«ГЗ» Александр Ермак
        # В 2007 году в главном вузе страны - МГУ происходит ряд необъяснимых взрывов, пожаров и смертей. Журналист ведущей газеты пытается разобраться в причинах происшествий в Университете. В его поле зрения оказываются террористы, обиженные студенты, масоны, последователи каббалы и еще - «Черный аспирант». Журналист вынужденно погружается в научный мир, проводит дни и ночи в засадах, плутает по лабиринтам загадочного Главного Здания Университета и однажды выходит на след…
        Александр Ермак
        ГЗ
        (роман)
        Автор выражает признательность всем небезучастным к судьбе Университета людям, чьими трудами он пользовался при написании этой книги.
        Взрывы и пожары на Воробьевых горах
        Шампанско и фейерверкно отметился Новый 2007 год. Прошло сдержанно хмельное Рождество. Вновь потянулись рабочие будни…
        Утром 15 января я, как обычно, читал сводку происшествий за прошедшие сутки. Работа журналиста, специализирующегося на расследованиях, требует быть в курсе всех криминальных и околокриминальных событий: кражи, грабежи, бытовые и заказные убийства, рейдерские захваты… Каждый день десятки происшествий. Мой взгляд быстро перескакивал с одного сообщения на другое - все практически то же самое, что и вчера:

«Мужчина во время пьяной ссоры нанес несколько ножевых ранений своей сожительнице…

«Угнан автомобиль „Ауди”…»

«Драка в ночном клубе…»

«Задержана группа гастербайтеров, не имеющих разрешительных документов на работу…»

«Проститутка обворовала своего клиента…»

«Обнаружен подпольный склад алкогольной продукции, на которой отсутствуют акцизные марки…»

«Захвачена крупная партия наркотиков…»
        И вот несколько выбивающееся из общего ряда:

«14 января 2007 года на кухне общежития МГУ им. Ломоносова на улице Шверника произошел взрыв. Ранения получил второкурсник биологического факультета, который был доставлен в больницу.
        По данным следствия, сработало изготовленное студентом устройство мощностью около
50 г в тротиловом эквиваленте. Согласно одной из версий, взрыв произошел по неосторожности…»
        Не самое, конечно, распространенное явление, но не такое уж и необычное. Мальчикам свойственно мастерить взрывающиеся игрушки, и сообщения о самоподрывах не такая уж большая редкость. Но. Что-то о взрывах в Московском университете мне попадалось. И не так давно. Может быть, пару месяцев назад. Я заглянул в архив. Так и есть:

«25 ноября 2006 года около 5:00 на третьем этаже главного здания МГУ произошел взрыв, в результате которого на лестничном пролете между 14-ым и 15-ым этажами произошло обрушение стены на площади 3 кв. м. Также были выбиты стекла с 10-го по
14-й этажи. Пострадавших в результате взрыва нет.
        Версия взрыва бытового газа не подтвердилась. Эксперты-криминалисты считают, что, скорее всего, в здании было приведено в действие самодельное взрывное устройство мощностью 50 граммов в тротиловом эквиваленте.
        В ходе дальнейшей проверки здания на 9 этаже было обнаружено второе самодельное взрывное устройство, по предварительным данным, идентичное первому. Оно было обезврежено прибывшими взрывотехниками.
        По факту первого взрыва прокуратура Западного административного округа города возбудила уголовное дело по части первой статьи 213 УК РФ («хулиганство»). Следователи, которые занимаются делом о взрыве в главном здании МГУ, считают, что злоумышленники планировали устроить пожар. Сразу после взрыва на девятом этаже специалисты обнаружили второе устройство, рядом с которым стояла канистра с легко воспламеняющейся жидкостью. Как выяснили эксперты, если бы устройство сработало, то в общежитии начался бы пожар…»
        Два взрыва за два месяца в одном и том же заведении. Случайность? Я снова полез в архив. Сделал подборку всех происшествий в МГУ за последние три года. Так, порядком имеется мелочевки, типа кражи мобильного телефона в студенческой столовой. Но вот, из крупного:

«5 марта 2005 года в собственной квартире по адресу… было обнаружено тело профессора МГУ… Смерть ученого наступила в результате множественных ножевых ранений… По предварительным данным, из квартиры профессора ничего не похищено… Обстоятельства происшествия выясняются. Пока следствие не выдвигает однозначной версии произошедшего…»

5 марта 2005 года… Это было достаточно давно и к взрывам, как мне кажется, никакого отношения не имеет. А вот следующая информация вполне:

«21 апреля 2006 года в здании общежития, входящем в комплекс главного здания МГУ, произошел пожар. В 5:02 сработала пожарная сигнализация в зоне „В”. На место немедленно прибыл наряд пожарной части и наряд милиции местного отделения. Тушение велось при помощи пожарных гидрантов на этажах. Из здания МГУ были эвакуированы, по различным данным, от 600 до 1500 человек. К 06:35 возгорание удалось локализовать, а к 07:00 полностью ликвидировать.
        Очаг возгорания составил 250 квадратных метров и находился на 12-м этаже, где живут студенты химического и физического факультетов университета. В результате пожара погибли юноша и девушка - студенты МГУ, еще четыре человека были госпитализированы. Занятия в МГУ начались без задержек, и никаких изменений в расписание не вносилось.
        Прокуратура Западного административного округа Москвы возбудила уголовное дело по статье 219 УК РФ (нарушение правил пожарной безопасности, повлекшей смерть двух и более лиц). МЧС не исключает версию поджога, устроенного в Главном здании МГУ, так как предварительный осмотр места происшествия выявил два очага возгорания…»
        Два погибших человека… Версия о поджоге… И еще: этот пожар произошел всего за полгода до первого взрыва в МГУ…
        Смотрю сводку происшествий по университету дальше:

«17 мая 2006 года в Юго-Восточном округе Москвы был обнаружен труп 18-летней студентки МГУ… Было установлено, что девушку изнасиловали и задушили ремнем от ее же сумочки.
        Как оказалось, 26-летний уроженец одной из южных республик не тронул в сумочке деньги, но забрал мобильный телефон. По нему и было определено местонахождение насильника и убийцы. На данный момент преступник признался, что познакомился со студенткой в городском автобусе. Первокурсница МГУ приняла его предложение прогуляться: они пили пиво, сидели на безлюдной Кожуховской набережной. Когда же преступник сделал интимное предложение, девушка ему отказала. Тогда он ее изнасиловал и задушил. Возбуждено уголовное дело по статье 105 УК РФ (умышленное убийство)…»
        Дальше:

«7 октября 2006 года два молодых человека прыгнули с парашютами из окна библиотеки находящейся на 21-м этаже Главного здания МГУ. В момент прыжка в зале не было читателей, присутствовал лишь перепуганный библиотекарь.
        Высота, с которой прыгнули молодые люди - примерно 70 метров. Руководство МГУ пребывает в шоке. Очевидно, что будут усилены меры безопасности, контроль за входящими в здание университета…»
        Дальше:

«25 октября 2006 года на пороге одного из общежитий МГУ было обнаружено расчлененное тело молодого человека в фирменной футболке университета. Позже в одном из мусорных контейнеров общежития были найдены оставшиеся части тела. Московские милиционеры установили личность погибшего - им оказался студент МГУ…
        По версии следствия, студента убил и расчленил 20-летний сосед по комнате. В ходе проведения оперативных мероприятий было установлено, что юноша, похожий по приметам на разыскиваемого, проживает в одной из гостиниц Архангельска. В короткие сроки была подготовлена и проведена операция по его задержанию.
        По словам задержанного, мотивом убийства стала ссора из-за девушки. От полученных многочисленных ножевых ранений студент скончался, а подозреваемый, желая скрыть следы преступления, расчленил тело, вынес его в мусорный контейнер и в шоке отправился на вокзал, где сел на первый попавшийся поезд. Состав привез его в Архангельск…»
        Дальше:

«18 декабря 2006 года в своей собственной квартире научный сотрудник МГУ… покончил жизнь самоубийством.
        Перед тем, как застрелиться, ученый оставил предсмертную записку родственникам. В ней, по некоторым данным, он попросил прощения у родных и объяснил причину самоубийства…»
        Ну, вот из крупных происшествий и все. Собранные вместе, эти случаи могут ужаснуть обывателя, но для человека, имеющего отношение к делам криминальным, это достаточно обыденная картина происходящего в городе или в отдельной очень большой организации. А МГУ - это практически город, в котором «живет» семьдесят пять тысяч человек. Люди все разные, и всякое случается: и драки, и убийства, и самоубийства… Но три взрыва за один год? И страшный пожар? Случайность? Конечно, может быть. Год на год ведь не приходится…
        Я закрыл архив и вернулся к своим текущим делам. О происшествиях в МГУ вспомнил только 25 января, в Татьянин день. Этот студенческий праздник прошел, судя по сводке, спокойно. Без происшествий. Но:

«В ночь на 26 января в общежитии главного здания МГУ на Воробьевых горах прогремел взрыв. Прибывшие на место спасатели установили, что взрыв произошел между 15-м и
16-м этажом. В результате взрыва обрушилась часть стены, вылетели стекла на пяти этажах. Пострадавших нет.
        Предположительно в университете сработало безоболочное взрывное устройство мощностью до 500 г в тротиловом эквиваленте. Оно было заложено на подоконнике на лестнице между 15-м и 16-м этажами. Скорее всего, взрыв носил демонстрационный характер, т. к. взрывная волна была направлена в стену и не могла повлечь человеческих жертв.
        Милиция возбудила уголовное дело по статьям УК РФ „Хулиганство” и „Незаконный оборот оружия и взрывчатых веществ”. Среди подозреваемых - студенты МГУ, накануне бурно отмечавшие Татьянин день, и, возможно, решившие устроить фейерверк, мощность которого не рассчитали.
        Милиция проверяет также связь между сегодняшним взрывом и предыдущими в общежитиях в главном корпусе МГУ и на улице Шверника. По словам представителей ГУВД столицы, сегодняшний взрыв был схож по исполнению со взрывом в этом же здании в ноябре 2006 года».
        Я перечитал сообщение, а строчку «милиция проверяет также связь между сегодняшним взрывом и предыдущими» дважды. Да, здесь что-то есть. Это очень непохоже на случайность. Я пошел к главному редактору:
        - В МГУ за последнее время произошло несколько взрывов.
        Главный кивнул:
        - Да, я тоже читаю сводки.
        - Не нравится мне все это…
        - Никому не нравится. И что?
        - Так, может, мне заняться этим?
        Главный пристально посмотрел на меня:
        - А тебе больше заняться нечем?
        - Ну…
        - Ты материал по лопнувшему банку сдал?
        - Нет, но…
        - А по самозахвату земель в водоохранной зоне Истринского водохранилища?
        - Нет, но…
        Главный развел руками:
        - Вот видишь, на нет и суда нет…
        Я, однако, не сдавался:
        - Послушай…
        - И слушать не буду.
        - Будешь. Я ведь эти расследования практически закончил. Осталось хвосты подчистить кое-какие, ну и отписаться, конечно…
        Главный поморщился:
        - Ну, какое тебе дело до МГУ. Ты у нас чем занимаешься?
        - Расследованиями экономических преступлений.
        - Правильно. Алюминиевая сфера, фармацевтика, отмывание денег… А о студентах вон пусть отдел образования и социальной жизни печется.
        Тут я заметил:
        - Они же взрывами и пожарами заниматься не станут. И в пекло, если потребуется, не полезут.
        - Ну, не полезут, - согласился главный, - не их это дело.
        - Значит, мое.
        - Ладно, - вздохнул главный, - но только…
        - В свободное от работы время, - дружно выдохнули мы оба. Подобная ситуация возникала уже не впервые, и мы с главным всегда прекрасно понимали друг друга.

«В свободное от работы время». Когда это? Профессиональная журналистика не знает выходных, праздников, отпусков, нормированного рабочего дня. Каждый день, пока ты не уснул, ты на работе. Мотаешься по командировкам, бегаешь по конторам, пьешь пиво с источниками информации. Собираешь факты, ломаешь голову и пишешь, пишешь, пишешь. Иногда даже во сне.
        В свободное от работы время люди ходят на свидания и в театр, женятся, рожают, ездят на отдых за город и за границу. А ты все время цепляешься взглядом за людей, за машины, за здания - нет ли за ними истории, о которой стоит написать. Ты замечаешь многое из того, что не видят другие. И не замечаешь то, что очевидно другим - у тебя ни кола, ни двора, ни семьи, да даже и жены-то нет. Подруги приходят и уходят, так и не обнаружив свободного для себя от работы времени.
        Но это все вздохи и ахи. Да, свободного времени нет и не будет, но университетом я займусь. По крайней мере, для начала соберу немного дополнительной информации, а дальше посмотрим. Может быть, овчинка и не стоит выделки - вытащишь пустышку. А может быть, сделаешь сенсационный материал. С одной стороны, эта академическая среда - скука несусветная. Но с другой, это ведь студенты, которые черт знает что могут натворить по молодости, от избытка чувств и сил. В общем, нужно разбираться.
        Первым делом я перетряхнул интернет, сунул нос во все, связанное с главным зданием МГУ. И неожиданно наткнулся на форум, где студенты обсуждали недавние взрывы и пожары. Страсти, понятно, кипели. Но меня интересовали не эмоции, а версии, объяснявшие произошедшее. Они здесь имелись:

«Может, это просто чья-то дурацкая шутка? Руки бы козлам поотрывать. Два ни в чем неповинных человека погибло…»
        Может быть, и дурацкая шутка. Но уж как-то больно она затянулась. После неудачной шутки люди обычно стараются уйти в сторону, хотят, чтобы об имевшем место быть побыстрее забыли. А тут один взрыв, второй. Если, конечно, они между собой связаны…

«Руководство сообщает, что принимаются какие-то противопожарные меры, учения проводятся, сигнализации, огнетушители покупаются. Деньги на это выделяются… Угадайте, кому они идут?»
        Конечно, во всех организациях возможно отмывание бюджетных денег. Но уж как-то слишком кощунственно. Едва ли такие уж большие деньги можно заработать на закупках противопожарного оборудования, чтобы из-за них убить двух человек и поставить под угрозу жизни сотен других. Хотя, конечно, всякое бывает…

«В МГУ работают два десятка охранных предприятий. Это просто передел подрядов, подстава конкурентов…»
        Такие случаи не так уж редки. Одно охранное предприятие, чтобы доказать, что конкуренты работают хуже их, сами устраивают в чужой зоне ответственности какие-либо беспорядки. Таким образом, соперничающие компании вышибаются с рынка. Версия вполне рабочая…

«Президент Путин хочет поменять ректора МГУ на замректора СПбГУ или еще кого-то (не помню, но из Питера кто-то). Кто-то же должен нести ответственность за эти взрывы и пожары. Хороший повод сменить „несправившегося со своими обязанностями ректора” на своего карманного…»
        Любопытная версия. Особенно, если исходить из того, что сегодня у руля высшей власти действительно стоит питерская команда. Вместе с тем, ректор даже такого вуза, как МГУ, это все-таки не самая ключевая должность в государстве. Или, может, нынешний ректор стоит у кого-то на дороге? В стране идет реформа образования. Вместо привычной пятилетки вводятся бакалавират и магистратура. Вместо обычных экзаменов - Единый Государственный Экзамен. А ректор и МГУ всячески сопротивляются введению этого ЕГЭ, не позволяющего рассмотреть в толпе талантливого человека. Ректор сопротивляется чьей-то реформе? Мешает кому-то? Может быть…

«Это просто какой-то придурок, который не сдал экзамены или которого выперли из универа, решил так отомстить…»
        Тоже не исключено. Придурков всегда и везде хватало.

«Это дело рук пиромана…»
        И это возможно. Есть больные люди. Никуда от них не деться. И они порой попадают в МГУ, так же как и придурки, и нерасчетливые шутники…

«Кто-то тренируется перед подготовкой больших акций…»
        Да, это тоже более чем жизненная версия. Во времена повсеместных терактов какой-нибудь злоумышленник мог вполне таким образом потренироваться на студентах…

«Говорят, что кто-то слышал, будто бы двое между собой говорили: „Ну что, устроим здесь Сорбонну”. Вот и устроили…»
        Слухи всегда сопровождают большие события. Но. Пожар в МГУ произошел 21 апреля
2006. То есть через месяц после начала столкновений в районе парижской Сорбонны. Там несколько сотен молодых манифестантов забрасывали полицейских и жандармов, охраняющих подступы к зданию университета, всем, чем придется. В ход шли камни,
«файеры», бутылки с зажигательной смесью. В ответ полицейские и жандармы использовали слезоточивый газ и водяную пушку. Как писали газеты того времени:
«Отступая от здания Сорбонны на соседние улицы, демонстранты перевернули и подожгли несколько автомобилей, а также разгромили навесы нескольких кафе в Латинском квартале. В книжном магазине, расположенном на углу площади Сорбонны и бульвара Сен-Мишель, начался пожар. Над группами манифестантов разносятся крики
„Долой государство, полицию и работодателей!” и другие антиправительственные лозунги…»
        Да, повторить Сорбонну хотелось бы, наверное, не одному российскому студенту-революционеру. Но у нас, в отличие от Франции, на данный момент совершенно другая историческая ситуация. Российские студенты, как и рабочие, интеллигенция, в нескольких поколениях пережив все прелести тоталитаризма, социально оказались совершенно пассивны. Да и взрывы ведь были анонимны: никаких требований, никаких лозунгов. Так что эта версия отпадает…
        Мне нужно больше информации, и в «свободное от работы время» я двинул на Воробьевы горы.
        Смотровая площадка. Столица, как на ладони. Сразу под крутым спуском изгибается Москва река. За ней - лужниковский стадион и дальше дома, дома, Шуховская башня, парк Горького, храм Христа Спасителя, Кремль, Останкинская телебашня…
        Сюда, полюбоваться городом, приезжают гости столицы - свои отечественные и иностранные. На автомобилях и автобусах. Щелкают фотоаппаратами и языками:
        - О-ля-ля…
        - Фантастиш…
        - Итс грейт…
        - Как здорово-то, а…
        У застольных торгашиков втритодорога покупаются матрешки, а также другие атрибуты
«а ля рус» - буденовки, бескозырки, палеховские шкатулки, гжелеватые гуси, футболки с архаичной надписью «СССР»…
        А еще здесь останавливаются свадебные кортежи. Из лимузинов и автомобилей попроще выходят расфуфыренные невесты и женихи, пьют шампанское с видом, блестят влажными глазами. Не долго. Согласно свадебному графику и тарифу.
        Люди приезжают и уезжают. Остается вид, и остается то, что смотрит и на Москву, и на саму смотровую площадку - главное здание Университета, которое студенты называют запросто «ГэЗэ». Одна из семи высоток столицы. Самая из них непафосная достопримечательность, населенная веселым студенчеством и благородным ученым братом. Самая таинственная достопримечательность, уходящая вниз, как подозревают ее тусующиеся в интернете обитатели, на столько же этажей, как и вверх. Говорят, там, в подвалах, в суперсекретных лабораториях супесекретные ученые работают над суперсекретными проектами. Там в подвалах лежит громадная золотая статуя Сталина, которая должна была быть установлена на шпиле главного здания после окончания его строительства в 1953 году (но вождь, вместе со своим культом личности, умер до срока). Там в подвалах в эпоху «сухого закона» 1985 года по чикагскому образцу был оборудован упрятанный от посторонних глаз банкетный зал для высоких гостей. Там в подвалах проходит суперсекретое Метро-2, по которому из университета можно запросто доехать до Кремля…
        Я смотрел на высотку со смотровой площадки и думал о том, как меняется здешний вид. Не так давно это здание единолично возвышалось над городом. А теперь справа растут высотки делового центра. А если отъехать в сторону от смотровой площадки, то можно будет видеть на горизонте не только университет, но и впивающиеся в небо десяткоэтажные жилые дома на Мосфильмовской улице. И, наверное, скоро в здешних окрестностях появятся еще высотки, которые будут соперничать с университетом за присутствие на горизонте. Ныне дома вырастают в столице в самых неожиданных местах - между другими домами, рядом с памятниками архитектуры - исторический пейзаж меняется. Вроде бы в соответствии с генеральным планом обустройства столицы. Только никто из москвичей в это не верит. Даже в правительстве говорят о гигантских взятках при строительных подрядах.

«Исторический пейзаж меняется» - снова подумал я. А не в этом ли дело? Да, в начале 21 века многое стало измеряться исключительно в деньгах. Сколько стоит квадратный метр земли на Воробьевых горах? Может быть, кто-то решил просто убрать с карты Москвы, с карты России это так подверженное взрывам и пожарам, такое небезопасное для людей здание? И на месте университета построить современный
«пожаровзрывоустойчивый» жилой комплекс или бизнес-центр? Прекрасный вид, шикарное место. От инвесторов отбоя не будет. Глядишь, и через какое-то время кто-то с гордостью будет рассказывать:
        - Теперь вот на Воробьевых горах живу. Ну, где раньше университет был…
        - А университет где теперь?
        - Да переехал куда-то…
        Бредовая версия? На первый взгляд «да». Но если подумать, то в наши-то времена черт его знает. Если не самый крупный банк смог «потеснить» старое историческое здание Московского университета в центре столицы на Моховой, то почему бы кому-нибудь покруче и не вытеснить само главное здание с Воробьевых гор?
        Я смотрел на величественное здание снизу вверх. Увы, в эпохи перемен все может быть…
        Добавив в копилку версий новую, я вошел в само здание. Предстояла рутинная работа по сбору первичной информации от официальных представителей. По опыту всей моей работы я знаю, что чиновники обычно стараются не делиться информацией, а замалчивать ее. Не из зловредности, а так, на всякий случай, вдруг потом начальство наедет: разболтался, мол, перед журналистом, за место не держишься. Держатся ребята. Обычно крепко держатся. Так что я иллюзий не питаю, но все равно кто-то посмелее что-то может сказать по делу, кто-то невзначай что-то проронит или на что-то намекнет, и в итоге появится какая-то приличная пища для размышлений.
        За первой попавшейся административной дверью выпрашиваю телефонный справочник МГУ и звоню. Первым делом, ректору. Но тут не все так просто. Чтобы поговорить с первым лицом университета, нужно сначала записаться через пресс-секретаря. И потом ждать. Сколько? Отвечает:
        - Может быть и месяц.
        Подождем. Но тем временем поработаем с остальными. Листаю страницы справочника и звоню, звоню, звоню. В службу безопасности, в службу гражданской обороны и чрезвычайных ситуаций, в отделение милиции, в пожарную часть, в медицинскую…
        Кто-то вышел из кабинета на минутку, кто-то на пенсию. С кем-то договорился встретиться, с кем-то не договорился вообще.
        Начальник отделения милиции капитан Капустин оказался вполне вменяемым человеком:
        - Значит, у нас на территории работать будете… Что ж, чем сможем - поможем. Пока, к сожалению, порадовать вас особенно нечем. Следствие по взрывам и пожарам еще не закончено… Ну и вы, если что-то узнаете, поделитесь прежде, чем публиковать это в вашей газете. Давайте сотрудничать…
        - Давайте…
        А вот начальник службы безопасности засыпал вопросами:
        - Из какой газеты? А зачем вам?… Ничего не знаю, ничего никому не скажу…
        Это нормально. Это начальникам служб безопасности свойственно…
        Председатель профессорского домового комитета шарахнулся от меня, как от прокаженного:
        - Журналист? Нет, нет, нет…
        Знаю, что не так давно была публикация о при- и деприватизации квартир в главном здании МГУ. Вот встревоженный народ и боится прессы-с. Можно понять…
        Встречаюсь с университетскими начальниками разных уровней. Веду разговоры об МГУ, о ГЗ, о студентах и преподавателях. Между делом прогуливаюсь по самому зданию. Солидное строение. Мрамор. Высокие потолки. И запах, запах другого времени, другой эпохи. Сколько же гениев здесь ходило. И ходит, наверное. Я всматриваюсь в лица проходящих мимо студентов. Этот гений. И этот, наверное, тоже. А кто же из них тот злодей, что поджег университет, лишил жизни двух своих товарищей?…
        Как я и ожидал, первые встречи с руководством не дали мне особо ценной информации, не помогли выбрать наиболее обоснованную версию происходящего в университете. Нужно было брать это здание не снаружи, а изнутри, общаясь с теми, кто приходит сюда не на несколько рабочих часов, а обитает здесь круглосуточно.
        Думая о том, как и с кем завести бы нужное мне знакомство, я уткнулся носом в доску объявлений:

«Продам книги по математике, химии, термеху…
        Продам клавир оперы „Свадьба Фигаро”…
        Куплю книги Наймарка и Глазмана по дифференциальным операторам…
        Продам тибето-англо-русский словарь с санкритскими параллелями…
        Братья, друзья, - помогите девушку найти!!!
        Это случится 15 февраля…
        Продаю гитару, комбик, кольчугу, матрас…
        Срочно куплю 2х-ярусную кровать!!!
        Помощь студентам в решении контрольных, курсовых, дипломных…
        Кто хочет руммэйта американца?
        Конкурс красоты мисс-Физика 2007…
        Научу играть на гитаре…
        Ребята! Помогите, проигрываю ящик пива!
        Уроки английского языка…»
        Последнее объявление меня весьма заинтересовало. Особенно указанный в нем адрес - одна из комнат общежития ГЗ. Не откладывая, я позвонил по здесь же указанному телефону:
        - Здравствуйте, хочу подтянуть свой английский… Нет, не студент. Журналист. Еду в загранкомандировку… Да хоть сейчас. Я, вот, как раз, на первом этаже стою у вашего объявления… Иду…
        Я быстренько поднялся на лифте, прошел по узкому коридору-лабиринту с дряхлым подгнившим паркетом. Вот и нужная комната. Судя по голосу в телефонной трубке, за дверью меня должна ждать представительница прекрасного пола. Стучу. Открывает. А она очень ничего, эта представительница прекрасного пола!
        - Здравствуйте, я по объявлению…
        - Да-да, проходите…
        Мы быстро познакомились, договорились об оплате, графике наших встреч и начали:
        - How you doing?
        - Thank you, I’m fine! What about you?
        - I’m kicking.
        - What does it mean?
        - Life is sticking, but I’m OK…
        Вслед за своей преподавательницей - очаровательной Зоей - я повторял слова и фразы. Между делом разглядывал узкую с высоким потолком комнату. С одного ее конца высокое же окно с огромным подоконником, с другого - дверь в общую с соседней комнатой прихожую. Там, перед внешней дверью, еще две двери. Зоя мне показала, что за ними. За одной - умывальник с душем. За другой - туалет:
        - If you need it, use it.
        В комнате есть кровать. Одна, потому что Зоя аспирантка. Как она мне рассказала, студенты в таких комнатах живут по двое: кровать and раскладушка. Вторая полноценная кровать здесь не поместится, так как остальное пространство занимают необходимые для занятий стул, стол и бюро с книжными полками. Мебель старая - пропитанная все тем же гэзэшным запахом. А по верх него тонкий приятный аромат. Это, видимо, духи Зои…
        На столе стоит old lamp - светильник из эбонита. Такие я видел в старом кино. С помощью таких энкавэдешники направляли яркий свет в глаза своим жертвам:
        - Ты собирался взорвать Кремль и отравить товарищей Сталина и Ворошилова?!
        - No, I’m innocent, - отвечаю на какой-то вопрос Зои. Как обучаемый, я могу позволить себе говорить невпопад. Она улыбается. По-моему, у нас складываются отношения. После занятия, до конца которого осталась буквально пара минут, можно будет выпросить a cup of tea и разговор на нужную мне тему. Come on!
        - You are so beautiful.
        Зоя не ожидала такой английской наглости. Замешкалась с ответом. И вообще ничего не ответила, так как в этот момент громко хлопнула внешняя дверь, и раздался крик:
        - Я его видел! Я его видел!
        Я посмотрел на Зою:
        - What’s happening?
        - Just a moment, please…
        Она вышла из комнаты. Я последовал взглядом. В прихожей, прижавшись спиной к внешней двери, стоял высокий guy в очках, несколько облагораживающих розовое поросячье личико. Увидев Зою, он возбужденно повторил:
        - Я его видел! Видел!
        Из второй комнаты, запахивая халатик, вышла Зоина neighbor - Лиля:
        - Турчик, что случилось?
        Guy повторил еще раз, но уже несколько спокойней:
        - Я его видел…
        Лиля вздрогнула:
        - Черного аспиранта? Снова?
        - Да, - замотал guy головой, - это был он…
        - Черный аспирант? - не понял я, тоже высунувшись в прихожую.
        - Он самый, - снова подтвердил розовощекий.
        Зоя покачала головой:
        - Что же это, черный аспирант уже среди бела дня стал появляться…
        Охота на черного аспиранта
        Я недоумевал:
        - Черный аспирант, он что, африканец? Почему черный?
        Лиля с приходящим в себя «Турчиком» переглянулись. Зоя пожала плечами:
        - Может, и африканец. Может, китаец или японец. Или грязный русский. Или потому что ночью обычно появляется. Никто его лица не видел.
        - Да, - закивал «Турчик», - он черный. Он был весь в черном. И точно - лица я не видел…
        - А почему аспирант? Он что, удостоверением размахивал?
        Зоя кивнула на Лилю:
        - Это пусть лучше она расскажет. Лиля у нас по всякой мистике - спец…
        Лиля качнула своими почти школьными косичками:
        - Это не мистика. И то, что сегодня случилось, только подтверждает существование черного аспиранта.
        - Я же его своими глазами видел, - уже бодро и гордо подтвердил розовощекий
«Турчик».
        Лиля продолжала:
        - Видите ли, когда-то очень давно в университете учился парень на филологическом факультете. Хорошо учился, так хорошо, что после окончания поступил в аспирантуру. И там у него все шло нормально, но вот диссертацию он не защитил. В один из дней просто исчез. Все разные догадки строили, куда парень пропал, а он так и не обнаружился. Но сразу после его исчезновения по ночам кто-то в черном стал по коридорам ходить, в комнаты заглядывать…
        Я был разочарован:
        - Это, наверное, какой-нибудь студенческий миф. Знаете, как бывает: в старых зданиях паркет сам по себе иногда скрипит. А двери порой просто сквозняком открывает.
        Лиля снова тряхнула косичками:
        - Можно, конечно, и не верить в существование черного аспиранта. Особенно если, в отличие от некоторых, собственными глазами не видел.
        - Я видел, - влез «Турчик».
        - Но вот какая штука, - вновь взяла слово Лиля. - Многократно подтверждено, что если встретить черного аспиранта накануне чего-то важного в твоей жизни, то оно не случится. Не получится, так же, как не получилось с защитой у черного аспиранта. Не важно, что ожидается: экзамен, зачет или еще что-то, но после встречи с черным аспирантом, это будет обязательно провалено…
        Я обратился к розовощекому:
        - Вы, надеюсь, ничего не провалите.
        Еще минуту назад растерянный «Турчик» уже совсем преобразился. Подбоченился и приобнял Лилю:
        - Мне нечего проваливать, я давно уже диплом получил. Кстати, я - журналист в третьем поколении, Артур Волосенко.
        - Александр… Значит, мы - коллеги. В какой газете работаете?
        - Не в газете, - снисходительно помотал он головой, - в известнейшем журнале.
        - А как называется…, - не переставал я любопытствовать.
        Но Лиля прервала меня:
        - Что ж теперь делать? Я не хочу его видеть. Я боюсь.
        - Я тоже, - кивнула Зоя, - он же теперь чуть ли не каждый день появляется. И такое ощущение, что именно наша комната его притягивает. Как будто черный аспирант за нами охотится. И мне страшно. Особенно ночью. Спать невозможно, к каждому шороху прислушиваюсь…
        Лиля прижалась к Артуру.
        - Может, в милицию обратиться, - предложил я, вспомнив оставившего приятное впечатление капитана Капустина, - пусть разбираются.
        Зоя глянула на меня весьма скептично:
        - И что - милиции сказку про черного аспиранта рассказать?
        Лиля кивнула:
        - Посмеются только. Хоть это и не сказка.
        Я пожал плечами и посмотрел на Артура:
        - Ну, тогда остается только одно - поймать его собственными силами.
        Тот кивнул:
        - Точно, надо поймать его или напугать так, чтоб он сюда дорогу забыл.
        Я продолжил:
        - Нужно установить дежурство и взять его с поличным, как говорят специалисты из компетентных органов.
        Зоя скептично посмотрела на Артура:
        - Ну и кто ловить будет?
        Лиля посмотрела на Артура с надеждой. Но тот отвел взгляд на часы и покачал головой:
        - Вообще-то я на минутку забежал. Узнать, все ли тут в порядке. И мне уже домой возвращаться пора. Мама будет беспокоиться, если запоздаю…
        Я предложил:
        - Так позвони ей, скажи, что занят, мол, благородным делом…
        Зоя покачала головой:
        - Вы не знаете его маму.
        Лиля согласно кивнула. Артур развел руками:
        - Нет, у меня никак не получится.
        Зоя поежилась:
        - Как подумаю о нем, так мороз по коже. Хотя и не видела ни разу, но как-то…
        Лиля, глядя на нее, вздохнула:
        - Что ж, как обычно, запремся в своих комнатах. Сквозь стены он вроде все-таки не проходит…
        На это Зоя заметила:
        - Хотя иногда кажется, что и меж стен кто-то ходит, шебуршит там.
        - Ну, это со страха, - сказал Артур и повел было Лилю в ее комнату, - действительно, закроетесь на ключ, и ничего не случится.

«Черный аспирант», подумал я, а ведь это версия. Человек, которого никто не видел, но который свободно с одной ему известной целью расхаживает по ГЗ днем и ночью. Может быть, это он - виновник всех происшествий в ГЗ, и именно тот, кого я ищу. И я предложил:
        - Вот что, девушки, а давайте я ночью подежурю.
        Лиля с Зоей переглянулись:
        - Но мы вас совсем не знаем. Может быть вы и…
        - Есть черный аспирант, - продолжил я и улыбнулся, - но я был в комнате, когда Артур его видел.
        - Да, это так, - девушки снова переглянулись, потом внимательно посмотрели на меня. Сомнение в их взглядах не исчезало.
        - Ну, а вдруг вы, коллега…, - затянул было, не договаривая, Артур.
        - Что-нибудь сворую или еще что похуже отчебучу? - опять же продолжил я. - Вы же, девушки, закроетесь на ключ в своих комнатах. А я здесь буду сидеть, в прихожей, у приоткрытой внешней двери, и смотреть за нее всю ночь. Если появится черный аспирант, то схвачу его или уж тревогу подниму, если не удастся с ним справиться…
        - А вам-то это зачем? - поинтересовалась Зоя.
        Я ответил как истинный рыцарь:
        - Нельзя же вас бросить в беде…
        Зоя смотрела на меня теперь уже с интересом:
        - Всю ночь не спать…
        Я скромничал:
        - Ну, моя профессия такого нередко требует…
        - Это точно, - авторитетно подтвердил Артур, - и мне, помнится, приходилось…
        Перебил его:
        - И потом, что не сделаешь для спокойствия таких, - смотрел я на Зою, - девушек.
        Она улыбнулась:
        - А вас никто не ждет? Никто не будет беспокоиться, что всю ночь нет?
        - Никто, - успокоил ее.
        - Вот и славненько, - подытожил Артур и завел Лилю в ее комнату. - Удачной охоты.
        Я выглянул в коридор:
        - Сейчас здесь черного аспиранта нет. Наверное, он Артура испугался и убежал. Поэтому я пока пойду, наше сегодняшнее занятие по английскому ведь закончено. А на дежурство вернусь позже.
        Зоя улыбнулась:
        - Будем ждать.
        Первым делом я спустился вниз в надежде что-нибудь перекусить. Можно было бы пригласить с собой Зою. Но хотелось поразмыслить о произошедшем, сосредоточиться.
        Столовых в ГЗ несколько, как и буфетов. Я на них натыкался, бегая по интервью с университетским начальством. Но даже если не знаешь, что общепит в основном прячется под лестницами первого этажа, то нужно просто идти по стойкому столовскому запаху. Не самому аппетитному, но терпимому.
        На вкус еда была также терпимой. С моей-то профессией что и где только не приходится впихивать в себя. Вчера - в элитном гастрономическом ресторане, сегодня - в студенческой столовке, завтра - в привокзальном буфете на 357 километре…
        Я жевал, кажется, котлету, и думал о черном аспиранте. Когда же мысли мои заходили в тупик, то отвлекался на чтение забавного столовского ценника. Он был щедро усыпан поварскими опечатками и перлами:

«Салат с ябломками
        Бутерброд с горбушкой
        Суп расовый по-литовски
        Суп мясной с мясом
        Бес строганный
        Гуженина по-польски
        Сосиски тварные
        Напиток из гранатового напитка
        Чей горячий
        Кака на молоке»
        В университетских стенах читать это было особенно забавно.
        Залив, кажется, котлету какой на молоке, я глянул на часы. Времени еще достаточно, чтобы побродить рядом с комнатой Зои и Лили по межэтажным лестницам и коридорам-лабиринтам.
        Веселые и не очень голоса. Медленные и быстрые шаги. Вокруг. Студенты и студентки, не обращая на меня никакого внимания, перемещаются себе в своем неэвклидовом пространстве: из пункта «А» в пункт «Б», далее в пункт «Ц» со всеми остановками или без оных. По самому кратчайшему пути и в обход. Неожиданно пересекаясь в параллелях любви и учебы.
        Джинсы. Шорты. Миниюбки.
        Синие. Красные. Хаки.
        Стриженые головы. Зеленые хаеры.
        Без косметики. И с изрядным количеством.
        Без сережек. И с браслетами. С кольцами в бровях и ноздрях.
        Никто из них не прятал лица и не был похож на черного аспиранта.
        Я тормознул на лестничной площадке брюнетистого парня:
        - Черного аспиранта не видел?
        Он, не раздумывая, ответил:
        - Не, я его не знаю. Может, этажом выше живет?
        На кухне сразу за лестницей рыжая девушка, заглядывая в учебник по химии, варила себе брокколи. Деловито осмотрев небольшое помещение с тремя газовыми плитами, я спросил ее:
        - Извините, а вы не встречали здесь черного аспиранта?
        Девушка пожала плечами. Значит, он попадается в ГЗ не всем. И, может, была права Зоя, когда говорила, что по какой-то причине черный аспирант проявляет особый интерес именно к их комнате. А это значит, что я оказался в нужном месте…
        За окнами темнело. Внизу огоньками засветилась Москва. Пора.
        Я постучал в знакомую дверь и услышал приглушенное:
        - Да-да, войдите.
        Внешняя дверь была не заперта. Они боялись черного аспиранта, но все-таки ждали меня, надеялись. И я подтвердил:
        - Ночной дежурный прибыл.
        В почти квадратной прихожей стоял стул. На нем чашка и термос. Я раскрутил его - горячий чай.
        Подумал и постучал в комнату Зои. В ответ раздался обеспокоенный голос:
        - Да?
        - Зоя, спасибо за чай.
        - Не за что. Что-то еще?
        - Да, пока вы не уснули, дайте мне какую-нибудь книжку почитать, чтоб не скучно ночью было.
        Зоя провернула ключ, открыла дверь и приложила палец к губам:
        - Артур ушел, и Лиля уже легла. Она вообще ложится рано. И рано встает.
        - Понял, - сказал я тоже шепотом.
        - А я еще только собираюсь ложиться, так что заходите, - указала на книжную полку, - выберите что-нибудь сами…
        Я скользнул взглядом по корешкам: Бердяев, Ключевский, Шопенгауэр, Розанов Сартр, Аристотель, Конфуций…
        Философствовать в ночи как-то не очень хотелось. И вдруг увидел то, что мне абсолютно точно нужно именно в этом здании:
        - Я возьму вот эту…
        - «Историю Московского университета»?
        - Да, Зоя, хочу узнать о вас больше, так сказать, в интерьере…
        - Спокойной ночи, - шепнула она, закрывая дверь. Потом снова открыла и все так же тихо добавила, - будьте осторожны…
        - Постараюсь…
        Я устроился на стуле. Студенты, время от времени проходящие мимо по коридору, не обращали никакого внимания на не совсем прикрытую дверь. Никто не всматривался в щелку и не замечал меня. Незапертые двери в этом небогатом, несколько искусственном студенческом мирке - дело обыденное. Умы открыты знаниям, души распахнуты новым знакомым. Лишь когда вылупятся студенты из университетского яйца, когда заимеют свои собственные квартиры и дома, когда наполнят их комфортными дорогими вещами, только тогда они научатся, каждый раз входя или выходя, запирать двери на все замки и засовы. А пока, пока незапертая дверь - явление обычное.
        Хлебнув чайку, я открыл позаимствованную у Зои книгу:

«Своим рождением Московский университет обязан участию многих персон, но к самым значительным из них, без всякого сомнения, можно отнести императора Петра І, архангельского крестьянина Ломоносова, придворного фаворита Шувалова, императрицу Елизавету Петровну, промышленника Демидова.
        До Петра І российское образование развивалось медленно и вяло. Первое высшее учебное заведение в Отечестве учреждено было в 1682 г. царем Федором Алексеевичем. И была это Академия в московском Заиконоспасском монастыре. Следовала она, в основном, традициям богословских факультетов европейских университетов.
        Все началось, по большому счету, с Петра І. Когда ему исполнилось 25 лет, он с великим посольством посетил Голландию, Англию, Саксонию, Австрию и Венецию. Учился в тех странах корабельному делу, знакомился с техническими достижениями, с европейским политическим устройством и образом жизни. Благодаря новым взглядам Петра, 4 февраля 1698 г. учиться в Кенигсбергский университет уезжает первый студент из России Иоганн-Деодат Блюментрост - будущий архиатр (главный врач) Российской империи. Следом за ним во времена Петра І получили университетское образование в Европе более 50 россиян.
        В 1712 г. Петр І ведет знакомство и общение с немецким философом Лейбницем, во время которого зарождается мысль об учреждении в России императорского университета. В 1717 г. Петр I избран членом Парижской академии наук и им начинается подготовка проекта основания Петербургской Академии наук, которая
„такой Академии, которая в Париже обретается, подобна есть”.
        По Петровскому разумению, „для распространения наук и художеств в государстве есть два рода учреждений: Университет и Академия. Университет есть собрание ученых, которые обучают молодых людей высшим наукам в том самом виде, в каком они теперь находятся; Академия же есть собрание ученых и искусных людей, которые не только знают науки в их современном состоянии, но и сами стараются через новые изобретения их усовершенствовать и умножить, а обучением других не занимаются. Хотя Академия должна вмещать в себя те же самые науки, как и Университет, и состоять из тех же членов; но в государствах, изобильных учеными, Университеты отделяются от Академий: учебные занятия могли бы отвлечь Академиков от тех размышлений и разысканий, которыми они должны приводить науки в лучшее состояние и тем приносить пользу Профессорам и Студентам; с другой стороны Университет высшими исследованиями своих ученых мог быть отвлечен от главной своей цели - от обучения, и молодые люди в следствие того были бы оставлены”. Предстояло в России „такое здание учинить, чрез которое бы не токмо слава сего государства для размножения
наук нынешним временем распространилась, но и чрез обучение и расположение оных польза в народе впредь была”. 28 января 1724 г. указ Сената об учреждении Академии наук был обнародован.
        Примером Петру для развития наук явилась, прежде всего, Германия. Французские философы-просветители посвящали себя слишком много политиканству и блистанию в светских салонах, гостиных, и образование той страны носило характер более технический. В Англии же ученые оказались все более кабинетные, узким кругом коллегиальные.
        Петру нужны были свежесть, новый подход к развитию науки. И нашел он их в первых образцах современного университета - в германских Галльском и Геттингентском. Ранее при схоластическом обучении полагалось, что истина уже дана и задача профессора лишь в том состоит, чтобы передать ее в неискаженном виде. Но в новом образовании истину можно и должно было искать. Современный профессор побуждает слушателя к тому. И профессор, и слушатель должны стать в процессе познания равными участниками. Слушатели становятся свободны выбирать предмет обучения, направление своего научного исследования, излагать свои мысли с кафедры. В основе нового университетского образования лежит принцип „трех свобод” - преподавания, обучения и исследования. И такое немецкое университетское образование быстро стало популярным, доступным, привлекательным для людей всех сословий и состояний. С одной стороны, оно пользовалось государственной поддержкой, а с другой, было свободно от давления внешних сил - университет самоуправлялся…»
        Студенты, бредущие в свои ученые кельи на ночь, проходили мимо комнаты все реже и реже, и я уже почти не отвлекался на них от чтения:

«Итак, через Петра І именно немецкую модель развития университетской науки перенимает в 18 веке Россия. И именно в Германию, в Марбургский университет, едет учиться в 1736 г. один из лучших российских студентов, 25-летний Михаил Ломоносов. Крестьянин-помор, сбежавший из дома и пришедший пешком с рыбным обозом из Холмогор в Москву. Там, представившись дворянином, он поступает в старую академию. Его обман раскрыт, но за успехи в науках Михаила не отчисляют, и более того - в
1735 г. переводят в студенты петербуржской Академии наук, оттуда посылают учиться за границу.
        В Германии Ломоносов проявляет себя многими талантами - и в науке, и в питие, и в любви. Физические опыты он совмещает с физиологическими. После одного из застолий Михаил оказывается записанным в солдаты. Бежит на родину. И это не последнее Ломоносова приключение. В научных спорах с немецкими профессорами, преподающими в России, он нередко пускает в ход кулаки. А в 1757 г. пишет „Гимн бороде”:
        „Не роскошной я Венере,
        Не уродливой Химере
        В имнах жертву воздаю:
        Я похвальну песнь пою
        Волосам, от всех почтенным,
        По груди распространенным,
        Что под старость наших лет
        Уважают наш совет.
        Борода предорогая!
        Жаль, что ты не крещена
        И что тела часть срамная
        Тем тебе предпочтена…”
        Стихи явили собой сатиру на ханжей-церковников, прикрывавшихся в неблаговидных делишках роскошными бородами. Синод тут же потребовал, чтобы стихотворение „было сожжено через палача под виселицею”, а сам Ломоносов был подвержен жестокому наказанию. Обошлось.
        Еще в 1724 году при Петербургской Академии наук, основанной Петром І, были учреждены университет и гимназия для подготовки в России людей научных. Но академические гимназия и университет с такой задачей не справились. И в 1742 г. Ломоносов составляет „Нижайшее доказательство, что в Петербурге нет университета”. Он начинает бороться за открытие в России университета полноправного, образцом которому он видел именно немецкий тип высшего учебного заведения. Там было покончено с принципом сословности: „В университете тот студент почтеннее, кто больше научился; а чей он сын, в том нет нужды”.
        В 1747 году Ломоносов пишет „Оду на день восшествия на всероссийский престол Ее Величества Государыни Императрицы Елисаветы Петровны”:
        „…О вы, которых ожидает
        Отечество от недр своих
        И видеть таковых желает,
        Каких зовет от стран чужих,
        О ваши дни благословенны!
        Дерзайте ныне ободрены
        Раченьем вашим показать,
        Что может собственных Платонов
        И быстрых разумом Невтонов
        Российская земля рождать…”
        Но первым помощником в построении университета выдающемуся русскому ученому стала все же не императрица, а ее фаворит Иван Иванович Шувалов. Именно в письме к нему в 1748 г были изложены предложения Ломоносова, которые легли в основу проекта Московского университета…»
        Что-то зашуршало за стеной. Я прислушался. Вот снова что-то прошкрябало сверху вниз. Но вряд ли это черный аспирант. Скорее крыса перебегает внутри вентиляции. В старых зданиях этих тварей обычно полно. Я продолжил читать, не обращая внимания на застенные шорохи:

«Уроженец Москвы, Шувалов с ранних лет хорошо знал иностранные языки. С 1749 г. он начал играть заметную роль при дворе императрицы Елизаветы Петровны. В конце своего царствования она сделала его генерал-адъютантом и членом конференции (тогдашнего государственного совета).
        В Шувалове соединялись и религиозное воспитание русского человека, и потребности современного образования. Он не только сам любил науку и искусство, с коими ознакомился за границей, но и хотел насадить их в отечестве. И в этом устремлении сблизился Шувалов с Ломоносовым. В начале лета 1749 г. сообщил тому о решении учредить в Москве университет.
        Шуваловов и Ломоносов обсуждают проект, спорят. Ломоносов „хотел удержать вполне образец Лейденского с несовместными вольностями”. Шувалову иностранные образцы казались неприменимыми к русской жизни.

„Не мало споров возбудил также вопрос о том, где, в каком месте Москвы быть зданию Университета. Явилось предположение расположить его в самом конце города, близ Земляного вала, у Красных ворот…, ему противополагалось другое, что Красные ворота слишком далеки от наиболее заселенной части города, и что Университет непременно должен быть по возможности ближе к самому ядру города. Это последнее мнение восторжествовало”.

19 июля 1749 Сенатом утверждено „Доношение об учреждении в Москве университета и двух гимназий”, представленное И. И. Шуваловым, с приложением Проекта об учреждении Московского университета. Проект передан на подпись императрице Елизавете Петровне.
        В будущем указе о создании университета Шувалов назван „изобретателем того полезного дела”. До самой кончины своей, последовавшей 14-го ноября 1797 года, Шувалов постоянно носил звание Куратора университета. Он пригласил для преподавания первых иностранных ученых - Шадена из Тюбингена и Фроманна из Штутгарта. „Речи Профессорам назначались по его приказанию. Тезисы для студенческих диспутов просматривал и утверждал он. На содержание недостаточных бедных Студентов он послал к покойному Директору Аргамакову тысячу рублей…”
        Если бы на проекте не было подписи Елизаветы, то не было бы и университета. Новая
32-летняя правительница, дочь Петра I и Екатерины I Алексеевны, взошла на престол
25 ноября 1741. Она отменила смертную казнь, издала указы о строительстве инвалидных домов и богаделен и при этом жестоко подавляла крестьянские восстания. На смену немецким фаворитам при дворе появились русские и украинские дворяне, заинтересованные в делах отчизны.
        В отличие от своего отца, Елизавета благоволила не только к Петербургу, но и старой столице - Москве. В ней она основала новый Университет. 8 августа 1754 г. вышел указ о передаче учреждаемому в Москве университету „Аптекарского дома” у Воскресенских ворот на Красной площади (сегодня на этом месте находится здание Государственного Исторического музея). Неготовность помещения к приему учащихся в текущем году, однако, послужила причиной задержки с официальным утверждением указа об открытии Московского университета.

12-го января 1755 года Елизавета утверждает проект Шувалова „о учреждении вышеобъявленнаго в Москве университета для дворян и разночинцов, по примеру европейских университетов, где всякаго звания люди свободно наукою пользуются, и двух гимназий, одну для дворян, другую для разночинцов, кроме крепостных людей… Число месяца встречается с подобным же числом, когда, по велению Петра, состоялся Сенатский указ об учреждении Академии наук. Кроме того, говорят по преданию, что Шувалов хотел подарить мать свою, Татьяну, в день именин ее, лучшим делом своей жизни, Московским университетом…”
        Выбрана была именно Москва, потому что „установление онаго университета в Москве тем способнее будет:

1) великое число в ней живущих дворян и разночинцов;

2) положение оной среди Российскаго государства, куда из округ лежащих мест способно приехать можно;

3) содержание всякаго не стоит многаго иждивения;

4) почти всякой у себя имеет родственников или знакомых, где себя квартирою и пищею содержать может;

5) великое число в Москве у помещиков на дорогом содержании учителей, из которых большая часть не токмо учить науке не могут, но и сами к тому никакого начала не имеют, и только чрез то младыя лета учеников, и лучшее время к учению пропадает, а за учение оным безполезно великая плата дается; все ж почти помещики имеют старание о воспитании детей своих, не щадя иные по бедности великой части своего имения и ласкаясь надеждою произвести из детей своих достойных людей в службу нашу, а иные, не имея знания в науках или по необходимости не сыскав лучших учителей, принимают таких, которые лакеями, парикмахерами и другими подобными ремеслами всю жизнь свою препровождали…

…такие в учениях недостатки реченным установлением исправлены будут, и желаемая польза надежно чрез скорое время плоды свои произведет, паче ж когда довольно будет национальных достойных людей в науках, которых требует пространная наша империя к разным изобретениям сокровенных в ней вещей, и ко исполнению начатых предприятиев и ко учреждению впредь по знатным российским городам российскими профессорами училищ, от которых и во отдаленном простом народе суеверие, расколы и тому подобныя от невежества ереси истреблятся”.
        В проэкте об Учреждении Московского Университета определялось:

„§ 1. На содержание сего университета и при оном гимназии довольно десяти тысяч рублев в год.

§ 2… 2) Чтоб сей корпус, кроме Правительствующего сената, не подчинен был никакому иному присутственному месту и ни от кого бы иного повеления принимать не был обязан.

3) Чтоб как профессоры и учители, так и прочие под Университетского протекциею состоящие без ведома и позволения Университетских кураторов и директора неповинны были ни перед каким иным судом стать кроме Университетского.

4) Чтоб все принадлежащие к Университету чины в собственных их домах свободны были от постоев и всяких полицейских тягостей, тако ж и от вычетов из жалования и всяких других сборов…

§ 8. Никто из профессоров не должен по своей воле выбрать себе систему или автора и по оной науку свою слушателям предлагать, но каждый повинен следовать тому порядку и тем авторам, которые ему профессорским собранием и от кураторов предписаны будут.

§ 9. Все публичные лекции должны предлагаемы быть либо на латинском, либо и на русском языке, смотря как по приличеству материи, так и по тому, иностранной ли будет профессор или природный русской…

§ 12. Большим ваканциям в Университете быть два раза в году, а именно: зимою от 18 декабря по 6 генваря, а летом от 10 июня по 1 число июля…

§ 15. И дабы не оставить ничего, что бы могло молодых людей поощрять к наукам, то по однажды в году, а имянно 26 апреля, роздавать им публичные награждения, которые состоять могут в небольшой золотой или серебреной медале с изображением Е. И. В. к наукам милосердия, которой приличную идею по установлении зделать…

§ 21. Которые студенты в Университете науки свои порядочно окончали, и через свое искусство и прилежание заслужили себе порядочные награждения, а притом в своих поступках всегда были добропорядочны, оным давать от Университета аттестаты за подписанием директора и всех профессоров; по которым аттестатам определять желающих в гражданскую службу по приличеству их природы и знания, и делать им протекцию ко ободрению протчих учащихся.

§ 22. Каждый студент должен три года учиться в Университете, в которое время все предлагаемые во оном науки, или по крайней мере те, которые могут ему служить к будущим его намерениям, способно окончать может, а прежде того сроку никого против его воли и желания от наук не отлучать и к службе не принуждать; сверх того, не соизволено ль будет содержать студентов двадцать человек записанных на жалование, чтоб из них в гимназию определять в нижние классы учителями.

§ 23. Всяк желающий в Университете вышним наукам учиться, должен явиться у директора, который прикажет профессорам его экзаменовать, и ежели явится способен к слушанию профессорских лекций, то, записав его в число университетских студентов и показав ему порядок учения, приличный его склонности и будущему состоянию, отослать при письменном виде к тем профессорам, у кого какия лекции слушать имеет; и во ободрение позволено ль иметь шпагу, как и в протчих местах водится.

