Библиотека / Детская Литература / Вестли Анне / Папа Мама Бабушка И Восемь Детей : " Папа Мама Бабушка И Восемь Детей В Дании " - читать онлайн

Сохранить .

        Папа, мама, бабушка и восемь детей в Дании (сборник) Анне-Катрине Вестли
        Папа, мама, бабушка и восемь детей
        Помните замечательную книжку «Папа, мама, бабушка, восемь детей и грузовик»? Ну так вот: теперь у вас в руках новый сборник увлекательных повестей о дружном и весёлом семействе, в котором ни минуты не бывает тихо.
        Норвежская писательница Анне-Катрине Вестли, придумавшая истории про дом, где растут сразу восемь мальчиков и девочек, популярна во всей Европе, наверное, не меньше, чем знаменитая Астрид Линдгрен. Герои её книг - люди простые, но очень симпатичные: добрые, честные, трудолюбивые. Взрослые здесь не теряют умения относиться с юмором к себе самим и друг к другу, какие бы уроки ни преподносила им жизнь. А главное, они удивительно хорошо понимают своих детей и сохраняют это понимание, что бы те ни натворили и что бы ещё ни напридумывали.
        Анне-Катрине Вестли
        Папа, мама, бабушка и восемь детей в Дании (сборник)
        Anne-Cath.Vestly
        Mormor og de atte ungene pa sykkeltur i Danmark
        Morten og Mormor og StoRmvind
        Gyldendal Norsk Forlag AS 1998
        Gyldendal Norsk Forlag AS 1999
                        
        Machaon®
        Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
        
* * *
        Папа, мама, бабушка и восемь детей в Дании


        За границу?
        В большой город пришло лето, а значит, оно пришло и в Тириллтопен, и в лес, окружавший дом, в котором жили папа, мама и восемь детей. А ещё с ними жили бабушка, такса Самоварная Труба, корова Роза, пять кур и грузовик. У старших детей начались каникулы, но в этом году им не нужно было пасти Розу, потому что Роза уже привыкла пастись сама. Она уходила утром в лес, а вечером, когда подходило время дойки, возвращалась домой, и потому все восемь детей - Марен, Мартин, Марта, Мадс, Мона, Милли, Мина и Малышка Мортен - целый день были свободны. Конечно, они помогали на кухне, приносили дрова, пололи огород, но это была совсем не такая работа, как по неделе в одиночку пасти Розу.
        Однажды вечером к ним в гости пришёл Уле-Александр. Он часто приходил к ним, ведь он тоже жил в Тириллтопене, совсем недалеко от них. Но в этот день он пришёл, чтобы поздороваться и попрощаться.
        - Ты уезжаешь из Тириллтопена? - спросила Мона.
        - Нет, только на летние каникулы.
        - Понятно, а я думал, что в этом году вы никуда не поедете, - сказал Мадс.
        - Нет, поедем. Но мы только недавно это решили. Мы отправляемся в экспедицию.
        - На Южный полюс? - спросил Мадс.
        - Нет, мы останемся в Норвегии, просто поедем на машине куда глаза глядят. Будем останавливаться, где нам понравится, ставить палатку и жить там, пока не надоест, а потом ехать дальше.
        - Звучит заманчиво, - сказал папа. - Только так и нужно путешествовать.
        - А нам и здесь хорошо, - заметила мама.
        - Я буду присылать вам открытки, - сказал Уле-Александр. - Обещаю!
        - Мы будем ждать, - ответила мама. - Когда вы отправляетесь в свою экспедицию, завтра?
        - Да. Мы уедем очень рано, поэтому сейчас я должен вернуться домой.
        Все восемь детей, папа, мама и Самоварная Труба проводили Уле-Александра через лес, а бабушка сидела в своей комнатке и читала интересную книгу, ей не хотелось прерывать чтение.
        - Жалко, что папа не может взять грузовик. Грузовик нужен Хенрику, когда папа бывает в отъезде, - тихо сказал Мартин Мадсу по дороге домой.
        - Понимаю, дело есть дело, дело прежде всего, - сказал Мадс - ему показалось, что он ответил очень по-взрослому.
        - Будем всё лето кататься на велосипедах, - утешил его Мартин.
        - Может, нам с тобой разрешат совершить велосипедную вылазку с ночёвкой, возьмём палатку, наберём еды… Вовсе не обязательно ехать куда-то надолго, нам хватило бы и нескольких дней, - мечтательно произнёс Мадс.
        - Надо будет спросить у папы с мамой. - Мартин воодушевился, и, когда вся семья сидела за ужином, он кашлянул и выпалил: - Мама! Папа! Мы с Мадсом хотели бы летом совершить небольшую велосипедную экспедицию. Мы уедем всего на несколько дней. А ночевать будем в палатке.
        - Почему бы нет, - сказал папа.
        - Мы тоже с ними хотим! Правда, Марта? - сказала Марен.
        - И я хорошо езжу на велосипеде, и я поеду, - вмешалась Мона.
        - И я, и я! - заволновалась Милли. - Я же теперь езжу на двухколёсном велосипеде, который мне отдала Мона.
        - Велосипедная экспедиция… - мечтательно сказала Мина.
        - А я? - воскликнул Мортен. - У меня отличный велосипед! Я могу ехать на нём без остановки сколько угодно. Вот только смажу его, и поехали!
        - Нельзя отправляться в экспедицию на трёхколёсном велосипеде! - возразила ему Марта.
        - Почему нельзя? В прошлом году мы с Мортеном и Милли на наших трёхколёсных велосипедах даже в город ездили. Что, забыли? - возмутилась Мина.
        - Прекрасно помним, Мина, мы тогда нашли вас в полицейском участке, - сказал папа. - Нет, дальняя экспедиция на велосипедах - это не шутка. Вам придётся крутить педали по нескольку часов в день, а у таких малышей, как вы, на это просто сил не хватит.
        - Ехать на велосипеде - это так весело! - сказала вдруг мама с мечтательным видом. А когда она так говорила, папа пристально следил за её словами - он знал, что в такие минуты мысли в голове у мамы совершают странные кульбиты и никогда неизвестно, чем всё закончится.
        - У Хюльды есть велосипед. Уверена, что она одолжит его мне.
        - И у Хенрика есть велосипед. Если я отдам ему на лето грузовик, тогда он конечно же даст мне свой велосипед.
        - И мы сможем уехать на целую неделю! Разве это не здорово! - заволновалась Марен.
        - А я пока побуду с малышами, - предложила бабушка.
        Но папа твёрдо сказал:
        - В экспедицию поедут все.
        - Только не я, - вздохнула бабушка. - Я не умею ездить на велосипеде, а учиться этому мне уже не по возрасту.
        - Ты права, но мы что-нибудь придумаем, - сказал папа.
        - Вряд ли Мине и Мортену будет удобно ехать на багажнике, - заметила мама.
        - Да, это никуда не годится, но я уверен, мы найдём выход. Мы что-нибудь обязательно придумаем, - повторил папа - так ему хотелось, чтобы в велосипедной поездке приняли участие все. - Хюльда и Хенрик наверняка согласятся пожить у нас в наше отсутствие, ведь маленькой Анне-Офелии нравится и наш дом, и лес. Они будут ухаживать за курами и Самоварной Трубой. А бабушка, Мина и Мортен конечно же поедут с нами. Думаю, лучше всего нам подойдёт Дания, это самая велосипедная страна.
        - Мы поедем за границу? - От волнения Мадс даже стал пунцовым.
        - Да, вот только надо придумать, как нам взять с собой бабушку и малышей, - сказал папа. - Понимаю, - обратился он к бабушке, - в твоём возрасте не так-то легко сесть на велосипед. Да и нам будет всё время тревожно за тебя, вдруг ты упадёшь и разобьёшься. Но выход всегда можно найти.
        Бабушка даже испугалась.
        - Нет-нет! Вижу, ты решил соорудить для меня большой трёхколёсный велосипед, но мне это не подходит.
        - На этот раз ты не угадала! - засмеялся папа. - Но сначала я должен обсудить своё изобретение с мамой, так что забудем пока об этом и подождём до завтра.
        Вскоре все ушли спать, а бабушка ещё долго сидела у себя в комнате и думала. Если б вы знали, до чего ей хотелось принять участие в этой велосипедной экспедиции! Может, потому, что Мадс сказал: «Поедем за границу!»
        Бабушка представила, как было бы здорово навестить осенью дом престарелых, в котором она когда-то жила, и на вопрос своих старых знакомых, где она провела лето, она небрежно, как само собой разумеется, ответила бы:
        - Ездила за границу!
        Но об этом лучше сейчас не думать. Вот был бы у них грузовик!.. А ехать на велосипеде - нет, увольте. Надо выкинуть это из головы, и чем быстрее, тем лучше.
        Однако той ночью бабушке приснилось, будто она взгромоздилась на большой трёхколёсный велосипед и куда-то покатила на нём. А проснувшись поутру, никакого велосипеда она возле себя не обнаружила. Зато в руках она держала вожжи. Обычно она, держась за них, подтягивалась и садилась, когда ей нужно было встать с кровати.
        В тот день после полудня папа спросил:
        - Есть ли у кого-то желание совершить со мной небольшую прогулку на грузовике?
        Проехаться на грузовике пожелали все.
        - А куда мы поедем? - спросила Мона.
        - Узнаете, - ответил папа.
        Сразу после обеда все дружной гурьбой забрались в кузов грузовика. Бабушка, как всегда, устроилась на маленьком ящике, а Самоварная Труба прыгнула к ней на колени. Мама с папой сели в кабину, и грузовик покатил в город. В городе папа пронёсся по центру, повернул направо и поехал прямо. Через некоторое время он свернул к большому открытому полю. Поле было похоже на ипподром - по нему бегали лошади, запряжённые в маленькие коляски.
        - Но это же ипподром! - воскликнула мама. - Здесь что, сегодня будут бега?
        - Нет, они просто тренируются, - ответил папа. - Мне бы надо осмотреться здесь и кое-что выяснить, а вы пока полюбуйтесь на лошадей. Это же такое удовольствие, правда, Мортен?
        - Здорово! - закричал Мортен. - Вот бы прокатиться в такой колясочке! И поговорить бы с ними…
        - Думаю, постоять рядом тоже недурно, - улыбнулся папа и куда-то исчез.
        А мама, бабушка и все восемь детей остались дожидаться его возле грузовика.
        - Глядите, лошади! Они будто летят по воздуху, - сказал Мадс. - Видите, как легко они бегут?
        - Да, приятно было бы прокатиться в такой коляске, - мечтательно сказала бабушка.
        - И они, наверное, очень лёгкие? Да, мама? - спросил Мартин.
        - По-моему, этих лошадей плохо кормят, - заметил Мортен. - Смотрите, какие у них тонкие ноги.
        - Они и должны быть тонкими. Тонкими и длинными, - сказала мама.
        Мама, бабушка и все дети долго любовались лошадьми. Им было интересно, какая из них в очередном круге придёт первой.
        - Интересно посмотреть, как они скачут галопом, - мечтательно сказала Мона.
        - Это рысаки, им полагается бежать только рысью, - объяснила мама. - Не зря бега называются рысистыми испытаниями. Переходить на галоп таким лошадям нельзя.
        Вернулся папа. При виде его у детей округлились глаза. Он вёз за собой коляску для бегов, весело подпрыгивая и иногда переходя на галоп.
        - Что это с нашим папой? - От удивления мама даже слегка побледнела.
        - Наш папа превратился в рысака, - сказал Мортен. - Только бежит он галопом, хотя рысакам так бегать не положено.
        Папа наконец остановился, он так запыхался, что не мог говорить.
        - Что ты ещё надумал? - спросила бабушка.
        - Как всегда, я думал о тебе. - Папа лукаво подмигнул бабушке и неожиданно скомандовал: - А теперь быстро домой!
        Он поставил коляску в кузов и без лишних объяснений попросил всех занять свои места.
        Грузовик весело подпрыгивал на ухабах, а дети, сидевшие в кузове, не спускали глаз с коляски, пытаясь понять, что на этот раз придумал их папа. «Наверное, он хочет, чтобы мы взяли эту коляску в Данию, - решили они. - Но не повезёт же он в ней через всю страну бабушку!»
        Нет, этого папа делать, конечно, не собирался.
        Когда грузовик остановился во дворе дома, Хюльда, Хенрик и маленькая Анна-Офелия уже поджидали их. Хенрик сразу же подбежал к грузовику и осторожно спустил коляску на землю.
        - Вы привезли велосипеды? - тихо спросил у него папа.
        Хенрик в ответ только кивнул.
        Они вместе отвезли коляску в сарай, откуда послышался вскоре стук молотка, визг пилы и их тихие голоса.
        Стоило кому-либо подойти к сараю, папа тотчас высовывал голову за дверь и строго-настрого предупреждал:
        - Посторонним вход воспрещён!
        - Подглядывать бесполезно, - сказала наконец мама и велела всем идти в дом.
        Анна-Офелия сидела на круглом коврике и по очереди подползала то к одному, то к другому из восьми детей, которые окружили ковер. И тот, к кому она подползала, говорил ей: «Здравствуй, Анна-Офелия!» - и приветливо кивал.
        Прошёл час, потом другой, и вот в дверях появился долгожданный папа.
        - Бабушка, можно тебя на минутку? - попросил он.
        Дети сгорали от любопытства и бросились было за бабушкой, но папа велел всем оставаться на своих местах.
        - Я позвал бабушку, а не вас, - сказал он, и они ушли.
        Прошло некоторое время, прежде чем он снова появился.
        - Мортен и Мина, прошу следовать за мной! - сказал он.
        Всем остальным не терпелось побежать за Мортеном и Миной, но папа так же решительно остановил их:
        - Сидите и следите за часами с кукушкой, а ровно через пять минут можете идти.
        Мортен и Мина важно удалились вслед за папой.
        - Интересно, что папа придумал на этот раз? А, Марта? - обратилась Мона к сестре.
        - Мне кажется, я догадалась, что он затеял, - сказала Марта. - Но я пока не уверена.
        Мама следила за стрелками часов, и, как только пять минут истекли, она скомандовала:
        - Пора!
        Дети радостно вбежали во двор. Хюльда взяла на руки Анну-Офелию и пошла вслед за остальными.
        Во дворе происходило что-то вроде показательного катания на велосипедах. Папа и Хенрик гарцевали бок о бок каждый на своём велосипеде. Ехать иначе они бы и не смогли, ведь к каждому багажнику была прикреплена оглобля от ипподромной коляски, на саму же коляску папа прикрепил старый плетёный диванчик, на котором восседали бабушка, Мортен и Мина. Бабушка с безмятежным видом достала своё вязанье и, покачиваясь, принялась вязать, словно сидела в гостиной у очага, а папа и Хенрик нарезали по двору круг за кругом. Мортен подпрыгивал, покрякивал, оглядывался назад, и казалось, вот-вот он вывалится из коляски.
        - Стоп! - крикнул папа. - Мы забыли, что пассажиры должны быть пристёгнуты ремнями.
        - Да-да, как в самолёте, - сказала бабушка. - Бабушка Уле-Александра говорила мне, что при взлёте и посадке они пристёгивались ремнями.
        - Правильно! - улыбнулся папа. - Ну а вообще как тебе твоя карета?
        - Карета всем каретам карета! - ответила бабушка. - Теперь-то я уж точно побываю за границей.
        - Коляску повезём мы с мамой. Но каждый день мы будем проезжать совсем немного, как-никак, это каникулы, и мы должны отдохнуть, а не выбиваться из сил. Выезжаем в следующую среду.
        - Прекрасно! - сказала мама, её радовала мысль о предстоящей поездке.
        Но больше всех обрадовалась Хюльда, державшая на руках Анну-Офелию.
        - Просто великолепно, нашей девочке так нравится ваш домик в лесу, а теперь мы проведём здесь почти целое лето.
        - Да-да-да-да! - сказала Анна-Офелия. - Ма-ма! Па-па!
        - Но на этот раз Самоварной Трубе придётся остаться дома, - напомнила всем мама.
        - Мы не против того, чтобы нас охранял сторожевой пёс, - согласилась Хюльда.
        От этих слов Самоварная Труба просияла от гордости, хотя она плохо понимала, как это все уедут, а она останется дома.
        - К тому же ты не понимаешь по-датски, - сказала бабушка, обращаясь к Самоварной Трубе.
        Зачем ей датский язык, Самоварная Труба тоже не понимала.
        - Дома тебе будет лучше, чем в Дании, - сказал ей папа. - И помни, ты должна охранять кур, Хенрика, Хюльду и Анну-Офелию.
        - Ты забыл, что она должна охранять ещё и корову Розу, - напомнила ему бабушка.
        - Нет, пока мы будем в Дании, Розе придётся пожить у Ларса и Анны, - сказал папа.
        Вид у Самоварной Трубы был совсем невесёлый, и тогда мама сказала, обратившись к папе:
        - Я правильно поняла, что на одном из велосипедов, которые повезут коляску, поеду я?
        - Совершенно верно.
        - Тогда мне придётся немного поупражняться перед отъездом. Только, пока я упражняюсь, в коляску сядут не бабушка с Мортеном и Миной.
        - А кто же? - с любопытством спросила Милли.
        - Самоварная Труба, - ответила мама. - Она тоже заслужила небольшую экспедицию.
        Папа снова сел на свой велосипед. Мама села на другой, а на плетёном диванчике расположилась Самоварная Труба. И они сделали несколько кругов по двору, как будто экспедиция уже началась.
        Заколдованный комар
        Папа обложился картами Норвегии и Дании и составлял маршрут экспедиции.
        - Вы, конечно, понимаете, что мы могли бы сесть на теплоход прямо в Осло и на другой день быть уже в Копенгагене? - сказал он. - Но, на мой взгляд, это было бы слишком просто. Мы должны покинуть страну на велосипедах и изрядно потрудиться, прежде чем окажемся в Дании. Поэтому мы поедем сначала в этот город. - Он ткнул пальцем в карту. - Потом сядем там на паром, переплывём через залив, сойдём на берег в другом городе и проедем ещё несколько миль. Это не близко, но и не слишком далеко. А уже оттуда мы на теплоходе доберёмся до Дании.
        - Экспедиция - она и есть экспедиция, - сказала мама. - Боюсь только, как бы мы не устали от велосипедной езды ещё в Норвегии.
        - А мы будем часто отдыхать. Торопиться нам некуда, - успокоил её папа.
        - Я уже собрала все вещи, но кое-что мы всё же забыли, а это очень важно, - продолжала мама. - Я имею в виду палатку. У нас нет такой большой палатки, в которой мы все поместились бы.
        - И не надо, - сказал папа. - На что нам палатка? Другое дело, спальные мешки. В хорошую погоду будем спать под открытым небом, а если пойдут дожди, будем останавливаться на молодёжных туристических базах. Это не так уж и дорого.
        - Я буду жить на молодёжной туристической базе? - воскликнула бабушка. - А ты не думаешь, что я для этого старовата?
        - Нисколько. Ты член нашей группы, так что никаких трудностей не возникнет.
        - А я тоже член нашей группы? - спросил Мортен.
        - Конечно, - ответил папа. - Мы все члены одной группы. А сейчас, дети, ступайте спать. Нам надо выехать завтра как можно раньше, часа в четыре утра, пока в городе будет пусто и нет никакого движения.
        Странно просыпаться так рано. Все были будто в своей тарелке, есть никому не хотелось, но, когда наконец вышли из дома, усталости как не бывало. Лес был так прекрасен! Летнее утро - такое благоуханное. Птицы распевали на все голоса, воздух был такой чистый, что его можно было употреблять без кипячения, как выразилась мама. Велосипеды, нагруженные сумками с инструментами, спальными мешками, чайниками и сковородками, стояли у сарая. Коляска была надёжно прицеплена к папиному и маминому велосипедам - всё было готово к отъезду. Мартин должен был ехать первым. Папа велел ему каждый раз при встрече с автомобилем звонить дважды в велосипедный звонок. А если он захочет остановиться, он должен поднять вверх руку, чтобы остальные это увидели и тоже остановились. За Мартином ехала Милли. Потом Мона, Мадс, Марта, Марен и, наконец, мама и папа с коляской, в которой сидели бабушка, Мина и Мортен. Они все помахали на прощание Хенрику, Хюльде, курам и Самоварной Трубе.
        А вот маленькой Анне-Офелии они помахать не могли, потому что она спала. Самоварная Труба сидела на руках у Хенрика и вертелась как юла, потому что ей очень хотелось поехать вместе со всеми, хотя она и не понимала по-датски. Но папа слез с велосипеда, подошёл к ней и серьёзно сказал:
        - Самоварная Труба, ты должна охранять дом, пока нас не будет. Пожалуйста, никаких глупостей! Хочешь не хочешь, а на этот раз тебе придётся остаться дома.
        Самоварная Труба подняла на него глаза. Она поняла всё, что он сказал, - вид у папы был огорчённый и серьёзный, - и она спрятала нос Хенрику под мышку. Бабушка помахала курам, но они, по-видимому, нисколько не огорчились, что она от них уезжает, и бабушке это не понравилось - ведь она о них так заботилась.
        - Внимание, на старт, поехали! - крикнул папа.
        И велосипеды один за другим выехали со двора. По лесной дороге им пришлось ехать тихо и осторожно, потому что на ней было много рытвин и ухабов, но, как только они выехали на шоссе, велосипедные колёса закрутились веселее, тем более что шоссе шло под уклон. Нужно было только время от времени тормозить и следить за тем, чтобы велосипед не слишком разгонялся. Им предстояло доехать до города, пересечь его и выехать с другой стороны. К счастью, так рано трамваи ещё не ходили, зато велосипедистов подстерегала другая опасность, не менее серьёзная, - это трамвайные рельсы. Мартин привык ездить в городе на велосипеде, так что он держался подальше от трамвайных путей, а если ему надо было их пересечь, он всегда направлял колёса велосипеда поперёк рельсов, чтобы они за что-нибудь не зацепились. Но Милли об этом не подумала. Она катила на своём велосипеде прямо по рельсам и воображала, будто она трамвай. Всё шло хорошо, пока переднее колесо её велосипеда за что-то не зацепилось. Милли перелетела через велосипед и угодила головой в багажник Мартина. Велосипед Милли попал под колёса Мониного велосипеда, и
Мона тоже упала. Мадс не был к этому готов и потому тоже оказался на земле. Марта въехала в его велосипед и едва удержалась в седле. Она видела, какая куча-мала образовалась впереди неё, ей удалось свернуть в сторону, и передним колесом она уткнулась в бортик тротуара. Папа с мамой осторожно затормозили, и потому ни с ними, ни с пассажирами в коляске ничего не случилось. Папа сошёл с велосипеда, чтобы осмотреть пострадавших детей. Он поднял Милли, потянул её за руки, за ноги и спросил:
        - Тебя не тошнит?
        Милли покачала головой и улыбнулась, хотя и проделала в воздухе «мёртвую» петлю.
        - Прекрасно. - Папа был доволен. - Остальные выглядят вполне целыми и невредимыми. Едем дальше.
        - Папа молодец, что заставил нас выехать так рано. Если бы движение в городе было большое, нам сейчас бы несдобровать, - заметила мама.
        И они поехали дальше и ехали долго-долго. К счастью, трамвайных рельсов больше не попадалось. Дорога шла вдоль озера. Пахло чистой водой и утренней свежестью, к ним снова вернулось спокойствие.
        Через час Милли почувствовала усталость. Из всех велосипедистов она была самая младшая, именно поэтому ей не хотелось признаваться, что она устала. Она молчала и ехала дальше. И даже обрадовалась, когда дорога пошла вверх по крутому склону: все сошли с велосипедов, и она с удовольствием использовала ноги по их прямому назначению - всё-таки крутить педали без передышки было довольно утомительно.
        Неожиданно крутой склон выровнялся, и они снова сели на велосипеды. Крутя педали, Милли думала обо всех вкусностях, от которых отказалась за завтраком - ведь она не привыкла завтракать так рано. А вот теперь ей захотелось есть, она очень проголодалась и устала. По щекам у неё покатились слёзы, но она всё крутила и крутила педали. Мартин случайно оглянулся и увидел её заплаканное лицо. Он поднял вверх руку и сказал:
        - Стоп! Устраиваем привал!
        Больше он ничего не успел сказать, но все сразу поняли, что Милли совсем выбилась из сил, потому что она, сойдя с велосипеда, тут же легла на обочине. Она сжалась в комочек и отдыхала, уткнувшись лицом в землю.
        - Доченька, ты так сильно устала? - спросила у неё мама.
        Милли отрицательно покачала головой.
        - Ну не так сильно, но чуть-чуть?
        - Да, - прошептала Милли.
        - Всё, на сегодня езда окончена! - объявил папа.
        - А разве мы не должны были сделать остановку в каком-то городе? - спросил Мадс.
        - Приедем в тот город завтра, - объяснил папа. - Кто сказал, что мы должны приехать туда непременно сегодня? Это-то и есть самое прекрасное в нашей поездке - хотим - едем, хотим - отдыхаем. Погода как раз для ночёвки в лесу. Дети отдыхают, а мы с мамой готовим обед. Только обещайте не выбегать на дорогу, машины здесь несутся с бешеной скоростью.
        - Мы пойдём в лес, - сказал Мадс.
        И хотя они круглый год жили в лесу, этот лес был для них совершенно чужой и они не знали в нём ни одного дерева.
        Милли была довольна и даже повеселела.
        - Теперь у меня до утра будут летние каникулы, - сказала она самой себе.
        - Подумать только, мы будем здесь ночевать! - воскликнула Мона.
        - Да, под открытым небом, - подхватила бабушка.
        И больше они об этом не думали, потому что в лесу всё оказалось новым и интересным. Воду для готовки они набрали из бегущего рядом ручья, и в нём же мыли посуду, и ещё они должны были всё прибрать за собой, чтобы никто не заметил, что здесь останавливались на привал - папа особенно строго следил за этим, он всегда возмущался, если люди мусорили в лесу. После обеда дети играли в прятки, Развеселившись, они даже забыли, что у них каникулы и они отправились в путешествие.
        Но вот мама позвала Мортена и Мину. Они должны были лечь спать раньше других. Вместо того чтобы раздеться, им на этот раз пришлось одеться, и мама уложила их в спальные мешки, под которые папа подложил еловые лапы. Все стояли вокруг и смотрели, как они лежат в своих спальных мешках.
        - По-моему, они похожи на двух маленьких детей из сказки, которые заблудились в лесу, - прошептала Мона.
        - Ночью их найдёт ведьма или тролль, - подхватила Милли. - И когда они утром проснутся, то обнаружат, что попали в замок тролля.
        - Или в избушку ведьмы. И она заставит их стряпать еду и мести пол!
        - Но когда мы увидим, что они исчезли, мы пойдём их искать, - сказала Милли. - Обыщем весь лес…
        - И всё равно не найдём их, - перебила её бабушка, которая слышала, о чём шептались Мона и Милли. - И тогда спросим у птиц, куда ведьма утащила Мортена и Мину.
        - И наконец придём к избушке ведьмы, - подхватила Мона.
        - Спрячемся за угол и подождём, пока ведьма не уйдёт в лес собирать свои колдовские растения.
        - А тогда зайдём в избушку, чтобы забрать оттуда Мину и Мортена, но окажется, что ведьма превратила их в две кухонных доски, чтобы они не сбежали в её отсутствие, - сказала Милли и спросила: - Что мы тогда будем делать, Мона?
        - Спрячемся и будем ждать возвращения ведьмы, потому что она превратит Мину и Мортена обратно в людей.
        - Пожалуй, мне придётся притвориться, что я заблудилась, зайти в дом и спросить дорогу к городу, - сказала бабушка. - Я её заговорю, а вы тем временем заберёте Мину и Мортена и убежите в лес. А мне останется только притаиться где-нибудь, так как ведьма скоренько обнаружит, что дети сбежали.
        - А что, если она тебя тоже заколдует? - спросила Мона.
        - Не заколдует, - успокоила её бабушка. - На что ей такая старуха, как я? И вообще, пусть только попробует! Я сотворю крестное знамение у неё перед носом, поглядим, как она тогда попляшет. Вы тоже не забывайте перекреститься, если вам будет страшно.
        - Бабушка, о чём это вы там толкуете? - спросил удивлённый папа.
        - Мы?.. Да просто беседуем, - ответила бабушка.
        Она так смутилась, что чуть не перекрестилась, как собиралась сделать, если ведьма заговорит с ней.
        - Мы?.. - Мона тоже смутилась. - Да так, болтали о всякой всячине. Ни о чём серьёзном.
        - Болтали о ведьмах, троллях и всяком таком, - объяснила Милли.
        - Понятно, - сказал папа. - У вас у троих такой испуганный вид, что советую вам перед сном сменить тему.
        - А теперь ваша очередь ложиться спать, Мона и Милли! - прервала их мама.
        Она проводила девочек к ручью. Там они почистили зубы, потом, одевшись потеплее, залезли в спальные мешки и мгновенно заснули. И хотя обе собирались долго не засыпать и следить, чтобы ничего не случилось. Первая долгая поездка на велосипеде оказалась не такой лёгкой, как они думали. Вскоре легли и старшие дети. Бабушка легла вместе с ними, ей тоже хотелось подольше не засыпать и смотреть на верхушки деревьев и на далёкое небо. Бабушка радовалась, что судьба подарила ей эту поездку. В конце концов она заснула с довольной улыбкой на губах. Папа и мама перед тем, как лечь, обошли всех своих детей и убедились, что все они мирно спят. Тогда и они забрались в свои спальные мешки рядом со своим выводком, охраняя его от любых напастей. Наконец заснули и они.
        Если бы не этот комар, Мона ни за что бы не проснулась той ночью, но комар всё время вился возле её уха и противно пищал. Наконец он сел ей на щёку и приготовился плотно пообедать. Она, не просыпаясь, хлопнула себя по щеке, но комар продолжал пищать. А Мона продолжала хлопать себя по щеке. Наконец комар вонзил ей в щёку свой хоботок, она проснулась и ударила себя по щеке так, что у неё зазвенело в ушах, но комар зазвенел ещё пуще, и Мона поняла, что она не убила его.
        Она села, повертела головой и стала отмахиваться. На некоторое время это помогло. Мона проснулась окончательно. Она оглянулась по сторонам. Было темно, несмотря на светлые летние ночи, но ведь и время было уже далеко за полночь. Темнели деревья, и было очень тихо. Неожиданно до неё донёсся какой-то звенящий звук, и она подумала, что это всё тот же надоедливый комар. Однако звон становился сильнее и сильнее.
        «Наверное, это троллиный комар, который пьёт троллиную кровь, а может быть, это и сам тролль», - подумала Молли.
        Она вспомнила, о чём они говорили перед сном с Милли и бабушкой, и ей стало страшно.
        Троллей не существует, сказала она себе. Но в этом звуке, безусловно, было что-то колдовское, и он становился всё громче и громче.
        Как они могут спать при таком шуме? Можно подумать, что у них уши заткнуты ватой. Мона изо всех сил толкнула бабушку. Бабушка всхрапнула, заворочалась и тем самым разбудила лежавшую рядом с ней Милли. Милли села. Проснулась и бабушка и тоже попыталась сесть. Но у неё ничего не получилось, дома она садилась, подтягиваясь за вожжи, которых здесь не было. Мона и Милли помогали ей, как могли. Они тянули бабушку за руки и говорили: «Раз, два, три, взяли!» Наконец бабушке удалось сесть.
        Теперь шум был такой громкий, что они уже не слышали друг друга.
        - Что это? - спросила бабушка.
        - Троллиный комар, - чуть не плача сказала Мона.
        - Что-то на комара не похоже, - сказала бабушка. - Больше похоже на самого тролля, а тут уже не до смеха.
        Через мгновение прямо на них уставились два больших глаза, и звон превратился в оглушительный грохот. Внезапно всё стихло, и только два больших глаза продолжали смотреть на папу, маму и детей.
        - Простите, пожалуйста, мы не знали, что тут кто-то есть, - сказал чей-то голос.
        - Правда, странно, что рядом с городом оказались люди! - Бабушка не на шутку рассердилась. - Нечего притворяться. Мало тебе ваших заколдованных Доврских гор или Ютунхеймена для ночных прогулок? Сидел бы там, чем будить добрых людей!
        - Но ехать туда очень далеко, - сказал голос.
        - Слышу, что ты ещё молокосос, - сказала бабушка. - Голос у тебя как у желторотого юнца! А где твои семимильные сапоги?
        - Какие ещё сапоги! Я езжу на мопеде. И мой товарищ тоже, - сказал голос. - Мы учимся ездить по пересечённой местности. Кто же знал, что вы тут спите?
        - А что такое мопед? - прошептала бабушка.
        - Это такой мотоцикл, - объяснил папа. - Всё в порядке, ребята. Учитесь где-нибудь в другом месте, а нам надо выспаться, чтобы набраться сил на завтра.
        - Мы уезжаем, - сказал голос. - Покойной вам ночи!
        Мона снова легла. И хотя теперь она знала, что это были просто-напросто два мопеда, она представляла, что всё-таки это был троллиный комар. Сейчас его звон слышался где-то вдали. Зато он распугал всех обычных комаров в округе, и Мона могла наконец спокойно заснуть. И все остальные тоже.
        На пароме в Данию
        На другой день они встали пораньше и покатили дальше в небольшой городок. Оттуда на пароме переплыли в другой город и долго-долго ехали на велосипедах до третьего города, откуда паромом можно было уже добраться до Дании. Они поднялись на борт, и велосипеды вместе с коляской тоже подняли на борт. Плыть предстояло всю ночь - паром прибывал в Данию утром. Иногда ночи проходят быстро, иногда тянутся бесконечно долго, но ночь на пароме оказалась из всех самой долгой. Во-первых, на море был ветер. Не слабый приятный ветерок, а сильный ветрище, который с остервенением бросался на волны, и с каждым его порывом волны вздымались всё выше и выше. Они стеной становились на пути у парома.
        Неожиданно нос парома взлетел вверх, подхваченный огромной волной. Папа, мама, бабушка и дети лежали в своих спальных мешках на корме.
        - Кажется, наше судно вот-вот взлетит, - сказала бабушка.
        Она боялась залезть в свой спальный мешок, сна у неё не было ни в одном глазу. Она сидела, засунув в мешок ноги, и следила за паромом, ветром и волнами.
        - Не бойся, сейчас нос снова опустится, - успокоил её папа.
        И верно, нос опустился, зато теперь волны подбросили вверх корму. Сказать, что паром тихо и мирно скользил по морской глади, было бы большим преувеличением. Паром разрубал волны, то взлетая вверх, то ныряя вниз, то дрожа мелкой дрожью, а потом, внезапно замерев, останавливался на месте как вкопанный.
        - Моему животу не нравится прыгать то вверх, то вниз, - сказала Мона.
        - А ты представь, что качаешься в парке на качелях, и забудь о волнах. Вот увидишь, это поможет, - посоветовал ей папа.
        Мортен спал. Мина тоже. Но всем остальным было не до сна.
        - Может, нам лучше представить себе, что мы лежим в большой колыбели, - предложила мама.
        - Правильно, - согласился папа. - Я буду качать вас и петь вам колыбельную. Сладко спят мои троллята, руме-луме-лом. Непослушные ребята, руме-луме-лом. Ходят волны, как слоны, небывалой вышины, руме-луме-лом.
        Папа спел эту колыбельную, потом повторил её ещё и ещё. Дети заснули, мама заснула, заснул и сам папа, убаюканный собственным пением. А вот бабушке всё ещё не спалось. Она сидела, пока у неё не заболела спина, но лечь так и не решилась. Ведь кто-то должен быть начеку. А вдруг все на борту заснули? И даже рулевой? Нет, только не в такую бурю! Бабушка вытащила ноги из спального мешка и встала. Это оказалось не так-то просто, потому что судно то падало в морскую пучину, то снова выныривало и всё время переваливалось с боку на бок. Но бабушка ухватилась за торчащий в переборке крюк, подтянулась и встала. Некоторое время она покачивалась, стараясь обрести равновесие. В конце концов кое-как ей это удалось. Однако как уследишь за порядком на судне, если сама едва держишься на ногах? И тут бабушка вспомнила, что все моряки ходят вразвалку, широко расставляя ноги, и что это называется матросской походкой. Бабушка широко расставила ноги и попробовала постоять, ни за что не держась. И ей это удалось! Прежде всего ей захотелось подойти к поручням и посмотреть на волны. При виде волн у неё перехватило дыхание,
ей показалось, что море сейчас её поглотит. Она не на шутку испугалась, но, постояв у поручней ещё немного, она уже не могла оторвать глаз от моря.
        - Волны похожи на горные вершины, а их гребешки как будто смеются, - сказала себе бабушка. К горам она привыкла с детства, и страха перед ними не испытывала.
        Однако теперь ей предстояло пойти и проверить, на месте ли рулевой. И бабушка заковыляла дальше. Она пыталась идти матросской походкой, но качка была нешуточная. Бабушку швыряло то на одну переборку, то на другую, пока она не добралась до капитанского мостика. Подняться на него она не смогла, слишком крутой был подъём, но и с палубы ей было хорошо видно штурвального. Он уверенно смотрел вперёд, и глаза у него ни капельки не слипались. Если бы ей удалось пройти ещё немного, он был бы виден ей ещё лучше, а главное, не нужно было бы так сильно задирать голову. И бабушка заковыляла дальше. Неожиданно человек за штурвалом зевнул. Бабушка заволновалась. Что сделать, чтобы он не заснул прямо сейчас? Похоже, палуба ещё сильнее заходила у неё под ногами, и, если бы бабушке захотелось станцевать перед вахтенным польку, ей бы вряд ли это удалось. Бабушка всё-таки попробовала сделать два па, и это так увлекло её, что она совершенно забыла следить за волнами.
        А волны вели себя самым необъяснимым образом. Несмотря на сильный ветер, одни из них были огромные, а другие - совсем маленькие. Как раз когда бабушка перешла к третьему па своего танца, налетела огромная волна. Нос парома взмыл вверх. Однако волне этого было мало. На палубу обрушились потоки воды и пены. Всё произошло так быстро, что бабушка и охнуть не успела, как оказалась сбитой с ног мощным водяным потоком. Она, широко раскрыв рот, с трудом ловила воздух. Плыть ей пришлось недолго, на пути оказалась бухта каната, и бабушка смогла за неё ухватиться. Она сидела обессиленная, как вдруг почувствовала, что чьи-то сильные руки подхватили её и понесли с палубы, подняли по трапу и уложили в постель. Бабушка не помнила, чтобы когда-либо в жизни ей было так хорошо. Только теперь она поняла, что очень устала. Спасители принесли ей всевозможные мази и пластырь, один из них говорил только по-датски. Казалось, что его речь - это телега и в её колёса кто-то вставляет палки, оставалось только удивляться, что он, несмотря на это, так много говорит. Потом бабушка заснула, разговорчивый датчанин куда-то исчез,
и тот, кто принёс пластырь, тоже, а судно, равномерно покачиваясь, шло в Данию с бабушкой на борту.
        Утром, когда бабушка проснулась, всё было тихо. Бабушка немного удивилась, обнаружив себя в незнакомой постели, но продолжала лежать, сладко потягиваясь. Так она нежилась, пока не услыхала отчаянный крик:
        - Человек за бортом, старая женщина свалилась за борт!
        Голос принадлежал папе, и, судя по голосу, папа был очень взволнован.
        - Бабушка упала за борт! - крикнул детский голос, который явно принадлежал Мортену.
        Потом хором закричали уже все дети.
        Бабушка поторопилась встать. Она выглянула из двери каюты и крикнула, как могла, громко:
        - Я только что встала! Вовсе я не падала за борт!
        Увидев бабушку, все удивились, потому что выглядела она необычно: ссадины и царапины у неё на лице были заклеены пластырем.
        - Чем это ты занималась всю ночь? - спросил у неё папа.
        - Я? Я следила, чтобы паром не сбился с курса, - ответила бабушка.
        - Дания уже перед нами, - сказал папа. - И, признаюсь, я с нетерпением жду, когда мы снова окажемся на берегу.
        Они все собрались у поручней и следили, как паром подходит к датскому городу.
        - Уже совсем скоро мы окажемся за границей, - сказала бабушка.
        Её это очень волновало.
        - А по-моему, в этих людях нет ничего заграничного, - сказала Мона.
        На пристани в ожидании парома собралась целая толпа.
        - Но всё-таки они иностранцы, - сказала Милли. - Самые настоящие иностранцы. Ты только послушай, как они говорят.
        - Когда они говорят, у них в горле что-то булькает, - объяснила бабушка.
        Все притихли и прислушались, и нашли, что бабушка совершенно права. В горле у этих людей что-то булькало, скрипело и скрежетало. Неожиданно послышалась барабанная дробь и заиграла музыка. Это на пристани играл духовой оркестр. Музыканты не жалели сил.
        - Ну как, бабушка? - спросил папа. - Видишь, Дания встречает тебя с оркестром?
        Бабушка даже смутилась. Конечно, папа шутил, оркестр встречал вовсе не бабушку. Он играл для всех. Не мог же папа написать им, что одна старая норвежская женщина приедет сегодня в Данию первый раз в жизни? Нет, такой глупости папа никогда бы не сделал. Однако, когда бабушка подняла глаза, ей вдруг показалось, что все действительно смотрят на неё. Люди кричали и под музыку размахивали шляпами. Бабушка тоже подняла руку, чтобы махнуть им в ответ, но, когда все посмотрели на неё с удивлением, она опустила руку и сделала вид, что смотрит в сторону.
        А вот детей нисколько не интересовало, для них или нет играет духовой оркестр, им просто понравилось, что их встретили с музыкой, и они с нетерпением ждали, когда смогут сойти на берег. Наконец с парома спустили сходни, но сойти на пристань было ещё нельзя, первым должен был спуститься какой-то человек, и он должен был идти совершенно один. Это был невысокий старик, и, когда он показался на сходнях, оркестр заиграл ещё громче, все закричали и ещё сильнее замахали руками.
        - Неужели это король? - удивился Мортен.
        - Нет, - ответил папа. - Я спросил у одного из матросов, и он мне сказал, что этот человек много лет назад создал этот духовой оркестр. А теперь он приехал сюда, и его будут здесь чествовать.
        Бабушка не могла понять, что она почувствовала, облегчение или разочарование. Во всяком случае, она могла написать в свой дом престарелых, что в Дании на пристани играл духовой оркестр, и ничего больше не объяснять. И пусть себе думают что хотят.
        Наконец пассажирам разрешили спуститься на берег. Оставалось только пройти таможенный досмотр.
        - У вас есть с собой запрещённые предметы? - спросил таможенник.
        - Нет, ничего запрещённого, - ответил папа. - Мы приехали сюда на каникулы, у нас с собой только спальные мешки, велосипеды и ипподромная коляска.
        - И лошадь тоже? - с любопытством спросил таможенник.
        - Нет, в коляске сижу я, Мортен и Мина, а везут нас мама и папа, - быстро ответила бабушка.
        Таможенник не понял ни слова из того, что ему сказала бабушка, и с удивлением посмотрел на неё. Бабушка наслушалась разговоров о том, что таможенники осматривают чемоданы, карманы и сумки пассажиров, чтобы они не завезли в их страну чего-нибудь недозволенного, поэтому она быстро вывернула перед таможенником карманы своей куртки.
        - Смотрите сами, у меня нет ничего недозволенного, - сказала она.
        Таможенник покачал головой и сказал, что она может идти.
        - Видно, он всё-таки мне поверил, - пробормотала бабушка. Она немного замешкалась, всовывая обратно вывернутые карманы куртки, а потом поспешила за папой.
