Во всем виноваты кувшинки Анна Васильевна Данилова
        Эффект мотылька. Детективы Анны Даниловой
        Женя не могла поверить собственным глазам: прямо перед ней в самолете молодая москвичка Лиза превратилась в старушку-француженку Элизу. Кто и для чего ее обманывает? Что все это значит? Но ей не до безумных фантазий, хватает и собственных проблем: пропал любимый муж, известный адвокат Борис Бронников, кто-то обманом завладел их загородным домом, еще и брат мужа, Петр, скрывает какую-то зловещую тайну…
        Анна Васильевна Данилова
        Во всем виноваты кувшинки
        
        1. Лиза - Вере
        Моя дорогая подруга Верочка, как же я соскучилась по тебе! И хотя мы живем с тобой в одном городе, в этой громадной и прекрасной Москве, но встретиться и поговорить как-то не удается. Я понимаю, ты человек занятой, ты много работаешь, и я в этом даже как-то завидую тебе, потому что у меня в жизни все как-то складывается нелепо и неправильно. Но поверь, я в самом скором времени возьму себя в руки, и у меня тоже все наладится. Я восстановлюсь в университете, устроюсь на работу и приведу в порядок наконец свою квартиру. Да-да, ты - единственный близкий мне человек, который знает обо мне буквально все и которому я могу рассказать о своей жизни даже самое неприглядное. Да, я никак не могу заставить себя взяться за уборку, мне лень, у меня нет настроения, у меня кошки на душе скребут… Но то не потому, что я на самом деле такая ленивая и бестолковая. Возможно, то, что я напишу тебе сейчас, удивит тебя сильно, заставит по-другому взглянуть на меня, может, ты разочаруешься во мне… Да, я многое писала тебе о своей жизни, признавалась в каких-то мерзких поступках, встречах, рассказывала тебе о мужчинах,
которые поступали со мной ужасно. Но то, о чем я расскажу тебе сейчас и в чем не решалась признаться раньше, повторяю, быть может, заставит тебя примчаться ко мне на всех парах. Может, ты отодвинешь в сторону все свои неотложные дела и захочешь встретиться со мной, расспросить меня обо всем.
        Сразу скажу - это длится уже два года. И вынырнуть из этого состояния я просто не в силах, да и не знаю, как это вообще сделать. Все дело в моих постоянных поездках в Париж. Это как наваждение, как наркотик (хотя, к счастью, я не знаю, что это такое). Все те деньги, что я тебе задолжала, я трачу на билеты, продление визы и все такое. Летаю я туда для того, чтобы встретиться там с одной женщиной, которая приходится мне ближайшей родственницей и которая так богата, что тебе даже и не снилось. Она в два счета могла бы помочь мне расплатиться со всеми моими долгами, кредитами, я смогла бы вернуть и тебе деньги. Но то, что происходит со мной в Париже, едва только я схожу с трапа, как…
        Вера, этот процесс начинается еще в салоне самолета. В какой-то момент, приблизительно через два часа, а это как раз половина времени в пути из Москвы до Парижа, я чувствую, как на меня накатывает волна дурноты, тошноты… И кожа начинает чесаться… И я задыхаюсь. Мне кажется, что моя одежда давит на мое тело, но самое страшное - когда я провожу рукой по голове, то могу вырвать без труда прядь совершенно седых волос! А еще… Еще я напрочь лишаюсь сил. Как физических, так и психических.
        Вера, я понимаю, что все эти метаморфозы связаны с моей пошатнувшейся или травмированной психикой, что я не здорова. Что до сих пор не могу прийти в себя после ухода моей мамочки и мне до сих пор кажется (поскольку я не приезжала в Мурманск к ней на похороны и не видела ее мертвую), что она жива и до сих пор живет в этом ужасном и холодном городе со своим мужем-моряком…
        Но, вернувшись обратно в Москву, с совершенно пустой головой и чувствуя себя физически окрепшей и бодрой, я каждый раз понимаю, что побывала не у родственницы в Париже, в ее шикарной квартире во втором округе, так называемом «Бирже», а где-то в другом измерении… Я ничего не помню, в моем кошельке не больше пятидесяти евро, билет на самолет до Москвы, а в чемодане, в лучшем случае, пара новых джинсов, кофточка или свитер, коробочка духов и непременно конфеты из шоколадного бутика Patrick Roger. Ах да, и еще - антивозрастной крем для лица шестьдесят плюс со спирулиной или каким-то ягодным мармеладом, стоимостью, как чугунный мост…
        Может, ты подумаешь, что я постоянно пью, потому не адекватна? Да, я подсела на просекко, но разве можно этим игристым так затуманить себе мозги? До такой степени?!!
        Верочка, я снова прошу тебя подождать с долгом, все мои деньги потрачены на поездку и часть коммунальных платежей, еще картошки купила, да пару бутылок вина, но это все! Как видишь, я не жирую, живу очень скромно, и вся моя жизнь омрачена мыслями о долгах, кредитах, и какая-то кругом беспросветность…
        Обнимаю тебя, моя дорогая подружка.
        Твоя Лиза.
        2. 30 июля 2022 г
        - Петр, расскажите мне еще раз, как пропал мой муж. Соберитесь, успокойтесь и начинайте говорить.
        Вернувшись домой из маленького волжского городка Калины, где пришлось помочь родственнице близкой подруги Антонины, Женя нашла дом братьев Бронниковых в ужасном, запущенном состоянии. Но главное - ее супруг, за которым она была замужем буквально несколько месяцев, известный московский адвокат Борис Бронников, пропал. После пары телефонных разговоров с женой в начале поездки он перестал выходить на связь. Его родной брат Петр, проживающий в этом же доме и, в отличие от харизматичного Бориса, случайно разбогатев, так и не нашел себя, после его исчезновения окончательно раскис и потерялся. На все вопросы Жени, почему Борис не берет трубку и что случилось, он нес какую-то чушь о потерянном телефоне, что только усугубляло тревогу и вызывало недоверие уже к обоим братьям.
        До замужества Женя трудилась в доме домработницей, доставшейся братьям Бронниковым «в наследство» от бывших хозяев, ее родственников. И если бы ей тогда сказали, что она вообще обратит когда-нибудь внимание на этого грубого и несносного Бориса с его вечными придирками и наездами, она влепила бы тому пощечину! Но влюбилась, вышла замуж, и вот теперь, когда он пропал, она почувствовала себя настолько уязвимой и неуверенной, что ей стало страшно.
        Конечно, первой мыслью, почему муж прекратил с ней общаться, была его измена. Тема была болезненная, невыносимая, и Женя, не страдающая отсутствием воображения, рисовала себе самые ужасные сцены, главным участником которых был Борис. Красивый, могучий Борис, его великолепное тело, красивая голова с густыми волосами…
        Но как-то уж совсем легко она отгоняла от себя эту причину, и в какие-то моменты даже измена начинала казаться Жене не такой уж опасной и страшной, по сравнению с более трагичными вариантами его молчания: смерть, похищение, болезнь, потеря памяти…
        Да даже если предположить, что он на самом деле увлекся другой женщиной, что могло помешать ему отвечать на звонки супруги? Лгать ей до той поры, пока она не вернется и он не объявит ей о своем уходе. Борис, при всей свой жесткости и даже грубости в силу своего тяжелого характера, по отношению к Жене, особенно в последнее время, испытывал глубочайшее почтение, любовь и нежность.
        Странно вел себя и Петр, выдумывая самые нелепые отговорки, пытаясь объяснить ей отсутствие Бориса. И если задуматься, то Борис, горячо любивший своего брата, по сути, самого близкого человека, не стал бы так откровенно подставлять его, заставляя придумывать все эти нелепицы и глупости. Он сам без труда нашел бы способ хотя бы временно поддерживать с молодой женой нормальные, ровные отношения, чтобы до поры до времени не вызвать в ней подозрения.
        Пребывание Жени в Калине, где им с Тоней пришлось приложить немало усилий, чтобы найти того, кто покушался на жениха ее племянницы, было трудным и каким-то безрадостным. Конечно, если бы не резкое прерывание связи с Борисом, все вокруг показалось бы Жене совершенно другим. И занимаясь делами, она радовала бы себя разговорами с мужем, грелась бы его любовью. Но все вышло, как вышло. И она уже голову себе сломала, куда бы он мог подеваться. Единственное, что (особенно в последние дни) придавало ей немного сил и отвлекало от самой страшной темы, было отсутствие информации от Петра. Уж если бы Боря погиб, то Петр первым делом сообщил бы об этом Жене. А так - он жив, и это главное.
        Возвращаясь домой, она постоянно представляла себе свою встречу с Петром. В ее воображаемых картинах уже не было Бориса. Ведь если бы он был дома, живой и здоровый, что помешало бы ему позвонить ей? Значит, его нет. Возможно, он уехал куда-то очень далеко, к примеру, в Африку, куда его вызвал какой-нибудь клиент, и сидит где-то сейчас в джунглях, где нет связи. Или, наоборот, отправился к Северному полюсу. Он такой, Борис. И клиентура у него - все сплошь интересные люди. И случаи в их жизни, когда их требуется вытащить из какой-нибудь передряги, тоже подчас необычные, прямо-таки фантастичные! Вот так она и успокаивала себя, пока добиралась на машине до Подольска, на окраине которого стоял их большой дом.
        Но чем ближе она приближалась, тем тревожнее становилось на душе. И когда, уже выйдя из машины и нагрузив себя в задумчивости коробками с куклами (которые прикупила у калинских мастериц-кукольниц), только вошла в дом, сразу поняла, что случилось несчастье.
        Грязь, пыль, горы грязной посуды, но главное - обросший, запущенный, как старый сад, Петр, превратившийся за время ее отсутствия в глубокого старика. Он домосед, правда и до этого редко когда бывал подтянутым и собранным, обожал ходить по дому в домашних халатах и ленился как мог, не давая себе труда лишний раз хотя бы прогуляться по саду или надеть на себя что-нибудь, отличное от халата, но всегда был чист и выбрит, от него хорошо пахло, да и вряд ли он позволил себе находиться в такой грязи. Уж нашел бы способ при его деньгах и возможностях найти человека, который приглядел бы за домом в случае уважительной причины отсутствия домработницы Галины. Но что ему помешало это сделать? Что? Только его состояние. Он не хотел, не мог ничего предпринимать. Так ведут себя выпавшие из реальности люди. Либо психически нездоровые, потерявшие всякие ориентиры в жизни, либо алкоголики или наркоманы, либо люди, из которых душу вынули. Так вот, учитывая, что Петр не был ни алкоголиком или наркоманом, ни психически нездоровым человеком, из него точно душу вынули. Значит, либо он знает что-то такое о брате, о чем
не может признаться Жене, либо, наоборот, не знает ничего, а потому растерялся, потерялся и стал ребенком, которому позарез нужна была мама, бабушка, словом, кто-то из взрослых, кто помог бы ему подняться и жить дальше.
        - Женечка, ты уехала, и Боря сразу как-то загрустил, сник прямо… Уж не знаю, с чего он решил, что ты не любишь его, что он тебе надоел и все такое. Он просто маялся, не мог найти, чем бы заняться, слонялся по дому, но больше всего ему нравилось вспоминать что-то из нашей прошлой жизни, того периода, когда мы только познакомились, и ты начала работать у нас. Говорил, что очень сожалеет, что вел себя по отношению к тебе так грубо, приставал к тебе, придирался, подчас даже оскорблял и постоянно грозил тебя уволить. Хотя на самом деле, он признавался мне уже не один раз, твое появление в этом доме было самой жизнью, и он был счастлив, что ты здесь, рядом, что от тебя исходит свет… Думаю, он влюбился в тебя, впрочем, как и я, признаюсь, с первых минут твоего пребывания здесь. Ты так сильно отличалась от всех тех московских холеных девиц, которые выдавали себя за его клиенток с единственной целью подцепить его. Ты была живая, дерзкая, шумная, яркая! Твои рыжие волосы, зеленые пестрые платья, какие-то шарфы, эти букеты, которыми ты украсила весь дом…
        - Петр, когда он пропал?
        - Ему позвонили, и он сразу же собрался, тщательно побрился, надел все белое и поехал в Москву на встречу. И все, больше я его не видел. Звонил ему, писал эсэмэски - бесполезно! И если сначала из трубки доносились длинные гудки, то потом все стихло, вообще никаких звуков.
        - Но есть же Ребров! Вы ему звонили, надеюсь?
        - Да, конечно, как же иначе?!
        - И?!! - Женя даже дышать перестала, надеясь, что вот сейчас она услышит хотя бы что-то важное, конкретное.
        - Он в Питере, его, кстати говоря, отправил туда Борис по каким-то своим адвокатским делам. И вот когда я говорил с ним в первый раз, как раз в тот день, когда Боря вечером не вернулся домой, а я думал, что он заночует в Москве, Валера сказал, что Борис тоже должен приехать в Питер, что у них там какая-то важная встреча… Короче, я поначалу успокоился, но потом, когда прошла еще пара дней, а ни Ребров, ни Боря не отвечали на мои звонки, запаниковал. Потом все-таки дозвонился до Реброва, тот сказал, что у него много работы, что он не может говорить, что сам перезвонит, но не перезвонил. И тогда я понял, что он что-то скрывает от меня. Что с Борей случилась беда.
        - А дальше-то что? Что Ребров? Он и на мои звонки тоже не отвечает!
        - Я не знаю. Я уже ничего не знаю. Конечно, мой братец - темная лошадка. Но это связано с его клиентами. Большие деньги платят не только за его основную работу, но и за молчание. Может, Боря сейчас находится в доме своего клиента, и ему запрещено общаться с кем бы то ни было. Разные случаи бывали в его практике. Но я весь извелся, я места себе не нахожу! Могу представить, как ты, Женечка, переживаешь. Только вышла замуж, а тут такое - муж не отвечает… Но ты не думай ничего плохого. Я-то знаю вас, женщин, вы всегда предполагаете только одно - измену. Но это не про Борю. Он любит тебя всем сердцем.
        - Петр, вам не приходило в голову обратиться в полицию?! - В сердцах, раздраженно спросила Женя, с трудом сдерживаясь, чтобы не схватить деверя за плечо и больно ущипнуть, чтобы привести в чувство. Ну разве можно быть таким инфантильным?!
        - Дело в том, что между нами существует договоренность, - тоном школьника-отличника, выпрямившись и как-то подобравшись, словно для того, чтобы подчеркнуть серьезность момента, произнес Петр: - Меня предупредили, чтобы в случае, похожем на этот, я не обращался в полицию в течение месяца.
        - Вы серьезно? - нервно гоготнула Женя. - Целый месяц бездействовать, и это при том, что человек может находиться бог знает где! Его могли похитить. Его могли ударить по голове, и он может находиться без памяти в какой-нибудь больнице… Да мало ли что могло с ним случиться?! Не знаю, как вы, но я немедленно еду в Москву и занимаюсь поисками мужа!
        - Да он же меня убьет! - истерично вскричал, вскакивая со своего места, Петр. В эту минуту он был похож на сумасшедшего старика, и Женю взяла оторопь. Какая странная реакция?
        - Вы ведь что-то знаете, да? Да?! Говорите немедленно!!!
        - Да. Знаю. Он звонил мне вчера. С незнакомого номера. Сказал, чтобы я успокоил тебя. Что он работает. Что не может выйти на связь. Что его клиенту угрожают, что они скрываются… Вот. Уф… Вот, я все и сказал.
        - Значит, жив? - просипела Женя и разрыдалась. - Какой же вы, Петр… Ненавижу вас! Вот просто ненавижу!!!
        И с этими словами она, словно с нее сняли груз, и ей стало легче дышать, бросилась к Петру и обняла его.
        Вот они, силы! Словно кровь прилила к ногам, рукам, голове, да так, что Женя словно услышала ее шум. Такой странный звук, как если бы в голове пошел дождь!!! Такое это было волшебное чувство, похожее на счастье обретения. Или воскрешения. Хорошо, что людям не дано подглядывать в чужие мысли, подсматривать воображаемые картины других людей. Вот бы Петр ужаснулся, заглянув в голову Жени и увидев на необъятных просторах ее воображения свежевырытую могилу на кладбище с до боли знакомым портретом…
        Да, именно туда и привели ее страхи. Она так четко все увидела, что от страха у нее чуть сердце не остановилось. Уж лучше гарем, чем кладбище, решила она моментально, отгоняя от себя жуткие кладбищенские пейзажи.
        - Значит, так, - она оглянулась и, поджав губы, произнесла: - Вызываем Галину Петровну.
        - Она уехала, ее нет, - развел руками Петр. - Иначе разве довел бы я дом до такого свинского состояния?
        - Тогда делаем так. Вы сейчас же идете к себе и приводите себя в порядок. Бреетесь, моетесь, надеваете чистую нормальную одежду, но только не халат! - Произнося последнее слово, она нервно взвизгнула.
        - Ну ладно… - От ее приказного, не терпящего возращения тона брови Петра взметнулись вверх. - А чего кричать-то?
        - Извините. Но просто ваш халат… Как бы это помягче выразиться… Вы же мужчина, негоже ходить по дому в халате до пят. Есть же у вас какие-нибудь приличные спортивные брюки, футболка. Или, еще лучше - шорты!
        - Да все у меня есть… - пробурчал Петр, лицо которого между тем выражало странную смесь лукавства и радости. - А что это у вас за коробки?
        - Куклы. Но все потом. У меня припасена для вас отличная, прямо-таки захватывающая история. Но для начала надо привести в порядок дом.
        - Будете вызывать клининговую компанию?
        - Нет. У меня есть получше вариант.
        И она позвонила Антонине. Сказала, что есть возможность хорошо заработать всего лишь за несколько часов. Понятное дело, что она и без того могла бы дать подруге денег, сколько нужно, но вряд ли Тоня взяла бы их просто так. Хотя, с другой стороны…
        - Женя, Женечка, да какой разговор? Конечно, приеду и помогу! И чтобы я ни слова не слышала о деньгах! Ты столько заплатила за эту взятку чиновнику, чтобы Лебедева не посадили, да еще и на свадьбу моей племяннице дала!!! У меня как раз сейчас белье постиралось, сейчас повешу - и сразу к тебе!
        Антонина жила в самом Подольске. Легкая на подъем, мобильная и отзывчивая, к тому же невероятно ответственная - практически гениальная подруга!
        - Спасибо тебе, Тонечка.
        Она оглянулась - Петра уже не было. Не иначе как отправился сбривать свою кошмарную бороду.
        3. 25 июля 2022 г
        Кто такая эта Ольга?
        Мила, девушка двадцати двух лет, весь последний год жила только любовью к своему парню Игорю. Если бы ей кто сказал, что можно вот так любить, так потерять голову, так пресмыкаться перед мужиком и быть готовой ради него на все, она бы расхохоталась этому человеку в лицо. Любовь. Какое это, однако, опасное чувство. Вот видишь Игоря, и сердце начинает колотиться бешено, того гляди разобьется внутри от собственных ударов. И колени подкашиваются. А уж когда она ждет вечером звонка в дверь, то, услышав его, чуть не подскакивает с дивана и на трясущихся ногах несется открывать. И не дай бог, это не Игорь, а соседка пришла за солью или еще кто. Обложит матом - мама не горюй! Она совсем потерялась, растворилась в нем, и самым главным для нее стало видеть его. Вот просто необходимо было, чтобы он был рядом. Пусть даже не обнимает, а просто сидит на диване перед телевизором и ест или пьет пиво. Главное, что он у нее дома, на ее диване, а это значит, что хотя бы в данный момент он принадлежит только ей.
        Они расстались очень странно. Он просто исчез, перестал отвечать на ее звонки, ну и сам, понятное дело, не звонил. Конечно, он мог заболеть или уехать, но мог бы как-то сообщить.
        Ядовитая и болезненная мысль, что ее просто бросили, как это случается всегда и со всеми (в чем Мила была просто уверена, поскольку жила не в лесу, и всех ее подруг рано или поздно парни бросали), вызвала бессонницу и злость. И злилась она прежде всего на себя. Она отлично помнила их последний разговор. Игорь, прирожденный бизнесмен, человек серьезный и ответственный, у которого в голове скопились уже десятки простых и вместе с тем гениальных бизнес-планов, спросил ее, когда уже наконец ей заплатят обещанные деньги. За какую работу и кто должен заплатить, он не знал. Она не стала его посвящать, потому что не видела в этом смысла. К тому же, скорее всего, он просто бы посмеялся над ней. Но и промолчать тоже не могла, ей важно было сообщить ему о том, что она готова помочь ему, готова дать денег на бизнес. К тому же деньги на самом деле ей были обещаны немалые, пять тысяч евро. Другое дело, все не так-то быстро делается, и никто не знает, когда именно ей придется сделать определенную работу, чтобы заработать эти деньги. Сказали - примерно через пару недель. Вот и получается, что она в глазах Игоря
выглядела болтушкой. Наговорила, наобещала, а сама ничего не дала. Но неужели он бросил ее именно из-за денег?
        Первые пару дней она места себе не находила, бродила по квартире, прижав к лицу его свитер, который пах его кожей и одеколоном, и играла с собой в игру - разговаривала с Игорем, как если бы он был в квартире. Звала его ужинать, рассказывала ему какие-то свои истории, подходила к двери ванной комнаты и спрашивала, принести ли ему полотенце, и находила еще много разных способов самообмана, чтобы почувствовать себя хотя бы немного счастливей.
        Мила временно не работала в ожидании крупного заработка, а потому маялась от безделья и от невозможности поговорить с кем-нибудь об Игоре. Конечно, у нее была парочка подруг, еще с юности, но обе девчонки хорошо устроились в жизни, у них уже были семьи, благополучные мужья и дети. На их фоне Мила, как ей казалось, сильно проигрывала. Поэтому встречаться с ними у нее не было никакого желания. О своей любви и о том, что ее бросил парень, она могла бы поговорить, к примеру, с коллегой по работе, такой же неустроенной и простой девчонкой, как и она, вкалывавшей либо кассиршей в супермаркете или стригущей волосы в парикмахерской. Тем более что опыт работы на подобных местах у нее уже был, и она отлично знала, какой там обитает народ. Выпили бы с такой же неудачницей или брошенкой, поговорили, она бы ей душу и излила, а потом и поплакали бы на пару. А так… нет, не с кем поделиться своей болью. Вот устроит она свою жизнь, разберется во всем, придумает, как ей поступить, тогда все вокруг изменится, да и плакаться кому бы то ни было не будет нужды.
        Обычно она не отвечала на звонки с незнакомого номера. Но на этот почему-то решила ответить. Уже готова была обложить матом первого, кто предложит ей кредит. Вот просто так, чтобы им там, работающим в банках, не так сладко жилось.
        Но звонили не из банка. Девушка назвала ее по имени и сказала, что хочет с ней поговорить. Что это срочно, и что речь пойдет об Игоре.
        Услышав имя любимого, Мила вспыхнула, физически ощутила, как ее бросило в жар. Наверное, звонят из больницы, где находится Игорь.
        - Что с ним? Он жив? - Дрожащим голосом спросила она и подумала почему-то, что если бы она была актрисой, то играла бы из рук вон плохо. Что даже сейчас, когда она искренне взволнованна, ее голос звучит как-то фальшиво, некрасиво, ненатурально.
        - Я здесь, в кафе, что расположено в вашем доме. С торца. Сижу под полосатым тентом за столиком.
        Мила надела белые шорты, красную футболку, белые легкие кроссовки и пулей вылетела из квартиры.
        Кто она такая? Если приперлась сюда, значит, не медсестра. Может, она сбила его на своей машине, в больницу не повезла, чтобы не отвечать перед законом, а лечила его у себя дома. Так, что ли?
        По голосу - молодая.
        Она вышла из подъезда, прошла до конца дома, свернула и в полосатой веселой солнечной решетке теней под тентом увидела красивую молодую девушку в точно таких же белых шортах, но только черной майке. Загорелая, с длинными черными волосами, забранными в высокий конский хвост, с узким личиком и хитрющими, густо подведенными черным карандашом синими глазами. Еще и губы полные, выразительные, не иначе как накачанные.
        - Это вы мне звонили?
        - Вы - Мила?
        - Да, это я. Где Игорь? Что с ним?
        - С ним, к счастью, все в полном порядке. У вас, надеюсь, тоже.
        - Вы кто и что вам надо?
        - Игорь теперь со мной. Это я и пришла вам сказать. Ну и заодно, - и тут она как-то так нехорошо улыбнулась, показывая ровные белые зубки, что у Милы по спине побежали мурашки, - увидеть вас.
        - Где Игорь? - Каждое слово Миле давалось с трудом.
        - У меня, где же ему еще быть? Он парень серьезный, сами знаете, у него впереди блестящее будущее, и это просто преступление тратить свое время на таких вот простушек, как вы.
        Мила молчала. Не знала, что ответить. Мысленно она уже давно опрокинула на нее столик с чашкой кофе, да в придачу привалила ее бетонной плитой. Она даже увидела выпущенные розовые кишки соперницы, смешанные с грязью и песком. Но вслух так ничего и не сказала. Помолчала немного, набирая воздух в легкие.
        - Понимаю, тебе сейчас нелегко. Но ты должна, если любишь его, принять эту информацию спокойно. - В голосе соперницы появились нотки фальшивого благообразия, как это бывает у человека, вдруг вспомнившего, что он приличный и очень правильный, а потому не пристало опускаться до грубости.
        Вероятно, в эту минуту Ольга вдруг вспомнила, как же она счастлива, что Игорь теперь с ней, и что она теперь сильно возвысилась над соперницей. Хотя какая она, Мила, ей соперница?
        Мила обрушила на нее еще один столик и даже услышала - хрясть! - как размозжила ей голову, а зубы, белые, фарфоровые, «унитазные», посыпались изо рта на асфальт…
        - Тебе чего надо? - наконец проговорила она, задыхаясь от злости.
        - Чтобы ты больше ему не звонила, поняла? - Теперь и в тоне Ольги послышался металл.
        - А можно узнать, что он в тебе нашел? Чем ты лучше меня? И при чем здесь его будущее? Уж не ты ли решила ему помочь с трудоустройством, а то у него вечно нет приличной работы, он постоянно одалживал у меня деньги.
        - Знаешь, у каждого человека в жизни бывают сложные периоды. Вот и у Игоря тоже так случилось, что он потерял работу. Но если ты хотя бы немного разбираешься в людях, то должна была заметить, какой он умный и как правильно рассуждает. Сейчас мы живем в очень сложное время, еще эта военная операция на Украине, никто не знает, что нас ждет. Но людям всегда хочется кушать. Вот поэтому мы решили с ним открыть блинную.
        - Знаю, - проронила Мила, хорошо знавшая планы и мечты своего возлюбленного. Правда, теперь бывшего.
        - Он сказал, что ты долгое время водила его за нос, обещала одолжить ему пять тысяч евро. Он предполагает, что ты все это придумала, чтобы он подольше оставался с тобой, и что никаких денег тебе никто не даст. И я полностью с ним согласна. Глядя на тебя, трудно себе представить, что ты способна за несколько дней (уж не знаю, что это за работа такая, может, в порнобизнесе!) заработать такую кучу бабла.
        Мила мысленно метнула в нее бомбу. Атомную. И зажмурилась, не зная, что сказать, чтобы вот прямо сейчас не наброситься на эту суку и не разорвать ее на части. Надо же, что придумали, - порно! И ведь веселились, наверное, представляя себе всю ту мерзость.
        - А что можешь дать ему ты? - решила она спросить на всякий случай.
        - Во-первых, у меня уже есть небольшой бизнес. Два небольших продуктовых магазинчика в СНТ, в Марфине, и одна скобяная лавка. Магазины работают круглогодично, поскольку люди там проживают круглогодично, а вот скобяная лавка открыта только в сезон. Зато там отличные обороты в весенне-летнее время.
        - Поздравляю. СНТ, садовое товарищество - это как раз его уровень. Ладно, я пошла. Звонить больше не буду.
        - СНТ - это не его уровень, согласна. Да только мне уже одобрили кредит, и мы арендуем кафе в самом удобном месте, на шоссе, в нескольких метрах от моего дома, где и откроем блинную. Вот, собственно, это все, что я хотела тебе сказать.
        - Приличнее было бы и как-то по-мужски, если бы Игорь сам приехал и объяснился со мной. Или ты взяла этот разговор на себя, потому что он доставил тебе радость? Ты, наверное, покайфовала, рассказывая мне тут о ваших планах? Где же вас, таких сучек, делают?
        - Ладно. Я пошла. А ты, милочка или, как тебя там - Мила (какое жлобское имя!), хорошенько подумай прежде, чем обещать мужику с три короба!
        Она встала, и Миле удалось рассмотреть ее всю, от макушки с сияющими на солнце волосами до подошвы белых теннисных тапочек, новеньких, дорогих. Длинноногая, стройная, уверенная в себе. Гадина. Поняла ли она, что только что убила Милу? Или смертельно ранила?
        Мила представила себе Ольгу без одежды в объятиях Игоря, и в горле образовался саднящий ледяной ком, а из глаз брызнули предательские слезы. Она теперь владеет им. Она видит его, слышит его голос, она лежит у него на плече, она смотрит, как он ест, наслаждается его поцелуями…
        Ольга остановилась на ступеньках кафе, повернулась к Миле, желая сказать, видимо, ей еще что-то такое, что могло бы причинить боль, но не нашла подходящей фразы и, радуясь вообще тому, что она отвадила соперницу и теперь они с Игорем могут спокойно печь блины, удалилась, покачивая стройными бедрами.
        Что это вообще сейчас было? Зачем она приезжала? Игорь дал ей адрес и сам отправил ее сюда, потому что она хотела покоя и ее нервировали частые звонки Милы Игорю? Она хотела определенности, хотела, чтобы их оставили в покое. Ладно.
        Мила, перед тем как пойти домой, зашла в магазин и купила вина. Дома выпила полбутылки и легла в гостиной перед телевизором. Дыхание ее становилось тяжелым, она прямо-таки захлебывалась воздухом, а сердце в груди снова забухало, да еще и с болью. И вдруг она, сжавшись, исторгла из себя такой странный горловой стон, как если бы она была диким раненым зверем, обреченным умирать в полном одиночестве в своей норе… Потом завыла. Тихо, протяжно, с хрипом и стоном.
        Марфино. СНТ. Хорошо. Надо бы подумать, что купить в скобяной лавке.
        4. 31 июля 2022 г
        - Значит, говоришь, он все-таки связался с Петром, да?
        - Да. Это и успокоило меня. Хотя, ну, не могу себе представить ситуацию, при которой адвокату приходилось бы так глубоко залечь на дно, чтобы даже не иметь возможности позвонить жене.
        Женя с Тоней, решив передохнуть во время уборки, расположились за столиком на террасе. Женя приготовила кофе. Петр пока еще не появлялся, Женя предположила, что ему не так-то легко будет справиться с бородой и прочей растительностью на лице. Хотя она не удивилась бы, если бы он все это время просто спал. Или, того хуже, пил в своем кабинете, обнявшись с бутылкой виски. Слабый человек, чего с него взять?
        - А что мы вообще знаем о наших небожителях? Я имею в виду клиентов адвокатов такого уровня, как твой Борис? Кто знает, в какие передряги они могут влипнуть? Но то, что там пахнет большими деньжищами, я просто уверена. Может, кто-то взял непомерно большую взятку, да и поделился ей с кем-то повыше, и кого-то сцапали… Или, снова о взятке, кто-то купил себе теплое место в Кремле…
        - Тоня!
        - Да я просто предполагаю! Хотя вполне возможен и криминальный вариант. Мало ли что случается в этих семьях. Все они живые люди, любят, разводятся, убивают, обманывают, воруют… Но только и я тоже не понимаю, при чем здесь адвокат? Это же нейтральное лицо. Зачем его-то подвергать опасности?
        - Тоня!
        - Все-все, молчу. В сущности, если разобраться, то ты замужем за адвокатом всего ничего, а потому у тебя нет опыта в этом вопросе. Вот вернется Борис, расскажет тебе все или хотя бы намекнет, что с ним случилось, и ты будешь уже знать больше о его работе и тех опасностях, с которыми ему приходится сталкиваться. А как ты думала, дорогая?! Там, где хорошо платят, и требования высокие.
        - Так-то оно так, да только я не понимаю… Смотри, вот взять, к примеру, Петра. Уж он-то знает своего брата с самого рождения. И уж побольше моего в курсе его дел и особенностей его профессии. Тогда скажи мне, если он предупрежден, если он знает про Бориса больше, тогда почему же так раскис, когда Боря пропал? Хорошо, что ты не видела его… Прямо-таки Робинзон какой-то! Опустился ниже плинтуса. А ведь он культурный, интеллигентный человек. Во всяком случае, именно таким я его всегда считала. А вот, поди ж ты, превратил дом в помойку! И это при его-то возможностях! Что ему мешало нанять клининговую компанию, чтобы вывезти весь этот мусор? Чтобы почистили ковры, помыли окна, унитазы… Думаю, что он ничего и не готовил себе. Во всяком случае, грязная посуда, как ты сама видела, не мыта много дней. А это значит, что он последнее время вообще ничего не ел. Вот увидишь его, он стал похож на скелет!
        - Но если все так, как ты говоришь, значит, он на самом деле сильно нервничал и уж точно не знал, где брат и что с ним. Возможно даже, он уже и похоронить его успел в своих мыслях. Уф… Главное, что Борис жив, что он отозвался.
        - Тоня… Но если он нашел возможность связаться с братом, то почему не позвонил мне?
        - Я тоже думала об этом. Предполагаю, он просто не хотел светить твой номер. Такое может быть?
        - Полагаешь? Что ж… Буду цепляться за последнюю соломинку. А что мне еще остается?
        Послышался гул, шум, и вот на аллее показался большой грузовик. Он направлялся прямо к дому. Женя и Тоня вскочили, переглянулись. Грузовик притормозил возле террасы, после чего проехал дальше по дорожке, свернул за дом и затих. Женя бросилась туда, Тоня - следом.
        - Вы кто такие и что здесь делаете?
        - Мне сказали привезти сюда материал, я и привез. Мое дело маленькое… - И водитель грузовика, молодой парень в клетчатой рубашке и синем комбинезоне, назвал адрес.
        - А что это за мешки?
        - У меня список, составленный хозяином.
        Появился Петр. С розовым, чисто выбритым лицом и печальными глазами. На нем были смешные длинные, яркие, расписанные пальмами и жирафами шорты и белая майка.
        - Но я ничего не заказывал! - довольно уверенно проговорил он.
        - У меня документ, все проплачено. Сами разбирайтесь! - И парень продолжил выгружать из кузова большие пакеты, судя по всему, со строительными смесями.
        - Петр! - Женя бросилась к нему. - Вам что-нибудь об этом известно? Что все это значит?
        - Возможно, Борис заказывал… Помнишь, Женечка, ты хотела сделать пристройку и устроить там зимний сад?
        - Да мало ли что я говорила? И когда, интересно, Борис мог все это заказать?
        - Возможно, до своего исчезновения, - пожал худыми плечами Петр.
        Антонина рассматривала его так, словно увидела перед собой не старого знакомого, а настоящую гориллу. Но он и в самом деле сильно изменился. Похудел, осунулся.
        Аккуратно разложив пакеты, водитель грузовика пробормотал, что примерно через два часа он приедет с напарником и привезет навес и остальные материалы, и уехал!
        - Да что это за чертовщина такая?! - Воскликнула, уставшая удивляться Женя. - Когда-нибудь закончатся эти тайны?
        - Да не переживай ты так, - тоном заботливого отца проговорил Петр. - Ведь это же нам все везут, а это главное. Вот если бы кто-то приехал и начал бы выносить наши вещи…
        - Петр Михайлович, - возмутилась Тоня, - прекратите пугать Женю. Не видите разве, она и без того нервничает!
        - Да я просто пытался пошутить. Послушайте, как видите, я привел себя в порядок и теперь готов помогать вам в уборке дома. Мне очень, очень стыдно, конечно, что я настоящий свинтус, что так расслабился, вернее даже, раскис… Но теперь вы здесь, и жизнь словно возвращается в этот дом. Так что, мои дорогие барышни, можете мной распоряжаться. Не могу сказать, что я такой уж хороший уборщик, но вычистить ванные комнаты, предварительно надев резиновые перчатки, я вполне смогу.
        - Вы приберитесь в своей комнате, хотя бы пропылесосьте там, а я тем временем закажу обед в ресторане, - сказала, скрывая усмешку, Женя. Она с трудом могла себе представить Петра, в резиновых перчатках драившего ванну. - Не знаю, когда вы ели в последний раз, предполагаю, что давно, а потому предлагаю нам всем пообедать.
        Кухня к тому времени уже была начищена до блеска, посудомоечная машина, загруженная второй раз, издавала такие мирные, приятные слуху звуки, что Жене на какой-то миг показалось, что весь тот ад, в котором она находилась последние дни, ей приснился. Что дом живет своей прежней, гармоничной жизнью, что все чистое и ухоженное, что вымытые комнаты проветриваются свежим воздухом, а в саду веселые фонтанчики поливают цветы и газоны. Что где-то в глубине дома в своем кабинете сидит за документами ее Борис, а неподалеку от него, за стеной щелкает пальцами по клавиатуре возомнивший себя писателем Петр.
        Женя позвонила в ресторан, спросила знакомого администратора, давно ли им звонил Петр, и узнала, что с тех самых пор, как она уехала в Калину, никто из братьев еду из ресторана не заказывал. И как-то тяжело стало на душе, как если бы она узнала, что ее предали. А где же они покупали еду, остатки которой она видела на тарелках перед тем, как уложить их в посудомоечную машину? Мясо, соус, пюре, салаты… Должно быть, Борис привозил из Москвы. Или же Петр сам пытался что-то приготовить.
        Женя пыталась хотя бы по самым маленьким деталям понять, как жили братья в ее отсутствие. Но так ничего и не поняла. Вернее, про Петра-то она поняла все, а вот следы пребывания в доме Бориса так и не нашла. Практически вся его одежда была аккуратно уложена в шкафу, отсутствовали лишь спортивные шорты и черная футболка. Все костюмы на месте, все джинсы, брюки. Хотя она могла и ошибаться, тем более что у Петра в Москве имелась квартира, а там тоже наверняка был шкаф с одеждой.
        Заказав три порции куриного супа и бараний шашлык с салатом, десерт и напитки, Женя позвонила Валере Реброву. Она четко слышала, как трубку подняли.
        - Валера, пожалуйста, не крышуйся, не прячься от меня. И не говори, что так занят, что не можешь говорить. Где Борис?
        Но вместо знакомого голоса она вдруг услышала короткие гудки - Ребров, мерзавец, не хотел с ней разговаривать.
        В ожидании обеда Женя с Тоней разошлись по ванным комнатам, чтобы привести себя в порядок. Встретились на кухне. И когда раздался шум мотора, и Женя была уверена, что это ресторанная доставка, была окончательно расстроена, когда оказалось, что это снова грузовик с не очень-то разговорчивым водителем. На этот раз он привез большие пластиковые ведра с краской, и пока выгружал, появилась еще одна большая машина - привезли гигантские стекла ли, окна, и все это смахивало на основные детали стеклянной пристройки - будущего зимнего сада.
        Женя, понимая, что процесс уже не остановить, да и какой в этом смысл, махнула рукой на все это и даже обрадовалась, когда увидела ресторанный фургон. Знакомый мальчик принялся выгружать коробки с едой. Подоспевший к этому времени Петр принялся помогать Жене и Тоне накрывать на стол.
        Когда все принялись за куриный суп, в кухню заглянул водитель грузовика, протянул Петру документ на подпись, мол, подпишите, что все получили.
        Петр, не читая, подписал.
        - Вы же не прочли! - воскликнула Тоня. - Надо же проверить!
        - Да бросьте, Тонечка! Если чего-то не будет хватать, это все равно выяснится, и мы позвоним, сообщим…
        Тоня между тем пробежала взглядом по накладной. Задержалась, словно зацепившись за что-то непонятное в тексте или цифрах, после чего нерешительно так кивнула и очень странно, как-то совсем уж неестественно улыбнулась.
        - Все в порядке, - сказала она, отводя взгляд от водителя. - Спасибо!
        Когда грузовик уехал, на кухню вошел, предварительно позвонив в звонок, водитель машины, которая привезла стеклопакеты. И также попросил подписать накладную. Петр, с трудом оторвавшись от тарелки с супом, быстро подписал.
        - Спасибо, голубчик! - улыбнулся он, подмигивая ему, после чего достал из кармана шорт пятисотенную купюру и протянул ему.
        И вот наконец все разъехались и наступила тишина, прерываемая позвякиванием приборов, посуды. Все с аппетитом принялись за шашлык.
        - Это божественно! - простонал в восторге Петр. - Вот умеют же готовить! Мне бы так научиться, глядишь, сэкономили бы на ресторане.
        И он внезапно расхохотался! Да так весело, что даже Женя, находящаяся не в самом лучшем расположении духа, улыбнулась и почувствовала себя спокойнее. Ну, раз братец так развеселился, значит, с Борисом все обстоит более-менее.
        На десерт был яблочный пирог и чай. Петр, плотно пообедав, поблагодарил Женю за прекрасную еду и отпросился к себе - поспать.
        И вот когда Женя с Тоней остались одни, и Женя принялась убирать со стола, Антонина сказала:
        - Все эти накладные оформлены не на Бронникова, причем не важно, на какого, Бориса или Петра.
        - В смысле?
        - На какого-то Петрова Г. В.
        - Тоня!
        - И пакеты, и стекло.
        - Тогда почему же ты промолчала?
        - Так не у нас же украли, а нам привезли, вот я и подумала - а почему бы и нет… В крайнем случае, потом разберутся и увезут.
        - Ну, ты прямо как Петр… Тоня, что все это значит?
        - Да не бери в голову. Может, Борис попросил кого-то по фамилии Петров все это закупить и привезти сюда. Чудес-то не бывает! Слава богу - адрес совпадает. Полностью.
        - Ну, тогда ладно… Тонечка, очень тебе благодарна за помощь. Так выручила меня! Можешь возвращаться домой, но если не хочешь там впрягаться в домашнюю работу, то позвони, скажи мужу, что у тебя здесь неотложные дела, и ты останешься у меня ночевать. А мы ему за это отправим бутылку хорошего виски, а? Останешься?
        - Если честно, то я на самом деле так устала, что мне уже ничего не хочется делать дома. Дети у мамы, Виктор наверняка спит на диване под какой-нибудь сериал… А домашние дела - они всегда есть.
        - Оставайся! Сейчас и мы тоже устроимся в гостиной, включим телевизор, посмотрим какой-нибудь интересный фильм. Ты видела «Замужество Марии Браун»?
        Но ответа Тони она так и не услышала. Снова послышался звук подъезжающей машины, Женя, словно предчувствуя что-то нехорошее, метнулась к двери, распахнула ее, впуская в холл прохладный, сладко пахнущий скошенной травой и цветами, воздух, буквально выбежала на террасу и чуть не столкнулась с незнакомой молодой женщиной. В белом брючном костюме, высокая и стройная, она решительно поднималась по ступеням крыльца, нагруженная пакетами и связанными коробками.
        - Але-гараж! - Только и смогла выговорить Женя, преграждая ей путь. - Вы кто и куда это направляетесь?
        - Домой, куда же еще! А вы кто? Домработница? Меня предупредили, что этот дом продается вместе с толковой и очень приятной домработницей Женей. Так это вы? Давайте знакомиться! Меня зовут Люба.
        И женщина протянула ей руку.
        Тоня, появившаяся за спиной Жени и все слышавшая, бросилась к женщине помогать ей с коробками. Она изо всех сил старалась держать себя в руках и действовала весьма миролюбиво.
        - Должно быть, произошла какая-то ошибка. И этот дом не продается, - она аккуратно опустила стопку коробок на пол. - Это собственность братьев Бронниковых. У нас и документы на дом есть, ведь правда, Женечка? И домовая книга, словом, все-все!
        Женя бросилась к Петру, замолотила кулаками по двери. И не дождавшись ответа, открыла ее и буквально ворвалась в комнату. Петр спросонья вообще ничего не понял.
        - Где, где документы на дом? Что происходит? Пришла какая-то женщина и говорит, что она купила этот дом! С вещами пришла, с коробками…
        Ее колотило.
        - Ты только не нервничай. Пойдем, я поговорю с этой женщиной.
        Люба, к счастью, тоже не намерена была скандалить или что-то там доказывать. Да и документов у нее тоже при себе никаких не было.
        - Всеми делами занимается мой муж. Мне он просто показал на прошлой неделе дом и сказал, мол, зайчонок, я купил дом под Подольском. Очень красивый и удобный. А еще там замечательная домработница Женя. Он дал мне ключи, и вот я здесь! Я понимаю, все это, скорее всего, произошло слишком быстро, и вас не успели предупредить… А вы, кстати, кто? Кухарка? - Этот вопрос она адресовала уже Тоне, которая смотрела на нее выпученными глазами и, казалось, потеряла способность дышать. - Ладно, потом во всем разберемся. Но пока я просто оставлю у вас свои вещи, хорошо? Это мои халаты, тапочки… Кстати, как вам моя идея устроить здесь зимний сад? Завтра, думаю, уже начнется завоз растений… Поначалу поставим их вот здесь, в холле, отличное место, просторное и солнечное. С моими пальмами и араукарией, думаю, здесь ничего не случится, пока идет строительство зимнего сада… Так, ну, кажется, пока все. Извините, что так все произошло… Предполагаю, вам дали месяц, чтобы освободить дом. Мой муж обычно дает месяц бывшим жильцам. Кстати…
        Она повернулась к Петру. Он, онемевший, просто стоял рядом и мотал головой, словно пытаясь проснуться.
        - Вас, случайно, не Борисом зовут? На садовника вы как-то ну совсем не похожи… Слишком уж благородно выглядите. Это комплимент, если вы не поняли! - Она широко улыбнулась, чем окончательно всех обезоружила. - Получается, вы - один из братьев Бронниковых, я угадала? То есть бывший хозяин!
        Она почему-то снова просияла, как если бы угадала слово и вот только что выиграла в конкурсе миллион долларов.
        - Вероятно, - произнес убитым голосом Петр, схватился за голову и, круто развернувшись, быстрым шагом удалился прочь.
        5. Вера - Лизе
        Здравствуй, моя дорогая Лиза. Когда я получила твое письмо, то на самом деле подумала, что ты пьяна. Потому что ну очень уж оно странное. Какие-то метаморфозы, поездки в Париж. На самом деле, любой на моем месте предположил, что у тебя не все в порядке с головой. Но когда я приехала к тебе и увидела, что ты, по сути, в полном порядке, что вполне адекватна, и ты такая же прекрасная, с чистой душой, а еще красивая и полная сил, то быстро отмела все эти свои гнусные предположения.
        А еще, общаясь с тобой, беседуя, что я всегда делаю с большим удовольствием, поскольку ты человек неординарный, интересный, я поймала себя на мысли, что мы ну совсем ничего не знаем о нашей вселенной. Да-да, вот такие мысли меня посетили, когда я сопоставила строки твоего письма с тем, в каком состоянии я тебя увидела. Сначала я пыталась как-то объяснить с научной точки зрения, что бы с тобой могло произойти, чтобы ты потеряла память на время и не могла вспомнить, что произошло с тобой в Париже, пока ты общалась со своей богатой, как ты говоришь, родственницей. Но поскольку я не ученый и мало что понимаю в таких странностях, то я предположила самое простое - перед тем, как тебе сесть на самолет, твоя родственница попросту опаивает тебя наркотиками, чтобы ты забыла о ее богатстве. Или забыла что-то еще, что помогло бы тебе, будь ты мошенницей, к примеру, найти способ, как бы раскошелить ее, стрясти с нее побольше деньжат. Вот ничего другого в голову как-то не приходит. И ключевое слово, которое ты произнесла в своем письме - богатая родственница, понимаешь? Было бы не лишним узнать, есть ли у нее
наследницы. Вполне возможно, что ты и есть единственная ее наследница, и она тебя просто проверяет на вшивость.
        Конечно, все эти мои рассуждения пошловаты, даже спорить не буду. Но что поделать, если там, где большие деньги, - всегда что-нибудь случается? Но оставим это твое странное состояние в самолете, когда тебе дурно, и кожа чешется… Отнесем это все-таки к каким-то химическим препаратам, которые оказываются в твоем организме помимо твоей воли. Может, это родственница (назову ее тетей для удобства) подливает тебе в кофе или сок эту гадость, преследуя какие-то свои цели. Или, кстати говоря, это может делать какая-нибудь другая родственница, просто человек, который реально мечтает стать наследником или наследницей, а ты им, как кость в горле.
        И скорее всего, так оно и есть, иначе, если бы это делала твоя тетя, то, спрашивается, если она в тебе не заинтересована, если ты ей не нужна, то с какой стати, ты так часто катаешься туда? Вероятно, вы созваниваетесь, и она просит тебя приехать. Жаль, что ты не вспомнила детали. И жаль, что мы с тобой так ни разу и не поговорили на эту тему. Получается, что в письме ты была откровенна со мной, объяснила свое состояние и призналась, куда тратишь деньги, а когда я приехала и мы были с тобой вдвоем, и тебе как бы ничто не мешало рассказать мне все в подробностях, ты молчала, и мы разговаривали с тобой на разные другие, отвлеченные темы. Я даже подумала, будто бы ты стыдишься своего письма. И даже сожалеешь о том, что была так со мной откровенна. Не надо стыдиться. Ты - моя самая близкая подруга, и я никогда не оставлю тебя, даже если почувствую, что ты заболела. Не важно, что у тебя. Скажем, амнезия или что-нибудь подобное. Знай, я всегда помогу тебе.
        Теперь о деньгах. Конечно, я подожду. Отдашь, когда сможешь. Это вообще не вопрос. Но позволь дать мне тебе совет. Не могла бы ты, садясь в самолет, следующий в Париж, написать у себя в блокноте все то, о чем ты хотела бы спросить свою тетю. Составь список вопросов и когда окажешься у нее дома, дождись удобного момента и поговори с ней по душам. Объясни ей, елки-палки, что тебе накладно кататься туда-сюда, что ты не так богата, чтобы тратить все свои деньги, да еще и одалживать их, на поездки к ней. И не могла бы она выделить тебе деньги на билеты, да и просто помочь с деньгами, чтобы ты могла расплатиться с долгами. А еще спроси, не нужна ли ей компаньонка, скажи, что ты с радостью пожила бы с ней. Ведь если она хочет, чтобы ты так часто навещала ее, значит, она нуждается в тебе, понимаешь? Может, она несчастная и брошенная всеми одинокая женщина, для которой ты, твое присутствие - как глоток свежего воздуха.
        Подумай, какие вопросы ты ей задашь. И, самое главное, не стесняйся спрашивать про деньги. Люди, живущие в Европе, отличаются от наших, русских, душевных и открытых людей. Для нее деньги - это самое главное. Вот и поговори с ней, открыто попроси денег. Я погуглила, в какой округе она живет. Центровая тетка твоя! Да, еще, чуть не забыла! Когда будешь у нее там, спроси, узнай ее фамилию и запиши в блокнот, поняла? Быть может, мы сами здесь потом узнаем, кем она тебе точно приходится.
        Я привезла тебе продуктов, денег, чтобы ты не переживала и почувствовала себя спокойнее. Жди момента, когда труба тебя снова позовет в дорогу. Как только это случится, сразу же позвони мне, мы поговорим. И не забудь про блокнот! Все будет хорошо, Лиза, так что держи хвост пистолетом и не отчаивайся.
        Обнимаю тебя.
        Твоя Вера.
        6. 26 июля 2022 г
        Выйдя из маршрутного такси, Мила, нахлобучив поглубже на голову бейсболку, прикрыв козырьком лицо и стараясь не привлекать к себе внимание, а потому даже не спросив у местных обитателей, ехавших вместе с ней до Марфино, где находится скобяная лавка, решила сама заняться ее поиском.
        Погода была прекрасная, чуть прохладная. Все вокруг было зеленым и благоухало. Мила, оглядывая дачные окрестности, любуясь домиками с ухоженными участками с садами и ровными грядками, тихо плакала, все еще не в силах поверить в то, где она и зачем сюда приехала. Как, как могло такое случиться, что какая-то гадина приехала к ней, чтобы рассказать о том, что Мила - страшная и бестолковая уродина, от которой ушел ее парень. Что она болтушка, что никаких денег она никогда бы не заработала. Это какой сволочью, стервой надо быть, чтобы специально выведать у Игоря адрес своей соперницы, приехать к ней и застрелить ее прямо в сердце. Именно пристрелить. Или нет, она ее зарезала. Без ножа. Словами, одним своим видом, своим насмешливым и презрительным взглядом, своими стройными ляжками, полной грудью, густыми черными волосами, своей уверенностью и счастьем. Зачем она это сделала? Ну, ушел Игорь от своей бывшей, теперь он с тобой, так радуйся, обнимай его, наслаждайся им, строй планы, угождай ему, давай денег, верь в него, живи с ним, рожай ему детей! Так нет же. Этого счастья ей оказалось мало!!! Она
захотела увидеть соперницу и рассказать ей о своем счастье и приказать оставить Игоря в покое. Не звонить ему.
        А что Игорь? Тряпка. Почему он сам не приехал и не рассказал ей, что полюбил другую девушку. Ну а если и не полюбил, то просто прилепился к той, что показалась ему более перспективной, денежной, удачливой. Может, она к тому же еще и в постели более раскрепощенная и позволяет ему многое, на что не соглашалась Мила? Пусть. Так скажи об этом, будь ты мужиком! Нет. Просто исчез. Даже не подумал о том, что происходит сейчас с ней? Неужели ему в голову не приходит, что она волнуется за него. Что предполагает самые ужасные вещи, что он мог попасть под машину, что заболел, что операция… Да мало ли какие причины могли быть, которые помешали ему не то что приехать к ней, даже позвонить?! Вот странно было бы, если бы она не стала его разыскивать, обзванивать больницы! А она звонила? Ведь не звонила… А почему?
        Мила даже остановилась, чтобы спросить себя, почему она-то сама повела себя не совсем правильно? Неужели внутреннее чутье подсказало ей, что он жив и здоров? Такое может быть? Она же просто сжалась, замерла в ожидании информации о нем. Да и вообще, сколько дней-то прошло? Она и не помнила. Может, неделю она его не видела. И ведь злилась. Получается, что и она вела себя не так, как должна была бы вести себя влюбленная девушка. Так, может, она и не любила его? И изначально злилась, когда он задавал ей слишком много вопросов о деньгах, мол, когда же ты заработаешь эти тысячи евро? Они не говорили о свадьбе, деньгах, о будущем, Игорь был зациклен исключительно на деньгах и постоянно искал способы заработать. И да, он действительно мечтал открыть блинную. Что ж, пусть открывает.
        Мила даже не шла, а маршировала, отбивая пятки о твердую дорогу, словно даже и ноги ее злились, а потому сделали ее походку нервной, чрезмерно упругой, жесткой. Она имела самое смутное представление о том, куда она идет и зачем. Хотя воображение и рисовало ей маленький неказистый магазинчик товаров для сада с выставленными по обеим сторонам от двери металлическими тележками с задранными рогами ручек, прислоненными к стене цветными дешевыми тазами, рулонами с пластмассовыми сетками, рубероидом, яркими садовыми лейками…
        Она шла по самой широкой дороге, направляясь туда, куда и прочие дачники, и, наконец, оказалась на развилке, как бы в центре садового товарищества, куда сходились дорожки, ведущие к дачам, и где располагалось несколько небольших магазинчиков, беседка с лавками, самодельные, сбитые из досок, прилавки, за которыми дачницы торговали поздней клубникой и зеленью. Загорелая бабушка в джинсовой куртке только и успевала продавать бутылки с домашним молоком. Когда Мила приблизилась к ней, сидящей на старом выгоревшем тюфяке, большая сумка-термос была уже пустой. Молочница была в отличном расположении духа и, пересчитав выручку, аккуратно сложив купюры, сунула в прикрепленную к поясу потрепанную борсетку.
