот.
        - Я убью эту суку! Убью! И вы не сможете мне помешать, - громко завыла Алла и осела на ковер рядом с Иваном. Спицын, превозмогая дикую боль, на всякий случай отполз от девушки подальше. К тому же непонятно было, в адрес кого Алла Вениаминовна высказала угрозу. - Сука! Ненавижу! - рычала Кольская, сжимая кулаки. - Забрала у меня любимого человека, опять забрала…
        - Вы сами во всем виноваты, - сказал Быстров, вытирая платком кровь с лица: коготки у Аллы оказались очень острыми. - Зачем вам понадобилось провоцировать Кравцова на подобные выходки?
        - Провоцировать? - Алла зло усмехнулась. - Да что вы понимаете? Олег женился на Полине со злости на меня! Решил отомстить, дурашка. Застукал меня с другим! Как глупо, глупо все получилось! Я просто хотела завести его немного. Олегу всегда нравилось, что я легко могу вскружить голову любому мужчине. Я подыгрывала ему, меняла поклонников, флиртовала, но до постели дело никогда не доходило. В тот раз я немного переиграла. Олег пришел в бешенство. И я подсунула ему Полину, чтобы он тоже немного развлекся и простил меня. Я сама разрешила ему трахнуть эту девку! - Кольская болезненно поморщилась и потерла виски. - Если бы я знала тогда… На следующий день Олег позвонил и предупредил, что, если я проболтаюсь Полине про наши с ним отношения, он меня уничтожит, раздавит, как вошь. Еще он сказал, что собирается жениться на Полине…
        Я надеялась, что брак с Полиной - это всего лишь прихоть обиженного мужика. Даже не волновалась первое время! На свадьбе улыбалась и поздравляла молодых. Я знала, что пройдет немного времени - и Олег вернется ко мне. Так и случилось, почти так. Наши близкие отношения возобновились сразу, как только Олег вернулся из свадебного путешествия. Он изголодался по мне, соскучился, умолял простить - я ликовала! Олег снова было моим, но сразу после секса он заторопился домой к жене, теперь он был моим только наполовину. Я готова была терпеть и ждать, чувствовала вину перед Олегом, но эта тварь каким-то чудом со временем сумела окрутить его. Наша близость случалась все реже, Олег начал избегать меня… Он ускользал, а я не могла его потерять. Не могла! И тут - эта рукопись. Полина сама подсказала мне чудесную идею, как вернуть Олега. Некоторое время я не решалась воплотить ее в жизнь, но когда узнала, что Полина беременна, начала действовать. Легкие намеки, пара фраз, брошенных Олегу, что его разлюбезная супруга жалуется мне, что он не удовлетворяет ее в постели. Первое время Олег только посмеивался, считал,
что я все выдумываю - из ревности. Конечно, как может отреагировать на подобные заявления мужчина, уверенный в себе? Но крупицу сомнения в его душу я внесла, именно это мне и было нужно.
        - И вы подсунули Кравцову рукописный отрывок из романа его жены, - заключил Быстров. Кольская улыбнулась.
        - Это было довольно легко, Олег, конечно же, сразу узнал почерк Полины и решил, что она пишет о себе. Я хотела, чтобы он ушел от нее и вернулся ко мне. Но этого не случилось. Он словно свихнулся. Повторял, как полоумный, что теперь ему все ясно и все к лучшему. Все к лучшему! В его голову втемяшилась какая-то глупая идея. Он попросил меня помочь. Разве я могла отказать? - усмехнулась Кольская.
        - Значит, вы все-таки знали, что задумал Олег Кравцов? - спросил Быстров, стараясь скрыть отвращение к молодой красивой женщине и не спугнуть ее шоковую откровенность презрительным выражением своего лица.
        - Знала и не пыталась его отговорить. Я надеялась, что Полина, конечно же, узнает его и не простит этой выходки.
        - Полина считала вас подругой, доверяла вам. Как вы могли так поступить с ней? - Сергей держался из последних сил, брезгливость брала верх над профессионализмом. На последнем слове его голос сорвался, в интонации проскользнула неприязнь. К счастью, Алла этого не заметила, она была слишком увлечена своими переживаниями и эмоциями. Ей нужно было выговориться, выплеснуть всю свою злость.
        - Вам не понять. Я любила Олега! И он любил меня, любил сильнее, чем Полину. Со мной ему не надо было изображать из себя рыцаря. Я знала все его недостатки. Со мной, и только со мной, он был настоящим. Олег все равно вернулся бы ко мне. Просто… Просто я хотела ускорить события. А Полина… Я тоже считала ее подругой, пока она не отняла у меня Олега.
        - Вы забываете, Алла, что сами подложили подругу под любимого и предали свою любовь и дружбу. На вашей совести не только смерть Олега. Вы не посчитали нужным поставить Кравцова в известность, что Полина в положении, и в результате девушка потеряла ребенка.
        В необыкновенных темных глазах Кольской появилось удовлетворение. Она поднялась с пола, подошла вплотную к Сергею и прошептала:
        - Какая приятная новость, господин Быстров! Как вы узнали, что мы с Олегом любовники?
        - У вас на шее висит его сердце, - сухо сказал Сергей.
        - Выходит, Олег был прав, когда просил никому его не показывать…
        Глава 18
        Пустяк
        - Как твоя щека? - обеспокоенно спросил Спицын, усаживаясь рядом с Сергеем в машину. - Болит?
        - Раны, нанесенные дикой кошкой, заживают долго, - философски изрек Крымов и виновато опустил глаза. Его терзали муки совести за то, что, впервые увидев госпожу Кольскую, он назвал девушку небесным созданием.
        - Да уж, - подтвердил Спицын и трагично вздохнул. - Думаю, Леночка меня поймет и не будет настаивать на интиме в ближайшую неделю… или две, - Иван некоторое время молча размышлял о чем-то, затем спросил: - Сережа, как ты догадался, что Кольская замешана в деле и является любовницей Олега Кравцова? Я так и не въехал, если честно, что ты про сердце на шее вещал?
        - С самого начала расследования в отношении Аллы было много нежелательных совпадений. Она читала роман, у нее был брелок, но я никаких подозрений на ее счет не выдвигал. Согласитесь, сложно предположить, что женщина может быть замешана в истории, связанной с изнасилованием. Когда Кольская пришла ко мне в кабинет с заявлением о том, что она беспокоится за подругу, я сначала ничего не рассказал о случившемся. Сработало что-то на подсознательном уровне, словами это не передать. У меня было такое чувство, что Алла не за подругу волновалась, а беспокоило ее что-то совсем другое. И вскоре я утвердился в своих предположениях. Когда я наконец объяснил Кольской, что произошло с Полиной Кравцовой, Алла даже не поинтересовалась, как в данный момент ее подруга себя чувствует. Она лишь полюбопытствовала: удалось ли нам узнать, кто это сделал? Казалось бы, пустяк, но меня это почему-то задело.
        В кабинете было достаточно жарко, Алла сняла с себя плащ, и я обратил внимание на кулон, который украшал ее шею: красный камень в форме сердца. Очень необычное украшение, нечто подобное я видел раньше. На руке Полины Кравцовой было надето кольцо в форме сердца: определенно, из этого же комплекта. Оставалось только выяснить, кто купил комплект. Позднее Юденич мне рассказал, что комплект приобрел у него Олег Кравцов для жены на трехлетие свадьбы. Вещи старинные, дорогие. Ювелир не отрицал, что ему иногда приносят подобные раритеты и он продает их своим друзьям и клиентам. Сумма, которую назвал мне Филипп Германович, а я думаю, он ее несколько преуменьшил, ввела меня в транс, и сомнения по поводу того, что Кольская и Кравцов любовники, отпали. Ну не может мужик подарить такое дорогое украшение подруге, даже самой близкой!
        - Но то, что Алла и Олег любовники, не могло тебе дать основание думать, что именно Кравцов изнасиловал свою жену, - заметил Иван.
        - Ты прав. Помнишь таксиста, который домогался Кравцовой? Он сообщил, что видел, как около 17 часов к подъезду подкатили «Жигули» десятой модели с транзитными номерами. Из машины вышел мужчина в светлом свитере, кепке и джинсах и вошел в подъезд. У мужика была темно-синяя спортивная сумка с белой надписью. По описанию эта сумка походила на ту, которую мы нашли в квартире. По времени тоже все совпадало, но мужчина, который входил в подъезд, был одет иначе, чем убитый насильник. Если это был наш маньяк, значит, он переоделся.
        - И переоделся в подъезде, где жила Полина Кравцова, - закончил мысль Сергея Иван.
        - Да, совершенно верно. Я попросил уточнить для меня список всех квартиросъемщиков, проживающих в подъезде. Среди жильцов числилась наша с вами общая знакомая - Алла Вениаминовна Кольская. И последнее: экспертиза вещества, найденного в квартире, показала, что во флаконе с духами находится препарат, оказывающий нервно-паралитическое воздействие на организм. Простым смертным данное средство недоступно. А Кольская с Кравцовым занимаются фармацевтикой! Один момент меня смутил. Полина Кравцова сказала, что видела в новостях по телевизору своего мужа. У Кравцова брали интервью. Пришлось сделать телефонный звонок на телевидение. Оказалось, что интервью было записано раньше. Все сразу стало ясно. Я просчитал, сколько времени потребуется для того, чтобы добраться на машине от Литвы до Москвы: 6-8 часов. Теперь слушайте, как все было.
        Около семи часов утра Кравцов звонит жене и поздравляет ее с днем рождения. Полина удивлена: вечером муж предупредил, что позвонить не сможет. Но Кравцов, вероятно, решил подстраховаться и проверить, не изменились ли у Полины планы на вечер. Полина еще не знает, что приехал Валерий Яковлев, и говорит, что будет дома одна. Кравцов садится в машину и жмет изо всех сил на газ. Он приезжает в Москву около пяти часов вечера, паркует машину в ракушке и спокойно поднимается в квартиру Кольской. В квартире у Аллы Кравцов принимает душ, выливает на себя флакон одеколона, чтобы скрыть свой запах, на который Полина непременно обратила бы внимание, переодевается в другую одежду и ждет, когда жена покинет квартиру. Полине в заранее условленное время звонит Алла, разыгрывает трагикомедию, и Кравцова направляется на почту за мифическим подарком. Я блефовал, когда говорил Кольской, что проверил эту информацию. Сами понимаете, за полчаса направить запросы во все почтовые отделения Литвы и получить ответ - нереально.
        - А если бы Кравцова не пошла на почту? - спросил Крымов.
        - Пошла бы, Алла знала, на какие точки жать. Дорога до почты занимает пятнадцать минут. Путь туда и обратно - полчаса плюс очередь и выяснение причин задержки бандероли. Учитывая это, у Кравцова есть примерно сорок пять минут. Он поднимается в квартиру, плотно задергивает шторы в спальне, стелит на постель черный шелк, расставляет и зажигает свечи и вешает на ручку входной двери подарочный пакетик, в который кладет духи - с расчетом на то, что Полина сразу же протестирует презент. Во флаконе вместо духов находится психотропное вещество. Девушка, ничего не подозревая, жмет на кнопку распылителя и теряет сознание. Кравцов переносит ее в спальню, раздевает, кладет бесчувственное тело на кровать и спокойно ждет, когда Полина очнется, чтобы проделать то, о чем мы прочитали в ее романе.
        - И, как мы уже выяснили, - подключился Спицын, - про роман Кравцов ничего не знает. В его голове - только откровения жены, с которыми он ознакомился, и намеки Аллы о том, что он, как мужчина, не удовлетворяет жену. Господи, зачем он это сделал?! Почему просто не поговорил с женой и не обсудил этот интимный вопрос?
        - Для мужчины не так-то просто признать свою несостоятельность в этой области, - тихо сказал Крымов.
        - Но зачем насиловать-то? - возмутился Спицын. - Вот сука!
        - Может, отомстить хотел за свое унижение, - предположил Крымов. - Офигел мужик, когда узнал, что супруга не в восторге от его сексуальных способностей. Другого объяснения я просто не нахожу.
        - Офигел, - хмыкнул Иван, - пошел бы лучше тогда и застрелился с горя. Или еще лучше - в монастырь бы ушел.
        - Боюсь, что без профессионального психолога нам в этом вопросе не разобраться, - сказал Быстров, - но пока будем придерживаться версии мести. Хотя, конечно, ерунда получается. По словам Кольской, реакция у Кравцова на откровения жены была довольно странной. Кравцов заявил, что теперь ему все понятно и все к лучшему. Что к лучшему? Такие слова были бы уместны, если бы Кравцов собирался бросить жену и вернуться к Алле. Вроде как повод отличный для ухода нашелся. Собственно, Кольская как раз на это и рассчитывала, когда подсовывала Кравцову главу из романа Полины. Так нет же, не ушел Кравцов, повез жену за границу, подарок дорогой преподнес. И изнасилование спланировал так, чтобы Полина не узнала его, недаром так тщательно заметал следы и маскировался. Значит, собирался вернуться, вернуться как ни в чем не бывало. Твою мать, я ничего не понимаю! Какой-то абсурд! Маразм! Агапов еще, сволочь, дело возбудил. Ее будут судить. Судить за убийство мужа, а не насильника. Чувствуете разницу?
        - Вот сучья жизнь, а?.. - вздохнул Иван, вспомнив почему-то Рябину и его фразу, брошенную от безысходности. Крымов тоже вздохнул.
        - На душе такое чувство, будто там нагадила кошка, и не одна, а целая стая, - сказал Владимир. - Бедная девочка, как бы ей статью за предумышленное убийство не вкатили.
        - У нас есть признание Кольской, флакон с психотропным веществом, заключение врача о том, что девушка подверглась насилию. Кравцова была беременна в момент совершения преступления, это суд должен учесть. Надо бы классного психолога найти, чтобы дал заключение о странном поступке ее мужа. Возможно, девушка получит срок условно. Как я ни старался, слово «возможно» из дела не ушло. Но это все… Это еще не самое страшное. Что будет с девушкой, когда она узнает о том, что ее изнасиловал собственный муж? Что будет с ней, когда она узнает, что стала «черной вдовой»? Мороз по коже идет от одной мысли. - Быстров, словно в подтверждение своих слов, поежился и запахнул куртку плотнее.
        - Когда ты ей скажешь? - спросил Спицын осторожно.
        - Не сейчас, не могу я, Вань. Кравцов должен был вернуться из командировки только через пять дней. Пусть она хотя бы эти пять дней поживет спокойно и немного окрепнет. Соколовой надо бы позвонить, попросить, чтобы она Агапова к девушке не пускала, а то влезет со своими протоколами, гоблин! Да, Вань, верно ты сказал: вот сучья жизнь…
        - Это не я сказал, а Авдотий, - сообщил Спицын.
