Честный вор Владимир Григорьевич Колычев
        Когда Артем Есаулов поехал отдыхать в Крым к своей тете Соне, то даже предположить не мог, что его жизнь так круто изменится. Тетушка и ее падчерица Дарина оказались аферистками, которые ловко разводили отдыхающих на деньги, и были связаны с местным криминальным авторитетом Сергилом. Так племяш очень скоро оказался в его бригаде. И пошло-поехало: воля – тюрьма, тюрьма – воля… Артем все больше матерел и наконец вышел на свободу уже «коронованным вором». Тут и Дарина вдруг нарисовалась, тайно поведав авторитетному другу юности о своих претензиях на очень прибыльное предприятие «Горникель». Артем решил ввязаться в опасную авантюру, несмотря на то что до конца не доверял Дарине. Будь что будет. Зато сегодняшний день принадлежит им…
        Владимир Колычев
        Честный вор
                
        Глава 1
        Небо с парящими в нем чайками чуть ли не до самого солнца, синее море на всю ширину горизонта. Артем опустил голову, глянул вниз с высоты скального навеса, и вся эта красота свернулась в трубочку. Свет стал с овчинку и с шумом бьющейся о камни волны рухнул в бездну под ногами. Притяжение высоты схватило Артема за ворот рубахи, потянуло вниз, он пошатнулся, раскинул руки, чтобы удержать равновесие.
        – Что, страшно?
        Дарина стояла за спиной. Красивая девчонка – черные, с каштановым отливом, волосы, глубокие и манящие, как ночное звездное небо, глаза, изящный, совершенной формы нос, сочные, четко очерченные губы. Худенькая, стройная, соблазнительная. Дарина – не просто дар, а чудо природы. Глянешь на нее и уже не сможешь оторвать глаз. Но Артему не до нее, когда такая высота под ногами. Одно неловкое движение, и все…
        Скала нависала над морем, спрыгнув с нее, он упал бы в воду, но там острые камни, о которые можно разбиться. Мысль об этом входила в голову острием подводного рифа, внутренности рвались от страха…
        – Прыгнешь? – спросила она. В ее голосе слышалась насмешка хищницы, учуявшей страх жертвы.
        – Не сейчас.
        – Страшно. Я понимаю.
        Зыбкая почва под ногами, шаткое равновесие, а еще Дарина могла столкнуть Артема вниз. Страх усилился, парализующий холодок из коленок схлынул в пятки.
        – Ну, бывай!
        Она его не столкнула. Напротив, сама шагнула в пропасть. Артем видел, как она падает вниз «солдатиком». Видел и даже наклонился, сопровождая ее взглядом и еле удерживая равновесие.
        Дарина вошла в воду с глухим шумом, какое-то время ее не было видно, но вот из беспокойной синевы показались голова, плечи, спина, перетянутая тонкой полоской купальника. Она вынырнула и саженками погребла к берегу. Вверх она даже не глянула, не интересно ей смотреть на труса.
        Артем с досады зажмурил глаза и стиснул зубы. Так хорошо начиналось это лето, и на тебе, Облом Петрович дорогу перекрыл.
        Тетка письмо написала, в гости к себе в Крым позвала. Он получил диплом и сразу к ней. Дом у нее – глинобитная мазанка с дрянной крышей на дальнем конце поселка, зато место – сдохнуть можно от зависти. Небольшой пятачок на возвышенности – если вниз пойдешь, к морю спустишься, вверх – на скалу поднимешься. Артема вверх потянуло. Вид отсюда открывался захватывающий – море, небо, бесконечные просторы. И ощущения были штормовыми, а тут еще и Дарина подняла двенадцатибалльную волну. Эта волна сейчас швырнет Артема вниз, на камни, и его жизнь потерпит крушение…
        А он прыгнет вниз. Лучше погибнуть, чем прослыть трусом в глазах Дарины.
        Но умирать надо с надеждой на чудесное воскрешение. Артем сдвинулся в сторону, занял место, откуда спрыгнула Дарина. Отчаянная девчонка, не вопрос, но все-таки она знала брод, поэтому так смело сунулась в воду. И он повторит ее путь…
        Артем сделал шаг и переступил черту, за которой от него уже ничего не зависело. Вся надежда на высшую волю… Штопором вошел в воду и почувствовал боль в локте, все-таки зацепился рукой за подводный камень. И еще ногами коснулся дна… Но это не катастрофа, это всего лишь сигнал о том, насколько близко прошла от него смерть. Сместись он в сторону на полметра, и налетел бы на камень всем телом, тогда все…
        Плавал он плохо, корявыми саженками, а у Дарины была фора. Она уже сидела на берегу и кидала в воду камушки, когда он подплыл к ней.
        Берег пологий, но сплошь в крупных камнях, похожих на драконьи плавники. Как будто здесь лежало чудище морское, присыпанное мелкой галькой.
        – А ты не трус, братик! – покровительственно улыбнулась Дарина.
        – Никогда не был.
        Дно мелкое, неровное, камни острые, скользкие, поэтому Артем не шел, а подплывал к берегу. Дарина прицелилась и бросила в него маленький камушек. Артем чутьем определил траекторию, но не закрыл глаза, когда камушек угодил в голову, и даже не разозлился.
        – Что-то я не пойму, ты джентльмен или «терпила» по жизни? – хихикнула она.
        Артем ничего не сказал. Он, конечно, знал, кто такой «терпила», и ее слова воспринял как оскорбление. Будь на ее месте мужчина, он бы подумал, как призвать его к ответу, но наезжать на Дарину – это слишком. И оправдываться перед ней глупо. Он лишь сделал вид, что не услышал ее.
        Выйдя на берег, снял рубашку, выжал ее. Дарина поднялась, затуманенно улыбнулась ему, подошла, пальцами провела по его плечу:
        – Качаешься?
        – Чуток.
        В интернате Артем занимался боксом, брал на соревнованиях призовые места, в профтехучилище увлекся еще и тяжелой атлетикой. Не просто мышцы качал, а штангу рвал. Времена нынче смутные, культ силы в особом почете.
        – А это что? – обвела она пальцем ссадину на его локте.
        – Пустяк!
        – А если бы убился?
        – Когда убьюсь, тогда и поговорим.
        – Не, я туда за тобой не пойду!
        – А куда пойдешь?
        Он вдруг подался к девушке и обвил рукой ее талию. Плоть у нее упругая, кожа нежная, волнующе гладкая. Семнадцать лет ей, он всего на год старше. И Дарина ему не совсем сестра. Тетя Соня сошлась с ее отцом уже после того, как она родилась. Вместе с ее отцом и села за кражу. Пару лет назад освободилась, забрала к себе Дарину, а об Артеме вспомнила только сейчас. Но лучше поздно, чем никогда…
        – Пойдешь ты! – Дарина с возмущением выскользнула из его объятий.
        – Извини, – слегка смутился Артем.
        – Еще раз, и в глаз! Понял? – пригрозила она.
        Он усмехнулся, глядя на ее маленький кулачок. Знала бы она, от каких «кувалд» ему приходилось уворачиваться. И получать… Все было в его жизни, и победы, и поражения…
        – Я пойду! А ты обсыхай!
        Дарина с издевкой посмотрела на него и резко повернулась спиной. Но к тропинке по крутому подъему она шла плавно, без рывков. Женственная осанка, мягкая походка, грациозная поступь. Как будто не по рыхлой гальке шла, огибая камни, а над паркетной гладью парила.
        Артем смотрел ей вслед, затаив дыхание. Он познакомился с этим чудом сегодня утром, но уже был в нее влюблен. А впереди целое лето…
        Шум волны под скалами, большая оранжевая луна в звездном небе, легкий бриз, теплое испарение от прогретой за день земли, звон цикад… Все это хорошо, просто здорово, но красотой романтического вечера сыт не будешь. А кроме этой красоты, у тети Сони ничего нет. Бедно она живет, даже на стол толком поставить нечего. Бутыль самогона из погреба достала, картошки наварила в мундире, банка с консервированной капустой, хлеб, соль – вот и все счастье.
        Впрочем, Артему и такая скудость за радость. Дарина с ним за одним столом, и от самогона она не отказывается. По чуть-чуть пьет, но не пропускает. А тетя Соня себе по полной наливает. Она уже никакая, голову свесила, глаза в пучок сложила. Ей бы «на боковую», а она все к бутылке тянется…
        А бутылка не бездонная. Закончился самогон, и тетя Соня протрезвела.
        – Эй, это что, все? – возмущенно спросила она.
        На старом комоде стояла ее фотография в молодости. Красивой она была, стройной, изящной. Но время само по себе беспощадно к женской красоте, а еще лагерные годы давали о себе знать. Да и алкоголь не оздоравливал. Лицо ссохлось, сморщилось, волосы посеребрились, и тело стало костлявым. Нездоровая у нее худоба, болезненная… Но время не лишило ее жизненных сил, бойкая она женщина, энергичная. Только живет бедно и бестолково…
        – Может, сходить? – спросил Артем. С деньгами у него швах, но на бутылку дешевого пойла должно хватить.
        – Не надо! – вцепилась в него Дарина, пристально глядя на тетю Соню.
        – Не надо, – вздохнула та.
        – Да и не на что, – смягчилась девушка.
        – Ну, есть чуть-чуть, – пожал плечами Артем, у которого еще осталась кое-какая мелочь на кармане.
        – А завтра?
        – Да я думаю…
        – Что ты думаешь?
        – Ну, раз у нас тут такая бодяга, деньги надо зарабатывать. Мы с пацанами товарняки разгружали, ничего, нормально.
        – Оно и видно, как ты много заработал, – фыркнула тетя Соня, глянув на его старые, с латками, брюки.
        – Ну, мы же не копили…
        – А не надо копить! Надо много брать, так, чтобы надолго хватало…
        – Украл – выпил – в тюрьму? – в тон ей отозвался Артем.
        – А ты тюрьмы боишься?
        – А что там хорошего?
        – Ничего там хорошего нет, – поддержала его Дарина. – И не надо туда. И воровать не надо. Есть более безопасные способы честного отъема денег…
        – Например? – удивленно спросил Артем. – Что ты предлагаешь?
        Не было у него желания ввязываться в нечистое дело, как не хотелось прыгать со скалы. Но Дарина и тогда его провоцировала, и сейчас. А сама она, казалось, ничего не боялась. Авантюристка она в душе.
        Да и сам он не очень боялся идти на конфликт с законом. Они с пацанами действительно разгружали вагоны на товарной станции, но при этом еще и подворовывали. То со сгущенкой коробку стащат, то с тушенкой, а однажды два ящика с портвешком дернули. Можно было поставить это дело на поток, но не решились, духу не хватило.
        – Ну, если тебе интересно… Завтра поговорим, – кивнула Дарина.
        – Завтра, так завтра.
        – Спать иди! – повелительным тоном сказала она.
        – Да рано еще, – возмущенно глянул на нее Артем.
        – Не пойдешь – пожалеешь, – загадочно улыбнулась девушка, и глаза ее подернулись томной поволокой.
        Артем все понял и отправился в свою комнату. Доска прогнулась у него под ногой, когда он переступал порог, квакнула под весом тела, но выдержала, не сломалась. Неплохо было бы укрепить гнилой пол в этом месте. И не только в этом… И стекла в окнах надо бы вставить, и обвалившийся потолок оштукатурить. Но сначала он сколотит кушетку, а то как-то стремно спать на сдвинутых ящиках.
        Артем лег на голый матрас, забросил руки за голову. Не дом у тети Сони, а сарай на берегу моря. В комнате грязно, пыльно, из мебели только старое, все в трещинах, зеркало. Даже кровати нормальной нет, и сесть не на что. Зря он поверил Дарине, она сюда не придет. И непонятно, зачем она его сюда прогнала. Сейчас бы на берегу, на теплых камнях полежать, волну послушать…
        Артема тянуло к морю, но из комнаты он не уходил, вдруг Дарина все-таки придет?.. И действительно, дверь открылась, и она переступила порог. Пол даже не скрипнул, когда она вошла. Закрыла дверь, повернулась, задвинула щеколду, шагнула к Артему, скрестив опущенные руки, и села рядом.
        – Подвинься!
        Он робко обнял ее за плечи. От нее пахло морем, солнцем. И желанной женщиной.
        – Хочешь меня? – тихо спросила Дарина.
        – Ну-у! – выразительно улыбнулся он.
        – А если Соня узнает? Мы для нее – брат и сестра. Она же тебя проклянет!
        – А ей обязательно знать?
        За порогом скрипнула половица, и тут же кто-то ударил в дверь.
        – Открывай! – толкнув Артема в бок, шепнула Дарина.
        Он кивнул. В конце концов, ничего страшного не происходит. На нем брюки, рубашка, и Дарина одета. А в комнате они закрылись, так им просто поболтать захотелось – по-родственному, само собой.
        Артем открыл дверь, и тетя Соня, зайдя в комнату, сразу набросилась на него:
        – Ну ты и урод!
        Он тоже посмотрел на девушку и обомлел. Из одежды на Дарине был только шлейф из лунного света, сотканного в проеме окна. Она стояла полностью обнаженная, а лицо отвернула.
        – Ты дорого за это заплатишь! – протянула к нему костлявые руки тетя Соня.
        – Да не было ничего! – растерянно пробормотал Артем.
        – Что, страшно стало? – Опустив руки, лукаво ухмыльнулась она. – Мента не хватает, чтобы он тебя на «бабки» раскрутил.
        – Хочешь работать с нами? – неожиданно спросила Дарина.
        Он сначала растерялся, а потом согласно кивнул.
        И Дарина дала ему обещание, что ляжет с ним, но только тогда, когда они заработают первую тысячу…
        Бородатый мужик с пышной шевелюрой стоял на сцене, покачиваясь в такт музыке, и дул в микрофон про пылающие станицы, про красных комиссаров, которые вели девочек в кабинет – ясно, что не на расстрел.
        А Дарину сегодня поведут в номера. Для этого случая она и вырядилась – цветок в распущенных волосах, короткое платье с открытыми плечами, босоножки на высоком каблуке, пошлый и вульгарный макияж… Но именно поэтому мужчины смотрели на нее с жадностью и вожделением, а Артем, глядя на нее, только скрипел зубами.
        Это он должен был сидеть с ней в ресторане за столиком, своей рукой щелкнуть перед ее носом зажигалкой, запалить кончик дамской сигареты. И ему Дарина должна была улыбнуться с призывом, а она отдыхает с плешивым толстячком, он ужинает с ней – с прицелом на страстный танец до самого утра.
        Вот он достал бумажник, раскрыл его, нарочно «засветил» стопку денег. Дарина знала, откуда наблюдал за ней Артем, незаметно глянула в его сторону. Она не подмигивала ему, не улыбалась, но знак подала. Есть у «терпилы» деньги, значит, можно снимать урожай.
        Толстячок расплатился, вышел с Дариной из ресторана, для приличия прогулялся с ней по набережной, под луной, а затем отвел ее к себе в корпус пансионата. Артем последовал за ними, проводил их до самого номера, сел на диван в холле у лифта. И тетя Соня сейчас в работе, она должна скоро появиться, тогда и начнется главное действие. Артем с нетерпением ждал, когда лох уберет от его Дарины свои грязные руки… Но как же медленно тянулось время!
        Тетя Соня еще та шкура! Мало того, что аферу придумала, так еще и Дарину в нее втянула. Это уже потом Артем подключился. А как ловко они объяснили ему свою схему…
        Но тысячу они пока не заработали. В первый раз сняли с «лоха» триста рублей, во второй – всего сто. А сегодня они могут поиметь шиш с маслом. Или даже путевку в КПЗ…
        Но пока все идет своим чередом. Жертва играется с приманкой, пора дергать удочку и загонять крючок под жабры. Сейчас появится тетя Соня, она знает, как это делать.
        Но время идет, а тети все нет. Ожидание стало невыносимым, и Артем поднялся, чтобы подойти к двери, но в это время появилась тетя Соня. Он услышал ее голос и спрятался за раскидистую пальму.
        – Она мне позвонила, сказала, что ее хотят изнасиловать! – говорила на ходу тетя Соня администраторше пансионата.
        – Разберемся! Сейчас разберемся! – Женщина встревоженно постучала в дверь: – Что у вас там происходит?
        – Да ничего, сидим тут, отдыхаем, – бодренько отозвался толстяк.
        – Помогите! – из глубины номера крикнула Дарина.
        – Дочка! – встрепенулась тетя Соня и ворвалась в номер, администраторша последовала за ней. А там шоу! Дарина уже и разделась, и в постель забралась. Лицо все в слезах, с потеками размазанной туши…
        – Ну, скотина! Ну, тварь! Ты у меня за все заплатишь! – орала тетя Соня.
        Артем в пекло не лез и даже к номеру не подходил. На первом этапе он всего лишь подстраховывал Дарину, держал ситуацию под контролем.
        Расправу тетя Соня отложила на потом. Она забрала плачущую Дарину и увела ее с собой. Артем остался за пальмой, еще не время вступать в игру.
        Какое-то время толстяк смотрел вслед своей так и не сбывшейся мечте, затем скрылся в номере. Он не должен был никуда уходить, но минут через сорок дверь открылась. Артем подождал, когда толстяк ее закроет и повернется к нему спиной, только тогда стремительно вышел из укрытия.
        – Гражданин!.. – громко позвал он.
        Толстяк остановился, настороженно глянул на него, не понимая, откуда Артем мог появиться:
        – Да-а…
        – Младший лейтенант милиции Уключин, – официальным тоном представился тот. – Участковый инспектор милиции.
        Тетя Соня оказалась отличным учителем. Она объяснила, как разговаривать с жертвами – каким языком, каким тоном. И объясняла она с таким знанием дела, как будто всю жизнь проработала в милиции.
        Артем достал из кармана красные корочки с золотым тиснением. «Ксива» липовая, и опытный глаз легко мог распознать подделку, но пока сбоев не было. Тут главное, не качество документа, а то, под каким соусом он преподносится. Говорить нужно мягко, но четко, и – действовать нагло, нахраписто, любая заминка могла вызвать подозрение.
        – Да, я слушаю. – Голос у толстяка дрогнул. И глазки забегали. Это не совесть в нем заговорила, а страх перед возмездием.
        – Поговорим? – показал рукой в сторону полутемного холла Артем.
        – О чем?
        – Я думаю, у вас в номере светлее будет, – проигнорировав вопрос, предложил Артем.
        – Ну, наверное…
        Толстяк открыл дверь, пропустил его в номер. Артем тут же потребовал паспорт, с деловитым видом пролистал его. Власьев Виктор Иванович, пятьдесят четвертого года рождения, прописан в городе Ленинграде, женат, двое детей…
        – Я свою учительницу встретил, – возвращая паспорт, сказал он. – В дежурной части встретил, она заявление писала.
        – Учительницу? – встревоженно посмотрел на него Власьев.
        – Да, Ольгу Владимировну, она от вас шла, сказала, что вы ее дочь изнасиловали…
        – Я никого не насиловал! – шарахнулся от него толстяк.
        – Да, но дочь Ольги Владимировны видели в вашем номере. Она была у вас в постели, без одежды… Как это объяснить?
        – Она сама!..
        – Что сама?..
        – Ну, разделась сама. Я пошел дверь открывать, а она разделась! И в кровать!..
        – Ну, не знаю… Альбина всегда была со странностями. Я ее еще по школе помню… К ребятам в раздевалку заходила, нравилось ей, когда ее щупают. И сейчас, я так понимаю, она не без греха…
        – Вот видите! – Власьев с надеждой смотрел на него.
        – И мама у нее, честно говоря, такая же… – поморщился Артем. – Если что-то вбила себе в голову, будет стоять до конца. Тем более репутация у дочки подмочена и без вас… А раз подмочена, то и терять нечего… В общем, посадят вас, Виктор Иванович. Как пить дать, посадят. За изнасилование.
        – Да не насиловал я никого!
        – А совращение малолетних? Суд будет, жена узнает, дети… У вас дочери?
        – Да, Ире тринадцать, Оле одиннадцать.
        – Хорошие, наверное, девочки, а отец… – Артем вздохнул, выражая свое сожаление семье потерпевшего. – А отец – насильник и растлитель. И все об этом знать будут…
        Какое-то время Власьев молчал, зажмурив глаза и опустив голову, но вот он вскинулся, напряженно посмотрел на Артема. И только собрался открыть рот, как Артем уже понял, о чем пойдет речь, «терпила» созрел для правильного решения. Он предложил выкуп за собственную глупость. Артем для приличия немного поломался, чем только раззадорил жертву…
        Шестьсот рублей, как с куста, сотками нового образца. Дарина усмехнулась, глядя, как тетя Соня прячет деньги в лифчике.
        – Не хотел брать, но он так настаивал, – с ухмылкой сказал Артем.
        Сумел он раскрутить «лоха» на шестьсот рублей. Мог бы и больше снять, но ему нужно было именно столько. Шестьсот рублей доводили общую сумму до тысячи. А договор дороже денег, именно это и хотел сказать Артем, глядя на Дарину.
        – Ну да, настойчивый мужик. Я ему говорю, руки убери, а он… – Дарина выразительно провела рукой по своей груди.
        Артем плотно сжал губы. Ему вовсе не хотелось знать, как у нее там было с «терпилой».
        Они подошли к «Волге», которая стояла чуть в стороне от здания автовокзала. Время позднее, автобусы уже не ходят, но не спят частники. А ехать далеко, без транспорта не добраться…
        Тетя Соня небрежно стукнула пальцами в стекло и с наигранной небрежностью спросила:
        – Ну что, браток, отвезешь нас домой?
        С тех пор как у тети Сони появились деньги, она изменилась. Расфуфырилась, распустила хвост, раскинула пальцы веером. Даже приоделась, «сафари» джинсовое у кооператоров купила – гоголем теперь ходит. И Дарине обновку прикупила, и Артему костюм справила – не может же мент ходить в обносках. Жизнь, можно сказать, наладилась.
        Тетя Соня сказала, куда ехать, договорилась о цене, с важностью большой шишки села вперед. Артем открыл Дарине дверцу и, чувствуя, как от волнения подрагивают колени, забрался в машину вслед за ней.
        За спиной под задним стеклом стояли колонки, магнитола крутила «Мурку».
        – А погромче можно? – с небрежностью прожженной уголовницы, спросила тетя Соня.
        Водитель включил музыку чуть ли не на всю мощь.
        – Громко! – повернулась к Артему Дарина.
        Он кивнул и открыл рот, чтобы наехать на частника, но она приложила палец к его губам и загадочно улыбнулась, прошептав:
        – Громко. И не поговоришь…
        Он и опомниться не успел, как она оказалась у него на коленях. Обвила руками его шею, приблизила губы к уху:
        – А так и поговорить можно… Или не надо?
        Артем хотел сказать, что надо, но горло сжал спазм – он даже захрипеть не смог, только кивнул и провел рукой по ее спине.
        Дарина ничего не сказала, только ударила его по руке. От нее опьяняюще пахло «Красной Москвой», мускусом, тепло и упругость ее кожи будили дикие желания.
        – Страшно? – хихикнула она. – А ты не бойся! – И, обняв Артема, задвигала бедрами.
        А за спиной теперь надрывался под гитару Александр Новиков. Вези меня, извозчик, по гулкой мостовой…
        Глава 2
        Острые камни кололи ступни, сила тяжести цеплялась за ноги, тянула вниз, лишая равновесия, в крови не хватало кислорода, сердце, казалось, вот-вот остановится. Артем рвался вверх по горной тропинке из последних сил, еще немного, совсем чуть-чуть… В самом начале пути Дарина казалась легкой, как пушинка. Первое время Артем без труда нес ее на руках, но сейчас он уже был на пределе. Хоть останавливайся и опускай Дарину… Но не остановится он. Лучше сдохнуть, чем опозориться! К тому же Артем дал себе зарок – если он возьмет этот вес, они с Дариной будут вместе всю жизнь. Он этого хотел, а она…
        Дарине нравился Артем, она не скучала в его компании, но все-таки ее к нему отношение больше напоминало игру, а не любовь. Он уговаривал ее послать тетушку с ее аферами куда подальше, но Дарина каждый раз сводила все к шутке. И она вошла в роль, и ему все лучше удавался образ участкового мента. К тому же удача сопутствовала им, а если фортуна улыбается, это преступление – повернуться к ней спиной…
        Но если фортуна сама отвернется, преступлением назовут то, чем они занимались. Сначала назовут, потом осудят. Ее за мошенничество закроют, а его еще и за подделку документов… Но Дарина верила в удачу, и ему никак не удавалось ее переубедить…
        Один шаг вверх, другой, а дальше по прямой, по тропинке, которая без уклона вела к дому. Артем должен был доставить Дарину к самому порогу. Идти стало значительно легче, но все равно он изнывал от усталости, пот застил глаза, и он не видел, что там впереди. Дарина легонько сжала его шею рукой, и Артем остановился. Но на землю ее не опустил.
        – Молоток! Нормальный ход! – раздался густой, басовитый голос.
        Артем смахнул пот со лба, протер глаза и увидел невысокого худощавого мужчину со смуглым лицом. Жесткие черные волосы, морщинистый лоб, густые брови, прямой, с небольшой горбинкой, нос, высокие узкие скулы. Глаза синие, взгляд живой, пронзительный, не злой, но с хищной насмешкой. Тип лица вроде бы славянский, но с помесью кавказской породы. Немолодой он, далеко за тридцать, а, может, и все сорок.
        – Такую девушку – только на руках! – улыбнулся незнакомец, глядя на Дарину.
        Он не просто смотрел на нее, а любовался. Она – в купальнике, волосы распущены, улыбка на губах не игривая, но уж точно не застенчивая.
        – Ну, чего застыл, как столб на паперти? Отпусти девчонку, приехали!
        Голос у незнакомца зычный, властный, и вел он себя не как гость, а как хозяин. И еще его уверенность в себе держалась на восьмиконечных звездах, выколотых на ключицах. Артем видел только одну звезду, вторая была скрыта футболкой, перекинутой через плечо. На груди синел крест с распятием.
        Артем к воровскому миру не принадлежал, но был о нем наслышан. И в интернат к ним, и в «бурсу» заглядывала с улицы блатная романтика. Да и тетя Соня все уши прожужжала… Знал он, что значат восьмиконечные звезды на плечах, это символ высшей воровской власти. И смертный приговор для того, кто посмел наколоть их самовольно, без всякого на то права.
        За спиной у вора стоял рослый косматый детина с гнетущим взглядом. Глянешь на такого, и ночной кошмар обеспечен.
        – Не отпущу!
        Можно было бы обогнуть вора, обойти его и занести Дарину в дом, но Артем ломанулся прямо на него. Не тот сейчас случай, чтобы идти к своей цели окольными путями. У него же зарок – или он поставит Дарину на крыльцо и останется с ней навсегда, или судьба разлучит их.
        – Эй, ты куда, шалый? – как-то не очень весело засмеялся вор, отступая в сторону.
        И его громила отошел, освобождая дорогу. Артем проходил мимо них с опаской, вдруг подножку подставят, как бы не упасть. Но подножку ему не подставили, он дошел до порога, поставил Дарину на крыльцо. Только тогда развернулся к гостям, к которым со стороны беседки спешила тетя Соня.
        – Пацан, тебе же сказали, тормози. – Вор не злился, не выходил из себя, но в его голосе звучали холодные металлические нотки.
        Артем не стал «быковать». Зачем? Дело сделано, теперь можно и назад немного сдать и голову виновато опустить. Как-никак вор в законе перед ним… Если это не какой-то там самозванец.
        Ситуацию разрядила Дарина. Она сошла с крыльца, обогнула Артема, подошла к вору и протянула ему руку.
        – Привет! Я – Дарина!
        Гость улыбнулся, не сводя с красавицы глаз, взял протянутую руку, поднес к своим губам. Сам наклоняться не стал, не царское это дело.
        – Сергил, – назвался он.
        – Это имя?
        – Самое что ни на есть, – улыбнулся вор, вкрадчиво глядя на нее.
        – Сергил Гурамович, – нахмуренно посмотрела на Дарину тетя Соня. – Он поживет у нас.
        – Так милости просим! – Дарина кивком головы показала на дом.
        – Спасибо, Дариночка! – широко улыбнулся вор, обнажая крепкие желтоватые зубы. – Чья ты такая, красивая?
        – Чья-то, Сергил Гурамович, чья-то, – улыбнулась Дарина и взглядом показала на Артема.
        И тот угрожающе сощурил глаза. Он, конечно, уважает вора за особый статус, но за Дарину никому спуску не даст. Не для воровской короны эта жемчужина, и если Сергил этого не поймет, тем хуже для него.
        – Твоя? – с досадой глянув на него, спросил Сергил.
        Артем кивнул. Лоб его разгладился, брови распрямились, но взгляд остался таким же грозным.
        – А чего ты так напрягся, пацан? Мне чужого не надо, – натянуто улыбнулся вор и, скользнув по Дарине наигранно-равнодушным взглядом, направился к морю.
        Вскоре он исчез из виду, но предчувствие грозы только усилилось. Дарина – красивая девушка, желанная, и Сергил уже хотел ею обладать. Артем же для него препятствие, которое нужно убрать. Хорошо, если он сам подвинется…
        Но не отступится Артем от Дарины, будет драться за нее с кем угодно, хоть с чертом, хоть с дьяволом…
        Заканчивается сезон, разъезжается народ, но курортников еще много. И еще попадаются среди них богатенькие «буратины».
        – Смотри, какие кроссы! А джины! Чисто фирма! А котлы!..
        Дарина во все глаза смотрела на молодого мужчину в белой тенниске. Прикид у него действительно фирменный и очки чумовые. Часы на руке крупные, возможно, дорогие. Легко идет по набережной, непринужденно. За темными стеклами очков глаз не видно, но по сторонам он рыскает, ищет, с кем бы замутить. Пачку «Мальборо» из кармана достал, золоченую зажигалку.
        – Ни пуха!
        Дарина пушинкой поднялась со скамейки, в два счета настигла жертву. На ходу достала дамскую сигарету, обратилась к пижону за зажигалкой. А тот только рад угодить мисс…
        Артем стиснул зубы. Мало того, что мужик фасонистый, он еще и симпатичный. Модельная прическа, правильные, четкие черты лица, холеная внешность. Может, потому и подорвалась Дарина, что понравился он ей. Не как «лох» понравился, а как мужчина.
        Жертва выбрана, охота началась. А на душе не только кошки скребут, там еще и собаки воют. Нехорошее предчувствие у Артема. Что-то случится сегодня. Что-то страшное.
        Даже в тот день, когда появился Сергил, тревожная сирена выла не так тоскливо, как сейчас. Да и не выла она тогда, а так, подскуливала.
        Сергил жил у них три дня. И ничего. Он действительно был законным вором – и звезды на его плечах это подтверждали, и вел он себя правильно. Да, понравилась ему Дарина, да, он ее хотел и, в общем-то, не скрывал этого. Но Дарина четко дала ему понять, что с Артемом она рвать ради него не станет.
        С Артемом вор держался холодно, смотрел на него свысока, но не заносчиво. Иной раз под настроение мог и поговорить с ним по душам. Все бы ничего, но в каждом разговоре звучала мысль – на Дарине свет клином не сошелся, Артем пацан молодой, найдет себе другую…
        Уехал Сергил. По делам уехал. Сказал, что вернется, но когда, не уточнил. Может, сегодня, может, через месяц. Вернется и снова подкатится к Дарине с непристойным предложением. Не форсирует он события, но Дарину держит в осаде. Пока до прямой ссоры не дошло, но все еще впереди. Сергил и сам по себе опасен, а с ним еще и громила Рамзес, у Артема просто не будет шансов, если они навалятся на него. А они навалятся, это даже Дарина понимает.
        Она сама предложила Артему поскорее устроить охоту на «лоха», срубить на этом денег и присвоить их себе. Снять куш и слинять – куда угодно, лишь бы вдвоем. Надоело ей горбатиться на тетю Соню, которая зажимает долю.
        Тетя Соня тоже в деле, но сегодня не ее день. Сегодня Артем и Дарина ее кинут, во всяком случае, собираются это сделать. Вдвоем они хотят жить. И на жизнь себе зарабатывать тоже будут вдвоем. Как? Там будет видно. Одно Артем знал точно, больше Дарина «подсадной уткой» не будет. Никому не позволено лапать ее своими грязными лапами – ни ворам, ни «лохам». Уж лучше он сам воровать будет, чем приманивать жертву на ее красоту…
        Но сегодня она еще в деле, и «лох» уже ведется на нее. Пока все нормально, но нехорошее предчувствие ходит за Артемом по пятам. Что-то сегодня будет…
        Щегол пригласил Дарину в кафе, она для приличия поломалась, но предложение все же приняла. Сначала он заказал ей мороженое, затем на столе появилась бутылка шампанского. Артем наблюдал за ними со стороны, он видел, с какой легкостью клиент расстается с деньгами. А их у него, судя по тому, как улыбается Дарина, немало…
        Шампанское на столе сменил армянский коньяк, появились горячие закуски. Дарина млела от удовольствия, разговаривая с жертвой. Казалось, она влюбилась в пижона по уши. Но так только казалось… Артем знал, что происходит на самом деле. Но предательское сомнение не давало покоя. Вдруг Дарина реально запала на клиента?..
        Из кафе они выходили навеселе. Артем неотступно следовал за Дариной, скрипя зубами, наблюдал, как пижон обнимает ее за талию. Вряд ли ей это было приятно, но руку она не убирала… Или все-таки приятно?..
        Они скрылись в большом белоснежном здании санатория. Пропуска там не спрашивали, поэтому Артем беспрепятственно прошел в холл, но Дарину с ее кавалером там не увидел. Не должны они были исчезнуть из виду так рано, но именно это и произошло. Он заметался, встревожилась и тетя Соня, которая зашла в здание вслед за ним. Она осталась в холле, а Артем обошел этаж за этажом. И людей спрашивал, не видел ли кто красивую девушку в паре с мужчиной в белой тенниске. Никто ничего не видел…
        Сначала он ходил по корпусу – пока здание не закрыли на ночь, потом наматывал круги вокруг него. Тетя Соня давно уже уехала домой, а он все стаптывал ноги…
        Поиски Артем прекратил только утром и отправился к тете Соне – в надежде, что Дарина уже там.
        Но не было ее дома. И в течение дня она так и не появилась. Тогда он снова вернулся в город, но, увы, Дарину найти не смог. И о пижоне ничего не смог узнать – кто он такой, откуда, как зовут?..
        Как чувствовал он, что их с Дариной последний выход на сцену театра криминальной самодеятельности закончится катастрофой. Пропала она – и, возможно, с концами. Собиралась «лоха» развести, а сама нарвалась на хищную щуку. Возможно, пижон просчитал Дарину и вместе с ней ушел от слежки. Ушел и наказал ее – за ту аферу, которую она пыталась с ним провернуть. Возможно, Дарина уже пошла на корм рыбам. Море большое, глубокое…
        Вор качал головой. Он знал многих «джентльменов удачи», но словесный портрет пижона в тенниске ему ни о чем не говорил. Артем дал самое подробное описание, но, увы…
        – А зачем ты, пацан, подписался на эту лавочку? – с укором спросил Сергил.
        В Ростове-на-Дону он был, вчера ночью вернулся, Рамзеса привез и еще двух жуликов. Один – лысый, ушастый, с длинными и глубокими носогубными складками, плоскогрудый, костлявый, чахоточного вида. Другой – цветущий, розовощекий, круглолицый, с озорным коротким носом. Череп и Хомяк.
        Артем виновато промолчал, слегка опустив голову.
        – Это как путану на хоровод выводить. А сутенером западло быть? – Сергил выразительно глянул на Черепа.
        – При всех раскладах западло, – кивнул тот, вытягивая из воблы пузырь.
        Чифирила братва, карамельки на столе, сахар колотый и почему-то сушеная рыба. Артема позвали за стол только потому, что он был племянником тети Сони. А так не место ему здесь. Об этом никто не говорил, но все и без того было ясно.
        – Западло не западло, а «капусту» надо было рубить, – вставила тетя Соня.
        Сергил посмотрел на нее спокойно, но тяжело. Она опустила голову, слова ей никто не давал, и нечего высовываться.
        – А ты, значит, под «мусора» косил? – спросил Хомяк, нехорошо глянув на Артема.
        – Ну, так задумано было.
        – И как?
        – Ну, без проколов, – пожал плечами Артем.
        – Без проколов, – скривил губы Сергил. – А Дарину потерял.
        – Да мистика какая-то, была – и нету.
        – Мистика… Даже не знаю, что сказать, – покачал головой вор.
        – Может, на беспредельщика нарвалась, их сейчас развелось, – предположил Хомяк. – Мы тут по делам, а они чисто оттянуться приезжают. «Лавэ» полный карман, бесятся с жиру…
        – Все может быть… – цокнул языком Сергил. – Жаль, такую девку загубили…
        Артем вздохнул. Он уже почти смирился с мыслью, что Дарины нет и больше не будет, но легче от этого не становилось. Если она погибла, то, прежде всего, он в этом виноват. Не уследил, не уберег…
        – А ты сопли под носом не размазывай! – резко глянул на него вор. – Жизнь, она такая штука – сегодня живой, в завтра – в ящик. Может, завтра сам на небеса к своей зазнобе отправишься.
        Артем пожал плечами. Возможно, это были не просто слова, а предостережение. Может, вор собирался спросить с него за Дарину. Чикнут ножом по горлу – и в море, куда-нибудь под камень, так, чтобы не всплыл никогда.
        Ну и пусть. Как ни крути, а он заслужил такое наказание. Сам он, конечно, в петлю не полезет, но если ему помогут, то так тому и быть.
        – Хочешь? – воздел глаза к небу Сергил.
        – Все равно, – буркнул Артем.
        – Все равно? – Череп поднялся резко, а нож к горлу Артема поднес плавно.
        Артем не шелохнулся, лишь глаза закрыл. Ножом по горлу – это не больно. И быстро. В классическом варианте – чик, и ты уже на небесах.
        – Что, не страшно? – удивленно спросил Сергил, затем подал знак, и Череп, убрав нож, вернулся на место.
        – Не знаю, – Артем открыл глаза и тускло посмотрел на вора.
        – А что ты знаешь?
        – Люблю я Дарину. И всегда любить буду.
        Сергил скривился и резким движением руки прогнал его из-за стола.
        Артем отправился к отвесу, с которого когда-то прыгал в опасное море – в угоду Дарине.
        Лето закончилось, пора возвращаться в Белгород, получать повестку, идти в армию. Но никуда он не поедет. Дарина бесследно пропала, но завтра утром он снова будет у проклятого санатория.
        Да и нет у него желания куда-то ехать, служить в армии, потом работать где-нибудь на стройке, заводить семью… Дарины нет, и он сам как будто умер.
        Может, ему действительно отправиться вслед за Дариной? Шагнуть вниз со скалы и камнем в воду. А там – как повезет… Если не убьется, то и Дарина жива…
        Он услышал за спиной тихие легкие шаги. Сердце бешено заколотилось в груди. Неужели Дарина?
        Сейчас она подойдет к нему, закроет ладонями глаза и тихонько засмеется… Но к нему подсел чахлый Череп.
        – Страдаешь? – спросил он, разминая в пальцах папиросу.
        – Может быть, – пожал плечами Артем.
        – Страдать – бабское дело. И страдать, и обижаться… А мужик дела делать должен. Тогда и мысли дурные в голову лезть не будут.
        – Дела? – насторожился Артем. Ясно же, что неспроста Череп лезет в душу.
        – Я так понимаю, пацан ты рисковый, с липовой «ксивой» на пушку брать… А «ксиву» покажешь?
        Артем покачал головой.
        – Почему? – с угрожающими нотками в голосе спросил жулик.
        – Нет при себе, далеко идти. Я же не буду «палево» при себе держать.
        – Ну да, береженого Бог бережет… Это хорошо, что ты такой береженый… Нам такие нужны… На дело с нами пойдешь.
        Артем удивленно глянул на Черепа. Вообще-то он согласия не давал, а его уже перед фактом ставят. Не предлагают дело, а навязывают. Пойдешь, и точка.
        А почему бы и не пойти?
        Правильно сказал Сергил, нехорошим делом он занимался, подставляя Дарину под «лоха». Она не была проституткой, но он вел себя как позорный сутенер. Может, потому и наказала его судьба. Беречь надо было свою любовь, а он ее под клиента подвел…
        А Сергил приобщит его к воровскому делу. Чище он не станет и Дарину не вернет, но действительно нужно было чем-то заняться, чтобы меньше думать о ней. Не дело это – распускать сопли из-за бабы…
        Перестройка, ускорение, расцвет кооперативного движения. Оказывается, есть люди, которые поднялись на этой волне. Кто он, этот счастливчик, Артем не знал, ему не говорили, но он видел его дом – большой, двухэтажный, с красивой крышей. Высокий забор, собака…
        Собаку прикармливали пару дней. Мясо сжевывали в комочки и по ночам перебрасывали их через забор. Сергил, Череп и Хомяк приучали овчарку к запаху своей слюны. И приучили. Они уже там, за забором. Собака на них даже не гавкнула.
        И в дом они, должно быть, уже проникли, и сейф вскрыли. Хомяк, говорят, «медвежатник» высшей квалификации. Сколько там денег, точно не известно, но каждому, кто участвует в деле, назначен процент. И только Артему определили ставку – один «косарь» вне зависимости от того, сколько денег поднимет братва. Он – мелкая сошка, неопытный, а значит, и бесправный вор… К тому же и дело у него маленькое – на шухере стоять. Если вдруг менты подъедут, он знак подаст.
        Но братва вошла в дом тихо, без шума и пыли. Не должно быть ментов… Но все равно на душе муторно. И зачем только Артем согласие дал? Дернул его черт за язык сказать «да», и назад уже не повернешь, гордость не позволяет. Жалеет он о своем согласии, но за обстановкой смотрит зорко. Менты ведь и на машине с мигалками могут подъехать, а могут и тихой сапой подобраться. Они свою работу знают…
        Менты подъехали без мигалок, но на служебной машине. Быстро подъехали, резко остановились.
        – Стой, стрелять буду! – услышал Артем.
        Кто-то увидел его, когда он перемахивал через забор, но так не хотелось верить, что угрожали не кому-то, а именно ему. Страх захолодил душу, но не повис мертвой тяжестью в ногах. Он перемахнул через забор, спрыгнул во двор, ворвался в дом и заорал:
        – Атас! «Мусора»!
        Первым из дома ломанулся Рамзес, на ходу выдергивая из-за пояса пистолет. Два мента к этому времени перескочили через забор, и он открыл по ним огонь.
        – Уходим! Я прикрою! – сквозь грохот выстрелов прозвучал его голос.
        Череп и Хомяк рванули в сторону огорода. Артем побежал за ними. Менты не церемонились, стреляли как по Рамзесу, так и по ним.
        Артем почувствовал удар в бедро, но это его не остановило, он лишь слегка сбавил скорость. Через забор он перелазил вместе с Рамзесом, который нагнал его.
        Впереди послышались выстрелы и собачий визг. Кто-то пристрелил пса, который охранял двор соседнего дома.
        – Есаул, давай, давай, не тормози! – подгонял Рамзес.
        Артем и сам понимал, что нужно спешить, но во дворе соседнего дома ноги у него подкосились, и он упал. Поднялся, с трудом сделал несколько шагов и завалился на бок. Бандиты были уже далеко, никто и не думал протягивать ему руку помощи.
        И все-таки Артем чувствовал в себе силы продолжить путь. Он сильный, он справится.
        – Ах ты тварь! – донеслось вдруг сзади.
        И тут же на голову опустилось что-то тяжелое.
        Глава 3
        Так хорошо лето начиналось – Дарина, солнце, море. Даже охота на «лоха» сейчас казалась невинным развлечением. Все, закончилась лафа. Сначала он лишился любимой девушки, а потом и свободы. Все один к одному. Как будто так и надо…
        – Еще раз спрашиваю, с кем ты был в деле?
        Отбитая голова болела, простреленная нога противно ныла, действуя на нервы. Но холодный пронзительный взгляд следователя действовал как местная анестезия, замораживая телесную боль. Зато в душу он вкручивался, как сверло бормашины в воспаленный зуб.
        – Какое дело? Не было ничего. Увидел милицию, сиганул через забор, а там из дома какие-то люди выходили…
        А зачем Артем через забор сиганул? Почему милицейская машина его напугала? Какие люди выходили из дома? Как они выглядели?.. Эти вопросы следователь задавал раньше, сейчас же он молчал, с беспомощным гневом глядя на Артема.
        Не кололся он, не хотел сдавать своих подельников. Да, он случайный человек, и ему дела нет до Сергила с его братвой, но раз уж он влип в историю, должен испить горькую чашу до дна.
        – Ты не понимаешь, Есаулов, тебе срок светит. Потерпевший заявление написал, там он указал реальный размер украденного. Это кража в крупных размерах, за которую светит от четырех до десяти лет.
        – Так не крал я, не было у меня ничего.
        – Правильно, не крал. Ты щенок, всего лишь на «шухере» стоял. А крали матерые волки. Сейф не простой, его настоящий профессионал вскрывал. Его сажать надо, а тебя и выпустить можно. Судимости у тебя нет, характеристики с места учебы хорошие. Отслужишь в армии, устроишься на работу, и все у тебя будет хорошо. Скажи, кто с тобой был, и пойдешь как свидетель.
        – Я бы сказал, но я не знаю, кто там был… – Артем отвел взгляд в сторону.
        – Знаешь ты все, Есаулов. Знаешь.
        Артем промолчал. В конце концов, сколько можно толочь воду в ступе? Не сознается он, пусть пытают, все равно ничего не скажет. И дело не в страхе перед ворами. Натура у него такая – никогда не сдавать своих. Да, подельники бросили его на произвол. Тот же Рамзес мог помочь ему… Но все-таки они свои. Волею судеб свои. А может, и проклятием…
        Сейчас он в больнице, в специальном блоке для заключенных, и работают здесь обыкновенные гражданские врачи. Им совсем не нужно знать, как менты вытягивают из арестантов показания. Как и какими методами… Но в следственном изоляторе пощады не будет, и Артем должен был это понимать…
        Только его подлечили, и он встал на ноги, как сразу отправили в следственный изолятор. Облупленные стены, обшарпанный пол, ржавые шконки, серые, прокопченные табачным дымом лица…
        – Опля! Пряники завезли! – Со шконки поднялся бритоголовый хлыщ с дефективной физиономией. Майка на нем – когда-то голубая, а ныне серая – растянута до неприличия. Впалая грудь открыта, вся живопись на виду. Паутина с пауком, фашистский крест, солнце с кривыми лучами, распущенная роза – ералаш какой-то.
        Он прыгающей походкой подошел к Артему. Взгляд мутный, улыбка пакостная, движения агрессивные. – Откуда такой взялся, голубок?
        Это было чистой воды оскорбление, поэтому Артем получал право снести баклану челюсть. Но это он так думал, а у «смотрящего» свое мнение. Как он решит, так и должно быть.
        – За базар ответишь? – спокойно спросил Артем.
        – Я не понял! – ошалел от такой наглости хлыщ и, охлопав себя заскорузлыми руками по животу и груди, обернулся к братве, требуя осудить и наказать борзого новичка.
        – А ты, Бусняк, за базаром следи, тогда и понимать будешь.
        Из-за стола поднялся рослый, крепкого сложения мужик в спортивном костюме. Мощные надбровья, крепкий, слегка приплюснутый нос, тяжелый волевой подбородок. Мощный тип, матерый, от него исходила реальная опасность. Он смотрел на Артема вроде бы добродушно, но его настроение могло измениться в любой момент.
        – «Первоход» в хату заехал, его принять надо, разместить.
        – Принимают менты, – буркнул Бусняк, глянув на рослого, который, возможно, был здесь «смотрящим».
        – Что ты сказал?
        – Ничего. – Хлыщ вернулся на свою шконку, лег, накрыв голову подушкой.
        – Баклан! – презрительно цыкнул на него рослый.
        Он подошел к Артему, внимательно посмотрел на него и спросил:
        – Что с ногой?
        – Пуля.
        – Бандитская?
        – Нет, «мусорская».
        Рослый вскинул брови, выражая свое удивление.
        И так Артему вдруг захотелось рассказать, как он ходил на дело с настоящими бандитами, как помог им уйти от ментов, как пострадал за это. И главное, хотелось похвастаться знакомством с самим Сергилом, чью волю он по факту исполнял. Сам вор на дело не ходил, но ведь он стоял за ним. Нельзя называть имен, камера небольшая, людей в ней немного, но здесь могла находиться «наседка». Может, менты на это и рассчитывают. Насколько понял Артем, они даже не подозревали Сергила с его компанией, поэтому не знали, в каком направлении вести розыск. Если так, он сделает им подарок, если проговорится. А менты очень хотят раскрыть это дело. Может, потому и засунули его именно в эту «хату»…
        – Думал, заражение крови будет, – улыбнулся он. – От «мусора» с пули.
        – Ну да, «мусорские» пули, они заразные… – осклабился рослый. – Сам кто будешь?