        - Здравствуйте… - начала было уже Мила, да вдруг вспомнив, что ее никто здесь не должен вообще запомнить, и что ей нельзя заговаривать об Ольге, хозяйке скобяной лавки, она криво улыбнулась и зачем-то спросила: - Это у вас коровье было молоко или козье?
        - Коровье. Козье сын привезет через полчаса. Так что, если нужно, приходите, вмиг все раскупают деткам.
        «Какая же ты дура!» - подумала про себя Мила, поражаясь тому, что совершает одну глупость за другой.
        Первой глупостью была поездка сюда. Она знала, вернее, чувствовала, что здесь случится что-то ужасное, неотвратимое. Второй глупостью было ехать на маршрутке. Она должна была заказать такси - все же меньше свидетелей. А эта бабка-молочница? Это уже третья глупость. Чуть было не начала расспрашивать ее про Ольгу.
        Она уже отошла от молочницы и двинулась в сторону магазинчика с товарами для сада, как вдруг оттуда вышла Ольга. Одета она была, не в пример вчерашнему наряду, просто. Джинсовые шорты, черная майка, растоптанные пыльные кроссовки. Волосы спрятаны под пестрой красной косынкой. Бизнес-леди, одним словом.
        Мила метнулась за беседку и теперь наблюдала оттуда, куда пойдет Ольга. И была еще больше удивлена, когда увидела Игоря, показавшегося в дверях магазина.
        - Закажи еще два шланга тридцатиметровых, тех, что по акции! - крикнул он вдогонку Ольге. Та обернулась и улыбнулась ласково, как кошечка. Видимо, ее счастье умножилось вдвое, когда она поставила своего любовника за прилавок скобяной лавки. Вот мерзавка! - И препарат против муравьев!
        - Хорошо.
        И Ольга весело и бодро зашагала в сторону шлагбаума, за которым виднелась лиловая от асфальтовой крошки ровная дорожка, уходящая в густые сады.
        Мила двинулась за ней. Ее быстро обогнала парочка подростков, дымящих сигаретами. Они о чем-то весело разговаривали, хохотали, бледный парень-альбинос в очках то и дело пытался обнять длинноногую загорелую девчонку в желтом коротком сарафанчике.
        Ольга оглянулась, Мила в это время опустила голову, и потом, уже потеряв интерес к подросткам, прибавила ходу. Буквально через три дачи Ольга вошла в голубую калитку (на ней белела табличка «Виноградная, 13»), подростки, гогоча, пошли дальше, а Мила задержалась.
        За металлическими голубыми воротами с калиткой высился двухэтажный аккуратный дом. Не дачка, а именно дом, куда вела желтая газовая артерия. Стеклянная веранда, увитая розами и клематисом, добротная каменная дорожка, ведущая к крыльцу, ступени которого были заставлены горшками с геранями, большие кусты роз поодаль, старые, разросшиеся яблони… Все основательное, красивое, дорогое. Наверняка и в доме так же хорошо, просторно, чисто, с удобными кроватями и диванами; в стиральной машинке стирается белье, в холодильнике стоит большая кастрюля с борщом, контейнеры с котлетами и пюре, а на столе стоит медный таз с недоваренным клубничным вареньем. Вот таким Мила увидела это ненавистное ей хозяйство. И почувствовала, как в носу защипало от близких слез. Ведь здесь, в этом доме, Игорь обнимает теперь другую девушку, целует ее, гладит ее нежно, шепчет в ухо о своей любви и верности, потом просит ее принять определенную позу, которая ему больше всего нравится…
        - Уф… - Она принялась глубоко дышать, чувствуя, что еще немного, и она потеряет сознание. Никогда еще ей не было так тяжело.
        И вдруг, в какой-то момент, она почувствовала себя необыкновенно легкой, словно кто-то наделил ее силой и уверенностью, она даже перестала чувствовать свое тело, и вся превратилась в невесомое и очень опасное животное. Леопард или гепард? Она усмехнулась, понимая, что это ее состояние весьма обманчивое, кратковременное, что она еще сама не понимает, что с ней происходит, но, скорее всего, ею движет мощное чувство ненависти к этой воровке чужих мужиков, к этой доморощенной бизнес-леди, которую она мысленно уже много раз изничтожила. Как бы не растерять, не расплескать это чувство и не одуматься, не опомниться, а сделать все быстро и правильно. Но как, чем?
        Мила остановилась перед крыльцом, задержала свой взгляд на герани, улыбнулась. Вот интересно, если бы у нее самой был такой дом и сад, стала бы она разводить герани? Или предпочла ей бегонии? Хотя да что ей вообще известно о цветах? У нее же и дома нет ни одного цветка, потому что за ними нужен уход, они живые, их надо вовремя поливать… Ей и Игорь еще сказал как-то, что это нехорошо, что у нее дома нет цветов, как если бы она жила здесь временно. А что, если он сказал не просто так, а вложил в эту фразу что-то поважнее простого комментария? Что, если он примеривался к ней, как к будущей жене, и это отсутствие комнатных растений в ее доме стало большим минусом ей, как женщине и хозяйке, как будущей матери? А вот встретил Ольгу, возможно, в маршрутке или еще где, она пригласила его, красивого парня к себе домой, может, попросила помочь обрезать дерево или выкопать поросль, подправить забор за деньги или… Словом, заманила парня к себе, накормила вкусно, показала спальню, а заодно и себя целиком, а потом и рассказала о себе, о своих магазинах, дала ему понять, что у нее и денежки водятся, и кредит ей
одобрили, и что кафе хочет открыть, а он тут же ррраз (!!!) - и свою идею с блинной подкинул… Она как представила себе уютное кафе со столиками, стопки горячих блинов, банки с вареньем, довольные лица посетителей, постоянно растущий счет в банке, так и поняла, что надо брать быка (то есть Игоря, потенциального работника) за рога и открывать свой бизнес. Вот так все и сладилось.
        А это ничего, что он любил ее, Милу? Что она любила (а может, и сейчас еще любит) Игоря, и у них могло быть будущее, дети? И та же блинная, если бы он только подождал немного, хотя бы месяц-полтора? Откуда им обоим знать, где она собиралась заработать и каким образом? Да каких только способов заработать нет! Главное - вовремя сориентироваться и принять решение. А деньги у нее будут. Обязательно будут. Гарантированно. И с минимальными для нее затратами. Вернее, совсем никакими. Да ей просто повезло, что она встретила таких людей, которым деньги некуда девать!
        Под яблоней на столике кто-то, видать, мастерил скворечник. Он был почти готов, его оставалось только раскрасить, о чем свидетельствовала коробка с тюбиками масляной краски: красная, зеленая, белая. Скорее всего, скворечник мастерил Игорь, а вот раскрашивать его планировала Ольга.
        Здесь же на столе лежал молоток и коробка с гвоздями, плоскогубцы. Вечером, после работы, утомленные, но довольные, они бы поужинали на веранде, посидели бы за столом под яблоней, Олечка раскрашивала бы скворечник цветочками, да веточками с красными ягодками, Игорь хлестал бы пиво, улыбался ей влажными губами, пытался выяснить, поступили ли денежки на счет, прошелся бы по выручке в магазине, рассказал бы какую-нибудь совершенно неинтересную историю о том, как, будучи временным продавцом (скорее всего, Ольга поставила своего любовничка за прилавок, чтобы заменить постоянного продавца), ему удалось продать несколько шлангов, садовую тачку или три топора с молотками…
        Так. Стоп. Топор или молоток? От топора будет много крови.
        Она решительно взяла в руки молоток и засунула за пояс, спрятав под футболку. Быстро поднялась на крыльцо и позвонила в дверь. Почти сразу же сама открыла дверь и крикнула в кондиционированную прохладу дома, где пахло почему-то чесноком (должно быть, Олечка маринует курочку к ужину):
        - Ольга, это Мила. Выйди, пожалуйста, на минутку. Я привезла кое-какие вещи Игоря!
        Она мгновенно возникла на пороге. Глазищи - выпученные, испуганные, удивленные. Даже рот открыла от удивления. Миллион вопросов сразу заклубился в голове: как нашла нас, что ты здесь делаешь, какие еще вещи?
        Мила даже не сразу и поняла, реально ли она с размаху хряснула молотком по голове Ольги, или же, как это она обычно делала, - вообразила себе это движение.
        Ольга упала. Тяжелая, неуклюжая, сначала сложилась пополам, а потом кубарем, неловко взмахнув длинными и какими-то сухими, как деревянные палки, ногами, перевернулась и, со всего маху впечатавшись лицом прямо в острый край каменной ступени, рухнула прямо к ногам Милы.
        Мила быстро перевернула ее, чтобы увидеть лицо Ольги. Прямо как в кино - расквасилось, засочилось кровью. Нос съехал куда-то в сторону, превратив лицо в уродливую кровавую маску (как в фильмах ужасов!). Поврежденная кожа лица на глазах меняла цвет с розовой до синеватой красноты и фиолетовости.
        Мила пощупала ее шею, хотя понятия не имела, где та самая артерия, в которой должна биться кровь, жизнь. И только по полуприкрытым глазам, замершим (ну точно, как в кино!), неживым, она поняла, что Ольга больше никогда не поднимется, не произнесет своими разбитыми толстыми губами ни слова гадости, ни посмеется над ней, и не поцелует Игоря.
        Взяв ее руку, пощупала пульс. Его не было. Ольга была мертва.
        Надо было ее срочно убирать с этого места. Отволочь в сад, подальше.
        Мила взялась за ноги своей мертвой соперницы и поволокла, стащив ее с дорожки, в кусты. Розы, пышные, роскошные, провожая свою хозяйку в последний путь, царапали Милу, словно пытаясь ее остановить. Какая же тяжелая была эта девка! Под яблоневыми и грушевыми деревьями было темно и прохладно, вот туда, в самый конец сада, поближе к кустам ежевики она и отволокла тело Ольги. Как рулон, закатила его в самые ее заросли, повыдирала руками охапки сочных и удивительно красивых папоротников и прикрыла ими труп. Ну вот, собственно говоря, и все!
        Она вышла из яблоневых сумерек на солнце, оглянулась, прислушалась. Тишина необыкновенная!
        Откуда-то она знала, что нужно делать дальше. Быстро поднялась в дом, в маленькой спальне нашла то, что нужно - белые шорты и черную майку. Это была та самая одежда, в которой Ольга приезжала поглумиться над соперницей.
        Мила переоделась во все это, причем, поморщившись, поскольку брезговала, и ей не нравился запах духов, который исходил от вещей, положила свою одежду в зеленый новенький рюкзак Ольги, который нашла в прихожей, бросила туда и ее телефон. Затем, похолодев при мысли, что чуть не забыла сделать самое главное, сунула на самое дно завернутый в полиэтиленовый пакет окровавленный молоток. Спрятав свои волосы под бейсболку, нацепила найденные на кухне на столе женские солнцезащитные очки, взглянула на себя в зеркало и подумала, что на нее смотрит живая и здоровая соперница. Подумала, что любая стройная девушка примерно такого же роста, как Ольга, одетая в ее одежду, могла бы сойти за нее. Промелькнула мысль: не забыть бы уже дома избавиться от Ольгиного рюкзака… Это сейчас он ей нужен, чтобы возможные свидетели увидели именно Ольгу, живую и здоровую.
        Оглянувшись, она прикинула, до чего успела дотронуться, и принялась влажными салфетками протирать, уничтожая свои отпечатки пальцев, поверхности в доме.
        Теперь надо было срочно выбираться из этого садового рая (вернее, ада!). И тут ее взгляд упал на велосипед, прислоненный к садовой скамейке. Вот это удача так удача! Женский спортивный велосипед. Скорее всего, Ольгин. На нем она разъезжает по Марфино. Возможно, планировала купить такой же, только мужской, и Игорю, чтобы они вдвоем совершали такие приятные велосипедные прогулки. Что ж, теперь не покатаются.
        Отворив калитку, она осторожно выглянула на улицу. Никого. После этого вывела велосипед, закрыв калитку, заскочила на него, благо умела кататься с детства, и покатила в противоположную сторону от того места, откуда пришла. Пусть все, кто ее знает, видят, что она жива и здорова, что едет на велосипеде. Только вот куда ее приведет эта дорога?
        Ей казалось, что она проехала довольно долго, постоянно куда-то заворачивая, петляя, потом, немного успокоившись, выехала на проселочную дорогу и покатила в сторону железной дороги. Там, не доходя до остановки электрички, она бросила велосипед в кусты, предварительно стерев травой свои отпечатки с руля, затем, устроившись в тени высокого дуба, достала телефон и принялась искать по интернету «такси в Марфино». Нашла сайт, прочла: «Как же вызвать такси в Мытищинском районе? Подмосковье, конечно, это не мегаполис, однако наша служба такси работает аналогично, как в Москве: вызвать авто к установленному сроку можно по телефонам диспетчеров компании, либо непосредственно сделать заказ онлайн на нашем сайте…»
        Вот и славно. Она набрала первый же указанный номер и вызвала такси. Машина должна была прийти примерно через двадцать пять минут. За это время она выкурила несколько сигарет и сделала одно важное дело - извлекла из телефона Ольги сим-карту и сломала ее. Сам же телефон, дорогой айфон, положила в сумку - пригодится. Прошло полчаса - машина не приехала. Подождав еще немного, она собиралась было отменить заказ и вызвать новую машину, потому как ждать больше не было терпения, она вся была на нервах, как вдруг увидела мчавшееся прямо на нее по дороге бело-желтое «Яндекс. Такси». Она махнула рукой, машина резко притормозила. Она спросила водителя, может ли он довезти ее до Москвы, и тот весело махнул рукой, мол, садись!
        И вот когда она уже села, ее словно кто-то загипнотизировал, и она принялась рекламировать водителю товары из «своего» хозяйственного магазина! Плела что-то о шлангах, ведрах, распылителях, удобрениях… Жаловалась на то, что выручка не очень-то и большая, но вот скоро все в ее жизни переменится, что скоро они с женихом открывают блинную…
        А что? Пусть, если будут разыскивать Ольгу, таксист (мало ли как могут выйти на него, может, машина засветится на камерах или кто видел, как она садилась в нее) расскажет, что да, мол, подвозил девушку, хозяйку хозяйственного магазина, что она делилась с ним своими планами. Ее будут долго искать…
        На ступенях крыльца крови почти нет, немного брызг, которые Мила протерла влажными косметическими салфетками. Она правильно сделала, что быстро уволокла тело с дорожки. Еще пара минут, и кровь потекла бы из раны на голове. Кровь… Ее капли можно найти на листьях розовых кустов, на траве, земле… Но погода сейчас пасмурная, к вечеру наверняка пойдет дождь, он и смоет все следы.
        Игорь, не дождавшись Ольгу, начнет названивать ей, а она не ответит. Тогда он запрет магазин и пойдет домой. Но и в доме Ольги не найдет. Увидит, что велосипеда нет, решит, что она отправилась куда-то по делам, и будет ждать ее до самого вечера, пока не стемнеет. Потом испугается. Возможно, позвонит в полицию или сам отправится туда. Кем же он представится? Другом? Женихом? И что он скажет? Что девушка пропала несколько часов тому назад? Заявление у него никто не примет, скажут, что рановато он всполошился. Игорь вернется обратно в дом, сядет в темноте и будет думать: куда же запропастилась Ольга? Потом включит везде свет (Мила так хорошо представила себе это, что ей стало даже не по себе!) и внимательнейшим образом осмотрит дом. Быть может, обнаружит, что пропали ее белые шорты и черная майка. Что нет рюкзака. И как вот он на это отреагирует? Успокоится, что ну уехала куда-то, мало ли куда. Или же, наоборот, встревожится, подумает…
        Эх, надо было хотя бы деньги, что ли, украсть из дома! Не додумалась! И тогда, даже в случае, если труп найдут в саду, подумают, что Ольгу убили с целью ограбления!
        Но разве ей до этого было? Разве она планировала убийство? И да, и нет. Если ее когда-нибудь спросят об этом, она и ответить-то толком не сумеет. Она хотела причинить ей боль, этой гадине. И ведь ничего бы этого не произошло, не пожелай сама Ольга ранить Милу. Что она там сказала про ее имя? «Жлобское имя». Людмила. Прекрасное имя. Мила очень любила свое имя. Нежное, ласковое, красивое. Вот зачем она и по имени-то прошлась бульдозером? Осквернила его! Но самое гадкое, что она сделала, это предположила, каким образом Мила планировала заработать пять тысяч евро.
        «Глядя на тебя, трудно себе представить, что ты способна за несколько дней (уж не знаю, что это за работа такая, может, в порнобизнесе!) заработать такую кучу бабла».
        Вот кто из них двоих догадался до этой мерзости? Игорь или Ольга?
        Она сидела на заднем сиденье такси, которое мчало ее в Москву, смотрела на проплывающие мимо нее сады, поля, лужайки и радовалась, когда небо начало темнеть, когда все пейзажи стали сначала четче, ярче, а потом вдруг потускнели, и начался дождь.
        Хоть бы посильнее начал поливать, чтобы смыть все следы крови на крыльце, с розовых кустов…
        Она удивлялась своей выдержке, своему спокойствию и очень боялась, что в машине с ней случится истерика, что она начнет рыдать, что вообще потеряет сознание. Она вообще-то никогда практически не теряла сознание, но всегда этого безотчетно боялась. Ведь если она потеряет сознание, то как бы умрет на время. Отключится от жизни. И кто знает, как поведет себя, когда очнется. Больше всего ее страшило отсутствие контроля за реальностью.
        Возле дома она, выйдя из такси, расплатилась и зашла в супермаркет. Ее прямо-таки тянуло в отдел с бытовой химией. Она и сама еще не знала, что ей нужно. Но бросила в тележку и туалетное мыло, и препарат для мытья полов, кафеля, раковин, зачем-то купила большую бутыль жидкого хозяйственного мыла, средство для мытья посуды, затем перешла на «человеческую» химию - шампуни двух видов, кондиционеры, разные гели…
        Что это я? Ведь у меня все это есть?
        Очищение. Она хотела очиститься. Получается, что где-то в глубине ее мозга заложены чувства и желания, о наличии которых она и не подозревала. Ей словно подаются команды: раз ты убила человека, испачкала свою душу, будь любезна, отмойся сначала физически, а потом и душевно.
        Но разве можно очиститься от сознания того, что ты лишила жизни другого человека? Кто дал тебе право убивать?
        Но дело-то было сделано. Труп Ольги, молодой женщины, остывал в тени ежевичных кустов. Теперь будет еще и мокрый - дождь ведь…
        Тележка покатила в сторону сладостей. Захотелось выпить горячего чаю с чем-то очень сладким и жирным. Торт, пирожные, печенье, конфеты. Почему бы и нет? Жизнь, может, у Ольги и закончилась, но у Милы-то продолжается. И жизнь эта будет длинная - ведь ей предстоит еще в самом скором времени спасти чью-то душу. Вот только бы ничего не сорвалось.
        7. 31 июля 2022 г
        - Получается, что мы с тобой вылизывали уже чужой дом? - В голосе Тони слышались слезы. - Мыли унитазы этой девке?
        На нее было больно смотреть. Никогда еще Женя не испытывала такой жгучий стыд перед подругой. Но, с другой стороны, разве это она виновата в том, что, пока ее не было дома, жизнь семьи Бронниковых, частью которой стала и она сама не так давно, рухнула, развалилась на части, к тому же пропал Борис. А теперь вот выясняется, что он вовсе и не пропал, а просто влип в какую-то свою адвокатско-криминальную историю, результатом которой стала потеря дома. Возможно, ему пришлось расплатиться домом, чтобы сохранить свою жизнь. Но раз так, то что мешало ему предупредить об этом родного брата, раз он не нашел в себе смелости признаться в этом жене? Или он предполагал, что она вышла за него замуж исключительно из-за его богатства и что теперь, когда он беден, она отвернется от него, бросит его? Неужели он так и не разобрался в ней, не понял, что она за человек? Что она уж точно не корыстная барышня. И что она по-настоящему влюбилась в него. Но вот теперь, когда он вообще вычеркнул ее из своей жизни, когда он, человек умный или даже мудрый, с большим жизненным опытом, не нашел способа связаться с ней и просто
успокоить ее, а вместо этого напустил туману, позвонив и произнеся какую-то расплывчатую фразу, из которой вообще ничего не ясно, когда он, ни слова никому не сказав, продал дом, оставив их с Петром, по сути, на улице, она не станет его любить. Совсем. Ни капельки. Она постарается вообще забыть его.
        - Значит, так, - собравшись с духом, провозгласила она, стараясь взглядом приободрить и Петра. - У меня есть квартира. Предлагаю нам сейчас собраться, взять все, что нам необходимо и дорого, и отправиться ко мне. Лично мне не хочется и дальше наблюдать за тем, как рушатся все мои планы, вернее, как мои планы становятся почему-то планами новых хозяев, да взять хотя бы строительство зимнего сада… Понимаю, это мелко, и дело не в зимнем саде. Просто кто-то взял и похитил наше с вами, Петр, спокойствие, наши надежды. Наш дом, наконец. Крышу над головой. Понятное дело, что этот дом в первую очередь ваш с Борисом, и я здесь до недавнего времени была лишь прислуга. И когда этот дом был оставлен моими прежними хозяевами, и мне пришлось работать с совершенно чужими людьми, я страшно нервничала… Господи, да что я такое говорю?! Петр, может, вам «Скорую» вызвать? На вас лица нет!
        - Правда, Петр Михайлович, может, таблеточку или капли какие? Вы только скажите? - Вот и Тоня, придя в себя, переключилась со своих обид на побелевшего Петра.
        - Со мной все в порядке. - Он глубоко вздохнул. Вид у него был растерянный, да и глаза заблестели от слез. - Девочки, понимаю, все, что происходит сейчас здесь, - это какой-то бред. И во всем надо еще разобраться. Но если то, что сказала эта женщина, правда, все равно не надо так уж отчаиваться и уж тем более спешить. Предлагаю выпить и обсудить создавшееся не торопясь.
        И он довольно бодро, но крепко задумавшись, направился на кухню. Женя с Тоней приняли его приглашение без слов, присоединились к нему уже за столом, где он разливал виски.
        - Конечно, я понимал, что дело тут нечисто, - признавался Петр уже позже, вспоминая свой разговор с братом, - иначе он позвонил бы со своего номера да и поговорил бы со мной подольше, о тебе, Женечка, спросил бы…
        - Петр, пожалуйста, повторите то, что он вам сказал, - попросила Тоня.
        - Да ничего особенного он не сказал… да и тон у него был довольно спокойный. И дышал он ровно. Не так, как если бы он, скажем, волновался или бежал… Я же знаю своего брата, могу по интонации определить, в каком он настроении. Вот и тогда я не почувствовал тревогу. Он просто сказал, чтобы я успокоил тебя, Женечка, сказал, что работает, что у него трудный клиент, что он не может звонить с обычного номера, что они скрываются. И добавил, что его клиенту угрожают, что он не может дольше говорить. Сказал, что все будет хорошо, надо просто потерпеть.
        - А про дом ничего не сказал? Точно?
        - Да нет…
        - А что, если это была просто мошенница, которая представилась новой хозяйкой? - Вяло предположила Женя, и сама мало веря в такое.
        - Так я съезжу в Москву и сам все узнаю, - совсем уже слабым голосом проговорил вконец растерявшийся Петр. - Вот прямо сейчас и поеду. А вы пообещайте мне, что никому не станете открывать дверь, да и ворота заблокируй, Женечка. А то превратили нашу аллею в какой-то проходной двор.
        И Петр, быстро собравшись, уехал. Женя с Тоней заперлись. Притихшие, и уже не зная, что сказать друг другу, как приободриться, наполнили бокалы виски и расположились на диване перед телевизором.
        - Ты-то чего себе наливаешь?
        - По инерции, - покраснела Женя. - Но пить точно не буду, просто подержу в руке. И в присутствии Петра сделаю вид, что пью, не хочу, чтобы он узнал о моем положении.
        - Понятно.
        - Мне вот интересно, что и, главное, у кого Петр может узнать что-то о продаже доме в Москве? - рассуждала Женя. - Я всегда думала, что дом записан на двоих, вернее, что собственников двое - Боря и Петр.
        - Значит, собственник Борис, другого варианта просто не может быть. Потому что, если бы собственников было двое, то без Петра сделка бы не состоялась, как ты понимаешь.
        - Это если нотариус нормальный, а если мошенник какой? Сама знаешь, сколько в Москве подобных случаев было, когда продавали недвижимость вообще в обход хозяев. Взять, к примеру, нашумевшее дело одного из наших великих артистов, помнишь, как поступили с его наследницей?
        - Да знаю я… Но вот так взять да и продать дом одного из самых известных в Москве адвокатов… Ну не знаю, кем нужно быть, чтобы на такое решиться. Поэтому я все-таки предполагаю, что Борис просто вынужден был это сделать, чтобы спасти свою жизнь.
        - Тоня… Как же все это страшно! И зачем я вообще уехала?! Все же было хорошо. Сейчас, в свете последних событий, мне вообще трудно объяснить свой поступок и желание, пусть даже и на время, расстаться с Борисом.
        - А ты вообще помнишь, что сказала мне тогда, когда мы встретились с тобой, после того как я вернулась с похорон мамы?
        - Помню… И сейчас это кажется настоящим бредом.
        - Я-то думала, что он груб с тобой, что обижает тебя… А ты начала рассказывать, что он окружил тебя чрезмерной, как ты выразилась, любовью и заботой. И именно этот факт тебя почему-то насторожил. Он заваливал тебя подарками, пылинки с тебя сдувал, а ты, вместо того чтобы радоваться и чувствовать себя счастливой, почему-то испугалась и решила, что он таким образом заглаживает свою вину перед тобой. Я правильно выражаюсь, или я что-то не так поняла?
        - Я была дурой, что тут еще скажешь?
        - А может, он что-то знал или чувствовал, что ему грозит беда? Поэтому так себя вел по отношению к тебе? Может, он знал, что ему предстоит продать дом?
        - Нет-нет, я в это не верю! Может, меня бы он и пощадил и раньше времени не стал тревожить, но Петру бы точно рассказал. Он с большой нежностью относится к брату. Хоть постоянно и подтрунивает над ним, но все равно очень любит. Они - близкие люди. Родные.
        - Петр… Он такой интересный. Странноватый, выглядит совершенно беспомощным и слабым, но, видать, очень умный. Ты рассказывала, что он очень богат. И это при том, что нигде как бы и не работает.
        - Да, это так. Он в свое время помог одному молодому, но, судя по всему, гениальному айтишнику пробиться. Тот изобрел что-то новое, какую-то гениальную компьютерную программу и, поскольку здесь его никто не поддержал и не оценил, отправился в Америку. Это был сын какой-то его знакомой, и Петр по доброте душевной решил ему помочь. Он финансировал эту поездку, помог ему, познакомив там, в Нью-Йорке с каким-то своим влиятельным знакомым, и парнишка в один прекрасный день проснулся миллионером! Вот никто не знал, оценят ли эту программу или нет, никто не мог предположить, что эта его идея бомбанет, все рисковали, но все получилось! В благодарность этот парень, вчерашний студент из малообеспеченной семьи, мало того что регулярно делится со своим благодетелем прибылью, так отправляет к нему перспективных студентов-айтишников, и Петр инвестирует в их идеи, после чего продает часть своих акций за бешеные деньги. Вот такая волшебная история. Как сама видишь: сработал всего лишь один фактор - доброта. Петр помог парню, от всего сердца помог, да и вложился не так уж и крупно…
        - Но получается, что изначально у него все-таки были какие-то деньги?
        - Я подозреваю, что он работал в паре с Борисом, помогал ему. Возможно, выполнял какие-то поручения, не знаю точно… Но, повторяю, сработали не какие-то его профессиональные навыки, талант, способности, я хочу сказать, что иногда, чтобы выиграть крупно по жизни, не надо иметь семь пядей во лбу, понимаешь? Надо просто быть человеком.
        - Ты идеалистка, Женька. И сама прекрасно понимаешь, что не будь у Петра этих денег, он не смог бы помочь этому айтишнику.
        - Да понимаю я… Допускаю даже, что у Петра на тот момент вообще не было денег и он попросил их у брата. Ну а дальше случилось так, как случилось.
        - Фантастическая история. Ну и чем теперь занимается Петр?
        - Он постоянно ищет себя. Мечтает стать писателем, хочет написать какой-то исторический роман, кажется, про турецких султанов. Его всегда интересовала история Османской империи. Но ведь для того, чтобы написать правдивый, достоверный роман, надо получить доступ в архивы, покопаться в старых документах, а там все на турецком… И тогда какой-то там турецкий писатель, с которым он познакомился в Стамбуле, где развлекался со своей любовницей, посоветовал ему найти толкового переводчика там же, в Стамбуле, обладающего хорошими связями с влиятельными людьми, который и поможет ему проникнуть в архивы и ознакомиться с необходимыми для романа материалами. Поначалу я думала, что это просто блажь, разговоры, но Петр на самом деле отправился в Турцию, нашел какого-то переводчика, но тот взял с него деньги да исчез. Вот такие дела. Так что теперь он пытается найти нужного человека здесь, в турецком посольстве…
        - Надо же - так заинтересоваться Османской империей! А что за любовница? И вообще, как у него с личной жизнью?
        - Была у него одна женщина, та самая, с которой он и отправился в Турцию, Наташа, да только она была замужем, и сразу после поездки исчезла. Он искал ее, долго искал, был просто одержим ею, и вот в один прекрасный день совершенно случайно встретил ее в торговом центре. Она шла с мужем и двумя детьми, глубоко беременная, как он выразился, и вся светилась от счастья. Увидев его, узнала и сразу же отвернулась, даже прибавила ходу…
        - Это неправда! - вдруг воскликнула Тоня.
        - В смысле?
        - Он не нашел ее и продолжает искать.
        - Но почему ты так решила?
        - Не знаю… Интуиция. Думаю, он придумал эту историю для вас с Борисом, чтобы вы отстали от него.
        - Да? Что ж, это вполне в его духе.
        Но как бы ни старались Женя с Тоней отвлечься разговорами о Петре, обеих волновал один и тот же вопрос: как Борис мог продать дом? Что теперь делать?
        - Тоня, вот что такого преступного, криминального мог сделать Борис, что его теперь, к примеру, шантажируют и требуют расплатиться домом?! Дом ведь очень дорогой! Очень!
        - Без комментариев… - тихо произнесла Тоня.
        - Ты боишься расстроить меня, я знаю… Но ты же и сама предполагаешь, что дело настолько серьезное, что он может и не выпутаться из этой истории…
        - Женя, не раскисать!!!
        - Как ты думаешь, Тоня, куда поехал Петр?
        - К Реброву.
        - Вот тоже история! Валера… Он-то почему ведет себя так странно? Я же звонила ему сегодня, слышала, как он взял трубку, начала уже говорить и вдруг слышу - гудки пошли.
        - Трубку бросил. Да уж… Это вообще не похоже на Валеру. Вы же с ним друзья! Неужели он не понимает, что ты переживаешь? Давай я позвоню ему.
        - Отличная идея! Звони, Тонечка!
        Антонина позвонила, установив громкую связь, чтобы Женя могла услышать их разговор. И Ребров отозвался! И это при том, что номер Тони у него наверняка записан, и он знал, кто звонит.
        - Валера, привет! Как дела? Давно тебя не видела… - неуверенно начала свой разговор Тоня, Женя при этом напряглась и слушала, почти не дыша.
        - Да нормально… Слушай, я знаю, ты звонишь по просьбе Жени. Скажи ей, что с Борисом все нормально. Уже нормально. Слава богу, все обошлось.
        Тон его был примерно такой же, как и у Тони. Он словно с трудом произносил слова, как если бы делал это через силу. К тому же, судя опять же по тону, он был в дурном расположении духа.
        - Ты не можешь сказать, что случилось? Женька места себе не находит! А тут еще выяснилось, что дом их продан. Ты слышишь меня, Валера? Борис продал дом какому-то Петрову! Здесь вообще черт знает что происходит!
        - Да, я знаю…
        И тут Женя зажмурилась, не желая верить в то, что продажа дома - уже факт.
        - Ребров, что это значит?! - взвилась она, обращаясь к трубке. - Мы же с тобой друзья! Ты сколько раз бывал здесь у нас, мы всегда выручали друг друга… Я не знаю, кем надо быть, чтобы вот так бросать трубку, когда я звоню?!
        - Женька… - голос Реброва дрогнул. - Да мне просто стыдно, понимаешь? Такое тебе в голову не приходило? Борис влип в историю, а помочь ему я не смог. Поверь, я все сделал, чтобы он поскорее вернулся домой, но он сейчас защищает одного клиента, а потому вынужден скрываться. Они далеко отсюда, очень далеко. И там связи практически нет.
        - Ты каким-то образом связываешься с ним?
        - Да.
        - Но тогда почему же он не может позвонить мне?
        - Вот вернется он, и сам все расскажет. Женя, прошу тебя об одном: не тревожься. Ну, потеряли вы этот дом, купите другой, еще лучше. Борису обещали заплатить хороший гонорар. Иначе разве он стал бы так рисковать?
        - Когда ты последний раз разговаривал с ним?
        - Вчера.
        - Он здоров?
        - Ну… почти здоров. Только не переживай! Все уже прошло! Просто его там, где он сейчас находится, укусило какое-то насекомое, на плече появился красный бугорок… Он, конечно, не обратил внимания, ему вообще было тогда не до этого, потом все воспалилось, стало нарывать, и вот тогда он обратился к местному лекарю, и тот, к счастью, знал, как это лечить, у него был какой-то волшебный местный бальзам, который хорошо помог Борису Михайловичу.
        - И как он сейчас?
        - Рана затянулась, ему регулярно делают перевязки. Так что можешь не беспокоиться.
        - Не беспокоиться?!! - перейдя на фальцет и почти сорвав голос, вскрикнула Женя. - Валера, ты это серьезно? Мой муж пропал, со мной не желает разговаривать, и я все узнаю от других людей, к тому же сегодня вот выяснилось, что он продал дом… От меня постоянно что-то скрывают, я чувствую себя полной дурой! Ты, когда будешь разговаривать с ним, передай ему, что пусть он вообще забудет мое имя, понятно? Скажи, что больше он такой дуры, как я, не увидит! И как только он вернется, я моментально подам на развод, понятно? Не таким я видела свой брак с ним. Думала, что он любит меня, доверяет…
        Она так много еще чего хотела сказать, но слезы уже душили ее, она буквально захлебывалась ими.
        - Валера, я тебе потом перезвоню, - сказала, стараясь держать себя в руках, Тоня и отключила телефон.
        И тотчас Жене позвонил Петр. Он подтвердил, что дом действительно продан. Попросил ничего не предпринимать, «главное, не раскисать!», что у него есть одна «шикарная» идея.
        - Знаешь, у него был такой радостный голос, - немного успокоившись и высушив слезы, сказала Женя. - С чего бы это?
        8. Лиза - Вере
        Верочка, здравствуй!
        Да, ты права. И как же это я раньше не додумалась, чтобы все свои действия записывать в блокнот? Ты молодец. Как только снова отправлюсь к своей родственнице в Париж, непременно возьму с собой блокнот и буду все записывать. И все равно, почему мне все время кажется, что надо мной словно кто-то потешается? Может, ты и в этом права, и меня просто одурманивают? Подсыпают мне что-то в напитки? Иначе как же объяснить мое более чем странное поведение?
        Я чувствую, что меня уже очень скоро снова позовут. И я, если, конечно, моя голова не будет затуманена, сделаю все так, как ты мне советуешь. Уверена, что после этого все в моей жизни переменится к лучшему.
        И знаешь, каждый раз, возвращаясь оттуда домой, я спрашиваю себя: Лиза, почему ты не поговорила со своей родственницей по душам, не рассказала о своей жизни и не попросила у нее денег? Сама не пойму, как все это со мной получается. Меня словно кто-то заколдовывает.
        Конечно, мне никто не обязан давать эти деньги, и я, конечно же, не вправе ничего требовать от Элизы… Да, именно так зовут мою родственницу, а вернее - бабушку. Причем родную.
        Да-да, Верочка, Элиза - моя родная бабушка. Вот почему, говоря о ней и о своих поездках, я постоянно упоминаю про деньги. Ведь если она моя бабушка, мать моей матери, которая не так давно скончалась, оставив меня одну и с кучей долгов, так почему бы самой близкой моей родственнице не побеспокоиться обо мне?
        Припоминаю вот сейчас наши с ней разговоры, которые происходили как в дурмане. Она, с высоты своей финансовой независимости, точнее будет сказать, богатства, не может чувствовать ту боль и чувство полного одиночества и безнадеги, которые охватывают человека, оставшегося сиротой, да к тому же еще и без денег. Вот поэтому она постоянно намекает мне на то, что я должна пойти работать или учиться, словом, что-то предпринять, чтобы самой заработать себе на жизнь. И вот когда она мне это говорит, и я смотрю на нее, то мне кажется, что я вижу себя спустя лет пятьдесят, к примеру. Я протягиваю к ней руки и хочу прикоснуться к ней, к ее плечу, но натыкаюсь на холодное стекло. Так и есть - зеркало. Вот что это такое? Я оглядываюсь и вижу себя как бы в привычной обстановке, причем мне в комнате, где мы разговариваем, знакома каждая вещь. Вот ваза, к примеру, фарфоровая, большая, расписанная розами, купленная мной (!!!) на знаменитом блошином рынке Saint-Ouen в Париже, рынке, который считается одной из главных достопримечательностей Франции. Это крупнейший в мире рынок антиквариата и подержанных вещей. А вот
этот туалетный столик мне подарил один человек по имени Антуан, я отлично помню его лицо, но где он сейчас и что с ним случилось, - не помню. Я даже помню запах его одеколона - он пах «нероли».
        Понимаю, что, читая это мое письмо, ты подумаешь, что я и вовсе сбрендила, что мне давно уже пора показаться психиатру. Может, это и так. Но, может, я просто какой-то уникальный человек с сохраненной памятью поколений? Звучит, конечно, довольно помпезно, да и глупо, я понимаю, но так уж я устроена. Нет, окажись я в психушке, я не стану утверждать, что я жена Наполеона Бонапарта, Жозефина Богарне. Не бойся, тебе не будет стыдно считать меня своей подругой. Но то, что со мной происходит сейчас, все эти странные ощущения и удивительные поездки в Париж и обратно - поверь, это все факты. Я прилагаю к письму фотографии моих билетов в Париж (туда и обратно) за последние несколько месяцев, чтобы ты могла сама убедиться в том, что мои полеты во Францию реальны! Хотя вряд ли ты сомневаешься в этом. Ведь я сама показывала тебе не так давно чеки из парижских магазинов и некоторые подаренные мне Элизой вещи. Не думаю, что в этом ты сомневаешься.
        Верочка, очень благодарна тебе за поддержку, за продукты и денежные переводы. Я понимаю, ты жалеешь меня, возможно, считаешь, не совсем здоровой, но когда-нибудь ты и сама поймешь, что это не так. Что просто я, вероятнее всего, застряла во временном слое. Не знаю, как все это объяснить. Это, как говорится, не для средних умов.
        Вполне вероятно, что я скоро снова отправлюсь к Элизе. Напиши мне, что ты хотела бы получить от меня в подарок.
        Искренне твоя, обнимаю
        Лиза
        9. 27 июля 2022 г
        Бессонница лишила ее последних сил. В первую ночь после того, как она вернулась из Марфино, она переела пирожных, и ей муторно было не только на сердце, но и тошнило: она ругала себя за то, что попросила водителя такси доставить ее в Крылатское, на Осенний бульвар, практически высадить неподалеку от ее дома. Могла же выйти где-нибудь подальше и взять еще одно такси, так было бы надежнее. Всю дорогу рассказывала ему о якобы своем магазине, бизнесе, делала вид, что она Ольга, а потом вот так нелепо прокололась. На мелочи! Идиотка!
        Но, главное, она никак не могла поверить в то, что убила Ольгу. Она смутно помнила все то, что произошло с ней в Марфине. Словно только что проснулась после кошмарного, невыносимого сна и теперь в холодном поту соображала, как ей такое вообще могло привидеться!
        Конечно, она ненавидела Ольгу и винила в том, что та увела у нее парня. А ведь до счастья было уже рукой подать. Еще совсем немного, и у нее бы появились деньги, и если бы не эта продавщица садовых ведер и леек, то Игорь до сих пор был с Милой. Она варила бы ему утром какао, которое он очень любит, на обед жарила бы ему котлеты, стирала и гладила рубашки, покупала бы ему пиво и сигареты, и, главное, спала бы с ним в обнимку, чувствуя себя совершенно защищенной и любимой. Может, Ольга была и права, когда говорила, что безденежье Игоря временное, что у него просто трудный период и ему надо бы помочь, а потом он и сам встанет на ноги, займется серьезным бизнесом, начнет зарабатывать. Но с какой стати она решила ему помочь? Серьезно верила в него или сразу поняла, что этого парня можно купить? Она не так глупа и, даже допуская, что на самом деле Игорь - пустышка и никогда и ничего не добьется даже с помощью денег (хорошо еще, если он не присвоит себе кредитный начальный капитал на блинную), попросту купила его обещаниями этих самых денег. Да, купила себе красивого и сильного парня, пусть даже и на
время. Кроме этого, не отказала себе в удовольствии встретиться с Милой и унизить ее. Да, она делала это именно с удовольствием, желая возвыситься над соперницей.
        Вспоминая их встречу с Ольгой, Мила пока еще по-прежнему воспринимала ее живой. Та остывающая мертвая женщина, которую она за ноги волокла к кустам ежевики, скорее всего, была плодом ее воспаленного воображения. Она же не первый раз мысленно убивала людей. То нагрубившую ей продавщицу из дорогого бутика на Кузнецком мосту, которая с ухмылкой запретила ей примерять дорогое платье, мол, оно «тебе не по карману». Вот так прямо и сказала, обратившись к ней (неслыханное дело для бутика такого уровня!) на «ты»! Мила, глядя ей прямо в глаза, даже отвечать не стала, просто мысленно перерезала ей горло ножом, а потом затолкала труп в примерочную, размазав еще теплую и жирную кровь по мраморному полу…
        Да мало ли в ее жизни было обидчиц? В основном это были женщины.
        Мужчин она убивала реже. Жалела их. Вот и Игоря тоже жалела. Сама себя убеждала в том, что он умный и способный, что ему просто не повезло. И все ему прощала, даже его исчезновения на день-два, не позволяя себе подозревать его в измене. Должно быть, таким образом оберегала свои нервы.
        Конечно, ей проще было придумать различные оправдания, когда, к примеру, человеку просто надо побыть одному или же встретиться с другом, обсудить какой-то бизнес, поговорить по-мужски. Если бы она каждый раз, когда он не приходил ночевать, представляла его в объятиях другой женщины, у нее сердце бы разорвалось. Но от любви ли? Или же она страдала все-таки из-за чувства уязвленного самолюбия? Получается, она недостаточно хороша для него, нашлась другая, более красивая, привлекательная, сексуальная? Вот именно такие мысли и чувства могли отравить ей жизнь и сделать ее слабее, лишить уверенности в себе. А этого она бы не простила. Или все же простила? Вот и теперь, когда мысли ее с каждой минутой становились все более ясными, и когда все больше и больше она склонялась к тому, что да, она на самом деле была вчера в Марфине и убила Ольгу, Мила никак не могла для себя решить, простила Игоря или нет.
        Вот где он сейчас? Что с ним? Нашел ли тело любовницы в саду? Остался ли в доме Ольги или поднял тревогу, обратился в полицию? Если он трус, то каждое его действие можно предугадать. Заподозрив, что с Ольгой случилось что-то нехорошее, быть может, обнаружит где-то следы крови или волочения, или тело, он точно не станет обращаться в полицию. Скорее всего, сбежит, предварительно обчистив дом покойной, а заодно прихватив выручку в магазине. Постарается уйти, что называется, огородами. То есть пойдет той же дорогой, по которой сбегала с места преступления Мила, к железной дороге. Возможно, найдет там и велосипед Ольги. Короче, испугается так, что постарается как можно скорее убраться из Марфино. И куда же он поедет? Квартиры в Москве у него нет. Он может, конечно, поехать к какой-нибудь своей бывшей подружке. Но это в случае, если не успел там нагадить, не украл, не оскорбил, не изменил.
        Однако самый большой шанс выкрутиться из ситуации и спрятаться понадежнее, у него был, если бы он вернулся к Миле. Наплетет ей с три короба, что ездил куда-нибудь к маме или тетке в деревню, а там заболел или помогал кому-то ремонтировать крышу, или копать колодец. То есть придумает такую причину, такую благородную отмазку, что Миле ничего другого не останется, как простить его и принять.
        И она была просто потрясена, до мурашек (!), когда, чистя зубы, вдруг услышала звонок в дверь. И несмотря на то что была ну очень большая вероятность того, что она все-таки реально совершила убийство и что это за ней могли прийти, она была почему-то относительно спокойна и откуда-то знала, что пришел Игорь.
        Сплюнув мятную пену в раковину и ополоснув рот, она вытерла лицо полотенцем, надела домашние штаны, майку и подошла к двери.
        Да, это был Игорь. Она теперь уже и не знала, плакать ей или смеяться. Состояние было близкое к истерике. Часы показывали половину девятого утра. И он уже здесь. Интересно, как он добирался из Марфино: на электричке или на такси?
        Она распахнула дверь и почувствовала, как губы ее, словно по команде, растягиваются в широкую улыбку.
        - А… Это ты?! Сколько лет - сколько зим. Где пропадал?
        - Да по делам ездил… - ответил Игорь неуверенно.
        Выглядел он растерянным, волосы его, густые, волнистые, которыми Мила всегда восхищалась и любила проводить по ним рукой, лаская, теперь торчали в разные стороны, надо лбом и на висках были мокрыми, да и по лицу струился пот. Нос, красивый, крупный, почему-то на кончике побелел. И над верхней губой, темно-красной (у него вообще необычный для мужчины красноватый цвет губ), тонкой полоской выступили бисеринки пота.
        Красная трикотажная футболка под мышками потемнела. А джинсы висели на нем синим мешком. Словом, выглядел он ужасно. Какой-то неприбранный, грязноватый. И совсем некрасивый! И почему она раньше этого не замечала?
        - Пустишь?
        - Да куда же я денусь-то? - ухмыльнулась она. - Проходи.
        И тут, чтобы прямо с порога унизить его, сказала:
        - Что-то ты немытый какой-то… От тебя пахнет…
        Она знала, что он от злости даже зубами заскрежещет. Игорь, не в пример другим мужчинам, был на редкость чистоплотным. Мылся подолгу, мог просто часами намываться, приводить себя в порядок. Следил за своей одеждой, чтобы всегда была чистая, правда, сам никогда не стирал и не гладил, а с какой-то такой нехорошей легкостью мужчины, который привык, чтобы его обслуживали, просил все это сделать за него.
        Когда вместе с Игорем бывали в торговых центрах, он всегда заходил в отдел с мужским бельем и выбирал себе все самое светлое, дорогое, а носки так и вовсе покупал пачками и, прося Милу оплатить покупку, тихо добавлял, чтобы никто не слышал, мол, я потом тебе все верну.
        Он всегда знал, сколько у нее денег. Она, сама не зная, как так получилось, сообщила ему (даже записала в его телефонном электронном блокноте) пароли от всех своих основных банковских карт. Он без труда заходил в личные кабинеты ее онлайн-банков, и спокойно распоряжался ими. Так было до тех пор, пока он не исчез надолго. И хотя денег у Милы не было, оставались какие-то копейки, и с карт уже нечего было брать, она тем не менее все равно заменила все пароли, а потом и вовсе заблокировала карты. Словом, обезопасила себя. Это сейчас у меня денег нет, рассуждала она, но вскоре появятся, и немалые! Сама мысль, что сбежавший и явно неблагополучный любовник сможет воспользоваться ее деньгами, приводила ее в бешенство.
        - Иди в ванную, я принесу тебе полотенце, - она решила с ним не церемониться. - Потом поговорим.
        Она вдруг вспомнила себя в детстве, когда, натворив что-то, проштрафившись, страшно боялась, что ее мать отругает, но особенно тяжело почему-то было после ее слов «потом поговорим». И это отложенное на время наказание, это ожидание разговора с матерью разрасталось в большой тревожный ком, растягивалось во времени и было просто невыносимым.
        Но она была еще ребенком. Игорь-то мужик. Но и он, похоже, тоже как-то сник, опустил голову и послушно отправился мыться. Неужели и с ними, мужиками, так и надо?
        На этот раз он и помылся быстро, вышел, слегка прикрыв бедра полотенцем, под которым ничего не было. Раньше его тело вызвало бы в ней определенное желание. Сейчас же она просто сгорала от любопытства: что он ей сейчас наплетет? Что придумает на этот раз, чтобы не рассказывать правду?
        Получается, что она остыла к нему, потеряла, как к мужчине, интерес. Да что там! Она злорадствовала от того, что это по ее вине его планам не суждено было сбыться. Что женщина, на которую он возлагал большие надежды и которая кормила и поила бы его, исчезла, оставив его в полной растерянности.
        Одного она пока не знала и по виду Игоря не поняла: нашел он труп или нет?
        - Чаю? Кофе? - Она продолжала ухмыляться, разглядывая его мокрую, причесанную шевелюру.
        - А пивка холодного нет?
        - Нет… - с удовольствием солгала она. - Так где ты был? Типа - бросил меня?
        - Да никого я не бросал… - буркнул он, стараясь не смотреть ей в глаза. - Говорю же, дела были. Хотели с одним другом блинную открыть, ему кредит обещали, мы уже все рассчитали… И вдруг он куда-то исчез. Приезжаю к нему, а у него, прикинь, дом открыт, и его нигде нет… Вот просто исчез человек, и все.
        - А позвонить ему пробовал? - Он не заметил, что она издевается над ним или на самом деле не понимает?
        - Ты думаешь, конечно, что я такой идиот и не догадался позвонить? - Он наконец-то начал раздражаться. - Телефон не отвечает. Думаю, с ним что-то случилось.
        - С телефоном или твоим приятелем?
        - Да с парнем этим!
        - А от меня ты что хочешь? Некуда идти? - Ей хотелось быть безжалостной.
        - Ты не рада, что я пришел? Мне уйти?
        - Мне по барабану. Тебя сколько времени не было?
        - Ну, долго… Говорю же, был занят.
        - А позвонить? - повторила она все тем же презрительным тоном. - Или ты считаешь, что со мной можно вот так… так гадко? Ел-пил у меня, я ему все покупала, пиво, сигареты, трусы, одевала, короче, а он взял да и исчез?
        - Ну, прости…
        - А может, это был не друг, а подруга?
        Он посмотрел на нее долгим взглядом, пытаясь понять, что она знает.
        - Что, Игореша, попала в самую точку? Бабу себе нашел с деньгами? Старую? Или ничего так, сойдет?
        - Ну, нашел… Хотел, чтобы она помогла мне кафе открыть. Разбогател бы и вернулся к тебе.
        «Он к тому же еще и непроходимо глуп!!!»
        - Знаешь что? Вали-ка ты отсюда.
        - Мила!
        - Еще раз повторить? У меня здесь не перевалочный пункт. И не гостиница со столовой. Вали туда, откуда пришел. И мне совершенно неинтересно, где и с кем ты будешь жить. Найди себе другую дуру и живи с ней. К тому же у меня и денег-то нет, чтобы даже чаем напоить.
        - Мила! - Он вдруг рванул к ней, схватил ее за руку, больно, сильно, и усадил к себе на колени. - Да не вырывайся ты! Постой! У меня есть деньги. Вот!
        И он, поставив ее на пол, как куклу, поднялся, и достал из кармана перетянутый резинкой рулончик денег.
        «Он ограбил ее. Воспользовался тем, что ее дома нет. Обшарил дом, нашел деньги и ушел. Наверняка и двери не запер. Просто ушел!»
        - Ты что, ограбил ее?
        - Какое это ограбление? Она же исчезла! Не позвонила, не предупредила… Не знаю… Хочешь, я отдам тебе все эти деньги?
        - Ну уж нет… Не втягивай меня в это дело. Говорю же - проваливай отсюда! А еще лучше - возвращайся туда, в квартиру этой бабы, верни деньги и напиши заявление в полицию, сообщи о пропаже. Это будет нормально. Хотя бы по-человечески. Сам же говоришь, что…
        - Да не в квартире она живет! В доме, в Марфине! Говорю же, пропала она! Я не знаю, что мне делать! А вдруг с ней что-то случилось? Может, ее машина сбила… Или просто стало плохо с сердцем, и ее увезли на «Скорой». Да мало ли что?! Может, она с криминалом связана…
        - Ты зачем мне все это говоришь? Мне до этого дела нет, понятно?! Помылся и уходи! Я не хочу ничего знать! Ты и без того нарушил все границы, притащившись ко мне. Вот зачем ты мне все это рассказал?
        - Да потому что мне не к кому больше идти! И я не знаю, что мне делать!
        - Да ничего не делать. Если у тебя сердца нет, забудь ее, и все. Если же ты хочешь выяснить, что с ней случилось, пиши заявление в полицию. Ты вообще понимаешь, что происходит? Ты ушел от меня к другой, которая исчезла, и ты возвращаешься ко мне, чтобы я тебе помогла ее найти? Ты серьезно? Это до какой же степени надо быть циником или просто идиотом, чтобы так поступать?
        Оказывается, он к тому же еще и слабый! И это из-за него она так переживала, так убивалась и не спала ночами, вместо того чтобы просто его забыть и начать жить без него? Еще одна идиотка. Получается, что они - два сапога пара! Но…
        Существует одно важное «но», которое сильно отличало ее от Игоря: она-то его не предавала. Она не изменяла ему. А он, мало того что изменил и бросил ее, даже не удосужившись встретиться и все объяснить, так еще и дал ее адрес Ольге. Разве он не понимал, зачем той понадобился адрес Милы? Да наверняка, вернувшись от Милы, довольная собой, она рассказала во всех подробностях, как прошла встреча, в деталях пересказала, что наговорила бывшей Игоря, как приказала оставить их в покое и больше не звонить ему. А он, может, и удивившись, просто пожал плечами, бросив: «Ну, и ладно…» Все. И ему уж точно не было дела до чувств Милы. Больше того, он был благодарен Ольге за то, что теперь и его жизнь станет спокойнее, и в его телефоне не обозначится тревожное имя «Мила». Даже если его пусть немного напрягали ее звонки (которые хоть и становились все реже и реже, но все равно нервировали), то после визита Ольги к Миле он избавился и от этих неприятных моментов, и впереди его ожидало безмятежное будущее. О нем заботились, его любили, его кормили, собирались открыть кафе…
        - Чего ты так вылупился на меня? - зло буркнула Мила, стараясь не смотреть на него. - Не хочешь обращаться в полицию? Но разве ты не понимаешь, что повел себя противоестественно. Что так не ведут себя нормальные люди. Тебя кто-нибудь из соседей видел?