§ 24. Учащиеся в Университете студенты не должны ни в каком другом суде ведомы быть, кроме университетского; и ежели приличатся в каких-либо непорядочных поступках, то не касаясь до них никаким образом приводить их немедленно в университетский дом к директору, который, смотря по вине, учинит им надлежащий штраф или отошлет к тому суду, до которого такия дела надлежат…

§ 39. Для различения дворян от разночинцев учиться им в разных гимназиях, а как уже выйдут из гимназии и будут студентами у вышних наук, таким быть вместе как дворянам и разночинцам, чтоб тем более дать поощрение к прилежному учению…

§ 42. Всем профессорам, учителям и прочим университетским служителям иметь жительство свое в близости от университетскаго дому и гимназии, дабы в прохаживании туда и назад напрасно время не теряли…”»
        Забавно, подумал я, даже в те годы, когда Москва была гораздо меньших размеров, учредители пеклись о том, чтобы время и силы ученого народа понапрасну не терялись в уличных пробках. Хмыкнул себе и продолжил читать:

«7 мая 1755 года состоялась торжественная инаугурация Московского университета. Осенью завершен первый набор казеннокоштных студентов - 30 человек. Жалование каждого студента составляло 40 рублей в год.
        Скоро помещение в доме у Воскресенских ворот оказалось тесным, и сенатским указом от 4-го мая 1756 года приказано было приобрести еще дом Главной Аптеки, что на Моховой…»
        Где-то в коридоре скрипнула дверь, и я оторвался от книги. Тихие неритмичные шаги. Скрип еще одной двери. Приоткрыв ее, человек, видимо, постоял возле, но не вошел. Опять шаги. Я отложил книгу. Черный аспирант? Это же он, как говорила Лиля, бродит по коридорам, заглядывает в незапертые двери.
        Я встал. Мышцы мои напряглись - будем брать. Если не справлюсь сам, то, по крайней мере, шум подниму. На него кто-нибудь из студентов выскочит, поможет черного аспиранта скрутить. Шаги приближаются. И затихают. Он остановился?
        Вдруг раздалось негромкое постукивание. Он стучит в дверь? Тогда это не черный аспирант. Чего бы ему так к себе внимание привлекать?
        На стук кто-то вышел в коридор. Понимаю, что о чем-то говорят, но слов разобрать не могу. Человек идет дальше. И снова тихонько стучит в дверь. Ждет. Никто не выходит. Снова идет. Стучит. Приближается. Я напрягся. А вдруг все-таки Он?
        Из какой-то комнаты выходят, и теперь уже слышу:
        - Ты знаешь, который час?
        Я глянул - долго же уже читаю - пол пятого. Другой голос:
        - Ну, поздно, ну засиделся, зачитался вот… Слушай, есть у тебя морковка, или картошка, или лук…
        Через минуту что-то ударилось, по-видимому, о дно кастрюли. Дверь закрылась, и человек пошел дальше. Снова постукивания в двери. Похожий разговор.
        И вот он подошел к моей двери - молодой бледный парень с воспаленными то ли ночью, то ли чтением глазами. В синей - нет, не черной - рубашке. В руках у него действительно кастрюля. Не обращая внимания на то, что дверь приоткрыта, он потянулся постучать. Но я не дал ему этого сделать. Открыл сам и приложил палец ко рту:
        - Тихо.
        Парень направил взгляд на кастрюлю, потом снова на меня. Я покачал головой. Он начал было приоткрывать рот, тогда я показал кулак. Бледный парень вздохнул и пошел дальше по коридору в сторону кухни, попутно продолжая постукивать в попадающиеся на его пути комнаты:
        - Ну, поздно, ну засиделся… Нет, картошки уже не надо. Морковка? Давай… Кабачок? Очень хорошо…
        Я выпил чайку, успокоился и продолжил читать:

«Университет родился, но мог и не выжить. Изначально со студентов не взималась плата за обучение (в дальнейшем от нее стали освобождать неимущих студентов). А государственные ассигнования лишь частично покрывали его потребности. Университету нужны были дополнительные источники дохода.
        В 1757 г. случился финансовый кризис университета. „Шувалова озабочивали весьма суммы Университета… Канцелярия, несмотря на настоятельные требования Куратора, не могла отдать отчета в расходах сумм за первые два года существования Университета… Статс-Контора не всегда исправно и в сроки отпускала штатную сумму, от чего бывали большие затруднения в содержании чиновников и в экономических оборотах. Ассессоры жаловались, что студентам и ученикам, состоящим на казенном содержании, денег достает только на пищу, что они просят об одежде. Существовал странный обычай отдавать казенные суммы в заем частным людям, вероятно с тою целью, чтобы увеличивать проценты…
        Иногда и Профессоры, и учителя по месяцам не получали жалованья и терпели нужду. Суммы, ходившие за проценты по частным рукам, приводили в затруднение. Шувалов ходатайствовал о том, чтобы Университету пожалована была деревня и даже получил на то обещание Императрицы…”
        Тяжелое финансовое состояние университета в первые годы значительно замедлило его развитие. На помощь пришли благотворители. „В 1785 году, в Сентябре месяце, Императрица (Екатерина) приказала купить дом Генерал-Поручика Князя Борятинского, что на Моховой, и подарила его Университету… Подражая щедротам Императрицы, многие частные лица благородно соревновали друг другу в пожертвованиях Университету…” Среди меценатов выделялись Демидовы, Строгановы, Е. Р. Дашкова. Они приобретали и передавали университету научные приборы, коллекции, книги, учреждали стипендии для студентов.
        Более всех помогали Демидовы, поставлявшие казне оружие и жестоко эксплуатировавшие труд уральских крестьян. По своей ли воле, по настоятельной ли
„просьбе” Шувалова, но эти промышленники весьма облегчили жизнь молодого университета: „17 февраля 1755 в дар университету горнопромышленник Н. А. Демидов передал коллекцию минералов (собрание минералов проф. Генкеля), которая составила основу университетского минералогического кабинета…
        Прокопий Акинеевич Демидов в 1779 г. января 11-го, накануне незабвенного дня учреждения, при письме на имя Шувалов, прислал 10 000 рублей для Московского университета… Сумма, пожертвованная Демидовым, отдана была в Московский банк с тем, чтобы на проценты, с нею получаемые, могли содержаться в Университете шестеро Студентов и выходить не только в учители, но и в Профессоры…
        Готовилось начать каменное строение в Университете: Никита Акинеевич Демидов, узнав о том, написал Шувалову, 1779 года Декабря 11-го, письмо, в котором обещался выставить для кровли Университетского дома 5 500 листов черного аршинного железа с своих заводов, - и исполнив обещание, в 1781 году Мая 8-го прислал еще 800 пудов лучшего связного железа на укрепление стен Университетского дома…”
        Много было и других меценатов. Так „тайный Советник Собаки завещал Университету 2
500 руб. на вспоможение учащимся или на содержание питомцев: на проценты с этих денег, отданных в частные руки, содержались два Студента…
        Коллежский Асессор Твердышев пожертвовал Московскому Университету на содержание известного числа Студентов 20 000 рублей…
        Такая ревность любителей образования одушевила иностранных ученых, живущих в Москве, на такие же подвиги. Профессор Иоганн Георг Шварц взялся читать публичные лекции без жалования и платы. Его примеру последовал Лиценциат прав, один из искуснейших теоретических юриспрудентов, Шнейдер…
        Князь Потемкин-Таврический… всегда с благодарностью помнил о месте своего учения, где раскрылись его счастливые особенности. Он хотел выразить свои признательные чувства Университету на деле и, в начале 1791 года, определил доходы с своей Ачуевской дачи, с ее рыбными ловлями и солеными озерами, на умножение Университетского капитала…”
        И позже находились жертвующие на нужды Университета. Выпускники не забывали о своей alma mater: собирали средства по подписке, профессора по установившейся традиции завещали университетской библиотеке свои личные собрания…
        Петр І, Ломоносов, Шувалов, Елизавета, Демидов… Благодаря им родился, выжил и стал развиваться университет. Демократический университет, начавший широкое распространение среди учащихся и преподавателей передовых научных и общественных идей. В него могли поступать выходцы из различных сословий, за исключением крепостных крестьян. Во второй половине 18 века в университете преподавали 26 русских профессоров, и только трое из них имели дворянское происхождение. Среди учащихся разночинцы также составляли большинство.
        Поступить в университет было и сложно, и просто. Сложно, потому что многим абитуриентам было и по 13, а то и по 11 лет - для университета рановато. Просто, потому что на вступительном экзамене могли спросить, кто был Александр Македонский или как называется столица Франции или в какое море впадает Волга.
        Указ о создании Московского университета был подписан 12 (25 по новому стилю) января 1755 года (в День св. Татьяны по православному церковному календарю), а 26 апреля (7 мая) в день празднования годовщины коронации Елизаветы Петровны состоялась церемония торжественного открытия занятий.
        И ныне эти даты традиционно отмечаются в университете студенческими празднованиями. К ним приурочены ежегодная научная конференция „Ломоносовские чтения”, а также дни научного творчества студентов…»
        В шесть бледный гость прошел по коридору в обратном направлении. Не глядя на мою дверь. Осторожно вытянув перед собой руки, в которых через две тетрадки держал кастрюлю. Пахнуло супом. «Приятного аппетита» - мысленно пожелал я ему и подумал, что это у него: ужин или завтрак?
        И я попил чайку. Завернул крышку опустевшего термоса и удивился неожиданному скрипу. Но это потихоньку открылась дверь правой комнаты. Из-за нее вышла Лиля. Все в том же халатике, что я видел на ней накануне. Она шепотом, как и Зоя вечером, произнесла:
        - Доброе утро.
        - Доброе утро. Как спалось?
        Лиля улыбнулась:
        - Вы знаете, хорошо… Хотя и странно как-то. Почти незнакомый человек сидит рядом, под твоей дверью. Но это лучше, чем какой-то вообще непонятный черный аспирант. Вы его не видели этой ночью, он не появлялся?
        - Нет, - разочаровал ли я ее, - хотя какой-то аспирант или студент расхаживал тут с кастрюлей. Картошки с морковкой просил.
        Лиля снова улыбнулась:
        - Это Кеша. Да, он аспирант. Но не черный. Он немного помешан на науке. Читает целыми ночами и днями напролет. Мало ему библиотечных книг, так он и стипендию, и то, что ему родители подбрасывают, на книги пускает. А потом сидит голодный.
        - Или варит суп с помощью соседей.
        Лиля махнула рукой:
        - Ну, это нормально. Мы все тут друг друга чаем-хлебом-сахаром выручаем. А Кеше, тем более, всегда помогаем. Если его не подкармливать, он просто загнется…
        Я покачал головой:
        - Да, странные у вас тут обитатели - черный аспирант, Кеша, который по ночам суп варит…
        Лиля неожиданно согласилась:
        - Да, в этом здании много странного. И неслучайно.
        - Что значит неслучайно?
        Лиля пристально посмотрела на меня:
        - Это здание очень особенное.
        Я согласился:
        - Да, это своеобразный архитектурный шедевр.
        - Нет, - чуть нахмурилась Лиля, - вы не поняли. Оно не только этим особенно.
        - Ах, - догадался я, - здесь живут, учатся и работают самые талантливые люди…
        Лиля кивнула:
        - И это, конечно, так. Но дело еще и в другом.
        - В чем?
        - Как-нибудь в другой раз…
        Мы попрощались. Я ушел, так и не увидев ни ночного черного аспиранта, ни утреннюю Зою. Но с нею мы увидимся уже вечером. Хотя у меня и не предусмотрено сегодня занятий по английскому, но я приду на ночное дежурство. И, может быть, уже сегодня все узнаю о странной цепочке различных происшествий в главном университете страны - и о взрывах, и о пожарах, и об убийствах с самоубийствами. Ведь иногда расследование тянется месяцами, а иногда все разъясняется за несколько дней.
        Но сначала нужно отоспаться после бессонной ночи. Я должен быть в форме. Черному аспиранту нельзя давать форы. И, возможно, сегодня, уже сегодня все прояснится. И еще, добравшись до дома, засыпая, я подумал о Лиле, о ее словах, которые она так и не объяснила: «Да, в этом здании много странного. И не случайно…»
        Масоны
        Я проснулся к обеду. Надо бы закончить материалы, которые задолжал главному редактору. От основной работы в газете меня никто не освобождал, и ГЗ мне можно заниматься лишь «в свободное время».
        Завтракаю-обедаю. Пишу о лопнувшем в конце прошлого года банке, благо вся фактура уже собрана, под рукой. Никакой мистики, только факты: жил-был банк по соседству с налоговой службой, брал у населения деньги, обещая высокие проценты, а потом раз и ничего не вернул. И оказалось вдруг, что банк этот в обязательной страховой программе не участвует, что лицензия у него липовая, и ничего вкладчики обратно не получат. Никакой мистики - простая коррупция…
        Чертыхаюсь, плююсь и пишу.
        Пора. Ужинать. Ехать в ГЗ на ночное дежурство. Навстречу черному аспиранту. И Зое…
        Перед выходом делаю несколько звонков коллегам - из головы у меня все не идет: в каком же это известнейшем журнале работает Лилин парень - «журналист в третьем поколении» Артур Волосенко. Узнать это сходу не удалось. Звоню. Еще звоню. Все-таки нужные сведения нашлись у одного из старых знакомых:
        - Да, есть такой полуобозреватель в «Отечественном сельском хозяйстве»…
        - Почему «полу»?
        - По протекции его туда папашка пристроил. Ну, ты знаешь, как это бывает.
        - Знаю. И как он?
        - Да, никак. На этом Волосенко «природа отдыхает». Толку с него в журнале, как с козла… Ну, ты понимаешь…
        Да, я все понимаю. Действительно, факультет журналистики заканчивает много всяких сынков и дочек. Часть из них потом честно не работает в журналистике, но часть все же оседает протекционным балластом в не самых трудозатратных журналах или радиостанциях. Там же, где надо пахать круглые сутки, гоняясь за ньюсмейкерами и разгребая фактуру, такие не задерживаются. Вот и Волосенко на «передовой» не пригодился, нашлось ему креслице в спокойном «Отечественном сельском хозяйстве». Вряд ли он, конечно, понимает что-нибудь в свином опоросе или протравливании озимых, но по понятным причинам терпят в журнале «коллегуравливании озимых, но вот, ведь, "ибудь в свином опоросе или протравливании озимых, но журналист ведь,». В конце концов, вреда-то от него, наверное, тоже не много.
        Все - бегу, еду в ГЗ.
        Опоздал что ли, похоже. Внешняя дверь закрыта на ключ. После моего постукивания долго никто не выходит. Наконец дверь открывает испуганная Зоя, впускает в прихожую:
        - Все как вчера было. К нам Артур приходил. Только он подошел к комнате, как за его спиной черный аспирант появился. Руки к нему тянул, мычал что-то или выл. Артур у нас часа полтора просидел, бледный весь трясся. Лиля его травками отпаивала. Если бы к мамочке возвращаться не нужно было, он остался бы и на ночь. Но потом Кеша заходил за солью, и Артур вместе с ним ушел.
        Я глянул на правую дверь:
        - А Лиля?
        - Никак прийти в себя не может. Заперлась. Я боюсь, переживаю за нее. Она в последнее время сама не своя…
        - Да, - вздохнул я, - Надо было мне пораньше прийти.
        Зоя вздохнула:
        - Не понимаю, почему он днем приходит. Если это Черный аспирант, то он же должен только по ночам появляться.
        Я задумался:
        - Но прошлый раз он тоже днем был…
        Зоя подтвердила:
        - Да, днем… И до этого еще так же было… Но мы думали, случайно.
        Я снова посмотрел на правую дверь:
        - Лиля его в прошлый раз не видела?
        - Нет.
        - И вы, Зоя, не видели?
        - Нет. Только Артур.
        - А сегодня?
        - И сегодня тоже только Артур…, - Зоя поежилась. - Жуть какая. А рассказывать кому-то - вроде бы и несерьезно.
        Я покачал головой:
        - Все это серьезно, Зоя. Но не бойтесь. Я буду рядом и, по крайней мере, сегодня ночью вас никто не побеспокоит.
        Она вздохнула:
        - Хорошо бы…
        - Спокойной ночи.
        - Спокойной…
        У входной двери снова стоял стул. И полный термос чая. И «История Московского университета»:

«В 1760 году на казенном коште в университете состояло студентов 30 и учеников гимназии 100… Некоторые из Профессоров приватными уроками довольно скоро нажили себе состояние: так особенно Рост и Дильтей, который имел свой дом на Козьем болоте. Дильтей брал за частные уроки по 12 р. в год с ученика за каждый предмет. Эти занятия отвлекали его часто от публичных лекций; он справедливо подвергся нареканию от товарищей в нехождении на лекции и должен был выдержать процесс с Университетом. Рейхель не имел его средств. Он, до получения места Профессора, должен был жить учителем частного дома и терпел горькую нужду. Лекции ему назначены были после обеда, от 4-х до 6-ти часов. Все утро посвящал урокам в доме, где жил. По обычаю Русских бар поздно обедать, весьма часто на тощий желудок отправлялся он в Университет на лекцию; а зимою возвращаться после 6-ти часов домой, в ночной темноте, была новая для него неприятность! Профессор опасался сделаться жертвой множества собак, бегавших по улицам…»
        Собаки - это неприятно…

«Иностранцы, в начале по необходимости призванные в Университет, живучи в Москве, все более и более применяются к духу и потребностям нашей жизни и, наконец, по большей части, уступают место Русским Профессорам, уже собственным воспитанникам Университета, довершившим свое образование за границею. Наука, до сих пор не знавшая иного языка кроме Латинского, в устах нового Русского поколения ученых открывает для себя народный орган - Русский язык…»
        Латинский был не самым любимым у студентов, и медики в своих работах нередко
„нечаянно” делали ошибки - вместо venenum (яд) писали venerum (венерический).
        В 1761 году Декабря 25, Московский Университет лишился своей Августейшей Основательницы, Императрицы Елизаветы Петровны. На престол взошел император Петр III. Его беспорядочные, плохо продуманные действия во внешней и внутренней политике не нашли поддержки у русского общества. В результате переворота 28 июня
1762 императрицей была провозглашена Екатерина II. Позже она издала указ о ежегодных отчетах об успехах гимназистов и студентов. Куратор Адодуров, следуя тому указу, приказал провести первую в истории университета „общую сессию” - экзамены всех студентов по преподаваемым им предметам.

„Студенты и ученики Гимназии помещались в здании у Воскресенских ворот; сторонние приходили на уроки до обеда и после обеда. В 1763 году, в конце Октября, когда уже ночь наступала в пять часов, Конференция просила у Куратора согласия не продолжать уроков после обеда более часу, потому что ученики, приходившие в Университет, подвергались опасности быть или съеденными собаками, или ограбленными ворами”…»
        Я подумал о том, что по сравнению с восемнадцатым веком ныне с собаками в Москве проблем стало намного меньше. А вот с грабителями никак ситуация не улучшается. Каждый день читаю сводки происшествий и ничего не меняется. Двести с лишним лет подряд криминальная обстановка практически одна и та же. Или по-другому и быть не может в большом городе? И сам себе возразил - может. Я, например, видел два Нью-Йорка: первый в начале 90-х годов двадцатого века, второй - пятнадцать лет спустя. Первый Нью-Йорк был грязный и даже днем пугающий недобрыми лицами обитателей местных улиц. Второй же заполонили веселые туристы. Они теперь даже среди ночи без какого-либо страха расхаживают по улицам многомиллионного города, который никогда не спит. Значит, можно вычистить город? Можно, если захотеть. А значит ли это, что кто-то у нас традиционно не хочет? Двести с лишним лет подряд…
        Я почесал затылок и снова взялся за книжку:

«В 1766 г. университетская конференция постановила, чтобы профессора ежемесячно подавали рапорты о посещаемости студентами лекций. Непосещающие лекции студенты
„должны были без промедления” вызываться для выговора.
        В следующем году прибывшей в Москву Екатерине II был поднесен подписанный профессорами проект устава, под заглавием „Мнение об учреждении и содержании университета и гимназии в Москве”. В нем содержались новые положения, направленные на развитие университета. Во главе факультетов должны были стать деканы, которые бы ежегодно избирались из числа профессоров. В „Мнении” оговаривалось предоставление университету права производить „в академическое достоинство” и запрещение изымать из университета студентов до окончания ими срока обучения. По неясным причинам проект устава так и не был утвержден императрицей.

„Число студентов в иные годы не доходило и до сотни; иногда на всем юридическом, как и на всем медицинском, факультете оставалось по одному студенту и по одному профессору, который читал все науки своего факультета; студенты занимались в университете не более 100 дней в году; родной речи почти не слышно было с кафедр; люди хорошего общества еще побаивались пускать в университет своих сыновей…”
        В начале 1768 г. „Московские новости” объявили, что „для лучшего распространения в России наук начались лекции во всех трех факультетах природными россиянами на российском языке”. На следующий год университетская конференция определила период обучения студентов на юридическом факультете в три года, на медицинском - в четыре. Так, минимальный срок обучения в университете, включая подготовительный курс философского факультета, для студентов-юристов составил шесть, а для медиков - семь лет.
        В 1771 г. по решению университетской Конференции был издан „Способ учения” - первое пособие по методике преподавания, подготовленное профессорами университета. Также были напечатаны „Правила поведения”, выдававшиеся каждому студенту при поступлении в университет. „Студенты ходили всегда, даже гуляя за городом, в мундирах зеленого цвета с красным воротником, обшлагами подбоем. Они носили шляпы и шпаги; последние вручались им на актах торжественно, при производстве их в Студенты. Разночинцам шпага давала благородство. Как Студенты, так и пансионеры, ходили напудренные. За проступки Студенты и Информаторы гимназии наказывались лишением шпаги. Кроме того, за дурное поведение сажали Студентов на хлеб и воду, одевали на три дня в крестьянское платье, лишали жалования на месяц… В Важных проступках, Студентов судили Профессоры, по назначению Конференции…
        От студента, благородно понимающего свои обязанности и отношения к Университету, требовалось повиновения его законам и полного сознания достоинства того училища, которому он принадлежал. Студент обязан был во всей жизни своей избегать всего того, что могло бы оскорбить значение и повредить его благу и выгодам Университета. Истинное благочестие, неутомимое прилежание к наукам, поведение благородное, вменены были в обязанность; строго запрещены шумные сходки, пьянство и всякия игры, в карты и в кости. За обиду, Студенту нанесенную, он не должен был мстить, ни сам ни делом, ни словом, ни побуждать другого к отмщению, а искать удовлетворения законного, и вообще избегать всякой ссоры. Во время учения, не имел он права ни делать долгов, ни продавать своего имущества…
        Класса или чина Университет не давал, но Студента, окончившего курс с аттестатом, начальники весьма охотно принимали на службу и определяли четырнадцатым классом, и потому молодые люди, по выходе из Университета, весьма скоро находили себе места…
        Студенты, получая жалование из Университетского казначейства, сто рублей в год по третям, сами себя содержали. Обыкновенно всякий новый казеннокоштный Студент должен был год или два прожить в Университете, пока заслужит доверие начальства и получить от него позволение жить особенно на квартире, или на уроки, с получением жалования в руки.
        Живущие в Университете, с помещением, прислугою и отоплением, получали также по-недельно свечи, а для стола своего составляли партии от 10 до 12-ти, складкою от 3 до 4 рублей в месяц, чего по тогдашним ценам и курсу на серебро, хотя и с нуждою, доставало. Складочные деньги поручали хозяйливому товарищу на распоряжение. Из того имели сторожа купчиною и прислужником, платили поварихе из живущих в нижнем этаже семей. По истечение месяца, недостаток переводили в следующий месяц. За столом советовались о заказах на завтра и новых потребностях. Посуду и скатерти заготовляли особою складкаю, а столовой прибор и салфеты каждый содержал от себя. Таких столов было меж ними три, и свободно было всякому, по согласию в начале трети, переходить из одного стола в другой…
        Недостаток жалования на одеяние, книги и прочия потребности пополнялся из дому, большей или меньшей руки, или собственными трудами. Рачительному Студенту, с своими достоинствами, всегда легко было, в роде отдыха и прогулки, иметь одно место, давать уроки по часам… Но другой, лучший способ доходов состоял в переводах книг на вольную продажу; а вошедшие в некую именитость были на то соглашаемы договором, и по великости труда разделяли его с одним или двумя товарищами, под общей политурою…
        Гимназисты и Студенты казенного содержания помещались в длинных и обширных залах главного здания, именуемых камерами. Студентов было 50, Гимназистов втрое более. На половинах дворянской и разночинской камер было по восьми. В каждой помещалось по трем, внутренним стенам от 8 до 10 учеников, у четвертой наружной давались места трем или четверым Студентам. Один из них, благонравнешийся и отличнейший по успехам, занимал первое место под образами, в переднем углу, и назывался камерным. Он смотрел за порядком, чистотою, тишиною, занятиями, за безотлучностью учеников и приходом сторонних лиц, и получал за это, кроме обыкновенных студенческих ста рублей, двадцать рублей серебром в год. Всякое утро камерный обязан был ходить с отчетом к Эфору поведения…
        В камерах разночинской половины находилась и библиотека, которую заведовал старший из камерных Студентов той половины…Студенты сходились сюда для чтения и для беседы о прочитанном. Как они, так и ученики, могли брать книги под росписку; но уходя домой, обязаны были на время отлучки возвращать книги…
        Студенты делили с учениками и важные занятия и игры свои. На Пасху, на двор Университета ставили двое или трои качели. С Фоминой недели, т. е. с весны, начинались вечерами военные экзерции. Студенты, наставляемые офицерами, делили учеников по желанию их на роты и учили ружейным приемам, выправке, маршировать и строю…
        Зимою, особенно на святках, во время вакации, театр составлял общее удовольствие Студентов и Гимназистов. Домашний театр Университета имел полный запас кулис и гардероба, приобретенный или пожертвованиями знатных лиц, доброжелателей Университета, или складчиною участников в удовольствие. О святках или на масляную давали обыкновенно два, три представления, с своею музыкой. Женские роли исполнялись обыкновенно учениками…
        Кроме театра, о святках и на масляницу бывали в столовой зале и смежной с нею камерах дворянской половины маскерады, куда съезжались с своими семействами Начальники, Профессоры, учители, родственники Студентов и учеников. По воскресеньям и праздникам случались иногда вечерние танцы и концерты. Но бывало также, что ученики Гимназии, только не Студенты, принимали участие в кулачных боях на Неглинной или Никольской…Студент, получивший шпагу, должен был вести себя благородно и избегать подобных игрищ, которые исчезли перед силою образования и времени…”
        В 1771 г в Москве свирепствовала чума, занесенная во время Турецкой войны из Румынии. Занятия в университете прекратились, и студенты были уволены с паспортами в деревни или другие города. Профессора университета работали врачами и являлись членами Медицинского совета по борьбе с эпидемией чумы. Возобновились занятия в начале 1772 г. На должность ректора был приглашен магистр Лейпцигского университета Маттеи.
        В 1775 г. профессоры явили Сенату „представление” „О нуждах и недостатках Московского университета”. Кроме необходимости увеличения финансирования университета, в документе впервые высказывалось о целесообразности перевода университета из центра Москвы на Воробьевы горы.
        В 1779 г в должность экстраординарного профессора немецкого языка вступил И.Г. варц - философ, активный проводник масонских идей. Профессор читал у себя дома приватные лекции „О трех познаниях: любопытном, приятном и полезном”. Философско-мистическое содержание курса вызвало недовольство светских и духовных властей. Через три года усилиями куратора и некоторых профессоров Шварц был вынужден оставить преподавание в университете и поселиться дома у своего последователя - крупнейшего издателя России Новикова. 17 февраля 1784 г. И.Г.Шварц скончался…»
        Любопытно… Я оторвался от книги. Всего через двадцать лет после основания университета в нем наряду с наукой появляется мистика, масонство. Задумался и вздрогнул от непонятного шороха в комнате Зои. Или мне показалось? Прислушался. Наверное, показалось…

«В 1783 г. на кафедру всеобщей истории экстраординарным профессором назначен И. иганд. Это был один из первых иностранных профессоров в университете, который читал лекции на русском языке и планировал начать преподавание русской истории.
        После приобретения в 1784 г. императрицей Екатериной II для университета дома князя Барятинского на Моховой улице (соседнего с уже имеющимся там университетским владением) в центре Москвы начал возникать „университетский квартал”. В 1786 г. на пожалованные от имени императрицы университету 125 тыс. рублей началось строение первого в России здания, специально предназначенного для размещения в нем учебного заведения. Первый камень в основание будущего дома положил куратор Херасков. Им же была заложена медная доска с памятной надписью и монеты царствования Екатерины II.
        В 1787 г. в Комиссии народных училищ подготовлен „План университета”, согласно которому планировалось открытие университетов в Екатеринославле, Пскове, Чернигове, Пензе… В качестве основы документа выступал „последний проект устава и штата Московского университета”. В российское университетское образование вводились такие важные принципы как всесословность, свобода преподавания.
        В 1790 г. на лекциях по физиологии для экспериментального показа строения тела профессор медицинского факультета Керестури впервые использовал микроскоп.

5 апреля 1791 г. в левом крыле строящегося университетского здания на Моховой была освящена церковь во имя св. мученицы Татианы „в незабвенное воспоминание достойно чтимого дня, в который утвержден проект об Университете”.
        В 1792 г. в Риге по делу масонов арестованы Невзоров и Колокольников, возвращавшиеся по окончании учебы из Германии в Россию. Невзоров, как член университетской корпорации, настаивал на праве давать показания только в присутствии представителя университета, и начал отвечать на вопросы следствия лишь в доме куратора Шувалова. Только заступничество последнего перед Екатериной II за Московский университет спасло студентов-масонов от более суровых преследований…»
        Опять эти масоны…

«23 августа 1793 г. окончательное завершение строительства нового здания университета на Моховой улице было ознаменовано торжественным актом, состоявшемся в его Большой аудитории, спроектированной архитектором М. Ф. Казаковым как „храм науки”.

31 января 1795 г. от преподавания в университете отстранен и выслан из Москвы профессор Мельманн, который „при изъяснении ученикам классических авторов вмешивал хулительные и оскорбительные мысли свои против христианской религии”. Профессор излагал в своих лекциях взгляды, основанные на философии Канта, с которой он первым познакомил московских ученых, и которую они не приняли.

15 ноября 1796 г. директором Московского университета назначен И.П.Тургенев - друг издателя Новикова, масон…»
        И опять масоны. Двести лет назад наука шла рука об рукой с этой сектой. Или организацией? Я задумался. Что о них знаю? Масоны, масоны, масоны… Они же «вольные каменщики». А вот почему «вольные», почему «каменщики», я не помнил. Что же их связывало с университетом? А, может, связывает до сих пор? Может, в этом все дело и я иду по следу масонского заговора? Продолжил чтение:

«5 апреля 1765 в Петербурге скончался Михаил Ломоносов. 6 ноября 1796 г. там же скончалась Екатерина II. 14 ноября 1797 г. - ушел из жизни основатель и первый куратор университета Шувалов. В 1796 г. на престол взошел император Павел I. Началась новая эпоха и в жизни страны, и в жизни университета. Последовали указы Павла о запрещении учиться заграницей, об ограничении на ввоз книг. Университетская жизнь в кризисе. Павел I не проявляет к университету того интереса, что был у Елизаветы или Екатерины II. И значение университета, и уровень образования в нем стремительно падают.
        В стране нет структуры начального и среднего образования, которая выпускала бы слушателей, подготовленных к восприятию университетских лекций. Взрослые россияне выгод обучения, так что бы отправлять детей учиться, не ощущают. И сами молодые люди не особенно рвутся в студенты.
        Постепенно в Москве исчезает поколение немецких профессоров: большая их часть не переступает рубеж 1812 г. Некоторые умирают, некоторые возвращаются на родину. Российские разночинцы идут в профессоры часто, чтобы служить за жалование, как чиновники в других местах. Встает вопрос профессорского воспроизводства. Одни ученые должны успевать передавать свои знания другим, чтобы процесс образования шел дальше.

12 марта 1801 г. на престол взошел император Александр I, по указу которого было учреждено министерство народного просвещения. В его подчинение от Сената перешел Московский университет.

24 января 1803 г. были приняты „Предварительные правила народного просвещения”. Россия делилась на шесть учебных округов, во главе которых должны были встать университеты - как существующие, так и намеченные к основанию. Московский университет получил право руководить работой всех школ и осуществлять цензуру книг в подведомственном учебном округе, избирать ректора и деканов, а также возводить в ученые степени кандидата, магистра и доктора наук. Должности директора и кураторов упразднялись, посредником между университетом и министерством народного просвещения являлся попечитель учебного округа.

5 ноября 1804 г. император Александр I утвердил Устав Московского университета. Согласно нему в университете учреждалось четыре отделения (факультета), соединявшие вместе 28 кафедр. На всех членов университета распространялось право внутреннего суда. „Все, что Университет для употребления своего по учебным и художественным предметам выписывает из чужих краев, как то: инструменты, книги, машины всякого рода и всякая художественные вещи, дозволяется привозить беспрепятственно и беспошлинно, как морем, так и сухим путем, и во избежание каковаго-либо вреда пограничная Таможня не вскрывает ящиков, Университету адресованных, но приложа клейма, при сообщении пропускает далее с тем, чтобы оные в самом Университете в присутствии Магистратского Члена вскрыты и освидетельствованы были…
        Иностранные Чиновники Университета могут выехать за границу без всякого с имущества их в казну взыскания. При въезде в Государство предоставляется право каждому из них в первый раз привезти с собою, или по приезде выписать, пожитков или вещей в собственность ценою до 5.000 рублей беспошлинно…
        Ординарные Профессоры Университета состоят в 7 классе; Профессоры Экстраординарные, Адъюнкты и удостоенные Университетом Доктора в 8 классе, Магистры в 9, Студенты-Кандидаты в 12 классе. Студенты, по принятие в Университет имеют право носить шпагу, и отличившиеся успехами в науках и похвальным поведением при вступлении в службу получают чин 14 класса. Ректор состоит в 5 классе…
        Всякой Профессор и Адъюнкт, беспорочно и усердно в звании своем 25 лет прослуживший, будет почтен именем заслуженного; нежели пожелает оставить свое место, годовой его оклад обращается в пенсию по смерть из суммы Университетской, которою может пользоваться, жительствуя где заблагорассудит, в Государстве или вне оного… Вдовы Профессоров, Адъюнктов и Учителей и малолетные их дети имеют получать единовременно годовое жалованье умерших, или сверх того и пенсию… Когда вдова вступает в новый брак, то пенсию производить детям, которая прекращается, когда последнему из них исполнится 21 год, или когда и прежде 21 года, дочери выдут в замужество, а сыновья определены будут в службу…”
        В июне 1805 г. профессор Страхов впервые в России произвел эксперимент, связанный с проверкой электропроводимости земли и воды. Электрический ток пропускался им с одного берега Москвы-реки на другой.

6 августа 1809 г. издан указ об обязательном государственном экзамене, который производился по университетской программе для производства в чин коллежского асессора и статского советника. Указ вызвал значительный приток в Московский университет студентов, а также чиновников, посещающих особые лекции для подготовки к экзамену.

16 сентября того же года вышел указ Александра I об избрании ректора в Московском университете на три года. Через три месяца император, первым из царствующих в России особ, посетил Московский университет. В сопровождении попечителя графа Разумовского осмотрел университетскую церковь, музей и Большую аудиторию.

21 апреля 1811 г. вышел указ об отсылке на военную службу казеннокоштных студентов за „развратное поведение”. Университетские власти получили возможность жестко подавлять ростки студенческого движения. В году том в Московском университете обучалось 220 студентов и 90 слушателей…»
        Из комнаты Зои донеслись какие-то звуки. Точно. Значит, мне и в прошлый раз не показалось.
        Я подошел к Зоиной двери, прислушался. Тихо. Но вот опять шорох. Я тихонько постучал. Снова шорох. Дверь приоткрылась, шепот из темноты:
        - Я не сплю.
        Я тоже шепчу:
        - Ничего не случилось?
        - Все в порядке. Но не спится. Бывает.
        - Бывает.
        Интересно, подумал я, если все представить наоборот. У меня под дверью сидит прелестная полузнакомка. Уснул бы я?
        Предложил:
        - Если не спится и нужна компания, то выходите ко мне, я вас чаем угощу.
        Дверь распахнулась:
        - У меня уютнее. Заходите.
        Я шагнул и остановился. Свет из прихожей освещал только кусочек пола перед дверью. Дальше в темноту я шагать боялся, помнил, что комната очень узкая, заполнена кроватью, столом, шкафом, стулом. И где сейчас стоит этот стул? Наткнусь на него и загромыхаю, разбужу и Лилю, и соседей из других комнат.
        Зоя взяла меня за руку:
        - Сюда… А теперь садитесь.
        Я послушно опустился. На стул. Глаза стали привыкать к темноте. Вот уже вижу окно, за которым, должно быть, разыгралась вьюга. На фоне серого пятна силуэт Зои. Она шепчет:
        - Сижу без света. Лампочка перегорела. На днях - верхняя. А сегодня вечером и в светильнике вот.
        Я тут же предложил:
        - Так давайте поменяю.
        Зоя вздохнула:
        - Я бы и сама справилась. Но забыла новую купить.
        Я не сдавался:
        - А давайте я из прихожей сюда переставлю.
        - И будете сидеть потом там в темноте.
        Это меня не пугало:
        - Для засады - так даже удобнее.
        - А читать не сможете.
        Тут я согласился:
        - Не смогу…
        - Сейчас будет свет, - сказала Зоя и чиркнула спичкой, зажгла свечу. - Это из арсенала девичьих гаданий. Раньше с Лилей иногда баловались… Но вот и пригодилась…
        Зоя осторожно перенесла свечу на стол. Поставила в блюдце. Теперь в комнате можно было разглядеть и кровать, и стол, и шкаф с книгами. И Зою в длинном свитере, наброшенном, видимо, на голое тело.
        Я встал:
        - Сейчас принесу термос.
        Зоя кивнула:
        - А я достану чашки и еще что-нибудь. Будем пить чай, раз не спится. Завтра утром мне спешить все равно некуда…
        Вернувшись в прихожую, выглянул наружу - никого, все студенты спят непробудным сном. На всякий случай закрыл внешнюю дверь на ключ.
        Зоя сидела на кровати рядом со столом. У свечи стояли две чашки, на тарелочке лежало печение, шоколадка.
        Мы пили чай и молчали. Слушали, как завывает за окном вьюжная ночь. От ветра вздрогнули окно и Зоя:
        - Такой сильный ветер.
        - Февраль…
        Мы снова замолчали. У меня из головы все не выходили масоны:
        - Зоя, большое спасибо за книгу, действительно очень интересно, только…
        - Только…
        - Только мне там кое-чего не хватает.
        - Кое-чего?
        - Нет ли у вас еще и какой-нибудь книги по масонству?
        Зоя явно удивилась:
        - По масонству?
        - Да, - подтвердил я. - Оказывается, о них почти ничего не знаю, а хотелось бы…
        Она улыбнулась, бросила взгляд на книжные полки в шкафу:
        - Нет, как-то специально по масонству книги у меня нет. Но у нас не так давно были интересные лекции на эту тему, так что могу довольно много об этом рассказать.
        Мне не терпелось:
        - Когда?
        Зоя пожала плечами:
        - Да хоть сейчас. Все равно ведь не спится. А что именно интересует?
        Что именно? Этого я и сам не знал:
        - Да все, наверное. Суть, история, современная ситуация, если, конечно, сегодня масоны существуют.
        - Существуют… - сказала Зоя. - Масоны… На английском масонство - это Free Masonry, - какой у нее теплый и уютный голос, - или свободные, вольные каменщики… Назвали они себя так в связи с легендой о Хираме. Был такой мастер-каменщик, которого древний царь Соломон нанял для строительства храма. Так вот, царь всех работников разделил на три разряда. У каждого разряда были свои тайные знаки и слова, по которым Соломон вручал им соответствующую плату. Однажды несколько работников низшего разряда задумали узнать знаки и слова высших. Они подстерегли Хирама и, угрожая смертью, потребовали раскрыть тайну. Тот отказался и был убит.
        Я был весь во внимании. Строительство храма… А ведь университет - это тоже храм, храм науки. И преступление было совершено…
        - Значит, Хирама убили?
        - Да, - подтвердила Зоя. - И именно его последователями считают себя «Вольные каменщики». Масонские ложи - это как бы прообраз объединений средневековых зодчих, которые владели секретами возведения готических соборов и замков. В представлениях масонов Бог - это «Великий архитектор Вселенной», а сами они - его скромные каменщики. Свое профессиональное мастерство «братья» используют, чтобы творить полезные для человечества дела. Для этого они оказывают влияние на властные структуры, проникают в них.
        Я засомневался:
        - И их так просто пускают в органы власти?
        - Нет, все не так просто, - продолжала Зоя. - «Вольные каменщики» - это секретная организация. В нее берут не всех. В том числе и женщинам вход заказан. Раньше еще евреев не брали… Кандидат в «вольные каменщики» должен получить рекомендации от нескольких «братьев». Ритуал посвящения повторяет эпизоды легенды о строителе Хираме. Будущего масона вводят в залу с завязанными глазами, обнаженными грудью и коленом. Он проходит через символические странствования и очищение водой и огнем. Кандидату наносят символические удары, которые изображают раны Хирама. Будущий масон проходит так называемые «опросы под повязкой». Ему закрывают глаза и спрашивают о мотивах вступления в масонскую ложу. Голосуют черными и белыми шарами. Если наберется 3 черных шара, то «братство» отвергает кандидата.
        Интересно, подумал я про себя, уж не имеют ли отношения к посвящению в масоны все эти взрывы и пожары в университете. И тут снова прислушался к голосу Зои:
        - По окончании странствований с глаз будущего масона снимают повязку. Он дает клятву на верность братству, получает масонское имя и занимает место на скамьях учеников. В конце церемонии новому члену организации вручают знаки масонского достоинства. - Зоя взяла листок, ручку, нарисовала. - Символы масонов очень просты - угольник и циркуль, фартук и лопатка, камень, «Всевидящее Око Боже»…
        - И что они значат?
        - Часть таких символов, такие как угольник или лопатка и так далее, относится к строительству. Камень… он символизирует душу человека. У масонов «обтесывать свой камень» означает самосовершенствоваться.
        Я тут же подумал: взрывы и пожары с обтесыванием имеют мало общего. И продолжил слушать Зою:
        - Есть и другие символы. Они, кстати, могут истолковываться по-разному. На каждой новой ступени посвящения члену братства открывается новый смысл символа, более высокий. Так, лучезарный треугольник или «Всевидящее Око Божье» для ученика - это символ познания триединства всего сущего, внимания («имеющий глаза да увидит»). Для следующего на ступеньке старшинства - это символ «третьего глаза», невидимого света. Для мастера же - это солнце, великая истина космоса, Бог Непознаваемый… Многие масонские символы и сегодня живут вокруг нас. Только мы - непосвященные - не замечаем их.
        - Например? - полюбопытствовал я.
        - Например, - Зоя снова начала рисовать, - на банкноте в 1 американский доллар легко увидеть изображение масонских символов: пирамиду с «Всевидящим Оком Божиим», щит Давида…
        - А почему на деньгах?
        - Может быть потому, что все американские президенты, изображенные на долларовых банкнотах, были масонами. Но тайные символы есть и в нашей современной отечественной культуре. В Москве их можно найти на некоторых зданиях, которые построил в 18 веке архитектор масон Василий Баженов. Например, в усадьбе
«Царицыно» есть, еще на особняке князя Гагарина в Гагаринском переулке. Да, эти символы даже у нас в МГУ имеются.
        Я не поверил своим ушам:
        - Серьезно?
        - Вполне. Их легко увидеть на старом здании МГУ на Моховой.
        - Надо посмотреть как-нибудь…
        Да, это, действительно, интересно. Надо обязательно найти и посмотреть. Масонские знаки в современном университете. Где есть старые следы, там могут быть и…
        А Зоя продолжала своим тихим уютным голосом:
        - Кроме символов у масонов есть слова и условные знаки, по которым они узнают друг друга. Братья не должны разглашать их. Например, если масоны обнаружат в своем кругу чужака, то предупреждают друг друга: «Дождь идет». Все братья должны хранить тайны, как хранил их когда-то строитель Хирам.
        - А что будет, если какой-нибудь братан расколется?
        Зоя покачала головой:
        - Это будет не очень хорошо… Есть версия, что Моцарт был отравлен не просто так. Вроде бы был великий композитор членом масонской ложи и в своей опере «Волшебная флейта» раскрыл тайны братства. За это как бы и пострадал. Ложа его не простила…
        Я тут же вспомнил, что в университете при пожаре погибло два человека. А еще, судя по криминальным сводкам, были убийства и самоубийство. И все объединяет фактор времени, последних нескольких лет…
        Сказал Зое:
        - Судя по книге, которую читаю, масонские ложи появились очень давно…
        Она подтвердила:
        - Да, первая масонская организация «Великая ложа», возникла в Лондоне еще в 1717 году. Оттуда масонство разошлось по всему миру. В самых разных странах 24 июня отмечают день создания «Великой ложи», как главный масонский праздник.
        - 24 июня?
        - 24 июня…
        Я запомнил дату, надо будет над ней потом еще поразмыслить. Сейчас же спросил, думая о студентах и профессорах университета:
        - Первыми масонами были интеллигенты?
        - Нет. Сначала ложи объединяли ремесленников. А вот потом туда стали вступать интеллигенция, коммерсанты, знать. Всех их привлекали стремление помогать друг другу, свобода в «братском» общении, разумное устройство братства.
        Я повторил про себя: «разумное устройство…» История знает немало примеров, когда тайные общества во имя «разумного устройства» своей ли организации, всего ли общества, но шли на преступления. И еще об одном я подумал:
        - Значит, масоны, как и высшее образование, пришли к нам с Запада…
        - Да, - кивнула Зоя. - Еще в первой половине 18 века некий капитан Джон Филипс из Англии был назначен Великим Мастером «для всей России». Сначала в ложе состояли англичане, живущие в то время у нас. Потом в «вольные каменщики» стали принимать и русских. Считается, что масонами были Карамзин, Ключевский, Суворов, Кутузов, Пушкин, Грибоедов… В царской России масонство было первой свободной общественной организацией. Братство привлекало многих выдающихся людей, которые хотели переменить жизнь в Отечестве к лучшему. В организацию входили также и люди, которые были привлечены мистикой, надеждой постичь древние тайные премудрости. Часть будущих членов, прослышав о братской солидарности масонов, рассчитывала таким образом сделать карьеру. Часть вступала в масоны просто так, от скуки…

«Со скуки на все руки» - подумалось мне.
        - И что они делали, чем занимались?
        - Профессор Шварц, например, излагал студентам Московского Университета основы учения Вольных Каменщиков. Он учил, что средством к постижению истины должны служить разум (наука), чувство (литература и искусство) и откровение (религия). Его последователь Новиков начал издавать морально-нравственную литературу. И это в то время, когда основным спросом у отечественного читателя пользовался французский развлекательный роман. Московские масоны вели большую просветительскую и филантропическую работу. Они следовали основному принципу учения Вольных Каменщиков о самопознании, самовоспитании и самосовершенствовании. На средства московских масонов были открыты общественные библиотека, больница, аптека…
        - Прямо-таки «агнецы божие»… - усмехнулся я.
        - Император Александр I так, видимо, не считал, - усмехнулась и Зоя. - Он поначалу увлекся было масонством, подражая, очевидно, Наполеону Бонапарту, который возвел масонство во Франции в орган государственного управления. Но потом, наверное, вспомнил о судьбе Павла 1, которого масоны свергли с престола, как не оправдавшего их надежд. Так или иначе, но в 1822 году Александр I ложи запретил, и масонство в России пошло потихоньку на убыль. После 1917 года процесс демасонизации ускорился. Последняя ложа в стране была «ликвидирована» в 36-м…
        Это прозвучало для меня несколько разочаровающе - только что родившаяся версия начинала умирать. Спросил:
        - А что, большевики боялись масонов?
        Зоя согласно кивнула:
        - Они, как и цари, как и германские нацисты, боялись любых неподконтрольных организаций, расправлялись с ними.
        Мне не терпелось:
        - И что было дальше?
        - 20 век стал для масонов весьма неприятным. После второй мировой войны они в какой-то мере восстановили свои организации, но интерес к братству оказался незначительным. Масоны стареют. Они вынуждены быть не такими уж тайными. Сегодня во многих странах есть официальные офисы масонских лож. В некоторые даже организуются экскурсии, чтобы привлечь новых членов. Масоны проводят обычные для всех других организаций рекламные кампании. Но все это мало помогает - количество масонов падает. В целом в США их около 2 миллионов, на родине в Великобритании - около 300 тысяч.
        Меня, конечно, интересовало то, что поближе к университету:
        - А в России?
        - В России - около 400 масонов…
        Да, я был откровенно разочарован:
        - В России всего 400 масонов?
        Зоя развела руками:
        - Что-то около того. Никто точно не знает.
        - И чем они занимаются?
        - Современные масоны занимаются не только благотворительной, филантропической деятельностью, но и стремятся участвовать в обустройстве демократии в неразвитых странах. Как и раньше, свое профессиональное мастерство они используют для влияния на властные структуры, для проникновения в них. Поскольку это закрытые организации, то под их «крышей» нередко работают спецслужбы и обыкновенные аферисты.
        После уничтожения отечественного масонства в начале 20 века, оно несколько возродилось в 90-х годах. Но в нем уже практически нет политиков, чиновников высокого ранга, известных бизнесменов. Да, масоны помогают друг другу в карьерном росте, но в современной России больше ценятся аппаратные связи «в верхах». Деловым людям некогда заниматься мистическими собраниями, они и так слишком заняты. И у современных студентов также есть занятия поинтереснее - интернет, ролевые игры, ночные клубы. К тому же и элементарной моды на масонство сегодня просто нет.
        Современное отечественное масонство состоит в основном из интеллигенции. Есть преподаватели, мелкие предприниматели. Также к масонству приходят отставные офицеры, испытывающие, видимо, дефицит общения. Основное занятие нынешних российских «вольных каменщиков» - работа над сочинениями на этические, философские и исторические темы. Отечественное братство крайне слабо в материальном отношении и едва может содержать себя.
        Все это звучало для меня очень, очень разочаровывающее. Но разочарование, конечно, не захватило меня полностью. Это нормально, когда версии умирают. Все они не могут быть подтверждены. Хотя и от этой масонской пока еще рано отказываться…
        Зоя так интересно рассказывала, что я не мог не покачать восторженно головой:
        - Просто заслушался. А ведь никогда не любил историю.
        Зоя улыбнулась:
        - У тебя просто не было хорошего учителя. А к нам на лекции даже из других вузов приезжают. Все-таки Московский университет…
        Вот так под масонов мы и перешли «на ты». Просидели несколько минут в тишине. Зоя, наверное, устала рассказывать. Я - переваривал услышанное.
        Зоя внезапно зевнула:
        - Ой…
        Я тут же подскочил:
        - Извини. Спасибо. Я пойду. Ложись спать…
        - Да, пожалуй. Бессонница кажется, прошла…
        Я вышел в прихожую. Сел на стул и достал из сумки список происшествий в МГУ. Нужно было сверить его. Не было ли 24 июня - в день основания масонства - какого-либо происшествия. Конечно, даже если что-то и было, это еще ничего не доказывает, но все-таки, все-таки…
        Смотрю на список:

05.03.05 - убийство профессора МГУ

21.04.06 - большой пожар с гибелью людей в ГЗ МГУ

17.05.06 - убийство студентки МГУ

07.10.06 - парашютисты в ГЗ МГУ

25.10.06 - убийство студента МГУ

25.11.06 - взрыв, пожар 5 кв.м. в ГЗ МГУ

18.12.06 - самоубийство научного сотрудника МГУ

14.01.07 - взрыв в общежитии МГУ на Шверника

26.01.07 - взрыв в ГЗ МГУ

15.02.07 - убийство аспирантки МГУ рядом с ГЗ
        Нет, 24 июня в МГУ ничего из моего списка не случилось. И судя по всему, что я узнал сегодня, масоны здесь явно были не при делах…
        Охота продолжается
        Я снова приоткрыл внешнюю дверь в коридор - как и раньше никого. До утра еще несколько часов. Немного подумал о Хираме и его храме, о масонских символах и Зое. В длинном свитере, наброшенном, видимо, на голое тело. На красивое тело. Вздохнул и снова взялся за книгу.
        Я читал, почти не отвлекаясь на неясные звуки за стенами, в коридоре, на тихое завывание в вентиляции. Почему-то был уверен, что второй раз сегодня черный аспирант не придет, что все будет, как в предыдущий день. Он был вечером, а ночью не показался. И сегодня все повторится. Черный аспирант уже приходил, а значит, кто и может объявиться, так это Кеша с кастрюлей - повеселит своим бледным присутствием. Но время шло, а Кеши все не было. Или заранее суп сварил. Или спит вовсю этой вьюжной ночью Кеша начитавшись, натрескавшись пищи духовной. Похрапывает себе, переваривая.

«12 июня 1812 г. войска Наполеона переправились через реку Неман и вторглись в Россию. Студенты Московского университета начали записываться в народное ополчение, поступать на работу в полковые госпиталя. Университет эвакуировался в Нижний Новгород. Из-за недостатка подвод в Москве пришлось оставить большую часть коллекций, имущества профессоров, библиотеку из 20 000 книг, университетский архив и даже часть казны, которые погибли во время сентябрьского пожара. При оставлении Москвы Наполеоном пострадают от взрывов, устроенных французами для уничтожения Кремля, и остатки университетских зданий.
        В 1813 г. обозы с университетскими вещами и книгами, а также учениками, студентами, семьями профессоров возвращаются, и с 17 августа в наемном доме в Долгоруковском переулке занятия возобновлены.
        Ввиду недостаточности содержания, получаемого в одном месте, профессорам и преподавателям разрешено в 1817 г. совмещать преподавание в других учебных заведениях. В этом же году начато восстановление здания Московского университета (главный архитектор Д. И. Жилярди). В мае попечитель Оболенский утверждает положение о вступительных экзаменах в университет. Согласно нему, производили „в студенты тех токмо, которые знают Арифметику, главные основания Всеобщей и Отечественной Истории, логики и риторики и правила российского и латинского языка, вменяя хотя не в обязанность, но в похвалу и одобрение знание иностранных языков”.
        В 1819 г. утверждено „Положение о производстве в ученые степени” - первый в истории России устав, регулирующий процесс научной аттестации. Согласно этому документу определялись ученые степени, требования, предъявляемые к соискателям, правила сдачи экзаменов и защиты диссертаций. Организована кафедра „Богопознания и Христианского учения”, посещение лекций которой было объявлено для всех студентов обязательным. Через два года в университете прекращено преподавание философии. Труды профессора Давыдова в министерстве духовных дел и народного просвещения нашли „пропитанными богопротивным учением Шеллинга”.
        В 1823 году Совет университета издал постановление, согласно которому студенты должны были слушать не менее восьми профессоров. Это возмутило студентов, которые хотели даже не подчиниться постановлению. Часть из них оставила университет в знак несогласия с чрезмерной, по их мнению, нагрузкой.

14 декабря 1825 на престол восходит Николай I. В восстании „декабристов” против нового императора принимают участие несколько десятков университетских питомцев.
        В 1826 г. попечителем Писаревым представлены новые принципы университетского устава. В них доказывается преимущество единоличного управления университетом над коллегиальным, необходимость полицейского надзора. Впервые напрямую поставлен вопрос о благонамеренности как самих профессоров, так и преподаваемых ими дисциплин. В Московский университет направлен флигель-адъютант императора Николая I граф Строганов, которому было велено обратить внимание на „вредный образ мыслей”, господствующий между студентами. Граф посетил вступительную лекцию „О возможности философии как науки” Давыдова, который после пятилетнего ожидания был, наконец, зачислен по распоряжению попечителя на кафедру философии. Лекцию Строганов нашел „вредной”, потребовал уничтожения всех ее печатных экземпляров и запрещения преподавания философии в университете, которое возобновится только в
1845 г.

21 июля 1826 г. в Москву прибывает Николай I. Ему представлена записка агента III Отделения Бибикова „О Московском университете”. Императору доносилось, что
„профессоры знакомят юношей с пагубной философией нынешнего века и дают полную свободу их пылким страстям”". В пример приводились отрывки из поэмы студента Александра Полежаева „Сашка”, „наполненной развратными картинами и самыми пагубными для юношества мыслями”.
        Позже Михаил Лермонтов напишет:
        „Хвала тебе, приют лентяев,
        Хвала, ученья дивный храм,
        Где цвел наш бурный Полежаев
        Назло властям…”
        Александр Полежаев среди студентов славился как дебошир и гуляка, но при этом он хорошо учился и готовился к преподавательской деятельности. Полежаев был автором многих стихов, в том числе и оды „В память благотворений Александра I Императорскому Московскому университету”, написанной по поручению университетского начальства к торжественному акту 12 января 1826 года. Но сатирическая поэма
„Сашка”, в которой изображались студенческие похождения и попойки, испортила всю его жизнь. Поэма ходила по рукам в списках:
        „Не для славы -
        Для забавы
        Я пишу!
        Одобренья
        И сужденья
        Не прошу!
        Пусть кто хочет,
        Тот хохочет,
        Я и рад.
        А развратен,
        Неприятен -
        Пусть бранят.
        Кто ж иное
        Здесь за злое
        Хочет принимать,
        Кто разносит
        И доносит
        Тот и блядь!..
        …
        Вот те, которые в борделе,
        Как мы, ночь в пьянстве провели,
        Покинув смятые постели,
        Домой в пуху и пятнах шли.
        Прощайте ж, милые красотки!
        Теперь нам нечего зевать!
        Итак, допив остаток водки,
        Пошли домой мы с Сашкой спать.
        Ах, много, много мы шалили!
        Быть может, пошалим опять;
        И много, много старой были
        Друзьям придется рассказать
        Во славу университета…”
        В целом достаточно невинная поэма содержала строки, из-за которых делу был дан ход:
        „О родины прямых студентов -
        Геттинген, Вильна и Оксфорд!
        У вас не может брать патентов
        Дурак, алтынник или скот.
        Звонарь не может колокольный
        У вас на лекции сидеть,
        Вертеться в шляпе треугольной
        И шпагу при бедре иметь.
        У вас не вздумает мальчишка
        Шипеть, надувшись: «Я студент!»
        Вы судите: пусть он князишка,
        Но в нем ума ни капли нет!
        У вас студент есть муж почтенный,
        А не мальчишка, не сопляк,
        Не полузнайка просвещенный,
        И не с червонцами дурак!
        У вас таланты в уваженье,
        А не поклоны в трех верстах.
        У вас заслугам награжденье,
        А не приветствиям в сенях!
        Не ректор духом вашим правит -
        Природный ум вам кажет путь,
        И он вам чин и честь доставит,
        А не «нельзя ли как-нибудь!»
        А ты, козлиными брадами
        Лишь пресловутая земля,
        Умы гнетущая цепями,
        Отчизна глупая моя!
        Когда тебе настанет время
        Очнуться в дикости своей?
        Когда ты свергнешь с себя бремя
        Своих презренных палачей?…»
        Граф Бенкендорф препроводил крамольную рукопись государю.
        Александр Полежаев не входил в тайные общества и не был лично связан с декабристами. Однако поэт был вызван к государю вместе с ректором университета и министром просвещения. Полежаева „взяли утром, в чем он был, и отвезли к государю в грязном сюртуке, с двумя пуговицами и в пуху”. Николай I подал ему тетрадь с поэмой „Сашка” и велел читать вслух. Император слушал внимательно, а по окончанию чтения воскликнул: „Я положу предел этому разврату! Это все еще следы, последние остатки; я их искореню!” Получив же от министра просвещения отзыв, что Полежаев
„поведения превосходнейшего”, Николай I неожиданно спросил: „Хочешь в военную службу? Даю тебе военной службой средство очиститься”. Потом царь положил руку ему на плечо и поцеловал в лоб.
        По личному распоряжению Николая I А.И.Полежаев был отдан в солдаты. В „1838 года января 16 дня Тарутинского егерского полка прапорщик Александр Полежаев от чахотки умер и священником Петром Магницким на Семеновском кладбище погребен”. Могила поэта, на которой не было установлено памятника, затеряна среди многих других безымянных могил…»
        Я оторвался от книги. Задумался. Университет, рожденный царем для укрепления его могущества, стал взрослеть и угрожать своему же родителю. А тот уже не может все вернуть вспять и закрыть рассадник вольнодумства - государству нужны достижения науки. И оставить все, как есть, тоже нельзя, во имя самосохранения режиму приходится бороться с «брожением умов». Парадокс: история университета - это противостояние власти, его создавшей и кормящей, во благу государству, управляемому этой властью…

«7 сентября 1826 года выходит указ Николая I об обязательном ношении студентами Московского университета мундира установленного образца. Еще через двадцать дней император посещает университет и высказывает желание „видеть в воспитанниках Московского университета прямо Русских”. В октябре попечитель Писарев предписывает Совету университета „отбирать у студентов предосудительные стихотворения и запрещенные книги и воспрещать им иметь что-либо подобное, кроме учебных книг, избранных начальством”.
        В 1827 г арестованы и исключены из университета несколько студентов - участников кружка Критских, желавших „преобразовать Россию” путем „учреждения конституции”. По указанию Николая I установлен надзор городской полиции за студентами, живущими вне университета. Через год на отделение физико-математических наук поступили вольнодумцы Герцен и Огарев. Их любимое место в столице - Воробьевы горы. На них дали они свою клятву: „Взбежали на место закладки Витебергова храма на Воробевых горах.
        Запыхавшись и раскрасневшись, стояли мы там, обтирая пот. Садилось солнце, купола блестели, город стлался на необозримое пространство под горой, свежий ветерок подувал на нас, постояли мы, постояли, оперлись друг на друга, вдруг обнявшись, присягнули, в виду всей Москвы, пожертвовать нашей жизнью на избранную нами борьбу…”
        Сначала студенты восторгаются своей университетской жизнью: „Всего казенных студентов 150 человек. В каждом номере находится от восьми до 12 студентов. У каждого студента своя кровать, свой стол и своя табуретка. Кровати все железные… Мягкие, довольно высокие тюфяки, подушки, простыня, желтое байковое одеяло, к которому пришита другая простыня, и полосатый чехол составляют постель. Наволоки, простыни и одеяла всегда бывают белы, как снег, и переменяются еженедельно… Чистота и опрятность необыкновенные. Для каждого номера определен солдат, который метет пол, прибирает постели и прислуживает студентам. По уставу вставать должно в
6 часов, впрочем, спать можно и до 8 с половиною. В семь часов бывает завтрак, который состоит из булки и стакана молока… Стол по будням состоит из трех блюд: горячего, холодного и каши… Увидя столы, накрытые снеговыми скатертями, на которых поставлены миски, блюда, карафины с квасом, приборы в величайшем порядке, можно подумать, что это приготовлен обед для гостей какого-нибудь богача по случаю праздника, бала или чего-нибудь подоб ного…”
        Но студентов становится больше. Их быт меняется: „Бывало, в номере жило не более как по десяти, или много-много по одиннадцати, а теперь по пятнадцати, семнадцати и девятнадцати… Столики стоят в таком близком одни от другого расстоянии, что каждому даже можно читать книгу, лежащую на столе своего соседа, а не только видеть, чем он занимается. Теснота, толкотня, шум, крик, споры… Извольте тут заниматься! Сидя пять часов сряду на лекциях, должно и остальное время вертеться на стуле… Пища в столовой так мерзка, так гнусна, что невозможно есть…”
        В 1830 г. в своекоштные студенты нравственно-политического отделения принят Михаил Лермонтов. В сентябре занятия прекращены в связи с вспыхнувшей в Москве эпидемией холеры. В университете создан комитет по борьбе с холерой, в который вошли ректор и несколько профессоров.
        В 1831 г. занятия возобновляются. В марте состоялась первая в истории университета публичная демонстрация студенческого протеста. За свою грубость и невежество был изгнан студентами из аудитории и, в итоге, уволен из университета профессор нравственно-политического отделения Малов. В „акции” принимали участие студенты Герцен и Лермонтов.
        В последних числах мая в общежитии университета студент-медик Шанявский, „понося с дерзостью священнейших особ России”, произнес речь в честь восставшего польского народа. Он был арестован и сослан в Сибирь. В июне арестованы и исключены из университета шестеро студентов - участников кружка Костенецкого.
        В июле того же года по предложению попечителя князя Голицына университетским Советом приняты правила „О должности декана”. Согласно им деканы были обязаны
„наблюдать за точным преподаванием курсов и потому посещать по временам лекции преподавателей в факультете, иметь сведение от преподавателей о поведении студентов на лекциях, доводить до сведения Совета, если кто-либо из преподавателей на своих лекциях отступает от конспекта, одобренного высшим начальством”.
        Осенью 1831 года начал свою деятельность кружок Герцена и Огарева, следовавший идеям сен-симонизма, отличавшийся общей свободолюбивой и республиканской направленностью.

3 декабря 1831 года состоялась лекция И. И. Давыдова „О слове российском”, которая была восторженно встречена студентами и расценена III отделением как нарушение порядка в университете. 27 сентября 1832 г. лекцию Давыдова по истории русской литературы посетил А. С. Пушкин. „Вот вам теория искусства, - сказал граф Уваров, обращаясь к студентам и указывая на Давыдова, - а вот и самое искусство, - прибавил он, - указывая на Пушкина”.
        Пушкин в то время питал к данному учебному заведению весьма малую симпатию.
„Ученость, деятельность и ум чужды Московскому университету” отмечал он в одном из своих писем. На его взгляд, университет не успевал за бурным развитием русской литературы, современной науки.

„На первый курс поступило много молодых людей из так называемых аристокра- тических домов; они принесли с собою всю пошлость, всю наружную благовидность, и все это бездушное приличие своей сферы, всю ее зловредную светскость. Аристократики сшили себе щегольские мундирчики и очень ими были довольны, тогда как студенты доселе старались как можно реже надевать свое форменное платье. Аристократики пошли навстречу требованиям начальства… Сурово смотрели старые студенты на этих новых поклонников форменности, предвидели беду и держали себя с ними гордо и далеко… Прежде русский язык был единственным языком студентским; тут раздался в аудитории язык французский… Пошлая форменность, утонченная внешность завладели университе том и принесли свои гнилые плоды…”
        Осенью 1833 г. Огарев и Герцен арестованы „по делу о лицах, певших пасквильные стихи”. Огарев сослан в пензенское имение отца. Герцен переведен на службу в Вятку под надзор местных властей.
        Через год утвержден „Общий устав императорских Российских университетов”. Согласно ему упразднялся университетский суд, контроль за расходами изымался из ведения Совета и передавался попечителю. Профессора избирались Советом путем голосования и в то же время министр имел право назначить профессора в университет на вакантное место.

„Студенты были раскиданы по всей обширной Москве, сходились - кто пешком, кто в экипаже - на лекции. Ничто не отвлекало от занятий тех, кто хотел заниматься… Никаких балов, концертов, спектаклей в пользу неимущих слушателей не давалось… Все было патриархально и просто; ходили в университет как к источнику за водой, запасались знанием, кто как мог - и, кончив свои годы, расходились…”
        В 1835 году попечителем Московского учебного округа был назначен граф Сергей Григорьевич Строганов. „Явился начальник, какого никогда еще не бывало, человек дея тельный, хотевший сделать в своем ведомстве все как нельзя лучше и имевший к тому средства. Дух добросовестного начальника сделался присущ каждому заведению; Строганов поселил всюду свой дух, и этот дух блюл за улучшением нравственным и учебным. Всех осенила благодетельная мысль: чтоб заслужить внимание начальника, надобно как можно усерднее исполнять свою обязанность - и только, не заботясь более ни о чем; от начальника не скроется нерадение, он не пощадит; и к нему нельзя подольститься ничем другим, кроме усердного исполнения должности, кроме личных достоинств… Прийти к Строганову с рекомендательным письмом от знатной дамы, знатного господина, значило навсегда погубить себя в его мнении, никогда не получить от него места. Огромна была заслуга Строганова в том отношении, что он уничтожил занятие учебных воспитательных мест по рекомендациям людей, неспособных ценить рекомендуемых…”
        В 1837 г. закончена внешняя и внутренняя переделка комплекса усадьбы Пашкова для размещения новых университетских зданий. В 1841 г. в Московском университете введена плата за обучение со студентов и вольнослушателей (28 руб. 57 коп.).

„Профессором словесности был Шевырев…, богатое содержание умел превратить в ничто, изложение богатых материалов умел сделать нестерпимым для слушателей фразерством и бесталанным произведением известных воззрений… Бесконечные фразы о гниении Запада, о превосходстве Востока, русского православного мира. Однажды после подобной лекции Шевырева, окончившейся страшной трескотней в прославлении России, студент-поляк Шмурло… спросил: «Не знаете ли, сколько Шевырев получает лишнего жалования за такие лекции?» Так умел профессор сделать свои лекции казенными…
        Преподавание Грановского представляло широкую и возвышающую душу картину исторического развития человечества… Грановский одарен был высоким художественным чувством… Все преподавание Грановского насквозь было пропитано гуманностью, оценкою в человеке всего человеческого, к какой бы партии он ни принадлежал, в какую бы сторону ни смотрел… Когда Грановский обращался к слушателям с сердечным словом, не было возможности оставаться равнодушным; вся аудитория увлекалась неудержимым восторгом… В нем было такое гармоничное сочетание всех высших сторон человеческой природы, и глубины мысли, и силы таланта, и сердечной теплоты, и внешней ласковой обходительности, что всякий, кто к нему приближался, не мог не привязаться к нему всей душой…
        Катков читал уже второй год… Никто из слушателей не понял ни единого слова из всего того, что читал профессор, так что, когда наступил экзамен, он всем должен было поставить 5, ибо студенты вовсе не были виноваты в том, что отвечали совершеннейшую чепуху…
        Изложение Соловьева было ясное, умное и живое… Поражали новые взгляды, мастерские очерки…
        Герье читал просто, безо всяких эффектов, неторопливо и размеренно, очень ясно и отчетливо излагая свою мысль. Он считался грозою факультета… Требования его были вполне разумны, да и в качестве экзаменатора он был вовсе не так страшен, как его малевали ходячие среди студентов анекдоты. Один из этих анекдотов пользовался особой популярностью. За столом сидят три экзаменатора: протоирей Сергиевский, философ Троицкий и Герье. Сергиевский говорит студентам: «Верь, не то будет единица», Троицкий говорит: «Не верь, не то будет единица», а Герье говорит: «Верь - не верь, а единица все равно будет».
        Дювернуа странный был профессор. Он ходил по Москве, словно иностранец, неожиданно для себя попавший в русскую столицу. Его речь была весьма нелепа для русского уха… Идя по улице и желая поторопить бабу, медленно шедшую перед ним и мешавшую ему идти, говорил ей: «Поселянка, прогрессируй» - и искренне удивлялся, что баба его не понимает…”
        В 1842 г. окончивший Берлинский университет И.С.Тургенев обратился в Совет университета с просьбой предоставить ему право на получение степени магистра философии. Он надеялся в будущем занять соответствующую кафедру. Однако Совет отказал, ссылаясь на невозможность экзаменов „в науке, которая в течение 15 лет не преподается в университете”.
        В августе 1847 г. Грановский „со товарищи” обратились к попечителю графу Строганову. Молодые ученые требовали увольнения профессора Н.И.Крылова, который своими личными качествами „позорил университет”. „Крылов был человек необыкновенно умный и даровитый, но полнейший невежда и лишенный всякого нравственного смысла…” На экзамене он поставил богатому студенту единицу и соглашался перевести его на следующий курс за деньги.
        Требования ученых бунтарей не были выполнены и они подали в отставку. Отставка Грановского не была принята, так как он еще не выслужил 12-летнего срока после заграничной командировки. Но за ним по предписанию московского генерал-губернатора Закревского был учрежден „строжайший секретный надзор”.