        – Братва Есаулом называла.
        Фамилия у него Есаулов, от нее можно было и «погоняло» получить. Но Сергил сказал, что рано его Есаулом называть, дескать, для мелкой сошки это слишком звучная кличка. Но все изменилось после того, как он поднял «шухер», окончательно поставив себя вне закона. Он помнил, как называл его Рамзес, когда они перелезали через забор, Есаулом называл. А Рамзес личность в темных кругах известная, уважаемая. Артем случайно подслушал их с Сергилом разговор. Все у Рамзеса хорошо, и две ходки за плечами, и заслуги перед братвой серьезные. Еще немного, сказал, надо потерпеть, и он сам встанет под воровскую корону…
        – Какая братва?
        Артем провел пальцами по уху и щелкнул ими. Не мог он говорить, ушей много. Но рослого такой ответ не удовлетворил, и пришлось сказать:
        – Серьезная братва. Очень серьезная.
        Артем не пытался угрожать, но дал понять, что в душу к нему лучше не лезть. Если рослый заставит его «засветить» Сергила, спросят с них обоих – и очень жестко.
        – А шьют что?
        – Рупь сорок четыре. Предварительный сговор хотят повесить, но не было ничего такого.
        Рослый кивнул, задумчиво ущипнул себя за подбородок. Понял он, что Артем в «несознанке». И предварительный сговор был, и группа лиц, но менты могут об этом только догадываться. Так же, как и он сам.
        – А братва действительно серьезная? – спросил он.
        – Очень, – без тени сомнения ответил Артем.
        – И прогон будет?
        Артем смущенно промолчал. Не было у него никакой информации о своих подельниках, и неизвестно, знают ли они о нем. По идее, Сергил должен был отправить на тюрьму «маляву» про его честь, оказать ему этим поддержку. Никто не посмеет «придраться» к Артему по беспределу, если сам Сергил объявит его своим «крестником». Но прогона может и не быть, Артем не знал, захочет ли Сергил светиться ради него…
        – Чего потерялся? – усмехнулся рослый.
        – Я на воле правильно себя вел и здесь не «косорезил». Мне оправдываться не в чем, значит, можно и без прогона. А если у тебя какие-то сомнения, если под конфликт меня ставишь, сам коней прогоняй.
        Рослый приоткрыл рот, слушая Артема, не ожидал он от него такой отповеди. Да и сам Артем, честно говоря, удивился себе. И слова нужные нашел, и в строчку их ровно вставил… Тетя Соня много рассказывала про тюрьму, и разговоры братков он слушал, на ус мотал, но как-то не думал, что это ему пригодится.
        А пригодилось. Решетка разделила его жизнь на «до» и «после», и нечего распускать сопли, думая о старом, нужно брать себя в кулак и приспосабливаться к новым реалиям. Тюрьма – это не катастрофа, это продолжение жизни. Трудное, полное невзгод и лишений, но продолжение. Артем должен жить дальше – сводить к минимуму тяготы и создавать себе маленькие радости. Сейчас ему нужны сон и покой. Он научится не обращать внимания на шум, гвалт и вонь. Должен научиться…
        – Ну, если ты такой правильный, то живи… – с едва заметной растерянностью во взгляде усмехнулся рослый. – Что-то ты бледный какой-то.
        – Из больнички поперли.
        – Ну, хорошо…
        Как и думал Артем, рослый оказался «смотрящим» в камере. Он определил ему шконку и велел отдыхать, набираться сил.
        Под конфликт Артема ставить не стали, но знак вопроса над ним нарисовался сам по себе. Братва хотела знать, откуда он, такой молодой да ранний, взялся…
        Сильный удар в раненую ногу прострелил сознание. Артем соскочил со шконки, непроизвольно махнув рукой. Его кулак сам по себе влетел в чью-то голову, кто-то упал.
        – Я не понял! – оторопело протянул Бусняк, испуганно глядя на Артема.
        Не ожидал он от него такой реакции на свой удар. Не думал, что Артем сразу начнет бить. Но при этом понимал, что ответил тот, скорее случайно, чем намеренно.
        А ударил Артем сильно. Бусняк поднимался с пола тяжело, как нокаутированный боксер – с ринга. Перед глазами у него все плыло, тело вело в сторону, не до реванша ему сейчас.
        Убойно ударил Артем. Но на этом он и остановился. А зря. Надо было «мочить» Бусняка и стоящего рядом с ним Арцеула. А еще лучше надо было начать с мощного на вид Арцеула.
        Но Артем замешкался, упустил инициативу. Бусняк поднялся, плечом к плечу встал с Арцеулом, взгляд его наливается кровью. Не амбал он, но хлесткий, жилистый и заточкой мог ткнуть как нечего делать.
        – Ну, ты в натуре! – Артем на пару мгновений сфокусировал взгляд на фашистском кресте, выколотом у него на груди. Только фашист мог так поступить – ударить спящего арестанта, да еще по больной ноге.
        – Сел! – толкнул тот Артема в грудь.
        Неожиданно толкнул, с силой, а Артем стоял, опираясь только на одну ногу, поэтому не смог удержать равновесие и сел на шконку.
        И Бусняк опустился на вмурованную в пол скамью спиной к столу-дубку, лицом к Артему, грозный Арцеул нависал слева.
        Почти неделю Артем жил относительно нормально. «Смотрящий» его к себе в компанию не звал, но и в обиду не давал. Арестанты даже заботу о нем проявляли, кто шоколадкой угостит, кто сальцем из домашней передачи – чисто для укрепления организма, пострадавшего от ментовской пули.
        А сигаретами с ним не делились. Ими здоровье не поправишь, а они здесь на вес золота, да и «стрелять» папироски на тюрьме не принято. Раз-другой можно, стерпят, а потом попрошайкой назовут. И приклеится «погоняло»… Череп как-то сказал, если нет своих сигарет, то лучше завязать с куревом…
        Без сигарет он жил, на тухлой баланде, зато его никто не трогал. Но сегодня утром «смотрящего» перевели в другую камеру. И двух его пацанов за компанию выдернули. Власть в камере захватил Бусняк. Наступил его звездный час, и он уже пользуется этим. Старый «смотрящий» держал его за баклана, крылья ему распускать не давал, но теперь некому было одернуть эту дурную птицу. Более того, Бусняк успел обзавестись собственным блаткомитетом. Кузня и Арцеул – такие же отмороженные «утырки», как и он.
        – Не нравишься ты мне, пацан. Ох, не нравишься! – деловито качая головой, проговорил Бусняк.
        – Я тебе не девочка, чтобы нравиться.
        Артем зажмурил глаза. Не должен он был это говорить. Сейчас начнется.
        – А если нам здесь девочка нужна? – ухмыльнулся Бусняк.
        Началось!..
        Он с ухмылкой глянул на губастого Ванюшу, который возвышался над Артемом на шконке второго яруса. Ванюша «терпила» по жизни, вечный шнырь, с ним в камере никто не считался, но Бусняк сейчас обращался за поддержкой не столько к нему, сколько ко всей камере. Он измывался над Артемом толпе на потеху. А веселые зрелища здесь в большой цене. Для того и устраиваются всякого рода «прописки» для новичков, чтобы повеселить камеру.
        Артем не видел, как реагирует на шоу Ванюша, но ему хватило идиотский ухмылки, с которой смотрел на него дядя Костя. Нормальный вроде мужик, обычный работяга с завода, сермяжная душа, и к Артему он относился хорошо, конфетами угощал, но сейчас готов был глумиться над ним в угоду отмороженному Бусняку. Надо будет, и с кулаками на него набросится. Но удивляться этому не стоит. Куда ветер, туда и быдло…
        – Я за свои слова отвечаю, – хмуро глядя на самозваного «смотрящего», озлобленно буркнул Артем.
        – Ты что-то там за серьезных людей говорил… – напомнил Бусняк. – Где они, эти серьезные люди? Где «малява», где прогон?
        – Я не обещал прогон.
        – Ты за серьезных людей говорил. А нет никаких серьезных людей. Пустозвон ты. Знаешь, что с такими делают?
        Артем кивнул. Плохи его дела. Бусняк уже принял решение, Кузня рвет цепи, чтобы наброситься на приговоренного, и Арцеул подключится, можно в этом не сомневаться. И можно говорить сколько и как угодно, все равно ничего не изменишь, Бусняк не отступится от своего. Остановить его можно только громким именем. Если Артем скажет, с кем ходил на дело, Бусняк засунет свой язык куда подальше. Он хоть и отмороженный, но не на всю голову. Связываться с законным вором точно не захочет…
        Но не мог Артем сказать про Сергила. Не мог, и все… Может, Бусняк для того и наехал на него, чтобы услышать это имя? Может, «кум» его на это дело подбил?.. Сейчас все решала грубая физическая сила. Артем все это понимал, но как же страшно ввязываться в жестокую драку. Их трое, а он один. А еще тот же дядя Костя может подключиться. Или нож в ход пойдет… Он почувствовал, как от страха онемели руки, и ноги стали ватными.
        – За меня спросят, – дрожащим голосом проговорил Артем.
        – Кто за тебя спросит? Хоть одно имя назови! – ухмылялся Бусняк.
        – Тебе и одного имени хватит, – хищно сощурив глаза, сказал Артем.
        – Я ведь пробью тебя на это имя! – пригрозил «баклан». – Будешь на вокзале спать. И поезда встречать. Я к тебе первый заеду!
        – А кто ты такой, чтобы пробивать по уважаемым людям? – зло спросил Артем. – «Смотрящий» по хате? А кто тебя сюда ставил? Кто полномочия давал? Не можешь ты здесь решать! А имя я тебе дам! И этот человек реально с тебя спросит! Есаул его зовут! – И соскочил со шконки.
        Нельзя было начинать с Бусняка. Он вырубит его с одного удара, но при этом окажется меж двух огней. С одной стороны навалится Кузня, с другой – Арцеул. Пока он будет отбиваться от них, в себя придет Бусняк…
        Он рванул в сторону – мощно, напористо. По пути схватил за грудки Арцеула, разогнался вместе с ним и разжал руки. Бедолага и понять ничего не успел, как врезался в угол дверного проема, на который направил его Артем. Но это было еще не все. Пока Арцеул падал, Артем успел ударить его кулаком в затылок. От всей души приложил. Смотрелся он мощно – высокий, мускулистый. Бусняк осознавал шаткость своего положения, поэтому махал руками, поднимая арестантов. Тот же дядя Костя пока в замешательстве, но если Артем замешкается, он выступит против него.
        Но Артем не замешкался, ударил с размаха, и его кулак смял нос Бусняку. А в это время Кузня достал заточку, на нее Бусняк и напоролся. От страха за свою шкуру недоумок забился в дальний угол камеры, откуда его, чуть погодя, вытащили надзиратели.
        Кузню забрали, Бусняка отправили на больничку. Артем взял в этом противостоянии верх, но плодами своей победы воспользоваться не смог. Так хотелось ему с высоты своей колокольни объявить Бусняка самозванцем, и этим обосновать свое поведение, беспредел, на который он вынужден был пойти. Возможно, арестанты выдвинули бы его в «смотрящие», а воровской ход утвердил бы это решение. Но его самого выдернули из камеры и отправили в карцер…
        …Следствие, суд, приговор, этапы, пересылка – все это в прошлом. В настоящем был показательный шмон в колонии строгого режима. Не для начальства показательный, а для самих зэков.
        Зима уже на исходе, но морозы стоят крепкие, а батареи в смотровой едва теплятся. Пол бетонный, студеный, а на нем босиком стоять надо. Одни «вертухаи» вещи шмонают, а другие – людей обыскивают. Процедура жутко неприятная, но будешь упрямиться, получишь так, что мало не покажется. Один уже корчится на полу. А времени у ментов много. Зэков еще долго будут здесь в одних труселях держать, пока «кум» со всеми не переговорит.
        «Кум», зараза, издевается над людьми. Нарочно на холоде народ держит, босыми, голыми. Пока зэки мерзнут, он с каждым по отдельности беседует. А разговоры не простые, подлые, коварные. И чем быстрей арестант даст ответы, тем скорее освободится. В противном случае задержит не только себя, но и всех, и ночью, в карантинном бараке с него за простой крепко спросят… Это общий режим, воровская власть здесь слабая, поэтому и козлов много развелось. А там, где козлы, там скотство и беспредел, Артем уже успел это понять.
        Была бы в зоне сильная воровская власть, «кум» бы не позволил себе так издеваться над заключенными, не стал бы их на холоде держать. Сильная воровская власть решила бы с ним вопрос…
        – Есаулов!
        Артем прошел в помещение, где из мебели были только стол и стул, а из техники – мощный калорифер, от которого тянуло жаром. Он не удержался и невольно сдвинулся к нему.
        – Стоять! – осадил его пышноусый мужчина в огромной фуражке, которую он почему-то не снимал. Тень от этой фуражки закрывала весь правый погон. Четыре звездочки – капитан.
        Артем остановился и опустил руки. Не холодно ему, и не стоит согреваться, обхватив себя руками. Совсем ему не холодно…
        – Ну, чего молчишь?
        Надо было представиться сразу – назвать имя, фамилию, отчество, статью, но как-то замешкался Артем – калорифер и тепло от него сбили с толку.
        А изнутри его колотила дрожь, и ему пришлось напрячься, чтобы она не прорвалась наружу. Он представился по всей форме, ни разу не клацнув зубами.
        – А лет сколько? – заглянув в личное дело, спросил опер.
        – Восемнадцать.
        – Молодой еще, а зона взрослая. Заклюют молодого петушка, – усмехнулся мент.
        – Посмотрим.
        – В секцию внутреннего порядка пойдешь. Уважаемым человеком станешь, никто тебя не тронет.
        – Не пойду!
        – Почему?
        – Не хочу.
        – Я должен тебя уговаривать? – Капитан выразительно посмотрел на дверь, за которой ждал помилования народ.
        Людям в барак хотелось, в тепло, и каждая минута на счету. Артем должен был дать свое согласие, поставить роспись и освободить помещение… Да, действительно нужно поторопиться.
        – Не надо меня уговаривать. В секцию вступать не стану, работать не буду. И не заставите.
        – И работать не будешь? – ошалел от такой наглости «кум». – Воровская масть заиграла?
        – Дело не в том. Колония исправительная, а мне исправляться не надо. Меня невинно осудили, значит, и работать я не должен. Если хотите, можете записать меня в секцию отрицания физического труда.
        – Записать?
        – Запишите.
        – Ну что ж, так и сделаем…
        Артем не ругался с опером, не хамил, даже слова грубого не сказал. И он ответил ему тем же, даже не обматерил ни разу, просто взял и закрыл в камере штрафного изолятора. Для ознакомления с радостями особого содержания – всего на десять суток.
        А в штрафном блоке, как оказалось, не топили. Там даже батарей не было. Когда-то были, но, после того как они разморозились, их срезали, чтобы поставить новые. Но так и не поставили.
        Стены в камере покрыты были изморозью, а в дальних углах скопилась самая настоящая наледь. Лежак был прижат к стене, без ключа его не опустишь. Все как в карцере следственного изолятора, но там было тепло, а здесь ледяное царство.
        Нары опустили только на ночь, Артем лег, но, поняв, что околевает от холода, снова поднялся.
        Он пытался разогреть себя энергичными телодвижениями, но для этого нужны были силы, а они очень скоро иссякли. Какое-то время он просто дрыгал ногами, а потом застыл, не в силах пошевелиться. Надо было отдохнуть, набраться сил, но усталость не проходила, и еще его одолела тяжелая апатичная лень. В конце концов, он даже перестал чувствовать холод.
        В пять утра надзиратель в тулупе зашел в камеру, поднял и припер к стене нары. Артем смотрел на него с завистью и ненавистью. Дать бы ему по голове, забрать тулуп, закутаться, согреться.
        – Эй, ты живой? – осторожно тронул его за локоть «вертухай».
        Артем медленно кивнул. Он боялся сделать резкое движение, от этого могла сломаться заледенелая шея и отвалиться голова… От холода и усталости он сходил с ума, но еще не понимал этого.
        – Чаю хочешь?
        В ответ Артем промолчал. Горячий чай согреет его изнутри, но холод быстро сожрет робкое тепло, и ему станет еще холодней. Он и сейчас еле живой, но его хотя бы не трясет от холода, не лихорадит от невыносимого желания согреться, нет пробирающей до костей дрожи… Нет, не нужно ему ничего.
        – Зря ты. Чайку попьешь, я нары опущу, тулупом тебя накрою. А в девять утра к Маковцу пойдешь, скажешь, что блажь на тебя нашла. Ну, какой ты вор? Молодой ты еще для вора. Да и зачем тебе это? Какой у тебя срок? Три года? Тьфу, и растереть! Черед два года выйдешь, устроишься на работу… На хорошую работу тебя не возьмут, но так ты кооператив свой откроешь. У меня зять кооператор, джинсы шьет. А ты ватники будешь шить. Теплые ватники, хорошие…
        Артем поймал себя на мысли, что он вожделенно слушает мента. Одно только сочетание слов «теплый ватник» пьянило воображение. И освободиться он мог через два года – по УДО. С его судимостью на хорошую работу не устроиться, но ведь он действительно мог открыть свое дело. Шить и продавать красивые теплые куртки – что может быть прекрасней?..
        – Ну, так что, чай принести? – спросил надзиратель.
        Артем поднял руку и осенил себя крестным знамением. Дьявола-искусителя можно прогнать только так. Не человек это, а бес из преисподней, нарочно пришел к Артему, чтобы забрать у него душу в обмен на кружку кипятка.
        Надзиратель посоветовал ему подумать до девяти утра и ушел, с грохотом закрыв дверь.
        Артем боролся с искушением до девяти утра. Потом – до девяти вечера. А перед отбоем упал, не в состоянии держаться на ногах. Упал и разлетелся на мелкие кусочки. Именно такое видение и всплыло в умирающем сознании…
        Глава 4
        Время позднее, половина двенадцатого, считай, полночь, а за окном еще светло. В Крыму давно уже стемнело, но в Москве ночи не такие длинные. И погода здесь совсем другая, и атмосфера более тяжелая. И еще эта вечная спешка, толчея…
        Впрочем, Дарине грех жаловаться. Она дома с ребенком сидит, на работу через метро проталкиваться не надо, а если нужно куда-то съездить, Саша машину пришлет, или сам подъедет, если время будет. Он у нее человек занятой, предприниматель, бизнесмен. Он весь в делах, в разъездах, а она дома киснет. Надоело…
        Дом у них отличный – большая трехкомнатная квартира на Сретенке, в красивой «сталинке» с высокими потолками. Недавно ремонт в европейском стиле сделали, ощущение такое, будто во дворце живешь. Саша удачно вписался в новые реалии – бизнес у него, экспорт железной руды. Отец его при Горбачеве во Внешторге работал, он еще при нем дорожку за границу протоптал. Сейчас на пенсии, живет себе в высотке на Котельнической набережной, в ус не дует, а сын дела делает…
        За окном хлопнул выстрел. То ли кто-то китайскую ракету в небо запустил, то ли братва отношения выясняет. Весело народ в Москве живет, ни дня без криминального трупа. По всей стране сейчас такая чехарда идет, но в Москве веселее всего.
        Второй громкий хлопок разбудил Ромку, малыш поднялся в кроватке, заплакал. Дарина не стала брать его на руки, просто подошла к нему, позволила себя обнять. Она очень любила сына, но излишними нежностями не баловала.
        Ромка уже успокоился, когда дверь вдруг открылась, и в квартиру ввалился Саша. Он упал на четвереньки, стукнулся головой об угол прихожей, поднялся, трясущимися руками лихорадочно стал закрывать дверь. Дарина опустила сына в кровать, подошла к мужу, помогла закрыть дверь.
        – Отойди! – Саша оттолкнул ее в одну сторону, сам отскочил в другую.
        – С ума сошел! – возмутилась она.
        – Дура! Они стрелять будут!
        Дарина все поняла. Это в Сашу стреляли. Видно, киллеры промазали, поэтому он уцелел. Но, возможно, они пошли по его следу. Дверь вроде бы бронированная, но еще никто не проверял, выдерживает она пулю или нет. Еще… Ситуация, конечно, дикая, настоящий ночной кошмар, но это не повод, чтобы оскорблять Дарину.
        Да и не страшно ей почему-то. За Ромку она боялась, за мужа переживала, а за себя – нет. Будь у нее оружие, она бы, пожалуй, пошла разбираться с киллерами, чтобы защитить свой дом. Но не было у нее пистолета, да и стрелять она не умела…
        – Ты что, не понимаешь? Меня хотят убить! – простонал Саша, потрясенно глядя на нее. – Нас хотят убить! Нас! Меня! Тебя! Ромку!
        – Возьми себя в руки! – хлестко сказала она.
        – В руки?! Да, да, ты права… – Он склонил голову, приложив пальцы к вискам. – Надо взять себя в руки…
        – Водитель где?
        – Антон?! Так отпросился он, сам я был… Он знал, что в меня сегодня стрелять будут! – вытаращив на нее глаза, проголосил Саша.
        Дарина махнула на него рукой, призывая к тишине. Возможно, за дверью киллеры стоят, а он разоряется. Ромка, и тот молчит, как будто понимает, что нельзя шуметь, а Саша в истерике бьется.
        Она приложила ухо к двери. Вроде бы тихо. Да и не могло там быть киллеров. Не справились они со своей задачей да еще и шум подняли. Из их положения выход сейчас только один – рвать когти.
        – Чего стоишь? В милицию давай звони! – вскинув брови, потребовала Дарина.
        – В милицию?!. Ты это серьезно?
        – А почему нет?
        – Да они там все с бандитами заодно! Откуда я знаю, кто приедет, бандиты или менты!
        Дарина молча оделась, вышла из дома, спустилась во двор. Деревья тихонько на ветру колышутся, машины за кованой оградой по Бульварному кольцу катятся, парень с девушкой из соседнего подъезда вышли, идут, о чем-то безмятежно друг с другом разговаривают, по сторонам даже не смотрят. Как будто и не было никаких выстрелов.
        Но так и трупов нет. Отстрелялись киллеры и уехали, а жертва от страха в своей квартире трясется. Саша мог бы выйти во двор вместе с ней, но у него даже мысли такой не возникло.
        Серебристый «Мерседес» был на месте, двери закрыты, стекла целы, колеса не пробиты. Видно, стрелять начали уже после того, как Саша вышел из машины…
        Дверь в квартиру он открыл не сразу, как будто боялся, что Дарина приведет за собой киллеров. В одной руке он держал плачущего Ромку, в другой – бутылку виски. Дарина резко глянула на него – мог бы и потерпеть с бутылкой.
        Она уложила сына спать, зашла в гостиную. Саша сидел на кожаном диване, тупо глядя куда-то в пустоту.
        – Откуда они стреляли?
        – Из машины. Пуля совсем рядом прошла. Если бы я не нагнулся, меня бы второй пулей накрыло. Хорошо, дверь в подъезд была открыта…
        – Из ружья стреляли?
        – Почему из ружья? Ну да, похоже на то… – кивнул Саша. – Звук был, как будто из ружья… В ушах этот грохот стоит! Я его до конца дней не забуду!
        – И когда конец? – совсем не весело спросила Дарина.
        – Когда конец?! – ошеломленно глянул он на нее.
        – Я хочу знать, насколько все серьезно.
        – Насколько серьезно?! В меня стреляли! Меня чуть не убили!..
        – Но не убили же.
        – А ты хочешь, чтобы меня убили? – взвыл Саша.
        – Может, напугать хотели?
        – Ну, не знаю…
        – Ты говорил, что Антон все знал.
        – Ну, я так думаю… Его же Чернобур подсуетил. Он и машину водит, и стреляет хорошо. В Афгане воевал, все такое…
        – Если ты так сказал, значит, в покушении обвиняешь его.
        Саша не особо посвящал ее в свои дела, но про бандитскую «крышу» она знала. Чернобур со своей бандой наехал на него еще в девяносто третьем, вот уже год, как он «снимает стружку» с его доходов.
        – Ну, мелькнула такая мысль.
        – Зачем ему тебя убивать?
        – У нас разговор на днях был. Он сказал, что я должен ему долю выделить. Не деньгами с ним расплачиваться, а долей в бизнесе. Двадцать пять процентов просит…
        – Отдай.
        – Как это, отдай? – вскинулся Саша. – Доля в бизнесе – это палец в пасть акуле. Сунешь палец, откусят руку! Вместе с головой!
        – Ты же ничего не производишь. Ты только берешь. Берешь руду, перегоняешь за кордон, получаешь деньги. У тебя одна фирма, а ты другую открой. Так, чтобы Чернобур не знал…
        – Другую фирму? – задумался Саша. – А что, вариант! Только Чернобур не дурак, если он эту фишку пробьет…
        – Он уже в тебя стрелял… Или на «лоха» тебя развести хочет?
        – Развести?.. Ну, может, и развести, – кивнул Саша. – А может, и не Чернобур… Может, воры это… Может, и разводят…
        – Воры?
        – Да подъехал тут один, весь деловой, в законе. Солидный такой, в костюмчике, вежливый… Тоже рудой заняться хочет, мосты наводит. Просит, чтобы я помог с выходами…
        – Просит?
        – Ну да… Наезжать нельзя, за мной Чернобур, проблемы могут возникнуть… Я отказался, мне конкуренты не нужны… Может, это действительно Сергил?
        – Кто? – вскинулась Дарина.
        – Сергил Гурамович, мать его…
        – Вор? В законе?
        – Ну да… А ты что, знаешь его?
        – А я могу его знать?
        Кто-то покоряет скалистую вершину долго, нудно, шаг за шагом, а кто-то взлетает на нее за минуты – чудесным образом возносится. Так вот Саша покорил Дарину с ходу. Она хотела всего лишь раскрутить его на деньги, но вдруг влюбилась. Такая же напасть случилась и с ним.
        Дарина знала, что их ищут, и сделала так, чтобы Артем не вышел на их след. Она не делала ставку на Сашу, просто влюбилась в него, но ее выбор оказался выигрышным. Они провели чудесную ночь, а утром уехали в Москву. Вместе. Здесь и свадьбу сыграли. Его родители были против, но это уже отдельная история…
        Конечно же, Дарина не говорила ему, что занималась лихими делами, зачем ему это знать? Отдыхать она в Ялту приехала, и все тут…
        – Ну-у…
        – Что, ну?
        – Да нет, ничего.
        – Да, я знаю Сергила. Сергила Гурамовича. Он друг моего отца, – не моргая, глядя на мужа, произнесла Дарина.
        – Отца?
        – Мой отец был вором. Его убили в тюрьме. Нарвался на грубость и… Так бывает.
        На самом деле отец умер уже на воле. От передоза. Дорвался на радостях до бесплатного, но не рассчитал. Наркоманом он был, но Саше об этом лучше не знать. И она «шмаль» курила, но и от этой правды легче никому не будет.
        И не был Сергил другом ее отца. Соня была его подругой, вместе когда-то по «малинам» таскались. Но не стоит посвящать мужа в эти подробности.
        – Я знаю Сергила… Хочешь, поговорю с ним?
        Устала Дарина от семейной жизни, от сосок и пеленок. Вольного воздуха захотелось глотнуть.
        Она помнила, как Сергил смотрел на нее, как истекал слюной, именно эта мысль и заводила ее. Что ни говори, а мужик он видный, интересный. И совсем не старый. А главное, крутой…
        Все она понимала, но вразнос пойти не боялась, потому что знала себя. Да, когда-то Дарина вела разгульную жизнь, много нехорошего на ее памяти, но все это в прошлом. В настоящем она любит своего мужа, и никакая сила не заставит ее изменить ему. И себе… А если вдруг не устоит перед жестким, пронизывающим обаянием крутого вора, земля от этого крутиться не перестанет…
        Мягкая улыбка, спокойный, слегка отсутствующий взгляд. Сергил смотрел на нее, как на приятное воспоминание из прошлого, но при этом еще не знал, нужна ли она ему в настоящем.
        – Удивила ты меня, Дарина.
        Саша знал, как связаться с ним, она сама позвонила вору, сказала, что нужно встретиться. И вот они здесь, в небольшом ресторанчике на Бульварном кольце. Она одна, и он без сопровождения. Его телохранители остались за дверью…
        – И я удивилась, когда услышала твое имя. Ты, думаю, или не ты.
        Сергилу уже за сорок, немолодой он уже мужчина, к тому же в законе, но Дарина не хотела обращаться к нему на «вы».
        – Я, – спокойно улыбнулся он.
        – Ты ничуть не изменился, так же хорошо выглядишь.
        – А ты изменилась. Стала еще лучше. Скажи, а как у тебя с Артемом?
        Дарина внимательно посмотрела на него. Зачем он это спрашивает – не для того ли, чтобы выяснить, свободна она или нет? Но у нее муж есть, и он об этом знает…
        – Никак.
        – Почему?
        – Как почему? Я замужем. Все, Артем остался в прошлом.
        – Он тебя искал, места себе не находил. Думал, что тебя убили.
        – Меня похитили, – улыбнулась Дарина. – Саша меня похитил. Я уехала с ним в Москву, вышла за него замуж. Такая вот романтическая история.
        – Могла бы весточку передать… Сонька знает, что ты жива?
        – Ну-у…
        – Не знает, – правильно понял ее Сергил.
        Артем был всего лишь эпизодом в ее прошлой жизни, который она преспокойно вычеркнула, перед тем как сделать шаг в настоящее. И с Соней Дарина рассталась без всякого сожаления. А что хорошего для нее сделала эта уголовница? На «святое дело» подбила – «лохов» разводить. Дарина говорила, что все может случиться, а Соня лишь усмехалась. За реальное изнасилование – и деньги другие… Мачеха она, причем злая…
        – А если бы она сюда приехала? Если бы шантаж здесь развела? – спросила Дарина.
        Сергил ничего не сказал, но взглядом и движением брови выразил согласие. Скупо выразил, нехотя… Он знал, кто такая Сонька и на что она способна…
        – А с Артемом жаль, что так вышло… Ты знаешь, что с ним?
        – Знаю. В зоне он… Я его на дело взял, он себя очень правильно повел. И в зоне все путем.
        – И много дали?
        – Три года. Выходит у него срок. И сам он выходит.
        – Я так понимаю, ты следишь за его судьбой.
        – Он пацан правильный, мне такие нужны.
        – К себе возьмешь?
        – Ты хотела со мной о чем-то поговорить, – качая головой, напомнил Сергил. Он не хотел отвечать на ее вопрос. Не ее ума дело, с кем и как он работает.
        – С мужем у меня проблемы. В него стреляли.
        – Кто? – удивленно повел бровью Сергил.
        – Не знаю, – пожала плечами Дарина.
        – А почему ко мне обратилась?
        – Ты подъезжал к Саше, искал выходы на внешний рынок.
        – Да, было такое.
        – Саша отказался. – Дарина выразительно посмотрела на него.
        – И я его за это решил наказать?
        – Ну, как вариант…
        – Как вариант?
        – Есть еще бандитская «крыша», у них там своя игра…
        – Игра. Взрослая мужская игра. И в эту игру играют мужчины. А ты – женщина, и мне непонятно, почему я говорю об этой игре с тобой, а не с твоим мужем, – сурово глянул на нее Сергил.
        – Ну, мой муж тебя не знает, – смутилась Дарина.
        – Знает. Я лично разговаривал с ним.
        – Ну, не так знает, как я…
        – А как ты меня знаешь? Что у нас было? – резко спросил вор.
        – Ну… – замялась она.
        – Дарина, ты красивая девушка. Но таких много. А то, что Сонька была твоей мачехой… Ты кинула ее. Ты кинула Артема… «Экспоруд» – твоя фирма?
        – Это фирма моего мужа.
        – У тебя есть в ней доля?
        – Нет, но…
        – Ты ею управляешь?
        – Нет, не управляю…
        – Тогда не лезь в эти дела! – отрезал Сергил.
        – Но у меня личный интерес, я не хочу, чтобы погиб мой муж…
        – У твоего мужа своя голова на плечах. И язык, надеюсь, на месте… Он знает, как меня найти. Пусть подъезжает, поговорим. Возможно, я ему помогу.
        – Ну, хорошо… – Дарина чувствовала себя так, будто учитель, в которого она была влюблена, влепил ей «кол» за несусветную глупость.
        И еще ее душила обида. Она же сама когда-то была своей в уголовной среде, и тут вдруг такой облом. Оказывается, она кинула Соньку и предала Артема. Сергил за это не предъявлял, но и на короткую ногу с ней становиться не желал. Не собирался он подпускать к себе за определенные пределы… Что ж, может, он и прав…
        Глава 5
        Тук-тук, тук-тук… Стучат колеса за окном – и расстояние пройденных дорог они отсчитывают, и время в пути.
        Не так давно Артем ехал по этой же дороге в «столыпинском» вагоне, в зарешеченном купе, под конвоем. Тогда время наматывалось на пружинную катушку. А сейчас процесс пошел вспять. Он едет в обычном поезде, в обычном вагоне. И нет конвоя, который бы помешал ему посидеть за рюмкой водки в ресторане. Картофельное пюре с котлетой, капустный салат – просто все, незатейливо, но очень вкусно. Да и как может быть иначе, если у этих блюд вкус свободы.
        И вкусный обед, и пьяный. И в вагоне тепло. «Бабье лето» за окном, сухо, солнечно, еще зеленые, но уже разбавленные увядающей желтизной тона.
        А он любит тепло. С тех пор, как промерз до костей в ледяной камере штрафного изолятора. В больничку его тогда доставили, от воспаления легких лечили. Там Артема вызвали на разговор к лагерному «смотрящему». Оказывается, прогон по его душу подошел, сам Сергил подписался за правильного пацана Есаула…
        Воры приняли его в свой круг, но это доверие нужно было еще и оправдать. Одно неверное движение, и ты уже чужой. Но Артем знал, как себя вести, и доверие оправдал, и на новую высоту поднялся. К концу срока он был уже на первых ролях в свите лагерного «смотрящего», даже споры среди заключенных улаживал. Уважала его братва, и он этим гордился…
        И Сергил его уважал. Вор сам вышел на него и позвал к себе, и не абы куда, а в Москву, где у него были деловые, очень серьезные интересы. Артем уже знал, что ему нужно в этой жизни, поэтому отказываться не стал. Хотя радости особой не было. Не на гулянку его Сергил звал, а если на пир, то на кровавый. В Москве стреляют и убивают пачками.
        – Ребята, ну, это совсем не обязательно!
        От раздумий Артема отвлек хныкающий девичий голос.
        Два каких-то стриженых «мазурика» заталкивали за стол темноволосую девушку. Она сопротивлялась, но как-то вяло. Ей и в ресторане хотелось посидеть, и чистенькой при этом остаться. Ребята готовы ее накормить и напоить, но потом они обязательно выставят счет…
        А девушка симпатичная – черные густые брови с волнующим изгибом, яркие карие глаза, маленький симпатичный носик, пухлые губки. По отдельности все хорошо, но в целом как-то не очень. Дисгармония в чертах лица, грубоватые линии… Не будь этого, ее можно было бы назвать красивой, а так она – просто симпатичная. Впрочем, для недавних зэков любая хороша, а «мазурики» явно только что после отсидки. Такая же, как и у Артема, одежда с чужого плеча, обретенная шероховатость во внешности, если не сказать, дефективность. В неволе человек дурнеет, с этим не поспоришь. Она накладывает свой отпечаток и на внешность, и на характер, чтобы его стереть, время нужно и желание. А некоторым нравится лагерная сиволапость. Эти двое, например, не стеснялись выставлять напоказ свои дурные манеры. Для «бакланов» это характерно… А настоящий вор «бакланом» быть не должен, Артем возвел эту истину в ранг первой заповеди.
        Но «баклан» – лагерная птица, и она требует к себе уважения, без четких обоснований шею ей не скрутишь. Да и с какого переляку Артем должен подписываться за какую-то девицу? Ее же не насилуют, она сама за стол садится. Пусть и под небольшим нажимом, но сама…
        – Эй, чувак! Чо за дела?
        Артем даже не понял, что «мазурик» обращается к нему. Смотрит на него зло, агрессивно – явно позирует перед девахой. Пусть она видит, какой он крутой, пусть боится.
        Артем спохватился и отвел взгляд от девушки. Виноват, засмотрелся, задумался…
        Но «мазурик» не унимался. Артем не желал нагнетать обстановку на пустом месте, поэтому и отвел взгляд, но парень воспринял эта как признак слабости. А у шакалов заведено так – слабую жертву нужно добить.
        Парень поднялся из-за стола, оправил застиранную футболку, провел пальцем по толстой стальной цепи на шее, на ходу кашлянул в кулак и подсел к Артему за стол. Раскинув локти, вперил в него тяжелый, как ему казалось, взгляд. Он ждал, что Артем размякнет и расплющится, как нагретый воск под его волевым давлением.
        – Ты, часом, не попутал, бродяга? – весело, но с угрозой во взгляде улыбнулся Артем.
        – Ты вообще кто такой? – «Мазурик» явно стушевался, но флаг не спустил.
        – Есаул я. Жулик.
        – Э-э… – Парень в смущении глянул на его пальцы, на открытые плечи.
        Не было у Артема татуировок. Лагерные наколки – дело личное, никакой закон не обязывает их наносить, вот и он принадлежность к воровской касте обозначать не обязан. Когда законным вором станет, тогда засветятся звезды у него под ключицами, может, и на коленях их выколет. Или даже эполеты на плечах появятся… Но до законного вора еще далеко, поэтому лучше приберечь места на теле для будущего.
        – Ты где мотал, брат? – с живым блеском глазах спросил он.
        – На «семерке»…
        – В Сосновке? На строгом? Сильно. А я с общего… – Артем назвал номер колонии. – Есаул я.
        – «Чирик»… С «общака», значит? – пренебрежительно фыркнул «мазурик».
        – Дело не в режиме, дело в отношении к жизни. У кого-то воровской ход, а кто-то не у шубы рукав…
        – Это верно, брат, чертей в нашей жизни хватает, – торопливо проговорил «мазурик».
        – Жизнь у нас нормальная, – сказал Артем. – Но идти по ней нужно ровно. Есть законы, по ним нужно жить. Там где нет законов, так беспредел. А беспредел всем жить мешает, и левым, и правым. Ты меня понимаешь?
        Чирик напыженно смотрел на Артема. Что это за дела, какой-то молодой с общего режима учит жизни его, бывалого зэка со строгача! Но Артем говорил правильно, при этом он внушительно смотрелся. А если он реально жулик, с ним лучше не связываться. И сам, своими руками башку скрутит, и спросить за него могут, так что ничем хорошим это не закончится.
        Артем сумел произвести впечатление на Чирика, поэтому тот не возникал. Пыжился изнутри, но не взрывался.
        – Может, плеснем, брат? – взглядом показал он на графинчик.
        – Извини, брат, ты не с той ноты разговор начал.
        – А с какой ноты надо?
        Артем покачал головой, выразительно глядя на парня. Чирик все понимает, поэтому не надо тут валять дурака. Тем более он к этому «баклану» в учителя не нанимался…
        Чирик поиграл желваками, подвигал кадыком, пальцы веером распустил, тем не менее, до конфликта дело не дошло, и он свалил от Артема.
        Артем прикончил графинчик, заказал еще сто граммов. И горячее повторил. Ему торопиться некуда, в плацкарте с ним толстая тетка, натуральная кликуша – чуть что не так, сразу орать начинает. И на мужа разоряется, и на детей. И на Артема стервой смотрит, признав в нем уголовника. Лучше он в ресторане посидит, за рюмочкой.
        Он пил потихоньку, не торопясь, а Чирик со своим дружком форсировали события, пытаясь споить девицу. По разговору Артем понял, что ее звали Катей. Глупая она, ей бежать надо, а она сидит, еще и выпивает.
        Дружок Чирика обнял Катю за талию, с глумливой ухмылкой что-то шепнул ей на ушко. Ее бросило в краску, лицо перекосилось, она вскочила, но «мазурик» двумя руками обхватил ее за талию, усадил за стол.
        – Я сейчас закричу! – пригрозила Катя.
        – Ну, ты, в натуре! Мы тебя кормим, поим, а ты кричать? – возмущенно протянул Чирик и вдруг, заметив, куда смотрит Катя, вскочил на ноги.
        А смотрела девушка на Артема, как будто он мог и должен был ей помочь. Артем так не считал, поэтому сделал вид, что не замечает ее. Но Чирик уже вспыхнул, и вся его обида хлынула наружу.
        – Слушай, ты кто такой? – заорал он на него, двумя руками схватив свою футболку на разрыв. – Ты чего тут крутого из себя строишь? – Закрутился вентилятор. Сейчас «утырок» тельняшку на себе рвать будет.
        Артем неторопливо поднялся, угрюмо глянул на Чирика и направился к выходу. За все уже заранее уплачено, поэтому он мог уходить.
        – Эй, ты куда? – заорал ему вслед Чирик.
        Артем достал из кармана пачку «Мальборо», вынул сигарету. Курить и в ресторане можно было, но он давал понять, что хотел бы посмолить в тамбуре, там, где людей нет. И если Чирик такой смелый, пусть идет за ним.
        Он вышел в тамбур, закурил. Вроде не слышно Чирика, значит, испугался «баклан», а, может, паузу взял. На всякой случай Артем попробовал открыть дверь из вагона, и это у него получилось. В уши ударил грохот мчащегося поезда. Он закрыл дверь, крепко затянулся, выпустил дым в потолок. И в этот момент в тамбур ворвался Чирик.
        Беспредельщик не собирался выяснять отношения, он был настроен на удар. И с ходу атаковал Артема. В мерцающем полусумраке тускло блеснуло жало ножа. Но Артем был начеку. Он перехватил руку, выбил заточку и повалил Чирика, ударив его головой о пол. Со всей силы ударил, и еще локтем добил. И пока тот приходил в себя, открыл дверь и вышвырнул его из вагона. С беспредельщиками только так, другого языка они не понимают…
        Заточку Артем тоже выбросил, но в зазор между вагонами. Заодно убедился, что поблизости никого не было. Может, кто-то и видел в окно, как вылетело из вагона тело, но кто докажет, что это сделал он? А если вдруг и предъявят, не страшно, в тюрьме тоже есть жизнь.
        Он докуривал сигарету, когда в тамбур вломился второй «мазурик».
        – А где Чирик? – зло и пьяно спросил он.
        Артем смотрел на него спокойно, но палец, говоря образно, держал на спусковом крючке. Если вдруг что, он и удар перехватит, и отморозка вслед за его дружком отправит.
        – Спать пошел, – кивнул он через плечо.
        – Так это, нам в другую сторону.
        – Пить надо меньше.
        – Э-э…
        Артем затушил сигарету о ладонь и, оттолкнув «мазурика», вернулся в ресторан.
        Смешно это или нет, но Катя сидела за столом. У нее была возможность слинять под шумок, но эта дура осталась на месте. А может, она реально хотела веселья? Что ж, она его получит…
        Но «мазурик» больше не лез к ней. Похоже, он понял, что произошло, но бочку на Артема катить не пытался и после каждой выпитой стопки с опаской посматривал на него. А потом вдруг поднялся и ушел.
        Артем заказал еще водки, салат. Деньги у него есть, из воровской кассы на дорожку отсыпали. До Москвы хватит, а там Сергил на довольствие поставит. И к прибыльному делу пристроит. Если воровать, то не вопрос, а если убивать – разговора не будет, слишком Артем уважает себя, чтобы подписываться на «мокрые» дела. Не «мясник» он по своей сути. Убить может, но не «мясник»…
        «Мазурик» ушел, но Катя недолго оставалась в одиночестве. Артем не переманивал ее к себе, она сама подошла к нему, смущенно улыбаясь:
        – Привет!
        – Артем, – коротко сказал он.
        – Катя! – просияла она.
        Он подозвал официантку, велел подать еще водки и закуски. Толстая дебелая баба пренебрежительно фыркнула, глянув на Катю, но пошла выполнять заказ.
        – Далеко едешь?
        – В Москву.
        – К кому?
        – К себе. Живу я там.
        – Москвичка?
        – Ну, в общем, да…
        – В общем?
        – Ну, мы в Саранске жили, отец потом квартиру в Москве купил, – вздохнула Катя.
        – А чего вздыхаешь?
        – Да так… Хорошего мало… Лучше бы мы в Саранске остались, там спокойно было…
        – А ты спокойствия ищешь? – усмехнулся Артем. – Я думал, ты ищешь на задницу приключений.
        – Да сама не знаю, как получилось. – Она снова вздохнула, кивком головы показав на стол, за которым только что сидела.
        – А кто я такой, знаешь?
        – Ну-у… – замялась девушка.
        – Что, ну? Зэк я, справка у меня об освобождении. Я и обидеть могу.
        – Ты?!. Ты не можешь… – растерянно улыбнулась Катя.
        – Почему не могу?
        – Ну, взгляд у тебя…
        – Добрый? – усмехнулся Артем.
        – Ну, не скажу, что добрый. Но и не злой… Умный у тебя взгляд… Ты не можешь обидеть меня просто так…
        Артем качал головой, глядя на Катю. Что-то задумала она. Что-то нехорошее у нее на уме, недоброе.
        – Ты проститутка?
        – Нет! – искренне возмутилась она.
        – Может, на «лоха» меня взять хочешь? Так нет у меня ничего за душой.
        – Ничего я не хочу, – растерянно посмотрела на него Катя.
        – Может, ты идиотка?
        – Что?! – вскинулась она.
        – Что-то не пойму я тебя, девочка. Чего-то ты хочешь, а чего, не пойму… Чего ты хочешь?
        – Да ничего, просто… – вспыхнула Катя.
        Странная она какая-то…
        Глава 6
        Мышеловка, бесплатный сыр, жадность фраера сгубила. Где-то Артем это слышал. Но в таких случаях лучше семь раз услышать, чем один раз увидеть.
        Пришла к нему мышеловка. За бесплатным сыром.
        – Ты кто такой? – грубо спросил плотного телосложения парень с бритой шишковатой головой.
        Длиннополая кожаная куртка нараспашку, золотая цепь на широкой груди, зеленые джинсы с защипами. Здоровенный бык, с таким в одиночку можно и не сладить. А он еще и не один, вслед за ним в квартиру входил еще один буйвол.
        Артем собирался уходить, его ждала встреча с Сергилом. Он и оделся, и «финку» вложил в рукав – мало ли что. Он мог пустить нож в ход и устроить резню, но сначала надо разобраться.
        – Некстати вы, пацаны, «стрелка» у меня, – покачал он головой.
        – Какая «стрелка»? Ты кто такой?
        – С ворами у меня «стрелка». Я на днях откинулся, меня здесь, в Москве, ждут.
        – Кто ждет?
        – Сергил.
        – Не знаю такого… – скривился шишковатый.
        Артем хищно сощурился. Благодушие с его лица слетело, как сухой лист с ветки. Этот здоровяк имел полное право не знать Сергила, но ему ни в коем случае не стоило об этом говорить. Артем смотрел на него, собираясь «ужалить» ножом – точно в сердце. Качок почувствовал это и дрогнул в душе, даже с лица сошел.
        – Сергил этот, он вор? – уже не так грубо спросил он.
        – В законе.
        – А ты?
        – Я пока нет, – выделив слово «пока», ответил Артем.
        – А здесь что делаешь?
        Артем взглядом показал на гостиную. Пусть проходят, надо во всем разобраться.
        Катя отдалась ему в вагонном туалете, а утром с вокзала они вместе отправились к ней домой. Жила она в Сокольниках, в двухкомнатной квартире, которая досталась ей в наследство от отца. И ремонт, и обстановка – все на уровне. И она в доме полная хозяйка, никто не мешал Артему на пару с ней наслаждаться жизнью. И секс, и удобства, и кормежка, да и Катя хороша собой, не красавица, но ему нравилась. Не жизнь, а малина. И все равно Артем чуял какой-то подвох.
        Отец у Кати умер весной этого года, от инфаркта. Вроде бы ничего необычного, но Артем стал выяснять подробности. Оказывается, он занимался бизнесом, у него был свой цех по пошиву джинсовой одежды, бандиты отобрали у него дело. Наехали в жестком варианте, назначили ему долг и отжали бизнес. Сердце у мужика не выдержало и остановилось. Все очень просто. Но при этом так жестоко.
        Казалось бы, после всего случившегося Катя должна была ненавидеть бандитов и прочих криминальных личностей, а она связалась с Чириком, сразу отдалась Артему. Возникал вопрос, зачем она это сделала? Возможно, ответ на этот вопрос пожаловал сейчас в гости.
        А Кати дома нет, в магазин она ушла, вот-вот должна вернуться. Артем ей дверь открывал, а в дом вломились мордовороты, разбирайся теперь с ними.
        Шишковатый зашел в комнату, не разуваясь, без всякого зазрения совести встал на светлый персидский ковер. Артем осуждающе покачал головой, глядя на него, но промолчал.
        – А ты реально только что откинулся, – сказал «бык», окинув Артема пренебрежительным взглядом. – Чумовой у тебя прикид.
        – Посмотрим, какой у тебя будет прикид, когда откинешься.