        Теперь им осталось дождаться своих велосипедов и коляски. На ожидание ушло какое-то время. Наконец всё было закончено. Бабушка, Милли и Мортен забрались в коляску. У папы была с собой карта, но он решил, что будет надёжнее, если он спросит дорогу у местных жителей.
        - Как нам доехать до Скагена? - спросил он.
        - Поезжайте прямо, - ответил ему датчанин, и бабушка восхитилась тем, как хорошо папа знает датский язык. Он понял датчанина, но самое удивительное, что датчанин понял его!
        Бабушку огорчало, что её в этой стране никто не понимает. И она решила не откладывая поупражняться в языке мимики и жестов, чтобы хоть как-то объясняться с датчанами. Например, ей сейчас страшно хотелось выпить чашечку кофе. Наверное, папа забыл, что все они сегодня ещё ничего не ели. Если они, к примеру, будут проезжать мимо маленького кафе, она могла бы зайти туда и попросить, разумеется по-норвежски, чашечку кофе.
        Конечно, датчане её не поймут. Тогда она сделает вид, что пьёт из чашки, изящно оттопырив мизинец. Вот тогда до них сразу дойдёт, что ей надо! А если ей вместо кофе принесут чай? Этого она не переживёт! Надо каким-то образом показать им, что она хочет именно кофе, чёрный кофе. Наверное, надо показать на свою чёрную юбку и сделать вид, что она опускает её в воображаемую чашку. И тогда каждому станет ясно, что она просит чёрный кофе! Бабушка сидела в коляске и готовила свою пантомиму.
        Не останавливаясь, папа оглянулся и увидел бабушкины упражнения. Мортен и Мина тоже с интересом наблюдали за ней. Сначала они с любопытством разглядывали дома в этом чужом городе, но датские дома ничем не отличались от норвежских, и потому смотреть по сторонам детям стало скучно. Куда интереснее было смотреть на бабушку.
        - А что это делает наша бабушка? - спросил папа у мамы. - Оглянись. Ты что-нибудь понимаешь?
        Мама оглянулась только на мгновение - она не могла себе позволить ехать вперёд, а смотреть назад.
        - Похоже, она изображает, что сидит в гостях. Наверное, рассказывает детям какую-нибудь историю.
        Теперь они ехали уже по пригороду, и здесь было на что посмотреть! Небольшие фахверковые домики с чёрными переплётами. Маленькие палисадники. И множество людей на велосипедах. У всех были странные чёрные велосипеды с высокими рулями, и все кивали друг другу и улыбались.
        - Какие тут добрые и приветливые люди, - сказала бабушка. - Когда они молчат, они мне очень нравятся.
        Местность была ровная, как скатерть на столе. Дорога шла вдоль полей. Бесконечные поля перемежались небольшими белыми усадьбами. Иногда по полю пробегал заяц. Детям это так нравилось, что они останавливались и долго смотрели ему вслед.
        - Как здесь много пахотной земли, - заметила бабушка. - Пройтись по этим полям с плугом - одно удовольствие. Ни единой кочки.
        - Кочек нет, зато есть кое-что другое. И это ветер, - сказал папа. - Здесь он дует постоянно, поэтому датчане вынуждены ограждать свои поля рядами деревьев. Глядите сами!
        - Я не чувствую никакого ветра, - возразил Мадс.
        - Ещё бы! Сейчас ветер дует нам в спину, поэтому мы его почти не чувствуем. По-моему, нам следует подумать о завтраке. Остановимся, как только приедем в местечко, где есть магазин. Вы позавтракаете, а я осмотрю наши велосипеды.
        Проехав ещё немного, они увидели большой дом. В нём была продуктовая лавка, булочная и маленькое кафе, перед которым на улице стояли несколько столиков. Объявление гласило, что сюда можно приходить со своей едой.
        - Как удобно! - обрадовалась мама. - Тогда мы купим хлеба, масла и что-нибудь для бутербродов, а в кафе закажем кофе и сок.
        - Это я сумею, - неожиданно предложила бабушка.
        Старшие дети пошли с мамой в магазин, а Мина и Мортен остались с бабушкой. Бабушке было любопытно, справится ли она со своей задачей. Она вошла в кафе и со всеми вежливо поздоровалась, Мортен поклонился, а Мина сделала реверанс. Бабушка изобразила, что она держит чашку и пьёт из неё, при этом она показывала на свою чёрную юбку.
        Сначала хозяин кафе испугался, но, разглядев бабушку получше, понял, что она совершенно не опасна. Мортен сразу усвоил бабушкин способ объясняться, и тут же сделал вид, что открывает бутылку с водой, потом поднёс воображаемую бутылку ко рту и сделал вид, что пьёт из неё. Он глотал воображаемую воду так громко, чтобы хозяин кафе не мог не услышать его глотков.
        - Хочешь пить, малыш? - спросил хозяин. - Что тебе дать, кофе или лимонад?
        Бабушка улыбнулась. Оказалось, хозяин прекрасно их понял!
        - Три кофе и восемь стаканов молока, - сказала она. - Вы должны знать, что на завтрак лимонад не пьют.
        - Три кофе, - повторил хозяин кафе, но всего остального он не понял.
        - Не лимонад, а молоко, - сказала бабушка.
        Хозяин непонимающе пожал плечами.
        Тогда бабушка быстро села на маленькую скамеечку, что стояла в кафе, подвинула её к воображаемой корове и сделала вид, что начала её доить.
        - Ах, молоко! - догадался хозяин. - Восемь стаканов молока!
        Через некоторое время из кафе вышла гордая бабушка и ещё более гордый Мортен. Следом за ними хозяин нёс большой поднос, на котором стояли три чашки кофе и восемь стаканов молока. Папа с мамой и остальные дети решили, что бабушка и Мортен замечательно говорят по-датски.
        Папин «маленький» пляж
        После завтрака папа сказал:
        - А теперь едем дальше. Сегодня мы должны добраться до моря. Погода прекрасная, и, может быть, мы ещё успеем искупаться.
        - Вот бы найти маленький песчаный пляж, - мечтательно сказала Мона. - По песчаному дну можно уйти далеко в море.
        - И из песка можно строить, что захочешь, - подхватил Мадс.
        - По-моему, я знаю, где найти такой пляж, - сказал папа, и лицо у него сделалось хитрое-прехитрое. - Но тогда нам придётся ещё немного проехать.
        Они попрощались с приветливым хозяином кафе, оказалось, что он понял почти всё, о чём они говорили. Хотя бабушка по-прежнему шевелила пальцами, делала гримасы и разхмахивала рукой.
        - А теперь мы отдохнём на велосипедах после нашего завтрака. Местность здесь такая плоская, что крутить педали - одно удовольствие.
        - Смотрите, коровы! - вдруг сказал Мадс.
        Все повернули головы туда, куда он показывал. Только бабушка решительно замотала головой.
        - Это не коровы, - твёрдо заявила она. - Это зебры или похожие на них животные.
        - Зебры - полосатые, а на этих нет ни единой полосочки, только пятна, - возразила Мона. - Это точно, коровы!
        Ничего удивительного, что бабушка не признала коров, потому что датские коровы совсем не походили на норвежских. Чёрные и белые пятна на их шкурах делали их похожими на карты. Если корова не двигалась, можно было подумать, что она не живая, а нарисованная, и, только подойдя ближе, можно было убедиться, что это самая настоящая корова. Просто бабушка никогда не видела таких странных коров. Полюбовавшись на коров, они поехали дальше. Навстречу им попалась телега с сеном, в неё были запряжены две ломовые лошади.
        - Красивое зрелище, правда, бабушка? - спросил папа.
        - Славные битюги, - кивнула в ответ бабушка.
        Они всё ехали и ехали. Вскоре белые усадьбы, бесконечные поля, чёрно-белые коровы и телега, которую везли ломовые лошади, остались далеко позади. Они въехали в рощу. Деревья росли так плотно, что за стволами почти ничего не было видно.
        - Здесь только песок, а моря нет, - сказала Мона. - Нам здесь делать нечего.
        - Правильно. Надо ещё немного проехать, - сказал папа. - Разве я не обещал вам, что мы приедем на маленький пляж, где вы сможете играть? Сейчас сворачивайте направо и, пожалуйста, не смотрите вдаль. Обещайте смотреть только на два метра перед вашим носом, чтобы не наехать друг на друга.
        Так они и ехали, уткнувшись носами в землю. Бабушка, Мортен и Мина, которым не надо было править велосипедами, закрыли глаза, чтобы угодить папе.
        - Можете теперь осмотреться, - сказал наконец папа.
        Перед ними лежало море, оно блестело, тихо колыхалось, и время от времени на берег набегали волны. Берег был покрыт какими-то белоснежными холмами. Сначала дети и бабушка подумали, что это небольшие белые горы. Но когда они подъехали поближе, оказалось, что они ошиблись.
        - Это песок! - воскликнула Марта.
        - Песок! - подхватил Мадс.
        Он соскочил с велосипеда и побежал к песчаным дюнам и к морю. Остальным тоже особого приглашения не потребовалось. Мортен и Мина спрыгнули с коляски и убежали от бабушки. Всем захотелось убедиться, что это пляж, и что он действительно песчаный, и что им здорово повезло, потому что вместо маленького пляжа, обещанного папой, они очутились на длинном-длинном песчаном берегу. Пляж тянулся на много-много миль, и что это был за песок! Мелкий, чистый, по нему можно было кататься, можно было зарываться в него, делать из него что угодно. Кругом, куда хватало глаз, был только белый-пребелый песок.
        - Давайте здесь остановимся, - предложила Марта. - Больше нам от Дании ничего не надо.
        Дети бегали, прыгали и прятались за дюнами. Велосипеды они бросили там, где с них соскочили, и, когда папа осмотрелся, он не увидел поблизости никого из своей семьи. Даже мама с бабушкой исчезли. Тогда папа подошёл к своему большому мешку и что-то достал из него. Это был тромбон. К счастью, папа захватил его с собой. Он поднёс его к губам и дул в него до посинения, пока дети, один за другим, не окружили его.
        - Послушайте, - сказал им папа. - Я не хочу, чтобы вы вот так без спросу куда-то исчезали. А вдруг вы заблудитесь в дюнах? Они тянутся на много миль, и найти вас будет непросто. Мортен, ты никуда не должен ходить один, только с кем-нибудь из старших. Старших тоже прошу держаться вместе. Понятно? Или мы сейчас же поворачиваем и едем домой!
        Дети поняли, что папа говорит серьёзно, и дружно закивали.
        - А сейчас мы первым делом разобьём лагерь, - сказал папа. - Посмотрите на свои несчастные велосипеды. Думаю, они решили, что больше уже не нужны вам, раз вы бросили их здесь жариться на солнце.
        Дети тут же подошли к своим велосипедам, попросили у них прощения и отвели их в небольшой лесок, где велосипеды могли нежиться в тени.
        За одной большой дюной мама нашла место, которое должно было служить им домом. Она сложила там все спальные мешки и соорудила из песка что-то вроде стола, на котором разложила все кухонные принадлежности.
        - А теперь давайте купаться! Уже стало тепло, - предложила Мона.
        - Да, можете искупаться, - разрешила мама. - Только будьте все время у нас на глазах.
        Дети мигом надели купальники. Вода была холодная, но они быстро привыкли к ней и не чувствовали холода. Неожиданно на них с шумом накатила большая волна. Дети помчались на берег, чтобы волна не утащила их в море. Впереди всех бежал Мортен - он хоть и любил воду, ему казалось несправедливым, что волна хочет утащить его на глубину. В конце концов он рассердился, что из-за этой волны он не может спокойно играть у берега.
        Он огляделся по сторонам в поисках палки. Будь у него палка, он показал бы этой волне, где раки зимуют. Но нигде не было даже прутика - везде один песок. И вдруг он увидел на маминой песчаной полке сковороду. Она была слишком красива, чтобы использовать её в качестве оружия, тем не менее Мортен подкрался к полке.
        Мама отошла от своей походной кухни - ей тоже захотелось искупаться, а бабушка сидела на вершине дюны и смотрела на море. И ей хотелось бы просидеть так весь день. Улучив момент, пока его никто не видел, Мортен схватил сковороду, хотя она была довольно тяжёлая, и побежал к воде. Там, где он бежал, было совсем мелко, но вот на берег ринулась очередная большая волна. Мортен замахнулся на неё сковородой и, как только волна нависла над ним, стукнул её изо всех сил. Он думал, что вода всегда нежная и приятная. Но эта волна оказалась не такая. Она была упругая и твёрдая. Волна вырвала у Мортена сковороду и ударила его ею же по голове. Потом подняла его и швырнула на дно. Мортен не мог понять, что произошло. А волна уже опять набросилась на него и приготовилась снова поднять и бросить вниз. Но тут рядом оказалась бабушка. В юбке и башмаках она кинулась в воду и схватила Мортена.
        - Так нельзя! - сказала она волне. - Думаешь, ты можешь делать с купальщиками всё, что захочешь? Ошибаешься, голубушка! - Бабушка подняла Мортена и вынесла на берег.
        Он плакал, икал и в тот день больше уже не хотел купаться.
        - Не горюй, Мортен, - сказал папа. - Не всякий отважится сражаться с волнами пролива Скагеррак.
        Папа принёс Мортену ведёрко с водой, а когда у Мортена были вода и песок, больше ему ничего и не требовалось. Остальные дети весь день купались и резвились, потом прибежали, чтобы поесть, и снова побежали купаться. Так они и провели весь день: купались, ели и играли. Вечером они перенесли свой лагерь поближе к странному датскому лесу, который служил здесь преградой от ветра, и, хотя к ночи похолодало, в спальных мешках всем было тепло и уютно.
        Вы просыпались когда-нибудь на берегу Скагеррака? Это непередаваемое ощущение. К тому же погода переменилась. Дул ветер, но за дюнами они легко находили от него укрытие. Зато смотреть на море в такую погоду было особенно интересно - волны пенились, шипели и были похожи на живые существа.
        - Хотите остаться здесь ещё на день или поедем дальше? - спросил папа.
        Дети захотели остаться на берегу ещё на один день. Бабушка ничего не сказала. Ей-то хотелось ехать дальше: уж коли она оказалась за границей, было бы интересно посмотреть на здешних людей и их дома, но ведь рано или поздно она всё равно их увидит, и бабушка решила промолчать. Море её немного пугало. Смотреть на него было, конечно, приятно, но, даже сидя на берегу, она ему не доверяла.
        - Хорошо, тогда сделаем так, - сказал папа. - Двое из вас поедут, найдут какую-нибудь усадьбу и купят там молока. А я займусь ремонтом коляски, по-моему, у неё немного разболтались колёса.
        Бросили жребий, и ехать за молоком выпало Мадсу и Марте. Им дали бидончик для молока и наказали быть вежливыми. И ещё они должны были вернуться как можно быстрее, а то все начнут за них тревожиться. Мадс и Марта обещали нигде не задерживаться. Они сели на велосипеды и покатили, гордые, что получили такое ответственное поручение в чужой стране.
        - Кто из нас будет говорить, ты или я? - спросил Мадс.
        - Ты, - сразу ответила Марта. - Боюсь, я не смогу произнести ни слова.
        - А я смогу, но, если выйдет заминка, тебе придётся помочь мне.
        - Мы будем говорить только по-норвежски, они нас поймут, ведь норвежский и датский очень похожи, - сказала Марта.
        Проехав немного, они увидели впереди белый дом. Казалось, будто он стоит посреди большого поля, но к усадьбе вела дорога. Дети слезли с велосипедов и дальше повели их рядом с собой.
        - Я не вижу тут ни одного человека, - сказал Мадс, - а вот датских коров тут полным-полно. Значит, должно быть и молоко.
        - Посмотрим, посмотрим, - проговорила Марта.
        Вскоре они оказались уже на дворе усадьбы. Неожиданно Марта остановилась.
        - Я вижу, но не человека, а немецкую овчарку, - сказала она. - Она тут одна, и она не привязана. Давай вернёмся, пока она нас не заметила, и там решим, что делать дальше.
        Мадс развернул свой велосипед, и они немного отъехали.
        - Если б только это была не овчарка, - сказал он. - Ты ведь знаешь, я собак не боюсь. И ты тоже. Но мы никогда не общались с овчарками.
        - В том-то и дело, - сказала Марта.
        - Давай доедем до следующей усадьбы и попытаем счастья там, - предложил Мадс.
        Марта согласилась. Она была рада, что они с Мадсом думают одинаково.
        И они поехали дальше. Следующая усадьба оказалась довольно далеко.
        - Здесь тоже пасутся коровы, - сказала Марта.
        - Значит, и молоко есть!
        Они свернули на дорогу, ведущую к усадьбе.
        - Стой, Мадс! - вдруг воскликнула Марта. - Здесь тоже немецкая овчарка. С ней рядом сидит человек и гладит её. Они сидят спиной к нам, так что они нас пока не видят.
        - Если эта собака бросится на нас, хозяин её остановит, - сказал Мадс.
        - А если не остановит? Может, он не успеет её остановить?
        - Кто знает, - согласился с ней Мадс.
        Он быстро повернул свой велосипед и поехал обратно. И опять они покатили по просёлочной дороге, пока не увидели третью усадьбу.
        - Уж здесь-то мы должны купить молоко, и никакие овчарки нам не помешают! - сказал Мадс.
        - Поедем до самой усадьбы и не будем больше поворачивать назад.
        И они поехали прямо к усадьбе. Двор усадьбы был чистый и уютный. Жилой дом - низкий и белый, такой же низкий был и хлев. Во двор вышла невысокая полная женщина, и за спиной у неё стояла большая немецкая овчарка.
        - Добрый день! - сказала она Мадсу и Марте.
        - Здравствуйте, здравствуйте! - хором ответили дети, надеясь, что хозяйка их поймёт.
        Немецкая овчарка спокойно смотрела на них, тихонько урча, но вид у неё был вполне мирный, ей было любопытно, что за гости к ним пожаловали.
        - Нельзя ли купить у вас немного молока? - спросил Мадс.
        - Конечно можно, - ответила хозяйка. - Но сначала скажите, откуда вы приехали?
        - Из Норвегии.
        - Так вы норвежцы! Очень приятно.
        Хозяйка взяла бидончик и скрылась в доме. И дети остались одни с немецкой овчаркой. Она подошла к ним поближе.
        - Пусть она тебя обнюхает, Марта, - сказал Мадс. - Она не опаснее, чем наша Самоварная Труба, просто она должна с нами познакомиться.
        Марта стояла неподвижно, и овчарка спокойно её обнюхала. Потом она подошла к Мадсу. Но тут вернулась хозяйка и стала расспрашивать детей о Норвегии, раз уж к ней пожаловали норвежцы. Она спросила, правда ли, что в Норвегии высокие горы, и Мадс сказал, что это правда - горы в Норвегии очень высокие. И рассказал, что гора Галдхёпигген такая высокая, что достаёт почти до неба. Он сам на неё не поднимался, но знает людей, которые поднимались на самую вершину. Хозяйка усадьбы всплеснула руками. И её удивление было понятно, ведь Дания равнинная страна! Дети могли бы пробыть там весь день, так им понравилось разговаривать с доброй и приветливой хозяйкой усадьбы. Но Мадс помнил, что папа велел им нигде не задерживаться, и они вежливо распрощались. Овчарка провожала их до просёлочной дороги и как будто была даже опечалена их отъездом.
        - Надо торопиться, - сказал Мадс.
        Они нажали на педали и поехали так быстро, что было слышно, как в бидоне плещется молоко.
        - Какая там симпатичная хозяйка! - сказала Марта. - Я рада, что мы приехали именно в ту усадьбу, потому что, если даже в первых усадьбах овчарки тоже были добрые, ещё неизвестно, какие бы там оказались хозяева.
        И они начали упражняться в датском языке, им хотелось научиться говорить так, как говорят датчане.
        - Интересно, сколько мы уже проехали? - опомнился вдруг Мадс. - Ты не помнишь, мы проехали уже мимо двух усадеб или только мимо одной?
        - Я не смотрела, - сказала Марта. - Мы с тобой слишком увлеклись датским. Но дорога, что идёт направо, точно ведёт к морю.
        Они поехали направо, и вскоре перед ними открылся бесконечный берег, на котором возвышались дюны. Но людей там не было.
        - Нет, это другой пляж, - сказал Мадс.
        - Надо вернуться немного назад, - решила Марта.
        Теперь уже настроение у них было не такое хорошее. Марта даже перестала упражняться в датском. Наконец они выбрались на шоссе и поехали дальше.
        - А может, мы уехали уже слишком далеко? - предположил Мадс.
        - Тсс! - вдруг шикнула на него Марта. - По-моему, там впереди на дороге мычит бык. Ты послушай!
        - А здесь даже спрятаться негде, - сказал Мадс.
        Далеко-далеко они увидели на дороге чёрную точку, которая постепенно к ним приближалась. Оттуда доносилось мычание.
        - Может, повернём назад? - предложила Марта.
        - Погоди-ка, это вовсе не бык! Это человек. Он едет на велосипеде и…
        - И играет на тромбоне! - крикнула Марта. - Ура! Это папа! Мы всё-таки не заблудились!
        Они замахали руками и поехали навстречу папе, который страшно обрадовался, когда понял, что перед ним его пропавшие дети.
        Плохо, когда кто-то из детей теряется. Особенно за границей. Папа, Марта и Мадс вместе вернулись на берег, вся семья села завтракать, и все пили молоко, привезённое Мартой и Мадсом, а молоко, как вы знаете, лучше пить, пока оно ещё не успело нагреться на солнце.
        Вечером все начали понемногу зевать.
        - Это от морского воздуха спать хочется, - сказал папа.
        - Верно, - подхватила бабушка. - И я рада, что буду спать на земле, а не на пароходе.
        Стало прохладно, и ветер немного усилился, но облаков на небе не было. Пока ещё не было.
        Море, небо и фургон
        Папа, мама, бабушка и восемь детей сладко спали. Крышей им служило небо, полом - одиннадцать дождевиков, а кроватями - спальные мешки. Когда им случалось ночевать под открытым небом дома, в Норвегии, было достаточно подложить под спальные мешки еловые ветви, но здесь они не могли обламывать ветви с елей - ведь тут каждое дерево было кем-то посажено и должно было предохранять поля и посевы от песка и ветра. К ночи ветер немного усилился, так что они натянули на головы капюшоны, из которых выглядывали только носы.
        Первые ночные часы они безмятежно спали, но потом им всем начали сниться странные сны. Папе приснилось, что Хенрик сидит в кабине грузовика и никак не может завести мотор. Бабушке - упрямый бык. Она снова была скотницей и пыталась загнать быка в хлев. Но он только злобно мычал и не двигался с места. Детям приснилось, что они оказались в большом городе и перед ними нескончаемым потоком едут машины, не позволяя им перейти на другую сторону улицы. Маме приснилось, что она должна куда-то лететь на самолёте, и от шума мотора ей пришлось заткнуть уши пальцами. Это было очень досадно, потому что она не могла помахать на прощание папе, детям и бабушке - они стояли и смотрели на самолёт, который вот-вот должен был взлететь.
        Постепенно один за другим стали просыпаться. Папа встал и крикнул Хенрику, чтобы он оставил машину в покое. Бабушка крикнула быку, что он ведет себя не по-людски, а мама и дети сидели в спальных мешках и тёрли глаза руками, но так и не увидели ни машины, ни быка, ни самолёта. Зато они увидели и услышали кое-что другое. Дождь надвигался на них сплошной стеной, море ярилось и грохотало, голоса тонули в этом шуме.
        - Мне жаль тех, кто сейчас в море, - сказала бабушка.
        - Путников вроде нас тоже жалко, - сказала мама. - Что будем делать, отец? Скоро мы промокнем до нитки.
        Папа несколько раз моргнул и вытер лицо, но дождь становился всё гуще, и лицо у него снова намокло.
        - Постарайтесь придвинуться друг к другу вплотную, может, тогда нам удастся высвободить хоть несколько дождевиков, - велел всем папа.
        Теперь они сидели на шести дождевиках, а пять служили им крышей. Дети некоторое время, моргая, смотрели на дождь, потом незаметно, прямо сидя, заснули. А вот папа, мама и бабушка спать не могли. Бабушка сидела и слушала морской прибой. «Господи, как же оно оглушительно грохочет! - думала она. - А что, если волны постепенно доберутся и до них? За этими волнами нужен глаз да глаз».
        Папа следил, чтобы крыша из дождевиков не дала течь, а мама поддерживала спящих детей, когда кто-нибудь из них валился на землю. В конце концов бабушка задремала, папа с мамой тоже сидели с закрытыми глазами. Вдруг бабушка вскочила:
        - Вот оно! Уже здесь, под нами! Бегите, спасайтесь! Не следовало нам ехать за границу!
        - О чём это ты? - удивился папа.
        - Море! - ответила бабушка. - Оно уже здесь, и сейчас не до шуток, а у меня нет с собой даже спасательного жилета!
        - Тебе что-то приснилось, - сказала мама.
        - А ты погляди кругом, тогда поймёшь, о чём я говорю. У меня уже весь зад мокрый.
        - И у меня тоже, - сказал Мортен.
        - Ай! - воскликнула Марен. - Бабушка, ты сидишь в воде!
        - А я о чём толкую? Море вот-вот доберётся до нас.
        - Не бойтесь, нам не грозит никакая опасность, - попытался успокоить всех папа. - Мы промокли под дождём, хотя это тоже неприятно. А ну-ка, поднимайтесь!
        Он пытался говорить бодро, но сам был далеко не так бодр, его вовсе не радовала мысль ехать на велосипедах под проливным дождём с промокшими до нитки детьми.
        - Надо попроситься к кому-нибудь на ночлег, - сказала мама.
        Она уже начала собирать вещи. Дети вылезли из спальных мешков и быстро скатали их, чтобы те не намокли ещё больше. Каждый надел свой дождевик и зюйдвестку, осталось только уложить вещи на багажники велосипедов и в коляску. К счастью, уже светало, значит, было три или четыре часа утра. Вообще-то сейчас было бы неплохо сесть на велосипеды и немного размяться. Хуже всех было бабушке, Мортену и Мине - им предстояло ехать в коляске, а у них от холода уже зуб на зуб не попадал.
        - Если бы можно было остановиться в какой-нибудь усадьбе, - сказал папа. - Хорошо сейчас тому, кто в Норвегии. Там повсюду старые сеновалы и сараи, в которых можно передохнуть, никого не беспокоя. А здесь нам придётся перебудить всю усадьбу, и это среди ночи!
        - У них у всех немецкие овчарки, - сказала Марта. - Мы с Мадсом видели их вчера, когда ездили за молоком.
        - В это время года печей никто не топит, а нам необходимо высушить одежду, - заметила мама.
        - Это первым делом, - серьёзно сказала бабушка.
        Она прижала к себе Мортена и Мину, чтобы хоть как-то согреть их.
        - Я придумал, - сказал папа. - Потерпите, пока мы не приедем туда, где побольше домов. В маленький городок например.
        - А что нам там делать? Там люди тоже ночью спят, как и в усадьбах, - вздохнула мама.
        - Конечно спят! Тря-ля-ля-ля! - запел папа.
        Вид у него был весёлый и довольный, он явно придумал хитрый план.
        Все тоже приободрились. Дождь продолжал лить как из ведра. Под таким душем было трудно держать глаза открытыми. Но тем не менее велосипеды катились по дороге, ноги работали, и глаза смотрели вперёд.
        Наконец они увидели много домов, которые словно переговаривались друг с другом.
        - Впереди городок! - радостно крикнул Мадс.
        И он не ошибся. Дома были не очень большие, но красивые. Были здесь и магазины, и папа с любопытством разглядывал вывески.
        - Думаешь, он собирается что-нибудь здесь купить? - спросила Марта у мамы.
        - Понятия не имею, что у него на уме, - ответила мама. - Бывает, даже мне трудно понять, о чём он думает.
        - Наверное, он только делает вид, будто что-то придумал, чтобы мы не вешали носы, - сказала Марта. - А потом скажет, что не нашёл того, что искал, и нам надо ехать дальше, в следующий городок. Так и заставит нас ехать без отдыха всю ночь.
        - Он заставляет нас ехать, чтобы мы не замёрзли насмерть, - вмешалась Мона.
        Она крутила педали, но так устала и измучилась, что готова была вот-вот заснуть за рулём. Наконец папа остановился. На одной стороне улицы была продуктовая лавка, на другой - пекарня.
        - Уж не собрался ли ты ночью делать покупки? - резко спросила у него мама. Она рассердилась и считала, что папа со своей таинственностью зашёл слишком далеко.
        - Милая моя, и почему ты никак не привыкнешь к тому, что иногда мне на ум приходит что-нибудь гениальное? Всё-таки котелок у меня варит, - сказал папа и постучал себя по лбу так, что зюйдвестка съехала у него набекрень. - А теперь я открою вам свой план. Но сначала ответьте: кто в городах встаёт раньше всех?
        - Газетчики, - сказал Мадс.
        - Правильно. А кто ещё?
        - Пекари, - ответил Мартин. - Пекари встают раньше всех, чтобы у людей к завтраку был свежий хлеб.
        - Правильно! Ну а дальше? Кто топит печи даже в жаркое лето?
        - Тоже пекари! - крикнула Марта.
        - Ждите меня здесь, - распорядился папа.
        Он слез с велосипеда и скрылся за дверью пекарни. Вскоре он вернулся и поманил всех к себе:
        - Идите скорее! Нам разрешили зайти и погреться. Прислонитесь в пекарне спиной к печи, тогда ваша одежда быстро высохнет.
        В пекарне работали два пекаря в белых колпаках и белых передниках. Они пекли хлеб. Печь уже раскалилась. Эти пекари своё знали дело. Они месили и раскатывали тесто для булочек, батонов и всяких других хлебных изделий, а пока они работали, промокшие путешественники стояли, прислонившись к горячей печи, и постепенно согревались и обсыхали. Папа о чём-то поговорил с пекарями, а потом подошёл к маме.
        - Приготовь кофе, - шёпотом сказал он. - Сейчас у них будет небольшой перерыв, и тогда мы угостим их кофе.
        У мамы был с собой большой кофейник, она налила в него воды, насыпала кофе и поставила на плиту. Когда пекарям предложили выпить кофе, они не остались в долгу и выставили на стол вчерашние булочки и плюшки.
        - Всё-таки за границей не так уж и плохо, - проговорила бабушка.
        - Это самое лучшее, что с нами случилось за границей, - подхватила Мона.
        И пекари поняли, что она сказала, потому что вид у них стал гордый и довольный. Наконец одежда на путниках высохла, и папа сказал, что, несмотря на дождь, им надо ехать дальше. К тому же у всех есть дождевики, а немного брызг - это ерунда.
        - Сегодня нам предстоит проехать больше, чем раньше, - сказал он. - Но день только начался, и, думаю, мы с этим справимся. И обещаю, что вечером вы уже не будете спать под открытым небом. Если мы доедем до того города, который я наметил, мы заночуем на молодёжной турбазе. Вам там понравится.
        - Ещё бы! - воскликнула Мона. - Это почти то же самое, что ночевать в настоящем отеле!
        Бабушка не очень обрадовалась предстоящей ночёвке, она решила, что уже слишком стара для молодёжных турбаз. Да там все просто умрут от смеха, когда она туда явится. Но переживать из-за этого весь день было бы глупо. Будь что будет, решила бабушка. Ей было о чём подумать. Мало того что дождь не прекращался ни на минуту, бабушка ясно слышала, что где-то громыхает гром. Настоящий гром, и это было так же верно, как то, что она сидела на диванчике, укреплённом на ипподромной коляске, которая, подпрыгивая, катила по датской дороге. На этой ровной местности находиться на дороге во время грозы было небезопасно. Однако они продолжали ехать навстречу грозе, неминуемо к ней приближаясь. Было похоже, что остальные ничего не замечали и весело катили вперёд, перекликаясь друг с другом.
        - Мортен, ты захватил с собой коровий колокольчик? - спросила бабушка.
        Она ясно видела молнию, и тут же у неё над головой громыхнул гром.
        - Колокольчик со мной, - ответил Мортен. - Хочешь, чтобы я позвонил?
        - Да. И как можно скорее.
        Они договорились, что, если бабушка, Мина или Мортен захотят, чтобы все остановились, они позвонят в колокольчик. Не успел колокольчик звякнуть, как все велосипедисты уже остановились.
        - Слезайте с велосипедов! - крикнула бабушка. - И отойдите от них на пять шагов, а потом ложитесь на землю!
        - Что с тобой, бабушка? - удивился папа. - Нам сейчас не до игр!
        - А я и не играю. Всё очень серьёзно, - ответила бабушка. - Ты что, не видишь молний? Хочешь, чтобы в тебя ударила одна из них? Ложитесь скорее на землю!
        Снова сверкнула молния, и тут же раздался оглушительный раскат грома. Дети мгновенно повиновались бабушке, а когда папа с мамой увидели, что дети лежат на земле, им ничего другого не оставалось, как тоже броситься на землю. Это была невесёлая картина. У обочины грудой лежали велосипеды, а чуть подальше - люди. Молнии сверкали одна за другой, грохотал гром, и бабушке вдруг показалось, что бушуют две грозы, идя навстречу друг другу. Но на самом деле, не обращая внимания на грозу, к ним по дороге приближался большой трейлер. Водитель то и дело вытирал лобовое стекло и упорно вёл свою машину сквозь непогоду. Увидев людей, лежавших на обочине, он не на шутку испугался. Он снова протёр стекло и затормозил. Когда трейлер остановился, все повскакивали. К счастью, люди оказались живы, на земле остались только велосипеды.
        - Куда направляетесь? - спросил у папы шофёр трейлера.
        - Думали до ночи добраться до Орхюса, но с нашей скоростью мы вряд ли попадём туда сегодня, - ответил папа.
        - Залезайте в трейлер! - предложил шофёр.
        От радости, что все живы, он готов был сделать для них что угодно. Трейлер был пустой, так что места всем хватит.
        - Отлично! - обрадовался Мадс. - Наши велосипеды тоже сюда поместятся!
        Папа решил сесть в кабину, ему хотелось поговорить с датским шофёром, который водил такую большую и красивую машину. Дети, бабушка и мама забрались в трейлер, шофёр закрыл за ними двери, и в трейлере воцарилась непроглядная темь. И лишь когда сверкали молнии, внутри на мгновение становилось светло. Мортен боялся и темноты, и молний, а потому сидел, обхватив голову руками.
        - Не бойся, Мортен, - сказала бабушка.
        Она обняла его, стала убаюкивать и напевать ему песню. Её голос сливался с шумом мотора. У Мортена стали слипаться глаза, да и у самой бабушки тоже, и через минуту они оба уже крепко спали. Вскоре заснули и остальные. И ничего удивительного - ведь они провели бессонную ночь. Любой на их месте свалился бы с ног от усталости. Все проснулись, когда трейлер остановился.
        - Видно, здесь он нас высадит, - сказала бабушка. - Придётся нам снова мокнуть под дождём.
        Она вытянула ноги, они у неё затекли, потому что она слишком долго сидела неподвижно, держа Мортена на коленях. В эту минуту двери распахнулись, и внутрь хлынул такой яркий свет, что все зажмурились.
        - Солнце! - воскликнул Мадс. - Бабушка, тебе больше не придётся ложиться на дорогу под дождём. Гроза кончилась!
        Бабушка обрадовалась хорошей погоде, а папа помог детям выйти из трейлера и достал велосипеды.
        - Теперь мы точно знаем, что чувствуют столы, стулья, кресла и диваны, когда их перевозят в трейлерах, - сказала Мона.
        Папа хотел расплатиться с шофёром за его услугу, но тот наотрез отказался брать деньги.
        - Может, мы могли бы что-нибудь подарить ему? - шёпотом спросила мама.
        - Что-нибудь чисто норвежское, - подхватил Мартин.
        - Посмотрите, может, у нас найдётся упаковка козьего сыра, - велел папа. - Подарим ему сыр, уверен, что такого сыра он никогда не ел.
        Мама достала упаковку сыра и дала шофёру.
        - Это сыр, который любят все норвежцы, - сказала она ему. - Возьмите, пожалуйста.
        Шофёр очень удивился и тут же откусил большой кусок сыра.
        - Вот спасибо, - просиял он. - Я слышал про этот сыр. Уверен, что дома будут ему рады.
        И он уехал, а папа, мама и восемь детей остались. Вокруг росли буковые деревья, а в глубине парка стоял большой жёлтый дом.
        - Это и есть туристическая база, - сказал папа. - Наверняка это самая лучшая туристическая база во всей Дании, можете считать, что нам повезло.
        Из дома высыпала толпа людей. Все были в шортах и с рюкзаками. У некоторых из них были велосипеды.
        - Видно, не одни мы путешествуем, - сказал папа. - А сейчас давайте зайдём в дом и покажем свои членские книжки.
        Они оставили велосипеды снаружи. Можно сказать, что здесь была настоящая конюшня для велосипедов. Бабушка никогда не видела столько велосипедов сразу, но места хватало для всех. А коляску они поставили с краю и повесили на неё замок. Бабушка посмотрела на людей в шортах, а потом перевела взгляд на свою длинную юбку.
        - Ничего не получится, - сказала она самой себе.
        - Будь такой, как всегда, - шепнул папа, который услышал её слова. - Ты ничуть не хуже других.
        - Может быть, но я слишком стара.
        - Ты моложе многих, - утешил её папа.
        Он взял бабушку за руку и вместе с ней вошёл в дом. Они оказались в небольшой комнате, разделённой стойкой, за которой стоял человек.
        - Здравствуйте-здравствуйте, - сказал он. - Добро пожаловать. Я хозяин базы.
        Бабушка и девочки сделали реверанс. Мартин, Мадс и Мортен поклонились. Мортен отвесил такой глубокий поклон, что чуть не упёрся головой в пол.
        - Стань как положено, - велела ему бабушка.
        Хозяин должен был показать им их спальные места: где спят мужчины, а где - женщины. Комнаты были огромные, настоящие залы.
        - Бабушка, я хочу спать рядом с тобой, - сказал Мортен.
        - Нет, ты пойдёшь спать с папой. Мужчины и женщины спят здесь отдельно, - объяснила ему бабушка.
        Маму, бабушку и девочек проводили в большую залу, в которой стояло много-много кроватей. Но они не нашли даже двух свободных мест рядом. Пришлось им занять те кровати, что остались.
        Бабушка положила свой спальный мешок на кровать, стоявшую в углу, и огляделась. «Наверное, сюда съехались люди со всего мира», - подумала она. Здесь разговаривали сразу на всех языках. И цвет кожи у всех тоже был разный - и белый и чёрный.
        «Будет о чём рассказать в доме престарелых, - подумала бабушка. - Будто я увидела весь мир сразу. Вряд ли я засну сегодня ночью, но тут уж ничего не поделаешь».
        - Идём, бабушка! - неожиданно прервала её мысли Мона. - Мы должны пойти осмотреться.
        Роза
        Кухня на туристической базе была очень большая. Каждый здесь готовил себе сам. Мама сразу почувствовала себя как дома. Она стояла среди норвежских, датских, шведских, немецких, английских, американских и японских женщин и готовила обед для своей семьи. И не важно, что она не понимала, о чём они говорили, любой женщине было достаточно показать жестом, что ей нужно, улыбнуться, и она тут же получала всё, что ей требовалось.
        Бабушка и дети время от времени подходили к двери и смотрели на маму. Заходить в кухню им не разрешалось. Мама сказала, что там и без них не протолкнуться.
        Взяв свой обед, они расположились в парке под высокими буками.
        - Знаете, я решила, что мне больше не хочется путешествовать, - неожиданно сказала бабушка.
        - Слишком утомительно? - спросил папа. - Меня это не удивляет. Для тебя это была длинная и тяжёлая поездка.
        - Да-да. А сейчас я, пожалуй, пойду прилягу.
        Все огорчились: на бабушку это было не похоже, она никогда не сдавалась так быстро. К тому же ей хотелось доехать до города и познакомиться с этой «заграницей».
        - Зря мы затеяли эту поездку, - тихонько сказала мама папе. - Мне не хочется оставлять бабушку одну, когда она так плохо себя чувствует.
        Бабушка словно услыхала мамины слова и быстро встала.
        - Ступайте прогуляйтесь, а не то мне придётся идти вместе с вами, - сказала она.
        - Но мы не хотим уходить от тебя, вдруг ты заболела!
        - Я здорова как бык, - заявила бабушка. - Просто мне захотелось немного полежать.
        И бабушка не обманывала, она действительно была совершенно здорова, да и не так уж сильно она устала. Конечно, ей хотелось бы пойти со всеми и увидеть городок, до которого они наконец добрались. Нет, гулять она отказалась совсем по другой причине. Дело в том, что в этой огромной спальне было слишком много женщин из всех стран мира и бабушка не могла даже представить себе, как она сможет раздеться при всех этих женщинах, чтобы надеть ночную рубашку. Вот она и решила, что ляжет спать раньше всех, пока в спальне никого нет.
        Но если вся семья останется из-за неё в доме, её план сорвётся. Поэтому она и уговаривала их отправиться на прогулку. Наконец Мона сказала:
        - Я уверена, что бабушке будет лучше, если мы уйдём. Поэтому мы уходим!
        - Спасибо, Мона! - поблагодарила её бабушка.
        И они ушли, а бабушка бросилась в спальню. Она не ошиблась - там никого не было. Две женщины отдыхали после обеда, но, похоже, они спали, поэтому тревожиться было не о чем. Ванная комната рядом со спальней тоже была пуста. «Неплохо бы помыться», - подумала бабушка. Она взяла полотенце, губку, мыло и подошла к раковине. Через минуту она уже надела ночную рубашку. Она расчесала свои длинные волосы, заплела косы и, подхватив свою одежду, вернулась в спальню. И там, в дверях, она столкнулась с другой женщиной. Женщина была полная, на губах у неё играла улыбка, но, главное, она была совершенно чёрная. Нет, чёрное у неё было не платье, а вся кожа! И она была далеко не молода. Наверное, у неё уже были внуки. На плече у неё тоже висело полотенце. Когда они столкнулись, чёрная женщина засмеялась, сказала что-то по-английски и улыбнулась белозубой улыбкой. Бабушка не поняла ни слова из того, что та сказала, но решила ответить этой приветливой женщине.
        - Тоже путешествуешь? - спросила она, махнула рукой и поспешила к своей кровати.
        Что делать дальше, бабушка не знала. Она выспалась в трейлере, и спать ей ни капельки не хотелось. Но, к счастью, у неё было с собой вязанье! Бабушка вязала папе кофту, правда, это был секрет, и потому бабушка вязала только в его отсутствие. Она быстро достала вязанье и устроилась на кровати. Ей было очень удобно. Чёрная женщина тоже вернулась в спальню. Теперь на ней была светло-розовая пижама. Несмотря на полноту, у женщины была лёгкая, летящая походка. Она снова улыбнулась бабушке и подошла к соседней кровати. Они оказались соседками.
        «Это хорошо, - подумала бабушка. - С этой женщиной я уже немножко знакома».
        Спать чёрная женщина не легла, она уселась в кровати, совсем как бабушка. Сначала она читала какую-то книгу, потом начала что-то писать. Бабушка решила, что она пишет письмо. Кончив писать, чёрная женщина устроилась поудобнее и долго смотрела на бабушкино вязанье. Казалось, она следит за каждой провязанной петлёй. Бабушка занервничала и несколько раз сбилась со счёта, ей даже пришлось распустить несколько рядов. Но потом она привыкла, что за её работой следят, подняла на чёрную женщину глаза и кивнула ей.