        - Да… умный был мужик, - подтвердил Крымов и взвыл, потому что милицейский «рафик» подпрыгнул на очередном ухабе и Владимир от неожиданности прикусил себе язык.
        - Кто? - не понял Спицын.
        - Авдотий, кто ж еще, - уточнил Владимир.
        - А почему был? - совсем растерялся Иван.
        - Как почему? Потому что умер он, - разозлился Крымов.
        - Когда? - икнул Спицын.
        - Спицын, ты меня пугаешь! Философ Авдотий умер несколько веков тому назад! - с пафосом заявил Крымов и с недоумением уставился на Ивана, который громогласно заржал на всю машину. Быстров тоже прыснул, хотя смеяться ему совсем не хотелось.
        - Что вы ржете-то? - обиделся криминалист, но машина уже остановилась у отделения, и посвящать Крымова в то, что он, решив состроить из себя шибко умного, принял слова беглого уголовника Авдотия за высказывание философа Овидия, никто не стал.
        Оперативники высыпали на улицу. Рядом с «Жигулями» Быстрова стоял Скворцов, перепачканный с ног до головы, и хмуро и бессмысленно таращился куда-то под капот.
        - Что, Скворцов, дело глухо? - спросил Сергей Федорович.
        - Глухо, - согласился Скворцов.
        Все остальные мужчины обступили машину и присоединились к ремонтным работам. Каждый посчитал своим долгом дать совет Скворцову по поводу реанимирования автомобиля.
        - Я свечи прочистил. И карбюратор перебрал. Стартер и проводку проверил, - вяло отбивался Скворцов. - Все, короче, умываю руки. Тачку нужно в мастерскую отгонять.
        - Дай сюда ключи, - решительно потребовал Крымов. Мужчины недоверчиво посмотрели на Володьку. Все прекрасно знали: руки у Крымова растут из того места, на котором обычно сидят. После шести месяцев бесполезных попыток овладеть своим транспортным средством криминалист плюнул на все и отдал машину жене, предпочитая ездить на метро.
        - Ты-то куда лезешь? - раздраженно сказал Иван. - Если уж Скворцов ничего сделать не смог, ты и подавно ни фига не сделаешь.
        Крымов на выпад не обратил внимания, забрал ключи у Скворцова, сел на водительское кресло, вставил ключ в замок. Раздался неприятный скрежет, машина фыркнула и затихла. Владимир выглянул из окошка машины, лицо его выражало полную обреченность.
        - Не ожидал, - начал он серьезно. - Сергей, понятно, болван. Но ты, Скворцов? Тебе приписывают качества самого рукастого человека в отделении! - Крымов выполз из машины, окинул всех снисходительным взглядом и ехидно спросил у Быстрова: - Сереженька, ты бензинчик-то давно в машину заливал? Машина, между прочим, без топлива редко ездит, разве что на буксире! Там внутри такой приборчик имеется, на панели. Так вот, прибор этот четко информирует владельца транспортного средства о количестве бензина в баке. В данный момент времени датчик показывает, что в баке бензина нет. Совсем нет, - Крымов оглядел всех присутствующих, развернулся и пошел в отделение. У самой двери он повернулся, улыбнулся и сказал: - Кстати, господа, закройте рты и направляйтесь за мной в бухгалтерию. По секретной информации, полученной мной из первоисточника, сегодня нам выдадут наши кровно заработанные бумажки. Если меня не обманули, предлагаю устроить по этому поводу дружную попойку у меня на квартире. Моя благоверная отбыла сегодня в санаторий, чем непременно нужно воспользоваться.
        Оперативники, вмиг придя в себя, помчались за Крымовым. У машины остался только Быстров. Он постоял в задумчивости некоторое время, обошел несчастный «жигуленок» со всех сторон, протер носовым платком лобовое стекло, тихо вздохнул, поражаясь собственной непутевости, запер дверь и отправился вслед за остальными, пообещав на прощание автомобилю - накормить его самым качественным бензином, как только он получит зарплату.
        Глава 19
        Непредвиденное известие
        Крымова не обманули, зарплата лежала в кармане куртки, но даже такое знаменательное и желанное событие радости Быстрову не принесло. На душе было скверно, последние события начисто выбили майора из колеи, и вот уже двадцать минут Сергей Федорович раскачивался на своем рабочем стуле и рисовал на листочке глаз. Привычка эта пошла еще со школы, кто-то изрисовывал тетради сердечками, кто-то косичками и человечками - а он изображал глаза. Правда, раньше он занимался художествами, чтобы протянуть время занудного урока, сейчас, напротив, рисование очей прекрасных помогало сосредоточиться.
        Дело почти раскрыто, размышлял он, аккуратно прорисовывая ресницы, возможно, консультация с психологом поможет внести ясность в поступок Олега Кравцова. Не верилось Быстрову, что Олег Кравцов поступил так из чувства мести. Был у Кравцова другой мотив. В голове постоянно всплывала дата, 20 сентября - день рождения Полины, и Сергея Федоровича мучил вопрос: почему все случилось именно в этот день? Слова Татьяны Игоревны о гормональном расстройстве организма Полины тоже не шли из головы. Была ли патология случайным стечением обстоятельств или же девушку специально накачал гормонами собственный муж? Но зачем?
        Глаз получился красивым, Быстров полюбовался рисунком, скомкал лист бумаги и кинул в мусорное ведро.
        Зазвонил телефон. Сергей снял трубку и, услышав знакомый голос Полины, тревожный и взволнованный, побледнел. Показалось, что девушка уже узнала обо всем. Быстров так разволновался, что никак не мог сообразить, о чем толкует ему Кравцова. Единственное, что Сергей понял из спутанного объяснения Полины, что ее перевели в другую палату и поэтому он должен немедленно приехать. Собственно, кто бы возражал! Кажется, Полина еще говорила про какую-то соседку, которая пропала, в общем, ерунду всякую.
        - Хорошо, Полина, ждите, я скоро буду. И не волнуйтесь, пожалуйста, - успокоил девушку Сергей и, схватив куртку, помчался по кабинетам, чтобы разжиться у коллег парой-тройкой литров бензина. Раздобыв в итоге целую канистру казенного топлива у виноватого Скворцова и накормив железного коня, Быстров рванул в сторону больницы.
        Полина ждала его в коридоре, рядом со своей палатой, устроившись в велюровом кресле, и Сергей, увидев девушку, подумал, что байковый больничный халатик ей идет. И две косички, которые она заплела, тоже.
        Полина, заметив его, вскочила с кресла, сделала несколько шагов навстречу и остановилась. «Жаль, что остановилась, - вздохнул Быстров. Как было бы чудесно, если бы Полина бросилась ему на шею. - Ага, ага… Размечтался, придурок!»
        - Спасибо, что приехали, - улыбнулась Полина, так чудесно улыбнулась.
        - Вам идут косички, - брякнул Быстров.
        Полина перестала улыбаться и с недоумением на него посмотрела. Сергей покраснел.
        - Может быть, пройдем в палату? - предложила она.
        - С удовольствием! - воодушевленно заявил Сергей Федорович и смутился, глядя на Полину, которая опешила от его заявления в очередной раз.
        - Пойдемте тогда, - поправив косичку, неуверенно сказала девушка и открыла перед майором дверь. Он, как галантный кавалер, пропустил ее вперед. Полина прошла в комнату и села на кровать. - Присаживайтесь, - указала она на стул.
        - А что у вас с рукой? - спросил Сергей, заметив забинтованное запястье девушки.
        - Порезалась, - объяснила Полина, торопливо одернула рукав халатика и отвела глаза. Быстров уселся на стул, продолжая с тревогой смотреть на руку девушки. Господи, да она вены себе резала, догадался он! По спине пробежала волна озноба. Снова мелькнула мысль, что Полина узнала обо всем. - Я вас обманула, - вдруг тихо сказала она.
        - Да? - растерялся Быстров.
        - Да, - Полина вздохнула и, засучив рукав, показала ему забинтованное запястье. - Я пыталась покончить с собой. Правда, неудачно. Поэтому меня перевели в другую палату. Чтобы я была не одна. Я больше не буду так делать.
        - Хорошо, - смущенный ее откровенностью, сказал майор.
        - Я глупо поступила, сейчас понимаю, а тогда я думала, что это лучший выход. Соня помогла мне, она научила меня жить дальше. А теперь с ней что-то случилось, что-то очень плохое - я чувствую.
        - Соня - это ваша соседка? - спросил Быстров. Полина кивнула. - Почему вы думаете, что с ней что-то случилось? Расскажите, пожалуйста, обо всем подробно.
        - Мы познакомились вчера вечером, вернее, ночью. Разговорились… Знаете, как это бывает? Под утро я задремала, когда проснулась - Сони в палате не было. Она не вернулась до сих пор. Не вернулась, потому что с ней что-то случилось.
        - Возможно, Полина, вы зря так разволновались. Соня могла просто поехать домой. Вы об этом подумали? - спросил Сергей, полагая, что у Полины окончательно расшатались нервы и любой незначительный инцидент выводит ее из равновесия.
        - Думала, пока не пришел Сонин муж. Он тоже, когда узнал, что жена пропала, сильно разволновался. Мы вызвали милицию. Но сотрудники местного ОВД и слушать нас не стали. Сказали, ушла, значит, не понравилось лечение, таким было их объяснение.
        - Но, может, так оно и было?
        - Вот и вы туда же, - раздраженно упрекнула Полина. - Соня ушла в тапочках и халате, на шестом месяце беременности.
        - За ней мог заехать кто-нибудь из знакомых.
        - Действительно, я видела из окна, что Соня села в машину, когда вышла из больницы. Я еще подумала, что это муж за ней заехал. Но потом он пришел, устроил тут погром… Сквозь сон я слышала, что Соня, перед тем как уйти, разговаривала с кем-то по телефону. Договаривалась о встрече.
        - Ну вот, этим все и объясняется. Соня попросила кого-то заехать за ней, муж был не в курсе. Наверняка сейчас она уже дома. А вы волнуетесь зря.
        - Нет, - твердо сказала Полина. - С Соней что-то случилось, и я прошу вас выяснить - что. Очень прошу. Понимаете, Сергей Федорович, утром она очень нервничала и злилась на одного человека, винила в том, что с ее ребенком что-то не в порядке из-за него.
        - Имя человека она назвала?
        - Нет, но собиралась вам о нем рассказать.
        - Мне?! - оторопел Быстров.
        - Ну, не лично вам, - смутилась Полина. - Как вам объяснить. Соня попросила, чтобы я позвонила вам и попросила приехать. Я сказала ей, что вы… Что я вас… В том смысле… Ой, совсем запуталась, - девушка трагично вздохнула.
        - Я понял, - улыбнулся Быстров. - Вы рассказали Соне про свои неприятности.
        - Да. А Соня сказала, что один человек возомнил себя богом. Еще сказала, что хочет его вывести на чистую воду, чтобы больше он не мог ставить какие-то эксперименты.
        - Полин, ну с этого и нужно было начинать, - покачал головой Сергей. - Теперь хотя бы ясно, что ваша соседка по палате решила на кого-то наехать. Марку машины, в которую села Соня, вы запомнили?
        - Темно-синий «Фольксваген», только номера я не разглядела. Так вы поможете, Сергей Федорович?
        - Я ничего не обещаю, но постараюсь.
        - Спасибо, - с облегчением вздохнула Полина. - Муж Сони оставил номер своего телефона на всякий случай. Вам дать?
        - Дать, - усмехнулся майор. Полина протянула Быстрову бумажку с телефоном и смущенно добавила:
        - По правде говоря, он жуткий.
        - Кто?
        - Сонин муж. Он меня знаете как напугал? Перевернул тут все вверх тормашками. Нянечка только недавно все прибрала. И вид у него кошмарный. Но, с другой стороны, сразу видно, что он жену любит. Просто по-другому не умеет беспокойство выражать.
        Характеристика, данная Полиной мужу исчезнувшей Сони, оптимизма не внушала, а когда Сергей взглянул на бумажку с номером и прочитал накорябанную неровным почерком фамилию, на лице майора отразилась мировая скорбь. Ромашов Василий Петрович - это имя Сергею было знакомо.
        - Полина, скажите, у мужа Сони случайно родимого пятна на лице нет?
        - Есть, - удивилась Полина, - на щеке, похожее на кляксу.
        - На кляксу. Замечательно, - пригорюнился Сергей Федорович. Этого только не хватало для полного счастья! Ромашов Василий Петрович, 1967 года рождения, признанный криминальный авторитет. Кличка Землекоп - очень любит землю копать и вкапывать туда своих врагов и недоброжелателей. Хотя, по последним сведениям, в данный момент немного поутих, завел легальный бизнес и ведет себя нейтрально. И, похоже, в самом деле души не чает в своей супруге, раз не побрезговал позвонить в милицию.
        Сергей достал сотовый.
        - Василий Петрович? Вас беспокоит майор Быстров. Ваша жена не объявлялась? - с надеждой спросил он.
        - Нет!!! - рявкнул Василий, и у майора заложило ухо.
        - Могу я к вам подъехать? Мне необходимо задать вам пару вопросов.
        - Валяй, - согласился Ромашов. - Адрес знаешь?
        - Нет.
        - Тогда запоминай. - Василий объяснил, как добраться до его дома, и повесил трубку. Язык у Ромашова немного заплетался, видимо, муж Сони принял на грудь. Дельного разговора не получится, грустно предположил Быстров, а если он сейчас не поторопится, то и вообще никакого разговора не выйдет. Не любил он пьяных криминальных авторитетов, впрочем, трезвых тоже не любил. Однако просьбу Полины не мог проигнорировать.
        Сергей поднялся.
        - Я сообщу, если что-нибудь узнаю о Соне, - пообещал майор, девушка с благодарностью кивнула и проводила майора.
        Полина закрыла за Быстровым дверь и подошла к окну, ожидая, когда он выйдет из больницы. От общения с оперативником у нее остались только приятные ощущения, майор ей нравился. Рядом с ним она почему-то чувствовала себя защищенной. Немного смущало, как Быстров на нее смотрит так странно и пристально, словно в душу хочет заглянуть. Возможно, это профессиональное, решила Полина и, так и не дождавшись, когда Быстров выйдет, вернулась на кровать. Прилегла, но спустя пять минут вновь встала, прошлась по палате, положила в карман несколько карамелек и вышла в коридор. Голова кружилась от усталости, но оставаться одной в четырех стенах было невыносимо. Присутствие людей успокаивало. Среди людей было не так страшно, и дурные мысли меньше лезли в голову. Лишь тревога за Соню грызла душу. О своем будущем Полина старалась не думать. Ничего хорошего это будущее ей не сулило.