        – Чтобы откинуться, нужно сначала сесть. А у меня в планах этого нет.
        – Я смотрю, волына у тебя под курткой.
        – Ну, смотри, если интересно. – Шишковатый отвел полу куртки в сторону, обнажая рукоять пистолета, вложенного в кобуру под мышкой.
        – Статью при себе носишь, а от тюрьмы зарекаешься… Я таких повидал. Приходят в зону борзые, думают, их там власть. А зону воры держат.
        – И что? – ухмыльнулся бандит.
        – Я – Есаул. Ты кто?
        – Коробок я. «Солнцевские» мы… Знаешь, кто такие «солнцевские»?
        – От Кати тебе что надо?
        – Шоколада! Где она?
        – Скоро будет.
        – Ты за нее? – ухмыльнулся бандит. – Живешь с ней, что ли?
        Артем кивнул. Не нравились ему эти парни, уже одного этого было достаточно, чтобы подписаться за Катю.
        – Это наша хата, – сказал Коробок.
        – Не знаю. Документы надо смотреть.
        – Какие документы? Документы – это бумажка. Тут все по понятиям должно быть. Горшок нам сто штук «зеленью» торчит, эта хата в счет долга отходит.
        – Понятно.
        – Ну, вот видишь, ты пацан с понятиями, все понимаешь, – снова ухмыльнулся Коробок.
        Артем задумчиво покачал головой. Понятно ему стало, зачем Катя вцепилась в него. Из Саранска она ехала в Москву, в свою квартиру, которую собрались отобрать бандиты. Ехала, не зная, что ей делать. По пути познакомилась с Чириком, который, как она это себе придумала, мог помочь ей отстоять квартиру. Клин клином вышибают… Но Чирик исчез, его дружок испарился, и она пересела к Артему. И навесила свою головную боль на него…
        – Разобраться надо, кто, кому, сколько «торчит», кто у кого уже сколько взял.
        – А чего там разбираться? Все и так ясно.
        – Мне не ясно.
        – А кто ты такой?
        – Вор. – Артем посмотрел на бандита без вызова, но жестко. И, не давая ему вставить шпильку, добавил: – За мной воровской мир, и пока я живу по законам, этот мир будет стоять за меня. Если у тебя против меня что-то есть, предъявляй. У вас должен быть вор, который за вами «смотрит», пусть он встретится с Сергилом, предъявит за меня. Пусть собирают сход, пусть ставят меня на понятия. Поверь, если я в чем-то виноват, то умру достойно…
        – При чем здесь ты? Разговор за хату! – Коробок заметно просел под его взглядом.
        – И ты должен умереть достойно, если тебе предъявят. Воровской мир – жестокий мир. Но благородный. Ты это поймешь…
        – Достал ты своим воровским миром! – заколотился Коробок. – Чешуя это все! Вот что главное в этой жизни!
        Он выхватил «волыну», передернул затвор и приставил ствол к голове Артема. И в ответ получил жесткий, насмешливый взгляд. Артем ничуть не сомневался в том, что за его жизнь спросят решительно и жестко. Знал, что этого может и не случиться, но все равно верил. В его взгляде не было ни капли страха, может, потому его вера и передалась бандиту.
        – Кто сильней, тот и прав! – В его голосе послышались истерические нотки. – Понял?
        – Прав тот, за кем воровской суд. А воровской суд стоит за правду. И эта правда не только для братвы, эта правда для обычных людей. Люди идут к ворам, воры решают их проблемы. И Катя может пойти к ворам, они рассудят, кто прав, кто виноват… Если виновата она, суд скажет слово.
        – Ну, и где он, этот суд?
        Коробок продолжал держать Артема на прицеле. От волнения и душевного напряжения у него затряслась рука. Но Артем не проявлял беспокойства, хотя эта трясучка могла сыграть с ним злую шутку, дернется палец на спусковом крючке, и все…
        – Я же сказал, пусть подъедет вор, который в курсе ваших с Катей дел, пусть объяснит ситуацию. Назначим арбитра, он разрулит вопрос. Как он скажет, так и будет.
        – Слишком сложно все, – опуская руку с пистолетом, покачал головой Коробок.
        – А жизнь, она сама по себе штука сложная. Это забрать ее легко и просто…
        – Что верно, то верно, – усмехнулся бандит.
        – И у меня можно отобрать, и у Кати. И у тебя… Воровской суд и к смерти приговорить может.
        – Что ты заладил, смерть, смерть! – скривился Коробок.
        – Воры тебя не тронут, – покачал головой Артем. – Не тот случай… Тебя свои могут наказать.
        – Свои?
        – Ну, вдруг выяснится, что Горшок не тебе задолжал, а кому-то другому. Вдруг выяснится, что ты «крысятничаешь».
        – Ты это, потише! – всколыхнулся Коробок.
        Судя по тому, как повел себя бандит, Артем наступил ему на больную мозоль. Видно, не для «общака» он решил отжать хату, а чисто для себя. За такое без всякого суда убивают, и кому, как не Коробку, это знать.
        – И не надо так, понял? – успокаиваясь, буркнул он.
        Артем промолчал. Он все сказал, ему больше добавить нечего. Варианты пусть Коробок предлагает. Он эту кашу заварил, ему ложкой в ней ковыряться.
        – Откуда ты вообще такой взялся?
        – В зоне я был. Дело у меня здесь.
        – Какое дело?
        Артем посмотрел на него с пронзительным удивлением во взгляде. Нельзя спрашивать у вора, какие у него дела. Это «косяк», который можно позволить себе по скудоумию. Или по ментовскому ходу.
        – Ну, ты сам говорил про законного вора, – смутился тот под его взглядом.
        – Да, у меня «стрелка» с Сергилом, – кивнул Артем.
        – Не слышал о таком…
        – Еще услышишь.
        Сергил действительно еще только осваивался в столичном регионе. Именно поэтому ему и нужны были сейчас надежные люди.
        – И связи у него реальные?
        – Пробей – узнаешь, – пожал плечами Артем.
        – Узнаю. Тогда и поговорим.
        Коробок рванул к выходу в надежде, что Артем посторонится. Но не тут-то было. А смотрелся Артем внушительно, поэтому бандит сам сдал в сторону. Вроде бы и хотел ударить его, но в самый последний момент передумал. Похоже, испугался…
        Бандиты ушли, но вряд ли навсегда. Они еще вернутся, и, возможно, второй раунд будет за ними. Но пока что в выигрыше остался Артем. Только это его как-то не очень радовало…
        Крепкое рукопожатие, братские полуобъятия… Не думал Артем, что Сергил встретит его так тепло. Хотя и надеялся на это.
        – Наслышан я о тебе, пацан. – Одной рукой вор похлопал Артема по плечу, а другой показал на кресло за своим столом.
        Своя штаб-квартира у него в центре Москвы, отдельный, закрытый кабинет в подконтрольном ему ресторане. И охрана есть, Артем насчитал четырех бойцов, и кавказцы там, и славяне. Возможно, он должен был пополнить их число.
        – Правильно ты себя поставил. И в Гурзуфе правильно держался, и в зоне. Гулам хорошо о тебе отзывался.
        – На правильное дело пошел, – кивнул Артем, – поэтому правильно держался.
        – А кто тебя на правильное дело наставил? – улыбнулся Сергил.
        – Вы, – совершенно серьезно ответил Артем.
        Не было у него чувства благодарности к вору. Не будь его, он бы уехал в Белгород, оттуда бы ушел в армию. Отслужить, устроиться на работу, жениться, завести семью – не столь и плох такой путь. Но раз он принял воровской ход, то уже не свернет с этого пути. Такой уж у него характер… И если Сергил стал для него крестным отцом, он должен и будет относиться к нему с должным почтением.
        – Нехорошо тогда получилось, – в раздумье покачал головой Сергил. – Не ушел ты от «мусоров».
        – Пулю поймал.
        – Да я в курсе… За наше воровское дело пострадал… И «мусора» тебя не сломали… Все это хорошо. Все это очень хорошо… – Вор провел ладонью по щеке и пристально посмотрел на Артема: – Как дальше жить собираешься?
        – Для меня теперь только один путь, – с решительным видом проговорил Артем.
        – Правильный пацан – правильное решение, – покровительственно улыбнулся Сергил. – И дела должны быть правильные. Есть бизнесмен, который гонит железную руду за кордон. Экспорт сырья – очень выгодное дело. Он хочет отойти под мое покровительство.
        – И что? – напрягся Артем. Не нравился ему тон, с которым вор подводил его к точке отсчета.
        – У него есть «крыша». Спортсмены. Они его так просто не отдадут. Надо их на понятия ставить, пока дело до беспредела не дошло.
        – До беспредела?
        – Спортсмены раздербанить бизнесмена хотят – в пух и прах. Сначала долю в его фирме получить, а потом под нож. Тогда фирма чисто под них отойдет. Они хозяевами будут. Понимаешь, что это значит?
        – Наш интерес пойдет прахом.
        Артем готов был драться за воровской интерес, но не понимал, зачем Сергилу воевать с новорусской братвой? Зачем отбивать корову у стада волков, если есть бесхозные особи? А если нет, то найдется, если постараться… Или у Сергила личный интерес к этой теме?
        – Наш интерес – это деньги, которые пойдут на «обогрев» зон. Мы не можем их потерять. – И снова вор выжидающе посмотрел на Артема.
        – Что я должен сделать?
        – Надо выбивать мужика из-под волков позорных. Нормальных слов они не понимают, поэтому только отстреливать, – зло, сквозь зубы процедил Сергил.
        – Ну, если слов не понимают…
        Артем с трудом сдерживал эмоции. Он понимал, кому придется отстреливать волков. Не зря у него было предчувствие… Не хотел он ввязываться в это дело, но и отказать Сергилу он не мог.
        – Не понимают. Я говорил – бесполезно.
        – Стрелять, так стрелять, – выдавил из себя Артем.
        – Не хочешь ты ввязываться в это дело, – задумчиво посмотрел на него вор.
        – Я не мясник…
        Артем просто обязан был это сказать. «Мясник» на воровском жаргоне – это не просто убийца, но еще и садист. Это ходячий позор, который ни за что на свете не сможет стать законным вором. Но в этом мире были еще и «торпеды», «гладиаторы» – исполнители воровских сходов. «Торпеда» «торпеде» рознь. Это может быть тупое орудие кары из проигравшихся картежников – таких исполнителей в грош не ставят. Но если на дело идешь осознанно, с полным пониманием происходящего, тогда убивать не зазорно… И все равно, лучше обойтись без этого.
        – Я знаю. Мне психи не нужны, мне нужны правильные люди. Пока ты мне подходишь…
        – Я должен знать все – за кого подписываемся, с кем бодаемся, – твердо произнес Артем.
        Вор кивнул. Ему нравился ход его мысли.
        – Настоящий солдат должен знать свой маневр и должен знать, кого он защищает… Что ты слышал про Дарину?
        – А что я мог про нее слышать?
        – Она здесь, в Москве. У нее муж, ребенок…
        – Я не знал. – Артем почувствовал, как у него мгновенно пересохло в горле.
        – Она жива, с ней ничего не случилось. Она уехала в Москву с тем «лохом», которого вы пытались развести. Такая вот история. С продолжением. Это на ее мужа наехал Чернобур.
        – Чернобур? Не знаю такого.
        – Его мало кто знает. Но дела он делает. Город есть небольшой, тут недалеко, Хлоев называется. Чернобур этот городок держит. Десятка два стволов… Серьезная личность, на нем все держится. Если с ним решить, то вся его пирамида развалится…
        – Я должен с ним решить?
        – Да, с ним… Справишься?
        – Да.
        Сергил поощрительно улыбнулся. В таком деле, на которое шел Артем, нельзя сомневаться в успехе. Тут или «да», или лучше закопаться в землю и не высовываться.
        – Но один не справлюсь.
        – Есть у меня человек, с ним пойдешь.
        – Ствол?
        – Само собой… Ствол, деньги, машина, все будет.
        – Где живет Чернобур?
        – Я же говорю, в Хлоеве. А где конкретно – выяснишь сам.
        – Все сделаю как надо.
        – Вот и хорошо… Давай поедим, брат, – предложил Сергил.
        Все, основная деловая часть разговора закончилась, теперь можно сытно пообедать, а заодно обмыть согласие Артема. И уточнить некоторые детали…
        На стол подали солянку по-грузински, чахохбили, грибное сациви. Шашлык и вино – само собой. Только вот аппетит куда-то пропал. Зато обострилось желание выпить.
        Не хотел Артем убивать, но ведь он и груздем назвался, и в кузов полез. Не та у него натура, чтобы на выход ломиться…
        Глава 7
        Ствол боевой, но без глушителя, машина из угона, с деньгами, правда, без проблем – и на обновку Артему хватило, и в карманах не свистит. Да и напарник вроде ничего. Спокойный, неразговорчивый и на внешность не урод – не было в нем напускных примет, выдающих в человеке бывалого уголовника. Ластик не раскидывал пальцы веером, не выпячивал нижнюю губу, рисуясь перед кем-то, не смотрел на людей исподлобья и через зубы не сплевывал. Не понтовался он, не гоношился, а потому и не бросался в глаза.
        Тихий он, Ластик, спокойный, но это не характер у него такой флегматичный, а порода – аутичная. Недоразвитый он, тугодум, и заторможенность у него на грани тихого помешательства. Взгляд пустой, инфантильный. Ему все равно было, чем они здесь занимались, в этом тихом подмосковном городке. Возможно, и ментам, если что, сказать ничего не сможет…
        Ластик мог бы убить Чернобура, причем с такой же легкостью, с какой машины угонял. Но реакция у него замедленная, соображает он туго, поэтому ему лучше постоять в сторонке. Не сможет он провернуть дело, если окажется в сложной ситуации. А Чернобур парень крутой, резкий, волына у него всегда под рукой. И самоуверенность его бьет через край, он даже без охраны ходит, потому что ничего не боится. Крутой пацан, отчаянный, глаза живые, улыбчивые. В нем чувствовалось обаяние крутого ковбоя, поэтому и его пацаны к нему тянулись. Да и Артем не хотел его убивать, он с трудом представлял, как подойдет к нему в темном подъезде, как выстрелит в затылок. А на дело придется идти самому, потому что Ластику не доверишь…
        Артем сидел в машине и смотрел, как Чернобур выходит из кирпичной пятиэтажки. Вчера они вычислили, где живет авторитет, и сегодня уже наблюдают за ним.
        Вчера Чернобур вернулся домой поздно, во втором часу ночи. Сам вернулся, без девушки. Или не было у него подруги, или она ждала его дома. Если ждала, то и сейчас она в квартире. Если была подруга, то спал он с ней до полудня, поздно из дома выходит, уже второй час дня.
        Вишневая «девятка» стояла у подъезда. Чернобур не боялся ее оставлять на ночь без присмотра. Понять его можно. Он хозяин в городке, и никто не посмеет угнать у него машину.
        Но угнать ее мог Ластик. Или просто вскрыть. Тогда Артем заберется на заднее сиденье, и когда жертва сядет за руль, набросит ему на шею удавку.
        А еще лучше не трогать Чернобура. Пусть себе живет, дела делает. Ну, хочет он в долю к какому-то там Темкину войти, в чем проблема? Вытеснить барыгу из дела и оставить на бобах – какое Артему до этого дело? Темкин этот увел у него Дарину, почему он должен за него подписываться?..
        Но дело нельзя оставлять незаконченным. Чернобур не захотел договариваться с Сергилом, а почему? Потому что силу его не прочувствовал. Артем же мог вставить ему представление о возможностях законного вора. В промежуток между черепом и ушными раковинами вставить. Взвести курок, а затем дать шанс. Или Чернобур отказывается от своих притязаний, или Артем выжимает слабину на спусковом крючке. Если пацан не поймет, рука у него не дрогнет…
        Чернобур сел в машину, завел двигатель, выехал со двора. Ластик должен был последовать за ним, но он даже не пошевелился. Артем глянул на него – ноль реакции.
        – Какого беса! – повысил он голос.
        Только тогда Ластик включился. Они догнали «девятку», сели на «хвост». Артем велел держаться в отдалении, и Ластик старался не приближаться к машине. Исполнительный он пацан, но его постоянно нужно выдергивать из спящего режима.
        «Девятка» выехала из городка, взяла курс на Москву, но на полпути свернула в сторону, проехала километра три, остановилась возле бревенчатого дома в какой-то деревеньке.
        Старый дом, покосившийся, ворота дощатые, забор штакетный, машину во дворе видно. Такая же «девятка», как у Чернобура, только более старая. Дымок из трубы струится, печку в доме топят.
        А зачем печку топить, когда тепло на улице? Для осени тепло, но не для лета. Это не Крым, здесь и летом бывает холодно, так что, в принципе, ничего удивительного… И все равно подозрительно.
        Что вообще братва делает в этом доме, вдали от своих владений? Может, пытают кого-то, в печь для прожарки кладут? А может, и труп сжигают – и такое могло быть… Но, в любом случае, Артем вмешиваться не собирался. Он затаился в ожидании, когда жертва повернет назад. До трассы на Москву путь не очень близкий, может, Чернобур остановится на этом отрезке – мало ли что, – и тогда можно будет с ним поговорить… А кто там в доме, все равно…
        Так думал Артем, пока не увидел девушку, которая вдруг выскочила из дома во двор. Растрепанная выскочила, в одной ночнушке, босиком. Он не успел рассмотреть, кто это, как ее сгреб в охапку здоровяк в кожаной куртке. Не успел рассмотреть, но понял, что это Дарина. Ее волосы, ее фигура, ее грация… За нее Артем готов был рвать врага зубами.
        Он надел перчатки, надвинул на глаза кепку, плавно, без резких движений, вышел из машины и направился к дому. «Девятка» Чернобура стояла у ворот, сам бригадир уже в доме. Дарину похитили, привезли в этот дом и его позвали «на горяченькое». Артем даже боялся представить, что происходит сейчас в доме.
        Дверь была закрыта, но чувствовалось, что ненадежно. Он с силой дернул за ручку и сорвал ее с крепления, на которое был наброшен крючок.
        – Не надо! – доносился из глубины девичий голос. – Ну, зачем? Вы же ответите за беспредел!..
        Да, это был ее, Даринин голос. Да, это она взывала к справедливости, но ее не слушали, под хохот братвы срывая с нее одежду. Все были так увлечены, что никто и не заметил, как появился Артем.
        А он не церемонился.
        Чернобур даже не понял, что произошло. Артем приставил ствол к его затылку и с ходу нажал на спуск. Перед глазами вдруг всплыла та самая картинка, которую он видел, представляя, как убивает его в подъезде. Только на этот раз все происходило наяву. И грохот выстрела взорвал пространство.
        Тело еще не упало, но Артем переключил внимание на ублюдка, который прижимал ноги Дарины к своим бокам. «Браток» понял, что произошло, но было уже поздно. Артем умел быть зверем, не ведающим пощады. Он умел убивать…
        Но это было не просто убийство. Это была месть за Дарину. И еще Артем спрашивал за беспредел… Выстрел в голову произвел жуткое впечатление на парня, державшего Дарину за руки. От страха его лицо исказилось, челюсть отвисла, рот искривился.
        – Не надо, нет! – закрываясь от Артема руками, простонал он.
        От выстрелов заложило уши, но этот вопль все равно рвал слух. Больше в доме никого не было, поэтому бандит не представлял опасности. Его можно было не убивать… И все равно Артем выстрелил. Еще бы чуть-чуть, и он бы пожалел этого упыря. Избил бы его за Дарину, искалечил, но не убил бы… Но бандит не дожил до этого «чуть-чуть». Не позволил Артем предательской жалости овладеть собой.
        Пожалеешь убогого, а потом возись с ним. Еще и ускользнет, еще и ментам сдаст. И своим тоже. Сам Сергил виноватым окажется… Впрочем, о воре Артем думал сейчас меньше всего.
        – Ты?! – Дарина ошалело смотрела на него.
        Она и радовалось спасению, но вместе с тем боялась Артема. Вдруг он убьет и ее?.. Возможно, она думала, что есть за что. Если действительно так, он все выяснит. Потом выяснит, не сейчас…
        Он схватил ее за руку, помог подняться. Она нащупала взглядом валяющуюся на полу одежду, собрала ее в охапку – некогда было одеваться и приводить себя в порядок, – обулась и в порванной, забрызганной кровью ночной рубашке вышла во двор.
        Синяя «пятерка» стояла на том же месте, где Артем ее оставил. Они с Дариной вышли за ворота, а машина не сдвинулась с места. Ластик мог бы и догадаться, что надо подъехать поближе, но голова у него вовсе не для того, чтобы думать. Пришлось идти к машине через палисадник вдоль соседнего дома. Из калитки никто не вышел, а в окна Артем не заглядывал, чтобы не «светить» лицо. Не было у него желания загреметь под «вышку» за тройное убийство. Но все возможно. Вот какой-то человек вышел из дома через дорогу и внимательно посмотрел на него. Артем низко склонил голову, надвинул кепку на самые глаза.
        Но в машину он сначала посадил Дарину, потом юркнул сам. Закрыл за собой дверь и с удивлением посмотрел на Ластика. Тот одной рукой держался за руль, другой теребил рычаг переключения скоростей.
        – Эй, погнали! – ударил он его по плечу.
        Ластик сорвал машину с третьей скорости, лихо у него это получилось, но лучше бы он догадался подъехать к дому, когда Артем и Дарина из него выходили.
        – Куда? – спросил пацан.
        – А куда угодно! Лишь бы от ментов подальше! В лес давай!..
        Ластик задумался на мгновение и кивнул. Дескать, знал он места, где можно затеряться.
        – Какой лес?! – встрепенулась Дарина. – Мне в Москву надо! Ромка у меня там!
        – Сын?
        – Да, сын. А ты знаешь?.. Ну да, должен знать… Ты же с Сергилом, да?
        – Сын один дома?
        – Нет, не один… Муж с ним. – Дарина презрительно скривила губы.
        – Так в чем проблема? Или это не его сын?
        – Кто тебе такое сказал? – встревоженно глянула она на него и тут же спросила: – Ты как узнал, где я?
        – Я не знал. Я Чернобура «пас», а он меня к тебе вывел…
        – Ты должен был его убить?
        Артем красноречиво промолчал.
        – Ты его убил! Я видела, ты его убил!..
        – А что мне нужно было делать? На «бабки» его развести? – Он решил свести разговор к шутке.
        – Развести?! На бабки?!. – истерически захохотала Дарина. Когда-то они разводили на деньги «лохов». Она ложилась к жертве в постель, а потом в дело вступал Артем. Но в этот раз ее насиловали реально, и Артем не в игры играл, реально убивал. Какая психика это выдержит? – Думаешь, это смешно? – обрывая смех, вдруг резко спросила она.
        – Три трупа – это не смешно…
        – Ой, а где моя сумочка? – спохватилась она.
        – А где твоя сумочка? – нахмурился Артем.
        – В доме осталась или в машине, у этих уродов… Как же я этих скотов ненавижу!
        – В сумочке документы?
        – Ну да, паспорт… Но ты же не думаешь, что я тебя сдам?!
        – Не думаю, – пожал он плечами. – Хотя однажды ты меня уже сдала…
        – Это совсем другое! Там была любовь!
        – Любовь?
        – Да, я влюбилась в Сашу без памяти и сбежала с ним!.. Я попала в сказку… Ты же видел, как я жила с твоей теткой! Это что, жизнь была? А Саша показал мне, какой должна быть жизнь… Ты же тоже хочешь в красивую жизнь?
        – Кто тебе такое сказал?
        – А зачем ты на Сергила работаешь? Он Сашу под свою «крышу» взял, к его кошельку присосался. И тебе перепадает… Я тебя не виню! Все хотят жить в шоколаде! А чем ты хуже других?
        – Все сказала?
        Дарина мотнула головой и вдруг, закрыв глаза, положила ее ему на плечо. Обняла, прижалась на секунду, но тут же отстранилась от Артема. Не надо нежностей сейчас…
        Звездная ночь, холодный ветер – Артем слегка поежился, но ватник не запахнул. Он не любил холод, но при этом не боялся его. О морозах думал с содроганием, но переносил их стойко.
        А сейчас он и вовсе ничего не боялся. Дарина с ним, он может обнять ее, привлечь к себе.
        – Не надо! – отстранилась она от него.
        Они сидели на скамейке у крыльца деревянного дома. Это был точно такой же дом, из которого Артем вытащил сегодня Дарину. Ластик привез их к своей бабке в деревню. Машину они сожгли, пистолет выбросили. Артем уже был в местном сельсовете, оттуда позвонил Сергилу, сказал, что Дарина у них. Что произошло с Чернобуром, не сказал. Если Сергил пока не в курсе, завтра узнает. Завтра он машину пришлет, заберет их отсюда. Дарина к мужу отправится, а он – к своей Кате с ее проблемами. Как бы и Катю бандиты не похитили…
        – Я же согреть хотел. И вообще я три года тобою жил. Ты мне почти каждую ночь снилась.
        – Я тебя не люблю, – сказала Дарина, как ледяной водой его окатила.
        – Нормально, – вытянулся в лице Артем.
        – Извини, я не хотела тебя обидеть… Просто ты должен знать, что я люблю своего мужа. Только его и люблю… Но и ты мне дорог… Особенно сейчас… Я же знаю, они не собирались меня возвращать. Саша подписал бы договор, и они бы его убили. Я знаю, они говорили… Мне нужно домой! – неожиданно встрепенулась она.
        – Твой муж уже знает, где ты. И сын твой под присмотром, – успокоил ее Артем.
        – Под каким присмотром? Саша уже неделю не просыхает! Закрылся дома, носа на улицу не кажет! Страшно ему… Кому в магазин идти? Мне… Вот, сходила… В машине в себя пришла, везут куда-то, под юбку лезут… Мрази! Ты правильно сделал, что «замочил» их! Иначе я тебе этого никогда не простила бы!..
        – А мужа своего простила?
        – Мужа?
        – Если он тряпка, зачем он тебе такой нужен?
        – Нужен… Люблю я его…
        – За что?
        – Просто люблю… – пожала плечами Дарина, поднялась и быстро пошла к дому.
        Артем последовал за ней. Бабка лежала на печи, Ластик сидел на стуле за столом и тупо смотрел в красный угол, на икону, обрамленную полотенцами. Дарина закрылась в маленькой комнате, и Артем не стал к ней ломиться. Он сел за стол и пропустил пару стопок…
        Глава 8
        Три трупа – это ступеньки на эшафот. Тройное убийство – высшая мера наказания, и Сергил это понимал.
        – А у тебя был выбор? – спросил он, внимательно глядя на Артема.
        – Нет.
        – Да и должен ты был это сделать… Ну и Дарину спас, тоже хорошо… А если повяжут?
        – Сам во всем виноват. Сам за все отвечу.
        – Тебе – верю, – кивнул вор. – Другому бы не поверил, а тебе верю… А Дарина? Если менты на нее выйдут?
        – Мы уже говорили, она меня не сдаст. Если что, нарисует «левый» портрет.
        – Как у тебя с ней?
        – Все хорошо.
        – У мужа не отбил?
        – А смысл? Я вор по жизни, мне семья не нужна. Сегодня здесь – завтра там.
        – А как твоя подружка?
        Сергил знал про Катю, но не интересовался ею. Просто знал, что у Артема есть кров и теплая постель.
        – Пока с ней, а там видно будет.
        – Про Дарину пока забудь, к этой, к своей давай… Надо бы за Хлоевом присмотреть, как там после Чернобура, может, уже ножи против нас точат. Руку на пульсе держать надо, ну да ладно, без тебя разберемся. Ты, в принципе, свое дело сделал. Отдыхай пока… У своей подружки пока поживешь. И не высовывайся… Еще продумай, как от «мусоров» уходить, если что, будешь? Какой там этаж?
        – Второй.
        – Нормально. Из окна можно спрыгнуть. «Волына» твоя где?
        – Скинул.
        – Все правильно… Дам тебе «волыну», – Сергил озадаченно поскреб за ухом, как будто решал, сейчас давать ствол или потом.
        Оружие Артем получил в тот же час. Это был «чистый», еще пахнущий оружейной смазкой «ТТ». Сергил расставался с ним, как от сердца отрывал. Артем же принимал ствол с благодарностью. Этот пистолет воспринимался им, скорее, как гарантия, что Сергил не замыслил против него ничего худого. Не стал бы он давать ему ствол, если бы собирался отправить киллера по его душу…
        Газовая труба легко выдержала вес тела, даже не прогнулась, и балконные перила всего лишь жалобно скрипнули.
        Как в воду смотрел Сергил, когда спрашивал, на каком этаже живет Катя. Правда, он думал, что Артему придется спасаться бегством, выпрыгивать из окна, а он, напротив, брал высоту. От него сейчас должны спасаться… Он даже знал, для кого сейчас настанут хреновые времена…
        Его смутил смятый коврик перед дверью – как будто в квартиру кто-то врывался, сметая все на своем пути. Он осторожно приложил ухо к замочной скважине и услышал мужские голоса.
        Стоило ему отлучиться на пару-тройку часов, и все пошло наперекосяк. Настроение и без того паршивое, а тут еще братва наехала… Говорил ему Сергил сидеть дома, а он не вытерпел, к Дарине отправился. На сына ее хотел посмотреть, вдруг на него похож. Но Дарина его и на порог не пустила. Ничего не сказала, просто дверь не открыла. А ведь она дома была…
        Артем чувствовал себя дураком. И на облом нарвался, и под ментовскую раздачу мог попасть. «Мусора» такие, что и засаду на квартире у Дарины могли поставить…
        Как чувствовал он, что и Катя могла попасть в переплет. Дарину вывезли за город, чтобы изнасиловать и убить, а ее могли поиметь прямо на месте. Чтобы отомстить за облом с квартирой.
        Квартира у Кати хорошая, внутренняя отделка и обстановка – как в лучших домах, а балкон отделочная бригада не тронула, даже не остеклили его. И сейчас это было на руку Артему.
        Как это ни странно, но бандиты выходили курить на балкон, хотя могли делать это в квартире. Он видел и Коробка, и его дружка… Возможно, Коробок уже считает квартиру своей, поэтому и не хочет, чтобы обои на стенах пропитались табачным дымом. Возможно, на этот счет у него какие-то другие соображения, и не факт, что Артем их выяснит. Не хотелось бы «мочить» братков на месте, но если ситуация обяжет, он пойдет на это…
        Дверь открылась, на балкон снова вышел бандит.
        – Вепс, а меня чего не зовешь? – донеслось из спальни, и Коробок направился к своему дружку. Артем должен был поторопиться.
        Вепса он ударил рукоятью пистолета в висок. Метил в затылок, но тот стал оборачиваться на шорох за спиной и этим сделал себе только хуже. Артем услышал, как хрустнула височная кость. Если это звук смерти, то браток сам подставился…
        Коробок шарахнулся назад, сунул руку в кобуру, но ствол достать не успел. Артем вышел к нему с оружием в вытянутой руке.
        – Эй, ты чего? – в ужасе протянул бандит.
        – Руки!
        Коробок поднял руки, открыв лицо и корпус для удара. Артем смотрел ему в глаза, но ударил в пах – ногой, с оттяжкой, со всей силы. А когда он согнулся от дикой боли, ударил его рукоятью пистолета по шее. Бандит вырубился начисто и рухнул на бок.
        В это время на балкон выглянула Катя. Лицо бледное, но глазки пьяные.
        – Артем! А ты откуда здесь? – удивленно спросила она.
        Артем грубо оттолкнул ее, склонился над Коробком, на всякий пожарный ударил кулаком в затылок, вынул из кобуры ствол и стал снимать с него «сбрую», чтобы связать ею руки.
        – Как эти упыри сюда попали? – спросил он, даже не глянув на Катю.
        – Ну, пришли, сказали, что ты им нужен. Поговорить хотели, интерес у них к тебе какой-то. А квартира им не нужна… Правда, не нужна!
        – Узнаем!
        Он связал Коробка, взялся за Вепса. Не успел стянуть ему руки за спиной, как тот стал подавать признаки жизни. И Коробок пришел в себя.
        – Есаул, в натуре! Ты не так все понял! Разговор у нас к тебе реальный! – воскликнул он, пытаясь высвободить руки.
        – Я же тебе сказал, хату только через суд!
        – Да какой суд! За тобой Сергил! А он реально крутой вор, мы пробивали. Его сам Таро короновал!..
        – И что дальше?
        – Ну, проблемы у нас…
        – Что за проблемы?
        – Да проблемы…
        Артем понял, что смущает Коробока, и многозначительно взглянул на Катю. Она все поняла и вышла, даже дверь за собой закрыла.
        – Да «солнцевские» наехали…
        – Не понял, вы же сами «солнцевские».
        – Вот поэтому и наехали… – горько усмехнулся Коробок. – Мы только назывались «солнцевскими», ну, чисто для престижа. Косач сказал, что договорился с Михасем, а не было ничего такого… Косача на днях завалили, еще одного ранили, там серьезно все…
        – И что дальше?
        – А прикрытие нам нужно. Ну, если Сергил за нас встанет, «солнцевские» отъедут. Им с ворами напряги ни к чему.
        – А сами вы откуда будете, залетные?
        – Так это, из Свердловска мы. Там начинали, потом сюда. А здесь тоже все занято. Ну, мы втерлись, и дела у нас есть, но проблем больше…
        – А Сергил может вам помочь?
        – Ну, нам его имя нужно, типа, мы с ним. Если там что-то сделать надо, мы завсегда…
        – А что сделать надо?
        – Ну, не знаю, вам видней…
        – И на «мокрое» пойдете?
        – Ну, не за просто так, но можно…
        – И много вас?
        – Ну, я, Вепс, Гантеля, Хан, Брюс и Костыль.
        – Кто первый, кто шестой?
        – Ну, я за первого… А в «шестерках» у нас никто не ходит, все равны. Ну, после меня…
        – Стволы, я так понимаю, у вас есть.
        – Да с этим без проблем. Мы тут с ижевскими договорились, «железа» у них взяли, московским толкнули, нормально наварились… Если вдруг надо, всегда пожалуйста, чисто по льготной цене…
        – Транспорт?
        – Да машин больше, чем нужно… Есть машины, нормально все. Люди, стволы, тачки – все есть, – вздохнул Коробок.
        – Только счастья нет, – усмехнулся Артем.
        – Ну, типа того…
        – Кто такой Чернобур, знаешь?
        – Да слышал… И про него слышал, и про Сергила.
        – Что ты про них слышал?
        – Рамсы у них возникли, и все, Чернобура больше нет…
        Артем неспроста завел этот разговор. Возможно, «свердловские» пробили по Сергилу из-за Катиной квартиры, а, может, навели о нем справки уже после того, как по криминальной Москве разнесся слух о гибели Чернобура. Может, только тогда они и признали за Сергилом силу. Если так, то ничего страшного. Напротив, как раз объяснимо, почему Коробок подался к Артему.
        А если Коробок заодно с ментами? Если его нарочно подослали к Артему, чтобы он провентилировал вопрос по Чернобуру?
        – Сергил не при делах, – покачал головой Артем.
        – Так никто и не говорит, – заговорщицки усмехнулся Коробок.
        – Но волна идет, это верно. И «чернобурские» могут на Сергила думать.
        – Ну, может, и думают…
        – А не должны они так думать.
        – Им что, извилины закоротить? – ухмыльнулся бандит.
        – Ну, если сможешь…
        – А это постанова такая?
        – Ну, как-то же надо входить в доверие, Сергил кого попало к себе не берет.
        – Ну, можно подъехать к пацанам, поговорить, – в раздумье пожал плечами Коробок. – Ну, чтобы не дергались…
        – Городок там ничего себе так… Чистенький такой, аккуратный. Швейные фабрики там, знаешь, что это значит?
        – Ну, братва с этого имеет.
        – Там не одна фабрика, их все под себя можно взять.
        – Хочешь, чтобы мы выдавили местных? – догадался Коробок.
        – Я хочу? Да нет, я не толкаю тебя на это дело…
        – Я все понял, вам «ответка» не нужна. Все правильно, концы зачищать надо… А нам база нужна, а то в Москве не закрепишься… Далеко от Москвы?
        – Шестьдесят километров.
        – Далековато.
        – На бензине боишься разориться?
        – Да нет, не боюсь. И тачки есть… – загорелся Коробок. – Людей маловато.
        Артем промолчал. Он и так много сказал, и не факт, что в тему.
        Неплохо было бы Хлоев под себя подмять. Чернобур там и за бандита был, и за «смотрящего». Не признавал он воровскую власть, потому реального «смотрящего» там не было. Пытались, говорят, кого-то продвинуть, но Чернобур уперся, не дал воровскому развернуться… Но Чернобура больше нет, и на его место может встать бандит, который признает воровскую власть. И Артема Коробок признает как «смотрящего»… Если признает… Если встанет… А вдруг он «засланный казачок»?..
        Коробок был для него «темной лошадкой», и он боялся ставить на него. Но в то же время кто не рискует, тот пьет простую воду, иногда из унитаза…
        Он дал Коробку затравку, а дальше пусть промывает себе мозги. Если ему действительно вдруг стал нужным Хлоев…
        – Зато у меня один семерых стоит. И стволы реальные… Подъедем, шороху наведем, – вслух размышлял Коробок. – Думаю, тянуть с этим не надо. Кто там за Чернобура, он корни пустить может… Ну так что, брать Хлоев под себя?
        – А удержишь? Там чужих не любят.
        – Ну, значит, станем своими. Чем ты сильней, тем тебя быстрей за своего примут, – ухмыльнулся Коробок.
        – Ну, смотри, тебе видней.
        – Мне бы с Сергилом поговорить.
        – Зачем?
        – Ну, если там разговор пойдет, он, типа, за мной…
        – С кем разговор пойдет? С хлоевскими? Так Сергил для них не авторитет, и им за это уже влетело… Сергил человек уважаемый, к нему на белом коне подъехать нужно.
        – Ну, можно и так…
        – Поверь, если ты поднесешь ему город на блюдечке, он тебя поднимет.
        – Город? Ему?
        – Город твой будет. На «общак» будешь отстегивать, и все дела.
        – Всего-то? – хмыкнул Коробок.
        – Ты еще медведя не завалил, а уже всю шкуру на себя меряешь.
        – Да завалить не проблема…
        – Когда завалишь, тогда и поговорим… Гоняться за тобой никто не будет. Захочешь сам по себе жить, твое право. Как там дальше пойдет – это уже твои проблемы.
        – Да понял я… Но мне бы с Сергилом перетереть.
        – Да, конечно… Он тебе людей даст, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал Артем.
        – Людей? Зачем?
        – Бригаду твою усилить.
        – Ну, дело нужное…
        – Мы тебе поможем. А потом город с тобой поделим. По-братски…
        – Поделите? – насторожился Коробок. Он еще город не взял, но уже ни с кем не хотел его делить. – В смысле, на «общак»?
        – В смысле, тебе южную часть, а нам северную. Там как раз река город пополам делит…
        – Так, может, я потом к Сергилу подъеду?
        – Ну, если к этой хате претензий нет, можешь отчаливать.
        Больше Артем разговор за хлоевскую братву не заводил, не хотелось водить вилами по воде. Как будет, так будет… Он развязал Коробка, за ним – Вепса, который давно уже пришел в себя. Выжил пацан, и даже височная кость оказалась целой. Артем позволил ему приложиться к «лекарству», да и Коробок тяпнул виски для успокоения души. На этом они и расстались.
        Коробок уходил, чтобы вернуться, но Артем уже не знал, как к этому относиться. Скорее всего, он зря втравился в эту историю, причем в обход Сергила. Как бы с него за это не спросили. Он, конечно, готов ответить за свой «косяк» головой, но жизнь все-таки прекрасней, чем смерть.
        Глава 9
        Ищут пожарные, ищет милиция… Был в детстве такой стишок про скромного неизвестного героя, который спас на пожаре девочку и скрылся, не дожидаясь благодарности…
        – Неужели я узнаю, кто он такой? – с замиранием спросила Дарина.
        Все-таки вышли на нее менты, сумочку принесли, в отделение возили, вопросы там задавали, фоторобот составляли. А сегодня ее вызвали в прокуратуру, на допрос.
        – А вы не знаете? – в легком замешательстве посмотрел на нее следователь.
        – Ну, знаю, конечно! Симпатичный такой мужчина!.. Так вы его нашли?
        – Не нашли, но информация у нас есть…
        – Жаль. Так хочется сказать ему спасибо! – дурачилась она.
        Не было у ментов ничего против Артема. Из покойников свидетели никудышные, из деревенских Артема видел только какой-то мужик, и то издалека. Артем ворот куртки поднял, кепку на глаза опустил… Только Дарина могла дать подробное описание.
        – Кому, ему? Дарина Робертовна, не надо держать нас за дураков. Мы все прекрасно понимаем. У вашего мужа были проблемы с Чернобуровым, вы обратились за помощью к законному вору, тот принял меры. Вас похитили, но за вами в это время наблюдали люди Сергила, так?
        – Я ничего не знаю о делах моего мужа. О его делах говорите с ним.
        – Мы говорили, и все знаем.
        – Что вы знаете?
        – Чернобурова и его людей застрелил человек Сергила.
        – Вам видней.
        – В окружении Сергила нет человека, описание которого вы нам дали.
        – А вы всех его людей знаете?
        – Ну, всех мы знать не можем…
        – Тогда о чем разговор?
        – У нас есть подозрение, что вы водите нас за нос. Заведомо ложное показание – статья Уголовного кодекса, она предусматривает ответственность…
        – Да, я знаю, расписывалась…
        – Как бы вам не пришлось пожалеть о своем упрямстве, Дарина Робертовна! – сурово отчеканил следователь, хмуря брови.
        – Ну вот, уже и на угрозы перешли… Я так понимаю, моего героя вы так и не нашли. Жаль, я так на вас надеялась!
        – Издеваетесь, Дарина Робертовна?
        – Издеваюсь?!. А где вы были, товарищ Шадрин, когда ублюдки Чернобурова похищали меня? Когда насиловали меня? Где вы были со своей доблестной милицией?.. У нас что, воровской суд на защите граждан стоит?.. Как вы докатились до такой жизни?
        Дарина не стала ждать ответа на свой вопрос и, пока следователь приходил в себя от возмущения, покинула его кабинет. Когда он хватился и попытался ее остановить, было уже поздно…
        Отечное лицо, мешки под глазами, нездоровая хрипотца в голосе… На Сашу неприятно было смотреть. Два дня он держался, а позавчера снова надрался. Вчера на работу не вышел, сегодня собирался остаться дома. Уже бутылку из шкафа достал.
        – Может, хватит? – спросила Дарина, качая головой.
        – Сегодня в последний раз, и все!
        – Что, в последний раз? Это? – Она потянулась к бутылке, чтобы забрать ее, но Саша ловко спрятал ее за спину.
        – Ну, это само собой! Больше никаких прогулов! Отвечаю!
        – Я это уже слышала.
        – Мужик сказал – мужик сделал!
        – Кто мужик? – удивленно повела она бровью. – Ты мужик? Да ты тряпка!
        Обычно Дарина пыталась держать себя в руках, но сейчас вдруг прорвало.
        – Кто тряпка? – возмущенно вытянулся в лице Саша.
        – Ты тряпка! – Она и не думала сдавать свои позиции.
        – Ты это, за словами следи!
        – А ты за собой следи! Посмотри, в кого превратился! Противно смотреть!
        – А ты не смотри!
        – Может, мне еще и уйти от тебя?
        – Скатертью дорога! – Саша вытянул руку, показывая на дверь.
        Дарина дернулась, чтобы идти собирать вещи, но тут же осадила себя.
        Куда она пойдет? К Артему? Но у нее нет ни адреса его, ни номера телефона. Он сам должен был приходить к ней. Так они решили, что сам, но с тех пор, как Дарина не впустила его в дом, он исчез.
        Не должна была впускать, а он не должен был за это на нее обижаться. Да и не мог Артем обидеться, не из той он породы. Может, и не обиделся, но больше не появлялся. Или случилось что-то, или просто решил ее проучить… Он же не дурак, все понимает.
        Она знала, как найти Сергила, могла бы через него связаться с Артемом, но зачем ей это надо? Не хочет она связать с ним судьбу, ее пугает неизвестность. Даже при всем своем авантюризме она не хотела стать вдовой или женой зэка. Она-то переживет, а зачем это нужно ее сыну? Тем более что Ромка – Сашин сын. И зря Артем там что-то на этот счет выдумывает…
        Нет, не уйдет она к Артему. И вообще, почему она должна уходить? Дарина имела такие же права на эту квартиру, как и Саша…
        – Выгоняешь?! Меня?! – остервенело протянула она. – С маленьким ребенком?! Знаешь, ты кто?
        – Кто?
        – А я скажу!
        В одной руке Саша держал бутылку, а другой указывал на дверь. Дарина схватила мужа за палец, которым он указывал ей, куда идти, и скрутила его так, что Саша со стоном выгнулся в спине.
        – Пусти, стерва!
        – Я тебе, козлу, все сейчас переломаю!
        Она вывела Сашу в прихожую, открыла дверь, но за порог сразу выставить не смогла. Поставив бутылку на пол, он извернулся и схватил ее свободной рукой за волосы. Дарина в ответ сунула ему палец за щеку, оттягивая ее. Больше Саша не брыкался…
        Изменить выражение лица очень просто – достаточно провести рукой перед глазами, сверху вниз. Гантеля так и сделал – смахнул с лица угрюмость и повесил веселую улыбку, с ней он и вышел из машины. А вышедший из кафе «бык» и не собирался что-то менять, как был хмурым и унылым, таким и остался. И на Гантелю глянул, как на дурачка.
        Тот заговорил с ним, а «бык» в ответ возмущенно вытянулся в лице, распрямил спину, расправил плечи. Именно в этот момент Гантеля и ударил. А кулаки у него чугунные, и удар молотобойный. Хлоевский пацан согнулся вдвое, и тут же рядом с ним остановилась машина. Из кафе выскочил бритоголовый атлет в кожаной куртке, за ним другой, но «девятка» уже сорвалась с места.
        Не смогли хлоевские смириться с потерей бойца, на ходу вынимая стволы, выскочили на дорогу, начали стрелять. Коробок не смог удержаться от соблазна.
        – Хан! Дави упырей!
        Он всего лишь наблюдал за работой своих пацанов. Надо было всего лишь похитить хлоевского бойца, вывезти в лес, предметно поговорить с ним, а тут вдруг такая маза! И хлоевские «быки» стояли плотно, и расстояние до них позволяло разогнаться. Жаль было машину бить, но в данном случае игра стоила свеч.
        Машину тряхнуло раз, другой, один «терпила» отлетел вправо, второй – влево. Хорошие удары, плотные, двумя калеками в мире будет больше.
        Коробок глянул назад – оба неподвижно лежали на асфальте. А-а, гулять, так гулять!
        – Хан! Давай задом!
        И снова машина наехала на лежавших, отшвырнув их в разные стороны.
        – А теперь уходим!
        За машину Коробок не переживал. Помятости на крыльях можно убрать и закрасить, фары поставить новые. Ремонт влетит в копеечку, но это мелочь по сравнению с тем восторгом, который вызвала победа над врагом!
        Машину с похищенным врагом они догнали на выезде из города, присоединились. Еще через полчаса были на месте, которое присмотрели заранее.
        «Быка» вытолкали из машины, швырнули на землю. Коробок ударил его первым – ногой в лицо. Было видно, как хлынула кровь из лопнувшей губы. Тут же ударил Гантеля…
        Все, Рубикон перейден. Одного хлоевского похитили, двух сбили – возможно, насмерть. Какие теперь могут быть церемонии?
        Похищенного сначала избили всмятку, только затем поставили на колени перед Коробком.
        – Как зовут?
        – Вадик, – хныкающим голосом сказал парень.
        Кровь хлестала из его носа вперемешку с соплями, из глаз текли слезы. Все правильно, сначала врага нужно довести до кондиции, тогда можно и говорить.
        – А «погоняло»?
        – Какое «погоняло»? Нет у меня никакого «погоняла»!
        Коробок вздохнул и снова ударил его – коленом в нос. Гантеля и Хан добавили.
        – Вадик я, Гладков. Пацаны Гладким называют.
        – Будет у тебя могила гладкая, Гладкий! Без холмика! Тебя сейчас только правда спасет… Кто у вас в кодле после Чернобура старший?
        – Дрон!
        – Кто он такой?
        – Да так, никто!
        – Что значит, никто?
        – Ну, он у нас недавно, Чернобур его за себя оставлял, а Ветер его терпеть не мог.
        – Кто такой Ветер?
        – Он вторым после Чернобура был, ну, до того, как Дрон поднялся.
        – И где сейчас Ветер?
        – Он сам по себе. Горбыля с собой забрал, Авдея, Соболя, Хрума… Веника еще…
        – Зачем забрал?
        – Не хочет он с Дроном. Сказал, сам городом рулить будет.
        – А сколько пацанов с Дроном осталось?
        – Ну, человек семь-восемь.
        – И все?
        – Так нас не так уж и много было…
        – Где Дрон живет, знаешь?