        - Да не то слово! У нее же магазины там, рядом с домом, это в Марфине, в садовом товариществе. Я помогал ей, даже стоял за прилавком, принимал товар. Я засветился везде, где только мог!
        - Тогда тем более тебе нужно обратиться в полицию. Потому что если, не дай бог, конечно, с ней случилось что-то страшное, может, ее сбила машина, к примеру, и рано или поздно в ее доме появится полиция, то там обнаружат твои отпечатки пальцев, понимаешь? А если выяснится, что и денег в доме нет, а кто-то, предположим, из близких знает, что деньги у нее были, то в первую очередь станут искать тебя. Да, и выручку ты забрал! Признавайся, забрал выручку?
        - Да. Я все деньги, что были в доме и магазине (правда, только в одном магазине), забрал. Я не думаю, что это будет выглядеть как ограбление. Мы же с ней жили вместе.
        - Так ты будешь обращаться в полицию или нет?
        - Нет. Я боюсь.
        - Ну и правильно. Но раз так, и полиция ее пока не ищет, никто же не знает, что она пропала, советую тебе вернуться туда, где ты говоришь, вы жили?
        - В Марфине.
        - Вот. Поезжай в Марфино. Иди к ней домой и поищи там золото, драгоценности, или ты их тоже забрал?
        - Нет. Не успел. Я и без того нервничал… Может, и деньги у нее где-нибудь еще припрятаны, она много раз говорила мне, что предпочитает хранить наличные дома. Я-то взял только те, что лежали в шкатулке, в спальне…
        - Короче, ты понял, да? Забери все ценное и возвращайся ко мне. У меня тебя никто не найдет. Если денег будет достаточно, то почему бы нам с тобой прямо завтра уже не отправиться, скажем, на море?
        - Ты серьезно?
        - Ну да! Я помогу тебе, ты - поможешь мне… Как-то так.
        «Какой же он идиот!»
        Судя по выражению лица, Игорь успокоился. Как если бы, будучи маленьким мальчиком-потеряшкой, нашел мамочку.
        - Поешь? - Мила лучезарно ему улыбнулась.
        От этого предложения он и вовсе расплылся в улыбке. И эта его улыбка, это дебильное выражение лица стало последней каплей, после которой у Милы отпали всякие сомнения на его счет.
        Она подогрела ему жареную картошку с котлетами (вспомнились котлеты с пюре в холодильнике в доме Ольги), зная, что он любит эту незамысловатую еду, и даже в ресторанах всегда заказывает котлеты или что-то из рубленого мяса, и пока он ел, она, запершись в своей спальне, тщательным образом стерла свои отпечатки с айфона Ольги. Затем незаметно сунула в карман небольшого нового рюкзака, с которым Игорь пришел. Вернулась на кухню.
        - Ну что, червячка заморил? - с трудом скрывая насмешку, спросила она. - Так и быть, угощу тебя холодным пивом.
        И она достала из холодильника банку пива, сохранившуюся еще с тех времен, когда здесь обитал Игорь. Это просто счастье какое-то, что она здесь оказалась! Игорь с таким наслаждением ее выпил! Даже не подозревая, что эта банка пива, возможно, последняя в его жизни.
        10. 31 июля 2022 г
        В ожидании Петра прошло еще часа два, Женя, мысленно попрощавшись с домом и стараясь не думать о нем, вдруг поняла, что проголодалась. Но голод был непростой. Организм точно знал, чего хочет.
        - Тонечка, пожарь мне, пожалуйста, оладий. Молоко в холодильнике всегда есть. Возможно, есть и яйца. Мука - однозначно, я сама покупала перед отъездом и насыпала в большой такой контейнер. Не думаю, что кто-то в мое отсутствие здесь пек пироги.
        - Да знаю я, где мука! - оживилась Тоня, которая тоже находилась в волнении и не знала, чем себя занять. Она уже отзвонилась мужу и сообщила, что останется ночевать у Жени. - Сейчас все сделаю. Голод - это хорошо. Значит, ребеночек хочет кушать.
        - Тоня, пожалуйста! Старайся вообще не говорить на эту тему, чтобы случайно не проговориться в присутствии Петра. Не хочу, чтобы кто-то что-то знал. С Борисом я твердо решила развестись, а потому не хочу, чтобы он, узнав о моей беременности, отказался дать мне развод. Еще подумает, что это уловка такая… Нет-нет. Я всегда была человеком самостоятельным, я справлюсь. К тому же у меня на счетах и карточках полно денег. Борис позаботился…
        И тут Антонина как-то странно посмотрела на Женю, и обе на время замолчали.
        - Мы подумали об одном и том же? - спросила Женя. - Думаешь, он знал, что уйдет от меня, и намеренно заполнил все мои карточки день - гами?
        - А когда тебе пришел последний перевод от него?
        - Так у меня не только мои карточки, но и одна его. Там больше всего денег. И я с нее ничего не снимала. Но как-то заглянула, сколько у меня осталось, и не заметила, чтобы в последнее время там произошло движение, сумма осталась прежней. У меня сразу после свадьбы появились большие деньги на картах и счетах.
        - И тебя это не насторожило?
        - Нет. Я же стала его женой, и он не хотел, чтобы я в чем-то нуждалась. Он богатый человек, Тоня.
        - Ну, тогда ты можешь быть спокойна. Вот если бы он перевел тебе деньги после того, как ты поехала со мной в Калину, вот тогда можно было бы предположить, что он знал, что у него неприятности, и успел обезопасить тебя, перевел деньги.
        - Ну да… Наверное, ты права.
        - Знаешь, что я тебе скажу, подруга? Тебе нельзя нервничать. Честно. Постарайся взять себя в руки и не думать о Борисе хотя бы. Петр предан тебе, как пес. Он не оставит тебя без помощи. Он что-нибудь да придумает, может. Снимет вам с ним квартиру где-нибудь в Москве. Ты, главное, наблюдай за ним. Если он будет относительно спокоен или даже весел, это будет означать, что с его братом все в порядке. Может, они, эти братья, что-то и скрывают от тебя, и это их какие-то дела и секреты. Ты не должна вообще об этом задумываться. Просто живи спокойно, ешь побольше, гуляй на свежем воздухе, спи…
        - Ты это серьезно, Тоня? - Женя, поджав губы, покачала головой. - А ты бы как вела себя на моем месте, если бы пропал твой Виктор?
        - Сошла бы с ума, - не подумав, брякнула Тоня. - Вот я дура, да?
        - Думаешь, я не понимаю, что ты хочешь поддержать меня? Успокойся. Главное, что ты сейчас можешь сделать для меня, это продолжать месить тесто…
        Между тем Тоня, уже вооружившись половником, принялась выливать на раскаленную сковородку маленькие густые лужицы теста. По кухне поплыл аппетитный запах оладий.
        Когда за окном раздался шум подъезжающей машины, Женя вся сжалась - неужели снова привезли стройматериалы для зимнего сада, или же прикатила новая хозяйка дома?
        Но, к счастью, это была машина Петра. Он вошел в дом стремительной, совершенно не свойственной ему походкой, почти ворвался на кухню.
        Следуя совету Тони, Женя внимательно посмотрела на его лицо. Оно сияло! Очень все это странно.
        - Какие ароматы! Девочки, я так рад, что вы здесь не раскисаете! Вот увидите, все будет хорошо. Просто замечательно!
        - Петр Михайлович, присаживайтесь, сейчас будем чаевничать, - пригласила его Тоня за стол.
        - Непременно. Но для начала мне надо вымыть руки, - он удивительным образом продолжал сиять.
        - Петр, у вас хорошие новости о Борисе? - не выдержав, спросила Женя.
        - Нет-нет, он не связывался пока со мной. Но я сейчас увлечен совершенно другим! Женечка, как вы относитесь к Моне? - Ну да! Клод Моне! Надеюсь, это имя вам о чем-то говорит?
        Он был радостно возбужден, прямо весь трясся, и глаза его сверкали. Может, он выпил?
        - Петр, вот скажите мне, при чем здесь Моне? У меня жизнь рушится, дом, в котором я жила с моим мужем, продан, да и сам муж пропал… А вы мне тут про Клода Моне твердите? Издеваетесь, что ли?
        - На самом деле, Петр Михайлович, - решила поддержать подругу Антонина, - полагаете, что сейчас самое время поговорить об импрессионистах? Разве что вы решили продать какую-нибудь картину Моне и на эти деньги купить дом? - Она нервно хихикнула.
        - Нет. Дом покупать не нужно. Он куплен давно, примерно лет семь тому назад, - здесь Петр сделал паузу и обвел подруг плутовским взглядом. Он прямо стрелял глазами и при этом загадочно улыбался.
        - Тоня, ты чего-нибудь понимаешь? - спросила Женя.
        - Тонечка не может ничего понимать, пока я вам все сам не объясню. Дело в том, что у меня есть одна знакомая. Чудесная женщина. Я познакомился с ней, когда совершал поездку по замкам Франции. Она русская, но в свое время очень удачно вышла замуж за богатого француза и вот уже много лет живет как раз в той знаменитой на весь мир деревне Живерни во Франции.
        - И? - Женя начала раскисать, понимая, что сейчас совершенно не готова выслушивать истории своего сентиментального деверя.
        - Она пригласила меня к себе в гости, - как ни в чем не бывало продолжал Петр. - У нее большой дом и сад в Живерни. Но, безусловно, ее сад не идет ни в какое сравнение с садом Клода Моне, лет сорок прожившего в Живерни и создавшего там потрясающий сад! Эта дама настолько заворожила меня рассказами о Моне и его саде, что я согласился проводить ее домой. Мы распрощались с экскурсоводом, арендовали автомобиль и отправились в Живерни. Понимаете, если бы мне показали этот сад и сказали, что он принадлежит какому-то там графу или герцогу, к примеру, я бы, безусловно, восхитился. Не более. Но когда вам говорят, что вот эти клумбы разбил сам Клод Моне, и эти чудесные герани выращены им, и что все эти водоемы и кувшинки… Словом, вы меня поняли. В имени Клод Моне живет сама магия. Магия прекрасного. Магия настоящего искусства, понимаете?
        Женя с Тоней молча смотрели на него в ожидании какой-то невероятной фантастической смысловой бомбы. И она взорвалась. Вместе с Жениными мозгами.
        - Несколько лет назад я купил дом в Живерни. И мы можем прямо завтра отправиться туда!!! И это просто гениально!
        - Женя, у тебя есть шенгенская виза?
        Женя медленно повернула голову к Тоне. Задумалась.
        - Да, есть. Мы с Борей сделали ее мне на тот случай, если вдруг отправимся в свадебное путешествие.
        Петр звонко хлопнул в ладоши. После чего сцепил кисти рук в замок и поцеловал сам себя в косточки пальцев.
        - Чудненько! Замечательно! Тоня, вы почему смотрите на меня, как на сумасшедшего? Я же предлагаю гениальную идею - отправиться Жене со мной, со своим самым надежным телохранителем, во Францию. Ведь что ей нужно сейчас в первую очередь?
        - Ну, если не увидеть Бориса, то хотя бы сменить обстановку, - вздохнула Тоня. - Развеяться!
        - Вот! И я о том же. Женечка, соглашайтесь. Не могу сказать, что я забыл о существовании этого дома, это было бы пошловатое, дешевое лукавство. Признаюсь, я собирался произвести впечатление своим домом на другую женщину. Но пока я ее не нашел…
        - Вы же ее нашли! - воскликнула Женя. - Сами рассказывали.
        - Я соврал, - коротко пояснил Петр. - Хотел хотя бы в воздухе закрыть эту тему. На самом же деле я все еще продолжаю находиться в поиске. Но, чтобы не сойти с ума от любви и тоски, я буквально на днях приступил к работе над грандиозным романом! Вот увидите, это будет роман века! Правда, главные герои у меня престранные, и вы сами в этом вскоре убедитесь… Я имею в виду, когда я дам вам почитать мое творение. Так вот, пока что у меня только наметки романа, назовем его планом или синопсисом, но уже как бы пора определиться и с декорациями. Так почему бы не поселить моих персонажей в Живерни? Почему бы не познакомить их с прекрасной Элизой? Таким образом, мои дорогие барышни, мы убьем сразу двух зайцев! Я там буду работать над романом, а ты, Женечка, просто развеешься, полюбуешься на сад Моне, познакомишься с очаровательной Элизой, моей подругой, и просто отлично проведешь там время! Ну как вам мой план? Кстати, Тонечка, если пожелаешь, то поедем с нами! Все расходы по путешествию беру на себя.
        - Я бы с удовольствием, - пробормотала Тоня, понимая, что муж ее просто не отпустит. Да и она пока не готова к такой поездке. И без того долгое время отсутствовала дома.
        - Петр, вы хотите сказать, что мы прямо завтра сможем вот так запросто взять да и улететь в Париж?
        - Легко! Это будет частный борт. Потому что туристам сейчас летать проблематично - только с пересадками, и это может занять почти двадцать три часа!
        - Да я вижу, вы подготовились! - засмеялась Тоня, снимая с горячей сковороды последний оладушек. - Петр Михайлович, вам чаю или молока?
        - Чаю с молоком, - ответил он, не сводя взгляда с растерявшейся Жени. - Женечка, ну так как?
        - Частный борт? Но ведь это немыслимые деньги!
        - Восемнадцать тысяч евро с хвостиком. Один билет, разумеется.
        - Нет-нет, я хочу лететь обычным самолетом, - закапризничала она, как если бы уже приняла приглашение Бронникова.
        - Тогда через Стамбул.
        - Лети, Женя! - вырвалось у Тони, и она тотчас прикусила губу.
        Смутилась. Предложение Петра показалось ей идеальным для того, чтобы Женя хотя бы на время перестала думать о Борисе. К тому же в ее положении провести пару недель, к примеру, на свежем воздухе во французской деревушке, известной на весь мир садом Моне, - что может быть лучше и полезнее?
        - А если мы улетим, а Борис неожиданно, без предупреждения вернется, а нас нет?
        - В любом случае, вернувшись, он здесь бы нас все равно не застал. Дом-то продан, - сухо, изменившись в лице, сказал Петр.
        От этих слов у Жени мороз пошел по коже.
        Как человек, балансирующий на краю черной зияющей бездны депрессии (в которой она боялась признаться даже себе!) и ничего не видящий перед собой, кроме приближающегося ада, Женя вдруг, подчинившись инстинкту самосохранения, мгновенно приняла решение:
        - Я согласна. Хочу! Хочу к Моне! - И, повернувшись к подруге: - Тоня, ты полетишь с нами?
        - У меня семья, - с сожалением ответила Тоня. - Сама понимаешь, отправиться в такой компании в…
        - …Нормандию! - подхватил Петр. - Это в Нормандии! И компания у нас получилась бы, вы правильно сказали, чудесная!
        - Так вот, отправиться в такой компании в Нормандию - об этом можно было только мечтать. Но я не могу… А ты, Женечка, принимай приглашение и лети. Тебе полезно!
        - Тоня! - вспыхнула Женя.
        - Тебе в твоем положении… соломенной вдовы, я имею в виду, полезно! - Тоня тоже покраснела, а уши так и вовсе загорелись.
        После ужина, прибравшись на кухне, Женя с Тоней расположились на ночлег в той комнате, где Женя проживала, будучи домработницей в этом доме. Спать в супружеской спальне было невыносимо. Там и сердце бы ее стучало громче, и дышать было бы труднее - слишком много воспоминаний хранили стены.
        Тоня быстро уснула. Под ее тихий, нежный храп Женя лежала на соседней кровати с открытыми глазами и спрашивала себя, как такое вообще могло произойти, что она, выйдя замуж за Бориса, оказалась в таком странном и непонятном положении. Не будь она беременной, не согласилась бы отправиться в Живерни (она постаралась запомнить название этой французской деревушки и запланировала почитать о Моне на досуге). Но, понимая, что ей надо успокоиться и сделать она это сможет, только сменив обстановку, причем радикально, это как переместиться в совершенно другой мир, она согласилась и приняла предложение Петра.
        Какой же он удивительный и смешной, этот Петр! Надо же, вспомнил о доме во Франции! У них, богатых, свои причуды.
        Неужели все это происходит с ней, с Женей? И она уже в самом скором времени окажется в волшебном саду Моне?
        Она наконец закрыла глаза, и в ее воображении тотчас начали расцветать дивные водяные лилии с полотен великого импрессиониста. Потом появились маленькие желтые кувшинки, тюльпаны, розы и великое множество самых разных цветов, которых художник обессмертил на своих полотнах. А чем занималась свою, пусть и недолгую пока еще жизнь сама Женя? Мыла полы и чистила унитазы в богатом доме, пока не вышла замуж за хозяина? История из разряда киношных. Чего она добилась? И чем хочет заниматься всерьез? Неужели было мало времени, чтобы определиться? А ведь и она могла быть садовником или художником, или тем и другим вместе. Но ведь не стала. Все чего-то ждала, дерзила всем вокруг, требовала высокой зарплаты прислуги, не умея готовить! И удивлялась еще грубости Бориса, который, вероятно с самого первого дня воспринял ее в штыки и считал чуть ли не мошенницей и вымогательницей.
        Интересно, когда он успел влюбиться в нее? Говорил, что как раз в первый день и случилось это чудо. А ведь как унижал, говорил грубости… Ей постоянно хотелось его ударить!
        Но, вспоминая сейчас Бориса, другого Бориса, мужа и любовника, его нежные руки и поцелуи, и те слова, что он шептал ей ночами, Женя заплакала.
        Где он? Что с ним?
        Понимая, что она собирается сделать что-то не очень-то умное и хорошее, она встала, накинула халат, вышла из комнаты, тихо притворив дверь, и медленно двинулась по длинному, слабо освещенному коридору в сторону комнаты Петра.
        Она надеялась, что застанет его врасплох, и засыплет вопросами о Борисе.
        Она подошла к двери и тихонько постучала.
        Петр сам открыл ей. Он не спал. И даже не был в халате. Он был одет так же, каким она видела его последний раз, когда он вернулся из Москвы и они ужинали оладьями. То есть ему и в голову не пришло переодеться и подготовиться ко сну.
        - Женя? Что случилось?
        За его спиной просматривался залитый оранжевым светом кабинет с письменным столом, двумя лампами и открытым ноутбуком.
        - Где Боря? - спросила она, едва сдерживаясь, чтобы не дать волю чувствам и не расплакаться.
        - Да работает он, Женя! Успокойся. Теперь с ним все хорошо!
        - Что значит «теперь»?
        - А то и значит, что он жив, здоров и занимается делами своего клиента.
        - Почему вы не рассказали мне о том, что его кто-то там укусил, что у него воспалилась рана…
        - Да потому что рану вылечили, и никакой опасности здоровью больше нет. Меня вон в прошлом году укусила какая-то маленькая мошка, так мне полруки разнесло, дотронуться было невозможно. Так вот - у него все куда безболезненнее. Успокойся, прошу тебя. Тебе надо бы выспаться, чтобы утром заняться сборами в дорогу.
        - И что, - она снова прослезилась, - мы действительно уже завтра можем полететь туда, во Францию?
        - В Париж, Женечка. А там возьмем машину напрокат и поедем в Живерни. Я все продумал. Даже с Элизой уже поговорил по телефону. Ты не представляешь себе, как она мне обрадовалась. Сказала, что встретит нас в аэропорту. Теперь все зависит от тебя.
        - От меня?
        - Ну да. Я же не знаю, сколько тебе понадобится времени на сборы.
        - Да нисколько! Возьму только самое необходимое.
        - Вот именно это я и собирался тебе сказать. Все, что тебе может понадобиться там, мы купим. Но знай, француженки одеваются очень просто: джинсы, кофточки, шарфики, юбочки… сейчас там жарко, так что сама прикинь, что тебе лучше всего взять.
        - Хорошо. Я все поняла. А вы почему не спите? - Женя попробовала заглянуть ему за плечо.
        - Роман же пишу! Так увлекся! Главное, чтобы все получилось, чтобы никто не соскочил… Я такой сюжет придумал, Женечка, закачаешься!
        - А кто же может соскочить, если вы в романе - автор? - не поняла Женя.
        - Вот когда почитаете, сами все поймете. Главное - не упустить мысль и довести все до конца! Ну и удивить, конечно, читателя!!!
        - Хорошо вам… Знаете, чего хотите. А у меня в голове такая каша, - со вздохом призналась Женя. - Спасибо, что поддерживаете меня.
        - Так мы же родня! - И Петр в порыве самых родственных чувств приобнял Женю. - Ну все, а теперь спать! Спокойной ночи, милая.
        11. Вера - Лиза
        «К сожалению, сейчас очень занята и не могу писать длинные письма. У меня на работе завал. Очень рада (непонятно, почему), что ты снова летишь в Париж».
        «Да, я снова купила билеты. Очень пригодились твои деньги. И спасибо большое за напутствия».
        «Немного освободилась. У тебя, я так поняла, сутки до отъезда. Вернее, даже от отлета. Знаешь, я вот все ждала, что ты позовешь меня с собой, но поскольку этого не произошло… Словом, ты должна знать, если тебе понадобится моя помощь и ты захочешь, чтобы я полетела с тобой (пусть и не в этот раз), я с удовольствием и огромным любопытством сопровожу тебя».
        «Боже мой, какая же я глупая! И как это я раньше не додумалась сделать это?! Говорю же, иногда мне кажется, что мною кто-то руководит. Может быть, рядом со мной находится гипнотизер, которого я не знаю, но который знает меня и действует по чьей-то указке. Спрашивается, что сложного в том, чтобы догадаться пригласить тебя с собой в Париж? Надо бы во всем разобраться…»
        «Лиза, я вот тут подумала, когда прочла про гипнотизера: а что, если из тебя хотят сделать сумасшедшую ради наследства? Может, эта твоя родственница, бабушка, вовсе не та, за кого себя выдает. Кажется, я путанно написала. Я хочу сказать, может, у тебя и есть бабушка, и зовут ее Элиза, да только та женщина, к которой ты ездишь, ее двойник, преступница, которая называет себя ею?»
        «Вера, мне такое и в голову-то не приходило. Надо подумать».
        «Вспомни, когда ты увидела ее в первый раз».
        «Даже и не помню… После смерти мамы, два года тому назад. А до этого я знала, что у меня есть бабушка, да только с мамой они вроде бы поссорились… Не знаю, не помню. Но когда я прилетела к ней в первый раз, она встретила меня хорошо, душевно».
        «Может, она как-то изменилась с тех пор? Может, это другая женщина, которая хочет быть похожа на нее, и которая постепенно сводит тебя с ума?»
        «Ох, Верочка, не надо было тебе писать об этом накануне моей поездки. Мало того что я вся на нервах и готовлюсь записывать все наши разговоры в блокнот, да и диктофон в телефоне есть… Как же я теперь буду с ней общаться? Я же не выдержу, меня прорвет, и я стану задавать ей неудобные вопросы… Ну, все, настроение уже на нуле. А я ведь еще здесь, дома…»
        «Лиза, дорогая, ты меня прости. Но если бы не твои рассказы о странных поездках, о том, что ты, как загипнотизированная, катаешься туда-сюда из Москвы в Париж и обратно, что залезаешь в долги, что сама себя не помнишь, разве я предположила бы такое? Можешь на меня обижаться, но, думаю, я правильно сделала, что предупредила тебя. Предупрежден - значит вооружен. Тебя проводить?»
        «Верочка, я вот подумала и решила, что ты мне - настоящий друг. Только друг может не просто пожелать приятной поездки, но и предупредить, заставить задуматься о тех опасностях, которые меня могут подстерегать. Некоторые бы, узнав о моих частых поездках в город мечты, в этот рай для влюбленных, позавидовали бы мне, да и все. А ты… Спасибо тебе, моя дорогая. Обнимаю».
        «Лиза, делай снимки на телефон!!! Как же это я раньше не спросила тебя об этом. Может, у тебя целый альбом парижских фотографий, а мы с тобой их ни разу не просматривали!»
        «Вера, да, конечно, у меня полно снимков. Но в основном это какие-то сельские пейзажи, памятники архитектуры, музеи, сады, цветы… Там и Элизы нет!»
        «Хитро придумано. Это я про твою бабку. Уж извини, что я так грубо о ней отзываюсь. Но как это такое может быть, чтобы у тебя не было фотографий ни самой тетки, ни ее дома, комнаты… Вот чувствую, что это неспроста. А себя-то почему не снимаешь? Где селфи на фоне Эйфелевой башни ??O!»
        «Верочка, да все это есть, вернее, было! Сама не понимаю, куда подевались все эти снимки?»
        «Получается, моя дорогая подруга, что мои предположения ненапрасны и кто-то действительно активно вмешивается в твою жизнь, манипулирует тобой самым страшным образом: отправляет, куда ему нужно, дозирует информацию, жестко расправляется не только с твоей памятью, но и с твоим сознанием, вероятно, пичкает тебя какими-то особенными препаратами».
        «Вера, ты запугала меня. Может, мне никуда не ехать?»
        «Нет-нет, что ты! Лети! Просто придерживайся моих советов и все фиксируй. А когда вернешься, будет, о чем поговорить. Ты уж извини, что я и сама, получается, активно вмешиваюсь в твою жизнь. Но если ты скажешь, чтобы я заткнулась - я выйду из этой темы, обещаю тебе».
        «Нет-нет, Верочка, не бросай меня. Мне как раз очень даже нужна твоя помощь, пока я окончательно не спятила после этих поездок. К тому же пора бы уже выяснить, кому принадлежит та рука (или, извиняюсь, колено), которая так подталкивает меня туда. Я же так и не поняла, зачем туда приезжаю».
        «Лиза, а вот сейчас ты можешь мне ответить, зачем туда летишь?»
        «Чтобы встретиться со своей бабушкой и понять, зачем меня туда вызывают».
        «И кто тебя вызывает?»
        «Не знаю. Но точно знаю, что мне туда надо».
        «Вера?»
        «Ты куда пропала?»
        «Ау!!!»
        «Верочка, ты где?»
        «Лиза, я в больнице. Мне вырезали аппендицит. Слава богу, успели, иначе случился бы перитонит. Сейчас чувствую себя хорошо. Жаль, что не смогу тебя проводить. Буду ждать тебя. Да, и еще: пиши мне сообщения, когда будешь там».
        «Вера, как же так?! Поправляйся, дорогая. Хорошо, буду писать. Теперь, когда я морально подготовилась к поездке, когда ты дала мне много полезных наставлений, уверена, что все будет хорошо. Обнимаю тебя, моя дорогая подруга. И спасибо за все».
        12. 29 июля 2022 г
        В Марфино Мила приехала на такси. Ее как магнитом туда тянуло. И не было никаких сил сопротивляться этому желанию. Не зря же говорят, что преступников всегда тянет на место преступления. Но теперь все это она испытывала сама, реально.
        Ей казалось, что она так четко разыграла вчера партию в дурака с Игорем, что вот ей лично теперь ничего не угрожает.
        Такси высадило ее на том самом месте, на бойком торговом перекрестке садового товарищества, где она в день убийства присматривалась к местности. Только сегодня она испытывала совсем другие чувства - не было той жажды мести, которая выжигала ее изнутри. Соперницы больше не существовало. В худшем случае ее труп все еще мокнет под кустами ежевики после вчерашнего дождя, в лучшем - его нашли. Тогда события начнут развиваться стремительно и только в том направлении, которое она и срежиссировала.
        На Миле было цветастое хлопковое платье в маках, белая широкополая шляпка, в руках - белая сумочка. Так обычно выглядят гости дачников. Вот и она тоже приехала в гости к своей подруге, Ольге.
        На торговом пятачке она увидела знакомую бабку-молочницу, дремавшую на старом выгоревшем тюфяке. Ее сморила жара. Она прямиком двинулась к ней, хотя, готовясь к поездке, дала себе слово именно с ней не заговаривать, потому что та видела ее в день убийства.
        - Здрасте, - поприветствовала ее Мила.
        - Здрасте, - женщина приоткрыла глаза и, машинально схватившись за лежащий на столике старый потрепанный веер, принялась энергично им обмахиваться. - Молочка хотите?
        - Нет-нет, спасибо… Я в гости приехала, не подскажете, где здесь улица Виноградная?
        Она не могла объяснить себе, зачем лезет на рожон. Зачем заговорила с человеком, который может ее узнать! И если она сейчас ее узнает, то, если не дура, спросит ее, зачем она спрашивает про улицу, если была здесь не так давно. Может быть, вспомнит, с каким вопросом обратилась в прошлый раз, мол, есть ли у вас козье молоко. Она, кажется, ответила, что козье должен подвезти сын.
        И в первый раз она, собираясь сделать черное дело, зачем-то заговорила с бабкой, вот и сейчас. Зачем?! А затем, ответила она сама себе, чтобы никто на нее ничего такого не подумал. Ведь преступники должны прятаться, скрываться, а она - вот стоит здесь на перекрестке, где ее могут видеть дачники, прикатившие сюда, к магазинам, на своих велосипедах или машинах, а то и добравшиеся по самому солнцепеку пешком, и ведет себя так, как ведут себя остальные.
        - Виноградная? Да вон, за магазином, видите дорогу? Это и есть Виноградная. А вы к кому приехали?
        Она не узнала ее в шляпке и платье. В прошлый-то раз Мила была одета по-спортивному и в бейсболке. Вот и хорошо!
        - К подружке, Ольге. Она обещала устроить мою родственницу к себе в магазин. Вон в тот! - И Мила показала рукой на запертый хозяйственный магазинчик, где в прошлый раз отрабатывал свои надежды и кров ее бывший любовник Игорь. - Вижу, закрыт. Значит, продавца не нашли. Вот я как раз по этому вопросу к ней.
        Она так коряво говорила, что даже сама удивлялась. Какой-то набор слов. Но хотя так говорят многие люди. Главное, молочница ее поняла.
        Некоторое время она смотрела на нее с каким-то странным выражением лица, жалостливо, как на большого ребенка, а потом глубоко вздохнула, кряхтя поднялась с тюфяка и сказала:
        - Похоже, ты, девонька моя, ничего не знаешь о своей подружке.
        - В смысле? - Мила продолжала разыгрывать из себя вполне довольную жизнью нарядную дачную гостью. Хотя под ребра ей кто-то уже засунул кусок льда. И по спине поползли мурашки.
        - Так убили ее.
        - Чего? - недоверчиво переспросила она женщину.
        - Убили, говорю, твою подружку. Ее же Ольгой звали? Она была хозяйкой магазина. Ты же к ней приехала?
        - Ну да… Как это, убили?..
        - А вот так! Она парня в свой дом привела. Тот втерся в доверие, поселился у нее, красивый такой, статный парень, крутился здесь постоянно, вроде в магазине помогал… Но на самом деле он бандит. Ограбил ее, выручку всю унес, потом пришел домой, убил Олю, все ценное из дома вынес, и все!
        - А как убил-то? Господи, что я такое спрашиваю…
        - Молотком голову пробил, а тело в саду спрятал, - зловеще прошептала молочница.
        Мила невольно ухмыльнулась, вспоминая свой ночной звонок в полицию. Переодевшись парнем и нацепив темные очки в пол-лица на случай, если она попадает в поле зрения какой-нибудь притаившейся поблизости камеры наблюдения, она позвонила с телефона-автомата и сообщила дежурному о том, что в Марфине, в доме по адресу Виноградная, 13 совершено убийство. И что труп молодой женщины надо искать в саду.
        Вот так прямо и сказала. Взорвала жизнь бросившего ее любовника.
        В тот вечер, когда она кормила-поила его и учила, как ему следует поступить, он успокоился и уснул сном младенца. Проводив его утром в Марфино, посмотрела ему вслед с улыбкой: вот сюрприз его ожидает, когда полиция обыщет его в доме, который он будет по-настоящему грабить, и найдет в его рюкзаке телефон убитой Ольги! Улика так улика. Теперь его посадят. И даже если он смекнет, что его задержание и арест - дело ее рук, и даже если представить себе, что к ней нагрянет полиция и следователь станет задавать ей вопросы, то что они могут ей предъявить? Да ничего! К тому же уже совсем скоро она заработает кучу денег.
        - Полиция до сих пор там? - спросила она бабку.
        - Не знаю. Вчера понаехало машин… Дачников набежало! Все же знали Ольгу, ну и любопытство охватило толпу. И парня этого все видели, он же типа помогал ей в магазине. А она, голубушка, прямо-таки светилась от счастья. Поговаривали, что она кредит взяла или собиралась взять, кафе хотела открыть. Вот неизвестно теперь, успела она взять деньги или только планировала. Но все равно - история ужасная. Молодую, красивую - взял да и убил, прибил молотком. Изверг! Хоть бы ему лет двадцать дали, чтобы он света белого долго не увидел. Свинья! Ну и мужики пошли! Совсем никудышные!
        - Какой кошмар… - покачала головой Мила.
        Ей бы сейчас взять да и вернуться в Москву. Но она не могла. Она должна была вернуться на Виноградную и увидеть дом, крыльцо, где она убивала свою соперницу. Ей словно до сих пор не верилось, что все это совершила она, что ей все это не пригрезилось, не приснилось. Раньше ей всегда казалось, что убить человека - это как убить себя. Морально. Что после этого человек уже никогда не станет жить прежней жизнью, что он перестанет спать, что ему повсюду будут мерещиться призраки убитых людей. Что убийца живет в постоянном кошмаре. А что получилось с ней самой? Что чувствует она сама? Она и аппетит не потеряла, и спит, как это ни странно.
        Это в первую ночь после Марфино она мучилась бессонницей, а когда Игорь у нее ночевал, очень даже крепко спала. А теперь, когда она подставила и Игоря, так ей и вовсе спокойнее стало. Что же это получается? Что придает ей силы?
        Она улыбнулась, свернув на знакомую улицу: безнаказанность, вот что! Получается, что, если с головой все сделать, по-умному, тогда никто и не догадается, кто на самом деле совершил преступление. Вон, сколько нераскрытых дел в полиции, значит, столько и преступников разгуливает на свободе.
        Вот и Мила тоже будет разгуливать, просто жить, дышать, вкусно кушать и крепко спать. И все потому, что она не чувствовала себя настоящей преступницей. Преступники - это те, которые преступили грань. Это Игорь, который так бесцеремонно бросил ее, без объяснения, просто повелся на обещания более перспективной хозяйки скобяной лавки, а про Милу забыл. Вернее, забил на нее. Так будет правильнее сказать. Ему же и в голову не пришло, что она страдала и именно тогда лишилась сна и постоянно плакала, чувствуя себя обманутой, оскорбленной и глубоко несчастной.
        Преступила грань, безусловно, и Ольга, которая ради собственного спокойствия выведала у Игоря адрес предшественницы, заявилась к Миле, чтобы продемонстрировать ей свое превосходство, а заодно и поставить ее на место.
        Обо всем этом Мила думала непрестанно, пытаясь объяснить свой поступок, вернее - оправдать его. И с осторожностью задавала себе вопрос: не перегнула ли она палку, мстя любовникам?
        Ответ был всегда один и тот же - если она сейчас не мучается особенно угрызениями совести (или как еще там назвать похожее чувство), то, получается, что не перегнула. Хотя можно было просто заявиться к Ольге и устроить скандал с мордобитием. Она была уверена, что у нее бы это получилось: и ударить, причем не один раз, она бы Ольгу сумела. Прямо по лицу, по носу, чтобы сломать его.
        Но разве Ольга оставила бы это безнаказанным? Точно обратилась бы в полицию, как пить дать. Больше того, она была не дура, а потому в своей мести тоже применила фантазию и злость, придумала бы, что Мила что-то там украла у нее, да мало ли каких гадостей не выдумает оскорбленная и тем более побитая женщина? А так - молчит. Навсегда замолчала, значит, не опасна для Милы. Лежит себе сейчас спокойненько на прозекторском столе (все про морг Мила изучала недавно в интернете после просмотра сериала про женщину-судмедэксперта), и какой-нибудь мясник в замызганном кровью фартуке потрошит ее, как скумбрию…
        Она подошла к знакомой калитке, потянула ее на себя, и она поддалась. Ну, конечно! Кому теперь есть дело до сохранности дома. Да и сам дом, наверное, не заперт, все расхлябано!
        Она медленно двинулась по дорожке к дому, остановилась на крыльце. Присела, достала сигареты и закурила. И тотчас за спиной раздались быстрые шаги, дверь распахнулась, и она увидела… Ольгу!
        От удивления Мила выронила сигарету, и та весело покатилась по дорожке, застряв в траве под розовым кустом.
        Мила выругалась, неотрывно глядя на ожившую и розовощекую «покойницу».
        - Вы кто, девушка? - спросила «Ольга», которая прямо на глазах превращалась в совершенно другого человека. Женщина тоже была голубоглазой брюнеткой, но значительно старше.
        - Я знакомая Ольги, приехала вот устраиваться в магазин продавщицей, а женщина на базарчике сообщила мне ужасную новость… - проблеяла Мила.
        - Да… - Женщина прижала кулачок к плотно сжатым губам, словно пытаясь заглушить рвущиеся рыдания, и затрясла головой. - Да, ее убили. Эта скотина Игорь, ее ухажер! Она еще замуж за него собиралась!
        - А за что же он ее убил?
        - Ограбил. Вынес все деньги, драгоценности. Его поймали за этим занятием прямо в доме! Нашли у него телефон Олечки… Я ее старшая сестра, меня Марина зовут. Да вы проходите. Знаете, как тяжело здесь одной находиться?
        - Я - Людмила, - сказала Мила и тотчас вспыхнула.
        Зачем она назвалась своим именем? Совсем осторожность потеряла? Вот кто заставляет ее балансировать на самом острие? Куда подевался ее инстинкт самосохранения? Если она и дальше будет изо всех сил стараться вести себя, как человек невиновный, которому нечего скрывать, то, увлекшись, она может где-нибудь и проколоться, проговориться! Тоже мне, любительница адреналина!
        Хотя, если разобраться, разве может она, вся такая нейтральная в летнем платьице и шляпке, вызвать хотя бы у кого-нибудь подозрение? Нет!
        Они с Мариной помянули Ольгу. Хлюпая, сестрица рассказала про Ольгу много хорошего, мол, она такая была замечательная, заботливая, талантливая, хорошо вела бизнес. Вот только в мужиках не разбиралась. Вечно подбирала каких-то нищебродов, кормила-поила их, давала денег, а потом они ее кидали.
        - Знакомая схема, - вздохнула театрально Мила. - У меня такая же история. Недавно чуть квартиру не потеряла…
        Разговор между незнакомыми людьми все равно не клеился. Мила выпила полрюмки водки, закусила селедкой, выразила в который уже раз свои соболезнования сестре погибшей и вот теперь поняла, что надо бы поскорее уносить отсюда ноги. Мало ли.
        Неожиданно включился и инстинкт самосохранения, и мозги заработали. Все, главное, что она увидела этот дом, поняла, что Игоря арестовали, и теперь в этом деле можно поставить точку.
        Но, уже выходя за калитку, не выдержала, оглянулась и подумала о том, что тоже хочет такой дом. И чтобы с садом. И чтобы было много комнат и камин. И кладовка, набитая бутылками с вином и консервами. И тех пяти тысяч евро, которые она заработает в самое ближайшее время, ей, само собой, не хватит. Надо думать, как заработать больше. А если не заработать, так просто взять.
        В такси ее замутило. Она попросила водителя остановиться. Ее вырвало. Что это - нервы или рыба несвежая? А может, и то и другое?
        Она как-то сразу поправилась и пришла в себя, когда (дзинь!) получила долгожданное сообщение. Все - день и час назначен! Теперь у нее есть работа. Непыльная и неопасная. И не порно. Хоть бы человек выполнил обещанное, иначе она не получит своих денег. Пусть только попробует кинуть ее, теперь ей ничего не страшно - кажется, она все-таки перешла определенную грань… Или все грани разом.
        13. 3 августа 2022 г
        Петр так суетился в самолете, запихивая ее вещи на верхнюю полку самолета, устраивая ее поудобнее, словно это было так для него важно. Когда рядом с Женей каким-то невероятным образом уместился необъятных размеров толстяк, от которого несло перегаром, Петр Бронников, обычно деликатный и вежливый человек, почти взашей выгнал его, обозвал жиртрестом и сказал, что тот явно перепутал места. Конечно, перепутал, ведь эта жирная бочка уселась на место, принадлежащее самому Петру.
        - Эх, жаль, что у меня место не у иллюминатора, - сказала Женя, косясь на юную блондинку, сидящую по правое плечо, как раз у иллюминатора, причем с опущенной шторкой.
        - Хотите сюда, на мое место? - cпросила соседка, устраивая надувную овальную подушечку себе вокруг шеи, словно готовясь ко сну.
        - Было бы неплохо.
        - Так давайте я пересяду! Мне эти иллюминаторы по барабану. У меня голова кружится, когда я смотрю вниз. Поэтому и опустила шторку.
        Женя посмотрела на Петра, тот слабо улыбнулся. Он, казалось, думал о чем-то своем. Должно быть, мысленно писал новую главу своего романа.
        Женя обрадовалась тому, что ей позволили пересесть еще и потому, что ей было как-то неловко сидеть так близко с Петром, который чрезмерно активно опекал ее и вообще сильно нервничал из-за этой поездки. Может, он купил билеты до Парижа, поддавшись на эмоции, а потом передумал? Вдруг, рассеянный и забывчивый, он забыл, к примеру, что вообще продал этот дом?
        - Петр, все в порядке? - на всякий случай спросила она перед тем, как пересесть. Теперь между ними на время полета поселится молоденькая девушка.
        - Да-да, все просто прекрасно. Разве что Элиза не сможет нас встретить. Она написала мне, что у нее возникли какие-то неотложные дела, и она навестит нас только завтра.
        - Подумаешь! Мы что, сами не доберемся до этой деревни?
        - Да все будет хорошо. Я уже и в фирму позвонил, машина для нас уже приготовлена, ее сейчас подгонят к парковке аэропорта.
        - Советую вам выспаться. А то непонятно, почему вы так нервничаете…
        Женя не боялась летать. И когда самолет взлетел, она испытала удовольствие. Поднимаясь, ей казалось, что это она управляет самолетом силой своей мысли. И улыбнулась.
        - Облака… - прошептала она, наслаждаясь видом позолоченных солнцем облаков. Небо было таким красивым, огромным, фантастическим! - Здесь и умереть не страшно.
        - Ой, девушка, что вы такое говорите? - Так же тихо, повернувшись к ней, сказала соседка.
        - Да это я так… гипотетически… Просто, говорю, красота какая!
        - Выпить хотите? - Совсем уже шепотом, чтобы не услышал Петр, спросила девушка. - Это ваш отец?
        - Нет, это деверь, брат моего мужа.
        - Контролирует вас?
        - Скорее заботится.
        - А муж где?
        - Работает.
        - Меня зовут Лиза.
        - А меня Евгения. Но можно просто Женя.
        - Очень приятно.
        - И мне приятно.
        И надолго обе замолчали. Лиза, отхлебнув из маленькой бутылочки виски, поудобнее устроилась на сиденье и закрыла глаза.
        - А что, можно было пронести сюда алкоголь?
        - Так я же купила его в дьюти-фри. Пить на борту, конечно, нельзя, но если очень хочется, то можно, - и Лиза спрятала бутылочку в сумку. - Сейчас бы заснуть крепко, а проснуться уже в Париже.
        В другой бы раз Женя полюбопытствовала, зачем девушка летит в Париж, просто так, чтобы поддержать разговор или просто начать его. Но не сейчас. Потому что возникнет и встречный вопрос: а к кому и зачем летите вы, голубушка, в Париж?
        В сущности, Женя ответила бы - в гости или отдохнуть. Но ведь не удержалась бы и, подчиняясь закону попутчиков поговорить откровенно по душам, наверняка рассказала бы свою печальную историю исчезновения мужа. Заплакала бы. Встрепенулся бы Петр, попросил бы Лизу вернуться на свое место, чтобы быть поближе к опекаемой им снохе. И все бы испортил своей заботой. Нет, уж лучше она помолчит.
        А может, принять предложение Лизы и немного выпить? Но не из горлышка же пить? А вдруг она заразная?
        Женя тоже решила поспать. Да вот только как? Расслабилась, закрыла глаза, но сна, понятное дело, не было.
        Вот где сейчас Борис? Думает ли о ней? Скучает ли? Почему не позвонил до сих пор, хотя связывается же как-то с Ребровым и Петром. Почему он избегает ее? А что, если нет никакого клиента и он встретил другую женщину да и укатил с ней куда-нибудь на море-океан? Если так, тогда понятно, почему Петр находится в состоянии постоянного стресса. Злится на него, не может ему простить измены. А тут еще продажа дома! Не сильно ли закручено? Мог бы просто дождаться возвращения Жени и рассказать ей всю правду, мол, разлюбил тебя, понял, что у нас с тобой ничего не получится, что встретил настоящую любовь и решил начать новую жизнь.
        От таких мыслей Женя окончательно приуныла и собралась было уже поплакать, тихо, чтобы никто не увидел или услышал, как послышался странный звук, совсем близко.
        Она открыла глаза и увидела, как сидящая рядом с ней Лиза, почесывает своими острыми розовыми коготками руку.
        Женя покосилась на нее, но ничего не спросила.
        - Началось… - пробормотала, скривившись, словно от боли, соседка.
        - Аллергия? - не выдержав, все же спросила Женя.
        - Да сама не знаю, что это. Как сажусь в самолет, так начинается что-то с кожей… Шелушится и все такое. Вы не обращайте на это внимания. Это временно.
        Тут открыл глаза и вынырнул из своей дремы Петр.
        - И у вас тоже? - спросил он довольно бесцеремонно. - У меня знакомая была, у нее тоже такая же проблема. Как поднимается в воздух, к облакам, так и начинается этот зуд, тоже расчесывается. А стоит только самолету сесть, как все проходит. Вот такая особенность организма. Выпить хотите?
        Женя посмотрела на Петра округлившимися от удивления и возмущения глазами.
        - Женечка. Не смотри на меня так. Пусть девушка выпьет и поспит.
        - Нет-нет, не хочется. Да я уже выпила, если честно, - прошептала она ему доверительно. - Ладно. Просто не обращайте на меня внимания.
        И снова, откинувшись, закрыла глаза. Ее примеру последовала и Женя.
        Вероятно, она уснула, но, когда самолет тряхнуло, она проснулась и от страха уставилась в иллюминатор - голубой простор, безбрежный, тихий. И самолет не трясет. Может, ей это приснилось?
        Она повернула голову и увидела, что Лиза спит. На ней была белая майка, синие джинсы, на шее - красный шнурок с незамысловатым серебряным медальоном. Волосы светлые, густые, растрепанные. Маленькое треугольное личико, маленький носик, розовые, словно собранные в бутон, губы. Милая симпатичная девчонка. Хлопнула вискаря и теперь спит.
        Интересно, кто ее ждет в Париже? Может, парень или отец? Хотя какая разница?
        И Женя снова закрыла глаза.
        А когда открыла, самолет уже опускался - прилетели в Стамбул, где их ждала пересадка.
        Больше трех часов Женя с Петром провели в пиццерии нового стамбульского аэропорта. Петр пригласил за столик и вынырнувшую из толпы пассажиров Лизу.
        - Турки отменно пекут. Про пиццу ничего сказать не могу, не пробовал, но разные там бублики с кунжутом, сдоба, бюреки… Лиза, чего такая кислая? Подумаешь, пересадка. Это же приключение, вот так к этому и нужно относиться. Что поделать, время сейчас такое, весь мир против нас ополчился, не знают уже, какие еще санкции вводить… Да куда они без нас-то? Я имею в виду русских туристов, к примеру? Но ладно, не будем о грустном. Хорошо, что мне вообще удалось купить билеты, пусть и с пересадкой. Деньги есть - не пропадем! Смотрите, какой шикарный фуд-корт, каких только ресторанов и кафе нет! Ешьте, пейте в свое удовольствие! А ты, Женя, чего сидишь такая смурная?
        - Да ничего я не смурная… Смотри, что с Лизой… - И Женя, забыв о приличиях, обратила его внимание на голые руки Лизы.
        За время полета они словно потемнели и покрылись едва заметными морщинками.
        - Лиза, ты прости меня, но, может, тебе обратиться к врачу? Вдруг у тебя какая-нибудь обезьянья…
        - Женя, что такое ты говоришь?! - воскликнул возмущенно Петр. - Девочка и без того напугана. - Лиза, ты показывалась врачу?
        Лиза, насупившись, набила рот огромным куском теплой пиццы и теперь смотрела на Петра выпученными глазами.
        - Ладно-ладно, ты ешь и не обращай на нас никакого внимания. Но это точно не псориаз, я знаю, у нас соседка была… Все-все, умолкаю, - он замолчал, реагируя на знаки, которые ему подавала Женя.
        После обеда вышли покурить на открытую террасу.
        - Молодцы, турки, знают свое дело. Курить разрешают.
        - Петр Михайлович, и давно вы курите? - спросила Женя.
        - Время от времени. Как и ты, - подмигнул он ей.
        - Я тоже покуриваю, - призналась Лиза. После сытной еды она заметно повеселела, и теперь с удовольствием затянулась тоненькой сигареткой. - А ты не куришь?
        - Решила бросить, - ответила Женя.
        Она хоть и не ощущала свою беременность, вообще ничего не чувствовала, кроме страха перед будущим и особенно родами, но знала, что от курения и алкоголя ей теперь придется надолго отказаться.
        Они сидели на удобных стульях перед стеклянной террасой, за которой открывался вид на летное поле, самолеты и голубое небо.
        - Что будете делать в Париже? - спросил Петр Лизу.
        - Не знаю… Думаю, буду много есть, спать, гулять, ездить по полям, деревням… Там живет моя бабушка. Она развлекает меня, как умеет. Не понимает, что нас разделяют два поколения. Но, думаю, время от времени я все-таки буду выбираться к своим друзьям, а там, где они живут, такие, я вам скажу, бары… Короче, оторвусь по полной.
        - Понятно. Что ж, наслаждайтесь, пока молодая. Я тоже в вашем возрасте кутил напропалую, много пил, курил… Но не забывайте все-таки, что Париж - наикрасивейший город, а потому походите по музеям, погуляйте по паркам…
        - А вы куда?
        - Я везу свою сноху в одну прелестную деревню, Живерни называется. Там когда-то жил знаменитый художник Клод Моне…
        И Петр принялся рассказывать Лизе о красотах сада Моне.
        Через два часа они снова заглянули на фуд-корт, подкрепились «про запас», как выразился Петр.
        - И как это ваш муж отпустил вас с таким импозантным деверем? - подмигнув, спросила Лиза уже в самолете, направлявшемся уже в Париж.
        Она говорила тихо, но Женя все равно чувствовала себя неловко.
        - Говорите потише, пожалуйста.
        - Он, конечно, не молод, но и не стар! Шикарно одет, весь в белом… Красавчик. Я бы замутила с ним…
        - Вы снова хлебнули вискаря? - раздраженно спросила Женя.
        - Ну что ты мне все выкаешь? Мы же с тобой ровесницы.
        - Ну да… - смутилась Женя.
        - Мне бы отоспаться хорошенько в самолете. Всю ночь не спала.
        - Волновались перед поездкой?
        - Вот еще чего! Нет, дело не в этом. Просто мне показалось, что в квартире напротив кто-то кричал, звал на помощь…
        - Вы живете в многоэтажке?
        - Снова «вы»?
        - Прости. Еще не привыкла.
        - Да, я живу в многоэтажке, и напротив меня живет женщина… Вернее, жила. Она умерла, наследники никак не могут поделить квартиру, но ключи отдали мне, и я присматриваю за ней. Мало ли что… А раньше, когда соседка подолгу отсутствовала, то в Крым уедет на лечение, то в больнице лежит, я поливала ее цветы. У нее их столько было! Правда, после смерти все цветы родственники отдали другой соседке, тете Зине… Так вот. Сейчас-то квартира стоит пустая. Вот и спрашивается, кто же там может кричать?
        - Так тебе это приснилось! - со смехом воскликнула Женя. - Или?..
        - Я встала, подошла к своей двери, выглянула в глазок - никого и тишина. Должно быть, на самом деле, все приснилось. Но уснуть я так и не смогла. Снова мысли о деньгах полезли в голову… - Тут она оглянулась, словно боясь, что ее услышат, и перешла на шепот: - Я совсем не умею ладить с деньгами. Они от меня куда-то уплывают, уползают, улетают… Просто у меня парень был, нигде не работал, проблемный, короче, ну, я все на него и тратила. Уж так любила его, все прощала… Постоянно в долги влезала, чтобы только у него все хорошо было. Чтобы вкусно ел, хорошо одевался. Как ложусь спать, закрываю глаза, так и вижу свои кредитные карты, кредитные договоры… Все просрочено, короче, ужас! Да еще эти поездки в Париж. Спрашивается, и чего это она меня постоянно вызывает туда?
        - Кто?
        - Да бабка моя сумасбродная. Как только ей приспичит меня увидеть, вызывает к себе, мол, срочно приезжай, плохо себя чувствую, а ты моя единственная наследница… Ну, я и мчусь! Прилетаю и что же я вижу? Моя бабка скачет как олень! Бодрая, здоровая, веселая! Начинает кормить меня разными деликатесами, денег-то у нее куры не клюют!
        - Она любит вас… тебя?
        - Вроде бы…
        - Так спроси у нее денег? Какие проблемы?
        - Не дает. Хорошо, если билет оплатит, и то - не всегда. Она типа воспитывает меня, говорит, что я сама должна зарабатывать. А сама? Сама просто удачно вышла замуж за богатого француза. Хорошо рассуждать, когда сидишь на мешке с деньгами. Поучает она меня!
        - А ты где-нибудь работаешь? Вообще, чем занимаешься?
        - Работала… Но у меня как-то не очень получается. Думаю, у меня характер неважнецкий. Вечно со всеми конфликтую. У меня и мать такая была. В свое время бросила меня и укатила со своим новым мужем в Мурманск. Бабушка была вообще в шоке. Короче, все меня бросили, каждая жила своей жизнью. У матери все срослось с ее мужем-моряком, он хорошо зарабатывал, все было нормально. У бабки - тоже. А мне, значит, пахать надо, деньги зарабатывать. Где справедливость?
        - Да уж, проблема… А я вот работала, долгое время мыла полы в чужом доме. А потом вот, типа ваших матери и бабушки, вышла удачно замуж. Но не скажу, что теперь не буду работать. Полы мыть, конечно, не стану, но, может, на дизайнера выучусь или буду брать уроки живописи. Но без работы мне будет скучно. Вообще, не понимаю, как можно ничего не делать, есть-пить и спать. Но это уже не мое дело, конечно… так кто кричал-то? Или тебе это приснилось?
        - Да я теперь уже и не знаю… Но такой был крик, словно кого-то убивали.
        Женя всмотрелась в лицо соседки. Или освещения было недостаточно, и ее лицо потемнело и резко обозначились складки, идущие от уголков носа к подбородку. Или… или эта странная девушка старела прямо на глазах! Кожа на руках, пальцы - все разрушалось прямо на глазах, покрывалось тончайшими морщинками. Да и верхние веки набрякли и нависли над глазами.
        - Ты чего так на меня смотришь? - широко улыбнулась пьяненькая Лиза.
        «Слава богу, - подумала Женя, - что зубы ее такие же белые и ровные».
        Если бы между зубами появился гнилой зуб или черная щербинка, Женя бы поняла, что сошла с ума.
        - Нет-нет, все в порядке…
        Было понятно, что рядом с ней сидит больной человек. А что, если она заразная?
