Обойма с икрой Кирилл Казанцев
        Оборотни в законе
        Волжские браконьеры совсем страх и совесть потеряли: вылавливают осетровых тоннами, и никакой управы на них нет. Местные жители с преступниками не связываются — боязно, и только сельчанин дед Харитон открыто высказывает бандитам все, что о них думает. Во время очередной перепалки дед пригрозил браконьерам, что на днях к нему приедет внук — капитан полиции. Он-то наведет здесь порядок. И кто тянул старика за язык? Помалкивал бы, тогда, возможно, и остался бы внук в живых. Да только слово не воробей. Не доехал капитан до села — убили по дороге… Расследование преступления поручают майору Виталию Дарницкому, и он срочно вылетает из Москвы на Волгу…
        Кирилл Казанцев
        ОБОЙМА С ИКРОЙ
        ГЛАВА ПЕРВАЯ
        Игорь Голубев щелкнул пультом сигнализации, открывая дверь своего «Фольксвагена», и сел на водительское сиденье. Виталий Дарницкий устроился рядом.
        — Ремень накинь от греха подальше,  — машинально бросил Игорь, трогаясь с места.
        Виталий молча пристегнулся ремнем безопасности. Вскоре они выехали на Ленинградский проспект. Голубев следил за дорогой. Он был опытным водителем, однако никогда не позволял себе расслабляться за рулем. Виталий знал об этом и старался не отвлекать приятеля разговорами. Но Игорь сам начал беседу. Не отрывая взгляда от дороги, сказал:
        — Значит, я позвоню где-то через недельку, распишу, что и как.
        — Угу,  — кивнул Дарницкий.  — Ты сам-то уверен?
        Голубев помолчал, потом неопределенно повел плечами.
        — Не люблю заранее делать выводы, не разобравшись с ситуацией изнутри,  — нехотя ответил он.  — Но думаю, что ошибки нет. Мне еще год назад дед в письме упоминал об этом.  — Игорь улыбнулся и, поймав непонимающий взгляд Виталия, пояснил: — Дед у меня — раритетный малый. Никакими современными достижениями технического прогресса не пользуется, пишет письма по старинке, почтой отправляет. Хотя я ему и телефон сотовый подарил, и даже компьютер хотел организовать. Он мужик сообразительный, хоть ему и под восемьдесят, быстро бы разобрался, что к чему. Не хочет ни в какую! И по сотовому не позвонил ни разу: периодически на почту шкандыбает и там междугородный разговор заказывает. Я ему говорю: «Дед, те деньги, что ты на эти разговоры тратишь, ты бы на мобиле сэкономил! А еще проще эсэмэску послал!» Но он и слушать не хочет!
        Игорь засмеялся и придержал руль. «Фольксваген» постоял на светофоре, дождался зеленого света и поехал дальше. Виталий заинтересованно слушал Голубева.
        — Так вот,  — продолжал тот.  — Дед у меня парень ушлый, зря болтать не станет. Да я же сам в этих местах родился, рыбы у нас там всегда прорва была. Даже общая загрязненность экологии и химпредприятия не смогли ее уничтожить. Ну, и раньше, конечно, браконьерством промышляли, что греха таить. И сейчас наверняка. И завод этот, недавно выстроенный, меня смущает, и ребята, которые на директора работают. Я по весне пару человечков туда послал — так, неофициально. Так вот, по их словам, ребята мутные. Заправляет ими некий Ашот. Никого с таким именем у нас в поселке никогда не было.
        — Приезжий,  — предположил Виталий.
        — Ясное дело, приезжий,  — согласился Игорь.  — Но это и наводит на размышления. Понятно, что он не просто так приехал, а со своим интересом. Кто просто так в наше захолустье поедет?
        — Мало ли кто. Ты же едешь,  — усмехнулся Дарницкий.
        — Так у меня тоже свой интерес имеется!  — засмеялся Игорь.  — Я, брат, сильно не люблю, когда кто-то пытается взять то, что ему не принадлежит. А за Бережное особенно душа болит, потому что места родные. И рыбу жалко, и икру… Ведь это наше, национальное достояние, а оно все в частных карманах оседает!
        — Золотой ты человек!  — притворно вздохнул Виталий.  — Все о России, о России…
        — В глаз хочешь?  — усмехнулся Игорь беззлобно.  — Можешь ржать сколько угодно, но мне обидно, когда народное добро налево уходит. Да, мне обидно за Россию. А у нас в стране почему-то все повернулось с ног на голову. Когда ты говоришь, что радеешь о своей Родине, людей душит истерический смех. И только публичная обстановка и вынужденная необходимость соблюдать приличия останавливают их от того, чтобы расхохотаться тебе в лицо. Быть патриотом — немодно и даже постыдно. Черт знает что! Вот быть вором — не стыдно. А патриотом — стыдно. Ты как на это смотришь?
        Виталий осторожно пожал плечами и ничего не ответил. Он сейчас думал о другом, о практической стороне вопроса. Дарницкий — человек действия. И больше всего его интересовал результат. На получение результата и были направлены его помыслы. И сейчас он думал, правильно ли поступает, доверяя Голубеву разбираться с делом государственного масштаба. Сам Дарницкий не любил высоких слов, он вообще был довольно молчаливым и закрытым человеком. Но когда доходило до дела, на него смело можно было положиться. Все в отделе знали: Виталий, не тратя слов, все сделает так, как надо, не подведет и не смалодушничает. В душе будучи согласным с Голубевым, Дарницкий размышлял над тем, правильную ли тактику они выработали. Собственно, выработал Голубев — сам, один,  — и даже не то чтобы выработал, просто наметил план действий. План был предельно прост: наведаться в родные края под названием село Бережное и попытаться разобраться на месте, как обстоит дело с нелегальной добычей и продажей черной икры, коей были богаты эти прикаспийские места.
        Голубев пошел на это по собственной инициативе, это не входило в его служебные обязанности. И все-таки Виталию, под руководством которого Игорь работал, было неспокойно. Почему-то он интуитивно чувствовал опасность в начинании Игоря. Виталий успокаивал себя тем, что он просто устал за последнее время, давно не был в отпуске и напряженные нервы дают о себе знать. Пойти же сейчас в отпуск он не мог, в него отправлялся Голубев, а оставить отдел без двух ведущих сотрудников было неразумно. Поэтому они договорились, что первым отгуляет свой законный месяц Игорь, а уже потом отдыхать с чистой совестью отправится Виталий. И то если по делам в Бережном все окажется чисто. В противном случае намечалась серьезная и длительная работа, и отпуск Дарницкого снова откладывался на неопределенный срок. С одной стороны, он к этому привык. С другой — порой неимоверно хотелось отбросить все мысли о работе, забыть напрочь о всех нарушениях закона, взятках, липовых документах и с головой погрузиться в обычные, повседневные земные радости. Но пока он не мог себе этого позволить. Поэтому, подавив неуместные мысли и
желания, Дарницкий спросил:
        — А по заводу что?
        — А по заводу все чисто,  — тут же ответил Голубев.  — По крайней мере, с документами полный порядок. Руководит им некий Юрий Константинович Кравченко, добропорядочный гражданин.
        Дарницкий с задумчивым видом побарабанил пальцами по черной папке, которую держал на коленях.
        — Ну, наивно было бы предполагать, что у него в документации будет явная лажа,  — выдал он наконец свое резюме.
        — Более чем,  — кивнул Голубев.  — Я и не предполагал ничего подобного. И вообще, глупо надеяться, что в таком деле будет легко ухватить их всех за хвост.
        — Но, Игорь, это означает, что за ними наверняка стоит кто-то весьма влиятельный,  — склонил голову набок Дарницкий.
        — Естественно. А разве бывало по-другому в нашем деле? С пустяковым прикрытием работает только всякая шелупонь. А тут мы имеем дело с людьми серьезными.
        — Вот поэтому мне все это и не нравится!  — признался Дарницкий, покачав головой.  — Может быть, с тобой еще кого-то послать? Люди есть, выделим…
        — Не нужно!  — махнув рукой, отказался Голубев.
        — Ты не хуже меня знаешь, что в таком деле бравада ни к чему!
        — А я и далек от таких глупых мыслей! Дело не в браваде и моих амбициях. Я там человек как бы свой, понимаешь? Приехал в отпуск к деду, отдохнуть… Я же не собираюсь на каждом углу кричать, что намерен разбираться с икорной мафией! Так что мне одному будет намного проще. Многие местные по простоте душевной охотно мне выложат такие сведения, которые никогда не скажут постороннему. А если я явлюсь туда как лицо официальное, это уже совсем другой расклад. Все, даже кто никакого отношения не имеет к браконьерству, воды в рот наберут и будут помалкивать. По принципу «моя хата с краю».
        — Вот ведь народ!  — подивился Дарницкий.  — Сами страдают от беспредела — и не хотят порядок навести!
        — Хотят,  — возразил Голубев.  — Но только без их участия. Пусть, мол, разбираются те, кому положено. А мы маленькие, какой с нас спрос!
        — Ох, косный народ!  — снова покачал головой Дарницкий.
        — Менталитет такой. Он веками складывался, так что в два счета не переменится. И даже в три…
        Дарницкий не ответил — задумался о своем. Потом, словно вспомнив о чем-то, сказал:
        — Слушай, давно спросить хотел. Как там девчонка та после автокатастрофы? Люся, по-моему. Ты тогда еще этим делом интересовался.
        — А-а-а. Да ты знаешь, она пропала куда-то.
        — Ну, родственники, наверное, забрали.
        — Да нет у нее родственников. Кроме этого козла, который сразу сбежал.
        — Ну, может, одумался? Совесть заела — вернулся?
        — Не знаю,  — буркнул Игорь.  — Ладно, выясню!
        Они повернули на ТТК, доехали до пересечения с Хорошевским шоссе, и Дарницкий, выглянув в окно, сказал:
        — Вон там останови!
        Голубев довел машину до угла и притормозил в указанном месте. Дарницкий протянул руку для прощания и, взглянув в глаза своему приятелю, сказал:
        — Если что — сообщай сразу. Я в тот же миг туда людей направлю. Надо будет — сам приеду. И ухо востро держи!
        — Не переживай, не первый год замужем!  — подмигнул Игорь.
        Дарницкий хотел добавить что-то еще, но сдержался и выбрался из машины. Когда Голубев стартанул с места, Виталий проводил машину задумчивым взглядом…
        Дома Голубев достал большую спортивную сумку, открыл шкаф и, в задумчивости посмотрев на полки, принялся не спеша складывать в сумку вещи, необходимые в дороге. Да и не только в дороге: в селе Бережном он планировал пробыть не меньше трех недель, следовательно, нужно было запастись всем, что может пригодиться, потому что с магазинами в Бережном было плоховато, а с ассортиментом товаров еще хуже.
        Чтобы не так скучно было заниматься довольно нудным делом, Игорь включил телевизор, нашел канал новостей и продолжил свое занятие, вполуха слушая то, о чем вещали дикторы. Однако спустя минут пять он сделал звук в телевизоре громче: очередной сюжет привлек его внимание.
        — …Разоблачены преступники, реализовавшие через крупные магазины в Москве черную икру на сумму около ста миллионов рублей. Вся икра добыта нелегальным способом,  — сообщал с телеэкрана молодой корреспондент.  — Супермаркеты «Океан», «Уголок», «Штерн» и целый ряд других сетевых супермаркетов столицы торговали черной икрой, добытой браконьерским путем через недобросовестных партнеров, поставлявших свой товар в крупные магазины. Следственный комитет установил, что всего было реализовано больше пяти тонн браконьерской икры. Преступникам предъявлено обвинение по части 3 статьи 175 Уголовного кодекса. Еще пять членов группы находятся в федеральном розыске…
        Игорь заинтересованно посмотрел на экран. Тема была ему очень близка, он хорошо в ней разбирался. Упомянутая статья означала «заранее не обещанное приобретение имущества, заведомо добытого преступным путем». Что ж, все верно. Тема незаконной добычи черной икры в последнее время встала очень остро. Что там греха таить — это один из самых дорогих товаров на мировом рынке, поэтому черную икру добывали и будут добывать. Но самое обидное, что незаконным путем.
        Игорь, оставив свои сборы, шагнул к компьютеру и быстро набрал в поисковике «новости нелегальная черная икра». Сразу же высыпался целый ворох сайтов. Перелистывая страницы, Голубев все больше убеждался в том, что и так знал слишком хорошо: преступников, незаконно добывающих черную икру, очень много. Об этом наглядно свидетельствовали увиденные им сообщения:
        «…Около тонны нелегальной рыбопродукции изъято у предполагаемых браконьеров на Дорогомиловском рынке в Москве. Во время рейда на рынке из продажи изъято около тонны осетровых рыб со следами незаконного лова, а также сомнительного качества икра и мясо камчатского краба. Этот товар изъят из продажи, часть его направлена на экспертизу. На территории рынка проведены обыски. В рыбных торговых павильонах, складских помещениях и морозильных камерах обнаружена продукция особо ценных видов морепродуктов — таких как черная и красная икра, осетровые породы, камчатский краб. Особенно стоит отметить, что продавалась она открыто, без каких-либо документов, подтверждающих легальность добычи и безопасность для здоровья потребителя. Такое поведение говорит о том, насколько реализаторы контрафактной продукции уверены в своей безнаказанности…»
        Игорь помнил этот эпизод: тогда на Дорогомиловский рынок были отправлены сотрудники из его отдела, у которых он и поинтересовался результатом рейда. Да, именно так: уверены в своей безнаказанности, потому и борзеют.
        Голубев вздохнул и стал читать дальше:
        — «Нелегальные морепродукты были найдены в ходе расследования дела, ранее возбужденного в отношении участников межрегиональной организованной группы, подозреваемых в реализации рыбы осетровых видов, а также черной и красной икры. Сотрудники полиции заметили на осетрине продольные разрезы и повреждения от крючковых снастей, характерные для браконьерского лова. Кроме того, на прилавках Дорогомиловского рынка была найдена партия белуги, занесенной как в российскую, так и в международную Красные книги. В общей сложности в ходе рейда полицейские изъяли из продажи около тонны нелегальной рыбопродукции, часть которой направлена на экспертизу. В настоящее время продолжается проведение оперативно-розыскных мероприятий по установлению других участников группы и дополнительных эпизодов их противоправной деятельности».
        «В октябре этого года сотрудники УБЭП обнаружили на юго-востоке столицы шесть морских контейнеров с 4,5 т красной икры, а также партию рыбы лососевых пород и мяса краба, на которые у владельцев не было никаких документов. Это крупнейшая партия контрафактных морепродуктов, изъятая в Москве с начала года».
        Это уже про красную икру, которая Голубева интересовала в меньшей степени.
        Еще один эпизод всплыл в памяти, уже без помощи Интернета: не так давно во времена работы рынка в Лужниках сотрудниками УБЭП была обнаружена партия контрафактной икры. В ходе контрольной закупки сотрудники правоохранительных органов приобрели несколько килограммов красной и черной икры, в которой впоследствии эксперты нашли кишечную палочку. Тогда же задержали некую жительницу Астрахани, которой инкриминировалась организация поставок красной и черной икры на рынки столицы. Игорь знал, что ее осудили, прихватили даже кое-кого из подельников, все получили сроки. И таких случаев Игорь знал немало. Но все это капля в море. Все эти задержания барыг и мелких торговцев ни к чему не вели. Как добывали икру незаконно, так и продолжают добывать. И работает тут целая сеть, во главе которой стоят не такие вот мелкие сошки. Они просто винтики в крупнейшей, отлично отлаженной системе.
        Ни для кого не секрет, что черная икра стоит очень дорого. И не потому, что она настолько полезна или вкусна, все гораздо проще: работает закон спроса и предложения. Как ни печально, но количество осетров с каждым годом неуклонно уменьшается. Эти рыбы, выдержавшие очень долгую историю своего существования, насчитывающую тысячи лет, не могут приспособиться к нынешним условиям, которые для них просто губительны. Строительство плотин на реках, загрязнение окружающей среды и, что особенно опасно, размах браконьерства привели к тому, что рыбы семейства осетровых отнесены к категории исчезающих, а следовательно, числятся в Красной книге и за их отловом призваны тщательно следить соответствующие органы. Но это теория.
        А на практике все выглядит, мягко говоря, не так. Икру, как и нефть, иногда называют черным золотом и считают одним из главных российских богатств и брендов. Охотников до черной икры масса, желающих скупить ее находится очень много. Одни только мировые авиакомпании, являющиеся крупнейшими заказчиками, обожают угощать икоркой пассажиров класса люкс. А на спрос, разумеется, найдется и предложение. Конечно, авиакомпаниям выгоднее скупать икру у поставщиков, что продают ее подешевле. А дешевле отдают те, кто добывает ее незаконно. И огромные деньги уплывают из бюджета государства в частные карманы.
        В России на икру существует государственная монополия. Но закон этот нарушается повсеместно. Преступные группировки, организующие незаконный рыбный промысел, вырастают как грибы из-под земли после теплого осеннего дождя. Игорь сам знал очень много подобных случаев. Практически каждый год разоблачались преступные группы, осуществляющие незаконный оборот икры рыб осетровых видов — то есть этой самой черной икры. Покупают у браконьеров, которые, в свою очередь, шерстят на лодках рыбные места.
        Российские власти, конечно, пытаются бороться с браконьерством и подпольным производством икры. Ведь они в первую очередь страдают от нелегального бизнеса, являясь главными экспортерами. Властям эти нелегалы как кость поперек горла: из-за них теряется громадная часть прибыли. Но, как уже говорилось, икорная мафия работает четко и стоят за ней очень большие люди. Во главе рыбного хозяйства ставили даже бывшего генерала КГБ.
        Так почему же российские власти закрывают глаза на бесчинства браконьеров? Да не закрывают, просто знают, насколько тяжкое это дело. Это не просто переловить пару-тройку десятков или даже сотен браконьеров — это ничего не решит. Но власть не сидит сложа руки, изыскивает методы борьбы.
        Увы, серьезных успехов добиться так и не удалось, браконьеры на сегодняшний день обладают огромным потенциалом. Это и поддержка крупных чиновников, держащихся в тени, и великолепное оснащение: практически все они имеют современные быстроходные суда, хорошо вооружены. Легко предположить, что и органы, призванные бороться с преступниками, не избежали коррупции. Так ведь всегда случается, когда в деле завязаны большие деньги. А икорный бизнес по доходности превышает наркотический. Игорь Голубев отлично понимал, что им, рядовым ментам, даже и не снились такие суммы. Миллионы, миллиарды долларов! И, конечно, чтобы заниматься этим бизнесом безбоязненно, необходимо прикрытие в виде широкой спины. А за продавцами черной икры спины стояли широченные — чины не ниже генеральских. Вот и получалось, что низы — такие, как Игорь и его коллеги,  — занимались бессмысленным делом. Их, низы, посылали бороться с браконьерством верхи, которые сами были завязаны в этом деле по уши. Рыба, как известно, гниет с головы — такой вот невеселый каламбур о рыбе…
        Голубев закрыл браузер и отошел от компьютера. Пройдя на кухню, включил электрочайник и, дождавшись, когда тот закипит, приготовил себе крепкий кофе. Что толку читать о том, что ему, сотруднику правоохранительных органов, и так хорошо известно. Только расстраиваться лишний раз. Но вот делать все равно что-то нужно. Обязательно. Потому что если сидеть сиднем и считать, что тебя лично это не касается и пусть этим занимаются другие, то в итоге результат будет малоэффективным.
        Игорь не мог оставаться в стороне, когда речь шла о разоблачении браконьеров, хотя напрямую данные преступления его и не касались. Тут играло роль другое: Голубев сам был родом из прикаспийских мест. Точнее, родился он в подмосковном городе Балашиха, в семье военного. Родители часто кочевали с места на место, пока наконец прочно не осели в Москве, после того как отец получил должность в столичном МВД. С самого раннего возраста — да практически сколько себя помнил — Игорь проводил летние каникулы в селе Бережном, у деда Харитона. Да и не только каникулы. Иногда, чтобы не таскать ребенка за собой по особо глухим местам, его оставляли в Бережном на целый год, чему несказанно были рады как дед, так и маленький Игорь.
        Эта привязанность сохранилась между ними и спустя многие годы, когда Игорь стал уже совсем взрослым, а дед старым и слабым. Иногда Игорь даже с удивлением ловил себя на мысли, что, пожалуй, ни к кому на свете так не привязан, как к деду Харитону, по сути, воспитавшему его. С родителями, которых Игорь, несомненно, любил, такой глубокой психологической связи не было — возможно, она оборвалась еще в детстве, когда те вынуждены были лишать себя общества сына. Собственной семьей Игорь так и не обзавелся. И даже постоянной женщины у него не было: как-то так получилось, что не встретил он пока той, с кем хотел бы прожить всю оставшуюся жизнь бок о бок. Во многом тому виной была его служба, которой он отдавал практически все свое время. Голубев любил свою работу, что не так часто, как хотелось бы, встречалось среди представителей его профессии. Очень много было в ней людей случайных. Игорь же пришел работать в полицию по призванию, работой своей гордился и старался делать хорошо, посему все новости о браконьерстве и прочих преступлениях на его родине воспринимались им остро. Игорь искренне желал
процветания как селу Бережному, так и России в целом. Увы, действительность была таковой, что навести порядок везде и во всем не представлялось возможным.
        Сам Голубев первопричиной этому считал коррупцию, проникшую даже туда, куда по определению не должна была бы проникнуть, например в прокуратуру. Игорь, по долгу службы сталкивающийся с этой организацией, отлично знал, что даже там не обходится без взяточничества и подтасовок. Разумеется, он был не настолько наивен и мечтателен, чтобы всерьез рассчитывать истребить всю коррупцию в целом и пересажать абсолютно всех преступников в стране. Но хотя бы отдельные случаи, касающиеся, к примеру, села Бережного, он считал возможным исправить.
        В Бережном, естественно, на первом месте всегда стоял лов рыбы. Игорь прекрасно помнил, как в детстве его совсем еще маленького дед брал с собой на рыбалку. Будил рано, часа в четыре утра. И как он тер кулачками сонные глаза и, спотыкаясь, на ощупь находил свою одежду, резиновые сапоги и напяливал все это облачение с полузакрытыми со сна глазами.
        Уже тогда Игорь слышал разговоры о браконьерах, но в силу возраста мало что понимал в них. Он усвоил для себя только то, что есть нехорошие люди, которые ловят очень много рыбы — так много, что ее не достается другим. И вот из-за таких людей на прилавках нет черной икры, а рыбы в реках становится меньше. Значение загадочного слова «браконьер» он не слишком хорошо осознавал, но чем-то это слово ему нравилось. В нем Игорю чудилось что-то таинственное, захватывающее, напоминающее приключенческие романы о флибустьерах. Однажды Игорь с детской непосредственностью спросил:
        — Дед, а мы тоже браконьеры?
        Дед Харитон чуть не выронил половник, которым в тот момент как раз наливал Игорю уху — густую и наваристую.
        — Это кто ж тебе такое сказал?  — всплеснул он руками.
        — Ну как же! Мы же с тобой рыбу ловим? Ловим! Уху из нее варим? Варим!
        Дед долго сидел, в задумчивости теребя белую бороду, потом сказал как-то грустно:
        — Запомни, внучек. Браконьер — он вор. К тому же жадный вор. Он чужое берет, и много. А мы по чуть-чуть и свое. Рыба — общая. Она всем принадлежит. И каждый может себе выловить. Но если все начнут сетями хапать, то ничего от нее не останется. Поэтому ловить можно, только когда разрешено и понемногу. И это запомни: никогда не бери лишнего. Всегда ровно столько, сколько тебе необходимо.
        Игорь тогда так до конца и не уяснил сути разговора, но все-таки кое-что в его голове отложилось. Повзрослев, он, конечно, стал намного больше разбираться в жизни обычных жителей Прикаспийской низменности. Конечно, рыбу там ловили всегда. И будут ловить. Причем все, абсолютно. Но назвать этих людей браконьерами у Игоря язык не поворачивался. Истинные браконьеры были не те, кто отлавливали для своего стола несколько рыбин. Настоящие ловили сетями, тоннами, за ними стояли серьезные организации, а сами они своим оснащением могли дать фору любому рыбнадзору. И бороться с ними было ох как нелегко!
        «Нелегко,  — повторил Игорь про себя.  — Но не невозможно!»
        Выключив компьютер, он продолжил сборы. Нужно все закончить, да еще не мешало бы вздремнуть перед дорогой: путь предстоял неблизкий…

* * *
        Юрий Константинович Кравченко остановил свой серебристый джип «Тойота» у ворот завода, поставил машину на сигнализацию и прошел на территорию двора. Он всегда оставлял автомобиль за пределами своего предприятия, дабы избавить его от насыщенного рыбного запаха, который буквально бил в ноздри при попадании на заводской двор. Въедливый запах этот, правда, и за его границами разносился на сотни метров вокруг, но Юрию Константиновичу почему-то казалось, что так он все-таки убережет свое авто.
        Кравченко руководил рыбоперерабатывающим заводом уже три года, но за все это время так и не смог привыкнуть к рыбной вони и, заходя на территорию предприятия, всегда невольно морщил нос и прикрывал его рукой. Терпеть этот запах его заставляли лишь деньги, которые приносил завод. А деньги, как известно, не пахнут.
        Юрий Константинович, как всегда, торопливо пересек двор и вошел в здание. Запах здесь был ничуть не менее стойким, и Кравченко поспешил к своему кабинету, рассчитывая поскорее скрыться от удушающей вони за его массивной дверью. Он нарочно заказал себе специализированное оборудование со стенами и дверью, которые не пропускали посторонние запахи и звуки, а также хранил в кабинете специальные мощные поглотители.
        Кивнув на ходу секретарше, поднявшейся при его появлении, Юрий Константинович закрыл дверь и, глубоко вдыхая воздух, опустился в кожаное кресло. Слава богу, можно спокойно отдышаться. Однако расслабиться в полной мере ему не довелось: едва он откинулся на спинку кресла, как зазвонил телефон. В другое время он, может быть, и проигнорировал бы звонок, но не сейчас: телефон этот был его личным, не предназначенным для широкого круга знакомых и не соединенным с секретарской. Звонить по нему могло очень ограниченное количество людей, а это означало, что сейчас его добивается какая-то весьма важная персона. Недовольно поморщившись, хозяин кабинета взял трубку.
        — Приветствую,  — послышался сухой голос, принадлежавший Дмитрию Васильевичу Богатыреву.
        Персона эта была для Юрия Константиновича не просто важной, а особо важной. Это был человек, от которого напрямую зависел как завод Кравченко, так и он сам. Дмитрий Васильевич Богатырев возглавлял департамент городского хозяйства, который обладал полномочиями выдавать разрешения на деятельность различных предприятий. Или не выдавать…
        — Добрый день, Дмитрий Васильевич,  — отозвался Кравченко, недоумевая, что сподвигло Богатырева позвонить ему сегодня. Ведь буквально на прошлой неделе они виделись и уладили все технические вопросы.
        — Рад бы с тобой согласиться, Юрий Константинович, да не могу при всем желании. Назвать этот день добрым у меня язык не поворачивается.
        — Что случилось?  — внутренне напрягшись, спросил Кравченко.
        — Приезжай, и срочно,  — приказным тоном сказал Богатырев.  — На месте и побеседуем.
        — А по телефону нельзя? Хотя бы коротко… А то у меня тут много дел накопилось…  — начал было Кравченко, но Богатырев в резкой форме перебил его:
        — Ты что, не понимаешь? Раз я звоню и говорю, что дело срочное, значит, нужно пулей мчаться. И дела свои оставь.
        Кравченко умолк на полуслове, немного подумал и уточнил уже другим тоном:
        — К вам на службу приезжать?
        — Ни в коем случае! Встретимся в «Каспере», в десять часов. Все.
        На этом связь оборвалась, и Кравченко еще какое-то время слушал короткие гудки, потом положил трубку на базу. Настроение сразу упало. Он чувствовал, что произошло что-то по-настоящему неладное, раз Богатырев так спешно срывает его с места. Предстояло ехать в Астрахань, да поторапливаться, потому что до назначенной руководителем департамента встречи оставалось меньше часа.
        Кравченко поднялся и вышел из кабинета.
        — Катя, Сергей на месте?  — обратился он к секретарю.
        — Еще не подошел, Юрий Константинович,  — виноватым голосом ответила девушка.  — А что, вы куда-то собрались ехать?
        — Да, собрался!  — с нажимом ответил директор.  — А водителя до сих пор нет!
        — Я сейчас позвоню ему!  — кивнула Катя.
        — Вы должны были сделать это десять минут назад!  — схватив со стола девушки электронные часы и сунув их ей чуть ли не под нос, крикнул Кравченко.
        — Но вы не предупреждали, что уедете так рано!  — оправдываясь, произнесла секретарь, пожимая плечами.
        — Какое это имеет значение, я могу уехать в любую минуту!  — вскипел директор.  — У водителя вообще-то рабочий день начинается в восемь часов, если вы забыли! Совсем распустились! Словно в шарашкиной конторе работаете! Ничего, вот я вернусь — разберусь со всеми!
        — Я сейчас, Юрий Константинович,  — торопливо проговорила Катя, принимаясь длинными пальцами нажимать кнопки на телефоне.
        Она привыкла, что ее начальник с утра находится не в самом лучшем расположении духа, но знала, что причиной тому является запах рыбы, который тот с трудом переносил. Однако в кабинете, где запах отсутствовал, Юрий Константинович обычно успокаивался и вел себя ровно и приветливо. К тому же он практически никуда не отлучался на служебной машине по делам. Обычно он просиживал в кабинете до обеда, а потом отбывал на личном автомобиле, не докладывая своим подчиненным, куда направляется.
        Катя тем временем считала в трубке длинные гудки, после чего сказала:
        — Он не отвечает, Юрий Константинович. Наверное, уже в пути. Я перезвоню ему через минутку.
        — Не надо!  — Кравченко резким движением выдернул у девушки трубку и шмякнул ее на рычаг, после чего, круто развернувшись, направился к выходу из приемной.
        «Совсем обнаглели!  — раздраженно думал он, крупными шагами идя через двор к воротам и, пожалуй, впервые не замечая ненавистного ему запаха.  — Всех поувольняю к чертовой матери!»
        Он щелкнул пультом, рывком распахнул дверцу машины и включил двигатель. Повернув ключ, вывел машину на дорогу и поехал в сторону трассы, ведущей в город. Юрий Константинович терпеть не мог длительные поездки за рулем и в таких случаях предпочитал пользоваться услугами водителя. Но сейчас ждать, когда этот разгильдяй соизволит явиться на работу, он не мог. И то, что он был вынужден сесть за руль сам, было дополнительным фактором его негативного настроения, испорченного звонком Богатырева.
        Он не знал, что Дмитрий Васильевич Богатырев пребывает ничуть не в лучшем расположении духа. Полчаса назад, когда он еще только собирался ехать на службу в департамент, ему позвонил его давний приятель из Москвы. С приятелем этим по фамилии Коновалов они вместе начинали карьеру, а до этого учились в экономическом институте. Потом тому повезло — он перебрался в столицу и устроился в министерство финансов, а Дмитрий Васильевич остался на весьма хлебной должности руководителя департамента городского хозяйства, но всего лишь города Астрахани. При этом они всегда оставались на связи, имели общие взаимовыгодные дела, обменивались информацией, а порой помогали друг другу.
        Вот и сейчас Дмитрий Васильевич, не подозревавший ничего экстраординарного, добродушно приветствовал приятеля. Однако тот был сух и деловит.
        — Дима, мне сейчас рассусоливать некогда, и тебе советую поторопиться.
        — Что такое?  — моментально принял деловой тон Богатырев.
        — Про президентскую программу о спасении рыб осетровых пород слыхал? Молодец, не отстаешь от жизни. Значит, программа эта активно внедряется, а попутно, как ты понимаешь, засуетились проверяющие органы. Ищут, чем поживиться. Памятуя о том, где ты живешь, я настоятельно тебя об этом извещаю. Понимаешь, к чему клоню?
        — Не совсем,  — признался Богатырев.
        Он, разумеется, осознавал, что программа так или иначе коснется их области, но пока не очень это связывал лично с собой.
        — У тебя там, кажется, заводик икорный шурует?  — досадуя на непонятливость приятеля, прямым текстом сказал Коновалов.
        — Ну да. Работает.
        — Помню-помню… И икорку, которой ты нас потчуешь, очень даже уважаю. Только ты вот что. В связи с тем, что я тебе сказал, заводик пока прикрой. Не государственный он у тебя, заводик-то. Это местные власти ты обходишь, а со столичными такой вариант не прокатит. Мало того что голова твоя начальственная с плеч полетит, так еще многих за собой потянуть можешь. Но и это еще не все,  — продолжал чиновник.  — Узнал я еще по неофициальным каналам, что один наш человечек туда в отпуск направляется. Ну, якобы в отпуск…
        — А на самом деле?  — спросил Дмитрий Васильевич.  — Что у него на уме?
        — Что у него на уме, я понятия не имею. Но думаю, что ты должен понимать м-м-м… пикантность ситуации.
        — Понял,  — на сей раз ответил Богатырев.  — Спасибо за предупреждение.
        — Не за что,  — небрежно бросил собеседник.  — На всякий случай уточняю: человек этот ваши края хорошо знает. Так что провести его будет сложно.
        — Большой человек?  — уточнил Богатырев.
        — Да не слишком. Зовут Игорь Голубев, капитан полиции. Служит в отделе. По сути, обычный мент. Но неприятности может доставить немаленькие. Особенно если стуканет куда повыше. А он, насколько я узнал про его натуру, стуканет обязательно. Так что ты уж постарайся, чтобы ему придраться было не к чему. Ну, с этим делом ты разберешься, не мне тебя учить. Все, бывай!
        — Бывай,  — ответил Богатырев безрадостным тоном.
        Только этого ему не хватало! Так все хорошо шло, все каналы налажены, все подмазаны, никто ничего не требует. Теперь замучают проверками!
        Богатырев с мрачным видом забарабанил пальцами по крышке письменного стола из резного дуба, стоявшего в его домашнем кабинете. То, что работа завода на время встанет,  — не страшно. Страшило его другое. Завод, директором которого был Юрий Константинович Кравченко, работал на территории Астраханской области незаконно. Точнее, работать-то он, может, и имел полное право, так как числился под невинной вывеской «Рыбоперерабатывающий комбинат». Но вот продукция, выпускаемая на нем и именуемая черной икрой, реализовывалась нелегально.
        В России на черную икру существует государственная монополия. А это означает, что заниматься производством и продажей черной икры могут только госпредприятия, имеющие специализированную лицензию. Завод Богатырева такой лицензии иметь, естественно, не мог. Однако имел. Имел весь пакет необходимых документов. А подпись под этими документами стояла его, Дмитрия Васильевича Богатырева.
        Разумеется, завод организовался не с бухты-барахты и не по воле одного лишь Юрия Константиновича. Сам по себе Кравченко ничего бы добиться не смог, его бы съели мгновенно. В дело были вовлечены многие органы: полиция, рыбнадзор, городские власти… Более того, информация просочилась и дальше, к столичным чиновничьим шишкам, державшим богатые осетрами географические места под особым контролем. Икорный бизнес — один из самых доходных в мире, кому захочется упустить кусок от такого пирога, имея для этого возможность его отхватить?
        Посему все были в курсе и никто не возражал против того, чтобы в Астраханской области появился завод по производству черной икры. Разумеется, при условии отчисления дивидендов. И дивиденды эти благополучно расходились по разным инстанциям. Денег в карманах чиновников и других власть имущих оседала прорва. Но даже и при этом хватало всем. Все были довольны — от самого низа, рыбаков-браконьеров, занимавшихся непосредственно отловом рыбы, до самых крупных чинов.
        И Дмитрий Васильевич был доволен. Но одна-единственная закавыка не давала ему в полной мере наслаждаться установившимся порядком: пресловутая подпись. Как ни крути, а разрешение выдавал он. Ну, и еще несколько инстанций, но они уже шли за ним: санэпиднадзор, налоговики и прочие. Главным было веское слово Богатырева, материально воплощенное в размашистой подписи на документах.
        Разумеется, в курсе дела был и Коновалов, очень любивший черную икру. Продукция с местного завода самого лучшего качества регулярно отсылалась в столицу для него и таких же сытых чинуш, занявших удобное место в верхушке городской власти. Любил Коновалов периодически и сам наведываться в Астраханскую область, порыбачить здесь спокойно на новенькой «Ямахе» и отведать наисвежайших рыбных яств. Богатырев всегда встречал его с распростертыми объятиями, заботясь, чтобы отдых московского гостя был обеспечен по высшему разряду.
        Только Коновалову что: он поел-попил, отдохнул и к себе уехал. Формально он ни к икре, ни к заводу не имел ни малейшего отношения. Более того, Богатырев был уверен: коснись дело непосредственно Коновалова, тот с самым серьезным и непререкаемым видом будет разглагольствовать со страниц прессы или с экрана телевизора о том, насколько важна в нынешнее время борьба с коррупцией, прочно пустившей корни в российской действительности. Что борьба эта должна быть суровой и беспощадной и что наказание замазанным во взяточничестве чиновникам и всем остальным звеньям цепочки должно быть самым строгим. При этом он будет хмурить брови и принимать чрезвычайно озабоченный вид. Что ж, по-человечески его можно понять. И если начистоту, то Дмитрий Васильевич и сам в подобной ситуации вел бы себя точно так же. Собственная шкура и место дороже всего. Он, конечно, понимал, что Коновалов не бросит его одного на съедение, поможет чем может. И слава богу, что предупредил. Но в случае если Богатырева решат «уйти», Коновалов моментально отойдет в сторону и сделает вид, что никаких дел с этим человеком не имеет и вообще
крайне не одобряет подобное поведение морально разложившихся чиновников. А это означает, что решать назревающие проблемы Дмитрий Васильевич большей частью будет сам…
        Смирившись с такой мыслью — на это ушло около трех минут,  — Богатырев стал размышлять о том, какие шаги следует предпринять для спасения и себя, и ситуации. Прежде всего, естественно, успокоиться. Во-вторых, напрячь всех, кто стоит под ним. В конце концов, они в этом деле замазаны куда больше его, они непосредственно воруют икру своими, можно сказать, руками, вот пусть и подсуетятся. И начать следует с Кравченко. Припугнуть его хорошенько, встряхнуть. Дать пару дельных советов, чтобы он потом еще и Кравченко спасибо говорил. И звонить ему нужно немедленно.
        Богатырев, привыкший решать проблемы по мере их возникновения, тотчас же потянулся к телефонной трубке и назначил Кравченко встречу в ресторане «Каспер». На службу он до обеда решил не ехать. Сначала нужно убедиться, что механизм безопасности запущен. Отказавшись завтракать дома, Богатырев быстро облачился в костюм, надел галстук и спустился из своего коттеджа вниз, к автомобилю. Сев на переднее сиденье, бросил водителю:
        — В «Каспер».
        …Кравченко прибыл в ресторан в точно назначенное время, хотя ему пришлось поторопиться и даже пару раз нарушить правила: чертовы дороги, которые и в городе-то не слишком хороши, на выезде из Бережного были просто отвратительны. Однако он приложил все усилия, чтобы добраться вовремя: ему и самому не терпелось поскорее утрясти вопрос, и он надеялся, что Богатырев ему в этом все-таки поможет, не зря же он назначил встречу. Если бы сказал все, что хотел, и отдал всю проблему на откуп Кравченко, не стал бы настаивать на личной беседе.
        Машина Богатырева — белоснежный «Лексус» — уже стояла у входа в ресторан, однако времени было ровно десять часов. Кравченко вошел внутрь и увидел руководителя департамента сидевшим за столиком у окна и читавшим меню. В ресторане было малолюдно: место это отличалось очень высокими ценами, которые были не по карману среднестатистическому астраханцу, однако при этом обеспечивало надлежащий уровень обслуживания. Завсегдатаями его были как раз местные чиновники, крупные бизнесмены и банкиры.
        Кравченко подошел к столику, протягивая руку. Богатырев приветствовал его сухо-официально и кивком предложил садиться. Он как раз закончил делать заказ и предложил поступить точно так же Кравченко. У Юрия Константиновича не было особо аппетита, к тому же он недавно позавтракал, однако он все же заставил себя выбрать кое-какие легкие блюда.
        Разговор получился довольно коротким. Богатырев рассказал Кравченко о звонке Коновалова, не упоминая имен, и свел беседу к следующему:
        — Завод прикрывай. Всю продукцию ликвидируй. Все, до самой мелочи, до самых остатков. Чтобы впечатление было такое, что завод этот мертвый.
        — Запах все равно останется,  — пробурчал Кравченко, которого совсем не радовала подобная перспектива, лишавшая его привычного источника дохода, и немалого.
        — Запах — не икра, его не конфискуешь и в протокол не занесешь,  — заметил Богатырев и, почувствовав подавленное настроение собеседника, перегнулся через стол и строго-доверительно сказал:
        — Не жадничай, Юра! Я все обдумал. В конце концов, понятно, что все это временно. Ну, поездят, посадят парочку-другую браконьеришек, пошумят… А потом благополучно отбудут к себе и займутся другими делами. К примеру, щучить звероловов на Дальнем Востоке. Или добытчиков золота. Да мало ли на чем поживиться можно! А тебе, по сути, и делать ничего не надо: работники твои быстро все вычистят, завод закроешь, замок повесишь и до свидания.
        — У меня там рыбы полно,  — хмуро продолжал Кравченко.  — И икры уже партия приготовлена. Что же ее, выбросить, что ли?
        Богатырев спокойно сказал:
        — Реализуй через проверенные каналы. Там, где возьмут безо всяких бумаг. Да, и все документы официальные за моей подписью из дела изъять. Нет завода — нет документов. Это особенно запомни. И пока этот мент московский там не нагостится, к заводу даже близко не подходи. Пускай бурьяном зарастает, потом восстановим. Ну? Все понял?
        — Понял,  — со вздохом ответил Юрий Константинович.
        — Вот и ладно. Значит, можно считать, что мы пришли к консенсусу,  — улыбнулся Богатырев и подозвал официанта, который принес счет.
        Небрежно бросив на стол нужную сумму и присовокупив к ней солидные чаевые, он стал подниматься. На прощание повторил, что меры эти временные и что в итоге все будет как надо. Однако Кравченко видел, что Дмитрий Васильевич сам нервничает. Значит, боится, что его самого возьмут за жабры! На словах складно расписывает, но явно за свою задницу трясется! Знает, что рыльце в пуху!
        Кравченко некоторое время посидел за столиком в одиночестве и задумчивости, потом достал сотовый телефон и набрал номер.
        — Алло, Ашот?  — заговорил он.  — Что с товаром?
        — Порядок с товаром!  — послышался знакомый голос с легким акцентом и нагловатыми интонациями.  — Сегодня привезу, бабки готовь!
        — Нет!  — резко перебил его Кравченко.  — Ничего не вези!
        — Как так?  — оторопел собеседник.
        — Вот так! И вообще в ближайшее время прикрой лавочку!
        — Ты что гонишь, начальник? Там товара на пол-лимона!
        — Слушай, Ашот!  — понизив голос, проговорил Кравченко.  — Ты гонор прибереги для другого! Сказано — не вези, значит, не вези!
        И, переведя дух, добавил уже чуть спокойнее:
        — В двенадцать подъезжай, там объясню расклад…
        Возникла пауза, в течение которой Кравченко буквально кожей ощущал, как собеседник сдерживает готовые сорваться с языка ругательства, потом в трубке прозвучал голос:
        — Ладно, заметано!
        После этого связь отключилась. Юрий Константинович посмотрел на часы. Пора было возвращаться в Бережное, объясняться с Ашотом и разруливать ситуацию с заводом. Причем первое представлялось Кравченко куда более неприятным занятием. Он не любил Ашота и побаивался его. Было что-то в этом человеке опасное. Особенно глаза: светлые, холодные, словно лишенные жизни.
        С Ашотом судьба свела Юрия Константиновича три года назад, когда он решил основать завод по производству черной икры. И с первой встречи Ашот ему не понравился. Но дело свое он знал хорошо: браконьеров крепко держал в руках, не давал борзеть и расхолаживаться, к тому же занимался всеми техническими деталями — оснащением, вооружением и тому подобным. Юрий Константинович получал от Ашота рассортированную рыбу и икру в качестве сырья, непосредственно добычей он не интересовался. Его делом было получать соответствующие подписи в документах и пускать рыбу в производство. Ну и, разумеется, платить деньги Ашоту, часть из которых шла на оплату труда браконьеров и местной полиции. Но этим уже Ашот сам занимался.
        Юрий Константинович старался минимизировать общение с Ашотом, ограничивать его только передачей денег. В сущности, он ничего не знал об этом человеке: кто он, откуда появился, каково его прошлое. Ашот был довольно мутной личностью. Его кандидатуру рекомендовал ему один из инспекторов рыбнадзора, причем не просто рекомендовал — поставил перед фактом, что поставщиком для Кравченко будет именно этот человек. И Юрий Константинович принял данные условия.
        Расплатившись по счету, Кравченко вышел из ресторана, сел в свою «Тойоту» и отправился назад, в Бережное.
        ГЛАВА ВТОРАЯ
        Быстроходный катер почти бесшумно скользил по водной глади, легко лавируя между многочисленными островками. Сидевший за рулем Николай зорко всматривался вдаль. Хоть он и ходил здесь на моторке третий год, все равно так и не сумел научиться стопроцентно ориентироваться в этих запутанных сеточках волжских протоков. Да и как тут их все запомнить, когда протоков этих будто черт понатыкал! А карту этой местности отродясь никто не составлял, только крупные, на которых данных протоков и прорвы островков и в помине не было. Да про них и сами составители наверняка слыхом не слыхивали! Да и не бывали, поди, в этих местах. Только в атласах всяких да путеводителях расписывают здешнюю красоту, заливаются соловьями! Ах, волжская Ривьера! Ах, чудо-благодать! Попробовали бы они поездить по этой «Ривьере», да еще в темноте! Сто раз бы уже заблудились, зареклись бы свои атласы составлять!
        Николай Рыжов был зол на людей умственного труда и творческих профессий. Он вообще по натуре довольно злой мужик и при этом весьма категоричный. Признавал лишь собственное мнение, считая его единственно правильным. При этом был уверен, что думает так справедливо.
        Себя Рыжов считал человеком земным, трезво мыслящим реалистом. Он терпеть не мог людей восторженных, по его мнению, витающих в облаках и оторванных от настоящей жизни. Под настоящей жизнью Николай подразумевал вполне насущные понятия: жить просто, по-мужски, для себя. Обеспечивать себе достойное существование, не сидеть сложа руки и не строить воздушных замков. Работать и копить деньги, откладывать на будущее. При этом он был довольно прижимист. Семьей не обзавелся осознанно, по совокупности всех вышеназванных причин. Бабы — они вечно разводят всякую лирическую чепуху, им подавай высокие чувства, да при этом еще и содержи как королеву! А Николаю оно надо? Для того, что ли, он горбатится, чтобы какая-то краля на его деньги шиковала? А для удовлетворения физиологических потребностей желающие всегда найдутся. Так лучше и проще: никаких тебе клятв и заверений в любви до гроба, никаких алиментов и раздела имущества. Встретились, отдали долг природе, разбежались. Вот это по-нашему, по-мужски.
        Туман над рекой стал сгущаться. Николай нахмурился. Сейчас совсем накроет, черти бы его подрали! А ведь еще нужно найти место и вытащить сети. Оставлять нельзя: до завтра много рыбы погибнет, а это убытки, по карману бьют, жалко… Сжав зубы, Николай подбавил газу, бросил через плечо:
        — Далеко еще?
        — Нет, метров двести осталось,  — отозвался Павел спокойно, и это вызвало новую волну недовольства у Николая.
        Вечно этот Пашка ведет себя так, словно лучше всех все знает. Ничем его не проймешь! Даже когда в прошлый раз сети порвались, зацепившись за корягу, и куча рыбы ушла сквозь огромную прореху, Павел лишь плечами пожал. Николай готов был рвать и метать, злился на всех и на все: и на изготовителей сетей, и на коряги, и на свою тяжелую долю, а Павлу хоть бы хны! А ведь сколько денег ушло сквозь пальцы! Николая раздражала невозмутимость Павла. И ладно бы был богат, а то ведь вечно ветер в карманах гуляет! Но понятно, женушка все отбирает! Вот, женился на свою голову, теперь и ходит с голой задницей! Да еще двоих детей завел — зачем? Пока у них сопли высохнут, все жилы вытянешь! Был бы один — давно бы скопил себе и на жилье хорошее, и на житье-бытье. А с таким хомутом на шее вечно будешь спину гнуть! А он словно не думает ни о чем! Вон, сидит, смотрит вперед беспечно, глядит себе будто в никуда. Красотами, поди, любуется!
        И Михаил этот тоже сидит, дремлет, покачивается, словно ему и дела нет до того, где место с расставленными сетями. Вот никакого толку от этого Михаила нет! Николай с моторкой управляется, Павел места отмечает, подсказывает, да и моторку на свои деньги купил. А этот только сети помогает ставить да с Ашотом договаривается. А получают одинаково! Николай давно собирался поговорить на эту тему с Ашотом, да все что-то медлил. Знал, что тот к Михаилу относится с симпатией. А что у него хорошего-то? Ну, язык подвешен. И за это его держать?
        Видно, есть еще что-то, связывающее Михаила с Ашотом. Рыжов давно это подозревал. Он мрачно покосился в сторону обоих напарников и нарочно, повинуясь какому-то злорадному чувству, повернул руль. Моторка накренилась, вода плеснула за борт.
        — Ох, ё!  — удивленно воскликнул Михаил, дернувшись, будто очнувшись.
        Павел бросил на Николая взгляд. Интересно, поверил он, что Николай случайно наклонил лодку, или нет? По нему не догадаешься!
        Вроде бы поверил — вон, молчит, только усмехается как-то криво. А Михаил, поняв, что никакой опасности нет, тут же снова нахохлился, втянул коротко стриженную голову в воротник куртки и с отсутствующим видом замер. Николай насупился и продолжил путь. Теперь приходилось быть еще осмотрительнее: протоки стали особенно короткими и извилистыми, повороты один за другим.
        Павел Воронов следил за Николаем и удивлялся. Что за человек! Вечно всем недоволен. А ведь все у него складывается так, как он и декларирует: живет для себя, не бедствует, ни дети, ни жена не напрягают… Павел всегда думал, что Рыжов лукавит в глубине души, подчеркнуто высмеивая людей семейных или просто влюбленных. Он считал, что это продиктовано элементарной завистью. Скорее всего, Николай и сам был бы рад иметь дом и семью, да только тяжелый характер и скаредность мешают ему в этом. И все копит непонятно на что. Ничего себе не позволяет, живет безо всяких радостей. Даже телевизор новый не хочет себе купить, а уж вполне мог бы приобрести. Для кого ему копить-то? Он, Павел, понятно, что львиную долю заработка отдает жене: двое сыновей-погодков, растить нужно. А Николаю на что, если себе во всем отказывает? Надеется на старость накопить и потом пожить? Только человек, не привыкший себя баловать, и потом не научится этому. Так и будет жить в пустом доме, со спрятанными где-нибудь в подполе заначками! А старости ведь может и не быть. Тем более что ремесло у них опасное. Сейчас, правда, удалось
устроиться так, что никто не трогает, только все это зыбко. Зачем это Николаю?
        Про себя Павел отлично знал: он занимается браконьерством временно, чтобы накопить определенный капитал, обеспечить семье нормальное существование и потом завязать навсегда. Устроиться на какую-нибудь непыльную работенку, стаж себе к пенсии накапливать. А Николаю для чего?
        С Михаилом ясно: он парень молодой, семьей и детьми не обремененный, у него все впереди. Образования нет, а жить хочется хорошо. Вот кто на себя денег не жалеет! Постоянно новые модные шмотки, современная техника, ноутбук, телефоны сотовые часто меняет, хотя они в этой глуши и ловят-то не всегда хорошо. А главное — по натуре он такой. Авантюрная жилка гонит его с места на место, не дает осесть и устроиться на работу, заставляет менять занятия, выбирая преимущественно опасные и, мягко говоря, не совсем законные. Он и здесь долго не задержится, еще годик, максимум другой — и сорвется. А им придется искать нового напарника…
        Павел очень сильно надеялся на то, что через год-два ему уже не нужно будет заниматься нелегальным отловом рыбы. Не нужно будет не спать по ночам, расставляя сети, вставать ни свет ни заря, чтобы их вытянуть, постоянно отстегивать всяким проверяющим организациям, местному участковому, рыбнадзору и прочим, не нужно ловить косые взгляды местных жителей, презирающих их, чужаков, обирающих их родные края… Зависеть от Ашота, мнившего себя чуть ли не богом, вздрагивать, бояться, быть готовым сорваться с места… Павел ощущал, что он очень здорово устал от такой жизни. Он мечтал о покое. Но пока еще думать об этом было рановато. Пока еще недостаточно средств, чтобы отделаться и от этих людей, и этих мест, и этой работы…
        Воронов прихлопнул прилепившегося к щеке комара и посмотрел налево.
        — Здесь!  — бросил он Николаю.
        Тот сразу заглушил мотор и стал готовиться к работе. Завозился и Михаил, до этого сонно клевавший носом на корме. Лодка замерла, тихо покачиваясь на речной поверхности. Мужчины зашевелились… Пришла пора доставать сети.
        Сети были полны рыбы. В темноте она казалась какого-то янтарного цвета. Подтянули, затащили в моторку, Рыжов завел мотор, и лодка тихо, неторопливо пошла к берегу. Все трое выпрыгнули, Николай и Павел взялись спереди, Михаил подталкивал сзади. Втроем вытащили лодку на песчаный берег. Теперь следовало погрузить рыбу и отправляться к Ашоту. Там сдать улов, получить деньги — и по домам. Обычная схема, отработанная годами.
        Привычными движениями принялись рассортировывать рыбу, отделяли крупную от мелкой, дорогую от дешевой. Раскладывали в специально предназначенные для этого мешки. Руки хорошо знали эту работу, дело шло ловко и споро. Оставалось совсем чуть-чуть, и можно ехать. Михаил с Павлом к Ашоту, а Николай отгонит лодку.
        Хрустнула ветка, и все трое невольно вздрогнули, обратив взгляды в сторону реденького лесочка. Оттуда, из густой пелены тумана, показалась высокая фигура. Она медленно двигалась в их сторону. Павел, наслышавшийся местных легенд, замер, чувствуя сухость во рту. Застыл и Николай, но по другой причине: в призраков он не верил, а проверяющие органы чуял за версту. Павел увидел, как рука Николая потянулась к карману…
        — Здорово, рыбаки!  — послышался глуховатый голос.