        – Да нет… – Гладкий отвел глаза в сторону.
        И тут же пожалел о том, что соврал. На этот раз его били до тех пор, пока не вышибли все передние зубы. Он сильно шепелявил, харкаясь кровью, но все-таки Коробок разобрал его слова. И узнал адрес.
        И как выйти на Ветра, он тоже узнал, и тянуть с решением вопроса не станет. Соломенный домик хлоевской братвы остался без фундамента, нужно было только посильнее дунуть на него. Из дула пистолета. Или автомата…
        И он дунул. Сначала похоронили Гладкого, а ночью похитили Дрона. Его взяли тепленьким в подъезде собственного дома. Братва сработала без шума и пыли. Удача сама шла Коробку в руки, и грех было останавливаться или делать передышку. Еще даже не рассвело, а его бойцы уже вышли на позиции, чтобы покончить с Ветром…
        До синевы выбритый подбородок, подтянутая кремами кожа, здоровый цвет посвежевшего лица, стильная стрижка. И яркая голливудская улыбка… Дарина невольно залюбовалась своим мужем.
        Он мог надраться с горя, но нет, привел себя в порядок, можно сказать, сотворил маленькое, но чудо, на фоне которого корзинка с розами казалась скромным приложением.
        – Ну, проходи, так уж и быть! – растаяла Дарина.
        – Ты это, извини меня, сам знаю, что был не прав…
        Саша переступил порог, нежно поцеловал ее в щеку. Сначала вымыл руки, и только затем отправился в детскую к Ромке.
        Когда она зашла в комнату, он стоял у манежа и смотрел, как играет с игрушками сын. Дарина подошла к нему сзади, обняла. Любила она его и хотела быть с ним до конца жизни.
        – Если еще раз покажешь мне на дверь, я тебя убью, – мило улыбнулась она.
        – Что? – дернулся он.
        – Я не шучу, – воркующим голосом сказала Дарина.
        – Я знаю, – выдавил Саша, – ты такая.
        – Да, я такая. Не белая и не пушистая. Но с тобой я буду хорошей… Пока ты меня не бросишь…
        – Я тебя не брошу! – Он резко повернулся к ней и посмотрел на нее с замороженной улыбкой на губах. Он боялся Дарину, но не хотел себе в этом признаваться.
        – Тогда и я тебя не брошу. Будем жить долго и счастливо. А если ты мне не веришь, можешь выгнать меня из дома.
        – Э-э… И ты меня убьешь, да? – не на шутку разволновался он.
        – Может, и не сразу… А может, и не убью…
        Дарина смотрела на него с загадочной улыбкой. Как хочет, так пусть и понимает.
        Главное она сказала, и пусть теперь Саша думает, как удержать ее при себе. Пусть борется за нее. Если все сложится так, как она хочет, Артема в ее жизни больше не будет. А если нет, она не станет сдерживать себя в своих желаниях.
        А желания у нее, конечно же, есть. Надоело сидеть дома и заниматься хозяйством. Для ребенка можно нанять няню, а Дарина может заняться бизнесом – или на пару с мужем, или даже составить ему конкуренцию в экспорте железной руды. Но для начала ей нужны водительские права и своя собственная машина. И пусть Саша только попробует ей в этом отказать.
        Глава 10
        Ищи ветра в поле… Ничего, Коробок найдет. Через поле они уже прошли, березовая роща началась, дачный поселок обозначился. Полутораэтажный дом с жестяной трубой – за высоким забором из грубых досок, за ним поворот, съезд ведет под уклон, упирается в железные ворота.
        Где-то здесь, в этих дачных домах, затаился Ветер со своей братвой. С Дроном как-то все очень быстро и удачно вышло, даже кровь на улицах лить не пришлось, а с Ветром облом приключился, не попал браток в расставленные сети…
        Но Коробок не успокоился, всех, кого можно, на уши поставил, но узнал, где «затихарился» Ветер. Сестру его дружка в угол зажали и перед выбором поставили – или ей напихают дальше некуда, или она скажет, где Ветер… Не напихали, а жаль. Но Коробок еще к ней вернется. Сделает дело и вернется. Если ее брат, который с Ветром, не остановит…
        В каком конкретно доме затаился Ветер со своими, Любка не знала. По глазам было видно, что не знала. Но ничего, Короб прочешет весь поселок, заглянет в каждый дом.
        Поджарый жилистый Брюс вышел из машины, подошел к воротам, снял с них проволоку, которая стягивала створки. Братва оставалась в машинах. Но правильно ли это? Надо выходить прямо сейчас и от самых ворот прочесывать поселок.
        – Вепс! Гантеля!
        Коробок вышел первым, за ним потянулись остальные. Хан и Костыль вышли из своей машины. В этот момент и полетели трассеры – с ошеломляющим грохотом, прямо на них. Автомат ударил из дома с жестяной трубой, стреляли с тыла. Коробок соскочил с дороги, спрятался за штабелем шлакоблоков, который так удачно подвернулся под руку, и крикнул: «Атас!» Впрочем, пацаны и без него знали, что делать. Они спрятались за машину, и только Брюс остался лежать у ворот, с воем закрывая руками простреленный живот.
        Автоматчик стрелял из дощатой мансарды. В багажнике машины лежал «АКМ», пули могли прошить стену, за которой он прятался, но пока его достанешь…
        Машины у стрелка были как на ладони, по ним автоматчик и стрелял. А штабель со шлакоблоками находился в «мертвой зоне». Коробок не воевал, но в армии служил и худо-бедно знал тактику огневого боя. К тому же он в ответе за своих пацанов, а в погоне за авторитетом может бежать быстро и через барьеры, даже под пулями. Именно поэтому и рванул к забору, обогнул его, вышел к дому со стороны леса. Забор высокий, но ему хватило пяти секунд, чтобы взять преграду.
        Он спрыгнул на землю, присел на колено, достал из-под куртки ствол, передернул затвор. И в этот момент из-за дома выскочил черт с автоматом. Он бежал к тому месту, где находился Коробок, но не для того, чтобы свести с ним счеты. По ходу он хотел перемахнуть через забор, чтобы лесом выйти к воротам и оттуда взять братву в тиски. Но Коробок его остановил. Тремя выстрелами. Две пули ушли в пустоту, а третья прострелила живот. «Браток» выронил автомат, завалился на бок и, обхватив живот руками, конвульсивно дернул ногой. Коробок спешил, поэтому не стал наклоняться за автоматом, но, проходя мимо раненого, выстрелил ему в голову.
        И в этот момент с мансарды перестал стрелять автомат. Коробок обогнул дом, из-за угла окинул взглядом передний двор и увидел «девятку». Один «браток» садился за руль, второй открывал ворота. Но был еще третий. Он только что закончил стрельбу и сейчас спускался со второго этажа. Возможно, с ним еще кто-то. В любом случае, Коробок сейчас вне опасности. Но и с братвой он ничего сделать не сможет, не справиться ему с одним пистолетом. Но есть автомат.
        Миша вернулся к трупу, поднял «АКМ», отстегнул магазин, взвесил его на руке, глянул на дырочку в нем – все патроны на месте. И сам автомат наверняка в боевой готовности…
        Ворота уже открыты, братва загрузилась в машину. Похоже, хлоевские дают деру. Коробок нажал на спуск в тот момент, когда машина тронулась с места. Он стрелял на ходу, приближаясь к «девятке», а когда машина, потеряв управление, ударилась в столб, на которых держались ворота, перешел на стрельбу в упор. В машине уже не было живых, а он готов был стрелять и дальше. Но патроны закончились, а заменить пустой рожок нечем. И все же Коробок не бросил автомат, с ним и вышел за ворота.
        От стрельбы у него звенело в ушах, и он не заметил, как к дому подъехал ментовской «козел». На него он и вышел – как лось на охотника. Молодой лейтенант доставал на ходу пистолет, а сержант уже держал автомат на изготовку. Он мог бы нашпиговать Коробка свинцом, но у него вдруг опустились руки при виде направленного на него автомата. И лейтенанта заклинило. Испуганно глядя на Коробка, он выронил «ПМ», который только-только вынул из кобуры, не успев зафиксировать в руке.
        Коробок был в том состоянии, когда ему было все равно кого «мочить», но в автомате не было патронов, и он об этом не забывал.
        – На землю, «мусора»! – заорал он.
        Сначала лег сержант, отбросив автомат, за ним – лейтенант. И еще Коробок вытащил из машины водителя со старшинскими погонами на плечах. Откормленный мужик, розовощекий, ему вовсе не хотелось вести «незримый» бой, как «назначено судьбой», поэтому он выполз из машины, как полудохлый таракан из щели под струей дихлофоса. Гантеля тут же ударом ноги уложил его на землю и приставил к его голове ствол пистолета. Коробок удовлетворенно кивнул – это хорошо, что его пацаны не боятся «мусоров»…
        Сам он приставил ствол автомата к голове старшего наряда и заорал:
        – Кто такой?
        – Лейтенант Пшеничный! – заикаясь от страха, представился бедолага.
        – Что ты видел, лейтенант Пшеничный?
        – Ничего!
        – Жить хочешь?
        – Да!
        – Ну, тогда не будь дураком!..
        Пока братва разворачивала машины, он забрал у ментов оружие и «засветил» каждый ствол – из автомата загнал несколько пуль в один труп, из пистолетов расстрелял другие.
        – «Жмуров» завезешь в лес, лейтенант, там и закопаешь. Тогда ваши стволы к вам вернутся. Если нет, мы их возле ментовки сбросим…
        Коробок забрал оружие, документы и был таков. С хлоевской братвой вопрос решен, осталось только разобраться с ментами. Но главное, нужно было везти в больницу Брюса. Рана вроде бы не смертельная, но без операции не обойтись…
        Похолодало за ночь, ветер порывистый, студеный. Но это не опасный ветер, он всего лишь холодит, не убивает.
        Куда страшнее была встреча с братком по кличке Ветер, но ничего, Коробок справился с ситуацией. Он и Брюса в больницу отвез, и с врачом договорился. И с Пшеничным ситуацию разрулил. Не стали менты идти против него, сделали все, как он просил. Ни трупов нет, ни уголовного дела, даже дом дачный сгорел. Ментам вернули оружие, документы, даже «поляну» на капоте их «уазика» разложили. Вместе они теперь будут работать, друг другу помогать…
        И смена караулов прошла без эксцессов. Коробок объехал все важные точки, которые когда-то контролировал Чернобур, поговорил с «данниками», назначил свою цену за «крышу». Даже налоговую ставку слегка сбавил – пусть холопы новому барину радуются. Ставку и потом повысить можно…
        Все нормально было, только на швейной фабрике вышла небольшая накладочка. Блатота местная вдруг нарисовалась, «синяки» на какой-то тарантайке подъехали, пальцы гнуть начали. Типичные «синяки», все в татуировках, рожи пропитые, вены исколотые, противно смотреть. Есаул так не выглядел и вел он себя правильно, солидно, а эти – типичные «бакланы», даже стволов у них нет, одни заточки. Коробок не стал тереть с ними на людях, забил «стрелку», подъехал с пацанами на пустырь.
        Место безлюдное, с одной стороны фабричная стена, с другой – забор гаражного кооператива, за которыми виднелись крыши многоэтажных домов. Коробок едва сдерживался, чтобы не выхватить из-за пояса «волыну», очень уж бесила его дефективная физиономия перед глазами.
        – Слышь, фраерок, это наша земля! Тебя здесь и не стояло, понял? – гундосил пучеглазый Штырь, энергично жестикулируя распальцованными руками.
        – А где ты стоял, когда здесь Чернобур заправлял? – ухмыльнулся Коробок. – Он ведь и «замочить» мог, да?
        Блатных – раз и обчелся. Доходящий Штырь, с ним такой же костлявый, по кличке Петлявый, а за их спинами маячил двухметрового роста увалень с крупным и вытянутым, как у носорога, лицом. Но Коробок не собирался ни с кем драться. Ствол под рукой – даже затвор не нужно передергивать, только на курок жми. А указательный палец на правой руке не просто чесался, а зудел от нетерпения.
        В то же время не хотелось пытать судьбу. Коробок столько дел сделал, целую бригаду, считай, извели, а кровь на улицах города не пролилась. Двух дроновских бойцов покалечили, но у ментов это дело как автопроисшествие проходит. Еще троих похитили – опять же, никаких уголовных дел. А лейтенант Пшеничный помог замять последнее убийство. Уголовный розыск сидит ровно, РУБОП также не дает о себе знать. Но с блатными сейчас могла возникнуть заминка. Пустырь находился в черте города – могут услышать выстрелы. Хорошо, если экипаж Пшеничного к месту подъедет, а если реальные менты пожалуют, те, у которых очко не играет?.. А так оно и случится. Вдруг лимит везения на этот месяц уже исчерпан?
        – Да это не твое дело, фраерок! Штырь никого не боится, понял?
        Увы, но он действительно в данный момент никого не боялся. Глаза дурные, зрачки суженные, наверняка «шлепнул» себя по вене перед встречей.
        – А ты блатной, да?
        – Блатной!
        – В законе?
        – Надо будет, и в закон войду!
        – Войдешь, аж по самые пятки…
        – Че ты сказал? – вскинулся Штырь.
        Коробок не выдержал, выхватил ствол и приставил его к голове «баклана». А как еще можно было назвать придурка, который так рассуждает о воровской короне? Как будто ее так просто получить…
        Петлявый дернулся, в его ладонь из рукава вывалился нож, но Хан был начеку. И Вепс выхватил ствол, и Гантеля – они взяли на прицел увальня, который от страха сразу стух. Да и Петлявый весь как-то сжался.
        – Я за твой базар законному вору передам, – сказал Коробок. – Пусть он с тобой разбирается.
        – Законному вору? – скривился Штырь. Казалось, его ничуть не напугал ствол, но за нож он не хватался.
        – Мы же не просто так, мы под законным вором работаем.
        – И кто такой?
        – А не скажу. Был бы ты нормальным пацаном, сказал бы, а ты «баклан» дешевый, даже объясняться с тобой неохота…
        – Ты за базаром следи!
        – Ну, если воры с меня за тебя спросят, отвечу, – ухмыльнулся Коробок.
        Он был уверен, что никто из реальных воров не захочет подписываться за это ничтожество, но усложнять ситуацию не стал. Хотя так хотелось оторвать этому «баклану» крылья и засунуть их в тухлое дупло.
        Он не стал избивать Штыря, просто послал его на три буквы и добавил, чтобы тот больше не попадался ему на глаза.
        В тот же день Коробок отправился к Есаулу.
        После расправы над Ветром как-то не очень уже хотелось обращаться к ворам за покровительством. Зачем, если он сам с усам? Сам город взял, сам его удержит, и сам будет здесь править бал. Зачем ему воровская «крыша»?..
        Но все-таки поехал. Во-первых, он не собирался отсиживаться в этом городке. Не тот масштаб здесь для него. А, во-вторых, кто-то же должен держать в узде блатных отморозков, как Штырь и его дружки. Коробок не видел в них реальной силы, но не исключал встречи с ними в темной подворотне. Подойдут к нему сзади, всадят нож под ребро, и поминай как звали. Да и за решеткой могли возникнуть «непонятки», а от тюрьмы в его положении зарекаться смешно…
        Чем больше серьезных дел, тем круче их вершитель. Коробок ничуть не сомневался в собственной крутости. Он по этой жизни идет, как лихой король-завоеватель – через трупы, через пожары. Завоеванные крепости падают к его ногам… Крутой он авторитет, и Есаул должен понимать, насколько он крут. Но не понимает. Коробок высоко летает, а Есаул смотрит на него, как на рожденного ползать. Коробок объяснил ему, что взял Хлоев под себя, и далось ему это не просто, но Есаул не восторгался, лишь улыбался скупо. Послать бы его ко всем чертям, но повернется ли язык?
        Есаул и смотрится внушительно, и удар у него мощный. И еще он брал своей степенностью, основательностью. Молодой совсем, но взгляд у него тяжелый, как у человека, много повидавшего на своем веку. И говорит он четко, ровно и, главное, правильно. Внятно говорит, и в душу при этом смотрит. Потому и выглядит очень убедительно. Потому и уступил Коробок ему квартиру, на которую имел серьезные, но беспредельные права… Он до сих жалеет об упущенной возможности, но против Есаула переть не хочется. Слишком правильный он пацан.
        – Нормально все сделали, нет больше чернобурских. «Коммерсов» под себя взяли, к ментам коны подбили, все путем, – с независимым видом, будто нехотя говорил Коробок. – А потом вдруг блатота местная нарисовалась. Типа, это их город, им там все «торчат»…
        – Что за люди?
        – Да не люди, «бакланы»… Я бы «замочить» их мог, а оно мне надо? Я не беспредельщик, мне лишняя кровь ни к чему.
        – Правильно рассуждаешь, – одобрительно кивнул Есаул. – Беспредел – это путь под откос. На словах рамсы надо разводить. Если можно…
        – Хлоевские слов не понимают.
        Есаул все прекрасно понимал, но беседа затянулась. Коробок выжидал момента, когда можно будет сказать то, ради чего и состоялся этот разговор.
        – С «бакланами» Сергил должен разобраться. Если он с нами, – наконец произнес он и выжидательно посмотрел на Есаула.
        Наступал момент истины. Возможно, Есаул и не имел мостов к Сергилу и другим ворам, мог просто пыль в глаза пускать… Если он не при делах, ему не поможет никакое обаяние, даже самое суровое. Коробок прикончит его прямо здесь, в этой квартире, вместе с его бабой, а «хату» оставит за собой – как моральную компенсацию за лютый обман.
        Есаул кивнул, вышел в прихожую, к телефону, набрал номер. О чем-то тихо переговорил, положил трубку и стал одеваться. Он договорился о встрече, но с кем? Что если это какая-то подстава?..
        Спокойно в ресторане, музыка мягкая, свет приглушенный, посетители безмятежно ужинают, общаются меж собой. Телохранители Сергила не «быкуют», напоказ себя не выставляют, к женщинам не лезут. Со стороны они кажутся обычными клиентами…
        Широкоплечий Малхаз узнал Артема, кивнул в знак приветствия, поднялся, постучал в закрытую дверь. Вечер уже, половина восьмого, Сергил отдыхает, возможно, в интимной компании. Любит он красивых женщин, чего уж тут говорить.
        Сергил сам открыл дверь, вышел к Артему, оправляя кое-как заправленную в брюки рубаху.
        – Что за срочность, пацан? – В его голосе угадывалось плохо скрытое недовольство.
        – Срочное дело, – кивнул Артем.
        – «Мусора»?
        – Братва… На мою подругу бандиты наехали.
        Сергил скривил губы. Не любил он ковыряться в личных проблемах, а тут еще братва. Если бы на него самого наехали, а то на какого-то… Не нужен ему геморрой, но и послать Артема он не мог.
        Вор кивком головы показал на открытый кабинет неподалеку. Они сели за стол, Сергил велел официанту подать кофе и, когда тот вышел, спросил:
        – Кто наехал?
        – Свердловская команда. Они у Кати хату хотели отобрать. Я сказал, что через воровской суд надо, поговорил, объяснил, убедил. Они все поняли, отвалили в сторону. А потом подъехали, сказали, что под тобой работать хотят.
        – Подо мной? – удивленно повел бровью вор.
        – Я сказал, что рано об этом говорить. Сказал, что Хлоев нужно под себя взять.
        – Хлоев?!. Погоди! Там сейчас какие-то отморозки объявились. Хлоевских разогнали, под себя гребут…
        – Это они и есть. Вы же дали понять, что Хлоев зачистить надо. Вы сказали, я подумал. Сам не мог, а Коробок загорелся.
        – Коробок?
        – Да, он здесь. – Артем кивнул в сторону выхода.
        – И что мне с этим Коробком делать? – Сергил улыбался так, будто ему поднесли гигантский торт, который он должен был съесть в одиночку. Должен был, но не мог. Не мог, а все равно приятно.
        – Он взял город, будет стричь купоны и отстегивать на «общак». Я говорил, он не против.
        – Сколько?
        Артем покачал головой. Он всего лишь посредник, передаточное звено, нюансы пусть определяет старший.
        – Ну, давай, зови его сюда, – стараясь скрыть волнение, сказал Сергил.
        А он волновался – как старатель, который случайно наткнулся на золотую жилу. Волновался и Артем. Не по рангу ему быть «смотрящим» за целым городом, но ведь он это заслужил. Да и кому смотреть за Коробком, как не ему?.. Если вдруг сход поставит его на положение, он значительно поднимется в своем статусе. Но в такой успех верилось с трудом…
        Глава 11
        Слово – серебро, молчание – золото. Это верно, слова у Есаула серебряные, но его молчание – еще более благородный металл. Внушительно он молчит, убедительно. И громко. Смотрит в глаза «баклану» с невозмутимостью убежденного в своей правоте человека и молчит, втягивая в себя его жалкую душонку.
        – Если ты наш, воровской, то должен за нас подписываться! – махал руками Штырь.
        А вот он уже не уверен был в себе, и это Есаул расшатал почву под его ногами.
        – У тебя нет прав на фабрику, Алексей Матвеевич. И тебе нечего там ловить. – Он обращался к Штырю вежливо, по имени-отчеству, но в глазах непробиваемая ледяная глыба.
        – А кто ты вообще такой, чтобы постановы двигать! – взвился «баклан».
        – Я два раза не повторяю. И про фабрику я сказал. Тебе там, Алексей Матвеевич, ловить нечего.
        – А это мы еще посмотрим!
        – Да, конечно, – спокойно кивнул Есаул. – Решение принято, и если оно тебе до фени, ты выходишь из-под закона. Никто и слова не скажет, если Михаил Евгеньевич пристрелит тебя на «стрелке». Так что «стрелку» можно навести прямо сейчас, – сухо добавил он.
        – А это что, не «стрелка»?.. Фуфло ты протолкнул! – Штырь нервно обвел рукой зал шашлычной. – Я этого так не оставлю!
        – Ты свое слово сказал.
        – И что?
        Есаул промолчал с каменным лицом. В его взгляде не было ни обиды, ни угрозы. Только спокойное море. Спокойное Баренцево море – темное, ледяное, втягивающее в себя. Даже Коробку стало немного не по себе. Казалось, над этим морем сейчас поднимется ураган, смерть втянет в себя массу ледяной воды и обрушится на Штыря.
        – Ты пойми, пацан, я не знаю, кто ты такой! – заколотился Штырь. – Подъехал тут, на прав?ло ставишь… Может, и правильно говоришь, но я не знаю, кто ты такой…
        Есаул молчал. Он действительно все сказал. Сергил его уполномочил, а он вор уважаемый, и его слово много значит… Штырь сам должен был понять, что Есаул обладает реальным правом, если его уполномочили уважаемые люди. Коробок это понял, а «баклан» – все крыльями машет.
        – Не, ну, если Сергил за тобой стоит… – с жалким видом все дальше сдавал задом Штырь. – Он вор уважаемый, про него я слышал, а про тебя нет… Но если тебе дали ход, тогда какой разговор… – Он глянул на молчавшего Есаула и еще глубже вжал голову в плечи. – Хорошо, я подвинусь. Закон есть закон, я против не пойду… Просто человек чужой… – кивком головы показал он на Коробка. – Откуда взялся, непонятно, как с бугра нарисовался… Несправедливо, что ему все… Да и Сергил кто такой?.. Есть и покруче воры… К ним надо обращаться… Давай так, фабрику оставим под конфликтом, пусть сход пройдет, пусть там решение…
        Штырь недоговорил. Удар в челюсть сбил его с ног. Удар был такой силы, что челюсть, казалась, ушла в шейные позвонки. Голова отлетала назад с такой скоростью, что тело не успевало за ним.
        Коробок думал, что Штырь не поднимется, но нет, эта гнида оказалась живучей. Он вскочил на ноги, дико вращая головой, пытаясь отыскать взглядом Есаула. Тот стоял у него за спиной, и его рука вдруг обжала тощую шею, которую облизывал выколотый тушью змей-искуситель. Не думал Штырь, что этот змей когда-нибудь задушит его. Не думал, что эта татуировка определила его судьбу…
        Есаул сжимал хватку, пристально, с холодной угрозой глядя на Петлявого, который все это время находился за отдельным столом и вместе со своим дружком-увальнем потрясенно наблюдал за происходящим. Никто не смел даже пикнуть.
        Штырь затих, глаза его закатились. Только тогда Есаул разжал руку, и мертвое тело бухнулось на пол.
        – Я не в законе, – негромко, но четким голосом проговорил он, – но я вор. И слово мое воровское. Что не так?
        – Да нет, правильно все. – Петлявый с ужасом смотрел на него.
        И увалень вжал голову в плечи. Никто даже не пытался возразить Есаулу. Штыря поставили на понятия, какие могут быть возражения?
        – В реку его сбросьте, – кивнул на труп Артем. – Как будто сам утоп. А потом похороните. По-человечески…
        Он выразительно посмотрел на Коробка, и тот все понял. Надо бы отказаться, а он согласно кивнул. Штыря нужно было похоронить за его счет, и Коробок не смог отказать Есаулу. Может, он и не в законе, но слово у него реально воровское…
        Артем ехал на обед, а попал на воровской сход. «Законников» было немного, без Сергила четыре человека – три кавказских вора и один славянский, которого Артем не знал.
        Он разволновался, глядя на Чимгана. Казалось, это не человек был, а призрак Штыря. То же лицо с выпученными глазами, та же форма головы, такой же тощий…
        – Ну, рассказывай, пацан, как ты «правилу ставил». – Взгляд Сергила не предвещал ничего хорошего.
        И Чимган смотрел недобро, исподлобья.
        – Я сказал слово, Штырь не понял, – стараясь сохранять спокойствие, ответил Артем.
        – А «мочить» зачем? – глухим гортанным голосом спросил Чимган.
        – Штырь Сергила под конфликт поставил. Другого вора на «толковище» захотел.
        – Кого? – спросил Чимган.
        – Не знаю, может, самого Таро… Да и не в этом дело. Дело в том, что Штырь – отморозок, ему все равно, какое решение мы примем. Он ставит себя выше закона.
        – Это ты так решил?
        – Я решил, что Штырь пошел против воровского слова. Сергил Гурамович – уважаемый вор, никто не смеет ставить это под сомнение.
        Артем обращался к Чимгану, но смотрел мимо него. Не в том он статусе, чтобы бросать вызов законному вору.
        – А Штырь поставил Сергила Гурамовича под конфликт, – кивнул Гиви, лысый от природы исполин с покатыми борцовскими плечами. – Было такое… Под сомнение поставили не только Сергила, под сомнение поставили нас… Есаул правильно себя повел. Я сказал.
        – Правильно, – кивнул Чимган.
        Он поддержал Артема с таким видом, как будто только к этому и стремился. Но так ли это было на самом деле?..
        Последним свое слово сказал Сергил. И он оправдал Артема.
        Но, по большому счету, конфликт еще не был исчерпан. Артема поддержал малый сход, и вопрос могли вынести на сход большой. Но кому это нужно? При всей солидности своего возраста Штырь был мелкой сошкой – понтов много, а реального уважения мало.
        – Ты правильно себя повел, брат, – покровительственно улыбнулся Сергил.
        Артем внимательно посмотрел на него. Вор назвал его «братом», с одной стороны, это очень хорошо, а с другой – нет ли в этом какого-то подвоха?
        – Рамсы ты развел, Коробок тебя реально уважает. Есть предложение, поставить тебя на положение в Хлоев.
        Артем незаметно с облегчением вздохнул. Именно к этому он стремился, а его посылали на разбор со Штырем, чтобы он показал себя.
        – Молодой больно, – покачал головой Чимган.
        – Я тоже молодой был, когда меня на зону поставили. И ничего, правильно «смотрел», не «косорезил», – сказал Гиви.
        – Есаул этот город взял, ему за ним и «смотреть». Это мое слово, – отчеканил Сергил. – Дальше вам, братья, решать.
        – Ну, посмотрим, что из этого получится, – скривил губы Чимган. Он сомневался в Артеме, но слово свое дал, чтобы не идти наперекор общему решению.
        Малая сходка приняла решение, но пока его не утвердит большой сход, Артем не мог считаться полноправным «смотрящим». Но в любом случае он становился на положение, а это реальная ступень к высшему воровскому званию. Да и не собирался он засиживаться на Хлоеве. Настоящим вором можно стать только на тюрьме, но Артем туда не рвался. Зачем, если рано или поздно жизнь его сама туда отправит – возможно, даже под «вышку». Как будет, так и будет, а пока он должен жить, как велит закон, и не бездумно плыть по течению, а вести себя четко по воровскому фарватеру…
        Длинная казарма из красного кирпича, плац, здание штаба, ворота, проезд на боевую позицию.
        Артем не служил в армии, и эта маленькая воинская часть, брошенная на произвол судьбы, не вызвала у него никаких эмоций. Зато Коробок не скрывал своего восхищения.
        – Прикинь, здесь целый технический батальон стоял! И теперь это все мое! Слушай, может, мне полковника присвоят? Был сержантом, а стал «полканом», круто!
        Машина остановилась возле котельной, Артем ступил на черную, пропитанную угольной пылью землю. Казармы заброшены, в штабе заколочены окна и двери, зато в кочегарке бушует огонь. Но горячая вода идет исключительно на баню, к которой и направлялся Артем. Коробок «поляну» накрыл, братва сегодня гуляет.
        – Надо было Штыря здесь сжечь, а его через морг протолкнули. Менты дело возбудили, а кому это нужно… Дело-то заглохнет, это без вариантов, но все равно суета…
        – Это ты к чему? – сухо спросил Артем.
        – Ну, если вдруг «жмур» образуется, у нас тут крематорий есть, – ответил Коробок и, распахивая дверь, спросил: – Ну, как банька?
        Артем покачал головой. Баня серьезная – большой зал, каменные скамейки, открытые душевые кабинки.
        – Здесь для личного состава. А личный состав еще не подъехал… – широко улыбнулся бригадир.
        Они прошли через зал, открыли железную дверь и оказались в небольшой раздевалке, обшитой вагонкой. Дальше – комната отдыха, за ней моечная с бассейном. Ну и парилка, самой собой.
        – Это для командного состава, – сказал Коробок. – Говорят, сюда командир дивизии любил приезжать. Бассейн для него поставили.
        Бассейн впечатлял, глубокий, метра три на четыре площадью. Вода прозрачная, манящая.
        Глядя на воду, переливающуюся на свету, Артем вспомнил тот день, когда он прыгал с крымской скалы вслед за Дариной. Надо было тогда не просто прыгать за ней, а хватать в охапку и увозить от тети Сони. Тогда бы не было никакого Саши. Тогда бы он и сам за решетку не попал… Жили бы сейчас где-нибудь в маленьком городке вроде Хлоева, он работал бы на стройке, а она воспитывала бы сына. Хорошо это или плохо? Быть пришибленным трудягой он не хотел, зато Дарина была бы с ним…
        Но ведь она и сейчас может быть с ним. Если сама захочет увидеть его и сама найдет. Это не сложно, ведь она знает, как выйти на Сергила… Он приходил к ней, а она его на порог не пустила. Он не в обиде, но гордость у него есть… А если не найдет, он через свою гордость переступать не станет. Просто поедет к Дарине и похитит ее. Он же вор, он должен воровать. Похитит Дарину и увезет. Куда-нибудь. Хотя бы на пару дней…
        – Ты чего загрустил, брат? – легонько коснулся его плеча Коробок. – Русалок еще не подали… Пошли, дернем!
        В комнате отдыха уже была накрыта «поляна». Сырные и мясные нарезки, капустка, огурчики, картошка, лук. Водка в наборе с пивом, чтобы деньги на ветер не вышвыривать.
        – Ну, за успех нашего безнадежного дела! – поднимая стопку, весело провозгласил Коробок.
        Артем усмехнулся. А дело у Миши почти безнадежное. Хорошо он в городе сидит, но надолго ли это? Сегодня он на белом коне, а завтра еще какой-нибудь гусарский генерал со своим полком появится, рубка начнется, и неизвестно, кто победит…
        Артем пил наравне со всеми, но при этом плотно закусывал, чтобы не опьянеть до провала в памяти. Он вроде бы отдыхает, но вместе с тем находится в деле. Сама эта встреча с Коробком должна закрепить если не их дружбу, то приятельские отношения, чтобы Коробок не сорвался с крючка. Артем на коне, пока бандитская братва отстегивает в «общак»…
        Они выпивали, парились в сауне, освежались в бассейне, говорили о делах. Артем был уже хорошо под градусом, когда появился «личный состав».
        Девочки зашли в большой зал шутовским строевым шагом. Солдатские фуражки на них, ремни, сапоги. Зашли, выстроились перед братвой. Артем посмеивался, глядя на них. И все-таки от соблазна он отказался и отправился в парилку. Минут через пять к нему присоединился Коробок. Бригадир был пьян – и глаза в пучок, и морда красная. Но для своего состояния держался он неплохо.
        – У тебя что, серьезно с Катькой? – неожиданно спросил он.
        Артем пожал плечами.
        – Ты же вор, тебе нельзя жениться.
        – Это предъява? – спокойно, без вызова спросил Артем.
        – Да нет, просто подумал… Если у тебя с Катькой все серьезно, мы можем дело ей вернуть.
        – Дело?
        – Ну, мы на ее отца наехали, бизнес у него отбили. Джинсу он шил, цех у него был. Цех и сейчас есть… Ничего, нормально так работает…
        – Нормально? – Артем внимательно посмотрел на Коробка.
        Сначала он уловил сожаление в его голосе, а теперь и во взгляде. Выпустил воробья по пьяному великодушию, а на его место жаба шлепнулась. И в голове уже калькулятор заработал. Если он отдаст цех, как потом компенсировать потерю? И ведь компенсирует. Из выплат на «общак» что-нибудь зажмет…
        – Ты – братва, а отец у Кати – барыга, ты с него поимел, все по понятиям, все в пределах, так что не напрягайся, пользуйся. – Не нужен Артему такой подводный камень под свой корабль. Пусть все будет как есть. А Катя обычный человек, ее трогать нельзя. И хата – это все, что у нее есть. Последнее даже мент не отбирает.
        – Так я и не претендую…
        – И не надо. – Артем опустил тяжелую руку на могучее плечо Коробка: – Все путем, пацан… Мы должны держаться друг друга, тогда и дальше все путем будет.
        – Да я чо? Я ничего! – широко улыбнулся Коробок. – Ну, я пойду?
        Он ушел, а Артем, глядя ему вслед, думал о том, что с Катей он обязательно разберется. Если она хочет заниматься делом отца, то почему бы ей не помочь? Открыть цех не проблема, были бы деньги.
        А деньги будут. Сейчас с этим напряг, но Артем обязательно что-нибудь придумает.
        Глава 12
        Офис занимал целый флигель большого купеческого особняка на Старой Басманной. Два этажа, с десяток помещений, ремонт в евростиле, вышколенный персонал. Дарине нравилось чувствовать себя здесь хозяйкой. Как-никак жена владельца фирмы, его официальный представитель. Саша заболел, дома он, с температурой, и она полновластная хозяйка в его кабинете.
        Она не особо разбиралась в делах, но это, как оказалось, и необязательно. У Саши есть заместитель, его институтский друг, он здесь и финансовый директор, и главный двигатель процесса. На Викторова замыкается все, без него работа остановится, и дело пойдет прахом. Саша ему очень доверял…
        Симпатичный он мужчина, обаятельный, обходительный. Секретарша влюблена в него по уши. Дарина вышла из своего кабинета, направилась к соседнему, и Маша напряглась, ревниво глядя на нее. Дарина лишь усмехнулась, она любит своего мужа, и никто ей в этой жизни больше не нужен.
        Никто, кроме Артема. Если она вдруг и захочет с кем-то на стороне, то лишь с ним… Но Артем не дает о себе знать, совсем потерялся в этой жизни. Она-то думала, что вот-вот он появится, представляла, как отошьет его, а он все не появлялся…
        Дарина открыла дверь, неторопливо, но быстро переступила порог. Викторова она увидела у журнального столика, он закрывал стоящий на нем портфель. Нервно его закрыл и резко повернулся к Дарине спиной. И портфель он собой закрывал, и открытый сейф.
        Сейф закрывала картина, но сейчас она была сдвинута в сторону. Похоже, Викторов не успел вернуть ее на место.
        – Виталий Максимович, если не трудно, зайдите ко мне, – не поздоровавшись, сразу сказала она.
        – Да, конечно, Дарина Робертовна! – расплылся он в фальшивой улыбке.
        В принципе, Викторов не имел против нее ничего, видя в Дарине только красивую женщину, но никак не соперника. Ну, захотела баба немного порулить на фирме своего мужа, и что? Все равно мозгов у нее не хватит освоить все тонкости процесса.
        А Дарина как раз и пыталась въехать в тему. Для этого и пришла к заму своего мужа. Вопрос у нее один возник. Но поскольку Викторов был занят, она перевела стрелку на свою территорию. Пусть сейф спокойно закроет, и портфель уберет.
        Она сделала вид, что не заметила ни того ни другого, и вышла из кабинета с улыбкой двоечницы, которая нежданно-негаданно получила вдруг «пятерку».
        Викторов не заставил себя долго ждать, зашел в кабинет с угодливой улыбкой. Смотрит на Дарину, но не видит, о чем-то своем думает. Возможно, о портфеле.
        Дарина не стала его задерживать. Она всего лишь спросила про горно-обогатительный комбинат в Орловской области, откуда их фирма брала и отправляла руду. Поинтересовалась, зачем платить за сырье, когда можно было купить само предприятие или даже свой комбинат поставить… Викторов отделался пустыми фразами. Да, конечно, идея хорошая, но есть такое понятие, как экономическая целесообразность. Пока он раскрывал суть этого понятия, Дарина наблюдала за ним. У нее сложилось впечатление, что Викторов не видел своего будущего в составе «Экспоруд». Она видела два варианта развития событий – или Виталий слиняет за рубеж, или откроет свою компанию. На деньги, украденные у них с Сашей и лежащие сейчас у него в портфеле. Возможно, там лежит лишь малая часть от той суммы, которую он вывел из оборота в свою пользу…
        Дарина покинула офис, но машину оставила у входа, решив взять такси. Не успела она договориться с водителем, как появился Викторов. Воровато озираясь по сторонам, он сел в свою машину, выехал со двора.
        Такси ехало за ним до самого его дома. Из машины финансовый директор вышел все в том же нервном беспокойстве, как будто боялся грабителей, даже портфель под мышку сунул. Он исчез в подъезде и минут через пятнадцать вернулся. В машину он садился все с тем же портфелем в руке, но уже спокойно, без суеты. На его губах теплилась торжествующая улыбка. Все, деньги в тайнике, можно воровать дальше.
        А может, он уже собирался выходить из дела. Может, в ближайшее время сбежит, оставив после себя только разоренные счета…
        Надо как можно скорее выводить Викторова на чистую воду. Можно натравить на него братву и силой выбить из него признание и деньги. Но был и другой вариант… Тем более что Дарина очень соскучилась по Артему…
        Двадцать минут до вокзала на метро, почти три часа на электричке. Путь длинный, но экономный. Артем покачал головой, подумав об электричке. Нет, он лучше возьмет такси, чтобы добраться до Хлоева. Дорого, конечно, но он мог себе это позволить. Есть у него деньги. Он взял себе малую долю с той выплаты на «общак», которую подогнал Коробок. Сколько позволил Сергил, столько и взял. А «крысятничать» он не станет. Уж лучше пешком ходить, чем позором себя покрыть.
        Да и не будет он пешком долго ходить. И Коробок у него на крючке, и к хлоевским босякам он коны подбил. Все на «общак» отстегивать согласны. И ему доля малая перепадать будет. Он уже сейчас заказ на иномарку сделал, со дня на день из Германии пригонят, неважно, что краденую, зато недорогую.
        Все будет путем. А пока – на такси. Из теплой постели в холодное и опасное дело. На барыжников он вышел, которые шмалью в Хлоеве торгуют, на процент их ставить надо. Ластик у него для этого есть и еще боец из каторжан, с ними он и наедет. И «волына» есть, и сила в руках, а, главное, вера в свою правоту.
        Артем доел борщ, Катя поставила на стол тарелку с жареной картошкой на сале с колбасой. Сейчас бы водочки да на боковую, но нельзя. Дела, дела…
        – Может, в Хлоеве квартиру снимем? – спросила она. – Здесь сдадим, там снимем, на разницу жить можно.
        – Это я сегодня в Хлоеве, а завтра в Москве пропишут, на Бутырке. Тебе сюда придется вернуться, выгоняй потом жильцов.
        – Типун тебе на язык!
        – Продавать хату нужно. И другую покупать. Здесь, в Москве где-нибудь.
        – Зачем?
        – А не доверяю я Коробку. Вдруг со мной что-то случится, тогда он тебе все припомнит… – С Коробком у него все на мази, мир-май-дружба-жвачка, но иллюзий Артем не строил. – Потеряться тебе надо.
        И Кате нужно адрес в Москве сменить, и ему. Коробок знает про эту квартиру, сегодня у него на уме одно, завтра другое. Завтра ветер переменится, и Артем станет врагом…
        – От тебя? – встревоженно спросила Катя.
        – От меня не надо. Ты мне нужна. – Он обнял ее за талию, привлек к себе.
        – Надолго?
        – Я не понял, что за хандра?
        – Я же знаю… Не любишь ты меня…
        – Нельзя тебе дома сидеть, мозги от соплей заквасятся. Делом надо заняться. Бизнесом… Ты с отцом работала, дело знаешь.
        – На дело деньги нужны.
        Артем кивнул. С деньгами он решит, надо всего лишь немного подождать.
        Он хотел сказать об этом на словах, но в прихожей зазвонил телефон. Трубку взяла Катя. Звонил Сергил. После разговора с ним Артем раздумал ехать в Хлоев. С барыгами он и завтра мог разобраться…
        Может, и не редкой красоты Катя, но есть в ней своя изюминка. Артема она устраивала во всех отношениях. Любви не было, но пока с ним Катя, он мог обходиться без Дарины. Так он рассуждал совсем недавно, а сейчас о Кате думать не хотелось. Охмурила Дарина его своей красотой, очаровала своим волшебным взглядом.
        Она позвонила Сергилу, тот связался с Артемом, и вот они вместе, в отдельном кабинете гостиничного ресторана. Дело у нее к Артему. Деловое предложение. Но взгляд томный, зовущий, обещающий. Он смотрел на нее, и у него голова шла кругом.
        – Понимаешь, эта сволочь обкрадывает нас. С этим нужно что-то делать.
        – Какая сволочь?
        Она говорила о ком-то, но слова пролетали мимо ушей. Артем не мог сосредоточиться на деле. Пытался, но не мог.
        Дарина понимающе усмехнулась, тепло глянув на него.
        – Заместитель моего мужа. Он тянет деньги из нашего бизнеса.
        – Это не сволочь, это «крыса».
        – И нора у этой крысы есть. Он в эту нору наши деньги тащит.
        – Сергил мог бы решить этот вопрос.
        – А если я хочу, чтобы его решил ты?
        – Сергил вам «крышу» делает.
        – Сергил делает «крышу» моему мужу. Он с ним решал… Я к нему приходила, сама хотела решить, он сказал, что я женщина, поэтому никаких со мной дел, только с Сашей… Вот я и обращаюсь к тебе. От своего имени.
        – Ну, если от своего… Что нужно сделать? На понятия «крысу» поставить?
        – Квартиру его нужно выставить. Я не знаю, что там у него, сейф или просто тайник, знаю только, что там наши деньги. Их нужно вынести. И это сделаешь ты.
        – Понятно.
        – Сделаешь?
        – Я же вор, – невесело улыбнулся Артем.
        Он принял воровской ход, но не смог взрастить в себе потребность красть у людей. Но и зазорного в воровском ремесле ничего не видел, и если надо, он готов.
        – Значит, да.
        – Мне нужно знать о нем все. С кем он живет?
        – Ну, жены у него точно нет. Да и с любовницами он как-то не очень. Секретарша к нему набивается, а он не ведется… Или не хочет с кем-то с работы, или… Он даже мною не интересуется…
        – Или делает вид, – покачал головой Артем. – Разберемся. Но лучше бы Сергил.
        Артем не мог идти в обход своего «крестного», в любом случае он расскажет Сергилу о сделке с Дариной. И часть со своей доли снимет в «общак». Иначе нельзя.
        – Дался тебе этот Сергил! – с упреком глянула на него Дарина. – Или ты чего-то боишься? Да, это наши деньги, но ты получишь свою долю. Треть от всей суммы.
        Артем благодушно усмехнулся. Сергил взял бы как минимум половину, а с ним и третьей частью можно отделаться.
        – Что не так?
        – Нормально.
        – В принципе, могли бы и на четверть договориться, – сказала Дарина и, сунув руку в сумочку, вытащила несколько ключей. – Я уже кое-что сделала! – торжествующе сказала она. – Это ключи от хаты! Я слепки сняла… Так что тебе и карты в руки.
        – Сама бы и сделала…
        – А если возьмут? Мне срок ни к чему… А ты ничего не бойся, ты же знаешь, я могила.
        – Знаю. Поэтому по рукам… Значит, говоришь, ключи от квартиры, где деньги лежат?
        – Я их не проверяла, может, они не подходят к замкам, – сказала Дарина.
        – Проверим… Сигнализация есть?
        – Не знаю, не смотрела. Но, думаю, что да.
        – Разберемся.
        Есть у него на примете человек, которого он мог привлечь к этому делу. Нельзя ударить в грязь лицом перед Дариной.
        – Ты куда-то спешишь? – спросила она.
        – Ну, вообще-то есть дела, – кивнул Артем.
        – Значит, спешишь, – приуныла Дарина.
        – Дела и отложить можно.
        – И я дела отложила… – выразительно посмотрела она на него. – Мы бы могли взять шампанское в номер.
        – Обязательно, – с трудом сдерживаясь, сказал он. – Должны же мы будем обмыть наш успех.
        Артем поднялся, небрежно бросил на стол деньги за кофе, одной рукой смахнул кожаную куртку со стула, другую подал Дарине. Она встала, завороженно глядя на него, и он вывел ее из ресторана в холл гостиницы. Деньги у него были, он даже дал сверху, чтобы администратор не доставала их формальностями.
        А в номере он подхватил Дарину на руки и бережно положил ее на кровать. Она по-прежнему смотрела на него завороженно, в ожидании чуда, и Артем объяснил ей, что чуда бояться не нужно. Она прекрасно его поняла…
        Дверь тяжелая, стальная, прочная – кувалдой не вышибешь. Но Артема это не смущало. Замки сложные, но ключи к ним подошли. Дверь открывать не стали. В таких делах спешка хороша только при ловле блох. Кранец нашел за щитком провод сигнализации, аккуратно перерезал его. Сказал, что этого хватит, но на всякий случай они спустились вниз. Прошло полчаса, но менты так и не появились.
        И сигнализация не сработала, когда они открыли дверь.
        – Старая система, – сказал Кранец, осматривая хату. – Сейчас на разрыв ставят… Может, и «лавья» здесь нет? – и повел носом, как собака-ищейка.
        Кранец – опытный «домушник», нюх у него на деньги.
        Он и в сигнализации разбирался, и сейф мог средней сложности вскрыть. Но делать этого не пришлось. Не было в квартире никакого сейфа. Тайник обнаружился под унитазом.
        Сначала Кранец обшарил все в ванной, затем заглянул в туалет, обследовал кухню. Снова прошелся по этому малому кругу, забыв о двух богато обставленных комнатах. Не подвел его воровской нюх. Он открутил крепления, снял унитаз, затем плитку под ним, и Артем увидел просматривающуюся через прозрачный пакет зеленую стодолларовую купюру.
        – Учись, молодой! – оживился Кранец.
        Артем усмехнулся. Он хоть и молодой вор, но уважаемый, на положении. Для того же Кранца он в авторитете. И все-таки «домушник» прав, он еще молодой, сам бы эту хату не выставил.
        Из тайника они одну за другой вытащили тридцать пачек, по десять тысяч долларов в каждой. Триста тысяч долларов! У Артема захватило дыхание. Он отродясь не держал в руках столько денег. Двести тысяч он отдаст Дарине, свою долю поделит напополам с Кранцом, десятку отвалит на «общак», и у него останется сорок штук «зеленью». Да он, считай, озолотился!
        Он сгрузил деньги в сумку, направился к двери.
        – Ты куда? – удивленно окликнул его Кранец.
        – На выход.
        – Думаешь, это все? Нет, браток, я чую этого карася! Он яйца в одной корзине держать не будет!
        Кранец не ошибся. За гарнитурной стенкой в гостиной обнаружился встроенный в стену сейф. Он его учуял, поэтому не поленился отодвинуть шкаф. Сейф открывался ключом, которого у них не было. Но вор достал отмычки, примерился.
        – Это не медведь, это медвежонок, мои пальчики с ним поговорят, он все поймет… – бормотал Кранец, нащупывая в замке «момент истины».
        И нащупал его, об этом известил щелчок в замке, после которого дверца открылась.
        В сейфе они нашли еще двести пятьдесят тысяч. На этом все и закончилось.