        Мысль о том, что она может заразиться и заразить своего нерожденного ребенка, привела ее в ярость.
        - Пожалуйста, выпустите меня отсюда! В туалет… - Она вскочила и начала протискиваться к Петру, чтобы оттуда уже выбраться к проходу.
        Притормозив напротив Петра, она склонилась к нему и прошептала:
        - Нам надо каким-то образом изъять ее отсюда… Смотрите, что стало с ее кожей… Она больна! Она страшно больна! Возможно, у нее проказа!
        И Женя пулей вылетела из тесноты кресел и колен и побежала к туалету. Там она умылась и посмотрела на себя в зеркало. Конечно, она насмотрелась фильмов про какие-то фантастические метаморфозы, которые происходят с людьми во время полета, но это же кино! А девчонка-то стареет прямо на глазах! Реально! А что Петр? Ослеп, что ли? Она же сидит вплотную к нему!
        В дверь постучали, пора было выходить из туалета.
        Возвращаясь на свое место, она чуть не потеряла сознание, когда увидела на месте, где еще недавно сидела Лиза, пожилую женщину в точно такой же белой футболке и синих джинсах. Светлые волосы, у висков слегка посеребренные седыми прядями, старческое маленькое личико, худенькие ручки, искривленные ревматизмом длинные загорелые пальцы.
        Петр спал. Он не видел, что произошло с Лизой. И что теперь делать? Разбудить его и показать ему постаревшую лет на сорок соседку?
        - У тебя остался еще вискарь? - нарочно спросила она у женщины, желая услышать ее голос.
        - Вы, деточка, выпить хотите? - улыбнулась женщина. - Мы уже скоро прилетим… Думаю, не стоит.
        Женя принялась расталкивать Петра. Он проснулся и заморгал глазами. Везет же некоторым, спят, как сурки, в самолете, пока здесь творятся такие страшные вещи!
        И тут вдруг она подумала о себе, может, и она тоже постарела? Или кто-то вокруг?
        Она оглянулась, нашла глазами тех пассажиров, которые находились поблизости, на девочку лет пяти, замучившую своих родителей капризами, на молодого человека, уткнувшегося в свой ноутбук… нет, все такие же, какими были, когда сели в самолет.
        Посмотрела на свои руки - кожа не изменилась, была гладкой, молодой.
        - Петр Михайлович! - Она качнула головой в сторону изменившейся до неузнаваемости Лизы.
        Тот воззрился на соседку с таким выражением лица, словно увидел рядом с собой крокодила. Но потом его шок словно прошел и теперь он вдруг на глазах потрясенной Жени взял руку женщины и слегка пожал ее.
        - Салют, - пробормотал он.
        Женщина повернулась к нему и ее лицо тотчас озарилось улыбкой.
        - Петр Михайлович! Неужели это вы?
        - Элиза? Вот так встреча! Какими судьбами? Как вы здесь оказались? Когда пересели к нам?
        - Да в Стамбуле и села. Устала очень, села и сразу уснула.
        - Просто невероятно! Дело в том, что на вашем месте сидела молоденькая девушка, причем одета она была точно так же, как и вы! Просто чудеса!!!
        - И не говорите!
        Старушка просто сияла. Видно было, что они знакомы и очень приятны друг другу.
        - Женечка, познакомься, это Элиза, я тебе про нее рассказывал. Это же моя соседка, та самая, что обещала нас встретить!
        Женя почувствовала головокружение. Потом ее затошнило. Куда она попала? В какое измерение? И что все это значит?
        Одно из двух: или она сошла с ума, или все остальные спятили. Такое невозможно.
        А Петр? Он что, не понял, что бабка одета точно так же, как и Лиза? Хотя белая футболка и синие джинсы - обычная одежда для людей любого возраста.
        И тут она вспомнила руки Лизы. Они менялись прямо на глазах, старели…
        Ей захотелось плакать. Что происходит?
        Она встала, чтобы пройтись по салону и поискать Лизу. Но ее быстро остановили - стюардесса в красивом форменном голубом костюме с красной косынкой на шее с дежурной улыбкой отправила ее на место - самолет снижался…
        14. Вера - Лизе. Лиза - Вере
        «Лиза, привет. Как дела? Ты в Париже?»
        «Вера? Мы знакомы?»
        «Кто это? Мне нужна Лиза. Это ее телефон. Лиза - моя подруга. Пожалуйста, передайте ей телефон».
        «Вы извините, но я не знаю никакой Лизы. И это мой телефон».
        «Неправда! Этот номер принадлежит моей подруге, которая сегодня рано утром вылетела в Париж к своей бабушке».
        «Вы действительно позвонили в Париж. Не знаю кому, но попали ко мне».
        «Как вас зовут?»
        «Зачем вам мое имя?»
        «Лиза, я поняла. Ты просто прикалываешься. Разыгрываешь меня. Ты выпила?»
        «Меня зовут Элиза, если это уж вам так важно».
        «Ну, правильно! Бабушку моей подруги зовут Элиза. Получается, что она приехала к вам, вы ее чем-то опоили, возможно, она сейчас спит, а вы тут решили поразвлечься с ее телефоном, да? А вы не боитесь, что я заявлю на вас в полицию, что вы насильно удерживаете мою подругу, что непонятно, зачем вызываете к себе в Париж. Что вам от нее нужно?»
        «Я вот подумала. А что, если действительно вы не лжете, и у вас есть подруга по имени Лиза, и кто-то просто подключился к моему телефону? Я хочу сказать, что, может, на самом деле вашей подруге что-то грозит? Она, говорите, поехала в Париж? Быть может, у вас есть ее адрес, и я могла бы тогда навестить ее».
        «Она живет во втором округе, который называется «Бирже». Лиза говорила, что ее бабушка, русская, конечно, проживает там в какой-то шикарной квартире».
        «Можете мне не поверить, но я тоже живу в этом округе. И у меня тоже очень даже неплохая, просторная квартира. Но никакой внучки Лизы у меня нет и никогда не было».
        «Хорошо. Положим, так. Но что бы вы тогда сделали, окажись на моем месте? Я имею в виду, если бы вы отправили свою подругу в Париж к своей родственнице, потом позвонили бы ей или написали… Да, кстати, я могу вам позвонить?»
        «Пожалуйста!»
        «Алло! Элиза?»
        «Да. А вы - Вера? Итак. О чем вы еще хотите меня спросить?»
        «Куда подевалась моя подруга Лиза?»
        «Вы это серьезно? Но откуда же мне знать?»
        «Вы держите в руках телефон моей подруги».
        «Но это мой телефон».
        «Вы можете написать мне ваш номер?»
        «+33 х хх хх 90 14. Так вас устроит?»
        «Вполне. Да. Это совсем не похоже на номер Лизы. Выходит, я должна перед вами извиниться. Но в таком случае получается, что я потеряла свою подругу. Не могу с ней связаться. Быть может, просто какие-то неполадки в сети и мне позвонить еще раз?»
        «Да бога ради».
        «Алло!»
        «Кто это?»
        «Лиза? Лиза, это ты?»
        «Это Элиза».
        «Все ясно. Ладно. Извините».
        «Девушка, вы узнайте у кого-нибудь адрес, где могла остановиться ваша подруга, и позвоните мне. А я постараюсь вам ее разыскать. Или же попробуйте написать или позвонить ей в другое время. Быть может, на самом деле сегодня сбой в сети, знаете, как это бывает. Всего хорошего».
        «Спасибо! И еще раз извините за беспокойство».
        «Да мне даже приятно было поговорить на родном языке… Удачи вам!»
        15. 1 августа 2022. Мила
        Молодой следователь Константин Родионович Сперанский (которого, так уж получилось, все, кто его знал, звали Коста), вышел из машины, отворил калитку дома с табличкой «Виноградная, 13» и подумал о том, что все-таки это роковое число, эта чертова дюжина иногда, к большому сожалению, дьявольски срабатывает, принося людям несчастье.
        Стоя перед домом и вслушиваясь в тихий шелест деревьев и вдыхая аромат роз, он испытывал неприятное чувство досады, как если бы его обманули. Да, именно эта деревенская умиротворяющая тишина, эти садовые шорохи, шелест листьев и красота цветов - все казалось теперь большим надувательством, бутафорскими декорациями самого настоящего зла, совершенного здесь.
        Ведь именно на ступенях этого уютного, с любовью построенного дома, была убита девушка. И это здесь, в этом ухоженном зеленом саду, где-то в его зловещей глубине было найдено тело несчастной Ольги Загуменной.
        Предварительный осмотр трупа показал, что девушка погибла от серьезной черепно-мозговой травмы, полученной вследствие удара тяжелым острым предметом по голове.
        На вопрос следователя, не могла ли девушка удариться об острый выступ каменного крыльца и скончаться от этого, судмедэксперт ответил, что, возможно, могла, и характер второй раны на голове как раз указывает на это, но она могла бы остаться живой. Но вот другая рана, по мнению эксперта, могла быть нанесена молотком - кожа на месте удара в височной части была рассечена особым образом, да и рана была глубокой, смертельной. Так что несчастный случай был исключен.
        Кто мог оттащить тело в сад и спрятать там? Либо убийца, либо в случае если бы убийца сбежал, это мог сделать свидетель, испугавшись, что именно его обвинят в убийстве.
        А то, что свидетель был, в этом Сперанский нисколько не сомневался - ведь кто-то же позвонил в полицию и сообщил о трупе в саду на улице Виноградной в Марфине.
        Теперь - подозреваемый в убийстве Игорь Засухин.
        Девушка, позвонившая ночью с 30-го на 31 июля в полицию и сообщившая о совершенном убийстве, точно знала о том, что Засухин именно сейчас, в момент, когда она сигнализирует о преступлении, находится в доме погибшей. И ладно бы он просто сидел там и пил чай или смотрел телевизор, нет! Полицейские застали его как раз тогда, когда он распихивал по карманам драгоценности хозяйки дома, в его карманах нашли и деньги.
        Константин рассматривал два варианта развития событий, связанных с пребыванием Засухина в доме Загуменной.
        Первый - это он убил Ольгу, отволок тело в сад, после чего сбежал. Но потом жадность заставила его вернуться в дом, чтобы забрать все ценное! Типа не пропадать же добру.
        Второй вариант: это не он убивал, но тот, кто убил, решил его подставить и навел на этот дом, сказал, что там есть, что взять. И этот вариант показался следователю более жизнеспособным - все-таки слабо верилось в то, что, совершив убийство, Засухин, потеряв всякий страх, решился вернуться в дом, чтобы ограбить его. Слишком уж большой риск навлечь на себя подозрение. И что мешало ему прихватить драгоценности и деньги в доме сразу после убийства?
        Да и звонок девушки… Кто она такая? Подружка убийцы? Или сама убийца?
        Коста поднялся на крыльцо и позвонил в дверь. Он знал, что в доме находится старшая сестра жертвы, Марина. Ее, как ближайшую родственницу, вызвали в Марфино еще вчера днем. К тому времени полицейские, отреагировав на ночной звонок неизвестной, тогда же, ночью, задержали Засухина с поличным, а в саду, когда рассвело, обнаружили и труп Ольги. Потом в доме долгое время работала следственная бригада, и, видя, в каком состоянии находится женщина, Коста перенес допрос родственницы убитой на следующий день.
        - А… Это вы… - проговорила вяло Марина, увидев на пороге Сперанского. От нее несло запахом спиртного, к которому примешивался тошнотворный запах селедки и лука. - Входите. Ну что, он сознался?
        - Да нет… Говорит, что не убивал.
        - Ну, конечно! Она же сама себя молотком тюкнула, да?
        - А вы откуда знаете про молоток?
        Он прошел на кухню и сел на предложенный стул.
        Молоток. Вот откуда ей это известно?
        - Да точно молотком! Ваши люди же и сказали, что ее ударили чем-то тяжелым по голове. А чем еще ударить, как не молотком, который лежал прямо на виду, вон там, в саду, на столе, - она показала на окно, за которым дремал под жарким солнцем сад. - Вы видели там инструменты и скворечник? Все есть, кроме молотка. Этот урод, Игорёша (Марина его так звала), сколотил его, она мне по телефону рассказывала, даже снимок прислала. Все хотела доказать мне, какой он серьезный, семейный, типа домовитый. И что у него руки тем концом вставлены.
        Она всхлипнула. Лицо ее было красным и опухшим. Видно было, что поспать ей так и не удалось, что глушила она свое горе водочкой, да под селедочку.
        - Хотите выпить? - неожиданно спросила она.
        - Нет, благодарю, я на службе.
        - Помянуть-то?
        Он вздохнул и покачал головой, нет-нет.
        - Скажите, Марина, что еще рассказывала вам сестра об этом Игоре?
        - Да она влюбилась в него, понимаете? Ей замуж было уже пора, но муж ей был нужен не просто, как мужик, но еще и опора, понимаете? Она всегда была предприимчивая, сама зарабатывала деньги, но мечтала о том, чтобы все ее задумки, планы ей помогал осуществлять надежный человек, муж. А она бы нарожала ему детишек. Вот такой был самый простой женский план. И ведь ничего плохого в этом нет, согласитесь. Все мы, бабы, хотим одного: семью, детей. Это у нас в крови. Да и много ли она хотела, голубушка моя? Ведь у нее уже и магазины имелись, и дом этот, и кредит ей обещали дать, но, кажется, еще не дали… Она умная была девка, толковая. И очень добрая…
        - Как она познакомилась с Игорем?
        - Честно говоря, я и не знаю. Да и какая теперь разница? Но она как-то быстро взяла его в оборот. Как будто бы спешила куда. Можно же было сначала получше узнать человека, а не приводить его в свой дом. Но мы же все куда-то спешим. Нам хочется всего и сразу. Я вам так скажу, вернее, повторю: влюбилась, и все тут.
        - Она знала, что у него нет ни жилья, ни работы?
        - Знала, конечно. Твердила, что у него просто сейчас трудный период, что его надо поддержать, помочь ему, и что вместе они горы своротят. Вот и своротили…
        Она снова захлюпала.
        - Быть может, у вашей сестры был с кем-то конфликт? Может, ей кто угрожал? У нее же бизнес был, может, она кому-то помешала?
        - Да нет… Ничего такого она не говорила. Спокойно работала. Да у нее же скромные такие магазинчики… Оборот небольшой.
        - Вы знакомы с ее друзьями, подругами?
        - Честно говоря, нет. Да и времени у нее не было на подружек, она же постоянно была в работе. Все куда-то ездила, то на склад, то сюда, в Марфино. Люди ее здесь уважали, постоянно что-то заказывали, то тачки, то шланги… Господи, неужели я больше никогда ее не увижу?!!
        - Я так понял, что вы редко общались со своей сестрой, раз она не посвящала вас в свои дела, даже не рассказала, где и при каких обстоятельствах познакомилась со своим парнем…
        - Почему это редко? Может, и виделись не так часто, поскольку я живу далековато отсюда, но перезванивались постоянно. И знаете, что я вам скажу? Она последнее время была по-настоящему счастлива. Да, она мне так и говорила, что, мол, Марина, теперь вся моя жизнь как-то упорядочилась… Да, она именно так и сказала - упорядочилась. Оля вообще всегда и во всем любила порядок. Но, говорила, у меня пока что порядок только как-то везде по-отдельности, а вот сама жизнь не налажена. Семью хочу, детей… И вот сейчас у меня есть мужчина, на которого я могу положиться и который разделяет все мои планы, и хорошая перспектива на будущее. Вот как-то так она говорила. И я радовалась за нее. У меня-то семья развалилась, я разошлась, сын переехал жить к отцу в Калининград, а я осталась одна. И тоже, знаете ли, погрузилась в работу. Но я обыкновенная медсестра. Всегда берусь за подработку, коплю деньги на ремонт. Да и мебель надо бы поменять…
        «Она немного успокоилась, - подумал Коста, - раз заговорила про мебель».
        - И все-таки постарайтесь вспомнить что-нибудь такое, что могло вас в разговоре с вашей сестрой насторожить или удивить, заставить вас заволноваться за нее. Может, у нее случился конфликт с продавцом магазина, может, она уволила кого…
        - Нет, она сама никого не увольняла и всегда была довольна своими помощницами. Но вот в хозяйственном магазине, что тут, неподалеку…
        - Так, давайте разберемся. Сколько у Ольги было магазинов?
        - Кажется, три. Два продуктовых и один хозяйственный. Ох, как подумаю, что с ними делать… Я же ничего не умею! Надо же продукты привозить, какие-то товары… буду искать помощников…
        - Давайте поговорим о людях, о продавцах. Точно она ни с кем не конфликтовала?
        И тут вдруг Марина что-то вспомнила. Брови ее взлетели, рот приоткрылся, и она словно встала в ступор. Но ненадолго. Потом расслабилась, вздохнула и сказала:
        - У этого Игоря девушка была. Он у нее жил до тех пор, пока сюда не перебрался. Думаю, там были серьезные отношения, потому что девушка эта постоянно названивала ему, а Ольгу это злило. Она как-то сказала мне, что ее это очень нервирует, что надо бы положить этому конец. Да, точно. Она же ездила к ней. Точно! Вот сейчас вспомнила! Понимаете, Олечка во всем любила ясность. Вот она и отправилась к этой… Как же ее звали-то? Знаете, ее имя у меня почему-то ассоциируется с молоком… Так, постойте… - Она, криво прикусив губу, сосредоточилась. - Милка! Да! Мила ее звали, получается, Людмила. Так вот, Оля отправилась к ней и поговорила. Думаю, она попросила ее оставить Игоря в покое. И, как оказалось, она все правильно сделала! Больше эта девушка Игорю не звонила. Думаю, она просто увидела Олю и поняла, что с ней соперничать нет смысла. Понимаете, Оля, рассказывая об этом, не вдавалась в подробности, но у меня в памяти осталось, что как будто бы Игорь бросил эту Милу потому, что та обманула его. Она должна была то ли наследство получить, то ли заплатить ей должны были за что-то приличную сумму, и он все
ждал, ждал, когда это случится, чтобы заняться делом. Думаю, речь шла о первоначальном капитале для открытия кафе. Но потом оказалось, что она, эта Мила, просто водила его за нос, и никаких денег там не предвиделось. Вот такие дела.
        Коста пометил у себя в блокноте: «Мила». Ну, конечно. И как это он раньше при допросе Засухина не догадался расспросить его о девушке, с которой у него были отношения до встречи с Мариной. Парень он видный, девушек у него, судя по всему, было много, и, скорее всего, он и проживал у них, и кормился. И всем вешал лапшу на уши, что, мол, он бы развернулся, занялся бы бизнесом, если бы у него был капиталец.
        Тема бывшей девушки осветила моментально и мотив: месть! А ведь это она, брошенная Засухиным Мила, могла, узнав об убийстве Ольги, подставить его, отправив в дом, где его могли застать за грабежом.
        Здесь могло быть два варианта событий: либо Игорь, убив Ольгу, вернулся к Миле, с которой, быть может, и не расставался и с которой они были в сговоре, и Мила заставила его вернуться в дом, чтобы забрать все ценное. Ведь знакомство с Ольгой, по сути, могла устроить и сама Мила. Выбрали девушку-бизнесменшу, разработали план, как ее развести на деньги, как раз на кредит, но что-то там у них не сложилось, возможно, Оля поняла это, устроила скандал, и Игорь ударил ее молотком. Или же, все было так, как сама Ольга преподнесла сестре: Игорь бросил Милу, начал встречаться с Ольгой, которая, желая отвадить от него бывшую, отправилась к ней, покуражилась, разозлила ее, объяснив на пальцах, чем она лучше и успешнее ее, и тем самым подписала себе приговор. Мила эта разыскала сладкую парочку в Марфине, пришла посмотреть на любовное гнездышко, возможно, поскандалить или попытаться рассорить Ольгу с Игорем, наговорив на него, что случается часто в подобных ситуациях. К примеру, собиралась рассказать Ольге о том, что Игорь - самый настоящий альфонс, и что, стоит ей взять кредит, как никакое кафе они не откроют,
что Игорь найдет способ, как эти деньги выманить у нее. Но что-то пошло не так. Возможно, Ольга спровоцировала взрыв агрессии у Милы, и та, схватив молоток, ударила им соперницу по голове. Потом оттащила труп поглубже в сад, вернулась в дом, стерла все следы своего пребывания в доме и сбежала. А потом… Потом все случилось так, как рассказывал уже на допросе сам Игорь. Он вернулся из магазина, где работал до самого вечера, вошел в дом и не нашел Ольгу. Она просто исчезла. И когда она не появилась ночью, он забеспокоился, испугался. Кстати, он же нашел брошенный велосипед Ольги… Да, точно, он так испугался, что, как ребенок, не справившись со своими страхами, помчался к этой Миле, рассказал ей обо всем, что случилось, попросил принять его обратно. Она могла на самом деле его принять, но с условием, если он обчистит дом Ольги, то есть отправить его в Марфино исключительно из корысти, чтобы тот хотя бы деньгами и драгоценностями вымолил у нее прощение и возможность остаться с ней. Либо в случае, если это она убила Ольгу, а потому знала, где спрятан труп, просто классическим образом подставила бывшего
возлюбленного, решив отомстить ему по полной. Таким образом она избавилась от соперницы и теперь собиралась отправить в тюрьму своего бывшего парня. Вот такая простая схема получилась.
        Между тем, приняв на грудь еще две рюмки водки, Марина уже окончательно успокоилась и теперь вслух строила планы на будущее. Если бы не ее железное алиби, которое Коста попросил проверить оперативников, она точно попала бы под подозрение: как-никак у нее-то мотив был просто железный! Она - единственная наследница сестры. И это ей достанется и дом, и магазины, и счета в банках.
        - …эх, надо было поговорить с ней или хотя бы взять ее телефон…
        - Это вы о ком? - Коста, задумавшись, потерял нить разговора.
        - Да о девушке, которая приходила вчера насчет работы в магазине. Оля ей обещала, что ли… Но мне-то было точно не до нее. У меня голова вообще кругом шла.
        - Она назвала свое имя?
        И тут Марина, медленно поднявшись со своего места, ахнула, прикрыв рот ладонью.
        - Людмила! Она сказала, что ее зовут Людмила!!!
        - Вы ничего не перепутали?
        - Да нет же, у меня довольно часто имена ассоциируются с конкретными людьми или актерами. На этот раз я вспомнила фильм-сказку «Руслан и Людмила». Вот только почему это имя не связалось с той самой Милой… Господи, а что, если это она убила Олю? Убила, а потом пришла… Вы же лучше меня знаете, что убийц просто тянет на место преступления!!!
        Коста подумал о том, что, если бы это была та самая Мила, то вряд ли она поступила бы так неосмотрительно и пришла бы в дом, где убила хозяйку. Да, конечно, убийц на самом деле тянет на место преступления, но не так же открыто! А что, если бы здесь была полиция… Кстати, вчера здесь и была полиция, но утром. Получается, что вчерашняя Людмила пришла позже.
        Нет-нет, это не может быть она. К тому же если предположить, что это она подставила Засухина, отправив сюда, то она должна была понимать, что и сам Засухин не идиот, и может предположить, кто его подставил, а потому мог бы сообщить на допросе о своих отношениях с Милой. И таким образом в деле появился бы еще один свидетель - Мила. Но почему же он ничего о ней не сказал? Наивный, он, в случае если не виноват, мог предположить, что его отпустят, и тогда ему будет где укрыться, жить. Но если ему прямо в цвет рассказать о том, что это, возможно, Мила подставила его, вот тогда он заговорит…
        Комментировать слова пьяненькой Марины о том, что Мила и есть убийца, которая пришла на место преступления, Коста не стал. Он был благодарен ей вообще за то, что она вспомнила Милу. Да и вряд ли это была та самая Мила. Ну не может человек так рисковать, ее встреча с Мариной была бы самым настоящим безумием. К тому же, если предположить, что это Мила убила Ольгу, то ее появление в Марфине могли заметить. Скажем, соседи, местные обитатели-садоводы.
        Он решил на всякий случай спросить, как выглядела вчерашняя посетительница Людмила.
        - О, это была весьма романтическая особа. В летнем, очень красивом платье, в шляпе, такая тоненькая, молоденькая, красивая… Я, честно говоря, когда услышала, что она ищет работу продавцом в хозяйственный магазин, даже удивилась. Ей бы в парфюмерном магазине работать или в цветочном.
        - Цвет глаз, нос, губы…
        - Ну нет… описать ее я не смогу, пожалуй. Нежное такое лицо, красивое. Ничего выдающегося или уродливого. Миленькая такая. Нежная.
        Поблагодарив Марину, Коста вернулся в машину и прочитал сообщение от оперативника. Тот сообщал, что нашел водителя такси, который утверждал, что в день убийства Ольги Загуменной, тот отвозил ее в Москву. И в точности описал ее. Рассказал, как она всю дорогу рассказывала о своих магазинах, бизнесе, о нуждах садоводов.
        Вот интересно, как же она могла отправиться в Москву после того, как ее убили?
        16. 4 августа 2022, Женя
        Она ущипнула себя. Больно.
        Что же это получается? Она лежит на широкой кровати, на новых, мятного цвета, простынях. Напротив, в полстены, огромное, в золоченой раме, овальное зеркало, по обеим краям кровати тумбочки с ночными фарфоровыми лампами, украшенными фигурками птиц, а слева в высокое, задрапированное белой прозрачной складчатой занавеской окно, бьет по-утреннему нежное солнце. И света столько, что хочется зажмуриться.
        Это французское солнце. Солнце Живерни. Да, она теперь живет вместе с братом мужа в большом и уютном двухэтажном доме с желтыми ставнями. Вот просто живет и все. Еду готовит женщина средних лет по имени Эмма. Француженка, которая неплохо знает русский язык. Она с семьей живет по соседству, на самой окраине деревни, и вот уже несколько лет присматривает за домом и садом. Обожает (или уважает) Петра, увидев его, широко улыбается и постоянно предлагает ему поесть.
        Эмма, само собой, была предупреждена об их приезде и готовилась к этому событию не один день. Иначе как объяснить, во-первых, идеальную чистоту в доме и забитый продуктами и разными закусками холодильник.
        Как же все было вкусно вчера! Сам момент приезда был волшебным, словно Женя переместилась из ада в рай. Вот такое это было ощущение.
        После стрессовой Москвы и Подольска (где Женя окончательно запуталась в своем отношении к исчезновению Бориса и не могла никак взять в толк, сердиться ей или, наоборот, любя, переживать за мужа) оказаться здесь, в тихой и зеленой солнечной французской деревушке, в большом красивом и очень удобном доме со множеством спален и огромной кухней, - стало настоящим счастьем.
        В аэропорту их встретил водитель Элизы, приятельницы Петра, который и привез их домой. Сама Элиза жила там же, в Живерни, неподалеку от их дома, и хоть Петр настойчиво приглашал ее на ужин, намекая на то, как все будет вкусно («Вы же знаете, как Эмма готовит утку!»), она отказалась, сославшись на сильную усталость.
        - Она все равно придет, вот увидишь, - сказал, провожая взглядом ее машину, Петр. - Она, несмотря на свои семьдесят с хвостиком, энергичная, бодрая и веселая. Просто этот перелет оказался для нее сложным.
        «Еще бы… - подумала Женя, - когда садилась в самолет, ей было от силы двадцать пять, а когда прилетела, постарела на пятьдесят лет. Но об этом она решила лучше не говорить, поскольку очень боялась, что Петр примет ее за сумасшедшую.
        От ворот до дома они шли по дорожке, по обеим сторонам которой росли роскошные, сверкающие каплями воды, розовые и желтые розы. И каких только растений не было в саду! И все это Женя сфотографировала взглядом, радуясь тому, что впереди у нее будет много времени, чтобы, не спеша, с удовольствием прогуляться по саду и все осмотреть.
        - Господи, Петр, какая же красота!
        - Проходи, Женечка. Теперь это и твой дом. Мы же семья!
        - А Борис бывал здесь?
        - Да, пару раз. Но не задерживался здесь. В Париже у него было одно дело, только поэтому он и прилетал. Что-то там с наследством. Он работал в паре с парижским адвокатом. И дело они, между прочим, выиграли, в результате одна наша соотечественница после развода с мужем-французом получила все, что ей причиталось по закону: дома, машины, деньги… За два месяца до этого ее муж, скотина, целую неделю держал ее на цепи, в сарае… Видите ли, ему показалось, что она изменила ему с водителем.
        - Бррр… Ужас! На цепи!
        - Хорошо, что ей удалось докричаться до соседей, они вызвали полицию, ну и так далее… Но не будем о грустном. Знакомься, это Эмма!
        На крыльце показалась невысокого роста стройная женщина лет сорока. Черные блестящие стриженые волосы, большие карие глаза, чудесная белозубая улыбка.
        Помявшись несколько секунд, она, не выдержав, бросилась к Петру, они обнялись, как старые и добрые друзья.
        Говорила она с приятным акцентом, слегка путая слова и сбиваясь на французские. Но с Женей они очень быстро нашли общий язык.
        Эмма помогла поднять на второй этаж, где располагалась спальня Жени, багаж, после чего показала примыкающую к спальне большую ванную комнату, объяснила, как пользоваться краном с горячей водой и душем, показала шкаф с полотенцами и всем необходимым.
        С какой же любовью все было подготовлено! Самым трогательным Жене показалась стопка теплых свитеров в шкафу. Пушистые, мягкие, серый, черный, красный и белый. Новые, с этикетками. Мысль о том, что эти свитера могли быть куплены задолго до ее приезда и были предназначены для другой женщины, Жене не хотелось думать.
        В какой-то момент ей показалось, что ее здесь все будут любить. И Эмма, и Петр. И что окружат ее заботой. Быть может, она просто очень этого хотела и теперь малейшие знаки внимания воспринимались ею именно так - ее любили. Пусть просто как русскую гостью (это Эмма) и как жену любимого брата, сноху (Петр).
        Эмма предложила Жене разобрать чемодан и разложить все ее вещи, но Женя, поблагодарив ее, сказала, что справится сама.
        И хотя она устала и тело ее почему-то дрожало, может, от слабости, а может, от нервного напряжения, она все равно довольно быстро разобрала багаж, все аккуратно разложила по полочкам (в комоде она нашла два пакетика ароматных розовых саше для белья), потом приняла душ.
        Живя в доме братьев Бронниковых и даже став женой одного из известных и состоятельных московских адвокатов, Женя, конечно же, могла позволить себе все самое лучшее и дорогое. Но такого мыла и шампуней, ароматных и просто каких-то невероятных, у нее не было.
        Надо бы запомнить их названия, подумала она, набрасывая на плечи тяжелый длинный халат, тоже, вероятно, купленный специально для нее. Махровый, мягкий, нежного зеленого цвета, он словно обнимал ее уставшее тело.
        Она замерла, представив себе, что находится в ванной комнате не одна. Что рядом с ней Борис. Что это он обнимает ее и шепчет на ухо нежные слова…
        Вот оно! То самое горькое чувство, что она больше никогда не увидит его, чувство, которое она гнала от себя, заставило вдруг все вокруг стать моментально серо-черным.
        Острая, как отравленная игла, мысль пронзила ее: они скрывают от меня его смерть. И Петр делает все, чтобы как-то смягчить удар, чтобы сердце ее не разорвалось, чтобы она сменила обстановку и набралась душевных сил.
        И тут же ее отпустило: нет-нет, это невозможно. Если бы Борис погиб, Петр не мог бы так лучиться, улыбаться Эмме и вообще радоваться жизни. Это совершенно исключено. Вот каким она застала его в первый день, когда вернулась из Калины, было похоже на то, что Петра подкосила беда.
        Заросший, постаревший, немытый, практически опустившийся и потерявшийся в жизни человек. Да, вот тогда по одному его виду можно было понять, что с его братом случилось что-то ужасное. Но потом же он как-то пришел в себя! Начал, хоть и небольшими порциями, выдавать ей информацию о Борисе. Вот только где он, хотя бы на каком континенте, так и не сказал. Там нет связи. Сразу представились джунгли, заросшее лианами старое бунгало и трясущийся от страха клиент Бориса, совершенно седой человек с безумными глазами.
        Вот откуда берутся эти картинки? Где черпает свое вдохновение воображение? Из какого такого волшебного источника?
        На ужин Элиза не пришла, и утку (точнее, утиное конфи, то есть ножки утки, томленные полдня в собственном жире на медленном огне), запивая вином (Женя сильно разбавляла его водой), они съели втроем - Петр, Женя и Эмма. Был еще салат из козьего сыра, яйца под майонезом и шоколадный мусс.
        Женя, успевшая поспать после дороги, набралась не только сил, но и нагуляла аппетит, и ела с таким удовольствием и так много, что ей было даже стыдно.
        После ужина они с Петром прогулялись по деревне, точнее, прошлись немного по улице, дошли до дома Элизы (Женя отметила, что ее дом очень похож на дом Петра с той лишь разницей, что ставни выкрашены в нежно-зеленый цвет), но беспокоить пожилую женщину не стали. Пусть отдыхает.
        - Если ты не возражаешь, завтра мы отправимся с тобой в сад Моне, - предложил Петр.
        Он выглядел довольным, просто сиял. Нет-нет, Борис жив, снова подумала Женя, но расспрашивать его на это раз не стала. Если захочет, сам все расскажет. И вообще, надо научиться управлять своими чувствами и мыслями.
        «Не буду пока думать о Борисе. Так спокойнее для меня и нашего будущего ребенка».
        Про ребенка она думала постоянно, представляя его внутри себя в маленькой розовой теплой колыбельке. Как ему там сейчас? Как жаль, что он не видит всей этой красоты, этих деревьев и цветов, красивых домов, этого неба, солнца. Но ничего, вот родится и тогда уже все увидит.
        При мысли, каким добрым и щедрым будет по отношению к племяннику (или племяннице) Петр, дядя, она всегда улыбалась. Но вот представить себе лицо Бориса в момент, когда он увидит своего ребенка, она почему-то не могла. И страшнее всего было даже не это, а то, что иногда она не могла вспомнить лицо мужа. Лишь иногда, глядя на Петра, она узнавала в нем черты Бориса. Все-таки они братья. И тогда холодная тоска сдавливала горло.
        В дверь постучали, Женя быстро натянула простыню до подбородка:
        - Войдите.
        И что это могло понадобиться Петру так рано? Зачем он беспокоит ее? Раньше за ним такого не водилось, в семье вообще принято было оберегать сон друг друга.
        Но вошел не Петр, а Эльза. Розовощекая, вся в белом и спортивном, глаза горят, широкая улыбка. Не женщина, а утреннее солнышко!
        - Доброе утро, моя дорогая! Как спалось на новом месте?
        - Элиза, доброе утро! Все прекрасно. Я чувствую себя выспавшейся и отдохнувшей.
        - Вот и замечательно! Я пришла за тобой - пойдем пить кофе на террасу. Погода чудесная, жары пока нет. Петр уже там, бодрый и с мокрыми волосами - он уже наплавался, как он сам мне рассказал, в бассейне. У вас чудесный бассейн.
        - Чтобы подготовить бассейн к нашему приезду, Эмме, вероятно, пришлось немало потрудиться, отмывая его и все такое… - сказала, чтобы поддержать разговор, Женя.
        - О, нет-нет, бассейном и садом в основном занимается ее муж, Филипп. Хорошая пара, такие ответственные люди, так хорошо следят за домом. Будь я на их месте, в отсутствие хозяев сдавала бы потихоньку дом туристам, - хихикнула, хитро сощурив глаза, Элиза. - Живерни, сама понимаешь, деточка, не простая деревня, здесь всегда полно туристов. Ладно, не буду тебя смущать. Вставай, одевайся и выходи! Я жду тебя, моя дорогая!
        Разговор за кофе поначалу казался дежурным: говорили о погоде, о разных пустяках, розах. Но когда коснулись гераней, Эльза мгновенно, словно произнесли пароль, заговорила о саде Моне.
        - Кто бы мог подумать, что большинство клумб состоит из пышных гераней! У меня в саду, к примеру, раньше герани стояли в горшках на ступенях крыльца, но теперь я тоже попросила своего садовника разбить гераневые клумбы…
        Женя слушала ее вполуха. Сад Моне. Подумалось, что, будь она здесь с Борисом, находясь в спокойном и умиротворенном состоянии, ей, может, и захотелось бы слушать про сады, цветы и герани, но пока что она, как выяснилось, не была готова к тому, чтобы наслаждаться красотой природы. Внутренний блок, сама тревога, не отпускали ее. И это несмотря на то что, она так старалась контролировать свои эмоции.
        - …он долго спорил со своей женой, которая была категорически против того, чтобы вырубались ели. Он все равно срубил их и высадил фруктовые деревья: вишни, абрикосы, яблони…
        Женя зажмурилась. Ей показалось или на самом деле за большой плетистой розой возникло вдруг лицо …Лизы! Она даже привстала, чтобы получше разглядеть - лицо исчезло, а розовый куст задрожал, как живой. Вот только этого не хватало сейчас в ее жизни - призраков!
        - Там есть центральная дорожка, так вот, вдоль нее Клод Моне высадил роскошные настурции. Сад только с первого взгляда может показаться хаотичным, бессистемным, но это на самом деле не так. Там очень гармонично сочетаются между собой тюльпаны, дельфиниумы - все синее, лиловое, голубое, понимаете? Потом идут флоксы, а уже ближе к осени хризантемы…
        Петр с чашечкой кофе в руке слушал щебет своей знакомой с улыбкой, прикрыв глаза. Похоже, он на самом деле был счастлив.
        Женя подумала, а что, если он переместился сюда ради себя самого, чтобы сменить обстановку и не сойти с ума, переживая за брата? Он же вообще довольно легкомысленный и вообще какой-то легкий, сентиментальный. Но, с другой стороны, не настолько же он глуп и бесчувственен, чтобы вот так взять да и отрешиться от проблем, беды?
        - У меня муж пропал, - вдруг сказала Женя, чтобы вывести наконец впавшего в сладостную прострацию, деверя.
        Однако на это Петр тоже не отреагировал, словно пропустил мимо ушей или просто не услышал.
        - Боря? Да бросьте вы! - отмахнулась Элиза. - Знаю я эту историю. Борис просто очень занят. Занимается делами своего клиента. Да, бывают такие истории, когда адвокату приходится терпеть капризы и чудачества тех, кого он защищает. За это ему и платят. Полагаю, хоть Петр и не рассказывал мне детали, что в этом деле замешаны большие деньги. Возможно, его клиент - крупный чиновник, который прячется от правосудия, или, наоборот, задолжал кому-то крупную сумму, и вот пока он будет решать свои финансовые проблемы, и в страхе, что его укокошат, он и прячется. Но все это до поры до времени. Так что, моя дорогая, успокойтесь. Я права, Петр?
        Петр открыл глаза, сладко потянулся, потом, извинившись за столь неподобающий жест в присутствии дам, ровно сел в своем плетеном кресле и тупо уставился на Элизу.
        - Боря-то? Да все у него хорошо. Жив и здоров. Работает человек. Вот все пытаюсь убедить в этом Женечку, а она переживает.
        - Женя, вы - жена адвоката. А потому должны относиться к его профессии с пониманием. Жена вообще должна всегда и во всем поддерживать мужа. Ну, если, конечно, она его любит. Но вы, полагаю, любите Борю. Его невозможно не любить. Во-первых, он красив, женщины его обожают…
        - Что? Откуда вы знаете? - Женя почувствовала, как краснеет. - Вы настолько хорошо с ним знакомы и видели его в обществе женщин?
        - Ну, он же бывал здесь, как же? Мы отдыхали здесь большими компаниями. Приглашали моих друзей из русского театра, художников. Бывали здесь и танцовщицы. Пестрая публика…
        Розовый куст снова затрепетал, и Женя увидела между большими пышными розами бледное лицо Лизы.
        Что за чертовщина?
        - Элиза, пожалуйста, повернитесь вон туда… Видите розовые розы?
        Элиза повернула голову.
        - Это мои самые любимые… Они цветут по несколько раз за лето. Потрясающие! А вон там, за ними, видите арка, увитая оранжевыми розами? Это тоже моя любимая роза Дэвида Остина - «Эмма Гамильтон».
        - Там кто-то есть… Девушка.
        - Девушка? - Услышав это, Петр тоже повернулся и всмотрелся в розовый куст. - В саду никого нет. Филипп уже был, он приходит рано утром, поливает сад.
        - Значит, я сошла с ума, - сказала Женя. - Но там была девушка.
        - Может, это дочка Эммы? - обратилась Элиза к Петру.
        - Если бы пришла Николь, то вряд ли она стала прятаться в саду, - рассмеялся Петр. - Зачем ей это? Она крупная такая девушка, громкоголосая, я бы даже сказал, шумная. Да ты, может, Женечка, сама увидишь ее, познакомишься. И вряд ли она поместилась бы за розовым кустом. Думаю, это жара тебя сморила…
        - Но еще не жарко… - пробормотала в страшном смущении Женя.
        «Да что вообще происходит?»
        - Знаете, - вдруг перешла на шепот Элиза, и лицо ее при этом стало необычайно серьезным. - Мы же с вами вполне себе адекватные люди, смотрим на вещи реально и не задумываемся над тем, что вообще происходит в мире. А вы не знаете, что каждое событие приводит к расколу и копированию Вселенной?
        - В смысле? - встрепенулась Женя, никак не ожидая такой заумной фразы от этой довольно-таки простой по виду женщины.
        - Ну как же… - между тем продолжала она. - Некоторые находки вгоняют в ступор даже самых опытных археологов.
        - Какие еще находки? О чем вы вообще?
        - Например, обнаруженный в Лондоне молоток, датированный пятисотмиллионным годом до нашей эры, то есть периодом, когда на Земле не было даже намека на гомо сапиенс!
        - Да ладно… - Петр, приподняв бровь, покачал головой.
        - Говорю вам! Или вычислительный механизм, позволяющий определять траекторию движения звезд и планет.
        - Вы серьезно? - Теперь уже увлеклась темой Женя.
        - Ну да! Или вот: бронзовый аналог компьютера был выловлен в тысяча девятьсот первом году неподалеку от греческого острова Антикитера. Исследование прибора, между прочим, началось еще в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году и продолжается до сих пор. В двухтысячном удалось вычислить примерный возраст артефакта - первый век до нашей эры.
        - Элиза, я просто восхищаюсь вами! - воскликнула Женя вполне искренне. - Но какое отношение все это имеет к нашему разговору?
        - Где-то здесь, возможно, существует портал в другое измерение, а почему бы и нет? Я и раньше слышала от соседей, что время от времени в доме то появляются какие-то предметы, то, наоборот, исчезают. Или они видят людей, незнакомых людей…
        - Элиза, ты это серьезно? - расхохотался Петр. - Женя и без того сидит запуганная, призрак увидела, а ты рассказываешь про какие-то порталы!
        - Это она еще у Моне не была… - сказала обиженным тоном Элиза. - Оттуда люди выходят завороженные, как заколдованные…
        - А давайте уже попросим Эмму подать нам завтрак?
        - Это только мы, русские, завтракаем. Французы утром пьют кофе, и все.
        - Элиза, ты с нами или нет? - подмигнул ей Петр. - Ты все еще русская или офранцузилась окончательно и тогда тебе не принесут яйца и масло с булочками?
        - Русская, конечно! Но вы напрасно иронизируете надо мной. Я много читала про Живерни. Это непростое место. Посмотрим, как поведет себя Женя, когда увидит сад.
        - Да я и без того знаю… - вырвалось у Жени.
        Она хотела было уже сказать резкое «Ничего!», потому как разозлилась и на Элизу, решившую блеснуть своими научными познаниями о других параллельных мирах, и на окончательно расслабившегося Петра. Но вместо этого даже неожиданно для себя сказала:
        - Думаю, я захочу рисовать. И попрошу купить мне краски и кисти.
        Вот зачем она это сказала? Кто ее тянул за язык? Теперь Петр будет ждать от нее команды отправиться за покупками в магазин художественных товаров.
        И так почему-то заплакать захотелось! Она тяжело вздохнула.
        Пришла Эмма с подносом, накрыла стол к завтраку. Но аппетита не было. И куда он подевался? Еще вчера она готова была смести все со стола!
        - Привет!
        Откуда-то из воздуха возникла Лиза. На ней были все те же синие джинсы, белая футболка, а на шее красный шнурок с серебряным медальоном в виде монетки. Это была точно она! Растрепанные светлые волосы, острый подбородок, пухлые губы. Она взяла Женину чашку с недопитым кофе, сделала глоток, уже самую горькую гущу, пожала плечами, встала и спокойно ушла, растворилась в залитом солнцем саду.
        Женя заплакала. Похоже, стресс все-таки сделал свое дело, и она медленно, но верно сходила с ума. Ведь никто - ни Элиза, ни Петр - ничего не заметил, сидели за столом, спокойно макая свои булочки в кофе и наслаждаясь этим процессом!
        - Здесь только что была девушка из самолета, - сказала твердым голосом Женя, глядя в упор на Петра. Он-то должен был ее запомнить! - Лиза.
        - Девушка? Женя, да что с тобой?
        - Говорю же, где-то здесь портал… - вдруг расхохоталась Элиза. - Петр, да она нас просто разыгрывает! Между тем как я, рассказывая вам о разных штучках-находках, говорила чистую правду. Можете сами прочитать в интернете. Ну так что, мы идем в сад Моне?
        17. Вера - Лиза
        « - Лиза, ну наконец-то! А уж думала, что потеряла тебя… Писала тебе эсэмэски - ответа не получала. Позвонила, трубку взяла какая-то женщина, сказала, что знать тебя не знает… Но явно желала помочь, сказала, чтобы я узнала твой адрес, сообщила ей, а она типа попыталась бы найти тебя в Париже. Ну, рассказывай, как ты там?
        - Вера, да все нормально. Были вчера в Лувре. Господи, какая же там красота! Видела своими глазами Мону Лизу. Там прямо зал такой есть, он так и называется «Зал Джоконды». Вроде бы женщина как женщина, но от нее какое-то свечение исходит… Я стояла как завороженная. Хотя, быть может, люди просто разрекламировали ее…
        - Везет же тебе…
        - Были в парадных апартаментах «короля-солнце» и Наполеона Третьего, в его тронном зале… Да, роскошь, конечно, так потрясающая. Жили же люди! А коллекция золотых украшений этрусков? А бриллиантовые диадемы и броши императрицы Евгении! Правда, я так толком и не поняла, чья она королева…
        - Это твоя бабушка решила тебя таким образом просветить?
        - Нет, она называет это не так. Она сказала, что я получу там удовольствие. И я получила.
        - Ты главное-то поняла, зачем она тебя к себе вызывает каждый раз? Какой в этом смысл? Она знает, что ты летаешь на свои кровные? Знает, что у тебя долги? Что ты вообще вскоре можешь оказаться в долговой яме?
        - Да. Буквально вчера за ужином мы с ней разговаривали.
        - И что же она тебе ответила?
        - Алло? Кто это?
        - Лиза, да это же я, Вера!
        - Вера? Позвольте, вы та самая девушка, что разыскивает свою подругу в Париже?
        - Ну да… Но откуда вы взялись? Я же только что разговаривала с Лизой. Она рассказывала мне про то, как была с бабушкой в Лувре…
        - А… Лувр? Чудесно! Так вы успели спросить ее адрес?
        - Послушайте, я только что, понимаете, только что разговаривала с ней. Каким образом ее телефон оказался у вас? Вы что, отняли его у нее? Что вы с ней сделали?
        - Вера… Что происходит? С кем я что-то могла сделать?
        - Да то, что вы и есть ее бабушка, которая контролирует каждый ее шаг! Куда вы ее отправили, что с ней сделали? Ударили, и она потеряла сознание?
        - Да вы пьяны…
        - Только, пожалуйста, не бросайте трубку! Прошу вас! Ладно. Это не мое, конечно, дело. Если не хотите рассказывать ей, то объясните хотя бы мне, зачем вы вызываете ее каждый раз в Париж? Зачем заставляете ее так тратиться? Сейчас билеты такие дорогие! Она наверняка летела к вам с пересадками. Время-то какое…
        - Но я не знаю вашу подругу.
        - Тогда почему же ваш голос звучит так неуверенно?
        - Да нормально звучит. Что случилось с вашей подругой? И зачем она на самом деле летает в Париж?
        - Так вы ее и заставляете! Вы не знаете, что у нее образовались долги? Что она, как крыса, под вашу дудочку, покорно каждый раз покупает дорогущие билеты и летит к вам. Зачем? Зачем она вам? Какова ваша цель? Вместо того чтобы опаивать ее наркотиками или чем там еще, просто дайте ей денег. Освободите ее хотя бы от части долгов. Она совсем запуталась, понимаете? Закопалась в них. У нее неприятности. Ладно она мне задолжала, так и еще другим людям…
        - Вера, я понятия не имею, о чем вы говорите, но ваша история кажется мне весьма интересной. Значит, говорите, вашу подругу кто-то опаивает или, смею предположить, гипнотизирует, заставляя летать в Париж. Действительно, зачем?
        - И это вы у меня спрашиваете? Вы же и есть ее бабка! Вот как вас зовут?
        - Жанна Табинель. А как зовут странную бабушку вашей подруги?
        - Элиза. Фамилию я не знаю.
        - Да, вы правы… История действительно странная. Получается, что вы позвонили на русский номер вашей подруги…
        - Московский номер, если быть точной.
        - Хорошо. Вы позвонили, разговаривали с ней сейчас, она рассказала вам про то, что была в Лувре… А потом вдруг вместо голоса своей подруги…
        - Ее зовут Лиза.
        - Да, я знаю. И? Получается, что просто на одной линии сразу два номера. Это же элементарно. Сбой в телефонных линиях. Как и в прошлый раз. Поэтому я уж попрошу вас не разговаривать со мной, как с какой-то преступницей, которая гипнотизирует или я не знаю, что еще там делает с вашей подругой ее кровожадная бабушка.
        - Да, простите… Просто все это странно… Не знаю, сколько еще раз я буду повторять про странность.
        - Да я вас отлично понимаю! Послушайте, какое счастье, что мы с вами можем вот так спокойно разговаривать по мессенджеру!
        - К сожалению, «Фейсбук» у нас в России запрещен, и мне приходится входить в него при помощи специального приложения, и не всегда за то время, что мне отведено, я успеваю поговорить… Поэтому, если вдруг я отключусь, то не по своей воле…
        - Да, я в курсе. Сейчас везде какие-то сложности. Но самое главное нам все это пережить…
        - Вера, ты слышишь меня? Вера? Ты куда пропала?
        - Лиза? Господи, да что же это такое? Вместо тебя по этому номеру я довольно долго общалась с какой-то теткой, ее зовут Жанна Табинель. Ты знаешь ее?
        - О чем ты?
        - Ладно. Просто плохая связь… Забудь про эту Жанну. Наслоились звонки… А я испугалась. Думала, что это твоя бабка взяла трубку и теперь разговаривает со мной. А ты-то куда пропала?
        - Да никуда я не пропала. Это ты пропала. Я зову тебя, а там - тишина.
        - Лиза, ты мне правду говоришь? Быть может, тебя заставляют так говорить? Где сейчас, к примеру, твоя бабка?
        - У себя в комнате, смотрит телевизор.
        - А ты где находишься?
        - В своей комнате, на втором этаже.
        - Алло, Вера? Нас снова разъединили. Так что случилось с вашей подругой? Знаете, у меня есть друзья в нашем посольстве. Быть может, я смогу узнать что-то о вашей Лизе? Если она попала в беду, как вы говорите, что ее бьют или пытаются подсадить на наркотики… Вера, алло? Вы слышите меня? Все это серьезно! Алло… Ничего не слышно…»
        18. 2 августа 2022 г. Мила
        - Вы уверены, что были в Марфине двадцать шестого июля? - спросил Константин Сперанский доставленного к нему в кабинет водителя такси.
        - Конечно! У меня знакомая там живет, вдова моего друга, который погиб в прошлом году. Я помогаю ей, чем могу. У нее двое детей, вот я и навещаю ее иногда. У нее в Марфине свой дом. Если что сломается, где ремонт нужен, она звонит мне. Никогда с пустыми руками не приезжаю, всегда везу из Москвы продукты да и деньгами помогаю. Двадцать пятого августа у ее младшего сына был день рождения, я подарил ему огромного такого плюшевого медведя, конфеты… А Сашка такой торт испекла! Короче, посидели, соседи пришли, сестра ее с детьми приехала. Я заночевал там, а на следующий день, двадцать шестого, отправился обратно домой. Так что можете у нее самой спросить, я точно был в Марфине двадцать шестого числа.
        - И кого вы подвозили на обратном пути в Москву?
        - Девушку. Я так понял, что у нее в Марфине хозяйственный магазин. Она всю дорогу рассказывала мне о нем, как будто бы мне было это интересно. Но, с другой стороны, подумал я, молодец девчонка, сама бизнесом занимается, какие-то лейки-шланги продает, бывает, на заказ что-то привозит для конкретного человека.
        - Как она выглядела?
        - Да обыкновенно. Говорю же, молодая, симпатичная такая, в бейсболке, в темных очках. На ней еще шорты такие были, короткие. Ноги стройные, правда, совсем белые, я еще подумал тогда, что она, бедолага, вместо того, чтобы летом загорать на море, торчит в своем магазине, нюхает запахи всех этих удобрений… Я как-то привозил из Москвы Сашке, ну, этой знакомой своей, пакет с куриным пометом. Главное, пакет такой большой, желтый, фирменный, герметичный, а запах от него - хоть всех святых выноси! Потом сутки машина воняла… Клиенты жаловались.
        - Во что она была одета?
        - Майка черная, грудь, что надо… Короче, секси девчонка.
        - Понятно. А куда она ехала, не сказала? Вернее, к кому?
        - Нет, ничего такого не говорила. Я высадил ее в Крылатском, возле «Перекрестка» на Осеннем бульваре. Она прямо туда, в магазин, и направилась. Я, честно говоря, даже оглянулся, чтобы посмотреть на нее. Думаю, какая красивая девушка. Такие ножки! Может, думаю, пойти за ней? Познакомиться? Высокая, стройная! Классная девчонка!
        Коста слушал его и пытался сопоставить услышанное с фактами. Ольга Загуменная была убита как раз 26 августа. И убили ее в Марфине, в своем доме. И как же она тогда могла отправиться в Москву? К кому, зачем?
        Он проверил, поговорив с ее сестрой, Мариной, никого из близких родных или знакомых, проживающих на Осеннем бульваре, у Ольги «вроде бы» не было. Хотя, с другой стороны, разве может ее сестра быть знакома со всеми ее знакомыми и знать их адреса? Да мало ли, какие дела могли быть у Ольги в Крылатском?
        Но рассуждения эти были все равно какими-то отстраненными - ясно же было, что в такси была не Ольга. Судя по тому, что рассказывал ее сожитель Игорь Засухин, Ольга, во-первых, никуда не собиралась, во-вторых, с какой стати ей сначала пришлось сесть на велосипед, потом брать такси, если у нее есть своя машина? Причем машина, Коста выяснил, на ходу, с ней все в порядке.
        И еще момент. Ведь такси девушка не вызывала через приложение «Яндекс. Такси», а значит, не засветила номер своего телефона и номер банковской карты (хотя, конечно, она могла расплатиться и наличными, что она, собственно говоря, и сделала!). И если это была не Ольга, а другая девушка, которая пыталась выдать себя за нее, то ей просто крупно повезло, что ее подобрало случайное такси.