3 ноября 1847 попечитель Московского университета Строганов подал в отставку из-за обострившегося конфликта с министром народного просвещения Уваровым. После увольнения графа, он был избран почетным членом университета. В знак „прощания” Строганову был поднесен адрес с подписями профессоров и около 200 студентов.
        Весной 1848 г. в связи с революциями в Европе министр просвещения издает циркулярное предписание о приостановлении отпусков и командировок „в чужие края по настоящим заграничным обстоятельствам”.Следующей весной выходит распоряжение императора Николая I, ограничивающее число студентов в университетах, в связи с чем временно прием студентов прекращался. В университете вводится „военная дисциплина”, согласно которой студентам запрещается читать газеты, ходить в кондитерские, нарушать форму одежды.
        Через год выходит указ императора „О порядке избрания ректоров и деканов в университеты”. Согласно ему должность ректора перестает быть выборной и совмещаться с должностью профессора. Ректор назначается министром и утверждается императором на неопределенный срок. Выборность деканов сохраняется формально, так как министр получал право назначения деканов и увольнения их до истечения срока полномочий. Попечителем университета назначен генерал-майор Назимов - сторонник
„палочной” дисциплины. „Приходил Назимов на лекции, в коих мало понимал, но считал нужным сказать несколько слов о величии и славе России. Пришедши на лекцию профессора римского права Н.И.Крылова, Назимов собрался сказать, что Римская империя по значению и величию своему была почти равна Российской, и на вопрос попечителя, что он читает, Крылов ответил: «О преторском интердикте». Ответ, который поставил Назимова в невозможность что-либо сказать, так как он и не понял даже ответа Крылова…”
        Выходит распоряжение Николая I „О принятии мер, чтобы исключаемые из университета студенты не оставались на месте жительства в том же городе”.
        Летом 1853 г. начинается Крымская война. Студенты университета находятся в действующей армии.
        Через два года 12 мая 1855 г. университет отмечает столетие основания. Профессор Шевырев произнес речь „Обозрение столетнего существования Московского университета”: „Нам пришла пора, как в оныя времена священной брани, изготовляться на все возможные жертвы, каких бы от нас не потребовали Государь и Отечество. А на старейшем из Университетов Русских лежит святая обязанность, и мыслью, и словом, вызывать все духовные, и умственные и нравственные силы наши, на утверждение народных начал нашей жизни, на защиту и спасение нашего Отечества. Денно и нощно наука пускай работает над познанием России и огромных ее сил природы телесной и духовной. Некогда грозило нам варварство от Татар и востока: теперь оно грозит нам от запада. За мир, за добро и любовь к просвещению нам платят войною, злом и угрозами отодвинуть нас в тьму невежства на целое столетие. Не бывать тому. Брани от запада были всегда нам полезны тем, что призывали нас к народному самопознанию. Завистники сил наших думают принести нам вред своею враждою: нет, они принесут нам пользу, заставив нас сосредоточиться более всего в самих себе,
узнавать и разработывать силы нашей земли, нашего неизмеримого Отечества. Задача Русских Университетов в этом деле есть задача великая, святая, не истощимая…”
        К столетию университета с приходом к власти Николая І в университете фактически исчезло демократическое начало: прием студентов ограничен количественно и качественно, образование стало платным и строго поднадзорным. „Комплект студентов, кроме медицинского факультета, был ограничен тремястами человек; философия как опасная наука была совершенно изгнана из преподавания, и попу Терновскому поручено было читать логику и психологию… Московскому университету, да и всему просвещению в России нанесен был удар, от которого они никогда не оправились. Высокое значение Московского университета в жизни русского общества утратилось навсегда…”

4 октября 1855 г. скончался Т.Н.Грановский. Похороны собрали сотни учеников и почитателей его таланта, явились символом окончания целой эпохи в истории университета…»
        Ночь заканчивалась. Вздохнул. Ни тебе черного аспиранта, ни даже и Кеши… Но я не считал прошедшие «засадные» часы потраченными бесцельно. Ведь читая эту книгу, я все больше вникал в дела университетские, все больше понимал их. Рано или поздно мне станет ясно все происходящее здесь и в прошлом, и в, наверняка с ним связанном, настоящем. Разберусь и с пожарами, и с взрывами, и с черным аспирантом, если он, конечно, существует.
        А еще душу грело то, что мое ночное бдение под дверью позволяло спокойно спать двум хорошим девушкам. Лиле. И Зое. Зое… Я снова подумал о ней, увидел ее за столом у свечи. В длинном свитере, наброшенном…
        Посмотрел на часы: ночь кончается, значит, скоро домой. Надо бы выспаться и закончить материал о лопнувшем банке. Тогда за мной перед главным редактором останется только один должок.
        Вдруг из-за внешней двери до меня донеслись тихие шаги, шорохи. Неужели черный аспирант все-таки пришел? Или Кеша проснулся и проголодался?
        Я приник к дверной щели, но в ограниченном обозреваемом пространстве никого не увидел. Кусочек коридора, несколько соседских дверей напротив. Источник неясного шума находится где-то дальше.
        Осторожно приоткрыл дверь. И опять ничего не увидел. Высунул голову и опять ничего. Коридор был пуст, что ли. Но нет. В тусклом свете я не сразу заметил кого-то у дальней комнаты, что перед самым поворотом.
        Он-она-оно стоял-стояла-стояло на месте. Беззвучно. Или я ничего не слышал. Напряг слух. Но в ответ - тишина. Похоже, объект замер. Заметил, что открылась моя дверь? Заметил меня? Убежит? Мне бросаться за ним?
        Я посмотрел вниз, проверил, завязаны ли шнурки. Принял удобную для начала бега позу. Поудобнее переложил руку, чтобы широко распахнуть дверь одним движением и выброситься в коридор, устремиться к той дальней двери.
        Но я не спешил бросаться за черным аспирантом прежде, чем он двинется с места. Вдруг он все-таки не заметил меня и будет не убегать, а наоборот приближаться. И тогда схватить его шансов будет больше. Подожду еще. Подожду.
        Я считал про себя: «Раз, два, три, четыре… семьдесят четыре…» А может, там у дальней двери и никого нет. Может, все-таки показалось. Я проморгался и вновь стал всматриваться в неясно серое пятно под дверью дальней комнаты. Оно внезапно раздвоилось.
        Я потер мои явно утомленные бессонной ночью и чтнием глаза. Раздвоенное пятно снова слилось в единое целое. Потом снова раздвоилось и тронулось в мою сторону. Я, наконец, различил: это были два человека. Они шли, держась за руки, и явно старались не делать шума.
        Смутная парочка остановилась под следующей на их пути дверью. Снова слилась в единое целое. Раздвоилась. Зашуршала чем-то. Как я не напрягал зрение, но не мог понять чем. Видел только движение рук. И вспомнил о пожаре в ГЗ 21 апреля 2006. Осмотр места происшествия выявил несколько очагов возгорания. Это те самые поджигатели? Значит, я здесь на боевом посту очень вовремя.
        Они пошли дальше. В мою сторону. Пошуршали у следующей двери. Двинулись дальше. Они все ближе. Я всматривался и ждал. Что они хотят заложить под мою дверь?
        Наконец, парочка приблизилась настолько, что я смог разглядеть ее. Парень и девушка. В маскарадных масках, с гирляндами на шеях. Как будто только что с какой-нибудь вечеринки вернулись. И может, все это лишь невинный прощальный поцелуй. Под дверью девушки. Под всеми дверями коридора девушки…
        Они действительно целовались. Я хотел было отвести взгляд, но заметил, что девушка и парень, оторвавшись друг от друга, в четыре руки принялись наклеивать что-то на очередную дверь. Она доставала какие-то бумажные листы из сумки на его плече, рвала их, стараясь не шуметь. Он водил по ним тюбиком и потом прикладывал бумагу к двери на уровне глаз, разглаживал ее.
        Справившись с работой, они беззвучно как бы ударили ладонью в ладонь - Yes! Потом обнялись, поцеловались и перешли к следующей двери. Прислушались. Зашуршали бумажками. Снова принялись что-то наклеивать на дверь. Закончили - Yes!
        Они останавливались у каждой двери коридора. Yes! Yes! Yes!..
        Когда целующаяся, обнимающаяся и, как я понял, давящаяся от смеха парочка приблизились к моей двери, прикрыл ее. Потом дождался, пока парень и девушка отшуршатся и продвинутся на несколько комнат дальше. Осторожно открыл дверь и увидел наклеенный на ней обрывок газеты с заголовком:

«Настоящие зеленые человечки»
        Да, забавно… Видимо в чьих-то глазах Зоя с Лилей - зеленые человечки, девушки с другой планеты. Тихо прикрыл дверь.
        Через полчаса, дойдя до конца коридора, парень и девушка повернули обратно. Они останавливались под каждой дверью. Очевидно, наслаждаясь плодами своего труда, беззвучно смеялись, зажимали друг другу рты то ладонями, то целующими губами. И вот скрылись за поворотом коридора.
        Я вышел из комнаты. Да, газетные обрывки украшали абсолютно все двери. Я обошел коридор. Читал наклеенные заголовки и пытался представить себе обитателей комнат, которым очевидно и посвящались напечатанные жирным шрифтом газетные слова. Что-то было смешно, что-то забавно, а что-то и достаточно злобно. Парочка, видимо, была местной и многое знала из жизни своих соседей по общежитию:

«Снова беременна, но не от того».

«Неквотное мясо прет в Россию!»

«В двусторонних отношениях полыхает пожар».

«Она не любовница, а собутыльница».

«Я женщина отзывчивая, незлобивая».

«С хорошим человеком завсегда есть, о чем поговорить».

«Что делать со вторым подбородком?»

«А я люблю женатого».

«Игрушка для подонка».

«Не всех любовниц помню по имени».

«Романтичные сибирячки».

«Гей, хлопцы!»

«Мои песни повышают потенцию».

«Нет проблем с привлечением инвестиций».

«Хочет заработать языком».

«Найден виновник инфляции».

«Хата с краю».

«Столько понта из ничего».

«Съездил миленький в Бангкок и привез мне гонококк!»

«Застенчивость лечится?»

«Снова ходит без трусов».

«То ли овощ, то ли фрукт».

«Малина - негритянка».

«Домашние питомцы».

«Россию люблю, но очень нужны деньги!»

«Киборг-2»

«Суперфертильна»

«Живые бактерии»

«Две туманные Андромеды»

«Але-оп! по-французски»
        Конечно, никаким черным аспирантом здесь и не пахнет. Это так, студенческая забава, развлечение. Хотя кому-то из тех, кто прочитает у себя на двери газетный заголовок, будет явно не до смеха.
        Вернувшись к своей двери, я решил было снять газетный обрывок, но передумал. Ведь если кто-то из соседей обнаружит, что только на дверях Зои и Лили нет надписи, то может подумать на них.
        В шесть я начал поглядывать на Лилину дверь. Думал, что, как и прошлый раз, она выйдет ранним утром. Но время шло, а за дверью Лили было тихо. Зато постепенно оживал коридор, в котором началось настоящее броуновское движение. Студенческий народ просыпался, выходил из своих каморок. Глядя на собственную дверь, ругался. Потом мотался туда-сюда по коридору и, разглядывая чужие, смеялся до похрюкивания и повизгивания. Заголовки срывались. И я тоже под шумок все-таки очистил дверь. Кто знает: обрадует моих девушек или огорчит присвоенное им звание «зеленых человечков». Хотя они точно девушки не обычные. Лиля, говорящая загадками. Я вспомнил ее слова: «В этом здании много странного. И не случайно…» И Зоя тоже особенная. Так много знает. Так интересно рассказывает. Красивая. Особенно в длинном свитере, наброшенном…
        Я поглядывал на часы. Уже во всю утро. Что делать? Бросить пост, так и не дождавшись пробуждения «зеленых человечков». Зоя, заодно со мной не спавшая полночи, явно не скоро проснется. А Лиля… Зоя говорила, что она напугана вчерашним визитом черного аспиранта и после ухода Артура заперлась. Может и не скоро теперь выйдет. Но нет, вот и скрипнула ее дверь, Лиля вышла в прихожую:
        - Доброе утро.
        - Доброе утро.
        На лице у нее действительно тревога:
        - Все в порядке?
        Я постарался ответить как можно спокойнее:
        - Да, никого не было. И теперь уже, думаю, не будет…
        Лиля вздохнула и, как мне показалось, немного расслабилась:
        - Будем надеяться.
        Я пожал плечами:
        - Что ж, пойду, наверное…
        Она кивнула, тряхнув своими забавными почти школьными косичками:
        - Да, конечно, идите. Вам ведь отдохнуть нужно. Всю ночь не спали. Нас охраняли. Спасибо.
        - Да не за что, - кивнул и я, открыл было дверь, но не вышел:
        - Лиля, я хотел вас спросить…
        - Да? - тут же отозвалась она.
        - Прошлый раз вы сказали, что здесь в ГЗ, в этом здании много необычного. Я пока как-то ничего особенного не заметил. Хотя уже несколько дней здесь провел. И не только у вас был, но и на других этажах, в других помещениях…
        Лиля покачала головой:
        - Очень многое невидимо для… для непосвященных…
        Вот это да. Точно «зеленый человечек». Но, стараясь быть серьезным, спросил:
        - А вы… посвящены?
        Лиля подтвердила:
        - Да, отчасти…
        - Почему только отчасти?
        - Я совсем недавно прикоснулась к познанию…
        - К познанию чего?
        - Каббалы…
        Я чуть не улыбнулся:
        - И вы, аспирантка университета, верите в эту самую каббалу?
        - А почему бы и нет? Это тоже наука, - ответила она оч-чень серьезно.
        Да, подумалось, не университет, а какой-то оккультный центр. Черный аспирант, масоны, каббала…
        - Наука говорите?
        - Конечно, - кивнула Лиля, - Просто непосвященные имеют о ней очень примитивное представление. Каббала - это древнее учение о полной картине мироздания, о его постижении человеком. Все мировые религии были созданы каббалистами. И заметьте, достижения современной фундаментальной науки совпадают с тем, что много веков назад было написано в книгах по каббале. Сегодня физики просто повторяют то, что ранее было раскрыто каббалистами в духовном мире.
        - Действительно? - не поверил я.
        В голосе Лили не было никакого сомнения:
        - Например, гелиоцентрическая система устройства мира, квантовая механика Эверетта, многое другое давно описано в каббале… Но дело даже не в этом. Каббала дает человеку больше, чем просто отдельно взятые физика, химия, астрономия… Каббала - это еще и методика раскрытия человеку совершенно полного мироздания. Можно сказать, что это наука о шестом органе чувств, можно сказать, о «душе». С помощью этого «шестого чувства» человек может познать то, что скрыто от него, то, чего он не может ощутить своими обычными пятью органами чувств.
        Я не мог не полюбопытствовать:
        - И как он это делает?
        Лиля ответила без каких-либо раздумий:
        - Это чисто практический метод. Ему несколько тысячелетий, но познакомились с каббалой в Европе, в России совсем недавно. Ведь сначала это была тайная наука, которой занималось тайное же общество, еще более тайное, чем скажем масонское братство, если вы о таковом знаете.
        Да уж, вовремя я с помощью Зои просветился:
        - Знаю…
        Лиля продолжала, по-моему, совершенно забыв о тревогах вчерашнего дня:
        - Сегодня каббалу может постичь каждый желающий, хотя это и непросто. В каббале нужно пройти 125 ступеней в ощущение высшего мира. Нужно усердно работать над собой. И тогда перед тобой постепенно начнут исчезать обычные представления о времени и о пространстве. Мир предстанет совершенно другим - понятным во всем. Все причинно-следственные связи будут перед тобой как на ладони. Ты увидишь и себя, несмертного, в этом мире без границы между жизнью и смертью…
        - Заманчиво.
        Лиля согласилась:
        - Не только для вас. Не только для меня. По преданию, первыми каббалистами были пророки Авраам и Моисей. Пифагор писал, что каббала - корень, из которого выросла вся философия. Не зря ею серьезно интересовались Платон, Спиноза, Ньютон, Парацельс, Гегель… Ведь проникшие в каббалу не только постигают мироустройство, но и овладевают приемами влияния на Природу.
        Многие не знают, что долгие годы наука и каббала существовали параллельно. Но, как и предсказывали древние книги, с конца 20 века и начала 21 начали меняться стремления людей, многие из них нацелены на познание смысла жизни. Сегодня нас уже не так, как в прошлые века, интересует еда, одежда, семья. Пройдены и два других уровня: богатство и слава. Мы поднялись на четвертый высший уровень, который означает знания. Человечество, наконец, обратило свое внимание к познанию смысла жизни. Ранее каббала была уделом избранных, но сейчас настало время ее раскрытия миру. И с каждым годом, с каждым днем все больше и больше людей следует этому учению. Может быть, знаете, что за рубежом сейчас просто бум интереса: влиятельные люди, мировые звезды приобщаются к каббале. Даже певица Мадонна стала каббалисткой.
        - Да, что-то слышал…
        - Вот, - подняла вверх указательный пальчик Лиля. - И в России сегодня многие прозревают. Среди отечественных каббалистов - высокопоставленные правительственные чиновники, политики, дипломаты, издатели, финансисты, ученые… Приходите к нам на собрание и вы в убедитесь в верности того, о чем я говорю. Приходите и поймете, откроете очень много нового для себя…
        Все, что она говорила, было для меня ново. Но то, как она это говорила, было весьма знакомо. Это мы уже проходили. Куда меня, помнится, только не зазывали: и к евангелистам, и к адвентистам седьмого дня, и кришнаитам напополам с семитами и антисемитами… Но на собрание каббалистов, да еще и действующих в стенах университета, меня приглашали впервые. И я был готов согласиться пообщаться с этими сектантами или как бы они там себя еще ни называли. Я был согласен, потому что это могло пролить свет на то, чем я интересуюсь. Может быть, именно в этой организации есть люди, причастные к взрывам и пожарам в университете. Может быть, черный аспирант - последователь учения каббалы? Чем черт не шутит…
        Я как бы раздумывал:
        - Наверное, это интересно.
        - Конечно, - подтвердила Лиля. - Приходите. У нас, кстати, послезавтра очередное собрание.
        Я не мог не спросить:
        - А Зоя тоже ходит на эти собрания?
        Лиля разочарованно вздохнула:
        - Нет. Она слишком занята своими историческими изысканиями. И как-то легкомысленно относится к каббале.
        Я облегченно выдохнул:
        - Да, я приду. Обязательно. Где? Во сколько? Да, этой ночью так же буду дежурить. Не беспокойтесь…
        Мне все труднее и труднее было говорить, думать. Слишком много навалилось на меня за последние сутки: российские императоры всех мастей, декабристы, масоны, маскарадная парочка, черный аспирант, каббалисты… После бессонной ночи они все перемешались в моей все более отупевающей голове. Нужно было хорошенько выспаться.
        Ночной концерт
        Я боялся, что буду спать плохо, что в голове начнут крутиться все герои предыдущих суток. Но спал очень крепко, спокойно. И сон, как мне показалось, был всего лишь один. Душевный такой. Я слышал знакомый уютный голос. Мне снилась Зоя. В длинном свитере, наброшенном…
        Проснулся и потянулся закончить материал о лопнувшем банке. Несколько часов работы и вот - готово. И еще просмотрел собранную фактуру по второму материалу, что я также задолжал главному редактору. Можно и его вполне за раз закончить. Нужно только основательно поднавалиться. Но не сегодня. Сегодня я хотел закончить с еще одним дельцем. Хотя я и отказался от версии участия масонов в университетских событиях, у меня из головы не шло 24 июня - день рождения этой тайной организации. Да, я проверил дату на совпадение с имеющимся у меня списком происшествий в МГУ. Но вдруг есть какие-то другие совпадения. Чтобы снять все вопросы, с помощью интернета я создал список событий в МГУ, случившихся точно 24 июня:

«В пятницу, 24 июня 2005 года Московский университет устраивает праздник для выпускников 2005 года. Начало мероприятия в 12:00. В программе праздника: Торжественное собрание и праздничный концерт в Актовом зале и Церемония проводов выпускников в фойе Главного здания МГУ…»

«Сообщаем Вам очередные новости о ходе подготовки к встрече выпускников МГУ в Канаде и Северо-Востоке США, которая состоится 24 июня 2007 года в Торонто…»

«24 июня прошел четвертый открытый Чемпионат МГУ по звездной системе по отдельным танцам…»
        И дальше в том же духе. Вряд ли за чемпионатом по танцам и встречей выпускников стоит масонская организация. Да, масоны тут явно ни причем. Одной версией точно меньше…
        Хотелось бы узнать, что думает ректор по поводу всей этой чертовщины с пожарами и взрывами в университете, как он оценивает работу той же службы безопасности, милиции. Вот записался у пресс-секретаря на прием, но наша встреча с первым лицом университета пока откладывается…
        Я глянул на часы и решил выехать в ГЗ пораньше. На всякий случай. Вдруг черный аспирант, как и прошлый раз, именно вечером появится. И еще у меня сегодня плановый урок по английскому.
        По пути в ГЗ купил две лампочки. Когда выложил их у Зои на стол, она всплеснула руками:
        - Ой, а я опять забыла…
        Какая она красивая и такая естественная. Честно говоря, таких девушек на светских тусовках, где мне приходится бывать, что называется, по роду службы, днем с огнем… Там тоже девушки попадаются весьма красивые. И одеты они, конечно, даже пошикарнее. Но, боже, какой расчетливый холод в их глазах. И какая бездонная пустота. Попробуй спроси их вот, например, откуда взялись те же масоны. «Это которые бутик под своим именем на Тверской открыли?» - переспросят…
        В настольный светильник вставить лампочку было делом одной минуты, а вот добраться до верхнего плафона оказалось очень непросто - высоко. Эту узкую комнату положить бы набок, и получилась бы шикарная жилплощадь. Но архитекторы настрогали высокопотолковые пенальчики, и мне придется без лестницы лезть на верхотуру. На стол ставлю стул. Маловато. Спрашиваю Зою:
        - Найдется пара толстых книг?
        Дает историческую энциклопедию и словарь английского языка. Грамотно встаю на цыпочки и достаю. Выкручиваю. Вкручиваю. Чувствую, как дрожат подо мной стол, стул, историческая энциклопедия и английский язык.
        - Thank you very much, - хлопает в ладоши Зоя, когда я благополучно сваливаюсь на пол.
        - You’re welcome, - горжусь я.
        Обеспечив дом светом, превращаюсь в прилежного ученика. Зоя - в не очень строгую учительницу:
        - I feel awful. I’m so scared about the black man.
        - Don’t worry. You have a strong guard.
        - I hope you can catch him.
        - Me too…
        Мы весело болтали на английском. Болтали насколько мне позволяло его знание.
        В конце занятия Зоя сказала:
        - Listen, I can’t take any money from you. You are helping us so much.
        Я не возражал:
        - Okay…
        Можно было, конечно, и вовсе прекратить эти занятия. У меня ведь теперь есть предлог для общения с Зоей - дежурство. Да и без него, если черный аспирант вдруг пропадет, я на правах теперь уже знакомого всегда могу заглянуть на чашку чая. Но, хотя никогда особенно и не любил этот самый английский, торопить события не стал:
        - Our next lesson…
        - As usual. A cup of tea?
        - With pleasure…
        Попить чая нам не удалось. Да даже и чайник поставить. Зоя только открыла дверь в прихожую, как тут же постучались в дверь внешнюю. Я напрягся: уж не черный ли аспирант в гости заявился. Мы с Зоей переглянулись, но ни сказать, не сделать что-либо не успели. Незапертая дверь открылась и в прихожую влетела какая-то веснушчатая девушка, с порога выпалила:
        - Девчонки, у нас Виталик сегодня концерт дает. Идете? - увидев же в Зоиной комнате меня, притормозила. - Ой, у вас гости, - и тут же переспросила, - так идете?
        Зоя посмотрела на меня:
        - Собственно, урок уже закончен. А Виталик так здорово поет, тебе понравится. Пойдем, не пожалеешь.
        Я вовсе был и не против расслабиться немного после английского. Согласно кивнул, и Зоя объявила:
        - Да, Рита, мы идем.
        Веснушчатая кивнула на соседнюю комнату, дверь в которую, была, видимо, закрыта так же, как и когда я пришел:
        - А Лиля?
        Зоя пожала плечами, и девушка повысила голос:
        - Лиля! Ты идешь? У нас Виталик сегодня концерт дает.
        Нет ответа.
        Девушка посмотрела на нас:
        - Она дома? Не спит?
        Зоя покачала головой:
        - Дома… Не спит…
        Веснушчатая постучала в Лилину дверь, позвала еще раз:
        - Лиля! У нас Виталик сегодня концерт дает. Ты идешь?
        И снова нет ответа. А девушка почему-то очень настойчива:
        - Ты идешь или нет?
        Наконец, раздался голос Лили:
        - Нет. А вы идите, идите…
        Девушка разочарованно спросила сквозь дверь:
        - Чего так?
        - Да так.
        Рита не сдавалась:
        - А Виталик сказал вас обеих позвать.
        Лиля снова ответила не сразу:
        - Ну, вот и позвала. Спасибо. Я не иду…
        Веснушчатая обратилась к нам:
        - Пошли, что ли…
        Зоя кивнула:
        - Да, Рит, иди, мы тебя догоним. - А когда девушка вышла, несколько озабоченно посмотрела на меня, - И сходить очень хочется, Виталик правда здорово поет под гитару. И Лилю боюсь одну оставлять. А вдруг черный аспирант придет.
        Я задумался, спросил:
        - А Артур сегодня будет?
        Зоя отрицательно покачала головой:
        - Нет, сегодня они с maman в театре, - и улыбнулась, - извини за французский…
        Я еще немного подумал:
        - Подозреваю, что черного аспиранта сегодня не будет…
        Зоя смотрела на меня теперь уже с надеждой:
        - Ты действительно так думаешь.
        - Absolutely, - заверил я ее. - Мне кажется, у черного аспиранта есть какая-то система. Ты его хоть раз видела?
        - Нет.
        Я кивнул:
        - И Лиля, насколько я знаю, тоже его ни разу не видела.
        Зоя отозвалась эхом:
        - Не видела…
        Я резюмировал:
        - Черного аспиранта видел только Артур.
        - И что? - ожидающе смотрела на меня Зоя.
        - А то… Получается, что черный аспирант появляется только тогда, когда к вам приходит Артур…
        Зоя немного помолчала и согласилась:
        - Да, пожалуй, это так…
        Я предположил:
        - А может, черного аспиранта и не существует. Может, это все Артур выдумал.
        Зоя посмотрела на меня весьма скептично:
        - Но зачем это ему? И совсем не похоже это на Артура… Такое придумать… Да еще так сыграть…
        Я почти не знал этого розовощекого «журналиста в третьем поколении из известнейшего журнала», но согласился:
        - Не похоже…
        Зоя решительно встала:
        - Раз черного аспиранта не будет, то мы можем смело идти.
        Она постучала в комнату Лили:
        - Не передумала?
        - Нет, - после небольшой паузы ответил та.
        - Как знаешь. Мы на всякий случай закроем внешнюю дверь на ключ.
        - Хорошо.
        Я вышел в коридор первым, Зоя на пороге обернулась:
        - Лиль, а может все-таки позже подтянешься?
        Ответ был:
        - Я подумаю…
        Мы перешли на другой этаж. В такую же комнату, как и у Зои, но только набитую в данный момент под завязку местным студенческо-аспирантским братством всех племен и народов. Сидели везде - на кровати, на столе, на принесенных из других комнатах стульях, на широченном подоконнике. Я огляделся и растерялся, не находя места ни для Зои, ни для себя. Но каким-то чудом нас втиснули среди других на кровати. Меня ознакомили:
        - Маша… Христо…Витя… Панайотис… Слава… Антонио Мануэл Казанга. Можно просто -
«Тони»… Дина… Джорджи… Джибути…
        - Откуда?
        Смеются:
        - Да это имя у него такое…
        - Александр…
        - Кеша.
        - Да мы уже, можно сказать, знакомы, - с улыбкой пожал я руку по ночам варящему супы.
        Нас с Зоей крепко прижали друг к другу. В руки сунули, как и всем, чашки с хоть и бледноватым, но горячущим чаем. Не дай бог плеснуть себе или соседям на колени.
        - А варенья? - весело потребовала Зоя.
        Ей тут же подали вазочку, которой пользовалось, судя по обглоданным краям, не одно поколение обитателей ГЗ. Стоявшая колом в густом варенье ложечка указывала на источник ее «аренды». Точно таким же прибором я пользовался, когда обедал в
«гэзэшной» столовой. Известно, что ни студенты, ни аспиранты не очень-то настроены тратить деньги на приобретение вещей во временное пользование. И хотя что-то все-таки покупается, многое частенько запросто «арендуется» из столовых, ресторанов и прочих «общественных фондов». «Аренда» обычно продлевается новым поколением студентов и аспирантов, и незатейливое имущество далее также передается по наследству «во временное пользование», нередко теряя какую-либо связь с первоначальным владельцем. Годами, а то и десятилетиями ходит-бродит по этажам, по комнатам разная полезная утварь вплоть до полной утраты своих полезных качеств. Кто знает, как попала сюда эта изрядно помятая кастрюля, которую я приметил на полке рядом с книгой «Анализ экономики геологоразведки». А этот подсвечник явно из предшествующей эпохи…
        Зоя зачерпнула из вазочки.
        - Какое? - не удержался поинтересоваться я.
        Она попробовала:
        - Не пойму. - Зоя съела еще ложку. - Вкусно. Но непонятно…
        Кто-то дал справку:
        - Это из помидоров. Марта прислала из Перу. Она в прошлом году защищалась, помните? Вот с оказией передала. Ее бабушка делала…
        Зоя удивилась:
        - Из помидоров? - съела еще и зажмурилась от удовольствия. - А вкусно как…
        И у меня побежали слюнки:
        - Хочу.
        Зоя тут же сунула мне в рот полную ложечку:
        - Будем есть по очереди.
        Я был бы рад, если бы она кормила меня не только с ложечки, но и с таких близких, поблескивающих аппетитных губ…
        Народ тем временем начал свистеть, топать ногами и хором требовать Виталика:
        - Виталика! Виталика!..
        Уже знакомая мне веснушчатая Рита выбежала в коридор. Вернулась через минуту:
        - Да идет он, идет. Его Сережка к себе затащил аккорды показать…
        Народ немного утих. Заговорил о термехе, сопромате, лошади Александра Македонского, четвертом сне Веры Павловны, об экзаменах, своих сокурсниках и преподавателях:
        - Прикинь, накануне мы день рождения у Сантоса отмечали, перебрали немного, а утром будильник у меня чокнулся и приперся я на экзамен первым. Захожу в аудиторию. Никого. Хотел было уйти, а тут и препод подвалил. Обрадовался, что уже кто-то есть. Быстренько достал из портфеля билеты. «Берите», - говорит. Беру, башка трещит, но читаю вопросы, собираюсь сдавать. Читаю первый вопрос и в шоке - не знаю. А ведь готовился. Читаю второй вопрос - вообще, что к чему, не представляю. Спрашиваю: «Можно поменять билет?» Качает головой, но разрешает. Беру. Читаю. Первый вопрос, второй - не знаю. Ужас. Спрашиваю опять: «Я бы еще поменял». Препод берет мой билет, смотрит, смотрит, смотрит и вдруг засуетился так: «Ой, извините, это билеты для другого факультета. Моя жена там преподает, и просто мы утром конверты перепутали…» Блин!
        - А наш на лекции такое выдал. Говорит «Подчеркните это крупными буквами!»
        - А знаете, что с Федором на экзамене приключилось?
        - Это с каким?
        - С нашим, он за сборную университета выступает.
        - Ну?
        - Пришел он, значит, на экзамен к нашей старушке, совсем не готовился. Думал, все как обычно прокатит: скажет, что, мол, спортсмен, честь университета защищает, ну и тройка, а то и четверка ему обеспечена. Сказал все, как полагается, а она взяла его зачетку, смотрела в нее, смотрела и вдруг спрашивает: «А каким спортом вы занимаетесь?» Он ей так гордо: «Прыжками». Она зачетку его в открытую форточку раз - и бросает и говорит: «Что ж, прыгайте…»
        - А у нас Чупракова три билета поменяла и потом еще четвертый попросила. Профессор взял ее зачетку и поставил тройку. Объяснил коллегам: «Раз ищет, значит, хоть что-то да знает…»
        - А мы в этот раз халяву ловили.
        - И как?
        - Поймали! И сдали без трояков.
        Я спросил Зою на ухо, пробиваясь через соседские разговоры:
        - А как ее здесь в ГЗ ловят?
        Она ответила также мне в ухо:
        - Накануне экзамена ровно в полночь надо взять в руки зачетку и прошептать над ней магическое заклинание: «Ловись, халява, большая и маленькая». После этого зачетку бросают в распахнутое окно на 18-м этаже и бегут по лестнице на улицу. Зачетку надо поймать на лету. Если удастся, то халява твоя - сдашь без проблем. Только не надо зачетку открывать до экзамена, чтобы халява не сбежала.
        Кто-то сзади запустил:
        - Народ, вот загадка: «Ползут три черепахи по плоскости. Одна говорит: впереди меня нет черепах, а сзади ползут две. Другая говорит: впереди меня одна черепаха и сзади одна. Оставшаяся говорит: впереди меня ползут две черепахи и сзади две. Вопрос: В каком случае такое может быть?»
        - Ползет по сфере…
        - По спирали…
        - Эх, вы математики. Да просто она врет… Ну, не хватает у вас интеллекта.
        - Ты сам давно свой IQ мерил?
        - Да ты сам можешь свой уровень в два счета измерить! Знаешь самый простой способ?
        - Ну?
        - Раздели в уме 111 на 3.
        Я тут же подсчитал. И услышал несколько голосов. Да, многие, как и я, решили правильно. Я огляделся. Были и смущенные взгляды. Не всем удалось пройти этот тест. Но действительно ли он определял уровень интеллекта?
        Сомнения были, похоже, не только у меня. Но особо поспорить не удалось. В комнату вошел худощавый брюнетистый парень с гитарой. Ему тут же освободили стул, уплотнив массовку на столе:
        - Давай, Виталик!
        И Виталик давал. Каких только песен не было в его репертуаре. И шуточный вариант
«Gaudeamus», припев которого мы дружно грянули всей комнатой:
        «На фиг академию,
        К черту профессуру!
        Мне бы пива пенного,
        И девчонку-дуру…»
        А потом была «Возьмемся за руки, друзья»:
        «Поднявший меч на наш союз, достоин будет худшей кары.
        И я за жизнь его тогда не дам и ломаной гитары.
        Как вожделенно жаждет век нащупать брешь у нас в цепочке,
        Возьмемся за руки, друзья, возьмемся за руки, друзья,
        Чтоб не пропасть поодиночке…»
        И «Альма-матер»:
        «Альма - матер, Альма - матер, легкая ладья,
        Белой скатертью дорога в ясные края.
        Альма - матер, альма - матер, молодая прыть,
        Обнимись народ лохматый, нам далеко плыть…»
        И «Морально мы опустошенные»:
        «Морально мы опустошенные
        И недоразвиты физически.
        Всегда голодные и сонные
        В науку тыкаемся лбом…»
        И «Напрасно студенты ждут друга в пивной»:
        «Марксизм свое веское слово сказал:
        „Материя не исчезает!”
        Загнется студент - на могиле его
        Такой же лопух вырастает…»
        И, конечно, «Во французской стороне»:
        «Во французской стороне, на чужой планете,
        Предстоит учиться мне в университете.
        До чего тоскую я, не сказать словами,
        Плачьте ж, милые друзья, горькими слезами!»
        И даже «И вновь продолжается бой»:
        «И вновь продолжается бой.
        И сердцу тревожно в груди…
        И Ленин - такой молодой,
        И юный Октябрь впереди!»
        И еще, и еще, и еще…
        Мы и слушали, и продолжали подпевать:
        «По рюмочке, по маленькой налей, налей, налей,
        По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей!
        - А я не пью! - Врешь - пьешь!
        - Eй-богу, нет! - А бога нет!
        Так наливай студент студентке!
        Студентки тоже пьют вино,
        Непьющие студентки редки -
        Они все вымерли давно…»
        И еще:
        «От сессии до сессии живут студенты весело,
        А сессия всего два раза в год…»
        И еще:
        «А вот получим мы диплом, гоп-стоп дубай, махнем в деревню…»
        И еще, и еще, и еще…
        А народ все подтягивался и подтягивался. Уплотнял донельзя уплотненную кровать, и стол, и подоконник, рассаживался прямо на полу в ногах, а также тянул голову из прихожей, где уже и стоявшим было тесновато.
        Виталика просили «дать» и он давал. Хорошо аккомпанировал себе на гитаре и здорово пел. Порой его голос тонул в общем хоре, но неожиданно для меня все стихли, когда он запел «Первокурсницу». Заслушавшись, я по привычке открыл было рот в припеве, но Зоя мне его тихо прикрыла ладонью. А Виталик пел, смотря, как мне показалось через головы в сторону входной двери. Пел пронзительно-чувственно:
        «То косы твои, то бантики,
        То прядь золотых волос,
        На блузке витые кантики,
        Да милый курносый нос…»
        Я тоже смотрел на дверь. И вдруг явственно ощутил, почувствовал, что за нею кто-то стоит. Прямо мистика какая-то. Как тут не вспомнить слова Лили о том, что в этом здании много странного, необычного. И я начинаю чувствовать себя необычно?
        Чтобы разделаться с мистическими настроениями, решил выйти на минутку. Шепнул Зое:
        - Схожу, проверю Лилю.
        Она, не отводя глаз от Виталика, согласилась:
        - Конечно, только возвращайся быстрее. Он еще такие хорошие песни будет петь…
        Песня закончилась. Виталик замолчал. Я еле протиснулся, продрался сквозь утрамбованные теснотой плечи и плечики. Вышел из прихожей в коридор и увидел удаляющуюся девушку. Стояла ли она секунду назад под дверью или просто прошла мимо? Я пригляделся, и фигура девушки показалась мне знакомой. А еще косички… Решил догнать, заглянуть на всякий случай в лицо.
        Услышав мои шаги, девушка прибавила шагу, но все-таки у лестницы я ее догнал. Догнал и удивился:
        - Лиля!? Ничего не случилось?
        - Нет, - почему-то прятала она глаза, - я к подруге одной ходила… за книжкой, она на этом же этаже живет…
        Лиля явно обманывала меня. Но почему?
        - И не боитесь черного аспиранта?
        Она пожала плечиками:
        - Что ж теперь все время в комнате, как в тюрьме сидеть? А книжка очень была нужна.
        Я предложил:
        - А может, на концерт? Там этот Виталик действительно такое дает…
        Лиля помотала косичковой головой, склонив ее еще ниже:
        - Нет, в другой раз…
        - В другой так в другой. Я провожу до комнаты.
        - Хорошо, - не возражала она.
        Мы молча дошли до комнаты. Лиля закрылась на ключ, а я поспешил обратно. К Зое.
        Концерт продолжался, и я быстро забыл о странном визите Лили. Тем более что чувствовал тепло близкой мягко-упругой Зои. И Виталик больше не смотрел на дверь. И все веселились от души, выводя разные куплеты и строки:
        «Михал Васильич был героем.
        Он поднял свой авторитет.
        Назло монашеским покоям
        Он создал Университет…»
        И еще:
        «Эх, дубинушка, ухнем.
        Может, физика сама пойдет.
        Подучим, подучим, да бросим…»
        И еще:
        «Через тумбу-тумбу-раз, через тумбу-тумбу-два…»
        И еще:
        «Сползает на тройки студент Козлодоев…»
        И, конечно, гимн всех студентов:
        «Я, ребята, студент, что само по себе и не ново.
        В настоящий момент это самое модное слово…»
        В комнате было жарко и душно, как в бане. Хотелось воздуха и прохлады. Когда концерт закончился, и все стали расходиться, я предложил Зое:
        - Может, пойдем на улицу, погуляем?
        Она согласилась:
        - Да, надо подышать свежим воздухом.
        Мы весело пропрыгали по коридору и лестнице:
        «Через тумбу-тумбу-раз, через тумбу-тумбу-два…»
        Зашли в комнату. Зоя стукнула Лиле:
        - Ты в порядке?
        - Вполне.
        Я накинул свою куртку. Помог Зое надеть пальто. Не застегиваясь, пышущие жаром и полные энергии, мы вывались из ГЗ на улицу в сторону смотровой площадки. Было бы здорово прогуляться до нее, постоять там с Зоей, глядя на притихшую в ночи Москву.
        Но на улице было совсем не тихо. Резкий февральский холодный ветер мигом остудил нас, заставил вздрогнуть и застегнуться на все пуговицы. Зоя подняла воротник:
        - Забыла шарф.
        - Я, кажется, тоже. Но нет… - понял: то, что мешает мне в рукаве и есть мой шарф, который засунул поглубже, когда раздевался. Я вложил в Зоину руку кусок теплой материи, торчащей снизу из рукава. - Тяни!
        Зоя укутала шею, но вряд ли ей от этого стало намного теплее. Она стояла в нерешительности на ступенях университета. И я не решался ступать вперед. Но и назад, просто в «Спокойной ночи, Зоя» тоже не хотелось.
        Время как бы замерло в раздумье, и я не знаю, сколько мы так простояли. Держа друг друга за руки. Согревая их нашим теплом. Смотря в снежные завихрения, скрывающие и Москву, и смотровую площадку, да даже и нижние ступени лестницы.
        Романтической прогулки не получилось. Холодный ветер прорывался под одежду, мурашками пробегал по телу. И толкал, толкал нас обратно в ГЗ. Стуча зубами, мы послушно вернулись. Не выпуская рук друг друга, молча прошли по коридорам, поднялись в лифте. Разомкнули их только у дверей комнаты. Зоя достала ключ.
        В прихожей горел свет. У Лили было тихо. Наверное, уже спала.
        Зоя прошептала:
        - Подожди.
        Она неслышно открыла дверь в свою комнату, вошла, зашуршала чем-то. Видимо, переодевается, снимает холодную одежду. Мне бы тоже немного тепла не помешало.
        - Заходи, - услышал я из темноты Зоиной комнаты.
        Я шагнул и остановился. Так же как и той ночью, когда во время дежурства заходил к Зое пить чай. Так же свет из прихожей освещал только кусочек пола перед дверью. Так же дальше в темноту я шагать боялся, помнил, что комната очень узкая, заполнена кроватью, столом, шкафом, стулом…
        Так же Зоя потянула меня за руку:
        - Сюда…
        Я так же послушно вошел. Но Зоя не усадила меня на стул, как в прошлый раз. Внезапно остановилась в темноте:
        - Ой, забыла, что теперь есть свет.
        Наверное, потянулась к выключателю. Я обнял ее:
        - Подожди, не включай…
        Еще холодные плечи. Под знакомым длинным свитером, наброшенным, видимо, на голое тело. Целовал, согревая…
        Потом мы зажгли свечу. Ту, под которой пили чай в прошлый раз. Ту, что не догорела. Ту, которой еще долго гореть. Мы смотрели на ее из быстро согревшейся кровати и говорили. Шепотом. Говорили. Говорили. Обо мне. И о ней…
        - Родился в Москве. После школы никуда не поступил - так получилось… Отслужил в армии, подал документы сюда же, в МГУ, на факультет журналистики - приняли. Только вот студенческой жизнью особенно пожить не пришлось. Меня девушка ждала после армии. Поженились. Чтобы не жить вместе с родителями, сняли квартиру. Надо было деньги зарабатывать. Поэтому я на факультет только за книжками забегал да экзамены с зачетами сдать. Все время на работе, в командировках… Так что студенческая жизнь не очень удалась, да и семейная, впрочем, тоже. Мы расстались. Давно…
        - А я из Саратова. Провинциальная девушка… С детства зачитывалась всякими историческими книжками и изводила неудобными вопросами преподавателей в школе, а потом и в местном университете. Окончила его с медалью и вот получила рекомендацию сюда в аспирантуру. Закончу ее вернусь опять же в Саратов. Буду там служить науке…
        - А в Москве не хочешь остаться?
        - Заманчиво, конечно. Все-таки привыкла уже здесь к высокому научному уровню. И в Саратове есть хорошие интересные люди. Но здесь их намного больше. В Москве и отечественных настоящих ученых много, и иностранные сюда постоянно приезжают, что-то новое привозят. А научная база какая, о-го…
        - Так оставайся.
        - Вряд ли получится - здесь своих историков, как собак нерезаных…
        - Даже кандидатов наук?
        Зоя усмехнулась:
        - Даже докторов наук…
        Мы помолчали. Минуту. Две. Я спросил о Лиле:
        - Лиля… Ведь она тоже приходила на концерт Виталика, но почему-то не вошла, не постучалась…
        Зоя вздохнула:
        - Почему-то… Потому-то… Они же любят друг друга.
        - Кто? - не понял я.
        - Кто-кто… Лиля и Виталик.
        - Лиля и Виталик. Любят друг друга? - не мог не удивиться я. - А этот, Артур Волосенко?
        - Артурчик… - снова вздохнула Зоя. - В нем-то все и дело… Виталик и Лиля уже больше года вместе. Были. Он ее безумно любит. И она, я знаю, любит его. Но…
        - Но? - не понимал я.
        Зоя начертила пальцем в воздухе невидимую карту России:
        - Виталик у нас родом из Норильска, - ткнула пальчиком куда-то на Севере. - Он учится в аспирантуре по контракту, который нужно отрабатывать. Ему придется возвращаться в Норильск и минимум три года трудиться на оплатившую его учебу компанию.
        - Ну и что? - все еще не понимал я. - Обычное дело. Насколько я знаю, так многие учатся, работают. И любви это не помеха…
        - Не помеха… А ты знаешь, что за город этот Норильск? - по-прежнему смотрела Зоя на Север. - Это же черт знает где, раз, - загнула она палец у меня на руке, - там холодно, - загнула второй, - два! Лиля уже ездила туда с Виталиком. В апреле минус двадцать пять. Круглый год полнеба черные от дыма огромного металлургического комбината. И домики, в которых люди живут, стоят там прямо посреди тундры, продуваемые со всех сторон. А между домами прямо по земле канализационные трубы проложены.
        - Почему по земле? - не сообразил я.
        - Потому что вечная мерзлота, - загнула у меня на руке третий палец Зоя.
        - Ну, - не находился я, что сказать.
        А Зоя согнула все мои пальцы в кулак и спросила:
        - Знаешь, какие об этом городе стихи сочиняют?
        - Какие?
        - Это Лиля оттуда привезла, - она прошептала чеканя:
        «Город - дым,
        Город - снег,
        Город - бред,
        Рудокоп-катаржанин Норильск…»
        Я пожал плечами:
        - И там люди живут.
        - Живут, - согласилась, вздохнув Зоя. - И Лилька бы уехала жить с Виталиком. Да тут этот Артур подвернулся. Вернее, его maman…
        - Maman?
        - Да, Лиля с его матерью на научной конференции случайно познакомилась. Та в какой-то комиссии участвовала, а после Лилю своему сынку представила.
        Я удивился:
        - Обычно дети своих возлюбленных с родителями знакомят…
        Зоя усмехнулась:
        - Обычно… Это же не Артур, а детский сад какой-то. Живет с мамой. Кормит его мама. Одевает мама. От армии «отмазала» мама. На работу через папу устроила мама. Вот и невесту нашла мама.
        Я почти возмутился:
        - Ну, и на кой черт Лиле этот маменькин сыночек, когда есть такой хороший парень, как Виталик? Да еще которого она и любит, как ты говоришь…
        - Ох, - вздохнула Зоя, - Я же говорю: хороший парень он ведь из Норильска. А Артурчик… - она ткнула пальцем в воздух значительно южнее и западнее, - Артурчик из Москвы, из столицы. К тому же полностью упакован. Своя крыша над головой уже есть. После смерти мамочки и папочки, вся квартира - в центре Москвы, между прочим, - его станет. Мебель там - я была раз вместе с Лилькой, - куда ни плюнь, вся антиквариат. И посуда тоже. На стенах картины висят: Шишкин, Левитан, Айвазовский… Не такие известные, как в Третьяковке, но подлинники. Подлинники, понимаешь! И maman при должности, и papa… У сына еще со школы дорогие автомобили. Артур их каждый год меняет.
        - Понятно…, - разогнул я пальцы и почесал ладонь.
        - Ничего тебе не понятно, - снова согнула все мои пальцы Зоя. - Виталик тоже в будущем все иметь сможет. Он из этих, из многообещающих. Это сегодня у него ничего нет кроме гитары и контракта, который отрабатывать надо на Севере. А его уже сейчас здесь в Москве зовут на хорошие фирмы работать…
        - Чего ж тут тогда думать? - изумился я.
        Зоя вздохнула в очередной раз:
        - Только у Виталика это все когда будет, если будет? А у Волосенко уже все есть.
        Я поморщился:
        - Какой-то он…
        Зоя тоже сморщила нос:
        - Да, Волосенко, конечно, не Виталик… Но квартира в центре, антиквариат, машина, maman, которая и невестку утроит по высшему разряду…
        - А ты, ты бы что выбрала? - неожиданно спросил я Зою.
        - Даже не знаю, - задумалась она. - Это непросто. Вот поэтому Лилька и мечется, и места себе не находит. Мы с ней раньше гадали иногда на «что есть, что будет, чем сердце успокоится». Так, дурака валяли. А потом, как Волосенко появился, Лиля серьезно этим делом увлеклась. Она очень впечатлительная. Всякие разные гадания перебрала. Теперь вот в каббалу ударилась…
        Я положил руку Зое на грудь:
        - Сердце слушать надо…
        Оно билось часто и мощно…
        Постепенно я задремал. Потом проснулся от каких-то звуков. Зоя бесшумно спала у меня на плече. Звуки доносились откуда-то из-за стены или из-за двери. Я прислушался. Это из комнаты Лили. Она плакала. Посреди ночи. Наедине с собою…
        Каббала
        Лилю я утром не видел. Хотя обычно встает раньше Зои, из комнаты она до моего ухода не вышла.
        Я весь день провел по делам в редакции. Оттуда вернулся в ГЗ и, как мне ни хотелось первым делом рвануть к Зое - к теплой уютной Зое - посмотрев на часы, отправился на собрание каббалистов. Не то чтобы я возлагал на него какие-то надежды - особенно после разговора с Зоей о Лиле, - но всякое бывало в моей работе. И может быть, уже сегодня все прояснится. Кто его знает.
        Войдя в ГЗ, на ходу хватил стакан горячего чая. Как-то не очень приятно першило в горле. И голова еще с утра потрескивала…
        Быстро нашел помещение для собрания, о котором мне рассказала Лиля. Им оказался холл в коридоре общежития, отгороженный стеклянными стенами и дверями. Внутри стол то ли для выступающего, то ли для телевизора и еще стулья для внимающих.
        Я почти не опоздал. В холле было немало народа: практически все места заняты. И парни, и девушки. Довольно интеллигентного вида. Впрочем, какого еще вида можно ожидать от университетских воспитанников? Здесь не место для юродивых и кликуш. Здесь просто на веру никого не возьмешь. Здесь приют Homo Sapiens. Но где же Лиля? Верчу головой. Вижу парня в синей рубашке. Похож, очень похож на вечноголодного Кешу. Но, нет, обознался.
        А сзади:
        - Здравствуйте.
        - Здравствуйте, - оборачиваюсь.
        Но это не Лиля. На меня, улыбаясь, смотрит совсем незнакомая светловолосая девушка:
        - Первый раз здесь?
        - Да. По мне это заметно?
        Она продолжает улыбаться:
        - Вас сложно не заметить…
        - Действительно? - изумился я. А светловолоска спросила:
        - Вы ведь в первый раз на собрании?
        - В первый.
        Она кивнула:
        - Правильно сделали, что пришли. Это будет очень интересно и полезно.
        Наверное, ярая последовательница каббалы. Спросил:
        - Чем же?
        Девушка нисколько не раздумывала:
        - Это учение дает ответы на многие вопросы в жизни. Даже на те, на которые официальная наука ничего сказать не может.
        Я вспомнил, что кое-что о каббале уже знаю от Лили, и усмехнулся:
        - А если у меня нет никаких вопросов?
        Светловолоска посмотрела лукаво:
        - Тогда бы вы сюда не пришли.
        Пришлось согласиться:
        - Верно.
        Она миролюбиво протянула ладошку:
        - Жанна…
        - Александр…, - представился и неожиданно для самого себя повторил, протянул, прожужжал, - Жжанна…
        Она указала на свободное место:
        - Садитесь. Начинается.
        Я послушно сел. Световолоска отошла и села где-то сзади. Я повернул было голову, но потерял ее из вида. В это время к столу вышел бородатый человек рубашке со стоячим воротничком. Он установил на треногу раскладную доску, улыбнулся и приветливо кивнул:
        - Здравствуйте. Я рад приветствовать наших старых и, как я вижу, новых друзей. Тема нашего сегодняшнего собрания «Каббала и Россия»… Вы знаете, что каббала имеет иудейские корни. И тем не менее сегодня она распространена по всему миру. Все больше и больше людей, мы видим это наглядно, - обвел он рукой холл, - интересуются каббалой. Случайно ли количество поклонников в стране между Западом и Востоком растет таким быстрым темпом? Нет, совершенно не случайно. Каббала имеет особое значение для России. Почему именно для России? - он сделал театральную паузу. - Потому что России предопределена центральная роль в современном мироустройстве. В этом несложно убедиться с помощью элементарных расчетов…
        Бородач перешел к установленной доске. Из-под его руки поползли строки и колонки цифр. Он складывал и умножал, вычитал и делил. Я не успевал следить за его математическими действиями, но многие сидящие рядом делали пометки, записывали цифры. Видимо, все или почти все понимали. Мне было немного досадно, что я, говоря учительским языком Зои, off-topic. Что-то сегодня у меня голова, похоже, не очень варит.
        Неожиданно, обрывая выступающего на полуслове сзади раздалось:
        - Это профанация! Вы подтасовываете цифры! Вы не можете определять будущее! Ни России, ни Москвы, ни самого себя, ни кого-либо еще!
        Я обернулся. Возле самой двери стоял худощавый высокий парень в майке с надписью
«Magic of» неразборчиво.
        Парень попытался было объяснить:
        - Возьмите хотя бы две последние формулы. Они абсолютно ничего не доказывают. Давайте разберемся по-честному…
        Бородач у доски, кажется, пришел в себя и согласно кивнул:
        - Давайте разберемся. Итак, мы возвращаемся к последним формулам…
        Из-под руки бородача снова побежали цифры. Я, вывернув шею, смотрел назад, наблюдая за реакцией magic-парня. Он кисло взирал на рукоблудство бородача и, не выдержав, снова прервал его:
        - Вы просто повторяетесь. Вы не понимаете элементарных вещей…
        - Ну, знаете, - развел руками бородач.
        На парня запшикали со всех сторон:
        - Не мешайте, раз не понимаете…
        - Помолчите, пожалуйста…
        Я снова увидел светловолоску, она встала, обращаясь к парню:
        - Давайте дослушаем лекцию до конца, а потом поспорим…
        Тот не обратил на нее никакого внимания и продолжал смотреть в сторону ведущего:
        - Ну, обоснуйте нормально без мистики логику ваших цифр.
        Бородач, однако, теперь уже не стал ничего писать:
        - Я пытался вам объяснить. Но, очевидно, вы стоите на недостаточно высокой ступени знания каббалы, чтобы начать понимать…
        Парень усмехнулся:
        - Это я-то не понимаю в цифрах… Может чего-то еще и не понимаю, но абсолютно точно могу сказать, что так, как вы предлагаете, будущее предсказать невозможно.
        Усмехнулся в свою очередь и ведущий:
        - А вы можете?
        Парень твердо кивнул:
        - А вот я могу.
        Бородач предложил:
        - Ну, так дайте нам какой-нибудь обоснованный прогноз.
        Парень не спеша обвел взглядом всех сидящих в холле и тихо, но отчетливо произнес:
        - Это случится 15 февраля.
        Ведущий попросил уточнить:
        - Что именно случится? Комета налетит на землю? Всемирный потоп? Военный переворот?
        Парень криво усмехнулся, махнул рукой:
        - Да ну вас… - и вышел.
        Светловолоска села, вновь став для меня невидимой. Бородач обратился к сидящим в холле:
        - Как мы видим, у нас есть не только приверженцы, но и противники. Они, впрочем, ретировались. Продолжим нашу лекцию. Итак, как нам показывают цифры, современный мир изменяется кардинальным образом. Действительно, нынешние государственные границы размываются. Центр мира перемещается в Юго-Восточную Азию. В США системный кризис, осложненный южноамериканской экспансией и влиянием Китая. Россия, хотя и столкнулась в начале 21 века с экономическими и террористическим сложностями, возрождается. Возрождается как государство, возрождается гуманистически. И сегодня именно Россия, в силу своей истории, более других стран готова к нравственному возрождению, к восприятию каббалы. Западный мир слишком индивидуалистичен.
        Ведущий поднял указательный палец вверх:
        - В России духовность всегда играла исключительную роль. Чувственная наполненность русского человека делает его особо расположенным к постижению каббалы. Структура русской души такова, что здесь учению легко найти верный отклик. И, - он обвел рукой сидящих в холле, - как мы видим, находит. Количество наших приверженцев постоянно растет. Очевидно, что Россия с ее самопознанием, стремлением к настоящей идее хочет духовно возвыситься. Нет сомнения, что Россия, вооруженная знанием каббалы, достигнет гармоничных отношений между своими гражданами, добьется полного изобилия для своего народа и не оставит в стороне народы другие…
        Я слушал, но не слышал. В моей голове крутилась одна и та же фраза, сказанная magic-парнем: «Это случится 15 февраля… Это случится 15 февраля…» Эти слова мне казались очень знакомыми. Я уже где-то их слышал. Или видел.
        Я напрягал память, но в ней ничего путного не всплывало. Я перебирал всех людей, с которыми я встречался, разговаривал в ГЗ: Зоя, Лиля, Артур, другие студенты-аспиранты, капитан Капустин, начальник службы безопасности, другие университетские начальники… Я пытался вспомнить все разговоры с ними, пытался понять, кто из них говорил или, по крайней мере, мог сказать про 15 февраля. Да, про 24 июня было. Про эту масонскую дату мне рассказывала Зоя. А вот про 15 февраля… Ничего. Ничего…
        Я сосредоточенно пытался вспомнить и уже не обращал внимания на то, что говорит бородач, на то, о чем его спрашивают собравшиеся. Погрузившись в себя, не заметил, как ведущий попрощался, и собрание закончилось. Люди вокруг меня вставали. Я сидел. Меня обходили. Я вернулся, только услышав свое имя:
        - Александр…
        Знакомый голос. Зоя? Лиля?
        Я обернулся:
        - Жжанна…
        Она улыбалась:
        - Мне кажется, вы хотите меня о чем-то спросить?
        Откуда она знает? А может она так всех, кто приходит в первый раз, спрашивает. Что ж, и спрошу:
        - Жанна, а кто был тот парень, что спорил с ведущим?
        Девушка пожала плечами:
        - Не знаю. Он уже не первый раз присутствует у нас на собрании. Приходит с опозданием, а уходит до окончания. Раньше молча слушал только. А сегодня вот вдруг разговорился. Имени его не знаю. Он казался таким неразговорчивым. Не чета вам…
        Я улыбнулся:
        - А я разговорчивый?
        - Ну, вот мы уже сколько болтаем…
        - И я хотел бы продолжить.
        Жанна кивнула:
        - Спрашивайте, не стесняйтесь.
        - А вы здесь всех знаете?
        - Нет, конечно. Хотя и довольно часто бываю на собраниях, но новеньких знаю не всех.
        - А меня уже знаете, - снова улыбнулся я.
        - В вас что-то есть, - улыбнулась она.
        Я вдруг заметил, что из присутствующих на каббалистической лекции мы с Жанной остались вдвоем. Все вышли, и в помещение стали заходить какие-то другие люди. Они устанавливали экран, проектор.
        Я спросил:
        - Это что, другая смена? Для более продвинутых каббалистов.
        - Нет, - улыбнулась Жанна. - Это презентация сухих завтраков для студентов. Не помню, как называются, но витаминизированные и с разными полезными для организма минералами. Интересуетесь?
        - Нет, спасибо. Меня и на работе рекламой неплохо потчуют. А вы и в презентации участвуете?
        Она покачала головой:
        - Нет, просто в этот раз для нашего собрания я этот холл организовывала и знаю график мероприятий, которые в данном помещении проходят.
        Я оглянулся. Народец собирался.
        - Наверное, бесплатные образцы предоставят.
        Жанна согласилась:
        - Наверное, иначе бы столько студентов не собралось. А вот на наших занятиях люди получают только духовную пищу и все равно приходят…
        Организаторы принялись настраивать проектор. Жанну бросать не хотелось, и я предложил:
        - А давайте в какое-нибудь другое место перейдем. Еще поболтаем.
        - С удовольствием, - согласилась она, - А пойдем-те погуляем на улицу. Свежим воздухом подышим.
        Почти то же самое вчера перед нашим выходом на улицу говорила Зоя. Только из-за метели романтичной прогулки у нас не получилось. Зато романтичная ночь вполне…
        Я указал на окно:
        - Там уже совсем темно.
        Она улыбалась:
        - Боитесь? А я люблю гулять по ночам…
        - Даже в февральскую метель…
        - Кто вам сказал, что там метель…
        - Перед собранием поднимался в ГЗ по ступенькам, меня чуть не сдуло и не унесло в Чертаново.
        - Метель? - усмехнулась Жанна. - Вам показалось.
        - Хотите проверить?
        - Хочу!
        Я покачал головой:
        - Что ж, идемте…
        Мы оделись и вышли. Было темно, холодно и ветер был колюч и зол как вчера.
        - Ага, - повернул я голову к Жанне, но не увидел ее глаз. Они смотрели в белое метущее небо.
        - Ага, - повторил я и осекся. Ветер внезапно стих. Небо моментально расчистилось, осветилось звездами и луной. Я не помню, когда видел над Москвой столько звезд, такую отчетливую луну.
        - Ага, - сказала Жанна и как будто махнула кому-то в небо своей ручкой в варежке, - я же говорила, что насчет плохой погоды вам показалось.
        Мистика, поежился я. А может, каббала? Вслух же сказал:
        - Да вы просто волшебница, Жанна.
        - Почти, - согласилась она. - На самом деле я только учусь.
        - В университете?
        - В университете, - согласилась она, - и в школе каббалы. Я прошла еще только несколько уровней.
        - Но многому научились…
        - Есть немного, - она обеспокоено оглянулась. - Вам не кажется, что за нами кто-то следит?
        Я оглянулся. И вроде бы какая-то тень шмыгнула за колонну. Но все-таки это мне, наверное, показалось. В глазах время от времени немного мутнело. От перепада гэзэшной и уличной температуры, должно быть.
        Нет, на ступенях никого, кроме нас, не было. Все сидят, лежат, едят внутри ГЗ. Все уверены, что на улице метет, метет, метет.
        - Никого, - успокоил я Жанну.
        - Тогда идем, - она взяла меня под руку, и мы зашагали по замершим ступенькам вниз. Вышли к заметенным снегом фонтанам.
        Я хотел расспросить ее о многом, но не знал с чего начать. А она, как будто читала мои мысли, принялась рассказывать без всяких вопросов:
        - После защиты диплома на юридическом я поступила в аспирантуру. Параллельно начала свою политическую карьеру. Вступила в одно оч-чень известное молодежное движение. Я была весьма амбициозна и хотела однажды стать президентом, первой женщиной-президентом России. Пока работала в этом движении, познакомилась с массой полезных людей и даже была на короткой ноге со многими известными политиками. Молодая, умненькая, симпатичненькая такая, энергичная. Все шло по плану, но…
        - Но…
        - Как-то все начало становиться однообразным, скучным, пресным. Желания стали просто исчезать. Но…
        - Но…
        Она повернула голову и заглянула мне в глаза:
        - Но один хороший человек познакомил меня с каббалой. И я поняла - это именно то, что мне нужно. Я ощутила завершенность своего жизненного поиска. Каббала наполнила мою жизнь новым смыслом. Я поняла иллюзорность своих прежних стремлений, их бренность. Да, эта офисная карьера, финансовая и политическая власть - все это детская возня в песочнице. Наблюдение за людской бытовой и социальной суетой забавно и не более. Ко всем людям я стала теперь относиться одинаково: и к тем, что на лимузинах разъезжают, и к тем, что провожают их взглядами с автобусной остановки. Я всем им одинаково сочувствую. Я всех их одинаково люблю и уважаю.
        Снег так громко похрустывал под ногами. Как будто прямо в моих ушах. Я даже приостанавливался, чтобы спросить и услышать ответ:
        - И как же такое отношение к жизни удается совмещать с политической работой?
        - А никак, - она запрокинула свою головку в небо, пытаясь поймать губами редко падающие снежинки. - Я ушла из молодежного движения. Заодно порвала со своим парнем, который является одним из его лидеров. Теперь работаю в Центре каббалы. Иногда помогаю проводить такие вот собрания, кое-что еще делаю. Но главное, продолжаю учиться, продолжаю постигать каббалу… - Жанна посмотрела на меня, облизнувшись. - Рада, что еще одним желающим познавать стало больше…
        Я сказал:
        - А не рано ли меня записывать в каббалисты? Может мне каббала и не подходит? Какие у вас есть ограничения? Что можно? Что нельзя?
        Она сняла варежку с руки и провела пальцем по моему лицу:
        - Нужно носить бороду.
        - Это, в общем-то, несложно.
        Провела пальцем по шее:
        - Не нужно носить галстук.
        - Это я с радостью. Не люблю эти удавки.
        Жанна снова натянула варежку и продолжала:
        - Особенных ограничений ни в еде, ни в одежде, ни в образе жизни нет. В каббале главное - это получение удовольствия, наслаждения от слияния с природой и мирозданием.
        Я одобрил:
        - Удовольствие - это хорошо.
        Жанна глянула на меня с некоторой строгостью:
        - Но это должно быть не просто личное эгоистичное удовольствие. Нужно стремиться к наслаждению другого человека. Необходимо постигнуть состояние Творца, его высшее наслаждение, которое заключается не в получении, а в отдаче.
        Я как-то терял смысл того, что она говорит:
        - Наверное, для меня, не очень грамотного, пока это очень сложно. А из простых вещей. Можно ли, например, выпивать?
        Жанна согласно тряхнула головой:
        - Можно выпивать, курить, петь, плясать, играть на музыкальных инструментах, но при получении удовольствия нельзя терять ясность мысли.
        - Терять ясность мысли, - повторил я. - А, пардон, женщины?
        Она засмеялась и крепко сжала мою руку:
        - С женщинами есть некоторые особенности. Они не занимаются вместе с мужчинами, но могут наблюдать за транслируемыми занятиями. Как известно, мужчины более склонны отдавать, женщины - получать. Поэтому и методика обучения у них разная. И как показывает история, самые просвещенные каббалисты - это мужчины.
        - Я не совсем это имел в виду?
        Она снова засмеялась:
        - То, что ты имел в виду, можно. Но в идеале, мужчина - последователь каббалы, должен быть женат, так как нуждается в поддержке. Серьезное духовное продвижение невозможно без помощи жены - надежного союзника. Муж - это Творец, заполняющий мир женщины духовно, материально, сексуально. Он может ей изменить, она ему - нет, как нельзя изменить Творцу… - она серьезно посмотрела на меня. - Как я сказала, я рассталась со своим парнем, он хотел только получать. И сейчас, сейчас я ищу своего Творца…
        - Я не подхожу?
        - Как раз провожу отбор кандидатов, - почти серьезно сказала Жанна, - и мы не зря с тобой гуляем-прогуливаемся. Ты симпатичный, умный и, главное, любознательный. Я вижу, ты стремишься к новым знаниям… Ты много познаешь, пишешь…
        Я, конечно же, удивился:
        - А откуда ты знаешь?
        Жанна ответила очень спокойно:
        - Я много о тебе знаю. Очень много…
        Черт, такое впечатление, что она действительно что-то обо мне знает. Откуда? Но спросил другое:
        - А что еще требуется, кроме этого… стремления?
        Жанна кивнула:
        - Работоспособность. Занятия каббалой проходят каждый день с 3 до 6 часов утра. Днем можно отсыпаться.
        - Как-то в последнее время я как раз и живу в таком графике.
        - Знаю… - кивнула Жанна. - Еще нужно приходить в школу практически каждый день для решения хозяйственных и административных вопросов.
        Я нерадостно покачал головой:
        - Как на работу прямо… Так не остается ни времени, ни сил на прочие увлечения - вроде книг, спорта, путешествий или отношений с надежным союзником Творца…
        А Жанна продолжала:
        - Еще надо быть доброжелательным. Но этого легко добиться. Когда знаешь, что подключился к высшей мудрости, напрягаться по пустякам глупо.
        Наверное, глупо, но я снова вернулся в мыслях к главному, спросил, думая о взрывах и пожарах в ГЗ:
        - А как каббалисты относятся к реальному миру? Не стремятся ли они его перевернуть, изменить?
        Жанна меня разочаровала:
        - Нет, каббалист лоялен к власти и ведет, в общем-то, обычную жизнь…
        Похоже взрывы и пожары не из каббалы. А может она не все знает в силу того, что находится на еще достаточно низкой их ступени «познания».
        - Ты говорила, что нужно много работать. А что конкретно делать?
        Она игриво дернула меня за руку:
        - Я не ошиблась, ты мне нравишься все больше и больше… Так вот, каббала, ведь, это прежде всего метафорически изложенная наука. Она посвящена управлению высшим информационным слоем нашего мира. Учебники по каббале - это сплошь диаграммы, таблицы, формулы. И последователи учения записывают свое состояние в строгих количественных параметрах, вычисляют свой путь. Очень грамотный каббалист может с помощью гематрии анализировать прошлое и будущее, вычислить путь своих близких, своей страны. Это и есть работа.
        Я слегка поморщился:
        - Честно говоря, собственно математикой я особо никогда не увлекался…
        - Это приходящее… - как бы успокоила Жанна.
        - А гематрия… - повторил я не очень понятное слово, напомнившее мне школьную геометрию.
        Жанна принялась объяснять:
        - Это цифровое значение имен, наименований лиц, событий. Ведь мир был сотворен Всевышним посредством букв и слов святого языка. Так, каждая буква алфавита является еще и знаком какой-то духовной силы. Алеф - это 1, Бет - 2, Гимел -3, Далет - 4, Гей - 5, Вав - 6, Заин - 7, Хетт - 8, Тет - 9, Йод - 10…
        Я пытался сосредоточиться, но у меня это получалось с трудом. Голова уже не потрескивала, а просто трещала. Что это со мной? А Жанна тем временем продолжала:
        - Например, 2007 - это цифра 9, - она снова сняла варежку с руки и нарисовала пальчиком на снегу, - 2+0+0+7=9. То есть «Тет». Эта буква соответствует слову
«Тов», которое означает Добро, которое дарует Создатель человеку, воплотившему в себе положительные качества.
        - Добро, - повторил я и подумал, какое хорошенькое добро подарил Создатель ГЗ в этом 2007 году - взрывы и пожары.
        - Да, добро, - повторила и Жанна, глянула на меня и продолжила свой вводный в каббалу курс. - Если говорить примитивно, то так, с помощью гематрии, можно обсчитать любые даты, периоды, имя страны или твое имя…
        Голова моя сопротивлялась потоку цифр:
        - Как-то не очень-то это мне и надо.
        Жанна встала на цыпочки и заглянула мне в глаза:
        - Зачем же ты тогда пришел на собрание? Зачем пошел со мной сюда?
        - Так, не знаю. - попытался отговориться я.
        Но ее глаза кололи сознание:
        - Обманываешь.
        Да, я врал. Я расследую взрывы и пожары. И я цепляюсь за любую возможность узнать больше о происходящем в ГЗ. Что-то мелькнуло за сугробом, и я отвел взгляд:
        - Знаешь, за нами, кажется, точно кто-то следит.
        - Я же говорила… - она тоже отвела взгляд и опустилась на ступни. - А тебе ведь нужна была эта встреча, этот разговор. Я знаю. Я знаю больше: тебя интересует это здание, ГЗ…
        Вот черт! Но как, откуда она узнала? Впрочем, у меня же есть знакомые каббалисты. Ага, наверное:
        - Это Лиля сказала.
        Но Жанна отвергла мое предположение:
        - Среди моих знакомых нет девушки с таким именем.
        - Но она ходит на ваши собрания.
        - Давно?
        - Вроде бы не очень…
        - Я не знаю абсолютно всех…
        Я смотрел на Жанну с материалистическим недоверием:
        - Но тогда, тогда откуда?
        Она вздохнула:
        - Я же говорила, что уже кое чему научилась… Так тебя интересует это здание? Нет или…
        - Да.
        Жанна кивнула:
        - Тогда слушай. 7 - это числовое значение буквы «Заин», которая означает полноту или завершенность, гармонию, силы природы. Это сильная, основная цифра. Ты знаешь, что есть семь дней недели, семь цветов радуги, семь нот в октаве, семь дней творения, каждая клетка человеческого тела обновляется каждые семь лет, и так далее, и так далее, и так далее…
        Я хмыкнул:
        - Хорошая цифра, ничего не скажешь. И?
        Жанна улыбнулась несколько снисходительно:
        - И если человек, связанный с этой цифрой, будет делать все так, как положено, так, как это соответствует его предназначению и природе, то высшие силы будут
«питать» его, создавать условия для его плодотворного мирного труда. И тогда он получит то, чего заслуживает… Ты понимаешь, насколько сильна и важна эта буква?
        - Понимаю, но причем здесь «Заин»?
        Она снова пронизывающе смотрела мне в глаза:
        - Тебя же интересует здание.
        - Да, - все еще не понимал я.
        Жанна снисходительно усмехнулась:
        - Сразу видно, что ты не последователь каббалы. Ты не умеешь вникать, все видишь с одной стороны, однобоко.
        Вообще-то слышать это мне - журналисту, обычно рассматривающему любую проблему с разных сторон - было достаточно странно, но я продолжал слушать.
        Жанна взяла меня за голову и задрала ее вверх:
        - Не смотри только себе под ноги. Смотри туда, а потом оттуда. Нужно уметь видеть. Оторвись от земли, поднимись и посмотри на ГЗ сверху.
        - Ну, - пялился я в небо, из которого на меня пялились звезды.
        Она направила мою голову вниз и нарисовала на снегу:
        - Если ты посмотришь на ГЗ сверху, то увидишь, что это здание похоже на букву «Ж».
        Я не понимал:
        - Семь… Заин… А при чем здесь еще и «Ж»?
        Жанна смотрела на меня в упор:
        - «Ж» - это аналог «Заин» в русском языке. Делай выводы сам.
        Да, она сказала что-то важное или интересное. Но меня знобило. Нет, меня теперь просто трясло, и голова моя совсем ничего не соображала. Я потянул Жанну в сторону ГЗ:
        - Пойдем обратно. В ГЗ…
        Она еще некоторое время смотрела мне в глаза, разглядывая что-то внутри меня. Потом, потом согласилась:
        - Пойдем. В Город Заин…
        И тут же пошел, нет, повалил такой плотный крупный снег. Снежинки таяли на ресницах, ослепляя, и - я все-таки видел - засыпая все, что нарисовала на снегу Жанна.
        Мы вернулись к ГЗ. Остановились на ступеньках. Жанна внимательно посмотрела на меня:
        - На сегодня тебе хватит.
        Да, мысленно согласился я с ней, но, конечно, стоит встретиться и еще раз:
        - Когда у вас следующее собрание?
        - Не знаю. - Жанна сунула руку в кармашек. - Но вот тебе моя визитка, позвони через несколько дней. Да даже и без собрания можешь найти меня, если еще что-то неясно.
        Вздрогнул от неожиданно пробежавшего по спине холодка и кивнул:
        - Я обязательно позвоню.
        За колонной, кажется, снова что-то мелькнуло. Я на секунду отвернул голову от Жанны, а когда вновь обернулся к ней - то девушку рядом с собой не обнаружил. Уже не только шел снег - снова, как и вчера, замело. Белые лохматые вихри скрыли луну, фонтаны, смотровую площадку. Стало темно и неуютно. Быстрей в ГЗ. Как сказала Жанна, в Город Заин…
        Пошатываясь, я вошел в комнату Зои. Она помогла мне снять куртку:
        - От тебя пахнет женщиной.