        Артем посмотрел на часы. До конца рабочего дня еще есть время. Он успеет и с Кранцом рассчитаться, и деньги спрятать, и обратно к дому вернуться. И еще надо бы с Дариной переговорить…
        «Опель» резво шел по ночной Москве, следуя за таким же подержанным, но более крутым по рангу «Мерседесом».
        Похоже, просчитался Кранец, возможно, были у Викторова схроны, до которых они не добрались. Из дома этот гад вышел со спортивной сумкой, которую положил на переднее сиденье своего «Мерседеса». Быстро положил, но трепетно и еще по сторонам осмотрелся. Ментов он вызывать не стал. А как объяснить потом, откуда у него взялось столько денег. Тот же Темкин мог обвинить его в «крысятничестве», а Сергил – предъявить и спросить по полной. Похоже, Викторов решил смыться с остатками денег, поняв, что его квартиру выставили не просто так…
        «Мерседес» выехал из Москвы в сторону Питера. Хотел бы Артем знать, куда бежит «крыса». Для этого он и шел по следу…
        За Солнечногорском Викторов свернул с дороги в какой-то проселок, «Опель» последовал за ним, но тут же остановился. Оказывается, беглец съехал с дороги только для того, чтобы отлить в кустах. И непонятно, зачем он это сделал. Ночь, темно, можно было сделать остановку прямо на обочине.
        Но, как оказалось, Викторов боялся преследования, поэтому хотел раствориться в придорожной темноте. Хотел, но не смог. Увидев свернувшую за ним машину, он сиганул в кусты, но громила Ревень в два счета догнал его.
        Артем заглянул в машину, вытащил из машины сумку, поставил ее на капот, заглянул внутрь. Деньги. Куча денег. Тысяч триста-четыреста. Значит, не смогли они с Кранцом выпотрошить всю квартиру.
        – Я тебе, падла, ноги вырву, будешь тут бегать! – грохотал Ревень.
        Он с легкостью оторвал Викторова от земли и швырнул на землю – прямо под ноги своему молодому боссу.
        – Что это такое? – грозно спросил Артем, протягивая сумку Викторову.
        Надо было видеть, с какой жадностью тот вцепился в нее.
        – Ничего!
        – Ничего? – Артем ударил его ногой по спине и вырвал сумку. – Если ничего, тогда это наше!
        – Это мое!
        – Это не твое, это Темкина «бабки»… «Крыса» ты, Виталик! Знаешь, что с «крысами» бывает?
        – Это не мое! Я верну! Я как раз ехал, чтобы вернуть!
        Артем выразительно посмотрел на Ревеня. Пусть начинает. «Крыса» должна получить реальный урок…
        Есаул достал из кармана одну пачку денег, положил ее на стол, достал вторую, третью…
        – Что это? – заинтригованно, но с видимым равнодушием спросил Сергил.
        – Сорок тысяч «бакинских». Это с нашей с Ревенем доли.
        – Нехилая, видать, доля. – Сергил сгреб деньги в ящик стола, не считая.
        – Пятьсот пятьдесят тысяч взяли. Две трети ушло к Темкину, остальное – наше. Все, как договаривались.
        – Пол-лимона? Не слабо «крыса» нахапала! – Судя по его взгляду, Сергил уже жалел, что не отговорил Артема от этого дела в свою пользу. Так бы он сам львиную долю поимел. Он бы львом тогда себя чувствовал, а сейчас казался самому себе овечкой, которую выпустили на выщипанный луг травки пощипать.
        – Это еще не все. В машине триста шестьдесят штук. Остатки роскоши.
        Артем рассказал, как сел к Викторову на «хвост», как взял его за жабры.
        – Эти деньги мы не обговаривали. Это ваши с Темкиным деньги. Темкин под твоей «крышей», значит, «крыса» вас, Сергил Гурамович, кинула. Викторов с вашими деньгами свалить хотел, вам эти деньги делить, а не мне…
        – Ну, это правильно, – повеселел Сергил.
        – Я думаю, эти деньги пополам нужно разбить.
        Артем думал не о лоховатом Саше Темкине, а о Дарине. Ее нельзя кидать, и Сергил должен это понимать. Артем сам играет по правилам, и ждет того же от других…
        – Пополам, – кивнул вор.
        – С «крысой» поговорили, он все понял и больше так не будет, – усмехнулся Артем.
        – Кому это интересно? – фыркнул вор.
        – Я знаю, зачем вы подъезжали к Темкину, вы наводили мосты за кордон. Викторов знает все ходы и выходы, он мог бы двигать ваши дела…
        – Я навел мосты, – озадаченно наморщил лоб Сергил.
        – Хорошо, если Викторов вам не нужен, мы выведем его в расход, – спокойно проговорил Артем. – С «крысами» только так…
        Он должен был убить этого подонка, но так не хотелось марать о него руки. Но и просто так отпустить его нельзя… Как скажет вор, так и будет…
        – Может, и нужен… – Сергил в раздумье пожал плечами. – А может, и в расход… «Крысам» доверия нет… В расход!
        Артем кивнул. Наверное, так будет лучше. И, прежде всего, для Дарины. Оставляя Викторова в живых и приобщая его к делу, он закладывал мину замедленного действия под бизнес ее мужа. А значит, и под нее саму…
        Глава 13
        Не делай добра, не получишь зла. Есть такая подленькая, но мудрость. Так же подленько вел себя и Саша.
        – А мне ты про Виталика сказать не могла? – возмущенно говорил он, меряя шагами кабинет.
        – А если ты мышей не ловишь! – усмехнулась Дарина.
        – Я мышей не ловлю?!
        – Он тебя почти на «лимон» баксов кинул, а ты ни сном ни духом! Я же сразу эту «крысу» вынюхала!
        – Вот и сказала бы мне! Я бы сам с «крышей» порешал!
        – И сколько бы тебе вернули? Половину? А я больше взяла!
        Артем поступил не совсем правильно. Он должен был вернуть две трети с каждой суммы, которую забрал у Викторова. Ей должен был отдать, а он последние триста шестьдесят тысяч ополовинил через своего Сергила. Понятия у него… Зато Дарина уверена была в том, что Артем вернул ей со всех денег…
        – У кого?
        – У Сергила взяла, все нормально, – улыбнулась Дарина. – Деньги мы отбили. Не все, но лучше что-то, чем ничего. Завтра мы сядем за стол и обдумаем, как ими распорядиться. Возможно, вложим их в производство…
        – Ну, не знаю…
        – Завтра поговорим. Завтра. А сейчас ты поедешь домой. Тебе нужно отдохнуть, успокоиться.
        – Ну, хорошо…
        Саша испытал сильный стресс, общаясь с Сергилом, и ему действительно нужно успокоиться в домашней обстановке. Он существо нежное, ранимое, тонкой душевной организации. А бизнес – это джунгли, где, как оказалось, стреляют и убивают… Пусть лучше жена фирмой занимается, он, в принципе, не против. А сам он домой, там у него дела куда более серьезные, попрыгун Марио еще не все уровни прошел.
        Он ушел, а Дарина отправилась в ресторан. У нее свои личные дела. И свои не менее интересные игры…
        Именно игры. Серьезные, увлекательные, но все-таки игры. Артем очень хорош, и она хотела его до мурашек по коже, но пусть не уговаривает ее уйти от мужа…
        Да он и не уговаривает… Похоже, у него тоже кто-то есть… Что ж, она возражать не будет. Наверное…
        Еще не вечер, а братва уже разгулялась. Ведут себя шумно, гогочут, и никто им не указ, они же хозяева жизни.
        Артем не собирался задерживаться в ресторане. Сейчас появится Дарина, они перекусят, поговорят о делах, а потом поднимутся в номер, там уже все заказано.
        А вот и она! Красивая, изящная, модная, легкая непринужденная походка от бедра…
        – Гля, какая фифа! – поднялся из-за стола пьяный здоровяк с жабьими глазами и рванул к Дарине, на ходу протягивая к ней руки, но его повело в сторону, и он потерял время, восстанавливая равновесие.
        Дарина тем временем проскочила мимо и попала в объятия Артема. Он вышел ей навстречу, чтобы оградить от чужих грязных притязаний.
        «Браток» выровнялся, шагнул за Дариной, но смутился, глянув на Артема, перспектива получить по физиономии его не вдохновляла. Он вернулся за стол под дружный хохот своих дружков. Но хохот злой, агрессивный, Артем прекрасно понимал, чем все это может закончиться.
        – Пойдем отсюда, – встревоженно сказала Дарина.
        Артем кивнул. Ситуация напряженная, и пусть она раскаляется дальше, но без них.
        Он подозвал официантку, и они с Дариной наскоро сделали заказ. И чаевые он ей заранее дал, чтобы им подали в номер.
        Он спешил, и кто-то из «братков» это заметил. Бандиты решили, что Артем боится, а на страх они реагировали четко. Один зашел слева, другой справа, третий встал за спиной, а основной нарисовался по фронту.
        – Слышь, пацан, давай так… – дыхнув на него перегаром, сказал «бык» с шишкой на переносице. – Мы твою телку напрокат возьмем… Двести «бакинских» за час, нормально?
        – Договариваться надо, – покачал головой Артем.
        Он видел, в каком состоянии находятся отморозки. Им сейчас все фиолетово, и уговаривать их бесполезно.
        – Что, мало? – осклабился детина.
        – На улицу пошли, там поговорим…
        Артем резко шагнул влево, и «бык» с маленькими круглыми ушами нехотя отвалил в сторону, освобождая проход. Он угрожающе шлепал кулаком по своей ладони и двигал челюстями, словно перемалывал в них огромный ком жвачки.
        За ними потянулись другие, братва жаждала зрелищ…
        Артем спустился с крыльца и ломанулся в проход между стеной ресторана и длинным строем высаженных вдоль здания деревьев. Ели высокие, пышные, и растут плотно, как будто их специально здесь высадили, чтобы клиентам было где подраться.
        – Эй, ты куда!
        «Братки» рванули за ним, круглоухий оказался быстрее всех, он-то и принял на себя коварный удар. Артем неожиданно развернулся, резко сблизился с ним и наотмашь рубанул кулаком. «Бык» слишком энергично двигал челюстями, а в драке так делать нельзя. Слышно было, как хрустнули сломанные кости, и пацан, падая, взвыл от боли.
        Артем срубил одного и рванул на другого. Бил он изо всех сил, без всякой жалости. Если убьет, не жалко…
        Он ударил несколько раз, но противника сбить с ног не смог. В состоянии полного аута «браток» отвалил в сторону и скрылся за елками.
        А до третьего Артем добраться не смог. «Бык» с шишкой на переносице выхватил из-за пояса пистолет. Артем видел, как он тянется к нему левой рукой, чтобы передернуть затворную раму.
        Ствол – это серьезно, но и у Артема под курткой была «волына», и патрон уже загнан в ствол. А с предохранителя «ТТ» снимается нажатием на спусковой крючок.
        Он опередил противника на какую-то долю секунды. «Браток» успел выстрелить в ответ, но пуля ушла в сторону.
        Парень упал, а его дружок бросился от Артема прочь. Зато появились менты, которых кто-то вызвал. Артем отстреливаться не стал, отбросил ствол в сторону и оперся обеими руками о стену ресторана. Вот и погулял с Дариной…
        Убийство, незаконное ношение ствола – с такими статьями под подписку не выпускают. По такому делу только в СИЗО.
        Артем хорошо помнил, как впервые вошел в камеру. С тех пор много воды утекло, он и в зоне себя показал, и на воле на положение встал, но все равно на душе неспокойно. Тюрьма – это такое дело, не так важно, кем ты был в прошлом, тут больше ценят настоящее. Как себя поведешь, так и будут к тебе относиться.
        А камера большая, и народу здесь, как мух в кружке из-под пива. Смрад, вонь, теснота, перенаселенность, и гул такой, что слова не вставишь. Не поздороваться, к «смотрящему» не обратиться.
        Из толпы к Артему выскочил какой-то живчик:
        – Вилкой в глаз или в жопу раз?
        Фу ты, ну ты! Не успел зайти, а уже на прописку берут. Такое только в беспредельной хате может быть.
        Есть такая «мулька» на тюрьме. Или вилкой в глаз, или… Нужно глаз на полу нарисовать, и пусть кто хочет, тот в него и тыкает. Тем более вилки в камере быть не должно. Но прикол был в том, что «баклан» держал в руке самую настоящую вилку, нацелив ее на новичка.
        Артем покачал головой, выражая свое возмущение и разочарование.
        – Ты че, глухой? – гаркнул на него «баклан».
        Среднего роста, плотного телосложения, квадратная голова, широкий прямоугольный подбородок. Хороший подбородок, не промажешь.
        – У вас что, всех так встречают?
        – Всех!
        Паренек работал на публику, но, прежде всего, на мордастого мужика с коротким приплюснутым носом, который сидел во главе стола, с небрежной ухмылкой наблюдая за происходящим. Восточный разрез глаз, татарская тюбетейка, четки в руке.
        – И тебя тоже? – спросил Артем.
        – И меня тоже!
        – А если я не хочу без глаза остаться?
        – Тогда загибайся!
        – Ну, хорошо, я глаз выберу… А ты почему не одноглазый? – И Артем со всей силы вломил «баклану» так, что бедолага влетел в проход между столом и вмурованной в пол скамьей. – Что это за хата такая, где на честного вора катят? – неторопливо приблизился он к столу и вперил взгляд в татарина.
        По-хорошему, нужно было поздороваться, представиться, за «смотрящего» спросить, на «общак» предложить, но какие могут быть формальности после плевка в лицо?
        – Это кто вор? Ты вор? – вызывающе спросил татарин.
        – Вор.
        – В законе?
        – На положении.
        – Что-то я не понимаю…
        – Прогон пройдет, поймешь… Ты «смотрящий»?
        – Ну, я.
        – Есаул я.
        – Дикий, – еще не зная, как себя вести, представился татарин.
        Артем с сомнением смотрел на «смотрящего». Негоже спрашивать, какой он масти, опытный арестант сам должен определить, кто перед ним. Но Дикий не похож на коренного обитателя тюрьмы, лицо у него слишком сытое для этого. И татуировок не видно, ну так и про Артема можно было сказать то же самое.
        Крепкого сложения Дикий, видно, что мощный парень. И рядом с ним такие же бычьи морды. Бритые головы, бульдожьи щеки… Может быть, бандиты из новых, но так спортсмены-рэкетсмены разной породы бывают. Отморозков среди них хватает, причем полных, а есть и те, которые воровскую идею принимают. Таких особенно на тюрьме много.
        Но не в его положении судить «смотрящего». Тут разбираться надо, обоснование делать, потом уже на воровской суд выносить. Был бы он, ну, например, Дедом Хасаном, можно было замутить «толковище» прямо с ходу, но у него и близко нет такой власти. А ором и кулаками в такой ситуации ничего не добьешься.
        – Прогон будет, Сергил за меня слово скажет, Чимган, Гиви… – Артем назвал еще несколько имен. – Отвечаю. И мне бы куда приткнуться, – сжал он рукой матрас под мышкой.
        Дикий кивнул с таким видом, будто знал каждого вора лично, и ответил:
        – Не вопрос.
        Не хотел он выказывать Артему уважение, но разговор состоялся, новичок права предъявил, и до выяснения он должен относиться к нему как положено. И шконку в хате отдельную выделить.
        Артем расправил постель, но не лег, а стал потихоньку знакомиться с людьми, выяснять, кто они такие, откуда, за какие грехи попали под следствие. Во-первых, ему нужно было разобраться в ситуации, во-вторых, занять себя. Время под следствием и срок наказания нужно не пережидать, а переживать. Тогда и жизнь в неволе будет иметь смысл…
        Братва не подвела – прогон пришел уже на следующий день, как Артем заехал в камеру. За него подписались все воры, о которых он говорил Дикому. Прогон прошел под воровскими звездами, по воровскому ходу, с обращениями и пожеланиями, все как положено. Дикий не думал подвергать статус Артема сомнению, но и радости особой не было.
        – Если метишь на мое место, то зря, – предостерегающе сказал он. – Не важно, кто меня поставил, важно, как я сам себя здесь держу.
        – А поставил кто? Если братва – это серьезно, – кивнул Артем. – Нужно, чтобы воры слово сказали.
        – А что мне воры, я и без них на воле дела делал.
        – Это не воля, это тюрьма…
        – Не гони волну, пацан! – Дикий пальцами зацепился за верхний край свитера, потянул его вниз, как будто ворот горло перетягивал, дышать мешал.
        Артем его понимал. Дикий на воле был бандитским бригадиром, дербанил бизнесменов, жил, как судьба положит. И там сила все решала, и здесь. Он зашел в камеру, наехал на «смотрящего» и утвердил свою власть. Утвердил по беспределу. И воры, которые «смотрели» за СИЗО, ему не указ. Вызов он им не бросал, но место свое за собой держал, и зря воры засылали по его душу свои постановы. Он в этой хате «смотрящий», и точка.
        – Тебе на воровской ход вставать надо, – сказал Артем. – Воровскими законами жить, воровским воздухом дышать…
        – Не тебе меня учить, пацан, – косо глянул на него Дикий.
        Артем кивнул. Действительно, не в его положении ставить пацана на путь истинный. Это перед Богом все равны, и смертный грех можно замолить в церкви, а воровской мир «смертных грешников» не прощает. Вдруг Дикий на воле непростительно «накосорезил», может, законного вора убил или еще что-то в этом роде. Если его объявили «гадом,» Артему нужно держаться от него подальше, чтобы не запятнаться…
        Нет, не будет он миссионерничать, но и от своей задумки отрекаться не станет. Если Дикий ему поможет, хорошо, если нет, без него попробует…
        – Я молодой, не вопрос. Но за мной убийство. И незаконный ствол. Я на тюрьму надолго заехал. А есть пассажиры, которым здесь не место. Короче, хату разгрузить надо. За кем вина малая, те на волю должны выйти, на подписку о невыезде.
        – А ты кто такой, прокурор?
        – Типун тебе… Надо списки по нашим пассажирам составить, ментам предъявить, пусть смотрят. Если хату не разгрузят, мы бузу поднимем. Сначала наша хата поднимется, а потом и вся тюрьма…
        Устроить бузу в городе, с кровью и стрельбой, – это беспредел, а поднять бунт на тюрьме – мечта любого вора. И мечта, и ступень к более высокому статусу. Если, конечно, этот бунт пойдет на благо тюремному или лагерному сообществу…
        Кулак вошел в живот на вдохе, удар оказался сильным, но Артем все-таки сдержал его. И не согнулся, и не упал. Но тут же ударил мент, стоящий за спиной. Дубинкой ударил, по почкам. Острая боль пронзила сознание, из груди вырвался стон, но Артем поймал его, стиснув зубы. Он знал, что самодеятельность ему даром не пройдет, готовился к встрече с отмороженными ментами, и вот она состоялась. Его затащили в одиночную камеру, окружили, отвесили один удар, второй, тут же последовал третий. Артем выдержал и его, но после четвертого все-таки сложился в поясе. Тут же кто-то ударил дубинкой по ногам. Он упал, и менты принялись мутузить его ногами. Берцы у них жесткие, тупоносые, а били они от всей души…
        Он уже терял сознание, когда над ним склонилась красная от натуги физиономия.
        – Ну, так что, камеру разгружать будем?
        – Будем, – кивнул Артем.
        Он смог поднять на смуту своих сокамерников. И заявление «куму» передал, и в камеру входить после прогулки отказался. Вместе с ним остались в продоле и арестанты. Их тогда хоть и с трудом, но загнали в камеру. Сказали, что заявление будет рассмотрено, начальство примет меры.
        А сегодня взбунтовалась соседняя, такая же перенаселенная камера. И начальство приняло меры. Артема завели в кондей, устроили ему экзекуцию.
        – Ты не выйдешь отсюда, придурок!
        – Камеры надо разгрузить, – через боль пробормотал Артем. – Народ не должен страдать.
        – А ты хочешь принять на себя страдания народа? – с глумливой усмешкой спросил мент. – Мы это тебе устроим.
        – Да и одного хватит… – хмыкнул кто-то.
        Его схватили за руки, заломили их за спину, защелкнули на запястьях стальные браслеты и ушли, оставив Артема на холодном полу…
        Глава 14
        Мягкая музыка, приглушенный свет, мясные, с перчинкой, ароматы, запах коньяка. И самое главное, крутое мужское обаяние. Сергил для своего возраста выглядел более чем. Матерый волк с холодной обаятельной улыбкой. Есть в холоде свое особое обаяние…
        Дарина не училась в университетах, как ее муж, даже школу толком не окончила, но в бизнесе уже разбиралась не хуже, чем он. И еще очень удивлялась его бестолковости. Корнеевский горно-обогатительный комбинат выставлен был на приватизацию в девяносто втором году, процесс уже закончен, пакеты акций оформлены, а Саша в полном пролете. У него всего лишь связи с директором предприятия, через него он закупает товар и перегоняет его за границу. А ведь мог поучаствовать в приватизации, наловил бы рыбки в мутной воде…
        Но нет, шкуру убитого медведя поделили без него. И Дарине теперь приходится самой искать успешных охотников и выкупать у них добычу. Она без особого труда нашла и приобрела три пакета на шестнадцать, двенадцать и девять процентов акций, но радости от этого не было. Во-первых, на сумму, в которую обошлись ей эти приобретения два года назад, она могла выкупить весь комбинат целиком, ну, или как минимум получить полный контроль над ним. А сейчас их с мужем фирма располагает всего лишь блокирующим пакетом. Это, конечно, немало, но хотелось бы большего.
        А на большее, увы, не хватает наличности. Саша оставил в покое свой компьютер, на ее пинках обошел всю Москву, договорился с банками. Кредит под покупку им дадут, с этим практически уже решено, возникла проблема с держателем акций. Дарина разговаривала с этим человеком, но тот не хотел уступать ей пакет за приемлемую цену. Тогда она обратилась к Сергилу.
        Они созвонились, она подъехала к нему в ресторан, зашла в охраняемый кабинет. Сначала поделилась своими проблемами. Сергил уже знал, кто на самом деле управляет подконтрольной ему компанией, поэтому имела право рассказать.
        – И что ты от меня хочешь?
        – Поговорить с Зарницким.
        – Кто он такой?
        – Владелец инвестиционной группы «Зарница».
        – Это мне ни о чем не говорит. Кто у него «крыша», чьи деньги он держит в своем фонде?
        – Ну, я не думаю, что он связан с криминалом.
        – Он может быть связан с ментами…
        – В любом случае он должен продать нам свои акции.
        – Кому нам?
        – Компании «Экспоруд».
        – Мне какой от этого интерес?
        – Пакет Зарницкого принесет нам контроль над комбинатом, это скажется на прибыли. Ты же помогаешь нам за процент.
        – Значит, контроль над предприятием? – Сергил смотрел на Дарину с нескрываемым интересом. И как на красивую женщину смотрел, и как на успешного делового партнера.
        – Пора выходить на новый уровень.
        – Ну, попробуй…
        – Сначала мне нужно разобраться с Зарницким… У него блокирующий пакет. Только у него и у нас. Если мы отобьем его пакет, комбинат наш с потрохами…
        – Я поговорю с ним, попробую его убедить.
        – Есть и другая проблема. Комбинат под «крышей» корнеевской братвы. Местная братва, они только с комбината и кормятся. Понятия не имею, сколько их там, и чего они стоят. Но если мы возьмем комбинат, проблему нужно решать…
        – Как? – Сергил с насмешкой посмотрел на Дарину.
        – Не знаю… – Она лукаво потупила глазки.
        Она знала, как решить проблему, но пусть вор сам думает, пусть всю ответственность на себя берет.
        – «Крыша» над комбинатом по-любому будет, – покачал головой Сергил. – Или бандитская, или воровская. Или ментовская, чур их!
        – Лучше воровская.
        – Тогда поставим корнеевских под себя. Если у них нет вора, а если есть, то извини.
        – Жаль, – с укором посмотрела на него Дарина.
        – А ты заноза, – покровительственно усмехнулся Сергил.
        – Просто я подумала…
        – Давай договоримся, девочка моя. Сказала ты, сказал я, а потом думаем и решаем вместе. У нас общие интересы. У нас общий друг… Я слышал, ты не забываешь Артема, – холодно улыбнулся Сергил.
        – Ну, это само собой.
        Дарина договорилась с человеком, который мог организовать регулярную отправку «дачек» в изолятор. Две посылки в неделю, вряд ли этого мало…
        – Ты с ним была, когда это случилось. – Сергил не спрашивал, он констатировал факт.
        – Была.
        – Нехорошо вышло.
        – А разве у Артема был другой выход?
        – Это его и оправдывает, – кивнул вор.
        – Я разговаривала с адвокатом, шансы у него тухлые.
        – Неважные шансы… – кивнул Сергил. – Но ничего, тюрьма для него дом родной. Он вор, он дома…
        – Не хотела бы я в такой дом.
        – Он сделает этот дом лучше, – совершенно серьезно сказал Сергил.
        – В смысле? – не поняла его Дарина.
        – Артем тюрьму на бунт поднял.
        – Зачем?
        – Зачем?!. Дело не в этом. Дело в том, что Артем смог это сделать… Сам! Целую тюрьму поднял!.. Беспредел в СИЗО творится, ментовский беспредел. Людей много, а места мало. По две-три задницы на шконку… Артем вопрос поднял, людей взбаламутил, менты навстречу пошли. Сказали, что списки смотреть будут. Депутаты подключились, людей уже отпускать начали…
        – Я не знала.
        – «Грев» шлешь, и то хорошо. Тяжело сейчас Артему, менты прессуют. Но пока держится…
        – Он сильный, он выдержит.
        – Сильный, – кивнул Сергил. – Выдержит… Долго его не будет.
        – Долго не будет, – в раздумье произнесла Дарина и язвительно добавила: – Эта, интересно, его дождется?
        Сергил вопросительно повел бровью.
        – Ну, с кем там Артем? Я же знаю, есть у него кто-то.
        – Есть. Катя ее зовут. Сказала, что будет ждать.
        – А он хочет, чтобы она его ждала?
        – Это ты у него спроси. Скажу только, что Катя не раз к нему на свидания ездила.
        – Это упрек?
        – Нет… – покачал головой Сергил. – У тебя своя жизнь, у него своя… Лет через десять, может, пересечетесь.
        – Через десять лет… Тут или ишак сдохнет, или падишах, – мрачно усмехнулась Дарина.
        – Что-то я не совсем тебя понимаю, – внимательно посмотрел на нее Сергил.
        – Да я сама себя не понимаю. Чего-то хочу, на что-то тянет… Хочу, чтобы душа развернулась. А потом свернулась…
        Дарина не смотрела на вора. Рано делать намеки, Артема еще не осудили – не время заглядывать в будущее. К тому же надо было разобраться с Зарницким. Возможно, ее ждет смертельное противостояние с ним, как бы на дно могилы не лечь со своими опасными проектами. Но лучше уж так, чем скучать в сером углу…
        Глава 15
        Шумит Москва, бурлит, кровью захлебывается. Авторитетов «мочат», законных воров, и ни конца этому, ни края. И еще менты взбесились – облавы за облавами, шухер по Москве стоит. Сергил не рискует появляться в своем любимом ресторане, сам в Хлоев подъехал. Здесь спокойно – не стреляют, менты не выеживаются, и работа идет полным ходом. Коробок обложил данью всех, кого только можно, и на воровской «общак» исправно отстегивает. Именно за это Сергил его и похвалил.
        – Есаула на девять лет «закрыли», – с сожалением сказал вор. – «Смотрящего» на город ставить надо. Есть кандидатуры, но, думаю, нам совсем не обязательно ставить кого-то со стороны. Пацан ты, Миша, правильный, законы знаешь, беспредела за тобой нет. Можно тебя на положение поставить…
        – Меня?! – разволновался Коробок. – На положение?!
        – Ну, до короны ты не дорос, рано еще. Но как там дальше будет, никто не знает. Может, самого «закроют», на тюрьме себя поставишь, человеком вернешься. Может, и коронуем…
        – Ну, я не знаю.
        – Не хочешь на зону? – усмехнулся Сергил.
        – Ну-у… Это хорошая школа, не вопрос… Но лучше окончить ее заочно…
        – Я этого не слышал, – нахмурился вор.
        – Ну если надо, то и в тюрьму можно… если без этого нельзя.
        – Короноваться нельзя, а на положение можно. Нам здесь надежный человек нужен.
        – Ну, спасибо за доверие, Сергил Гурамович.
        – Если ты согласен, я этот вопрос на сход вынесу.
        – Да, я согласен! – готов был вытянуться в струнку Коробок.
        Сергил, конечно, вор уважаемый, но его понятия о жизни устарели. Миша точно знал, что короноваться можно и без тюрьмы. Правда, таких скороспелых воров называют «апельсинами», но время может укатать этот фрукт в толстостенный орех, закалить оболочку до непробиваемой прочности… Главное, вором стать, а там он закрепит успех. Силы и возможности у него для этого есть.
        – Сделаешь дело, и разговор будет серьезный, – сказал Сергил.
        Коробок напрягся. По ходу, халву вор подбросил для затравки, Миша клюнул, и его уже пытаются подцепить на крючок. Нормальное такое начало дня…
        – Есть городок в Орловской области. Поселок городского типа. Братва там, бригада с десяток стволов. Надо поехать туда, поговорить. Вора у них нет, на «общак» они не отстегивают, это плохо.
        – И я должен поставить их в стойло.
        – Точно, – кивнул Сергил.
        – Без воровских полномочий?
        – Ну, почему без полномочий? Можешь сослаться на меня.
        – А если откажутся?
        – А зачем они такие нужны, если не хотят жить по закону? – нахмурился вор.
        – Где мы, а где Орловская область, – пожал плечами Коробок. – В чем фишка?
        – Комбинат горно-обогатительный там, наша структура. Или корнеевские пляшут под нашу дудку, или они не пляшут вообще…
        – А кто «смотреть» за этим городком будет?
        – Есть вариант.
        Глядя на вора, Коробок точно знал, что на Корнеевский его точно не поставят, кого-то другого на это место нацелили. Но почему Сергил сам не решает вопрос с корнеевской братвой? Может, воровской ставленник уже был там, да обжегся? Может, Мишу посылают на это дело как мощную пробивную силу? Если так, то в случае успеха его поставят на положение, а через пару-тройку лет коронуют…
        Вот будет прикол! Есаул откинется с зоны, вернется в Хлоев, как и был, обычным жуликом, а здесь его будет ждать законный вор. У Есаула за плечами две ходки, двенадцать лет в неволе, а корона так и останется его мечтой. Слезами зависти умоется…
        Нет, Коробок зла ему не желал, но все-таки хотел возвыситься над ним, стать круче и знаменитее. Что ж, раз такое дело, он готов бросить вызов судьбе…
        Апрель, природа оживает, душа стремится к теплу и к лету. О смерти не хочется и думать. Но как быть, когда на тебя смотрит ствол пистолета?
        Коробок и понять не успел, как Стопор выхватил ствол из-под куртки. Все бы ничего, но ствол уперся Мише в лоб.
        – Передай своим ворам, что здесь ловить нечего, – ухмыльнулся пацан.
        Среднего роста он, тощий, но быстрый, резкий, хлесткий. Миша тренировался быстро выхватывать ствол в случае опасности, но Стопору он по этой части и в подметки не годился. Мало того, корнеевские бойцы так же лихо ощетинились стволами, и пацаны Коробка не могли его защитить. Куда гнать, когда босс уже под прицелом?
        – Я тоже так думал, пока за «решки» не попал, – сказал Миша. Случай такой, что соврать не грех. Тем более менты могли принять его в любой момент. – А там воровская власть, за беспредел на воле спрашивают только в путь. И с тебя спросят, пацан.
        – Какие «решки», чувак? – ухмыльнулся Стопор. – Мы – мирные люди, законов не нарушаем. Менты нас не трогают. Не за что!
        – Ну-ну…
        – Пулю в башку хочешь? Если нет, давай поворачивай. Все, разговор закончен, сел в машину и поехал. И чтобы я тебя здесь больше не видел. Ты меня понял?
        Миша кивнул. Он все понял и готов уехать. Проиграл он «стрелку», зато жизнь сохранил. Стопор – отморозок до мозга костей, даже глаза у него ледяные. Человек с такими глазами запросто может убить.
        Миша дал отмашку, братва загрузилась в машину. У всех опущенный вид, всем хреново. А ехали сюда – хорохорились. И тачка у них крутая – новенький «Паджеро», все такие в коже, в золотых цепях. И стволы конкретные – итальянские «беретты», и в багажнике три автомата, гранатомет, цинк с патронами… А вышло, что сами чуть в цинк не легли.
        – Брюс, давай в багаж, – буркнул Коробок. – «Калаши» доставай.
        Место унылое, справа – железорудный карьер, похожий на многослойный торт, выеденный посередине ложкой, слева лес. Дорога через поле пойдет, как бы на дороге братва не появилась. Выскочит машина с пулеметом, откроет огонь…
        – А если менты? – спросил Вепс.
        – Они бы ментов сразу подпрягли, – заметил Гантеля.
        Миша вздохнул – и вопросы пацаны правильно ставят, и ответы грамотные дают, только тошно на душе от этих разговоров. Да и плевать ему сейчас на ментов. Ему бы со Стопором сейчас разобраться. И даже хорошо, если на дорогу выскочит махновская тачанка с пулеметом. Вдруг они успеют среагировать и дать отпор, может, еще и верх возьмут. А если нет… Ну, не хотел он возвращаться в Москву побежденным…
        Автоматы достали, приготовили к бою и гранатомет, а враг не появлялся. Машина проехала мимо комбината, и ничего.
        А комбинат большой – длинные здания, трубы, дым. Руду здесь обогащают, отправляют на заводы и на экспорт. Огромные деньги крутятся, наверняка корнеевские хорошо с этого дела поднимают. А там, где деньги, там и база солидная, и оружие серьезное. И машины у корнеевских нехилые – «Мерседес», «БМВ»… Зря Коробок сунулся сюда малыми силами. Нужно было всю бригаду брать, капканы на корнеевских ставить. С хлоевскими разобрались и этих бы на понятия поставили… И поставят. Приедут в Москву, выждут время и вернутся. Тогда хана корнеевским, Миша с удовольствием прострелит башку Стопору.
        – За нами, по ходу, «хвост», – сказал вдруг Хан.
        Коробок бросил взгляд назад. Вдалеке машина пылит, но «хвост» это или кто-то случайный за ними едет, непонятно. Но Хану видней, он постоянно в зеркало заднего вида смотрит.
        – Осторожно идут, не приближаются.
        – Правильно, ведут нас. И будут вести, пока со своей земли не выведут, – сказал Гантеля.
        – Как бы менты не подрезали.
        – Пусть подрезают, на хрен всех положим, – сквозь зубы процедил Коробок.
        Он готов был дьяволу в глотку вцепиться, лишь бы дать выход своим чувствам. Но зачем стрелять в черта или в ментов, если есть корнеевские отморозки? Пусть едут за ними, пусть выводят со своей земли.
        Не хочет Стопор их отпускать. Достаточно было глянуть на этого живчика, чтобы это понять. На своей земле он трогать их не станет: ни к чему лить кровь там, где живешь. Будет ехать за чужаками, пока не представится удобный момент…
        Машина выехала за пределы района, затем и области, а корнеевские продолжали преследование. Двумя машинами шли, стараясь не приближаться на опасное для себя расстояние.
        Коробок увидел у дороги плакат, на котором красовался деревянный дом у озера. «База отдыха «Родники» – гласила надпись. И дома там, и бар, где можно горе водочкой залить.
        Облажался Миша, не хочется ехать домой на щите, вот и решил свернуть с дороги, чтобы нажраться и забыться. Пусть корнеевские так и думают.
        – Сворачивай! – велел он.
        Брюса высадили в кустах. Рация у него, пусть посмотрит, кто едет за ними, передаст информацию.
        Действительно, вслед за ними подкатили две машины, те самые, на которых корнеевские были на «стрелке». На территорию базы они заезжать не стали, остановились у ворот. Затаились «братки», решили подождать, когда Коробок разместит своих бойцов на постой. Чтобы затем всех, одним махом…
        Коробок снял самый дальний дом, закрылся там с пацанами, а вскоре поступил сигнал от Брюса. Кто-то из корнеевских пробил, где они остановились, и Стопор двинул свою братву в обход базы – по направлению к их дому.
        Коробок прикинул, в каком месте корнеевские перемахнут через забор, там засаду и поставил.
        Удача сама шла ему в руку, и он не должен был ее упустить. Ни удачу нельзя упустить, ни врагов…
        …Чувство исполненного долга делает усталость приятной. И тонус повышает.
        – Нет больше Стопора, – с небрежностью крутого ковбоя сказал Коробок. – И пацанов его положили.
        Сергил, конечно, уважаемый вор, но бояться его Мише не с руки. Бригада у него небольшая, с дюжину пацанов, а он такие дела делает. Позавчера с тремя бойцами банду Стопора положили. Это была самая настоящая резня. Врагов косили с трех автоматов – все полегли, кто полез валить Коробка с его пацанами. И Брюс не облажался – сам завалил двух корнеевских, которые остались охранять машины.
        На этих машинах трупы и вывезли. Не хотелось возиться со «жмурами», но и за решетку не хотелось. Времена сейчас шальные, лихие, но можно и попасть, если на реальных ментов нарваться. Да и в любом случае лучше перебдеть…
        – А договориться пробовал?
        – Пробовал. Бесполезно. Стопор ствол вытащил, мне в лоб ткнул. Передай, говорит, ворам, что ловить у нас нечего.
        – Ну, если так, другое дело… – удовлетворенно кивнул Сергил и тут же спросил: – Что с Корнеевским? Раз такое дело, поселок зачищать надо, под себя брать. У тебя опыт есть, людей найдешь.
        – Ну, если надо, – кивнул Коробок.
        Поселок он зачистит, поставит своего человека со своей бригадой. И комбинат под себя возьмет, будет с него иметь, как Стопор.
        – Дело серьезное, – с важным видом изрек Сергил. – Комбинатом наш человек владеет. Он контрольный пакет приобрел, но этого пока мало. Там директора надо менять, своих людей ставить. Или старого директора ставить… В общем, ты должен помочь с этой проблемой.
        – Ваш человек должен взять под свой контроль предприятие, и я должен ему помочь?
        – Все правильно, – поощрительно улыбнулся вор.
        – А кто мне поможет? Не могу же я за просто так такие дела делать? У меня с этого комбината интерес должен быть.
        – Будешь иметь долю с комбината.
        – Сколько?
        – А сколько брали корнеевские?
        – Не знаю. Разбираться надо.
        – Больше, чем они, брать не надо. Меньше можно, больше нельзя.
        – А на «общак» засылать?
        – Само собой.
        Коробок думал недолго. Было бы глупо отказываться от комбината с целым поселком в придачу. Пусть это будет наградой за победу над корнеевской братвой. Кровь не водица, она дорого стоит…
        Есаул, Есаул… Ушел на этап Есаул. И коня бросил. Вернее, свою кобылицу. Не должен был Коробок подкатываться к ней, но не смог устоять перед искушением. Уважал он Артема, но вместе с тем ему очень хотелось бросить ему вызов. И хотя бы на чем-то его поиметь… Да и сама по себе Катя соблазнительная телка. Может, и не писаная красавица, далеко ей до этого, но есть в ее внешности сексуальная изюминка.
        Катя спала, когда он подъехал к ней. Она открыла дверь, встревоженно глядя на него. Растрепанная, заспанная, на щеке следы от подушки, халат поверх длинной ночной рубашки.
        – Ты одна? – насмешливо спросил он. – Пройти можно?
        – Да, конечно! С Артемом что-то? – с тревогой в голосе спросила Катя.
        – Что-то, – кивнул он, закрывая за собой дверь.
        – Что? – встрепенулась она.
        – Да проблемы у него, – наслаждаясь ее растерянностью, сказал Коробок. – Девять лет строгого режима – это разве не проблема? Расслабься, Катюха, нормально все! – Он потянулся к ней, обнял за талию – вроде как по-дружески.
        – Не надо меня пугать! – возмущенно отстранилась она от него.
        – Чего стоишь, как неродная? Давай, «поляну» накрывай, гостя встречай. Воскресенье сегодня или где?
        – С утра, «поляну»?.. Да и не до «поляны» мне…
        Катя жалела, что впустила Мишу в дом, и это было видно по ее глазам.
        – Чего так? – нахмурился он.
        – Настроения нет… Да и нельзя…
        – Почему это нельзя?
        – Потому что не должно здесь мужчин быть. Я Артема жду.
        – И я его жду. Мы бы вместе могли его ждать.
        – Что-то я тебя не понимаю!
        – Вместе, говорю, Артема будем ждать. Ну, чтобы тебе скучно не было… А то вдруг заскучаешь без мужского внимания!
        Он шагнул к ней, чтобы обнять за талию, но Катя шарахнулась от него, как от огня.
        – Не скучно мне!
        – Может, по кофейку? По сигаретке?
        – Шел бы ты, – задумчиво покачала она головой.
        – А то что?
        Катя напряженно молчала, исподлобья глядя на него. Она не грозила, но и так было ясно, кто мог заступиться за нее. Артем на этапе, но Сергил на свободе… Как бы «ответка» не прилетела…
        Коробок понял, что ему пора уходить…
        Май, но тепла нет, небо затянуло тучами. Дождь прекратился, но на душе все еще моросит. Настроения нет. Сейчас бы куда-нибудь в теплые края со знойной красоткой, а Миша должен прозябать в какой-то дыре. И еще дождь в любой момент может пролиться – свинцовый. Вроде бы и зачистил он Корнеевский, но, может, кто-то из местных уже наточил нож на непрошеных чужаков. А стволов у Стопора много было, наверняка гуляют «волыны» по городу…
        Черный «Мерседес» подъехал к воротам комбината. Как будто туча на душу накатила. Выйдет сейчас из машины «деловар», начнет права качать, вправляй ему потом мозги. Миша поставит его на место, но понравится ли это Сергилу? Хотя плевать на вора. И на него, и на Артема… Он сам себе босс, и если кому-то что-то не нравится, закупайте бронежилеты оптом.
        Из машины вышел крепкого сложения парень, он открыл заднюю дверь, и «туча» вдруг померкла на фоне вышедшего из нее «солнца». Девушка из машины вышла – деловая, красивая, стильная. Миша растерянно захлопал глазами, глядя на это чудо. Впрочем, он очень быстро взял себя в руки, приняв ее за чью-то секретаршу. Сейчас следом за ней из машины выползет босс.
        Но время шло, а из «Мерседеса» больше никто не выходил. Миша подошел к девушке, снисходительно глянул на нее сверху вниз. Эта красотка явно не из тех, кто ведется на телячьи нежности. Наверняка она любит крутых мужиков, достаточно было глянуть в ее насмешливые, с шальным блеском глаза.
        – Привет! А где твой шеф? – небрежно спросил Коробок.
        – Я – шеф, Темкина Дарина Робертовна, – представилась она.
        – Да? – Он крепко держал себя в руках, чтобы не выдавть своего смущения. – Миша.
        – Ты здесь основной? – Дарина окинула взглядом его пацанов.
        Четыре «быка» с ним, все как на подбор. Малиновые и зеленые пиджаки, золотые цепи, стволы, все дела. Никакой директор не устоит перед такой силищей.
        – А ты сомневаешься? – недобро глянул на нее Миша.
        Пусть не думает дамочка, что он собирается перед ней преклоняться. Он здесь представитель воровской власти, а она всего лишь барыга. Хотя и очень красивая.
        – Да нет, не сомневаюсь. – Она с явным интересом смотрела на него.
        – Нормально все будет, никто не рыпнется.
        Миша уже был на комбинате, говорил с директором, тот согласился отстегивать ему десять процентов от прибыли, как в свое время Стопору. Насчет нового владельца разговора не было, этот вопрос он поднимет сейчас.
        – Я знаю, Сергил мне говорил про тебя. Ты Артему очень помог, – улыбнулась Дарина.
        – Артему? Есаулу?.. Ты его знаешь?
        – Знаю. И очень хорошо… Он мне тоже про тебя рассказывал.
        – Он? Про меня? Слушай, а это не ты была с ним, когда он отморозка «замочил»?
        – Ну, о таких вещах обычно не говорят, – пожала она плечами, но да, это было с Артемом. – А вообще-то я замужем…
        – Ты замужем?
        – Замужем.
        – Вообще-то?
        – Вообще-то, – усмехнулась она и кивком головы показала на ворота: – Ну что, поехали?
        Глава 16
        Где-то за окном глухо стучит молот. Работы на «промке» идут. И жизнь в лагере движется – шумно и бурно. А в кабинете начальника оперчасти уныло и тихо, только слышно, как бумаги шелестят. Майор Маляров делал вид, что внимательно изучает личное дело Артема Есаулова, на самом же деле он уже все знал про новичка, даже то, что не отражено в личном деле.
        – Значит, фанатично предан воровской идее? – оторвал он взгляд от бумаг и с насмешкой посмотрел на Артема.
        – Зачем фанатично? Фанатизм – это сумасшествие, а я, гражданин начальник, человек нормальный.
        – В деле так написано.
        – Я не в деле живу, гражданин начальник, я в жизни живу. И вы в жизни живете. Вы по своим законам живете, я по своим.
        – Да нет, Есаулов, законы у нас одни. Законы Российской Федерации!
        – Так я не против, – пожал плечами Артем. Он и не собирался лезть в бутылку. – Законы правильные, не убей, не укради, не насилуй. И людей обижать нельзя, и против установленных законом лагерных порядков идти нельзя, это все понятно. Да я и не собираюсь идти против ваших порядков.
        – Но пойдешь.
        – Зачем? Я человек мирный, мне беспредел не нужен. Если у вас здесь все в порядке, зачем воду баламутить?
        – А что у нас здесь не в порядке?
        – Не знаю, гражданин начальник. Я человек новый, только-только заехал, ваших порядков не знаю.
        – Не прикидывайся овцой, Есаулов! Знаю, какой ты мирный! Ты еще только заехал, а уже прогон по тебе прошел! По вашей воровской почте прогон! И по нашей почте пояснительная записка пришла! Опять же про твою честь! Воду ты баламутить приехал! Заключенных на бунт поднимать!
        Артем действительно не собирался бузить, если здесь все нормально.
        Шесть лет он уже взаперти. СИЗО, этап, Владимирский централ, затем Казанская пересыльная тюрьма. Наконец, в лагерь попал. Два года жил, присматривался, а потом вдруг все под себя взял. Так уж вышло. Новый начальник появился, гайки закрутил, козлятник вокруг себя развел. Старый «смотрящий» мышей не ловил, мер не принимал, и очень скоро заключенные стали банально недоедать. Артем всего лишь потребовал, чтобы нормы с «дачек» сняли, чтобы арестанты посылки не раз в год получать могли, а гораздо чаще. Так на него и «козлы» наехали, и «бакланы» «смотрящего»… Но за ним была правда, она и подняла зону на бунт… Не хотел он воду мутить, но пришлось…
        Добился Артем своего, условия содержания улучшил, зону под себя поставил и собственным авторитетом обладал в достаточной мере, и в покровителях у него серьезные воры. Судьба сводила его с реальными корифеями воровского мира и со всеми он умел находить общий язык…
        Сейчас эти люди не просто подписались за него, они отправили Артема в этот лагерь с миссией. Порядок он здесь должен был навести.
        – Не хочу я никого поднимать, – покачал головой Артем.
        – Не хочешь, а будешь… Пытаться будешь, только ничего у тебя не получится. Я тебя в ШИЗО сгною, Есаулов.
        – Через матрас? – грустно усмехнулся Артем.
        Нельзя держать заключенного в штрафном изоляторе больше пятнадцати суток. По закону нельзя. Но закон что дышло, отсидит человек пятнадцать суток, вернется в камеру, ночь в относительно нормальных условиях проведет и снова в кондей. Это и называлось «пропустить через матрас». Артем знал, каково это, на собственной шкуре.
        – Через матрас! – согласно кивнул майор.
        – Можно и так, – ответил Артем. – Я человек привычный… Только как мне думать за тебя, гражданин начальник? Ты же мне красиво тут пел, по закону тут все у вас. А в штрафном гноить – это не по закону. Беспредел это. Ментовский беспредел.
        – И что?
        – Как ты мне в глаза после этого смотреть будешь?
        Он не пытался давить на «кума», просто смотрел на него – пристально, угрюмо. И тяжело. Вся сермяжная правда огромного невольничьего мира в этой тяжести, все стоны невинно осужденных, а также грешных, но взывающих к раскаянию душ. Не смог майор выдержать этот взгляд, отвернулся к окну. Затем вытащил из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой, закурил и сказал:
        – Нам здесь смута не нужна, Есаулов. Мы на все пойдем, чтобы изолировать тебя.
        – Воля ваша, начальник. Как будет, так тому и быть.
        – Угрожаешь?
