Кристина больше не придет Инна Балтийская
        Школьница Кристина подрабатывала няней. Мужчина, представившийся Виктором Сидневым, попросил ее присмотреть за детьми. Он явно житель городка: знал имя, телефон, адрес, прозвища соседей. Девочка согласилась, и больше ее никто не видел живой.
        Между тем в городе начинают пропадать блондинки, внешне похожие на Кристину. А их родным приходят письма от Водяного - он утверждает, что девушки стали русалками.
        Инна Балтийская
        Кристина больше не придет
        Пролог
        - Мне сказали, что вы лучшая няня в нашем городе, - весело прозвучал в трубке приятный мужской голос. - Я решил, что только вам могу доверить на вечер своих сорванцов.
        15-летняя блондиночка Кристина Кукина зарделась и включила громкую связь.
        - А кто вы, откуда меня знаете?
        - Я живу неподалеку, а про вас слухом земля полнится. Говорят, к любым детям подход найдете. Посидите с моими малышами завтра вечером, могу я на вас рассчитывать?
        Мать Кристины вырвала мобильный из рук дочери:
        - Вы где живете?
        - Правобережная, дом 13. Это частный сектор, - мужской голос говорил все так же приветливо, не реагируя на явную агрессию в голосе. - Меня зовут Виктор Иванович, мне нужна на вечер няня для моих погодков, они еще дошколята. Вы не волнуйтесь, я местный, вашу Аннушку-Огневушку прекрасно знаю.
        Татьяна выдохнула с облегчением. Аннушка годами терроризировала подъезд, устраивая поджоги в лифте, и вошла в местный фольклор, но ее популярность явно не достигла всероссийских размеров. Значит, позвонивший и правда был из местных.
        - Да пусть Кристина в школе поспрашивает, - не унимался звонивший. - Виктора Сиднева многие знают. Я же с вашего района, 2-ю школу закончил.
        Татьяна молча вернула трубку дочери, та что-то промяукала в трубку.
        - Кристина, так сможете завтра посидеть у меня с семи вечера и… ну, часов до 10-ти, к примеру? Может, чуть позже?
        Девочка вопросительно посмотрела на мать. Та протянула было руку за трубкой, но тут в комнату с ревом вбежала Верочка, младшая Кристинына сестренка:
        - Мааааа… я не понимаю задачку! Мне неуд завтра поставят!
        Татьяна обняла младшую, и сердито бросила в сторону трубки:
        - А как девочка ночью домой доберется?
        - Так я за ней сам на машине заеду, и вечером домой отвезу! - раздалось оттуда. - Не волнуйтесь, заплачу хорошо, три тысячи за час, я ж понимаю, детский труд ценить надо!
        Татьяна лишь криво усмехнулась и ушла на кухню, делать с младшей дочерью домашнее задание. Ей не на кого было переложить воспитание детей - отец Кристины и Веры давно сгинул где-то на просторах страны, и у матери, днем работающей на заводском конвейере, а по вечерам намывающей чужие подъезды, не хватало денег даже на красивую одежду для подрастающих дочерей. Поэтому целыми днями девочки были предоставлены сами себе, поэтому же мать и не возражала против подработки старшей, деньги за посиделки с чужими детьми были далеко не лишними. Правда, до сих пор Кристина сидела по вечерам только с детьми хороших знакомых семьи, и возвращалась домой строго к 21.00, на другое время мать не соглашалась. Но у людей кризис, многие перешли на удаленку, и все меньше просьб посидеть с детьми. А деньги-то нужны не меньше, чем год назад.
        Сделав дочкину математику, Татьяна уныло прибирала крошечную кухоньку с убитой почти в хлам мебелью и думала о том, что ее дочерям не на кого рассчитывать в жизни. Хотя, Кристина растет красивой - яркая блондинка, прелестное округлое личико с еще по-детски припухлыми щечками, фигуристая, свеженькая. Авось, сможет подцепить богатого мужичка, а там, глядишь, все и наладится. Отчасти из-за этих мыслей она и поощряла подработку дочки. В семьях, которые могут себе позволить оплатить няню на несколько часов, пока взрослые развлекаются в кино или театрах, явно водятся деньги, и неплохие. Там и надо кавалеров ловить.
        От этих мыслей ее отвлекло негромкое пение из комнаты дочерей. Она встрепенулась, поглядела на настенные часы и пошла в детскую. Уже почти полночь, девочкам завтра в школу, но они все не спали. Младшая лихорадочно писала что-то в тетрадке, а старшая уже легла в постель, но наводила марафет и что-то напевала. Татьяна подошла к кровати, посмотрела на оживленной личико дочери и лишь сказала:
        - Только ты завтра обязательно поспрашивай в школе, знает ли кто этого Сиднева. Если не знает, никуда не поедешь, ясно?
        - Я спрошу, мамочка, - покладисто согласилась Кристина, закручивая красивые белокурые локоны на большие бигуди. - Не волнуйся, я уже взрослая. Все понимаю.
        Мама грустно окинула взглядом ладную фигурку дочери с бюстом, с трудом помещающимся в тесной прошлогодней пижамке. Да, девочка растет… но как жаль, что ей приходится так рано взрослеть. Ей бы в куклы еще поиграть, а не возиться за деньги с чужими детьми. Но увы… никогда у них не было денег на красивых кукол… Ну что же, когда-нибудь и на их улице опрокинется грузовик с игрушками. Надо в это только верить.
        Глава 1
        Я лениво потянулась в постели, не понимая, почему солнце бьет в глаза. Понемногу сон отступал, и я с тоской взглянула на окно с настежь распахнутыми занавесками. Октябрьское солнце, обычно такое скупое на ласки, этим утром настойчиво лезло в комнату. Плотно запахнутые шторки прекратили бы этот беспредел, но Олесе они категорически не нравились. С самого утра она тут же освобождала окно от ткани, мешающей ей наслаждаться новым днем. А то, что я предпочла бы в выходные подольше поспать, она считала глупым капризом.
        Я вылезла из кровати, отметив, что койка Олеси пуста, а скомканное одеяло живописно спадает на пол, накинула висящий на краю кровати халатик и поплелась на кухню. Подружка была уже там. В нос ударил упоительный запах кофе, которым удалось насладиться, плотно зажмурив глаза. Я знала, что, распахнув их, я упрусь взглядом в неаппетитные коричневые подтеки на плите и брызги на выщербленном сером полу. Увы, подружка любила варить кофе в маленькой блестящей турке, против которой любимый напиток исправно протестовал, регулярно выбегая наружу.
        - Эй, соня, садись кофе пить! - звонкий голос Олеси прогнал ненужные мысли. - Я тебе уже сварила, вон чашка стоит!
        Я с некоторой опаской уселась на хлипкий одноногий табурет возле покрытого пластиковой скатертью круглого столика. Мебель в съемной квартире явно была рассчитана на каких-то бестелесных созданий, весящих меньше любого самого задрипанного кота. Но зато квартира находилась не так далеко от центра города, на втором этаже, и просили за нее недорого. Я все порывалась купить в нее другую мебель, но тут Олеся была категорически против - еще не хватало зря деньги тратить!
        Прикрыв глаза, чтобы не видеть протертую серую скатерку и отстающие от стен обои, я крошечными глотками пила кофе, придумывая все новые аргументы за покупку хотя бы удобных стульев вместо колченогих табуретов. Но умные мысли спросонья обходили мою голову стороной, а Олеся тем временем что-то весело щебетала, мешая сосредоточиться. Наконец, ее слова привлекли мое внимание:
        - Я вообще-то на красавцев никогда не рассчитывала. Деньги есть у толстых папиков, а плечистый красавец ведь точно на халяву захочет, верно?
        - Не знаю, - я аккуратно поставила чашку на стол. - А что за красавец?
        Подруга крутанулась вокруг своей оси, и торжественно провозгласила:
        - Да вот в фейсбуке один нарисовался. Пишет, в восторге от моей неземной красоты, но не решается на встречу. Уверен, что у такой красотки слишком много поклонников, ему не светит. Тем более, я ж знаменитость!
        Я невольно улыбнулась. Белокурая Олеся лицом и правда напоминала фарфоровую куколку, но ее ладная фигурка с широкими бедрами и высокой грудью плохо вписывалась в современные стандарты, и нравилась в основном мужчинам в возрасте наших отцов. Впрочем, подружку это не смущало. Внимание солидных мужчин обеспечило ей, нищей девочке из небольшого села, место ведущей на местном телевидении. Правда, она всего лишь озвучивала прогноз погоды, но и это, по ее меркам, было огромной удачей. Себя она считала настоящей звездой, и я быстро бросила все попытки подколоть ее на сей счет. На самые безобидные шутки она обижалась так, что я побоялась разрыва нашей многолетней, с самого детского садика, дружбы.
        - Да ты хоть покажи поклонника, фотка есть?
        Олеся достала айфон, пощелкала пальцами и показала мне страницу в фейсбуке, откуда широко улыбался симпатичный блондин лет тридцати. Его лицо показалось мне смутно знакомым, но вспомнить, где мы могли пересечься, я так и не смогла.
        Но его широкая улыбка и искорки в светлых глаза и впрямь цепляли. Я с завистью поглядела на подругу:
        - Он считает, что ему не светит? Кто ж за тобой ухаживает, по его мнению? Брэд Питт?
        Олеся задорно тряхнула локонами, плотнее запахнула на груди короткий цветастый халатик и пропела:
        - А может кто и покруче? Вообще, Ларка, хорош завидовать, лучше ценный совет дай. Мне идти завтра с ним в ресторан?
        - В какой?
        - Да сказал, что еще даже не думал на эту тему, мой ответ ждет. Вдруг такая красавица занята, или не захочет, чего ж он будет ресторан зря заказывать?
        - Ну сходи, чего спрашиваешь? - настроение, и без того паршивое с утра, резко упало.
        Завидовала ли я подруге? Ну, если честно, то да. По сравнению с Олесей я всегда выглядела серым утенком, хотя, если объективно, была вполне себе ничего. В зеркале я видела вполне привлекательную худенькую девушку, разве что рост подкачал. Правда, подруга тоже была невысокой, но рядом с ней, ослепительной блондинкой, моя внешность полностью тускнела. Она вообще была такой яркой, громкой, фигуристой, ее казалось так много, что по сравнению с ней большинство девушек выглядели бестелесными призраками.
        Но с завистью к подружкиной привлекательности я уже научилась справляться. Сильнее терзал страх, что Олеся влюбится и захочет жить вместе с парнем, а мне рядом места уже не найдется. Но мне не по карману одной снимать даже эту жалкую добитую однушку. Куда мне тогда податься? Я не хочу бросать универ, на который вся моя надежда. А в институтскую общагу очередь на год вперед. И где же мне кантоваться этот год, под мостом через городской канал?
        Ох, да что это я? С самого детства мне говорили, что я слишком тревожусь из-за разных пустяков. Замученная работой мама, приходя поздно вечером домой, выслушивала мои сбивчивые рассказы про странных дядек, ошивающихся возле нашего дома, и, чуть не плача, просила:
        - Ларочка, да не обращай ты на них внимания! Они тогда тоже тебя не тронут!
        Но мне в любом чужом человеке чудилась угроза, а уж если ко мне направлялся незнакомец, охватывала настоящая паника. Олеся же была совершенно бесстрашной. Когда в младших классах мы подружились, мне тоже стало намного спокойнее. Она провожала меня до дома, и даже мило беседовала с разными алкашами, бродящими возле винного ларька по соседству. Заходила в гости, и до самого вечера мы болтали, в красках представляя, как уедем из скучного поселка в большой город, найдем интересную работу, прославимся, а там, глядишь, и в Москву переберемся. Олеся в своих силах не сомневалась, а я лишь делала вид, что верю в наши блестящие планы.
        Приступы паники у меня стали намного реже, зато появились приступы зависти к ее спокойствию и вере в лучшее. Все детство я мечтала не о Москве, не о славе, а лишь о том, чтобы перестать, наконец, тревожиться из-за пустяков, и получать от жизни лишь светлую, незамутненную радость. Закончив школу, я решила выучиться на психолога, разобраться со своей постоянной тревогой и перестать постоянно прятаться за спину подруги. Но пока что я отучилась лишь первый курс, и без ее поддержки в чужом городе мне просто не выжить.
        Усилием воли я отогнала грустные воспоминания. Я ведь хочу справиться с вечной тревогой, так что мне мешает начать прямо сейчас? Если подруга детства будет счастлива, остальное значения не имеет. Разберемся с жильем, на кухне какое-то время посплю, ежели что…
        - Ты чего такая квелая? Пошли гулять, вон, за неделю впервые солнышко показалось! - звонкий олесин голос сверлом ввинчивался в мозг. - Давай-давай, соня, одеваться, раз-два!
        Допив уже остывший кофе, я вползла обратно в комнату и только тут вспомнила, что забыла позавтракать. Но возвращаться на кухню уже было поздно - Олеся влетела следом за мной, сбросила халатик и уже натягивала на пышные бедра рваные узкие джинсы, пыхтя и чертыхаясь. Ладно, и мне нефиг обжираться, надо бы похудеть, а то скоро тоже в джинсы не влезу, грустно подумала я и тоже начала одеваться.
        В молчании мы вышли из дома остановились возле подъезда. Октябрьское солнце поманило нас, залив светом убогую квартирку, но надежды на осеннее тепло не сбылись, и порывы холодного, по-зимнему колючего ветра сбивали с ног, прижимая нас к стене. Тонкие китайские плащи не грели, и я уже развернулась было обратно, но Олеся поймала меня за рукав и потянула куда-то вбок:
        - Ларка, не кисни, ну не будем же мы всю субботу дома сидеть! Пошли на Променад!
        Я кисло посмотрела на раскрасневшееся от ветра фарфоровое личико подруги, и нехотя кивнула. Согнувшись в три погибели и держась друг за друга, чтобы не улететь куда-нибудь в Канзас, мы поплелись к каналу, чтобы померзнуть, гордо вышагивая по узкой выложенной сиреневой плиткой набережной, гордо именуемой Променадом.
        Несмотря на выходной, набережная вдоль канала была пуста. Даже обычных мамочек с колясками вблизи не наблюдалось. Все прятались по домам от пронизывающего ветра, с кустов вдоль канала на наших глазах срывало последние тускло-рыжие листья, и лишь мы в своих цветных плащах оживляли унылый пейзаж.
        Олеся все пыталась мне что-то рассказать, но я слышала лишь завывания урагана. Наконец, прогулка-экзекуция мне надоела, я остановилась, выдернула руку из цепкой олесиной ладошки и немного распрямилась. И взгляд упал на стеклянную будочку-остановку, всю стену которой занимала большая цветная фотография юной девочки с надписью: “Пропала без вести!”. Белые локоны делали девочку похожей на актрису старых американских фильмов, но по бело-розовым щекам щекам отсыревшего плаката уже расползались ржавые пятна, похожие на крупную сыпь.
        Позабыв про холод, я подошла поближе, вчитываясь в слегка расплывшиеся от влаги печатные буквы. Кристина Кукина, школьница, 15 лет. Две недели назад, в пятницу, вечером вышла из дома, до сих пор не вернулась. Просьба звонить тех, кто видел…
        - Ты чего встала, ты разве ее знаешь? - дергала меня за рукав Олеся.
        - Не знаю… - растерянно оглянулась я. - Просто думаю - куда в нашем городке на две недели могла запропаститься школьница?
        - Ой, да куда угодно. У мужика на хате зависла. - Олеся потянула меня в сторону. - Пошли домой, замерзнем же.
        - Она на тебя чем-то смахивает, - внезапно сказала я, снова оглянувшись.
        - Это чем? Ты хочешь сказать, что я на малолетку похожа? - возмутилась Олеся, не переставая тянуть меня за собой.
        Я заткнулась и покорно пошла следом. Но фарфоровая девочка с плаката, с трогательной робкой полуулыбкой никак не выходила из головы. Красивая белокурая девочка, так напоминающая мою подругу. Почему ее разыскивают, где она гуляет так долго?
        Глава 2
        - Ларка, ну что мне надеть? Я в этом платье толстой выгляжу!
        Я молча смотрела на солидную гору одежды, валяющейся на полу между нашими кроватями. Олеся все выкидывала из шкафа разные шмотки, некоторые поднимала с пола, вертела в руках и снова бросала оземь. Все ее крутые джинсы, теплые худи с капюшонами, вышитые бисером свитера казались ей недостаточно нарядными для предстоящего свидания, а два коротких коктейльных платья внезапно слишком туго обтягивали слегка раздобревшую фигуру. На мой взгляд, это лишь добавляло ей пикантности, но Олеся была в отчаянии.
        - Слушай, он тебя по телику сто раз видел, в разных нарядах, - не выдержала я ее стенаний. - Ты ж звезда, сама говорила. Оденься попроще, еще и лучше получится. Мол, не очень-то я разбежалась, меня в нарядном платье еще заслужить надо.
        - Умеешь ты успокоить, за что и люблю, - засмеялась Олеся. - Лады, одеваю вот это желтое худи и юбку с запахом. Она тонкая, конечно, но что мне - туда на такси, обратно он отвезет. Не простыну.
        - А разве он за тобой не заедет? - удивилась я. Все воскресенье подруга рассказывала мне о предстоящем свидании в ресторанчике “Пять поросят”, но я постоянно погружалась в скорбные мысли о неизбежном скором расставании, и лишь сейчас осознала, что отправляется на свидание подруга на такси.
        - Да работает он даже сегодня, - нехотя пояснила Олеся. - Никак до семи не успевает, так что сразу в рестик, так уже стол с шампанским заказан. Сюрприз мне обещал. Кстати, сказал, что такси оплатит, даже говорить тут не о чем. А обратно сам отвезет, разумеется. Он так долго извинялся, мне аж неудобно стало.
        Чтобы Олесе да стало неудобно - в такое чудо я поверить не могла. Но спорить не стала. Подружка все утро болтала с новых поклонником по телефону, а потом весь день вела себя, словно впервые влюбленная девчонка - и это она еще ни разу не видела кавалера вживую! Его голос, который я иногда слышала по изредка включенной громкой связи, мне не очень понравился. Он был низким, приятным, но каким-то… странным. В чем эта странность, я объяснить не могла, поэтому решила не зацикливаться. В конце концов, я заранее невзлюбила этого Олега, и вряд ли меня мог бы очаровать его голос, хоть по телефону, хоть при личной встрече. Да и вообще, я снова слишком беспокоюсь обо всяких пустяках, надо с этим как-то бороться…
        - А ты когда-то была в этих Поросятах? - чтобы отвлечься, спросила я.
        - Неа, только слышала. Крутой рестик, - весело ответила Олеся. - Там записываться заранее надо, за неделю примерно. Олег бы не успел, но там владелец - его дружбан, еще со школы. Он мне так и сказал - если опоздаю к семи, иди сразу внутрь, скажи, что столик заказан на Олега - к тебе сам владелец сразу выйдет, угостит и развлечет, чтоб не заскучала.
        Она уже одела яркое лиловое худи с фиолетовым капюшоном и теперь наводила последние штрихи - припудрила губы, не жалея, положила толстый слой нежно-сиреневой помады, отчего ее бледно-фарфоровое личико стало словно прозрачным. Она была так хороша в этот момент, что мне отчего-то стало не по себе Словно ядовитой горечью обволокло горло, и я немного испугалась - что это со мной, неужели это зависть отравляет изнутри?
        Подруга выглянула в окно, помахала мне рукой, подхватила блестящую сумочку в сиреневых стразах и выбежала из квартиры, а я все сидела, пытаясь справиться с внезапно подКристинывшей к горлу дурнотой. Голова слегка кружилась, и слегка потряхивало от холода, словно вчерашний ледяной ветер настиг меня все же в квартире. Снова паническая атака, как когда-то в детстве? А может, заболеваю, вяло подумала я, но даже эта мысль не вывела из ступора. В конце концов я встала, прошла на кухню и попыталась включить в розетку электрочайник, но сначала из рук выпал шнур, а потом и сам чайник, хорошо, что еще с холодной водой. Она разлилась по щербатому дощатому полу, а я в ужасе бросила подтирать ее кухонным полотенцем - еще на хватало залить соседей!
        Потоп ликвидировался на удивление быстро, а встряска оказалась полезной. Меня перестал трясти озноб, исчез горький привкус во рту. Я заварила наконец себе чай и пила его, словно водку, залпом, обжигая губы и удивляясь сама себе - приступов паники не было уже лет пять, с чего меня сегодня так разобрало? Надо бы и мне личную жизнь наладить, а то превращаюсь в натуральную старую деву. Скоро при одной мысли о парнях лихорадить начнет.
        Криво усмехаясь, я вымыла чашку, навела на кухне порядок и пошла в комнату, твердо решив выкинуть из головы все глупые мысли и сосредоточиться на курсовой по НЛП. Достала учебники, открыла ноут и снова зависла. Что-то не помогает мне психология, которую я так мечтала изучать! Ни подруг новых себе не завела, ни зависть обуздывать не научилась, а теперь еще вернулись панические атаки, о которых я уже немного подзабыла. Как ни крути, а становится мне только хуже.
        От печальных мыслей меня отвлек телефонный звонок. Взглянув на дисплей, я вздрогнула и столкнула на пол учебник: Олеся! Но еще восемь вечера, прошло всего около часа, почему она звонит?
        - Ларка, он не пришел! - сквозь гнев в ее голосе слышались слезы. - Я на такси приехала, намарафетилась, как дура, а он не явился!
        - Погоди, там может опаздывает?
        - Нет! - теперь она уже явно рыдала. - Я зашла туда, к свиньям, спросила столик на Олега… Они… они даже о таком не слышали! Там банкет сегодня, никаких столов не резервировал никто! Никто!!!
        - А друг-владелец… - я никак не хотела признать очевидно - над подругой просто прикололись. - Спроси!
        - Я спросиииила… Там даже официант мне в лицо ржал. Владелец давно из России уехал, ему лет сто, они сказали. Какой там друг!
        - Ладно, вызывай такси и едь домой, - наконец опомнилась я. - Да хватит рыдать, ну, подумаешь, дурацкий прикол.
        - Да пошла ты! - слезы в голосе мигом исчезли. - Еще за такси я снова буду платить! Тут остановка через 200 метров, на автобусе доеду! Ну как хорошо, что я платье не надела, а к нему шпильки! Вот прикинь, шкандыбала бы, как дура, щас на шпильках через лес!
        - Эй, какой лес? Вызывай такси! - встревожилась я. - Нашла время экономить!
        - Ой все! - подруга отключилась, а я в тревоге подошла к окну. Октябрьская темнота сгустилась до черноты, в которой желтые уличные фонари мерцали тусклым, словно отраженным светом. Ну куда в такую темень попрется Олеся?
        Я схватилась было за телефон, но передумала. Подруга упряма, как сто ослов, начни я настаивать, точно через лес попрется. А так, глядишь, разум возобладает. Или мне самой вызвать такси и ехать за ней? Нет, она ж на месте ждать не станет… Ладно, пытаемся справиться с тревогой и начинаем заниматься учебой!
        Кое-как успокоившись, я снова засела за курсовую. НЛП… надо подстроиться к человеку, дышать, как он, отзеркаливать его позы… Надо превратиться на время в другого человека, пока… пока он, в свою очередь, не сольется с вами, не очутится в полной вашей власти. Это красиво звучит, но на практике достигают такого слияния очень немногие психотерапевты.
        Я начала экспериментировать с собственным дыханием. Убыстрила его до состояния бега, потом замедлила. Попыталась воздействовать на пульс, но безуспешно. А ведь йоги, по рассказать очевидцев, умели замедлять пульс так, что даже врачи принимали их за мертвых. Очередные глупые мысли занимали меня долго, слишком долго. И на часы я посмотрела только около полуночи.
        Начало первого! Я вскочила, как подорванная, затем снова села и набрала в ноуте расписание автобусов. Последний как раз в пути, наверное, Олеся едет на нем… Но… прошло около 4 часов после ее последнего звонка! За это время она успела бы раз пять объехать по кругу весь наш городок!
        Усилием воли я заставила себя дышать медленнее. Вот сейчас я точно не должна позволить себе паниковать. Спокойствие, только спокойствие! Вероятно, таинственный Олег все же нашелся. Ну, не смог заказать столик, что-то перепутал, побоялся признаться, что облажался. Но хоть с опозданием, приехал и забрал девушку. Надо ей позвонить, вот и все.
        Дрожащими пальцами я нажала нужные кнопки и услышала то, что боялась услышать больше всего на свете:
        “Абонент временно недоступен, перезвоните позже”
        Глава 3
        Сгорбившись, словно старушка, я шла по городу. После исчезновения Олеси прошли две недели. И уже несколько дней ее большие синие глаза смотрели на меня с плакатов, украшавших стеклянные остановки и тумбы с афишами. Рядом с похожих, чуть более выцветших плакатов, на меня смотрела Кристина Кукина. Похожие, словно сестры, фарфоровые блондинки с белыми кудряшками, с по-детски округлыми щечками и ямочками в уголках полных губ.
        За это время я успела наобщаться с полицией и журналистами настолько, что прямо чувствовала, как нарастает общая ненависть к людям. Исчезновение молодой телеведущий ожидаемо вызвало больше шума, чем пропажа школьницы. Конечно, никакой телезвездой Олеся не была - по крайней мере, до того, как исчезла. Но теперь и телевидение, и обе местные газеты встрепенулись, и, за отсутствием комментариев от полиции, взялось за всех, кто был с Олесей знаком. Телевизионщики брали интервью друг у друга, а газетчики принялись за меня.
        Один, молодой коренастый блондин примерно моего возраста, с ярким румянцем на пухлых щеках, караулил меня возле подъезда, другой, постарше и посолиднее, навещал в институте. Я научилась мастерски уходить от преследований, но иногда они все же меня настигали. И хоть я наотрез отказывались разговаривать с ними, умудрялись все равно прополоскать меня в газетах.
        “Лариса Летягина, подруга пропавшей телеведущей, отказалась комментировать наше предположение, что Олеся сбежала с женатым любовником! Почему Лариса молчит? Она что-то знает? Боится испортить репутацию подруги-журналистки?”
        Больше всего мне хотелось испортить фейс обоим акулам пера, но увы, боевые единоборства прошли как-то мимом меня, и шансов на победу в рукопашной было исчезающе мало.
        Полиция, наоборот, вниманием особо не баловала. Наутро после исчезновения Олеси дежурный вообще не хотел принимать заявление, уверяя, что таких случаев полно. Девушка встретила своего ухажера, куда-то с ним уКристиныла, не подумав даже, что я волнуюсь, а телефон просто разрядился. Он был так убедителен, что на какой-то миг я сама усомнилась в том, что произошло несчастье. Вдруг Олеся и правда встретила своего Олега и пришла в такой восторг, что про меня забыла?
        Но нет. Она могла бы забыть кого угодно, но пришла бы на работу. Она так гордилась тем, что выступает на телевидении, что никогда не решилась бы на прогул.
        Получив отлуп от полиции, я вместо университета поехала в ресторан “Пять поросят”. Красивый одноэтажный особнячок с каменной террасой, освещенной по периметру цветными фонариками, он даже днем был заполнен. Увы, но официанты, работающие прошлым вечером, уже сменились, но и новая смена подтвердила, что вчера ресторан для посторонних был закрыт - там шла чья-то свадьба.
        В растерянности я огляделась. Ресторанчик и правда находился у самой городской черты. Чтобы выйти на оживленную трассу к общественному транспорту, надо было пройти по широкой каменной дорожке через небольшой хвойный лесок. Метров двести, не больше, но не по прямой - дорожка изгибалась, образовывая практически полукруг. Дальше тропинка выходила к асфальтовому пятачку, на котором располагались самозародившиеся парковки для машин. И оттуда надо было пройти еще метром сто до очередной стеклянной будочки-остановки.
        На всякий случай я, как хорошая собака-ищейка, обыскала прилегающий к тропинке лесок с обеих сторон. Вдруг подруге стало плохо? Сердце прихватило от расстройства? И лежит она без сознания между трех ближайших сосен.
        Разумеется, в леске не обнаружилось никаких следов подруги. Впрочем, серьезно я на это и не рассчитывала. И, еще немного поколебавшись, поехала на телевидение. К тому солидному человеку, который в свое время устроил Олесю вести прогноз погоды. И только после звонка с телевидения в кабинет полицейского начальства Олесю начали искать.
        То есть особого рвения в поисках я не заметила. Ко мне домой приехал молодой оперативник, по виду мой ровесник, Высокий, худой, с невзрачным лицом ботаника-хорошиста и с хорошо поставленным голосом. С моей стремительно развивающейся паранойей я предпочла бы полицейского в форме, а не в джинсах, модном худи и кроссовках на толстой подошве а ля привет, тинейджер! Но послать его переодеться у меня не хватило наглости, пришлось ограничиться тщательным изучением удостоверения, и постараться забыть, как легко такие документы подделываются.
        Без особого интереса осмотрев квартиру, он сел на кровать Олеси и, жестом предложив мне сесть на стул напротив, начал расспросы про Олега и несостоявшееся свидание.
        - Скажите… Лариса, верно? А если ваша подруга встретила знакомого… ну, допустим, вовсе не того, который ей назначил свидание, а другого - она могла поехать к нему в гости? Ну, чтоб утешиться?
        С трудом держа себя в руках, я долго рассказывала о том, как гордилась Олеся своей работой, которая была ей дороже любого кавалера. Дослушав, опер, не меняя позы, с той же интонацией спросил:
        - А могла ваша подруга встретить знакомого, поехать с ним в другой ресторан и не заметить, что ее телефон разрядился?.
        - Простите, вы меня слышали? - я невольно повысила голос, с ужасом понимая, что вот-вот сорвусь на визг.
        Парень успокаивающе поднял руку:
        - Ну-ну, не нервничайте так! Я вас услышал. Но начальство уверено, что загуляла ваша подруга. И ваша истерика тут ничем не поможет.
        - А что поможет? - глотая слезы, спросила я.
        - Давайте сделаем так, - задумчиво предложил опер. - Я поговорю с официантами, которые видели вашу подругу. Камеры с ресторана отсмотрю. Может, что-то прояснится. Надо еще распечатку звонков запросить, на это тоже время нужно. Но давайте пока сделаем то, что проще всего Заглянем в фейсбук к нашему незадачливому кавалеру, и побеседуем с ним.
        Я озадаченно уставилась на полицейского. Идея была, безусловно, хорошей, но я не помнила, как назывался аккаунт Олега. В тот момент, когда Олеся мне его показала, меня интересовала только фотография!
        Услышав это, оперативник совсем погрустнел.
        - Ладно, я все проверю. А вы мне сразу звоните, если вспомните, как найти вашего Олега, - сказал он, вставая.
        - Куда звонить, в полицию? - спросила я, борясь с вновь подступившими слезами.
        - Давайте сразу мне, - он решительно протянул визитку. - Только по делу, ладно? Если поупрекать в том, что я плохо работаю, то не надо, - он робко улыбнулся, и я невольно улыбнулась в ответ.
        После его ухода я тут же переписала в мобильный телефон Дмитрия Шатрова, поставила номер на быстрый дозвон и выкинула визитку. Что-то подсказывало мне, что звонить по этому номеру придется часто. Если мне и нечего будет ему рассказать, то пусть он мне хоть что-то расскажет.
        Но за прошедшие две недели общалась я в основном с газетчиками, вернее, они общались со мной. Дмитрию Шатрову я тоже изредка звонила, но он разговаривал довольно сухо, и каждый раз обещал перезвонить, как только появится хоть какая-то ясность. Но никогда не перезванивал.
        Мне надо было писать курсовую, надо было срочно искать подработку, чтобы уже в одиночку оплачивать квартиру - мама присылала мне немного денег, но их хватало на питание и на коммуналку. Квартиру в основном оплачивала Олеся. Теперь надо было привыкать полагаться только на себя. А я лишь бесцельно бродила по промокшему городу и глазела на плакаты пропавших девушек.
        Мать Олеси тоже приезжала в наш городок, долго рыдала у меня на груди, рвалась в полицию, но там ее вежливо бортанули - мол, дело на контроле, ищем, сбиваясь с ног, если что, сразу сообщим.
        Ночью я наконец увидела Олесю. Она сидела на высоком деревянном стуле, примотанная к нему проволокой, и рыдала. Внезапно она запрокинула голову и тоненьким голоском проскулила:
        - Лариса, спаси меня, он отпилит мне ногу! Кому я нужна буду без ноги, я буду уродиной! Спаси меня, времени почти не осталось!
        Откуда-то сбоку к ее правой ноге проскользнула здоровенная мужская рука, прочно обхватила пальцами лодыжку, крепко сжала, и оттуда фонтаном брызнула кровь. Я проснулась от собственного крика.
        Он отпилит ногу… Значило ли это, что подруга была еще жива, но ей грозила опасность? Она звала меня на помощь. Но прошло уже две недели, и никаких ее следов не обнаружено. Дмитрий Шатров сказал, что найти человека, позвонившего ей воскресным утром, так и не удалось. Звонок был сделан с телефонного номера почтенной замужней женщины, которая знать не знала никакой Олеси. Более того, она вместе со своим семейством и телефоном в тот день была в Москве, и вернулась домой поздно ночью, чему нашлось масса подтверждений. Похоже, у звонившего была какая-то хитрая программа, которая подставляла любой произвольный номер вместо настоящего. Такой программой часто пользовались мошенники, представляющиеся колл-центром Сбербанка, а вот теперь воспользовался некий Олег, если, конечно, это было его настоящее имя.
        Я пыталась восстановить в памяти его лицо, но и оно расплывалось, ускользая. Что же делать? А если сон вещий? То есть я не суеверная… но вдруг подруга в таком отчаянии, что силой мысли зовет на помощь?
        Я вскочила и, полностью забыв про универ, наскоро оделась и выбежала на улицу, слабо понимая, куда бегу. В лицо ударил порыв ледяного ветра, и от испуга я чуть не заорала. Нет, так нельзя, если я не возьму себя в руки, скоро меня отвезут в психушку, и помочь подруге будет уже некому.
        Я остановилась и подставила ветру лицо. Ледяное покалывание слегка отрезвило, и я решила, что пойду в полицию. В конце концов, Дмитрий - просто мальчишка на побегушках. А мне нужно поговорить с его начальством. Не может быть, что поиски никак нельзя ускорить.
        Я шла по улице, все ускоряя шаг, как вдруг на глаза мне попалась режущая глаз красная вывеска над невзрачным подвальчиком: “Поиск без вести пропавших”. Не веря себе, я подошла к проржавевшей железной двери. Что это за контора? Почему я не видела ее раньше?
        Спустившись на пару ступенек вниз, я неловко подергала кованую ручку. Почему-то я была уверена, что дверь заперта, но внезапно она открылась, обнаружив узкий ступенчатый спуск. Не раздумывая больше я, как девочка Элли, пошла вперед по ступенькам из красного кирпича.