        - Я вяжу кофту для нашего папы, - сказала она.
        Женщина покачала головой и засмеялась. Неожиданно она вскочила с кровати и достала бумагу и карандаш. Потом подсела к бабушке на кровать и нарисовала себя с рюкзаком и спальным мешком. После этого она достала карту, показала бабушке Африку, ткнула пальцем в Нигерию, потом нарисовала пароход и показала, что он плывёт из Африки в Испанию. После этого она встала и начала маршировать вдоль кроватей, будто совершает поход, а вернувшись к бабушке, показала на Испанию, Францию, Бельгию, Голландию и, наконец, на крохотную Данию. При этом она смеялась от гордости, что забралась так далеко от дома, и у неё даже что-то булькало в горле. Посмеявшись, она дала бабушке бумагу. Бабушка растерялась. Рисовать она не умела, однако, увидев все линии, которые начертила чёрная женщина, почувствовала себя увереннее: так рисовать она тоже могла. Ей захотелось рассказать чёрной женщине, что она - бабушка и путешествует со своей семьёй. Поэтому она нарисовала сначала себя. Ниже - папу и маму, под ними восемь детей, а в самом низу - велосипеды. При виде велосипедов чёрная женщина всплеснула в испуге руками, но бабушка тут
же нарисовала и ипподромную коляску. Женщина показала на себя и сказала:
        - Роза.
        - Красивое имя, - сказала бабушка. - А я Матеа, но все зовут меня просто бабушка. Бабушка! - крикнула она громко, чтобы Роза получше поняла её.
        - Бабушка, - повторила Роза.
        Снизу послышалось громкое пение. Роза вскочила, прислушалась, потанцевала на месте, показала вниз, покачала головой, как будто спрашивала у бабушки, не хочет ли она спуститься в парк и послушать, как там поют.
        Бабушка вспомнила, что на ней уже надета ночная рубашка, и растерялась. Но она не успела и глазом моргнуть, как Роза закатала пижамные штанины выше колена, натянула через голову юбку, накинула на плечи шаль и была готова. Бабушка проделала то же самое - надела юбку прямо поверх ночной рубашки. Накинула на плечи шаль и повязала голову платком. Теперь и она была готова идти слушать музыку.
        Внизу собрались почти все, кто жил на туристической базе. А поскольку здесь жили люди из разных стран, то и песни тоже звучали самые разные. Иногда одну песню пели несколько человек, и это был настоящий хор. Когда бабушка и Роза появились в дверях, все захлопали от радости, ожидая новых песен. Роза не заставила себя ждать. Она спела старинную нигерийскую песню. Песня была такая красивая, что бабушка растрогалась до слёз. Но потом наступила её очередь. Что же ей спеть всем этим людям? Она знала только две песни - «Курицы Пола» и «Пер Скрипач». Бабушка спела «Курицы Пола», а после этого красивые переливы, которыми она когда-то в молодости манила коров с пастбища домой. Как раз когда она исполняла переливы, в дверях показались папа, мама и восемь детей. От удивления они чуть не замычали в ответ, как коровы, услышав пастушьи призывы, но каково было их удивление, когда бабушка подошла к ним, держа за руку чёрную женщину.
        - Это моя подруга, - сказала бабушка. - Её зовут Роза. Она из Нигерии. Это в Африке.
        Роза улыбалась, смеялась, и ей было очень приятно познакомиться с большой бабушкиной семьёй, а папа, мама и восемь детей были довольны, что бабушка нашла себе подругу.
        На другой день рано утром папа поехал в город и купил там два больших альбома для рисования. На всякий случай он купил и карандаши. Один альбом с карандашом он отдал бабушке, а другой - Розе, и подруги вместе пошли в буковый лес. А папа, мама и старшие дети поехали на велосипедах на прогулку. Но Милли, Мина и Мортен захотели остаться с бабушкой и Розой. Они ещё никогда не встречали такого доброго человека, как Роза. Даже Мортен, который всегда ходил, держа за руку только бабушку, сразу протянул Розе руку. Уж очень она ему понравилась.
        - Можете пойти вместе с нами, - сказала бабушка детям, - но обещайте, что не будете нам мешать.
        - Обещаем, - сказала Милли, - мы будем только смотреть.
        Роза засмеялась, потрепала Мортена по голове и уселась на землю.
        - А вы можете пока побегать и поиграть, - сказала бабушка детям.
        Бабушка села рядом с Розой, обе взяли свои альбомы и начали рисовать. Они не произносили ни слова, только время от времени поглядывали на рисунки друг друга. Ни дать ни взять два художника за набросками. Иногда они задумывались и смотрели по сторонам. Но рисовали они совсем не то, что было у них перед глазами. Сначала казалось, что они смотрят глубоко в себя и ищут там что-то давно спрятанное и забытое. Потом начинали быстро рисовать. Так продолжалось до самого обеда.
        В обед они сделали небольшой перерыв, а после снова принялись за дело. К вечеру оба альбома были заполнены рисунками. Тогда они поменялись своими альбомами. Бабушка и дети долго сидели и листали большой альбом Розы, и, когда папа, мама и старшие дети вернулись домой, Милли сказала:
        - Теперь я знаю, как жила Роза с самого детства. - И начала рассказывать: - Роза жила в маленькой хижине с папой и мамой. Угадайте, сколько у неё было братьев и сестёр?
        - Восемь, - сказал Мортен, который не мог и предположить, что в семье бывает меньше детей.
        - Правильно, - сказала Милли. - Поэтому ей было интересно познакомиться с нашей семьёй. Они были очень бедные, есть им было почти нечего, но её папа и мама были добрые, и она помнит, что в те дни, когда в доме не было никакой еды, папа с мамой по вечерам пели детям песни, чтобы им было легче заснуть. В один прекрасный день им пришлось переехать в город, потому что кто-то купил землю, на которой стояли их хижины. В городе жить было ещё труднее, потому что её папа никак не мог найти работу.
        - Ему нужно было купить себе грузовик, - сказал Мадс.
        Папа кивнул, он был согласен с Мадсом.
        - Много лет им жилось очень трудно. Иногда им приходилось жить даже в сараях, - продолжала Милли. - Но, несмотря на свою бедность, они по-прежнему пели по вечерам, и потому Роза знает великое множество песен. Ей часто говорили, что у неё красивый голос, и она начала петь на улицах, а её младшие братья и сёстры ходили с ней и собирали деньги, если кто-то хотел отблагодарить певицу. Однажды, когда она пела, подошёл какой-то человек.
        Он долго слушал и насыпал ей в миску много монет, а потом спросил, не хочет ли она петь у него в цирке. Она бы ездила с ними и стала наездницей и танцовщицей. Он обещал ей хорошо платить.
        Роза ответила, что должна посоветоваться с родителями, и побежала домой к папе и маме, и, хотя ей было страшно, она сказала, что ей очень хотелось бы выступать в цирке и часть заработанных денег посылать домой. Родители отпустили её, и она поступила работать в цирк. Ей приходилось рано вставать и очень много тренироваться, чтобы стать наездницей и воздушной акробаткой. Это было трудно, и она часто плакала. Но она оказалась способной циркачкой. В конце концов она стала хорошей актрисой и смогла уйти из цирка и выступать самостоятельно. Она зарабатывала всё больше денег и посылала их домой. Её отец смог даже купить в деревне небольшой дом, совсем как мы, хотя мы никогда не выступали в цирке. Потом она вышла замуж за пианиста и родила троих детей, теперь они уже взрослые, и у них тоже есть дети, так что она уже бабушка. И перед возвращением домой в Нигерию она решила поездить по разным странам. Её отца и матери давно нет в живых, но у неё остались братья и сёстры. Жить она будет в том доме, что купил её отец, но вообще-то она привыкла вести кочевую жизнь, так что ей будет трудно постоянно жить в
Нигерии.
        - Иначе и быть не может, если человек привык всю жизнь ездить, - сказала бабушка.
        - Хорошо, что она приехала сюда, а то бы мы никогда с ней не познакомились, - сказала Мона.
        Роза не понимала, о чём они говорят, но она поняла, что понравилась им всем - и папе, и маме, и восьмерым детям, поэтому она мурлыкала себе под нос какую-то песню и улыбалась им, покачивая головой в такт.
        А бабушка сидела и никак не могла придумать, что бы такое подарить Розе на память, ведь завтра им предстояло расстаться, и кто знает, доведётся ли им встретиться вновь. Правда, Роза нарисовала свой дом и спросила, не хочет ли бабушка приехать к ней в Нигерию, но вряд ли бабушка сможет совершить такое долгое путешествие. И тут бабушка вспомнила, что у неё есть спортивные гольфы, которые она связала для Хенрика. Розе они были бы впору, а Хенрику она свяжет другие. Бабушка поспешила в спальню, взяла гольфы и подарила их своей новой подруге.
        Роза обрадовалась подарку. Она тут же спросила у бабушки её адрес, чтобы прислать ей ответный подарок.
        На другое утро Роза собралась в дорогу, и на плече у неё висели два необычных мешочка - гольфы, которые подарила ей бабушка. Роза заполнила их своими вещами, и при ходьбе они смешно болтались у неё на груди и на спине.
        - Наверное, для Африки эти гольфы слишком тёплые, и Розе просто хотелось показать, что они ей нравятся, - решила мама.
        - Роза - хороший человек, - сказала бабушка.
        - Какое счастье, что мы с ней познакомились, - подхватила Мина.
        Хлеб и трубы
        На следующее утро папа, мама, бабушка и восемь детей покинули туристическую базу и двинулись дальше. Тем более что после отъезда Розы бабушке стало грустно. Они ехали целых два дня. Одну ночь они спали в спальных мешках под открытым небом, а другую - снова на туристической базе, но уже в другом городе. Город назывался Оденсе.
        - Мы здесь пробудем не меньше двух дней, потому что здесь очень интересно, - сказал папа. - Помните сказку о Гадком утенке? И про Русалочку, и про Девочку со спичками, и многие другие?
        - Конечно, помним! - воскликнул Мадс. - Мы их знаем почти наизусть. Их написал Ханс Кристиан Андерсен!
        - Правильно. Он родился в этом городе, и завтра мы посетим дом, в котором он жил. А сегодня посмотрим кое-что другое. Я не хочу говорить вам, что именно, - вы увидите сами, но вас ждёт сюрприз, - и уверен, что он вам понравится.
        После завтрака папа вышел из дома, за ним последовали все остальные.
        - Минуточку подождите! - неожиданно воскликнула бабушка и скрылась в одном из магазинов.
        Дело в том, что бабушка повязывала голову платочком, и ей казалось, что из-за этого платка на неё все косятся, и теперь, когда она была за границей, ей захотелось обзавестись другим головным убором. Она купила себе большую соломенную шляпу. Шляпа была такая огромная, что бабушка казалась теперь совсем маленькой. Она гордо вышагивала в этой шляпе, а платок, которым раньше повязывала голову, она спрятала в карман юбки.
        - Я знаю, что под шляпой идёт наша бабушка, хотя и не вижу её! - воскликнул Мортен.
        - Не сомневайся, это я! - успокоила его бабушка.
        Она едва осмеливалась смотреть по сторонам, боясь, что шляпа свалится у неё с головы.
        - Я вижу реку! - неожиданно воскликнула Мона.
        - А на ней пароходы! - поддержала её бабушка.
        - Вы не ошиблись. Садимся на пароход!
        Не только папа, мама, бабушка и дети собирались прокатиться на пароходе. Пассажиры всё прибывали и прибывали. Наконец полный пароход отчалил от пристани и пошёл вверх по реке.
        - Наверное, это и есть папин сюрприз, который он нам обещал утром, - сказала Мона. - Мне он уже нравится.
        По берегам реки росли ивы и другие деревья, их ветви свисали до самой воды.
        - Совсем как в Южной Америке или в Африке, там по таким деревьям ползают змеи, - сказал Мадс.
        Мортен так испугался, что плюхнулся на палубу.
        - А в реке водятся крокодилы, - продолжала Мона.
        - А-а-а! - заплакал Мортен.
        - Не слушай их, - успокоила его бабушка. - Ни змей, ни крокодилов тут нет.
        - А на берегу рычат львы, - не унималась Мона.
        - А там вдалеке слоны, подняв хоботы, трубят что есть мочи. Это похоже на тромбоны, - вставил своё слово Мартин.
        Мортен зажал уши руками, но бабушка погладила его по голове и сказала:
        - Не бойся, Мортен, им просто нравится тебя пугать. Покажи им, что тебе нисколько не страшно.
        Некоторое время стояла тишина, но вдруг могучий рёв сотряс воздух.
        - На корову это не похоже, - сказала бабушка. - Да и на быка тоже, их голоса я хорошо знаю.
        - Вам это почудилось из-за нашей болтовни. Никто тут не ревел, - сказал Мадс.
        Но не успел он умолкнуть, как страшный рёв раздался снова. Бабушка повернулась к капитану, стоявшему за штурвалом.
        - Что это за рёв? - спросила она. - У вас здесь стоят громкоговорители?
        - Нет, это рычал настоящий лев, - ответил капитан.
        И тут же они услыхали новый трубный глас, но он был не похож на первые два.
        - А это что? - спросила бабушка.
        - А это трубил слон. - Капитан гордо улыбнулся.
        Бабушка открыла рот и пристально посмотрела на капитана.
        - Нехорошо смеяться над людьми, - произнесла она наконец, отвернулась от капитана и стала смотреть на ивы. Если в этой стране есть львы и слоны, то наверняка водятся и змеи.
        Пароходик подошёл к мосткам и остановился. И здесь слышался не только львиный рык и трубный глас слона, нет, здесь можно было слышать голоса всевозможных зверей.
        - Добро пожаловать в зоопарк, - сказал папа детям, наслаждаясь их удивлением.
        Мортен и бабушка крепко держали друг друга за руки.
        - А здесь не опасно? - спросила бабушка. - Эти звери не бросятся на нас, как наш старый бык?
        - Нет, не бойся, - улыбнулся папа. - Мы пробудем здесь весь день, в зоопарке есть на что посмотреть.
        Он вытащил пакет, и оказалось, что в нём опять были альбомы для рисования. Папа дал каждому по альбому и сказал:
        - Нарисуйте тех животных, какие вам больше всего понравились. Зимой вам будет приятно взглянуть на свои рисунки. А сейчас давайте решим, куда мы пойдём сначала. Здесь детям не стоит гулять в одиночку, я должен всё время вас видеть.
        - Мы хотим посмотреть львов, - сказал Мадс. - Я никогда в жизни не видел живого льва.
        Все с ним согласились, и они подошли к клетке со львами. Там лежал огромный лев. У него была густая длинная грива, лев моргал, глядя на людей. Рядом ходил ещё один лев, он был намного меньше, и у него не было гривы.
        - Это его жена, - сказала бабушка. - Наверное, им грустно сидеть в клетке.
        - И с ними два львёнка. Смотрите, они прячутся за папу! - воскликнул Мадс.
        И правда, два львёнка по гриве взобрались льву на спину. Они покусывали его, били лапами и ползали по его могучей спине.
        - Видно, они не из пугливых, - сказала бабушка.
        - А чего им бояться, ведь это их папа, - заметила Мона.
        - М-мм, - буркнула Милли и задумчиво взглянула на папу.
        Они долго наблюдали за львами, наконец папа сказал:
        - Давайте сядем на травку и немного отдохнём. Я купил булочки, мы подкрепимся и почитаем буклет, в котором написано, какие тут есть животные. Жалко будет, если мы кого-нибудь пропустим.
        Папа сел на траву, но не успел удобно расположиться, как на него прыгнула Милли. Стоя на четвереньках, она дёрнула папу за волосы. За ней на папу прыгнула Мона, а за ней - Мортен. Он забрался папе на голову.
        - Что это за глупости? - спросил папа.
        Красный как рак, он стряхнул с себя детей.
        - Мы играли, что ты такой же добрый, как папа-лев, - сказала Милли.
        От удивления папа широко открыл рот. Потом сунул в него булочку и начал читать буклет.
        - Папа обиделся, - сказала бабушка.
        - Мы не хотели его обидеть, - объяснила Милли. - Папа, не обижайся на нас. Ты гораздо добрее льва, и мы тебя очень любим.
        Но папа как будто ещё не пришёл в себя от удивления.
        - А теперь пойдёмте смотреть обезьян, - предложила мама. - Думаю, там у папы улучшится настроение.
        - А потом слонов! - сказала Марта.
        - Мы должны увидеть ещё много зверей. День только начался, и мы пробудем здесь до самого вечера, - сказала Мона.
        - Да-да, - буркнула бабушка. Она что-то рисовала в своём альбоме. После того как они рисовали с Розой, ей понравилось это заннятие, и теперь она рисовала льва. А когда дети увидели, кого бабушка рисует, они тоже схватили свои альбомы и начали рисовать. Вся семья расположилась на траве и рисовала львов и других зверей.
        - Вы рисуйте, а я пока схожу в киоск, - сказал папа и ушёл.
        Вернулся он, неся одиннадцать небольших пакетиков с печеньем, которое разрешалось давать животным.
        - Прежде всего мы отправимся к слону, - сказал папа. - Возьмите, пожалуйста, свои пакетики. Но не отдавайте ему всё печенье сразу, оставьте немного и для обезьян. Думаю, они от него не откажутся.
        Бабушка не знала, куда девать свой пакетик, - одной рукой она держала за руку Мортена, другой - Мину. В конце концов она придумала, как выйти из положения. Она положила свой пакетик сверху на шляпу, где было небольшое углубление.
        - Мне нравится эта шляпа, она годится для всего, - сказала бабушка. - Я чувствую себя в ней очень нарядной, а кроме того, её можно использовать и как сумку.
        Но всем было уже не до бабушкиной шляпы, потому что как раз в это время они подошли к слонам.
        - Ух ты! - У Мортена даже дух захватило. - Бабушка, они слишком большие, давай уйдём отсюда.
        - Нет, если мы сейчас уйдём, они обидятся, - сказала бабушка. - Только пришли в гости, и тут же уходить, так не поступают.
        Мортен остался. Он так крепко вцепился в бабушкину руку, что не мог пошевелиться. Мина тоже крепко держала бабушку за руку. Она не раз видела слонов на картинках, но никогда не думала, что в жизни они такие огромные.
        - Посмотри, какие у него добрые глаза, - сказала бабушка. - И уши не прижаты, значит, он не опасен.
        Папа подошёл поближе и протянул слону печенье, слон вытянул хобот, осторожно взял у папы из руки печенье и положил себе в рот.
        - Он ест носом! - в восторге воскликнул Мортен.
        - Нет, там у него рот, - объяснил папа. - А ты, Мортен, не хочешь угостить слона печеньем?
        - Нет, - ответил Мортен. - Это печенье слишком маленькое для слона.
        Он не спускал глаз с бабушки.
        Слон снова протянул хобот, на этот раз печеньем его угостили Марен и Мартин. Другого слона угостили печеньем мама, Марен и Марта.
        - А теперь моя очередь угощать слонов, - сказал Мадс. - Вы тут столпились, и мне было не подойти.
        - И мне тоже, - сказала Мона. - Мне было не дотянуться.
        Папа поднял Мону на руки, но на это ушло время, а слону не терпелось получить ещё печенье. Он не мог ждать, пока люди будут готовы его угостить. К тому же он чуял, что на шляпе у бабушки лежит что-то вкусное. И достать это вкусное было совсем не трудно. Неожиданно хобот слона опустился ей на голову, и шляпа вместе с пакетиком печенья взлетела на воздух. Бабушка и глазом не успела моргнуть.
        - Ты что это себе позволяешь? - крикнула бабушка слону. - Ишь ты, какой невоспитанный и нетерпеливый! Верни сейчас же мою шляпу, а не то я тебе покажу!
        Но слон не понял ни слова из того, что сказала бабушка. Шляпа с пакетиком были уже почти у него во рту, но в последнюю минуту он сообразил, что шляпу есть не стоит. Поэтому он запихнул себе в рот печенье, а шляпа плавно опустилась на землю. Красивая заграничная бабушкина шляпа лежала у слона между передними ногами!
        - Вот бы нам сейчас удочку! - вздохнула бабушка. - И почему тебе понадобилась именно та шляпа, которая пришлась мне так по душе?
        - А может… может, она ему тоже по душе? - предположил Мортен. - Может, он уже давно мечтал о такой шляпе?
        Все переводили взгляд со слона на бабушку, а потом на шляпу, что лежала у его гигантских ног.
        Папа задумчиво постукивал пальцем по носу.
        Мама, как могла, утешала бабушку:
        - Не горюй, мы купим тебе другую шляпу.
        - Больше он не получит от меня ни одного печенья. Такой невоспитанный слон, - сказала Марта.
        И только один Мадс не утешал бабушку. Он понимал, что нет смысла обещать бабушке новую шляпу - ведь бабушке нравилась именно та, что оказалась у слона. Незаметно он убежал ото всех. Что сделать, чтобы вернуть бабушке её шляпу? Тут пригодилась бы длинная палка. Очень-очень длинная. Слон по-прежнему не двигался с места. Вокруг его клетки был глубокий и широкий ров, по одну сторону рва стояли люди, по другую - слон. Служителя поблизости не было, только люди, которые пришли в зоопарк. Мадс побежал дальше. Неподалёку он увидел сарай. Заглянув в него, Мадс обнаружил там лопату, грабли, тачку и моток верёвки. Он схватил грабли и верёвку и помчался назад. Но на обратном пути он немного заблудился и забыл, где находится слон. Мадс пробежал мимо львов, мимо обезьян. Конечно, ему хотелось остановиться и посмотреть на обезьян, но он очень спешил. К счастью, он недолго искал слонов. Папа, мама, бабушка и дети всё ещё стояли возле них. Шляпа по-прежнему лежала на земле, но слон немного передвинул ногу и наступил на самый краешек полей шляпы.
        Мадс так запыхался, что совсем не мог говорить, однако ему удалось шепнуть Марен и Мартину, чтобы они не двигались с места и продолжали без передышки кормить слона.
        - Держи крепко! - сказал он папе, протянув ему конец верёвки. А сам спустился в ров.
        - Ты с ума сошёл! - крикнул ему папа.
        Но Мадс был уже внизу и начал работать граблями. Вот грабли зацепили шляпу, но она не сдвинулась с места. Здесь требовалась недюжинная сила. Тогда Мадс постарался, чтобы все зубья граблей вошли в шляпу, а потом потянул её к себе. Наконец шляпа почти целиком была у него в руках. Но край полей всё ещё находился у слона под ногой. Теперь надо было действовать очень быстро. Слон заметил какое-то движение у своих ног и начал раскачивать хоботом из стороны в сторону.
        - Берегись, Мадс, он что-то почуял! - крикнула бабушка.
        Мадс бросил грабли наверх и схватился за верёвку, а наверху её держал уже не только папа. Ему помогали мама, бабушка, Мона и Милли. Наконец поля шляпы были освобождены. Мадс выбрался изо рва, а слон, который так ничего и не понял, поднял хобот и затрубил.
        Пока слон трубил, Мадс успел сбегать и отнести на место грабли и верёвку. А когда он вернулся, бабушка сидела и зашивала свою шляпу красной шерстяной ниткой. Она решила замаскировать вышивкой дырки, оставшиеся от граблей.
        - Думаешь, красная шерсть подходит для соломенной шляпы? - спросила мама.
        - Красные шерстяные нитки подходят для всего, - ответила бабушка. - А вот оторванный кусок полей я пришивать не буду.
        - Почему? - спросила Мона.
        - А ты представь себе, как все удивятся, когда я скажу, что на моей шляпе стоял слон! - Потом бабушка кивнула Мадсу: - Я у тебя в долгу. Я всегда говорила, что ты самый изобретательный мальчик на свете.
        - Ерунда! - сказал Мадс. Он делал вид, что ничего особенного не случилось, но на самом деле был очень доволен, что ему удалось спасти бабушкину шляпу. У него было такое чувство, будто он побывал в настоящих джунглях и сражался там с дикими слонами. Но об этом он никому не сказал.
        Они пошли дальше смотреть других животных.
        - Вон зебра, - сказал Мартин. Ему было приятно, что он первый её заметил. Зебра была маленькая, в чёрную и белую полоску, ни дать ни взять белая лошадка, которую кто-то решил покрасить чёрной краской, но на всю зебру краски не хватило и пришлось нарисовать только полоски.
        - А это никак медведь! - воскликнула бабушка, глядя на обломок скалы, где на задних лапах стоял огромный медведь и принимал от публики угощенье.
        - Медведь, - сказал Мортен. - Настоящий медведь, а не какой-нибудь игрушечный. Правда, папа?
        - Не сомневайся, Мортен. Медведь самый настоящий.
        Мортен бросил медведю печенье за то, что он был настоящий.
        Потом они смотрели на морских львов, которые плавали в воде и время от времени издавали дикие крики. Они ныряли, потом вылезали на выступавший из воды камень, снова ныряли и плескались и снова забирались на камень. И всё это они проделывали без передышки.
        - Видно, они любят купаться, - сказала бабушка. - Но когда же они отдыхают от такого купанья?
        - Они не отдыхают. Наверное, привыкли, - сказал папа.
        И наконец они пришли к обезьянам. Все так этого ждали! Обезьяны здесь были самые разные. Одни быстро-быстро прыгали вверх и вниз по небольшой горке, другие сидели за решёткой, там были деревья, и обезьяны лазили по веткам. Когда они обнаружили, что у папы, мамы, бабушки и детей есть печенье, они стали просовывать сквозь решётку руки, чтобы дотянуться до него, и дрались друг с другом за каждый кусочек.
        У некоторых обезьян были малыши, они крепко держались за мать, когда та забиралась повыше и прыгала с ветки на ветку.
        - Им здесь неплохо, - решила бабушка. - Ведь прыгать по деревьям они привыкли ещё в джунглях.
        - А что такое джунгли? - спросил Мортен.
        - Это такой большой лес, в котором обычно не бывает людей, - ответила бабушка. - А деревья очень большие.
        - Ага, - сказал Мортен и замолчал не в силах отвести глаз от обезьян. Люди смеялись над их проделками, но Мортен серьёзно следил за ними.
        - Правда, на них интересно смотреть? - спросила у него Марен.
        - Интереснее не бывает, - ответил Мортен и стал ещё серьёзнее, чем был до сих пор.
        Ханс Кристиан Андерсен и Марта
        Мортен, не отрываясь, смотрел на обезьян и думал, что ничего прекраснее в мире не существует. Время от времени он протягивал им печенье, и, когда маленькая обезьянья рука просовывалась сквозь решётку и хватала печенье, он тихонько улыбался, но потом снова становился серьёзным. Папа, мама и остальные долго смотрели на обезьян. Бабушка стояла, склонив голову набок, она то и дело смеялась - обезьяны были такие забавные! Наконец папа воскликнул:
        - Здесь написано, что в двенадцать часов будут кормить шимпанзе. Давайте посмотрим!
        - Охотно, - откликнулась мама.
        - Мы должны всё здесь увидеть, - подхватила бабушка. Она взяла Мортена за руку и хотела идти с ним дальше, но это оказалось невозможно - Мортен словно прирос к земле.
        - Идём, мы должны посмотреть и на других обезьян, - позвала его бабушка.
        - Я хочу смотреть на этих, - сказал Мортен.
        - Надо идти. - Папа поднял Мортена на руки. - Там тоже будет интересно.
        Они прошли в другой обезьянник и остановились в проходе, по обе стороны которого были клетки. В одной из них бегали два маленьких мальчика. Но это были не мальчики, а шимпанзе, они бегали на двух ногах, играли в мяч и даже тузили друг друга.
        - Ну как, Мортен, нравится? - спросил папа у Мортена и опустил его на землю.
        В помещение пришёл служитель.
        - Сейчас он бросит им еду, - сказала мама.
        Но она ошиблась. Служитель принёс стол и два небольших стула. Он постелил на стол скатерть, поставил две тарелки и положил две ложки. Потом налил в тарелки какую-то кашу и крикнул: «Кушать подано!» После чего открыл дверь клетки, и оба шимпанзе, подпрыгивая, выбежали оттуда и повисли на шее у служителя.
        - Я сейчас упаду! - воскликнула бабушка. - Это настоящие обезьяны или переодетые дети?
        - Конечно настоящие, - сказал папа.
        Смотритель посадил шимпанзе на стулья и велел им приступать к еде. И шимпанзе стали есть, но иногда они поджимали под себя ноги - наверное, так им было удобнее сидеть. Тогда смотритель говорил им, что воспитанные обезьяны так себя не ведут, и шимпанзе выпрямлялись на стульях, как две свечки. Один из них ел очень быстро, другой часто задумывался или начинал ложкой бить муху, которая то и дело садилась на стол. В конце концов он тоже доел кашу, и смотритель дал им бутылки с водой и соком. На бутылках были надеты соски. На закуску смотритель поставил на стол поднос с капустой и яблоками. После обеда обезьянам следовало отдохнуть, но они начали прыгать.
        - Нельзя так прыгать сразу после еды, - сказала бабушка. - Ну, скажи, Мортен, разве они не смешные?
        Но Мортен ей не ответил, потому что его рядом не оказалось. Во-первых, ему не понравился запах в этом обезьяннике, а во-вторых, ему больше понравились те обезьяны, которые сидели в клетке за решёткой. Те, которым следовало жить в джунглях и прыгать с дерева на дерево. У Мортена возник план. Он вернулся к обезьянам и позвал их к себе. В то же время он изо всех сил старался руками раздвинуть прутья решётки. Но это оказалось непросто - прутья были из прочного материала и не поддавались усилиям Мортена.
        Когда папа, мама и дети вышли от шимпанзе, они услыхали голос Мортена, он обращался к обезьянам:
        - Помогите мне с этой решёткой, тогда вы выйдете на свободу и будете жить с нами в домике в лесу. Там кругом большие деревья и почти нет людей. Там вы будете свободными!
        Он протянул руку сквозь решётку, и маленькая обезьянка, решившая, что он протягивает ей печенье, тут же схватила его за руку и укусила. Бедняга Мортен заорал благим матом.
        Все сразу бросились к нему, чтобы взять его на руки, но мама их опередила. Она подняла Мортена на руки и выбежала с ним из обезьянника туда, где они оставили свои рюкзаки. В папином рюкзаке лежала дорожная аптечка. Мама быстро достала из аптечки дезинфицирующее средство, мазь, салфетку, пластырь и ножницы, но, взглянув на палец Мортена, она не обнаружила никакой ранки.
        - Это хорошо, - сказал папа. - А то укусы таких обезьян могут быть очень опасными.
        - На всякий случай помажем мазью, - сказала мама. И намазала Мортену палец мазью, а поскольку он кричал и плакал, думая, что обезьяна укусила его по-настоящему, он был рад, что мама перевязала ему палец, - пусть все думают, что на него напала обезьяна.
        - Я хочу, чтобы эти обезьяны жили у нас в домике в лесу, - сказал он, немного успокоившись.
        - Но ведь эта обезьяна тебя укусила? - удивилась Мона.
        - Она не хотела кусаться, она думала, что я протянул ей печенье.
        - В нашем лесу им будет плохо, - вмешалась в их разговор мама. - У нас для обезьян слишком холодные зимы.
        - Я понимаю, - сказал Мортен, и, прежде чем все успели опомниться, он уже снова был у своих обезьян.
        - Нет, мы не сможем вас взять к себе, - сказал он им. - Зимой у нас бывает слишком холодно, поэтому не будем портить вашу решётку.
        Несколько обезьян подошли к решётке, но Мортен быстро отскочил от неё и крикнул:
        - Я вам не печенье, я мальчик, и меня зовут Мортен. А сейчас мне надо идти!
        На это обезьяны ничего не сказали, они только без конца прыгали по клетке, и всё-таки Мортену показалось, что кое-кто из них проводил его грустным взглядом. Поэтому он обернулся, помахал им рукой и вернулся к своим.
        - Ты молодец, что попрощался с ними, - похвалил его папа.
        - Жаль, что у нас зимой так холодно, - только и сказал Мортен, и не удивительно, потому что всё, что можно было сказать про обезьян, он уже сказал.
        Перед тем как они отправились на туристическую базу, бабушка подошла к киоску и что-то купила. Это была большая фотография шимпанзе, обедающих за столом.
        - Я повешу её у себя в комнате, - сказала она. - Зимой на неё будет приятно смотреть.
        - Ты права, - сказал папа. - А сейчас, путешественники, поторопитесь. - И путешественники поторопились, потому что почувствовали, что подходит время обеда.
        Обед в этот день у них получился поздний, а после еды всем захотелось полежать, поэтому все легли спать. Кому-то снились слоны, кому-то зебры, а Мортену наверняка снились обезьяны. На другое утро все были вялые и сонные, и тогда после завтрака папа прочёл им маленькую лекцию.
        - Очень давно в маленьком доме, который стоял в городе под названием Оденсе, жил маленький мальчик. Звали мальчика Ханс Кристиан, его отец был сапожником, а мать стирала на людей.
        - Я понял, это Ханс Кристиан Андерсен! - воскликнул Мадс. - И хотя он в детстве был бедным, когда вырос, стал очень знаменитым, общался с королями, императорами и всякими важными персонами, потому что писал замечательные сказки и рассказы.
        - Да, - перебила его Марта. - Это он написал сказку про Гадкого утёнка, который оказался вовсе не утёнком, а прекрасным лебедем, совсем как сам Андерсен.
        - Сегодня мы пойдём и посмотрим на дом, в котором Андерсен жил в детстве, - сказал папа.
        И они направились по улице, на которой было написано: «К дому Х. К. Андерсена».
        Наконец они увидели его дом. Маленький, низкий, он стоял на узкой улочке среди таких же невзрачных домишек.
        - Убогий домишко, - сказала бабушка. - Но всё равно приятно думать, что когда-то здесь бегал Андерсен.
        В одном из домиков у окна стоял маленький мальчик и смотрел на них.
        - Может, он мечтает, что когда-нибудь и к нему придёт слава, - сказала Марта. И тут же подумала, что, наверное, странно быть по-настоящему знаменитым. Но, кто знает, может, когда-нибудь прославится и она сама? Марта понимала, что сначала для этого у неё должна быть горькая судьба, ей придётся много страдать, но зато потом она будет вознаграждена, и в домик в лесу повалят толпы людей, чтобы посмотреть, как Марта жила в детстве. Однако пока об этом лучше было помалкивать, чтобы её не засмеяли.
        Рядом с домиком Андерсена был выстроен большой дом, и в нём находился музей. В домике сапожника не хватило бы места, чтобы выставить все экспонаты.
        - Сначала мы осмотрим домик, где жил Андерсен, - предложил папа.
        По дороге Марта взяла бабушку за руку.
        - Бабушка, правда, странно думать, что здесь жил Андерсен. Он и не подозревал, сколько людей будут приходить сюда и говорить: «Подумать только, он здесь жил!» - сказала она.
        - А сидел он именно на этом стуле, - сказала бабушка.
        - Мне часто хотелось, чтобы наш папа был сапожником, - призналась Марта. - У кожи такой приятный запах. По-моему, уютно, когда по вечерам сапожник сидит и чинит людям обувь или шьёт новую, а его семья тут же рядом, и каждый занимается своим делом.
        - Может, у тебя так и будет, - сказала бабушка.
        Они перешли в музей. Там все стены были заставлены книжными шкафами и увешаны рисунками. Здесь были иллюстрации ко всем сказкам Андерсена и его книги, переведённые на разные языки. И на всех обложках, будь то книги на китайском, русском, голландском или японском языках, было написано «Х. К. Андерсен». Весь мир при желании мог читать его сказки.
        Мортену уже надоело смотреть на все эти книжки, но вот наконец он нашёл кое-что себе по вкусу. В большой стеклянной витрине стояли высокие сапоги, цилиндр, несколько смешных старинных чемоданов - это были те самые чемоданы и сапоги, без которых Андерсен не отправлялся ни в одно путешествие. Он был заядлый путешественник, и, как только у него случались деньги, он сразу же куда-нибудь уезжал.
        «Совсем как я, мне тоже всё время хочется ездить по свету, - подумала Марта. - Интересно, какие книги я напишу? Вряд ли это будут сказки, писать сказки слишком трудно. Может, романы или повести? Что-нибудь грустное, но обязательно со счастливым концом. Например, я очень бедна, живу одна в чужой стране и пишу, пишу, мне нечего есть, но в конце концов я становлюсь знаменитой, и деньги начинают течь ко мне рекой, и тогда я возвращаюсь домой к своим родным в домик в лесу и привожу каждому подарок».
        Тем временем они вошли в большую комнату, в которой на стенах от пола до потолка висели картины. Не какие-нибудь маленькие картинки, а огромные картины, и все они были посвящены Андерсену. На одной он был изображён ещё ребёнком рядом со своим отцом сапожником, на другой - отроком, который уехал из дома, чтобы учиться, на третьей - в окружении дам в нарядных платьях и господ в странных штанах в обтяжку, потом он в чьём-то поместье; и наконец - Андерсен слушает певицу, поющую на званом вечере. Папа сказал, что певицу звали Йенни Линд и что Андерсен был в неё влюблён. На последней картине было изображено факельное шествие в Оденсе перед большим домом, в окне которого стоял Андерсен, и всё это шествие было устроено в его честь.
        - Андерсену повезло, что жители его родного города признали его, - сказала бабушка. - Наверное, это очень приятно.
        - Я думаю, он был счастлив, - согласилась Марта. - Но главное для него было, конечно, то, что люди во всех странах хотели прочесть его книги.
        Они вернулись на туристическую базу. Марта шла в глубокой задумчивости, и вдруг сказала:
        - Надеюсь, Хюльда и Хенрик осторожно топят печку и не сожгут наш дом.
        - Я в этом не сомневаюсь, - ответила мама. - Пока они там живут, с нашим домом ничего не случится.
        - Папа, сколько лет стоят деревянные дома, как наш? - так же неожиданно спросила Марта некоторое время спустя.
        - Такие дома простоят и сто лет, если за ними будут хорошо ухаживать, красить, следить, чтобы не текла крыша, вовремя ремонтировать.
        - А ты не думаешь, что наш дом следует покрасить уже в этом году?
        - Нет. Ведь Хенрик покрасил его год назад.
        - И все вещи в нём тоже сохранятся сто лет?
        - Большинство, конечно, сохранится.
        - А если в нём заведётся жучок?
        - Мы будем следить, чтобы он не завёлся.
        - Да, обязательно. - Марта замолчала, но выглядела очень задумчивой.
        - С чего это Марту вдруг так волнует наш дом? Соскучилась? - спросила мама у папы.
        - Не думаю. Но кто знает, какие мысли бродят в голове у нашей маленькой девочки, - ответил он.
        И он был прав, потому что, если бы папа и мама могли прочесть мысли Марты, они бы удивились ещё больше.
        Теперь она представляла себя уже знаменитой писательницей. Она ездила по Америке и читала людям свои сочинения, а в домике в лесу суетились её родные, потому что каждый день перед домом выстраивалась большая очередь из тех, кому хотелось взглянуть на дом, в котором Марта провела всё детство. Мортен уже достаточно вырос и мог служить экскурсоводом.
        «Вот её кровать, - говорил он. - А вот её письменный стол, за этим столом моя сестра делала уроки. А в сарае вы можете увидеть её лыжи. Знаете, она любила бродить по лесу одна. Однажды она вернулась домой верхом на лошади, а мы даже не знали, что она научилась ездить верхом. А это её велосипед. На кухне вы можете увидеть её тарелку и чашку. Смотрите, но не слишком задерживайтесь, моя сестра может вернуться из Америки в любую минуту, и тогда вас здесь быть уже не должно: она не любит, чтобы её окружали чужие люди, когда она работает.
        - Что с тобой, Марта? - воскликнул папа и схватил её за плечо. - Ты чуть не попала под автомобиль! Что мы будем делать, если тебя собьёт машина?
        Марта словно очнулась и огляделась по сторонам. Казалось, она не могла понять, где находится.
        - Неужели я чуть не попала под автомобиль! - сказала она.
        - Для нас это было бы ужасно, - сказала мама.
        - И для всего человечества тоже, - заметила Марта.
        - Что это ты болтаешь? - спросил Мадс.
        - Тебе этого не понять. Вот Ханс Кристиан меня бы понял.
        И они пошли дальше. И никто из встречных прохожих и из тех, кто шёл рядом с Мартой, не знали, что с ними идёт знаменитая Марта из домика в лесу, а потому она пока без помех могла и дальше спокойно предаваться своим мечтам.
        Иногда мечтать необходимо каждому из нас.
        Когда они вернулись на туристическую базу и поели, папа показал им, что он успел купить в музее Андерсена. Это были восемь маленьких книжек со сказками и одна большая. Маленькие книжки он раздал детям, а большую протянул бабушке.
        - Ты лучше всех на свете рассказываешь детям сказки, - сказал он, - но и тебе самой тоже нужны сказки.
        - Но ведь я не понимаю по-датски, - сказала бабушка.
        - Но ведь читать ты можешь? Вот и читай их так, будто они написаны по-норвежски. У тебя всё получится. Думаю, Андерсену понравилось бы, что ты читаешь их нашим детям, и они всё понимают.
        - Конечно, мы понимаем по-датски, - сказала Милли. - Это очень просто.
        - Не очень, - сказала Мона. - Хотя, по-моему, датский язык звучит красиво. Я понимаю всё, что говорят датчане, но сама так говорить не умею. Наверное, если бы я пожила здесь с недельку, я бы научилась.
        - Не сомневаюсь, - сказал папа. - Но бабушке учить датский не надо.
        - Вот и хорошо, - обрадовалась бабушка. - Сначала я прочитаю эти сказки про себя, а потом прочитаю их вслух.
        На том и порешили.
        Марен не такая, как всегда
        В тот день, когда они посетили дом и музей Андерсена, они легли спать пораньше, потому что на другое утро им предстояло ехать дальше. Легли все, вернее, почти все.
        Мортен, Мина, Милли, Мона, Мадс, Марта и Мартин, папа, мама и бабушка легли, но про Марен этого сказать было нельзя. Вернее, сначала она сидела в кровати и рассматривала свою книгу, потом написала письмо девочке, с которой училась в одном классе в Тириллтопене, а когда кончила писать, почувствовала, что сна у неё нет ни в одном глазу. Тогда она встала и вышла в ванную комнату, там она оделась и спустилась вниз. Ей захотелось купить лимонаду, или, как тут говорили, содовой, сесть где-нибудь и смотреть на окружающих.
        Внизу в большой гостиной было много людей, которые ещё не собирались ложиться спать, среди них многие пришли в одиночку, поэтому никто не обратил внимания на то, что Марен была одна. Может, сегодня вечером кто-нибудь будет петь? Марен нравилось вечернее пение на туристических базах, особенно когда пели хором. Но тут, по-видимому, никто петь не собирался. Все, как и сама Марен, писали письма или открытки, некоторые читали. Пришли трое ребят с гитарами и начали едва слышно на них наигрывать, они то тихонько пели, то беседовали о чём-то, то просто перебирали струны.
        Марен удобно устроилась на стуле и слушала. Как раз сейчас ей особенно нравилось, что она сидит тут одна, а её братья и сёстры спят. Иногда неплохо побыть одной. Как будто она в одиночестве совершает кругосветное путешествие. Она встала, чтобы купить открытку. С открыткой можно сделать вид, будто она кому-то пишет. Можно было написать Хюльде и Хенрику или кому-нибудь из подружек, с которыми она вместе училась. В киоске она нашла открытку с видом на домик Андерсена в Оденсе. Не успела она вернуться на своё место, как один из мальчиков встал рядом с ней, посмотрел на её открытку и просиял:
        - Ханс Кристиан Андерсен!
