Очарование лжи Алла Анатольевна Демченко
        В загородном доме бизнесмена Лунина все течет своим чередом, но это только на первый взгляд. Память о свершившемся преступлении не дает покоя не только домочадцам, но и врачу Саше Андреевой. Она постоянно видит погибшую жену Лунина… живой. И не только она. В смерть матери не верит и маленькая Настя, на глазах которой разыгралась страшная трагедия. Если Кристина жива, то кто тогда похоронен вместо нее и почему все члены семьи так упорно избегают Сашиных расспросов?
        В доме ведется изощренная и опасная игра, и опять на кону чья-то жизнь…
        Алла Анатольевна Демченко
        Очарование лжи
        
        Пролог
        Сознание по капельке обратно просачивалось в ее тело. И тогда облако над головой, из-за которого смотрели детские глаза, превратилось в тяжелый потолок. Женщина открыла глаза. Взгляд на короткое время сфокусировался в одной точке.
        Из тумана сначала проступило окно, потом дверь и снова окно. Первое, о чем она подумала, - надо позвать… Она до конца не понимала, кого именно надо звать, и только глубже вдохнула воздух. Интубационная трубка шевельнулась. В горле засаднило. Главное, позвать… Окно, дверь, потолок, девочка, дочка…
        От напряжения разболелось все тело, и женщина, лежащая на реанимационной койке, еле слышно застонала.
        - Сергей Александрович, Сергей Александрович, наша «потеряшка» очнулась! - Дежурная медсестра без стука влетела в ординаторскую. - Я даже не надеялась! Честное слово, не надеялась! А вы?
        - Очнулась? Это хорошо, - спокойно ответил дежурный врач. - Я вот только думаю, как она раньше-то от твоего крика не очнулась?
        - Да я и не кричала вовсе, - смутилась юная практикантка.
        Сергей Александрович улыбнулся и машинально посмотрел на часы. Как расценивать такое событие: то ли как возвращение души из неведомых миров, то ли как второе рождение человека - доктор с многолетним стажем не знал.
        - В полицию звонить по поводу «потеряшки»?
        - Да погоди ты с полицией! Успеем еще сообщить.
        Тридцать лет назад
        На цементный завод, выросший на краю поселка, а если не считать дом бабки Людьки, то можно сказать, что и вовсе за поселком, приехал новый инженер.
        Геннадий Савельев, выпускник политехнического института, на Сучковский завод приехал по направлению, отработать три года. Конечно, приложи родители усилия, и работа в Москве ему нашлась бы, но от помощи Геннадий сам напрочь отказался. Может, оно и к лучшему, повзрослеет, станет самостоятельным, решили родители и впервые отпустили двадцатитрехлетнего сына на вольные хлеба.
        К самостоятельной жизни, как и к самостоятельной работе, вчерашний студент Савельев был не готов. Но, как говорится, лиха беда начало…
        Рабочее общежитие, куда руководство определило молодого специалиста, Геннадию не понравилось с первых дней. Хотя бы комната отдельная, а так - подселили к такому же инженеру-первогодку. Если бы Савельев знал, что все вопросы касательно отдельной комнаты можно решить. Но ему даже в голову не пришло похлопотать за себя перед комендантом.
        Жизнь в Сучкове, как и в заводском семейном общежитии, текла своим чередом и по своим законам: с постоянными детскими криками, матами, стиркой в общем умывальнике и очередями в душ.
        Особенно тяжело Геннадий переносил выходные дни, когда все перечисленные прелести жизни начинались с шести утра и оканчивались далеко за полночь.
        Холостяцких комнат в общежитии было немного, и жизнь у них текла иначе, да так, что через год, нажив гастрит и заметив дрожь в руках, Геннадий понял, что при таком режиме со своим хилым здоровьем оставшиеся два года он может не успеть отработать на благо государства.
        Ежедневное подведение итогов за бутылкой сомнительной жидкости, купленной недалеко от проходной, здоровья никому не прибавляет. Собрав остаток слабой воли, Геннадий перебрался на съемную квартиру.
        Комната, которую предложила бабка Людька, была не намного лучше общежития. Все удобства во дворе и вода из колодца и только холодная. Но обещанный свежий завтрак и горячий ужин бабка Людька постояльцу организовала, и о гастрите Геннадий на время забыл.
        - Ты нос-то не вороти, а присмотрись к постояльцу, - каждый раз затевала Людька разговор с внучкой.
        - А что на него смотреть? Сурово, не гладко, и смотреть на него гадко, - засмеялась в ответ Натка.
        - Уж больно ты умная! А пора придет, выскочишь, не глядя, за местного алкаша! Вот тогда и посмотрим, какие у тебя прибаутки будут! - недовольно проворчала Людька.
        Натка с бабкой не спорила. Спорить себе дороже. Да и права бабка. Отучилась она в городе на швею, ладится работа в руках. Деньги, хоть не большие, но имеет: сидит, сгорбившись, в ателье за машинкой день-деньской. А сколько надомной работы берет - до полночи хватает. Той платье пошьет, другой кофточку придумает такую, что в поселке больше и не найдешь. А выйдет замуж, значит, кроме беспросветной работы, еще вдобавок и мужа посадит себе на шею - не до прибауток будет.
        Муж пойдет вкалывать на завод. Целыми днями на работе, а вечерами станет «козла» забивать у подъезда. Деньги принесет только те, что не успеет пропить в день получки. А потом пойдут дети. И будет она крутиться всю жизнь как белка в колесе.
        Другой жизнью в поселке не жили. Так жила Наткина бабка с дедом Ильей, царство ему небесное. Так живет Наткина мать, таща на себе дом и мужа-забулдыгу. Нет, не такой жизни хочет себе Натка. В мечтах она всегда была далеко от родного поселка, в котором все одинаково: дома, дворы, люди и даже их судьбы.
        Натка, убирая в доме, бабкины наставления слушала вполуха. Говорить о постояльце ей было совсем неинтересно. Да и было б о ком. Ничего в Геннадии, что привлекло бы внимание домовитой Натки, и в помине не было. Неказистый, какой-то вялый, вечно неухоженный, с рано наметившимся животом и плешью - никакого интереса у красавицы Натки он не вызывал. Эх, больше б ему мужского характера да мужской удали - цены ему не было б в поселке.
        Но для себя Натка решила твердо - замуж выходить не будет. Только бабке разве об этом скажешь. Начнет причитать, что только второсортных замуж и не зовут.
        Уедет она скоро из поселка. Нашла себе работу на швейной фабрике, только рано еще об этом говорить. Вот подкопит немного денег на съемную квартиру и уедет в город, тогда и матери, и бабке скажет.
        Она уже и к начальнице цеха подходила - смелости не занимать. А та к Натке отнеслась придирчиво и разговор начала с экзамена, а потом повела в цех. Только на все ее вопросы Натка ответила без запинки. И сама заметила, что понравилась строгой началь- нице.
        На работу она была уже готова хоть завтра выходить, да только беда с жильем - в фабричном общежитии свободных мест не было. Вот если б направление было у нее на работу, тогда и разговор другой. А так придется снимать квартиру. Правда, в отделе кадров заверили, что через пару месяцев общежитие она получит. Все получают, иначе швей и не удержать на фабрике.
        После удачного собеседования Натка, на радостях, купила газету с объявлениями и прошлась по адресам, интересуясь ценами на съем квартиры.
        Квартиры были дорогие, но цены Натку не пугали. Заработать на съем квартиры она всегда сможет, да и небольшие сбережения в нее есть - собиралась купить машинку и швейный оверлок. «Машинка потерпит», - решила для себя Натка.
        Вернувшись из райцентра, она с головой окунулась в работу, чтобы быстрее подкопить денег. Все сверхурочные были ее, дома головы от машинки не поднимала - все строчила. Даже женщины на работе стали подшучивать - никак Натка приданое готовит.
        Вот бабка опять голову морочит этим Геннадием, только от уборки отвлекает. Подумаешь, через год уехала бы с мужем в город. Она и так скоро уедет. А что жить легче было бы с таким образованным, то ей и так не тяжело. Работу свою Натка любила. Вот обрадуются ее тетки на работе - конкурентка уедет! Молодежь старается заказ сделать только у Натки. Поселок-то небольшой, почти все друг друга знают.
        Забеременела Натка сразу, после первой ночи, проведенной с Геннадием. И всему виной бабка Людька. Пригласила на ужин, да и ушла сама из дома. Добилась своего.
        Живот у Натки рос как на дрожжах, от любопытных глаз уже было не скрыть. В поселке начали судачить, а свадьба все откладывалась и откладывалась.
        Только Натка по этому поводу не унывала. Главное - дата свадьбы уже назначена, и родители Геннадия приезжали в гости. Будущие свекры были интеллигентные и, как показалось Натке, очень приветливые и заботливые, и понравились ей сразу. Смотрины прошли непривычно тихо для поселка: стол накрыли, кумовьев и соседей пригласили, но при этом никто вусмерть не напился, отец и тот, чувствуя ответственный момент, вел себя за столом тихо. Не заболел ли, еще подумала Натка. Свадьбу наметили на конец месяца.
        После смотрин Геннадий, собрав пожитки, вернулся вместе с родителями в Москву. Рассудив, что после свадьбы останется перевезти только Наткины нехитрые пожитки. И прощай, поселок!
        По-настоящему Натка забеспокоилась за неделю до свадьбы, когда на все ее звонки вместо нерешительного голоса Геннадия в трубке слышались короткие гудки. Как готовиться к свадьбе, кого приглашать, а главное, когда встречать Геннадия, Натка не знала.
        Выждав еще два дня, Натка сама поехала в райцентр прямо к начальнику АТС и рассказала о своей проблеме с телефоном. Пусть он ей лично объяснит, что случилось на линии, что за помехи такие, что она неделю не может дозвониться до будущего мужа. И только когда начальник, пожилой мужчина, спросил адрес жениха, оказалось, что Натка толком ничего не знает. Москва - город немаленький. Осталось надеяться, что Геннадий не сегодня завтра сам приедет.
        Только несостоявшегося мужа Натка так и не увидела ни за день до назначенной свадьбы, ни после. Откуда ей, наивной простушке, было знать, что не годилась она в невестки Савельевым. И сватовство они задумали лишь с одной целью - без шума увезти непутевого сына домой. А телефон отключить и вовсе большого ума не надо. А потом просто сменили номер телефона.
        Через пять месяцев, осенним дождливым днем Натка родила двух девочек-близняшек. Так в Сучкове появилась еще одна мать-одиночка, что для поселка было не ново.
        Москва, наши дни
        Игорь Дмитриевич Лунин, генеральный директор строительной компании «Стрела», приехал на недостроенный объект лично.
        Пять отдельных домов разной этажности на тысячу квартир, не считая офисных помещений, были выгнаны вровень до седьмого этажа. Жилой комплекс «Чайка» постепенно приобретал свои индивидуальные черты.
        Все объекты, построенные компанией «Стрела», Лунин помнил и любил. Он любил именно такие моменты, когда прорисовывались общие черты комплекса, когда стройка в самом разгаре, когда работает отбойный молоток, гудит бетономешалка и под ногами грязь.
        Лунин припарковал на временной стоянке машину и направился на строительную площадку, растянувшуюся на сотни метров. В другое время он, задрав голову, с удовольствием наблюдал бы за работой подъемного крана и слаженной работой монтажников. Сегодня Лунину было не до монтажных работ.
        Ехать на стройку никакой надобности не было, но тревожные мысли не давали возможности сосредоточиться на текущих делах. Этих текущих дел у него было выше крыши, но он махнул на все рукой и покинул офис. Ему вдруг показалось, что, появись он на стройке, как тут же найдется решение свалившейся на голову проблемы.
        Лунина шантажировали почти год. Шантажировали ловко и умело, можно сказать, профессионально, но безболезненно. Вымогательство началось с тех пор, как секретарь передала ему письмо. Он тогда без особого интереса посмотрел на серый плотный конверт, на дне которого нащупал небольшой прямоугольник. Прямоугольник оказался темно-синей флешкой. Он с любопытством подключил ее к ноутбуку. Любительское видео смахивало по большому счету на дешевое порно.
        Он просмотрел до конца постельные сцены, в которых играл главную роль, и остался довольным собой.
        Конечно, все это кувыркание в постели выглядело довольно пошло. Но если кто-то решил, что он заплатит деньги, чтобы видео не попало в интернет, то глубоко ошибается. Платить Лунин никому не собирался, поскольку ничего порочащего и профессионально компрометирующего в этом не нашел. Вот если бы кто-то заснял встречи и озвучил откаты чиновникам департамента строительства, тогда другое дело. Но будь это так, дело вмиг решила б его «крыша», и он бы только посочувствовал шантажисту.
        Он уже собирался стереть видео, как с экрана ему улыбнулась Анита. Ее признание и обращение к его дочери повергло Лунина в шок.
        А через неделю к нему на прием пришел незнакомый мужчина и положил на стол такую же темно-синюю флешку.
        Непростительную ошибку он допустил в тот момент, когда открыл бумажник и бросил Эдуарду деньги. Он мог бы вызвать охрану, выставить наглеца вон из офиса и зарубить на корню даже слабую попытку вымогательства. Но он помнил каждое слово, сказанное Анитой, оттого открыл бумажник и достал деньги.
        Поначалу он пытался еще что-то предпринять, а потом махнул рукой и стал платить. Сумма требовалась не так чтобы маленькая, но, подсчитав, сколько он тратит за год на женщин, Лунин смирился и даже стал относиться к досадной неприятности философски. «Сколько тратят денег меценаты? Вот и мой ежемесячный взнос, считай, акт доброй воли», - пытался успокоить себя Лунин.
        То, что аппетит приходит во время еды, Лунин и сам знал. Эта аксиома была применима в равной степени как к бизнесу, так и к шантажу. Только его «аппетит» касался заработка денег, за которым стояли его бессонные ночи, внутренние споры и сомнения, рабочие места и налоги, которые он исправно платил государству.
        Он никогда бы не заплатил деньги Эдуарду, если последствия шантажа можно было со временем искупить, исправить или забыть. Он, не глядя, давно бы уничтожил, раздавил бы Эдика, если информация с флешки исчезла вслед за ним.
        А сегодня утром Эдуард позвонил и предложил увеличить выплату в два раза. Предложение звучало издевательски, и Лунин еле сдержался, чтобы не разбить телефон.
        Задумавшись, Лунин прошел мимо строительных вагончиков и шел бы так дальше, если бы его не окликнул начальник стройки.
        Власенко вышел из вагончика главного инженера и теперь стоял, ожидая, пока Лунин вернется обратно.
        - Ты чего приехал? - Власенко спустился вниз и пожал Лунину руку.
        - Кто? - Лунин кивнул головой на чужую машину.
        - Пожарная инспекция пожаловала. Наверху. Скоро будут спускаться. Ты, это… - Власенко замялся, - может, прошлый раз мало заплатили?
        - Нормально. Нам что, впервой? Только, думаю, это не первая и не последняя проверка на объекте, - уверенно сказал Лунин.
        - Хочешь сказать, что Ханенко до сих пор не успокоился?
        Власенко задал вопрос, на который и сам прекрасно знал ответ.
        - Я бы на его месте тоже не успокоился бы. Нам еще повезет, если все только проверками окончится.
        На строительном рынке Ханенко с недавних пор стал прямым конкурентом компании Лунина. Конкуренция была во всем, без этого никак нельзя, если работаешь в одном секторе.
        Лунин был моложе, упрямее и изворотливее Ханенко. И в последние два года, используя разные пути, чаще не самые честные, он получал более выгодные предложения от инвесторов, чем Ханенко.
        - Вот только с пикетом Ханенко на этот раз опоздал, - Власенко сочно выругался.
        Прошлогодний август изрядно попортил им нервы. В это самое время они начали новый объект. Только успели выкопать котлован, как Ханенко проплатил акцию протеста «зеленым», и те организовали пикет, после чего подали на компанию «Стрела» в суд, что те вырубают зеленые насаждения. Пока суд да дело, пока доказали, что деревья вырубали точечно и осенью начнут озеленение, превышающее в несколько раз причиненный урон, - стройку пришлось приостановить. На суде они предъявили накладные на закупку саженцев и суд легко выиграли, но время потеряли, из графика выбились, и пришлось аврально вкладываться в поджимающие сроки.
        - Ладно, пойдем послушаем, какие недочеты нашли на этот раз.
        Лунин первым направился к подъезду третьего дома.
        Игорь Лунин, баловень судьбы и женщин, высокий, статный, с чутьем денег и выгоды, был полной противоположностью флегматичного Власенко, на котором держалась вся рутинная работа строительного бизнеса.
        Власенко плелся позади Лунина, матеря на чем свет стоит комиссию. Своих дел хватало и без пожарных. Один ляп с цементом чего стоит.
        За долгие годы, проведенные на стройке, Власенко выработал в себе стойкое чувство недоверия к поставщикам всех марок и мастей. Старые поставщики старались лишний раз не нарываться на Власенко, зная, что обмануть того - себе дороже. Но это старые…
        Цемент он заказал у нового поставщика, и хорошо, что сам проверил поставку. По цвету марку цемента, конечно, не отличишь, но сомнения закрались, и он собирался отправить пробу в лабораторию, но так и не успел. Приехал пожарный надзор.
        Лунин сетования Власенко на поставщика не слушал. Он вообще не умел никого слушать, кроме себя. Все решения принимал сам. К цели, если она касалась бизнеса или женщин, шел напролом. Пер как танк. Многим это нравилось. Особенно женщинам.
        Где Лунин находил всех этих моделей и начинающих певичек, которые присасывались к нему словно пиявки, способные высосать все до копейки, Власенко ума не мог приложить. Вначале он даже с некоторой завистью наблюдал за Луниным. Но женщины так стремительно менялись, что со временем Власенко утратил не только счет, но и живой интерес к происходящему.
        - Каску принести?
        - Да иди ты со своей каской, - беззлобно отмахнулся Лунин. - Пожарные - это не техника безопасности. Какое им дело до моей головы? Будем ждать внизу.
        Лунин с надеждой посмотрел наверх, пытаясь определить место нахождения пожарной инспекции. Подниматься своим ходом на седьмой этаж Лунин, в отличие от пожарной инспекции, не собирался.
        - Внизу так внизу. - Власенко устало опустился на затоптанные ступеньки. - Присаживайся. Ты чего, собственно, приехал?
        Он посмотрел на Лунина и улыбнулся. Присесть тот, естественно, не мог - не позволял дорогущий костюм. Костюм действительно был от «Кардена» и стоил, как несколько квадратных метров в этой новостройке.
        - Надо поговорить.
        - Позвонил бы.
        - Не телефонный разговор. - Пожарная инспекция спускалась вниз, и Лунин замолчал.
        Никакого конструктивного разговора с инспекцией не получилось. Замечаний было много, но Лунин профессионально отличал выдуманные проблемы от настоящих. Ничего серьезного, что могло б приостановить стройку, пожарные не нашли.
        Было понятно как божий день, что вся возня вокруг стройки кому-то на руку. Лунин знал кому. Он еле сдержался, чтобы не послать куда подальше пожарных, а заодно и Ханенко. Власенко побагровел, наблюдая за спектаклем.
        Но стоило машине с пожарными скрыться со строительной площадки, как приехала служба Горгаза.
        - Похоже, у нас сегодня день открытых дверей. - Власенко опять выругался. - Может, организовать и Ханенко такой же день открытых дверей?
        - Не трать силы. Пусть тешится, раз ему заняться больше нечем. Я поеду. Когда придет результат по цементу, перезвони мне сразу.
        - Перезвоню. Как Настя? - напоследок спросил Власенко.
        - Спасибо, хорошо. Вернее, ничего хорошего. Вернулись на той неделе из Израиля. Да толку…
        - А врачи что?
        - А что врачи? Ничего.
        - Так о чем ты хотел поговорить со мной? - вспомнил Власенко.
        Лунин махнул рукой. В следующий раз.

* * *
        Во второй половине дня пришла долгожданная прохлада. Небо заволокли тучи, сверкнула молния, и хлынул дождь. Дворники не справлялись с потоком воды и только скрипели по стеклу. Юрий Николаевич Степанков, сидящий за рулем иномарки, пребывал в мрачном настроении. Для этого было две причины.
        Во-первых, доктор наук с детства боялся грозы и замкнутого пространства. И случись непогода на полчаса раньше, он ни за что бы не сел за руль.
        Второй причиной плохого настроения было нарушение спланированного и тщательно выверенного графика приема пациентов. Звонок Галины Адамовны заставил его отменить последующие консультации и срочно поехать на незапланированную встречу.
        Сетуя на погоду, Степанков проскочил Хлебозаводский проезд. И если бы не уткнулся в пробку, так бы и ехал дальше по Варшавскому шоссе. Быстро развернувшись, он направился в обратную сторону, подсчитывая зря потерянное время.
        Последний раз он был здесь два года назад, сразу, как только Настю выписали из больницы.
        Юрий Николаевич медленно въехал во двор, стараясь припарковать машину поближе к подъезду. Открыв зонт, он в два шага преодолел расстояние до входной двери и так же быстро набрал четыре затертые цифры кодового замка. Зайдя в подъезд, он даже подумал о лифте, но, опять вспомнив замкнутое пространство, не стал бороться со своим страхом и пешком направился на пятый этаж.
        - Юрочка, спасибо, что приехал. - Галина Адамовна стояла у двери. - Я тебя увидела из окна. Ты извини меня, что опять к тебе со своими проблемами. Я бы и не отрывала тебя от дела, но Игорь сказал, что завтра сможет нас отвезти в загородный дом.
        Галина Адамовна умудрялась одновременно говорить, обнимать и подталкивать Степанкова в гостиную.
        - Галина Адамовна, а в чем тогда заключается дружба, если за помощью неловко обратиться? И к кому тогда обращаться, если не к друзьям? Я обувь сниму. - Степанков пытался остановиться в прихожей.
        - Какая обувь? Проходи, проходи. Марковна уберет.
        - Марковна еще жива? - удивился Степанков. - Вот и не верь после этого в вечность.
        - Проходи. Я пироги испекла с черникой. Как ты любишь.
        - За пироги спасибо. Помню, вы матери рецепт давали, но она сказала, что у нее для такого дела недостаточно образования.
        - Возиться не хотела, вот и отговорки находила. Хотя с тестом действительно столько мороки. Может, и хорошо, что Елена не пекла пироги, был повод приезжать к нам в гости.
        Родители, сколько себя помнит Степанков, дружили семьями, а ему приходилось дружить с Игорем. Настоящей дружбы, правда, не получилось, слишком разными они были, но дружеские отношения сохранили до сих пор.
        - Юра, мы на днях вернулись из Израиля. Спасибо тебе за совет. Я действительно немного отдохнула. А вот Настя…
        За два года, что они не виделись, Галина Адамовна почти не изменилась. Все такая же моложавая, пусть и за счет косметической хирургии, но разве женщине можно запретить быть красивой. Ровный свежий загар свидетельствовал о недавнем возвращении Луниной в Москву.
        - Как Настя? Совсем не разговаривает?
        Галина Адамовна мотнула головой и приложила салфетку к глазам.
        - Юрочка, я чего тебя и попросила приехать - посмотри сам Настю. Может, еще что посоветуешь. Я все сделаю.
        При этих словах Галина Адамовна сразу как-то постарела. И теперь напротив Степанкова за столом сидела совсем другая, убитая горем женщина.
        - Галина Адамовна, я же вас сразу предупреждал…
        - Ну, что ты, Юрочка, разве я тебя упрекаю. Я и сама все понимаю, только мне больше не к кому обратиться. Игорь махнул на все рукой. Что хотите, то и делайте.
        Галина Адамовна накрыла своими узкими холодными ладонями широкие руки Степанкова.
        - Ты спешишь? - спохватилась Лунина. - Настя уснула перед самой грозой. Разбудить?
        - Может, сама еще проснется. Галина Адамовна, а где же ваши пироги?
        Ни чаю, ни пирогов Степанков не хотел, и о чем пойдет речь во время чаепития, он знал с того момента, как поднес к уху телефон, как и знал, что ничем не сможет помочь.
        - Вот и пироги.
        Галина Адамовна вернулась в столовую, неся тарелку с пирогами. Золотистому чуду, пахнущему медом, ванилью и еще какими-то кулинарными секретами, удалось пробудить аппетит у Степанкова, и он с удовольствием потянулся к пирогам.
        - Игорь не приедет? - спросил Степанков, запивая чаем пирожок.
        - О чем ты говоришь? Встретил в аэропорту и на том спасибо. Чемоданы занес и сразу умчался. На стройке у него какие-то проблемы. Ходит сам не свой. - Галина Адамовна отломила часть пирожка и, передумав есть, положила обратно себе в тарелку. - Знаешь, Игорю совсем нет дела до Насти. Особенно последнее время. Что-то с ним происходит. Мне ничего не говорит, но я-то чувствую, - горестно вздохнула Галина Адамовна. - Нет, денег он, конечно, не жалеет, ты же сам видел, - тут же поправила допущенную неточность Лунина. - А вот чтобы возле Насти минутку лишнюю посидеть - нет. Все у него дела неотложные. Еще одну сиделку нашел. Но что чужой человек? Мне, конечно, легче. А потом… все эти его женщины. Господи, что я говорю, - оборвала сетование на сына Галина Адамовна. - Юра, бери еще пирог. Остальные я тебе заверну.
        Пироги были очень вкусные, напоминали детство и родителей. Мать никогда не пекла таких пирогов. Она вообще не пекла никаких, говоря, что на пироги нужен отдельный талант, который ей не достался.
        - Юрочка, - совсем по-домашнему обратилась Галина Адамовна, - найди мне такого человека, который поможет Насте.
        - Галина Адамовна, вы же сами знаете - я сделал все, что мог. Осталось только одно - набраться сил и ждать. Медицина пока бессильна. Должно что-то произойти, что заставит Настю опять ходить и говорить. Надо ждать.
        - Я умру, и Настя останется одна совсем беспомощной. Кому она будет нужна? Игорь, конечно, дочь не бросит, оплатит сиделок, и на этом все. - Голос дрогнул, и Галина Адамовна, достав платок, промокнула влажные глаза.
        Степанков неопределенно кивнул головой. Этот кивок Галина Адамовна расценила по-своему.
        - Спасибо тебе, Юрочка. Я вдруг почувствовала, что ты сможешь помочь, поэтому тебе и позвонила.
        - Хорошо, я что-то придумаю. У меня есть коллега, правда, у нее свои взгляды на болезни и на лечение, но попробовать можно, - неуверенно сказал Степанков.
        - Юрочка, как подумаю, то я сама виновата. Если бы я раньше опомнилась, то все было по-другому. Все думала, что само образуется. Надеялась на Игоря. А оно видишь как все как обернулось…
        Последнюю фразу Галина Адамовна произнесла еле слышно. Степанкову показалось, что Лунина разговаривает сама с собой.
        - Пойдемте, посмотрю Настю.
        Галина Адамовна с благодарностью посмотрела на Степанкова.
        Девочка лежала на диване в гостевой комнате. Худенькое беспомощное тельце укрыто теплым пледом. Черты лица немного заострены, и от этого девочка издали была похожа на сморщенную старушку.
        Юрий Николаевич присел на стул, стоящий возле кровати, и прощупал пульс - это все, что он мог сделать. На его прикосновение девочка открыла глаза и, как ему показалось, слегка улыбнулась.
        В таком состоянии Юрий Николаевич Степанков впервые увидел Настю в отделении детской нейрохирургии. Состояние было средней тяжести. Ничего сверхсерьезного у девочки, кроме легкого сотрясения мозга и многочисленных ушибов, полученных в результате ДТП, не было. По всем законам природы, физиологии и медицины в целом, Настя должна была быстро идти на поправку. Но ничего подобного не случилось. Причину обездвиженности нижних конечностей врачи ничем не могли объяснить, как не могли объяснить и потерю речи.
        Привычная и размеренная жизнь Галины Адамовны в один миг разделилась на две части - «до» и «после» аварии. Настю обследовали и пытались лечить в разных клиниках, но безрезультатно - девочка ходить так и не стала, как и говорить.
        На чудо израильской медицины он, конечно, не надеялся. Но смена обстановки, новые лица, другая страна, такие же парализованные дети в клинике Шнайдер, по мнению Степанкова, все это и должно было благотворно сказаться на здоровье девочки. Никакого чуда израильская медицина не сотворила. Единственное, что его порадовало, - оптимизм Галины Адамовны.
        - Я сделаю все, что в моих силах, - уже в который раз повторил Степанков, вернувшись обратно в столовую.
        Безмолвный вопрос Галины Адамовны «когда» он оставил без ответа.
        - Я знаю. Спасибо тебе, Юрочка. Беги. У тебя дел полно.
        Галина Адамовна быстро упаковала остатки пирогов и направилась вслед за Степанковым в прихожую.

* * *
        Тимофеева лежала на кушетке, прикрыв глаза. Напрасно она приехала в эту клинику. С таким диагнозом, как у нее, уже поздно ходить по врачам. Подруга настояла. Теперь та сидит в коридоре, а она лежит в кабинете на кушетке. И толку от этого? Все эти консультации - напрасная трата денег.
        О деньгах она подумала мимоходом. Для приличия. Деньги были. «Как они будут жить без меня? Муж женится. Подождет немного и женится. Только Лешку жаль. Кто будет следить за правильным питанием? А ведь ему надо исключить холестерин. Стал набирать вес. Сколько раз говорила - не покупайте полуфабрикаты. Все без толку. Спорт забросил. Дел, говорит, много. Не до спорта. Юля на Кипр хочет. Вот он и пашет сутками. Какое питание, какой спорт? Когда о нем думать? Деньги на отдых мы дали бы. Разве это проблема? Не такие и большие деньги, только Юля не возьмет, - с раздражением подумала Тимофеева. - Мужчина должен сам содержать свою семью. Год после института. Да еще квартира съемная. Могли б спокойно жить с ними, тогда бы и деньги на отдых были. Так нет. Мужчина должен содержать свою семью сам. Вдолбила это, как дятел, в голову сына. Сколько девушек было на курсе, а он, кроме этой Юли, никого не видел. Было бы на что смотреть», - вздохнула Тимофеева.
        Лежать на кушетке было неудобно. Места достаточно, а все равно неудобно. Врач молча сидела рядом. Светлана Игоревна слегка приоткрыла глаза. Она давно хотела посмотреть, чем та занята. Может, смотрит результаты обследования? Нет. Как сидела, так и сидит. «Шарлатанство. С таким успехом я и дома могла бы лежать. Притом - бесплатно». - Тимофеева снова закрыла глаза.
        - Светлана Игоревна, вы очень боитесь смерти. А рака у вас нет. Вы ведь этот диагноз имели в виду, когда говорили, что вам жить осталось совсем мало? - Саша прикоснулась к руке пациентки.
        - Я этого не говорила, - растерялась Тимофеева.
        «Или все-таки говорила? Рака нет, тогда что у меня? Да и откуда ей-то знать, что есть, а чего - нет? Даже результаты обследований не посмотрела».
        - Светлана Игоревна, назовите имена людей, которых вы очень любите.
        Голос доктора звучал мягко и доверительно. Просьба несложная. Да и сколько тех людей, по-настоящему любимых и дорогих.
        - Валера и Алексей. Сын и муж.
        - А теперь назовите тех, кого не любите.
        - Да и нет таких.
        Тимофеева задумалась. Никто не приходил на ум.
        «С соседкой по даче недавно поругалась. Так сама и виновата. Да и помирились уже. Новая директор библиотеки предупредила: при сокращении первыми уволит пенсионеров. Но за что мне ее не любить? Зачем мне теперь работа? Уволит пенсионеров - значит, уволит. Сколько жить осталось? Может, так даже лучше. Буду заниматься дачей. Внуков бы еще. Только уже не доживу до внуков», - печально подумала Тимофеева.
        - Хорошо. Светлана Игоревна, тогда подумайте и скажите, какую женщину вы ненавидите? Кто она?
        - При чем здесь нелюбовь и ненависть. Главное - есть люди, которых я люблю.
        «Мужчина, если он мужчина, должен содержать свою семью сам». - Лицо невестки всплывало в памяти Светланы Игоревны.
        - Подумайте хорошо. Не спешите.
        Врач сидела напротив в удобном кресле, а она отлеживала бока, отвечая на пустые вопросы, тратя деньги. Вот так и слушай советы подруг.
        - Да что там скрывать - невестку не люблю. Юлей зовут.
        - Светлана Игоревна, - голос доктора звучал успокаивающе, - скажите, с кем вы ее обсуждаете? Кому из близких или знакомых говорите о своей нелюбви к ней?
        - Да разве такое будешь обсуждать с посторонними? Мне сына жаль. Не повезло ему с женой.
        - Хорошо. Тогда постарайтесь описать чувство нелюбви, которое вы испытываете к невестке.
        Тимофеева задумалась. Просьба показалась ей совсем уж глупой.
        - Не перевариваю ее. На дух ее не переношу. Прямо тошнит от одного ее вида. Не знаю, что бы сделала, если бы только вернуть время назад. Жениться сыну точно запретила бы. Институт надо было вначале окончить, на ноги стать, а потом - жениться. Только, видите ли, у него любовь с первого взгляда.
        Высказавшись в свое удовольствие, а чего скрывать-то, Тимофеева ошарашенно посмотрела на Александру.
        - Хорошо. Светлана Игоревна, а теперь опишите мне симптомы своей болезни.
        - Ну, во-первых…. - Тимофеева, обрадовавшись, что врач наконец-то перешла к делу, начала подробно перечислять симптомы своей болезни.
        - Вы заметили, как ваши симптомы болезни схожи с теми чувствами, которые вы испытываете к невестке?
        - Доктор, неужели вы серьезно считаете, что моя болезнь - надуманность и виной всему моя нелюбовь к невестке?
        - Светлана Игоревна, к сожалению, ваша болезнь не надуманность. Язва желудка у вас есть. Но это не приговор. Причину, почему у вас образовалась язва в желудке, вы сами нашли. А как уже дальше быть - зависит от вас самой. Вы можете продолжать обследование и лечение, а можете изменить свое отношение к невестке. Полюбить ее, как любите своего сына. Это значительно сложнее, чем принимать лекарство, но тогда болезнь сама уйдет и жить всей вашей семье станет легче.
        Тимофеева давно ушла. Рабочий день уже час, как добежал до логического конца. Саша открыла ноутбук и стала просматривать записи пациентов на завтра. На прием зарегистрировалось три человека. Тимофеева записалась на четверг. «А ведь как сначала была настроена. Умирать собралась. Прочла в интернете все, что только можно, и сразу же нашла все симптомы у себя». Саша закрыла ноутбук и посмотрела в окно. Ей вдруг стало грустно.
        Она любила свою работу, только не эту, а прежнюю - в неврологическом отделении городской больницы, с ежедневной суетой, приездом «Скорой» и беспокойными ночными дежурствами.
        Она любила утреннюю суету и ежедневные пятиминутки в кабинете заведующего. У нее были сложные больные, и она возилась с ними: назначала им обследования и консультации смежных специалистов. И радовалась их успехам.
        А еще там остался ее коллектив, с которым она была вместе с первого и до последнего своего рабочего дня в больнице. Здесь тоже был коллектив и тоже маленький, но кофе здесь, как и положено, варила кофемашина и никак не Елизавета. И говорить о пациентах здесь было не принято, и консилиумы собирать не приходилось. И еще - здесь не было никого, похожего на Дудника, с его научными регалиями и вечной торопливостью.
        «Надо созвониться и обязательно заехать к ним в поликлинику», - подумала Саша. Затем она пересела за рабочий стол и открыла тумбу. На дне пустого ящика лежала фотография. Она уже неделю смотрела на нее каждый день. «Вот и я люблю своего мужа, - вздохнула Саша. - А любит ли меня Стрельников, я не знаю». Настроение, и без того не самое радужное, окончательно испортилось.

* * *
        Степанков открыл без стука дверь и стоял на пороге кабинета, закрыв собой почти весь проем. Саша быстро закрыла тумбу и заставила себя улыбнуться.
        - Ты чего так хитро улыбаешься работодателю?
        - Я, Степанков, улыбаюсь своим мыслям. Притом очень грустным.
        - Так улыбаются не мыслям, а только неприличным мыслишкам. Скажешь, я не прав?
        - Смотрю на тебя, Юрочка, и думаю, что набираешь ты вес не только в научном мире. - Саша постаралась перевести разговор в беспечное русло.
        - Нет. Все под контролем. Это дверь меньше стандарта. А ты от ответа не уходи.
        Степанков оттолкнулся от двери, прошелся по кабинету и уселся в кресло напротив нее.
        - У меня к тебе серьезный разговор. Хорошо, что не уехала, а то пришлось бы вечером напрашиваться в гости. Хотя идея попасть на ужин меня вполне устраивает.
        - Ну, раз я здесь, начинай, радуй.
        - Саша, надо, чтобы ты съездила к моим хорошим знакомым. Вот так надо.
        Степанков провел рукой по горлу, что означало «позарез».
        - То есть как - съездила? Мы же не консультируем на дому.
        Холодок образовался между лопаток. На руках выступила «гусиная кожа».
        - Это особый случай. У меня есть приятель Игорь Лунин. Наши родители дружили семьями. Потом у Игоря отец умер, а мои уехали в Германию. Но отношения мы поддерживаем до сих пор. У него проблема с дочкой. Насте восемь лет. Два года назад она вместе с матерью попала в аварию. Мать отделалась легким испугом, а девочка прикована к коляске и не разговаривает. Хотя изначально у Насти диагностировали только легкое сотрясение мозга, были еще ушибы мягких тканей, но ничего серьезного, что могло повлечь такие последствия.
        - Почему проблема только у твоего друга? А где мать девочки?
        - Представь, мать погибла через год в очередном ДТП. Хотя и говорят, что снаряд в одну воронку дважды не падает, но…
        - Н-да. Юра, а я чем могу помочь?
        - Ты - ничем. - Степанков поднял руки, предвидя Сашину реакцию. - Но как я мог ей отказать? Ты бы видела Галину Адамовну. Что мне было делать? Ты бы сама, случись что, отказала б в помощи своей Елизавете или Дуднику?
        - Конечно, нет. Хорошо. Я посмотрю девочку. Когда и куда ехать?
        Холодок образовался между лопаток и начал медленно сковывать позвоночник. Захотелось выпрямить спину. Саша постаралась немного расправить плечи и незаметно потянулась всем телом.
        - Когда соберешься, тогда и поедешь, - успокоил ее Степанков. - Это не к спеху. Единственное неудобство - придется ехать за город, почти сто километров. Зато природа, тишина, отдохнешь от городской суеты и жары.
        - Ты хочешь сказать, что я должна еще там и жить? - недоуменно спросила Саша.
        - Саша, я тебя очень прошу. Хочешь, я поговорю с твоим Стрельниковым?
        - При чем здесь Стрельников? Юра, я вообще тебя не понимаю, зачем эта поездка с проживанием?
        - Я обещал. Понимаешь, если ты приедешь, как я сегодня, посмотришь Настю и уедешь обратно, то Галина Адамовна снова мне будет звонить и будет переживать.
        - Юра, если б от этой поездки был хоть какой толк, а так…
        - Я Галину Адамовну предупредил, что результата не будет. Прошло почти два года. Настя не восстановится. Но я обещал.
        - Хорошо. На выходных я съезжу и посмотрю девочку.
        - Саш, а вдруг ты поможешь? - оживился Степанков. - Вспомни своего адвоката. Разве кто мог тогда подумать, что Лагунов пойдет на поправку?[1 - Речь идет о событиях, описанных в романе Аллы Демченко «Горький привкус счастья».] А?
        - Еще неизвестно, кто ему больше помог - ты или я, - отмахнулась Саша.
        - Здрасьте, приехали! Без тебя он вряд ли дожил бы до встречи со мной. Я, конечно, своих заслуг не умаляю, но и чужих себе не приписываю.
        - Юр, прекращай меня уговаривать. Я же сказала - поеду.
        Натянутая струна в позвоночнике ослабла. Дышать Саше сразу стало легче. Ощущение легкости к ней приходило всегда, когда она принимала правильные решения.
        - Я знал, что ты не откажешься. Слушай, а ты, случайно, не заболела?
        Саша мотнула головой. Степанков должен попрощаться и уйти. Не хватало еще расплакаться при нем. Только Юра Степанков, вместо того чтобы покинуть кабинет, только удобнее уселся в кресле.
        - Ну? Что у тебя стряслось? Проблемы со Стрельниковым?
        Вместо ответа Саша расплакалась.
        Последний раз она так плакала, когда осталась без работы - полгода назад. Плакала она тогда молча, уткнувшись в подушку, чтобы Стрельников не видел слез. И плакала она вовсе не от того, что осталась без хлеба. Было до слез обидно, что после ухода Владимира Ивановича на пенсию в отделении, к которому она приросла всей душой, работать стало невозможно.
        Светлана Валерьевна Быстрицкая, красавица модельной внешности, до этого работавшая невропатологом в их же поликлинике, коллективу не понравилась с первого дня. И дело было вовсе не в модельной внешности нового руководителя.
        К своим тридцати годам Светлана Валерьевна развелась со вторым мужем, защитила кандидатскую диссертацию, успешно окончила курсы вождения и самостоятельно села за руль новенькой машины, которую ей подарил очередной кандидат в мужья.
        Новая заведующая отделением к своим обязанностям приступила резво. Маленький врачебный коллектив, состоящий из Дудника, Елизаветы и Саши Андреевой, привыкший к интеллигентному Владимиру Ивановичу, с трудом понимал и не всегда выполнял часто противоречивые распоряжения Быстрицкой.
        - Понимаете, Светлана Валерьевна, - Саша пыталась внести ясность, - у нас раньше пациенты, если поступали вторично, то к тем докторам, у кого они прежде лечились. Мы за годы работы уже выучили своих пациентов, особенно тех, кто постоянно лечится. Так всем лучше.
        - Кому это - всем? Всем лучше не может быть по той простой причине, что так не бывает в принципе. Просто раньше, Александра Ивановна, у вас был полный бардак. А я хочу всего лишь навести порядок в отделении. Так что свое мнение оставьте при себе. Это касается всех. - Светлана Валерьевна обвела взглядом ординаторов и вышла из кабинета.
        - Ну и что это было? - задала риторический вопрос Елизавета.
        - Это, Елизавета, новая метла. А она, знаешь, метет по-новому. Возьмет и выметет нас всех скопом. - Дудник аккуратно сложил истории болезни в папку и посмотрел на притихших женщин.
        - А с кем тогда будет работать твоя метла? - не удержалась Саша.
        - Да ей без разницы. Я думаю, что она просто комплексует. Молодая, желчная, опыта никакого, вот ей и кажется, что мы ее подсидеть хотим. Мы-то, конечно, ее не подсиживаем, но работать с ней мы не хотим, - уточнил Дудник. - И она это понимает. Скажете - я не прав?
        - Конечно, ты прав, - вздохнула Саша. - Заведующей должна была стать Елизавета. Тогда бы и Владимир Иванович остался в отделении. И работали бы мы себе как прежде, а так одна нервотрепка.
        - Дудник, теперь и у тебя мужские палаты будут, а то все женщины да женщины.
        - Злая ты, Елизавета, - беззлобно огрызнулся Дудник.
        Быстрицкая, будучи не семи пядей во лбу, быстро смекнула, что авторитет в коллективе она вряд ли завоюет, и решила действовать другим, более простым способом, придя к выводу, что лучше, если этого коллектива не будет вовсе. А с молодежью она как-нибудь и сама справится.
        Неизвестно, как Быстрицкой удалось убедить главврача, а может, убедили главного другие, но идею кадровой ротации тот поддержал сразу, в результате чего Дудник и Елизавета срочно ретировались в поликлинику, а молодые кадры перешли на их место в отделение. Никаких нарушений в этом переводе не было, все было в пределах закона, и главный с легкостью подписал указ. Кому думать о повышении квалификации молодых врачей, как не заведующей отделением.
        Бороться с ветряными мельницами в одиночку Саше было не по силам. Заявление на увольнение главврач ей подписал сразу, особо не вникая в причину. Скорее всего, Быстрицкая заранее внесла ясность.
        Ровно месяц ее хватило на роль домохозяйки. Она начала рано просыпаться, готовила Стрельникову завтраки до тех пор, пока он попросил не путаться утром под ногами. После чего она готовила только ужин. От безделья она еще раз убирала после приходящей домработницы квартиру и до слез жалела себя…
        А еще через месяц, когда она устала себя жалеть, вечером без предупреждения к ней заехал Степанков. Его предложение звучало как авантюра.
        - То есть ты мне предлагаешь стеречь кабинет в твоей клинике, пока твоя сотрудница в декретном отпуске? - сделала вывод Саша.
        - Не будь у тебя Стрельникова, я бы тебе предложил место своей секретарши, - хохотнул Степанков, - а так предлагаю врачебную должность. А потом все образуется в твоем отделении, и ты вернешься обратно.
        - Юра, что ты говоришь, в какое отделение? Как я туда вернусь? - сквозь слезы спросила Степанкова Саша.
        - Все еще уладится. Ну сама посуди, отделение у вас тяжелое, интеллектуально обескровленное. Сколько оно так продержится? До первых жалоб пациентов. А они, эти жалобы, как пить дать, будут. А главному это надо? На должность он Быстрицкую назначил опрометчиво. Может, спит с ней, может, по звонку. Сама подумай, какой главный будет из-за этого подставляться? Так что потерпи от силы год, и все образуется.
        - Юра, я не пойду к тебе работать.
        - Правильно, не иди, - согласился Степанков. - Только, когда твой Стрельников станет смотреть на других, пеняй на себя.
        - Это ты сейчас к чему сказал?
        - Послушай меня: женщина с кислым лицом, недовольная собой, с тарелками и пересказами телевизионных сплетен мужчине становится со временем неинтересной. Если ты не веришь мне как другу, то поверь мне как доктору наук.
        Степанков говорил таким тоном, словно открыл ей тайну за семью замками, и сделал при этом такую мину, как будто проглотил лимон.
        - Верю, - грустно улыбнулась Саша. - Можешь ты, конечно, убедить. А вернее - запугать.
        - Я завтра в восемь заеду за тобой.
        А потом Степанков начал подтрунивать над ее кулинарными способностями, но от ужина не отказался.

* * *
        Центр психологической помощи, который открыл Степанков, арендовал крыло второго этажа ничем не примечательной городской поликлиники. У регистратуры толпились больные, пахло лекарствами и еще чем-то специфичным для больницы. Возле лифта висел знакомый лозунг, гласивший, что ходьба - залог здоровья. Даже лестница была такая же, как в ее больнице. Так же местами ободранные перила, немного обваленные ступеньки, стоптанные сотнями ног. Все было таким до боли знакомым и родным. Но стоило Степанкову открыть дверь в свое отделение, как сходство с поликлиникой заканчивалось.
        В коридоре с потолка лился мягкий свет, возле кабинетов стояли удобные кожаные кресла. Первый кабинет с бронзовой табличкой, гласившей, что за этой дверью ведет прием заслуженный врач, доктор наук и профессор, принадлежал непосредственно ее институтскому другу и владельцу частного центра психологической помощи «Ваше здоровье» Юрию Николаевичу Степанкову.
        - Ты на табличку не смотри. Хотя некоторые приходят только из-за таблички. Потом будет чем похвастаться - была на приеме у… дальше смотри по тексту, - Степанков радушно балагурил, минуя свой кабинет - Проходи дальше.
        Степанков открывал двери кабинетов одним ключом.
        - Смотреть особо нечего. Все стандартно. Ключ тоже один. С ключами не сложилось, растерялись. Представь, от квартиры не теряют, а от кабинета - пожалуйста. Я решил - не стоит заморачиваться - и распорядился всем врезать одинаковые замки.
        Нестандартный подход Степанкова к решению чисто бытовой проблемы рассмешил Сашу.
        Кабинеты с добротным современным ремонтом и минимумом мебели действительно были похожи между собой как близнецы: напротив двери рабочий стол, справа - еще один, только пониже, с двумя креслами. А между окнами - низкий кожаный диван. Окно плотно закрывали жалюзи. В кабинете царил полумрак.
        - Для полноты картины не хватает свечей, благовония и карт. - Саша, как ни старалась, но от пришедшей в голову мысли не сдержалась и прыснула со смеху.
        - Что, представила себя в балахоне? Пойдем, покажу комнату отдыха.
        Осмотр небольшого отделения завершился в кабинете Степанкова.
        - Юра, все, на что я гожусь, - работать смотрителем кабинета.
        Саша вернулась к вчерашнему разговору, и непрошеные слезы сами по себе навернулись на глазах.
        - Смотрителем - это как? Простите, какое образование вы получили для такой должности?
        - В том-то и дело, что нужного образования у меня нет. Я умею только ставить диагноз и лечить больных. Я ни малейшего представления не имею, что мне здесь делать. Вот скажи, чем я буду заниматься завтра?
        - Саша, тому, чем ты владеешь, нельзя научиться. Твоя интуиция, знания, умение слышать людей - это главное в нашей работе, - начал объяснять Степанков.
        Он был прав. Тому умению, которым она владела, действительно нельзя было научиться. Ей было достаточно посмотреть на человека, прикоснуться к его руке, и она знала все его проблемы. Она чувствовала страхи, тревоги, злобу и зависть, жившие зачастую в душе человека, которые не определялись ни одной диагностической аппаратурой и приводили к болезням.
        Если бы этому чутью можно было научиться, то она точно учиться не стала.
        До поры ей было самой интересно заглядывать в будущее и предугадывать события. Повзрослев, она быстро поняла, что ничего интересного в этом занятии нет. Но умение душой улавливать чужую боль, переданное по наследству от деда, жило в ней независимо от ее желаний. Иногда ей казалось, что она всего лишь безмолвный проводник чьей-то воли в этом мире. Зачастую к ней за помощью обращались души тех, кто ушел из этой жизни, не окончив свои земные дела.
        - Завтра примешь тех пациентов, кому просто хочется поговорить. Я сам их к тебе направлю. А дальше будем смотреть по ситуации.
        - Утешил.
        - Саша, ты просто зациклилась на своем отделении. Ну, так как? Ты согласна?
        - Юр, ты покажи вначале кабинет, который я буду сторожить. Я там посижу, подумаю и дам тебе окончательный ответ.
        Полгода назад она зашла в этот кабинет и поняла, что это и есть ее рабочее место. Она ощутила, как между лопатками пробежал холодок. Так, как обычно бывает, когда она принимала правильное решение.
        С тех пор и до сегодняшнего дня она ни разу не плакала. Саша вытерла ладонью набежавшие слезы. Потом достала фотографию и протянула ее Степанкову. На фотографии были Стрельников и незнакомая женщина.
        - Откуда сей шедевр?
        - Кто-то прислал на рабочую почту. Я распечатала и теперь любуюсь, - с горечью ответила Саша.
        Молодая, значительно моложе ее женщина опиралась на руку Стрельникова. Вывеска позади них оказалась смазанной, или фотограф специально выбрал такой неудачный ракурс. Фасад здания можно было принять и за ресторан, и за гостиницу. Выбирай что хочешь. Пара выглядела счастливой.
        Подмосковье
        Ольга Дмитриевна Демидова с неподдельным интересом смотрела на детей. Вот уже год она преподает в школе труд, а все не перестает удивляться, как эти детские ручонки так ловко справляются с шитьем.
        Девочки сидели за швейными столами в одинаковых фартуках и нарукавниках. Яркие, цветастые косынки, сшитые из лоскутков, прятали волосы, и детские головы напоминали полевые цветы. На первый взгляд все девочки одинаковые как цыплята. Но это только на первый взгляд.
        Вот Ксеня - и умничка, и труженица, но рукоделие не ее конек. Ей бы выбрать другой кружок. Надя Кривцова - та на все руки мастерица. Вот у кого чувство стежка, линии. Такую и учить не надо. До всего сама доходит, все схватывает на лету.
        «Откуда я сама знаю, как должен ложиться стежок, как линия должна обходить лекало? Откуда? Кто и когда меня саму этому учил?»
        Последнее время ее все больше тревожили вопросы, на которые она не знала ответа.
        «Потеря памяти - самое загадочное и неизученное явление в психиатрии, но вы молоды, у вас вся жизнь впереди, и время для жизни есть, и ваша память еще успеет к вам вернуться. А пока просто живите. Прислушивайтесь чаще к себе и, главное, не отчаивайтесь. Это не самое легкое испытание, но коль оно выпала на вашу долю, то осталось надеяться только на лучшее», - пыталась обнадежить Ольгу пожилая врач-психиатр.
        И она не теряла надежды. Она помнила всю свою жизнь, все до мельчайших подробностей с тех пор, как очнулась в реанимационной палате. Она даже потолок помнит, который норовил упасть на нее, и лицо медсестрички, и ее звонкий голос. Все события последних двух лет она смогла б вспомнить поминутно. Но что было до того, как ни силилась Ольга, но вспомнить не могла. Была ли она счастлива? Какое было ее счастье? Как ее звали в прошлой жизни? Сколько ей лет?
        Из врачебного заключения, полученного при выписке из больницы, о себе она знала только то, что ей больше тридцати лет, что физически она полностью здоровая и когда-то родила ребенка, а в больницу попала с тяжелой черепно-мозговой травмой, повлекшей за собой полную амнезию.
        Засевшая мысль о ребенке ее тревожила больше всего. Ольга ловила себя на мысли, что не пытается вспомнить мужчину, который был с ней. «А может, мужчины не было в моей жизни, поэтому я и не думаю о нем, не стараюсь вспомнить его? Тогда кто у меня был: родители, братья, сестры? С кем теперь мой ребенок?»
        В последнее время, лежа в постели, она подолгу всматривалась в потолок в надежде увидеть, как из темноты однажды проступит обрывок прошлой жизни.
        От навалившихся невеселых мыслей на лице Ольги Дмитриевны мелькнула тень и на переносице появилась еле заметная складка. Она отвернулась от окна и посмотрела на детей.
        Школьный кружок по рукоделию получился разновозрастным. Девочки постарше осваивали швейную машинку, а первоклашки - только и того, что учились разглаживать ткань и переносить чертеж. Шили одежду и разодевали своих кукол.
        Вика Савина неумело резала ткань. Ножницы не слушались. Линия разреза получилась такая кривая, что Ольга Дмитриевна на расстоянии заметила недодел. Девочка пыталась исправить ошибку. Заломленная ткань не слушалась и опять выскользнула из-под тоненьких пальчиков.
        Ольга Дмитриевна поймала себя на мысли, что стоит ей посмотреть на Вику Савину, как тут же что-то пытается всплыть из ее потерянной памяти, какой-то незнакомый детский голос вдруг оживал и начинал звучать в ее голове. В такие минуты она была уверена, что у нее тоже где-то есть дочь, похожая на эту девочку.
        Ольга Дмитриевна с нежностью посмотрела на Вику и улыбнулась. После работы она еще целых двадцать минут будет держать девочку за руку, провожая домой. По этому поводу завуч ей уже сделала замечание. Тамара Максимовна права. Нельзя выделять одну ученицу на виду у других детей. Не педагогично. Только разве она виновата, что именно Вика Савина напоминает ей придуманную дочь.
        И за поворотом школы, что бы ни говорила завуч, она возьмет девочку за руку. Даже если это и не педагогично. Всю дорогу они будут сочинять сказку.
        И то, что Вика племянница директора школы, Тамара Максимовна не преминула напомнить. Опять получалось не педагогично. Выходит, мало того что Ольга Дмитриевна демонстрирует свою привязанность к девочке, так еще для опеки и девочку правильно выбрала.
        Ольга Дмитриевна и сама не знала, почему эта ничем не примечательная девочка, похожая на мышонка, привлекает все ее внимание. И Олег Константинович здесь ни при чем.
        А в понедельник вообще конфуз случился. Савин, вместо бабушки, встретил Вику возле подъезда, и они с племянницей пошли ее провожать до автобусной остановки. Тамара Максимовна сказала бы, что это нарушение субординации и вести себя так не педагогично. И была бы права.
        О Савине Ольга Дмитриевна старалась не думать, боясь, что все ее мысли можно прочитать на лице. И тогда станет всем понятно, что Савин ее волнует.
        «Зачем я ему? И провожал меня вовсе не Савин, а его племянница. Просто у него не было другого выхода», - успокаивала себя Ольга Дмитриевна, старалась не думать о Савине. Только не думать не получалось.