        Полина прошлась по коридору: как назло, больница словно вымерла. Даже в холле, где стоял телевизор, не было ни одного человека. И медсестра куда-то ушла с поста. Полина еще раз прошлась по коридору и вышла на лестницу. У окна между лестничными пролетами стояла высокая стройная женщина в приталенном дорогом пальто и шляпке и нервно курила, каждую секунду стряхивая пепел в жестяную банку. На полу рядом с ее ногами стоял прозрачный пластиковый пакет с фруктами. Женщина затушила сигарету, подхватила пакет, ручка лопнула, пакет упал на пол, и фрукты раскатились в разные стороны. Женщина бросилась их поднимать, Полина решила помочь, подняла яблоко и протянула женщине… Секунду они ошеломленно смотрели друг на друга.
        - Мама? - растерянно прошептала Полина, яблоко выпало из руки.
        - Здравствуй, Полина, - откашлялась Ольга Петровна. - А я вот… фрукты тебе принесла.
        - Спасибо, - улыбнулась Полина. Загорская тоже улыбнулась, снова нагнулась и неловко начала собирать фрукты в пакет. Полина молча наблюдала.
        - Если что-то еще нужно, ты, пожалуйста, мне скажи, я привезу, - выпрямилась Ольга Петровна.
        - Откуда ты узнала?
        - Ко мне приходили из милиции, спрашивали о тебе. Но что я могла им о тебе рассказать? Ты же ушла, вычеркнула меня из своей жизни, даже ни разу не позвонила, не узнала, как я живу.
        - Мама, прости меня, - заплакала Полина.
        - Ну ладно, ладно, не плачь, - Ольга Петровна прижала дочь к груди и погладила по голове. - Так что тебе привезти? Может быть, что-нибудь приличное из одежды? Какой ужасный на тебе халат! Или косметику? Ты очень бледная, синяки под глазами. Бедная моя девочка! Знаешь, Полина, когда ко мне пришли из милиции, я даже не удивилась. Я никогда не сомневалась, что когда-нибудь ты вляпаешься в скверную историю.
        - Мне ничего от тебя не надо, - отстранившись от матери, сухо сказала Полина, развернулась и побежала вверх по лестнице.
        - Полина! - крикнула Загорская.
        Хлопнула дверь, Ольга Петровна вздрогнула, достала трясущейся рукой из кармана пачку сигарет, закурила и села на ступеньку. Рядом с ее начищенной до блеска остроносой туфелькой лежало яблоко, Ольга Петровна раздраженно стукнула по нему ногой, и оно, как теннисный мячик, запрыгало вниз по ступенькам.

***
        Быстров торопливо миновал коридор и нажал на кнопку лифта.
        - Сергей Федорович! - окликнули его. Майор обернулся - к нему направлялась запыхавшаяся Соколова. - Ну и горазды же вы по коридорам носиться! Я за вами от палаты Кравцовой бегу! - Доктор подошла ближе и постаралась отдышаться.
        - Здравствуйте, Татьяна Игоревна. Рад вас видеть. Я собирался к вам попозже зайти. Сейчас тороплюсь очень, - тактично сказал Сергей Федорович, намереваясь зайти в лифт.
        - Подождите, - остановила его Соколова. - У меня к вам очень срочное дело.
        - Я действительно очень спешу, Татьяна Игоревна…
        - Это касается анализа крови Кравцовой, - перебила его Соколова. - Думаю, вам стоит пройти в мой кабинет.
        - Пойдемте, - тут же согласился Быстров. Пока шли, Соколова частично посвятила майора в детали.
        - Помните, при первой нашей встрече я сказала вам, что мне показалось необычным состояние Кравцовой?
        - Конечно, помню.
        - Так вот, случай показался мне уникальным, вопросы не давали мне покоя.
        Они вошли в кабинет. Соколова достала из ящика стола какую-то бумагу и положила на стол перед Быстровым.
        - Что это? - спросил Сергей, пытаясь разобрать медицинские термины и какие-то формулы, которыми был исписан лист.
        - Это анализ крови Кравцовой. Моя подруга работает в одном исследовательском институте. Я попросила ее провести повторный анализ. Оборудование там гораздо мощнее нашего. Она согласилась. Так вот, в крови Полины Кравцовой обнаружилось психотропное вещество, аналога которого у нас нет. По предварительным данным, препарат оказывает действие на центры головного мозга, отвечающие за оплодотворение. Мозг начинает выбрасывать в кровь гормоны, которые вызывают овуляцию. Другими словами, готовит организм к зачатию. Я, по правде говоря, не понимаю, для каких целей его ввели девушке.
        - Господи, вот почему он не использовал презерватив! - ахнул Быстров.
        - Что вы сказали? - переспросила Соколова.
        - Мне нужно идти, Татьяна Игоревна. Большое спасибо за информацию. Вы даже представить себе не можете, как нам помогли!

***
        Осень, которая «некстати», заляпала рыжей грязью его ботинки, пока майор шел от машины к подъезду, где жил Ромашов. «Жигули» пришлось бросить метрах в пятидесяти от дома. Дворик элитной кирпичной новостройки на проспекте Вернадского еще не успели благоустроить, только обнесли высоким забором, высадили хилые деревца и проложили временные дорожки.
        В подъезде сидел охранник. Быстров сообщил, в какую квартиру направляется, и поднялся на десятый этаж, оставив на полу в лифте комья глины, отлепившейся от ботинок. В подъезде, на первом этаже, было установлено приспособление для чистки обуви, но Сергей Федорович принципиально его проигнорировал. Наляпать грязью в квартире криминального авторитета - что могло быть приятнее, мстительно думал он, давя пальцем на звонок. Надежда, что Василий еще в состоянии вразумительно отвечать на вопросы, была слабой.
        Тяжелая дверь, похожая на банковский сейф, отворилась, и перед Быстровым во всей своей красе предстал огромный волосатый мужик с пресловутой золотой цепью на шее и лицом, при желании послужившим бы хорошей иллюстрацией для журнала «В мире животных» и рубрики «О жизни орангутангов».

«Не успел», - мелькнуло в голове Сергея: Василий уже порядком набрался и с трудом стоял на ногах.
        - Проходи, начальник, - проревел Василий, пропуская Сергея Федоровича в квартиру. - Давай выпьем и помянем супругу мою Соньку.
        - Вам что, позвонили и сообщили о смерти жены? - спросил Быстров, протискиваясь в квартиру.
        - Да не… Это я так… Грущу, - ответил орангутанг, шумно вздохнул, и из его глаз потекли мутные слезы.

«М-да… Это что-то новенькое в моей практике», - подумал Сергей Федорович озадаченно: плачущих криминальных авторитетов ранее видеть ему не приходилось.
        В квартире пахло краской и свежей штукатуркой. В коридоре стояли картонные коробки и пакеты. Вероятно, хозяева только что переехали. В гостиной Быстров заметил новенькую мягкую мебель, прикрытую полиэтиленом.
        Слезы Василия длились недолго. Он вытер солевые потоки волосатой лапой и с гордостью сообщил:
        - Во… Квартиру новую купил, чтоб, значит, малышу было где развернуться, - объяснил он, обведя рукой пространство вокруг себя, и хотел было снова всплакнуть, но вдруг передумал и, обняв Быстрова за плечи, спросил: - Ну что, начальник, пить будешь?
        - Буду, - согласился Сергей Федорович: отказ от выпивки в такой ситуации был равносилен самоубийству. А жить хотелось. Пить он, естественно, не собирался, планировал только создать видимость, что поддерживает компанию.
        Василий привел Сергея на кухню. В отличие от других помещений в квартире, где даже мебель была не распакована, кухня выглядела обжитой: посуда аккуратно расставлена в прозрачных навесных шкафчиках, плита и раковина сияли чистотой, и даже на столе, покрытом белой ажурной скатеркой из клеенки, царил относительный порядок. Наполовину пустая литровая бутылка водки «Русский стандарт», рядом хрустальная рюмка на высокой ножке, открытая пачка сигарет «Парламент», чистая пепельница и блюдце с красной каемочкой, в центре которого скучали два маленьких соленых огурчика. В общем, все чинно.
        Сергей осторожно осмотрелся, пытаясь прикинуть, куда можно будет незаметно слить водку из своей рюмки. На подоконнике стояло блюдо с арбузом, из которого вырезали почти всю сердцевину. В детстве Сергей частенько проделывал подобные бессовестные штуки - выгрызал самое вкусное и сочное из арбуза, за что ему постоянно попадало от матери. Странно, тогда он обижался на мать, а когда стал взрослым, его самого начало раздражать подобное надругательство над полосатой ягодой.
        Тем не менее в данную минуту Быстров был спокоен. Он уселся между арбузом и столом - тара для слива водки нашлась.
        Василий достал еще одну рюмку, поставил на стол перед Быстровым, тут же разлил водку.
        - Давай за мою жену, - печально провозгласил он, не чокаясь, опрокинул содержимое своей рюмки в рот, сморщил физиономию и крякнул. Сергей, проявив чудеса ловкости, успел избавиться от своей порции так, что Василий этого не заметил, потом схватил огурец и сунул его в рот. Огурчик приятно хрустнул на зубах. «Домашний», - подумал Сергей Федорович: если майор когда-нибудь и жалел о холостяцком образе жизни, то только потому, что некому было солить для него огурцы.
        - Одобряешь? - поинтересовался Василий, заметив на лице Сергея удовлетворение. - Жена солила, она у меня на все руки мастерица… была, - после непродолжительной паузы добавил Ромашов и тяжело вздохнул.
        - Да с чего вы решили, что была? - раздраженно спросил Сергей Федорович. Панихида по Соне начала понемногу выводить его из себя. - Что вы знаете, Василий? Откуда у вас информация, что вашей жены нет в живых?
        - А ты мне не выкай, начальник. Я понятие имею о происшествии вполне определенное. Знаю Соньку как свои пять пальцев, - Василий для убедительности сунул под нос Быстрову пятерню и хлопнул ею по скатерти. - Все проверил! У подруг и друзей ее нет. Значит, случилась полная херня. Похитили ее и теперь выкуп будут требовать. Я, понятно, заплачу, но знаю, что все бесполезно. В живых Соньку не оставят.
        - У тебя есть какие-нибудь подозрения на этот счет?
        - В каком смысле? - не понял Вася.
        - Кто мог похитить твою жену?
        - Не-а, без понятия.
        - А враги у тебя есть?
        - Врагов нет. Все враги давно червей кормят. Я с братанами уже давно в мире и согласии живу. Нету у меня врагов, зуб даю, - уверенно заявил Василий и театрально изобразил жест, знакомый всем с детства.
        Сергей некоторое время разглядывал Ромашова и оценивал его состояние. Необходимо было задать опасный вопрос, за который можно было легко схлопотать удар кулаком в глаз - это в лучшем случае.
        - Ты уж меня заранее извини, Василий, - начал майор издалека, предусмотрительно отодвинувшись от орангутанга подальше, - но придется мне вопрос задать, который тебе, возможно, не понравится. Как ты думаешь, у Сони мог быть любовник? Ты не рассматривал вариант, что жена твоя просто сбежала?
        - Да ты че, начальник, охренел совсем?! - возмутился Василий и хлопнул по столу ладонью. «Пронесло», - с облегчением подумал Сергей Федорович. - Если бы Сонька решила гульнуть, ее бы сразу вычислили и мне доложили. Что она, дура - совершать такие необдуманные поступки? В наших кругах до гроба вместе живут, если, конечно, муж сам жену из дома не выставит. Разводов и прочего говна у нас не бывает, как на Востоке. Но я другое хочу до тебя донести, начальник. Сонька меня любила, не было у нее повода для безобразия. Я, знаешь, только с виду страшный. Все для нее делал. Она ни в чем никогда отказа не знала. Хочешь, спрашиваю, колечко? Выбирай любое - куплю! Хочешь на курорт заграничный? Пожалуйста! Одно время тосковала она страшно, ребеночка хотела, но и эту проблему решили. Так что не было у Соньки резона налево гулять. Я понятно излагаю? - хмуро спросил Василий и снова разлил водку по рюмкам.
        - Как проблему решили? Куда Соня ходила?
        - Да никуда она особенно не ходила, - после продолжительной паузы доложил он. - В клубы не ходила, потому как я ей запретил. Нечего, говорю, фигуру на тренажерах портить. На бассейн, на хлорку, у нее аллергия была. В парикмахерскую вот ходила - это да, волосы завивала, маникюры и пердикюры всякие там делала.
        - Василий, я не о том спрашивал. Как проблему решили с ребенком? Куда она по женской части обращалась?
        - Так, в клинику в одну. Вместе мы с ней ходили.
        - Что за клиника?
        - Называется «Здоровое потомство». Там всякие терапевты, психологи и психолитики мозги втирают. Я, по правде сказать, так и не врубился, чего от нас доктор хотел. Мне Соня уже в койке после объясняла. А че делать - раз надо, так надо. И ребеночка мы в итоге заделали. Уж как я доктору благодарен был! Одарил его дорогими подарками. Сонька тоже радовалась поначалу, но потом гинеколог ее проверил, и оказалось, что плод не совсем в норме, что, мол, возраст и все такое. Жена в депрессию ушла. Все Ершова ругала, мол, он во всем виноват. Довела себя до ручки, пришлось в больницу положить. Я уж ее успокаивал, как мог. При чем тут, говорю, Ершов? Он ведь дал нам возможность. А как дальше события будут развиваться, как организм отреагирует, это не в его власти. Возраст 35 лет для первородящих - критический, в этом вся беда, так мне доктор объяснил. А депрессия во время беременности - это в порядке вещей. Одни, если че не так в это время, виноватых ищут, другие себя виноватыми считают, третьи вообще говно жрут… Но это я, кажется, от темы отклонился. Так вот, ничего, короче, сделать в такой ситуации нельзя.
Теперь-то я понял, что доктор имел в виду. Я хоть и не беременный, но чувствую, что эта самая депрессия и у меня началась. Так и хочется виноватого в пропаже Сони найти и в землю по самые уши врыть. - Сказав последнюю фразу, Вася стукнул по столу волосатой ручищей, сжатой в кулак, с такой силой, что Сергей посочувствовал человеку, который мог быть причастен к исчезновению его жены.
        - Последний вопрос, Василий. Кому-нибудь из твоих знакомых принадлежит темно-синий
«Фольксваген»?
        - Обижаешь, начальник. Наши все больше на джипарях рассекают. Ну, на крайняк,
«БМВ». Хотя, может, у жен или любовниц такая машина имеется.
        - Если вспомнишь, позвони, - Сергей протянул Ромашову карточку со своими телефонами и встал.