        - Yes, - ответила Марен, она сразу поняла, что мальчик англичанин или по крайней мере говорит по-английски.
        - Do you speak English? - спросил мальчик.
        - Yes, - ответила Марен, и тут же ей показалось, что глупо всё время говорить только «yes», поэтому она набралась храбрости и спросила:
        - Do you come from England? - То есть: «Ты приехал из Англии?»
        Мальчик кивнул и сказал:
        - Yes, I do.
        Тогда Марен пришлось сказать, откуда приехала она. Так они разговорились, и, хотя Марен не очень хорошо говорила по-английски, оба прекрасно понимали друг друга.
        Они вернулись в гостиную и сели к тому столику, за которым раньше сидела Марен, вскоре к ним подошли ребята с гитарами. Марен не успела опомниться, как вокруг неё собралось уже человек десять, все говорили, каждый на своём языке, но по их лицам было видно, что они рады этой встрече.
        Наверное, не только Марен казалось, что она путешествует одна в целом мире. Некоторые пели, другие рассказывали, куда они направляются.
        Мальчик, который первым заговорил с Марен, сказал, что его зовут Джордж, что он объехал почти всю Европу, но никогда не был в Норвегии и непременно посетит её в следующий раз.
        Через некоторое время кто-то предложил пойти всем в парк - ночь была тёплая и красивая. Они танцевали на траве, беседовали друг с другом, смеялись и рассердились, когда пробило одиннадцать часов - в одиннадцать двери базы закрывались, и все должны были соблюдать тишину. Иначе и быть не могло: здесь собралось много людей, и кому-нибудь предстояло встать очень рано. Марен рассказала Джорджу о своей большой семье и о том, что они завтра уезжают. Джордж огорчился, он надеялся, что завтрашний день они проведут вместе, но кое о чём они успели на завтра договориться.
        Рано утром маме пришлось будить старших детей. Младшие, как правило, всегда просыпались сами. Обычно тяжелее всех вставала Марен, но в тот день она вскочила одной из первых. Она проснулась за час до того, как мама начала их будить. Мама ещё только потягивалась и поглядывала на часы, а Марен уже была одета.
        - Я хочу немного прогуляться, - шепнула она маме и выбежала из комнаты.
        Ей было интересно, проснулись ли другие обитатели базы. Да, многие уже встали. Когда Марен спустилась вниз, английский мальчик уже её поджидал. Он даже успел сбегать за булочками и на своём примусе приготовить чай. Марен помогла ему вынести всё в парк. Ей было любопытно, найдётся ли у них и сегодня тема для разговора - казалось, что вчера они уже обо всём поговорили.
        Конечно, им нашлось о чём поговорить, но следовало торопиться, чтобы успеть сказать всё до отъезда Марен.
        Спустилась позавтракать и семья Марен. Потом все снова поднялись наверх, чтобы уложить вещи. Вскоре они были готовы к отъезду.
        - Между прочим, а где Марен? - спросила мама. - Её вещи пришлось уложить мне. Мона и Милли, сбегайте в парк, может, она там. Нам надо выехать из города, пока на дорогах мало машин.
        Мона и Милли побежали в парк искать Марен. Они обежали все дорожки, но Марен нигде не было.
        - Давай поищем её на детской площадке, - предложила Мона. Там на площадке были хорошие качели, и Мона надеялась, что они с Милли успеют немного покачаться.
        - Но сначала мы поищем Марен, - строго сказала Милли.
        С этим Мона согласилась.
        На площадке они в изумлении остановились: на качелях сидела Марен и вместе с каким-то большим мальчиком. Они качались медленно, разговаривали и смеялись, и Марен была совсем не такая, как обычно. Милли хотела подбежать к ней, но Мона остановила её:
        - Не пугай её, Милли, видишь, она влюбилась. Когда человек влюбляется, он становится не таким, как всегда. Мне это сказала одна девочка из моего класса, у которой есть старшая сестра, да я и сама это знаю, потому что была влюблена, только никому об этом не говори.
        - Что же нам делать? - Милли растерялась.
        - Притворимся, что не видим их, и покатаемся на маленькой карусели. Пусть Марен сама нас увидит и вспомнит, что нам пора ехать.
        Но когда Марен увидела их, она подбежала к ним и сказала:
        - Пожалуйста, попросите папу подождать с отъездом. Всего один час! Мы ещё не обо всём поговорили, и, наверное, не увидим друг друга до следующего лета.
        - Хорошо, - серьёзно сказала Мона.
        Вскоре она прибежала обратно:
        - Не волнуйся, всё в порядке. Мы выедем из города и будем ждать тебя. А папа приедет за тобой через два часа.
        - Молодчина, Мона! - обрадовалась Марен, и Мона подумала, что раньше Марен никогда её так не называла.
        Все сели на велосипеды и успели выехать из города, пока движение не было ещё большое. За городом папа сказал:
        - Вы тут отдохните, а я возьму велосипед Мартина и съезжу за Марен.
        Вы помните, конечно, что к папиному велосипеду была прицеплена коляска с ипподрома и освободить его было бы не так просто.
        - Марен полезно немного отдохнуть от нас, - сказала мама.
        - Она, верно, кого-то встретила там, на базе, - решила бабушка. - Так же, как я встретила Розу. Общение с новыми людьми всегда приятно.
        Когда папа и Марен приехали из города, Марен немного побаивалась, что её начнут расспрашивать, с кем она познакомилась на базе, но мама велела детям оставить Марен в покое, она только сказала:
        - Я рада, что ты там познакомилась с новыми ребятами, Марен. Жаль, что мы их не видели.
        - Может быть, Джордж приедет к нам в гости будущим летом, - сказала Марен.
        - Прекрасно! - обрадовался папа. - Следующая остановка Копенгаген! Нас ждёт переправа на пароме. Сейчас мы находимся на острове Фюн, а Копенгаген - на острове Зеландия.
        - Значит, по дороге у нас будет передышка, - сказала мама.
        - Но до парома ещё надо доехать, - заметил папа.
        Они ехали и смотрели по сторонам. Впрочем, не все. Глаза Мадса были устремлены только на дорогу, он ничего не видел вокруг и был погружён в раздумья. Мадс пытался вспомнить, с какой ноги он встал сегодня утром, когда проснулся. Его желание разобраться в этом можно было понять, потому что, как только он встал, всё пошло шиворот-навыворот. Он на всех огрызался, и потому у всех испортилось настроение. Они ехали по шоссе, и плохое настроение Мадса, казалось, было приклеено у всех на спинах, как номера у велосипедистов во время соревнований, - все, кроме Марен, ехали с мрачными лицами.
        - Ты сегодня встал не с той ноги, - сказала Мадсу бабушка.
        Поэтому он теперь и пытался припомнить, с какой ноги встал, ведь он мог встать с той же ноги и завтра, тогда и завтрашний день пойдёт насмарку.
        - А какая нога не та, правая или левая? - спросил он у бабушки.
        Но бабушка только покачала головой и сказала, что бывает по-разному и потому точно она сказать не может.
        Мадс хмуро крутил педали. Все остальные тоже крутили педали и молчали. Погода была серая и холодная, и каждый был погружён в свои мысли.
        Днём они увидели невдалеке ветряную мельницу. За время своего путешествия они видели много таких мельниц, но эта стояла совсем близко от дороги. Может, они могли бы сделать возле неё привал?
        - Давайте передохнём здесь, - предложил папа. - Думаю, и перекусить было бы неплохо.
        - Как скажешь, - сказала мама. - Я бы в такую погоду вообще дома сидела, но, если вам так не терпится ехать, поедем дальше.
        - Я никого ни к чему не принуждаю. Не хотите здесь останавливаться, не будем.
        - Как это не хотим? - сказала мама. - Вечно ты споришь!
        - Я спорю? - Папа весь ощетинился. - Здесь спорит кто угодно, только не я!
        - Лучше бы мы сейчас были в домике в лесу, а не здесь, - заметила Мона. - Там мы никогда не сердимся друг на друга.
        - Я уже соскучилась по своей комнатке, - сказала бабушка.
        - А по Самоварной Трубе! - подхватила Милли.
        - А по бабушкиным курам! - сказал Мортен.
        - Перестаньте! - воскликнула Марен. - Мы путешествуем за границей, стыдно ныть и тосковать по дому.
        - А вдруг нас услышат датчанские люди! - Мортен даже испугался.
        - Не датчанские люди, а просто датчане, - поправила его Мона.
        - Пусть говорит, как хочет, Мона. Не считай себя самой умной, - сказала Милли.
        Мадс молча их слушал. Голоса у них были недобрые. Надо что-то придумать, решил Мадс, надо спасать положение. И он придумал, потому что лицо у него сразу подобрело.
        - Остановимся поближе к этой мельнице, ведь мы никогда не видели мельницу вблизи. Едемте скорее! - позвал он.
        При этих словах все как будто проснулись и быстро покатили к ветряной мельнице. Мадс намного опередил остальных. Он точно знал, что должен делать. Он проберётся внутрь в мельницу! Там он, конечно, увидит мельника и спросит, нет ли у него на мельнице кровати. Тогда он попросит разрешения прилечь на минутку на его кровать. Ляжет и тут же встанет. Но уж на этот раз он встанет с той ноги, с какой нужно. Если он ошибётся, он сразу поймёт это, снова ляжет и встанет уже с другой ноги.
        Но дверь на мельницу оказалась заперта, мельник не жил здесь, потому что мельница не работала уже много лет. Ей оставалось только стоять и служить напоминанием людям о том, что когда-то на ней мололи зерно, а также быть украшением пейзажа, с этой ролью она справлялась особенно хорошо. Мельница была такая красивая со своими большими крыльями! Мадс огляделся. Невдалеке росли кусты и деревья. Наверное, вместо кровати можно лечь и там, пока сюда не приехали все остальные.
        Ни папа с мамой, ни бабушка с детьми даже не заметили отсутствия Мадса. Они с интересом разглядывали мельницу. Бабушка села, прислонилась к ней спиной и заметила, что такие старые строения понимают гораздо больше, чем новые.
        Младшие дети бегали вокруг мельницы, Мартин достал альбом для рисования, чтобы запечатлеть мельницу во всех ракурсах, Марен просто сидела и мечтала. А Марта сочиняла рассказ о ветряной мельнице.
        Мама сварила на примусе кофе и какао. Папа нарезал хлеб и поглядел на мельницу.
        Тем временем Мадс лежал в кустах и следил за всеми, но скоро глаза у него закрылись сами-собой, и он крепко заснул. Наверное, он спал довольно долго, потому что его вдруг хватились. Папа, мама, бабушка и дети звали его и бегали вокруг мельницы. Папа вбежал в кусты, крича во весь голос:
        - Мадс!
        Мадс вскочил, но при виде папиного лица тут же лёг. Опять он встал не с той ноги! Лицо у папы было сердитое - и не удивительно, ведь он испугался, увидев вскочившего рядом с ним сына. Но когда Мадс снова лёг, папа испугался ещё больше. Правда, Мадс быстро встал, стараясь не перепутать ноги. Теперь на лице у папы было написано облегчение, и Мадс поспешил сказать:
        - На этот раз, папа, я, по-моему, встал с той ноги.
        Папа взял его за руку, и они вернулись к остальным.
        - Мадс заговаривается, - шепнул он маме. - Садись, пожалуйста! - Он усадил Мадса, дал ему бутерброд и чашку какао, бабушка села рядом. Все дети смотрели на брата, и Мадс ласково им улыбнулся. Тогда они отошли в сторонку и переглянулись.
        - Мадс заболел, и очень серьёзно, - сказала Милли. - Он смотрит на нас и улыбается.
        - Как будто это вовсе не мы, - сказала Мона.
        - Наверное, он нас не узнал, - решила Мина.
        - Той ногой оказалась левая, - сказал Мадс бабушке.
        - Странно, а у меня правильной ногой бывает то одна, то другая - иногда они словно меняются местами, тогда я стараюсь встать сразу на обе, и всё бывает в порядке, - сказала ему бабушка. - Не думай больше об этом, про ногу я говорила только потому, что ты с утра был не в духе. На тебя это не похоже, но ничего, бывает. Беги сейчас к детям и подразни их немного, а то они думают, что ты заболел.
        Мадс быстро покончил с едой и на руках подошёл к остальным детям, при этом он, по обыкновению, строил им рожи, и тогда все сразу поняли, что он здоров. Как ни странно, но и они тоже почувствовали себя значительно лучше. Теперь уже никто из детей не тосковал по домику в лесу. Нет, сейчас им больше всего хотелось поскорее увидеть Копенгаген.
        - Копенгаген - это столица Дании, - сказала Мона и гордо посмотрела на Милли.
        Но Милли тоже кое-что знала.
        - И там есть парк Тиволи, - гордо сказала она. - И он гораздо больше того, который у нас в Осло!
        - А многие дома украшены росписью и скульптурами, - сказала Марта.
        - А сколько там автомобилей! - воскликнул Мортен. - И датчанских людей!
        - И датских детей! - назидательно сказала Мина. - И датских собак, и датских кошек.
        - Поживём - увидим, - сказал папа.
        Копенгаген и паром в Норвегию
        Папа, мама, бабушка и восемь детей приехали в Копенгаген. Папа сидел с картой в руке и смотрел на названия улиц - он искал дорогу к здешней туристической базе. Мама вертела головой, смотря то вперёд, то назад, то по сторонам, и следила, чтобы никто из детей не потерялся. Бабушка застыла как статуя и глядела прямо перед собой - Копенгаген был настоящий большой город, и она это понимала. Дети крутили педали и всё время оглядывались на папу. Когда он останавливался, останавливались и они, когда он поворачивал, они тоже поворачивали.
        Наконец они нашли базу и вздохнули с облегчением. Здесь они могли оставить свои велосипеды и забронировать места на ночь. Уже вечерело, но о том, чтобы лечь, не было и речи. Они поели, а потом, перед тем как идти в город, папа собрал всех на семейный совет - дело в том, что у них уже почти не осталось денег.
        - Прежде всего, мы отложим деньги на обратные билеты, - сказал папа и отодвинул в сторону большую стопку денег.
        - Да, и ещё на то, чтобы расплатиться за турбазу, - сказала мама.
        - Правильно! - И папа выложил на стол ещё одну пачку денег, но не такую большую, как первая.
        - Отложи и нам на еду, - сказала мама.
        - Хорошо, но немного. Теперь мы уже совсем скоро будем дома, поэтому ничего страшного не случится, если сегодня и завтра мы поедим поменьше.
        - Ты прав, - согласилась с ним мама. - А ещё нам нужны деньги, чтобы посмотреть город.
        - Нужно, но не так много, как ты думаешь. Кое-что мы можем увидеть совершенно бесплатно.
        - Например, людей, - вмешалась бабушка.
        - Итак, начинаем знакомство с Копенгагеном. Идём в парк Тиволи! - объявил папа.
        По дороге туда он купил пять пучков моркови, шесть апельсинов и пять буханок хлеба. Потом достал свой финский нож.
        - У нас кончилось масло, - напомнила ему мама.
        - Неважно, - сказал папа. - Поедим хлеб без масла. Держитесь друг за друга, дети, и следуйте за мной!
        Теперь уже бабушка вертела головой во все стороны. Её страх прошёл. Страшно было сидеть в коляске среди мчавшихся по обеим сторонам от неё автомобилей. Теперь же она шла пешком и могла остановиться, когда пожелает. Детям казалось, что ей хочется останавливаться даже слишком часто, но наконец они подошли к большим воротам. Они были украшены гирляндами из лампочек. Сверху большими буквами было написано «ТИВОЛИ». Папа купил билеты, и они вошли в парк.
        - Не может быть, не может быть, - то и дело говорила бабушка.
        Дети охали, ахали и не знали, на что смотреть в первую очередь - тут было слишком много интересного. Они как будто попали в другую страну. Здесь была китайская пагода со странной изогнутой крышей. Цветы и фонтаны. Колесо обозрения, карусели, множество лавочек, в которых продавали лотерейные билеты и тут же выдавали выигрыши, тиры и блошиный цирк. Маленькие домики выглядели, как дворцы, дома побольше были украшены гирляндами из лампочек, которые сверкали и переливались. По пруду среди маленьких пароходиков плавали утки, а в воде можно было увидеть золотых рыбок. Занавес небольшого театра под открытым небом был сделан в виде огромного павлина. А американские горы! А маленький поезд, который сновал среди посетителей! А ослик, который возил маленького мальчика! И ещё десять тысяч самых разных интересных аттракционов. У папы, мамы, бабушки и детей разбегались глаза, они смотрели на всё, открыв от удивления рты. Но вот они услышали бой барабанов, и в открытые ворота вошёл военный духовой оркестр. На музыкантах была красная форма, на головах высокие чёрные меховые шапки, на боку у каждого висела сабля, а
впереди всех ехал капельмейстер на белом коне. Звуки победного марша разносились по всему парку, а лотерейные автоматы, колесо обозрения и карусели остановились, слушая музыку.
        - Это гвардия Тиволи, - шепнул папа детям.
        - Бежим за ними, - предложила Мона. - Куда они, туда и мы.
        Ей никто не возразил. Бабушка и Мортен семенили, как могли, а все остальные шли в такт музыке, как будто всю жизнь маршировали вместе с этим оркестром. Так они промаршировали по парку вдоль и поперёк, и, когда оркестр вышел из парка уже через другие ворота, оказалось, что они прошли большое расстояние. Они не успели остановиться, как папа сказал:
        - А теперь мы пойдём в театр!
        - Но у нас нет денег на билеты! - возразила ему мама.
        - Ха-ха! - засмеялся папа. - Здесь театр бесплатный.
        - Ты шутишь, - не поверила мама. - Театры не бывают бесплатными.
        - Сейчас ты сама убедишься, что бывают!
        Первым делом они подошли к театру, на занавесе которого красовался огромный павлин. На скамейках сидело много людей, другие плотной стеной стояли позади скамеек. Папа посадил Мортена на плечи бабушке, Мину - на плечи маме, а Милли - на плечи себе, в это время занавес поднялся, послышалась красивая музыка, на сцене стояли хорошенькие балерины, которые танцевали так легко, что почти не касались пола. Они кружились под музыку на кончиках пальцев.
        - Они как будто воздушные, - сказала бабушка. - Никогда не видела ничего подобного.
        Потом на сцену выпорхнула девушка с длинными волосами, она была очень грустная. Дети и бабушка сразу это поняли, хотя она ничего не говорила, а только танцевала. Наконец появился её отец, он был сердит и топал ногами, за ним выбежал юноша, это на него сердился отец девушки, потому что он тут же прогнал его со сцены.
        - Они, наверное, хотели пожениться, а отец девушки им не разрешил, - прошептала бабушка.
        К счастью, у молодой девушки была камеристка по имени Колумбина, а молодой человек имел камердинера, которого звали Арлекин. Колумбина и Арлекин хотели помочь влюблённым. Ещё там был чудак по имени Пьеро, он был клоун и без конца падал, как будто не мог держаться на ногах, но он был такой смешной, что дети надолго забыли о неприятностях девушки и юноши. В конце концов все завершилось благополучно. Все танцевали и были счастливы.
        - Это самое красивое из того, что я видела за границей, - объявила бабушка, когда спектакль кончился. Она была так впечатлена танцами, что и она сама, и дети следом за ней шли пританцовывая. Даже Мортен пытался идти на цыпочках, но оказалось, что это довольно трудно.
        - Когда мы вернёмся домой, в наш домик в лесу, я всё время буду танцевать, - сказала Мона.
        - Да-да, мы все будем танцевать, - поддержал её папа. - Я завернусь в клетчатый плед и буду изображать Арлекина. А сейчас поспешим дальше. Нам предстоит кое-что сделать, но это будет стоить нам денег. И сделаем мы это все вместе, по отдельности будет не так интересно.
        - Колесо обозрения! - догадался Мадс.
        Бабушка посмотрела на висящие высоко в воздухе корзинки и покачала головой.
        - Американские горки! - сказала Марта.
        Бабушка опять покачала головой.
        - Поезд! - сказал папа. - Ми все поедем на поезде.
        Они купили билеты, кондуктор зазвонил в звонок, и поезд-лилипут, пыхтя, тронулся с места и покатил мимо китайского домика, концертного зала, фонтанов и цветов.
        Мортен махал всем людям, мимо которых они проезжали, а их было очень много, и, поскольку у всех было хорошее настроение, они махали ему в ответ.
        - Теперь мы в Дании и на поезде прокатились, - сказала Мина.
        - Да, спасибо за всё, что мы повидали, а сейчас скорее домой - малышам пора спать! - сказала мама.
        - Ещё рано, - заявил вдруг папа. - Сейчас мы все пойдём ужинать.
        Они нашли свободные скамейки, папа доставал одну буханку хлеба за другой, нарезал толстые ломти и давал каждому. Бабушка почистила апельсины, мама - морковку, и каждый получил на ужин по три блюда.
        - И долго ты собираешься ещё здесь пробыть? - спросила мама у папы.
        - Ровно до полуночи, - ответил он.
        Дети замерли в предвкушении чего-то интересного. Если папа хочет, чтобы они так поздно ушли из Тиволи, значит, на это есть причины. Бабушка и Мортен клевали носом, Мортен сидел у бабушки на коленях, и они оба немного покачивались из стороны в сторону. Когда на ратуше часы пробили полночь, возле них взорвался фейерверк.
        - На помощь! - воскликнула бабушка. - Мы взорвались!
        - Мы разорвались! - кричал Мортен.
        - Нет-нет, - успокоил их папа. - Всё в порядке, откройте глаза!
        В парке было темно, но в чёрном небе под грохот и треск то и дело вспыхивали звёзды всех цветов радуги - красные, зелёные, жёлтые и синие звёзды разлетались по всему небу. Бабушка невольно протёрла глаза.
        - Они как будто празднуют сразу и День Конституции и Новый год, - сказала она. - Даже военный оркестр играет.
        - Да, - согласился с ней папа. - Думаю, что на сегодня это последнее развлечение. - Вот теперь нам всем пора спать.
        В ту ночь все спали очень крепко, но и во сне они видели маленьких балерин, танцующих на цыпочках среди рассыпающихся звёзд, так что трудно сказать, хорошо ли они выспались, когда проснулись, чтобы провести в Дании свой последний день.
        На борту судна, которое шло из Копенгагена в Осло, толпились пассажироы. Ни мачт, ни парусов на этом судне не было, зато у него была паровая машина, и оно должно было перевезти всех пассажиров в Норвегию.
        В том числе папу, маму, бабушку и восемь детей. Они как раз поднялись на борт, и бабушка, случайно опустив руку в карман юбки, вынула из кармана пять датских крон, о которых она совсем забыла. Какая досада! Ведь ей так хотелось купить какой-нибудь подарок для маленькой Анны-Офелии.
        - Через сколько минут отойдёт наш пароход? - спросила она у папы.
        - Минут через сорок, - ответил папа.
        - Мне надо успеть в магазин. Я нашла у себя немного денег, о которых совсем забыла.
        - Иди, конечно, только, пожалуйста, не опоздай. Нам было бы грустно вернуться в Норвегию без тебя.
        - Не опоздаю, - пообещала бабушка.
        - Я пойду с бабушкой и буду её охранять, - вмешался Мортен.
        - А мы тем временем найдём на палубе удобные места, - сказала мама.
        Держась за руки, бабушка и Мортен спустились на причал и скрылись в толпе.
        - Как думаешь, что нам купить Анне-Офелии? - спросила у Мортена бабушка.
        - Автомобиль, - тут же решил Мортен. - Заводной автомобильчик или грузовичок.
        - Мне это нравится. Вот только найдём ли мы с тобой здесь магазин, в котором продают игрушки.
        В городе бабушка видела много таких магазинов, но теперь, когда они ей понадобились, она не нашла ни одного. Сколько они с Мортеном ни искали, они не увидели ни одной витрины, в которой были бы выставлены игрушки.
        - Придумали мы неплохо, но, если мы сейчас же не найдём магазина игрушек, нам придётся вернуться ни с чем.
        - Смотри, бабушка, какой красивый дом! - воскликнул Мортен. - Интересно, что там такое?
        - Это замок Амалиенборг. Так сказал папа.
        - Наверное, королю приятно жить рядом со всеми пароходами. А захочет, может покататься на лодке. Спустился на берег и - пожалуйста.
        - Здесь живёт не король, а его мать, королева. Давай постоим и посмотрим, может, она выйдет из замка?
        - Нет, бабушка. У королевы сейчас тоже каникулы. Она, наверное, устала быть королевой и решила немного попутешествовать.
        Мортен сказал так, потому что испугался, что бабушка забыла о времени, а он не мог допустить, чтобы пароход в Норвегию ушёл без них.
        - Тогда поспешим! - И бабушка устремилась вперёд.
        - Здесь совсем нет магазинов, только замки, - огорчился Мортен.
        - Давай пройдём ещё один квартал, может, нам повезёт, - предложила бабушка.
        И верно, на следующей улице они увидели несколько магазинов, но магазина игрушек среди них не было, только продуктовые, скобяная лавка и булочная.
        - Может, купим Анне-Офелии датскую булочку? - предложил Мортен.
        - Можно и булочку, но мне хотелось купить ей что-нибудь, что осталось бы у неё на память, - сказала бабушка.
        Они подошли к магазину, где в витрине лежали всякие инструменты.
        - А молоток ей не подойдёт? - спросил Мортен. Для себя он, конечно, выбрал бы молоток и потому надеялся, что Анне-Офелии тоже было бы приятно получить его в подарок.
        - Гм-гм, - хмыкнула бабушка. - Зайдём сюда, всё равно у нас нет времени, чтобы идти дальше.
        Они вошли в магазин, и тут же продавец поклонился им и спросил, что их интересует.
        - Мы ищем подарок для маленького ребёнка, - ответила бабушка. - Не для грудного, конечно, нашей девочке уже годик.
        - Может быть, ей подойдёт отвёртка? - спросил Мортен.
        - Нет, не думаю, - ответила бабушка.
        Продавец с удивлением перевёл взгляд с бабушки на мальчика, он не имел привычки продавать молотки, отвёртки и другие инструменты для годовалых детей.
        - А не купить ли ей кусачки? - вдруг сказала бабушка. - Смотри, какие они милые.
        - Нет-нет, только не кусачки! - воскликнул Мортен. - Она может ими пораниться.
        - Ты прав.
        Бабушка обежала взглядом весь магазин. Рядом с ними стояли большие лопаты и мотыги, а ещё грабли. У некоторых зубья были железные, эти, безусловно, не подходили для маленькой Анны-Офелии, но тут же были и деревянные грабли, и они выглядели вполне безопасными.
        - Мы купим деревянные грабли, - решила бабушка. - Они обязательно ей понравятся. Она уже совсем скоро сможет ими пользоваться.
        - Мне они тоже нравятся. Возьмём те с красным ободком внизу.
        На граблях, на которые он показал, внизу был красный ободок.
        - Сколько они стоят? - поинтересовалась бабушка.
        - Пять крон, - ответил продавец, он ещё не успел прийти в себя от удивления. Ему было даже трудно представить, что кто-то захотел подарить годовалому ребёнку грабли.
        - Это нам подходит, - сказала бабушка. - Понимаете, это будет подарок, а потому, пожалуйста, упакуйте его красиво.
        - Упакую красиво, непременно, - уверил её продавец и куда-то ушёл вместе с граблями. Он долго не возвращался, и Мортен с тревогой думал о пароходе, который вот-вот уплывёт в Норвегию без них, но потом его отвлекли всевозможные инструменты.
        - Смотри, какие красивые вилы! - сказала бабушка. - Я бы от таких не отказалась, но я куплю их в другой раз, когда снова мы приедем в Копенгаген.
        Наконец продавец вернулся с красивым пакетом. Грабли были завёрнуты в красную шелковистую бумагу, и пакет действительно выглядел очень нарядно.
        Бабушка поблагодарила продавца, и они с Мортеном вышли из магазина. На улице они услыхали три пароходных гудка.
        - Никак наш пароход отходит? - испугалась бабушка.
        Она спросила у какого-то прохожего, который час.
        - Ровно четыре, - ответил он.
        - Не может быть! - воскликнула бабушка. - Наш пароход, Мортен!.. Что нам делать?
        Мортен даже заплакал от отчаяния. Именно этого он и опасался. Вокруг них уже столпился народ.
        - В чём дело? - спрашивали люди друг у друга.
        - Пароход в Норвегию… Мы опоздали на него… Замешкались и опоздали.
        - Садитесь скорее! - сказал рассыльный на велосипеде. Он посадил бабушку на багажник, Мортена пристроил в корзину, висящую спереди, и, положив ему на плечо грабли, крикнул: - Держитесь покрепче!
        И помчался. Он ловко лавировал между автомобилями и велосипедами и всё время так громко свистел, что люди разбегались во все стороны, уступая ему дорогу.
        - Пароход опять прогудел три раза, - сказала бабушка. - Это чтобы мы услыхали.
        Ей было так интересно, поспеют ли они на пароход, что она даже забыла, что ей страшно ехать среди всех этих машин.
        - Уже совсем близко! - сказал Мортен.
        - Сидите тихо! - сказал рассыльный. Он не сбавлял скорости. Вот и причал, и пароход! Сходни уже убрали, но два матроса стояли возле отверстия, в котором они скрылись. На мостике стоял капитан, а рядом с ним папа. Вот папа кивнул и показал на бабушку и Мортена. Капитан тоже показал на них и что-то крикнул штурману, а штурман в свою очередь что-то крикнул матросам.
        Рассыльный резко затормозил, так что Мортен чуть не вылетел из своей корзины, но кто-то подхватил его на руки и передал двум матросам. Потом пришла очередь бабушки. Два человека на причале отнесли её на руках и передали матросам. Рассыльный бросил на борт длинный пакет в красной шелковистой бумаге, и папа крикнул ему сверху:
        - Молодец! Спасибо за доставку! - И бросил рассыльному пакетик с датскими монетами - папа тоже кое-что нашёл в своих карманах.
        Рассыльный поклонился и радостно заулыбался. Теперь пароход мог спокойно покинуть Данию.
        На другое утро папа, мама, бабушка и восемь детей стояли на палубе и смотрели на свою страну. У них было чувство, что они вернулись из кругосветного путешествия. На пристани их встретил Хенрик с грузовиком, и, когда они наконец приехали в домик в лесу, оказалось, что Хюльда приготовила для них вкусный завтрак. И это было замечательно, потому что у них уже не осталось денег, чтобы позавтракать на пароходе.
        Самоварная Труба от радости чуть не перекувырнулась через голову и без конца, снова и снова, здоровалась с каждым из них.
        Наконец она так устала, что упала посреди двора и уснула.
        Вскоре к ним пришёл Уле-Александр.
        - Я знаю, что вы уезжали на каникулы, - сказал он.
        - Да, мы ненадолго ездили в Данию, - сказала бабушка и начала рассказывать об их путешествии.
        Они говорили по-датски, танцевали на кончиках пальцев, во всяком случае, на цыпочках, рычали, как лев, рассказывали про слонов и про бабушкину соломенную шляпу, про Розу и Джорджа. Марта обошла вокруг дома и была рада, что всё на своих местах, и, хотя до той поры, когда сбудутся её тайные мечты, оставалось прожить ещё много лет, ей было приятно убедиться, что дома всё в порядке.
        Мортен сбегал в лес и поздоровался со своей ёлочкой.
        - Как же ты выросла за лето! - сказал он ей.
        Если бы ёлочка могла говорить, она бы ему ответила:
        - Спасибо, ты тоже сильно подрос.
        Потому что Мортен действительно стал гораздо выше, только сам ещё этого не заметил.
        Мортен, бабушка и вихрь

        Рисунок Мортена
        Приближалось Рождество. Да, оно было не похоже на прошлогоднее, но тем не менее пора было подумать о нём.
        Впрочем, все восемь детей уже давно думали о нём - ведь Рождество самый большой праздник, и каждый из них размышлял, что подарит другим.
        - Давайте в этом году мы все вместе подарим папе и маме что-нибудь серьёзное, - сказал Мадс. - Не какую-нибудь ерунду, а что-то настоящее.
        - Ты имеешь в виду дом или что-то в этом роде? - спросила Мона. - Да, это был бы классный подарок.
        - У нас и так много домов, - сказала Милли. - По-моему, папе и маме такой подарок не очень понравится.
        - У нас пять домов, - уточнила Мина.
        - Нет, шесть, - поправил её Мортен.
        - Давайте сосчитаем, - предложила Мина. - Во-первых, дом, в котором мы живём, во-вторых, дровяной сарай, потом маленький домик с сердечком на двери, хлев и баня. Так что, Мортен, у нас всего пять домов, а не шесть.
        - Ты забыла будку Самоварной Трубы, с ней будет шесть.
        - Шесть или пять, но домов у нас хватает, - сказала Милли. - Во всяком случае, папе и маме будет неинтересно получить на Рождество ещё один дом.
        - Никто и не предлагает дарить им ещё один дом, - сказал Мадс. - Но говорить о подарке здесь, во дворе, нельзя. Ведь это тайна.
        - Давайте пойдём на Бабушкину дорогу, - предложил Мортен. - Там можно ходить и думать, а если повезёт, мы увидим и парочку автомобилей.
        Мортену очень хотелось пройтись по их новой дороге. Время от времени они с бабушкой по утрам гуляли там, надеясь, что увидят что-нибудь интересное. Бывало, они уходили очень далеко, а бывало, останавливались на обочине и слушали, не едет ли по дороге автомобиль. Услышав шум мотора, они гадали, что это за автомобиль, и, если их догадка оказывалась верной, оба одинаково этим гордились.
        - Ладно, идём на Бабушкину дорогу, - согласился Мадс, - но не уверен, что там нам будет хорошо думаться.
        - Сейчас они едут с включёнными фарами, - мечтательно сказал Мортен. Конечно, он имел в виду автомобили.
        Перед уходом Мадс сбегал домой, предупредил маму, что они все уходят.
        - Между прочим, можно думать и на ходу, - сказал он. - А не построить ли нам во дворе самолёт? Папа мог бы сидеть в нём и делать вид, будто летает. Он ведь любит разные моторы.
        - А по-моему, это неинтересно. Слишком по-детски, - возразила Марен.
        - Кто знает, - сказал Мадс, - может, и по-детски, но папе понравилось бы, я уверен.
        - А может, подарить ему большую скаковую лошадь? - предложил Мортен. - Такую большую, что без лесенки на неё не заберёшься. Маме это тоже понравится, я уверен, она не раз говорила, что хотела бы ездить верхом. Ведь она не сидела верхом с тех пор, как была маленькой и жила в деревне.
        - Соорудить лошадь, конечно, можно, но, боюсь, Мортен, нас это позабавит больше, чем папу и маму, - сказал Мартин.
        - Но лошадь должна быть огромная. - Мортен продолжал настаивать на своём.
        - Тише! Я слышу автомобиль! - воскликнула Мина. - Это точно грузовик, слышите, какой шум!
        Но это оказался не грузовик, а обычный «фольксваген», просто в лесу было очень тихо, и потому Мина приняла его шум за шум грузовика. «Фольксваген» ехал с зажжёнными фарами, как Мортен и думал. Мортен как зачарованный смотрел на деревья, которые на мгновение становились светлыми, а потом снова скрывались в темноте.
        - Если мы пойдём по дороге, мы должны держаться левой стороны и идти друг за дружкой, - напомнила детям Марен.
        - Мы и сами это знаем, нечего нами командовать, - рассердилась Мона.
        - Я могу вернуться домой, если я вам не нужна, - сказала Марен.
        - Нет, Марен, пожалуйста, не уходи, - попросил её Мортен. - Мне будет жалко, если ты уйдёшь, и потом, ты ведь тоже должна принять участие в этом подарке.
        Проехал ещё один автомобиль, и дети на всякий случай прижались к самой обочине.
        - Мне не нравится, что те, кто сидят в автомобиле, нас видят, а мы их - нет, - сказала Милли.
        - Тише! - шикнул на них Мартин. - Там едет автомобиль, который грохочет громче всех.
        И правда, лес наполнился оглушительным грохотом.
        - Держу пари, что это едет отец Уле-Александра, - сказала Мина. - Только его старый автомобиль так грохочет.
        - Становимся вверх ногами, а кто не может, пусть просто перекувырнётся через голову, но только на обочине, чтобы автомобиль нас не переехал, - распорядился Мадс.
        Но этот автомобиль не грозил им никакой опасностью, он ехал так медленно, словно совершал прогулку по лесу.
        Наконец дети увидели его зажжённые фары. Автомобиль как будто разглядывал каждое дерево, мимо которого проезжал.
        - Пора, - шепнул Мадс.
        Марен, Мартин, Марта, Мадс и Мона вскочили с места и встали на руки. Потом упали и снова встали. Милли и Мина покатились по земле, как будто перекувыркнулись через голову, а Мортен встал на четвереньки, просунул голову между ногами и поглядел назад. Свет фар упал ему на лицо, и не заметить его было уже невозможно. Впрочем, и остальных тоже. Автомобиль остановился, и Уле-Александр крикнул детям:
        - Чем это вы здесь занимаетесь?
        - Думаем, какой подарок сделать папе и маме на Рождество, - ответил Мадс.
        - Понятно, - засмеялся папа Уле-Александра. - В этом случае очень помогает постоять вверх ногами. Как это я раньше не догадался! Вот приеду домой и непременно испробую ваш способ. А сейчас мы с Уле-Александром испытываем новую дорогу. Хорошая дорога, ничего не скажешь! К сожалению, некоторые водители считают, что нужно ехать как можно быстрее. Будьте осторожны и держитесь обочины. А сейчас покойной ночи, ведь и вам тоже, наверное, пора домой?
        - Да, но мы, к сожалению, ещё не придумали, что подарить папе и маме, - сказала Милли.
        - Сочувствую, - улыбнулся папа Уле-Александра. - И надеюсь, вас скоро посетит светлая мысль. Привет, привет!
        Когда автомобиль с Уле-Александром и его папой уехал, в лесу стало совсем темно и грустно, а Мортен, Милли и Мина вдруг поняли, что у них устали ноги.
        - Жаль, что тут нет скамейки, - сказала Марта. - Тогда мы могли бы думать сидя.
        - Скамейка! - вдруг заорал Мадс. - Скамейка, скамейка! Слышите, скамейка!
        - Ты что, совсем спятил? - спросила Марен. - Чего ты кричишь? Где ты увидел скамейку?
        - В своём воображении, - ответил Мадс. - Большую и прочную. Такие скамейки делают из расщеплённых надвое брёвен. Они никогда не опрокидываются и стоят под открытым небом и летом и зимой.
        - Ты хочешь, чтобы мы поставили здесь скамейку только потому, что у Марты устали ноги? - спросила Мона.
        - Да нет же! - Мадс даже рассердился. - Я думаю, что мы должны смастерить такую скамейку к Рождеству для папы и мамы. Она будет стоять у нас во дворе. Поняли, наконец?
        - Я поняла! - воскликнула Милли. - Это ты здорово придумал. Значит, теперь мы можем вернуться домой. Нам больше не надо ходить здесь и думать.
        - Да, думать больше не надо, но завтра мы должны собраться, сделать чертёж и всё, что ещё полагается. Нужно рассчитать, сколько нам понадобится брёвен. И работать мы должны на совесть, как настоящие плотники.
        Все говорили только об этом чертеже. Молчал один Мортен. Он не мог забыть придуманную им лошадь, продолжал мечтать о ней уже лёжа в постели и очень хорошо представлял себе, какой она должна быть. Он разговаривал с ней, как с живой, и отчётливо видел её в своём воображении. Это было приятно. Теперь он будет думать о ней перед сном каждый день. «Мне тоже нужен чертёж моей лошади!» - сказал себе Мортен. И решил, что завтра сделает чертёж!
        На другое утро старшие дети ушли в школу, а Мортен принялся рисовать свою огромную лошадь. Ту, которая была такой большой, что без лесенки на неё было бы не забраться.
        Частица лошади
        Вернувшись из школы, старшие дети тоже стали что-то чертить. После обеда они сразу поднялись в комнату мальчиков. Мортен уже сидел там, он улыбался и только делал вид, что рисует. А сам думал о своей лошади, и, хотя он согласился, что они сделают скамейку для папы и мамы, о скамейке он думал меньше всего. Поэтому он обрадовался, когда Мартин сказал:
        - Мортен, ты всё равно ничего не чертишь, может, постоишь на страже у двери? Если папа или мама поднимутся наверх, постучи три раза и предупреди нас.
        - Это я могу, - обещал Мортен и сел на порог, хотя, когда дверь была закрыта, порог почти целиком был скрыт. Но Мортен знал, что если поднять колени повыше, а пятки прижать к порогу, то на нём можно сидеть.
        Некоторое время он представлял себе, что он настоящий стражник, а потом снова начал думать о своей лошади.
        Хорошо бы раздобыть большую бочку для туловища, на такую круглую бочку трудно взобраться, совсем как на настоящую лошадь.
        Потом он подставит под бочку толстые доски, спереди и сзади, и приколотит к ним лошадиные ноги. Их он сделает из четырёхугольных брусков. Сделать шею и голову уже проще, хвост - тоже. Труднее всего будет сделать ноги и раздобыть бочку для туловища.
        Наверное, стоит прямо сейчас и начать мастерить эту лошадь. Интересно, не найдётся ли подходящей бочки в старой лавке в Тириллтопене? Надо спросить, есть ли у них вообще какая-нибудь бочка. Его в этой лавке немного знают, он бывал там с мамой и бабушкой, а несколько раз - с Миной и Милли.
        Мортен встал и спустился вниз. Бабушка отдыхала у себя в комнате, папа дремал в качалке, прикрыв лицо газетой, мама стирала бельё. Мортен так и думал, что комнату мальчиков охранять не от кого. Никто из взрослых и не собирается подниматься наверх. Мортен вышел во двор. Он шёл очень медленно, чтобы его никто ни в чём не заподозрил. Он даже не сразу подошёл к воротам, а будто бесцельно бродил по двору, поэтому мама, выглянув в окно, не нашла ничего подозрительного в том, что Мортен играет во дворе.
        Но неожиданно Мортен исчез. Он отправился в Тириллтопен и двигался теперь очень быстро - надо было спешить, ведь лавку могли закрыть, а главное, в лесу начинало рано темнеть и было безлюдно и страшновато, так что идти медленно ему было не по себе. Гулять в лесу лучше в светлую пору дня.
        Мортен, запыхавшись, дошёл до лавки. Он правильно сделал, что торопился. Лавка должна была вот-вот закрыться, хотя покупателей в ней было ещё много, и все очень спешили. Казалось, будто все опаздывают на трамвай или на поезд, но на самом деле люди, закончив работу, просто спешили домой к обеду. Мортен уже давно пообедал и теперь спокойно наблюдал за хозяином лавки. Хозяин метался от одного покупателя к другому. Все его о чём-то просили, продавщица тоже без конца задавала ему вопросы, а покупатели наверняка думали, что, если они поговорят с самим хозяином, то получат самый лучший товар. Как он в этой неразберихе и спешке сумеет пробиться к хозяину? Может, надо всё время следовать за ним по пятам? Но хозяин словно не замечал Мортена.
        Неожиданно одна из продавщиц обратила на него внимание.
        - За вами всё время ходит маленький мальчик, - сказала она хозяину. - Может, ему надо помочь?
        Хозяин обернулся и увидел Мортена, стоящего у него за спиной.
        - Да это же Мортен из домика в лесу! - воскликнул он. - Почему ты пришёл так поздно? Мама забыла что-нибудь купить? Она была у нас сегодня.