* * *
        Олег Константинович Савин не спеша шел по школьному коридороу. В административную часть можно было попасть через служебный вход, но он обычно выбирал длинный обходной путь: шел в конец коридора первого этажа, потом поднимался на второй этаж и опять шел в самый конец, чтобы с другой стороны спуститься на первый этаж. Савин делал этот ежедневный обход школы с нескрываемым удовольствием. Он любил делать обход во время уроков, когда школьные коридоры тихие и свободные. Он прислушивался к голосам, доносившимся из классов, и мог безошибочно определить, кто из учителей ведет урок.
        Потом прозвенит звонок, и тишина в прямом смысле взорвется от звуковой волны. Коридоры превратятся в селевой поток. Вместо смеси воды и обломков горных пород выплеснутся старшеклассники. Как хорошо, что он убедил районо перевести начальную школу в старое отремонтированное здание.
        - Олег Константинович, - Тамара Максимовна вышла из учительской и окликнула Савина, - у меня несколько вопросов к вам.
        - Я вас слушаю.
        Савин прислонился спиной к подоконнику, давая понять, что говорить о работе можно везде и не обязательно в его кабинете.
        - Олег Константинович, я хочу поговорить о Демидовой и курсах. Скажите, у вас есть какие-то претензии к Ольге Дмитриевне?
        Вопрос прозвучал неожиданно. И только благодаря вовремя прозвеневшему звонку Савин справился с волнением. Из классов выплеснулись ученики, превратив коридор в потревоженный муравейник. Тамара Максимовна замолчала, и Савин успел перевести дыхание.
        - Нет, вы только посмотрите, - Тамара Максимовна подошла вплотную к Савину, - мы стоим в коридоре, а они несутся сломя голову!
        - А что им делать? Энергия бьет ключом. Осенние дни стоят смотрите какие, а они сидят в классах.
        - А я думаю, что дело не в теплой осени, а в классных руководителях. Надо воспитательную работу подтягивать, - назидательно сказала завуч.
        - Пойдемте ко мне в кабинет, - предложил Савин Тамаре Максимовне.
        «Значит, дни хорошие стоят. Может, Ольга Демидова - вовсе не пустые сплетни? Хотя верить всему нельзя. В женском коллективе могут и сами придумать, лишь бы посудачить. Как же без сплетен?» - думала на ходу Тамара Максимовна.
        Савин открыл дверь, приглашая Тамару Максимовну в кабинет.
        - К Демидовой у меня претензий нет. Почему вы спрашиваете о ней, Тамара Максимовна? - Савин почувствовал, как ему стало жарко в кабинете.
        - Я подумала, раз ты часто посещаешь уроки одного и того же учителя - значит, у него непорядок на уроках. Так?
        Тамара Максимовна, невзирая на субординацию, которой строго придерживался Савин, свободно перешла на «ты», в очередной раз напомнив, что она не как все. И свою субординацию Савин может оставить для других.
        Каждый раз переход на доверительное «ты» напоминал Савину о ночи, проведенной с Тамарой.
        Он хорошо помнил, как всем коллективом провожали старый год. Было шумно и весело. Был конкурс на лучшую песню, и Кузьмина трогательно спела романс. Приз за лучший танец он вручил физрукам. Пара была красивая. Спортивная. Он произнес все полагающиеся тосты и перетанцевал со всеми женщинами, после чего одним из первых незаметно покинул вечер. Молодежи без руководства будет свободнее, рассудил Савин и ушел, ни с кем не прощаясь.
        Тамара Максимовна окликнула его у самого выхода возле центральной калитки. Он до сих пор так толком и не понял, как потом Тамара очутилась в его холостяцкой квартире. То ли он ее сам тогда пригласил, то ли она напросилась в гости, но в полночь они пили шампанское на брудершафт.
        Наутро он почти ничего не помнил и чувствовал себя неловко, долго и нелепо извинялся перед Тамарой, не зная, как быть дальше, о чем говорить с ней, а потом она уехала домой. И ему стало легче.
        - В следующий раз, когда пойдешь к ней на урок, пригласи, пожалуйста, и меня. Хотя я лучше сама посещу ее урок.
        - Тамара Максимовна, никаких проблем с Демидовой нет. Она очень хорошая учительница.
        Последняя фраза прозвучала неоднозначно.
        - А я вот все думаю, что мы поспешили оформить Демидову в штат. - Тамара Максимовна подавила ухмылку и, не дожидаясь приглашения, присела на стул. Узкая юбка слегка подтянулась, открыв ее полноватые колени.
        - У нас не было другого выхода. Где б мы взяли трудовика среди учебного года? Хорошо, что Демидова согласилась.
        Савин безразлично скользнул взглядом по ее коленям и опустился в свое кресло.
        Изначально он предложил вакантную должность Жанне, когда та приехала в очередной раз к нему на свидание. «Что мне тогда сказала Жанна?» - ни с того ни с сего подумал Савин.
        Жанна ничего не сказала. Она рассмеялась и постучала острым, наращенным ногтем по его лбу. И он понял, что сказал несусветную чушь. Жанна и работа - понятия несовместимые. Жанна была хороша в постели, а остальная работа, как она сама любила говорить, ей была строго противопоказана. И тогда, чтобы загладить оплошность, он стал целовать ее длинные тонкие пальцы.
        - Хорошо-то, хорошо, но Демидова без диплома. И вообще, неизвестно, кто она. Мы ничего о ней не знаем, кроме того, что она хорошая учительница, - Тамара Максимовна с сарказмом повторила слова Савина. - Если это дойдет до городского отдела образования - нам не поздоровится.
        Тамара Максимовна старательно подталкивала Савина к той мысли, что он был прав с самого начала, сомневаясь в Ольге Дмитриевне. Да и как было не сомневаться, ведь ни опыта, ни требующегося образования у Ольги на тот момент не было. Если бы учительница трудового воспитания не вышла замуж и не переехала к мужу, понятно, что Ольгу Савин на работу не принял бы.
        - Тамара Максимовна, - Савин проигнорировал доверительное «ты», - вы же не хуже меня знаете: учитель - это не диплом. Диплом в наше время можно запросто купить. Учитель - это призвание. «Воспитывает все: люди, вещи, явления, но прежде всего и дольше всего - люди. Из них на первом месте - родители и педагоги», - Савин процитировал Макаренко. - А Ольга Дмитриевна умеет воспитывать, и дети ее любят. А это главное в нашем деле.
        Тамару Максимовну дети никогда не любили. Может, оттого, что детские души остро чувствуют истинное отношение к себе, даже если оно тонко завуалировано под чуткость и доброту.
        - Олег Константинович, Макаренко я тоже штудировала в институте. Только, вдруг чего, с нас спросят, а не с Макаренко.
        - Тамара Максимовна, когда поднимется кадровый вопрос, тогда и будем отвечать. А насчет образования Демидовой вы не совсем правы. Ольга Дмитриевна студентка-заочница. Как-нибудь да выкрутимся. Что еще на повестке дня?
        Говорить дальше о Демидовой не было смысла, и Тамара Максимовна недовольно поджала пухлые губы.
        - Звонили из гороно, напоминали, что мы еще не подали заявки на курсы. Нас я записала на июнь, а Кирсакову и Андрюшина - на сентябрь.
        Тамара Максимовна с улыбкой смотрела на Савина. Она все предвидела. О курсах договорилась еще в прошлом году, когда формировали график. Спасибо бывшей однокурснице - удалось совместить директоров и историков на июнь.
        - Курсы - это хорошо. - Савин опять вспомнил ту ночь и опустил глаза. - Может, ваши отложим на осень?
        - Зачем откладывать? Начало лета. Учебный год окончится, работы, считай, никакой.
        - Тамара Максимовна, а про выпускные экзамены забыли? Школа без администрации не может остаться. Да, собственно, и я могу поехать осенью, мне не к спеху. А вы езжайте летом.
        Курсы Савину были безразличны. Пустая трата времени. Интересными они были только первый раз. А потом из года в год одни и те же вопросы: слабое финансирование, спонсорская помощь и кадры. В этих вопросах он разбирался лучше любого доцента института последипломного образования, ибо из года в год сам решал все эти вопросы и довольно успешно.
        Он и без курсов знал, что толковые кадры - это главное для школы. И привлекал и удерживал эти кадры всеми правдами и неправдами. Только благодаря кадрам его школа была лучшей во всей области.
        Спонсорская помощь - отдельный вопрос. Кому интересны проблемы школы, кроме родителей учеников? Только смахивает вся эта спонсорская помощь на прикрытую взятку.
        Искать спонсоров, не привлекая ничьих родителей, он научился сам, без помощи курсов повышения квалификации. И Макаренко здесь ни при чем. Откуда ВЕЛИКОМУ ПЕДАГОГУ было знать, за счет каких ресурсов будет выживать институт школы спустя столетие.
        - До лета еще далеко, - нарушила молчание Тамара Максимовна. - И подумай, стоит ли нам продлевать договор с Демидовой на следующий учебный год?
        Савин кивнул головой. Подумает.
        Она еще собиралась сказать, что на трудовика тоже надо заблаговременно подать заявку в гороно, но прозвенел звонок, десятиминутная переменка окончилась.
        - У меня урок, - напомнила Тамара Максимовна и неохотно покинула кабинет.

* * *
        Красная машина набирала скорость. Женщина, сидевшая за рулем, в один миг ощутила, как тормозная педаль провалилась под ее ногой. Машина теряла управление. Все произошло так быстро, что она даже не успела испугаться. Последнее, что она увидела, - испуганные глаза дочки, сидящей на заднем сиденье.
        Машину несло на обочину, прямо на дерево, и тогда Саша закричала и… проснулась от того, что ее кто-то тряс за плечо.
        - Ты кричала во сне. Что тебе снилось? - Стрельников прижал Сашу к себе.
        - Я тебя разбудила? Прости. Мне снилась авария. А в машине женщина с ребенком. Я даже не знаю, выжили они или нет. Посмотри, который час?
        Стрельников нехотя высвободил из-под ее головы свою руку, затем включил лампу и сонно посмотрел на часы.
        - Пять утра. Может, воды тебе принести? - участливо спросил Стрельников.
        - Не надо. Ты спи еще, а я пойду приготовлю тебе завтрак и заодно ужин, все равно уже не усну.
        - Саша, - Стрельников взял ее за руку, - может, ну его этот сон. Ну приснилась тебе авария, и что? К сожалению, сегодня на дорогах случаются аварии. И не одна. Не исключено, что погибнут люди, и среди них могут быть и женщины, и дети.
        Стрельников пытался успокоить Сашу и окончательно проснулся и теперь сидел на кровати, наблюдая за тем, как она надевает халат.
        - Паша, я вижу только то, что уже случилось, - грустно вздохнула Саша. - Но, может, ты и прав. Приснился сон, и не стоит к нему придираться. Знаешь, о чем я подумала? - Саша вернулась и присела рядом со Стрельниковым. - Юра говорил, что девочка, к которой я еду, попала в аварию, после чего перестала ходить и разговаривать. Так, может, мой сон как-то связан с тем, что произошло с ней раньше?
        - В этих вопросах я тебе не советчик. Вот если бы тебя интересовал, к примеру, биткоин - я бы тебе все рассказал о транзакциях, эмиссии и технологии защиты криптовалюты. - Стрельников обнял ее за плечи и поцеловал. - Не уходи…
        На кухне Саша появилась через час, не включая свет, поставила чайник на плиту и задумалась.
        К ее отъезду в Грибово Стрельников отнесся довольно спокойно, здраво рассудив, что если нужна кому-то ее помощь, то, конечно, она может спокойно ехать и не беспокоиться о нем. Ничего плохого в том, что муж не стал ее отговаривать от поездки, не было. Оттого ей и было хорошо с ним, что он доверял ей и никогда не вмешивался в ее дела. С этим условием она и приняла предложение Стрельникова выйти за него замуж. Он дал слово всегда принимать ее такой, какой она есть, и с тех пор терпел все ее причуды.
        «Так что в этом плохого теперь?» - задала себе вопрос Саша. Ничего плохого в этом не было бы, не получи она фотографию, на которой ее Стрельников стоял с незнакомкой возле гостиницы.
        «Вот настоящая причина всего плохого, что может быть в моей жизни, - вздохнула Саша. - Мужчина, как говорил Степанков, полигамен. Тогда как же любовь? - задала себе вопрос Саша. Или единственная любовь на всю жизнь - это только моя фантазия? Выходит, полигамный мужчина может любить многих женщин, только по-разному. Полигамно».
        От псевдонаучной теории Степанкова ей ни тогда, ни теперь легче не стало. И на ее короткий вопрос, что делать, он дал такой же короткий ответ - забыть. Порвать никчемное фото, выбросить в мусорное ведро - и конец мучениям. При этом он еще раз посмотрел на незнакомку. Мужчина полигамен.
        Говорить Степанкову, что на Земле природа не создала ни одного вида, в котором представитель одного пола - моногамен, как, к примеру, она, а другой - полигамен, как он или Стрельников, не было смысла.
        «Может, Павел хочет, чтобы я уехала, чтобы побыть одному… Или с ней. Ему нужна свобода от меня. Интересно, Стрельников приведет ее сюда или хватит ума встречаться на чужой территории?»
        Противные мысли все время навязчиво лезли в голову: и когда она кормила завтраком Стрельникова, и когда его провожала на работу, и даже когда он ее поцеловал. Эти мысли мешали ей думать о чем-нибудь другом до тех пор, пока не позвонил Степанков и не сказал, что машина подана и ждет ее у подъезда.

* * *
        - Анатолий, - представился мужчина, забрав у Саши увесистую сумку. Он быстро открыл багажник, аккуратно поставил вещи и так же быстро открыл дверь, предложив ей на выбор место в машине. Саша немного замешкалась, прикидывая, где удобнее расположиться. Если сесть сзади, то можно поспать, а спереди - отличный обзор дороги. Учитывая, что ехать не очень долго, Саша выбрала место рядом с водителем.
        Водитель ей понравился сразу. Как оказалось, Анатолий выполнял в доме Луниных роль не только водителя, а заодно, в отсутствие хозяев, был и смотрителем дома, и завхозом в одном лице.
        - В целом семья нормальная. Без придирок и всяких там закидонов, - смеясь, подытожил свой рассказ Анатолий.
        Он был похож на человека, давшего своим хозяевам обет молчания, и, нарушив его, теперь старался нагнать упущенное. Из его шутливо-обстоятельного повествования Саша знала, что в загородном доме после смерти Кристины, жены Игоря Лунина, до нынешней весны никто не жил. Галина Адамовна незадолго до трагедии забрала внучку в Москву и в Грибово не наведывалась. Сам Лунин жил тоже в Москве, правда, отдельно от матери.
        - А теперь кто там живет?
        - На той неделе приехала Галина Адамовна с Настей, дня два тому Игорь Дмитриевич привез Ксению, так сказать - невесту.
        При воспоминании о Ксении Анатолий заметно оживился и, как показалось Саше, мечтательно улыбнулся.
        - Еще в доме живут две сиделки по уходу за Настей. Те, правда, не местные. Я так понял, они только неделю работают, а потом им на смену привезут других. Ну а остальной народ - приходящий, из местных.
        - Анатолий, вы Кристину знали?
        - Как вам сказать? Я тогда только на работу устроился к ним. Из армии пришел, а тут работа наклюнулась. Вначале, пока машина Кристины Геннадиевны в ремонте была, часто возил ее в Москву. Бизнес у нее был. Ездить с ней одна умора, - засмеялся Анатолий, вспомнив былое. - Вы даже не представляете, сколько замечаний мне делала Кристина Геннадиевна, все нарушения, даже самые мелкие, замечала. Я ей говорю, мол, на дороге, кроме нас, ни одной машины, а она на своем стоит. Говорит, мол, это не важно. Правил надо придерживаться, и все.
        - А сама как водила машину?
        - Вот! Я тоже задавал себе этот вопрос. Сама-то Кристина Геннадиевна очень аккуратно ездила, по всем правилам. И вот скажите, как она только сама в аварию попала? Дорога отличная, транспортом никогда не загруженная, и такое случилось.
        На дорогу Саша и сама обратила внимание. Дорога была отличная.
        - Кстати, Галина Адамовна говорила, что если вы проголодаетесь, то можно пообедать по дороге. Впереди кафе.
        Проголодаться за час езды Саша не успела. Да и к еде в придорожных кафе она относилась настороженно. Из чего там готовят - одному богу известно. Но молодой организм водителя, телохранителя и завхоза в одном лице требовал подкрепиться.
        - Вы идите, кушайте, а я прогуляюсь. Мне закажите только кофе, если его готовят сносно.
        Судя по тому, как радостно встретила водителя одна из официанток, Толик в придорожном кафе частый посетитель. Обедал он или только болтал с девушкой, Саша не видела.
        Оставшуюся дорогу они ехали молча. Может, у водителя окончилась информация о Луниных, а может, все его мысли теперь занимала девушка из кафе. Саша и сама не заметила, как уснула. Разбудил ее водитель, когда машина заехала во двор. В обеденный час их никто не встречал, словно так и надо. Анатолий достал Сашину сумку и направился в дом.
        - Это ж сколько надо поливать цветы, чтобы они выстояли на таком солнцепеке? - Саша старалась не отставать от водителя. И в этот момент, словно в подтверждение ее догадок, посредине клумбы, освежая брызгами воздух, забил фонтанчик.
        - Здесь своя мелиорация.
        Анатолий остановился на крыльце, давая возможность Саше оценить достижение прогресса. Но стоять под палящим солнцем не было никаких сил, и он шагнул в спасительную прохладу дома.
        - Все отдыхают, - констатировал Анатолий очевидный факт. - Как вы смотрите, если я пока не буду звать Галину Адамовну?
        Саша не знала, что ответить. Вроде и не нужна ей сейчас с дороги Галина Адамовна, но и не встретиться с хозяйкой тоже было неудобно.
        - Вот и хорошо, - молчание приезжей Анатолий расценил как знак согласия. - Пусть отдыхает. Ночью с сердцем было плохо. Да от этой духоты и здоровому человеку тяжело, а у Галины Адамовны к тому же и возраст. Пойдемте покажу вашу комнату.
        Водитель, телохранитель и домоуправитель, как его мысленно прозвала Саша, по-хозяйски направился в глубь дома.
        - Вы будете жить на первом этаже. Здесь, я вам скажу, самое удобное место.
        Анатолий и на этот раз оказался прав. Северная часть дома окнами выходила в сад.
        - Проходите. - Анатолий открыл дверь комнаты и пропустил Сашу вперед. Он поставил ее сумку на пол и тихонько прикрыл за собой дверь.
        «Какое-то средневековье. Дом, прислуга и никого. Сиеста у них, что ли?» Саша не спеша осмотрела предоставленные ей апартаменты.
        Большая просторная комната напоминала гостиничный номер. Все было добротно и просто: кровать, тумбочка, вместительный шкаф, кресло и журнальный столик. Саша толкнула узкую дверь. Санузел сиял чистотой. Судя по свежему набору полотенец, к ее приезду готовились. Балконная дверь плотно закрыта. Значит, должен быть еще и кондиционер. На прикроватной тумбочке лежал пульт. Саша нажала кнопку, и сразу раздался знакомый шипящий звук. Комната начала наполняться спасительной прохладой. Средневековье окончилось. Саша опустилась на кровать и ощутила усталость.
        «Пока все напоминает хороший пансионат. Может, Степанков пошутил и отправил меня на отдых, чтобы разрядить обстановку в семье?»
        Через час за Сашей зашла Галина Адамовна и отвела ее к Насте.
        Худенькое тельце девочки терялось на широкой кровати. Большая комната была неуютной и даже отдаленно не напоминала детскую. Обои темно-красного цвета в кричащем японском стиле смотрелись помпезно и мрачно. Тяжелые темно-коричневые шторы затеняли комнату.
        Возможно, эта комната раньше служила спальней четы Луниных или предназначалась для гостей, но никак не была детской. Новые мягкие игрушки громоздились на комоде. С некоторых даже этикетки не сняли. Выходит, девочка с ними не играла. Все это Саша отметила сразу, как только вошла в комнату вслед за Галиной Адамовной.
        Девочка, почувствовав присутствие посторонних, открыла глаза и безучастно посмотрела на Сашу.
        - Настенька, - Галина Адамовна присела на край кровати, - это Александра Ивановна. Она врач.
        При слове врач девочка вся сжалась, от чего стала еще меньше и беззащитнее.
        - Не бойся, это хороший врач, как Айболит. Помнишь, мы с тобой читали сказку? Александра Ивановна будет просто жить в нашем доме. Ведь у нас столько места, правда, Настенька?
        Девочка, не проявив никакого интереса к постороннему человеку, отвела взгляд.
        - Сейчас покушаешь, а потом Александра Ивановна зайдет к тебе. Договорились?
        Галина Адамовна легонько погладила внучку по голове.
        - Вот все, что имеем, - Галина Адамовна по привычке даже в коридоре говорила вполголоса. - Но это лучше, чем было. Спасибо Юрочке. Он нам посоветовал клинику в Израиле. Лечение ничего не дало, но я вдруг поверила, что Настенька поправится. Да и как иначе? Пойдемте я вам покажу дом.
        Часть второго этажа занимала огромная гостиная, из которой открывались двери в другие комнаты.
        - Здесь две спальни и две гостевые комнаты. Там - комната нянечек. Чтобы рядом с Настей были всегда. Мне так спокойнее. Там библиотека, есть компьютер, будете потом пользоваться.
        После осмотра второго этажа они спустились вниз.
        - А где раньше была комната Насти?
        Вопрос несколько удивил Галину Адамовну. Первое, что должно интересовать доктора, по ее мнению, - это заключение о результатах лечения и обследованиях, но никак не бытовые вопросы. Она заранее приготовила все выписки, и теперь они невостребованные лежали в ее комнате.
        - Сразу после рождения Настя спала с родителями, в их комнате.
        Говорить постороннему человеку о том, сколько было потрачено ее сил и нервов на объяснения невестке, что ребенок должен привыкать спать отдельно, Галина Адамовна не стала.
        Кристина с доводами соглашалась и, пока свекровь гостила, оставляла Настю в детской. Но после ее отъезда, как подозревала Галина Адамовна, девочку снова забирала в свою спальню. Теперь те дни казались самыми счастливыми. У сына тогда были жена и дочь, одним словом, семья. Галина Адамовна тяжело вздохнула.
        - Потом, конечно, Настенька спала в своей комнате на первом этаже. А когда внучка переехала ко мне, Кристина затеяла ремонт. Детскую мебель перенесли временно во флигель. Он там, за домом, - махнула рукой Галина Адамовна. - А после смерти Кристины Игорю уже не до ремонта было. Так все и осталось. Думаю, мебель за это время пришла в негодность. Но, сами понимаете, мебель - не проблема.
        - Вы мне покажете Настину комнату?
        - Конечно. Но… Теперь ее занимает Ксения. Я даже не знаю, уместно ли смотреть комнату в ее отсутствие?
        - Вы правы. Посмотрим вместе с Ксенией. Галина Адамовна, расскажите мне для начала о Насте все, что вы считаете главным.
        - Вы знаете, для меня все, что связано с внучкой, - главное. Настя и есть то самое главное, ради чего я живу на свете. Если вы не против, то пойдемте в сад. Жара спала.
        - Галина Адамовна, а почему Настя после аварии стала жить с вами?
        Лунина, шедшая впереди, приостановилась. Отвечать на подобные вопросы она не была готова. Спина напряглась. Вопрос чем-то встревожил женщину. И Саша это заметила.
        - Мы сюда приезжали только на выходные. - Галина Адамовна не стала отвечать на вопрос. - Тогда Настя занимала гостевую комнату, которая отведена вам. Вас комната устраивает? Если нет - можно выбрать другую. Места в доме, сами видели, достаточно.
        Узкой тропинкой они спустились к пруду. Пруд, как и весь дом, готовили к приезду Галины Адамовны на скорую руку. Все сделали, а мелкие недочеты остались на потом. Вот и к водоему дорожка усыпана гравием, обрамлена цветами, только никто не учел солнцепека, и растения привяли. Желтые соцветья клонились к земле. Гравий, не до конца укатанный, местами образовал горки. Идти в босоножках было неудобно.
        - Этот дом сын построил по своему проекту. Для семьи. Он занимается строительным бизнесом. Успешно строит дома для других, а себе ничего построить не может, - по-матерински вздохнула Галина Адамовна. Ее замечание касалось исключительно личной жизни сына. - А теперь Игорь предпочитает жить в Москве. Здесь, кроме меня, еще живет Ксения. Невеста Игоря, - уточнила Галина Адамовна.
        В уточнении Саша услышала нотки горечи.
        - Конечно, никакая мачеха не заменит мать, но Ксения к Насте относится хорошо, и мне уже на душе легче.
        «На роль жены - все подходят. Игорь состоятельный жених. А будет ли Ксения матерью для Настеньки? Веселая, улыбчивая, а там поди разберись», - тревожно подумала Галина Адамовна.
        Свою покойную невестку Кристину Галина Адамовна всерьез не воспринимала никогда, с самого начала считая ее не парой сыну. Собственно, претензий особых к Кристине у Галины Адамовны и не было. Спокойная, добрая, даже излишне тихая и Игоря любила - материнское сердце ведь не обманешь. Только она-то видела рядом с сыном совершенно другую женщину. Но муж покойный тогда был на стороне Игоря. Если любит - пусть женится. А что Кристина? Ни роду, ни племени. Образование слабенькое. Швея-мотористка. Прозвище, данное невестке, прочно засело в голове Галины Адамовны. И чтобы избежать щекотливых вопросов, ей пришлось знакомым говорить, что невестка - дизайнер. К удивлению самой же Галины Адамовны, из Кристины действительно получился хороший дизайнер. А потом появилась Настя, и лед в отношениях с невесткой стал потихоньку таять.
        - Галина Адамовна, - вдохнув теплый воздух, Саша собралась с силами, - я хочу вас сразу предупредить, чтобы потом не возникли недоразумения, у меня совершенно другой подход к лечению. Да, собственно, я и лечением это не могу назвать.
        - Что вы, что вы, - Галина Адамовна прервала Сашу, - Юра мне говорил о вас. Я верю, что вы поможете. Настенька будет ходить в школу, у нее будет все хорошо. Правда? А я сделаю все, что только от меня зависит, все, что вы скажете.
        Открытая улыбка, мелькнувшая на лице Галины Адамовны, мгновенно преобразила уставшую женщину. Стоило только представить Настеньку здоровой и счастливой, как глаза ожили и заблестели, отчего женщина выглядела помолодевшей, словно сбросила десяток лет.
        Наверное, раньше она была интересной женщиной. Ведь и теперь, невзирая на возраст, Галина Адамовна выглядела хорошо. Стильная стрижка и отлично подогнанное по фигуре платье лишний раз говорили, что Галина Адамовна постоянно следит за собой.
        - Можно вас звать просто Сашей, без отчества?
        - Конечно. Зовите.
        Разговаривая, они незаметно пришли в самый конец участка, за которым начинался лес. От пьянящего воздуха и тишины Саша почувствовала легкую усталость.
        - Кто у вас следит за всем этим? - Саша провела рукой невидимую границу.
        - Повезло с садовником. Весной и осенью он берет в помощь людей из поселка, а остальное время ему жена помогает. Хорошие люди. Живут здесь недалеко. Кристина любила возиться в саду, - вспомнила Лунина.
        - А кто с Настей занимается?
        - Няни круглосуточно. Обе с медицинским образованием. Молодые. Ушли на пенсию по выслуге лет. И я всегда рядом, и Ксения. Но, если кто нужен еще, вы мне скажите, Игорь оплатит любых специалистов.
        Обратную дорогу они говорили о жизни в целом. К дому подошли с северной стороны, и Саша увидела окна своей комнаты. Прав был Анатолий - вид с террасы, на которую выходила дверь ее комнаты, был поистине божественный. Если б не эта удушающая жара - сказочный рай на земле.
        Поздно вечером громыхнул пару раз гром. На неостывшую землю обрушился дождь. В открытое окно ворвалась прохлада. Саша уснула сразу, стоило коснуться подушки. До самого утра она спала без снов, чего давно с ней не было…

* * *
        В кабинете Лунина надсадно зазвонил мобильный телефон, а через минуту - городской. В такой последовательности обычно звонили только два человека.
        Ирена, секретарь Лунина, с интересом прислушивалась к звонку.
        «Если звонит Галина Адамовна, то Игорь сегодня меня пригласит на ужин, а если Ксения - не пригласит». Ирена быстро загадала желание и стала ждать. Галина Адамовна, если сын не отвечал и на городской телефон, сразу перезванивала в приемную. Ксения - никогда.
        - Да, приемная господина Лунина, - улыбнулась собеседнику Ирена.
        - Ирена, где Игорь Дмитриевич?
        - В переговорной, на совещании. Что передать?
        Галина Адамовна на минутку задумалась, решая, стоит ли посвящать в проблему секретаря.
        - Передайте, чтобы, как освободится, срочно позвонил мне.
        Ирена не успела сказать, что просьбу непременно выполнит, как в трубке раздались короткие гудки. Она сразу сделала пометку в открытом блокноте, а потом еще и подчеркнула толстой жирной линией. Только бы не забыть. Однажды, в самом начале работы, она передала просьбу Галины Адамовны с опозданием. И вопрос о ее увольнении встал на повестке дня. Пришлось звонить Галине Адамовне и приносить извинения за свою рассеянность. С тех пор все, что говорила Галина Адамовна, подчеркивалось вот такой жирной линией.
        Ирене порой казалось, что руководит везде и всюду одна Галина Адамовна. И даже Игорь Дмитриевич, владелец строительной компании, у нее всего лишь мальчик на побегушках.
        Лунин в зал переговоров, служивший еще и залом заседаний, зашел последним. Неприятности из личной жизни перекинулись на бизнес и теперь шли чередой.
        Продажа квартир застопорилась. Жилой комплекс сдан, а квартиры не раскуплены. Может, действительно надо было прислушаться к советам коллег и не разрывать контракт с риелторской конторой, но он слушал только себя. Идея организовать свой отдел продаж показалась ему довольно перспективной, но требовала доработки, а ему сейчас не до этого.
        Лунин тяжелым взглядом обвел зал. Все приглашенные сотрудники сидели на привычных местах, открыв блокноты для записи, и ожидали объяснений, ради чего он их внезапно собрал среди рабочего дня.
        Из общего плана выбивались только два человека: заведующая отделом продаж - потому что была единственной женщиной в мужском коллективе, и Власенко, потому что был единственным, кто упорно не признавал дресс-код организации, в которой работал без малого пятнадцать лет. И теперь на фоне дорогих летних костюмов Власенко в потертых джинсах и мятой льняной рубашке навыпуск выглядел случайным человеком на фоне чопорной администрации. Поначалу Лунин даже пытался делать ему замечания, но Власенко никак не мог взять в толк, зачем облачаться в костюм, когда есть столько удобной одежды.
        Проблему продажи квартир Лунин вынес на обсуждение сотрудников.
        Первым слово взял пиар-менеджер. Молодой, энергичный парень свои идеи излагал предельно просто и доходчиво. Лунин понял все, кроме одного, - почему при таком многообещающем подходе квартиры не продаются? И задал вопрос, на который не получил внятного ответа.
        Заведующая отделом продаж, тридцатилетняя Екатерина Стоянова, говорила, как всегда, долго и обстоятельно.
        - …Поэтому мне бы хотелось, чтобы Андрей Иванович объяснил, почему наша компания делала повторный ремонт в сороковой и сотой квартирах на старом объекте? - Стоянова обратилась к Власенко и посмотрела на Лунина, ища у него поддержки. - И не влияет ли этот факт на имидж компании в целом?
        Лунин хотел сказать, что в сложившейся ситуации надо не старое вспоминать, а думать, как быть теперь, но в разговор встрял Власенко:
        - Катерина Михайловна, не думайте, что только вы одна умеете считать деньги компании. Все мы считаем! И о имидже знаем, и не по тренингам, как вы, а из жизни!
        Власенко специально назвал заведующую отделом продаж Катериной вместо Екатерины, вспомнив, как она его лично просила обращаться к ней по всем правилам. И видя, как та сразу нахмурила тоненькие татуированные брови, улыбнулся, понимая, что все это ребячество.
        Власенко редко спорил с Екатериной, считая ниже своего достоинства что-то доказывать женщине, и ее мнение никогда его не интересовало. Но со стороны теперь все выглядело так, словно квартиры не продавались исключительно по его вине. Власенко начал заводиться.
        - Я понимаю, что из кабинета вам, Катерина, как-то виднее, что мы делаем не так на стройке. А ничего, что владельцы сразу начали перепланировку, даже не удосужившись посмотреть на план квартиры, и затронули несущие конструкции? По-вашему, я должен в каждую перепланировку вникать? В каждую дырку лезть? Они владельцы - пусть делают что хотят!
        - Но, может, все-таки, Андрей Иванович, вам надо больше контролировать работу своих сотрудников? Может, дело не только в несущих конструкциях? - Екатерина опять обратилась к Власенко. - В десятой квартире недавно и без перепланировки посыпалась штукатурка.
        Власенко еле сдержался от комментариев. В десятую квартиру попал бракованный цемент, и лаборатория это подтвердила, но не оправдываться же ему перед этой пига- лицей.
        Екатерина обвела взглядом зал, надеясь найти поддержку среди присутствующих. Но принимать чью-либо сторону, когда не ясна позиция Лунина, никто не решился. Видя это, Екатерина сняла очки и, близоруко сощурив глаза, села на свое место.
        - Значит, так, мой трудовой ресурс не трогать! Катерина, это ваш отдел не в состоянии продать квартиры! Чем вы занимаетесь в компании с утра до ночи? А? Тогда, может, пусть, как раньше, продажей занимаются риелторы, а вы попробуете реализовать себя на другом поприще?
        Екатерина Стоянова покраснела. Она всегда краснела, как девчонка, когда на нее давил своим авторитетом Власенко.
        - Ладно, - Лунин прервал назревающий скандал. - Екатерина, сколько у нас зависло квартир?
        - Тридцать.
        - Поступим следующим образом - сделаем в оставшихся квартирах ремонт под ключ и постараемся продать.
        - Это дополнительные расходы, а как же быть с изначальной ценой? - подал голос главный бухгалтер.
        - У вас есть более конструктивные предложения? - задал встречный вопрос Лунин. Вариант с продажей квартир он для себя выбрал и больше не хотел никого слушать.
        Власенко захлопнул ненужную папку и вовремя замолчал. В лексиконе у него оставались только непечатные слова, и все они касались исключительно Екатерины Стояновой.
        - Цену квадратного метра оставим прежней. Срочно просчитайте и доложите мне, что мы будем иметь, если в будущем станем продавать жилье под ключ? - распорядился Лунин.
        Идея строительства и продаж квартир с выполненными внутренними работами, внезапно пришедшая в голову, непроизвольно втянула Лунина в рабочие проблемы, и он на минуту забыл о нависших личных проблемах и шантаже.
        Коллектив зашумел, обсуждая неожиданную идею шефа. Лунин тяжело вздохнул и задумался, понимая, что если он в ближайшее время ничего не предпримет, то платить придется Эдуарду с каждым разом все больше и больше. И этому не будет ни конца, ни края. «Аппетит приходит во время еды», - мрачно подумал Лунин.
        Через полчаса совещание окончилось. Все, кроме Власенко, покинули зал переговоров.
        - Как дела с цементом?
        - Да никак. Чувствовала моя душа - не стоит связываться с непроверенными мошенниками.
        - А что, мошенники бывают еще и проверенные?
        - Бывают, - утвердительно кивнул Власенко. - Я весь заказ отправил обратно на склад.
        - Предоплату вернут?
        - Уже вернули. Я им передал заключение экспертизы и пригрозил судебным иском. Перенимаю опыт Ханенко.
        - Андрей, у тебя есть кто-нибудь в органах? - Лунин задал вопрос, который волновал его больше, чем возврат цемента.
        - Очередной наезд?
        - С наездом я бы разобрался без тебя. У меня легальный вопрос. Помнишь, ты говорил о родственнике? Мне нужна консультация.
        - Ну, я позвоню и договорюсь. Если у тебя все - я поехал.
        - Слушай, Андрей, ты чего прицепился к этой Стояновой?
        - Да ничего я не прицепился! А ты чего? Спишь с ней?
        - Нет. Я не люблю таких. Слишком правильная. Одна морока.
        Лунин пожал протянутую руку Власенко и впервые позавидовал женщинам. Ибо женские слезы нельзя принять за беспомощность и плакать женщинам простительно.
        Он хотел предложить Власенко выпить, но, рассудив, что, выпив, сам может наговорить лишнего, быстро простился и направился в свой кабинет.
        На мобильном телефоне, лежащем на столе, было пропущено больше десятка звонков, три из которых были от Ксении.
        - Игорь Дмитриевич, - Ирена приоткрыла дверь кабинета, - вам звонила Галина Адамовна, просила перезвонить.
        Лунин набрал номер сразу, как закрылась дверь за секретаршей. В душе что-то шевельнулось похожее на тревогу. Первое, о чем он думал всегда, когда звонила мать, что Насте стало хуже.
        Он, волнуясь, ждал, когда мать возьмет трубку, и, только услышав ее спокойный голос, расслабился. Слава богу, все оказалось намного проще. Очередной врач, которого где-то раздобыла мать по совету Степанкова, хочет что-то изменить в Настиной комнате.
        «Профессура, значит, окончилась, раз мать перешла на простых смертных. Все правильно, если не знает врач, что делать, а деньги уже взял в качестве гонорара, то пусть хоть в комнате порядок наведет. Тоже мне - дизайнер». Все, о чем он успел подумать, матери говорить не стал и дал утвердительное «добро» на все начинания нового эскулапа.
        - Мать, давай без подробностей. Расселяйтесь, переселяйтесь, делай все, как сама считаешь нужным, только проследи, чтобы стены на месте остались. И Насте чтобы от этого не стало хуже.

* * *
        Под вечер опять началась гроза. Ливень стоял стеной, барабаня в окна. Саша лежала на кровати, наблюдая за непогодой. Сотовая связь, подчиняясь своим законам, не работала. Дозвониться до Стрельникова не удалось и после ужина. В поисках сети она медленно прошлась по комнате, вышла на террасу, но телефон упорно молчал. Последнюю неудачную попытку дозвониться в город, как на большую землю с какого-нибудь острова, Саша сделала со второго этажа. И только после того, как и эта попытка не увенчалась успехом, она вернулась в комнату, решив до утра не брать в руки телефон. Чтобы чем-то себя занять, она пыталась одновременно смотреть телевизор и читать книгу. Пытаясь сосредоточиться на местных новостях, Саша уснула.
        Посреди комнаты стояла женщина с ребенком. Она сняла с девочки мокрую от дождя куртку и бросила на кресло. Затем взяла ребенка на руки. Она что-то говорила. Что-то смешное. Притихший ребенок ожил и рассмеялся звонко и счастливо. Женщина поцеловала дочку и опустила на пол. Дверь беззвучно открылась, и в комнату зашла еще одна женщина. Она приблизилась к девочке, и та, перестав смеяться, испуганно спряталась за матерью, обхватив руками ее стройные ноги. Удивительно, как женщины были похожи между собой.
        - Что тебе надо?
        - А ты не знаешь? Все.
        - Бери что хочешь и уходи.
        - Нет, Кристина, так не пойдет. Уйти должна ты. - Женщина присела на корточки и погладила по голове девочку. - А мы с Настей останемся. Правда?
        В ответ девочка еще сильнее прижалась к матери и заплакала.
        - Я без дочери не уйду.
        - Смотри, дело твое. Можете уходить вместе. Я вас не держу.
        Женщина, похожая как две капли воды на Кристину, резко поднялась и подошла к Саше.
        - Они снова будут вместе, и у них будет все хорошо, но только после того, как я уйду. Мне давно уже пора, только я не могу без ее прощения. Помоги мне. Она тебя послушает. Это тебе, - женщина положила книгу на кровать.
        - Ты кто? - прошептала Саша.
        - А ты сама не видишь?
        Женщина грустно улыбнулась, и ее силуэт начал таять.
        Саша проснулась и провела рукой по постели - книги нигде не было. В комнате работал телевизор. На табло телефона высвечивалась полная лесенка. В три часа ночи в поселке снова появилась сотовая связь.
        Саша приоткрыла дверь и выглянула в коридор. В доме стояла тишина, и только было слышно, как в саду за окном упало яблоко. Потом она долго ворочалась, думая о приснившихся женщинах. И когда поняла, что не уснет, набросила халат и тихонько на цыпочках пошла в библиотеку.
        В лунном свете она нащупала выключатель и, когда в комнате вспыхнул яркий свет, прищурила глаза. «Если допустить, что книга находится здесь, в этой библиотеке, то найти ее дело непростое. А найти я ее обязательно должна, иначе она бы мне так настойчиво не снилась».
        В каком порядке осматривать книжные шкафы в три часа ночи, она не знала и начала по часовой стрелке. Чтобы сэкономить время, Саша стала бегло рассматривать переплеты книг. На все про все она незаметно потратила час. От ходьбы задрав голову мышцы шеи затекли, Саша опустила голову, и взгляд наткнулся на толстую книгу в зеленой обложке.
        «Ну кто сказал, что поиск надо начинать по часовой стрелке? Сделай я наоборот - и не пришлось бы тратить время впустую, - вздохнула Саша».
        Книга при ближнем рассмотрении оказалась семейным альбомом четы Луниных. Оставаться в библиотеке среди ночи Саша не стала, и, взяв под мышку альбом, она так же неслышно вернулась обратно в свою комнату.
        Улегшись удобно в кровати, она положила на колени альбом. Рассматривать чужие фотографии Саша не любила. Пересилив себя, она открыла альбом Луниных.
        На первой странице была фотография ослепительной красавицы. Саша, осторожно отжав тоненькие металлические уголки, извлекла фотографию и посмотрела на обратную сторону.
        Судя по надписи и дате, эту фотографию десять лет назад Кристина подарила Игорю.
        На следующей странице была фотография Лунина. Волевое лицо, уверенный взгляд. Лунин был если не красавцем, то довольно привлекательным мужчиной.
        Дальше шли коллективные фотографии. Судя по снимкам, чета Луниных имела много друзей, была гостеприимна и умела весело отдыхать. На двух фотографиях Лунин запечатлен только с Кристиной. Было видно, как он нежно обнимал беременную жену.
        Следующая фотография сделана значительно позже - день рождения Насти. Большой торт в форме бабочки с одной свечой. Дальше шли детские фотографии. Настя взрослела на глазах.
        Последняя фотография в альбоме опять со дня рождения девочки. Торт поражал воображение: огромный замок, на башнях которого примостилось шесть фей - свечей. Насте исполнилось шесть лет. Больше фотографий в альбоме не было. И только отдельно, через несколько пустых страниц, Саша обнаружила две фотографии Кристины. Женщина была по-прежнему красивая, только красота была другая. Взгляд более жесткий и цепкий, натянутая улыбка, - от былой мягкости не осталось и следа.
        Саша еще раз бегло просмотрела фотографии. «Странно, зачем мне приснился этот альбом. Кроме чужой жизни, в нем ничего больше нет». Она отложила альбом в сторону и блаженно потянулась в постели. Какая-то мысль, недодуманная до конца, провалилась в сон.
        К завтраку Саша немного опоздала. Когда она появилась на террасе, Галина Адамовна с Ксенией готовились пить чай.
        - Сашенька, проходите присаживайтесь. Как спалось? Гроза не тревожила? - Галина Адамовна радушно махнула рукой, показывая на свободное кресло.
        - Раз к завтраку опоздала - значит, спала хорошо, - с едва заметным ехидством отметила Ксения.
        Почему не спать, когда спится. Работа подождет. Она бы и сама в такое пасмурное утро спала с удовольствием. Но добровольно выбранная роль требовала иной игры.
        - Сон - это хорошо. А я целую ночь проворочалась в постели. Только усну и просыпаюсь. Гроза. Кристина снилась. Словно живая, - Галина Адамовна тяжело вздохнула.
        - Настя еще спит. Я заходила. - Саша положила на тарелку аппетитную гренку с помидорами и сыром.
        «Вот проныра. Заспала и так ловко выкрутилась. К Насте она заходила. А Галина Адамовна готова верить всему». Ксения с интересом посмотрела на Сашу.
        - Галина Адамовна, расскажите мне о Кристине, раз уж вам она приснилась.
        - В смысле? - Еле заметная тень пробежала по лицу хозяйки дома. - Кроме того, что я уже говорила, мне вроде и добавить нечего. - Галина Адамовна на минутку задумалась.
        - Галина Адамовна, у вашей невестки были сестры?
        - Кристина из детдома.
        - А родственники?
        - Родители погибли, когда она была совсем маленькой. О родственниках она ничего не знала. Хотя, если бы были, то наверняка навещали ее, да и Игорь знал бы о них. Секретов у них друг от друга никогда не было.
        - Галина Адамовна, скажите, на какой машине ехала ваша покойная невестка в тот день, когда случилась авария?
        - Да, собственно, у Кристины была только одна машина - красный «Пежо».
        Между лопатками образовался холод, и, чтобы справиться с ним, Саша повела плечами.
        «Значит, во сне я видела аварию Кристины. Только с сестрой ничего не получается. Хотя Галина Адамовна может о родственниках невестки ничего и не знать. Придется спросить у Игоря».
        - Вам такие подробности действительно помогают в лечении? - Ксения с ухмылкой посмотрела на Александру.
        - Помогают, - уверенно ответила Саша.
        - Ксения, чай будешь? - Галина Адамовна взялась за чайник.
        В ответ Ксения улыбнулась и кивнула головой. Ее воротило от одного вида содержимого чашки, но отказаться она не могла. Пусть Галина Адамовна видит, что даже в этом их вкусы совпадают.
        - Чай полезный. Молоко свежее, домашнее - это вам не разведенный порошок. Мед липовый. Без сахара. Весенний. Как пахнет! - Галина Адамовна с удовольствием вдохнула аромат. - Саша, вы как насчет чая?
        - Нет, спасибо. Я знаю все его целебные свойства. Своим больным часто рекомендовала, но сама предпочитаю пить менее полезный напиток - кофе.
        Галина Адамовна, ничего больше не сказав о Кристине, в который раз стала рассказывать о Настеньке.
        - Галина Адамовна, - Саша дождалась, когда Лунина прервется, - когда Настя с вами жила, скучала по родителям?
        Разговор опять направился в прежнее русло, и Ксения, заметно потеряв интерес к происходящему, просто сидела и слушала. Встать и уйти получалось тоже невежливо, и она настолько погрузилась в свои мечты, что разговор почти не слышала.
        - На выходные у нас будут гости. Юра обещал приехать. Я уже и не помню, когда здесь собиралась молодежь.
        - Если моя помощь никому не нужна, тогда я поеду в город и вернусь сегодня вместе с Игорем.
        Внезапно пришедшее решение обрадовало Ксению, и она посмотрела на Галину Адамовну, ища поддержки с ее стороны.
        - Конечно, езжай. Проследишь, чтобы Игорь не задерживался.