        - Скажите, - продолжал Коста допрашивать водителя, - когда вы забирали девушку, вы не видели рядом с ней велосипеда? Может, на траве, в кустах?
        - Нет, не видел.
        - Вы можете показать на карте точное место, где подобрали ее?
        - Могу!
        Коста открыл карту на телефоне, увеличил картинку, и водитель показал примерное место, рядом с железной дорогой, где подобрал пассажирку. Коста сделал скрин карты. Поблагодарил таксиста и отпустил его.
        В допросную привели Засухина. С помятым испуганным лицом, выглядел он неважно.
        - Константин Родионович, я не убивал! Я любил Олю. Да и зачем мне было ее убивать? Я виноват лишь в том, что, зная, что ее нет дома, понимая, что с ней что-то случилось, я испугался и, вместо того чтобы позвонить в полицию и сообщить об этом, приехал, чтобы забрать все… Бес попутал.
        - Бес ли? - Коста строго посмотрел на подозреваемого. - А может, кто другой вас попутал?
        Засухин закрыл ладонями лицо и тяжело вздохнул.
        - Понимаете, Засухин, если сейчас вы поведете себя неправильно, сглупите и начнете выгораживать вашу знакомую, то вас просто посадят.
        Игорь все еще молчал. Он уже опустил руки на стол и теперь сидел, уставившись в одну точку, соображая, как ему лучше поступить. Даже мысль о том, что ему нужен адвокат, пока что не посетила его. Он был окончательно растерян.
        - У вас есть адвокат? - спросил его Коста.
        Но и тогда он не среагировал правильно. Вероятно, подумал Сперанский, у него нет денег, поэтому и не уцепился за возможность посоветоваться с юристом, хотя бы каким-то образом обезопасить себя.
        Какой-то он глуповатый. Недалекий. И чего только нашла в нем Ольга? Красивая, умная девчонка, доверилась ему, начала строить планы…
        Если бы она увидела его сейчас, такого жалкого, беспомощного и напуганного!
        «Не говоря о том, - подумал Коста, - каким мерзким он выглядел в момент задержания в доме, который он грабил».
        - Как зовут вашу бывшую девушку?
        - Какую еще девушку? - скривился, словно от боли, Засухин.
        - Девушку, с которой вы встречались до Ольги и которая после того, как вы с ней расстались, продолжала звонить вам, что сильно нервировало вашу новую подругу. Ведь нервировало?
        - Да… Я хоть и не брал трубку, но она все равно продолжала звонить. Мне надо было бы встретиться с ней самому и поговорить, объяснить, что у меня теперь другая девушка, что я люблю ее и собираюсь на ней жениться. Но как представлю себе этот разговор… Короче, как против шерсти… Неприятно все это. Не хотел просто портить себе настроение. Понимаю, поступил не по-мужски. Получается, просто бросил, и все. Она любила, а я бросил. Может, она беспокоилась, думала, что со мной что-то случилось. Короче, я поступил нехорошо. Да и Оля нервничала. Она сказала, что я должен позвонить сам Миле и поговорить с ней…
        - Так ее зовут Мила?
        - Да… - Он снова скривился и, словно от сильной боли, принялся втягивать, шипя, воздух сквозь нижние зубы. И так все это по-детски выглядело.
        В эту минуту Засухин был похож на мальчишку, содравшего при падении коленку и теперь шипящего воздухом от боли и страха.
        - Ольга спрашивала вас адрес Милы?
        - Да.
        - И вы сообщили?
        - Да.
        - Вы понимали, чем может закончиться их разговор? Разговор двух соперниц? Конечно, понимали. Вы знали характер Ольги, она девушка сильная, уверенная в себе, и если уж решила поставить на место соперницу, то сделала это, верно? Она рассказывала вам, чем закончился их разговор с Милой?
        Игорь кивнул и отвернулся.
        - Расскажите, как прошла их встреча?
        - Ну, в точности сказать не могу, думаю, наговорили друг другу…
        - А ведь вы могли предотвратить все это, если бы сами встретились с Милой и поговорили. Вы понимаете, что Ольга могла сказать лишнего Миле. Она могла вызвать в ней жгучую ненависть…
        Коста поймал себя на том, что сошел с официального формата допроса на человеческий и теперь пытался вызвать в Засухине тоже какой-то душевный отклик. Он хотел пробить его тупость и страх, заставить его прочувствовать все, что с ним произошло, сердцем.
        - Да. Она рассказала мне в подробностях, как прошла встреча. Оля унизила ее.
        - И каким же это образом? Что она ей сказала?
        - Ну, во-первых, она приказала ей прекратить звонить мне. Я знаю, как Оля может это делать… Понимаете, не попросила, а именно приказала. У нее не застрянет. Она, когда нужно, бывает грубой… Была… Знаете, вот сижу здесь, перед вами, и мне не верится, что ее нет… Она для меня осталась там, в том доме, в Марфине…
        - В доме, который вы ограбили? - не сдержался Коста. - Так как она ее унизила? Мила красивая девушка?
        - Да с внешностью-то у нее все в порядке. Дело не в этом. Просто я рассказал Ольге, что Мила должна была где-то заработать пять тысяч евро. Что она долгое время кормила меня обещаниями, пока я не понял, что она просто разводит меня, пытаясь удержать. Что никаких денег нет и не будет. Ни я, ни Оля, конечно, не знали, что это вообще может быть за работа, за которую простой девчонке вот так взяли да и отвалили целую кучу бабла. Вот Оля и сказала ей, что, скорее всего, Миле предложили сняться в порно.
        Коста присвистнул: да уж, сказанула, так сказанула. Ударила, получается, ногой в живот. Оскорбила. Мало того, что приехала и похвасталась тем, что отбила у Милы парня, так еще и отправила ее на панель, записав в шлюхи.
        - Как они расстались? Не подрались?
        - Нет.
        - Как вы думаете, Мила могла нанести ответный визит Ольге?
        - Не знаю… Может, Ольга не все мне рассказала и там было еще что-то такое… Не знаю…
        - Расскажите еще раз, что произошло в день убийства Ольги, когда она пропала.
        Засухин вяло повторил свои мытарства в тот вечер 26 августа и попытки найти девушку.
        - Вы нашли ее велосипед и поняли, что с ней случилось что-то серьезное, так?
        - Ну да…
        - Вы можете показать точное место, где нашли велосипед?
        - Могу.
        Коста проделал точно такой же трюк с картой Марфино, и Игорь показал практически то же самое место на дороге неподалеку от железки, что и водитель такси.
        Получалось, что девушка, предположительно Мила, убив Ольгу, взяла ее велосипед и покатила в сторону железной дороги (при этом она могла переодеться в одежду убитой, почему бы и нет?), бросила велосипед в траву и пересела в такси, где, болтая о лейках и шлангах, упорно изображала Ольгу.
        Причем делала она это, скорее всего, для того чтобы ее долго не искали, не тревожились. Чтобы в случае если ее долго не будет, нашлись свидетели, которые подтвердили бы, что она поехала в Москву. Этим свидетелем мог быть любой местный житель, которого бы она встретила на своем пути. Плюс, конечно, водитель.
        И сделала она все это для того, чтобы труп Ольги подольше находился в саду. Но зачем? Может, она сделала это для того, чтобы и у нее у самой было время все обдумать или вообще сбежать? Знала ли она о том, что Игорь вернется к ней, напуганный, попросится к ней под крылышко? Вероятно, она достаточно хорошо знала его, чтобы предположить именно такое развитие событий. Или же они изначально были в сговоре, и Засухин, присвоив себе кредитные деньги Ольги (если это вообще возможно, конечно), собирался потратить их вместе с Милой.
        - Вы можете назвать фамилию Милы?
        - Да, могу… Базарова. Людмила Базарова. - Видно было, что он делает над собой усилие.
        И вдруг его словно озарило, словно до него только что дошло, что его предали, подставили, и он воскликнул:
        - Да это же она отправила меня туда, в дом! Сказала, что раз Ольги там нет, так чего медлить-то, ясно, что с ней что-то случилось, что вскоре там появится полиция, что дом обворуют… Да-да, она так и сказала - полиция! Словно точно знала, что Ольга уже никогда туда не вернется… Что она умерла. Поэтому полиция… Что надо поехать туда и взять все ценное. А я… Я был так напуган, что не знал, что мне делать. Как-то все сразу рухнуло. Ольга пропала. Велосипед валяется в траве… Ольга, она была такая серьезная, ответственная, всегда делала все точно и по плану. Если бы с ней что-то случилось, она обязательно позвонила бы мне. Если бы физически могла. Понимаете, я испугался настолько, что единственный человек, к которому я мог поехать и который принял бы меня, я в этом был просто уверен, это Мила. Она любит меня. Она слабая. Она все простит. Вот Ольга бы не простила. А Мила, она такая… Безвольная, что ли… Я приехал к ней, попросил прощения, хотел, чтобы она поддержала меня. И я не ошибся в ней. Она меня душевно поддержала, накормила, сказала, что мне нужно делать. А я в благодарность за ее любовь ко мне,
отдал ей все те деньги, что успел прихватить с собой, когда уходил от Ольги. Сказал, кажется, что мы поедем с ней на море. Мне всегда было с ней хорошо. Мила - она надежная, с ней тепло. Она ласковая. И если бы у нее были деньги, я никогда бы ее не бросил.
        Коста был потрясен таким жутким, обезоруживающим откровением парня. Вот так взять да и признаться в том, что ты сволочь?
        - …Ведь это же она, она отправила меня в Марфино за деньгами и драгоценностями…
        - А потом, - усмехнулся Коста, - она, прикинув, когда вы уже будете там, позвонила в полицию и сообщила, где находится труп… Вот поэтому вас и повязали прямо там, на месте преступления.
        - Но зачем она это сделала? Она же любит меня!
        - От любви до ненависти, сами знаете…
        - Получается, что она убила Ольгу и решила избавиться и от меня, посадив в тюрьму? Отомстила типа? - Он криво улыбнулся. Губы его дрожали. Он так много говорил, что голос его осип. - Но с другой стороны, теперь же вы понимаете, что это не я ее… того…
        - Где проживает Мила?
        - На Осеннем бульваре. Номер дома не помню, но могу показать.
        - А что вы вообще можете рассказать о ней? Что она за человек?
        - Да нормальная вроде бы девчонка…
        - Кем она работает, где?
        - Да вроде бы нигде. Знаю, что она когда-то давно окончила парикмахерские курсы, работала в салоне, но потом там случился конфликт, кажется, она какой-то клиентке отстригла мочку уха… Потом кассиршей в супермаркете работала, там к ней вроде бы приставал какой-то парень из руководства… Когда я жил у нее, она искала работу, но такую, где не надо работать, непыльную, понимаете?
        - Вы не работали, она не работала, на что же вы жили?
        - А у нее родственница где-то за границей живет, вот она ей иногда подкидывала деньжат. А до этого ей достались нехилые деньги от покойной матери, которая жила и умерла где-то, кажется, на Севере.
        После допроса Коста вызвал оперативников, чтобы они вместе с Засухиным отправились по адресу, где проживала Базарова.
        19. 4 августа 2022 г
        Женя и сама не ожидала от себя такого - ведь, на самом деле, достаточно ей было войти в сад Моне и оказаться среди дивных цветов, цветущих кустов и ухоженных деревьев, как мысленно она уже водила мокрой кистью по влажной бумаге, и волшебные акварельные разводы, рожденные ее воображением, сливались в нежные лепестки, листья, небесную лазурь с бледными пятнами облаков.
        Что со мной вообще происходит? Ею словно кто-то руководил, направлял не только ее движения, но и мысли, чувства.
        Здесь, в этом цветочном раю, где в каком-то благостном расположении духа прогуливались такие же туристы, как и она, она напрочь позабыла Бориса и свои тревоги, связанные с его отсутствием. В какой-то момент, когда солнце позолотило и наполнило невероятным свечением пышные розовые георгины, когда она, завороженная, остановилась, чтобы насладиться этим зрелищем, она почувствовала себя по-настоящему счастливой!
        И все в какой-то момент оборвалось, словно кто-то невидимый обрезал киноленту, которая и показывала ей это самое счастье, и она прямо перед собой, между этими растрепанными перезревшими гигантскими тяжелыми георгинами нежно-розового цвета, увидела сияющее личико Лизы. Той самой симпатичной блондинки из самолета, образ которой не покидал ее с тех самых пор, как она наблюдала ее чудовищное превращение из юной девушки в старуху.
        Она обернулась и встретилась взглядом с Элизой. Эта дама, которая и являлась той самой старухой, в которую превратилась Лиза в самолете, широко ей улыбалась, показывая ровные искусственные зубы. Она разрумянилась от жары, от переполнявших ее эмоций.
        - Ну как вам, Женечка, сад? Вы согласны, что это просто волшебство какое-то! Что, глядя на эту красоту, понимаешь, ради чего мы, собственно говоря, и созданы! Вот поэтому я поселилась здесь, купила дом после смерти своего дорогого супруга, и только здесь нашла покой и счастье. Да-да, не удивляйтесь, даже после смерти близкого человека, как это ни чудовищно звучит, можно продолжать жить и даже испытать чувство, похожее на счастье.
        Женя замерла, прислушиваясь к стуку своего сердца. Вернее, это ей показалось, что оно стучит, бухает, колотится так, что этот звук раскатывается по всему саду. Что она сказала? Или Жене снова что-то послышалось или почудилось?
        Как там она сказала? «…После смерти близкого человека… можно продолжать жить и даже испытать чувство, похожее на счастье?»
        Это она серьезно? Это на самом деле так, или Элиза просто бесчувственная женщина?
        Неподалеку от нее стоял с закрытыми глазами, вдыхая аромат лиловых флоксов, Петр. Солнце подсвечивало его силуэт, он казался нереально красивым и каким-то отрешенным от реальности. Ну, просто святой!
        Слезы покатились по щекам Жени. «…После смерти близкого человека… можно продолжать жить и даже испытать чувство, похожее на счастье?»
        Она откуда-то знала, что ничего в этом мире не происходит случайно. И если она услышала эту фразу, да еще и в контексте последних событий в ее жизни, то…
        А ведь моего Бориса нет в живых. И Петр именно поэтому, спасая ее от помешательства, в которое она могла впасть с горя, привез ее сюда. И, не обладая фантазией (достаточно вспомнить, как долго, месяц за месяцем он пытался настроиться на написание романа, причем не важно какого, и так ничего и не написал!!!), придумал эту поездку. Причем еще неизвестно (вдруг ахнула она в душе!), кого именно он спасал, ее ли или себя… Чтобы самому не впасть в жестокую депрессию, ухватился за нее, за молодую и как бы полную жизненных сил женщину, и теперь питался ее энергией. И эта мысль показалась ей настолько возможной, что слез стало еще больше.
        Она рванула к нему, словно боясь, что он вот возьмет сейчас и испарится, растворится в пестром цветочном мареве. Подбежала к нему и, пользуясь тем, что рядом нет Элизы, медленным шагом направляющейся к дому Клода Моне, вцепилась в рукав деверя. Ущипнула его, чтобы привести в чувства, чтобы он вынырнул из своего счастливого забытья.
        - Где Борис? Отвечайте мне немедленно, слышите! - зашипела она ему в ухо. - Зачем вы привезли меня сюда? Чтобы я - что? Отвечайте! Решили устроить мне это путешествие, чтобы смягчить удар, потому что Боря умер? Что с ним случилось? Как он погиб? Вот сейчас, если вы только не скажете мне, где он или как с ним связаться, я сразу пойму, что вы все это время мне лгали! И не надо меня жалеть! - истерично взвизгнула она напоследок, и пара пожилых людей, находящихся поблизости, обернулась и с удивлением посмотрела на нее.
        Петр ошарашенно уставился на нее. Она заметила, что вблизи он, оказывается, выглядит не очень-то и хорошо, что веки его красные, как у человека, борющегося с бессонницей. Да и бледный он какой-то. Щеки впали.
        Неужели она попала в самую точку, и Петр все это время разыгрывал этот французский спектакль с единственной целью - самому забыться и попытаться как-то выжить без брата?
        - Женечка, дорогая, да что с вами? В чем дело? С чего вы взяли это про Борю? Вы думаете, если бы это было правдой, я с легкостью отправился бы отдыхать, наслаждаться жизнью? Да я лег бы рядом с ним. Может, вы еще не поняли, - тут голос его дрогнул, и он, как показалось Жене, был готов заплакать, но просто перешел на трогательный шепот: - Но мы с братом крепко связаны, понимаете? И я просто перестал бы дышать, если бы с ним что-то случилось. Между тем мы с вами здесь, во Франции, гуляем, едим вкусную еду, смеемся, наслаждаемся жизнью. Что с вами, Женечка? Откуда такое недоверие?
        - Тогда объясните мне наконец, почему он ни разу, повторяю, ни разу (!) не связался со мной, не позвонил!
        - Он просто не хотел вас тревожить, и всю информацию от него я передавал вам.
        - Вы серьезно? Или вы думаете, что я настолько глупа, чтобы не понять главного - он не хочет разговаривать со мной!!! Не хочет! Или же… или же у него появилась другая женщина, и вы оба не знаете, как мне об этом сообщить. Так вот. Послушайте меня внимательно! Я готова к тому, что Боря бросил меня. Слышите? Можете ему так и передать. Я вполне самодостаточный человек, я научусь зарабатывать деньги, чтобы прокормить нашего с ним… ух… - Она почувствовала, как холод пробирает ее до костей.
        И это в жару! Она чуть было не проговорилась о своей беременности! Эх, как жаль, что с ними не поехала Тонечка. С ней было бы легче. С ней можно было бы хотя бы поговорить о том, что волнует.
        Она замолчала, понимая, что Петр будет молчать или снова убеждать ее в том, что Борис занимается клиентом и прячется где-то в Африке, Австралии или вообще на Северном полюсе!
        У нее был порыв немедленно позвонить Тоне и поговорить с ней, поделиться своими чувствами и мыслями. И в это самое время она увидела какое-то странное существо. Вернее, это была вроде бы Элиза, но какая-то невероятно молодая. Ее белый хлопковый костюм висел на ней мешком, шляпка сидела набекрень, а руки, которыми она поправляла ее на ветру, показались Жене вовсе и не морщинистыми, а гладкими, с молодой кожей.
        - Петр? - Она оглянулась, чтобы обратить его внимание на изменившуюся Элизу. - Петр, вы видели это?
        - В смысле? - Он приблизился к ней так близко, что, не удержавшись, обнял ее и даже поцеловал в макушку, как маленькую девочку. - Что, Женечка?
        Между тем Элиза бодрым шагом двинулась по аллее, в конце которой зеленели старинные, огромные ивы. Женя схватила Петра за руку и потащила за собой, быстрее за Элизой! Старушка на время исчезла, словно испарилась, и вот они снова видят ее, только на этот раз она идет уже не спеша, спокойно, касаясь руками верхушек изумрудных кустов.
        Через мгновение перед ними открылся пруд, устланный влажным ковром из округлых листьев кувшинок. Небо отражалось так четко, словно между кувшинками на голубом фоне пруда застыли белые облака. Это было так красиво, что у Жени перехватило дух!
        - Элиза! - окрикнул свою приятельницу Петр. - Мы едва за вами поспеваем! Вы так быстро идете! Откуда столько энергии?
        - Скажите лучше, как это вы так помолодели? - проворчала едва слышно Женя. От увиденного у нее началось легкое головокружение.
        Элиза притормозила и теперь стояла в нескольких метрах от них и улыбалась.
        - Как вы сказали? Я помолодела? Вы серьезно? - И когда они приблизились к ней вплотную, заговорила почти шепотом: - Во всем виноваты кувшинки!
        - Чего-чего? - грубовато переспросила Женя. - Какие еще кувшинки?
        - Да вот эти, моя дорогая! Видите, какая красота? Говорят, что именно здесь, где-то совсем рядом с нами, между ивами или прямо на водной глади, на этих зеленых широких листьях кувшинок и находится портал в другое измерение!
        - Прекратите дурить меня! - взвилась Женя. - Вы сами-то понимаете, что говорите? Какой еще портал?
        - В другое измерение, - терпеливо, стараясь не обращать внимания на грубость Жени, повторила Элиза.
        - Да? Но если так, то почему же в нашем саду я видела девушку? В саду тоже портал?
        - Быть может, это была игра солнечных лучей, - безмятежно проговорил Петр, скрывая улыбку, и Женя в этот момент хотела ударить его.
        - Вы что, все сговорились, чтобы свести меня с ума?
        - Это блуждающие порталы. Это вообще удивительное место. Нигде растения так пышно не растут, как здесь. Думаете, это случайно? - вполне серьезно сказала Элиза. - Вот почему люди отказываются признать очевидное? И посмотрите, как это притягивает сюда людей! Видите, сколько туристов? Как будто бы в мире больше нет ничего интереснее этого сада, этих кувшинок…
        - То есть я только что видела, как вы несетесь по аллее, как молодая козочка, как если бы вам было двадцать лет, видела, какой гладкой стала ваша кожа на руках, и вдруг в какой-то момент вы снова стали прежней… Это у меня галлюцинации?
        - Успокойтесь, дорогая! Никакие это не галлюцинации. Просто я, вероятно, в ваших глазах на какой-то миг переместилась в другое измерение, в свое прошлое…
        - Совсем сдурела бабка, - отвернувшись, в сердцах прошептала Женя, надеясь, что ее не услышат.
        - Вы смотри`те, смотри`те, впитывайте в себя эту красоту! И вы сами увидите, что с вами станет!
        - Вырастут рога, наверное, - Жене уже было сложно держать себя в руках. - Пожалуйста, оставьте при себе все эти выдумки! Я не верю ни единому вашему слову.
        - Я не сержусь на вас, Женечка, понимаю, что все это могло показаться вам полным бредом. Но это от незнания и от неверия! Возможно, когда-нибудь вы расширите свой горизонт и начнете воспринимать окружающую вас реальность иначе. Или вы сомневаетесь, что наш мир гораздо сложнее, чем вам сейчас кажется? Вы сказали, что увидели меня помолодевшей. Но ведь и я тоже на какой-то миг почувствовала легкость во всем теле, и мне было, признаться, так хорошо… А что вы чувствуете вот сейчас, когда видите эти прелестные кувшинки? Это отражение неба? У вас не возникло никакого желания?
        И тут Женя ответила, словно кто-то внутри дернул ее за язык:
        - Я хотела бы это нарисовать.
        Сказала и удивилась. Хотя разве не это же желание у нее возникло еще раньше, едва она вошла в сад и увидела россыпь нежнейших георгинов? А ведь она всегда считала, что георгины - цветы грубые и угловатые, со слишком острыми лепестками? Здесь же, в этом саду, они смотрелись необыкновенно нежно и гармонично, рядом с ними хотелось стоять, любоваться ими и восхищаться мощностью их толстых зеленых стеблей с непрекращающимся цветением - едва распустившийся один бутон, превратившись в розово-красный шар, заставляет завязываться рядом блестящие бутончики новых цветков.
        - Вот! Вот что я и говорила! Петр, вы слышали? Она хочет рисовать! Маслом? Пастелью? Акварелью?
        - Акварелью.
        Вот она смиренно и озвучила свое желание. Теперь ей купят краски, кисти, бумагу. Она, едва поспевая за своими мыслями, чуть не озвучила марку акварельной бумаги и ее вес, плотность! Arches 300 г/м^2^!»
        Что ж, значит, она будет рисовать. И, пока она будет занята, ей удастся хотя бы на время избегать встреч с этой странной Элизой. Хватит им с Петром уже промывать ей мозги и внушать, что она погружается в безумие.
        Сговорились они, что ли?
        И тут она снова вспомнила про Антонину. Почему она до сих пор не позвонила ей?
        Она отошла на несколько шагов от этой сладкой парочки престарелых романтиков-фантазеров и набрала номер Тони.
        - Тоня, Тонечка, дорогая, какое счастье, что ты взяла трубку! - и Женя разрыдалась, услышав родной голос подруги.
        - Ну слава богу! Я не звоню, жду твоего звонка! Как ты, моя дорогая? Как себя чувствуешь? Вернее, как вы себя с малышом чувствуете? Тошнит?
        Какое счастье, что на свете есть хотя бы один человек, который посвящен в ее тайну.
        20. Вера - Жанна Табинель
        « - Дорогая моя Вера, вы уж извините, что я к вам так обращаюсь. Но мы уже так долго общаемся с вами, то почему бы, подумала я, мне не воспользоваться случаем и просто не поговорить с вами по душам. Вы как, не против?
        - Да, конечно.
        - Тогда почему ваш голос звучит так грустно? Вы так тревожитесь о вашей подруге, боитесь, что с ней случилось несчастье?
        - Да я уже и не знаю, что о ней думать. Понимаете, это самая моя близкая подруга. И с ней в последние пару лет происходят очень странные вещи. Она, словно ее кто-то гипнотизирует, чуть ли не каждый месяц, а то и чаще, летает в Париж к своей бабушке. Вот словно ее толкает кто-то в спину и приказывает: лети! И она летает. Занимает у всех подряд деньги, летит туда, возвращается какая-то странная, словно под какими-то веществами, с провалами в памяти, и все, что с ней происходило в Париже или где она там бывала, она практически не помнит. Она не может вспомнить разговоров, смутно помнит какие-то детали…
        - Надо же! На самом деле все это очень странно. Я бы даже сказала, что здесь попахивает криминалом. И как вы думаете сами, зачем она летает в Париж? Что ей здесь надо?
        - Да вот в том-то и дело, что мы ничего не знаем. Она возвращается совершенно финансово пустая, то есть богатая бабушка (да, я забыла сказать, что ее бабушка очень богата, эта женщина в свое время удачно вышла замуж за француза, который скончался и оставил ей ну просто огромное наследство!) даже не потрудилась скомпенсировать ей деньги на билеты, представляете! Но в чемодане могут оказаться какие-то новые вещи, полагаю, это бабушкины подарки. Но все скромное, какие-то кофточки, брючки…
        - Хотите сказать, что ваша подруга ничего не помнит?
        - Ну да!
        - А в обычной жизни, там, где вы живете… Кстати, где вы проживаете с вашей подругой?
        - В Москве.
        - В Москве, в обычной своей жизни, у нее тоже есть проблемы с памятью?
        - Да в том-то и дело, что нет! Она вполне здоровый, адекватный человек. Но очень напугана тем, что с ней происходит.
        - А она может не летать в Париж? Вот просто не летать, и все?
        - Она говорит, что не может.
        - Позвольте, но это же бред какой-то, вы уж извините меня. Ну, взяли бы ее и заперли! Или вы чего-то не договариваете?
        - Это не я не договариваю. Подозреваю, что каждый ее визит к бабке она расценивает, как… Не знаю даже, как и сказать…
        - Кажется, я понимаю, о чем идет речь. Она, случайно, не единственная ее наследница?
        - Кажется, да.
        - Ну, тогда и мне все ясно. Может, взбалмошная бабка и вызывает ее к себе, но не просто так, а чтобы пообщаться, прощупать ее, понять, стоит ли ей оставлять наследство, понимаете? А подруга ваша, Лиза, не может отказать ей в этом общении и тратит все деньги на поездки, чтобы не потерять с ней связь. Чтобы расположить ее к себе. Она угождает ей в надежде, что когда-нибудь все это богатство останется ей. И все эти гипнозы и прочее ваша подруга просто придумала, чтобы хотя бы вам объяснить свои с виду кажущиеся безумными поступки.
        - Вы так думаете?
        - Конечно. Она играет с вами, как кошка с мышкой. Дурит вас, а вы и повелись!
        - Не может быть!
        - Хорошо. Пусть она не лукавит, и все, что с ней происходит, правда. Тогда давайте рассмотрим и другие варианты. Ваша подруга хорошенькая?
        - Да. Она изящная такая блондинка. Стройная.
        - А что, если она ездит вовсе не к бабке, как вы говорите, а к мужчине? Или, извиняюсь, к мужчинам?
        - Проституция?
        - Да. Она зарабатывает там деньги, а когда возвращается, то изображает из себя жертву. Вот скажите, вы нужны ей? Она нуждается в вас?
        - Да, конечно. Я же помогаю ей во всем, одалживаю ей денег, хотя понимаю, что она, возможно, никогда мне их не вернет. Иногда, когда ей совсем тяжко, я могу купить ей продукты или вообще решить какие-то вопросы.
        - Она знает, как вы бы отреагировали, если бы узнали, что она зарабатывает деньги в Париже своим телом?
        - Вы такие ужасные вещи произносите… Да, конечно. Я бы сразу же порвала с ней.
        - Вот вы сами и ответили на свой вопрос.
        - Постойте… Но если бы у нее водились деньги, я бы заметила. Хоть как-то, но она прокололась бы. Может, я заметила бы на ее столике дорогие духи или чеки… не знаю… Или шубу бы купила, или еще что…
        - Она может элементарно копить на квартиру, вам не приходило это в голову? Или на машину.
        - Лиза? На квартиру?
        - Вы не замечали, как выглядит ваша подруга по возвращении из Парижа?
        - Замечала, конечно. Цветущей ее точно назвать нельзя. Она выглядит больной, испуганной, словно из нее вынули не только здоровье, но и душу.
        - Вполне вероятно, что все то время, что она занимается тем, чем занимается, она глушит себя какими-то препаратами, понимаете? Чтобы не так страшно, не так больно…
        - Но она не такая! Да и зачем ей квартира? У нее уже есть квартира!
        - Квартира в Москве - это пассивный доход, милочка. Вы же не можете этого не понимать.
        - Но если так, то Лиза - просто исчадие ада какое-то! Но я уверена, что вы ошибаетесь.
        - Хорошо. Есть еще один вариант, но не думаю, что вы примите и его.
        - Еще ужаснее?
        - Нет. Просто многие люди в силу своего характера и воспитания не могут его принять.
        - Вы пугаете меня…
        - Алло! Вера? Господи, да что это со связью? Вроде бы ты звонишь, беру трубку и - тишина.
        - Лиза?
        - Вера, да, представь себе, это я. А почему ты так удивлена?
        - Да нет… просто… Как дела, Лиза?
        - На этот раз я делаю все так, как мы и договаривались. Все фотографирую, записываю, фиксирую в блокноте. Приеду и все покажу-расскажу.
        - А ты сейчас не можешь прислать фотографии?
        - Ой, боюсь, что не получится… Здесь совершенно другая система. Но, может, когда разберусь или посоветуюсь с Элизой, то смогу…
        - Лиза, ты кроме бабушки там с кем-нибудь общаешься? Может, еще какие-то родственники, знакомые?
        - Нет. Мы всегда с ней вдвоем. Она показывает мне Париж, мы с ней много ездим повсюду, гуляем. Вот вчера, например, Элиза привезла меня на знаменитый рынок «красных детей», на французском это звучит примерно «Муфтар».
        - Красных детей? Но почему красных?
        - Потому что раньше в этом районе находился приют для сирот, которые носили красные одежды. Теперь здесь рынок с продуктами и разной уличной едой. Есть и французская, есть и специалитеты…
        - Что-что, не поняла? Специа…
        - Специалитеты - так называются как бы фирменные блюда разных стран. Так вот, там мы пробовали специалитеты Марокко, Ливана… Так, ничего особенного, мне почему-то захотелось нашего оливье…
        - Судя по всему, эта твоя поездка удачная, да? Ты и с бабушкой ладишь, да и помнишь все…
        - Да, знаешь, сейчас все как-то по-другому… Даже весело.
        - А что по деньгам? Вы разговаривали с ней? Ты объяснила ей свое положение?
        - Здесь снова все сложно… Только я завожу разговор о деньгах, как моя бабуля подрывается с места и куда-то бежит, то у нее молоко подгорело, хотя на кухне готовит кухарка Николь, которая готовит шикарно… Крем-карамель у нее получается бомбически! Или же ей нужно срочно кому-то позвонить…
        - Лиза? Ты где? Я тебя не слышу! Лиза… Лиза!»
        21. 3 августа 2022 г. Мила
        Утром Коста отправился в Крылатское - вчера Милы дома не оказалось, да и соседи куда-то исчезли как нарочно. Весь подъезд словно вымер.
        Соседи же, по мнению Сперанского, были самыми ценными источниками информации. Вот поэтому он, простояв под дверью квартиры Милы Базаровой, бывшей девушки Засухина, четверть часа и так и не дождавшись, пока ему откроют дверь, позвонил в соседнюю дверь.
        Вот оно счастье - разговорчивая и очень милая соседка, готовая выдать с потрохами всех и вся, лишь бы ей только уделили внимание.
        Женщина за шестьдесят, полненькая, с седыми, аккуратно уложенными волосами и молодыми голубыми глазами, кутаясь в шелковый сиреневый халат, услышав вопрос о соседке Миле, тотчас впустила его к себе, провела на кухню и, не спрашивая, налила ему холодного смородинового компота из холодильника.
        - Вы, наверное, удивились, что я вот так сразу впустила вас к себе и что я как будто бы и не удивилась вашему приходу, да? Объясняю. Я давно уже ждала подобного визита. Потому что Мила - это просто нечто! Ну, просто образец того, каким не должна быть молодая женщина. Знаете, у нее все наоборот. Вот я, к примеру… Вы пейте-пейте компот, у меня целая кастрюля в холодильнике. Так вот. Мила - девушка какая-то несовременная. Все девушки в наше время ищут себе мужчину побогаче, понадежнее, эта же росомаха привела к себе ну совершенно бесполезного парня, нищеброда! Носилась с ним, как с ребенком, все покупала, кормила, обхаживала, а он, негодяй, пользовался ею и выкачивал из нее не только ее энергию, молодость и красоту, но и деньги! Такой здоровенный детина, на нем пахать и пахать! А он не хочет работать. Вот просто не хочет, и все!
        - А чем занималась сама Мила?
        - Да ничем. У нее мать, кажется, на Севере где-то жила, умерла, и вроде бы ее муж привез Милке деньги, типа ее долю наследства. И это причем без нотариуса, а вот просто сам, по своей воле, понимаете, какие еще бывают люди совестливые, порядочные?! Вот точно не могу сказать вам, моряк ли он или рыбак, но точно они с ее матерью жили в Мурманске, и оба хорошо зарабатывали, помогали Людмиле. А потом мать ее заболела и умерла. Молодая же еще была. Уж муж ее так убивался, это мне Мила сама рассказывала. На похороны она, конечно же, не поехала. Во-первых, она и не ладила с матерью, считала, что та променяла ее на мужика и «укатила к черту на рога», да, она так и говорила. Во-вторых, была очень удивлена, когда этот человек, муж матери, моряк-рыбак, вдруг появился у нее на пороге и сказал, что привез ей деньги, вырученные от продажи квартиры в Мурманске, и украшения ее матери. Сам он в горе и тоске решил сменить место жительства и подался в теплые края…
        - Да уж… - Коста также был поражен благородным поступком отчима Милы. - Удивительная история. Это я про рыбака.
        - Удивительно другое - вот как Милка за пару недель профукала все деньги?!
        Коста даже не успел задать женщине главный вопрос: где сейчас может находиться Мила. Но и не спешил с этим - пусть рассказывает все, что ей известно, быть может, эта информация куда важней, чем простой ответ: не знаю, где она.
        Слушая свидетельницу, Коста старался смотреть ей прямо в глаза, считая, что таким образом добьется максимального расположения к себе.
        - И как же она «профукала»? Потратила на своего любовника?
        - Нет, тогда еще она не была знакома со своим кровопийцем Игорем. Слава богу, хоть на себя, любимую, все и потратила. Прокатилась в Эмираты! Прокутила. Вот так!
        - И большая была сумма?
        - Ну, этого она мне, понятное дело, не сказала. И когда я спросила ее, как же она могла вот так легкомысленно поступить, намекнула ей, мол, могла бы себе недвижимость купить, да хоть комнату (суммы-то я, повторяю, не знаю), знаете, что она мне ответила? Что эти деньги упали ей как бы с неба, что это не в счет. И что скоро она и без того разбогатеет и купит себе квартиру в Париже. И расхохоталась.
        - Понятно, - протянул Коста, хотя ничего, конечно, не понял, кроме того, что Мила эта - девушка легкомысленная, влюбчивая, отчаянная, сорвиголова, словом. Может, и опасна. Или точно - опасна. Смертельно опасна.
        - Мне бы с ней поговорить. Она сейчас на работе?
        - Да какой там?! - замахала руками соседка. - Она же нигде не работает.
        - Вас как зовут?
        - Зинаида Аркадьевна.
        - Очень приятно, Зинаида Аркадьевна. Скажите, пожалуйста, но на что же она живет, где берет деньги на содержание своего приятеля Игоря?
        - Точно не знаю, но вроде родственница какая-то во Франции живет. Вот она и подкидывает. Правда, время от времени она все-таки работает, - нехотя вынуждена была подтвердить Зинаида Аркадьевна. - Кассиршей в нашем «Перекрестке» работала, в парикмахерской немного работала, тоже здесь, неподалеку… Но постоянной, основательной работы у нее не было. Все порхала. Знаете, у меня было такое чувство, будто бы она особо и не переживает о деньгах. Да, и вот что еще, это очень важно.
        Здесь Зинаида Аркадьевна сделалась очень серьезной, и эта ее серьезность показалась Косте комичной. Он даже не выдержал и улыбнулся. Вот сейчас она точно сморозит какую-то глупость.
        И вдруг услышал:
        - Она всем должна. Вот абсолютно всем, кого знает, и задолжала. И брала деньги с такой непростительной, я скажу вам, легкостью, что я просто диву давалась! Спрашивается: откуда денежки будешь брать, милая?! Она у меня больше двадцати тысяч заняла, частями занимала, обещала вернуть в течение месяца. И так поступала со всеми. Можете обойти весь подъезд, люди вам подтвердят.
        - Но если давали, значит, были уверены, что она вернет.
        - Она их околдовывала, вот как меня. Я же знаю отлично, что у нее денег нет, спрашивается: зачем же даю? На что рассчитываю? Это как гипноз, понимаете? И что еще удивительно, она после того, как попала в такое положение, нисколько не смущается, представляете?
        - Когда вы видели ее в последний раз?
        - Пару дней тому назад. Она возвращалась из магазина домой, в пакете я видела баночное пиво. Ах, да! Забыла сказать вам самое главное: Игорь-то ее бросил! Милка-то наша ходила вся опухшая от слез, так переживала, у нее прямо-таки истерики были. Предполагаю, что попивала она винишко. Пахло от нее, когда мимо проходила. Но вот совсем недавно видела Игоря. Вернулся! Я не выдержала, открыла дверь, думаю, поздоровается со мной или нет. Поздоровался! Здрасте, говорит, теть Зин.
        И вдруг до нее дошло самое главное - а что понадобилось следователю от ее соседки Милки?
        Она на несколько секунд впала в ступор, часто заморгала и потом, глубоко вздохнув, тихо и даже как-то кротко спросила, словно до нее только что дошло, что у нее на кухне сидит представитель закона:
        - Она жива хотя бы? - И еще не получив ответ, прикрыла рот ладонью, словно боясь, что испустит свое женское паническое «ах».
        - Надеюсь, - не сразу понял ее страхов Коста. - А почему вы спросили?
        - Так сериалы же смотрю. Там как следователь приходит к кому, так сразу с порога и сообщает, что, мол, так и так, погибла ваша дочь, знакомая или еще кто.
        - Ах, вон оно что. Нет. Мне просто надо поговорить с ней.
        - Она натворила чего?
        - Говорите, видели ее пару дней тому назад?
        - Ну да… Я же сказала, что она с пивом домой шла.
        - А кто еще может что-нибудь знать о ней?
        - Только я, потому что две наши соседки летом живут на даче, а вот прямо напротив меня дверь, увидите, желтая такая, в этой квартире вообще никто не живет. Там спор идет между наследницами. Хозяйка, Ольга Владимировна Куропаткина, незадолго до своей смерти дала ключи от квартиры как раз Милке. Она часто в больницах лежала и все переживала о своих цветах, поручила Милке поливать. Вот она умерла, приехали две ее дочери, похоронили ее, цветы мне все отдали, вещи кое-какие, старый ковер, кресло. Сестры-то думали, что все разделится поровну, как вдруг выяснилось, что существует завещание, и что квартира должна отойти старшей дочери. Младшая, Кира, на дыбы, понятное дело, в суд подала… Короче, пока все неопределенно. Сестры судятся. Квартира стоит пустая, Милке поручили за ней присматривать. Так что о ней могу рассказать вам либо я, либо никто. Хотя про деньги я вам уже сказала, она всему подъезду задолжала…
        Зинаида Аркадьевна хотела, вероятно, рассказать еще что-то, но, захлебнувшись собственным монологом, закашлялась. Устала говорить. Видимо, долгое время ни с кем не разговаривала.
        - Жаль… Очень жаль, что ее дома нет. Она нам очень нужна…
        - Так в чем дело-то? Секрет?
        - Дело в том, что ей грозит опасность, - спокойно солгал Коста, понимая, что с этой свидетельницей иначе и нельзя.
        Хоть и болтушка и много лишнего и не очень-то хорошего говорит о Миле, но сердце у нее доброе. Если узнает, что ее соседку подозревают в убийстве, может и промолчать, чтобы ей не навредить. А если сказать ей, что ее ищут ради ее же безопасности, может и подсказать что-то полезное для следствия.
        - Я вот честно не знаю, где она. Но, как показывают в сериалах, иногда в квартире, где живет человек, по каким-то деталям можно догадаться, куда он делся. Это я к тому, что у меня есть ключи от ее квартиры. Она сама мне их дала на всякий случай.
        Коста улыбнулся - сработало!
        22. 4 августа 2022 г
        - Я не сразу сообразила, что она сказала. Только потом до меня дошло, какой же это бред! Старая маразматичка! Она сказала, что я видела ее, скачущую, как козочка, и находящуюся при этом в другом измерении! Это же надо такое ляпнуть? То есть я была в одном измерении, она - в другом, однако я ее каким-то невероятным образом увидела? Тогда почему ее одну? Почему не целую толпу народа, обитавшую в том, другом измерении?
        Женя уже третий раз звонила Тоне. Знала, что подруга занята, что маринует огурцы, но все равно не могла удержаться - чувства переполняли ее. К тому же это была Тонечка, ее Тонечка, которая всегда ее поймет и простит.
        - Женя, я, конечно, не знаю, что именно и кого ты видела, но я лично верю в другое измерение. Вернее, даже в другие измерения. Глупо было бы думать, что мы все, я имею в виду, все живое, живем в какой-то одной плоскости. Мир гораздо сложнее, чем мы о нем думаем. И все потому, что мы мало что о нем знаем. Нам это просто пока недоступно.
        Женя сидела на террасе и потягивала холодный лимонад. Петр после долгой и утомительной прогулки по саду Моне отправился к себе спать. Эмма на кухне пекла пирог с грушами, аромат разносился по всему дому и саду.
        Слава богу, эта Эльза не увязалась за ними, они довезли ее до дома и высадили у ворот. Вот уже сутки, как Петр арендовал симпатичный синий «Ситроен», и теперь они могли кататься сколько душе угодно. Они и к Моне ездили на машине.
        Для Жени, пока еще не искушенной богатыми на впечатления событиями, все это путешествие, этот роскошный по ее меркам дом, даже эта взятая напрокат скромная машина приносили какую-то болезненную радость. Она и сама не могла бы объяснить свое состояние. Да, все хорошо, красиво, удобно, и ей бы радоваться от души, наслаждаться всеми этими благами, как это получалось у нее в первые месяцы замужества, когда Борис старался окружить ее роскошью и просто заваливал подарками, но как-то пока не получалось. Да и как она могла расслабиться и хотя бы на миг почувствовать себя по-настоящему счастливой, когда она так и не поняла, что с Борисом и где он, а тут еще эти разговоры про другие измерения, эти странные метаморфозы, происходящие то в самолете, то уже здесь, в Живерни…
        И теперь - Тоня! Она - туда же! Да кто спорит, что мир сложный? Но вот только Петр почему-то не видит появляющуюся в разных местах девушку Лизу из самолета, а она, Женя, видит.
        «А что, если я и не во Франции вовсе, а нахожусь сейчас в психиатрической лечебнице, и все это вокруг меня - лишь плод моего воображения? Как проверить?»
        Возможно, по дороге из Калины я уснула, потеряла управление и попала в автокатастрофу, где повредила голову. И вот я нахожусь в коме, лежу в палате, подключенная к самым разным аппаратам, поддерживающим мой организм, рядом со мной на стуле сидит Боря с заплаканными глазами, тут же - Петр.
        «Петр… Возможно, на какой-то миг, - подумала она, - я вынырнула из комы, и как раз в этот момент и увидела заросшего и поникшего Петра. И это не из-за Бориса, попавшего в беду или погибшего, он так выглядел, а из-за меня!!!»
        Она, резко перебив Антонину, продолжавшую рассуждать об измерениях и сложном устройстве мира (вероятно, к этому времени она уже добавила в баночки с огурцами уксус и закупорила их, присела отдохнуть возле раскрытого окна и вот теперь может спокойно поболтать), поделилась своими сомнениями.
        - Женя! Ну, придет же такое в голову?! Нет, моя дорогая, ты, слава богу, не в коме. Ты в Живерни. Все нормально. Не загоняйся, постарайся не думать о плохом. Не забывай, что ты в положении и тебе вообще запрещено нервничать. Постарайся извлечь из этого путешествия все самое приятное и полезное. Надеюсь, ты хорошо питаешься? Тебя там кормят не только одними круассанами? - Тоня засмеялась, и ее смех немного взбодрил Женю.
        Нет-нет, она точно не в коме. Все в порядке. И если уж сама Тоня, эта твердо стоящая на ногах и не склонная к фантазиям женщина, допускает наличие других измерений, то почему бы и самой Жене не прекратить это отрицать? Возможно, это самое отрицание выглядит в глазах окружающих глупо!
        Ну, на самом деле, что мы знаем о вселенной? Совсем немного. Действительно же существует много доказательств того, что и до нас существовала развитая цивилизация.
        Женя сама много раз смотрела научно-популярные фильмы на эту тему, какое-то время назад даже была увлечена этим! Тогда почему же сейчас она так вздыбилась и начала все отрицать? Разве не у нее на глазах постарела Лиза в самолете? Она же видела это собственными глазами! Может, и не только она в этот момент изменилась! Может, самолет в это время попал в… портал!
        Так-так… Но почему же, когда он вынырнул оттуда, Лиза не вернулась в свое прежнее состояние?
        Так, стоп. А сама Женя. Почему же она сама не постарела? Или постарела, да не заметила этого?
        Нет-нет, она больше не будет думать об этом. Пусть все идет как идет. Пусть Эльза рассказывает им с Петром разные интересные истории об измерениях. Пусть появляется Лиза в обрамлении роз. Главное - не волноваться.
        - Что? Ты думаешь, что здесь все едят одни круассаны? - засмеялась она. - Тоня, сегодня на обед Эмма, наша помощница и просто замечательная женщина, приготовила нам с Петром мясо по-бургундски. Это тушеная говядина с картофелем. Все это, как я поняла, тушится чуть ли не целый день, а потом добавляется вино. Ум отъешь, Тоня!
        - Вот и хорошо. Кушай, гуляй, спи, набирайся сил.
        - Ты прости меня, что я дергаю тебя… У тебя же семья, дела, заготовка.
        - Да ты не представляешь себе, как я всегда радуюсь твоим звонкам. И переживаю за тебя, если ты долго не звонишь. Обнимаю тебя, моя дорогая.
        - И я тебя… - Она поцеловала трубку.
        Внимание Жени отвлекла машина, подъехавшая к воротам. Тотчас из дома вышла Эмма, словно заранее была предупреждена, и, машинально улыбнувшись Жене, застывшей с бокалом лимонада в руке, быстрым шагом направилась к появившемуся за калиткой человеку. Через пару минут она уже несла большую коробку в одной руке и внушительных размеров картонную папку - в другой.
        Женя бросилась ей помогать, взяла папку. И тотчас улыбнулась: это же бумага! Вот точно бумага! Это курьер привез заказанные Петром материалы для живописи. Невероятно!
        Эта посылка, эти сокровища, которые Женя потом разложила в своей комнате на кровати, доставили ей настоящую радость! Все эти коробочки, тюбики, кисточки, разные приспособления, палитра, пачка толстой специальной акварельной бумаги - настоящая роскошь!
        У Жени руки зачесались - так захотелось рисовать!
        Желая поблагодарить его немедленно, она бросилась в ту часть дома, где располагался кабинет Петра, и, несмотря на то что знала, что он наверняка сейчас спит, все равно тихонько постучала - а вдруг он уже проснулся и теперь сидит за ноутбуком и пишет что-то!
        Но ей никто не ответил. Тогда она, из чистого любопытства, убедившись, что ее никто не видит, осторожно вошла в кабинет.
        Все внутри было солнечно-полосатым от жалюзи. И даже раскрытый ноутбук.
        Она, находясь в каком-то возбужденном и даже веселом состоянии, подошла и коснулась пальцем сенсорной панели ноутбука.
        Экран тотчас ожил, и она увидела текст.
        «…знаю, что ты никогда, возможно, не увидишь этот роман, потому что никогда не узнаешь, что автор - я. Но, с другой стороны, почему бы не помечтать о том, что случится чудо, и мы с тобой все-таки встретимся! Вот так же случайно, как и познакомились. Ты будешь такой же прекрасной и легкой, мы расцелуемся с тобой прямо на улице, я приглашу тебя в кафе, где закажу тебе самое вкусное шампанское, и мы предадимся воспоминаниям.
        Боже, как же я соскучился по тебе, моя дорогая. Не перестаю искать тебя, надеяться найти. Пусть ты хоть трижды замужем и у тебя куча детей, я все равно приму тебя любой, главное, чтобы ты этого хотела. Знаешь, иногда меня охватывает страстное желание отправиться в Стамбул, туда, где мы с тобой были так счастливы. Побродить по тем местам, где мы с тобой…»
        Женя выскочила из кабинета, красная от стыда. Вот как она посмела читать чужое письмо? Ведь это было практически любовное письмо, в этом она нисколько не сомневалась.
        «Что же это получается, - размышляла она по дороге к себе, - Петр пишет вовсе и не роман, а письма своей возлюбленной Наташе, той самой женщине, с которой он был так счастлив в Турции и которую потом потерял? Хотя разве не бывает романа в письмах? И ведь написано вроде бы неплохо. Во всяком случае, без ошибок. Хотя ну при чем здесь ошибки?! Сколько искренности и любви в нем!
        Бедный-бедный Петр!»
        И тут она увидела его самого, выходящего из своей спальни, и бросилась к нему, крепко его обняла:
        - Спасибо вам большое за краски! Не ожидала, что вы отреагируете так быстро!
        - Ну, будет тебе… Что это ты так разволновалась? Ничего и не быстро. Пока мы с Эльзой по телефону обсуждали, что именно тебе нужно, прошло часа два, если не больше! Ну а потом заказали экспресс-доставку. Ты извини, что с тобой не посоветовались - хотели, чтобы это был сюрприз!
        - Какие же вы с Эльзой милые! И сюрприз получился!
        Она вернулась к себе, переполненная совсем новыми чувствами. Сейчас она приготовит себе удобное рабочее место и…
        Так, но что она будет рисовать? Что? Если бы она догадалась поснимать на телефон цветы из сада Моне или те же самые кувшинки, что кружат голову всем художникам, вдохновленным ими (в том числе и самому Моне в свое время), то она тотчас принялась бы рисовать пруд, эти зелено-оливковые плавающие в воде листья, сами кувшинки…
        Нет-нет, для того, чтобы заняться кувшинками, ей надо еще раз побывать там, подготовиться, напитаться ими. А пока она просто выйдет в сад и нарисует розы. Крупно. Пышные розы, растущие под открытым небом. Да, надо, чтобы рисунок отражал не только розовый куст, но и часть сада и голубое небо над ним.
        И тут она вспомнила, что еще ей необходимо для того, чтобы начать работу. Стекло или пластик, на который она разложит мокрую марлю, а уж потом, на нее - влажный лист бумаги. Марля будет долгое время подпитывать бумагу, и тогда акварель ляжет на нее особым образом, и будет сливаться и впитываться плавно, без грубых потеков.
        Женя закрыла глаза, представляя себе, с чего начнет работу.
        Но где взять стекло или пластик? Вряд ли такое можно найти в самом доме. Может, в садовом домике позади гаража? Может, когда-то заменяли стекла и одно осталось не убранным? Или там найдется кусок прозрачного пластика?
        Женя вышла из дома и направилась по дорожке к садовому домику - небольшому кирпичному строению с голубой дверью.
        Она обернулась на скрип калитки. Обернулась и вдруг увидела идущую по дорожке… Лизу! Да, это была точно она! Только теперь на ней было белое веселое платье в маках, а на голове - белая шляпка.
        Откуда она вынырнула? Из другого измерения? Или просто вошла в сад с улицы?
        - Лиза? - Женя рванула к ней, боясь, что она сейчас же исчезнет, как призрак.
        Но она не исчезла, не растворилась в воздухе, а побежала! Да так быстро, стуча каблучками, что Женя так и не успела до нее хотя бы дотронуться - призрак вбежал в дом, вполне себе громко и реально хлопнув дверью.
        Женя - за ней следом.
        - Лиза! - крикнула она, озираясь по сторонам в большом, залитом солнцем, холле. Но, кроме маленького диванчика и вазы с зонтиками, там никого не было.
        Она поднялась к Петру, постучала в дверь. Он тотчас открыл.
        - Только что в дом вошла девушка в белом платье с маками. Я бежала за ней, но не успела, она где-то здесь… Она не у вас? Это Лиза, та самая Лиза из самолета…
        Произнося это, Женя в отчаянии всхлипнула. Она уже догадалась, что никакой реальной девушки не было, и что с этого момента, возможно, Петр будет воспринимать ее как потенциальную пациентку психиатрической клиники. И возможно, будет прав. И когда вернется Борис, то братья примут решение поместить ее туда, подлечиться. Но тогда не лучше ли ей больше не рассказывать Петру о своих галлюцинациях?
        - Она здесь, - улыбнулся Петр, открывая шире дверь так, чтобы Женя могла увидеть сидящую возле окна женщину в белом платье в маках.
        Это была Элиза. Да, вероятно, она снова вынырнула из своего измерения, чтобы молодыми проворными стройными ножками добежать до дома.
        А что, если она не так стара, как могло показаться?
        Женя решительно подошла к Элизе. Нет-нет, никакой грим не способен так изуродовать и покрыть морщинами кожу. Эта слегка обвислая кожа щек, глубокие носогубные складки, сеть морщин возле глаз, голубоватые мешочки под глазами… А руки! Морщинистые, в едва заметных коричневых пятнышках.
        - Элиза? - Она улыбнулась одними губами, не испытывая особого восторга от присутствия гостьи. - Вы сейчас так быстро бежали по дорожке…
        - Эх, моя дорогая Женечка, - вздохнула Элиза, цокая языком, - это я в молодости могла бежать по дорожкам. Сейчас уже прыть не такая… То тут болит, то там… Как говорит одна моя хорошая знакомая: «старость - это гадость». Поэтому вы, пока молоды, пользуйтесь своей энергией, бегайте, прыгайте, танцуйте, занимайтесь любовью, словом, наслаждайтесь жизнью каждую минуту!
        - Какое у вас красивое платье. Такое летнее, в маках…
        - У меня есть портниха, ее зовут Наташа. У нее поистине волшебные руки! Она тоже наша, русская, приехала сюда вместе с родителями, когда была еще совсем маленькой. Живет в Париже, у них семейный бизнес - они сами делают кукол, мишек, так называемый hand made.