        Глава 4
        Я стояла возле открытой двери в крошечное помещение, больше всего напоминавшее пыльную кладовку. Пыль словно стояла в воздухе, гася и без того неяркий свет матовой люстры-шара, свисающего с низкого потолка. Вся меблировка помещения состояла из старого письменного стола, высокого кожаного компьютерного стула на крутящейся ножке, белого пластикового стула напротив и небольшого зеленого диванчика сбоку. Но даже этой скудной мебели было слишком много, казалось, что свободного места на полу просто не остается, и просочиться внутрь сможет разве что чья-то тень. Я сделала шаг вперед, и мне почудилось, что сзади с шумом захлопнулась старая дверь. Но обернуться я не успела.
        От низкого окошка, полузакрытого темной занавеской, отошел высокий брюнет в темном костюме-двойке и узком темном галстуке, оттеняющем белоснежную рубашку. Его элегантность даже при тусклом пыльном свете буквально била в глаза. Прямо актер, невольно восхитилась я, и одет так стильно, словно для выхода в театр, а то и Оперу. Причем не факт, что в партер - скорее, на сцену. Что он тут делает, в крошечном подвальчике?
        Брюнет, казалось, тоже удивился моему появлению. Он слегка помедлил, затем сел на высокий стул и вежливо спросил:
        - Девушка, что-то случилось? Я весь внимание!
        - У вас… вы ищете пропавших? Но я раньше не видела вашей вывески.
        - А ее и не было еще вчера, - спокойно пояснил брюнет и кивнул на белый стул. - Вы садитесь, а то мне прямо неудобно.
        - Вы только вчера открылись? - на всякий случая я не трогалась с места, хотя особых опасений мой собеседник не вызывал. Несмотря на тусклую матовую-люстру-шар, мне удалось рассмотреть правильные черты лица, орлиный нос и большие темные глаза.

* * *
        - Я работаю в частном сыске два года, - приятный баритон звучал устало. - Но раньше искал пропавшие вещи.
        - Безуспешно? - вырвалось у меня и тут же порадовалась, что в подвальчике мало света, хоть не виден румянец, заливший мои щеки.
        - Ну почему же? Находил.
        - А людей… находили?
        - А люди раньше, похоже, не пропадали. По крайней мере, плакаты по городу не висели. Так что решил попробовать что-то новое. Девушка, так вы по делу, или поболтать захотели?
        В его приятном голосе явственно сквозила скука, словно он наперед знал мой ответ. Я вздохнула. В ушах прозвучал хриплый возглас Олеси: “Ларка, мое время истекает!. Ты так и будешь всего бояться?”
        - Я по делу. Помощь нужна, - я решительно прошла пару шагов, отделяющих меня от белого стула.
        - Хорошо, я весь внимание. Садитесь же, побеседуем. Только вы понимаете, что частный сыск - недешевое удовольствие?
        Я молча смотрела на него, чувствуя, как пылают щеки. В самом деле, чего это я расселась? Это вовсе не прекрасный принц, готовый отбивать у дракона заколдованную принцессу. Помощь сыщика стоит денег, но их у меня нет. Все, что прислала мне мама, я отдала за квартиру, и теперь не знала, как мне прожить до конца ноября.
        - Да, я дура. Простите, - ухватившись дрожащей рукой за стол, я начала подниматься.
        - Вы просто молодая, - он постарался приветливо улыбнуться, но темные глаза смотрели без интереса. - А у вас кто, отец пропал? Еще давно, в вашем далеком детстве? Отправился в космос и не вернулся?
        - Нет, то есть он пропал, но не важно… Моя подруга, телеведущая, - прошептала я, наконец-то поднявшись.
        - Садитесь! - приказ прозвучал так резко, что ноги невольно подогнулись, и я снова плюхнулась на стул.
        Теперь сыщик смотрел на меня в упор. Мне показалось, что в его огромных глазах вовсе нет зрачков - настолько они были черны.
        - Ваша подруга - Олеся Журавик?
        Я лишь кивнула, не в силах оторвать взгляд от его глаз.
        - А вы, как я понимаю, Лариса Летягина, - на этот раз он сам кивнул своим словам. - Ну что же, считайте, вы обратились по нужному адресу. Разумеется, я вам помогу. Мы найдем вашу подруг, и вам это не будет стоить ни копейки.
        Я лишь молча смотрела на него.
        - Но разумеется, помощь будет взаимной. Вы уже давали интервью одной из наших газет?
        - Нет, - прошептала я, не в силах до конца поверить, что кто-то согласился наконец мне помочь.
        - Отлично. А теперь вы дадите интервью обеим, но вместе со мной. Расскажете, что если кто сможет найти Олесю, так это я - Илья Шнайдер. Впрочем, не забивайте свою прелестную головку, я сам все скажу. А теперь хочу послушать ваш рассказ.
        Меня просто прорвало. Я разрыдалась и начала долгий рассказ про Олесю, про ее бесшабашность, любовь к жизни, бесстрашие, преданность дружбе. Кажется, про себя я тоже поведала немало. Намного больше, чем собиралась, и уж точно больше, чем хотел бы услышать сыщик. Но надо отдать ему должное - не слишком связный рассказ он слушал, не перебивая, и если даже отключался временами, ничем не дал этого понять. Наконец, я дошла до того дня, когда Олеся позвонила из ресторана и пропала.
        Закончив, я некоторое время сидела молча, не решаясь смотреть на погрустневшее лицо своего терпеливого слушателя. Он прервал молчание первым:
        - Да уж, сложная задачка. Ее мог похитить Олег. Мог зазвать в машину какой-то знакомый, решивший утешить расстроенную девушку. А мог и вовсе незнакомец - просто напал в том леске, через который она пошла.
        - Это Олег! - выпалила я.
        - Откуда такая уверенность? - никакой заинтересованности в его голосе я не услышала.
        - А зачем человеку назначать свидание, приглашать девушку в чертову даль и самому не являться, если он не замыслил неладное?
        - Да мало ли, может, ему это прикольным показалось, - пожал плечами Шнайдер. - Красотка приКристиныла на такси, вся из себя разодетая, и такой облом.
        - Но он все равно должен был быть там! Иначе, как бы он узнал, что Олеся приехала? Может, она тоже осталась бы дома, и ржала над незадачливым поклонником?
        Сыщик посмотрел на меня с интересом.
        - А вы правы. Приехать он должен был, если даже хотел приколоться.
        - И тогда он или сам похитил Олесю, или видел того, кто это сделал!
        - Мог видеть, - поправил Шнайдер, но похоже, в душе был со мной согласен. - Что же, тогда надо найти этого Олега, и я его расспрошу. Мне он расскажет только правду, и ничего, кроме правды.
        Я опустила голову. Похоже, он меня все же не слушал. Иначе бы понял, что найти Олега я не могу.
        - Вы видели сам аккаунт? Он же был открыт, когда подруга показывала фото?
        - Наверное, видела. Не помню. Я не могу вспомнить, я уже пыталась!
        - А вот это моя работа, - спокойно ответил сыщик. - Сядьте на диванчик, и начнем.
        Я в ужасе отпрянула от стола, чуть не сломав хлипкий стульчик, проскрежетавший по деревянному полу:
        - Вы хотите меня загипнотизировать? Я против!
        - Вы боитесь меня, или гипноза? - он слегка приподнял густые, красиво очерченные брови.
        - И того, и другого!
        - Большинство девушек попытались бы сейчас пококетничать - он чуть дернул правым уголком губ, наверное, это должно было означать улыбку. - Но вообще, у нас патовая ситуация. Без гипноза вы никогда не вспомните название аккаунта, а значит, единственную ниточку мы упустим.
        Я в отчаянии уставилась на него, пытаясь найти выход. Паника снова вонзала в тело острые коготки, я уже чувствовала знакомый озноб. “Лара, спаси меня!” прозвучало так близко, словно Олеся находилась рядом, дергая меня за рукав… Я не могу сейчас паниковать!
        - Вы же хотели говорить с журналистами, верно? - я выпрямилась на стуле и с вызовом посмотрела на сыщика. - Вот сейчас мы им и позвоним. Они приедут, и тогда вы сможете меня гипнотизировать!
        - А вы умница, - теперь он улыбался вполне искренне. - Давайте позвоним. Убьем, что называется, двух зайцев сразу.
        Приехать немедленно смог только молодой крепыш из газеты “Городские тайны”. Пока он ехал, Шнайдер рассказывал мне о прошлой работе. Как я поняла, в розыске пропавших вещей ему не было равных. К нему приходили молодые девушки, потерявшие где-то свои колечки, бабушки, не помнящие, куда запропастилась пенсия, и прочий трудовой и не очень народ, убедившийся, что не может отыскать пропажу в недрах собственной квартиры. Сыщик проводил сеанс гипноза, и женщины вспоминали о том, в чьей квартире снимали кольцо, где спрятали пенсию или куда положили любимые очки.
        - И все клиенты соглашались на сеанс? - с некоторым удивлением спросила я.
        - А чего им бояться-то? - удивился Шнайдер. - Впрочем, я не предупреждал, что собираюсь делать. Сажал их на диванчик, мило беседовал, и они сами мне все рассказывали, а потом об этом забывали.
        Я лишь вздохнула. Мысль о том, что в бессознательном состоянии что-то расскажу, и не буду даже этого помнить, сильно угнетала. Но выбирать не приходилось.
        Журналист Гена Кудрин явился минут через 20, когда мы уже молчали, пытаясь сосредоточиться. Он ворвался в крошечный кабинетик, как маленький вихрь, и казалось, полностью выдавил из чуланчика воздух. Коренастый, разрумянившийся от бега, он сиял так, словно мы собирались обсуждать не похищение девушки, а футбольный матч, выигранный любимой командой. Узнав, при каком историческом событии его пригласили присутствовать, Гена обрадовался еще больше и выдал:
        - Круть! Парочка таких репортажей, и меня криминальным спецкором сделают!
        Я молча села на диванчик и закрыла глаза. Бедная Олеся, знала бы она, сколько народу пытается пропиариться на ее исчезновении! Но додумать эти мысли я не успела. Шнайдер начал тихо считать, мои веки стали тяжелыми, и вот уже вокруг не осталось ничего, кроме тихого заунывного голоса, называвшего странные слова.
        - Лара, проснитесь! - я распахнула глаза и с удивлением посмотрела на спокойного Шнайдера и сияющего Гену.
        - Разве я спала?
        - Ну жесть! Ты же все помнила! - захлебываясь словами, радовался Гена. Мне показалось, что он сейчас запрыгает по подвальчику верх-вниз, словно надувной мячик. - Ты так точно все продиктовала, что я уже аккаунт набрал!
        - И что там? - я вскочила и бросилась к телефону, зажатому в руке парня.
        - Удален аккаунт, вот что. - Гена чуть погрустнел, но тут же воспрял духом. - Зато понятно, что там не просто Олег, там точно злоумышленник! Это уже новость!
        Я попятилась и снова села на диванчик. Радость Гены я не разделяла. Что нам толку с удаленного аккаунта?
        - А вот теперь нам нужна полиция, - словно прочитав мои мысли, с прежним спокойствием заметил Шнайдер. - Лариса, позвоните тому оперу, который вас опрашивал.
        Шатров ответил не сразу, но я не сдавалась. В конце концов, дозвонилась и сообщила о том, что вспомнила аккаунт Олега, и он удален. Нужен компьютерный спец, чтобы его восстановить. Услышав это, опер стал намного любезнее, и даже предложил нам подъехать в отделение. Шнайдер достал из какого-то закутка (возможно, это был замаскированный потайной ход, или маленький встроенный шкаф) элегантный черный плащ, небрежно накинул его на плечи, и, почудилось мне, огляделся вокруг в поисках вставных клыков. Впрочем, и без них его бы взяли в любой фильм про вампиров, причем, без грима. Счастливый до невозможности Гена, разумеется, увязался с нами.
        Шатров, на сей раз в форме, встретил нас у входа. Неодобрительно оглядел моих спутников, слегка усмехнулся при виде разодетого как на бал Шнайдера, но возможные комментарии оставил при себе. Наскоро переговорил с дежурным, записавшим наши фамилии, и повел на на второй этаж. Дойдя до кабинета с тремя столами, радостно сообщил, что напарник в городе, и он аж полчаса может занимать кабинет один, предложил нам сесть на квадратные деревянные табуретки вдоль стены, тут же переслал фейсбучный адрес специалисту, и даже согласился сообщить мне о результатах расследования. Впрочем, они были удивительно скудными. Один из официантов запомнил яркую блондинку, которая искала какого-то Олега, и уверяла, что это друг владельца всех Поросят. Еще один официант видел, как она шла к дорожке, ведущей сквозь лесок. На камере с ресторана тоже было видно, как девушка заходит в лесок и исчезает из поля зрения.
        - Посторонних мужчин возле террасы не было? - напряженным тоном спросил Шнайдер. - Тех, кто не участвовал в банкете?
        - Если честно, я не опрашивал всех гостей, - так же напряженно ответил Шатров. - Никто не позволит мне тратить на это дело месяц или больше.
        - А что, дело заведено просто розыскное, не о похищении или убийстве? - встрял Гена. Опер лишь кивнул.
        - Но как это получилось? - не унимался журналист. - Девушку умыкнули, и хоть бы хны!
        - Пока ни одного доказательства, что это было похищение, а не добровольное отбытие, - пожал плечами Шатров. - Девушка могла уехать с кем-то, и иметь всех в виду.
        - А то, что школьница пропала, тоже добровольное? - разгорячился Гена, вскакивая на ноги и в порыве чувств слегка пнув табуретку. - Кстати, она похожа на телезвезду, как две капли воды!
        - Вы тоже так думаете? - в светлых глазах Шатрова появился интерес. - Похожи, да. Но школьница вроде сбежала с хахалем. Поймаем, привлечем его за педофилию. А пока пусть бегают.
        - С каким хахалем? - голос Гены поднялся до визга. - Что за шутки? Это хахаль ее родителям писал?
        - Что писал? - Шатров тоже встал и выпрямился во весь рост. Несмотря на худобу, выглядел он весьма внушительно.
        - А вы разве не знаете? Письмо в полиции… у следователя. Он его в газету давать запретил! - Гена слегка притих и попятился к двери.
        - Это у Шимусова? Да ему год до пенсии остался, он напрягаться не будет, - мрачно заявил Шатров. - Я этим делом, вообще, не занимаюсь… но что за письмо?
        Журналист быстро открыл на айфоне какой-то текст и протянул Шатрову. Тот начал читать, его брови поднимались все выше, по лицу пошли красные пятна.
        - Блин… может и хулиганство, конечно… но как же… - бормотал он чуть слышно. - Короче, напишу я рапорт, - он протянул айфон журналисту, нахмурился и отвернулся от нас к окну. - Откуда у вас письмо?
        - Так мать Кристины получила, через неделю после того, как дочка исчезла. - Гена с опаской поглядывал на спину опера. - В почтовом ящике валялась открытка с рыбкой, а на обороте вот… Она сначала позвонила этому, вашему… будущему пенсионеру. Тот выслушал и говорит: “Мамаша, не волнуйтесь, это подростки дуркуют. Жива ваша дочка, с каким-то левым мужиком сбежала.” Ну, тут она в газету принялась звонить. Я приехал, открытку заснял, сам позвонил вашему… Шимусову. Он меня знает. Велел приехать, привезти открытку ему. Мы с Татьяной, мамой Кристины, вместе поехали. Он записку взял, сказал, что разберется. Но таким тоном, что… Словом, я спросил, можно ли в газете про письмо упомянуть, а он так зыркнул недобро и рычит: “Только попробуй! Тайна следствия!”
        - Так нет же следствия, - зло бросил Шатров через плечо. - Вот бы его на пенсию прямо сейчас! Ладно, спасибо. Идите, если новости будут, я сам позвоню.
        - А печать записку можно? - робко спросил Гена.
        - Почему нет?
        - Так этот, ваш, пенсионер недобитый, запретил.
        - И что он тебе сделает? - пожал плечами Шатров, вновь поворачиваясь к нам. - Не ссы, печатай. У нас, похоже, серийник завелся.
        Выйдя на крыльцо, мы со Шнайдером, не сговариваясь, преградили журналисту путь.
        - Эй вы чего? - спросил он, слегка отступая, и даже яркий румянец на щеках слегка потускнел.
        - Письмо. - Шнайдер протянул руку, и Гена, словно завороженный, медленно достал из кармана джинсов айфон, постучал по экрану и протянул нам.
        Мы резко нагнулись, чуть не столкнувшись лбами, и прочитали сфотографированный текст, выведенный синими печатными буквами на белом глянце:
        “Соболезную, но больше вы не увидите дочку живой. Она стала русалкой, и лежит на дне водоема. Ждет подружек, их будет много. Водяной.”
        Глава 5

* * *
        Всю следующую неделю я пыталась исправно слушать лекции, а по вечерам искала подработку. Но времена, похоже, настали смутные, и даже на уборку подъездов устраивали только по блату. Немного радовало, что начальники ЖКХ хотя не требовали отработать натурой, но похоже, не из-за своего исключительного благородства, а лишь потому, что моя натура не слишком их впечатляла.
        Каждый вечер я, как заведенная, звонила Шатрову, но ответ был один: найти удаленный адрес не получилось, прокси-сервер… и никаких новостей о моей подруге нет.
        Шнайдер не звонил, я тоже его не беспокоила, хотя и собиралась к концу недели. На мой взгляд, раз в истории с Олесей не возникло никаких зацепок, то направление поисков надо просто поменять. Если школьницу Кристину похитил тот же маньяк, что и мою подругу - может, с той стороны к нему будет легче подобраться? Полиция не хочет искать девочку, почему-то решив, что она сбежала добровольно. Ну что же, пойду к ее матери, попытаюсь разговорить. Хотя, лучше бы это сделать Шнайдеру.
        Всю неделю я успешно отбивала атаки журналиста второй городской газеты, желавшего немедленно меня проинтервьюировать. Я понимала, что Шнайдер будет рад, но не чувствовала пока достаточно моральных сил, чтобы рассказывать всю историю еще раз. Ничего, подождет газетчик. Когда он был нужен, не отозвался, а теперь вот я не могу.
        Темным пятничным вечером я сидела на кухоньке, собираясь с духом перед звонком гипнотизеру, как вдруг затрещал дверной звонок, замолчал, снова запищал что-то жалобное… Олеся вернулась! - обожгла дикая мысль и я, как подорванная рванула к двери. Пришла в себя лишь от прикосновения к холодному дверному ключу, вставленному изнутри, и тут подумала: но почему она не пытается открыть сама, почему звонит?
        - Кто там? - дрожащим голосом спросила я, прислушиваясь.
        - Лара, открой, это Гена!
        В недоумении я вытащила из кармана халатика мобильный: половина десятого, вот уж нашел время для похода в гости!
        - Я не открою, - решительно ответила я. - Поздно, и я раздетая. Завтра можем встретиться возле подъезда.
        - Да брось, свои ж люди! - прокричал он так, что услышал, наверное, весь подъезд. - Лара, впусти меня! У меня столько новостей! Обсудить же хочется!
        Я заколебалась. С одной стороны, румяный пупс Гена не внушал мне особого страха. С другой - в городе пропали уже две девушки. Вряд ли они опасались своего похитителя, наверняка он выглядел как обычный человек, а не как страшный монстр с окровавленными руками. С другой стороны, всю неделю я ждала хоть каких-то новостей, и вот мне из буквально на блюдечке с голубой каемочкой принесли, а я не впущу?
        - Ладно сейчас отправлю смс-ку Шнайдеру, что ты пришел ко мне в гости, и открою, - решилась я после некоторого колебания.
        Гена ворвался в крошечную прихожую, как большой и разрушительный вихрь. Тут же опрокинул железную корзинку для зонтиков, наступил на подбитые мехом кроссовки Олеси, и попытался свалиться на не вынесенное с утра мусорное ведро. Пока я стали на ноги его и все опрокинутые им предметы, мой страх и вовсе развеялся.
        - Ну и труслива же ты, мать! - пыхтя, он буквально сдирал с себя плотную серую куртку.

* * *
        - Ага, вот если бы за журналистами охотился маньяк, посмотрела бы я на тебя! - возмутилась я. - Небось, тоже бы по ночам по городу не шарился и посторонних в квартиру не впускал!
        Гена лишь широко ухмыльнулся и протянул мне куртку. Закинув ее в кухню на спинку стула, я провела его в комнату, буквально силой усадила на олесину кровать и, не зная, смеяться мне или злиться, сказала:
        - А теперь давай свои новости. Надеюсь, они такие же сногсшибательные, как ты сам!
        - Да ты сядь быстро, а то сама упадешь щас! - он вскочил с кровати, как огромный Ванька-Встанька. - Моя статья вчера вышла, сечешь?
        - Про письмо Водяного? - я пока не понимала причины столько бурной радости, но на всякий случай села на свою кровать.
        - Да, да! Ну, и там обе фотки были, и Кристины и Олеси, и фото открытки с текстом, и мои выводы про серийника. Я даже статью назвал “Две блондинки стали русалками?” Ну, у нас в городе какой-то псих девушек топит, а полиция не хочет его искать, мол, они сами сбежали! Да, да, сбежали, на дно реки!!!. И даже про пенсию урода я упомянул, вот!
        И прикинь, утром мне Шатров позвонил, сам! Сказал, что скандал дикий был в полиции, прокуратура заинтересовалась делом, его рапорт вторничный вспомнили… Оказалось же, там не только девушки похожи, но и профиль звонившего, если по-умному! Звонок обеим был с телефонов обычных людей из нашего города, которые ни сном ни духом… Через прокси-сервер, который отследить нельзя! Словом, отняли оба дела у Шимусова, передали другому следаку. А опергруппу возглавил Шатров, раз уж он первым внимание на сходство девушек обратил.
        Я озадаченно смотрела на возбужденно приплясывающего Гену, переваривая информацию.
        - Так что теперь поиском девушек серьезно займутся, дело по подозрению в похищении и убийстве, а не простое розыскное! Но это ж я открытку Шатрову принес, иначе точно никто б не чухнулся! Я сказал, что за ним должок, он должен работать вместе с прессой. Рука об руку, короче. Я писать буду лишь то, что он скажет, но хочу при опросах присутствовать. И прикинь, он согласился!
        - А я тут при чем? Зачем ты ко мне вломился на ночь глядя?
        - Так я ж зачем пришел! - он засиял еще ярче, казалось, пухлые щеки словно налились томатный соком. - Я ж попросил завтра на разговор с матерью Кристины тебя взять. Ты ж баба… девушка, ты лучше можешь психологию другой девчонки понять, может, вопросы нужные подскажешь. Ну, кто молодец?
        - Да! Ты молодец! - заразившись его возбуждением, я тоже вскочила. - Наконец-то хоть что-то с мертвой точки сдвинется! Да, нам еще Шнайдер нужен!
        - Да я не против, - смутился Гена. - Мне чем больше народу, тем хайп нажористее. Но Шатров и на тебя с трудом согласился…
        - А мы заранее ему не скажем, - решила я. - Ты договорись о времени и месте, а я туда со Шнайдером приду. Ну посуди сам - человек умеет заставить людей вспомнить такие факты, про которые они не то что забыли - даже не знали. Он лучше задаст любые вопросы, чем я или Шатров!
        На субботнюю встречу в доме Кристины Кукиной мы отправились втроем. Гена буквально светился от радости, как большой абажур, что было, мягко говоря, неуместно, если вспомнить о цели нашего визита. Шнайдер же на сей раз одел скромную серую куртку с обычными брюками, и теперь ничем не выделялся из толпы. Оперативник, тоже на сей раз в джинсах и простой темной куртке, ждал нас возле входа. Увидев нашу гоп-компанию, он скривился, словно глотнув уксуса, но скандалить не стал. Мы молча поднялись на третий этаж, и нам, не дожидаясь даже звонка, открыла измученная немолодая женщина в сером, словно застиранном спортивном костюме. В какой-то момент мне показалось, что ее лицо опухло с перепоя, но потом я поняла, что, скорее, от постоянных слез.
        Шатров представил нас, как опергруппу, но похоже, наши звания вовсе не волновали несчастную мать. Проведя нас в комнату с тремя узкими диванчиками и кивнув нам на один из них, самый продавленный, она села на другой и, же не дожидаясь расспросов, начала монотонно рассказывать про роковой звонок в четверг вечером.
        Я аккуратно села на краешек, рядом плюхнулся Гена, немного поколебавшись, на широкую боковую ручку сел Шнайдер. Оперативник остался стоять возле Татьяны Кукиной, как бы слегка нависая сверху. Судя по его напряженному лицу, все, что она говорила, он уже читал в рапортах, но согласно кивал, ничем не выдавая своего нетерпения. Наконец, Татьяна Кукина закончила рассказ.
        - Скажите, а назавтра вы говорили с дочерью? Она спросила кого-то про этого Виктора Сиднева?
        - Да, говорила, - она кивнула головой, как механическая кукла, и без выражения продолжала: - Она спросила подруг, и даже учителя. Подруги сказали, что слышали фамилию, видимо, точно рядом живет или раньше жил. Учитель просто сказал, что знает.
        - Но… - Шатров еще более напрягся. - Детей и учителей опрашивали оперативники. Но нигде не сказано, что они знали звонившего!
        - Я не знаю, - женщина отвечала все так же монотонно, после длительных пауз, похоже, она была под какими-то транквилизаторами. - Мне ее подруга сказала, что никто не говорил, что точно знает. Просто фамилия знакомой показалась.
        - Ясно, - растерянно кивнул Шатров. - Назовите фамилию подруг Кристины и учителей тоже. Особенно того, кто подтвердил личность Сиднева.
        - Подруг назову, - согласилась она после очередной паузы. - Про учителя не знаю. Сами спросите.
        - Да, конечно. Теперь расскажите, что дальше произошло в пятницу.
        - Но я уже… все рассказала. Ваши люди уже столько раз… спрашивали.
        - Татьяна Степановна, дело поставлено на контроль прокуратуры, - мягко ответил Шатров. - Теперь вашу дочку на самом деле будут искать. Пожалуйста, расскажите еще раз все, что вспомните.
        Несчастная мать довольно долго молчала, потом неуверенно начала:
        - Я даже точно не помню… Я Верочке с уроками помогала, я всегда вечерами это делаю. И тут вбегает в кухню Кристина, крикнула, что за ней Сиднев приехал, она позвонит мне сразу, как доедет до его квартиры. И убежала.
        - И вы не выглянули в окно? - мягко, но настойчиво продолжал Шатров.
        - Нет… то есть да, выглянула. Но темно же там, фонари от дома далеко. Какая-то машина вроде маячила вдалеке, дочка к ней побежала. Но меня уже спрашивали… темная машина, не знаю марки, я ее вообще не рассмотрела!
        Я обернулась и посмотрела на Шнайдера. Гена тоже аж привстал, в упор разглядывая нашего гипнотизера, и даже Шатров с некоторым сомнением поглядел на него. Тот смотрел себе под ноги, и лишь отрицательно помотал головой. В глубине души я тоже понимала бесполезность сеанса - если женщина видела лишь темный силуэт машины, колдуй не колдуй - только силуэт она и сможет вспомнить.
        - И дальше вы ждали звонка от Кристины, - утвердительно сказал Шатров. - Когда вы забеспокоились?
        - Я времени не засекала, - сбивчиво начала Татьяна. - Я пока уроки за дочку делала, мне казалось, вообще пять минут прошло. А потом Верочка говорит, что спать хочет, умирает. Я и поглядела на часы - половина двенадцатого! Я думала, может, Кристина звонила, а мой мобильный барахлил, такое бывает. Начала сама ей звонить…
        Ее голос прервался, и она застыла, глядя словно внутрь себя. Зрелище было жутким, мне стало физически плохо, и так хотелось немедленно уйти, покинуть эту комнату, словно переполненную чужой скорбью…
        - Я понял, не продолжайте, - мягко сказал Шатров. - Теперь давайте об открытке.
        В полиции мне сказали, что наверняка Кристина… знала, кто ей звонил. Обманула меня, и сбежала с любовником… и даже девочек, подруг ее, опрашивать не стали. Я сама по школе ходила, ко всем с вопросами лезла. А через несколько дней смотрю, из почтового ящика что-то торчит. Я почту даже проверять в те дни забывала, ящик переполнен. Думала, опять реклама какая-то. А там рыбка на открытке, жуткая такая, с открытым ртом. И…
        Она снова застыла. Шатров мрачно смотрел в пол, Шнайдер глубоко задумался, мы с Геной переглянулись.
        - А где младшая девочка? - робко спросила я.
        - У моей подруги, - голосом робота ответила мать. - Нечего ей тут делать. Нечего.
        - Спасибо, вы нам очень помогли, - наконец выдавил Шатров, делая нам знак подняться. - Если возникнут еще вопросы, мы еще раз придем. А вы, если хоть что-то еще вспомните, сразу звоните лично мне!
        Он достал из кармана визитку, поискал глазами место для нее, и в конце концов положил на тумбочку возле диванчика Татьяны.
        Мы спустились вниз и остановились под козырьком подъезда. Вокруг уныло махали голыми темными ветками хилые деревья, ветер налетал порывами, и его завывания напоминали мне стоны. Все молчали, потом Шатров решительно сказал:
        Ну что, расходимся. Буду держать вас в курсе, ежели что накопаю.
        - Погодите! - от волнения я чуть не вцепилась ему в рукав. - Надо же опросить подружек Кристины! И учителя найти, который знал этого Сиднева!
        - Опросим, не сомневайтесь, - кивнул опер. - Но не прямо сейчас. Боюсь, субботним утром они не захотят с нами беседовать. А их мамаши еще и жалобу на меня накатают. Тем более, пока и правда неясно, девочку похитили или сама сбежала.
        - Но я не понимаю… почему вообще решили, что Кристина сбежала добровольно? - не унималась я. - Вот что вас навело на эту мысль?
        - Саботажники! - оживился Гена, до сих пор понуро глядевший на худые, странно изогнутые деревца вдоль тротуара. Казалось, даже его вечный румянец как-то поблек.
        - Как что? - похоже, Шатров думал о чем-то своем, но все же ответил. - Похититель явно знал Кристину. Адрес, телефон, даже кличку сумасшедшей соседки. Да и то, что она по вечерам няней подрабатывала, тоже как бы не слишком афишировалось, только свои были в курсе. По крайней мере, объявы в газетах она не давала.
        - Ну да, похититель ее знал. Но она-то могла его не знать!
        Шатров лишь пожал плечами.
        - Но расспрашивать о нем она, похоже, тоже не стала. Почему?
        - Но она же спросила подруг…
        - Пока неясно, - задумчиво сказал Шатров. - Из-за этого придурка… ну, то есть по халатности следователя, нормально никого не опросили. И в рапортах ничего нет о том, что Кристина вообще что-то узнавала в школе про Сиднева. Я вот только от ее матери об этом узнал.
        - Кстати, с опросом девочек я бы мог помочь, - подал голос Шнайдер. - Больше месяца прошло, они сами теперь мало что вспомнят.
        - Да, заметано. - Шатров кивнул и шагнул было вперед, но тут его мобильный зазвонил. Он ответил на звонок, внимательно выслушал, спрятал телефон в карман и растерянно посмотрел на нас. Мы в упор глядели на него, гадая, что случилось. Он немного поколебался, глядя на Гену, затем строго спросил:
        - Обещаешь печатать только то, что я разрешу?
        - Конечно! - Гена выпрямился, вытаращил глаза и, кажется, хотел даже взять под козырек. - Чтоб мне всю зиму мороженного не жрать!
        Я невольно хихикнула и тут же осеклась. Мужчины даже не улыбнулись.
        - В общем, одной девочке из Кристининой школы вчера позвонил незнакомый мужчина, - сухо сказал опер. - Довольно поздно, около десяти. И спросил, не может ли она за хорошую плату посидеть сегодня вечером с его детьми, мальчиками-погодками. Девочка перепугалась до усрачки, ее родители еще больше. Словом, они сейчас сидят в отделении. Следака на месте нет, придется мне ехать, опрашивать.
        - Мы с вами! - тут же вызвался Гена.
        - Никак нет, - чуть усмехнулся опер. - Прессуху пока никто не объявлял. Но если желаете, в понедельник пройдемся по школе, вот там желающие могут поучаствовать. В конце концов, от прессы у нас секретов нет.
        ГЛАВА 6
        В понедельник утром мы в том же составе собрались возле школы. Накрапывал мелкий дождик, мужчины надвинули на лоб капюшоны курток, гордо отказавшись забиться под мой небольшой складной зонтик. Шатров опаздывал, и мы покорно отмокали неподалеку от входа в школу, откуда уже пару раз показалась усатая физиономия охранника - видимо, наша группа вызывала у него опасения. Никакой новой информации мне не сообщали, и настроение было под стать погоде.
        Я не очень понимала, что мы хотим услышать от одноклассниц Кристины и чем это поможет в ее розысках. И вдобавок неясно было, действительно Кристину похитил тот же маньяк, что открыл охоту на школьниц?
        Ну, положим, что тот же. По крайней мере, способ похищения был очень похож. Маньяк не преследовал одиноких девушек по темным переулкам, не поджидал в кустах. Звонок с подставного номера - и девушка сама приходила и садилась в его машину. Да, Олеся старше на пять лет, но вряд ли маньяк выбирал жертвы по паспорту. А на личико подруга выглядела не сильно старше девочки-подростка. Но это могут быть и разные маньяки… В нашем тихом городке, и сразу два? Ох, не верю. Тогда что? Надо найти того, кто знал обеих? Ну, положим, Олесю знал весь наш городок. Найти ее в соцсетях было плевым делом. Но Водяной знал и Кристину… А вдруг тоже по соцсетям? Высматривал молоденьких блондинок, и действовал?
        Как только к нам подошел Шатров, на сей раз в форме, я тут же пристала к нему с этим вопросом. Мог ли маньяк узнать что-то про Кристину по ее аккаунтам?
        - Так вот сейчас все и узнаем, - весело ответил тот. - Я с директором договорился, мы будем возле ее кабинета сидеть, а девочек из класса к нам приведут.
        Да уж, - возмутился Гена. - Я б рядом с директором ничего рассказывать не стал. Ясно же, что она там за дверью уши греть будет!
        - А вы тут все для чего? - удивился Шатров. - Смотрите, девочек приводят. Как к одной из них вообще лишние вопросы к ней появятся - делаете мне знак. Я сопровождающую отвлекаю, а кто-то из вас с девочкой в коридор выходит, там и спрашивает, что надо.