        Артем удивленно повел бровью. И в мыслях у него не было угрожать. Просто не пугал его штрафной изолятор. И там есть жизнь, и оттуда можно рулить. При желании. Ну, и, конечно же, знать надо, как…
        – Угрожаешь!.. – нервно глянул на него Маляров. – Я же вижу, угрожаешь! Знай, мы и не таких обламывали!
        – Знаю, – кивнул Артем. – Обламывали… Я вашу ментовскую силу признаю. И порядки ваши уважаю… Если это правильные порядки, когда все по закону, когда люди не страдают…
        – А где у нас люди страдают? Тоже мне, народный заступник нашелся!
        – Народный, – кивнул Артем. – Из народа у вас тут люди сидят. И вы, менты, должны их в довольстве содержать, и мы, воры, должны их «греть».
        – Ну, себя вы «греете», я знаю, – презрительно усмехнулся «кум».
        – И о себе не забываем… Кто-то много берет, кто-то мало, кому-то вообще ничего не надо, кроме уважения. Нельзя всех под одну гребенку чесать… Мне, например, много не надо. Для меня главное, чтобы люди у вас тут нормально жили. Чтобы сытно жили, в тепле, чтобы по беспределу их никто не обижал…
        – А у нас тут беспредел?
        – Беспредел. И бандитский беспредел, и ментовский. Бандиты у вас масть держат и «красноповязочники». Бандиты с кармана снимают, а «козлы» пайку через пищеблок уводят. Плохо у вас обычному человеку, голодно и холодно. Работают много, а имеют мало. Люди с этим пока мирятся, но долго ли так будет?
        – Значит, восстанием угрожаешь?
        – А зачем угрожать? Просто надо людям навстречу идти. «Красноповязочников» урезонить надо, пока их резать не начали. И с бандитами порешать.
        – С бандитами?
        – Ну, а кто у вас тут масть держит?
        – Кто?
        Артем промолчал. Он сказал все, что хотел, даже более того. Если «кум» не понял его, нечего тут распинаться перед ним. Надо действовать – в зависимости от обстоятельства.
        – Кто у нас тут масть держит? – настаивал майор.
        – Я не знаю, гражданин начальник, смотреть надо.
        – Все ты знаешь. И я знаю, зачем ты сюда приехал… Умный, да? У нас в колонии на довольствии почти полторы тысячи человек. А производство практически стоит. Мощности есть, а заказов нет. На склад работаем.
        – Будут заказы.
        – Ты это берешь на себя? – скороговоркой спросил Маляров.
        – Я сейчас ничего не могу тебе сказать, гражданин начальник. Мне сначала осмотреться надо, прикинуть, что к чему.
        – В штрафном осмотришься!
        Артем покладисто кивнул. Штрафной, так штрафной, он готов к этому. Пусть прямо сейчас и ведут его в изолятор.
        Но не спешил Маляров отпускать Артема. Себе на уме начальник, бродят какие-то свои мысли в голове.
        – В штрафной загремишь, если с ситуацией не справишься… И то, если раньше не убьют…
        Артем снова кивнул. И убить его могут. Бандиты – народ суровый, на расправу быстрый. К тому же Артем не в законе, за его жизнь страшная неотвратимая кара не предусмотрена. Все может случиться, и он готов умереть достойно. А раз готов, то и страха особого нет.
        – Ты меня слышишь, Есаул? С ситуацией справляться надо. Бандиты действительно распоясались… – Маляров взял со стола пачку сигарет, жестом предложил Артему. – Житья от них нет… Но что ты можешь с ними сделать? У них свой «смотрящий», у них организация. Серьезная организация. Что ты один сможешь с ними сделать? Ничего…
        – Поживем – увидим.
        – Не увидишь. Грохнут тебя, и вся недолга. И не поживешь, и не увидишь.
        – Все может быть.
        – Вот видишь, нет в тебе уверенности… Тогда лучше не ввязываться, только хуже будет…
        Правильно рассуждал «кум», и Артем его понимал. Но у него своя правда, и он не искал поддержки у ментов, в любом случае продолжит свою игру. Он должен оправдать доверие своих покровителей и сделать эту зону пригодной для житья…
        Чисто в камере, стены покрашены, занавесочки на зарешеченных окнах, шконки идеально заправлены. Хата большая, человек на тридцать-сорок. «Сидельцы» на работах, но жизнь в камере теплится. Люди в дальнем углу теснятся, кто-то струны на гитаре тихонько перебирает. Человек пять-шесть, не так уж и мало для блаткомитета.
        А блаткомитет здесь должен быть серьезным. Сам «смотрящий» по зоне в этой камере обитает. Воровской «смотрящий», не бандитский… Только вор он или нет, вот в чем вопрос. Вроде бы вор, причем в законе, но власть свою бандитам отдал. И на игле Чермыш плотно сидит. Он за это дело и мать родную забудет. Или уже забыл…
        Не жалуют серьезные бродяги Чермыша, не верят ему, не видят в нем опоры для воровских законов. Потому и Артема в эту зону заслали…
        И «кум» Артема к «смотрящему» на постой отправил. Не стал в изолятор закрывать, хотя и грозился. Видимо, решил посмотреть, чем закончится эта встреча вроде бы попутных, но не стыкующихся интересов, чем закончится возможный конфликт.
        Из «красного» угла к Артему вдруг вышел худой, с впалой грудью Чирик:
        – Ну, вот и встретились!
        Артем умел владеть собой, поэтому скрыл нахлынувшее смущение. Он много знал про эту зону, но Чирика точно не ожидал здесь увидеть.
        Постарел он, подурнел, зубы совсем гнилые. На правой шеке кривой шрам, возможно, след от полета, в который отправил его Артем в поезде.
        Он-то думал, что Чирик убился, вылетев из вагона, но нет, жив отморозок.
        – Я знал, что ты летать умеешь, – усмехнулся Артем. – Ты же «баклан»!
        – Кто «баклан»? – вскинулся Чирик.
        – Мелкая дичь, – презрительно усмехнулся Артем.
        Будь Чирик более-менее значимой фигурой, он бы знал про него. Но воровская молва обходила его стороной. Возможно, даже Чермыш не сказал ему про воровской прогон, где четко указывалось, кто такой Есаул и зачем он прибыл в зону.
        Артем продолжил путь. Чирик уловил его движение, но в сторону не сдвинулся. И поплатился за это. Артем с силой толкнул его плечом, и тот отлетел в проход между шконками. Чего можно ждать от Чирика, Артем хорошо знал и не ошибся. Отморозок, поднявшись, кинулся на него с ножом. Он метил в спину, но попал в ловушку. Артем перехватил руку, выбил заточку и локтем рубанул в челюсть. Чирик без чувств рухнул на пол, а Артем, отфутболив упавшую заточку, повернулся к «смотрящему» и сказал:
        – Я – Есаул.
        Чермыш кивнул. Да, он знал про него, но говорить с ним желания не было. И сам Артем это понял, и усатый парень с кучерявым чубчиком отзвонил эту мысль на гитаре.
        Артем осуждающе покачал головой. И «смотрящий» в этой зоне никакой, и порядка у него нет. Только в беспредельной хате один арестант может броситься на другого с ножом по своей воле. В нормальной камере все должно происходить с позволения «смотрящего»… И в хате бардак, и по всей зоне.
        – Ты меня слышишь? – спросил Артем.
        Чермыш снова кивнул, но и в этот раз промолчал. А местный «лабух» опять забренчал на струнах, насмешливо глянув на новичка. Гитарист-затейник знал, кто такой Есаул, но раз Чермыш его не принимает, то и ему не с руки с ним знаться. И расписные на Артема никак не реагировали. У них игра, которую замыслил Чермыш. Игра на понижение… Артем должен был понять, что здесь он никто и звать его никак.
        Но игра эта опасная, можно даже сказать, кровавая. Если бы Артем не просчитал Чирика, лежать бы ему сейчас на полу с остекленевшими глазами, и никто бы ничего Чермышу не предъявил. Ну, не сдержался отморозок, которого Артем когда-то сбросил с поезда. Но ведь ясно же, что Чирик действовал по наущению. Чермыш сказал, кто к ним едет, Чирик вспомнил Есаула, поделился своей обидой, и его зарядили как одноразовую торпеду. Только вот атака не удалась.
        Артем не в законе, но у него были все основания предъявить Чермышу. И сила у него есть – и в голове, и в руках. Он мог бы спросить со «смотрящего» прямо здесь. Чирик еще только в себя приходит, с двумя расписными можно разделаться в несколько ударов, «лабух», скорее всего, свалит в сторону, а если нет, и ему достанется… Артем верил в свои физические возможности, но, увы, не мог пустить в ход кулаки. Сила у него была, а со свидетелями полный швах. Как объяснить потом, что с Чермыша он спрашивал по понятиям?..
        Да и надо ли устраивать свару? Чем все это закончится? Фишка по-разному могла лечь…
        Артем решил отступить. Не хочет Чермыш говорить с ним, и не надо. Он без него разместится на постой, переждет ночь, внимательно наблюдая за обстановкой, а завтра вместе со всеми выйдет на работу. В «промке» он постарается встретиться с бандитским «смотрящим». Возможно, разговор с ним станет для него роковым, но жребий давно брошен, и он уже по самые уши в смертельной опасности…
        Глава 17
        И снова спина вдруг на мгновение онемела от холода. Снова чутье подало знак.
        Артем уже и в промзону прошел, и в цех попал, «бугор» его там принял, что-то втолковывать стал. Пока он шел в строю, ожидал удара в спину, а здесь расслабился. И, как оказалось, зря. Непонятно, как Чирик оказался за штабелями бревен, как подкрался к нему со спины.
        Разворачиваясь, Артем толкнул бригадира. Мужик не понял его маневр, автоматически толкнул в ответ. Артем не удержался на ногах, подался в сторону, и это сыграло злую шутку с «бугром» – заточка тут же воткнулась ему в живот.
        Восстанавливая равновесие, Артем, насколько это был возможно, оглянулся по сторонам – вдруг Чирик всего лишь первая ласточка. Но «баклан» пытался торпедировать его в гордом одиночестве, и ничто не помешало Артему снести ему челюсть. Чирик упал, но подняться Артем ему не позволил. Он бил его, пока тот не затих.
        Вокруг уже собралась толпа. Кто-то из мужиков снимал с себя майку, чтобы приложить ее к ране бригадира. Вскоре появились менты, Артема они не тронули, а Чирика куда-то увели. Раненого «бугра» утащили в лазарет. Суета улеглась, зэки рассосались по своим рабочим местам.
        Артем недолго оставался в одиночестве. К нему подошел какой-то мужик с морщинистым, испитым лицом. Он небрежно махнул рукой, пытаясь увлечь его за собой, но Артем даже не шелохнулся.
        – Эй, я не понял!
        Артем ничего не сказал. Вор он, и ему не положено работать, но говорить об этом в его положении просто смешно. Если он в цеху, значит, должен работать, и не важно, какая у него масть. Раз пришел сюда, значит, уже в деле. Он просто посмотрел на мужика – спокойно, тяжело, внушительно.
        – Ты что, не понимаешь?
        Артем продолжал молча смотреть на мужика.
        – Да ну тебя! – махнул рукой мужик, сплюнул на пол и отошел.
        А минут через пять к Артему подошли еще двое. Один молодой, другой в годах. И тот плотного сложения, и другой.
        – Ты чего стоишь здесь, как хрен с бугра? – спросил мужик в возрасте.
        Широкий лоб, крепкий нос, тяжелая челюсть, грубые черты лица. Взгляд спокойный, выдержанный, но в нем угадывалось недовольство, не нравилось ему, что Артем отлынивает от работы. Хотя и наезжать он вроде как не собирался. Раз уж «бугра» нет, а начальник цеха где-то пропадает, он готов был ввести новичка в курс дела.
        – Я не хрен, я вор, – не сразу ответил Артем. – Таких воров знаешь, сколько…
        – Я все видел, – вмешался молодой. – Чирик тебя подрезать хотел. А Чирик – человек Чермыша…
        – Я про Чермыша ничего не скажу. Будет суд, он скажет.
        – Суд?
        – Воровское толковище… И вы, мужики, должны будете предъявить. И спросить. С какой помойки вас здесь кормят, спросить.
        – С помойки… – кивнул молодой.
        – Тебе какое до этого дело? – спросил мужик в годах.
        Артем скупо кивнул, но ничего не сказал. Есть у него дело, но не говорить же об этом с первым встречным и поперечным.
        Но если первый встречный сам проявит интерес, можно и поговорить.
        А интерес у мужиков появился. Артем говорил сдержанно, нехотя, без агитации, но его слова падали на благодатную почву. Мужики устали от бандитского и ментовского беспредела, им не нравилось бездействие Чермыша. А тут еще выходка Чирика…
        Народ потихоньку подтягивался к Артему, а он все говорил, говорил…
        Рабочий день уже заканчивался, когда в цеху появился Швед, бандитский «смотрящий». Ему нужен был Артем, он шел к нему. Со свитой шел, четыре бойца с ним, здоровые парни, накачанные, в черных отглаженных робах. И сам Швед весь «с иголочки», как жених на выданье. Взрослый мужик, матерый, кондовый, и взгляд у него не для слабонервных. Увидев его, мужики стали расходиться по углам, только Палыч, Малек и Питер остались с Артемом. Те самые двое остались, которые подходили к нему с утра, и еще один, такого же не робкого десятка пацан. Поверили они Артему, прониклись его миссией. А гуртом и батьку бить легче…
        Швед приблизился к Артему, вперил в него взгляд и какое-то время смотрел, в раздумье почесывая раздвоенный подбородок.
        – Ты, что ли, вместо Чермыша?
        – Не вместо, а в помощь.
        – Да ладно, в помощь. Этого «торчка» давно уже пора задвинуть. – Он выжидающе посмотрел на Артема и, не дождавшись никакой реакции, недовольно проговорил: – Ты чего молчишь?
        – Я не молчу, – покачал головой Артем. – Я думаю.
        – О чем? Тухлые расклады, да? Если честно, я не знаю, каким бесом тебя сюда занесло. Знаю, прогон по тебе был, воры тебя сюда толкнули. Зря они это затеяли, не приживешься ты здесь.
        – Почему ты так считаешь?
        – Не считаю, а знаю… Здесь наша власть, – качая головой, со снисходительной усмешкой сказал Швед.
        – Чья – ваша?
        – Наша.
        – Бандитская?
        – Ты сам сказал.
        – А почему ты не скажешь?
        – Ты все понял, зачем говорить?
        – Бандитская власть, – по слогам проговорил Артем. – Как-то не очень звучит. Я тебя понимаю. Бандитом быть западло.
        – Не западло! – вздыбился Швед.
        – Бандит – это сила, с этим не поспоришь, – пристально посмотрел ему в глаза Артем. – Но тебе мало силы. Тебе хочется, чтобы тебя не за силу уважали… Ты вором хочешь быть. Законным вором.
        – Кто тебе такое сказал?
        – Ты не беспредельщик по своей натуре. Беспредела за тобой много, но это не ты такой, это жизнь такая дикая.
        – Дикая, – согласно кивнул Швед.
        – А раз жизнь заставляет, приходится и нам быть дикими. Это не страшно. Страшно стать дикарем. Дикарь, он только силу признает, для него другой правды нет. А у тебя есть правда. Но это не бандитская власть. Ты же не хочешь быть бандитом в законе?
        – Бандитом в законе? – ухмыльнулся Швед. – Да как-то не думал.
        – А вором в законе?
        – Ну-у…
        – Мастью ты для этого не вышел. Но масть можно… сделать более черной…
        – С репутацией у меня все путем, не сомневайся. Но кто ты такой, чтобы мне тут на масть указывать? Не надо мне тут баки вправлять, сами фишку сечем, – с озадаченным видом проговорил Швед.
        – Я здесь ненадолго, – сказал Артем. – Поставлю воровскую власть, и на выход. А если нет, тоже на выход. Вперед ногами.
        – Это скорее всего! – оживился Швед.
        Артем пожал плечами. Чему бывать, того не миновать. Все в руках Божьих.
        А надолго он здесь или нет, об этом рано говорить. Никто не обещал устроить ему перевод на другую зону, после того как он добьется здесь своего. Но пусть Швед думает, что все так и будет. Пусть думает, что место воровского «смотрящего» может остаться за ним. Артем поможет ему, они вместе приведут порядки в зоне в соответствии с воровскими законами, сделают жизнь лучше, сытнее… Пока все это казалось мечтами, но Артем верил в успех, ведь когда поднимал волну в московском изоляторе, у него все получилось. Он верит в себя и в силу воровского закона, поэтому и здесь все будет в цвет. В черный воровской цвет…
        Бунт мог быть шумным, бессмысленным и беспощадным, но Артем выбрал другой вариант. Он всего лишь устроил голодовку. Собрал вокруг всех сторонников воровской власти, объяснил им ситуацию и отказался от своей пайки в пользу обездоленных мужиков. Его поддержали человек десять, не больше, но уже через неделю голодала половина колонии. Сам Швед со своими людьми его поддержал. И мужики присоединились. Разумеется, начальству были выставлены требования – увеличить реальную норму довольствия, смягчить условия содержания, улучшить качество питьевой воды, установить умывальники в камерах…
        Можно было объявить и забастовку, отказаться от работ на «промке», но Артем не хотел этого. Во-первых, производство, худо-бедно, кормило зону, а, во-вторых, ему нужен был простор для действий. В промышленной зоне он имел определенную свободу перемещения, а как встречаться с людьми, если всех зэков закрыть в камерах?..
        В предчувствии самого настоящего бунта «хозяин» запросил дополнительные силы спецназа, Артем же задействовал против него средства массовой информации. Также к делу подключились и всякого рода правозащитники… И связь с волей Артем наладил, и поддержку получил. Эту поддержку чувствовал и Швед, он понимал, что за Артема подписываются реальные силы, поэтому и перешел на его сторону. Подумал, взвесил все «за» и «против» и принял правильное решение.
        – Как там Чермыш? – спросил Швед у подошедшего к нему Артема.
        Тот покачал головой. Как закрыли его в одной камере с воровским «смотрящим», так он до сих пор там и оставался. Чирик в штрафном изоляторе, под следствием, свита Чермыша деморализована. У Артема уже была своя свита, и он мог по ночам спать спокойно. Но за Чермышом присматривали, мало ли, вдруг выкинет финт.
        – На баяне играет Чермыш, – ответил Артем.
        – И звук есть?
        – Да есть у него подгон по марафету.
        Чермыша в этой жизни интересовал только морфий, поэтому он и не обострял отношения с Артемом, чтобы ему не перекрыли канал поставки. Хотя некуда уже было дальше обострять, после того как Чирик бросился на него с заточкой. Ясно же, кто заказал Артема… Конфликт остался, просто его заморозили до поры до времени.
        – Может, усилить подгон? Оформить ему передоз, и все дела.
        – Нельзя так, – покачал головой Артем. – Он в законе. Хоть и формально, но в законе.
        – Формально?
        – А какой он вор? Одно название только осталось… Но тем не менее… Будет толковище, будет постанова…
        – Он и вор формальный, и «смотрящий» формальный, – согласился Швед.
        – Ты «смотрящим» будешь. Если все это движение выдержишь. Если все в масть будет…
        – А ты? – Швед напряженно посмотрел на Артема.
        Его этот вопрос волновал больше всего. Не хотел он бодаться с Есаулом, но и место свое не уступит.
        – Рядом пока постою.
        – Пока?
        – Если здесь все как надо поставим, я дальше поеду. А если нет, кому я такой бестолковый нужен?
        – Ну, не бестолковый… Мозги ты, брат, промываешь четко… Нормально все будет, нормальную мы тут власть поставим, воровскую… Уже ставим…
        – Связи на воле поднимать надо, заказы для нашей «промки» нужны.
        Зона производила мебель – столы, стулья, тумбочки, все такое прочее. Для лагерей производила, для воинских частей. Товар уходил, а выручка практически не поступала. Но можно было по чисто коммерческим заказам работать, тогда в зону реальные деньги пойдут, а это солидная прибавка к столу.
        – Да есть один вариант, – кивнул Швед. – И даже не один…
        – И беспредел остановить надо. Чтобы мужиков не дербанили. Только на воровскую кассу и только по закону. Мужик нормально жить должен. И жить, и есть.
        – Я бы и сам чего-нибудь захамкал.
        – Потерпи, совсем немного осталось…
        Начальник зоны выбросил белый флаг в тот же день.
        Шумит промзона, идет работа. Производственные мощности полностью загружены. Заказы вдруг выгодные появились, и качество продукции значительно улучшилось, и жить стало лучше, веселее.
        В зоне теперь только один «смотрящий» – Швед. До законного вора ему еще далеко, но путь он выбрал верный. И порядок у него реальный. Беспредела нет, законы соблюдаются, мужик сытый и довольный… Ну, не совсем еще сытый. Не так хороша пайка, как хотелось бы, но движение в лучшую сторону просматривается четко.
        – Вчера в шестнадцатой камере новичка опустили, – сказал Маляров.
        – По беспределу, – кивнул Артем.
        – Значит, ты в курсе?
        Артем скупо кивнул. Зачем говорить, если все и так ясно. Он хоть и не «смотрящий», но руку на пульсе держит.
        – За беспредел наказывают, – пристально глядя на Артема, сказал «кум».
        – Само собой.
        – Что собираетесь делать?
        Артем выразительно промолчал. Беспредельщики уже приговорены, их всех поставят на нож, чтобы другим неповадно было. Но «кум» об этом знать не должен, он может только догадываться.
        – «Жмуры» мне здесь не нужны! – Майор правильно все понял.
        – Не понимаю, о чем разговор, гражданин начальник, – изобразил легкую степень удивления Артем.
        – Все ты понимаешь! И не надо мне здесь!..
        – Все будет нормально, гражданин начальник. Наш интерес не пострадает.
        – Меня волнует наш интерес!
        – Я бы сказал, что мне плевать на ваш интерес, но не могу. Мы в одной лодке, начальник. Вы с одного борта за веслами, мы с другого. Не будет между нами мира, не будет и движения. Все вместе на дно пойдем…
        – Я тебе еще раз говорю, мне покойники здесь не нужны!
        – А если человек сам простудился и умер?..
        Артем не выносил приговор беспредельщикам, это решение Шведа, законного «смотрящего», и он не мог отменить его, да и не собирался. Но если это решение усложняет жизнь лагерному начальству, он может внести кое-какие изменения. Беспередельщики могут умереть в результате несчастного случая, это статистику в отчетностях не испортит…
        Никто же не высылал проверяющих по факту гибели Чермыша. Плохо вору стало, кровь в жилах забурлила, тромб со стенок сосуда оторвала… Смерть по естественным причинам, так в медицинском заключении и записано. Так, в принципе, и было. Не рассчитал «торчок» дозу, переборщил, оттого и склеился. Бывает. И Швед, конечно же, ни при чем.
        – А что, простуду отменить нельзя?
        – Не за простуду нужно переживать, гражданин начальник, а за беспредел. И люди должны это понимать. А если кто не понимает, мы объясним… Давай закроем тему, гражданин начальник. Все уже решено, и не нам отменять…
        – Ну, не знаю… – Маляров поднялся, включил электрочайник. – Может, оно и к лучшему… Порядок нам нужен, что уж тут говорить…
        – Так никто ничего, – усмехнулся Артем.
        – А ведь получилось у тебя, Есаулов. И Чермыша подвинул, и Шведа приручил. Дышать стало легче, заказы на «промку» пошли…
        – Вода камень точит.
        – Камень за камнем… Кто там у тебя на очереди? Кого точить будешь? Шведа?
        – Зачем Шведа?
        – Ну, он же не вор, а «смотрящий»…
        – Вор – это не статья в Уголовном кодексе, вор – это состояние души.
        – И ты приобщил его к этому состоянию?
        – Мне уже пора, гражданин начальник.
        Артем качал головой, глядя на «кума». Он действительно умел промывать мозги, как сказал Швед, и даже гордился этим, но распинаться перед ментом глупо и бессмысленно. Только время тратить и драгоценные слова…
        – А чай? – Маляров налил кипяток в стакан.
        – Нельзя.
        Не должен вор чаевничать с ментом, против правил. Чай – это, прежде всего, разговор по душам, Артему это не нужно.
        – Ты мне так про Шведа ничего и не сказал.
        – Швед останется «смотрящим». В новом состоянии души.
        – То есть инцидентов быть не должно?
        – Порядок должен быть, это главное. А кто за зоной «смотрит», это не важно.
        – Может, ты сдался?
        Артем с осуждением посмотрел на «кума». Так и не понял его мент. Он же не для себя в эту зону заехал, а для всех, кто в ней живет. И не для своего личного триумфа, а для торжества воровской власти…
        Глава 18
        Сила есть ума не надо. Брехня все это! Крутому пацану и сила нужна, и ум, только тогда он может стать законным вором. А воровская корона – это реальный статус, респект и уважение. Миша Коробок знал это не по разговорам, а по своим личным ощущениям. Он теперь в законе, и ему по плечу любые горы.
        А короновали его за реальные заслуги. Сергил шесть лет срок мотал, вернулся, а у него все в шоколаде. Миша и «данников» его сохранил, не всех, конечно, но большую часть из них. И Хлоев по-прежнему за ним, и комбинат в Корнеевском работает как надо. И в «общак» он реально засылал – деньги чисто в зону шли, к Сергилу. Проблемы, конечно, возникали, но он с ними справлялся. И как справлялся! У него же не просто бригада, там сплошь реальные профессионалы своего дела. Любого «замочат» – быстро, четко, и не вопрос…
        Сергил его за это и отблагодарил. Откинулся с зоны, собрал сход, поставил вопрос, и воровскому полку прибыло. Надо будет как-нибудь в тату-салон заскочить, звезды воровские наколоть, чтобы рисунок с глубинным эффектом был, на зависть всем. А если еще мастер эти звезды светиться заставит изнутри… Интересно, такое возможно?
        Глубинный эффект. Можно сказать, он за ним сейчас и ехал. Дарина ему позвонила, «стрелку» в ресторане забила. Он реально помог ей взять контроль над Корнеевским комбинатом. Старого директора смещать не стали, но так зажали в тиски, что с Дариной этот старый жук с тех пор только на «вы» и шепотом. Дарина в долгу не осталась. Миша два дня с ней из койки не вылезал. Ей нужен был крутой мужик, только с ним она могла почувствовать себя женщиной. С обычными мужчинами она была госпожой, в том числе и со своим недотепой-мужем.
        Сегодня Дарина сама назначила встречу, но ее не было в ресторане, когда Миша подъехал. Пришлось немного подождать.
        А в ресторан Дарина входила с грацией львицы – королевы зверей. Королевское достоинство в каждом движении. Ей уже за тридцать, но выглядит она как само совершенство.
        Миша должен был подняться ей навстречу, поцеловать руку, выдвинуть кресло из-за столика. Но так пусть поступают обычные мужики, а он вор. Крутой вор. Круто в законе.
        – Не заскучал? – спросила она, усаживаясь за стол.
        – Заскучал. Но ты меня развлекла. Как модель на подиуме. Ты супер, – снисходительно улыбнулся он.
        – Я знаю.
        – Как дела? Как муж?
        – Все хорошо, – ответила она, но без всякого желания вдаваться в подробности.
        – А что плохо?
        – Артем, говорят, скоро освобождается.
        – И что?
        – Как бы он не узнал про нас.
        – Ты позвала меня, чтобы сказать об этом?
        – Нет, не для того. Просто к слову пришлось… Артем такой, что и спросить может.
        – Мечтай, мечтай! – фыркнул Коробок.
        Дарина недоуменно вскинула брови.
        – Его Катька ждет. Он к ней поедет.
        – Он меня любит! С ней жить будет, а меня – любить! – возмущенно проговорила она.
        – Ты этого хочешь, ты об этом и говоришь. Сейчас говоришь. А о чем ты раньше думала? Думала, что Артем не вернется? Ну да, он мог сгинуть в лагерях. И срок ему могли лет на двадцать накрутить…
        – Ты о себе лучше подумай. Если он узнает… А он может узнать!
        – И что?
        – Меня он не тронет, а с тебя спросить может. А он в законе!
        – Кто в законе?
        – Артем.
        – Не слышал, – снисходительно усмехнулся Коробок. Он был на сходе, слышал про Есаула. Не вопрос, говорили о нем очень уважительно, как будто он был законным вором. Но коронации не было, Коробок это точно знал. – Да я и сам в законе! – с гордостью расправил он плечи.
        – Ты?! В законе?! – с презрительной усмешкой посмотрела на него Дарина.
        – А что не так? Какой вопрос я не могу решить? – обиженно проговорил Миша.
        – Да нет, ты можешь решать вопросы… И даже хорошо, что ты в законе, – виновато посмотрела она на него.
        – Не хорошо, а очень хорошо.
        – И кто ж тебе так удружил? Сергил?
        – Не только Сергил. Еще три вора подписались. И сход не возражал. Я уже почти десять лет на положении, если ты не в курсах…
        – Да нет, в курсах, просто как-то неожиданно. Ты же срок вроде бы не мотал…
        – Сергил мотал. А я ему на «общак» засылал. Должен же кто-то на воле работать.
        – Так ты, типа, работник тыла? – снова завелась Дарина.
        – Слышь! – цыкнул на нее Миша.
        – Все, все! Извини! Просто за Артема обидно стало… Ну, если он не в законе.
        – Не в законе он.
        – Почему? Он так долго к этому шел.
        – Значит, не дошел. Может, «косяк» упорол или просто не дозрел… Зачем ты меня позвала?
        – Ну, ты же моя «крыша».
        Миша кивнул. Это действительно было так. Система практически не изменилась, компания «Экспоруд» как платила ворам, так и продолжала отстегивать. Но пока Сергил мотал срок, за фирмой присматривал Коробок. Само собой, на «общак» солидные суммы уходили, но и к рукам кое-что прилипало, причем чисто на законных основаниях. Ну, почти… В любом случае, никто ничего не докажет.
        – Вообще-то Сергил уже откинулся. Он при делах.
        – Да я как-то с тобой привыкла дела иметь, – улыбнулась Дарина.
        – Ты дела имеешь, я имею тебя, нормальный ход, – ухмыльнулся он. – Может, проведем конференцию? Номер я уже заказал…
        – Ну, можно… – пожала она плечами. – Можно. Пока Есаул не вышел.
        – Есаул? – нахмурился Коробок.
        Ему вдруг обидно за себя стало. Он помогал Дарине решать серьезные проблемы, были случаи, когда приходилось физически устранять врагов и конкурентов. Она знала его силу, но боялась Артема. И ей плевать, что Миша может на это обидеться.
        – Какой-то у нас тут гнилой базар, – с усталым видом обронил он. – Может, это наши с тобой отношения прогнили?
        – Да нет, просто Артем нас пугает, – пожала она плечами.
        – Меня не пугает. И не надо мне тут про него втирать, – скривился Коробок и неожиданно произнес: – Знаешь, а я ведь даже не женат. Понимаешь, о чем я?.. Я на тебе женюсь. Ты разведешься со своим мужем и выйдешь за меня.
        – Это исключено! – побледнела Дарина.
        – Есаул тебя убьет?
        – Дело не в нем. Дело во мне… Я не хочу разводиться с мужем. – Она стала медленно подниматься.
        – Стоять! – Коробок глянул на своего телохранителя, и тот мгновенно пришел в движение, перекрыв ей путь.
        Дарина оглянулась по сторонам, оценила, сколько людей в ресторане, и в какую цену ей обойдется скандальный шум. Прикинула и вернулась на место.
        – Я не боюсь Есаула. Ты меня поняла? И не надо мне тыкать им в глаза… Ты это поняла? Я не слышу!
        – Поняла, – сквозь зубы процедила она.
        – А теперь говори, что там у тебя за проблемы! – потребовал Миша.
        – Наехали на меня.
        – Кто?
        – Конкуренты… Хотят комбинат отжать.
        – Корнеевский?
        – Нет, другой… Медный, на Урале…
        Коробок кивнул. Знал он про этот комбинат, сам помогал решать вопрос. Дарина хитрую схему под это дело провернула. Открыла «левую» фирму, сначала оформила на нее банковский кредит, а потом и купленные на эти деньги акции. Фирма продала потом эти акции за одну копейку – понятно, кому. Продала и прогорела. Банк расколол эту схему с подставой, как гнилой орешек, наехал на Дарину, и тогда в дело вступил Миша. Был там в банке особо умный, Царствие ему Небесное…
        – По какой схеме отжать?
        – По блокирующей. У меня контрольный пакет, у них блокирующий. Плюс административный ресурс. Они там всю работу заморозили, компания несет убытки…
        – И чего хотят?
        – Пакет у меня выкупить. По мусорной цене.
        – Беспредел!
        – Что-то надо делать!
        – Кто такие?
        – «Горникель». Медь, никель, серная руда… Короче, контора серьезная. Можно сказать, монополист на этом рынке.
        – Ты с ними говорила?
        – Да. Бесполезно. Сказала, что «крыша» разговаривать будет. Смотрят на меня, усмехаются. Плевать, говорят, на «крышу».
        – На чем стоять будем?
        – Им комбинат нужен, пусть забирают, но по реальной цене.
        – Мой процент?
        – Сто пятьдесят «зеленых» тонн.
        – Я спросил про процент, – покачал головой Миша. – Меня интересует процент от суммы сделки.
        – Э-э… Пять процентов, – выдавила из себя Дарина.
        – От суммы сделки?
        – Ну, почти… Они предлагают нам один миллион восемьсот тысяч, а реальная цена – шесть миллионов. Я предлагаю тебе пять процентов с этой разницы. Пять процентов – это как минимум двести тысяч.
        – А мне не нужен минимум. Я большой человек, и мне нужен максимум. Я вор в законе, а большой человек – большой процент.
        – Ты и так процент за «крышу» получаешь.
        – Это на «общак». Лично я с этого ничего не имею.
        – Ну, хорошо, пусть будет семь процентов. Это чисто для тебя.
        – Округли до десяти, – усмехнулся Миша.
        – Нельзя. В большом бизнесе нельзя округлять. Или сам округлишься. До нуля.
        – А если я тебя округлю? А чего ты на меня так смотришь? Замуж за меня не хочешь, с мужем изменяешь, Есаула ждешь. Так не доставайся же ты никому! – Он сложил вместе средний и указательный пальцы правой руки, навел их на Дарину, и резко разжал губы, выпуская изо рта воздух.
        – Ну, хорошо, десять процентов! – сдалась Дарина.
        Кабинет большой, а стол маленький. Круглый стол всего на четыре места. И вокруг никакой мебели. Большие витринные окна, стеклянные стены, искривляющие искусственно увеличенное пространство. В какой-то момент Коробок почувствовал себя потерянным. Как будто в этом самом пространстве и затерялся. Зато собеседник чувствовал себя очень даже в своей тарелке.
        Невзрачный на вид мужик, немолодой, с морщинистым лбом и залысинами на полголовы. Взгляд жесткий, пронизывающий. Ох, и не просто будет с ним.
        Начальник службы безопасности компании «Горникель». Миша пытался забить «стрелку» с генеральным директором, но его ловко переадресовали к начальнику службы безопасности. Дескать, Антон Алексеевич не просто заведует этой службой, он представляет «крышу» «Горникеля», поэтому все вопросы к нему.
        Надо было забивать «стрелу» где-нибудь на природе, в глухом безлюдном месте, но и в этом Коробка прокатили. Дескать, «Горникель» никаких претензий к «Экспоруд» не имеет, поэтому и встречаться никому ни с кем не надо. А если Мише надо, так уж и быть, господин Явленов готов принять его на своей территории. К тому же он хотел побывать в офисе «Горникеля». Как известно, офис – это лицо предприятия.
        А «лицо», надо сказать, впечатляло. Красивое здание, десятки кабинетов, ремонт и обстановка на миллионы долларов. У Дарины в офисе тоже круто, но далеко не так.
        – Я вас слушаю, господин Коробко, – беспристрастно глядя на него, сказал Явленов.
        – Да нет, это я тебя слушаю, мужик! Я не спрашиваю, зачем вы на «Экспоруд» наехали. Я объясняю вам, что этого делать нельзя.
        – Никто ни на кого не наезжал. Вас ввели в заблуждение.
        – Ты мне вола тут не води. Я тебе не фраер, мне тут арапа заправлять не надо… Короче, ты сейчас пойдешь к своему боссу и скажешь, что «Экспоруд» готов продать комбинат, но по реальной цене. По реальной!
        – Именно такую цену мы и предлагали. Реальную рыночную цену. И не знаю, что вам такого наговорили, – спокойно произнес Явленов.
        – Ты думаешь, я тут что-то выяснять буду? Нет! Я всего лишь предупреждаю! Если Дарина Темкина пожалуется мне на ваш беспредел, вы будете иметь дело со мной! А уж я решу с вами вопрос раз и навсегда.
        – Это угроза?
        – Угроза. Реальная угроза. Я в законе! Я сказал!
        Явленов пытался, но не смог сдержать свое удивление, выдав его движением брови.
        – Да, в законе! Как там и что, тебя не касается! И «Экспоруд» под воровской «крышей»! Воровской сход будет, вас там всех «гадами» объявят и «мочить» будут на каждом углу! Ты понимаешь меня, мужик?
        – Понимаю. Но не совсем. И не знаю, за что нас, как ты говоришь, нужно «мочить». Мы играем по правилам. И если кто-то не хочет эти правила принимать, это его проблема.
        – Я тебе сказал. Завтра. К твоему боссу подъедет Дарина Робертовна. Вам нужен комбинат, и вы его получите. Но по той цене, которую она запросит. Ты меня понимаешь?
        – А если нет?
        – Я все сказал.
        Миша поднялся из-за стола, и его вдруг повело в сторону. От всех этих зеркал у него закружилась голова. Впрочем, он быстро справился с ситуацией. И чтобы Явленов не усмехался, глядя на него, он навел на него пальцы правой руки. Пусть не изображает из себя крутого Уокера, по-любому, ему с его псами перед воровской силой не устоять. И хорошо, если он это понимает.
        Глава 19
        Картофель-фри, сосиски, салат, водка. Скромная «поляна», но Артему она снилась. Поезд катит по рельсам, вагон-ресторан мерно качается, пейзажи проносятся за окном. Он едет домой – за рюмкой водки. Все как во сне. Но наяву.
        Устал он за последнее время. Всего полгода оставалось ему до срока, когда его перекинули на новую беспредельную зону. Он уже и не хотел, но его не спрашивали. А зона сложная, там и бандиты лютовали, и «козлы» бесились, и менты жировали. Сложно пришлось Артему. Три месяца его через «матрас прокручивали», пока он смог хоть как-то зацепиться за зону. И еще два месяца он рвался к власти. Срок у него заканчивался, поэтому он торопился. И добился-таки своего, поставил воровскую власть. Только вот закрепить не успел. Отомстили ему бандитские отморозки, воткнули нож в спину. Из больнички его на свободу и выпустили… В зоне сейчас воровской «смотрящий», вроде все нормально, но подводные течения там серьезные, как бы не смыло «положенца»…
        Впрочем, Артем свое дело сделал, а как там будет дальше, пусть об этом у других голова болит. Для него прозвенел звонок, он откинулся и едет домой. Рана еще не совсем затянулась, но жить можно…
        – Свободно? – спросил вдруг знакомый женский голос.
        Дарина?.. Артем вздрогнул, повернул голову и увидел улыбающуюся Катю.
        Дарину он не переставал любить, но и Катю тоже любил – как верную и преданную женщину. И рад ей был не меньше, чем Дарине. А если меньше, то совсем на чуть-чуть.
        – Для тебя – всегда!
        Он поднялся, обнял ее, а когда отпустил, увидел слезы на ее глазах. Катя прильнула к нему, прижалась с жадностью одуревшей от счастья женщины. Она повзрослела, превратилась в ухоженную стильную женщину, и от нее так приятно пахло. Родной запах.
        А вот сам он выглядел не очень хорошо. И похудел, и осунулся, нет уже в плечах прежнего размаха. Штрафной изолятор – не санаторий, да и борьба за власть отняла много сил, нервов и здоровья, а в больничке после ранения он и вовсе усыхать стал. Но ничего, на свободе оживет, оклемается. Свобода для него – отпуск между отсидками. Отдохнет пару лет, и… Не хотелось больше бродить по лагерям и пересылкам, но ничего не поделаешь, раз уж так назначено судьбой…
        Неважно выглядел Артем после зоны, но Катя видела в нем прежнего молодого, пышущего здоровьем и силой парня. И относилась к нему так же, пока не увидела повязку на его боку. Вот тут-то все и началось. «СВ» превратился для него в вагон санитарного поезда…
        Постельный режим, диетическое, но насыщенное белками питание. Катя взялась за него вплотную. Медсестра утром была, перевязку сделала, укол поставила. Лекарствами в комнате запахло, но Артем поднялся, открыл форточку. Не нравился ему больничный запах, тоску он наводил. Вернее, мог, но пока все хорошо и настроение у Артема отличное.
        Домой он вернулся, к своей женщине. Пусть она и не самая любимая, но своя. Квартира, правда, другая. Элитный дом, четырехкомнатные апартаменты, студия, совмещенная с кухней, по площади не уступала ее прежней квартире. Ремонт и мебель на грани фантастики. Огромные деньги Катя вбухала в это дело, но иждивенцем Артем себя не чувствовал.
        Он хорошо поднялся на деньги, перед тем как сесть. И все, что у него было, досталось Кате. Он сам хотел выкупить у Коробка цех ее отца, но Катя уперлась. Сначала отказывалась от денег, потом сказала, что не хочет иметь с Мишей никаких дел. Деньги она, в конце концов, взяла и арендовала на них прозводственные площади. Сейчас у нее своя швейная фабрика, причем весьма успешная.
        Катя производила очень качественные вещи, но выставляла их под собственным брендом, поэтому товар продвигался не так хорошо, как бы того хотелось. Тогда она открыла в Москве магазин дорогой фирменной одежды и ассортимент от известных торговых марок слегка разбавила своей «выпечкой». За одним бутиком открылся второй, третий… Дело пошло. И свой бренд она засветила, и на фирменной одежде хорошо поднялась.
        Одним словом, успешная женщина. И честная. Она хотела оформить на него половину акций, но Артем не захотел паразитировать на своей женщине. Если бы кто-то посторонний получил у него деньги для разгона, он бы потребовал свою долю, но Катя своя в доску. Она помогала ему и словом, и делом. И в зону к нему приезжала, «дачки» отправляла, письма слала – «грела», одним словом. И ждала… Нет, не мог он требовать от нее доли в бизнесе, который она поднимала сама, на своих только с виду хрупких плечах. К тому же он вор, ему нельзя иметь собственность.
        Катя вкатила в комнату тележку, на которой лежал поднос с едой.
        – Кушать подано? – с благодарной улыбкой глянул на нее Артем.
        – Зачем ты поднялся? Ложись!
        – На кухню поехали…
        Надоело ему бока отлеживать, и кофе в постель утомило. Катя пыталась возразить, но Артем просто не стал ее слушать.
        Он оделся, переместился на кухню, сел за стол, Катя поставила перед ним тарелку супа с домашней лапшой. И курочка особая, для супа, с рынка. Запах – закачаешься!
        – Водочки не попрошу, – взяв ложку, сказал Артем.
        Она кивнула. Ну, хоть в этом их мысли сходятся… Хотя на самом деле он с удовольствием бы выпил. Чисто за здоровье. Но у него еще будет возможность посидеть в ресторане с уважаемыми людьми. Давно уже пора визит вежливости тому же Сергилу нанести. Здесь он уже, в Москве, весь в делах. Артем очень ему благодарен. Он и прогоны про его честь делал, и дело поддерживал… Одно плохо, до воровской короны дело не дошло. Сам Артем этот вопрос не поднимал, ждал, когда его покровители созреют. Ему обещали, его уверяли, но как-то все не складывалось, то одно, то другое, то его самого на этап отправляли…
        – Что, неважно выгляжу? – спросил он.
        – Ну, сейчас уже лучше…
        – Мне бы железо потаскать, штангу там, гири.
        – Хорошо, я оборудую комнату под тренажерный зал.
        – Какую комнату?
        – Ну, гостевую спальню.
        – Почему гостевую? Почему спальню? Там же нет мебели.
        – Нет гостей, нет мебели.
        – Не бывает гостей?
        – А зачем они мне? Я тихо живу, – вздохнула Катя, отводя в сторону взгляд.
        – Что-то не так? – нахмурился Артем.
        – Ну, ты же не зря про гостевую спросил… Детская там должна быть.
        Не получается у них родить ребенка, а она так этого хочет и очень переживает.
        – Ничего, какие наши годы!
        – Ну да, – тускло улыбнулась она.
        Дарина качала головой, пальцами одной руки поглаживая запястье другой. Она разговаривала с генеральным директором «Горникеля», но к компромиссу они так и не пришли.
        – Я перешла Кручинину дорогу, он должен был выкупить этот комбинат. Он там под себя почву готовил, а я влезла в эту посудную лавку.
        – В посудную лавку?
        – Ну, он так сказал…
        – Он тебя со слонихой сравнил?
        – Выходит, что так, – с горечью усмехнулась она.
        – Что ж, тогда мы сровняем его с землей. И заминусуем на два метра под уровень. Или нет?
        – Для меня лучше комбинат за собой оставить, чем отдать его за два с полтиной.
        – Уже за два с полтиной?
        Все-таки поднял «Горникель» цену, но два с половиной миллиона – это все-таки плевок в душу. Комбинат реально шесть лимонов стоил, Миша через независимых экспертов это пробивал. Все правильно говорила Дарина, «Горникель» банально кидал ее, как последнюю лохушку. Видно, господин Кручинин поверил в мощь своей ментовской «крыши». Что ж, придется объяснить ему, насколько он не прав. Может, он успеет осознать это в тот миг, когда снайперская пуля прочистит ему мозги…
        – Они там все горбатые, – выразительно глянула него Дарина.
        – Ну, всех исправлять не надо. Начать надо с головы, а там посмотрим…
        – А справишься?
        – Даже не сомневайся. Дело в цене вопроса.
        – Мы же договорились.
        – Мы договорились за процент, а ты оставляешь комбинат за собой.
        – Ну, может, еще и продам…
        – Мне уже все равно. Пол-лимона, и я начинаю работать.
        – Пол-лимона, «зеленью»? Ты с ума сошел?! – возмутилась Дарина.
        – «Горникель» очень крутая компания. Кручинин в Кремле свой человек. На него ФСБ работает. Я пробивал, знаю… Поверь, никто за это дело и за миллион не возьмется. И даже за два… За три, может, и возьмутся…
        – Полмиллиона – это много!
        – Может, Есаул возьмется? – усмехнулся Коробок. Он знал, что Артем уже в Москве. И знал, с кем он сейчас.
        – Есаул?
        – Он у своей Катьки. Под юбкой у нее.
        – Зачем ты так говоришь? – вяло возмутилась Дарина.
        – А ты хочешь, чтобы он к тебе под юбку залез? – ухмыльнулся Миша.
        Он еще не встречался с Есаулом, но уже знал, как тот выглядел. Видели его, доходягу. Сломала его тюрьма. Законным вором не сделала, но сломала… Есаул уже неделю в Москве, а ни с кем так и не встретился. Как будто ему и дел до воровских движений нет. А, может, и действительно нет у него желания вливаться в струю…
        – Что-то ты не то говоришь.
        – Почему не то? Чем твой муж при богатой жене занимается? Так и Катька у Есаула богатая баба, фабрика у нее своя, бутики. Он ей денег на раскрутку дал, он имеет права на бизнес. Зачем ему напрягаться под воровской ход, если можно и с бабой кучеряво жить… Может, и ты его на постой к себе возьмешь? Вдруг не откажется?
        – На постой? Есаула? – язвительно сощурилась Дарина.
        – Его! На постой!
        – А давай ты об этом при нем спросишь! Давай встретимся с ним, ты спросишь, а он послушает!
        – Думаешь, напугала? – усмехнулся Миша. Он совершенно не боялся Есаула. Но холодок по спине все-таки пробежал, как только представил его взгляд – обволакивающий, сжимающий, проникающий… – Закончилось его время, поняла? Сейчас я на коне! Я в законе, а он просто!.. Класть я на него хотел!
        – Ну, так скажи ему об этом!
        – Заткнись! – вспылил Коробок.
        Дарина повела плечом, как будто собиралась влепить ему пощечину, но сдержалась, осадила себя. И даже опустила голову, чтобы не смотреть ему в глаза.
        – К Есаулу обращаться не надо, – сквозь зубы процедил Коробок. – Он ничего для тебя не сделает. А я сделаю. За полмиллиона.
        – Четыреста тысяч! – отрезала она.
        – Двадцать процентов хочешь скинуть? – быстро подсчитал Миша. – Ну, хорошо, я готов… – Коробок расстегнул брючный ремень, вжикнул молнией. – Ну, так что?
        – Застегнись, убожество! – презрительно скривилась Дарина.
        – Как ты сказала?
        – Пятьсот тысяч. Не надо мне никаких скидок!
        – Не надо? – хищно оскалился Миша.