        - Ручная работа, я поняла, - совершенно сбитая с толку, кивнула Женя.
        - И магазин, между прочим, процветает! Но для своих Наташа шьет на заказ. Исполняет все мои капризы. Нет, ты не подумай, Женечка, что в Париже я не могла бы купить красивое платье. Здесь можно купить все - были бы деньги. Но одно дело - готовое платье, другое - сшитое специально для тебя…
        Женя потеряла интерес к разговору. Однако из вежливости поблагодарила Элизу за то, что та помогла Петру собрать заказ в магазине художественных товаров.
        - Тебе понравилось? - Бровки Элизы приподнялись в вопросе. И такая она в этот момент была какая-то комично-фальшивая, и каждый ее жест был настолько наигранным, что Женя содрогнулась.
        - Да не то слово!!! - примерно в такой же наигранной манере ответила ей Женя, не в силах справиться с вновь вспыхнувшим чувством неприязни к этой женщине. - Все чудесно! Мне вот только кусок стекла надо найти…
        И Женя показала примерный размер.
        - У меня есть хорошая новость! - вдруг сказал с видом фокусника, вынувшего из рукава живого голубя, Петр, сияя. - Мне позвонил один человек, сказал, что дело Бориса в самые ближайшие дни решится и они с клиентом смогут наконец вернуться в Россию.
        Женя разразилась слезами. Она стояла посреди комнаты и так надрывно, с едва сдерживаемыми стонами, рвущимися изнутри, плакала, словно ей только что сообщили не хорошую весть, а, наоборот, - убийственную.
        - Пусть поплачет, - сказала как-то уж очень легкомысленно, со знанием дела, дурачась, Элиза, словно речь шла не о рыданиях, а о преступно большом количестве еды, съеденной Женей, мол, пусть все съест, ей полезно.
        Но Жене было уже все равно, каким тоном и с каким выражением лица что-то там брякнула Элиза - она была счастлива настолько, что простила бы сейчас всех за самые страшные преступления. Лишь бы с Борисом было все хорошо.
        Успокоившись, она обняла Петра и простояла так в кольце его рук какое-то время. Сейчас он был ей самым близким и дорогим человеком. Ведь это он принес ей эту радостную весть.
        Забыв про рисование, она, задумчивая, вышла из комнаты, даже ни разу не обернувшись, и прямиком направилась на кухню.
        Грушевый пирог на большом блюде так и манил к себе. Эмма, румяная, в полосатом фартуке, поняла взгляд Жени и бросилась нарезать пирог на куски. Потом достала из холодильника бутылку с молоком, жестом спросила, подогреть ли его, Женя улыбнулась: какая же она заботливая, эта Эмма. Да, лучше подогреть, ведь ей же надо беречь себя. Заболеть сейчас, здесь от кружки с ледяным молоком было бы верхом глупости.
        23. Вера - Лиза
        « - Лиза, это ты, надеюсь?
        - Да. Я. Вера, мне надо с тобой поговорить. Хорошо, что ты позвонила. Не могу сказать, что я готова к этому разговору, но просто расскажу тебе все как есть. Понимаю, ты снова можешь заподозрить меня в том, что у меня не все дома. Но то, что происходит здесь, со мной, просто невероятно. Ты просила меня все фиксировать, отправлять тебе снимки и все такое. И я отправила тебе через «Фейсбук», по мессенджеру. Уверена, что ты ничего не получила. Так?
        - Да, Лиза. Я тоже собиралась тебе об этом рассказать. Мне приходят какие-то серые контуры вместо фотографий.
        - Да. Но это все пустяк по сравнению с тем, что, повторяю, происходит здесь со мной и сейчас. Помнишь, я рассказывала тебе про то, что в моем чемодане, с которым я возвращаюсь из Парижа в Москву, можно найти антивозрастной крем.
        - Ну да, конечно, помню. И что?
        - А то, моя дорогая, что этим кремом пользуюсь я!
        - В смысле?
        - А вот такая полная бессмысленность. Но это я так думала до тех пор, пока совершенно случайно вчера вечером, вернее, уже ночью, когда я сидела перед зеркалом в своей комнате, не увидела себя. Вера, ты слушаешь меня?
        - Не пугай меня, Лиза. Что ты увидела?
        - Я увидела себя… Ух, не знаю даже, как и сказать… Короче, я увидела себя самой настоящей старухой. В моей ночной рубашке, сквозь которую просвечивала… дряблая грудь… Потом я увидела свою шею, покрытую глубокими морщинами, ну и, наконец, свое лицо. Я была старухой. Самой настоящей старухой. И мои руки словно сами схватили баночку с тем самым кремом и принялись намазывать лицо. Я смотрела на себя и понимала, что у меня поехала крыша. Ведь вот только что я вышла из ванны, молодая, с упругой кожей, и собиралась наложить лимонные патчи на глаза, и вдруг это мое отражение!
        - Лиза, успокойся… Думаю, тебе все это просто приснилось. Ты же нормальный человек и понимаешь, что такого просто не может быть.
        - Значит, я и сейчас сплю? Или все-таки разговариваю с тобой?
        - Нет, сейчас ты не спишь, и мы разговариваем с тобой. Расскажи, что было дальше.
        - Я посмотрела на свои руки, потрогала их - они, к счастью, были прежними, нормальными. Но когда я поднесла их к зеркалу, то увидела дряблую кожу, коричневые пятна на руках…
        - В комнате было светло?
        - Не очень. Горела ночная лампа. И тогда я встала, включила свет, взглянула на себя в зеркало и… о чудо! Я снова была молодая. Однако на моей коже оставался этот противный антивозрастной крем!!!
        - Да ты просто перепутала банки, вот и все!
        - Так. Хорошо. Вот смотри. Я постоянно рассказываю тебе про свою бабку. Ее зовут Элиза. И я, помнится, говорила тебе, что она водит меня по музеям, да?
        - Ну да.
        - Дело в том, что я как бы одна туда и хожу. Я прекрасно ориентируюсь в Париже, знаю, куда мне поехать, как вызвать такси. Больше того, я вожу машину!
        - Вера… Вера!!! Вера? Это вы?
        - Лиза?
        - Нет, моя дорогая Верочка. Это не Лиза.
        - Ох… Кажется, и я скоро свихнусь… Жанна? Жанна Табинель?
        - Верочка, мне нужно вам в чем-то признаться… Помните, когда мы с вами только познакомились, я назвалась этим именем - Жанна Табинель. Я выдумала это имя. Все-таки вы незнакомый мне человек. Поэтому я так поступила. На самом деле меня зовут Элиза. Вера? Вы слышите меня? Алло!!! Что это за звук… Надеюсь, что вы не упали со стула. Вера, вы же прекрасно слышите меня. Да, меня зовут Элиза. И вы все это время разговаривали со мной.
        - Неправда. Я только что говорила с Лизой, моей подругой.
        - Понимаете, я долгое время тоже не могла взять в толк, что со всеми нами происходит, но потом, все проанализировав и обдумав, я пришла к выводу, что в Париже, а может, и во всей Франции, произошел какой-то временной сдвиг… я не знаю… У меня все в порядке с мозгами, поверьте мне. Однако какой-нибудь психиатр мог бы поставить мне не очень-то симпатичный диагноз, раздвоение личности, к примеру. И я бы поняла это, если бы чисто внешне не менялась столь радикально… Алло. Вы слышите меня?
        - Я больше не позвоню. Прощайте, как вас там, Жанна, Элиза, Лиза… Мне мое психическое здоровье важнее. Все».
        24. 3 августа 2022 г
        Жилище человека всегда может рассказать многое о хозяине. В этом Коста убеждался много раз.
        Вот и сейчас, осматривая квартиру Милы Базаровой, он примерно представил себе образ жизни этой девушки. Ему всегда было интересно, чем отличается нормальный, адекватный человек от преступника, в частности от убийцы. И какие бы закономерности он ни пытался найти, ничего из этого не выходило.
        Ему всегда казалось, что человек, способный совершить тяжкое преступление, все же психически ненормален, что в его голове что-то сместилось, сдвинулось, что он потерялся, сорвался, а потому и все, что его окружает, должно быть помечено печатью хаоса. Что он запутался в своих чувствах и мыслях настолько, что в его голове настоящая каша, что мысли его перепутались и сложились в узел, который распутать уже невозможно, что это необратимый процесс. Поэтому и все, что его окружает, уже не может быть упорядоченно, что само понятие порядка ему уже недоступно. Но это, как показала практика, не всегда верно. Сколько раз он убеждался в обратном!
        Вот и сейчас, оказавшись в квартире Милы, он отметил идеальный порядок во всем. Все вещи аккуратнейшим образом сложены на полках в шкафах. Посуда перемыта и убрана в буфет. Холодильник вычищен даже внутри (на прозрачных полках две коробки с молоком, непочатая банка со сгущенным молоком, бутылочка соевого соуса и подсохший вилок капусты). Стиральная машина выглядит так, будто бы ее только что купили - ни пылинки на иллюминаторе. Однако если приглядеться, то на поверхностях мебели можно заметить тончайший налет пыли, который свидетельствовал о том, что хозяйка уже несколько дней отсутствует. Иначе бы она непременно ее вытерла.
        В ванной комнате зеркало без единого пятнышка от водяных брызг, словно его только что протерли и больше не пользовались водой.
        Ни компьютера, ни ноутбука Коста не нашел. Значит, Мила увезла этот мощный источник информации с собой. Но куда увезла?
        Среди вещей в шкафу он обнаружил два пакета с вещами, купленными в парижской галерее Лафайет (Galeries Lafayette). На чеке он нашел ссылку на сайт www.galerieslafayette.com, из чего сделал вывод, что вещи куплены во Франции. Ну, правильно. Соседка же сказала, что у Базаровой есть родственница во Франции, которая ей и «подкидывает» деньжат. Об этом же говорил и Игорь Засухин. Значит, не только деньгами родственница помогает, но и вещами, получается.
        Общее впечатление после осмотра квартиры было такое: девушка жила скромно, без излишеств, явно нуждалась. Ни одной новой вещи в обстановке квартиры. Все старое. Даже постельное белье, которое Коста внимательно осмотрел, и полотенца, хоть и были чистыми и выглаженными, но застиранными, можно сказать, до дыр. То есть молодая девушка не могла себе позволить купить даже новый комплект постельного белья.
        Однако она содержала своего любовника Игоря Засухина! Любила его и, чтобы он не ушел, кормила и поила его, покупая продукты и пиво на занятые у всех, у кого только можно, деньги. То есть получая деньги от родственницы из Парижа (предположительно), при этом занимая постоянно у всех, кто еще верит ей и дает взаймы, Мила Базарова, отказывая себе во всем, даже в самом необходимом, все тратила на своего возлюбленного. И на что же она рассчитывала? Как собиралась возвращать долги?
        У нее даже мыло в шкафчике в ванной комнате было самым дешевым, а в комоде в ящике для белья Коста, хоть и не особо разбирался в этих женских кружевных штучках, увидел вопиюще скромные бюстгальтеры и трусики.
        Теперь, когда он был практически уверен в том, что это Мила убила Ольгу Загуменную, мотив преступления проявился особенно четко: как он мог, этот молодой и здоровый мужик, настоящий хрестоматийный альфонс, проедая ее последние деньги, взять да и предать ее, бросить и продаться благополучной молодой предпринимательнице, к тому же вполне себе симпатичной девке?
        Вот вам, получайте! Ольгу она убивает. Но как, при каких условиях? Вот она появляется в Марфине, находит дом Загуменной, намереваясь поговорить с ней и как бы ответить на ее визит к ней самой. Если Ольга застала ее тогда врасплох, Мила была растеряна и слаба духом, то теперь Мила подготовилась, она уже знала, что скажет, чтобы нанести ответный психологический удар, как унизит. Но, видать, у нее это не получилось. Не хватило слов.
        Войдя в дом (предполагал Коста) и увидев, как красиво и уютно внутри, она моментально представила себе, как сладко и сытно здесь живется ее возлюбленному, и нервы ее не выдержали. Да если к этому прибавить еще и ядовитый комментарий самой Ольги (здесь вообразить можно многое), то становится понятным, почему у нее сорвало крышу. Все потемнело в глазах, она метнулась к столу (возможно, в это время разговор двух соперниц происходил на крыльце, Мила собиралась уже уйти, потому что не было сил видеть новое любовное гнездо Игоря), на котором еще недавно кто-то (скорее всего, Игорь) мастерил скворечник, схватила молоток, который заприметила сразу, когда только шла к дому, размахнулась и ударила Загуменную по голове. Убила ее. Возможно, еще дома, страдая от бессонницы и представляя своего Игоря в объятиях Ольги, она мысленно убивала ее много раз. И вот теперь, когда она была в Марфине и стояла рядом с Ольгой, она убила ее в очередной раз, только теперь по-настоящему.
        Коста знал все это не понаслышке. Два года тому назад он уже расследовал убийство на почве ревности. И на допросе подозреваемая (только на этот раз это была обманутая жена, молодая красивая девушка по имени Алена) во всех подробностях рассказала о своих чувствах, о том, как она дышать не могла до тех пор, пока не перестало биться сердце любовницы мужа.
        Такие детали вскрывались, такие сильнейшие переживания обнажались, что Косте было не по себе. Больше того, Алена запланировала убийство мужа! И откровенно рассказала ему, словно очищаясь. Получалось, что она так сильно любила мужа, что готова была убить его, лишь бы он ей больше не изменял. Но разве это любовь? Быть может, правильнее было бы просто отпустить его? Вот таким поступком она точно доказала бы свою любовь. Самой себе доказала. Но нет! Вместо того чтобы увидеть его счастливым с другой женщиной, она предпочла другую картинку - он в гробу, кладбище, черные вороны…
        Вот тогда он и понял, увидел, что называется, своими глазами, что от любви до ненависти один шаг. И еще понял, что ревность - сильнейшее, мощнейшее чувство, и что, если в деле об убийстве есть хотя бы намек на ревность, вот тут и надо копать, не ошибешься.
        История любви Милы Базаровой и Игоря Засухина была просто пропитана ревностью. Это как же этой девушке было больно, когда она узнала, что ее бросили и предали. Ведь чтобы пойти к людям снова и снова одалживать деньги, какие нервы нужны? Умолять дать денег, унижаться, придумывать какие-то причины, что, мол, позарез нужны деньги, и все это ради чего, кого? Чтобы накупить еды, приготовить и накормить любимого. Любимого, который нигде не работает и просто открыто, нагло пользуется ее любовью, ее добротой.
        Так где теперь Мила? Где? Куда сбежала, куда спряталась, после того что натворила? Убила человека!
        Может, к родственнице в Париж? Или просто за границу? В ту же Турцию, тем более что в Париж сейчас в основном летают через Стамбул.
        По дороге в Следственный комитет Коста позвонил помощнику, чтобы, во-первых, поставили людей следить за квартирой Базаровой, во-вторых, проверили списки международных рейсов, начиная с 28 июля (та девушка звонила в полицию в ночь с 27 - 28 июля), нет ли среди пассажиров Людмилы Борисовны Базаровой.
        Он снова вызвал на допрос Засухина. Теперь все его вопросы были связаны с деньгами.
        - Вы же знали, что Мила по самое горло в долгах. Знали?
        - Ну, знал. И что? Это ее дело…
        Коста пропустил эту циничную фразу мимо ушей. Мерзавец, чего тут скажешь?
        - Она не говорила вам, как будет отдавать деньги? На что она рассчитывала? Быть может, собиралась устроиться на работу?
        - Умоляю вас…
        В этот раз Засухин вел себя как-то иначе, более развязно, нагло.
        - Объясните, пожалуйста.
        - Мне нужен адвокат, - заявил Засухин тоном, каким обычно разговаривают преступники в сериалах. Вызывающе, дерзко.
        - Мы предлагали вам адвоката, вы отказались.
        - Я пока еще в своем уме, и никакого адвоката вы мне не предлагали.
        Коста усмехнулся. Вероятно, его уже успели обработать сокамерники. Вот откуда эти перемены в поведении.
        - Будет вам адвокат. Но пока что я хочу поговорить с вами не о вас, а о вашей подруге Людмиле Базаровой.
        - Ну что еще? Я же вам вроде бы уже все рассказал! А если что неясно, то сами с ней и разговаривайте. А меня вообще пора отпускать. Вы же сами поняли, кто убийца. Вот и ищите ее.
        - Когда Мила занимала деньги, влезала в долги, на что она рассчитывала? Что говорила людям? Может, ей светило наследство, к примеру? Или?.. Да и вы жили с ней, зная, что у нее нет денег, в расчете, что произойдут какие-то изменения? Может, она ждала пресловутые шесть месяцев, чтобы вступить в права наследства? Засухин, отвечайте, это важно!
        - Нет. Ни о каком наследстве речи не было. Ей предложили какую-то работу, я так понял, что-то разовое, за что должны были заплатить пять тысяч евро. Постойте, да я же рассказывал вам уже про это, еще сказал, что мы с Олей подумали, что ей предложили сниматься в порно.
        - Но я думал, что она все это выдумала.
        - Да и мы тоже так решили. Конечно, Милка не такая, она не стала бы сниматься в порно, но ничего другого мы просто не придумали. Разве что… Может, ее собирались нанять, чтобы кого-то убить? Об этом я как-то не подумал. Да и трудно представить себе Милку с пистолетом в руке. К тому же, если бы ее наняли в качестве киллера, разве сказала бы она мне об этом, намекнула? Дело-то серьезное.
        Коста слушал и тоже думал, за какую такую разовую работу девушке могли бы заплатить пять тысяч евро. Если бы за убийство, то сумма была бы больше. Хотя, кто его знает, за какую сумму могут убить… К тому же исходя из разговоров Мила ждала эту работу. То есть точно не знала, когда это случится. Нет, это не похоже на заказное убийство.
        - Скажите, Засухин, родственница в Париже, кем она приходится Миле?
        - Бабка, кажется, родная. Но жадная страшно.
        - Где она проживает?
        - Кажись, в Париже.
        - Как они общались? Перезванивались?
        - Не знаю. Никогда не слышал, чтобы Милка звонила в Париж. Но время от времени она туда летала. Занимала деньги и летела. Я вообще в шоке был. Спрашиваю ее, мол, на какие шиши ты летишь? Откуда деньги? И она мне такая: мне купили билет, мол, не переживай.
        - То есть ее бабка, как вы говорите, покупала ей билет, и она летала в Париж. И сколько раз? Как часто?
        - Пару раз в месяц это точно.
        - Но зачем?
        - Милка не рассказывала. И я понимал, что это просто бабкины капризы. Вот захотела увидеть внучку, купила ей билет, и все!
        - А не может быть такого, что ее работа как раз и связана с ее визитами к бабке? Кстати, как ее зовут?
        - Понятия не имею.
        - Она здорова? Я имею в виду родственницу Милы?
        - Да вроде бы… Милка говорила, что та, как конь, еще долго проживет.
        - Она говорила об этом с сожалением?
        - А то! Милка же единственная ее наследница.
        - Родственница эта богата?
        - Не знаю. Я как-то спросил, но Милка отмахнулась, мол, это не важно.
        - Так зачем она туда летала?
        Коста не поверил своим ушам, когда его коллега отзвонился и сказал, что Людмила Борисовна Базарова два часа тому назад вернулась из Парижа в Москву, прилетела из аэропорта Шарля де Голля в Шереметьево в 15:20.
        Если она не дура, то поймет, что за ее квартирой следят, а потому отправится в какое-нибудь безопасное место.
        К подруге Вере?
        Засухин сказал, что понятия не имеет, где живет эта Вера и тем более не знает номера ее телефона.
        25. 5 августа 2022 г. Женя
        Вероятно, то состояние, в котором Женя пребывала, рисуя цветы из сада Моне (референсы, то есть отличного качества фотографии, снятые в разное время, ей любезно предоставила Элиза), и называется вдохновением.
        Во-первых, кто-то, вероятно, в магазине товаров для художников, посоветовал Петру для работы с акварелью выбрать отличные китайские кисти. Во-вторых, и краски были замечательные, большой набор. Бумага была плотная, хлопковая, хорошо впитывающая воду. Эмма нашла ей кусок марли, Петр раздобыл где-то прямоугольный кусок пластика нужного размера.
        И работа пошла. Занимаясь в свое время по мастер-классам известных русских акварелистов, Женя многое усвоила, и теперь с легкостью и удовольствием слой за слоем заливала прозрачные акварельные лепестки, листья, облака.
        Мысль, что уже очень скоро она увидит Бориса, придавала ей сил. Наконец-то все тревоги останутся позади, и они будут вместе. Теперь она вряд ли захочет надолго покидать его. И все его знаки внимания, которые раньше она считала слишком уж подозрительными (ей казалось, что щедрыми подарками он заглаживает свою вину, хотя на самом деле это было проявлением любви), она будет воспринимать с благодарностью.
        Как же она соскучилась по нему! И как много им придется рассказать друг другу!
        Интересно, как он выглядит? Наверное, похудел, осунулся. Он же болел. К тому же нервы. Разве он не понимал, как она переживает? К тому же пусть ответит ей на главный вопрос: почему он не связался с ней? Почему мог позвонить Реброву или Петру, а ей, любимой жене, не написал ни строчки?
        А она расскажет ему о том, что ей пришлось пережить в Калине, какие приключения их поджидали в маленьком провинциальном городе и как они с Тоней устроили личную жизнь ее племяннице. Но вот рассказывать ли ему о том, что происходило с ней в самолете, а потом и в саду, о девушке Лизе? О других измерениях, в которые то и дело ныряла Элиза, она не знала. Быть может, когда-нибудь со смехом и расскажет. Там видно будет.
        Петр пригласил на обед Элизу. На этот раз Женя восприняла ее уже без агрессии и не злилась на нее за ее чудачества и фантазии. А уж когда приятельница Петра принялась расхваливать работы Жени, разложенные по всей комнате (причем некоторые еще не успели даже просохнуть!), сердце ее окончательно смягчилось.
        - Ну, чудные, просто чудные работы! У вас, Женечка, настоящий талант! Петр, вы видели эти акварели? Сколько в них нежности и одновременно четкости? Вроде бы издали клумба с геранями, и кажется, будто бы все выписано до лепесточка или цветка, а как приглядишься - просто цветные и какие-то просто волшебные пятна! Как хорошо вы чувствуете цвет и форму! Изумительно!
        - Вы просто захвалили меня! Элиза, мне, конечно, очень приятно, но вы же сами понимаете, что это просто ученические работы, не более. Но я благодарна вам за другое: вы пробудили во мне это желание взяться за акварель. И это отвлекло меня от грустных мыслей о Борисе.
        - Женечка, да не переживай ты так! Вы же скоро уже увидитесь.
        - «Скоро» - это понятие может растянуться… Петр, скажите, когда мы уже вернемся домой? - И вдруг, произнеся слово «дом», она вся покрылась мурашками.
        Дом? А где теперь их дом?
        - Женя, успокойся. Я знаю, о чем ты подумала. У нас еще есть время до того, как мы обязаны будем освободить наш дом. Если ты помнишь, нам дали месяц, а прошло всего-то несколько дней. Мы купим новый дом, это вообще не проблема. Только мне хотелось бы, чтобы мы жили по-прежнему все вместе. Ты, Боря и я. Или ты против и хотела бы жить только с Борисом?
        Задавая этот вопрос, Петр напрягся и даже на мгновение замер.
        Женя улыбнулась.
        - Петр, я не против, чтобы мы жили все вместе. Во-первых, я знаю, как вы привязаны с братом друг к друг, во-вторых, я тоже привыкла, что вы всегда рядом. Мы же семья? - последнюю фразу она произнесла уже со слезами. Теперь слезы были всегда близкие, готовые брызнуть по любому поводу: от горя ли, радости, не важно. - Но если так, тогда, думаю, ты не будешь возражать, если и Борис примет участие в выборе дома?
        - Да, конечно…
        И она теперь уже окончательно расплакалась. Мысленно она уже увидела картинку: в сияющих солнечных лучах уходящего лета они втроем, Боря, Петр и она сама, стоят перед широким мраморным крыльцом большого, из светлого камня, дома… Но это и был их дом в Подольске. Другого дома у нее в голове почему-то не нарисовалось. - Но, предположим, уже совсем скоро мы сядем на самолет и полетим в Москву. Вот мы прилетели, и куда? Куда мы поедем?
        - Домой! - ласково ответил Петр. - Женя, мы же еще не переехали! Там наши вещи, документы, все! Так что успокойся.
        - Петр, а от кого зависит, когда мы вернемся домой? Борис даст вам знать, что он уже там, что вернулся?
        - Да когда захочешь, тогда и поедем.
        - Завтра! Я хочу вернуться домой завтра! Чтобы мы приготовились встретить Борю. Чтобы я сама лично привела в порядок нашу спальню, еще постараюсь приготовить ему поесть, мне Тоня подскажет, как испечь пирог с капустой. Я хочу, чтобы, когда он вернется, пока не понял, что дом уже не наш. Пусть хотя бы первые минуты его пребывания там будут… как сказать? Безоблачными, спокойными. Пусть это будет иллюзия…
        И вдруг ее осенило:
        - Петр, а мы сами не можем теперь купить дом у этой… новой хозяйки, Любы? У этих людей? Это, наверное, очень дорого…
        - Отличная идея, - взбодрился Петр и затряс головой, как бы сбрасывая с себя оцепенение. - И как это раньше мне не пришло в голову?
        - А я вообще не понимаю, Петр, как это Боре, который влип, насколько я поняла, в какую-то передрягу, где надо было откупиться, не пришло в голову попросить у вас помощь, денег! Это, конечно, не мое дело. Но зачем было ему отдавать дом бандитам или как их там, если те, кто вынудил его продать, все равно перепродали его этой, как вы там сказали, Любе?
        - Если бы я только знал… Но ты же сама, Женечка, видела, при каких обстоятельствах мы узнали о том, что наш дом продан.
        - Да, нас поставили перед фактом, - ответила Женя, глотая слезы, вспоминая, как прямо на ее глазах начали подвозить материалы для строительства зимнего сада. Зимний сад - это же ее идея, ее мечта!
        - У меня к вам будет просьба, - обратилась Элиза к Петру. - Когда определитесь с отъездом, выберете дату, сообщите мне.
        - Хотите нас проводить? - расплылся в улыбке Петр, и Женя в эту минуту подумала о том, какой же он все-таки легкомысленный человек.
        Вот только что говорили о том, что потеряли дом, и какой (!), просто мечта, а не дом, а он практически хозяин, еще может улыбаться этой старой карге. В эту минуту она действительно испытывала к ней неприязненное чувство. А ведь совсем недавно была счастлива услышать от нее комплименты по поводу своей незрелой живописи. Не слишком ли часто у нее меняется настроение и отношение к людям? Что с ней вообще происходит? Неужели такие психологические выкрутасы связаны с ее беременностью? Да и беременна ли она вообще? Нет, один-то признак очевиден, это факт. Но почему ее не тошнит? Где токсикоз? Ну и ладно…
        Вот вернусь домой, схожу к врачу, проверюсь еще разок, решила она. Быть может, она и не беременна, а все изменения ее организма связаны с нервами? И чего только в голову не придет?!
        - Дело не в этом… - помедлила Элиза задумчиво. - Я вот думаю, не пора ли и мне тоже навестить Москву. Кажется, у меня появились проблемы.
        - Вы хотите в Москву? - обрадовался Петр.
        Женя бросила на него презрительный взгляд. Чего это он так обрадовался? В семье проблем выше крыши, а он решил взять с собой Элизу. Хотя, а при чем здесь Элиза? Ну, приедет и отправится по своим делам. Все дело в Петре? Уж не ревнует ли она Элизу к Петру? Это даже не ревность, а такое вот странное чувство собственницы: это наш Петр, это член нашей семьи, и нечего его занимать проблемами. Да и какие проблемы могут быть у одинокой состоятельной тетки?
        А вслух зачем-то спросила:
        - Что-то случилось?
        - Не хотела говорить, но со мной происходят какие-то странные вещи.
        - Это вы про другие измерения? - не выдержав, усмехнулась Женя.
        - Да нет… Представляете, в моем доме время от времени появляются какие-то женские вещи. Причем не только в доме, но и в моей парижской квартире.
        - Женские вещи?
        - Да… причем это все части, я бы сказала, молодежного гардероба. Джинсы, майки, белье, извините, микроскопических размеров. Как если бы там поселилась юная особа.
        Женя почувствовала, как по спине ее пробежал холодок. Начинается! Снова какие-то идиотские шутки.
        - А в мусорном ведре я уже два раза находила чеки из русских магазинов.
        - И кто же принес их в ваш дом? - полюбопытствовала Женя.
        Петр внимательно слушал их разговор и молчал.
        - Я подозреваю свою русскую домработницу, Нину. Предполагаю, что в мое отсутствие она приглашает в мой дом свою знакомую, тоже русскую женщину, а у той есть дочка. Но только непонятно, зачем приносить ко мне чужие вещи, распаковывать их, бросать чеки в мусорное ведро. А если я найду? Они разве не понимают, что начнутся вопросы? И ладно бы еще странности этим и ограничились - у меня стали пропадать наличные. Я уже нарочно оставляю на видном месте деньги, прихожу, а их нет!
        - Да у вас появился ваш личный вор, - сказала Женя. - Вы не пробовали установить видеокамеры?
        - Как раз этим и собираюсь заняться. А то как-то страшновато стало.
        - А что сама домработница говорит? - наконец подал голос Петр.
        - Она клянется и божится, что впервые видит эти вещи. Она напугана. Нина работает у меня много лет, она честная и порядочная женщина. Вот поэтому я даже и не знаю что подумать.
        - Видеокамеры - отличный способ узнать правду, - пожал плечами Петр.
        - А еще мне давно уже снятся очень странные сны. И я не всегда знаю, что это сон. Настолько все там реально. Ну очень все странно…
        - У вас вообще все странно, - брякнула Женя и покраснела.
        - Я понимаю, что вызываю у вас недоверие. Возможно, на вашем месте я испытывала бы те же чувства и сомнения. Но ладно бы приснился один странный сон. Так нет же. Мне словно кто-то пытается внушить, что я молода и живу в Москве, я даже знаю адрес, где проживаю. И что как будто бы напротив моей скромной квартиры… Да, там, в своих снах, я постоянно чувствую себя несчастной, бедной и все время ищу деньги… Роюсь, к примеру, в своих же сумках, карманах курток и пальто, где-то в бельевом шкафу… И не нахожу! А еще мне кто-то звонит и требует вернуть долг. Это очень неприятно. Очень. Но и это еще как-то можно пережить, когда я просыпаюсь и обнаруживаю, что я - это я, и что у меня с деньгами все в порядке. Но вот буквально вчера мне приснилось, как будто бы напротив моей квартиры кто-то стонет и даже кричит. Какая-то женщина. И я бегу туда, потому что крики истошные, страшные, я врываюсь туда… там желтая такая дверь… табличка «десять»… распахиваю ее и что же я там вижу? Женщину с ножом в животе!
        - И вы хотите поехать по тому адресу, чтобы проверить, все ли там в порядке? Не убили ли кого? Вы серьезно?
        И тут Элиза по-настоящему смутилась, щеки ее запылали, а в глазах появились слезы! Небывалая реакция такой спокойной и уравновешенной женщины!
        - Ох, простите меня, ради бога, - кинулась к ней Женя и обняла. - Не пойму, что со мной… Такая грубая стала. Просто и у меня тоже нервы, я постоянно думаю о Борисе.
        - Ладно, девочки, с вами хорошо, но мне пора за работу, - Петр внезапно и, как показалось Жене, как-то не вовремя, словно он все эти последние минуты, проведенные с ними в гостиной, отсутствовал, а потому не слышал Элизу, поднялся с кресла. - Что же касается вашей просьбы, дорогая Элиза, то, как только мы с Женечкой определимся, так сразу же дадим знать, и тогда я закажу сразу три билета. Договорились?
        И он вежливо откланялся и удалился к себе.
        - Он работает? - спросила Элиза.
        - Да. Полагаю, он пишет роман. Его наконец-то посетило вдохновение. И ужасно рада за него.
        - Надо же… Я думала, он занимается компьютерными программами или чем-то в этом духе. Я же знаю, он сказочно богат, но не думала, что так разбогатеть можно на литературе.
        - Не думаю, что нам стоит это обсуждать, - аккуратно заметила Женя. - Но уверена, что, если вы спросите его о том, что он сейчас пишет, чем увлечен, он с удовольствием вам расскажет.
        Женя хотела, чтобы это прозвучало более уверенным тоном, но не получилось. Теперь была очередь Элизы посмотреть на нее с недоверием.
        - Женя… Вы хотите сказать, что Петр - писатель?
        - Да. Во всяком случае, все то время, что мы с ним знакомы, он занимался сбором материала для своего романа. Но ведь написание романа - дело интимное, понимаете? Поэтому я стараюсь лишний раз его не донимать вопросами.
        - Да-да, я все поняла. Пожалуй, что и я тоже не стану задавать ему лишние вопросы. А вам не показалось, что он как-то очень уж резко вышел из комнаты? Словно все то время, что я рассказывала вам свои сны, он вообще думал о чем-то своем. Получается, что он на самом деле был не с нами, а там, в своем романе! Надо же! Замечательно! Какой же он глубокий человек! А ведь когда я с ним только познакомилась, в тот год, когда он покупал этот дом, он показался мне просто симпатичным таким богатым бездельником…
        Женю и эта фраза покоробила. Да как она смеет так отзываться о Петре? Что она о нем вообще знает? Богатый бездельник… Это только первое впечатление. Нет бы сказать, что он прежде всего добрейшей души человек!
        Взорвался громкой бравурной музыкой телефон Элизы. Кажется, это знаменитый марш из оперы Верди «Аида».
        В тишине комнаты он прозвучал так резко, что даже Элиза подскочила на месте. Схватила телефон и зачем-то отошла в дальний угол гостиной, спряталась за разросшейся гигантской пальмой в кадке.
        Женя услышала:
        - Да? Вот отлично. Ну и слава богу. Все. Пока.
        Кто же ей позвонил?
        - Нина вернулась с рынка. Купила сыр, который я люблю, фрукты. Но главное, сегодня на ужин она приготовит улитки в чесночном соусе. Как же я это люблю! Знаете, Женечка, я буду рада, если вы с Петром отужинаете со мной. Поговорите с Петром, хорошо? Я бы и сама его пригласила, да только не хочу отвлекать. Все-таки написание романа - творческий процесс… Ну надо же! Петр - писатель?!
        26. Вера - Лиза
        «Здравствуй, Лиза. Признаюсь, после нашего последнего разговора у меня осталось очень нехорошее впечатление. Не знаю, с тобой ли я разговаривала или нет, быть может, это была и не ты, поскольку голос твой неоднократно менялся, и у меня от этих перемен просто мороз по коже…
        Что у вас там происходит? Что это за розыгрыш такой! Я же искренне за тебя переживала, я помогала тебе всячески, чем только могла. Я подозревала, что ты попала в лапы мошенников, которые собираются извести тебя или свести с ума, чтобы ты не смогла получить наследство твоей бабушки.
        Я так до сих пор и не поняла, жива ли вообще твоя бабушка, или ее уже нет, что, предположим, она скончалась полгода или, к примеру, месяца четыре тому назад, и вот теперь все потенциальные наследнички засуетились, узнав, что бабушка оставила завещание в твою пользу.
        Каждый раз, когда ты улетала в Париж, я волновалась, что обратно ты уже не вернешься, что с тобой там расправятся. Не знаю, откуда у меня была эта тревога. Хотя что уж там, все и так понятно - тебя точно там опаивали, раз ты, вернувшись, не могла ничего вспомнить.
        Теперь я жалею, что не полетела с тобой. А ведь могла взять отпуск, и мы отправились бы туда вместе. Уж там бы я проконтролировала, что ты там ешь и пьешь. Посмотрела бы на твою бабушку, если это вообще она, а не какая-то подставная бабуля. Знаешь, когда на кону большие деньги, люди, я имею в виду злодеи, не брезгуют никакими способами, лишь бы добиться своей цели.
        После твоего отъезда я старалась быть в курсе всего, что происходит с тобой там, звонила тебе, писала. И у меня волосы шевелились на голове, когда вместо тебя мне отвечала какая-то дама, которая сначала назвалась Жанной Табинель. И вдруг эта Жанна вчера призналась мне, что никакая она не Жанна, что ее зовут Элиза, а потом и вовсе выяснилось, что это ты, Лиза.
        Короче говоря, моя дорогая, у меня вчера мозг сломался. Я окончательно во всем запуталась. Вчера мне казалось, что я разговариваю с тобой, но после того, как ты начала рассказывать мне о том, что увидела в зеркале вместо себя какую-то старую женщину, которая снова стала молодой…
        Лиза, что с тобой там происходит? Я уже больше не хочу говорить по телефону, чтобы окончательно не свихнуться. Будем переписываться. Вот я пишу тебе сейчас и уже не верю, что мне ответишь именно ты. Чтобы убедиться, что ответ придет именно от тебя, напиши мне, пожалуйста, какого цвета были мои туфли, которые мы покупали с тобой в торговом центре рядом с твоим домом. Обнимаю и надеюсь, что ты жива, моя дорогая подружка».
        «Верочка, моя дорогая. Спасибо, что не бросила меня, не отказалась от такой неблагополучной и проблемной подруги. Судя по тому, что со мной здесь происходит, надо мной ставят какие-то жестокие эксперименты. Возможно, на мне тестируют какие-то дорогие кремы для омоложения. Может, подмешивают в еду препараты - также для омоложения. Но после этих препаратов, получается, я жестко старею. И это просто удивительно, что потом моя кожа восстанавливается.
        Ты спрашиваешь меня, на самом ли деле я живу у бабушки, а не у какой-то чужой тетки. Понимаешь, я видела свою бабушку очень мало, но, судя по всему, это все-таки она. Дело в том, что моя мама - это просто копия бабушки в молодости. А я - копия моей мамы. Мы все трое очень похожи. Даже голоса. К тому же Элиза (моя бабушка) знает такие подробности, связанные с нашей семьей, такие детали, которые невозможно придумать, да и в совпадения я не верю.
        Элиза отлично знает все, что касается моей матери и ее брака, к примеру, с моряком, ради которого она меня бросила. Знает про ее жизнь в Мурманске. Думаю, они все же переписывались после того, как моя мать укатила на Север.
        Моя мать, Алиса, - сильная женщина, пусть и эгоистичная в какой-то степени, но ведь у нас одна жизнь. Она полюбила, вышла замуж и уехала. Это ее выбор. Быть может, и я тоже поступила бы так, если бы встретила хорошего парня. Словом, у меня пока нет причин сомневаться, что Элиза не моя бабушка. К тому же мы с ней прекрасно ладим. Но то, что со мной здесь происходит, я имею в виду физические изменения, я не знаю, как это объяснить…
        А что, если все это - лишь мои галлюцинации? Кстати, вряд ли это бабушка меня опаивает. У нас же есть помощница, служанка, не знаю, как ее назвать, она убирает квартиру и готовит. Так вот, а что, если это она подливает или подсыпает мне какие-то галлюциногенные препараты? Что, если ей платят за это те, кого обошла в своем завещании Элиза?
        Чтобы ты не сомневалась, что я - это я: туфли светло-зеленого цвета с маленьким кремовым бантиком сбоку. И шпилька такая тоненькая, что ты еще боялась сломать каблук прямо там, в магазине.
        Обнимаю тебя. Думаю, что скоро уже увидимся.
        Твоя Лиза».
        27. 4 августа 2022 г
        Вернувшись в Москву из Парижа, Мила Базарова дома не появилась. И в «Шереметьево», несмотря на приложенные усилия, ее не смогли найти. Возможно, она на самом деле прячется у своей лучшей подруги Веры. Соседка Милы, к сожалению, не знала ни фамилии, ни адреса подруги, да и в квартире Базаровой не нашлось ни одной зацепки (ни письма, открытки, записки, блокнота с телефонным номером или адресом), которая была бы связана с этой девушкой.
        Коста совсем было уже расстроился, что упустил преступницу, что она просто исчезла, как вдруг ему позвонила Зинаида Аркадьевна и сказала, что знает, где находится парикмахерская - последнее место работы Милы. И вот там, может, кто-то и знает ее подругу по имени Вера.
        Коста сам отправился туда. Это был небольшой парикмахерский салон в том же районе, где и жила Мила, на Осеннем бульваре.
        Милу там хорошо помнили. Да и как забыть неумеху-парикмахера, которая отрезала часть мочки уха одной клиентке?! Стричь толком не умела, с клиентками была груба, быстро уставала, всегда была раздражительной и всем, ну, просто всем буквально, в салоне задолжала денег. Суммы были небольшие, конечно, но все же деньги.
        Как о человеке, о ней отзывались по-разному. Да, скандальная и раздражительная, но какая-то несчастливая, невезучая. Возможно, сирота, раз так нуждалась. Кто-то сказал, что в прошлом году у нее был парень, которого она сильно ревновала и который от нее все же ушел. Он был таксистом, постарше Милы, какой-то несерьезный. Мутный. Маникюрша сказала, что знает точно: Мила сделала от него два аборта. А потом он просто исчез.
        Коста разговаривал со всеми отдельно, в кабинете директора, молодой холеной девушки в белом брючном костюме, и все, несмотря на невозвращенные долги и скверный характер Базаровой, тем не менее отзывались о ней примерно одинаково: жалели ее. И никто не слышал о ее подруге Вере.
        В маленькой пристройке рядом с салоном находилась стеклянная будочка - мастерская по изготовлению ключей.
        Коста заглянул и туда. И был просто-таки вознагражден за свою внимательность и интуицию: мастер, молодой веселый парень, много раз видел, как за Милой заезжал таксист. И поскольку машину водитель ставил всегда таким образом, что виден был номер, то и запомнить его было нетрудно.
        Вот это удача! Мастер, в отличие от девушек-парикмахерш, которых визит Косты лишь развлек (никому из них не пришло в голову, что с Милой случилось несчастье, все как-то разом решили, что ее разыскивают именно из-за ее долгов), спросил, жива ли она.
        Да, это было первое, о чем он спросил. И объяснил это коротко: бедовая она девка, могли и прибить. Еще добавил, что у нее глаза злющие. Вот такие наблюдения.
        Коста поручил найти водителя такси. И уже через час он узнал, что водителя звали Виктор Геннадьевич Рохлин, и что в октябре прошлого года его нашли в собственной квартире с проломленной головой. Его убили гантелей. Убийцу не нашли. И ни одного свидетеля, который мог бы пролить свет на это дело.
        Что же это получается? Мила убила Ольгу Загуменную молотком. А ее бойфренда, который, видимо, причинил ей немало боли (два аборта плюс, вероятно, его измена), убила его же собственной гантелей. Во всяком случае, вывод напрашивался сам собой. Вот это девица! Хладнокровная убийца! А что, если кто-то из ее окружения, кто знал ее лучше всех, поручил ей убийство и обещал заплатить за это пять тысяч евро? Почему бы и нет? Она же нигде не работала, запуталась в долгах. Могла и согласиться.
        Телефоном, оформленным одним из телефонных операторов, она не пользовалась, распечатка оказалась пустая. Получается, что Мила Базарова пользовалась каким-то левым телефоном, может, та же подруга ей и дала свою симку. Вот стал бы человек, нормальный, благополучный, которому нечего бояться, так осторожничать? Конечно, нет. Даже в случае, если бы она потеряла, предположим, свой телефон, то обратилась бы к оператору и взяла просто новую сим-карту.
        Получается, что она весь этот год, начиная со дня убийства таксиста Рохлина, жила в постоянном страхе, что ее вычислят, найдут. Встретила другого парня, Игоря Засухина, но и с ним ей не повезло - он тоже бросил ее. И тоже поплатился - его первым заподозрили в убийстве новой пассии.
        Конечно, Засухина можно уже вычеркивать из списка подозреваемых.
        Но где же теперь искать Милу? Куда она делась? Судя по всему, домой она теперь вернется не скоро, если вообще вернется.
        Коста принял решение снять наблюдение за квартирой Базаровой.
        28. 8 августа 2022 г
        Собрались быстро, попрощались с Эммой, и Жене бы радоваться, что она возвращается в Москву, где уже совсем скоро увидится с мужем, но тут выяснилось, что куда-то подевался ее телефон.
        Конечно, она расстроилась. Искали все - и Эмма, и Петр с Женей, и даже подъехавшая к ним, чтобы вместе отправиться в аэропорт, Элиза. Бесполезно.
        - Женечка, мы можем опоздать, - нервничал Петр. - Вот приедешь домой и он, возможно, отыщется. Может, сунула куда-то в чемодан?
        Но она перерыла все вещи, все - нигде его не было. Элиза тоже торопила, твердила, что не любит опаздывать.
        Женя заметила, что в последнее время все в ее жизни происходит как-то очень быстро, стремительно. Или же ей это только кажется? Потеряла телефон - ну и ладно. Главное - не потерять любимого человека. Теперь она все свои беды и радости изменяла этим своим горем. Отсутствие Бориса будет для нее настоящим горем ровно до того момента, пока она не увидит его. Живого и здорового.
        А телефон? Может, и правда, отыщется?
        Вечером она заглянула к Петру в кабинет, чтобы поговорить. Она заметила, что как только вошла, он тотчас захлопнул ноутбук. Работал, значит.
        Пусть. Может, он своими записками, фантастическими, нереальными письмами реанимирует в своем сердце любовь к той женщине. Пусть хотя бы недолго почувствует себя счастливым, когда прочтет от нее (написанный им же) ответ на его послание. И там будет признание в любви, желание встретиться, обнять друг друга. Вот такая игра в любовь, вот такой самообман. Бедный, бедный Петр!
        Она спросила его, связывался ли он с Любой, новой хозяйкой их дома, смогут ли они приехать туда и пожить там какое-то время, пока не найдут себе новое жилище. Он сказал, чтобы она не волновалась, что все улажено, она же ясно сказала, что им разрешают пожить в доме еще месяц. И что пока они там будут, их там никто не потревожит. Что он навел справки через своих знакомых, выяснил, кто купил дом, что за люди. Оказалось, вполне адекватные, приятные, что с ними проблем не будет.
        - Может, выкупим дом обратно? - робко спросила Женя.
        - Там посмотрим. Ты не волнуйся, Женечка. Главное нам - добраться благополучно до дома и спокойно уже дожидаться возвращения Бори.
        - Пишете роман? - спросила, показывая взглядом на ноутбук, Женя.
        Он вспыхнул, покраснел, что называется, до корней волос. Щеки разрумянились.
        - Пишу.
        - И как? Получается?
        - Когда напишу, дам тебе почитать и ты сама скажешь. Мне будет очень интересно узнать твое мнение.
        - Про любовь, надеюсь?
        - Конечно. Без любви как? Никак.
        - Я по Боре соскучилась, - вздохнула Женя. - А вдруг он меня разлюбил?
        - Что ты такое говоришь? Да он просто боготворит тебя! Не думай ничего плохого, прошу тебя!
        - Ладно-ладно. Ну, я пойду?
        В самолете Петр снова места себе не находил. Так оберегал и опекал Женю, словно это он был ее любящим мужем. На этот раз он сидел в другом ряду, а по левую сторону от Жени устроилась Элиза. Она была в белых брюках и красной блузке. Нарядная, торжественная, довольная тем, что едет в Москву, да еще и в такой хорошей компании, о чем она не уставала повторять.
        - Как сейчас дома? Ничего не пропало? Девичьего сарафана какого-нибудь не появилось? Или крема от прыщей для подростков? - Она попыталась отвлечь Элизу от ее внезапно появившегося страха перед полетом.
        - Да нет… Вроде бы все нормально. Деньги тоже все целы.
        - Элиза, вот вы сказали, что вам надо в Москву, чтобы проверить какую-то там квартиру… Но ведь вы же совсем недавно были там! Мы же с вами вместе летели в одном самолете!
        - Да, это правда. И с памятью у меня все в порядке. Но тогда я летала совсем по другим делам. Мне надо было там кое-что уладить. Кое с кем встретиться. Сейчас же меня тревожит мой сон. Да и просто хочется сменить обстановку.
        Она нервничает или ей только кажется? Женя покосилась на соседку, чтобы понять, что она чувствует, в каком находится настроении. С одной стороны, она боялась перелета, с другой - ей точно хотелось приключений. В любом случае она не была спокойна. Хотя какое ей, Жене, до нее дело? Сейчас они долетят и разъедутся в разные стороны.
        Женя закрыла глаза. Самолет набирал высоту. Вот она, в отличие от Элизы, не боялась летать. Она получала удовольствие от полета. Ей казалось волшебством это нахождение в воздухе, среди подсвеченных солнцем облаков. Такой огромный, тяжелый самолет - и не падает! Как хорошо, что люди еще не научились читать мысли друг друга, вот бы посмеялись над ее детским восприятием самолета.
        - Элиза, я могу вас спросить? - Женя от скуки решила затеять этот разговор. А заодно отвлечь Элизу, с тревогой посматривающую в иллюминатор. - Может, желаете пересесть к окну?
        - Нет-нет, это ни к чему. Лучше не видеть, как мы будем падать, - она нервно хихикнула. - Так о чем вы хотели меня расспросить?
        - Понимаете, я так скучаю по Борису, что хотела бы послушать, каким был Борис, когда вы познакомились с ним. Чем он занимался? Что говорил? Как выглядел?
        - Боря-то? О! Боря - красавец-мужчина. Это с виду он может показаться немного грубоватым или холодным. Но стоило ему улыбнуться, как все тотчас расслаблялись, понимаете? Он, конечно, человек непростой, не каждый сможет с ним поладить. Но если уж он кому-то симпатизирует, то это все - крепкая дружба, преданность, уважение, забота! Он очень внимательный и заботливый мужчина. Знаете, я поначалу даже как-то приревновала вас к нему. Нет-нет, не в том смысле, конечно. Я же старая вешалка, я все понимаю. Но когда Петр рассказал мне по телефону, что Борис женился на своей домработнице, я сразу представила себе такую краснощекую здоровенную девку, кровь с молоком. Хитрую хохлушку. Но когда я увидела тебя, Женечка, я сразу поняла, за что Борис полюбил тебя.
        - Да? Интересно было бы узнать.
        - Ты талантливая. Красивая. Интересная. Ты даже одежду подбираешь с таким вкусом, что к тебе хочется подойти и хорошенько рассмотреть, полюбоваться. У тебя прекрасные золотые волосы, эти роскошные кудри… А кожа!
        - Все, довольно… - замотала головой Женя. - Не надо.
        - Ты - утонченная натура. Ты - как твои акварели, нежная, изящная, прозрачная. И ты уж точно не позарилась на его деньги. Ты другая. Вот почему я тебя сразу зауважала.
        - А откуда вам знать, что я не корыстная? Боря же очень богат…
        - Да потому, что я чувствую твою душу, понимаешь? Да и Петр мне рассказал, как все сложилось. Как тебе было трудно с Борисом, как он странно вел себя по отношению к тебе… И как ты сто раз пыталась уволиться.
        - И когда же он вам все это рассказал?
        - Давно, сразу же после вашей свадьбы, когда ты уехала в какой-то маленький провинциальный город, а Боря весь извелся, подумав, что ты бросила его…
        Вот оно! Вот то, что хотела узнать Женя. Значит, ее отъезд оказался болезненным для Бориса. И Петр видел, как он страдает. И упомянул это даже в разговоре со своей приятельницей.
        Зачем? Он что, всем рассказывает о том, что происходит в семье? Не так уж они и близки, Петр и Элиза, чтобы выкладывать ей такие подроб - ности.
        - Я просто поехала с подругой помочь ее племяннице. Вот и все. У Бориса тогда было много работы и ему постоянно казалось, что он уделяет мне недостаточно внимания. Вот я и подумала, что немного освобожу его от себя, чтобы он спокойно поработал.
        Она сказала это не столько для Элизы, сколько для самого Бориса, если вдруг между ним и Эльзой состоится разговор.
        Теперь надо было срочно менять тему. И она с легкостью перешла на «другие измерения».
        - Понимаю, вы просто хотите отвлечь меня… И вам за это спасибо. Но если вы считаете, что я все это придумала, то напрасно. Просто мы не хотим этого замечать. Между тем вокруг нас происходят совершенно потрясающие вещи!
        Последнюю фразу она произнесла как-то вяло и вдруг всхрапнула! Да так смешно, хрюкнула, сделала несколько нежных и почти детских «пуф» воздуха губами и уснула! Получается, что организм сам, чтобы избавить ее от страхов, усыпил ее. Удивительно!
        Что же тогда медлит Женин организм? Разве не понимает, что она сходит с ума от мыслей о Борисе? Почему бы и ему тоже не позаботиться и не заставить ее поспать? А ну, если и ей тоже последовать примеру и уснуть?
        И она закрыла глаза.
        - Какой вам сок? Есть яблочный, томатный, апельсиновый…
        Она открыла глаза. Да, было бы очень кстати выпить сейчас стаканчик апельсинового сока. О чем она и попросила стюардессу, толкающую впереди себя тележку с напитками.
        - А мне яблочный, - сказала Элиза.
        Женя заметила ее руку, тянущуюся за стаканчиком. Это была рука молодой женщины. Красная блузка. Голая тонкая рука с ухоженными ногтями. Легкий запах цитрусовых духов. Вместо уложенных крашеных волос - растрепанные светлые волосы точно такого же оттенка, что были и у Элизы.
        Женя пока что не видела лицо своей соседки, но посмотрела вниз - белые штаны. И вот женщина наконец взяла свой сок, повернулась, и Женя увидела румяную молодую щеку, аккуратный профиль, губы, слегла подкрашенные розовой помадой.
        - Лиза? - усмехнулась Женя, не веря уже своим глазам.
        - Ба! Это вы? И снова вместе? Разве такое бывает?
        Она вела себя на этот раз неестественно. Явно переигрывала. Они все переигрывали. Или же мир сошел с ума.
        - Здесь только что сидела пожилая дама Элиза. Приятельница моего деверя. Мы вместе покупали билеты, летели вместе. Вон, видите, господин…
        - Да я знаю его, это же Петр! Красавчик! - заулыбалась Лиза. - Мы же все летели в Париж вместе! Через Стамбул!
        - Как вы это проделываете? И главное, зачем? Кто поручил вам сводить меня с ума? У меня что, открылось баснословное наследство, и меня решили таким образом, как сумасшедшую, исключить из этой наследственной истории? Да забирайте все! Мне ничего не надо. Где там ваши документы? Я все подпишу. Кто у меня умер? Богатый дядюшка-миллионер в Америке или тетушка в Париже?
        - Ты чего несешь-то? - грубо оборвала ее Лиза.
        Она выпила залпом сок и утерла губы ладонью, оставляя на коже розовый блестящий след от помады.
        - Выпила, что ли? Какие наследники? Какая старуха? Я лечу в этом кресле с самого начала! Я даже в туалет не вставала. А ты спала и даже похрапывала.
        - Ну и ладно, - проговорила Женя, едва сдерживаясь, чтобы не броситься через ряд к Петру и схватить его за ворот и хорошенько потрясти. Он-то должен быть в курсе!
        Она решила больше ничего не выяснять. Вот долетят до Москвы, она дождется встречи с Борисом, а потом решит, рассказывать ему все то, что над ней проделывали, или нет. И если все это устроил Петр, она… она… Уф… Она не знает, что с ним сделает!!!