        - Прямо разведоперация! - не то восхитился, не то возмутился Гена. Даже мрачный Шнайдер слегка усмехнулся. Шатров же оставался невозмутимо серьезным.
        - Работать будем в предложенных обстоятельствах, - спокойно сказал он. - Кто против - вы не на службе, я не держу.
        Все примолкли, и дружной толпою вошли в школу. Навстречу бросилась одетая в синий костюм пожилая женщина с коротко остриженными седыми волосами, и провела нас мимо слегка офигевшего усатого охранника на второй этаж.
        Кабинет директора выходил прямо в длинный школьный коридор. Куда тут можно отойти с девочкой, мне было непонятно. Даже невозмутимый Шнайдер, похоже, слегка растерялся. Шатров вместе с седой дамой вошли в кабинет, а гипнотизер сказал:
        - Похоже, я здесь лишний. Разве что… попробуем захватить кабинет начальства. А его пошлем… с Шатровым.
        Легок на помине, оперативник вышел к нам и сухо сказал:
        - Девочек будут по одной приводить и заводить в кабинет, кроме меня, там будут завуч и директор. Остальным при опросе присутствовать запрещено.
        Гена лишь присвистнул. Шнайдер оторвал взгляд от пола и взглянул на Шатрова.
        - Давайте зайдем вместе. Переиграем дурацкий план.
        Его черные глаза встретились с серыми глазами Шатрова, и какое-то время они смотрели друг на друга в упор, казалось, даже не дыша. По лицу опера пошли красные пятна, неожиданно он на шаг отступил. А потом каким-то слишком спокойным, словно сонным голосом протянул:
        - Если настаиваете, пойдем.
        Они скрылись в кабинете директора. Мы с Геной застыли в коридоре, тупо уставившись на захлопнувшуюся дверь. Мне показалось, что прошла вечность, пока оттуда не вышла встретившая нас седая женщина и, не удостоив нас даже взглядом, куда-то быстро пошла. Следом вышли Шатров со Шнадером и полная строгая женщина в солидных роговых очках. Судя по царственной осанке, это и была директор школы. Она шла как-то неуверенно, словно не вполне понимала, куда собралась, и даже слегка запнулась у порога, но Шатров ловко подхватил ее под локоток и потянул за собой. На нас никто даже не оглянулся.
        Троица свернула за угол и скрылась из глаз. Я привалилась спиной к стене и уставилась теперь уже на Гену:
        - Как думаешь, куда они все свалили? - журналист опередил мой вопрос.
        - Надеюсь, что не опрашивать школьниц, - ошарашенно ответила я. - Я бы тоже хотела послушать, иначе зачем лекции прогуляла?
        - Да и я, короче, на работу, а не баклуши бью, - начал было распаляться Гена, но тут из-за угла послышались шаги. Мы притихли, и в полном молчании следили, как к нам подходят Шатров, Шнайдер и три девочки-подростка.
        Мужчины шли молча и сосредоточенно, а девочки переглядывались, жались друг к другу, и исподтишка бросали то взволнованные, то кокетливые взгляды на высокого, с интеллигентным лицом, Шатрова, которому очень шла форма, то на красавца Шнайдера, годившегося им в отцы. Куда подевались классные дамы, осталось для меня загадкой.
        Шатров отворил дверь директорского кабинета, галантно пропустил туда девочек, а затем вошел сам. Шнайдер последовал за ним, Гена, отпихнув меня в сторону, рванул следом и чуть было не захлопнул дверь перед моим носом, я невольно отшатнулась, но ухватилась за ручку и все же вошла.
        В небольшом кабинете сразу стало тесно. Широкий стол разрезал комнату надвое, но стула было всего три. Шатров предложил девочкам сесть, но согласилась лишь одна, вполне взросло выглядящая грудастая брюнетка с настолько коротким черным мини-платьицем, что, когда она села на стул, причинное место пришлось прикрывать ручкой с длинными черно-красными ноготками. Гена завороженно уставился на ее руку, Шнайдер слегка улыбался, глядя на ее довольное лицо, и лишь Шатров по-прежнему оставался невозмутимым. Вот что форма животворящая делает!
        Две худенькие девчушки в простых джинсах и маечках от сидячих мест отказались, и стояли в уголке возле двери. Они казались более взволнованными, тогда как брюнетка откровенно наслаждалась сценкой. Но скорби по пропавшей подруге я не заметила. Впрочем, несмотря на формы, все трое были еще детьми. Скорее всего, они до конца даже не верили, что Кристина действительно пропала. А может, что-то знали?
        - Девушки, представьтесь и расскажите нам всем про ту пятницу, когда Кристина пришла в школу в последний раз. Что она вам поведала? - максимально приветливым тоном произнес Шатров.
        Первой, как и следовало ожидать, начала говорить брюнетка Верочка, но и девочки у стенки, представившись Леной и Тоней, быстро осмелели и начали активно дополнять ее рассказ. Вкратце, он звучал так:
        Кристина пришла в прекрасном настроении, на первой же перемене отозвала подружек в сторону и похвасталась, что слава о ней разлетелась по всему городку, и ее называют лучшей няней! И сегодня ей предложили подработку, причем, чел заплатит в два раза больше ее обычной таксы, час предложил! И вообще, у него такой голос приятный. А жены нет, наверное, иначе она сама бы позвонила. Он, наверное, вдовец, и богатый, так что все возможно.
        Девочки охали и ахали, уточняли тембр голоса, и особо не заморачивались вопросами, откуда вдовец узнал о Кристине и о том, что она работает няней. Впрочем, она сама внезапно спросила, знают ли они Виктора Сиднева.
        - Какая-то знакомая фамилия, - ответила брюнетка Верочка. - Слышала, это точно.
        Остальные девочки Сиднева не знали.
        - А я вот у кого спрошу, - мимо проходил самый старый учитель школы, историк Матвеев, которому, по мнению девочек, было около ста лет. Кристина преградила ему дорогу и спросила:
        - Сергей Сергеич, вы Виктора Сиднева знаете?
        - Обижаете, Кристинушка, - мягко ответил Матвеев. - Конечно же, знаю.
        На этом проверка и закончилась Не только Кристину, но и ее подруг ответ вполне удовлетворил, и больше никаких вопросов у девочек не возникало.
        Шатров что-то записывал на маленьком планшете, Шнайдер внимательно слушал, а Гена выложил на стол крошечный диктофон и теперь нервно вертел в руках мобильник, похоже, собираясь снимать девочек. Заметив это, Шатров как можно незаметнее погрозил ему кулаком. Верочка сдавленно прыснула, Гена покраснел и сунул телефон в карман джинсов.
        - Девушки, - не выдержала я. - Много народу знало, что Кристина подрабатывает няней по выходным? Она об этом писала где-то в соцсетях? Ну, в контактике там, на Фейсбуке, еще где-то?
        Девушки на мгновение затихли, удивленно уставившись на меня, на сей раз первой среагировала Тоня:
        - Да вы что! В Инсте она старалась мажоркой выглядеть, а не дочерью поломойки! Еще не хватало публично объявить, что с чужими спиногрызами нянчиться за плату!
        - Ну-ну! - весело погрозила ей наманикюренным пальчиком Верочка. - Не так грубо, конечно. Но уверяю, что она скорее сожрала бы швабру своей матери, чем призналась бы кому, кем подрабатывает. Ей мамаша клиентов находила, среди тех, кому обычно мыла полы за деньги. А из девчонок мы только и знали, больше никто.
        - Но откуда же тогда об этом мог узнать Виктор Сиднев? - Гена аж подался вперед. - Вас это не удивило?
        Девочки переглянулись.
        - Ну… нет, не удивило, - снова за всех ответила Верочка. - Мы решили, что это его тоже маманя сосватала. Или кто-то из тех, у кого она уже сидела с детьми. Почему нет?
        В самом деле, почему нет? подумала я. Надо опросить всех, у кого работала девочка. Кто-то же дал Водяному ее телефон!
        - Ладно, с этим разобрались, - вздохнул Шатров. - А кто знал о том, что в ее доме сумасшедшая соседка балуется поджогами?
        - Аннушка-Огневушка? - захихикала Тонечка. - Ну, это весь наш класс знал, тема для приколов.
        - А в Инсте об этом было? - заинтересовалась я.
        - Не знаю… можно проверить. - Верочка достала навороченный айфон последней модели, полистала что-то на экране. - Да вроде бы нет. Она особо старалась даже дом свой не светить, панельку убогую. Она обычно снималась на фоне красивых частных особняков, а тут хрущевка, соседка чокнутая… Зачем такое в Инсте.
        - А в других сетях? Где у нее еще аккаунты?
        - Ну, в Тик-Токе, на Ютубе, - но там тоже ничего такого не было, - заверили девочки.
        Шатров продолжил беседу, а я глубоко задумалась. Похоже, из соцсетей нельзя было узнать ничего про реальную жизнь Кристины. Раз она никогда не снимала свой дом, даже примерно нельзя было предположить, в каком районе она живет. Она ничего не писала ни про соседку, ни про вечернюю подработку. Этот непонятный Сиднев достал информацию каким-то другим путем.
        Еще полчаса мы жевали одно и то же, но новой информации не прибавилось. Водяной явно многое знал про Кристину, но вот знала ли она его? По словам подруг, нет. Но особо не расспрашивала, потому что повелась на слова старого учителя. Только эта ниточка у нас и оставалась теперь. Не очень верилось, что историк хорошо знал таинственного Сиднева, но если сможет рассказать о нем хоть что-то, уже неплохо.
        Шатров отпустил девочек, и пошел за директором и завучем, оставленным, по его словам, где-то в гардеробе. Хорошо, что не в кладовке, подумала я. Из гардероба, в принципе, можно сбежать.
        Но классные дамы не сбежали, а покорно вернулись на родное рабочее место. Выглядели они словно после похмелья или удара головой о твердый предмет. Завуч остановилась в дверях, Директриса же, растерянно озираясь по сторонам, словно не узнавая собственный кабинет, подошла к столу и, опираясь на него обеими руками, тихо спросила Шнайдера:
        - Что мне теперь делать?
        Мы с Геной снова разинули рты. Шатров отвернулся, а Шнайдер твердо ответил:
        - Мы только что пришли, вы нас увидели и предложили поговорить со старейшим учителем школы, Матвеевым.
        - Да-да, обязательно поговорите с Матвеевым! - обрадовалась директриса, выпрямляясь и гордо поднимая голову. - И попрошу покинуть мой кабинет, я не приглашала сюда столько народу! Раиса Ивановна, проводите полицию к историку.
        Матвеев, солидный, седовласый, с длинной окладистой серо-серебряной бородой, вовсе не показался мне столетним дедом. На мой взгляд, ему было от силы лет 60. Или это я слишком стара по сравнению со школьницами, грустно подумала я. Им и мои ровесники, небось, стариками кажутся.
        Историк сидел в пустом классе за учительским столом, погруженный в какой-то старый фолиант, который, судя по изрядно потрепанному виду и желтым выпадающим страницам, пережил еще войну с Наполеоном.
        - Раиса Ивановна, чем обязан? - он степенно поднял голову, пригладил бороду и окинул нас удивленным взглядом. Опер стоял сзади, и его форму историк не видел. - А это кто? Вы экскурсию ко мне привели?
        Шатров отодвинул нас в сторону, вышел вперед и кратко объяснил цель визита.
        - Не нашлась Кристинуша? - грустно спросил учитель. - Надо же, что в городке нашем делается…
        - Скажите, вы знаете Виктора Сиднева? - перебил его Шатров. - Кто он?
        - Вы шутите? - изумился учитель. - Не верю, что наша молодежь так невежественна. Разумеется, это магистр телеигры “Что? Где? Когда?”.
        ГЛАВА 7
        К концу недели я все же нашла себе подработку, и теперь после лекций стремглав неслась в большое офисное здание, где мне доверили большой моющий пылесос и аж 9 лестничных проемов и холлов для уборки. Шатров тем временем тоже развернул нешуточную деятельности, Гена ходил за ним, как нитка за иголкой, а по вечерам прибегал ко мне и до поздней ночи рассказывал о ходе следствия. Избавиться от него хоть на денек я никак не могла. Ну хоть из дома по ночам сбегай!
        - Гена, тебе что, вообще делать нечего? - измученная учебой и работой, я хотела хоть вечерами перевести дыхание, но нет - Гена приходил, как по расписанию, около десяти вечера, и уходил не раньше полуночи. Правда, раза с третьего начал приносить мне угощение - то пару бутылок пива, но кусок копченой колбаски. И мне приходилось наливать ему чай в большую белую кружку с незабудками, из которой когда-то пила Олеся.
        - Да я в общаге живу, - тоскливо ответил парень. - Я ж тоже из села, как и ты. На квартиру денег нет. Мне и комнату в общаге дали незаконно, там для заводских только. Тошно мне там вечерами.
        Он даже притащил ко мне прочный деревянный стул с высокой спинкой, заявив, что наша хлипкая мебель настоящего мужика не выдержит. Стул обосновался на нашей крохотной кухоньке, заняв последний кусочек свободного места. Теперь вечерами я протискивалась к холодильнику, втягивая и без того впалый живот, но выкинуть нафиг стул не решалась. Гена-то вслед за стулом не смоется, а разломать хозяйские табуретки и правда может.
        Зато я в деталях знала про опрос всех одноклассников Кристины, ее учителей и всех, у кого она когда-либо нянчила детей. Да и вообще, при нормальном расследовании выяснились интересные вещи. Оказалось, что некий Виктор Сиднев звонил одной из учительниц недели за две до исчезновения Кристины, и просил телефон другой школьницы, Валерии Летиковой, классом старше. Он уверял, что прочитал в местном паблике новостей, что она отличная няня, и желает предложить ей постоянную подработку по выходным. Разумеется, педагог гневно отказала нахалу, и забыла о звонке. А когда Кристина пропала, следствие велось настолько скверно, что до учителей оперативники даже не добрались.
        После этого сообщения Шатров добрался и до девушки, которой Сиднев звонил первой. Миловидная пухленькая блондиночка Лера только во время беседы осознала, как близко просвистел снаряд. Сиднев пригласил ее посидеть с мальчиками-погодками в субботу, но девушка уже договорилась пойти с подругами на концерт модной местной рок-группы, и планы менять не стала. Но оказалось, именно она порекомендовала звонившему Кристину Кукину и дала ее телефон.
        Гена заподозрил, что Лера заодно рассказала Сидневу, где живет Кристина, а заодно и про сумасшедшую поджигательницу Аннушку, но та уверяла, что сама не знала адреса, а про чокнутую соседку даже не слышала. С Кристиней они пару раз пересекались, поскольку обе подрабатывали нянями у ребенка одинокой, но небедной мамочки, которая почти все выходные весело зажигала где-то с кавалерами. Иногда в школе девочки останавливались в коридорах, чтобы прополоскать косточки своей непутевой работодательницы, как-то при случайной встрече обменялись телефонами и хотели даже вместе сходить в кино, но так и не срослось… В любом случае, рассказ о том, что про подработки Кристины в курсе были только три ее самые близкие подружки, оказался мифом.
        Но откуда похититель узнал адрес Кристины? Кто рассказал ему про Аннушку?
        Через месяц после похищения, уже после выхода статьи про блондинок-русалок, он позвонил девочке из параллельного с Кристиней класса, длинноволосой блондинке Анюте, и пригласил ее завтра посидеть с погодками. В полном ужасе девочка кинулась к родителям, те перепугались до полусмерти, и следующим утром всей семьей отправились в отделение, как раз ее поехал опрашивать Шатров после визита к матери Кристины. Но увы, ничего важного девочка сообщить не смогла.
        Да, приятный мужской голос. Да, назвал ее Анютой, да, знал, что она иногда за деньги сидит с чужими детьми. Знал ли ее адрес, называл ли имена соседей?? Неизвестно, она ни о чем не спрашивала. Лишь выслушала предложение поработать вечерком, пролепетала что-то вроде “Нет-нет, очень занята завтра вечером, а послезавтра еще больше занята”, и бросила трубку. Собственно, все, что говорил звонивший, она слушала вполуха, думая лишь о том, что страшный маньяк Водяной каким-то образом добрался до нее, и теперь она в опасности.
        Откуда маньяк узнал телефоны сначала Леры, потом Анюты? Шатров поклялся выяснить это. Он обошел все окрестные бары и кафешки, все магазинчики, расположенные вокруг школы. И в одном из крошечных барчиков ему повезло.
        Оказалось, опять же за две недели про похищения девочки, в бар почти напротив школы зашел полный невысокий мужчина в потрепанной плотной коричневой куртке, глухо надвинутой на лоб черной шляпе с широкими полями и в больших солнечных очках-хамелеонах. В середине сентября такой наряд выглядел довольно нелепо, и завсегдатаи бара, работяги с окрестного заводика, начали всячески подкалывать франта. Не обращая ни на кого внимания, тот заказал пол литра разливного пива, и резко спросил девушку за стойкой:
        - Эй, я у тебя пиво купил, ты тоже должна мне помочь. Мне няня для детей нужна, хотя бы, на одну субботу. Жена уКристиныла к теще, мне тут личинок подкинула, они дошколята еще. И что мне теперь, пива с пацанами не выпить? И так не город, а крысиная дыра! Я тут недавно, никого толком не знаю. На районе сказали, что какая-то Лера-Валера с ребятней сидит, и недорого. Ну, чего ты пялишься, как на привидение? Вот все вы, бабы, такие - детей настрогаете, и кому-то подкидываете!
        Его развязный тон не понравился официантке, и ей захотелось послать грубияна в пешее эротическое путешествие, но стало жалко несчастных детей, которых оставили с таким вот отцом. И она решила помочь ни в чем не повинным малышам. Как назло, она оказалась соседкой Валерии Летиковой, той самой, которая немного спустя дала маньяку номер Кристины Кукиной. Круг замкнулся.
        Следствие зашло в тупик. Изначально считалось, что похититель охотился именно на Кристину Кукину, и тщательно отрабатывались все ее контакты. А теперь выяснилось, что вначале Водяной нацелился совсем на другую девочку, на Валерию! Если бы она согласилась, то расследовать пришлось бы, видимо, другое похищение. Но откуда Водяной вообще знал имя и фамилию Летиковой, и тем более о том, что она работает няней? Не было про нее ничего в местном паблике, это оперативники выяснили точно. Как маньяк вычислил бар, где официанткой работала ее соседка? Те же вопросы, что и в случае с Кристиней, и тоже все без ответов. И так же оставалось непонятным, откуда маньяк знал про сумасшедшую Аннушку, про которую Валерия даже не слышала.
        Зато у следствия появился, наконец, человек, который вблизи видел предполагаемого похитителя школьницы. Несколько дней официантка провела в отделении полиции тет-а-тет с художником, который с ее слов рисовал фоторобота. Беда лишь в том, что прошло почти полтора месяца, а девушка вовсе не обладала тренированной памятью разведчика. Поэтому тип с фоторобота напоминал скорее инопланетянина, чем человека. В полиции раздумывали, вывешивать этот фоторобот на остановках или все же не стоит, а Гена уже примеривался поместить его как иллюстрацию маньяка Водяного в новой статье, но тоже пока не решался.
        Девушка смогла назвать имена постоянных посетителей бара, их тоже нашли, и двое вспомнили странного чувака в широкополой шляпе и солнечных очках, хотя солнце в те дни пряталось далеко за тучи, а в баре и вовсе царил полумрак. Но увы, они видели психа издалека, и, хотя точно описали шляпу, лица не разглядели вовсе.
        - Стоп! - я в сильном возбуждении вскочила с табуретки. - Понятно, что через полтора месяца никто тебе вот так, навскидку, не опишет человека, которого видел от силы пять минут. Но на что у нас Шнайдер?
        Гена молча смотрел на меня, затем отвел взгляд. Я удивилась - при всех своих недостатках, не нехватку сообразительности парень, вроде, не жаловался. Впрочем, фиг с ним, надо срочно звонить Шатрову. Или самому Шнайдеру?
        - Ларка, а без него нам никак? - слегка охрипшим голосом спросил Гена.
        - Сам же видишь, что нет, - пожала я плечами.
        - Я вижу, что ты прям балдеешь от этого кривляки, - он смотрел куда-то в сторону, на и без того румяных щеках появились багровые пятна. - Он выпендривается, как мартышка, а ты и готова. А на самом деле, что от особого умеет?
        Я снова села и в крайнем недоумении уставилась на Гену. Это он так завидует Шнайдеру, или вздумал меня ревновать? Но с какой, спрашивается, стати?
        - Ларка, мы с тобой люди простые, - теперь он говорил медленно, словно с усилием, и по прежнему не смотрел мне в глаза. - Хоть ты и в крутом универе учишься, а я вот в газету пролез. А все равно, мы рабочие лошадки, нет в нас лоска и не будет. Амбиций нет. Нам и малого кусочка хватит, лишь бы с голодухи не помереть.
        Я в изумлении посмотрела на журналиста. Это ему-то хватит и кусочка? Я вот боюсь, как бы он меня целиком не заглотил!
        - А этот… он из другого теста. Как и твоя подружка была, верно? Им всего мало. Аппетит большой, а возможность они всегда найдут. Нас с тобой они разве что как ступеньку наверх используют, не нужны мы им. Неужели сама не понимаешь?
        Я лишь покачала головой:
        - Насчет аппетита - кто бы говорил! Ты сам за лишний кусочек славы удавить готов, разве нет?
        Он внезапно побледнел, затем снова пошел багровыми пятнами.
        - Ларка, но мне не на что больше рассчитывать, - вроде бы, это должно было прозвучать пылко, но звучало так, словно он сомневался в своих словах. - Или снова в родное село, и спиваться там, пока не сдохну. Или вот карабкаться наверх. Но я на вершину не влезу, я и пытаться не буду. Вот стану зав криминалом, и утихну. Все, баста. А есть люди, которым любых вершин мало, слишком низкими кажутся. Им полет нужен. Я следом не полечу, и ты тоже.
        - Да ты поэт, - невесело усмехнулась я, стараясь не задумываться, есть ли хоть крупица правды в его словах. У меня нет амбиций, мне лишь бы с голоду не помереть? Ладно, пусть будет так. Наверное, это можно считать даже комплиментом.
        - Все это замечательно, но пока моя подруга пропала, и, вероятно, погибла. Или в плену у маньяка. Какой уж там полет. А ты… ты о других способен вообще думать? Не о простых и сложных людях, а просто о тех, кто в беде?
        Он опустил голову и лишь кивнул. Я набрала номер Шнайдера. Услышав о неудачных фотороботах, он коротко ответил:
        - Понял. Звоню Шатрову, - и отключился.
        ГЛАВА 8
        Шнайдер поработал не только с официанткой, но и с двумя работягами из бара. В результате словесный портрет подозреваемого выглядел так: на вид около 35 - 40 лет, плотного телосложения, круглое, словно слегка опухшее лицо, кожа загорелая, но не коричнево-шоколадная, как после обычного пляжного загара, а кирпично-красная, как у крестьян после месяца пахоты на солнцепеке. Руки тоже были сильно обгоревшими, хотя и выглядели немного светлее. Верхнюю половину головы скрывала плотно сидящая шляпа, но, поскольку из под нее не выглядывало ни волосины, то ли мужчина был лысым, то ли стриженным под бобрик.
        Похоже, к солнечным очкам он не привык, поскольку то постоянно поправлял их на носу, то просто дотрагивался до дужек без всякой нужды, словно проверяя, на месте ли они.
        Введенная в транс официантка вспомнила еще странные крупные зубы мужика, пожелтевшие, как от постоянного курения. Они выглядели слишком большими для его рта, словно не помещались там и рвались наружу.
        Ей удалось почти дословно вспомнить все его фразы, заодно выяснилось, что, несмотря на помощь в поисках няня, мужик раскритиковал пиво, заявив, что девка наверняка разбавляет его водой, и пообещал написать об этом на местном форуме. Скорее всего, эти слова девушка и хотела бы забыть, да вот гипноз не позволил.
        Рост посетителя точно выяснить не удалось. Официантка уверяла, что он был не очень высоким, почти с нее ростом, то есть около 175 - 178 см. Работягам же он показался значительно выше. Кроме шляпы, они обратили внимание на странную походку вошедшего - он немного приволакивал обе ноги, словно к ним был привязан какой-то груз. Но хромоты не заметили, и передвигался он, несмотря ни на что, достаточно быстро.
        Фоторобот, теперь уже вполне похожий на человека, а не мультяшного Водяного, был срочно развешан по всем остановкам и тумбам с афишами. Под вечер портрет похитителя показали по городским теленовостям, и тут лавина сорвалась и погребла под собой несчастное отделение полиции, телефон которого указали под портретом. Звонили десятки людей, отличного знающим точно такого же типа, который а) живет по соседству, б) вечно выпивает во дворе и орет по ночам, в) недавно прошел мимо дома странно смотрела по сторонам, и еще куча столь же достоверных заявлений.
        Большая часть опознавшего маньяка народу ограничивалась звонком в полицию, но особо упорные приходили лично и часами стояли в очереди перед входом в отделение, требуя немедленно провести их в кабинет Главного Следователя, которому они с потрохами сдадут Водяного. Одна бабуся развлекала очередь красочным, в лицах, рассказом о том, как на ее глазах маньяк с портрета затаскивал девочку в машину, жутко рыча и временами слегка повизгивая.
        - А она, бедняжка, ему таким тоненьким голоском: “Дяденька, пожалейте сиротинушку”! - бабуся тоненько заскулила, то ли от удовольствия, то ли изображая девочкину просьбу. Очередь негодующе взвыла, в адрес жестокосердного похитителя понеслись проклятия.
        Шатров теперь сидел в отделении сутками, ему припомнили излишнюю инициативность и то, что дело об убийстве открыли именно с его подачи. В отместку поручили лично беседовать все выходные с особо ответственными личностями, парализовавшими работу полиции.
        Увы, если в этой горе навоза и скрывалось жемчужное зерно, отыскать его там силами нескольких замученных оперативников казалось невозможным.
        В “Городских секретах” тоже опубликовали фото Водяного рядом с портретами Кристины и Олеси, после чего городской телефон газеты пришлось отключить, и теперь главный редактор готов был съесть Гену сырым и даже без соли.
        Тем временем, с подача Шнайдера, в воскресенье мы провели собственное производственное совещание, на котором в этот раз присутствовал и второй газетчик, Павел Петрович Ланской. Полноватый, с совершенно лысой головой и мягким, чуть мурлыкающим голосом, он напоминал вальяжного кота, собиравшегося отведать вкусной сметанки. Он развалился на диванчике сыскного агентства, заняв его полностью, и, выслушав подробный рассказ Шнайдера о составлении фоторобота, теперь сыто щурился, как кот, объевшийся той самой сметаны и уже прикидывающий, где бы добыть второе ведерко на завтра.
        Шнайдер и Гена уселись по краям письменного стола, уговорив меня занять удобный вращающийся стул. Поскольку свободного места в чуланчике не оставалось, куртки мы все держали в руках, а я вскоре и вовсе надела свою. Мужчины были совсем невеселы, не знаю уж, по каким причинам - не уверена, что маньяк их пугал так же, как меня. Рассказ про фоторобот я, благодаря Гене, слушала во второй раз, и поэтому постоянно отвлекалась на свои мысли.
        Что мы имеем? Водяной приехал в наш город недавно, но за это время успел узнать данные двух девочек, подрабатывающих нянями. Ладно, допустим, сначала он знает только имя Валерии. Официантка дает ему телефон, он звонит, но Лера ему отказывает. Зато дает телефон Кристины. За короткий срок он узнает, где живет вторая девочка-няня, как зовут ее соседку… Но такого быть не может! Если он и приехал недавно, в городке есть старожил, который сливал ему информацию. И этот старожил прекрасно знал обеих девочек.
        Дождавшись окончания доклада Шнайдера, я вслух высказала свои мысли.
        - Я об этом уже думал, - нахмурился тот. - На мой взгляд, знать обеих девочек могла лишь одна из их подружек-школьниц. Похоже, с ними все же придется побеседовать по-отдельности. Вот только бы Шатров освободился наконец.
        - Похоже, от этот фоторобота больше вреда, - задумчиво произнесла я. - Он психов активизирует, из-за них работать никто не может, а толку все равно никакого.
        Шнайдер мрачно взглянул на меня, а Гена, наоборот, приободрился и вскочил со стола.
        - Да я ж тебе сразу сказал - пустая это затея!
        Шнайдер открыл было рот, чтобы огрызнутся, но тут телефон газетчика зазвонил:
        - Да… Да могила я, ты чо! Никому! Да, еду!
        Он нажал отбой и дико взглянул на меня.
        - Лерка, ты со мной?
        - Да, - я тоже вскочила, от волнения даже позабыв спросить, куда, собственно, мы сорвались.
        - Эй, а я как же? - Павел Петрович тут же подобрался и резво вскочил с дивана. - Я с вами!
        - У меня кошка рожает, - приплясывая от нетерпения, бросил ему Гена. - Вы роды принимать умеете? Нет? Тогда мы без вас.
        - Он схватил меня за руку и потянул за собой. Мы выскочили на улицу, и в то же мгновение рядом оказался Шнайдер.
        - Отвезу вас, - кратко бросил он. - Пока будете такси ждать, опоздаете к кошке.
        Он достал из кармана брелок, неподалеку два раза тихо пропищала неприметная темно-синяя машина. Не оглядываясь, Шнайдер пошел к ней, мы с Геной, переглянувшись, заторопились следом. Павел Петрович уже выбрался из подвала и бросился было нам наперерез, но Гена без особой учтивости отодвинул его в сторону:
        - Мурка нервничает, когда вокруг слишком много людей. А ей психовать нельзя. Адью.
        Мы быстро сели на заднее сиденье, и Шнайдер резко дал по газам. Несмотря на невзрачный вид, машинка оказалась вполне резвой, и через пару секунд хватающий ртом воздух газетчик остался далеко позади.
        - Теперь говори, куда ехать - отрывисто бросил он через плечо.
        - К чертовому озеру, - так же нервно ответил Гена. - Со стороны трассы, дальше сами увидим.
        - Что увидим? - потребовала я отчета. - Что случилось-то?
        - Нашли? Кого? - сквозь зубы спросил Шнайдер. Я испуганно притихла.
        - Да не знаю я, кого, - поморщился Гена. - Шатров позвонил, велел никому ни слова, а я, если желаю, могу приехать.
        До озера мы ехали в гробовом молчании. На трассе машин было мало, и голые черные деревья вдоль дороги в заходящих солнечных лучах казались мертвецами, охранявшими путь в Преисподнюю. Я плотно запахнула на себе длинную плотную куртку, и тем менее, меня все сильнее трясло. Только бы не Олесю нашли, все крутилось в голове, словно заклинание. Только бы не Олесю!
        Нужное нам место мы и правда опознали сразу. На одном из поворотов с трассы к озеру стояли сразу три полицейские машины с мигалками. Где-то впереди виднелись люди в форме, блестела натянутая между деревьями бело-красная узкая лента.
        Наша машина притормозила на обочине, и тут же к нам кинулся один из оперативников, молоденький мальчик, раскрасневшийся от негодования:
        - Мы к лейтенанту Шатрову! - опустив стекло, прокричал ему Гена.
        - Да хоть к кому! - сердито крикнул молоденький опер. - Нельзя туда! Здесь ждите, если позарез!
        Опустилось переднее стекло, и Шнайдер тихо спросил:
        - Сынок, кого нашли?
        Сопя от возмущения, парень развернулся к нему, хотел был что-то сказать и вдруг затих. Сопение понемногу утихало, дыхание становилось все более редким и спокойным. Я заворожено глядела за поединком, даже позабыв на время о цели приезда. Прошло, наверное, около минуты, парень уже стоял расслабленно, слегка нагнувшись и опираясь руками о переднюю дверь, и легко посапывал, словно во сне.
        Прошло еще пару секунд, пока он ответил:
        - Похоже, девчонку молодую. Но она в озере месяц лежит, не меньше, там непонятно ничего. Эксперты недавно приехали, скоро скажут.
        - А как обнаружили? - все так же тихо и монотонно спросил Шнайдер.
        - Подростки… два мальчишки на катамаранах катались, - теперь парень говорил быстро, словно захлебываясь словами. - И вдруг что-то на раму снизу наматываться начало. Веревка какая-то. Педали забуксовали. Они начали веревку вытягивать, а там что-то тормозит. Веревку вытянуть не удается, освободить раму тоже. Они перепугались до усрачки, решили, какая-то ловушка, п-ц им пришел, звонить родителям начали. Отец одного примчался, до катамарана добраться не может, вызвал МЧС. А те уж на катере подплыли, вытянули… мешок холщовый, к нему веревкой был какой-то груз привязан, но веревка от воды размокла и порвалась. Мешок на берег вытащили, разрезали, а там… Мне аж плохо стало.
        Он на время прервался, слегка распрямился и долго смотрел перед собой остановившимся взглядом. Мы молчали, и парень заговорил снова.
        - Девчонка молодая, волосы уже не голове не держатся уже, там и от головы мало что осталось, череп только… И одежда, даже не понять что, наверное, джинсы, ремень туго застегнут. Я слышал, эксперты говорили, что ее не раздевали, так во всей одежде в мешок и сунули. И сережки… там ушей нет, а сережки с камешками торчат!
        Он резко согнулся вперед и уткнулся лбом в машину. Шнайдер тихо проговорил:
        - Сынок, ты сейчас выпрямишься, оставишь нас тут и пойдешь к Шатрову. Скажешь, журналист приехал. Он знает, что делать.
        Парень с трудом отлепился от нашей машины и, шатаясь, словно пьяный, побрел по тропинке к озеру. Я потрясенно смотрела ему вслед. Единственное, что слегка утешало - Олеся никогда не носила сережек. Она уверяла, что ее пышные локоны наматываются на них, и при каждом резком движении ей кажется, что оба уха оторвались от головы.
        Так что в озере точно нашли не Олесю. Тогда Кристину? Или в городке пропала еще одна девочка?
        Тоже слегка пошатываясь от усталости, к машине подошел Шатров. Невидящим взглядом мазнул по выскочившему навстречу Гене, кивнул Высунувшемуся из окошка Шнайдеру, нагнулся к открытому заднему окну и сказал мне, глядя куда-то в сторону:
        - Лариса, хорошо, что вы приехали. Сейчас быстренько проведете опознание: это ваша подруга или нет. Надо хоть что-то исключить. Если не опознаете, мать Кристины пригласим уже в морг.
        Я открыла дверь, он протянул руку, помогая мне выбраться наружу и одновременно оттесняя в сторону рванувшегося ко мне Гену. Тот увязался было за нами, но Шатров, не оборачиваясь, бросил:
        - Фоткай отсюда ленту и толпу оперативников. Вроде, ты просто мимо проезжал, и вот увидел тут… За мной не ходи, в статье на меня не ссылайся. Учти - как-то меня упомянешь, больше ничего не узнаешь вообще.