«Жжанной», - хотел сказать я, но произнес другое:
        - Жженщиной? Не думаю…
        Сказал и рухнул на кровать. Сознание покидало меня: «Заин», «7», «Ж», «15 февраля»… Да самое важное - это «15 февраля». Что будет? Что случится 15 февраля?…
        Лунные капли
        Как жарко. И душно. А вокруг метет, метет, метет… И нет сил ни сдвинуться, ни пошевелиться. А из темноты что-то большое и белое надвигается на меня. Оно холодно прикасается, ощупывает, мутно заглядывает в глаза. И отступает. И метель тут же стихает. Я помню: так уже было. И звезды в небе. И луна. Так близко. Как она прекрасна. Я вижу - от нее отрываются маленькие лунные капельки. Они падают. Падают на землю. Падают на меня. А я все никак не могу найти в себе сил. Я не могу сделать и шага, я не могу пошевелиться, чтобы увернуться. Я лишь зажмуриваюсь, и лунные капли бьют меня по лицу. Нет, не бьют. Они просто капают. Как дождь. Это теплые капли летнего дождя. Я глубоко вдыхаю, я хочу прочувствовать весь его влажный аромат. Пахнет. Пахнет очень приятно, очень знакомо. Но не летним дождем. Я снова открываю глаза.
        Луна гуляет по небу. Останавливается. Остановилась. Так и должно быть. Но нет, она сорвалась. Она падает. Падает на меня. Луна заслоняет собой уже все небо. Но я не пытаюсь отойти в сторону, я не зажмуриваюсь в ожидании. Я смотрю, я всматриваюсь в приближающуюся нее. И я вижу кратеры, похожие на глаза. И горные хребты, как нос и губы. И я вдруг удивляюсь тому, как луна похожа на Зою. И понимаю: луна и есть она, ее лицо. Зоя смотрит на меня сверху и из ее глаз капают слезы:
        - Слава богу, ты приходишь в себя…
        Я, наконец, смог пошевелиться. Губами:
        - Зоя…
        Она вздыхает:
        - Наконец…
        По моему лицу текут лунные капли. Хочется пить и я, кажется, улыбаюсь:
        - Еще воды…
        Зоя тут же подносит к губам стакан. Я пью, тяжело глотая. Луна-Зоя смотрит с надеждой:
        - Кушать хочешь?
        - Кажется, нет…
        Зоя-луна заставляет меня съесть пару ложек меда. И я так устал. Мои ресницы схлопываются. А я не хочу:
        - Зоя… Луна-Зоя… Зоя… За…
        В ответ откуда-то издалека приходит шепот Жанны:
        - Заин… Заин… Заин… Полнота… Завершенность… Гармония… Плодотворность… Заин… Заин… Заин…
        И вокруг снова метет, но не так сильно, и я вижу не просто белые полосы-пятна, я различаю отдельные снежинки. Нет, это не снежинки, это цифры-кружева: «7» и «8»,
«2» и «3», «1» и «4», «5» и «9», «6» и «0». Это что-то значит?
        И снова:
        - Заин… Заин… Заин…
        Я оборачиваюсь. И не вижу Жанны.
        - Жанна!
        - Заин…
        - Жанна!
        И снова, снова ее голос. Он вьется, вьюжит вокруг, и он шепчет, шепчет, шепчет:
        - Заин… Заин… Заин… Полнота… Завершенность… Гармония…
        Я снова всматриваюсь в снежинки-кружева. «7» и «8», «2» и «3», «1» и «4», «5» и
«9», «6» и «0». Что это значит? «7» и «8», «2» и «3», «1» и «4», «5» и «9», «6» и
«0»… А еще - я не заметил сразу - здесь есть «+», «-», «х». И другие, и другие…
        Снежинки-кружева падают с неба. Я подставляю ладони и ловлю их. «7» и «8», «2» и
«3», «1» и «4», «5» и «9», «6» и «0». Они покрывают мои пальцы горкой. Белой. Кружевной. Невесомой.
        Я вижу и цифры, и знаки сначала отчетливо, но потом, потом они начинают мутнеть и таять. Да, они тают. Мои руки холодны, но снизу от земли идет ровное, уютное тепло…
        Проснулся посреди ночи. На столе горит лампа. У меня в ногах, свернувшись калачиком, спит Зоя. Я дотянулся до стакана с водой, стоявшим на стуле. Выпил его весь взахлеб и почувствовал дикий голод. Увидел пакетик чипсов на полке, потянулся. Зоя вздрогнула и проснулась:
        - Ты пришел в себя.
        - Кажется, да. Есть хочу смерти подобно…
        И Зоя улыбнулась. Она встала, быстро приготовила какую-то кашку-размазню. Луноподобная кормила меня с ложечки. Так же, как на концерте Виталика. Только тогда было варенье.
        - Ну, еще ложечку. За маму…
        Я глотал.
        - За папу…
        Я проглотил и снова открыл рот:
        - За Зою…
        Ее лицо было прекрасным и усталым. Но Луна улыбалась:
        - Ты несколько дней не приходил в себя. Я вызывала доктора…
        Наверное, это и было то большое белое, что надвигалось на меня, холодно прикасалось, ощупывало, мутно заглядывало в глаза. Я ничего не сказал, во рту у меня была каша.
        Зоя продолжала:
        - Доктор, сказал, что ты, видимо, простыл, но ничего особо страшного нет, потому что ты, должно быть, крепкий парень. Просто у тебя сейчас упадок сил и нужно много спать. Вот ты и спал… А я, дуреха, так испугалась…
        Да, я, видимо, простыл после концерта Виталика, когда вместе с Зоей вылетел в холодную ночь расстегнутый, без шарфа. А потом уже простуженный пошел гулять с Жанной. А еще столько ночей не спал, пока охотился на черного аспиранта. Вот и выпал в сон-бред…
        Я доел кашу, поцеловал Зое руку - теплую и нежную - и снова уснул.
        Никаких цифр больше не видел. Никаких голосов не слышал. Проснулся днем снова голодным. Зоя сварила мне на кухне супчик. С мясом. Поел и позвонил главному редактору, чтобы тот не потерял меня:
        - Болею.
        - Выздоравливай.
        И опять уснул…
        На следующий день почувствовал, что голова постепенно приходит в себя, начинает думать и требовать работы. Но в теле все еще была слабость. Ходить особо не ходилось. Лежать… Взялся было за недочитанную книгу, но глаза с трудом удерживали строчки. Я попросил Зою:
        - Почитай мне…
        Ее волшебный голос - по ходу чтения то смягчающийся, то становящийся жестким. Я слушал с закрытым глазами и, как будто наяву, видел описываемое в книге:

«19 февраля 1855 на престол взошел Александр ІІ, издавший в том же году распо ряжение „О дозволении принимать в университеты неограниченное число студентов”. В
1856 г. новым попечителем Московского университета назначен Е.П.Ковалевский, с приходом которого связана отмена всех притеснений в преподавании и внутреннем распорядке университета. Государство оказывает внимание научному сообществу: ректору выделяется карета, профессорам положена повозка и дрова для отопления.

12 января 1857 г. состоялась первая из ежегодных встреч выпускников университета, которые далее станут традиционными. Осенью этого же года вследствие драки студентов с полицией, в которой погибли два человека, в университете начались массовые студенческие волнения.
        В мае 1860 г. отменены годичные студенческие испытания, введены два полукурсовых экзамена на первых двух курсах и окончательный экзамен для специальных предметов на последних курсах. „В университете в аудиториях читались публичные общедоступные лекции, которые посещались московским обществом, вне университета стоящим… Возникли воскресные школы, и на фабриках, близ Москвы лежащих, учили грамоте все те же студенты разных факультетов и курсов…”

19 февраля 1861 г. в России отменено крепостное право. 31 мая введены „майские правила”, запрещавшие создание студенческих организаций, библиотек и сходки. Ночью
12 октября арестованы 20 „зачинщиков” волнений. Студенты, направившиеся к дому генерал-губернатора, были разогнаны полицией и конными жандармами в ходе столкновения напротив гостиницы „Дрезден” на Тверской улице. В результате
„Дрезденского сражения” пострадало и было арестовано более 300 человек, четверо руководителей движения были высланы в отдаленные губернии, 13 исключены из университета.

1 июля 1862 г. вышло распоряжение о прекращении ношения в стенах университета студенческой формы. Еще через год в ходе либеральных реформ правительства Александра II утвержден новый университетский устав. По нему должности ректора и деканов стали выборными, расширился круг деятельности Совета университета, ограничивалась власть попечителя.

„Масса всяких родов молодежи в 1861 г. устремилась в университет. Особенно из провинции, семинаристов и поляков. Форма была отменена… Ввиду большого наплыва желающих поступить в университет, - много проваливалось… К дворянам, коих обзывали аристократами,… то беложилетниками, то белоподкладчиками, тех кто щеголял, - отношение явно было со стороны экзаменаторов неблагожелательное…”
        В 1864 г. при университете сложился тайный пропагандистско-террористический революционный кружок „ишутинцев”. Через два года один из его членов, Каракозов, совершит покушение на императора Александра II.

22 января 1866 г. в университете против незаконной баллотировки в должность профессора Лешкова протестует группа профессоров юридического факультета. В
1875 г. тридцать пять профессоров университета пишут открытое письмо против деятельности профессора Любимова, призывавшего к отмене устава 1863 г.
        В 1877 ректором университета избран профессор Н. С. Тихонравов, который „излагал лекции удивительным по красоте и меткости чистым русским языком. Он был первоклассным оратором. Он мог держать во власти своей речи любую аудиторию и умел, когда было нужно, переломить в свою пользу настроение слушающей его толпы… Однажды, когда разбушевалась одна из студенческих «историй», многочисленная сходка, собравшаяся в актовом зале, послала за Тихонравовым, причем в этом приглашении было сказано, что требует к себе ректора, чтобы побить его. Конечно, никто и не помышлял о том, что ректор явится на такое приглашение. Просто это была выходка разъярившейся толпы. А Тихонравов взял да и явился на сходку как ни в чем не бывало.
        Толпа замерла при его появлении. Протеснившись к кафедре, он поднял руку в знак желания говорить. Среди водворившейся глубокой тишины зазвучал спокойный и уверенный голос Тихонравова. Надо заметить, что Тихонравов сильно шепелявил, свистящие согласные выговаривал как шипящие. Но, как Ключевскому легкое заикание не мешало очаровывать слушателей своей речью, так и шепелявость Тихонравова нисколько не вредила обаятельности его ораторского таланта. Говорил он на этот раз не особенно долго, красота каждой фразы соединялась с глубокой обдуманностью сказанного, проистекавшей из превосходного знания психологии студенческой толпы. В одном месте оратор прослезился. И когда он кончил, толпа, собиравшаяся его бить, с торжеством вынесла его на руках. Прямо из университета он поехал в Екатерининскую больницу, где собралась другая большая сходка, по большей части состоявшая из студентов-медиков. Тихонравов слово в слово повторил ту же речь и на том же самом месте прослезился. И такая же бурная овация была ему наградой и на этот раз…”
        В университетских кругах того времени весьма популярны журфиксы - своего рода общественно-политические клубы. „Особенно уютны, непринужденны и симпатичны были собрания запросто некоторых особенно заинтересованных наукой слушателей (человек о
10-12) у своих профессоров. Происходило это так. Почти каждый из профессоров имел обычно приемные часы для всех желающих обратиться к нему за научными указаниями или советом студентов - большей частью раз в неделю у себя на квартире в дневной час. На эти приемные часы для краткого делового разговора могли приходить все студенты, имевшие в том нужду. Кроме того, профессор по личному своему выбору и усмотрению приглашал тех из своих слушателей, которые казались ему особенно развитыми и заинтересованными, приходить на чашку чая в более тесном кругу в определенный день недели - например, вторник или воскресенье. Приглашение это давалось не на один раз, а раз навсегда, причем пользоваться им студент мог, когда ему захочется. Он мог три недели не ходить, а прийти в четвертый раз; мог приходить каждые две недели, мог приходить чаще, мог приходить реже. Эти собрания у профессоров за чашкой чая, происходившие совершенно запросто, в духе почти товарищеской интимности между учителями и слушателями, причем темами служили не только разные научные вопросы, но и вопросы общей культурной жизни, - были глубоко
воспитательны и приятны…”»
        Глубоко воспитательны и приятны…

«3 апреля 1878 с криками „Бей их! Валяй!” торговцы и мясники Охотного ряда набросились на студентов, провожавших кареты с их арестованными товарищами, и чуть не ворвались в Университет. В том же году Совет университета открывает подписку на сооружение памятника в г. Тырново (Болгария) в честь врачей, фармацевтов и ветеринаров, погибших в войне 1877-1878 гг. Через год профессор Белопольский начинает наблюдения над планетой Марс для определения параллакса Солнца. В университет поступает будущий известный писатель Антон Павлович Чехов. Утверждены новые „Правила для студентов университета”, согласно которым усилена власть инспектора, запрещены курсовые собрания студентов, вспомогательные кассы, сходки. Введение Правил вызывает студенческие волнения.

1 марта 1881 г. произошло убийство императора Александра II народовольцами. На престол восходит император Александр III. Через три года после этого события утвержден новый университетский устав, ограничивающий автономию университета, усиливающий власть правительственной администрации и отменяющий выборность ректоров и деканов. Устав предписывает ношение формы для студентов, уничтожает корпоративные права студенчества, вводит инспекцию с полицейскими функциями, повышение платы за обучение. По новому уставу абитуриенты должны были представить свидетельство о политической благонадежности. „Строгому преследованию подвергались, например, аплодисменты после лекции. В них усматривали почему-то нечто, свидетельствующее о неблагонадежности. После первой лекции Ключевского аудитория, восхищенная мастерским чтением, непроизвольно разразилась рукоплесканиями. За это некоторые студенты были посажены в карцер…”»
        Дикость, какая-то. Обыкновенная российская дикость…

«Студенческие волнения 1887 г. закончились закрытием университета. 97 студентов исключены и 38 арестованы. В следующем году студенты требуют отмены устава 1884 г. Сходка оканчивается столкновением с полицией. Около ста студентов арестовано и выслано из Москвы. Тем не менее университет жив и по традиции празднует Татьянин день:

„После торжественной обедни в университетской церкви и акта в старом университете все студенты рассыпались по всей Москве, и по всем ресторанам, и трактирам, малым и великим, шел кутеж. Пели «Gaudeamus igitur», веселились всячески, и им не мешали ни в чем. В таких ресторанах, как знаменитый «Эрмитаж», в залы его 12-го января уже никого, кроме студентов, не пускали, и сотни студентов запружали, бывало, все помещении, и так как много было небогатых, то больше всего лилось пиво, обеды были тоже дешевы. Салфеток, скатертей не полагалось, так как речи часто произносились на столах студентами… Во всяком городе русской земли, где только могли собраться бывшие студенты, хотя бы в самом незначительном числе, они праздновали Татьянин день, и поздравительные телеграммы посылались в университет, пелся «Gaudeamus igitur», провозглашался «Vivat Academia, Vivat professores»…
        В «Эрмитаже» говорили, будто по случаю Татьянина дня полковник Власовский дал приказ полиции: хмельных студентов и прочую чистую публику не задерживать, а уж если необходимо задержать, то брать не иначе, как предварительно поздравив с праздником…
        Традиционная ступень в праздновании Татьянина дня после «Эрмитажа» - «Стрельна». Здесь уже больше веселятся, поют и пляшут, чем ораторствуют. Толпа в давке все опрокидывает, ломает столы и стулья. Шумно, оркестр играет «Марсельезу»…
«Марсельеза» сменяется «Gaudeamus», «Gaudeamus» - «Марсельезой»…”»
        И это тоже так по-русски…

«В 1892 г. студенты и профессора университета принимают участие в борьбе с эпидемией холеры. 20 октября 1894 г. на престол взошел Николай II. В 1896 г. из университета уволен профессор Эрисман, протестующий против полицейской расправы с участниками студенческих волнений в Москве. Татьянин день не празднуется:

„Акта нет по случаю траура. Потеря небольшая, сказать правду. Университетский акт был праздником огромного общественного значения, пока его не втиснули в рамки скучнейшей казенщины: казенный отчет, казенная речь, казенные 300-400, «по выбору», студентов. В последние годы акт проходил совершенно бесследно; студенчество стало холодно к нему, как к формальности, смысл которой - свободное и живое общение учащих и учащихся, профессоров и студентов - сделался анахронизмом. Все вырождается в свете. Выродились и теплые отношения между московским студенчеством и его профессорами, в которых еще недавно студент видел членов одной с ним семьи, старших и, следовательно, более опытных и развитых братьев по науке. Да иначе и быть не может; ибо из былых любимцев
        Иные погибли в бою;
        Другие ж всему изменили
        И продали шпагу свою…
        На прошлой Татьяне пирующие студенты поразительной насмешливой апатией встречали и провожали профессоров. Видимое дело:
        Порвалась цепь великая,
        Порвалась, раскачалася…
        Нынче многие профессора не хотят и показываться в Эрмитаж, не ожидая встретить прежнее сочувствие.
        Будем же надеяться, что не навеки цепь порвалась, что найдутся с той и другой стороны кузнецы сковать ее заново и крепче прежнего… Будем надеяться и пьем за это!.. И не надо больше воспоминаний и рассуждений!
        Gaudeamus igitur
        Juvenes dum sumus!..”
        В 1899 изданы „временные правила” для студентов, по которым студенты, участвовавшие в революционных выступлениях, отдавались в солдаты. Осенью этого же года состоялось торжественное открытие первого студенческого общежития на 141 квартиру, построенного на казенные средства.
        На рубеже 19 и 20 веков в университете обучались 4228 студентов. Преподавательский коллектив состоял из 257 профессоров и приват-доцентов. В 1901 г. в университете защищены 42 диссертации, из них 26 докторских и 16 магистерских.

14 февраля 1901 г бывшим студентом Московского университета Карповичем, исключенным из университета за участие в студенческом движении, был убит министр народного просвещения Боголепов. 22 декабря утверждены «Временные правила о студенческих учреждениях», допускавшие устройство собраний, касс взаимопомощи, библиотек и читален, научных кружков только под контролем инспекции и администрации университета.

9 февраля 1902 г. в университете состоялась общестуденческая городская сходка. В резолюции впервые сформулированы политические лозунги демократического переустройства в стране. За участие в сходке арестовано около 500 студентов университета. Летом правительство учреждает профессорский дисциплинарный суд, предоставляя ему карательные функции против студенческого движения.

27 января 1904 г. началась русско-японская война. Правительство запретило подготовку и празднование 150-летия Московского университета. Часть преподавателей университета во главе с Тимирязевым выразили по этому поводу протест.

15 октября состоялась демонстрация студентов университета, протестующих по поводу избиения студентов и курсисток, явившихся на Ярославский вокзал проводить своих товарищей в действующую армию. 9 декабря собралась студенческая сходка, в которой приняли участие младшие преподаватели и профессора, выразившие протест правительству по поводу избиения демонстрантов и действий администрации университета. Принято решение о временном прекращении занятий.

19 января 1905 г, после «Кровавого воскресенья» в Петербурге, во время которого погибло более ста человек, на заседании Совета университета принято решение о временном закрытии университета. Через двадцать дней Совет университета принял решение об открытии университета и проведении курсовых собраний с присутствием представителей администрации.

1 февраля состоялась общестуденческая сходка, на которой выработаны требования студентов о немедленном созыве Учредительного собрания народных представителей, о свободе слова, печати, собраний, союзов, стачек. В связи с тем, что «нормальный ход общественной и академической жизни в данный момент немыслим», было решено прекра тить занятия в университете до 1 сентября и объявить забастовку…”»
        Думая о студенческих волнениях в начале 20 века, я вспомнил версию о взрывах и пожарах в ГЗ, которую нашел в форуме: «Говорят, что кто-то слышал будто бы двое между собой говорили: „Ну что устроим здесь Сорбонну”. Вот и устроили…»
        Прочитав это высказывание, я тогда с ходу отверг «студенческую» версию, резонно подумав о социальной пассивности современной российской университетской молодежи. Но, судя по «Истории Московского университета», еще сто лет назад она была весьма, весьма активна и вполне могла дать фору той же французской.

«После поражения в войне с Японией власти пошли на демократические уступки. 27 августа введены заменявшие устав 1884 г. „Временные правила об управлении высшими учебными заведениями Министерства народного просвещения”. Согласно этим правилам, университетам предоставлялась автономия, должность ректора становилась выборной, инспекция оставалась в ведении ректора, студенческие дела подлежали рассмотрению профессорского дисциплинарного суда.

2 сентября ректором Московского университета избран профессор С. Н. Трубецкой, который пробыл в должности 27 дней. В здание на Моховой ворвалась полиция, чтобы арестовать студентов, подозреваемых в участии в антиправительственных акциях. Это было явное нарушение устава, согласно которому университет сам должен был провести расследование и наказать виновных. Трубецкой потребовал от представителей власти покинуть стены университета. Ректора тут же вызвали в Петербург. После разноса в кабинете министра просвещения Трубецкой почувствовал себя плохо и в возрасте сорока трех лет скоропостижно умер от инсульта.

15 сентября под давлением студенческого движения Совет университета открыл заведение для учебных занятий. В октябре университет вновь закрыт, чтобы предотвратить проведение в его аудиториях митингов и собраний в период Всероссийской политической стачки. Организована оборона университета от налетов черносотенцев, полиции и войск. Возведены баррикады во дворе и у входов в университет, избран штаб обороны, впервые в университете организована студенческая боевая дружина. С согласия администрации на территорию университета введены правительственные войска. Занятия прекратились. И снова начались.
        В ходе революции 1905 г. в университете явочным порядком к занятиям в качестве вольнослушателей были допущены женщины. В это же время Зелинский открывает реакцию изомеризации циклометана и производное шестичленного цикла под влиянием бромистого алюминия.

11 февраля 1907 г. утверждены правила „О студенческих организациях в высших учебных заведениях”, ставившие вне закона деятельность революционных организаций студентов. 9 октября состоялась студенческая сходка по поводу вынесения смертного приговора двум студентам Технического училища. В университет введен наряд полиции.
        В мае 1908 г. опубликован циркуляр Министерства народного просвещения, согласно которому ректорам разрешалось допускать собрания „по поводу лишь совершенно определенных и не противоречащих академическим задачам предметов не в учебное время и не в большом числе”. Копии уставов студенческих организаций и списки их участников должны были представляться в Министерство просвещения. По распоряжению правительства отстранялись от занятий 250 женщин - слушательниц университета. В сентябре прошли сходки и забастовки, на которых выдвигались политические требования.
        В 1910 г. в ходе правительственных репрессий из ста различных студенческих организаций осталось менее тридцати. Ректор запрещает проведение собраний студентов в память умершего писателя Льва Николаевича Толстого. Профессор Чаплыгин выступает в Московском математическом обществе с докладом „О давлении плоскопараллельного потока на преграждающие тела (к теории аэроплана)”. Профессором Жуковским разработана вихревая теория гребных винтов. В. К. Аркадьев закончил разработку теории процессов намагничивания в переменных полях.

3 января 1911 г. выходит правительственный циркуляр „О надзоре за учащимися высших учебных заведений”. Он направлен на окончательное уничтожение остатков демократических свобод в университете. Через неделю новый циркуляр „О временном недопущении публичных и частных студенческих заведений” запрещает проведение студенческих собраний. В ответ студенты проводят массовые сходки. Принято решение о начале студенческой забастовки. В университет по просьбе администрации введена полиция. Выходит еще один циркуляр „О максимальном сроке пребывания студентов императорских университетов на факультете”, который регламентировал время нахождения учащихся в учебных аудиториях.

28 января на экстренном заседании Совета университета ректор Мануйлов, проректор и помощник ректора подали в отставку. Следом, в знак протеста против реакционной политики правительства в отношении университета, подают в отставку около 400 профессоров и сотрудников. „Московский университет теснейшими узами связан со всей жизнью нашей страны, и живая вера в силу и мощь русского народа делает невероятной продолжительность переживаемого его разгрома.
        Его возрождение будет великим праздником русской жизни, оно теснейшим образом связано с ростом и прояснением национального самосознания. Этот день не за горами…

20 июля 1914 г. началась война с Германией, Первая мировая война. Через три дня Совет университета выносит постановление об ускоренном выпуске врачей и младшего медицинского персонала.

13 февраля состоялась публичная лекция профессора Виппера „Старая и новая Германия” в пользу лазарета, содержащегося на средства профессоров и служащих университета. В университет на медицинский факультет стали принимать женщин. 10 июня 1916 г. совет университета возбудил ходатайство перед Министерством народного просвещения о приеме женщин в число слушательниц физико-математического факультета…»
        Я слушал и думал, как хорошо, что в университет стали принимать девушек. Таких девушек, как Зоя. Я, кажется, улыбался, снова засыпая…
        Проснулся бодренький, как корнишон. Темно. Зои рядом нет. Включил лампу. Стянул со стола записку: «Мы с Лилей уехали по делу. Вернусь завтра. Не скучай. В холодильнике есть бутерброды. В термосе чай…»
        Я перечитал еще раз. Как стихи: «Не скучай. В холодильнике есть бутерброды. В термосе чай…» За неимением Зои поцеловал записку, пахнущею ею. Зоя, Зая, Заин…
        Я снова вспомнил все. Собрание каббалистов. Прогулку, разговор с Жанной. «Заин» и
«Ж». Она говорила:
        - Не смотри себе под ноги. Оторвись от земли, поднимись и посмотри на ГЗ сверху… Ты увидишь, что это здание похоже на букву «Ж»… Это аналог «Заин»…
        Оторваться от земли, посмотреть сверху… Нет, для этого совсем не обязательно иметь фантастическое воображение или обладать антигравитацией, крыльями на худой конец. Я включил компьютер Зои и просто запустил программу спутниковой фотосъемки Земли-матушки. Нашел Россию. Увеличил масштаб: Москва, Воробьевы Горы. Вот и смотровая площадка над рекой, вот фонтаны, и вот оно - главное здание университета.
        - Черт возьми!
        Я четко видел перед собой крепко вцепившуюся в московскую землю букву «Ж». Да, абсолютно точно - ГЗ сверху было похоже на букву «Ж», на «Заин». Жанна, но как это случилось, почему?
        Я нашел в куртке ее визитку: «Жанна». Ни фамилии, ни должности. Только «Жанна» и номер телефона.
        Набираю, набираю. Передумал. Нет, я не готов к этому разговору. Она знает больше и ей будет легко убедить меня в каком-нибудь мистическо-каббалистическом фундаменте, на котором выстроено ГЗ. А я привык верить надежным материальным фактам…
        Вернулся к книге, которую мне так приятно читала Зоя. Набравшийся сил продолжил читать сам. Об университете, о людях и событиях с ним, с его строительством связанных. Начал читать, но, подумав, прервался. Сходил к холодильнику за бутербродами, налил из термоса горячего чая. Зоя-Зая-Заин…

«28 февраля 1917 г. на лекции профессора Статкевича студент медицинского факультета Каминский объявил о том, что в Петрограде свершилась революция. В университет возвращаются покинувшие его в знак протеста профессора и преподаватели. В течение первой половины года защищены 4 диссертации.
        В университете создается милиция, вооруженная дружина и санитарная помощь раненым.
„Аудитории были захвачены под разные митинги, а затем университетские коридоры стали наполняться какими-то бесконечными хвостами, дожидавшимися раздачи различных продуктов…
        Постепенно университетская жизнь все больше и больше нарушалась, и скоро настали дни нарастающих беспорядков и уличных боев… В университетских залах были сложены тела убитых студентов, сражавшихся против большевиков… Это были все лучшие сыны России, столько было лиц тонких, красивых - цвет нашей Родины…
        Это было странное переходное время, новая власть еще не была уверена в себе. Через несколько дней после падения Временного правительства состоялись похороны его последних защитников… День был солнечный, облака быстро неслись по светло-синему осеннему небу, то закрывая, то открывая его…Величественное отпевание и последовавшая за ним похоронная процессия были последней манифестацией пораженной русской интеллигенции. Главным участниками ее были профессора, студенты и гимназисты. Они хоронили своих сыновей и братьев, павших в неравной борьбе. Поразительно было то, как быстро и радикально произошла перемена в их мировоззрении. Те, кто в прошлом олицетворяли авангард революции, теперь дружно встали против большевиков. Длинная цепь молодежи, державшейся за руки, поддерживала порядок среди стотысячной толпы. Многочисленное духовенство и церковные хоры напутствовали убитых. На следующий день большевики похоронили в красных гробах тех, кто обстреливали Кремль из своих же рус ских орудий…”
        После революции 1917 года была отменена плата за обучение. Университет полностью переводится на государственное финансирование. Студенты обеспечиваются государственными стипендиями.
        С 1919 года при университете начал действовать рабочий факультет, помогающий выходцам из семей рабочих и крестьян получить знания, необходимые для поступления в высшее учебное заведение. Часть студентов и известных ученых, не принявших новые политические порядки, покидает Московский университет. Многие выдающиеся ученые - Сикорский, Зворыкин, Тимошенко, Гамов, Струве, Добржанский, Прокофьев-Северский - покинули и саму Россию, заложив в дальнейшем фундамент американской науки.
        В 20-е и 30-е годы в университете проводятся реорганизации, в результате которых из него выведены несколько факультетов, на базе которых созданы самостоятельные вузы. В университете вводится „бригадно-лабораторный метод” обучения. Традиционные лекции отменяются. Необходимый материал должен самостоятельно обрабатываться студенческими бригадами из 3-5 человек. Индивидуальный экзамен заменен на коллективные отчеты бригад.
        В учебные планы всех вузов введен обязательный предмет - „Ленинизм”. Все большее место в программе занимает изучение истории правящей партии, атеизма, научного коммунизма. Со страниц периодических изданий исчезают научные дискуссии с бывшими политическими врагами. В тюрьмах и лагерях исчезают и сами враги. Газеты и журналы заполняются стихами, поэмами, повестями о Великом Вожде Всех Народов Иосифе Виссарионовиче Сталине - генеральном секретаре ЦК ВКП б, новом императоре земли русской - Союза Советский Социалистических Республик…
        В 1932 году „бригадно-лабораторный” метод отменен. Разрабатываются и вводятся новые учебные программы. В 1934 году в университете защищены первые за годы Советской власти кандидатские диссертации.
        В 1936 году на карте Москвы официально появились Ленинские горы, хотя считается, что новое название заменило старое (Воробьевы горы) еще в 1924 после смерти Владимира Ленина.
        В 1939 г. началась финская война. Многие студенты университета вошли в состав добровольного комсомольского батальона лыжников, стали участниками боев.

22 июня 1941 г. началась Великая Отечественная война. В это время только на дневном отделении университета занималось около 5 тысяч студентов. Свыше 30 профессоров и научных сотрудников были действительными членами Академии Наук.
        В первые же дни войны большинство студентов и молодых преподавателей ушли на фронт. Часть студентов университета приступили к работе на оборонных заводах, на строительстве метрополитена, уехали на уборочные работы в совхозы и колхозы, на строительство оборонительных рубежей.
        В университете усилена военная подготовка. Студенты проходят обучение в группах истребителей танков, связистов, радистов и ПВО. Студентки обучаются на курсах медицинских сестер и сандружинниц. По ночам студенты дежурят на крыше университета, обезвреживая зажигательные бомбы.
        Значительно расширена научная работа, имеющая оборонное значение. Временно сокращаются сроки обучения. В связи с сокращением сроков обучения первый военный учебный год начался на месяц раньше, и на 28 часов увеличилась недельная нагрузка. Сократились каникулы: летние - на месяц, зимние - на неделю. Временно отменялись государственные экзамены и прием в аспирантуру.
        Немцы приближались к Москве. 29 октября на университет на Моховой улице была сброшена бомба. Взрывом сорвана крыша здания библиотеки, выбиты окна и двери, разрушены стены в вестибюле и университетская ограда вместе с памятником М.В. омоносову.
        Университет эвакуируется в Ашхабад, где студенты постоянно привлекаются к различным работам. Успеваемость падает - 48 % студентов к концу учебного года имели академическую задолженность. После сессии студенты вместе со всем коллективом университета отказались от каникул и отдыха, все лето работали на трудовом фронте. Заработок был передан в фонд обороны.
        В Ашхабаде университету не хватало оборудования, связи с крупными научно-культурными центрами. Быт сотрудников не устроен, и не все ученые смогли вынести жару - некоторых она убила. По просьбе Ученого совета университет реэвакуирован в Свердловск, имеющий мощную промышленность.
        В апреле 1943 г. после победы под Сталинградом правительство вынесло решение о возвращении университета в Москву. Уровень успеваемости сразу же вырастает до
87 %.

15 сентября 1943 г. принято постановление Совнаркома СССР об освобождении студентов от призыва в армию, о размерах и порядке назначения стипендий в вузах и техникумах.
        С целью ознакомления научной общественности с достижениями ученых университета в апреле 1944 организовываются Ломоносовские чтения, которые далее станут традиционно ежегодными.
        За военные годы ученые университета осуществили более 3 тысяч военно-экономических научных разработок. Они осваивали месторождения стратегического сырья, совершенствовали самолето- и судостроение, взрывчатые вещества, методики артиллерийской стрельбы, медицинскую практику и т. д.
        Всего на фронтах Отечественной войны сражалось более 5 тысяч университетских питомцев. Свыше тысячи из них награждены в годы войны орденами и медалями. Более половины ушедших на войну студентов и преподавателей не вернулись с нее. В их честь рядом с І учебным корпусом на Воробьевых горах открыт памятный знак и зажжен Вечный огонь Славы.
        В 1945 году все факультеты снова переведены на пятилетний срок обучения. Количество факультетов за военных четыре года увеличилось с 7 до 12, количество кафедр - с 81 до 151, лабораторий - с 64 до 101, преподавателей - с 600 до 2 тысяч человек. За годы войны университетом выпущено более 3000 специалистов. Часть из них поехала работать в школы районов, освобожденных от немецко-фашистской оккупации…»
        Гляжу на часы - за полночь уже. Но отдохнувший, выспавшийся, я продолжаю читать:

«С увеличением числа факультетов и студентов университету стало не хватать учебных корпусов и общежитий. Война с фашистами была выиграна, но нужно было восстанавливать и далее развивать страну. К тому же началась „холодная война”. Страна нуждалась в передовом оружии, в передовой технике, в передовой науке. В
1946 году после нескольких „профилактических” бесед группа известных ученых МГУ обратилась с письмом к И.В.Сталину, в котором говорилось: „Для коренного улучшения условий работы Московского университета назрела острая необходимость разработки перспективного плана развития университета, для чего совершенно неотложным делом является строительство новых учебных корпусов университета и закрепление для этой цели постоянных земельных участков”.
        Сталин, разумеется, был „за”…»
        Я прислушался - из-за внешней двери доносились подозрительные звуки. Как будто кто-то стоит под ней и пытается потихоньку ее открыть, подобрать ключи к замку.
        Я отложил книгу. Встал. Выключил свет и на цыпочках вышел в прихожую. В темноте нашел давно приготовленный мешок, которым собирался ловить черного аспиранта. Войдет сейчас, и я надену на него сверху, покрою всего от головы до пят. Раз, и противник связан по руками и ногам, деморализован. Можно, конечно, будет еще пару тумаков ему отвесить, если буйствовать там в мешке начнет. Да, если потребуется, то за мной не заржавеет.
        Ключ в замке провернулся. Дверь тихонько раскрылась. В прихожую вскользнула тень. Я тут же накинул на нее мешок. Раздался дикий визг. Тумаков давать не пришлось. Мешок вместе с содержимым упал на пол как подкошенный.
        Я включил свет. Из мешка торчали такие знакомые джинсо-ноги. Зоя-Зая… Я тут же стянул с нее мешок. Она, конечно, была перепугана и даже сказать ничего не могла. Просто сидела на полу у открытой двери.
        Я растерялся. Пытался сразу и поднять ее, и закрыть дверь, и оправдаться:
        - Ты же сказала, что вернешься завтра. Я тебя за черного аспиранта принял. Думал, он ключи подобрал, хочет вас напугать. А тут как раз я вот с мешком. Хорошо еще, что не ударил…
        Зоя согласно кивнула и, наконец, проговорилась:
        - Хорошо, что не ударил, - и покачала головой. - Что же за день сегодня такой.
        Удивительно, но на визг в коридор никто не вышел. Все студенты спят непробудным сном…
        Я, наконец, поднял Зою с пола, завел в комнату, усадил на стул, принес воды. Она снова сказала:
        - Что же за день сегодня такой. За час второй раз пугают.
        - А кто еще?
        Зоя принялась рассказывать:
        - Приехала на последнем поезде метро и шла себе пешком от станции, автобуса уже ведь не дождаться - поздно. Иду по тропинке - тихо, хорошо так вокруг. Вдруг из-за кустов прямо на меня машина выезжает, дверь распахивается и мне кричат:
        - Садитесь девушка быстрее!
        - И ты села? - не мог не спросить я.
        - Конечно, - кивнула Зоя, - это была милицейская машина районного - не нашего гэзэшного - отделения. Милиционеры рассказали, что тихо меня от метро сопровождают, потому что увидели, что какой-то мужчина или парень за мной увязался, и идет не по тропинке, а как раз по этим кустам. Вот они и решили меня на всякий случай проводить до университета, поехали осторожно за ним. Когда же этот мой провожатый вдруг стал резко приближаться ко мне, они выскочили из кустов, меня посадили. Потом мы ездили там между деревьев и кустов, по газонам, фарами его искали, но не нашли. Сбежал. Хорошие ребята, эти милиционеры, довезли потом меня перепуганную до университета. Пока шла по ГЗ немного расслабилась, а тут у себя в комнате такое… - луноподобная качала головой и с укоризной смотрела на меня. - Я же потихоньку хотела войти, чтобы тебя не будить. Думала, ты спишь, ведь так поздно.
        Я взял в руки записку, перечитал:
        - Ты почему вернулась? Я же не ждал тебя сегодня…
        Зоя уже окончательно пришла в себя. Начала раздеваться. Я помог ей снять пальто, размотать шарф. Она махнула рукой:
        - Не захотела там оставаться.
        - Там - это где?
        Она снова махнула рукой:
        - У Волосенко.
        Я был ошарашен:
        - У Волосенко? У Артура? Как ты там оказалась?
        - Дай мне еще попить, - она сделала несколько глотков, прежде чем продолжить, - Его maman на сегодня - или уже на вчера - назначила Лиле официальную встречу с ихними родственниками. Лилька безумно нервничала, и, в общем, упросила меня поехать с нею. Ну, не могла же я ее бросить в такой момент. А там…
        - А там?
        Она кивнула:
        - А там действительно все очень серьезно. Собралась куча родни из всяких правительственных и околоправительственных организаций. Все в строгих костюмах, вечерних платьях. Все чинно. - она усмехнулась, - а я в джинсиках… Все ждут Лилю. Ждут, так сказать, события. И дождались…
        - Чего?
        Зоя грустно улыбнулась:
        - Того самого… В присутствии maman и всей этой своей чинной родни Волосенко сделал Лиле предложение. Без запинки оттарабанил. Наверное, на maman тренировался.
        - Какое предложение? - не понял я.
        Зоя помотала головой:
        - Какое-какое… Замуж за него выйти.
        - Понятно, - протянул я. - А Лиля?
        - А Лилька, хоть и ждала всего этого, но чуть в обморок не грохнулась. Я ее поддерживала под руку. Даже щипала за разные места, чтобы она только в сознании оставалась.
        - И что она ответила?
        Зоя задумчиво посмотрела куда-то за окно:
        - Кажется, «да».
        - Кажется? - изумился я.
        - Да. Наверное. - Зоя смотрела уже на меня. - Я, кажется, видела, что губы ее шевелились. Вроде бы она и кивнула. Но я как-то отвлеклась, что ли, и четко не слышала. Но тут все стали их поздравлять. Значит, сказала «да»…
        - И?
        Зоя погладила меня по голове:
        - И назначили день свадьбы. 19 мая они официально зарегистрируются в загсе. Потом банкет в «Национале». Свадебное путешествие на Мальдивские острова. Что-то еще там в программе. Ну, в общем, полный гламур-пакет…
        - А Виталик? - вспомнил я.
        Зоя пожала плечами.
        - А что Виталик? Кто такой Виталик? Где этот Виталик?… Потом нас оставили ночевать в гостевой комнате. Только мне совсем там не оставалось. Я уехала. А Лиля у них пробудет еще несколько дней. Они с maman должны обсуждать свадебную церемонию, списки гостей, платье…
        Зоя была то ли растеряна, то ли потеряна и определенно устала. Я раздел ее, уложил. Лег рядом и спокойно уснул.
        Разбудился на рассвете. Зоя плакала. Лунные капли текли у меня по груди. Я обнял ее:
        - Что случилось?
        Она, всхлипывая, ответила:
        - Ничего… Ничего… Так просто… Плачется…
        Раньше Лиля плакала по ночам. Теперь вот Зоя. Кто их поймет?…
        На живца
        Несколько дней я провел в редакции. Утрясал дела, разбирался с рутиной, накопившейся за время моих гэзэшных изысканий и болезни. С главным редактором обсудили пару перспективных тем, за которые мне надо бы взяться. Во время этого разговора он с подозрением посмотрел на меня:
        - Что-то энтузиазма не вижу в твоих глазах.
        - Почему? Новое дело для меня - это всегда, как для лошади праздник.
        Не мог же я ему сказать, что завяз в университете по уши. Что меня пока больше всего взрывы и пожары в ГЗ интересуют. Да, и Зоя, конечно. Но мы договаривались с главным редактором, что МГУ я буду заниматься в «свободное время». Что делать, пришлось начать разработку новых тем. Благо, что дела были московские, и мне не надо было уезжать из города.
        Я приезжал к Зое поздно вечером и оставлял ее рано утром. И почти не думал о черном аспиранте. Теперь твердо был уверен, что его визиты напрямую связаны с визитами Артура Волосенко. Сейчас здесь нет Лили. Значит, не будет и Волосенко. А значит, не будет и черного аспиранта. Голова моя была заполнена текущими редакционными делами. И только устало засыпая, я успевал вспомнить, подумать о светловолосой Жанне, так много знающей обо мне и о «Заин»…
        Наконец, выпала пара свободных дней. Я проснулся, но не спешил вставать. Слышал, как Зоя разговаривает с кем-то по телефону в прихожей. Дождался, пока вернется.
        Вошла - лицо грустное. Но, увидев мои открытые глаза, Зоя улыбнулась:
        - Проснулся, лежебока, - и вздохнула, - Лиля сегодня возвращается. Плачет. Говорит, так устала…
        Я почесал затылок:
        - Вернется одна или с Артуром?
        - Одна, но Артур завтра приедет, привезет что-то. Я точно не поняла что…
        Я задумался:
        - Значит, завтра Волосенко будет здесь.
        - Да. А что? - поинтересовалась Зоя.
        - Если завтра Волосенко будет здесь, то мы… - я поманил пальцем ее к себе.
        Зоя нагнулась, и я схватил ее:
        - То мы поймаем черного аспиранта и покончим с ним раз и навсегда.
        - Хорошо бы, - вздохнула в моих объятиях Зоя, - а то я его и не видела ни разу, а боюсь теперь и в комнате одна оставаться, и даже по коридорам ходить. Хоть вечером, хоть днем…
        Прижал ее к груди:
        - Я же с тобой…
        - Ну да… - как-то невесело отозвалась она. Наверное, из-за Лили.
        Я же думал о другом:
        - Во сколько этот Волосенко появится?
        Зоя пожала плечами:
        - Не знаю пока. Лиля приедет - скажет.
        - Зоя приедет - скажет…
        Я смотрел в потолок и думал. Очень часто в расследовании идешь вслепую - получится-неполучится, блуждаешь, делаешь ошибки, теряешь время. Но в один момент все факты и мысли сходится, слетаются, сцепляются, сливаются в одно целое, и ты все понимаешь, и все следующие шаги делаешь уже вполне осознанно, зряче. Ты идешь прямо к цели, к разгадке, просто за подтверждением своих мыслей. Я смотрел в потолок и все больше и больше верил себе, верил в то, что завтра черный аспирант будет мой. Одной тайной в ГЗ будет меньше.
        К обеду из чинных гостей вернулась Лиля. Тихая, молчаливая, какая-то подавленная. Чтобы взбодрить ее, я не нашел ничего лучшего, как сказать:
        - Поздравляю.
        - С чем? - искренно удивилась она, и опомнилась. - Да-да, конечно… Спасибо…
        Ушла к себе в комнату и, кажется, снова плакала. Теперь и днем.
        Зоя молча ткнула кулачком меня в бок. И, кажется, тоже зашмыгала носиком. Кто их поймет?…
        Выходной день прошел как-то тихо и пасмурно, вяло, еле-еле. К вечеру я не выдержал плохой погоды в доме и предложил:
        - Девчонки, пошли в кино!
        Как я уже убедился ранее, здесь во внутреннем гэзэшном кинотеатре частенько показывают хорошие фильмы. Кинотеатр не совсем настоящий, это скорее кинозал - большая аудитория, в которой днем проходят лекции. Но фильмы, что надо - мировая классика. И перед началом нередко выступают профессиональные кинокритики. Очень интересно рассказывают о кино, о времени, о режиссерах и артистах. Это не то, что стандартные киносеансы в больших кинотеатрах, где в разных залах под попкорн и колу жуются одинаково слепленные фильмы, после которых живот полон, а голову сводит от голода.
        Зоя позвала Лилю:
        - Пойдем с нами в кино, развеемся…
        Но Лиля развеиваться, видимо, не хотела. Не пошла.
        Мы заперли наружную дверь и спустились в кинозал. Сели на общую скамью за общей партой. Прямо как на вечернюю лекцию пришли.
        Я рассматривал сидящих вдоль и поперек. Везет же этим студентам и аспирантам. Они живут совсем в другом, в таком интересном мире. Обычно сливками общества называют аристократов, ведущих политиков и бизнесменов, снующих туда-сюда на авианесущих яхтах и спортивных авто, заглатывающих черную икру под шампанское и мающихся в море развлечений от скуки. Нет, настоящие сливки общества находятся здесь. Вот они - молодые люди с прическами от стилиста из соседней комнаты, в скромных джинсах и незатейливых свитерах. Каждый день они получают удовольствие от лучших книг, лучших профессоров. Пообщаться с ними на творческие вечера приезжают лучшие писатели, художники, композиторы, артисты, певцы… И вот еще здесь им показывают лучшие фильмы. Это они интеллектуальные сливки общества - эти молодые люди с прическами от стилиста из соседней комнаты, в скромных джинсах и незатейливых свитерах. Они могут себе позволить и они умеют получать удовольствие от мыслительного процесса. Они ценят мир не звонкой монетой, но мыслью, талантом…
        Мы смотрели «Ужасные, грязные и злые». Ужасно прекрасное кино… Возвращались молча. Подавленно-возвышенными…
        Утром Зоя долго разговаривала с Лилей. Еще болтала с кем-то по телефону. Потом сказала мне, в какое примерно время должен приехать Артур. Что ж, нужно действовать!
        Я прошел весь маршрут, которым будет идти в комнату Лили Волосенко. Он оставит машину на стоянке. Пройдет через пропускной пункт. Войдет в ГЗ. Поднимется на лифте. Повернет за угол и ему еще останется пара десятков шагов до комнаты Лили и Зои…
        Каждый раз, когда появлялся черный аспирант, Волосенко замечал его в последний момент у самой двери. Значит, тот идет не на встречу, а догоняет, заходит со спины. И тогда мне есть смысл не ждать черного аспиранта в комнате, как я делал это раньше. Лучше зайти ему также с тыла. Итак, первым идет Волосенко, за ним черный аспирант, замыкаю шествие я с мешком для добычи…
        Очевидно, что черный аспирант не станет нападать ни на автостоянке, ни на входе в ГЗ, ни в лифте - там везде слишком много народа. А вот, если от лифта по коридору Волосенко пойдет один - что очень вероятно, - то черный аспирант имеет шанс. А значит, имею его и я. И не упущу.
        Я еще раз прошел весь предполагаемый маршрут движения Волосенко. От автостоянки до комнаты девушек. Откуда можно появиться неожиданно? Единственное подходящее место - это лестница. В коридоре не очень светло, а на лестнице вообще полумрак. Очень удобное место для засады. И подойти сюда очень легко, и отступать можно в двух направлениях, вверх-вниз к множеству коридоров-лабиринтов на разных этажах.
        Я встал за лестничной дверью. Думаю, он будет ждать здесь и, как только мимо пройдет Волосенко, шагнет за ним. А где спрятаться мне?
        Мне не известно, откуда придет черный аспирант - сверху или снизу. И если я буду ждать на лестнице, то он меня увидит, и может ретироваться, отказаться от планов.
        Отказаться от планов… Я задумался. От каких планов? Чего он добивается своим появлением? Я до сих пор так и не понял. Но разберемся. Схватим черного аспиранта и разберемся…
        Итак, на лестнице мне ждать нельзя. Что ж, я походил-походил и нашел другое место. Встану у окна напротив лифта, повернувшись к нему спиной. Волосенко носит очки, и он вряд ли узнает меня против света. Значит, пройдет мимо. И черный аспирант, если предварительно будет обходить окрестности места нападения, не должен обратить на меня особого внимания - в ГЗ полно студентов читающих книги, работающих на компьютерах и мобильных телефонах в самых неожиданных местах.
        Да, для отвода глаз в руках у меня будет книга. Раскрытая книга. Но, глядя как бы в нее, боковым зрением я буду контролировать всех выходящих из лифта, всех заворачивающих в коридор, который ведет к комнате Зои и Лили. Когда Волосенко пройдет, я сделаю пару шагов за ним, остановлюсь перед поворотом и буду наблюдать за происходящим из-за угла. Вот он пройдет, оставит за спиной дверь на лестницу. Тут-то и состоится выход черного аспиранта. Он бросится за Волосенко. А за ним аккуратненько выдвинусь и я. Подкрадусь и наброшу на черного аспиранта мешок. С Зоей, помнится, у меня даже в полной темноте очень ловко получилось. И тут уж точно не промахнусь. Черный аспирант будет пойман.
        Когда я вернулся в комнату, Зоя шепнула мне:
        - Ты просил сказать, если Артур позвонит Лиле, что выехал. Так вот, он позвонил. Едет сюда.
        - Отлично, - глянул я на часы. - Сиди дома и не выпускай никуда Лилю. Закройтесь в своих комнатах и ничего не бойтесь. А внешнюю дверь, - задумался, - внешнюю оставьте открытой.
        Я взял рюкзак с вложенным в него мешком, закинул за спину, чтоб не мешался. Взял и книгу.
        Зоя тревожно наблюдала за сборами:
        - Ты думаешь, что черный аспирант придет сейчас.
        Кивнул:
        - Надеюсь, что так и будет
        Она смотрела с надеждой:
        - И ты его поймаешь?
        - Без всякого сомнения, - я поцеловал Зою. - Мне пора.
        И она поцеловала меня, сказала, как будто я шел на экзамен:
        - Ни пуха, ни пера.
        - К черту, - весело ответил я и выдвинулся на позицию к лифту. Весело.
        Я действительно не сомневался. Я был абсолютно уверен.
        Устроившись у окна, раскрыл книгу. Но сосредоточиться на содержании не мог - строчки расплывались, расползались перед глазами. Я ждал. Лифт время от времени с шумом останавливался на этаже. Входили и выходили студенто-аспиранты. О чем-то громко спорили или молча проходили мимо. Незнакомые и знакомые. Вот прошла веснушчатая Рита, которая звала нас с Зоей на концерт Виталика. Вот бледной тенью проплыл мимо по-настоящему уткнувшись в книжку вечноголодный Кеша. И еще весело промаршировал в обнимку с белой девушкой темнокожий Антонио Мануэл Казанга, которого можно звать просто - «Тони». И печальный одинокий пьероподобный Джибути, который имя, а не страна…
        Иногда лифт останавливался без вызова, без пассажиров. По своему собственному желанию. Останавливался и стоял минуту, а то и больше, как бы отдыхая. Да, такому лифту нужно отдыхать. На первом этаже у его порожка я видел железную табличку:
«Москов ский завод „Подъемник” 1950 г.» Вообще-то на покой пора старику…
        Вот он снова постоял на этаже. Я снова ему посочувствовал, и он, как будто взбодрившись, быстренько схлопнул двери и умчался вниз. Как молодой.
        Через минуту лифт вернулся. Из него вышел только один человек. И этот человек был - я узнал его в спину - Волосенко.
        Он прошел мимо меня. Свернул за угол. Все, как я и предполагал. Точно по плану.
        Сунув книгу в рюкзак за спиной и, вытянув оттуда мешок для черного аспиранта, я отправился следом. Остановился у поворота и осторожно выглянул из-за угла. Волосенко прошел мимо лестницы. И тут же из-за двери, как это и должно было быть, появился кто-то и двинулся в том же направлении за моей наживкой. Но я разочарован. Увы, это не черный аспирант! Просто какой-то студент-аспирант - парень в синих джинсах и красной куртке с пластиковым пакетом в руке.
        Я разочарованно отвернулся и задумался было о том, что план мой провален. Придется возвращаться с пустым мешком. И Зоя вполне обоснованно может сказать мне:
        - Shame on you…
        Нет, она, конечно, не скажет. Зоя добрая. Но ведь подумает же…
        И тут я услышал какой-то поросячий визг. Повернул голову и увидел, как к комнате Лили и Зои во всю прыть бежит Волосенко, а за ним гонится кто-то в черном. Черный аспирант! Это он! Теперь и я его видел! Черный аспирант существует!
        Но откуда же он взялся?! Тот парень в синих джинсах и красной куртке, видимо, зашел в какую-то комнату в то время, когда я отвернулся, и на оставшегося в коридоре в одиночку Волосенко бросился неизвестно откуда взявшийся черный аспирант.
        Уходя из комнаты девушек, я сначала хотел запереть внешнюю дверь, чтобы черный аспирант не прорвался. Но потом передумал. Ведь тогда и Волосенко не сможет быстро забежать, укрыться. Возьмет да и помрет со страха под дверью. А так вот он уже как раз и добежал, распахнул, юркнул. Конечно, опять перепугал Лилю и Зою.
        А черный аспирант не стал ломиться. Гулко расхохотался под дверью и, повернув, быстрым шагом пошел в мою сторону. Я напрягся, но не стал бросаться на этого человека ли в черном с головы до пят. Если выскочу, пока идет по коридору, то он может броситься в обратную сторону. А там за другим поворотом - холл и еще несколько коридоров. Дождусь, пока дойдет до меня.
        Но черный аспирант свернул, конечно же, на лестницу! Что ж, два прыжка, и я там же. Но на лестничной площадке нет никого в черном. Единственная живая душа - знакомый уже парень в синих джинсах и красной куртке.
        - Черт! - воскликнул я.
        Мои руки с мешком опустились. Провалил, все провалил. Надо было брать его раньше, когда он преследовал Волосенко или хохотал под дверью. Можно было бы даже и гнать черного аспиранта по коридорам. Может быть, и догнал бы. Но хотел наверняка. И вот - провалил, упустил…
        Я уныло смотрел на парня в синих джинсах и красной куртке, спросил:
        - Вы никого здесь не видели?
        - Нет, - парень удивленно и как бы напугано смотрел на мои руки, держащие мешок, - А в чем дело?
        Я махнул рукой:
        - Да так…, - сунул мешок в рюкзак, болтающийся за спиной, и хотел было вернуться в коридор, но привыкшие к лестничному полумраку глаза узнали:
        - Виталик?
        Парень удивился и испугался, что ли, еще больше:
        - Да, это я… Но, но я вас не знаю, не узнаю…
        - Конечно, - кивнул я, - но я знаю вас, был недавно на вашем концерте. Здесь в ГЗ. В комнате у Риты. «Через тумбу-тумбу-раз, через тумбу-тумбу-два…»
        - Да-да, было дело, - кажется, расслабился и успокоился Виталик. - Надеюсь, вам понравилось?
        Я снова кивнул:
        - Да, конечно.
        - Что ж, мне приятно, - сказал Виталик и повернулся, чтобы отправиться видимо вниз по лестнице. - Всего доброго…
        - Всего доброго… - отозвался, было, я и… остановил его, - Да, мне понравился и тот концерт, и этот…
        Виталик замер на месте:
        - Какой этот?
        Я действительно не сомневался. Я был абсолютно уверен:
        - Как же я раньше не догадался.
        - О чем?
        - А вы не знаете?
        Виталик нервно дернул плечом и сделал шаг:
        - Не знаю. Извините, мне нужно идти.
        Я преградил ему дорогу и усмехнулся:
        - Никуда вы не пойдете, дорогой мой черный аспирант.
        Виталик заметно вздрогнул:
        - Черный аспирант? О чем вы?
        Я указал на пакет в его руке:
        - Об это. Ну, что там внутри?
        - Ничего особенного… Так мелочи всякие…
        - Покажите.
        Виталик заметно напрягся:
        - С какой стати?
        - С какой стати? - повторил я и предложил, - Ладно, давайте не будем показывать здесь мне, а пройдемте в отделение милиции. Думаю, капитан Капустин будет рад познакомиться с вами.
        Виталик пожал плечами:
        - Пойдемте, если так уж хотите.
        Нет, этим его не возьмешь, и я сменил тактику:
        - Впрочем, зачем так далеко ходить. Давайте пройдемте немного по этому вот коридору и…
        Парень тут же заметно напрягся:
        - И?
        - Покажем содержимое пакета Лиле и Зое.
        Виталик тут же рванулся, чтобы сбежать вниз по лестнице. Но я был начеку. Поймал и заломил парню руку:
        - Виталик, не глупи. Давай поговорим нормально, наедине. А не захочешь так, как я предлагаю, придется отвести тебя в комнату к девушкам. И там будешь отвечать не на мои вопросы, а на их. Хочешь, чтобы Лиля заглянула в этот пакет?
        - Не хочу… - угрюмо пробурчал Виталик и согласился. - Ладно. Отпустите. Поговорим.
        Я освободил его руку, но встал так, чтобы при необходимости успеть снова схватить Виталика. Но он, похоже, уже смирился и бежать не собирался. Сел на ступеньку лестницы:
        - Спрашивайте.
        Подумав, и я сел рядом, по-товарищески:
        - Зачем ты этот концерт-спектакль устроил? Девчонок напугал.
        Он вздохнул:
        - Да не их совсем хотел напугать.
        Я подсказал:
        - Волосенко?
        Он очень удивился:
        - Да. А откуда…
        Я, не ответив, снова спросил:
        - А его-то зачем?
        Он замялся:
        - Тут такое дело…
        Я снова подсказал:
        - Из-за Лили?
        Теперь он был просто поражен:
        - Да, но…
        Я ему объяснил:
        - Видишь ли, я и соседка Лили - Зоя, в общем, мы…
        - Понятно, - быстро сообразил Виталик, - А я и Лиля…
        - Это мне известно. Но зачем такой маскарад? - указал я на пакет.
        Виталик вытянул из пакета большой кусок черной ткани, набросил на себя:
        - Черный аспирант… Когда Лиля первый раз услышала историю о нем, то так впечатлилась… Она вообще очень чувствительна ко всякой мифо-мистике. Любит гадать. На чем угодно - на кофе, на свече, на картах, даже теперь и каббалой увлеклась…
        - И?
        - И… - протянул Виталик. - У нас ведь с ней все нормально было. Я ее люблю. И она вроде… любит, любила что ли. Мы бы и поженились ближе к лету, а после защиты уехали бы вместе из Москвы. Мне контракт в Норильске отработать надо…
        Я кивнул:
        - Знаю.
        Виталик развел руками:
        - Но тут, вдруг откуда не возьмись, этот Волосенко появился. И у Лильки как крышу снесло. Она все время стала о Москве-столице говорить, о театрах, о музеях, о выставках, о международных симпозиумах и конференциях…
        Я удивился:
        - Что ж тут плохого?
        Виталик вздохнул:
        - Да нет, я против театров-музеев ничего не имею. Сам люблю. Но под эти разговоры в гости к Лиле стал Волосенко захаживать. Не раз его заставал. Сначала особого значения не придавал, у нас тут все друг к другу на чашку чая запросто заходят в любое время дня и ночи. А потом я узнал, что Лиля вместе с Зоей к нему, к ним в гости ходила. Без меня. И ничего мне не сказала.
        Вздохнул и я:
        - Бывает. Девушки, они ведь очень тщательно выбирают.
        А Виталик продолжал с горечью:
        - Я же ее люблю. И она ведь говорила. А сама пошла к нему, с его матерью кофе пить с ликером…
        Я почти повторил:
        - Девушки очень тщательно выбирают. Боятся совершить роковую ошибку…
        Виталик покачал головой:
        - Я и не сдержался. Наговорил ей, мама дорогая… А она мне. В общем, мы поругались. Я себе места несколько дней не находил. А потом остыл. Но пойти к ней первым… Нет, это же она, она пошла к Волосенко. А меня, знаешь, в сколько комнат здесь зовут? В сколько квартир в Москве? В какие коттеджи за город приглашают? Я с ней по-честному, а она…
        - Успокойся.
        - Успокойся…, - Виталик стянул с себя черную материю. - Я так и сделал, успокоился и стал думать, что делать. Ну и вспомнил эту легенду про черного аспиранта. Знаешь ее?
        Я начал припоминать детали:
        - Жил-был парень, все было у него хорошо, но вот диссертацию он не защитил. Потом исчез и после его исчезновения по ночам кто-то в черном стал по коридорам ходить. И если встретить того черного аспиранта накануне чего-то важного в твоей жизни, то оно не случится. Так же, как не получилось с защитой у черного аспиранта…
        - Точно, - подтвердил Виталик. - Вот я и, зная о том, что Лиля такая впечатлительная, решил на этом черном аспиранте сыграть. Увидит его Лиля и решит, что с Волосенко у нее ничего не получится.
        Я задумался:
        - Но ты ведь так ни разу ей и не показался?
        Виталик подтвердил:
        - Да. Побоялся, что она узнает меня под накидкой. Да и, честно говоря, пугать Лилю не хотел.
        Я догадался:
        - И решил напугать Волосенко.
        Виталик кивнул:
        - Да, ведь собственно нет разницы, кто увидит черного аспиранта: она или он. Важно, что ничего у них не получится.
        Я оценил:
        - Это ты правильно рассчитал, - и поинтересовался, - а как ты узнавал, когда Волосенко появится. Не сидел же здесь сутками в засаде.
        - Нет, конечно. Я каждый день Зое по старой дружбе звоню, у нас с ней хорошие отношения. Ну, между прочим, и узнаю, когда Волосенко собирается появиться.
        Я покачал головой:
        - А если бы он тебя поймал?
        Виталик усмехнулся:
        - Этот трусишка. Маменькин сынок… Скажу честно, я такое удовольствие испытывал, когда его по коридору гонял. Я ведь его и пальцем даже не тронул. - он тряхнул лежащую на коленях черную материю, - С него одного моего вида достаточно было. Ты слышал, как он визжал, как будто его режут.
        Я подтвердил:
        - Слышал. Он действительно серьезно испугался.
        Виталик смотрел на меня:
        - А Лиля, Лиля, что сказала?
        Я задумался:
        - Да вроде ничего особенного и не сказала. Но ты ее определенно впечатлил. А вот отношения их не расстроил, насколько я понимаю. Так что давай, брат, действуй как-нибудь по-другому.
        Виталек смотрел на меня с надеждой:
        - Как по-другому?
        Я его сначала разочаровал:
        - Не знаю, - и тут же предложил. - Ты устроил скандал. Так, может, стоит прийти, повиниться. Девушкам, которые по настоящему любят, свойственно прощать…
        Виталик вздохнул:
        - Легко сказать: прийти, повиниться…
        - Понимаю, но…
        Он встрепенулся:
        - Ты знаешь, что у них на 19 мая свадьба назначена.
        - Да, так и есть, - подтвердил я, - мне Зоя сказала. Но это ничего не меняет, если ты любишь Лилю…
        - Да, - схватился руками за голову Виталик, - я что-нибудь придумаю. Я что-нибудь придумаю…
        Похлопал его по плечу:
        - Только надеюсь, черного аспиранта больше не будет.
        - Не будет, - сказал Виталик и стал убирать черную материю в пакет.
        - Нет, - остановил я его, - отдай это мне.
        - Зачем? - не понял Виталик.
        - Должен же я успокоить девушек. Трофей.
        Виталик был не против и протянул накидку:
        - Бери. Как знаешь.
        Мы пожали руки и расстались.
        Я дошел до комнаты и тихо нажал на ручку - заперто. Конечно, Волосенко не мог оставить ее открытой после бегства от черного аспиранта. Постучался. Услышал встревоженный голос Зои:
        - Кто там?
        - Это я.
        Впустила:
        - Наконец-то. Тут такое было. Черный аспирант опять приходил. Как ты и предполагал, за Артуром гнался…
        Я прикрыл ее мягкие губы пальцем:
        - Знаю, знаю, все знаю. Но успокойся, больше он уже не придет, - и повторил громче, чтобы было слышно в Лилиной комнате. - Черный аспирант больше никогда не появится. Ни-ко-гда…
        В замке щелкнул ключ. В прихожую из своей комнаты вышла Лиля:
        - Правда?
        - Правда, - подтвердил я и достал из рюкзака кусок черной ткани. - Смотрите. Это все, что от него осталось.
        Девушки осторожно ощупали ткань, даже понюхали, переглянулись:
        - А куда он делся?
        Я предложил:
        - Считайте, что растворился в академической вечности. А если серьезно, - я перешел на шепот, - я его поймал, но он очень просил отпустить…
        - И ты отпустил? - в один голос ужаснулись девушки.
        - Да, - подтвердил я, - но взял с него клятву, не пугать больше никого. И я ему верю. А вы поверьте мне. Больше вы о нем не услышите.
        - А если он обманет? - все еще сомневалась Лиля.
        - То я его опять поймаю. Теперь мне это легко сделать. Я знаю его тайну…
        - Какую? - спросила Зоя.
        - Я обещал никому не рассказывать. А он обещал никого не пугать. Больше сказать ничего не могу…
        Им, конечно, было очень любопытно и, чтобы избежать дальнейших расспросов, я предложил:
        - А давайте праздновать конец черного аспиранта. Чаю, что ли, попьем с шоколадными конфетами?
        - С шоколадными конфетами это хорошо, - вышел из Лилиной комнаты уже успокоившийся и, как всегда, розовощекий Волосенко.
        Мы пили чай у Зои. Я пытался перевести разговор на какую-нибудь отвлеченную тему. Но Волосенко все возвращал нас обратно к черному аспиранту, хвастался:
        - Я у него перед самым носом захлопнул дверь. Чтобы он не успел ворваться в комнату к девушкам.
        - Молодец, - похвалил я его.
        Это Волосенко раззадорило:
        - Я здорово бегаю…
        - Не сомневаюсь, - сказал я, - Ты бы в армии в любимцах у отцов-командиров был.
        - Нет, - засмеялся Волосенко, морща свой поросячий носик-пяточок. - Армия без меня обойдется, - от самодовольства он даже прихрюкивал. - В армии, хр-хр, одни дураки служат, хр-хр…
        Я хмыкнул:
        - Вообще-то я в армии служил. Страну, тебя вот защищал…
        Повисла неловкая пауза, но я не обижался на Волосенко. Бог его уже обидел. Я думал о том, как помочь Лиле с Виталиком. Может, стоит напомнить:
        - Я вот что вспомнил: если встретить черного аспиранта накануне чего-то важного в твоей жизни, то оно не случится.
        - Да, - подтвердила Лиля.
        - Раз Артур его видел, - я посмотрел на Волосенко, держащего в руках сразу две конфеты, - то что-то важное в его жизни не получится. - Спросил его. - Есть у тебя какие-то большие жизненные планы?
        Волосенко посмотрел на Лилю. Та вдруг поднялась с места и выбежала из комнаты, скрылась в своей. Волосенко вышел за ней следом. Прихватив пригоршню конфет.
        Я спокойно допил чай. Зоя молча смотрела за окно.
        Вскоре Волосенко уехал. К maman. Зоя по-прежнему молчала, хотя я и пытался ее разговорить, спрашивал о том, какие фильмы будут показывать на этой неделе в ГЗ, какие артисты в них играют…
        Она вроде что-то отвечала. Но мы оба как будто чего-то ждали. И дождались. В дверь негромко постучали. Я хотел было выйти в прихожую, спросить, открыть, но Зоя остановила меня:
        - Не ходи. Так стучит только один человек. Для него здесь дверь открыта…
        Снова постучали и вошли в прихожую.
        Кто-то остановился под дверью Лили. Донесся шепот:
        - Это я. Прости меня. Я тебя очень люблю. Прости…
        В ответ ни слова, ни шороха, как будто в Лилиной комнате никого и нет. Невидимый ушел так же тихо, как и пришел.
        Ночью, когда я, отчего-то вздрогнув, проснулся, то услышал знакомые всхлипывания за стеной. И почувствовал лунные капли на своем плече. Кто их поймет?…
        Неожиданная экскурсия
        Несколько дней я ходил совершенно разочарованный. Черного аспиранта не существует. А, значит, и эта такая перспективная версия оказалась тупиковой. Не причастен этот мифический злыдень ни к взрывам, ни к пожарам. Но тогда кто? Может все-таки каббалисты, хотя Жанна и утверждала, что их организация чурается насилия. Нет, надо, надо встретиться с этой девушкой еще разок.
        Я нашел в кармане визитку: «Жанна». Ни фамилии, ни должности. Только «Жанна» и номер телефона. Звоню, звоню ей. Телефон, однако, не отвечает.
        Снова звоню через пять минут. Не отвечает. Ни через десять. Ни через двадцать. Ни через полчаса. Ни через час. Ни через два…
        Три дня попыток связаться с Жанной. Безрезультатно. Может, она номер телефона сменила. А может, и сам телефон. Может, у этих каббалистов так принято?
        Спрашиваю Лилю:
        - Когда у вас следующее собрание?
        Она ответила точно:
        - Через неделю.
        Значит, Жанна от меня никуда не денется. Но я не могу просто так ждать собрания. Урвав от редакционной работы дневное время, брожу по ГЗ, всматриваюсь в лица, в двери, в афиши. Не знаю, что именно могу так найти, но хожу. На что-то надеюсь.
        Дошел до поста милиционера у входа в ГЗ и задумался, остановился. Мимо прошел ректор, которого я знал в лицо по фотографиям. Так его пресс-секретарь пока и не организовала нам встречу. А значит, чего-то, возможно, весьма важного, я так и не узнал.
        Ректора сопровождало несколько человек. Среди них был и начальник службы безопасности, и начальник отделения милиции капитан Капустин. Первый посмотрел сквозь меня, как бы и не заметив. Второй узнав, весело подмигнул. Я ему.
        Проводил ректорскую компанию взглядом и опять задумался. И о Жанне, и о каббалистах…
        Пока я стоял на одном месте, как-то и не заметил, что возле меня организовалась группка каких-то смугловатых людей неопределенного возраста. К нам подошла женщина европейского уже вида. Пересчитала по головам и, взглянув на меня оценивающим взглядом, спросила:
        - Are you from our group too?
        Еще не отошедший от Зоиных уроков английского, я автоматически подтвердил:
        - Yes, mam.
        - Okay - обратилась она уже ко всем, - I’m your guide - Vera Semenova. So we can start our excursion…
        Спасибо Зое! Я понимал практически все, что говорила Vera Semenova на английском. А она продолжала to speak:
        - Итак, мы начинаем нашу экскурсию вокруг Главного Здания Московского университета. Я постараюсь познакомить вас с историей возведения этого интереснейшего сооружения, а также рассказать об его уникальных конструктивных особенностях и внутреннем устройстве. Да, сразу же нужно заметить, что в университетской среде главное здание МГУ именуется просто «гэ-зэ». Я также буду называть его ГЗ.
        Смугловатые экскурсанты тут же опробовали новое слово на язык:
        - Гезе… Гэзе… Гэ-зэ…
        Vera Semenova махнула рукой по направлению к двери:
        - Сейчас мы выйдем на улицу, чтобы оттуда лучше рассмотреть архитектуру этого здания. Идем-те за мной…
        Группа послушно двинула на выход. Я не отставал.
        Vera Semenova объясняла на ходу:
        - Итак, мы выходим через клубный вход, что располагается со стороны Ломоносовского проспекта и метро с абсолютно логичным названием «Университет». Сзади нас, с противоположной стороны ГЗ, находится главный вход, который выводит к фонтанам, смотровой площадке и Москве-реке. Еще есть боковые рабочие входы, мимо одного из которых по ходу экскурсии мы также пройдем…
        Выйдя на улицу, Vera Semenova остановилась на ступенях:
        - Добираются сюда студенты, которые не живут в ГЗ, пешком от метро или на автобусе. Вот здесь - она указала на остановку, - останавливается автобус № 661 -
«Шестьсот шестьдесят первый». Его любящие сокращения студенты называют просто ШШП - «Ше-ше-пэ»…
        - Ши-си-пе, си-ши-пе - тут же зашепелявили смугловатые неязыконосители.
        Vera Semenova продолжала:
        - Так, спускаемся со ступеней и налево… Останавливаемся… Вы можете начать внешний осмотр здания, а я буду рассказывать о нем. Итак, прежде всего стоит отметить, что история возведения этого здания связана с именем генерального секретаря коммунистической партии бывшего Советского Союза Иосифа Виссарионовича Сталина. Согласно его указанию был разработан план реконструкции Москвы, которая пережила Великую Отечественную войну 1941-1945 годов и готовилась отметить 800-летие. По этому плану предусматривалось возведение уникальных высотных сооружений. По своему исполнению они должны были следовать древним российским традициям возведения башен, кремлей, крепостей, колоколен, петербургского Адмиралтейства. Надо сказать, что при всем этом задумываемые высотные здания столицы в определенной степени рассматривались как архитектурный ответ США - родине небоскребов. Да, после II Мировой войны СССР начал соперничать с американцами по всем направлениям - как в военной области, так и в различных мирных областях.
        Смугловатые конкурсанты понимающе переглянулись и согласно закивали:
        - Competition… Competition…
        Поддакнул и я:
        - Competition… Competition…
        А Vera Semenova рассказывала дальше:
        - Строительству в Москве высотных зданий от 24 до 32 этажей было посвящено специальное решение правительства. Первые восемь проектов были признаны новаторскими и получили Сталинские премии. Согласно общему проекту высотная композиция должна была охватывать историческую часть города. Также ей следовало быть торжественной и многоярусной, отражать, как я уже говорила, традиции московского зодчества - его стиль и масштаб. Вокруг центра Москвы по Садовому кольцу, а также вблизи него, высотные здания должны были образовать архитектурную корону столицы. От Дворца Советов, согласно проекту, начиналась главная вертикальная ось ансамбля, горизонтальная - от Университета на Ленинских горах…
        Самый маленький и, видимо, самый любопытный из смугловатых экскурсантов спросил in English of course:
        - А дворец Советов это…?
        Vera Semenova кивнула:
        - Дворец Советов - это…, это очень отдельная и также очень интересная история. Постараюсь вам вкратце ее рассказать, тем более, что она тесно связана с историей Университета. Так вот, еще при жизни Владимира Ильича Ленина в 1922 году один из его соратников по коммунистической партии - Сергей Киров предложил вместо дворцов для царей, капиталистов и помещиков, оставшихся в прошлом, создать новый дворец для современных пролетариев и крестьян. И вот после смерти Ленина, когда по всей стране начали воздвигать памятники коммунистическому вождю, решили построить тот самый Дворец Советов и установить на нем - выше всех - самый большой монумент Владимиру Ильичу.
        Место для супернебоскреба выбрали непростое. Дворец Советов задумали возвести там, где стояла старая святыня - крупнейшей в России православный Храм Христа Спасителя. Он был воздвигнут в 19-м веке в память о героях Отечественной войны
1812 года и взорван в 1931 году по личному распоряжению Сталина. Из нескольких проектов Дворца Советов генсек выбрал проект Бориса Иофана, который был задуман как пирамида из поставленных друг на друга мощных цилиндров. Если бы тот Дворец Советов построили, то это было бы грандиозное сооружение. В нем предусматривался большой зал для торжественных заседаний на 21 000 человек. Высота здания - 415 метров. На самом верху - 80-метровая скульптура Ленина. Внутри нее - различные публичные и административные помещения. Даже все пальцы железобетонного вождя должны были быть задействованы. Так, например, библиотеку, как говорят, предполагалось разместить в указательном пальце.
        Строительство Дворца Советов было провозглашено ударной стройкой и проводилось в очень сложных условиях, так как в гигантский котлован постоянно просачивалась вода из протекающей поблизости Москвы-реки. Тем не менее строителям удалось заложить фундамент, который уходил в землю на глубину более 20 метров и опирался на известняковые скалы. Они должны были выдержать колоссальный вес Дворца Советов. Дальше фундамента, однако, продвинуться не удалось, стройка так и не была закончена. Началась Великая Отечественная война, и металлические конструкции Дворца Советов пошли на восстановление разрушенных мостов, а также на изготовление противотанковых ежей.
        После смерти Сталина в 1953 году новое советское руководство, возглавляемое Никитой Хрущевым, отказалось от дорогих и помпезных проектов. На месте бывшего Храма Христа Спасителя, над фундаментом Дворца Советов был устроен открытый бассейн «Москва», работающий даже морозными московскими зимами. Ныне в нем искупаться невозможно, так как после распада Советского Союза Храм Христа Спасителя был восстановлен на своем прежнем историческом месте. Если вам интересно, можете совершить туда отдельную экскурсию…
        Смугловатые экскурсанты переглянулись:
        - Without fail… Without fail…
        Ну и я тоже подал голос:
        - Without fail…
        Vera Semenova продолжала:
        - Это то, что касается Дворца Советов… Работа же над другими семью высотными зданиями общего проекта оказалась вполне успешной. Стоит отметить, что согласно плану, все высотные здания проекта должны были быть величественными не только внешне, но и внутренне. Поэтому их отделывали дубовыми панелями. Пол выкладывали дубовым и ясеневым паркетом. Высокие потолки украшала лепнина. Везде были лифты. Прямо на кухнях имелся мусоропровод. Под домами предусматривались подземные гаражи и бомбоубежища.
        Первая построенная высотка - это жилой дом у Красных Ворот. Его строили как ведомственное здание министерства путей сообщения, которое находилось поблизости в знаменитом доме-паровозе.
        Вторая высотка - это здание на Смоленской площади, построенное для Наркоминдела (МИД). И на первом, и на втором доме, согласно проекту, не должно было быть шпилей, но когда оба здания были уже почти готовы, мимо проехал товарищ Сталин. Посмотрел так, посмотрел и распорядился соорудить на высотках шпили. Вот, любил генсек башни со шпилями, любил.
        Третья высотка - гостиница «Украина» у метро «Киевская». Четвертая - жилой дом на Котельнической набережной. Пятая - жилой дом на Кудринской площади. Шестая - гостиница «Ленинградская» у метро «Комсомольская». Ну, а седьмая - это как раз наше главное здание МГУ на Ленинских горах. Студенты, кстати, по обыкновению сократили их в свое время до просто Ленгор…

«Седьмая высотка», подумалось мне. Я вспомнил геметрическую лекцию Жанны: седьмая, значит, «Заин»… Хотелось спросить Vera Semenova, что она думает по этому поводу, но перебить не решился. Экскурсовод рассказывала дальше:
        - Сегодня некоторые высотки, не смотря на исторический статус, выкуплены у государства в собственность частными корпорациями. В тех домах, что не поменяли свой статус, все равно меняются жильцы. Старожилы потихоньку вымирают, а также по разным причинам продают свою недвижимость, ставшую ныне частной и очень дорогой. К сожалению, новые хозяева не очень церемонятся с историческим наследием - сносят лепнину, выламывают панели и паркет, делают так называемый «евроремонт» - дорогой и безликий. Знаете, в одной из высоток «новожитель» установил себе даже персональный лифт, который упирается в потолок соседей. И, слава богу, что наш Университет все еще университет, а не чья-то частная лавочка…
        Так вот, все восемь московских высоток были заложены в один день - в день восьмисотлетия столицы 7 сентября 1947 года. Начали же они возводиться только в
1949. Здесь нужно отметить, что на протяжении времени с момента закладки высоток и до окончания строительства предполагаемые этажность и назначение зданий менялись исходя из потребностей страны. Так, в 1948 ректором МГУ Несмеяновым и отделом ЦК КПСС, курировавшем науку, было предложено возвести высотку - «храм советской науки». Эта идея сначала была отвергнута как нереальная. Посчитали, что для перевозки такого большого количества людей нужно слишком много высотных лифтов. Но новое здание для МГУ строить все-таки решили и даже выбрали для него место рядом с подмосковной деревушкой Внуково. Позднее там построят одноименный аэропорт.
        Место, таким образом, присмотрели, но начать строительство во Внуково не успели, так как на специальном совещании Политбюро по «университетскому вопросу» Сталин сказал:
        - Здесь были представлены предложения о строительстве нового комплекса зданий для Московского государственного университета. А что запроектировано у нас на Ленинских горах?
        - Комплекс высотных жилых зданий в 10-12 этажей.
        Сталин, подумав, предложил:
        - Возведем этот комплекс для Московского университета. И пусть он будет не в
10-12, а в 20 этажей. Чтобы издалека было видно.
        - А что делать со старым зданием университета?
        - Отремонтировать и отдать общественным наукам. Нам нужно много молодых ученых…
        Итак, 15 марта 1948 г. советское правительство приняло постановление о создании нового комплекса зданий МГУ на Ленинских горах. На самом высоком, на самом просматриваемом со всех сторон месте в черте города. Там, где правый берег Москва-реки поднимается на высоту 75 метров. Там, где ранее намечалось построить высотную гостиницу «Интурист». Там, где раньше были огороды и вишневые сады села Воробьево. Там, где в 19 веке планировалось строительство Храма в честь победы в Отечественной войне 1812. В те далекие годы строительство Храма на Воробьевых горах не началось, так как в этом месте оказался очень слабый грунт, не способный выдержать нагрузку от крупного здания. Однако, новые архитекторы и инженеры были готовы покорить природу.
        Комплекс новых зданий МГУ должен был раскинуться на площади в 167 гектаров. Она имела форму симметричной трапеции с основанием к юго-западу. Объем планируемых сооружений превышал 2 миллиона кубических метров. В центре всей композиции должно было возвышаться здание высотой свыше 200 м.
        Главный учебный корпус имеет высоту в 36 этажей. Боковые крылья - 9-18 этажей. Все помещения соединены в единое целое: и учебные (аудитории, кабинеты, лаборатории, библиотеки, музеи), и культурно-бытовые (общежития, актовый зал на 1 500 человек, клубные и театральные помещения, спортзалы, бассейн).
        Перед фасадом главного здания предусмотрена площадь 260 на 100 метров. От нее по основной оси идут три аллеи. Вдоль средней между двумя рядами мраморных бюстов отечественных ученых расположен бассейн с фонтанами. Северо-западный участок территории аналогичен по планировке юго-восточному. В северо-западном находится биологический факультет и агро-ботанический сад с дендрарием, Мичуринским садом, зоологическим отделением и прудами.
        Проект нового здания университета разрабатывал известный архитектор Борис Иофан. Да, тот самый Борис Иофан, который придумал ранее Дворец Советов. И нужно сказать, что первые варианты моделей МГУ весьма напоминают тот самый непостроенный супернебоскреб с Лениным наверху. Особенно сходство заметно в высотной части.
        Все шло к тому, что проект утвердят, но буквально за несколько дней до ожидаемого решения Бориса Иофана от этой работы отстранили. Считается, что архитектору повредила его неуступчивость. Иофан собирался ставить ГЗ прямо над обрывом Москвы-реки, точно следуя пожеланиям Сталина. Но последнего ученые сумели убедить в том, что такое расположение гигантского здания может вызвать оползень слабого грунта. И в этом случае университет сползет в реку. Генсек, подумав, согласился с переносом ГЗ подальше от обрыва. Но Иофан тем не менее возражал, и в результате был отлучен от проекта МГУ.
        Группу архитекторов, более чем из 20 человек, возглавил Лев Руднев. Он имел большой опыт по восстановлению городов, разрушенных во время Великой Отечественной Войны. Интересно, что некоторые специалисты отмечают сходство его ГЗ с храмовым комплексом Ангкор-Ват в Камбодже. Еще про Руднева говорили, что он был поклонником тайных учений ацтеков и майя…
        Я тут же вспомнил, что ГЗ сверху похож на «Ж» и не удержался, спросил in English, of course, too:
        - А он не был масоном или каббалистом?
        Vera Semenova покачала головой:
        - Едва ли. При Сталине такие вольности не допускались…
        Не допускались… И может быть, именно поэтому указание на «Заин» не прямое, а через русское «Ж»…
        А Vera Semenova продолжала:
        - Новый главный архитектор при проектировании здания ставил себе целью обеспечить гармоничное сочетание будущего строения с окружающей его природной средой. Композиционным ядром стало главное здание, увенчанное шпилем и звездой. Оно доминирует над всем комплексом МГУ, плавно переходит в боковые крылья, в которых размещены общежития студентов и аспирантов, а также квартиры преподавателей.
        Архитекторы постарались, чтобы здание было не только красивым, но и крепким. Говорят, что если прямо над ГЗ на высоте один километр взорвется атомная бомба, то все равно нижняя часть здания уцелеет.
        Со стороны клубной части, откуда мы вышли - посмотрите через дорогу - отдельно стоят корпуса химического и физического факультетов. Они вместе с главным зданием образуют обширный двор.
        Со стороны Москвы-реки - главный, торжественный подход с площадью, скульптурами, аллеями и фонтанами. Там мы закончим нашу экскурсию. А пока пойдемте дальше…
        Мы, как птенчики двинулись за курочкой - Vera Semenova, которая рассказывала теперь на ходу:
        - Итак, Руднев перенес здание на 800 метров в глубь территории, а на образовавшейся «проплешине» создал смотровую площадку. Она так любима ныне и москвичами, и гостями столицы.
        Еще Руднев внес изменение в верхушке будущего "«храма науки». Как мы знаем, хотя Сталин и не разбирался в архитектуре, но он всегда контролировал процесс и вносил изменения. Вспомним, например, историю с гостиницей «Москва», которая строилась в
30-х годах и ныне перестраивается. Так получилось, что Генсек поставил свою подпись под двумя разными проектами гостиницы. Архитектор же настолько боялся Сталина, что взял половину от каждого из проектов и объединил их вместе. Если будете на манежной площади, то легко заметите, что у гостиницы «Москва» левая и правая стороны фасада разные.
        Мы со смугловатыми переглянулись:
        - Without fail… Without fail…
        Vera Semenova продолжила:
        - Понятно, что генсек должен был приложить руку и к проекту ГЗ. В его первоначальном варианте предполагалось увенчать высотное здание университета скульптурой внушительных размеров. Она была спроектирована в виде абстрактной фигуры человека с задранной к небу головой и широко раскинутыми в стороны руками. Таким образом, как бы символизировалась тяга или открытость к знаниям. Архитекторы предполагали, что Сталин согласится придать фигуре сходство с его собственной. Однако, генсек зачеркнул фигуру на бумаге и пририсовал на ее месте шпиль. Помните, Сталин очень любил шпили, и вот - они украсили всем семь столичных высоток.
        На этапе проектирования ГЗ Сталин также позаботился и о свежих фруктах для студентов. Рассматривая план территории МГУ на Ленгорах, он спросил, указывая на аллеи вокруг здания:
        - Какие же деревья вы здесь собираетесь посадить?
        Архитекторы не нашлись, что сказать. Тогда Сталин провел по плану трубкой и как бы задумался:
        - А почему бы не посадить здесь яблони?
        Конечно же, вдоль аллей были высажены именно яблони. Они и сегодня прекрасно цветут весной и преподносят студентам плоды осенью. Яблоки поспевают как раз к началу учебного года. Правда, употреблять их в пищу все-таки не рекомендуется. Даже невооруженным взглядом на яблоках легко заметить нагар от выхлопов проезжающих мимо автомобилей. Во времена Сталина экологическая обстановка на Воробьевых-Ленинских горах была все-таки намного благополучнее.
        В середине 1948 г. правительство СССР приняло решение о прекращении всех работ по строительству здания Дворца Советов на месте взорванного храма Христа Спасителя. Управление строительством супернебоскреба было переориентировано частично на сооружение МГУ на Ленинских горах, частично же на сооружение высотного административного здания в Зарядье. Последнее, кстати, так и не было построено, и его фундамент был использован для возведения гостиничного комплекса «Россия». Ныне этой гостиницы также уже нет, и на ее месте строится новый комплекс «Зарядье». Споры вокруг него кипят и по сей день. Через какое-то время мы, все-таки, увидим, что же нам там снова понастроят…
        - Without fail… Without fail…
        - Я отвлеклась. А хотела вам сказать вот что. Строительство учебно-лабораторных и жилых корпусов осуществлялось практически одновременно с дальнейшей работой по их проектированию. Так уж получилось, что в практике советского строительства элементы инженерных сетей и инфраструктуры зданий не продумывались в деталях до начала их строительства. Да, сантехников, электриков, телефонистов и прочих
«смежников» строители снисходительно приглашали, лишь закончив свою основную работу. В связи с этим многие шпили, скульптурные группы, украшающие различные ансамбли ГЗ, сооружались наскоро, без серьезных расчетов и необходимых технических согласований. Чтобы добавленные украшения, скульптуры не давали дополнительную нагрузку, их облегчали, делали по возможности, полыми и, соответственно, менее крепкими. Чтобы ГЗ было, как можно выше, обычную высоту этажей того времени в 4 метра специально вытянули до 5 метров.
        Легко заметить, что многие элементы фасада ГЗ не вполне увязываются друг с другом. Вот и никаких малых фонтанов возле здания нет на первоначальных планах. Их пришлось устанавливать для прикрытия позже монтируемой вентиляции.
        Собственно строительные работы на площадке начались осенью 1948 г. На узких и кривых воробьевских улочках появились машины. Рабочие принялись засыпать местные овраги, сносить ветхие приземистые домики. На глазах переезжающих жителей Воробьева исчезали пустыри, огороды и сады.
        Всего за время строительства на территории Университета было проложено11 километров вспомогательных рельсовых путей. К возводимым корпусам подходили 5 железнодорожных веток. По ним на склад для строительства на Ленгорах поступали строительные материалы и детали со всех уголков Советского Союза.
        Строительство высотного здания МГУ шло невиданными темпами. Работали в четыре смены. Торжественная церемония закладки первого камня состоялась 12 апреля 1949 года (ровно за 12 лет до полета в космос Юрия Гагарина). Закладка коробчатого фундамента главного корпуса - в мае 1949 года. Закончены же работы по сооружению фундамента главной части и крыльев корпуса были в сентябре 1949 года.
        Связанные арматурой плиты и стены фундамента образовали после бетонирования жесткую монолитную коробку. Такая конструкция обеспечивает минимальную осадку для отдельных частей высотного здания. Подобный подход применялся впервые и был обусловлен необходимостью обеспечить устойчивость здания на подвижных грунтах возле Москвы-реки.
        Другим новшеством на строительстве корпуса было применение отличающихся особой прочностью горизонтальных балок-реек. Крупные бетонные плиты весом около 1,5 тонны представляли собой готовые потолки студенческих комнат в общежитии ГЗ размером в 8 квадратных метров.
        И также впервые на строительстве Университета были применены колонны крестового сечения. Они отличались особой жесткостью, были удобны и для изготовления, и для монтажа.
        Для возведения стального каркаса здания было использовано 40 тысяч тонн стали, а на возведение стен и парапетов ушло около 170 миллионов кирпичей. Из-за того, что применялась кирпичная кладка, в здании довольно-таки много различных пустот и лабиринтов.
        Стены ГЗ при помощи новых подъемных кранов покрывались керамическими плитами большого формата. Они опираются на стальной каркас, и таким образом обеспечивается их устойчивость.
        Одновременно с Главным Зданием на Ленинских горах строились и другие корпуса МГУ - Физического, Химического и Биологического факультетов. Здание химического факультета по своей архитектуре является зеркальным отражением физического. При строительстве химфака была создана весьма своеобразная конструкция перекрытий. Они выполнены из двух пустотных железобетонных балок, внутри которых проложены трубы вентиляции, водопровода, канализации, а также электропроводка для многочисленных химических лабораторий.
        Самый маленький и самый любопытный из смугловатых экскурсантов снова подал voice:
        - Кто строил это здание? Профессиональные строители?
        Vera Semenova ответила:
        - По официальной версии, в возведении комплекса МГУ участвовало около 3000 комсомольцев-стахановцев строительных специальностей. Однако, в действительности здесь скорее всего работало гораздо больше народа. Так, говорят, что в конце 1948 года специально для стройки «храма науки» из сталинских лагерей условно-досрочно освободили нескольких тысяч заключенных-строителей. А когда и их стало не хватать, то привлекли к работе на Ленинских горах и настоящих зэков. Сначала для них построили зону со сторожевыми вышками и колючей проволокой в нескольких километрах от МГУ. Потом, чтобы избежать потерь времени на перевозку и сэкономить на охране, оборудовали новый лагерный пункт прямо в самом строящемся здании - на 24-м и 25-м этажах. Но один из «зеков» попытался бежать и оттуда. Летом 1952 года он соорудил из фанеры и проволоки нечто вроде дельтаплана и попытался улететь на свободу. Вроде бы его подстрелили в воздухе…
        Самый маленький и самый любопытный из смугловатых экскурсантов, кажется, был satisfied. Вся группка экскурсантов смотрела вверх, представляя себе, видимо, парящего в небе ZK. А Vera Semenova рассказывала дальше:
        - Есть и еще одна версия, согласно которой к строительству ГЗ причастны не «зеки», а немцы-военнопленные. Как было на самом деле, мне сказать сложно. Но сделано здание на совесть.
        На стройке МГУ работали и очень известные люди. Так, композицией «Готов к труду и обороне» для Дома Культуры Университета мы обязаны таким мастерам как Орлов, Штамм и Антропов. Над скульптурой Ломоносова работал Николай Томский.
        Для украшения здания специально выбирались картины, ради соблюдения общего стиля вставляемые затем в дубовые рамы.
        Да, здание получилось красивым не только снаружи, но и изнутри. Вы, когда находились внутри, наверное, уже обратили внимание на двухзальный холл с колоннами перед лифтами на первом этаже - из него ведут лестницы в торжественный зал на втором этаже. Так вот, стены этого холла отделаны красным мраморовидным известняком, привезенным предположительно из Грузии и имеющим нижнеюрский возраст. Если присмотреться, в нем легко обнаружить множество окаменелостей того периода.
        В главном здании университета огромное количество колонн, многие из которых поставлены исключительно ради украшения. Есть здесь и колонны, которые, как и первый проектировщик ГЗ, связывают историю этого здания с историей Дома Советов. Если вы помните, храм Христа Спасителя был разрушен для постройки на его месте супернебоскреба. Так вот четыре колонны Храма, отделанные яшмой и малахитом, были привезены в университет. Сегодня они стоят в кабинете ректора и в актовом зале.
        Vera Semenova подняла голову вверх:
        - Столь полюбившийся Сталину шпиль имеет высоту 58 метров. Посмотрите на него, кажется, что он покрыт золотом. На самом деле шпиль облицован стеклом, которое покрашено в золотистый цвет, а его оборотная сторона металлизирована алюминием.
        Когда строительство ГЗ завершалось, на его шпиле была установлена звезда в венке из колосьев. Зерно колоса имеет длину 1 метр 40 сантиметров. Вес звезды составляет
12 тонн.
        В ГЗ вообще много всего очень крупного. Так, это здание украсили самыми большими на момент строительства часами. Их циферблаты сделаны из нержавеющей стали и имеют диаметр 9 метров. Минутная стрелка в два раза длиннее кремлевской - 4 метра и весит 39 килограммов.
        Был установлен на ГЗ и барометр, который, как говорят, показывает все что угодно, но только не атмосферное давление. Может быть, уровень радиации? Или количество студентов, проходящих под ним за час?
        Экскурсантам, я заметил, слово radiation не понравилось. Но Vera Semenova не обратила на это никакого внимания:
        - Строительство еще не было закончено, а студенты и преподаватели уже могли увидеть свои комнаты, в которых им предстояло жить. Для этого на Ленинских горах были построены 2 дома-макета, в которых полностью воссоздавался будущий интерьер.
        И вот летом 1953 г. комплекс зданий и сооружений МГУ на Ленинских горах с отметкой
«отлично» был принят Государственной комиссией. 1 сентября 1953 года естественные факультеты МГУ переехали в только что выстроенное здание на Ленгорах.
        Как я уже говорила, кроме учебных корпусов и общежитий, на территории университета также имелись 150-метровый бассейн, агроботанический сад, 20 экспериментальных прудов для рыбного хозяйства, а также другие спортивные, санитарно-технические и прочие сооружения. Лесопарк студенческого городка состоял из 50 тысяч деревьев и
450 тысяч кустарников.
        Главное здание Университета стало самым большим зданием в Европе. И по высоте в
235 метров, и по объему помещений в 2 611 тысяч кубических метров. Так, чтобы обойти все комнаты и задержаться в каждой хотя бы на минуту потребуется не меньше месяца. Если же обойти здание вокруг, нужно пройти около полутора километров.
        Центральный корпус ГЗ, его «большие» и «малые» зоны отличаются по высоте и ширине ровно в два раза. Остальные конструкции создавались с использованием золотого сечения.
        На фасад здания специально нанесли красные полосы. Их легко заметить, если присмотреться. Они нужны для того, чтобы подчеркнуть пропорциональность здания. Без них оно покажется бесформенным.
        Самый маленький из смугловатых экскурсантов снова полюбопытствовал:
        - Поднимемся ли мы в ходе нашей экскурсии на шпиль?
        Vera Semenova улыбнулась:
        - Нет. Ни на шпиль, ни на балкончик под ним нам подняться не удастся. Вроде бы сразу после окончания строительства туда пускали людей. Но потом, говорят, случилось несколько несчастных случаев, и доступ к шпилю был закрыт. А сегодня к тому же еще там размещено очень много различных антенн - уж очень удобное для них оказалось место.
        Я вспомнил еще об одном из мифов, связанном с именем «вождя всех народов», спросил:
        - Если нельзя вверх, то можно ли вниз? Говорят, что статуя Сталина - то ли бронзовая, то ли золотая все-таки была отлита и ждала своего часа в подвалах Главного Здания. Ее так и не поставили ни при жизни генсека, ни тем более после развенчания его культа. И что она до сих пор лежит себе под главным зданием?
        Vera Semenova снова улыбнулась:
        - Это, разумеется, выдумка. Хотя после того как Сталин отверг вариант с установкой на ГЗ своей фигуры, была идея установить там статую основателя Университета - Михаила Ломоносова высотой в 35-40 метров. Но шпиль смотрелся все-таки гармоничнее статуи. Поэтому Ломоносова хоть и увековечили, но поставили его монумент не сверху ГЗ, а рядом с ним. И под зданием университета никакая статуя Сталина не лежит. Ни бронзовая, ни золотая.
        Я не унимался:
        - А своими глазами посмотреть можно? Сколько этажей под ГЗ.
        Vera Semenova отрицательно покачала головой:
        - Собственными глазами нельзя… Официальная версия обустройства ГЗ вниз - это два подземных этажа, в которых установлено оборудование для функционирования канализации, обогрева, вентиляции, лифтового хозяйства и т. д. Да, есть здесь еще один «секретный» этаж - помещение под актовым залом. Во времена горбачевского
«сухого закона» 1985 года там оборудовали банкетный зал для высоких гостей, в котором распивались и спиртные напитки.
        Давайте теперь поговорим о «начинке» ГЗ. В этом здании размещены следующие факультеты: геологический (3-8 этажи), механико-математический (12-16 этажи) и географический (17-22 этажи). Также здесь находятся ректорат, администрация, актовый зал на 1500 человек, научная библиотека, Музей землеведения МГУ, в котором есть зал истории Земли с палеонтологическими экспонатами. Еще есть кинотеатр, концертный зал, отделение связи. Есть такие предприятия питания и бытового обслуживания, как столовые, кафе, магазины, аптеки, парикмахерские, химчистка. Да, еще есть плавательный бассейн.
        Структурно здание делится на 11 секторов: "«А», «Б», «В», «Г», «Д», «Е», «Ж», «И»,
«К», «Л» и «М». Легко заметить, что в этом алфавитном ряду не хватает буквы "З".
        - Почему? - не удержался я.
        - По-видимому, ее убрали, чтобы букву «З» не путали с цифрой «3».
        - Логично, - сказал я, но подумал о другом - об архитекторе Рудневе. Не играл ли он все-таки в каббалистические игры с надзирающими за строительством тупоголовыми сталинскими энкавэдэшниками. «Заин» в форме здания несколько замаскировал русской буквой «Ж». А в разбивке здания по секторам самим отсутствием «З» уже прямо указал на «Заин»…
        Vera Semenova продолжала:
        - Сектор «А» - это основная башня ГЗ. В ней находятся ректорат, администрация университета, факультеты, о которых я уже говорила. К 36-этажному сектору «А» симметрично прилегает жилая зона - боковые 18-этажных корпуса и примыкающие к ним флигели. Там находятся общежитие для студентов, называемое «Домом студента» (сокращенно ДС), а также квартиры профессорско-преподавательского состава (сектора
«И», «К», «Л», «М» - «КЛИМ»). Проживает в ГЗ около 9 тысяч человек.
        Да, на совещании по университетским делам Сталин вроде бы сказал:
        - Необходимо предусмотреть для каждого студента отдельную комнату в общежитии! Сколько предполагается у вас учащихся?
        - Шесть тысяч.
        - Значит, должно быть шесть тысяч комнат!
        И жить бы обитателям ГЗ в раздолье, но в разговор вмешался член правительства Молотов:
        - Товарищ Сталин, студенты народ компанейский. Скучно им будет жить поодиночке. Пусть хотя бы по двое селятся!
        Сталин согласился:
        - Хорошо, оставляем три тысячи комнат!
        Согласно же документальному постановлению Совета министров СССР в ГЗ было решено поселить 5250 студентов и 750 аспирантов. Студенты стали жить по двое в восьмиметровых комнатах, аспиранты - по одному.
        Слово снова взял самый маленький и самый любопытный из смугловатых экскурсантов:
        - Все студенты МГУ живут в ГЗ?
        Vera Semenova качнула головой:
        - Нет, конечно. Студенты МГУ живут в нескольких общежитиях. То, что находится в ГЗ, как я сказала, называется «ДС» или «Дом Студента на Воробьевых горах». Еще есть «ФДС» - «Филиал Дома Студента». Это общежитие находится в стороне от ГЗ в пятиэтажных корпусах. Комнаты в них на 2-х и 3-х человек. Все удобства - туалеты, умывальных комнаты, кухни, душевые - на этажах…
        - Это не очень удобно. - заметил смуглый любопытный.
        - Да уж…, - согласилась Vera Semenova, - Еще есть более современные «ДСВ» - «Дом студента на проспекте Вернадского» и «ДСК» - «Дом Студента на улице Кравченко». Также имеется «ДСЯ» - «Дом Студента "Ясенево» - панельный дом с двух- и однокомнатными квартирами, имеющими все удобства. Но самое лучше общежитие «ДАС» -
«Дом Аспиранта и Стажера» на улице Шверника…
        А мне сразу вспомнилось, что один из взрывов как раз был в общежитии МГУ на Шверника. Я переспросил:
        - На Шверника?
        Гид подтвердила:
        - Да, на Шверника. Самое лучшее. Это здание изначально проектировалось архитектором Остерманом с коллегами для молодой социалистической семьи, но передано было МГУ. Состоит этот дом из двух V-образных 16-этажных корпусов, объединенных блоком обслуживания. Комнаты-квартиры хоть и небольшие, но в них есть и место для кухни, и туалет, и даже самая настоящая ванна. Общих помещений в ДАСе хоть отбавляй: большая столовая, кулинария, прачечная, бассейн, киноконцертный зал, библиотека и роскошная кофейня. Не знаю, работает ли она сейчас, но раньше работала. Там собирались и общались ребята и девушки со всех факультетов, из самых разных стран. Это был самый настоящий культурный интернационал…
        Vera Semenova вздохнула и улыбнулась, вспоминая, видимо, что-то очень приятное. Потом кивнула:
        - Вернемся к ГЗ. В целом нужно сказать, что это - здание с эдакой замкнутой научно-коммунально-бытовой инфраструктурой. Все корпуса дома связаны между собой сложной системой переходов. Между этажами «разъезжают» около 100 лифтов, в том числе скоростные и повышенной грузоподъемности. Студенты и профессора, спешащие на лекции, весят немало! Общая протяженность лифтовых шахт больше 4 километров. Все лифты сегодня в ГЗ иностранные.
        Я вспомнил попадавшую мне ранее на глаза табличку лифта: «Московский завод
„Подъемник” 1950 г.» Похоже, от того лифта осталась только табличка. И это новый лифт так вздыхал «под старичка».
        Vera Semenova указала рукой на нижние этажи ГЗ:
        - Обратите внимание. Очень интересны и красивы ворота в секторах «Г», «Д», «Е» и
«Ж». Эти ворота, обычно закрытые и неиспользуемые, ведут во внутренние дворы. Во дворах есть небольшие скверики, на лавочках которых студенты читают книги, спорят, ну и нередко объясняются в любви.
        Как я говорила, в ГЗ несколько столовых и буфетов. Сразу после открытия в первой столовой МГУ были фаянсовые сервизы с надписью «Первая столовая». Во второй, соответственно, с надписью: «Вторая столовая». Еду разносили официантки в белоснежных передниках и кружевных наколках. Также можно было заказать обед и на дом. Такая роскошь в ГЗ продержалась недолго…
        На каждом этаже общежитий официально работали дежурные, наверняка, имевшие отношение и к надзорному ведомству. Они сидели за специальными столами-пультами, следили за порядком, путем специальных кнопок подзывали к телефону студентов.
        Да, надо сказать, что первое время девушки и юноши жили в разных секторах, на разных этажах. Позже такое разделение было отменено.
        В секторах «КЛИМ» находятся 184 двух-, трех- и четырех-комнатные квартиры профессорско-преподавательского состава. Они размещены в отдельных 12 этажных башнях с отдельным же входом, с двумя лифтами, парадной и черной лестницами. На каждом этаже расположены 3-4 квартиры. Получая эти квартиры, профессора взамен сдавали свои прежние (иногда и более просторные).
        По замыслу разработчиков проекта, ученые не должны были отвлекаться на быт и решение материальных проблем. В 50-е годы 20 века профессор получал 5,5 тысяч рублей при средней зарплате рабочего в тысячу. Автомобиль тогда стоил 16 тысяч рублей.
        Для профессоров, въезжающих в ГЗ без собственной мебели, предполагался стандартный комплект - круглый раздвижной стол, большие кресла, буфет, кабинетный набор.
        В каждой «клим-квартире» - множество антресолей. Изначально стены были оклеены светлыми дорогими и надежными американскими обоями. Электрические розетки тоже были американского образца. Для каждого жильца секторов этих квартир в бомбоубежище предусматривалось специальное место.
        В «клим-подъезде» можно было оставить сумку с деньгами и списком продуктов, которые привозили согласно заказу. В каждой квартире имелась отдельная комната для домработницы. Наверху были коммунальные квартиры для дворников. На крышах по проекту предполагалось разместить солярии. Там дети катались на велосипедах, а взрослые ходили туда смотреть салюты. Но потом ход на крышу закрыли на замок. Связано это с тем, что после неудачной сессии или любви студенты прыгали оттуда вниз, разбиваясь на смерть.
        Сегодня в башенках «КЛИМ» живут потомки тех первых профессоров. Не все они имеют отношение к университету. Некоторые пытались приватизировать свои квартиры, но Университет объявлен архитектурным памятником - историко-архитектурным комплексом, приватизация в котором запрещена… Видите, какие симпатичные башенки…
        Смугловатые тут же согласно закивали:
        - Nice… Nice… Very nice…
        Vera Semenova улыбнулась:
        - Пойдем-те дальше…
        Новых версий нет
        Vera Semenova указала на маленький домик перед ГЗ, к которому подходил железный забор:
        - Мы с вами подошли к КПП (контрольно-пропускному пункту) сектора «Б». Так же, как и на других входах, здесь находятся охранники, которые проверяют пропуска. Въехать так просто за ворота нельзя. Пропускают только служебные машины. Но при необходимости что-то привезти или вывезти, студент может заказать специальный пропуск. Все обычные автомобили паркуются на внешней стоянке.
        Да, как вы видите, вся территория ГЗ огорожена. Университет - объект режимный и каждый желающий сюда попасть не может. Но если вы студент, хоть и не настоящий, а бывший, то тоже имеет право посетить свою «альма-матер» - нужно лишь предъявить оригинал диплома МГУ и паспорт.
        Остановимся здесь. Именно под этим КПП, как говорят, проходит так называемое
«Метро-2». Это специальная правительственная линия метрополитена, протянутая от Кремля до аэропорта Внуково с одним из выходов как раз под КПП зоны «Б».
        Если повернуться спиной к ГЗ, то вы увидите спортивный комплекс МГУ со стадионами, открытыми и закрытыми площадками. Там подальше новые гуманитарные корпуса и Вечный огонь Славы, зажженный в честь не вернувшихся с фронтов Великой Отечественной войны студентов и преподавателей МГУ…
        Идемте дальше. Итак, 1 сентября 1953 г. на площади перед главным зданием МГУ состоялся торжественный митинг, в новых зданиях Университета начались учебные занятия. Иосиф Сталин не дожил до этого события семь месяцев. А дожил бы, то, возможно, все-таки МГУ носил бы его имя, а не Ломоносова. Планы подобного переименования были вполне реальны.
        Говорят, что еще в 1949 году один из чиновников предложил отметить семидесятилетие Сталина присвоением его имени МГУ. Но генсек тогда на предложение якобы ответил:
        - Главный университет страны может носить лишь одно имя - Ломоносова.
        Но «общественность» не унималась. Ректор и руководители общественных организаций обращались в Политбюро ЦК КПСС с просьбой присвоить Московскому университету имя Иосифа Виссарионовича Сталина. Для нового названия университета были уже приготовлены и буквы, и место под них над карнизом главного входа в высотное здание. Смену имен собирались приурочить как раз к открытию университета на Ленинских горах. Но диктатор не дожил, и университет носит все-таки более подходящее ему имя великого ученого Ломоносова.
        В новый корпус университета въехали представители естественных наук, гуманитарии остались в старом здании на Моховой, но не обижались, хвастая: «А из нашего окна площадь Красная видна!». Впрочем, с верхних этажей ГЗ Красную площадь тоже можно увидеть. Правда, только с помощью бинокля.
        Переезд в новое современное здание открыл множество новых возможностей. Но при этом произошел территориальный раздел университета на естественников и гуманитариев. Они обособились, так как учились и жили в разных местах. Физики и лирики стали гораздо меньше влиять друг на друга.
        Впрочем, на это никто особо не обращал внимания. Все находились под впечатлением от новейшего по тому времени оборудования, которым были оснащены лаборатории и аудитории в новом здании. Бюджет университета вырос более чем в 5 раз по сравнению с довоенным.
        В 1958 году на Ленгорах стали строиться новые корпуса для гуманитарных факультетов, столовая для 700 студентов, отдельное здание для научной библиотеки на пять миллионов книг.
        Послевоенное развитие университета обычно связывают с именем беспартийного декана механико-матиматического факультета Ивана Георгиевича Петровского. Политбюро единодушно утвердило его в должности ректора в мае 1951 года. Иван Георгиевич не был москвичом. Приехав в 1922 году в Москву, несколько первых ночей провел на вокзале, затем стал работать дворником за жилье и питание. С осени же 1923 года Петровский начал преподавать математику на рабфаке искусств Наркомпроса. Жил он тогда с женой в коммунальной квартире и работал в основном дома, лежа на диване и садясь за стол только для записей своих мыслей. Соседи поговаривали: «Странная семья, жена каждый день ходит на работу, а муж целыми днями лежит на диване».
        В 1940 г. Петровский стал первым выборным деканом университета. Вступив в должность ректора, он изучал опыт работы со студентами в других странах. Согласно его теории, в первую очередь нужно было брать в университет особо одаренных школьников, которые в учебе не прерывались для работы на производстве или службы в армии. В Англии же тогда поступали по-другому - принимали в вузы молодежь, отслужившую и не потерявшую желание учиться дальше. Был ли прав Петровский? Вчерашние школьники скажут - да. Но те, кто прошел горнило армии, производства и стал ученым, видимо, скажут - нет. Было замечено, кстати, что к третьему курсу те же рабфаковцы догоняют «школьников» и дальше учатся нередко даже лучше их.
        Смугловатые потешно повторяли незнакомое им слово:
        - Рап фак… Рап фак…
        А Vera Semenova увлеченно рассказывала дальше:
        - В послевоенные годы университет не просто занимался наукой, ему пришлось снова
«ковать оружие», в частности уже ядерное. Усиливалось противостояние с Западом, с капиталистической системой. На этом фоне в стране усиливалась и идеологическая борьба, не шедшая, однако, на пользу науке. Ограничивались контакты с зарубежными научными центрами. Были свернуты целые направления исследований. Так, генетику признали «буржуазной лженаукой». Идеологически же выдержанный псевдоученый агроном Лысенко был в фаворе.
        Из-за развернутой борьбы против космополитизма даже сократили список персон, чьи скульптуры должны были украсить территорию университета. Автор известных комментариев к «Капиталу» Карла Маркса профессор Розенберг с трибуны партийного собрания исторически прошепелявил: «По факультету ходят шлухи, говорят, что я кошмополит»…
        Смугловатые тут же тихо перешепнулись:
        - Шлухи… Шлухи…
        Vera Semenova не обратила на это внимание:
        - Одни ученые были ограничены в своем научном творчестве, другие и вовсе подверглись необоснованным репрессиям.
        После же смерти Сталина во времена хрущевской оттепели в стране произошла определенная демократизации политической жизни. Как следствие, расширились контакты с иностранными учеными, обогатился спектр научных исследований, проводимых в университете. Появились новые специализированные лаборатории, центры и факультеты, в частности, психологии, вычислительной математики и кибернетики. В
1957 г. состоялось открытие памятника М.В. Ломоносову у здания Московского университета на Моховой улице.
        В 1959 МГУ превратился в крупный международный центр подготовки студентов и аспирантов. 14 ноября 1961 университет посетил первый летчик-космонавт Юрий Гагарин. А вот после фактического окончания оттепели…
        - Ури Гагарин… Оттепэл…
        - В 1969 году из университета с формулировкой «за идеологические ошибки в лекциях» уволен ведущий российский социолог Юрий Левада… Вот так вот…
        За 1951-1973 годы количество студентов Московского университета удвоилось. Втрое больше стало профессоров преподавателей. Академиками и членами-корреспондентами Академии наук избраны 152 профессора и выпускника Московского университета. Но самостоятельность и беспартийность ректора не устраивала Центральный Комитет Коммунистической партии. Ивана Георгиевича Петровского было решено превратить в представительскую фигуру. Для этого в проекте нового Устава МГУ был значительно сокращен объем полномочий ректора, а личная жизнь Петровского, имеющая
«идеологические изъяны», стала предметом пристального рассмотрения. В январе 1973 года ректора оскорбительно «в связи с отсутствием партийного билета» не пустили в здание ЦК КПСС на Старой площади, где проводилось совещание руководителей кафедр общественных наук ведущих вузов страны, и где он должен был выступать. Петровский почувствовал себя плохо. 15 января 1973 года беспартийный ректор ушел из жизни…
        На пост главного управляющего МГУ заступил Хохлов Рем Викторович, сын дочери деревенского священника, ставшей в последствии доцентом, секретарем партбюро Института физики МГУ. Его отцом был ведущий руководитель строительства канала Москва - Волга. Имя Рэм родители дали сыну в честь Революции, Энгельса и Маркса. Однако, паспортистка ошиблась при обмене паспорта, и потому Рэм стал Ремом.
        Рем Викторович был замечательным физиком и увлекался альпинизмом. Чтобы по лучить звание «снежный барс», ему оставалось покорить всего один семитысячник. Но летом
1978 года Хохлов умер в больнице в Москве после гипоксии и переохлаждения, полученных во время восхождения на пик Коммунизма на Памире. Говорят, что он мог бы выжить, если бы его оставили в таджикской больнице, где врачи имели опыт лечения горной болезни. Но ректора главного вуза страны полагалось лечить в московской Центральной клинической больнице. Пока перевозили, упустили драгоценное время…
        С 1977 по1992 ректором МГУ был доктор физико-математических наук Логунов Анатолий Алексеевич, внесший фундаментальный вклад в развитие квантовой теории поля. Он был членом КПСС (с 1960), депутатом Верховного Совета СССР (1979-1989), кандидатом в члены ЦК КПСС (1981), членом ЦК КПСС (1986).
        Ректоры сменялись, а студенческая жизнь тем временем шла своими чередом. В 70-е брежневские годы студенты, как и во все времена, посещали и пропускали занятия или, как говорили двести лет назад, «не были точны в посещении лекций». Чтобы подзаработать, ребята ходили ночами разгружать вагоны, летом же ездили в стройотряды. В сентябре все первокурсники отправлялись на помощь социалистической деревне убирать картошку. Там, «на картошке», знакомились, влюблялись, а не редко и создавали студенческие семьи. Там было грязно, холодно, но воспоминания о
«картошке» и по сей день греют многих бывших студентов. Спросите и вам расскажут массу интересных историй. Вот одна из них.
        Представьте себе Бородинское поле, на котором русские солдаты сражались с войсками Наполеона. Там сегодня есть мемориал не только для наших воинов, но и для французских, который посещают их соотечественники-туристы. И вот, в дождливый сентябрьский день из автобуса выходят очередные французские туристы, идут, поеживаясь к памятнику мимо копающихся в грязи русских пейзанов:
        - Как здесь грязно и сыро…
        Одна из пейзанок выпрямляется и, поправляя ватные штаны и фуфайку, говорит на чистом французском:
        - Да, солнышка бы нам сегодня не помешало…
        Французы онемели от такого уровня образованности русских крестьян. Конечно, объяснять им не стали, что картошку в Бородино убирают студенты МГУ…
        В общежитских комнатах того времени уже звучали «Битлз». В смешанных семьях рождались разноцветные дети. А комитеты комсомола по инерции все разбирали на собраниях идеологически не выдержанных товарищей и иногда рекомендовали к отчислению из университета читателей подпольной тогда «Камасутры».
        Потом начались перестроечные 80-е. Идеологическая хватка коммунистической партии стала еще более слабеть. Но наука от этого не стала сильнее. Как ни странно, в самые тяжелые сталинские времена создавались великие произведения и совершались великие открытия. Когда же люди стали становиться свободнее, и у них появилось больше возможностей заниматься творчеством, результативность науки и культуры значительно потускнела. Странно, правда…
        Смугловатые конкурсанты дружно закивали в знак согласия, а Vera Semenova продолжила:
        - Надо сказать, Россия на рубеже 90-х годов по удельному показателю численности студентов на 10 тысяч населения значительно уступала индустриально развитым странам - 200 студентов против 450-500.
        В те годы СССР воевал с Афганистаном, гибли ребята, не понимая, за что они воюют в далекой стране. Уровень идеологии падал. Пробуждался новый интерес к религии. Чтобы идеологически невыдержанные товарищи не ходили ко всенощной на Пасху, в университете устраивали дискотеку до утра.
        Вслед за взрослыми молодежь утрачивала веру и все чаще заглядывала в бутылку. Новый генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев объявил крестовый поход против алкоголизма. В университете, следуя «линии партии», начали играться
«комсомольские» безалкогольные свадьбы. Но по ночам студенты выбегали из общаг в так называемый магазин «Зеленый огонек» - к поджидающим поблизости таксистам - и покупали у них водку. Бутылка - червонец (десять тогдашних весьма немалых рублей). Если не было у таксистов, то бежали к «маме Розе» - торговке алкоголем на дому. А чтобы уничтожить улики в комнате, бутылки сразу же после распития выбрасывались за окно. По утрам под окнами общежитий можно было наблюдать бабушек-вахтерш, которые в обеспечивающих безопасность касках собирали неразбившиеся бутылки для последующей сдачи в пункт приема стеклотары…
        Vera Semenova вздохнула:
        - Страна разваливалась, и уже никому не было особого дела до подпольной торговли, до проституток, которые вдруг появились на пороге университетских общежитий. Каждый начал зарабатывать и выживать, как мог. Бухгалтерия и даже старосты групп стали «крутить» студенческие стипендии групп, отдавая их на сторону под проценты. Студенты основывали первые молодежные кооперативы, хватались за любую работу. Так, в ГЗ можно было на доске объявлений записаться на покупку телевизора, холодильника, музыки, вина, сигарет… Все доставлялось вам прямо в комнату. Правда, по двойной или тройной цене. Но ведь и полки магазинов в то время были пусты.
        Заработная плата вузовского профессора, составляющая в 1987 году 219 % от зарплаты в промышленности, в июне 1993 составляла только 62 %. Гроза студентов факультета журналистики - парторг Андрей Важнов, клеймивший на своих лекциях гнилой Запад, при первой же возможности уехал за сладкой жизнью в Америку. Туда же потянулись и многие ученые. Не только в одиночку, но и целыми кафедрами, лабораториями. В переходные годы из страны уехало 80 % математиков и 50 % физиков-теоретиков. В результате российское присутствие во многих известных западных научных центрах и коммерческих компаниях сегодня весьма ощутимо.
        Оставшиеся ученые выживали, как могли. Лучше всех жилось администрации, которая ведала хозяйственными делами и могла заключать договора с арендаторами и подрядчиками. Через руки этих людей проходили существенные денежные потоки. Родственники администраторов совершали головокружительные научные карьеры. Вузы стала разъедать коррупция.
        Неплохо также было и тем, кто контролировал поступление абитуриентов и защиты диссертаций. Они получали деньги за принудительное репетиторство, консультирование, проталкивание научных публикаций, обеспечение положительного голосования на защите. Поступление в вуз и защита диссертации стали просто продаваться. Многие молодые люди стали поступать в вузы просто ради того, чтобы избежать службы в армии. Талантливые провинциалы, для которых московская «абитура» стала слишком дорогим удовольствием, перестали поставлять «свежую кровь».
        - Апитура… Апитура… - тут же подхватили новое слово смугловатые экскурсанты.
        - Апитура, - вздохнула Vera Semenova. - В результате всего этого в стенах вузов стали оказываться студенты с интеллектуальным уровнем «ниже плинтуса», а научными степенями начали хвастать далеко не самые толковые политики и бизнесмены.
        Хуже всего среди работников вузов пришлось тем, кто не был связан ни с администрацией, ни с хлебными местами вроде репетиторства, экзаменов и защит. Этим пришлось выживать исключительно на символическую зарплату. И их просто подталкивали к взиманию денег со студентов за сдачу зачетов и экзаменов, к написанию за деньги чужих кандидатских и докторских диссертаций, курсовых и дипломных работ. В какой-то степени выходом для многих ученых стала грантовая работа по заданиям международных организаций. Но эта работа унижала настоящих ученых. Они чувствовали себя чернорабочими, рабами, обслуживающими зарубежных заказчиков, и при этом не занимающимися своей собственной работой, не растущими профессионально.
        Многие преподаватели старались совмещать преподавание в других учебных заведениях - мотаться по всей Москве: там полставки, там четверть, там восьмушку, глядишь, семью и прокормил…
        Я вспомнил, что о чем-то подобном уже слышал. Нет, читал. В книге «История Московского университета» упоминалось о том, что в начале 19 века профессорам и преподавателям ввиду недостаточности содержания, получаемого в одном месте, разрешалось совмещать преподавание в других учебных заведениях. Все повторяется?
        Vera Semenova продолжала:
        - Молодежи стала не интересна наука, обрекающая на нищенское существование, на выживание. Возраст ученых увеличивался, а общий научный уровень падал…
        Я почему-то тут же вспомнил фильм, который мы смотрели с Зоей в гэзэшном кинотеатре - «Ужасные, грязные и злые». Но это, кажется, было совсем про других людей…
        Vera Semenova тем временем рассказывала дальше:
        - Повсеместно в вузах стала уменьшаться бесплатная и увеличиваться платная часть студентов. Приток бесплатных, но талантливых студентов становился все меньше, а приток платных, но посредственных, все больше. И понятно, что чем больше студентов, тем больше доход факультета. А для того, чтобы было больше студентов, естественно, требования к ним должны быть как можно ниже. Очевидно, что для такой работы не нужны квалифицированные преподаватели, не задавленные огромным количеством часов и желающие иметь время на научную, исследовательскую и методическую работу.
        Если в начале перестройки мы отставали от развитых стран по количеству студентов, то ныне ситуация изменилась. В советское время у нас было 300 высших учебных заведений, сегодня 3 600. Количество выросло, но качество, качество… Что и как только не преподают сегодня порой и в известных вузах крупных городов. Даже предмет «Уфология» присутствует в учебных программах…
        Таким образом, в стране начал снижаться общий уровень образования. И МГУ…, - Vera Semenova снова вздохнула. - До перестройки МГУ входил в рейтинг 10 лучших университетов мира. Потом опустился в число лучших 50. Затем стал с трудом входить в первую сотню. Можно спорить об объективности рейтингов, приводить достижения современного МГУ, но образование не может не падать на фоне старения и недостаточного финансирования ученых.
        Вместе с тем, это падение науки, образования не может происходить вечно. Должна быть какая-то критическая точка. Что-то должно случиться. И оно случится в МГУ уже в начале 21 века. Студенты заявили, что самый большой в Европе факультет социологии просто не существует ни как исследовательское учреждение, ни как учреждение профессионального образования, что у его выпускников нет профессиональных знаний, а, значит, нет и будущего.
        Студенты соцфака обвинили руководство деканата в финансовой коррупции, в преследовании студентов, ранее выступавших против политики, проводимой деканатом факультета. После вмешательства ректора конфликт внешне вроде бы утих. Но, думается, это был не последний конфликт. Студенты, «наевшиеся» нетребовательной учебы, столкнувшись с современными весьма требовательными работодателями, будут вынуждать вузы поднимать уровень образования…
        Слушая Vera Semenova, я подумал об отделе образования и социальной жизни в моей газете. Надо бы главному редактору подкинуть идейку покопаться в этом образовательном бизнесе. Кто-то же и наверху должен извлекать из всего этого прибыль. Надо, надо бы разобраться. Читателям будет интересно…
        Голос Vera Semenova оторвал меня от журналистских размышлений:
        - Вернемся, однако, в начало 90-х. 25 января 1992 в МГУ была возобновлена традиция празднования Татьяниного дня. Оно происходит здесь на Воробьевых горах. Ректор сам наливает студентам медовуху, которая пьется под традиционные слова:
        - Да цветет свободный и славный Московский Университет!
        - Да чтится в России звание Студента!
        - Да живет Татьянин день!..