        Но не думать о Лизе она долго не смогла. Повернулась и, коснувшись рукой плеча соседки, спросила:
        - Я встретила в Париже, вернее, не так далеко от Парижа, в Живерни, одну женщину. Немолодую. Ее зовут Элиза. Так вот. Ты - точная ее копия, только в молодости. Я подумала, может, это и есть твоя родственница?
        И не дожидаясь ответа, Женя хотела было уже открыть телефон, чтобы показать снимки, но вспомнила, что телефона нет. Тогда она встала, добралась, протиснувшись между коленями Лизы и спинкой впередистоящего кресла, до Петра, разбудила его и попросила у него телефон на минутку, сказала, что хочет показать соседке фотографии сада Моне.
        Петр с радостью отдал ей свой телефон.
        Женя, вернувшись на место, принялась листать «галерею» снимков. К счастью, там действительно было много хороших фотографий, сделанных в саду Живерни. И что самое главное, на нескольких кадрах была запечатлена Элиза! Женя увеличила фото, чтобы показать Лизе.
        - Да, на самом деле, очень похожа. Неужели я буду такой?
        - Значит, это не она? - Женя и сама уже поняла, что никакие они не родственницы, иначе Элиза рассказала бы ей о Лизе, тем более что они все летят одним самолетом. Но где, где же теперь Элиза? Не могла же она испариться? Или выпасть из окна летящего самолета?
        Она снова потревожила начинавшую дремать Лизу, чтобы вернуть телефон Петру. Ну и чтобы осмотреться.
        Двинулась вдоль узкого прохода, и уже в самом конце салона заметила спящую Элизу, привалившуюся головой к иллюминатору.
        «Ну слава тебе, господи! Значит, я все-таки не сошла с ума и Элиза существует. А не превратилась во время полета в молодую Лизу».
        Немного успокоившись, но так и не поняв, зачем Элизе надо было перебираться в самый хвост салона, и каким все же образом на ее месте оказалась Лиза, она решила больше не заморачиваться и просто сделать все возможное, чтобы как-то ускорить полет. Чтобы время пролетело быстрее. А для этого надо было просто поговорить с соседкой на интересную, захватывающую тему!
        - Представляете, - обратилась она к Лизе, сделав вид, что не заметила, что та дремлет, - эта моя знакомая, Элиза, перед самым отъездом рассказала мне прелюбопытнейшую историю о том, как в ее доме стали появляться чужие женские вещи…
        И она с подробностями, которые выдумывала прямо на ходу, рассказала, в каком аду жила женщина, как перестала есть и спать, как оказалась на грани нервного срыва, и, что самое главное, у нее стали пропадать даже деньги! И это в то время, как в квартире никого, кроме нее самой, не было!
        Лиза нехотя слушала ее. Тогда Женя, чтобы еще больше заинтриговать ее, начала рассказывать о том, какие кошмары начали сниться «несчастной Элизе». Когда она дошла до истошных криков, доносящихся из соседней квартиры под номером 10, Лиза окончательно проснулась и замотала головой.
        - Так. Стой!!! Какая, говоришь, дверь? Какого цвета?
        - Желтая. А что?
        - Да просто напротив моей квартиры тоже есть желтая дверь, и номер квартиры десять!
        - Послушай, Лиза, я понимаю, что ты мне можешь не поверить… Короче, тебе что-нибудь известно про другие измерения? Про то, что они каким-то волшебным образом пересекаются и люди выпадают как будто бы из реальности, и переносятся посредством порталов в эти самые другие измерения?!
        Конечно, во все это Женя не верила, но почему бы не наплести всю эту чепуху соседке по самолету, чтобы развлечь ее, а заодно хотя бы на время позабыть о своих кошмарах?
        Лиза, вероятно, хотела ей возразить, и уже было открыла рот, как Женя весело и достаточно громко продолжила свой рассказ о том, как дама в возрасте прямо на ее глазах вдруг превратилась в «молодую козочку», которая запрыгала по берегу пруда с кувшинками.
        - Да-да, можешь мне, конечно, не верить, но так оно и было! Она сказала мне тогда, что, вероятно, ввинтилась в какой-то портал, который находится именно там, возле пруда. И еще добавила, представляешь, что, мол, все дело в кувшинках! Что это они во всем виноваты!
        - Кувшинки, говоришь? - И тут Лиза медленно повернула голову и посмотрела на Женю как-то странно. Сощурила глаза и долго-долго всматривалась в нее. Потом вдруг сказала: - Ты мужа ищешь?
        У Жени от неожиданности приоткрылся рот. Она обомлела.
        - Тебе что-то об этом известно? Но откуда?
        - Твой муж все это время был в другом измерении, поняла! - И, скривив рот, Лиза грубовато хохотнула. С издевкой. Или Жене это только показалось?
        29. 8 августа 2022 г
        Пока прошли паспортный контроль и «все круги ада», Женя потеряла из виду Элизу. Вероятно, она сама захотела оторваться от них и отправиться по своим делам. С другой стороны, это было так противоестественно и не похоже на нее - вот так взять и испариться, даже не попрощавшись! А ведь она точно вышла из самолета и ни в какое другое измерение не нырнула!
        Женя сказала о своих впечатлениях по этому поводу Петру, но тот лишь пожал плечами, мол, да какая теперь разница? Он казался чем-то встревожен, но ни слова об этом не проронил. Он вообще все то время, что они были в «Шереметьево», молчал и выглядел озабоченным.
        Женя решила, что у него, как и у нее, наступило то странное состояние, когда из рая, из какого-то солнечного мультяшного мирка, где всем хорошо и весело, возвращаешься в реальную жизнь, вот как сейчас, - в прохладную, пасмурную Москву. И новые, с серым налетом, декорации этой реальности превращают еще недавно оптимистические надежды в проблемы. Такие вот психологические перевертыши.
        Женя даже спрашивать не стала, что с Петром происходит и почему он вдруг стал так мрачен, она точно знала, что его беспокоит и о ком он постоянно думает: Борис! Хотя… А разве тот факт, что они сейчас вернутся в дом, который им уже не принадлежит, может поднять настроение или хотя бы сохранить то мироощущение, ту радость, в которой практически беспричинно Петр пребывал в Живерни? Он вернулся в Москву и его накрыло. Как черным зонтом. И единственная причина, которая вызвала бы сейчас его улыбку, и его лицо просветлело бы, - это был Борис. Появись он сейчас здесь, в аэропорту, машущий им рукой, как они кинулись бы ему на шею…
        - Послушай… Что-то мне как-то не по себе… - услышала Женя прямо над ухом и пришла в себя.
        Оглянулась. Они стояли на обочине тротуара, рядом с такими же, как и они, прибывшими пассажирами, и ждали, когда рядом с ними остановится хотя бы одно из вереницы медленно движущихся такси.
        Если Элиза куда-то пропала, то Лиза была рядом. Она стояла так близко, что своим плечом касалась плеча Жени.
        - Что с тобой? - не очень-то доброжелательно спросила, слегка поморщившись, Женя.
        К этой грубоватой и нахальной особе, которая еще в самолете напустила вокруг себя много туману и какой-то жутковатой мистики, отправив Бориса «в другое измерение» (будь они уже неладны, все эти измерения!!!) Женя и вовсе потеряла интерес и с трудом терпела ее присутствие.
        - Послушайте… Я не знаю ваших планов, думаю, вы сейчас поедете домой… Но мне вдруг стало так страшно. У меня, может, паранойя, но я боюсь ехать домой. Зачем ты мне только рассказала про эту желтую дверь, эти крики?
        - Лиза, хватит уже… Надоело…
        - Это ты мне говоришь, что тебе надоело? А тебе не надоело пугать меня? Или у тебя память отшибло? Вспоминай, черт подери!
        - Девочки, потише… - Петр подхватил Женю под локоть и попросил ее отойти в сторону, чтобы не мешать людям, которые догадались заранее вызвать такси, садиться в машины. - Отойдем… Что это вы расшумелись?
        - Да что вспоминать? - отмахнулась Женя, чувствуя, как впадает в зябкое оцепенение.
        Дурнота накатила, и Женя почувствовала приступ тошноты. Токсикоз?
        - Вспоминай! Стамбул! Мы разговариваем с тобой, и это я, слышишь, это я рассказываю тебе о том, что живу в Москве, в многоэтажке, и что напротив меня живет одна женщина, соседка… Вернее, ее уже нет в живых, она умерла. Вспомнила?
        - Ну да… что-то такое было… Кажется, она просила тебя поливать цветы… Но после ее смерти все цветы отдали другой твоей соседке, так? И что? К чему ты мне все это рассказываешь?
        - Да к тому, что ты мне только что в самолете вчехляла, что как будто бы это Элиза, какая-то там старушенция, рассказывала тебе свой сон про желтую дверь, про крики… А это было со мной, поняла? И не во сне, а наяву! Там кто-то кричал… И я встала и пошла на крик, подошла к этой двери, прислушалась… Было уже тихо. А что, если там кого-то избили или вообще убили? Петр, вы слышите меня? Прошу вас, поедемте со мной туда. Что-то мне страшно…
        Петр принялся совершать какие-то странные движения руками, словно пытался жестами выразить свои мысли или чувства, но в результате все получилось смешно и нелепо.
        И вдруг Женя все поняла: он не решается сказать ей, Жене, что он не прочь помочь Лизе и поехать к ней. Да хоть куда, только чтобы не в Подольск! На самом деле… Кто знает, что их там ждет? А вдруг в комнатах уже стоит другая мебель и повсюду коробки с вещами новых владельцев? Он боится этого. А еще он переживает за Женю.
        - Петр, может, правда, поедем с Лизой? - Женя решила ему помочь, потому что и сама испытывала примерно такие же чувства. - Смотрите, она побледнела…
        Лицо Лизы и на самом деле стало бледным. Да и выражение лица было странным, отсутствующим, словно она вот-вот потеряет сознание.
        - Хорошо, Лиза, поедемте к вам. Чаю хотя бы нальете? - усмехнулся Петр.
        - Петр Михайлович, вы, честно говоря, тоже выглядите неважно, - сказала Женя. - Давайте уже решать что-то с такси!
        И тут Петр, для которого теперь была обозначена цель, словно пришел в себя, собрался с силами и бросился выполнять поручение Жени.
        Примерно час добирались из Шереметьева до Осеннего бульвара. Лиза жила в многоэтажном доме, поднялись на лифте - Петр с двумя чемоданами в руках, Женя с небольшой дорожной сумкой, Лиза с совсем уже белым лицом остановилась перед соседской выкрашенной желтой краской дверью (это было так странно и чудно, чтобы дверь в таком доме была вообще так грубо и ярко выкрашена!), и некоторое время стояла в нерешительности.
        - Лиза, что на этот раз? Чего боишься-то?
        - Да нет, не в этом дело… Просто голова кружится.
        - Ты живешь одна или тебя кто-то ждет? - спросил Петр.
        - Одна.
        Лиза достала ключи, подошла к своей квартире, открыла ее, и в лицо сразу же пахнуло теплым затхлым воздухом, какой бывает, если квартира в жаркое время года долгое время не проветривается.
        - Проходите, пожалуйста. Не разувайтесь, все равно буду убираться.
        Петр избавился от багажа, прошел в комнату и рухнул в кресло.
        - Эх, старость - не радость! - вздохнул он.
        - Это вам ли говорить о старости? - усмехнулась Лиза.
        Она открыла балконную дверь, и в квартиру тотчас хлынул прохладный вечерний воздух Москвы. И вместе с ним как будто бы ворвался и гул большого неспокойного города.
        В сумерках за окнами начали зажигаться огни.
        Жене почему-то захотелось поплакать. Прижаться к Петру или все равно к кому, будь рядом собака, она обняла бы ее и заплакала.
        Как же ей было жаль потерянного дома! Это же надо: вместо того чтобы спокойно добраться до дома, принять душ и лечь в свою удобную кровать, ей пришлось проехать через весь город, чтобы оказаться в чужой квартире какой-то нервной девицы.
        В голове уже созрел план: надо прямо отсюда, с Осеннего бульвара отправиться на свою собственную квартиру. Пусть она пока еще не обустроена и там не убрано, зато их с Петром там никто не побеспокоит, не выгонит.
        Петр, который словно услышал ее мысли, тихо произнес:
        - Предлагаю отсюда прямиком направиться на Арбат, в квартиру Бориса. У меня и ключи есть.
        - Да? Как хорошо! Надеюсь, ее-то не «отжали»?
        Да, она была один раз в той квартире. Она была большая, но какая-то бестолковая, почти без мебели, зато в ней имелась кровать, два дивана и, что самое главное, - просторная и почти обустроенная кухня!
        Находясь в браке всего несколько месяцев, Женя еще не успела толком понять, какой недвижимостью владеет ее муж, но вот эту квартиру на Арбате она, конечно, запомнила. И тут же вспомнила свои ощущения, едва только переступила порог: ревность и еще раз ревность. Куда, как не сюда, в эту удобно расположенную квартиру, приводил своих женщин Борис? И пусть это были случайные женщины, которых он приводил, к примеру, из ресторана или бара, но они обитали здесь некоторое время, хотя бы до утра. Пользовались ванной комнатой, полотенцами, пили ночью шампанское из высоких бокалов, а утром - кофе из маленьких чашечек. И кофе им варил Борис. Наверное, Борис. Или они сами. А может, кто-то из них, желая продемонстрировать свои женские качества, готовил ему утром омлет?
        Везде засада! Собственные же мысли не давали ей покоя. И зачем она только вспомнила эти свои давние ощущения? Все эти кратковременные связи Бориса были до его знакомства с Женей. Тогда чего же горевать и расстраиваться? Когда уже она возьмет себя в руки?! Все, надо поскорее здесь все заканчивать и ехать домой. Да. Домой, на Арбат!
        - Вам чаю или кофе? - спросила Лиза.
        Она сильно изменилась. Казалась напуганной и даже походка ее стала неуверенной, словно она ходила босая по полу с битым стеклом.
        - Нам - ничего. Лиза, кажется, ты хотела проверить соседнюю квартиру. У тебя есть ключи от желтой двери?
        - Да. Есть.
        - Давай уже открывай быстрее. Убедимся, что там все в порядке, да и поедем. Я страшно устала. Все-таки такой перелет, да и…
        Она хотела сказать, что и у нее тоже нервы, и что у нее теперь нет дома, и Бориса она неизвестно когда увидит. Но промолчала. Лиза - чужой ей человек, и ей уж точно нет никакого дела до переживаний Жени.
        - Сейчас. Минуту.
        И Лиза, сняв с гвоздя в передней связку ключей, вышла из квартиры (Женя с Петром последовали за ней), и, как-то совсем уж театрально, горестно вздохнув, принялась отпирать замок.
        Желтая дверь (возможно, та самая дверь, о которой не так давно рассказывала Жене Элиза!) открылась, и все трое вошли в квартиру.
        Когда-то здесь жил старый человек. Вся обстановка была старой и убогой. Да и запах был специфичный. Словно стены успели вобрать в себя запах лекарств, корвалола, валерианы, болезни и самой старости.
        Лиза бросилась открывать балконную дверь. Причем двигалась по квартире уверенно. Оно и понятно, много раз ей приходилось бывать здесь, присматривая за квартирой в отсутствие хозяйки, поливая ее цветы.
        И вдруг Женя вскрикнула, увидев прямо под ногами, неподалеку от двери, ведущей в другую комнату, бурые пятна на полу.
        - Что это? Кровь?
        Лиза подскочила к ней и уставилась на заляпанный пятнами старый вытертый паркет.
        - Блин…
        - Это не блин, а похоже, кровь, - сказал Петр, опускаясь, чтобы разглядеть получше пятна. - Думаю, нам надо уже открыть дверь.
        Женя с Лизой отступили подальше. Петр, хоть и никогда не был храбрым и решительным, на этот раз просто удивил Женю, когда взялся за ручку да и распахнул дверь!
        Подошедшая сзади него Лиза просунула руку над его плечом, нащупала на стене справа выключатель, поскольку в комнате из-за плотно задернутых штор было совсем темно, вспыхнул свет, и все увидели прямо посреди комнаты стул с обрывками веревки, а под ним на ковре - большое темное пятно.
        - Мамадарагая… - прошептала Лиза.
        У Жени мороз пошел по коже. А по голове словно заструились холодные потеки воды.
        - Да здесь кого-то пытали, - сказал Петр осипшим от волнения голосом. - Иначе как объяснить эти веревки? Эту кровь?
        - А я что вам говорила? - воскликнула Лиза. - Я же слышала крики! Слышала, но ничего не сделала! Только вот не пойму, кто же это мог быть? Наверное, кто-то из наследников этой квартиры… Может, одна сестра пытала другую, чтобы та отказалась от наследства? Все… Я уезжаю отсюда. Поеду к подруге, там и заночую. А потом… Потом видно будет. Пойдемте уже поскорее отсюда!
        - А как же полиция? - удивилась Женя. - Давайте вызовем полицию. Здесь же явно кого-то пытали, а может, и убили!
        - Женя, пятно уже высохло, это было давно. Вот если бы нашли труп, тогда вызвали бы. А так… Только нервы себе потреплем.
        И это сказал Петр! Что ж, это на него похоже. Хотя, может, он и прав? К тому же это лишние волнения.
        «А мне нельзя волноваться», - подумала Женя.
        Но что-то подсказывало, что уйти вот так, зная, что в этой квартире было совершено преступление, было бы подло, низко.
        - Я сама позвоню в полицию, когда приду в себя, - вдруг сказала Лиза. - Нельзя же так все оставить. Найду способ связаться с ее дочерями. Может, это преступление не имеет к ним никакого отношения.
        Петр энергично закивал. Обрадовался, что с них с Женей теперь снята вся ответственность.
        - Что ж, Лиза, нам пора.
        - Да-да, я понимаю.
        - Женечка, пойдем уже отсюда.
        - Петр, Женя, спасибо вам большое, что проводили меня… Я тоже чуть позже уеду, не хочу здесь оставаться. Дозвонюсь до Веры, договорюсь с ней, узнаю, дома ли она вообще…
        - Далеко ехать?
        - В Кузьминки. Недалеко от метро, на Полетаева.
        - Неужели это все из-за этой соседки? Ты серьезно? - удивилась Женя.
        - Можно сказать и так, - пожала плечами впечатлительная Лиза.
        Петр вызвал такси, и уже через четверть часа они усаживались в машину. Петр сел рядом с водительским местом, Женя - на заднем сиденье.
        - Петр, вам не показалось, что с этой желтой дверью что-то не то… Я хочу сказать, что это ну очень уж странно, просто мистика какая-то (!), что две особы, одну из которых зовут Элиза, а другую - Лиза, рассказали мне практически одну и ту же историю о криках, доносящихся из соседней квартиры за желтой дверью?
        Водитель, услышав такое, бросил настороженный взгляд в зеркало, встретился взглядом с Женей, и та смолкла.
        - Женечка, потом, - бросил через плечо Петр. И был прав.
        Квартира Бориса находилась на старом Арбате, в семиэтажном стильном сером доме с выпирающими изящными полукружиями застекленных балконов, в тихом огороженном металлической оградой доме.
        Женя с Петром вышли из такси. Женя чувствовала себя совершенно разбитой.
        - Салют!
        Она вздрогнула, резко обернулась и увидела Валерия Реброва!
        - Господи, Валера!!! - Женя кинулась к нему, как к родному человеку. Ее растущее желание обнять кого-то, кто разделил бы вместе с ней ее тоску и печаль, вылилось вот в такой эмоциональный порыв.
        - Женька! - Ребров подхватил ее, обнял. - Ну-ну, только не смей плакать!
        - Как ты узнал, что мы едем сюда?
        - Так Петр Михайлович мне написал.
        Значит, пока они ехали, Петр написал сообщение Реброву. Что ж, замечательно!
        - Женя, все будет хорошо! И скоро ты уже увидишь Бориса Михайловича! Это я тебе обещаю!
        - А я что говорил? - ожил как будто бы и Петр. Его настроение менялось так же, как и у Жени. В зависимости от того, что они узнавали о Борисе.
        - А ты откуда знаешь? - допытывалась Женя уже в лифте.
        - Возможно уже завтра, или, в крайнем случае, послезавтра, ты его увидишь!
        - Спрашиваю в который уже раз: откуда тебе это известно? Он звонил тебе? Почему, почему он звонит вам и не звонит мне? В чем дело? Что вы все от меня скрываете?
        Они поднялись на третий этаж, Петр открыл дверь, и все вошли в душную квартиру. Петр включил свет.
        - Уже третья душная квартира за один день. Не многовато ли? - тихо прокомментировала Женя, осматриваясь.
        Она ждала появления призраков любовниц Бориса в свой голове, но они что-то задерживались. И почему-то никаких неприятных ассоциаций при виде широких диванов или кухонных шкафов с хрустальными бокалами для шампанского тоже не возникало. Это была просто большая полупустая квартира, которую так и хотелось поскорее привести в порядок, заставить удобной мебелью, набить красивыми вещицами…
        Пока Петр затаскивал чемоданы, Валера Ребров с хозяйским видом прошел на кухню, и Женя услышала плеск воды. Заглянула к нему - тот мыл как раз те самые бокалы, в которых явно намеревался налить принесенное им шампанское.
        - Оно не очень холодное, я купил его часа два тому назад, - говорил он, откупоривая его. - Отметим ваше возвращение.
        Зашел Петр, вымыл руки, сел за стол. Женя заметила, что они обменялись взглядами, словно хотели что-то сказать друг другу, но в ее присутствии не решались.
        - Что вы хотите друг другу сказать? Говорите уже! Что-нибудь про Бориса?
        - Женечка, выпей, - Валерий вручил ей бокал. - Давайте, за встречу!
        - Да не буду я пить! - возмутилась Женя. - У нас что - праздник какой? Что вы все темните? Что вы от меня скрываете? И что вообще вокруг меня происходит? Валера, вот ты не знаешь, но там, в Живерни, со мной происходили очень странные вещи. У меня создалось впечатление, будто бы меня решили свести с ума. Я потом как-нибудь расскажу тебе все подробности, но пока что… пока что мне кажется, что вы все в сговоре! С тех пор как я вернулась из Калины, я только и делаю, что размышляю о том, что стало с моим мужем. Поначалу я думала, что он умер. Достаточно было увидеть Петра Михайловича… он выглядел, как бомж… Такими опустившимися становятся потерявшиеся в этой жизни люди. Вернее, так он выглядел бы, если бы его родной брат умер и он не мог с этим справиться… И это было страшно. Но через какое-то время все изменилось, и он пришел в себя, а потом вдруг увез меня во Францию! Да, может, ты не знаешь, но Борис, который влип в какое-то мутное дело, продал наш дом!
        Теперь в ее голосе звучали слезы.
        - Как это - продал? - Ребров покосился на Петра. - Петр Михайлович…
        - Вот вернется Борис и все нам объяснит.
        - Ах, вон оно что! А я-то все гадал, почему мы здесь, в этой квартире, а не в доме?
        - Скажите мне честно: у Бориса появилась другая женщина? Может, он вернулся к своей жене? Может, у его любовницы родился ребенок, и он не мог бросить ее и переехал к ней, а вы не знаете, как мне об этом сказать? Говорите прямо! Я требую!
        Она перешла на крик, что-то сломалось в ней, сорвалось, и ей показалось, что потолок кухни резко наклонился, и неприятный, железистый привкус, словно она глотнула крови, появился во рту…
        - Валера, держи ее, она падает!!! Вот черт, она потеряла сознание… Хорошо, что ты успел подхватить ее… Надеюсь, она не ударилась…
        30. Вера - Лиза
        « - Вера? Привет, моя хорошая!
        - Привет.
        - Господи, как же я рада снова слышать твой голос. Без помех. Он так чисто и приятно звучит. И знаешь почему? Вера, ты где? Почему молчишь?
        - Да здесь я, здесь.
        - Я уже в Москве! Я дома. Но не могу оставаться здесь ни минуты.
        - Что так?
        - Вера, у тебя такой холодный тон. Ты злишься на меня?
        - А ты как думала? Все то время, что ты была в Париже, я места себе не находила. Мне пришлось общаться с какими-то фантомами, призраками, безумными старушками. Знаешь, после таких шизофренических бесед можно и самой спятить. Очень надеюсь, что, когда мы встретимся, ты все мне объяснишь. И покажешь мне все, что тебе удалось сфотографировать, записать, словом, зафиксировать. Ты в большой беде, Лиза!
        - Да брось! Со мной все в порядке. И уж если говорить о беде, то случилась она не со мной, а с кем-то из семьи моей покойной соседки. Вот приеду и расскажу, что мы увидели, когда я открыла желтую дверь…
        - Лиза, что за бред ты несешь? Какая еще желтая дверь?
        - Желтая дверь соседской квартиры. Знаешь, там, кажется, кого-то убили. Но давай я расскажу тебе уже все по порядку, когда приеду.
        - В смысле?
        - Я хочу приехать к тебе. Прямо сейчас. Не могу оставаться в этой квартире. Можно?
        - Так неожиданно… Ты бы меня хотя бы предупредила. У меня в холодильнике пусто, я давно ничего не покупала. Работы по горло…
        - Ну, пожалуйста! Мне ничего не нужно. К тому же я могу по дороге зайти в магазин и что-нибудь купить. И у меня есть для тебя подарки! Тебе понравятся.
        - Ладно, приезжай.
        - Знаешь, тут у меня были мои знакомые, я попросила их проводить меня до дома… и все это из-за тех криков, которые я слышала… Потом расскажу. Так вот, ты бы видела выражение их лиц, когда я сказала им, что хочу купить квартиру рядом с тобой, в Кузьминках, на Полетаева! Конечно, где Осенний бульвар, а где Кузьминки… Но что бы они в этом понимали? Снобы! Знаешь, они такие странные. Заврались. Его зовут Петр, он брат ее мужа…
        - А она - это кто?
        - Одна девица. По-моему, у нее не все дома. Так вот, я думаю, что они любовники. Но тщательно скрывают это. Пока ее муж, известный адвокат, трудится где-то там за границей, они развлекаются, путешествуют, вот только что вернулись из Франции. Очень, очень странная парочка…»
        31. 8 августа 2022 г
        Женя открыла глаза и не поняла, где находится. Ни в Подольске, ни в Живерни, ни даже на Арбате.
        Она поднялась, села на постели. В комнате было темно - за окнами сияла огнями ночная Москва! Куда на это раз ее привез Петр?! Что еще придумал?
        Она принюхалась. Ну да, конечно. Специфический запах - больница! Она в палате. Одна.
        - Э-э-эй! - Она тихо позвала, словно ее кто-то мог услышать. Где-то наверняка есть кнопка вызова медсестры. Но знать бы где!
        И тотчас дверь открылась, и в палату проскользнула чья-то тень. Петр! Ну, конечно, кто же еще?!
        - Ты проснулась? Ну слава богу!
        Он почти плакал. Его трясло. Она поняла это, когда он нашел в темноте ее руку и крепко сжал.
        - Женечка, Женечка… Уф… Почему ты не рассказала, что беременна? Почему? Все могло бы сложиться иначе!
        Теперь была ее очередь крепко сжать его руку и даже впиться ногтями в его кожу. Ну конечно! Здесь в больнице ему все и рассказали!
        - Хотите сказать, что если бы Борис знал, что я беременна, то не бросил бы меня, да?
        - Так, спокойно… Я вовсе не это собирался сказать. Вернее, я вообще ничего не хотел говорить. И не скажу. Все хорошо. Главное - ты здорова. Все обошлось. Ты бы знала, как мы с Ребровым перепугались, когда ты потеряла сознание! Вызвали «Скорую помощь», и вот теперь ты здесь…
        - Быть может, вы мне все-таки расскажете то, что скрываете о Борисе?
        - Я ничего не скрываю. Могу сказать одно - я зашел слишком далеко…
        - В смысле?
        Они сидели в темноте, и какими-то темными казались слова и мысли. Что он имел в виду? В чем зашел далеко? И вдруг ей стало не по себе: а что, если вся эта поездка, как и выдуманная им история исчезновения Бориса, связана с… ней? Что, если Петр влюблен в нее и решил украсть ее у брата? Эта поездка в Живерни - не способ ли произвести на нее впечатление? Решил заполучить ее таким вот изуверским способом? Но где тогда сам Борис? А что, если он запер его где-нибудь? Что, если Петр сошел с ума? Или, наоборот, настолько умен, что перестарался, планируя ее похищение, и вместо того, чтобы суметь влюбить ее в себя, заставил подумать о нем, как о сумасшедшем?
        Но тогда какая роль отведена Реброву? Он помогает Петру или Ребров так же не понимает, где Борис?
        Она должна сбежать из больницы, немедленно. Прямо сейчас. Но как? Денег у нее нет. Она лежит в больничной ночной рубашке. Вот ужас-то!
        - Что-то мне холодно… Зябко… - Она передернула плечами. - Может, у меня температура?
        Петр. Какой же он предсказуемый! Он тотчас снял с себя пиджак (белый пиджак, вот пижонище!) и набросил ей на плечи. Хотел включить свет, но она не позволила.
        - Не надо, будет резать глаза. Петр, вы не могли бы произвести разведку боем?
        - Не понял…
        - Вы не могли бы пройтись по коридору и выяснить, где находится душ?
        - А разве его нет в палате? Это хорошая палата. Очень.
        - Он не работает.
        Она все придумывала на ходу. Знала, что получается нелепо, грубо, что в любую минуту она может проколоться, но просто знала Петра - доверчивого, рассеянного, готового ради нее на многое. Главное, было выпроводить его из палаты с тем, чтобы успеть воспользоваться его прекрасным пиджаком, в кармане которого наверняка имелся и телефон, и портмоне с деньгами. Конечно, разблокировать телефон ей вряд ли удастся. На ум идет только один вариант - день, месяц и год его рождения. Это она знала. Если не пройдет, значит, ей надо будет как-то действовать и без телефона, но с помощью денег. Во всяком случае, попросит у кого-нибудь телефон, чтобы позвонить Реброву.
        Петр был у дверей, когда она достала из кармана его пиджака телефон и с невинным видом спросила, как его разблокировать, чтобы позвонить Антонине.
        - Все семерки. Всегда думал, что они принесут мне счастье.
        - Спасибо!
        Петр отправился на поиски душа. Он может отсутствовать и как пару минут в случае, если душевая где-то рядом, или же, встретив кого-то из медперсонала, узнает, что в ее палате с душем все в порядке, или полчаса - если поиски душевой растянутся.
        Женя встала, включила свет, и тотчас увидела шкаф, а в нем - свою одежду. Конечно, ВИП-палата, как же иначе? Все в полном порядке, аккуратно, комфортно и удобно.
        Она быстро переоделась, набросила на плечи пиджак Петра, выключила свет и, открыв дверь, выглянула в коридор. Он был пуст. Вот в какую сторону двигаться, чтобы не встретиться с Петром?
        Она решила пойти налево. Отпустить ситуацию. Пусть все идет как идет. Если встретит Петра, скажет, что ей нужно отлучиться, но она сейчас вернется, чтобы он дожидался ее в палате. Посмеет ли он спросить ее, почему она одета и куда направилась? Может ведь и не спросить. Он такой, этот Петр. Добрый и странный. Но она придумает, что ему ответить.
        К счастью, она никого не встретила. Спустилась на лифте на первый этаж, спокойно прошла мимо уткнувшегося в монитор компьютера охранника и вышла в ночь.
        Накрапывал дождь. Женя вдруг поняла, что впервые за долгое время находится совершенно одна. Без Петра. Без Элизы. Медицинский центр находился на Арбате, старинное здание в центре города, поблизости ни деревца, ни кустика, за которыми можно было спрятаться.
        Она добежала до угла, завернула, понимая, что ее в любую минуту хватятся и быстро найдут, и позвонила Реброву.
        - Петр Михайлович? - услышала она голос Валеры.
        Ну, конечно, она же звонит с телефона Бронникова.
        - Валера, это я, Женя. Знаю, что ночь, прости, если разбудила. Забери меня отсюда, я в медицинском центре, сейчас скажу, как называется…
        - Да я знаю, где ты, мы же вместе с Петром Михайловичем тебя туда определили. А где он сам? Что случилось? Он тебя обидел?
        - Валера, пожалуйста, без вопросов. Просто приезжай и забери меня отсюда. Отвези к Тоне. Пожалуйста! Сможешь?
        - Конечно. Ты где?
        - Здесь же, на улице. За углом. Здесь же ни деревца, спрятаться негде… Дождик еще… Только бы не простыть. Пожалуйста, поторопись.
        - Я постараюсь быстро. Благо ночью пробок не бывает. Все, жди.
        Денег в кармане пиджака не оказалось. Значит, портмоне может быть в заднем кармане его джинсов. Что ж, так даже лучше. Во всяком случае, Петр при деньгах, а это значит, что может вызвать такси и вернуться в квартиру Бориса. Но, скорее всего, он попросит у кого-нибудь из медперсонала телефон, чтобы позвонить тоже Реброву. Потому что Валера Ребров - палочка-выручалочка в их семье. И чтобы ни случилось, всегда звонят ему. Даже Борис.
        Женя сняла пиджак и спряталась под ним, как под зонтом. Половина первого ночи, но Москва не спала. Время от времени проезжали сверкающие при свете огней машины, садились в такси вышедшие и ресторана парочки, прошел, сгорбившись под тяжестью футляра с контрабасом уличный музыкант, прошелестела желтым рваным дождевиком бомжиха, пробежала стайка юных бесшабашных студентов, процокала тоненькими каблучками закутанная в роскошную красную шаль красивая женщина…
        Все жили своей жизнью, знали, куда идут и зачем, их кто-то ждал… И у них был свой дом. Пусть это была дешевая комната под самой крышей или койка в общаге, а может, роскошная квартира или загородный дом. А куда собралась, на ночь глядя, Женя? Уж точно не в квартиру Бориса, от которой у нее не было ключей и где она никогда не чувствовала себя хозяйкой. И не в Подольск, в дом, который хоть и не так давно считался ее домом, но который она любила, считала его живым и была к нему привязана.
        Она вдруг вспомнила, что не позвонила Тоне не предупредила о своем визите! Для начала надо было вспомнить номер. И как же она удивилась, когда, листая в телефоне Петра просто на всякий случай список абонентов, нашла: «Антонина». И ведь это была ее Антонина! Она вспомнила последние четыре цифры.
        Позвонила. Конечно, растревожила Тоню. Объяснила ситуацию.
        - Я жду тебя, моя дорогая. Сейчас постелю постель.
        Тоня. Ангел.
        Реброва она ждала долго. Замерзла. Слышала, как несколько раз хлопнули двери медицинского центра, раздавались, какие-то голоса. Это Петр разыскивал ее. Но никому, к счастью, и в голову не пришло, что она стоит за углом, кутаясь в его белый пиджак. Он понял, наверное, что она воспользовалась его телефоном и, быть может, вызвала такси. Но ему также известно, что у нее при себе нет денег - сумочки-то в шкафу в палате не оказалось. Она осталась в квартире Бориса. И теперь Петр переживает за Женю и наверняка чувствует себя виноватым. И кому он может позвонить (если, конечно, помнит номер)? Конечно, Реброву. А не окажется ли сейчас, что после звонка Ребров, приняв сторону Петра, сдаст ее ему? Скажет, где она находится? Пусть только попробует - тогда дружбе конец.
        Но Валерий приехал один. Схватил ее в охапку и помог сесть в машину.
        - Я печку включил, здесь тепло, отогревайся. Женя, ты что творишь? Петр там с ума сходит! Ты беременная, стоишь ночью на улице, под дождем! Как это понимать?
        Она не сразу ему ответила. Сидела, нахохлившись, на заднем сиденье, обняв себя за плечи и стуча зубами. Вот только простыть сейчас и не хватало.
        - Валера, я вот расскажу тебе все, что со мной происходило в Живерни, а ты мне ответь: что все это значит?
        И она, собрав все свои силы и стараясь не плакать, рассказала об Элизе, о Лизе, о других измерениях, рассказы о которых были направлены явно на то, чтобы свести ее с ума, о желтой двери, о странном поведении Петра, который так и не удосужился дать ей свой телефон в то время, когда с ним связывается Борис.
        - Говоришь, что эти две женщины старели и молодели прямо на твоих глазах в самолете?
        - Да! Я своими глазами видела, как меняется кожа Лизы, сморщиваясь… Я же тебе уже все рассказала! Ты что, не веришь мне?
        - Но ты сама-то понимаешь, что такого не может быть!
        - Понимаю. Но я своими глазами видела и Лизу в саду Петра. Валер, ты думаешь, что я схожу с ума? Что живу в вымышленном мире, среди призраков?
        - Нет, Женя. Я лично считаю тебя вполне здоровым, адекватным человеком. И Петр тоже нормальный мужик. Конечно, он слабоват, такой рохля… Но добрейшей души человек. И он, конечно, полная противоположность своему брату.
        - Ни слова о драконах! - взвилась, стуча зубами, Женя. - Не хочу больше ничего о нем слышать! Я думаю, что Петр увез меня в Живерни только лишь затем, чтобы отвлечь меня от мыслей о Борисе. Я уверена, что он знает, где он и с кем. Что там - просто огромная и подлая измена!!! Я тебе даже больше скажу - возможно, Петр влюблен в меня и старается произвести на меня впечатление.
        - Ну, влюблен он или нет, я не знаю. Но то, что Петр - человек благородный и никогда не позволит себе отбить жену у брата…
        - Отбить? Отбить можно только в том случае, если муж любит свою жену. А если он ее, то есть меня, бросил, то меня, получается, и отбивать-то не надо. Я вроде как свободна. Меня можно только подобрать, как брошенную вещь…
        И сказав это, Женя залилась слезами.
        - Брось плакать! Тебе нельзя! Возьми себя в руки, и все! Никто тебе не изменял, поняла! Борис просто был далеко отсюда, он зарабатывает деньги, работает на одного крутого клиента.
        - Да? Да что ты говоришь? Он так зарабатывает, что продал наш дом!!! Валера, я тебя очень прошу. Просто умоляю. Постарайся завтра все узнать про наш дом. Продан он на самом деле или нет? Ты пойми, дом стоит миллионы! Это какой же должен быть гонорар за адвокатские услуги, чтобы покрыть стоимость дома в плане возмещения убытков, да плюс еще и какие-то дополнительные деньги? Получается просто космическая сумма!!! К тому же, как я понимаю, Борис рисковал, возможно, жизнью, пряча своего клиента где-то, я не знаю, в Африке или еще где… Ну очень все странно, начиная с первой минуты моего возвращения из Калины. Валера, я прошу тебя, если ты что-то знаешь о Борисе, расскажи! Иначе я на самом деле сойду с ума!
        - Что знал - рассказал.
        - Борис с тобой лично связывался? Ты же, когда встретил нас на Арбате, возле его дома, первое, что сказал, что Борис скоро вернется, сегодня или завтра. Откуда тебе это известно?
        - Из достоверных источников, - тихо пробормотал Ребров.
        И Женя замолчала. Пожалела о том, что была с ним так откровенна, что так много рассказала ему. Теперь и он тоже поставит ей диагноз. Пусть уж везет в Подольск к Тоне, а там она обойдется уже без них - без Петра и Реброва. Переночует у нее, а утром Тоня отвезет ее в ее квартиру. Они вместе приведут ее в порядок, и Женя начнет новую жизнь.
        Все. Решено. И к Борису она больше не вернется. Как вообще можно думать и страдать по мужчине, который в течение долгого времени избегает общения с ней? Она с легкостью даст ему развод, пусть женится на ком угодно.
        Женя позвонила Тоне за четверть часа до ее появления в Подольске, попросила встретить ее возле подъезда. И когда они наконец приехали, она, выйдя из машины и бросив Реброву прохладное «спасибо» и даже не посмотрев ему в глаза, бросилась к подруге, обняла ее и разрыдалась.
        Ребров не уезжал. Чего он ждал? Что она вернется и скажет что-то хорошее, доброе?
        «Прощай, Ребров!» - мысленно попрощалась она с ним.
        И как только она это сделала, он уехал. Прямо сорвался с места и умчался в ночь.
        - Женечка, моя дорогая! Прекрати плакать! Пойдем!
        - Все твои спят?
        - Дениска только что заснул, у него ухо болело… Я ему согревающий компресс сделала, камфару закапала…
        - Я так не вовремя!
        - Женя, о чем ты думаешь? Я уже постелила тебе в гостиной на диване. Сначала я тебя накормлю, согрею, а уж потом спать уложу.
        - Но я не хочу есть.
        - Тогда ответь мне, когда ты последний раз ела?
        - В самолете.
        - Все поняла?
        - Поняла.
        - Ты, может, и не хочешь есть, а вот твой ребенок проголодался. Сейчас куриного супчику поешь…
        Как же хорошо было у Тони дома. Все спали, и им никто не мог помешать.
        На кухне, за тарелкой супа, Женя рассказала ей о том, как оказалась в больнице. О своих мытарствах и недоверии к Петру и Реброву.
        - Не спеши объявлять им обоим бойкот. Сначала дождись Бориса, а потом уже решишь, кто твой друг, а кто враг. Поняла?
        - А еще у меня пропал телефон! Знаешь, такое впечатление, будто бы меня хотели изолировать. Чтобы никому не звонила, чтобы не было доступа в интернет… Да я даже свои банковские счета не могу проверить, а вдруг там пусто?!
        - Да с какой стати там будет пусто?
        - Может, те, кто заставил Бориса продать дом, обнулили и мои счета? Сейчас же, сама знаешь, все возможно!
        - Скажи, вот почему в твою голову забираются самые гадкие мысли? - возмутилась Тоня.
        Она сидела перед Женей такая милая, в домашнем халатике, слегка растрепанная и такая родная! Единственный человек на всем белом свете, на которого можно было положиться, кому можно было доверять. И почему-то снова захотелось плакать.
        - Послушай, я что еще хочу сказать… А вдруг я не беременная?
        - Женя, ты чего?! О твоей беременности сейчас знают даже Петр с Ребровым! И как ты думаешь, как они об этом узнали?
        - Да… да… Полагаю, Петру в больнице сказали. Я же потеряла сознание, вероятно, у меня взяли кровь… И что теперь будет? Теперь и Борис узнает.
        Она хотела высказать предположение, что теперь Борису будет сложно выбирать между забеременевшей любовницей и беременной женой, но сил что-либо говорить уже не осталось - она засыпала на ходу и не поняла, как оказалась уже в постели.
        - Тоня, спасибо…
        - Спокойной ночи, Женечка.
        32. 7 августа 2022 г
        Удача пришла оттуда, откуда и не ждали. Такое бывает.
        В квартире Милы Базаровой Коста нашел всего лишь одно-единственное письмо из Мурманска от А. Татариновой. Коста предположил, что это письмо от матери Милы. Там, конечно, имелся и адрес.
        Коста связался с Мурманском, попросил выяснить, кто проживает по этому адресу. И хотя письму было больше трех лет, надежда, что появится зацепка по линии матери, все же была.
        Оказалось, что в этой квартире жили супруги Татариновы, жена, Алиса Витальевна, умерла, и муж, Алексей Владимирович Татаринов, продал квартиру, поскольку она принадлежала ему лично. Опросили соседей, выяснилось, что у Алисы была дочь, проживала в Москве. Что отношения между матерью и дочерью были разорваны, что дочь не могла простить матери, что та бросила ее и переехала с новым мужем в Мурманск. Однако Алиса писала дочери, отправляла ей деньги, но отношения так и не восстановились. Когда Алиса умерла, Алексей продал квартиру, где ему все напоминало о любимой жене, и переехал в поселок Териберка, что в Мурманской области вблизи Баренцева моря, снял там комнату и живет, гидом работает, ловит треску с туристами.
        Связались с ним и узнали, что помимо матери у Милы есть родная бабушка, проживающая в Париже, что сохранился ее адрес и номер телефона. Что, несмотря на сложные отношения матери и дочери (которая, кстати, повторила судьбу Элизы Буланже, в свое время вышедшей замуж за француза и бросившей Алису, переехав на постоянное место жительства во Францию), они время от времени все же переписывались.
        Понятное дело, что информацией о близкой подруге Милы, Вере, Татаринов не обладал. Но номер ее телефона может знать Элиза, бабушка Милы, которая как-то раз связывалась с внучкой через подругу, когда сама Мила потеряла свой телефон.
        Коста сам выяснил все это, узнав номер телефона Татаринова и связавшись с ним напрямую. Объяснил, зачем ему это нужно - Мила пропала. Конечно, ничего о том, что она подозревается в убийстве Ольги Загуменной, он не сказал. Но, пользуясь случаем, попытался выяснить больше о самой Миле. Характер, привычки.
        Татаринов сказал, что, к сожалению, она совершенно не похожа на свою мать, «чудесную, милую женщину». Что у Милы «шило в одном месте сидит», что она конфликтный человек, эгоистичный и самая настоящая бездельница. И что он, Татаринов, тем не менее решил помочь сироте, продал (конечно же, на эмоциях, потеряв в тот момент вкус к жизни!) свою квартиру и привез ей деньги. Сделал так, поскольку чувствовал себя виноватым в том, что не уберег Алису. Попросил, когда у Косты появится информация о Миле, чтобы тот ему позвонил.
        Теперь, когда у Сперанского был номер телефона родной бабушки Милы, появилась надежда найти ее саму. Номер был французский.
        Он долго звонил. Много раз. Длинные гудки убивали последнюю надежду. И вот однажды случилось чудо: трубку взяли, и женский голос только и успел сказать:
        - Кто это? Петр? Женя? Я все еще в Москве! Осенний бульвар… Извините… Что ты делаешь?..
        И потом тишина. Словно телефон умер.
        Осенний бульвар?! Она что, прилетела в Москву, к внучке? А они сняли наблюдение с дома Базаровой!
        В кабинет заглянул помощник.
        - Константин Родионович, мы только что узнали: Базарова, вернувшись в Москву, в этот же день снова улетела в Париж! Это точно.
        - Вот как? Что ж, если она, наша птичка, вот так легко порхает из страны в страну, у нее на это есть причина… Она вряд ли теперь появится здесь. Разве что захочет встретиться с бабушкой… Хотя она же наверняка встречалась с ней в Париже! Я ничего уже не понимаю!!! Так, постой… Прошерстите все рейсы, а вдруг она уже прилетела сюда!
        Коста открыл окно, достал сигарету и закурил.
        33. 9 августа 2022 г
        Утром у нее пропало желание ехать в свою квартиру.
        - Тоня, - говорила Женя за чашкой какао, - мне кажется, что если я только туда войду, то обратного хода мне уже не будет.
        - В смысле? - Тоня хлопотала на кухне, готовя завтрак для семьи. Омлет, бутерброды, кофе, какао. Как же много она умеет делать? И как же надо любить мужа и детей, чтобы каждый день готовить завтрак, собирать мужа на работу, а детей - в садик. И во всем-то у нее порядок, все она успевает. - Женя, о каком обратном ходе ты говоришь?
        - Если я перееду в свою квартиру, то точно уже не вернусь к Борису.
        - А ты хочешь быть с ним? Ты любишь его, наконец?
        Тоня поставила перед ней тарелку с дымящимся омлетом.
        - Я-то люблю… Но что толку? Он меня не любит!
        - Женька! Хватит киснуть! Ты уж реши, куда тебя отвезти. Тебе надо принять решение!
        - Я понимаю, тебе надо на работу, а тут я со своими проблемами… Но я правда не знаю, куда мне надо. Если бы сейчас позвонил Ребров и сказал, точно ли продан дом…
        - Женя, прошу тебя, не рви себе душу! Дом продан! Ты же сама все видела!
        - Но я не могу не увидеть его в последний раз… Просто не могу. Я должна поехать туда. Да, я видела, что туда завозят стройматериалы, ну и что? Ты видела эту девицу? Она не наняла садовника, а там столько растений, которые нуждаются в уходе! Кто их будет поливать, пока эта Люба сообразит, что со всем этим нужно делать? Они погибнут!!! Я посадила там два новых клематиса, и если их не поливать, то они засохнут. Навсегда, понимаешь? А куст черной смородины? Он маленький, его и не видно… А новая яблоня? Их нужно поливать и поливать!
        - Ты хочешь сказать, что хочешь вот прямо сейчас поехать туда и заняться садом? Ты серьезно?
        - Да. Если там кто-то есть, я скажу, что им следует сделать, чтобы не погубить сад. Если же никого нет, то сделаю это сама.
        - А как ты войдешь туда?
        - Да не буду я никуда заходить! Я что, не знаю, где находятся садовые инструменты или шланги? Хотя бы орошение включу! А про газонную траву на лужайке даже и говорить не хочу - наверняка все засохло. Сколько же бед принес Борису этот клиент… Если он есть, конечно, если его не придумали. Так что, Тонечка, отвези меня домой. В смысле, туда… Это ведь уже не мой дом.
        - Только вот не плачь! Я бы на твоем месте позвонила Петру.
        - Да? Это как же? Я же забрала его телефон.
        - Давай найдем телефон этого медицинского центра и позвоним. И если Петр еще там… Хотя глупость я только что сморозила. Что бы он там делал сейчас, когда тебя там нет? Думаю, он сейчас находится в квартире Бориса, больше негде.
        - Знаешь что? Если бы он хотел меня найти, то догадался бы, что я у тебя. Связался бы с Ребровым, спросил у него твой номер. Думаю, у Валеры он есть (во всяком случае, у самого Петра я нашла твой номер). И приехал бы давным-давно. Как будто бы у меня много мест, где я могу укрыться. Голова-то для чего нужна? Чтобы думать, Тонечка!
        - Успокойся, главное. Хорошо, я отвезу тебя. Допивай какао и одевайся.
        - Мне идет белый мужской пиджак? - попробовала пошутить Женя, но слезы помешали ей. - Все, я почти готова.
        И вдруг, словно до нее только что дошел весь ужас потери, она прошептала:
        - А как же все наши вещи? Мебель? Картины, ковры, подушки?
        Тоня, увидев ее слезы, не выдержала, подошла к ней и обняла.
        - Не переживай. Просто представь себе, что у вас скоро будет другой дом, лучше этого, и вы туда все спокойно перевезете. Это не смертельно, Женечка. Многие люди переезжают. Тебе нельзя, понимаешь, нельзя нервничать!
        - А отнимать мужа и дом у беременной можно?
        - Женя!
        - А что, если дом купили вместе с мебелью и всем остальным? С сервизами?
        - Женя, это глупо! Успокойся, бери себя в руки и поехали уже!
        - А как же муж, дети?
        - Они сами доберутся до садика… Я предупредила.
        Когда подъезжали к дому, сердце Жени колотилось до боли. Она реально чувствовала, как в груди заломило. Права Тоня, ей нельзя так волноваться.
        - Тоня, ты поезжай на работу, а я тут сама… За меня не переживай. Если что, я тебе перезвоню.
        - Но как ты останешься здесь? Дом заперт. Будешь на улице? Ой, подожди! Я же тебе денег хотела дать! И ключи от своей квартиры, чтобы вернуться.
        Деньги она взяла. На такси, чтобы добраться обратно до Антонины. И ключи, конечно, тоже. Дома-то никого не будет.
        - Все, теперь не переживай. Поезжай себе спокойно.
        Тоня обняла ее и уехала.
        Женя стояла перед домом.
        Внешне ничего не изменилось. Не сновали туда-сюда рабочие в зимнем саду. Было тихо. Она прошла по дорожке, осмотрела розы, клематисы… Все было полито! Надо же! Она была приятно удивлена. Интересно, какого цвета вот этот клематис? Японский. Должен быть бледно-зеленого цвета, махровый…
        Полюбовалась розами, поцеловала некоторые, вдыхая их аромат. И как всегда подивилась природе, которая знает толк в красоте и создает такие совершенные растения! Что ж, когда-нибудь она создаст еще один сад, купит новые розы и клематисы, высадит елочки…
        Слезы душили ее, когда она подошла к террасе. Поднялась, коснулась ручки двери.
        И вздрогнула, когда в тишине этого практически уже чужого сада и дома услышала резкий и такой непривычный (телефон же Петра!) телефонный звонок: это был Ребров!
        - Женя? Привет. Ты где сейчас? - тихо и, как показалось Жене, взволнованно, спросил он.
        - Что тебе нужно, Ребров? - спросила она его раздраженно, уже забыв, что давала ему ночью задание узнать о доме. - Надеюсь, ты один или рядом с тобой Петр? Хотите выяснить…
        - Да один я, один… Как ты себя чувствуешь?
        - Нормально я себя чувствую. Ты только за этим звонишь? - Она вспомнила свою просьбу. - Узнал что-нибудь о доме?
        - Дал задание, жду вот результат.
        - Ну жди. А мне некогда сейчас с тобой говорить.
        - Ты где?
        - Не важно. Я в безопасности, если только это тебя интересует. Со мной все в порядке!
        - Вот и хорошо. Надеюсь, вскоре увидимся.
        Она выключила телефон и нахмурилась. Да, жаль, что не догадалась в свое время оставить где-нибудь на территории дома запасной комплект ключей. Вот бы он сейчас пригодился! Во-первых, холодно как-то, во-вторых, любопытно же, что там сейчас, в доме.
        Она взялась за ручку двери, и та поддалась! Вот это ничего себе! Дверь была не заперта! Что это? Ловушка или… Ну, не могли же новые хозяева забыть запереть двери! Тем более что они массивные, со сложным замком!
        Она толкнула дверь, вошла и оглянулась. Да-а-а… Надо же, какой порядок! Полы в холле блестят. Часть стены из стекла - прозрачная настолько, что, кажется, ее нет. Ладно, пойдем дальше!
        И Женя двинулась по коридору в сторону кухни. Ей показалось или в доме пахнет выпечкой? Ванилью? А вдруг дома кто-то есть! А она даже не удосужилась позвонить! Но что теперь поделать, не идти же обратно. В крайнем случае объяснит новой хозяйке, кто она и зачем пришла. В сущности, пока что имеет право. Примерно три недели у нее в запасе, чтобы забрать свои вещи и вывезти мебель.
        - Эй, есть кто-нибудь?
        Но дом ответил глубокой тишиной. Ну и ладно.
        Женя заглянула на кухню и была неприятно удивлена, когда увидела, что кто-то явно здесь похозяйничал, попользовался ее посудой, кастрюлями, что в вазочке лежит черный виноград, а в большом блюде из богемского стекла - персики! Хозяйничают здесь!
        Возле плиты на мраморной столешнице она увидела что-то круглое, прикрытое полотенцем, подняла краешек - надо же, запеканка! Еще теплая! Так вот откуда этот вкусный запах! И кто это здесь печет без зазрения совести?
        Она повернулась и заметила на столе записку. Ага, понятно. Вот сейчас и узнаем, для кого приготовили запеканку.
        «Евгения Борисовна! На плите куриный суп, котлеты. Испекла запеканку, как вы любите. Сметана в холодильнике. В саду все в порядке, не переживайте. Борис Михайлович будет поздно. Петр Михайлович просил его не беспокоить. Я приду завтра в 8:00, как обычно. Г. П.»
        Что все это значит? Кто же такой бессердечный подсунул ей эту старую записку от домработницы, от Галины Петровны? Может, это какая-то ловушка?
        Женя решительно направилась в сторону кабинета Петра. И если окажется, что он там, она… она… Она не знает, что с ним сделает!!! Как если бы она сама убиралась. Даже плафоны в холлах сверкают, нигде ни пылинки.
        Чертовщина какая-то!
        Она распахнула, забыв постучать, кабинет Петра. Он был пуст. За прибранным столом стоял ноутбук. Рядом с ним - пустая чашка с остатками кофе. Интересно, сколько дней этой грязной чашке?