        - Позвоню, - задумчиво сказал Василий и хитро спросил: - А что за тачка такая?
        - Полина, соседка вашей жены по палате, видела из окна, что Соня садилась в темно-синий «Фольксваген». Номер она не запомнила, думала, что это ты за женой заехал.
        - Что ж я, лох, по-твоему? - обиделся Василий. - Ну, понял я. Поищем машину эту среди своих. Но ты уж, начальник, не обессудь, звонить я тебе передумал. Сам разберусь.
        - А если ошибешься? Пострадает невинный человек, - постарался образумить Васю Быстров, но бесполезно. Одного взгляда в глаза мужа Сони было достаточно, чтобы понять - владельцы всех темно-синих «Фольксвагенов» в скором времени погибнут от его беспощадной руки.
        - Это у вас в ментовке ошибаются и невинных сажают. У нас такое исключено. Проверим сначала все как следует и только потом меры принимать будем.
        Спорить с Васей было бесполезно. Быстров попросил у Ромашова фотографию жены, простился и ушел. Он чувствовал, что Василий догадался, кто увез жену в неизвестном направлении, но теперь ни за что не скажет. Полина оказалась права: Соня действительно попала в скверную историю. Однако время было упущено, и никакой надежды, что женщина все еще жива, не было. Смутные догадки мелькали и в голове майора. В разговоре с Ромашовым всплыла знакомая фамилия, и Сергей Федорович почему-то разволновался, и разволновался-то совсем не из-за Сони Ромашовой, а из-за Полины Кравцовой. По странному стечению обстоятельств, Полина и Соня проходили лечение от бесплодия у одного доктора, и Быстрову почему-то не нравилось это совпадение.
        - Добрый вечер, Полина. Вас беспокоит Быстров. К сожалению, пока не удалось выяснить ничего определенного. Соню разыскивают по всей Москве и ближнему Подмосковью. Я поговорил с ее мужем, и у меня возник ряд вопросов личного свойства. Когда мы уточняли круг ваших знакомых, один раз мелькнула фамилия доктора Ершова. А вы не могли бы рассказать о нем подробно?
        - О Ершове? - удивилась девушка. - Видите ли, я не могла долго забеременеть, но при этом все анализы показывали, что я абсолютно здорова. Мой муж тоже был здоров. Шварц, это мой гинеколог, усмотрел в этом некую психологическую проблему и направил нас с мужем на консультацию к психотерапевту. Я очень удивилась, но мы пошли…
        - Вы прошли лечение?
        - Нет, мне Ершов не понравился. После консультации мы отказались от лечения. Да и его методика нам не подошла.
        - А ваш муж продолжил лечение?
        - Я же объяснила, лечение нам не подошло, но с Ершовым Олег общается, и очень плодотворно.
        - В чем заключалось это плодотворное общение? - осторожно спросил Быстров, нащупав наконец то, ради чего затеял этот разговор.
        - По работе. Олег, как вы уже знаете, химик-фармацевт и разрабатывает лекарственные средства. Сейчас муж работает над препаратом, способным вылечить бесплодие. С Ершовым он ведет активные консультации, изучает методику лечения.
        - Получается, что вы забеременели благодаря новому препарату, который изобрел ваш муж?
        - Что вы! Лекарство находится только в стадии разработки, еще не прошли испытания на людях. Но я слышала, что опыты на животных закончились вполне успешно. Я уверена, скоро мой муж подарит многим бездетным женщинам долгожданное счастье. А почему вы спросили меня о Ершове?
        - Я после вам все объясню, Полина, - мягко сказал Быстров, простился с девушкой и завыл от безысходности. Все вдруг стало ясно и понятно, почти все. Хотелось напиться до беспамятства и забыться, срочно, немедленно, но нужно было довести дело до конца.
        Глава 20
        В гостях у доктора
        Клиника «Здоровое потомство» располагалась в тихом центре Москвы, в глубине ухоженного сада, обнесенного высоким забором, и занимала аккуратный двухэтажный особнячок дореволюционной постройки. Быстров знал этот дом, по служебным делам ему приходилось бывать пару раз в этих местах. Два года тому назад здание пребывало в полном запустении, но клиника «Здоровое потомство» находилась здесь и раньше: над главным входом висела невзрачная табличка с названием и тусклая реклама медицинских услуг. Сейчас дом словно обрел вторую жизнь и преобразился, его отреставрировали, стараясь сохранить архитектуру прошлого. Современными выглядели только окна, которые заменили на современные стеклопакеты с внешним зеркальным напылением. Очевидно, дела у клиники шли хорошо.
        У главных ворот в небольшой будке, похожей на скворечник, изнывал от тоски бритоголовый охранник, лицо его выражало апатию к жизни и равнодушие к окружающему миру. При появлении Быстрова охранник оживился и вежливо попросил предъявить удостоверение личности. Сергей достал из кармана куртки водительские права. Придирчиво рассмотрев представленный документ, секьюрити снял трубку телефона, что-то пробурчал в нее, закивал и только после этого разрешил пройти на территорию.

«Ничего себе порядочки! Даже на Петровку и то легче пройти», - поразился Сергей и вошел в здание, радуясь в душе, что заранее позвонил и записался на прием. Правда, беседа с администратором по телефону удивила его не меньше. В течение пятнадцати минут его пытались вежливо послать. Во всяком случае, так Быстрову показалось. Да и система оплаты в клинике была довольно странной. Складывалось такое впечатление, что он позвонил не в медицинское учреждение, а поучаствовал в базарных торгах. Сумма, которую брал за прием доктор Ершов, внушала ужас, но даже при таких расценках к доктору попасть было нереально - он принимал только по рекомендациям, а где эту рекомендацию брать, администратор не уточнил. Пришлось действовать обходными маневрами, просить администратора записать его на прием к другому специалисту и по возможности дешевому. Начали с доктора, который берет две тысячи за прием, закончили тремястами. И очень удачно, потому что самый скромный доктор клиники вел прием как раз сегодня и сейчас. Правда, Быстров не собирался и эти деньги платить, ему необходимо было просто проникнуть в клинику и не
засветиться как сотруднику милиции. А в стенах здания Сергей рассчитывал разыскать загадочного доктора Ершова и задать ему несколько вопросов. Внезапность должна сослужить хорошую службу: если доктор не успеет подготовиться, то, возможно, сболтнет что-нибудь лишнее, за что впоследствии можно будет зацепиться. Но подстраховаться лишний раз еще никому не мешало: если оплата производится перед посещением врача, расстаться с тремястами рублями будет не так жалко, тем более что Чесноков вряд ли больше данной суммы ему компенсирует, если компенсирует вообще.
        Воодушевленный, он вошел в двери клиники, но не успел пройти и двух шагов, как навстречу вышла девушка в строгой униформе и, широко улыбнувшись, обратилась к нему:
        - Рады вас видеть, господин Быстров. Сейчас я провожу вас в регистратуру. Там заведут на вас медицинскую карту, выпишут квитанцию, и после того, как вы оплатите посещение доктора, вам объяснят, как пройти к нужному кабинету. Вы пришли немного раньше назначенного времени. К сожалению, вам придется подождать у кабинета несколько минут, пока доктор не закончит работу с предыдущими пациентами, - девушка-секьюрити опять широко улыбнулась и, покачивая бедрами, застучала каблучками по мраморному полу. Сергей с трагическим лицом последовал следом, тоскуя о том, что раскошелиться все же придется.
        Оставив его у окошка регистратуры и снова одарив майора лучезарной улыбкой, девушка удалилась. Быстров ответил на вопросы регистраторши, изменив некоторые данные своей биографии, получил взамен медицинскую карту, талон с фамилией врача и поднялся этажом выше.
        Интерьер второго этажа ничем не отличался от обычной поликлиники: стены покрашены светло-голубой краской, линолеум на полу, вдоль стен скромные дерматиновые диванчики, над диванчиками - идиотские красочные плакаты, призывающие к здоровому образу жизни.
        Посетители отсутствовали. Сергей несколько раз прошелся по коридору туда и обратно, разглядывая прикрученные к дверям таблички с указанием фамилий специалистов, но кабинета доктора Ершова так и не нашел. Вероятно, доктор обитал на первом. Это осложняло дело: как добраться до доктора, не вызвав подозрений охраны, Сергей Федорович не представлял.
        Дверь одного из кабинетов открылась, в коридор вышла полная пожилая женщина с ведром в руках. Заметив его, женщина добродушно улыбнулась.
        - Здравствуйте, - улыбнулся в ответ Быстров. - Не подскажете, как мне найти кабинет доктора Ершова? Вот уже полчаса по этажу бегаю. А у меня запись на 18.30. Опоздал уже на сорок минут. Эх, наверняка доктор меня не дождался. А я все бегаю, - изобразив на лице растерянность, соврал Сергей.
        - Да ты никак, милок, в первый раз пришел? - удивленно посмотрела на него женщина, поставив ведро на пол.
        - В первый, - вздохнул Сергей Федорович.
        - Ох уж мне эти олухи внизу, - всплеснула руками уборщица. - Строют из себя невесть что, а объяснить человеку толком ничего не могут. Повезло тебе, сынок, здеся он. Вона, его машина стоит, - отодвинув занавеску на окне, показала женщина. Сергей выглянул на улицу, во внутреннем дворике клиники стоял темно-синий
«Фольксваген». - Пойдем, сынок, провожу тебя, ошибся ты этажом - на третьем кабинет Валентина Андреевича. - Уборщица отставила ведро к стене и, громко шаркая ногами, пошла по коридору. Быстров устремился следом. Странно, думал он, с внешней стороны дом казался двухэтажным. Как это он не обратил внимания, что есть еще один этаж, мансардный. Вероятно, окна мансардного этажа выходили на другую сторону, или же у доктора Ершова в кабинете вообще не было окон.
        Уборщица миновала коридор и направилась к лестнице, ведущей к выходу. Сергей напрягся: когда он поднимался на второй этаж, то видел, что наверх ступенек нет. Куда же в таком случае ведет его уборщица? Неужели заподозрила что-то неладное? Сдаст его сейчас охране, объясняй потом целый час, что он не осел. «Ну и что теперь делать, мистер Инкогнито?» - задал себе мысленно вопрос Сергей, пытаясь сообразить, как поступить. Женщина неожиданно остановилась, не дойдя до лестничного пролета, и открыла ничем не примечательную дверь. Сергей расслабился и в то же время удивился. Эту дверь он видел и раньше, но решил, что за ней помещение, приспособленное для хозяйственных нужд. Однако он ошибся.
        - Ты уж сам дальше разберешься, - кивнув в сторону лестничного пролета, обратилась к нему уборщица. - Мне по лестницам лазать с больными ногами тяжко. Подымайся и сразу увидишь кабинет.
        - Спасибо, мать, - поблагодарил Сергей и быстро побежал вверх по ступенькам.
        Лестница упиралась в двухстворчатые двери из матового плотного стекла. Сергей распахнул их и остолбенел. Интерьер помещения поражал вычурной роскошью и великолепием. Высокий потолок с лепниной, хрустальная массивная люстра, мебель в стиле Людовика XIV, инкрустированная золотом, дорогой пушистый ковер на натертом до блеска паркете из красного дерева - все говорило о том, что простым смертным рассчитывать на помощь светила «не светит».
        В помещении, служившем, скорее всего, местом для ожидающих своей очереди посетителей, никого не было. В углу стоял огороженный стойкой письменный стол с компьютером, телефоном и факсом - рабочее место секретаря. Стол был прибран. Видимо, доктор отпустил помощника или помощницу домой.
        Сергей, преодолев желание снять ботинки, прошел по светлому ковру к высокой двери с позолоченной ручкой и табличкой с именем Ершова и уже собирался постучать, но услышал из кабинета мужской голос и замер с вытянутой рукой.
        Мужчина в кабинете беседовал с кем-то по телефону, разговор шел на повышенных тонах. Сергей прислушался.
        - Ты пьян! Что за ахинею ты несешь?! Я ничего про это не знаю… Кто видел? Чушь, нет у меня уже давно «Фольксвагена», продал я эту тачку две недели тому назад… Ты с ума сошел! При чем здесь я?! Я же тебе объяснял, в период беременности крыша съезжает часто. Вернется твоя жена, никуда не денется. Ложись спать и проспись. Завтра поговорим… Что ты понял? Понял он! Я тебе обещал, что твоя жена забеременеет? Обещал, и обещание выполнил. Ты получил то, что хотел? Получил. А как беременность будет протекать и каким родится ребенок - это уже ваши проблемы. Пить надо меньше…
        Сергея кто-то тронул за плечо, он вздрогнул и резко обернулся. За спиной стояла девушка-секьюрити. Как она подошла, майор не слышал - звук шагов потонул в мягком ворсе ковра.
        - Что вы тут делаете, господин Быстров? - спросила она, сверля его глазами.
        - Извините, - промямлил Сергей. - Туалет искал и заблудился.
        На лице охранницы не отразилось ни одной эмоции.
        - Кабинет нужного вам доктора находится на втором этаже. Место общего пользования там же, - сухо сообщила она.
        - А это какой? - решив состроить из себя полного идиота, спросил Быстров.
        - Это третий этаж, - просветила его охранница. - Следуйте за мной, пожалуйста, и побыстрее. Вы оплатили прием и пропали. Доктор давно вас ждет.
        Пришлось подчиниться. Разговор с Ершовым не состоялся, но то, что майор услышал, было вполне достаточно, чтобы понять, кто причастен к исчезновению Сони Ромашовой. Поверил ли светилу Василий? Вряд ли. Темно-синий «Фольксваген» стоял во внутреннем дворике. На что рассчитывал наивный доктор, когда пудрил мозги криминальному авторитету? Не иначе как решил слинять. Действовать следовало оперативно, но осторожно.
        Церберша тем временем подвела его к двери с буквой М.
        - Прошу вас, господин Быстров, - враждебно блеснув глазами, сказала девушка. - Решайте свои проблемы, а я пока извещу доктора о причине вашей задержки.
        - Спасибо, лапочка, - лучезарно улыбнулся Сергей Федорович и вошел в стерильно-чистое помещение.
        В туалете пахло хлоркой и персиковым освежителем воздуха. Отвратительный запах! Быстров поморщился, открыл воду в раковине и достал мобильный телефон. Сделав срочный звонок, майор ополоснул лицо и взглянул на свою физиономию в зеркало, пытаясь прикинуть, похож он на человека с сексуальными расстройствами или нет. Из зеркала на него смотрела исцарапанная осунувшаяся морда с синяками под глазами и шишкой на лбу. Похож, пришел он к выводу. М-да… Веселенькое дельце! Придется ему вместо Ершова посетить доктора Шевчука и попытаться у него выяснить методику лечения, которую применяют в клинике. Никаких сомнений: все дело в методике. Осталось надеяться, что методы лечения доктора Шевчука не слишком существенно отличаются от приемов доктора Ершова. Но как обозначить свои проблемы - вот в чем вопрос? Быстров выключил воду, вышел в коридор и нос к носу столкнулся с охранницей.