        Михаил всмотрелся, выдохнул облегченно:
        — Фу-у-ух, Андреич, это ты! Чего шастаешь по ночам, пугаешь только!
        На берег вышел местный участковый, Василий Андреевич Круглов — высокий, жилистый человек с редеющими каштановыми волосами и рыжеватыми усиками. Участковым Круглов, кажется, служил здесь вечно — даже старожилы Бережного никогда не упоминали никого другого, кто раньше работал бы на этом посту. А ведь лет Круглову было не так и много — примерно между сорока и пятьюдесятью.
        — Чего это тебе не спится, Андреич?  — продолжал Михаил радостно, успокоенный, что это не призрак и не кто-то из рыбоохраны.
        С Кругловым у них давно сложилось взаимовыгодное сотрудничество: солидную долю прибыли они ежемесячно отстегивали участковому. Он отлично знал, чем они промышляют, но предпочитал делать вид, что не в курсе. Простоватый человек с незатейливым умом, он всегда вел себя как типичный житель глубинки. Но при этом наблюдательный человек бы распознал, что Круглов очень даже себе на уме: он всегда тщательно присматривался, все замечал, только не говорил напрямую, а умел приберегать свои знания и наблюдения на потом, дожидаясь удобного случая, чтобы ими воспользоваться. Сейчас он смотрел на троих мужчин, чуть прищурившись, долгим взглядом, и под этим взглядом все трое вдруг почувствовали себя неуютно.
        — Чего не спишь-то?  — глуповато повторил Михаил.
        — Служба такая,  — коротко ответил Круглов.
        Он шагнул к лодке, достал фонарик, посветил. Потом нагнулся. Луч высветил огромное количество рыбы, большая часть которой была уложена в мешки из грубой, прочной серой ткани.
        — Богатый улов,  — заметил участковый, выпрямляясь.
        — Ну да,  — заискивающе улыбнувшись, подмигнул Михаил.  — Поделимся, Андреич!
        — Ты, Миша, видно, перепутал что-то,  — усмехнулся Круглов.  — Я вообще-то при исполнении.
        — Да ты чего, Андреич?  — заморгал Михаил.  — Выпил, что ли, для сугрева?
        Николай нахмурился. Сложившаяся ситуация ему совсем не нравилась, и он сделал шаг навстречу Круглову, выходя вперед.
        — Какие проблемы, Андреич?  — спросил он.
        Круглов не торопясь достал новую пачку, выбил из нее сигарету, закурил и, выпуская дым в сторону, сказал скучным голосом:
        — Протокол будем оформлять.
        — Какой протокол?  — оторопело спросил Михаил.
        У Павла учащенно забилось сердце, ослабели колени, но он не подал вида, что явственно ощутил реальную угрозу.
        — Протокол изъятия будем оформлять,  — уже строго сказал участковый.  — Изъятия контрафактной продукции. Незаконный вылов рыбы, вот так-то. А за это статья полагается. Так что дальше дело будем открывать. Уголовное.
        Мрачный Николай вышел вперед, широкой спиной загородил подельников и, глядя в прищуренные глаза Круглова, спросил с плохо скрываемой злобой в голосе:
        — Дело, говоришь? Уголовное? А на себя самого как? Тоже открывать будешь?
        — Что-то ты не то говоришь, Коля,  — произнес Круглов.  — Наверное, на почве стресса заговариваться начал от расстройства, не иначе.
        — Кто из нас заговаривается, это мы сейчас разберемся!  — продолжал Николай, глядя на участкового без испуга, лишь прожигая его злобным взглядом.  — Тебе что, мало стало? Жадность обуяла? Больше захотел? Так ты так и скажи! Чего понты наворачиваешь? «Слу-ужба, де-ело!» — передразнил он участкового.
        — Андреич, ты если больше бабок хочешь, то все вопросы к Ашоту,  — ощутив поддержку Николая, вернулся к своему обычному состоянию Михаил.  — Он этими делами рулит, с ним и договаривайся.
        — Я никакого Ашота не знаю и знать не хочу!  — отрезал Круглов.  — Я Ашота на месте не ловил. А вас взял с поличным, так что и отвечать вам. И ответите по полной! А если будете еще и клеветать на правоохранительные органы, я добьюсь, чтобы вам дополнительный срок впаяли!
        Павел невольно отступил назад, поняв вдруг, что участковый не шутит. Николай же, напротив, напрягся и шагнул вперед, наливаясь яростью. Резким движением выхватив из-за спины ружье — отличный новенький карабин, коим был снабжен Ашотом,  — он вскинул его и направил прямо на Круглова. Павел, побледнев, ухватил Николая за плечо, но тот резко, с силой скинул его руку.
        — Места здесь уж больно запутанные,  — негромко, но отчетливо проговорил он.  — Сам теряюсь, хоть не первый год рыбачу. Тут лошадь с упряжкой пропадет — вовек не найдешь. А человек — вообще мелкая сошка…
        — Коля, Коля, хорош, успокойся!  — торопливо заговорил из-за спины Николая Павел, пытаясь образумить приятеля и не усугублять ситуацию.
        — Не трожь!  — сквозь зубы процедил Рыжов так, что Павел отшатнулся.
        Заглянул в глаза Николаю — они налились кровью и сверкали очень нехорошим блеском. Видимо, участковый тоже почувствовал настроение Рыжова, потому что отклонился влево и крикнул:
        — Сюда!
        Из-за кустов быстро появились двое мужчин. Никто из троицы рыболовов их никогда не видел раньше. Мужчины были в форме, но из-за темноты было не разобрать, какого именно ведомства. У каждого в руках было ружье. Они быстро подошли к лодке. Николай, постояв немного, медленно опустил ствол.
        — Браконьеров поймали, Василий Андреевич?  — спросил один из них.
        — Да вот, с поличным взял,  — проговорил Круглов, с усмешкой глядя на Николая.
        Тот, тяжело дыша, сжимал кулаки. На правой, той, что сжимала ружье, побелели костяшки.
        — Ну что, забираем?  — небрежно спросил один из мужчин.
        — Подождите,  — вмешался Михаил.  — А вы, собственно, кто будете?
        — Мы-то, собственно, из областного комитета рыбоохраны,  — улыбнулся один из мужчин, доставая хрустящее удостоверение.  — Так что давайте, ребята, без глупостей. Не стоит делать ситуацию еще серьезнее, чем она сложилась.
        — Постойте,  — Михаил улыбнулся, блеснул зелеными глазами, явно пытаясь решить вопрос миром.  — Мужики, мы все понимаем и не спорим. Виноваты — да, признаем. И честно клянемся, что больше никогда незаконно ловить рыбу не будем. Ну зачем нам ехать куда-то? Давайте договоримся на месте, штраф оплатим как положено и квитанции не потребуем. И рыбу можете себе забирать, не пропадать же добру! А тут, между прочим, тысяч на двадцать будет только в сыром виде, без переработки. Про икру я вообще помалкиваю… Ну, дело же предлагаем! Обещаем: здесь вы нас больше не увидите! К чему вам лишние хлопоты-то?
        Мужчины переглянулись и засмеялись.
        — Ничего,  — сказал один из них.  — Мы уж похлопочем.
        — В машину давайте!  — холодно произнес второй, кивая в сторону.
        За кустами послышалось фырчание автомобильного двигателя. Стало ясно, что их там дожидается служебная машина инспекторов. Деваться было некуда, спорить бесполезно. Их всерьез решили повязать. Видимо, у рыбнадзора и участкового был какой-то свой интерес, не касающийся денег, раз они наотрез отказались от вознаграждения.
        Все трое — и Николай, и Михаил, и Павел — были в замешательстве. Подобная ситуация сложилась впервые и была совершенно нехарактерной для них. Они отлично знали, что и участковый, и вся местная полиция, и рыбоохрана прекрасно осведомлены о том, что браконьерская добыча рыбы в этих краях ведется, и весьма активно. Только бороться с этим всерьез никто не собирался, поскольку всем было выгодно. И участковый, и его начальство, и комитет — все кормились за счет рыбы, добываемой местной троицей, находившейся под патронажем Ашота. Во всей этой круговой поруке действовал негласный уговор: браконьеров не трогать. Они честно платили свою долю. Точнее, платил Ашот, а уж как он там договаривался с властями, ни Михаила, ни Николая, ни Павла не касалось. Они выполняли свою работу, добывали рыбу и переправляли ее Ашоту. Дальнейшее — документы, сбыт, договоры с чиновниками — не имело к ним отношения. В этой цепочке каждый занимался своим делом. Дело участкового Круглова заключалось в том, чтобы закрывать глаза на грехи браконьеров. И дело свое Круглов знал и выполнял на отлично. Ровно до сегодняшнего момента,
который никому из троих попавшихся браконьеров был непонятен. То ли участковый решил таким образом выслужиться перед каким-то высоким начальством, то ли поменять штат на своих людей — неизвестно. Ясно одно: ехать с комитетчиками придется.
        Михаил, видимо, первым понял и принял это. Глубоко вздохнув, он шагнул в направлении машины. Следом за ним пошел и Павел. Один Николай продолжал стоять, прожигая участкового Круглова насквозь ненавидящим взглядом. Потом медленно произнес:
        — Ну и сука же ты, Андреич!
        После чего сплюнул под ноги, попав на носок ботинка Круглова, и не спеша двинулся к автомобилю…
        В машине они ехали долго. Всю дорогу молчали: во-первых, настроение у всех троих было ни к черту, так что говорить не хотелось. Во-вторых, были они не одни: впереди, в кабине, сидели оба инспектора плюс шофер. Машина — белая «Газель», салон которой был лишен окон. Николая, Павла и Михаила поместили в этот самый салон, отделенный от кабины лишь перегородками сидений. Так что любое слово отлично было слышно спереди.
        Дорога была отвратительной, машину постоянно трясло, и казалось, что это путешествие никогда не закончится. В конце концов их все-таки привезли на место. Машина остановилась, один их инспекторов вышел из нее и, открыв дверцу, коротко приказал:
        — На выход!
        Все трое потянулись на улицу, спрыгивая из машины и потирая затекшие мышцы. Впереди маячила темно-красная стена какого-то здания, к которому их и повели. Когда подошли ближе, стала видна вывеска: «ОБЛАСТНАЯ ИНСПЕКЦИЯ РЫБООХРАНЫ».
        Всех троих без разговоров провели в какую-то темную комнату, похожую на камеру, но все же отличавшуюся от нее. Здесь не было нар, только длинные сиденья вдоль стен. Решетки на окнах. Что это было за помещение и на какое время их сюда поместили, никто задержанным не сказал. Те двое, что их задержали, сразу куда-то ущли, передав их дежурному, который и препроводил их в эту комнату, после чего сразу исчез. Участкового Круглова тоже не было: он вообще не поехал в город. Видимо, его миссия в данном деле ограничилась тем, что он задержал браконьеров с поличным и опознал их личности.
        Михаил первым сел на лавку и откинулся к стене. Павел примостился у самого края.
        — Ничего себе инспекция рыбоохраны!  — пробормотал он.  — Да тут настоящая тюрьма!
        Николай все еще топтался на месте, словно выражая таким образом протест. Потом, видимо, поняв, что никому своим стоянием ничего не докажет, подошел к лавке.
        — Подвинься!  — буркнул он, грубовато толкая Михаила в бок.
        — Чего крысишься, Колян?  — неодобрительно покосился на него Павел.  — Нам всем тут несладко. Если мы еще между собой грызться станем, то все трое потонем. Вместе попали — вместе и держаться надо. Может, еще получится выбраться!
        Павел ни на миг не терял надежду, что им все-таки удастся как-то отмазаться, как-то выбраться из истории, в которую они попали.
        — Я сроду ни с кем вместе не был!  — отрезал Николай.  — Я всегда сам по себе!
        — Зря,  — пожал плечами Павел.  — Вместе легче.
        — Все из-за вас!  — неожиданно зло проговорил Рыжов, поочередно обводя своих подельников мрачным взглядом.
        — О как!  — удивленно вскинул брови Павел.  — Мы-то тут при чем?
        — При том!  — огрызнулся Николай.  — Не связался бы с вами — сейчас не сидел бы тут!
        — Ловко ты все повернул!  — усмехнулся Павел.  — А что бы без нас делал-то? Лодка моя, с Ашотом все терки Мишка разруливает. Один бы ловил, на удочку? Или сетки бы внаглую поставил, без крыши? Так тебя бы в тот же миг заластали под белы рученьки! Давно я за тобой наблюдаю, и настроение мне твое совсем не нравится! Вечно на нас волком смотришь, словно мы тебе дорогу в чем-то перешли!
        Николай что-то пробурчал себе под нос. Павла же словно прорвало. Нервное напряжение последних часов выплескивалось из него обвинениями в адрес Николая.
        — А может, это все ты, а?  — выкрикивал он, сжимая кулаки.  — Может, ты нарочно с Кругловым сговорился? А перед нами спектакль разыграл, а? Может, вы вместе все к рукам прибрать хотите?
        — Думай, что говоришь!  — рявкнул Николай, но Павла уже было не унять.
        Он вскочил с лавки и, встав перед Рыжовым, запальчиво продолжал:
        — Я-то как раз думаю! И думки мне всякие разные в голову приходят! И все они, как ни крути, тебя касаются! Ты все время воду мутишь! Тебе вечно все не так! И денег мало, и рыбы, и Ашот жадный, и мы не за дело получаем! Думаешь, я ничего не замечаю? Ясен пень — твоих это рук дело! Крыса! Иуда!
        — Че-го?  — взбеленился Николай, тоже поднимаясь со скамейки.
        Драка казалась неизбежной. В этих стенах она была особенно неуместна, и Михаил, молчавший до этого, вмешался:
        — Так, мужики, вы что, лишнюю статью хотите на себя повесить? Нам выбираться отсюда надо, а не собачиться! Выход искать!
        — Какой выход?  — заморгал ресницами из-под круглых совиных глаз Николай.
        — Мозги включите,  — спокойно произнес Михаил.  — Круглов знал про нас? Знал. Рыбнадзор знал? Знал. И всех все устраивало! А теперь перестало. Значит, что-то поменялось, и у них появился другой интерес. Вот нам этот интерес и нужно выяснить и попытаться его удовлетворить.
        — Че-го?  — нахмурившись, снова спросил Рыжов.  — Что значит — у-до-влет-во-рить?  — с издевкой повторил он по слогам.  — Я никого удовлетворять не собираюсь!
        — Да включи ты мозги, Коля, в самом деле!  — с досадой сказал Павел.  — Михаил верно говорит. Им что-то надо. Что, если не деньги? Это нужно узнать обязательно!
        Недалекий Николай переглянулся с Михаилом.
        — Как узнавать-то?  — спросил он.
        — Как, как! Поговорить надо по душам!  — пожал плечами тот.  — Не зря же нас сюда привезли! Значит, разговор имеется. Кто-то же должен прийти по нашу душу!
        Все невольно обратили взгляды на дверь. Она была плотно закрыта, за ней не слышалось ни звука. Складывалось впечатление, что в здании вообще никого не было.
        — Когда за нами придут-то?  — неуверенно спросил Павел.
        — А шут его знает!  — пробурчал Николай, снова опускаясь на лавку и ощущая на себе испытующий взгляд Павла.  — Ну чего пялишься?  — спросил он.  — Ни с кем я ни в какой сговор не вступал! Я знаю, мужик я тяжелый, но хоть ты и обозвал меня Иудой, такими делами сроду не занимался!
        — Ладно, Коля,  — проговорил Павел.  — Не злись. Это все от нервов.
        — Пашка прав: нам вместе надо прикинуть, что там за расклад они нам готовят,  — отозвался Михаил.
        — А может, это Ашот?  — высказал предположение Павел.  — Решил от нас избавиться таким способом.
        — На фига?  — воззрился на него Михаил.  — Ему какой прок новых людей набирать? Расценки устраивали обе стороны. Товар мы ему поставляли исправно, места знаем, свое дело тоже. Все налажено. А других в курс дела заново вводить надо. К тому же у нас уже доверие за это время установилось. А новых — кто их знает, что у них на уме? Кто угодно может подсадной уткой прикинуться!
        — Дове-ерие!  — презрительно процедил Николай.  — Наивные вы! У меня к Ашоту сроду никакого доверия не было. Я никому не верю! Я…
        — Ты сам за себя, слыхали,  — спокойно прокомментировал Михаил.  — Но я стараюсь оценивать объективно.
        — Че-го?  — снова спросил Николай, но Михаил лишь отмахнулся от него, явно думая о своем.
        — А может, это участковый все замутил?  — высказался Павел.
        — Очень может быть!  — с готовностью кивнул Николай: такая версия явно пришлась ему по вкусу.
        — Участковый в этом деле — мелкая сошка,  — задумчиво проговорил Михаил.  — Он ничего не решает. Его держат здесь как марионетку, потому что он для этой роли очень удобно подходит. Не-ет, тут другие люди стоят. Повыше нашего старого доброго дяди Толика.
        — И что же это за люди?  — с интересом посмотрел на него Павел.  — Рыбнадзор, что ли?
        — Возможно,  — неопределенно сказал Михаил, глядя в потолок.
        — Но рыбнадзор и раньше знал про наши дела! Где мы им дорогу перешли? Мы не борзели, вели себя скромно, долю Ашот честно отстегивал!
        — А может, он скурвился, Ашот-то?  — прищурил глаз Рыжов.  — Жадничать стал, вот ему и решили хвост прищучить! Через нас!
        — Тогда бы его первого отсюда пинком под зад погнали.
        — А ты откуда знаешь, что не погнали? Может, он за соседней стенкой сидит?  — и Николай для наглядности даже постучал тяжелым кулаком по стене.
        Павел с Михаилом невольно посмотрели туда же.
        — Если бы какие-то терки у Ашота с полицией или чиновничьей братией начались, это бы уже давно известно было. И нас бы с бухты-барахты не дергали.
        — А может быть…  — начал было Павел, но Михаил устало перебил его:
        — Что толку гадать — может быть, не может… Говорить надо прямо, тогда все ясно станет. Только что-то никто не торопится…
        — Да что ж они там, измором, что ли, нас взять решили?  — не выдержал Николай.
        Рывком поднявшись с лавки, он, громыхая ботинками, прошел к металлической двери и принялся дубасить в нее кулаком. Никакой реакции не последовало. Рыжов приложился к замочной скважине и заорал:
        — Эй! Долго нас тут мариновать будут?
        Ответа не было.
        — Пожрать-то хоть дайте, эй!  — Николай слишком сильно ударил по двери, отбил руку и стал стучать ногами. Грохот разносился по всему коридору.
        — Уймись ты!  — недовольно сказал Михаил.  — Все равно это ничего не даст. Держать будут столько, сколько решили. Так что наберемся терпения и ждем!
        И он, прикрыв глаза, погрузился в дрему. Из всех троих Николай был наделен терпением в наименьшей степени. Поэтому он еще некоторое время колошматил ботинком в дверь, пока ему не надоело. Тогда он, ворча, вернулся к лавке и уселся на нее, с мрачным видом глядя перед собой.
        Продержали их в этой комнате долго, несколько часов. За все это время никто к ним не пришел, никто никуда не вызвал, и даже поесть никто не принес — даже куска хлеба. Окна в комнате не было, так что определить, наступил ли рассвет и вообще какое сейчас время суток, представлялось невозможным. Однако дал знать о себе холод, откуда-то проникавший в помещение. Николай, задремавший было в полусидячем положении на лавке, зашевелился, просыпаясь. Сел, поеживаясь и протирая глаза. Сильно расстроенный Павел, кажется, так и не сомкнул глаз, а Михаила отличала одна особенность: он всегда с необычайной легкостью как впадал в сон, так и выходил из него. Вот и сейчас, потревоженный движениями Николая, он раскрыл глаза и обвел комнату взглядом, в котором не было и намека на сон.
        — Пытку голодом, что ли, придумали?  — пробурчал спросонья Рыжов.
        — Ага,  — бесстрастно добавил Михаил.  — А также жаждой и лишением социальных контактов. Только не говори «Че-го?» — с усмешкой сказал он.
        Быстро сбросил длинные ноги со скамьи и встал, потягиваясь и принимаясь делать наклоны и приседания, чтобы скорее согреться. В это самое время за дверью послышался скрежет, напоминавший звук вставляемого в замочную скважину ключа. Михаил моментально выпрямился, Павел тоже весь подтянулся на лавке, а Николай стал еще угрюмее.
        Открылась дверь, и в ней показался… участковый Круглов. Он спокойно прошел и присел на лавку между Павлом и Николаем. Выражение лица у него было благодушным, словно он пришел в гости проведать своих хороших знакомых.
        — Как ночка?  — спросил словно бы между делом.
        Все молчали. Круглов усмехнулся в усы.
        — Да, в казенных стенах спать плохо,  — будто отвечая сам себе, заметил он, качая головой.
        — Слушай, Андреич!  — обратился к нему Михаил.  — Давай начистоту. Тебе что надо? Ты говори прямо, мы ж понимаем, что ты не нашим самочувствием пришел поинтересоваться.
        Круглов обвел всех троих неторопливым взглядом.
        — Понимаете,  — со вздохом проговорил он.  — Ни хрена вы, ребята, не понимаете!
        Во взгляде его было что-то странное, похожее одновременно на досаду и тоску.
        — Так ты объясни, поймем,  — чуть удивленно предложил Михаил.
        Круглов поудобнее устроился на лавке и снова вздохнул.
        — Что ты охаешь, как старая бабка!  — попенял ему Рыжов.  — Есть дело — говори!
        — Вам, ребята, сложно понять мое положение,  — начал участковый.  — Вы народ свободный, начальства над вами нет. Ни с какой бюрократией не сталкиваетесь, сами себе хозяева… На моторке прикаспийские просторы рассекаете, природой любуетесь…
        — Так, у нас не жизнь, а малина, мы поняли!  — перебил собеседника Михаил.  — Дальше!
        — Ты старших не перебивай, Миша,  — придал голосу строгие нотки Круглов, однако все трое уловили в нем унылые интонации. Участковый явно пытался сейчас показаться перед ними своим парнем, оказавшимся в еще более тяжелом положении, чем они сами.  — Вот что, ребята, я вам хочу пояснить, чтобы вы уразумели. Я человек маленький, подневольный. Мне что начальство прикажет, то я и делаю. Тем более времена сейчас настали такие, что не приведи Господи! Сплошная коррупция и показуха!
        — Ты еще перекрестись!  — посоветовал Николай.  — Чего прибедняешься-то? Песни какие-то жалистные поешь! Ты к чему клонишь?
        Круглов пожевал губами и сказал:
        — К тому, что в последнее время вопрос о спасении рыб осетровых пород прямо костью в горле стоит. Лично президент этим вопросом озаботился, вот так-то! Лично организовал, лично первого осетра в воду опустил и даже поцеловал, если вы не в курсе. Благословил, так сказать.
        — Ну а мы здесь при чем?  — насмешливо спросил Михаил.  — Сам говоришь, мы люди маленькие. Куда нам до президента!
        — Мы все здесь при том,  — со значением подчеркнул Круглов.  — И действия президента — это часть про-грам-мы!  — по слогам продиктовал он, словно объяснял первоклассникам основы правописания.  — И программа эта внедряется повсеместно. О коррупции в рыбоохране и полиции только и талдычат! Собираются гайки закручивать и меры ужесточать — и по коррупции, и по браконьерству. И это не шутки, я вам серьезно говорю!  — Круглов покачал головой.  — И то, что случилось сегодня,  — первый звоночек. Короче, я вокруг да около ходить не буду, расклад такой: пришел приказ оттуда,  — он показал пальцем в потолок,  — заловить троих-четверых браконьеров и посадить. И не просто посадить, а устроить показательный процесс. Раструбить об этом на всю область, в газетах, журналах, по телику все подробно расписать. Дескать, вот вам наглядные результаты борьбы!
        Круглов посмотрел на всех троих мужчин, которые внимательно его слушали.
        — Все ясно!  — кивнул Михаил.  — Что-то подобное я и предполагал. Козлов отпущения ищут! Вот мы ими и оказались.
        — Но почему именно мы?  — робко подал голос Павел.
        — Ну кто-то же должен быть первым!  — с веселым цинизмом произнес Михаил.
        — Ну уж нет!  — вмешался Николай.  — Так дело не пойдет!  — замотал он головой, крепко сидевшей на бычьей шее.  — Дураков в другом месте ищите! Денежки, значит, все хапали, а отвечать мы должны? Дудки! Не на того напали! И ты, Андреич, запомни: если до суда дойдет, я молчать не стану! Всех за милую душу вложу, всех — и Ашота, и тебя, и начальство твое! Никто от тюрьмы не уйдет! Если уж мне сесть суждено, так я вас всех, уродов, за собой потяну!
        — Угомонись, Коля!  — прикрикнул на него Круглов, у которого на лбу выступили бисеринки пота.  — Никто так вопрос не ставит!
        — А как ставит?  — зарычал Николай.  — Ты тут соловьем разливаешься, про долю тяжкую рассказываешь, а сам только и думаешь, как бы в кусты сбежать!
        — Погоди, Коля, давай послушаем, что Андреич предлагает,  — сказал Михаил, потянув разбушевавшегося Николая за рукав.
        — Да чего его слушать?  — рявкнул Рыжов.  — И так ясно, к чему он ведет: мы на себя все возьмем, он от начальства благодарность получит и премию пять тысяч за то, что такой крутой, браконьеров с поличным поймал! А дальше — по цепочке! Его начальство за помощь в борьбе с коррупцией новые иномарки себе купит, а чиновники — еще одну виллу на Канарах! И все нашей кровью! Вы что, мужики, не понимаете, что ли? Они же нас специально подставили, под монастырь подвели! А рулил всем вот этот гад!  — Он ткнул толстый палец в сторону Круглова.
        — Так, ты тюрьмы избежать хочешь или нет?  — заорал на него участковый.
        Николай осекся на полуслове, ворча что-то себе под нос, но отвечать не спешил.
        — Хочешь или нет?  — повторил Круглов, не снижая тона.
        — Хочу!  — огрызнулся Рыжов.
        — Тогда разоряться прекрати и дальше слушай! Мне никакого резона сажать вас нет! Но повторяю: я лицо подневольное. Мне приказали найти браконьеров — я нашел. А вот если вы сумеете кого другого найти вместо себя, то все будет путем! Городской полиции и рыбоохране все равно, кого сажать, лишь бы дело было закрыто! Так что послушайте моего совета…  — Круглов придвинулся ближе и понизил голос: — Ищите лопухов, которых можно вместо себя подставить! Только не просто так, а чтобы их с поличным взять! И чтоб все заранее продумать, чтобы комар носа не подточил! Чтобы с доказняком порядок полнейший был! Доказательства чтобы как на блюдечке лежали! Тогда их и посадят.
        Повисла тишина. Круглов, выговорив наконец все то, что собирался, открытым текстом, умолк и перевел дух.
        — А дальше?  — первым нарушил молчание Михаил.
        — А дальше все по списку,  — ухмыльнулся Круглов.  — Их сажают, я благодарность получаю, начальство довольно и спокойно.
        — И едет на Канары?  — язвительно спросил Михаил.
        — Ну и пускай себе едет!  — громыхнул кулаком по лавке Круглов.  — Не завидуйте! У начальства свои деньги, у нас свои! У них другой уровень, и бог с ними!
        — Набожный ты какой!  — ввернул Николай.  — Небось в рай надеешься попасть? На чужом горбу въехать? А я…
        — Тихо!  — резко прервал его Михаил, явно раздумывая.  — Значит, четверых лопухов, говоришь, надо найти? Тогда все в ажуре будет?
        — Можно троих!  — разрешил Круглов.
        — А нам гарантии какие?
        — Мое честное слово!  — важно сказал участковый.
        — Ха-ха-ха!  — раздельно выговорил ему прямо в лицо Михаил.  — Ты уж так больше не говори, Андреич, а то я разрыдаюсь!
        — Вам сейчас не о гарантиях думать надо, а как шкуру свою спасти,  — нервно заметил Круглов.  — Но со своей стороны могу обещать: как только трое браконьеров будут взяты с поличным, ваше дело автоматически закрывается. Все материалы окажутся у меня, я их при вас уничтожу. И все! Не было никакого дела, не было никакой рыбы! Ну? Как расклад?
        Он посмотрел на мужчин. Все трое переглянулись.
        — Где бы еще найти таких дураков…  — проговорил Михаил, что-то прикидывая в уме.
        — Найдете!  — оптимистично заявил Круглов.  — Думайте. Если согласны — сейчас домой поедете. Я даже по доброте душевной могу на своем драндулете подбросить. Нет — сидите.
        — Домой?  — встрепенулся Павел.
        — Домой, домой. В Бережное,  — подтвердил Круглов.
        Михаил посмотрел на своих подельников, потом кивнул и твердо произнес:
        — Мы согласны!
        — Вот и ладненько!  — Участковый сразу повеселел, глаза его заблестели.
        Он посмотрел на мужчин и спросил дружелюбно:
        — Вы, поди, проголодались? Сейчас я распоряжусь насчет обеда…
        — Нет уж, благодарим покорно!  — прижав руки к груди, саркастически проговорил Михаил.  — Мы уж как-нибудь до дома потерпим. Только ты доставь нас поскорее.
        Круглов прокряхтел что-то и пошел к выходу.
        — Андреич!  — окликнул его Павел.
        Участковый обернулся.
        — Ты мне вот что объясни. На фига надо было нас сюда тащить? Неужели не мог там, на реке, все это объяснить?
        Круглов усмехнулся.
        — А чтобы вы прониклись всей серьезностью ситуации,  — сказал он.  — И на своей шкуре ощутили, какова она, тюремная жизнь!
        — Эх, и гнида же ты, Андреич!  — с чувством произнес Николай.
        — Так, а лодка наша где?  — сузил глаза Михаил.
        — На месте ваша лодка! Стоит, родимая, хозяев дожидается!  — ответил Круглов.  — Так что, едете?
        Все трое, хоть и были злы на участкового, не стали заставлять себя уговаривать. Поднявшись со скамьи, все потянулись вслед за Андреичем. Дежурный, выпускавший их, не сказал им ни единого слова. На проходной тоже не задали никаких вопросов — пропустили без всяких задержек. Круглов на прощание козырнул дежурному и двинулся к своей машине. Павел, Михаил и Николай молча влезли туда же. Весь оставшийся путь они не разговаривали с участковым, каждый думая о том, как выпутываться из того положения, в которое они влипли.
        ГЛАВА ТРЕТЬЯ
        — Ну так что, решили?
        Антон поднял наполненную пивом кружку, подул на пену и, оглядев приятелей заговорщицким взглядом, подмигнул обоим. Илья кивнул, и взгляд Антона тотчас стал довольным и спокойным, как бы говоря: «Ну вот и отлично, другого я и не ожидал». Антон уже поднес было кружку к губам, предвкушая удовольствие от холодного напитка, но перед этим посмотрел на Славика, и выражение его лица переменилось. Славик выглядел смущенным и виноватым. Он молча смотрел перед собой и бесцельно крутил в руке взятый с тарелки сухарик. Антон невольно опустил кружку.
        — Ну так решили, Слава?  — уточнил он.
        — Понимаешь, Антоха…  — со вздохом заговорил Славик.  — Я не могу. Никак не могу.
        — Да ты что?  — изумленно спросил Антон.  — Мы же еще год назад договаривались! И Серега нас ждет.
        Славик снова вздохнул. Потом посмотрел на Илью и проговорил:
        — Я уже Веронике обещал на море…
        Антон растерянно перевел взгляд на Илью, словно ожидая от него поддержки. Илья, всегда немногословный, лишь пожал плечами. По его лицу сложно было догадаться, что он думает по этому поводу, однако Славик, хорошо знавший обоих друзей много лет, отлично понял, что своим решением внес разлад в общие планы. Тогда он заговорил торопливо и оправдываясь:
        — Ребята, вы не обижайтесь только… Просто Вероника пожаловалась, что мы с ней ни разу на море не ездили. А у нее все подружки каждый год там отдыхают. И вообще мы еще ни разу с ней в отпуск вместе не ездили. Я все работаю, работаю… А тут наконец удалось в кои-то веки полноценный отпуск получить. Ну, и как я ее брошу? Нехорошо…
        — Ну так бери ее с собой!  — живо подхватил Антон.  — Машина у тебя большая, места всем хватит!
        Он подтолкнул Илью, однако тот вновь лишь кивнул, выражая согласие. Но Славик воспринял предложение явно без воодушевления.
        — Не поедет она,  — пробормотал он.  — Я уже предлагал, так она меня на смех подняла. Чего, говорит, мне делать в твоей богом забытой деревушке?
        — Не в деревушке, а в селе!  — поднял палец Антон.
        — Для нее это без разницы!  — махнул рукой Славик.
        — Да ты только подумай!  — Антон решительно отодвинул кружку и наклонился к Славику.  — Там такая природа! А рыбалка! Это же дельта Волги, рыбная сокровищница! Она такого никогда в жизни не видела!
        — Не любит она рыбалку,  — отмахнулся Славик.  — И вообще, она отдыхать хочет. С комфортом!  — подчеркнул он.
        — Будет ей комфорт! Серега же обещал, что предоставит нам царские условия! У него половина дома пустует. Выделим вам отдельную комнату как будущим молодоженам… Речка в двух шагах. Купайся, загорай сколько душе угодно! Не хуже, чем на море! К тому же на Черноморском побережье ступить некуда, там весь пляж словно одна гигантская подстилка. Был я там в позапрошлом году, и больше ни ногой! Кругом одни телеса, того и гляди наступишь! А там — благодать! Народу мало, тихо, спокойно. А уж по деньгам насколько выгоднее! Едем своим ходом, за жилье платить не надо, питаться опять же просто! Рыбы наловил, нажарил — вот тебе и первое, и второе!
        — На одной рыбе месяц тянуть?  — Славик позволил себе язвительные интонации, хотя и понимал, что не совсем прав, подводя друзей.
        Славик Капитонов, Антон Данько и Илья Храмов пять лет назад окончили волгоградский университет, факультет экологии и природопользования. Они и раньше были знакомы, поскольку жили неподалеку друг от друга. Илья с Антоном даже учились в одном классе. Славик примкнул к ним на подготовительных двухгодичных курсах, окончив которые все трое благополучно поступили в университет. Вместе с ними учился и Серега Воеводин. В отличие от местных Славика, Антона и Ильи Серега приехал из поселка Бережного Астраханской области, но это не помешало ему как-то легко и быстро влиться в их компанию и занять там свое, законное место. Дружба сложилась крепкая, все студенческие годы четверка была неразлейвода. За пять лет учебы чего только не было! Студенческие годы обычно остаются в памяти на всю жизнь, поскольку богаты на события, эмоции и впечатления. Юность есть юность, в ней все воспринимается особенно остро. Даже острее, чем в детстве.
        И вот теперь, спустя пять лет после окончания университета, друзья договорились наконец встретиться и провести вместе отпуск. Ну, волгоградская троица-то и так периодически пересекалась, а вот Воеводин, с тех пор как уехал к себе в Бережное, в городе не был ни разу. Правда, это не мешало им поддерживать связь, периодически перезваниваясь.
        Серега-то и пригласил их к себе в поселок. После женитьбы на своей землячке по имени Наташа, о которой он еще в университете прожужжал друзьям все уши, Воеводиным стараниями тестя достался просторный дом на две половины. Правда, вторая пустовала, поскольку жили они втроем с год назад родившимся сыном Егоркой, и у Натальи, занятой ребенком, просто не хватало сил содержать еще и вторую часть. Пускать же туда квартирантов не хотелось, во-первых, из-за лишнего беспокойства — не каждый согласится жить бок о бок с посторонними людьми, а во-вторых, потому, что подобный бизнес в поселке был не очень востребован. В основном у всех местных жителей имелось свое жилье и снимать дополнительное не было надобности. Да и не принято. Небольшой поселок Бережное отличался устоявшимися традициями и по менталитету был близок российской глубинке, с ее нравами, слухами, сплетнями и огромным значением того, «что скажут люди». Словом, глухая провинция в самом классическом смысле.
        Однако бывших однокурсников это нисколько не пугало, даже наоборот, прельщала романтика волжских островов, раскиданных между многочисленных проток, жизнь в условиях, отличавшихся от привычных благ цивилизации, да и встреча с другом юности сулила много интересного. К тому же у Антона Данько был еще и свой интерес в этой поездке: после окончания университета он подался в журналистику, где, к собственному удивлению, проявил себя весьма успешно и даже порой замахивался на художественные произведения. Пока, правда, он ограничивался малоформатными рассказами, но в душе вынашивал план написать повесть или даже роман на тему реалий современной жизни.
        Антон был не единственным, кто после учебы отклонился от выбранной профессии. Собственно говоря, из всех четверых только Илья Храмов трудился согласно полученному образованию: он работал экологом при крупном предприятии, занимавшемся строительством промышленных объектов, и деятельность его сопровождалась оценкой воздействия на окружающую среду, чем и занимался Храмов.
        Славик Капитонов, год проработав в школе учителем экологии, устав от нищенства и бесконечных комиссий, проверок, педсоветов и выходок учеников, коих не сильно превосходил по возрасту, помыкался после увольнения то здесь, то там. И в конце концов плюнул и в сердцах принял предложение своего дяди поступить под его начало. Аркадий Петрович возглавлял фирму по продаже цветных металлов, которая приносила ему неплохой доход. Однако Славик поначалу отказывался, отнекиваясь тем, что специфика его образования все-таки далека от той, в которую ему предстояло окунуться. Однако дядя говорил, что это не главное, к тому же все родственники были за, и Капитонов, когда в очередной раз получил зарплату и понял, что ее едва хватает, чтобы протянуть месяц, в сердцах согласился на предложение Аркадия Петровича.
        Работа сильно отличалась от той, к которой готовил себя все пять лет интеллигентный Славик, отнимала кучу времени и нервов, но зато обладала неоспоримым плюсом под названием «деньги».
        Зарплата, которую получал Капитонов за совершаемые сделки, конечно, не была адекватна заработку дяди, занимавшего пост генерального директора и являвшегося по сути хозяином предприятия. Но даже эти деньги после долгих мытарств казались Славику пределом мечтаний. Да и друзья, Антон с Ильей, были согласны, что зарплата приличная. И родители были довольны. Словом, все, кроме Вероники. А ее мнение было для парня, пожалуй, наиболее важным…
        Славик познакомился с ней полтора года назад и с первой же встречи оказался буквально очарован девушкой. Она была яркая, уверенная в себе и очень красивая. Собственно, именно красота Вероники и сразила его так, что обычно рассудительный, но немного наивный, склонный к романтике Славик потерял голову.
        Помимо красоты, Вероника отличалась довольно капризным нравом, но Капитонов воспринимал ее прихоти как должное, всего лишь как естественные желания амбициозной девушки, хотя, по сути, основания для амбиций и ограничивались ее красотой.
        Вероника была девушкой образованной, она окончила факультет фармакологии в волгоградском мединституте, но работать по специальности не спешила. Да и вообще не слишком-то стремилась работать, постоянно заявляя о том, что училась не для того, чтобы горбатиться за гроши, что она мечтает о настоящей карьере и что вообще содержать женщину — обязанность мужчины. То есть его, Славика, обязанность, поскольку именно он официально считался ее бойфрендом.
        Капитонов же воспринимал собственную роль несколько иначе, он считал себя ни больше ни меньше будущим мужем Вероники. Уверенность в том, что у них будет семья, была непоколебима. И он, тогда еще начинающий менеджер крупной компании, из кожи вон лез, чтобы удовлетворить запросы Вероники, которые оказались немалыми.
        Деньги, заработанные Славиком в бизнесе дяди и ради которых он жертвовал многим — временем, сном, даже увлечениями, поскольку ради работы пришлось отказаться от любимых шахматных турниров, которые раньше он посещал три раза в неделю по вечерам,  — очень быстро расходились на то, чтобы сводить Веронику в новый дорогой ресторан, свозить в аквапарк, в санаторий, да и просто чтобы купить ей новое колечко или телефон. Славик не был жадным, и ему даже нравилось доставлять Веронике удовольствие. Смущала его лишь реакция девушки: вместо благодарности она чаще всего сравнивала его подарки с тем, что имели ее подруги, и сравнение это было явно не в пользу Капитонова. Лена, например, ездила со своим молодым человеком в Испанию, а Света получила на день рождения шубку стоимостью в три месячных зарплаты Славика… И как ни пытался он убедить Веронику в том, что не все дается сразу, что нужно подождать и что не столь уж «нищенски» они существуют, Вероника стояла на своем. Надувала красивые губки, морщилась и даже не разговаривала со Славиком. А тот лишь вздыхал, больше всего боясь потерять ее, и выполнял
очередной каприз.
        При этом Славик отмечал про себя, что Вероника частенько противоречит сама себе: обвиняет его в том, что он недостаточно зарабатывает, чтобы ни в чем себе не отказывать, и при этом жалуется на то, что Славик уделяет ей мало времени, что часто занят по вечерам и даже в отпуске практически не бывает, а если у него и получается, то длится он не дольше одной недели. На возражения Славика о том, что приходится делать выбор либо деньги, либо отдых, Вероника реагировала обычным для нее обиженным выражением лица и язвительным намеком, что настоящие мужчины умудряются совмещать и то и другое.
        Славик понимал, что за этим стоит инфантилизм и, что там греха таить, не слишком высокий уровень интеллекта, но даже не помышлял о том, чтобы высказать девушке свои претензии вслух.
        На этот раз идеей фикс для нее стала поездка в Хорватию. Капитонов, махнув рукой, согласился, тем более что его дядя сам предложил племяннику спокойно отдохнуть целый месяц. Да он и раньше не возражал против такого, просто Славик сам отказывался отдыхать, заботясь опять же о том, чтобы не конфликтовать с Вероникой по поводу нехватки денег.
        Правда, они заранее договорились с друзьями, что поедут в Бережное на его машине, тем более что девушка вообще-то заговаривала о том, что ей предлагают выгодную и интересную работу и что она собирается приступить к ней летом. Славик такому повороту был рад по нескольким причинам: во-первых, Вероника и сама будет занята, следовательно, поймет, сколько времени и сил отнимает работа, и не станет настаивать на ежедневном совместном времяпрепровождении с утра до вечера. Во-вторых, у нее будет свой заработок, что, по мнению Славика, должно было поднять ее материальный уровень и решить ряд проблем.
        Но на деле все оказалось иначе. С приближением лета Вероника вдруг резко передумала устраиваться на работу, заявив, что лето для того и создано, чтобы отдыхать, и вообще, работа на самом деле не такая уж выгодная, как ей казалось вначале. И что вместо нее она решила поехать в Хорватию, разумеется, вместе со Славиком. То, что поездка эта планировалась целиком и полностью за его счет, подразумевалось само собой. А уж к осени можно заняться и поиском достойной работы.
        Капитонов к такому повороту не был готов. Но, неоднократно выслушав восторженные высказывания Вероники о том, как прекрасно и романтично они проведут время на берегу Адриатического моря, перемежавшиеся с упреками «все ездят, а ты не можешь», разбавленные ее страстными поцелуями, он смирился и, подсчитав свои накопления, решил, что бог с ними, заработает еще. Ссориться накануне лета и отпуска ему совсем не хотелось.
        Вероника подпрыгнула от радости, узнав о решении Славика, повисла у него на шее и первым делом отправилась по магазинам закупать необходимые для поездки обновки, после чего прочно засела в Интернете, выбирая подходящий тур.
        Славику же предстояло объяснять друзьям причину своего отказа поехать с ними в Бережное… И сейчас, глядя на лица Антона и Ильи, он понимал, что это оказалось труднее, чем он думал. Во-первых, он подвел их с машиной — договаривались, что поедут на его просторном джипе. Во-вторых, просто по-человечески нехорошо. Нет, друзья, конечно, не вели себя, как Вероника, не дулись и не пытались им манипулировать, но по их лицам он видел, как сильно они расстроены. И особенно четко он осознал, что причиной такой реакции является Вероника. Точнее, то, что так получилось из-за нее.
        Капитонов вдруг осознал то, что в глубине души понимал давно: друзья не любили Веронику. Нет, собственно, они и не обязаны были ее любить — это его чувство. Но она им явно не нравилась. И они не считали ее подходящей ему парой, а уж тем более будущей женой. Осознание этого было неприятно. Дружба с Ильей и Антоном значила для Славика очень много. Раньше он как-то не задумывался над этим — ну дружили и дружили, чего задаваться-то высокодуховными вопросами? Но вот теперь, когда назрел момент реальной оценки этой дружбы, он очень явственно ощутил, что друзья значат для него. Но сравнивать это с отношениями с Вероникой казалось ему некорректным.
        Славик поднял голову. Илья молча допивал пиво, Антон сидел с хмурым видом. Капитонов хотел было еще добавить, что на следующий год он обязательно спланирует все так, чтобы непременно поехать всем вместе. Про себя он думал, что сумеет уговорить Веронику и можно будет отправляться всем вместе, тем более что Серега — человек женатый, так что Вероника сможет подружиться с Натальей. Да и Антон с Ильей к тому моменту, может быть, обзаведутся семьями. Мало ли что может произойти за год!
        Однако Антон, отодвинув кружку с недопитым пивом, поднялся из-за столика и произнес:
        — Ладно, нечего время терять, нам собираться пора. Илюха, поехали!
        Илья молча встал, протянул Славику руку для прощания. Тот пожал ее, чувствуя себя очень неловко. В самом деле, с ребятами он договорился раньше, чем с Вероникой. Еще прошлым летом они решили поехать в Бережное. Но кто же знал, что так получится!
        Антон с Ильей ушли. Славик еще некоторое время посидел, потом посмотрел на часы. Ладно, эта история в конце концов забудется. Ребята вернутся из Бережного, он из Хорватии, встретятся, поделятся впечатлениями… Ничего страшного. А сейчас нужно звонить дяде и договариваться о встрече. Тот сегодня как раз обещал выдать Славику деньги в качестве отпускных. Сумма приличная — за прошлый неотгулянный отпуск, за нынешний, и плюс еще дядя за добросовестную работу выписал Славику солидную премию. Он надеялся в скором времени погулять на свадьбе единственного племянника и всячески поощрял его.
        Капитонов достал сотовый телефон и набрал номер. Никто не отвечал, что было довольно странно: сегодня выходной, фирма не работала, так что дядя не должен быть занят ни на каком совещании. И за деньгами Славик должен проехать не на работу, а к нему домой. Дядя говорил, что снимет нужную сумму со счета.
        Немного поколебавшись, Славик набрал номер домашнего телефона Аркадия Петровича. Трубку взяла его жена, Лидия Николаевна, и, услышав голос Славика, сразу же заголосила:
        — Господи, Слава! Ты что, разве ничего еще не знаешь?
        — А что такое?  — Славик испугался тона Лидии Николаевны.
        — Аркадий Петрович попал в аварию! Как раз по дороге в банк! Его увезли в больницу, мне только что сообщили! Я сейчас бегу туда!  — зачастила тетя.
        В голове у Славика завертелась карусель из мыслей.
        — В какую больницу его увезли?  — выбрал все-таки Капитонов из них самую рациональную.
        — В Третью клиническую! Ты меня прямо на пороге застал!
        — Каково его состояние?
        — Говорят, плохое!  — Тетя перешла на рыдания.  — Мне по телефону мало что сказали. У него документы с собой были, так что мне смогли сообщить.
        — Я сейчас еду туда же,  — произнес Славик, на ходу выключая телефон и выскакивая из-за столика.
        Он чуть ли не бегом добежал до машины и прямиком поехал в Третью городскую больницу.
        Ситуация оказалась серьезной: машина, на которой Аркадий Петрович ехал в банк, столкнулась на перекрестке с грузовиком. По предварительным данным, виноват был водитель грузовика, не пропустивший джип дяди на повороте. Но не это сейчас волновало Славика и заплаканную Лидию Николаевну: Аркадий Петрович был без сознания, у него оказалась серьезная черепно-мозговая травма, и ему требовалась операция.
        Лечащий врач, рассказав все это в коридоре больницы, поспешил в операционную. Лидия Николаевна настояла на том, чтобы остаться дожидаться ее результата, а Славика спровадили домой как лицо неблизкое и в данной ситуации бесполезное. С мыслями набекрень парень и поехал к себе.
        Он отлично понимал, что про отпускные деньги придется забыть, причем, возможно, надолго: пока дядя не поправится — и это еще дай бог, если поправится,  — никто ему их не даст. О том же, чтобы напоминать ему об этом, и речи быть не могло. Да у Славика бы и язык не повернулся заговаривать об этом с человеком на больничной койке, даже будь он в полном сознании. Значит, и отдых в Хорватии придется перенести. Да это ладно, не беда! Главное, чтобы дядя выздоровел. Ему и самому сейчас деньги понадобятся. А нужно будет — он и сам ему поможет.
        Подумав и успокоившись немного, Славик пришел к выводу, что для него лично ничего катастрофического не произошло. Он объяснит ситуацию Веронике, и та, конечно же, все поймет.
        Приехав домой, Капитонов первым делом сварил себе кофе. Ему не хотелось огорчать девушку, но он понимал, что неприятный разговор неизбежен и лучше его не откладывать. Вероника, конечно, расстроится, но тут уж ничего не поделаешь.
        Однако реакция девушки, когда Славик ей позвонил, была такой, какой он не мог себе даже представить. Она пришла в ярость и долго кричала о том, что уже заказала тур.
        — Ну так позвони и откажись,  — предложил Капитонов, недоумевая, что тут ужасного.
        — Как ты не понимаешь!  — продолжала кричать Вероника.  — Я же буду выглядеть полной лохушкой! Они решат, что у меня не хватает денег!
        — Что ты говоришь? Мало ли какие у людей могут быть обстоятельства! Ты вообще никому не обязана объяснять! В конце концов, пусть думают что угодно!
        — Тебе совершенно наплевать на мои чувства.  — В голосе девушки пламя сменилось на лед.  — Ты вообще никогда не интересовался мной!
        — Да что ты такое говоришь…  — Славик был озадачен до крайности.
        — Я даю тебе последний шанс,  — холодно проговорила Вероника.  — Или ты сегодня же улаживаешь этот вопрос и достаешь деньги, или я с тобой расстаюсь!
        — Что-о-о?  — Славик не поверил своим ушам.
        Вероника, конечно, частенько капризничала, но никогда не позволяла себе разговаривать с ним в таком тоне. А уж тем более ставить ему ультиматумы. Он вдруг почувствовал, как внутри него медленно поднимающейся волной вскипает ярость.
        — А не пойти бы тебе со своими условиями подальше?  — Он проговорил это тихо, но, может, как раз поэтому фраза и прозвучала особенно внушительно.
        — Что? Ты что несешь?  — резко спросила Вероника, еще не понимая, что Славик завелся всерьез.
        Обычно спокойный и даже мягкий, он редко выходил из себя. Сейчас же он был просто в бешенстве.
        — Что слышала!  — грубо сказал парень.  — Никаких денег ради твоих прихотей я нигде доставать не буду, поняла? И вообще, ты стала слишком много себе позволять! Ты вообще что о себе возомнила? Кто ты вообще?
        Вероника на некоторое время замерла в молчании, потом сказала:
        — Ну раз я для тебя никто, то и говорить больше не о чем. Прощай!
        И бросила трубку. Славик с досадой швырнул телефон на диван и пошел в ванную, где долго плескал в пылающие щеки холодной водой. В тот вечер он был взвинчен до предела, нервы казались натянутыми, как струны. Сначала ситуация с дядей, потом этот скандал с Вероникой, молчаливая ссора с друзьями…
        На следующий день все более-менее улеглось. Капитонов съездил в больницу и выяснил, что дяде сделали операцию, что она прошла успешно и угрозы жизни сейчас нет. Однако в больнице ему придется оставаться еще долго и беспокоить его ни в коем случае нельзя. Да Славик и не думал о том, чтобы заговаривать сейчас о каких-то делах.
        Что касается Вероники, то и тут он поостыл. Наверняка она сказала эту фразу сгоряча, от расстройства. Все это не всерьез. Она и сама уже сейчас жалеет о необдуманно брошенных словах. Да и Славик хорош: можно было разговаривать не так оскорбительно. Может, девушка и сама рада была бы извиниться, а он своей грубостью все испортил.
        Настроение Капитонова значительно улучшилось после благоприятных новостей об Аркадии Петровиче, и он, немного подумав, решил съездить к Веронике и помириться. В самом деле, повздорили, наговорили лишнего — с кем не бывает? Если не решить сейчас этот вопрос, потом будет только хуже. И он с практически легким сердцем повернул машину в сторону дома, где жила девушка, нарочно не предупреждая ее телефонным звонком.
        Вероники дома не оказалось. Причем ее мама встретила Славика как-то настороженно и вела себя, как ему показалось, неестественно. На прямой вопрос, где Вероника, ответила уклончиво — дескать, уехала по каким-то делам и когда будет, неизвестно.
        Славик вышел во двор и в задумчивости сел в машину. Он решил во что бы то ни стало дождаться Веронику. Почему-то интуиция упрямо подсказывала ему, что набирать ее номер не нужно. Прождать парню пришлось довольно долго, пока наконец во двор не въехала ярко-красная «Мазда». Первым из нее показался коренастый парень лет под тридцать. Вслед за ним выпорхнула Вероника. Она была весела, что-то говорила и при этом смеялась. Парень сдержанно улыбался в ответ. После того как он что-то сказал, девушка вдруг повисла у него на шее.
        Славик смотрел на эту картину, не веря своим глазам. Он не собирался выходить из машины и устраивать сцены ревности. Виденные им на экране и в реальной жизни, они представлялись ему отвратительными. Особенно его поражало, как глупо и нелепо выглядит человек, устраивающий их. И сейчас он дожидался лишь того момента, когда Вероника и ее новый кавалер скроются в подъезде, чтобы уехать.
        Однако девушка заметила его машину. На мгновение на лице ее мелькнуло смущение, но лишь на мгновение. Она очень быстро взяла себя в руки, приняла самоуверенный вид и, с каким-то злорадством бросив взгляд на Славика, крепко прижалась губами к губам парня, а затем, демонстративно взяв его под руку, пошла к подъезду, гордо подняв голову.
        «Как же глупо и противно она выглядит!» — думал Капитонов, выезжая из двора.
        Он бесцельно ехал по улице, сворачивая то в один проулок, то в другой. Мысли, конечно, вертелись вокруг Вероники. До чего же она все-таки глупа и меркантильна! Глупая, жадная эгоистка! Но, несмотря на осознание этого, Славик чувствовал боль: и от разлуки с девушкой, и от того, что больше года отношений были потрачены впустую, и от того, что он так поздно это понял. Сейчас он чувствовал себя очень одиноким. Капитонов не выносил, когда у него просыпалось чувство жалости к себе,  — в такие минуты он казался сам себе слабаком и презирал себя за это.