* * *
        Ксения была тем единственным человеком в доме Луниных, которому Саша не понравилась с первой встречи. Причин было несколько.
        Поначалу ее даже порадовало, что Саша далеко не красавица, какой была покойная жена Игоря, и ненамного моложе Лунина. А это значило только одно - Игорь, при всей его падкости до женщин, на Сашу внимания точно не обратит. Нечего и думать. По-настоящему Лунина волновали только женская молодость, красивая фигура и длинные ноги. Никакими из перечисленных достоинств Саша явно не обладала.
        Но дружбы, даже на время, не получилось. Собеседницей Саша оказалась довольно скучной, в модных тусовках ничего не смыслила, на открытии апрельской Недели моды тоже не была, о мужчинах судачить не стала и все разговоры, с чего бы те ни начались, обязательно сводила к Насте.
        Говорить о девочке Ксении особо было нечего. Вопросы о том, во сколько Настя просыпается, как ведет себя, не пытается ли кого-то позвать, встать с постели, показались Ксении попросту глупыми. Она даже успела поделиться своими соображениями с Галиной Адамовной. Правда, свое мнение та оставила при себе, но Ксения и без того видела, что и Галина Адамовна ожидала от Саши чего-то большего, чем пустые расспросы. Вот и сегодня утром Саша задала вопрос о Кристине совсем не к месту. Не посмотрела, что рядом сидит без минуты новая невестка Галины Адамовны. Может, специально? Неприязнь, зародившаяся в душе, постепенно укрепляла свои позиции.
        Для неприязни была и другая причина.
        В конце августа Галина Адамовна планировала, чтобы Игорь с Ксенией повезли Настю к морю. От такого предложения она, естественно, была не в восторге. Роль любящей и заботливой мачехи давалась Ксении с большим трудом. Но не играй она эту роль, Галина Адамовна вряд ли была бы на ее стороне. А так хотя бы изредка, да и напомнит Игорю о свадьбе. А теперь, с появлением этой Саши, долгожданная поездка откладывалась на неопределенное время, если вообще состоится. Единственное, что радовало Ксению, - отсутствие результатов лечения. Она даже простила удар, который нанесла ей Саша.
        Удар по самолюбию Ксении Саша нанесла невзначай. Первое условие - наличие детской комнаты, которая была необходима для начала занятий с Настей, Саша выдвинула в первый же день. Ничего особенного в ее требовании не было.
        Ксения, на правах будущей хозяйки, вместе с Галиной Адамовной пошла осматривать комнаты. Зачем менять что-то для девочки, которая, возможно, и сама не заметит перемен, она не понимала. Конечно, Насте больше всего подходила гостевая комната на первом этаже, Ксения и сама это видела. Комната была небольшая, но светлая и уютная. Остается только немного расширить дверь, и Настю можно вывозить прямо на террасу.
        Все правильно. Ксения с доводами была согласна. Только в комнате, которую выбрала для Насти Саша, жила она, Ксения, почти хозяйка этого дома. И вот так выселить ее, ради минутной прихоти этой Саши, было непростительно.
        - Галина Адамовна, вы думаете, стоит затевать ремонт? - Ксения улучила момент, когда они остались одни. - Настенька наверху привыкла. И спальня няни рядом. Просто ума не приложу, зачем Александра все это придумала? От безрезультатности своего лечения, что ли? А как на это все Игорь посмотрит?
        - Ну, что я сделаю? Ксения, нам придется потерпеть. Ради Настеньки. Может, Саша действительно знает, что надо делать в такой ситуации, - в голосе Галины Адамовны прозвучало плохо скрываемое раздражение.
        Подмосковье
        Директор школы вызвал Ольгу Дмитриевну в кабинет после третьего урока. Секретарь учебной части, не дождавшись вразумительных объяснений, сверилась с расписанием и отправилась в мастерскую. Ничуть не сомневаясь, что поступает правильно, она прежде всего набрала номер Тамары Максимовны. Может, это вовсе не сплетни, что Савина последнее время интересует новая учительница?
        Новой учительницей Дмитриеву можно назвать с натяжкой. Не такая уж она и новая. Второй год пошел, как работает в школе.
        Савин переложил на столе бумаги, пытаясь придумать причину срочного вызова.
        Ольга Дмитриевна постучала в дверь минут через пять после звонка и зашла в кабинет, держа в руках красную пластиковую папку.
        - Я вас, собственно, вызвал, чтобы напомнить о педсовете.
        Савин увидел папку и вспомнил о педсовете. Он говорил и делал расстановку на каждом слове. Ничего умнее он не придумал, как сослаться на дела следующей недели.
        - Вы по поводу доклада? У меня все готово.
        Ольга Дмитриевна присела на край стула и открыла папку. Савину пришлось перевести взгляд на распечатанные листы. Он усмехнулся. Доклад соответствовал стандарту: вначале, как положено, шла мотивация поставленного вопроса, потом - анализ проблемы с перечнем известных и малознакомых фамилий тех, кто данный вопрос уже рассматривал. После положенной «шапки» шло самое основное - как проблема касается непосредственно учебного процесса в конкретно взятой школе и так далее. Савин еще раз просмотрел доклад. Никаких перечисленных пунктов он в тексте так и не нашел. Строчки смешались. Ему вдруг стало смешно. Так не ведут себя даже старшеклассники. В каком классе краснеют на первом свидании?
        - Ольга Дмитриевна, - Савин оторвался от папки и, не пряча улыбки, посмотрел на Демидову, - написано все правильно, только я бы хотел, чтобы все, о чем написали, вы рассказали нам своими словами. Из своего опыта работы.
        - Я раньше никогда не выступала. Вернее, не помню. Да и опыт у меня небольшой, поэтому методист предложила сделать доклад по образцу.
        - Ольга… Дмитриевна, бросьте вы эти надуманные стандарты. У нас ведь не научный совет, а…
        Олег Константинович одернул себя. Какая разница, что она написала в том докладе. Он готов был читать все, что угодно, до бесконечности и слушать все, что она станет говорить. Главное, она сидит на расстоянии вытянутой руки. И он, не ожидая того, накрыл своей ладонью ее сложенные рядом с папкой руки. Сколько можно вот так сидеть, он не знал. Руки у Ольги Дмитриевны были холодные. В голове Савина мелькнула совершенно глупая мысль, что такие руки надо обязательно согреть.
        В дверь постучали. Тамара Максимовна, не дожидаясь разрешения, зашла в кабинет.
        Демидова быстро убрала руки со стола и смутилась.
        - Хорошо, что вы здесь, Ольга Дмитриевна. Олег Константинович, нам пришел запрос из гороно по поводу оптимизации кадрового вопроса.
        - Ольга Дмитриевна, когда исправите замечания, доклад занесете мне. Я еще раз его посмотрю. Что с кадрами? - Савин задал вопрос сразу, как за Демидовой закрылась дверь.
        - Олег Константинович, мы должны подать справку из отдела кадров.
        - Так в чем дело?
        «Неужели эта справка не могла подождать», - Савин перестал улыбаться.
        - То есть как в чем дело? Мы на сегодняшний день - лучшая школа в городе, - напомнила Тамара Максимовна. - А Демидова испортит нам все показатели.
        Школа действительно была лучшей в городе. Каких-то особых детей не принимали. Школьники были обычными, а вот коллектив был особый. Он коллектив этот собирал по крупицам. И дорожил каждым в отдельности.
        - Тамара Максимовна, как отдельно взятая Демидова испортит нам показатели?
        Он ничего не понимал. Как Ольга могла повлиять на показатели? И почему именно она?
        - У нее нет высшего педагогического образования, - внесла ясность Тамара Максимовна. - А заочное, да еще не законченное, звучит несерьезно, если учесть, что мы изначально не имели права брать ее на работу.
        - Что вы предлагаете?
        - Ну, я думаю, ты сам решишь этот вопрос.
        Тамара Максимовна своим «ты» опять напомнила Савину о предновогодней ночи. Он уже сто раз пожалел, что в его холостяцкой жизни случилась та ночь. Секс конкретно с Тамарой его никогда не волновал, как и она сама.
        У него была Жанна. Бывшая жена уже давно жила своей отдельной жизнью. И в Дмитровск она приезжала, когда сама хотела, и оставалась сколько хотела. Потом начинала скучать и возвращалась обратно в Москву к родителям, а может, жила в его квартире, он никогда особо этим не интересовался. И переставала звонить и напоминать о себе до тех пор, пока не начинала скучать по нему. Потом садилась в машину и приезжала в Дмитровск. И так случалось бесконечно много раз.
        За это время его жизнь устоялась и превратилась в хронически холостяцкую.
        Поначалу он пытался найти закономерности в наездах бывшей жены, а потом бросил это дело, решив - пусть будет так как есть.
        В постели Жанна была ненасытная и безудержная, а он только шел у нее на поводу, никогда не обижался и не обольщался на ее счет. Как могла случиться ночь с Тамарой, а главное - зачем? И почему тогда не приехала Жанна?
        - Вы предлагаете достать Демидовой липовый диплом? - Савин перестал думать о Жанне и удивился сообразительности Тамары Максимовны.
        - Зачем нам еще неприятности с дипломом? Можем просто уволить ее задним числом, и никаких проблем не будет. А в сентябре следующего учебного года мы восстановим Демидову.
        Тамара Максимовна удивилась несообразительности Савина. Только чему теперь удивляться. Выходит, правда то, о чем шепчутся коллеги.
        - Тамара Максимовна, а кто будет вести летний лагерь?
        - Летний лагерь - это работа не только Ольги Дмитриевны, а всего коллектива. Справимся без нее.
        - Хорошо. Я подумаю.
        - И еще, поговори с Комаровым.
        - О чем?
        - Олег Константинович, не прикидывайся. Ты почти каждый день проходишь мимо его кабинета и сам слышишь постоянный гул в классе.
        - Тамара, Комаров лучший физик и педагог от бога. Его ученики из года в год занимают первые места на областных олимпиадах. А знаешь, сколько наших выпускников занимаются прикладной физикой? А я знаю.
        - Значит, Комарову ты разрешаешь вести урок так, как ему заблагорассудится, и вся педагогика побоку?
        - Разрешаю. И только потому, что опираюсь на педагогические каноны. Тамара, скажи, какой толк от информации? Да никакого, если нет точки приложения этой информации. Физика не исключение. Комаров благодаря эмоциям, пусть даже излишним, влюбляет учеников в свой предмет. Так скажи, что в этом плохого?
        - Олег Константинович, вольности в коллективе ни к чему хорошему не приведут.
        - Я думаю иначе. За авторскими методиками преподавания будущее. Нас рассудит время, - дальше спорить с Тамарой Савин не стал.
        Тамара Максимовна давно ушла, а Савин никак не мог успокоиться. Может, он уже сам чего-то не понимает в педагогике.
        На урок Ольга Дмитриевна опоздала. Десятиминутная переменка неожиданно окончилась. Звонок на урок прозвенел, как только она вышла из кабинета директора. Как-то все неловко получилось. И зачем она положила на стол руки? Она вдруг поймала себе на мысли, что прикосновение Савина ее взволновало.
        В коридоре Ольга с интересом посмотрела на себя в зеркало, что делала очень редко, исключительно по утрам, да и то мимоходом, перед выходом на работу. Женщина с румянцем на щеках, которая смотрела на нее в зеркале, пугала своей неизвестностью. Чего ожидать от нее, Ольга Дмитриевна не знала.

* * *
        Тамара Максимовна взяла на проверку журналы, и теперь они так и лежали на ее рабочем столе, а она все думала о разговоре с Савиным. Разговор, оставивший неприятный осадок на душе, никак не шел из головы. Значит, Комаров умеет влюбить учеников в физику, а она, значит, нет. И его она тоже не может в себя влюбить, проработав с ним почти десять лет. Столько сил потрачено, и, выходит, напрасно. Только она Савина никому и никогда не уступит.
        Московскую бывшую жену Тамара Максимовна никогда всерьез не воспринимала. Если бы хотел, Савин уже давно вернулся к ней. А раз не вернулся, значит, и не вернется. Может, оно и лучше - по другим не бегает.
        Демидовой осталось работать до конца учебного года, если раньше ничего не случится. От этой мысли Тамара Максимовна немного повеселела. Чтобы Демидова не доработала до конца года, у нее был запасной вариант. И вариант звался Заварзина.
        Дочь Елены Заварзиной Вера была круглой отличницей. Гордостью школы. Спортсменкой, победительницей городских олимпиад. А ведь при ее желании может быть иначе. Гордостью школы девочка стала не без ее помощи. Заварзина, конечно, за помощь щедро благодарила два раза в год: на День учителя и на день рождения. Тамара Максимовна от подарков не отказывалась. А написать заявление в гороно, что в школе на занятиях кружка по домоводству игнорируют технику безопасности, Заварзина, если все правильно объяснить, не откажется. И нарушения, если придраться, найдутся. Швейные машинки механические, старые. А если детские пальцы попадут под удар иглы? Кто отвечать будет? Конечно, если б это случилось, тогда с Демидовой и разговор был бы другой. Короткий. И то, что ее дети любят, не помогло бы. Вмиг бы вылетела из школы.
        В Заварзиной Тамара Максимовна не сомневалась. Не криминал, не подсудное дело, а всего лишь очередная анонимка, небольшая сделка с совестью, да и только. Ну кто Заварзиной эта Демидова, когда в следующем году дочка оканчивает школу?
        Пару лет назад она уже обращалась с подобной просьбой к Елене, когда молодая математичка начала слишком открыто проявлять интерес к Савину.
        Тогда Тамара Максимовна все учла. Городской отдел народного образования отреагировал и незамедлительно направил проверку в школу. Ничего того, о чем писалось в жалобе, найти не удалось. Никаких взяток математичка не брала. Репетиторством и тем занималась с детьми из других школ.
        Савин математичку отстоял. В гороно поверили ему, а не анонимке. Но прецедент случился. Слухи поползли не только по школе, но и по городу.
        Чьих рук дело, математичка скорее всего догадалась, но с Тамарой Максимовной старалась держать нейтралитет. А потом за лето вышла замуж и переехала в другой город. Так соперница сама вовремя сдала позиции, и Тамара Максимовна только вздохнула.
        Потом были проводы Старого года, и она постаралась, чтобы Савин не пропустил ни одного тоста, и испугалась, когда не заметила его в зале. Хорошо, что догадалась выбежать на крыльцо. А потом была та незабываемая ночь, и она поверила, что Олег будет принадлежать только ей и больше никому. И зачем она только хлопотала перед ним за Демидову? Хотелось как лучше, а получилось как всегда. И сама ведь уговаривала Савина принять Демидову и поддержала его, когда предложил Ольге поступать на заочное отделение в местное педучилище. Гори оно синим пламенем, то трудовое воспитание.

* * *
        Ксения с радостью оставила опостылевший поселок и, приехав в Москву, сразу направилась в салон красоты на Тверской улице. Она с ужасом смотрела на себя в зеркало. Казалось, что неделя, проведенная в Грибово, состарила ее лет на десять.
        Ксения, борясь с отчаянием, сразу заказала полный комплекс оздоровительных услуг. И начала с самой простой - маникюра и педикюра. Потом она прошла сеанс стоун-массажа с горячими базальтовыми камнями, после чего ее тело обернули водорослями. Так она пролежала полтора часа, чувствуя, как тело наконец-то приобретает былую упругость. Под конец осталась коррекция бровей и ресниц, между которыми она успела съесть диетический десерт без сахара и лактозы. Вспомнив утреннее чаепитие, она брезгливо поморщилась. Какую только гадость приходится пить. И наконец к ее лицу прикоснулась макияжная кисточка.
        Спустя пять часов Ксения посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась своему отражению - современная косметология творит чудеса. От усталости на лице не осталось и следа. Глаза стали глубже и более выразительные, пухлые губы, удачно подведенные карандашом, манили. Если бы не волосы, Ксения осталась бы довольна собой. Волосы ее раздражали. Хотя от природы были настолько хороши, что не требовали особого ухода. Даже спросонок беспорядок на голове выглядел так, словно над ним поработала рука мастера. Волосы ее не устраивали. Всегда казались то слишком тусклыми, то короткими, то излишне длинными. Она еще раз критически осмотрела себя с ног до головы. И где они только находят безруких мастеров? Если бы салон был копеечным - тогда простительно, а так…
        Припарковав машину, Ксения не спеша направилась в кафе, ловя на себе оценивающие взгляды мужчин. Она игриво окинула взглядом свое отражение в витрине магазина, и настроение немного улучшилось: модный сарафан из последней коллекции подчеркивал тонкую талию, а легкий короткий пиджак удачно оттенял волосы. На минуту она даже успела представить завистливый взгляд подруги, вечно боровшейся с лишним килограммом веса. Вот только волосы портили всю картину.
        Хотелось чего-то кардинально нового. Ксения тряхнула головой и открыла дверь кафе. Совсем молодой парень, столкнувшись с ней в двери, обернулся вслед.
        - Теряешь сноровку! - вместо приветствия ехидно заметила Светлана. - Бедная молодежь стала на тебя засматриваться.
        - Бедные в такие заведения не ходят. Но если засматривается - это неплохо. Что поделаешь, если принимают за ровесницу, - парировала Ксения. - Мне - воду без газа и с лимоном.
        Последнее распоряжение касалось официанта. Томный, нарочито игривый голос Ксении прозвучал неестественно пискляво.
        «Тоже нашла, с кем заигрывать - с официантом». - Светлана еле сдержалась от колкости.
        - Жаль, что в субботу не была на вечеринке. Столько пропустила. Представляешь, Аксакова замуж выходит.
        Кто такая Аксакова, Ксения не помнила, но подтекст уловила сразу. Получилось один ноль в пользу подруги. Некоторое время они молчали. Ксения с удовольствием пила холодную воду. Судя по цене, воду здесь подавали, добытую исключительно из ледников Антарктиды.
        - Как дела на личном фронте? Как жизнь вдали от цивилизации? Мне вот Макс кольцо подарил, - не дожидаясь ответа подруги, Светлана протянула руку.
        На тонком пальце со свежим маникюром красовалось простенькое платиновое колечко. Особенность его состояла только в цене, которую заплатил новый любовник. Ничего не скажешь - умела себе выбирать Светлана мужчин. Игорь, и тот достался Ксении по наследству от Светланы.
        - Жизнь вдали от цивилизации очень спокойная, размеренная…
        - …и тоскливая. Ох, Ксюша, с твоими данными уже давно б Лунина женила на себе. И не надо было бы рассказывать о прелестях сельской жизни. А так, засела в глуши. Хотя, если разобраться, где еще ковать свое счастье, как не в глуши. Никаких соблазнов, - засмеялась Светлана.
        - Это точно. Соблазнов никаких. Слушай, приезжай ко мне.
        - В Грибово? Никогда. И тебе не советую там задерживаться. У Игорька твоего столько денег, что пора вести его под венец, пока другая не охмурила. Знаешь, какая сейчас молодежь бойкая, - опять поддела Светлана подругу.
        - Ты мне на возраст намекаешь?
        - Да ни на что я не намекаю. Просто по-дружески предупреждаю.
        - Спасибо. Деньги, конечно, у Игоря есть. Только к деньгам еще и довесок, - вздохнула Ксения. - Притом целых два - мать и дочь.
        - То есть - свекровь и падчерица. Ну не так и много нахлебников. Слушай, а где твой загар?
        - Загар еще впереди. Хотя даже не знаю, будет ли он вообще в этом году. И все из-за Галины Адамовны.
        - Игорька не пускает?
        - Тебе б только смеяться. Представляешь, она где-то нашла «целительницу».
        - Да ну, - Светлана удивленно округлила глаза. - Настоящую?
        - Я тебя умоляю. Обычный врач. Ходит вопросы задает. Галина так прямо в рот ей смотрит. Представь, меня выселили из комнаты.
        - То есть как выселили?
        - А вот так. Для Насти подошла только моя комната. И никто меня не спрашивал. Да ну ее, эту комнату. Но это еще не самое-самое. Вот когда они поехали выбирать обои для детской - это было зрелище! Настю повезли с собой.
        - Подожди, ты же говорила, что девочка не ходит?
        - В том-то и дело, что не ходит. Толик, водитель Галины Адамовны, усадил ее в машину, коляску сложил в багажник, и вперед!
        - И что, выбрали обои? - Светлана прыснула со смеху, представив зрелище в магазине.
        - Выбрали. Единственное, что меня радует в этой семейке, - теперь не надо с Настей возиться.
        - Доктор возится?
        - Она тоже хитрая. Привезла тетку какую-то и говорит, что лучшего инструктора не найти. И что ты думаешь, с утра посидит в детской, днем прогуляется в саду с коляской и перед сном съездит с Настей к лесу. И все ее лечение. А остальное время эта инструкторша и возится с девочкой. Представляешь, как устроилась! Терпеть ее не могу!
        - Я не пойму, ты чем недовольна? Пусть возится, сколько влезет. Или, может, Игорь засматривается на докторшу?
        - Ни на кого он не засматривается.
        Ксения обиделась. Шпилька, отпущенная Светланой, достигла больного места.
        - Я бы на твоем месте ускорила бракосочетание.
        - Я бы тоже, только как?
        - Прибегла бы к старому проверенному способу - родила Игорю ребенка.
        - Ты в своем уме? Как родить?
        - Обычно. Как все.
        Ксения, представив себя беременной, с животом и отечными щиколотками, нервно передернула плечами. Синие глаза стали бездонными. «Рожать как все - ничего себе придумала. С деньгами найти суррогатную мать - не проблема. Но это еще не скоро, - постаралась утешить себя Ксения».
        - Ты что, хочешь, чтобы у меня ребенок был калекой?
        - Почему калекой? Это ж не по наследству, а в результате травмы, - Светлана удивилась непроходимой тупости приятельницы. - Смотри, упустишь жениха.
        - Не упущу.
        Ксения замолчала и стала задумчиво рассматривать Светланино кольцо. Может, сегодня тот вечер, когда и ей Игорь подарит. Ведь ради чего-то собираются гости у Галины Адамовны. И выглядит она сегодня на все сто!
        «Испытательный срок давно истек. Даже для руководящей должности, как говорил Игорь, достаточно шести месяцев. А у меня уже все сроки истекли вчера или позавчера. Аксакова выходит замуж. Светка с кольцом. Не сегодня-завтра выскочит замуж. Права подруга, надо ускорять процесс. А то со временем никакой салон не поможет», - тоскливо подумала Ксения.
        Настроение от встречи с подругой окончательно испортилось. Ксения посмотрела на часы. До встречи с Игорем оставалась еще пара часов, а потом наступит вечер, в поселок приедут гости, и ее должны представить как… Ксения не успела додумать, как именно ее представит Игорь своим гостям, потому что телефон, лежащий на столе, резко зазвонил. Игорь ждал ее в офисе.

* * *
        К приезду Лунина и Степанкова готовились почти целый день. Галина Адамовна после чаепития на террасе сразу дала распоряжение насчет ужина и оговорила с Зоей Степановной меню на остальные два дня.
        Ни в одном ресторане не готовили мяса так, как готовила Степановна. Свежая вырезка, замаринованная в специальном чесночном соусе, запекалась в тесте в деревенской печи, протопленной дубовыми дровами. Мясо получалось необыкновенно сочное, мягкое, с особым запахом специй и ароматом дубовых углей.
        Горничная проветрила и подготовила комнату для Степанкова.
        В заново отремонтированной комнате с легкими шторами и бежевыми обоями, усеянными разноцветными звездочками, Настя смотрелась бодрее обычного. Регулярные занятия по несколько часов в день с инструктором и длительные ежедневные прогулки на свежем воздухе потихоньку делали свое дело.
        Степанков, к Сашиной радости, приехал раньше всех. Одно дело - говорить по телефону и совсем другое - разговаривать, видя друг друга.
        - Саша, я начинаю жалеть, что к Луниным тебя отправил. Надо было самому ехать. Я, человек асфальта, к природе отношусь спокойно, но как дышится. - Степанков, вдохнув побольше воздуха, задержал дыхание.
        - А еще подойдем ближе к лесу, вообще голова закружится.
        - Травимся кислородом?
        - Выходит, что так.
        - Что хорошего в глуши, так это отсутствие сильных раздражителей - транспорта, безработицы, налогов, начальства, обязательств. Вот они, Александра, те условия, необходимые человеку для решения сложных вопросов. Потому что в таком месте вне цивилизации человек пребывает в своем естественном состоянии. Минимум ролей и масок. И тогда приходит осознание того, что человеку для жизни надо совсем не много, а все остальное и есть суета сует.
        - Юра, ты лучше скажи, что мне дальше делать?
        - Если ты о Насте - не знаю, честно тебе говорю. Но она выглядит намного лучше, чем когда я ее видел неделю назад. Ты мне лучше скажи, как удалось тебе подвигнуть на все эти перестановки Игоря?
        - Да никак. Я с ним лично знакома шапочно. Забежал в столовую, представился, сказал, если что понадобится, чтобы говорила сразу Галине Адамовне, и уехал.
        - И как он тебе?
        - В смысле? Никакой. Дочери мог бы больше внимания уделять.
        О том, что Лунин произвел неприятное впечатление, она промолчала. Вежливый. Воспитанный. И если бы не скользкий, оценивающий взгляд, то Лунин был обычным мужчиной, занятый с головой своим бизнесом. И голос у него был красивый, но в холодном деловом тоне чувствовались предвзятость и ирония. Вот таких, напыщенных, уверенных в своей правоте и неподражаемости, Саша и не любила.
        - Юра, меня беспокоит чувство какой-то недосказанности в этой семье. Я даже не знаю, как тебе все это объяснить.
        - Что именно?
        - Во-первых, меня беспокоят сны. Еще дома, перед приездом сюда, во сне я видела аварию, в которую попала Кристина.
        - Откуда ты знаешь, что тебе снилась именно Кристина? Ты же ее ни разу не видела.
        - Я сначала и сама не знала, а сегодня ночью увидела ее в этом доме с Настей. А потом Галина Адамовна сказала, что Кристина разбилась на красной машине, как в моем сне. Но это не главное.
        - А что главное?
        О главном Степанкову думать не хотелось. Вообще ни о чем не хотелось думать. Избыток кислорода так действовал, что ли?
        - Кристина жива.
        - Что? - Степанков резко остановился. - Как это - жива?
        - А так. Погибла женщина, очень похожая на Кристину.
        - Саша, погоди, ты же знаешь, я всегда тебе верю безоговорочно, но сейчас это звучит…
        - Юра, за помощью ко мне обращаются только мертвые, и это была не Кристина, а совсем другая женщина, но очень похожая на нее. Поэтому я и спросила сегодня утром у Галины Адамовны, не было ли у Кристины сестры. И она моего вопроса испугалась. Сам подумай, с чего ей так было пугаться? У меня такое чувство, что все что-то скрывают от меня и друг от друга.
        - Не придумывай. Что скрывать?
        - Не знаю. Может, истинную причину болезни девочки?
        - Саша, ты же знаешь, как я ценю и тебя, и твою интуицию, но Настю я видел в реанимации сразу после аварии. Никакой тайны в ее болезни нет.
        - Но, может, еще что-то было? До аварии?
        - Я тебе рассказал все, что сам знал. Мы с Игорем не настолько близки, чтобы он мне как на духу исповедовался. Ох, как здесь хорошо. В озере купалась?
        - Как ты думаешь, что могло случиться с девочкой, чтобы она настолько ушла в себя?
        Степанков сел на траву.
        - Садись. Не бойся, клещей уже нет. Окончился их сезон. - Он примял рукой траву и с удовольствием потянулся всем телом.
        - Я знаю только одно, что от обиды чаще бывают неврозы, болезнь печени, желчного пузыря. - Степанков выждал, пока Саша примостится рядом, и продолжил свое размышление: - Ожирение тоже, кстати, от обиды. Чувство вины может спровоцировать суицид. Большинство тех, кто сиганул с десятого этажа, мучило чувство вины: недостаточно красивая, виновата, что не оправдала надежды любимого, родителей, начальника и так дальше. Я виновата в несчастьях других…. и в петлю.
        - А страх?
        - Вот видишь, ты сама все знаешь, а еще спрашиваешь. Кармическая медицина считает, что люди болеют только из-за собственных страхов.
        - И какой самый сильный страх?
        - Самый страшный страх - страх «меня не любят».
        «Вот и я все время думаю, что меня Павел разлюбил. Значит, во мне живет и набирает силу страх. И как с ним бороться, чтобы обязательно победить? Надо было сразу показать Стрельникову фотографию и услышать его ответ, и не растить в себе страх».
        - Юра, ты не знаешь, какие отношения были у Насти с матерью, да и в целом в семье?
        - Ну какие отношения? Обеспеченная семья. Это ж не проблема куска хлеба, чтобы мать жертвовала собой. Да и Настя совсем была маленькая, чтобы что-то понимать в семейных неурядицах, если те даже и были в семье.
        - Я не об этом. Отношения могут быть разными. Мать может души не чаять в своем чаде, возведя в ранг ангелов. А потом этот ангел садится на голову, превращаясь в маленького деспота. А бывает, что между матерью и ребенком устанавливаются очень теплые, дружественные отношения. Только в данной ситуации меня настораживает одно - почему, как ты говоришь, в благополучной семье девочку после аварии забрала к себе бабушка? Почему Настя не осталась с матерью?
        - Может, Кристине самой требовалась помощь и ей одной было тяжело справляться с дочкой?
        - Не знаю. - Саша сорвала цветок и заправила его в волосы Степанкову.
        - Я бы никогда своего ребенка никому не отдала. Выходит, девочку ограждали от матери? Или мать ограждалась от дочки? Ты, кстати, хорошо знал Кристину?
        - Видел ее, конечно, общался с ней, но это чисто праздное знакомство и разговоры ни о чем. А почему ты думаешь, что Настю Галина Адамовна оградила от матери?
        - А ты много видел матерей, которые оставляют на попечение бабушкам больных детей? Вот так просто, без причины? Значит, причина должна быть.
        - Хотя, - Степанков резко сел, - ты права. Я как-то даже не подумал об этом.
        - Вот я и хочу поговорить об этом с Луниным. Я когда спросила Галину Адамовну, не скучала ли Настя по матери, она побледнела и сразу, как обычно, перевела разговор на другую тему.
        - Как тебе здесь в целом, а то мы все о делах да о делах?
        - Нормально. Даже интересно. Галина Адамовна очень стоически все переносит. Выдержка еще та. Ведет дом. Обслуживающий персонал добродушный, может, немного простоватый, но по чисто человеческим качествам - лучше не найдешь. Дальше кто там у нас? Анатолий. На нем все держится. Безотказный, бдительный, я бы сказала - неусыпный. Наверное, Галине Адамовне повезло с таким управляющим. Еще есть Ксения - очень красивая и какая-то пустая.
        - Это все, Александра, оттого, что в женщине плохо сочетаются ум и красота. Вернее, это вообще несочетаемые понятия. Ты, конечно, не в счет, - поправился Степанков. - Ты - исключение из правила.
        - Да ну тебя, - засмеялась Саша и толкнула Степанкова в бок. - Тебя послушаешь, так красивая женщина обязательно глупая.
        - Ты смотришь слишком узко. Взгляни на ситуацию масштабно и посуди сама. Если женщина красивая, то она мир покоряет своей красотой, и тогда до оценки ее ума дело просто не доходит. Она всех уже и так покорила и победила.
        - Всех - это, надо полагать, мужчин?
        - Да. Потому, что мы и есть главные ценители вашей неземной красоты. А если женщина умная, то она настолько интересна сама по себе, что на красоту уже не обращаешь внимания. Так зачем, скажи, природе было тратить свои силы, творя женщину сразу и красивой, и умной? Природа мудра и нерасточительна!
        - Это чья теория?
        - Моя, - скромно признался Степанков и рассмеялся.
        В траве раздалась трель телефонного звонка, вернув Сашу и Степанкова в лоно цивилизации. Степанков пошарил рукой и, найдя телефон, нехотя ответил на звонок.
        - Игорь приехал и нас ищет. Пойдем?
        - Придется идти. Я еще хочу успеть до ужина поговорить с Луниным о Кристине и ее родственниках.
        - Попробуй.
        Степанков неожиданно бодро поднялся с травы и подал руку Саше.

* * *
        Все то время, пока все собирались на ужин, Саша ожидала Лунина в холле.
        - Игорь Дмитриевич, я вас жду. У меня к вам пара вопросов. - Саша обрадовалась, увидев Лунина в хорошем расположении духа.
        Лунин осмотрел ее с головы до пят, находя недостатки фигуры, и улыбнулся одной из своих неприятных улыбок. Иначе на женщин он не смотрел. И тут же пожалел, что так не вовремя спустился вниз. Последние дни он не только говорить - видеть никого не хотел. Если бы мать так настойчиво не требовала его приезда, он просидел бы до утра в каком-нибудь ночном клубе, чтобы от грохотавшей музыки в голове стало пусто, чтобы никакая мысль не успела зародиться в ней.
        Теперь ему ничего не оставалось, как уделить внимание свалившейся на его голову Александре. Лунин молча, в знак согласия, кивнул головой и направился на террасу.
        - Я вас внимательно слушаю. Задавайте свои вопросы. - Лунин мельком посмотрел на часы, присаживаясь в широкое плетеное кресло.
        - Скажите, у вашей покойной жены была сестра? Галина Адамовна сказала, что…
        - Моя жена детдомовская, - перебил Лунин Сашу. - Но я буду рад, если эта информация поможет вам в лечении моей дочери.
        Отвечать Лунину на колкость Саша не стала.
        - Галина Адамовна мне еще говорила, что после аварии Настя жила с ней, а не с вами.
        - В этом вы находите что-то противозаконное?
        - Скорее - противоестественное. Я бы хотела знать, почему Настя жила не с вами, а с Галиной Адамовной?
        Лунин ничего не ответил. Саша почувствовала, как он растерялся, испугался и одновременно рассердился на себя.
        - Я не намерен обсуждать ни с кем вопросы своей семейной жизни, если это не касается здоровья моей дочери.
        - Вы думаете, я копаюсь в вашем прошлом из праздного любопытства?
        - Думаю, что да.
        Лунин улыбнулся привычной надменной улыбкой, после которой кому угодно перехотелось бы задавать вопросы. Нагрубил он Саше специально.
        «Окажись на его месте, что бы я сама сказала о своей личной жизни чужому человеку? Ничего. Как сказать, что я люблю своего мужа, а у него появилась другая женщина - молодая и красивая? Вот и Лунин не хочет говорить постороннему человеку о себе».
        - Если вы не хотите ничего говорить, то и не говорите, - сказала Саша в спину уходящему Лунину. - Знаете, единожды солгавши…
        Лунин так резко обернулся, зацепившись ногой за стул, что она не успела договорить притчу Пруткова до конца.
        «Единожды солгавший, кто тебе поверит? Сможет Стрельников оставить меня ради другой женщины? - вернулась к своим проблемам Саша. - А если даже и не оставит, то как мне с этим жить дальше? И как быть с живущим во мне страхом?»
        Она так и сидела на террасе, пока не позвали на ужин. Идти к столу ей не хотелось. От разговора с Луниным разболелась голова. И если бы не Степанков, она пошла бы в свою комнату и легла спать.
        Стол на этот раз накрыли в саду посреди лужайки.
        Удачно подобранный столовый сервиз был без особой претензии на роскошь. Белоснежное стекло, обрамленное серой широкой полосой, смотрелось безупречно. Создавалось впечатление строгого холодного ансамбля. Не было только Лунина. Степанков разговаривал с Галиной Адамовной. Судя по тому, как та кивала головой в знак согласия, речь, скорее всего, шла о Насте. Ксения держались особняком. Роль хозяйки дома ей пока не удавалась. Потом пришел Игорь, и все начали рассаживаться за столом.
        Больше всего Саша не любила такие застолья, где каждый сам за себя и все, вместе взятые, - чужие люди. Она села рядом со Степанковым, напротив Ксении и Игоря Лунина. Галина Адамовна - во главе стола.
        Разговор крутился вокруг погоды, дорог, московских новостей. Напряжение, исходившее от Лунина, усиливалось и передавалось всем сидящим за столом.
        Комфортно было только Степанкову. Он с удовольствием ел, от души хвалил повара и рассказывал анекдоты и случаи из жизни, еще больше похожие на анекдоты. При этом он разливал женщинам вино, а себе и Лунину подливал коньяк.
        - На тебя уже жаловались, - тихо, одними губами проговорил Степанков.
        - Да ладно, - улыбнулась Саша.
        - Жаловались, жаловались, - утвердительно повторил Степанков.
        - Даже могу угадать с первого раза кто. Лунин.
        - Чего ты сразу полезла к нему с расспросами? Не могла подождать до завтра? Чисто напугала мужчину, - балагурил Степанков. - И смотрит он на тебя слишком часто. Что я скажу Стрельникову?
        Саша незаметно толкнула Степанкова.
        После выпитого обстановка за столом немного разрядилась, разговор стали поддерживать все, даже Лунин.
        Саша, сославшись на Настю, первой покинула застолье и, вернувшись к себе в комнату, попыталась уснуть. Но не тут-то было. За столом разговаривали и смеялись. Пришлось встать с постели и закрыть окно. Стало немного тише, и только смех Ксении изредка нарушал относительную тишину. А потом Саша уснула.

* * *
        Лунин пожалел, что запланировал отдых до понедельника. После разговора с Сашей ему резко перехотелось оставаться здесь еще на два дня. Если бы не Степанков, он точно уехал бы рано утром, сославшись на неотложные дела. Но, вспомнив, с каким трудом ему удалось уговорить Юру поехать за город, он поборол желание бегства.
        «Главное - не лгать. Главное - не лгать. А если ложь ради спасения. Легко этой Саше рассуждать о лжи. Много она понимает. А если выхода другого не было. Это у нее главное - не лгать, а у меня?»
        Он солгал один раз в жизни. Следующая ложь даже ложью не была. Она была самой жизнью. Он старался не думать об этом. Он приучал себя, что все, что было, - это всего лишь кем-то придуманная история. Он и поверил бы в это, если бы не такая цена. Цена имела две составляющие. Первая - бизнес. Если бы от шантажа можно было избавиться навсегда, отдав часть бизнеса или даже весь бизнес, он бы давно это сделал и начал новое дело сначала. Только это была утопическая мечта.
        Свой бизнес он дважды начинал с нуля. Первый раз у него его просто отжали. Но тогда он был зеленый и неопытный. Второй раз - накрыл дефолт. Но тогда в подобной ситуации оказалось большинство, и он точно знал, что все наладится. Теперь ситуация выходила из-под контроля.
        Мысли о шантаже заняли все его внимание, и Лунин перестал слушать разговор за столом.
        Если бы он был уверен, что запись с флешки исчезнет, вопрос с Эдиком он бы давно закрыл. Но этой уверенности у Лунина не было, как не было уверенности в том, что предупреждение Эдуарда - блеф.
        Игорь налил себе коньяка и, ни на кого не обращая внимания, выпил.
        «Роман Лагунов лучший адвокат и мою непричастность к смерти Кристины докажет. Но доказать матери и Насте Лагунов ничего не сможет. Они не суд, чтобы мне верить».
        - Ты чего такой хмурый?
        Степанков наконец-то перестал оказывать знаки внимания Ксении и обратился к Лунину.
        - Проблемы на стройке. Давай по одной, чтобы не было проблем.
        Выпили они молча.
        «Почему Настя жила отдельно от родителей? Счастливо ли мы жили? Ей легко задавать вопросы. Где только ее взял Степанков?» - Лунин опять подумал о Саше.
        Он женился очень быстро, избегая недомолвок и минуя длительные ухаживания.
        Лунин всегда умел нравиться женщинам. Красиво ухаживал, дарил подарки, с постелью не торопил, но неуклонно шел к ней, а достигнув цели, быстро терял интерес к кувырканию в кровати. И начиналась новая охота…
        «Откуда она только узнала о сестре Кристины? Ведь об Аните никто не знал. А может, просто спросила, лишь бы спросить?»
        Он всегда верил жене и знал, что, кроме него, у Кристины никого нет на целом белом свете. Иначе, будь у нее родственники, разве отправили бы они ее в детдом. О детдоме она никогда не вспоминала. Он с расспросами не лез. Что хорошего в этих воспоминаниях? Оказалось, Кристина ему все время лгала.
        Спустя месяц после знакомства он, вопреки причитаниям матери, женился. Брак, как полагал сам Лунин, удался. Если не считать его увлечений на стороне, то он был безупречным семьянином.
        О его быстротечных романах Кристина узнала через год и собрала вещи. Он понял одно - если жена уйдет, то навсегда. Он единственный раз в жизни опустился перед женщиной на колени. И она его простила.
        Еще через год родилась Настя. В своих женщинах он души не чаял. Идеальный брак длился целых пять лет. И мог бы длиться всю оставшуюся жизнь, если бы не было лжи.

* * *
        - Как ты можешь спать? - Степанков ввалился в ее комнату и плюхнулся в кресло.
        - Ты с ума сошел! Еще только полседьмого. - Саша проснулась сразу, как только Степанков забарабанил в дверь.
        - Вставай, вставай! Пойдем к озеру. Ты же обещала.
        - Я не могла такого тебе обещать. И потом, я за ужином не пила, так что все обещания помню. - Саша опустила голову на подушку и натянула одеяло до самого подбородка.
        - Жду на улице. Давай вставай. Я уеду, и ты завтра будешь спать хоть до обеда, - обиженно засопел Степанков.
        Саша дождалась, когда он соизволит выйти из комнаты, и начала собираться на утреннюю прогулку.
        - Следи, чтобы я на ходу не уснула. - Саша догнала Степанкова в саду.
        - Ты чего вчера так рано ушла? Мы еще долго сидели.
        - Устала. За столом чувствовалась одна тревога.
        - А что еще может быть кроме тревоги, когда Настя в таком состоянии?
        - Настя в данной ситуации ни при чем. Каждый тревожится о своем. Ксения тревожится о замужестве. Она не любит Игоря. Она вообще неспособна любить.
        - Как ты узнала?
        - Посмотрела на нее, а она вся окутана желто-серой дымкой.
        - Ох эти красивые женщины! Не живется им на свободе, тянет их под венец!
        - О Насте тревожится только Галина Адамовна. Она боится умереть. Боится, что Настя останется никому не нужной. А еще она мне все время лжет.
        - О своих страхах она и мне говорила. А насчет лжи - это ты у нас специалист по разоблачению. - Степанков с утра не был настроен на серьезный разговор.
        - У твоего друга на душе тревога и страх. Только переживает он не за дочь. У него другие проблемы. И он мне тоже лжет.
        - Ты еще скажи, что и я тебе лгу. - Степанков замедлил шаг, и они еле плелись к озеру.
        - Ты кристально чист, как слеза младенца. Единственный человек в этой семье, который все знает, - это Настя. Разговаривать она перестала только из-за того, чтобы случайно не сказать правды. Она боится правды, и ее молчание - это защитная реакция.
        - Саша, говори правильно - у девочки логоневроз, а то я смотрю, ты начала терять в этой глуши врачебную квалификацию, - беззлобно поддел ее Степанков.
        - Ничего я не теряю. Мне надо найти Кристину.
        - Саша, - Степанков произнес ее имя по слогам, - никому, кроме меня, об этом не говори. Хорошо?
        - Мне без разницы, что обо мне подумают, только я знаю, что Кристина жива, а та женщина, которую похоронили вместо нее, просит прощения у Кристины. Прощение - это здоровье Насти. Так что мне здесь больше делать нечего.
        - Побудь здесь еще пару дней. Я сам скажу Галине Адамовне, что ты сделала все, что могла. Хорошо?
        - Хорошо. Но во вторник я выхожу на работу.
        В субботу вечером Степанков уехал, и она осталась одна наедине со своими мыслями.
        Тридцать лет назад…
        В роддоме вместо положенных семи дней Натка провела две недели. Девочки родились здоровые, но врачи перестраховывались - не каждый день на свет появляется двойня, да еще в районной больнице.
        Поначалу заведующая родильным отделением хотела отправить Натку в областной роддом. Там и акушеры опытнее, а главное - ответственность за роженицу ляжет на чужие плечи. Только не успела. Схватки начались раньше времени. Хорошо, что дотерпела Натка и не родила по дороге из поселка. А спустя час на свет с помощью акушерки появилась орущая громогласная двойня.
        Только с именами получилась незадача. Никак Натка не могла их выбрать, и посоветовать было некому. Проведать приезжала ее только мать, да какой из нее советчик. А потом, накануне выписки, Натке в руки попал церковный календарь.
        Шестого августа почитали православную мученицу Кристину. В покровительство и заступничество небес Натка из личного жизненного опыта не очень-то и верила, но имя понравилось. Было в нем что-то необычное, даже таинственное, а уж в поселке никогда и не слышали такое.
        И судьба мученицы сначала даже понравилась Натке. А что, в богатой семье жила красавица-дочка. Может, судьба смилостивится, и Кристина найдет себе состоятельного мужа и будет у Натки богатый зять. Дочитав легенду до конца, Натка расплакалась, так ей стало жаль казненную девочку. Кто бы подумал, что родной отец на такое способен! Может, не стоит и называть так дочку? Только вспомнив, что Геннадий никогда не узнает о рождении дочерей, Натка смело выбрала имя для старшей дочери.
        Имя второй девочке, родившейся через полчаса после Кристины, Натка не искала ни в каком календаре. Имя само сорвалось с уст - Анита. Правда, имена не очень сочетались с простоватым отчеством, да бог с ним, с этим отчеством. Где тот отец? Да и до отчества новорожденным еще расти и расти. Главное, имена очень Натке понравились.
        Медсестры и нянечки только удивлялись, как Натка умудряется различать совершенно одинаковые морщинистые, курносые синеглазые личики. Ничего сложного в этом для Натки не было. Это только с виду они одинаковые. Анита - требовательная, голосистая. Ее первую Натка прикладывала к груди, а вот Тина, та словно понимала, что мать одновременно не справится с двоими, похнычет и лежит себе молча, дожидается своего череда. И засыпали девочки по-разному. Натка приловчилась сначала убаюкать Аниту, а потом брала на руки Тину, да так, еле колыхнув, и засыпала сама, склонившись над дочерью.
        - Ты смотри, а она ревнует, - как-то заметила нянечка. - Да, разные у тебя, Натка, девки, хотя на вид одинаковые. И будут разными, попомнишь мои слова. Натерпишься еще.
        - Да откуда вам знать, какими будут? - смеялась Натка, любуясь дочками.
        - Все оно видно. Это вы, молодежь, ничего не знаете. Понастроили домов родильных, а раньше как рожали? Моя прабабка повитухой была.
        От этого слова Натка прыснула со смеху в кулак.
        - Не смейся. Думаешь, все могли повитухами быть? Вот тебя, к примеру, никто б и не пригласил дитя принимать.
        - Это еще почему? - подзадоривала нянечку Натка.
        - Да потому. Повитуха сама должна счастливой быть, чтобы счастье новорожденному передать. Где твое-то счастье?
        - Да вот же оно, счастье мое. Даже два.
        Слова старой нянечки оказались пророческими. Девочки были совершенно разные, словно от разных матерей.
        Натка так закрутилась возле новорожденных, что и не заметила перемен, которые потихоньку происходили в стране. Вначале думалось, что перестройка только в Москве, а до поселка не доберется. Сколько было начинаний. Пошумит в верхах, а донизу волна не докатится - иссякнет.
        На этот раз новые веяния достигли и глубинки. В течение трех лет, которые Натка провела в декрете, в поселке сначала закрылся цементный завод, проданный с молотка. Оказалось, что завод, снабжавший регион, стал совсем не рентабельным. Народ бунтовал, скандалил, стоял на проходной, грозил жаловаться, дойти до самого президента. Но запал и накал страстей со временем поубавились. Проходную наглухо заколотили досками. Остался лишь один сторож, на всякий случай. Сторожить было нечего.
        Народ, кто не успел спиться, начал перебираться потихоньку в райцентр или еще дальше в область, а то и в саму Москву.
        Поселковые вопросы Натку мало волновали, не до проблем поселка было, только оказалось, что они не прошли мимо домовитой Натки. После декрета выходить на работу было уже некуда. Швейный комбинат вначале сократили, а потом и вовсе закрыли. Тетки часть комбината взяли в аренду, но дело не заладилось. Аренда потянула столько денег, что остались еще и должны. Если бы не бабка Людька, как бы Натка вытянула детей, трудно даже представить.
        Людька, чтобы хоть как-то сгладить вину перед внучкой, готова была на все. Отписала свою копеечную халупу Натке и взялась присматривать за детьми, когда Натка занималась делом.
        Надомная работа приносила Натке копеечный доход. В поисках работы пришлось оставить детей на прабабку и ехать в район. Как же болело материнское сердце, но другого выхода не было. За четыре года Натке удалось наскрести денег на малогабаритную двухкомнатную квартиру и накануне первого класса забрать детей к себе.
        Через три года Натка с таким же упорством наскребла денег и выкупила на ладан дышащее маленькое ателье. И наконец-то легче вздохнула. Жизнь, как ей казалось, начала потихоньку налаживаться.

* * *
        После ужина Саша, не дожидаясь, когда Степановна уберет со стола, поставила на поднос посуду и направилась на кухню.
        - Ой, Александра Ивановна, зачем вы принесли, я бы сама убрала. - Зоя добродушно улыбалась, при этом ее руки жили отдельной жизнью, шинкуя капусту. Длинный тяжелый нож, едва коснувшись кочана, ровненькой полоской укладывал капусту на деревянную доску.
        - Ловко у вас получается.
        - Ай, ничего сложного нет. Капуста в этом году уродилась хорошая, не то что в прошлом.
        Саша поставила чашки в мойку и присела на стул. От этой дородной, опрятной женщины исходили такие внутреннее тепло и спокойствие, что она почувствовала себя маленькой девочкой.
        - Зоя, вы давно здесь работаете?
        - Давно. Когда только стройка началась, меня пригласил Игорь Дмитриевич готовить обеды рабочим, а потом взял на постоянную работу. Потом, после трагедии, Кристина сама отказалась от моих услуг, но Игорю Дмитриевичу нравилась моя стряпня, вот он мне и звонил раз в неделю. А теперь вот снова я здесь, на каждый день.
        - Зоя, какой была Кристина, вы помните?
        - Помнить-то помню, только одним словом и не скажешь.
        - Я не спешу. - Саша села напротив Зои и приготовилась слушать.
        - Хозяйка она была хорошая. Все у нее ладненько получалось. Вся такая худенькая, а энергии - дай бог каждому! И откуда она бралась у нее, ума не приложу. Утром, пока свою боевую тропу не оббежит, к завтраку не притронется. Да и чай с гренком - разве это завтрак? - сокрушилась Зоя. - Потом до обеда сидит в мастерской. Настя, на что маленькая, а тоже с ножницами возилась. Кристина Геннадиевна иногда мне показывала свои работы. По мне, так только материю зря переводила. Платьица такие все чудные шила. К выставкам, или как они там называются, готовилась.
        - К показам моды, - подсказала Саша.
        - Во-во. К показам. К ним готовиться куда сложнее, чем капусту шинковать. Цветы любила, все свободное время возилась на клумбах. С цветами разговаривала, вот они и росли. Розы ее цветут и теперь, а самой-то нет. - Зоя смахнула набежавшую слезу.
        - А где мастерская Кристины?
        - Мастерская? - удивилась Зоя. - Так нет мастерской. Давно нет. Еще при мне Кристина, как оправилась после аварии, сделала там этот кабинет, как его… Где здоровье поправляют…
        - Спортзал, - подсказала Саша.
        - Днями пропадала там. Говорила, что врачи сказали, мол, надо больше заниматься спортом…
        - Зоя, скажите, а как жила семья Игоря Дмитриевича в целом?
        Она понимала, что вынуждала женщину к сплетням, но и сама Зоя от скуки не прочь была поговорить хоть о ком. Все же веселее на кухне за разговорами.
        - Жили-то они по-разному. Галина Адамовна поначалу была очень придирчива. Недолюбливала она Кристину. Вида, конечно, не подавала. Да разве это скроешь. Со стороны оно, знаете, многое видно.
        - Кристина не ладила с Галиной Адамовной?
        - Старалась ладить. Не спорила никогда и уважительно относилась к ней. Только Галина Адамовна хотела не такой невестки. Кристина-то детдомовская. Что с нее возьмешь? Думаю, Галина Адамовна стеснялась ее.
        Зоя открыла кастрюлю и замолчала. Попробовала борщ и, оставшись довольной, принялась шинковать капусту на соленье.
        - Бывало, Кристина Геннадиевна завтрак приготовит Игорю Дмитриевичу, а Галина Адамовна всегда со своими замечаниями, такими, знаете, обидными. Да только Игорь Дмитриевич любил Кристину. Это, знаете, тоже видно. Потом Настенька родилась. Галина Адамовна стала чаще приезжать и все поучала Кристину, как воспитывать ребенка. Как по мне, глупость, конечно. Кому лучше знать ребенка, как не матери? На то она и мать.
        Горка капусты выросла, и Зоя ловко переложила ее в большую кастрюлю и протерла стол.
        - Потом все изменилось, правда. Но это после болезни Кристины Геннадиевны.
        - А что, Кристина болела?
        - До аварии вроде на здоровье не жаловалась, а после - Игорь Дмитриевич возил ее на лечение куда-то за рубеж. Она очень изменилась после лечения.
        - Зоя, скажите, почему Галина Адамовна забрала Настеньку в город? Здесь намного лучше. Столько места во дворе и воздух.
        - Вот чего не знаю, того не знаю, меня к тому времени Кристина уволила. Я же говорю - изменилась она очень после аварии. Мне показалось, что она начала пить маленько, - высказала свою догадку Зоя.