        - Доктор ждет, идемте, - оскалилась она в кровожадной улыбке и повела Сергея Федоровича за собой. Сопроводив майора до нужного кабинета и сложив руки на груди, церберша подождала, пока Быстров не войдет и не закроет за собой дверь. Такая всеобъемлющая забота о пациентах лишний раз подтверждала опасения Сергея, что в данном медицинском центре занимаются чем-то противозаконным. Возможно, не все, а только Ершов - это предстояло выяснить.
        Психоаналитик Шевчук оказалась женщиной бальзаковского возраста и была похожа на школьную учительницу, которая часто снится по ночам в кошмарах. От таких снов обычно просыпаешься в холодном поту и бежишь делать домашнее задание, хотя окончил учебное заведение лет сто тому назад. На голове дамы находилось некое сооружение, в народе названное «халой», а на носу поблескивали очки в старомодной роговой оправе. Просвечивая сквозь толстые линзы, глаза доктора Шевчук казались огромными, и женщина смахивала на филина.
        - Меня зовут Анна Германовна. Я уже заждалась вас, - строго сказало чудовище и, указав Быстрову на стул, предложило присесть.
        - Простите, были некоторые проблемы… - смущенно извинился Быстров, усаживаясь напротив доктора.
        - Я уже поняла. И давно это у вас?
        - Что? - не понял Сергей.
        - Проблемы со стулом, - уточнила Анна Германовна.
        - Со стулом? - переспросил Быстров, нагнулся и озадаченно оглядел предмет, на котором сидел. Выпрямился он не сразу, потому что наконец понял, что имела в виду Шевчук. Стараясь изо всех сил скрыть подступающий к горлу смех, Быстров покраснел как помидор и выпучил глаза на доктора.
        - Да вы не стесняйтесь, я ведь не просто так поинтересовалась. В нашем организме все взаимосвязано, - успокоила Сергея доктор, немного смягчившись. - Поэтому я и спросила: давно ли у вас такие проблемы?
        - Нет, - пискнул Сергей. - Просто сегодня пообедал в общепите.
        Выражение лица Анны Германовны было немного странноватым, и, если доктор права насчет того, что все в организме взаимосвязано, оставалось только догадываться, что творилось у нее в голове.
        - Рассказывайте, - потребовала Шевчук.
        - Вообще-то я пришел послушать, что вы мне расскажете. Уточнить, так сказать, методы лечения. Если это возможно, - начал Быстров, пытаясь повернуть беседу в нужное русло.
        - Возможно… - загадочно провозгласила Анна Германовна и замолчала.
        - Что возможно? - осторожно переспросил Сергей, когда пауза затянулась.
        - Возможно, ваша жена моложе вас. Поэтому у вас дети и не получаются.
        - О, Анна Германовна! Как вы догадались? Как? Я же вам не говорил о возрасте своей супруги! - воскликнул Сергей Федорович, с каждой минутой майору становилось все больше не по себе. Теперь Быстрову было понятно, почему плата за прием у данного доктора так смехотворно мала по сравнению с другими специалистами клиники.
        - Не говорили, - согласилась Анна Германовна, - но чаще всего по такому деликатному вопросу ко мне обращаются за помощью женщины в возрасте от 25 до 30 лет. До 22 лет женщина, как правило, не задумывается о детях и тем более причинах, по которым беременность не наступает. А к 22 годам женщина созревает, и, если возникают трудности с зачатием, эта проблема начинает ее беспокоить. Что делает в этом случае женщина? Она обращается к своему гинекологу. Анализы и бесполезное лечение могут занять год или два. Следующий год женщине приходится уговаривать своего мужа, чтобы он согласился на обследование. Муж тоже проходит все процедуры, и, если оказывается здоровым, у пары начинается паника. Паника! - повторила для убедительности Анна Германовна и продолжила объяснение: - Мужчина, как правило, на этом успокаивается, а женщина начинает искать иную причину бесплодия. Так вот, если женщине повезет, то в 25-30 лет она попадает к нам. В нашей клинике специалисты выясняют истинную причину, из-за которой беременность не наступает.
        - Но я не женщина 25-30 лет, а мужчина 42, - робко возразил Быстров, и ему стало страшно.
        - Ну конечно, мужчина, я это прекрасно вижу, - согласилась Анна Германовна. - Но, сознайтесь, вас ведь жена послала разведать обстановку? Поэтому я и предположила, что она моложе вас.
        Уловив в словах доктора крупицу здравого смысла, Сергей вздохнул с облегчением и решил сыграть на сложившейся ситуации.
        - Сознаюсь! Поразительно! Вы потрясающе проницательны, Анна Германовна! - радостно воскликнул Сергей Федорович. Лесть тут же достигла цели, доктор Шевчук улыбнулась и разомлела. Пора было ее раскручивать.
        - Вы говорили, что специалист выясняет настоящую причину, из-за которой беременность не наступает. Просветите меня, пожалуйста, что же это за причина такая? Какая причина является настоящей? - Сергей намеренно повторил вопрос дважды, опасаясь, что Анна Германовна вновь собьется с мысли и уведет разговор в другую сторону. В нормальность доктора поверить до конца майор не мог.
        - Бывает так, что семейная пара здорова физически, но детишки не получаются. В таких случаях требуется помощь специально подготовленного высококвалифицированного врача-психоаналитика. Специалист пытается найти дисгармонию в отношениях между супругами. Дисгармония - вот основная причина бесплодия! Я нахожу ее и устраняю. - При слове «дисгармония» доктор вытянула руку и потрясла указательным пальцем перед носом Сергея.
        - И как вы устраняете эту самую дисгармонию? - спросил Быстров, наблюдая за движением пальца Анны Германовны.
        - Все достаточно индивидуально. Вот вы, например, расскажите о себе.
        - Ну я, например… люблю свою жену, и жена любит меня. Живем душа в душу, но ребенок не получается.
        - Это все неправда! - крикнула Шевчук. Сергей вздрогнул и чуть не свалился со стула. «Неужели раскусила?» - мелькнуло в голове. - У одного из вас проблемы, - продолжила доктор, - но вы или ваша жена это скрываете друг от друга, возможно, неосознанно.
        - Не совсем понимаю, что за проблемы мы можем друг от друга скрывать?
        - Интимные, голубчик. Я имею в виду сексуальную несовместимость. Один из вас, несомненно, притворяется. Делая вид, что удовлетворен, либо неосознанно делает вид, что удовлетворен.
        - И как же это осознать?! - крикнул Сергей, всем своим видом показывая, что чрезвычайно напуган таким ужасным поворотом в его судьбе.
        - Не волнуйтесь, я вам помогу, - мягко успокоила майора Шевчук. - Для этого я здесь, чтобы растолковать супругам, как осознать свои проблемы. Хотя уже многое ясно - у вашей жены налицо типичный случай неудовлетворенности. Поправлюсь: не налицо, а на лице, у вас, - хихикнула Анна Германовна и показала пальцем немного левее головы Быстрова. - Здорово она вам щеку разукрасила, опять же, шишка на лбу… - Сергей проследил за направлением руки Анны Германовны и ужаснулся: доктор была не только слепой, но и страдала ярко выраженным косоглазием. - Ну ничего, - продолжила доктор Шевчук, - поведение вашей жены изменится в лучшую сторону, если вы приведете ее ко мне и мы начнем кропотливую работу, направленную на выздоровление.
        - В чем же будет состоять лечение? - спросил Быстров, уже не надеясь на то, что получит нужную информацию.
        - Будем выяснять причину неудовлетворенности. Не всегда она лежит на поверхности, чаще скрыта в подсознании.
        - Простите, Анна Германовна, но если человек наконец осознает, что несовместим с партнером, то вряд ли получится сохранить этот брак. Зачем?
        - Ничего подобного! Я заранее предупреждаю супругов, что вслед за этой неприятной фазой лечения следует другой этап - этап взаимных компромиссов и обсуждения тайных желаний друг друга. Затем идет период удовлетворения этих желаний, в зависимости от стремлений каждого партнера. Поверьте, удовлетворив невысказанные сексуальные желания и мечты, супруги успокаиваются и начинают жить обычной жизнью в любви и согласии. Появляется гармония в браке, которой не было ранее, и долгожданная беременность наступает.
        Сергей на мгновение закрыл глаза. Вот он, ответ на вопрос, который не давал ему покоя! Все стало предельно ясно. И противно, и мерзко, так мерзко, что к горлу подступила тошнота, захотелось выйти на воздух - Быстров с трудом сосредоточился, чтобы продолжить беседу.
        - Скажите, Анна Германовна, специалисты вашей клиники работают по какой-то одной методике? - спросил майор.
        - Да, методику разработал доктор Ершов. Но система одна, а методы подхода к людям разные.
        - А вы, Анна Германовна, давно работаете в центре?
        - Не очень. Поэтому оплата моих услуг такая низкая, хотя я и являюсь хорошим специалистом. До этого я работала в санатории для душевнобольных. Скажу вам честно, практика в таких учреждениях приносит большой опыт в общении с людьми, - женщина поджала губы и обиженно моргнула.
        - А я все слушаю, какие вы, Анна Германовна, умные вещи говорите, как тонко все улавливаете, и удивляюсь - почему у такого высококвалифицированного доктора, как вы, такая оплата низкая? Ну, теперь понятно почему, - льстиво соврал Сергей. Анна Германовна просияла. Быстрову удалось расположить ее к себе. Можно было задавать последний опасный вопрос и не сомневаться в том, что врачиха выболтает все, что знает.
        - Наверное, Ершов берет такую сумасшедшую сумму за прием потому, что работает в клинике дольше всех, и набавляет еще немного себе как владельцу и основателю, да?
        Анна Германовна перегнулась через стол, приблизила лицо к Сергею, и майор ясно увидел безумие в ее глазах.
        - У Ершова есть много секретов, - прошептала она. - Он лечит не совсем так, как учил нас! Вернее, так, но не совсем. Процент зачатых детей после его лечения выше, но совершенно очевидно, что Ершов применяет для достижения хороших результатов не только психотерапию… - Неожиданно Анна Германовна опомнилась, резко отстранилась от Сергея и испуганно заморгала.
        Здесь делать больше было нечего. Полученная от Анны Германовны сумбурная информация окончательно убедила Сергея в правильности его версии и развеяла слабые сомнения в том, что дама, сидящая перед ним, - законченная шизофреничка. Сергей встал и, раскланиваясь, как китайский болванчик, попятился к двери.
        - Спасибо за консультацию, Анна Германовна. Я поговорю с женой, и мы непременно придем к вам вместе. А сейчас мне пора. До свидания.
        Темно-синего «Фольксвагена» во внутреннем дворике больницы уже не было, осталось надеяться, что его недавний звонок взяли на контроль.
        Майор выбежал на улицу, сел в машину и, не дожидаясь, пока «жигуленок» прогреется, вдавил педаль газа в пол. Впечатления от посещения клиники «Здоровое потомство» были самыми паскудными. Хотелось скорее убраться подальше отсюда. Полина правильно поступила, отказавшись от лечения в клинике, но, к сожалению, это не уберегло девушку от беды. Вполне безобидная методика лечения обернулась для нее непоправимой трагедией. Теперь мотив поступка Кравцова стал понятен, недостающее звено головоломки было найдено, но легче от этого не стало. Скорее домой к Крымову - и ведро водки в душу, мечтал майор. Забыться хотя бы на одну ночь! На время притупить боль, застрявшую занозой в сердце. Приготовиться к новой болевой атаке, неизбежной после предстоящего разговора с Полиной. Страшно представить, что будет с девушкой, когда она узнает обо всем. Страшно представить, что будет с его сердцем…
        Глава 21
        Старинный гарнитур
        В квартире Крымова застолье было в самом разгаре: музыка гремела вовсю, вырываясь вместе с табачным дымом из открытых окон.
        Владимир открыл дверь и распахнул дружеские объятия для Быстрова. Сергей отстранил пьяненького криминалиста, молча прошел в комнату, налил себе стакан водки и залпом выпил ее до дна.
        - Наглец! - возмущенно завопил Володька, вернувшись в комнату нетвердым шагом.
        - Ты где был? Мы тебя обыскались уже! - заорал Иван, пытаясь перекричать магнитофон. - Скворцов сказал, что ты как угорелый выбежал на улицу и умчался на своей раздолбайке.
        Сергей вместо ответа налил себе еще стакан водки и залпом выпил ее до дна.
        Кто-то выключил магнитофон, в комнате стало тихо. Все с любопытством и беспокойством смотрели на Быстрова. Сергей, не обращая ни на кого внимания, достал трубку, набил ее табаком и закурил. Ни одной злой шутки по этому поводу произнесено не было, никто не посмел схохмить, все молча ждали, когда Сергей сосредоточится и подведет итог загадочному делу, над которым работал отдел.
        - Удовлетворив свои невысказанные сексуальные желания и мечты, супруги успокаиваются и начинают жить обычной жизнью в любви и согласии. Появляется гармония в браке, которой не было ранее, и долгожданная беременность наступает, - тихо сказал Сергей.
        - Ты чего, Сереженька? - испуганно залепетал Иван, глядя на Быстрова полными ужаса глазами. - Умом не повредился ли ненароком?
        - В этом заключается смысл методики лечения доктора Ершова. Полина с мужем посетили доктора в надежде обзавестись ребенком. Выслушав внимательно доктора, супруги посовещались и пришли к обоюдному согласию, что доктор Ершов помочь им не сможет, и отказались от лечения. Причина была проста. Полина любила мужа и ни о каких тайных желаниях не помышляла. Олег Кравцов думал так же. Полина удовлетворяла его по всем показателям, и поведение жены в постели не вызывало никаких подозрений в том, что жена испытывает дисгармонию в браке. На этом бы история и закончилась, если бы… Между Кравцовым и доктором завязываются деловые отношения. Кравцов работает над препаратом от бесплодия и активно консультируется с Ершовым. Вскоре они объединяются. У них общая благая цель - вылечить как можно больше женщин и подарить им счастье материнства. Об их тандеме я расскажу чуть позже.