        Тут он вспомнил о вчерашней встрече с друзьями. Вот идиот! Из-за капризов Вероники поссорился с людьми, которых знал намного больше лет, чем ее, и с которыми было многое пережито. Славик внезапно почувствовал, что успокоился. Теперь он знал, что делать. Достав из кармана телефон, он набрал номер и проговорил:
        — Антоха, привет! Говори, что покупать в дорогу. Я с вами в Бережное. Машина готова.

* * *
        — Не пущу!  — Наталья вскочила со стула, подбежала к двери и загородила ее своим стройным, но крепкими телом.  — Не пущу, и думать не мечтай!
        Сергей посмотрел на нее хмуро, вздохнул и спросил:
        — Ну чего ты дверь подперла? Я же не сейчас собираюсь.
        — И завтра не пущу! И послезавтра! Совсем с ума сойти — с браконьерами связываться! С преступниками!
        — Да с какими преступниками…  — поморщившись, начал Сергей, но Наталья, не слушая, перебила его:
        — Не пущу!
        Она притопнула ногой и вдруг, словно ослабев в один миг, сползла на пол и, закрыв лицо руками, расплакалась навзрыд. Плечи ее дрожали. Сергей быстро встал из-за стола, подошел к жене и, обняв ее, приподнял с пола и повел к столу. Усадив на стул, налил из кувшина стакан воды и протянул.
        — Не надо!  — сквозь рыдания выговорила Наталья, пытаясь отодвинуть руку мужа, но тот настойчиво, хотя и не грубо, поднес стакан к ее губам.
        Наталья сделала несколько глотков, вздохнула, посмотрела на мужа и снова заплакала. Сергей, присев рядом, обнял Наталью и принялся уговаривать:
        — Наташа, ну что ты, в самом деле! Из-за ерунды так расстраиваешься!
        — Из-за ерунды?  — Наталья подняла на Сергея заплаканные глаза.  — Да ты понимаешь, что ты говоришь? Тебя же посадят! А я одна останусь с Егоркой! И все из-за чего? Из-за какой-то паршивой икры?
        — Да ладно тебе! Многие занимаются — что-то пока никого не посадили,  — заметил Сергей, но Наталья стояла на своем:
        — Не посадили, потому что у них там круговая порука! Они там друг за друга все, каждый с другого имеет! А ты кто? Никто! Ты чужой для них, они таких, как ты, за дурачков держат! Обведут вокруг пальца, себе деньги, а вы отвечать будете! Нашел с кем связываться — с Ашотом! Да его все нормальные люди сторонятся!
        Сергей снова вздохнул. Связываться с Ашотом ему и самому не хотелось. Ашот был не местным, он появился в Бережном около трех лет назад — никто не знал, откуда и по чьей указке. Но то, что за Ашотом стояли большие люди, было очевидно. Во-первых, он сразу же прибрал к рукам икорный бизнес. Бережное богато рыбой, но добывать икру строжайше запрещено. Точнее, добывать можно, но лишь в определенный период, с особого разрешения и в строго ограниченном количестве. Легально реализовать накопленную икру нереально: в России ее производство целиком монополизировано государством. Никакие частные предприятия открывать не разрешалось. Тем не менее Ашот занимался этим и был очень уверен в себе. Кто давал ему зеленый свет, никто понятия не имел. Да, признаться, и не интересовался особо. Жители Бережного больше озабочены собственными проблемами и заботами, а их у них немало.
        Главной проблемой, как острый нож, стоял вопрос трудоустройства. С работой в селе было плохо. Уровень развития инфраструктуры не позволял обеспечить каждого рабочим местом с достойной оплатой труда. Несколько магазинов, мастерские, детский садик, школа, больница… Стандартный набор для небольшого населенного пункта. Сколько это рабочих мест? Ну, пусть тысяча. А жителей — десять. И куда деваться остальным? Вот и выкручивались кто как мог. Некоторые ехали в близлежащие города, что покрупнее, кто-то даже в столицу. Но крепко встать там на ноги мало у кого получалось. Выбравшись из нищеты поселка Бережного, погружались в нищету больших городов. То есть концы с концами сводили, но и только. Накопить на собственное жилье в столице или хотя бы Подмосковье нереально, поэтому львиную долю заработка съедала оплата съемной квартиры. Левые регистрации, за которые тоже постоянно приходилось платить, частая смена работы… Словом, очень непросто.
        Сергей Воеводин не раз жалел о том, что после окончания университета вернулся в родные края. Когда-то, будучи совсем юным и наивным, он думал, что, получив высшее образование в областном центре, он с успехом устроится в родном селе. Мечты оказались иллюзией: как выяснилось, никому молодые специалисты по экологии в Бережном не нужны. И немолодые тоже. И вообще, востребован в этом месте только физический труд. Да и он оценивался не высоко…
        Сергей бы с удовольствием остался в Волгограде, тем более что многое складывалось в пользу такого решения: он успел подружиться с однокурсниками, которые обязательно помогли бы на первых порах после окончания учебы, ему давали место в общежитии, да и найти работу по специальности в городе было намного проще. Словом, все хорошо, если бы не одно обстоятельство: Наталья. Родившаяся и выросшая в Бережном, она наотрез отказалась уезжать из родного села.
        Сергея даже удивляло такое ее упрямство: абсолютное большинство девушек из их поселка мечтало вырваться оттуда, и если бы им предложили выйти замуж и переехать в Волгоград, согласились бы не раздумывая. Тем более что Наталья и Сергей с рождения жили на соседних улицах и дружили с ясельного возраста. И Наталья любила Сергея, в этом сомнений не было. Но вот поди ж ты, уперлась, как баран: не поеду, и все! Тут, мол, родители, дом, все родное, знакомое, привычное… Да она не любила перемены, а состояние неопределенности воспринимала как огромный стресс.
        Сергей помнил, как был расстроен ее решительным отказом перебираться в город, когда, защитив диплом, приехал в Бережное, куда наведывался каждые каникулы — связь с Натальей они поддерживали постоянно, и вопрос о том, что они поженятся после того, как он окончит учебу, был давно решен. Во время разлуки они регулярно переписывались и перезванивались. К тому же Наталья не раз упоминала, что родители понемногу готовятся к свадьбе. Но вот вопрос о том, где они будут жить после того, как поженятся, она как-то уклончиво обходила стороной. И Сергей думал, что Наталья хочет сначала убедиться, что в Волгограде им будет где жить и работать — то есть ждет, чтобы он обустроил их совместный быт. Оказалось же, что причина совсем в другом.
        Сергей убеждал ее долго: и что в Волгограде жизненный уровень на порядок выше, что их будущим детям будет где продолжить учебу после окончания школы и что вообще Волгоград и Бережное — это небо и земля. Прожив в этом городе пять лет, Сергей успел его полюбить и оценить открывающиеся возможности. Наталья же приводила свои аргументы — очень наивные, неубедительные и даже косные, по меркам Сергея. Она говорила, что жить надо там, где родился, что в больших городах ничего хорошего быть не может — сплошной криминал, разврат, коррупция и вообще опасности на каждом шагу. И что будущие дети, может, и получат там хорошее образование, но при этом могут легко сбиться с пути. Наркомания, алкоголизм, воровство — всего этого Наталья боялась как огня. Сергей аж за голову схватился, когда услышал эти речи. Но постарался отреагировать разумно и спокойно:
        — Во-первых, что касается криминала и коррупции, то это, увы, печальное явление для всей России. И в наших глухих уголках его не меньше, а может быть, даже и больше, чем в столичных городах. А во-вторых, станет твой ребенок наркоманом или нет, куда больше зависит не от места проживания, а от того, как мы его будем воспитывать,  — возразил он, выслушав эмоциональную речь Натальи.
        Они даже поссорились в тот вечер, и в Волгоград Сергей уехал, так и не помирившись с девушкой. В душе он был уверен, что все это не всерьез и не надолго: между ними раньше никогда не возникало столь принципиальных разногласий, да и ссор практически не было — так, размолвки, как у всех. Отношения складывались на удивление гладко и ровно, вплоть до этого самого момента.
        За две недели после приезда в Волгоград Сергей успел получить диплом, отобрать несколько вакансий для дальнейшей работы и договориться в общежитии, что если он женится, им с Натальей выделят отдельную комнату. После этого он решил, что хватит заниматься глупостями, и позвонил девушке. Наталья была рада его слышать и даже не скрывала этого. Однако когда Воеводин поделился своими новостями и сказал, что приедет в Бережное в ближайшее время, чтобы решить вопрос со свадьбой, сразу как-то погрустнела и пробормотала:
        — Я тебе перезвоню.
        Но так и не перезвонила, а вместо этого через два дня в Волгоград приехал ее отец. Он пришел прямо в общежитие к Сергею, без предупреждения, молча пожал ему, удивленному внезапным визитом, руку, достал из сумки закуску и бутылку водки и кивком пригласил к столу.
        Разговаривали они в тот вечер долго. Виктор Николаевич соглашался с тем, что желание его дочери в некоторой степени выглядит абсурдно, что, пойдя ей навстречу, Сергей должен будет на многом поставить крест и что вообще это его дело — принимать решение.
        — Только, Сережа,  — добавил потенциальный тесть серьезно,  — имей в виду: что бы ты ни решил, знай — обратной дороги не будет. Такое решение принимают один раз. Я, может, тебе тоже старомодным покажусь и отсталым, но я за то, чтобы жениться раз и навсегда. Так что думай. Но я вот на что хочу обратить твое внимание. Вы с Натальей с детства знакомы, можно сказать, родные. И любите друг друга, это видно. А такое нечасто встречается, уж поверь мне. Так что смотри, чтобы потом жалеть не пришлось. И еще — жалеть тебе в любом случае придется, в каждом решении свои минусы. Но вот от чего тебе легче будет отказаться, знаешь только ты. От себя лично добавлю: надумаешь в Бережном жить — помогу всем, чем смогу. Выберешь город — пойму и врагом не стану. Думай.
        Сергей думал недолго. Он знал, что Виктор Николаевич слов на ветер не бросает и решений своих менять не привык. И наверняка его приезду в Волгоград предшествовал крупный и обстоятельный разговор с Натальей. И если Нестеренко приехал сюда, значит, Наталья твердо решила остаться в Бережном и переубедить ее шансов нет. Сергею осталось сделать выбор. Но, как ни тяжело ему прощаться с планами и перспективами, ответ на вопрос он уже знал: отказаться от Натальи для него не просто труднее, чем от новой жизни, это невозможно. Без нее все остальное вообще теряло смысл. Не нужны ни Волгоград, ни Москва, ни другая планета. За двадцать с лишним лет Наталья стала неотъемлемой частью его жизни. И уже на следующий день Воеводин, собрав вещи и попрощавшись с друзьями, вместе с будущим тестем поехал в Бережное.
        Друзья — и Антон, и Славка, и Илья — очень жалели о его отъезде. Они уже настолько привыкли к тому, что везде ходили вчетвером, что воспринимали Серегу как своего, волгоградского. При расставании они пообещали, что будут встречаться каждый год, проводя летние отпуска вместе. Славик, Антон и Илья собирались приехать в Бережное уже на следующий год, а потом планировали отправиться в Абхазию…
        Юности, как известно, свойственны благие порывы и начинания. Самое интересное, что она сама в них верит. Жизнь распорядилась по-другому: за пять лет друзья не провели вместе ни одного отпуска. Единственный раз Антон, Славик и Илья приезжали в Бережное — на свадьбу Сергея и Натальи. Пробыли они там всего один день, а на следующий укатили обратно в Волгоград. Тем не менее дружба между ними сохранилась. Серега иногда наведывался в Волгоград, и в эти редкие разы всегда старался встретиться с друзьями либо в гостях у кого-то из них, либо за столиком в баре или кафе. И каждый раз приглашал в гости, в свое Бережное, в котором теперь, после женитьбы и рождения сына, осел прочно и основательно.
        За разговорами с друзьями он никогда не касался этой темы, а те, надо отдать им должное, относились с пониманием. А может быть, считали, что Серегу все устраивает. Во всяком случае, он всегда придерживался настроения «места у нас отличные, живем не тужим!». А его настойчивые зазывания в гости только подтверждали это.
        Сейчас, сидя за столом и глядя на плачущую Наталью, Сергей вспоминал все это. Прошло пять лет с того момента, как он сделал свой выбор. Жалел ли он о нем? Сложно сказать…
        С одной стороны, брак с Натальей оказался счастливым — примерно таким, каким он себе и представлял. Они хорошо знали друг друга, чувствовали обоюдные желания и настроения и давно научились приспосабливаться один к другому. Рождение сына только укрепило союз. Сергею и в голову не приходило задумываться о какой-то другой женщине, Наталья и вовсе отличалась в этом плане консервативными взглядами, которые Воеводина вполне устраивали.
        Не устраивало его только одно: собственная нереализованность. Попытавшись найти работу в Бережном по специальности и махнув рукой на это бесперспективное занятие, Сергей засунул подальше собственные амбиции и пошел работать водителем маршрутки. Тем более что родился Егор, расходы семьи возросли, а доходы уменьшились: Наталья сидела дома с ребенком, так что содержать всех троих приходилось Сергею. Тесть с тещей, конечно, помогали чем могли. У самого же Воеводина была только мать — еще моложавая женщина, которая растила его без отца, погибшего, когда Сергею едва исполнилось три года. Привлекательная женщина, она всегда больше интересовалась устройством личной жизни, чем ребенком. Большую часть времени Сергей проводил у бабушки с дедушкой, которые его фактически и вырастили. А десять лет назад мать и вовсе перебралась из Бережного, правда, не в столицу и даже не в Питер, а в Саратов, но и это для нее было успехом. Сколько Сергей себя помнил, мать всегда мечтала покинуть Бережное, эту глухую дыру, которую она терпеть не могла.
        Родители Натальи были по местным меркам людьми обеспеченными. Отец, Виктор Николаевич Нестеренко, когда-то был председателем сельского совета, потом, когда должность упразднили, перешел на работу в Астраханский комитет по агропромышленному комплексу, где и проработал до пенсии.
        Конечно, он был в состоянии помочь молодой семье на первых порах, что, собственно, и сделал. Дом помог построить, машину купить — правда, подержанную и отечественную, но все же свою. Только на этом помощь и закончилась. Не потому, что Виктор Николаевич вдруг расхотел помогать дочери и зятю, а просто его возможности ограничивались уже сделанным. Он не мог устроить зятя на работу, поскольку не обладал подобными полномочиями. Сам два года как на пенсии, да и его профессия сильно отличалась от той, что избрал для себя Сергей.
        Воеводин же, трезво оценивая ситуацию и понимая, что работать экологом в Бережном он вряд ли сможет, был согласен на любую работу, лишь бы за нее хорошо платили. Хотя бы столько, чтобы можно было не считать копейки до следующей зарплаты и не голодать. Но такой работы не было. И не предвиделось. И Сергей поймал себя на мысли, что в последнее время очень часто задумывается о рыбалке. Но не о той, что с берега на удочку, а в глобальных масштабах.
        К браконьерам он всегда относился плохо, но что поделать, если только браконьеры в их селе и жили хорошо? Больше в Бережном заработать было не на чем. Он плохо знал тех, кто занимался браконьерством, никогда не водил с ними дружбы, но сейчас думал об этих людях постоянно.
        «Я же не все время!  — убеждал он сам себя.  — Один раз! Ну, два… И все! Только чтобы денег получить побольше. Все равно они сами эту рыбу выловят! С ними бесполезно бороться!»
        Однако осознание того, что он собирается ввязаться в дело опасное, людьми осуждаемое и уголовно наказуемое, останавливало Воеводина. Но он помимо воли снова и снова возвращался мысленно к возможности заработать. Эта внутренняя борьба продолжалась в нем не день, не два и даже не месяц: весь последний год Сергей был занят ею.
        И теперь, сидя за столом, он думал о том, что скоро приедут друзья, которых он на свои гроши даже встретить по-человечески не сможет…
        Заплакал Егорка, и Наталья ушла в соседнюю комнату его успокаивать. Воеводин еще немного посидел, а потом тихо вышел за дверь. Постояв, пошел по улице, понимая, что сегодня эту борьбу он проиграл…

* * *
        Виктор Панченко вернулся домой поздно. Прошел к умывальнику, щедро намылил перепачканные руки и стал неторопливо отмывать. Жена Лариса сидела за столом и вязала шарфик, демонстративно делая вид, что не замечает вернувшегося с работы мужа. Виктор спокойно закончил свои процедуры, аккуратно вытер руки полотенцем и спросил жену:
        — Поесть чего-нибудь найдется?
        — А ты принес это чего-нибудь?  — откладывая в сторону вязанье, спросила Лариса.
        — Я спросил, есть ли ужин?  — раздельно повторил Виктор.  — Тебе осталось ответить только одно слово — да или нет.
        Лариса вскочила со стула, чуть не опрокинув его, быстро прошагала к плите, сняла с нее сковородку и с силой шваркнула на стол, после чего ушла в комнату, хлопнув дверью. Виктор криво усмехнулся, сел за стол и открыл крышку. В сковороде были макароны — пустые, без ничего макароны, которые он, к слову сказать, не любил. Однако понимая, что ничего другого ему сегодня дома точно не предложат, а голод, как известно, не тетка и пирожка не поднесет, Виктор принялся за весьма скромный ужин, изредка бросая взгляды на дверь, за которой скрылась жена. Он знал, что она долго не высидит там, обязательно придет и будет трепать ему нервы. Подобный сценарий продолжался уже не первую неделю, что очень напрягало Панченко. Однако он понимал, что скандала лучше не устраивать, потому что жена только этого и ждет.
        Причина их непонимания была банальна и извечна, как сама жизнь: деньги. А точнее, их постоянная нехватка. В чем-то Виктор был согласен с женой: да, денег действительно не так много. Не хватит, к примеру, чтобы купить машину или обновить мебель — довольствовались той, что выделили родители. Ну, кое-что купили по мелочи на подаренные на свадьбу деньги. А с момента свадьбы пролетело уже почти пять лет. Детьми не обзавелись, но сейчас Панченко считал, что это, пожалуй, даже и к лучшему. Если бы к этим скандалам прибавить еще и хлопоты с ребенком, вообще можно было бы с ума сойти.
        И все-таки Виктор считал, что Лариса сильно сгущает краски. Не настолько уж бедно они живут, чтобы кормить мужа одними макаронами, да еще постоянно жаловаться на жизнь. Во-первых, хозяйство свое, выручает. Во-вторых, как ни крути, а он все-таки работает, зарплату в дом приносит. Пусть не такую большую, как хотелось бы, но все же достаточную, чтобы хотя бы питаться нормально. Не сидит же он сиднем! А где найдешь высокооплачиваемую работу, когда в селе доходов выше десяти тысяч в месяц никто в глаза не видел? Если устраиваться по специальности, то и того меньше будет выходить. Вот и приходится зарабатывать то тут, то там.
        Сейчас, например, устроился на деревоперерабатывающий комбинат, при котором недавно открылся цех по производству мебели. Там все же побольше платят, правда, ездить приходится каждый день в соседний город, куча времени на дорогу уходит в оба конца, уезжает рано, возвращается поздно… Свободного времени почти нет. Но Лариска все равно недовольна, хотя сама работает, тоже хоть что-то да получает. Но она в три часа уже дома, одной как ни верти, а скучно, хоть она в этом и не признается. Вот и смотрит по телику всякую дребедень про красивую заграничную жизнь, про горькие слезы богатых! Все о дворце мечтает да драгоценностях! Какие все-таки бабы дуры! Ну откуда, откуда в селе Бережном взяться дворцу? И драгоценности здесь на фига сдались? Огород в них копать?
        Виктор даже одно время, устав от постоянных упреков супруги, собирался податься на заработки в Москву, работать вахтовым методом. Но Лариска дура-дура, а тут на дыбы встала! Не отпущу, и все! Мол, ты там себе быстро столичную штучку найдешь и про меня думать забудешь. Как будто «столичные штучки» только и мечтают о таком, как он,  — без жилья, приличного образования и денег. Если уж и встретится в Москве какая-то женщина, то примерно такого же плана, как он сам: приезжая, надеющаяся урвать хоть какой-то заработок, кажущийся огромным по сравнению с провинциальным…
        Короче, в Москву не отпустила, но тут влезла Лариске в голову одна идея, которой она проела Виктору все мозги. Заработать в Бережном можно было только на одном: на ловле рыбы. Не на удочку, конечно, чтобы заработать себе на бутерброд с икрой, а заниматься браконьерским ловом. Браконьеров-одиночек в Астраханской области, правда, давно не осталось: их всех истребили организованные мафиози. Буквально каждый район, в котором водились осетры, был под чьим-то контролем. Их село Бережное, например, держал Ашот, над ним, поговаривают, стоял некий директор рыбоперерабатывающего завода, а уж куда вела цепочка от него, никто из них, мелких людей, и ведать не ведал.
        Панченко не любил ни рыбную ловлю, ни Ашота. Причем первую не любил с детства, хоть и был коренным жителем этих мест. Ловить, конечно, умел, знал и места, где лучше всего это делать, но не любил.
        Что же касается Ашота, то у него была сколочена своя команда, и с другими жителями Бережного он старался не вступать в контакт. У него, разумеется, все было подмазано, оплачено и схвачено, так что он чувствовал себя в этих краях королем. Но у самого Виктора такой поддержки не было, и он понимал, что в случае чего Ашот и пальцем не пошевелит, чтобы помочь кому-то из своих подельников. Не говоря уже о нем. Кто он ему такой, Виктор Панченко, чтобы чем-то ему помогать? Словом, ни с какой стороны Виктору не хотелось подступать к этому делу.
        Лариска же тем временем продолжала гнуть свою линию. Сейчас же, дождавшись, когда Виктор опустошит сковородку, она вынырнула из комнаты и, отодвинув ее на край стола, села рядом, давая понять, что собирается «серьезно поговорить» с Виктором. Эти «серьезные разговоры» сидели у Панченко в печенках, поскольку сводились к одной и той же теме.
        — Я сегодня Николая в магазине видела,  — завела Лариса обычную пластинку.  — Так вот он говорит…
        — Хватит!
        Виктор с шумом отодвинул стул и поднялся из-за стола. Быстро прошел к двери и обул старые кроссовки. Лариса, не ожидавшая такой реакции, удивленно спросила:
        — Ты куда это?
        — Топиться!  — усмехнулся супруг, открывая дверь.  — Для чего такая жизнь-то нужна?
        И, не дав жене ничего сказать, вышел на улицу. Покинув пределы двора, остановился, втягивая носом свежий, наполненный вечерней июньской прохладой воздух. Идти ему, собственно, было некуда, но возвращаться домой не хотелось совершенно. Он бесцельно и не торопясь пошел по улице.
        Дорога привела его к речному берегу. Там Панченко присел прямо на песок, достал из кармана пачку сигарет и закурил. Вокруг царило умиротворение, где-то плескалась рыба, вдалеке слышался шум мотора чьей-то лодки.
        Вдруг сзади послышались тяжелые шаги. Виктор обернулся. Позади стоял Николай Рыжов, местный мужик, работавший на Ашота. Он прямо смотрел на Панченко, и взгляд этот ему не понравился. Не понравился, потому что Николай смотрел как-то уж особенно приветливо и дружелюбно, что было совсем не в его манере. Мужик он был недобрый, ни с кем дружбы не водил, в гости не ходил и с односельчанами не выпивал. Держался всегда особняком, из местных дела имел только с Павлом Вороновым, да и с ним, похоже, особо не ладил. А уж мимо Виктора, который моложе его лет на пятнадцать, и вовсе проходил, не здороваясь. И сейчас фальшивая улыбка на лице Рыжова насторожила Виктора.
        Николай присел рядом, достал свои сигареты и произнес:
        — Здорово, Витя. Отдыхаешь от трудов праведных?
        — Угу,  — пробурчал Панченко, собираясь встать.
        Но Рыжов продолжал беседу:
        — Это правильно. Отдыхать — оно тоже не мешает. Не все ж рабочему человеку спину гнуть, верно?
        Виктор промолчал.
        — Да, Витя,  — продолжал тот.  — Парень ты работящий. Вот только обидно — получаешь копейки. Несправедливо.
        — А тебе-то что?  — осведомился Панченко.
        — Да обидно за таких вот, как ты!
        — С каких это пор ты за других переживать стал?  — спросил Виктор, с трудом скрывая свое удивление.
        — А у тебя жена молодая, красивая,  — продолжал Рыжов, будто не слыша вопроса собеседника.  — Таких ублажать постоянно надо, а то того и гляди упорхнет, пташка.
        — Ты это к чему?  — нахмурился Панченко, невольно поднимаясь.
        Николай неспешно, аккуратно затушил окурок в песке, тоже поднялся, отряхнул песок с брезентовых брюк и сказал:
        — Подходи на берег завтра с утречка. Работенку могу подкинуть. Заплачу — не обижу.
        — Это какую же ты мне работу предложить хочешь?  — спросил Виктор с невольным интересом.
        — Ты приходи, Витя,  — почти ласково повторил Николай.  — Деньги хорошие.
        Он назвал сумму, у Панченко невольно екнуло сердце. Рыжов ушел, а он все еще продолжал стоять на берегу, поражаясь сумме, озвученной Николаем. И после, вернувшись домой, Виктор долго не мог заснуть. Перепуганная его последними перед уходом словами Лариска, обрадованная, что муж вернулся живой и невредимый, не стала даже расспрашивать, где он был, была ласкова и даже в постели впервые за долгое время проявила желание. После этого она быстро заснула, а разгоряченный Виктор долго ворочался. Мысли все время возвращались к словам Рыжова.
        Утром невыспавшийся Виктор поднялся и прямиком отправился на берег. Николай уже был там, больше никого из браконьеров видно не было. Рыжов одет по-рыбацки — наверное, они только что закончили работу.
        Разговор получился коротким и деловым. Николай повторил сумму и сказал, что нужно делать. Повторно договорились встретиться в этот же день вечером. И Панченко, хоть и сказал, что подумает, трясясь в автобусе по дороге на работу, уже знал, что согласится…
        ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
        В магазине было людно. Возле прилавка собралась целая толпа. Продавщица Надя, подперев прилавок пышными, похожими на спелые дыни грудями, с улыбкой на полных, румяных губах, с интересом прислушивалась к разговору. В центре толпы стоял сухонький, седенький старичок, который, возбужденно размахивая худыми руками, рассказывал:
        — Выхожу, значит, на крыльцо… Луна блестит, звезды мерцают…
        — Дед, ну ты прямо как Пушкин говоришь!  — с усмешкой перебил старика плотный, чернявый мужчина лет сорока, одетый в выгоревшую на солнце некогда синюю футболку и серые брюки.
        — Тебе неинтересно — не слушай!  — повернувшись к нему, сказал дед.
        — Да ладно тебе, дед Харитон, рассказывай дальше!  — примирительно попросил веснушчатый парнишка, с интересом глядя на деда и слушая его историю.  — А ты, дядь Саш, не перебивай!
        Чернявый дядя Саша лишь снова усмехнулся, пробормотав что-то себе в усы. А дед, приободренный поддержкой столпившихся вокруг односельчан, продолжал:
        — Так вот, луна, значит, светит так, будто день на улице! Вот вся-вся округа видна как на ладони! Ну, и решил я пройтись по улице, подышать свежим воздухом, а то сон никак не идет, хоть ты лопни! Ну, и пошел себе потихонечку. А вокруг ти-и-ихо так, покойно… Иду я себе, значит, думаю, и сам не заметил, как до реки дошагал. И вдаль всматриваюсь. Река плещет себе, нервы мои сердечные успокаивает…
        Кто-то в толпе прыснул, услышав последнюю дедову формулировку. Харитон неодобрительно сверкнул бледно-голубыми глазами, выискивая взглядом провинившегося. Катя Звонарева, молодая особа, работавшая на почте, виновато отвела глаза и захлопала пушистыми ресницами. Остальные хранили молчание. Дед прокашлялся и повел рассказ дальше более строгим голосом:
        — Смотрю, значит, вдаль, на острова. И вдруг вижу: над дальним островом словно туман сгустился… Батюшки, думаю, откуда ж ему взяться в такую ясную погоду?
        Дед картинно прижал руки к груди и обвел взглядом слушающих. Надо сказать, манера рассказа его была очень артистичной, дед словно в лицах описывал произошедшие с ним события. Это возымело свое действие: слушали его затаив дыхание. Сельский народ вообще падок до всякого рода таинственных историй, а если еще они рассказывались напевно, театрально, намеренно желая привлечь интерес, то успех говорившему и вовсе был обеспечен. Дед Харитон явно был польщен тем, что стал предметом всеобщего внимания. Человек он одинокий, жилось ему довольно скучно, так что любое мало-мальски неординарное событие воспринималось им как сенсация. Жизнь его земляков, даже тех, кто моложе и занят многочисленными повседневными делами, также бедна впечатлениями, так что благодарная публика слушала с удовольствием. И он намеренно тянул время, продлевая свой рассказ и усиливая нетерпение слушающих.
        — Вот, значит,  — продолжал дед.  — Туман сгущается, на землю опускается и движется… До берега доходит и по воде стелиться продолжает.
        — Ну и что?  — не выдержал кто-то.  — Подумаешь, туман!
        Дед смерил его строгим взглядом.
        — Вот и подумай!  — отрезал он.  — Откуда туману в ясную погоду взяться? Главное, на моей стороне светлынь стоит, а на острове туман! И только на одном! Он один, остров этот, в густой пелене скрылся так, что его и не разглядеть. А другие острова — вот они, все до одного различимые!
        Парень, бросивший последнюю реплику, выражая скепсис, скривился. Но дед, кажется, приберег самое интересное напоследок, потому что обвел слушателей многозначительным взглядом, выдержал паузу и зловеще проговорил:
        — И вдруг посреди тумана фигура из-под земли вырастает! Громадная — метра два в вышину! И к воде направляется… Вошла она в реку и прямо по воде пошла! Тут-то у меня сердце в пятки и ушло! Чую, бежать надо, а не могу: ноги словно в землю вросли! Ну, думаю, конец мне пришел! Сейчас дойдет до меня и под воду утащит!
        Старик прихлопнул себя руками по тощеньким бедрам, наглядно показывая, какого страха натерпелся в ту жуткую минуту. Кто-то в толпе испуганно ахнул. Старик в душе порадовался такой реакции.
        — Кто же это был-то? На острове… На дальнем, говорите?  — спросила Катя Звонарева.
        — На каком — не понять. Но на одном из самых дальних,  — кивнул дед.
        — Да туда никто сроду не забирался!  — покачала головой Катя.
        — Места глухие, запутанные!  — подтвердил и Серега Воеводин, не без любопытства слушая рассказ деда.
        Он находился в приподнятом настроении, поскольку успел пообщаться с ашотовскими работниками. Этих трех мужиков, Николая, Михаила и Павла, он недолюбливал. Впрочем, как и все в селе. Но сейчас его это не заботило. Нужны были деньги, а личные чувства в таком деле только мешают. Следовало настроиться и сказать себе: я здесь просто зарабатываю деньги, и остальное меня не волнует. Вот он и настроился.
        Мужики взять согласились, и слава богу. И денег обещали даже больше, чем он ожидал. У них как раз какие-то другие дела организовались, и помощникам они были рады. Кстати, и Витька Панченко наконец решился вместе с ним идти, а они с детства знакомы, так что все наилучшим образом складывается. Судьба сама в руки дает такой шанс, какой нельзя упускать!
        Послезавтра должны приехать ребята, Сергей к тому времени уже получит деньги, так что будет чем встретить. А то прямо неудобно: звал-звал в гости, а принимать будет картошкой в мундире, что ли? Они-то у себя в Волгограде, небось, приподнялись за это время, не то что он…
        Сергей вспомнил о том, чем занимался все эти пять лет, и вздохнул. Нет, никаких упаднических мыслей сегодня! Все будет хорошо, скоро все изменится. И он уже никогда не вернется к тем временам, когда думал, как бы наскрести денег на подарок жене ко дню рождения. Или ломать голову, где их брать на оплату детского садика. Поэтому Воеводин снова повернулся к сгрудившейся толпе и вслушался в занимательные россказни деда Харитона. В том, что это россказни, он не сомневался: Сергей прожил в Бережном всю жизнь и отлично знал здешние окрестности, в том числе и водные. Островов тут тьма, а на дальние, спрятанные в густых камышах, никогда не плавал никто из местных, не говоря уже о посторонних. Там запросто можно заплутаться и сгинуть. Он и сам-то не был уверен, что добрался бы до тех островов. Да там и делать нечего: лодка не причалит — камышей полно. Сети тоже не поставишь, зацепятся, запутаются. Так что места бесполезные. Кому там что могло понадобиться? Разве что призраку, а в призраков Сергей не верил.
        Он исподлобья огляделся. А вот другие, похоже, верят. Катька Звонарева аж рот раскрыла, слушает. Ну, она-то молодая еще, глупая, это понятно. Но и Генка-вдовец слушает, затаив дыхание. Но он тоже ладно: не местный, ему это, может, и правдоподобным покажется. А остальные, видимо, увлечены просто в силу деревенского менталитета, падкого на всякие таинственные сказки и легенды. Дед Харитон же, кажется, сам искренне верит в свой рассказ. Сергей симпатизировал деду Харитону: он был не злым и безобидным, никогда ни к кому не цеплялся, не поучал и не вредничал. Обожал своего внука Игоря, постоянно о нем рассказывал. Вот и теперь прожужжал о нем все уши, что внук должен скоро наведаться в гости.
        Дед Харитон тем временем достал клетчатый носовой платок, от души высморкался и раскрыл было рот, чтобы дорассказать историю до конца, как вдруг сзади послышался насмешливый голос с легким акцентом:
        — Опять, дед, байки свои травишь? Не надоело народ дурить?
        Дед Харитон в растерянности обернулся: замечание застало его врасплох. У дверей магазина, облокотившись на пустой столик, стоявший у входа с незапамятных времен и служивший подставкой для тяжелых сумок покупателей, стоял невысокий черноволосый мужчина с холодными серыми глазами, взгляд которых был крайне неприятен. Подле него стояли двое высоких, крепких мужчин, одетых в непромокаемую одежду и резиновые сапоги — один помоложе, другой лет около тридцати. А поодаль примостился еще один: краснощекий, с маленькими заплывшими глазками на румяном лице.
        Это была знакомая жителям Бережного компания: Ашот, которого все считали бандитом, и его помощники в браконьерских делах — Николай, Михаил и Павел. Николая и Павла знали давно — оба были местными жителями. Молодой Михаил приезжий, кажется, из Тулы, а Ашот появился в этих краях вообще непонятно откуда. Был он очень мутным, и никто из местных с ним никаких дел не имел и в друзья набиваться не спешил.
        Ашот не мигая смотрел на деда Харитона своими зоркими глазами. Однако дед, надо отдать ему должное, храбро выдержал этот взгляд. Он нахмурился, лицо его посуровело, и он твердо произнес:
        — Я правду рассказываю! А кто из нас народ дурит — дело известное!
        — Конечно, известное!  — так же насмешливо сказал Ашот.  — Вот такие старые дурни, как ты! Тебя, между прочим, давно к ответственности нужно призвать за твои штучки!
        — За какие такие штучки?  — подбоченился дед.
        — За такие! Вводишь народ в заблуждение! И свидетелей вон целое село!
        Дед Харитон задохнулся от возмущения и шагнул вперед.
        — Я правду рассказываю, как есть! И статьи такой нет, чтобы за это привлекать, так что ты мне мозги не пудри! Думаешь, самый умный тут нашелся? Мы тоже кое в чем разбираемся! И знаем, кого под суд отдавать надо!
        — И кого же?  — сощурился Ашот.
        — Да вот тебя и надо!  — Дед Харитон был настроен воинственно.  — Вместе со своей шайкой! Набрал себе прихвостней!  — Он махнул палкой в сторону крепких мужчин в рыбацкой одежде.
        Те синхронно сдвинули брови, но ничего не сказали, лишь стали ближе к мужчине, который затеял с дедом перебранку. А дед теперь обращался к ним:
        — И вы тоже подлецы известные! Пляшете под его дудку, а кто он такой? Браконьерите тут, грабите, а добро все ему в карман идет! Отстегнет вам гроши — вы и рады! А еще из наших краев! Предатели! Слава богу, родители ваши до такого не дожили!
        — Ты вот что, дед,  — сплевывая на землю, раздельно процедил бледноглазый Ашот, явно не отступая от роли старшего в этой четверке.  — Говори, да не заговаривайся! При свидетелях клевету наводишь! Мне на тебя заявление можно писать смело. А за клевету и посадить недолго, и даже возраст твой почтенный никто учитывать не будет!
        — Пиши!  — Дед храбро вскинул голову.  — Только я раньше тебя напишу про твои дела мафиозные! Развел тут беспредел! Думаешь, управы на тебя не найдем? Кто ты вообще такой? Откуда взялся?  — Дед принялся наступать на мужчину, однако тот не сделал попытки отойти назад.
        Он молча смотрел на надвигавшегося на него деда, и в глазах его были досада и злость. Дед подошел вплотную и, не переставая размахивать палкой, повторил:
        — Сам заявление напишу! И свидетели на моей стороне будут!
        Он обернулся. Те, кто минуту назад слушал его с пристальным интересом, теперь резко его утратили. Все старательно делали вид, что не слышат и не видят происходящего, а некоторые улыбались, давая понять, что воспринимают все как шутку. Дед понял, что растерял поддержку, однако смутился лишь на какое-то мгновение. Он снова повернулся к мужчине с колючим взглядом и сказал многообещающе:
        — Ничего, Ашот, скоро тебе конец придет! Тебе и твоей шайке! Вон Игорек мой послезавтра приезжает — он с тобой быстро разберется! Он давно на тебя зуб имеет!
        Тот, кого дед назвал Ашотом, невольно дернулся вперед, потом так же резко замер. Не мигая глядя деду в лицо, сказал:
        — Мне на твоего Игорька — тьфу и растереть! Кто он вообще такой?
        — Игорек-то?  — расправил плечи дед Харитон.  — Внук это мой! Он тебе не хухры-мухры, а капитан полиции! В Москве служит, понял? Я ему про твои штучки давно все подробно расписал! Вот и приезжает! Пятого числа здесь будет! Так что ждите!
        И дед, победно махнув в последний раз палкой, повернулся к прилавку и, вытирая губы рукавом рубашки, сказал, понизив тон:
        — Дай-ка мне, Надя, пачку чая да бубликов пакет! А то забудешь, зачем и наведывался!
        — Да уж, дед, ты смотри, как бы совсем память тебе не отшибло!  — проговорил Ашот ему в спину.
        Дед Харитон было обернулся, чтобы что-то ответить, но один из спутников Ашота крепко сжал ему плечо и что-то тихо сказал на ухо. Ашот чуть поколебался, потом подошел к прилавку, положил деньги и бросил Наде:
        — Две!
        Та, сразу поняв, о чем речь, молча протянула ему две бутылки водки и отсчитала сдачу медяками. Ашот, игнорируя мелочь, повернулся и пошел к дверям вместе с рыбаками.
        — Очередь вообще-то надо соблюдать!  — крикнул в спину разошедшийся дед, но чернявый дядя Саша остановил его:
        — Ладно тебе, дед Харитон, разоряться! Поговорили, и хватит!
        Троица тем временем покинула пределы магазина.
        — Паразиты!  — Дед с ненавистью сплюнул прямо на пол.  — Под расстрел таких отдавать!
        — Ну уж скажете вы, дедушка!  — с легким упреком произнесла Катя Звонарева.  — Под расстрел! Сейчас вообще смертную казнь отменили!
        — И зря отменили!  — моментально снова взвился разгоряченный дед Харитон, которому появление недружелюбно настроенного Ашота испортило эффектную концовку мистико-приключенческого рассказа.  — Вот для таких ее и надо возвратить!
        — Для браконьеров?  — спросил молчавший до этого момента молодой мужчина, выделявшийся среди толпы селян своей городской одеждой: он был в фирменной рубашке из дорогого магазина и по-модному рваных джинсах. В Бережном таких не продавали.
        Мужчину звали Геннадий, а прозвище у него было Генка-вдовец, хоть и был он на вид совсем молодым: не старше двадцати семи.
        — Ну да,  — подтвердил дед.
        — Есть преступления и пострашнее, дед,  — глядя на него, сказал Геннадий.
        — Это какие же?  — скосился на него дед Харитон.
        — Разные,  — уклончиво ответил Геннадий.  — Убийство, например… По-твоему, за него меньше полагается?
        Дед часто заморгал, подбирая ответ. А Генка продолжал:
        — Браконьерство — преступление серьезное, конечно. Но оно против животных направлено. А убийство — против человека.
        — Ну, у нас до убийств, слава богу, никогда не доходило,  — сказал дед.
        — У вас да,  — вздохнул Геннадий и отвернулся.
        И дед, и Катя знали, что у него недавно умерла молодая жена, попавшая в аварию по вине пьяного водителя, и тема была для него болезненной.
        — А правда, что ваш внук послезавтра приезжает?  — перевела разговор Катя.
        Лицо деда просветлело.
        — Правда,  — с нескрываемой радостью и гордостью ответил он и заговорщицки подмигнул девушке: — А ты жениха себе ищешь?
        — Ой, скажете тоже!  — смутилась та, густо покраснев.  — Я просто так спросила!
        — А чего тут стесняться? Лет тебе в самый раз, чтобы замуж выходить. А то перезреешь — никому не нужна станешь! Для девки переспеть — самое плохое!  — покачал головой дед.  — Так что не упускай случая! А внук у меня как раз неженатый! Все работой занимается! Одна работа на уме! Деда проведать некогда… Да… Слава богу, хоть в этом году выбрался. А ведь, кроме меня, у него и нет никого! Хоть бы женился, детей родил — я бы и помер спокойно. Так что лови момент!  — повторил он, глядя на Катю.  — Ты девка ничего. Тощая, правда, слишком…
        Он скользнул взглядом по видневшимся из-под короткой юбки стройным ногам девушки, бывшим, видимо, по меркам деда, излишне тонкими.
        — Ой, нужен он мне больно!  — дернула плечиком Катя.  — Говорю же — просто так спросила! А у меня своих забот полно!
        И она быстро вышла из магазина и зашагала по улице. Обернувшись, обратила внимание, что трое мужчин под предводительством Ашота отошли недалеко от магазина и стояли, словно кого-то или чего-то поджидая…

* * *
        — Толя, ты обедать будешь?  — Тетка Дарья просунула голову за занавеску.
        Анатолий лежал на подушке, сцепив руки за головой. Глаза его были открыты, он бесцельно смотрел в потолок. На вопрос тетки парень никак не отреагировал.
        — Толя!  — Тетка позвала громче и, не дождавшись ответа, подошла и тряхнула Анатолия за плечо. Рука у тетки была тяжелой и сильной, так что толчок получился ощутимым.
        — А?  — Парень испуганно вздрогнул и дернулся. Потом, увидев лицо тетки Дарьи, облегченно вздохнул.  — Что, теть Даш?
        — Обедать, говорю, будешь? Два часа уже!
        — Нет,  — замотал головой Анатолий.  — Спасибо, я не голоден.
        — Да что с тобой такое?  — Тетка присела на край кровати, которая сразу жалобно заскрипела под весом ее крупногабаритного тела, и с озабоченным выражением лица прижала ко лбу племянника руку.  — Ты не заболел часом?
        — Нет, все в порядке,  — торопливо заговорил Анатолий, отодвигаясь.  — Так, устал немного.
        — Да с чего тебе уставать-то?  — всплеснула руками тетка.  — Как проснулся, так и лежишь. Даже не завтракал еще.
        — Не хочется что-то. Аппетита нет.
        — Работать надо, тогда он и появится, аппетит-то!  — назидательно заметила тетка.  — А ты в городе задницу за компьютером просиживаешь и здесь то же самое! А у нас тут дел по горло! Огород вскопать надо, сарай вон весь перекосился! Думала, племянник приедет — поможет, а ты только бока пролеживаешь! Знаешь, небось, как тяжело без мужика-то в селе!
        — Вскопаю, тетя Даша, обязательно вскопаю!  — пообещал Анатолий, мечтая побыстрее остаться один.  — Подумаю вот только…
        — Чего ж тут думать-то!  — фыркнула тетка, поднимаясь и разглаживая подол юбки.  — Делать надо, а не думать!
        Она хотела было еще что-то добавить, но, посмотрев на безучастное лицо племянника, лишь махнула рукой и пошла обратно в кухню, принимаясь греметь посудой. Анатолий перевернулся на другой бок и засунул голову под подушку. Голова немилосердно болела, и малейший шум раздражал его. В висках как будто стучали два молотка, отдаваясь где-то в затылке глухими ударами.
        Анатолий подавил готовый сорваться с губ стон и постарался занять неподвижное положение. При этом он отметил, что мысли — совсем не веселые — не покидают его бедную голову. Эти мысли поселились в ней неделю назад и, кажется, обосновались прочно. Они душили Анатолия, лишали его возможности жить нормально и спокойно.
        В сущности, Анатолий сказал тетке правду: он действительно очень устал. И даже физическое бездействие не приносило ему отдыха, потому что устал он морально. Да и не только: ночами он практически не спал, лишь ненадолго проваливаясь в тревожное забытье, из которого выныривал стремительно, разбуженный поднявшейся откуда-то из глубины сердца волной страха. Резко садился на постели, готовый в эту же секунду сорваться с места и бежать непонятно куда… Такого рода обморочные провалы не только не приносили облегчения — они являлись дополнительным мучением ко всем его остальным проблемам.
        «И ведь сам себе нажил такой геморрой!» — с тоской подумал Анатолий.
        Он осторожно вытащил голову из-под подушки, потому что уже начал задыхаться под ней от недостатка воздуха. Откинувшись назад, стараясь дышать ровно и глубоко, в сотый раз задумался над тем, как глупо и неудачно все получилось. Конечно, Ариадна была красива. Да что там красива — просто божественна! Анатолий даже сейчас, вспомнив девушку, почувствовал, как его бросило в жар, а низ живота залило горячей волной. За то, чтобы снова испытать это чувство, он готов был пожертвовать многим. Очень многим. Но…
        Очень многое — это теория. Человек противоречив… Когда его спрашивают, что он готов отдать за нечто сильно желаемое, он часто с уверенностью говорит: «Все!» И говорит искренне. А вот когда это «все» приобретает вполне конкретную, материальную форму и обретает реальную цену, человек понимает, что к этому он не готов. Абсолютно.
        И Анатолий не готов был платить сумму, оказавшуюся на поверку настолько огромной, что в это трудно было поверить.
        Познакомившись с Ариадной, он очень быстро понял: чтобы перейти к более близким отношениям с этой девушкой, ему понадобятся деньги. Ариадна любила проводить время в ночных клубах и ресторанах, любила подарки и развлечения. Получалось у нее это настолько легко, естественно и, главное, убедительно, что Анатолий невольно сам перенял подобное мировосприятие. Уже через день после знакомства и общения с нею он преисполнился уверенности, что все люди должны жить именно так; что молодость, красота и жизнь вообще для того и даются, чтобы пользоваться и наслаждаться ими; что каждый человек, в том числе и он, Толик, вполне этого достоин. И сама Ариадна своим поведением и образом жизни наглядно доказывала ему это. Праздная жизнь, полная развлечений и ярких впечатлений, которую она вела, была настолько естественна, а сама девушка настолько органично в нее вписывалась, что Анатолию даже в голову не приходило, где она, собственно говоря, берет деньги для такого образа жизни. И он сам с головой окунулся в эту ежевечернюю и еженощную круговерть из музыки, танцев, изысканных напитков и блюд, прогулок на теплоходах
и походов в ювелирные салоны. Рядом с Ариадной просто нельзя было вести себя по-другому: она была словно создана именно для такой жизни. Анатолию, например, не приходило в голову поинтересоваться, где она работает. То, что она не работала, было само собой разумеющимся. Ариадна и работа не сочетались между собой, как туфли на шпильках и телогрейка. Ариадна всегда была выше этого, и получалось у нее это очень естественно. И Анатолий чувствовал, что ему это нравится. Очень нравится. Сердце стучало чаще, стоило ему только увидеть ее чуть раскосые глаза, аристократической формы нос и умопомрачительно длинные ноги…
        Правда, через пару недель такой жизни Анатолий волей-неволей был вынужден несколько спуститься на землю. Во-первых, он почувствовал, что начинает уставать. Бессонные ночи, после которых поспать ему удавалось пару часов, перед тем как вставать на работу, привели к частым головным болям, хроническому недосыпу и общей слабости. На работе он просто ползал, словно сонная муха, неоднократно получал замечания и допустил несколько ляпов подряд. Все это привело к тому, что в конце месяца он не получил премии, составлявшей примерно половину его ежемесячного заработка.
        Во-вторых, все его накопленные средства очень быстро растаяли за этот месяц. И заработать что-то в ближайшее время было нереально. Зарплаты, которую он получил, как раз хватало на то, чтобы прокормиться до следующей — прокормиться скромно, питаясь и готовя дома, самостоятельно, причем не из самых дорогих продуктов. В принципе, Анатолий, не привыкший, в сущности, к роскоши, вполне бы протянул и на таких условиях. Если бы не одно обстоятельство, именуемое Ариадной. Она бы точно его не поняла. Да Анатолий себе и представить ничего подобного не мог! Что же это значит — встречаться у него дома, в одной квартире с родителями? Чем ее угощать — чаем в пакетиках? Чем развлекать — музыкой на магнитофоне? Да Анатолий скорее умер бы, чем подверг Ариадну такому унижению!
        Вечером он сидел дома, уныло уставившись в экран телевизора, на котором шел какой-то фильм, и совершенно не вникал в его сюжет. Все мысли крутились вокруг Ариадны, точнее, невозможности с нею встретиться. От этого было очень грустно.
        Неожиданно зазвенел мобильник. Анатолий увидел номер Ариадны и ощутил двоякое чувство: он был и очень рад, и в то же время расстроен, понимая, что им не удастся встретиться ни сегодня, ни в ближайшее время.
        Девушка, как всегда, была весела. Она сказала, что уже давно сидит в клубе и удивляется, почему его нет. Анатолий отвечал уклончиво: ему не хотелось признаваться в своих проблемах, это казалось ему унизительным.
        Ариадна оказалась на редкость проницательной.
        — Приезжай сейчас же!  — коротко сказала она и, слушая его запинающиеся возражения, перебила: — Деньги у меня есть!
        Когда парень приехал, Ариадна сидела за столиком и потягивала свое любимое мартини «Бьянко». Анатолий опустился на стул, и девушка тут же заказала напиток и для него. Наверное, вид у Анатолия был виноватым и поникшим, потому что Ариадна тут же спросила с беспокойством в голосе:
        — Что с тобой? Что-то серьезное?
        Она спросила так озабоченно, что Анатолий, не выдержав, признался ей во всем: и в своих косяках на работе, и в том, что лишился премии, и что у него вообще нет денег. Ариадна, выслушав, удивленно подняла брови и спросила тоненьким голосом:
        — И это все проблемы?
        — А что, мало?  — усмехнулся Анатолий.
        — Ты просто не знаешь, что такое настоящие проблемы!  — произнесла Ариадна с видом много повидавшей в жизни женщины и тихо добавила: — И дай бог, чтобы не знал!
        А дальше она мгновенно приобрела свой обычный вид: непринужденный, неунывающий и уверенный в себе. Послушав ее, Анатолий и сам убедился, насколько все легко и просто. И никаких проблем!
        — Ну все, решили?  — Ариадна допила коктейль, нежно улыбнулась, подмигнула ему и потянула танцевать.
        «Нет, мне решительно повезло с Ариадной!  — думал он, с восхищением глядя на девушку, которая как ни в чем не бывало изящно двигалась в центре зала.  — Она просто чудо! Она поистине любую беду разведет руками!»
        Выслушав Анатолия, девушка только рассмеялась, показав хорошенькие ровные зубки.
        — Никогда не переживай из-за денег!  — махнула она рукой.  — Это дело наживное! У меня есть один знакомый — очень богатый человек — так вот, он может ссудить тебе любую сумму. Я сама периодически пользуюсь его любезностью.
        — Ага! А отдавать чем?  — посмотрел на нее Анатолий.
        — Глупенький!  — рассмеялась Ариадна.  — Ты же работаешь! Вот и будешь отдавать со своей зарплаты, постепенно… То есть фишка в том, что ты получаешь сразу крупную сумму, а отдаешь маленькими. Ну разве не выгодно?
        — Ну мне-то выгодно. Но я не понимаю, для чего это нужно твоему знакомому?  — спросил Анатолий.
        — Ой, ты действительно ничего не понимаешь! Ты просто прелесть!  — Ариадна смотрела на него чуть ли не с умилением.  — Просто то, что для нас с тобой крупная сумма, для него пустяк!
        — А для чего ему помогать нам с тобой?  — недоверчиво спросил парень.
        — Ну, просто он мой хороший знакомый! А ты — мой друг, значит, он поможет и тебе, если я попрошу! Ты почему-то привык считать, что в мире нет хороших людей. А их, поверь, значительно больше, чем плохих. Ладно, если ты мне не веришь, завтра мы с тобой вместе поедем к нему и ты сам убедишься, что я тебя не обманываю!
        — Да я и подумать не мог, что ты меня обманываешь,  — принялся оправдываться Анатолий. Он посмотрел в лицо девушки, и ему стало неловко. Действительно, она старается ему помочь, а он ведет себя как свинья!
        — Спасибо тебе!  — Анатолий перегнулся через стол и поцеловал хрупкую руку Ариадны.
        — Ну вот и отлично,  — с улыбкой произнесла та.  — И все, давай больше не вспоминать о таких пошлых вещах, хорошо? Не будем портить друг другу вечер!
        Нужно ли говорить, что он охотно согласился на такое предложение! Настроение моментально сменилось, Анатолий выпил два коктейля подряд, сразу повеселев, и пошел вместе с девушкой танцевать. Весь вечер они больше не заговаривали на тему денег — да и о чем говорить, если вопрос был решенным,  — а на следующий день, как и обещала Ариадна, они поехали к одному ее знакомому.
        Человеку на вид оказалось около сорока, выглядел он вполне солидно, но при этом просто. В нем совершенно отсутствовало высокомерие, он приветливо и располагающе улыбался, и Анатолий как-то сразу почувствовал, что они найдут общий язык.