        Журналист отстал, а я поплелась вслед за Шатровым по узкой тропинке. Земля оказалась мокрой, мои единственные приличные кроссовки громко хлюпали в болотной жиже, медленно пропитываясь влагой. Озноб бил все сильнее, словно осенний ветер проникал до самых костей.
        В этом месте вокруг озера летом образовался стихийный загородный пляж. Деревья здесь отступали от берега метров на сорок, и заросшая густой травой полоса прекрасно подходила хоть для загара на плотных полотенцах, так и для жарки шашлыков. Поэтому в нескольких местах вдоль берега были засыпанными мелкими камнями круги, на которые летом ставили мангалы. Сейчас погода была против любого загара, но прокат катамаранов в выходные еще работал. В ветхой деревянной будочке дежурного не было - прогресс дошел и сюда. Два катамараны стояли в воде и были посажены на стальную цепь, прикрепленную к узкому короткому молу, с которого в тихие солнечные дни рыбачили мужики. Чтобы снять с цепи цифровой стальной замок, к нему надо было приложить банковскую карту или смартфон. Небольшая сумма снималась со счета, и замок с громких кряхтением сам раскрывался.
        На берегу озера суетливо метались какие-то люди в форме МЧС, ходили полицейские, где-то поодаль жались друг к другу трое пацанов, на вид лет 14-ти, двоих обнимал за плечи совершенно ошарашенный мужичок в спортивных штанах. Видимо, это и были подростки, на чей катамаран намоталась веревка.
        Среди всех этой суеты я не сразу заметила большой серый мешок, лежавший у самого леса. Шатров приобнял меня за плечи и развернул туда. Пытаясь совладать со слабеющими ногами, я вцепилась в руку оперативника и, опираясь на него, все же дошла до цели.
        - Это кто? - седой мужчина в короткой куртке, сидевший на корточках возле мешка, поднял голову и с недоумением поглядел на меня.
        - Подруга одной из пропавших, - коротко пояснил Шатров. - Опознание по форме проведем позднее, давай хоть как-то пока определимся.
        Эксперт пожал плечами и отбросил часть полусгнившей холщовой ткани. При виде того, что лежало внутри, меня сильно затошнило. Жуткий запах словно вырвался из мешка, лишая способности дышать. Я невольно попятилась, но Шатров обхватил меня за талию и удержал на месте.
        - Лариса, пожалуйста, скажите - вам что-то кажется знакомым?
        Я лихорадочно мотала головой, крепко зажмурившись и пытаясь отступить от тела.
        - Вы уверены, что это не ваша подруга? - в тоне опера не звучало ничего похожего на сочувствие. Впрочем, сочувствовать тут стоило совсем не мне.
        Задержав дыхание, я все же смогла приоткрыть глаза, мельком взглянула на то, что осталось от тела и вновь замотала головой, пытаясь удержать содержимое желудка. Кажется, мне это удалось… хотя могу и ошибаться. На какое-то время я словно перестала дышать, сознание уплывало, словно рыбка в аквариуме, и некоторые отрезки времени так и остались для меня загадочными белыми пятнами.
        Рассматривать останки было выше моих сил, но хватало и того, что я успела заметить. На теле были джинсы и топик, когда-то, очевидно, обтягивающий талию и грудь, я сейчас превратившийся в гнилую тряпку. Но даже в таком состоянии он не был похож на сиреневое худи, а джинсы, подтянутые тонким черным ремешком, ничем не напоминали узкую юбку с запахом.
        ГЛАВА 9
        На этот раз я была даже рада позднему визиту Гены. Надо отдать ему должное - понимая, через что мне пришлось пройти, он пришел не только с хлебом и колбасой, но притащил еще большую пузатую бутыль домашней самогонки. Согнувшись в три погибели, я сидела на табуретке, уткнувшись лицо в ладони, а он ухаживал за мной - наливал в заботливо принесенные с собой стопочки режущий горло напиток, тоненько резал копченую колбаску, и буквально силой засовывал мне в рот крошечные бутербродики.
        Кажется, между бутербродами я пыталась что-то говорить, и Гена тоже что-то рассказывал, но опять же, я этого не помню. Примерно за полночь я, наконец, смогла подняться на ноги. Голова кружилась, крошечная кухонька, странно увеличившись в размерах, плавала перед глазами, раскачиваясь, как палуба корабля.
        - Ге-не-ген, я спать пойду, - пробормотала я непослушными губами. - За-за… завтра учеба. Лекции. И вообще, я ууу…паду скоро.
        - Ну конечно, отдыхай! - как ни странно, он довольно резво вскочил, но тоже покачнулся и схватился руками за хлипкий столик. Огромная олесина чашка со скрипом проползла до края и рухнула вниз, с мелодичным звонок распадаясь на части.
        - Ой, я тебе завтра другую принесу! - пробормотал он, немного растягивая слова. - А теперь пошли баиньки.
        Он обхватил меня за талию, крепко прижал к себе и буквально поволок за собой. Мы зашли в комнату, я вяло помахала ему рукой в сторону двери. Но он смущенно топтался на пороге:
        - Лера, ну ночь уже, куда ж я поеду?
        Я потрясла головой, годившейся сейчас разве что для колки орехов. Ночь… да, не доедет, машины нет, а такси долго ждать. Я не хочу ждать, хочу уже лечь и отрубиться.
        - Ла…ладно. Ложись туда - я кивнула на постель Олеси. - Снег… то есть свет погаси.
        - Да я с тобой… - зачем мне другая постель?
        - Куда ты со мной? - самогон по прежнему затуманивал мозги.
        - В кроватку.
        - Зачем?
        Ну приколистка ты… - пробормотал он, еще крепче прижимая к груди. - Зачем нам кроватка? Сама догадаешься, или сказать?
        Его слова подействовали, как хорошая оплеуха. Я почувствовала, что резко трезвею, и начала вырываться из медвежьих объятий.
        - Эй, ты чего это? - бормотал он, не разжимая рук.
        - Мало мне несчастий! - глотая слезы, крикнула я срывающимся голосом. - Еще и ты на мою голову! Отпусти!
        Он нехотя разжал руки, я вырвалась и поковыляла к окну. Ноги слушались плохо, но соображалка потихоньку возвращалась. Я присела на подоконник и попыталась гордо поднять голову и испепелить нахала взглядом.
        - Я тебе что, совсем не нравлюсь? - хрипло пробормотал он.
        Я начала смеяться, резкий громкий смех все усиливался, не поддаваясь никакому контролю. Из глаз брызнули слезы, а я все раскачивалась, заливаясь от хохота. Гена шагнул вперед и влепил мне смачную оплеуху. От резкой боли я вздрогнула, но истерика закончилась.
        - Ты выбрал правильное время для таких вопросов, - немного виновато прошептала я, больше всего опасаясь нового приступа смеха. - После сегодняшнего опознания я как раз настроена поговорить о любви.
        - Ладно, проехали, - хмуро ответил он, похоже, тоже протрезвев. - Ты ложись, я на кухне до утра посижу. Не могу ж тебя в таком состоянии одну оставить.
        Он вышел, аккуратно затворив за собой дверь. А я с трудом оторвалась от подоконника, доползла до своей постели и, как была, в джинсах и майке, повалилась без чувств на одеяло, и тут же отрубилась.
        Разумеется, универ я назавтра проспала. Когда, наконецы, удалось разлепить глаза, в окно светило робкое полуденное солнышко. Я и некоторым удивлением поглядела на уличный наряд, в котором спала, затем осторожно доползла до кухоньки. Гена спал прямо на полу между столом и плитой, подстелив под голову свою бессменную куртку. Чуть поодаль валялись осколки разбитой чашки - убирать их парень не стал, просто отодвинул в сторону.
        Вздохнув, я включила электрический чайник и, немного подумав, присела на корточки и потрясла парня за плечо. Проснулся он лишь после десятка энергичных встряхиваний, зато, придя в себя, отказался от завтрака и сразу ушел.
        Я уселась на деревянный стул, поставила перед собой чашку чая и глубоко задумалась. Олеся пропала, наверное, погибла, но жизнь идет своим чередом. Безумно жаль подругу, но я не собираюсь уходить в монастырь. Мне всегда надо было на кого-то опереться, и вот оно, надежное плечо рядом. Так почему меня так возмутило вчерашнее предложение Гены?
        Честно признаюсь, на протяжении многих лет я завидовала женской привлекательности Олеси. Вокруг нее всегда тусовались то подростки-школьники, то парни постарше, а потом - и вполне взрослые, солидные дяди. На меня они если и обращали внимание, то как на бесплатное приложение к подруге. Скажут пару ласковых слов, словно кошке, и адью. А мне так хотелось завести хоть один настоящий роман… да хоть обычную интрижку на неделю! И вот мне ее предлагают… и парень, в общем-то, совсем неплох.
        Нравился ли он мне? Звучит смешно, но я об этом даже не задумывалась. Жизнь словно разделилась на до и после - если до исчезновения подруги я была обычной девчонкой, пусть и слишком нервной и склонной к панике, но мечтающей о пылких поцелуях под луной, то после стала словно другим человеком. Теперь практически все мужчины казались мне злобными, враждебными существами, которым нельзя доверять. И любые ухаживания скорее напугали бы, чем вызвали взаимное влечение. Но ведь Гену я не боялась…
        Я поднялась на ноги и, стараясь не смотреть в сторону осколков, протиснулась в коридор, к висящему на стене небольшой овальному зеркалу. Спросонья вид был не ахти. Худенькое вытянутое личико, фигура кузнечика… Правда, ноги длинные, и глаза большие. Не волнуйся, дорогуша, эти жуткие мужчины не станут тебя слишком донимать, мысленно усмехнулась я. Может, для меня прекрасный принц на белом коне - как раз журналист Гена? Почему он мне кажется просто конем?
        Зажралась ты, мать вздохнула я и пошла умываться.

* * *
        Солнышко Инсты с удовлетворением смотрела на очередную тысячу лайков под своей фотографией. Она уже прочно переселилась туда, в призрачный виртуальный мир, где сияла ослепительной улыбкой на фоне Альпийских гор, роскошных отелей, дорогих машин. Она уже почти забыла настоящее имя, и даже в зеркало старалась не заглядывать - там отражалось всего лишь миловидное личико с по-детски припухшими щечками и удивленными круглыми глазами. А вот на селфи после различных фильтров на Настю глядело совсем другое лицо - в высокими скулами, пухлыми губками и огромными, чуть раскосыми глазищами.
        Разумеется, ни в какие путешествия она никогда не ездила. Да и зачем, любую картинку можно было наложить с помощью современных технологий. У нее была своя комната, полностью приспособленная для дальних странствий. Одна стена была затянута плотной ярко-зеленой бумагой, которая занимала и часть пола. Фон идеально подходил для девушки, к золотистым локонам которой не подходил зеленый цвет и потому у нее не было ни единой зеленой тряпки. Нарядные коктейльные платья создавались из обычных кусочков блестящей ткани, сколотой на спине булавками. Эффект ветра создавал мощный вентилятор у стены напротив.
        Ее фотки были с эффектом присутствия. Она достигла совершенства в этом умении, и вполне могла бы зарабатывать на жизнь компьютерным дизайном, но ей не хотелось работать. Маминой зарплаты хватало на хлебушек в реальной жизни, а в виртуальной Настя ела омаров в парижских ресторанах, и живых кобр в китайских.
        Нельзя сказать, что она не мечтала хоть когда-то побывать там в реальности. Фантазия иногда буксовала, и для новых постов ей бы очень не помешал хоть кусочек реала.
        Поклонников у Солнышка было много, но они, как на подбор, предлагали баньку за городом, прогулку по лесу - туда Насте идти не хотелось, или в лучшем случае дорогой ресторан в центре городе - но туда ей не в чем было пойти!
        - Я ослеплен вашим сиянием! - один из комментаторов, редкостно красивый парень, уже третий день вовсю осыпал ее комплиментами. - Как мне хотелось бы, чтобы хоть лучик вашего света упал на меня!
        Настя тоже не возражала бы озарить своим светом крутого чувака. Но что ей ответить, если он ее пригласит, к примеру, в “5 поросят”? У нее нет ни одного приличного платья!
        - Вы пишете о Эйфелевой башне и Великой Китайской стене, - не унимался красавчик. - А ведь в нашем городе есть свое место силы! Вернее, оно возле озера, но ведь все равно рукой подать! Огромный каменный круг, явно рукотворный. Хотите, я заеду за вами на личном авто как-нибудь вечерком, и отвезу туда?
        Девушка задумалась. Для прогулку по осеннему лесу у нее, пожалуй, найдется приличная одежда. Плащ, который заказала на Алике еще в прошлом году, сидит отлично. Пожалуй, в нем будет прохладно в лесу, но в конце концов, доедет она туда на машине, обратно тоже… А за полчаса, которые придется потратить на съемки каменного круга, не замерзнет, чай не барыня.
        ГЛАВА 10
        Я стояла возле ворот кладбища, кутаясь в не слишком греющую куртку и ища глазами Шнайдера и Шатрова. Гена, крепко обхватив мою руку, что-то бубнил в ухо, и под конец я прислушалась:
        - Ее не изнасиловали, прикинь! Сколько усилий, чтобы отыскать адрес и телефон, и вот!
        - Да с чего ты взял? - удивилась я. - Там от тела мало что осталось!
        - Так это не я, это эксперты! Она раздета не была, даже поясок на штанах туго затянут. Погибла, скорее всего, в тот же вечер, что и исчезла. А знаешь, как она погибла? - он сделал эффектную паузу. Настолько долгую, что я в раздражении выдернула руку и толкнула его в плечо.
        - Ну не пихайся, - мирно пробурчал он. - Он ее живой в мешок сунул, со связанными руками и кляпом во рту, привязал груз и утопил! У нее в легких полно воды.
        Меня снова затошнило. Нет, дружба с Геной определенно вредна для моего здоровья!
        Не подозревая о моих мрачных мыслях, он что-то оживленно вещал, но я постаралась отключиться, и теперь внимательно осматривалась по сторонам. Шатров попросил Гену прийти на похороны Кристины, и внимательно следить за входом - не придут ли на кладбище какие-то посторонние личности. Но как нам понять, кто должен был прийти сюда, а кто тут лишний?
        Впрочем, внутри, рассосредоточившись по всему периметру, дежурили оперативники, так что наша ответственность была не такой уж непосильной. Но и толку от нас, полагаю, не было и быть не могло.
        Первыми мимо нас прошла стайка девочек - три уже знакомые нам подружки Кристины, и еще несколько девиц. Почти сразу же следом подтянулись учителя во главе с директором. Два мужчины, в одном из которых я узнала историка-интеллектуала, сбившего Кристину с толку, и пять женщин, завернувшихся в черные платки. Завуча я не увидела, может, приболела?
        Шнайдера не было, а Шатров, возможно, был уже внутри ограды. Подождав еще немного, мы с Геной, все так же под руку, тоже вошли внутрь.
        У раскрытой могилы стоял народ. Татьяна Кукина была в длинном черном пальто, черный шерстяной платок закрывал половину лица. Похоже, стояла она с трудом, с двух сторон ее поддерживали две женщины постарше. Сестры, подруги, коллеги? Но эти вопросы должен был решать Шатров. Пока что никого постороннего на похоронах я не заметила.
        Гроб с девочкой погрузили в могилу, мать внезапно вырвалась из рук группы поддержки и кинулась к могиле. Гена вскинул было телефон с камерой, но я потянула его руку - надо уходить, я не могу на это смотреть! Надо отдать ему должное - он покорно пошел следом.
        Мы медленно пошли к выходу, но узкую дорожку к воротам преграждала группа учителей. Седовласый историк приветливо помахал нам рукой:
        - Пресса тоже тут?
        - Я вроде не представлялся, - насторожился Гена.
        - Так я вас знаю, - мирно пожал плечами учитель. - Газетку вашу иногда почитываю.
        Две молодые учительницы, услышав про газету, слегка оживились, приспустили с плеч черные платки и неуверенно заулыбались. Впрочем, одна из них умудрилась строить глазки не только журналисту, но и второму учителю, худощавому парню с тонким, чуть удлиненным лицом и мягкими каштановыми волосами почти до плеч. Он напоминал молодого Д'артаньяна в старых французских фильмах. Заметив мой пристальный взгляд, он посмотрел мне в глаза и приветливо улыбнулся, а я покраснела и отвернулась.
        Видимо, Гена заметил этот почти неуловимый флирт, поскольку нахмурился, вцепился в мою руку и потянул вбок, в обход группы. Но не тут - то было.
        - Молодой человек, да не тащите вы отсюда свою спутницу, - не унимался историк. - Наш Дантес всем глазки строит, в него наша школа вся влюблена, от первоклашек до уважаемой директрисы - он церемонно поклонился в сторону строгой дамы в черном пальто.
        Гена еще более насупился и засопел, но хватку ослабил. А я с любопытством спросила:
        - Правда… Дантес?
        - Наши насмешницы так прозвали, - ответил молодой учитель. - Уж не знаю даже, чем обязан.
        - Ну как же, Александр Сергеевич Данилкин - кокетливо стрельнула глазками молодая учительница. - Все вы знаете. Или предпочли бы быть Пушкиным?
        - Не поверите, предпочел бы - он беспомощно развел в стороны руками, теплые карие глаза по-прежнему улыбались мне.
        - Ну, на Пушкина вы как-то совсем не похожи, - засмеялась девушка. - А вот француз вылитый.
        - И Дантес - не только убийца Пушкина, еще и узник замка Иф, - влезла я. Уж очень хотелось утешить растерянного парня.
        В ласковом взгляде учителя заискрились смешинки.
        - Прошу прощения, граф, - церемонно поклонился историк. Директриса смерила его злобным взглядом, развернулась и пошла к могиле. Мы замолкли, глядя ей вслед.
        - В самом деле, нехорошо здесь шутить, - тихо сказал Дантес. - Девушка, вы с нами на поминки поедете?
        Я смотрела на него, пытаясь придумать, как же в самом деле напроситься на поминки. Гена с силой стиснул мой локоть, замотал было головой, и тут, словно материализовавшись из воздуха, к нам подошел Шатров.
        - Были посторонние? - не поздоровавшись ни с кем, отрывисто спросил он.
        Длинноволосый учитель переглянулся с историком.
        - Мне кажется, какой-то мужчина в темном пальто был, - неуверенно сказал он. - Но он не к Кристиныной могиле шел, а куда-то дальше.
        Как он выглядел? - оживился оперативник.
        - Ну, плотный такой, загорелый… Сергей Сергеевич, а вам как показалось?
        - Дорогой мой, я только спину видел, - пожал плечами патриарх. - Спина как спина.
        Шатров отскочил от нас и по рации начал что-то быстро передавать. Опустив глаза долу, я ждала, когда он вернется. Утешало то, что Гена не решался утащить меня наружу, не дождавшись оперативника.
        - Когда поминки? - Шатров оказался прямо за моей спиной, и я невольно вздрогнула.
        - Слушай, мы с Ларой пойдем, - начал было Гена, но Шатров мигом пресек его поползновение:
        - Вы едете с учителями. Я Шнайдера жду, мы еще с девочками поработаем.
        Он отошел и снова исчез из виду. Директриса издали помахала нам рукой, и мы дружной группой пошли к выходу.
        Идти до маленького уютного кафе было недолго. Небольшую стекляшку по периметру перерезал длинный стол, накрытый белоснежной скатертью, и заставленный нехитрыми блюдами, в основном салатами и пирожками. Мать Кристины с подругами туда не пришла.
        Позавтракать я не успела, но пирожки все равно не лезли в горло. Дантес подвинул ко мне бокал и, не спрашивая согласия, доверху налил сладкий Кагор. Сидевший с другой стороны Гена пытался испепелить его взглядом, но учитель словно не замечал возмущения журналиста.
        - А чего вы за остальными не ухаживаете? - внезапно зло спросил Гена. - Вон, дамочка прямо тянется к вам, хочет Кагор попробовать. Наливайте!
        Учитель выглядел слегка обескураженным прозвучавшей в голосе агрессией, но все же ответил:
        - Боюсь я, - он с забавной растерянностью развел руками. - Тут такое дело - стоит одной налить, и вся школа говорит о том, что у нас роман. Про день свадьбы спрашивают. Лучше не рисковать.
        Он искоса посмотрел на меня и лукаво подмигнул.
        - Поэтому к чужим девушкам пристаете? - приглушенно прорычал Гена.
        - Да мы просто беседуем, - с подкупающей искренностью ответил учитель.
        Молодая учительница справа от него дружески толкнула его в плечо:
        - Засмущал ты девушку, лучше за мной поухаживай!
        Без особого рвения тот развернулся и начал накладывать салат на ее тарелку.
        Я крошечными глотками тянула сладкое вино, потихоньку разогреваясь изнутри. Дантес, безусловно, очень милый, но я чувствовала себя чужой на этом празднике жизни. У учительниц и директрисы вид был мрачный, как и полагается на поминках, и лишь историк от души наслаждался выпивкой и пирожками. Что мы с Геной тут делаем? Если уж маньяк не явился на кладбище, сюда он точно не сунется.
        Видимо, журналист подумал о том же, поскольку буквально отнял у меня бокал, схватил за локоть и угрюмо пробурчал:
        - Лара, мне в газету пора, статью сдавать. Идем отсюда.
        Он силой приподнял меня со стула, не слушая возражений о том, что я-то никуда не тороплюсь, и силой потащил к дверям. Начинать полноценную драку не глазах изумленной публики я не решилась, лишь в самых дверях обернулась. Дантес смотрел вслед, чуть улыбаясь, и весело помахал мне рукой.
        До автобусной остановки мы с Геной шли в гробовой тишине. Внутри кипела ярость слишком сильная, чтобы ее можно было высказать словами. Дойдя до стеклянной будочки, где пряталась от пронизывающего ветра одинокая старушка, я взяла себя в руки и слегка охрипшим голосом спросила:
        - Ты в газету?
        - Да, - закивал он. - А потом к тебе.
        - Даже не вздумай. Я тебя не впущу, - пытаясь справиться с диким гневом, прошипела я. - Будешь дверь ломать - полицию вызову. Шатрова.
        - Ларочка, да ты что… почему?
        - А ты не понимаешь, урод? - заорала я с такой силой, что стеклянные стены будочки завибрировала, и старушка испуганно шарахнулась подальше. - Ты мне никто, я из жалости терплю твое общество, и еще позоришь меня перед людьми!
        Его лицо побелело, он отступил на шаг, другой, развернулся засунул сжатые в кулаки ладони в карманы куртки и, опустив голову, пошел куда-то вдаль, не оглядываясь. Я ошеломленно смотрела ему вслед. Ярость мигом схлынула, и теперь, вопреки логике, я чувствовала себя виноватой.
        Подошел автобус, я пробила билетик, села на заднее сиденье, слегка согрелась и теперь пыталась уговорить себя, что поступила правильно. Какого черта Гена изображает ревнивого мужа? Он даже не мой парень. А кстати, что было бы, если б мы на самом деле встречались? Убил бы на месте и меня, и Дантеса?
        Зазвонил мобильный. Обрадовавшись, что можно отвлечься от грустных мыслей, я ответила на звонок.
        - Лариса, вы еще на поминках? - вежливо спросил Шатров.
        - Нет, уже домой еду.
        - Отлично! - обрадовался он. - Насколько я помню, офис Шнайдера недалеко от вашего дома? Вы можете выполнить мою просьбу - подъехать сейчас к нему?
        - Да, конечно, - видимо, удивление в голосе говорило само за себя.
        - Он с подругами Кристины поехал к себе, - я впервые услышала некоторое волнение во всегда невозмутимом голосе Шатрова. - Я с ним поехать не смог, буду с группой на кладбище до вечера торчать. И вот подумал - так нельзя. Когда мужчина в закрытом помещении один с девочками - нужен свидетель со стороны. Согласны?
        - Конечно, я уже подъезжаю! - от возбуждения я вскочила на ноги, хотя ехать оставалось три остановки. - Я буду там через пять минут.
        Волнение Шатрова я теперь вполне понимала. Совсем недавно городок взбаламутила новость: две девочки из 9 класса прогуляли школу, и, чтобы мамы не заругали, рассказали семьям щекотливую историю.
        Их версия выглядела так: одна подруга зашла за другой, а когда уже спустились вниз и собирались выйти из подъезда, туда вошел мужчина, спустил штаны и начал размахивать перед ними огромным стоячим членом. Девочки, перепугавшись, бросились обратно в квартиру, где и сидели до конца уроков.
        Мужчину быстро вычислили по камерам, отправили в СИЗО и не стали тянуть кота за хвост - суд первой инстанции тут же дал ему 13 лет тюрьмы. Городок офигел. Да если бы он изнасиловал девочек, ему дали бы меньше. А тут еще забили тревогу сами девочки и их матери. Оказалось, разносчик рекламы даже не думал снимать штаны. Он и правда столкнулся с девочками в дверях подъезда, но не обратил на них внимания, и тут же отправился к почтовым ящикам запихивать рекламные буклеты. А девочки, немного подумав, решили вернуться домой, чтобы посмотреть по компу какой-то супермодный фильм.
        После дикого приговора они перепугались и сознались в обмане, решив, что нотация от мамы лучше многолетних угрызений совести. Мужик, сидел, невзирая на любые показания, пока одна из мам, развившая небывалую активность, не дошла до Москвы, аж до Бастрыкина. Лишь после этого несчастного мужика выпустили.
        После этого случая в городских газетах стали выпускать памятки для одиноких мужчин, где теперь уже их, а не девочек, учили мерам предосторожности - видите девочку или даже нескольких - не входите с ними в лифт. Не входите следом в подъезд. Не оставайтесь с несовершеннолетними наедине. Эти памятки вроде бы воспринимались как юмор, и я лично смеялась над ними. Но теперь мне это вовсе не казалось смешным.
        Я успела вовремя. Шнайдер с тремя девочками только зашли в кабинет и сняли куртки. Влетев в подвал, я обнаружила, что все сидячие места уже заняты, и с решительным видом встала возле двери, подперев бока руками. Если что, буду свидетелем, отсюда мне видно все!
        И девочки, и Шнайдер с недоумением поглядывали на мою вызывающую позу, но вопросов никто задавать не стал. Вместо этого мы впятером начали говорить о школе. Вскоре девочки совсем раскрепостились, и начали болтать уже без всяких наводящих вопросов.
        - Да отстой наша школа, если бы не Дантес, - заявила Верочка. - Скукотища, хоть из города беги.
        - А чем он вас так развлекает? - не выдержала я.
        - Да мы летом в походы всем классом ходим песни под гитару поем! - загалдела вся троица. - Мы столько песен теперь знаем рокерских, нам и на вечеринках не скучно!
        - А все-таки было бы хорошо
        Чтоб в людях жила отвага
        Чтоб каждый по городу гордо шел
        А сбоку висела шпага
        Внезапно высоким голосом запела Верочка, и обе подружки подхватили тоном ниже:
        - Как сладко за подленькое словцо
        За лживую опечатку
        Врагу в перекошенное лицо
        Надменно швырнуть перчатку
        А то Моргенштерн, всякая ху… фигня, - наконец слаженное пение на два голоса пение закончилось. - Тоскливо как-то. А тут споем, иногда и после уроков, сценки какие-то для школьного капустника выучим, хоть есть о чем помечтать. Костюмы шьем вечерами, ну, не только же уроки учить! Мы уже взрослые, что вы нам предложить можете, кроме этой тягомотины?
        Верочка с вызовом посмотрела на меня, но я лишь пожала плечами. В педагоги, слава Богу, не собираюсь, так что вопросы не ко мне. Интересно, Дантес хорошо поет?
        - Понял вас, девушки, - ласково сказал Шнайдер. - А теперь давайте снова о Кристине. О чем она мечтала по вечерам?
        - Вырваться отсюда нафиг, как и все мы, - с досадой бросила Верочка. - О чем тут еще мечтать?
        - Давайте сделаем так. Вы про гипноз слышали? - девушки слегка испуганно закивали. - Вам ничего не грозит. Просто каждая из вас на пару минут уснет, и во сне ответит на пару вопросов. Остальные за ней следят. Потом следующая. Готовы?
        В глазах девчонок горело любопытство, смешанное с опасением, но они молчали.
        - Вас сюда полицейский послал, не забывайте, - многозначительно протянула я. - Если б вам хоть что-то грозило, он бы этого не сделал.
        - Ага, а то мы ментов не знаем, - пренебрежительно бросила Верочка. - О нас они и думают целыми днями.
        - Жаль, что вы такие трусихи, - холодно сказала я и обратилась к Шнайдеру: - Илья, пошли в кафе, от этих ссыкух ничего не добиться.
        - Сама ссыкуха! - Вера вскочила со стула и пошла прямо на меня. Ее карие глаза горели яростным огнем, хорошенькие пухлые губки сжались, превратившись в едва заметные полоски. - Тебе и не снилось то, через что я прошла!
        - А поговорить под гипнозом боишься, - на всякий случай, я сделала почти незаметный шаг в сторону двери. Не драться же мне с девчонкой, если что, придется позорно сбежать.
        - Да брось, чего там бояться! - она гордо вскинула голову. - Гипнотизируйте!

* * *
        Домой я вернулась ближе к вечеру, уставшая морально и физически. С каждой из девочек Шнайдер беседовал почти по часу, но толку не было никакого. Они повторяли все то же, что и рассказали нам при первой встрече. Единственное, что выбивалось из прежних рассказов - Кристина сказала Тоне, самой скромной из подружек, что вскоре произойдет нечто такое, что все ахнут и девчонки начнут ей завидовать. Но про что она говорила? Была ли тут связь с вечерней подработкой, или она имела в виду нечто совсем другое?
        На автомате я зашла в квартиру и сразу насторожилась. Что-то было не так, но что?
        Заглянула в кухню - вроде бы, чашки в ряд стояли на подоконнике, как и утром. Но вот электрочайник почему-то со стола переместился на плиту. Или я перенесла его сама, просто у меня провалы в памяти?
        Горло резко пересохло, но я отказалась от мысли вскипятить воду и попить чайку, вместо этого сразу пошла в комнату. Вот тут у меня пропали все сомнения в том, что в квартире кто-то побывал. Простыни и одеяла с наших кроватей были грубо скинуты на пол, там же вперемежку валялись олесины платья и и мои джинсы из шкафа, где-то в стороне, под батареей отопления, валялись наши трусики и лифчики. Обе маленькие прикроватные тумбочки были отодвинуты к окну, ящички из них тоже выкинуты на пол и, похоже, поломаны.
        Обычно для приступов паники мне хватало намного меньше, но сейчас реакция от усталости была заторможена, и я пока могла соображать. Первой мыслью было то, что это месть Гены. Обидевшись на оскорбления, он вломился в квартиру и устроил тут погром. Еще и потоптался, наверное, на нижнем белье.
        Но откуда у него ключи? Впрочем, он вполне мог сделать слепок, больше двух недель сюда ходит, как на работу. Ладно, это мы выясним.
        На негнущихся ногах я подошла к шкафу, присела и пошарила рукой на нижней полке, где раньше лежали олесины кружевные трусики и пакетики прокладок. Там же она хранила шкатулку с недорогими золотыми колечками и бусами из янтаря и кораллов. Теперь же шкатулки на месте не было.
        Я выдвинула полку полностью, затем проверила весь шкаф. Белья и и одежды в нем уже не было, поэтому обыск не занял много времени. Шкатулка пропала бесследно.
        Я почувствовала знакомую острую боль в горле и недостаток кислорода - панический приступ приближался, вонзая в меня длинные острые коготки. Я еще могла поверить, что Гена решил разбросать по полу мое белье, что он украл шкатулку… нет, что-то тут было не то.
        Я быстро вышла из квартиры и спустилась вниз, на площадку первого этажа, думая, кому мне в первую очередь звонить. Наверное, в полицию? Но Шнайдер ближе, наверное, он не успел далеко уехать. Почти машинально я поглядела на почтовые ящики и заметила, что из моего торчит уголок чего-то яркого, наверное, почтовой открытки. Страх сгустился, почти перекрыв дыхание. Кто мог прислать мне поздравление, с чем?
        Из последних сил я приблизилась к ящику и, подцепив открытку ноготком, вытащила наружу. С нее мне улыбался красивый сиамский котенок с красным бантиком под ярко-синими глазами. Я перевернула открытки и на обороте прочитала старательно выведенные синими печатными буквами фразы:
        “Хочешь встретиться с подругой? Скоро увидитесь. Водяной”
        ГЛАВА 11
        Солнышко Инсты с нетерпением ждала звонка нового поклонника. Она уже надела золотистый, в тон локонам, китайский плащик, ее губы и ноготки сияли розовым светом, и в большом настенном зеркале отражалась настоящая голливудская красотка.
        Телефон зазвонил, и негромкий мужской голос сказал:
        - Солнышко, выходи из дома и дойди до угла, жду.
        Настя капризно прикусила розовую губку. Ее тоненькие туфельки на высокой шпильке не были рассчитаны на длительные прогулки. Ну ладно до камней метров 5 дойти придется… или кавалер отнесет на руках. А до конца длиннющего дома идти метров 50, она себе все шпильки переломает!
        Сначала она хотела перезвонить и поручить подъехать поближе, но потом решила не начинать знакомство со скандала. И, тяжело вздохнув, сняла туфельки, запихнула их в модный золотистый рюкзачок, а на ноги надела удобные, но не такие изящные белые полуботы на толстой платформе.
        Порхающей походкой она дошла до угла, где стоял ряд неприметных темных машин, и в некотором замешательстве остановилась. Где же сверкающий золотом Бентли, или, на худой конец, красный Мазерати, на котором должен был приехать за ней влюбленный поклонник? Зазвонил мобильник, и знакомый голос произнес:
        - Пройди чуть вперед, я открою переднее окно.
        Она прошла шагов десять, увидела, как у скромной темно-синей девятки со слегка затонированными стеклами немного опустилось стекло и, чуть поколебавшись, села на переднее сиденье рядом с водителем.
        - Пристегнись, - ровным, без тени эмоций, голосом велел он и дал по газам.
        Настя фыркнула, но покорно пристегнулась, затем внимательно посмотрела на мужчину за рулем. В полутьме она видела только профиль, но и он показался ей совсем непохожим на фото красавчика, писавшего ей в Инстаграмм.
        - Как-то вы на свое фото непохожи, - недовольно протянула она.
        - Да и вы вовсе не так ослепительны, как с фильтрами, - теперь в его спокойном голосе явно слышалась насмешка.
        Насте стало страшно. Она была полностью равнодушна к криминальной хронике, но громкое исчезновение двух блондинок не полностью прошло мимо ее сознания. Но и теперь ей не верилось, что с ней может случиться что-то плохое.