        Она понюхала. Посмотрела внимательно. Вода не успела испариться, как если бы этой чашке с остатками кофе было несколько дней. Получается, кофе пили не так давно. А что, если этот ноутбук вовсе и не Петра? А нового хозяина?
        Женя вышла в коридор, осмотрелась, вернулась в кабинет и открыла ноутбук. Похоже, это все-таки ноутбук Петра. Она пошевелила мышкой, экран засветился, и она увидела текст. Ха-ха-ха! Роман он пишет! Она села и начала читать:
        «Знаешь, тут у меня были мои знакомые, я попросила их проводить меня до дома… и все это из-за тех криков, которые я слышала… Потом расскажу. Так вот, ты бы видела выражение их лиц, когда я сказала им, что хочу купить квартиру рядом с тобой, в Кузьминках, на Полетаева! Конечно, где Осенний бульвар, а где Кузьминки…»
        В смысле? Это еще что такое?! Зачем Петр записал это? Бред какой-то… Он что, ведет дневник?
        «…Но что бы они в этом понимали? Снобы! Знаешь, они такие странные. Заврались. Его зовут Петр, он брат ее мужа…
        - А она - это кто?
        - Одна девица. По-моему, у нее не все дома…»
        Женя почувствовала, как у нее вытянулось лицо. Реально вытянулось. И снова рот раскрылся. Ничего себе? Это у нее-то не все дома? И это пишет Петр?!
        «…Так вот, я думаю, что они любовники. Но тщательно скрывают это. Пока ее муж, известный адвокат, трудится где-то там за границей, они развлекаются, путешествуют, вот только что вернулись из Франции. Очень, очень странная парочка…»
        Вот негодяй! Мерзавец!!! Так, значит, все-таки он положил на нее глаз! Значит, увез в Живерни, чтобы побыть наедине. А потом, когда вернется Борис, он представит ему доказательства ее измены. Мол, мы с Женечкой развлекались во Франции…
        Она придвинула к себе ноутбук и написала дрожащими пальцами:
        «Убью тебя, Петр Бронников. Ты - негодяй. Я люблю Бориса и никогда не буду твоей!!!»
        Вот так. Пусть теперь читает. А может, удалить весь текст?
        Но любопытство - сильное чувство, и Женя принялась листать назад текст. Читая, она наполнялась такими противоречивыми чувствами, что у нее закружилась голова!
        «Верочка, моя дорогая. Спасибо, что не бросила меня, не отказалась от такой неблагополучной и проблемной подруги. Судя по тому, что со мной здесь происходит, надо мной ставят какие-то жестокие эксперименты…»
        Ого! Ничего себе!
        «…Возможно, на мне тестируют какие-то дорогие кремы для омоложения…»
        Женя почувствовала, как волосы на ее голове не просто зашевелились, а вздыбились!
        «…Может, подмешивают в еду препараты - так же для омоложения. Но после этих препаратов, получается, я жестко старею. И это просто удивительно, что потом моя кожа восстанавливается…»
        Женя читала текст, и буквы сливались - она не верила своим глазам!
        «Ты спрашиваешь меня, на самом ли деле я живу у бабушки, а не у какой-то чужой тетки. Понимаешь, я видела свою бабушку очень мало, но, судя по всему, это все-таки она. Дело в том, что моя мама - это просто копия бабушки в молодости. А я - копия моей мамы. Мы все трое очень похожи. Даже голоса. К тому же Элиза (моя бабушка) знает такие подробности, связанные с нашей семьей, такие детали, которые невозможно придумать, да и в совпадения я не верю…»
        Да ведь это про Лизу и Элизу!!!
        Что же это получается? Там, во Франции, на самом деле происходили какие-то фантастические вещи? И Петр, собирая информацию и наблюдая за своей приятельницей Элизой, и зная, что та самая Лиза, что летела с ними в самолете, ее внучка, все записывал? Что это такое вообще - прорыв в науке? Что-то происходит на земле, в воздухе, и мы ничего не замечаем? А если и замечаем, то нам кажется, что это мы сходим с ума?
        Да, если бы Женя читала эти строки, не бывая в Живерни, то, скорее всего (да точно!), восприняла бы это, как фантазию Петра. Мало ли, о чем может написать писатель? К тому же она недостаточно знает своего деверя, чтобы понять, способен ли он на такой всплеск фантазии. Он на ее глазах столько месяцев мучился, пытаясь придумать сюжет для своего романа (надо же, возомнил себя писателем!), и чтобы вот так сразу взять и придумать такое! Женщины, пролетая над облаками, то стареют, то молодеют. И что самое главное, Женя наблюдала за этим собственными глазами! И так боялась, что ее примут за сумасшедшую! Выходит, права была Элиза, когда пыталась ей объяснить про другие измерения и все такое. Что-то происходит в воздухе, какие-то глобальные сдвиги, открывая порталы, меняя людей…
        У Жени голова закружилась. Однако, несмотря на то что ее в любую минуту застанут в кабинете за прочтением, все равно принялась прокручивать текст в самое начало. И была совершенно сбита с толку.
        Опус начинался следующей фразой:
        «Моя дорогая подруга Верочка, как же я соскучилась по тебе! И хотя мы живем с тобой в одном городе, в этой громадной и прекрасной Москве, но встретиться и поговорить как-то не удается…»
        И кто такая эта Вера?
        «Все дело в моих постоянных поездках в Париж. Это как наваждение, как наркотик (хотя, к счастью, я не знаю, что это такое)… Летаю я туда для того, чтобы встретиться там с одной женщиной, которая приходится мне ближайшей родственницей и которая так богата, что тебе даже и не снилось. Она в два счета могла бы помочь мне расплатиться со всеми моими долгами…»
        Да ведь это она пишет об Элизе, о своей бабке!
        Нервы ее все-таки сдали, и она, покрутив текст в самый конец, как было, захлопнула ноутбук и вышла из кабинета. Вот это да! Что это было?
        А как спросить? Признаться, что она читала этот очень странный литературный труд? Да и Петр ли писал? А что, если все это надиктовала ему Элиза?
        Между прочим, очень даже похоже. Ну или, во всяком случае, она могла его вдохновить, подсказать идею, а потом постоянно консультировать. Но тогда получается, что Лиза - на самом деле внучка, которую эта пожилая дама скрывала. Или же ее придумали? Хотя как же придумали, если она существует в реальности. Зато теперь становится ясным, откуда вдруг такое дичайшее совпадение, касающееся кошмаров, связанных с желтой дверью…
        А тот факт, что они, бабка и внучка, летели в Париж и обратно в одном самолете? Уж этот-то феномен должен как-то объяснить Петр? Ведь это он покупал, получается, им билеты!
        Женя вернулась на кухню. Так. Стоп. Но если ноутбук Петра здесь, значит, он сам был здесь. Получается, что, не найдя ее в медицинском центре, он вместо того, как она предполагала, чтобы вернуться в арбатскую квартиру брата, приехал сюда. Спокойно занял свое рабочее место в кабинете, наверняка встретился с Галиной Петровной. Интересное дело! Как ни в чем не бывало!
        Она приготовила себе чай, отрезала кусок запеканки и расположилась на диване в гостиной. Включила телевизор. Все вокруг выглядело так, словно ничего и не произошло. Словно они и не теряли дом.
        И только она подумала об этом, как позвонил Ребров.
        - Ты только не волнуйся, - начал он, и Женя мысленно попрощалась все-таки с домом. Неужели он скажет сейчас, что им пора освобождать его? - Дом все еще принадлежит в равных долях братьям Бронниковым Борису Михайловичу и Петру Михайловичу.
        Какие же близкие стали у нее слезы! Плачет по любому поводу!
        - Валера, может, это старые сведения?
        - Женя, поверь - все в порядке. Возможно, дом собирались продавать, но Борис все уладил и сохранил дом. Ты же знаешь его - он волшебник.
        - Может, ты знаешь еще, когда он вернется? - заныла, хныча, Женя.
        - Думаю, что совсем скоро.
        - А где Петр Михайлович? Ты с ним виделся?
        - Нет, но мы созванивались. Он сказал, что у него какие-то важные дела.
        - Послушай… не могу никак привыкнуть к мысли, что дом снова наш! Послушай, мне не очень хочется сегодня оставаться наедине с Петром. Что-то не нравится он мне в последнее время. Честно. Приезжай вечером. Я закажу плов в ресторане. Еще «наполеон». Ты же любишь.
        - Думаешь, это будет удобно?
        - Это моя жизнь, что хочу, то и делаю. Кого хочу, того и приглашаю, - взвилась Женя. - Так ты приедешь? Часам к восьми? Я сейчас хочу поспать. Ночка выдалась еще та…
        - Ладно. Приеду.
        Ей показалось, или он сказал это как-то нехотя? Скорее всего, это она стала мнительной и неуверенной в себе. Это когда Ребров отказывался прийти к ним в гости? Да у него в доме своя комната имеется!
        Женя прикорнула на диване, укрывшись пледом. На экране телевизора шел какой-то боевик, потом началось политическое шоу, где свое мнение по поводу военной операции высказывали известные политики, историки, журналисты. Женя со своими проблемами совсем перестала интересоваться новостями, а ведь еще весной не пропускала ни одного события, сильно волновалась и даже плакала!
        Она задремала, и ей снился сад Моне, огромные клумбы яркой красной и розовой герани, затем она переместилась в какой-то волшебный садовый центр, где покупала охапками эти герани, укладывая горшки в большую неподъемную корзину. В поисках Петра (да, ей снился Петр!), чтобы он помог ей донести корзину до машины, она отправилась вдоль оранжереи и вышла снова к воротам сада, прошлась по дорожке и увидела пруд с кувшинками.
        - Так, говорите, все дело в кувшинках?
        - Да. Именно. И мне просто удивительно повезло, да-да, повезло, что я выиграла совсем безнадежное дело… И вы верите в это?
        - Но при чем здесь кувшинки?
        - Вы ошибаетесь. Это, конечно же, не везение. За этим стоит огромный труд. Вы себе представить не можете, сколько документов нужно изучить, скольких свидетелей опросить, чтобы выстроить правильную защиту.
        - А как же кувшинки?
        - У нас в Москве не так уж и много талантливых адвокатов, во всяком случае, тех, кому я бы лично могла доверить свою судьбу…
        - А это точно сад Моне? Какие-то странные разговоры вы здесь разговариваете…
        - Среди них могу отметить всего несколько фамилий…
        - Да при чем здесь вообще адвокаты?
        - …как его самочувствие? Говорят, он…
        - Вы не видели Элизу?
        - Борис Бронников, к счастью, вышел… Да, у него просто не было другого выхода, все-таки он женился на совсем юной девушке… надо было поддерживать спортивную форму…
        Женя отрыла глаза, поднялась и уставилась на экран телевизора. Известная телеведущая брала интервью у немолодой уже женщины.
        Женя прислушалась. Речь шла об адвокатах, о карьере, о защите известных людей. Судя по всему, эта женщина была адвокатом, и пригласили ее на телевидение по поводу выигранного ею крупного дела, связанного с известным артистом.
        Жене приснилось, что эта солидная дама произнесла имя ее мужа, Бориса Бронникова?
        - Борис Бронников, к счастью, вышел…
        И куда это он, интересно, вышел? Из коллегии адвокатов? Тогда почему «к счастью»? Она-то откуда знает? Если такое произошло, Женя бы узнала об этом первая. А кто такая юная девушка, ради которой он должен поддерживать спортивную форму?
        Нет-нет, ей все это приснилось.
        Она допила холодный чай, взяла поднос с чашкой и блюдцем и побрела на кухню. Именно побрела, потому что сил почему-то не было. Голова еще кружилась…
        Картинка, которую она увидела в кухонном окне, парализовала ее. Она стояла и смотрела, не мигая и почти не дыша, как по дорожке к дому идут двое мужчин. Один поддерживает другого.
        - Боря… - прошептала она. И не смогла сдвинуться с места. - Не может быть!
        Она продолжала стоять даже тогда, когда раздался звук открываемой двери, затем шаги и тихие голоса. Это Петр привез Бориса. Или же ей и это снится, как сад Моне с кувшинками?
        Она медленно обернулась, когда в дверях появился Борис, за ним маячил, пугая своим ярко-розовым лицом, взволнованный Петр.
        - Боря… - Она бросилась к нему, все еще не веря, что видит перед собой мужа. Как же он похудел! И эта бледность, синюшность щек…
        - Женечка… - Он обнял ее, и она вдруг поняла, насколько он слаб и даже с трудом говорит.
        - Что с тобой случилось? - Она усадила его на стул.
        - Ему бы в постель, - поджав губы, пробормотал Петр.
        - Может мне кто-нибудь объяснить, что с ним? - Голос ее дрожал, она была страшно напугана.
        Неужели его держали в плену и не давали есть? Или же он переболел какой-нибудь тропической лихорадкой?
        - Со мной теперь все хорошо. - Он держал ее руку в своей прохладной ладони, и это было для нее настоящим счастьем.
        - В двух словах, - на редкость четко и громко проговорил Петр: - Боря в ожидании твоего, Женя, возвращения домой решил заняться спортом. Купил велосипед. Катался, как мальчишка, потеряв всякую осторожность. Упал. Ударился головой и впал в кому. Я от горя чуть с ума не сошел. Тебя не хотел тревожить. Сначала, когда Боре было совсем плохо, я сам чуть не умер. Но когда ты вернулась, я решил, что Борис мне не простит, если я расскажу тебе, что с ним стало. Уж как-то совсем глупо он упал с велосипеда! Поэтому я придумал эту историю с богатым клиентом… Чтобы ты думала, что он работает.
        Женя в сердцах швырнула в Петра чашку! Она знала, что рассказ не окончен, что ей предстоит услышать еще многое, но решила отложить все это на потом.
        - Пойдем, милый, я доведу тебя до спальни. - И резко Петру: - Надеюсь, вы пригласили доктора, медсестру, чтобы они следили за Борисом?
        - Да, через два часа приедет медсестра, чтобы поставить капельницу.
        Поддерживая ослабевшего мужа и догадываясь, насколько тяжела была травма головы, раз крепкий и здоровый мужчина впал в кому, Женя отгоняла от себя дурные мысли, цепляясь за одно, как ей казалось главное: он не потерял память и может ходить. А это уже много.
        Она уложила его в их спальне, в их широкую кровать, укрыла одеялом. Комната стараниями домработницы была хорошо проветрена и чисто убрана. Ну, конечно, это Петр все наладил, организовал и подготовил дом к возвращению брата. Но сколько же еще вопросов накопилось к нему у Жени - миллион!
        Борис лежал и смотрел на Женю. И столько в его глазах было любви и одновременно боли, что Женя заплакала. Она села рядом с ним, взяла его руку в свою и держала, словно желая передать ему хотя бы таким образом свою силу и здоровье.
        Она видела, что он хочет ей что-то рассказать, но она не позволила.
        - Пожалуйста, просто лежи, собирайся с силами.
        Когда он вышел из комы? Когда? Вероятно, в то время, когда она впервые увидела радостного и сияющего Петра. В тот день, когда он, вынырнув из депрессии, выглядел особенно счастливым. Когда его по-настоящему отпустило. Но это случилось уже в Живерни… Значит, собираясь в далекое путешествие, Петр еще не знал, когда брат выйдет из комы. Он ничего не знал, но собрал всю волю в кулак и, чтобы отвлечь Женю, организовал эту невероятную поездку в Париж. Получается, что все это он сделал лишь ради нее? Чтобы она как можно дольше ничего не узнала про Бориса?
        Она вдруг поняла, что вцепилась свободной рукой в простыню. Что держит ее так сильно, словно ее вместе с постелью, кроватью и Борисом хотят у нее отнять.
        - Как-то по-идиотски все вышло… - Борис говорил едва слышно. - Думал, приедешь, купим тебе велосипед, на твой вкус, и будем с тобой кататься здесь, вдоль поля, в лесу. Там так красиво. Я мечтал об этом, сколько раз представлял, что мы с тобой вдвоем, что солнце слепит глаза… Не знаю, как это случилось. Наехал на кочку, что ли… И больше ничего не помню.
        - Кто тебя нашел?
        - Петр, кто же еще. Вызвал «Скорую», ну и началось…
        - Главное, что ты вернулся к нам. А теперь отдыхай. Я буду сидеть рядом с тобой.
        - Я скучал…
        Женя ладонью вытерла слезы с щек.
        Постучался Петр, сказал, что приехала медсестра. Борису поставили капельницу.
        Медсестра, немолодая уже, крепко пахнущая духами и лекарствами, женщина в бирюзовом халате (словно ее сорвали с работы), толково проинструктировала Женю, как ухаживать за больным, когда и как освободить его от капельницы, продиктовала ей примерное меню (главное, чтобы поменьше калорий и побольше икры, омаров, телятины, орехов и много воды), какие таблетки давать. Напоследок сказала, что Борис теперь проспит до самого вечера, что его не следует беспокоить. Завтра в то же самое время она снова приедет.
        Когда Женя вернулась в спальню, Борис крепко спал. Он ровно дышал, и даже это радовало ее. Он был жив, жив!
        Она несколько раз осторожно поцеловала его. Его кожа пахла больницей. Мысленно она уже мыла его в ванне, намыливая его тело душистым мылом. Поскорее бы он уже набрался сил. А она сделает для этого все!
        Она на цыпочках вышла из спальни, тихо притворив за собой дверь.
        Хотела, как фурия, ворваться в кабинет Петра, чтобы потребовать объяснений, как он сам вышел ей навстречу.
        - Успокойся… Я вынужден был тебе солгать. Не хотел, чтобы ты волновалась. Ты бы знала, чего мне это стоило! Давай выпьем?
        И вдруг, вспомнив что-то очень важное, в частности, про беременность Жени, хлопнул себя ладонью по лбу:
        - Какой же я идиот. Я забыл ему рассказать, что ты в положении!
        - Я сама скажу. Ладно, давайте уже выпьем. Я - молока, а вы - виски или что у вас там… Или, если вытерпите, дождитесь Реброва, он приедет к восьми. А я пока закажу ужин в ресторане.
        - Пока Реброва нет, я коньячку с твоего позволения, а потом с Валерой виски накатим…
        34. 8 августа 2022 г
        Мила Базарова прилетела в Шереметьево на следующий день, 8 августа. Записи с камер наблюдения в аэропорту просматривали с опозданием - да и как можно было заранее выяснить, когда она сойдет с трапа.
        Коста сам просматривал материал и следил, не сводя глаз с монитора компьютера, за перемещением этой неуловимой девицы с того момента, как она появилась в зале для встречающих, и вплоть до того, как, пообщавшись на стоянке такси с парой (мужчина лет сорока пяти и девушка примерно того же возраста, что и Базарова, Коста решил, что они познакомились в самолете), села вместе с ними в такси.
        Водителя такси нашли быстро, он назвал адрес, куда привез пассажиров. Крылатское! Осенний бульвар! Ну кто бы сомневался? Да только зачем они поехали к ней домой?
        Еще водитель рассказал о том, что был несколько удивлен происшедшим в салоне разговором пассажирок. Речь шла о какой-то желтой двери, из-за которой доносились крики. Еще он слышал, как произносились имена двух женщин - Лиза и Элиза. Сказал, что самым адекватным и приятным человеком в этой компании был мужчина. Он вообще, казалось, был мысленно в другом месте. Видно было, что он устал или болен.
        Коста проверил по списку пассажиров, летящих этим рейсом, возможных соседей в салоне самолета. Рядом с Базаровой было место Евгении Борисовны Бронниковой. В этом же самолете, но в другом ряду летел Петр Михайлович Бронников. Возможно, это и были ее спутники, Бронниковы, которые прямо из аэропорта отправились в Крылатское.
        Кем они приходятся Базаровой? Зачем поехали к ней? Что их связывает?
        Коста попросил проверить перемещение самих Бронниковых и был удивлен, когда оказалось, что за несколько дней до этого, 3 августа они также, этим же составом летели одним рейсом из Москвы в Париж! Так значит, они или были знакомы, или же познакомились во время первого полета.
        Вспоминая подробности своего разговора с водителем такси, он не мог не обратить внимания на имя Элиза. И, вернувшись к просмотру списков самолета, обнаружил там пассажирку с этим именем - Элиза Буланже. Ну, конечно! Это же бабушка Людмилы Базаровой, та, что живет в Париже. О ней еще рассказывал отчим Милы Татаринов.
        Что же это получается? Мила с бабушкой 3 августа летели из Москвы в Париж, а через пять дней, 8 августа они вернулись обратно. Но что их связывает с четой Бронниковых?
        Коста знал одного человека с этой фамилией - это был известный московский адвокат Борис Михайлович Бронников. Знал он также и следователя Валеру Реброва, друга Бронникова. Не один раз Ребров обращался за помощью к Бронникову, чтобы добыть важную информацию для Косты. Иногда подобную информационную услугу оказывал и Коста Реброву. Но никогда их дела, которые они вели, не пересекались. Интересно, Петр Бронников кем приходится Борису Михайловичу?
        Ответ он узнал уже очень скоро - Петр его родной брат. А Евгения Борисовна Бронникова - его невестка. То есть жена Бориса Бронникова.
        Первым делом Коста поехал на Осенний бульвар, проверить, там ли до сих пор Мила. Что может связывать семью Бронниковых с этой преступницей, он размышлял с тех самых пор, как узнал о возвращении Базаровой в Москву. Если она убила Ольгу Загуменную и предполагает, что ее разыскивают и, быть может, именно поэтому и летает, как птичка, туда-сюда из Москвы в Париж и обратно, то как она могла осмелиться вернуться домой? Что, если она отправилась домой в сопровождении Бронниковых как раз на тот случай, если за ней следят, вернее, за ее квартирой? Как бы подстраховалась. Но разве оперативников остановило бы это? Вот если бы с ней был хотя бы не Петр Михайлович, а сам адвокат Борис Бронников, тогда, быть может, задержание вышло бы другим, более мягким, и она чувствовала бы себя под защитой.
        Но наблюдение за домом было снято. И все по одной и той же причине - не хватало людей, да и сама беглянка улетела тогда в Париж. И надеяться, что она до сих пор там, было глупо.
        Конечно, квартира была пуста. Коста ключами, которые ему дала соседка Зинаида Аркадьевна, отпер квартиру - птичка упорхнула из клетки. В квартире все было так, как и в его первый визит. Разве что на полочке в прихожей лежала связка ключей.
        Водитель упомянул желтую дверь, о которой говорили пассажирки, одна из которых была женой Бориса Бронникова, Евгения. Дверь, из-за которой доносились крики.
        Желтая дверь. Да вот же она - напротив квартиры Милы Базаровой. Это квартира умершей соседки.
        Он взял ключи и подошел к этой двери. Позвонил. Прислушался. И хотел было позвонить еще раз, на всякий случай, как услышал едва слышное: «Помогите!»
        35. 9 августа 2022 г
        На кухне, пока еще мало обжитой, нашелся и лимон. Петр налил себе коньяку, выпил и вздохнул с облегчением. Для него, похоже, все проблемы сегодня и закончились. Он был дома, рядом с братом. Чего еще желать?
        - Почему Живерни? Рассказывайте все по порядку!
        - Все началось с Элизы. Она - моя давняя знакомая. Очень интересная женщина. Фантазерка невероятная. Она много лет живет во Франции, ну, это тебе уже известно, и это чистая правда. Она время от времени звонила мне, все пыталась с моей помощью вложить деньги, я ее консультировал и все такое. Но не в этом дело. Как-то мы с ней долго говорили по телефону, она - в Живерни, я здесь, дома, и она рассказала мне о своей внучке, страшной бездельнице, на которую ей, как единственной близкой родственнице, придется оставить все свое состояние, дом, квартиры в Париже… Ужасно расстраивалась, что выросла такая вот эгоистка, лгунья. Потом нас разъединили, и когда мы снова вернулись к разговору, он пошел уже по совершенно другому руслу. Элиза рассказала, забыв, вероятно, что я все-таки мужчина, и меня вряд ли могут заинтересовать подобные вещи, что купила какой-то просто немыслимо дорогой крем для лица, отвалила огромную кучу денег и в шутку сказала мне, что теперь она помолодеет лет на двадцать-тридцать. Ну, все это было сказано смехом. И в ту же ночь ей приснился сон, как будто бы она летит в самолете и…
молодеет! Ну, она рассказала мне свой сон, и я, как дурак, ухватился за эту деталь! Ты знаешь, Женечка, как долго я не мог определиться с жанром, не знал, о чем мне написать, и только когда в моей голове обозначилась основная сюжетная линия, я вдруг почувствовал себя по-настоящему свободным! Зачем писать исторический роман, где постоянно надо будет сверяться с документами, с самой историей, когда можно писать фантастику, к примеру? И я засел за роман. Но, написав буквально пару строк, понял, что не могу писать. Что я не вижу своих героев.
        И тут Петр поднял голову и посмотрел на Женю с таким виноватым выражением лица, что она расхохоталась. Он в эту минуту был похож на трогательного бедолагу бассет-хаунда!
        - Только не говорите мне, что решили сделать меня героиней вашего фантастического романа, - хохотала она, забыв о том, что ее щеки едва успели просохнуть от слез.
        - Женя, когда ты узнаешь правду, то точно не простишь меня… И возможно, мне даже придется покинуть этот дом… Но так уж сложились все обстоятельства, что я просто не мог поступить иначе. Мне дальше рассказывать?
        - Слушаю внимательно.
        «И откуда вдруг во мне столько доброты?» - подумалось Жене, и в эту же минуту ее окутало такое приятное и теплое облако любви и спокойствия, что она уже заранее готова была простить своему деверю все!
        - Поначалу, - оживился Петр, - я просто создавал как бы каркас романа, писал какие-то заметки, письма героинь друг другу, мне надо было выписать главную героиню предельно выпукло, глубоко, понимаешь, забраться в ее душу, понять мотивы ее поступков, и вот поэтому я решил прошить свой роман красным пунктиром писем двух подруг, одна из которых крайне неблагополучная, я назвал ее Лизой, а вторая - ее антипод, законопослушная и очень добрая Вера. Что якобы эта Лиза словно помимо своей воли моталась в Париж к бабке, чтобы развести ее на деньги, а на самом деле получалось, что вроде бы как над ней самой кто-то ставит опыты. Словом, мне надо было напустить побольше туману, заполнить роман загадками, короче, поморочить голову читателям, чтобы в конце романа выяснилось, что Лиза и Элиза - это одна и та же женщина, понимаешь! Скажи, задумка грандиозна!
        - Ну да, неплохо… И как, получилось?
        - Нет. Не получилось. В какой-то момент я даже совсем растерялся и принялся писать роман вообще о другой женщине, совсем другой… Вроде бы я ее нашел… ну, ты знаешь, кого я имею в виду. Но сейчас не об этом. И вот смотри: ты возвращаешься из провинции домой, вся у меня как на ладони, я вижу тебя, твое лицо, твои слезы, глаза, ты раздавлена потерей близкого человека, ты не знаешь, где находится Борис, а я не имею права сказать тебе, что с ним случилось, потому что надо знать Борю, он никогда не простил бы мне, если бы я сказал тебе правду. Это значило бы окончательно раздавить тебя, а его выставить в гротескном свете. Так вот, и я подумал: а почему бы не сделать главной героиней своего романа тебя?! Списывать с тебя твои эмоции, записывать твои разговоры. Но как сделать так, чтобы ты постоянно была рядом? Останься мы здесь, в этом доме, ты бы не сидела на месте, ты бы разыскивала Бориса и рано или поздно нашла бы его, я полагаю… Как было сделать, чтобы изъять тебя из этого мира и перенести в другой, но как-то мягко, безболезненно, и чтобы это выглядело логично, правильно? И я понял: надо было
сделать невозможным наше пребывание в доме, чтобы мы вынуждены были уехать, причем очень далеко, за границу. То есть каким-то образом удалить из нашей жизни этот дом. Вот почему я придумал, что Борис его продал, влипнув в какую-то там историю.
        - Был бы пистолет, Петр Михайлович, я бы пристрелила вас прямо сейчас! - Женя презрительно взглянула на Петра. - И как только вы додумались до этого? Откуда такое бессердечие? То есть мало того, что я страдала из-за пропажи Бориса, не зная, где он и с кем, и представляя себе его с другой женщиной, так вы решили лишить меня еще и дома? Не слишком ли жестоко?
        - Это тебе только кажется. На самом деле я спас тебя от своих кошмаров. Ты радикально сменила обстановку. Я поселил тебя в прекрасном доме, в прекрасной французской деревне, показал тебе прекрасный сад Моне…
        - Прекрасно, прекрасно… - передразнила его Женя.
        Она едва сдерживалась, чтобы не покрутить пальцем у виска - Петр ненормальный!
        - Я хотел, чтобы моя героиня самым естественным образом отреагировала на то, как на ее глазах происходят метаморфозы с людьми в самолете. Сначала, конечно, я все обсудил с Элизой. И мы с ней придумали этот ход - превращение внучки в бабушку, и наоборот. И подыгрывать нам должна была ее внучка Лиза. Чтобы все получилось и ничего не сорвалось, я пообещал заплатить ей пять тысяч евро за то, чтобы она сыграла все по сценарию, чтобы в самолете изображала это самое превращение, чтобы у нее начинала шелушиться кожа, появились бы седые волосы… Я помогал ей с этими изменениями, сам незаметно для тебя подсовывал ей необходимые детали грима…
        Женя, слушая его, не знала, как и отреагировать. Трое взрослых людей усердно сводили ее с ума. Неужели они не понимали, как это может отразиться на ее психике?
        - …Там, в саду Моне, они менялись местами, оставаясь в похожей одежде, и поэтому тебе казалось, что это Элиза помолодела…
        Слушая Петра, все его объяснения, Женя в какой-то момент поняла, что теряет интерес к разговору. Как-то сразу стало все ясно и противно. Ее использовали, как только могли. Сначала травмировали тем, что не рассказали правду о Борисе, придумали грубо сляпанную «адвокатскую историю» с проблемным клиентом, потом лишили ее дома, затем внушили, что она сходит с ума и ей мерещатся кошмары, порталы и какие-то призраки… И все это лишь для того, чтобы бесталанный и лишенный всякой фантазии (и совести!) Петр написал роман. Роман с нее. Каждое ее движение, выражение лица, реплики, диалоги, ее страхи - все пошло бы в топку бесовского романа.
        Она бы и послала деверя к черту, причем с большим удовольствием, если бы не Борис. Зачем ему, выжившему и вернувшемуся к жизни, сейчас конфликт между двумя любимыми им людьми, скандал, разрыв отношений?
        К тому же если посмотреть на это путешествие в Живерни с другой стороны, отключив эмоции, то разве она не отвлеклась? Ну на самом деле, разве эта поездка не сделала ее тоску по Борису менее болезненной? И не лучше ли простить Петра за его идею разыграть сюжет в реальных лицах?
        - Они неплохо сыграли свои роли, - заставила она себя сказать как можно более миролюбиво. И тут же не выдержала: - Но для того, чтобы понять меня, Петр Михайлович…
        - Ох, вот только не называй меня по отчеству, иначе я пойму, что ты злишься на меня и никогда не простишь!!! - замахал он руками.
        - Я хочу сказать, чтобы прочувствовать то, что я сейчас испытываю, просто поставьте себя на мое место. И вам сразу станет все ясно! Вам бы понравилось, если бы на ваших глазах Борис, скажем, превращался в мальчика, а я - в бабушку или что-нибудь в этом духе… Чтобы к нам подключились еще и чужие люди для правдоподобности сценария. Чтобы мы все дружненько сводили вас с ума!!!
        - Но все же закончилось. - Он потупил взгляд так театрально и в то же самое время как-то по-детски, что Женя смягчилась.
        - Не знаю, сколько еще времени мне понадобится, чтобы получить ответы на все мои вопросы, и я отложу это на потом, но только потому, что я сейчас счастлива. Борис здесь, со мной, и это главное. Он жив. И поправится. Обязательно.
        - Женя! - Петр с видом человека, который только что вспомнил что-то важное, торопясь, словно без этого разговора бы не получилось, опрокинул в себя порцию коньяку и зажевал ломтиком лимона. - Мы же не поговорили с вами о самом главном!
        - В смысле? Вы о чем?
        - Так роман же не закончен! Имеется в виду, конечно, подробный синопсис, роман-то еще писать и писать. Я не придумал финал. Честно, я не знаю, как его закончить. Ну вот приехали они в Москву, главная героиня Женя…
        - Вы еще и имя мое использовали?
        - Это просто как дежурный вариант. Для удобства.
        - Так вот, Женя места себе не находит и не может понять, кто они вообще такие, эти Элиза и Лиза… Ведь на самом деле все это должно смахивать на какое-то мощное плутовство, мошенничество, должно произойти что-то страшное, быть может, даже… убийство… Но вот кто кого и зачем должен убить - ума не приложу!
        - Да вы просто невыносимы! Мало того, что вы меня использовали, как рабочий материал, так теперь хотите, чтобы я придумала вам бомбический финал? Так?
        - Ну да… Со стороны же виднее… Так как мне закончить роман?
        - Вы серьезно?
        - Женя, написано уже много, очень много… Лиза должна вернуться в Москву, и главная героиня каким-то образом узнает, что Лиза и Элиза - это бабка с внучкой, и что… Женя, куда мне деть Элизу? Она же летела с нами в одном самолете?
        Женя раздумывала недолго. Примерно секунд десять.
        - Внучка должна убить бабку, предварительно ограбив ее. Выпытав какие-то пароль, банковские коды или что-то там еще, не знаю… И труп несчастной Элизы (господи, прости меня!) должны найти как раз за той желтой дверью… Но чтобы это выглядело логично, в тех письмах, что она пишет своей подруге… как ее там? (Женя лукавила, как если бы на самом деле забыла имя подруги Лизы).
        - Ее зовут Вера. Это положительная во всех смыслах девушка. И подругу Лизы, вернее, Милы…
        - Так. Стоп. Кто такая Мила?
        - Вообще-то так зовут внучку Элизы. В реальности. Это я в своем романе назвал ее Лизой, ведь это должна была быть одна и та же женщина - Лиза, Элиза, для удобства восприятия. Так вот, а ее подругу на самом деле зовут Вера. Я потом изменю ее имя. Пока что, повторюсь, мне так удобнее.
        - Так вот, в этих письмах читатель должен уже почувствовать гнилой характер этой молодой особы. Я имею в виду Лизу, понимаете?
        - Да, понимаю…
        - В ней изначально должны проступать черты преступницы, а сам роман постепенно сделать криминальным. Ведь он, как я понимаю, должен закончиться тем, что главная героиня разоблачает замысел этой самой внучки прибрать к рукам богатство бабки.
        - Хочешь сказать, что я пишу вроде как детектив?
        - Правильнее было назвать плутовской роман или криминальный. Не люблю слово «детектив». Когда его произносят, я сразу представляю себе толстяка с трубкой во рту. А криминальный роман - это загадка. Плеснем туда немного мистики, пусть читатель насладится этими порталами и другими измерениями, пусть поищет в интернете фотографии прекрасного сада Моне, пусть прикоснется к искусству, наконец!
        - Да… Как ты красиво сказала!
        - Ну теперь все?
        - А название? Без него никак. От названия во многом зависит успех книги.
        - Название должно быть интригующим… - Женя задумалась на пару минут, в это время в ее голове замелькали картинки, одна краше другой.
        Живерни, уютный дом, чистенькие комнаты с голубыми и розовыми стенами, широкие удобные кровати, постельное белье с кружевными наволочками, вышитые полотенца, Эмма, помешивающая рагу на плите, залитая солнцем терраса, кофе в расписной чашке, дорога в тени высоких деревьев, цветущие кущи знаменитого сада великого импрессиониста, тихий пруд с покачивающимися на воде кувшинками…
        - Женя?
        Она «вернулась» к Петру. Улыбнулась:
        - Назовите его «Во всем виноваты кувшинки». По-моему, красиво звучит. И есть интрига. Все. А теперь мне надо пойти к Борису. Через полчаса привезут ужин, а к восьми подъедет Ребров. Кстати, а он был в курсе вашего грандиозного розыгрыша? Хотя чего это я спрашиваю, когда он врал мне прямо в глаза, изображая сильную занятость или неведение… Вот тоже поросенок!
        Да уж, доброта просто переполняла ее сегодня! Как бы сохранить это чувство, не расплескать его, не поссорившись с теми, кого она раньше считала своими преданными друзьями. Петр, Валерий…
        - Он с самого начала был против обмана, - сказал Петр. - Считал, что так нельзя. Что ты меня никогда не простишь.
        - Хоть один нормальный человек в вашей компании заговорщиков.
        Привезли еду из ресторана. К тому времени Петр, не рассчитав свои силы, сильно опьянел и к еде уже не притронулся, расслабился, и когда прибыл Валерий Ребров, бросился к нему с объятиями. Женя наблюдала эту сцену почему-то с грустью.
        - Валера, он дома… Все закончилось. Как же я устал, веришь?
        Это надо же было додуматься придумать такое! Так закрутить «сюжет», так измываться над беременной женщиной!
        И Петр, словно подслушав ее мысли, повернулся к ней и вдруг как-то так неловко, нелепо рухнул перед ней на колени. Точно разбил их!
        - Что я натворил! Да если бы только я знал, что ты в положении! Я дурак. Борис не простит меня…
        - А мы ему ничего не расскажем, поднимайтесь. Валера, помоги ему… Так… Стоп. А где мой телефон? Это вы его украли у меня?
        - Не украл, а позаимствовал… На время.
        - А смысл?
        - Когда Борис вышел из комы, он мог позвонить тебе… Да и интернет… Ты же могла из интернета узнать, что случилось с Борисом.
        - Ну да, конечно, другой же возможности зайти в интернет у меня не было, да? Хотя бы попросить у вас телефон или ноутбук…
        - Да, просчитался…
        - Да стопроцентный просчет во всем!!!
        Валерий проводил Петра в спальню, уложил в постель. Вернулся и передал Жене ее телефон.
        - Валера, ну как вот можно было так со мной поступить? Телефон разряжен… Бред какой-то. Честное слово!
        Накрыв на стол, Женя заглянула к Борису, чтобы пригласить его на ужин. Но тот все еще спал.
        - Спит… Пусть поспит. Валера, мне до сих пор не верится, что он здесь, с нами… Я чего только не передумала! Ладно… Пусть все это останется в прошлом. Я тоже устала.
        - Надеюсь, ты меня простишь за то, что я… поддался на уговоры, согласился, что так ты хотя бы немного развеешься.
        - Уже простила. Ладно, Ребров, налетай на плов…
        Она тоже проголодалась и составила своему гостю компанию - и ведь аппетит появился!
        Нет, не так, конечно, она представляла себе торжественный ужин по случаю возвращения Бориса из больницы. Надеялась, что оба брата будут за столом, что откроют шампанское. Но Борис спал, а Петр, расслабившись, напился и тоже крепко спал.
        - Ты знаешь, что он придумал (я имею в виду Петра), чтобы выманить меня в это французское путешествие?
        - Честно говоря, не очень-то… - промычал с набитым ртом Валерий.
        - Ты ешь-ешь, а я буду тебе рассказывать. Это для того, чтобы ты знал, чего от моего деверя вообще можно ожидать. Ну и для того, чтобы ты не подумал, что я сошла с ума…
        И Женя рассказала ему историю создания романа. И когда дошла до того момента, когда Петр попросил ее придумать финал, она вдруг запнулась…
        - Элиза. Я же так и не выяснила, где она! Я же сама придумала этот ужасный финал, а теперь вот думаю, а что, если эта идея с тем, чтобы расправиться с ней и забрать у нее деньги, пришла не мне одной? Валера… Мы срочно должны поехать в Москву, в Крылатское! Ведь не все в этом романе Петр выдумал. Люди-то реальные, я имею в виду Элизу и эту… Милу…
        - Милу?
        Женя объяснила, что настоящее имя Лизы - Мила.
        - Так… постой… Где, говоришь, она жила? Осенний бульвар? Но там несколько дней следил за квартирой одной особы мой знакомый оперативник, Сергей Михеев! Потом, правда, наблюдение сняли… Вроде бы эта девушка вылетела в Париж. Вылетела, потом снова прилетела… и улетела… Следы заметала.
        - Вот как? И что она натворила?
        - Убила женщину.
        Женя зажмурилась. Потом закрыла ладонями лицо. Мила. Бабушка с миллионами. И почему Элиза не отвечает на телефонные звонки Петра? Нет-нет, это не может быть она…
        В дверном проеме показалась высокая худая фигура. Боря! Женя бросилась к нему.
        - Ты поспал? Как себя чувствуешь?
        - Да тут такие ароматы… Мертвый поднимется, - улыбнулся одними губами Борис. - Не беспокойся, Женечка, я сам дойду и сяду. Я же выспался, вон, какой сильный стал.
        К дому подъехала незнакомая машина. У Жени тревожно забилось сердце. Это еще кто в такой поздний час?
        - Я пойду посмотрю, - сказал Ребров и поднялся из-за стола.
        Женя подошла к окну. Из черной машины вышел мужчина. Ребров, увидев его, словно удивился или обрадовался, она не разобрала, но они явно были знакомы, подошел и поздоровался с ним за руку.
        - Здесь лучше разуться, - услышала она голос Реброва уже из холла. Улыбнулась. Конечно, раньше-то полы мыла здесь Женя! - Вот переобувайся.
        К ночному гостю он обращался на «ты». Кто же это? И главное, что этому человеку понадобилось в их доме? Может, приехали за Валерой? По делам?
        - Вот знакомьтесь, Константин Сперанский, мой друг, - представил мужчину Ребров. - Тоже следователь, коллега.
        Это был молодой, статный русоволосый мужчина с очень приятным добрым лицом.
        - Добрый вечер, Борис Михайлович, - Сперанский первым делом подошел к Борису и пожал ему руку.
        Борис слабо ему улыбнулся:
        - Коста? Рад встрече. Извини, я сегодня не совсем в форме…
        - Поправляйтесь. Мы так рады, что… что с вами все обошлось.
        Женя смотрела на Косту внимательно. Она не верила в совпадения. Сперанский следователь. Если Мила - та самая убийца и за ней следили, то могли узнать, каким рейсом она прилетела вчера в Москву. Камеры в аэропорту могли зафиксировать ее перемещение и людей, которые были с ней вместе - Женю и Петра. Дальше - такси. По номеру могли вычислить автомобиль и найти водителя. А тот, в свою очередь, мог вспомнить о пассажирах и рассказать, что привез троицу на Осенний бульвар. И Сперанский (или, судя по тому, как к нему обратился Борис, Коста) мог просто быть лично знаком с братьями Бронниковыми и узнал Петра. Вот почему он здесь. Он приехал, чтобы узнать, где Мила.
        - Коста, ее здесь нет, - она, рискуя быть непонятой, тем не менее решила прояснить ситуацию. - Мы оставили ее там, в квартире. Она должна была отправиться к подруге, ее зовут Вера.
        Коста был потрясен. Покачал головой:
        - Как вы поняли, что я приехал по ее душу?
        - Построила логическую цепочку: Шереметьево - Осенний бульвар - разговор с водителем такси - Петр.
        Борис просто молча слушал, пока еще ничего не понимая. Ребров, так же удивленный проницательностью и интуицией Жени, как и Коста, молча ждал, как отреагирует на ее слова Сперанский.
        - Боря, я тебе потом объясню… - между тем обратилась Женя к мужу. - Просто мы летели в самолете с одной девушкой, ее, как оказалось, разыскивают…
        - Не удивлен… - Борис не сводил с нее глаз. Ему казалось, что он не видел ее несколько лет. Он был готов принять ее любую, со своими историями, путешествиями, капризами, желаниями, с ее жаждой свободы и независимости. - И ты, конечно же, знаешь, где она?
        Он сказал это просто так, помня о ее былых приключениях и способностях в расследовании преступлений. И сам удивился, когда услышал от Косты:
        - Вера… Вы и про нее знаете. Где она живет?
        - Лиза… вернее, Мила сказала, что она отправится в Кузьминки, что подруга ее живет на улице Федора Полетаева в доме, где в этом же подъезде продается квартира. Кажется, она хочет ее купить. А дом этот рядом с фитнес-центром, там еще бассейн… Больше, к сожалению, ничего не известно.
        - Спасибо, Евгения Борисовна, вы нам очень помогли… И извините, бога ради, за поздний визит…
        - Элиза жива? - спросила Женя, возмущенная тем, что Сперанский не догадался поделиться с ней тем, что знает сам. - Почему вы молчите?! Она же там, за желтой дверью, да? Что Лиза… ох, никак не привыкну… Мила с ней сделала?
        Борис закрыл глаза и поморщился, словно ему причинили боль:
        - Женя!!!
        Конечно, он переживал за нее. И это еще не зная всех подробностей этого дела. Но раз Коста приехал сюда, да еще так поздно, дело серьезное. К тому же кое-что Борис все же успел услышать: девушка, которая летела в одном самолете с Женей и Петром, возможно, преступница, раз ее разыскивают. А теперь еще этот вопрос Жени, жива ли Элиза!
        - Она жива.
        - Слава богу, - Женя сама с трудом поспевала осмыслить все, что узнавала. Театральная история, в которую ее, как куклу в балаган, поместил кукольник-Петр, из нелепого гротеска превращалась в натуральную криминальную драму.
        То, что она услышала от Косты, стало для нее настоящим потрясением!
        - Внучка связала ее в соседней квартире и пощечинами выбила у нее пароли от банковских карт. Нос разбила… Мы боялись, что будет хуже…
        - И где она сейчас?
        - В другом измерении, - услышала она и уставилась оторопело на Косту. Что ему известно о других измерениях?
        - Вам смешно?
        - Женя, извините. Но это она сама так сказала. Несмотря на разбитый нос и общее ужасное состояние, эта женщина еще могла шутить! На самом деле она, конечно же, в больнице. Ей оказали первую помощь, и теперь она спит.
        Женя заплакала, представив себе Элизу. Так ее стало жалко. Получается, что, согласившись принять участие в спектакле, срежиссированном Петром, Мила, получив от него гонорар, пять тысяч евро, не успокоилась на этом, ей захотелось большего, к тому же она решила, что как-то уж слишком скучно и пресно заканчивается история. Вернее даже - финал вовсе отсутствует. И решила «дописать» эту историю сама. Тот самый «бомбический» финал, который предложила не так давно сама Женя Петру, пришел в голову и Миле Базаровой! Еще эта роковая желтая дверь… Дверь, за которой… Там был стул с обрывками веревки, а под ним на ковре - большое темное пятно. Кровь?
        Женя пошла будить Петра. Растрясла его, подняла и, глядя в его закрытые сонные глаза, спросила, чья кровь была в той квартире за желтой дверью.
        - Да ничья… просто бутафория. Говорю же, я не придумал финал…
        Она оставила его и вернулась на кухню, где после ее ухода стало как-то уж очень тихо.
        Она не могла рассказать Косте о том, что Петр, получается, сам подсказал Миле возможное развитие сюжета, спровоцировав ее на преступление. Но если Петр действовал с одной-единственной целью - заморочить голову Жене, чтобы потом, глядя на ее реакцию, записывать каждое ее слово, движение, продолжая работу над романом, то Мила просто решила таким вот жестоким образом выбить из родной бабушки деньги!
        Коста ждал от нее каких-то объяснений, но она молчала. И вообще ей хотелось, чтобы все уже поскорее закончилось. Она устала, да и Борису надо было отдыхать. А завтра они с Петром обязательно навестят Элизу.
        - Я вот только не пойму… На что она рассчитывала? Ну, выбила из Элизы все пароли, ну будет постепенно снимать какие-то деньги, которые рано или поздно закончатся. Что потом? Она не подумала, что Элиза будет кричать, что ее все равно услышат и освободят… И что тогда? Если она убила женщину, теперь вот истязала собственную бабушку и ограбила ее, то как она собиралась жить дальше? Прятаться?
        - Понимаете, Женя, - попытался ответить Коста, - я полагаю, что Базарова совершает преступления исключительно на эмоциях. Приревновав, она убила свою соперницу за то, что та накануне оскорбила ее, унизила. Что же касается Элизы, то я же разговаривал с ней. Она сказала, что накануне между ней и Милой состоялся не очень приятный для последней разговор, во время которого Элиза пыталась внушить ей мысль, что ей надо учиться, работать, словом, жить нормальной жизнью, а не кататься постоянно к ней в Париж, чтобы клянчить деньги. На это Мила в грубой форме ответила ей, мол, не тебе, «старая карга», говорить о работе, тебе, кому на голову просто упали миллионы… Потом Мила вспомнила свою мать, которой повезло с мужем и она прожила с ним счастливую жизнь, а вот ей, Миле не везло с мужиками, что ее все использовали… И разговор зашел слишком далеко, Мила словно накручивала себя все больше и больше, и когда Элиза попыталась ей возразить, Мила ударила ее, Элиза упала… Тогда та отволокла бабушку в соседнюю квартиру, привязала к стулу… Вот это мне совершенно непонятно! Зачем было ее туда оттаскивать? Да и стул
странный, там уже были обрывки веревки, а на ковре пятно, похожее на кровь, сейчас этим вопросом занимаются эксперты… Возможно, Элиза - не первая жертва Базаровой, и в этой комнате она уже кого-то пытала…
        Женя, слушала его и на этот раз тоже промолчала. Что же он натворил, этот Петр? Хотя а при чем здесь он? Слишком уж все было сложно. И как теперь понять, кто во всем виноват? Или следует задать вопрос: как Мила стала преступницей? Да, вот кто в этом виноват? Мать, которая бросила ее и уехала со своим любимым в далекий Мурманск? Бабушка, которая отказывалась содержать ее и заставляла заняться делом? Мужчины, которые обманывали ее, использовали? Да мало ли таких историй? Мало ли женщин обманывают мужчины? Но не все же становятся убийцами… Или дело в том, что слишком уж большой контраст был между образом жизни «жирующей» во Франции «жадной» бабушки и ее бедной, запутавшейся в долгах, внучке?
        А ведь Петр, сочиняя синопсис, наверняка узнал многое о семье Элизы, ведь не случайно же появилась подробная переписка подруг - Веры и Лизы. Там многое правда. Одна тема долгов чего стоит.
        - В какой больнице находится Элиза? - спросила Женя уже перед тем, как проводить Косту.
        - В «Склифе».
        Коста уехал, Ребров проводил его, вернулся на кухню и плеснул себе коньяку.
        Женя отвела Бориса в спальню. Он спал на ходу, вероятно, продолжало работать снотворное.
        - Я так переживаю за тебя, - сказал он, обнимая ее перед тем, как лечь в постель. - Ты прости меня, Женечка, что я сейчас такой… Совсем нет сил.
        - Я сейчас постелю Валере и вернусь.
        Да, она не узнавала Бориса. Внешне он сильно изменился, на него было больно смотреть - просто скелет. И чувствовалось, что он психологически сломлен.
        Женя, нагруженная одеялом и стопкой постельного белья, поднимаясь в комнату для гостей, уже громко, в голос рыдала. Она надеялась, что ее никто не слышит. Да и какая разница? Она была дома и могла позволить себе выплеснуть свои чувства, поплакать вволю.
        Да что же это такое с ними происходит? Столько испытаний сразу!
        И кто во всем этом виноват? Она боялась признаться себе в том, что это она, она и виновата! Что если бы она осталась дома и не поехала в Калину с Антониной, то Боря не купил бы велосипед, не поехал бы в лес, не упал…
        А зачем она поехала в Калину? Что такого привлекательного было в этом маленьком провинциальном городе, что она так ринулась туда?
        Ответ был убийственным: она убегала от любви. Ей на тот момент казалось, что любовь Бориса порабощает ее, что он чрезмерно внимателен к ней, что так не бывает, и почему-то решила, что это не любовь, а его желание загладить перед ней свою вину…
        Вину за что? Почему она не поверила ему? Не поверила, что мужчина может так сильно любить свою жену? И начала придумывать причину, чтобы оставить его, чтобы отдохнуть от него. Так, может, она сама не любит его? Но как же?!
        Она любит, любит… От одной только мысли о нем она трепетала… А от его прикосновения ее бросало в жар и она совершенно теряла голову… Ей захотелось свободы. Но от кого?
        «Какая же я дура…»
        Женя, постелив постель Реброву, вышла из комнаты и уселась на ступенях лестницы.
        Сейчас, здесь, в тишине дома, когда она была совершенно одна, мысли ее стали ясные, и все как-то пришло в порядок, встало на свои места. Словно она протрезвела.
        Она вспомнила самолет, Живерни, сад, пруд с кувшинками…
        А ведь те изменения во внешности Лизы в самолете можно было рассмотреть повнимательнее, и тогда она наверняка увидела бы какие-то фрагменты грима, слой латекса или какого-то другого быстросохнущего средства, которые гримеры используют для состаривания актеров… А что уж говорить о седых прядях? Да все можно было разглядеть и вывести всю эту троицу на чистую воду. Тогда почему же она этого не сделала? Почему решила все принять за чистую монету? Быть может, потому, что сама хотела этого погружения в другую жизнь, полную необъяснимых явлений, «других измерений», этого обмана, переполненного абсурдом?! Она, ее организм, ее психика, не позволили ей впасть в черную меланхолию, погрузиться в горе, и она, словно помимо своей воли, стала участницей этого спектакля. Она спасалась таким образом. Иначе как еще можно объяснить весь этот бред? Получается, что Петр все-таки спас ее. С одной стороны, чуть не свел с ума, с другой - увел в другую реальность, где она хотя бы временно отвлекалась от своих мрачных мыслей, связанных с исчезновением Бориса.
        Она поднялась со ступенек, вытерла слезы, спустилась к Реброву.
        - Я там постелила тебе, иди отдыхай.
        - Представляешь, Коста сейчас позвонил… Он только отъехал от нас, как ему позвонили - Базарову взяли. На Рязанском проспекте, как раз рядом с Полетаева, она снимала деньги в банкомате…
        - Оперативненько… - Она устало вздохнула. Почему-то ее эта информация не удивила. Знала, чувствовала, что скоро поймают.
        - Ты простишь нас всех когда-нибудь? - спросил он.
        Надо же, и его втянули в эту историю!
        - Петр… Представляешь, - вдруг вспомнила свои болезненные впечатления Женя, - все так организовал, даже девицу нанял, чтобы она изображала новую хозяйку, приехала с какими-то пакетами, трепала мне здесь нервы… Я чуть не поседела…
        - Да, это его знакомая, я знаю…
        - …даже материал привезли для строительства зимнего сада… Моего зимнего сада. Как будто бы это новые хозяева так решили… Это было так больно…
        - Это не Петр. Это Борис заказал. Хотел к твоему возвращению все построить, чтобы ты приехала и тебе осталось лишь купить растения. Он и пруд хотел сделать для тебя, даже приглашал специалистов, они сделали замеры… Борис советовался со мной, дожидаться ли тебя или заранее заказать водяные лилии и кувшинки…
        - Что? - Женя встрепенулась. - Кувшинки? Снова кувшинки?
        - Ну да… Когда Петр Михайлович услышал про них, сразу вспомнил Живерни, Элизу, так у него и возникла идея перевезти тебя туда, чтобы ты сменила обстановку… Он очень переживал за тебя… За брата…
        - Кувшинки… Я же говорю, что они во всем и виноваты…
        Она вернулась в спальню, легла рядом с Борисом и закрыла глаза.
        - Иди сюда, - услышала она, и теплое, тягучее счастье наполнило ее. - Как же я по тебе соскучился!