23 марта 1993 года на выборах ректора Советом Ученых советов им был выбран Виктор Антонович Садовничий. Свою трудовую деятельность он начал крепильщиком шахты. Окончил механико-математический факультет, профессор. На последующих выборах 1996,
2001 и 2005 годов вновь избирался ректором МГУ.
        Перед нынешним ректором стояла и стоит задача реформ и строительства обновленного университета, решение проблем омоложения профессорско-преподавательского состава, повышения того самого образовательного уровня.
        В 1992 Московский университет получил статус Российского самоуправляемого (автономного) высшего учебного заведения.

6 сентября 1997 здесь, на Воробьевых Горах, в честь празднования 850-летия Москвы состоялось лазерное шоу Жана-Мишеля Жарра «Дорога в XXI век».
        К 2000 году был проведен косметический ремонт фасада Главного Здания, который с момента начала эксплуатации здания в 1953 году ни разу не приводили в порядок. Особенно внимательно отнеслись к облицовочной плитке, поверхность которой значительно повреждена кислотными дождями. Также в ходе косметических работ были восстановлены все четыре цокольные башенки, где находятся часы, термометр, гигрометр и барометр, а также угловые надстройки в виде древнегреческих храмов.
        Несмотря на тяжесть перехода от плановой экономики к рыночной в университете за последние годы было создано более десяти новых факультетов и около 100 новых кафедр. Открыты филиалы и представительства, как в стране, так и за рубежом, построено новое здание фундаментальной библиотеки МГУ, продолжается строительство современных учебных корпусов и ремонт ГЗ.
        Сегодня МГУ осуществляет подготовку студентов по 27 направлениям и 57 специальностям, а также аспирантов и докторантов по 168 научным специальностям. Охватывается практически весь спектр современного университетского образования. В МГУ обучается более 40 тысяч студентов, аспирантов, докторантов, а также специалистов в системе повышения квалификации. Кроме того, около 10 тысяч школьников занимаются при университете.
        Обеспечивает учебный процесс и научную работу в МГУ коллектив из двух с половиной тысяч докторов и почти 6 тысяч кандидатов наук, около 1 тысяч профессоров и 2 тысяч доцентов и старших преподавателей. Ежегодно в Московском университете защищается до 800 кандидатских и до 200 докторских диссертаций по различным отраслям знаний.
        В 2004 г. впервые был исполнен гимн Московского университета, написанный Федоровым и Мартыновым. В этом же году начал работать сайт «История Московского университета».
        В январе 2005 года Московский государственный университет имени Ломоносова отметил свой 250-летний юбилей. Да, вот уже два с половиной века МГУ является одним из ведущих центров отечественного просвещения, науки и культуры.
        Vera Semenova как бы задумалась:
        - Московский Университет пережил так много: самодурство царских и советских императоров, свой собственный финансовый кризис в 1757 году, чуму в 1771, Отечественную войну 1812 года, холеру в 1830 году, крымскую войну 1853 года, турецкую войну 1877-1878 годов, холеру 1892 г, русско-японскую войну 1904 г, первую мировую 1914-1918, финскую войну 1939, вторую мировую 1939-1945, две эвакуации в 1812 и 1941 годах, афганскую войну 1979-1989, крушение Советского Союза, чеченскую войну 1994-1996, взрывы и пожары 2006-2007. Он переживет еще так много… Он переживет.
        Vera Semenova кивнула головой и остановилась:
        - Вот мы и дошли с вами до главного входа ГЗ, который лучше назвать парадным. Здесь проводятся различные торжественные церемонии, праздники, сюда приезжают большие гости. Но в будни, в противоположность клубному входу, откуда мы вышли, здесь очень тихо и пустынно. Здесь мы и попрощаемся с вами. Наша экскурсия закончена. Спасибо за ваше терпение и интерес.
        Смугловатые дружно закивали:
        - Спасипо… Шпасибо… Thank you…
        - Don’t mention it… Всего доброго…
        Попрощавшись с экскурсантами Vera Semenova направилась в сторону гуманитарных корпусов. Я двинул следом, окликнул:
        - Вера!
        Повернув голову и увидев меня, она удивилась:
        - Вы говорите по-русски?
        Пришлось расколоться:
        - Если честно, я и есть русский, случайно попал в эту группу. Но не смог отказать себе получить удовольствие от такой интересной экскурсии.
        Она кивнула:
        - Спасибо.
        - Вам сейчас куда?
        Вера указала рукой:
        - Я иду к метро. Люблю пройтись от университета по аллеям.
        - Можно, я вас провожу? У меня осталось несколько вопросов, касающихся университета…
        - Да, пожалуйста, - легко разрешила она.
        Мы пошли рядом. Я заметил:
        - Вы с такой любовью рассказываете об университете, - и спросил. - Наверное, сами здесь учились и жили?
        Вера улыбнулась:
        - И да, и нет. Училась в МГУ, но жила не в ГЗ.
        - Дома с родителями, - догадался я.
        - Ой, - Вера отмахнулась. - Слава богу, нет.
        - Почему, слава богу?
        Она объяснила:
        - Ну, потому что тот, кто живет дома, лишь на половину познает студенческую жизнь. В общежитии ты оторван от родителей, привычных друзей, привычной обстановки. Здесь же все новое. В общежитии ты впервые в жизни получаешь полную самостоятельность, учишься распоряжаться собой, своими отношениями с соседями по жизни. А они не всегда паиньки… На твою голову обрушивается дикое количество новой информации от новых друзей, приятелей и просто знакомых, да даже и от совсем незнакомых… Я жила, нет, я варилась, кипела в прекрасном общежитии, в ДАСе. Я о нем рассказывала… Да, вы сами это здание должны были в кино видеть.
        - Я? В кино?
        - Да, помните фильм «Ирония судьбы или с легким паром». В нем главный герой мимо огромных стеклянных стен-окон ДАСа проходит. Наверняка, ведь вы это кино видели.
        - Наверняка, - я был весьма неудовлетворен. - Значит, вы не в ГЗ жили?
        - Нет.
        Увы, увы… Но на всякий случай спросил:
        - А не слышали историю о черном аспиранте?
        - Слышала, - сказала Вера и приговорила. - Байки.
        - Да, - согласился я, - мне тоже так думается. А еще какие-то интересные истории, мифы из жизни университета знаете?
        Вера задумалась:
        - Да как-то ничего уж такого особенного на ум не приходит. Были у нас любовные драмы и экзаменационные комедии. Но это, как у всех студентов, во всех вузах… Единственное, что у нас было очень особенным - трамвайный маршрут.
        - Трамвайный маршрут? - не понял я.
        - Да, - улыбнулась Вера. - Это из студенческого черного юмора. Хотя вполне на реальной основе…
        - Да-да, продолжайте, - не терпелось мне услышать, может быть, хоть что-нибудь полезное.
        Вера кивнула:
        - Студенты часто пользуются трамваем маршрута 26. Он отходит от станции метро
«Университет», останавливается как раз у общежития ДАС, а дальше у психиатрической больницы имени Кащенко, и еще дальше - у Даниловского кладбища. Улавливаете юмор?
        - Да, - все понял я, - Студенческий маршрут: Университет, общежитие, психушка, кладбище… В общем-то не очень смешно.
        - Пожалуй, - согласилась Вера, - но студентам, тем не менее, забавно…
        Я задал еще несколько вопросов, но ничего интересного больше от Веры так и не услышал.
        Мы дошли до станции «Университет». Я распахнул перед Верой дверь в метро:
        - Спасибо.
        Она кивнула:
        - Да не за что. Всего доброго.
        - Всего…
        Я шел обратно по приуниверситескому парку вновь разочарованный. У меня нет новых версий. У меня нет старых версий. У меня нет никаких версий. «ГЗ» смотрел на меня сверху вниз. С укором, что ли…

15 февраля
        Прошло несколько дней. Я мотался по городу и области, по заданию главного редактора занимаясь новым расследованием. Но ГЗ, конечно, не шло из головы. Между делом я позванивал Жанне - она не отвечала. Но никуда, никуда не денется - успокаивал себя - найду ее на уже совсем скором собрании каббалистов.
        Очередное утро. Собираюсь на работу. Зоя куда-то вышла. Вернулась очень взволнованной:
        - Оказывается, на днях возле ГЗ девушку убили, аспирантку. Мне только что Рита в коридоре рассказала. Ну, Рита, ты ее знаешь…
        - Веснушчатая.
        Зоя кивнула:
        - Она самая. Так вот, у нее знакомый сержант в нашем отделении милиции есть, ничего так, симпатичный. Он ей сказал про убийство…
        Возле ГЗ убили девушку… Странно, что я ничего не знаю. У меня же в редакции сводка происшествий каждый день перед глазами. Неужели прозевал что-то? И тут же глубоко в сознании ощутил смутное подозрение:
        - Как фамилия, имя той девушки - аспирантки убитой?
        Зоя пожала плечами:
        - Не знаю. Рита не сказала. Зачем тебе?
        Я сел за компьютер, через электронную сеть залез в редакционный архив сводок происшествий и быстро нашел сообщение, которое по непонятной причине оказалось мною непрочитанным:

«Ночью 15 февраля 2007 года на территории МГУ было совершенно убийство аспирантки. На пересечении улицы Лебедева и Ломоносовского проспекта сотрудники милиции обнаружили лежащую без сознания 23-летнюю аспирантку МГУ с разбитой головой. Девушку доставили в больницу, но через два часа, не приходя в сознание, она скончалась.
        По заключению судмедэкспертов, девушку девять раз ударили тяжелым предметом по голове. Похищенную сумку обнаружили пустой в 200 метрах от места происшествия. Основная версия случившегося - убийство с целью грабежа…»
        Сообщение имело заголовок «Ограбление на улице Лебедева». Поэтому, наверное, я и не обратил на него внимание - ни слова об МГУ.
        Я перечитал начало сообщения:
        - 15 февраля… 15 февраля…

«Это случится 15 февраля». Знакомая дата. О ней на собрании каббалистов говорил парень, который спорил с ними. Я еще тогда долго думал, что слышал или видел где-то уже фразу «Это случится 15 февраля». Потом пытался догадаться, что же должно случиться 15 февраля. Но после ликвидации черного аспиранта как-то подзабыл об указанной дате. И, как теперь выясняется, напрасно. Прогноз сбылся. 15 февраля случилось…
        Да, надо обязательно встретиться, поговорить с парнем, что дает такие ужасносбывающиеся прогнозы. Вот только, где его найти? Ответ был прост: там же, где я видел его и прошлый раз. Может быть, он снова придет на собрание каббалистов. Значит, там увижу и Жанну, и того парня. Поговорю с обоими.
        Но вечером Лиля не обрадовала:
        - Не будет у нас собрания.
        - Почему?
        Лиля вздохнула и указала пальцем куда-то вверх:
        - Запретили. Оттуда.
        - Оттуда? - не понимал я. - Высшие каббалистические силы?
        Лиля посмотрела на меня с упреком:
        - Высшее руководство университета.
        - Но почему? - снова не понимал я.
        Лиля теперь уже грустно посмотрела на меня:
        - Наверное, уже слышал, что убили девушку-аспирантку?
        - Да, - подтвердил я.
        - Она была каббалисткой.
        Я вновь ощутил уже знакомое смутное подозрение:
        - Как ее звали, эту девушку?
        Лиля задумалась:
        - Кажется, Женя…
        Я посмотрел на часы - уже поздно, но ждать до утра… Решил спуститься в отделение милиции.
        В коридоре встретил Кешу с толстой книжкой и пустой еще кастрюлей:
        - Случайно не знаешь, как звали девушку-аспирантку, которую убили на днях?
        Кеша смотрел на меня ужасенно:
        - Девушку? Убили? Топором?
        - Почему топором?
        Он смотрел на меня безответно и по-прежнему ужасенно. Конечно, Кеша, как обычно, был не в курсе происходящего в ГЗ. Он жил в своем далеком книжном мире, только по необходимости делая оттуда вылазки за необходимым для обеспечения жизнедеятельности супом. Ну и заодно, попадая порой на вечеринки, где тоже порой удается задобрить пузо. И чего ему этот топор в голову пришел?
        Я спустился в отделение милиции. Зашел в кабинет капитана Капустина:
        - Добрый вечер.
        - Здравствуйте.
        Сразу перешел к делу:
        - Как звали убитую15 февраля девушку?
        Капустин прищурился на меня:
        - Аспирантку, что ли?
        Я испугался:
        - А что, еще кто-то убит?
        Капустин отвел взгляд, взял со стола какие-то бумаги:
        - Сейчас посмотрим… Сейчас посмотрим… Да, нет, больше никто не убит…
        Мне не терпелось:
        - А убитую, убитую как звали?
        Капитан продолжал копаться в бумагах:
        - Сейчас посмотрим… Ага, вот… Имя - Жанна… Фамилия…
        Я опустился на стул, подозрение подтвердилось:
        - Так и знал…
        На это Капустин тут же заинтересовался:
        - Что вы знали? Вы имеете отношение к убийству?
        Пришлось разочаровать:
        - Нет, я просто знал эту девушку. Она посещала кружок каббалистов.
        Капитан подтвердил:
        - Да, был такой кружок. И действительно эта девушка его посещала. Но теперь каббалистам собираться на территории университета мы запретили. Давно они нам тут глаза мозолят… Но, впрочем, к убийству вся эта каббала никакого отношения не имеет…
        - Вы уверены? - взглянул я на Капустина.
        - Да, - кивнул он. - Факты указывают на то, что это убийство носит чисто криминальный характер. У погибшей девушки забрали кошелек, мобильный телефон, украшения…
        Я повторил:
        - Чисто криминальный характер…
        Капитан снова кивнул и выразился:
        - Ну, какой черт понес ее на улицу ночью. Одну.
        Мне вспомнилось, и я вздохнул:
        - Она любила гулять ночью.
        - Догулялась, ядрена-матрена… - не удержался и выругался милиционер. - Попала на профессионала.
        - На профессионала? - переспросил я автоматически.
        - Да, - подтвердил Капустин, - у того, кто ее убил, удар поставлен что надо. Патологоанатом сказал, что она умерла бы и от этого единственного удара в область селезенки…
        Я вспомнил информацию из сообщения:
        - Но тогда, тогда зачем «девушку девять раз ударили тяжелым предметом по голове»?
        Капитан снова закопался в бумаги:
        - Да, действительно, «девушку девять раз ударили тяжелым предметом по голове»…
        - Так зачем?
        - Для подстраховки, наверное, - пожал плечами Капустин. - Или для отвода глаз. Так бывает, когда профессионал под любителя маскируется…
        - Бывает, - согласился я. - До свидания.
        - Всех благ.
        Я шел из отделения и думал о том, что действительно ли одна гуляла Жанна той ночью. Может быть, она встречалась, вела беседу с очередным претендентом на роль ее личного Творца? Может быть, и ночью 15 февраля все было так же, как и после моего знакомства с ней на собрании каббалистов: совместная с кем-то прогулка, притихшая природа, странный разговор о работе и личной жизни, о гематрии…
        Притихшая природа… Я вспомнил, что во время нашей прогулки Жанне несколько раз казалось, что за ней и за мной кто-то идет, кто-то следит. Да, точно, она тогда даже и сказала: «Вам не кажется, что за нами кто-то следит?» А потом, когда мы с ней распрощались, уже мне показалось, что кто-то третий скрылся за колонной. Показалось ли?
        Я не верил в чисто криминальное убийство Жанны. С помощью Лили нашел несколько человек из кружка каббалистов - тех, что в отличие от нее, были знакомы с Жанной. Они тоже не верили:
        - Что-то здесь не так…
        - Это сделал кто-то из наших противников…
        - Нет, это не просто криминал…
        Но милиция верила только фактам. Когда я снова зашел в отделение, чтобы поделиться сомнениями каббалистов, капитан Капустин мне твердо повторил:
        - Убийство с целью грабежа…
        И я за годы работы в расследовательской журналистике привык иметь дело с фактами. Но еще - верить своей интуиции. Я не мог не верить фактам. Но и не верил в просто криминал. Здесь было над чем подумать. Вот только сконцентрироваться на фактах должным образом мне никак не удавалось. Из головы все не шла загадочность Жанны, умеющей смотреть на все сверху, знающей так много обо мне. Жаль, жаль эту светловолосую девушку, нашедшую вместо своего Творца убийцу. А еще думал об не имеющей отношения к делу, но так волнующей Зое, и попутно беспокоился о будущем Виталика и Лили. Лиля по-прежнему плакала по ночам. Виталик несколько раз приходил и шептал ей что-то под дверью. И она снова плакала…
        Но мне нужно было сосредоточиться. Иначе не разобраться в происходящем в ГЗ. Надо думать о 15 февраля. О том, связана ли как-то эта дата с «Заин». И еще о том, как найти того парня, что дал такой точный прогноз: «Это случится 15 февраля».
        Я вспомнил ночь, когда Зоя неожиданно вернулась от Волосенко, к которому ездила вместе с Лилей. Тогда еще я напугал ее, приняв за черного аспиранта. А она рассказала, что за ней кто-то шел от метро, и милиция пыталась поймать его. Какое это было число?
        Я взял календарь, отсчитал все дни. Черт! Зоя возвращалась домой ночью 15 февраля. В ту же ночь, что и убили Жанну…
        Зое, мне повезло? Жанне - нет? Милиции рядом с ней не оказалось…
        Если за Зоей шел тот же человек, что напал на Жанну, то, может быть, это действительно было чисто криминальное убийство. Но может быть и не тот же. А может, за Зой никто и не шел? Милиционерам скучно было, вот они и решили Зою немного попугать, покатать, познакомиться? Глупо, конечно, но все может быть. Но как, как повезло Зое! И мне.
        И все-таки это было 15 февраля. 15 февраля…
        Зоя видела, что я чем-то маюсь, спросила:
        - Что тебя гложет?
        Я глядел на нее с надеждой:
        - Скажи мне, как ученый человек, есть ли какая-нибудь научная связь между абстрактными буквами, цифрами и конкретными событиями?
        - Нет, - успокоила она меня и тут же снова заронила сомнение. - А может и есть…
        Мне было непонятно:
        - Это как?
        Зоя написала что-то в воздухе пальцем:
        - Ну, как я уяснила, ты уже узнаешь, что, согласно той же каббале все буквы и цифры связаны с теми или иными событиями. Например, буквы имени указывают ни больше, ни меньше, как на связь с высшими мирами…
        Я кивнул:
        - Да, это я знаю. Но есть ли подтверждающее факты?
        Зоя задумалась:
        - Насчет каббалы не знаю. Но о связи знаков и судеб говорили очень многие ученые и мыслители. Наверняка, слышал о таком известном философе Павле Флоренском.
        - Что-то когда-то читал…
        - Так вот, у этого мыслителя есть монография «Имена». И в ней он приводит примеры влияния имени на судьбу. Так, в 19 веке один за другим умерли четыре епископа по имени Антоний.
        - Ну и что, - был я разочарован, - Простое совпадение.
        - Может быть, - согласилась Зоя и продолжила. - А еще Флоренский приводит пример связи имени с судьбой времен Великой французской революции:

«К суду революционного трибунала был привлечен некто де Сен-Сир. Председа тель предлагает ему обычный вопрос о его имени и фамилии…
        - Моя фамилия де Сен-Сир, - отвечает подсудимый.
        - Нет более дворянства, - возражает председатель.
        - В таком случае, значит, я Сен-Сир.
        - Прошло время суеверия и святошества - нет более святых.
        - Так я просто Сир.
        - Королевство со всеми его титулами пало навсегда, - следует опять ответ.
        Тогда в голову подсудимого приходит блестящая мысль:
        - В таком случае, - восклицает он, - у меня вовсе нет фамилии, и я не подлежу закону. Я не что иное, как отвлеченность - абстракция. Вы не подыщете закона, карающего отвлеченную идею. Вы должны меня оправдать.
        Трибунал, озадаченный подобной аргументацией, действительно признал подсудимого невиновным и вынес следующий приговор: „Гражданину Абстракции предлагается на будущее время избрать себе республиканское имя, если он не желает навлекать на себя дальнейшие подозрения”».
        - Да, забавно, - улыбнулся я.
        Улыбнулась и Зоя:
        - А еще, если помнишь, у Гомера Одиссей избежал неизбежного наказания, назвав себя перед циклопом именем «Никто»…
        - Да, действительно, - вспомнил я Одиссея, ослепившего сотоварищи мерзкого циклопа. Когда тот взревел от боли, то сбежались другие циклопы, спросили: «Кто тебя обидел, Полифем?» «Никто!» - ответил тот. «Ну, раз никто, то и шуметь не стоит» - разошлись циклопы по домам…
        А Зоя все продолжала:
        - У самых разных народов считается, что фамилия связывает человека с родом, с его историей и духами - покровителями предков. Так, если женщина выходит замуж, то она меняет фамилию, а это означает, что она принимает судьбу другого рода. И еще некоторые социологи утверждают, что люди, у которых фамилии начинаются с буквы из первой половины алфавита, гораздо удачливее в жизни.
        - Интересно, - задумался было я.
        Зоя улыбнулась теперь уже хитровато:
        - Но настоящие ученые этот феномен объясняют тем, что люди с фамилиями из первой половины алфавита имеют более высокую самооценку просто потому, что всегда находятся в начале всех списков в школе, в колледже, в институте. Они просто привыкли во всем быть первыми…
        - Вот как, - хмыкнул я и тут же определил место своей фамилии в алфавите, - Моя… в первой половине.
        Зоя поцеловала меня:
        - Поздравляю. У тебя и c сердцем не должно быть проблем.
        - А сердце тут причем? - искренне удивился я.
        - Некоторые врачи пришли к выводу, что люди, чьи фамилии начинаются с букв из последней трети алфавита, кроме того, что менее уверены в себе, еще и втрое чаще остальных страдают от сердечно-сосудистых заболеваний.
        - Да, факты любопытные… - несколько растерялся я.
        Зоя снова меня поцеловала:
        - Но лично я им не придаю особого значения. Как и многие настоящие ученые. В вопросе связи знаков и событий мне лично ближе позиция филологов. А они утверждают, что каждый звук человеческой речи имеет определенное подсознательное значение для слушателей. В каждом языке есть звуки, которые люди воспринимают как хорошие, плохие, светлые, мрачные, веселые и так далее. Сочетание этих звуков и создает своеобразный «эмоциональный портрет» фамилии. На него соответственно реагируют другие люди. А взаимоотношения людей, конечно же, влияют и на характер, и на судьбу. Так что тем, у кого фамилия «не очень», стоит ее поменять, чтобы добиваться в жизни большего. Хотя «наверх» пробиваются и люди с не самыми благозвучными фамилиями, но с сильными, видимо, характерами…
        И я поцеловал Зою, задумчиво:
        - Это фамилия, а имя?
        Зоя понятливо кивнула:
        - Что касается имени… Связь между именем и судьбой, с научной точки зрения, это всего лишь одно из распространенных суеверий. Опять же самые разные народы считают, что если ребенок получает имя святого, то будет счастлив, а если имя мученика, то наоборот, его ждут сплошные несчастья.
        Я подумал:
        - Это почти то же самое, как у некоторых племен, если съешь печень сильного человека, то станешь таким же сильным… Но ведь не всех называют именами святых. Должно быть, не только в этом дело.
        - Да, должно быть, не только в этом, - согласилась Зоя. - Буквы и цифры - очень сложные знаки. Это ведь и начертание, и числовое значение. Их связывают и со знаками Зодиака, и с астрологическими стихиями, и с научными, например, математическими символами.
        Люди от природы мыслят образно, т. е. они видят в голове некую картинку, а не буквы и цифры. В процессе развития человека, его познания окружающего мира и себя, формировалось абстрактное мышление. Люди зашифровывали окружающее их в знаки и буквы, за которыми крылись образы-картинки, образы-звуки. Сначала появились иероглифы, которые практически были рисунками отображаемых ими понятий. Так, например, - Зоя взяла ручку и бумагу, нарисовала, - форма буквы «А» происходит от финикийского знака «Алеф». Он связан с египетским иероглифом «голова быка» (рогами вниз). От «Алефа» происходит греческая «Альфа». От нее, в свою очередь, славянское
«Аз», что означает «Я».
        По мере совершенствования письменности количество знаков сокращалось. Они выстраивались по алфавиту, теряли внешнее сходство со своими прообразами, их связи становились неявными. Поэтому трактовать современные знаки можно очень по-разному: и с позиций той же каббалы, и с позиции астрологов, и с позиции ученых. Можно разбирать и отдельные слова, соответственно по знакам, по их отношениям, по алфавитной очередности, по слогам, по ударным звукам, по первым буквам слова…
        Меня, конечно же, из символов особенно интересовал один:
        - Например, буква «Ж».
        Зоя на мгновение задумалась, потом взяла со стола какую-то тетрадку, по-видимому, с конспектами:
        - «Ж» в астрологии - это символ солнца и всего живого. Эта буква состоит из двух
«К», знаков, ищущих продолжения, уходящих в бесконечность… До 1917 года в российском 35-буквенном алфавите буква «Ж» располагалась на седьмом месте…
        Я почесал затылок:
        - Забавно, и в каббале «Ж» соответствует семи.
        Зоя отложила тетрадку:
        - Но в современном русском алфавите «Ж» стоит, увы, на восьмом месте.
        Я же думал о своем:
        - А ГЗ начали строить в 48-м…
        - Что-что? - не поняла Зоя.
        - Это я так, отвлекся… А что ты скажешь, например, о таком известном феномене как
«Пятница 13». При сочетании этих двух знаков происходит больше всего нехороших происшествий.
        Зоя улыбнулась:
        - Ну, тут все просто.
        - Просто?
        - Конечно. Математики давно пересчитали все совпадения числа 13 с различными днями неделями.
        - И? - не терпелось мне.
        Зоя разочаровывающее покачала головой:
        - Чисто статистически число 13 чаще всего выпадает именно на пятницу, а не на какой-то другой день недели. Поэтому и вероятность, что что-то случится 13-го именно в пятницу, гораздо выше…
        Я вздохнул и, немного подумав, окончательно резюмировал:
        - То есть, насколько я понял, ты не веришь в связь букв, цифр с событиями в жизни человека?
        Она согласно кивнула:
        - Правильно понял. Не очень.
        Я как бы продолжал:
        - Ни в буквы, ни в цифры, ни в «Заин»?
        - Нет.
        - Что ж, - развел я руками и вдруг спохватился. - А ты же умеешь гадать?
        - Умею, - подтвердила Зоя, - но в результаты гадания не верю. И сколько мы не гадали с Лилей, всегда только утверждалась в своем неверии. Хотя гадание, надо сказать, - Зоя вздохнула, - это достаточно приятное занятие. Приятно ожидать предсказание. А потом приятно ожидать, когда же сбудется приятное предсказанное.
        - И что - не сбывается?
        - Иногда произошедшее напоминает о предсказанном. Но чаще просто забываешь о том, что не подтвердилось, - она лукаво посмотрела на меня. - А хочешь, я тебе погадаю. Могу помочь узнать, в какой конкретный день недели, что и с каким результатом произойдет. Или еще можно погадать на твое имя или фамилию.
        Я согласился:
        - А давай на имя и фамилию.
        Она выписала на листочке все буквы алфавита. Пронумеровала согласные. Затем принялась что-то перемножать и делить. В конце концов, приговорила:
        - Тебе свойственен «Талант, интерес к вопросам мироздания, стремление к идеалам…»
        Я почесал затылок:
        - Забавно… Возможно…
        Зоя снова обратилась к тетрадке:
        - А вот еще. Твое имя начинается с «А». Это символ начала и желания что-то начать и осуществить. Еще это - «жажда физического и духовного комфорта». Фамилия на «Е». Это указывает на «потребность в самовыражении, обмене идеями, на склонность выступать в роли посредника, на проницательность благодаря умению входить в мир тайных сил». Да, еще «возможна болтливость»…
        - Тоже забавно. Особенно про болтливость, - сказал я, а подумал «Особенно про умение входить в мир тайных сил». Ох, уж мне все эти масоны и каббалисты…
        Зоя листала тетрадку:
        - Можно погадать и на сон. Тебе снятся буквы или цифры?
        Я вспомнил те цифры, которые видел во время простуженного сна-бреда после встречи с Жанной. Пришлось признаться:
        - Бывает.
        - Обычной формы?
        Я закрыл глаза и снова увидел, как с неба падают, падают цифры, цифры-кружева: «7» и «8», «2» и «3», «1» и «4», «5» и «9», «6» и «0»… Открыл глаза и покачал головой:
        - Я бы так не сказал.
        Зоя смотрела в тетрадь:
        - Необычная форма… Значит, в твоей жизни произойдут счастливые перемены. «Для творческих людей такой сон означает раскрытие их способностей и осуществление давней мечты».
        - Замечательно, - обрадовался я и задумался, о какой это такой давней мечте может идти речь.
        А Зоя захлопнула тетрадку и рассмеялась:
        - Только все это полная-преполная чушь. Не бери все, что я тебе сказала, в голову. Буквы никак не связаны с цифрами и событиями. Все это лишь ловкость цифр и никакой мистики. Цифры обладают фантастической убедительностью, завораживающей магией. Цифрам не нужны доказательства, люди в них верят просто так. Мы уже говорили о том, что буквы и цифры - это сложные абстрактные знаки, которые необходимы расшифровывать. Это непросто для всех и весьма сложно для очень многих людей. А насколько сложнее манипулировать сразу несколькими или множеством абстрактных знаков. В цифры проще верить, чем над ними раздумывать. Цифры и отдельные буквы в своей сложности и многозначности гипнотизируют людей. И с развитием цивилизации, науки, уровня образовании, священный трепет людей перед символами отнюдь не уменьшается, - она стала серьезнее. - И тем более сегодня. Сейчас цивилизация проходит очень сложный период. Сначала была алхимия. Ее сменила наука, которая, в свою очередь, уже прошла этап, когда человек возлагал на нее надежды, верил, что она решит все его проблемы, создаст рай на земле. Но, видишь, наука
существует, а рая все нет. И человек разочарованный ищет себя в другом - в каббале, сайентологии, уфологии, дианетике, нумерологии, криптозоологии и в других различных наукоподобных теориях.
        - Теориях?
        - Да, - кивнула головой Зоя, - это не религии, а именно теории, которые говорят на понятном современному человеку научном языке, но при этом имеют метафизическую основу. И получается, что по технике своего мышления современный человек ориентируется на достижения научного прогресса, а вот его духовные установки по-прежнему, как и тысячи лет назад, нуждаются в таинствах. Перечисленные мною каббала, сайентология, уфология, дианетика, нумерология, криптозоология и прочая эзотерика - это сладкий обман, напыщенная пустота, мнимая элитарность, это суррогат духовной жизни, необходимой каждому нормальному человеку… Так нам говорили на лекции, и я с этим абсолютно согласна…
        - Суррогат… - эхом откликнулся я, переваривая услышанное от Зои.
        А она продолжала:
        - Как я сказала, сейчас цивилизация проходит очень сложный период. А в нашей стране к тому же как раз сейчас общество находится в особом состоянии. Ведь в традиционном обществе с твердым, устоявшимся укладом оккультное знание обычно широкого распространения не получает. Но в современной России, после развала Советского Союза, после краха социализма, после десятилетия физического выживания в переходный период у людей сбились прежние твердые ориентиры. Многие россияне не знают, кто они, откуда и куда идут. Они хотят обрести духовную опору. И они легко попадают в сети проповедников всех мастей. На них успешно охотятся и представители различных религий, и представители различных течений-теорий…
        Я поежился:
        - «Успешно охотятся»… Жутковато как-то звучит.
        Но Зоя ободрила:
        - Все это временно. Как только наступит разочарование в новых религиях-теориях - а это обязательно рано или поздно случится - и как только наука выйдет на следующий этап развития - а после некоторого времени стабилизации будет непременный скачок - вот тогда, тогда все снова станет на нормальные рельсы.
        Да, она меня определенно обнадежила:
        - Значит, все устаканится?
        - Точно, - твердо сказала Зоя.
        А я спросил:
        - И когда это случится?
        Вот тут Зоя покачала головой:
        - Я же все-таки не Нострадамус. У меня и диссертация еще не защищена. Я пока только учусь.
        Я умиротворенно вздохнул: как это приятно поговорить с умным человеком. С Зоей. Поцеловал ее. И еще раз. И еще:
        - Ты такая умная. Почему не замужем?
        Она смотрела мне прямо в глаза:
        - Наверное, боятся меня мужчины.
        Я тоже смотрел ей в глаза:
        - Наверное, есть за что. Но я не боюсь.
        Она положила мне голову на плечо:
        - Я знаю. Ты особенный. Видишь, даже гадание говорит: «Талант, интерес к вопросам мироздания, стремление к идеалам…»
        - Ты же не веришь в гадание?
        - Не верю, - смеется в плечо.
        Этой ночью заснул я не сразу. Черного аспиранта нет. Значит, нет и необходимости постоянно дежурить у девушек. А у меня ведь есть своя квартира. Когда простился с очередной подружкой и остался один, то чувствовал себя там вполне. Но теперь мне в квартире, когда заезжал туда, было как-то неуютно. Хотелось, чтобы Зоя была рядом. Все время была рядом. Но пригласить ее домой прямо сейчас я не могу. Там так все запущено: старые, местами отклеившиеся обои, истрепанный ковролин, отвалившийся кафель в ванной…
        И последняя, и предпоследняя подбивали меня на ремонт. А я все откладывал, все откладывал. Дооткладывался. Надо срочно, просто срочно заняться ремонтом. А может попросить Зою помочь? Ну, там новые обои, сантехнику выбрать, еще что-то, в чем женщины, как меня убедили предыдущие, понимают больше мужчин. Хотя как-то неловко Зою просить помочь мне с ремонтом. Неловко. Зою. У нее и своих дел полно…
        Заснул я не сразу. А снилась мне всякая чертовщина. Меня вроде как бы в моей же квартире принимают в какой-то тайный орден. Окружили, стоят вокруг. Дают фартук и мастерок:
        - Храм требует ремонта…
        Всматриваюсь в лица и узнаю: Елизавета Петровна, Иван Иванович, Прокопий Акинеевич, Антон Павлович, Михаил Юрьевич, Виктор Антонович, сам Михайло Васильевич… Толпятся, приговаривают:
        - Нами разработаны подробные методические рекомендации. Нужно всего лишь следовать им, и все у тебя получится. И ты войдешь в круг избранных…
        Я обваливаю старый кафель, кладу - согласно методическим разработкам - новую плитку. Аккуратно так приставляю друг к другу разноцветные квадратики. И вдруг замечаю на них цифры-кружева: «7» и «8», «2» и «3», «1» и «4», «5» и «9», «6» и
«0» и еще «+», «#», «?»…
        - Гляди, гляди, - восторженно шепчет откуда-то сзади Зоя.
        - Да, - отвечаю я. - Вижу. Они необычной формы…
        Оборачиваюсь. А сзади уже никого нет. И вообще сзади ничего нет. И сверху. И сбоку. Только внизу. Далеко внизу - земля. А я, я лечу. Над Москвой. Ловко управляю несущим меня по воздуху телом. Вглядываюсь в улицы и здания подо мной. Многие узнаю. Та, что повыше - Останкинская башня. Та, что пониже - Шуховская. А вот это - Кремль. А это - семь знакомых, ярко освещенных высоток. И вот одна из них уже подо мной. «Ж». Я четко вижу «Ж». Да, это ГЗ. Это «Заин».
        - Заин, - слышу я с земли призывный голос Жанны, - Заин…
        И тут же со мной что-то происходит. Я срываюсь в штопор и падаю, падаю на ГЗ, совершая круги над ним. А потом и вовсе вхожу в пике. Я несусь, ускоряясь вниз. Земля все ближе и ближе. И я вижу у парадного входа в ГЗ знакомую фигуру, светлые волосы, развивающиеся по ветру. И я кричу:
        - Жанна! Жанна! Жанна!..
        Черный аспирант существует
        В раздумьях бродил я на следующий день по коридорам ГЗ. Вспоминал все, что удалось узнать о взрывах и пожарах в ГЗ. Пытался обнаружить хоть какую-нибудь зацепку. Ничего. Ничего. В голове крутились лишь никчемные масоны с каббалистами да Черный аспирант - Виталик…
        Никуда по редакционным делам ехать сегодня не собирался - только мысленно послал привет главному редактору. Тупо себе бродил по ГЗ, ощущая при этом, что что-то в тему крутится в моей голове, что-то там есть. Но вот, что именно, понять не мог. В конце концов, остановился прямо посреди одного из коридоров поразмыслить, пошарить по пыльным мозговым антресолям. Ничего там не обнаружил, но зачем-то принялся рыться в сумке, перебирать свое журналистское хозяйство. Диктофон. Фонарик. Записная книжка. Пара авторучек. Карандаш и резинка. Универсальный нож с набором всяких лезвий и приспособлений. Бумажки или обертки неясного происхождения, которые надо бы куда-нибудь вытряхнуть…
        Порылся в карманах. Еще одна авторучка. Коммуникатор. Деньги. Документы. Визитные карточки. Перелистал их. «Начальник службы безопасности Главного Здания МГУ»,
«Начальник службы гражданской обороны и чрезвычайных ситуаций», «Главный врач»,
«Жанна»…
        Я бесцельно вертел эту визитку в руке. Только «Жанна» и номер телефона. Ни фамилии, ни должности. А теперь и ни человека. Визитка неожиданно выскользнула у меня из пальцев и по какой-то немыслимой траектории спланировала метра на два вперед и на полтора в сторону. Она упала и пропала из вида. Как растворилась. Я нагнулся к месту, куда спланировал этот клочок плотной бумаги и не увидел, не нашел его. Мистика!
        Как и Зоя, я был уверен, что никакой мистики в природе не существует, а есть лишь один нагой материализм науки. Во имя его-то я и не поленился - достал из сумки фонарик, посветил и в очередной раз подтвердил научное торжество - увидел визитку. Она спланировала точно в щель между полом и какой-то дверцей, находящейся внизу стены коридора. В свете фонарика я видел торчащий бумажный краешек. Схватиться за него пальцами было непросто, и я достал авторучку. Нагнувшись, уже ею двинул визитку к себе, но она вдруг провернулась на месте и…пропала из вида. Черт!
        Я принялся в слепую ковырять авторучкой в щели, но безрезультатно. Скорее всего, лишь проталкивал визитку все глубже и глубже под дверцу.
        Можно было бы, конечно, и плюнуть. Что мне в этой визитке без фамилии и должности. Без человека. По имени «Жанна».
        Нет, визитка мне была дорога. Я осмотрел дверцу. Небольшая, полметра на полметра. Пройдешь мимо и не заметишь. Замерев, подставив ладонь, я почувствовал, что в щель засасывает воздух. Значит, за стеной есть какое-то вентилируемое пространство. А на дверце, отделяющей его от коридора, прямо у меня под носом - замок. И еще бумажка с чернилами. Опечатано службой безопасности. То есть лезть за дверь не стоит.
        Я разогнулся и побрел себе дальше. По коридору. Куда-то. Но, сделав несколько шагов, вернулся. Нет, визитка мне была дорога. Я оглянулся по сторонам. Никого. Вытянул из ножа одно очень полезное приспособление и через несколько секунд снял с дверцы открытый замок. Я только возьму визитку и верну его на законное место.
        За открытой дверцей было темно. И в эту темноту тут же нырнула визитка, рванувшаяся с места от мощного притока воздуха. Я протянул руку в направлении ускользнувшей бумажки, но ощутил лишь пустоту. Взялся за фонарик и осветил вертикальную шахту с железными ступенями-скобами. Да, хорошо, что не полез за дверцу без фонарика. Здесь можно запросто навернуться так, что и костей не соберешь. Не зря замок повешен.
        Еще раз оглянулся. В коридоре по-прежнему никого не было. Что ж, я влез в шахту, ступил на скользкую скобу и прикрыл за собой дверцу с пристегнутым к ней замком. Осторожно стал опускаться вниз. Шаг. Шажок. Еще один. Еще. Я спускался и замечал, что от вертикальной шахты время от времени отходят горизонтальные ходы.
        Через несколько минут ступил на твердый бетонный пол. Осветил его фонариком. Среди сигаретных бычков, фантиков, огрызков карандашей и пластиковых стаканчиков, занесенных сюда внутренним гэзэшным ветром, увидел визитку. «Жанна». Нашел. Сунул в карман и стал подниматься обратно к выходу из шахты.
        Фонарик с давно подсевшими батарейками тускло освещал стены и скобы-ступени. Но глаза, привыкшие к сумраку, стали замечать уже не только боковые горизонтальные ходы, но и небольшие решетчатые отверстия на стенах шахты. Я остановился, пригляделся и прислушался. Из одного из решетчатых отверстий пробивался свет и слышался странный шум, как будто там внутри шел дождь. Я заглянул.
        Увидел белый кафель. Воду мелкими струйками льющуюся вниз. И что-то черное.
        Я догадался по кафелю. Это же душевая комната в жилом блоке. Точно такая же есть у Зои и Лили. И я смотрю сейчас в такую комнату через вентиляционное отверстие.
        Поднялся на еще одну ступеньку вверх и, глядя оттуда, понял: черное под водой - это голова моющейся негритянки. И вспомнил, как в одну из ночей своего дежурства, когда я охотился за черным аспирантом, влюбленная парочка расклеивала по дверям разные забавные заголовки из газет. Там были и «Романтичные сибирячки», и «Гей, хлопцы!» и «Малина - негритянка». Не этой ли чистюле адресовалось? Может быть, хотя я не знал, на каком этаже в данный момент находился.
        А девушка была хороша. Это было понятно, даже глядя на нее сверху вниз. Стройная, упругая в груди и бедрах. Точно ягодка-ежевичка…
        Я чуть поднялся и заглянул еще в одно вентиляционное отверстие. В душевой комнате над книжкой склонился какой-то парень. Очень похож на зачитавшегося Кешу - днем поглощающего духовную пишу, а ночью алкающего животной или растительной.
        Я стал подниматься дальше и подумал, что было забавно найти такое же отверстие в душевую комнату Зои и пошептать в него замогильным голосом чего-нибудь типа:
        - Дважды два четыре… Зоя! Возьми корень из одного миллиарда двухсот пятидесяти миллионов семьсот сорока двух тысяч пятисот тридцати трех и сложи результат с высотой главного здания МГУ, и тогда ты узнаешь, через сколько дней…
        Ну, потом, конечно, вылезти и во всем признаться.
        От этих мыслей я развеселился, но не вовремя. Сверху вдруг раздался шум и на меня упал свет чужого мощного фонаря. Я услышал:
        - Не зря здесь замок на двери болтается… Вот он, голубчик. Сейчас возьмем.
        Следом за словами раздалось дело - стук тяжелых башмаков, уверенно ступающих на скобы-ступеньки.
        Я не знал, кто это именно собирался меня взять, но на всякий случай юркнул в боковой проход. В нем еще раз свернул и замер. Прислушался. Донеслось:
        - Куда-то ушел, гад. Наверное, в боковой проход.
        - Кто это был? Ты его разглядел?
        - Не успел. Да диггер, наверное, раз так быстро ориентируется здесь.
        - А может, террорист?
        - Поймаем, разберемся.
        Кто-то засомневался:
        - Если поймаем такого шустрого.
        А кто-то не очень:
        - Ну, если просто любопытный студент, то поймаем обязательно. Еще одного
«исследователя» из университета выгонят. Спускайся, будем параллельно боковые прочесывать.
        - Иду.
        Я услышал приближающийся объект. Ждать было глупо - в прямом туннеле спрятаться было негде - пришлось ползти на четвереньках наобум в сторону от очевидно представителя службы безопасности.
        Свернул в еще одно ответвление и уткнулся в новую вертикальную шахту. Поднялся по ней вверх по ступенькам и нашел дверцу. Обрадовался. Но дверца, конечно же, была заперта снаружи. Пришлось идти дальше вверх и в бок. И я слышал, что преследующий меня «объект» догоняет, висит у меня на хвосте. Как по запаху идет. Наверное, ему частенько здесь прогуливаться приходиться.
        Все мои попытки оторваться были бесполезными. С непривычки я стал уставать. В вертикальных шахтах ноги мои проскальзывали на неудобных скобах-ступеньках. Я пару раз срывался, повисая на руках. Неприятно.
        А преследователь все приближался и приближался. Он уже чувствовал меня и даже крикнул:
        - Хватит уже бегать. Стой, тебе говорят.
        Нет, объясняться со службой безопасности не входило в мои планы. Поверит ли их начальник, что я полез за визиткой? Придется подключать знакомого мне начальника отделения милиции капитана Капустина, чтобы выручал. Но встанет ли он, действительно, на мою сторону? Вопрос…
        Как только увидел догоняющий свет фонарика, я еще раз свернул в боковой коридор. Потом перебрался в еще одну вертикальную шахту. Нога моя в очередной раз соскользнула со скобы, и я в очередной раз чуть было не сорвался в безразмерную темь. Надо остановиться и, если не отдохнуть, то хотя бы отдышаться. Я облокотился на стенку, которая вдруг поддалась и провалилась. Лишившись опоры, провалился и я. В падении подумалось: сгнила, видимо, старушка-стенка-то. Как грохнусь сейчас этажей так с…
        Но падал я совсем недолго и приземлился неожиданно мягко. Стена, сквозь которую я провалился, бесшумно вернулась на место. Галлюцинации, подумал я. А на самом деле уже разбился ведь. Лежу себе на бетоне отбивной котлетой.
        Однако тут же засомневался галлюциногенному предположению, так как услышал прямо из-за стены уже знакомый, но приглушенный голос:
        - Куда же он девался, гад!
        И потом еще один:
        - Что, упустил?
        И ответ:
        - Здесь, здесь где-то он должен быть.
        Я лежал на чем-то мягком и старался не шевелиться и не дышать. Не дышать все же не удавалось, но я был тих. Очень тих. Тих и устал. Я лежал, лежал и… уснул.
        Не знаю, сколько проспал. Но, проснувшись, не мог понять, где я и почему так темно. Потом вспомнил. Прислушался и подумал, что преследователи наверняка устали меня ждать на этом месте и передислоцировались. Нащупал сумку, которая висела на шее. Достал из нее фонарик. Посветил перед собой. На меня смотрел пустыми глазницами череп.
        Я не испугался. Расследуя различные дела, доводилось проводить время и в моргах, и при эксгумации старых могил. В голове лишь возникли естественные вопросы: Где я? Чей это череп? Настоящий? Или учебная имитация?
        Я поводил фонариком и обнаружил лежащим себя рядом не с отдельным черепом, а с прекрасно сохранившимся человеческим скелетом, покрытым обветшалой одеждой.
        Посветил по сторонам. Небольшая комната. В ширину и длину такая же, как Зоина. Но в высоту не более полутора метров. Я поднялся на ноги и не смог разогнуться. Свет фонарика нашел выключатель на стене. Я щелкнул - вспыхнул свет в углу. Чудненько! Осмотрелся.
        Скелет лежал на матрасе. Матрас на ковре, покрывающем пол всей комнаты. Вот почему я так мягко приземлился.
        В одном конце комнаты как бы жилая часть - матрас, подушка. Посредине у стены напротив двери - стол со стульчиком, книжные полки с книгами. В дальнем конце умывальник и унитаз. Все удобства!
        Воздух в комнате был свежим. Помещение вентилировалось. Увидел отверстия, через которые поступал воздух. И дверь, через которую поступил я.
        Вентиляционные отверстия были забраны мелкой решеткой. Догадался, что это, должно быть, от крыс и мышей.
        Я приложил ухо к двери. Прислушался. Нет, преследователей за стеной точно уже не было. Нажал на рычаг и дверь, имитирующая часть стены, беззвучно открылась. Я выглянул в шахту - никого.
        Снова бесшумно закрыл дверь. Выходить отсюда все-таки еще было, наверное, рановато. Вдруг преследователи где-нибудь снаружи у дверцы шахты караулят. И, конечно, стоило осмотреть эту странную комнату повнимательнее.
        Для начала я исследовал скелет. Сколько ему лет, и когда умер его обладатель, было непонятно. Судя по бороде и одежде - это явно мужчина.
        Рядом со скелетом настольная лампа. Хотел с ее помощью добавить света, но, щелкнув выключателем, понял - не работает. Наверное, лампочка перегорела.
        Под рукой скелета - толстая тетрадь. Тихонько вытянул ее, раскрыл на первой странице и увидел надпись «Мой личный дневник». Конечно, тут же принялся читать, отойдя под лампу верхнего света:

«Я, Алексей Горлачев, родился в 1931 году в степном крымском городе Джанкой. С детства любил читать. После школы хотел учиться дальше, поступить в институт, но с такой-то анкетой… Мой отец был арестован и признан врагом народа за то, что подобрал на обочине упавший с какой-то машины мешок, в котором было несколько килограммов пшена. Он принес его домой и досыта накормил семью. Один из соседей, которого угостили на радостях, донес о присвоении социалистической собственности в органы. Отца не спасло ни членство в партии, ни выслуга лет на пролетарском предприятии. Видимо, он умер в лагере, где-то в Забайкалье. Последнее письмо было оттуда.
        Мать скончалась от болезни. Судьбы своих сестер и братьев не знаю, так как был распределен в детский дом отдельно от них, и сколько в последующем ни искал - бесполезно.
        Школу закончил с хорошими оценками, но с такой анкетой даже не стал пробовать поступать в ближние институты, поехал в Москву. Думал, что там народу больше и на анкеты внимания обращают меньше. Ошибся. Мои документы нигде не приняли. Скитался по Москве, ночевал, где придется, ел, что придется. Думал, что, как и отец, попаду в лагерь…

…
        Семен Воркутин - такой же скиталец - предложил мне устроиться строителем в Управление строительства Дворца Советов. Он слышал, что там нужны люди и платят хорошо, и общежитие дают. Мы пошли, но строительство оказалось законсервировано. Но нас все равно взяли на другой объект - на строительство Храма науки на Ленинских горах.
        Мы с Семеном работали сначала подсобными рабочими. Потом арматурщиками. Работа была физически тяжелая, но интересная. Мы все поднимались и поднимались вместе со зданием вверх. Частенько после работы с другими ребятами собирались на берегу Москвы-реки и смотрели на свой труд, с каждым днем становившийся все красивее и величественнее.
        Своей работой я заслужил доверие мастера, и он даже провел меня на самую верхотуру - в шпилевую часть здания. Там была вооруженная охрана, но меня вместе с мастером пустили. Так я смог прогуляться внутри колоса, обрамляющего звезду, и постоять на балконе на самой звезде. Высота - жуть! Шпиль под ногами покачивается. Но какой вид!

…
        В один из дней вызвали в Управление, стали расспрашивать про прошлую жизнь, документы перетряхивать. И Семена Воркутина тоже вызывали. Потом три дня заставили работать по две смены подряд, да еще и чистить, выметать строительную территорию. После этого дали на два дня отпуск и велели в эти дни обязательно на работу не выходить. Оказалось, сам Сталин собирается приехать проверить стройку, и всех не особо благонадежных во временный отпуск отстранили.
        Мы сходили с Семеном в Центральный парк культуры и отдыха, на каруселях покатались, мороженого поели. А с девчонками как-то не познакомились.

…
        А напрасно нас в отпуск отправили в рабочую смену. Сталин, оказывается, ночью на контроль приехал, когда его уже не ждали. Сторожа одни его встречали…

…
        А не зря, ведь, Сталин так боится. Сегодня всех по очереди вызывали в управление, выпытывали, где был, что делал прошлой ночью. Говорят, что вроде как покушение было на вождя. Его охрана на даче в Кунцево нашла на дорожке винтовочную пулю. По баллистической экспертизе выяснилось, что она прилетела с нашей стройки.