        - Ой, я свой фотик забыла дома, - как можно беззаботнее произнесла она, в душе радуясь собственной находчивости и сообразительности. Все же, не зря на встречу согласилась, будет чем перед подписчиками похвастаться. - Давайте на минуту вернемся, пока далеко не уехали. Я заберу фотик и тут же спущусь.
        - Конечно, - так же безучастно ответил шофер. Он оторвал от руля руку, в которой оказался темный удлиненный предмет и слегка коснулся им настиной ладони. Раздался треск, и девушка без чувств откинулась на сидение.

* * *
        Как я добралась до офиса Шнайдера, мне уже не вспомнить даже под гипнозом, очнулась я на зеленом диванчике, Шнайдер сидел на его боковой ручке и гладил меня по голове.
        Первым по его звонку приехал Гена. Не тратя времени на поглаживания, он достал из-за пазухи большую бутылку самогона, поднес к моему рту и буквально силой заставил сделать несколько глотков.
        - Эй, молодой человек, не увлекайтесь! Нахмурился Шнайдер. - Не надо Лару спаивать, ей еще показания давать.
        - А идите вы… ладно, не надо щас никаких показаний, успеется, - хмуро ответил журналист. - Хотите, чтобы она в психушку попала?
        В подвальчик ворвался Шатров с еще двумя парнями в штатском. Шнайдер вместо меня, как мог, изложил ему про погром в квартире и открытку Как назло, с собой у меня записки не оказалось, видимо, выронила где-то в подъезде.
        Шатров забрал у меня ключи и отправил парней в мою квартиру, а сам сел с другой стороны, немного подумал и тоже неуверенно погладил меня по голове.
        - Дима, ей нужна охрана, - мягко, но настойчиво сказал Шнайдер.
        - Наверное, - согласился Шатров. - А вот выделят ли людей - вопрос. Впрочем, если шум поднимется большой - должны выделить, скандалов все боятся.
        - Скандал я вам обеспечу, - с угрозой в голосе пообещал Гена. - Не беспокойтесь об этом.
        - Эй, не перестарайся! - Шатров погрозил ему кулаком. - Если меня с этого дела попрут, кто тебе инфу скидывать будет? Ладно, проехали. В любом случае, пока я рапорт напишу, пока он все кабинеты пройдет - хорошо, если завтра к вечеру наружку выделят. Где Лера может пока переночевать? Хотя, можно и в камере немного посидеть, там уж точно охрана будет…
        - Ну и шутки у тебя… у вас! - вырвалось у меня.
        - Давай на ты, - согласился Шатров. - Да какие тут шутки, я реально за твою жизнь опасаюсь.
        - Лера может пожить у меня, - предложил Шнайдер. - Готова?
        - Да, - активно закивала я, готовая согласиться даже на предложенную Шатровым камеру.
        - Я еду с тобой! - заявил Гена.
        - Нет! - одновременно ответили мы со Шнайдером и переглянулись. Он выглядел озадаченным, у меня внутри снова закипала ярость, вытесняя даже животный страх. Да что ж такое, мало мне маньяка, теперь еще этот малахольный будет меня преследовать? А ведь я утром все ему высказала!
        Гена сжал зубы, снова засунул руки в карманы и отошел. Шнайдер галантно помог мне подняться, и мы поехали к нему.
        Вопреки ожиданиям, жил он вовсе не в особняке допетровских времен, а в небольшой двушке в высокой послевоенной “сталинке”. Единственное, что радовало - в крошечном закутке, сбоку от лифта, за большим стеклянным окном сидела старушка-вахтерша.
        Обстановка в квартире тоже была вполне спартанской. Впрочем, сил на изучение квартиры у меня просто не оставалось, поэтому я с благодарностью выпила заботливо принесенный мне зеленый жасминовый чай со сладким ароматом, и даже попросила еще чашечку, затем приняла душ, надела заранее подготовленный красный банный халат и почти без чувств опустилась на покрытый бархатным синим покрывалом диван. Нервная дрожь утихла, по телу разлилось приятное тепло. Уже засыпая, почувствовала, как меня укрывают сверху мягким пледом, и отрубилась.
        ГЛАВА 12
        Если бы я была тщеславной, на следующий день я стала бы самой счастливой девушкой на свете. Телевидение посвятило мне целую передачу в прайм-тайм, где меня успешно заменяла большая цветная фотография, зато активно выступали Шнайдер, Гена и Шатров. Обе городские газеты дали огромный анонс, где обещали завтра поведать в деталях животрепещущую историю о том, как страшный маньяк Водяной начал охоту за очередной девушкой, собираясь утопить ее живьем. Но вместо радости от внезапно свалившейся популярности, при виде очередного громкого заголовка меня начинало подташнивать.
        Единственно, на что приятно было посмотреть по новостям в течение дня - на красивую физиономию Шнайдера, похожего на актера немого кино - с гладко зачесанной копной черных волос, уточненным лицом и гипнотически-ласковым взглядом бездонных темных глаз. Уж не знаю, как с клиентами, но с поклонницами у дяди скоро будет полный порядок, с досадой подумала я. А ведь я беспокойно спала в соседней комнате всю ночь, всхлипывала и иногда даже просыпалась от внезапной тревоги. Неужели он ничего не слышал, неужели у него ни разу не возникло желания зайти и меня утешить? Не слишком же я привлекательна для мужчин… Хотя, вон у Гены я неизменно пользовалась повышенным спросом. При отсутствии, так сказать, конкуренции со стороны.
        Глупо было волноваться в такое время еще и по этому поводу, поэтому я отогнала дурные мысли и бесцельно бродила по пустой квартире, радуясь хотя бы тому, что меня никто не потащил на бесконечные пресс-конференции по поводу Водяного.
        К сожалению, квартирка была безликой, как гостиничный номер, и самым уютным местом для меня так и осталась кухня. Похоже, для Шнайдера тоже. Кухня была небольшой, но благодаря мастерски встроенным темно-серым шкафчикам казалась визуально намного просторнее моей. Квадратный стол на одной ноге был окружен полукруглыми серыми креслами с высокими спинками, но без подлокотников, тоже одноногими. Стильно, ничего не скажешь!
        Интересно, он был женат? Ругая себя за излишнее любопытство, я зашла в его спальню и даже заглянула в красиво вделанный в нишу шкаф. Полюбовалась на большое количество строгих костюмов, много пар нарядных туфель и кроссовок на меху, примерила короткую дубленку, устыдилась и захлопнула шкаф.
        В длинном сером холодильнике еды было немного, и главное, в доме почти не было хлеба, но выйти за продуктами я не решилась. Во-первых, мне не оставили ключей, и, хоть дверь свободно открывалась снаружи, оставить ее незапертой на полчаса вряд ли было хорошей идеей. А во-вторых… Кажется, у меня развилась настоящая паранойя. Мне казалось, что, стоит выйти на улицу, из любой стоящей возле бордюра машины в любой момент может высунуться крепкая рука и затащить меня внутрь. Так что я я решила обойтись без хлеба.
        Впрочем, яичницу я себе приготовила, доела батон колбасы, и приготовилась терпеливо ждать. Шнайдер вернулся лишь часам к восьми вечера, зато не только с хлебом и прочими нужными продуктами, и но с готовой едой из какого-то азиатского ресторана. Не успели мы доесть порции риса с какой-то экзотической рыбой, в гости пришли Шатров с Геной.
        - Ну что, движется дело? - спросил Шнайдер, наливая гостям свой фирменный жасминовый чай и наскоро делая гостям бутербродики с копченой колбасой.
        От вкусной непривычной еды я немного осоловела, теплый свет матово-желтой люстры напоминал отсвет костра, и сидеть среди друзей было так уютно, что я невольно слегка расслабилась и начала было успокаиваться, пока Шатров не начал свой отчет.
        - Дело громкое, так что все экспертизы я провел вне очереди, - самодовольно отрапортовал он. - Правда, толку пока мало. Во-первых, дверь была открыта родными ключами, никаких следов взлома нет.
        - Конечно, нет, - пробурчал Гена. - У Водяного ключи Олеси, с чего бы ему дверь взламывать?
        - В квартире отпечатки только Ларисы, ну, еще старые Олеси, и Геннадия Кудрина. Больше никаких отпечатков обнаружено не было.
        - Я там всю последнюю неделю тусовался, - еще более мрачно отозвался Гена. - Как моим отпечаткам не быть?
        - Проблема не в этом. - Шатров тоже заметно помрачнел. - А в том, что нет отпечатков третьих лиц.
        - Третьи лица надели перчатки, - пожал плечами Гена.
        - Идем дальше. Видеокамеру на подъезде осмотрели, никто посторонний за день не заходил. Впрочем, слепых зон там полно, любой мог просочиться незамеченным. Открытку с запиской нашли, валялась там же, под почтовыми ящиками. Видимо, Лариса в панике уронила, - он надолго замолк.
        - Ну же! - не выдержал журналист. - Это ж главная улика!
        - Хорошо бы так, - медленно протянул Шатров. - Но на ней тоже никаких отпечатков, кроме самой Ларисы. Купить такую открытку можно в любом киоске, изобразить синим карандашом три строки печатными буквами мог любой школьник. Тем более, фото первой записки не только в газетах печатали, но и в инете она всюду в глаза лезет, и даже по телику, если не ошибаюсь, ее в “Криминале сегодня” показывали.
        - Но почерк… - пробормотала я.
        - Так как его определишь, по печатным-то буквам? - пожал плечами Шатров и снова надолго замолк. Собрался с духом и быстро продолжил. - Словом, у начальства сложилось мнение, что сама Лариса решила хайпануть на пропаже подруги. Устроила беспорядок, выбросила вещи из шкафа, купила открытку, написала себе записку и сообщила прессе.
        Я молча открывала и закрывала рот, словно рыба, выброшенная на сушу. Наверное, вид у остальных собеседников был не лучше.
        - Ну не смотри на меня так, я в это не верю! - взмолился Шатров. - Я ж про начальство говорю. Мне надо наружку для охраны выбить, а они рогом уперлись.
        - Не будет охраны? - ядовито осведомился Гена.
        - Я отвечаю за опергруппу, так что дам приказ одному наружнику за домом приглядывать. Неофициально, - хмуро пробурчал Шатров. - Но это защита, признаюсь честно, так себе. Ее обойти еще легче, чем камеру.
        - Постойте! - осенило меня. - Но я же снимаю квартиру, я могу от нее отказаться! Зачем мне платить за жилье, в которое маньяк заходит, как к себе домой? Я туда даже зайти теперь боюсь!
        - Логично! - с облегчением выдохнул Шатров. - Значит, квартиру можно не охранять, уже легче. Ты здесь пока поживешь, я верно понял? Я позвоню ребятам, пусть заберут оттуда и перевезут личные вещи… куда их везти, сюда?
        Шнайдер явственно передернулся и быстро сказал:
        - Я закажу и оплачу склад. Завтра вещи перевезете, ничего с ними за ночь не случится.
        Я согласно закивала, расстроенно глядя в свою чашку. Вот же не повезло человеку - и я тут поселилась на неопределенный срок, и еще гору шмоток чуть не подкинули… Теперь склад оплачивать придется, у меня-то денег нет.
        Хотя… я попытаюсь добиться койки в общаге, заберу туда вещи. И потом, сыщик хотел пиара, а вот тут получил желаемое не то чтобы на сто, а на все двести процентов. Ему теперь пиара до конца жизни хватит, и еще немного останется.
        - Лара, а может, хорош стеснять человека? - вклинился в мои мысли Гена. - Я сниму квартиру на двоих, и сам тебя защищать буду?
        Я закрыла глаза и со стоном откинулась на спинку кресла. Шнайдер слегка покашлял и успокаивающе сказал:
        - Да не стеснит меня Лара, зачем мне сразу две комнаты одному? И вообще, будем считать, что у нас военная операция. Лариса на передовой.
        Я зарделась и начала было расплываться в улыбке, но Шатров не допустил излишнего веселья:
        Лариса пока что не на передовой. Но может… Дело в том, что у нас тут застой полный. Вот где этого урода искать, про него же вообще ничего не известно? Или ждать, пока он еще кого-нибудь похитит. Или… я подумал а если ловить его на живца… на Лару?
        - Нет! - словно со стороны, услышала я свой крик. - Я не согласна!
        Я замолкла, и воцарилась гробовая тишина. Не веря себе, я обвела взглядом мужчин, еще пару минут назад казавшихся мне друзьями. Шатров сидел, слегка нахмурившись и опустив глаза, Гена смотрел куда-то вбок, плотно стиснув губы, Шнайдер делал вид, что внимательно рассматривает кружку недопитого чая. Похоже, они ждали от меня подвига, но я не была к нему готова.
        - Я имел в виду не то… - сбивчиво начал Шатров, прокашлявшись. - Не просто ждать… Лара же не давала пока интервью, правда? Она могла бы где-то сказать, что, мол, тоже поехала тогда с подругой на свидание, но пряталась в стороне. И краем глаза видела того парня, к которому Олеся села в машину. Описать точно не может, но обязательно узнает при встрече. Ну, понятно, он может и не поверить… но может же и клюнуть!
        Я начала лихорадочно мотать головой, понимая, что никогда и ни за что не стану провоцировать маньяка.
        - А вдруг ваша подруга еще жива? - Шатров смотрел на меня в упор, его серые глаза были холодными, без тени сочувствия. - Если псих на самом деле открыл на вас охоту, то рискуете вы так или иначе. А если дадите интервью, я выбью для вас нормальную охрану. И если повезет, вашу подругу успеем спасти.
        Этот ледяной тон и переход на “вы” яснее любых речей сказал мне о его разочаровании. Но куда больше меня ранило молчание Гены и Шнайдера. Они старательно отводили глаза, и, казалось, даже не слушали нашу беседу. Наверное, Шатров был прав, надо было соглашаться… но я не могла себя пересилить.
        Шатров вскоре ушел, прихватив с собой Гену. Шнайдер с преувеличенной заботливостью подлил мне еще чаю, пожелал спокойной ночи и ушел к себе в комнату. Я, как оплеванная, осталась сидеть на еще недавно такой уютной кухне, с тоской думая о том, какая же я все-таки трусиха. А вдруг то, что предлагал Шатров, единственный способ спасти Олесю - если ее еще можно спасти?
        ГЛАВА 13
        Ночь прошла отвратительно. Стоило закрыть глаза, передо мной возникало грустное лицо Олеси. Иногда она выглядела, как живая, но чаще посиневшая, страшная, утопленная заживо… Я пыталась заснуть, но тогда рядом останавливались автомобили, оттуда высовывались посиневшие, скрюченные руки утопленников, обхватывали меня и тянули, с силой тянули внутрь. Дрожа от ужаса, я просыпалась и снова начинала себя изводить.
        Видимо, под утро я все же отключилась, поскольку когда очнулась, в квартире стояла тишина а сквозь тонкие серые занавески пробивался одинокий солнечный луч. Я наскоро умылась, соорудила себе бутерброд с колбасой и подошла к окну. Возле тротуара, украшенного редкими чахлыми голыми деревцами, стояло несколько припаркованных автомобилей. Пустых? Я не была в этом уверена.
        Предложение Шатрова по-прежнему внушало ужас. Но… сколько времени я смогу просидеть здесь взаперти? Пока не поймают маньяка? Но у полиции нет никаких зацепок. А это значит, его могут ловить месяцами, а то и годами. Мне придется бросить учебу, взять академку и… когда лопнет терпение у Шнайдера? Он меня пока что не удочерял, и мужского интереса, похоже, тоже не испытывает. Сколько я могу отсиживаться в его квартире?
        Переехать в другой город? Сменить документы? Ну да, а еще сделать пластическую операцию кухонным ножом. Пусть останусь без образования, изуродованная, зато Водяной не поймает!
        Я сжала ладони так, что короткие ноготки больно впились в ладонь. Как тяжело, все же, чувствовать себя загнанной дичью! Наверное, охотникам намного легче, на что делать с диким страхом? А кстати, где там можно было спрятаться, возле ресторанчика “5 поросят”?
        Зазвонил мой мобильный. Номер оказался незнакомым, но вот четкий мужской голос я определенно где-то слышала.
        - Лариса Летягина? Очень приятно вас слышать! Я ведущий передачи “Очевидец”, Кирилл Глазастый. У нас сегодня внеочередной выпуск в прямом эфире. Я могу на вас рассчитывать?
        Да, кажется, я когда-то тоже смотрела эту передачу. В основном, там беседовали со свидетелями ДТП или мелких подростковых драк. Ну еще бы, маньяки в городке пока не заводились.
        - А что конкретно вы от меня хотите?
        - Разумеется, вашего участия в передаче! - голос стал еще ласковее, казалось, меня сейчас зальет медом. - Я лично через час за вами приеду, только скажите, куда. И мы покатаемся по городу, снимем место, откуда пропала ваша подруга, вы скажете на камеру несколько слов… Если желаете, я даже заплачу вам за съемки!
        - Спасибо, не надо платить, да, приезжайте, - я продиктовала адрес.
        - Отлично! - обрадовался Кирилл. - Эта передача станет звездной!
        Я вернулась в комнату и поняла, что из всей одежду у меня только джинсы и майка, в которой я приехала к Шнайдеру. Наверное, мои вещи уже увезли со съемной квартиры, но похоже, прямо на склад. Да уж, выглядеть на этой суперпередаче я буду фигово…
        Я вздрогнула - в любом случае, мне сейчас куда лучше, чем Олесе. Хватит париться из-за пустяков! Я быстро вымыла и высушила голову, оделась и лишь тут сообразила, что делаю. Мне позвонил незнакомый мужчина с незнакомого номера, и вот я уже готова сесть в его машину!
        Я с трудом проглотила слюну, чувствуя, как снова начинает бить озноб, и дрожащими руками начала набирать номер Шатрова. Ответил он не сразу, и по тону было ясно, что общения со мной вовсе не жаждет. Тем не менее, услышав мою просьбу, отреагировал сразу:
        - Сейчас мои парни узнают, точно ли Глазастый приедет, и я тебе отзвоню.
        Перезвонил он минут через 5. Все это время я сидела на подоконнике, до рези в глазах вглядываясь с прохожих и провожая глазами редко проезжающие машины.
        - Это точно он, едь смело - и бросил трубку.
        Слегка успокоившись, я сварила себе кофе и твердо решила прекратить праздновать труса. И, когда минут через 20 за мной наконец заехал Кирилл, смело открыла ему дверь, даже не заглянув в дверной глазок.
        Высокий, в синем с люрексом костюме, поверх был накинут блестящий серебристо-серый плащ, в ботинках на огромной платформе, он отлично смотрелся бы на каком-то “голубом огоньке”, но для передачи о маньяке, на мой взгляд, следовало бы одеться чуть помрачнее. Да и его улыбка могла сегодня быть менее ослепительной. Впрочем, не мне судить.
        От кофе он отказался, и предложил сразу брать быка за рога, то есть поехать на место похищения и там уже поговорить. Я согласилась, мы спустились вниз и сели на заднее сидение белой микрушки, где нас, кроме шофера, ждал еще парень с камерой и большой мохнатой шваброй, которую он молча сунул мне под нос.
        - Старайтесь говорить только туда - велел Глазастый, указывая на швабру. - И улыбайтесь, вас снимают!
        - Я не буду улыбаться, - сквозь зубы прошипела я. - Пропала моя подруга. У меня нет поводов для веселья!
        - Да-да, вы правы, - он принял озабоченный вид. - Поехали. Через 12 минут начинается прямой эфир. Лариса, прошу, не огрызайтесь, просто отвечайте на вопросы.
        По дороге мне пришлось сказать в швабру несколько слов о пропавшей подруге. Камера меня не пугала, мысли были плотно заняты предстоящим интервью. Приехав на пустую асфальтированную площадку в 200 метрах от “Пяти поросят”, мы вышли, и вот тут меня взяли в оборот. Глазастый, казалось, был всюду. Мне приходилось постоянно вращать головой, чтобы отвечать на его вопросы. Передышка случилась, лишь когда камера начала снимать узкую тропинку через лесок. Ведущий с оператором бодро потрусили по ней к ресторану, я побрела за ними, пытаясь сосредоточиться и унять дрожь.
        Сейчас нужно сказать все как можно убедительнее. Что же, Лариса, вот и настал твой звездный час. Или лебединая песня, уж как получится. Соберись же, трусиха!
        Ресторан сегодня не работал, поэтому на пустой парковке и в редком леске я ощущала себя словно в дремучей чаще, где не пели даже птицы. Вот так в сказках отводили в лес сироток на съедение волкам, мелькнула мысль. И меня отдают на заклание чудовищу, только не лесному, а водяному. Вернее, я иду туда сама. Добровольно.
        Мы дошли до самой террасы ресторанчика, пустой и серой, как все вокруг, когда камера снова развернулась ко мне, и радостный голос ведущего провозгласил:
        - Вот с этого места Олеся в последний раз позвонила своей подруге. Лариса, повторите дословно, что она вам сказала!
        - Она сказала… - я откашлялась и постаралась унять дрожь. - Она сказала… Лариса, оставайся за деревьями. Этот гад пока не приехал, но ничего, ждем.
        Повисла тишина. Я скосила глаза - ведущий явно был в состоянии легкого шока. Оператор же по-прежнему безучастно тыкал шваброй мне в нос.
        - То есть… - теперь охрип и ведущий. - То есть вы тоже были здесь… на месте?
        - Да, конечно, - уверенно подтвердила я. - Олеся хотела, чтобы я тоже посидела вечерок в красивом ресторане. Мы приехали вдвоем, но решили, что я спрячусь и подожду за деревьями. Потом, когда они столик займут, я просто подойду и сяду с ними. Мы с ней так часто делали.
        - Но… это же бомба! - не удержался Глазастый. Мне показалось, что сейчас он пустится в пляс - Ларочка, умоляю, подробнее! Не упускайте ни единой детали!
        Я кивнула, стараясь сосредоточиться. Надо говорить убедительно, мне должен поверить не только ведущий, но и маньяк.
        - Я спряталась вон там, - кивнув в сторону небольшого кустарника вдоль тропинки, торопливо продолжила: - Олеся постояла возле ресторана, потом решила пройтись до парковки - вдруг кавалер приехал, но ждет ее там? Он же не знал, что она приедет на такси, мог ожидать, что прибудет на своей машине.
        Я снова откашлялась и сделала паузу. Ведущий закивал так, что я на миг испугалась, что у него отвалится голова. Понятно, время эфира идет, но мне надо еще раз все обдумать.
        Итак, где я могла прятаться? И где гарантии, что я не укажу как раз на то место, где ждал настоящий маньяк? Нет, он должен был сидеть в машине на парковке за леском. Олеся была сильной, спортивной девушкой, не верю, что маньяк напал на нее в лесу, скрутил и на руках потащил к своей машине. Да и зачем, если можно было открыть дверцу, и она села бы туда сама?
        - В общем, она зашла пару раз в ресторан, все искала Олега. А потом пошла по тропинке, а я короткими перебежками сбоку, за кустами. Одной торчать в лесу как-то стремно. И вот она дошла до стоянки… - я замолчала, собираясь с духом. - Там стояло много машин. И одна, темная, внезапно погудела. Олеся подошла, широко открыла дверь… А я… мне было плохо видно, но профиль я разглядела. Я… - слезы на самом деле подступали к горлу, и я боялась разреветься на камеру. - Словом, этот профиль я запомнила. Мне сказали, фоторобот в профиль составить нельзя. Но я бы его узнала, из тысячи узнала!
        Слезы все же хлынули, камера нагло полезла поближе, но я резко отвернулась.
        - Ларочка, вы молодец! - Глазастый исполнил победный танец. - Все, расслабьтесь, прямое включение закончено. Дальше все, что надо, скажут мои коллеги. Вы молоток! Сейчас отвезем вас домой, а я на студию.
        Мы еще ехали, когда мой телефон начал раскаляться от звонков. Первым позвонил Шатров:
        - Лара, снимаю шляпу! Ты была великолепна! - поскольку он снова перешел на “ты”, видимо, мы снова стали друзьями. - Я ребят уже послал к твоему дому. Обещал охрану, и она будет.
        Затем позвонил Шнайдер:
        - Лара, вы в порядке? Мне приехать домой?
        - Спасибо! - я почувствовала, как кровь прилила к щекам. - А вы… можете приехать?
        - Конечно, уже еду!
        Телефон взорвался новыми звонками. Позвонил Павел Петрович и категорически потребовал дать ему большое эксклюзивное интервью. Не слишком понимая, где тут взять эксклюзив, я на всякий случай согласилась.
        Затем меня атаковала девушка из телевизионных “Криминальных новостей”. Она хотела вот прямо сейчас, немедленно, пересадить меня в свой фургон и ехать обратно, в злополучный ресторанчик, где я “на бис” смогу повторить историю про маньяческий профиль.
        Телевизионщицу я с трудом умолила перенести экзекуцию на завтра, и тут позвонил Гена.
        - Лара, ты как? Зря ты на это подписалась.
        - А что, был выбор? - удивилась я. - Что-то вчера я пропустила момент, когда ты яростно бросился на мою защиту.

* * *
        - Ладно тебе, - пробурчал он. - Я просто хотел сообщить, что и без тебя могли бы обойтись. Похоже, пропала еще одна девушка. Блогер Настя Ивочкина, Солнышко Инсты.
        ГЛАВА 14
        Настя пришла в себя от жуткого холода. Прямо в своем золотистом плащике она боком лежала на жестком деревянном полу, промерзшем до состоянии льда, руки были довольно плотно стянуты за спиной веревкой, ног она уже не чувствовала. То ли от холода, то ли они были связаны слишком крепко и теперь затекли. Единственное, что радовало - кляпа во рту не было.
        Девушка застонала, потом закашлялась, и бесстрастный голос откуда-то из темноты ответил:
        - Пришла в себя? Теперь поговорим.
        - Да, конечно, - прошептала она. - Только развяжите меня, а то я без ног останусь.
        - Это потом, - холодно ответил голос. - И чем быстрее ты мне ответишь, тем быстрее все закончится. Кто знает о твоей поездке?
        Настя словно физически почувствовала, как закрутились шестеренки в голове. Надо соврать, что знает куча народу, что ее будут искать!
        - Все знают!
        - Кто все? Подписчики?
        - Да, все подписчики! Их почти миллион!
        Похититель лишь хмыкнул.
        - Ясно. Но что они знают? В твоей Инсте нет ни слова о сегодняшней поездке.
        Настя замолчала, не в силах придумать ответ. Она пыталась чуть извернуться, чтобы увидеть похитителя, но веревка больно впилась в руки.
        - Ты с кем живешь?
        - С мамой, - простонала она.
        - Что сказала маме?
        - Что уехала с тобой. И фотку показала.
        - Понял. Диктуй пароль от Инсты.
        - Нет!
        Он подошел и легко, с носка, саданул ногой ей по ребрам. Она взвыла от боли.
        - Детка, я не садист, но больно сделать могу. Очень больно. Диктуй пароль.
        Всхлипывая, она продиктовала набор цифр и букв. Он присел рядом на корточки со смартфоном в руке и, быстро набрав пароль, вошел в Инстаграм.
        - Молодец, не соврала. Ну что, хочешь попрощаться с подписчиками?
        - Как прощаться… Почему???
        - Ты скоро умрешь, - спокойно произнес похититель. - Но от тебя зависит, какой ты останешься в памяти тех, кто тебя знал. Я включу видео, а ты постарайся показать пример мужества.
        Он включил запись и наставил смартфон прямо на Настю. Она принялась извиваться по полу и звать на помощь. Поснимав немного, он опустил телефон и мягко произнес:
        - Неужели ты и правда хочешь, чтобы тебя запомнили вот такой? Ну, будь же мужественной девочкой. Возьми себя в руки и спокойно скажи на камеру, что уходишь в русалки.
        - Неееееееет! - она визжала и извивалась, уже не обращая внимания на вспышки камеры. Голос сорвался, в голове помутилось, и теперь хриплые звуки собственных криков доносились до нее, словно через вату в ушах. Она все кричала, когда похититель засунул в ее широко открытый рот плотно свернутую тряпку и надел ей на голову прочный холщовый мешок.

* * *
        На этот раз наша теплая компания собралась на кухне Шнайдера ближе к полуночи. Гена выглядел измученным, без обычного здорового румянца. Шатров постоянно тер покрасневшие от недосыпа глаза. Лишь Шнайдер, похоже, без труда выдерживал обрушившуюся на нас популярность. Правда, приехал он довольно рано и полдня сидел дома для моральной поддержки, но телефон раскалывался и у него.
        - Что за история с пропавшей девушкой из Инсты? - буквально с порога спросила я Шатрова, не дав ему даже выпить чаю.
        - Да пока непонятно, - устало ответил он. - Утром в полицию обратилась мать девушки. Они живут вдвоем, но сами понимаете, девочка самостоятельная, зарабатывает рекламой в Инсте, и матери особо не докладывается. Вот и тут - вечером с кем-то уехала, утром ни слуху ни духу, и телефон отключен. В полиции и разговаривать с мамашей не хотели вначале, таких историй мы за месяц десятками слышим, и прекрасно потом загулявшие находятся Но проблема в том, что ночью в ее Инсте появилась странная фраза: “Прощайте, ухожу в русалки.”.
        Внезапно мне стало холодно, и я плотнее запахнула махровый халат.
        - В общем, узнав о фразе, дежурный перекинул мамашу мне. И я запросил детализацию звонков за сутки, ну, чисто на всякий пожарный. Мамашу успокоил и отправил домой, и уже забыл об этом. А через пару часов - оп-па! - детализация пришла. И обнаружено два странных звонка с подставного телефона.
        Он замолчал, мы все притихли тоже. Может, это просто совпадение, подумала я. - Ну мало ли кто пошутил с подставными звонками, да и фраза с русалкой… Впрочем, пошутить могла и сама Настя.
        - А отследить ее телефон никак? - спросил Шнайдер.
        - Пытаемся, - хмуро ответил Шатров. - Телефон отключен со вчерашнего вечера, в последний раз пеленговался метрах в пятистах от ее дома. С тех пор себя никак не проявлял. Но у нас люди будут следить, если только сигнал появится, тут же запеленгуем. Самое обидное, конечно, если девочка просто пошутила.
        - Но фраза про русалку появилась ночью, - хмуро сказал Шнайдер. - Значит, включался телефон?
        - Нет, и непонятно, откуда сделана запись, - откликнулся Шатров. - Ай-пи не определился. Впрочем, тоже еще не криминал. Может, ее телефон разрядился еще вечером, и для выхода в Инсту она воспользовалась чьим-то компом, а там человек просто по пиратским сайтам гуляет, вот и поставил Tor или VPN какой-нибудь.
        - Модный блогер выходит из дома с разряженным телефоном? - я недоверчиво покачала головой. - Она скорее штаны бы надеть забыла.
        Шатров только пожал плечами. Все немного помолчали, потом он снова заговорил:
        - Да, вернемся к нашим баранам. Лара, для тебя я одну штучку припас. Вот, - он повертел в руках нечто, напоминающее стальную заклепку на джинсы. - Маячок. Прикрепи его на одежду, в которой завтра гулять пойдешь. За тобой следить будут, но мало ли…
        Меня затошнило от страха.
        - Ты… - я прокашлялась, - хочешь сказать, что меня все же могут похитить?
        - Не думаю, - повертел головой Шатров. - Ну, не больше десяти процентов. Но тебе что, жалко маячок нацепить?
        - Лара, просто не подходи близко в дороге, - немного нервно сказал Шнайдер. - Вряд ли маньяк выскочит из авто и на глазах изумленной публики начнет тебя затаскивать куда-то. А если и начнет, тут уж наружка точно успеет.
        - Или просто посиди пока дома, - зло сказал Гена. - Ты ж не в полиции работаешь, пусть они сами маньяков ловят.
        - Пока - это сколько? - не менее зло переспросил Шатров. - Месяц, год? Некоторых маньяков десятилетиями ловили. А некоторых и вовсе не поймали.
        Я уже немного справилась со страхом, тошнота отступила.
        - А вообще, думаешь, он поверил, что я его видела?
        - Вряд ли, - признал Шатров. - Олеся же вечером пропала, верно? Что там в темноте можно увидеть в машине, какой-такой профиль? Да и потом, он же мог и не внутри сидеть. Может, вышел и рядом стоял, а может, вообще по кустам за ней шастал. Так что шансов угадать у тебя немного.
        - Тогда зачем маячок?
        - А фиг знает… вдруг ты угадала? Тогда маньяк может поверить, а может и просто разозлиться, - неуверенно сказал опер. - Ну, ты ж его в неосторожности обвинила. Решит доказать всем, что самый умный. Вот ты его видела, а все равно попадешься. Короче, если есть хоть крошечный шанс, его надо использовать.
        Шатров с Геной ушли, а я все сидела на кухне, тупо уставившись глазами в пол. Шнайдер вымыл посуду и принес из коридора большого плюшевого мишку, серого, но в забавном фартучке в красную клеточку.
        - Вот, подумал, что девочки любят мягкие игрушки, - легкое смущение ему очень шло. - Ты можешь спать с ним в обнимку.
        - Спасибо, - я прижала мишку к груди и захлюпала было носом, но быстро справилась с собой. - А вы… ты… как считаешь, зачем маньяк написал в Инсту Насти… если это он, конечно?
        - Похоже, он играет с полицией, - нахмурился Шнайдер. - Тогда будут и другие записи. Хотя посмотрим, конечно.
        Я пошла в спальню, прижав к груди мишку, но сон не приходил. Я все прокручивала в памяти свои слова. Если угадала - за мной начнется охота. Если же нет… ну что же, я сделала, что могла. Прости меня, Олеся. Жизнью я уже рискнула - что я еще могу сделать для тебя?
        ГЛАВА 15
        Испытывая сильнейшее чувство дежа вю, я снова стояла возле ресторанчика “Пять поросят”, и на камеру повторяла слова про мелькнувший в темноте профиль. Съемочная группа была другой, но пустая каменная терраса, редкий лесок, мелкий моросящий дождик - все те же, вчерашние. Бесконечный день сурка…
        Я закончила свой монолог, сорвала бурные аплодисменты обоих ведущих “Криминальных новостей” - красивой блондинки, чем-то напоминающей Олесю, и высокого стройного брюнета с тонкими, словно нарисованными усиками.
        - Спасибо, Лариса! - проникновенно сказал брюнет. - Если не возражаете, мы сейчас поедем к школе, где училась пропавшая Кристинерина, возьмем парочку интервью там, потом отвезем вас домой. Или вы торопитесь? Тогда докинем до автобуса.