* * *
        В понедельник утром Лунин первым делом предупредил Ирену, что никого не принимает ни по каким срочным делам, и запер дверь своего кабинета.
        После коньяка стало немного легче, и, если бы не шум в приемной, Лунин, после бессонной ночи, уснул бы на диване. Так шуметь в приемной генерального директора мог позволить себе только Власенко. Несмотря на увещевания Ирены, Андрей забарабанил кулаком в дверь, и отделаться от него уже было невозможно. Выбрав из двух зол то, что поменьше, Лунин повернул ключ и открыл дверь.
        - Проходи. Будешь? - Лунин вместо приветствия кивнул на ополовиненную бутылку.
        - У нас ЧП. На нас подали в суд. В прокуратуру кто-то предоставил план строительства, в который внесен двухэтажный паркинг. Представляешь?
        - Я здесь кто?! Я почему не знаю?
        - Потому, что пьешь с утра. Мне Ирена позвонила, рассказала, что да как. Вот и приехал. Делать мне больше нечего, как слюни твои вытирать!
        Власенко снизил на пол-оборота тон, буравя взглядом Лунина.
        - Нас опять подставляет Ханенко?
        - Нет, Игорь. На этот раз компанию подставляешь ты. Скажи, ты серьезно решил сорвать куш в шесть миллионов рублей на этих гаражах и подставить всю компанию? Только начистоту. Я все пойму. Не мальчик. Только не ври.
        Лунин непонимающе смотрел на покрасневшее лицо Власенко. На смену приятному умиротворению от спиртного приходила отрезвляющая головная боль.
        - Вы что, сговорились? Последнее время все меня только и пытаются, что уличить во лжи! Я вам что - мальчик?! - пьяно возразил Лунин.
        Шаткой походкой он направился в смежный кабинет, где стоял сейф размером с хороший шкаф. План объекта лежал на предпоследней полке.
        Власенко остановился у двери, наблюдая, как Лунин поднялся на цыпочки и, чтобы не шататься, одной рукой держался за дверцу сейфа, а другой - шарил по стеллажу.
        Нетвердым шагом он вернулся обратно и опустился в кресло, положив на стол серую папку. Непослушными пальцами Лунин пытался открыть все хитроумные кнопки. Повозившись с папкой, он открыл ее и стал листать вкладыши.
        В папке было все: титульный лист, общая объяснительная записка, дальше шли технические решения и рабочие чертежи, в конце - сметная документация, но генерального плана строительства пятого объекта нигде не было.
        Лунин окончательно пришел в себя. Язык, и до того не очень послушный, прилип к небу.
        - Власенко! Что за чертовщина? Нет рабочего проекта!
        - Я так и думал.
        - Что значит - ты так и думал? - Лунин навел резкость на Власенко. - Ты что, серьезно думаешь, что я мог сам задним числом внести правки в проект?
        Лунин трезвел на глазах.
        - Ничего я не думаю. Все и так ясно. Угробить компанию за гроши - это еще суметь надо! Ну, ты и… - Власенко махнул рукой и, не прощаясь, вышел из кабинета.
        Трезвеющий Лунин остался в кабинете. Код от сейфа знал только один человек - он сам. И оригинал проекта, с печатями и всеми соответствующими подписями, лежал вот здесь - в этой серой папке. Лунин это знал так четко, как и то, что он, Игорь Лунин, владелец успешной строительной компании. «Пока еще успешной», - криво улыбнулся Лунин.
        Лунин выпил две чашки крепчайшего кофе, после чего начал методически обыскивать все свои столы и тумбочки, перелопатил все папки. Проекта нигде не было.
        В генеральный план-«фантом» можно внести любые правки. Хорошо еще, что только всплыл мифический двухъярусный паркинг и ничего больше.
        Лунин подумал, что мог оставить проект дома. Хотя это было маловероятно, но с такой же методичностью и так же безрезультатно он проинспектировал всю квартиру, разбросав свои и Ксенины вещи.
        Во второй половине дня он направился в поселок. Если проект окажется в рабочем кабинете, он начнет верить в чудо! И только вспомнив о Саше, Лунин опять ощутил неприятный осадок на душе. Но встречаться с ней ему и необязательно.
        Он вышел на террасу, когда Саша везла Настю на прогулку. И опять получалось, что дочерью он вовсе не интересуется. Пришлось идти вслед за Сашей. Только бы она ни о чем не спрашивала.
        - Скоро осень, а такая жара. Мы с Настей на прогулку выходим только вечером. - Саша вдохнула свежий воздух.
        Лунин шел рядом. Надо было о чем-то говорить. Никакой темы, кроме погоды, она не придумала. Ну не спрашивать же, как в прошлый раз с наскока о личном. Она пожалела, что так не вовремя собралась с Настей на прогулку. Если бы чуть раньше или позже, Лунин пошел бы в дом или на террасу, и они разминулись. А так пришлось теперь идти вместе с ним.
        На счастье, Ксения заметила удаляющегося Лунина с Сашей и догнала их на выходе из сада. Теперь она чувствовала и вовсе себя не у дел. Лунин вез коляску с Настей чуть позади, а Саша с Ксенией шли в направлении леса как первопроходцы. Ксении прогулка была в тягость. Ей было куда интереснее остаться с Луниным наедине.
        - Скоро осень, и, чтобы не было осенней хандры, надо забронировать билеты в Париж или в Венецию. - Ксения затронула, как ей показалось, интересную тему. - Игорь, куда мы полетим?
        Лунин оставил вопрос без ответа. Со стороны казалось, что он даже не услышал, что спросила Ксения.
        - От хандры никуда не уедешь, это лишь отговорка. Вы только посмотрите - красота какая! - Саша старалась поддержать разговор.
        - Я деревенских пейзажей не люблю. Фу! Везде пыль! Глаза щиплет.
        - Это не пыль, а туман. А щиплет потому, что жгут сорняки. Ксения, вы только смотрите и дышите. Иногда человеку для счастья только этого воздуха и не хватает, - совершенно серьезно отметила Александра.
        - А вот вы хотели бы жить здесь, на этих просторах, в этом доме?
        «И с деньгами Лунина, - улыбнулась про себя Саша. - Интересно, понял ли вопрос Лунин, или ему все равно. Купить можно все. И эту Ксению, и другую. А как же быть с Настей?»
        - Ксения, вы задали довольно сложный вопрос. Я даже не знаю, насколько вам покажется корректным мой ответ.
        - Говорите, чего уж там. Мне даже интересно. - Ксения зацепилась за кочку и обернулась к Лунину.
        - Сам по себе дом или дворец не представляет никакой ценности. Я не имею в виду цену на недвижимость. Только, чтобы жить во дворце, будем говорить образно, не привязываясь конкретно к этому дому, надо быть готовым принять достаток такого уровня. И потом быть готовым себя изменить под этот дом, его устои, порядки и, главное, быть готовым нести ответственность за него.
        На лице собеседницы появилось еле заметное недоумение. Ксения никогда не задумывалась, что богатый дом - лишь полдела.
        - Вы меня не слушайте, - спохватилась Саша. - Каждый человек на все смотрит со своей колокольни. А высота колокольни разная.
        - Игорь, как ты думаешь, я уже готова изменить себя под твой особняк? - кокетливо спросила Ксения.
        Лунин остановился, поправил плед на спящей Насте и так же молча, прогулочным шагом направился в сторону леса.
        - Вы часто здесь гуляете с Настей? Смотрю, тропинка уже протоптана. - Лунин обернулся, поджидая отставших женщин.
        - Каждый день. Утром здесь очень красиво. Правда, рассвет я видела только пару раз. В этой тишине можно проспать до обеда. Я с трудом встаю рано. С Настей гуляем днем около часа и обязательно вечером перед сном. Дальше не идите, много кочек, Настя проснется.
        - Вы так рано спать ложитесь? - удивилась Ксения.
        - Настя в девять. Я - позже.
        - Нет, жить здесь тоскливо, - утвердительно сказала Ксения. - Можно приезжать на выходные, но не чаще. Настя поедет осенью в санаторий, и мы переедем в Москву. Правда, Игорь?
        Вопрос опять остался без ответа.
        - Все. Возвращаемся. Я больше не могу.
        Зацепившись за кочку, она первой повернула обратно. Теперь Саше пришлось идти рядом с Луниным.
        - Игорь Дмитриевич, мне надо поговорить с вами. Только попытайтесь на этот раз дослушать меня до конца.
        Лунин измерил ее взглядом и передал коляску Ксении. От роли няньки Ксения была не в восторге. Сменив Лунина, она толкала впереди себя коляску, ничуть не заботясь, что колеса попадают на кочки и трясут спящую девочку. Лунин на шаг отстал и теперь шел в ногу с Сашей.
        - Надо, чтобы Настя обедала за общим столом, вместе со всеми. Девочке это необходимо. Она будет стараться подражать взрослым, притом людям, которых она искренне любит. Вы понимаете, о чем я говорю? - Саша говорила так тихо, что ей показалось, что Лунин ее не слышит.
        - Нет. Это даже не обсуждается. Как вы себе представляете эту трапезу в столовой?
        - Игорь Дмитриевич, речь идет о вашей дочери. За столом собирается семейный круг. Я же не говорю о посторонних. Насте как воздух необходимо ваше внимание, признание и принятие ее такой, какой она есть теперь. Вашу любовь никто и ничто не может заменить. Вы - отец.
        Лунин незаметно прибавил шаг и теперь шел немного впереди Саши. Слушает он ее или отмахнулся как от назойливой мухи, было не видно. Не с того она опять начала разговор. Только поздно жалеть. Сделав несколько шагов, Лунин догнал Ксению и дальше повез коляску сам. Саша не спеша пошла обратно к озеру. В дом она вернулась, когда Лунины поужинали.
        - Ой, как хорошо, что вы зашли, - искренне обрадовалась Зоя, увидев Сашу в столовой. - Я оладьи приготовила с клюквой, как вы любите, а вы не пришли на ужин. Подождите, я сейчас домою последнюю тарелку и накормлю вас.
        Саша присела за барной стойкой и принялась терпеливо ожидать. Конечно, она могла бы и сама положить оладьи, но тогда пришлось бы идти в столовую, а так можно еще и поговорить с Зоей.
        - Как прогулка?
        - Красота такая, что даже не верится, что так может быть.
        - Ну, это не многим нравится. Что-то Ксения вернулась не в духе, даже не ужинала. Игорь Дмитриевич тоже ни к чему не притронулся. Вот и готовь! - сетовала Зоя. - Галина Адамовна только чай просила позже принести. Что за вечер такой? Хорошо, что хоть вы, Сашенька, поужинаете.
        - Зоя, я к вам опять со своими расспросами - расскажите мне о Насте? Что она за девочка?
        - Я, правда, не так хорошо знаю Настю, как няни. Я больше на кухне. Что я могу сказать? Добрая, ласковая, не капризная. Вежливая. Всегда «спасибо» скажет. Вся в мать. Кристина, царство ей небесное, тоже была такая. Мне даже казалось, что она немного стесняется, что вокруг нее прислуга крутится. Все норовила помочь. Настю к работе приучала. Все на клумбах вместе возились. Любила Кристина очень дочку, души в ней не чаяла. Правда, после больницы изменилась вся. Вот что болезнь-то творит с человеком. Словно подменили бедняжку.
        Зоя горестно вздохнула и замолчала, собираясь с мыслями. Болезнь может изменить человека и зачастую не в лучшую сторону. Получается, что с Кристиной произошли разительные перемены, раз домработница до сих пор не может забыть.
        - Зоя, у Кристины было психическое расстройство?
        - Господь с вами, - всплеснула руками кухарка. - Нет, конечно. Она, как бы это вам сказать, после аварии другая стала, что ли. Только бедняжка недолго прожила. Через год и погибла. Видать, если суждено погибнуть в аварии, так не минешь ни дня, ни того места. Раз обошлось, а на второй - господь не уберег.
        - Аварий две было? - удивилась Саша, словно Степанков ей ничего не говорил.
        - Да. В первой аварии пострадала Настя, а во второй - погибла Кристина. Повздорили они сильно тогда с Игорем Дмитриевичем. Кристина в машину и со двора. Только ее и видели. Игорь Дмитриевич ходил чернее тучи. А потом напился. Я его таким больше никогда и не видела. А вскоре приехала полиция. Ох и понаехало их тогда.
        - Зоя, а почему Настя жила с бабушкой?
        - Да… как вам сказать. Вроде попивать немного стала Кристина Геннадиевна. Пьяной я ее никогда не видела, а вот с бокалом вина - частенько. Особенно когда Игорь Дмитриевич оставался в городе ночевать.
        - Часто такое случалось?
        - Последние полгода - часто. Ругался Игорь Дмитриевич страшно. Ой, вы только на меня посмотрите, - спохватилась Зоя, - села и сижу, а Галина Адамовна чай ждет.
        Женщина легко поднялась со стула. Усталости как не бывало. Забыв обо всем, стала хлопотать над чайником. Саша поблагодарила за ужин и, взяв стакан сока, пошла на террасу. Над головой висело небо.
        «Вот почему Галина Адамовна забрала внучку. Но тогда должна быть причина, чтобы Кристина начала пить и забросила свой бизнес. Неверность мужа? Последствие стресса?»
        - Не спите?
        От внезапного вопроса Саша вздрогнула. Сок выплеснулся на белоснежную салфетку.
        - Вино будете? - Лунин сел напротив.
        - Нет, спасибо. Игорь Дмитриевич, я завтра уезжаю. Я сделала все, что смогла. Все, что от меня зависело.
        - Я увеличу вам зарплату, - предложил Лунин, не дослушав до конца.
        - Дело не в зарплате. Есть вещи, когда деньги - не главное.
        - Мне нравится ваш идеализм. Только не начинайте с прописных истин, вроде тех, что за деньги не купишь любовь, здоровье и знания. Это уже не актуально.
        - Хорошо. Но здоровье конкретно вашей дочери ни за какие деньги вы не купите. Чтобы Настя выздоровела, надо найти причину болезни.
        - То есть аварии вам недостаточно? Надо доискиваться чего-то другого?
        - Да.
        - Александра Ивановна, состояние моей дочери - результат бестолковости и непрофессионализма врачей.
        - Я с вами не согласна. Легче и проще переложить ответственность за свою дочь на других. Так что прописные истины актуальны независимо от вашего отношения к ним. А проблема Насти совершенно в другом. Я почему-то думаю, что причину болезни своей дочери вы знаете сами. Пока вы не ответите правдиво на мои вопросы, в лечении Насти никаких сдвигов не будет. Но это решать вам.
        Она собиралась еще сказать Лунину, что состояние его дочери - это результат трагедии, разыгравшейся в семье, свидетелем которой был ребенок, и медицина к этому не имеет никакого отношения, но легкая незаметная дрожь пробежала по ее телу. И Саша ничего не успела сказать.
        В саду, среди деревьев, откуда-то появился экран. Сцена мелодрамы была слегка пошловатой. Женщина застегнула пуговицу на блузке и присела на стол. Кто-то постучал в дверь, и любовники замерли. Женщина повела неосторожно рукой, и файл соскользнул на пол. Потом кинолента стала крутиться слишком быстро. Что было дальше - осталось за кадром. Невидимый киномеханик поменял бобину в аппарате. Началось другое кино. Дверца открытого сейфа притягивала взгляд. Рядом стоял расстроенный Лунин.
        - …Александра Ивановна, вы меня слышите? - Голос Лунина прервал кино. Там, где только что висел экран, колыхались ветки яблонь.
        - Игорь Дмитриевич, вы нашли папку? Что в ней?
        - Рабочий проект пятого… Что вы спросили?
        - Мне показалось, что вы искали папку. Она завалилась за рабочий стол. Лежит между стеной и столом. Стол отодвинете и достанете.
        Лунин до конца не верил тому, что услышал. Первое, что хотел спросить, - откуда она знает о папке, но в этот момент руки Ксении опустились ему на плечи. От неожиданности Лунин вздрогнул.
        - Спокойной ночи! - Саша взяла стакан недопитого сока и пошла к себе в комнату.
        Лунин не стал дожидаться утра и поехал обратно в Москву.
        Папку, из-за которой случился весь переполох, он нашел сразу, как только отодвинул стол. Как она могла свалиться за стол, Лунин не мог объяснить. Бережно положив документы на стол, он немедленно позвонил Андрею Власенко.

* * *
        Утро выдалось пасмурное. Тучи висели низко, готовые с минуты на минуту пролиться дождем. Встать на пробежку Саша не смогла.
        Два часа до завтрака. Пока Настя позавтракает - еще около часа. Смотри, и набежит три часа. Столько не вылежу. Саша повернулась на бок и блаженно прикрыла глаза.
        В полдевятого в дверь постучала Зоя, предупредив, что для завтрака, в силу дождливой погоды, стол накрыт в гостиной. Пришлось вставать. Войдя в гостиную, Саша от увиденного немного растерялась. Во главе стола сидела Галина Адамовна, напротив, заняв место Лунина, расположилась Ксения. Справа от бабушки сидела Настя. Лицо девочки светилось счастьем. Саше на миг показалось, что она сейчас что-то скажет, такое обычное и простое.
        Извинившись за опоздание, она заняла свободное место напротив Насти. На Ксению она старалась не смотреть.
        И только под вечер позвонил Лунин.
        - Александра Ивановна, у вас все в порядке? Я имею в виду Настю? - тут же исправил оплошность Лунин.
        - Настя сегодня завтракала вместе со всеми. Вы папку нашли? Что-то еще случилось?
        Он позвонил совершенно по другому поводу. Она уловила это по интонации. «Он должен спросить, как у меня получилось найти его пропажу, и попросит решить проблему», - Саша улыбнулась своей догадке.
        Лунин замялся и ни о чем не попросил.
        - Игорь Дмитриевич, я хочу поговорить с вами. Давайте встретимся в городе. Во вторник я буду в Москве.
        В трубке повисло тягостное молчание.
        - В офис ко мне сможете заехать?
        - Смогу, только с одним условием - вы ответите на все мои вопросы. Иначе встречаться нет смысла. Только зря время потратим.
        - Хорошо. Приезжайте. Отвечу на все ваши вопросы, - согласился Лунин и отключил телефон.
        Он почувствовал такую усталость, что хотелось просто лечь и закрыть глаза. Но ощущение того, что разговор неизбежен, не только выбивало его из сил, но и было тем спасением, которое облегчит душу. Так жить не было сил. Если раньше женщины и алкоголь давали возможность забыться хотя бы на время, то теперь все это вызывало одно раздражение. Он просыпался по ночам. Ему снился один и тот же сон.
        Мужчина лежит брошенный в неглубокую яму. Он приходит в себя. Лунин видел, как бедняга каждый раз пытается выбраться наверх. Он судорожно хватается за края и обессиленно сползает на самое дно, а вслед ему летят пожухлые листья, и начинает медленно осыпаться земля. Земля сыпалась небольшой струйкой. Каждый раз Лунин хотел помочь мужчине, но вдруг осознавал, что на дне ямы лежит он сам. Его тело медленно засыпает песок. Песок попадал в глаза, набивался в ноздри, дышать становилось все тяжелее и тяжелее.
        Лунин вскакивал в постели, ощущая, как пот скатывается по спине. Дрожа всем телом, он шел в ванную, становился под душ. Холодная вода смывала невидимый песок. Становилось легче, но уснуть уже не мог. Утром он приезжал в офис и доставал из мини-бара бутылку коньяка.

* * *
        К Луниным в Грибово Стрельников приехал рано утром во вторник без предупреждения. Когда Анатолий доложил Саше о приезде мужа, она по-настоящему испугалась. Оставить работу и вот так приехать к ней Стрельников мог, только имея вескую на то причину. Счастливое лицо мужа с незнакомой женщиной опять всплыло в ее памяти.
        - Анатолий, пожалуйста, найдите няню, пусть побудет с Настей.
        - Александра Ивановна, вы себя нормально чувствуете? - Анатолий внимательно смотрел на побледневшую Александру.
        Сделать что-то с лицом ей так и не удалось. Когда она вышла на крыльцо, Стрельников уже припарковал машину и направлялся к дому.
        Она старалась улыбаться изо всех сил, но, когда обняла Стрельникова, слезы закапали сами по себе.
        - Саша, ты чего плачешь? Кто тебя обидел? Показать немедленно обидчика!
        Он прижал ее к себе, целуя макушку. «Я не должна плакать. И лицо надо сделать правильным. Холодным и непроницаемым». Уговоры не помогли, и от навернувшихся на глаза слез керамический узор расплылся.
        - Я очень соскучился по тебе. Даже сам не предполагал, что так может быть. Позвонил Степанкову, и он сказал, что ты сегодня приедешь, вот я решил, если сам приеду за тобой, то будет быстрее.
        - А как же твоя работа?
        - Саша, я хороший руководитель, поэтому работа без меня не может остановиться. А как твои дела здесь? Как девочка?
        Он задавал вопросы и смотрел на нее.
        - У меня все не так радужно, как у тебя, - Саша не была настроена вести разговор в таком же духе.
        - Я тебя очень люблю, - едва слышно прошептал Стрельников.
        «А как же та, другая?» - Саша легко высвободилась из объятия.
        - Пойдем пройдемся к озеру, - предложила Саша.
        Она чувствовала, как Ксения наблюдает за ними с балкона второго этажа, и стоять под обозрением ей не хотелось.
        - Саша, я нашел фотографию у тебя в столе, - без предисловия сказал Стрельников.
        Он опустил руку в задний карман и вместе с мобильным телефоном достал переломленный напополам снимок.
        От неожиданности она растерялась. Лицо предательски начало краснеть, пятна расползлись по шее, и если б снять водолазку, то красными оказались бы спина и плечи. Она всегда так краснела - молниеносно и комплексно. От накопившейся обиды Саша не знала, что сказать. По его тону получалось, что она еще и виновата. И по ее вине на свет появился снимок, ради которого Стрельников пожертвовал рабочим днем.
        - Саша, мы же договаривались, что все, что бы ни случилось, мы будем проговаривать вслух, а не дуться по углам.
        - С чего ты взял, что я дулась?
        - А чего ты уехала сюда?
        И опять получалось, что она виновата. И еще эта фотография в руках. Что с ней делать теперь: развернуть и посмотреть или выбросить, но куда?
        - Я думала… Я подумала, что ты встретил другую женщину. Ведь так тоже бывает в жизни?
        - Почему ты мне ничего не сказала?
        - Я больше никогда так не буду поступать. Давай не говорить на эту тему. Никогда.
        Не говорить не получилось.
        - Мне позвонила Лера и попросила проконсультировать ее подругу. Отказать, сама понимаешь, было неудобно. Я был уверен, что ее подруга мне позвонит, и я отвечу на все ее вопросы по телефону, но они сами приехали в банк. Потом я их вывел во двор через служебный выход. Чтобы не обходить вокруг здания к служебной стоянке. Саша, ты что, не узнала здание банка?
        - Я была у тебя на работе только один раз и служебным входом не пользовалась. Я когда увидела фото - подумала, что ты возле гостиницы стоишь. А когда тебя увидела здесь, то подумала, что ты приехал сказать мне о разводе.
        Ничего умнее она не придумала и теперь во все глаза смотрела на Стрельникова.
        Почему она страдала целых две недели? Сколько бы еще продлилось это самоистязание, если бы Стрельников не приехал?
        - А ты мне дашь развод? - Стрельников вернулся к прерванному разговору.
        - Никогда! Я не смогу без тебя жить, Стрельников. Не смогу без тебя дышать.
        Больше она ничего не успела сказать. Поцелуй оказался бесконечно долгим и головокружительным.
        - Так как твои дела, ты мне так и не ответила.
        - Никак. Если в двух словах, то состояние девочки - защитная реакция на стресс, если говорить доступно. Чтобы ей помочь, мне надо знать правду, что на самом деле случилось в семье Лунина, но все упорно молчат. Я уверена, что Кристина жива.
        - Как жива? Ты мне сама говорила, что девочка после аварии перестала ходить и разговаривать. А потом еще погибла ее мать. Так ведь?
        - Я тоже так думала.
        Саша поравнялась со Стрельниковым, взяв его под руку.
        - Вот послушай: живет себе молодая семья. Муж - утверждается в бизнесе, жена вживается в роль домохозяйки, потом становится матерью. Игорь, чтобы жена не скучала, подарил ей небольшое ателье. Дела у Кристины шли неплохо. Я видела журнал с фотографиями дизайнерских работ Крис- тины.
        - И она все променяла на менее удачливого, но молодого любовника? Ничего нового. Все как в жизни.
        - Не перебивай, а то я собьюсь с мысли. Никто ничего не променял. А через пять лет после рождения дочери Кристина очень изменилась. Словно в доме оказалась совершенно другая женщина. Об этом мне говорили, обрати внимание, несколько человек.
        - Саша, я помню, как на занятии по общей психологии группу разделили на две подгруппы и дали описать портрет человека, но при этом каждая подгруппа получила короткую вводную. Одним сказали, что перед вами герой-пожарный, а другим - что это серийный убийца. Установка - вещь серьезная. Смотря кто говорил тебе о Кристине.
        - Я и сама знаю об установках. Но в данном случае речь идет о двух разных женщинах. Понимаешь, о чем я тебе говорю?
        - Нет, - честно признался Стрельников и с шумом выдохнул воздух, сложив при этом губы в смешную трубочку.
        - Я говорю, что в этом доме жили разные женщины. Как бы это ни звучало фантастически. Об этом знает Галина Адамовна и, естественно, Игорь, Настя и я.
        Чувство несоответствия, которое мучило ее все эти дни, приобрело определение. Мысль, все время выскальзывающая, четко оформилась в ее голове.
        - Я смотрела альбом Луниных и никак не могла понять, что меня смущает. А теперь до меня дошло - одежда. У Кристины был свой стиль, и он соответствовал ее внутренней потребности. А на последних фотографиях, которых было всего две, - совершенно другой стиль. От фотографии исходило чувство риска, тревоги, даже какой-то подлости и жестокости.
        - Я не согласен. Конечно, я не силен в вашей женской моде, но мне кажется, она меняется у вас несколько раз в году. Может, именно в том году в тех нарядах Кристина была самой модной дамой.
        - Павел, мода и стиль - это разные вещи. Скажи, ты можешь явиться на свою работу в потертых джинсах, хотя это модно?
        - Ну, ты сказала. Это ж на работу.
        - Вот видишь, ты сам себе противоречишь. Ходить в костюме тебя по большому счету никто не принуждает. Но ты же ходишь. И все потому, что костюм - это твое мироощущение.
        - Значит, мир я ощущаю посредством костюма? - недоверчиво спросил Стрельников.
        - И не только ты. Не сбивай меня с мысли!
        Стрельников слушал ее с удовольствием. Он пребывал в состоянии блаженного счастья, когда все ясно и нет никакой недоговоренности. Недоговоренность он не терпел всеми фибрами души. Он готов был сколько угодно слушать о костюмах, модах, тенденциях и направлениях, только бы Саша была вот так рядом, и не было больше никаких недоговоренностей.
        - Меня еще одно настораживает. В альбоме собраны фотографии от момента беременности Кристины и до тех пор, пока Насте не исполнилось пять лет. А потом - все. Счастливой семьи не стало. Ни одной фотографии до самой смерти Кристины, то есть без малого два года. Как это объяснить?
        - Ну, ты придумала. Все уже давно перешли на цифровые носители. Ты, к примеру, когда последний раз делала фотографии?
        - Давно. Но не в этом дело.
        - Точно так и Лунины.
        Логичное объяснение Стрельникова разрушило только что родившуюся теорию. Саша посмотрела на доводы со стороны. Доводы не выдерживали критики. Только Кристина была хорошей матерью и не сфотографироваться с дочерью за два года она не могла. Если это была, конечно, она…
        - Кристина была хорошей любящей матерью, - продолжила свои размышления Саша. - У нее очень прочная связь с ребенком. Так чаще бывает с девочками. Мальчики быстрее энергетически отрываются от матери. А потом взяла и бросила больного ребенка, оставив Настю на бабушку. Как такое объяснить?
        - Не знаю.
        - Вот и я не знаю. Во сне ко мне за помощью обращается другая женщина, только очень похожая на Кристину, а это значит, что она уже мертва. И возле Насти в последнее время была она, а не Кристина.
        - Саша, я тебе верю, только мне твой рассказ напоминает бразильский сериал.
        - Мне надо найти Кристину, - тихо проговорила Саша, не обращая внимания на замечания Стрельникова.
        Августовское солнце стояло над горизонтом, касаясь верхушек деревьев. Еще немного, и короткий осенний день добежит до конца.
        - Саша, младенца подменить, чтобы мать не заметила - невозможно, если женщина вменяема. А ты говоришь о взрослой женщине. Если бы вместо тебя мне подсунули другую женщину, ты думаешь, я бы не заметил подмены? Ты это хочешь сказать?
        - А почему ты думаешь, что Лунин ничего не заметил? Можно ведь и солгать.
        Стрельников обернулся и посмотрел на Сашу. Говорила она без тени сомнения, совершенно серьезно.
        - Паша, я и теперь вижу возле Насти Кристину. Я периодически вижу ее силуэт. Это, понимаешь, как тень. Ученые проводили эксперименты. Выбирали дерево и срезали у него самую большую ветвь, а потом фотографировали специальной оптикой. На фотографии эта ветвь была, словно ее и не срезали. Вот так и у Насти с матерью. У них очень тесная и прочная связь, поэтому Настя точно знает, что ее мать жива. Ее болезнь - своеобразная защита от этого несправедливого мира. Нет справедливости - нет жизни.
        - Саша, но ведь есть реальные свидетельства смерти Кристины. С ними как быть?
        - Правильно. Только в моем мозгу другая картинка.
        Стрельников обнял ее за плечи, и думать дальше о Луниных Саша не стала.
        - Пойдем соберем твои вещи, и домой.

* * *
        В среду утром, придя на работу, Саша сразу отправилась в приемную Степанкова.
        - Зачем ты приехала? Я обещал Стрельникову дать тебе выходной. Как он тебя еще терпит?
        - Он меня не терпит, а любит.
        - Конечно, любит. Я тебе о чем говорил, забыла?
        - Ты, Степанков, если мне не изменяет память, говорил о полигамности, присущей мужчинам для сохранения рода человеческого. Только заметь, демографические показатели, при всей вашей растущей полигамности, не повышаются. И еще, я даже соскучилась по этим стенам.
        - Это что-то новое. Я думал, ты скучать можешь только по своей больнице.
        - Я по больнице и не скучаю. Я скучаю по отделению, Елизавете, Дуднику и заведующему. Но я к тебе по делу. Только ты предупреди свою «ассистентку», - Саша с улыбкой посмотрела на Степанкова, - чтобы нас не беспокоили. И выслушай меня внимательно. Договорились?
        - Я внимательно тебя слушаю.
        - Мы должны разобраться в женщинах, живших в доме Луниных.
        Степанков снял очки и во все глаза смотрел на Сашу.
        - Ты, вообще, соображаешь, что говоришь? Ты себя слышишь со стороны?
        - Юра, пока не разберемся, девочке мы ничем не поможем. А время идет. И если мы сейчас еще можем восстановить движения и речь, то со временем… Ну, что я тебе рассказываю.
        - Погоди, Саша, в чем, а главное, как мы будем разбираться?
        - Помнишь, ты мне говорил о методике глубокого погружения в гипноз, когда… Юр, я не помню, как правильно методика называется, я только хочу, чтобы ты на мне ее применил. Я смогу увидеть события глазами Насти и тогда разберусь, что на самом деле случилось.
        - Нет и еще раз нет, - серьезно ответил Степанков.
        - Почему?
        - Даже не проси. Ты даже не представляешь степень риска для себя. А как Настя все это переживет? Ты о девочке подумала?
        Степанков резко поднялся с кресла и стал мерить шагами кабинет.
        - Нет и еще раз нет.
        То ли Степанков не был уверен в своих возможностях и боялся за последствия, то ли не до конца верил полученым результатам - Саша не знала. Невзирая на все доводы и уговоры, длящиеся уже полчаса, Степанков непреклонно стоял на своем. Никакого сеанса трансперсональной терапии он проводить не будет, и точка.
        Ей вдруг стало обидно. Возможно, Степанков прав, но пусть эта правда будет для других, для тех, кто столько лет не дружил со Степанковым, не был у него дома, для тех, кто не звал Степанкова к себе в гости. Он может отказать кому угодно, но только не ей, Саше Андреевой. От обиды у нее даже слезы навернулись на глазах.
        - Я прибегал к этой практике лет пять назад. Это очень тяжело, и результат не оправдал мои надежды. Саша, послушай меня, езжай домой, - в который раз посоветовал Степанков. - Отдохни. Я что, зря тебе дал выходной? Вечером сходи куда-нибудь со Стрельниковым. Проветрись. А завтра на работу. Все, иди.
        - Юра, пока я не найду Кристину, я ничем заниматься не смогу. Ты думаешь, мне легко жить со всем этим? Или ты думаешь, это моя прихоть? Я всего лишь исполнитель чьей-то воли. Хочу я этим заниматься или не хочу - от меня ничего не зависит. И чем быстрее я решу эти вопросы, тем мне самой будет легче. Мне нужна твоя помощь.
        На Сашу было жалко смотреть.
        - Саша, если бы это было в моих силах, я бы тебе помог. А так, извини, - Степанков развел руками.
        - Юра, ты же сам видел девочку. Это максимальный результат. Она сидит в инвалидном кресле, самостоятельно начала кушать, смотрит телевизор, пытается говорить. Это хороший результат, но я знаю, что девочка может полностью восстановиться. А мы упускаем этот шанс.
        Степанков изо всех сил боролся с искушением согласиться и пойти на поводу у Саши.
        - Мне надо найти только ответ на один вопрос, почему душа умершей женщины так привязана к земле, что просит моей помощи?
        - То есть ты не знаешь причину, почему душа не уходит с земли?
        - Знаю. Их не так много, как кажется. Первая и самая весомая - когда человек внезапно умирает, не попросив прощения. Притом прощения не в целом, мол, простите меня, а у конкретного человека за конкретный тяжкий проступок. За свершенный перед ним грех. И мне надо найти Кристину, чтобы попросить прощения от имени той женщины, чья душа застряла между мирами.
        - Саша, давай поговорим с Игорем.
        - Игорь не поможет. Я же тебе говорю, что помочь можешь только ты, применив методику.
        - Нет.
        - Если ты мне откажешь, я найду другого психотерапевта, и он согласится.
        - Это шантаж. Глупая затея и глупый шантаж.
        Степанков грузно опустился в кресло и посмотрел на Сашу. Он смотрел так, как обычно смотрят мудрые родители на своих относительно умных, в силу юного возраста, детей.
        - …Но не факт, что я не попаду к какому-нибудь шарлатану-самоучке. Сам знаешь, что лицензию на частную практику получить сейчас не проблема. Мозги у меня съедут набекрень, а ты потом будешь жить с чувством вины. И я тебе буду сниться каждую ночь.
        - Насчет мозгов я не спорю, могут съехать. - Степанков шутки не разделял и оставался по-прежнему серьезен. - Ты даже себе отчет не отдаешь, какие могут быть последствия. Я применяю эту методику крайне редко, когда по состоянию здоровья пациенту хуже не будет. В основном это онкобольные. Но… Саша, ты не представляешь, насколько это страшно.
        - Степанков, я знаю. Читала. Я наводила справки, кроме тебя, никто не владеет так хорошо этой методикой, - совсем тихо добавила Саша.
        - Она читала! Она справки наводила! - Степанков поднялся с кресла, прошелся по кабинету, зацепив рукой ветку какого-то экзотического дерева, за которым разрешалось ухаживать единственному человеку в коллективе - новой «ассистентке». И из-за этого мельтешения перед глазами Саша вдруг поняла, что Степанков не на шутку обеспокоен.
        Может, надо было как-то иначе подвести Степанкова к этому вопросу? Саша открыла сумочку и достала несколько фотографий.
        - Смотри, как по мне, фотография удачная.
        Саша говорила это так буднично, словно Степанков согласился на сеанс и теперь должен сам выбрать фотографию девочки.
        - Глаза хорошо видны. Посмотри еще, может, тебе другая подойдет?
        На Степанкова смотрела девочка лет трех. Смешные тоненькие косички. Дальше несколько фотографий запечатлели Настю-первоклассницу. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы не понять, насколько девочка счастлива. Еще одна фотография, где Настя с бабушкой. Рассмотрев фотографии, Степанков сложил их в стопочку и молча протянул обратно Саше.
        - Ладно. Нет так нет. Я пошла. Может, ты и прав. Поеду домой, приготовлю Стрельникову обед.
        Саша легонько коснулась губами гладко выбритой щеки Степанкова и, бросив фотографии в сумочку, не прощаясь, направилась к двери.
        Во второй половине дня, справившись в основном с текущими делами, Степанков позвонил Саше. Вместо обычно быстрого ответа из трубки донеслась знакомая мелодия.
        «Неужели она могла действительно поехать к кому-то на прием?» - в подобное Степанков не мог поверить. Но когда Саша не ответила и через полчаса, Степанков обеспокоился не на шутку и позвонил на городской телефон Стрельникова.
        Степанков уже не рад был, что отпустил Сашу в таком состоянии. Это ему все предельно ясно, а что ясно Саше - это еще вопрос. Он достал старую записную книжку, которая с годами растрепалась от записей и вложенных бумажек. Пролистав пожелтевшие странички, Юрий Николаевич нашел номер телефона Андреевой на Новоалексеевской улице. В какой-то момент, когда он уже и не надеялся, что к телефону подойдут, после длинных гудков до уха донеслось шипение, а потом чередой пошли короткие гудки. На том конце положили трубку. Больше ему дозвониться не удалось.
        Через час Степанков был на Новоалексеевской улице. Знакомую дверь на третьем этаже никто не спешил открывать. Степанков прислушался, но, кроме тишины, никаких признаков жизни. Он, недолго думая, заколотил мощными кулаками в дверь, вымещая этим все свое негодование, волнение и внутренний страх, что мог опоздать. Он готов был разнести в щепки дверь, когда с последним ударом щелкнул замок. На пороге возникла Саша.
        - Проходи, я знала, что ты приедешь, только забыла включить звонок. - Саша посторонилась, пропуская Степанкова в квартиру.
        - Откуда ты могла знать?
        Степанков сердился на себя за свой страх и что повелся на ее уловку как мальчишка. И чего, спрашивается, он так переполошился?
        - Просто я знала, что ты, Степанков, приедешь. Даже блины испекла. Заметь, не поленилась. А что значит испечь - это сходить в магазин и купить продукты. Так что цени своего сотрудника.
        Из кухни действительно доносился запах блинов и еще чего-то вкусного.
        - Не подлизывайся. Знала она… Не могла ты знать, что я все брошу и приеду, - доказывал сам себе Степанков.
        Он решительным шагом, проигнорировав все призывы вымыть руки, направился на кухню. Здесь все было как много лет назад. Сколько ж лет он не был в этой квартире? Кажется, с похорон деда. Он тогда сорвался с какой-то архиважной конференции в Питере и еле успел на похороны.
        Блины у Саши получались, на ее удивление, очень вкусные: мягкие, тонкие, прямо тающие во рту.
        - Так чего ты приехал?
        - Испугался. За тебя. Ты же, если вобьешь что-то в голову, будешь идти до конца. А какой может быть этот конец, ты даже не представляешь.
        - Все будет нормально. Ты - лучший.
        - Я давно не практиковал. Методика не имеет никакой научной основы. Ее использовали в Древнем Египте. Да кому я рассказываю. Тебе результат подавай.
        - Историю я знаю. Жрецы, погрузившись в глубокий самогипноз, переносили свою душу в другое тело и отправлялись путешествовать в пространство. А потом предсказывали будущее.
        - Можно с таким же успехом отправиться и в прошлое.
        - Вот это мне и нужно. В данной ситуации будущее меня не интересует.
        - А если твоя душа застрянет в другом еще не проявленном мире? А если… - дальше развивать свою мысль Степанков не стал.
        Чтобы не видеть его расстроенного лица, Саша начала заваривать чай. Ничего опасного, как ни старался ее напугать Степанков, в методике Саша не видела. Нигде ее душа не застрянет. У нее есть Стрельников. Степанков отодвинул пустую тарелку и засопел.
        - Я тебе приготовила подарок. - Саша оставила на кухне Степанкова и направилась в комнату. Послышался шорох, и наконец-то Александра появилась в кухне с небольшим свертком.
        - Это тебе. От деда. Извини, что сразу не отдала. После похорон не до того было, а потом забыла.
        Саша проворно разрезала ножом бечёвку и убрала бумагу. Степанков завороженно следил за каждым ее движением, пока на свет не появилась картина. Это была одна из последних работ его любимого художника Бортникова «Весна на закате дня».
        - Это мне?
        Степанков не верил свалившемуся счастью. Он вертел картину, то ставил ее на подоконник, то снова брал в руки и близко подносил к глазам, до конца не понимая, как такое могло случиться.
        - Сашка, ты представляешь, сколько она сейчас стоит? Я куплю.
        - Юра, ты же дипломированный специалист в области психологии. Мне стыдно за тебя. Цена - это лишь денежный эквивалент той важности и ценности, какую лично ты придаешь чему-то. Для меня лично картина не представляет никакой ценности, вне зависимости, как ее ценят другие. Я ничего не вижу в этой картине, и художник мне непонятен. Поэтому, если ты не хочешь, чтобы она еще пылилась за шкафом, забирай. Если не хочешь забирать, я поставлю ее обратно за шкаф.
        Степанков пребывал в легком недоумении. Пришлось еще сварить кофе, прежде чем прерванный разговор возобновился. Саша пожалела, что преждевременно порадовала Степанкова. Надо было отдать дедов подарок перед его уходом.
        Она ничуть не лукавила, говоря, что ждала Степанкова. На старую квартиру, а попросту - домой она, не раздумывая, поехала сразу, как покинула кабинет Степанкова. И прилегла она с дороги всего на минутку. Стоило отвернуться к стене и прикрыть глаза, как до нее сквозь сон долетел голос деда. С кем он разговаривал, Саша не видела, но поняла, что скоро гости будут в доме. Дед показал рукой на шкаф, и его образ начал медленно таять в солнечном луче. Проснувшись, она посмотрела за шкаф и обнаружила сверток, предназначенный Степанкову.
        - Так к кому ты собралась ехать? - спросил Степанков. Профессиональный интерес превозмог.
        - Честно - ни к кому. Я уверена только в тебе, хотя в интернете пару раз встречала ссылки на статьи Оконникова.
        - Аркадий Оконников занимается частной практикой? - не поверил Степанков.
        - Не знаю. Статьи старые. Им лет пять, не меньше. Ты его знаешь?
        - Я многих знаю, но с Аркадием мне довелось работать в одном проекте. Покойный профессор Лавров был нашим наставником. Великий был ученый. А в нашей исследовательской группе Оконников был лучшим. А потом проект закрыли и наши пути разошлись. Думаю, если Оконников и занимается частной практикой, то в интернете об этом точно информации не будет, - уверенно сказал Степанков.
        - Хочешь сказать, что за ним стоит определенная организация?
        - Ладно, - не стал отвечать на вопрос Степанков, - давай фотографии Насти, я еще раз посмотрю. А ты поезжай домой, готовь Павлу ужин. А я завтра вечером к вам приеду. - Степанков, предвидя Сашино нетерпение, поднял руку. - С наскока это не делается. Мне самому надо подготовиться.
        Степанков, чмокнув Сашу на прощание, вышел из квартиры, бережно неся под мышкой картину. И так же бережно положил подарок на заднее сиденье и еще раз посмотрел на картину.
        Вернувшись домой, он поставил картину, прислонив ее к спинке дивана, плеснул в пузатый бокал коньяк и стал смотреть на «Весну…»
        Десять лет назад…
        Первый рабочий день в новой должности на швейной фабрике Кристина начала с семи утра. Должность была скорее номинальной. Весь коллектив, которым предстояло руководить, состоял из двенадцати женщин. Тех времен, когда в каждом из пяти цехов работало по двести человек, Кристина уже не застала.
        До обеда небольшая комната, заполненная всевозможным хламом, начала превращаться в кабинет. Чего в нем только не было! Стол загромождали всевозможные выкройки, с незапамятных времен вышедшие из обихода. Во всех шкафах, тумбах и даже за диваном лежали куски и кусочки ненужной ткани. Скопившееся добро можно было давно выбросить. Только начальники цеха на должности долго не задерживались. До генеральной уборки кабинета руки не успевали доходить. А чего задерживаться, если зарплата невысокая, без надбавок, да и ту вовремя руководство не выплачивает.
        Что больше радовало Кристину - мизерное повышение зарплаты или вот эта комнатенка, именуемая кабинетом, - трудно сказать. Но если бы выбор встал между деньгами и уединением от коллектива - Кристина, не задумываясь, выбрала бы второе.
        Коллектив состоял из разновозрастных и не особо счастливых женщин. Она никогда на них не обижалась и только уставала от скучных и однообразных разговоров о нехватке денег и пьющих мужьях. Поначалу даже удивлялась, что стоит какой-то швее не выйти на работу, как о той судачили целый день, пока не поняла, что все эти разговоры не со зла, а словно для того, чтобы удостовериться, что у всех одно и то же.
        Она не могла понять только одного - зачем содержать мужа-пьяницу на свои копейки? Разве одной труднее жить? Но стоило ей только заикнуться об этом, женщины тут же набросились на нее, как на прокаженную. Для начала мужа себе заведи, а потом и советы давай.
        Больше свое мнение она не высказывала.
        «Как позволяете к себе относиться, так к вам и относятся», - сделала вывод Кристина, но вовремя промолчала. Да разве расскажешь женщинам, что подобную жизнь она знает не понаслышке.
        Отец в ее жизни появился внезапно, когда ей было пятнадцать лет. И никакой не временный, как были до этого, а настоящий. Вначале она даже не поверила, что такое может быть. О родном отце Натка никогда не говорила, словно нашла дочерей в капусте. Только с завидной последовательностью знакомила их с очередным отцом примерно два раза в год.
        Несостоявшиеся «отцы» в один день исчезали из дома, зачастую прихватив отложенные на «черный день» деньги. Потом, правда, Натка стала откладывать деньги вместо «черного дня» на учебу дочерям, но ситуация не менялась.
        После ухода очередного кандидата в мужья Натка плакала и заливала свое женское горе дешевой водкой почти неделю. А протрезвев, наводила в квартире порядок, передвигала мебель из угла в угол, основательно проветривала комнаты. А еще спустя несколько дней звала дочерей на кухню и, прижав к себе, просила прощения и божилась, что больше ни один мужчина не переступит порог их квартиры. И жить они будут счастливо сами.
        Последние полгода Натка стойко держала слово - никого в дом не приводила, почти не пила, оттого ходила постоянно злая и раздраженная. Если раньше колотила девок без разбора, то после того, как Анита заломила ей руку, да так, что дух перехватило от боли, Натка только сетовала на жизнь, виня во всех бедах одних мужиков.
        «Все они, кобелины, одинаковые. Никому нельзя верить. Все, как один», - утверждала Натка. Утверждала и свято верила в это до тех пор, пока не встретила… несостоявшегося мужа.
        За пробежавшие годы Геннадий, казалось, ничуть не изменился. Как был никакой, таким и остался. Наметившаяся раньше плешь спустя пятнадцать лет расползлась по всей голове, пивной живот округлился, под глазами застыли отеки.
        Если бы Натка в тот вечер не была подшофе, глаза выцарапала бы Геннадию за искалеченную жизнь. Но вместо этого она искренне обрадовалась, узнав в мужичке, стоящем на остановке, Генку. Появился повод обмыть встречу, и они побрели в ближайшую забегаловку.
        Карьера инженера у Геннадия Савельева так и не сложилась. После бегства из Сучкова он сначала устроился на Коломенский кирпичный завод, где вскоре и женился. Но брак как-то сразу не заладился. Промаявшись полтора года, Геннадий оставил молодую жену с годовалой дочкой и опять вернулся к родителям.
        Вторую жену родители Геннадию подыскали сами. Брак длился целых пять лет, потом жена нашла себе более перспективного мужа, подала на развод и алименты и вернула Геннадию свободу.
        Последний раз он женился уже после смерти родителей. Третья жена оказалась самой проворной среди всех и бесцеремонно выставила пьющего мужа из родительской квартиры. Геннадий переехал жить на дачу и пошел работать электриком в небольшую строительную компанию. Два месяца тому назад бригада приехала на новый объект, и надо же - такая неожиданная встреча!
        Геннадий от души угощал Натку выпивкой, а под конец решил, что пора познакомиться с дочерями. Как-никак, а родная кровь…
        Так в жизни Кристины появился настоящий отец. Называть отцом первое время незнакомого мужчину было неприятно, да и не понятно - зачем. Только Натка с первого дня приказала дочерям, чтобы не смели звать, как прежних, по имени.
        На просьбу матери Анита даже ухом не повела, послав куда подальше новоиспеченного папашу. Кристина не смогла отказать матери, когда та, плотно закрыв дверь детской комнаты, попросила ее об одолжении. Превозмогая неприязнь, она стала изредка, исключительно при матери, звать Геннадия отцом.
        Все было бы ничего. Только если раньше Натка позволяла себе иногда выпить с подругами ради праздника, то с появлением Геннадия начала пить дома. И повод всегда находился.
        Через год пришлось Натке заложить свою кормилицу - швейную мастерскую, а вскоре и просто продать, чтобы погасить долги.
        После того как бригада вернулась в Москву, Геннадий первое время пытался найти себе работу, но, поразмыслив, решил, что за те копейки, что ему предлагали, работать - себя не уважать.
        Выпив, Геннадий начинал ворчать на дочерей, что здоровенные вымахали, уже сами должны помогать родителям, а не сидеть у них на шее. Поначалу Натка защищала дочерей, а потом и сама стала поддерживать Генку. Здоровья у родителей уже не то, не грех и помочь.
        Сетования на жизнь больше касались Кристины. Аниту родители старались обходить стороной.
        Однажды подвыпивший Геннадий сгоряча поднял руку на Аниту, которая, как ему показалось, откровенно нагрубила, назвав его алкоголиком. Анита убежала из дома, хлопнув дверью. А вечером какие-то подростки намяли бока вдребезги пьяному Геннадию. Натка сразу догадалась, чьих рук дело. Только как заявишь в милицию на родную дочь. Проспавшись, Геннадий стонал, косо глядя на Аниту, но больше руку на дочь не поднимал. Зато, когда той не было дома, от души вымещал накипевшую злость на Кристине.
        В десятый класс Кристина пошла в вечернюю школу. Кто-то должен был содержать семью. Днем она убирала подъезды, потом за отдельную плату выгуливала собак. Справившись с выгулом, спешила к Светлане Павловне в соседний дом и получала целый список новых заданий. Неотложные дела Светлана Павловна аккуратным почерком по мере важности выписывала в столбик. И хватало их до самого вечера. А потом она отдыхала и кормилась со щедрого стола Павловны и учила уроки.
        Анита в десятый класс не пошла. Чем она занималась, особо никого в семье не интересовало. Не просит денег - и то хорошо. Может, так бы они все и жили - долго и не очень счастливо, но Геннадию с перепоя было плохо настолько, что утром, не дожидаясь, когда Натка принесет спасительную чекушку, он разбудил дочь и потребовал деньги на опохмел. Анита, недолго думая, дала новоявленному отцу под дых так, что хилый Геннадий скорчился от боли. Возможно, все на том и окончилось бы, не подоспей Натка домой. Скандал разгорелся с новой силой. Натка проклинала дочь на чем свет стоит, помогая Геннадию лечь в кровать, а потом и вовсе указала той на дверь. Немного отойдя от злости, Натка принесла с кухни грязные стаканы, и они с Геннадием мирно распили чекушку самогонки и завалились спать.
        Через три дня Кристина пошла в милицию и написала заявление о пропаже сестры. Молоденький лейтенант заявление не принял. Кто и где будет искать ее безбашенную сестру? Нагуляется и сама вернется или позвонит.
        Ни письма, ни звонка от Аниты так и не последовало. Как в воду канула. Хотя, по правде сказать, и звонить-то ей было некуда. Телефон давно отключили за неуплату.
        К семнадцати годам Кристина выглядела значительно взрослее своих ровесниц. Жизненные неурядицы отпечатались на лице. Единственной отдушиной в ее жизни была школа. Училась Кристина на одни пятерки. Для вечерней школы явление было совершенно необычное. Она была одной из немногих, регулярно посещающих уроки. Да и как прогуливать, когда спокойно на душе только в школе.
        Вечером, когда она возвращалась домой, мать с Геннадием, а иногда и вся компания собутыльников, мирно храпели на всю квартиру.
        Кое-как дотянув Натку до кровати, Кристина укладывала ее в постель, выключала свет на кухне, где под столом чаще всего спал Геннадий, и запиралась в своей комнате.
        Выходные дни она не любила и боялась их. Летом можно на речке день просидеть с книжкой. Зимой было труднее. Библиотека закрывалась в шесть вечера, и приходилось без дела бродить по городу.
        В то воскресенье она сразу после закрытия библиотеки, никуда не заходя, направилась домой. Тревожное чувство не давало покоя с самого утра. Знакомая библиотекарша к ее приходу подготовила стопочку новых журналов, но читать совсем не хотелось, и даже новый номер «Бурды» не вызвал должного интереса. Промаявшись в библиотеке до шести вечера, Кристина вышла на улицу. Шумная пьянка в это время должна быть в самом разгаре, но эта мысль ее не испугала.
        Неладное она почувствовала сразу, как только увидела выезжающую со двора пожарную машину.
        Возле дома собрались зеваки. Обгорелые окна ее квартиры зияли чернотой. Все остальное она помнила как в тумане. Останки тел матери и Геннадия схоронили в одной могиле. Кристина плакала возле закрытого гроба о непутевой матери, об Аните и несбывшейся детской мечте о счастливой жизни.
        Из всего нажитого после пожара в квартире уцелела только старая Наткина швейная машинка. Но мир не без добрых людей. Соседи своими силами организовали скромные поминки, собрали на первое время Кристине деньги и предложили кров.
        - Кристина, деточка, школу ты оканчиваешь хорошо, тебе надо уезжать и учиться дальше. Только не подумай, что ты меня стесняешь. У меня ты можешь жить столько, сколько сама захочешь, только это не выход, - Светлана Павловна говорила о реальных вещах, о той действительности, смириться с которой Кристина никак не хотела.
        Останься она в то воскресенье дома, никакого пожара не случилось бы. Даже если б и случился пожар - она бы спасла мать. Как смотреть в глаза сестре, что сказать? Что читала книжки в библиотеке, в то время, когда, может, мама звала на помощь?
        - Кристина, запомни - твоей вины в случившемся нет. Рано или поздно, не это так другое, но случилось бы с твоими родителями. - Светлана Павловна прочитала ее мысли. - Водка еще никого до добра не довела. А ты посмотри на себя: красивая, умная. Что тебя ожидает здесь? Ничего. Уезжай.
        - А если Анита вернется?
        - Сколько уже дома не объявлялась?
        - С сентября не было. А вдруг вернется, а никого нет. Может, мне подождать ее, а когда вернется, уже потом ехать поступать?
        В голосе Кристины сквозила плохо скрываемая надежда, что Светлана Павловна одумается и скажет, что, может, действительно надо подождать Аниту.
        - Я звонила в Москву своей однокласснице, - Светлана Павловна оставила вопрос без ответа, - она преподает в институте. Поедешь, попробуешь поступить. Не поступишь, тогда другое дело. Вернешься ко мне, и будем вместе ждать Аниту, - успокоила Кристину женщина.
        В том, что Кристина поступит с первого раза, Светлана Павловна нисколько не сомневалась. Во-первых - девочка умная и трудолюбивая, а во-вторых, подруга, проректор по научной работе, раз пообещала помочь, значит, поможет.
        Услышав свою фамилию среди студентов, Кристина еще не была уверена, стоит ли радоваться этому успеху. А если вернется Анита, а ее не будет, что тогда? Выходит, она сама бросила сестру, как бросила мать в то злосчастное воскресенье? В душе жила надежда, что, невзирая на серьезную подготовку, она не пройдет по конкурсу и тогда сможет честно смотреть в глаза Светлане Павловне. За год подготовится к вступительным экзаменам, а там, смотри, и сестра объя- вится.
        Рисование шло первым отборочным туром. Волноваться было нечего. За платье с летящим шлейфом она получила пятерку. Натка, пока совсем не спилась, учила дочерей моделировать одежду, подбирать фасон на каждую фигуру. Жаль, все сгорело. Никакой памяти о матери так и не осталось.
        Русский язык и математику Кристина сдала на твердые четверки. Баллы были вполне проходные.
        До конца августа она все еще надеялась, что вызов в институт затеряется по дороге в их глубинку. Но вызов пришел вовремя. Светлана Павловна помогла собрать ей нехитрые пожитки и накануне отъезда сходила с ней на кладбище.
        Первые три года, до самой смерти Светланы Павловны, Кристина приезжала в родной городок на каникулы.
        Через пять лет, получив на руки красный диплом, Кристина стала искать работу в Москве. Диплом с отличием, предоставляемый на каждом собеседовании, художественный вкус с ярким воображением и гибкость мышления работодателями воспринимались благосклонно до того момента, пока дело не доходило до опыта работы. Опыт работы был ценнее диплома, даже красного цвета.
        На счастье, швейной фабрике, откуда народ бежал из-за задержки зарплаты, как бегут с утопающего корабля, требовался дизайнер. Никакого собеседования здесь с ней не проводили. Пожилая кадровичка, с недоумением посмотрев на молодую девушку, рвущуюся к ним на работу, быстро оформила заветную трудовую книжку.
        На деле все оказалось значительно прозаичнее - на ладан дышащая фабрика шила под заказ спецодежду и дизайнер для спецовок не требовался - нужен был человек на должность «куда пошлют». Посылали в разные места: заказать ткань и проследить за доставкой, договориться об отгрузке заказчику. Самым сложным было напоминание заказчику о истекшем сроке погашения задолженности.
        А потом руководство назначило ее заведующей швейным цехом.
        Разгоревшийся за дверью спор прервал ее невеселые воспоминания. Незнакомый мужской голос отчитывал попавшуюся под руку Наталью. Надо выйти и прекратить весь этот балаган. Не хватало, чтобы на ее подчиненных кто-то повышал голос.
        Она знала, как надо ругаться и как надо ставить людей на место. Только теоретически. Она уже была готова открыть дверь и «поставить всех на место», как дверь без стука сама открылась. Виновник беспорядка замер на пороге ее «кабинета».