        - Нет, я пришёл не за покупками, - ответил Мортен. - Я ищу бочку. Большую бочку. Может, у вас найдётся?
        Хозяин удивился. Он хотел сразу сказать, что бочки у него нет, - сейчас ему было не до бочек, - но, взглянув на Мортена, передумал.
        - У нас во дворе стоит пустая бочка из-под сельди, - сказал он. - Если хочешь, можешь её взять, но от неё воняет селёдкой.
        - Это не страшно, - сказал Мортен и побежал смотреть бочку. Она была огромная, и запах селёдки так и бил в нос, но Мортен был счастлив. Теперь он сделает свою лошадь! Это уж точно! И он покатил бочку по тротуару. Слышали бы вы, как она грохотала! За ним бежала толпа ребятишек: всем хотелось узнать, зачем Мортену понадобилась бочка.
        - Это тайна, - ответил им Мортен.
        В это время пришли большие мальчишки и отобрали у Мортена его бочку. Мортен заорал так, что какой-то человек остановился и пристыдил обидчиков:
        - Когда вы научитесь вести себя? Зачем вы отняли у малыша его бочку?
        - Мне нужна эта бочка для очень важного дела, - сказал Мортен.
        - Сам ты важный! - крикнули ему мальчишки и бросились бежать так быстро, словно уже придумали себе другое развлечение.
        Мортен обрадовался. Он торопился попасть на лесную тропинку, там он будет в безопасности, по крайней мере от этих мальчишек.
        Когда Мортен вышел на тропинку, он обнаружил, что катить по ней бочку совсем нелегко - тропинка была узкая, а бочка - большая.
        Наверное, было бы лучше, если бы он пошёл по Бабушкиной дороге, но поворачивать назад было поздно. Он уже встал на тропинку, и ему оставалось только катить бочку домой. В некоторых местах, когда тропинка становилась шире, катить было легко, в других, где катить было невозможно, Мортен ставил и опрокидывал бочку, ставил и опрокидывал и так потихоньку продвигался вперёд.
        Этот тяжёлый труд занял у него много времени, гораздо больше, чем он рассчитывал. Он был так занят своим делом, что о времени вообще не думал.
        А вот его домашние о времени не забыли. Сначала все дети сидели и рисовали свои скамейки. Они ни о чём не беспокоились: ведь за дверью их сторожил Мортен!
        Когда дверь неожиданно распахнулась, они решили, что это их младший брат. И ошиблись. Это был не Мортен. Это была мама, которая хотела положить в стоящий здесь комод чистое бельё. Но дети ей помешали. Мадс бросился на стол и прикрыл собой все рисунки, а Мартин взял у мамы из рук бельё, сказал, что они сами положат бельё на место, и вежливо выпроводил маму за дверь.
        - А где же Мортен? - вдруг спросила Мона. - Ведь он должен был нас охранять.
        - Мортен? - удивилась мама. - По-моему, он уже давно куда-то ушёл. Надеюсь, он не отправился один на Бабушкину дорогу, ведь уже темно. Я боюсь за него, автомобили там ездят слишком быстро.
        Дети быстро спрятали свои рисунки и побежали на Бабушкину дорогу. Пробежали в один конец, в другой, но Мортена так и не нашли. Зато убедились, что в этот вечер на дороге почти не было машин, так что Мортену ничего бы не угрожало, даже если бы он и шёл по Бабушкиной дороге.
        - Как здесь тихо! - заметила Марен. - Так тихо было до открытия дороги.
        И в ту же минуту они услышали какой-то грохот, похожий на гром, и доносился этот грохот откуда-то из леса.
        - Это ещё что такое? - удивился Мартин.
        - Надо разузнать, в чём там дело, - сказала Мона, хотя ей и было страшновато, потому что в темноте грохот звучал угрожающе.
        Дети крадучись пошли по тропинке, пока не дошли до другой тропинки, ведущей в Тириллтопен. Теперь грохот слышался совсем близко.
        - Надо спрятаться, - шёпотом сказал Мадс. - Сюда кто-то идёт!
        Дети бросились в лес и спрятались за деревья. Послышался шум, потом что-то упало и кто-то застонал. Затем снова что-то грохнуло, кто-то запыхтел и опять застонал. Уже совсем рядом с детьми. По тропинке двигалось что-то тёмное и большое.
        - Вот так, ещё немножко, и я спрячу тебя здесь в лесу до завтра. Покойной ночи, - раздался голос Мортена.
        - Тсс! - шепнула Марта. - А то мы его испугаем.
        - Подождём, пока он уйдёт, - сказал Мадс.
        Они слышали, как Мортен говорил сам с собой и что-то огромное закатилось под дерево по другую сторону тропинки. Наконец из-под веток выбрался Мортен. Он был весел, на душе у него было легко, и он вприпрыжку побежал домой, хотя в темноте едва различал тропинку. Он её так хорошо знал, что мог бы пройти по ней с завязанными глазами.
        - Интересно, что он там спрятал? - сказала Мона. - Как жаль, что мы не захватили с собой фонарик.
        - Ну и запах здесь! Чем, по-вашему, это пахнет? - спросил Мартин.
        - Селёдкой! - ответила Марен. - Можно подумать, что тут где-то спрятана целая гора селёдки. Я ничего не понимаю.
        За ужином мама наморщила нос:
        - Какой странный запах! Чем это у нас пахнет?
        - Это пахнет от Мортена, - объяснила ей Милли. - Мы все тоже чувствуем этот запах.
        Бабушка наклонилась к Мортену и повела носом. Мортен же сидел ни жив ни мёртв и смотрел в свою тарелку.
        - По-моему, от него пахнет селёдкой, - сказала бабушка.
        - Ты хочешь сказать лошадью, - поправил её Мортен и широко улыбнулся.
        Добрая фея
        Жила-была на свете бочка для сельди, которой предстояло стать лошадью, но до поры до времени она об этом даже не догадывалась, а потому нечего и думать, что об этом мог догадаться кто-нибудь посторонний. Однако в ту ночь в лесу под деревом лежало что-то большое, круглое, и от него шёл отвратительный запах. Вскоре об этом знали уже все обитатели леса. Множество маленьких мордочек и дрожащих носов вертелись во все стороны. Они не осмеливались подойти поближе и посмотреть, что это такое, и сначала держались на почтительном расстоянии. Ведь, если на то пошло, это непонятное что-то могло зашевелиться и даже съесть кого-нибудь из них!
        Если ты зверь и живёшь в лесу, тебе следует остерегаться всех и вся.
        Но звери были любопытны и не могли долго оставаться на месте. Во что бы то ни стало они должны были подойти поближе.
        Самой смелой оказалась маленькая лесная мышь. Она первая начала подбираться к источнику этого странного запаха. То тут, то там она пряталась под опавшими листьями и подходила всё ближе и ближе. Наконец запах стал таким сильным, что она чуть не упала в обморок. И, прежде чем подойти к тому, что так резко пахло, совсем близко, она спряталась за древесный корень.
        Во всяком случае, запах шёл не от живого существа, в этом она была почти уверена.
        Мышь выскочила из своего укрытия и прокралась ещё ближе, ещё… прыжок, и она оказалась в гуще этого необъяснимого запаха.
        Мышь никогда в жизни не видела моря и даже не подозревала, что на свете есть существа, называемые сельдью. Она была маленьким лесным зверьком и никогда не видела другой рыбы, кроме речного окуня, а иногда щуки, которых ловили мальчишки и бросали в лесу. Но тут она разволновалась и поняла, что сельдь должна быть очень вкусной, она бегала внутри бочки, лизала её стенки и искала, не лежит ли в ней где-нибудь припрятанное лакомство. Впрочем, и бегать внутри пахучей бочки тоже было весело и приятно. Мышь бегала и бегала, пока не вспомнила об осторожности. Приближалась полночь, и многие хищники, наверное, уже вышли на охоту. Сейчас самое разумное было бы спрятаться где-нибудь в лесу.
        Мышь выбралась наружу и, надо сказать, в последнюю минуту, потому что многие звери уже слышали стук её лапок по стенкам бочки. Однако она всё-таки успела убежать и спрятаться. Никто её не сцапал, и слава богу - жаль было бы, если бы маленькая мышка погибла из-за бочки Мортена, которой предстояло стать лошадью.
        На другой день не успели дети прийти из школы, как тут же переоделись в старые комбинезоны и заплатанные свитера.
        - Что это вы задумали? - спросила мама.
        - Так, пустяки, - ответил Мадс. - Хорошо, когда можно не бояться запачкаться.
        Мама согласилась. Ей, конечно, было любопытно, что собираются делать дети, но вид у них был такой решительный и таинственный, что мама поняла: все расспросы бесполезны.
        Дети побежали в сарай за топором, молотком и гвоздями. Маленький рубанок уже лежал у них в мешке. Мортен следил за тем, как они собираются, и спросил, когда они уже уходили:
        - А мне обязательно идти с вами? Я хоть и занят, но тоже хочу со всеми делать подарок для папы и мамы. Вот пять эре, если вам понадобится купить краску или что-нибудь другое.
        - Всё в порядке, Мортен, занимайся своим делом, - успокоил его Мартин.
        Они нисколько не огорчились, что Мортен не пошёл с ними. Это им было даже на руку - не надо было всё время следить за ним.
        Мортен подождал, пока они удалились. Он хотел быть уверенным, что никто не узнает, куда и зачем он пошёл.
        А вдруг кто-нибудь уже побывал под тем деревом и нашёл его лошадь? Правда, пока это ещё не лошадь, а только бочка, но в воображении Мортена она уже была самой настоящей лошадью.
        Подходя к дереву, под которым была спрятана бочка, он пошёл на цыпочках. А вдруг в лесу, как в маминых сказках, ночью побывала добрая фея и увидала под деревом бочку? Она сразу поняла, что Мортену хочется, чтобы эта бочка стала лошадью, взмахнула волшебной палочкой, и бочка тут же превратилась в большую лошадь. Лошадь вскочила на ноги, чтобы галопом скрыться в лесу, ведь так приятно размять ноги! Но добрая фея снова подняла волшебную палочку, и лошади вдруг так захотелось спать, что она уснула под деревом, чтобы Мортен на другой день мог найти её на прежнем месте. Сейчас она спит, поэтому надо идти тихо-тихо, чтобы не разбудить её. А как вообще будят лошадей? Может быть, сказать «Скачет, скачет»? Только не громко. А может, спеть: «Едем, едем в церковь мы»? Наверное, лошади будет приятно проснуться под такую песню. Во всяком случае, засыпать под неё всегда приятно. Мама часто пела Мортену по вечерам эти песни, поэтому он хорошо их знал.
        Идти тихо было трудно, потому что ночью подморозило. Куда бы Мортен ни ступил, под ногами хрустел лёд. Он замер и прислушался. Возле дерева, под которым он спрятал лошадь, раздавались какие-то звуки. Может, это шумно дышала лошадь? Мортен испугался - ведь историю про добрую фею с волшебной палочкой он просто придумал. Неужели бочка на самом деле превратилась в настоящую лошадь? Может, ночью сказки оживают и становятся правдой, а днём чудеса кажутся обманом? Мортен огляделся по сторонам. В лесу было тихо и таинственно, деревья были белые от инея, и лес казался сказочным.
        - Только в таких лесах и живут добрые феи, - утешил себя Мортен. - В них не бывает ни троллей, ни нечистой силы. По крайней мере, зловещей и опасной.
        Возле дерева снова раздался какой-то странный звук. Мортен остановился и запел. Он стоял за невысоким можжевельником и пел так тихо, что даже сам почти не слышал своего голоса. И всё время не спускал с дерева глаз. Нет, лошадь ещё не проснулась, это точно. Он запел громче. Его голос непривычно зазвенел в замёрзшем лесу. Он по-прежнему смотрел на дерево. Нижние ветви шевельнулись, и из-под них выскочил зайчонок. Он словно летел по воздуху прямо к Мортену. Но вдруг остановился, подпрыгнул и длинными прыжками ускакал в лес. Мортен подходил всё ближе и ближе. Под деревом он увидел крохотные следы, потом следы побольше, которые наверняка принадлежали зайчонку, но следов лошади тут не было.
        Мортен отвёл в сторону ветку и обнаружил, что под деревом нет ничего, кроме старой бочки из-под сельди. Правда, со вчерашнего вечера она немного похорошела, потому что стала белой от инея, и внутри и снаружи, и пахло от неё теперь не так сильно, как накануне. Нет-нет, в лошадь она пока не превратилась. Но это не сильно огорчило Мортена - ему было бы даже страшно увидеть здесь настоящую лошадь. Кто знает, что надо сказать такой лошади, а если она очень большая, то и сесть на неё без лесенки он всё равно не смог бы, так что Мортен обрадовался, увидев свою бочку целой и невредимой. Он сам должен сделать из неё лошадь.
        - Ну, ну, лошадка, - сказал Мортен. - Давай немного отойдём от дерева, в такой траве мне будет неудобно работать. Идём же… - пробормотал он и начал толкать бочку, чтобы выкатить её из-под веток, но бочка-лошадь по-прежнему лежала неподвижно - она примёрзла к земле. Вчера земля под ней была мокрая, да и сама она тоже была мокрой, а теперь эта вода превратилась в лёд, и лёд держал бочку так крепко, что Мортен не мог её сдвинуть с места.
        Становилось всё холоднее, зима вступила в свои права, и теперь лёд растает только к весне. Но лошадь не могла ждать так долго! Мортен сел и задумался. Он хотел сам из бочки смастерить лошадь и не мог позволить лошади лежать в лесу на морозе до весны, поэтому он решил кое с кем посоветоваться, что делать дальше. И этим кое-кем была, конечно, бабушка.
        Мортен побежал домой, теперь ему уже не нужно было соблюдать осторожность. Лёд хрустел и трещал у него под ногами, когда он наступал на замёрзшие лужи, и, прибежав домой, он так запыхался, что не мог перевести дух.
        - Что с тобой? - удивилась мама, но Мортен, не отвечая, побежал сразу к бабушке, дремавшей в своём кресле.
        Она мгновенно открыла глаза. Выпрямилась и с удивлением посмотрела на Мортена, который бросился на её красивое лоскутное одеяло.
        - Что случилось? - спросила бабушка, поняв, что сейчас не время шутить.
        - Моя лошадь замёрзла до смерти, - ответил Мортен.
        Бабушка молчала и ждала, когда Мортен отдышится и расскажет всё по порядку.
        Мортен говорил сбивчиво и непонятно, но из всей несуразицы, которую он наговорил, бабушка поняла про лошадь всё.
        Не говоря ни слова, она прошла на кухню и налила воды в самый большой мамин чайник. Потом положила столько дров в печку, что печка чуть не подпрыгнула от удивления. Мама во все глаза следила за бабушкой, но бабушка ничего ей не объяснила, только сказала:
        - Мне нужна горячая вода.
        Вода быстро нагрелась. Бабушка насыпала в консервную банку соли и дала её Мортену:
        - Ты понесёшь соль, а я возьму чайник.
        И они ушли, и если мама думала, что понимает, чем они намерены заниматься, то она глубоко заблуждалась.
        Поездка в город
        Мортен был удивлён, что бабушка захватила с собой ещё и соль. Правда, он столько думал о своей лошади, что почти забыл, что под деревом лежит обыкновенная бочка из-под сельди, но, очевидно, бабушка сочла, что лошадь была живая и что живые лошади любят соль.
        Причём соли было много, полная консервная банка. Когда они пришли на место, бабушка сказала:
        - Сначала мы попробуем растопить лёд. Вода ещё не совсем остыла. Посмотрим, не поможет ли она.
        Бабушка плеснула воды на бочку и стала её раскачивать, насколько у неё хватало сил.
        - Чуть-чуть задвигалась, но ещё сидит крепко. Можно было бы ударить по льду топором, но боюсь попасть по лошади.
        - Нет-нет, топором не надо! - испугался Мортен.
        - Тогда нам поможет время. Давай сюда соль, Мортен! - сказала бабушка.
        - Ты думаешь, лошадь проголодалась?
        - Всё может быть. Но я не собираюсь кормить её солью.
        Бабушка насыпала соли с обеих сторон бочки и сказала, что теперь надо подождать.
        - Пока лошадь не съест всю соль? - спросил Мортен.
        - Нет, её должен съесть лёд, - ответила бабушка. - Понимаешь, лёд боится соли. Когда на него попадает соль, он тает. Нам остаётся только ждать.
        Мортен обрадовался - сам он до этого никогда бы не додумался.
        Хорошо, что он пришёл со своей бедой к бабушке, а то бы его лошадь пролежала здесь замёрзшая всю зиму!
        Пока они ждали, Мортен показал бабушке свой рисунок лошади.
        - Красивая, - сказала бабушка, - и большая. Я никогда не видела таких больших лошадей.
        - Я хотел сделать её сам, но теперь ты узнала про неё и, если хочешь, давай сделаем её вместе.
        - Я согласна, - обрадовалась бабушка. - Только не знаю, получится ли у нас.
        - Конечно, получится, ведь нас будет двое. Но нам придётся работать каждый день, и ты должна обещать, что никому об этом не скажешь.
        - Бочка будет служить лошади туловищем, - сказала бабушка. - А из чего мы сделаем ноги?
        Мортен снова показал ей рисунок.
        - Из четырёхугольных брусков, - объяснил он. - Ноги должны быть сильными и твёрдо стоять на земле.
        - Правильно, они должны быть сильными.
        Бабушка подумала, что, хотя это и лошадь Мортена, может, и ей тоже когда-нибудь доведётся посидеть на ней, если она примет участие в её рождении.
        - А где мы возьмём такие бруски? - спросила она. - У папы ничего подходящего не осталось, он всё использовал, когда в прошлом году строил хлев для Розы. Может, спросить у Ларса?
        - Да, но он захочет знать, зачем они нам понадобились, а ведь самое интересное, когда Ларс с Анной, ни о чём не подозревая, придут к нам в гости и увидят мою лошадь. Вот Ларс удивится, ведь он знает толк в лошадях…
        - Да-да, - подхватила бабушка. - Значит, нам с тобой надо съездить в город, но сначала покончим с этой бочкой. Давай посмотрим, может, её уже можно сдвинуть с места.
        Бабушка начала толкать и раскачивать бочку, а потом позвала на помощь и Мортена. Они вдвоём налегли на неё. Неожиданно она освободилась от ледяного плена и покатилась по земле. За ней покатились и бабушка с Мортеном.
        - Ишь ты, сразу пошла галопом! - Бабушка была довольна. - А теперь давай придумаем что-нибудь, чтобы она снова не примёрзла.
        - Можно прикатить её домой, но там её все увидят и приспособят для чего-нибудь другого, - сказал Мортен. Он даже вздрогнул при мысли о том, для чего домашние могут бы приспособить его бочку.
        - Нет, мы спрячем её здесь! - твёрдо сказала бабушка. - Надо найти другое дерево, подальше от тропинки, и подложить под бочку еловых веток, тогда она не примёрзнет.
        Они сделали для бочки настоящую постель под большим деревом, а чтобы не забыть, какое именно дерево они выбрали, бабушка повязала на нижнюю ветку красную шерстяную нитку.
        - А теперь мы пойдём домой и будем считать деньги! - сказала она.
        - Считать деньги? - Мортен был разочарован. - Я думал, мы будем делать лошадь!
        - Мы и будем её делать, но ведь ей нужны прочные ноги, а такие ноги стоят денег.
        - Нет, так нельзя, - возразил Мортен. - Если ты истратишь на её ноги свои деньги, то эта лошадь уже не будет моей!
        - Давай условимся, что эти деньги я тебе подарила, и тогда лошадь будет твоей! Согласен?
        И они поспешили домой, в бабушкину комнатушку, а там бабушка достала свой кошелёк и стала считать.
        - До Рождества я больше никаких денег не получу, - сказала она. - Люди заняты приготовлением к Рождеству и сами пекут рождественское печенье. У них не будет времени ходить на прогулку и покупать мои вафли. У меня есть девятнадцать крон и пятьдесят эре, их должно хватить на рождественские подарки для всех. Многим я связала носки, но не всем. А ещё нужно отправить рождественские открытки моим друзьям в дом престарелых, нужны подарки для тёти Хенрика и бабушки Уле-Александра, и ещё для Самоварной Трубы, но ей я подарю старый башмак, так что это ничего стоить не будет. Остаётся пять крон, Мортен, и ни эре больше. Немного мы потратим на трамвай. Надеюсь, эти бруски окажутся не очень дорогими.
        - А когда мы поедем?
        - Сейчас и поедем, - ответила бабушка.
        От радости щёки у Мортена надулись, и ему пришлось улыбнуться, чтобы они не лопнули. Бабушка понимает, что надо спешить!
        Они предупредили маму, что уходят, и отправились в город. Им пришлось изрядно походить, прежде чем они нашли магазин, торгующий досками, брусками, планками и плинтусами.
        Чего здесь только не было! И даже большая пила! А всевозможные доски и планки лежали штабелями вдоль стен до самого потолка.
        Бабушка уселась на штабель досок и перевела дух.
        - Здесь так хорошо пахнет, - сказала она. - Мне бы следовало выйти замуж за столяра.
        Мортен расстроился: он не думал, что бабушка заговорит о замужестве, как только они придут в магазин.
        Но когда бабушка вдоволь насладилась добрым древесным запахом, она обратилась к подошедшему к ней продавцу:
        - Мне надо четыре четырёхугольных бруска. Длиной, примерно, с меня. Надеюсь, они не слишком дорогие.
        Продавец измерил бабушку взглядом с головы до ног.
        - То, что вам надо, называется брусом. Вам надо четыре штуки, это будет стоить почти сорок крон.
        - Для нас это слишком дорого, Мортен, - вздохнула бабушка. - Придётся нам пойти в лес и поискать там. А вам большое спасибо, - сказала она продавцу. - Спасибо за приятный запах в вашем магазине. Он нам обошёлся бесплатно.
        На улице она повернулась к Мортену:
        - Возьмём дома топор и пойдём в лес.
        - У нас все пользуются этим топором, - сказал Мортен. - Он никогда не бывает свободен.
        - Я знаю, что делать, - сказала бабушка. - Пойдём в магазин, где торгуют старыми вещами, и купим себе топор.
        Мортен, молча, кивнул. В эту минуту он был горько разочарован, но, войдя в магазин, где торговали подержанными вещами, он мигом забыл о своём огорчении - здесь было так интересно! Магазин находился на большом пустыре, и здесь были и старые грузовики, и пустые консервные банки, и котлы, и лопаты, и всевозможные железки, и бутылки, и тряпки, и старые качалки, и утюги. Этого было так много, что разглядеть всё было просто невозможно. Хозяин магазина разрывался на части: он принимал мешок с тряпьём от одного, ящик с пустыми бутылками - от другого, отсчитывал им деньги.
        - Вижу, что вам вздохнуть некогда, - сказала бабушка. - Но, может, всё-таки найдёте для меня старый топор?
        Старьёвщик посмотрел на бабушку, потом на Мортена и сразу понял, что к нему пришли серьёзные люди.
        - Найду, обязательно найду, - сказал он и забегал по своему огромному магазину. И тут же вернулся с прекрасным топором. - Пожалуйста, - сказал он бабушке. - Для вас всего за две с половиной кроны.
        - Спасибо, - поблагодарила его бабушка. - Значит, у нас ещё останутся деньги! Это мы оставим на трамвай. А это!.. Не найдётся ли у вас… - И бабушка прошептала что-то старьёвщику на ухо, но Мортен ничего не расслышал. Старьёвщик кивнул несколько раз и снова забегал по магазину, но теперь он прихватил с собой серый бумажный пакет. Мортен старался рассмотреть, что же старьёвщик положит в этот пакет, но видел только его голову, мелькавшую среди шкафов и полок. Наконец он вернулся и протянул пакет бабушке:
        - Вам это будет стоить одну крону.
        - Вы щедрый человек, - сказала бабушка, - а ваш магазин лучший из всех, что я видела с тех пор, как переселилась в город. Мы ещё вернёмся сюда, - пообещала она Мортену, который кивнул ей, не отрывая глаз от серого бумажного пакета в её руках. В пакете что-то позвякивало и позванивало, но угадать, что в нём лежит, было невозможно.
        Самая красивая лошадь на свете
        На другой день после того, как бабушка с Мортеном вернулись от старьёвщика, они поспешили в лес с топором, серым бумажным пакетом с его загадочным содержимым и ещё кое-какими вещами, которые бабушка сочла нужным прихватить с собой.
        Они долго бродили по лесу и наконец остановились.
        - Нам нужно срубить несколько деревьев, - сказал Мортен. - Не очень больших. И обрубить с них ветки, потому что готовые бруски в лесу не валяются.
        Но оказалось, что как раз валяются. Этот лес принадлежал Ларсу, и Ларс в это время наводил в нём порядок, прореживая его в некоторых местах. Срубленные деревья он составлял в виде шатров.
        - Красивые домики, - сказал Мортен. - Но мы не можем взять эти деревья, ведь они не наши.
        - А мы и не возьмём их, мы их, так сказать, купим, - успокоила его бабушка.
        - А деньги? У нас уже не осталось денег, - напомнил ей Мортен.
        - Зато у нас есть топор. Мы возьмём четыре дерева и ещё одно для головы и шеи, а когда сделаем всё, что нужно, мы положим топор в середину шатра в виде платы за деревья, которые мы взяли.
        - Думаешь, этого будет достаточно? - спросил Мортен.
        - А то! А Ларсу мы всё расскажем, когда он уже увидит нашу лошадь. Это будет сюрприз.
        - Ну, ладно, - согласился Мортен.
        Теперь он был спокоен. Они нашли четыре сруба дерева примерно одинаковой толщины и оттащили их к бочке, которая тихо и мирно ждала их под деревом.
        - Ну вот, - сказала бабушка. - Теперь у нас есть четыре ноги и бочка. Как нам приделать к ней эти ноги?
        - Не знаю. - Мортен наморщил лоб, но так ничего и не придумал.
        - Если мы просто приколотим их к бочке, они не будут похожи на ноги, да и прочными они тоже не будут.
        - Да, они должны как будто расти из бочки, - сказал Мортен.
        - Значит, мы должны сделать в бочке четыре отверстия, - заключила бабушка.
        - Бур, - сказал Мортен. - На стройках всегда есть буры.
        - А в Тириллтопене сейчас что-нибудь строят? - спросила бабушка. - Надо бы разузнать.
        - Нет, это нам не подходит. Ведь тогда нам придётся везти бочку в Тириллтопен. - Мортен погрустнел, он вспомнил мальчишек, которые бежали за ним, когда он катил бочку.
        - Мы положим бочку в старую детскую коляску, прикроем её сверху и отвезём в Тириллтопен, - сказала бабушка.
        - Хорошо, это ты здорово придумала!
        Мортен прокрался во двор и выкатил из сарая старую детскую коляску. Потом забежал в бабушкину комнату, схватил её самую старую шаль и вернулся в лес.
        Они взвалили бочку на коляску и прикрыли сверху шалью.
        Никто бы и не догадался, что в коляске под шалью лежит старая бочка из-под сельди. Что это не ребёнок, было понятно каждому с первого взгляда. Бабушка с коляской сразу направилась к стройке. Там работали большие подъёмные краны, валялись брёвна, но, к счастью, была и механическая пила, значит, плотницкими работами тут тоже занимались. Бабушка набралась храбрости и обратилась к самому доброму на вид рабочему. Он был постарше остальных, то и дело снимал с головы шапку и чесал в затылке, как будто проветривал волосы, хотя на улице было холодно.
        - У вас есть бур? - спросила у него бабушка. - Мне надо сделать в бочке четыре отверстия.
        Рабочие, которые стояли рядом и слышали бабушкины слова, с удивлением разглядывали её, Мортена и детскую коляску. Их удивление стало ещё больше, когда бабушка сняла с бочки шаль.
        Она показала, где именно на бочке должны быть отверстия, так что рабочему оставалось только взяться за бур.
        - А зачем вам это? - спросил он.
        Мортен и бабушка только замотали головами.
        - Неужели мы так этого и не узнаем? - сказал рабочий.
        Мортену показалось, что рабочему стало грустно, и он поторопился его утешить:
        - Узнаете, если придёте к нам после Рождества.
        - И, возможно, получите по чашечке кофе, - прибавила бабушка.
        - Согласны! Мы о вас уже слышали. Это вы подружились с рабочими, которые прокладывали в лесу дорогу? Её ещё как-то странно назвали.
        - Её назвали Бабушкина дорога, - сказала бабушка с гордым видом.
        Потом Мортен с бабушкой поблагодарили рабочих и повезли бочку в укромное место. Увидев заготовленные бруски, бабушка от нетерпения чуть на них не упала.
        - Давай скорее поставим ей ноги на место! - сказала она. - Их надо воткнуть внутрь, а потом закрепить гвоздями.
        Они положили бочку на бок и вставили в отверстия ноги - бруски. Теперь бочка была похожа на лошадь, лежащую на спине с поднятыми кверху ногами. Бабушка вколотила гвозди, куда хотела, так, на всякий случай. Мортен помогал ей. Первой ударяла по гвоздю бабушка, потом Мортен, сначала слегка, потом посильнее, и последний удар снова делала бабушка.
        - Смотри, бабушка, я нашёл подходящий чурбан. Он может служить ей шеей. Только его надо укоротить, он слишком длинный.
        - Приятно работать, когда всё ладится, - сказала бабушка. Она укоротила «шею» до нужной длины и приколотила её на место.
        Потом они нашли короткий брусок, подходящий для головы. Мортен побегал вокруг и нашёл обрубки, подходящие для ушей, но, когда он хотел воткнуть сзади длинную ветку, которая должна была служить лошади хвостом, бабушка остановила его.
        - У меня дома есть большой моток чёрной шерсти, - сказала она. - Хватит и на хвост и на гриву.
        - Тогда наша лошадь будет совсем как живая! - обрадовался Мортен.
        - Сбегай домой и принеси моток, он лежит сверху на моём сундуке. А ещё захвати коробку с красками, что стоит на комоде. Там же лежит и кисточка. Мы выкрасим бочку в коричневый цвет, чтобы она была одного цвета с корой на ногах.
        - Бегу! - крикнул Мортен и полетел, как ветер. Дома он взял всё, что нужно, и снова убежал в лес. Мама не успела и головы повернуть, как он уже исчез.
        Бабушка позволила Мортену самостоятельно выкрасить всю бочку, а ещё он нарисовал лошади глаза и ноздри. Тем временем бабушка приделала ей хвост и гриву. Потом она из кармана юбки достала кусок красной материи.
        - Это будет седло. Нашей лошади по цвету подойдёт красное седло. Но вообще-то у меня есть и кое-что ещё, - сказала бабушка и встряхнула серый бумажный пакет, который ей дал старьёвщик. В мешке что-то звякнуло.
        - Что это? - спросил Мортен, сгорая от любопытства.
        - Это подковы, - как ни в чём не бывало, ответила бабушка и начала приколачивать лошади подковы. Кроме подков, у бабушки оказались с собой три бубенчика на кожаном ремешке. Она надела их лошади на шею, лошадь встала на ноги и была полностью готова.
        - Это самая красивая лошадь на свете, - сказал Мортен. - Бабушка, давай возьмём её домой, хотя ещё и не Рождество.
        - Решай сам. Это твоя лошадь, - ответила бабушка.
        - Я думал, что мы приведём с тобой нашу лошадь в первый день Рождества, - сказал Мортен. - Понимаешь, все дети делают для папы с мамой скамейку, а им может не понравиться, если наш сюрприз появится раньше. Пусть папа с мамой сначала удивятся скамейке, а уж потом нашей лошади!
        - Ты благородный человек, Мортен! - сказала бабушка. - Тогда мы прикроем нашу лошадь еловыми лапами, чтобы её никто не увидел, и пойдём домой. У меня ещё много дел, которые нужно успеть до Рождества. Понимаешь?
        - Понимаю, - ответил Мортен. Он стоял возле своей лошади, без конца гладил её и никак не мог на неё налюбоваться.
        А чуть подальше в лесу остальные дети мастерили свою скамейку. Они делали её из бревна, расщеплённого вдоль, и потому скамейка получалась весьма основательной. Бревно им дал Ларс, которому они обещали отработать за него во время весенней страды.
        Поднять скамейку было невозможно. И они не понимали, как им удастся отнести её домой.
        - Если выпадет снег, мы отвезем её по снегу, - сказал Мадс, и это прозвучало очень по-взрослому.
        - Будем надеяться, - сказала Марта.
        В тот вечер Мортен долго не мог заснуть. Он уже пожалел, что оставил лошадь в лесу одну. Разве лошадь не сказала ему, что ей хочется жить у Мортена дома?..
        Утром, пока все ещё спали, он пошёл в лес, чтобы поздороваться с лошадью. Но её на месте не оказалось.
        Еловые лапы валялись под елью, обрубки и гвозди тоже, но больше там ничего не было. Мортен бегал по всему лесу, искал лошадь, но так её и не нашёл. Лошадь как будто испарилась.
        Он побежал домой к бабушке.
        Бабушка долго сидела и смотрела в одну точку. Наконец она сказала:
        - Не плачь, Мортен, мы обязательно найдём твою лошадь до Рождества. И это так же верно, как то, что ты мой внук.
        Археологическая находка
        Бабушка, как и Мортен, была в отчаянии от пропажи лошади, но, к счастью, она была ещё и сердита, поэтому вместо того, чтобы сидеть и лить слёзы, она начала собирать свой рюкзак. Она положила в него лишние шарфы и варежки для себя и для Мортена, увеличительное стекло и рулетку, а кроме того, заглянула на кухню и незаметно взяла папин фотоаппарат, хотя прикасаться к нему было строго запрещено всем, кроме папы. Потом она крикнула маме, которая заправляла постели:
        - Мы с Мортеном ушли на прогулку!
        Мама выбежала из спальни:
        - Не понимаю, бабушка, какая прогулка? Тебе нужно связать ещё столько подарков к Рождеству, и старой тётушке Олеа, и Ларсу с Анной, и…
        - Ничего не поделаешь, - мрачно ответила бабушка.
        - Да-да, вы с Мортеном неисправимые заговорщики, так что не буду задавать вам вопросов.
        Мортену показалось, что мама огорчилась, и он сказал:
        - Не расстраивайся, мы скоро всё тебе расскажем, но, если ты очень хочешь, я расскажу тебе прямо сейчас. Только предупреждаю, это очень грустная история.
        - Тогда я лучше подожду, - решила мама. - А не нужна ли вам моя помощь? Только скажите.
        - Непременно скажем. А пока, можно мы возьмём с собой Самоварную Трубу?
        - Пожалуйста, берите. Удачной прогулки. Надеюсь, вы будете гулять не слишком долго.
        И бабушка, Мортен и Самоварная Труба отправились в лес прямиком к тому месту, где вчера они оставили лошадь. Мортен не понимал, зачем они туда идут, ведь лошади там точно нет. Может, бабушка думает, что она прискакала обратно? Неужели такое возможно? Подходя к тому месту, Мортен зажмурился. Наконец он открыл глаза, но никакой лошади под елью не было, только разбросанные ветки, которыми они её прикрыли.
        - Видишь, бабушка! - Мортен снова чуть не расплакался, но ему тут же стало не до слёз - он во все глаза смотрел на бабушку. Она сняла рюкзак, достала увеличительное стекло, опустилась на четвереньки и стала рассматривать землю.
        - Что ты ищешь? - спросил Мортен. - Наша лошадь не такая маленькая, чтобы…
        - Я ищу следы, - ответила бабушка. - Придержи немного Самоварную Трубу, Мортен, чтобы она не затоптала здесь следы. Ну-ка, посмотрим! Вот совсем свежие следы от маленьких башмаков, их тут очень много.
        - Это мои следы, - объяснил Мортен. - Ведь я был здесь утром.
        - Жаль, если бы это был не ты, значит, это мог быть похититель нашей лошади. А вот посмотри сюда, это уже не твои следы! Дай-ка мне рулетку! Гм, это следы от больших дамских галош!
        - Может, это твои следы? - предположил Мортен.
        - Нет, я хожу в башмаках, а не в галошах, - сказала бабушка.
        - Значит, это следы похитителя! - Мортен не на шутку разволновался.
        - Отпусти Самоварную Трубу! - велела бабушка.
        Это было кстати - у Мортена уже не хватало сил держать её на поводке. Ей хотелось столько всего обнюхать на этом месте! Такие пустяки, как дамские галоши, её не интересовали, но было видно, что её сразу привлёк запах сельди.
        Однако этот запах шёл откуда-то издалека. Самоварная Труба мгновенно всё обнюхала, а потом бросилась в лес.
        - Видно, она что-то учуяла, - сказала бабушка. - Беги за ней, Мортен, а я ещё раз осмотрю место преступления.
        Мортен побежал за Самоварной Трубой. Это оказалось не так-то просто, потому что, несмотря на свои коротенькие ножки, Самоварная Труба бежала очень быстро. А Мортену приходилось высоко поднимать ноги, чтобы не запутаться в хворосте, валявшемся в лесу. Самоварной Трубе эта прогулка по лесу явно пришлась по вкусу.
        Обычно на прогулках она металась из стороны в сторону, но сегодня целеустремлённо неслась вперёд. Она точно знала, куда бежит, и Мортен гадал, что за запах могла почуять Самоварная Труба.
        Может, она почуяла запах того, кто похитил его лошадь? Мортен поглядел по сторонам - неплохо бы, чтобы бабушка оказалась рядом, когда он столкнётся с похитителем лошади.
        Но он боялся напрасно - Самоварная Труба не была полицейской собакой. Она просто бежала на запах сельди, еда всегда её интересовала. И, даже если она не ела всё подряд, съестные запахи её всегда привлекали.
        Поэтому она неслась вперёд, а Мортен, как мог, поспевал за ней.
        Неожиданно Самоварная Труба исчезла за высоким деревом и, очевидно, там остановилась, потому что Мортен не видел, чтобы она из-за него выбежала.
        Интересно, что же находится за тем деревом? Что-то опасное или не очень?
        Если бы там было что-то опасное, Самоварная Труба непременно сообщила бы об этом Мортену. Но он слышал только её взволнованное сопение. Он подкрался поближе. Обошёл вокруг дерева, и там, надёжно скрытая ветками, стояла его лошадь.
        - Моя лошадь, - сказал Мортен. Он проговорил это вполголоса, почти неслышно. И осторожно подошёл поближе, потому что возле лошади мог находиться и её похититель.
        Похитителя там не было, зато оказалось, что лошадь обмотана толстой цепью, а конец этой цепи обмотан также вокруг дерева и заперт на большой висячий замок.
        Бубенчики с лошади были сняты, но всё остальное было цело. На спине у лошади была оставлена записка, однако Мортен ещё не умел читать и не мог понять, что там написано.
        Он был так удивлён, что на некоторое время застыл на месте. Самоварная Труба потеряла к бочке всякий интерес, потому что не нашла в ней сельди. Она попыталась несколько раз вскочить на лошадь, но и там сельди не было. Тогда она, по своему обыкновению, принялась бегать вокруг.
        - Я должен привести сюда бабушку, - сказал ей Мортен. Кричать и звать он не решился, просто побежал обратно и привёл бабушку к лошади.
        Когда бабушка увидела их лошадь, прикованную цепью к дереву, у неё на лице появилось суровое выражение.
        - Знаешь, что написано в этой записке? - спросила она у Мортена. - Здесь написано: «Частная собственность». Не спорю, так оно есть, но это твоя собственность, Мортен! Давай придумаем, как нам снять этот замок.
        - Тсс! - шепнул Мортен. - В лесу кто-то есть.
        - У меня фотоаппарат. Давай спрячемся за деревом. Кинь эту косточку Самоварной Трубе, чтобы она случайно не залаяла.
        Через лес пробирались мужчина и дама городского вида. Бабушка смотрела на них во все глаза. Если бы у неё в руках не было фотоаппарата, она бы непременно протёрла свои очки подолом юбки.
        До Мортена и бабушки донёсся незнакомый женский голос:
        - Это должно быть где-то здесь. Успокойтесь. Я же сказала вам, что это в лесу.
        - Я не люблю уходить далеко от своей тачки. Мало ли кто может на неё позариться, - сказал мужчина.
        - Ну, что вы! Здесь никого нет, - успокоила его городская дама. - Когда вы увидите мою находку, вы поймёте, почему я увела вас так далеко в лес. Смотрите! - сказала она и показала на лошадь. - Я уверена, что эта лошадь сделана ещё во времена викингов, ей наверняка больше тысячи лет. Сначала я хотела продать её в музей, чтобы её выставили рядом с кораблями викингов или другими экспонатами, но потом подумала о своём маленьком внуке. Я подарю её ему на Рождество. У его родителей есть домик в горах, и лошадь сможет стоять там круглый год, потому что в городской квартире она не поместится. Да-да, подарок внуку мне не будет ничего стоить, если не считать того, что я заплачу вам, чтобы вы отвезли мою находку в город.
        Фотоаппарат в бабушкиных руках сказал: щёлк. Мортен отпустил Самоварную Трубу, и она с лаем, подпрыгивая, помчалась к незнакомцам.
        - Не пугайтесь, это я вас сфотографировала, - сказала бабушка. - И если вы, сударыня, признаетесь, что украли лошадь, которая принадлежит Мортену, я не стану заявлять на вас в полицию.
        - Заявлять на меня в полицию! - возмущённо воскликнула городская дама. - Какая дерзость! Я сделала находку, которую можно датировать временами викингов. Я написала записку, что это частная собственность, у вас нет никакого права заявлять, что она принадлежит вам!
        - Я не очень сильна в истории, - сказала бабушка, - и далеко не самая умная, но я понимаю, что лошадь викингских времён не могла быть сделана из деревьев, срубленных этой осенью в этом лесу, и из бочки, от которой до сих пор разит сельдью, и, если её схоронили для других поколений, почему она была прикрыта свежими еловыми лапами? - Это была длинная речь, но бабушка понимала, что должна выложить всё сразу этой городской фифе.
        К счастью, вмешался мужчина, бывший вместе с городской дамой.
        - Всё, что вы говорите, звучит разумно, - сказал он бабушке. - И я верю, что это ваша лошадь… или мальчика, но вы не должны оставлять её в лесу, ведь тут ходят разные… - И он взглянул на приведшую его сюда даму.
        - Она уходит, - сказал Мортен.
        - Ну и пусть, - заметила бабушка. - Мне больше нечего ей сказать.
        - А у меня есть, - сказал мужчина.
        - И у меня тоже, - спохватился Мортен. - Она приковала мою лошадь к дереву цепью!
        Самоварная Труба, Мортен и мужчина бросились вслед за городской дамой и вернули её обратно.
        Она вынула из сумки большой ключ, Мортен открыл замок и освободил свою лошадь.
        - Я уже говорила, что не буду заявлять на вас в полицию, - сказала бабушка. - Но на вашем месте я бы отдала Мортену и бубенчики, и цепь, и висячий замок, и ключ к нему, а ещё помогите нам, пожалуйста, отнести эту лошадь домой.
        - А вы поставьте её на мою тачку, - предложил мужчина.
        Бабушке с Мортеном было бы тяжело нести лошадь вдвоём, но теперь всё сложилось как нельзя лучше. Как только лошадь оказалась у них во дворе, бабушка поспешила в дом за своей большой старой шалью и тщательно закутала в неё лошадь.
        - А как мы её назовём? - спросил Мортен у бабушки.
        - Даже не знаю, - призналась бабушка.
        - Быстрый, как ветер, - сказал Мортен. - А есть что-нибудь быстрее, чем ветер?
        - Наверное, вихрь, - подумав, ответила бабушка.