        Я тут же согласилась ехать в школу. Академку я уже оформила, от подработки отказалась, и торопиться мне было уже некуда. И в любом случае, кататься на общественном транспорте я немного побаивалась. Вдруг маньяк не станет меня похищать, а просто в давке пырнет, у примеру, ножичком? И Шатров, и Шнайдер уверяли, что незаметно это сделать крайне сложно, и я вроде бы верила… но предпочитала ходить пешком.
        Фургончик въехал прямо в школьный двор. Детей там не было, зато на дорожке рядом с футбольными воротами в рядок выстроились директриса, историк, две молодые учительницы и Дантес. Парочка красавцев-ведущих радостно выскочила к ним, за ними вылетел оператор. Немного посмотрев в окно, я тоже решила выйти.
        Остановившись немного поодаль, я с интересом слушала взволнованную речь директрисы, когда ко мне подошел Дантес и кокетливо пригладил ладонью слегка подмокшие волосы.
        - Вы тоже журналистка? - он смущенно улыбнулся. - Как и ваш друг?
        - Нет, я тоже пострадавшая, - нехотя объяснила я. - Вернее, свидетельница.
        - Да, я вчера ваше интервью видел, - кивнул он. - Но разве одно другому мешает?
        Я покачала головой.
        - А вы на самом деле запомнили профиль маньяка? - не унимался учитель. - Надо же, какое у вас зрение. Я даже днем не всегда людей в машине могу разглядеть.
        - А я в темноте прекрасно вижу, - я решила не отступать. - Как кошка.
        - Смелости вам не занимать, - он чуть передернулся. - Если б я видел маньяка, ни за что бы не признался.
        Я молчала, не зная, как ответить на такой комплимент. Сообщить, что чуть не умерла со страху, представив, что маньяк, пожалуй, может мне и поверить?
        - Вы и правда совсем… необычная, - он перестал улыбаться. - У меня уроки уже закончились. Может, после записи сходим в мороженицу на углу? - и он задорно подмигнул.
        - Да! - выпалила я, чуть задумалась и для верности сказала: - Только я напишу друзьям, они будут волноваться, если я вовремя не вернусь домой.
        - Конечно, напишите, что трапезничаете со мной, - развеселился он. - Я вас и домой доставлю. Никакому маньяку в обиду не дам, так и скажите.
        Телеблондинка позвала его, поманив наманикюренным пальчиком, он отошел от меня, проникновенно сказал на камеру, как ему жаль погибшую Кристину, и как он до последнего надеялся, что это недоразумение, она найдется живой и здоровой. И до сих пор не может поверить, что такой юной девочки больше нет среди живых. Закончив, он снова вернулся ко мне и тихо спросил:
        - Готовы к побегу?
        Я кивнула, и мы, не оглядываясь, синхронно пошли к выходу со школьному двора.
        В кафе-стекляшке было тихо, из пяти маленьких столиков был занят только наш. Дантес заказал нам по стаканчику шоколадного мороженного, щедро политого клубничным джемом, и мы ели его крошечными ложечками, пытаясь не замерзнуть - стеклянные стены кафешки неважно держали тепло.
        Дантес рассказывал про школьные сочинения, приводил забавные фразы, мы перешли “на ты” и умудрились даже поспорить по поводу школьной программы по литературе, словом, отлично проводили время, и мне даже удалось не то чтобы забыть про Водяного, но хоть немного отодвинуть жуткие мысли куда-то на задворки сознания. И тут зазвонил мой телефон. Гена!
        Я сбросила звонок, но телефон зазвонил снова. Журналист оказался редкостно упорным. Дантес с недоумением смотрел на меня своими шоколадными глазами, и в конце концов я решила все же ответить и словами через рот послать Гену в пешее эротическое путешествие, раз уж по-другому никак.
        - Чего тебе… - резко начала я, но он перебил:
        - Зайди в Инсту Насти! Срочно! - и отключился сам, прежде чем я успела ответить.
        - Что-то случилось? - Дантес немного побледнел.
        - Похоже на то, - неуверенно ответила я. - Не возражаешь, если я один сайт открою?
        - Хоть два, какие могут быть возражения? - но смотрел все так же вопросительно.
        Я зашла в Инсту Солнышка. На сей раз на странице красовалось видео и надписью: “Ее последние мгновения”.
        Я нажала на него, но сначала даже не поняла, что там происходит. В полутьме на полу извивалось что-то светлое, раздавались истошные женские крики, картинка плясала, словно у оператора дрожали руки. Затем крики стали четче: “Спасите””” Неееет”.
        Дантес вскочил и теперь стоял у меня за плечом, глядя на экран. Он сильно побледнел, и, кажется, хотел что-то спросить, но губы не слушались. Взяв себя в руки, я немного прокрутила страницу вниз, и увидела три фотографии.
        На одной Настя в желтом плаще как-то боком лежала на дощатом полу, ее руки, похоже, были связаны за спиной. На другом фото на том же месте лежал уже большой холщовый мешок. А на третьем на том же мешке, словно на прилавке, были разложены украшения. Зеленые малахитовые бусы, до боли похожие на те, что пропали из моего дома вместе со шкатулкой Олеси. Колечко с бирюзой, которое она часто надевала на телевидение. А вот длинное ожерелье из переливающегося зеленоватого чешского стекла в три ряда я не узнала - возможно, оно принадлежало самой Насте.
        Дыхание над моим ухом становилось все более хриплым. Я выронила смартфон на стол и обернулась - похоже, Дантесу было совсем нехорошо. Губы посинели, он весь дрожал, и опирался на мой стул так, что казалось, вот-вот упадет. Вскочив на ноги, я обхватила его за плечи и, чуть не уронив, усадила на свое место, мельком подумав - хорошо, что он пошел в преподаватели словесности, а не, к примеру, в полицию или там в пожарную команду. С такой чувствительностью лучше от криминала подальше.
        - С… спа… сибо, - выдавил он, когда я уже испугалась, что надо звонить в “Скорую”. - Не сердитесь, как-то мне… нехорошо стало. Она там в мешке… убитая?
        Его все еще била мелкая дрожь, но губы уже вернули свой естественный цвет.
        - Не знаю. Наверное, - мне тоже стало холодно. На так и недоеденное мороженое было больно даже смотреть.
        - И еще… - он словно не решался что-то сказать. Я села напротив и выжидательно смотрела на него. - Не сердись, Лара. Я завидую твоему мужеству.
        - Не надо, - я протестующе подняла руку, чувствуя, как она дрожит. - Нет у меня никакого мужества. Но ты еще что-то хотел сказать?
        - Да. Хотел, - он снова замялся. - Там длинные такие бусы были. Несколько рядов из блестящего стекла. Мне показалось… я не прав, наверное… - он снова замолк.
        - Ну что же? - мне захотелось вскочить и встряхнуть его за плечи, как заевшую игрушку. - Что тебе показалось?
        - Эти бусы я видел на Кристине. Незадолго до ее пропажи.
        Я молчала, ошеломленно глядя на учителя. Разумеется, стеклянное ожерелье вовсе не было эксклюзивом. Дешевая бижутерия, продающаяся в любой галантерее, ее вполне могла купить и Настя. Но в любом случае, надо узнать, какие украшения были на Кристине в день ее похищения.
        Если же украшение то самое, то кому принадлежало тело на видео и фотографиях? Насте или Кристине? Я схватилась за трубку.
        - Я занят, - сердито ответил Шатров. - У тебя есть охрана. Что-то срочное?
        - Да! - я пересказала слова Дантес об ожерелье.
        - Хорошо, принял к сведению. Все проверим. Что-то еще?
        - Только один вопрос, - быстро выпалила я. - Чье тело на видео? Насти?
        - Эксперты ответят, - устало сказал Шатров. - Лара, я пока видел то же, что и ты. Каких откровений ты ждешь?
        Он отрубился, а я вскочила на ноги.
        - Простите… прости… Александр Сергеевич… Саша, - наконец я собрала мысли в пучок. - Давай сходит домой к Кристине, и покажем ее матери последнюю фотографию. Я ее отдельно сохраню, чтобы не пугать. Может, это не так важно… но хочется знать, чье ожерелье.
        Дантес уже почти пришел в себя, по крайней мере, на ноги поднялся без посторонней помощи, и выразил согласие немедленно отправляться к Кристине домой. Выйдя из кафе, он галантно взял меня под руку, правда появилось не слишком вдохновляющее чувство, что это я служила опорой, и мы пошли к дому Кристины.
        Как можно было предвидеть, ее матери дома не оказалось. Немного подумав, я позвонила в соседнюю дверь. В конце концов, соседи тоже могли видеть Кристиныны украшения.
        На сей раз нам повезло. После ритуальных расспросов, во время которых я уверяла, что давно знаю Кристину, и не планирую ограбления, дверь открыла милая бабуся в пушистом сером халате.
        - Подружка Кристины? - она деловито поправила на носу очки с выпуклыми стеклами. - Как вас много, раньше я и не думала, что у Кристинуши столько подруг. А где Танечка, она вам не открывает?
        - Да, я сама удивилась, - подтвердила я.
        - Работает, бедняжка, у нее же младшая дочка кушать просит, - вздохнула бабуся. - Но в любом случае, молодые люди, я-то вам зачем понадобилась?
        Я глубоко вздохнула.
        - Понимаете, я дома нашла ожерелье, не помню откуда оно, - версия была так себе, но лучшей придумать не удалось. - Подумала, вдруг это Кристиныно? Надо вернуть тогда.
        - Да-да, пусть Верочка носит, - оживилась бабуся, протягивая руку. - Давайте мне, передам.
        - Я с собой не захватила, - быстро нашлась я. - Вот фото, гляньте, это оно?
        Бабуся вдавила в нос очки и отодвинула подальше от лица мою руку со смартфоном.
        - Да вроде оно, - с сомнением произнесла она. - Похоже. Но лучше Таню спросить. Если дома нет, вы ей позвоните.

* * *
        - У меня телефон Кристины записан, а вот матери нет, - виновато произнесла я.
        - Так пиши, дочка, я продиктую!
        Записав телефон, я развернулась и помогла Дантесу спуститься. Молодой учитель был тих и грустен, и напоминал уже не жизнерадостного Д'артаньяна, а Атоса в печали.
        - Татьяна Кукина? - как можно официальнее спросила я, услышав тихий женский голос. - Это полиция. Я могу вам на вацап выслать фото? Надо опознать украшение.
        - Да, давайте, - без особых эмоций откликнулась женщина.
        Я отправила по вацапу фотку и снова перезвонила.
        - Да, похоже на то, что Кристина носила, - теперь в безучастном всегда голосе слышался слабый намек на удивление.
        - Она надевала его, когда поехала в пятницу на подработку?
        - Нет. Она никогда на работу украшения не носила, - голос слегка задрожал. - Там же дети, они за все хватались… могли порвать. А у нас было мало денег… мало украшений…
        Кажется, она все-таки заплакала. У меня сжалось сердце. Но надо же знать наверняка!
        - Татьяна, простите… когда вернетесь домой, сможете проверить, на месте ли ожерелье?
        - Да… да.
        Я поблагодарила и повесила трубку, гадая, придушит ли меня Шатров за эту самодеятельность. Дантес откашлялся и робко спросил:
        - Что теперь делаем?
        - Можешь меня проводить домой? - неуверенно спросила я.
        - Конечно, - он закивал, чуть помялся и тихо произнес, глядя в сторону: - Представляю, как плохо ты теперь про меня думаешь.
        - Нет-нет, просто я тоже… расстроена.
        - Понимаю, - вздохнул он. - Но завтра мы встретимся?
        Я пожала плечами. Почему-то Дантес уже не казался мне настолько красивым и забавным, как еще час назад. Неужели меня так отвращает мужская чувствительность? Ни одна женщина, чуть не потерявшая сознание после диких криков и фотографии трупа в мешке, не вызвала бы столь жесткого разочарования. Вот и весь феминизм, детка. Тебе точно нужен Гена, его ничем из колеи не выбьешь.
        До дома Шнайдера мы доехали в полном молчании. Я попрощалась с Дантесом возле подъезда, поздоровалась со старушкой-консьержкой и поднялась в пустую квартиру. Заварила себе чай, отхлебнула глоток и задумалась. Вот зачем обидела красивого учителя? С чего повела себя, словно принцесса, за которую отказались биться с драконом? Подумаешь, человек трупы не любит. Можно подумать, я их фанатка. Вот и сиди теперь в тишине, прокручивай жуткие картинки из Инсты, раз не хотела с приятным человеком еще погулять.
        Еще немного посокрушавшись, я позвонила Гене, и, даже не спросив, свободен ли он и может ли он беседовать, вывалила инфу о зеленом ожерелье.
        - Понял, проверю, - откликнулся он.
        - Вечером в гости придешь? Вместе с Шатровым?
        - Я приду, - он помедлил. - А вот Шатров вряд ли. Он расстроен.
        - Чем? - удивилась я, и лишь потом спохватилась, что вопрос прозвучал двусмысленно. - То есть понятно, третья жертва… но это же его работа?
        - Да понятно… но из Москвы следаков прислали. Дело слишком громким оказалось, так что начнется разбор полетов. Фиг знает, куда вырулит, вдруг его от дело отстранят?
        - Так он же первым жертвы объединил, он вообще в одиночку расследование начал! - возмутилась я.
        - Да я-то знаю, - вяло возразил Гена. - Я как раз об этом передовицу пишу. А вот знают ли москвичи? Мы со Шнайдером сейчас как раз с командой Малахова переписываемся. Вот если туда попадем - Шатрова точно не тронут.
        - Ладно, пишите, не стану мешать, - поняла намек я.
        - Ларка, а ты все же пока дома посиди, - голос журналиста посуровел. - Нефиг тебе со всякими малахольными разгуливать.
        Я нажала отбой. Вот почему он всегда так? Стоило мне слегка поменять мнение, тут же вылезло мурло ревнивца.
        Почему-то нервничая все сильнее, я прошлась по пустой квартире. Если Шатрова отстранят от дела, как это скажется на моей охране? Пока новая команда переймет дела… нет, об этом лучше не думать. Ничего, в крайнем случае, засяду дома на недельку. А потом…
        Я зашла в свою спальню, села на аккуратно застеленный диван и приобняла плюшевого мишку. Вот так вот, живу в квартире довольно молодого еще, красивого мужика, а он, похоже, собирается заменить мне сбежавшего в далеком детстве папаню. Но мне уже 20 лет, пора бы вызывать в мужчинах немного другие чувства, кроме отцовских. Впрочем, у Гены чувства явно другие, да и Дантес, кажется, собирается за мной приударить. Впрочем, ему тоже за 30, где-то и он тоже годится мне если не в отцы, то в старшие братья.
        Я глубоко задумалась, какие же мужчины мне на самом деле нравятся. По всему выходило, что как раз постарше, видимо, острая нехватка в детстве отцовского внимания все же сказалось. Конечно, время для глубокого психоанализа было не самое подходящее, но с другой стороны, чем мне еще было заниматься в семь вечера?
        Вот у Шатрова, Гены и Шнайдера работы было невпроворот. Особенно я радовалась за сыщика. Всего лишь пара телеинтервью - и заказчики просто повалили в его подвальчик. Правда, далеко не всем им требовалась реальная помощь - некоторые просто хотели поговорить со вновь испеченной знаменитостью. Но и заказов было немало, поэтому ждать его раньше полуночи не приходилось.
        Я вновь вскочила и начала нервно мерить мелкими шагами комнату. Надо найти себе занятие, а то скоро точно кукушка съедет. Кстати, я ж хотела позвонить матери Кристины насчет ожерелья!
        Я отогнала неуместную мысль, что это лучше бы оставить Шатрову, и набрала номер Татьяны Кукиной:
        - Да, помню, - глухим голосом произнесла она. - Нет, еще не смотрела, сейчас гляну.
        Я терпеливо ждала, стиснув трубку в руке. Ожидание затянулось минут на пять, потом растерянный голос произнес:
        - Не могу коробочку с украшениями найти. Вроде в тумбочке была, возле кровати… но теперь ее нет.
        - А вы не помните, когда видели ее в последний раз?
        - Не помню… - она снова говорила заторможенно, словно во сне. - Верочка недавно хотела колечко одеть… плакала… а я ничего не помню.
        ГЛАВА 16
        Ночь прошла неспокойно. Во сне Олеся, ее посиневшее распухшее лицо утопленницы заставляло меня кричать во сне. Шнайдер прибежал на крик, почти насильно влил в меня рюмку водки, и снова ушел. Я забылась тяжелым сном, сквозь который мне показалось, что я слышу звонок телефона, и чей-то вкрадчивый шепот произнес: “Иди на озеро!” Или мне это только приснилось? Вот на дисплее незнакомый номер… может, кто-то ошибся? Или правда мне сказали про озеро? Я не могла понять. На всякий случай, выключила телефон и отшвырнула его подальше от кровати. Глаза снова закрылись в полусне, полубреду. Олеся продолжала приходить ко мне, но теперь ее шею обвивало стеклянное зеленое ожерелье в три ряда. Оно туго врезалось в шею, словно пытаясь разрезать надвое, подруга плакала и просила забрать чужую игрушку и найти ее собственные, чудесные малахитовые бусики. Я проснулась поздно утром, и в ушах все звенел ее крик:
        - Лара, найди мои бусы! Ты знаешь, где их искать!
        Чтобы хоть как-то отвлечься, я схватила и включила мобильник.
        Кроме десятка незнакомых номеров, в пропущенных обнаружились телефоны Дантеса, Гена, Шнайдера и даже Шатрова. Немного подумав, оперативнику я позвонила первому.
        - Ларка, все путем! - он говорил так возбужденно, что я даже несколько удивилась. Такой флегматик, и надо же. - Через четыре дня всей теплой компанией едем к Малахову, на съемки. После этого фиг они меня от дела отстранят! Готовься, без тебя никак.
        - Всегда готова, - машинально ответила я, пытаясь понять, радуют меня предстоящие съемки или скорее пугают. Нов любом случае, отказаться я не могла. Если Шатрова отстранят, за мою жизнь уж точно нельзя будет дать и ломаного гроша.
        Затем перезвонила Гене, впрочем, уже догадываясь, что он скажет.
        - Ларка, Джек-пот! - он аж захлебывался от восторга. - Нас вся страна увидит! Если меня в нашей газетенке завотделом не назначат, я в любую московскую газету перейду! Меня с руками оторвут!
        - Рада за тебя, - холодно ответила я. - А меня что ждет, кроме пристального внимания местного маньяка?
        - А ты со мной поедешь, - не растерялся он. - Все равно квартиру снимать, вдвоем проще. Может, на телевидение устроишься? Не забывай, ты тоже знаменитостью станешь!
        - Пока что я стала только приманкой, - парировала я. - И не уверена, что этого достаточно для работы на тв.
        - Да ну тебя, вечно проблемы придумываешь, - рассердился он. - Вечером приду, отметим.
        - Можешь, все же хозяина квартиры спросим?
        - Спросим. Да он рад не меньше, у него тоже праздник. Так что отмечаем!
        Шнайдеру я перезванивать не стала. Не знаю почему, но настроение упало до минусовой отметки. Мне не хотелось праздновать исчезновение трех девушек, одна из которых была моей лучшей подругой. Но я понимала, остальные их не знали, и их гибель не могла затмить радость от вызова на главную передачу страны.
        Немного поколебавшись, я набрала телефон Дантеса. К счастью, к Малахову его не пригласили, и потому поводов для празднования у него не было.
        - Ларочка! - тем не менее, в его голосе прозвучало удовольствие. - Я думал, ты не отвечаешь, потому что разговаривать со мной больше не хочешь.
        - Нет, просто сплю долго, - откровенно призналась я.
        - У меня скоро уроки заканчиваются… заехать за тобой?
        - Давай, - согласилась я, понимая, что не могу больше сидеть в пустой квартире.
        К счастью, какую-то одежду мне уже удалось извлечь с оплаченного Шнайдером склада, и я подобрала к моим стареньким джинсам модное худи, серебристое-серое, одно из любимых нарядом Олеси. Набросила сверху серую куртку, еще немного подумала, и предпочла опять же олесино широкое пальто в синюю клетку. Немного подумав, подкрасила губы - свидание у меня или где? Поглядела в небольшое зеркало в коридоре и осталась довольна. Может, мне и вообще стоит, наконец, вспомнить о косметике, мелькнула мысль? И тогда буду вызывать в людях не только жалость к несчастной сиротке.
        Дантес позвонил снизу, и весело сообщил, что наверх его не пропускают.
        - Она еще строже наших гардеробщиц, а я воспитан в уважении к старшим. Так что не могу нарушить запрет.
        - Не надо, сейчас спущусь, - я тоже слегка развеселилась.
        - Только зонтик возьми, если можешь. Тут с утра дождик моросит, я уже сильно подмоченный.
        Он ждал на улице, в короткой светло-рыжей замшевой курточке, местами намокшей до бурого цвета, но, увидев меня, тут же просто залил комплиментами, не остались незамеченными ни мои синие глаза, ни стройная фигурка, ни решительный вид. С одной стороны, слушать это было приятно, а с другой, меня так и подмывало сказать о том, что за мной охотится маньяк, и в случае чего я рассчитываю исключительно на его защиту. Прям интересно было бы взглянуть на реакцию.
        Тем не менее, о маньяке я говорить не стала, передала ему длинный зонтик-трость, позаимствованный в шкафу Шнайдера, взяла под руку, и мы пошли вперед, как-то незаметно перейдя на обсуждение современных школьников. Если еще точнее, школьниц. Насколько я поняла, в основном с Дантесом контактировали именно они.
        Вот раньше девочек выдавали замуж, только они созревали, - вдохновенно говорил Дантес. - Вы же помните: ”Мой Ваня моложе был меня, мой свет. А было мне 13 лет.” А ныне - это ж дети, что в 13 лет, что в 14… То есть мозги детские, а тело уже созрело. Как им на уроках усидеть, когда им на свидания хочется?
        Я лишь пожала плечами. Мне вот уже 20, а какие там свидания…
        - Я им примеры из русской литературы, о бедной Лизе, о Татьяне, которая чуть себя не погубила… Но нет, они охотнее о куртизанках слушают. Девочки нет, не стали более распущенными. Это всего лишь физиология, она не меняется с веками.
        Слушать об абстрактных девочках мне быстро надоело, и я спросила про Кристину.
        - Кристинуша… она была невинной, по сравнению со многими. Все ждала своего единственного. Такая чистая, восторженная, как будто прямо из прошлого века к нам заброшена…
        Он снова увлекся темой, а вот я отвлеклась. Непонятно, как к маньяку попало ожерелье Кристины - ну, если оно действительно принадлежало девочке. Она ведь уехала из дома без украшений… или все же нет? Но еще более непонятным было то, зачем было фотографировать ожерелье поверх холщового мешка с телом? Да и малахитовые бусы и колечко… зачем? Что это должно было означать? И почему Олеся всю ночь умоляла их отыскать? Да, кто и зачем мне звонил ночью? Это был реальный звонок, или мне приснилось, что чей-то тихий полушепот велел идти к озеру? Надо было с утра проверить, есть ли ночной номер, перезвонить и спросить, чего хотели, но звонок как-то намертво выпал у меня из памяти, а теперь снова всплыл, и показался каким-то… зловещим.
        Я извинилась и достала мобильный. Вот ночной звонок, я набрала номер, но абонент был вне сети. Позвонить Шатрову? Я снова извинилась перед ошеломленным Дантесом, набрала номер оперативника, но тот, даже не выслушав, резко ответил:
        - Лара, прости, я занят! Нет меня сегодня!
        Я сунула телефон в карман и на миг застыла. Надо на время забыть про сон и про ночной звонок, вот рано или поздно Шатров освободится, и я все ему сообщу…
        - Дантес… Саша, а давайте поедем на озеро, - неожиданно для самой себя предложила я. - То самое, где Кристину нашли.
        Он осекся и посмотрел на меня диким взглядом, словно не веря своим ушам.
        - Зачем нам туда?
        - Зачем маньяк выложил на фото украшения Олеси и Кристины?
        Он продолжал смотреть на меня остекленевшими взглядом, ничего не отвечая.
        - Я сначала подумала, это для того, чтобы показать, что это он похитил обеих девушек, не только Настю.
        Дантес аж попятился от меня, машинально мотая головой.
        - Но он мог это и по-другому показать, - мучающие меня всю ночь мысли наконец оформились, я сделала шаг вперед. - А может, и не мог. Но что, если эти украшения - что-то типа маячков? Надо найти их, и мы найдем девушек? Но если так, искать их надо в каком-то месте, про которое мы уже знаем.
        - А именно мы с тобой должны искать? - Дантес наконец слегка пришел в себя. - Может, это полиция сделает?
        - Занята полиция, - мрачно ответила я. - Поедем, ну что ты? Там автобус ходит. А с тобой мне не страшно.
        При последней фразе я с трудом сдержала нервный смех, но Дантес, тяжело вздохнув и втянув голову в плечи, нехотя согласился поехать со мной.
        Страшно мне действительно не было. Если не защитит изящный учитель, то уж два оперативника, которых обещал предоставить Шатров, точно не должны были позволить меня похитить. Может, даже и не плохо, если Водяной попытается. Чем раньше мы его поймаем, тем быстрее закончится этот кошмар.
        На полупустой межгородской маршрутке мы доехали до спуска к озеру. На редких соснах уже не висела бело-красная лента, извилистая тропинка, некогда поросшая невысокой травой, была намертво вытоптана и залита водой, через которую, похоже, надо было плыть на плоскодонке. Пройдя по хлюпающей жиже несколько шагов, мы остановились, с грустью глядя на огромные лужи.
        - Поехали назад? - с надеждой глядя на меня, спросил учитель. Я упрямо помотала головой.
        Если честно, разумнее всего и в самом деле было уехать, и вернуться, к примеру, на следующий день, прихватив с собой высокие резиновые сапоги. Тем более, никаких посторонних машин мимо не проезжало, и я начала серьезно сомневаться в наличии той самой наружки, которую мне твердо обещал Шатров. А вдруг его настолько отвлекла прибывшая комиссия, что он не продлил мою охрану, обожгла мысль. Тогда рассчитывать я могу лишь на не слишком боевого учителя изящной словесности. Боюсь, Водяной запросто потопит нас обоих в этой грязи.
        Но капитулировать под собачьим взглядом Дантеса тоже не хотелось. Чем я тогда лучше его? Зачем мне так уж требовалось быть лучше, я не знала, но приступ упрямства оказался слишком серьезным. Я сняла кроссовки и носки, закатала старые джинсы почти до коленей и, взять обувку в руки и оставив зонтик Дантесу, храбро двинулась вперед по тропе. За поднятый ворот пальто заливались мелкие холодные капли, мокрые пряди волос прилипли к лицу, болотная жижа оказалась ледяной, и на миг у меня перехватило дыхание. А, ничего, люди и в проруби купаются.
        Дантес немного поколебался, но все же двинулся за мной прямо в своих нарядных ботинках на тонкой подошве. К озеру мы вышли одновременно, он снова прикрыл меня зонтом от моросящего дождика…
        - Лара, одень обувь, простудишься насмерть, - взволнованно сказал он.
        Я подбежала к озеру, быстро сполоснула ноги, которых почти не чувствовала, надела на них вмиг промокшие носки и кроссовки. Стало теплее, хоть и ненамного. Дантес крепко обнял меня за плечи, и мы медленно, словно влюбленная пара, пошли в обход вдоль озера.
        Удача, если это можно так назвать, не заставила себя долго ждать. Мы прошли метров триста, когда увидели большой бугристый бурый камень. Не уверена, что я обратила на него внимание в тот раз, когда нашли тело Кристины. Но сейчас он хорошо выделялся на фоне залитого водой желто-серого песка. И на нем лежали так хорошо мне знакомые зеленые малахитовые бусы.
        ГЛАВА 17
        - Значит, можно считать доказанным, что в вашем городе объявился серийник по кличке Водяной, и исчезновение трех девушек - его рук дело? - радовался Малахов.
        - Да, я считаю именно так, - твердо ответил Шатров. - С самого начала я обратил внимание на сходство тогда еще двух пропавших - обе блондинки, с характерным беби-фейсом, полудети-полудевушки. Мне удалось заставить начальство обратить внимание на их сходство, и на похожие методы похищения. А теперь выяснилось, что и методы убийства идентичны.
        Он говорил уверенно, отчеканивая слова и, похоже, почти не волновался. Меня же несколько дней била нервная дрожь, и направленные в глаза софиты вовсе не успокаивали нервы. Мучил один вопрос, возможно, не такой уж важный, но ржавым сверлом впивающийся в висок - почему в озере нашли Настю, а не Олесю?
        Да, когда по нашему звонку на озеро приехала опергруппа, а потом вызванные ею водолазы, озеро обыскали заново. Нас с Дантесом сразу разделили, я отсиживалась в бусике экспертов и отогревалась чистым спиртом, поэтому, возможно, и отделалась только легким насморком, который причинял немалое беспокойство Гене. Он волновался, что с распухшим носом я буду плохо выглядеть по телику, и это помешает моей будущей московской телекарьере.
        Меня же в эти дни карьера не волновала совсем. Зрелище почти не тронутого тлением холщового мешка, из которого извлекли сильно распухшую девушку в мокром грязно-желтом плаще, почему-то потрясло даже больше, чем опознание тела Кристины. Может, потому, что школьница, увы, уже совсем не походила на живого человека… Или потому, что я была уверена, что на этот раз из мешка достанут мою мертвую подругу. Ведь ее похитили второй, и на камне были ее малахитовые бусы! Так почему же не она, а Настя?
        Возможно, задавать себе этот вопрос не имело смысла - у маньяков своя логика, не такая, как у нормальных людей… Но она должна быть, пусть сумасшедшая, пусть вывернутая наизнанку! Я учусь на психолога, я увлекаюсь психологией с детства, я должна, должна ее понять!
        Но пока мне не удавалось ухватить даже кончик туго свернутой нити. Обе найденные девушки, как оказалось, не были изнасилованы, более того, их даже не пытались раздеть. У обеих в легких было полно воды, то есть утопили их еще живыми. На Насте не обнаружили следов пыток. Насчет Кристины точно сказать было нельзя, но эксперты склонялись к тому, что ее тоже не пытали. То есть маньяк похищал девушек и сразу топил, не пытаясь даже воспользоваться беспомощным положением пленниц! Зачем, какой кайф он от этого получал?
        Если физическое и сексуальное насилие его не привлекало, может, манила слава? Уроды типа Джека-Потрошителя или Зодиака рвались к ней, на щадя себя и других. Они писали письма в газеты, предупреждая о будущих преступлениях, хвалились своим умищем и, были бы в то время распространены соцсети, уверена, вовсю ломились бы и туда. Конечно, популярность Водяной получил, и немалую. Сначала в пределах нашего городка, и теперь и на всю страну. Но все же… почему он ограничился куцыми, на две строчки, открытками Татьяне Кукиной и мне? Да, эти открытки попали в газеты… но опять же, зачем? Они вовсе не способствовали прославлению великой личности маньяка, его ума и хитрости, его неуловимости.
        Мне не давало покоя еще одно воспоминание: разгром в моей квартире. Маньяк обыскал тумбочки и шкаф, выбросил на пол все наши личные вещи, чтобы найти грошовые бусы? Зачем? Именно для того, чтобы в нужный момент указать, где искать тело? Проще было позвонить и сказать мне это прямым текстом, раз уж он умеет подделывать телефонные номера. Похоже, украшения ему нужны еще для какой-то цели, только вот для какой?
        И как у него оказалось ожерелье Кристины? Я верю матери девочки, в тот последний вечер никаких украшений на ней не было. И у нее тоже из дома пропала шкатулка… Маньяк и там побывал? Но тогда он сильно изменил почерк. Да, ключ у него был, раз уж Кристина побывала в его руках. Но если в моей квартире он громил все вокруг, не стесняясь, то у Кристины провел обыск так незаметно, что ее мать до сих пор не могла понять, куда же делись украшения дочери.
        А вот из дома Насти украшения не пропадали. По моей просьбе Шатров позвонил ее матери - нет, все осталось на своих местах, подтвердила та. Пропал лишь большой янтарный кулон на длинной серебряной цепочке, но он, по всей видимости, был на девушке в ее последний вечер. Может, преступник еще явится на квартиру с обыском?
        Я предложила Шатрову устроить там засаду, но он лишь с досадой махнул на меня рукой. В отделении в связи с московской проверкой началась такая неразбериха, что он не успевал ничего отследить. Кстати, я оказалась права - в тот день, когда мы с Дантесом поехали на озеро, наружка за мной не следовала. Шатров долго оправдывался тем, что людей не хватает, и на мне был маячок - но я прекрасно понимала, что, если бы маньяк захотел меня похитить, маячок снимали бы уже с трупа. Если, конечно, сигнал пробивался бы сквозь воду.
        Ругаться было бесполезно, а вопросов в голове крутилось много, возможно, для хорошего сыщика их уже набралось достаточно, чтобы найти хоть какие-то ответы… но у меня ответов не было.
        Не было их и у Шатрова, и, к моему огорчению, даже у Шнайдера. Тот вообще выглядел несколько расстроенным, хотя его дела шли совсем неплохо. Он легко отыскивал невесть куда запропастившиеся вещи клиентов, по запросу богатого мужа играючи обнаружил любовника одной скучающей дамочки… но понять логику маньяка тоже не мог.
        Возможно, когда найдут Олесю, мы получим некоторые ответы, думала я, стараясь справиться с головной болью от слепящего глаза света. Если найдут…
        Что я рассказывала на шоу, помню смутно. Кажется, в основном меня расспрашивали даже не о том, как я провожала Олесю в ресторан, а, скорее, о моих чувствах при опознании девушек. Думаю, я немало порадовала любителей острых ощущений, разрыдавшись прямо под телекамерами.
        Наконец, экзекуция закончилась, и нас отпустили с миром. На поезд мы опаздывали, спасибо телевизионщикам, домчавшим нас со всеми возможными нарушениями скорости и прочих правил почти до перрона.
        Зайдя в купе, я с облегчением села на нижнюю полку, откинулась к стенке и закрыла глаза. Наши постели были аккуратно сложены стопками на верхних полках, но я сомневалась, что в эту ночь мы ляжем спать. Мужчины в самом приподнятом настроении уселись напротив, и Гена уже достал литровую бутыль самогона.
        - Ларка, очнись! Ты классно смотрелась в своем синем прикиде! - бурно радовался он. - Я тут переговорил с помрежем, думаю, нас еще пригласят. А там я уже закину удочку насчет криминальных новостей по московским каналам.
        - Да погоди ты, дай маньяка словить, - для виду нахмурился Шатров. - Мне вполне определенно намекнуло начальство, выжившее после проверки. Поймаю маньяка - в звании повысят, и стану замначальника оперативной работы всего городка. А там поглядим - может, тоже в Москву позовут.