        Общий язык действительно «нашелся» на удивление легко и скоро: Владимир Петрович, как представился мужчина, оказался человеком понимающим. Они выпили кофе и по две рюмки дорогого коньяка, который хозяин дома достал из бара. Разговаривал он свободно, уверенно и все время улыбался Ариадне. Судя по всему, они действительно были знакомы давно. Когда Ариадна под столом легонько толкнула ногой Анатолия, призывая приступать к делу, и тот, прокашлявшись, начал не слишком уверенно объяснять, Владимир Петрович лишь перебил его:
        — Деньги нужны? Сколько?
        Сумму озвучила Ариадна, причем в три раза превышавшую ту, на которую рассчитывал Анатолий. Тот внутренне обомлел и хотел было возразить, но Ариадна наступила ему на ногу, и парень промолчал, боясь испортить ситуацию.
        Владимир Петрович, точно речь шла о каком-нибудь пустяке, кивнул, прошел к бару и, достав оттуда пачку денег, небрежно отсчитал нужную сумму. Анатолий как зачарованный смотрел на деньги, но тут защебетала Ариадна, рассыпаясь в словах благодарности. Владимир Петрович отмахнулся от них и достал из бара какие-то бланки.
        — Это просто формальность, Толя, нужно подписать, что мы действительно взяли эту сумму и обязуемся вернуть!  — затараторила Ариадна над ухом парня, пододвигая к нему ручку.  — Мы же так и собирались сделать, мы не намерены брать просто так и не отдавать!
        Анатолий кивнул, задумавшись на секунду. Может быть, не стоило так торопиться? Может быть, вообще лучше не брать эти деньги? Все-таки сумма немаленькая, да что там немаленькая — его годовая зарплата! Даже если он будет отдавать половину своего заработка, то все равно срок отдачи растянется очень надолго…
        Но стопка денег, лежавшая перед ним, была такой соблазнительной… Не менее соблазнительной, чем сама Ариадна, притоптывавшая ножкой от нетерпения. Она обвила Анатолия за шею, того привычно бросило в жар, а она уже певучим голосом выводила, как много они могут себе позволить на эти деньги и какую прекрасную жизнь станут вести после их получения…
        Анатолий сдался практически без борьбы. Взяв ручку, подписал все страницы, которые быстро перелистывала перед ним Ариадна. Когда он закончил, она улыбнулась сияющей улыбкой, повисла на шее парня, не переставая заливаться соловьем. Владимир Петрович мельком просмотрел бумаги, убрал их в бар и повернулся к Анатолию как ни в чем не бывало.
        — Удачи вам, ребята!  — проговорил он, давая понять, что аудиенция окончена, и Ариадна потащила Анатолия к выходу.
        Она выглядела вполне довольной, была очень возбуждена и постоянно повторяла, какой Анатолий замечательный и как у них все будет просто здорово.
        Первые недели и впрямь летели просто прекрасно. Они ни в чем себе не отказывали. Анатолий накупил себе новых вещей из одежды, дорогой телефон и ноутбук, кучу подарков Ариадне. Каждый вечер они проводили в клубе или ресторане, потом ехали в гостиничный номер или съемную квартиру посуточно, потому что, по словам Ариадны, ее родители были людьми «старой формации» и не одобрили бы ночевки молодого человека в ее комнате. А так они были уверены, что она проводит ночи у подруги. Анатолий не возражал: ему гораздо проще было потратить деньги на комнату, чем остаться на ночь без Ариадны…
        Так пролетел месяц, после которого Анатолий, сунувшись в ящик стола, где лежали взятые взаймы деньги, обнаружил, что их осталось крайне мало… Остановившись, он в замешательстве потер лоб. Пара тысячных бумажек в руках, и все… Когда же он успел все потратить? Парень пошарил в ящике — все, пусто. Больше ничего нет.
        Анатолий медленно опустился на стул и закрыл глаза. Перед ним сразу же встали картинки из жизни последних дней: бесконечные развлечения, выпивка, дорогая еда, мелкие и крупные покупки… Да, все верно. Оказывается, за месяц легко можно потратить столько, сколько с трудом зарабатываешь за год. Сам не замечаешь, как деньги исчезают.
        Парень тупо перебирал в руках деньги, которых еще совсем недавно было так много, а теперь остались две несчастные купюры. Перебирал и чувствовал, как в душе возникает целая гамма чувств: досада на себя, на Ариадну и одновременный страх, что после этого их встречам и отношениям придет конец. И еще страх перед тем, что деньги нужно возвращать. А где их брать, было непонятно. На работе заработки упали, потому что Анатолий в последнее время относился к своим обязанностям спустя рукава и начальник лучшие заказы отдавал другим людям. Можно было, конечно, пойти к нему, поговорить, объяснить ситуацию и попытаться ее исправить. Начальник в принципе был нормальный мужик и к Анатолию относился хорошо. Во всяком случае, раньше, пока он не потерял голову, пока полновластной хозяйкой его души не стала одна только Ариадна.
        Ариадна… Не успел Анатолий подумать о ней, как зазвонил его сотовый телефон. Высветился незнакомый номер, и парень с минуту раздумывал, отвечать ему или нет. Сейчас не хотелось разговаривать абсолютно ни с кем. Однако звонивший был настойчив, телефон не умолкал, и Анатолий нехотя нажал кнопку соединения.
        — Анатолий Викторович, добрый день!  — бодро затарабанил в трубке незнакомый голос.
        — Добрый,  — машинально ответил парень, думая, что нарвался на очередную уловку типа «вы выиграли неимоверно крутой приз, приходите к нам, чтобы его получить, но для этого сперва перечислите малюсенькую сумму на номер такой-то…»
        Анатолий уже собирался вежливо, но твердо послать звонившего по известному адресу, как тот вдруг спросил:
        — Вам имя Владимир Петрович Германцев знакомо?
        — Нет,  — после полусекундного раздумья ответил Анатолий.
        — Ну как же!  — удивился собеседник.  — Вот тут в документе написано, что 21 апреля нынешнего года вы получили от фирмы «Астра-финанс», директором которой является Владимир Петрович Германцев, определенную сумму. Количество взятых денег здесь также проставлено черным по белому. И по условиям договора завтра первый срок ежемесячных выплат. Сумма выплат составляет…
        Звонивший назвал сумму, и Анатолий поначалу подумал, что ослышался.
        — Сколько?  — невольно воскликнул он охрипшим голосом.
        Собеседник, ничуть не смущаясь, назвал сумму.
        — Этого не может быть!  — воскликнул Анатолий.  — Это какая-то ошибка!
        — Никакой ошибки, Анатолий Викторович! Вы лично читали договор, лично подписали, что с условиями ознакомлены и согласны. Может быть, вы будете утверждать, что не подписывали документ? Тогда мы можем подать в суд и провести почерковедческую экспертизу, после которой все станет абсолютно ясно. Но тогда, в случае если экспертиза все же подтвердит подлинность вашей подписи, вам придется оплатить расходы по ней…
        — Нет, я подписывал,  — стушевался Анатолий.  — Только… Я не на такую сумму подписывал! Я гораздо меньше брал!
        — Сколько вы брали, Анатолий Викторович?  — вкрадчиво спросил незнакомец.
        Анатолий назвал цифру.
        — Все верно!  — подтвердил собеседник.  — И чтобы погасить задолженность, вы должны ежемесячно отчислять платежи.
        — Но почему такие огромные платежи?  — вскричал Анатолий.
        — Проценты, Анатолий Викторович, проценты!  — ласковым голосом проговорил собеседник.  — Тридцать семь процентов годовых…
        — Сколько?  — Анатолий аж задохнулся.  — Вы что, с ума сошли? Мы договаривались на два года! Выплачивая ежемесячно суммы, о которых вы говорите, я могу вернуть долг за три месяца!
        — Превосходно, Анатолий Викторович!  — радостно подхватил незнакомец.  — Если вы вернете долг в течение трех месяцев, все будут просто счастливы! Так будет лучше всем: и вам, и Владимиру Петровичу, и нам.
        — А кому это вам?  — со злостью в голосе спросил Анатолий.  — Вы — это кто?
        — Мы — это служба безопасности компании «Астра-финанс». Наша задача — обеспечивать своевременный и полномасштабный размер возврата долгов,  — проговорил собеседник вмиг переменившимся голосом, словно очень хотел подчеркнуть значимость своей службы и сразу дать понять, что воспринимать данную организацию легкомысленно не стоит…
        У Анатолия противно заныло где-то в районе солнечного сплетения. Восторг промелькнувших, как молния, дней, схлынувший еще несколько минут назад, теперь не просто улетучился бесследно: он сменился отчаянием и страхом. Страх этот лишал парня способности думать. От металла, зазвеневшего в голосе поначалу обманчиво приветливого незнакомца, теперь стало тревожно. И Анатолий, повинуясь инстинкту, а не разуму, быстро нажал кнопку разъединения связи. Чуть подумал и отключил телефон совсем, отбросил его в сторону.
        Он несколько минут молча сидел на стуле, уставившись перед собой. Затем посмотрел на руки. Они дрожали. Анатолий облизнул пересохшие губы. Он понял, что ситуация назрела более чем серьезная. И все-таки… Все-таки необходимо было разобраться! Разум отказывался воспринимать реальность, отчаянно сопротивлялся, изыскивал лазейку, чтобы выкрутиться.
        Так, спокойно-спокойно… Нужно успокоиться и хорошенько подумать, тогда выход обязательно будет найден! Анатолий вспомнил лицо Владимира Петровича, его дружелюбную улыбку… Нет, не может быть, чтобы этот человек сознательно обвел Анатолия вокруг пальца, подставил его. Зачем ему это надо? У него самого денег куры не клюют, зачем ему еще и гроши Анатолия? К тому же он знает, что у него денег негусто, Ариадна наверняка рассказывала об этом. И вообще! Он же добрый друг родителей Ариадны!
        Вспомнив о девушке, Анатолий вдруг подумал, что в первую очередь, наверное, следует поделиться с ней! Ведь именно Ариадна предложила ему этот вариант. Владимир Петрович — ее хороший знакомый, он разберется во всем. Да наверняка все это какая-то ошибка! Эти так называемые «службы безопасности» — по сути, рэкетирские бригады — только и норовят нажиться за чужой счет! Ищут дураков! Нужно обязательно позвонить Ариадне!
        Подумав про девушку, Анатолий ощутил, что немного начинает успокаиваться. Ему нестерпимо захотелось услышать ее всегда оптимистичный голос, не знающий уныния. Услышать ее небрежное: «И это вся беда? Наплюй и забудь!» А потом она непременно подскажет, как все исправить, и даже поможет. Она ведь никогда не бросала Анатолия в беде! С деньгами вон помогла!
        Во всех этих аргументах, которыми Анатолий убеждал и успокаивал сам себя, была какая-то фальшь, некое лукавство, словно он пытался обмануть сам себя. Но сейчас парень схватился за мысль о том, что Ариадна поможет ему, как за соломинку.
        Он оглянулся и посмотрел на валявшийся на диване телефон. Взял, включил, ощущая, как руки снова начали подрагивать. Буквально заставил себя посмотреть на экран. Слава богу, никаких пропущенных вызовов за это время не было.
        Анатолий с гулко бьющимся сердцем набрал номер мобильника Ариадны. К своему удивлению, он услышал механический голос, сообщивший, что «телефон абонента выключен и находится вне зоны действия сети». Анатолий растерялся. Ариадна никогда не отключала мобильник, тем более вечером, который был самым ярким и насыщенным для нее временем суток.
        «Может, разрядился?» — подумал парень, решив подождать.
        Но простое ожидание было слишком мучительно. И Анатолий решил позвонить самому Владимиру Петровичу. В самом деле, нельзя же все перекладывать на девушку и ждать, что она будет решать его проблемы. Это, в конце концов, не по-мужски. Анатолий взял телефон и вдруг понял, что совершенно не знает номера мобильника Владимира Петровича. И одновременно с этим осознал, что и Владимиру Петровичу вообще-то неизвестен номер его сотового. Да и вообще никакого! В договоре он никаких номеров не указывал. Откуда же служба безопасности могла узнать этот номер? Владимир Петрович и не созванивался никогда с Анатолием, с ним связывалась Ариадна…
        Парень, поднявшийся было со стула, снова рухнул на него. Что же это получается? Он с силой сжал пульсирующие виски. В голове клокотали нагромождения из мыслей и предположений. По всему получалось одно: номер его телефона дала Владимиру Петровичу Ариадна!
        Стоп, стоп… Анатолий стал думать дальше. Может быть, это и не означает ничего крамольного в отношении девушки? Может быть, Германцев сам попросил у нее его телефон — на всякий случай? Он же говорил, что необходимо соблюсти формальности! Да, вот только на поверку эти формальности оборачивались вполне реальными проблемами.
        Анатолий вновь посмотрел на телефон. Посмотрел с опаской, словно именно он служил непосредственным источником опасности. Потом все же взял его и позвонил Ариадне. По-прежнему ее телефон был отключен. Анатолий ощутил замешательство.
        …Несколько раз в течение вечера он набирал номер мобильника Ариадны, но он был глух. Не выдержав, Анатолий собрался и поехал по местам, которые они с девушкой посещали чаще всего. Она предпочитала один ночной клуб, туда-то он и направился. Но девушки там не было. Анатолий стал выяснять у официантов, не была ли она сегодня. Нет, по их словам, Ариадна не появлялась. Находясь на грани отчаяния, парень стал подходить к завсегдатаям клуба в надежде разузнать что-либо о своей возлюбленной. Увы, отзывы повергли его в полное уныние…
        Во-первых, настоящего имени Ариадны никто не знал. Многие полагали, что оно вымышленное. Разумеется, неизвестны никому были также ее фамилия и адрес. Во-вторых, никто из опрошенных вообще никогда не бывал у нее дома. Все, с кем беседовал Анатолий, пересекались с Ариадной только в этом клубе.
        Парень купил на последние остатки занятых денег выпивку и в крайне мрачном расположении духа устроился за столиком. Чем больше он думал, тем отчетливее понимал, что и ему самому мало что известно об Ариадне. Она никогда не приглашала его домой, упоминала лишь, что живет в центре, в районе политехнического института, что родители ее по профессии экономисты и что отец попутно занимается мелкооптовым бизнесом. Словом, ничего конкретного.
        С каждым глотком погружаясь во все большую депрессию, Анатолий заказывал новые и новые порции коктейля. Наконец он опьянел до такой степени, что вынужден был вызвать такси и кое-как добрался до дома, где сразу упал в постель и отключился. На следующий день он чувствовал себя настолько паршиво, что даже не пошел на работу, куда позвонил и сказал, что, кажется, отравился. Это, конечно, тоже было не в его пользу в плане профессионального и материального роста, но начальник хотя бы не стал цепляться с расспросами и грозить дисциплинарными взысканиями.
        До обеда Анатолий провалялся в постели, потом понял, что нужно действовать. Ведь не могла же Ариадна сквозь землю провалиться! Для начала он решил проехать по адресу Владимира Петровича. Однако там никого не оказалось, а соседи, к которым Анатолий позвонил, чтобы хотя бы узнать, как часто появляется здесь Германцев, сказали, что вообще-то хозяйка эту квартиру сдает. И жильцы у нее меняются довольно часто.
        Проехав по адресам, где они снимали на ночь квартиру, хотя и будучи внутренне уверенным, что это дохлый номер, Анатолий добился лишь того, что добавил себе негативных эмоций. Хозяйки квартир, сдававшихся посуточно и почасно, посматривали на него с откровенной насмешкой и даже ехидством, когда он интересовался у них, не знают ли они, где можно найти такую-то девушку. А одна ответила и вовсе прямолинейно:
        — Откуда мне знать каждую шлюху, что вы сюда таскаете?
        С параноидальной настойчивостью Анатолий набирал номер Ариадны и в сотый раз выслушивал фразу о том, что абонент недоступен. Почему-то это слово — недоступен — коробило его больше всего.
        «Она недоступна!  — мысленно со злобой повторял он.  — Когда деньги были, еще как была доступна! Во всех смыслах!»
        Он уже перестал щадить себя, уже признал очевидный факт — Ариадна его просто банально кинула. Скорее всего, она в сговоре с Владимиром Петровичем и по его указке ловит таких вот наивных дураков, теряющих мозги от ее длинных ног и упругой груди.
        Сейчас, когда утерянные мозги потихоньку пытались вернуться к своему хозяину, Анатолий стал понимать, насколько глупо все получилось. Точнее, насколько глупо вел себя именно он! Тем, кто развел его как ребенка, не составило особого труда сделать это: Анатолий сам, как послушный телок, шел на заклание.
        Сейчас, прокручивая в голове все события последних недель, Анатолий явственно ощущал себя полным идиотом. Ситуация представлялась ему совсем в ином свете, и Анатолию оставалось только недоумевать, как же он мог так опростоволоситься и не видеть очевидных вещей.
        Ариадна вела очень свободную жизнь. При этом она не работала и толком не училась. Спрашивается, на какие деньги? Родители-экономисты помогали? Возможно, но для этого нужно иметь очень хороший капитал, чтобы удовлетворять обширные аппетиты великовозрастной дочуры. Ариадна же ни разу не упоминала конкретного занятия родителей. Разумеется, все это — придуманная для нее легенда. Обо всем она заранее договорилась с Владимиром Петровичем, или как там его на самом деле! Как можно было поверить в то, что этот человек, «старинный друг семьи», безвозмездно раздает деньги направо и налево? Дочери-тунеядке своих знакомых, а также ее друзьям? Да это просто смешно!
        «Было бы смешно,  — усмехнулся про себя Анатолий.  — Когда бы не было так грустно!»
        С тяжелым сердцем парень перебирал в памяти все поступки девушки, свидетельствующие о том, что ей изначально нужны были от него только деньги. Встречи исключительно в дорогих местах, гостиничные номера, подарки… Он вспоминал, как она сама подсказывала ему, что денег нужно больше, еще больше. Как выступила с инициативой свести его с Владимиром Петровичем, как подыгрывала ему…
        Она, разумеется, была в курсе того, что настало время возвращать долг. Знала о звонке незнакомца из службы безопасности Владимира Петровича, знала о неимоверно завышенных процентах. Поэтому и исчезла мгновенно. Она все отлично рассчитала: у Анатолия просто не было возможности ее найти. Кроме номера сотового телефона, сим-карту из которого она, скорее всего, уже просто выбросила, у них не было каналов связи. В ночном клубе «Делайт», где они проводили все вечера, она, естественно, больше не появится. И вообще, сидит сейчас себе где-нибудь, потягивая любимый коктейль, и посмеивается над ним, идиотом. А может быть — не простаивать же бизнесу!  — уже крутит мозги другому такому же бедолаге, который сейчас, опьяненный ее чарами, млеет от того, что рядом с ним такая девушка. И который, так же как Анатолий, протрезвеет слишком поздно.
        От осознания этого было противно и муторно. Плюс еще тяжелым грузом висел долг — грузом как душевным, так и материальным, имеющим реальную цену.
        Реальная цена долга напомнила о себе этим же вечером, ему позвонил тот же человек, что связывался по телефону первый раз. Причем теперь он разговаривал жестче, добавив, что если Анатолий станет тянуть с возвратом, это обернется против него же. То есть за каждый просроченный день ему будут назначаться пени, причем немалые. И своим неблагоразумным поведением он лишь увеличит сумму долга. Анатолий, сжав зубы, выслушал незнакомца и твердо, как ему казалось, сказал:
        — Мне нужно увидеть Ариадну. Только после этого я буду платить.
        — Простите, не понимаю, о ком идет речь,  — после секундной паузы ответил собеседник.
        — Все ты отлично понимаешь!  — зло проговорил Анатолий.  — Завтра я жду с ней встречи. Пускай сама позвонит, я скажу, где встретиться. Только так и не иначе!
        И отключил связь. Наивно, конечно. Разумеется, она не станет ему звонить. А отказавшись платить, он тоже ничего не добьется. Наверняка эти люди занимаются подобным «бизнесом» профессионально. И уж можно не сомневаться, что документы у них оформлены юридически так, что не придерешься. В договоре стоит его подпись — он же, дуралей, даже толком не прочитал его, подмахнул, можно сказать, не глядя! Уж очень хотелось сладкой жизни рядом с Ариадной. Ну что ж, он получил то, что хотел.
        Анатолий с каким-то мазохистским наслаждением корил себя, ковырял и так больно саднившую рану, намеренно обзывая последними словами и говоря, что только такой участи он и заслуживает как настоящий болван.
        Однако слова словами, а реальность берет свое. Уже на следующий день, когда Анатолий возвращался с работы, его перехватили двое парней и повели «для разговора» в машину. Это был черный джип с тонированными стеклами. В машине сидел мужчина непримечательной внешности, однако, когда он заговорил, Анатолий сразу же узнал голос незнакомца из службы безопасности фирмы «Астра-финанс», который дважды разговаривал с ним по телефону.
        — Я вижу, вы не хотите проявлять благоразумие, Анатолий Викторович,  — с каким-то сожалением в голосе проговорил он, когда парня усадили на сиденье рядом с ним.
        — Я хочу видеть Ариадну,  — сглотнув слюну, сказал Анатолий.
        — Оставьте этот бред!  — поморщился собеседник.  — И не надейтесь, что какие-то встречи как-то изменят ваше положение. Да вы и сами все понимаете. Короче, времени на пустые разговоры у нас нет. Нам нужны деньги. Поэтому если их не будет завтра к полудню, мы приступаем к активным действиям. И не сетуйте потом, что вас не предупреждали.
        На следующий день к полудню Анатолий не достал никаких денег. Во-первых, ему просто негде было их взять. Во-вторых, платить этим мошенникам ему претило. Он все-таки надеялся непонятно на что. Может быть, на то, что эти люди вовсе не так круты, как хотят казаться. Может быть, на то, что они просто блефуют.
        Однако когда на следующий вечер по дороге с работы его уже очень грубо и быстро затолкали в машину и отвезли за город, Анатолий понял, что шутки кончились. На этот раз не было никаких лощеных мужчин и официально-вежливых разговоров. Его просто жестоко избили и бросили в посадках, добавив напоследок, что если и после этого Анатолий не поумнеет, может потом писать мемуары на тему «Как я стал инвалидом».
        Домой он добирался пешком, кое-как, вернулся поздно — хорошо еще, что родители спали и не видели его окровавленного лица. Отмывшись в ванной, лег на постель и стал думать. Денег не было, а эти бандиты так просто не отстанут. Оставался один вариант — бежать. Но куда?
        Первым, что пришло ему в голову, было поехать к Дарье Михайловне, его тетке, двоюродной сестре отца. Тетка жила в Астраханской области, в селе Бережном, где Анатолий в детстве неоднократно проводил летние каникулы. Поразмыслив, Анатолий решил, что именно у тетки, в глухом селе, ему и можно будет скрыться хотя бы на некоторое время.
        Ранним утром, едва дождавшись рассвета, парень покидал в сумку кое-какие вещи и отправился на вокзал. К вечеру он был уже в Бережном. Тетка, конечно, поохала-поахала, почему он не предупредил да что у него с лицом. Анатолий наврал что-то и сказал, что приехал передохнуть, а заодно и помочь по хозяйству. Тетку это устроило, и она охотно приняла племянника у себя. Однако прошло уже три дня, а Анатолий не спешил появляться на улице. Только лежал в крохотной комнатке и думал.
        «Шевелиться надо!  — злясь на самого себя, подумал он.  — Скоро пролежни будут!»
        Анатолий понимал, что нужно изыскивать способы заработать деньги. Здесь он скрылся временно. Эти бандиты все равно не оставят его в покое, все равно заставят отдавать долг. Только еще проценты навешают, а они и так немало накрутили. Но где взять денег в Бережном?
        Парень вспомнил слова тетки о том, как некоторые местные промышляют браконьерством. Дело это было ему незнакомо, но это обстоятельство не пугало Анатолия. По словам тетки, зарабатывали эти рыболовы очень прилично. Правда, Дарья отзывалась о них крайне неодобрительно, называя «нехристями», но ее эмоциональные оценки сейчас Анатолия не волновали. Ему нужно было достать денег.
        Но как выйти на браконьеров? У них своя команда, Анатолий вообще здесь человек левый. Захотят ли они его взять? Да и то, что он никогда не занимался рыбным промыслом, говорит не в его пользу… С кем бы поговорить, посоветоваться? Плохо то, что в этом деле лишние уши не нужны. Все нужно делать по-тихому.
        За окном послышались не очень внятные голоса. Он хотел было прикрыть створки, но, услышав имя Ашот, передумал. Именно так звали главаря браконьеров, по словам тетки. Анатолий тихонько сел на кровати у окна и прислушался.
        — …Ашот сказал, что людей нужно искать срочно,  — говорил один голос.  — Хорошо бы к сегодняшнему вечеру.
        — Боюсь, так скоро не получится!  — со вздохом возразил другой.
        — Надо расценки поднять!  — предложил третий.  — Раза в полтора. И клич бросить! Не может быть, чтобы не согласились! Такие бабки предлагаем!
        — Ладно, сейчас с Ашотом встретимся, перетрем,  — сказал первый.  — Пошли, он к магазину велел подтягиваться.
        Голоса, удаляясь, стихли. Анатолий подумал, что ему наконец-то улыбнулась удача. Это явно судьба, по-другому не скажешь. Только что он думал над тем, как подступиться к браконьерам, и вот практически мгновенно нашел выход на них. Явный знак!
        Анатолий вскочил с постели. Всю его хандру как рукой сняло, даже головная боль стихла. Он поспешно натянул брюки и вышел из своей конуры. Тетка, хлопотавшая у стола, посмотрела на него и сказала:
        — Ну вот и слава богу. А то сколько же можно бока мять? Садись за стол!
        Но Анатолий прямым ходом направился к раскрытой входной двери, дернул тонкую, чуть колышущуюся занавеску, которую тетка вешала от мух.
        — Куда это?  — с подозрением спросила родственница.
        — Прогуляюсь пойду,  — торопливо проговорил Анатолий, выходя во двор, и двинулся по пыльной сельской улочке в сторону единственного продуктового магазина.
        ГЛАВА ПЯТАЯ
        — Слыхали? Слыхали?  — возбужденно шептал Михаил, поворачивая голову то в сторону одного напарника, то другого.  — Послезавтра приезжает!
        Остальные молчали. У Николая его маленькие глазки совсем спрятались в толстых складках щек, Павел явно нервничал, но не подавал вида, а Ашот, хоть и выглядел внешне спокойно, о чем-то напряженно размышлял.
        — Ну что ты молчишь, Ашот?  — Михаил, кажется, готов был впасть в истерику. От его природных оптимизма и чувства юмора не осталось и следа.
        — Не люблю зря болтать!  — разлепил губы Ашот.  — Делать надо!
        — Так что делать-то, что?  — Михаил вцепился в воротник легкой тенниски Ашота и тянул на себя.  — Ты скажи — мы сделаем!
        Ашот брезгливо стряхнул руки Михаила, смерил его холодным взглядом и сказал:
        — Вопрос надо решить как можно скорее.
        — Когда?
        — Сегодня!
        Михаил побледнел и, словно ища поддержки, повернулся к Павлу.
        — Как же можно успеть сегодня?  — растерянно спросил он.
        — На свободе захотите остаться — успеете!  — зло прошипел Ашот.
        — Вон ты как заговорил!  — воскликнул Михаил.  — Тебе-то не пришлось в камере ночевать! Тебе хорошо: товар получил — и отвалил! Думаешь в стороне остаться? Все нашими руками? И лохов искать, и для защиты от мента меры принимать?
        — Мы, Ашот, подумали насчет того, чтобы расценки повысить…  — поспешно вмешался Павел, опасаясь вот-вот готовой вспыхнуть ссоры.  — Как раз к тебе шли! Мы тут поговорили кое с кем из местных ребят, двое вроде согласны. Только насчет денег надо договориться. Мы хотели…
        — Тихо!  — вдруг оборвал его Ашот, всматриваясь вперед.  — Идет кто-то…
        По дороге, проходившей мимо них, шел парень.
        — А, так это Генка-вдовец!  — облегченно сказал Николай.
        — Что за Генка?  — насторожился Ашот.  — Он не подойдет?
        Николай замялся.
        — Попробовать можно,  — наконец решился он — Генка уже приближался к ним, того и гляди пройдет мимо.  — Гена!  — окликнул парня Николай.
        Тот остановился, немного удивленный: никто из компании Ашота никогда с ним не заговаривал. Однако подошел.
        — Слушай, Гена,  — заговорил Рыжов, пытаясь быть мягким и участливым, что плохо у него выходило.  — Ты как живешь-то?
        — Нормально,  — пожал плечами Геннадий.
        — Это хорошо, хорошо,  — зачастил Николай.  — Только плохо.
        — Что?  — не понял Генка.
        — Плохо то, что один остался, говорю,  — сказал запутавшийся в своих торопливых словах Николай.  — Тяжело одному-то небось? И работы у тебя здесь нет…
        — Это ты к чему?  — быстро спросил Геннадий.
        — Да мы вот помочь тебе хотим. По-дружески. Дело одно предложить. Выгодное.
        Геннадий пристально посмотрел в глаза Николаю и спросил:
        — Браконьерить с вами?
        — Ну зачем так говорить!  — всплеснул руками Рыжов.
        — Не браконьерить, а за-ра-ба-ты-вать!  — назидательно поднял палец Михаил.
        — Нет уж, спасибо!  — резко ответил Генка.  — Это дельце не для меня.
        И, развернувшись и не сказав больше ни слова, пошел прямо к своему дому.
        — Сволочь!  — с досадой сплюнул Рыжов.
        — Ничего, это хорошо, что сразу отказался,  — заметил Ашот.  — А то потом пошел бы на попятную, хуже бы было!  — Он всмотрелся в темноту: — А это еще что за кент?
        Павел обернулся. К ним не очень уверенной походкой подходил субтильного вида парень с коротко стриженными русыми волосами.
        — А, да это из города. Гостит тут у тетки,  — проговорил Павел.
        — Может, как раз по нашей теме?  — встрепенулся Михаил.
        — Дохловатый какой-то,  — с сомнением бросил Николай.  — И чужой. Но топает вроде к нам.
        — И чего ему надо? Вы с ним что, беседу имели?  — нахмурился Ашот.
        — Нет. Понятия не имею, что ему нужно.
        Анатолий тем временем подошел и в нерешительности остановился поодаль.
        — Здрасьте!  — сказал он.
        Ашот промолчал, и мужчины, подражая ему, остались стоять в безмолвии. Лишь оглядывали подошедшего сверху вниз. Анатолий набрался решимости и спросил:
        — Я слышал, вы людей для рыбалки ищете?
        Ашот не ответил. Он лениво сплюнул, откинул со лба длинную челку и спросил:
        — Откуда слышал?
        — Слухами земля полнится!  — ответил Анатолий, глядя прямо в глаза Ашоту. Он решил, что этим людям ни в коем случае нельзя показывать, что он робеет или не уверен в себе. Наблюдая издали за троицей браконьеров, он сделал вывод, что они как раз ведут себя уверенно — так, словно они хозяева на этой земле. И он продолжал: — Мне разговаривать долго некогда. Если надо — говорите прямо. Нет — всего хорошего.
        Николай незаметно толкнул Ашота в бок. Тот поскреб подбородок и сказал:
        — Люди нам нужны. Сейчас тебе условия скажут, устроит — добро пожаловать. Нет — тоже не хворай.
        — Годится,  — склонил голову Анатолий.
        — Ну что ж…  — задумчиво и многозначительно глядя на своих подручных, произнес Ашот.  — Вводите в курс дела.
        И он, повернувшись, пошел в конец улицы, где стоял его темно-синий «Ниссан». С остальными договорились быстро. Услышав цену, Анатолий изо всех сил постарался сдержаться, чтобы не завопить во все горло от радости. Это же надо! За один раз! Да если остаться здесь на все лето, то можно не только с долгом расплатиться, но еще и себе отложить! И все! Можно больше не прятаться! И даже если эти вышибалы долгов найдут его здесь, можно будет почти честно ответить, что он специально приехал в Бережное, чтобы заработать денег для возвращения долга. Дать им часть, чтобы утухли на время, а там и остальное заработает. Нет, сегодня явно был счастливый день!
        Смущало лишь одно: идти нужно уже сегодня вечером. Но трое бывалых браконьеров успокоили: с ним будут еще двое, да и они сами на подхвате. Снаряжение им выделят, инструкции дадут, так что справятся.
        — А охрана?  — уточнил Анатолий.
        — Какая охрана?  — не понял Михаил.
        — Ну, инспекция там… Рыбная,  — сказал парень, не слишком сведущий в этих делах.
        — Да брось ты, какая рыбохрана!  — рассмеялся Михаил, доверительно положив руку на плечо Анатолия.  — Мы тут три года рыбачим, и никто ничего! Охрана — не твоя забота, с ней давно все оговорено!
        Это было похоже на правду. Тетка Дарья, ругая браконьеров на чем свет стоит, сама говорила, что сети они ставят нагло, в открытую, а ни полиция, ни рыбнадзор не чешутся. «Все они одна шайка-лейка!» — добавила она, пренебрежительно махнув рукой.
        Договорились встретиться вечером на берегу, чтобы обсудить детали. Когда Анатолий подошел к реке, из браконьерской троицы там был только Михаил. Он как-то слишком суетился, как показалось парню, взахлеб рассказывал, в каком месте и как правильно расставлять сети. Помимо него, на берегу находились еще двое молодых людей. Это были местные. Одного звали Сергей, второго Виктор, оба примерно одних лет с Анатолием, он даже смутно помнил их по детству.
        Пожали друг другу руки, познакомившись, и принялись за дело. Михаил, передав новоявленным сменщикам снасти, как-то очень быстро исчез. Сергей сел за руль моторки, Анатолий и Виктор устроились позади.
        С расстановкой сетей все оказалось не так уж трудно. Сергей и Виктор, выросшие в этих местах, управлялись с ними довольно ловко. Анатолий даже подумал, что они вполне могли бы справиться и вдвоем, без него, ибо он только бестолково путался под ногами. Честно говоря, непонятно, за что ему деньги-то получать. Он даже почувствовал легкий укол совести, но тут же отогнал неуместные мысли. Платят — и платят. Не он цену назначал, сами назвали. И вообще, ему думать надо о том, чтобы долг погасить.
        Вернулись на берег. За сетями нужно было ехать через несколько часов, и в ожидании назначенного часа они разбрелись по домам.
        Снова встретились на берегу, когда было еще темно — до рассвета оставалась пара часов. Лица Виктора и Сергея казались Анатолию хмурыми, однако он не мог понять причины этого. Он не знал, что они, местные жители, сами неодобрительно относились к браконьерам. И сейчас, будучи вынужденными заниматься тем, что в глубине души ими осуждалось, чувствовали себя не в своей тарелке. Однако, как известно, назвался груздем — полезай в кузов. Молча столкнули лодку в воду, запрыгнули в нее на ходу, Сергей все так же сел за руль. Мощный мотор завелся с полоборота, и лодка красиво и плавно стартанула с места.
        Все шло удачно: и сети оказались полны крупной, серебристой, с икрой рыбой, и погода стояла подходящая, безветренная, и до берега добрались благополучно. И всем троим уже не казалось, что совершают они что-то ужасное и противоправное. К тому же за совместно проведенное время немного попривыкли друг к другу, раскрепостились, так что дело пошло веселей.
        Сортировали рыбу все вместе — так, как учил Михаил. Отделяли, складывали в мешки. Работа кипела вовсю. Под утро становилось прохладнее. Хотелось закончить все поскорее и вернуться домой, отогреться чаем или водкой, залезть под теплое одеяло и провалиться в крепкий, честно заслуженный сон…
        — Стоять! Руки на голову!  — неожиданно послышалось откуда-то со стороны.
        Все трое вздрогнули, Анатолий невольно выронил крупную рыбину с золотистыми глазами. Она, упав на песчаный берег, тут же забила хвостом.
        Непонятно откуда — все трое могли поклясться, что словно из-под земли,  — выросли несколько вооруженных мужчин. Все они были крепкими, плечистыми и настроенными весьма решительно. По всему было видно, что они специально дожидались где-то поблизости, чтобы появиться в нужный момент.
        Помимо них, из-за кустов появился и местный участковый Круглов. Смерив всех троих раскрывших от неожиданности и испуга рты парней долгим взглядом, он усмехнулся в свои рыжеватые усы и сказал:
        — Не ожидал я от вас, ребята… Не ожидал! Э-э-эх!
        — Это ваша лодка?  — строго спросил один из мужчин с пистолетом.
        Парни растерянно переглянулись, не зная, что говорить в этой ситуации и как себя вести.
        — Нет,  — наконец ответил Сергей Воеводин.
        — А чья?  — прищурился тот.
        — Одного… Одного человека,  — сглотнув слюну, ответил Сергей.
        — Так, что за человек, имя, фамилия, адрес!  — потребовал мужчина, доставая блокнот.
        Тут из-за его спины вынырнул еще один человек, в котором все трое, к своему удивлению, узнали Ашота. Тот услужливо подошел к проводившему допрос мужчине и заговорил:
        — Лодка эта моя. Вчера вечером эти люди попросили у меня ее порыбачить. Я разрешил. Попросили при свидетелях. Их фамилии и адреса готов предоставить…
        Анатолий, Сергей и Виктор, не веря своим ушам, оторопело посмотрели друг на друга. Ничего подобного они себе не могли представить. У Анатолия расширились глаза, он заговорил первым:
        — Как же так? Вы же сами наняли нас на работу!
        — На какую работу?  — с презрением в голосе спросил Ашот и сплюнул.  — У меня не бюро по трудоустройству! Я честный гражданин, возглавляю фирму по изготовлению деревянных изделий. Так что не клевещите, а то еще одну статью схлопочете!
        — Ашот…  — дрогнувшим голосом сказал Сергей.  — Ты же сам нам велел сети поставить! Сети твои. И заплатить обещал.
        Сергей назвал сумму. Ашот раскатисто расхохотался.
        — Нет, вы слышали, а?  — утирая губы, обратился он к мужчинам с пистолетами, которые без проявления каких-либо эмоций стояли на берегу.  — Во клеветники! Сети, говорят, мои! На них не написано, что они мои! У меня никаких сетей никогда не было. Я если рыбу и ловлю, то на удочку. У меня интерес чисто спортивный.
        Сергей посмотрел на участкового.
        — Дядь Вась…  — проговорил он.  — Да ты что? Ты ему веришь? Ты же нас с детства знаешь! И его все знают, что он первый браконьер! Мы… Ну да, согласились, но мы первый раз. И последний! Дядь Вась, ну что ты молчишь?
        Участковый укоризненно качал головой, покусывая ус.
        — Нехорошо, ребята,  — со вздохом произнес он.  — Сами виноваты, а на других сваливаете. А ты, Сережа, еще и институт окончил по охране природы… Нехорошо!
        — Дядь Вась!  — в отчаянии воскликнул Воеводин, но тут на его плечо легла рука Виктора.
        — Перестань, Серега,  — проговорил тот.  — Ты что, еще не понял, что это подстава?
        В глубине души Воеводин, конечно, думал точно так же, но гнал от себя эту мысль, надеясь, что все-таки произошло недоразумение. Теперь же, когда Панченко озвучил свербевшую внутри догадку, она показалась Сергею настолько явственной и простой, что он удивился, как не понял этого раньше.
        Да, их подставили, банально и тупо. И они сами, прельстившись легкими деньгами, попали в капкан. И ведь вертелись и раньше в голове предположения — для чего браконьеры вдруг стали набирать себе помощников, хотя раньше никого из посторонних на пушечный выстрел не подпускали к своему промыслу? Разогнали всех, даже тех, кто связку окуней для ухи себе хотел выловить, а теперь сами стали звать! И Ашот этот, от которого следует держаться подальше! Сергей всегда его терпеть не мог, а тут повелся! И участковый с ними заодно, ведь не зря же про него в селе говорили, что у него с Ашотом свои дела, потому и не трогает он его. И эти стрелки тоже — казачки засланные, все заранее спланировали, чтобы их, дураков, посадить!
        Сергей смотрел в ухмыляющуюся физиономию участкового, в злобно поблескивавшее ледяными глазами лицо Ашота… Вспомнил про Наталью, которая чуть не на коленях умоляла его не связываться с браконьерами. Что он наделал? Теперь, если его посадят, с кем она останется? Как будет управляться одна, на что жить? На родительской шее сидеть? А сын? Как ему расти? Когда все в селе будут тыкать в лицо, что отец его сидит в тюрьме за то, что он браконьер! Люди в селе злые на язык, как почувствуют кого уязвимого, так заклюют насмерть!
        — Руки!  — потребовал мужчина, доставая наручники.
        Сергей почувствовал, как сильно забилось сердце, как ко всем этим продажным людям рождается ненависть. Мужчина, стоявший первым, уже вертел в руках документы, которые протянул ему Виктор. Повинуясь какому-то инстинкту, Сергей незаметно сделал шаг назад. Потом еще, еще, пока не почувствовал, что уперся бедром в корму лодки. Оставалось решиться на последний шаг.
        Стремительным движением Воеводин запрыгнул в лодку, рванул рычаг, и мощный японский мотор тут же завелся. Пользуясь замешательством на берегу, Сергей в один прыжок оказался у руля. Лодка мгновенно оторвалась от берега и ровным и быстрым ходом стала удаляться от берега.
        — Стой! Стой!  — послышалось с берега, но Сергея уже было не остановить. Злость и обида гнали его вперед.
        Речной ветер, обдававший лицо, дарил ощущение свободы, и к этой свободе он стремился сейчас всем своим существом.
        — Стой, гад!  — услышал он голос Ашота, но, стиснув зубы, лишь прибавил газу.
        — Уйдет, уйдет же!  — в бешенстве орал Ашот, бегая по берегу.
        Сергей чуть обернулся, увидел, что тот в панике, и криво ухмыльнулся. Понервничай, понервничай! Так тебе и надо!
        — Уйдет! Стреляйте же, ну!  — Ашот вцепился в мужчину с пистолетом, но тот оттолкнул его, не торопясь применять оружие.
        — Стой, Сережа!  — закричал и участковый, не ожидая такого развития событий.
        Но Воеводин и не думал останавливаться. Его вдруг охватил какой-то веселый и злой одновременно, сумасшедший задор, и он даже ощутил, что улыбается, что в лицо летят прохладные брызги.
        На берегу царила неразбериха. Про Анатолия и Виктора все, кажется, забыли. Мужчины сновали взад-вперед, не зная, что предпринять. Они добрались сюда на машине, никакого плавучего средства при себе у них не было.
        — А если вплавь попробовать?  — неуверенно спросил у участкового один из инспекторов.
        — Ополоумел?  — хмуро сказал тот.  — У моторки под двести километров ход!
        Ашот, сыпля ругательствами, метался по берегу. Он содрал все-таки с себя тенниску и попытался было влезть в воду, но в начале июня она была слишком холодной, да и моторка неслась вперед очень лихо. Сделав несколько гребков и поняв тщетность своих усилий, мокрый и злой Ашот выбрался на берег. Зыркнув по сторонам, подскочил к одному из мужчин и крикнул:
        — Ну стреляй же, стреляй! Уйдет на моей лодке!
        — Заткнись со своей лодкой!  — с досадой отозвался тот.
        Ашот в ярости, теряя остатки благоразумия, рванул его на себя и выхватил из руки инспектора пистолет. Высоко подняв руку и направив ствол в сторону уходившего в глубину реки катера, выстрелил.
        — Ты что творишь, козел?  — крикнул хозяин пистолета, пытаясь выдернуть у Ашота оружие, но тот словно обезумел.
        Еще раз вскинув руку, он сделал два выстрела подряд. Тело Сергея качнулось в сторону, потом медленно перевалилось за борт…
        — Ты что наделал, кретин?  — звенящим голосом воскликнул хозяин пистолета.
        Ашот с побледневшим лицом, на котором застыло выражение крайнего удивления, словно он не осознавал, что делал минуту назад, посмотрел на пистолет в своей руке и молча протянул его хозяину. Тот испуганно отшатнулся.
        Моторка, оставшаяся без управления, продолжала свой путь самостоятельно. Все, кто был на берегу, подошли к самой воде, с тревогой всматриваясь вдаль. Моторка уже выглядела маленькой белой точкой. Она должна была бы скрыться за поворотом, как раз намечавшимся на ее пути, и непременно сделала бы это, будь у нее рулевой. Но рулевой, поверженный пулей, сейчас лежал на дне волжского протока…
        — Ах ты урод! Идиот! Болван!  — истерически завопил хозяин пистолета, схватив Ашота за грудки и принимаясь трясти.  — Ты же убил его, понимаешь? Убил! Из моего ствола! Ах ты, скотина!
        Ашот после совершенного словно бы впал в ступор. Анатолий и Виктор ни живы ни мертвы стояли рядом, ошеломленные произошедшим. Обоим не верилось, что все это происходит в реальной действительности. Казалось, что все это какой-то дурной сон, возникший внезапно и который вот-вот оборвется так же резко, как начался.
        Панченко осторожно повернул голову и посмотрел на волжскую воду. Где-то вдалеке белело малюсенькое пятнышко. Это была моторка, врезавшаяся в пологий берег одного из островов.
        — Что делать будем?  — глухо спросил один из мужчин.
        Участковый Круглов шумно выдохнул, после чего сказал:
        — Оперативную группу надо вызывать… Из города.
        — Не надо!  — испуганно произнес тот, чей пистолет использовал Ашот для своего дурного дела.  — Не надо опергруппу, вы что! Это же мой ствол!
        — Как не надо?  — рассердившись, воскликнул Круглов.  — Это ж убийство!
        — Не надо группу, не надо!  — как заведенный твердил тот.
        Ашот, кажется, более-менее пришел в себя и начал осознавать всю серьезность созданной им ситуации. Вспомнил он при этом и кое о чем другом, и к нему потихоньку стала возвращаться его уверенность в своем умении выходить сухим из воды с помощью проверенных способов. Он шагнул навстречу участковому и, взяв его за рукав, вполголоса заговорил:
        — Слушай, командир… Давай не будем горячку пороть. Для чего тебе нужно убийство на твоей территории? Лишняя нервотрепка! Сколько твое спокойствие стоить будет?
        Он не мигая смотрел на Круглова.
        — Да ты что, с ума сошел?  — обомлел тот.  — Тут деньгами ничего не решишь!
        — Деньгами все можно решить!  — твердо и убежденно произнес Ашот.  — Даже убийство. И потом, нет же уверенности, что я его убил! Может, он просто раненный за борт свалился и сам утонул?
        — Да какая разница!  — заорал участковый.  — Хрен редьки не слаще! Где он, Серега, где? Нету его! Как мы все это объясним? Что я его жене говорить стану, где он?
        — А при чем тут мы?  — поднял брови Ашот.  — Никто понятия не имеет о том, что мы должны были с ним пересечься. Он куда отправился? На рыбалку! А что не вернулся с нее — не наша вина.
        — Эй, вы что?  — подал голос Виктор, облизнув пересохшие губы.  — А Наталья с нас будет спрашивать — мы что ей ответим?
        — А она знает, что он с вами отправился?
        — Да откуда мы знаем, что он ей говорил!  — крикнул Панченко.  — Уж, наверное, сказал! А если и нет, нетрудно догадаться: куда мы среди ночи намылились в полной рыбацкой экипировке? У меня жена, к примеру, в курсе…
        Вспомнив о жене, Виктор еще больше посмурнел. Все из-за нее! Из-за нее он сейчас стоит на этом дурацком берегу, мокрый наполовину от воды, наполовину от пота, в который его бросало от страха. Из-за ее постоянных претензий поперся он в эту июньскую ночь на дело, в которое всей душой не хотел ввязываться! И отвечать теперь ему, а не ей! Ну что ж, теперь ни денег, ни мужа у нее не будет. За что боролась, на то и напоролась. Однако Виктор не ощущал злорадства по отношению к жене — все заслоняли совсем другие чувства.
        Ашот же задумчиво потер подбородок, потом повернулся к Виктору и Анатолию и спросил в упор:
        — Вы хотите избежать тюрьмы за браконьерство?
        Те неуверенно кивнули.
        — Сегодня вам крупно повезло, и судьба дает вам такой шанс,  — продолжал Ашот развивать свою мысль.  — На все вопросы станете отвечать, что рыбачили вместе, тихо-мирно, потом вернулись и разошлись. Куда он делся, вы понятия не имеете. Пошел домой, и все!
        — Отлично!  — с сарказмом произнес Виктор.  — И кто нам поверит? Хочешь на нас стрелки перевести?  — зло спросил он у Ашота.  — Еще и убийство повесить?
        — Дурак, я думаю, как тебя от статьи избавить!  — холодно бросил Ашот.
        — Да уж, конечно! Благодетель нашелся!
        — Что ты наделал, что наделал!  — причитал тем временем тот, из чьего ствола произвел Ашот роковой выстрел.  — А если его выловят? Там же пуля из моего ствола!
        — Хватит причитать!  — одернул его Ашот.  — Тела нет? Нет! Он уж давно в Каспийское море поплыл! Кто его там выловит?
        Виктора передернуло от цинизма, с каким Ашот говорил о только что совершенном убийстве.
        — Даже если не выловят, мы все равно первые на подозрении,  — сказал он.  — Серега наверняка дома сказал, что с нами рыбачить отправляется. И тут я тебя прикрывать не стану. Так и знай: я своими глазами видел, как ты в Серегу пальнул! И от этой версии не отступлю!
        — Да?  — Ашот хищно ощерился.  — А за браконьерство загреметь не хочешь?
        — Нет, не хочу! Но лучше за браконьерство, чем за убийство!
        — Он прав, Ашот,  — вмешался участковый.  — Это дело нам не замять… Не выйдет.
        — Выйдет!  — яростно прошипел Ашот, озираясь и напоминая попавшего в ловушку зверя, отчаянно ищущего путь к спасению. Его взгляд упал на хмурых инспекторов, опустивших стволы, и он бросился к ним:
        — Какая версия сойдет за правду? Что нужно, чтобы их…  — он кивнул в сторону Анатолия и Виктора,  — не дергали? Сколько?
        Те молчали.
        — Вы поймите, мужики, вы тоже в этом деле замазаны,  — принялся убеждать их Ашот.  — Вашего сотрудника ствол, как ни крути.
        — Ах ты сволочь!  — вскипел один из них, взбешенный наглым поведением Ашота, который мало того что подставил их всех, так еще и хорохорился и вел себя командирски.  — Да мне проще добиться, чтоб тебя, гада, за это убийство посадили!
        — Пятьдесят штук!  — вдруг бросил Ашот.
        Все переглянулись.
        — Ты о чем?  — спросил тот, что сцепился с Ашотом.
        — Пятьдесят штук даю,  — пояснил тот и добавил: — Зеленью. И никакого дела. Ну как? Согласны на такой расклад?
        Участковый Круглов проглотил подобравшийся к горлу комок. Еще пару секунд назад уверенный в том, что им ни за что не скрыть это дело от посторонних глаз, он, услышав озвученную сумму, начал колебаться. Даже если поделить на всех — причем ему как представителю полиции, разумеется, большую долю,  — все равно получается очень даже прилично. Можно бросить опостылевшую службу и досрочно уйти на пенсию к чертовой матери. Только бы остальные не пошли в отказ. Эх, жаль, много народу собралось! Не надо было столько людей тащить, одного инспектора вполне бы хватило.
        Он осторожно скосился на сотрудников рыбнадзора. Тем явно было о чем подумать. Их незадачливый напарник, из ствола которого Ашот так неудачно выстрелил, смотрел на своих коллег с надеждой. Ему в первую очередь после Ашота было выгодно, чтобы об этом деле вообще никто не узнал.
        Мужчины отошли в сторону и пошептались о чем-то. Потом вернулись и сказали:
        — Ладно, согласны. Только в случае, если труп найдут — тут уж мы молчать не будем.
        — А может, нам самим его выловить?  — загорелся Ашот.
        — Че-го? Да ты совсем, видать, с головой раздружился! Еще и от трупа потом избавляться?
        Ашот наморщил лоб. Да, по всему лучше оставить все так, как есть. Но тут встрепенулись Виктор с Анатолием:
        — Эй, вы нас не привязывайте к этому делу! Мы только за свое в ответе!
        — А мне еще и жить потом здесь!  — добавил Виктор.  — Дурная молва как сажа: чуть прилипнет — по всему телу размажется.
        Ашот подошел к инспекторам, к ним же примкнул и Круглов. Они что-то бурно обсуждали несколько минут, после чего Круглов повернулся к парням и сказал:
        — У кого есть лодка?
        — Ну, у меня,  — неохотно признался Панченко.
        — Давай ее сюда!  — потребовал Ашот.  — Сейчас мою «Ямаху» достанем и в город двинем.
        Виктор, понимая, что сейчас лучше не спорить из-за таких вещей, повел Ашота к месту, где была причалена его старенькая «гулянка».
        — Только я с тобой вдвоем не поплыву!  — решительно заявил он, когда Ашот запрыгнул в лодку и приказал Виктору заводить мотор.
        Ашот хотел было снова выругаться и пригрозить, но на помощь Панченко пришел участковый Круглов.
        — Заводи мотор, Витя,  — сказал он, забираясь в «гулянку».
        Втроем быстро доплыли до островка, в который врезалась моторка. Но странное дело: чем ближе они подходили к берегу, тем яснее становилось, что никакой моторки на горизонте не видно. Ашот растерянно посмотрел на участкового. Тот тоже не понимал, куда могла деться лодка. Без управления она не могла далеко уплыть.
        — Давай искать,  — предложил Круглов.
        Ашот двинулся вдоль острова, но моторка как в воду канула. Виктор опасливо оглядывался по сторонам, словно боялся, что рядом сейчас всплывет тело Сергея. Но ничего подобного не было. Волжская вода надежно скрыла следы недавней трагедии.
        «Надолго ли?» — с тоской подумал Панченко.
        За его взглядом следил и нахмуренный участковый. Ему также не нравилась ситуация с пропавшей моторкой. Ашот обогнул остров, но лодка на их пути так и не встретилась.
        — Может, течением отнесло?  — пробормотал он сквозь зубы, направляя лодку Виктора вниз по реке.
        Плыли долго, всматриваясь в каждое пятно. Но четырехметровый катер — не иголка в стоге сена, его сложно не заметить. Участковый все больше и больше терял и терпение, и надежду. Через несколько минут бросил:
        — Поворачивай обратно! Так ты нас до Каспия дотянешь!
        — Пока не найду — назад не вернусь!  — сверкнул глазами Ашот.
        — А может быть, она утонула? Дно пропорола, воды набрала — и привет,  — предположил Виктор, но Ашот смерил его таким диким взглядом, что тот сразу умолк.