        Он знал, что с Дариной нужно жестко. Любит она, когда ее берет крутой мужик, а если это еще и законный вор…
        Но в этот раз почему-то не прокатило. Дарина смотрела на него с брезгливостью, будто не законный вор перед ней стоял, а полное ничтожество…
        Бревенчатый ресторан в парковой зоне, умопомрачительный запах шашлыка. И мясо нанизано на шампуры, и солнце – на острые макушки высоких сосен. Баранина жарилась на огне, а солнце сжигало само себя – на радость людям, которые топтались у своих машин на площадке перед рестораном. Осень на дворе, но погода отличная. Приятно постоять на свежем воздухе, поговорить о том о сем на досуге. На сходе реальные дела обсуждаться будут, там и за словами следить надо, и базар держать, а здесь и просто потрепаться можно.
        Воры старались держать марку. На «мерсах» подъезжали, на «БМВ». И Миша не ударил в грязь лицом, подъехал на «шестисотом». Костюм на нем солидный, на пальце красуется массивная печатка с короной. Все должны знать, что Коробок здесь не просто так, а в законе.
        Только почему-то на него не обращали внимания. Он сиротливо стоял в компании с Гиви, воры подходили к ним, но с Мишей здоровались без всякого желания познакомиться, завязать контакт. А ведь все знали, кто он такой. Его бригада могла решить любую проблему. Даже главу «Горникеля» в расход вывести не проблема. Миша уже группу под это дело снарядил, идет работа. Он крутой вор, и все должны это понимать… Но – не понимают…
        Есаул появился как бы из ниоткуда. На этот раз он выглядел совсем неплохо и уже не походил на доходягу. Садился пацаном, а сейчас уже взрослый дядька, лет сорок ему на вид.
        Взрослый он, две ходки за плечами, но не в законе. Значит, «накосячил» где-то и в чем-то… И непонятно, почему воры встречают его приветливыми улыбками. Подходят к нему, здороваются, обнимаются, о чем-то с интересом говорят. Более того, собираться вокруг него начинают.
        Сергил появился, увидев Есаула, направился к нему. И Гиви к ним потянулся. Миша тоже сделал шаг навстречу, теперь он знал, как оказаться в центре внимания.
        – Артем, брат!
        Есаул улыбнулся, увидев его. И руку крепко пожал, и приобнять себя позволил. Но в ответ ничего не говорил. Хотя улыбался радушно, приветливо.
        – Сколько лет, сколько зим! Возмужал, заматерел! – продолжал Миша.
        Сергил незаметно для всех коснулся его плеча. Хватит трепаться, значил этот жест, ему и самому хотелось поговорить с Есаулом. И не только ему.
        Но Мишу понесло. Обидно стало за себя. Он точно знал, что Есаул не коронован, тогда почему все тянутся к нему? За Мишей столько реальных дел, его возводили в сан уважаемые люди, но никому до него и дела нет.
        – Может, я что-то упустил, брат? Может, короновали тебя, а я не знал?
        – Упустил, – косо глянул на него немолодой уже грузин со шрамом от ожога на щеке.
        – Не упустил, – улыбнулся Есаул. – Не было коронации. Не совсем еще созрел.
        Он говорил об этом без обиды и досады. Или действительно ничуть не расстраивался по этому поводу, или у него безупречная выдержка. Есть люди, которые умеют скрывать свои чувства, Есаул всего лишь один из них.
        – Ну, ничего, еще есть время созреть, – покровительственно улыбнулся Коробок.
        – Да, конечно… Я слышал, у тебя все путем, брат, – все так же добродушно улыбнулся Есаул. – Законы соблюдаешь, на святое дело не жалеешь, людей не обижаешь…
        – Ну, я же в законе, нельзя мне по-другому.
        Миша сначала сказал, а потом уже пожалел. Он хорошо помнил, как Дарина отреагировала на его новость. Она не могла поверить, что его короновали. Не видела она за ним никаких реальных заслуг для этого. А Есаул и вовсе мог поднять его на смех…
        – Удачи тебе, брат! – Но Артем и не думал высмеивать его, ставить под сомнение.
        Подмигнув Мише, он куда-то пошел, и сам Сергил потянулся за ним, как свита за королем, и стал что-то говорить на ходу, энергично жестикулируя. Казалось, он извиняется перед ним.
        Артем ушел, но люди расходиться не торопились. Пожилой грузин озадаченно переглянулся со своим более молодым земляком, и оба недовольно покачали головами.
        – Брат, скажи мне, ты Есаула знаешь? – спросил грузин у Коробка.
        – Ну, мы вместе начинали. За Хлоевом смотрели. Есаула «закрыли», я остался…
        – Тогда понятно.
        – Что, понятно?
        – Ну, ты же в законе…
        Вор не договорил, но Миша и так все понял. Грузин думал, что его короновали из-за Артема. Как будто если бы не знакомство с Есаулом, то и не было бы ничего… Но это же не так! Артем даже не в законе!
        – И он должен быть в законе, – сказал грузин, глянув на своего товарища.
        – Я знаю Есаула, мы с ним в Казани на пересылке пересекались, – заговорил тот. – Ему не корона нужна, он правду воровскую ищет.
        – Ищет. И находит. Сколько зон под нашу правду поставил…
        – Сколько? – спросил Миша.
        И тут же пожалел об этом. Грузин так посмотрел на него, что душа в трубочку свернулась. Посмотрел, но ничего не сказал. И отошел от него, как от прокаженного.
        Миша остался стоять в одиночестве. Он был с Есаулом в прошлом, но не знал о его настоящем. Знал только, что короны у него нет. А про то, как Есаул зоны под себя ставил, не знал. Потому что знать не хотел…
        Кто-то коснулся его плеча, он увидел носатого кавказца с мушкетерской бородкой, тот кивком головы показывал на дверь ресторана. Оказывается, воров позвали на сход…
        Но сход не состоялся. Гости еще не расселись за стол, как вдруг появились вооруженные люди в масках. Они с ревом ворвались в ресторан, похватали воров и уложили их лицом в пол. Мишу тоже заставили «нюхать землю»…
        Глава 20
        Сила слова – это пороховой заряд. Но если в гильзе не будет пули, выстрел прогремит вхолостую. Каким бы авторитетом вор ни обладал, ему нужна тупая физическая сила. Он должен уметь отвечать ударом на удар. Одной свиты для этого мало, нужна сила в собственных руках. Именно поэтому Артем и упражнялся со штангой. Спасибо Кате, она сделала все, как надо, и теперь у него есть собственный тренажерный зал.
        Артем укладывал штангу на упоры, когда в дверь позвонили. Сразу он открывать не стал, сначала вывел на экран изображение с видеокамеры. И обомлел. На лестничной площадке стояла Дарина – невероятно красивая и сексуальная. Разве можно устоять перед таким искушением?
        Но Артем устоял. Он связался с ней по громкой, назвал время и ресторан, где они могли бы встретиться. Раз уж она сама пришла к нему, то можно и погонять ее немного. Ну, не мог он принять ее в этой квартире! Катя ему этого не простит, и правильно сделает.
        Он привел себя в порядок, оделся и через полчаса был уже на месте.
        Дарина еще не подошла, и он мысленно улыбнулся. Она и раньше всегда опаздывала, а сейчас тем более должна взять фору. Она же не мячик, чтобы ее можно было футболить.
        Дарина появилась минут через двадцать после того, как он занял место за столиком. Не одна пришла, а с двумя быками-телохранителями, которых она отослала в сторонку небрежным движением руки.
        Артем поднялся, выдвинул стул из-за стола.
        – Привет! – поздоровалась она с такой непринужденностью, как будто они расстались совсем недавно и ненадолго. И щеку для поцелуя подставила. – Давно ждешь?
        – Девять лет.
        – Ну вот, я и пришла… Куда мы с тобой тогда собирались?
        – Нас тогда остановили, – покачал головой Артем.
        – Остановили. Но мы прорвались… Или нет?
        – Не знаю.
        – Я, между прочим, давно уже не девочка, чтобы бегать за тобой! – капризно оттопырила нижнюю губу Дарина. – А бегаю! Ты сам должен был найти меня!
        – Не нашел.
        – Потому что не искал!
        – А надо?
        – Ты меня не любишь? – возмущенно спросила она.
        – Люблю, – не задумываясь, ответил Артем.
        – Очень?
        – Очень.
        – Я сама к тебе пришла, а ты не рад…
        – Рад.
        – Я бы не сказала, что тюрьма тебя сломала, – нервно проговорила Дарина.
        Она женщина гордая, с характером, и ей не доставляло удовольствия распинаться перед ним. Артем ее прекрасно понимал, но не решался сделать шаг навстречу. Это шаг в пропасть…
        – А она меня сломала? – удивленно повел он бровью.
        – Ну, сказали…
        Он промолчал. И так все было ясно.
        Сергил со своими тараканами в голове, но плохого про Артема он сказать не мог. А Коробок – запросто… Артем знал, кто такая Дарина, чем занимается, и кто делает ей «крышу». Без Коробка тут не обходится. В сущности, для этого Мишу и короновали, чтобы держать в узде его беспредельную натуру. И это получается. А Артем не в претензии. И даже не в обиде за то, что его прокатили с короной, а Коробка нет. Он настоящий вор, и ему нужна настоящая корона, а Коробок нацепил на себя фальшивку из позолоченной фольги. Ему сейчас ужом изворачиваться надо, чтобы превратить золотинку в реальный металл, а он павлином ходит, хвост распускает. Как павлина его и воспринимают.
        В зону ему нужно, лагерь под присмотр там взять, Артем бы оказал содействие. Но не хочет Коробок, ему воля дороже короны. Ладно бы это, так он еще и метлой машет…
        – Почему ты не спрашиваешь, кто? – настороженно спросила Дарина.
        – Зачем?
        – Понятно. Ты все знаешь… Да, ты все знаешь.
        Она вдруг вскочила со своего места, рванула к выходу. Ее «быки» сорвались со своих мест и замерли в ожидании команды «фас». Похоже, они всерьез собирались затоптать Артема… Не хотелось бы им кровь пускать, но, если что, придется. Никто не смеет безнаказанно поднимать на него руку.
        Дарина остановилась на полпути, постояла немного, нервно массируя пальцами виски, повернула обратно и снова села за стол.
        – Ты собиралась уходить, – заметил Артем.
        – Уйдешь тут от тебя! И не надо на меня так смотреть! – с истеричными нотками в голосе воскликнула Дарина.
        – Как так?
        – Ты же не смотришь, ты же душу вытягиваешь… Говорил мне Сергил про тебя…
        – Сергил?! – хищно сощурился он.
        – Зачем он Коробка короновал?
        Артем покачал головой. Это не «косяк», это вынужденная мера. Как ни крути, а Коробок – это сила, с которой нужно считаться. Бригада у него небольшая, но мобильная и боеспособная. И база надежная, в Хлоеве ни один мент против него не дернется. Хлоев – тихая и защищенная гавань не только для самого Коробка, но и для всех воров из общины Давида Старого, к которому тяготел Сергил со своим окружением.
        А времена нынче суровые. Между крупными воровскими кланами идут серьезные трения – искры, дым и даже кровь. Давид сам по себе мощная сила, но если его зажмет между Дедом Хасаном и Таро, мало не покажется. Отстреливаться придется, и тут без Коробка не обойтись.
        Но, по большому счету, Дарина права, Коробок даже не скороспелка – зеленый плод. Артем без короны, но Коробок с ним и рядом не стоит.
        – Значит, Коробок? – Артем недобро смотрел в пустоту перед собой.
        – Ну, я и сама виновата… – Дарина опустила голову.
        – Выкладывай.
        – Выкладывать? – Она заставила себя посмотреть ему в глаза. – Ты вор, и ты решать будешь, как мне дальше жить, да?
        Не понравилось ей, как посмотрел на нее Артем. Страшно вдруг почему-то стало. Как будто он собирался ее убить.
        – Ты его не наказывай, не надо, – подавленно сказала она.
        Артем промолчал. Не за что было наказывать Коробка. Дарина по своей сути рисковая баба, и еще ей нужна подпитка извне. Темной силой ей нужно подпитываться, отсюда и все ее проблемы. И Сергил обладал такой силой, и Артем, и Коробок. А она как та шальная бабочка на огонек… Каждый сходит с ума по-своему, и у Дарины свои бзики. Ее можно понять… И даже простить… Но прощать не хочется. Гордость не позволяет. Гордость и обида за себя…
        И Коробка понять можно. Дарина баба красивая, устоять перед ней трудно. Но его он точно не простит. Это ведь он наговорил Дарине на него. Он сказал ей, что Артема сломала тюрьма. И наверняка, когда хвалился своей короной, насмехался над Артемом.
        – Ты меня слышишь? – Дарина с тревогой посмотрела на него.
        – Как я могу его наказать? Он в законе, с ним только через воровской суд. А что я ему там предъявлю? Ладно, встретимся в другой жизни. – Артем поднялся, повернулся к ней спиной.
        Дарина запоздало дернулась, протянула руку, пытаясь его остановить. Попыталась, но не смогла. И только махнула ему вслед рукой. Как будто в свободный полет отпускала…
        Но ему не нужна свобода. Ему хорошо с Катей. Она ждала его и не изменяла ему. Девять лет ждала… И как ее такую не любить?..
        Палец на спусковой крючок должен давить спокойно, а выстрел прозвучать в момент сжатия сердца. И само движение механизмов снайперской винтовки должно происходить в унисон с биоритмами организма. Тогда пуля точно поразит цель.
        На гражданке Витя Сбитнев занимался биатлоном, в Чечне служил в спецназе, работал снайпером, он привык стрелять в боевых условиях, когда вокруг рвутся мины и свистят пули. И с лыж на сбитом дыхании умел поражать цель, но все-таки больше предпочитал спокойную стрельбу, так вернее. Поэтому на пятый этаж «хрущевской» пятиэтажки он поднимался спокойно, неторопливо, стараясь не нарушить дыхание. У него еще было в запасе времени час-два, и если вдруг частота пульса увеличится, он сто раз успеет привести себя в норму.
        Витя поднялся на пятый этаж, своим ключом открыл дверь в квартиру, прошел на кухню, откуда открывался прекрасный вид на двор старинного здания, в котором находился офис жертвы. Господин Кручинин отличался пунктуальностью и самодисциплиной, сколько за ним следили, он никогда не опаздывал на работу. И сегодня он появится точно в срок. Расстояние до цели серьезное, но у Вити опыт, он справится.
        Он взял футляр, поставил его на стол, открыл, вынул корпус винтовки, состыковал его с прикладом, прикрутил глушитель, приладил прицел. Винтовка пристреляна, патроны в обойме отборные, так что проблем возникнуть не должно…
        Объект появился ровно в назначенное время. Подъехали машины, выскочили телохранители, Кручинин тоже вышел из машины и оказался в плотном кольце. Но Витя видел его голову, он точно навел перекрестье на темечко. Дыхание ровное, палец послушный, биоритмы совпадают с движением спускового крючка. И боек пришел в действие точно в нужный момент. Но поражен был только слух – сухим холостым щелчком. Сбитень передернул затвор, снова прицелился.
        Объект уходил, но все-таки он успел нажать на спуск. Хоть и в последний момент, но успел. Только и в этот раз патрон дал осечку.
        Зато четко сработали менты. Сбитень услышал движение за спиной, обернулся, но было уже поздно что-либо предпринять. Сильный удар в шею сбил его на пол, и на этом его свободная охота закончилась…
        Миша сидел за столом в сауне и с удовольствием потягивал холодное пиво. Не нужна ему сейчас мужская компания, надоело держать себя постоянно в напряжении, а с бабами расслабиться можно.
        Сейчас бы сюда еще и Дарину. Но с ней не все так просто. Баба она ушлая, себе на уме. И богатая. Он сам при ней как альфонс…
        Миша поднял руку и со всей силы опустил кружку на стол. Брызнули осколки, расплескалось пиво. Он посмотрел на стеклянную ручку от разбитой кружки. Только это и осталось у него в руке. Хорошо приложился. Со зла…
        А зачем злился, непонятно. Дарина платит, он исполняет – что здесь такого? Взаимовыгодное сотрудничество. Он столько денег за счет нее поднял, не сосчитать…
        Вдруг дверь с грохотом слетела с петель, плашмя рухнула на пол. У Миши возникло предательское желание нырнуть в бассейн, но он все-таки с достоинством принял удар, позволил собровцам уложить себя на пол.
        Опять менты? Нигде от них спасения нет – ни на воровском сходе, ни дома.
        В прошлый раз провел в изоляторе сутки. Его пробили по базам, провели профилактическую беседу и отпустили. Интересно, сколько его продержат в кутузке в этот раз?
        – Гражданин Коробко, вы арестованы! – объявил чей-то голос.
        Миша напрягся: задержание и арест – это разные понятия. Если арест, значит, есть конкретная предъява… Неужели это Дарина заявление на него подала? Но зачем? Они же партнеры, у них общие дела, его ребята уже подкрались к их общему врагу…
        А может, она перед Есаулом выеживается? Может, он что-то узнал, и она оправдывается?
        Есаул, Есаул… Никто не нужен Дарине так, как этот тип. Миша был всего лишь его заменителем, пока он мотал срок. И, судя по всему, жалким заменителем…
        Маленькая темная комната без окон, яркий свет в глаза и громовой голос в лицо:
        – Кто заказал вам гражданина Кручинина?
        Миша хотел повернуть голову, чтобы свет не бил в глаза, но сзади стоял мент с невероятной силой в руках и держал его. Он мог только зажмурить глаза, но это не помогало. Свет проникал сквозь веки, ослепляя само сознание.
        – Никто мне никого не заказывал! Гонишь, начальник!
        – Кто заказал вам гражданина Кручинина? – снова, в который уже раз спросил собровец.
        – Никто мне никого не заказывал! Не знаю я никакого Кручинина, и кто стрелял в него, не знаю!
        – А кто сказал, что в него стреляли?
        – Вы сказали! Вы сказали, что на него покушались!
        – Его могли взорвать! Подложить бомбу в машину и взорвать! А вы говорите, что в него стреляли! Значит, вы, гражданин Коробко, все знаете! И мы знаем! Ваши люди во всем сознались! И вы сознаетесь! Кто заказал вам гражданина Кручинина?
        Миша понял, что еще чуть-чуть, и он сойдет с ума. Но сдаваться ни в коем случае нельзя, сам здравый смысл подсказывал ему это. Или остатки разума… Менты явно брали его на пушку, если бы Костыль и Сбитень сдали его, с ним был бы другой разговор. На него бы давили фактами, а не ярким светом настольной лампы.
        Костыля и Сбитня реально приняли, менты называли их имена и фамилии. Но пацаны сами по себе крепкие орешки, к тому же они знают, кому служат. Законного вора сдавать нельзя, за такое на зоне просто-напросто убьют.
        – Кто заказал вам гражданина Кручинина? – снова спросил беспощадный, лишенный всякой души голос.
        – Не знаю ничего!
        – А гражданка Темкина утверждает, что это она заказала вам гражданина Кручинина…
        Правила – понятие конкретное, четкое, а условия – растяжимое. Дарина играла в теннис строго по правилам, рука бьет – мячик летит через сетку, точно или нет, это как получится. Но условия она изменила на ходу. Вроде как три сета собирались играть, ей большего и не хотелось. В одном сете она взяла верх, два слила, муж, казалось бы, выиграл, но для нее это слишком. Она не хотела проигрывать, поэтому повысила ставку до пяти сетов и вытянула всю эту добавку. Устала до чертиков, но победила.
        Да, такая уж у нее натура, не может она проигрывать.
        – Твоя взяла, – подмигнул ей Саша, набрасывая на плечи куртку.
        Ясная сегодня погода, сухая, но холодно. Игра закончилась, неплохо было бы одеться. Дарина тоже потянулась за курткой. Ей завтра на работу – нельзя простывать.
        – Моя всегда берет, – улыбнулась она в ответ.
        – Может, тогда еще разок?
        Дарина согласно кивнула. Один только сет, не больше. Она сольет эту игру, и пусть Саша почувствует себя сильным.
        – Ну, если хочешь…
        Она позволила мужу выиграть, он взбодрился и заговорил о делах.
        Ему нравилось жить красиво и беззаботно, поэтому он с удовольствием взвалил бизнес на сильные плечи Дарины. Но совсем от дел не отстранился. И должность Саша занимал, и кабинет у него был, иногда он даже появлялся в офисе. Но все-таки больше времени проводил дома и в городе. Дома были все условия для спортивных упражнений, но Саша предпочитал фитнес-клубы, там он и занимался, и за внешностью следил. Там у него и свой круг общения был. Дарина даже позволяла заводить ему мелкие интрижки с женщинами. Он же мужчина, ему нужно. Только никаких ни с кем серьезных отношений, на это табу.
        Саша спросил, зачем Дарина бьется головой о крепостную стену вокруг «Горникеля». Структура очень серьезная, а она нарывается… В ответ она послала его в баню. И сама пошла за ним. Сейчас они напарятся, чтобы снять со своих тел холодящую свежесть осеннего дня, потом он потрет ей спинку… А потом и о делах поговорить можно.
        Цену Кручинин поднял после того, как на него наехал Коробок. И цену вопроса поднял, и экономическое обоснование дал, по которому выходило, что Дарина дура, а он умный. Но она-то знала реальную цену этого предприятия, и там не столько рыночная составляющая, сколько корпоративная. Без этого комбината «Горникель» не мог двигаться дальше, а если мог, то с трудом. Покупка предприятия – прорывной для Кручинина проект, и Дарина это понимала. Но Кручинин держал ее за дилетантку, а это ее злило. Потому и отмашку на этого козла она дала с превеликим удовольствием…
        Она уже подходила к дому, когда двор сначала заполнили вооруженные люди в масках, а затем появились представители столичного РУБОПа. Дарину не стали укладывать на землю, ставить к стенке, окольцовывать запястья холодными браслетами в наручниках. Но само появление спецназа вогнало ее в шок. И когда ей предъявили обвинение в организации покушения на гражданина Кручинина, чуть не выдавила чистосердечное признание.
        Но все-таки она справилась со своими нервами, взяла себя в руки. Нет, про покушение на гражданина Кручинина она ничего не знает. И пошли к черту все, кто в это не верит…
        Глава 21
        Спешит мужик, дела у него, может, все из рук валится, вот он и нервничает. Зато Артем никуда не торопится…
        Нет у него дел, не спешит он вливаться в струю. Сход собирался решить вопрос по его будущему, но менты сломали всю малину. Артема выпустили, поскольку, кроме ножа, у него ничего не нашли. А нож отличный, но с гибким лезвием, потому и не признали в нем холодного оружия. А Сергил с кокаином влетел. Вроде как менты подбросили, а, может, он реально «марафетом» увлекался.
        Сергил отмазался, на днях вышел на свободу, он должен знак подать, но пока все тихо. Да и нет у Артема особого желания впрягаться в дела на воле. С деньгами у него без проблем, как ни крути, а с Кати он имеет законную долю, и ему, в общем-то, не в чем себя упрекнуть. Да он много не берет, ему много и не надо. Машину простую купил, обычную «десятку». На ней и катается по городу. В ней и скучает.
        И с Катей он тоже скучает. Хорошая она женщина, он так ей за все благодарен, но скучно с ней. И уныло… Ну, не лежит к ней душа. Но и с Дариной мутить не хочется. Ну не может он ее простить…
        Скучно ему. Хоть в тюрьму на постой возвращайся. Тяжело за решеткой, опасно, но там Артем человеком себя чувствует. Там он при деле, там он всем нужен… А на воле он как растение, которое поливают заботливые женские руки. Хорошо ему здесь, уютно, но его в дикую землю тянет, к ветрам и ураганам… Может, уже пора возвращаться?..
        Спешит мужик, дела у него, может, все из рук валится, вот он и нервничает. Зато Артем никуда не торопится, поэтому остановится и примет пассажира на борт.
        Он сдал вправо, остановился, мужик назвал адрес и сел в машину. Пальто у него солидное, туфли дорогие, очки стильные без оправы, на бизнесмена средней руки похож. А неподалеку автосалон находится, иномарки в нем продаются.
        – На ремонт машину поставили? – вежливо поинтересовался Артем.
        – На обслуживание, – кивнул пассажир.
        – Артем.
        – Э-э… – Мужчина удивленно посмотрел на него. С какой это стати он должен знакомиться с каким-то бомбилой? Но все-таки назвался: – Олег Андреевич, можно просто Олег.
        – Чем занимаешься, Олег?
        – Э-э… Ну, холодильным оборудованием торгуем, – удивляясь самому себе, ответил мужчина.
        Зато Артем воспринимал это как должное. Была у него способность располагать к себе людей, устанавливать с ними контакт. Более того, ему нравилось знакомиться с новыми людьми, открывать их для себя, потому и в лагере он знал все обо всех, и это очень ему помогало. А сейчас он познакомился с мужчиной чисто из скуки. Поговорить с человеком захотелось. На воле это просто, здесь не нужно напускать туман, изображая из себя крутого и неприступного…
        Артем доставил пассажира по адресу, но денег с него не взял. Он вор, ему работать нельзя. А изучать окружающий мир через живущих в нем людей – пожалуйста, сколько угодно.
        Он подъехал к дому, где жила Катя, оставил машину возле подъезда. Вокруг сплошь иномарки, и никто не позарится на обычную «десятку». Но если вдруг… Артем хоть и не при делах, но связи в уголовном мире у него есть. Он знает, с кем связаться, если что. И знает, что ему точно помогут…
        – Мужчина! – донеслось вдруг из-за спины.
        Артем остановился, без выражения посмотрел на статного господина в дорогой дубленке с меховым воротником, вышедшего из «Хонды». Жесткие русые волосы, единственная и очень глубокая морщина на высоком лбу, черты лица крупные, мягкие. Да и выражение лица как будто заискивающее.
        – Вы – Артем Евгеньевич Есаулов?
        – Допустим.
        – А я Игорь… Игорь Сергеевич… Фамилия… Не важно, какая фамилия. Это действительно неважно… Алехин моя фамилия…
        Артем качал головой, глядя на незнакомца. Не похож он был на мента, не тот у него взгляд и манера общения. Этот тип явно боялся его, можно даже сказать, трепетал перед ним.
        – Я знаю, вы вор в законе! Знаю, что очень рискую!.. И знаю, что вы можете меня убить…
        – Игорь Сергеевич, ты чего? – Артем взял его за руку, чтобы успокоить.
        Да, он вор и действительно опасный человек, но никого убивать он не собирался.
        Алехин дернулся, как ужаленный, но руку вырвать не смог, его словно парализовало от страха.
        – Я… Мы… Я люблю Екатерину Викторовну… Мы любим друг друга… – пробормотал он.
        Наконец Артем понял, о ком речь. В душу как будто влилась холодная леденящая струя, но все же он сумел сдержать эмоции, ни одна черточка не дрогнула у него на лице.
        – И что?
        – Екатерина… Катя боится вас… Она боится и не знает, как вам это сказать…
        – И ты боишься?
        – И я боюсь… Но скажу!
        – Игорь! – донеслось откуда-то из-за спины.
        От волнения Артем потерял контроль за обстановкой и не заметил Катю, шедшую к ним с паническим страхом в глазах. Он удивленно смотрел на нее. Неужели она жила с ним из-за страха? Жила, ждала – и все из-за страха?!. Неужели он такой монстр, что его боится любимая женщина?..
        – Артем, не слушай его! – махая рукой на Алехина, дрожащим голосом проговорила Катя.
        – Катя, ты должна во всем признаться! – таким же дрожащим голосом потребовал Алехин.
        – Признайся, – кивнул Артем, стараясь держать себя в руках. – И ничего не бойся. Я все пойму.
        – Ну-у… Игорь – врач… – забормотала она. – Специалист по женскому бесплодию… Я обследовалась у него…
        – Ты его любишь?
        – Ну-у… – Катя отвела глаза в сторону.
        – А меня?
        – И тебя люблю!
        – Но его любишь больше?
        – Дело не только в этом…
        Артем покачал головой. Все понятно, и ей не обязательно утруждать себя объяснениями. Он повернулся к Алехину и легонько похлопал его по плечу:
        – Береги Катю. Если обидишь, будешь иметь дело со мной…
        Катю он поцеловал. В щеку. На прощание. И еще сказал ей «спасибо». За все хорошее. А плохого он от нее и не видел… А то, что влюбилась в своего врача, что ж, с женщинами это бывает. И дело здесь не только в любви. Катя уже достаточно взрослая женщина, и ей нужна крепкая семья, надежный муж. И ребенок, о котором она мечтает. А с Артемом она по-настоящему счастливой быть не может. Он бродяга по жизни, сегодня он в одном доме, с ней, а завтра в другом, в казенном… Его уже в этот дом тянет…
        Холодная камера, мутные лица, затуманенный табачным дымом воздух, вонь от немытых тел. Примерно так Миша и представлял себе тюрьму. Только в общей камере шконки должны быть, а здесь ничего такого. Кто-то стоит, кто-то на корточках сидит. Это сборная камера, отсюда новичков расфасовывают по нормальным «хатам». Если в этой клоаке хоть что-то есть нормальное…
        В камере воняло не только табачным дымом, парашей и немытостями. К этому зловонию примешивался запах горелого. У окна кружком сидели внушительного вида ребята. Плотные, один даже атлетического сложения, они производили неприятное, пугающее впечатление. И агрессивным своим видом производили, и непоколебимой уверенностью в силе своей стаи. Они сидели на корточках, а в центре их круга догорало свернутое жгутом полотенце. Над этим огнем нагревалась большая эмалированная кружка с водой. Чифирь пацаны решили сообразить. У Миши под это дело было все – и чай в плитках, и сахар, и карамельки-грохотульки. А вместо полотенца на дрова он мог предложить пару таблеток сухого спирта. Знающие люди дали совет, и он им воспользовался.
        Но делиться он ничем ни с кем не будет. Он в законе, с ним самим теперь все должны делиться, сливать в «общак», начало которому он должен положить. Только так, иначе и быть не может. А если будет иначе, авторитет его полетит в тартарары.
        – Мужик, давай сюда! Вафельник есть? – приманивал его к себе круглолицый лупоглазый пацан.
        – Чего?! – взревел Коробок.
        – Ты че, неграмотный? – возмущенно глянул на него атлет с глубоким рубцом вместо правой брови. – Утирку давай!
        – Я в законе!
        – Чего?! – У атлета отвисла челюсть.
        – Ну, если в законе, падай, поговорим! – с подозрением глядя на него, сказал поджарый тип с блестящей лысиной и въедливым взглядом.
        Коробок мог бы послать их всех к черту, но вор не должен себя так вести. Вор должен общаться с «сидельцами», вникать в их нужды и проблемы. Там, где вор, там в хате должен быть идеальный порядок. А чтобы его навести, нужно подбирать ключики к арестантам. А народ в тюрьмах не простой, надо обладать определенными талантами, чтобы находить с ним общий язык. Где-то Миша это слышал…
        Он сел на корточки, поставил перед собой сумку.
        – Мы тут деготь решили замутить, – сказал поджарый.
        – Ну, есть у меня «индейка» под это дело, – кивнул Коробок. Он понял, что его проверяют на знание воровской «фени», поэтому полез в баул, достал оттуда плитку чая. Не индийский чай, но все равно его можно назвать «индейкой». – И грохотульки. Все путем.
        – Ну, нормально… – кивнул атлет. И, пристально посмотрев на Мишу, спросил: – А чего не назовешься?
        – Коробок я.
        – Не слышал, – покачал головой поджарый.
        – Ну, меня недавно короновали.
        – Кто?
        – Сергил, Гиви, Мангуст.
        – Нормально. А на положении где?
        – За Хлоевом смотрю.
        – Нормальный городок, бывал там. К телочке одной бычка водил.
        Поджарый вел себя как экзаменатор, Миша прекрасно понимал, что мог и не отвечать на его вопросы, но ему нужно было пройти через это. Братва должна знать, кто к ним заехал.
        Судя по всему, проверку Миша выдержал. Больше вопросов не должно возникнуть.
        – А ты сам кто такой?
        – Я – Студеный, меня тут все знают!
        Чувствовалось, что на «крытом» поджарый уже не в первый раз. И на корточках он сидел так же легко и просто, как в кресле. Миша только-только присел, а у него уже ноги затекать с непривычки стали. Но встать и размяться нельзя, он же вор, для него тюрьма – дом родной, а сидеть на корточках – за счастье.
        Поджарый нехотя протянул ему руку, и Миша небрежно ее пожал. В знак благодарности за признание пожал.
        – Авак! – представился армянин с покатыми борцовскими плечами. – А ты, Коробок, по первому ходу, да?
        Авак смотрел на него спокойно, без язвительной насмешки. Он просто хотел знать правду. И Миша не стал врать по-крупному. Да, это его первая командировка. Он немного соврал в другом – дескать, нарочно под статью загремел, чтобы настоящим вором себя почувствовать.
        – Пацаны мои на «мокром» засветились, – с важным видом сказал он. – Они у меня пацаны четкие, «мусорам» лишнего не скажут, я в них уверен. Поэтому и ментам сигнал дал, пусть меня принимают. Доказательств у ментов против меня нет, но если появятся, плакать не буду. Хоть десять лет дадут, хоть двадцать, все как должное приму…
        – Нормально, бродяга, так и надо, – деловито изрек Студеный. – Пока ты через тюрьму не прошел, ты не вор.
        – В тюрьме дозреешь, – совершенно серьезно поддержал его Авак.
        Все складывалось хорошо, только ноги затекли, разболелись. Не было у Миши больше сил сидеть на корточках, но встать и размяться он не решался, не хотелось опозориться перед братвой. Он хоть и по первому ходу на «крытый» заехал, но должен показать, что все знает и умеет…
        Неожиданно дверь в камеру открылась.
        – Кого там?.. – недовольно начал Коробок, но договорить не успел, его сильно шатнуло в сторону. И ноги онемели до полного бесчувствия, и еще колики в ступнях заставляли корчиться от боли.
        В камеру входил Есаул. Спокойное, даже можно сказать, простецкое выражение лица, благодушный взгляд. Заходил он, как к себе домой. Более того, ждал, что его здесь встретят с распростертыми объятиями.
        – Есаул! – Мартын с восторгом поднялся на ноги, с заискивающе-радостной улыбкой направился к нему.
        Артем улыбнулся, кивнул в знак приветствия, но руку в ответ пожимать не торопился. Сначала обвел камеру взглядом и заметил Коробка. Улыбка сошла с его лица, он слегка нахмурил брови, глядя на него. Но настоящий шквал эмоций охватил Артема при виде Студеного. Казалось, он сейчас взорвется от возмущения. Но чувства всплеснулись и тут же улеглись.
        Студеный тоже смотрел на него. Испуганно смотрел, даже затравленно. Артем подходил к нему, и толпа расступалась перед ним. Мартын шел рядом с бледным видом, в глазах какая-то непонятная тревога.
        – Ну, здравствуй, Микита, – с упреком качая головой, произнес Артем.
        – Здравствуй, Есаул. – Студеный, он же Микита, подавленно смотрел в пол, словно хотел провалиться сквозь землю.
        – Слышал я, ты на «пятке» с «мусорами» вмочился?
        – Да с «кумом» там…
        – Нос ему сломал.
        – Ну-у… Ты же должен знать, за что?
        – Знаю, в «козлятник» он тебя записать хотел.
        – Если бы хотел… Он меня через колено ломал…
        – Я в курсе… Ты хорошо держался, Микита. А с «козлов» за тебя спросили, это я точно знаю. – Артем смотрел на Микиту, как на безнадежного, к тому же умирающего больного.
        – Ну да, спросили… Червей кормят…
        – Пацаны знают?
        – Эй, я не понял, он что… – взвыл от возмущения Мартын.
        Артем бросил на него острый взгляд, и он осекся, воровато глянув по сторонам.
        – Нехорошо, Микита. Очень нехорошо.
        Студеный, вжав голову в плечи, направился к двери, как будто собирался выйти. Но дверь ему не собирались открывать, да он и не требовал этого. Просто остановился перед ней и застыл, как мумия.
        Коробок сразу понял, что Микита сам придумал себе «погоняло» Студеный, и всем уже ясно, зачем. «Опущенный» он, этот Микита. Какие-то «козлы» на какой-то зоне его «опустили», а вот теперь он примазался к приличному обществу… Миша знал, что за такие дела бывает, очень хорошо знал.
        – Я, может, не так понял? – возмущенно глядя на Артема, спросил он.
        – Здравствуй, Коробок, – спокойно, но с видимой неприязнью в глазах проговорил Артем. Но руки он ему и не думал подавать.
        – Ну, здорово, Есаул… Ты не ответил на мой вопрос! Уже понятно, что Микита «опущенный», и что ты собираешься с ним делать?
        – Будет разбор, будем решать.
        – Кто будет решать? Я в законе! Мне решать! Или ты с чем-то не согласен?
        – Ты в законе, я это признаю, – сказал Есаул, предостерегающе глядя на него. – Ты можешь принять решение… Но я бы не советовал.
        – Почему?
        – Может, все само по себе уляжется. Зачем волну поднимать? Люди здесь правильные.
        – Что уляжется?.. Вот это уляжется?! – Миша рванул к Миките, замахнулся на него кулаком, но бить пока не стал, только заорал: – Ты почему масть не засветил?
        Микита опустил голову, и это еще больше взбесило Коробка. Он ударил его ногой в живот, загнал в проход и не позволил ему оттуда выбраться.
        Он бил Микиту ногами – в лицо, в живот, и никто не смел его остановить. Артем стоял в сторонке, мрачный, как туча. Он не одобрял Коробка, но и не вмешивался.
        Миша бил, пока совершенно не выдохся. Микита лежал на полу без признаков жизни, и очень скоро Коробок понял, что убил его.
        Глава 22
        Тихо в камере, спокойно, телевизор включен, какой-то певец во фраке исполняет старинный романс, заключенные лежат на шконках, слушают с наслаждением. Шконок немного, а людей и того меньше.
        – Мир в дом! Я – Витя Сбитень, сто пятая статья!
        Сбитень смотрел на свободную шконку на втором ярусе. Место не самое лучшее, но ему все равно. В авторитеты он пока не лезет, поэтому и права качать не собирается. Ему бы просто полежать, отдохнуть, отбитые ментами почки успокоить.
        Жестоко менты на него наехали, задали жару, но Сбитень не раскололся. И били его, и «на пушку брали» – бесполезно. Ля-ля-фа-фа – ключ нашел, в квартиру зашел случайно, футляр там обнаружил, решил заглянуть, увидел какой-то конструктор, собрал – получилась пневматическая винтовка… Оружие боевое?! Нет, он и в мыслях такое допустить не мог. Так и водил следствие за нос – ценой своих почек, печени и прочих потрохов. Менты его не щадили, но все-таки он выдержал.
        Из изолятора временного содержания, из одиночной камеры под носом у ментов его перевели в СИЗО, в обычную камеру. Наконец он на месте.
        «Сидельцы» не обратили на него никакого внимания. Чморье какое-то, нормальные люди канал «Культура» смотреть не будут. Сбитень почувствовал себя кретином, который метнул бисер перед свиньями. И поздоровался, и статью назвал. Тьфу!
        Он бросил матрас на шконку, раскатал его, стал стелиться.
        – Эй, у вас, у ментов, так заведено, без спроса на чужое место?
        Со своей шконки поднялся парень – высокий, костлявый, с широкой впалой грудью. Черты лица правильные, но заостренные – как будто их какой-то болезнью подточило, возможно, легочной. Темные круги под глазами.
        – А кто мент? – возмутился Сбитень. За такие слова он мог и убить. А с этим дебилом он справится, не вопрос. С одного удара его выключит.
        – А ты разве не в спецназе МВД служил? – Со шконки поднялся еще один арестант. Так себе на вид, ничего серьезного.
        – Кто тебе такое сказал?
        Витя действительно имел отношение к внутренним войскам, но ведь он же служил по призыву, куда направили, туда и пошел. Тем более зоны он не охранял, бунты не подавлял.
        – Да есть информация, – поднимаясь со своей койки, сказал худосочный тип с длинными, как у обезьяны, руками.
        – Дезинформация, – собираясь духом, парировал Сбитень. – От «кума». – Менты говорили, что превратят его жизнь на тюрьме в ад… Неужели угрозы сбываются?.. Но Витя сильный мужик, он и морды бить умеет, и шеи скручивать. – В Чечне я служил, «чехов» отстреливал, аулы зачищал. Какой же я мент? Я за такие слова и спросить могу!
        Со шконки поднялся четвертый арестант. Чернявый, с кавказским носом, роста чуть выше среднего, сбитый, жилистый.
        – Давай, спрашивай, мы готовы! – хищно усмехаясь, произнес он с легким акцентом и вплотную приблизился к Вите.
        И другие арестанты взяли его в плотное кольцо.
        Сбитень поднял руку, замахнулся на чернявого, но его рука вдруг оказалась в каком-то хитром и жестком борцовском захвате. И тут же последовал сильнейший удар в затылок, где-то в мозгах больно щелкнул тумблер выключателя…
        Тупое лезвие ножа долго скользило по кончику карандаша, оттачивая его. Скользило, скользило, пока не наточило до игольной остроты. Тупое лезвие, но дело сделало… Именно на это намекал следователь Опалов, позируя перед Дариной.
        Следствие – инструмент тупой, но приколоть к статье за убийство может. Причем накрепко. Лет на десять.
        – Зря вы, Дарина Робертовна, упорствуете. Исполнитель заказа уже раскололся, дал показания против Михаила Коробко… Неужели вы думаете, что Коробок оставит вас на плаву? Нет, он утащит вас на дно за собой…
        Опалов мужик брутальный. Матерый мент, прожженный. Дарина всеми порами ощущала его внутреннюю силу. Но, видимо, не такой уж и сильный, каким казался, раз не может сломать Дарину. В камеру изолятора ее поместил, как последнюю уголовницу, допросами достает, «на пушку» брать пытается, а все мимо.
        И сегодня на допрос вызвал. Карандаши точил в ожидании адвоката, но тот не появлялся. Скорее всего, Портнову палки в колеса вставляют – или менты, или люди Кручинина, который курирует следствие с высоты своей большой колокольни и собирается размазать Дарину по стене, но чисто законными методами.
        – Вы меня слышите, Дарина Робертовна? – насмешливо спросил Опалов.
        – Слышу, но не понимаю. И в чем раскололся какой-то там Коробко, не знаю. Без адвоката я вам не скажу ни слова.
        – Нет Портнова?.. Что ж, будем считать наш разговор неофициальным, – усмехнулся следователь. – И я вам неофициально говорю, что вы, Дарина Робертовна, замахнулись на очень влиятельного человека. И так же неофициально поставлена задача уничтожить вас. А это значит, что в камере вас может поджидать неприятный сюрприз… Знаете, кто такие коблы? Знаете. Слышали. А теперь на своей шкуре узнаете, кто такие злобные коблы…
        – Зачем ты так говоришь, Геннадий Алексеевич! – Дарина вонзила в следователя острый взгляд. – Ты лицо официальное, действуешь строго по закону, поэтому к тебе никаких претензий нет. Пока. А как только начнешь беспределить, к тебе появятся очень серьезные претензии. Вплоть до физического воздействия… У тебя есть родные, близкие… Не доводи до греха, мент! – зло выплеснула она.
        Опалов аж с лица сошел от неожиданности.
        – Угрожаешь? – Он так же перешел на «ты». Злость в голосе, а в глазах растерянность, перерастающая в страх.
        – Давай, Гена, договоримся, мы не делаем друг другу гадостей и живем спокойно.
        – Зря ты, Дарина Робертовна, зря. Нельзя так со мной, – сквозь зубы процедил Опалов.
        – Я тебя предупредила! – бросила она. И больше не проронила ни звука.
        Адвокат не появился, и ее отправили в камеру. Никаких кобл Дарина там не обнаружила. Шло время, а эти твари не появлялись…
        Тесен лагерный мир. Вроде и тюрем в стране много, и зон, и зэков, и ментов, а попадаешь на новое место, и тут же встречаешь прошлое. И Мартына Артем знал, и Микиту. Не успел заехать на сборку, а уже знакомые лица. И еще Коробок нарисовался, будь он неладен.
        Но больше всего Артема удивила встреча с подполковником Маляровым. Майором этот мент был начальником оперчасти колонии строгого режима, а подполковником возглавлял изолятор временного содержания и совмещенную с ним тюрьму. Начальник тюрьмы он, одним словом.
        Артема он принял как старого и доброго знакомого. Даже чай распорядился подать. Но Артем не строил иллюзий насчет его внешнего благодушия. Маляров хитрый лис, и он это знал…
        – Снова к нам, Артем Евгеньевич?
        – Да вот, соскучился.
        – Да уж, сказали…
        Он даже напиваться не стал после расставания с Катей. Так, выпил слегка – для поднятия духа и в тот же день похитил из ювелирного магазина золотую безделушку. Попросил посмотреть печатку, сунул ее в карман и направился к охраннику, протянув к нему сомкнутые руки. Мужик обалдел от такого «пердимонокля», но наручники на него надел. И менты его приняли, как положено…
        – Короноваться будешь?
        Артем пожал плечами. Хотелось бы стать законным вором, чего уж тут.
        – Тут уже спрашивают, почему ты еще не в законе…
        – Кто спрашивает?
        – А кто у нас тут в Индии сидит…
        Артем кивнул. Он знал, кого менты закрыли в камере для воров и авторитетов. Сам Давид Старый, говорят, заехал, а это фигура первой величины. Можно сказать, повезло Артему… Впрочем, ему всегда везло на правильных людей. Может, он потому и стремился в тюрьму, что в их компании не скучно.
        – Ты же знаешь, я человек не злой. И справедливый. Да и ты никогда беспредельщиком не был… В Индию пойдешь, там тебя и оформят. Сам знаю, что давно пора… Уважает тебя братва. Очень уважает…
        Артем скривился, глядя на Малярова. Неспроста он тут соловьем распелся.
        – Что у вас там на сборке произошло? – усмехнулся тот, словно прочитав его мысли.
        – Юрий Максимович, давайте не будем. Вы же знаете, я ничего не скажу.
        – Да знаю… Что он за отморозок такой, этот Коробок?
        – Почему отморозок? Микита сам виноват, не объявился.
        – Но ты же не хотел до греха доводить?
        – Не хотел. Кому нужна лишняя кровь?
        – Вот!.. А Коробку, значит, нужна?
        – Он авторитет свой ставит…
        Не мог Артем простить Коробка, но и топить его не хотел. Хотя бы потому, что за него Сергил слово сказал и другие уважаемые люди. Может, и небезупречен Сергил, может, он в чем-то и ошибается, но не было у Артема желания кого-то подставлять.
        – Авторитет? Он же вроде как в законе…
        – В законе, – кивнул Артем.
        – А разве законный вор может своими руками убивать?
        – Ни руками, ни ногами, – кивнул Есаул.
        Сбеспределил Коробок, и вообще зря он корону принял, не созрел он для этого. Думал, что законный вор – это сплошь права, но нет, это, прежде всего, серьезные обязанности. И еще очень суровый спрос… Артем готов умереть за свою воровскую честь, а Коробок? Вряд ли. Не той закваски Миша, не хватит ему духу… И хорошо, если Артем ошибается…
        – А он убил!
        – Не знаю, не видел…
        – Да все ты знаешь! И Коробка давно знаешь! Знаешь, за что его «закрыли»? Заказные убийства за ним… Ничего, правда, не доказано.
        – А надо доказать? – усмехнулся Артем.
        – Ну, понятное дело…
        – Это не ко мне.
        Вперед, лицом к стене, руки за спину… Неужели этот кошмар никогда не закончится?
        Но Костыль и Сбитень молчат, не колются, может, Миша еще выйдет сухим из воды.
        – Лицом к стене!
        Конвоир поставил Коробка к стенке, коридорный открыл дверь в камеру.
        Миша зашел, окинул взглядом людей, которые сидели за столом.
        А камера ничего себе так. Просторная, светлая, шконки в один ряд, ковры на стенах, телевизор, холодильник, фанерная кабинка для сортира. И людей совсем немного. А люди на вид солидные, все важные, спокойные. За столом сидят, чифирь гоняют, на Мишу смотрят. А лица знакомые. Двоих Миша видел на последнем сходе, и Есаул уже тут, сидит, грустно на него смотрит.
        Да, говорили, что есть на тюрьме хата, куда собирают законных воров. Но так и Миша в законе, и ему здесь самое место.
        – Здорово, братва!
        Коробок направился к столу, но руку, которую он хотел протянуть, будто парализовало под взглядами воров. Неприветливо они смотрели на него, осуждающе. И страшно. И в коленках у Миши похолодело.
        – Коробок? – спросил незнакомый чернявый толстяк двухметрового роста.
        Типичное кавказское лицо, черные пронзительные глаза, болезненные мешки под глазами. Лет пятьдесят ему, не меньше. Он сидел во главе стола, лицом к Мише, и его вид не сулил ничего хорошего.
        – Да, Коробок, – подавленно кивнул Миша.
        – Кто я такой, знаешь?
        – Ну-у…
        – Не знаешь, – разочарованно покачал головой толстяк.