        - Воля ваша, а я остаюсь в городе, - невесело ответил Шнайдер. - Никто меня в Москве не ждет.
        - Да что ты как ребенок, надо в битву экстрасенсов идти, - пожал плечами Шатров. - Ты напиши им, не ссы.
        - Нет, - резко ответил Шнайдер, видимо, уязвленный его словами. - Не хочу людям головы дурить.
        - Дело хозяйское, - опер не был настроен на споры. - Гена, наливай!
        - Шатров… Дима, - подала я голос. - Все же, почему второй мы нашли Настю, а не Олесю?
        - Да фиг знает, - задумчиво пожал он плечами. - Грешным делом думал, что там обе девушки, в озере. Но водолазы уверяют, что была только одна.
        - А Олесю тоже… живой? - теперь я почти шептала. Мужчины молча отвели в сторону глаза.
        Какое-то время мы посидели молча, но Гена быстро ожил, достал из большого рюкзака пластиковые стаканы и бодро налил всем до краев жгучую самогонку. Поддавшись уговорам, я сделала большой глоток, чувствуя, как начинает гореть горло и слегка кружиться голова.
        - Короче, не спим, не едим, ловим маньяка, - вещал между тем разошедшийся Шатров, раскрасневшись от самогонки. - Чем быстрее поймаем, тем больше шансов заставить начальство сдержать обещание. Ларка, хорош дома сидеть! Гуляй по улицам с утра до вечера, ты теперь не хвост собачий, ты телезвезда! Он на тебя точно клюнет!
        - Но разве он именно знаменитостей похищает? - усомнился Шнайдер. - Кристина Кукина была обычной школьницей.
        - На ней тренировался для начала! - уверенно выдал Шатров. - Ну понятно же, что никто из-за простой школьницы не станет рвать… опу на британский флаг. Убедился, что все без сучка, без задоринки прошло, и на звезд переключился. Сами ж видели - то ему телезвезду подавай, то королеву Инстаграма. Но у нас таких в городке по пальцам пересчитать. Кого ж ему хватать теперь? Вот только что Лариску.
        Я в ужасе смотрела на раскрасневшегося от алкоголя опера. Ну уж нет, мне вовсе не хочется выступать в роли приманки. А ведь придется…
        - Я сам буду Лару охранять, - грозно прорычал Гена.
        - Ну нет, ты нам всю малину потопчешь, - пьяно погрозил ему пальцем Шатров. - Наружку я теперь точно выбью, даже не сомневайся. Поймаем голубчика в лучшем виде!
        - Если он известности добивается, почему в газеты письма не пишет, - вяло сопротивлялась я.
        - Так вчерашний же день, - удивился Шатров. - Кому эти бумажки нужны, когда есть соцсети?
        - Но-но! - возмутился Гена. - В сортир ты тоже с телефоном пойдешь? Или прям с ноутом? А если рулон на стенке закончится?
        - Ладно, согласен, польза и от вас, писак бумажных, имеется, - великодушно согласился Шатров. - Ну что, еще по стопочке?
        Шнайдер отрицательно покачал головой, отодвинув почти полный пластиковый стаканчик, откинулся назад и задумчиво сказал:
        - Меня другое смущает. В первый раз, перед похищением школьницы, Водяной позволил себя не просто увидеть, а вблизи рассмотреть. Он же в бар возле школы заходил. А вот потом стал играть в человека-невидимку, человека-голос.
        А как еще ему телефон Кристины найти было? - удивился Гена. - Это Олесю и Настю в соцсетях найти, как два пальца обо… асфальт. А у Кристины, я проверил, в Одноклассниках только картинки с роскошными машинами и особняками, инфы полезной - ровно ноль. Она свой адрес скрывала, а то ежу стало бы понятно, какой там особняк, елы-палы.
        - И что помешало ему написать ей в одноклассниках? - гнул свою линию Шнайдер. - Это безопаснее, чем ходить по барам и дать себя разглядывать.
        - И что бы он написал? - завелся Гена. - Мол, люблю девочек помоложе, пошли на свиданку? Кристина много врала, но возраст свой не скрывала.
        - Да зачем она вообще ему понадобилась? - терпеливо повторил Шнайдер. - Если он, предположим, охотился за знаменитостями, а потренироваться решил на обычной девочке-подростке, какой смысл был с таким трудом искать телефон именно Кристины? В соцсетях полно школьниц, которые свой телефон прямо на общее обозрение выкладывают.
        Я ошеломленно смотрела на Шнайдера. В самом деле, не все ли равно, на ком тренироваться? Но нет, надо было с таким трудом разыскивать телефон девочки, узнать ее адрес, добыть непонятно откуда инфу про сумасшедшую соседку. Нет!
        - Они были знакомы, - кажется, мы со Шнайдером сказали это вслух и изумленно переглянулись. Он замолчал, и я продолжила в одиночку - Водяной и Кристина. Они были знакомы, и поэтому серию он начал именно с нее.
        - Стойте-ка! - Шатров, кажется, резко протрезвел. - Если они были знакомы, то какого… фига он ходил по барам и расспрашивал о ней? Зачем завучу звонил?
        - Хотел, чтобы никто не заподозрил, что они знакомы, - растерянно предположила я. - Именно потому, что его легко было бы вычислить.
        - Но если он из близкого круга… то почему его никто не опознал по фотороботу?
        - Видимо, грим помешал, - пожал плечами Шнайдер. - В общем, он ничем и не рисковал. Знакомые его не видели, официантка и работяги из бара запомнили общие контуры фигуры, темные очки и шляпу.
        - Но девочка… - Шатров казался озадаченным. - Она-то знала, к кому садится в машину?
        - Да, - у меня наконец-то прояснилось в голове. - Знала. Именно от нее Водяной мог узнать про соседку-поджигательницу, про которую сказал в разговоре.
        - Еще от подруг мог узнать, - напомнил Гена, тоже, похоже, уже протрезвевший.
        - Да, наверное, от подруг тоже, - согласилась я. - Но тогда он бы кого-то из подруг и похитил.
        - Так-так, - деловито покивал Шатров. - То есть девочка думала, что куда-то едет со своим знакомым. Розыгрыш своеобразный, да?
        Я лишь пожала плечами.
        - Вот только нюанс, - продолжал Шатров. - Версия о том, что Кристина знакома с похитителем, была у нас самой первой. Никто не помнит, почему от нее отказались?
        Моя замученная голова отказалась выдавать нужную инфу. Немного помолчав, ответил Гена:
        - Так он же сначала другой девочке звонил.
        - Вот! - Шатров назидательно поднял вверх указательный палец. - В баре он узнавал телефон Валерии, а вовсе не Кристины. Так с кем же он был в итоге знаком?
        - С обеими, - неуверенно ответила я. - Какая ему разница, с кого начинать?
        - Но по вашей версии выходит, что и они были знакомы с маньяком? - не унимался Шатров. - Раз он не рандомных девчонок по соцсетях искал, а лишь знакомых. То есть Валерия его тоже знала? Тогда почему не сказала нам?
        Я опустила голову и подавленно молчала. Никто не произнес ни слова. Да, после исчезновения Кристины Валерия не стала бы скрывать знакомство с маньяком. А если бы стала?
        Словно прочитав мои мысли, подав голос Шнайдер:
        - Могу поработать с Валерией… вдруг она что-то важное вспомнит?
        - Не возражаю, - кивнул опер. - Но мы тут все свои, так что признаюсь честно - не верю, что девочка покрывает Водяного. Я с ней несколько раз беседовал, на дауна непохожа.
        - И он же после Кристины еще одной девочке звонил. Уже после Олеси, - заметил Гена. - Какой-то всеядный маньяк.
        - А у третьей девушки тоже не было телефона в соцсетях? - мысли путались, язык едва ворочался, и больше всего мне хотелось просто растянуться на полке и уснуть.
        - Не было, - подтвердил Шатров. - Так что если считаем, что вначале, для разминки, Водяной выбирал лишь тех, кого лично знал - то знал он всех троих.
        ГЛАВА 18
        Весь следующий день я, можно сказать, проспала. После нескольких почти бессонных ночей навалилась дикая усталость, и, оказавшись в квартире Шнайдера, на уже ставшем почти родным диване, я, как была, в джинсах и худи, присела, потом опустила голову на подушку и отрубилась.
        Иногда я просыпалась от телефонных звонков. Несколько раз звонил Гена, но особых новостей у него не было, а просто болтать не было сил. Позвонил Дантес, предложил прогуляться, соблазнял отличной солнечной погодой. Солнце и в самом деле пыталось прорваться в мою комнату сквозь тонкий тюль, но больше всего мне хотелось вновь уснуть. Пару раз забегал Шнайдер, пытался напоить меня кофе, но мне не хотелось ничего, кроме сна. Кажется, он даже испугался, приложил ладонь к моему лбу, но температуры не обнаружил. Может, самогонка была паленой, изредка выныривая на поверхность из тяжелого сна, думала я. Или это реакция на стресс…
        Более-менее я пришла в себя лишь ближе к вечеру. Шнайдер, как всегда в элегантном черном костюме, уже вернулся, напоил меня кофе прямо в постели и, с сомнением поглядев на мой туго запахнутый банный халатик и встрепанные волосы, спросил, готова ли я принять в гостях Гену.
        - Ох, нет, не сегодня! - простонала я, нашла в себе силы сесть, откинувшись на спинку дивана, и попыталась освободиться от тяжелого забытья. Шнайдер присел рядом.
        - Кудрин сюда так рвется… - хмуро произнес он. - Интересно… Я где-то читал, что серийные убийцы пытаются завести дружбу со следователями… или хоть с кем-то, кто знает о ходе следствия. А тут сразу и тот, и другие…
        - Он с Шатровым подружился, - с трудом ворочая языком, возразила я. - Мы с тобой ему не нужны, подробности расследования он сам нам может сообщать.
        - Это так… но особо времени у Шатрова нет. - Шнайдер все качал головой, как китайский болванчик. - А тут вроде посидит вечерком по-семейному, отдохнет, за чашечкой чаю нам все детали и выложит.
        - Гена в меня влюблен, поэтому к нам рвется! А если говорить о серийнике, которому нужен контакт со следствием… то ты на эту роль еще больше подходишь, - выпалила я, не понимая, кто дергает меня за язык, неужели так оскорбилась за Гену? Или больше за себя - похоже, Шнайдеру и в голову не приходило, что журналиста интересовало не только следствие, но и моя скромная персона? - Вот с тобой Шатров без дела беседовать бы не стал. Ему пресса нужна, а не сыщики-любители.
        - Действительно, подхожу. - Шнайдер криво усмехнулся, взгляд шоколадных глаз стал тяжелым. - Поэтому ты мне так спокойно это говоришь, хотя мы тут только вдвоем. Не боишься исчезнуть? Все подумают, что на прогулку пошла, а там маньяк похитил?
        - Не боюсь… я уже устала бояться, - слезы внезапно подступили к глазам, горло сжалось в комок. - Я не могу больше от всех шарахаться… Не могу думать о том, что случилось с Олесей, и что будет со мной. Мне было страшно, а теперь нет, я ууууустааала!
        Слезы хлынули настоящим водопадом, я наклонилась к спинке дивана, обвила голову руками и зарыдала уже в голос, Послышался тяжелый вздох, сыщик неуверенно подсел поближе и осторожно погладил меня по голове. Рыдания все не утихали, я захлебывалась, тонула в слезах, даже вдохнуть удавалось через раз.
        - Я тоже когда-то… устал, - в перерыве между судорожными всхлипами я расслышала лишь обрывки слов, и от удивления замолчала. - Моя мать пропала, и мне было так страшно…
        От изумления я вмиг перестала рыдать, как будто перекрыли кран. Дышать все еще удавалось с трудом, но я старалась лишний раз не вдыхать, чтобы ничего не пропустить.
        - Отчим… он был скор на расправу. Бил и меня и маму. А я был слишком маленьким, чтобы нас защитить. И вот я пришел со школы, зову маму - она не работала, всегда дома была… и никто не откликается. Она больше так никогда и не откликнулась… никогда.
        Я попыталась вытереть рукой распухшие глаза, но быстро оставила эту бесполезную затею и говорила, не отрывая от дивана лицо:
        - Ее убил отчим?
        - Не знаю, - он говорил отрывисто, с трудом. - Никто не знает. Она исчезла из дома среди бела дня, без денег и документов, у отчима было алиби. Мне было всего десять лет, я не умел тогда получать ответы на любые вопросы. Я просто ждал, когда мама вернется… Много лет ждал. В первый год мне казалось, что она лежит где-то раненая, больная, в каком-то подвале… зовет меня на помощь, а я не иду. Я просыпался во сне от ее криков. Я много раз думал потом - мне было бы легче, если бы я видел ее мертвой. Или точно знал, что она погибла… Я смог бы ее оплакать. И не винил бы себя за то, что не успел… что мог бы ее спасти, но оказался слишком тупым… или слабым.
        - А потом, когда ты вырос? Ты спросил отчима?
        - Меня забрала двоюродная тетка по матери, - теперь он говорил немного спокойнее. - Отчима допрашивали, конечно… но так ничего и не предъявили. Нет тела - нет дела. А через пару лет он уехал. Я его пытался разыскать, но не нашел. Он словно растворился во мраке…
        Я молчала, пытаясь представить себе ужас маленького мальчика, мать которого всегда была дома… и внезапно не откликнулась на зов. Шнайдер молчал тоже.
        - И потому ты… решил искать пропавших людей? - прошептала я.
        - Нет, я как раз не хотел этим заниматься, - он уже говорил обычным голосом, разве что чуть хрипловатым. - Я понимал, что многих не найду… и да, я просто трусил. Боялся вновь пережить даже в воспоминаниях тот ужас, когда мама… Словом, я не искал пропавших людей. Только вещи. А вот в чем я добился успеха - в умении заставить людей вспомнить давно забытое. Причем неважно, хотят они вспоминать или нет.
        Мы снова замолчали. Плакать мне больше не хотелось, вновь навалилась давящая усталость. Утешить Шнайдера было нечем, я понимала, что он, скорее всего, никогда не найдет отчима и не узнает, что случилось с матерью. Это останется с ним навсегда… а вот Олесю, возможно, найдут.
        Еще полчаса назад я не хотела, чтобы нашли ее тело, уж лучше неизвестность, при которой остается хоть призрачный лучик надежды. Может, она еще жива, пусть изуродованная, покалеченная - это было уже неважно. Но теперь я понимала - если ее не найдут, этот ужас останется со мной на долгие годы. Я так и буду думать, что она прожила в мучениях месяц, год, десять лет… А я оказалась слишком трусливой или глупой, чтобы ее спасти.
        Шнайдер ушел, а я, все в том же халате, легла на диван лицом вниз и постаралась забыться. Надо выспаться, завтра я уже не стану отсиживаться дома. Я обязательно выйду на улицу и буду ходить до позднего вечера в ожидании похитителя. Теперь я готова.
        ГЛАВА 19
        Мы с Дантесом шли по широкому центральному проспекту, и я слегка приободрилась. Для последнего ноябрьского дня было довольно тепло, солнечные лучи отражались в неглубоких лужицах и чисто вымытых магазинных витринах, и тоска, несколько дней сдавливающая грудь, словно тоже начала подтаивать. Дантес, в своей рыжей курточке похожий на хорошенького лисенка, сделал несколько изысканных комплиментов моей прекрасной замученной физиономии и изящному сиреневому дождевичку, позаимствованному из олесиного гардероба. Я с некоторым даже удовольствием рассказывала про телешоу Малахова, удивляясь сама себе - надо же, хоть что-то да запомнила! Учитель внимательно слушал, кивал, но мне казалось, что его мысли витают где-то далеко.
        - Полиция считает, что всех трех девушек похитил один и тот же человек? - спросил он.
        - Да, наверняка, - кивнула я. - А что тебя смущает?
        - Не знаю даже… они такие разные, - он развел руками. - Но полиции, конечно, виднее.
        - Разные? - удивилась я. - Блондинки, молоденькие, с пухлыми детскими личиками. В чем разница?
        - Да я глупость сморозил, - смутился он. - Действительно, очень похожи.
        - Ты говорил, Кристина… такая чистая, словно из позапрошлого века… - медленно начала я, сама поражаясь, что запомнила такие подробности. - Олеся и Настя не такие, конечно же. А Валерия - такая?
        - Совсем нет, - отрицательно мотнул он головой и остановился, глядя на меня безумным взглядом. - Постой, какая Валерия?
        - Ты знаешь, какая, - быстро ответила я. Мысли метались в голове, словно взбесившиеся белки. “Если мы считаем, что вначале Водяной выбирал из тех, кого лично знал - то знал он всех троих школьниц”. Кто это сказал, Шатров?
        - Клянусь, не знаю! - но его узкое лицо побелело, и глаза забегали по сторонам.
        - Валерия Летикова. Та самая, которая дала тебе телефон Кристины. Ты же преподавал и в ее классе, верно?
        - Но… что за чушь ты несешь? Зачем кому-то давать мне телефон Кристины? Я прекрасно знаю все телефоны моих учениц!
        Он уже совсем пришел в себя, мертвенная бледность пропала, и лишь глаза упорно косили в сторону, не соблазняясь сиянием, исходящим от моей неземной красоты.
        Я в упор смотрела на него, пытаясь собраться с мыслями. Вот же он, человек, хорошо знающий всех трех школьниц. Ему не надо было выискивать информацию о них по соцсетям, выспрашивать кого-то про Аннушку-Огневушку - наверняка Кристина рассказала о ней сама. Он прекрасно знал, что Валерия Летикова и еще одна девушка, как ее звали… что они подрабатывали нянями. Наверняка, об этом тоже рассказали они сами, или их подруги. Они полностью доверяли веселому, красивому и довольно молодому учителю. Вот и ответ - откуда он знал фамилию Валерии, адрес Кристины и кличку ее сумасшедшей соседки.
        И это еще не все. Он внезапно воспылал ко мне самыми светлыми чувствами, но вот уже третье свидание расспрашивает о ходе расследования и рассказывает про чистых девственниц, не делая даже попытки меня приобнять. Но… если он и есть страшный убийца, почему чуть не потерял сознание, увидев холщовый мешок с ожерельем Кристины? Или это была актерская игра? Но с какой целью?
        - За что ты убил Кристину? - с некоторой запинкой спросила я, оглянувшись, чтобы убедиться - он не посмеет напасть. Мимо проходили мамочки с колясками, на противоположной стороне проспекта, весело подпрыгивая, почти бежала стайка мальчиков-подростков.
        - Лара, успокойся. У тебя просто нервный срыв, - строгим учительским голосом ответил он. Узкое лицо еще больше заострилось, сделав его похожим уже не на лисенка, а на зрелого затравленного лиса. Теперь он и выглядел не молодым беззаботным пареньком, а вполне зрелым, и достаточно опасным мужчиной.
        - Ты хотел убить любую школьницу, или сразу выбрал одну? - задумчиво спросила я. - Почему Кристину?
        - Все, я пошел, - он отступил на шаг, потом словно с трудом быстро взглянул мне в глаза, снова потупил взгляд и выдавил: - Ты что, правда веришь, что я серийный убийца?
        - Не знаю… - я и правда растерялась. Он по-прежнему не вызывал во мне страха. И как он справился с довольно сильной, спортивной Олесей? Хотя, есть же подручные средства…
        Не дождавшись ответа, он резко отвернулся и быстро пошел куда, а я ошалело смотрела ему вслед. Что я наделала, зачем я начала этот разговор! Я спугнула убийцу, Если и были какие-то улики против него, он от них сейчас избавится. Дрожащими руками я с третьего раза набрала номер Шатрова.
        - Не бросай трубку, я по важному делу! - выпалила я, едва дождавшись ответа. - Это Данилкин, учитель, это он убил Кристину! Я его подловила, и он мне признался почти, а сейчас куда-то ушел. Дима, умоляю, проследи за ним!
        - В чем признался? - прорычал Шатров. - Ты спятила, что ли? Ты мне должна была сообщить о любых подозрениях, а не маньяку!
        - Я знаю, знаю! Я виновата! Но он может уничтожить улики!
        - Понял. Короче, наружку с тебя снимаю, перебрасываю на Данилкина. Так что дуй домой по людным улицам, и чтобы сидела тихо до прихода Шнайдера! И чтобы от проезжей части держалась подальше!
        - Но у Дантеса… у Данилкина же нет машины?
        - Есть у него машина! - рявкнул Шатров и бросил трубку.
        Я долго топталась на месте, терзаемая чувством вины и какой-то неясной тревогой. По-хорошему, следовало быстро идти к дому и запереться там, но нервное возбуждение нарастало, и я понимала, что не в силах высидеть много часов в пустой квартире. К тому же, грызущий почти два месяца дикий страх полностью отступил. Если Водяной - это Дантес, то я его не боялась. Вероятно, его не боялись и пропавшие девушки - ни его ученицы, ни Олеся и Настя. Такой симпатичный, милый и безобидный на вид - верю, что они спокойно садились к нему в машину, даже не заподозрив дурного. Но я-то предупреждена, и добровольно в машину к нему не сяду. А силой фиг он меня затащит.
        Зачем он убивал - всеобщий любимец, от которого были без ума не только девчонки-старшеклассницы, но и молодые учительницы? Чего ему не хватало? Впрочем, этот вопрос был бесполезным - как выяснило следствие, ни Кристина, ни Настя не были изнасилованы. Он убивал девушек не потому, что ему было мало внимания или секса. Но почему? Неужели дело было только в извращенном тщеславии?
        Еще немного подумав, я позвонила Гене. Он как раз готовил очередную сенсационную статью, но тут же среагировал на мой призыв, велел мне идти к дому, войти в подъезд и стоять возле старушки-вахтерши. Приказ я выполнила лишь частично - до дома дошла, но решила подождать на свежем воздухе.
        Похоже, Гена примчался то ли на крыльях любви, то ли на такси, в любом случае, минут через 10 он уже был возле меня. Выслушав мой взволнованный рассказ, внезапно разразился диким хохотом:
        - Ну сильна ты, мать, - утирая слезы, хрипел он между приступами гогота. - Что, так прямо и спросила: “почто, гаденыш, Кристину замочил”?
        - Примерно так, - я надула губы, понимая, что он прав, а я сглупила. Редкие прохожие шарахались от нас, удивленно поглядывая на схватившегося за живот парня.
        - Ну и что ты хотела услышать-то? Исповедь? - веселился журналист.
        - Вот тебе весело, а он теперь за мной охотится начнет!
        - Да брось ты, кто ему позволит! - уверенно парировал Гена. - Да и занят он, небось, следы заметает. Ну нет, не могу, как ты его приложила! А кстати, может оказаться, что он никого и не убил? Что реально против него, кроме твоей внутренней убежденности?
        Я растерянно смотрела на Гену. В самом деле, что?
        - Он знал всех девушек, которым маньяк звонил насчет няни. Он очень активно напрашивался ко мне в друзья. У него есть машина… но он это скрывал. И он сразу понял, про какую Валерию я говорю!
        - Насчет Валерии мне все ясно, - он снова хихикнул, но на сей раз быстро справился со смехом. - Остальное очень сомнительно. Про машину не говорил? Так может, она вообще не на ходу. Школьниц знал? Так он один в школе работал, что ли? Вон там историк есть подозрительный, он тоже всех знал. Возможно, и еще мужики в школе работают.
        - А как насчет меня? - я пыталась понять, готова ли согласиться с этими доводами.
        - Ну, тут он гад, конечно, - согласился Гена. - К моей девушке чего полез? Но понять его могу, как мужчина мужчину. А вообще, ну прикол! Я-то, дурак, думал, что ты в него втюрилась. А ты, оказывается, маньяка ловила! - и он снова по-конски заржал.

* * *
        Я вздохнула. Да уж, доводов у меня не много. Но неважно, доказывать вину - это дело Шатрова.
        - Слушай, а давай сами на ту машину посмотрим, - предложил Гена. - Сейчас я про нее все узнаю.
        От отошел от меня на пару шагов и начал куда-то звонить. Через минут пять вернулся, раздуваясь от гордости.
        - Все, знаю адрес гаража. Поехали?
        До гаража мы доехали быстро, но Шатров, похоже, прибыл туда еще быстрее. Едва мы миновали небольшой пустырь, покрытый мелким гравием, и подошли к разрисованным граффити гаражам, ровными рядами стоявшими друг напротив друга и закрытые на разномастные навесные замки, как меня схватили сильные руки и рывком оттащили за небольшую трансформаторную будку. Через секунду там же был и Гена.
        - Я вас на 15 суток посажу, идиоты! - прошипел Шатров, похожий сейчас на разъяренную кобру. - Решили всю операцию мне сорвать?
        - Да не ярись ты, - прошептал один из двух крепких парней в штатском, стоящих за будкой. - Все равно нам понятые нужны будут. А так и искать не надо.
        - А что тут? - я чуть не заревела. Так стараюсь, и всюду не в кассу. - Если вы идете в гараж, чем мы мешаем?
        - Мы его пригласили сюда через час, сказали, что нужно гараж проверить, - тихо пояснил Шатров. - Думаю, он раньше придет. Вот и войдем вместе.
        - Ну и лады, будем понятыми, - обиженно засопел Гена. - Чего ты сразу в бутылку полез?
        Шатров приложил палец к губам, и мы замолчали. В наступившей гробовой тишине слышалось только тяжелое дыхание Гены. Прошло, наверное, минут десять, когда мой не слишком тренированный слух различил легкие шаги по гравию. Еще через минут раздался тихий скрежет и приглушенные ругательства. Шатров решительно шагнул наружу:
        - Александр Сергеевич? Как вы рано приехали, мы вас через полчаса только ждали, - веселов приветствовал он Дантеса. - Что же вы остановились? Открывайте замок, и заходим.
        - Да заедает что-то замок, - раздался знакомый голос.
        Я вышла из-за будки и увидела Дантеса, все в той же рыжей курточке, что и на нашей прогулке. Увидев меня, он перекосился, словно съел лимон, но ничего не сказал.
        После нескольких энергичных поворотов ключа замок все же открылся, и Дантес хотел шагнуть вперед, когда Шатров остановил его движением руки:
        - Минуту. Сначала захожу я, потом вы, потом понятые - он кивнул в нашу с Геной сторону. - Потом мои ребята. Все должно быть по правилам.
        Один из оперативников достал из рюкзака небольшую портативную видеокамеру, включил ее, повесил себе на грудь, и встал прямо напротив гаража. Шатров рванул на себя дверь и решительно зашел внутрь, Дантес неторопливо проследовал за ним. Гена взял меня за руку, и мы вошли тоже. Оперативники шли по пятам, замыкал шествие тот, что снимал видео.
        В гараже было темно, уличный свет угасал где-то возле порога. Шатров рукой нащупал на стене возле двери выключатель, щелкнул - под потолком загорелась одинокая лампочка, висящая на длинной проволоке. Она осветила темно-синий старый “Жигуль”, покрытый разводами пыли. Выглядел он не вполне рабочим, но я машинах я разбиралась слабо, и точнее сказать не могла. По крайней мере, колеса у него были на месте. Дантес выглядел немного подавленным, но достаточно спокойным, Шатров и я нервничали куда больше.
        - Мы в гараже гражданина Данилкина, - обернувшись к камере, громко сказал Шатров. - С нами понятые. Скажите, гражданин Данилкин, это ваш гараж?
        - Мой, - кротко согласился Дантес.
        - И “Жигули” номер XXXXXX тоже ваш?
        - Тоже.
        - Отлично, - кивнул Шатров. - Теперь откройте машину.
        Дантес достал из кармана темный брелок, нажал, машина тихо пискнула два раза.
        - Снимайте. - Шатров дождался, пока оперативник приблизится к машине, затем раскрыл переднюю дверь. - Тут пусто, стойте!
        Он отошел на шаг назад и редко распахнул левую заднюю дверцу. Оператор бросился к ней с камерой наперевес, я тоже сделала шаг вперед и увидела на заднем сидении длинный холщовый мешок с непонятным содержимым.
        - Нет!!! - взвизгнул Дантес, пятясь назад. Его лицо стало мертвенно-белым, рот перекосился в нелепой гримасе. - Нет! Этого тут не было! Мне что-то подбросили!
        - Понятые, вы все видели? - в голосе Шатрова слышалось торжество. - Снято? Всем стоять, вызываю подкрепление и экспертов.
        - Неееет! - Дантес развернулся и бросился было к выходу, но второй опер ловко подставил ему подножку, и он плашмя рухнул на бетонный пол.
        ГЛАВА 20
        Вот мы и встретились, подруга!
        Уткнувшись лицом в диван, я лежала, отказываясь отвечать на любые вопросы, кроме тех, что задавал мне внутренний голос. Еще вчера я думала, что мне станет легче, когда Олесю найдут. Но нет, не стало.
        Надежды уже не было. Не было и страха - а похоже, он поддерживал меня на плаву все это тяжелое время. Подруга погибла. Небольшим утешением стало лишь то, что она, судя по всему, перед смертью не мучилась. Эксперты считали, что Олеся погибла в ближайшие часы после похищения. Ее убили, сломав ударом шею. Тело сильно разложилось, но узкая юбка была туго натянута на ноги, и непохоже, чтобы девушку подвергали насилию.
        Мне пришлось пережить опознание, хотя я бы и под пытками не узнала в жутком полуразложившемся трупе бывшую первую красавицу нашего поселка. Впрочем, эксперты обещали сделать анализ ДНК, и мать Олеси уже получила приглашение приехать в город.
        Ночью я боялась уснуть. Если бы она пришла ко мне - такая, какую я видела в гараже - я бы скончалась во сне. И потому всю ночь я сидела и рыдала, не решаясь даже прилечь на диван, а под утро все же забылась тяжелым сном, и весь день отказывалась просыпаться. Шнайдер пытался меня разбудить, то предлагал кофе, то подсовывал под нос мандарины, но я лишь стонала и отворачивала голову к спинке дивана.
        Вечером явочным порядком пришел Гена. Узнав от Шнайдера, что я уже больше суток лежу носом к стенке, он опять же без всякого приглашения зашел в комнату, поднял меня на руки и понес в кухню.
        Сбросив мое безжизненное тело на удобное кресло, он грозно навис сверху:
        - Ты что, решила себя вслед за подругой уморить? Кому назло делаешь?
        Я закрыла руками опухшее от слез лицо и оперлась локтями о стол.
        - Оставь девочку в покое, - сердито бросила Шнайдер. - Натерпелась она вчера.
        - Да знаю я, сам с ней был, - огрызнулся Гена. - Жуткое зрелище, кто б спорил? Но понятно же было, рано или поздно этим закончится. Надо отрыдаться и жить дальше.
        - Так пусть отрыдается, - вяло возразил Шнайдер. - Что ты ее тормошишь.
        - Так успеет еще! - Гена, слегка успокоившись, тоже сел в кресло. - Сейчас горячая страда, надо Данилкина раскручивать.
        - Так его же с поличным взяли, что еще?
        - Так не признается, гад! То есть признается, но в убийстве Кристины Кукиной. А насчет Олеси и Насти в глухую несознанку ушел. Говорит, подкинули тело в гараж, прикиньте!
        - Бредово звучит, - согласился Шнайдер.
        - И ладно бы только тело нашлось, - продолжал Гена. - В гараже валялись и оба телефона - Насти и Олеси. Выключенные, конечно. Они спрятаны были в углу, под старыми шинами. И там же еще украшения нашли, бусики, колечки. Думаю, как раз те, что из квартир девушек пропали.
        Я невольно прислушалась. Надо же, я ведь провела в этом гараже полдня, но даже не слышала о телефонах и бусах. Видимо, после того, как вскрыли холщовый мешок с телом, больше уже не воспринимала реальность.
        - А отпечатки пальцев? - расспрашивал Шнайдер.
        - Как я понял, отпечатков нет, - слегка удивленно ответил Гена. - Я экспертов прямо на месте расспрашивал - чистые поверхности и телефонов, и украшений всех, прям до блеска протертые. Но я так понял - он же подбрасывал куда-то бусы, вот и позаботился заранее все следы с них стереть. Наверное, и телефоны планировал потом подбросить.
        Я опять отключилась от разговора. Теперь в памяти всплыла дикая истерика, устроенная Дантесом в гараже. Но ведь входил он туда спокойно, не дергалось лицо, не дрожали руки, не подкашивались ноги. Как ему удалось сохранить невозмутимость, зная, какой кошмар вот-вот обнаружит полиция?
        - Гена… ты же там был. Ты веришь, что Дантес заранее знал, что в машине лежит… Олеся?
        Мне показалось, что мой осипший голос звучал, словно из бочки. Но Гена обрадовался, как ребенок:
        - Ларка, ты пришла в себя! Наконец-то! - он аж вскочил со стула и, кажется, сплясал что-то вроде чечетки. - Ну не знаю я. Конечно, было чувство, что от гаража он плохого не ждет. Видимо, актер хороший.
        - Гениальный просто, - прошептала я. - Оскар по нему плачет.
        - Да может, у него раздвоение личности, - пожал плечами Гена. - Спрятал труп, переключился и забыл.
        - Ага, забыл, где оставил труп Олеси, поэтому Настю похитил, - согласилась я, чувствуя, как потихоньку возвращается ясность мыслей. - А я-то все голову ломала, почему Настю нашли первой… Вон как все просто оказалось.
        - Ну подумай сама, - терпеливо сказал Гена. - Кто ему мог тело подкинуть? И когда? Он в гараже дня три назад был, это уже установлено. Так что лежал там труп, можешь не сомневаться. Да ты ж сама сказала, он тебе признался практически, что Кристину убил.
        - Но… - в моей памяти всплыло наше первое свидание в кафе-стекляшке. - Он чуть в обморок не упал, когда увидел фотографию Насти в ее Инсте… и там, на мешке, ожерелье Кристины.
        - Ну придуривался дядя, что тут удивительного?
        Я пожала плечами, с трудом поднялась со стула и пошла в ванную. Надо умыться, не хочу и дальше сидеть в таком виде, словно это меня только что извлекли из гаража. Умыванием я не ограничилась, сменила халат на узкое синее платье на две ладони ниже колен из гардероба Олеси, и даже хотела подкрасить губы, но, поглядев в зеркало на свое опухшее от слез лицо, передумала. Пожалуй, яркие губы лишь увеличат сходство с полутрупом-полубомжом. Ладно, придется мужчинам пережить сегодня мой вид. Я вернулась на кухню, дискуссия была в полном разгаре.
        - Давай хронологию восстановим, - требовал Шнайдер. - Как он мог выполнить все похищения. Значит, сначала заманивает в машину Кристину. Кстати, я понимаю, что официантка из бара его не узнала в гриме. А вот Кристина как могла учителя не узнать?
        - Да может, и узнала, когда в машину села, - пожал плечами Гена. - Только поздно было.