        — Сейчас округу прочесывать будем!  — сказал Ашот, поворачивая обратно.
        Они проплыли уже у всех островов по нескольку раз. Ашот, как заведенный, нарезал круги по новой. Больше искать было негде, разве что среди островков, затерявшихся в самой гуще протоков. Но эти места, запутанные и таинственные, обычно рыбаки обходили стороной. Забравшись в эти дебри, было трудно выбраться обратно. Требовалось очень хорошо знать местность, чтобы ориентироваться в них. Ашот местность знал плохо, так как был из чужих краев, но отчаянное желание найти лодку заставило его повернуться к Виктору и сказать:
        — Поведешь на дальние острова!
        — Ты в уме?  — обалдело спросил Панченко.  — Туда нормальные люди не ездят!
        — Сказал, поведешь!  — зыркнул на него Ашот.
        — Не поведу,  — твердо ответил Виктор.  — Не хватало еще там сгинуть из-за твоей моторки! Ее, поди, в камыши забило. Там сами застрянем — и что делать?
        — Веди!  — заорал Ашот.
        — У меня там бензина литров пять осталось,  — сообщил Панченко.  — Как раз для того, чтобы назад вернуться. Ты все пожег. Кончится бензин — сам на весла сядешь!
        — Поворачивай, Ашот!  — приказным голосом сказал участковый.  — Надо будет — приедем на другой лодке, поищем твою «Ямаху». Вправду, наверное, в камыши прибило. А там сейчас на «гулянке» не пройдешь, ловить нечего.
        Ашот некоторое время еще сомневался, его раздирало внутреннее желание продолжить поиски, однако, увидев, что никто из спутников поддержки ему не оказывает, сдался и повернул обратно.
        Вместе добрались до берега, злой вконец Ашот отправился о чем-то разговаривать с инспекцией. Панченко тем временем вернул «гулянку» на место. После этого Ашот посмотрел на Виктора с Анатолием и сказал:
        — Давайте в машину и с нами, в город. Там думать будем, как все составить так, чтобы ни одна живая душа не догадалась…
        Парни, выждав секунду, двинулись в указанном направлении. Там они сели в белую «Газель», которая, фыркнув, покатила по поселковой дороге…
        ГЛАВА ШЕСТАЯ
        Игорь Голубев поставил будильник на пять часов утра, однако проснулся минут на пять раньше. У него частенько срабатывали биологические часы, тем не менее он не рисковал и все же полагался на будильник. Отключив завод, поднялся и отправился в ванную. После душа, напившись горячего кофе и сделав последние приготовления, он, повесив на плечо большую спортивную сумку и взяв еще одну в руку, стал спускаться на лифте вниз, во двор, где стоял его «Фольксваген». Погрузив вещи в багажник, Игорь сел за руль.
        Из Москвы он выехал около шести. В Бережном рассчитывал быть к утру следующего дня — это был оптимальный вариант во временном режиме. Ранним утром в Москве еще не было таких ужасающих пробок, в которых он совсем не хотел застрять. И в Бережном как раз будет рано утром. Разбудить деда он не боялся: тот был ранней пташкой, к тому же в последнее время начал жаловаться на бессонницу, так что ночами почти не спал и к шести утра должен был находиться в бодром настроении. А уж ожидание приезда любимого внука и вовсе выбило из него остатки сна. Игорь не сомневался, что дед еще загодя начал готовиться к встрече: наверняка приготовил закуску — огурцы-помидоры соленые, курочку, картошку, бутылку припас…
        За пределами МКАД Голубев вел машину почти автоматически: ездить здесь по делам службы ему доводилось часто, и дорогу он знал практически наизусть. Чуть посложнее стало дальше, но все равно ему, грамотному автомобилисту, добраться до Бережного на своей машине было проще, чем общественным транспортом. Сначала на поезде до Астрахани, что долго и нудно, а потом еще дожидаться местного автобуса, который, насколько Игорю было известно, ходил с большими перерывами. А скучать на вокзале и терять драгоценное отпускное время совсем не хотелось.
        Следование по маршруту протекало спокойно. Несколько раз останавливали гаишники, но, увидев документы офицера полиции, сразу же отпускали. Несколько часов пролетели незаметно. К середине ночи стало труднее: хоть Игорь и подготовился к дороге, поспав перед ней пару часов, а затем выпив три чашки крепкого кофе, все-таки сон предательски накатывал. Голубев притормозил у обочины, потянулся за термосом, налил себе еще кофе и съел бутерброд. Подкрепившись и восстановив силы, двинулся дальше.
        О приближении Астраханской области Игорь догадался не столько по карте, сколько по состоянию дороги: если до этого трасса была хорошо обустроенной, и машина легко катила по ней, то теперь появились кочки, выбоины, автомобиль принялся вилять и подпрыгивать, и вести его стало труднее. Но даже это не могло испортить настроение Голубева от встречи с родными с детства местами.
        По обе стороны потянулись астраханские прикаспийские степи, редко встречающиеся деревья, чувствовался речной запах… Игорь даже открыл окно до конца, хотя в начале июня ночи еще были прохладными, а воздух вблизи реки и вовсе стылым. Голубев почувствовал, как начали замерзать руки, лежавшие на руле: машин в этот час на дорогах не было, и Игорю не приходилось совершать никаких усилий, машина, можно сказать, шла сама.
        Голубев посмотрел на часы и выглянул в окно. Да зачем ему часы, он и так сейчас определит, сколько времени осталось на дорогу. Да минут пятнадцать, не больше. Километра через три Бережное, а там уже можно не считать: до дома деда Харитона рукой подать.
        Скоро должен был заняться рассвет, однако Игорь отметил, что впереди стал сгущаться туман. Что ж, обычное явление в этих краях. Однако проехав еще несколько метров, он понял, что это не туман, а скорее густой дым от костра.
        «Пожар, что ли?» — с недоумением и легкой тревогой подумал Голубев. Пожары вообще-то для этого времени года нехарактерны. Погода была сырой, да и жара еще не успела наступить — в низовьях Волги ее разгар приходился на июль — август.
        Голубев на всякий случай сбросил газ и поехал медленнее. Дым усиливался. Создавалось впечатление, что кто-то зажег дымовую шашку. Вдруг впереди в этом дыму стала вырисовываться фигура, похожая на человеческую. Игорю показалось, что он бредит, и он на всякий случай протер глаза.
        «Наверное, устал с дороги, в сон клонит, вот и мерещится бог знает что!» — подумал он. Достав из бардачка бутылку с минеральной водой, побрызгал себе на голову и встряхнулся. Однако это не помогло: фигура вырастала из дымовой завесы и приобретала более отчетливые формы. Сейчас он ощутил смутную тревогу: фигура очень походила на человеческую и в то же время казалась призраком. Она была вся в белом. Игорь видел балахон с низко надвинутым треугольным капюшоном. Балахон был широким, похожим на саван. Двигалась фигура очень медленно, но уверенно. Призрак шел прямо навстречу машине Голубева, словно не замечая ее.
        У Игоря екнуло сердце. Помимо воли в голове всплыли местные легенды, сотни раз слышанные им в детстве и воспринимавшиеся как страшные, но интересные сказки. Да и дед Харитон был большим любителем подобных историй. Сам неоднократно рассказывал Игорю про неразумного хазара, могила которого якобы находится где-то здесь, в Бережном. Мол, убили этого хазара за отречение от иудейской веры и переход в христианство и не похоронили как положено, а в землю втоптали. Потом уже братья-христиане собрали его останки и перенесли в могилу, закопав по-человечески и соблюдя все обряды. Только вот где эта могила, никто толком не знал. Называли разные места — и холмик у дороги, и острова, которых тут было огромное количество… Однако воочию эту могилу никто не видел. Но то, что призрак хазара встает из могилы и бродит по окрестностям, наводя ужас на местных жителей, подтверждали многие. Находились очевидцы, которые били себя в грудь и рвали рубаху, клянясь, что лично встречались с призраком.
        Игорь всегда воспринимал эти истории не более как байки. Да, занимательно, и слушать интересно, но выдумка. А в том, что призрак мерещится, ничего удивительного: местный народ выпить любит, туманы в этих краях гости частые, мало ли что почудится. Но сейчас, глядя, как печальная фигура неторопливо и неумолимо надвигается прямо на него, Голубев ощутил холодный ужас.
        А фигура все шла и шла. Вот она подняла руки, скрытые под балахоном. Вверх взметнулись широкие рукава, и Игорь резко дал по тормозам. Риск задавить это нечто, кем бы оно ни было, становился слишком высок. Преодолевая страх, Голубев выскочил из машины. Призрак не остановился, наступая прямо на него с поднятыми вверх руками. Всмотревшись, Игорь покрылся потом: лица у фигуры не было! Вместо него пустой капюшон!
        «Я, кажется, схожу с ума…» — подумал Голубев. Про себя он отлично знал, что не пил перед дорогой ни капли, да и тумана не было, только дым. Не давая страху одолеть себя, Игорь потянулся к карману и нащупал пистолет.
        — Стой, стрелять буду!  — громко крикнул он, выхватывая оружие.
        Призрак вздрогнул, но тут же бросился вперед, выбивая из рук Голубева пистолет. Не ожидая от этого доходяги такой прыти, Игорь выпустил оружие, но тут же попытался отклониться в сторону, чтобы поднять отлетевший в сторону ствол. Видно было плохо, да и призрак оказался наделенным большой физической силой. Взмахнув рукой, он с силой опустил Голубеву на голову что-то тяжелое, спрятанное в огромном рукаве. Игорь пошатнулся, попытался устоять, потом медленно начал оседать на землю. Затем рухнул и замер.
        Фигура в саване подошла вплотную, присела рядом и пристально всмотрелась в лицо Игоря, светя в него слабым лучом фонарика. Потом встала на колени и принялась светить вокруг. Увидев пистолет, призрак потянулся за ним и аккуратно спрятал его куда-то в широкие складки одежды. Затем повернулся, прошел вперед и исчез в пелене дыма…

* * *
        — Ну и брось ты расстраиваться! С самого начала ясно было, что она тебе не подходит!  — уговаривал Антон Данько, лихо управляя машиной.
        Большой темно-серый джип «Патриот» несся со скоростью под сотню. Благо они уже миновали Астрахань и выехали за черту города, на трассу, ведущую прямо в село Бережное. Время было раннее, рассвело не более часа назад, и машин на трассе не видно. И даже постов ДПС не было — все они остались на выезде из Астрахани. Видимо, доблестным дэпээсникам в этих глухих краях просто нечего ловить, и они не тратили время попусту, расставляя свои посты в бесполезных местах.
        — И на фига тебе сдалось это море?  — с досадой приговаривал Антон.  — Вон, глянь, какие места обалденные!
        Славик Капитонов неохотно высунулся в окно. В ушах от скорости свистел ветер. Никаких особых красот он вокруг не заметил — так, степь, луга, редкие деревца… Ну, Волга рядом, но ее пока и не видать.
        Антон же своими речами нарочно подбадривал Славика всю дорогу, с того самого момента, как они выехали из Волгограда. Он жутко обрадовался звонку приятеля, который сообщил, что едет в Бережное вместе с ними. Обрадовался настолько, что моментально забыл все недавние разногласия по этому поводу — он вообще был отходчивым по натуре,  — и только сказал, что они с Ильей уже затарились всем необходимым и чтобы Славик просто собрал личные вещи. И теперь, сидя за рулем, Антон изо всех сил старался поднять настроение Капитонову, который с унылым видом нахохлившись устроился на заднем сиденье. Вообще-то это была машина Славика, но Антон, видя, в какой депрессии пребывает приятель, вызвался сам сесть за руль, тем более что это занятие нравилось ему куда больше, чем Славику.
        Всю дорогу Данько то принимался чехвостить Веронику, не жалея для ее характеристики витиеватых выражений, коими отличался его писательский дар. То расхваливал прикаспийские места, уверяя, что там Славик вмиг позабудет про все свои печали. То обещал найти ему другую девушку, «да вот хотя бы у нас в редакции работает молоденькая журналистка — сказка, а не девчонка!».
        Капитонов слушал вполуха, часто вздыхал, и было заметно, что в мыслях он находится далеко и от Бережного, и от сказочно красивых журналисток, да и всех остальных девушек. Илья Храмов большей частью молчал — такова уж была его природа, спорить с которой он не собирался.
        — Долго нам еще ехать-то?  — спросил Славик, подустав от неумолкающей речи говорливого Антона.
        — Да минут двадцать еще!  — ответил Данько.
        — Такими темпами, думаю, что за пять уложимся!  — усмехнулся Капитонов.
        — Точно!  — Антон весело подмигнул ему и еще прибавил скорость.
        — Антоха!  — Почти не проявлявший себя до этого момента Илья, сидевший рядом с Капитоновым на переднем сиденье, предостерегающе положил ему руку на локоть. Он больше ничего не добавил, но посмотрел так выразительно, что Антон сбросил скорость до семидесяти километров в час.
        Илья был осторожным, в противоположность любившему полихачить Антону. Этим они отлично уравновешивали друг друга. Славик никак не отреагировал: казалось, ему безразлично все, что происходит вокруг. Правда, в душе ему хотелось поскорее добраться до Бережного: он надеялся, что там, окунувшись в совершенно новую, непривычную атмосферу, он сумеет позабыть о переживаниях, накрывших его перед самым отъездом. У Капитонова вставали в голове картины, рисуемые перед ним Антоном, чье богатое творческое воображение не скупилось на приятные детали: рыбалка, ночной костер, водочка или местный, натуральный самогон под закуску из жирной рыбки и черной икры, которую можно черпать ложками…
        — Странно, что Серега не отвечает,  — вставил он.  — Может быть, что-то случилось?
        — Да что с ним может случиться?  — искренне удивился Антон.  — Просто связь в этих местах плохая. Сюда же еще даже цивилизация не проникла в полной мере! Представляете, нам предстоит окунуться в эпоху, о которой мы уже даже не помним!
        — Ты так говоришь, как будто мы к динозаврам попадаем,  — заметил Славик.  — Не так уж там все и отстало. Ну, нет каких-то новинок технического прогресса, ну и что? Мы же жили без них всего каких-то десять лет назад, и прекрасно обходились!
        — А сто лет назад люди вообще без телевизоров жили,  — добавил Илья.
        — А я и сейчас без него живу,  — признался Славик.  — В смысле, даже не смотрю. Некогда, да и неинтересно. Интернет все заменил.
        — Не скажите, не скажите!  — поднял палец Антон.  — Нам предстоит столкнуться с совершенно иным в ментальном плане миром! Людьми с обычными насущными потребностями, едиными с природой, не испорченными недостатками современного мира, сохранившими в своей первозданности природный дух! Это же безумно интересно!  — вовсю разглагольствовал Антон.
        — Тебе, может, как писателю и интересно. На деле же, думаю, ничего раритетного в этих людях нет,  — поделился своим мнением Капитонов.  — Человеческая природа вообще не изменилась за тысячи лет. Развивается наука, появляются всякие новинки, совершаются открытия, а люди как были, так и остались! Такие же слабые, со шкурными интересами. И пороки те же: жадность, зависть, предательство!
        — Ну-ну!  — примирительно произнес Антон.  — Это уж ты хватил!
        — Я реалист,  — отрезал Славик.
        — Да? С каких это пор?  — удивленно спросил Антон и даже отпустил руль.
        Капитонов собирался что-то ответить в защиту своей доктрины, как его остановило резкое и короткое замечание Ильи:
        — Антон, прямо!
        Данько тут же схватился за руль и уставился на дорогу. Впереди, перегораживая путь, стояла машина. Издали было не рассмотреть марку и цвет.
        — Поломался, что ли,  — с удивлением сказал Антон.  — Надо бы подъехать — может, помощь нужна? В этой глуши попутчиков трудно встретить…
        Он подъехал ближе. Дверца машины была открыта, но водителя видно не было. Зато приятели сумели рассмотреть, что перед ними темно-синий «Фольксваген».
        — Куда он делся-то?  — непонятно у кого спросил Данько, имея в виду водителя.
        — Может, по нужде в кусты пошел?  — предположил Славик.
        — Так долго? У него понос, что ли?
        — Ладно, давайте выйдем, подождем,  — предложил Капитонов, первым выбираясь из машины, не столько из желания помочь, сколько по весьма прозаической причине: у него затекли ноги и хотелось размяться. К тому же он был не против и сам сбегать в кусты…
        Следом за Славиком выбрался из машины Антон. Илья пока что остался сидеть в автомашине. Храмов привык не суетиться раньше времени и спокойно дожидаться развития событий. Антон неторопливо сделал несколько шагов вперед, оглядываясь по сторонам. Хозяина машины не было ни видно, ни слышно. Салон пуст.
        Антон повернулся к своим спутникам, собираясь сказать, что хозяин, видимо, где-то поблизости, потому что в замке зажигания торчит ключ, а на заднем сиденье лежат вещи, но вдруг замер. Когда Славик поймал взгляд друга, он увидел, что глаза того странно расширились.
        — Что такое?  — чувствуя тревогу, спросил Славик.
        — Там… человек лежит!  — выпалил Данько, тыча пальцем в сторону.
        Капитонов быстро подошел ближе и тоже увидел распластавшееся прямо на земле тело. Оно лежало почти у самой дороги, и казалось странным, что они не заметили его сразу. Это был мужчина, одетый по-дорожному.
        Антон растерянно переглянулся со Славиком. К ним уже приближался Храмов.
        — Илюха, гляди!  — Антон дрожащей рукой показал на мужчину.
        Белокурый богатырь Илья ничем не выдал чувств, лишь сдвинул светлые брови. Он первым подошел к мужчине и наклонился над ним. Через пару секунд он уже выпрямился и сказал:
        — Тухлое дело, мужики. Он мертв.
        — Может, ему плохо стало?  — растерянно спросил Антон.
        — У него на голове рана,  — сообщил Храмов, подходя к друзьям.  — Там кровищи натекло полно… Словно в луже лежит.
        Впечатлительный Славик на глазах начал бледнеть. Он вообще плохо переносил вид крови и даже от сдачи анализов всегда старался увильнуть.
        — Может, он на камень упал?  — продолжал выдвигать предположения Антон Данько, оглядываясь в поисках камня, о который человек мог разбить голову.
        Илья лишь пожал крепкими, широкими плечами с шарообразными мускулами, перекатывающимися под белой футболкой.
        — Что делать-то будем?  — Антон переводил взгляд с Ильи на Славика.
        — Полицию вызывать,  — снова пожал плечами Храмов, доставая телефон.
        — А куда звонить? Мы же не знаем местного номера…
        — Для начала ноль-два,  — сказал Илья.  — А там разберемся.
        — Слушай, Илюха!  — ухватил вдруг приятеля за рукав Капитонов.  — А может, ну ее на фиг? Накличем только себе неприятностей! Ведь ему уже ничем не поможешь! Пусть полиция сама разбирается! А если позвоним, еще к нам привяжутся…
        — Если не позвоним — точно привяжутся,  — возразил Храмов.
        — А откуда про нас узнают-то?
        — А оттуда, что дорога здесь только одна. Значит, мы по-любому не могли не заметить его машины. А про наш приезд узнать — не проблема. Это село, тут слухи быстро разносятся. Вся деревня, поди, уже знает, что к Сереге Воеводину друзья из города приезжают.
        — Эй, ребята, а может, для начала все-таки Сереге позвонить?  — сказал Антон.
        Илья ничего не ответил, лишь стал нажимать кнопки сенсорного телефона. Антон и Славик стояли рядом, ожидая результата.
        — Не отвечает он,  — сказал наконец Храмов, заново нажимая кнопки.
        Он нажал только две, оба друга хорошо это видели.
        — Ох, елы-палы!  — вздохнул Антон, отходя к обочине и присаживаясь на корточки.  — Начался отдых!
        Илья тем временем четко и кратко рассказывал кому-то в трубку о происшествии. Через несколько минут он убрал телефон в карман.
        — Ну что там?  — спросил Антон.
        — Ждать велели,  — сообщил Храмов.
        — Слушай, может, мы пока машину его осмотрим?  — предложил Антон.  — Ну, узнаем хотя бы — что за человек, откуда? Как-то он мало похож на местного.
        — Ты что, с ума сошел?  — спросил Илья.  — Ничего нельзя трогать до приезда полиции! И вообще, давайте-ка отсюда отойдем подальше. В машине лучше посидим.
        — Да, ты прав,  — сконфуженно пробормотал Антон.  — Как же я мог так лопухнуться? Вот странно: когда книжки читаешь детективные, все герои полными дураками кажутся. Думаешь, вот ты бы ни за что такую глупость не сделал. А вот случилось на самом деле, и ты словно все остатки ума растерял.
        — Хорошо, что собрать успел,  — бросил Храмов, шагая в сторону машины Антона.  — Давайте за мной.
        Данько пошел следом, Славик Капитонов двигался как-то неуверенно, словно на ватных ногах. Вдруг он согнулся пополам и, пошатываясь, дернулся в сторону от дороги, к одинокому кусту, возле которого его и вывернуло наизнанку…
        …До приезда полиции коротали время в «Ниве». Практически не разговаривали, только неумолчный Антон, на красноречие которого не могли повлиять даже экстраординарные события, все продолжал то высказывать различные версии случившегося, то порываться подойти и «хотя бы издали посмотреть, что там и как». Илья каждый раз пресекал его намерения, поглядывая на Славика. Тот, совсем зеленый, притих на заднем сиденье. Периодически он принимался сокрушаться о том, что их угораздило приехать в Бережное именно этим днем, когда тут произошло такое ЧП, на что Антон возражал, что ничего страшного нет и, наоборот, это даже интересно. Оптимист Данько уже успел оправиться от потрясения и теперь воображал себя чуть ли не главным следователем.
        Наконец к месту трагедии подъехала полицейская машина, а почти сразу за ней появился мотоцикл. С мотоцикла слез мужчина уже далеко за пятьдесят, худой, но жилистый и немного нескладный, с рыжеватыми усами. Он первым делом подошел к полицейской машине и через окно заговорил с одним из оперативников.
        — Это еще что за почтальон Печкин?  — толкнув Илью в бок, шепотом спросил Антон.
        Тот не стал тратить время на бестолковый ответ, ибо знал ровно столько же, сколько и его приятели. Затем мужчина с усами и один из полицейских подошли к ним.
        — Вы вызывали полицию?  — строго спросил человек в форме с погонами майора.
        Илья подтвердил, что они, и, достав приготовленные всеми троими документы, протянул их полицейскому.
        — А вы куда же это направлялись?  — сощурил карие глаза мужчина с усами.
        — В село Бережное. Друг у нас там живет. А сами мы из Волгограда. Вот едем в отпуск,  — принялся подробно рассказывать Антон. Ему казалось, что чем более открыто и охотно он расскажет, тем скорее их отпустят.
        — Это что же за друг такой?  — поинтересовался усатый.  — Я в Бережном всех знаю…
        — Сергей Воеводин,  — сообщил Антон, и ему показалось, что щека усатого как-то странно дернулась.
        — А вы сами кто?  — спросил Данько.
        — Я-то сам участковый здешний. Круглов моя фамилия, зовут Василий Андреевич,  — назвался усатый. Потом он пристально посмотрел на Антона и спросил: — Вы что же, предупреждали о своем приезде?
        — Ну, конечно, как же иначе! Давно договорились! Только он вообще-то нас встретить должен был, но почему-то не встретил.
        — Да?  — с заинтересованным видом повернулся к нему астраханский полицейский.  — А почему не встретил? Может, тут групповое убийство?
        — Да что вы такое говорите, Александр Палыч!  — вскричал усатый.  — Нам одного убийства по горло! Как снег на мою голову, ты подумай!
        В это время к майору полиции подошел один из людей, осматривавших брошенный посреди дороги «Фольксваген». Он протянул ему паспорт, завернутый в полиэтиленовый пакет, и что-то негромко произнес. Полицейский выслушал и кивнул. Потом повернулся к усатому и сказал:
        — Ну вот что. Дело это не наше. Погибший — человек приезжий, из Москвы. Убили его, считай, в вашем районе. Так что вызывайте, Василий Андреевич, собственную опергруппу. Мы, конечно, сделаем предварительную работу, ну а вести это дело вам.
        — Да помилуйте, Александр Палыч, какая ж у нас опергруппа?  — запричитал усатый Василий Андреевич.  — Один я на всю округу! Да у меня из необходимых для осмотра материалов и нет ничего! Сами знаете, как мой участок финансируется! Я давно городскую управу прошу, слезные письма пишу, чтобы…
        — Ладно-ладно!  — поморщившись, досадливо остановил участкового майор.  — Так и быть, поможем, конечно. Тут, может, и криминала никакого нет. Сейчас послушаем, что наш врач скажет.
        К ним как раз подходил невысокого роста, лысенький человечек лет пятидесяти, с чемоданчиком в руках.
        — Ну что, Валентин Алексеевич?  — обратился к нему майор.
        — У него черепно-мозговая травма, несовместимая с жизнью,  — заговорил судмедэксперт.  — Височная кость пробита. Смерть наступила не более двух часов назад. Думаю, примерно час сорок прошло. Пока больше ничего определенного сказать не могу.
        Капитонов почувствовал очередной приступ дурноты. Он вообще отвратительно переносил всякие подробности медицинского характера.
        — Слушай, Валентин Алексеевич…  — Майор доверительно взял врача под локоть.  — А не мог он сам удариться?
        — Не думаю,  — покачал круглой головой Валентин Алексеевич.  — Об этом говорит и характер раны, и отсутствие поблизости предмета, о который он мог удариться. И потом, он же зачем-то вышел из машины! Зачем? Посреди дороги?
        Майор, нахмурив брови, молчал и постукивал носком ботинка по асфальту. Потом повернулся к усатому и сказал:
        — Вот так вот, Василий Андреевич! Поздравляю тебя с убийством!
        — Первый раз в наших местах!  — горестно протянул тот.  — Господи, думал, на пенсию спокойно уйти, а тут тебе такой сюрприз подвалил!
        — Не дрейфь, Андреич!  — поддержал его подошедший к ним парень с погонами лейтенанта.  — У нас в городе убийства каждый день. Мы уж привыкли!
        — Так забирайте и это!  — со всей щедростью в голосе попытался откреститься Василий Андреевич, но у астраханской полиции хватало своих висяков. Никому не хотелось вешать на себя еще и это убийство непонятно кого.
        — Как хоть его зовут-то?  — спросил Василий Андреевич.
        Майор раскрыл паспорт, который держал в руках, и вслух прочитал имя и фамилию, которые уже успел забыть:
        — Голубев Игорь Николаевич…
        — Да что ты!  — ахнул Василий Андреевич.
        — Ну да, а что?  — недоуменно посмотрел на него майор.  — Ты его знаешь?
        — Знаю,  — подтвердил Василий Андреевич.  — Нашего деда Харитона Голубева внук. Как раз приехать должен был сегодня.
        Майор посмотрел на «Фольксваген» и сказал:
        — Значит, не доехал…
        Потом повернулся к троице волгоградских приятелей и спросил:
        — Слушайте, ребята, а вы по дороге никаких больше машин не видели?
        Все трое отрицательно покачали головами.
        — Ну, может, встречные какие были?  — настойчиво спросил майор.
        — Нет, не было,  — ответил Антон.  — Мы как из Астрахани выехали, километров через двадцать все машины исчезли — что попутные, что встречные. Так что никто не попался.
        — В нашу глушь мало кто ездит,  — подал голос Василий Андреевич.
        — Да, только вот за сегодняшнее утро целая компания к вам собралась!  — с иронией отметил майор.
        — Редчайший случай,  — прокомментировал участковый.  — Хотя дело понятное: лето наступает. Но пока больше никого не было.
        — И это очень плохо, Василий Андреевич,  — глядя прямо в глаза участковому, произнес майор.
        — Это почему?  — не понимая, заморгал рыжеватыми ресницами Круглов.
        — Да потому,  — медленно стал пояснять майор,  — что это означает, что убийство это совершил кто-то из ваших…
        У Круглова начало вытягиваться лицо. Постояв с таким выражением несколько секунд, он вдруг перевел взгляд на троих ребят из Волгограда. Вслед за ним на них посмотрел и майор…
        — Да вы что?  — заволновался Антон.  — На нас намекаете, что ли?
        — А вы, ребята, вообще-то кто будете?  — вместо прямого ответа спросил участковый.  — Чем живете, занимаетесь?
        — Я журналист,  — сообщил Антон.  — Моя фамилия Данько, может быть, слышали? Я в «Вестнике недели» печатаюсь.
        — Да как-то не доводилось,  — сожалеюще произнес Круглов и посмотрел на Илью со Славиком.
        — Я эколог,  — кратко произнес Илья Храмов, ничего не добавляя к сказанному, лишь достал из кармана паспорт в новенькой черной глянцевой обложке и протянул, но не участковому, а майору полиции.
        Славик Капитонов нашел в себе силы сообщить, что он работает в фирме по продаже цветных металлов, чем тотчас же вызвал к своей персоне глубочайший интерес. Майор долго задавал Славику вопросы, не имеющие отношения к трагедии на дороге. Потом всех троих на время оставили в покое, велев никуда не расходиться, и майор подключился к компании своих коллег, занимавшихся обычными оперативными процедурами.
        В село Бережное Антон Данько, Славик Капитонов и Илья Храмов попали лишь к обеду. Слава богу, что им не пришлось хотя бы ехать в Астрахань — астраханская полиция сумела все-таки перекинуть это дело на участкового Круглова и его коллег, коих у него в селе, кажется, и не было. Так или иначе, но с ребятами разобрались на месте, тщательно запротоколировав их показания, неоднократно повторенные. Измотанные многочисленными официальными процедурами, приятели молчали. Машина медленно катила по неширокой поселковой дороге. Антон высунулся из окна и внимательно смотрел на дома, мимо которых они проезжали.
        — Серега говорил, его дом приметный, большой и крыша ярко-красная,  — говорил он.
        — А может, лучше остановиться и спросить?  — подал голос Славик.
        Он выглядел наиболее измученным, и, честно говоря, единственное, о чем сейчас мечтал,  — это лечь и отрубиться на несколько часов. Антон и Илья понимали его состояние. Сочувствуя, Данько остановил машину возле проходившей мимо девушки с гладкими темными волосами, ложившимися на плечи.
        — Здравствуйте! Не покажете, где дом Сергея Воеводина?
        Девушка с любопытством скользнула по лицу Антона взглядом, потом чуть кокетливо улыбнулась и сказала:
        — Сажайте в машину — покажу!
        — Садитесь!  — Антон услужливо приоткрыл дверцу, и Илья тут же собрался перейти на заднее сиденье, задержавшись, чтобы помочь девушке сесть.
        — Спасибо,  — усаживаясь рядом с Данько, произнесла та и повернулась назад, чтобы посмотреть на Илью.
        Храмов сидел молча, морально поддерживая совсем раскисшего Славика.
        — А вы родственники Сережи?  — почему-то спросила она.
        — Да, мы его дети,  — сострил Антон, с симпатией посматривая на девушку.
        — Ну надо же, а я и не знала, что он у нас многодетный отец. Надо бы с женой его поделиться новостью. Вот обрадуется-то!  — суховато произнесла девушка, искоса поглядывая назад.
        — Ну вот, вы еще и ябеда!  — притворно укоризненно сказал Данько.  — А на вид такая приятная девушка! Меня, кстати, Антоном зовут.
        — Очень приятно,  — машинально ответила та, чуть помедлив и будто вспомнив о чем-то.
        Она вдруг посмотрела на Антона немного растерянно и словно хотела что-то сказать, но задумалась — стоит ли… Некоторое время она сидела в молчании, не реагируя на шутливые заигрывания Данько, потом, будто очнувшись, выглянула в окно и показала рукой:
        — Вон его дом.
        Впереди виднелся добротный дом с мансардой, выложенной красной черепицей. Двор огорожен белой изгородью, выглядит ухоженно. Перед высоким крыльцом веранда.
        — Да, неплохо Серега устроился!  — заметил Антон, притормаживая.  — Непонятно только, что ж он нас не встречает.
        Девушка взглянула на него как-то странно, но ничего не ответила на это.
        — Ладно, мне пора,  — скороговоркой произнесла она, открывая дверцу машины.
        — А вы что же, с нами не зайдете?  — удивленно спросил Данько.
        — Нет, я пойду!  — торопливо проговорила та и выскользнула из машины.
        — Девушка, подождите!  — Антон высунулся из машины.  — Скажите хотя бы, как вас зовут!
        — Катя,  — чуть ли не бегом уходя прочь, ответила девушка.
        — Спасибо!  — крикнул ей вслед Данько. Потом повернулся к своим друзьям и с удивлением сказал: — Что это с ней? Муха, что ли, укусила? Или я такой страшный?
        — Пошли,  — кратко сказал Илья, выходя из машины.
        Вместе с ним Антон и Славик подошли к изгороди, огибавшей дом. Дверь была закрыта, однако на ней крепился звонок, на кнопку которого Илья и нажал. Практически сразу же распахнулась дверь, и на крыльцо выскочила молодая женщина со светлыми волосами, заколотыми на затылке. Волосы были собраны небрежно, на висках выбились пряди и свободно падали на округлые щеки.
        В глазах женщины явственно читалась тревога. Она поспешила к калитке, на ходу машинально заправляя волосы за уши и всматриваясь в пришедших. На какой-то миг в глазах ее появилось разочарование, которое сменилось надеждой.
        — Натаха, привет!  — Антон сложил руки в замок над головой и приветственно потряс ими.  — Вы гостей не ждете?
        — Ой, ребята!  — Наталья торопливо отворила калитку.  — А я совсем в этой суматохе про вас забыла! Вы уж простите!
        — Да ладно, ничего страшного,  — успокаивающе проговорил Данько.  — А Серега-то где? На рыбалку, что ли, отправился?
        Наталья посмотрела на него с каким-то ужасом, после чего вдруг закрыла лицо крепкими руками и разрыдалась.
        — Наташа, да ты чего?  — вконец растерялся Антон.  — Что-то случилось, что ли?
        — Сергей… пропал…  — сквозь рыдания выговорила Наталья.  — На рыбалку уехал… И нет его до сих пор!
        Антон оглянулся на своих спутников. Те, сами пребывая в недоумении, не знали, что сказать.
        — Наташа, да ты погоди… Может, он задержался просто,  — принялся уговаривать женщину Данько.  — Ну мало ли! Клев хороший, вот и увлекся. Может, он к нашему приезду хотел рыбы наловить?
        — Ой, да если бы только это!  — простонала Наталья.  — Если бы просто на рыбалку!
        — Да куда же еще?  — ничего не понимая, продолжал добиваться внятного рассказа Антон.
        Наталья вдруг, опомнившись, огляделась вокруг, вытерла слезы и сказала уже тише:
        — Давайте лучше в дом пройдем, там я вам все и расскажу.
        Дома было тихо. Наталья провела их через комнату со стоявшей в углу белой детской кроваткой, в которой спал Егорка, зажав в руке пластмассовую машинку. За этой комнатой оказалась другая, не менее просторная, по всей видимости, служившая хозяевам одновременно столовой и комнатой для приема гостей. Тут стояли большой деревянный стол, несколько стульев и мягкий уголок. Гости расселись, присела и Наталья, но на краешек стула, словно готовая в любую секунду вскочить и помчаться к дверям.
        Здесь она наконец рассказала обо всем с самого начала: как Сергей стал заговаривать о том, чтобы отправиться на промысел с браконьерами, и как на днях, кажется, его желание осуществилось. Вот только вернуться со злополучного лова ему не удалось. Где он и что с ним, было неизвестно. Телефон его молчал.
        — А он один, что ли, поехал?
        — Да в том-то и дело, что нет! Хотя мне он толком не сказал, с кем собирается, но я сразу поняла, что договорился с ашотовскими! И у меня такое впечатление, что Витька Панченко с ним был! Но Витька вернулся давно, хотя тоже задержался на рыбалке. И никакой рыбы не принес, и денег тоже! Это мне Лариса сказала, жена его.
        — Так, а с самим этим Витькой ты говорила?  — нахмурившись спросил Антон.
        — Нет, его дома не было! Он в область на работу ездит, утром уезжает ни свет ни заря, а возвращается поздно. Сегодня утром попыталась его перехватить, поднялась вместе с петухами, ждала на дороге, но так и не встретила! Словно прячется он от меня! Ох, чует мое сердце, случилось что-то плохое!
        И Наталья снова залилась слезами.
        — Ты погоди, погоди!  — без конца повторял Антон.
        — Да чего годить! Делать же что-то надо!  — подняла Наталья заплаканное лицо.
        — Ну, прежде всего надо успокоиться,  — вставил Илья, который хоть и не сказал до этого момента ни слова, слушал очень внимательно.  — И последовательно выяснить все обстоятельства. Кто такие ашотовские? И кто сам Ашот?
        — Ашот — да бог его знает, кто он, но, по-моему, он самый настоящий бандит! А бригада его — трое мужиков, браконьерят тут под его надзором! Вот Серега и решил с ними этим делом заняться! Он давно заговаривал, да только я ни в какую не соглашалась! Так он, видно, тайком решил! А мне сказал, что просто поедет рыбы наловить, хотя я сразу неладное почувствовала.
        — Стоп-стоп,  — легонько хлопнув широкой ладонью по столу, перебил Илья эмоциональную речь Натальи.  — Так он с этими ашотовскими отправился на рыбалку или с кем?
        Наталья призадумалась.
        — Не знаю,  — призналась она.  — Вообще-то и Николай, и Павел, кажется, в тот вечер дома были. Видела я их в селе. Насчет Ашота ничего сказать не могу: он живет не здесь, я даже не знаю, где точно, мы вообще его редко видим. Он приезжает только по делам, а все Николай, Павел и Михаил делают.
        — А он на своей лодке поехал?  — уточнил Илья.
        — Нет, лодку он не брал. Потому я и подумала, что он не один. Не с берега же он рыбачить собрался!
        — А у этого Виктора Панченко лодка есть?
        — Есть,  — подтвердила Наталья.  — Только самого Витьки нет, и где его искать, непонятно. Думаю, он скрывается.
        — Ну, может, с женой его поговорить?
        — С Лариской-то?  — Наталья горестно махнула рукой.  — Она, если что и знает, все равно не скажет. Она сама Виктора на это толкала, у них ссоры постоянно на этой почве были. То есть ситуация с точностью до наоборот как у нас. И если ее Виктор в чем-то оказался замешан, она его прикрывать будет. Ей-то что о Сереге беспокоиться? Ее муж домой вернулся, живой и здоровый!
        Илья помолчал, посмотрел на своих приятелей и сказал:
        — Ну что ж… Значит, для начала нужно все-таки наведаться к этому Виктору. Ну, и заодно побеседовать с местными. Здесь же все на виду. Обязательно найдется кто-нибудь, кто что-то видел или слышал.
        — Они на ночь собирались,  — вставила Наталья.  — Ночью-то никто и не ходит.
        — Все равно нужно поговорить,  — сказал Илья, поднимаясь из-за стола.  — Кстати, Наташа, ты в полицию не обращалась?
        — Да у нас всей полиции — участковый дядя Вася предпенсионного возраста!  — махнула Наталья рукой.
        — Все равно нужно написать заявление.
        — Да участковый этот…  — Молодая женщина запнулась и закусила губу.
        — Что такое? Нам-то ты можешь сказать?  — нахмурил светлые брови Илья.
        — Да участковый этот под Ашотову дудку пляшет! Тот ему платит, вот дядя Вася глаза и закрывает на его браконьерство!
        — Ну, браконьерство — это одно, а человек пропал — совсем другое,  — заметил Храмов.  — Так или иначе, мы пойдем, выясним, что сможем. Поднимайтесь, мужики!
        Славика за время беседы совсем сморило на мягком сиденье, и по всему было видно, что он не понял суть разговора. Илья внимательно посмотрел на него и, пожалев, сказал:
        — Ладно, ты, Славка, оставайся, приходи в себя. Мы вдвоем с Антохой сходим.
        — Ой!  — Наталья, спохватившись, вскочила со стула и извиняющимся тоном произнесла: — Ребята, вы же с дороги! А я вам даже поесть ничего не предложила. Сейчас покормлю, подождите немного!
        И она метнулась в кухню, загремев там посудой. Илья хотел было сказать, что лучше пообедать после того, как будут сделаны дела, но тут его дернул за руку Антон и сказал:
        — Илюха! С раннего утра ни крошки во рту! Мы с тобой так ноги протянем, пока по селу пройдемся! Давай пообедаем, пятнадцать минут ничего не решат.
        Храмов прикинул что-то в уме, кивнул в знак согласия и уселся на свой стул. Первый обед в Бережном прошел совсем не так, как они себе представляли: без водки, икорной и рыбной закуски, без тостов за встречу и прочих приятных сопутствующих гулянке нюансов. Однако в целом они остались довольны поданной едой: у Натальи был приготовлен борщ, картошка с домашними котлетами и тончайшие кружевные блинчики с жирной деревенской сметаной.
        — И на что ему сдались эти браконьеры?  — подперев ладонью подбородок, с грустью проговорила Наталья.  — Не так уж плохо мы живем…
        Антон внимательно посмотрел на нее и спросил:
        — А что, Серега был недоволен?
        Наталья отвела глаза.
        — Наверное, не очень,  — в сторону произнесла она.
        Данько хотел было что-то добавить, но решил все-таки оставить дальнейшие расспросы на потом. Сейчас было не до этого. Но мысль, что Серега Воеводин вовсе не был так удовлетворен своей жизнью, как рассказывал им по телефону, поселилась в его голове.
        Сытно поев, Антон и Илья вышли из дома Натальи, оставив Славика отсыпаться во второй половине дома, которую им выделили под гостевую. Там также было просторно, правда, мебели маловато — один небольшой диван,  — и ребята высказали пожелание спать на полу. Славик рухнул на постеленный матрас и сразу же отключился.
        ГЛАВА СЕДЬМАЯ
        Антон и Илья неторопливо шли по сельской улице, осматривая местные достопримечательности. Впрочем, пожалуй, это было слишком громкое слово. В целом в самом селе, во всей его архитектуре не было ничего выдающегося. И даже церковь, выстроенная на возвышении, производила не слишком выигрышное впечатление, во всяком случае внешне. Было видно, что ее давным-давно не только не реставрировали, но даже не делали элементарного ремонта. По всей видимости, областной власти было невыгодно вкладывать средства в село Бережное: место это не привлекало туристов, а тех, кто ехал сюда за красотами природы и искупаться-позагорать, и так все устраивало. Исторические и культурные памятники не представляли для таких людей никакого интереса.
        Антон и Илья невольно обращали внимание на эти нюансы, хотя сейчас их больше всего волновала проблема, с которой они столкнулись в доме Сергея Воеводина. Теперь становилось ясным, что друг не отвечал не по причине плохой связи. Но почему тогда? И в самом деле, куда он мог деться? Утонул? Но Сергей всегда отлично плавал, даже участвовал в студенческих олимпиадах за университетскую команду и всегда брал первые места! Пьяный был? Но он не увлекается алкоголем… Нет, насчет того, что он утонул,  — это бред.
        Да, как-то нехорошо разворачивался их приезд в Бережное: началось с убийства, продолжилось вообще непонятно чем… И это странное убийство: человек приезжий, кому могло понадобиться его убивать? Зачем? С целью ограбления? Но при осмотре у него были обнаружены при себе деньги, документы и телефон. Значит, убийцу интересовало что-то другое. И куда он делся, этот убийца, который не встретился компании друзей по дороге? Оставался один вывод — вернулся в Бережное, из которого и появился. Лесов здесь нет, чтобы он мог спрятаться и переждать там или уйти лесной тропой. В степи особо не спрячешься — так, одинокие реденькие деревца да кустики.
        А ведь Сергей пропал как раз незадолго до убийства — в предыдущую ночь! Уж не связаны ли два этих события между собой?
        Примерно так думали и Антон, и Илья, шагая по пыльной, не асфальтированной дороге. И вывод в их головах родился одинаковый. Подумав об одном и том же, друзья переглянулись. Но ответа на свой вопрос не знал ни один из них, и даже предположений более-менее четких не имелось. Какая связь может быть между убитым полицейским из Москвы Игорем Голубевым и исчезновением местного жителя Сергея Воеводина?
        — Ну и с чего начнем?  — первым заговорил Данько, которого утомляло долгое молчание.
        Илья не ответил, лишь огляделся по сторонам, выискивая, кого бы выбрать для беседы. Впереди с правой стороны располагался магазин, и Илья подумал, что первым делом не мешало бы завернуть туда: поселковый магазин часто становится местом обмена впечатлениями, новостями, сплетнями и слухами. А им сейчас подобные вещи были на руку: полезной могла оказаться любая информация, поскольку было ее у приятелей, невольно вынужденных взять на себя роль сыщиков, крайне мало.
        Однако до магазина дойти они не успели: примерно метрах в двухстах от него перед ними открылась сцена, пропустить которую Антон с Ильей не могли. Возле одного из дворов на старенькой лавочке сидел седенький старичок. Подле него присела девушка, которая, обнимая старика за шею, что-то говорила ему. Подойдя ближе, друзья увидели, что это та самая девушка Катя, показавшая им дом Сереги Воеводина. Теперь становились понятными причины ее замешательства и внезапного ухода: видимо, слухи об исчезновении Сергея дошли до нее через перепуганную Наталью, и Катя, вспомнив об этом эпизоде, не знала, как реагировать, сообщать приезжим друзьям о печальном событии или пустить дело на самотек, пусть сами обо всем в свое время узнают.
        Друзья подошли совсем близко, когда до их ушей донеслись какие-то сдавленные звуки. Это плакал дед, а девушка с очень грустным, расстроенным лицом пыталась изо всех сил его утешить.
        — Надо бы подойти спросить, что такое,  — шепнул Антон Илье, и тот по своему обыкновению ограничился коротким кивком.
        — Добрый день, дедушка!  — Данько шагнул навстречу.  — Может быть, можем помочь вашему горю?
        Дед поднял на них бледно-голубые глаза, от слез ставшие совсем белесыми, посмотрел невидящим взглядом и только махнул рукой. Антон посмотрел на Катю, кивая на деда и как бы спрашивая, что у того произошло, но Катя лишь вздохнула и показала рукой — идите, мол.
        Однако Антон и Илья так просто уходить не собирались. Данько хотел снова обратиться к старику, но тот неожиданно заговорил сам:
        — Вот, ребятки, как в жизни-то бывает! Старый дед живет, и ему хоть бы хны! А молодых смерть настигает, где не ждешь!
        Антон с Ильей живо переглянулись. Почему-то при упоминании смерти, настигающей молодых, им обоим на ум пришел пропавший Серега. А дед тем временем продолжал:
        — Внук у меня — красавец, умница, сроду не болел ничем. А тут раз — и от руки какого-то гада погиб!
        — Слушай…  — прошептал Антон на ухо Илье.  — А это не тот самый дед, чьего внука мы по дороге сюда обнаружили?
        — Похоже на то,  — одними губами ответил Илья.
        — Катя,  — позвал Антон девушку.
        Та что-то еще сказала старику ласковое, тот, не особо вникая в смысл ее слов, покивал. Катя подошла к друзьям.
        — Что случилось-то?  — спросил Антон.
        — Внука у него убили,  — тихо сказала девушка.  — Сегодня должен был приехать из Москвы. Дед Харитон его так ждал! Да вот не дождался.
        — Слушай, Катюша, а внука его случайно не Игорем зовут?
        — Игорем.  — Девушка удивленно подняла на Данько карие глаза.  — А вы откуда знаете?
        — Да лучше б не знать!  — невесело усмехнулся Антон.
        Он присел рядом со стариком на лавку и положил руку ему на колено.
        — Ты не плачь, дед,  — как мог, попытался он найти слова утешения — жалко было старика.  — Того, кто внука твоего убил, найдут обязательно! Мы…  — он чуть замялся,  — мы мимо проезжали, видели, там полиция собралась из города. А они искать умеют.
        — Из какого города!  — Старик поднял палку, на которую опершись сидел, и взмахнул ею.  — Делом этим наш участковый будет заниматься, прохвост известный. А кто убил — искать нечего, это мы и так знаем!
        Антон в изумлении обменялся взглядом с Ильей и осторожно спросил:
        — Кто же, дедушка?
        Старик некоторое время молчал, играя острыми скулами, потом с ненавистью произнес:
        — Преступники эти! Нехристи! Как их только земля носит?
        — Да про кого же вы так, дедушка?  — испуганно вступила в разговор и Катя.
        — Про Ашота и прислужников его, браконьеров!  — презрительно процедил дед Харитон.
        Антон с Ильей невольно насторожились. Имя Ашота, слышанное ими сегодня не в первый раз и имеющее отношение к делу, по которому они отправились по селу, очень их заинтересовало.
        — А при чем тут браконьеры, дед?
        Старик достал носовой платок в крупную клетку, долго в него сморкался, потом сказал:
        — Игорь мой хотел их прищучить. И я, старый дурак, еще припугнул их на днях — дескать, внук приезжает пятого числа, вот тогда вам не поздоровится! Зачем сказал? Держал бы язык за зубами, жив бы был Игорь! А так собственными руками внука погубил!
        — Перестаньте, дедушка, что же вы такое говорите!  — всплеснула руками Катя, снова подсаживаясь к деду.  — Вы ни в чем не виноваты!
        — А вы с полицией беседовали? Может быть, какие-то новые обстоятельства открылись?  — спросил Илья.
        — Чего он откроет, этот участковый!  — зло сказал дед Харитон.  — Ему лишь бы все на тормозах спустить! Интересовался у меня, не было ли у Игоря причин покончить с собой! Это же надо такое удумать!  — Возмущению деда Харитона не было предела.
        — Сильная версия!  — пробормотал Антон.  — Покончить с собой посреди дороги, на пути к деду, ударив себя тяжелым предметом в висок! Это просто дешевые детективные сериалы отдыхают!
        — Да уж,  — покачав головой, согласился Храмов.
        — Слушай, Илюха…  — Антон наклонился к приятелю: — Думается мне, что все это может быть связано. Давай-ка узнаем у этих добрых людей, где найти эту «ашотовскую мафию», и побеседуем с ними!
        — Так они нам все и поведали!  — саркастически заметил Илья.
        — Но надо же что-то делать!  — настаивал Данько.  — Поведают — не поведают, но мы хотя бы по их поведению определим, при чем они тут или нет! Я это сразу почувствую, точно тебе говорю!
        — Ох ты, психолог наш штатный!  — с иронией проговорил Илья.  — Одно слово, писатель, инженер человеческих душ!
        — Напрасно ухмыляешься. Серегу все равно надо искать. А эта компашка по-любому в курсе, куда он собрался.
        И, не дожидаясь реакции приятеля, Антон обратился к девушке:
        — Катюша, а вы нам не подскажете, где этих ашотовских найти можно?
        — Да кто ж их знает… У себя дома, видимо…
        — У себя дома — не вариант,  — задумчиво сказал Данько.  — У себя дома — это их территория. Они там не то что говорить не станут — на порог не пустят.
        — Это точно!  — подтвердила Катя.  — Особенно Николай Рыжов. Он вообще дядька зловредный, а уж если посторонние к нему с вопросами приставать начнут — выгонит. Еще и собак спустит! Он собак держит здоровенных, такие же злые, как и он сам. По двору просто так бегают, не привязанные и без намордников, представляете?
        — И куда только ваша полиция смотрит!  — подхватил Антон.
        — Полиция наша в чужой карман смотрит!  — с чувством произнес дед Харитон.  — Везде все куплено! Никого честных не осталось! А ашотовских или на берегу ищите, или у магазина караульте. Они туда каждый день за водкой заглядывают, видно, грехи свои заливают!
        — Ну, целый день торчать возле магазина не годится,  — сказал Илья.
        — Катюша, а давайте сделаем вот что!  — У Антона загорелись глаза.  — Я вам дам номер своего сотового телефона, а вы, если увидите кого-то из них, сразу мне позвоните и скажете, где они.
        — Позвоню?  — Катя сделала круглые глаза, а потом рассмеялась: — У меня и сотового телефона-то нет! Могу на работе телефонный разговор заказать — я на почте работаю. Или телеграмму пришлю!
        — Как же вы живете-то без телефона?  — озадаченно спросил Антон.
        — А зачем он мне здесь?  — улыбнулась девушка.  — У нас тут проще до конца села пешком дойти, чем дозвониться: связь плохая. Да и кому мне звонить? Я на работу и домой.
        — Я могу свой телефон дать,  — неожиданно предложил дед Харитон, и Антон с Ильей невольно хором спросили:
        — У тебя, дед, телефон есть?
        — Есть. Игорек мне подарил еще в прошлом году. Да только я и не знаю, как им пользоваться. Да и глаза совсем плохие стали, а там буквы мелкие, не вижу ничего.
        — Ну, я думаю, что Катя у нас девушка современная, да к тому же со зрением у нее наверняка все в порядке, так что разберется!  — оптимистично заявил Антон.
        Дед вздохнул, тяжело поднялся и, сгорбившись, зашагал к дому, опираясь на палку.
        — В один миг старик сдал,  — со вздохом прокомментировала Катя.  — У него, кроме внука, никого и нет. Он часто о нем рассказывал.
        — Катя, а давно этот внук был в ваших краях последний раз?  — спросил Илья.
        — Ой, я уже и не помню…  — неуверенно проговорила девушка.  — Года три назад, наверное. Я тогда девчонка еще была, на такие вещи внимания не обращала.
        Она оборвала себя на полуслове. Тут как раз подошел дед, неся в руках мобильник.
        — Вот, держи,  — протянул он телефон Кате.  — Игорь говорил — специально, дед, тебе самый простой купил. А я все равно не пользовался. Не лежит душа.
        — Ну, телефон хороший,  — посмотрев на мобильник, отметил Антон.  — Давайте я сам в него свой номер вобью.
        Он взял у девушки телефон, записал номер и имя и вернул ей со словами:
        — Вы только следите, чтобы он постоянно заряжен был. Не забудете?
        — Не забуду!  — кивнула девушка, в глазах которой вдруг зажглись озорные искорки.  — Ой, ребята, вы прямо детективы!
        — Ну какие мы детективы,  — засмущался Антон.
        — Настоящие,  — стрельнув глазами в сторону Ильи, сказала девушка.
        — Ладно, мы теперь по своим делам отправимся, а вы звоните сразу, если что. Хорошо?
        Катя заверила, что обязательно позвонит, и друзья двинулись дальше по улице, туда, где, по их прикидкам, должен был находиться дом Виктора Панченко. Спустя пару минут они вдруг услышали за спиной торопливые шаги. Друзья обернулись. Их быстрым шагом догоняла Катя.