* * *
        Саша лежала на диване. Голос Степанкова звучал все тише и тише до тех пор, пока она не перестала ощущать свое тело. И вот тогда пришла свобода.
        С высоты она увидела Степанкова, сидящего возле ее тела. Иначе как телом себя она не могла назвать, так было ей свободно и легко. Какой-то частью мозга она слышала Степанкова, но слова постепенно теряли смысл, и Саша начала погружаться в живую вязкую темноту. Она окончательно запуталась в паутине. Двигаться стало невозможно. Она прилипла к темноте.
        - Двигайся вперед, не стой, двигайся, - настойчиво требовал невидимый голос. - Саша, я сейчас тебя верну обратно, если ты не будешь делать того, что я тебе говорю.
        И вот тогда, превозмогая тяжесть, ее душа рванула вперед. И тогда темнота отступила, и она услышала мелодичные голоса. Место страха заняло блаженство. «Может, это и есть рай? Может, я увижу бога или ангелов? Господи, где же я?»
        - Саша, двигайся вперед!
        Тон, не терпящий возражения, мешал насладиться чувством покоя, защищенности и блаженства. Повинуясь, душа опять рванула вперед. Теперь бесконечная боль сопровождала каждое движение, темнота вокруг извивалась, тоннель зиял черной пустотой. Маленькая душа маленького человечка, подгоняемая невидимой мощной силой, летела в неизвестность. Свет, к которому все стремятся, ударил со всех сторон. Стало холодно и опять страшно. Радоваться своему рождению не было сил.
        Саша увидела суету возле новорожденной Насти. Ее душа хотела всем рассказать - и доктору, и акушерке, и даже притихшей санитарке, что есть другой, вечный дом и там каждого ждут, но ангел больно ударил по губам новорожденную, и слова, готовые сорваться с ее уст, пропали, а вместо слов родильный зал наполнился заливистым детским плачем. «Это и есть рождение», - догадалась Саша.
        Дальше события пролетели со скоростью света, замедляясь в определенные моменты. Саша увидела накрытый стол, в центре которого стоял большой торт. Прямо посередине кулинарного шедевра красовалась одна-единственная свеча. Насте свеча очень понравилась, и девочка протянула ручки, чтобы достать свечу. Потом события начали мгновенно сменять друг друга.
        Машина ехала по узкой дороге. Настя сидела на заднем сиденье, пристегнутая ремнем безопасности. Испуг матери она уловила мгновенно, встретившись в зеркале взглядом с ее глазами. Кристина изо всех сил пыталась справиться с управлением. Удар машины долго звучал в голове Насти. Потом в глаза ударило синее небо.
        Она видела, как мужчина взял бездыханное тело Кристины и небрежно положил в багажник своей машины.
        - Что с ребенком делать? Бросить в багажник?
        Саша не сразу заметила женщину, наблюдавшую за происходящим.
        - Ты что, с ума сошел! В какой багажник? А я что скажу - инопланетяне украли дочку?
        - Девочка мертвая.
        - Вот и отлично. Меньше мороки. Уезжай. Дальше я сама. Ты все помнишь?
        - Помню, - сердито ответил мужчина.
        - Минут через десять вызывай «Скорую», - напомнила женщина, как две капли воды похожая на Кристину, и направилась к красной машине. Она открыла заднюю дверь и попыталась нащупать пульс на шее Насти. И убедившись, что девочка мертва, она с облегчением вздохнула и села за руль аварийной машины.
        - На счет один - просыпаемся!
        Саша пыталась подойти ближе к женщине, сидевшей на водительском месте, где еще недавно сидела Кристина, но властный голос зазвучал в ее голове так громко, что она повернулась в сторону говорящего, и все исчезло.
        - …Три… два… один! Просыпаемся!
        Сонные, слипшиеся веки открывались с трудом. Саша никак не могла понять, кто она на самом деле, то ли маленькая Настя, то ли она Кристина или еще кто-то третий, кого она забыла.
        - Саша, не закрывай глаза! Меня твой Стрельников убьет!
        - Где я? - тихо, одними губами прошептала Саша.
        - Дома. Уже дома. Лежи не двигайся. Воды дать?
        Саша отрицательно мотнула головой. Тело, налитое свинцом, ничего не хотело. Даже воды.
        - Ну как?
        - Плохо.
        - Закрой глаза. Расслабься. Твои руки становятся…
        Вернувшись с работы, Стрельников застал мирно спящих Сашу и Степанкова. Ужин никто не приготовил…
        - Спасибо тебе, Юрочка. Видишь, интуиция меня не подвела. Я знала, что женщин было две. И душа той не может успокоиться. Она хочет, чтобы я все исправила.
        - То есть ты хочешь сказать, что мать Насти - Кристина - просит прощения у своей дочери?
        - Нет. Настина мать Кристина жива. Помощь нужна той, другой. Она выдавала себя за Кристину.
        - И где она теперь? - задал вопрос Стрельников.
        Он уселся верхом на стул и с интересом следил за разговором. Все эти сеансы: полеты туда и обратно, свет, тьма, любовь - и все это в двадцать первом веке! Дожили до Средневековья! Если бы собеседники не относились так серьезно к происходящему, он бы подумал, что ему все приснилось. Степанков, доктор наук, профессор, без тени сомнения обсуждал бредовое, иначе не назовешь, перемещение во времени. Стрельников помассировал виски и сложил руки на спинке стула.
        - Мать девочки не погибла, - продолжала Саша. - Она жива, только я не увидела, где она сейчас. Но она жива. И Настя это чувствует.
        - Ничего не понимаю, - признался Степанков. - Я видел все, что и ты. Только с чего ты взяла, что она жива?
        - Во время сеанса ты был проводником. Ты видел, но не чувствовал. Я была в состоянии и Насти, и Кристины.
        - Может, лучше обратиться в полицию, пусть поднимут дело и займутся поиском Кристины?
        Вопрос Стрельникова прозвучал неожиданно. Саша со Степанковым одновременно повернулись к нему и посмотрели так, словно человек, сидящий в центре комнаты, вместе со стулом проявился из другого мира. И теперь они решали, как вести себя с пришельцем.
        - Полиция никакого дела двухгодичной давности не заводила за отсутствием состава преступления. Женщина не справилась с управлением. В результате ДТП пострадал только ребенок. Ни о какой подмене никто не знает. Где криминал? - Саша вопросительно посмотрела на Стрельникова.
        - Тогда что вам дал этот сеанс?
        - Я знаю точно, что Кристина жива, а вместо нее в доме Лунина жила ее сестра. Женщин внешне не различишь.
        - А так разве бывает? - спросил Стрельников.
        - Бывает, если сестры близнецы. Только они все равно были разными, поэтому и весь обслуживающий персонал был уволен.
        - А теперь представь, я прихожу в полицию с заявлением, что на месте жены Лунина в его доме проживала совершенно чужая женщина. Паша, меня сочтут сумасшедшей и предложат пожить в пансионате для душевнобольных.
        - М-да. - Стрельникову все меньше и меньше нравилась ситуация. - А где теперь искать Кристину?
        Он начинал верить в невероятное.
        - Не знаю. Юра, а Настя во время твоего сеанса ощущала что-нибудь? Или пережитые ощущения только мои и к девочке не имеют никакого отношения?
        - Чего не знаю, того не знаю, - честно признался Степанков.
        - Тогда я завтра сама съезжу к Луниным и посмотрю, как состояние Насти.

* * *
        К десяти утра Саша приехала в поселок к Луниным. Припарковав машину возле ворот, она нажала на звонок и стала ждать, когда Анатолий откроет дверь.
        - У вас гости? - Саша кивнула в сторону внутренней стоянки. Место, где обычно ставил машину Анатолий, на этот раз занимала чужая «Хонда».
        - Гостей нет. Вы имеете в виду ту машину? Врач еще не уехал. Вначале, поговорив с вами, Галина Адамовна немного успокоилась, а потом решила на ночь глядя все-таки вызвать педиатра. Вот он и остался до утра.
        То, что после сеанса, проведенного Степанковым, Насте станет хуже, она догадывалась. Если ей, взрослому человеку, тяжело, то что говорить о ребенке.
        С Игорем Петровичем, так представился врач, Саша встретилась на крыльце.
        - Все нормально. Вы не волнуйтесь. Да и волноваться нечего. У Насти поднялась температура, но Галину Адамовну вы знаете. Сама себя напугала. Я сделал укол, так что, - Игорь Петрович посмотрел на золотые часы, - часа два еще поспит. Смену вам сдаю и уезжаю. А вы все-таки на досуге поговорите с Галиной Адамовной, чтобы впредь так не волновалась. Я приехал и не пойму, кто больше нуждается в помощи: Настя или Галина Адамовна. Ну, бывайте.
        - Игорь Петрович, а Настя ничего во сне не говорила?
        - Нет. Спала, правда, очень беспокойно. А когда температура спала - успокоилась. Под утро. Подождите, что значит «ничего не говорила»? Вы серьезно думаете, что у девочки речь восстановится?
        В голосе Игоря Петровича звучали нотки превосходства.
        - Причины афазии разные. Никто толком еще не знает, как восстанавливается речь. Любой кризис может быть на пользу.
        - Вы сталкивались с подобными случаями?
        - Нет. Подобного случая в моей практике не было. Я чаще сталкиваюсь с заиканием, но его лечить не так сложно. Главное - понять причину.
        - Да что там понимать? Причина во всех случаях одна - стресс. Только Насти это не касается. У девочки тяжелые последствия черепно-мозговой травмы. Так что ваши психологические приемчики, коллега, в данном случае вряд ли помогут.
        - А вы не задумывались над тем, что многие люди попадают в стрессовую ситуацию и часто пугаются, но при этом не заикаются? Для заикания всегда должна быть своя причина, которая живет глубоко внутри человека. Возможно, стресс активирует какие-то процессы, и это проявляется тем, что человек начинает заикаться.
        - А потом он приходит к вам. Вы, естественно, находите причину, вытаскиваете ее на свет божий, после чего речь восстанавливается. Так все просто у вас, Александра Ивановна, - в голосе Константинова послышалось раздражение.
        - Случай с Настей, конечно, нестандартный. Но я все-таки думаю, что причина ее недуга не последствия травмы, а последствия настоящего стресса.
        - Если все так, как вы говорите, то у меня вопрос - почему у вас нет результата?
        - Результат есть. Правда, хотелось бы большего. Настя хорошо понимает разговорную речь и реагирует на нее, поэтому есть шанс, что девочка и сама начнет разговаривать.
        - Как вы определили, что она вас понимает?
        - Просто. Мы договорились условно отвечать на вопросы. Типа «да - нет».
        - Галина Адамовна говорила мне о ваших методах. - Виктор Петрович вздохнул. - Лично я верю только в науку. Медицина пока еще не справляется с данной проблемой, но найдется лекарство и на эту болезнь. Удачи вам.
        «Хорошо пристроилась. Ничего не скажешь, - отметил, садясь в машину, Игорь Петрович. - Случай нестандартный. Условные знаки. Интересно, сколько ей платит Лунина? И, главное, за что? За это шарлатанство?» - С этими мыслями Игорь Петрович выехал за ворота.
        Настя лежала в постели, закрыв глаза. Нина, дежурная нянечка, кивнула головой на Сашино приветствие и уступила ей место. Дождавшись, когда закроется за Ниной дверь, Саша легонько коснулась тоненькой худенькой Настиной руки.
        - Настенька, твоя мама жива, - Саша говорила тихо, одними губами, но этого оказалось достаточно, чтобы девочка шевельнулась. В открытых глазах появились страх и беспокойство.
        - Мы с тобой видели одинаковый сон. Тебе ведь сегодня снилась мама?
        Настя посмотрела на Сашу и кивнула головой.
        - Ты испугалась?
        И снова в ответ слабенький кивок головой.
        - Ничего не бойся. Я с тобой.
        Саша говорила медленно, по слогам, неотрывно следя за выражением лица девочки. На какое-то мгновенье ей показалось, что Настя улыбнулась.
        - Твоя мама обязательно вернется. Только тебе придется немного подождать. Договорились?
        Саша отчетливо увидела слабенький кивок головой.
        - Ты спи, набирайся сил. Я поговорю с твоей бабушкой и потом зайду к тебе.
        Домой Саша от Луниных вернулась поздно вечером. От зеленого чая с саусепом, выпитого на ночь, она ощутила сердцебиение. Саша повернулась на бок, но стало только хуже. Промучившись с полчаса, она тихонько, чтобы не разбудить Стрельникова, встала с постели и пошла в гостиную. Больше всего ей хотелось позвонить Степанкову и еще раз рассказать все о Насте. Она так бы и сделала, если б часы предательски не отсчитали только три часа ночи.
        Саша пыталась читать, но несвязные мысли мешали сосредоточиться. Она оторвалась от книги в тот момент, когда у двери мелькнула знакомая тень. Саша отложила книжку, выключила настольную лампу и стала всматриваться в темноту. В квартире царила тишина. Гостиная мягко освещалась луной. Еле заметный женский силуэт медленно двигался по гостиной вдоль стены.
        В какой-то момент Саше стало трудно дышать, в ноздри ударил застоявшийся воздух. Комната наполнилась прохладой, а вслед за прохладой на Сашу опустилась опустошающая слабость, и комната поплыла перед глазами.
        Женщина, шедшая впереди, явно торопилась. Если бы не эта слабость, Саша догнала бы ее в два счета. Из последних сил она старалась не упустить незнакомку из вида. Женщина, не оборачиваясь, почувствовала, что Саша не поспевает за ней, и пошла медленнее.
        - Постой, я не успеваю за тобой!
        - Мое время уходит. Дальше идти тебе нельзя. Ты только присмотрись внимательно. Ты все сама поймешь. Помоги всем!
        Слова женщины утонули в каком-то невесть откуда взявшемся шуме.
        - Ты кто?
        Женщина нехотя обернулась. Саша ее узнала без труда. Она ее видела сразу после аварии возле машины Кристины. Но дорога, по которой шла незнакомка, внезапно оборвалась, и Саша оказалась на привокзальной площади. Диспетчер один за другим объявляла отправление автобусов. Названия рейсов были незнакомые. Она медленно, преодолевая тяжесть в ногах, направилась к толпе, ожидающей рейса. «За кого меня примут, если я спрошу, что это за городок?» - подумала Саша. На нее никто не обратил внимания. Люди в мгновение ока оказались за стеклянной стеной. Докричаться до них Саша так и не смогла. Она в отчаянии забарабанила кулаками. Стекло оказалось вовсе не стеклом, а чем-то непонятным, больше похожим на вату. Кулак легко протыкал его, не создавая ни единого звука.
        Саша в отчаянии побрела к зданию вокзала. Вывеска с названием населенного пункта расплылась перед глазами.
        Последний автобус уходил в Качалино, а может в Качалинск. Воздух стал чистым и свежим, она вдохнула полной грудью и проснулась. В окно светила, похожая на мяч, луна.
        Первое, что она сделала, поднявшись с постели в семь утра, дождалась, когда Стрельников вышел из ванной, на ходу вытирая лицо. От него пахло кремом, туалетной водой и… нежностью.
        - Ты чего так рано? - Голос Стрельникова звучал обеспокоенно. - Ты чего полночи бродила по квартире?
        - Я старалась тебя не разбудить. Мне нужна информация о населенном пункте Качалино или Качалинск.
        - Это где такое селение?
        - Я не знаю. Паша, у тебя в штате есть кто-нибудь, кто сможет мне помочь?
        - Ты в интернете не пробовала поискать?
        - Пробовала.
        Саша подошла к Стрельникову и потерлась о его плечо.
        - Паша, знаешь, что самое главное в нашем браке?
        - Знаю. Во-первых, когда кофе сбежит, ты моешь за собой плиту. А самое главное - то, что я не устаю повторять, что тебя очень люблю. - Стрельников отошел от плиты и обнял Сашу. - Зачем тебе это Качалино?
        - Мне кажется, что я близка к разгадке. Я знаю, где искать Кристину.
        - Ну и где? - удивленно спросил Стрельников.
        - В этом самом Качалино или Качалинске.
        - Но если ты ничего не нашла в интернете, то чем тебе можно помочь?
        - Надо найти старые карты области. Я уверена, что эту местность в свое время просто переименовали, и теперь городок или поселок носит другое название.
        - Постой. Откуда ты это взяла?
        - Паш, это не важно. Считай, что мне приснилось.
        - Ну да. Столько времени вместе, а я все пытаюсь докопаться до логических объяснений, - улыбнулся Стрельников. - Иди спи, пользуйся добротой Степанкова. Это ж сколько он тебе дал выходных? А я, как выясню о твоем Качалинске, сразу тебе позвоню.
        Саша чмокнула Стрельникова в свежевыбритую щеку и отправилась спать дальше.
        Шесть лет назад
        Женщина на неприметном седане неторопливо ехала за серым «Вольво». Анита нажала на гудок, прося уступить дорогу. Она внимательно следила за водителем впереди идущей машины. Уступать ей дорогу тот явно не собирался. Пришлось посигналить еще. Наконец-то хозяин «Вольво» увидел, что спешащий водитель - женщина. И ладно бы просто женщина.
        Ему бы даже в голову не пришло перестраиваться в правый ряд, только женщина за рулем седана лучезарно ему улыбнулась, и эта улыбка решила все. Дорогая иномарка, на которую он, занятый своими мыслями, даже внимания не обратил, так внезапно вынырнула, что быстро среагировать на нее водитель «Вольво» не успел. Несколько секунд, и бампер его машины зацепил борт соседнего автомобиля. Машина, за рулем которой сидела красавица, мигнув фарами, скрылась из вида. Он с сожалением проводил ее взглядом. Хорошо, что еще удалось отделаться легко. Хозяин поцарапанной машины, на удивление, оказался человеком сговорчивым. Названная сумма оказалась незавышенной, и он сразу же, не тратя время, рассчитался за ущерб. На том инцидент исчерпался.
        Эдик свернул с оживленной трассы, остановил машину, бегло пересчитал деньги и только после этого задал вопрос.
        - Ты где сейчас?
        - Еду домой.
        - Что значит, еду домой, а работать кто будет?
        - Я устала и еду домой. На сегодня все!
        От такой наглости Эдик на миг растерялся. Она, видите ли, устала. И от чего это, интересно, она могла устать? Но задать вопросы он не решился. Лучше согласиться. Опять попадет вожжа под хвост, и не будет работать неделю. Убыток куда более значительный, чем этот каприз.
        - Прекрати ныть! Или ты забыла, что в конце недели сдавать «взнос»? У тебя каждый день если не состояние души, так состояние тела. Я с этого козла почти ничего не срубил.
        Эдик специально повысил голос и выругался. Пусть не забывает, кто есть кто. На том конце трубки упорно молчали. «Ладно, - решил Эдик, - если бросит трубку, так тому и быть - отдых. Денег заработали нормально. Неделя выпала удачная. Откуда только и берутся такие лохи!» О взносе он тоже напомнил для порядка.
        - Как это не срубил? - тут же ожила трубка.
        - А вот так! У него денег было - кот наплакал.
        - Эдик, что ты там срубил или не срубил - это уже не мои проблемы.
        Голос Аниты зазвучал более миролюбиво. «Значит - будем работать», - облегченно вздохнул Эдик.
        - Ну, знаешь, я тебе не рентген, чтобы еще и содержимое карманов определять. Надо было припугнуть. Мне тебя учить?
        - Ладно, не заводись. Езжай домой. Отдыхай. Потом, ближе к вечеру созвонимся.
        Эдик отключил телефон, еще раз пересчитал полученные деньги и, немного подумав, пару купюр положил в другой карман. После чего развернулся и поехал обратно в город. Последнее слово осталось за ним. Он представил, как Анита выйдет из душа и прямо как есть, нагишом, упадет на кровать. Он любил ее мягкой и покладистой. Такой Анита бывала редко, по особым дням. От этих мыслей у Эдика даже ладони вспотели. Он постарался не думать о женщине. Не ровен час, самого подрежут такие же «трудяги».

* * *
        Анита уже полчаса бродила по магазину. Работать совсем не хотелось. Она с внутренней ненавистью посмотрела вслед толкнувшей ее женщине. Конечно, женщина была ни при чем. Не надо стоять посреди прохода. Да и не она толкнула Аниту. Девочка, отставшая на шаг от матери, невероятно счастливая от приобретенной куклы, радостно размахивала покупкой во все стороны.
        Анита недовольно посмотрела вслед удаляющейся детской фигурке. Удар, естественно, был несильный, но от прикосновения она вся сжалась.
        Ей всегда нравились куклы и только куклы. Никакие больше игрушки ее не интересовали. Книжек читать не любила. В сказки, даже волшебные, она с детства не верила. Вот Тина, та могла часами слушать всякие небылицы, а ей становилось скучно, и, улучив момент, она незаметно убегала во двор к мальчишкам. Может, потому и не случилась в ее жизни сказка, оттого и приходится ежедневно толкаться в магазинах.
        К куклам у нее было свое, особое отношение. Она их любила всех без разбора: от больших в нарядных кружевных платьицах до маленьких пупсов в крошечных одежках. С удовольствием расчесывала длинные искусственные волосы и с таким же удовольствием укорачивала их на свое усмотрение.
        Она и мать ждала, по сути, только из-за подарка. Натка приезжала в село и обязательно привозила кукол. Беда была только в том, что Тине доставались крепкие игрушки, а ее ломались так быстро, что она не успевала даже наиграться вдоволь.
        Кажется, в пятом классе, пока Тина, как обычно, просиживала время на занятии по крою и шитью, она собрала всех ее кукол в огромный пакет и вынесла на пустырь за домом. Если бы любопытные соседки не прибежали, завидев огонь, то ни единая игрушка Тины не спаслась бы. А так, пару кукол в обгорелой одежде сердобольные тетки успели вытянуть из костра. Победа была не полной, но это было начало пути к победе над сестрой.
        Анита даже не заметила, как за воспоминаниями успела наполнить корзину продуктами почти доверху. Пришлось спешным образом проводить ревизию и возвращать покупки обратно. Надо ж положить две коробки конфет. А кто подумал о фигуре? «И эти консервы, - она с интересом повертела в руках баночки, - как они попали в корзину?» - сама себе удивилась Анита.
        Она искоса осмотрела торговый зал. Со стороны казалось, что женщина полностью поглощена выбором продуктов. Но это только казалось. На самом деле, держа в руках пачку итальянских мюсли, она не столько искала глазами дату выпуска, сколько цепко держала в поле зрения мужчину в светло-сером костюме.
        Она столкнулась с ним у самого выхода, и он галантно открыл дверь, пропуская женщину вперед. В знак благодарности она лучезарно ему улыбнулась. Улыбка действовала безотказно. Мужчины ее многообещающую улыбку запоминали.
        Опытным взглядом она сразу находила своего «покупателя». Никакого особого секрета, кроме наблюдательности, в этом не было. Все предельно просто. Мужчины без машины, как и те, кто подъехал на подержанных авто, сразу относились к категории «бесперспективных». У таких денег в кошельке только на покупки, да и то самые необходимые, записанные на клочке бумаги. Что с них возьмешь?
        Другое дело - покупатели, прибывшие на дорогих иномарках. И покупки в них другие, и деньги в кошельке другие. За годы работы она безошибочно могла предположить, с какой покупкой выйдет покупатель, сколько оставит денег на разные ненужности.
        Вот и мужчина в светло-сером костюме сразу направился в дальний отдел магазина. Выбрал самое дорогое вино. Следующий отдел - кондитерский.
        Продавец подала коробку конфет и, мило улыбнувшись, кивнула рукой в глубь зала. «Фрукты забыл купить», - сделала заключение Анита и направилась рассчитываться за покупку.
        Незадачливого покупателя она всегда поджидала у кассы. Если тот особо не задерживался - она рассчитывалась быстро, достав заранее подготовленную купюру. В противном случае доставала кредитку с заведомо заблокированным счетом, просила еще раз проверить, затем искала в сумке еще одну и возилась столько, сколько было необходимо.
        На этот раз мужчина особо не задержался и стоял у соседней кассы. Очереди не было. Анита, мило улыбнувшись кассиру, протянула купюру и, получив сдачу, направилась к выходу.
        С мужчиной она столкнулась в дверях, зацепив пакетом его борсетку. Со стороны все выглядело естественно. На пакете образовалась дырка.
        «Как только эти покупатели умудряются сталкиваться у двери? Спят они на ходу, что ли?» - подумал охранник и с интересом стал наблюдать за парочкой.
        Помогать женщине охранник не собирался. Это не входило в его обязанности. «Пусть теперь несет продукты как хочет, нечего под ноги смотреть».
        - Извините, ради бога, - Анита мило улыбнулась, пропуская мужчину у двери. - День у меня сегодня такой, - оправдывалась женщина, всем видом показывая, что вот так стоять у двери с тяжелым пакетом ей совсем неудобно.
        - Что у вас за день такой? - принял игру незнакомец.
        - Да полоса такая с утра: гаишник попался несговорчивый, одна карточка заблокирована, другую забыла, да вот еще и пакет порвался. - Анита демонстративно показала дырку. Дырка, как по мановению волшебной палочки, увеличивалась на глазах. Лимоны грозились вывалиться на пол.
        - Стойте здесь, я сейчас вам помогу!
        Мужчина направился к машине. Пискнула сигнализация, сняв дверь с блокировки. Он быстро поставил пакет на сиденье, бросил рядом борсетку и достал из бардачка завалявшийся пакет.
        Женщина была из той породы, которым нельзя не помочь. Он улыбнулся своим мыслям и направился обратно.
        - Спасибо вам…
        - Артур, - представился мужчина, не упустив возможности познакомиться со своей должницей.
        - Артур, - она нарочно произнесла его имя протяжно, отчего оно прозвучало волнующе. - Все-таки, что бы ни говорили, а мир держится на добрых людях. И, как оказывается, на сильной половине человечества.
        Анита небрежным жестом заложила за ухо прядь волос, обнажив длинную белую шею.
        - Что вы делаете вечером? - не удержался незнакомец.
        Анита, не отвечая на вопрос, не спеша переложила покупку в протянутый пакет.
        - У меня ситуация как в том старом анекдоте. - Боковым зрением она заметила, как Эдик направился в сторону машины.
        - И что это за анекдот?
        - «Девушка, вы мне понравились, давайте встретимся с вами завтра. Что вы… я замужем. Давайте сегодня».
        Мужчина, поняв тонкий намек, засмеялся.
        - Но я, к сожалению, не смогу и сегодня.
        Анита опять мило улыбнулась, слегка прикусив нижнюю губу, и села за руль. Интерес к мужчине вмиг пропал, и она, даже не махнув рукой на прощание, отъехала от супермаркета.
        Она уже не видела, как недавний знакомый, обнаружив пропажу борсетки, сначала пошарил рукой под сиденьем и, чертыхнувшись, бросился обратно в магазин, требуя охранника.
        Охранник мужчину вспомнил сразу. Он хорошо помнил и роскошную красавицу с порванным пакетом. И мужчина из магазина точно выходил с борсеткой. Иначе, обо что порвала женщина свой пакет, как не о борсетку? И если и случилось досадное недоразумение, то за пределами супермаркета, и охрана уж никак не виновата.
        «Смотрите за своими вещами, за машинами, запирайте дверь, включайте сигнализацию. Прописные истины…»
        Охранник сочувственно двинул плечами и направился на свое рабочее место.

* * *
        Проехав пару кварталов, Анита свернула в тихий переулок к старому кафе. Машины Эдика на обычном месте не было. Его привычка опаздывать раньше выводила ее из себя, но со временем и с этим она смирилась. Эдика не переделаешь. Вот и сейчас - мог приехать первым, времени достаточно, но нет - надо, как всегда, опоздать.
        - Все, малыш, на сегодня отдых. - Эдик шумно опустился в кресло, рукой подозвав официанта.
        Анита безразлично пила слабогазированную воду. Она и так больше не собиралась сегодня работать. Всех денег не заработаешь.
        - Твой сегодняшний заработок. - Эдик опустил конверт в открытую сумочку. - Удачно поработали. Знаешь, сколько было в лопатнике у мужика из магазина? Или тебе неинтересно? - почти обиженно спросил Эдик.
        - Какая мне разница, сколько было. Можно подумать, ты скажешь правду, - Анита с ухмылкой посмотрела на Эдуарда.
        - Ты чего так долго в магазине возилась? Я уже подумал - пустышка.
        - Эдик, я все никак не пойму, ты действительно тупой или только прикидываешься? Сколько мужик бродил по залу, столько и я за ним. Или мне надо было его поторопить, мол, Эдик уже заждался.
        - Слушай, помнишь, как ты мне сначала предлагала работать в дорогих бутиках?
        - Помню. Только не пойму, к чему ты клонишь? - Анита внимательно посмотрела в глаза Эдуарду.
        В самом начале их совместной деятельности она пыталась доказать Эдику, что надо «работать» возле дорогих фирменных магазинов, где денежных покупателей куда больше, чем в супермаркетах. Но простояв возле бутиков, она сама убедилась в правоте Эдика.
        К бутикам подъезжали в основном хорошо упакованные женщины. И когда Анита обратилась к одной с пустячной просьбой подсказать, где ближайшая аптека, то получила такой многоэтажный ответ, что опешила. Откуда юное создание, одетое от-кутюр, могло знать весь матерный словарь, для Аниты так и осталось загадкой.
        - Это я к тому, что ты тоже иногда тупишь.
        - Надеюсь, все гадости на сегодня окончились.
        - Ну не сердись. Поедем ко мне, а?
        - Не хочу. Устала. Поеду домой.
        - Погоди.
        Эдик похлопал себя по бокам и, не найдя того, что искал, открыл кожаный тоненький портфель, который, как подозревала Анита, носил без надобности, а скорее для собственной значимости, и достал глянцевый журнал.
        - Посмотришь перед сном. Я когда увидел фото, сразу подумал - ты, а потом присмотрелся - далеко тебе до нее, - зубоскалил Эдуард.
        Журнал, который Эдик положил на стол, Анита смотреть не стала, а бросила в сумку, на дне которой лежал греющий душу конверт. Ей больше всего хотелось побыстрее добраться домой, принять душ и бездумно посмотреть какую-нибудь мелодраму о сказочной жизни новоявленной Золушки.

* * *
        Саша блаженно потянулась в постели, прислушиваясь к тишине. Сон был настолько крепким, что она даже не слышала, как Стрельников ушел на работу. Сбросив рывком одеяло, чтобы не было никакого соблазна еще полежать минутку, которая может затянуться на хорошие полчаса, а то и час, Саша встала и прошлепала босыми ногами на кухню. Чашка с остывшим кофе сиротливо стояла на барной стойке. На холодильнике в магнитных лапках обезьянка держала записку от Стрельникова.
        Обезьянку Стрельников привез из Милана, и Саша, противница всех этих магнитных украшений, прицепила импортный сувенир на дверцу «Самсунга». Обезьянка с сощуренными глазами напоминала ей саму себя.
        Наскоро проглотив бутерброд и выпив кофе, Саша начала собираться на работу. Открыв гардероб, она достала новый, еще ни разу не надеванный костюм. Прямая до колен юбка отлично сочеталась с таким же бирюзовым пиджаком, подчеркивая талию. Саша посмотрела на себя в зеркало. Все было хорошо, за исключением талии. Там, где пиджак должен прилегать к телу, теперь он оттопыривался, грозя разойтись при любом удачном случае по шву. «Вот вам и работа на свежем воздухе», - с сожалением констатировала Саша и начала с опаской примерять другую одежду.
        На работу, по чистому везению - ни одной пробки на дороге, Саша приехала вовремя. Первым делом она зашла в приемную Степанкова. На месте прежней «ассистентки» сидела незнакомая юная девица модельной внешности.
        - Юрий Николаевич у себя?
        - Вы кто? Ожидайте.
        Саша улыбнулась. Юное создание неопределенно кивнуло кукольной головкой в сторону кабинета Степанкова. Сидеть в приемной без дела, не зная, кем и насколько занят Степанков, Саша не стала.
        - Передадите Юрию Николаевичу, когда он освободится, что Андреева уже вернулась на работу.
        Девушка снова непонятно кивнула головой и устремила свой взгляд на экран компьютера.
        У доктора медицинских наук Юрия Николаевича Степанкова было всего две слабости. Первая - это даже не слабость, а скорее пристрастие, - работа. Саша не переставала удивляться, как он умудряется руководить своей клиникой, пусть и небольшой, при этом ежедневно вести прием пациентов, в перерыве между этим - читать лекции на кафедре психиатрии, регулярно печататься в журналах, посещать все мало-мальски значимые конференции, выступать на симпозиумах. Все это наводило на мысль, что у доктора Степанкова другой отсчет времени, и сутки длятся никак не положенные двадцать четыре часа, а гораздо больше. За эту слабость Саша безмерно уважала Степанкова.
        Другой слабостью были женщины. Будучи далеко не красавцем в юности, с годами Степанков в Ален Делона тоже не превратился. Но было в нем столько обаяния и магнетизма, что, невзирая на все недочеты внешности, женщины в него влюблялись мгновенно.
        Влюблялись умные ровесницы, с которыми он пересекался по работе. В равной доле с ними со Степанковым спали молоденькие аспирантки. И, чего греха таить, засматривались даже пациентки. Но этим простительно - дозволенная доля влюбленности в данном случае только на пользу. И эта новенькая «ассистентка» только подтверждение его личной теории о постоянной влюбленности. Хорошо, что часто меняющиеся «ассистентки» занимали место непосредственно в приемной Степанкова и к больным не имели никакого отношения.
        К тому моменту, когда в кабинете раздался телефонный звонок и Степанков пригласил ее к себе, Саша переделала массу дел. За десять дней, проведенных вне этих стен, ее кабинет не изменился, но везде чувствовалась запущенность. Журнала приемов не оказалось на месте - пришлось идти в регистратуру, потом она пересмотрела тумбочки, разложила карточки пациентов, проверила, работает ли компьютер.
        В приемной она появилась в тот момент, когда Степанков любезно выпроводил из кабинета женщину и заплаканную девушку.
        - Саша! Выглядишь на все сто! Не забывай, кто тебе такую работу организовал!
        Степанков ее приобнял. И она опять вспомнила о своей проблемной талии.
        - Не боишься, что новая пассия будет ревновать? Она и так меня к тебе не пустила, - сквозь смех пожаловалась Саша, закрыв за собой дверь.
        - Ну, рассказывай, как обстоят дела?
        Какие такие дела, Степанков не уточнил.
        - Нормально. - Не вдаваясь в подробности и не выясняя, какие именно дела интересуют Степанкова, Саша опустилась в кресло.
        - Я предупреждал: этот сеанс - пустая затея. Только Стрельникова напугала. Он как увидел твое почти бездыханное тело, я подумал, что живым меня из вашей квартиры уже не выпустит.
        В дверь несмело поскреблись, и на пороге застыла «ассистентка». Девушка многозначительно посмотрела на Степанкова и, не получив утвердительного ответа, закрыла дверь. Все было настолько просто и ясно, что Саша улыбнулась своей догадке.
        - Степанков, тебе надо жениться. Может, ты тогда перестанешь дурить голову девушкам?
        - Легко тебе говорить - жениться. На ком? С умной женой - сложно. Не пойму, как тебя Стрельников терпит? А глупая - сама сбежит. Я ведь человек довольно скучный. А так - никакого разочарования. Главное - все довольны.
        - А как же любовь?
        - Любовь - сложно и ответственно. И старомодно. Потом, научных подтверждений того, что человеку необходимо заводить семью, нет.
        Степанков, как ему показалось, парировал успешно. Дальше углубляться в тему любви Саша не стала.
        - Ты заметила даму в приемной? Приводила на консультацию дочь. Еще немного, и до суицида недалеко.
        - Из-за любви?
        - Вернее, из-за ее отсутствия. Две сестры, похожие как две капли воды. Разница в два года. За одной парни табунами, а эта - в петлю. Мол, всем ее природа обделила. Вот тебе и любовь. Да что я тебе все о любви. Как Настя?
        - Ты был прав, когда говорил, что твой сеанс скажется не только на мне, но и на Насте.
        - А ты не верила.
        - Насте ночью стало плохо, поднялась температура, но наутро все прошло. Я говорила с ней. Она тоже видела Кристину.
        - Саша, ну как Игорь не заметил, что в постели с ним другая женщина? - Степанков хитро сожмурил глаза и улыбнулся. - Хотел бы я быть на его месте, - хихикнул Степанков.
        - Я и не говорила, что не заметил. Заметил. А вот почему молчал, это уже другой вопрос. Так что Кристина - жива. Только благодаря тебе я знаю, ну почти знаю, как все было на самом деле. Ты, Степанков, - гений.
        - Не подлизывайся.
        - Юра, а я знаю, где искать Кристину.
        - И где?
        - В Качалино или в Качалинске.
        - Это где?
        - Пока не знаю. На карте области такого поселка или города нет. Я в интернете обыскалась и тоже не нашла. Но, я думаю, что поселок. Скорее всего, его переименовали. Мне Стрельников обещал найти.
        - И что потом?
        - Что значит, что потом? Придется ехать. А что делать? - не унималась Саша. - Только вначале я хочу поговорить с Луниным.
        - Саша, может, не стоит втягивать во все это Игоря? А эта сестра, она жива?
        - Юра, ко мне обращаются только мертвые, - с сожалением сказала Саша.
        До Лунина она, невзирая на все протесты Степанкова, дозвонилась сразу. Не колеблясь, не подбирая слов и интонации, она задала единственный волновавший ее вопрос: что случилось с настоящей Кристиной?
        - Ну?
        Степанков дождался, когда она отключит телефон, и задал короткий вопрос.
        - Что ну? Лунин сейчас приедет. Я пойду в свой кабинет.
        - Может, тебе лучше встретиться с ним в другом месте?
        - Не лучше. Ты что предлагаешь? Назначить встречу в кафе?
        Она понимала, что Степанков был против встречи на его территории только потому, что Лунин был его другом детства. А разговор Лунину, как догадывался Степанков, будет неприятен, и получится, что он, Степанков, вроде как не на стороне друга. Произойди встреча в кафе, то какой с него спрос - он о встрече мог и не знать. Встреча - личная идея Саши.
        - Я не говорю о кафе. Можете встретиться в его офисе, - засопел Степанков.
        Спор окончился вничью. Лунин сообщил о своем приезде.
        Десять лет назад
        На швейную фабрику, которая выиграла тендер на пошив спецодежды, Лунин поехал сам. Причин было несколько. Во-первых, настроение у Лунина было хуже некуда. Контракт на строительство детских площадок, который он считал уже у себя в кармане, достался конкурентам.
        Власенко, говоря, что с этим строительством только один геморрой - ни денег, ни размаха, был, несомненно, прав. Только Лунину словно вожжа попала под одно место. И если б кто вовремя попался ему под горячую руку в офисе, ему сразу попало бы. И Лунин занялся своими прямыми обязанностями - и дальше руководил бы строительной компанией.
        Лунин вышел из кабинета в приемную, когда секретарша подала факс Власенко. Пару человек, еще минуту назад шумевших в приемной, разбираясь, кому первому заходить к шефу, узнали от секретаря, что тот без настроения, и поспешно разошлись.
        - От кого факс?
        - Со швейной фабрики. Просят оплатить весь заказ. - Власенко протянул бумагу Лунину.
        - Андрей, у тебя вечно какая-то хрень получается! И с этой спецодеждой!
        Лунин медленно заводился на ровном месте, зная, что поссориться с Власенко не удастся. Сориться с Власенко - это все равно что ругаться в пустом кабинете, слушая свой голос.
        К строительной амуниции Лунин относился пренебрежительно, считая денежную трату необоснованной. Власенко был другого мнения. От комфортабельности, практичности и надежности спецодежды зависит не только безопасность на объекте, но, как он полагал, и качество всей работы.
        - Какая разница, когда платить. Деньги небольшие. Хотят все и сразу - оплатим.
        Спокойный голос Власенко действовал Лунину на нервы. Секретарша с нескрываемым интересом наблюдала за развитием скандала. Она даже глаза опустила, чтобы казаться менее заметной. Пропустить зрелище, разворачивающееся прямо на глазах, все равно что недосмотреть финал боевика.
        - Значит, не получат ни копейки! - Лунин перешел на крик.
        - На нашем заказе окончилась смесовая ткань, - принялся спокойно объяснять ситуацию Власенко, - и чтобы окончить работу, им необходимо вначале внести предоплату за новую ткань, а потом выполнить наш заказ.
        - Андрей, разорви с ними договор, и все дела. Почему мы должны страдать оттого, что кто-то не рассчитал свои возможности? Или это единственная фабрика?!
        - Мы не можем этого сделать по той причине, что уже никто быстрее их не сошьет. Они уже выполнили половину нашего заказа.
        Менять фабрику, которая добросовестно обслуживает их заказы годами, Власенко не собирался, прекрасно понимая, что Лунин выходит из себя по другой причине, совсем не связанной со спецодеждой. Поймав на себе сочувствующий взгляд секретарши, только вздохнул.
        - Ладно, если ты это сделать не можешь, то сделаю я, - подвел итог Лунин.
        На минуту представив, какой он разгон учинит на чужой территории, Лунин сразу успокоился и потерял интерес к Власенко. Назревающий скандал утих, не достигнув кульминации.
        Швейная фабрика действительно застопорила работу. Синяя спецовочная ткань, купленная по бросовой цене, оказалась бракованной. Брак обнаружили в середине рулона. Остаток спецодежды можно было дошить «сигнального» оранжевого цвета и полностью уложиться в указанный срок, но Власенко наотрез отказался от предложения. Выход был только один - дошить с недельным опозданием. Заместитель директора фабрики, моложавая словоохотливая женщина, боясь потерять постоянного заказчика, заверила Власенко, что через день, ну крайний срок - через два, ткань они получат. Потом оказалось, что ткань застряла на таможне.
        Обещанная неделя добегала до конца. Срочная закупка ткани со склада требовала дополнительных денег. А у кого деньги просить, как не у заказчика?
        Факс, отправленный с фабрики, пришел в неудачный момент, когда Лунин вышел в приемную.
        На фабрике Лунин ругаться начал прямо в цеху, популярно объясняя мастеру смены, что представляет их «контора», которую завтра ж закроют. Женщина с изумлением смотрела на кричащего мужчину, забыв о неуместности своей застывшей улыбки. И только когда Лунин потребовал хоть какого начальника, с облегчением кивнула на дверь, посочувствовав Кристине.
        Лунин толкнул дверь и… застыл, думая только о том, насколько было его слышно за этой дверью.
        Он не мог объяснить себе, почему он, как на привязи, больше часа ходит по шумному цеху и слушает совершенно ему ненужный рассказ. Оказалось, что спецодежда, как и его костюм от-кутюр, должна иметь и модный фасон, и тщательно проработанные лекала, и стильную цветовую гамму. И много другого, что он забыл тут же на ходу. Но мысль, что стоит окончиться этой экскурсии, эта волнующая девушка с таким необычным именем навсегда может исчезнуть из его жизни, заставила Лунина забыть о времени.
        Он уже предвкушал дальнейшее развитие собственного сценария. Эти мысли будоражили Лунина и пьянили одновременно. Чтобы быстрее перейти ко второму действию, Лунин тут же позвонил в бухгалтерию и распорядился выплатить остаток денег. Дальше шел ресторан, а потом…
        О «потом» Лунин подумал сразу, как только открыл дверь подсобки. Но все оказалось непредвиденно и совершенно иначе.