        - Тогда мы назовём нашего коня Вихрем. С таким именем он будет бегать в два раза быстрее.
        - Ты прав. К тому же я не знала ни одного коня, которого звали бы Вихрем, - сказала бабушка.
        - Значит, решено!
        Они привязали Вихря к берёзе, где он должен был стоять до первого дня Рождества.
        Вручение подарков
        В лесу стояла скамья. Не какая-нибудь хлипкая садовая скамейка, которая могла рухнуть в любую минуту. Нет, эта скамья была прочной и надёжной, как скала. Она была сделана из толстого и крепкого бревна, а не из какого-нибудь хилого брёвнышка. Скамья была уже готова и предназначалась для папы и мамы. Это был рождественский подарок от всех восьми детей.
        - Мастерская работа, - сказал Мартин. Лучшей похвалы он придумать не мог.
        - А какая она тяжёлая, - подхватил Мортен.
        Ему не следовало этого говорить, потому что все сердито на него поглядели, а Мона сказала:
        - Спасибо, что сказал, а то мы без тебя не знали.
        Мортен был так занят своим конём, что даже не подозревал, насколько он мог задеть остальных своими словами.
        А между тем это было так, потому что скамья была готова, и она получилась на славу, но, как уже говорилось, оказалась такой тяжёлой, что дети не знали, как притащить её домой и поставить во дворе, чтобы поразить этим папу и маму в рождественский вечер.
        Между тем время поджимало, и, хотя в сочельник с утра с неба летел лёгкий снежок, его было маловато, чтобы можно было рассчитывать на хороший санный путь.
        - Если бы мы были восемь крепких парней, мы запросто отнесли бы эту скамью домой, - сказал Мадс.
        - Да, но мы не парни, - заметила Милли.
        - Если бы здесь была дорога, мы могли бы погрузить скамью на грузовик и привезти домой, - вздохнула Мона.
        - Легко и просто, - сказал Мартин. - Если кто-нибудь ещё скажет подобную глупость, он отправится за ту сосну, пока остальные будут думать.
        - Но если нам запрещено делать глупые предложения, мы не придумаем и умных, - возразила Мона.
        - Верно! Это самые умные слова, что ты сказала за последнее время! - поддержал её Мадс. - Говорите столько глупостей, сколько хотите!
        Однако никто больше ничего не сказал, все стояли и молча смотрели на скамью.
        Тем временем Мортен незаметно покинул озадаченных детей. Ему было досадно, что у него не было времени вместе со всеми мастерить рождественский подарок для папы и мамы. Но если бы он придумал, как перетащить эту скамью домой во двор, то, наверное, это могло бы считаться его вкладом в общее дело.
        Мортен побежал на ферму к Ларсу. Он не вошёл в дом, но сел во дворе так, чтобы хозяева могли видеть его из окна. Некоторое время он сидел и ждал. Наконец в дверях показался Ларс:
        - Никак к нам пожаловал Мортен?
        - Да. Вы, кажется, собираетесь прийти к нам сегодня вечером?
        - Ты не ошибся. Придём, если только вы не передумали.
        - Конечно, не передумали. А ты не собираешься сегодня возить брёвна?
        - Кто же это возит брёвна в сочельник?
        - Я так и думал, - огорчённо сказал Мортен, он был в отчаянии.
        Ларс внимательно поглядел на него. Что, интересно, на уме у этого малыша?
        - Послушай меня, - сказал Ларс Мортену. - Сейчас у тебя в голове крутится много мыслей, и я не могу их все уловить. Пожалуйста, скажи мне, о чём ты думаешь.
        Мортен поглядел по сторонам и зашептал что-то Ларсу на ухо.
        Чуть позже Анна увидела в окно, как Ларс с Мортеном выкатили волокуши, а потом вывели из конюшни Гнедого.
        - Мы с Мортеном должны привезти несколько брёвен! - крикнул Ларс Анне и стал запрягать Гнедого в волокуши.
        Потом они надели на Гнедого бубенчики и выехали со двора. Поездка проходила не очень гладко - всё-таки снега было ещё маловато, и иногда волокуши ехали по голой земле.
        - Хорошо, что мы с тобой взяли Гнедого, Буланке было бы с этим не справиться.
        Когда они приехали в лес, Мартин и Мадс уже обвязали скамью верёвками и пытались поставить её на санки, которые они на Пасху брали с собой в горы.
        - Я слышу бубенчики! - сказала вдруг Мона.
        - Это у тебя в ушах звенит, - объяснил ей Мадс.
        Неожиданно из леса на поляну, где стояла скамья, выехал Гнедой. Дети охнули и затихли, а Ларс спокойно подъехал к скамье.
        - Сейчас я немного поправлю волокуши, а потом вы возьмётесь за один конец бревна, а я за другой, - сказал Ларс.
        Погрузив скамью на волокуши, Ларс закрыл её брезентом и привязал к саням. И они тронулись в путь. Гнедой шёл медленно и осторожно, словно понимал, что у него на санях лежит не обычный, а особенный груз.
        Когда они подъехали к домику в лесу, Мортен побежал вперёд. Он влетел в кухню. Мама была там одна. Папа ещё не вернулся домой - перед Рождеством всегда было много поездок. Мортен задёрнул занавески на окнах и сказал маме:
        - Обещай, что не будешь подглядывать за нами!
        - Обещаю! - сказала мама. - Честное слово!
        С помощью Ларса дети сняли скамью с саней. Она всё ещё была закрыта брезентом. К брезенту дети прикрепили большой плакат, на котором было написано:

«ПАПЕ И МАМЕ ОТ ВСЕХ ДЕТЕЙ.
        Открыть вечером в сочельник».
        В тот вечер папа и мама не раз проходили по двору мимо чего-то очень большого, закрытого брезентом. Они понимали, что это рождественский подарок, но так и не подошли и не заглянули под брезент.
        Наконец настал вечер. В городе зазвонили церковные колокола, к ним присоединился и маленький колокол в Тириллтопене.
        Пришли Ларс и Анна, Хюльда с Хенриком и маленькой Анной-Офелией, и даже старая тётушка Олеа.
        После вкусного ужина они водили хоровод вокруг ёлки, все получили подарки и, наконец, настала пора вручать главный подарок. Папе и маме завязали глаза, и дети вывели их во двор. За ними шли Ларс и все остальные гости. Мартин снял брезент, и дети подвели папу и маму к скамье.
        - Теперь вы можете на неё сесть, - сказала Милли.
        Папа и мама с завязанными глазами опасливо сделали несколько шагов, но дети крепко держали их, так что бояться им было нечего.
        Когда они уже сидели на скамье, Марен развязала им глаза. Папа с мамой переглянулись, а потом уставились на скамью.
        - Но это же… - проговорил папа.
        - Но это же… - проговорила мама.
        - Это самая красивая скамья из всех, что я видел, - сказал папа. - С тех пор как мы сюда переехали, я всегда мечтал именно о такой скамье.
        - Я тоже, - поддержала его мама. - Летом я буду сидеть на ней и штопать носки или читать. Это будет замечательно!
        Папа встал, поклонился всем детям и по очереди поблагодарил каждого за подарок. Дети вертелись, подпрыгивали на месте и были страшно довольны, что их подарок так понравился папе и маме.
        Когда все немного успокоились, Ларс спросил:
        - А скажите мне, что стоит там, прикованное к дереву цепью?.
        - А это подарок Мортену от Мортена, - объяснила бабушка. - Он собирался показать его всем завтра. Ему хотелось, чтобы сегодня главным подарком была эта скамья. Но теперь, я думаю, Мортен мог бы показать его и сегодня. Давай, Мортен!
        - Давай, Мортен! - повторил папа. - А мы с мамой сядем на скамью и будем смотреть.
        - Тогда все закройте глаза, - велел Мортен. - Идём, бабушка!
        Они побежали и принесли небольшую стремянку, которая стояла возле сарая. Потом сняли с лошади бабушкину шаль и приставили к лошади стремянку. И вот, когда его конь уже стоял во дворе и оставалось только сесть на него, Мортен вдруг смутился.
        - Лучше ты, бабушка, сядь на него! - попросил он.
        - Это ты зря придумал, - заметила бабушка.
        - Я так хочу! - стоял на своём Мортен. - Тогда мама поймёт, что она тоже сможет иногда на нём прокатиться.
        - Ну, ладно! - Бабушка подумала, что лучше ей сесть на Вихря до того, как все откроют глаза. Ей было немного страшно карабкаться по стремянке, но вот она уже сидела на бочке и была спасена от любых неожиданностей. Конь немного покачивался, но, когда бабушка сидела неподвижно, всё было в порядке.
        Трудно сказать, что надеялись увидеть все остальные, но уж точно не бабушку верхом на бочке.
        - Ты сделал Троянского коня, Мортен, - сказал папа. - Надеюсь, в нём никто не прячется?
        - Нет, это очень спокойный конь, и зовут его Вихрь.
        - Значит, он бегает очень быстро?
        - Да. - Мортен улыбнулся.
        В эту минуту бабушка подала голос:
        - Я не могу сама слезть с него. Помогите, пожалуйста! У меня голова закружилась от высоты!
        Папа и Ларс помогли бабушке слезть с бочки, и теперь была очередь Мортена посидеть на Вихре. Ему это так понравилось, что он долго сидел на нём, даже когда и гости и хозяева вернулись в дом. Он сидел совершенно один на своём коне и смотрел на звёздное небо.
        Вихрь вёл себя спокойно - он понимал, что нужно Мортену.
        Чудаки
        Не только Мортен радовался тому, что его конь стоит во дворе домика в лесу. Весь первый день Рождества к нему подходили остальные дети и шёпотом спрашивали:
        - Мортен, можно мне посидеть на твоём Вихре?
        Мортен важно кивал им и разрешал посидеть верхом, он даже гордился, что они оценили его коня. И вообще это было весело, потому что пока очередной желающий посидеть на Вихре залезал на него, Мортен крепко держал коня под уздцы и уговаривал стоять спокойно. Перед обедом даже мама не удержалась и попросила разрешения посидеть на Вихре.
        - Я думал об этом, когда делал лошадь, - признался Мортен. - Мне хотелось, чтобы она была такая большая, чтобы ты тоже могла на ней поездить. Помнишь, ты говорила, что любила ездить верхом, когда была маленькая и жила с бабушкой в деревне?
        - Мне приятно, что ты подумал и обо мне, - призналась мама.
        Она обрадовалась, потому что ей иногда казалось, что Мортен предпочитает проводить время не с ней, а с бабушкой и у них свои тайны.
        - Я придержу его, пока ты сядешь, - сказал Мортен.
        - Лесенка не упадёт?
        - Нет-нет, не бойся.
        Мама кое-как забралась на коня, но, устроившись верхом, сразу преобразилась. В одной руке она держала красивые сплетённые бабушкой поводья, а другой махала всем, мимо кого будто бы скакала галопом.
        Папа вышел из дома и сразу увидел её. И тут же бросился в дом за фотоаппаратом. К счастью, он лежал на месте - бабушка положила его на место сразу после того, как изображала в лесу сыщика.
        - Прекрасно, сиди так. Не шевелись. Сейчас мы уберём лесенку, так будет лучше. Ну и высокий же у тебя конь, Мортен! Не понимаю, как вам с бабушкой удалось его таким сделать.
        - Я тоже не понимаю, - сказала мама. - У меня даже голова кружится, когда я отсюда смотрю вниз.
        - Подожди немного, я спрячу лесенку за сарай, чтобы она не попала в кадр, - попросил папа.
        - Не бойся, мама, тебе не угрожает никакая опасность.
        - Стань перед лошадью, Мортен, я сниму вас обоих, а потом сфотографирую на лошади одну маму.
        - Будет правильно! - воскликнул Мортен. - Мама, держи поводья!
        Он быстро спрятался за папу, чтобы не попасть в объектив. Мама махала рукой и делала вид, что мчится галопом.
        - Тихо, не двигайся, - сказал папа. - Замри, вот так, это будет замечательная фотография! У меня осталось ещё два кадра. Мне хочется снять наш дом и двор, но тогда мне придётся подняться немного по склону.
        - Прекрасно, берёза в инее так красива.
        - Мортен, иди ко мне, подержи фотоаппарат, пока я не найду, откуда лучше снимать, - сказал папа.
        Он говорил совершенно серьёзно, и Мортен был горд, что папа оказывает ему такое доверие. Раз папа просит его о таких вещах, значит, он уже совсем взрослый. Раньше он мог о таком только мечтать. Ему не давали даже прикоснуться к фотоаппарату.
        - Я долго ещё буду сидеть здесь без лесенки? - спросила мама.
        - Вот сделаем последний снимок и вернёмся. Наберись терпения, - сказал папа. - Считай до трёх. Маме нравится сидеть на твоём коне, - шепнул он Мортену, - просто она не хочет в этом признаться. Поэтому я кое-что придумал. Иди сюда, Мортен!
        Мама осталась во дворе одна. Папа не ошибся. Ей действительно нравилось сидеть верхом. Хорошо ненадолго остаться одной, смотреть на дом, на двор. В седле так хорошо думалось! У мамы появилось чувство, что жизнь ей улыбается.
        Вскоре она услышала голоса. Сначала она решила, что это дети вернулись с прогулки по лесу, но она ясно различила незнакомые голоса - высокий и низкий. В ворота кто-то вошёл. Это были Уле-Александр и его папа с мамой. Мама решила, что она просто ослышалась и никто из чужих не пришёл. Но, к сожалению, это было не так - с Уле-Александром и его родителями пришли незнакомые мужчина, женщина и девочка, по виду ровесница Уле-Александра.
        - Мортен разрешил мне посидеть на своём Вихре, и я немного задумалась, - сказала мама.
        - Вот это конь! - восхитился папа Уле-Александра.
        - Его сделали Мортен и наша бабушка, - пояснила мама.
        - Ой, у вас ещё и скамейка появилась! - воскликнул Уле-Александр.
        - Это дети подарили нам с отцом на Рождество. Пожалуйста, присядьте и отдохните. Я должна дождаться отца, чтобы он помог мне спуститься с лошади.
        От смущения мама сама не понимала, что говорит. Она могла бы попросить Уле-Александра принести из-за сарая лесенку, но даже не вспомнила об этом. Присутствие чужих людей вконец смутило её, правда, и они были смущены не меньше самой мамы, хотя пытались держаться как ни в чём не бывало.
        - Отец! - крикнула мама. - Иди скорее сюда!
        Прошло некоторое время, и, наконец, появился папа, но каким образом! Он вошёл в ворота на четвереньках! На дворе он развернулся, опустился на локти и свесил голову набок.
        - Не двигайтесь! - крикнул Мортен. - Раз-два-три! Снимаю!
        - А мне нравится стоять на четвереньках, - сказал папа. - Жизнь предстаёт в новом свете.
        - Отец, у нас гости, - сказала мама.
        Не меняя своей странной позы, папа быстро повернулся и увидел гостей. Он помахал Уле-Александру передней лапой, то есть рукой, но тут же увидел всех остальных, в том числе и совершенно незнакомых ему людей. Они с таким удивлением смотрели на него, что он тут же вскочил и поклонился им.
        - Прошу прощения! Если бы я знал, что у нас гости, я не стал бы изображать дворового пса! - сказал он.
        Мама только вздохнула:
        - Пожалуйста, принеси лесенку, тогда я спущусь и поставлю кофе, чтобы угостить наших гостей.
        - Не беспокойтесь, нам ничего не надо, - сказала мама Уле-Александра. - Мы просто гуляли по лесу. Уле-Александр хочет вам что-то сказать.
        - Нет-нет, вы непременно должны зайти в дом, - пригласила мама. - Мы не можем просто так отпустить вас в Рождество.
        Папа принёс лесенку и помог маме спуститься с лошади, потому что после этой верховой прогулки ноги почти не держали её.
        Тогда на Вихря забрался Мортен: гости должны были видеть, кто настоящий хозяин этого прекрасного скакуна.
        Но как только они зашли в дом, он слез на землю и побежал вслед за ними. В маленькой гостиной сегодня горел камин, в доме было чисто и уютно, так что мама была даже рада гостям, хотя начало оказалось не совсем удачным.
        Она быстро приготовила кофе, заглянула к бабушке и предупредила её, что у них гости. Потом сбегала на чердак за большим блюдом для печенья, там же стояли и жестяные банки с печеньем. А бабушка сидела у себя в комнате и вспоминала, как они праздновали Рождество в былые времена, когда по домам ходили ряженые. Узнав, что к ним пришли гости, она решила, что это Хюльда с Хенриком или Уле-Александр со своими родными, то есть хорошо знакомые ей люди, поэтому она не сразу вышла из своей комнатки. Прежде чем пойти поздороваться, она подвязала юбку, сделав её намного короче, заплела волосы в две косы и вплела в них красные ленты. Потом она надела на лицо маску и взяла на кухне ранец Моны. Нарядившись таким образом, бабушка танцующей походкой вбежала в гостиную. Гости от неожиданности вздрогнули и с удивлением уставились на странную школьницу.
        - Нам задали на завтра столько уроков! - воскликнула бабушка. - Сто примеров по арифметике и ещё географию. Надеюсь, у вас найдётся печенье для бедной ряженой? - Бабушка прошлась по гостиной, сделала реверанс и залепетала что-то про учительницу, но, увидев испуганные лица гостей, поняла, что они вообще ничего не знают о ряженых.
        Папа, правда, сидел и тихонько посмеивался, но все остальные были явно смущены. Мортен даже убежал на улицу и снова забрался на своего коня. А бабушка ушла к себе, и, сколько мама ни звала её, она наотрез отказалась выйти к гостям и выпить с ними чашечку кофе. День получился не совсем удачным.
        Наконец Уле-Александр объявил то, что хотел. Он пригласил всех обитателей домика в лесу к ним на четвёртый день Рождества. Кроме них, будут и другие гости, в частности те, что пришли сегодня с ними сюда и кто когда-то жил с семьёй Уле-Александра в городе по соседству. Папа и мама с благодарностью приняли его приглашение.
        После этого гости попрощались и ушли, папа с мамой стояли на крыльце и махали им вслед. Но когда гости проходили мимо лошади, Мортен услышал, как девочка сказала:
        - Какие-то чудаки эти твои друзья, Уле-Александр. Я даже не думала, что такие бывают.
        - Нет, Ида, ты их просто не знаешь, - возразил ей Уле-Александр.
        Впрочем, он и сам выглядел немного странным, и его уже пугал праздник, на который он пригласил столько народу. Сначала он думал, что будет весело, если к нему придут Монс, Ида и Оливер, которых он знал ещё в городе, а также папа, мама, бабушка и восемь детей. Но теперь он уже не был в этом уверен.
        Большой высокий дом
        Гости ушли, но Мортен ещё долго сидел на своей лошади и думал.
        Он тоже испугался, когда бабушка явилась перед гостями ряженой, он её даже не узнал. И ему не понравилось, что она бегала, изображая школьницу, к тому же лицо у неё было закрыто маской, а Мортен ненавидел маски. Остаток дня он был какой-то притихший, и, как ни странно, папа, мама и бабушка тоже были не в духе. За ужином Мадс с удивлением переводил взгляд с одного на другого.
        - Что с вами сегодня происходит? - спросил он. - Похоже, случилось что-то неприятное. Может, кто-нибудь заболел? О чём вы говорили, пока мы гуляли?
        - Да так, ни о чём особенном, - ответил папа. - К нам приходил Уле-Александр и пригласил нас всех к ним на праздник в четвёртый день Рождества.
        При этом вид у папы был такой, словно он сообщил Мадсу что-то очень печальное.
        - Не понимаю тебя, папа, - вмешалась Марта. - У тебя такое лицо, будто случилось что-то неприятное, хотя на самом деле всё прекрасно. Перестань нас разыгрывать.
        Мама вздохнула и пожала плечами, а бабушка пробормотала:
        - Я не пойду с вами на праздник. Не хочу, чтобы вам опять было из-за меня стыдно.
        - Хватит! - сказала Мона. - Мортен, ты единственный из детей, кто был сегодня дома, когда они приходили. Расскажи, что случилось!
        Мортен сидел с такой же расстроенной физиономией, как и папа с мамой, но, когда он начал рассказывать, лицо его немного прояснилось. Дети хохотали и над мамой, которая сидела на лошади, и над папой, изображавшим дворового пса, но, когда они услыхали про бабушкино переодевание, Мартин чуть не подавился от смеха.
        В конце концов Мортен поведал им, что сказала Ида и что ей на это ответил Уле-Александр.
        - Выходит, она сочла нас чудаками? - спросила Марта.
        - Да, но вас не было дома, значит, она имела в виду только нас, взрослых, - ответила мама. - Да-да, отец, наверно, мы и в самом деле чудаки, но если раньше нам это не мешало, то не помешает и в дальнейшем.
        - Люди не могут быть одинаковыми, - сказал папа. - Но мы уже давно живём обособленно и потому забыли, что прилично, а что - нет… Думаю, им живётся очень скучно.
        - Ида тоже будет на празднике у Уле-Александра? - вмешалась бабушка. - И родители её тоже? Или я ошибаюсь?
        - Да-да, Ида, и друг Уле-Александра, которого зовут Монс, и мальчик по имени Оливер. Он живёт в городе, там, где раньше жил Уле-Александр. Ну и взрослые, конечно, - сказала мама.
        - Я туда не пойду, - заявила бабушка. - Я и так уже вас опозорила. И если они будут пялиться на меня, как на чудачку, приятного в этом мало.
        - Перестань, бабушка, - сказал папа. - Хочешь сидеть дома и всю оставшуюся жизнь думать, будто мы такие чудаки, что нам не место среди нормальных людей? Нет, мы все пойдём на праздник к Уле-Александру и точка!
        Бабушка не стала ему перечить и в тот вечер рано ушла к себе в комнату.
        - Не думай больше об этих пустяках, - сказала ей мама перед сном. - Ты оделась ряженой, раньше многие так делали. Ну и что с того? А я сидела на лошади Мортена и делала вид, будто скачу галопом. Не совсем обычное занятие для взрослой женщины и матери восьмерых детей, но я больше не желаю об этом вспоминать. Если они не могут принимать нас такими, какие мы есть, то и Бог с ними. Покойной ночи, бабушка.
        Покойной-то покойной, но бабушке не спалось. Она сидела в своём кресле и думала. О чём, интересно, ей разговаривать с этими горожанами, если вся семья, и она в том числе, всё-таки пойдут на этот праздник? Правда, там будет и бабушка Уле-Александра, вот с ней можно потолковать о чём угодно! А что, если их посадят далеко друг от друга? Нельзя же перекрикиваться друг с другом через всю комнату. Не исключено, что рядом с бабушкой окажется, например, мать Иды. О чём с ней разговаривать? Такие городские дамы, наверное, даже не знают, что такое хлев. Интересно, о чём они вообще думают? Бабушка знала, что Ида живёт в большом высоком доме, в котором Уле-Александр жил раньше. Сейчас Ида и её родители живут в Осло, но до этого они были в Америке или где-то ещё.
        И в голове у бабушки сложился интересный план. Только она никак не могла решить, позвать ли ей кого-нибудь в помощники или обойтись своими силами. Утро вечера мудренее, решила бабушка. Она вдруг успокоилась. Перепуганная и смущённая старушка, которая только что сидела в комнате, будто исчезла. Бабушка даже начала танцевать польку, так что папа, мама и дети, сидя на кухне вокруг стола, с облегчением вздохнули.
        Мама улыбнулась:
        - Вот и хорошо. Бабушка уже всё забыла. Я рада, потому что больше всего тревожилась за неё. Пора и нам лечь спать и забыть про всю эту чепуху.
        В третий день Рождества бабушка встала очень рано. В этом не было ничего удивительного, ведь она вставала рано всю жизнь. Правда, подоив Розу, она нередко снимала рабочую одежду, умывалась и снова забиралась в постель. Она любила этот последний утренний сон, но сегодня всё было иначе. Подоив Розу, она сняла рабочую одежду и умылась, как всегда, но в постель больше не легла. Нет, она достала из сундука чистую юбку, нарядную вязаную кофту она надела ещё раньше. И, наконец, повязала на голову чистый платочек. Бабушка собралась ехать в город. Она до сих пор так и не решила, поедет ли она туда одна или возьмёт с собой кого-нибудь из детей.
        Выйдя на кухню, она поняла, что ничего решать и не надо, - на кухне, уже одетый, сидел Мортен.
        К счастью, бабушка поставила на огонь чайник с водой перед тем, как пойти к себе переодеться, а Мортен накрыл стол для завтрака, и теперь им оставалось только приняться за еду.
        - Куда мы поедем? - спросил Мортен.
        Бабушка в изумлении уставилась на него:
        - Откуда ты знаешь, что я собираюсь куда-то ехать?
        - Мне так показалось, - ответил Мортен.
        Бабушка была довольна. Ехать вдвоём веселее, чем одной, а лучшего попутчика, чем Мортен, она и пожелать не могла.
        Она написала маме записку: «Мы поехали в город. Привет. Бабушка и Мортен», и они отправились в город к большому высокому дому, в котором раньше жил Уле-Александр.
        - Смотри, какой высокий дом, - сказала бабушка, когда они приехали в город. - Думаю, это он и есть.
        - А за ним дом ещё выше, - сказал Мортен. - Значит, твой дом не самый высокий.
        - Видно, тут всё изменилось с тех пор, как Уле-Александр отсюда уехал, - решила бабушка.
        Они долго стояли перед молочной лавкой на первом этаже большого высокого дома.
        - Как думаешь, каково жить в таком большом доме и каково иметь в нём молочную лавку? - спросила бабушка.
        - Наверно, в этой лавке покупают молоко не только жильцы этого дома, - ответил Мортен.
        - Это верно, - сказала бабушка. - Сейчас ты зайдёшь в эту лавку и купишь две булочки, а потом вернёшься ко мне. Потом я пойду в лавку, а ты подождёшь меня на улице.
        Мортен кивнул. Он сразу понял бабушкин план, ведь она сказала ему, что едет в город, чтобы познакомиться с этим домом, и потому действовать надо обдуманно.
        Мортен пошёл в лавку и купил две булочки, теперь была очередь бабушки. К счастью, перед ней к продавщице стояла ещё одна женщина, и у бабушки было время осмотреться. Она оглядела полки, прилавок и молочника, принесшего в лавку бидоны с молоком. Потом бабушка выглянула в окно - ей хотелось почувствовать, каково это стоять в очереди и смотреть в окно. Но когда подошла её очередь, она забыла, что хотела купить. Если Мортен купил булочки, то, верно, ей надо купить молоко?
        - Два пол-литра молока, - сказала она.
        - По-моему, я никогда вас здесь раньше не видела, - сказала продавщица.
        - Это точно, - сказала бабушка, - и уж точно больше никогда не увидите.
        - Наверное, вы приехали к кому-нибудь в гости? - спросила продавщица.
        - Совершенно верно. - Бабушка кивнула и быстро попрощалась, потому что боялась, что у неё спросят, к кому из жильцов она приехала.
        Мортен ждал бабушку на улице.
        - Запомним всё, что мы тут видели, - сказала она ему. - Но поговорим об этом потом. А сейчас нам надо провести ещё одно исследование.
        Они стояли перед парадной, ведущей в этот высокий дом, и не решались войти, но тут из дверей вышел какой-то человек, распахнул перед бабушкой дверь и сказал:
        - Милости прошу!
        Бабушка улыбнулась, кивнула и вместе с Мортеном вошла в вестибюль.
        Как только они оказались в вестибюле, скрипнула другая дверь, и из неё вышел ещё один человек.
        - Вам в лифт? - спросил он у бабушки.
        - Нет-нет! Мы пешком, - ответила бабушка, взяла Мортена за руку и направилась к лестнице, которую от площадки отделяла стеклянная дверь.
        Человек с удивлением поглядел им вслед, пожал плечами и пошёл по своим делам.
        - Интересно, как бы мы с тобой поступили, окажись мы в этом лифте? - спросила бабушка.
        - Поднялись бы наверх, - невозмутимо ответил Мортен. Он был немного разочарован, но понял, что бабушка до смерти боится лифтов, поэтому он не настаивал на лифте, во всяком случае пока.
        Когда они перевели дух, бабушка сказала:
        - Давай поступим так, Мортен: ты поднимешься на второй этаж, я - на третий, потом ты поднимешься на четвёртый, а я - на пятый, ты - на шестой, я - на седьмой, ты - на восьмой, я - на девятый, ты - на десятый, я - на одиннадцатый, ты - на двенадцатый, если здесь есть двенадцатый этаж, и там наверху мы встретимся. Забавно будет посмотреть оттуда на город. А сейчас я провожу тебя на второй этаж.
        Мортен увидел длинный-предлинный коридор, по которому ему предстояло пройти одному, а над ним по такому же коридору пойдёт бабушка.
        Бег по коридорам
        Мортену было не по себе. Он шёл совершенно один по пустынному коридору чужого дома. По обе стороны коридора были двери, и он подумал, что, если бы он здесь жил, ему было бы трудно отыскать свою дверь. А если бы в лесу рядом с их домом стояло ещё сто домов, нашёл бы он свой дом среди других? Но дома, в лесу, он знал всё, может быть, и люди, которые живут здесь, тоже всё знают? У него за спиной громко хлопнула дверь, Мортен подпрыгнул от неожиданности и со всех ног побежал по коридору.
        - Эй, мальчик, ты что-то ищешь? - раздался голос у него за спиной, но Мортен продолжал бежать. Он хотел найти бабушку и не хотел разговаривать с тем, кто так громко хлопает дверью.
        Однако человек, окликнувший Мортена, подумал, что мальчик неспроста бежит так быстро. Наверняка он что-то натворил. Лучше сразу поймать его, подумал этот человек и бросился следом за Мортеном.
        Мортен испугался. Мало того что он бежал по чужому дому, теперь его ещё кто-то преследовал.
        Он вихрем взлетел по лестнице. Бабушка сказала, что пойдёт на третий этаж. Только бы она ещё не ушла оттуда.
        Он быстро оглядел коридор третьего этажа.
        Нет, бабушки там не было. Он быстро поднялся на четвёртый. Преследователь по-прежнему бежал за ним. Мортен взглянул на лестницу, но тот человек бежал не так быстро, как Мортен, так что Мортену ничего не стоило убежать от него. Наверное, преследователь был уже немолод.
        Наконец на четвёртом этаже Мортен нашёл бабушку.
        - Это ты, Мортен? Как хорошо! - обрадовалась бабушка. - Я уже хотела искать тебя, неприятно ходить по этим коридорам одной.
        - Бабушка, помоги! - закричал Мортен. - За мной гонится какой-то дядька! - Глаза у Мортена блуждали, бабушка видела, что он очень напуган и запыхался.
        - Не бойся, милый, мы сейчас спрячемся, и он нас не найдёт.
        Но куда здесь можно спрятаться? Бабушка видела только множество дверей по обе стороны длинного коридора. Спрятаться здесь было решительно негде. Тем не менее она потянула Мортена за собой. Мортен оглянулся.
        - Вон он! - воскликнул он.
        Бабушка заторопилась. Она оглядывала каждую дверь, как будто искала в ней отверстие, через которое они с Мортеном могли бы улизнуть. Может, позвонить в одну из них? Но бабушка не могла решить в какую. Она была смущена: мало приятного стоять перед чужими людьми и объяснять, что им с Мортеном нужно спрятаться.
        И как раз, когда их положение казалось безвыходным, она увидала, что одна дверь чуть-чуть приоткрыта. Времени на раздумья не было, потому что преследователь Мортена был уже близко. Он что-то уже говорил им и даже вполне дружелюбно, но это показалось бабушке особенно подозрительным.
        - Постой, дружок, - говорил преследователь. - Почему ты бежишь от меня? Я только хотел узнать, не могу ли я тебе помочь.
        Недолго думая бабушка толкнула приоткрытую дверь, втащила Мортена в чужую переднюю и захлопнула за собой дверь перед носом у преследователя.
        Мортен заглянул в квартиру.
        - Здесь никого нет дома, - сказал он. - Я никого не вижу.
        - Странно, - удивилась бабушка. - Может, в одной из комнат кто-то спит? Во всяком случае, мы с тобой спасены. Эта дверь выдержит любую осаду, и это так же верно, как то, что я твоя бабушка!
        Преследователь несколько раз подёргал дверную ручку, потом всё затихло.
        - Он нас не обхитрит, - сказала бабушка. - Если он перестал дёргать дверь, это ещё не означает, что он ушёл. Давай для пущей верности забаррикадируем дверь стульями.
        Некоторое время за дверью всё было тихо. Наверное, тот человек действительно ушёл.
        - Может, подумал, что мы здесь живём, - сказала бабушка. Она засмеялась, но тут же затихла и прислушалась: за дверью опять кто-то был. Кто-то схватился за ручку и затряс дверь. - Старайся, старайся, - проговорила бабушка. - Мы не такие глупые, чтобы открыть тебе!
        - Это не похоже на того дядьку, - сказал Мортен. - Эти шаги похожи на мамины или на Хюльдины.
        - Мне тоже показалось, что стучали каблуки. Как думаешь, кто это? - Бабушка задумалась.
        Она вдруг поняла, что они с Мортеном сидят в чужой квартире. Ничего хорошего это не сулило, потому что, если вернулись хозяева квартиры, они обязательно примут бабушку и Мортена за квартирных воров.
        - Нам нельзя дольше здесь оставаться, - сказала она Мортену. - Помоги мне быстро убрать эти стулья на место. - Бабушка осторожно выглянула за дверь. В коридоре никого не было. - Скорее, Мортен! Бежим отсюда!
        - По лестнице кто-то идёт, - сказал Мортен. - Нет, бабушка, нам не туда!
        - А куда?
        - Бежим в другой конец! - сказал Мортен. - Я думаю, что там тоже есть лестница.
        В конце коридора виднелась какая-то дверь. Они отворили её и вышли на узкую крутую лестницу. Это было похоже на чёрный ход. Но как же бабушка обрадовалась, когда они его обнаружили! Они спустились вниз и вышли на задний двор. Двор был заасфальтирован, и на нём стояло шесть мусорных контейнеров.
        Было бы интересно разглядеть отсюда этот большой высокий дом, но бабушке с Мортеном уже хватило развлечений. Они быстро покинули двор и успокоились только тогда, когда сидели в автобусе, идущем в Тириллтопен.
        Начинало смеркаться, и в домике в лесу уже волновались, не понимая, куда пропали бабушка с Мортеном, когда они неожиданно вернулись домой. Но папа, мама и остальные дети напрасно думали, что бабушка с Мортеном тут же расскажут им о своих приключениях.
        - Мы просто съездили в город на прогулку, - сказала бабушка. - Приятно после такой прогулки вернуться домой, правда, Мортен? Пойду отдохну, прежде чем идти доить Розу.
        - Может, поедите сначала? - предложила мама. - Обед ждёт вас.
        - А у нас есть булочки! - вспомнил Мортен. Они с бабушкой переглянулись и невольно засмеялись, но больше не сказали никому ни слова.
        Вечером к ним пришёл Уле-Александр.
        - Я пришёл предупредить, чтобы на наш праздник каждый из вас принёс с собой подушку. Пожалуйста.
        - А сколько человек придёт к вам? - спросила бабушка.
        - Точно не знаю, - ответил Уле-Александр. - Считайте сами: вас одиннадцать, нас четверо, Монс с папой и мамой - три, Ида с папой и мамой, тётя П?тра. И ещё Оливер.
        - Это те, которые всё время путешествуют?
        - Ты имеешь в виду папу и маму Иды? - уточнил Уле-Александр. - Да, но сейчас они приехали домой.
        - Понятно. А где живёт тётя Петра? - спросила бабушка.
        - В том высоком доме, где мы жили до того, как переехали в Тириллтопен, - ответил Уле-Александр.
        - Вот как… - Мортен засунул в рот целую булочку, чтобы не засмеяться, а бабушка схватила подойник и быстро покинула кухню, чтобы никто не заметил, что ей тоже почему-то стало смешно.
        Уле-Александр устраивает праздник
        На другой день папа, мама, бабушка и восемь детей должны были идти на праздник к Уле-Александру.
        Бабушка долго наряжалась и прихорашивалась. Сначала она хотела одеться, как городская дама, но к ней зашёл Мортен, увидел её и чуть не заплакал.
        - Не надо, не надо, - проговорил он. - Ты должна быть бабушкой или я не буду с тобой разговаривать!
        - Хорошо, - сказала бабушка. - Я сейчас переоденусь. - Мортен кивнул - он был доволен. Бабушка повязала наглаженный платок, надела чистую юбку и свою самую нарядную кофту, чтобы все сразу видели, что она идёт в гости.
        - Я очень рада, что бабушка согласилась пойти с нами, - прошептала мама папе. - Нам всем было бы неприятно, если б она осталась дома одна, да и Уле-Александру тоже.
        - Что ж, теперь всё в порядке, - отозвался папа. - Только бы она там не стеснялась, а то будет сидеть, будто в рот воды набрала.
        - Не будем требовать от неё слишком многого, она согласилась пойти вместе с нами, а это самое главное, - сказала мама.
        Но мама и папа напрасно опасались, что бабушка будет в гостях стесняться.
        Она развеселилась уже по дороге в Тириллтопен. Впрочем, не она одна, потому что папа взял свои большие спортивные сани и положил на них одиннадцать подушек, на которых сидели Мортен, Мина и Милли. Все остальные должны были идти пешком, и время от времени груз с детьми и подушками опрокидывался так, что дети и подушки падали в снег. Но чем ближе они подходили к Тириллтопену, тем медленнее они шли и тем более чинно держались. Папа надёжно спрятал в лесу сани, каждый взял по подушке, и они продолжали путь.
        Все окна в домах Тириллтопена были ярко освещены, бабушка и Мортен время от времени останавливались и с восхищением смотрели на рождественские огни. Никто из них ни разу не был здесь вечером.
        - Как странно, что всюду живут люди, - заметила бабушка. - А сколько ещё людей живёт в городе!
        - Да, и в Америке, и во всей Норвегии, и в Африке, - подхватил Мортен.
        - Интересно, о чём они сейчас все думают? - задумчиво произнесла бабушка.
        - Наверно, всех беспокоят разные мысли. Как по-твоему? - спросил Мортен у бабушки.
        - Думаю, ты прав.
        Они уже подошли к дому, в котором жил Уле-Александр. Когда они поднимались по лестнице, казалось, что их очень много.
        Мадс шёл первым, потому что он лучше всех знал, где живёт Уле-Александр, ведь они дружили и виделись почти каждый день. На третьем этаже он остановился и позвонил. Ему открыла маленькая девочка.
        - Это Биттелиттен, сестра Уле-Александра, - шепнул Мадс бабушке.
        - Я её знаю, - ответила бабушка. - Здравствуй, крошка, и спасибо за приглашение.
        - Разденьтесь в комнате Уле-Александра, - сказала девочка. - А то у нас в передней мало места.
        В комнате к потолку было прибито множество крючков и колёсиков, с крючков спускались верёвочные петли, какие можно видеть, когда в портах загружают или разгружают суда.
        Отец Уле-Александра принимал у всех верхнюю одежду. Бабушкино и мамино пальто, а также пальто девочек он запихнул в одну из петель и поднял их к потолку.
        - Остроумно придумано, - сказал папа. - Можно подумать, что находишься на корабле.
        Отец Уле-Александра гордо улыбнулся.
        - А теперь давайте пальто и куртки мальчиков, - сказал он. - Поднимем и их. А сапоги, я думаю, можно поставить под окном.
        Пришла и мама Уле-Александра.
        - Добро пожаловать, добро пожаловать! - приветствовала она гостей. - Кто уже разделся, проходите в гостиную. Прошу вас, бабушка. Вы первая как самая почётная гостья. Ведь вы у нас раньше никогда не были.
        Бабушка сделала реверанс и гордо прошла в гостиную. Она была довольна, что всё-таки приняла приглашение, - быть почётной гостьей всегда приятно.
        Но сначала мама Уле-Александра попросила бабушку пройти в столовую и положить себе на тарелку всё, что ей захочется. Мадс с удивлением посмотрел на неё - ведь он знал, что в квартире Уле-Александра нет никакой столовой. Там была только гостиная, спальня и комната Уле-Александра. Однако родители Уле-Александра оказались людьми изобретательными - они положили на широкую двуспальную кровать большой лист фанеры, накрыли его огромной скатертью, и роскошный стол был готов, а на нём стояли всевозможные яства. Оставалось только взять тарелку и наложить на неё всё, что тебе показалось самым вкусным.
        - Это также красиво, как стол, накрытый для ланча, в отеле в горах, - сказала бабушка. Настроение у неё было отличное, и она наполнила свою тарелку до краёв всем понемногу. Но когда она вошла в гостиную, чтобы сесть и начать уплетать угощенье, она увидела там Иду и её родителей. А мама Уле-Александра сказала:
        - Бабушка, садитесь рядом с Идиной мамой и познакомьтесь с ней поближе. И ещё, бабушка, поздоровайтесь с родителями Монса. Они живут в городе в маленьком деревянном домике напротив большого высокого дома.
        Бабушка так и думала. Ей придётся сидеть рядом с женщиной, от которой она хотела бы держаться подальше. Но делать было нечего.
        Впрочем, она уже знала, о чём говорить с этой городской дамой.
        - Сегодня в молочной лавке было много народу, - сказала она. - Там продаются очень вкусные булочки. А вот на лифте я бы не стала подниматься ни за какие коврижки. Гораздо полезнее подниматься по лестнице пешком, а в плохую погоду можно гулять по коридорам.
        Все перестали есть и во все глаза смотрели на бабушку.
        - О чём это наша бабушка говорит? - шёпотом спросил папа у мамы.
        - О чём я говорю? - переспросила бабушка, услыхав папины слова. - Я только высказала своё мнение о том, каково жить в городе в большом высоком доме.
        - А где же наша тётя Петра? - спросила мама Уле-Александра, ей казалось, что надо перевести разговор на другую тему, потому что бабушкины слова многих сильно удивили.
        - Должна вот-вот прийти, - ответила Идина мама. - У неё сейчас столько работы, но я обещала ничего вам не говорить. Она сама всё расскажет.
        В это время в дверь позвонили.
        - А вот и она, - сказал Уле-Александр.
        Но это пришла не тётя Петра, а дедушка и бабушка Уле-Александра.
        - Извините за опоздание, - послышался из передней голос бабушки. - Мы слишком долго собирались, и, по правде сказать, вздремнули после обеда.
        - Тёти Петры ещё нет, так что вы не последние, - успокоил их Уле-Александр.
        - Нас что, подвесят к потолку? - испугалась его бабушка при виде свисавшей петли.
        - Нет-нет, подвесят только вашу одежду, - успокоил её Уле-Александр.
        В это время раздался ещё один звонок, и на этот раз это была тётя Петра. Шляпка съехала ей на одно ухо, пальто было застёгнуто криво. Щёки пылали, и она была очень взволнована.
        - Ах, у меня такое случилось, такое случилось! Я сначала всё вам расскажу, а уж потом разденусь. Впрочем, сапожки я сниму сейчас, чтобы не наследить… - затараторила она. - Господи, спаси и помилуй, оказывается, я надела один сапог и один башмак. В спешке чего только не сделаешь, особенно когда мысли заняты другим. Не каждый день приходится быть детективом!
        - А ты была детективом? - спросил Уле-Александр.
        - Да. Но ты не спеши, а слушай всё по порядку.
        Тётя Петра опустилась на принесённую ею подушку и начала рассказывать:
        - На днях, кажется вчера - у меня в голове всё смешалось, - в моей квартире побывали незнакомые люди.
        - Не может быть! - воскликнула бабушка. - Вы их поймали? Я имею в виду, воров.