        — Ребята,  — переведя дыхание, проговорила она на ходу.  — Я вот еще что вспомнила… К тете Дарье приехал из города родственник — племянник, что ли. Кажется, Толя его зовут. Так вот, я видела этого Анатолия вместе с Ашотом и его компанией. Они стояли возле магазина и о чем-то договаривались. Я мимо проходила, не слышала толком, о чем именно. Уловила лишь, что Ашот сказал: «Инструкции от них получишь!» И на остальных показал, а сам в машину сел и уехал.
        — Вот как?  — заинтересовался Илья.  — А когда это было, не припомните?
        Катя наморщила лоб.
        — Кажется, как раз позавчера и было. Точно! Я из магазина выходила, а дед Харитон как раз про призрак хазара рассказывал!
        — Про кого?  — У Антона вытянулось лицо.
        — Призрак неразумного хазара,  — со всей серьезностью повторила Катя.  — Это у нас легенда такая местная. Будто хазар здесь один похоронен, чья душа неприкаянной осталась. А в особо туманные дни этот призрак появляется из могилы…
        — Так, понятно, это к делу отношения не имеет!  — поднял руки Антон.  — Что еще знаете про этого Анатолия?
        — Ничего,  — суховато ответила Катя — кажется, все же обидевшись на скептическую реакцию Антона.
        — А Сергея вы в его компании не видели?  — спросил Илья.
        — Нет, никогда. Но с ашотовскими никто просто так не связывается. Я думаю, что с этим Анатолием вам бы стоило поговорить. Он — не дядя Николай и не остальные. На вид — просто хлюпик какой-то. Его легко можно на пушку взять!  — возбужденно произнесла девушка.
        — Ух, а вы, оказывается, смелая девушка!  — засмеялся Антон.  — Ладно-ладно, не дуйтесь! Лучше скажите, где живет эта самая тетка Дарья.
        Катя вызвалась их проводить, а Илья, отчасти заинтересованный ее рассказом, отчасти из желания подбодрить девушку, стал расспрашивать подробности местной легенды о неразумном хазаре. Катя рассказывала с удовольствием: было видно, что эта история сильно ее занимает. Завидев молодого человека, она подняла голову и сказала:
        — Привет, Гена!
        Парень кивнул и прошел было мимо, но девушка вдруг остановилась и шепотом сказала, обращаясь к Антону с Ильей:
        — Слушайте, они ведь с Генкой-вдовцом сперва говорили, я вспомнила! А уже потом с Анатолием!
        — Это он и есть?  — показал Данько на спину уходящего парня.
        — Ну да!
        — Эй, Гена!  — на ходу сориентировался Антон.  — Подожди, дело есть!
        Парень остановился и посмотрел на приятелей без особого интереса. Потом перевел взгляд на Катю.
        — Гена, это ребята из города,  — принялась сбивчиво объяснять та.  — У них друг пропал, Сережка Воеводин, он с ашотовскими рыбачить собирался, а теперь нет его. А ты с ними говорил о чем-то вроде, я видела.
        Молодой человек молчал.
        — Гена, нам только про Серегу нужно выяснить,  — миролюбиво сказал Антон.  — Ты, может быть, слышал что-то?
        Генка наконец разлепил губы:
        — Ничего я не слышал. А ашотовские мне хотели дело какое-то предложить.
        — Какое дело?  — моментально заинтересовался Антон.
        — Это я узнать не успел, сразу отказался. А дело у них одно — вон она хорошо знает, ее спросите!  — Он кивком показал на Катю и, ссутулившись, зашагал дальше по дороге.
        Катя с сожалением смотрела ему вслед.
        — Жалко парня,  — вздохнула она.  — Не повезло ему.
        — В чем не повезло? И почему он вдовец?
        Катя помолчала, покусывая губу, потом сказала:
        — Не успел жениться, как трагедия случилась. Через три месяца после свадьбы его жена попала в автомобильную катастрофу, долго лежала в больнице… Это все не у нас случилось, а в Москве. Потом, правда, она немного пришла в себя, но впала в какое-то заторможенное состояние. Говорить не могла, лежала все время. Гена ее в родное село привез, несколько месяцев ухаживал, до последнего надеясь, что она сумеет выздороветь. Но нынешней зимой Людмила все-таки умерла. А Генка один остался. И это в двадцать семь лет! Хорошо еще, что детей у них не было.
        — Да, невеселая история,  — вздохнул Данько.
        Наконец они дошли до одноэтажного дома, стены которого были тщательно выбелены, а рамы на окнах покрашены голубой масляной краской. Красили их, судя по всему, недавно, потому что запах, не успев выветриться, витал по округе и шибал в нос.
        Антон скорчил презрительную мину — он терпеть не мог запаха краски,  — однако не стал заострять на этом внимание. Калитка была открыта, и все трое свободно прошли во двор. Практически тут же открылась дверь, отворенная чьей-то ногой, и на крыльцо вышла дородная женщина в простом ситцевом платье. На голове ее была повязана косынка, из-под которой выбивались взмокшие завитки светлых волос. Женщина несла два ведра, полных воды, руки ее были заняты, поэтому она и открыла дверь ногой. Видимо, она довольно долго возилась по хозяйству, потому что успела вспотеть.
        Антон легонько похлопал Катю по руке, и та вышла вперед, говоря приветливо:
        — Здравствуйте, тетя Даша! А мы вот к вам… Тут к Сергею Воеводину друзья приехали, хотели пообщаться…
        Дальше она не знала, что говорить, и обернулась за поддержкой к Антону.
        — Да!  — тут же вступил в разговор Данько.  — Мы к вам по поводу вашего родственника, тетя Даша. Ничего, что я вас так называю?
        — Ничего,  — усмехнулась женщина, ставя ведра на землю и туже затягивая косынку.  — Как же меня еще называть-то? Сорок пять лет как тетя Даша!
        Антон про себя отметил, что женщине, оказывается, меньше лет, чем его матери, хотя та выглядела моложе тети Даши. Настолько хорошо, что ее порой принимали за старшую сестру Антона. Да, видимо, сельский труд действительно накладывает отпечаток на внешность женщины, причем не лучший.
        — Так мы насчет вашего родственника,  — напомнил Антон.
        — А на что он вам сдался?  — сощурилась тетя Даша.
        — Да понимаете, мы приехали к Сергею, а найти его не можем. А нам говорили, будто его с вашим Анатолием последний раз видели,  — приврал Антон.
        — Это кто же вам такое сказал?  — нахмурилась женщина.
        Антон неопределенно повел плечами.
        — Толька ни с кем из местных не общался!  — уверенно сказала та.  — Он вообще никуда не выходил. Все на кровати валялся за занавеской! А тут дел полно — и в огороде, и просто по хозяйству! А ему хоть бы хны! Сразу видно, парень городской, изнеженный, к труду не приученный!  — Интонации голоса тети Даши наглядно свидетельствовали о ее крайне низком мнении о городских людях.  — Ну, это уж родители виноваты. Мать его, сестра моя родная, как замуж за городского вышла, сразу нос задрала. Как же! Они там интеллигенция, а мы так, пыль под ногами!
        — Не общался, значит. А где же он сейчас-то?  — торопливо спросил Антон.
        — А шут его знает!  — тяжело выдохнула тетя Даша.  — На днях на рыбалку намылился. А сам и удочку-то в руках держать не умеет! Сколько гостил у меня маленьким, а к рыбалке так и не приспособился. Лежал-лежал неделю, а тут вдруг вскочил, зашевелился! Я говорю — какая рыбалка, дел в огороде невпроворот, вон помидоры…
        — А с кем он на рыбалку собрался?  — поспешно перебил женщину Антон, боясь, что сейчас опять последует длинный перечень дел, накопившихся в хозяйстве тети Даши.
        — А я знаю? Один, наверное…
        — Это когда было?  — уточнил Илья.
        — Да позавчера вечером. В ночь он и пошел. А вернулся только на следующий день, да странный какой-то! Никакой рыбы не принес, кинулся к себе в комнату и давай вещи в сумку кидать. Спрашиваю, куда намылился,  — отвечает, дела срочные появились. Дела!  — язвительно усмехнулась женщина.  — Какие у него дела-то!
        — Ах вот как, значит,  — протянул Антон.  — То есть он уехал из Бережного?
        — Наверное, уехал. Здесь-то куда ж ему идти, как не к тетке родной?
        — А когда вернется, не сказал?
        — Не сказал. Обещал, как только с делами разберется, сразу приедет. А когда это будет — один бог знает! Вот я матери-то напишу, чтобы не отправляла его больше ко мне. Зачем такие работнички в доме! Лишних нахлебников содержать у меня сил нет!
        И тетя Даша, подобрав с земли ведра и погромыхивая ими, направилась к грядкам, принимаясь поливать огород, всем своим видом показывая, что у нее есть дела поважнее, чем пустопорожние разговоры с городскими бездельниками.
        — А вы нам номер сотового его не дадите?  — спросил Антон.
        — А у меня и нет его!  — не разгибаясь, ответила женщина.  — Он мне и не звонил никогда. Явился как снег на голову, я было обрадовалась, а тут такая петрушка получилась!
        Антон в задумчивости постоял, размышляя, стоит ли продолжать разговор, но тут Илья потянул его за локоть. Все трое попрощались с тетей Дашей, у которой к тому моменту закончилась вода в ведрах, и она снова скрылась в доме. Антон, Илья и Катя вышли на улицу и остановились у ворот.
        — Чует мое сердце, не к добру все это!  — заявил Данько.  — Виктор Панченко скрывается, Анатолий этот сбежал, Серега вообще непонятно где. Ясен пень, вместе они были! Наверняка договорились с браконьерами порыбачить!
        — Может, и так,  — согласился Илья.  — Так или иначе, а придется все-таки с браконьерами этими связываться. Может, полицией их припугнуть?
        — Нашел чем пугать! Они, видать, пуганые! Фу-у-ух ты!  — сморщился Антон.  — Как же я ненавижу, когда краской воняет!
        — Это чья?  — Илья, проигнорировав его слова, показал рукой в сторону проехавшей мимо них по дороге машины. Это был черный «БМВ». За рулем сидел лысоватый мужчина лет сорока, на заднем сиденье расположились двое парней брутального вида.
        — Не знаю!  — пожала плечами Катя.  — У нас в Бережном такие машины редкость. Только у Ашота похожая, но он и не местный.
        Машина, проехав мимо, притормозила у следующего двора, где в огороде копался пожилой мужчина в синих брюках с закатанными штанинами и сделанной из газеты панаме. Водитель «БМВ» высунулся в окно и крикнул:
        — Эй, отец! Не подскажешь, где Дарья Семенова живет?
        — Проехали уже… сынок,  — усмехнувшись, ответил мужчина, показывая на дом тети Даши.
        — Ого!  — тихо присвистнул Илья.  — Тут, кажется, серьезные дела разворачиваются! Катя, вы знаете, чья эта машина?
        — Понятия не имею!  — ответила девушка.  — У тети Дарьи отродясь машины не было. Муж у нее умер, из родственников только этот Толя из города.
        — Так, может, это его машина?  — предположил Антон.
        — Вряд ли! Он и приехал-то сюда на попутке, вместе с дядей Сашей.
        Илья внимательно посмотрел на нее и с улыбкой спросил:
        — А вы всех приезжих молодых людей так хорошо замечаете?
        Катя вспыхнула, вся залилась пунцовым цветом, и проговорила:
        — В общем, здесь она и живет!  — Сказав это, девушка развернулась и быстро стала уходить прочь.
        — Ну ты чего, Илюха?  — толкнул приятеля в бок Антон.  — Хорошая девчонка, зачем ты так?
        — Просто она любопытная и, как ты заметил, смелая. Но я бы назвал это неосторожностью,  — сказал Илья.  — Я просто хотел, чтобы она ушла.
        — Специально? Но зачем?  — удивился Антон.
        — Не нравится мне все это,  — признался Храмов, беря приятеля за плечо и уводя за угол дома.
        Здесь их не было видно с дороги. Прижавшись к стене дома, Илья осторожно высунул голову. А машина тем временем приближалась ко двору. Остановившись прямо у калитки, водитель заглушил мотор. Сам он остался сидеть за рулем, а парни с заднего сиденья быстро вышли из автомобиля и вразвалочку двинулись во двор. Они не стали стучать в дверь, просто дернули ее и прошли внутрь.
        Антон и Илья стояли за домом и прислушивались. Из дома доносились голоса, среди них были мужские и один женский, явно тети Даши. Причем ее голос солировал, высотой децибел превосходя все остальные. Женщина что-то резко и громко высказывала, возмущалась и грозилась. В ответ слышалась монотонная речь тоже явно угрожающего характера. Однако как Антон с Ильей ни напрягали слух, разобрать слов не смогли: окна были закрыты, а разговор, по всей видимости, происходил не в той комнате, у стены которой они стали, а в дальней от нее.
        — Эх, как не вовремя она со двора ушла!  — с досадой сказал Данько.  — Весь разговор пропустили. Ты, Илюха, прав: парни эти явно тут при делах, настроены серьезно. Хорошо, что мы их увидели!
        — Да, только еще лучше было бы, если б они нас не увидели,  — заметил Храмов.  — Давай-ка, Антоха, двигать отсюда потихоньку!
        Они осторожно прошли вдоль стены за торец дома. Там находился палисадник, дверь которого была закрыта на щеколду. Илья осторожно повернул ее. Калитка открылась с протяжным скрипом, и Храмов придержал ее рукой. Приятели быстро выскользнули за дверь и оказались на другой стороне. Здесь была не дорога, а тропиночка, поросшая травой. По ней они и пошли вперед.
        — Ну что, куда дальше направимся?  — спросил Антон, когда они, обогнув главную улицу поселка, вышли на его окраину.
        — Смотри!  — Илья показал рукой вперед.
        — И что?  — не понял Антон.
        — Там река,  — пояснил Храмов.  — Здесь как раз спуск и тропинка утоптанная. Я так понимаю, что все по ней к реке и ходят, отправляясь на рыбалку. А троица эта под предводительством доблестного Ашота чем у нас занимается? Правильно, браконьерством. Вот давай мы по этой тропиночке к реке и спустимся. Может, там их и встретим.
        — Ну, вряд ли они там днюют и ночуют,  — высказал свои соображения Антон.  — Но ты прав, поглядеть не мешает.
        Тропка, извиваясь, повела сначала в гору, а потом вниз. Друзья спустились на песчаный берег, который сейчас был пустынным. Нигде видно не было ни людей, ни лодок, никто не рыбачил с берега. Илья приложил к глазам ладонь козырьком и всмотрелся вдаль. Но река тоже была безлюдна, лишь легкий ветерок поднимал на ней слабенькую рябь.
        — Пусто,  — прокомментировал Данько.
        — Посмотри-ка, Антон,  — показал Илья на берег.  — Следов полно, как будто здесь куча народа тусовалась.
        — Ну и что?  — спросил Данько.
        — Может, и ничего.
        Он задумчиво пошел вдоль берега, посматривая на следы. Приблизился к самой воде, постоял, глядя, как небольшие волны плещутся прямо у его ног. Потом отошел чуть назад. Внимание его привлек какой-то маленький предмет, валявшийся поодаль. Он наполовину торчал из песка и напоминал узенький, продолговатый камешек. Илья наклонился, осторожно взял за кончик этот предмет и потянул вверх. Он легко выскользнул из песка.
        Антон следил за действиями приятеля в недоумении. Видя, что лицо Ильи приобрело какое-то странное выражение, подошел ближе. Храмов держал на раскрытой ладони гильзу.
        — Видишь?  — негромко спросил Илья.
        В глазах Антона появилось тревожное выражение:
        — И что это значит?
        — Только то, что на этом берегу кто-то недавно стрелял из пистолета,  — сказал Храмов.  — Гильза вылетела и зарылась в песок. Может быть, поэтому ее и не нашли. А может быть, и не искали… Или дело было впотьмах.
        Антон медленно потер лоб. Он ничего не понимал.
        — Но… Кто стрелял?  — наконец задал он вопрос.
        Илья посмотрел на него снисходительно, ничего не ответил, лишь достал из кармана белоснежный носовой платок и завернул в него гильзу.
        — Ты про это помалкивай пока,  — сказал он Храмову.
        — Да мне вообще-то и некому особенно трепаться! Мы только с тобой, как та девочка с Тамарой, парой ходим!
        — Это я на всякий случай,  — успокоил приятеля Илья.  — Ну что? Давай еще тут побродим? Может быть, что-нибудь интересное найдем? Эта находка меня, честно говоря, и радует, и печалит одновременно…
        Антон испытывал примерно те же чувства. Он молча согласился задержаться на берегу, и они продолжили поиски, начавшиеся столь спонтанно и приведшие неожиданно к такому результату. Однако сколько они ни осматривали берег, больше ничего интересного не нашли, за исключением окурков, в большом количестве валявшихся повсюду.
        — Вывод пока один: совсем недавно — возможно, даже прошлой ночью,  — здесь собирались несколько человек, которые провели на берегу много времени. И лодка у них была.  — Илья показал на длинный, глубокий след на песке.  — Но вот они стреляли или еще кто-то, сказать невозможно. Ладно, пойдем. Дважды вряд ли так повезет.
        Они медленно возвращались в село, когда у Антона зазвонил сотовый телефон.
        — Ого, Катя!  — воскликнул он, взглянув на экран.  — Наверное, есть новости! Я от души надеюсь, Илюха, что сегодня наш с тобой день!
        Он нажал кнопку соединения и бодрым голосом проговорил:
        — Приветствую, Катюша!
        — Антон, я только что видела, как Николай Рыжов прошел к дому Павла Воронова! Оттуда они вышли вместе и направились в магазин. Вы знаете, где это? У нас только один продуктовый магазин!
        — Да, Катюша, знаем, мы мимо него сегодня проходили!  — сказал Антон.  — Спасибо вам огроменное!
        Он отключил связь и с удовлетворением посмотрел на Илью:
        — Ну что, кажется, интуиция меня не подвела! Двое из интересующих нас людей сейчас держат путь в сторону продовольственного магазина. Думаю, что настала и нам пора направить туда свои стопы.
        Они торопливо покинули берег и направились прямиком в магазин. Едва войдя внутрь, друзья поняли, что это заведение служит для жителей Бережного, не избалованных развлекательными центрами, чем-то вроде клуба по интересам. Народу там было довольно много, но далеко не все спешили совершать какие-то покупки. Народ неторопливо беседовал, разбившись на группки, обмениваясь новостями. Стоявшая за прилавком полногрудая женщина-продавец в белом накрахмаленном колпаке очень спокойно взирала на происходившее. Она и сама в данный момент была занята какой-то увлекательной беседой с высокой молодой женщиной, с острой мордочкой и длинными огненно-рыжими волосами. В облике женщины было что-то от лисички.
        Антон и Илья не спешили. Войдя в магазин, огляделись, выискивая глазами тех, кто был им нужен. Однако они обратили внимание, что при их появлении голоса стихли, а несколько пар глаз с любопытством уставились на них. И продавщица, стоявшая за прилавком, хоть и не прервала своей беседы, но бросала в сторону вошедших заинтересованные взгляды.
        Антон и Илья приблизились к прилавку и услышали обрывок фразы:
        — Так что говорила я тебе, Лорка, у мужиков одно на уме! Не нужно было мужа одного в город отпускать на работу!
        — Ой, ну не выдумывай!  — поморщившись, ответила женщина.  — Я с тобой по-соседски поделилась, а ты сразу злорадствовать!
        — Да у меня и в мыслях такого не было!  — прижала руки к выдающейся груди продавец.  — Жалею тебя, потому и предупреждаю.
        — Ладно!  — резко прервала разговор женщина.  — Дай мне лучше макарон килограмм, да я пойду.
        — Вот-вот,  — спокойно отвешивая макароны, сказала продавец.  — Мужика одними макаронами кормить — он точно деру даст!
        Женщина ничего не ответила, лишь нервно отсчитала деньги, быстро схватила пакет с макаронами и повернулась, чтобы уйти, однако Илья остановил ее:
        — Простите, а вы случайно не Лариса Панченко?
        — Я-то, может быть, и Лариса, а вот как вас звать-величать, не знаю. Да и знать не хочу!  — холодно проговорила женщина и чуть ли не бегом бросилась к дверям магазина.
        Продавец, глядя ей вслед, покачала головой, похожей в своем высоком, с широким раструбом колпаке на голову фараона, и вздохнула.
        — Семейные проблемы у девушки?  — с пониманием спросил Антон.
        — А-а-а!  — Продавец махнула рукой.  — У них всю дорогу семейные проблемы. То гонит мужика сама не знает куда, то переживает, что он от нее лыжи навострил! Так думать надо, чем мужа удержать! Ноги длинные — это, конечно, хорошо, только кое-что и другое надо…
        По умудренному жизненным опытом лицу продавщицы было видно, что она-то уж точно знает, что нужно предпринимать, чтобы сохранить надолго мужскую привязанность.
        — А вас я что-то не видела раньше… Вы, наверное, туристы?  — заулыбалась она.  — Отдохнуть в наши места приехали?
        — Да, отдохнуть,  — не стал дальше развивать эту тему Антон.  — А что же, муж от нее сбежал, что ли?
        Продавец неопределенно повертела рукой в воздухе.
        — Наверное, сбежал все-таки,  — не в силах скрыть удовлетворения в голосе, произнесла она.
        — Виктор Панченко его зовут, верно?
        — Верно! Только откуда вы знаете?  — удивилась продавец.
        — Да мы тут успели познакомиться кое с кем из местных, рассказали… Говорят, он с Серегой Воеводиным дружит? Рыбачат вместе?
        Продавец посмотрела на Антона более пристально, потом перевела взгляд на Илью.
        — В детстве дружили, а сейчас не особенно,  — ответила она, игнорируя вопрос о рыбалке, и продолжила свою тему: — Да и правильно, что уехал! Тут как раз такие дела пошли, что лучше где-нибудь переждать… Ой!  — Женщина спохватилась и прикрыла рот ладонью, а затем принялась горячо убеждать Антона и Илью: — Да вы не подумайте ничего такого! К вам это не относится совершенно! Это все наши дела. А вы отдыхайте себе спокойно. За покупками небось зашли? Покушать на обед приготовить? Так я вам сейчас все самое свеженькое взвешу, выбирайте!
        И она картинно повела рукой, показывая свой прилавок. Антон и Илья мысленно решили прекратить пока всякие расспросы, купили какую-то мелочь и собрались уходить, поскольку никого похожего по описанию ни на Николая Рыжова, ни на Павла Воронова в магазине не было. Но как только они направились к выходу под изучающие взгляды толпы, в магазин вошли двое мужчин: один высокий и помоложе, а другой низенький, коренастый, с одутловатым лицом розово-красного цвета, постарше.
        Антон притормозил и незаметно сжал локоть Ильи.
        — Кажись, наши,  — едва слышно проговорил он.
        — Выходим,  — в тон ему ответил Храмов.
        Они невозмутимо прошли мимо Николая и Павла, здраво рассудив, что для тех вопросов, которые они собирались задать этим людям, магазин — не самое подходящее место.
        Отойдя в сторонку, стали под деревом, дожидаясь, когда парочка сделает покупки и выйдет. На счастье, ждать им пришлось недолго: видимо, Рыжов и Воронов не отличались любовью к публичным дискуссиям и не вступали в них в магазине. Когда они вышли на улицу, в руках у каждого было по бутылке водки. Они прошли мимо Антона и Ильи, не обращая на них внимания, лишь Николай мельком бросил взгляд.
        Данько и Храмов отошли от дерева и двинулись следом.
        — Эй, мужики!  — позвал Антон на ходу.
        Рыжов и Воронов остановились.
        — В чем дело?  — неприветливо спросил Рыжов.
        — Сигареткой не угостишь?  — улыбнувшись, спросил Данько, заметив в руке у Рыжова запечатанную пачку.
        — Свои надо иметь!  — ответил тот, недружелюбно глядя на обоих друзей.
        — Ну что ж так негостеприимно-то!  — ничуть не обидевшись, сказал Антон.  — Мы к вам погостить приехали, хотели отношения наладить, насчет рыбалки поговорить… Слышали, что вы в этом деле специалисты, вот и хотели попросить: не устроите ли нам экскурсию по реке? Разумеется, не за так. Мы заплатим хорошо.
        — Мы не экскурсоводы,  — процедил сквозь зубы Николай.
        — Как же так?  — искренне удивился Антон.  — А народ говорит, вы главные спецы по рыбалке!
        — Народ…  — недобро усмехнулся Николай.  — Народ тебе не то наговорит. Нечего его слушать, народ-то.
        — У нас тут друг живет, Серега Воеводин,  — пошел в открытую Данько.  — Он вроде бы с вами вместе рыбачил?
        Павел Воронов бросил быстрый взгляд на своего спутника. От Антона и Ильи не укрылось, что глаза его забегали. Занервничал и Николай, изо всех сил стараясь этого не показывать: щеки его покраснели еще больше, став похожими на два спелых помидора, а на покатом лбу выступили капельки пота.
        — Ты что-то перепутал, парень…  — тихо проговорил Рыжов.  — Мы с Воеводиным никаких дел не имеем. И он рыбалкой не увлекается. Вы бы получше сначала человека узнали, прежде чем другом его называть!
        И он грузно повернулся всем своим приземистым, широким корпусом, собираясь уйти.
        — А вы когда его в последний раз видели?  — спросил Антон.
        Николай даже не обернулся. Он уходил прочь, твердой и тяжелой поступью. Следом за ним на длинных ногах вышагивал Павел, размахивая руками и сутуля длинную спину.
        — М-да,  — заметил Данько невесело, когда парочка скрылась из поля зрения.  — Такие точно ничего не скажут!
        — Зря ты засветился перед ними,  — высказал свое мнение Илья.  — Нужно было осторожнее действовать.
        — Но как осторожнее-то?  — воскликнул Антон.  — Я и так издалека зашел, про экскурсию заговорил, думал, они согласятся, на деньги купятся. А там, на реке, наедине, можно будет и по душам поговорить!
        — Зря надеялся,  — сказал Илья.  — Они не дураки. И на твои деньги не купятся. Они и так наверняка хорошо имеют и будут молчать, оберегая свой бизнес.
        — Что дальше-то делать будем?  — уныло спросил Антон.  — Нельзя же на полпути все бросать, мы уже все-таки кое-что выяснили, только-только проясняться это дело стало!
        — Как раз не проясняться, а все больше запутываться,  — сказал Илья.  — Давай-ка вернемся домой, Славку с Натальей проведаем и узнаем — вдруг от Сереги какие-то вести пришли?
        — Давай,  — ухватился за эту мысль Антон, и они повернули к дому Воеводиных.
        Там, к сожалению, все было без изменений. Славик по-прежнему спал мертвым сном, иногда тоненько постанывая. Наталья в кухне готовила ужин, рядом с ней в манеже копошился Егорка. Данько шумно приветствовал пацана, взял его из манежа и несколько раз подкинул в воздух. Егор радостно повизгивал, Наталья наблюдала за этой сценой с улыбкой, за которой прятала тоску. По ее виду было ясно, что никаких новостей от Сергея нет, и друзья не стали утомлять ее дурацкими расспросами. Наталья сама спросила, что им удалось узнать, но Антон с Ильей сочли, что сейчас не время рассказывать что-либо, и ограничились общими сведениями. Про стреляную гильзу ни один из них даже не заикнулся.
        ГЛАВА ВОСЬМАЯ
        — Ашот! Ашот!  — возбужденно выкрикивал Воронов, размахивая длинными руками.  — Тут новая беда!
        — Что такое?  — нахмурился Ашот.
        Перед ним стояла тарелка с деревянными шампурами, на которых аппетитно дымились румяные кусочки шашлыка. Он только что вознамерился вкусно пообедать, как подъехавшие Павел и Николай лишили его такой возможности. Они позвонили Ашоту полчаса назад на сотовый, сказав, что есть новости и нужно срочно встретиться. Ашот, из головы которого не шел недавний эпизод на берегу, главную роль в котором сыграл он, и сыграл весьма бездарно, не стал оттягивать встречу и велел немедленно ехать в Астрахань, где сам и находился в этот момент.
        Сидя в летнем кафе в ожидании заказа и приезда своих подручных, он предавался мрачным раздумьям. Операция по подставе лохов провалилась, и виноват в этом был только он. Не выстрели он тогда в Сергея, все прошло бы как по маслу. В конце концов, плыл бы себе на хрен, все равно далеко не ушел бы. Куда ему деться посреди Волги? Ну, к берегу подастся, как бензин к концу подойдет. А там его по причаленной моторке вычислить — плевое дело. Обезумел Ашот, на нервах был, за лодку забеспокоился, вот и не сдержался. Да понять можно: «Ямаха» на пол-лимона тянет! А если бы этот дуралей Серега ее изуродовал? Кто ущерб возместит, Воеводин, что ли? Пять лет ждать замучаешься!
        «Ну вот зато теперь вообще никакой лодки!» — горько подсказал ему внутренний голос.
        Ашот выругался сквозь зубы. Все пошло прахом! Все, к чему готовились! Теперь и этих оставшихся двух лопухов не подведешь под статью о браконьерстве — вмиг сдадут! И рыбы лишились — уплыла вместе с моторкой,  — еще и на бабки Ашот попал. Бабки немаленькие, но за язык никто не тянул — сам предложил такую сумму. А меньшей и не обойдешься.
        И еще одна проблема осталась: кого-то надо сажать. Кравченко уже звонил, интересовался, что Ашот сделал, чтобы уберечь собственную шкуру. Ашот, конечно, отговорился, что работа в этом направлении ведется, ни словом не заикнувшись о том, какого маху дал в тот злополучный вечер. Но Кравченко на этом не остановится: на него самого давят сверху. Чинуши эти, что бумажки липовые выдают, сами за свои задницы испугались, как услышали о президентской программе. А разгребать все предстоит им: таким, как Ашот, и тем, кто под ним. Сейчас высокопоставленное начальство, спасая свою шкуру, будет беспощадно избавляться от мелких сошек. Малейшая оплошность — отправят в расход. А он, Ашот, допустил грубейшую ошибку. Если Кравченко узнает об этом, а за ним и Богатырев, то его, Ашота, песенка спета. Сдадут с радостью и еще благодарность получат. А потом на его место поставят нового человека, вот и все.
        Эта схема была Ашоту хорошо знакома. Он и сам в случае чего действовал бы подобным образом. Если бы его проверенных браконьеров приказали повязать и посадить, он пошел бы на это. И когда участковый Круглов намекнул, что к тому все и идет, решил подставить других лишь потому, что искать новых — дело долгое. Договариваться о цене, вводить в курс дела… Опять же, доверие нужно заслужить… Кто знает, что у них на уме, у новых работничков? Вдруг начнут стучать? А если в целях программы ему рыбнадзор из другой области своего человечка подкинет? Да и местная рыбоохрана продажная: кто больше заплатит, на того и работать станут. Так что тоже любой Ашота предать может. А с Николаем, Павлом и Михаилом все было отлажено. Но придется расстаться и с ними, если другого выхода не будет. А в том, что ему удастся найти еще каких-то людей, чтобы подставить вместо себя, Ашот уже сильно сомневался. Людей в Бережном немного, а из других краев брать сложно: там свои ашоты имеются и свои люди у них наперечет.
        В таких невеселых размышлениях проходило время, пока Ашот сидел в летнем кафе. Шашлык был готов одновременно с приездом Павла и Николая, которые, добравшись в Астрахань на автобусе, теперь сидели рядом с Ашотом на пластиковых стульях.
        — Что за беда?  — хмуро спросил Ашот, поблескивая глазами.
        — Парни какие-то чужие появились! Про Воеводина расспрашивают, разыскивают его!
        — Кто такие?  — нахмурился Ашот.
        — Говорят, туристы, но это вранье!  — взахлеб говорил перепуганный Павел.  — Мы узнавали: они и к Дарье Семеновой подкатывали, Тольку ее искали, и к Лариске, и даже к деду Харитону! Много кого в селе обойти успели, и это за один день! А живут у Воеводина, вернее, у жены его! Она им многое может рассказать!
        Ашот забарабанил пальцами по столу. Шашлык остывал в тарелке, но сейчас у него пропал аппетит. Новости одна хуже другой! Какие-то левые люди интересуются делами, в которых он сам завязан по уши. Только их еще не хватало! Кто они такие? А если и есть те самые стукачки, засланные рыбоохраной? Прикидываются туристами, друзьями Воеводина…
        Вдруг мелькнула мысль, от которой лоб Ашота покрылся испариной: а что, если это Воеводин все спланировал заранее? Он же никогда раньше не занимался браконьерством! Договорился влиться в их компанию, а потом всех и заложить. И если бы Ашот не пристрелил его, так бы оно и было! А эти его «друзья», не дождавшись его с рыбалки, теперь кипеж поднимают, ищут. И будут искать! Землю рыть будут, если они из проверяющей организации и у них установка — посадить людей Ашота и его самого!
        Павел продолжал что-то говорить, но Ашот уже погрузился в другие мысли, не менее тревожные, чем те, что посещали его полчаса назад. Надо было искать поддержку, но где? Срочно нужен план. И нужный человек. Но пока что, кроме участкового Круглова, на ум никто не приходил. Надо бы для начала задействовать его. А то старый хрыч совсем ничего не делает, только бабки сгребает! Должна же и от него какая-то польза быть, зря, что ли, Ашот его кормит здесь четвертый год?
        — Так, понятно,  — резко оборвал он Павла.  — Вы давайте теперь чешите обратно и помалкивайте, но кто будет подходить с расспросами, ведите себя спокойно, чтобы подозрений не возникало, что вы что-то скрываете. Ясно?
        Он вперил взгляд в Николая, отлично зная, что именно Рыжов отличается агрессивным и враждебным характером.
        — Я сам вам позвоню и скажу, что и как дальше,  — пообещал он и выкрикнул зло, видя, что помощники, не удовлетворенные результатом беседы, продолжают ерзать на стульях: — Валите, я сказал!
        Павел с Николаем поднялись и с мрачным видом покинули кафе. Ашот резко воткнул вилку в кусок шашлыка, сунул в рот… Шашлык, конечно, уже успел остыть, и, доедая его без всякой охоты, Ашот набрал номер Круглова, кратко сказал, что нужно встретиться, и договорился на три часа дня.
        Участковый выглядел замотанным. Даже лицо его казалось старше, чем обычно, и было какого-то нездорового серого цвета.
        — Чего это такой смурной, Андреич?  — нарочито бодро спросил Ашот.
        — А то ты не знаешь! Убийство у меня!  — буркнул участковый.  — Мне некогда лясы точить, так что давай выкладывай, что у тебя, и оставь меня в покое.
        Ашот быстро пересказал то, что слышал от Павла и Николая.
        — Выяснить бы, Андреич, что это за кенты такие,  — вопросительно посмотрел он на участкового.  — Ну, может, остановить их в селе, документы попросить для проверки? Ты ж местная власть!
        Круглов, казалось, думал о своем.
        — У Воеводина, говоришь, остановились?  — переспросил он.  — Трое?
        — Всего трое, но по селу шастают двое. Третий, видно, где-то на стреме.
        — Угу,  — кивнул Круглов и вдруг засмеялся, качая головой.
        — Ты чего это, Андреич?  — удивился Ашот.
        — Значит, говоришь, мешают они тебе?  — уточнил он.
        — Не только мне, и тебе мешают!  — насмешливо сказал Ашот.  — Мы с тобой в одной упряжке, так что ты себя от меня не отстегивай!
        — Ох, трясешься ты, Ашот, трясешься!  — погрозил ему пальцем Круглов.  — Потому и борзеешь! Со страху.
        — Ты, можно подумать, не трясешься!  — огрызнулся Ашот.
        — Мне трястись нечего. У меня на службе полный порядок!
        — Ага, прямо ангел ты у нас! А если хорошенько проверить? Все твои косяки наружу выплывут! Тогда посмотрим, как ты запоешь!
        — Ну и что?  — спокойно сказал участковый.  — Даже если и всплывет какой грешок, отправят на пенсию по тихой. На заслуженный, так сказать, отдых. А я об этом только и мечтаю. Кому выгоден в своем кругу скандал? Все в одной организации работаем, как ни крути…
        — Это при нынешней власти! А вот если она сменится, то все под новую метлу пойдут!
        — Ладно, не пугай,  — продолжал улыбаться участковый.  — У меня такое настроение хорошее, что мне даже сердиться на тебя не хочется.
        — Да? А вот у меня не очень! И ты, думаю, с катушек съехал, если не понимаешь, чем нам грозит то, что я тебе только что сказал!
        — Да не бесись ты!  — одернул собеседника участковый.  — У меня благодаря твоим новостям идейка одна появилась, очень для нас всех хорошая.
        Ашот недоверчиво скосился на участкового и спросил:
        — Ну, и что за идейка?
        — Ребята, говоришь, у Воеводиной гостят…  — размышляя вслух, сказал Круглов.  — А ночуют где?
        — Откуда же я знаю?  — Ашот обалдело посмотрел на участкового.  — Может, мне еще выяснить, с кем?
        — Вот пускай твои орлы выяснят эти подробности! Сейчас вообще-то рановато, чтобы во дворе ночевать. Должно быть, дома,  — продолжал развивать свои мысли участковый.  — Значит, пусть узнают также, какой образ жизни они ведут, их примерный распорядок дня… Когда уходят, когда приходят, а также где машину оставляют. У них серый джип. Двор у Натальи большой, скорее всего, там и ставят.
        — А зачем это все?  — не понял Ашот.
        — Ты, главное, узнай!  — настойчиво повторил участковый.  — А остальное не твоя забота. Если все получится, мы одним выстрелом двух зайцев убьем! Даже трех,  — добавил он с улыбкой.

* * *
        Новостей от Сергея не появилось и на следующий день. Наталья, с приездом гостей все-таки более-менее успокоившись, не донимала их расспросами. Славик вроде бы оклемался после дороги и сопутствующих ей неприятных моментов и даже высказал пожелание участвовать в импровизированном расследовании, которое затеяли Илья с Антоном.
        — Втроем шататься нет резона,  — возразил Илья.  — И внимания больше привлечем. Лучше бы вообще разбиться по одному и потихоньку выспрашивать и высматривать.
        — Пожалуй, ты прав,  — согласился Данько.
        — Значит, так и сделаем. Я первым пойду, а вы позже выдвигайтесь.
        Илья вышел за дверь, а минут через двадцать дом покинул и нетерпеливый Антон. Он шел по дороге не торопясь, думая про себя, в каком направлении действовать дальше. Никакого четкого плана у него не имелось, и Данько рассчитывал, что разберется по ходу дела. Но ничего подходящего пока не подворачивалось. В селе все шло своим чередом: люди шли по своим делам, кто в магазин, кто на почту, возились в огородах, с гиканьем гоняли на велосипедах местные мальчишки… Словом, текла обычная деревенская жизнь.
        Антон гулял по дороге взад-вперед уже около получаса, но так и не придумал ничего более стоящего, кроме как заглянуть в продовольственный магазин. Двигаясь в его сторону, он увидел в тени растущего у дороги тополя фигуру, показавшуюся ему знакомой. Подойдя, он увидел, что это Лариса Панченко. Она стояла под деревом и курила, стряхивая пепел на землю. В левой руке у женщины Данько заметил сотовый телефон. Он сразу резко переменил планы и подошел к Ларисе:
        — Добрый день! Ну что, вернулся ваш муж?
        Женщина вздрогнула.
        — А кто вам сказал, что он куда-то делся?  — процедила она сквозь зубы.
        Антон ничего не ответил, продолжая внимательно следить за лицом женщины, потом перевел взгляд на телефон. Лариса моментально спрятала его в сумку.
        — Мой муж просто уехал по делам, касающимся работы!  — отчеканила она, и уже по тому, что она взялась отвечать, Данько понял, что ей есть что скрывать и чего бояться. Если бы муж ее просто уехал по делам и все в жизни семьи Панченко шло гладко и ровно, реакция женщины на расспросы была бы иной. И еще: ее нервозность слишком бросалась в глаза.
        — А почему вы оправдываетесь передо мной, Лариса?  — улыбнулся Антон, решив применить такой психологический прием: он понимал, что женщина ждет, что он начнет давить и угрожать, и решил повести себя совершенно по-другому. Это возымело действие.
        — Я?  — растерялась Лариса.  — Ничего я не оправдываюсь!
        — Вы действительно не обязаны никому ничего рассказывать!  — продолжал улыбаться Антон.
        — А я и не собираюсь!  — тут же подхватила женщина.
        — Только если бы вам нечего было скрывать, вы бы так нервно не курили несколько сигарет подряд,  — бросил Антон, кивая на кучку из четырех окурков, валявшуюся под деревом.  — Всего доброго, Лариса, простите, не знаю вашего отчества…
        И, повернувшись, он пошел дальше по дороге. Боковым зрением заметил, как вконец потерявшая покой и уверенность Лариса дернулась было за ним следом, потом все-таки остановилась и, потоптавшись на месте, торопливо двинулась в сторону своего дома, доставая на ходу телефон…
        Антон добрел-таки до магазина, но зайти в него не успел, потому что увидел двигавшегося ему навстречу Илью.
        — Ну что, как?  — спросил он его.
        — Да пусто. А у тебя?
        — У меня, можно сказать, точно так же. Вообще сегодня день какой-то бестолковый.
        Славика они увидели немного погодя стоявшим у одного из дворов и беседовавшим с чернявым мужчиной невысокого роста. Капитонов что-то спрашивал, мужчина ничего не говорил, только отрицательно качал головой. Ничего, по всей видимости, не добившись, Славик отошел от него и тут же столкнулся с Ильей и Антоном.
        — Это что за чел?  — спросил Данько, когда они немного отошли.
        — Да местный какой-то. Дядя Саша зовут.
        — А чего ты от него хотел?
        — Про рыбалку разговор завел. Думал, может, про Серегу какая информация всплывет. Но глухо!
        — Мы тоже пробовали удочку закидывать. Никто и ничего,  — сообщил Антон. Так что, боюсь, с этого конца заходить бесполезно. Нужно другие пути искать.
        Однако ничего существенного за этот день так и не выяснили они. Вечером попили чаю во дворе под раскидистым кустом сирени, поужинали и ушли спать в свою половину. В передней остались Наталья с Егоркой.
        Ночью Антон проснулся оттого, что кто-то настойчиво колотил в дверь. Стук раздавался со стороны половины, где жила Наталья, но и в их комнате был слышен очень хорошо. Вслед за этим он услышал торопливое топанье босых ног: видимо, женщина поспешила открыть дверь. А дальше послышался ее короткий вскрик, за которым последовали мужские голоса.
        Данько мгновенно вскочил.
        — Илюха!  — успел крикнуть он, и тут затопали чьи-то ноги, и дверь в их комнату с шумом отворилась.
        Луч фонарика ударил прямо в лицо Антона, и он невольно зажмурился и закрыл лицо руками.
        — Сидеть тихо!  — послышался грубый голос.  — Отвечать четко!
        Данько оторвал руки от лица, пытаясь рассмотреть непрошеных гостей. В темноте были видны лишь силуэты. Из них выделялся один: высокий и крепкий. Он и стоял в центре комнаты, светя фонариком. Были еще двое, и они разместились один у входной двери, второй у стены. В руках у каждого было по пистолету, которыми они неторопливо поигрывали.
        Славик, спросонья не понимавший, что происходит, оторвал голову от подушки и вытаращился в темноту. Высокий перевел луч в его сторону, и Капитонов невольно снова откинулся на подушку.
        — Сидеть!  — властно приказал незнакомец.  — И отвечать на вопросы!
        — А кто вы такие, чтобы мы вам отвечали?  — дерзко спросил Антон, до крайности возмущенный столь бесцеремонным вторжением.
        — Мы те, кто задает вопросы,  — подал голос парень у двери, но высокий жестом сделал ему знак помолчать. Затем повернулся ко всем троим приятелям и сказал:
        — Где ваш друг?
        Все трое промолчали. Высокий усмехнулся и сказал мягче, даже вежливо:
        — Ребята, мы ведь все равно его найдем. Это лишь вопрос времени. И к вам у нас нет никаких претензий. Вам нужно только сказать, где находится ваш приятель, и мы сразу же уйдем. И полагаю, что больше никогда не встретимся.
        Друзья продолжали молчать. Высокий вздохнул:
        — Ну вот поверьте, у меня нет ни малейшего желания применять насилие. Я вообще человек мирный. А уж по отношению к женщине…
        Он не закончил фразы, как Антон выкрикнул:
        — Ах ты, подонок! Что с Натальей?
        — С ней все в порядке. Пока,  — уточнил высокий.
        — Ты запомни, гад, если с женщиной что-то случится, я тебя из-под земли достану, понял?  — крикнул Данько не своим голосом.
        — Это в первую очередь зависит от вас!  — холодно проговорил мужчина.  — Вы меня уже в третий раз вынуждаете задавать один и тот же вопрос, а я очень не люблю выглядеть попугаем. Так вы скажете, где ваш друг?
        — Да мы сами не знаем!  — в отчаянии крикнул перепуганный Славик из своего угла.
        Высокий переместил туда луч фонарика, увидел расширившиеся глаза Капитонова и спросил почти ласково:
        — А кто знает?
        — Понятия не имеем! Мы сами его ищем!
        Высокий сосредоточил свое внимание на Славике. Антон, воспользовавшись этим моментом, вдруг резко подскочил и метнулся к двери. Стоявший там парень хоть и не ожидал от него такой прыти, все же сумел среагировать и кинулся на Данько. Тот выбросил ногу вперед, и парень в темноте рухнул на пол. Однако следом за ним загремел и сам Антон, поверженный тяжелым ударом рукоятки пистолета по голове, которым припечатал его второй вооруженный парень.
        Сидя на полу, Данько утирал кровь. Тот, что светил фонариком, смотрел на него сверху укоризненно.
        — Ты, я вижу, парень смелый,  — проговорил он.  — И верный друг. Бесспорно, качество это достойно уважения. Только нужно уметь отличать смелость от глупости и безрассудства. Сейчас твой поступок выглядел откровенно глупо. Ну куда тебе против двух стволов?  — усмехнулся он.  — Да и друзья твои, видимо, не чемпионы по боям без правил…
        Последнюю фразу он произнес, глядя на щупленького Славика, интеллигентные очочки которого никак не добавляли его образу мужественных качеств. Илья же, хоть и был похож на классического богатыря из русских былин, все-таки с тремя мужчинами, да еще и вооруженными, справиться вряд ли бы смог.
        Антон поднял на высокого злые глаза. Этот человек явно играл в культурного бандита-интеллектуала, особенно выделяясь манерой общения на фоне своих простоватых громил. Однако показная интеллигентность и образованность высокого явно были мнимыми. Данько не сомневался, что при необходимости этот человек может быть куда более безжалостным и жестоким, чем его «коллеги».
        Славик же, совершенно убитый всем происходящим, внутренне трясясь и за Антона, и за Наталью, видимо, купился на притворно вежливый тон высокого и заговорил быстро, стараясь быть убедительным:
        — Но послушайте, мы говорим правду! Мы сами не знаем, где наш друг! Мы к нему приехали, а он пропал, с рыбалки не вернулся!
        — С рыбалки?  — недоверчиво спросил мужчина.  — А вот у нас другие сведения. Ребята, я очень не люблю, когда мне врут.
        — Мы не врем!  — твердил Славик.  — Мы бы сами рады узнать, что с ним случилось.
        — А вам он зачем? Для чего вы его ищете?  — спросил Антон.
        Высокий посмотрел на него и ответил:
        — Ваш друг должен нам денег. Много денег.
        — Денег?  — изумленно переспросил Славик.
        — Да-да, денег!  — не выдержав, вмешался парень, стоявший у двери. Сбитый на пол Антоном, он все-таки ударился, и теперь настроение у него было неважным.  — Денег, бабок, капусты! Купюр таких хрустящих, зелененьких, знаешь?
        Славик растерянно хлопал глазами. И тут в разговор вмешался Илья.
        — Ваш интерес понятен. В связи с ним вы ищете нашего друга. Но мы тоже его ищем. Если вы хотите объединить усилия, давайте говорить начистоту.
        Высокий, заинтересовавшись, повернулся к нему:
        — Что вы понимаете под этим?
        — Ну, вам ведь нужен не столько наш друг, сколько те деньги, которые он должен, так ведь?
        Он в упор смотрел на высокого, хотя в темноте плохо различал его лицо. Высокий осторожно кивнул. Илья продолжал:
        — Денег, как мы понимаем, у него нет. Но мы хотим, чтобы вы нам рассказали, что и почему. За что он вам должен и сколько? Он ведь потому, наверное, и скрывается, потому что на нем висит долг. Если мы узнаем подробности и детали, то подумаем, что можно сделать.
        Высокий на несколько секунд призадумался. Видимо, речь Ильи показалась ему резонной, потому что он ответил:
        — Хорошо, я скажу, это не секрет. Он занял деньги под проценты в одной фирме. А мы представляем службу безопасности этой фирмы.
        — А документы у вас есть, подтверждающие это?  — уточнил Илья.
        — Разумеется! Они лежат в машине, можете ознакомиться, если хотите, хотя мы и не обязаны вам их представлять.
        — Да липовые наверняка у них документы!  — запальчиво крикнул сидевший на полу Антон.
        Высокий улыбнулся, обращаясь к Илье и кивая на Данько:
        — Знаете, мне нравится ваш друг. Я в молодости и сам был таким же горячим. Слава богу, с возрастом этот недостаток проходит. Пройдет и у него. Можете не сомневаться, документы в полном порядке, с подлинными личными подписями и печатями. И деньги ваш друг занимал самые настоящие. Вот так. Вы же понимаете, что мы не можем прощать всем и каждому долги, иначе работа нашей фирмы потеряет всякий смысл.
        — Верю,  — кивнул Илья, думая, что высокий, скорее всего, говорит правду. Но правда эта как-то не укладывалась в его голове.  — Когда это было?
        — Два месяца назад,  — ответил высокий.
        Илья сдвинул брови, будто что-то подсчитывал в уме:
        — И сколько он должен?
        Высокий назвал сумму, и все трое друзей разом посмурнели. Помолчав, Илья сказал:
        — Можно еще один вопрос: а на что он занимал такую сумму?
        — Ну, таких вопросов мы клиентам не задаем,  — улыбнулся высокий.  — Мало ли у кого какие нужды! Соблюдается секретность.
        — Ты нам зубы не заговаривай!  — Антон поднялся с пола и пошел прямо на высокого, к счастью, не пытаясь нападать на него с голыми руками. Он остановился прямо перед мужчиной и сказал: — Сергей не совершал никаких крупных покупок, иначе мы бы знали! Он даже машину не поменял!
        — Какой Сергей?  — удивленно спросил высокий.  — Насколько я знаю, вашего друга зовут Анатолий?
        Теперь настал черед удивляться троице друзей.
        — Вы что-то путаете,  — покачал головой Илья.
        — Ну как же!  — Высокий, державшийся до этого непоколебимо хладнокровно, кажется, слегка заволновался. Он полез в карман, достал какую-то бумажку и, посветив на нее фонариком, прочитал вслух:
        — Лаврентьев Анатолий Викторович! Правильно?
        — Нет!  — дружно ответили Славик и Антон.
        Высокий, нахмурившись, посмотрел на Илью. Тот спокойно и твердо выдержал его взгляд:
        — Нашего друга зовут Сергей. Вы, милейший, видимо, все-таки ошиблись.
        Высокий круто повернулся к парням, стоявшим позади и охранявшим тылы.
        — Они к нему заходили!  — сказал один из них.  — Точно они! Мы выяснили! Те самые, остановились в доме номер двенадцать, на сером джипе, трое их… Тетка так и сказала.
        — Давайте-ка разберемся,  — предложил Илья.  — Какая тетка?
        — Да тетка этого самого Анатолия! Мы же сразу несколько адресов пробили, где он может быть!  — кинулся объяснять парень.  — И по всем своих людей направили! Вскоре и напали на след: здесь он, у тетки. Только мы чуток опоздали: тетка насмерть стоит, что он уже уехал, а куда, она не знает, и по ходу, в самом деле не знает. Сказала, что его друзья искали из двенадцатого дома, у них, мол, и спрашивайте…
        — Все ясно,  — кивнул Илья.  — Ребята, вы ищете совсем другого человека. Нашего друга зовут Сергей Воеводин, он постоянный житель Бережного и никаких денег в сомнительных конторах не занимает.
        Раздосадованный высокий, стоя посреди комнаты, кусал губы.
        — Шеф, ну мы же не знали!  — послышались сзади голоса.
        Тот раздраженно отмахнулся, затем спросил с подозрением в голосе:
        — Зачем вы искали Анатолия? Вы же были у его тетки!
        — Он рыбачил вместе с Сергеем,  — сказал Илья.  — А Воеводин пропал. И мы его ищем.
        — Что-то много людей в этих проклятых местах пропадает!  — пробормотал высокий.  — Или гибнет…
        — Это вы о чем?  — спросил Антон.
        — Да убили тут человека какого-то на днях.
        — А вы откуда знаете?
        — Да все село знает. Тоже мне, тайна,  — равнодушно сказал высокий, поворачиваясь к двери, чтобы уйти. У порога он обернулся, достал из кармана какой-то листок и, протянув его Илье, сказал: — Ребята, у меня к вам на прощание огромная просьба. Если в своих поисках друга вы натолкнетесь на Анатолия, не сочтите за труд — позвоните по этому номеру. А еще лучше будет, если он сам позвонит.
        И он, распахнув дверь, быстро прошел к выходу, бросив по дороге Наталье, которой не было видно:
        — Простите, ради бога, за беспокойство.
        Едва хлопнула входная дверь, как Антон и Илья одновременно рванулись в соседнюю половину. Сидевшая за столом Наталья, бледная как полотно, вскочила к гостям навстречу. Увидев кровь на лице Антона, ахнула:
        — Господи! Сильно они вас избили, ребята? Сейчас я йод достану, бинт!
        Наталья метнулась к шкафчику.
        — Не надо, ерунда,  — остановил ее Антон.  — Ты сама-то как?
        — Да я в порядке! Ой, сдуру дверь открыла, не спросив, думала, это Серега вернулся! А они сразу и вломились.
        — Тебя не трогали?
        — Нет, только велели сидеть тихо и какого-то дядьку пожилого со мной оставили.
        — Это водитель, наверное,  — кивнул Илья.  — Ни о чем не спрашивали?
        — Нет, сразу к вам в комнату прошли, я даже предупредить не успела! А что они хотели-то? Что им от вас нужно?
        — Да они ошиблись просто, успокойся. И мы все давайте успокоимся и ляжем спать.