* * *
        В любовь с первого или второго и даже с третьего взгляда Кристина никогда не верила. Конечно, любовь на свете была. С этим трудно спорить. Кто-то обязательно влюблялся и на себе испытывал это неугомонное чувство. Иначе откуда столько книг о любви и душещипательных сериалов. Не влюбись Парис в Елену, кто знает, может, стояла бы Троя до сих пор. Значит, любовь должна обязательно быть.
        Своего первого воздыхателя Кристина вспомнила с теплой улыбкой. Она давно забыла его имя, а вот что подарил цветы, сорванные на клумбе, - помнит до сих пор. И даже тот детский сад помнит.
        В школе, если бы не сестра, Кристина вряд ли так живо интересовала мальчиков с едва наметившимися усами. Угловатая, застенчивая, она даже заговорить первой стеснялась.
        Анита была ее копией, но только внешне. На этом сходство заканчивалось. Та легко сходилась с ребятами и не просто сходилась, а оказывалась в центре их внимания. В девятом классе вместо дворовых ребят у Аниты появились парни куда постарше. Вопрос остаться на второй год в девятом классе висел в воздухе.
        Поначалу Натка пыталась образумить дочь. Только все напрасно. На все причитания матери у Аниты ответ был один, мол, часть уроков прогуляла тихоня Кристина. Только учителя-растяпы не научились за столько лет их различать. Вот и валят почем зря все на нее одну.
        Разбираться Натке, кто на самом деле прогулял уроки, особой охоты не было. Задавала трепки обеим. Чтобы неповадно было. Анита, юркая, больше подвижная от природы, показав язык сестре, умудрялась увильнуть от тяжелой материнской руки. Кристине перепадало за двоих.
        Потом Натка окончательно махнула рукой на дочерей. Что возьмешь, если в отца пошли? Не переделаешь.
        Времени на школьную любовь у Кристины не было. После занятий она сразу бежала в мастерскую, чтобы успеть застать мать трезвой. Натка страшно ругалась, но при дочери не пила. А на выходных, улучив свободную минутку, неслась в библиотеку.
        Синим чулком первой ее назвала Анита. Только ничего от этого не изменилось. Синий чулок так синий. Забыв свой горький жизненный опыт, даже Натка обеспокоилась - смотри, останется дочка без жениха. Кто заметит такую тихоню?
        На первых курсах института на любовь времени тоже не нашлось. Были интересные мальчики. Даже нравились. Только преподаватели, то ли забыв о своей молодости, то ли в силу программы, заданий задавали невпроворот. Учиться ей было не тяжело. Если б не тянуть на повышенную стипендию, то время на свидания она бы точно нашла. Только на эту стипендию она хотя бы с трудом, но сводила концы с концами.
        На последнем курсе стало легче. Только получилась незадача: толковые ребята до последнего курса успели пережениться.
        Но любовь по всем земным законам все-таки ее настигла.
        Кирилл Кривицкий, красавец-выпускник, сын замдекана Кривицкого, завидный жених института, как говорится, «запал» на нее с первого взгляда. Случайная встреча в деканате переросла в серьезные отношения. До возвращения родителей из-за рубежа, где старший Кривицкий читал курс лекций, они прожили вместе три счастливых месяца. Правда, Кривицкие и потом ничего не имели против Кристины, но то уже была другая жизнь. Не настоящая, что ли.
        Нравится она родителям своего избранника или нет, Кристина так и не поняла. Маргарита Михайловна недовольно нахмурила тонкие неестественно ровные брови только один раз, когда Кирилл объявил родителям о предстоящем торжестве. Неудовольствие будущей свекрови длилось всего лишь мгновение. И дело медленно, со скрипом, но все же пошло к свадьбе.
        О себе она никому ничего не рассказывала. Да, собственно, и рассказывать было нечего, и Маргарита Михайловна ни о чем ее специально не спрашивала. Только неизвестно как, но вся ее жизнь пронеслась, как на киноэкране: прабабушкино воспитание, полуголодное оборванное детство, вечно пьющие родители, пропавшая сестра. Впору самой расплакаться. Маргарита Михайловна внимательно слушала ее рассказ и только сочувственно качала головой.
        Нетрудно догадаться, какие выводы из ее исповеди сделали Кривицкие. Свадьба отложилась. Причина была понятна и проста - Маргарите Михайловне потребовалось плановое лечение остеохондроза. Будущие молодожены отнеслись к этому с пониманием. Время пролетит, и оглянуться не успеют!
        Известие о том, что Кирилл едет на год на стажировку в Италию, оказалось новостью не только для Кристины, но и для самого Кирилла. Упускать такой шанс, конечно же, было глупо.
        Деньги и связи, задействованные Кривицким, дали нужный результат. Кирилл выиграл грант. В какую копейку влетел семье проект, не знала даже Маргарита Михайловна. Деньги - деньгами, а какая наследственность достанется внуку от сватов-алкоголиков, Кривицких волновало значительно больше.
        Расстроить свадьбу единственного сына Кривицкие не решились. Семейный совет постановил - Кирилл летит в Италию, а Кристина, на правах невесты, останется жить вместе с ними. Ни о каком переезде в общежитие не могло быть и речи. И она согласилась.
        Кривицкие относились к ней как и прежде - вежливо и добродушно. Только она вдруг ощутила свою ненужность в этом доме. Через две недели, невзирая на все уговоры, она собрала свои нехитрые пожитки и вернулась обратно в общежитие.
        Так, никого не ссоря и ни с кем не ссорясь, Маргарита Михайловна достигла поставленной цели.
        На долгожданные новогодние каникулы Кирилл опять не смог приехать. Экскурсионный тур, оплаченный Кривицким-отцом, оказался важнее встречи с любимой девушкой.
        Последний курс Кристина прожила как в тумане, от звонка до звонка. Потом пришли выпускные экзамены, потом поиск работы. Звонки Кирилла становились все реже и реже. А потом он и вовсе перестал звонить.
        В свои двадцать шесть лет Кристина ни в какую любовь не верила.
        Мужчина, без стука рывком открывший дверь ее маленького кабинета, оказался нисколько не страшный. Все его угрозы остались за дверью. Кристина растерялась. Что говорить, а главное, как решать возникшие рабочие вопросы, она не знала. Надо идти в бухгалтерию или…
        Они молча смотрели друг на друга. И Кристина подумала, что такую немую сцену она не раз видела в своем местном кинотеатре, когда посреди фильма вдруг пропадал звук, и страсть индийских киногероев протекала молча до того момента, пока в зале не раздавался недовольный свист. После чего опять слышалась музыка, и озвученная страсть становилась более понятной притихшим зрителям.
        Игорь Лунин тогда влюбился, казалось, по-настоящему и навсегда… И она сама поверила в любовь.

* * *
        О том, что у Ксении серьезные проблемы, Светлана догадалась сразу, как только услышала голос подруги. А когда Ксения еще и в гости ее пригласила, все сомнения окончательно развеялись.
        После переезда к Лунину Ксения вообще никого не приглашала к себе. Может, действительно Игорь запрещал, а может, суеверная Ксения и сама боялась сглаза. Уж слишком лакомый кусок в виде Лунина подбросила ей судьба.
        Праздный интерес и нервозность подруги заставили Светлану отложить все дела. Собственно, и дел у Светланы не было. Посещение косметолога можно перенести на завтра. А вот пригласит ли ее в скором будущем Ксения, еще вопрос.
        Предчувствие серьезных проблем, стоило увидеть Ксению, оправдалось. Не приведя себя в порядок, с красными заплаканными глазами и следами расплывшейся косметики на лице, Ксения напоминала приживалку, которую вот-вот попросят за дверь. Но выяснять с порога, разбежались они с Луниным окончательно или у него завелась временная пассия, Светлана не стала. Ксения, провожая ее в гостиную, не дав толком ничего рассмотреть, ревела белугой.
        - С чего ты взяла, что Лунин решил с тобой расстаться? Он что, прямо тебе сам сказал?
        - Нет. Ничего он мне не говорил. Просто стал совсем равнодушным. А этого разве мало? И стал реже приезжать. У него кто-то есть.
        Ксения готова была снова расплакаться. Светлана, допив вино, подсела к ней поближе и обняла за плечи.
        - Куда приезжать? В Грибово?
        - В какое Грибово? Я неделю здесь. А он то пьет, то сам уезжает в это проклятое Грибово.
        - А почему ты здесь? - искренне удивилась Светлана. - Ты же так рвалась поближе к Адамовне. Насколько я понимаю, ты жила в Грибово, чтобы Галина ускорила свадьбу, так?
        - Я так думала. Но Галине теперь не до меня. Раньше она Игоря торопила, чтобы быстрее женился, а теперь… Игорь сказал, чтобы я жила здесь. А сам… - Ксения на этот раз плакала беззвучно, глотая слезы. Плечи под тоненькой, почти прозрачной кофточкой вздрагивали в такт дыханию.
        - Ну сама подумай, Галина горой за тебя. Она уверена, что ты будешь всю жизнь возиться с Настей. Да она никого к своему сыночку и не подпустит. Хотя ты сделала ошибку. - Светлана долила в бокал вино и пересела на прежнее место, наблюдая за Ксенией.
        - Тебе все время надо находиться возле Насти, а ты сидишь здесь.
        - Тебе легко говорить. Ты сама смогла б сидеть в глуши? Да еще эта Саша вертит всеми, как хочет. Игорь как пообщался с ней, сам не свой. Все из-за нее!
        - Ксюш, но ведь у него дочь больная. Может, они по этому поводу и говорят?
        - Это только отговорки. Можно подумать, Настя вчера заболела.
        Светлана с сожалением смотрела на плачущую Ксению. Положение подруги уже не казалось таким безоблачным.
        - Да, больная дочь у него, больная, - утвердительно кивнула Ксения. - Но это ж не лечение. Представь, эта… - Ксения пыталась найти такое слово, чтобы Светлана раз и навсегда поняла, кто такая Александра, но после выпитого ничего оскорбительного не приходило на ум, - эта…. Короче, она, кроме того, что переселила Настю в мою комнату, так еще ее и за общий стол посадила. Видела бы ты это зрелище! Вначале Лунин категорически был против этого. Я сама слышала его разговор с этой…
        - Ну и?
        - А наутро Настя уже сидела за столом. Все как с ума сошли, носятся с ней: «какой результат, какой результат!», «Настя сидит, Настя стоит!», «Настя говорить начинает». Слышала бы ты этот разговор - сплошное мычание! Но, оказывается, это прогресс! Даже когда ночью Настя стала задыхаться, весь дом Галина переполошила, а Саша приехала утром и сказала, что так должно быть. И все!
        Выговорившись, Ксения немного успокоилась.
        - А Саша эта, как сама реагирует на Лунина? - не смогла справиться с любопытством Светлана.
        - Да никак! Ее, кроме Насти, никто не интересует. Всегда такая вежливая. Ответила на вопросы и к Насте.
        - Мне кажется, ты себя просто накручиваешь.
        - Света, я все понимаю. - Ксения была готова опять расплакаться. - А потом она сказала прямо при мне, что Настя нуждается в его внимании и что очень хорошо было бы, если бы он мог проводить побольше времени с дочерью.
        - Ну и?
        - Что ты заладила «ну и», естественно, теперь он находит время на общение с дочерью. А я так - пустое место. Раньше приезжал только после сотого звонка Адамовны, а теперь сам едет без напоминания. Понимаешь?
        - Прекрати рыдать! Сначала Игорю позвони. Может, он на подъезде, а ты сырость разводишь. Пойди умойся.
        Светлана тем временем прошлась по квартире, не преминув заглянуть даже в спальню. Ничего особого не найдя, она вернулась обратно в гостиную, прихватив из кухни еще одну бутылку вина.
        «Квартира как квартира, дорогая, и только. Вот если бы Лунин женился на Ксении, тогда было бы обидно. А так и позавидовать нечему, - успокоила себя Светлана. - Не так просто, оказывается, окрутить этого Лунина».
        Из ванной Ксения вышла с припухшими от слез глазами. Смыв черные разводы, выглядела свежее. Усевшись с ногами в кресло, прокашлявшись, словно она готовилась отвечать экзаменатору на поставленный вопрос, уверено набрала номер мобильного Лунина.
        «Может, действительно права Светка, и ничего не происходит, а я только накручиваю себя?»
        Телефон Лунина долго не отвечал, и, когда в трубке послышалось знакомое короткое «да», Ксения немного растерялась, и вся подготовленная речь вылетела из головы. Увидев, как вытянулось у Ксении лицо и задрожали губы, нетрудно было догадаться - Лунин опять уехал к дочери.
        В телефоне заиграла музыка. Эта мелодия звучала на все неизвестные номера. Лунин с интересом посмотрел на телефон. Так и не вспомнив, кому давал последний раз свой номер, он прижал телефон к уху и сразу услышал знакомый голос Александры. Ее голос он бы узнал из тысячи голосов, даже если бы она и не представилась. Он вежливо, подавив откуда-то выползающий страх, попытался объяснить, что едет, как и обещал, к дочери. Говорить ему было неудобно, и он попытался как можно быстрее распрощаться с Александрой, но ее вопрос о настоящей жене прозвучал неожиданно громко, на весь салон. Она так и сказала «нам надо поговорить о вашей настоящей жене, приезжайте, я вас жду в клинике». Лунину даже показалось, что Саша сидит позади. Он резко нажал на тормоза. Еще немного, и машину бы почти развернуло, неся на встречную полосу. Ему посигналили все: и те, кто ехал вслед, и те - кто навстречу.
        Лунин съехал на обочину. Он сидел в машине, пытаясь унять дрожь в руках, до тех пор, пока не понял, что навязчивый звук не что иное, как звонок его мобильного. «Может, передумала сегодня встречаться», - он с надеждой посмотрел на телефон.
        Мелодия, поставленная Ксенией на ее же номер, опять резко заиграла в салоне машины. Лунин сначала решил не брать трубку. Еще один звонок последовал незамедлительно. Он хотел, как обычно, сослаться на работу, на очередной аврал или придумать что-то в этом роде, но слова Александры о лжи всколыхнули память. И он, не раздумывая, сказал как есть. Отключив телефон, Лунин сразу забыл о Ксении.
        - Где твой Лунин? - Светлана взяла трубку из рук Ксении и ждала ответа.
        - У него встреча. Сказал, будет поздно.
        - Вот, видишь, а ты ревела. Не так все и страшно.
        - Он поехал на встречу с Сашей, - прошептала побледневшими губами Ксения.
        Шесть лет тому назад…
        Небольшую статью о жизни молодого предпринимателя Игоря Лунина Анита знала наизусть. Ничего ценного, кроме рекламы, в статье не было. Какой-то владелец строительной компании рассказывал, как он начал свой бизнес. До чужого бизнеса ей не было никакого дела.
        Корреспондент задавал заранее оговоренные вопросы и получал правильные ответы. Можно любому начинать свое дело. У каждого получится. Главное - начать. А еще должен быть тыл. Притом - надежный.
        Получалось, что самый правильный и надежный тыл все у того же Лунина - жена и дочь. Надежный тыл, надежный бизнес, значит, такие же надежные все дома, которые строит такой надежный человек! Делайте вывод и покупайте жилье строительной компании «Стрела».
        Нет и еще раз нет! Судьба не может быть такой жестокой. Какой судьба должна быть по отношению к ней, Анита толком не знала, но то, что несправедливость была, она ничуть не сомневалась.
        Кристина получилась на обложке журнала красивой до неприличия и такой же счастливой. До неприличия.
        Сестре Анита начала завидовать с того момента, когда почувствовала, что она и Кристина - это разные люди. Понимание пришло давно, еще в детстве. Родись она на полчаса раньше, и счастливая судьба сестры досталась бы ей. Это только с виду кажется, что у близнецов, помимо внешности, судьба одинаковая, одна на двоих.
        Они были одинаковые. Только мать почему-то дочку, моющую посуду, ни разу не окликнула Анитой.
        Кристина успевала все: и посуду вымыть, и по шитью Натке помочь, и все уроки выучить. Сестра ее злила. Она терпеть не могла таких - правильных и послушных, считая их недотепами.
        Гадить сестре она начала исподтишка. Проделки были пустяшные: то тарелки спрячет в тумбу, то выкройки переложит так, чтобы мать сразу не нашла. Натка догадывалась, чьих рук дело. Но когда кончалось терпение - орала на обеих.
        Настоящая ненависть к сестре пришла позже. Вопрос встал ребром: почему мальчики в классе стараются дружить с Кристиной? Они ведь совершенно одинаковые. Что находили они в сестре, ей было невдомек. Все эти нежные ухаживания с доставкой к подъезду портфеля ей и даром были не нужны. Своих друзей хватало, хоть отбавляй. Но…
        Учителя к Кристине относились с особой теплотой: умница, красавица, участница всех школьных олимпиад. Ее это не задевало. Учеба Аниту не волновала, и, если бы не Натка с ее угрозами шкуру спустить, и вовсе не появлялась бы в опостылевшей школе.
        Кристина была рукастая. Натка обеих одинаково обучала шитью. Как там жизнь ни сложится, а на хлеб дочери заработают. Кристина схватывала все на лету. Чувство стиля в той было врожденное. А у нее?
        Как только сестра умудрялась из Наткиных остатков сшить сарафан или кофточку, Анита никогда не могла взять в толк, да и не старалась.
        - Ты сама посмотри, разве это платье! - кричала Анита, бросая вещь в лицо сестре.
        - Примерь другое. На мне сидит хорошо, значит, и тебе подойдет, - миролюбиво предлагала Кристина.
        - Вот и носи свои платья сама!
        Своим еще не зрелым умом Анита понимала - дело вовсе не в платье. Кристина другая.
        Конечно, способности у Аниты были, и любую работу она бы выполнила, только, как говорила Натка, лень успела родиться раньше ее.
        Работоспособность - это единственное преимущество, которое Анита легко прощала сестре. Любую работу она презирала, считая главным удачно выйти замуж.
        Следующая волна неприязни к сестре накрыла ее в десятом классе.
        Афишу об отборочном конкурсе для модельного агентства она увидела в последний день. На все ее уговоры показать себя на подиуме уставшая администратор отрицательно мотнула головой. Ладненькая фигурка, смазливая мордашка, только этим уже никого не удивишь. Может, будь ростом повыше - еще и посмотреть можно, а так.
        Анита примчалась в вечернюю школу и, как только прозвенел звонок на переменку, отозвала сестру в сторону. Она придирчиво посмотрела на Кристину так, словно до этого не видела себя в зеркале. Высокий лоб, выразительные, немного раскосые глаза, прямой нос, губы можно будет чуть увеличить. Она себе не раз наводила карандашом контур, отчего они становились более чувственными. Волосы надо обязательно завязать в узел, тогда и шея становится длиннее и даже ростом становишься выше.
        - Я была там, - доверчиво зашептала в самое ухо сестре Анита. - Меня смотрел самый главный! Только говорит, старый козел, ростом не вышла. Да за год, пока они будут разучивать шаги по сцене, дорастем мы до тех сантиметров! Дядька так и сказал, мол, приводи сестру и посмотрим! Представь: мы вдвоем выходим на подиум!
        Анита, обняв сестру, счастливо закружила по коридору.
        - Погоди! Какой конкурс! Какой подиум! А школа как же? А институт?
        - Ты что, совсем не въехала? Это наш шанс! Или ты собираешься всю жизнь прозябать в этой дыре и содержать недоделанного папашку с матерью? Или ты думаешь, что без денег тебя прямо ждут в институте? Кому ты там нужна со своими выкройками! - не сдавалась Анита.
        Отказ Кристины она приняла тогда как личную обиду, так и не поняв всех опасений, которые виделись сестре в модельном бизнесе. Какие ночные клубы, какие эскорты? Читала бы меньше своих книжек, смотри, и жить стало бы легче.
        Она вспомнила маслянистые глазки самого главного ценителя женской красоты и то, как по-деловому тот ощупывал короткими, похожими на переваренные сардельки, пальцами ее ладную фигурку. Может, Кристина и была недалека от истины, только все равно - это был шанс! Видите ли, она хочет стать модельером! Шить такую одежду, чтобы сразу и красиво, и доступно всем, независимо от толщины кошелька. Так не бывает, но спорить с Кристиной бесполезно.
        «Вот придурочная! Ну и пусть! Я уеду! Найду себе богатого мужа! Потом посмотрим, у кого жизнь удалась! - мстительно думала Анита. - А ты так и останешься швеей-самоучкой!»
        Анита бросила журнал на пол и потянулась на диване, закрыв глаза. «Как же так получилось, что все, о чем я мечтала, опять досталось Кристине?». Потом она достала журнал и пристально всмотрелась в обложку. «Эта фотография могла быть моей».
        Слезы горькой обиды медленно покатились по ее щекам. Она никогда раньше не плакала, чтобы вот так, навзрыд, закусив до боли губу.
        Плакала, конечно, в детстве, когда болела разбитая коленка или от отвешенной Наткой оплеухи. А еще она плакала оттого, что ее мало любили.
        Единственным человеком, который ее по-настоящему любил, и была-то всего одна бабка Людька. Пожалуй, так она плакала, закусив губу, только после того, как схоронили бабку.
        В старом Людькином доме собрались родня и соседи. Пили за упокой души, а Анита плакала в укромном месте - на чердаке. Больше всего ей было тогда жаль не Людьку, а себя. Смерть бабушки она расценила как предательство.
        Людька ее предала, оставив совсем одну на этом свете. Мать потом упрекала ее в черствости, что стояла возле гроба как истукан. Выдавила бы хоть слезинку. Перед людьми было стыдно. Да откуда им всем знать, что творилось в ее душе.
        Еще плакала от бессилия, когда, проработала почти круглосуточно месяц в придорожном кафе, а хозяйка вышвырнула ее за дверь без денег, увидев расцарапанное лицо мужа.
        Анита даже вспомнить не могла, как тогда оказалась в кладовке вместе с хозяином. Может, тот зашел незаметно, может, был там до ее прихода. Запомнила только, как сильные грубые руки начали шарить под юбкой. Рыхлый, тяжелый, с неприятным запахом изо рта, он навалился на ее тощее тело. Даже удивительно, откуда тогда у нее и силы взялись, чтобы оттолкнуть пьяного мужика. Животная злость, окатившая с головы до ног, только и спасла ее от насилия в той злосчастной кладовой.
        И еще она плакала, когда внезапно умер Илья Ильич. Инфаркт. Никакие деньги не отпугнули смерть, не встали на защиту Борцова. Было до слез жаль себя и ту беспечную жизнь, которую обеспечивал ей престарелый любовник.
        Илья Ильич Борцов оказался тем счастливым лотерейным билетом, изредка выпадающим в жизни каждого. Как он мог так вовремя оказаться возле того придорожного кафе, где неподалеку рыдала Анита, никому не известно. Судьба.
        Загородный дом, о котором никто из его домочадцев не знал, был той тихой гаванью, куда причаливал уставший от не совсем праведных трудов немолодой Илья Ильич. И дом этот он обещал завещать своей юной утешительнице. Не успел.
        Вдова Борцова, Юлия, в загородный дом нагрянула неожиданно. О существовании жены Анита знала с первых дней знакомства. Илья Ильич семейного положения не скрывал, как и того, что менять ничего в пользу Аниты не станет. Да она никогда и не претендовала на роль жены. Видеть каждый день Борцова - не велико счастье.
        Юлия придирчиво осмотрела весь дом, даже не поленилась и спустилась в сауну. Анита молча наблюдала за передвижениями соперницы.
        Проведя полную ревизию дома, Юлия протянула ей завещание. Единственной наследницей всего движимого и недвижимого являлась законная жена Борцова.
        - Я не такая кровожадная, как ты подумала, поэтому можешь еще пожить месяц. Разумеется, пока не присмотришь себе нового покровителя. А если не получится - звони.
        Юлия протянула яркую визитку, которую Анита порвала, как только за вдовой закрылась дверь.
        - Домик, скажем, так себе. Продам сразу, как найдется покупатель. На это, пожалуй, месяц и уйдет. Так что - живи, - напомнила Юля о своей добродетели. - Если деньги найдешь, то можешь оставаться здесь. Я даже тебе немного согласна уступить. Все ж ты мне, считай, не чужая, - хохотнула Юля. - Завещание вступит в силу только через полгода, а мне деньги сейчас нужны, - доверительно призналась новоиспеченная вдова.
        Улыбка при этом у Юлии получилась двусмысленная. Зачем вдове так срочно понадобились деньги, Анита догадалась, стоило поймать ее томный взгляд, застывший на спортивной фигуре водителя.
        - Есть у меня на примете один знакомый, не Илюшин размах, конечно, но на первое время сойдет. Если решишь - звони. Долго не думай, а то могут занять другие. Охотниц много. Да не смотри ты на меня так. Никакого подвоха. Я предлагаю тебе помощь в знак благодарности. Столько времени Илюша обходился без проституток. Мне было спокойнее. В дом никакой заразы не приносил, а то мне приходилось обследоваться каждый месяц. Так что моя помощь, считай, тебе плата за мой покой.
        Анита чувствовала, как краска заливала лицо. Спокойнее, видите ли, ей было. Она лучше проститутки.
        До вспыхнувшего румянца на лице Аниты Юлии не было дела.
        - Да иди ты, знаешь куда, добродетельница! Без твоей подачки как-нибудь обойдусь! - прокричала Анита на всю гостиную, когда машина Юлии выехала за ворота.
        Ничего толкового спустя месяц она не придумала. На все нужны деньги. Анита пересчитала чудом сэкономленные деньги. Права была Юлия - Илюша деньгами никого не баловал. На оставшиеся деньги она могла снять самое дешевое жилье, да и то на пару месяцев. А что делать дальше? Не возвращаться же, в самом деле, в поселок? Кто ее там ждет?
        В конце месяца она нашла и с трудом склеила порванную визитку. А потом, переборов неприязнь, позвонила Юлии. Другого выхода не было.
        Юлия Борцова приехала в тот же вечер. И опять не одна. Мужчина спортивной внешности, похожий на прежнего водителя, представился Эдуардом.
        - И вот эту фифу ты мне предлагаешь в напарницы? - Эдуард бесцеремонно осматривал Аниту с ног до головы.
        - Но ты сам подумай, когда твоя напарница выйдет из больницы? Месяц, а то и два проваляется с гипсом. Или ты ее собрался на паперть пристроить? - рассмеялась Юлия.
        - Ты ей говорила, в чем заключается работа?
        Эдуард спросил Юлию таким тоном, словно Аниты не было в комнате.
        - Было б что говорить!
        - Может, она сама откажется, а я только время теряю с вами.
        - Анита рада любой работе. Правда? - Юлия ждала ответа.
        Анита согласно кивнула головой.
        Как потом оказалось, Эдуард разработал удачный план. Чистая прибыль и никакого риска.
        Клиентов он поджидал возле супермаркета, всматривался в тех, кто выходил с бутылкой и цветами. Куда в обеденный перерыв направится мужчина представительного вида в возрасте со стандартным набором? К молодой любовнице, которой, скорее всего, он же и снимает жилье неподалеку. Удобно и не хлопотно.
        Дальше все шло по сценарию: Эдуард осторожно вел клиента до адреса. На следующий день он проделывал то же самое. И когда его предположения оправдывались, вечером он внимательно осматривал двор, подъезды, выбирал место будущей парковки так, чтобы не попасть в обзор видеокамер, если такие были. А потом начинался спектакль…
        - Главное, чтобы пластиковую бутылку не заметил водитель. Вот здесь требовалось умение, чтобы незаметно закатить бутылку под машину. А остальное, как говорится, дело техники!
        Алгоритм действий Эдуард описывал азартно, так, что Аните показалось, что все это она видит наяву:
        - На следующий день я ожидал знакомую машину во дворе. И как только она подъезжала к подъезду, я трогал с места и создавал помеху водителю. Тот, естественно, начинал сдавать назад. И тут глухой удар о бампер! Водитель выходит из машины и замирает на месте! Вот это, я вам скажу, зрелище! Видели б вы их лица!
        - И что? - невпопад спросила Анита.
        - Что, что? Под колесами лежала без сознания женщина. Посмотрел бы я на твое лицо!
        - А дальше?
        - Я падал на колени и изо всех сил тряс «безжизненную» подругу, требуя немедленно вызывать «Скорую» и полицию. После этих слов к «моей любимой женщине» медленно, но все же возвращалось сознание. - Эдуард театрально развел руками.
        Сознание медленно, но все же возвращалось к женщине. Она открывала глаза и еле слышно спрашивала, где она и что с ней. Потом, закусив губу белоснежными зубами, начинала вспоминать, как горе-водитель внезапно сдал назад. Просто чудо, что она вообще осталась жива. А если так, то незачем отрывать от работы «Скорую». Пусть спасает тех, чья жизнь держится на волоске от смерти. При этом она стонала и вытирала выступившие, понарошку, слезы.
        Водитель, немного отойдя от шока и услышав, что «Скорая» отменяется, сразу начинал уговаривать не вызывать и полицию. Эдик был непреклонен. Он обнимал любимую женщину и пытался достать телефон, положенный специально в узкий карман. Этого времени было достаточно, чтобы виновник происшествия достал кошелек и отсчитал купюры. После чего молодая пара садилась в машину и уезжала со двора.
        - Я не пойму только одного, водитель мог ведь вызвать полицию, он ведь понимал, что мог быть и не виноват. Пострадавшая сама куда смотрела, что попала под колеса? - опять встряла в разговор Анита.
        - Юлия, где ты взяла это недоразумение?
        - Мужчина ехал к любовнице, зачем ему лишние объяснения, почему сам оказался в этом дворе, - доходчиво объяснила ей Борцова.
        Этот «спектакль» был самым прибыльным до тех пор, пока напарница, не рассчитав своих сил, по-настоящему угодила под задние колеса. Эдуард перепугался не на шутку. Одно дело - игра и совсем другое - реальная травма, пусть даже за большие деньги.
        Потом он долго смеялся над собой, вспоминая, какие нелепые и фальшивые слова он говорил в своем «спектакле», стоя на коленях. Когда наезд случился по-настоящему, такой бред даже в голову не мог прийти. Хорошо, что перепуганные водители соображали и того хуже.
        Он внимательно еще раз осмотрел Аниту. Нет, на роль женщины, угодившей под колеса, она не годилась. Какая-то уж слишком она была красивая и вызывающая. Он бы и сам никогда не поверил, что такая может угодить под колеса. Другое дело, его болеющая напарница. С виду нерасторопная девица с простоватым лицом. Такая запросто и под машину может попасть. Разинула рот, завидев жениха, и бац! Под колеса угодила.
        - Пройдись по комнате, - скомандовал Эдуард.
        - Это еще зачем? - Анита нехотя поднялась с кресла.
        - Что ты виляешь задом, как на панели? Нормально, говорю, пройдись. Ладно, - махнул рукой Эдуард, - это поправимо. Главное - товарный вид у тебя хоть на панель, - хохотнул Эдуард. - Собирай вещи, поедем ко мне. Найдем тебе применение.
        После того случая она запретила себе плакать и жалеть себя.
        Анита вытерла слезы и спокойно посмотрела на обложку журнала. Она точно так же может улыбаться, как Кристина. И даже лучше. Она могла бы иметь все то, что имеет сестра. И все это она будет иметь. Притом скоро.
        Эдик приехал без предупреждения. Долго звонил в дверь, а когда понял, что Анита не собирается открывать, достал свой ключ.
        - Ну, почему сегодня не работаем? В чем дело? Ждем, когда поставят на счетчик? - Эдуард присел на край дивана, подвинув стройные ноги Аниты. Насчет «счетчика» он сказал просто так. Он сам себе давно «счетчик», но Аните знать об этом совсем не обязательно.
        - Не хочу работать. - Анита капризно закусила губу и потянулась всем телом, пытаясь толкнуть ногой Эдика в бок. Он перехватил ногу и потянул ее податливое тело к себе.
        - Я все-таки вычту с тебя за простой, - в голосе Эдика послышалась хрипотца.
        На работу в тот день они так и не вышли. После бурного секса Эдик расслаблялся настолько, что и сам уже не мог выехать на трассу. Лучше под вечер, тогда и водители менее осторожны и осмотрительны на дороге. Сказывалась дневная усталость.
        - Ну, и какой у тебя план созрел? Смотрю - тебе лишь бы не работать.
        - Помнишь, ты мне журнал приволок?
        - ?
        - Ну, еще говорил, что телка на обложке на меня очень похожа?
        - Ну?
        - Так вот - это моя сестра. Заметь - родная!
        - Ничего себе, - присвистнул Эдик. - Только нам что с того?
        - А то! Деньги! Много денег! - Анита весело запрыгала на кровати.
        Ее идея, повторенная несколько раз, уже не казалась Эдику такой неосуществимой. Осталось дело за малым - на время стать Кристиной.
        Все свободное время Анита наводила справки о семье Луниных. Ничего интересного в жизни четы она так и не нашла. Кристина работает, в семье растет дочь, есть свекровь, которая недолюбливает невестку, муж постоянно изменяет Кристине с молоденькими модельками. Скукотища, да и только!
        А потом она приехала в офис Игоря Лунина…

* * *
        Лунин как ни старался, но скрыть раздражение не смог и теперь, сидя в кабинете Александры, ждал, когда та учинит ему допрос. После того как он объяснил Ксении, куда едет, он всю дорогу пытался предугадать вопросы, которые обязательно задаст ему Андреева. Но ничего не получалось. У него этих вопросов было куда больше, чем у Александры. И самый главный - откуда она сама все знает?
        - Я не буду вам задавать вопросы, это не следствие. Расскажите все сами. С самого начала.
        Лунин грустно улыбнулся и задумался. Знать бы еще, с чего началось это «начало» в его жизни.
        Саша терпеливо ждала, когда сидящий напротив ее мужчина начнет говорить. С чего начать разговор, он не знал. От этого незнания он взял со стола карандаш и неслышно постучал им по столешнице.
        Кабинет освещался только лампой, мягкий свет падал на стол. «Надо было жалюзи открыть или хотя бы верхний свет включить», - запоздало подумала Саша. Лица Лунина она почти не видела. Что оно выражало? Может ли этот человек сказать ей правду или опять солжет? Ложь она почувствует сразу, независимо от освещения. Ложь имеет свой цвет и свое звучание. Она знает, как звучит даже хорошо прикрытая ложь. «Господи, сделай так, чтобы он не лгал. Мне надо знать правду. Ты же знаешь, господи, мне она нужна не для того, чтобы осуждать или оправдывать Лунина. Для этого есть ты, господи. Я хочу лишь помочь маленькой девочке. Иначе все не имеет смысла…»
        - Игорь, только не врите мне. Все, что вы скажете, дальше этого кабинета не выйдет.
        Почему он поверил этой женщине, Лунин потом не сможет объяснить даже себе. Может, все дело было в ее голосе или в обезоруживающем взгляде, но он, сделав глубокий вздох, прервал затянувшееся молчание.
        Кристина зашла в кабинет без стука. Он не сообразил, как это вообще возможно. Жена никогда не приезжала к нему на работу. Даже когда надо было решить какие-то срочные вопросы, предпочитала ждать его в машине или в кафе, но никак не заходить в офис.
        Марина, последняя пассия из отдела планирования, с испугом смотрела на стоящую посреди кабинета Лунину. Непозволительно расстегнутая блузка говорила сама за себя, только Кристина, казалось, ничего не заметила или сделала вид, что ей вовсе нет никакого дела до любовных утех мужа. Он пытался придумать хотя бы какое-то мало-мальски правдоподобное оправдание еще до тех пор, пока за Мариной закроется дверь. Не успел.
        Кристина закрыла ему рот длинным поцелуем. Кровь ударила в виски. Непонятное, неизведанное до сих пор волнение нахлынуло на Лунина с такой животной силой, что он, забыв о незапертой двери, начал срывать одежду с жены.
        - …Потом мы поехали в гостиницу. Анита мне рассказала о себе, о Кристине, о семье. Я знал, что поступаю подло, но ничего не смог с собой поделать. Это было выше моих сил. Она меня реально сводила с ума. Я каждый раз клялся себе, что это последняя встреча. И ничего не получалось.
        Лунин прикрыл глаза и замолчал.
        - Мы встречались около года, - продолжил Лунин. - Я потерял голову. Начал придумывать себе командировки. Думаю, Кристина поначалу мне верила. Или я думал, что верит. Пара объектов были далеко за городом, вот я и придумал эти командировки. Потом Анита переехала в мою городскую квартиру. Вначале я боялся, что соседи догадаются. Да, собственно, как они могли догадаться? С соседями мы почти не общались, а с виду женщин не отличишь.
        Лунин замолчал и сосредоточенно начал рассматривать карандаш.
        - А если бы ваша жена приехала?
        - Не знаю. Потом я устал от такой жизни. Анита была интересна только в постели. Меня она начала утомлять своими капризами и ревностью. Глупость, конечно.
        - Хотела, чтобы вы оставили жену?
        - Да. Но я не представлял свою жизнь без Кристины. Понимаете, Анита совсем другая: без легкости и мягкости.
        - Она вам угрожала?
        - Да как вам сказать… Однажды она заявила, что поедет ко мне и все расскажет Кристине. Я ее еле уговорил оставить все как есть.
        - Игорь, вы же взрослые люди, зачем весь этот спектакль? Почему вы сами не поговорили с Кристиной? По крайней мере, если конечный результат один и тот же, то вы хотя бы не дали повода для шантажа?
        - У меня всегда были короткие увлечения, но не больше того, - признался Лунин. - Но, узнай Кристина, что очередное мое увлечение - ее родная сестра, она бы мне не простила. Настя осталась бы с Кристиной. Ради чего мне потом жить, строить свой бизнес?
        Лунин попытался проверить карандаш на прочность и сломал его.
        - Вот так и моя жизнь, как карандаш, взяла и сломалась, - вздохнул Лунин. Он повертел в руках два обломка и положил на стол.
        - Вы заплатили Аните деньги?
        - Да. Она мне сама предложила. Я согласился, и мы расстались. Я теперь понимаю, почему мне было хорошо с Анитой. Потому, что у меня была Кристина. Понимаете, это такая своего рода будоражащая игра.
        - И до чего вы доигрались?
        - Я не думал, что так все окончится. Анита годилась только для постели, - подвел окончательный итог Лунин. - Кристина и Настя - это была моя настоящая семья. Я думал, что со временем все как-то образуется само собой.
        Лунин говорил отрывисто и почти бессвязно, не вникая в детали, так, словно Саша сама все знала, а он только подтверждал ее знания. Он поднялся с кресла и прошелся по кабинету. Вместо элегантного преуспевающего бизнесмена у окна стоял подавленный уставший человек.
        - А как Анита оказалась потом в вашем загородном доме?
        - Очень просто. Я приехал в больницу. Мне позвонили на работу. Зашел в палату и все понял. Анита заняла место Кристины. Помню, с какой ухмылкой она протянула мне паспорт Кристины. Что я тогда мог сделать? Настя была в тяжелом состоянии. - Лунин устало опустился в кресло. - Ничего изменить уже было нельзя. Анита представилась Кристиной.
        - Вы пытались узнать, что случилось с вашей женой?
        - Да, - неуверенно ответил Лунин. - Анита сказала, что она погибла во время той аварии. Настя чудом уцелела. К этой теме мы больше не возвращались.
        - Где тело вашей жены, вы, конечно, у Аниты не поинтересовались? - Саша вопросительно смотрела на Лунина.
        - Я тогда очень испугался. А потом время прошло. Надо было как-то жить дальше. Или вы думаете, что мне надо было пойти сразу в полицию?
        - Вас действительно интересует мое мнение? - Саша убрала обломки карандаша со стола и посмотрела на Лунина.
        Серое облако окутывало сидящего напротив мужчину. Нерешительность. «Смог ведь построить бизнес, организовать такую строительную махину и управлять ею, а с женщинами запутался. Ничего не запутался, - оборвала себя Саша. - Так было удобно. Вроде и проблемы никакой нет. Подумаешь, жена - не жена. Все равно будут очередные любовницы, так какая разница, кому изменять, жене или не жене? И он говорит мне еще о любви к жене и страхе потери семьи. Опять я слышу ложь».
        - И никто ни о чем не догадался?
        - Анита очень искусно играла роль моей жены. Все нестыковки легко списывались на последствия травмы. Она ведь могла что-то и забыть. На пару месяцев мы уехали за рубеж. Единственное, что бросалось в глаза, - отношения между Настей и Анитой. Потом мать забрала Настю к себе в Москву.
        - А я-то все время ломала голову: как могла Кристина отдать больного ребенка бабушке?
        Лунин опустил глаза. Воспоминания были неприятные. На лице мелькнула еле заметная тень. Но лишь на мгновение. Лунин быстро взял себя в руки.
        - Потом Анита начала понемногу пить. Даже не скрывала своего пристрастия. Жила в свое удовольствие. Поначалу я мать убеждал, что такое поведение - это последствия травмы. Думал, время пройдет - и все у нас наладится. Да и Настя… Ее словно подменили. Как только видела Аниту - сразу в плач.
        Слезы дочери были самым настоящим испытанием. Анита кричала на ребенка в любое время суток. Он даже не припоминал, чтобы Анита разговаривала с девочкой. Когда слушать крики и плач становилось невыносимо, он спускался в детскую, отправлял Аниту в спальню и утешал дочку как мог.
        Конец его страданиям положила Галина Адамовна. Приехав без предупреждения, она застала нелицеприятную картину: Анита опять кричала на ребенка, а потом со всей силой толкнула коляску так, что, не подоспей Галина Адамовна вовремя, Настя оказалась бы на полу. К его возвращению домой Галина Адамовна собрала все детские вещи.
        - Игорь, что происходит в твоей семье? Что с Кристиной?
        - Мать, не нагнетай! Ты еще скажи, что в детстве меня не шлепала?
        - Шлепала, - призналась Галина Адамовна. - Шлепала, но не била! Ты посмотри на ребенка! Ты видел синяки на руках у Насти? Пока вы не одумаетесь, Настя будет жить со мной.
        В голосе Галины Адамовны послышался металл. Спорить с матерью не было смысла, и он отвез их в Москву.
        - Я подумал, что так будет лучше. В доме стало спокойнее. Показалось, что весь этот кошмар мне приснился.
        - И вы тоже стали реже наведываться в загородный дом?
        - Да. Анита, как мне тогда показалось, и сама была рада, что я часто остаюсь в городе. Никто не мешал пить. Потом ее стал проведывать старый друг. Из прошлой жизни… А мне, знаете, было совершенно безразлично, с кем и как она проводит время.
        - А потом они вас начали шантажировать?
        - Что? - встрепенулся Лунин.
        - Вас начали шантажировать, - утвердительно сказала Саша. - Так?
        О шантаже она подумала еще тогда за ужином, когда увидела, как дымка окутывала сидящего за столом Лунина.
        - Я приехал домой. В гостях в Аниты был опять тот же мужчина. Я его и раньше видел в доме, правда, он сразу уходил. Анита представила его Эдуардом. Разговор не получился. Я указал ему на дверь. Вернее, я указал им обоим тогда на дверь. И вот тогда он начал мне угрожать. Что-то говорил, что в курсе всего и если в газетах появится статья о моей семейной жизни, то замять скандал будет дороже, чем заплатить ему.
        - И вы заплатили?
        - Нет, конечно. У нас с ним разные весовые категории, - улыбнулся Лунин. - После того как я спустил Эдика с лестницы, Анита закатила настоящий скандал. Вот тогда я и подумал, что они заодно. Меня обвели вокруг пальца. Они придумали беспроигрышную комбинацию. Я бы пожизненно платил им деньги. - Лунин тяжело вздохнул. - Мы ругались всю ночь. Анита пила виски. Было не до сна. Утром она уехала, а я напился. Даже не помню, сколько выпил. А потом уже приехала полиция. В крови у Аниты обнаружили алкоголь.
        - Вам стало легче?
        - После похорон у меня как будто гора упала с плеч. Я знаю, так нельзя говорить, но это правда. Мне стало легче. Верите, я обрадовался ее смерти. Даже подумал, что похоронил все свое прошлое.
        Лунин сидел молча.
        - Что было дальше?
        - Дальше? Полгода действительно было спокойно. После смерти Аниты шантажировать меня было нечем. Все улеглось, и я наконец-то вздохнул. А весной Эдуард мне принес видео, где я с Анитой. Сами понимаете… Платить за порно, если это так можно назвать, я даже не собирался. Но это только была затравка. Дальше Анита записала обращение к Насте, где обвиняла меня в убийстве ее матери. Вот тогда я понял, что платить придется. И так плачу по сей день. Правда, аппетит у Эдуарда заметно улучшился, - пытался пошутить Лунин.
        - И будет расти. Он не остановится, пока не пустит вас по миру.
        - Если бы я был уверен, что запись не всплывет сразу после его смерти, я бы его давно раздавил.
        «Тело бросили бы в котлован очередного дома и засыпали песком. И спал бы давно Эдуард под песочной „подушкой“, если б не страх Лунина».
        Саша так явно представила эту картину, что, для того чтобы видение исчезло, ей пришлось мотнуть головой.
        - Выход у вас один, - Саша внимательно посмотрела в потухшие глаза Лунина, - найти Кристину.
        - То есть как найти? - пришел черед удивиться Лунину. - Вы что, думаете, что Кристина до сих пор жива?
        Лунин недоверчиво посмотрел на Сашу и закрыл руками свое лицо.
        - Я не думаю. Я знаю. Кристину надо искать. Только так вы сможете спасти свой бизнес и, главное, дочь.
        - И что я, по-вашему, скажу Кристине?
        - Игорь, вы не о том думаете.
        - Вы правы.
        Лунин опустил глаза. Он мог поверить во что угодно, кроме этого. Да и как здесь верить?

* * *
        Педсовет на этот раз затянулся. Так случалось каждый раз, когда отсутствовал Савин, который строго придерживался регламента. Собрание в связи с отсутствием директора можно было безболезненно перенести на следующую неделю, но Тамара Максимовна настаивала, и Савин не стал возражать. Вопросы, вынесенные на заседание, были текущими и касались только повседневного учебного процесса. Ничего важного не было, и Савин легко согласился, передав бразды правления Тамаре Максимовне.
        Коллектив, в массе своей, Тамару Максимовну, мягко говоря, недолюбливал. Невзирая на то, что теоретическую часть педагогики Тамара Максимовна знала лучше многих, сидящих в зале, педагогом она была слабеньким.
        Сорокалетнюю Тамару Максимовну можно было бы назвать даже красивой женщиной, если бы не холодный взгляд и недовольное лицо. Повод для недовольства она находила как-то очень легко и везде.
        - …Я считаю, что между учениками и учителями панибратство просто недопустимо, оно вредно в корне. Если педагог считает, что таким образом он завоюет авторитет у своих учеников, то это во всех отношениях неверный путь.
        Тамара Максимовна говорила шаблонные фразы и внимательно следила за реакцией коллектива. Откуда у нее это умение: улавливать и запоминать поведение всех коллег во время ее выступления, она и сама не знала. Потом она проанализирует все и сделает отметку в своей памяти, чтобы при случае припомнить каждому, кто позволил себе вольности.
        - Тамара Максимовна, вот вы говорите сейчас о нарушении преподавательской этики, но я бы просил вас уточнить, кого конкретно это касается. Вот у вас всегда так - намекнете и молчок. Если есть такой прецедент, то давайте его обсудим. Мы ведь для этого и собрались.
        Владимиров поднялся с места, и теперь все, кто даже не слушал завуча, занимаясь исподтишка своими делами, повернули головы в его сторону, ожидая продолжения стычки. Тамара Максимовна слегка опешила. Она уже пожалела, что подняла этот вопрос. Коллектив ожил. Теперь придется отвечать, приводить примеры.
        - Во-первых, мне приятно, что вы, Максим Петрович, не только решаете кроссворды, но еще и интересуетесь жизнью коллектива. А во-вторых, когда я делаю замечания, то, поверьте мне, я имею для этого все основания.
        - Я с этим не спорю, - опять возмутился Владимиров. - Я только хочу, чтобы вслед за сказанным вами «а» шло «б».
        Владимиров сел. Шум прокатился по рядам. Одни зацыкали на Владимирова. И так педсовет затянулся, а тут он со своими выяснениями. Мог бы сам подойти и уточнить у Тамары, кого та имела в виду. Другие поддерживали Владимирова. И уж если кого-то уличают в дешевом популизме, то нарушителя внутреннего неписаного порядка надо знать в лицо. Желающих приступить к обличению было большинство.
        - Коллеги, мне неприятно об этом говорить, но если вы настаиваете, тогда…
        - Настаиваем, - подал голос Комаров.
        - Мое замечание касается в первую очередь Ольги Дмитриевны.
        Зал замер. В наступившей тишине было слышно, как кто-то запоздало закрыл журнал.
        - То, как себя ведет Ольга Дмитриевна с ученицами, - недопустимо, - продолжила Тамара Максимовна. Ее голос приобрел твердость. - Нельзя с девочками постоянно сюсюкать - это непедагогично! У каждой ученицы есть имя, и это никак не Ленуся или Катенька. Дети должны понимать, где они находятся… А они находятся в школе, задача которой формировать… - Тамара Максимовна вдруг кожей ощутила, что весь коллектив на стороне Ольги, и запнулась.
        - Да это полная чушь!
        Комаров начал протискиваться по ряду, чтобы выйти поближе к трибуне. И теперь высокий тощий физик стоял сбоку от завуча на шаг впереди от трибуны.
        - Полная чушь, - повторил Комаров. - Посмотрите, с кем занимается Ольга Дмитриевна? Какой возраст девочек? Как она должна обращаться к ним? Может, по имени и отчеству? Благодаря ее отношению, где есть, как вы говорите, Тамара Максимовна, «сюсюканье», дети тянутся к ней. Посмотрите, сколько учениц посещает ее курсы кроя и шитья. И родители довольны. Я это говорю в первую очередь как классный руководитель, который постоянно общается с родителями учеников. Тамара Максимовна, - Комаров повернулся к трибуне, за которой стояла завуч, - поделитесь опытом, как вам удается создать кружок, сколько учеников его посещают и на каких условиях?
        Скандал назревал на глазах. В глазах Тамары Максимовны плескалось недоумение.
        Савин появился в зале в тот момент, когда коллектив загудел. Комаров вернулся обратно на свое место. Тамара Максимовна облегченно вздохнула.
        Ольга раскраснелась. Она была благодарна Тамаре Максимовне за поднятый вопрос о ее, Ольгиной, профпригодности. Ее профпригодность коллектив подтвердил. И это было главным.
        Главным, конечно, было многое. И то, что Савину городская администрация дала деньги на летнее оздоровление детей и учителей, и то, что кто-то ему пообещал организацию новогоднего праздника, и то, что в следующем году начнется строительство нового спортзала.
        Зал ожил и опять зашумел, но шум был с другим оттенком, теплым и добрым. Посыпались вопросы. Волновала очередность поездки на отдых, участие в праздновании Нового года и посильный вклад каждого в еще не начатое строительство спортзала.
        Савин стал отвечать на вопросы: обстоятельно и уверенно. И все вмиг забыли о назревавшем скандале и несправедливости завуча. Тамара Максимовна в глазах коллектива утратила свою значимость.
        Ольга смотрела на Олега Константиновича и с грустью думала о том, что у этого сильного и надежного человека есть сложная, ответственная, но понятная ему жизнь. И еще о том, что его планы и надежды обязательно сбудутся: спортзал построится, дети и учителя поедут летом на отдых, а у нее никогда и ничего не случится в этой жизни, ибо жизни этой у нее просто нет, а только одни осколки. У нее ничего нет, даже собственного имени.

* * *
        После тяжелого разговора с Луниным Саша не могла долго уснуть и ворочалась почти до утра в постели. И, казалось, только уснула, как ее разбудил звонок.
        - Саша, я тебя разбудил? - обеспокоенно спросил Стрельников.
        - Я давно не сплю, - слукавила Саша, сев в кровати.
        - Значит, населенных пунктов с похожим названием Качалино есть всего два. Записывай - первое Качалино - это поселок Иваново, километров сто от Грибова. Поселок прямо по трассе. И еще есть Качалино-два - тоже около ста километров, но севернее - это Дмитровск. Это небольшой городок, жителей тысяч сто, если верить интернету. Записала?
        - Паша, почему я не нашла нигде этих поселков?
        - Потому что такие поселки были до начала семидесятых годов, а потом их переименовали. На карте новые названия, поэтому Качалино ты и не нашла. Я тебе, раз ты уже не спишь, сброшу по факсу карту. Разберешься. Если хочешь, вместе съездим на выходных.
        - Паша, ты же знаешь, я не смогу так долго ждать. Поеду завтра с утра.
        Сон мгновенно рассеялся. Надо ехать в поселок и не откладывать на потом. Она опять легла в постель и начала всматриваться в только что распечатанную дорожную карту.
        Саша карандашом аккуратно обвела поселок, где проживали Лунины, потом, следуя по черной непрерывной линии шоссе, карандаш уткнулся в Дмитровск. Дорога, как и говорил Стрельников, была прямая, как стрела, и упиралась прямо в городок. Иваново лежало в этом же направлении, на хороший десяток километров севернее и в сторону от трассы. Логичнее всего начать поиск с Иванова - численность населения небольшая, без малого полторы тысячи жителей. Надо полагать, в поселке все знают друг друга, и все новости на слуху. «Если бы еще не съезжать с трассы, - мечтательно подумала Саша».
        Прав был классик, говоря о наших дорогах. И ведь когда говорил, а мало что изменилось. А что касается дорог - то и вовсе ничего. Бездорожье осталось. Получается, Гоголь видел наперед. А может, фраза принадлежит Карамзину? Саша задумалась. Какая разница, кто сказал, ехать-то в Иваново придется ей. Если дождь пойдет или снег - можно увязнуть на самых подъездах к Ива- нову.
        Она снова открыла ноутбук. Вначале посмотрела прогноз погоды - снега и дождей не ожидалось. А потом начала искать другую дорогу с более надежным подъездом к поселку. Она готова была сделать любой крюк, лишь бы не сворачивать на проселочную дорогу, не трястись по колдобинам.
        На экране ноутбука лежала как на ладони вся область.
        Саша постепенно увеличивала карту, и перед глазами вместо топографических меток начали проявляться постройки, дороги. Она повела «мышкой» по карте и на мониторе появился дом Луниных, озеро, дальше простирался проселок, а она ошибочно думала, что дальше за озером сплошной лес.
        Она снова посмотрела на Иваново. Поселок напоминал большой надутый шар. На максимальном увеличении была видна широкая центральная дорога, разделяющая его на две почти равные части. В центре, вдоль трассы, располагались магазины, школа, детский сад и больница. Немного в стороне - однотипные двухэтажные строения. Нужного сельского совета на карте не было. Скорее всего, местные чиновники работали в одном из двухэтажных зданий. Найти сельсовет труда не составит. А вот дорога действительно оказалась еще хуже, чем она предполагала: грунтовка вдоль поля занимала двадцать километров. Прикинув все в уме, Саша достала телефон.
        На звонок Лунин ответил сразу. В голосе послышались знакомые нотки раздражения.
        - Саша, я поеду, куда вы скажете, только давайте немного перенесем поездку. У меня на днях состоится суд. А потом я готов ехать хоть на Северный полюс, - пообещал Лунин.
        Ехать на поиски мифического Качалина тому явно не хотелось. За ночь после разговора он пришел в себя и опять встречаться с Сашей и начинать копаться в своих ошибках не собирался. Со смертью Кристины он смирился. Верить в мнимое воскрешение жены спустя два года он не хотел. Встреча, если даже отбросить все сомнения и допустить, что Кристина жива, его пугала больше Эдуарда с его настырным вымогательством.
        Как справиться с Эдуардом, он, конечно, придумает. Все котлованы еще впереди. И если бы не дочь, от поездки он бы отказался сразу.
        - Хорошо, давайте перенесем поездку. День-два ничего не изменят, - согласилась Саша. - Только давайте не будем поездку откладывать в долгий ящик.
        Лунин пообещал сразу позвонить, как только немного освободится, и тут же распрощался.