…
        Для нас с Семеном обошлось. Оказывается, при смене караула кто-то из охранников, нечаянно, нажал на курок винтовки, в стволе которой оказался боевой патрон. Пуля улетела в сторону дачи Сталина и долетела, упала на дорожку на излете…
        Солдата взяли в оборот…

…
        Снова трясут. Кто-то из спецотряда строителей то ли упал с высоты, то ли улетел на самодельном планере. То ли живой остался, то ли нет. Непонятно. Но трясут…

…
        Семен заболел сильно, и его положили в больницу. Плюется кровью. Говорит, и раньше болел - с голодухи здоровье в детстве было слабым, а скитания и строительная жизнь совсем его подорвала. И он рассказал мне на ухо, что задумал после окончания строительства устроить, наконец, себе приличную жизнь. По его словам, на одном из верхних этажей корпуса общежитий строители по ошибке одну из комнат сделали ниже в высоту, оставив над ней пустое пространство. Там получилась почти обычная комната, только пониже. От греха подальше начальству ничего не сказали и замуровали это помещение. А Семен потом сделал в нее тайную дверь, которую незаметно снаружи. И проводку электрическую, и вентиляцию, и даже канализацию провел. В этой комнате и хотел жить после окончания стройки Семен, но разболелся до смерти. Вот мне и завещал:
        - Живи, - говорит, - Леша, за себя и за меня, Семена Воркутина, строителя без московской прописки…
        Жить я там не собирался. Думал, что когда-нибудь для меня найдется и нормальная комната в общежитии Храма науки. Очень мне хотелось поступить в Университет, который я сам строил…

…
        Умер Сталин…

…
        Стройка кончилась. Пойду на завод…

…
        Меня, как передовика производства и в связи с осуждением культа Сталина, приняли на рабфак, и я поступил в МГУ на филологический факультет. Я просто счастлив! Я безумно счастлив! Я живу в том здании, которое строил. Я учусь в его аудиториях! Я занимаюсь такой чудной наукой - словами, которые порой сильнее любого фундаментного железобетона, крепче любой металлической арматуры…

…
        Я учусь. С таким удовольствием учусь. Надо столько много читать. Но как же странно, что читать - это обязанность. Нет, каждый день я с удовольствием читаю, читаю, читаю-перечитываю: Гомера, Кальдерона, Жуковского, Пушкина, Мольера, Карамзина, Белого, Мандельштама…

…
        Я живу между комнатой, аудиториями и библиотекой. Таскаю туда-сюда огромные стопки книг. Но это не в тягость. Это огромное наслаждение читать, читать, читать…

…
        На каникулы все разъехались по домам. А мне некуда ехать. И не хочу. Я хочу читать и читать: Золя, Тургенева, Диккенса, Салтыкова-Щедрина, Бальзака, Гоголя, Короленко…

…
        Вызывали в „комнату без номера”:
        - Вы очень перспективный, толковый студент. Не сомневаемся, что несмотря на некоторые анкетные данные, идеологически выдержанны и готовы помочь своей стране.
        - Конечно, - подтвердил я.
        - Вот и договорились. Время от времени мы будем встречаться, и вы будете рассказывать, что и кто из ваших друзей, соседей и однокурсников говорит о нашем социалистическом строе, о линии партии и правительства…
        Я растерялся и даже не нашелся, что ответить. А мне дальше:
        - А мы такому сознательному товарищу поможем вступить в коммунистическую партию.
        Конечно, я не собирался становиться стукачом, доносить на своих товарищей. Но понимал, что так просто от таких предложений не отказываются. Но, кажется, нашелся:
        - К сожалению, я еще не готов, не созрел для партии.
        - Самокритичность это хорошо. Но вы подумайте хорошенько. Нам такие люди нужны…
        Я вышел и постарался забыть об этом разговоре.

…
        И еще один новый учебный год. Я познакомился с Мариной. Она тоже филолог. Только она любит больше отечественных писателей, Марина без ума от Достоевского, Толстого, Бунина. А я вот открыл себе Лоренса Стерна - английского романиста. Очень, очень интересный писатель:

„Был прекрасный тихий вечер в самом конце мая - малиновые занавески на окне (того же самого цвета, что и полог у кровати) были плотно задернуты - солнце садилось и бросало сквозь них отблеск такого теплого тона на лицо хорошенькой fille de chambre - мне показалось, будто она краснеет - мысль об этом бросила меня самого в краску - мы были совершенно одни, и это обстоятельство навело на мои щеки второй румянец прежде, чем с них успел сойти первый…”

…
        Я много работаю с книгами. У меня есть Марина. Что еще нужно? Чтоб учеба не кончалась…

…
        Почти не пишу в дневник. Свободного времени нет. Когда нет занятий, то у меня есть Марина…

…
        Как летит время. Мы уже старшекурсники. Скоро?…

…
        Меня снова вызвали в „комнату без номера”:
        - Хотите нам что-нибудь рассказать?
        - Да нечего, вроде, все мои товарищи морально устойчивы, идеологически выдержанные…
        - А, может, расскажете какой-нибудь политический анекдот.
        - Какой это политический?
        - Ну и с тех, над которыми вы смеетесь, когда собираетесь в комнате у Василия Горелого?…
        - Что-то я таких не припоминаю.
        А мне зачитывают из лежащего на столе листочка:
        - Вот этот, например, „Хрущев посетил свиноферму. Свиньи: "Хру… хру… хру… ". А он своим сопровождающим: «Кормите лучше, чтобы полностью выговаривали»…”. Припоминаете?
        - Нет.
        - А этот? „Хрущев послал новый сорт советской колбасы на анализ за границу. Оттуда пришел ответ: «Господин Хрущев, в вашем кале глистов не обнаружено»”. Знакомо?
        - Нет.
        - Тогда, может быть, вы слышали этот: „Хрущев посетил свиноферму. Редакция
«Правды» обсуждает текст подписи под фотоснимком, который необходимо поместить на первой странице. Отвергаются варианты «Товарищ Хрущев среди свиней» и «Свиньи вокруг товарища Хрущева». Окончательный вариант подписи: «Третий слева - товарищ Хрущев»”. Вспомнили? Кто его рассказывал?
        В нашей компании не так много народа. Все хорошие ребята. Неужели кто-то из них доносчик? Вася Горелый, Андрей Важнов, Миша Коровин, Валя Кочаев…
        - Честно говоря, я как-то не помню, чтоб кто-то вообще рассказывал политические анекдоты.
        - А вы вспомните, вы ведь в аспирантуру собираетесь поступать…
        - Откуда…
        - Мы все знаем. Ведь собираетесь же в аспирантуру?
        - Собираюсь.
        - Вот и подумайте над тем, о чем мы говорили во время нашей первой встречи…
        Я старался не думать…

„Мне показалось странным, что нищий назначает размер милостыни и что просимая им сумма в двенадцать раз превосходит то, что обыкновенно подают в темноте…”».
        Я оторвался от дневника. Потом еще раз перечитал имена и фамилии друзей Алексея Горлачева: Вася Горелый, Андрей Важнов, Миша Коровин, Валя Кочаев… Андрей Важнов, Андрей Важнов… Эта показалась мне знакомой. Где я мог слышать ее? И вроде бы совсем недавно.
        Не вспомнил, и продолжил читать:

«Сколько еще остается непрочитанного, непонятого. Да, я хочу, хочу учиться дальше…

…
        Ура! Мы с Мариной поступили в аспирантуру. Теперь я буду настоящим ученым. Тема мой будущей диссертации „Лоренс Стерн. Сентиментальное путешествие, как литература
21 века”. В аспирантуру поступили и Вася Горелый, и Андрей Важнов…

…
        Меня снова вызывали в „комнату без номера”:
        - Поздравляем с поступлением в аспирантуру.
        - Спасибо.
        - А ведь это мы вам помогли, рекомендовали.
        - Спасибо.
        - Надеюсь, мы найдем общий язык…
        Не думаю…

…
        Вызывали еще два раза. Я ничего не говорил Марине. Она увлеченно работает над своей диссертацией по „Запискам из мертвого дома” Достоевского. Мы собираемся расписаться…

…
        Во время выборов в комитет комсомола я выступил на собрании. Мне было дико, что нашим идейным вожаком может стать нелучший студент - бывший троечник, неожи данно защитивший диплом „на пять” и неизвестно как поступивший в аспирантуру:
        - Ему же учиться надо день и ночь, чтобы выйти на приемлемый научный уровень знаний, а не общественными делами заниматься…

…
        На дне рождения у Васи Горелого мы распили бутылку шампанского. Через день почему-то ради меня одного собрали всех аспирантов и объявили, что я веду развратный образ жизни, встречаюсь с девушками и не женюсь, распиваю спиртные напитки и таким образом пропагандирую западный образ жизни изучаемого мною Лоренса Стерна и тем самым подрываю высокие нравственные устои нашего социалистического общества:
        - Исключить из университета…
        Я пытался возражать:
        - Но при чем здесь Лоренс Стерн? Его любил сам Толстой, а Лермонтов, Лермонтов учился у него стилю…
        В пустоту… Ужасно, ужасно…
        Никто не сказал и слова в мою защиту. Даже мои друзья. Но я ни на кого не обижался. Никто не хотел защищать „отщепенца”, чтобы не стать, таким образом, следующим…

…
        Хочу поговорить с Мариной, но она избегает меня. Наконец, поймал ее в коридоре, но разговора не получилось. Она сказала, что ее чувства ко мне были трагической ошибкой:
        - Я люблю Андрея Важнова. Это мой идеал мужчины…
        Я вспомнил, Андрей мне всегда завидовал из-за Марины. Я думал по-доброму. Но не ему ль теперь во многом обязан своим положением? У меня нет доказательств, чтобы подозревать его в доносительстве…

„Граф со всеми своими домочадцами, очевидно, собирался на этот день в Париж, и Ла Флер условился с девушкой и еще двумя или тремя слугами графа погулять по бульварам.
        Счастливый народ! Ведь он живет в уверенности, что, по крайней мере, раз в неделю может отрешиться от всех своих забот; может танцевать, петь и веселиться, скинув бремя горестей, которое так угнетает дух других наций”».
        Я еще раз перечитал фразу «Я люблю Андрея Важнова». И вспомнил, точно вспомнил, где уже слышал эту фамилию. На экскурсии. На экскурсии вокруг ГЗ гид Vera Semenova упоминала некоего парторга Важнова, в перестроечные годы уехавшего за сладкой жизнью в Америку. Уж не тот ли самый? Очень даже может быть. Интересно было бы узнать, один он свалил за колбасой и джинсами или со своей идеологически выдержанной соратницей Мариной? Впрочем, лежащему здесь Алексею теперь это уже без разницы…
        Продолжил читать:

«Я потерял Марину, но не хотел терять университет.

„Почти по пятам за мной поднялся хозяин гостиницы, вошедший ко мне в комнату сказать, чтобы я искал себе другое помещение”.
        Да, меня выселили из общежития, но я вспомнил про тайную комнату Семена Воркутина. Нашел ее и поселился там. И никаких особых затруднений по жизни в этой комнате не испытываю. Еду нахожу в столовой и буфетах, там всегда что-то вечером остается. Одежды хватает той, что студенты по мере изношенности выбрасывают или оставляют при переездах. Мне в ней на свидания не ходить. Даже если что-то в моей жизни изменится, я больше никогда не влюблюсь. Я не думал раньше, что близкий человек может так легко предать.
        Да, собственно, что может измениться в моей жизни? Я не хочу ее менять. Меня все устраивает. Крыша над головой есть. Днем по шахтам и коридорам вентиляции я пробираюсь к учебным аудиториям, слушаю через окошки интересные для себя лекции, как бы присутствую на семинарах и даже на конференциях. В библиотеке по ночам я беру все книги, которые мне нужны, работаю с ними у себя в комнате. Я даже публикую статьи о Стерне, посылая их в научные журналы с адреса одной действительно существующей комнаты ГЗ, хозяева которой редко заглядывают в почтовый ящик. Я за них проверяю его каждый день.
        Мне незачем покидать это здание, здесь у меня есть все, что нужно для работы. И я не только работаю. Смотрю фильмы в кинозале, смотрю представления и спектакли во внутреннем театре. По ночам купаюсь в бассейне.
        Больше всего мне нравится ходить в музей землеведения, что под самым шпилем ГЗ. Странно: музей землеведения, а находится на самом верху. Но, впрочем, главное, как там интересно. Если бы я, как и все, мог пользоваться лифтом, то посещал бы этот музей каждый день. Все-таки взбираться на тридцать этажей по лестнице нелегко.
        А оттуда и лучший вид на Москву. Все, как на ладони: и Лужники, и ЦПКО, и Кремль… И чего только нет в самом музее. Я часами хожу по нему с фонариком. Вот настоящие метеориты в 100 грамм и в 40 килограмм, деревья со следами воздействия Тунгусского метеорита от 30 июня 1908 года…
        Я почти заучил весь музей на память. Стоит подумать о нем, закрыть глаза, и вижу здоровенные блоки каменной соли. И окаменелое дерево, как огромный драгоценный камень. Черный и бурый уголь, сланцы, нефть, медная, свинцовая и марганцевая руды…
        Вот простой кварц, куски вулканической лавы, обманное золото и настоящее, красавец пирит, амазонит, агат, горный хрусталь, аметист, опал, яшма, малахит, топаз, ураноносная жила, платина, изумруд, лунный камень, аквамарин, нефрит, кошачий глаз…
        А это сталактиты и сталагмиты. И у меня, кажется, в комнате растет один сталактит в углу из-за просачивающейся откуда-то воды…
        На другом этаже разные почвы: бурозем, желтозем, краснозем, чернозем… Разбросаны они по всей России матушке, по всему миру…
        Вот дары моря: черные курильщики, огромный моллюск, наутилус, морские ежи, трилобиты, брахиподы, кораллы - белые, красные, ветвистые и трубчатые, зуб кашалота, ракушки: стромбус бойцовый, цимбиум Нептуна, цифома горбатая, мурекс цветоносный…
        И вот любимый макет океанского атолла - пальмы на островах. Я смотрю на атолл и думаю, что вот туда все-таки стоило бы как-нибудь выбраться из ГЗ…
        Иду дальше. Судак обыкновенный, сельдь волжская, осетр русский, минога речная…
        Тираннозавр и коритозавр, императорский пингвин в полный рост с огромным яйцом у ног, кости носорога, слона, бизона, череп мамонта с бивнями, стопа перовобытного человека, стоянка первобытного человека с землянкой почти как у меня, зуб мамонта, акулы, китовый ус, наконечники стрел и копий, древнее рубило, крокодил нильский, суслик реликтовый, кабан, лемминг, песец, ондатра, бобр, северный олень, лось, броненосец, нутрия, тушканчик, варан, агама, степная черепаха, степной кот, лесной кот, рысь, тонкопалый суслик, еж ушастый, сайгак, хомяк, соня лесная, бурундук сибирский, тюлень обыкновенный…
        Птицы: цапля, золотистая ржанка, белолобый гусь, свиристель, грач, коростель, жаворонок, соловей, чибис, фазан, удод, пеночка весничка, чиж, щегол, чирок-свистунок, зяблик, орел-карлик…
        Обычно я долго стою у бабочек: желтушка степная, галатея, мелеагр, перламутровка латония, перламутровка пандора, совка маместра, бархатница фрина, гермона, траурница, червонец огненный…
        Какой прекрасный мир!..

…
        Да, я живу и работаю, как мой любимый Лоренс Стерн, проведший десятилетия в уединении, чураясь человеческой суеты. А когда я смотрю на своих соседей через вентиляционные отверстия, то думаю, а какая между нами, собственно говоря, разница? Я живу практически в такой же комнате. Так же учусь, работаю, отдыхаю. Они могут передвигаться по городу? Могут общаться? Но я вижу, что очень многие из них, имея такую возможность, ею не пользуются. Сидят с книжками в своих комнатах. Они такие же научные пленники ГЗ, как и я…

…
        Через вентиляционное отверстие видел идущих по коридору ГЗ Марину и Андрея Важнова. Они держались за руки. Он был счастлив. И она, кажется, тоже счастлива. Он - в костюме с галстуком. Она в красивом платье. Раньше у нее такого не было. Какое светлое будущее ждет их. Защитят диссертации, станут настоящими учеными. Будут заниматься любимой работой. Получат от государства квартиру. Купят автомобиль «Москвич» и будут ездить на выходные на дачу в Подмосковье. А в отпуск поедут в Сочи. Или в Анапу. Родят детей, уйдут на пенсию и будут тихо и спокойно воспитывать внуков, вывозить их опять же на дачу, в Сочи или Анапу.
        И я бы так мог…

…
        Время от времени я натыкаюсь на кого-нибудь в коридоре, а то и ночью в бассейне. Наверное, очень бледный, потому что от меня шарахаются, как от приведения. И одежда у меня не очень. Да и стригусь, и бреюсь я редко. Нет особой нужды.
        Охрана, по-видимому, что-то подозревает. Стали чаще по шахтам лазить. Даже пару капканов на медведя нашел. Ясно, что в ГЗ медведи не водятся. Охотятся на меня, не иначе. Надо быть осторожнее…

…
        Уже несколько раз преследовали, но поймать меня здесь невозможно. Никто не знает лабиринтов ГЗ лучше, чем я, и никто не может передвигаться здесь так быстро, как я.

…
        Такой необычно тихий вечер. Только начал засыпать, как услышал странный звук из трубы, через которую мне идет воздух снаружи. Кто-то с верхних этажей выбросил будильник в окно. Он долго летел, звеня. А потом крякнул в последний раз. Кто-то закончил учебу…

…
        В шахте сломалась ступенька, я сорвался и повредил ногу. Похоже это серьезно. Нога сильно опухла и болит. Раньше мне хватало отпростудных лекарств, которые я находил в аптечке медпункта, но сейчас мне, наверное, нужно в больницу…

…
        Нога распухла до каких-то невероятных размеров. Я не медик, но это, наверное, гангрена. Значит, нужно в больницу. Придется раскрыться. Не хочу…

…
        Конечно, нужно идти сдаваться. Но уже нет сил двигаться даже по комнате. Я и пишу-то с трудом…

…
        Похоже, мое сентиментальное путешествие заканчивается. Поневоле…

…

„Что же касается испанских дам - за них я ни капельки не тревожусь”…».
        Это была последняя запись. Я закрыл дневник и еще раз глянул на скелет. Значит, черный аспирант действительно существовал. Существует…
        Просмотрел томики на полках. Нашел любимую книгу Алексея Горлачева - стерновское
«Сентиментальное путешествие». На столе обнаружил папку. В ней, по-видимому, диссертация этого «черного аспиранта». Полистал и закрыл. Надо бы показать ученым сей труд, написанный с такой очевидной любовью. Может быть, там действительно есть что-то очень важное, какое-нибудь научное открытие, о котором до сих пор никто не знает. Да, надо показать, чтобы хотя бы после смерти Алексей Горлачев был восстановлен в своих человеческих и научных правах.
        Я немного посидел у стены в раздумьях и вдруг почувствовал, что страшно хочу есть. Глянул на часы - да, пора бы уже пообедать-поужинать, съесть какого-нибудь судака обыкновенного. Да, что там, я бы и от тонкопалого суслика или даже от трилобита не отказался.
        В углу стояли какие-то консервные банки, но я, конечно, не решился это есть - сколько уже им лет.
        Приставил ухо к внешней двери. Да, преследователи наверняка уже махнули на меня рукой. Смело вылез из комнаты наружу и стал искать выход из шахты. Постоянно оборачивался, стараясь не забыть путь к комнате, в которую еще обязательно вернусь.
        Несколько раз натыкался на дверцы, выводящие в коридоры. Но все они были заперты снаружи. Пришлось спуститься до упора вниз и искать выход в нижних боковых проходах.
        Неожиданно забрел в какой-то большой, высокий освещенный коридор. Шел по нему, уже не таясь. Настолько устал. Увидел вдруг перед собой фигуру, которая хрипло сказала:
        - Привет.
        Я ответил:
        - Привет.
        Фигура приблизилась вплотную, от нее пахло рабочей робой и недавно принятым на грудь. Обладатель всего этого осмотрел меня и произнес:
        - Я электрик, а ты кто: диггер или террорист?
        Выбор у меня был небогатый:
        - Диггер. Заблудился вот.
        - Хреновый диггер, - приговорил электрик. - Ладно, пошли…
        Он провел меня по очевидно хорошо знакомым ему коридорам и отпер железную дверь:
        - Гуляй, диггер…
        Я вышел в яркий свет. Оказался совсем недалеко от отделения милиции. Поднявшись по лестнице, немного прошел и уткнулся в знакомую уже доску объявлений. И тут же вспомнил. «Это случится 15 февраля…» Точно, я здесь видел эти слова. На этой доске. Прежде, чем услышал их от парня, спорившего с каббалистами. Может быть, это объявление все еще здесь.
        Впрочем, надежд на это было немного, так как на глаза попадали сплошь и рядом лишь совершенно новые сообщения:

«Нужно „„Введение в квантовую теорию поля” Пескина“

«Ищу книгу Жегалкина»

«Фотоальбомы: за или против?»

«Круглый стол „Перспективы молодых ученых. Получение Грантов Президента РФ”»

«Нужна работа?»

«Караоке конкурс»

«Комната на окраине Москвы бесплатно на год и более!»
        Но вот и то, что я ищу. Почти то, что я ищу:

«Это случится 10 марта…»
        Я перечитал. Нет, не ошибся. Именно 10 марта, а не 15 февраля. Но 15 февраля уже было. И случилось. Страшное. Убийство. Жанны…
        Значит, это новый прогноз. И 10 марта снова случится что-то. Снова что-то серьезное? Что именно?
        Это, очевидно, знает только тот, кто повесил это объявление. Но я знаю, кто его повесил. Без сомнения, тот самый парень, что спорил с каббалистами. Худощавый. Высокий. В майке с надписью «Magic of» неразборчиво.
        Но как найти его? Я оглянулся вокруг. Может, он только что прошел мимо. Может, он сидит где-то рядом в учебной аудитории. Может, даже живет где-то совсем рядом с Зоей и Лилей. Может, да. Может, нет.
        Кто поможет мне здесь в ГЗ? Начальник службы безопасности отказался. От приветливого капитана Капустина проку пока маловато. Никакой информации не получил я до сих пор и от ректора. Так что надеяться приходится только на свои силы.
        Увидев в гэзэшном зеркале себя такого грязного после путешествия по вентиляционным шахтам, не решился в таком виде идти к Зое. Я позвонил ей и поехал домой. По дороге перекусил какими-то пирожками, дремал и думал о том, что завтра же начну ремонт квартиры. Представил, как приведу после его окончания домой Зою, и чуть не проехал свою остановку…
        Теория Макарова
        Я мотался по редакционным делам и в свободное время начал потихоньку заниматься ремонтом квартиры. И еще ждал 10 марта. Надеялся, что новое происшествие, которое должно случиться в этот день, выведет меня на magic-парня, который знал, что что-то случится 15 февраля, который знает, что что-то произойдет 10 марта.
        Зоя занималась своей диссертацией. Лиля… Лиля пропала из ГЗ. После того как в один из вечеров в прихожую, знакомо постучавшись, вошел Виталик. Сказал:
        - Лиля?
        - Да, - откликнулась она из комнаты.
        - Можно войти?
        - Нет.
        - Что ж, - Виталик сделал паузу, а потом заговорил быстро, громко и как бы уже отчаянно. - Лиля, я любил тебя. И я люблю тебя. Люблю тебя. Знаю, что19 мая у тебя свадьба. Но я, я не верю, ты слышишь, я не верю, что ты любишь Волосенко. Не делай ошибку. Не делай несчастной себя и не делай несчастным меня. Давай начнем все заново…
        Лиля не отвечала во все прежние подобные визиты Виталика. Но сейчас сказала:
        - Поздно, Талик, слишком поздно. Уже ничего нельзя изменить…
        - Нет, - в голосе Виталика звучала решимость. - Не поздно. Позвони, скажи им, что ты любишь другого. Что все отменяется…
        - Я не могу.
        - Ты можешь. Если любишь…
        - Если любишь… - громким вздохом отозвалась Лиля.
        - Если любишь, - повторил Виталик. - Если не любишь, нет смысла…
        - Я не знаю… Я не знаю…
        Виталик, видимо, пошел ва-банк:
        - Еще есть время подумать, решить. Я люблю тебя, я жду тебя. Сегодня, завтра, послезавтра… И 19 мая я буду ждать тебя возле ЗАГСа, буду стоять возле такси. Посмотри на меня прежде, чем войти и стать женой нелюбимого. Посмотри на меня, и если любишь, мы тут же уедем в другой ЗАГС, подадим там заявление, поженимся и будем счастливы… Будем счастливы, а не так как сейчас…
        Лиля ничего не ответила, и Виталик ушел, повторив на прощание:
        - 19 мая я буду ждать тебя возле ЗАГСа, возле такси… Я буду ждать…
        Дверь за Виталиком закрылась. Лиля не заплакала, как обычно, но зарыдала… А потом, потом уехала, как сказала Зоя, к Волосенко. Там ее ждали всякие предсвадебные заботы…
        Дни шли. Я мотался по редакционным делам и в свободное время потихоньку занимался ремонтом квартиры. Мотался и занимался. Мотался и занимался. И ждал 10 марта. А что мне еще оставалось?
        В один из дней, соскучившись по Зое, сорвался с работы пораньше, но, примчавшись в ГЗ, обнаружил вместо нее записку: «Не дозвонилась. У меня срочная встреча с научным руководителем». Ох, уж мне этот научный руководитель. Фраер еще тот - трое детей, а с аспирантками заигрывает будь здоров. Но я не ревновал Зою. Почти. Я лишь жалел, что время, которое мог бы провести с ней, придется теперь растрачивать в одиночку.
        Впрочем, задумался, а не пора ли еще раз навестить убежище черного аспиранта? Прошло уже несколько дней, и служба безопасности вряд ли пристально охраняет ту самую шахту. Иду.
        На этаже нашел знакомую дверцу, которую указала мне визитка «Жанна». Эх, Жанна-Жанна… Замок на дверце сменили. Но новый я открыл так же легко, как и старый. Спустился в шахту. Нашел горизонтальный ход, в который углубился, убегая от охраны, а вот дальше вспоминать и продвигаться было сложнее. Сколько всего раз я сворачивал? На сколько ступеней поднимался и спускался?
        Вроде бы проходил вот здесь. А вроде бы и не проходил. И поставить метку на двери к черному аспиранту я ведь не мог, чтобы другие не обратили на это место внимания. Ухожу все дальше и дальше от дверцы в шахту.
        Нет, здесь точно не был - тошнотворно пахнет едой. Наверное, это труба вентиляции из студенческой столовой. Вернусь…
        А здесь, вроде бы, был. Такая скользкая ступенька. А вроде бы и не был…
        Налазился я до полного изнеможения, напирая плечом на стену то там, то там, то там… Но нигде рычаг не срабатывал, и дверь в комнату «черного аспиранта» не открывалась. Чем дольше я плутал по бесконечным горизонтальным и вертикальным лабиринтам, тем яснее понимал, что мне не найти эту комнату вновь.
        Не найти. Эта мысль меня не грела. Я даже забыл о службе безопасности. Я был в ярости. Потерял. Потерял и комнату и без того потерянного человека. Потерял еще раз и его самого, и его научный труд. Черт!
        - Ты откуда? - испуганно смотрела на меня Зоя, когда я пришел среди ночи измученный и грязный. Вот ведь, устал настолько, что даже забыл о том, что мой вид может вызвать вопросы.
        - Оттуда, - только и сказал я, указывая неопределенно вниз. А может быть вверх.
        Я не стал рассказывать ей историю про Алексея Горлачева. Что ж еще и ее расстраивать. А вдруг мне все-таки удастся найти его комнату снова. Вот тогда все объясню. И, может быть, даже свожу Зою в ту комнату. Пусть почитает диссертацию черного аспиранта. Оценит.
        Но это все потом. А сейчас в душ и спать. Спать…
        Комнату черного аспиранта я так и не нашел ни со второй, ни с третьей попытки. Зато обнаружил magic-парня. Помог случай.
        В один из дней мастер-плиточник, занимающийся в моей квартире ремонтом, в обозначенное время на рандеву не явился. И, надо же, Зое как раз опять выпало свидание с ее научным руководителем. Я снова оказался в ГЗ предоставлен самому себе. Уныло поплелся пожевать в столовую. Рассеянно ковырялся в как бы мясе. Даже не заглядывал в меню, чтобы найти забавные опечатки, которых там обычно было полным-полно: «салат с ябломками», «гуженина по-польски», «кака на молоке»…
        Что-то мне было совсем не до смеха…
        Неожиданно услышал:
        - Привет, - на меня смотрела веснушчатая Рита. - А где Зоя?
        - У нее свидание с научным руководителем.
        - Бывает, - успокоила Рита. - Будет скучно - заходи к нам. У нас сейчас Сережка на гитаре играет. Виталик-то куда-то запропал. А я вот за пирожками забежала. Уже подтянулись Маша, Христо, Панайотис, Тони, Дина, Джибути… Кешу поймала по пути, как всегда, голодного, зазвала - накормим его. И ты приходи…
        - Спасибо за приглашение. Постараюсь.
        Веснушчатая упорхнула. Но без Зои мне не шлось. Я продолжал рассеянно ковыряться в как бы мясе.
        Напротив меня за стол сел парень. Тоже что-то начал жевать. Я смотрел сквозь него. Но через какое-то время взгляд мой сфокусировался на надписи, что украшала его майку - «Magic of». Я понял вдруг, что это Его майка, это Его фигура. Поднял взгляд. Да, это была Его голова. И это был Он. Пожелал Ему:
        - Приятного аппетита.
        - Приятного, - отозвался он, и это был Его голос.
        Я улыбнулся:
        - А ведь мы встречались.
        Парень пожал плечами:
        - Может быть. На занятиях…
        - Нет.
        - В спортзале? Тоже восточными единоборствами увлекаетесь?
        - Нет, мне как-то ближе наше отечественное самбо… А виделись мы не в спортзале - на собрании каббалистов.
        Тут и он улыбнулся:
        - А каббалисты… - поднес ко рту ложку. - Да, я там был пару раз. И вы, что тоже каббалист?
        - Нет, - покачал я головой. - А здорово вы их тогда разнесли. Просто в пух и прах.
        - Да? - он, похоже, искренне обрадовался похвале. - Они того стоят. Невежи. Думают, что что-то понимают в числах.
        - А еще и другим головы морочат, - поддакнул я.
        Парень на это мотнул головой:
        - Убить их, честное слово, мало.
        Пришлось продолжать в том же духе:
        - Я вот хотя математикой и интересуюсь, а не очень ее понимаю. Но и других не учу.
        Парень одобрительно кивнул:
        - Правильно делаете. Математика - штука сложная. И, тут вы правы, жутко интересная… Тоже у нас в универе учитесь или уже преподаете?
        - Нет, - ткнул вилкой в свое как бы мясо, - я журналист.
        - Журналист? - заметно заинтересовался он и протянул руку через стол. - Антон. Макаров. С мехмата.
        - Александр.
        Мы с хода перешли на «ты».
        - А чего математикой интересуешься?
        Я ответил уклончиво:
        - Так, хобби, что ли, со школы еще. Ну, и думаю, какой-нибудь материал о математике сейчас написать. Это же очень важная вещь. Как я понимаю, все, что нас окружает, связано с математикой. Мы живем в мире символов, цифр, знаков…
        - Да, тут ты прав, - глаза его начали разгораться. - Математика это все, что есть вокруг нас. Это и то, что человек построил, создал - дома, машины, связь, и то, что создала сама природа - моря, горы, поля. Все сплошь и рядом математика…
        Я подначил:
        - А музыка?
        Он не сомневался:
        - Чистая математика. Возьми ритм хоть блюза, хоть рок-н-рола - не говорю уже про рэп - все просчитывается на раз.
        Я не сдавался:
        - А стихи?
        - Тоже.
        Я не поверил и прочитал:
        - «Я помню чудное мгновение…» Где же здесь математика?
        - Как где? - Антон искренне удивился. - Да размер стихотворения проще простого перевести в математическую матрицу. По ней, кстати, сразу можно задать параметры хорошего стихотворения и таким образом оценивать талант поэта. Как тебе объяснить, - он взял со стола салфетку, достал из кармана ручку, и, читая стихи, начал выписывать цифры:
        «Я помню чудное мгновение:
        Передо мной явилась ты,
        Как мимолетное виденье,
        Как гений чистой красоты…»
        Это было стихотворение Пушкина в словах. А вот так оно выглядит в цифрах:

| 0 2 0 4 0 6 0 8 0 |

| 0 2 0 4 0 6 0 8-1|

| 0 2 0 4 0 6 0 8 0 |

| 0 2 0 4 0 6 0 8-1|
        - Видишь, - продолжал он чиркать по салфетке, - в хорошем стихотворении выполняется предельное равенство между координатами глобальных и локальных экстремумов звучания рифмуемых стихов.
        Честно говоря, в цифрах этих я ничего не понял, но согласился:
        - Да. Убедительно.
        Антон скомкал салфетку и отложил ручку. Вернулся к еде и спросил:
        - А какой материал, статью будешь писать?
        Я пожал плечами:
        - Не знаю еще. В общем-то, меня особенно интересуют прогнозы. Ведь, говорят, даже существует математическая модель развития человечества.
        Он подтвердил:
        - Да, существует. Ну, там все просто. Скорость роста человечества пропорциональна квадрату численности населения Земли.
        - И что нас ждет, исходя из этого?
        Он положил себе руку на голову:
        - Сегодня мы уперлись в потолок скорости, потому что длительность последнего цикла роста совпадает с активной продолжительностью жизни человека и не может быть короче. Результат - человечество вступило в серьезный кризис.
        - А есть выход? - поддерживал я разговор.
        - Элементарный, - вернулся к тарелке Антон. - Просто для поддержания численности населения необходимо, чтобы на каждую женщину в среднем приходилось 2,15 ребенка. В Испании этот показатель - 1,2, в Германии - 1,4.
        - А в России?
        Он прожевал:
        - В России - 1,3. Как видишь, все элементарно. Нужно просто женщин заставить рожать. Не важно как, от кого, но рожать. Тогда и страна, и весь мир будут спасены.
        - Любопытно, - смотрел я в свое тарелку на остатки мяса ли.
        - Не то слово, - сказал Антон и, снова что-то прожевав, увлеченно продолжил. - Но главное в этом прогнозе не просто численность, а то, каким образом процесс роста отразится на самом человечестве. Численность очень тесно связана с экономическим состоянием. Когда оба показателя быстро растут, то за ними следуют такие катаклизмы, как революции и войны.
        - Действительно? - совершенно искренне удивился я.
        - В этом легко убедиться, - махнул пустой вилкой Антон и затем поддел ею что-то. - Так, у нас в России в начале 20 века был рекордный рост и численности, и экономики. И что? Полностью подтверждая теорию Ляпунова - нашего, кстати, отечественного математика - произошла потеря устойчивости системы - российская империя рухнула. Почти то же самое было во Франции накануне Великой революции. В этом же направлении движутся сегодня Индия и Китай. Грохнет так, что мало не покажется…
        Меня, конечно, интересовали более близкие земли:
        - А Россия?
        - У нас сейчас другая проблема, - он проглотил, - достигнуть того самого уровня в
1,3 ребенка на каждую женщину. Но пока, увы, меры принимаются недостаточные, и в стране нет роста населения. Очень скоро пенсионеров, стариков будет больше, чем работающих, молодежи. Стагнация…
        - Да, - покачал я своей вилкой, - в этом вопросе никакая математика не поможет.
        - Почему же? - не согласился он, отодвигая пустую тарелку.
        - Но как? - удивился я.
        Антон улыбнулся, вытер салфеткой губы:
        - Элементарно. Нужно просто не допускать разводов, создавать крепкие браки.
        Я не понимал:
        - Ну, и при чем же здесь математика?
        Он бросил на стол скомканную салфетку:
        - Дело в том, что математики уже создали формулу, - не такую уж сложную, кстати, - по которой можно прогнозировать - будет успешным брак или нет.
        - Каким же образом?
        Антон снова взял чистую салфетку и ручку, зачиркал:
        - После небольшого наблюдения за будущей парой обобщаются, вводятся данные о том, как он и она обсуждают спорные вопросы. Не важно какие. Любые. И о том, как и сколько денег зарабатывать, - он нарисовал почему-то «$». - И о том, когда и сколько детей иметь, - на салфетке появился J. - И о том, как отдыхать или, скажем, сексом заниматься, - тут он почему-то ничего не нарисовал. - И так далее… Учитываются все реакции - мимика, жесты, интонация, тембр, шутки, ирония, сарказм, гнев и прочее. За те или иные эмоции начисляются баллы по специальной шкале. И вот, после расчета по оригинальной формуле все становится ясным. Например, если соотношение составляет пять положительных сигналов против одного отрицательного, то это указывает на идеальные отношения пары, брак будет крепким.
        Я как бы развесил уши:
        - Как интересно. А, знаешь, я ведь теперь твердо верю в математические прогнозы. Твой, ведь, ну, который ты объявил каббалистам, сбылся.
        Для него мои слова, похоже, оказались неожиданностью:
        - Ты это понял?
        - Да, конечно.
        - А больше никто… - заметил он и вдруг вдохновился. - А ты напишешь об этом в своей статье?
        Я как бы раздумывал:
        - Ну… Может быть… Видишь ли, одного прогноза ведь маловато. Это могут счесть случайностью. Мой главный редактор, наверняка, не поверит. Хотя я лично верю.
        Антон убежденно сказал:
        - Это не случайностью. И следующий мой прогноз сбудется на сто процентов.
        Я подсказал:
        - «Это случится 10 марта…»
        Он уже не удивлялся тому, что я знаю и об этом его прогнозе:
        - Да. Случится. Да, 10 марта. А потом будут новые происшествия. Сбудется и следующий прогноз, и следующий, и следующий.
        Я спросил, стараясь быть как можно спокойнее:
        - А сколько будет происшествий всего? Когда они произойдут.
        Антон ненадолго задумался, потом решительно встал из-за стола:
        - Пойдем ко мне, покажу.
        Я тоже вроде бы съел все, что можно.
        Мы поднялись в комнату к Антону. В прихожей столкнулись с парнем, выходящим из душевой комнаты. Антон кивнул на меня:
        - Это Александр, тоже математикой интересуется, - и кивнул на парня. - А это мой сосед по блоку - Юра Таиров. Хороший инженер будет. Он летающую тарелку изобретает. Скоро на ней катать будет всех желающих. Хоть над Москвой, хоть по бесконечным просторам Вселенной.
        Сосед недовольно огрызнулся:
        - А Антон будет шпионом, - и юркнул в свою комнату. Мы зашли в жилище Антона.
        Это была точно такая же комната, как у Зои. Только захламленная, заваленная картонными коробками, судя по надписям, из-под компьютерной техники. Видимо от этих коробок пахло чем-то химическим.
        Я кивнул в сторону стены:
        - А сосед он что, действительно тарелку делает?
        Антон подтвердил:
        - Да, только ей практически и занимается. Никуда кроме лекций и библиотеки не ходит. По-моему он уже год из ГЗ не выходил, свежим воздухом не дышал.
        - Прямо как черный аспирант, - подумал я вслух.
        - Что? - не понял Антон.
        - Ничего. Это я так. И получается у него эта тарелка?
        Антон одобрительно кивнул:
        - Очень даже может получиться. По крайней мере, расчеты правильные.
        Я поинтересовался:
        - И ты, как он, из ГЗ никуда не выходишь?
        Он покачал головой:
        - Отчего ж… Я работаю много, но не хочу быть просто придатком мозга. Ничто человеческое мне не чуждо. Я спортом занимаюсь. На тусовки разные хожу. Там на меня пока мало внимания обращают. Но рано или поздно, благодаря науке, стану известным…
        - Известным шпионом?
        - Почему? - не понял Антон.
        Я снова кивнул в сторону стены:
        - Сосед же сказал, что ты шпионом будешь.
        Он усмехнулся:
        - Да, это я одно время криптографией, шифрами занимался. Очень это у меня хорошо выходило, ну, меня в соответствующие органы позвали на работу. Но скучно это - одним и тем же заниматься всю жизнь. К тому же я потом другим делом увлекся. Почти не секретным…
        - Почти?
        - Да у нас тут почти все секретное. Куда ни ткни, везде математику для военных и всяких специальных целей приспособить можно. Но то, чем я теперь занимаюсь, как сказал уже, почти не секретное. И прославиться можно с этим делом еще при жизни. А в органы ведь пойдешь, так после твоей смерти про тебя лет через пятьдесят расскажут. Может быть, расскажут, а может, и нет. А может быть, и расскажут, но не о тебе. Пойди потом кому докажи…
        Мне не терпелось:
        - Так, чем ты увлекся. Расскажи, раз оно почти не секретное?
        - Сейчас покажу и расскажу, - Антон сел за компьютер. - Понимаешь, какая штука. В научном мире есть совершенно неисследованные вещи в казалось бы исследованных областях.
        - Например?
        - Например, ну самое элементарное: 2х2 - это не всегда 4.
        - Ты, значит, этим занимаешься?
        - Нет, - снова усмехнулся Антон, - более интересной штукой.
        - Какой?
        Он обернулся на меня от экрана компьютера:
        - Теорией неровного поля.
        Мне это ничего не говорило:
        - А что это такое?
        Он вздохнул:
        - Как бы тебе это попроще объяснить… Футбол смотришь?
        - Да, случается.
        Антон провел рукой по пыльному столу:
        - Там поле, по которому футболисты бегают, ровное?
        - Вроде бы ровное.
        - Вроде бы ровное, а мячик по кочкам скачет, футболисты ни с того, ни с сего спотыкаются?
        Я согласился:
        - Бывает.
        Он продолжал:
        - Бывает, потому что поле, хотя кажется таким гладеньким после газонокосилки, на самом деле неровное.
        - И?
        Антон торжествующе смотрел на меня:
        - И так не только с футбольным полем, так со всеми предметами, со всеми линиями и пространствами. Везде есть кочки и ямки. Даже когда их незаметно, не видно. Даже в идеально ровных пространствах и процессах.
        - И?
        - И их математически можно высчитать, рассчитать в соответствии с материалом, окружающей средой, движением и прочими факторами.
        Теперь понял:
        - И ты этим занимаешься?
        - Да.
        Я был несколько разочарован. Кочки и ямки были далеки от моего расследования в ГЗ. Но нужно было поддерживать разговор:
        - Наверное, интересно. А практическое значение есть?
        - Конечно, - удивился Антон. - Это же очевидно. Например, можно рассчитывать крепость материалов. Можно планировать выбросы энергии. Можно предсказывать цикличность и «выбросы» многих процессов.
        Я предположил:
        - Например, землетрясений?
        Он развел руками:
        - Землетрясений, цунами, ураганов, других событий. Эту штуку можно наложить на любой город, на страну, на мир. И тогда можно, например, предсказать, где и что может случиться.
        И тут я вдруг догадался:
        - Так тот прогноз, что ты дал - и про 15 февраля, и про 10 марта - это теория неровного поля?
        Он снисходительно кивнул:
        - Верно. Это теория неровного поля или теорема Макарова.
        - Теорема?
        Антон снова отвернулся к компьютеру:
        - Да, теорема. Еще недоказанная теорема. Как раз ее доказательством сейчас и занимаюсь. Но тяжеловато приходится. С моим научным руководителем мы не сошлись во взглядах. Он в меня, в мою теорему не верил. А нового руководителя пока нет. Так что работаю один. Но это не страшно. Плохо, что мощностей компьютерных не хватает. Информации ведь приходится вводить и обрабатывать кучу - и по общему климату, и по локальному движению воздушных масс, и по движению небесных тел, и по сезону, и по вспышкам людских заболеваний… Вот, видишь, - он ткнул пальцем в экран, - приходится хакерством заниматься.
        - Зачем? - не понял я.
        - Я же говорю: нужно много самой разной информации постоянно собирать и обрабатывать. Вот эти шесть колонок с бегающими цифрами на экране - это сейчас на меня забесплатно шесть вычислительных центров работают: в США два, один в Китае, один в Японии, один в Индии, и один здесь, под Москвой.
        - Их персонал знает?
        Антон покачал головой:
        - Нет, конечно. Мне пришлось взламывать их защиту. А что делать? Обработка нужных мне данных стоит громадные деньги. Кто их в университете выделит аспиранту, в которого даже его научный руководитель не верит. Но я, как видишь, вышел из положения. Работаю с бесплатной мировой помощью и понемногу продвигаюсь. Мне здесь не верят. А я докажу, докажу. Мне когда-то отец не верил, говорил, что из меня только разносчик пиццы может получиться, а я вот и в университет поступил, и в аспирантуру. Все увидят - я стану известным, стану очень-очень знаменитым…
        - А ты уверен, что у тебя получится доказать теорему?
        Антон отвернул стул от компьютера и посмотрел на меня:
        - Абсолютно. Как ты заметил, мои промежуточные результаты полностью подтверждаются.
        - Промежуточные результаты?
        - Ну, да. Экспериментировать в условиях нехватки времени и мощностей со страной или большим городом я не могу. Вот в качестве подопытного образца я и взял то, что поближе и поменьше, - ГЗ. Ввел в компьютер нужные параметры: население, погоду, почву, давление, магнитное поле, ну и еще много чего - извини, всего сказать не могу. А чтоб по результатам все было по-честному, вот и у каббалистов на собрании сказал о прогнозе, и объявление на доске вывесил заранее. Только никто внимания не обратил, всем по барабану.
        - Я обратил внимание. Мне не по барабану.
        - Ну, ты один. А я, я хочу, чтобы все знали: Макаров доказал свою теорему. Макаров - великий математик, - он пристально смотрел на меня. - Не веришь?
        - Отчего ж… - не согласился я. - Пока у тебя все подтверждается. А ты знаешь, что именно случится в прогнозируемые даты. Скажем, что будет 10 марта?
        Антон покачал головой:
        - Нет, пока такой задачи перед собой не ставил. Это ведь здорово все усложняет. А мне, как я говорил, мощностей не хватает, да и само решение задачи надо дальше прорабатывать. Так что пока удалось только спрогнозировать даты на ограниченный период. Но принципиально это ничего не меняет. Я все равно - великий математик.
        - Великий… Не меняет… - согласился я и спросил. - А на какой ограниченный период у тебя есть прогноз?
        - Да, не все ли равно?
        - Нет, мне для статьи нужно точно все знать.
        - Ну, если для статьи, то… - он обернулся к компьютеру, нажал на несколько клавиш и из принтера выполз лист бумаги:

21.04.06

07.10.06

25.11.06

26.01.07

15.02.07

10.03.07

20.04.07

28.04.07
        Увидев эту колонку цифр, я едва справился с волнением:
        - Можно взять?
        Он протянул:
        - Забирай. Тебе же для статьи обо мне?
        - Да, о тебе, - смотрел я на цифры, но от волнения не мог их осмыслить. Поэтому свернул листок и положил в карман. - А ты не боишься, что кто-нибудь у тебя идею этого неровного поля уведет?
        Антон чуть не расхохотался:
        - Ой-ой-ой! Нет, не боюсь. Результаты показывать не страшно. По ним на решение задачи не выйдешь. А вот сами разработки я по ходу работы зашифровываю. Тут ты прав, надо остерегаться. У нас такие случаи бывают - свистнут, глазом не успеешь моргнуть, или свои, или заграничные. Меня вот, несмотря на отсутствие научного руководителя, все время на стажировки приглашают американцы и японцы. Большие деньги обещают, но с условием, что я им предоставлю доступ к своим файлам и тетрадям. Только фиг им всем. Это я открыл. Теорема Макарова - это мое. Это мое будущее. Это я буду известным, великим математиком.
        То, что он говорил, похоже, все больше опьяняло его. Я решил немного приземлить Антона:
        - А если расшифруют твои записи?
        - Ну да, - хмыкнул он. - Лет через двести-триста, может быть. Ты забыл, что я криптографией занимался, как раз шифровкой, кодами. Я многое могу дешифровать, но вот меня самого и десяток самых мощных компьютеров не возьмет так просто.
        - Тогда не страшно, - я встал, мне не терпелось в одиночестве изучить прогнозный листок Макарова. - Знаешь, ты действительно занимаешься жутко серьезным делом. Не буду тебе мешать. Работай, а я пойду.
        - Да ладно, - махнул он рукой. - Мне приятно с тобой поболтать. Хоть кто-то здесь понимает важность моей работы.
        Но я направился к выходу:
        - Нет, пойду, у меня хоть и не такая важная, но тоже работа. Ты мне и так уже столько информации для статьи дал, надо подумать, переварить. Пока.
        Он кивнул:
        - Пока.
        А я спросил еще:
        - Да, если у меня будут вопросы по математике для моей статьи, то могу тебе позвонить или зайти сюда?
        - В любое время, - охотно согласился Антон и дал мне номер своего мобильного телефона.
        Выйдя в коридор, я записал и номер его комнаты.
        Зои все еще не было. В другое время я бы послал пару фраз ее научному руководителю, но сейчас был ему даже благодарен. Быстренько разложил на столе бумаги со своими записями и листок из компьютера Макарова. Я сравнивал два списка: происшествий в ГЗ и тех, что были в прогнозе Антона.
        Итак, прогноз Макарова:

21.04.06

07.10.06

25.11.06

26.01.07

15.02.07

10.03.07

20.04.07

28.04.07
        События, которые были зафиксированы в редакционных сводках происшествий по МГУ:

05.03.05 - убийство профессора МГУ

21.04.06 - большой пожар с гибелью людей в ГЗ МГУ

17.05.06 - убийство студентки МГУ

07.10.06 - парашютисты в ГЗ МГУ

25.10.06 - убийство студента МГУ

25.11.06 - взрыв, пожар 5 кв.м. в ГЗ МГУ

18.12.06 - самоубийство научного сотрудника МГУ

14.01.07 - взрыв в общежитии МГУ на Шверника

26.01.07 - взрыв в ГЗ МГУ

15.02.07 - убийство аспирантки МГУ рядом с ГЗ
        Я внимательно сравнил оба списка и понял, что прогнозируемые и произошедшие события явно не совпадают. На листе Макарова не было гибели профессора, научного сотрудника, студента и студентки, и одного взрыва. А это значит, это значит, Антон ошибается. Его прогноз ничего не стоит. Макаров ничего не может предсказывать.
        Я задумался. Но ведь есть и совпадения. Хотя их-то очень легко объяснить. Может, Макаров просто свел уже имевшие место быть происшествия вместе? Сделал это, исходя из какой-то своей логики. Да, и теперь пытается выдать все это за прогноз. Но, напрасно. Прошлые даты можно легко подтасовать, но будущие-то не подтасуешь.
«Теорема Макарова» легко, элементарно проверяется. Она будет проверена мною уже совсем скоро - 10 марта.
        А 15 февраля ведь уже было и подтвердилось. Но может быть, это действительно случайное совпадение, как я и говорил уже Макарову. А вот 10 марта, 10 марта оно покажет, оно все расставит по своим местам.
        Еще один вопрос интересовал меня. Если Антон все это подтасовывает, прикрываясь некоей «теоремой Макарова», то зачем он это делает? Впрочем, ответ очевиден. По Антону же видно, ой как он хочет прославиться. Нострадамус, Мессинг, Ванга… Все прорицатели-предсказатели во все времена получали славу. Одни по пути к ней прикрывались астрологией, другие каббалой, третьи еще чем-то. Макаров, вот, решил прикрыться чистой наукой. А не зря же и научный руководитель от него отказался. Не очень научна, очевидно, теорема Макарова. Может быть, и совсем не научна…
        Я снова сравнил два листочка. Нет, Макаров, не быть тебе известным, великим математиком. А жаль. Очень уж мне понравилась идея предсказания событий - столько людей на земле удалось бы спасти от разных стихийных и не стихийных бедствий. После получения прогноза на цунами, землетрясения, ураганы, люди имели бы время предпринять меры, обезопасить себя. Но не будет такого прогноза. Не надо надеяться…
        Я сложил из листочка Макарова самолетик и запустил его. Он сделал вираж и спикировал прямо в мусорную корзину.
        - Там тебе и место…
        В это время в комнату неслышно вошла Зоя:
        - Ты сам с собой разговариваешь?
        - Да, вот одну формулу одну интересную пересчитываю, - соврал почему-то я.
        - Какую?
        - Оказывается, можно рассчитать будут у молодых людей отношения крепкими или нет. Там нужно кое-какие данные о нем и о ней сложить, разделить и так далее.
        - И кого ты рассчитывал?
        - Да так, кое-кого.
        - И с каким результатом?
        - Что-то запутался в расчетах, - снова соврал я и начал менять тему. - А тебя, чтобы помочь, не было. Везет же твоему научному руководителю. Когда хочет, тогда тебя и видит…
        Она улыбнулась:
        - Ревнуешь?
        - Может быть, - обнял ее и поцеловал. - Ревную.
        - Значит, ты…
        - Значит, я…
        Проснулся среди ночи и подумал: «Идиот». Потихоньку, чтобы не разбудить Зою, встал с узкой гэзэшной кровати и в темноте на ощупь нашел в мусорной корзине самолетик. Потом достал из сумки сводку происшествий, которую, когда пришла Зоя, убрал со стола, и вышел в прихожую. Но включил свет в другом месте - в душевой комнате. Там снова развернул оба листочка:
        - Действительно, идиот.
        Происшествия, которых нет в прогнозе, но есть в сводке, случились вне ГЗ. Профессор погиб в своей квартире. Студентка убита в Юго-Восточном округе Москвы. Студент убит в общежитии ФДС. Научный сотрудник покончил жизнь самоубийством в своей квартире. Взрыв произошел в общежитии ДАС на улице Шверника.
        Ведь Антон же сказал, что в качестве подопытного образца взял ГЗ. Именно по нему у меня прогноз Макарова. А происшествия из редакционной сводки - по всему МГУ. Вот два списка и не совпали. А если из списка происшествий убрать все, не относящееся к ГЗ, то получается полное совпадение:

21.04.06 - большой пожар с гибелью людей в ГЗ МГУ

07.10.06 - парашютисты в ГЗ МГУ

25.11.06 - взрыв, пожар 5 кв.м. в ГЗ МГУ

26.01.07 - взрыв в ГЗ МГУ

15.02.07 - убийство аспирантки МГУ рядом с ГЗ.
        Только три даты еще не случившихся происшествий требовали подтверждения:

10.03.07 - ?

20.04.07 - ?

28.04.07 - ?
        Я плохо спал, из головы не выходили эти три следующие даты: десятое марта, двадцатое и двадцать восьмое апреля. Что произойдет в эти дни?
        Утром я снова был у Макарова. Разбудил его. Он долго смотрел на меня, приходя в себя, вспоминая:
        - Я заснул всего пару часов назад. Работал. Чего случилось?
        - Ничего. Просто мне для статьи надо…
        - Для какой статьи? - не понял он.
        Я развел руками:
        - Ну, я же буду писать статью про математику, про тебя…
        - А, ну да, ну да, - вспомнил он, видимо, уже весь наш с ним разговор накануне, - так что ты, о чем ты, зачем ты?
        Я смотрел на него выжидающе:
        - Скажи, что случится 10 марта, 20 и 28 апреля? Можно ли это предотвратить?
        - Ах, это… - зевнул Макаров.
        - Это, это, - торопил я. - Так что, можно ли как-то предотвратить прогнозируемое?
        - Нет, нельзя, - снова зевая, сказал Макаров. - Я же говорил, что не знаю, что случится. И поэтому предотвратить ничего нельзя…
        И новые прогнозы сбываются
        Ничего предотвратить нельзя. И просто ждать тоже невозможно. Но что делать? Я по-прежнему старался отвлечься от просто ожидания в ГЗ. Подолгу задерживался то в редакции, то в ремонтируемой квартире. Если все равно выдавались свободные вечера, то отрывал Зою от работы над диссертацией, и мы шли на все еще снежный склон Воробьевых гор кататься на лыжах. Там, в мелькающих поворотах, в холодных брызгах, в пылающих удовольствием щеках Зои, удавалось не думать о календаре, не торопить приближение 10 марта. Но, просыпаясь, каждое утро я все равно смотрел на текущие даты. Первое марта… Второе… Третье…
        В ГЗ вернулась Лиля. Как сказала Зоя, все обговорено и разрешено - приготовления в доме Волосенко к свадьбе идут полным ходом. Лиля почти не выходит из своей комнаты. Плачет и днем, и ночью…
        Редакция. Ремонт. Лыжи… Восьмое марта - дамский праздник. Сходили с Зоей в кафе. Угощал ее профитролями под «Шабли».
        Возвращались в ГЗ поздно. На лестнице - той, где я поймал «черного аспиранта», - услышали тихий голос под гитару:
        «Как тебя любил я, знают все ребята,
        Как с тобой гуляли в желтом сентябре,
        А потом все это унеслось куда-то,
        Кончились прогулки по ночной Москве.
        На восьмое марта дарят всем подарки,
        А тебе я эту песню написал…»
        Это был голос Виталика. Пел ли он кому-то или только себе? Мы с Зоей переглянулись и прошли мимо. Лили дома не оказалось. Она вернулась в комнату позже. Опять плакала.
        Девятое марта. Сказал Зое:
        - Постарайся завтра быть весь день дома. И Лилю придержи. Никуда не ходите.
        Зоя, конечно, тут же забеспокоилось:
        - А что происходит, объясни.
        Я пока ничего не мог объяснить. Так и сказал:
        - Еще ничего не ясно. Но побудьте весь завтрашний день дома. Пожалуйста…
        Я всей душою желал, чтобы прогноз Макарова сбылся. Но «10 марта 2007 года в одной из столовых МГУ во время празднования свадьбы отравились около 40 человек. По предварительным данным, причиной отравления могли стать салаты, приготовленные из некачественных продуктов. Прокуратура Москвы возбудила уголовное дело по факту массового отравления во время студенческой свадьбы по ст.236 („Нарушение санитарно-эпидемиологических правил”) и ст. 238 УК РФ („Нарушение правил хранения и приготовления продуктов питания”)».
        Такого происшествия я не ожидал. А чего я ожидал?
        Зашел в милицию, чтобы узнать подробности отравления. Капитан Капустин сказал мне:
        - Да, в общем-то, ничего особенно - массовое пищевое отравление. Такое иногда случается даже и в хороших ресторанах. От этого никто не застрахован.
        Мне этой информации, конечно, было маловато:
        - А чем отравились? Как? Кто виноват? Повара?
        Милиционер почесал затылок:
        - Следствие только начато, так что ничего определенного пока сказать не могу. Но, повара, может быть, и вовсе не причем.
        - Как это не причем? - не понял я.
        Капустин пошуршал бумагами на столе:
        - Мы тут уже немного кое в чем разобрались… Дело в том, что на этой свадьбе часть блюд была приготовлена одним из китайских ресторанов, а еще часть напитков была принесены родителями студентов. Так что персонал столовой может и не иметь никакого отношения к отравлению…
        - Пожалуй, - согласился я. - А как состояние отравившихся?
        - Слава богу, никто не умер. Но несколько человек пострадали достаточно тяжело. Госпитализированы…
        - Спасибо.
        - Да, пожалуйста.
        Я вышел из отделения милиции и поднялся к Антону:
        - Ты был прав. 10 марта случилось…
        Он был явно доволен:
        - Знаю, знаю. Все правильно. Все так, как и должно было быть. Ты видишь, моя теорема работает, мои прогнозы в точности сбываются. Ты, видишь, видишь!
        Я покачал головой:
        - Странно, что тебя это радует. Пострадали люди.
        Но Антона мои слова, похоже, нисколько не тронули:
        - Они бы все равно пострадали. Давал бы я прогноз или не давал. А так вроде как пострадали во имя науки.
        - Причем здесь наука?
        Он смотрел на меня в изумлении:
        - Как это причем? Они же подтвердили верность решения математической задачи.
        - Такой ценой.
        - Ну, знаешь, - он развел руками. - Наука не меньше, чем искусство, требует жертв. Ты знаешь про Галилея?
        - Конечно, - кивнул я. - «И все-таки она вертится!»
        - Да, это он сказал, - подтвердил Антон. - Галилей двигал науку, астрономию вперед и пострадал за это, был арестован. А про Джордано Бруно слышал?
        - Ученый, которого… - вспоминал я.
        - Да, тот самый ученый, философ, которого сожгли на костре как еретика! Ты понимаешь, люди сознательно шли на страдания, на смерть во имя науки!
        Я все-таки не понимал:
        - Но при чем здесь те, которых отравили? Они ведь даже и не задумывались во имя или не во имя.
        Антон согласился:
        - Они, конечно, ни причем, - и добавил. - Но им станет легче, если с твоей помощью они узнают, что пострадали не просто так, а подтвердили мою теорию. Они все-таки пострадали во имя науки. Во имя большой науки. За это не то, что пострадать, умереть не страшно!
        - Да, - вздохнул я, - для пострадавших твои слова будет великим утешением…
        Антон пожал плечами:
        - Ну, а что я могу сделать?
        - Слушай, - подумал я. - Раньше в происшествиях страдали один-два человека. Сейчас уже несколько десятков. Можешь ли ты предсказать масштаб ожидаемого бедствия?
        Антон покачал головой:
        - Не могу. Так же, как и конкретный вид происшествия.
        - Но, подумай, может, твоя математика все-таки подскажет, что случится следующий раз?
        Он упорно качал головой:
        - Нет, пока она не может. Не может. Не может…
        Мне показалось, что ведет он себя как-то странно. Таким я его еще не видел. Антон определенно был сильно возбужден, он нервничал. Наверное, несмотря на свои бодрые высказывания о том, что наука требует жертв, все-таки тоже переживает, что пострадали люди, что он никак не мог помочь им.
        - А дальше у нас, - я хорошо запомнил цифры с листочка, что дал мне Антон, - 20 апреля?
        - Да, - подтвердил он, - 20 апреля…
        - И ты не знаешь, что будет, где, когда, в каком масштабе?
        - Нет. Не знаю… - он опустил глаза вниз.
        - Ладно. Пока.
        - Пока.
        Я шел по коридорным лабиринтам ГЗ и думал, что все-таки Антона больше интересует собственная судьба, будущая известность, чем судьбы других, пусть даже и страдающих людей.
        Я остановился. А может, ошибаюсь. Я все-таки плохо знаю его. Мы познакомились совсем недавно и рано делать какие-либо категоричные выводы. Да, мне нужно узнать об Антоне Макарове больше. Но кто мне сможет что-либо рассказать о нем? Сосед Юра Таиров? Но он, как я заметил, парень не очень разговорчивый. Да и подозрительно это будет для Антона, если вдруг заметит, что расспрашиваю о нем его же соседа. Кто еще?
        Подумав, я пошел к декану механико-математического факультета. Нашел его кабинет на 13 этаже. Старая мебель и прекрасный вид на Москву.
        - Здравствуйте.
        - Здравствуйте.
        Мой взгляд, оглядывающий небольшой кабинет, зацепился за нечто, стоявшее у декана на столе. Игрушка, что ли, какая-то - как бы летательный аппарат, но без крыльев и хвоста. Но спросил я не об этом странном механизме, а об Антоне:
        - Я журналист. Работаю над статьей о новом поколении математиков. Познакомился, вот, с Антоном Макаровым. Я в математике не очень разбираюсь, но, по-моему, это очень интересный молодой человек. Он, как в учебе, успевает? Что вы вообще о нем думаете? Насколько он талантлив?
        Декан, совершенно не раздумывая, меня заверил:
        - Антон Макаров - как не знать, - мальчик способный. Без сомнения…
        Я кивнул:
        - Значит, я в нем не ошибся. Но знаете, почему еще решил к вам зайти. Мне показалось, что как-то он странно себя ведет, необычно, что ли. Он здоров?
        Декан улыбнулся:
        - У нас, знаете ли, здесь в университете все немного необычно себя ведут. Все в каком-то смысле нездоровы, все болеют, страдают наукой. И особенно этим выделяется мехмат. Наши мальчики и девочки - очень талантливые люди, и они часто отличаются от обычных людей в своем поведении.
        Я искренне удивился:
        - Необычное поведение, действительно, им присуще?
        Декан продолжал улыбаться:
        - Как вам объяснить… Ну, давайте возьмем даже не наших, еще только формирующихся молодых людей, а уже известных ученых. Вы знаете, был такой математик профессор Даррен Кроуди - очень рассеянный по жизни человек. Так вот он однажды задремал во время лекции по динамическим завихрениям и… неожиданно нашел универсальное решение теоремы Шварца-Кристоффеля.
        - Теоремы Шварца-Кристоффеля, - повторил я.
        - Да, - кивнул декан, - той самой, над которой все математики мира бились аж 140 лет. Но теперь вот, благодаря рассеянности Кроуди, можно рассчитывать объекты неоднородной структуры или содержащие отверстия - движение воздуха возле крыльев и бортов, распространение вирусов и бактерий, ну и так далее.
        - Надо же, - покачал я головой. - Рассеянный математик…
        - Да, - поднял указательный палец декан. - Можно вспомнить также и другого известного математика Джона Нэша. О нем даже фильм сняли, может быть видели, «Игры разума». Так вот, он на протяжении всей жизни боролся со своим безумием и… параллельно делал гениальные открытия.
        Фильм я этот еще не видел, но впечатлился:
        - Гениальный безумец?
        - Именно, - потряс пальцем декан. - И таких примеров в науке, в математике достаточно много.
        Я, подумав, спросил:
        - И у нас в стране есть математики, так скажем, нестандартного поведения?
        Декан удивился:
        - А почему нет? Вот совсем недавно российский математик Григорий Перельман доказал гипотезу Пуанкаре.
        - Извините, а что это за гипотеза?
        - Ну, она касается геометрии многомерных пространств и, следовательно, формы Вселенной… Так вот он ее доказал, и другой бы плясал на его месте, пользовался всемирной славой, купался, так сказать, в ней. А что сделал Перельман?
        - А что сделал Перельман?
        Декан стукнул уже опущенным указательным пальцем о стол:
        - А Перельман поместил рукописи, понимаете, в открытом онлайн-архиве исследований. В открытом!
        - Да уж…
        - И это не все, - продолжал декан. - В 2006 году Перельману присудили Филдсовскую премию - это такой аналог Нобелевской премии для математиков, - так он от нее отказался.
        - Да, - согласился я, - поведение достаточно необычное…
        Подумал о Макарове. Тот бы уж не отказался. Антон бы действительно плясал и пользовался славой, купался в ней.
        Из любопытства я уточнил:
        - А премии у математиков большие?
        Декан кивнул:
        - Некоторые достаточно большие. Так институт Клэя обещает миллион долларов за решение гипотезы Римана, связанной с распределением простых чисел. Столько же дают за проблему Кука, имеющую важное значение для криптографии и теории алгоритмов. Есть еще и другие очень специальные математические задачи.
        У меня из головы не выходил Антон:
        - А теорема Макарова?
        Декан усмехнулся:
        - Таковой пока в перечне нет. Да и вообще ее наличие признает на сегодня лишь один единственный человек.
        Я догадался:
        - Сам Макаров?
        Декан кивнул и снова поднял указательный палец:
        - Да, но это не значит, что теорема Макарова не может иметь места быть. У нас здесь все возможно, все может быть. Но только вся штука в том, что нужны доказательства. Пока у Макарова одни гипотезы, догадки. По крайней мере до сих пор я никаких решений по его проблеме не видел. Его научный руководитель тоже. И вообще, насколько я помню, он сейчас у нас временно как бы без научного руководителя. Кстати, - он пометил что-то в бумагах, - надо этот вопрос решить в ближайшее время. Аспирант без научного руководителя - это непорядок…
        Я снова с любопытством посмотрел на странный механизм, который заметил на столе декана, войдя в его кабинет.
        - Это не игрушка, - перехватил мой взгляд декан. - Это очень серьезная вещь - модель машины, которая будет летать на основе принципиально новых математических решений. Мне ее один из наших аспирантов подарил. Великое будущее у этой машины. Поверьте, великое…
        Я вспомнил соседа Антона:
        - Это случайно не летающая тарелочка Таирова?
        Декан подтвердил, не удивляясь - раз знаю Макарова, то, наверное, знаком и с его соседом:
        - Она самая. Эта машинка понесет науку и все человечество дальше в будущее. Она поднимается и садится с любого объекта, летит в любом направлении на весьма экономичном топливе.
        - Вы сказали, что она будет летать на основе принципиально новых математических подходов?
        - Да, - декан взял в руки машинку. - Здесь в основе движения заложено несколько прорывных решений. До них пока никто в мире не дошел. А у нас вот получилось.
        - У вас, наверное, действительно одни таланты учатся? - спросил я, улыбнувшись.
        Декан же посмотрел на меня предельно серьезно:
        - А в МГУ других не принимают. Университет - это особый вуз, это особый мир. Университет не учит, университет дает возможность учиться. Это дом для избранных, для людей, отличных от других, для людей, стремящихся к знаниям, к открытиям несмотря ни на что - ни на бюрократические препоны, ни на бытовые неурядицы, ни на непонимание других. Там, где обычный человек остановится, наш пойдет дальше. Университетские питомцы, с точки зрения обывателей, инакомыслящие. Они действительно думают не как все, выходят за рамки привычного и очевидного, и тем толкают науку, человечество вперед. И оно, человечество, должно быть благодарно этим талантливым инакомыслящими. Да, они часто чересчур самолюбивы, амбициозны, вспыльчивы, неуживчивы, но они чертовски талантливы. Они несут в себе новое, лучшее. И Университет должен уметь находить и охранять их, помогать им в их инакомысленных начинаниях. Поэтому и учатся у нас такие ребята, как Юра Таиров, как Антон Макаров. Кто знает, может быть, мы ничего не понимаем, а Макаров единственный, кто разобрался. Может быть, Антон абсолютно прав…
        На том мы и распрощались. Встреча с деканом была для меня безусловно полезной.
        Я не должен обращать внимание на странности в поведении Макарова. Да, нервничает, да, рвется к славе, да, не обращает внимания на жертв науки. Но, выходит, это всего лишь свойство его натуры. Талантливой натуры. Декан убедил меня в этом. Но, но, но…
        Я знал, что это за «но». Мне нужен был какой-то взгляд и со стороны. Макаров - математик, и его декан - математик. Одна, так сказать, шайка-лейка - научная братия. А вот кто бы мог мне об Антоне непредвзято что-то сказать. Да, мне нужен именно взгляд со стороны.
        Подумал, раз меня интересует его поведение, то загляну-ка я в местную студенческую поликлинику к психиатру. Любопытно, что врач сможет сказать о математике Макарове.
        Вхожу в кабинет:
        - Здравствуйте, я из газеты. Готовлю материал о здоровье студентов накануне весны. Кстати, какие у них самые распространенные заболевания в это время встречаются?
        Психиатр, присматриваясь ко мне, улыбнулся:
        - Самые распространенные - не по моей части.
        - Почему? - как бы удивился я.
        Врач, не отрывая от меня пристального взгляда, развел руками:
        - Потому что самые распространенные - это типично современно-молодежные, всякие там желудучно-кишечные. Студенты, ведь, едят нерегулярно и притом всякую дрянь глотают: чипсы, колу. Двигаются мало. Курят. Ну, еще и нервничают много. Оторваны от мам-пап, привычной обстановки. Да еще на них ответственность за успеваемость давит, сессия, а заодно и первая-вторая любовь нервируют, будоражат воображение…
        - Ага, - подметил я, - Последнее уже к вашей специализации ближе.
        - Да, пожалуй, - согласился психиатр и отвел взгляд от моего лица, потеряв, видимо, к нему интерес - . Но что тут нужно сказать. В целом, наши студенты, на фоне других молодых людей, особо ничем не выделяются, психически достаточно здоровы.
        Я кивнул:
        - А не в целом?
        Врач задумался, глянул на экран стоящего на столе компьютера:
        - А не в целом… Ну, в какой-то степени нас традиционно беспокоят мехмат и философы.
        - Что же именно отличает эти факультеты? - любопытствовал я.
        Психиатр читал что-то на невидимом мне экране:
        - Механико-математический и философский… Частые депрессии. Философы, например, постоянно думая о смысле жизни, нередко начинают в ней разочаровываться… Ну, и другие разные болезни бывают…
        - Какие?
        Врач отвел взгляд от экрана компьютера:
        - Ну, об этом я бы не хотел распространяться. Поймите меня правильно.
        - Понимаю, - согласно кивнул я и спросил. - А что вы можете сказать про Антона
        Макарова с мехмата? Он здоров? Видите ли, мне в качестве примера хотелось бы привести не только талантливого, но и физически, и психически полностью здорового ученого…
        Психиатр заглянул в компьютер и, видимо, открыл какой-то файл:
        - Антон Макаров… лет… Рост… Вес… Занимается восточными единоборствами…
        Очередную диспансеризацию проходил… Да, в принципе, типичный мехматовец. Хотя есть и некоторые особенности, и даже…
        Тут он замолчал, вчитываясь. Мне не терпелось:
        - А конкретнее.
        Врач кивнул и, нажав клавишу, оторвал свой взгляд от экрана:
        - А конкретнее не могу. Врачебная тайна знаете, - снова посмотрел на экран. - Но есть, есть проблемы…
        - Спасибо.
        - Не за что, - кивнул врач. - Чем еще могу быть полезен?
        Я кивнул ответно:
        - Да, в общем-то, и так все ясно. До свидания.
        - Будьте здоровы.
        Я шел из поликлиники, а в ушах звучали слова психиатра, сказанные об Антоне:

«Но есть, есть проблемы…» Значит, мне не показалось. Макаров не просто возбужден, не просто нервничает, не просто рассуждает о людских жизнях, так скажем, странно. У Антона действительно есть проблемы с психическим здоровьем.
        Есть проблемы с психическим здоровьем… Но что мне это дает? Как сказал декан мехмата, особенности в поведении ничуть не мешают человеку быть талантливым в своей области. Макаров может быть психически не совсем здоров и при этом прав. Так же как, может быть и нездоров, и не прав…
        Я думаю, думаю, думаю и ничего не придумываю. По-прежнему хожу в редакцию на работу. И на затянувшийся ремонт квартиры, как на работу. И отвлекаю от работы над диссертацией Зою. И почему-то думаю о математической формуле крепкого брака. Почему-то анализирую, то, как мы с Зоей реагируем на то или иное событие, на разные новости. У нас так много совпадений. И мы ведь еще ни разу серьезно не поссорились…
        Я думаю, думаю, думаю и жду, жду, жду 20 апреля. И надеюсь, надеюсь, надеюсь, что, может быть, ничего и не случится. Ничего. Не случится.
        В один из дней не выдерживаю и снова иду в милицию. Пытаюсь вытянуть хоть что-нибудь из капитана Капустина:
        - Вы ведь все знаете, что творится в студенческой среде.
        Милиционер разводит руками:
        - Что вы, конечно, не все. Если бы все знали, у нас бы и происшествий никаких не было.
        Соглашаюсь:
        - Ну, да, конечно. Но все-таки, может быть есть у вас какая-то информация по предстоящему 20 апреля. Никто ничего особенно не планирует? Хотя бы какого-нибудь мелкого хулиганства…
        Капустин усмехнулся:
        - Даже если бы у нас и были такие сведения, то я бы вам все равно ничего не сказал.
        - Понимаю. Но…
        Милиционер покачал головой:
        - Но могу все-таки успокоить. Ничего особого не планируется. На…, на какое вы сказали число…
        - На 20 апреля.
        Капустин пошелестел бумажками:
        - Нет. Точно, ничего…
        - Спасибо, - отправился я на выход, но на пороге остановился и сказал, - а вы все-таки будьте повнимательнее 20-го…
        Капитан посмотрел на меня заинтересовано:
        - А что, есть факты?
        Я махнул рукой:
        - Нет, фактов нет. До свидания.
        - Берегите себя…
        День-ночь. День-ночь. Дни-ночи…
        Утром, как обычно смотрю на календарь. Вот уже и семнадцатое апреля. Восемнадцатое. Я как на иголках. Иду к Макарову:
        - Привет.
        - Привет. Статью еще не напечатали? - интересуется.
        А я не сразу понял:
        - Статью?
        - Ну, ту, что обо мне пишешь.
        Отговариваюсь:
        - Я еще не сдал материал. Ведь твой прогноз должен полностью подтвердиться.
        Антон ответил уверенно:
        - Раз должен, значит, полностью подтвердится. Послезавтра…
        - Гарантируешь?
        Он развел руками:
        - Абсолютно…
        На том и расстались.
        Да, новое происшествие случилось, как и было обещано Макаровым, аккурат 20 апреля:
«В общежитии главного здания МГУ произошло возгорание мусоропровода с последующим обширным задымлением нескольких этажей. Борьба с пожаром шла более 12 часов, т. к. очаг пожара находился в междуэтажной трещине или технологическом отверстии и подобраться к нему было чрезвычайно сложно…»
        Конечно, я зашел к капитану Капустину, первым делом спросил:
        - Есть ли жертвы?
        Милиционер успокоил:
        - Никто не пострадал.
        - Слава богу.
        Капустин поправил:
        - Слава пожарникам, прибывшим вовремя и сумевшим затушить это очень непростое возгорание.
        - Но почему оно произошло? - не мог не спросить я.
        Капитан, как обычно, заглянул в бумаги:
        - Пожарники говорят, что самовозгорание в данном случае исключено. Скорее всего, кто-то по неосторожности не до конца затушенный окурок бросил.
        - А может, специально?
        Капустин вздохнул:
        - Может, и специально. Свидетелей нет. Как теперь уже узнаешь? А что это тебя у нас одни происшествия интересуют?
        Ответил недоуменно:
        - Я же журналист. Я же, когда мы первый раз встречались, сказал, что нашу газету, наших читателей эти непонятные взрывы и пожары в МГУ весьма заинтересовали.
        Милиционер поморщился:
        - Ну, журналисты же не только о происшествиях пишут, я же, вот, газеты читаю, и телевидение смотрю. Написал бы ты что-нибудь хорошее. Хотя бы про нас - милиционеров, несущих трудную службу.
        - Напишу, - пообещал я, - обязательно напишу. Как только отличитесь в каком-нибудь раскрытии. Вы же, вот, не знаете, случайный окурок был или специально кто-то мусоропровод поджег?
        - Не знаем, - согласился он.
        - И с массовым отравлением в столовой еще не разобрались.
        Капитану ничего не оставалось, как согласно кивнуть:
        - Не разобрались.
        - И ночное убийство аспирантки не раскрыто.
        - Ох, - вздохнул Капустин. - Не раскрыто.
        Я покачал головой:
        - Хотите, чтобы я обо всем этом написал?
        - Нет, - выставил вперед руку капитан, - ты это, ты не торопись. Как все раскроем, так и напишешь.
        - Вот я и не тороплюсь.
        - Вот и не торопись.
        А надо бы, надо бы торопиться. Следующее происшествие случится уже 28-го. И я снова пытаюсь предупредить милицию:
        - Будьте, пожалуйста, внимательны 28 апреля. Может что-то произойти. Снова.
        Капустин, естественно, поинтересовался:
        - Что именно?
        Что я мог сказать:
        - Не знаю. Это на уровне интуиции…
        - Ну, если на уровне интуиции…
        - Но ведь я уже предупреждал вас о 20 апреля.
        - Совпадение, - отмахнулся капитан. - Знаешь, эти пожары, то побольше, то поменьше, в ГЗ достаточно часто случаются - столько народу живет, столько электробытовых приборов - и исправных, и неисправных, а проводка здесь старая… У тебя какая-нибудь точная информация по 28 апреля есть?
        - Нет.
        - На нет…
        - И суда нет… - продолжил я.
        Да, фактов у меня на руках никаких. А на догадках, как известно, следственную базу не построишь. Хоть ты их теоремой Макарова, хоть самого Пифагора назови…
        До 28-го всего несколько дней. Снова что-то случится. 10 марта и 20 апреля только по счастливой случайности не погибли люди. Обойдется ли двадцать восьмого? Что делать?
        В голову ничего путного не шло. Впрочем, впрочем, впрочем… Я снова задумался о личности Макарова. Может быть, все-таки могу помешать случиться тому, что запрогнонозировано им на двадцать восьмое. Может быть. Пошел к Антону:
        - Привет.
        - Привет, заходи, - провел он меня в комнату и сел за компьютер, от которого я, похоже, оторвал его своим приходом. - Садись где-нибудь.
        Я сел на стул за его спиной:
        - У меня к тебе несколько вопросов.
        - Для статьи?
        - Для статьи.
        - Давай, - повернулся он ко мне, - у меня все равно сейчас компьютер перегружается.
        Я смотрел ему прямо в глаза. От этого Антон, похоже, несколько растерялся:
        - Ну, давай, спрашивай.
        И я спросил:
        - Где ты был 15 февраля?
        Макаров, конечно же, удивился:
        - Да откуда ж мне помнить?
        Я подсказал:
        - Ну, в тот самый день, когда ночью возле ГЗ убили аспирантку.
        - Аспирантку, - как бы задумался он, - не помню. Нет, не помню.
        - А ночью того же 15 февраля?
        - Спал, наверное.
        - Хорошо, - кивнул я, - а как насчет 26 января, когда здесь в ГЗ был взрыв между
15-м и 16-м этажом?
        - Тоже не помню, - пожал плечами. - Да за компьютером, должно быть, также вот целый день сидел. А ночью спал.
        - И взрыва не слышал.
        - Я крепко сплю. Да и далеко это от нашей комнаты было.
        Я кивнул:
        - А 10 марта? Это не так давно. Помнишь?
        - 10-го марта… - как бы задумался он.
        Снова пришлось подсказать:
        - Может быть, 10 марта ты был на свадьбе?
        - Да, - подтвердил он, - точно, 10 марта я был на свадьбе. Ребята меня пригласили, мы давно знакомы, еще в школьных олимпиадах вместе участвовали. В загс я, правда, не поехал. Занят был с утра - проблемы возникли с японским центром, чуть мне неделю работы не угробили. Но потом, когда в столовой гуляли, спустился. Накопитель им информационный подарил - у меня лишний был. В общем, поздравил ребят.
        - Ничего не ел там?
        - Ничего. Я ведь практически тут же и ушел. Надо было продолжать работу, не до веселья было в тот день. А что?
        Я не ответил на вопрос и спросил еще:
        - А 20-го апреля ты где был?
        Тут он помнил:
        - В день пожара в мусоропроводе?
        - Да.
        Антон кивнул на компьютер:
        - Здесь. У себя. Так мерзко воняло по всем этажам какой-то жженой гадостью. А… - хотел он спросить, но я ему не дал:
        - А где будешь 28 апреля?
        Он как бы удивился:
        - Не знаю еще… Скорее всего, опять здесь же. У себя. Дома. А почему ты спрашиваешь обо всем этом? Зачем тебе это?
        Я на ходу придумал:
        - Как я понял, Антон, ты - человек безусловно талантливый.
        Он, как бы скромничая, отвел глаза в сторону, а я продолжил:
        - Видишь ли, возможно, ты и есть часть твоей же теоремы Макарова. Может быть ты, сам того не подозревая, своим биополем, своим напряжением мысли воздействуешь и на компьютер, и на людей, и даже, чем черт не шутит, на целые здания…
        Он опять же, как бы застенчиво, улыбнулся:
        - Тут ты преувеличиваешь. Это все-таки не укладывается в мою теорему…
        Я настаивал:
        - А ты подумай. Если закладывать в твой компьютер не только количество людей, не только вспышки социального поведения и болезней, но и их внутренне напряжение, а? Может, твой прогноз что-то в тебе такое мощно возбуждает, индуцирует, что оно потом наводится на людей или объекты даже без участия твоего сознания.
        - То есть? - спросил он.
        Я объяснил:
        - То есть посмотрел ты на свой прогноз, подумал о датах, и раз из тебя что-то выплеснулось, передалось в окружающее пространство и…
        - И?
        - И в предсказанный день вспыхнул пожар. И порядочный до того человек вдруг бросился убивать девушку. И у людей, ни с того ни с сего, разом разболелись животы, как при отравлении.
        - Невероятно, - отмахнулся Макаров.
        - Согласен, - кивнул я, - но если это действительно так, то какая у меня статья будет. Мировая сенсация! Не меньше!
        Он, похоже, несколько обиделся:
        - Но моя теорема и сама по себе сенсация.
        Я, однако, не сдавался:
        - Да, но если ты еще и сами события, так сказать своей внутренней энергией, производишь.
        - Да ничего я не произвожу, - снова отмахнулся Антон.
        Я пристально посмотрел на него:
        - Уверен?
        - Уверен.
        Я как бы настаивал:
        - А ты все-таки подумай, проанализируй то, как себя чувствуешь накануне предсказанных дат, а также то, что в тебе происходит в дни и часы, когда случается прогнозируемое.
        Он кивнул:
        - Я подумаю…
        И мне нужно было подумать:
        - Пока.
        - Счастливо…
        Я шел по коридорам и думал о том, что Макаров был на свадьбе, когда случилось отравление. И о том, что Жанну, по словам капитана Капустина, убили одним единственным ударом. А Антон занимается восточными единоборствами…
        А еще из головы не шел странный химический запах в комнате Макарова. Может быть, он действительно источался от коробок из-под компьютерной техники. Но может быть, и от чего-то другого - горючего или ядовитого…
        Мои подозрения усиливались. Все становилось на свои места. Антон хотел известности, славы. При этом, как косвенно свидетельствовали и декан, и психиатр, у него есть проблемы с психикой. И он вполне может пойти на все, чтобы доказать свою правоту и прославиться. Чего только стоят его слова про каббалистов, что он сказал мне в столовой при первом нашем знакомстве: «Убить их, честное слово, мало». А еще было «про женщин все элементарно. Нужно просто женщин заставить рожать. Неважно как, от кого, но рожать…» А еще: «Наука не меньше, чем искусство, требует жертв…»
        Я снова и снова слышал в ушах его решительный голос. Пожалуй, Макаров может, может пойти на все, чтобы доказать свою правоту и прославиться. Антон вполне мог совершить все эти преступления в ГЗ. Поэтому-то он всегда может запланировать себе любую дату происшествия, вставить ее в свой как бы компьютерный прогноз.
        А как начет того, что он не знает, что именно случится? - спросил я себя. И сам же себе ответил: но это просто потому, что Антон решает совершить что-либо в последний момент. Что ему захочется, то и будет удобным, подходящим для прогноза, для подтверждения теоремы Макарова…
        Да, эта версия очень, очень похожа на правду. Мне не хотелось верить, что талантливый, по словам декана, математик - на само деле преступник, отнимающий жизни у людей во имя подтверждения своей теоремы, во имя своей будущей славы. Но, увы, за свою журналистскую практику приходилось видеть, как подтверждаются и самые невероятные, самые дикие версии.
        Я решил следить за Антоном. Если он замешан в происходящем на территории ГЗ, то, возможно, смогу узнать, что он затевает, и тогда постараюсь предотвратить новое преступление. Именно преступление, а не просто происшествие.
        На несколько дней я отпросился у главного редактора и у Зои. Привычно маскируясь под студента-аспиранта, читающего в коридоре книгу, днем и ночью принялся следить за комнатой Антона из-за угла его коридора. Было нелегко. Но по долгу не спать, сидя в засаде, было все-таки привычно с моей-то профессией. Потом отосплюсь. А пока я позволял себе немного подремать над книгой, открывая глаза при каждом шорохе.
        Я видел, что Антон много времени проводит дома. Сидит, наверное, за компьютером. Работает. Может быть. А может и не быть.
        Иногда Антон выходит в столовую, видимо, в основном перекусывая дома - вспомнил упреки психиатра в сторону молодежи - чипсами под колу. Иногда он заходит в библиотеку. Еще посещает тренировки восточных боевых искусств. И еще ходит к друзьям в комнаты, номера которых я аккуратно переписал себе в блокнотик.
        А сосед его Юра Таиров все время дома. Он выходит из комнаты намного реже, чем Антон. Мастерит, наверное, свою летающую тарелочку. А может Таиров имеет отношение к происходящему? Может, он знает о прогнозе Макарова и все просходящее именно его рук дело? Но вроде бы Юра практически не выходит на улицу, а Жанну убили не под крышей ГЗ, снаружи. И Таирова, в отличие от Макарова, слава, вроде бы, совершенно не интересует. Нет, это не Таиров. Все, что ему нужно по жизни, так это, похоже, только его летающая тарелочка.
        В одну из ночей я едва не прошляпил Макаров. Антон быстро вышел из комнаты и направился к лестнице. А я уставший, уж как-то слишком крепко задремал, прислонившись к стене. Но все-таки услышал громко хлопнувшую дверь, а потом увидел и Антона. Пошел следом.
        Была половина четвертого утра. В КПП дремал сержант. В отличие от меня, он дремал, сидя на стульчике. Один глаз его приоткрылся, когда я проходил мимо. Приоткрылся и снова закрылся. Я же выходил из ГЗ, а не входил. Наверное, он так же моргнул, когда перед ним проскользнул и Антон.
        Я видел фигуру Макарова, двигающегося по алле. Пошел следом, держась поближе к кустам. Луны не было. И я надеялся, что он меня не заметит. С луной-то увидеть гораздо проще.
        Он свернул, пошел вдоль редких сосен. Я тоже свернул. Он остановился. Остановился и я.
        Значит, любит ночные прогулки, подумалось мне. И вспомнилась Жанна. Она тоже любила ночные прогулки. Красивая интересная девушка. Была…
        Антон резко обернулся. Мне ничего не оставалось, как камнем упасть за куст. Заметил - не заметил? Если опознает меня, будет неловко.
        Полежав немного, я осторожно высунул из-за голых ветвей голову. Антона на том месте, где он стоял раньше, не увидел. Значит, упустил.
        Делать нечего - пришлось возвращаться в ГЗ. Я шел по аллее. На улице было так тихо и как бы благостно. Хорошо, одним словом. И я понимал и Жанну, и Антона, любящих гулять здесь ночью в одиночестве. Но вдруг мне показалось, что я не в таком уж и одиночестве. Оглянулся. Кто-то или что-то мелькнуло. Антон? Кто-то еще?
        Я снова вспомнил нашу февральскую прогулку с Жанной. И ее, и свое подозрение в том, что за нами кто-то следит…
        Стало не так уж благостно. Но успокоил себя. Ведь еще не 28 апреля. Согласно науке до этой даты на территории ГЗ ничего случиться не может. Впрочем, шаг я все-таки ускорил.
        Вернулся в ГЗ и снова заступил на свой пост. Антон пришел в седьмом часу утра. Где он был? Что он делал?
        Следующей ночью он никуда не выходил. И следующей…

28 апреля

27 апреля я не следил за Антоном. Устал так, что решил хорошенько выспаться. В прогнозный день нужно быть в форме.
        В ноль часов ноль минут 28 апреля я стоял за углом коридора. Стоял всю ночь. Антон никуда не выходил.
        В семь утра я позвонил в отделение милиции капитану Капустину:
        - За ночь ничего не случилось?…
        - Нет.
        Подумав, зашел к Антону, чтобы удостовериться, что он все-таки дома:
        - Привет.
        - Привет, - смотрел он на меня сонно. - Чего в такую рань?
        - Сегодня 28 апреля.
        - Ну и что?
        - Согласно твоему прогнозу, что-то должно случиться.
        Он, зевая, кивнул, а потом неожиданно нервно ответил:
        - Раз должно, значит, обязательно случится. Слушай, дай поспать, а…
        - Ладно, спи.
        Я вышел в коридор, но прятаться за угол не стал. Решил оставаться на виду и, если Антон куда-нибудь пойдет, то быть с ним все время рядом. Таким образом, если что-то в этот день случится, подтверждая теорему Макарова, то, значит, виновен не Антон, который был под моим присмотром. Если же ничего не случится, то или он виновен во всех прошлых спрогнозированных преступлениях, или же его теорема просто не верна. Но, главное, что, если к происходящему в ГЗ причастен Макаров, то я, находясь с ним рядом, смогу предотвратить еще одно преступление.
        Я был уверен в том, что все делаю правильно, и через пару часов снова зашел к Антону:
        - Вот, проходил рядом. Чайком не угостишь?
        - Садись, - угрюмо предложил он, уже совершенно проснувшийся и сидящий перед компьютером. - Наливай.
        Я видел мелькающие цифры на экране и раздумье в его глазах:
        - О чем думаешь?
        - Так, решаю тут кое-что…
        - По теореме Макарова?
        - По ней самой.
        Я спокойно и не торопясь выпил свой чай. Макаров молчал.
        - Что ж, - отставил я пустой стакан, - ладно, работай. Пойду…
        - Пока…
        Я вышел, но не ушел от комнаты.
        Так и провел день под дверью. Ни Таиров, ни Макаров никуда не выходили. А я все это время был как на иголках. Периодически звонил капитану Капустину:
        - Ничего случилось?…
        И каждый раз, слава богу, слышал:
        - Нет. Нет. Нет…
        В восемь вечера дверь комнаты Макарова и Таирова открылась, и из-за нее быстро вышел Антон. Увидев меня, он замер на месте и, похоже, растерялся:
        - Ты, ты, что здесь делаешь?
        Ответ у меня был заготовлен заранее:
        - Забыл тебе сказать, свидание тут у меня с одной девушкой. Но, бог с ней, что-то она уж слишком запаздывает. Если ты идешь куда-нибудь, то могу составить тебе компанию…
        Достаточно достоверно. Студенты и аспиранты назначают любовные свидания здесь на каждом шагу.
        Антон кивнул:
        - Свидание… Понимаю. Удачи… Только я никуда не иду. Я это, я передумал.
        Он снова зашел в комнату. Что ж, очень хорошо, подумал я и полез в рюкзак. Там лежали бутерброды, которыми меня снабдила Зоя. Я жевал и думал, почему это бутерброды, сделанные женскими руками вкуснее, чем те, что я делаю сам. Внутри, вроде, все то же самое. А точно вкуснее…
        В девять вечера, в десять, в одиннадцать снова звоню в отделение милиции:
        - Ничего не случилось?
        - Нет. Нет. Нет…
        Я не стал заходить к Антону, набрал его номер телефона:
        - День-то кончается, а пока ничего не случилось.
        Он ответил неожиданно твердо:
        - Не беспокойся. Случится.
        - Будем ждать…
        Я все время смотрел на часы. Ну же, стрелка, быстрее, быстрей. Сегодня ничего не случится. Ничего не должно случиться. Ничего…
        Двадцать восьмое апреля заканчивалось. Осталось две минуты. Одна. Стрелка ткнулась в двенадцать, и я тут же снова позвонил капитану Капустину:
        - Ничего?
        - Ничего.
        - Отлично, - облегченно вздохнул я и тут же набрал номер Антона. Его телефон, однако, не отвечал.
        Я подождал. Перезвонил еще раз. Не отвечает. Неужели спит? В такой-то день, когда должна подтвердиться его теорема. Нет, не может быть. Я знаю, у него не такие крепкие нервы. Знаю это наверняка.
        Немного поразмыслив, я подошел к двери комнаты Макарова и Таирова. Прислонил ухо к деревянной обшивке. Тихо. Постучал. И еще раз.
        Мне открыл позевывающий Таиров, узнал:
        - Ты к Антону? Проходи.
        Он впустил меня в прихожую и тут же скрылся в свой комнате.
        Дверь в комнату Макарова была чуть приоткрыта. Я легонько стукнул в нее и открыл, вошел в комнату. Она была пуста. В глаза бросилось распахнутое настежь окно. Оттуда веяло могильным холодом…
        Я лег животом и грудью на широкий подоконник, заглянул за окно вниз. Он лежал на асфальте, широко раскинув руки и ноги, как будто вцепившись ими в землю. Как звезда. Или как незавершенная буква «Ж»…
        Я сполз с подоконника и набрал номер капитана Капустина:
        - Приходите… Случилось…
        Да, на следующий день среди сообщений в сводке происшествий за 28 апреля было и это: «Аспирант МГУ покончил жизнь самоубийством, выпрыгнув из окна общежития главного здания университета на Воробьевых горах. Сотрудники правоохранительных органов выясняют причины, побудившие начинающего математика покончить с собой…»
        - Будем разбираться, - вздохнув, сказал мне капитан Капустин, - от чего это он на такое решился.
        А для меня причина была ясна. Я хорошо помнил слова, сказанные Антоном после отравления в столовой: «Во имя большой науки. За это не то, что пострадать, умереть не страшно!» Антон Макаров доказал свою теорему. Ценою собственной жизни. Его прогноз был полностью и в точности подтвержден. 28 апреля «неровное поле» сыграло так же, как и 20 апреля, так же как и 10 марта, так же как и 15 февраля, так же как и во все остальные прогнозные даты.
        Следует ли из всего этого, что Макаров - великий математик? Согласно фактам, пожалуй, да. Антону с помощью математики удалось спрогнозировать ряд ничем не связанных между собой событий. Его теорема - это прорыв в жизни человечества, которое может во многом обезопасить себя, используя ее. Макаров не получил славы при жизни, но его имя войдет в историю мировой науки? Он будет пользоваться посмертной славой? О его странном таланте деканы будут рассказывать журналистам по всему белому свету?
        Хотелось бы, чтобы было именно так… Но ведь факты можно трактовать и другим образом. А что, если все происшествия связаны между собой не математически, а уголовно, т. е. все они, как я и предполагал ранее, на совести одного человека - Антона Макарова. А пошел он на преступления, чтобы обеспечить практическое подтверждение своей теории.
        Вот в это мне не хотелось верить, и я попросил соседа Юру Таирова покопаться в компьютере Антона, попытаться найти хоть что-нибудь похожее на решение задачи по прогнозированию.
        Таиров пощелкал клавишами, посмотрел на экран, на котором все еще метались цифры в шести колонках, и покачал головой:
        - Все, что сейчас тут считается, это понятно. Но вот его рабочие файлы, они все зашифрованы.
        Я смотрел на него с надеждой:
        - А расшифровать можешь? Ты же тоже математик.
        - Нет, - покачал Юра головой. - Понять его шифры невозможно. Для этого нужно обладать логикой Макарова.
        Я не сдавался:
        - А компьютер, компьютер не поможет?
        Таиров продолжал качать головой:
        - Компьютеры и программы к ним делают люди. Макарова может понять только Макаров. Чтобы это все расшифровать может и сотня, а может и две сотни лет потребуется…
        Об этом же мне когда-то говорил и сам Антон. Я смотрел на россыпь букв и цифр, наглухо скрывших тайну работы бывшего аспиранта. Я смотрел и думал: кто же ты Антон Макаров? Преступник или гений?
        Да, через пару сотен лет, может, и станет ясно. Если, конечно, кому-то будет дело до этих зашифрованных файлов Макарова.
        А может быть, там и нет ничего - обманка, прикрывающая совершенные преступления?
        Но может быть, все-таки есть: решение многих проблем человечества, новые возможности развития науки и самой жизни многих и многих людей. Я не знаю, и не знает никто. Никто…
        Теория неровного поля. Теорема Макарова. Как бы хотелось, чтобы все-таки кто-то занялся ею заново. Может быть, все-таки кто-то докажет. И пусть назовет не именем Макарова. Пусть назовет своим: теорема Иванова, Петрова, Сидорова… Пусть. Но лишь бы теорема эта, как говорил декан мехмата, имела место быть. Человечество в долгу не останется…

…
        Прошло несколько недель. За это время на территории ГЗ больше никаких серьезных происшествий не случилось. Подтверждая или не подтверждая теорему Макарова. Подтверждая или не подтверждая? Я не знал. И я покидал ГЗ. Покидал, так и не найдя преступников, так и не обнаружив масонского, каббалистского или какого-либо другого заговора. У меня на руках были лишь версии, ничем неподтвержденные версии. Так и доложился главному редактору:
        - Официальное расследование взрывов и пожаров в МГУ продолжается. Я же утверждать, что все преступления и крупные происшествия связаны друг с другом, не могу…
        Главный покачал головой:
        - Значит, пустышка была?
        Я покачал головой:
        - Да, нет, кое-что я там все-таки обнаружил.
        - Что именно? - тут же заинтересовался главный.
        Я уклонился от ответа:
        - Но это так, не по делу…
        Я покидал ГЗ. Но покидал не один. Наконец решился сказать Зое:
        - Знаешь, я тут ремонт у себя закончил. Давай переедем ко мне.
        Она посмотрела мне в глаза пристально и глубоко:
        - Это серьезное предложение?
        - Очень… - ответил я, не отводя глаз. Покинуть ее было невозможно.
        Мы с Зоей оставляли комнату в ГЗ. А после 19 мая и комната Лили также должна опустеть - невеста станет женой и переедет в квартиру мужа. В центр Москвы. Как описывала Зоя, «мебель там, куда ни плюнь, вся антиквариат. И посуда тоже. На стенах картины висят: Шишкин, Левитан, Айвазовский… Не такие известные, как в Третьяковке, но подлинники…» У подъезда дорогой автомобиль - «Артур их каждый год меняет…»
        Да, Лиля за прошедшие дни так и не решилась вернуться к Виталику. Продолжала готовиться к свадьбе с Волосенко. Зоя будет у нее свидетельницей. Меня, разумеется, Волосенко не пригласил - понятно - кто я ему такой. Но тем не менее, в мои планы входило посещение места предстоящего события. Вот только событием, с моей точки зрения, должна была стать отнюдь не свадьба Артура Волосенко. Я хорошо помнил, что Виталик обещал Лиле ждать ее у ЗАГСа. Там она все еще может изменить…

19 мая я выехал к ЗАГСу пораньше, чтобы ничего не пропустить. Но Виталика все-таки не опередил. Он уже стоял на дороге возле ступеней, ведущих к дверям бракозаведения. За его спиной - обещанное такси с приглашающее распахнутой дверью.
        Мы поздоровались, и я, чтобы не отвлекать Виталика, отошел в сторону. Тоже стал смотреть на дорогу. В ту сторону, откуда должна была подъехать машина с невестой.
        Вот он - длинный белый лимузин в цветах и колечках. Виталик заметно напрягся. И я…
        Но из лимузина вышли совсем незнакомые жених и невеста.
        И еще одна тревога была ложной. И еще. В этот день было много бракосочетающихся. Или брачующихся. Или бракообразующих…
        Когда подъехал очередной белый лимузин, и я, и, видимо, Виталик были готовы вновь увидеть «не нашу» пару. Но из лимузина вылез розовенький Волосенко. За ним выбралась бледная, как из кресла стоматолога, Лиля. И еще какой-то равнодушный, незнакомый мне парень. И печальная Зоя. А еще, видимо, maman, papa, etc.
        Виталик подошел вплотную к ступенькам. Волосенко и Лиля должны были пройти мимо. И они прошли. Артур даже не взглянул на Виталика. Лиля не удержалась и скосила глаза в сторону. И пошатнулась на высоких невестинских каблуках. Зоя поддержала ее. И вздохнула, глядя на Виталика.
        Лиля, держа под руку Волосенко, однако, продолжила свой путь замуж. Они не спеша поднимались по ступенькам. Виталик, пропустил Артура и Лилию мимо, побрел к такси. Но не сел в него. Обернулся. Решил, видимо, дождаться, когда за его невестой захлопнется дверь.
        Вот Волосенко уже распахнул ее перед Лилей. Но та неожиданно как споткнулась. На ровном месте. Не вошла. Остановилась. И обернулась.
        Виталик смотрел на нее. Она на него. Виталик смотрел на нее. Она на него. Волосенко что-то сказал. И снова Волосенко что-то сказал. И снова Волосенко что-то сказал. Но кто его слышал?
        Лиля вдруг стряхнула с ресниц откуда-то взявшиеся слезы и улыбнулась, и сделала шаг от двери, выскользнув из туфель на каблуках, бросив фату в руки Волосенко, и побежала босиком вниз по ступеням. К Виталику, к его песням:
        «Через тумбу-тумбу-раз, через тумбу-тумбу-два…»
        «Все косы твои! Все бантики!
        Все прядь золотых волос!
        На блузке витые кантики
        Да милый курносый нос…»
        Она бежала и не думала ни о гаданиях, ни о каббале, ни о благополучном семействе Волосенко…
        Хлопнула дверца такси. Виталик и Лиля умчались в другой ЗАГС подавать другое заявление. Я смотрел на Зою. Она на меня…
        Вечером мы пили чай в Зоиной комнате вчетвером: мы вдвоем и Лиля с Виталиком. Такую Лилю мне не доводилась видеть. Она была весела, игрива, воздушна. Виталик не отрывал от нее глаз. И почти не выпускал из рук. Ее плечи. Ее косички.
        Лиля много смеялась. Но потом ей кто-то позвонил по телефону, и она расплакалась:
        - Это мама Артура… Они мне выставляют счет за свадебное платье, за лимузин, за ресторан и за все прочее…
        - Сколько? - спросил Виталик. Спросил решительно, как будто у него в кармане лежала чековая книжка. Подпишет одну бумажку, и нет проблем…
        Лиля сказала. Это была весьма немаленькая сумма. Ни у Лили, ни у Виталика в наличии таких денег не было. Не было и у Зои. И у меня - только что закончившего ремонт, да и за годы холостяцкой жизни непривыкшего к накопительству…
        Веселый такой вечер закончился мрачновато. Хотя вместе с тем и оптимистично - Виталик сказал опять же решительно:
        - Ничего. Я буду много работать. Я все отработаю. Мы все им вернем. Все до последней…
        Держась за руки Лиля с Виталиком ушли в свою комнату. Включили музыку. Негромкую. Кажется, Лиля опять плакала.
        Мы с Зоей продолжали молча сидеть за столом с остывшим чаем. Потом она встала:
        - Я сейчас, - и вышла из комнаты.
        Вернулась, однако, не скоро. Я несколько раз подогревал воду для чая.
        - Ты куда пропала?
        Зоя отвечала уклончиво:
        - Так, одно дело было…
        Я кивнул и зевнул - поздно уже. Но Зоя, похоже, не собиралась спать. Она оставила открытой дверь в прихожую и как будто ждала чего-то.
        Я не удержался, спросил:
        - Кто-то должен прийти?
        Зоя ответила опять же уклончиво:
        - Может быть…
        Мы посидели в тишине еще минут пятнадцать. Потом я услышал, что кто-то подошел к нашей комнате. И через прорезь в двери бросил что-то в почтовый ящик, который висит на внутренней стороне.
        Когда шаги удалились, я вышел в прихожую, приоткрыл ящик. В нем лежала купюра. Показал Зое - она улыбалась:
        - Получилось!
        Я все понял. Положил деньги назад. Открыл свой бумажник, и, достав оттуда самую крупную бумажку, также сунул в ящик. Сказал Зое:
        - За обоих.
        Она кивнула.
        Мы долго не могли заснуть. Всю ночь к двери тихонько подходили и подходили люди - студенты, аспиранты и прочие, - бросали и бросали в ящик.
        Утром Зоя сказала Лиле:
        - Слушай, глянь в почтовый ящик. Кажется, почтальон приходил…
        Лиле было не до почтальона, и она было отмахнулась:
        - Да, кто теперь обычные письма пишет. Вообще этот ящик снять нужно. Толку от него…
        Но Зоя настаивала:
        - Посмотри-посмотри…
        Открыть ящик Лиле удалось не сразу:
        - Что-то его перекосило. Потому что не используется…
        Она нажала на дверцу ящика сильнее и та вдруг резко распахнулась - в прихожую выпорхнул спрессованный тесным ящиком ворох разноцветных бумажек-купюр.
        Лиля так и села на пол. Среди пестрой поляны. И, потряхивая косичками, в очередной раз заплакала.
        На шум в прихожую тут же вышел Виталик. Увидел распахнутый почтовый ящик, Лилю и кучу денег на полу, и все понял…
        В последний перед переездом вечер мы с Зоей пошли на смотровую площадку над Москва-рекой. Стояли над обрывом, держась за руки. Левой за левую. Она смотрела вниз - на город. Я вверх - на ГЗ. Я был благодарен ему. Если бы не это здание, то никогда бы не встретил Зою, не познакомился с ней.
        Да, и не только я, мы с Зоей обязаны ГЗ. Сколько молодых и не очень людей обнаружили здесь друг друга. Вот и Виталик с Лилей тоже нашлись в ГЗ. С maman Волосенко они расплатились. Скоро у них свадьба. Мы с Зоей приглашены. Свидетелями.
        Гэзэшного народу на этой свадьбе будет немало: знакомые мне веснушчатая Рита и вечноголодный Кеша, а еще Маша, Христо, Витя, Панайотис, Слава, Антонио Мануэл Казанга, который просто - «Тони», Дина, Джорджи, Джибути, который не страна, а имя, и еще, и еще, и еще… Как и большинство студенческих свадеб, эта не будет богатой, но обязательно случится шумной, веселой, молодой и честной.
        После торжества Виталик и Лиля останутся жить в ГЗ. По крайней мере, до защиты диссертаций. А потом в их комнаты въедут другие…
        Я покидал ГЗ, но еще обязательно вернусь сюда. Обещал капитану Капустину написать об его милицейском отделении, после того, как им будут раскрыты преступления, произошедшие на территории МГУ. И еще я должен встретиться с ректором. И еще со мной вдруг пожелал увидеться начальник службы безопасности, которого, по словам Капустина, очень заинтересовало то обстоятельство, что я оказался на месте самоубийства Макарова первым. И еще я обещал себе снова найти «черного аспиранта» - Алексея Горлачева, он и его научная работа обязательно должны быть реабилитированы.
        Я держал Зою за руку, смотрел вверх на ГЗ и думал о том, какая огромная история стоит за этим зданием. А какая еще ждет его? После потрясений 20 века Россия становится на ноги, обновляется. Несомненно, вместе со своей страной укрепится, обновится и Университет. Наверняка, ГЗ будет капитально отремонтировано. Здание засверкает и засияет, как в первый свой год после строительства. И в нем будут блистать своими знаниями новые студенты, аспиранты, профессора. Сюда придут новые талантливые люди и вместе с ними придут новые университетские истории, легенды и мифы. Многое поменяется. Не изменится только одно: по-прежнему это здание будут называть просто «ГЗ».
        Из песен, прозвучавших в памятный вечер в исполнении Виталика
        Михал Васильич Ломоносов
        Среди архангельских торосов
        В холодных северных ночах
        Михал Васильич Ломоносов
        Шагал с котомкой на плечах.
        А был он родом из народа.
        Рыбак архангельский простой,
        Не золотарь, не воевода,
        Как говорится, парень свой.
        Михаила встретила столица
        Без хлеба, соли и питья,
        Но все же он сумел пробиться
        Из грязи прямо во князья.
        Михал Васильич был героем.
        Он поднял свой авторитет.
        Назло монашеским покоям
        Он создал Университет.
        Восславим же, друзья, героя.
        Восславим гения, друзья:
        Ведь если б жил, как я, в запое.
        То где б тогда учился я?
        Студенческая
        Пей, студент, полна бутылка.
        Ешь, студент, поторопись.
        Пусть на всех одна лишь вилка,
        Зато глоток завались…
        Пей, студент, луна нам светит.
        И целуй, и обнимай.
        Пусть есть ректоры на свете,
        Зато как бушует май…
        Пей, студент, не лишний третий.
        Пой, студент, свободы песнь.
        Пусть в кармане только ветер,
        Зато «альма-матер» есть…
        По рюмочке, по маленькой
        Когда на свет студент родился,
        То разошлися небеса,
        Оттуда выпала бутылка
        И раздалися голоса:
        По рюмочке, по маленькой налей, налей, налей,
        По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей!
        - А я не пью! - Врешь - пьешь!
        - Eй-богу, нет! - А бога нет!
        Так наливай, студент, студентке!
        Студентки тоже пьют вино,
        Непьющие студентки редки -
        Они все вымерли давно.
        Коперник целый век трудился,
        Чтоб доказать Земли вращенье.
        Дурак, он лучше бы напился,
        Тогда бы все пришло в движенье.
        По рюмочке, по маленькой налей, налей, налей,
        По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей!
        - А я не пью! - Врешь - пьешь!
        - Eй-богу, нет! - А бога нет!
        Так наливай, студент, студентке!
        Студентки тоже пьют вино,
        Непьющие студентки редки -
        Они все вымерли давно.
        Колумб Америку открыл,
        Страну для нас совсем чужую.
        Дурак! Он лучше бы открыл
        На Менделеевской пивную!
        По рюмочке, по маленькой налей, налей, налей,
        По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей!
        - А я не пью! - Врешь - пьешь!
        - Eй-богу, нет! - А бога нет!
        Так наливай, студент, студентке!
        Студентки тоже пьют вино,
        Непьющие студентки редки -
        Они все вымерли давно.
        А Ньютон целый век трудился,
        Чтоб доказать тел притяженье.
        Дурак! Он лучше бы влюбился,
        Тогда бы не было б сомненья.
        По рюмочке, по маленькой налей, налей, налей,
        По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей!
        - А я не пью! - Врешь - пьешь!
        - Eй-богу, нет! - А бога нет!
        Так наливай, студент, студентке!
        Студентки тоже пьют вино,
        Непьющие студентки редки -
        Они все замужем давно.
        Чарльз Дарвин целый век трудился,
        Чтоб доказать происхожденье.
        Дурак, он лучше бы женился,
        Тогда бы не было б сомненья.
        По рюмочке, по маленькой налей, налей, налей,
        По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей!
        - А я не пью! - Врешь - пьешь!
        - Eй-богу, нет! - А бога нет!
        Так наливай, студент, студентке!
        Студентки тоже пьют вино,
        Непьющие студентки редки -
        Они все замужем давно.
        А Менделеев целый век трудился,
        Чтоб элементы вставить в клетки.
        Дурак! Он лучше б научился
        Гнать самогон из табуретки.
        По рюмочке, по маленькой налей, налей, налей,
        По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей!
        - А я не пью! - Врешь - пьешь!
        - Eй-богу, нет! - А бога нет!
        Так наливай, студент, студентке!
        Студентки тоже пьют вино,
        Непьющие студентки редки -
        Они все вымерли давно.
        Cултан
        B гареме нежится султан - да, султан!
        Ему великий жребий дан - жребий дан:
        Он может девушек любить.
        Хотел бы я султаном быть.
        Но он несчастный человек - человек,
        Не пил вина он целый век, целый век
        Так повелел ему Коран, да Коран
        Вот почему я не султан.
        А в Риме Папа сладко жил, Папа жил
        Вино, как воду, Папа пил, Папа пил,
        И денег полная казна, да казна
        Хотел бы Папой быть и я!
        Но он несчастный человек - человек,
        Любви не знает целый век - целый век:
        Так запретил ему закон, да, закон.
        Пускай же Папой будет он!
        А я различий не терплю - не терплю,
        Вино и девушек люблю - да, люблю,
        И чтоб все это совместить,
        Простым студентом надо быть.
        В одной руке держу бокал - да, бокал,
        Да так держу, чтоб не упал - не упал,
        Другой рукою обнимаю нежный стан -
        Теперь я Папа и султан!
        Твой поцелуй, душа моя - душа моя,
        Султаном делает меня - да, меня,
        Когда же я вина напьюсь,
        То Папой Римским становлюсь!
        Очарована логарифмами
        Очарована логарифмами,
        Интегралами с детства запугана,
        Слишком женщина для математики,
        А для женщины слишком умная.
        Не веселая, не печальная,
        Не секс-бомба и не Ковалевская.
        И мужчины твои не Коши и не Гауссы,
        А все больше поручики Ржевские.
        Так чего же ты плачешь, красавица,
        Что ты куришь ночами осенними?
        Чья вина в том, что прошлая сессия
        Отняла и невинность, и зрение?
        Помнишь молодость олимпиадную?
        Помнишь маму такую счастливую?
        Ведь не знала, что старшие мальчики…
        Научили тебя интегрировать.
        Очарована логарифмами,
        С интегралами с детства повенчана,
        Не секс-бомба и не Ковалевская
        Просто бедная, умная женщина.
        А вот получим мы диплом…
        Вот получим мы диплом, гоп-стоп дубай, махнем в деревню.
        Соберем чуваков, гоп-стоп дубай, распашем землю.
        Мы будем сеять рожь, овес, ломая плуги,
        И от музыки такой, гоп-стоп дубай, свихнуться люди.
        Ты в навозе стоишь, гоп-стоп дубай, юбка с разрезом.
        И ты тянешь быка, гоп-стоп дубай, за хвост облезлый.
        А ты, чува, моя чува, тебя люблю я,
        А вытри губы об забор, гоп-стоп дубай, дай расцелую.
        А на деревне старый дед, гоп-стоп дубай, ел лаптем кашу.
        А записали мы его, гоп-стоп дубай, в джаз-банду нашу.
        И стал он клевым чуваком, через соломку
        Сосал коктейль, гоп-стоп дубай, и самогонку.
        И так проходит наша жизнь, гоп-стоп дубай, в угаре пьяном.
        И в сигаретном дыму, гоп-стоп дубай, по ресторанам.
        Так лучше сразу пулю в лоб, и делу крышка.
        Нам жизнь дана, гоп-стоп дубай, как передышка.
        Жил один студент на факультете
        Жил один студент на факультете.
        О карьере собственной мечтал,
        О деньгах приличных, о жене столичной,
        Но в аспирантуру не попал.
        Если ж не попал в аспирантуру,
        Собирай свой тощий чемодан.
        Обними папашу, поцелуй мамашу
        И бери билет на Магадан.
        Путь до Магадана недалекий,
        За полгода поезд довезет.
        Там сруби хибару, и купи гитару,
        И начни подсчитывать доход.
        Быстро пролетят разлуки годы.
        Молодость останется в снегах.
        Инженером видным с багажом солидным
        Ты в Москву вернешься при деньгах.
        И тебя не встретят, как бывало,
        И никто не выйдет на вокзал:
        С лейтенантом юным с полпути сбежала,
        Он уже, наверно, генерал.
        И возьмешь такси до ресторана.
        Будешь водку пить и шпроты жрать.
        И уже к полночи пьяным будешь очень
        И студентов станешь угощать.
        Будешь плакать пьяными слезами
        И стихи Есенина читать,
        Вспоминать девчонку с черными глазами,
        Что могла женой твоею стать.
        Жил один студент на факультете.
        О карьере собственной мечтал,
        О деньгах приличных, о жене столичной,
        Но в аспирантуру не попал.
        Там, где Крюков канал
        Там, где Крюков канал и Фонтанка-река,
        Словно брат и сестра, обнимаются,
        От зари до зари там горят фонари
        И студенты по пирсу шатаются -
        Через тумбу-тумбу-раз, через тумбу-тумбу-два,
        Через тумбу-три-четыре спотыкаются.
        А Исакий святой с колокольни большой
        На студентов глядит, улыбается -
        Он и сам бы не прочь погулять с ними ночь,
        Но на старости лет не решается.
        Через тумбу-тумбу-раз…
        Но соблазн был велик, и решился старик -
        С колокольни своей он спускается.
        Он и песни поет, черту душу продает
        И еще кое-чем занимается -
        Через тумбу-тумбу-раз…
        А святой Гавриил в небеса доложил,
        Чем Исакий святой занимается,
        Что он горькую пьет, черту душу продает
        И еще кое-чем занимается -
        Через тумбу-тумбу-раз…
        В небесах был совет, и издал Бог завет,
        Что Исаакий святой отлучается,
        Мол, он горькую пьет, черту душу продает
        И еще кое-чем занимается -
        Через тумбу-тумбу-раз…
        На земле ж был совет и решил факультет,
        Что Исаакий святой зачисляется:
        Он и горькую пьет, он и песни поет
        И еще кое-чем занимается -
        Через тумбу-тумбу-раз…
        А святой Гавриил по рогам получил
        И с тех пор доносить не решается.
        Он сам горькую пьет, черту душу продает
        И еще кое-чем занимается -
        Через тумбу-тумбу-раз…
        Я спросил у
        Я спросил профессора: «Где моя стипендия?»
        Профессор не ответил мне, качая головой.
        Ассистента спрашивал: «Где моя стипендия?»
        Забросал вопросами меня он, как листвой.
        Я спросил у старосты: «Где моя стипендия?»
        Он сказал: «Растаяла в небесной синеве».
        Я спросил у кактуса: «Где моя стипендия?»
        Он колючим кукишем обернулся мне.
        Ты, декан единственный, ты скажи мне искренне,
        Где моя стипендия, скажи мне, где она?
        И декан единственный мне ответил искренне:
        «Была тебе СТИПЕНДИЯ,
        БЫЛА тебе стипендия,
        Была ТЕБЕ стипендия,
        А стала МНЕ авто».
        Я спросил профессора…
        Я спросил у старосты…
        Я спросил у кактуса…
        Дубинушка
        Тот, кто физиком стал, тот грустить перестал -
        На физфаке не жизнь, а малина.
        Только физика - соль, остальное все - ноль.
        А филолог и химик - дубина.
        Припев.
        Эх, дубинушка, ухнем.
        Может, физика сама пойдет.
        Подучим, подучим, да бросим…
        На физфаке живем, интегралы жуем,
        И квантуем моменты и спины.
        А как станет невмочь - все учебники прочь,
        И затянем родную «Дубину».
        Припев.
        Котелок не варит, а студент все сидит,
        Над конспектами гнет свою спину.
        Сто экзаменов сдал, реферат написал,
        А остался дубина-дубиной.
        Припев.
        Деканат весь шумит, сам декан говорит:
        «Неприглядна учебы картина».
        Мы на это плюем, мы уверены в том,
        Что и сам он большая… дубина.
        Припев.
        Мама, я физика люблю!
        Мама, а я физика люблю,
        Мама, я за физика пойду,
        Твоя дочь соображает,
        Что наука дорожает,
        Вот за это я его люблю.
        Мама, астрофизика люблю,
        Я за астрофизика пойду.
        Даже лежа на Венере,
        Он останется мне верен,
        Вот за это я его люблю.
        Мама, астронома я люблю,
        Мама, за астронома пойду,
        Он все звездочки считает,
        Дома ночью не бывает,
        Вот за это я его люблю.
        Мама, математика люблю.
        Я за математика пойду.
        Цепью вычислений длинных,
        Доказал, что я невинна,
        Вот за это я его люблю.
        Мама, я химика люблю.
        Я за химика пойду.
        Знает он такое средство,
        Дружба будет без последствий.
        Вот за это я его люблю.
        Мама, теоретика люблю.
        Я за теоретика пойду.
        Жизни он совсем не знает,
        Девушкой меня считает,
        Вот за это я его люблю.
        Мама, колебателя люблю,
        Я за колебателя пойду.
        Мы под ритмы рок-энд-джаза
        Колебаться будем в фазе,
        Вот за это я его люблю.
        Мама, акустика люблю.
        Я за акустика пойду.
        Сладок звук у поцелуя,
        В резонансе трепещу я.
        Вот за это я его люблю.
        Мама, твердотельщика люблю.
        Я за твердотельщика пойду.
        Он мужчина в самом деле
        И всегда при твердом теле,
        Вот за это я его люблю.
        Мама, кристаллографа люблю.
        Я за кристаллографа пойду.
        Взгляд его такой лучистый
        И он сам кристально чистый,
        Вот за это я его люблю.
        Мама, я атомщика люблю.
        Я за атомщика пойду.
        Он у нас ценитель ярый,
        Предсказал рожденье пары,
        Вот за это я его люблю.
        Мама, я ядерщика люблю,
        Мама, за ядерщика пойду.
        Ночью светится, как лампа.
        Я рожу ему мутанта,
        Вот за это я его люблю.
        Мама, энергетика люблю.
        Я за энергетика пойду.
        Он энергию большую
        Выделяет в ночь глухую,
        Вот за это я его люблю.
        Мама, синэргетика люблю.
        Я за синэргетика пойду.
        Вложит он совсем немного,
        Дальше все пойдет от бога.
        Вот за это я его люблю.
        Мама, биофизика люблю,
        Я за биофизика пойду,
        Знает он такие штуки,
        И целует по науке,
        Вот за это я его люблю.
        Мама, теплофизика люблю,
        Я за теплофизика пойду,
        Не целует он, а греет,
        До ожогов тело млеет,
        Вот за это я его люблю.
        Мама, криогенщика люблю,
        Я за криогенщика пойду,
        Даже в самый лютый холод
        Криогенщик вечно молод,
        Вот за это я его люблю.
        Мама, а я оптика люблю,
        Мама, я за оптика пойду,
        Он меня насквозь просветит
        И изьяна не заметит,
        Вот за это я его люблю.
        Мама, нелинейщика люблю.
        Я за нелинейщика пойду.
        Нелинейные эффекты
        Скомпенсируют дефекты.
        Вот за это я его люблю.
        Мама, я сантехника люблю,
        Мама, за сантехника пойду.
        Вместе ручку дергать будем
        МГУ не позабудем.
        Вот за это я его люблю.
        Зубы Гетченсона
        Говоpят, у Лукомоpья есть ученый кот.
        Анекдоты pаспевает, утpом но-шпу пьет.
        Там pусалка с ихтиозом плещется в воде,
        Hо чудес, как в медицине, не найдешь нигде.
        Припев:
        Здесь увидишь: зубы Гетченсона,
        Свинку, pожу, лихоpадку ку,
        Сучье вымя, конскую стопу,
        Волчью пасть и заячью губу.
        В медицине, как и всюду, пpосто кpасота.
        Есть зажимы, пилы, гвозди, даже долота.
        Что сказать на счет спиpтного, недостатка нет!..
        Хоть упейся, хоть залейся, но на всем запpет.
        Припев.
        В поликлинике, в субботу, шум и таpаpам.
        Каждый pад пpоспать pаботу, и толпится там.
        Вpач сидит, слегка зевая, видно, кpепко спит,
        Пеpед ним мужик стенает - у него мастит.
        Припев.
        Офтальмолог, гинеколог, нейpопсихиатp,
        Отоpиолаpинголог, дальше педиатp.
        Эти люди на полставки вас научат жить,
        Под халатом в одной майке можно год ходить.
        Припев:
        Под халатом зубы Гетченсона,
        Свинка, pожа, лихоpадка ку,
        Сучье вымя, конская стопа,
        Волчья пасть и заячья губа.
        Вот pаздался в деканате кpик: «А я учил»,
        Hо стипендию пpиятель наш не получил.
        Что ж, бывают огоpченья в нашей жизни, бpат.
        Как подводное теченье вызов в деканат.
        Припев:
        Здесь оставишь: зубы Гетченсона,
        Свинку, pожу, лихоpадку ку,
        Двеpь откpоешь конскою стопой,
        В люди выйдешь с заячьей губой.
        Песня о вреде алкоголя
        Сползает на тройки студент Козлодоев.
        А раньше отличником был,
        Но стал посещать он с друзьями попойки
        И вот в результате - запил.
        Вот раньше, бывало, сдавал Козлодоев
        Досрочно всю сессию, и
        Был старостой он, и профоргом был тоже
        До тех пор пока не запил.
        Спиртные напитки любил Козлодоев
        И литрами их поглощал.
        Душою компаний служил Козлодоев
        И всякий его уважал.
        А ныне, а ныне, заросший щетиной
        И тарой пустою звеня,
        Ползет Козлодоев и ищет причину,
        Чтоб выпить бутылку вина.
        Не женитесь на курсистках
        Не женитесь на курсистках,
        Они толсты, как сосиски,
        Коль жениться захотите,
        Раньше женку подыщите,
        Эх-ма, труля-ля…
        Раньше женку подыщите…
        Поищи жену в медичках,
        Они тоненьки, как спички,
        Но зато резвы, как птички
        Все женитесь на медичках,
        Эх-ма, труля-ля…
        Все женитесь на медичках…
        Мы студенто…
        Мы студенто, изучанто все науки ун моменто. O, yes!
        Мы живянто в общежанто с таракано и клопанто. O, yes!
        Мы уставо нарушанто и плеванто коменданто. O, yes!
        Нас за энто выселянто и стипендии лишанто.
        Нас за энто выселянто и стипендии лишанто. O, yes!
        Мы студенто, журналисто, мехматисто и юристо. O, yes!
        Мы химисто, мы инязо и еще филологисто. O, yes!
        Очень редко пьем «Чинзано» и обедаем погано. O, yes!
        Не имеем миллионо, но плеванто на стипоно.
        Не имеем миллионо, но плеванто на стипоно. O, yes!
        Мы студенто обалденто, умолято допустито. O, yes!
        Трепетато, потому что ощущато пролетато. O, yes!
        Слезы лито, обещато, что мозгами шевелито. O, yes!
        Папа-мама вспоминато, деканато материто.
        Папа-мама вспоминато, деканато материто. O, yes!
        Я люблю тебя жизнь
        Я, ребята, студент, что само по себе и не ново.
        В настоящий момент это самое модное слово.
        Век живи, век учись, попивая чаек с маргарином.
        Так пройдет твоя жизнь, а умрешь ты дубина дубиной.
        Нам немало дано - сорок рэ на четыре недели.
        Я проел их давно, и душа еле держится в теле.
        В свете каждого дня не дает мне желудок покоя.
        Денег нет у меня. Жизнь, ты знаешь, что это такое.
        Как поют соловьи, услыхав поцелуй на рассвете!
        За порывом любви, как грибы, появляются дети.
        Вновь мы с ними пройдем детство, юность, вокзалы, причалы.
        Будут внуки потом, и студент повторится сначала.
        Ах, как годы летят! Мы грустим, универ покидая.
        Жизнь, ты помнишь ребят, что погибли, диплом защищая?!
        Так ликуй, и вершись в трубных звуках весеннего ливня!
        Я люблю тебя, жизнь! И надеюсь, что это взаимно!