        — Ой, я теперь до утра не усну!  — поежилась Наталья.  — Ребята, вы ничего от меня не скрываете? Может быть, они насчет Сергея приходили? Так вы скажите мне сразу…
        — Да нет же, успокойся!  — похлопал женщину по плечу Антон.
        Кое-как убедив хозяйку дома не волноваться, Славик, Антон и Илья вернулись к себе и улеглись на свои места. Хоть они и были взбудоражены произошедшим, но заснули быстро, радуясь в душе, что этот инцидент прошел для них без серьезных последствий.
        Однако на этом злоключения этого дня седьмого июня не закончились…
        ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
        Проснувшись утром, друзья направились во двор умываться у рукомойника и тут увидели, что их ожидают гости. На низенькой скамеечке под кустом отцветающей сирени, покуривая, сидел участковый Василий Андреевич Круглов. Вместе с ним на скамейке устроился какой-то коренастый чернявый мужчина. Присмотревшись, Антон узнал его: это был дядя Саша, с которым вчера беседовал Славик насчет рыбалки. Чуть поодаль переминался с ноги на ногу еще один — уже довольно пожилой, тощенький, с лицом сильно пьющего человека, но при этом выглядевший тихим и безобидным. Его до этого момента никто из друзей не встречал.
        — Доброе утро,  — сказал Антон, первым сбежавший с крыльца.
        — Доброе,  — поднимаясь ему навстречу, сказал участковый.
        — Как следствие продвигается?  — спросил Данько из вежливости.
        — Да вот я как раз к вам по этому вопросу,  — сказал участковый, как-то странно поглядывая на всех троих и переводя взгляд на машину.  — Кое-какие обстоятельства в следствии открылись, надо бы уточнить…
        — Уточняйте!  — мотнул головой Антон. Ему хотелось поскорее покончить с этим нудным делом и заняться собственными.
        — Это ваша машина?  — кивнув на джип, спросил участковый.
        — Моя,  — выступил вперед Славик.
        Участковый покивал, глядя на Капитонова как-то оценивающе. Потом вдруг сказал:
        — Откройте, пожалуйста, багажник.
        — А зачем?  — удивился Славик.
        — С представителем закона не надо спорить, не надо!  — с улыбкой сказал Круглов.  — Вы, пожалуйста, делайте, что вам говорят.
        Капитонов, пожав плечами, сходил в дом за ключом и отпер багажник. Откинув крышку, спокойно хотел было отойти в сторону, но участковый сказал:
        — А это вот что?
        Славик увидел лежавший на дне багажника продолговатый сверток. Он не помнил, чтобы клал что-то подобное.
        «Ребята, что ли, запихали что-то из еды и забыли?  — подумал он.  — Но в багажник-то зачем?»
        — Так что это?  — настойчиво повторил свой вопрос участковый.
        — Не знаю. Это не мое,  — пожал плечами Капитонов.
        — А чье?  — сощурился Круглов.
        — Не знаю.
        — Откройте!  — потребовал участковый.
        Илья открыл было рот, но Славик уже взял сверток и развернул. Увидев содержимое, он замер…
        — Ага!  — удовлетворенно крякнул Круглов.  — Александр Григорьич, прошу вас!
        Мужчина и его спутник подошли и стали рядом.
        — Значит, оформляем протокол по всем правилам, чтобы потом не было претензий. В присутствии двоих понятых…
        Славик растерянно повернулся в сторону своих друзей. Илья и Антон подошли ближе. На развернутой газете лежала тяжелая деревянная дубинка, на конце которой виднелись темно-бурые следы.
        — Так чье это?  — повернулся к Славику участковый.
        Тот проглотил подступивший к горлу комок. В душе он все еще надеялся, что это какое-то недоразумение, которое сейчас разрешится.
        — Не знаю! У меня в машине ничего такого не было,  — пожав плечами, проговорил он.
        — А я думаю, что это орудие преступления,  — заявил участковый.
        — Какого преступления, вы о чем говорите!  — вмешался Антон.
        Круглов сухим голосом проговорил:
        — Преступления, совершенного на дороге, в двадцати километрах от Бережного, пятого июня сего года. А именно — убийства. Убийства гражданина Голубева Игоря Николаевича.
        — Да что вы несете?  — не выдержал Данько.  — Мы же сами его обнаружили! И сами вас вызвали и все рассказали, как было!
        — Помню,  — склонил голову участковый.  — Но почему я должен верить, что все было именно так, как вы рассказали?
        — А как же, по-вашему, было?
        — А по-моему,  — в тон ему сказал Круглов,  — вы встретили Голубева на дороге, после чего убили его, а затем, решив, что в полиции одни дураки работают, вызвали нас!
        — Зачем бы мы тогда вас вызывали?  — озадаченно спросил Славик, все еще не в силах поверить, что участковый не шутит.
        — А чтобы сделать вид, что вы честные добропорядочные граждане!  — ответил тот.  — Кого вы обмануть хотите? Я в полиции уже не один десяток лет. Знаете, сколько случаев на моей памяти, когда главные свидетели оказывались преступниками?
        — А для чего же нам убивать его? Где мотив?  — Антон подошел почти вплотную к участковому.
        — Мотив всегда найдется,  — произнес тот, спокойно глядя на Данько, и глубокомысленно добавил: — Если поискать…
        — Я смотрю, искать вы мастера!  — язвительно сказал Антон.  — Откуда в машине могла взяться эта дубинка? Не было ее там! Мы все можем это подтвердить.  — Он окинул взглядом друзей.  — И думаем, что это вы ее нам и подкинули!
        Выражение лица участкового стало каменным.
        — Вы, ребята, не в том положении, чтобы такими обвинениями бросаться!  — произнес он.  — У меня понятые имеются! И вам доказать, что мы якобы подбросили вам улику, никак не удастся! А вот вам обвинение грозит реальное: вещдок-то — вот он, родимый! При свидетелях доставал! Подтверждаете?  — Он повернулся к своим спутникам, и те, как китайские болванчики, замотали головами.  — Так что у меня с доказательствами полный порядок! В общем, приятеля вашего мы забираем. А вы соучастниками пойдете!
        Славик посмотрел на Антона, на Илью… Не может быть, чтобы такая ерунда происходила на самом деле! Данько, казалось, придерживался того же мнения, а вот Илья… Храмов смотрел с каким-то странным выражением. Оно казалось слишком серьезным.
        — Вы обвиняете нас в убийстве?  — холодно спросил он участкового.  — Предъявляете официальное обвинение? И ордер на арест у вас есть, подписанный прокурором?
        Участковый пригладил свои редкие, пегие волосы, усмехнулся одной половинкой рта и сказал:
        — Смотри какие грамотные! Сразу видно, что городские!  — И, повернувшись к Илье, сказал снисходительно: — Ордера на арест у нас нет. Пока,  — уточнил он.  — Но задержать вашего друга я имею полное право. До выяснения обстоятельств. Так что прошу в машину!  — Он кивнул в сторону калитки, за которой стоял допотопный «уазик», числившийся, видимо, на службе у участкового с давних советских времен и давным-давно списанный.  — И скажи спасибо, что наручников не надеваю!
        — А мы?  — спросил Антон.
        — А вы пока останетесь на свободе. Пока,  — снова добавил участковый многозначительно.  — И очень вам советую, ребята, не суйтесь в это дело еще глубже, не ломайте дров. Вам и так сроки светят, всем троим.
        — Вы нас не пугайте!  — резко сказал Антон.  — Думаете, вам тут все позволено? Это в своем селе вы командуете, как хотите, но есть и повыше вас люди. И запомните: мы этого так не оставим! Мы поедем в город и потребуем, чтобы городское управление внутренних дел разобралось с тем беспределом, что вы тут творите! А я поговорю со своими коллегами-журналистами, чтобы статью про вас написали, да еще и репортаж на телевидении дали про ваше самоуправство!
        Участковый тяжело задышал. Наклонившись к Антону, он тихо процедил:
        — Очень советую тебе этого не делать, парень.
        — Спасибо за бесплатный совет!  — насмешливо ответил Данько.
        Участковый, ничего больше не сказав, подтолкнул вконец растерявшегося и поникшего Славика к машине, посадил на переднее сиденье, а сам забрался на водительское место.
        — Куда вы его хоть везете?  — подскочив, спросил Антон.
        — В местный отдел,  — проговорил участковый, трогаясь с места.
        Двое мужиков, бывших при нем понятыми, поспешили к калитке и стали быстро удаляться от дома Воеводиных.
        — Вот это попадос!  — со злостью и тоской в голосе проговорил Данько.  — Что делать-то будем, Илюха?
        — Для начала давай позавтракаем,  — сказал обстоятельный Храмов.  — И обсудим дальнейшие планы.
        Антон хотел было сказать, что завтракать не время, ему не терпелось заняться чем-то конкретным, но, понимая, что у него действительно нет никакого плана, поплелся в дом вслед за Ильей.
        Наталья, хлопотавшая у стола, посмотрела на них вопросительно, а потом спросила, почему их двое. Она все утро возилась с раскапризничавшимся почему-то Егоркой и во двор не выходила, поэтому ничего и не видела. Вкратце обрисовав ей ситуацию, хмурые друзья сели за стол.
        — Совсем дядя Вася страх и совесть потерял!  — в сердцах сказала Наталья.  — Творит что вздумается! Слушайте, ребята, я поговорю с отцом! Он вообще-то уважаемый человек, пусть сходит к участковому и побеседует с ним по-мужски, усовестит его!
        — Я думаю, Наташа, что взывать к совести таких людей бесполезно. Это просто наивно,  — сказал Илья.  — Здесь нужны другие методы.
        — Но надо же что-то делать!  — всплеснула та руками, и Антон, соглашаясь, замотал головой.  — Я вообще думаю, что участковый причастен к исчезновению Сергея! Ведь он заодно с браконьерами, а браконьеры сбили с толку Сергея, я уверена! И что они с ним сделали?
        — Ты успокойся,  — твердо сказал Илья.  — Я тебе обещаю, что пока не разберемся со всем, что здесь происходит, мы отсюда не уедем.
        — Конечно,  — поддержал товарища Антон.  — Не переживай!
        Но Наталья переживала: случившееся за последние дни сильно подействовало на нее — женщина спала с лица, похудела и все время ходила невеселая.
        Позавтракав, Антон и Илья вышли из дома. Обсуждать при Наталье свои дальнейшие действия они считали излишним.
        — Слушай, здесь и в самом деле беспредел творится!  — заговорил Антон, когда они отошли от калитки.  — Нужно искать, чем прищучить этого участкового! Ведь ежу понятно, что они просто подкинули эту дубинку!
        — Согласен,  — кивнул Илья.  — Они целенаправленно ждали нас во дворе. А дубинку подкинули заранее, пока мы спали и было темно.
        — Неизвестно, где они вообще откопали эту дубинку!  — подхватил Антон.  — И неизвестно, что на ней за кровь! А этот участковый, если он ведет дело, тут единоличный хозяин. Никто его не проверяет и не собирается! Так что как он захочет, так и повернет все. И кровь окажется той, что ему надо, еще и отпечатки Славки найдутся! Может, он вообще сам ее выстругал? Ведь на месте происшествия орудие убийства так и не нашли!
        — Я вот что надумал, Антон,  — сказал Храмов, выслушав эмоциональную речь приятеля.  — Надо бы нам наведаться на это самое место происшествия.
        — И что ты рассчитываешь там найти?  — с сомнением в голосе спросил Данько.  — Там же все уже осмотрели!
        Илья скептически усмехнулся:
        — Ты сам видишь, как ведется следствие! Как бы ни пыжился участковый Круглов, изо всех сил пытаясь показать, что действует по всем правилам, он их нарушает на каждом шагу! Если уж он действительно собрался предъявить обвинение Славке, найдя в его машине орудие преступления, то он должен был бы забрать и машину для досмотра. А она как стояла, так и стоит. Это говорит о том, что машина ему на фиг не сдалась — он и без нее рассчитывает обвинение состряпать.
        — Но ведь такое хлипкое обвинение наверняка развалится в суде!  — не поверил Антон.  — Там же тоже не дураки сидят! Что, и судьи станут плясать под дудку какого-то сельского участкового? Подумаешь, важная птица!
        — Если честно, я думаю, что он не собирается передавать дело в суд,  — покачал головой Илья.  — Скорее всего, хочет нас припугнуть. И это не в связи со смертью Голубева. Мы засветились, когда искали Серегу и расспрашивали о нем браконьеров. Участковый явно знает что-то о его исчезновении, вот и решил отвлечь нас от этого дела. А потом заткнуть нам рот липовым обвинением в адрес Славки. Я думаю, что через несколько дней он нам предложит вариант: убраться отсюда по-тихому, и тогда все идиотские обвинения будут сняты. Может, денег попросит…
        — А в дыню ему не дать?  — вскинулся Данько.
        — Ладно-ладно, погоди ты на дыбы вставать. Никаких денег лично я ему давать не собираюсь. Я тебе это говорю к тому, что нам за эти дни нужно раздобыть такие козыри на руки, чтобы участковый сам выдал нам Славку с извинениями, да еще предложил денег, чтобы мы дали ему спокойно уйти на пенсию! Так что давай действовать последовательно. Для начала отправимся на место убийства Голубева.
        Антон кивнул в сторону джипа Славика, стоявшего во дворе.
        — Так, может, на нем и поедем? Двадцать километров пешком топать — все ноги собьешь!
        — Разумеется,  — улыбнулся Илья, подходя к машине.  — Давай за руль!
        Проезжая мимо продовольственного магазина, Данько притормозил. Он обратил внимание на то, как с крыльца по ступенькам спускаются двое: мужик с черными усиками и второй, окрещенный им «божьим одуванчиком»,  — как раз те, что присутствовали во дворе Воеводиных в качестве понятых. В руках у последнего была хозяйственная сумка, сильно раздувшаяся от набитой в нее снеди.
        — Ого!  — проговорил Антон, резко тормозя.  — Такое пропустить я не могу!
        Он нарочно остановил машину так, чтобы она перегораживала путь бредущим им навстречу мужичкам. Те пока не обращали внимания на джип, однако, приблизившись, разумеется, узнали автомобиль, но сделали вид, будто не заметили парней, и продолжили было путь.
        — Какие люди!  — открыв дверцу и окончательно блокируя путь, сказал Антон.  — Куда направляемся?
        — У каждого свои дела,  — угрюмо ответил чернявый дядя Саша, пытаясь обойти машину.
        Данько выставил вперед ногу.
        — И что это мы несем в сумочке?  — Он бесцеремонно дернул за хилую руку второго мужика. Тот вздрогнул, сумка выпала из рук, послышался звон…
        — Ты что делаешь, гад?  — взвыл дядя Саша, хватая сумку и поднимая.  — Чужое не тронь, тебя не учили?
        — А вас не учили, что по чужим машинам лазить нехорошо?  — Антон наполовину высунулся из джипа.  — А уж подкидывать липовые улики тем более?
        Дядя Саша, не слушая его, сунулся в сумку и достал оттуда горлышко разбитой бутылки из-под водки.
        — Ах ты, паразит!  — заблажил он.  — Ты что наделал?
        — Это вы на заплаченные участковым деньги отмечать собрались?  — не обращая внимания на его выкрики, продолжал Антон.
        — Да я тебя убью, гада!  — заорал дядя Саша, ставя сумку на землю и надвигаясь на Данько.
        Он выбросил было вперед руку, сжав массивный кулак, однако рука его оказалась ловко перехваченной железной кистью Ильи, выбравшегося из машины с другой стороны.
        Дядя Саша попытался вырваться, однако у него ничего не получилось: богатырская рука Храмова словно тисками держала его.
        — Пусти, сволочь!  — взвыл дядя Саша.  — Пусти, говорят! Больно же!
        Антон, быстро сориентировавшись в ситуации, подскочил к нему и сквозь зубы спросил:
        — Признавайся живо — участковый заплатил вам за липовые показания?
        Дядя Саша продолжал молчать, извиваясь в руках Ильи и бросая на него злобные взгляды. Антон переключился на его спутника. Несильно ткнув того в живот, от чего и без того хлипкий мужичонка согнулся пополам, он повторил:
        — Участковый заплатил вам? Сколько?
        — Не бей!  — жалобным голосом попросил тот.  — По тыще нам Круглов дал! За помощь!
        — Я обеспечу, чтобы суд вам за такую помощь по пять лет дал!  — пообещал Антон, но бить этого хлюпика ему было как-то стыдно, и он вернулся к дяде Саше.
        — Он правду сказал?  — спросил он.
        Дядя Саша не отвечал, только рычал что-то, пытаясь вырваться. Антон бросил быстрый взгляд на Илью, и тот крутанул руку дяди Саши влево. Тот завопил во все горло и проговорил:
        — Да, да! Пусти только, руку сломаешь!
        Илья разжал пальцы. Дядя Саша сразу принялся растирать руку.
        — Имейте в виду!  — погрозил он им пальцем левой руки.  — Я в больнице все зафиксирую! Это причинение тяжкого вреда здоровью! Сами загремите! Сволочи! Понаехали тут и права качают!
        — Мы свои права качаем,  — возразил Антон.  — А вы чужие отбираете.
        — Под суд пойдете!  — не унимался дядя Саша.  — Избили при свидетелях!
        — И кто же свидетели?  — склонил голову набок Антон.  — Он, что ли?  — Парень кивнул в сторону спутника дяди Саши, который совсем раскис.
        Неожиданно Данько заметил, что они на дороге не одни. Чуть поодаль стоял непонятно откуда взявшийся автомобиль «Ауди». Когда они проезжали мимо магазина, его здесь не было. Возле машины, облокотившись о капот, стоял мужчина лет тридцати пяти, с мужественным лицом и темно-рыжими, волнистыми волосами. На нем была надета белая рубашка, поверх которой накинута кожаная жилетка. Мужчина стоял молча, не шевелясь, и с невозмутимым видом, но очень зорко наблюдал за происходящим.
        — Вон и свидетели!  — обрадовался дядя Саша.  — Человек, сразу видно, грамотный. Вы ведь все видели?  — крикнул он, обращаясь к незнакомцу.
        Тот не удостоил дядю Сашу ответа, и он немного растерялся. Толкнув своего приятеля, сказал:
        — Пошли, Юра! Справедливость все равно восторжествует!
        Он поднял с земли сумку, и оба пошли прочь. Антон и Илья их не останавливали. Когда мужики отошли метров на десять, дядя Саша вдруг обернулся и крикнул:
        — Имей в виду, мы вам ничего не говорили! Никаких денег мы не получали, понял? И не надейся!
        — Вот уроды!  — бросил Антон, сплевывая на землю.
        — Плоховато работаете, ребята!  — услышали они.
        Антон и Илья обернулись. К ним обращался мужчина в кожаной жилетке.
        — Показания, добытые таким путем, очень быстро рассыплются,  — добавил он.  — Тем более что они устные. Подпись нужна. А силовые методы надо применять так, чтобы не оставлять следов. Понятно?
        — А вы кто такой будете, чтобы нас учить?  — резко спросил Антон.
        — Мистер Икс,  — проговорил мужчина, оторвавшись от капота машины и садясь за руль.
        Он включил двигатель и, не сказав больше ни слова, быстро проехал по дороге мимо Ильи и Антона.
        — Мальчики!  — послышался знакомый голос.
        Друзья обернулись: к ним спешила Катя Звонарева.
        — Кого это вы тут ждете?  — спросила она.
        — Да уже никого!  — торопливо проговорил Антон, вглядываясь в ту сторону, в которой скрылся «Ауди».  — Слушай, Катя, тебе эта машина не знакома?
        Катя удивленно оглянулась. Машина удалялась, виден был только бампер.
        — Нет, у нас вообще таких машин не бывает, я же вам говорила.
        — У нее московские номера,  — вставил Илья.
        — А такого рыжеватого мужчину видеть здесь не доводилось?  — продолжал Антон.
        — Рыжий у нас только Колька Савельев, но он молодой совсем, семнадцать лет…
        — Нет, это другой,  — махнул рукой Антон.  — Значит, он появился здесь совсем недавно.
        — А что такое?  — полюбопытствовала Катя.
        — Да ничего,  — улыбнулся Антон.  — Все нормально.
        — А куда вы собрались?  — не отставала Звонарева.
        — Мы… по своим делам,  — неопределенно ответил Данько.
        — Слушайте, мальчики, возьмите меня с собой!  — загорелась Катя.  — У меня все равно выходной, делать нечего! Ну, пожалуйста!
        Она умоляюще посмотрела на Антона и Илью. По лицу Храмова было видно, что ему эта затея совсем не нравится. Данько в душе был с ним согласен, но, поймав взгляд девушки, вздохнул и сказал:
        — Ну, поехали. Только сиди тихо и ни во что не вмешивайся, хорошо?
        Катя тут же закивала и уселась в машину. Джип покатил по дороге. Вскоре он подъехал к самому концу села, миновал крайний дом и выехал на дорогу, ведущую в сторону города.
        — Смотри внимательно,  — бросил Илья, видя, что Антон увлекся болтовней с Катей, которая, хоть и обещала вести себя тихо, постоянно вертелась и задавала вопросы.
        Спустя минут пять пути Данько сбросил скорость до минимальной. Машина буквально поползла по дороге. Антон внимательно смотрел по сторонам.
        — Вон там, кажется!  — показал он рукой.  — Я помню те кусты. Мы еще думали, что он за них зашел.
        Они подъехали прямо к тому месту, где два дня назад увидели на пыльной дороге труп Игоря Голубева. Антон и Илья вместе выбрались из машины и прошли вперед. Кате велели оставаться на месте.
        На дороге еще виднелись следы от тела Голубева, а также пятна крови. Антон, остановившись возле этого места, стал топтаться на месте.
        — Ну и что мы тут будем искать?  — неуверенно спросил он.
        Илья ничего не ответил, посмотрел на притоптанный участок дороги и свернул в сторону. По краям дороги расстилалась степь. Сейчас, в начале июня, она выглядела очень красиво. Зацвели цветы — простенькие, незатейливые, но от этого не менее привлекательные. Желтые, синие, розовые — они, словно рассыпавшиеся разноцветные бусины из шкатулки, покрывали свежую зеленую траву.
        Илья наклонился и пошел совсем медленно, исследуя каждый метр. Антон просто шел за ним, не понимая сам, что они надеются найти. Когда прошло минут двадцать и от полусогнутого положения начала ныть спина, Данько не выдержал:
        — Да нету тут ничего!
        — Слушай, интересно, а куда его машину дели?  — спросил Илья, выпрямляясь.
        — Так менты наверняка отогнали!  — недоуменно сказал Антон.
        — Жаль. Осмотреть бы ее!
        — Мечтать не вредно!  — заметил Данько.
        Илья не ответил. Он перешел дорогу и направился к тем самым кустам, которые заприметил Антон. Постоял около них, глянул вниз. Ничего, никаких следов.
        Данько начала надоедать эта бестолковая возня. По его мнению, делать здесь уже было совершенно нечего. Илья же увидел впереди еще одни небольшие заросли и двинулся к ним. Подавив вздох, Антон поплелся следом. Вдруг Илья прибавил шаг и приблизился к кустам.
        — Смотри!  — повернулся он к приятелю.
        Подойдя ближе, Данько увидел на одной из веток небольшой белый клочок — совсем крошечный, похожий на обрывок бумаги.
        — Ну и что? По нужде кто-то сходил с туалетной бумагой, и…  — начал было Антон, но Илья, не слушая его, осторожно снял клочок с острого конца ветки.
        Повертев его в руках и внимательно осмотрев, Храмов сказал:
        — Это не бумага. Это ткань.
        — Ну и что?  — повторил Антон.  — При чем тут ткань какая-то?
        — Может быть, оторвался кусочек от одежды Голубева.
        — И что это может означать?
        — Например, что у него с кем-то произошла здесь встреча. Потом завязалась драка или борьба, в ходе которой лоскутик и оторвался.
        — И что нам это дает?
        Илья посмотрел на приятеля скептически и вздохнул:
        — Знаешь, я еще не сталкивался со случаем, чтобы в ходе расследования при осмотре чего-либо были четко написаны имя, фамилия и домашний адрес преступника!
        — А ты вообще с такими случаями не сталкиваешься!  — обиженно заметил Славик.
        — Это нам дает пищу для анализа. Материал для размышлений,  — снисходительно разъяснил Илья.  — Лоскутик совсем свежий, ткань новая. Он появился здесь совсем недавно. И именно в том месте, где был убит Голубев! Я не верю в такие совпадения. Нам повезло, что полиция при досмотре схалтурила. Да это и понятно: астраханской полиции это дело на фиг не сдалось, а местный участковый очень хочет решить его так, как ему будет выгодно. Они толком и не осматривали ничего. Так что нас с тобой можно поздравить с этой находкой!
        — Поздравляю!  — послышался чей-то насмешливый голос.
        Илья и Антон синхронно вздрогнули. Неподалеку от них стоял мужчина и, хитровато прищурившись, смотрел пристальным взглядом. Он подошел совершенно бесшумно, потому что ни один из них не слышал ни малейшего шороха.
        Это был тот самый человек с темно-рыжими волосами и в кожаной безрукавке поверх белой рубашки, который примерно час назад наблюдал за их весьма недружеской беседой с дядей Сашей и его собутыльником.
        Мужчина легкой походкой двинулся в их сторону, неслышно ступая по земле. Когда он подошел, взгляд его упал на ладонь Ильи, на которой лежал найденный лоскутик.
        — Ну вот, теперь вы сработали хорошо, молодцы,  — удовлетворенно проговорил мужчина.  — Можете, когда захотите. Это что же, на кусте висело?
        — Да, вот здесь,  — ответил Илья.
        — Отлично,  — кивнул мужчина.  — А теперь дайте-ка мне сюда.  — Он требовательно протянул руку.
        — Это с какой еще стати?  — возмутился Антон.  — Это мы нашли!
        — А с такой, что это может оказаться важной уликой в деле об убийстве,  — спокойно произнес мужчина.
        — Вот именно!  — подхватил Антон.  — А вы-то, собственно, почему этим убийством интересуетесь?
        Мужчина не стал ничего ему отвечать, он продолжал стоять, держа на весу руку ладонью вверх. Илья не спешил отдавать ему найденный клочок и даже сжал свою ладонь.
        — Дай, тебе сказано!  — вдруг резко сказал мужчина, вскидывая левую руку.
        Друзья увидели наведенный на них ствол пистолета. Антон побледнел. Илья тоже явно не ожидал ничего подобного, но все же колебался, не желая отдавать улику. Мужчина шагнул вперед и коленом ударил Храмова по сжатой ладони. Удар оказался несильным, но очень точным и болезненным: видимо, незнакомец попал в нервную точку, и рука Ильи непроизвольно разжалась.
        — Так-то лучше,  — проговорил незнакомец, поднимая с земли клочок.  — И запомните, ребята: не надо играть в детективов — эта игра может оказаться слишком опасной. Да к тому же впутывать в нее девушек.
        Не убирая пистолета, он повернулся и пошел к дороге. Практически тут же послышался звук включенного двигателя и шум автомобильных шин. Антон и Илья бросились к дороге. «Ауди» на огромной скорости ехал прочь от села Бережное.
        Антон подскочил к машине и открыл дверцу. Катя, живая и невредимая, сидела на том же месте, где они ее оставили.
        — Что он тебе сделал?  — накинулся на нее Антон.
        — Кто?  — удивленно спросила девушка.
        — Мужик тот, что только что уехал!
        — Ничего,  — пожала плечами Катя.  — Он ко мне даже не подходил.
        — Понятно,  — бросил Антон с горечью и уселся на водительское сиденье.  — Короче, лоханулись мы по полной! Можно несолоно хлебавши возвращаться в село и начинать все сначала!
        — Да что случилось-то?  — спросила Катя, но у Ильи и Антона не было ни малейшего желания рассказывать о том, что произошло.
        Привезя девушку в село, они расстались с ней и грустные пришли домой. Никаких планов у них в голове пока больше не вырисовывалось.
        К полудню вдруг наступила жара. Термометр на окне в доме Натальи показывал тридцать два градуса, а окно выходило на северную сторону.
        — У нас так бывает,  — кивнула Наталья.  — Низовья Волги, жара здесь летом. Только в этом году что-то рановато. Хотя у нас, случается, и в конце мая под сорок поднимается.
        — Как же вы здесь живете-то!  — отдуваясь, проговорил Антон, хлебая холодный домашний квас.
        — Привыкли,  — просто ответила Наталья.
        Друзья, разочарованные сегодняшним происшествием в лесу, молчали. Однако мысли о нем не давали им покоя, и Антон, не выдержавший первым, завел разговор на эту тему:
        — Слушай, Илюха, ведь так нельзя все оставлять! У нас из-под носа увели такую улику! Мы, конечно, лопухи и сами виноваты, но дело не в этом. Ведь это улика по делу об убийстве! Нужно обязательно сообщить об этом!
        — Куда ты сообщишь? На радио?  — с иронией отозвался Илья.  — Или к участковому побежишь?
        — Подумать надо,  — почесал лоб Антон.
        — Вот и подумай, это иногда полезно!  — сказал Храмов, отворачиваясь в сторону.
        Они сидели во дворе, под яблоней, дававшей тень, но даже здесь становилось душно и жарко, особенно после полудня.
        — Надо бы в Астрахань съездить,  — снова подал голос Данько.  — В городское управление. И там все рассказать.
        Илья не ответил. По его виду было ясно, что он не возлагает надежд на эту затею. Вместо этого он сказал:
        — Ты своих коллег-журналистов упоминал. Хорошо бы с кем-нибудь из них поговорить. Писательская братия — народ обычно хорошо информированный.
        — Ну, не настолько, чтобы знать, кто убил Голубева!  — протянул Антон.
        — Да не про убийцу, голова садовая! А про то, к кому можно обратиться в полиции с этим вопросом, а к кому нет. Ну, и насчет браконьеров заодно: насколько крепко они тут на ногах стоят и кто их прикрывает из городской власти…
        — Понял,  — мотнул головой Данько.  — Только у меня в Астрахани никого знакомых репортеров нет. Но я позвоню домой, спрошу у ребят. Не может быть, чтобы никаких каналов не нашлось!
        И Антон схватился за мобильник. Как всегда, когда намечалось какое-то конкретное занятие, он оживал и становился очень энергичным. Вот и сейчас он принялся активно названивать всем знакомым подряд и, кажется, совершенно позабыл о неудачах сегодняшнего дня и о призраке неразумного хазара…
        — Порядок!  — довольно сказал он минут через пятнадцать.  — Удалось связаться с Максом Ярцевым. Он в прошлом году как раз в Астрахань ездил по поводу одной статейки на тему охоты. А где охота, там и рыбалка случается. Знакомства, разумеется, остались. Вот, номерок продиктовал. Человечка зовут Константин Ольховский, я с ним только что поговорил, он будет рад принять меня в своем кабинете.
        — Ну хоть что-то,  — заметил Илья.
        Антон обиделся, потому что сам считал, что провел обширную работу, добившись в ней конкретных результатов. Хотя в глубине души понимал, что радоваться еще рано. Славик по-прежнему оставался непонятно где, в каких условиях… Неизвестно даже, как теперь искать выход на него. От участкового узнать правду было сложно, сил у Антона и Ильи было маловато во всех отношениях. По всему выходило, что нужно ехать в Астрахань и беседовать с Ольховским. Если бы удалось заручиться поддержкой кого-то из астраханцев, имеющих влияние в своем городе, это было бы большой удачей.
        — Когда едешь?  — угадав мысли друга, спросил Илья.
        Данько взглянул на часы:
        — Да прямо сейчас и двинусь. Мне в три нужно у Ольховского быть.
        — Слушай, давай я с тобой,  — предложил Храмов.  — Мне тут одному все равно делать нечего.
        — Давай,  — согласился Антон.  — Вдвоем лучше.
        Сев в машину, они отправились в Астрахань. Редакция журнала, в котором работал Константин Ольховский, располагалась на набережной 1 мая. Антон припарковал машину, и друзья поднялись на третий этаж офисного здания.
        Журналист Ольховский был ненамного старше Ильи и Антона, но выглядел как тинейджер в очень молодежном ярком прикиде и с пирсингом над губой.
        — Привет!  — Он охотно подал протянутые друзьями руки, кивнул на свободные стулья, стоявшие напротив его компьютерного стола, и спросил с пониманием:
        — На охоту в наши места?
        — Не совсем,  — ответил Антон.  — Скорее на рыбалку.
        — Что ж, это тоже по нашей части,  — весело отозвался Ольховский.  — Держи бумагу, я тебе сейчас сразу с десяток адресков скину лучших баз. Такую рыбалку организуют — век не забудете!
        — Да нам уже организовали,  — усмехнулся Антон.  — Теперь точно век не забудем.
        Ольховский внимательно посмотрел на них и, нахмурив брови, спросил:
        — Проблемы какие-то?
        Данько вздохнул и принялся рассказывать о том, с чем им пришлось столкнуться в Бережном, изо всех сил стараясь быть кратким. Ольховский внимательно слушал, потом сказал:
        — Картина знакомая. Браконьерство — обычное дело для наших мест. Специфика географическая, что поделаешь. Осетровая икра во все века продукт деликатесный.
        — Слушай, Костя,  — обратился к коллеге Антон.  — Ты говоришь, специфика… Вот мы тут несколько дней, а сейчас по дороге к вам на рынок заглянули и что-то не видели, чтобы прилавки икрой были завалены!
        — Ну, так и времена не те, ребята!  — развел руками Ольховский.  — Государство монополию ввело на икру. Раньше было полно. Я же сам здесь родился, так вот меня каждое лето к бабушке в деревню сплавляли. Икры было навалом, причем в основном ястычная, прессованная, головками, которую резали ножом. Намного реже — зернистая, ее у браконьеров покупали. Знаете, сколько стоила? Двадцать пять рублей трехлитровая банка. Хорошо помню, как дядька мой — он в Новосибирске живет — приезжал к нам с супругой. У нее шок был от обилия рыбных блюд: суп с осетриной, пироги с осетриной, черной икры на столе три вида… Да-а-а. А вот мой сын пятилетний уже не оценил икорку. Я как-то купил, так он попробовал, обозвал «грязной какой» и отказался. Вот так,  — Ольховский улыбнулся и подмигнул Антону с Ильей.
        — Двадцать пять рублей за трехлитровую банку — это, наверное, немного даже по советским временам,  — заметил Антон.
        — Немного. Тогда деньги у людей были — продуктов не было. Сейчас наоборот. А вообще, цены и доступность икры в стране сильно зависели от промышленных квот добычи осетровых и их икры. В Советском Союзе-то из Волги гребли все, до чего доставали, лишь бы план выполнить. У меня дед был председателем рыболовецкого колхоза, так что я знаю, что говорю. Помню, как он сокрушался! В девяностые вообще ужас творился, сколько осетров со вспоротым брюхом по Волге плавало — страшно вспомнить. А с две тысячи третьего года промышленный вылов осетровых и добыча черной икры запрещены, потому как разорили и загадили весь Каспий и Нижнюю Волгу. Одна Волгоградская ГЭС и провалившийся эксперимент по выращиванию риса чего стоят! Остались только так называемые научные квоты. То, что сейчас в магазинах,  — от искусственно разводимых рыб, таких хозяйств немного, так что изобилия черной икры определенно не будет.
        Константин посмотрел на серьезных, задумчивых Илью с Антоном и продолжил:
        — Я в прошлом году ездил в одно село. Темка как раз попалась подходящая, про незаконный отлов осетровых. Ну, я решил, так сказать, лично пройтись браконьерской тропой. Договорился с одной парочкой, покатили они меня на катере по волжским протокам. Водный транспорт у нас не менее популярен, чем земной. И уж точно более доходный: рыбалка и туризм здесь главные отрасли как для бюджета, так и для личного кармана простых жителей. У нас ведь, если не знаете, с работой плоховато, бизнес тоже трудно наладить: кроме рыбы, больше и нет ничего. Так местные, как в сказке про золотую рыбку, хотят с помощью одного невода решить сразу все проблемы. Одно время стали заготавливать и продавать камыш — мебельщики и дизайнеры делают из него какие-то интерьерные штучки, потом — не поверишь — начали ловить и замораживать лягушек и продавать их французам. До того дошли, что чуть всех квакушек не истребили, но вовремя остановились. Так что на Волге все может приносить доход. Не говоря уже о рыбе.
        Он перевел дух.
        — Ты про то, как на катере катался, начал рассказывать,  — напомнил Антон.
        — Да-да!  — подхватил Костя.  — Мужик один с женой меня сопровождать взялись, хозяева одной турбазы. Только сразу предупредили, чтобы никаких имен я не называл. Слишком, говорят, серьезно — либо по голове дадут и в камышах утопят, либо базу подожгут, а в самом худшем случае — мешок на голову и в Дагестан: тут по воде до Каспия рукой подать… Ну вот, подплыли, они сети достали. Ну, сразу скажу: рыбы было столько, что и во сне не приснится. Были пара таких экземпляров, что с ними не грех сфотографироваться и профессиональному рыболову. Но главное, что меня поразило, острый запах тухлятины от рыбы, которая запуталась в сетях и подохла. Это уже потери, которые никто не считает. На выброс без всякого сожаления. Мужик мне сказал, что в день в каждой такой ловушке дохнет несколько рыбин, а всего таких ловушек по области расставлено тысяч десять.
        Константин выразительно посмотрел на Илью и Антона и добавил многозначительно:
        — А вот теперь мы практически вплотную подбираемся к теме, которая вас интересует… Если умножить названные мной цифры на сто восемьдесят дней лова, получаются шокирующие цифры. И вся эта масса уходит налево, в центр. Там такие деньги, которые вам, ребята, и не снились…  — И с сожалением добавил: — Мне тоже…
        — А что же рыбоохрана?
        — Вот я как раз сейчас о ней, родимой. Куда рыбоохране против этого центра? Там же вся власть! Генералы, министры, прочие чиновники — все замазаны! Вот инспекторы и предпочитают ловить туристов с удочкой, чтобы выполнять план по выявленным нарушениям, но не связываться с рыбной мафией. Мы, кстати, тогда ни одного инспектора в тот день так и не увидели. И потом я неоднократно звонил в рыбоохрану, только мои звонки не дали особого результата. Борцы с браконьерством и не скрывали, что в их «водоеме» сейчас проблемы посерьезнее: у них только что сменился третий за год региональный начальник ведомства и структуру сотрясает очередной ряд реформ. Я и с работниками Росрыболовства встречался, причем совсем недавно. Один сотрудник мне сказал, что не меньше половины состава сейчас решает, остаться им работать или нет, работа, можно сказать, парализована — все ждут технического переоснащения. Пообещали им собственную форму, новые катера с видеорегистраторами — как у ГИБДД. Вместо стационарных инспекторских пунктов будут сменяющиеся мобильные группы — считается, что их труднее подкупить.
        — То есть намечаются реформы,  — уточнил Антон.
        — Реформы-то реформы. И вроде бы правильные. Но почему-то почти никто из местных не верит, что в результате правоохранителям удастся поймать по-настоящему крупную преступную рыбину. Это на земле мафия бессмертна, здесь она — непотопляема.
        — И что же?  — спросил Антон дрогнувшим голосом.  — Из-за этой рыбной мафии наш друг будет в тюрьме сидеть?
        — Но ведь вашего друга, как я понял, взяли не за икру? А убийство какое-то пытаются приписать?
        — Да, но за этим стоят люди, связанные с икорной мафией!
        Константин, нахмурившись, побарабанил простым карандашом по столу.
        — Плохо дело, ребята! А вы не пробовали с ними договориться по-хорошему?
        — Еще чего!  — взвился Антон.
        — По-хорошему нам не предлагают,  — сказал Илья.  — Только по-плохому.
        — М-да… А кто ведет это дело?
        — Некто Круглов Василий Андреевич!  — с презрением выговорил Антон.  — Участковый местный…
        — Ну, участковый — это несерьезно. С ним справиться нетрудно. Я позвоню тут кое-кому в ОВД… Расскажу про ваш случай, попрошу, чтобы проверку устроили. Есть там у меня один человек. Не знаю, согласится или нет, но сделаю все, что смогу. Обещаю!
        — Спасибо, Костя.  — Антон и Илья поняли, что разговор подошел к концу и поднялись со стульев.
        В машине Данько предложил:
        — Может, прогуляемся? Город посмотрим. У меня, кстати, после беседы с Ольховским настроение поднялось. Он парень свой, нормальный, сразу видно.
        — Он-то, может, и нормальный и свой, только сделать что-то вряд ли сможет,  — возразил Илья.
        — Слушай, вот не надо сейчас пессимистических мыслей, хорошо?  — поморщился Антон.  — Давай надеяться на лучшее!
        Он завел мотор, и они поехали обратно в Бережное, раскрыв оба окна до упора в надежде поймать хоть немного освежающего ветерка. В село они попали к шести вечера. Ужинали во дворе вместе с Натальей и Егором. Наталью немного подбодрили рассказы о встрече с городским журналистом, однако и Антон, и Илья понимали, что окончательно она успокоится только тогда, когда ее муж вернется домой. А они оба после откровений Ольховского о законах на реке уже начали в этом сомневаться. Хотя вслух никто ничего подобного не высказывал.
        Когда стемнело, жара немного спала, однако духота никуда не делась. Воздух казался густым и тяжелым.
        — Пойдем к Волге?  — предложил Антон.
        Илья пожатием плеч выразил свое согласие, и они двинулись в сторону реки. Жизнь в селе затихала. Огородники закончили свои дела и разошлись по домам. Раздавались крики матерей, звавших детей домой, улицы пустели. Приятели неторопливо шли к реке. Уже повеяло прохладой. Они дошли до пригорка и спустились к берегу.
        — Слушай, а тут реально прохладнее. И дышится легче!  — заметил Антон, с наслаждением опускаясь на песок.  — Век бы отсюда не уходил!
        — Угу. Особенно зимой,  — глубокомысленно заметил Илья.
        Посидели в тишине, потом Храмов заговорил:
        — Слушай, Антоха, а этот твой журналист не может статью написать про наше дело?
        Данько не ответил. Илья с удивлением повернулся к своему другу и увидел, что тот совершенно его не слушает. Антон, раскрыв рот, смотрел куда-то вперед, на воду, и в глазах его стоял самый настоящий испуг.
        — Ты чего?  — встревожился Илья.
        — Смотри!  — хрипло проговорил Данько, толкая Илью в бок и тыча пальцем вперед.
        Илья присмотрелся. Над одним из еле-еле видневшихся вдали островков поднимались белые клубы дыма.
        — Что это, а?  — Антон вцепился в Илью.  — Пожар, может быть?
        — На острове?  — недоверчиво переспросил Илья.  — Где влаги полно?
        Данько не успел ответить: парням вдруг открылось зрелище, от которого даже Илья почувствовал некий мистический ужас. Из пелены дыма показалась фигура. Она словно шла по воде. Фигура была вся в белом, и отсюда, издали, неясно было, человек это или какое-то неведомое существо. Вдруг фигура подняла руки, взмахнула ими и исчезла.
        Антон продолжал в каком-то оцепенении смотреть вперед, словно не в силах оторвать взгляд. Он даже не отреагировал, когда Илья попытался оторвать его руку от своего плеча, в которое тот вцепился мертвой хваткой.
        — Антоха!  — Храмов потряс друга, который сидел словно зачарованный.  — Очнись!
        — Ты видел?  — круто поворачиваясь к приятелю, шепотом спросил Данько.  — Что это такое?
        — Не знаю,  — так же тихо ответил Илья.
        — Может быть, сплаваем, посмотрим?
        — Да ты что, с ума сошел, что ли? Вплавь не доберемся, а лодки у нас нет. К тому же я эти протоки совсем не знаю.
        — Слушай…  — Антон глянул по сторонам и поежился.  — Пойдем отсюда, а? Что-то мне не по себе как-то… Кто ее знает, что на уме у этой нечисти?
        Илья посмотрел на него пристально и усмехнулся:
        — Ты же не веришь в призраки?
        — Поверишь тут…  — проворчал Антон.  — Ты же сам видел, своими глазами! Не могло же нам обоим от духоты такое померещиться!
        — Не могло,  — согласился Илья.  — Знаешь, давай действительно пойдем уже. Поздно, спать надо ложиться. А утром никаких призраков не будет.
        Незаметно подошли к дому Воеводиных. В передней половине горел тусклый свет. Снова навалилась духота, принявшаяся за свое, едва они отошли от берега реки.
        — Слушай, Илюха, я, боюсь, в комнате не засну!  — сказал Антон.  — Я вообще жару плохо переношу. Давай устроимся во дворе?
        — Ну давай, только надо с Натальей договориться.
        Наталья нисколько не возражала против такого и выделила Илье с Антоном по матрацу и одеялу, которые те постелили под яблоней.
        — Только комары вас одолеют,  — заметила она.  — У нас их здесь тьма-тьмущая.
        — Ничего! Лучше уж комары, чем духота,  — сказал Антон, и они с Ильей улеглись под деревом, каждый думая о том, что принесет им завтрашний день…
        ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
        Следующий день начался для двух друзей очень рано — около трех часов ночи. И начался неприятно. Илья с Антоном уснули во дворе около полуночи, поговорив перед сном о том о сем. Данько не помнил, как он провалился в небытие. В голове смутно вертелся какой-то странный сон, состоявший из обрывочных эпизодов, в которых мелькали разные лица: Сереги, участкового Круглова, двух собутыльников и Кати Звонаревой…
        Потом появилось красное лицо Николая Рыжова. Оно медленно приближалось, становясь похожим на крупный арбуз, разрезанный пополам. Внезапно Антону стало нечем дышать, он задергался, пытаясь глотнуть воздуха, но какая-то сила держала его.
        — Не дергайся, гаденыш!  — прошипел кто-то над ухом.  — Давай поднимайся и двигай!
        Антона тряхнули и поставили на ноги. Он хотел было рвануться в сторону, но тут почувствовал, как в голый бок ему уперся какой-то холодный предмет…
        — По сторонам не смотреть, идти прямо!  — продолжал требовательно голос.  — И чтобы без звука! А то положу на месте!
        Для наглядности неизвестный, лица которого Данько не видел, крепче прижал некий предмет к его боку. Антон ощутил прикосновение холодного металла, и сильная рука подтолкнула его вперед.
        — Давай, шевели копытами!  — процедил голос, а следом тяжелая рука закрыла ему глаза.
        Парень послушно пошел вперед. Сейчас он опасался не столько за себя, сколько за оставшихся в доме Наталью с Егором. Неизвестно, сколько их, этих нападавших. И неизвестно, как они себя поведут.
        Поэтому он прошел вперед, где его запихнули в машину, а следом в нее забрался и человек, который его вел, тесно прижав своим массивным боком. Практически сразу машина тронулась с места. Теперь Антон, открывший уже глаза, смог оглядеться. Они сидели в незнакомой машине, на заднем сиденье. Рядом с ним с правой стороны сидел Илья, а слева, у дверцы, Николай Рыжов. Именно он по-прежнему держал в руках предмет, плотно прижав его к ребрам Антона.
        Скосив глаза, Данько увидел, что это нож. Возле другой дверцы сидел еще один мужчина. Он был незнаком Антону — молодой, примерно его возраста, с коротким ежиком черных волос и кошачьими зеленоватыми глазами. У него тоже был нож, который он держал сбоку от Ильи. За рулем находился Павел Воронов. Он не слишком умело крутил руль длинными руками, да и вообще был неважным водителем: машина все время подпрыгивала и ерзала по дороге. Видимо, ему поручили сесть за руль, опасаясь, что он не сумеет надлежащим образом применить силовые методы.
        — Куда вы нас везете?  — подал голос Антон.
        — Тебе сказано — помалкивай!  — мрачно произнес Николай, с явным удовольствием ударив Данько рукояткой ножа.
        Антон решил помолчать до поры до времени. Справиться в машине с вооруженными бандитами было затруднительно. Ехали они минут пятнадцать, после чего стали спускаться к реке, но не в том месте, где обычно собирались жители Бережного. Они вообще выехали за пределы села.
        Наконец машина, фырча, остановилась, и Рыжов приказал:
        — Выходить по одному и тихо.
        — Это уже лишнее!  — весело сказал коротко стриженный парень.  — Тут никого нет, можно орать хоть во все горло!
        Антона и Илью грубо вытолкали из машины, и они оказались на берегу реки. Берег здесь был не песчаным, а каким-то илистым. Повсюду росли деревья, ивы опускали свои ветви прямо в воду, а сам берег выглядел диким. Антона и Илью поставили возле одного из деревьев. Николай и незнакомый парень стояли напротив. Павел Воронов остался за рулем.
        — Ну что?  — мрачно наклонив голову, сказал Рыжов.  — Пришла пора поговорить начистоту!
        Он покрутил в руке нож и продолжил:
        — Вас предупреждали по-хорошему, чтобы вы не лезли в это дело?
        Антон и Илья молчали.
        — Предупрежда-али,  — сам ответил Николай.  — А вы не слушаетесь добрых советов. Придется вас научить послушанию!
        — Что вы хотите?  — спросил Илья, и по голосу его нельзя было заподозрить, что он напуган.
        — Мы хотим, чтобы вы убрались отсюда как можно скорее и забыли о существовании села под названием Бережное!  — высказался Николай.
        — Не получится,  — покачал белокурой головой Илья.  — У нас тут товарищ остался. Мы не можем его бросить. Как мы его родственникам объясним, куда он делся?
        — Ребята, давайте все-таки по-хорошему!  — миролюбиво предложил зеленоглазый парень.  — Приятеля своего можете забирать хоть завтра. Только с одним условием: вы завтра же все вместе отсюда уедете. Зачем вам чужие дела? Они ведь вас совершенно не касаются!
        — Ошибаетесь!  — возразил Храмов.  — Мы приехали к Сергею Воеводину и выяснили, что он пропал при загадочных обстоятельствах. И нам бы очень хотелось эти обстоятельства выяснить. Этого дела мы тоже не можем оставить просто так.
        — Воеводин тут не при делах!  — быстро сказал Рыжов.
        — Тогда что вы так беспокоитесь?  — спросил Илья.  — Если вы хотите, чтобы мы не интересовались браконьерскими делами, скажите, где Сергей и что с ним случилось. Если мы увидим его живым и невредимым, то обещаю: в ваши дела больше не сунемся. Славку освободят, мы догуляем свой отпуск и уедем.
        Зеленые глаза парня забегали. Николай побагровел еще больше, это было заметно даже в темноте.
        — Ты нам тут условия не ставь!  — сказал он.  — Мы сами их диктуем! Вам все сказали. Не согласны — в расход!
        — Соглашаетесь — подписываем мирный договор,  — продолжил за него зеленоглазый.  — Устный, разумеется. Нет — проблемы будут похлеще, чем теперь. Я буду с вами откровенен: для нас не составит труда утопить вас в реке. Течение здесь быстрое, так что ваши бренные тела унесет в открытое море, где они благополучно и сгинут. И никто вас не найдет. Пошли купаться и утонули, вот так. А без трупа никто уголовное дело не заведет. Нет тела — нет дела, слышали, наверное, поговорку?
        — Да вы что о себе возомнили?  — с дрожью в голосе спросил Антон.  — Что вы тут короли?
        — Круче,  — усмехнулся Рыжов.  — Мы тузы!
        — А по-моему, вы просто пешки!  — презрительно сказал Данько.  — И у Ашота вашего, и у участкового! Пешки, шестерки! Вас самих скоро в расход отправят, если вы этого еще не понимаете!
        — Борзеешь, сволочь?  — грозно сдвинул брови Николай, неожиданно доставая из кармана пистолет.  — Думаешь, шутки тут с тобой шутят?
        Он направил ствол прямо в грудь Антона и, тяжело дыша, проговорил:
        — У меня давно руки чешутся лично с вами разобраться! Если у них кишка тонка,  — он кивнул в сторону подельников,  — то у меня рука не дрогнет!
        Неожиданно в воздухе раздался какой-то тонкий свист, а следом послышался короткий крик, который издал Николай. Выронив ствол, он схватился за правую руку. В руке торчал нож. Рыжов с перепуганными глазами выдернул его, и из раны тут же хлынула кровь. От неожиданности и страха Николай заорал еще сильнее и стал озираться.
        — Кто, кто здесь?  — завопил он.  — Кто нож метнул? Я же с вас глаз не спускал, гадов!
        Парень с короткими волосами ошарашенно следил за происходящим, после чего тоже потянулся к карману, доставая пистолет.
        — Руки за голову!  — донеслось из-за деревьев.  — Ножи и стволы на землю!
        Николай и незнакомый парень по-прежнему ничего не понимали. Рыжов потянулся было здоровой рукой за упавшим пистолетом, но жесткий носок тяжелого ботинка с размаху ударил по ней. Николай взвыл, а следом получил еще один удар этим же ботинком: нападавший подпрыгнул в воздухе, и нога его точно впечаталась в нос бандита. Рыжов упал на землю.
        Второй парень, глаза которого лихорадочно заблестели, опрометью бросился вдруг к машине, крикнув на ходу:
        — Заводи!
        Человек, напавший на Рыжова, резко повернулся в сторону автомобиля, собираясь перегородить ему путь. Из-за деревьев прогремел выстрел, и переднее колесо машины лопнуло. На берег вышел еще один человек. В темноте его было плохо видно. Отчетливо различалось лишь ружье, которое он держал в руках и из которого только что и произвел выстрел.
        Парень с зелеными глазами заметался, не зная, куда ему деться. Выскочил из машины и Павел Воронов, понимая, что она теперь стала бесполезной грудой железа и уйти на ней не удастся.
        — Стоять!  — громко крикнул тот, что был с ружьем.  — Повторяю — стволы и ножи на землю! Кто вздумает бежать — стреляю!
        И он вскинул ружье, передергивая затвор. Павел Воронов побледнел и беспомощно посмотрел на парня, все еще сжимавшего в руках пистолет. Глаза его горели злым огнем. Однако направленное точно в него дуло ружья остановило его от проявления горячности, и он с крайней неохотой бросил пистолет на берег.
        — Так, молодец, теперь нож!  — потребовал тот, что был с ружьем.
        Второй мужчина, вырубивший ударом ноги Рыжова, тем временем подобрал его пистолет и, быстро обыскав, присовокупил к нему нож и металлический кастет.
        — Порядок!  — сказал он, подходя к человеку с ружьем.
        — Так, Леха, забирай этих красавцев. Управишься один?
        — А то!  — проговорил тот.  — А с этими что?
        — А с этими я сам разберусь.  — Человек повернулся к Антону с Ильей, по-прежнему подпиравшим дерево. В драку со стрельбой они благоразумно решили не вмешиваться.