* * *
        Жанна позвонила неожиданно. Савин краем глаза посмотрел на дату в настольном календаре и, убедившись, что ничего не путает, поднес телефон к уху. Бывшая жена по привычке зачастила прямо в ухо, и Савин безразлично стал держать телефон на расстоянии от уха.
        - …Ты меня слышишь? Олег!
        - Слышу, - подал голос Савин.
        - Ну так как?
        - Что как? - переспросил Савин.
        - Ты когда приедешь?
        - Не знаю.
        - Ты где сейчас? На работе?
        - А где я, по-твоему, должен быть?
        - На работе. Приезжай сегодня. К восьми я буду дома.
        Жанна не стала ждать ответа и положила трубку. И он без труда представил, как она начала одеваться, на ходу допивая холодный чай. Потом на повестке дня встанет солярий, фитнес и что-то еще, что он каждый раз забывал. Савин стал вспоминать нововведения в городе, запутался и положил наконец-то телефон на стол.
        «Надо было сразу сказать все как есть. Нет, надо встретиться и поговорить», - решил Савин.
        Если б раньше, год, два или пять лет назад, кто сказал ему, что он откажется провести с Жанной ночь, он бы точно не поверил. Такого в принципе не могло быть.
        Все давно улеглось и перешло в стойкую холостяцкую жизнь. Из тех десяти лет, что они жили как бы вместе и не вместе, два года попало на семейную жизнь. А потом не сложилось. И нельзя с этим было ничего уже поделать. Он пытался ее простить и не смог. Жить дальше с женщиной, которую не простил, - нельзя.
        Не случись осложнения после аборта, он так бы никогда и не узнал, что мог стать отцом. Мог, но не стал, по той причине, что так решила жена.
        Выйдя из больницы, Жанна долго объясняла причину своего поступка. Все было главным: молодость, фигура, упругая грудь, плоский живот. Хорошо, что хотя бы о карьере не стала говорить.
        «Да о чем ты думаешь! Я могла, если на то пошло, умереть от воспаления, а ты заладил о ребенке. На втором месяце беременности никакого ребенка нет», - пыталась его вразумить Жанна.
        На этом сроке однокамерное сердце преобразуется в четырехкамерное и начинает биться. Биение еще нельзя уловить, но сердце бьется! И у него уже были ручки и ножки с перепонками и малюсенькими пальчиками - это Савин тоже знал. Его ребенок или эмбрион, ему было совершенно без разницы, как он называется на втором месяце своей внутриутробной жизни, был размером с горошину, и, когда его долго и мучительно убивали, он чувствовал боль. А он взрослый и сильный мужчина не смог защитить своего ребенка размером с горошину.
        Потом Жанна сказала, что готова пожертвовать собой и родить ему другого ребенка. Но ему вдруг перехотелось…
        И только когда он подал на развод, Жанна подключила тяжелую артиллерию - отца, да так, что отставной генерал Потапов срочно приехал в Дмитровск. Через месяц они разошлись.
        - Жанна, я не приеду.
        - В каком смысле - не приедешь?
        - В прямом.
        - Погоди не отключайся.
        Голос Жанны пропал, и было слышно, как звякнула железка, кто-то засмеялся, и началась какая-то возня.
        - Олег, я в спортзале. Жду тебя, как обычно, к восьми.
        - Жанна, я не приеду.
        - Сегодня не приедешь? А когда приедешь? - В трубке послышались знакомые капризные нотки. - А я зачем ехала? Что ты молчишь?
        - Жанна, я не приеду больше.
        - У тебя кто-то появился? - Жанна перестала дуть губы и задала правильный вопрос.
        - Так получилось.
        - Ну, ты и… гад! Ты думаешь, я после этого буду присматривать за твоей квартирой? Будешь мотаться сам в Москву и следить за квартирантами, - засмеялась Жанна.
        Савин дал отбой… и ощутил, как неимоверно устал от надуманной жизни с бывшей женой.

* * *
        Тамара Максимовна, проходя по коридору второго этажа, посмотрела в окно и остановилась. Ее внимание привлекла маленькая Вика Савина. Девочка бесцельно крутилась возле административного корпуса, поджидая, как ей показалось, Олега.
        Она своими глазами увидела, как ожила девочка, завидев вовсе не Олега, а Ольгу Дмитриевну, и со всех ног бросилась к ней, что-то говоря на бегу. Судя по тому, как Ольга остановила Вику, новость Ольга не поняла. Пришлось повторить, и тогда Ольга рассмеялась. Отсмеявшись, она взяла Вику за руку, и они не спеша направились со школьного двора.
        Тамара Максимовна с раздражением смотрела на уходящую пару. Издалека они смотрелись замечательно, так обычно смотрятся счастливая мать со своим ребенком.
        «А она красивая, - с горечью подумала Тамара Максимовна. - Всегда такой была или я раньше не замечала?»
        Высокая, стройная, с копной коротких черных волос на голове, Ольга действительно была красивой. Если бы не потухшие глаза. И одевалась она особенно. Как и большинство учителей, одежду Ольга покупала в местных бутиках, но носила ее как-то по-особенному, оттого она и смотрелась на ней совершенно по-другому.
        Все эти мысли таким роем пронеслись в голове Тамары Максимовны, что она даже не услышала, как подошла и стала смотреть в окно учительница литературы.
        - Снег на выходные обещали, - объяснила Тамара Максимовна свое внимательное рассматривание двора. Ее тонкие каблуки гулко застучали в пустом коридоре, как бы напоминая, что рабочий день в школе уже окончился, а впереди ждут два выходных дня, которые она давно не любила.
        «Как же она меня раздражает!» - подумала Тамара Максимовна, спускаясь на первый этаж.
        С тех пор как Ольга появилась в школе, она постоянно раздражала завуча всем: внешностью, молодостью, легкостью характера и нарушением всех педагогических норм. Она нравилась Олегу Савину, и это было главной причиной ее неприязни к Демидовой.
        Своего чувства Олег даже не пытался скрывать, или думает, что этого не видно? И на педсовете Савин говорил о перспективах школы, а смотрел только на Ольгу, словно все касалось исключительно ее и делалось только ради нее.
        А еще эти ученицы со своей любовью и щенячьей преданностью. В шкале ценностей Тамары Максимовны любовь учеников занимала последнее место. И, как показал педсовет, коллектив на стороне тихони Демидовой.
        «С этим надо что-то делать, пока еще ситуация полностью не вышла из-под контроля. Посмотрите только, педсовет еще никто не забыл, а Ольге хоть бы что. Опять возится с Викой», - недовольно подумала Тамара Максимовна.
        Она зашла в пустую учительскую только ради того, чтобы дольше понаблюдать за Демидовой и Викой. И смотрела в окно до тех пор, пока они не скрылись из вида.
        Ольга была опять счастлива, взяв Вику за руку. «Господи, дай мне сил вспомнить своего ребенка», - мысленно обратилась Ольга к высшим светлым силам.
        - Вы что-то сказали? - Вика отпустила ее руку и запрыгала как маленькая обезьянка впереди нее.
        - Я просто подумала громко.
        - Думать громко невозможно, думают тихонько, чтобы никто не слышал. А если человека слышно, то он не думает, а разговаривает, - по-взрослому сказала Вика и снова запрыгала на одной ноге, размахивая рюкзачком. - Я вам расскажу секрет, самый секретный. Хотите?
        - Хочу, - честно призналась Ольга.
        - Сегодня моя бабушка пригласит вас на пироги. Я сама слышала, как она утром дедушке говорила, а потом стала замешивать тесто. Я так рада! А я вам покажу свои рисунки. Хотите?
        - Хочу.
        Ольга растерялась. Как это, ходить в гости, она не помнила. Она ничего не помнила. Были ли эти гости в ее прошлой жизни? Конечно, были. А как же без гостей. Только она не помнила.
        - Вот, смотрите! Нас бабушка встречает! Я же говорила!
        Вика с детской непосредственностью, вприпрыжку, бросилась к бабушке, радуясь, что секрет, который она стойко хранила, рассекречен только в конце дня, и ее самая любимая учительница придет к ним в гости.
        Через полчаса, проведенных за столом у Савиных, Ольга поняла, что ей здесь очень нравится. И ее приходу здесь по-настоящему рады. Она вдруг ощутила забытое в прошлой жизни чувство, связанное с понятием «радость».
        - Нам Олег рассказывал о вашей истории, - сообщила Елена Николаевна сразу, как только Вика и Константин Олегович ушли в детскую учить уроки. - А внучка каждый день только о вас и говорит. Дети, они, знаете, чувствуют людей куда глубже и обстоятельнее, чем взрослые. Я всю жизнь проработала в школе, вела младшие классы. Константин Олегович - историк. Старший сын Валера и невестка - египтологи. Сами сейчас в экспедиции, а мы с дедом занимаемся Викиным воспитанием. Приедут к Новому году. Ждем, готовимся, только не знаем, как потом будем жить, когда Вику заберут, - улыбнулась Елена Николаевна.
        - А я ничего не помню о своей семье. Только когда смотрю на Вику, мне кажется, что у меня есть дочь.
        - Вы не расстраивайтесь. Все у вас будет хорошо. Вы молоды, вы все успеете вспомнить, - уверенно сказала Елена Николаевна.
        - Я надеюсь. Значит, ваши сыновья пошли по вашим стопам? - Ольга перевела разговор на другую тему.
        - Так получилось. Хотя мы с отцом не настаивали на выборе института. Олег сначала работал в Москве, а потом вернулся в Дмитровск. А старший сын так и остался там.
        Правда, дети так и не стали учителями, как мы с отцом. Марк занимается наукой. Олег - администратор. Сами не знаем, откуда это у него. Хотя, как только приехал в Дмитровск, преподавал математику, потом его пригласили в гороно. Там он проработал всего пару лет, а, когда Василий Тимофеевич ушел на пенсию, Олегу и предложили место директора. Помню, мы тогда с отцом так волновались. Кандидатур было несколько, а коллектив весь до одного проголосовал за Олега.
        Елена Николаевна была готова еще рассказывать об успехах сыновей, но приехал Олег.
        Олег Савин заехал к родителям внезапно. Ехать к ним он даже не планировал, а потом взял и приехал.
        И она не знала, как и о чем с ним разговаривать. Он шумно зашел в прихожую, потом на кухню, уселся напротив нее и стал пить чай так, будто они вместе пили чай всю жизнь, а она взяла и забыла.
        Она только поймала себя на мысли, что ей нравилось смотреть на него: как он держит чашку, обхватив ее полностью своей широкой ладонью, как отпивает чай. И улыбался он открыто и весело. Ольга вдруг подумала, что за этот короткий вечер в глубине ее души ожили два забытых чувства - искренность и радость.
        После того как весь чай был выпит, все семейство Савиных засобиралось ее провожать. Так бы они и пошли всей толпой на улицу, только Елена Ивановна вовремя всех остановила и озадачила: внучку отправила читать сказку, Константина Олеговича - вымыть посуду. В итоге получилось, что проводить Ольгу может только один Олег.
        И тогда Ольга по-настоящему разволновалась, а потом смутилась от неизвестно откуда взявшегося волнения. Савин стал ей суетливо помогать надеть пальто. И она тоже стала суетиться. Елена Ивановна с улыбкой наблюдала за ними, отчего Ольга еще больше смутилась.
        О чем говорить с Савиным, оставшись наедине, она тоже не знала. Жизненный опыт общения с мужчиной, который нравится и волнует, остался в ее прежней жизни. Поэтому общение получилось какое-то однобокое. Савин задавал вопросы, сам же на них отвечал и даже пытался шутить, а она только согласно кивала головой, изредка поддакивала ему, создавая видимость общения. И только когда Савин остановил машину прямо напротив калитки, она облегченно вздохнула и обрадовалась, что больше не будет смущаться и невпопад поддакивать ему. Она, не дожидаясь, пока Савин выйдет из машины и откроет ей дверь, быстро нажала пальцами защелку ремня безопасности. Лямка немного расслабилась и тут же вернулась на прежнее место. Она еще раз нажала на защелку. Савин наблюдал за ее потугами освободиться от ремня безопасности. Чтобы помочь Ольге справиться с ремнем, ему пришлось немного ближе подвинуться и наклониться к ней, после чего он дотянулся рукой до защелки и сжал ее так, что лямка сразу ослабилась. Во время этих телодвижений Савин уловил соблазнительный запах ее духов. От этого едва ощутимого запаха мысли в его голове
смешались и начали пульсировать в висках. И тогда он задышал ей в ухо и коснулся губами ее щеки. Потом сгреб ее в охапку и стал целовать в губы.
        Ольга опомнилась первой и постаралась освободиться из объятий. «Ваше поведение не педагогично, - так некстати в ее голове прозвучал голос Тамары Максимовны».
        - Можно я завтра за тобой заеду? - напряженным голосом спросил Савин.
        Он отодвинулся от нее и быстро отвел взгляд, словно боясь, что она тут же догадается, какие мысли зарождаются в его голове.
        - Да.
        Ольга провела ладонью по зацелованным губам и наконец-то самостоятельно выбралась из машины. От неожиданного поцелуя на душе стало невообразимо легко. Ничего вокруг не изменилось, она по-прежнему была сама себе чужой и одинокой, как вчера и как год назад. Но в ее одиночестве уже не было той пугающей пустоты.
        Она с благодарностью посмотрела вслед удаляющейся машине и улыбнулась себе.

* * *
        Савин заехал за Ольгой около двенадцати. Будь его воля, он бы заявился к Демидовым на рассвете с первым снегом.
        Снег начал лететь с шести утра. Савин стоял у окна и пил обжигающий кофе. С того момента, как он поцеловал Ольгу, все его мысли постоянно крутились возле нее и не давали уснуть. Он вспоминал едва уловимый запах ее духов, бархатистую кожу и ее тонкие губы.
        С этими мыслями он бегло навел порядок в холостяцкой квартире. В первую очередь он занялся ванной, а потом сменил постель в спальне и сварил себе вторую чашку кофе. На все ушло около часа, и он стал ждать начала дня.
        Он представлял, какая она на ощупь вся от пяток до волос. И от этих мыслей у него даже ладони вспотели, и он поставил горячую чашку на подоконник. Ольга его волновала и пугала в одночасье. Он помнил ее перепуганные глаза и беспомощный взгляд, каким она смотрела на все, что не касалось работы. Он вдруг подумал, что сможет ее защитить, спасти и поддержать, только бы она позволила ему быть рядом с ней.
        Он допил очередную чашку кофе и поехал на долгожданную встречу. И только тогда он заметил, как тихо падает на землю первый снег…
        Ольга вышла из дома сразу, как только он позвонил, не заставив себя ждать. Потом они гуляли по городу. Экскурсовод из Олега Савина получился так себе, на слабенькую троечку, потому что Ольга, взяв его под руку, шла рядом с ним и не давала сосредоточиться на истории города. Свой город Савин любил и историю знал на твердую пятерку, но голова была занята другими мыслями - он все никак не мог сообразить, как пригласить Ольгу к себе в гости.
        Опыта у него в этом не было. Он никогда не приглашал к себе женщин домой. Тамара не в счет. Он не помнил, кто кого пригласил в тот вечер.
        У него была Жанна, и он никого не приглашал к себе. Бывшая жена приехала к нему через месяц после развода. В гости… И начала его жалеть. Квартира ей не понравилась, постельное белье жуткое, посуда с дурацким абстрактным рисунком. Для свиданий пришлось купить небольшую квартиру. Жанна ее обустроила по своему вкусу. Особым вкусом бывшая жена никогда не обладала. Савин это знал и давно свыкся. А потом Жанна сама предложила ему жениться на ней. Между свободой, пережитой болью и страстным бездумным сексом он, не задумываясь, выбрал свободу и перестал ей звонить в Москву.
        Жанна позвонила сама и долго смеялась в трубку над его необоснованным страхом.
        - Ольга, поедем ко мне… в гости.
        Приглашение Савина прозвучало слишком прямо и откровенно. Он больше всего хотел, чтобы она согласилась.
        Снег тихо падал на землю, и ресницы у Ольги стали пушистыми. Он боялся, что она все правильно поймет и скажет «нет». Чтобы не видеть ответа в ее глазах, Савин нежно прижал Ольгу к себе. Она уткнулась в его заснеженное пальто. От ее горячего дыхания снег тут же растаял, и ее щеки стали мокрыми.
        - Поедем. Где твой дом? - Ольга справилась с волнением, по крайней мере настолько, что смогла членораздельно ответить Савину.

* * *
        - Как мы теперь будем вместе работать? - Ольга положила руку себе под голову и потянула одеяло на себя. Ноги Савина раскрылись, и, обнаружив это, он подсунул Ольгу себе под бок и спрятал ноги под одеяло.
        - Завтра пойдем и купим себе нормальное одеяло.
        Он задышал ей в макушку. Меньше всего ему хотелось сейчас думать о работе и о том, кто и что скажет о них завтра или после- завтра.
        - Олег, мы придем в понедельник в школу, и все догадаются о нас.
        Савин уткнулся лицом в ее короткие волосы и погладил Ольгину спину. Кожа у нее была бархатистая и горячая.
        - Я тебя люблю, - Савин сказал последнее слово и прислушался к себе. И повторил снова.
        - Олег, женщину можно любить, когда ее знаешь. Знаешь, за что можно любить. - Ольга повернулась лицом к Савину и рассматривала его так, словно видела впервые. - Ты ведь ничего не знаешь обо мне. И я не знаю о себе… ничего.
        - Нет, - устало прошептал Савин.
        - Что нет?
        - То и нет, что ты не права. По-твоему, выходит, раз никто ничего о тебе не знает, то и любить тебя в этой жизни невозможно. Так?
        - Я ничего не знаю о себе. Совсем ничего, - в ее голосе зазвучала горечь. - Может, я преступница или аферистка?
        - Мне без разницы. Оля, ты есть на этом свете. И я есть. Значит - мы есть. И это для меня самое главное.
        Он снова поцеловал Ольгу, выплеснув на нее годами накопленную нежность.
        - Мы завтра пойдем и купим одеяло, - напомнил Савин о самой большой проблеме.
        - Олег, у меня может быть семья. Муж, дети. Что я потом буду делать, когда все вспомню? Как я буду жить потом, после тебя?
        - Ольга, все это обязательно будет в твоей жизни. Ты все вспомнишь и сама потом решишь, с кем тебе быть. Ты сама выберешь ту или эту жизнь. Я отпущу тебя… Но теперь-то мы можем быть вместе? Что нам мешает теперь быть вместе? - Савин сделал ударение на «теперь».
        - Олег, мне пора ехать домой.
        - Останься, - Савин попытался ее удержать.
        - Я не могу так. Получается, что я предаю и тех, кого не помню, и тебя, потому что потом оставлю и вернусь в свою семью. К тем, кого сейчас не помню…
        - А если у тебя нет этой семьи? Тогда как?
        - Не знаю.
        Ольга не стала спорить с Савиным. Она быстро встала с кровати, завернувшись в простыню. Он слышал, как шлепали ее босые ноги по паркету. Он должен подобрать нужные слова, чтобы она никуда не ушла, но ничего не приходило на ум. Савин лежал, уставившись в потолок.
        - Олег, давай забудем все, что было между нами. Мы взрослые люди, и то, что случилось, могло… - Ольга присела на край кровати.
        - Хорошо, если тебе так важно, чтобы ничего не было, пусть так и будет, - Савин не дослушал ее оправданий и согласился.
        Он посмотрел на Ольгу и ощутил неуемное желание. И чтобы справиться с ним, быстро встал с постели и натянул джинсы.
        После обеда за окнами стремительно сгущались сумерки. Метель прекратилась, и на землю опять спокойно падал снег.
        - Ольга, не переживай. - Он обнял за плечи и поцеловал ее волосы. - Я в понедельник на три дня еду в Москву на конференцию. У тебя будет время, чтобы все, что было между нами, забыть.
        - Не провожай меня. Я пройдусь немного. - Ольга легко и безобидно отстранила Савина и… ушла.
        …Снег мягко ложился на землю. Ольга подставила ему раскрасневшееся лицо и остановилась. Ей подумалось, что такого вечера в ее жизни никогда больше не будет. И не должно быть… И заплакала…
        …Ему больше всего хотелось, чтобы Ольга сейчас готовила ужин или просто так, без дела сидела на диване. И он бы сидел возле нее. А потом они бы поехали кататься на лыжах, а потом пришел Новый год, и они вдвоем наряжали бы елку. Он никогда не ставил елку в квартире. Новогодних игрушек тоже никогда не было. В его жизни много чего не было и может никогда не случиться.
        Савин быстро надел футболку и носки, набросил куртку и, только когда дело дошло до обуви, заметил, что носки на ногах разные. Он махнул рукой и выбежал из квартиры.
        Он вдруг понял, что если сейчас не догонит Ольгу, то никогда в его жизни не будет ни лыжной прогулки, ни Нового года, ни елочных игрушек. И двуспальное одеяло он никогда не купит.
        …Он выдернул Ольгу в последний момент из толпы, заходящей в автобус.

* * *
        Машина Лунина заехала между двухэтажными административными зданиями и остановилась. Мелкий снег начал тихо падать с неба, и Саша пожалела, что не поехала в Иваново раньше, как планировала, а стала ждать, когда у Лунина окончится один суд, потом второй.
        Через несколько минут они направились к зданию, которое оказалось ближе к машине. Вывеска, видавшая лучшие времена, гласила, что здесь находится администрация колхоза. Дверь, добротно смотревшаяся несколько лет тому, теперь выглядела обшарпанной и была закрыта изнутри. Саша несколько раз дернула за массивную ручку, залапанную множеством рук, но та только надсадно скрипнула.
        - Кто-то должен быть. Дверь-то закрыта изнутри.
        Саша еще раз потянула дверь на себя, и она приоткрылась на несколько сантиметров.
        В глубине здания послышались тяжелые неторопливые шаги. Сторож, довольно молодой мужчина, оценивающе окинул взглядом приезжих, стараясь вспомнить, кто пожаловал из районного начальства. Это занятие с похмелья оказалось довольно трудным. Чтобы не морочить себе и без того плохо соображающую голову, мужчина выбрал более простой путь.
        - Выходной, дамочка, у нас. Начальства нет. Кроме меня, - немного подумав, добавил мужчина.
        Разговор ему давался с трудом. Он еще раз внимательно посмотрел на приезжих, готовясь захлопнуть дверь.
        - Нам нужен сельсовет, - быстро, проговорила Саша, боясь, что сторож повторно дверь не откроет.
        - Ну так и идите в сельсовет.
        - А где он?
        Поборов вновь подкатившую тошноту, сторож неопределенно махнул в сторону соседнего здания. Чтобы не отвечать на следующие вопросы, он быстро захлопнул дверь. Звякнул засов, заскрипели под грузным телом половицы, стало так вокруг тихо, словно никого и не было. Саша посмотрела вокруг и направилась вслед за Луниным. На здании, на которое указал с похмелья сторож, даже вывески не было. Лунин для верности обошел его вокруг и вернулся к крыльцу.
        - Вы думали, что в выходной день кто-то будет сидеть в конторе? - Затея Лунину не нравилась с самого начала.
        - Все равно, кого-то из руководства мы должны найти. Иначе зря приехали в такую даль.
        Саша с интересом смотрела на Лунина. Он больше всего хотел оказаться где угодно, только не здесь. Он готов был решать насущные проблемы кредиторов и шантажа, а не топтаться в этой глуши.
        «А как же любовь к женщине, матери его ребенка? Пусть даже не любовь, но ответственность? Мы в ответе за тех, кого приручили. Тоже слова классика. Ведь хорошо сказал. Отвечаем за тех, кого… Только, выходит, не все способны отвечать», - подумала Саша, садясь в машину.
        Они проехали до первого поворота, и голос Лунина стал долетать до Саши так тихо, словно в уши засунули клок ваты. Перед глазами мелькали отчетливые тени птиц, плавно переходящие в облака. С облака смотрело нетрезвое лицо охранника, потом проплыли чужие незнакомые лица, и все так же внезапно исчезло, как и появилось.
        - …да и зачем нам местная власть? Проще спросить у старожилов. Те точно будут знать… - Голос стал отчетливым, облака рассеялись.
        - С вами все в порядке, можем ехать? - Лунин повернулся к Саше и внимательно посмотрел на ее резко побледневшее лицо.
        - Игорь, вы были правы, ее здесь нет.
        - В смысле?
        - Вашей жены здесь никогда не было.
        - Вот те на! Саша, а вы раньше не могли об этом сказать?
        В голосе Лунина послышались нотки облегчения. Ему стало радостно на душе. Кристина - это выдумка. Его жена погибла больше года тому назад. Какая жена? Лунин оборвал себя на подсчетах. Кристина умерла еще раньше. Настоящая жена ушла из жизни три года назад. Зачем, спрашивается, он только послушал эту фантазерку и поехал в такую глушь? Для очистки совести.
        - Я сама только сейчас поняла, что ее здесь нет. - Саша почувствовала такую усталость, словно не сидела всю дорогу в салоне машины, а бежала впереди ее.
        - Спросим у местных, чтобы никаких сомнений.
        Лунин обрел почву и теперь был готов спрашивать о Кристине у первого встречного. Он перестал бояться. Никакой встречи с Кристиной не будет.
        В воскресный день деревня словно вымерла. Даже во дворах, мимо которых они медленно проезжали, никого не было. Почти перед самым выездом из деревни они заметили женщин.
        - Я сам спрошу. - Лунин притормозил машину.
        - Сидите. Я сама.
        Лунин видел, с каким интересом женщины рассматривали фотографию Кристины, наперебой отвечая на вопросы. Вопросы им казались смешными. Что значит, не приблудилась ли к ним в село женщина? Да и как это возможно? Да и случись такое, разве можно забыть.
        - Нет. Ничего подобного не было. Кристины здесь нет. - Саша устало села в машину.
        - Может, забыли?
        - Нет, Игорь, если бы кто внезапно появился, вернее, приблудился, то это для деревни событие. Собственная «Санта-Барбара». Такого не забудешь. Все, едем домой.
        - Домой так домой, - легко согласился Лунин.
        Саша прикрыла глаза. Говорить с Луниным не хотелось. Тот, объезжая колдобины, пытался найти ответы на мучавшие вопросы. На единственный вопрос: как же все так получилось в его жизни, он до сих пор не нашел ответа. Никакого. Даже неправильного.
        - Игорь, почему вы не поговорили сразу с женой?
        - Вначале, когда меня захлестнула страсть, о чем я мог с ней говорить? Скажи все как есть, она сразу подала бы на развод.
        Снег неожиданно сменился дождем. Грунтовая дорога превратилась в сплошное месиво. Лунин старался ехать по самой обочине и замолчал.
        - А потом место страсти заняла злость на жену и на любовницу, - Лунин решил выговориться. - Я не мог им простить ложь. Даже подумал, что они вместе, заодно. Стал следить за Кристиной, хотел удостовериться, что она встречается с Анитой. Даже мысль мелькнула, может, хотят меня сестры развести?
        - Они встречались?
        - Нет. Говорю же - сам себя накручивал. Если бы Кристина мне все рассказала о своей неблагополучной семье, сестре, то ничего подобного не случилось, и все были бы счастливы. Насколько счастливы - не знаю, но живы - точно.
        Лунин замолчал и съехал с дороги на заснеженный луг. Примерно через полчаса машина выскочила на трассу и набрала скорость.
        - Саша, как вы себе вообще представляете, что Кристина жива? Допустим, вы правы. Но почему она не вернулась домой? Пусть не ко мне, - поправился Лунин, - а к дочери. Как она могла оставить Настю? - В вопросе звучал укор.
        Лунин задал вопрос и успокоился. Он точно так же был уверен в смерти своей жены, как и в том, что за окном машины идет дождь.
        - Кристина жива. А почему она не вернулась к дочери - я не знаю. Но, думаю, у нее для этого есть веская причина. Поэтому нам осталось съездить в Дмитровск. Вы со мной?
        - Нет, - решительно ответил Лунин. - Саша, у меня нет времени на пустые разъезды. Извините меня за откровенность, но я не верю вашим предчувствиям.
        Лунин мотнул головой. Дальше говорить ему резко перехотелось и до самого Сашиного подъезда он ехал молча, думая исключительно о шантажисте. Высадив Сашу, Лунин облегченно вздохнул и поехал в офис строительной компании «Стрела».

* * *
        На следующей неделе, предупредив Степанкова, Саша одна, без Лунина, поехала в Дмитровск. Звонить Лунину, с одной стороны, было уже неудобно, а с другой - его глубокая вера в смерть жены только мешала ей. Достаточно и того, что он съездил в Иваново.
        Дмитровск оказался самобытным, но довольно большим для районного центра городком. Если верить информации, полученной в интернете, в городе проживает до ста тысяч человек. Работают два завода, три школы, городская библиотека, музей и даже есть городская баня.
        Почти до самого центра по обе стороны улицы, ведущей в центр города, красовались частные дома. Осень уже заметно тронула сады, в которых утопали дома, от того городок весь был серым и холодным, невзирая на плюсовую температуру. В центре города показались пятиэтажные дома, среди которых взметнулась пара девятиэтажных новостроек.
        Саша притормозила возле указателя. Затертые дождем и временем надписи были еле видны. Чтобы прочитать объявления, пришлось выйти из машины.
        Она пожалела, что на этот раз поехала без Лунина. Приедет она сейчас в полицию, и с чего начать разговор? И Дмитровск - это не Иваново, где все знают друг друга с незапамятных времен.
        Она представила, что бы сама делала, окажись на месте Кристины. Скорее всего, она бы пошла в полицию. Но Кристина за помощью туда не обращалась. Говоров наводил справки и сказал, что никаких заявлений в то время в отделение местной полиции не поступало.
        «Может, Кристина боялась рассказать о преступлении сестры, может, была уверена, что все организовал ее муж, и боялась за судьбу дочери? А может, были другие причины не обращаться в полицию. Тогда к кому она обратилась за помощью?»
        Саша мысленно вычеркнула указатель «городское управление полиции». Дальше шли школа, детский садик и больница. Тоненький, еле слышный колокольчик зазвенел в Сашиной голове. Между лопатками пробежали мурашки.
        «Значит, Кристина после происшествия попала в больницу».
        Легкий ветер кружил по асфальту последнюю желтую листву. Время в городке замерло, а если и не замерло, то текло как-то иначе - очень медленно. И даже старушка переходила дорогу по-особому: беспечно, не торопясь, не глядя, как обычно, по сторонам, а напрямую, не думая о правилах дорожного движения.
        - Заблудилась? - Вопрос бабульки прозвучал так утвердительно, что Саша кивнула головой, отметив проницательность местного населения.
        - Вы не подскажете, где у вас больница?
        - Чего ж это не подсказать? Больница у нас одна. Поедешь прямо в конец улицы, а там сразу направо, а дальше снова прямо. Смотри никуда не сворачивай.
        Городскую больницу после подробного описания дороги найти не составило труда. И действительно, свернув с центральной улицы, она увидела большое зеленое здание, которое в конце узкой улочки преграждало дорогу.
        Припарковать машину, не заезжая на стоянку для служебного транспорта, оказалось делом непростым. Немногочисленные машины стояли вразброс. Водители нисколько не беспокоились об удобстве парковки для других. Пришлось проехать метров сто вдоль забора, чтобы пристроить машину. Стоило Саше выйти из автомобиля, как глаза наткнулись на дырку в заборе. В далекие времена здесь шла сплошная бетонная стена, ограждая огромную больничную территорию, но со временем в заборе появилась трещина, требовавшая ремонта. Так как никто не спешил с ремонтом, смекалистый народ, чтобы сократить дорогу к больничным корпусам, сделал себе небольшой лаз. Через пару лет дырка в заборе расширилась - получился вполне приличный проход. Саша, переборов чувство приличия, шагнула в проем и оказалась на территории больничного сада. Вытоптанная сотнями ног тропинка, изгибаясь между деревьями, вела к больничным корпусам.
        Она не спеша подошла к зданию и сразу окунулась словно в другую забытую реальность: медсестра звала с балкона зазевавшегося больного на укол, звякнула ведрами санитарка, с силой хлопнула где-то дверь. Текла будничная больничная жизнь.
        - Андреева!
        От неожиданности Саша вздрогнула. Женщина, назвавшая ее по фамилии, стояла на крыльце.
        - Рита? Ты как здесь?
        - Я здесь живу, а ты вот как здесь оказалась?
        Они сидели в чистеньком маленьком, всего на пару столиков, больничном кафе.
        - …Остаться в Москве без связей и денег, сама понимаешь, было нереально, - пришла очередь Риты рассказать о себе. - Вернее, остаться-то можно было, но где жить? Нам как предложили работу в Дмитровске с предоставлением жилья, так мы сразу и приехали сюда. Мэр сразу выделил квартиру. Так и живем здесь. Я из декрета вышла и заняла вакантную должность начмеда. Оставила только себе четвертушку в стационаре. Мой Трофимов заведует хирургией. И вот так мечта покорить Москву канула в Лету, - весело окончила свой рассказ Трофимова. - Ты как оказалась в наших краях?
        - Примерно в это время, два года назад, у меня подруга пропала. Москвичка. После ДТП неподалеку от вашего Дмитровска. Так и не нашли.
        - Подожди, это сколько от Москвы? Чего ее занесло к нам?
        - Я не знаю, - честно призналась Саша. - А недавно родителям знакомые сказали, что видели женщину, очень похожую на их пропавшую дочь. Вот я и приехала сама. Не хочу обнадеживать родителей. Знаешь, как бывает, боль немного улеглась, а потом снова ворошить раны.
        - Конечно, правильно, - согласилась Рита. - Родителям больнее всего.
        - Посмотри, вдруг ты ее видела? - Саша протянула фото Кристины.
        - Нда. Красивая. - Трофимова внимательно рассмотрела фотографию. - А чего ты сразу к нам, а не в полицию?
        - Уже наводили справки, но у них никакой информации о Кристине нет. А я подумала, что у Кристины могла быть после аварии тяжелая травма, и она скорее могла оказаться в больнице, чем в полиции. Возможно, кратковременная потеря памяти.
        - Но мы обо всех подобных случаях сразу сообщаем в полицию. Если у них нет информации, значит, не было у нас такой потерпевшей.
        - Я и сама так подумала, но знаешь, а вдруг?
        - Два года назад, говоришь. Я была в декрете, но если поступала к нам такая женщина, да еще с потерей памяти, то этот случай должны помнить. Тогда придется пойти в неврологию.
        Трофимова быстро двигалась по коридорам, больше похожим на лабиринты, чем на простое соединение корпусов. Оказавшись на третьем этаже противоположного здания, она толкнула ничем не примечательную дверь.
        Кабинет заведующей неврологическим отделением был закрыт. Трофимова мелодично постучала в дверь. Через минуту послышалось движение, и дверь распахнулась.
        - Олимпиада Ивановна, нужна ваша помощь, - звонко с порога заявила Рита. - Это моя сокурсница Саша. Приехала из Москвы. Я ее оставляю вам, дел, сами понимаете.
        - Олимпиада Ивановна, вы извините, что в обеденный перерыв к вам.
        - Это хорошо, что в перерыв. Потом так закручусь, что не до разговоров. Я приучила персонал - если не горит и камни с неба не падают - полчаса меня нет. Но сами видите - для своих есть специальный код, - засмеялась Олимпиада Ивановна. - Так что не смущайтесь. Я пообедала. Присаживайтесь. Вам чай, кофе?
        Говорила заведующая спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, что прерванный обед дело привычное и далеко не самое главное в ее жизни.
        - Лучше чай.
        - Значит, говорите, ваша подруга потерялась. Но, я вам скажу, не очень-то ее искали, раз столько времени прошло.
        В голосе Олимпиады Ивановны послышалось плохо скрываемое осуждение, отчего сердце у Саши забилось громче и быстрее.
        - Хотя где та Москва - не ближний свет. Вот у нас на днях случай был…
        Через несколько минут Саша поняла, что Олимпиада Ивановна случай рассказывает не ради самого рассказа, а только потому, что чужую боль пропускает через свое сердце. И эта боль требует выхода. Иначе ни душа, ни сердце долго не выдержали бы, если эта боль оставалась навечно с врачом.
        - Был такой случай. За мою память да при моих сединах - первый. Может, это и не ваша подруга, но переполошились мы изрядно. Женщину нашли наши местные грибники в лесу. Поступила она в тяжелом состоянии. Сначала, как полагается, в реанимацию, а уж потом через неделю перевели к нам. Мы диагностировали тотальную амнезию. Мучилась она от этого - больно смотреть было на нее.
        - А потом. Ее кто-то нашел?
        - В том-то и дело, что никто. Я думаю, ее и не искали. Как пришла в себя, сразу полиция приехала. А толку? Ничего она не помнила о себе. Показали по местному телевидению и по областному показывали, обращались с просьбой, как обычно бывает в таких случаях: если кто видел, знает, помнит - звоните. Но так никто и не позвонил.
        - А дальше?
        - Мы отправили ее в областной психоневрологический диспансер. Что было дальше - я, увы, не знаю. Может, и нашлись родственники.
        - Олимпиада Ивановна, посмотрите на фото. Эта женщина к вам поступала?
        - Нет. Красивая, - заведующая вздохнула и вернула обратно фотографию Саше. - Хотя, знаете, - Олимпиада Ивановна опять надела очки и более внимательно присмотрелась к фото, - если сбрить волосы, то вроде и похожа. Представляете, в каком состоянии я ее видела в реанимации? Да и у нас до выписки она была не в лучшем состоянии.
        «Кристина здесь, в этом городе, и я ее найду», - Саша готова была расцеловать Олимпиаду Ивановну.
        - Надо поднять архив, там должен быть адрес тех грибников, которые доставили ее в больницу. Думаю, Рита это сделает быстрее. Правда, у нас архивариус приходящая, но если Рита позвонит, та подъедет и найдет историю.
        Обратный путь к начмеду занял у Саши всего несколько минут. Рита ждала Андрееву, готовая к выходу.
        - Ну как, Олимпиада удовлетворила твои запросы?
        - Она посоветовала посмотреть историю в архиве, может, там есть адрес тех, кто привез Кристину в больницу.
        - С этим у нас сложнее. Архивариус, есть у нас такая тетя Даша, работает у нас на полставки и только с утра. Сейчас позвоню.
        Трубку архивариус не брала.
        - Теперь поедем ко мне обедать. Возражения не принимаются! Посмотришь, как я живу. А тетя Даша меня сама наберет. Да, собственно, здесь и поговорить не дадут. А лучше, если ты заночуешь.
        В три часа дня, отказавшись от настойчивых уговоров Трофимовой остаться ночевать, Саша выехала из Дмитровска. Тетя Даша, загруженная своими домашними делами, Рите так и не перезвонила.
        Погруженная в свои мысли, Саша не сразу сообразила, что приглушенный звук, доносившийся из сумки, - звонок мобильного телефона.
        - Саша, ты далеко? Возвращайся обратно. Мне звонила Олимпиада Ивановна. Представляешь, она сама нашла в своих записях адрес людей, которые обнаружили твою подругу. И приезжай ночевать ко мне.
        - Спасибо! Возвращаюсь. Буду, - Саша посмотрела на часы, - минут через сорок.
        Под ложечкой опять предательски за- ныло.
        Возле калитки, которую Саша проигнорировала утром, ее ждала Рита. На маленьком листочке, вырванном из записной книжки, размашистым почерком был написан адрес Демидовых, доставивших потерпевшую в больницу.
        Все уговоры заночевать у Трофимовых Саша отклонила. Остановиться в небольшой квартире, где проживает четыре человека, было неловко. Может, если бы в городе не было гостиницы, тогда другой разговор, а так…
        Гостиница была прямо в самом центре города, недалеко от площади, где еще утром она пыталась разобраться с дорожными указателями. На удивление, гостиница оказалась приличной не только снаружи, но такой же опрятной изнутри.
        Одноместный номер порадовал чистотой и свежестью. Уж на что не рассчитывала Саша - халат и шлепанцы с синими метками гостиницы, и те предоставлялись жильцу. Правда, туалет и душ в коридоре, один на весь этаж. Благо жильцов на этаже было всего, вместе с Сашей, три человека. Поужинать можно прямо через дорогу от гостиницы. Приняв еле теплый душ, Саша вернулась в номер и с удовольствием вытянулась на постели. Звонить Стрельникову еще рано. В это время он еще на работе, а без крайней надобности она никогда его не беспокоила. Сон мягко окутал уставшее за день тело.
        Спустя три часа она проснулась от телефонного звонка. Плохо соображая, где находится, Саша дотянулась до телефона. Так и есть - звонил Стрельников.
        Узнав, как обычно, как дела на работе, говорить Стрельникову, что сейчас она спит в гостиничном номере в Дмитровске, Саша не стала, сонно поведала лишь о том, что остановилась у сокурсницы и говорить ей теперь не совсем удобно. Она быстро пожелала Стрельникову спокойной ночи и отключилась, после чего она ощутила неимоверный голод, словно не ела пару дней. Пришлось одеться и идти в кафе, которое Саша заметила при заселении в гостиницу. Потом она до полуночи пролежала без сна, думая о записке, бережно хранимой в косметичке. Простенький адрес она знала наизусть. Никаких тебе корпусов, домов, квартир. Переулок Северный, дом десять, - вот и весь адрес. Она пыталась представить людей, которые нашли в лесу два года тому назад Кристину. «Как она только могла очутиться в лесу за сотню километров от дома? Что грибники могут знать о ее дальнейшей судьбе? Здесь, в районной больнице, Демидовы навещали Кристину, а вот в областной город вряд ли ездили. Далеко, да и чем они могли помочь ей там? Ничем. И даже если они все-таки и навещали ее в психбольнице, то врач мог с ними даже не встречаться. Кто они больной?
Чужие люди». Больше думать о том, что Демидовы могут не знать дальнейшую судьбу Кристины, Саша не стала и попыталась уснуть.
        Удивительная способность человека - помнить. Бесценное свойство человека. Память. Мы живем только в настоящий момент. Секунда, и все, что только случилось, уже перешло в хранилище памяти. И память у каждого из нас своя и свои воспоминания. Опыт. Прожитая жизнь. Саша прикрыла глаза.
        Как жить без памяти? Она вспомнила ночной звонок Стрельникова, как открыла дверь и увидела его. А еще она помнит лицо и голос родителей, помнит деда и бабушку, своих коллег, пациентов…
        Как жить без памяти? Может, в будущем человечество так изучит мозг, что сможет влиять на память, избирательно «чистить» определенные участки и стирать память о физической боли или горечь безвозвратных потерь. А может, появится какая-то специальная служба, и она будет заниматься исправлением памяти, вносить корректировку в нее. Может, тогда станет меньше преступников и подонков разных мастей. «Стер» как ластиком память, дал другое имя, поместил человека в другую среду, и нет преступника.
        Саша мотнула головой. Страшно. Как ни крути, но это будет другой человек, с другим отношением к жизни, с другими взглядами. Чужой человек.
        Вот и Кристина где-то живет эти два года. Мир ощущает, себя в этом мире. Приспособилась. Выжила. Что даст ей возвращение памяти? Кроме боли - ничего. А как простить предательство? Ее предали самые близкие люди, самые родные. И нужна ли ей после всего пережитого эта память? Станет ли она счастливее, вспомнив все? А имеет ли она, Саша, на это право - возвращать утерянное? Кто ее просит об этом?
        Вопросы, стучавшие молоточком в голове, мешали спать. Саша встала с постели. За окном шелестел ветер. Напротив гостиницы в кафе горел свет, доносилась музыка. Работает до утра. Нестерпимо захотелось кофе или хотя бы воды, но ничего похожего на графин она не обнаружила еще при заселении в номер. Идти беспокоить дежурную не хотелось. Саша, свернувшись калачиком, легла в постель.
        «А как же Настя? Кто поможет девочке? И смогу ли я жить с этим, зная, что где-то, забыв свою дочь, живет Кристина?»
        Утром, простившись с дежурной, она зашла в кафе и наскоро выпила кофе. Держа в памяти адрес, направилась на поиски Деми- довых.

* * *
        На третьем уроке у Ольги Дмитриевны неожиданно образовалось «окно». Ожидаемый еще на прошлой неделе кукольный театр наконец-то приехал в школу. Сквозь неплотно закрытую дверь спортзала до коридора доносился веселый детский визг.
        Видела ли она в своем детстве таких кукол? Ольга Дмитриевна прислушалась к себе. Никакие образы в душе и на этот раз не возникли. Пусто. Может, не видела она раньше этих кукол? Мысль о куклах засела в голове.
        Ольга Дмитриевна тихонько, стараясь не стучать каблуками, прошла по коридору на выход. Можно пройтись по магазинам. Она посмотрела на часы. К окончанию представления до следующего урока она успеет. У Марии Степановны скоро день рождения. Подарить надо что-то памятное. При мысли о подарке на душе стало тревожно.
        Последние два дня Ольга просто не находила себе места. Непонятные разрозненные мысли бились в голове. Что-то хотело прорваться наружу из прошлой жизни. Но в какой-то момент ее покидали силы, и она только беспомощно глотала слезы. Своих мыслей Ольга Дмитриевна пугалась. Если бы не школа и не эти дети, она и не знала бы, как дальше жить. А главное, ради чего жить. А еще она думала, что хорошо, что Савин уехал на конференцию и не надо бояться внезапной встречи с ним.
        - Ольга Дмитриевна! - Голос секретаря приемной директора школы догнал Ольгу на первом этаже. - Вас срочно просила зайти Тамара Максимовна.
        Юная секретарша смотрела на нее со второго этажа, наклонившись через перила.
        - Сейчас буду.
        На Ольгу Дмитриевну навалилась внезапная слабость. Держась за перила, она начала медленно подниматься на второй этаж. Казалось, кто-то невидимый привязал к ее сапогам неподъемные гири. Она догадывалась, о чем пойдет речь в кабинете завуча, и не ошиблась.
        Тамара Максимовна сидела за рабочим столом в своей обычной выжидательной позе, готовая к разговору.
        - Присаживайтесь, Ольга Дмитриевна. Разговор у нас с вами предстоит долгий.
        Тамара Максимовна блеснула маленькими злыми глазками. От этого взгляда предчувствие чего-то непоправимого с новой силой навалилось на Ольгу так, что она опять ощутила свою беспомощность, как во сне.
        - Я вас слушаю. - Ольга опустилась на стул и, чтобы унять дрожь, сжала руками до боли под столом свои колени.
        - Ольга Дмитриевна, у нас через две недели комплексная аттестация школы. Когда проверка коснется кадров, тогда сразу и выяснится, что вы не имеете права работать в школе.
        - Я все понимаю. Тамара Максимовна, но я ведь учусь. Я возьму в колледже справку о том, что я студентка-заочница.
        - Работая в школе, вы подставляете не только меня, но в первую очередь Олега Константиновича. - Тамара Максимовна на Ольгино возражение не обратила внимания. - Ваши отношения с директором ни для кого в коллективе не секрет. Оно и понятно, вы молодая красивая женщина, вероятно, без комплексов, - видя, как покраснела Ольга, Тамара Максимовна окончила обличение.
        - Что касается вашей заочной учебы, скажу одно - это хорошо. А если, не дай бог, всплывет какая-нибудь нелицеприятная история из вашей прошлой жизни? А у нас здесь, знаете ли, дети. Кто тогда за все будет отвечать? Олег Константинович. Вы хотите его подставить?
        «Господи, почему я должна подставлять именно Олега или еще кого? Чем и как? Разве я виновата, что ничего о себе не помню?» - Ольга вдруг ощутила, как в горле образовался комок.
        Тамара Максимовна говорила вполне дружелюбно, даже доверительно. Так, словно нелицеприятные истории действительно имели место в жизни Ольги Дмитриевны.
        Как бы она хотела сама знать все истории своей жизни, даже нелицеприятные. Она бы справилась со всеми историями. Она рассказала бы все истории Савину. Даже нелицеприятные. Она бы знала, как с ними, с этими нелицеприятными историями, жить дальше. И главное, она бы знала, что ей можно быть с Олегом всегда, всю жизнь.
        - Что же мне теперь делать? - затравленно спросила Ольга.
        - Да что уж теперь делать, когда проверка на носу? Пишите заявление по собственному желанию, и мне на стол. Как-то выкрутимся.
        - Хорошо. Заявление со следующего понедельника написать?
        - Я думаю, лучше вчерашним числом. Я вас больше не задерживаю. Заявление оставите у секретаря. - Тамара Максимовна без сожаления посмотрела на несостоявшуюся учительницу трудов.
        После разговора с Тамарой Максимовной желание идти в магазин пропало, и Ольга направилась к себе в мастерскую.
        Тревога не проходила. Сколько всего она передумала за эти два года. И не было ни минуты, разве что кроме занятий с учениками, когда она не пыталась вспомнить себя другой. Какой она была раньше? Кто у нее был в той забытой жизни? Была ли семья? Дети? А если были, то сколько их и какие они теперь? Вопросы и ни одного ответа.
        Страшно ей было особенно по ночам. Попытки вспомнить прошлую жизнь и вопросы без ответов не давали дышать в темноте. Она старалась и спать лечь как можно позже, порой до утра просиживая за учебниками. И только выплакавшись вволю, она чувствовала облегчение.
        Как бы она жила с этими вопросами, если бы не работа в школе, если бы не Савин? А с сегодняшнего дня и работы нет. Через год она получит диплом и вернется в школу. А как прожить этот год без Олега, и нужна ли она будет ему? И как жить, не видя Вику? Каждый раз, поправляя девочке непослушную челку, ей казалось, что подобное уже было в ее жизни.
        Слезы опять набежали на глаза. Чтобы как-то справиться с ними, она шумно вдохнула воздух. О Савине Ольга старалась и вовсе не думать.

* * *
        Переулок Северный Саша нашла сразу. Все дороги ведут в Рим. А здесь, в Дмитровске, все дороги вели в центр города к его главной площади, а потом расходились во всех направлениях. Конечно, местные жители ездили без указателей, срезая дорогу, укорачивая путь, петляли проулками. Саша ехала по самой, как потом оказалось, длинной дороге, делая огромный крюк, мимо площади. Дежурная в гостинице сначала пыталась растолковать заезжей гостье короткую дорогу, но, видя полное Сашино непонимание местных ориентиров, показала самый простой, хотя и не самый близкий путь.
        Дом Демидовых скрывался в саду. С весны и до самой осени дома за деревьями и вовсе не было видно. И теперь, после листопада, с улицы просматривался только фасад дома. Дубовая калитка плотно закрыта на щеколду. Саша в поисках звонка внимательно осмотрела не только калитку, но и забор возле нее. Ничего похожего на звонок, естественно, не было. Непонятно, как хозяева встречают гостей. Саша на всякий случай негромко постучала в калитку, и в тот же миг раздался громкий собачий лай. Вот вам и звонок. Хозяйка дома, услышав беспокойный собачий лай, прервала работу и вышла на крыльцо.
        - Звонок, на место! Кому говорю! - Голос прозвучал так серьезно, что Саша никак не ожидала увидеть доброе веселое лицо женщины. - Васильевич уехал с утра в лес, - открыв калитку, добродушно сообщила женщина. - Будет только вечером. А если донесете сами, так я вам сейчас отдам.
        Женщина махнула рукой в сторону сада, и только теперь Саша заметила большую корзину, доверху наполненную яблоками.
        - Мария Степановна, я не за яблоками. Я к вам.
        Саша заметила, как еле скрываемая тревога мелькнула на лице женщины.
        - Проходите. Мы калитку закрываем. И знаем друг друга все, а воровство иногда случается.
        - Меня зовут Саша, я приехала из Москвы по заданию редакции «Мы ждем тебя».
        Саша врала на удивленье легко и уверенно, надеясь, что эта миловидная женщина не попросит предъявить документы.
        - Пойдемте в дом, а то Звонок не даст поговорить.
        Приусадебный участок, с улицы выглядевший огромным, на самом деле оказался не бог весть каким большим. Идеальный порядок бросался в глаза. Деревья все побелены, дорожки посыпаны гравием, возле крыльца все выложено дешевой тротуарной плиткой.
        - Обувь не снимайте, так проходите, - предупредила Мария Степановна, - я еще сегодня не убирала.
        О том, что не разулась, Саша пожалела сразу, как переступила порог дома. Все в доме было убрано.
        - Проходите, присаживайтесь, а я чай приготовлю. Я сама еще не завтракала.
        - Я ищу вот эту женщину, - Саша протянула фотографию.
        Мария Степановна поставила поднос на стол и взяла в руки фото.
        - Ничуть не изменилась. Прическа, правда, сейчас другая. А так, - на глазах Марии Степановны появились непрошеные слезы. - Она это. А ведь не верила, что ее искать кто-то станет. Все говорила, если бы нужна была, так сразу бы искали.