        Кравцовы живут счастливо, если не считать связи Олега с Аллой на стороне. Одно плохо: у Полины не получается забеременеть. Но неожиданно любовница начинает изводить Олега намеками, что не все у него с Полиной так гладко, как он считает. Поначалу Кравцов не верит любовнице, но в душе все же появляются небольшие сомнения. Сомнения разрешаются не в пользу Полины, когда он случайно находит несколько листочков, исписанных почерком жены, где предельно откровенно описано, что на самом деле нужно Полине для полного сексуального удовлетворения. Кравцов поражен: оказывается, у жены на самом деле есть тайные сексуальные желания, о которых он не подозревал раньше. Все к лучшему, заявляет Кравцов пораженной любовнице. Теперь он знает, что делать, чтобы получить долгожданного ребенка. Всего лишь, следуя методике доктора Ершова, удовлетворить невысказанные эротические фантазии супруги. И он их удовлетворяет - таким вот диким способом. Можете себе представить - когда Кравцов насиловал жену, то думал, что делает ей подарок на день рождения!
        Однако Кравцов оказался убит совсем не потому, что методика доктора Ершова губительна. Он сделал ошибку. Во-первых, Кравцов начал сразу с третьей фазы
«лечения», перескочив через два важных этапа: этап детального обсуждения совместных действий и этап общей договоренности и компромиссов между партнерами. Все должно было происходить только по обоюдному согласию супругов. Если бы Кравцов просто поговорил с женой, ничего бы не произошло. С точки зрения психологии, теория Ершова, как мне кажется, вполне оправданна. Не знаю, действительно ли лечение дает тот результат, на который рассчитывают бездетные супруги, но очевидный плюс есть точно - сексуальная жизнь измученной переживаниями пары, где каждый думает лишь о продолжении рода, а не о радостях любви, оживляется.
        - Ты хочешь сказать, что доктор Ершов в данном случае ни при чем? - спросил Иван.
        - В данном случае - нет. Но Ершов причастен к более страшным преступлениям. Процент женщин, у которых после лечения наступала беременность, Ершова не устраивал. После знакомства с Олегом Кравцовым и его рассказа о том, что в своей лаборатории он работает над препаратом нового поколения, который способен устранить причину бесплодия у многих бездетных пар, Ершов загорается идеей подкрепить свою теорию с помощью этого средства. Кравцов соглашается на эту махинацию, и они начинают проверять изобретение Олега на пациентках доктора Ершова. Действуют они нелегально, потому что препарат еще не разрешен к применению и не прошел окончательных испытаний. Данное лекарство Кравцов опробовал и на жене, не подозревая о том, что Полина уже беременна. Лечащий врач Полины Кравцовой уверена, что именно это послужило причиной выкидыша у девушки.
        - Как тебе удалось выяснить такие подробности? - спросил протрезвевший Крымов.
        - Случайно. История очень любопытная. Мне позвонила Кравцова и сообщила, что очень беспокоится о своей соседке по палате, Софье Ромашовой. Женщина в халате и тапочках спустилась вниз, вышла из больницы, села в темно-синий «Фольксваген» и больше не вернулась. Полина попросила меня разыскать эту женщину, она была уверена, что с соседкой что-то случилось. Ночью между женщинами состоялась задушевная беседа, Ромашова поведала Полине, что хочет привлечь к ответственности человека, которого считала виновным в патологии ее беременности. Днем женщина собиралась сообщить о своих подозрениях в правоохранительные органы, но с утра созвонилась с кем-то, разговаривала на повышенных тонах и после пропала. Я согласился помочь, первым делом отправился к мужу Ромашовой, и тут всплыла любопытная информация. Оказывается, женщина посещала клинику «Здоровое потомство» и доктора Ершова. Фамилия показалась мне очень знакомой, я вспомнил, что в записной книжке Полины Кравцовой был записан номер этого доктора. Попросив Полину рассказать мне о Ершове, я выяснил и другие подробности о сотрудничестве ее мужа с доктором. Не
сомневаюсь, что Соня Ромашова в то утро звонила Ершову, думаю, перед тем как рассказать о своих подозрениях в милиции, женщина решила немного пошантажировать доктора и вытрясти из него деньги, заметьте, немалые, уплаченные ранее за лечение. Боюсь, что Ромашовой уже нет в живых, но если мы ее найдем, то нам удастся прижать доктора Ершова к стенке.
        - Если лечение доктора приводит к патологиям, почему же другие пациенты молчат? - спросил Иван.
        - Ершов не дурак, он сразу внушал пациентам, что беременность может протекать с патологией, но указывал иные причины, например, критический возраст. Я уверен, что жертв больше. Просто Ромашовой первой удалось связать лечение доктора со своей проблемой.
        - Но как же можно вот так принимать препарат, не поинтересовавшись патентом и разрешением к применению? - возмущенно спросил Крымов.
        - А ты подумай, Володя. Если тебе твой доктор что-то рекомендует и говорит: это единственное, что может помочь, иначе ты обречен, - что ты сделаешь, находясь в отчаянии? Спросишь лицензию? Молчишь? То-то и оно: ты начнешь копить деньги, а если они у тебя есть, купишь и примешь лекарство. Судя по всему, препарат Ершов предлагал не всем. Выбирал именно безнадежные и страдающие от чего-либо пары. Начинал издалека, намекал, что есть одно средство, не запатентованное, правда, но абсолютно безвредное, и именно это средство может помочь. Процветание клиники указывает на то, что препарат он продавал очень дорого, и все у него шло гладко, пока не произошел прокол с Софьей Ромашовой.
        - Тогда надо брать Ершова, - высказал свое мнение Иван.
        - Весь ужас состоит в том, что у нас для этого нет никаких оснований. Все, что я только что сказал, это лишь мои предположения, не более. Без показаний Ромашовой мы даже задержать Ершова не можем. Такой вот заколдованный круг.
        - Неужели ничего нельзя сделать? - раздраженно выпалил Иван. - Что, так и будем сидеть и ждать, пока труп бедной женщины кто-нибудь не найдет?!
        - Нет, конечно, - хитро сощурился Сергей. - Фото Ромашовой скоро будет показано по всем телевизионным каналам. За Ершовым установлено наблюдение. Нам остается только ждать. Если что-нибудь прояснится, мы узнаем об этом первыми.
        - Это другое дело, - выдохнул Иван. - Если все в ажуре, можно и рюмаху хлопнуть.
        - Ну и горазд же ты пить, Ванька, - со смехом сказал немного захмелевший Сергей. - Часов с шести заседаешь, а ни в одном глазу.
        - Во-первых, я большой, - начал защищаться Иван. - Во-вторых, я сам пришел минут за двадцать до тебя.
        - И где же ты был, родной? Наверное, Ленку уговаривал, чтобы она тебя к друзьям отпустила? - подколол друга Быстров.
        - Да ну тебя, - махнул рукой Спицын. - У меня дело важное было. Навещал я старушку одну, Евангелисту Георгиевну Смирновскую…
        - И собаку Крысю - членоежку, - заржал Крымов.
        - Кончай, Володька, - осадил Крымова Сергей и обратился к Ивану: - Она тебя простила?
        - А то, - гордо доложил Спицын. - Мы теперь лучшие друзья! Кстати, новая шляпка помогла.
        - Какая еще шляпка? - удивленно спросил Крымов.
        - Не твое дело. Я вообще не с тобой говорю! - рявкнул Иван и выпил водку, ни с кем не чокаясь.
        - Ну и не надо, - обиженно прогнусавил Крымов и тоже выпил водку, ни с кем не чокаясь.
        Сергей пить не стал - водка не дала желаемого результата. Алкоголь почти не подействовал на организм, но пить больше не хотелось. Захотелось есть, и Сергей Федорович навалился на еду, сметая все, что осталось на столе.
        - Так вот, - продолжил Спицын, - помнишь, ты мне про кулон в форме сердца рассказывал, который ты увидел на груди у Аллы и понял, что она и Кравцов - любовники? Ты еще сказал, что вещи из одного комплекта и очень дорогие. Кулон изъяли как вещественное доказательство, я на него после глянул - и обалдел. Моя старушка недавно показывала мне семейный фотоальбом. На одной фотке была она, маленькая, с родителями. Так вот, гарнитур принадлежал когда-то матери Смирновской! Хотя фото черно-белое, но эти украшения спутать ни с какими другими невозможно.
        - Ну и что? - вякнул Крымов. - Тоже мне ценитель ювелирного искусства. Продала бабуся комплект Юденичу и живет теперь припеваючи.
        - Погоди, Володя, ты не все знаешь, - примирительно сказал Сергей. - Когда мы видели бабусю последний раз, она страшно голодала. Ты хочешь сказать, Иван, что у нее этот комплект украли?
        - Я действительно так подумал сначала, ноги в руки - и помчался к ней, но Евангелиста Георгиевна это опровергла, она продала комплект перекупщику.
        - К чему тогда вообще этот разговор? - не выдержал Крымов, хлопнул еще одну рюмку водки и оглядел стол, чтобы закусить, но с удивлением обнаружил, что закуска куда-то исчезла. Потом покосился на жующего Быстрова, тяжело вздохнул и удалился на кухню - рассказ Ивана о Евангелисте Георгиевне его нисколько не заинтересовал.
        - И чего он обиделся? - возмутился Спицын. - Сам ведь первый начал.
        - Слушай, Ванька, если ты сейчас же мне не расскажешь, что случилось с твоей аристократкой, я тоже обижусь, - потребовал Сергей, косясь на дверь с надеждой, что Крымов вернется с очередной порцией еды.
        - Смирновская продала комплект всего за пятьсот долларов. Перекупщик обманул ее, соврал, гад, что рубины фальшивые, и кинул несчастную одинокую старушку.
        - Сволочь! Давить таких надо! - возмущенно заорал Крымов, вернувшись в комнату в обнимку с трехлитровой банкой маринованных помидоров.
        - Ну так я уже… того, - смущенно промямлил Спицын, виновато поглядывая на Быстрова.
        - Ты что, Юденича прибил?! - в свою очередь заорал Сергей.
        - Ну, дела! - ошарашенно выдохнул Володька, сел на пол и поставил банку с помидорами рядом с собой.
        - Да вы чего, мужики, совсем одурели? И не Юденич это вовсе у Смирновской комплект приобрел. Филипп Германович вообще ничего об этом не знал. А когда узнал, разозлился очень и сразу адрес этого говнюка мне дал. Я рванул к перекупщику, приехал, значит, и тут вдруг понял, что с точки зрения закона у меня ничего против него нет. Пришлось применить психологическое воздействие, только и всего.
        - Слава богу! - с облегчением вздохнул Быстров. - Ты уж не пугай меня так больше.
        - И что, после твоей воспитательной беседы этот ублюдок согласился возместить Смирновской сумму, на которую наколол старушку? - поинтересовался Крымов, пытаясь выудить из банки помидор.
        - Еще как согласился, - улыбнулся Спицын, - клятвенно пообещал, что, как только из больницы выйдет, сразу же и возместит…

***
        Поздним вечером того же дня на пульт одного из отделений милиции позвонил неизвестный мужчина и сообщил, что знает, где в настоящий момент находится разыскиваемая Софья Михайловна Ромашова. Сотрудники милиции выехали по указанному адресу, обыскали клинику «Здоровое потомство» и на третьем этаже, в кабинете специалиста по проблемам семьи и брака Ершова В.А., обнаружили потайную комнату, где располагалась лаборатория доктора. Ромашову нашли на полу, связанную и с заклеенным скотчем ртом, к счастью, живую и без физических повреждений. Софья Михайловна подтвердила, что ее похитил и собирался убить владелец клиники
«Здоровое потомство» Валентин Андреевич Ершов, опасаясь, что она расскажет в милиции о методах его лечения и нелицензированном препарате, который доктор активно прописывал своим пациентам. От смерти Софью Михайловну спасла тяга доктора к науке. Ершов планировал сначала всестороннее изучить патологию плода Ромашовой, о чем сообщил ей, как только связанная женщина оказалась в лаборатории.
        Показания Ромашовой послужили основанием для возбуждения уголовного дела. Учитывая опасность деяния доктора Ершова, на его задержание были высланы лучшие бойцы СОБРа, но Валентин Андреевич испарился бесследно. От наблюдения, которое ранее организовал майор Быстров, шустрому доктору удалось ускользнуть.
        Глава 22
        Понедельник - день тяжелый
        Серафима Казимировна терпеть не могла понедельники. Особенной причины ненавидеть этот день недели у женщины не было, но каждый раз, без видимой причины, именно в понедельник обязательно случались какие-нибудь неприятности. Например, в прошлый понедельник ее пуделиха Линда вдруг увидела на улице крысу, помчалась за ней, загнала в угол, и крысе ничего не оставалось, как укусить преследовательницу за нос. Вопила собака на весь двор. Пришлось срочно бежать домой, мазать крысиные укусы зеленкой, но Линда во время этой процедуры постоянно крутилась и в итоге из абрикосового пуделя превратилась в зеленого. Серафима Казимировна по этому поводу даже немного всплакнула.
        А сегодня у Серафимы Казимировны убежал утренний кофе, потом она долго не могла найти ошейник Линды, и собака решила все свои дела в лифте, пришлось убирать. Ужасно! Выпив растворимого кофейку, Серафима Казимировна в расстроенных чувствах пошла выносить мусорное ведро. Тут начались неприятности другого рода, еще более страшные. Озадаченно пересчитав пустые бутылки из-под пива и водки, выстроенные около мусоропровода, Серафима Казимировна с ужасом поняла, что содержимое бутылок было выпито сыном любимой подруги, потому что другие соседи пользовались мусоропроводом на другом этаже. Вот оно как бывает, когда живешь один! Ко дну идет человек, спасать его нужно, разволновалась Серафима Казимировна, бросилась к себе домой и схватила телефонную трубку, с решительным намерением сделать все возможное, чтобы вернуть заблудшего сына… подруги на путь истинный.

***
        Пить он больше не мог, и не пить не мог. Неизбежность разговора с Полиной пугала Сергея настолько, что хотелось повеситься. В пятницу вечером девушка позвонила ему домой, спросила, удалось ли разыскать Соню. Звонка он не ожидал и довольно сухо поговорил с ней. Как он мог так говорить с женщиной, которую любил? В общем, Сергей Федорович сильно расстроился. Все дальнейшие события майор помнил смутно, одно было очевидно: субботу и воскресенье он бессовестно пропил. А если он пропил субботу и воскресенье, значит, сегодня понедельник!