        — В машину!  — каким-то усталым голосом сказал человек с ружьем, и тут оба узнали в нем рыжеволосого незнакомца, встреченного ими дважды на серебристом «Ауди». Правда, в этот раз вместо кожаной жилетки и белой рубашки на нем была обычная футболка и брюки из непромокаемой ткани.
        — Куда вы нас собрались везти?  — спросил Антон, у которого от последних событий голова шла кругом.  — Если убить хотите, делайте это здесь!
        — В машину, я сказал!  — холодно повторил мужчина и добавил: — Хотел бы убить — давно бы убил, без разговоров!
        Эти слова возымели действие: еще не зная, что их ждет впереди, Антон и Илья послушно пошли за рыжим незнакомцем. Его товарищ остался возле бандитов. Краем глаза Антон и Илья видели, как он защелкивал на их руках наручники, причем Николай Рыжов, обе руки которого распухли на глазах, теперь издавал какие-то стонущие, жалобные звуки.
        Серебристый «Ауди» стоял на дороге метрах в тридцати от того места, где происходила заваруха. Антон и Илья, подгоняемые дулом ружья, дошагали до машины и сели на заднее сиденье.
        — Значит, так,  — усаживаясь за руль, проговорил незнакомец.  — Наручники на вас не надеваю, жалеючи ваши руки. Но надеюсь на ваш здравый смысл.
        — Кто вы такой?  — снова попытался завести разговор Антон.
        — Подожди немного — узнаешь,  — пообещал мужчина, заводя машину.
        Они ехали по дороге. Все трое молчали. Машина тем временем добралась до какого-то населенного пункта и свернула в него. Проехав по поселковой улице, остановилась возле одного из домов. Ни Данько, ни Храмов не знали, что это за место. Выйдя из машины первым, мужчина велел сделать то же самое Антону с Ильей, после чего повел их в дом, который был одноэтажным и небольшим — всего одна комната и кухня. В нем никого не было. Мужчина зажег свет и жестом показал на деревянные стулья, расставленные вокруг стола.
        Сам сел так, чтобы ему были видны лица обоих приятелей. Посмотрел на них и сказал с каким-то сожалением:
        — Говорил же вам — работать надо уметь!
        — Может быть, вы все-таки скажете, кто вы такой?  — упрямо повторил Антон.  — И что вам от нас нужно?
        Мужчина молча взял со стола небольшую сумочку для документов, достал оттуда удостоверение с надписью «САО УВД» и показал обоим друзьям.
        — Майор Дарницкий, Управление внутренних дел по Северному административному округу Главного управления МВД России,  — официальным тоном отчеканил мужчина.
        Антон и Илья переглянулись. Ничего подобного они не ожидали. А майор, которого звали Виталий Владиславович, тем временем смотрел на них с сочувствием.
        — Ну что, страху натерпелись?  — неожиданно спросил он.
        — Ничего мы не натерпелись,  — начал было Антон, но Дарницкий перебил его:
        — Натерпелись-натерпелись!  — махнул он рукой.  — Я и сам бы перетрухнул на вашем месте. Чаю хотите?
        Данько неуверенно кивнул. Теперь, когда тревога осталась позади, он вдруг почувствовал невероятную слабость, растекшуюся по всему телу. Конечно, непонятно еще, что будет дальше, но все-таки думать, что их пристрелит здесь офицер полиции, было как-то неправдоподобно. В любом случае он не стал бы делать это там, где живет.
        Виталий Дарницкий тем временем вскипятил воду, заварил чай, разлил его по чашкам и быстро сделал несколько бутербродов. Илья и Антон неожиданно почувствовали, как у них просыпается просто волчий аппетит, навеянный, видимо, страхами минувших часов. Они сели за стол и накинулись на еду.
        — Игорь Голубев работал вместе со мной в отделе,  — говорил тем временем Дарницкий.  — Это был мой лучший сотрудник. Узнав о его гибели, я сразу же помчался в Бережное и прибыл сюда еще вчера. Правда, остановился в соседнем селе. Ходил по Бережному, присматривался, расспрашивал… Много что удалось выяснить. И вы мне в числе прочих на глаза попались.
        — А как же вы нас нашли на берегу? Следили, что ли?  — с набитым ртом спросил Антон.
        — Следили,  — усмехнулся Дарницкий.  — Только не за вами.
        — Так вы знаете про Ашота и его компанию?
        — Разумеется, знаю, даже больше, чем вы думаете. И можете больше их не опасаться. За них возьмутся всерьез, и в ближайшее время на свободу им не выйти. Я уже связался с нужными людьми в Астрахани.
        — Ой, да там в Астрахани знаете, как полиция работает?  — сказал Антон.
        — Знаю, только я не с полицией связался, а с прокуратурой. Сейчас по борьбе с браконьерами меры ужесточаются, так что все это очень пошло нам на пользу.
        — Так это они убили вашего друга?  — спросил Илья.
        Дарницкий помрачнел.
        — Этого я пока не знаю,  — признался он.  — Игорь ехал сюда, рассчитывая присмотреться к местной мафии, в которую входят не только браконьеры, но и крупные чиновники. Наверное, они узнали о его приезде: дед Харитон не держал это в тайне. Но они убили Игоря или нет, пока не знаю. Но обязательно выясню. И вот еще что я вам скажу, ребята: вы в это дело больше не лезьте. Остальное все сделают без вас.
        — Но мы уже так много сделали…  — начал Антон, но Дарницкий перебил его:
        — Знаю. Вы просто молодцы. И вот сейчас расскажите мне, пожалуйста, во всех подробностях, что вы узнали. А потом я отвезу вас домой.
        Антон вздохнул и принялся рассказывать все, начиная с того самого момента, как они подъехали к Бережному, и заканчивая нынешней ночью… Дарницкий слушал, не перебивая, с самым серьезным видом.
        — …И вот дошло до того, что мы сейчас у вас, а Славка с Серегой непонятно где,  — закончил свой рассказ Данько.
        — За вашего друга Славку вы не волнуйтесь, он скоро будет с вами,  — успокоил друзей Дарницкий.  — Думаю, уже завтра. А насчет Сергея, полагаю, надо трясти эту шушеру. Я сейчас как раз поеду, утром на месте буду, узнаю, что из них удалось выбить за это время. Ладно, ребята!  — Он пристукнул ладонью по столу и поднялся.  — Поговорили мы с вами продуктивно, теперь мне нужно еще поработать. Поехали!
        Антон с Ильей пошли вслед за майором и сели в его машину. Дарницкий быстро погнал автомобиль по поселковой дороге, и вскоре они уже добрались до Бережного.
        — Виталий Владиславович,  — заговорил Антон.  — А вы тот лоскутик, что мы нашли, у себя храните?
        — Да уж, конечно, не выбросил!  — с иронией сказал майор.  — Ты за следствие не переживай. Мы знаем, как работать.
        — Да я вижу,  — улыбнулся Данько.
        Дарницкий притормозил у въезда в село, у пригорка, за которым начинался спуск на берег.
        — Ну, я вас здесь высажу, хорошо?  — сказал он.  — Дотопаете несколько метров, а то мне еще в город ехать.
        Антон помолчал, словно хотел что-то добавить, но колебался.
        — Что такое?  — спросил майор.
        — Виталий Владиславович, а вы не слышали о призраке неразумного хазара?  — неожиданно спросил он.
        — О ком?  — удивленно поднял брови Дарницкий.  — Ах да! Старая местная легенда. Игорь что-то говорил об этом. Дед у него уж очень любит эту сказку.
        — Сказку-то сказку,  — поежившись, посмотрел на берег Антон.  — Да только мы с Илюхой его своими глазами видели! Скажи, Илья!
        Храмов неопределенно пожал плечами.
        — Да ты что, призраков боишься?  — рассмеялся Дарницкий.
        — Если бы вы сами видели…  — сконфуженно проворчал Данько, отвернувшись в сторону.
        — А ну-ка, пойдем!  — Майор вышел из машины и стал спускаться к берегу.  — Пошли-пошли, не дрейфь!  — позвал он Антона.
        Друзья вместе спустились за майором.
        — Ну и где он, ваш призрак?  — спросил Дарницкий.
        — Он не здесь. Он возле вон тех островов появляется!  — Данько показал рукой вдаль.
        — И где же он?
        — Не знаю… Сейчас нету почему-то.
        Дарницкий задумчиво проследил за направлением его руки и сказал:
        — Ладно, мне сейчас призраками некогда заниматься — меня живые люди ждут. Так и быть, до дома подкину, герои!
        И он быстро довез Илью с Антоном до дома Воеводиных.
        — Ох, ребята, и напугалась же я!  — выбежала им навстречу Наталья.  — Куда же вы пропали?
        — Да так, были тут дела небольшие,  — отговорился Данько.  — Ты чего в такую рань вскочила? Иди спать!
        Сами они тут же рухнули на свои места под яблоней и провалились в сон. Разбудил их чей-то веселый голос:
        — Эй, сыщики-сказочники! Вставайте!
        Антон оторвал взлохмаченную голову. Над ним стоял Виталий Дарницкий в компании того самого человека по имени Леха, который вчера вместе с ним повязал на берегу браконьеров.
        — Покажите еще раз нам остров, на котором вы видели этого призрака,  — попросил тот.  — Кстати, меня зовут Алексей Викторович Блинов.
        Быстро собравшись, они дошли до берега, и Антон еще раз показал остров, с которого поднимался густой дым.
        — Ну что, Леша? Рискнем?  — усмехнувшись, спросил Дарницкий.  — Лодка готова?
        — Да лодка-то готова, Виталий Владиславович,  — с сомнением сказал Блинов.  — Вот только, опасаюсь я, не доберемся мы туда. Места хорошо надо знать.
        — Да? А может быть, местных кого-нибудь попросить?  — Он посмотрел на Антона с Ильей.
        — Ну, от нас здесь точно толку не будет,  — с сожалением ответил Данько и вдруг, осененный идеей, воскликнул: — А если деда Харитона Голубева попросить? Вот уж кто эти места должен как свои пять пальцев знать! Он же всю жизнь здесь живет!
        — Не знаю, все-таки возраст…  — неуверенно сказал майор.
        — Да возраст ничего, ему же ничего особенного делать не придется,  — поддержал Антона Блинов.  — Мы его на моторке как яичко хрустальное доставим, в целости и сохранности. Ему только дорогу нам показать.
        — Ну, пойдемте попробуем,  — согласился майор.
        Деда Харитона уговаривать не пришлось. Он, с детства плененный легендой о неразумном хазаре, собрался очень быстро. От тоски по погибшему внуку деду Харитону в одиночестве хотелось залезть в петлю, и теперь он был рад переключиться на что-нибудь от своих невеселых дум. Торопливо шагая за Дарницким и компанией, опираясь на свою палку, дед говорил на ходу:
        — Боюсь только, неподходящее время вы выбрали, ребятки! Призрак-то, он по ночам балуется, а днем спит в могиле.
        — Ничего, вот мы его из этой могилы и вытащим!  — усмехнулся Дарницкий, помогая деду осторожно забраться в катер, когда они пришли на берег.
        Катер был отличный: новенький, с мощным мотором, просторный…
        — Ну а вы?  — посмотрел майор на Илью с Антоном.  — Рискнете?
        Храмов спокойно шагнул к катеру. Данько, раздираемый одновременно страхом и любопытством, еще колебался. Но второе все-таки возобладало, и Антон, махнув рукой, с разбегу запрыгнул в катер.
        Блинов сел к рулю и включил мотор. Катер быстро и почти бесшумно оторвался от берега и стал двигаться в сторону островов. Дед Харитон, щуря бледно-голубые глаза, с тревогой смотрел вперед.
        — Давно я по ней не ездил, по Волге-матушке-то,  — проговорил он, вытирая лицо от брызг, летевших в него.  — А она, родимая, словно заново силы дает!
        — Рыбачить любите?  — улыбнулся Блинов.
        — Любил в свое время. Но времена, когда вышел на речку мужик в рваной шапке, закинул сеть и вытянул осетра, давно прошли. И рыбы стало меньше, и добыть ее сложнее. Я вот, например, восьмой десяток на реке доживаю, но черную икру последний раз ел лет пять назад.
        — Да, говорят, что Волга уже не та стала,  — заметил Дарницкий.
        — Это кто говорит?  — обиженно засопел носом дед и, не дождавшись ответа, прибавил: — Не Волга виновата, а те, кто ее портит!
        Антон с любопытством оглядывал заросшие камышом, мини-островки, растущие из воды стволы деревьев и понимал, что выбраться отсюда самостоятельно нереально. Развилки проток расходятся, как узор паутины, и чтобы научиться не сбиваться с маршрута, здесь надо прожить не один год. Надо ли говорить, что катер рыбоохраны заплывает сюда крайне редко. Если бы не дед Харитон, то ни они, ни майор Дарницкий, ни даже Алексей Блинов из астраханского ОВД не сумели бы найти здесь дорогу.
        Блинов под руководством деда уверенно направлял лодку через заросли, мимо лотосных полей, колоний крупных диких птиц, прямо к островам.
        — Рыбы, как ни крути, меньше стало,  — сказал Дарницкий.  — Я слышал, как еще несколько лет назад здесь поймали и выпотрошили шестиметровую белугу, а чучело передали в краеведческий музей. Но сейчас Волга действительно обнищала осетровыми. Больнее всего на популяции сказалось строительство каскада ГЭС выше по реке, который отрезал рыбе привычные места для нереста. Вторым ударом стали девяностые годы с их бесконтрольным браконьерством.
        — Местные могут рассказать еще и про третий удар по осетру, но на официальном уровне это никогда не подтвердят,  — усмехнулся Блинов.  — А рыбы стало меньше, поэтому за нее усилилась конкуренция. Как в дикой природе — из браконьеров выжили только самые крупные хищники, которые поглотили более мелких. Еще с девяностых годов у браконьеров осталась серьезная инфраструктура, которая и сейчас не простаивает. Но нынешние рыбаки-нелегалы — не чета даже тем, что были в девяностые, теперешние в основном все со звездочками — у кого три маленькие, у кого одна, но большая. Так что сами понимаете, как трудно с ними бороться.
        — Понимаем,  — кивнул Дарницкий, а Блинов продолжал о наболевшем:
        — На смену распальцованным бандитам пришли цивильные добытчики речных богатств. Даже наш астраханский губернатор как-то в сердцах признался, что с этими лазейками трудно что-либо сделать, тем более на местном уровне. Осетрово-икорный вопрос у нас в Астрахани очень чувствительный. Сколько сюда уплыло бюджетных денег на разные программы по спасению осетровых и попытке вернуть России славу родины черной икры! Тому, кто придумает эффективный способ спасения, грозит прижизненная слава и такое же бюджетное финансирование. Государство готово тратить на это любые деньги. Недаром президент с премьером недавно лично приезжали, чтобы выпустить в Каспий по осетру. Фото президента, целующего осетра перед тем, как выкинуть его в море, облетело весь мир. Но, честно сказать, успехи и достижения государства на этом поприще пока малы, как икринка в море.
        — Да даже если президент расцелует каждого местного жителя, рыбы в Астрахани не прибавится!  — в сердцах сказал дед Харитон.  — Черная икра дороже всего, и не надо особенных затрат. Это тебе не нефть с газом, где надо что-то искать, затем бурить, затем транспортировать и много чего еще! Все, что делается не по закону, все приносит большие деньги. Или как их сейчас нынче называют? Дивиденды…
        — Дивиденды, дед,  — примирительным тоном поправил старика Дарницкий.  — Но вы зря на столицу обижаетесь. Мы все-таки стараемся, только нам тяжело оттуда, издалека, этот вопрос контролировать. Но теперь, когда президентская программа начинает внедряться, надеемся навести порядок.
        — Это хорошо, что вы из Москвы приехали,  — кивнул Дарницкий.  — У нас как раз начинают активно шевелиться, власть меняется… Глядишь, и впрямь власть сменится, наведем порядок! А то легальной икры совсем не осталось. Мы с продавцами черной икры в Москве общались, так вот они не скрывают: минимум семьдесят процентов того, что лежит на прилавках, добыто браконьерами.
        Острова тем временем приближались, и Дарницкий с Блиновым прервали беседу, видя, что дед Харитон стал все пристальнее всматриваться в воду. Катер теперь шел совсем медленно, Блинов сбросил газ до минимума, потому что по-другому в этих узеньких протоках не пройти.
        — Вон там поверни,  — показал дед, и Данько удивленно посмотрел на него: ему казалось, что там некуда поворачивать, все сплошь заросло камышом. Однако при приближении они заметили крошечный проход, куда и нырнул катер.
        — Еще немного осталось,  — сказал дед.  — Да, память штука интересная! Сколько не был в этих местах, думал, все напрочь выветрилось из головы, ан нет!
        Блинов продолжал вести катер, дед поднялся и теперь стоя следил за дорогой.
        — Вон туда причаливай!  — показал он.
        Возник песчаный берег, катер плавно ткнулся в него носом. Дарницкий и Блинов первыми спрыгнули на сушу, а за ними и Антон с Ильей. Остров казался диким и необитаемым. Мужчины пошли вперед, Данько замешкался, затоптался на берегу. Внутри что-то сжалось, отдавая противным холодком вниз. Идти вперед как-то не хотелось… Однако, пересилив себя, Антон все же медленно двинулся за остальными, поддерживая деда Харитона.
        Пройдя несколько метров, они увидели лесок. Между деревьев виднелась современная палатка. Дарницкий с Блиновым первыми подошли к ней. Перед палаткой виднелись следы костра. На прутиках висел закопченный чайник. Дарницкий дернул замок молнии и раскрыл палатку. Она была пуста, однако в ней лежали вещи: спальник, куртка, пачка сигарет…
        Дарницкий выпрямился и, приложив руки ко рту рупором, крикнул:
        — Эй, призрак! Выходи!
        Никто не отозвался.
        — Выходи, говорят!  — повторил Дарницкий.  — Бежать с острова все равно некуда!
        — Пустая затея,  — бубнил сзади дед Харитон.  — Говорю, в могиле он днем! Ночью надо было ехать.
        — Ночью, дед, мы бы тут совсем с пути сбились,  — бросил Блинов и тоже крикнул: — Мы же все равно сейчас лес прочешем и тебя найдем. Сэкономь нам время!
        Хрустнула ветка, и у Антона екнуло сердце. Из леса на них шла какая-то фигура. Данько замер в ожидании, что сейчас перед ними предстанет призрак в саване…
        Звук шагов приближался. Рука Дарницкого потянулась к поясу, за которым был пистолет… Вот фигура вышла из леса. Однако вместо савана на ней была обычная одежда. И обута она в обыкновенные кроссовки. И вообще, при дневном свете стало ясно, что перед ними самый обычный человек. Он посмотрел на прибывших исподлобья, вздохнул и шагнул вперед.
        — Серега!  — оторопело крикнул Антон.  — Сергей!
        Человек вздрогнул и вдруг, всхлипнув, опустился на берег. Антон и Илья рванулись с места, подбежали к другу и с двух сторон обняли его за плечи.
        — Так это ты Сергей Воеводин?  — удивленно поднял брови Дарницкий.  — А чего же прячешься-то? Людей по ночам пугаешь?
        — Я боялся, что они меня убьют!  — всхлипнул Сергей.  — Я ведь не утонул тогда, только притворился…
        …Когда с берега стали звучать выстрелы, Воеводин понял, что его дело совсем плохо. Оставалась надежда на спасительный поворот, который должен был вскоре последовать. Свернув туда на моторке, можно было уберечься от пули. Но следующий выстрел не дал ему такой возможности.
        Пуля обожгла плечо, и Сергей, повинуясь какому-то инстинкту, завалился на левый бок и прыгнул из лодки. Глубоко вдохнув, нырнул и поплыл. Боли он не чувствовал. Мозг работал словно сам по себе, отдельно от него. Воеводин был уверен, что сам бы не додумался сделать то, что сделал дальше.
        Впереди виднелись острова. На них никогда не заплывала ни она душа. Слава о них шла дурная — поговаривали, что на одном из них находится могила неразумного хазара. В эти сказки Сергей не верил, но то, что люди на островах не бывали, было ему на руку.
        Он осторожно покрутил головой — впереди виднелась моторка. Она заплыла в камыши, на винт, наверное, намоталась трава, и лодка встала. Сергей, плававший, как рыба, добрался до нее и дотолкал до берега. Поднявшись, обнаружил, что из плеча течет кровь. Нашел в моторке аптечку, кое-как обработал рану и сам забинтовал. Слава богу, пуля лишь чиркнула по коже, не задев кость. Если бы стрелявший был более точен, Сергея Воеводина сейчас бы уже не было.
        Переведя дух, Сергей стал думать. На этом островке можно переждать. Ашот сюда вряд ли сунется — он не знает дороги. Инспекторы тоже. Про участкового Круглова и говорить нечего — трус еще тот. Нужно отогнать моторку на другую сторону, чтобы ее, не дай бог, не нашли. И Сергей на веслах отогнал моторку на другую часть острова, где и спрятал в камышах.
        Осмотрел берег с тоской и понял, что теперь это место, где ему предстоит жить в полном одиночестве неизвестно сколько времени…
        — Но как же ты выжил тут?  — продолжал в изумлении трясти Воеводина за плечи Антон, выслушав удивительный рассказ друга.
        — Не дави, больно,  — поморщился Сергей.
        — Ах да, извини,  — спохватился Данько, отпуская его плечо.
        — Выжить не так трудно было. В моторке много чего оказалось!  — махнул рукой Сергей.  — И продукты, и палатка, и нож, и из одежды кое-что. Прямо мини-дом. Даже бутылка водки была, только я ее давно уже уговорил — по ночам тут в первые дни холодно было. Рыбу ловил на удочку. Там еще консервы были, так что не пропал, как видите.
        — А в призрака-то зачем играл?  — спросил Дарницкий.
        — Да я хотел отпугнуть всех от этого места,  — вздохнул Сергей.  — Ну, чтобы люди побоялись сюда соваться, особенно ашотовские. Чтобы не нашли…
        — Ну вот, а получилось наоборот,  — заметил Дарницкий.  — Местные, может, и поверили в это, а я вот человек простой и прозаический — в призраков не верю. Зато сразу подумал, что на острове может скрываться кто-то, кто не хочет, чтобы его нашли. Вначале думал, что это кто-то из пособников браконьеров…
        Сергей вздрогнул. Потом облизнул пересохшие губы и сказал:
        — Я вам все расскажу. Но только немного позже, ладно?
        — Конечно, расскажешь. Тебя еще врачу надо показать,  — сказал Дарницкий.
        — Сережа,  — вмешался вдруг дед Харитон.  — А как же ты… Ничего не понимаю! Я ж когда призрака видел, ты еще дома был! На другой день тоже в магазине стоял, слушал… Это еще до того было, как ты пропал! Кто же это был?
        Старик растерянно обводил глазами собравшихся.
        — Вам, дедушка, в тот вечер небось померещилось. Туман был густой, вот дым и почудился. А уж Сергей, услышав эту историю, решил на ней сыграть. Верно?  — посмотрел Дарницкий на Воеводина.
        Тот лишь кивнул.
        — Ясно,  — сказал майор и повернулся к Блинову: — Ну что, Леша, вы с дедом садитесь в ваш катер, а мы с ребятами в моторку Ашота. Ну, скажу, парень, навел ты шороху! Он же уже признание в непредумышленном убийстве написал, да-да! Участковый Круглов, когда его самого за шиворот взяли, тут же Ашота и вложил! Они вообще там сейчас все друг на друга валят, закладывают всех. Так что, думаю, цепочка длинная вырастет. К верхам приведет.
        — А я?  — спросил Сергей.
        — А ты человек маленький, тому и радуйся. С тобой потом разберемся. Где твоя моторка-то?
        — Да на той стороне острова! Я ее специально там спрятал, чтобы с берега не видно было. Хотя с нашего берега здешние места вообще не разглядишь. Зато мне отсюда все хорошо было видно…  — неожиданно добавил Воеводин многозначительно.
        — Да?  — поднял бровь Дарницкий.  — И что же ты видел?
        — Потом расскажу,  — неохотно сказал Сергей.  — Я еще сам до конца не уверен…
        Расселись по лодкам и отправились в обратный путь. На этот раз времени на дорогу ушло гораздо меньше: Блинов уже лучше ориентировался и вел катер почти без помощи деда Харитона.
        На берегу столпился народ. Кто-то непонятно откуда узнал, что «полиция поехала ловить призрака», и любопытные жители села Бережное, лишенные особых сенсаций, сейчас стояли на берегу, отчаянно вглядываясь вдаль в ожидании, когда прибудет лодка. Тут были и Катя Звонарева, и Лариса Панченко, и продавщица Надя, Генка-вдовец, собутыльники дядя Саша и его безымянный приятель, Дарья Семенова и много еще кто.
        — Вон плывут, плывут!  — донеслось с берега до ушей тех, кто плыл в лодках.
        — А где же призрак-то? Что-то не видать…
        Моторка, в которой плыли Блинов с дедом Харитоном, первой пристала к берегу. Алексей помог деду выйти, и толпа сразу же окружила его и начала расспрашивать. Однако дед, любивший эффекты, нарочно многозначительно молчал. Вот появилась вторая лодка, и ребята по очереди стали спрыгивать с нее.
        — Глядите, Серега!  — послышался удивленный возглас, и сейчас же толпа подхватила:
        — Серега вернулся!
        — Сережа!  — взвизгнул женский голос, и следом Наталья Воеводина повисла на шее у мужа.
        — Да ты где же пропадал-то, Сергей?  — спросил кто-то из местных жителей.
        Тот стоял растерянный, уставший и осунувшийся, но улыбался. На все вопросы только махнул рукой. Сзади послышался шум автомобиля, затем показалась легковушка с табличкой «ТАКСИ», из которой вышел Славик Капитонов.
        — Славка!  — Антон хлопнул себя по бокам.  — Ну до чего же сегодня удачный день! Тебя отпустили? Совсем?
        — Отпустили,  — смущенно ответил парень, поправляя очки.  — Привет, Серега!
        — Ну вот, встреча на Волге!  — пошутил Дарницкий.
        — Ой, пойдемте скорее домой!  — проговорила Наталья, крепко вцепившись в мужа, словно боялась, что он сейчас снова пропадет.
        Народ, разочарованный тем, что никакого призрака не оказалось, потихоньку начал расходиться. Сергей вопросительно поднял глаза на майора Дарницкого. Тот сделал ему знак отойти в сторону.
        — Сергей, я ведь знаю про ваши дела с браконьерами,  — начал тот.  — И сразу хочу предупредить, что меня они несильно волнуют. Это все делишки мельчайшие. Ты не обижайся, но твоя персона мне совсем неинтересна. В плане разоблачения икорной мафии, я имею в виду. Никакого дела вообще может не быть — вас никто не ловил, инспекторы, которых подкупили Ашот с Кругловым, будут молчать, потому что у самих рыло в пуху… Но я тебя прошу вот о чем: ты ведь что-то видел на этом берегу, верно? Расскажи.
        Воеводин молчал. Дарницкий вздохнул и продолжил убеждать:
        — Ты пойми, тут дело серьезное. А ты свидетель. Если убийца узнает об этом, тебе тоже худо придется.
        — Убийца?  — удивленно вскинул брови Сергей.
        — Да!  — твердо произнес Дарницкий.  — За это время здесь произошло убийство. Сотрудника УВД Москвы Игоря Голубева убили.
        — Внука деда Харитона?  — ахнул Воеводин.
        — Да! И мне очень важна любая интересная мелочь в этом деле.
        Сергей еще некоторое время помолчал, потом вдруг сказал, показывая рукой вперед:
        — Я видел его ночью. На следующую ночь, как на остров попал. Он что-то копал на берегу.
        — Место помнишь? Показать сможешь?
        — Смогу,  — кивнул Воеводин.
        — Спасибо, Сергей!  — поблагодарил Дарницкий, отходя от Воеводина и направляясь прямо к тому человеку, на которого он показал.
        Человек этот побледнел при приближении Дарницкого. Наверное, выражение лица майора было таким, что он сразу понял, что ничего хорошего ему от него не светит. Дарницкий, злой за смерть своего близкого друга, шел уверенно и быстро. Человек замер на миг, а потом вдруг бросился бежать.
        По дороге он толкнул Антона Данько, оказавшегося у него на пути, тот упал на берег и ударился ногой о камень. Илья Храмов оказался проворнее. В два прыжка догнав убегавшего, он двинул ему кулаком в челюсть, отчего тот рухнул на песок. Кто-то ахнул, заголосила какая-то тетка… Майор Дарницкий подскочил к поверженному противнику и, рванув на себя, поставил на ноги, а затем надел на него наручники.
        — Как же так, Володя?  — спросил он.
        Человек вздрогнул.
        — Ты же на самом деле Володя, верно? Володя Клевцов, я тебя отлично помню. Ты же нормальный парень был! И Игорь Голубев тебя отлично помнил…  — добавил он тихо.
        Генка-вдовец опустил голову.
        — Это все из-за того урода…  — тихо сказал он.  — Из-за Генки Горелова…

* * *
        Юрий Константинович Кравченко сидел в кабинете следователя прокуратуры, куда его привезли полтора часа назад. Просто подошли к машине двое очень прилично одетых мужчин и спросили, не он ли Юрий Константинович Кравченко. Тот хотя и немного удивился, но не заподозрил ничего угрожающего. Да даже если бы и заподозрил, это уже ничего не решило бы в его судьбе. Едва он назвал свое имя, как мужчины, очень ловко подхватив его с обеих сторон под руки, провели к своей машине с тонированными стеклами, сказав по дороге, что просят его проехать с ними, чтобы ответить на несколько вопросов. Они не угрожали, не били и вообще вели себя предельно вежливо, однако по их манере держаться и стальным взглядам Кравченко понял, что лучше не сопротивляться…
        И вот теперь Кравченко сидел в кабинете следователя, который задавал ему вопросы, касающиеся деятельности его предприятия. Незаконной деятельности…
        Кравченко молчал, хотя и понимал, что это ничего не даст. В душе он надеялся на адвоката, но в целом его защита ничего не решала. Если уж за него взялась прокуратура, значит, все… Былые связи, казавшиеся незыблемыми, потеряли вес. Никого больше нет за спиной Кравченко, нет могущественного Дмитрия Васильевича Богатырева — его наверняка или самого уже прихватили за жабры, или вот-вот возьмут. Меняется власть…
        Юрий Константинович горестно вздохнул. И Ашота его подельники уже сдали со всеми потрохами, следователь уже упомянул об этом. И Кравченко понимал, что он не блефует: раз пошли такие дела, теперь каждый станет отчаянно цепляться за собственную жизнь. За то, чтобы максимально ее облегчить. А то, что светило впереди в этой жизни, для них для всех легким никак не назовешь… Вот и подручные Ашота наверняка взахлеб валили всю вину на своего хозяина, а тот переводил стрелки на него, Юрия Константиновича.
        — Ну так как же, Юрий Константинович?  — Бодрый голос следователя, постукивающего стопкой документов по столу, отвлек его от тягостных мыслей.  — Вот послушайте-ка: «Продукция закупалась у браконьеров. Преступники приобретали ветеринарные свидетельства и наклейки, расцветка, изображение и содержание которых повторяли оригинальный дизайн одного из легальных производителей икры, прекратившего производство еще в 2005 году». Ну что? Знакомо? Это все про ваш завод, который якобы стоит и деятельность его прекращена. Но мы отлично знаем, что завод этот работал совсем недавно, причем весьма успешно. Меня вот что волнует, Юрий Константинович…  — Следователь перегнулся через стол: — Куда делась вся документация? Где лицензии, разрешения на деятельность, документы из налоговой? Только не говорите мне, что все это безвозвратно утеряно. Мы все равно восстановим документацию. Я буду с вами откровенен: ваша фигура не так уж меня интересует. Меня интересует человек, на которого вы работали. То есть тот, кому вы платили за все эти липовые бумажки. Человек этот, разумеется, непростой. Но мы так или иначе выйдем на
него. Оттуда,  — он показал пальцем вверх,  — пришло распоряжение блокировать местную коррупционную чиновничью систему. А это значит, что приедут столичные прокурорские чины, которых подкупить не сможете ни вы, ни ваш покровитель. Понимаете? Им нужны не деньги, а строгий отчет о проведенной работе. И если вы начнете сотрудничать со следствием, осветив фигуру человека, под которым вы находитесь, это вам зачтется! Ну? Что вы молчите? Мы же его все равно возьмем, он держится на волоске! Думаете, он станет за вас заступаться?
        Следователь откинулся на спинку стула и смотрел на Кравченко насмешливо и даже словно жалел его. И Кравченко понимал, что он прав… Немного подумав, он поднял голову и сказал:
        — Богатырев Дмитрий Васильевич…

* * *
        Богатырев сидел в комнате отдыха в своем загородном доме. Он был в просторном домашнем халате, а босые ноги его стояли на маленькой скамейке. Рядом сидела девушка и обрабатывала ему ногти на ногах. Еще одна стояла позади, массируя Дмитрию Васильевичу мышцы плеч и шею.
        — Ох, хорошо,  — жмурился Богатырев.  — Совсем от работы мышцы затекают, только твой массаж, Алена, и помогает! Ох, вот тут, вот тут сильнее потри, ага!
        Дмитрий Васильевич ежился, морщился, но терпел, когда пальцы массажистки принимались мять его кожу слишком сильно. Богатырев любил по выходным выбраться в загородный дом, где принимался активно заниматься своим здоровьем — массаж, гимнастика, педикюр, бассейн, тренажеры, сауна… Этому Дмитрий Васильевич предавался с огромной охотой, денег на удовольствия не жалел.
        Годы уже не те, возраст к шестидесяти подкатывает, пора и позаботиться. Здоровье было для него главной драгоценностью — все остальное у него имелось. Власть, уважение, особняк в Астрахани, трехэтажный дом за городом, несколько машин, молодая жена, взрослые, хорошо устроенные в жизни дети…
        — На сегодня все, Дмитрий Васильевич,  — послышался над ухом голос массажистки.  — Больше не нужно, а то пойдет во вред.
        — Ох, спасибо, Аленушка!  — Богатырев потянулся и достал из кармана халата крупную купюру.  — Молодец, сегодня твои руки особенно хороши! Ты просто превзошла саму себя и заслужила премиальные.
        — Спасибо, Дмитрий Васильевич,  — ровным голосом ответила девушка, привычным жестом убирая деньги.  — До свидания. До завтра.
        — До завтра,  — бросил Богатырев, посмотрев вниз.
        Девушка, аккуратно подпиливавшая ему ногти, закончила с этой процедурой и теперь принялась полировать их сверху мягкой пилочкой. Скоро педикюр должен был подойти к концу.
        Дмитрий Васильевич откинулся в шезлонге со стаканом коктейля в руке и блаженно прикрыл глаза. Вот оно, простое человеческое счастье!
        Зазвонил сотовый телефон, и Богатырев с недовольным видом потянулся за ним. В выходной день отдохнуть не дадут, черт знает что!
        На связи был Коновалов, и Богатырев ответил.
        — Дмитрий?  — услышал он голос давнего приятеля.  — Телевизор не смотришь?
        — Нет, а что?  — удивился тот.
        — Ну так включи канал ТВ-1 и узнаешь!  — сказал собеседник и резким тоном добавил: — Значит, я тебе не звонил и никакого разговора неделю назад между нами не было! Все, бывай!
        Запищали гудки. Заинтригованный и встревоженный, Дмитрий Васильевич протянул руку, взял со стоявшего рядом столика пульт дистанционного управления и нажал кнопку. Зажегся экран плазменного телевизора, располагавшегося на противоположной стене. Богатырев переключил телевизор на нужный канал. Шла какая-то новостная программа, до него долетел обрывок фразы корреспондента:
        «…заявил вчера руководитель Госкомрыболовства Георгий Подгорный, отвечая на вопросы телекомпании «Росновости». Он сообщил, что крупные заводы по производству товарной черной икры уже строятся в Рязани и Калуге, а в Самаре и Новосибирске проектируются. «Бизнес понял, что мы боремся с браконьерами всерьез, и готов вкладывать деньги в легальное производство»,  — заявил также Георгий Подгорный. Руководитель Госкомрыболовства полагает, что причиной этих перемен стал закон, позволяющий уничтожать конфискованную браконьерскую черную икру и еще полсотни видов особо ценных рыбных товаров. Он вступил в действие прошлым летом. Начиная с августа прошлого года только в Москве было пущено в расход больше тонны черной икры. Уничтожение конфиската, по мнению Георгия Подгорного,  — единственный способ «выбить прилавок из-под браконьера». Легальным производителям нет смысла инвестировать в отрасль, пока цены диктуют преступники. Можно сколько угодно подкарауливать браконьеров в камышовых заводях на реке. Но при цене вопроса в один миллиард долларов, а именно в такую сумму оценивала рынок незаконного осетрового
товара год назад ФСБ, остановить уничтожение реликтовой рыбы невозможно. На московских рынках в июле прошлого года, до вступления закона об уничтожении конфиската в силу, черная икра — разумеется, нелегальная — лежала на прилавках по цене семнадцать-двадцать тысяч рублей за килограмм. Сейчас продается только из-под полы по сорок тысяч рублей за килограмм. В дорогих магазинах столицы килограмм черной икры — теперь уже легальной — стоит сейчас свыше двухсот тысяч рублей за килограмм. Сейчас промышленный лов белуг, севрюг и рыб прочих ценных пород запрещен. Легальный экспорт товарной черной икры не ведется с две тысячи второго года. И так будет минимум еще в течение десяти лет — за это время численность осетровых может восстановиться. Если, конечно, браконьерство действительно станет невыгодным. Пока икру на московских рынках, например, еще можно купить. Но уже из-под прилавка. Во многом размах деятельности браконьеров осуществлялся благодаря недобросовестным чиновникам, покрывавшим их грязную деятельность. Теперь с этим наконец будет покончено. Прокурорские проверки направлены в ряд областей, в том
числе Вологодскую, Волгоградскую, Астраханскую…»
        Дмитрий Васильевич не дослушал. В глазах сразу же стало темно, закружилась голова. Он понял, что звонок Коновалова был неспроста. Тот, конечно же, в курсе происходящего. Он отлично знает, что проверка уже направлена в его область. Более того, он наверняка знает и о том, каков будет результат этой проверки… Все заранее продумано и решено. Он, Богатырев, обречен. Если столичная прокуратура решила найти козлов отпущения, она их найдет. Последняя фраза Коновалова была неслучайна. Ею он открестился от Дмитрия Васильевича, отгородился от его проблем. Сволочь! Сам икру не то что ложками ел — тоннами получал! Такими партиями она в столицу отправлялась, что самым страстным любителям черной икры хватило бы на несколько поколений ежедневного употребления на завтрак, обед и ужин! А сколько это денег? Простому смертному такие цифры даже в голову не придут. А теперь в кусты! Да, времена настали! Каждый сам за себя!
        Дмитрий Васильевич от волнения поднялся с шезлонга, велев девушке, делавшей педикюр, сейчас же прекратить процедуру. Та, подхватив свои инструменты, тут же ушла. Богатырев заходил по комнате взад-вперед. Неожиданно он услышал шум во дворе и выглянул в окно. К воротам подъехали несколько черных машин, из которых стали выходить люди. Почему-то они казались похожими друг на друга один в один, словно целая толпа близнецов… Охрана пыталась воспрепятствовать их проникновению на территорию двора, но люди с невозмутимым видом прошли. Они двигались уже к входной двери, сейчас раздастся звонок… Дмитрий Васильевич считал секунды.
        Раздался звонок, и Богатырев, как ни ждал его, вздрогнул. Вздрогнул и сам пошел открывать, остановив на пути домработницу. Щелкнул замком и увидел двоих людей, ничем не выразительных, прилизанных и одинаковых.
        — Дмитрий Васильевич Богатырев?  — услышал он бесцветный голос, молча кивнул.
        — Проедемте с нами, пожалуйста, у нас к вам есть несколько вопросов…
        ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
        В самоваре поспевал чай, заваренный на травах. На столе, накрытом во дворе дома Воеводиных, собралась большая компания: Сергей с Натальей, Егорка, Антон Данько, Славик Капитонов, Илья Храмов, Катя Звонарева, дед Харитон и родители Натальи.
        Стол был полон закусок, в том числе стояла на нем и черная икра, которую привез тесть Сергея Виктор Николаевич. Теснились и бутылки с водкой и вином, в углу двора на углях жарился шашлык. Друзья наконец-то смогли собраться в непринужденной обстановке, отметить долгожданную встречу и конец всех своих злоключений.
        За столом было шумно, слышался звон бокалов и рюмок, шутки, смех… Наталья, счастливая, не сводила глаз со своего исхудавшего мужа, постоянно подкладывая ему на тарелку очередное блюдо.
        — Ну что ж…  — поднял рюмку тесть Виктор Николаевич.  — За то, что ты, Серега, с этими бандитами связался, тебе, конечно, всыпать полагается по первое число!
        — Папа!  — Наталья дернула отца за рукав.  — Ну мы же об этом уже говорили! Не нужно портить праздник!
        — Не буду,  — смягчился тесть.  — Радоваться надо, что все обошлось. А то ведь светило бы не просто ремнем по мягкому месту от отца, а…  — Он не закончил фразы, покачал головой и, улыбнувшись, сказал: — Ну, давайте за то, что хорошо кончается!  — и опрокинул рюмку в рот.
        — Вот это правильно!  — поддержал Виктора Николаевича Антон Данько.
        В разгар веселья раздался чей-то голос:
        — Не помешаю?
        Все повернулись к калитке. За ней стоял майор Виталий Дарницкий.
        — Ой, ну что вы!  — Наталья тут же вскочила.  — Садитесь, пожалуйста. Выпейте с нами, закусите…
        — Пить не стану — мне еще сегодня в Москву возвращаться.
        — Уже уезжаете?  — спросил Антон.
        — Да, пора. Дела все закончены. Но вот икоркой угощусь с удовольствием,  — улыбнулся Дарницкий.
        При его появлении все поутихли. Дарницкий почувствовал это и сказал:
        — Я вас надолго не напрягу своим присутствием. Только кое-что уточню напоследок…
        — Да что вы!  — воскликнул Данько.  — Вы нам не мешаете.
        Дарницкий посмотрел на Сергея и сказал:
        — Рад, что для тебя все благополучно закончилось.
        Для Воеводина и его незадачливых компаньонов и впрямь все обошлось как нельзя лучше. Браконьеры, по уши увязшие в своих делах, разумеется, не стали рассказывать официально еще и о том, как чуть не подставили троих односельчан. Виктор Панченко уже вернулся в село, Анатолий же Лаврентьев словно сквозь землю провалился.
        — А вы его искать станете?  — спросил Антон.
        — А зачем он нам сдался?  — удивился Дарницкий.  — У него, как я понял, долги какие-то. Так что пусть сам свои проблемы разруливает и радуется, что у него одной меньше стало.
        Антон Данько завозился на стуле. Ему явно не давал покоя какой-то вопрос.
        — Ну чего ерзаешь, спрашивай!  — засмеялся Дарницкий.
        — Мы хотели узнать, чем там все закончилось с этим Геной. Или он Володя?
        — Володя,  — подтвердил Дарницкий.  — Фамилия его Клевцов. Он проходил у нас свидетелем по одному делу. Женщина тогда в катастрофу попала, Людмила Горелова. Ну, это по мужу она Горелова, а девичья фамилия ее Новикова.
        — Ой, да это же наша Люда!  — сказала Катя Звонарева.  — Она умерла полгода назад,  — помрачнела девушка.
        — Да, авария была страшной,  — подтвердил Дарницкий.  — Урод один пьяный врезался. Все лицо изуродовано, но это еще полбеды. Множественные переломы, в том числе позвоночника. Разрывы внутренних органов. Речь потеряла. Несколько операций перенесла, но двигательная способность так и не восстановилась. Врачи разводили руками. А муженек ее, когда об этом узнал, сбежал, бросив ее одну в квартире, беспомощную, когда она даже до туалета самостоятельно дойти не могла…
        Дарницкий умолк, лицо его было мрачным.
        — А при чем тут Гена?  — не утерпела Катя.  — То есть… Володя?
        — Геной звали ее мужа, Геннадий Горелов. А Володя Клевцов был в нее влюблен. Они дружили с этим Гореловым. И когда он пришел ее навестить, то обо всем узнал от соседей. Спасибо им, хоть кто-то навещал девчонку. Родных-то у нее никого.
        — Да, у нее родители погибли лет пять назад,  — вспомнила Наталья.  — Полетели отдыхать куда-то за границу, а самолет разбился. Отец у нее каким-то начальником был в Астрахани, я точно не помню. Знаю только, что жили они всегда обеспеченно. А потом Люда после их смерти в Москву уехала, а дом ее так и остался стоять. Ой, простите, я вас перебила!
        — Да, так вот, Володя ее не бросил. Ухаживал, даже надеялся, что она выздоровеет. До последнего надежды не терял. А потом она попросила увезти ее в Бережное. Говорить не могла, на бумаге нацарапала. Наверное, чувствовала, что ей недолго осталось, хотела на родине умереть. Вот он и привез. А сам представился ее мужем.
        — Зачем же?  — не поняла Наталья.
        — Ну, народ в селе какой?  — усмехнулся Дарницкий.  — Только без обид! Привез замужнюю женщину какой-то мужчина, живет с ней в одном доме… Что бы про нее стали говорить? Пожалел он ее, зачем ей еще и эти сплетни? А так муж и муж. Гораздо удобнее, да и расспросов меньше. Так они и жили, пока Людмила все-таки не умерла…
        — Он ее сильно, видать, любил,  — со вздохом сказала Наталья.  — После ее смерти чернее ночи ходил. Даже и не выходил почти из дома, мы уж боялись, что умом тронется. Помогали, еду приносили, он же все забросил! Последнее время, правда, оклемался и стал говорить, что, наверное, уедет отсюда. Ну, это и правильно: он молодой, из Москвы, что ему делать в нашей глуши? Отсюда свои-то бегут!  — Она скосила глаза на мужа.
        — Но зачем же он убил Голубева?  — недоуменно спросил Антон.
        — А затем, что, кроме Игоря, никому в селе и в голову не приходило, что он не муж Людмиле,  — пояснил Дарницкий.
        — Ну и что?  — не понимал Данько.  — Ну, не муж! Какое теперь это имеет значение? Светлую память, что ли, берег? Глупость какая, бред!
        Дарницкий усмехнулся.
        — Да нет, Антон. Все гораздо прозаичнее,  — вздохнул он.  — Людмила-то обеспеченная была, деньги у нее на счете лежали. Сами говорите, что родители ее люди богатые были. Значит, наследство осталось. А кому оно перейдет? Детей у них не было, родни больше у нее никакой. Родной муж — главный наследник. Вот он и решил получить наследство и уехать.
        — Ого, какой шустрый!  — удивленно протянул Антон.  — А на вид такой тихий…
        — Но подождите,  — вмешался немногословный Илья Храмов.  — Кто бы ему выдал это наследство, когда он по документам никакой не Геннадий Горелов, а Владимир Клевцов?
        — Документы новые не так уж трудно получить,  — сказал Дарницкий.  — Можно прийти в паспортный стол, сказать, что потерял, что срочно нужно восстановить… Поговорить с паспортисткой по душам, заплатить некую сумму — и вот тебе, пожалуйста, новый паспорт готов! С новой фамилией и твоей фотографией. И, заметьте, настоящий! Я сам с подобными случаями не раз сталкивался на службе. У нас в стране, к сожалению, за деньги можно многое.
        — А реальный муж?  — спросил Антон.
        — А реальный муж носа не кажет. И, скорее всего, не покажет. Он же не знает, что Люда умерла. Он вообще не думал, что она умрет. Не хотел быть мужем калеки.
        — Ну а если бы?  — настойчиво спрашивал Данько.  — Если бы все-таки появился?
        — Тогда бы он узнал, что наследство уже получил Геннадий Горелов!  — рассмеялся Дарницкий.  — И был бы очень удивлен. Я думаю, он бы и не подумал, что это его друг Володя Клевцов. А если бы и подумал, найти Клевцова было бы сложно. Он с этими деньгами наверняка рванул бы куда-нибудь подальше.
        — Значит, он боялся, что Голубев его разоблачит?
        — Конечно, если бы он не замыслил получить наследство, нужды убивать Игоря не было бы. Ну, удивился бы Голубев, узнав, что человек, которого он знает как Клевцова, живет в Бережном как Горелов. Ну, отвел бы его Володя в сторонку, поговорил бы по-мужски, все объяснил… Но вот только денег он бы потом не получил, вот так! А эта мысль ему в голову уже крепко засела. Очень трудно изгнать из головы мысль, к которой ты уже привык. Он же видел себя уже богатым, ждал, когда полгода пройдет со дня смерти Людмилы. И знаете, что самое интересное?
        Все одновременно посмотрели на Дарницкого.
        — Что у него бы все получилось,  — уверенно сказал тот и добавил печально: — Если бы не Игорь…
        — Это я, старый дурак, по селу натрепал, что внук приезжает!  — запричитал дед Харитон.  — Меня самого за это убить мало!
        Дарницкий посмотрел на него и мягко сказал:
        — Успокойтесь. Он бы все равно нашел способ его устранить. Обманным путем заманил бы под предлогом поговорить как со старым знакомым по душам. Так что не казните себя.
        — Да уж, дедушка.  — Катя Звонарева придвинулась к деду ближе.  — А мы вас не бросим. Не дадим в одиночестве пропасть.
        — Да…  — покачал головой Виктор Николаевич.  — Если бы мне кто рассказал, что такое возможно в нашем селе,  — не поверил бы! Кто бы мог подумать? Генка Горелов!
        — Как хорошо, что вы его поймали,  — воскликнула Катя.
        — Это ребятам спасибо, а Сергею особенно,  — сказал Дарницкий.  — У меня мысль насчет Клевцова-Горелова была. Мы, кстати, перед отъездом Игоря об этом деле вспоминали. И я видел его в селе, когда приехал, только мельком. Еще подумал, что лицо знакомое, собирался выяснить, что и как, почему он тут… Но Сергей очень помог, спасибо тебе.
        Воеводин, который из недавнего преступника, а потом жертвы стал чуть ли не героем, чувствовал себя неловко.
        — Да ладно, что я такого сделал-то,  — пробормотал он.
        — А правда, что он сделал-то?  — с любопытством спросил Славик Капитонов.
        — Да видел он, как Клевцов после убийства вещи закапывал,  — сказал Дарницкий.  — На берегу. Мы уже откопали их — там и рубище это белое с клочком оторванным, и орудие преступления все в крови… Это он так решил Игоря из машины выманить — призраком переоделся. Наслушался местных легенд… Так что с доказухой порядок полный. Да и сознался он сразу, даже особо не кривил душой.
        Дед Харитон сидел понуро, пряча старческую слезу, бегущую по сморщенной щеке…
        — Ну, а теперь пора!  — Дарницкий хлопнул себя по бедру и собрался подниматься.
        — Постойте, а что с этими бандитами-то?  — спросила Катя.
        — Да с этими все ясно, посадят их всех,  — сказал Дарницкий.  — С чиновниками посложнее.
        — Их что, не посадят, этих взяточников?
        — Насчет посадят утверждать не могу. Они не дураки, наверняка подстраховались. Может быть, конечно, благодаря государственной программе прокуратура им хвост прижмет. Но даже если и нет, с должностей своих полетят так, что только искры посыплются.
        — Ох, неужели и в наших краях порядок наведут?  — с надеждой спросила Наталья.  — А то до нас совсем никому дела нет! Браконьеры беспредельничают, чиновники не хуже, рабочих мест нет…
        — Рабочих мест нет?  — переспросил Дарницкий, глядя на Сергея.  — Могу предложить. В моем отделе.
        — Кем?  — поднял глаза Воеводин.
        — Ну, пока простым опером, а там поглядим,  — улыбнулся майор.  — Зарплата, конечно, небольшая, но, как говорится, не все сразу.
        Сергей посмотрел на жену.
        — А я не возражаю!  — прижала та руки к груди.  — Если хочешь — поехали! Я слова поперек не скажу!
        — Нет,  — неожиданно сказал Воеводин.  — Я уже решил для себя, что останусь в Бережном. Знаете, оно ведь хорошо там, где нас нет. Но вам спасибо большое!
        — Да не за что! А вы, ребята?  — Он посмотрел на Антона с Ильей.  — У вас оперативная жилка есть, я вам точно говорю! А мне вместо Игоря теперь сотрудников искать надо.
        — Да мы вообще-то уже работаем,  — отказался Антон.  — Вроде бы нашли себя.
        — Ну как хотите. Надумаете — позвоните.  — Дарницкий раздал друзьям свои визитки и поднялся.  — До свидания.
        — До свидания,  — сказали сидевшие за столом.
        Дарницкий прошел к своему «Ауди», сел в него, завел мотор, и вскоре только пыль, оставленная на дороге, напоминала о его приходе.
        — Да,  — с легкой грустью сказал Славик.  — А нам ведь тоже скоро надо ехать. Я дяде звонил, он поправляется, но пока еще в больнице. Придется пока мне дела принимать.
        — Зато денег заработаешь кучу,  — подбодрил приятеля Антон.  — Сразу девушек толпа побежит!
        По помрачневшему лицу Славика он сразу понял, что наступил тому на больную мозоль, ляпнув не подумав. Попытавшись исправить свою оплошность, Данько заулыбался и сказал:
        — Хотя хорошие девушки на деньги не бросаются! Вот я благодаря селу Бережному понял, какие хорошие есть девушки! Правда, Катя?
        Он подмигнул Звонаревой и сказал:
        — Может быть, поедешь с нами в Волгоград? Учиться-то все равно нужно. А у нас столько вузов! Вон Славик с удовольствием тебе поможет! Возьмет, так сказать, под свое крыло! Ему как раз сейчас хорошая девушка нужна!
        — Спасибо,  — смущенно улыбнулась Катя.  — Меня уже взяли под крыло.
        — Кто?  — растерянно спросил Антон.  — Под какое крыло?
        Илья улыбнулся и положил руку на плечо Звонаревой.
        — Катя со мной поедет,  — сказал он.  — Мы так решили.
        Антон, ничего не понимая, крутил головой, думая, что его разыгрывают.
        — Это когда же вы решили?  — удивленно спросил он.  — Я и не заметил ничего…
        — Плохой из тебя наблюдатель,  — усмехнулся Храмов.
        — Ну, вы даете, ребята!  — радостно воскликнул Антон.  — На свадьбу-то какой подарок готовить?
        — Ты не беги впереди паровоза, торопыга!  — остудил его Илья.  — Кате в первую очередь учиться надо. А там посмотрим.
        — Ну что же,  — поднялся Виктор Николаевич.  — Тогда еще раз за то, что хорошо кончается!