* * *
        Лес дышал утренней свежестью. Влажный воздух, наполненный сыростью, напоминал о приближении осени. Мария Степановна, слегка наклонившись, медленно брела между сосен, осторожно сгребая ногою листву с кочек, похожих на грибное семейство. Грибов было мало. Если бы дождь прошел, а так откуда тем грибам взяться. Обычно за такое время удавалось набрать с полкорзины маслят, а сегодня на дне лежала одна мелочь. Мария Степановна оглянулась - муж шел почти след в след, то и дело наклоняясь к земле.
        «Черт пьяный», - уже без злости подумала Мария Степановна и двинулась в глубь леса. На мужа она еще сердилась.
        Во сколько вернулся вчера домой Дмитрий, она не слышала. Спала. Досмотрела новости, закрыла окна - ночи уже не летние. С возрастом ноги чувствовали сырость, начинало ломить в суставах, в пояснице. На улице возле калитки гудели мужики. Судя по громкому смеху, успели принять на грудь.
        «Надо ж было выйти и забрать старого домой, так нет, спать легла, - корила себя Мария Степановна. - Но пить-то зачем было? Приди ж ты домой, выпей, если душа просит, закуси. Так нет! Все на голодный желудок! Попробуй теперь, только заикнись о своей язве, я тебя, ирода, вмиг вылечу!»
        - Маша-а-а!
        Перепуганный голос Мити нарушил ровный строй мстительных мыслей Марии Степановны.
        - Сюда! Скорее! Маша!
        Мария Степановна, не подобрав гриб, бросилась на голос мужа. Может, плохо стало. Язва желудка, а он вчера выпил.
        Среди поляны, густо поросшей высокой травой, лежала женщина.
        - Ага! Из-за этой пьяни ты кричал как резаный! - Мария Степановна с презрением посмотрела на лежащую женщину. - И как вы только находите друг друга, ума не приложу!
        - Маша, разуй глаза! Ты что, не видишь - она еле дышит. Смотри, голова вся в крови.
        Дмитрий Васильевич, кряхтя, опустился на корточки и повернул голову женщины набок. Мария Степановна замолчала на полуслове, так и не высказав до конца свою жизненную аксиому о взаимопомощи пьянчуг. Она и сама уже видела, что лежавшая в траве женщина еле жива.
        - Вроде жива. Теплая. Что будем делать?
        - Господи, да что делать? Давай звони Игорю, чего стоишь! - Злость на мужа вмиг прошла, как и не было. Мария Степановна огляделась, в надежде увидеть где-то рядом обувь - не босая же по лесу она бродила, но, увидев запекшуюся на виске кровь, Степановна поняла, что вряд ли в таком состоянии та бродила по лесу. Скорее всего, ее просто бросили умирать. Даже не поленился кто-то и бросил несколько веток поверх женщины.
        - Да чем Игорь поможет? В «Скорую» надо звонить!
        Дмитрий Васильевич нащупал во внутреннем кармане мобильный телефон - подарок зятя на шестидесятилетие. Возмущался тогда, что напрасно тот деньги потратил. «Теперь ты, Васильевич, от Степановны и в лесу не отдохнешь. Ты, Митя, проверь, чтобы Степановна маячок, как в кино, не установила, а то под любым кустом найдет», - смеялись гости.
        Вот и пригодился подарок. Дмитрий Васильевич быстро набрал номер зятя. Уж его-то обязательно должны послушать. Как-никак, майор полиции. Да и не умел он изъясняться по телефону, чтобы в «Скорую» звонить. Почти вся жизнь и прошла среди этих сосен.
        - Ну, что ты возишься?
        - Ничего я не вожусь! Связи нет! - Дмитрий Васильевич оглянулся вокруг, словно эта связь должна появиться не иначе, как на деревьях. - Говорил вам, не нужен мне этот телефон. Не годится он в лесу! Давай беги к машине, неси покрывало. Положим и донесем. Хотя стой! Вроде на вид хрупкая - сам донесу.
        Васильевич опустился на одно колено, взял худенькое вялое тело на руки и поднялся.
        - Пойдем, чего стоишь! - беззлобно прикрикнул он, глядя на жену.
        Мария Степановна, подхватив корзину мужа, наполненную почти доверху грибами, бросилась вслед. Тонкая белая рука потерпевшей безжизненно колыхалась в такт движению.
        - Городская, - поделилась своим наблюдением Степановна.
        - Тебе-то откуда знать?
        - Чего здесь знать? Одета больно дорого и холеная вся такая. Ты на руки-то посмотри. Вот и приехали по грибы! Одна беда!
        Спустя час Демидовы доставили женщину в городскую больницу. Дежурный врач, бегло осмотрев потерпевшую, с диагнозом «закрытая черепно-мозговая травма тяжелой степени» направил прямо в реанимацию.
        В тот же день на место, где Демидовы нашли потерпевшую, прибыла следственная бригада. Оперативники внимательно осмотрели каждую кочку, каждый куст, но все безрезультатно. Кроме рассыпанных грибов, да следов, оставленных Демидовыми, ничего не было. Даже если следы преступления и были, то их активно затоптали сами Демидовы.
        Весть о находке в лесу быстро разлетелась в маленьком городке. Местное телевидение несколько раз показало короткий репортаж с места происшествия с просьбой, если кто располагает хоть какой информацией, обращаться в полицию по указанному телефону.
        Несколько дней городок жил этой новостью, строя догадки и предположения. Вроде даже кто-то видел женщину накануне, а может, только похожую. Несколько дней родители не пускали детей в лес, желтевший на окраине городка. Потом все успокоились, призабыли происшествие. Жизнь вернулась на круги своя.
        - Спасти-то наши доктора спасли ее. Мы так обрадовались с дедом. Сразу, как только нам позвонили из реанимации, что пришла в себя, мы с дедом в больницу. Думаем, может, помощь какая нужна. А выяснилось, что ничего ей, бедняжке, не надо. Даже себя не помнит. Врачи сказали, что последствие этого…
        - Стресса, - подсказала Саша.
        - Так и сказали, что стресс пройдет и память вернется. На поправку пошла, молодой сильный организм оказался, а вот вспомнить ничего так и не вспомнила. Потом уже ее перевели в область. А когда и там результата никакого, то направили в Москву в этот институт, все забываю, как он называется. - Мария Степановна замолчала, пытаясь вспомнить название загадочного института.
        - Сербского, - подсказала Саша.
        - Точно. Сербского. Это уже зять с дочерью ее и в Москву свозили. Пролежала она там недели три. Обследовали ее, лечили, а результата никакого.
        Мария Степановна опять посмотрела в окно. Разговор ей давался тяжело.
        - А что было потом?
        - Да что потом. Знаете, не шла она у нас с дедом из головы. Дочка у нас одна, работает учительницей здесь. Дом, сами видите, большой. Решили, раз нам бог ее послал, то пусть и живет при нас. А ее, значит, искали все это время? - горестно всплеснула руками Мария Степановна.
        - Искали. Ваша Ольга - это Кристина Лунина.
        - Вот, значит, как - Кристина. Мы-то не знали, как ее зовут. Уже потом, когда забрали из больницы, стали с дедом имена разные называть. Думали, может, свое вспомнит. Имя она сама себе выбрала, говорит, называйте меня Ольгой. Понравилось ей имя. Так потом и записали - Демидова Ольга Дмитриевна. Мы ее с дедом удочерили, - уточнила Мария Степановна. - Наш зять работает в районной полиции, майор, - не преминула отметить Мария Степановна, - так вот он и сделал все документы. Вы не думайте - все по закону. Вы считаете, что мы что-то нарушили, но виноваты только мы с дедом, это наше решение. - Мария Степановна засуетилась, в глазах появился испуг.
        Боялась Мария Степановна никак не за себя. Что им, старикам, будет? Боялась за зятя - вдруг он поступил не по закону и теперь ему придется отвечать? Ведь подумать только, с самой Москвы в их глушь приехала женщина, да еще с телевидения.
        - Значит, искали ее бедняжку все это время, все годы?
        - Вы все сделали правильно. - Саша никак не хотела расстроить женщину. - Редко кому в такой ситуации еще так повезет, как Кристине. Вы даже не представляете, сколько людей с потерей памяти оказываются на улице, годами колесят по стране в поисках себя. Сколько спивается, бродяжничает. Неугомонная человеческая душа требует ответа на вопрос - кто она такая?
        - Вот-вот. Ольга очень переживала. Все пыталась вспомнить, кто она. И в церковь к священнику ходила.
        - А где сейчас Ольга?
        - Как где? На работе. В школе.
        Ольга, со слов Марии Степановны, с жизнью в Дмитровске свыклась сразу, словно сама до недавнего времени жила в таком же небольшом городке. Вначале соседи с опаской относились к приблудившейся, высказывали опасения по поводу случившегося.
        «А вдруг она зарезала или убила кого, - сокрушалась соседка, - а теперь прячется от правосудия, а ты приютила. И не страшно тебе, Мария, жить с ней под одной крышей? Я бы ни в жизнь не приняла б такую. Может, она психическая какая? Может, сбежала из дурдома», - не унималась другая со- седка.
        Но, вспомнив умирающую Ольгу, которую нашли в лесу, и ее беспомощность в больнице, ни в какую убийцу Мария Степановна не верила, а уж что помнит, а чего не помнит, на то Бог ей судья. Да и на психическую не похожа. Глаза умные, добрые и речь образованная. Характер как у дочери - спокойный, покладистый.
        Со временем интерес соседей к Ольге пропал.
        - Скажите, как Ольга оказалась в школе? Она что, вспомнила, что раньше работала учительницей?
        - Нет, ничего она не вспомнила. Кажется, под Новый год или к Пасхе я затеяла шторы новые пошить. Так вот, села я за машинку, а она швы пропускает. Я уже и иглу сменила, а дела нет. Вот тогда Ольга мне и помогла. Как-то у нее получилось все быстро. Стежки такие ровные. Так штору и сшила сама. А потом расплакалась. Руки, говорит, помнят, как должно быть, а я ничего не помню. Мы-то обрадовались - нашла себе занятие по душе. Соседки сначала обращались, потом другие пошли заказы. Стала Ольга в город выходить, надо купить фурнитуру, пуговицы. Я ей здесь не помощница. Мы с дедом радовались. Вот так потихоньку и стала наша Оля к жизни возвращаться.
        Мария Степановна налила чай в чашки, подвинула ближе Саше сахарницу, пыталась разобраться, правильно ли она делает, рассказывая об Ольге.
        - Наша дочь Ирина в школе работает. Математику преподает. Окончила местное педучилище, потом уже заочно - институт. Господи, к чему это я веду? - спохватилась Мария Степановна. - Ах, да. В школе в середине учебного года у них уволилась учительница труда. Ира, зная, какая Ольга у нас мастерица, уговорила директора временно принять ее на работу. Другого выхода-то у них не было. Где взять в нашей глуши учителя? Все норовят подальше уехать, кто в область, а то и в Москву. Вот так наша Оля и стала работать в школе. А летом поступила в местное педучилище, на заочное отделение.
        - Спасибо вам и за разговор, и за чай.
        - Да за что благодарить? Лишь бы Ольге была от этого помощь.
        - Мария Степановна, мне надо обязательно встретиться с Ольгой.
        - Конечно, конечно. Вы пейте чай и ждите. Она скоро будет. А я пойду, кур надо покормить.
        - Мария Степановна, я, пожалуй, не буду вас задерживать, а лучше проеду к школе, встречу Ольгу.
        - Тогда езжайте в центр, к площади, а там спросите - покажут, куда дальше ехать.
        Школу Саша нашла без труда. До центра десять минут езды, поворот направо - знакомая дорога к больнице, немного вперед и следующий поворот, как и говорила Мария Степановна, ведет прямо к школе.
        Саша припарковала машину и посмотрела на часы. Судя по расписанию, которое ей дала Мария Степановна, до переменки оставалось двадцать минут. Она немного опустила стекло, и в салон машины просочился сырой прохладный ноябрьский воздух. Со двора доносились детские голоса. За школьным забором, в стороне от центрального здания, располагалась спортивная площадка. Маленькие детские фигурки в разноцветных ярких спортивных костюмах носились по площадке. Появился физрук, и крики стихли.
        Саша все время неотрывно следила за школьным двором. Кристина появилась на крыльце до звонка. Саша машинально посмотрела на часы. До конца урока оставалось десять минут, но, несмотря на это, Кристина спустилась с крыльца, прошла мимо спортивной площадки и задержалась возле физрука. О чем они говорили, из машины было не слышно. И вот наконец-то она вышла со школьного двора.
        Саша все это время внимательно всматривалась в силуэт женщины, боясь ошибиться. Женщина выглядела как на фотографии: стройная фигура, четкие красивые черты лица со следами умело наложенного неброского макияжа. Только прическа была другая. Вместо роскошных длинных волос - короткая стрижка, которая была очень к лицу, и еще тревожный неуверенный взгляд.
        Обычно так смотрят люди, которые решают внутреннюю проблему. Мимические мышцы хорошо контролируются на людях. Отсюда и ласковый взгляд, и улыбка, но стоит остаться наедине с собой, и контроль снижается. Вот так и Кристина. Пока говорила с коллегой - улыбалась, а оказалась за воротами школы - лицо осунулось, глаза потускнели.
        - Ольга Дмитриевна, - Саша вышла из машины, приветливо махнув ей рукой.
        Женщина остановилась и, не увидев никого, к кому б относился оклик, неуверенно направилась к машине.
        - Добрый день! Вы меня звали? - На лице появилась мягкая улыбка, и, если бы не беспомощный взгляд, она была бы поистине красавицей. - Вы меня знаете? - тревожно спросила женщина.
        - Да. Только вы не волнуйтесь. Мне надо поговорить с вами.
        - Я вас слушаю, - Ольга опять улыбнулась.
        - У меня к вам долгий разговор, может, проедем и где-то посидим, - предложила Саша.
        - Здесь рядом есть кафе.
        Ольга Дмитриевна поежилась. Тревога, не дававшая покоя, ожила. Все навалилось сразу: и увольнение с работы, и эта неожиданная встреча, и страх прошлого. Может, будь на работе Олег, она бы простилась с ним, и было бы легче на душе. А так…
        Страх, что эта незнакомая женщина знает ее прошлое, в котором есть, как говорила Тамара Максимовна, нелицеприятные моменты ее жизни, тревожно проступил в глазах. Страх Саша ощутила сразу.
        - Ольга, вам нечего бояться, - она пыталась успокоить женщину.
        - Я последние годы и сама не знаю, чего мне бояться, а чего нет.
        Ольга могла никуда не ехать с этой незнакомой женщиной. Она могла отказаться от разговора, которого боялась, но неуверенно шагнула к машине.
        - Вас зовут Кристина, или звали - это как вы сами решите, - начала разговор Саша сразу, как они уселись за столиком. - Вы попали в аварию. Это отдельная история. Если вы ее не вспомните, не страшно, - успокоила Саша. - После аварии вы оказались в местной больнице…
        - Все, что было после аварии, я очень хорошо помню, - перебила Сашу Ольга. - Простите, если я вам кажусь бестактной.
        - Все нормально. В Москве у вас осталась семья: муж и дочь. Я покажу их фотографию. Не спешите, внимательно посмотрите, возможно, вы их вспомните.
        Саша достала из сумки семейную фотографию Луниных.
        - Это моя дочь? Я почему-то всегда знала, что у меня есть дочь.
        Кристина внимательно всматривалась в лицо девочки. Она была очень похожа на Вику Савину, и Кристина улыбнулась.
        - Помните, как зовут вашу дочь?
        - Нет, - мотнула головой Кристина. - Сколько моей дочери лет? В каком она классе?
        - Должна была ходить в третий. Ваша дочь не оправилась после аварии, но теперь, я уверена, она обязательно выздоровеет.
        Кристина провела пальцами по лицу Насти и заплакала. Слезы медленно катились по ее щекам.
        - Вы так и не спросили о муже, - напомнила Саша.
        - Мне кажется, что я ему не нужна. Он мне ни разу не снился, и я никогда не старалась вспомнить его. Это плохо?
        - Не знаю.
        - Когда в голове пустота, трудно поверить, что это моя семья. Можно я фотографию оставлю себе?
        Кристина рассматривала лицо мужа. Мужчина, обнимавший ее в той жизни, был довольно красивый, и только. На мужа она смотрела, как обычно смотрят на брата или на соседа-подростка. «Любила ли я его? Скорее всего - да. Если бы только вспомнить как? Так, как Савина, или сильнее? Сильнее любить невозможно».
        - Как зовут мою дочь?
        - Настя.
        - Красивое имя. Как вы думаете, она узнает меня?
        - Узнает. Она о вас никогда не забывала.
        На этот раз Саша говорила правду. Если бы не Настя, она никогда не нашла бы Кристину.
        - Знаете, Саша, я ведь действительно ничего не помню, а то, что у меня есть дочь, я чувствовала. И еще девочка, - Ольга Дмитриевна тепло улыбнулась, - ученица моя так на дочь похожа. Я держала ее за руку, а в душе все замирало.
        - Кристина, вы все вспомните. Увидите свою семью и вспомните.
        - Я так боюсь. А если я не вспомню, тогда как мне жить?
        Кристина опять беззвучно заплакала.
        - У меня есть знакомый, очень толковый врач-психотерапевт. Я уверена, он вам поможет. Я думаю, что разумнее вначале проконсультироваться с ним, а потом встречаться с семьей.
        - Я согласна. Я сделаю все, как вы скажете.
        - Тогда решайте вопросы с работой и приезжайте в Москву. Я вас встречу, остановитесь у меня.
        - А можно поехать прямо сейчас. С работы меня уволили задним числом, так что я свободна. Я остановлюсь в гостинице. Мне не удобно вас стеснять.
        - Нет, - Саша была категорична, - жить вы будете у меня, и это не обсуждается. Если вы решили все свои дела, тогда мы можем ехать прямо сейчас.
        В дорогу Кристина, взяв самое необходимое, собралась очень быстро.

* * *
        В приемную Саша направилась сразу, как только окончила свой прием. На этот раз ассистентка, пригласив Сашу в кабинет Степанкова, постаралась ей даже улыбнуться.
        - Юрий Николаевич вас ждет. Вам чай или кофе? - прощебетало юное создание.
        Из предложенного Саше ничего не хотелось, но отказаться, заметив готовность девушки к действию, было неудобно. Пришлось остановиться на чае.
        - Что случилось? Ты чего звонил? Что-то с Кристиной?
        - Проходи садись. Что у тебя за привычка сыпать вопросами прямо с порога? - поморщился Степанков.
        - Где Кристина?
        - В соседнем кабинете. Она сказала, что будет там ждать тебя.
        - Да, мы договаривались. Я хочу поехать с ней к офису Лунина. Может, она что-то вспомнит. Я подумала, что она могла заезжать к Игорю на работу. А вдруг что-то получится. Как прошел сеанс, сдвиги есть?
        Сашина улыбка была полна оптимизма.
        - Сдвиги есть. Только Кристина отказалась от сеанса. Сказала, что сильно болит голова. Но ты можешь ее везти куда угодно. В любом случае она тебе скажет, что ничего не помнит.
        - Что ты мне этим хочешь сказать?
        - Только то, что в данный момент Кристина свое беспамятство симулирует. Я тебе, собственно, поэтому и звонил, хотел предупредить тебя.
        - Юра, ты серьезно?
        - Серьезней некуда. Хотя на сегодняшний день ни психология, ни психиатрия до конца не знают, что такое память, но поверь мне, я знаю, когда у человека амнезия, а когда он ее только симулирует. Знаешь, сколько раз меня приглашали как независимого эксперта проводить эти самые экспертизы? Так вот, наша Кристина - симулянтка.
        - Юра, погоди. Зачем это ей?
        - Не знаю.
        - А как ты эту симуляцию определил?
        - Детектора лжи, если ты об этом, конечно, у меня нет, - засопел Степанков. - Я разработал прибор для определения очагов торможения в коре головного мозга. Осталось получить патент на изобретение, - с гордостью признался Степанков. - Кроме тебя, еще никто не знает.
        - Ну и как твой прибор соотносится с памятью Кристины?
        - Значит, слушай: в коре есть центры, это ты знаешь с института, и чем функция проще, тем центр больше и имеет более определенную, более-менее четкую локализацию. Это относится к движению, обонянию, осязанию и так далее. Но память - это крайне сложная функция, и центра как такового в коре нет. Он рассеян в мозге, поэтому многие зоны отвечают за память. А теперь переходим к практике. Скажи, ты помнишь свой первый поцелуй, скажем, со Стрельниковым?
        - Помню.
        - А вот десятый, двадцатый ты уже не помнишь.
        - Нет.
        - И правильно. Первый ведь чем сопровождался? Эмоцией. Сердце билось, дыхание перехватывало от его прикосновения. Так было? Вот! То, что мы эмоционально пережили, помнится дольше. На всю жизнь, - Степанков начал читать ей лекцию.
        - Знаешь, мы на первом курсе пришли первый раз в анатомку, - вспомнила Саша, - а я на первую стипендию купила дорогущие французские духи. Так представь, стоит мне теперь услышать от кого-нибудь запах этих духов, и в памяти всплывает анатомка.
        - Вот! Что и требовалось доказать! На этом принципе базируется работа моего прибора. Погружая в гипноз, я выявляю ассоциации пациента с тем или иным действием, понимаешь?
        - Нет, - честно призналась Саша. - Юрочка - ты настоящий гений. И этот факт бесспорный. Ты - настоящий доктор наук и настоящий друг, только объясни мне, как простому смертному, что с Кристиной?
        - Вот так всегда. Тебе подавай конечный результат. Ну что я могу тебе сказать, кроме того, что уже сказал?
        - Мне что делать?
        - Поговори сама с ней. Прогуляйся, сходите в магазин. Все женщины это любят. Может, такое увлекательное действие ей пойдет на пользу, и она все тебе расскажет сама. Я правда не знаю, как с ней быть.
        Насчет того, что все женщины одинаково относятся к покупкам одежды, знаток человеческих душ Степанков на этот раз ошибался. Саша могла об этом поспорить, приводя в пример некоторых знакомых, для которых поход в магазин - сущее наказание. Но спорить не стала.
        - Юра, а может, твой прибор не совсем правильно работает, ведь он, как я понимаю, еще в стадии апробации? Ты бы видел, как она переживает, что не сможет узнать свою семью. Я думаю, надо сюда пригласить Лунина и Галину Адамовну.
        - Соседей, садовника, домработницу, - продолжил список Степанков.
        Саша в недоумении смотрела на него. Первый раз в жизни она хотела поругаться с Юрой Степанковым. Она даже не услышала стук в дверь и только заметила кукольное личико, некстати появившееся в дверном проеме. Завидев «ассистентку», Степанков расплылся в улыбке.
        - Юрий Николаевич, - пропищало юное создание, - к вам какой-то Лабоцкий, а может Лапотский. Говорит - договаривался с вами.
        - Пусть подождет. Организуй ему чай. Саша, дело даже не в приборе, - Степанков вернулся к прерванному разговору, - я заметил, что Кристина меня узнала. А как нам всем дальше быть, я подумаю, - сказал напоследок Степанков.
        Если верить Степанкову, то ехать к офису Лунина действительно не было смысла. Оставался, как и советовал тонкий знаток женских душ, только шопинг.

* * *
        Весь вечер, готовя ужин, Саша пыталась начать разговор с Кристиной. Но все не получалось. Вначале Кристина стала делиться кулинарными рецептами от Марии Степановны, и было непонятно, действительно это рецепты Степановны или Кристина вспомнила их из своей прежней жизни. Перебивать увлеченный рассказ Саше было неудобно.
        Потом Кристине позвонил какой-то Савин. Увидев ее смущение, Саша пошла в столовую, чтобы накрыть на стол к ужину. И как только она улучила удобный момент, чтобы начать нелегкий разговор, так Стрельников вернулся домой раньше обычного. Потом они все вместе долго ужинали. И Саша решила, что лучше важный разговор перенести на утро.
        После выпитого вина и позднего ужина Саша никак не могла уснуть. Информации, полученной за последние дни, было столько, что она с трудом укладывалась в голове. Чтобы ни о чем не думать, Саша тихонько пошла в гостиную и включила спасительный телевизор. На экране, занимавшем половину стены, мельтешили герои очередного сериала. Мысли начали опять крутиться вокруг Степанкова, его прибора и его гипотезы. Посидев так с полчаса, Саша еще раз посмотрела на часы. Половина второго ночи, надо идти и ложиться спать.
        Проснулась она внезапно, как от толчка в спину. В тишине было слышно каждый шорох, но не это ее разбудило. Набросив халат на плечи, тихонько, чтобы не разбудить Стрельникова, она вышла в гостиную. Из неплотно прикрытой двери кабинета пробивалась тоненькая полоска света. Саша на цыпочках подошла к двери и тихо ее приоткрыла. За компьютером сидела Кристина.
        - Кристина, - Саша старалась придать голосу ровные нотки, - я думаю, пришло нам время поговорить, раз вы не спите.
        - Хорошо. - Кристина обернулась. - Вы не подумайте ничего. Просто мне… Я искала в интернете информацию о своей семье. Бывшей семье, - добавила Кристина.
        Она так беспомощно обняла себя за плечи, словно пыталась защититься от невидимой угрозы.
        - …С Игорем я познакомилась совершенно случайно. Это уже потом я поняла, что люблю его. А вначале он мне показался самовлюбленным и самоуверенным типом, знаете, из тех, которые настойчиво добиваются своей цели. Но вышло иначе. Я влюбилась в него. Правда, не сразу. Игорь сделал предложение. Сыграли небольшую свадьбу. Ухаживать он не умел, вернее, на ухаживания с цветами и долгими провожаниями у него реально тогда не было времени. Поначалу я даже ревновала его к работе. Только напрасно… Настоящая ревность пришла позже. И работа, как оказалось, была ни при чем, - Кристина тяжело вздохнула и замолчала.
        Саша с трудом верила, что прожитые годы так просто поместились в несколько предложений.
        - Галине Адамовне я не понравилась. Она, как мать, хотела, чтобы сын нашел себе жену получше, породовитее, что ли. А кто я? Девушка из детдома.
        - Подождите, как из детдома? - Саша с недоверием посмотрела на Кристину.
        - Господи, вы правы. Что я говорю? - в голосе Кристины послышались слезы. - Я тогда солгала. Вспомнила первый горький опыт не сложившейся семейной жизни и со- лгала.
        Подумала, если расскажу всю правду о себе, о спившихся родителях, то опять наступлю на одни и те же грабли. Да и Галина Адамовна придерживалась мнения, что только девушка из хорошей семьи способна создать собственную хорошую семью. Как по кальке. А кому мне было подражать?
        - Кристина, вы только не оправдывайтесь. Вы жили своей жизнью, и не надо думать, кто и как бы поступил, окажись на вашем месте.
        Саше было больно смотреть на Кристину. Разговор той давался явно с трудом. «А насчет граблей - Кристина права. Иногда кажется, что некоторые люди их постоянно носят с собой только затем, чтобы обязательно на них наступить», - подумала Саша.
        - После смерти родителей и пропажи сестры я подумала, что такой ответ будет самым правильным. Меньше расспросов. - Кристина взяла себя в руки и продолжила свою исповедь. - Думала, расскажу все Игорю позже. Только его, как оказалось, моя жизнь до встречи с ним вовсе не интересовала. Мне показалось, что он даже обрадовался, когда узнал, что у меня нет родни. Не надо никому уделять внимания и не надо зря тратить время на людей, которые ему заведомо неинтересны. Так и вышло само собой, что я солгала ему.
        - Кристина, вы были счастливы с Луниным?
        - Только первый год после свадьбы. Мы друг без друга жить не могли, а потом у Игоря началась привычная личная жизнь, о которой я ничего не знала. Мне начали звонить женщины и делиться впечатлениями, подробно рассказывая мне о похождениях мужа. Я не хотела верить, придумала себе, что кто-то позвонил из зависти. Так ведь бывает?
        - Бывает, - улыбнулась Саша, вспомнив фотографию, полученную по электронной почте, и все свои недавние сомнения.
        - А когда поняла, что разрешаю себя постоянно обманывать, решила, что уже ничего не изменить, и собрала свои вещи. Только Игорь чудом раньше приехал домой. Божился, что ничего подобного не повторится никогда. И я поверила. Может, у него кто и появлялся, но мне больше никто не звонил. Я старалась не анализировать его задержки на работе, не искать причин этим задержкам. Потом появилась Настя. Игорь взялся за старое. Опять появились женщины. И я поняла одно: если семейная жизнь не удалась, то сидеть и жалеть себя - не выход. Я попросила Игоря, чтобы он мне купил ателье. Галина Адамовна тогда поддержала меня. Думаю, она обо всем догадывалась. После рождения Насти она стала относиться ко мне лучше, а может, видя мою жизнь, жалела меня. Я, собственно, и ателье открыла, чтобы скопить денег и уйти от Игоря. Мне надо было купить жилье, иначе Игорь отсудил бы у меня дочь. Жить без Насти я не смогла бы. Легче умереть, чем оставить своего ребенка. Но так ничего и не сбылось, - Кристина печально улыбнулась. - Получилось, что я всю жизнь с Игорем прожила, словно писала черновик.

* * *
        Тот день начался обычно. В ателье Кристина приехала рано и принялась за текущую работу: подписывала заказы на пошив костюмов, занималась эскизами, готовила коллекцию платьев на школьный выпускной вечер. В дверь настойчиво постучали. Не дождавшись обычного «входите», женщина открыла дверь. Достаточно было одного взгляда, чтобы сердце забилось в груди.
        - Анита? - Радости не было предела, как не было предела удивлению.
        Женщина улыбнулась, сняла парик и темные очки, вытянула заколку из волос, и те волной рассыпались на плечи.
        - Ну, хватит, хватит. Ты же знаешь, я с детства не люблю этих нежностей. А ты, смотрю, неплохо устроилась, сестренка. - Анита позволила себя обнять и обвела взглядом кабинет.
        На лице появилось неудовольствие. Все как в детстве.
        - Сколько лет мы не виделись? Где ты была все это время?
        - Искала, как и ты, теплое местечко. Но у тебя, вижу, получилось все гораздо лучше, чем у меня.
        - Подожди, Анита, ты в чем-то меня упрекаешь? - опешила Кристина. - Я тебя искала, пока не поняла, что ты домой не вернешься. - От обиды навернулись слезы. - И ждала тебя…
        - Если ждала, то почему не дождалась? - Анита чувствовала несправедливость своих нападок, но остановиться уже не могла. Кто считался с ней, кто думал о справедливости по отношению к ней?
        - Знаешь, - после короткого замешательства Кристина пришла в себя, - я действительно никуда не собиралась уезжать. Думала, поступлю в местное ПТУ. Я жила в их общежитии. Сразу после… пожара. А Светлана Павловна, ты ее должна помнить, она жила в доме напротив, настояла, чтобы я поехала поступать в институт. Я думала, конкурс не пройду. А потом надеялась, что если даже и прошла, то вызов затеряется, пока дойдет в нашу глушь. А получилось все так, как получилось. Ладно я, но матери ты могла хотя бы раз позвонить? Она изводилась вся. Как чувствовала, что больше тебя не увидит, - совсем тихо добавила Кристина.
        - Не смеши, матери никогда не было дела до меня. У нее на первом месте всегда была ее любимая дочь Тина. А я так - придаток к тебе. Все лучшее тебе, а мне - что останется. Мы ведь были неразличимы, - детская обида проснулась в душе, - но ты у нас была особая! Отличница, труженица, гордость класса! А потом уже я. Подбирала все после тебя. И даже тех идиотов, которых ты отшивала. А ты теперь говоришь, что я кому-то была нужна.
        - Анита, не говори глупости. Вспомни, как мы жили. Ты даже не знаешь, как умерла мать?
        - Знаю. Рассказали. Только не старайся меня этим разжалобить. А как мы жили, я помню. Поэтому и пришла к тебе.
        - И что ты хочешь?
        Разговор не получился. Кристина с сожалением смотрела на сестру. Не так она представляла эту встречу.
        - Что я хочу? Ничего особенного. Просто чтобы ты немного помогла мне. Вот и все.
        - Конечно, помогу. Только скажи, как и чем?
        - Деньгами.
        - Деньгами?
        - А что тебя так удивляет? Я навела кое-какие справки. Лунин твой никак не бедный мужик. Так что помочь сможет. А особенно когда захочет узнать правду о жене. Ты ведь не говорила ему ничего: ни как мать сгорела по твоей вине, ни как прикинулась сироткой? Вряд ли ему понравится, что жена врала с первого дня знакомства. А муж у тебя с придурью, я сама это знаю, - нагло улыбнулась Анита. - Сразу подаст на развод. И не допустит, чтобы такая аферистка, как ты, воспитывала его дочь, наследницу семейного капитала.
        - Ты не сможешь этого сделать.
        - Смогу. Спорим? Хотя мы можем все решить и без Игоря. Но тогда платить придется тебе, чтобы Игорь не знал. Сможешь?
        Кристина затравленно кивнула головой.
        - Ты забываешь, что еще есть суд. При разводе ребенок останется с матерью, - пролепетала Кристина.
        - Правильно. Но не забывай, что у твоего мужа связи, деньги и адвокаты. Свою дочь ты точно не увидишь. Я же говорю тебе - Игорь с придурью!
        - Суд на стороне матери, - стояла на своем Кристина.
        - Да, на стороне матери, но это в том случае, если мать такая добропорядочная, как ты. А если вот такая?
        Анита достала фотографии. Кристина завороженно посмотрела на снимки, не веря своим глазам. Это же она развлекается в баре, потом - на даче в кругу мужчин. Дальше можно было не смотреть. Для суда достаточно и этих двух, чтобы понять, какую разгульную жизнь ведет истец.
        - Что ты хочешь? - наконец-то сообразила Кристина.
        - Вот с этого и надо было начинать разговор. Я же сказала - хочу денег. Ну, совсем немного, - откровенно издевалась Анита.
        Саша могла ни о чем не спрашивать. Что было дальше, она догадывалась сама.
        - Я платила из своих денег, тех, что копила на жилье. Анита оставила адрес, на который я каждый месяц отвозила деньги. Знаете, я даже не сердилась на нее и деньги отдавала без сожаления. Мой бизнес начал приносить неплохой доход. К тому времени у меня уже образовался круг постоянных покупательниц. Было много заказов. Я бы все равно скоро купила квартиру и ушла от Игоря. И дальше ей помогала бы. Мне по-настоящему было жаль Аниту.
        - Вы так больше и не встретились?
        - Нет. Анита так ни разу за деньгами ко мне не приехала. Я подумала, что ей совестно было встречаться. А потом, через год или около того, Анита приехала ко мне домой. Как сейчас помню. Была осень.
        Осень пришла внезапно. В понедельник Кристина на работу не поехала. Работы такой, что требовала ее присутствия в ателье, не было. Да как говорится - хорош тот начальник, без которого производство не останавливается. Кристина была из их числа.
        Они с Настей возились в саду, когда охранник сообщил, что к хозяйке, то есть к ней, приехала подруга детства.
        При одном слове «подруга детства» голова у Кристины пошла кругом. Никаких подруг, да еще детства, у нее не было. Недоброе предчувствие оправдалось. По аллее, ведущей в сад, шла Анита. Выглядела она неузнаваемо. Незастегнутый серый плащ красиво открывал стройные ноги, черные волосы вместо платинового парика только оттеняли правильные черты лица. Бессменные темные очки скрывали так похожие глаза.
        - Привет! Племянница? - Алина присела возле девочки. - Хорошенькая. Похожая на нашу бабушку. Ты не находишь? - Она так пристально посмотрела в глаза Кристине, что на миг показалось, что их отношения только приснившийся кошмар.
        Настя действительно отдаленно напоминала прабабушку. Курносый нос, немного раскосые глаза, удивленный любознательный взгляд. Они-то были похожи на красавицу Натку.
        - Надо срочно поговорить. - Анита с интересом смотрела на перепуганную сестру. - Собирайся, поедем в одно место. Да не бойся ты так. Это недолго, туда и обратно. И паспорт не забудь, - добавила Анита, видя замешательство Кристины.
        - Настенька, иди поиграй. Я с тетей поговорю и сразу приду к тебе. Пойдем в дом, - пригласила сестру Кристина.
        - Надо проехать. Настю бери с собой. Или ты хочешь, чтобы твой муж застал меня здесь? Если нет - тогда собирайтесь. Я вас здесь подожду. Поедешь вслед за мной.
        Уточнять, что за неотложное дело, Кристина не стала. Взяв в охапку дочку, она быстро направилась в дом. Взбежав на второй этаж, она в суматохе достала со шкафа первую попавшуюся под руку одежду. Хотелось побыстрее уехать из дома.
        - Нет, ты мне скажи, как ты могла отхватить Лунина? - спросила Анита Кристину, перед тем как сесть в машину.
        - Так получилось. - Кристина взяла себя в руки.
        - Но я лучше, - со вдохом сообщила Анита - Он мне сам сказал, что я лучше. Ты пресная в постели.
        - Кто сказал?
        - Твой Лунин. Вот смотри, - Анита почти насильно сунула в руки Кристине пару фотографий.
        Кристина плотно закрыла дверь машины, чтобы Настя не слышала разговора, и бегло взглянула на глянец: Анита сидела в кафе с Луниным. На следующей фотографии она была одна, только стояла в спальне их городской квартиры.
        - Знаете, Саша, - Кристина вытерла набежавшие слезы, - меня ничем уже было не удивить. Я тогда Аните так и сказала. Вернула ей фотографии и села за руль. Мне даже смешно стало оттого, что Анита меня этим хотела удивить или обескуражить. Откуда ей было знать, что, будь на одну любовницу у Игоря больше или на одну меньше, мне уже было совершенно безразлично.
        Дойдя до самого главного, Кристина замолчала. По ее лицу пробежала еле заметная тень.
        - Анита с водителем ехала позади меня, а потом в какой-то момент я потеряла их машину из вида. Когда до трассы оставалась пара километров, с проселочной дороги прямо на меня вылетела их машина, я сразу по тормозам, а тормозная система не работала. Последнее, что помню, как педаль проваливается под моей ногой и еще испуганные глаза Насти. Теперь я понимаю, что все было продумано до мелочей. Поэтому и паспорт Анита так настойчиво просила взять с собой. Еще смутно помню, как меня кто-то бросил в багажник.
        - Больше ничего не помните?
        Саша была уверена, что добавить Кристина не сможет ничего.
        - Помню лес. Небо. Мужчина достал удавку, я все понимала, но страха не было. Я только подумала, что Настя будет расти без меня. А потом откуда-то взялись грибники. Мужчина меня сильно ударил ботинком под ребра и побежал в глубь леса. Все. Больше я ничего не помню. Мария Степановна мне много раз рассказывала, как они нашли меня, как мужа ругала, как тот нес меня на руках. Ничего не помню. А дальше вы все сами знает.
        - Кристина, почему вы Юрию Николаевичу не сказали, что память вернулась?
        - Испугалась, - тихо проговорила Кристина. - После первого сеанса, сразу, как только Юрий сказал открыть глаза, я поняла, что все помню. Каждую мелочь. И его тоже помню. Понимаете? Все помню. Такое чувство, что пелена с глаз спала.
        Кристина замолчала, и Саша подумала, что она сейчас заплачет.
        - Мне последний месяц начали сниться сны. Притом какие-то отрывки разговоров, сад, кухня. Я стала узнавать лица, которые видела в предыдущих снах. Я начала вести дневник. Просыпалась и сразу все подробно записывала, чтобы не забыть. А потом вдруг поняла, что это не сны, а мои воспоминания. Воспоминания из моей жизни… А здесь уже после первого сеанса я вдруг поняла, что знаю, что было дальше, то, чего недосмотрела во сне. А потом Юрий на меня так посмотрел, что я поняла, что он догадывается, что я его узнала.
        - И поэтому вы отказались от повторного сеанса?
        - Да. Я испугалась, что Юрий все расскажет Игорю, ведь они друзья, и тогда мне придется вернуться к Лунину обратно, и кошмар той семейной жизни никогда не окончится. Тогда я решила, что заберу Настю, и мы сразу уедем из Москвы. Потом я позвонила бы Игорю. У меня достаточно аргументов, чтобы убедить его оставить меня и Настю в покое.
        - Кристина, вы же понимаете, что так вопрос не решится. Игорь стал бы искать вас.
        - А какой у меня еще есть выход? Я вначале подумала о Дмитровске, а потом решила, что Юрий обязательно скажет Игорю, где меня искать.
        - За Юру я не могу поручиться, они друзья, но почему вы со мной не поговорили?
        - Саша, не сердитесь на меня. Я была в таком состоянии, что никому не верила, кроме… Да это, собственно, не важно, кому я верю.
        - Кристина, это очень важно. Важно, что в вашей жизни есть человек, на которого вы можете положиться, к кому вы можете обратиться в трудную минуту. Я думаю, он вам звонил вчера.
        Кристина кивнула головой.
        - Вам надо встретиться и поговорить с Луниными. Только вместе вы найдете правильный выход из ситуации.
        В кабинете повисла тишина. За окном начинался рассвет.
        - Саша, расскажите, как вы меня нашли? - первой очнулась Кристина.
        - Юра меня попросил проконсультировать Настю. Это было в середине августа. Я поехала в Грибово. Потом мне приснился сон. Ваша сестра просила у вас прощения. И тогда я поняла, что вы живы. Потом Юра провел со мной очень сложный сеанс. И я сама вас увидела живой. Ваша сестра подсказала мне, где вас надо искать. Вот так все и случилось.
        Саша, стараясь со всех сил, чтобы рассказ получился без сгущения красок, опуская подробности, рассказала жизнь Луниных за последние два года.
        - Бедная моя девочка, - еле слышно прошептала Кристина. - Господи, как же я хочу ее обнять и взять на руки.
        Кристина все это время напоминала маленького болванчика. Обняв себя за плечи, она, не замечая того сама, медленно раскачивалась на стуле.
        - Кристина, Настя выздоровеет, будет бегать и говорить, я это знаю. Вы мне верите?
        Кристина утвердительно кивнула головой. Она безоговорочно верила Саше.
        - Настя единственная, кто чувствовал, что вы живы. Она ждала вас все это время. Считайте, что ваша дочь и спасла вас.
        - Я схожу в церковь и закажу молебен за упокой души Аниты. Завтра.
        - Чтобы простить, не нужны никакие атрибуты, - сказала Саша. - А теперь давайте постараемся немного поспать. Я вам дам снотворное, иначе вы не уснете.
        Саша пошла в кухню, где на одной из полочек была домашняя аптека. Растительные капли со слабым снотворным эффектом она изредка сама покупала Стрельникову накануне командировки, когда тому требовалось лететь самолетом.
        Стрельников до безобразия боялся летать. Всегда, когда только возможно, Павел старался обходиться без самолетов. Но если полет был неизбежен, она покупала это чудодейственное лекарство.
        Саша накапала капли Кристине, а оставшиеся залпом выпила сама.
        - Кристина, что вы будете делать завтра?
        - Я должна встретиться с Игорем. Я хочу забрать Настю и уехать в Дмитровск. Думаю, это самый лучший и самый правильный выход для всех нас. Мне только жаль Галину Адамовну. Ей будет тяжело расстаться с Настей. А я готова начать жизнь с чистого листа. Без черновика, - сонно сказала Кристина.

* * *
        Лунин, опустив руки в карманы брюк, подошел к окну. Разговор ему давался с трудом. И теперь ей не оставалось ничего, кроме как рассматривать его ровную спину.
        - Кристина, - насмотревшись вдоволь в окно, Лунин повернулся к ней лицом и присел на подоконник, - давай начнем все сначала.
        - Игорь, у нас теперь так много этих «начал», что я не знаю, с какого начать.
        В столовой повисла напряженная тишина.
        - Кристина, давай попробуем.
        - Мы ничего не станем пробовать. Даже если я тебя прощу, а со временем у меня это получится, то я ничего не смогу забыть. Повторно забыть, - Кристина грустно улыбнулась. - Я не смогу забыть небо над головой в лесу, потолок в реанимации, бессонные ночи. Я больше ничего не хочу забывать в своей жизни.
        - Кристина, у нас есть Настя. Мы ей оба нужны. Давай думать о ней, - напомнил Игорь о дочери.
        - Я заберу дочь, и мы уедем.
        - Нет. Настя нуждается в лечении.
        - Игорь, мне сказала Саша, да и тебе тоже, что Насте никакое лечение не нужно. Она будет со мной, и все наладится. И я ей верю.
        - Я тоже верю Саше, но Настя и моя дочь…
        - Поэтому мы поедем к твоему адвокату и попробуем с его помощью решить все максимально безболезненно для нас, - предложила Кристина.
        - У тебя кто-то есть? Как я не догадался сразу! А я здесь распинаюсь перед тобой!
        - Не кричи. Я ведь даже не спросила, почему ты меня не искал. А мог бы… Ладно. Позвони своему Лагунову.
        - Ты поедешь в Грибово?
        Кристина отрицательно мотнула головой.
        - Игорь, привези, пожалуйста, сюда Настю. Мы, если ты не против, поживем пока здесь, а потом поедем в Дмитровск.
        - Кристина, зачем уезжать в какую-то дыру? Почему не остаться здесь? Я… если ты не разрешишь, приходить сам сюда не стану. В конце концов - это наша квартира.
        - Вот именно, что наша. Игорь, «нас» нет. В Дмитровске мне так хорошо, как было в далеком детстве дома. Когда были только мама, Анита и я…
        - И другой причины нет?
        Она не стала отвечать на вопрос.
        - Хорошо, - согласился Лунин.
        Ничего хорошего не было. Он вдруг осознал, что за два часа, проведенные с Кристиной, он окончательно потерял не только ее, но и дочь. И никакой шантаж не шел в сравнение с этой потерей. «Теперь и шантажировать уже нечем, да и некому», - подумал Лунин.
        Все познается в сравнении. От этого осознания ему вдруг стало так пусто и тоскливо на душе, что показалось, что он куда-то проваливается. Он хотел собраться с силами и попросить у Кристины за все прощение, но вместо этого снова повернулся к окну и стал безразлично смотреть, как падает, кружась, на землю снег…
        Телефон внезапно звякнул в кармане, и от философского настроения у Лунина не осталась и следа. Он достал телефон и поморщился. Разговаривать с Андреевой у него не было ни желания, ни сил.
        - Да, - коротко ответил Лунин.
        - Игорь, не берите грех на свою душу, - попросила Саша. - Поверьте, рано или поздно за все приходится платить. И часто, к сожалению, приходится отвечать тем, кого мы больше всего любим.
        - Хорошо, - собравшись с силами, пообещал Лунин и дал отбой.
        Он понял все и даже не стал спрашивать, откуда Саша знает об Эдике.
        - Завтра утром я привезу Настю, - пообещал Лунин.
        Не прощаясь, он вышел из квартиры, запер за собой дверь и на ходу набрал номер телефона.
        - Как дела? Жив еще?
        На том конце утвердительно ответили и стали ждать дальнейшего распоряжения. Лунин шел к машине и молчал, все еще сомневаясь в принятом решении.
        - Как быть? - ожила трубка.
        - Вывезите подальше от стройки и… пусть катится ко всем чертям, - распорядился Лунин.
        От принятого решения ему вдруг стало легче. «Может, Эдик в рубашке родился? - суеверно подумал Лунин. - Ведь, будь готов котлован, его вчера и схоронили бы. Значит, не судьба».
        Эпилог
        Саша зашла в приемную и только собралась спросить, на месте ли Юрий Николаевич, как юная «ассистентка», опередив вопрос, сама предложила ей пройти в кабинет Степанкова.
        - Юр, что с девочкой? Мне показалось, что глаза у юного создания на мокром месте. Тебе не стыдно?
        - Знаешь, Саша, что я решил?
        - Нет.
        Саша с удовольствием опустилась в кресло для посетителей и с таким же удовольствием стала рассматривать Юру Степанкова.
        - Я решил, что отныне у меня не будет никаких «ассистенток». Толку от них никакого, только одна головная боль.
        - А я тебе давно говорила - женись.
        - Да ну тебя, - вяло сопротивлялся Степанков. - Со следующего понедельника в приемной будет секретарь. И точка.
        - Сколько лет этому юному созданию?
        - Пятьдесят два. Валентина Петровна - старший лаборант кафедры. На кафедре ожидаются перемены, а новая метла, сама знаешь, как метет. Вот я и предложил ей перейти ко мне. Она не против. А вот ты о чем подумала сразу?
        Степанков снял очки, подпер подбородок кулаками и хитро улыбнулся.
        - Ты что, пил?
        Наконец-то Саша уловила причину внутреннего веселья Степанкова.
        - Слезы юных созданий на меня так действуют, что впору напиться. А ты чего, собственно, пришла?
        - У меня для тебя две новости. С какой начинать?
        - Начни с той, что поновее, - посоветовал Степанков.
        - Во-первых, ты был прав насчет моего отделения. Представляешь, Быстрицкая ушла…
        - Стой, - перебил ее Степанков. - Дальше я сам: Елизавету главный назначил заведующей. Так?
        Саша кивнула головой.
        - Значит, Дудник тоже вернулся в отделение.
        - Да. И еще Владимиру Ивановичу Елизавета предложила место ординатора, - добавила Саша.
        - И тебе тоже?
        - И мне тоже, - призналась Саша. - Ты не рад?
        - А у меня есть выбор?
        - А вторая новость, - продолжила Саша, - мы все: ты, я и Стрельников приглашены на крестины к Савиным! Ольга тебе еще сама позвонит.
        - Это сколько новорожденной?
        - Скоро месяц! Девочку назвали Сашей. В мою честь. Будет Александра Олеговна Савина, - гордо сказала Саша.
        - Это только потому, что родилась девочка. А вот если бы родился мальчик, - мечтательно сказал Степанков.
        - А если бы родился мальчик, то был бы Саша. Александр Олегович Савин. В мою честь, - засмеялась Саша.
        - Савины не собираются переезжать в Москву?
        - Не знаю. Приедем, сам и спросишь у них.
        - Саша, а ведь Галина Адамовна - единственная, кто верил, что ты поможешь Насте. Откуда у вас, у женщин, это чутье?
        - От природы.
        Саша вспомнила свой приезд в Грибово, а еще она подумала об Аните. Говорят, что душа, покинув тело, ищет себе новый дом для новой жизни и приносит в него наследие добрых и плохих земных деяний…
        - Вот только битого, пролитого да прожитого мы не можем воротить, - вздохнула Саша.
        - Мудрая ты, Сашка, только неверная и упертая. Ну, скажи, зачем тебе та больница и нервотрепка? Чем тебе здесь плохо?
        - Очень хорошо. Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна за все.
        Саша наклонилась через стол и поцеловала Степанкова в пухлую щеку.
        notes
        Примечания
        1
        Речь идет о событиях, описанных в романе Аллы Демченко «Горький привкус счастья».