        - Нет, - сказала тётя Петра, - но сегодня я была в полиции, и у нас есть улика. Слушайте, я начну с самого начала. Вчера я спустилась вниз в телефонную будку, чтобы позвонить по телефону.
        - Я знаю, она стоит в вестибюле справа, - гордо сказала бабушка.
        - Совершенно верно, - обрадовалась тётя Петра. - А дверь в квартиру оставила приоткрытой. Я часто так делаю. Знаете, иногда я забываю взять с собой ключи, и потому лучше оставлять дверь приоткрытой, чтобы не остаться на площадке перед запертой дверью. Ну вот, прихожу я обратно и нахожу свою дверь запертой. Сначала я подумала, что это я сама нечаянно её захлопнула, и на всякий случай подёргала ручку. И тогда я услыхала, что внутри кто-то есть, и это был не мужчина, а женщина! Странный голос говорил, что я не должна думать, будто они такие глупые и откроют мне дверь. Я пошла за нашим комендантом, у него хранятся запасные ключи от всех наших квартир, но, когда мы с ним вернулись к моей квартире, дверь уже была приоткрыта, и внутри никого не оказалось.
        - А у тебя что-нибудь пропало? - спросила мама Уле-Александра.
        - По-моему, нет, я ничего такого не заметила, - сказала тётя Петра. - Но знаешь, у меня такой беспорядок, что я не могу сразу определить, всё ли у меня цело. Несомненно одно, у меня в квартире кто-то побывал, потому что перед дверью стояли два стула, и ещё, как я уже сказала, мы нашли улику. Это клубок чёрной шерсти, который точно принадлежит не мне. Он лежал у самой двери.
        Гости испуганно переглянулись.
        Кому-то становится страшно
        Бабушка с Мортеном тоже переглянулись. Потом бабушка медленно кивнула Мортену, а он ещё медленнее кивнул ей. Никто не заметил, как они спокойно встали и вышли в переднюю.
        Там бабушка обнаружила, что их верхняя одежда висит под потолком в комнате Уле-Александра.
        - Нечего и думать, чтобы достать наши вещи, - сказала она и грустно покачала головой.
        Но на кровати Уле-Александра, к счастью, лежал плед, потому что его дедушка, приходя к ним в гости, любил отдыхать в его комнате. А на стуле перед диваном лежал толстый свитер и шапка.
        - Надень это! - сказала бабушка Мортену, показав на свитер и шапку. - Ты не можешь выйти на улицу, не надев ничего тёплого. Там холодно. А я завернусь в плед. Поторопись, Мортен, мы уходим.
        - Как уходим? А праздник? - Мортену не понравились бабушкины слова.
        - Ничего не поделаешь. Мы не можем здесь оставаться.
        - Мы пойдём домой? - Мортен огорчился - он так радовался празднику, который устроил Уле-Александр, но бабушка была огорчена ещё больше, чем он, поэтому он без возражений ей подчинился.
        - Нет, Мортен, мы пойдём не домой, - ответила бабушка.
        Они вышли из дома и куда-то быстро пошли. Мортен ничего не понимал, потому что бабушка направилась прямо к стоянке такси и махнула шофёру, который курил трубку.
        - Мне нужно такси, - сказала она.
        - Мы поедем на такси? - Мортен просиял - не так уж часто ему выпадало такое счастье.
        - Да-да, - буркнула бабушка, радуясь, что у неё с собой оказались деньги.
        - Можно я сяду впереди? - спросил Мортен.
        - Да, бедняжка, можно.
        Мортен удивился, что бабушка назвала его «бедняжкой», - ведь ехать на такси так здорово, но она тут же сказала шофёру:
        - Будьте добры, отвезите нас в город в полицейский участок.
        Тут Мортен вспомнил, о чём говорилось у Уле-Александра и почему они оттуда ушли.
        - Бабушка, нас посадят в тюрьму? - спросил он.
        - Нет, тебя не посадят. Просто ты должен пойти туда со мной и рассказать, что мы делали в тот день в высоком доме. А потом ты вернёшься в домик в лесу. - И она вздохнула так грустно, что Мортену стало её жалко.
        - Не бойся, бабушка, - сказал он. - Я тебя не брошу.
        Шофёр онемел от удивления, услыхав их слова. Он смотрел в маленькое зеркало то на бабушку, то на мальчика, который был вместе с ней. Но утешать их он не стал, потому что не знал, в чём заключается их вина.
        На преступников они были не похожи. Всю дорогу из Тириллтопена он пытался придумать, как ему поступить, чтобы они поняли, что хотя бы он желает им добра.
        Наконец, когда они остановились перед полицией, у него уже был готов план. Но он молчал, пока бабушка не полезла в карман за кошельком.
        - Послушай, матушка, - сказал он, - пусть эта поездка будет тебе подарком к Рождеству. Я всё равно собирался в город. Хочу заглянуть домой и выпить кофе, ну и обрадовать жену, конечно. Пожалуйста. - И он распахнул перед бабушкой дверцы машины. - Не бойся ничего, всё уладится. Но всегда лучше говорить правду. Скажешь правду, и всё будет в порядке.
        - Спасибо вам за эти слова. Они придали мне смелости, - сказала бабушка.
        Она взяла Мортена за руку, и они поднялись на крыльцо полиции. Однако внутри она снова приуныла - уж слишком много тут было разных дверей. Наконец она увидела полицейского и обратилась к нему:
        - Скажите, пожалуйста, где я могу найти ленсмана… Вернее, полицмейстера?
        - Полицмейстера здесь сейчас нет, - ответил он.
        - А с кем мне тогда поговорить?
        - А в чём дело? - поинтересовался полицейский.
        - Ну, с кем говорят, когда совершили какой-нибудь проступок?
        Полицейский с удивлением посмотрел на бабушку, однако сообразил, к кому он должен её отвести. И проводил их сначала в комнату, которая называлась приёмной, а потом - в другую, в которой за письменным столом сидел какой-то человек.
        - Имя, адрес, - сказал этот человек, не поднимая головы, словно привык, что к нему каждый день приходят пожилые бабушки.
        - Матеа Маренсдоттер, - сказала бабушка. - Домик в лесу в Тириллтопене. Мальчика зовут Мортен, но я бы хотела, чтобы вы его отпустили. Я одна виновата, мне и отвечать.
        Наконец полицейский поднял голову, и у него на лице выразилось крайнее удивление.
        - Я бы хотела начать с самого начала, - сказала бабушка. - Но прежде я хочу узнать, здесь ли сейчас тот человек, с которым говорила тётя Петра. Тогда мне не придётся рассказывать всю историю два раза.
        - А что случилось? - спросил полицейский. Он уже снова опустил глаза, но в его голосе не слышалось никакой свирепости.
        - Речь идёт о вторжении в квартиру в большом высоком доме сразу за парком, - объяснила бабушка. Полицейский позвонил куда-то по телефону, и вскоре в кабинет вошёл какой-то человек.
        - Вам повезло, - сказал он. - Я уже собрался домой.
        - Вот хорошо, - обрадовалась бабушка. - Я пришла, чтобы объяснить всё про вторжение в квартиру.
        - Мы расследуем это дело.
        - Больше вам не надо его расследовать. Перед вами тот, кто оставил улику на месте преступления, - сказала бабушка. - Если можно, я бы хотела рассказать, как всё было, потому что добряк водитель такси сказал, что это необходимо. Началось всё с того, что мне в Рождество захотелось одеться ряженой как раз тогда, когда у нас в домике в лесу были гости. Я думала, что это кто-то из знакомых, но оказалось, что с ними были и чужие мне люди, и они так странно смотрели на меня, что я смутилась, а они сказали, что через несколько дней я должна прийти к ним на праздник. И я решила, что мне надо попробовать, каково это быть городской дамой и вести себя по-городскому.
        И бабушка рассказала полицейскому о поездке в город, о человеке, который бежал за Мортеном, и о том, что они оба спрятались в квартире, дверь которой была приоткрыта. Честно рассказала все, как было. Она ничего не утаила, и оба полицейских внимательно её слушали.
        - А сегодня я оказалась почётной гостьей на празднике у наших друзей, и вот туда приходит тётя Петра и рассказывает, что в её квартире побывали какие-то люди, и она заявила об этом в полицию. И я решила, что лучше мне самой прийти к вам, чем ждать, когда вы придёте к Уле-Александру и арестуете меня там у всех на глазах. У них сегодня праздник, и мне не хотелось бы, чтобы он был испорчен. - Бабушка вздохнула. - И ещё прошу вас не трогать Мортена. Он ни в чём не виноват и должен сегодня же вернуться домой.
        - Где этот праздник, на котором вы сегодня были? - спросил человек, который пришёл последним.
        - В Тириллтопене.
        - Прекрасно. Я тоже живу в Тириллтопене. И тоже приглашён сегодня к друзьям на праздник. Но у меня ещё есть время, и я вас отвезу.
        - Большое спасибо, - сказала бабушка. - Пожалуйста, захватите с собой Мортена. Он не привык ездить один.
        - Бабушка, я не оставлю тебя здесь одну, - заявил Мортен. - Если тебя посадят в тюрьму, пусть сажают и меня. Мы будем вместе сидеть и разговаривать о нашей Розе и о домике в лесу. Тебе будет веселее, если ты не будешь одна.
        - О чём ты говоришь, дружок? - улыбнулся полицейский. - Мы поедем все трое, ты, я и твоя бабушка. А это дело мы сейчас же закроем.
        - Почётная гостья возвращается на праздник с полицией, - сказала бабушка. - Ничего не поделаешь.
        - Но ведь на мне нет формы. Никому и в голову не придёт, что я полицейский, если я сам не скажу об этом. И поедем мы на такси, я не пользуюсь полицейской машиной после работы.
        - У меня есть десять крон. - Бабушка просияла.
        - Тогда мы сложимся и вместе заплатим за такси, - сказал полицейский.
        В машине бабушка притихла. Она не знала, что ждёт её дальше. Может быть, полицейский хочет допросить её в присутствии всех гостей, а потом снова отвезёт в полицейский участок?
        Когда они поднялись к квартире Уле-Александра, полицейский сказал:
        - Будьте добры, подождите здесь на площадке, мне надо поговорить с ними без вас.
        Мортен с бабушкой сели на верхнюю ступеньку лестницы, потому что оба устали и проголодались. Ведь они не успели попробовать ни кусочка из того угощения, которое было приготовлено у Уле-Александра. Им оставалось только ждать. Бабушка плотнее завернулась в плед, и Мортен крепко прижался к ней.
        Бабушку несут на руках
        Уле-Александр решил, что устраивать рождественский праздник совсем не так интересно, как он думал. Он с нетерпением ждал этого дня. Но когда гости начали приходить, всё пошло как-то не так. Его товарищ из города, которого звали Монс, сидел со своими родителями и не произнёс ни слова. Другой товарищ, Оливер, так стеснялся, что без конца завязывал шнурки на ботинках. Ида углубилась в журнал и даже не поднимала головы, когда приходили новые гости. Единственная, кто держался, как ни в чём не бывало, была бабушка, но их семья пришла поздно, а до тех пор гости долго сидели молчком. Впрочем, нет, сам Уле-Александр болтал без умолку, но он не знал, о чём говорить, и нёс всякую чепуху. Бабушка и восемь детей наполнили свои тарелки и сидели, не отрывая от них глаз. Поэтому Уле-Александр очень обрадовался, когда наконец пришла тётя Петра. Она была такая, какой он её помнил, рассказывала интересные истории, и все гости, забыв о своей стеснительности, слушали её.
        Ида отложила журнал, хотя она уже не раз слышала эти рассказы, а другие гости не спускали с тёти Петры глаз и от восторга подпрыгивали на своих подушках. Поэтому прошло много времени, прежде чем гости и хозяева обнаружили, что бабушка и Мортен куда-то исчезли.
        - Что за шутки? Куда они подевались? - воскликнул Мадс.
        - Может, они пошли домой проведать Розу? - предположила Марта. - Бабушка о ней так заботится. Иногда она сидит с Розой до самого вечера.
        - Это интересно, - сказал папа Уле-Александра. - Я считаю, что дети должны сбегать домой и проверить, действительно ли они там. Надо в этом убедиться. А ты, Уле-Александр, посмотри, всё ли у нас в порядке. Ты знаешь, о чём я говорю.
        Дети спустили свою одежду, висевшую под потолком в комнате Уле-Александра - между прочим, им это очень понравилось, - и побежали по тротуару Тириллтопена, потом через лес прямо к дому, где они жили. Но дома оказались только Самоварная Труба и Роза. Самоварная Труба так обрадовалась, увидев детей, что им не захотелось снова оставлять её одну.
        - Она должна пойти с нами на праздник, - решил Уле-Александр. - Дом позаботится сам о себе.
        Ни в хлеву у Розы, ни в курятнике ни бабушки, ни Мортена тоже не было. Роза грустно лежала в своём стойле.
        - Ей не хватает бабушки, - сказала Марта. - Мы скоро к тебе вернёмся, - пообещала она и потрепала Розу по шее.
        На полпути к своему дому Уле-Александр неожиданно остановил детей.
        - Постойте минутку, - сказал он. - Мне надо кое-что проверить.
        И он исчез в лесу, хотя было уже темно. Вскоре он вернулся и, улыбаясь, сказал:
        - Я только выполнил папину просьбу. Всё в порядке.
        И они побежали домой. Во время этой прогулки Ида, Монс и Оливер познакомились с детьми, живущими в домике в лесу, и Уле-Александр подумал, что, может быть, рождественский праздник всё-таки окажется весёлым.
        Они вернулись в Тириллтопен, и, когда взрослые узнали, что бабушки с Мортеном дома нет, все переполошились.
        - Мне это не нравится, - сказал папа. - Может, следует позвонить в полицию?
        - Не надо, - остановила его мама. - Бабушка смутится, если её станет искать полиция. Они наверняка скоро вернутся. Это просто одна из их проделок.
        Но вид у взрослых был встревоженный, дети сидели и перешёптывались. Глядя на них, никто бы не сказал, что рождественский праздник удался. Так думал Уле-Александр.
        Неожиданно в дверь позвонили, и все с облегчением вздохнули.
        - Слава богу, это они, - сказала мама восьмерых детей.
        Но в гостиную вошёл совершенно незнакомый человек со шляпой в руке.
        - Извините, что я вторгаюсь к вам так поздно. Я следователь уголовной полиции.
        - Да-да, это я с вами разговаривала! - воскликнула тётя Петра. - Вы мне тогда сказали, что у вас есть улика. Как идёт ваше расследование?
        - Расследование идёт прекрасно, - сказал следователь. - У нас есть не только улика, но и те, кто оставил её в вашей квартире. Они сами пришли с повинной в полицейский участок.
        - Не может быть! - воскликнула тётя Петра. - Кто же они, двое мужчин или мужчина и женщина?
        - Ни то и ни другое, - ответил следователь. - Это пожилая женщина и маленький мальчик. А теперь разрешите мне рассказать вам всё по порядку.
        И он рассказал о бабушке, которой захотелось узнать, каково жить в большом высоком доме, причём он говорил так, будто рассказывала сама бабушка. Под конец он добавил:
        - Теперь бабушка считает, что её посадят в тюрьму, но она просит, чтобы Мортен остался на свободе. А Мортен заявляет, что не оставит бабушку одну, и сядет в тюрьму вместе с ней. Там они смогут беседовать о корове Розе и о жизни в домике в лесу, чтобы скоротать время.
        - Но за это нельзя сажать людей в тюрьму! - воскликнула тётя Петра. - Такую замечательную старую женщину! У неё и в мыслях не было ничего дурного!
        - Всё зависит от вас, - сказал следователь тёте Петре. - Ведь это вы заявили на них в полицию. Если вы говорите, что всё в порядке, мы не посадим их в тюрьму.
        - Конечно в порядке! Мы должны сейчас же поехать за ними. Сейчас же, немедленно!
        - В этом нет необходимости, - улыбнулся следователь. - Они ждут здесь, на площадке.
        Дверь отворили, и верно: там, на верхней ступеньке лестницы сидели рядышком бабушка и Мортен. И гости, и хозяева в изумлении смотрели на них. Бабушка в смущении закрыла лицо руками, а Мортен похлопал её по плечу.
        - Забудьте обо мне и будьте счастливы, - сказала бабушка.
        - Мы не хотим вас забывать, сегодня вы наша почётная гостья, - сказал Уле-Александр.
        - Заходите, пожалуйста, - пригласил их папа Уле-Александра. - Мы с папой из домика в лесу внесём вас на руках. Надеюсь, тогда вы придёте в себя?
        - Значит, меня не посадят в тюрьму? - спросила бабушка.
        - Ни в коем случае, - сказала тётя Петра. - Давайте, папы, поднимите бабушку повыше, чтобы она наконец поняла, что всё в порядке.
        Когда бабушку подняли высоко в воздух, следователь сказал:
        - Всё в порядке, бабушка. Но я ещё должен кое-что вам передать. Это улика, которую мы нашли. - Следователь достал из кармана клубок чёрной шерсти. - Вы его потеряли, - сказал он и улыбнулся.
        - Да, это мой клубок, - призналась бабушка. - Из этой шерсти мы сделали гриву и хвост для лошади Мортена. И это так же верно, как то, что вы держите меня на руках.
        Все засмеялись, а Мадс и Уле-Александр подняли на руки и Мортена. Они были восхищены его благородством, ведь Мортен собирался сесть в тюрьму с бабушкой вместо того, чтобы остаться на свободе.
        Их обоих внесли в гостиную и посадили каждого на его подушку.
        - Если бы вы знали, какая я голодная! - неожиданно сказала бабушка. - Я совсем об этом забыла.
        Все радостно вздохнули. Бабушка стала прежней, а Уле-Александр принёс ей чистую тарелку. Остальные гости подносили ей блюда с закусками и спрашивалили:
        - Что угодно выбрать нашей почётной гостье?
        Бабушка набрала полную тарелку еды, и Мортен последовал её примеру.
        - Хорошо, что вы к нам вернулись, - подсела к бабушке Идина мама. - Мне так хотелось, чтобы вы рассказали, как жилось скотнице в старые времена.
        Бабушка перестала жевать и посмотрела на неё большими глазами. Неужели этой городской даме действительно интересно, как жили скотницы в прежние дни? Ведь именно из-за этой дамы бабушка бегала по коридорам большого высокого дома.
        - Мы тоже жили в деревне в детстве, - сказали родители Монса. - Нам было там очень весело.
        Бабушка слушала их с довольным видом.
        - Конечно, я расскажу вам про деревню, но прежде я расскажу немного о полицейском участке. Это такое приятное место! И если через несколько лет ты, Марен, решишь выйти замуж, выбери себе в мужья полицейского, это надёжные люди.
        - Ну, бабушка, что ты говоришь! - Марен даже покраснела - до чего же глупые мысли иногда приходят в голову взрослым!
        И бабушка стала рассказывать о своей жизни в деревне, все слушали её и думали о том, что рождественский праздник у Уле-Александра удался на славу.
        У бабушки появляются новые внуки
        Да, рождественский праздник у Уле-Александра удался на славу. Бабушка была так довольна, что время от времени щурила глаза и говорила:
        - Надо же, я так боялась идти на этот праздник, а тут столько замечательных людей! Уж не обижайтесь, скажу, как есть, но больше всего я боялась вас, - призналась она Идиной маме.
        - Но почему же? - удивилась Идина мама.
        - Вы показались мне такой важной, а ещё Уле-Александр сказал, что вы учились в университете в Америке и ещё где-то. Вот я и не знала, о чём мне с вами разговаривать. Теперь-то я понимаю, что всё это глупости.
        Мама Уле-Александра подала кофе, и внимание всех переключилось на него.
        Тем временем папа и отец Уле-Александра незаметно вышли в переднюю и приготовились куда-то идти. Уле-Александр стоял рядом с ними.
        - Через пятнадцать минут, - взволнованно шепнул он.
        - Всё будет в порядке, - успокоил его папа.
        Ида села возле бабушки.
        - Можно я тоже буду звать тебя бабушкой? - шёпотом спросила она. - У меня нет бабушки, а мне бы хотелось иногда написать тебе письмо и, может быть, прийти к тебе в гости.
        - Конечно, можно, - сказала бабушка. - Жаль, что я не знала раньше о твоём желании, а то ты получила бы от бабушки рождественский подарок, но в следующее Рождество ты его обязательно получишь.
        Оливер, который до сих пор занимался только своими шнурками и слушал, что говорят другие, долго смотрел на бабушку, но так ничего и не сказал.
        - А теперь я прошу всех надеть пальто и куртки. Уле-Александр поможет вам спустить их вниз.
        Все немного удивились: их как будто выпроваживали из дома, и это в самый разгар веселья!
        - Бедная женщина! - вздохнула бабушка, думая о маме Уле-Александра. - Наверное, она уже устала от гостей.
        Однако Уле-Александр и его сестра тоже надели тёплые куртки.
        - Должно быть, они хотят нас проводить. Что ж, ещё рано, дети могут поиграть на свежем воздухе, - предположила бабушка.
        - Вовсе нет. - Уле-Александр ласково посмотрел на бабушку, но больше ничего не сказал.
        Его мама тоже молчала.
        - Мы пойдём на трамвай, - решили его бабушка и дедушка. - Большое спасибо за прекрасный вечер.
        - Но праздник ещё не кончился! - воскликнул Уле-Александр.
        - Да, куда вам спешить! - остановила их его мама. - Мы пригласили вас на рождественский праздник, а что делают на таком празднике? Скажите, бабушка!
        - Едут в полицейский участок, - ответила бабушка.
        - Не угадали! Что делают взрослые и дети, когда они собираются вместе на Рождество?
        - Водят хоровод вокруг ёлки! - догадался Мортен и посмотрел на маленькую ёлочку, стоявшую в углу гостиной, - вокруг неё не было места для хоровода.
        - Правильно, Мортен! - обрадовалась мама Уле-Александра. - Ты самый умный мальчик в мире. А сейчас мы кое-куда пойдём. Первым идёт Уле-Александр, а все остальные следуют за ним. Я пойду последней и запру дверь. Самоварная Труба и Пуффи тоже к нам присоединятся.
        На площади в Тириллтопене стояла большая ёлка.
        - Надеюсь, она не имела в виду, что мы будем водить хоровод вокруг этой ёлки, - шепнула Марта Марен. - Здесь столько народу, и, если мы встанем в хоровод, все будут смотреть на нас.
        - Кто знает! - сказал Мадс.
        Но Уле-Александр прошёл мимо площади и большой ёлки и вышел к лесу. Он шёл той же дорогой, по которой восемь детей ходили в школу.
        - Они собираются водить хоровод вокруг нашей ёлки? - спросила Мина.
        - Но у нас дома не прибрано! - испугалась Мона. У них не было времени убрать за собой, когда они отправлялись в гости, и их одежда валялась на кухне в беспорядке.
        - Ничего страшного, они поймут, что мы тоже люди, - успокоила её бабушка.
        Но на полпути Уле-Александр свернул с тропинки направо. Протоптанная тропинка вела в глубь леса.
        - Куда же мы идём? - удивилась бабушка. Она шла, приподняв юбку. Вообще ей нравилась эта прогулка на свежем воздухе!
        - Как интересно! - сказала тётя Петра. - Не понимаю, почему я так редко хожу в лес писать этюды. Я несколько лет жила за границей и что я только там не писала, но должна признаться: ничто на свете не сравнится по красоте с норвежским лесом. Бабушка, я непременно должна написать вас среди этих деревьев!
        - Это было бы мило с вашей стороны, - сказала бабушка.
        Все постепенно притихли. Люди невольно умолкают в окружении безмолвных и торжественных деревьев. Неожиданно все остановились. Перед ними стояла ель выше всех остальных. И на ней горели маленькие свечки. Папа Уле-Александра спустился по стремянке, приставленной к дереву.
        - Добро пожаловать к нашей ёлке! - воскликнул он. - Мы сейчас закончим.
        Папа как раз прикрепил последнюю свечку на нижнюю ветку.
        Взрослые и дети образовали два хоровода вокруг ели, на которой горели свечи и лежали хлопья снега. Один хоровод, поменьше, ближе к ели, и другой, побольше, чуть поодаль.
        - Смотрите, папа принёс свой тромбон! - сказала Марта.
        - Начнём с псалма «Прекрасно небо голубое», - объявил папа.
        - Положим, небо сейчас тёмно-синее, - сказала Мина, - но оно такое красивое со всеми звёздами, что этот псалом как раз подойдёт.
        Сначала они спели все рождественские псалмы, а потом стали играть в разные игры. Никому не было холодно, потому что они бегали и прыгали вокруг украшенной ели, время от времени кто-нибудь скользил и падал, но остальные тут же поднимали его. Самоварная Труба устала бегать по снегу на своих коротких ножках, и мама посадила её себе на плечо.
        Неожиданно где-то в лесу послышался звон колокольчика.
        - Это ещё что такое? - удивилась мама. - Неужели кто-то гуляет в лесу в такую пору?
        Колокольчик звенел всё ближе и ближе, и вдруг они увидели маленького ниссе, который тащил большие сани, нагруженные всевозможными пакетами.
        - Есть ли здесь добрые дети? - спросил ниссе тонким голосочком.
        - Конечно, есть! - воскликнул Мортен. - Это Марен, Мартин, Марта, Мадс, Мона, Милли, Мина, Мортен, а ещё Уле-Александр, Ида, Монс и Оливер и маленькая девочка по прозвищу Биттелиттен, но её я почему-то не вижу.
        - Хорошо, - сказал ниссе и раздал детям подарки.
        Самоварная Труба спрыгнула с маминого плеча и тоже подбежала к ниссе. И тоже получила подарок. В её пакетике точно было что-то вкусное, потому что она тут же разорвала его.
        - А теперь очередь Пуффи, - сказал ниссе.
        Пуффи подлетел к нему и чуть не сбил на землю, но свой подарок он всё-таки получил.
        - Продолжайте праздновать Рождество! - сказал ниссе и скрылся между деревьями.
        - Это был настоящий ниссе, правда, бабушка? - спросил Мортен. - У него было лицо точь-в-точь как у ниссе…
        - И борода, - подхватила бабушка.
        Праздник окончился. Все подошли к Уле-Александру и поблагодарили его за чудный вечер.
        - Этого Рождества я никогда не забуду, - сказала тётя Петра.
        - Я тоже, - поддержала её бабушка.
        А потом Оливер и Монс со своими родителями, тётя Петра, Ида и её родители, а также бабушка и дедушка Уле-Александра пошли на трамвай, чтобы ехать в город. Уле-Александр, его папа, мама и сестра направились домой в Тириллтопен. Волосы у Биттелиттен были растрёпаны, потому что она только что сдёрнула с себя красную шапочку ниссе. А папа, мама, бабушка, восемь детей и Самоварная Труба пошли к своему домику в лесу.
        Перед сном бабушка зашла в хлев к Розе.
        - Как поживаешь, моя коровушка? - спросила она. - Надеюсь, ты без меня не скучала? А теперь праздники кончились, и я уже никуда от тебя не уйду.
        Вернувшись в свою комнату, она достала из кармана юбки маленькую записку. Вот что в ней было:
        «Я слышал, как Ида спросила у тебя, не можешь ли ты быть и её бабушкой? И мне тоже хочется просить тебя стать моей бабушкой. Понимаешь, мой папа не живёт с нами, и мне бы хотелось, чтобы я мог сказать ребятам: хотя у меня нет папы, зато у меня есть бабушка. Будь здорова. Оливер».
        - Неплохо. - Бабушка была довольна. - Чем больше внуков, тем лучше.
        И она села писать длинное письмо Оливеру, которое заканчивалось так: «Сердечный привет от твоей бабушки».
        А теперь и ей тоже пора было лечь спать.
        Необычный новогодний вечер
        Дома у восьми детей все любили Новый год. Иногда к ним приходили гости. Мама обычно готовила рисовую кашу и клала в неё один-единственный миндальный орешек. И тот, кому в тарелку он попадал, мог загадать любое желание.
        Но в этом году всё было иначе. Гостей они не ждали, хотя это никого не огорчало, однако было похоже, что мама не собирается варить рисовую кашу. Даже Самоварная Труба заметила, что всё почему-то идёт не так, как всегда.
        Собственно, всё началось накануне ночью. Самоварная Труба лежала в своей корзине возле плиты. Она долго крутилась в корзине, пока не нашла удобную позу. Лоскутное одеяло уютно укрывало её, ей было тепло и хорошо.
        Но тут неожиданно открылась дверь бабушкиной комнаты, и бабушка вышла на кухню. Поверх ночной рубашки на ней была надета куртка для гольфа, а из-под рубашки выглядывали папины старые лыжные штаны. Надеюсь, вы представляете себе, что вид у неё был довольно странный. К тому же в руке у неё был маленький карманный фонарик. Бабушка быстро прошла через кухню, открыла дверь на улицу и растворилась в темноте. Самоварная Труба забеспокоилась и выбежала вслед за бабушкой.
        Бабушка вышла во двор. Прошла мимо Вихря. Да-да, значит, она шла не к нему. А ведь Самоварная Труба решила, что бабушка хочет посидеть на нём, пока Мортен спит. Однако бабушка прошла мимо, в этот вечер Вихрь её не интересовал. Она шла в хлев. Вот куда она торопилась! Самоварная Труба хотела тоже проскользнуть в хлев, но бабушка остановила её.
        - Думаю, тебе не стоит туда идти, - строго сказала она Самоварной Трубе.
        Самоварная Труба осталась во дворе в полном одиночестве и должна была признаться себе, что ей это не понравилось. Ведь она знала, что поблизости может оказаться лиса. На всякий случай она начала бегать по двору и громко лаять. Тогда бабушка снова вышла из хлева.
        - Перестань лаять, Самоварная Труба! - сказала она. - Ты насмерть перепугала и Розу и меня.
        Испугались не только бабушка и Роза, в окнах второго этажа послышались взволнованные голоса.
        - Почему Самоварная Труба лает?
        - Что случилось?
        - Всё в порядке, - поспешила крикнуть бабушка. - Просто мы с Самоварной Трубой решили прогуляться. Сейчас мы вернёмся домой.
        Скорей бы, подумала Самоварная Труба.
        Как хорошо было вернуться в тёплую кухню! Там она прыгнула в свою корзину, покрутилась в ней, наконец улеглась, и глаза у неё закрылись сами собой. Она ещё не успела заснуть, как на кухне снова появилась бабушка с карманным фонариком, в лыжных штанах и куртке для гольфа, совсем как в первый раз.
        - Спи, спи, Самоварная Труба, - сказала она. - Не обращай на меня внимания. Я только на минутку загляну в хлев.
        Самоварная Труба снова легла, но разве заснёшь, когда мимо тебя снуют туда-сюда. Она напряжённо ловила все звуки. Вот бабушка снова прошла через двор и скрипнула дверь хлева, а потом всё стихло. Самоварной Трубе было нелегко слушать эту тишину. Наконец тишину снова нарушили шаги. Самоварная Труба была уверена, что это вернулась бабушка, но на всякий случай тихонько заворчала.
        - Ну-ну, Самоварная Труба, не надо так нервничать. Это же я. - И бабушка скрылась в своей комнате, однако на этот раз Самоварная Труба никак не могла найти удобную позу. Она лежала, положив голову на край корзины, и, прищурившись, смотрела на дверь бабушкиной комнаты. Казалось, она потеряла к бабушке всякое доверие.
        Прошло часа два, но они показались Самоварной Трубе несколькими минутами, видно, она всё-таки задремала. Дверь открылась, и бабушка снова вышла на кухню. На этот раз Самоварная Труба решила, что это уже слишком, и отвернулась от неё. Зачем бабушке понадобилось столько раз за ночь навещать эту глупую корову? Ведь никто не приходит проверить, как себя чувствует Самоварная Труба, хотя она ночует в кухне одна-одинёшенька! Она помрачнела и не смягчилась даже тогда, когда бабушка вернулась обратно. Увидев это, бабушка подошла к ней и погладила её по голове.
        - Не обижайся, Самоварная Труба!
        Больше бабушка ничего не сказала, но Самоварной Трубе понравились её слова. Она завиляла хвостом так быстро, что казалось, будто она бьёт палочкой по краю корзины.
        Рано утром бабушка снова вышла на кухню, но теперь она была одета как обычно. Взяв с собой чашку кофе и кусочек хлеба, она снова скрылась в хлеву. Там она оставалась до полудня. К завтраку она не пришла. Маме пришлось отнести ей в хлев кофе и бутерброд.
        - Ешьте как следует, - сказала мама детям. - Обеда у нас сегодня, кажется, не будет, только каша на ужин.
        - Интересно, кому достанется миндальный орешек? - сказала Мина.
        Ей никто не ответил, все думали о чём-то другом.
        После завтрака папа с мамой тоже ушли в хлев, и дети остались дома одни.
        - Наверно, мне тоже надо навестить Розу, - сказал Мортен. - Она привыкла ко мне больше, чем к вам, ведь я всегда навещаю её вместе с бабушкой.
        - Но бабушка сказала, что хочет, чтобы ей не мешали, - заметила Мона. - И мы обещали, что не будем бегать туда-сюда, ей это не нравится.
        - Ладно. Тогда я пойду и посижу на Вихре, а то сегодня у нас здесь как-то скучно.
        Мортен с каждым днём всё больше и больше привязывался к своему Вихрю. Мало того что он украшал собой двор и всегда ждал, когда Мортен придёт к нему, в нём было что-то ещё, о чём знал только Мортен. Дело в том, что это был волшебный конь. Когда Мортен садился на него верхом и что-то шептал ему, Вихрь сразу понимал его.
        - Сегодня мы прогуляемся, но ненадолго, - сказал Мортен. - Сначала по Бабушкиной дороге, потом в город, посмотрим витрины и вернёмся домой. Нам нельзя надолго уезжать от Розы.
        Он закрыл глаза, и Вихрь рванул с места. Мортен прижался к его гриве, чтобы не упасть, но в городе Вихрь пошёл медленнее, и Мортен мог спокойно разглядывать всё, что хотел.
        Когда он наконец вернулся домой после своей прогулки, дети всё ещё сидели на кухне, Самоварная Труба лежала под печкой, а папа, мама и бабушка были в хлеву.
        Папа сказал маме и бабушке:
        - Идите домой и поспите немного. Я побуду здесь вместо вас.
        Бабушка так устала, что еле держалась на ногах, да и мама тоже выглядела сонной.
        - Но сразу позови нас, если что, - сказала мама.
        - Я только чуть-чуть вздремну, - сказала бабушка. Она зевнула, вернулась в дом, легла в постель и тут же заснула как убитая. Ведь бабушка не спала всю ночь.
        А папа сел рядом с Розой. Потом он достал из кармана книгу, которая называлась «Уход за скотом». Это была старая книга, папа нашёл её на полке у Ларса и Анны. Ему дали её почитать, и он уже давно каждый вечер читал эту книгу. Однако сегодня ему было трудно сосредоточиться на чтении - он то и дело поглядывал на Розу. А Роза то ложилась, то вставала, и глаза у неё были грустные-прегрустные. Так казалось папе.
        - Бедная моя скотинка, - сказал он и потрепал её по шее. Потом снова углубился в чтение.
        Папа действует без промедления
        Папа гладил Розу, говорил с ней, а потом снова пытался читать свою книгу, но это плохо у него получалось. Наконец он вскочил в очередной раз и посмотрел на Розу. Зашёл сначала с одной стороны, потом с другой и опять сел читать. Но вот Роза шумно вздохнула, и папе показалось, что она смотрит на него с мольбой.
        Тогда он с решительным видом вышел из хлева и направился в кухню, чтобы позвонить по телефону. Бабушка и мама спали, поэтому там были только дети, которые сидели за обеденным столом. Увидев папино лицо, они сразу съёжились и боялись проронить хоть слово.
        Папа полистал телефонную книгу и наконец нашёл то, что искал. Он набрал номер и крикнул в трубку:
        - Мне надо поговорить с ветеринаром, это очень срочно. Что? Ушёл встречать Новый год? Как будто его нельзя было встретить в другой день! Да-да, я помню, какой сегодня день! Просто хочу сказать, что мне очень жаль, что именно сегодня он ушёл в гости. Очень прошу вас, скажите мне, где он сейчас находится? Тополиная аллея, дом 12? Большое спасибо. С вашей стороны было очень мило назвать мне этот адрес.
        Потом папа схватил куртку и шапку, едва не перевернув при этом мамину стиральную машину. Дети с удивлением переглянулись.
        - Теперь она осталась одна, - сказал Мортен. - Я говорю про Розу.
        Но это длилось недолго, потому что папа тут же завёл мотор грузовика и разбудил бабушку, она проснулась, пулей пролетела через кухню и скрылась в хлеву.
        А папа куда-то уехал. Грузовик мчал по лесной дороге, хотя она вся была в ямах и колдобинах. Однако когда грузовик выехал на шоссе, ему от страха захотелось зажмуриться - папа гнал слишком быстро. Грузовик был уверен, что добром это не кончится. И хотя папа в этот день ехал быстрее обычного, он крепко держал руль и вёл грузовик так уверенно, что тот мог перестать жмуриться и приветствовать встречные машины, благодаря их за благополучно прошедший год. Они пронеслись через весь город и покатили дальше. Наконец они нашли и Тополиную аллею, и нужный папе дом. Папа позвонил в дверь, ему открыла женщина в чёрном платье и белом фартучке.
        - Извините, пожалуйста, - сказал папа и отвесил ей глубокий поклон. - Нельзя ли мне поговорить с ветеринаром? Это очень важно.
        - Одну минутку, - сказала женщина.
        И тут же вышел ветеринар. На нём был тёмный нарядный костюм, он, по-видимому, вышел прямо из-за стола, потому что ещё жевал и вытирал рот белоснежной салфеткой.
        - Пожалуйста, поедемте со мной, - сказал папа. - Я живу в Тириллтопене, в домике в лесу. Речь идёт о жизни и смерти.
        - Вы имеете в виду небольшую собаку? - спросил ветеринар.
        - Нет-нет, речь идёт о корове. - И папа что-то зашептал на ухо ветеринару.
        - Я думаю, всё кончится благополучно, - сказал ветеринар.
        - Нет-нет! - Папа был в отчаянии. - Понимаете, это не совсем обычная корова. Она в хлеву одна, правда, там ещё живут пять кур, но они не в счёт, они заняты своими делами. У нас есть только эта корова. Пожалуйста, поедемте со мной!
        Чтобы быть до конца уверенным, что ветеринар поедет с ним, папа схватил с вешалки пальто и подал его ветеринару.
        - Нет, это мне маловато, я надену своё, - сказал ветеринар.
        - Прекрасно, - обрадовался папа. - Я пока пойду к автомобилю, я оставил его у ворот.
        - Нам придётся сначала заехать ко мне домой. Там у меня чемоданчик с инструментами и лекарством. Неизвестно, что нам понадобится.
        - Конечно, конечно. Но время идёт так быстро! Я уже час как уехал из дому, хотя я гнал машину, как только мог.
        Папе показалось, что ветеринар ходил за своим чемоданчиком целую вечность. Он с трудом сдержался, чтобы не выскочить из грузовика и не бежать ему навстречу, но, к счастью, ветеринар сам выбежал из дома и сел в грузовик.
        - Итак, едем! Грузовик хорошо знает эту дорогу, мы быстро домчим. Только бы не опоздать!
        Наконец они въехали во двор домика в лесу, папа был доволен собой. Вот обрадуются мама и бабушка! Что бы они делали без него и без грузовика? Не могла же бабушка пробежать через весь город и привести ветеринара домой!
        Папа подъехал прямо к хлеву и остановился.
        - Прошу вас, это здесь, - сказал он ветеринару и крикнул: - Я вернулся и привёз ветеринара!
        Бабушка с удивлением посмотрела на него, мама нежно ему улыбнулась, а наверху, на сеновале, лежали все восемь детей и смотрели, что делается в хлеву. Роза отдыхала в своём стойле, а рядом с ней лежал коричневый телёнок, которого она без конца облизывала.
        - Боже мой, он уже родился? И Роза не умерла? - воскликнул папа.
        - Жива и здорова, - сказала бабушка. - Она - умная корова. Я в своё время не раз принимала телят, и не всегда всё проходило так гладко, как у Розы!
        Ветеринар сдвинул очки на кончик носа и переводил взгляд с телёнка на папу и обратно.
        - Понимаете, у нас первый раз родился телёнок, - объяснил папа ветеринару. - Когда бабушка работала скотницей на ферме и принимала телят, как она говорит, она жила не здесь, а я в то время был моряком, так что я совсем не знаю коров, но теперь я всё Рождество читал книги о коровах.
        - Ну что ж, вижу, мне здесь делать нечего, - сказал ветеринар.
        - Но вы хоть осмотрите его, - попросил папа. - Смотрите, у него на лбу белая звёздочка!
        - Я вижу, - сказал ветеринар.
        Папа хотел сказать что-то ещё, но испуганно замолчал. Телёнок как-то странно напрягся. Сначала он поджал под себя передние ножки, потом упал на них, потом поджал задние, но опять упал. И как будто о чём-то задумался.
        - Он пытается встать, - прошептал папа. - Вы видели когда-нибудь такое чудо? Он встаёт. Это необычный телёнок. Чтобы телёнок, который прожил всего… Бабушка, когда он родился?
        - Ему всего три четверти часа, - с гордостью сказала бабушка.
        Папа как будто проснулся.
        - Я сейчас вызову вам такси, - сказал он ветеринару. - И конечно, я оплачу вашу поездку, и спасибо вам, что вы были так добры и приехали со мной сюда, и я надеюсь, вам тоже было приятно увидеть этого необычного телёнка. К сожалению, я не могу сам отвезти вас домой, сейчас я нужнее Розе.
        - Да уж, без вас ей никак не обойтись, - сказал ветеринар, стараясь подавить улыбку.
        Приехала машина, и ветеринар уехал обратно в гости, но все обитатели домика в лесу ещё долго сидели в хлеву в тот вечер.
        - Боже мой, я забыла положить в рисовую кашу миндальный орешек! - неожиданно воскликнула мама.
        - Это пустяки, - утешила её Марта. - Мы и так получили то, что каждый пожелал бы, если б орешек достался ему! Я имею в виду, что все бы загадали, чтобы Роза благополучно разродилась!
        - Завтра мы поздравим Розу и телёнка с Новым годом, - сказал Мортен.
        - А сейчас мы тихонько вернёмся в дом, - сказала мама. - Новорождённые телята любят покой.
        Старые сани
        После Рождества прошло три месяца, и бабушка сказала, что уже пахнет весной. Именно в этот день Мортен был в гостях у Анны и Ларса. Он отправился туда с утра, потому что бабушка спешила довязать свитер для папы. Остальные дети ещё не вернулись из школы. Вообще-то это мама придумала, чтобы Мортен пошёл к Анне и Ларсу, потому что видела, как он томится дома в одиночестве. Вихрь заболел - у него повредилась нога. Мортен перевязал ему ногу белой тряпкой и сказал, что ему нельзя двигаться - так он скорее поправится. А когда Мортен так говорил, это означало, что он не может сесть на коня и куда-нибудь ускакать.
        Итак, Мортен попрощался с Вихрем и зашагал к Анне и Ларсу. Там тоже все были заняты - Анна затеяла большую стирку. Мортен понял, что мешать ей нельзя, но она сказала, что Ларс сейчас в сарае и Мортен может пойти туда, потому что, хотя Ларс и занят, Мортен ему не помешает.
        - Он прыгает на сене? - спросил Мортен.
        - Нет, он занят другим делом, - ответила Анна. - Ступай туда, чтобы он знал, что ты здесь.