        - Принято. Идем дальше. Потом он пишет записку матери Кристины. Затем заманивает в машину Олесю. Через пару дней идет с обыском в ее квартиру, оставляет записку Ларисе. Зачем? Какой вообще смысл в этих записках?
        - Ну… не знаю. Он же к славе рвется, вот и пишет, надо же как-то связать похищения, а то какая ж тут слава? - неуверенно ответил Гена.
        - Но почему он писал только потерпевшим, а не в газеты или на телевидение?
        - Да какая разница? - рассердился Гена. - Может, спалиться боялся. А записки и так в газеты попали, что не так?
        - Меня другое беспокоит, - мужчины разом повернули голову в мою сторону. - Почему он нам подкинул Настю… а Олесю больше месяца преспокойно держал в своем гараже?
        - Он изображал Водяного, хотел в историю под этим именем войти, - хмуро предположил Шнайдер. - Кристина и Настя были утоплены, а вот с Олесей не срослось. Он же ей просто шею свернул, верно?
        - Похоже на то, - пожал плечами Гена. - Шатров мне до суда ничего не скажет. Поиски завершились, теперь все - тайна следствия. Так и отрубил: извини, бро, теперь сам сенсации сочиняй, я не могу ничем делиться.
        - Илья… - я впервые назвала Шнайдера по имени, и это далось мне с некоторым трудом. Я все еще немного робела перед ним, хотя уже подозревала, что под суровой внешностью скрывается довольно нерешительный мужчина. Еще и с глубокой детской травмой, как недавно выяснилось. - Скажи, возможно такое - маньяк убивает жертву и забывает, где спрятал тело?
        - Не думаю, - он тоже выглядел озадаченным. - Скорее поверю, что притворялся.
        - Не бьется тут что-то, - я снова села в кресло и скрестила руки на груди. - Его же пригласили в гараж заранее. Зачем он вообще пришел, зная, что там найдут труп? Ударился бы в бега, все лучше, чем сесть на пожизненное.
        - Так за ним уже следили, - вмешался Гена. - Недалеко бы он убежал.
        - Что, наружка так топорно работала, что он заметил слежку?
        Гена лишь пожал плечами, тем не менее, его радостное возбуждение слегка померкло. Вроде, все было ясно, но поведение Дантеса не давало мне покоя.
        - Он признался в убийстве Кристины, - осенило меня. - А мотив объяснил?
        - Наверное, - кивнул Гена. - Но я ж сказал, мне больше ничего не сообщают.
        - Так откуда ты знаешь, что вообще в чем-то признался?
        Гена самодовольно усмехнулся.
        - А когда тебя домой повезли, я сумел в полицейский бусик с ним залезть. Пока ехали, он там в истерике бился, кричал, что это ошибка, что Кристину он убил от страха, а больше никого и пальцем не тронул. Может, и в это поверишь?
        - От страха? - я в недоумении уставилась на него. - Чего он боялся?
        - А я знаю? - он посмотрел на пустой стол. - Дурочку он валял. Не понял, мы чай сегодня пить будем?
        Шнайдер нехотя встал и начал доставать с кухонной полочки заварку. Я в полной растерянности смотрела на него. Возможно, Гена прав. Скромному школьному учителю показалось мало популярности у учениц и коллег, вот и решил прославиться, как страшный маньяк Водяной. Он утопил Кристину, зачем-то свернул шею Олесе… интересно, каким образом? Представить хрупкого Дантеса, сворачивающегося кому-то шею, было так же странно, как бегемота, танцующего “лебединое озеро”. Но со свернутой шеей девушка уже не годилась в русалки, поэтому он похитил Настю. Все это выглядело бредово. Но маньяк и не должен был мыслить рационально.
        Записки… зачем он написал мне записку, если знал, что Олесю в мои подружки записать не удасться? Если шею ей свернул случайно, для нормального маньяка логичнее было о ней забыть, и переключиться на других девушек. Хотя, снова я ищу рациональное объяснение безумных поступков.
        И все же я озвучила свою мысль. Шнайдер с интересом посмотрел на меня.
        - Но записка была написана, когда еще не обнаружили Кристину?
        - Да, - кивнула я. - Но… что из этого следует?
        - А если, в порядке бреда предположим, что Кристину убил один человек, а Олесю и Настю другой… - Шнайдер замолк, а я закончила его мысль:
        - То есть маньяк не знал, что Кристина утоплена живой? Думал, она убита как-то более стандартно? И тогда Олеся вполне подойдет на роль второй жертвы?
        Мы со Шнайдером в ужасе переглянулись. Идея о двух маньяках казалась невероятной, и тем не менее… она многое объясняла. И вторую записку, и более чем странное поведение Дантеса - я готова была поклясться, что он не знал о трупе в гараже!
        - Да бросьте вы мудрить! - возмутился Гена. - Тоже мне, нашли невинного ребенка! Дантес на таких лопухов, как вы, и рассчитывал.
        - В полиции он таких не найдет, - парировал Шнайдер. - А смысл нам с Ларой головы дурить? Мы все равно ничего не решаем.
        - Да подумайте сами, - теперь Гена говорил ласково, словно с маленькими детьми. - Дантес убил свою ученицу, верно? Что ему мешало еще кучу народу угрохать? Или вы поверили, что он со страху? Кристина Кукина была монстром, исчадием ада? Чего он боялся-то?
        В самом деле, чего он мог бояться, задумалась я. Чем могла угрожать уважаемому учителю обычная девочка Кристина? “Она была такая чистая, словно из позапрошлого столетия…” Я повторила слова Дантеса вслух.
        - Извини, что ты сказала? - заинтересовался Шнайдер. Я повторила фразу, объяснив, кого цитирую.
        - В профильном американском журнале была статья, написанная специалистом ФБР по работе с насилием над детьми. Там указаны слова-маркеры, которые особенно любят педофилы, - задумчиво протянул Шнайдер. - То есть когда они произносят речи в свою защиту, обычно используют прилагательные типа “чистый, невинный”. Эдакое доказательство того, что их отношения с ребенком тоже были чисты, как детская слеза.
        - Но если он был скрытым педофилом… - начала я, но Гена резко перебил:
        - Ну мать, педофил - это когда с десятилеткой замутил. Эта Кристина в свои 15, как я понял, вполне взрослой девушкой была.
        - А если он замутил со вполне взрослой Кристиней, и об этом узнали бы в школе? - разозлилась я. - То что? Его бы наградили почетной грамотой “Лучший педагог года?”
        Гена замолк, вместо него ответил Шнайдер:
        - Ну, если 8 лет у нас дают за показ девочкам члена, даже без особых доказательств, только по их показаниям… то за секс с малолеткой хорошо, если бы десяткой отделался.
        - Так может, этого он и боялся? - осенило меня. - Если за связь с малолеткой серьезный срок грозил?
        - А была эта связь? - недоверчиво спросил Гена. - Или ты ее на ходу придумала?
        - Это ответ на твой вопрос, почему он мог бояться Кристину, - пожал плечами Шнайдер. - А так, мы об их отношениях ничего не знаем.
        - Вот именно, - припечатал Гена. - Смысл тогда догадки строить? Следствие разберется.
        Он вскочил и начал энергично помогать Шнайдеру заваривать чай, потом лично открыл холодильник и начал щедро намазывать ломти белого хлеба печеночным паштетом. Аппетита не было вовсе, но когда Гена пошел на меня с бутербродом наперевес, я покорно открыла рот. А то ведь насильно затолкает!
        Пока я апатично жевала хлеб с печенкой, не чувствуя вкуса, Гена усадил за стол и хозяина квартиры, сам разлил всем чай, и мы приступили к беседе, лишь опосредованно касающейся жутких убийств. Журналист радовался, как ребенок, рассказывая, как сразу две московские газеты заказали ему большие репортажи о преступлениях Водяного.
        - Представляешь, одна газета хотела прислать сюда спецкора, а наш редактор порекомендовал меня. Мол, тут есть человечек, который полностью в курсе, чужаку такого эксклюзива не нарыть! Я думаю, это не от избытка добрых чувств… - он презрительно хмыкнул. - Решил наш главред от меня избавиться по-хорошему. А то я тут звездой стал, надо повышать до завотдела, а он своего протеже обидеть боится. Щас криминалом его дружбан заведует, старый, толстый, он только криминальную хронику переписывает, с полей ни одной заметки не принес. Зато с главредом пьет, как не в себя. Ну, если меня в Москву переманят, тут все и разрешится добром, так и будут квасить по-черному вместо работы.
        Он углубился в подробности взаимоотношений своего редактора с сотрудниками, слушать это было неинтересно, и я снова глубоко задумалась.
        Предположим, что красавцу Дантесу наскучила пылкая любовь ровесниц, Он решил попробовать что-то новое, экзотическое - соблазнить наивную, чистую девочку. Сложно ли было это осуществить? Вряд ли, все школьницы были без ума от молодого учителя, который так задушевно пел. Так что Кристине могло здорово польстить его внимание. Да, вот и объяснение странной ее фразе “мне наши девчонки завидовать будут”.
        Ладно, соблазнил. Убивать-то зачем? Она же не была беременной? Но что, если попробовав любовь малолетки, он понял, что ничего тут особенного нет, а вот опасность разоблачения вполне реальна, и решил расстаться? Могла ли Кристина угрожать оглаской их романа? Такая огласка, как я поняла, потянула бы лет на 10 колонии. Вполне себе причина для убийства.
        Разумеется, чтобы не начали проверять ближайшее окружение Кристины, надо было изобразить маньяка-гастролера, который с диким трудом выцарапал заветный телефончик. Поэтому он ходил по барам, поэтому сначала потребовал телефон Валерии - наверняка ведь знал, что та в субботу идет на концерт, и предполагал, что продиктует ему телефон другой няни. И никто не заподозрит, что ему нужна вовсе не любая школьница, а конкретная, такая чистая и наивная Кристина Кукина.
        Знала ли Кристина, к кому едет тем субботним вечером? Разумеется. Думаю, сценарий телефонного приглашения был тщательно отрепетирован заранее. Девочка готовилась к долгому романтическому свиданию, ведь мать обычно требовала ее раннего возвращения. Вот только у учителя на тот вечер были другие планы.
        Я потрясла головой, пытаясь унять нарастающее возбуждение от своих догадок. На самом деле, ничего не свидетельствует ни о школьном романе, ни о том, что девочка ему угрожала. Надо еще раз поговорить с ее подругами. Надо привлечь Шнайдера, пусть достает из их подсознания давно забытые фразы и намеки. Ведь если я права… невозможно представить, что человек, убивший школьницу из-за страха разоблачения, без всякой на то причины решился бы на следующие убийства.
        Глубоко за полночь Гена наконец-то ушел. Шнайдер начал мыть чашки, у меня возникла было мысль ему помочь, но, поглядев на свои дрожащие пальцы, я решила не рисковать его посудой. Извинилась и пошла в свою комнату.
        Спать не хотелось, сутки в полузабытье даром не прошли. Поэтому я откинулась на спинку дивана и все жевала и мусолила в голове и без того пережеванные в кашу факты. Собственно, почему я сомневаюсь в том, что Дантес совершил все три убийства?
        Ну хорошо, предположим, я права, и несовершеннолетнюю школьницу он убил, чтобы избежать разоблачения. Старательно маскировался, написал записку матери Кристины - просто чтобы отвести от себя подозрения. Но потом - ему могло просто понравиться убивать. Возможно, он впервые в жизни почувствовал себя не жалким ничтожеством, а всесильным Водяным. Некоторые серийники до первого убийства тоже и не планировали серию, а потом втянулись.
        Олесю он не стал топить? Ну опять же, возможно, собирался засунуть ее живой в мелок, но она так сопротивлялась, что он случайно свернул ей шею. Она не подходила под заранее разработанный план, поэтому он отложил ее тело на потом, и похитил следующую девушку. Почему не утопил Олесю? Это может сказать лишь он сам.
        Но как сюда вписываются обыски дома у меня и у Кристины? Зачем ему понадобились украшения погибших девушек? Да, маньяки часто берут какую-то мелкую вещицу себе на память. Но снимают ее с трупа, а не ходят по домам своих жертв. Вдобавок, от части украшений он вскоре избавился. Похоже, ожерелье Кристины и малахитовые бусы Олеси понадобились ему лишь для того, чтобы эффектно выложить их на всеобщее обозрение. Зачем?
        Впрочем, на этот вопрос я ответила себе быстро. Маньяк хотел связать в одну серию все три убийства. Этой цели служила и подброшенная мне записка, и бижутерия. В общем-то, вполне логично. Если скромный учитель решил стать зловещим Водяным, ему было бы обидно, если бы пропажи девушек расследовались отдельно. Зря старался, что ли?
        Словом, все можно логично объяснить, не умножая зря сущности, почему же меня грызет не то что червячок… настоящий червячище сомнения? Только потому, что Дантес спокойно вошел в гараж? Или было что-то еще?
        Крепко зажмурившись, я в который раз воспроизводила в памяти вчерашнюю сцену. Перед глазами, как в замедленной съемке, проходили все участники обыска, в темном гараже вспыхивал неяркий свет… Словно наяву, я всматривалась в застывшие в ожидании лица, неподвижные, словно восковые маски. Наконец, смутное подозрение оформилось полностью, и я даже подскочила от удивления. Если так - надо еще подумать… да, теперь я могу найти ответы на все вопросы, которые мучили меня долгие недели после исчезновения подруги. Пазл сложился.
        Я прислушалась - похоже, Шнайдер еще не лег, с кухни доносилось тихое позвякивание. Быстро поднявшись, я с удивлением отметила, что ноги больше не подкашивались, и даже руки, кажется, перестали дрожать. Это же надо, раньше даже в менее критических ситуациях от ужаса я цепенела, а теперь, кажется, была готова к любому подвигу.
        Я вышла в кухню, Шнайдер поставил на стол большую чашку с чаем и постарался мне улыбнуться. Впрочем, вид у меня был, вероятно, вполне безумный, поэтому улыбка вышла слегка кривоватой.
        - Илья, - хриплым, но торжественным голосом начала я. - Я все поняла. Он знал про труп!
        ГЛАВА 21
        - А где Илья? - удивился Шатров, войдя на кухню, выглядящую сиротливо без хозяина. На столе сиротливо красовался чайничек с заваркой и две чашки. - Куда Шнайдера потеряла?
        - Он на работе, неверного мужа выслеживает, - я нервно потерла руки. - Садись, поговорим.
        - Между прочим, я тоже на работе, - тем не менее, он плюхнулся в кресло и поудобнее вытянул длинные ноги в обтягивающих джинсах. - Ты меня от дела отрываешь.
        - Ничего, зато лишний раз твое имя в газете упомянут, - парировала я.
        Я прекрасно понимала, что Шатров потерял ко мне интерес, и на разговор заманила его обманом. Утром позвонила и, пока он не бросил трубку, быстро сказала, что назавтра ко мне приедет журналист из “Комсомолки”, подробнее расспросить о деле Водяного. И, если Шатров хочет, чтобы в статье я упомянула о его личных подвигах, нам надо еще раз все обсудить. Он неохотно согласился, предупредив, что работает сутками напролет, и готов мне уделить не более получаса.
        - Ладно, так что там еще обсуждать? - нетерпеливо спросил он.
        - Мне надо объяснить логику маньяка, - спокойно ответила я, пытаясь справиться с внутренней дрожью. - У Данилкина с Кристиней был роман, верно?
        - С чего ты взяла? - его взгляд неожиданно стал жестким.
        - Просто догадка, - пожала я плечами. - А разве он сам на допросах об этом не говорит?
        Шатров промолчал. Немного подождав, я продолжила повествование:
        - Красавец-учитель, пресыщенный любовью ровесниц, решил попробовать секс с молоденькой чистой школьницей. Наверное, ожидал каких-то особых ощущений, какой-то новизны, что ли? А все оказалось, как обычно. Разве что опасность какое-то время будоражила. И он решил рискованный роман прекратить. А вот Кристина нет. Она-то влюбилась по-настоящему, да и терять ей было нечего. Наверное, он намекнул о расставании, и она, на беду, пригрозила всем рассказать о романе. И тут он запаниковал. Я ж с ним знакома - он мог впасть в дикую панику и по более мелкому поводу, чем нарисовавшийся на горизонте десятилетний тюремный срок.
        - Я еще долго должен слушать эту муть? - резко прервал меня Шатров.
        - Потерпи минуту! - я тоже невольно повысила голос. - Словом, Дантес решил избавиться от Кристины. Но как? Девочка была домашней, по ночам где попало не шлялась. Но она по вечерам иногда подрабатывала няней. И вот тут открывался шанс. Наверное, до того они трахались прямо в школе, там, где не было камер. А тут Дантес предложил настоящее свидание у него в квартире. На весь вечер, с шампанским и конфетами. Надо было только получить у матери разрешение поехать на подработку до полуночи.
        Горло пересохло, я дрожащими руками налила в свою чашку уже остывший чай и торопливо отпила пару глотков, от души надеясь, что чашка не выскользнет из мокрых от пота ладошек.
        - Уверена, они с Кристиной отлично отрепетировали сцену приглашения. Вот только до его дома они не доехали. Зачем лишний риск? Прямо в машине он угостил Кристину шампанским с клофелином, и, когда она отрубилась, засунул в холщовый мешок и повез к озеру.
        Я снова перевела дыхание и залпом допила уже холодный чай. Шатров молчал, глядя в сторону, словно задумавшись о чем-то.
        - Он утопил девочку живой просто потому, что трус, - собравшись с силами, продолжила я. - Задушить или зарезать человека было выше его сил. Но он прекрасно начитан, детективы, наверное, обожает. Он понимал - если Кристина просто исчезнет, начнут проверять ее ближнее окружение, и он точно попадет под подозрение. Поэтому он хорошо подготовился, изображая психа-гастролера - в гриме походил по барам, спрашивая телефон какой-нибудь няни. Главное было навести на мысль, что убить хотели любую девочку, а не именно Кристину. И что убийца не знал ее лично. Через пару дней он написал записку ее матери от имени Водяного - так часто делали книжные персонажи, да и реальные маньяки тоже.
        На этом он мог бы успокоиться, но подумал, что резкое прекращение охоты за юными нянями будет выглядеть подозрительным - маньяки же не могут остановиться. И он звонит еще одной своей ученице, перепугав ее до полусмерти. Как и ожидалось, она тут же бежит в полицию, и версия о страшном охотнике за молодыми девочками кажется всем вполне реальной. Теперь никто не станет проверять знакомых Кристины - ясно же, что тут действовал человек со стороны. И Дантес полностью успокоился.
        Я замолкла. Шатров нервно вскинул голову и сказал:
        - Не люблю женские романы. Если ты закончила, я пошел. Можешь меня в своей сахарно-сиропной речи не упоминать, нафиг мне такой пиар.
        - Погоди! - выкрикнула я. - Тебе не интересно, кто убил остальных девушек?
        Еще не успевший подняться Шатров снова опустился на кресло и теперь глядел на меня в упор ледяным взглядом, скрестив руки на груди. Мне снова стало холодно, и я пожалела, что чай давно остыл.
        - Плакаты с фотографией Кристины появились на всех столбах. И некто… назовем его Олег, внезапно заметил сходство девочки с молоденькой телеведущей прогноза погоды, Олесей. Они и правда были очень похожими, словно сестры. Этот Олег тоже был человеком начитанным. Он решил, что, если телезвезда тоже загадочно пропадет, все решат, что это серия похищений. И без долгих раздумий он назначил свидание и похитил девушку, так похожую внешне на Кристину. И он добился своего - даже в полиции решили, что похищения - дело рук одного человека.
        - Этот Олег и Данилкин - один человек, - пожал плечами Шатров. - Что с твоими мозгами стало?
        - Это разные лица, - тихо ответила я. - У Дантеса кишка тонка - шею человеку сломать. Но Олег не знал, как была убита Кристина. Он полагал, что как-то более традиционно. Поэтому достаточно немного выждать, добиться у Дантеса, где спрятан труп Кристины, подбросить туда же тело Олеси, и оп-па! вот вам и торжественное разоблачение маньяка.
        - Ну и чего же Олег так не сделал? - презрительно усмехнулся Шатров.
        - Потому что тело Кристины нашли без него. И вот тут он получил удар под дых - девушку утопили живой. Фраза Водяного о том, что она ушла в русалки, оказалась не ради красного словца. Теперь, даже если бы тело Олеси нашли в том же озере, стало бы ясно, что она убита по-другому. Дела не объединили бы в серию - ведь кроме похожей внешности, девушек ничего не связывало, даже метод убийства.
        Но наш Олег парень сообразительный, - я с трудом перевела дыхание. - Он обыскал квартиры Олеси и Кристины, и похитил там украшения. Теперь можно было их объединить, чтобы доказать, что убийца у обеих девушек тот же самый. Заодно написал мне записку от имени Водяного, но и этого показалось мало. Все же разный стиль убийства - аргумент серьезный, и для следователя, и для журналистов. И он решил похитить третью девушку. И уж ее убить в духе Водяного. Вот почему Настю нашли раньше, чем Олесю! Она укладывалась в схему серийника, а Олеся - нет.
        - И этот твой Олег верил, что Олесю никогда не найдут? - Шатров продолжал сверлить меня тяжелым взглядом.
        - Ну почему же? - возразила я. - Ее ж нашли. Но при таких обстоятельствах, что никому и в голову не придет спросить, почему ее не утопили. Еще бы - вот подозреваемый, а вот тело третьей девушки в его автомобиле! Ну мало ли, какая там неувязочка вышла. Тем более, в том гараже и телефоны нашли, и пропавшие украшения. Про способ убийства, думаю, особо никто и спрашивать не станет.
        - Не станет, - согласился Шатров. - А теперь слухай сюда. Если начнешь журналистам свои байки травить, я тебя арестую за помехи следствию. Усекла?
        Я кивнула и прокашлялась.
        - Усекла, да. А теперь ты слушай. Если меня арестуют, я расскажу все - и как ты врал, что не работал над делом Кристины. А ты же с самого начала бы в теме, правда? И про то, как ты мне наружку обещал. Не было никакой наружки, верно, Дима? Даже когда я с Дантесом встречалась, тебе было плевать.
        - Так он же невинная овечка, твой Дантес. - Шатров широко улыбнулся, только холод в глазах не растаял. - Сама ж говоришь. Чего тебя охранять было?
        - Ты с самого начала вычислил Данилкина, - согласилась я. - Не поверил в психа-гастролера, стал копать намного ближе. Ты отличный опер, не спорю. Только в одном ты прокололся. Почему ты пригласил Дантеса в его гараж? Почему не начал обыск с дома?
        - Сама ж говоришь, я отличный опер, - самодовольно пожал он плечами. - Чутье подсказало.
        - Подсказало, что маньяк больше месяца держит труп в своем гараже? - удивилась я. - Такое и в страшном сне не приснится. Тем более, от остальных тел он давно избавился. А ведь ты знал, что мы найдем в его машине. Причем, не в багажнике, что было бы логично. Любой мужик, пусть трижды безумный, пожалел бы сиденья, спрятал бы подальше разложившийся труп. Я вспомнила твое торжествующее лицо, когда ты заднюю дверь машины открывал. У тебя глаза прямо светились в полумраке. Никто не знал, даже Дантес. Только ты!
        - И зачем, по твоему, мне это было нужно? - он говорил с такой восхитительной небрежностью в голосе, что я невольно позавидовала его самообладанию.
        - Тебя ведь не особо ценили в полиции? Ты работаешь несколько лет, и все еще один из младших оперов, мальчик на побегушках? - неумело подражая телерекламе, спросила я. - А ведь умище-то, умище! Ты мог бы раскрыть любое громкое дело, такое, чтобы в Москве о нем говорили, чтобы на всю страну прославиться! А вот только дел таких в нашем городишке все не было. Ты скорее дождался бы пенсии, чем появления полноценного маньяка, верно?
        Шатров мрачно усмехнулся, не отвечая.
        - А тут такой подарок - убийство школьницы, замаскированное под работу серийника. Ты быстро понял, кто его совершил, но раскрытие такого простого дела не принесло бы тебе долгожданной славы. Более того - это раскрытие присвоил бы себе следователь, а ты так и остался бы на побегушках, верно?

* * *
        - И ты решил сам создать настоящее дело, которое можно с блеском раскрыть. Возможно, ты думал об этом и раньше, но ведь мало совершать преступления, подражая серийнику - надо его поймать, чтобы прославиться и получить повышение! И тут он сам, можно сказать, бросился с твои объятия - человек, совершивший загадочное убийство, идеально подходящий на роль маньяка. Он сильно постарался, чтобы создать создать такой образ, тут не поспоришь. Осталось только приписать ему остальные похищения, но это уже дело техники.
        Я замолчала, пытаясь собраться с мыслями.
        - Ты не хотел годами пахать “на земле”, без званий и особых перспектив, медленно карабкаться наверх и через 20 лет выйти на скромную пенсию по выслуге лет? Где-то я тебя понимаю. Конечно, приятнее получить все и сразу, одним рывком забраться на вершину. Что по сравнению с этой целью жизни двух девушек?
        Ты похитил Олесю и убедился, что план сработал - оба похищения связали воедино, а тебе, как первому, кто заметил связь, доверили руководить группой. Ты ловко втерся в доверие к Гене, уговорил Шнайдера написать Малахову. Какая находка для прессы - молодой оперативник, первый заметивший сходство между пропавшими девушками, добившийся объединения дел! Тебя уже назначили начальником угрозыска? Или пригласили в московский угрозыск?
        - Пока буду руководить угрозыском здесь, - кивнул он. - Замначальником. Приказ уже подписан. А в Москву не позвали… но все еще впереди. Пара передач у Малахова - и все возможно.
        - Я тебе обломаю малину, - пообещала я. - Не боись, к Малахову поеду первой.
        - У тебя нет доказательств, - он, казалось, совсем успокоился. - А клевета на представителя власти… ой, даже не хочу говорить, на сколько лет потянет.
        - Да ты… - я осеклась и задумалась. - Улик у меня нет, это точно. Но для тебя же главным было не попасть под подозрение? А так, осталось найти место, где ты снимал на мобильник Настю, и где больше месяца держал труп Олеси. Что это за помещение… сарай, гараж? Какая-то подсобка? Пока тебя никто не заподозрил, никому и в голову не пришло бы проверять, что тебе принадлежит из подобных построек. Но теперь точно проверят! Да что там сложного - ты отключал телефоны Олеси и Насти на месте похищения, но свой телефон ты отключить не мог. Значит, по биллингу и отследим, куда ты привозил девушек. Тут главное сообразить, чей телефон надо отслеживать!
        Я замолчала, Шатров тоже молчал, глубоко задумавшись. Его молчание напугало меня больше любых угроз.
        - Что скажешь? - сильно охрипшим голосом выдавила я.
        - Когда вернется Шнайдер? - он поднял голову и поглядел на меня ничего не выражающим взглядом, словно и не было тяжелого разговора.
        - Скоро, наверное.
        - Понятно, - казалось, он даже не пошевелился, но в правой руке оказался продолговатый темный предмет, похожий на фонарик. Электрошокер?
        - Эй… - я вскочила на ноги и прижалась спиной к подоконнику, для верности поставив перед собой кресло. - Не вздумай даже! Шнайдер знает, что ты должен прийти!
        Шатров тоже одним движением поднялся на ноги и теперь смотрел на меня с кривой усмешкой.
        - Вы спите вместе?
        - Что? - я не поверила своим ушам. - Ты нашел нужный момент для вопроса!
        - Так да или нет?
        - Зачем тебе?
        - Хочу знать, как лучше тебя положить перед его приходом, - вздохнул Шатров. - Одетой или раздетой? Выбирай.
        - Ты не посмеешь меня убить, тебя поймают!
        - Да ладно, с чего бы? - поднял он брови. - Шнайдер увидит тебя голой и задушенной в своей постели. Вы же спите вместе? Он и будет первым и единственным подозреваемым.
        - Нет, нет! - он сделал движение вперед, я до боли вжалась в подоконник. - Мы с ним никогда! Тебе не поверят!
        - Понял, - он сделал резкий выпад, а я села, нет, буквально свалилась на пол, и шокер просвистел в паре сантиметров от макушки. Слегка подвывая от страха, я попыталась забиться под стол, но запуталась в свисающей бахроме и так и застыла возле кресла, схватившись рукой за скатерть.
        - Если угомонишься, не стану тебя раздевать, - словно ничего не случилось, сказал он, аккуратно отодвигая кресло в сторону. - Если Шнайдер не видел тебя голой при жизни, ты же не захочешь впервые оголиться после?
        - Не надо… - всхлипнула я, зажмурившись.
        - Ларочка, ты по-всякому прекрасна, - раздался от двери знакомый мужской голос. - Эй, не делай глупостей!
        Кажется, Шатров бросился к двери, но незнакомый резкий голос скомандовал:
        - Руки за голову!
        Со своего места я видела лишь ноги Шатрова в черных ботинках. После окрика ботинки развернулись, бросились к столу, одним прыжком запрыгнули наверх и резво переместились к подоконнику. Не раздумывая ни секунды, я обеими руками схватилась за ботинок и с силой потянула на себя. Шатров плашмя грохнулся вниз, больно ударив меня по плечу всем телом, и тут же двое мужчин в штатском бросились к нам.
        Я сидела на полу, пока Шатрова не скрутили и не вывели из квартиры, Шнайдер закрыл за ними дверь и робко приблизился ко мне.
        - Лара, ты как там? В порядке?
        - Почти, - жалобно проскулила я. - Он меня пришиб, когда сверху падал.
        - А зачем ты его хватала? Пусть бы прыгал в окно! - Шнайдер отодвинул кресло, нагнулся и протянул мне руки. С его поддержкой я встала, обхватила руками за шею, а он обнял меня за талию и осторожно прижал к себе, осторожно поглаживая по голове и ласково приговаривая. - Ты герой, Лара, я правда восхищен.
        Его отцовская ласка меня напрягала, и я решительно отстранилась, нащупала руками кресло и повалилась туда.
        - Все записали?
        - Да, в комнате все было слышно и видно, - он кивнул. - Только эти уроды, похоже, ждали, пока он тебя током долбанет. Я как понял, что он уже готов к атаке, бросился к дверям, тогда только и они зашевелились.
        - Да, что им еще одна девушка? - вздохнула я. - Главное, доказательств собрать побольше, чтобы убийца не отвертелся.
        ЭПИЛОГ
        На похороны Олеси собрался, кажется, весь наш городок. Видимо, люди, хоть раз в жизни видевшие ее прогноз погоды, считали себя уже близкими знакомыми. Вокруг ее матери собралась небольшая толпа, я тихо стояла чуть в сторонке, радуясь, что хотя бы меня народ не узнает.
        Вообще, после ареста Шатрова интерес к делу у прессы как-то угас. Как оказалось, народ жаждал новостей о кровавом маньяке, и трусливый учитель-педофил и мент-оборотень, решивший в прямом смысле слова пойти по трупам ради карьеры, не сильно интересовали общественность. Малахов больше не звал на свою передачу, и “Комсомолка” отменила Гене заказ на статью. Впрочем, он уже не хотел ее писать. Как ни странно, журналиста буквально подкосило известие о Шатрове.
        Он стоял возле меня бледный, как-то разом повзрослевший, совсем непохожий на того румяного пупса, каким был еще неделю назад, и грустно бормотал:
        - В жизни больше людям доверять не стану. Если уж такой классный пацан, как Дима, маньяком оказался…
        - Гена, он вовсе не маньяк, - прошептала я. - Он просто хотел без особых усилий, одним махом подняться на самый верх. Как и ты, правда?
        - Ну ты сравнила! - он злости он покраснел и снова стал похож на себя прежнего. - Я что, тоже убил кого-то?
        - Да, он зашел слишком далеко, - согласилась я. - Но вообще, не стоит доверять карьеристам.
        - Понял, не дурак, - он мрачно кивнул. - Для тебя что я, что Шатров - одного поля ягоды. Ладно, Ларка, я пошел.
        Он резко развернулся и не оборачиваясь, отправился прочь от кладбища. Я вздохнула. Все равно он скоро вернется, долго обижаться, судя по всему, Гена просто не умел. Хорошо это или плохо?
        Откуда-то со стороны тихо подошел Шнайдер:
        - Мальчик обижен, что сорвались все его репортажи?
        Я пожала плечами, потом, подумав, возразила:
        - Мне кажется, он и правда подружился с Шатровым. Тот ему весь эксклюзив сливал… да и вообще, для Гены он был, наверное, образцом мужественности. Он теперь не может понять, как же так лоханулся. Должен был заподозрить неладное, а вот нет.
        - Да я не понимаю даже, как ты заподозрила, - тихо сказал Шнайдер.
        На нас начали оглядываться, и я попятилась назад, в сторону кладбищенских ворот, Шнайдер последовал за мной. Отойдя на приличное расстояние, тихо сказала:
        - Я, наверное, давно заподозрила неладное. Когда мы с Дантесом нашли бусы Олеси возле озера, и выяснилось, что никакой наружки за мной не было. Но почему? Если Шатров думал, что маньяк может на меня клюнуть, он просто должен был обеспечить наружку - даже не потому, что меня пожалел, а чтобы поймать похитителя. Но он никого не ловил, как будто был уверен в моей безопасности.
        - Это можно было объяснить и более невинно. Слишком много сразу на него навалилось, что-то забыл сделать.
        - Да понятно, но с тех пор мне было сильно не по себе. Я ему не доверяла больше. Не думала, конечно, что он убийца. Просто… ну, не доверяла и все. А когда он разозлится на нас с Геной за появление возле гаража, я сразу удивилась - а он-то что тут делает именно сейчас, после нашего разговора? Он же давно, наверное, узнал про машину? И опять же, сразу не сообразила, что к чему. Только потом, когда поняла, что Дантес не знал о трупе в гараже, а вот Шатров знал - ну, тут все встало на свои места.
        - Ты молодец, - серьезно ответил Шнайдер. - А чего ты вещи-то упаковала?
        - Я нашла работу, и уже сняла квартиру, - внезапно мне стало жарко. - Илья, я и так сколько времени тебя напрягала, хватит уже.
        - Да ты не напрягаешь, все равно комната свободна, - слегка смутившись, пробормотал Шнайдер. - И веселее по вечерам вдвоем.
        - Значит, буду к тебе в гости приходить, - согласилась я. - Когда соскучишься и позовешь.
        Он опустил голову, а я медленно пошла обратно, к толпе незнакомых мне людей. Когда-нибудь все пережитые ужасы забудутся. Когда-нибудь я снова вернусь в свой универ. Возможно, немного позже ко мне вернутся приступы паники, о которых я просто забыла в последнее время, когда реальных причин для тревоги было хоть отбавляй. А пока мне просто нужно время, чтобы понять, насколько я изменилась.