        Майор застонал, перевернулся на живот и положил сверху подушку. Голова гудела, как трансформаторная будка, больно было даже глаза открыть, во рту пересохло. Сейчас бы доктора Соколову сюда с ее фирменным коктейлем, чтобы привела в норму, мечтательно подумал Сергей и пошарил рукой рядом с кроватью: где-то там у него должна была остаться недопитая бутылка пива. Бутыли не было, вместо нее на полу стояла какая-то стеклянная емкость. Быстров открыл глаза, морщась от боли в затылке, свесил голову вниз и узрел трехлитровую банку… с огурцами! Запустив руку в банку и выудив огурец, Сергей Федорович поднес его к глазам, долго рассматривал, осторожно лизнул и пришел к выводу, что огурцы соленые. Все это, конечно, было замечательно - огурцы, рассол… Только откуда они взялись??? Ответ не заставил себя долго ждать. Кровать колыхнулась, Сергей Федорович уронил огурец на пол и резко обернулся. Рядом с ним на постели лежало что-то большое, завернутое в одеяло, и спало. Быстров сел. «Что-то большое» открыло глаза и улыбнулось ему пухлым ярким ртом.
        - Проснулся? Сейчас завтракать будем. Извини, пока ждала, когда ты проснешься, сама задремала.
        - Ты кто?! - спросил Быстров.
        - Как кто, я Роза! - возмутилась женщина.
        - Ах, Роза! Как ты здесь оказалась, Роза?
        - Серафима Казимировна ключи дала. Сказала, что ты без меня пропадешь. Вот я и приехала.
        - Понедельник, - прошептал Быстров и с тоской подумал, что все заскоки у тети Серафимы случаются почему-то стабильно по понедельникам. В прошлый понедельник она выкрасила зеленой краской собаку, а сегодня решила снова его сосватать прыщавой толстушке Розе.
        - Что - понедельник? - не поняла Роза.
        - На работу мне нужно, вот что. Спасибо тебе большое, Роза, за огурцы и заботу, но тебе пора.
        - А завтрак? - с надеждой спросила женщина, поднимаясь с кровати. Быстров отрицательно покачал головой. Роза пожала плечами и ушла. Сергей с удовольствием схрумкал огурец, выпил рассола из банки, дополз до ванной и встал под холодный душ. Прохладная водичка взбодрила. «Сегодня я ей все расскажу», - решил майор, заглянул в холодильник, нашел там недопитую бутылку пива и допил. Голова просветлела, но душа сжалась в комок. «Да ты трус, Сережа?» - шепнул ему внутренний голос. «Да, я трус», - согласился Сергей.

***
        С Агаповым он столкнулся в коридоре отделения, где лежала Полина. Инфузорий разговаривал с Татьяной Игоревной около палаты Кравцовой. Быстров остановился, секунду размышлял, широким шагом подошел к Инфузорию и дал ему кулаком по челюсти. Следователь отлетел на пару метров, ошарашенно глядя на Быстрова.
        - Что вы делаете, Сергей Федорович! - закричала Татьяна Игоревна.
        - Извините, Татьяна Игоревна, - сказал Быстров, подошел к следователю и дал ему по челюсти еще раз - Инфузорий оступился и свалился на пол.
        - Охренел! - завопил следователь, потирая подбородок. - Быстров, ты чего?!
        - Ничего, - буркнул Сергей, он, может, и ответил бы, если бы знал, что отвечать. Но он не знал - увидел морду Инфузория, и почему-то захотелось его убить. Что это он, правда?
        Татьяна Игоревна суетилась вокруг следователя, Агапов с ее помощью поднялся на ноги, пошатываясь, подошел к Быстрову и засветил ему в нос. Сергей отлетел к стене, ничего подобного он не ожидал. Думал, сейчас ему нотации читать будут и законы перечислять.
        - А ну прекратите! Устроили тут, понимаешь, - возмутилась Соколова, встав между мужчинами.
        - Извините нас, - тряся рукой и ойкая, сказал Агапов. - Елки, Быстров, у тебя нос, как камень.
        - Ты ей все рассказал, да? - спросил Быстров, вытирая кровь из носа платком.
        - Нет, - обиделся Агапов. - Она вчера из новостей сама обо всем узнала.
        - Как она?
        - Спит, - вздохнула Соколова. - Когда узнала о Ершове и своем муже, упала в коридоре. Мы думали, что сознание потеряла, а она уснула.
        - И что, с тех пор спит? - пораженно спросил майор.
        - Нет, просыпалась. Вот что, Сергей Федорович, вы лучше с психиатром нашим поговорите, если хотите подробности узнать.
        - Агапов, извини, - виновато буркнул майор. - Не знаю, что на меня нашло. Вдруг разозлился.
        - Ничего себе! Козел ты, Быстров, - вздохнул Агапов и уселся в кресло, положив папку с протоколами на колени. - Ладно, проехали, понял, из-за Кравцовой ты на меня разозлился. Но я ж законник, Быстров, а не мать Тереза! Кстати, радуйся, дело закрываю, - вдруг улыбнулся Инфузорий. - В лаборатории Ершова нашли дневники, где он подробно описывал опыты над своими пациентами. Одно из побочных воздействий препарата Кравцова - немотивированные приступы агрессии. Многие пациенты жаловались доктору, что испытывали ярость, когда принимали лекарство. И Ершов потом гасил негатив психотерапевтическими сеансами, поэтому все и молчали. А с Ромашовой прокол вышел. Так что все обвинения с Кравцовой я снимаю, спишем все на побочный эффект препарата, который ввел Полине ее муж. Татьяна Игоревна как раз мне анализы Кравцовой предоставила и готова написать заключение и обосновать поведение девушки. Дело-то все в гормонах было! Гормоны - эта такая штука непредсказуемая, женщины иной раз себя вообще не могут контролировать. А ты чего приехал? С Кравцовой сейчас бесполезно разговаривать. Можно дело и по другой статье
закрыть, легко. Психогенный фактор сработал, когда она обо всем узнала. Правильно я объясняю, Татьяна Игоревна?
        - Да, - кивнула Соколова. - Полина получила психологическую травму, связанную с болезненными эмоциями. Психика девушки и без того была измотана, а тут - такой сильный стресс! В результате панической реакции на собственное переживание, субъективно неприемлемое с морально-этических позиций, сработал механизм психологической защиты, и у девушки произошло непроизвольное изменение состояния сознания, - объяснила доктор.
        - Что, простите? - не понял Быстров и уселся в соседнее кресло, рядом с Инфузорием.
        - Не помнит она ни фига, вот что - полнейшая амнезия. Мексиканские сериалы смотрел? Так вот, там тоже такое частенько случается, - объяснил следователь.
        - А ты что, мексиканскими сериалами увлекаешься? - усмехнулся Быстров.
        - Жена с тещей, - смущенно отмахнулся Инфузорий. - Достали уже.
        - И что теперь делать? - задумчиво спросил Быстров.
        - Телевизор другой покупать, - заявил следователь. - Только денег нет.
        - Я про Кравцову, - уточнил Сергей Федорович, поглядывая на расстроенного следователя. Нормальный вроде мужик, подумал он. Со своими тараканами, но кто ж без них? Только очень вредный.
        - Эпизод амнезии завершается так же внезапно, как и начинается, - сказала Татьяна Игоревна. - Возможно удлинение эпизода, в особенности при наличии вторичной выгоды от болезни, или его возобновление при повторных воздействиях первичного стимула.
        - А-а-а, ну, в принципе понятно, - вякнул Сергей Федорович.
        - Что вам понятно? - рассмеялась Соколова. - В общем, ситуация такая: любое напоминание о прошлом и о трагедии, которая произошла с девушкой, может спровоцировать процесс восстановления памяти. Но я считаю, как бы кощунственно это ни звучало, что девочке просто повезло, что она все забыла. Склонность к самоубийству у нее есть, Кравцова либо руки бы на себя наложила, либо помешалась бы. Поэтому на днях мы переведем Полину в реабилитационный центр, она там пробудет, пока шумиха вокруг экспериментов доктора Ершова не утихнет. И хорошо бы, если с Полиной рядом будет близкий человек, - Татьяна Игоревна выразительно посмотрела на Сергея.
        Из палаты Кравцовой вышла Лизонька, сообщила Соколовой, что пациентка проснулась. Татьяна Игоревна кивнула и направилась в палату.
        - Ее можно увидеть? - окликнул доктора Быстров.
        - Можно, после того, как осмотрю девушку, - улыбнулась Соколова и скрылась за дверью.
        - Агапов, перевод на работу в Питер поможешь мне организовать? - после некоторой паузы спросил Быстров.
        - Зачем?! - изумился следователь.
        - Я переезжаю, - задумчиво сказал майор.
        - Когда?
        - Как только она согласится выйти за меня замуж.
        - Что ж, когда согласится, тогда и поговорим. - У Агапова зазвонил в кармане мобильный. Следователь ответил на звонок, сунул телефон обратно в карман и обернулся к Сергею: - В общем, поехал я, дела, - поморщился Инфузорий, поднялся и пожал руку Быстрову. - Успехов.
        - А что с Ершовым? - спросил майор.
        - Как сквозь землю провалился, - пожал плечами следователь и потрусил по коридору на выход.

***
        Соколова наконец-то разрешила Сергею войти. Быстров глубоко вдохнул и вытер ладонью пот со лба: пока он ждал, весь взмок от волнения. Майор протиснулся в палату и замер в дверях. Полина стояла спиной к нему и смотрела в окно, отодвинув рукой жалюзи. Осени, похоже, надоело плакать. В окно било солнце, Полина казалась окутанной волшебным ореолом, стояла в ярком свете солнечных лучей, и так красиво переливались ее светлые волосы, собранные в хвост на макушке… Сергей попытался представить выражение ее глаз, но не смог. Какие глаза могут быть у человека, который все забыл? Что в них отражается, испуг или пустота? Майору вдруг стало страшно: даже в голову не пришло, что Полина забыла и его тоже!
        Девушка отпустила жалюзи, они упали на окно с легким стуком, задрожали, по стенам палаты запрыгали солнечные зайчики. Полина обернулась.
        - Здравствуйте, - сказала девушка и неуверенно улыбнулась. В ее чудесных зеленых глазах не было испуга и пустоты, Полина смотрела на него со спокойным интересом. И Сергей вдруг почувствовал, что сердце его престало болеть и успокоилось, потому что легче стало ей, женщине, которую он любил и чувствовал даже на расстоянии. Сейчас или никогда, решил он.
        - Здравствуй, Полина, - улыбнулся Быстров. - Меня зовут Сергей. Я твой друг.
        Полина присела на кровать, продолжая разглядывать его с любопытством.
        - Друг… Я, кажется, это чувствую, - после паузы сказала она. - В душе тепло. Только странно и немного страшно: я не знаю, что было и что будет дальше. Я не знаю, кто я.
        - Все будет хорошо, Полина, - он сел рядом на кровать и осторожно обнял девушку за плечи. Она не отстранилась, повернулась к нему.
        - У тебя шишка и щека поцарапана. Болит? - спросила она чуть слышно и осторожно повела рукой по его скуле.
        - Совсем нет, - усмехнулся Сергей, взял ее ладошку и поцеловал.
        - Ты поможешь мне вспомнить?
        - Да, - пообещал Сергей.
        - Все будет хорошо, - прошептала она и положила голову Сергею на плечо.
        Глава 23
        Бабье лето
        Несмотря на раннее утро, на платформе станции Белорусская толпился народ. По телевизору объявили, что в Подмосковье пошла вторая волна опят. Опенок удивительный гриб, собирать его - одно удовольствие, нашел заветный пенек - и полная корзина. А какая закуска получается из маринованных опят - блеск! Погодка стояла благоприятная, солнечная и сухая, с задержкой в две недели началось бабье лето, балуя москвичей последним в этом году теплом, и грибники в предвкушении удачи повалили за город - запасаться лесными дарами природы.
        Электричка Москва - Бородино издала гудок и подкатила к платформе. Соломея Митрофановна Кукушкина поправила брезентовую панамку и, расталкивая локтями и грудью толпу жаждущих занять место, влезла в вагон. Взгромоздив свой зад, затянутый в синие треники, на дерматиновое сиденье лавочки, Соломея Митрофановна поставила под ноги лукошко и рюкзак, удовлетворенно вздохнула и вытащила из кармана штормовки мятую газету с кроссвордом. Теперь можно было ни о чем не волноваться в ближайшие полтора часа.
        Электричка рывком тронулась с места.
        - Типичный захватчик, слово из восьми букв, - вслух прочитала Соломея Митрофановна вопрос, вытащила из-за уха карандаш и напряженно задумалась. В голове крутилось только одно слово из восьми букв, которое подходило под данное определение, - Ме-тел-кин!
        - Оккупант, - подсказал ей кто-то знакомым голосом. Соломея Митрофановна подняла глаза и выронила газету из рук. Ее ненавистный сосед сидел напротив нее и нагло ухмылялся. - Здорово, Соломея! Видел с утра, как ты по грибы собиралась, ну и решил присоседиться. Боюсь один заплутать в лесу. Вместе-то оно веселее, - заявил соседушка и подмигнул. Одет Метелкин был в длинный рыболовный плащ, резиновые сапоги и вязаную красную шапочку-петушок, а на коленях держал корзину. Корзина была прикрыта полотенцем, и оно подозрительно оттопыривалось. Воображение Соломеи Митрофановны не на шутку разыгралось, и сердце сжалось от нехороших предчувствий.
«Топор!» - ужаснулась Кукушкина: несомненно, Метелкин решил ее убить, а после занять освободившуюся жилплощадь. Умирать Соломеи Митрофановне не хотелось, но как избавиться от Метелкина, Кукушкина понятия не имела. Решив пока вести себя естественно и миролюбиво, чтобы убивец не догадался о том, что она раскусила его намерения, Соломея Митрофановна подняла газету.
        - Отжившая плоть, слово из четырех букв, - прочитала она следующий вопрос.
        - Труп, - хохотнул сосед, и Кукушкина разом вспотела.
        - Не подходит, - прошелестела она осипшим голосом. - Вторая буква «л».
        Соседушка задумался.
        - Во! Врубился, это слово - тлен! - сообщил Метелкин после паузы.
        - Подходит, - вписав слово в клетки, сообщила Соломея Митрофановна и покосилась на Метелкина с уважением. Не думала она, что ненавистный сосед - такой умный.
        - Дальше читай, - воодушевился соседушка.
        - Торжественное обещание, которое коммунисты заставляли давать пионэров, - прочитала Кукушкина.
        - Всегда готов! - приложив руку к красной шапочке, сказал сосед. Соломея Митрофанова сосредоточенно посчитала клеточки карандашом.
        - Не влазит, в этом слове одиннадцать букв, а надо шесть.
        - Чего ж тогда? - озадаченно пожал плечами соседушка, призадумался, и лицо его вдруг приняло лирическое выражение. - Эх, помнишь, Соломея, то время? Тогда было не то, что сейчас. А сейчас ну ничего святого в людях не осталось!
        - И пионэров нету, - печально согласилась Кукушкина.