        В том конце сарая, где лежало сено, Мортен Ларса не обнаружил. Он был в другом конце, там, где у него были всякие интересные вещи - старые телеги, розвальни и тому подобное, и Ларс их чинил, чтобы они стали как новые и ими можно было пользоваться. Когда пришёл Мортен, Ларс сидел на розвальнях и прикреплял один из полозьев, который немного отстал в последнее время.
        - Привет, Мортен! Гуляешь? - спросил Ларс. - Заходи, заходи. Возьми там молоток и гвозди и начни сколачивать планки. Это важное дело.
        Мортен был доволен. Он работал без передышки, не отставая от Ларса. Время от времени он поглядывал на Ларса и пытался так же, как он, что-то бормотать себе под нос. Два человека были заняты делом, и им было не до болтовни.
        Часа через два Анна позвала их поесть, ни Мортен, ни Ларс не имели ничего против перерыва. Они ели не спеша, а после еды Ларс выкурил ещё и трубку. Мортен получил шоколадную сигару, и Анна поспешила вернуться к стирке, которую она ещё не закончила.
        - Что ж, Мортен, надо опять приниматься за дело, - сказал Ларс. Он был доволен сегодняшним днём, потому что успел сделать многое, что собирался сделать уже давно. Кроме саней, он приготовил к весне телеги, и ему было приятно сознавать, что всё у него в порядке.
        В дальнем углу сарая стояли старые сани. Ларс подошёл к ним, посмотрел, потрогал.
        - Нет, - сказал он и покачал головой. - Вы уже слишком стары, оглобли сгнили. Надо будет порубить вас на дрова. Только место занимаете.
        Мортен перестал вколачивать гвозди и смотрел на Ларса во все глаза. Он хотел что-то сказать, но слова как будто застряли у него в горле.
        - Ну-ка посмотрим, - продолжал Ларс. - Надо вытащить вас поближе к свету. Эта оглобля вообще сломана. Я мог бы её починить, но, если запрячь в вас Гнедого, а он, по своему обыкновению, шарахнется в сторону, она сломается опять. Нет, надо перетащить вас в дровяник! Давай, Мортен, помоги мне столкнуть их с места, зато прокатишься на них от сарая до дровяника, а я в них запрягусь. И старые сани проедутся по снегу в последний раз, хотя и без лошади.
        Мортен помог Ларсу толкать сани, вид у него был очень серьёзный. Даже когда он сел в них, а Ларс встал на место лошади и заржал, как ретивый конь, лицо у Мортена всё ещё было задумчивое. Конечно, весело прокатиться на санях по двору, но у него в глазах стояли слёзы.
        Ларс с удивлением поглядел на него:
        - Неужто я скакал так быстро, что от ветра у тебя потекли слёзы? Видел бы это Гнедой!
        Ларс рассмеялся.
        - Ну что ж, родные, - обратился он к саням. - Сейчас перетащим вас в дровяник. Слезай, Мортен!
        Но Мортен не сдвинулся с места.
        - Лучше тебе всё-таки сойти с саней, Мортен, - сказал Ларс. - Сани тяжёлые, с тобой мне будет трудно перетащить их через высокий порог.
        - Я понимаю, - сказал Мортен, но не сдвинулся с места. - Послушай, Ларс, - начал он с таким серьёзным лицом, что Ларс остановился и внимательно посмотрел на него. - У тебя что, мало дров на зиму? - спросил Мортен.
        - Да нет, дров у меня достаточно, - ответил Ларс. - Я всегда слежу за этим. У меня же есть лес, но ты сам знаешь, у нас в доме много печей и все надо топить. Нет, дров у меня хватит и на эту зиму, и на половину следующей. Странные у тебя вопросы, Мортен. Ты обо всём думаешь, ну прямо профессор. А ну-ка, профессор, слезай с саней!
        Ларс открыл дверь дровяного сарая и снова взялся за оглобли. Но Мортен изо всех сил вцепился в сани и не пускал их.
        - С чего это они вдруг стали такими тяжёлыми? - удивился Ларс. - Попробую всё-таки справиться с ними. - Он ухватился покрепче за оглобли, и Мортену пришлось уступить, ведь Ларс был очень сильный.
        Он втащил сани в сарай и поставил возле козел для пилки дров. Однако пока он этим занимался, Мортен вдруг заспешил. Сначала он схватил большую пилу и куда-то убежал с нею. На дворе он бросил пилу и снова вернулся в сарай.
        Ларс всё ещё пристраивал сани. Оглобли он положил на козлы. Чурбан для рубки дров стоял у него за спиной, и Мортен старался выдернуть воткнутый в него топор. Наконец это ему удалось, правда, он едва не повредил себе ногу. Топор Мортен тоже унёс из сарая. Теперь он боялся возвращаться к Ларсу. Он только прижался ухом к стене сарая и слушал, что там происходит.
        Ларс возился в сарае. Что-то бормотал. Потом заговорил громче.
        Когда человек начинает громко говорить сам с собой, он слов не выбирает. Услыхав проклятья Ларса, Мортен испугался и убежал к Анне в подвал, где она стирала бельё. Анна, склонившись над лоханью, стирала комбинезон Ларса, при этом у неё из крана в лохань текла вода. Мортен попытался докричаться до неё, но она его не слышала. Ему оставалось только потянуть её за юбку. Анна оглянулась, улыбнулась Мортену, но потом снова начала стирать.
        Тогда он подёргал её за юбку несколько раз. Увидев отчаяние на лице Мортена, Анна перестала стирать, однако, пока из крана текла вода, слов его она разобрать не могла. Тогда Мортен закричал во всё горло, и Анна наконец закрыла кран.
        - Неужели все старые вещи надо изрубить на дрова? - крикнул Мортен, держась за её юбку.
        - Нет, конечно, с чего ты это взял? - удивилась Анна. - Кто тебя напугал такой чепухой? - Она прижала его к себе и гладила по голове, чтобы он успокоился.
        Вскоре к ним пришёл Ларс. Лицо у него потемнело от гнева, и, не успев войти в прачечную, он крикнул:
        - Анна, куда ты подевала мою пилу? И топор тоже?
        Анна с испугом уставилась на него - она уже давно не видела Ларса таким сердитым.
        Наконец она вспомнила слова Мортена и тоже рассердилась.
        - Так это ты испугал мальчика своей болтовнёй о том, что старые вещи надо рубить на дрова? - крикнула она, сердито глядя на Ларса.
        Ларс так удивился, что сразу же пришёл в себя.
        - Рубить старые вещи? - повторил он.
        Мортен плакал, уткнувшись лицом в юбку Анны, но вот он поднял голову:
        - Ты сказал, что хочешь разрубить сани на дрова, потому что они старые! А их нельзя рубить! У тебя и без них дров хватает. Отдай их мне, у нас им будет хорошо. Они будут всегда стоять позади моей лошади и не думать о том, что стали старые и ненужные.
        Ларс долго смотрел на него.
        - Будь добр, принеси мою пилу и топор, пока я на минутку зайду в конюшню.
        - Сейчас принесу, - послушно прошептал Мортен.
        Анна пошла с ним, и они вместе нашли и пилу и топор, и насухо вытерли пилу, чтобы Ларс не боялся, что она заржавеет.
        Ларс неспешно вывел Буланку из конюшни. На ней уже была надета сбруя. Другая сбруя висела у Ларса на плече.
        - Подержи Буланку, Мортен, пока я схожу за санями, - сказал он. - Это будет их последний выезд с настоящей лошадью. Я взял Буланку, потому что она спокойнее Гнедого.
        Ларс скрылся в дровяном сарае, привязал к саням верёвку, вытащил их из сарая и поставил позади Буланки.
        - Садись в сани, Мортен! - сказал он. - И держи вожжи! А я буду идти рядом. Ты же, Буланка, иди осторожно, помни, ты везёшь хрупкий груз.
        Буланка не возражала.
        Ларс доехал почти до самого домика в лесу. Но вдруг он остановился, выпряг Буланку из саней и сказал Мортену:
        - Ну вот, Мортен, если сумеешь сам доставить сани домой, они твои, и старая упряжь тоже. Пусть она послужит твоей лошади.
        И он повёл Буланку домой. А Мортен сидел на санях и раздумывал, каким образом перетащить их к себе во двор.
        Огорчение Мортена
        Мортену было странно неподвижно сидеть на санях. Он слез и попытался тащить их по дороге. Сначала это у него даже получилось, но при первом же небольшом подъёме сани показались ему слишком тяжёлыми. Между тем сани следовало притащить домой, иначе они погибнут. В этом не было никаких сомнений. Если Ларс придёт, увидит, что сани стоят на прежнем месте, он подумает, что Мортену они не нужны.
        Мортен предпринял несколько попыток сдвинуть сани с места, но потом бросил оглобли и побежал домой. Пробежав через кухню, он ворвался в комнату к бабушке. Она всё ещё вязала свитер для папы, воротник и рукава были ещё не готовы.
        - Бабушка! Идём скорее со мной! - крикнул Мортен.
        - Что случилось? - спросила бабушка. - С Розой и телёнком всё в порядке?
        - Да-да! - ответил Мортен и потянул бабушку за юбку.
        - Что-нибудь с Вихрем?
        - Можно сказать и так. Но это срочно, у меня нет времени на разговоры. Ты должна мне помочь! - выпалил он одним духом.
        Бабушка поняла: случилось что-то серьёзное. Она выбежала за Мортеном с вязаньем в руках, и, хотя на бегу провязала всего несколько петель, её как будто утешало, что она не выпустила работу из рук.
        Бабушка думала, что Мортен зовёт её во двор, но нет, он потянул её в лес.
        - Батюшки! - воскликнула бабушка. - Куда мы идём?
        - Надо кое-что притащить домой, - ответил Мортен. - Есть у меня тут кое-что, оно нуждается в спасении.
        Бабушка совсем запыхалась. Не хватало, чтобы она отказалась сейчас пойти с Мортеном!
        - И кто же это, человек или животное? - осторожно спросила она. Теперь, зная, что Мортен спасает чью-то жизнь, с ним следовало разговаривать почтительно.
        - Ни то и ни другое, - ответил Мортен. - Сейчас сама всё увидишь.
        Он вдруг испугался, что бабушке не понравятся сани и она не поймёт, сколько усилий он приложил к тому, чтобы ему их отдали.
        Но как раз этого он мог не бояться, потому что, как только бабушка увидела сани, она повесила на дерево своё вязанье и села в них.
        - Мортен, какое чудо! Они твои?
        - Да. Ларс сказал, что они будут моими, если я сумею перетащить их домой.
        - Вдвоём, ты и я, с этим справимся, - сказала бабушка. - Подумать только, мне опять довелось посидеть в настоящих санях! Понимаешь, у нас на таких санях ездил в город только хозяин, но иногда на них по делам в город ездил и работник, тогда он брал с собой и меня. Что мы будем с ними делать?
        - Бабушка, ты ничего не поняла!
        Впрочем, в этом не было ничего удивительного, ведь Мортен не успел ей объяснить, да она и не слушала, что он ей говорил, ведь всё её внимание было поглощено санями. Она несколько раз обошла вокруг них, потрогала старую упряжь, которую Ларс оставил в санях, снова обошла и наконец начала их толкать. Бабушка была сильнее Мортена, и потому мало-помалу сани преодолели подъём, хотя и не так быстро, как хотелось Мортену. Уже наверху Мортен вдруг спохватился:
        - Бабушка, ты забыла на дереве вязанье!
        - Ой, и впрямь забыла! Давай съедем вниз на санях, дорога тут хорошая, это не опасно.
        - Давай, только мы оба сядем на сани, - обрадовался Мортен. - Ты будешь пассажиром, а я кучером.
        - И я буду следить за оглоблями, чтобы они не сломались.
        От скорости у них в ушах свистел ветер.
        - Это было здорово, но теперь мы должны постараться отвезти их домой, чтобы они и правда стали твоими.
        За деревьями прятался Ларс. Поставив Буланку в конюшню, он вернулся обратно, ему хотелось посмотреть, как Мортену удастся дотащить сани до дому.
        Схватившись за живот, он беззвучно смеялся, глядя, как бабушка с Мортеном возятся в снегу. Бабушка забрала своё вязанье, и они снова потащили сани в гору. На этот раз они не задержались наверху, но повезли сани прямо домой.
        Мама так и ахнула от удивления, увидев бабушку, которая, как лошадь, тащит сани.
        Но ещё больше она удивилась, обнаружив, что Мортен стоит на небольшой лесенке и надевает на своего Вихря упряжь. В конце концов ему осталось только прикрепить к упряжи оглобли. После этого бабушка с Мортеном сели в сани. Бабушка сидела и вязала, а Мортен держал вожжи и правил лошадью. Надо полагать, что они мчались очень быстро, потому что они громко переговаривались, чтобы перекричать ветер.
        Как раз в это время из школы вернулись остальные дети. Они в изумлении остановились во дворе и не спускали глаз с тех, кто сидел в санях.
        Мортен, конечно, их заметил, но сделал вид, что никого не видит, - ведь он был сейчас очень далеко отсюда. Но ему хотелось узнать, что думают дети о его санях, и поэтому пришлось повернуть сани и вернуться домой.
        - Тпруу! - крикнул он. - Отдохни, моя лошадка, мы уже дома.
        - Дома? - удивилась бабушка. - А я бы ещё покаталась. Это так весело!
        Дети с любопытством разглядывали сани, но Мортен ждал от них более бурных проявлений восторга. Их странные взгляды ему не понравились. Он осмотрел себя. Может, у него не в порядке одежда? Нет, в порядке. Может, с бабушкой что-то не так? И с бабушкой всё в порядке - сидит в санях и вяжет. В это время бабушка крикнула:
        - Эй, кучер! Давай прокатимся, я вот-вот закончу этот свитер.
        - Конечно, прокатимся! - радостно ответил Мортен. Он тронул вожжи, и сани помчались.
        А в это время на кухне остальные дети сидели вокруг мамы.
        - Мы уже говорили, что Мортену нужно общаться с другими детьми. От общения только с бабушкой он становится чудаковатым. Они себе придумывают всякие игры, а так нельзя. Что скажут люди, увидев, как они сидят в санях и изображают, что куда-то едут? Мортену нужны товарищи. Мы уже подыскали ему одного друга.
        Мама удивилась.
        - Я об этом не думала, - сказала она. - Ещё неизвестно, будет ли этот друг лучше нашей бабушки. Но посмотрим. - Она улыбнулась, наблюдая в окно, как Мортен спрыгнул с саней и теперь стоял и помогал выйти из них бабушке. Он низко ей поклонился, бабушкино вязанье лежало у неё на голове, и вид у неё был очень важный. - Да-да, посмотрим, - повторила мама.
        У Мортена появляется товарищ
        - Мы нашли Мортену товарища, - сказал Мартин. - Завтра мы отведём его к нему, пусть познакомятся. Это брат моего одноклассника, одногодка Мортена.
        - Ты уверен, что они захотят быть товарищами? - спросила мама.
        - Уверен, - ответил Мартин.
        Мама с сомнением покачала головой, но ничего не сказала.
        На другое утро Мартин прибежал на кухню к завтраку и первым делом спросил:
        - Мортен уже встал?
        - Да, совсем недавно. Сейчас он в хлеву вместе с бабушкой кормит телёнка. Ты ведь знаешь, он всегда его кормит.
        - А он сам поел?
        - Да, вместе с бабушкой, - ответила мама.
        - Ну что ж, значит, всё в порядке. Я возьму его с собой, когда пойду в школу. Он останется в Тириллтопене, пока у меня не кончатся занятия. У нас сегодня только три урока, заболел один учитель.
        - Хорошо. Сходи за Мортеном. И ты тоже, Милли.
        Испуганный Мортен прибежал на кухню.
        - Куда я должен идти? К зубному врачу? - спросил он.
        - Нет, - успокоил его Мартин. - Мы пойдём в Тириллтопен, там ты познакомишься с новым товарищем.
        - А-а-а, - протянул Мортен. - Не уверен, что у меня найдётся сегодня время, у меня много дел. Надо починить сани и проверить сбрую. Мы с бабушкой собираемся поехать в Доврские горы. Уже светит солнце и пахнет весной, и бабушка затосковала по горам. Поэтому я обещал отвезти её в Довр.
        - Поедете туда сегодня, только позже, - решительно сказал Мартин. - Идём, Мортен! Надень ещё один свитер.
        Мортен в отчаянии посмотрел на маму, но тут его окружили все дети и Мона сказала:
        - Мортен, мы знаем, что тебе каждый день бывает скучно, когда мы уходим в школу. Детей поблизости нет, играть тебе не с кем. Вот мы и нашли тебе товарища.
        - У меня будет товарищ? - спросил Мортен. - А нельзя ли мне вместо товарища получить двуколку? Скоро лето, а тогда на санях не поездишь.
        - Пошли! - сказал Мартин. Он взял Мортена за руку, и Мортен поплёлся за ним, но во дворе они встретили бабушку.
        - Мне придётся пойти с ними, - сказал ей Мортен. - Они нашли мне товарища, но позже мы с тобой непременно поедем в горы.
        - Не беспокойся, - сказала бабушка. - До твоего прихода я буду вязать у себя в комнате.
        Дети прошли через лес и уже приближались к Тириллтопену, и тут Мартин остановился:
        - Вы идите прямо в школу, а я пойду отведу Мортена к товарищу.
        - Мы тоже хотим на него посмотреть, - сказала Милли.
        - Не сейчас, я что, явлюсь туда со всеми вами?! - сказал Мартин.
        И дети пошли в школу, а Мартин увёл Мортена с собой.
        - Веди себя хорошо и играй с другими мальчиками, - напутствовал брата Мартин.
        Мортен промолчал, но именно этого он и опасался. Они остановились возле высокого дома, и Мартин свистнул так громко, что Мортен вздрогнул. Вскоре высоко в одном из окон показалась чья-то голова.
        Голова кивнула, и Мартин кивнул, и вскоре кто-то быстро сбежал по лестнице.
        Первым из дома выбежал товарищ Мартина, а за ним следом мальчик, он был немного выше Мортена. Его лицо показалось Мортену злым. Он хотел сказать Мартину, что такой мальчик в товарищи ему не подходит, но Мартин опередил его:
        - Всё в порядке, ребята, играйте. Ты останешься здесь, Мортен, пока я не вернусь за тобой.
        Незнакомый мальчик молча смотрел на Мортена.
        - Ты сильный? - наконец спросил он у Мортена.
        - Да, очень. Мы с бабушкой вместе несли на руках мою лошадь.
        - У тебя есть лошадь? Живая?
        - Как сказать, с одной стороны, она не живая, но с другой - всё-таки живая, - ответил Мортен.
        Открыв рот, мальчик смотрел на Мортена.
        - Значит, она игрушечная? - спросил он.
        - У нас есть живая корова и живой телёнок, они-то не игрушечные.
        - На корове можно ездить верхом! - сказал мальчик. - Пошли к тебе, приведём сюда твою корову, пусть на неё все посмотрят и нам позавидуют.
        Мортен испуганно взглянул на него.
        Красивая получится картинка: они явятся в домик в лесу и выведут Розу из хлева. И это посреди зимы! Нет, этот мальчик не должен приходить к ним. Ни под каким видом. Мортен скорей заблудится в лесу, чем покажет ему свой дом.
        - Ты сильный? - снова спросил мальчик.
        - Когда мы строили хлев, я таскал брёвна, - сказал Мортен.
        - По-моему, ты хвастаешься! - крикнул мальчик и налетел на Мортена. От неожиданности Мортен грохнулся на землю, и мальчик мгновенно сел на него верхом.
        Мортен лежал неподвижно и думал, что ему придётся драться с этим мальчиком.
        Он часто дрался и с Мадсом, и с Мартином, и с сёстрами, но как драться с совершенно чужим мальчиком, он не знал. Мальчик сидел на нём верхом и сыпал ему на лицо снег. Мортен рассердился, а чужой мальчишка, сидя на нём, победоносно смотрел по сторонам - ему хотелось, чтобы кто-нибудь видел, какой он сильный. Мортен изловчился, сбросил обидчика, вскочил на ноги и напал на него.
        В эту минуту из подъезда вышли другие дети.
        - Что здесь происходит? - спросил один.
        - Он не из нашего дома, - сказал другой. - Надо помочь Йенсу.
        И они все навалились на Мортена. Ни Мортен, ни Йенс не успели сказать ни слова. Сейчас надо было только отбиваться. Мортен испугался, он понимал, что бесполезно драться одному против всех, и вообще всё это было нелепо.
        У него пошла кровь из носа, болели кулаки и ныло всё тело.
        Кто знает, сколько времени они дрались, пока к дому не подъехал мусоровоз. Ему нужно было остановиться как раз там, где они дрались, и потому водитель посигналил. Мальчишки вскочили.
        Сейчас, подумал Мортен. Сейчас самое время улизнуть отсюда. Он огляделся по сторонам. Сначала ему захотелось забраться в мусоровоз, но неожиданно он увидел мальчика, который стоял за стеклянной дверью соседнего подъезда и махал Мортену рукой.
        Времени на раздумья у Мортена не было. Он побежал в тот подъезд.
        - Идём со мной, - сказал ему мальчик. Одна рука у него была в гипсе, другая - свободна. Он потащил Мортена по лестнице. Мальчишки уже вбежали в подъезд. - Давай сюда, - сказал незнакомец и втащил Мортена в квартиру на третьем этаже. Он захлопнул дверь, и Мортен оказался в чужой квартире перед мальчиком с загипсованной рукой и его мамой. Оба дружелюбно улыбались Мортену.
        Мартин в растерянности
        Сначала голова у Мортена сильно кружилась. Мать мальчика увела его в ванную и мокрой ватой осторожно протёрла ему лицо. Холодная вода помогла ему прийти в себя, он даже крикнул:
        - Не нужен мне никакой товарищ. Я хочу домой, но мне нельзя уходить, я обещал Мартину дождаться его. А там, на улице, эти мальчишки…
        Мать мальчика погладила его по голове и долго молчала. В конце концов она спросила, где Мортен живёт.
        Это было умно с её стороны, потому что, когда Мортен начал рассказывать про домик в лесу, он уже не мог остановиться. Он рассказал про их дом, потом про маму с папой, про сестёр и братьев, про бабушку, а когда заговорил про бабушку, в его рассказ как-то незаметно, сами собой, вошли и Самоварная Труба, и Роза, и телёнок, а потом Вихрь, сани и, наконец, затея Мартина насчёт товарища для Мортена.
        - Может, ты останешься у Петтера Бенедикта, пока за тобой не придёт Мартин? - спросила мама спасшего его мальчика.
        - Его зовут Петтер Бенедикт? Никогда не слышал такого имени, но оно мне нравится. Петтер Бенедикт.
        - Обещаю, что буду тебе хорошим товарищем, - сказал Петтер Бенедикт. - Ты можешь приходить ко мне когда хочешь, мы будем с тобой играть. Понимаешь, мне нельзя выходить на улицу, мама боится, что я снова сломаю руку.
        - Конечно, я буду приходить к тебе… если можно. Вы такие добрые. Я рад, что вы спасли меня.
        - Я всё видел, - сказал Петтер Бенедикт. - Я смотрел в окно. Того, кто первый начал драться с тобой, зовут Йенс. Не думаю, что он хотел, чтобы другие мальчишки вмешались в вашу драку.
        - Он хотел прокатиться верхом на нашей Розе, - мрачно сказал Мортен. - Поэтому он не может быть моим товарищем.
        - Послушайте, - сказала мама Петтера Бенедикта, - возьмите стулья из кухни и спальни и поиграйте в поезд, пока я хожу в магазин. А потом я приготовлю нам что-нибудь вкусное, думаю, нам всем это не помешает.
        - Мортен, тебе придётся быть кондуктором, я не могу со сломанной рукой отрывать билеты, зато я могу быть машинистом.
        - Хорошо, буду кондуктором, - согласился Мортен. - А на остановках я буду начальником станции и буду свистеть в свисток перед отправлением поезда, а ты будешь изображать пассажиров, которые садятся в поезд.
        - Согласен, а иногда мы будем чинить поезд в депо, - сказал Петтер Бенедикт.
        Их поезд ездил далеко и долго, а когда мама Петтера Бенедикта пришла из магазина, им показалось, что она отсутствовала всего несколько минут.
        - Йенс передаёт тебе привет, Мортен. Он сказал, что не хотел, чтобы с тобой дрались сразу все мальчики, - сказала она.
        - Спасибо, но всё равно я не хочу, чтобы он был моим товарищем, - сказал Мортен.
        - Я тебя понимаю, - согласилась мама Петтера Бенедикта. - Товарища человек должен найти себе сам. Никто не должен решать за него такой важный вопрос.
        - Я бы хотел… - начал Петтер Бенедикт. - Я бы хотел… - Он посмотрел на Мортена, но так и не сказал, чего бы он хотел.
        - Спасибо. Очень вкусно. Я никогда не ел таких вкусных бутербродов, как ваши, - сказал Мортен маме Петтера Бенедикта, когда поел.
        - Если у твоего брата сегодня всего три урока, Мортен, то тебе уже следует поглядывать в окно, чтобы не пропустить его.
        - Давай станем перед окном на колени, как будто мы летим на самолёте, - предложил Петтер Бенедикт.
        - Я и не знал, что так можно играть, но вы живёте на третьем этаже… А в нашем доме всего два этажа, но если подняться на чердак… А вон и Мартин! Мне пора. Спасибо вам, вы такие добрые.
        - Вот твой свитер, и куртка, и шапка с варежками. Кажется, это всё. Приходи к нам ещё, Мортен.
        - Спасибо. Я должен бежать!
        И он побежал вниз по лестнице. Только бы не встретить этого Йенса! Но Йенс и его приятели, наверное, нашли себе другое место для развлечений, потому что внизу в подъезде его ждал только Мартин.
        - Хорошо, что ты пришёл, Мортен, - обрадовался Мартин. - Я боялся, что не найду тебя здесь. Честно говоря, я думал, что ты сбежал домой. А что у тебя с лицом?
        - Пустяки, - бросил Мортен и больше не сказал ни слова. Молчал он и всю дорогу домой, и Мартин перестал донимать его вопросами. Но все были особенно добры к Мортену, и вечером, когда они с бабушкой сели в сани, чтобы ехать в Доврские горы, никто не смеялся.
        В тот вечер Мортен долго лежал и размышлял. Утром он встал пораньше и сказал Мартину:
        - Можно я и сегодня пойду с тобой?
        Мартин удивился:
        - И сегодня? А я думал, ты на меня сердишься, что я заставил тебя пойти туда. Мне показалось, что вы подрались… Я уж и боялся заикаться о товарище.
        - Ты многого не знаешь, - сказал Мортен. - Но я охотно пойду с тобой и сегодня, только мне бы хотелось, чтобы ты постоял на лестнице, пока я поднимусь наверх.
        - Конечно, постою, - обещал Мартин. - Сейчас и пойдём, чтобы я не опоздал на урок.
        Мортен очень волновался, когда они подошли к дому, где вчера была драка. Все мальчишки были уже там.
        - Привет, Йенс! - сказал Мартин с улыбкой.
        - Привет, Йенс, - тоже сказал Мортен и стрелой поднялся на третий этаж. Мартин не успел ничего понять, но вскоре Мортен помахал ему из какого-то окна.
        - Что ты там делаешь? - спросил Мартин.
        - Я пришёл к своему товарищу, - ответил Мортен и закрыл окно.
        Петтер Бенедикт и Мортен
        Петтер Бенедикт ещё ни разу не был у Мортена в домике в лесу - пока было скользко, из-за сломанной руки ему не разрешали уходить далеко от дома. Но теперь снег сошёл, было тепло и сухо, мама разрешила ему выйти на улицу, и он должен был завтракать у Мортена.
        Мортен решил, что ему следует зайти к Петтеру Бенедикту и привести его к себе, хотелось самому показать ему дорогу через лес.
        Однако его пугало, что Йенс и другие ребята из того дома могут увязаться за ними. Этого нельзя было допустить. Ведь Йенс хотел проехаться верхом на Розе! Нет, надо проскочить так, чтобы их никто не заметил. В домик в лесу должны были прийти только Петтер Бенедикт и он сам, и больше никто!
        Подойдя к дому Петтера Бенедикта, Мортен увидел там толпу ребят. Ну что ж, он немного подождёт, пока они отойдут подальше от нужного ему подъезда. Почему они постоянно толкутся там? Он видел, что Петтер Бенедикт стоит у окна и ждёт его.
        К счастью, в это время к дому подошёл почтальон, и ребята потянулись за ним - им было интересно посмотреть, кто из их дома получит сегодня письмо. Мортен стрелой взбежал на третий этаж и позвонил в дверь. Ему открыла мама Петтера Бенедикта.
        - Он уже собрался, - прошептала она. - Ему не терпится увидеть твой дом.
        - Он пробудет у нас весь день, - предупредил её Мортен. - Мама хочет, чтобы он остался у нас к обеду, а потом кто-нибудь проводит его домой.
        - Прекрасно, - сказала мама Петтера Бенедикта, - тогда я поеду в город, у меня там много дел, а брать его с собой мне не хочется, ему будет скучно. Удачного вам дня!
        - Не говори никому, что ты идёшь ко мне, а то мальчишки увяжутся за нами, - предупредил Мортен Петтера Бенедикта.
        - Нет-нет, мы придумаем, что им сказать.
        Но всё получилось не совсем так, как они задумали. Когда Мортен и Петтер Бенедикт спустились вниз, все ребята стояли у подъезда и решали, чем бы им заняться.
        Увидев вышедших из подъезда друзей, ребята встрепенулись.
        - Петтер, решил прогуляться? Твоя рука уже срослась?
        - Ты что, не видишь, что он ещё в гипсе?
        - Будете играть с нами? - спросил Йенс.
        - Нет, мы сегодня заняты, - ответил Мортен.
        - Куда вы направляетесь?
        - На прогулку, - ответил Петтер Бенедикт, отчасти это было правдой.
        - Гулять? Можно мы пойдём с вами? - спросил Йенс.
        - Нет, - категорически отрезал Мортен.
        - Тогда мы пойдём сами по себе. И всё время будем идти за ними, - шепнул Йенс своим приятелям.
        - Пошли! - сказал Петтер Бенедикт, и Мортен пошёл за ним, но настроение у него испортилось.
        - Мы не можем идти прямо ко мне, - шепнул он Петтеру Бенедикту. - Надо что-то придумать, чтобы они отстали.
        - Давай пройдём мимо магазинов, - предложил Петтер Бенедикт.
        Ребята ни на шаг не отставали.
        - Только не беги. Иди не спеша, - шепнул Мортен.
        - Видишь магазин одежды? - сказал Петтер Бенедикт. - В нём два входа.
        Мортен кивнул и про себя улыбнулся - он без слов понял его план.
        Они не спешили и долго разглядывали все витрины, а потом быстро проскользнули в магазин.
        Преследователи удивились - они не ожидали, что Мортен с Петтером Бенедиктом зайдут в магазин одежды. Теперь они следили за ними через стеклянную дверь.
        Мортен осторожно поглядел назад и увидел Йенса и его компанию.
        - Глупо даже надеяться, чтобы пройти через весь магазин и выйти в другую дверь, - сказал он. - Походим перед прилавками, попробуем спрятаться за взрослыми, а уже тогда выйдем из магазина.
        Петтер Бенедикт кивнул. Они походили по магазину. Но не только они знали, что у этого магазина есть два входа, поэтому, когда они наконец осмелились выйти в другую дверь, они увидели там Йенса и его компанию.
        - Привет! Вы здесь? - как ни в чём не бывало сказал Мортен.
        - Разве вы не собирались гулять? - спросил Йенс.
        - А мы и идём гулять, - сказал Мортен, направляясь к лесу, но пошёл не к той тропинке, по которой они обычно возвращались домой из Тириллтопена, а к Бабушкиной дороге.
        Мортен привык много ходить, но Петтер Бенедикт уже так давно не выходил из дома из-за сломанной руки, что быстро устал и запыхался.
        - Мортен, я не могу идти так быстро, - сказал он.
        - А мы и не будем. Мы только вбежим в лес и спрячемся там за деревьями. Надеюсь, они пройдут мимо и не заметят нас, а тогда мы пойдём на нашу тропинку.
        Раз-два-три!
        Мортен и Петтер Бенедикт словно провалились сквозь землю. Йенс и его приятели страшно удивились.
        - Ведь они только что были здесь! - воскликнул мальчик по имени Пол.
        - Может, Мортену известен какой-нибудь подземный ход? - предположил Йенс. - Это вполне возможно, ведь он живёт тут в лесу.
        - Наверно, он знает всех, кто живёт в лесу, - сказал маленький мальчик, которого звали Стефан. - Троллей, и хюльдру, и альвов, и добрую фею, и подземных жителей, и все они за него, но против нас.
        - О чём это он болтает? - удивился Йенс, у которого дома никогда не читали сказок, зато у Стефана читали, и он их хорошо знал.
        Неожиданно Стефан побледнел.
        - Чувствуете, как трясётся земля?
        - И что же это такое? - спросил Йенс.
        - Это тролль! - крикнул Стефан и побежал по Бабушкиной дороге, а за ним и все остальные.
        Мортен и Петтер Бенедикт были спасены и могли спокойно идти по тропинке к домику в лесу. Мортен держался очень торжественно, для него начиналось самое интересное. Ему было любопытно, понравится ли Петтеру Бенедикту его дом и понравится ли дому Петтер Бенедикт. Мальчики молча перепрыгивали через ветки и корни. Неожиданно Петтер Бенедикт остановился.
        - Здесь пахнет дымом, - сказал он.
        - Это мама топит печь. Она сказала, что приготовит булочки, потому что ты первый раз придёшь к нам в гости, - объяснил Мортен.
        - И собака лает!
        - А это Самоварная Труба. Она уже знает, что мы сейчас придём.
        Они прошли ещё немного, и наконец Мортен сказал:
        - Вот мы и пришли, Петтер Бенедикт!
        - Я вижу и дом, и хлев, и сарай для дров, и уборную с вырезанным на двери сердечком - всё, как ты рассказывал!
        - Самоварная Труба! - позвал Мортен, и Самоварная Труба бросилась к нему, подобно чёрной молнии.
        - Она кусается? - с опаской спросил Петтер Бенедикт.
        - Нет, - успокоил его Мортен. - Стой спокойно, чтобы она могла тебя обнюхать и с тобой познакомиться.
        Самоварная Труба долго знакомилась с каждым новым для неё человеком. Она обнюхала ботинки Петтера Бенедикта, потом его ноги.
        - Дай ей понюхать свою руку, - велел Мортен, - тогда она в следующий раз узнает тебя.
        Наконец Самоварная Труба удовлетворила своё любопытство и побежала через двор, мальчики пошли за ней.
        Мама встречала их на крыльце.
        - Долго же вы шли, - сказала она. - Я уж подумала, что вы решили остаться у Петтера Бенедикта. Здравствуй, Петтер Бенедикт, добро пожаловать. Странно, что вы не встретили бабушку - она пошла в лес вас встречать.
        - Мы сегодня шли другой дорогой, - сказал Мортен и замолчал. Он решил, что маме не стоит знать про ребят, которые преследовали его с Петтером Бенедиктом.
        - Поиграйте, пока не вернётся бабушка, а тогда мы сядем за стол, - сказала мама.
        Мортен уже оседлал своего Вихря, а Петтер Бенедикт сидел в санях, и, хотя снег уже сошёл, они неслись точно ветер.
        А в другом конце леса шли пятеро ребят, и им было далеко не так весело. На Бабушкиной дороге им повсюду слышался шорох, и они думали, что это нечистая сила. А это был всего-навсего грейдер, чистивший дорогу, но Стефан убедил их, что это тролли. Они побежали в лес и вдруг увидели на дороге старую женщину.
        - Ой! Это злая фея, которая переоделась старой женщиной! - воскликнул Стефан. - Если она нам улыбнётся, значит, она очень опасна. Не отвечайте ей!
        При виде пяти ребятишек бабушка разулыбалась и приветливо им кивнула.
        - Тоже гуляете? - спросила она.
        Ребята остановились, но ничего ей не ответили.
        - Вы не встречали тут в лесу двух маленьких мальчиков? - спросила бабушка.
        Стефан посмотрел на товарищей. Потом отрицательно затряс головой, и ребята убежали.
        - Видели? - прошептал он товарищам. - Она охотится за Мортеном и Петтером. Хоть бы она их не нашла!
        Злая фея
        Стефан, Йенс и остальные ребята уже жалели, что убежали из Тириллтопена. Лучше бы они играли перед своим большим надёжным домом, чем преследовали в лесу Мортена и Петтера Бенедикта. Пусть бы те гуляли, сколько душе угодно. Это дурачок Йенс придумал, что надо идти за ними по пятам!
        Но бранить его сейчас они не хотели, потому что Йенс, как и они, здорово струхнул. Он запутался и не знал, где они находятся. Со всех сторон их окружал один лес. Если бы он мог сейчас убежать домой, в Тириллтопен! Но в какую сторону бежать? Высокие деревья в лесу, во всяком случае, не могли показать ему дорогу.
        - Бежим по этой тропинке, - сказал Стефан. - Злая фея шла по другой.
        - Бедные Мортен и Петтер Бенедикт, если они её встретили, - сказал Йенс.
        - Если бы мы знали, где они сейчас, мы бы могли им помочь, - вздохнул Стефан.
        - Тсс! Не говорите так громко, - сказала маленькая девочка, которую звали Мария. - Вдруг нас кто-нибудь услышит!
        Ребята замолчали, и уже никто из них не решался сказать ни слова. Они шли и шли, спотыкались о корни и шли дальше.
        - Мы уходим всё глубже в лес, - шепнул Йенс и вдруг воскликнул: - Смотрите, там что-то дымится!
        - Может, это дым из трубы дома? - предположила Мария. - Может, там есть люди?
        - Будем надеяться, что это люди, а не лесные жители, - сказал Стефан.
        - Надо идти тихо-тихо, чтобы никто нас не слышал, - посоветовал ребятам Йенс. - Сначала подойдём поближе и посмотрим, кто там. Я вижу красный дом, - сказал Йенс. - Сарай, хлев. Дым идёт из трубы.
        - Похоже, это самый обычный дом, - сказал Стефан, - но, кто знает, может, в нём живёт та злая фея.
        - Надо подкрасться поближе, - решил Йенс.
        И они поползли, едва дыша.
        - Я слышу голоса, - неожиданно сказал Стефан. - По-моему, там играют дети. Если так, значит, это не опасно. Но всё равно осторожнее, ведь это могут быть и троллята.
        - Давайте спрячемся за сараем и понаблюдаем за ними, - предложил Йенс.
        Дети согласились, и они подползли к дровяному сараю, который стоял возле домика.
        - Ой, там Мортен и Петтер Бенедикт, но это не обычный дом, - прошептал Стефан. - Вы только поглядите на лошадь, на которой сидит Мортен. Это сказочный конь, он может пройти где угодно, по земле и по воде. А Петтер сидит в санях, хотя снега нет и в помине!
        - Эй, Петтер, мы едем в Америку! - крикнул Мортен. - В Африке слишком жарко, как по-твоему?
        - Согласен, - ответил Петтер Бенедикт. - Я только поправлю одну оглоблю. Придержи Вихря, пока я снова не сяду в сани!
        - Тпру-у, Вихрь! Потерпи немного, отдохни. Петтер Бенедикт, раз уж ты вылез из саней, сбегай за водой. Лошади надо попить перед дорогой.
        - Бегу! А где мне взять воды?
        - А вон на крыльце небольшое ведро, - сказал Мортен. Он лёг грудью на лошадь и погладил её по голове. - Устал, бедняга, но, понимаешь, Петтер Бенедикт должен был увидеть, как ты скачешь галопом. Вон он идёт с водой, сейчас тебе станет легче.
        - Слышали? Он разговаривает с лошадью, - сказал Стефан. - Я сразу понял, что это не простая лошадь.
        - Ребята! У нас за спиной злая фея! - воскликнул Йенс. - Что делать? Может, бежать к Мортену и попросить, чтобы он взял нас с собой в Америку?
        Все обернулись и увидели рядом с собой ту самую старую женщину.
        - Зачем вы здесь лежите? - спросила у них бабушка. Лицо у неё было доброе, но, как и в прошлый раз, ребята побледнели от страха и убежали, когда увидели, что она подошла к ним так близко.
        Бабушка остановилась и задумалась. Неужели на старости лет её вид стал пугать людей? Ей захотелось пойти и посмотреть на себя в зеркало. Может, у неё лицо в саже? Но не успела она подойти к дому, как чужие дети ворвались во двор.
        - Мортен! Мортен! Возьми нас с собой в Америку, а не то нас заберёт злая фея! - крикнул Йенс. - Вас она тоже утащит к себе, она ходит по лесу и ищет вас. Мы испугались и решили предупредить вас, если встретим. Берегитесь злой феи!
        Мортен не мигая уставился на ребят из Тириллтопена. Сначала он страшно рассердился, что они всё-таки нашли их с Петтером Бенедиктом. Но, вглядевшись в их лица, понял, что они не на шутку испуганы.
        - О чём это вы говорите? - спросил Мортен.
        - О злой фее, - сказал Стефан.
        - Что ещё за фея?
        - Та, что ходит здесь, - объяснил Йенс. - Мы встретили её в лесу и пошли другой дорогой, но она всё-таки нашла нас. Она улыбается, когда говорит, и она спрашивала про вас.
        - Ладно, - сказал Мортен. - Я поговорю с ней.
        И он побежал к бабушке и долго о чём-то шептался с ней. В это время из дома выскочила Самоварная Труба. Увидев чужих детей, она громко залаяла.
        - Эта собака тоже тролль, - сказал Стефан. - Видите, она совершенно чёрная.
        - Нет, дружок, - ответила ему бабушка. - Не бойся. Здесь нет ни опасных собак, ни злых людей. Я всего-навсего старая бабушка, а Самоварная Труба самая обычная такса. Впрочем, не совсем обычная. А сейчас вам лучше пойти домой, ведь дома не знают, где вы, и, наверно, волнуются.
        - Мы заблудились, - сказал Йенс.
        - Если хотите, я вас провожу, - предложила бабушка.
        - Нет-нет, не надо, - испугался Йенс.
        На крыльцо вышла мама и удивилась, увидев во дворе столько незнакомых детей.
        - Уже поздно, - сказала она. - Пожалуй, я пройдусь в Тириллтопен и куплю что-нибудь на обед.
        - Вы можете пойти с моей мамой, - сказал ребятам Мортен. - Её-то вы не боитесь?
        Стефан подошёл к ней и спросил, настоящая ли она женщина или тролль.
        - Я настоящая, - сказала мама.
        - Они заблудились, - объяснил ей Мортен. - И приняли нашу бабушку за злую фею, поэтому и боятся идти с ней.
        - Ах, вот оно что! - Мама засмеялась и попросила детей минутку подождать её во дворе. Вскоре она вернулась и сунула каждому трусишке по булочке с козьим сыром.
        - Теперь можно идти, - сказала она им и повернулась к бабушке: - А вы тут не скучайте без меня!
        - Не будем, - успокоила её бабушка.
        Она повела Мортена и Петтера Бенедикта домой, и все трое набросились на тёплые булочки. Мальчики пили какао, а бабушка пила кофе.
        Потом мальчики вернулись к Вихрю и саням. И, поскольку дома больше никого не было, бабушка тоже забралась в сани и отправилась в путешествие вместе с ними. А Мортен радовался про себя: во-первых, у него появился друг, а во-вторых, бабушка как была, так и осталась его товарищем.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к