        – Какой же ты после этого вор? – презрительно скривился другой кавказец.
        Этого здоровяка с деформированными ушами Коробок видел на сходе, но вор и знаться с ним не хотел.
        – А зачем ему тебя знать, Давид, он человек в нашем деле случайный, – прокуренным голосом сказал долговязый славянин с корявым лицом.
        – Ну, случайный не случайный, но за Хлоевом вроде как правильно «смотрит», – заметил толстяк.
        – Извините, Давид Арсенович, не узнал! – Миша приложил к груди свободную руку.
        Он знал, кто такой Давид Старый, это в его «общак» уходили деньги с Хлоева и прочих проектов, которыми заправлял Коробок. И вор это, по ходу, знал.
        А Давид фигура мощная, сам Сергил перед ним, если надо будет, и спляшет, и споет… И как он, интересно, в изоляторе оказался? Он же вроде в Испании жил…
        – Зачем ты человека убил? – глянув на Мишу, спросил Давид.
        – Так разве ж то человек был? «Опущенный».
        – Микита в нашем деле не последним был. Его по беспределу «опустили».
        – Так он должен был объявиться!
        – Не вопрос, тут я ничего не могу сказать… А вот зачем ты ему руку пожал?
        – Так это, я ж не знал. Он не объявился, – жалко пробормотал Коробок.
        Давид смотрел на него с показным сочувствием и качал головой. Дескать, он все понимает, но поделать ничего не может. И Есаул качал головой точно так же.
        А ведь он предостерегал Мишу! Ясно же дал понять, что дело можно спустить на тормозах…
        Коробок жалобно смотрел на него, но сочувствия и понимания в его глазах не находил. Есаул его предостерегал, и уже поздно что-то менять. Закон есть закон… А ведь Миша знал, что к «опущенному» даже прикасаться нельзя, а уж тем более руку жать… Неужели все так серьезно?
        – Ну и что делать будем, бродяги? – спросил Давид, почему-то глядя на Артема. Как будто тот имел право голоса. А ведь он даже не в законе…
        – Микита когда-то был правильным пацаном, – заговорил Есаул. – И на сборке он держался как правильный пацан. Не должен был, но держался. И Коробок на это повелся.
        – И не только Коробок, – добавил долговязый славянин, с осуждением глядя на Есаула.
        – И не только Коробок, – кивнул тот.
        – Мартына покрываешь, своего «кента»?
        Артем ничего не сказал, лишь тяжело посмотрел на долговязого, и тот сразу замолчал.
        – Есаул у нас добрая душа, – кисло усмехнулся Старый. – Он людей просто убивает.
        – А с этим что делать? – спросил долговязый, кивком головы показав на Мишу.
        – А что делать? – хмыкнул здоровяк. – Сначала по ушам…
        – Есаул! – Снова Давид обратился к Артему так, как будто судьба Коробка зависела только от него.
        – Я бы не стал по ушам… – покачал тот головой.
        – За Сергила подписываешься? – дернулся долговязый. – Я тебя понял!
        – Я с хозяином сегодня говорил, – даже не глянув на него, сказал Артем. – Большие погоны на него давят, с Шаболовки. Коробка на признание расколоть надо. Погонам это надо. Очень надо. Хозяин мент ровный, воровскую масть уважает, и пока Коробок под короной, тронуть его не посмеет. А если накажем Коробка, сыграем по «мусорским» правилам. Я «мусорские» правила понимаю, но не принимаю.
        Коробок смотрел на Есаула, как на бога, который спустился с Олимпа, чтобы помиловать его.
        – И что ты предлагаешь? – спросил Старый. – Ты же понимаешь, что Коробку с правилы не спрыгнуть.
        – Пусть остается вором, – пожав плечами, ответил Артем.
        Глядя на него, Коробок уже точно знал, что все будет так, как он скажет. Даже сам Давид примет его решение. Миша невольно просиял, радуясь спасению, и даже вздох облегчения вырвался из его груди.
        – Пусть вором и умрет!
        Ошибся Миша, Есаул и не собирался его щадить. Он вдруг резко повел рукой, и к ногам Коробка с глухим стуком упала зэковская финка с наборной ручкой.
        – Он должен смыть свой позор кровью.
        – И умереть вором, – утверждая приговор, кивнул Старый.
        Долговязый кровожадно улыбнулся, вскочил со своего места, подошел к Мише.
        – Ну, чего стоишь, бродяга! На колени падай! Моли братву за такую милость! За такой «косяк» и умереть вором! А ну, взял «перо»!
        – З-зачем? – с ужасом смотрел на него Коробок.
        – Это не трудно. Главное знать, как…
        Долговязый достал из рукава свою заточку, и Миша, охваченный паническим страхом, стал отползать от него.
        – Смотри, вот сюда надо!
        Вор приставил заточку к своему солнечному сплетению и показал, под каким углом ее нужно вонзать в тело.
        – Нет, я не могу…
        Коробок отползал, пока не уперся в стоящую у самых дверей шконку без матраса. Уперся и спрятался под нее.
        Долговязый подошел к шконке, встал возле нее, нарочно наступив Мише на руку, и проговорил:
        – Ты не вор. И даже не человек… Есаул, ты слово за него сказал.
        – Есаул, это «чмо» уже не вор, – в голосе Давида сквозило презрение. – Слово нужно исправлять.
        Долговязый и здоровяк с деформированными ушами подняли шконку, затем поставили Коробка на ноги, кое-как придали ему устойчивое положение и вернулись за стол, а к нему подошел Есаул с ножом. Он положил руку ему на плечо и сказал:
        – Ты опозорил воровское звание. Ты не можешь после этого жить. Извини! – и сунул нож Коробку под ребро. Миша почувствовал, как сердце встрепенулось на острие клинка, сжалось, замерло. И все…
        Глава 23
        Следователь нервно стучал по столу тупым кончиком карандаша, пока не перевернул его. Острый кончик стукнулся о стол, грифель сломался, и только тогда Опалов как будто очнулся.
        – Дарина Робертовна, у меня к вам только один вопрос, – непривычно заигрывающим тоном произнес он. – Вы знаете гражданина Есаулова?
        Дарина задумалась. Вопрос явно с подвохом. И, увы, она должна дать утвердительный на него ответ. В девяносто четвертом году она проходила свидетелем по делу Артема, и Опалов легко мог это выяснить.
        – Да, я знаю гражданина Есаулова, а что?
        – Насколько я понимаю, вы с ним встречались.
        – А в личные дела обязательно лезть?
        – Ну, если вы не хотите отвечать, не надо…
        – Что случилось? Откуда у вас такой интерес к Есаулову?
        – Ну, есть информация… – замялся Опалов.
        – Какая информация?
        – Дело в том, что гражданин Коробко вчера вечером скончался. – Следователь отвел в сторону глаза.
        – Несчастный случай, самоубийство?
        – Ну, вроде как самоубийство…
        – Вроде как?
        – Никто не знает, как там было, пока только догадки. По версии свидетелей, гражданин Коробко сам нанес себе смертельную рану…
        – Вы в это не верите! Зачем вы спросили меня про Есаулова?
        Дарина все поняла. Это Артем убил Коробка, он заступился за свою любимую женщину и подарил ей свободу. Если Коробка больше нет, то все обвинения против нее рассыплются, как карточный домик…
        Так и оказалось. На следующий день ей принесли официальные извинения и выпустили на свободу.
        Охранная фирма – это палка о двух концах. Одним концом она может охранять, а другим – залезть в карман и присосаться к бумажнику. Поэтому лучше не усугублять отношения с такими конторами. Взял в прокат охрану, использовал по назначению – и в утиль.
        Так думала Дарина, набирая номер телефона, взятого из газеты бесплатных объявлений. Охранная фирма такая-то, профессиональные телохранители, надежность, гарантия, конфиденциальность…
        Не рискнула она обратиться за помощью к своим телохранителям. Она сидела под следствием, а ее парни оставались на свободе, и неизвестно, что с ними за это время случилось. Возможно, люди Кручинина промыли им мозги и перетащили на свою сторону. А может, Ефим и Макс уже работали на Явленова. Действительно, откуда у следствия взялись фотографии, где она была заснята в компании с Коробком? Может, Ефим их тайком заснял или Макс, а, может, они оба работали на «Горникель».
        В общем, не стала Дарина рисковать. И банковские карточки у нее были, и наличность – было чем расплатиться за охрану.
        Она не скупилась, поэтому за ней прибыл целый эскорт – две машины, шесть телохранителей. Пусть Явленов и Кручинин думают, что это воры предоставили ей охрану. Причем солидную. Ребята рослые, плотные, характерной внешности. И техника солидная – черные джипы «Ленд Крузер». В копеечку такая услуга влетала, но жизнь дороже. Возможно, «Горникель» уже в курсе, что ее выпускают, может, уже и засаду на дорогу выставили…
        Засаду Дарина обнаружила в своем кабинете.
        Первым делом она должна была наведаться к себе в офис, выяснить с ходу, как идут дела, если вдруг что не так, экстренно принять меры.
        Она и не думала, что Саша может быть там. Ветром сметая все на своем пути, прошла в приемную. Никого. Секретарша нашлась в кабинете. Юля сидела в кресле, а Саша – на столе, со спущенными брюками. Удобно устроились!
        – Ну ты и урод! – сквозь зубы процедила Дарина.
        Она перевела взгляд на своего нового телохранителя Диму, который встал справа от нее. Лицо каменное, на губах ни тени улыбки. Вышколенный тип, выдрессированный, это хорошо.
        И Юля смотрела на нее с каменным лицом, шок у нее. В трансе девочка…
        – А ты что, уже освободилась? – растерянно спросил Саша, лихорадочно застегивая брюки. – Я тебя не ждал…
        – А ты чего сидишь? – Дарина повернулась к Юле. – Все, ты уволена!
        Девушка очнулась, вздохнула и, закрыв лицо руками, бросилась вон из кабинета. Дарина проводила ее сочувствующим взглядом. Неплохая девчонка, красивая, исполнительная, и зачем только Саша с истинного пути ее сбил?
        – Знаешь, за что я ее уволила? За халатность! За то, что дверь не закрыла… Дверь надо было закрывать! А на тебя начхать! – обратилась она к мужу.
        – Ты не можешь ее уволить, – пробормотал Саша. Он хотел еще что-то сказать, но, глянув на телохранителей Дарины, не решился продолжать.
        – Это еще почему?
        – Ты была в изоляторе, до тебя не довели решение совета директоров.
        Уже догадываясь, что произошло, Дарина повела рукой, отсылая телохранителей. А когда дверь за ними закрылась, спросила:
        – Что ты хочешь этим сказать? Кто у нас нынче председатель совета директоров?
        – Я.
        – Та-ак! – Дарина угрожающе уперла руки в бока.
        – Это всего лишь торжество справедливости, не более того.
        – Торжество справедливости?.. И где ж эта твоя справедливость еще нагадила… э-э, наторжествовала?..
        У Дарины защемило под ложечкой, когда она спросила про акции уральского медного комбината. Она не ошиблась, Саша лишил ее почетного звания «Хозяйка Медной горы». Он продал акции, и комбинат ушел к «Горникелю». Продал всего за полтора миллиона, это меньше, чем Дарине предлагали изначально. Фактически «Горникель» забрал пакет за бесценок. У Саши забрал.
        – Ты идиот!
        – А у меня был выбор?.. Ты «заказала» Кручинина, а он поставил меня перед фактом – или я отдаю комбинат, или он уничтожает нас.
        – Или он уничтожает тебя… Ты за свою шкуру испугался, дорогой! Ты всегда за свою шкуру боялся, поэтому и вел себя, как баба. Ты баба, дорогой! И не только баба! Ты еще шлюха! Если бы ты продался Кручинину, я бы, может, тебя еще поняла. Но ты ему как забесплатно… И как мне теперь к тебе относиться?
        – Я не знаю, как ты будешь ко мне относиться, зато знаю, что ты завела дело в тупик!
        – Какое дело я завела в тупик? Что у тебя было, когда я взялась за дело? Ничего не было! Только мосты на Запад! И договор с корнеевской добычей! А сейчас у нас предприятия по всей стране! И все это благодаря мне!..
        – Я знаю, ты действовала нечестно… Тот же уральский комбинат…
        – Нечестно?! Ты с какой луны свалился, придурок! Где ты видел честность в бизнесе? Уйди, чтобы я тебя здесь больше не видела!
        – Я не уйду! – набыченно посмотрел на нее Саша.
        – Что, силу свою почувствовал? – возмущенно вскинула брови Дарина. – Кто ж тебе эту силу дал? Кручинин? Он тебе сказал, что меня надолго «закроют»? А не «закрыли» меня! И знаешь почему? Потому что за мной стоит настоящий мужчина! И этот мужчина пошел на все, чтобы решить мою проблему. Кручинин придумал Коробка, не было у нас ничего. Но если бы Коробок дал показания, меня бы посадили. Все к этому шло. Но за меня заступились воры. Моя воровская «крыша» решила проблему. Все, нет больше Коробка… И Кручинина не будет… Ну, чего стоишь? Иди к этому барану и скажи, что воры не простят ему подставу. Коробка уже грохнули, следующий на очереди он сам!
        – Воры?! Коробка?! – побледнел Саша.
        – Воры – это страшная сила, очень страшная сила. И если Кручинин этого не понимает, то это его проблемы… Ну, чего стоишь? Давай, давай, пошел к своему Кручинину! Пусть он тебя утешит!
        – Дарина, ты не должна так говорить, – растерянно пробормотал Саша.
        – Будешь испытывать мое терпение? – нахмурилась она.
        – Ну, хорошо, я ему передам… А потом домой.
        Дарина заставила Сашу написать заявление об отказе занимать пост генерального директора и председателя совета директоров. Он не сопротивлялся, поэтому она избавила его от необходимости встречаться с Кручининым. Он сейчас не в адеквате, наплетет что-нибудь, распутывай потом. Да и уровень у него ни о чем. Кручинин еще тот козел, но при этом он, как ни крути, птица высокого полета. А Саша может только ползать. Она сама будет летать и с этой высоты поговорит с Кручининым. Если он поймет ее, хорошо, если нет, пусть пеняет на себя… Она сильная женщина, надо будет, пойдет на все, чтобы добиться своего. Даже на коварство…
        Ресторан обычный, первый попавшийся, но господин Кручинин здесь уже полный хозяин. И Дарина тоже. Для персонала они «випы» высшей категории. Они заказали весь ресторан целиком – посторонних в зале нет.
        Кофе здесь готовят отличный, а больше ничего другого Дарина не заказывала, не тот случай. Вот если они договорятся с Кручининым, тогда можно будет отпраздновать это событие за ужином. Только к нему она потом не поедет, хотя имеет полное на это право.
        Сильный он мужик, Толя Кручинин. И выглядит солидно, и стальной стержень внутри него чувствуется. И на Дарину смотрит с позиций победителя. К тому же она сама признает свое поражение. Не хочет признавать, но тем не менее… Нет, не хочет она с ним.
        Есаул в СИЗО, но в мыслях он рядом с ней. Она должна чувствовать его поддержку. И чувствует. Поэтому и не страшен ей Кручинин.
        И ресторан, выбранный наугад, хорош, и охрана, которую наняла Дарина, выше всяких похвал. Отличные ребята, уровень подготовки впечатляет. Но все же на Есаула она рассчитывает больше, чем на них…
        – Анатолий Степанович, ты должен понять, что я тебе не по зубам.
        – А я пытаюсь тебя раскусить, Дарина Робертовна? – Кручинин смотрел на нее как на красивую женщину, которую хотел затащить к себе в койку.
        Но его взгляд самолюбие не щекотал, напротив, раздражал. Дарина знала себе цену, но сейчас она, прежде всего, видела в себе деловую женщину, своей красотой она будет гордиться потом, с Артемом.
        – Расколоть меня пытались менты, а ты пытаешься раскусить. Смотри, как бы зубы не обломать.
        – Ты «заказала» меня, Дарина Робертовна, но покушение не удалось. За это ты оказалась за решеткой. И кто о кого зубы обломал?
        – Я на воле. И никто уже ничего не докажет… – Дарина щелкнула пальцами, подзывая стоящего в отдалении официанта.
        Парень подошел, почтительно склонив голову, и она велела повторить заказ. Так и сказала: «Можно повторить заказ». Не столько для официанта сказала, сколько для Кручинина. И тот ее понял.
        – С огнем играешь, Дарина Робертовна.
        – Да, такая вот я авантюристка. Всегда была такой. Поэтому и с ворами связалась… Ты хочешь знать, кто мне покровительствует? Он тебе все карты с Коробком обломал… Уже киллера раскололи, а тут такой облом… Есаул такой, он любого отыщет, с кем надо разберется. Он всегда был таким. С тех пор, как я его знаю. А знаю я его давно. Мы вместе начинали. Своя лавочка у нас в Крыму была, мы с ним на пару лохов «обували»…
        – А короче можно? – демонстративно поморщился Кручинин.
        Дарина усмехнулась, торжествующе глянув на него. Не стал он гнать на Артема, не рискнул назвать его ничтожеством. Значит, знает о нем, и если не боится его, то точно считается.
        – Мы с ним давно и навсегда. И если со мной что-то случится, ты будешь иметь дело с ним.
        – Плевать я хотел на твоего Есаула!
        – Плевать можно с высокой колокольни, а она у тебя есть, такая колокольня? Для кого-то есть, а для тебя нет. Не та у тебя высота. Есаул вор, за ним целая система, если с ним что-то случится…
        – Он даже не в законе.
        – Все-то ты знаешь! – пренебрежительно усмехнулась Дарина. – А знаешь, потому что интересуешься… В законе Есаул или нет, но его знает весь воровской мир. И знает, и уважает. А если ты в этом сомневаешься, лучше не пытай судьбу.
        – Напугать меня хочешь? – занервничал Кручинин.
        – Я не пугаю, я уточняю. Ты знаешь, что у меня воровская «крыша». Ты проверил ее прочность, но получил «ответку». На первый раз тебе повезло… Не пытай судьбу, Анатолий Степанович. Мой тебе совет, давай разойдемся миром.
        Какое-то время Кручинин думал, то и дело меняя положение головы. То влево наклонит ее, то вправо, то вперед, то назад. Казалось, он мысленно взвешивает «за» и «против».
        – Договорились, – наконец кивнул он.
        – Отлично! Ты доплачиваешь мне за акции уральского комбината, и мы расходимся. Цена вопроса – четыре с половиной миллиона долларов.
        – Отпадает, – покачал головой он. – Я ничего тебе не должен. И ты мне ничего не должна. Никто ничего никому не должен. Закрепляем статус-кво и расходимся, как в море корабли.
        Дарина задумалась. Не хотела она воевать с Кручининым, но и текущее положение дел в их отношениях ее совершенно не устраивало.
        Она неторопливо поднялась, вышла из-за стола и, не прощаясь, направилась к выходу. Сделала несколько шагов, остановилась и, с хищной усмешкой глянув на Кручинина, ткнула в него пальцем:
        – Ты мне должен!
        На этом они расстались. Почти врагами. Это «почти» должно было избавить ее от притязаний со стороны Кручинина. Если нет, она постарается ответить ударом на удар…
        Глава 24
        Жарко в кочегарке, но это куда лучше, чем пронизывающий холод в «кондее». Да и на дворе мороз – носа не покажешь. Комфортная жара в кочегарке, уютно здесь. И горячий чифирь с грохотульками идет «на ура». За столом в собеседниках интересный человек, банкир из Саратова. Двенадцать лет срока у него, по «мокрой» статье – партнера своего по бизнесу «заказал». Занятные вещи мужик рассказывает, интересно его слушать да на ус мотать…
        За свою «художественную самодеятельность» в ювелирном салоне Артем получил полтора года «строгача». Воры постарались, подсуетили ему этап на «красную» зону. Но в этот раз ему было проще наводить порядок. В этот раз на этап он шел уже под короной.
        Короновали его на следующий день после суда, на тюрьме, строго по правилам. Сход собирал сам Давид, с такой протекцией Артема можно было посылать хоть в ад порядки наводить.
        Знали его в этой зоне. И единомышленников он сразу нашел, и свитой с ходу обзавелся. Даже голодовку не пришлось устраивать, начальство и без того пошло навстречу. И «главкозел» не рискнул обострять с ним отношения. Слишком уж опасные люди собрались вокруг Артема, одно только его слово, и они с удовольствием отправились бы вырезать актив. Но ему кровь не нужна, он за мир во всем мире, хотя и в нормах воровского закона.
        Огонь горит в топках, горячая вода поступает в жилые здания, промзона работает, зэки дают план, пайка у них нормальная, отоварку в ларьках не зажимают. И еще «дачки» с воли можно раз в месяц получать, Артем и с этим договорился. Все у него путем. Так хорошо, что даже скучно.
        Не так уж много ему осталось. Зима уже, считай, на пике, а весной он выйдет на свободу. И в Москву… Катя пишет ему, «дачки» шлет, как будто и не было в ее жизни Алехина. Даже в любви признаваться не стесняется. Только вот на долгосрочные свидания не приезжает, и о любви пишет без огонька. Чувства у нее остались, но надо и о муже думать. Замуж она вышла, семья у нее, вроде как с ребенком что-то наклевывается. Не хочется мешать ее счастью. И не приедет к ней Артем после отсидки, не побеспокоит ее.
        И Дарина по-прежнему замужем. Но тоже пишет Артему. И пишет, и «дачки» шлет. А еще на свиданку грозится приехать, как будто ее здесь кто-то ждет… Нет, к Дарине он точно не вернется, но и Москвы ему не избежать. Давид там, Сергил, и Артем им нужен.
        Только вот не тянет его в Москву. Здесь его жизнь, в зоне, здесь он король.
        Дверь открылась, и в теплую утробу кочегарки ворвался морозный воздух, мгновенно превращаясь в пар. Из дымных клубов появился громила Бастрюк, за ним образовался какой-то незнакомый мужик, за которым шел еще один боец Артема.
        Незнакомец остановился, а Бастрюк подошел к боссу:
        – Артем Евгеньевич, тут новичок с карантина.
        – И что?
        – Из Москвы он. Ему вас «заказали».
        Артем кивнул, и Бастрюк подвел к нему новичка. Совсем еще молодой парень, лицо сплошь в прыщах. Рыбьи глаза, утиный нос, шея, как у гуся. Неказистый, худощавый, но так ему геркулесова сила и не нужна. Главное, подкрасться незаметно и нож точно под ребро сунуть. В конце прошлой отсидки такой вот «прыщ» и подсадил Артема на «перо», хорошо, удар неточным оказался.
        – Кто такой?
        – Клюй… Ну, фамилия Клюев…
        – Кто по жизни?
        – Да это, по казино я специализируюсь.
        Артем покачал головой. Не похож был этот паренек на профессионального игрока. Разве что на записного лузера…
        – Сколько проиграл?
        – Ну, много… – подавленно вздохнул Клюй.
        – Хочешь сказать, что тебя за долги подписали?
        – Ну, да, за долги. Или пятьдесят четыре «штуки» отдать, или в зону. Еще и с доплатой…
        – Кто подписал?
        – Ну, сестра у меня есть, у нее мужик появился. Нормальный такой мужик, при деньгах… Ну, он мне денег одолжил… Я еще думаю, что за дятел! А он сам на меня, как на дятла, смотрел… Я прикалывался, пока сам в дятлах не оказался…
        – Ты ему должен?
        – Да, ему… Он сказал, что есть вариант, как отработать. Ну, я согласился… Я ж не знал, кто ты такой…
        Бастрюк среагировал мгновенно. Сильный удар в плечо поставил Клюя на колено.
        – Ну, я не знал, кто вы такой…
        Артем пожал плечами. Ему, в принципе, все равно, на «вы» с ним или на «ты».
        – А кто я?
        – Ну, вы в законе… И вас тут все знают… И здесь знают, и на пересылке… Я подумал, что кранты мне… А я жить хочу… Да и не дело это, на законного вора руку поднимать. Это на воле мне все равно было, а сейчас я при понятиях…
        – А что за мужик?
        – Ну, зовут его Егор… А фамилию не знаю…
        – Как же так? Человека не знаешь, а деньги у него взял?
        – Ну, я же брал, а не давал. Если бы давал, я бы все пробил. А так… Ну, я номера его машины запомнил… Так, на всякий случай…
        – Ну, говори.
        Артем вытряс из Клюя все, что можно было. Даже как его сестру зовут, узнал, где она живет, с кем дружит. Он должен был провести тщательный разбор, от этого зависела его жизнь…
        Сила воли – это конь, который вынесет из горящего леса, вытащит из бурной реки. Если это сильный конь. Артем на своего боевого друга не жаловался. И точно знал, что проскачет мимо Дарины.
        Еще вчера его вызвал к себе «кум», сказал, что в порядке исключения может оформить ему долгосрочное свидание с гражданкой Темкиной. Артем отказался. Конь копытами ударил, гордость в нем взыграла…
        Но сегодня Артем уже с Дариной. Смотрит на нее, пьянеет от ее красоты и свежести. Пока только смотрит, но чувства уже тянутся к ней.
        Плюс ко всему был у него и шкурный интерес. Как всякий волк, он обязан заботиться о своей шкуре…
        – Чего стоишь, как неродной? – Она подошла к нему, губами коснулась его щеки.
        Он мог бы ее обнять, поцеловать, но даже не шелохнулся.
        – Зачем?
        – Что, зачем?.. Свято место пусто не бывает…
        – Свято место?
        – А где твоя Катя? Она к тебе ездила, теперь моя очередь…
        – А кто тебя звал?
        – Ты меня звал, – пристально посмотрела на него Дарина.
        Пусть только попробует сказать, что это не так! Пусть только попробует сказать, что не нуждался в ней!
        – Не помню.
        – А если мне никто не нужен, кроме тебя? – Она вдруг раскраснелась, пошла пятнами от волнения.
        – И меня в том числе, – усмехнулся Артем.
        – Нет никаких в том числе. Я даже с мужем не сплю… С тех пор как освободилась, не сплю… Люблю, но не сплю…
        – Любишь? – От неприятных ощущений в душе у Артема похолодело.
        Избегал он Дарину, фактически отказался от нее, но ревность все равно взяла за грудки.
        – Люблю… И тебя люблю… – не сводя с него глаз, сказала она. – Его только люблю. А тебя еще и хочу…
        – А как же Коробок?
        – Ты меня ревнуешь, – тускло усмехнулась Дарина. – Все-таки ревнуешь… Теперь я понимаю, зачем ты его убил.
        – Кто убил? – встрепенулся Артем.
        Да, он убил Коробка, но Дарина здесь вовсе ни при чем… Наверное…
        – Я все знаю…
        – Ничего ты не знаешь, и знать не можешь.
        Знать могли только воры, на глазах у которых Артем исполнял приговор. Остальные могли только догадываться.
        – Мне следователь говорил. Он сказал, что ты мог убить из-за меня.
        – Коробок умер, потому что должен был умереть, – сурово произнес Артем. – И ты здесь ни при чем.
        – Совсем ни при чем? – с наигранно-бесшабашным удивлением спросила Дарина.
        – Ну, разве что самую малость. – Артем и пытался, но не мог устоять перед ее хищным, проникающим обаянием.
        – Ты всегда обо мне думаешь… Признайся, что я тебе снюсь! – Она подалась к нему, обняла его за шею.
        – Снишься, – не смог соврать Артем.
        – Надеюсь, я там не совсем голая?
        – Когда как, – невольно улыбнулся он.
        – Я хочу почувствовать, как это бывает. Хочу почувствовать наяву.
        Артем туманно улыбнулся. Нужно уважать желание красивой женщины. Желание женщины, которая проехала полторы тысячи километров, чтобы попасть к нему на свидание. Он обнял ее за талию, прижал к себе. Какое-то время Дарина смотрела на него с лукавой улыбкой, затем прильнула к нему всем телом, накрыла рот жарким влажным поцелуем…
        Ветер стих, волна улеглась, потрепанный корабль встал на якорь. Полный штиль на море и умиротворение. Давно Артему не было так хорошо. Давно, с тех самых пор, как он потерял Дарину. Сначала годы и расстояния их разлучили, потом отделила стена непонимания. Стена, которую возвел он сам…
        Но стена рухнула. Причем с оглушительным грохотом. Артем еще не совсем пришел в себя после этого.
        – Скажи, ты любишь меня? – положив голову ему на грудь, спросила Дарина.
        – Да. Через три месяца я откинусь, и если я тебе нужен…
        – Ты мне нужен.
        – Проблемы?
        – Проблемы? Почему сразу проблемы? – возмутилась она. – Нет, ты мне как мужчина нужен… – И немного подумав, добавила: – Ну и проблемы…
        – Какие?
        – А ты не знаешь?
        Артем пожал плечами. Москва далеко, но у него там связи, а здесь телефон. Есть возможность быть в курсе событий, а он человек любопытный. Дарина – баба ушлая, хитрая, коварная, ее бизнес – это хитросплетение темных схем. В подробности Артем не вдавался, но представление имел. В темных схемах много гнили, поэтому паутина из них не может отличаться прочностью. То там порвется, то там, и Сергил со своей командой помогает латать дыры. Он держит «Экспоруд» под своей «крышей», и Артему при всем его авторитете в эти дебри лучше не лезть. Да он и не пытается. Право собственности в их мире – это святое. А у Сергила право собственности на «крышу», но никак не на саму Дарину. И если вдруг он что-то попутал… Уж не об этой ли проблеме она заговорила?.. Как бы там Артем себя ни уговаривал, но, убивая Коробка, он также наказывал его и за Дарину. И Сергилу тоже может аукнуться…
        Дарина не просто вернула его в свои сети, он увяз в них. И это надолго. Если не навсегда…
        – Какие проблемы? – Артем не собирался разводить антимонии. – Что конкретно?
        – Кстати, спасибо тебе за Коробка. Он мог меня сдать, но ты решил вопрос.
        – Да, я слышал про твою историю с «Горникелем».
        Артем покачал головой. У него у самого наметилась серьезная проблема с этой структурой. Московская братва вышла на сестру Клюя, пробила ситуацию. Артема заказал человек из службы безопасности «Горникеля»…
        – Кручинин подставил меня, я из-за него села. А Коробка не стало, я вышла, такая вот ситуация… А почему Коробка не стало?
        – Не стало, и все.
        Артем не собирался говорить с Дариной на эту тему. Все вопросы, связанные с законными ворами, он обсуждает исключительно с посвященными. Во-первых, так правильно, а, во-вторых, сон крепче…
        – Не хочешь говорить, не надо, – понимающе кивнула Дарина. – Главное, результат…
        – Что у тебя с «Горникелем»?
        – Вялотекущий конфликт интересов. Пока я в СИЗО была, Кручинин моего Сашу закошмарил, он ему за бесценок ценный актив слил… Я с ним говорила, сказала, что у меня серьезная воровская «крыша». Он только посмеялся.
        – А «крыша» – это кто?
        – Ну, Сергил. И ты. Вы же в одной лодке… И еще Кручинин знает о наших с тобой отношениях. Ну, мы же раньше вместе были…
        – А мне скоро на выход. Понятно, – кивнул Артем.
        – Что тебе понятно?
        – Это мои проблемы.
        – Какие проблемы? – встрепенулась Дарина. – Если там что-то связано с «Горникелем», то это наши проблемы!
        – А что у меня может быть связано с «Горникелем»? – спросил он, подозрительно глянув на нее.
        – Не знаю… – слегка замялась она. – Но ты так сказал, как будто связано.
        Да, действительно, он должен поделиться своими проблемами с Дариной. «Горникель» покушался на него, но под удар попасть может и она. Надо предупредить ее об опасности… Если, конечно, это не какая-то хитрая игра.
        – На меня покушались. Подъехал какой-то «первоход», сказал, что ему заплатили за мою голову. Стали выяснять, из «Горникеля» уши растут.
        – Ну, все правильно! – в сердцах всплеснула она руками. – Сначала зачистят тебя, а потом и меня!.. Если зачистят меня, они будут иметь дело с тобой. Или нет?
        – Будут, – кивнул Артем. – Они, по-любому, будут иметь дело со мной.
        – Ты же меня защитишь? – Дарина прильнула к нему, крепко обняла.
        – Что я должен сделать?
        – Убивать никого не надо. Нужно просто поговорить. Если Кручинин поймет, хорошо, а если нет… – Дарина запнулась, не решаясь озвучить собственный приговор.
        – Тогда с ним нужно решать раз и навсегда, так я понял? – хищно усмехнулся Артем.
        – Ну, лучше обойтись без этого…
        – Но если кто-то ничего не поймет, ты не виновата.
        – Ну-у…
        Артем закрыл глаза, на его губах застыла кривая усмешка. Дарина еще та штучка, сама кого хочешь за пояс заткнет. Но раз уж от нее никуда не деться, он должен принять ее игру. Возможно, Кручинину самому нужно от нее защищаться, но все равно Артем будет играть против него. Дарина не оставила ему выбора. Да и сам Кручинин дал повод…
        Глава 25
        Снова солнце шпарит, синее море на всю ширину горизонта. Крик чаек сверху, шум волны снизу. Но вверх смотреть приятно, а внизу под ногами – бездна. И эта бездна уже давно смотрит в Артема. Он четырнадцать лет чувствовал этот втягивающий в себя, расшатывающий и головокружительный взгляд.
        Пятачок над обрывом огорожен железными перилами, но сила притяжения от этого меньше не становилась. Напротив, возникало непреодолимое желание перегнуться через ограду, придав телу наклонное положение, и ласточкой сигануть вниз.
        Тогда, четырнадцать лет назад, Артем прыгнул «солдатиком», может, потому и не преодолел до конца страх перед судьбой. А сейчас хорошо бы «ласточкой», чтобы в прыжке разогнать все страхи.
        Этот обрыв намертво врезался ему в память, он хорошо помнит откос в скале, похожий на зубило. Слева от него выступ в форме седла. Правую ногу ставишь на одну половинку, левую на другую, и прыгаешь. Но к выступу еще надо спуститься, а это само по себе опасно. И спрыгнуть с него можно было прямо на подводный риф. Между откосом и выступом нужно становиться, аккурат между ними. С этого места и Дарина прыгала, и он. С этого места он не разобьется… А если он что-то путает?
        Этот вопрос Артем задал себе, уже стоя на перилах. Ветра нет, но его качала сама сила притяжения из бездны.
        – Ты что делаешь, сумасшедший? – встревоженно спросила Дарина.
        – Я тебя за собой не зову.
        – Да я и не буду! У меня сын! И у меня ты! – вцепилась она в его ногу.
        – Отпусти! Я все равно спрыгну. Если не отпустишь, разобьюсь.
        Она отпустила. И он спрыгнул. От страха захватило дух, парализовало сознание, но все обошлось. Артем с шумом вошел воду, даже не задев камень.
        И тут же пожалел о своей самодеятельности. Вслед за ним со скалы сиганула и Дарина. Он не звал ее за собой, не хотел, чтобы она прыгала. А она последовала за ним. Скинула халат, перемахнула через ограду – и вниз… И снова у него замерло сердце в груди, на этот раз из-за страха за нее. И еще он понял, насколько она ему дорога…
        Дарина вынырнула, ошеломленно глянула на него. Хватило одного мгновения, чтобы страх в ее глазах заслонился блеском счастья.
        – Я такая же смелая! – засмеялась она. – И такая же глупая!
        Засмеялся и Артем. Эйфория шальной безрассудной юности накатила на осознание собственной глупости. Тогда, четырнадцать лет назад, он с трудом верил в собственную смерть. Боялся погибнуть, прыгая со скалы, но все равно эта мысль не приживалась в голове. Молод он был и глуп. Но сейчас-то ему известно, как легко потерять жизнь. Одно неосторожное движение, один неловкий шаг, и все… И сейчас он мог запросто разбиться насмерть. Причем вместе с Дариной.
        Но все обошлось, они живы. Более того, прошли через жернова судьбы. А как еще можно назвать подводные камни, о которые они могли разбиться? Они пытали судьбу, они получили благословение…
        Дарина поплыла к берегу в обход скалы, Артем поймал ее на берегу, сгреб в охапку и уложил на мелкую гальку. Купальник снимался легко…
        Все, прозвенел «звонок», закончился третий срок. На волю Артем вышел в статусе законного вора. В Москве у него были дела, но Дарина увезла его в Крым. Май, прекрасная погода, море, правда, холодное. Но кого это пугает?..
        Артем поднял Дарину на руки и понес по крутой тропке на самый верх, к дому.
        Последний срок дался ему легко – ни штрафных изоляторов, ни голодовок, ни ножей в спину. Он и здоровье поправил, и в весе прибавил, и спортивную форму набрал. И все же высота с Дариной на руках далась ему нелегко. Зато на этом пути он еще крепче привязался к ней. Никто уже не в силах разорвать их узы…
        Наверху возле дома их ждал Сергил. Деловой, холеный, в строгом костюме. Старый, матерый, но жгучая ирония в глазах не усохла. Его ждали завтра, а он появился сегодня. Он сдержанно улыбался, приветствуя Артема. Вот и встретились…
        Нет больше старого дома, Дарина отправила его на снос. И тети Сони нет, похоронили ее. А дом построили новый, небольшой, но красивый. Дарина постаралась. Сказала, что это их дом – чисто для нее и для Артема. Ее мужа здесь не было и не будет…
        И дом она построила, и территорию облагородила. Слишком хорошее место, чтобы его терять. И еще этот дом возвращал в прошлое. Нет больше Сони, зато появился Сергил. В этот раз Артем сядет с ним за стол, как равный с равным, но дела они будут обсуждать, как и раньше, воровские. Грабить не придется, для них это слишком просто. Есть дела посолиднее, поинтереснее. И поопаснее. И никуда от них не денешься…
        Лето еще толком не началось, а отпуск уже закончился. Но не о том думал Артем, сидя в кафе и глядя на водную гладь озера. Граждане в лодках катаются, кряква плавает – мирное сосуществование людей и уток, вроде бы ничего удивительного. А в кафе дичью можно полакомиться. Блюд из уток в меню нет, но если сделать особый, проплаченный заказ, то ничего невозможного нет. Надо будет, утку из озера и подстрелят… Так и в жизни, человек спокойно живет и размножается в природе, но стоит ему попасть в зону чужих и корыстных интересов, как он становится жертвой. И тут уж все зависит от его способностей защищаться. Ту же утку, которая безмятежно плывет по озеру, защищает закон и парковая охрана, но к ней можно подкрасться ночью, сделать все незаметно… Было бы желание, а возможности найдутся…
        В кафе зашел среднего роста неприметный мужчина в сером, будто с чужого плеча, костюме. Он шел прямо к Артему, но на пути у него встал телохранитель, пришлось подать знак, чтобы Пулю пропустили.
        Артем прекрасно понимал, в какое дело ввязывается, поэтому и об охране позаботился, и о силовом прикрытии. И еще много внимания он уделял разведке. К опасному зверю нужно подбираться осторожно, так, чтобы ни одной ошибки не совершить.
        Костя Пуля был высококлассным киллером-одиночкой, мастером своего дела. Случайный человек в жизни бы на него не вышел, но Артем не простой, у него информация, связи. Он хорошо знал криминальный мир Москвы, хотя и не жил здесь толком.
        И с Костей он договорится, и с людьми, которые обеспечат ему прямо доступ к телу господина Кручинина. Пока еще к живому телу…
        Он сделает все, чтобы решить проблему Дарины.
        Человек просыпается на кровати, на которой, как уверяет рекламная легенда, спала сама императрица Александра Федоровна, под крепкой охраной выезжает из дома на Рублевке в свой роскошный офис в центре Москвы, заходит в кабинет, садится за стол, секретарша подает ему кофе, он раскуривает сигару. У него много планов, он знает, с чего начнет рабочий день. И вдруг незапланированный визит. Причем прямо в лоб…
        Кручинин поперхнулся дымом, увидев Артема. Он выходил к нему из комнаты отдыха, и не один, а с охраной.
        Артем остановился у приставного стола, сел в кресло, а телохранители покинули кабинет, им здесь делать нечего.
        – Что-то я не понял, – пытаясь взять себя в руки, проговорил Кручинин.
        Надо отдать ему должное, он умел владеть собой. И спокойствие на лице смог сохранить. Его выдержка могла бы показаться безупречной, если бы нервный тик не дернул правую щеку.
        – Вы уж извините, Анатолий Степанович. Воспитание у меня такое, привычка заходить в дом без спроса. Вор я.
        – Вор?
        – В законе… Да вы меня узнали, – усмехнулся Артем. – Дарина Робертовна говорила вам про меня.
        – Ну да… Что-то знакомое… Есаул, кажется?
        – Все правильно, вам не померещилось.
        – Как вы сюда попали?
        – Я не попал. Я просто зашел. А попадет кто-то из нас. Или мы оба останется при своих. Тут уж одно из двух.
        – За Дарину Робертовну пришли говорить?
        – Да, вы должны выполнить ее условия, – спокойно, без нажима сказал Артем.
        – А если нет?
        – Тогда в следующий раз к вам выйдет человек, который сделает вам больно. – Артем кивнул в сторону двери, за которой он ждал Кручинина. Он смог найти людей, которые помогли ему тайком проникнуть в офис. Это не трудно, если в проводниках знающий человек. – Но боль быстро пройдет. Вместе с жизнью. Не советую пытать судьбу.
        – Думаете, я вас боюсь? – натянуто улыбнулся Кручинин.
        – Боитесь. Мяч на моей стороне, пока я не ударю, шансов у вас нет. Если я ударю и промажу, тогда шансы, может, и появятся. Но я не промажу.
        Артем знал, как говорить, как смотреть, чтобы вогнать в ступор сильного противника. Кручинин явно находился под впечатлением.
        – Ну, промажете или нет, это еще вопрос, – промямлил он.
        – Можно сигару? – небрежно спросил Артем.
        – Да, конечно…
        Кручинин пододвинул коробку, Артем вынул оттуда сигару, и тут же в его руке, словно из ниоткуда, появился нож. Анатолий Степанович не вздрогнул, но напрягся. И на дверь посмотрел, в которую должны были ломиться телохранители. Но тихо все было, никто не спешил ему на помощь. Он никого не вызывал, да и в приемной люди Есаула…
        Артем разрезал сигару напополам, посмотрел ее на срез, понюхал и поморщился. Нет, табак очень хорош, но в руках он держал не столько сигару, сколько самого Кручинина. Он мог убить его прямо сейчас. Достаточно резко распрямить руку, и финка отправится в полет по точно заданной траектории. А чтобы пробить переносицу, силы ей хватит…
        – Я бы не советовал вам пытать судьбу… Да и что для вас пять миллионов долларов?
        – А для вас?
        – Я бы сказал, что деньги меня не интересуют, но ведь вы же не поверите?
        – Не поверю.
        – И правильно сделаете. Деньги меня интересуют. Но – постольку поскольку.
        – На «общак»? – усмехнулся Кручинин.
        Артем возмущенно повел бровью, но вслух он ничего не сказал. Увы, в мире воров есть люди, которые путают личное с общим, от таких нужно избавляться, но не с Кручининым же обсуждать этот вопрос…
        – Ну, про вас много лестного слышал, – сказал Анатолий Степанович. – О зэках в зоне, как о себе, заботитесь, «общак» у вас на благо идет…
        – Что еще слышали? – каверзно посмотрел на него Артем.
        Кручинин понял все правильно.
        – Говорят, этой зимой на вас было покушение.
        – Ну, не покушение.
        – Киллер сам сдался.
        – И вы так спокойно об этом говорите?
        – А у меня совесть чиста. Я никого к вам не засылал.
        – Зачем же тогда оправдываетесь?
        – Я не оправдываюсь, просто я хочу открыть вам глаза. Дарина Робертовна использует вас, Артем Евгеньевич. Если раньше у вас и была любовь, то сейчас вряд ли. Только шкурный интерес. Дарина Робертовна любит только деньги…
        Он и дальше бы продолжал в том же духе, но стушевался под предостерегающим взглядом Артема. Дарина его любимая женщина, и он не позволит говорить о ней в таком тоне.
        – Я готовился к встрече с вами, не буду этого скрывать, – продолжал Кручинин. – Не думал, что это произойдет так неожиданно. Но я готовился. И у меня есть доказательства. Я могу доказать, что эту историю с киллером придумала сама Дарина. Чтобы подставить меня. И вас… Я сейчас позову человека, он принесет папку…
        – Не надо. Я вам верю, – с непроницаемым спокойствием на лице произнес Артем.
        Увы, но Кручинин был прав. При всех своих чувствах к Дарине иллюзий насчет ее деловой порядочности он не питал, поэтому не исключил вариант с подставой. Слишком уж гладко все складывалось. Киллер в зону заехал, но тут же сдался на милость Артему… Да и Дарина не очень естественно повела себя на долгосрочном свидании в зоне. Он уловил фальшивую нотку в ее голосе, когда речь зашла о «Горникеле»…
        В общем, он еще раз пробил ситуацию вокруг Клюя и докопался до правды. Дарина эту подставу придумала. Но ведь она всего лишь хотела разозлить Артема, переманить его на свою сторону и настроить против общего врага… Хитрая, стерва!
        Стерва, но своя…
        – Верите?! – удивился Кручинин.
        – Знаю.
        – Дарина сказала?
        – Нет, сам пробил.
        – И что теперь?
        – Вы должны Дарине. А какая она, хорошая или плохая, это решать мне…
        – Ну, мы бы могли договориться.
        – Могли бы, но не договоримся… Не хотелось бы вас запугивать, но вы все равно должны понимать, что у меня есть возможность испортить вам жизнь. Вплоть до летального исхода… Мой вам совет, не надо пытать судьбу.
        – Значит, не договоримся?
        Артем покачал головой. Не сможет Кручинин перетянуть его на свою сторону, пусть и не старается. А договориться они могут только на условиях пусть и не полной, но капитуляции. «Горникель» должен отдать свой долг, и точка. Если нет, в дело вступит Костя Пуля. Уж он-то не облажается, как киллеры Коробка…
        Нынче здесь, завтра там. И у моряков в рейсе так должно быть, и у воров на воле. Сегодня у Артема одна квартира, завтра другая, и никто не знает его адреса. Даже Дарина.
        А с Дариной он встречался на ее территории. С мужем она жила в доме на Новорижском шоссе, но и в Москве у нее была своя квартира. Артем рисковал, отправляясь на свидание с ней. Тот же Кручинин мог запросто объявить на него охоту. Условия он принял, деньги за комбинат выплатит, а потом закажет Артема. Чисто чтобы отомстить. Или уже заплатил… Но леса бояться – волком не быть.
        Дарина приехала первой. Она встретила его в прихожей, поцеловала. Улыбка у нее на губах скованная, взгляд напряженный. Артем невольно навострил уши – мало ли, вдруг где-то в комнате опасность затаилась.
        – Что-то случилось?
        – Ну-у, не то чтобы…
        Он с опаской зашел в гостиную, осмотрелся, сел так, чтобы держать в поле зрения и Дарину, и вход в комнату, и строгим тоном проговорил:
        – Скажи внятно.
        – Я разговаривала с Кручининым. Он согласился выплатить деньги.
        – А куда он денется?
        – Он сказал, что ты в курсе…
        – В курсе чего? – Артем настороженно смотрел на Дарину. И напряженная она чересчур, и за язык ее приходится тянуть.
        – Ну, там в зоне на тебя покушались…
        – Не было покушения. Была подстава, и организовала ее ты.
        – Я?!. – побледнела Дарина. – И ты этому козлу поверил?
        – Я знал это еще до того, как освободился.
        – Знал и молчал?
        – Знал и молчал, – невозмутимо кивнул Артем.
        – Почему?
        – Ну, ты же не собиралась меня убивать.
        – Нет, конечно!
        – Ты всего лишь хотела склонить меня на свою сторону.
        – Хотела.
        – И склонила… Разве это плохо? – усмехнулся он.
        – Хорошо… Конечно же, хорошо! Но за такие дела наказывают!
        – Хорошо, что ты это понимаешь… И хорошо, что на первый раз я тебя прощаю…
        – А на второй? – Дарина хотела знать, насколько далеко простирается его персональная к ней милость.
        А милость эта продиктована самой судьбой, значит, она должна быть безграничной. Но ей об этом лучше не знать…
        – Еще раз, и…
        Артем чувствовал в себе силу, которая давала ему право прощать. И наказывать… Дарина должна понимать, что нельзя играть с огнем. С огнем, который, согревая семейный очаг, запросто может спалить и сам дом.
        – Я все понимаю, – подавленно кивнула она.
        – Уверен, что ты меня больше не обманешь…
        Артем умел владеть собой, поэтому не допустил ни капли сомнения в голос. На самом же деле полной уверенности в Дарине у него не было. Не та она женщина, которой можно доверять целиком и полностью. Авантюристка она по своей натуре. Он вор, она – авантюристка и мошенница. Хорошая парочка. И раз уж судьба сводит их вместе, значит, это кому-то нужно…
        Но та же судьба может их разлучить, и он должен это понимать.
        Бродяжья у него судьба, воровская – нынче здесь, завтра там…
        Но сегодня он здесь, с Дариной. И этот день принадлежит им…