        - Вот! - поднял указательный палец вверх Метелкин и уважительно посмотрел на Кукушкину.
        Дальнейшую часть пути они вспоминали прошлую счастливую жизнь при социализме, низкие цены, дешевую водку и вкусную «Докторскую» колбасу, да так увлеклись, что полтора часа пути пролетели незаметно. Лишь когда машинист объявил, что следующая станция Шаликово, Соломея Митрофановна вновь напряглась, вспомнив, что лежит у соседушки в корзине. Умирать по-прежнему не хотелось. Кукушкина напрягла мозги, прикидывая, как поступить.
        - Лукошко не забудь, - напомнил Метелкин.
        Кукушкина нагнулась за корзинкой и замерла: на дне лежал откидной охотничий нож. Она незаметно переложила нож в карман штормовки и, окинув взглядом тщедушную фигуру соседа, просияла. Теперь она знала, как спастись, осталось только заманить Метелкина подальше в лес, чтобы, так сказать, решить дело без свидетелей.
        В лесу было тихо и прохладно. Шурша по ковру из разноцветных листьев кедами сорок второго размера и с опаской оглядываясь назад, чтобы не пропустить возможный удар топором по голове, Соломея Митрофановна вела Метелкина все дальше и дальше в чащу, предупредив, чтобы не кидался на жалкие кучки грибов, потому что скоро они попадут на волшебную просеку, где с одного пенька можно срезать сразу пять килограммов опят. Через полчаса бодрой прогулки Соломея Митрофановна стала запыхаться и решила, что пора. Сунув руку в карман, она нащупала нож, вытащила его и резко повернулась.
        - Штоб я сдох! - вдруг заголосил Метелкин и ломанулся куда-то в кусты. Соломея проследила за направлением его движения и открыла от изумления рот. Метрах в пяти лежало поваленное дерево, сплошь усыпанное опятами. А за деревом! За деревом тоже были опята, на пнях, на деревьях, на земле - грибы были повсюду! Убийство Метелкина временно отменялось.
        Через полчаса корзина, рюкзак, лукошко, олимпийка Соломеи Митрофановны с завязанными в узел рукавами, рубашка Метелкина и даже красная шапочка-петушок были доверху заполнены грибами. Но грибники так вошли в раж, что успокоиться не могли, Соломея вот уже пять минут в лифчике и штормовке прыгала с палкой около поломанной березы, пытаясь сбить опята, которые росли в метрах двух от земли. Метелкин в плаще на голое тело скакал вокруг Кукушкиной и березы и давал ценные советы. Из широкого кармана его плаща торчало замотанное в полотенце топорище - ирод переложил орудие убийства в карман, предположила Кукушкина, перестала прыгать и окинула хмурым взглядом соседа.
        - Доставай из кармана и будем рубить, - потребовала Соломея, тяжело дыша. Метелкин замер.
        - Чего? - ошарашенно спросил он.
        - Ты из себя козла-то не строй. Знаю я, что ты в карман запрятал, изувер! Я тебя сразу раскусила, пакость такая писучая! Но тока без глупостей, без меня тебе из леса ни в жисть не выбраться, - пригрозила Соломея и подняла над головой соседушки палку.
        - Это самое, Соломея, ты меня, это самое, прости. Не со зла я, торопился очень, думал, не поспею за тобой. Да и не собирался я один рубить! Одному ж невкусно! - вякнул Метелкин.
        Кусты неподалеку зашевелились, кто-то кашлянул, потянуло дешевым табаком.
        - Ой! - Соломея схватилась за сердце, выронила палку из рук и осела на пенек.
        - Так как, сейчас будем рубить? - поинтересовался соседушка, вытащил из кармана полотенце и развернул - из свертка на землю выпало что-то длинное.
        - Это чево? - выпучила глаза Кукушкина.
        - Сырокопченая колбаса. Жрать в лесу нужно что-то, а у меня голяк. Вот и схватил из твоего холодильника первое, что под руку подвернулось. Тока порезать не успел…
        - Я думала, у тебя топор есть, - озадаченно сказала Соломея Митрофановна. - Березу хотела срубить, чтобы грибы можно было достать.
        - Березу? - удивился сосед, поднял колбасу и, взмахнув батоном, как лихой казак шашкой, заржал во все горло. Соломея, открыв рот, некоторое время пыталась осмыслить слова Метелкина, затем глупо улыбнулась, свалилась с пенька и беззвучно захохотала. - Хорошая ты баба, Соломея! И готовить, это самое, ты умеешь вкусно. И грудь у тебя, это самое, - присел рядом Метелкин, таращась на вздымающиеся от смеха полушария Кукушкиной. - Может, это самое, поженимся, что ль? - Метелкин смущенно посмотрел на Соломею Митрофановну.
        Кукушкина резко села, выпучив глаза на соседушку. Грудь ее по-прежнему вздымалась, правда, уже не от смеха, а от душевного волнения. Всю жизнь она мечтала иметь отдельную жилплощадь, но такое простое решение, как вступление с оккупантом в брак, не приходило ей в голову. А ведь это решало проблему!
        - Так че? - поторопил ее с ответом Метелкин.
        - Че, че, ниче, согласная я, - зарумянилась Кукушкина, широко улыбнулась и, сдернув соседушку с пенька, заключила его в крепкие объятия.
        - Соломея, мечта моя, - прокряхтел Метелкин и уткнулся носом в ложбинку ее груди.
        От сладострастного момента жениха и невесту отвлекло чье-то тактичное покашливание.
        - Чего надо? - гневно сверкнув глазами и скинув Метелкина со своих коленей, спросила Соломея Митрофановна.
        - Извиняюсь, заплутал маленько. Не знаю, как из леса выбраться, - промямлил мужик с ведром, полным опят.
        - Козел, людям отдыхать мешаешь, - буркнула Кукушкина, шумно поднялась, поставила на ноги Метелкина, по-хозяйски стряхнула с него листву и нежно поцеловала в лоб. - Ладно, одним нам все равно грибы до станции не допереть, - смилостивилась Соломея, взгромоздила на спину заплутавшего грибника тяжеленный рюкзак, сунула ему в руку красную шапочку-петушок и, подхватив корзину Метелкина и свое лукошко, бодрой походкой направилась в обратном направлении.
        Счастливый Метелкин плелся в конце процессии, сгорбившись под тяжестью двух узлов. Возвращаться Соломея Митрофановна решила более сносной дорогой, проложенной в свое время грейдерами. Миновав осиновый частокол, грибники вышли на небольшую опушку, залитую солнцем.
        - О, совсем опупели, за грибами на иномарках ездют, - возмутилась Соломея Митрофановна, заметив на полянке темно-синий «Фольксваген».
        - За грибами пошли, а двери не заперли? Странно, - засомневался Метелкин, поставил узлы на землю и засеменил к машине. Обойдя «Фольксваген» с другой стороны, Метелкин рысью метнулся обратно с нездоровой бледностью на лице. - Там! Там… отжившая плоть из земли торчит, - выдохнул он и заголосил на весь лес.
        Эпилог
        Агапов как в воду глядел. Оперативно-следственную бригаду, прибывшую на место происшествия в лесной массив, расположенный в районе станции Шаликово, поразило странное положение трупа: покойник был врыт в землю в вертикальном положении, на поверхности остались только нос и глаза. Личность установили быстро: покойником оказался Ершов Валентин Андреевич. Вскрытие показало, что смерть Ершова В.А. наступила в результате переохлаждения.
        Виновника смерти доктора Ершова так и не нашли. Ни свидетелей, ни улик не было. Удалось выяснить, что Ершов незадолго до смерти общался с кем-то по телефону, но личность звонившего установить не смогли, потому что звонок был сделан из телефона-автомата. Впрочем, разыскать убийцу особенно не старались.
        В лаборатории Кравцова тоже сделали обыск, но ничего противозаконного не обнаружили. В материалах, представленных следственной бригаде, никаких нарушений не выявили. Препарат находился в стадии разработки, об опытах над людьми никто ничего не знал.
        Над Аллой Кольской состоялся суд, на котором она полностью отказалась от своих показаний. Адвокат настаивал на том, что его подзащитная во время своих признаний находилась в состоянии сильного стресса, вызванного смертью друга детства, не понимала смысла вопросов следователя и не о каком изнасиловании ничего не знала. Адвокат легко доказал ее невиновность, и Кольскую оправдали. Алла вернулась в лабораторию, где заняла место Олега Кравцова.
        У Ромашовых родился мальчик, внешне совершенно здоровый, но с некоторыми умственными отклонениями от нормы. Софье Михайловне предложили отказаться от малыша и поместить ребенка в специальный интернат для умственно отсталых детей. Василий с Соней категорически отказались. Ромашов обосновал решение оставить ребенка по-своему: «Чтоб я, бывший зэк, своего сынишку в тюрягу упрятал? Никогда! А если кто смеяться станет, в землю по самые уши зарою». После случая с Ершовым никто не посмел воспринять как шутку последнюю фразу Василия.
        Сергей ежедневно навещал Полину в реабилитационном центре. Вместе с психиатром Кравцовой была придумана новая, но максимально приближенная к реальности история жизни девушки. От Полины не скрывали, что она была замужем и счастлива в браке, но муж случайно погиб в автокатастрофе. Из больницы Полина переехала к Сергею и через месяц согласилась выйти за него замуж. Свадьба была тихой и немноголюдной, со стороны невесты присутствовали только два человека: профессор Бостонского университета Яковлев Валерий Аркадьевич и его жена Каррен Райдер. После свадьбы Быстров переехал с женой из Москвы в Санкт-Петербург.
        Роман Полины Кравцовой был опубликован в Америке и завоевал симпатию читателей. Правда, после некоторых стараний Валерия из романа бесследно исчезла одна глава, в которой описывался сон неизвестной домохозяйки, но от этого книга не потеряла привлекательности и ее смысл не изменился.
        Издатель Яковлева, Майкл Софин, вернулся из Прибалтики, подал заявление о разводе с четвертой женой и готовился вступить в новый брак. Как выяснилось, со своей пятой половиной Майкл познакомился благодаря брачному агентству, куда обратился, чтобы найти себе русскую жену. Русская жена нашлась, как ни странно, в Риге. По паспорту девушку звали Ольгой, но Софин упорно называл невесту Лилу, а почему - никто не знал.
        Два года спустя
        Сексопатолог Земцов со скучающим видом разглядывал в окне зимний питерский пейзаж. Пациентов в последнее время было мало - два-три посетителя за неделю. Да и проблемы, с которыми к нему обращались, были скорее не по его части. Все больше шли женщины бальзаковского возраста, и не лечиться, а, скорее, поплакаться ему в жилетку о том, что молодость прошла. Земцов терпеливо выслушивал увядающих красоток и мечтал о том, что придет человек с реальной проблемой и он наконец сможет применить все свои знания, нерастраченным грузом застрявшие у него в голове.
        Время приближалось к пяти. От безделья начало клонить ко сну. Широко зевнув, Земцов потянулся и стал собирать в портфель со стола бумаги и папки, которые он раскладывал каждое утро для придания своей персоне большей солидности и важности.
        В дверь нерешительно постучали. Земцов быстро раскидал по столу все, что уже убрал, натянул на нос очки и бодрым голосом разрешил посетителю пройти.
        В кабинет вошла миловидная блондинка, совсем молоденькая, подросток: невысокая худенькая фигурка, скромно опущенные ресницы. Девушка неловко села на краешек стула и подняла на Земцова глаза, необыкновенные изумрудные глаза. Нет, перед ним сидел не подросток, а зрелая женщина. Лет ей было около 30, об этом говорил ее взгляд, взгляд женщины с опытом. Она смотрела на него так странно, так пленительно, что Земцов вдруг оробел, как мальчишка, не в силах вымолвить ни слова.
        Она начала первой.
        - Дело в том, доктор, что у меня проблемы, - сказала женщина, голос у нее был низким, с легкой приятной хрипотцой.
        - Не стесняйтесь, рассказывайте, и мы постараемся вместе решить ваши проблемы, - откашлявшись, подбодрил женщину Земцов.
        - Не понимаю, что со мной происходит. С одной стороны, все хорошо. Я замужем, у меня внимательный и заботливый муж, ласковый, нежный. Он чудесный человек. Любая женщина мечтает о таком спутнике жизни. И я счастлива, поверьте, счастлива, но в постели… - женщина замолчала и отвела взгляд.
        - В постели он вас не удовлетворяет, - понимая смущение блондинки, предположил Земцов. Она робко кивнула. - Подобная проблема существует у многих женщин, но смею вас уверить, что все поправимо. Вы пробовали откровенно поговорить с мужем об этом?
        - Боюсь, что это ничего не изменит.
        - Почему вы так думаете?
        - Он слишком мягкий человек, чтобы вести себя в постели так, как мне бы хотелось. Ему придется изменить себя, а я не хочу его ломать. К тому же я сама не хочу ничего менять.
        - Не совсем вас понимаю. Вы пришли к специалисту за помощью и при этом не хотите ничего менять. Зачем же вы тогда пришли? - удивленно спросил Земцов.
        - Да, я не хочу ничего менять, и именно это меня и беспокоит. Я сама не поняла, как мои сны стали для меня важнее реальности. От снов я получаю психологическое удовлетворение и, как это ни парадоксально, сексуальную разрядку. Помогите мне, доктор. Я ощущаю себя моральным уродом. Вы даже представить не можете, что я проделываю во сне!
        - Что же, кажется, я начинаю улавливать суть вашей проблемы, но для того чтобы понять ее глубже, мне нужна от вас предельная откровенность. Если вы готовы пойти на подобный шаг, я постараюсь помочь вам. Пожалуйста, как можно подробнее опишите свои сны. Важны не только описания сюжета, но и ваши ощущения.
        - Хорошо, только я неправильно выразилась в начале беседы. Не сны мне снятся, а сон - один и тот же сон, вот уже около двух лет. Когда я засыпаю, то словно попадаю в другое измерение.

…Вокруг горят свечи, постель покрыта черным шелком - я ощущаю спиной ласковую прохладу, и тело выгибается дугой в предвкушении экстаза и наслаждения. Я знаю, сейчас придет Он. Он уже стоит за дверью и подбирает ключ. Сама я не могу его впустить - это против правил.
        Я не знаю его имени, лицо скрыто под маской. Он не целует меня никогда, да мне это и не нужно - вся эта слюнявая дребедень не для меня.
        Дверь открывается…
        Примечания

1
        Дорогая, принеси мне, пожалуйста, холодное пиво! (англ.)

2
        Ее имя… (англ.).

3
        Всем (англ.).
        This file was created
        with BookDesigner program
        [email protected]

2/19/2008