Библиотека / История / Колупаев Александр : " Черная Вдова " - читать онлайн

Сохранить .
Черная вдова Александр Алексеевич Колупаев
        Жила когда - то среди гор прекрасная девушка. Многие джигиты были просто без ума от её красоты. Но любила она простого пастуха. Понятное дело - вся родня воспротивилась их свадьбе! Решил отец отдать её в жены толстому богачу. Перед свадьбой надела красавица черные одежды, взобралась на высокий утес и бросилась вниз! С той далёкой поры душа девушки не успокоилась и бродит в окрестностях тенью. Многие местные пастухи видели её легкую, как бы скользящую над землей фигурку в черных одеждах, и прозвали её «черная вдова».
        А просить-то, надо уметь!
        Банальная история - есть у меня старинный друг. Так вот речь пойдет не о нем, о его сыне. Сын от первой жены и отношения с ним они не поддерживали почти двенадцать лет. Алименты на сына он платил исправно, но вот, наверное, жена настраивала сына против отца. Да пусть ей бог будет судьей! Погибла она в автомобильной катастрофе вместе со своим новым мужем, не справилась с управлением на горном серпантине и ушла машина вниз, кувыркаясь на крутом склоне, метров триста….
        Сын, а зовут его Кириллом, остался один и стал налаживать контакты с отцом. Надо сказать, что поначалу отец был, не особенно рад вновь приобретенному сыну.
        Характеры слишком разные. Но потом притерлись, подружились и породнились. А вы как хотели? Сын почти не знал отца, отец - сына.
        А началась вся история на новый год. Так получилось, что гостил я в ту пору у них и встречали мы этот всеми любимый праздник вместе. Кирилл, которому к тому времени исполнилось двадцать семь лет, радовался приходу нового года вместе с нами.
        Когда ещё стрелки часов не сошлись в одну строчку на двенадцати, все стали загадывать желания. Поверие такое бытует: если загадать желание на последних секундочках года уходящего, то исполнится оно обязательно! А как же! Все галдели разом, поднимали бокалы за год уходящий, делились желаниями. Праздничная суета, одним словом.
        - А ты чего сынок не загадал для себя ничего? - обратился отец к Кириллу, когда улеглись пожелания и поздравления.
        - Да чего желать-то? Сказки все это, так развлекуха…. Желания можно осуществить только тогда когда у тебя есть деньги. А с большими деньгами и черт тебе не брат! - Кирилл равнодушно ковырялся вилкой в салате.
        - Ну не скажи, не скажи! Вот у меня точно одно желание сбылось! Нужно только верить и все! Вот ты бы что загадал? - не унимался подвыпивший отец.
        - Да так, по мелочи… - равнодушно ответил Кирилл, - В Испанию съездить, на замок Альгамбру посмотреть, да с королевой подружится (чуть не написал - переспать!)
        - Ну, с королевой, эт самое, тут и Дед Мороз не поможет! А вот замок этот, испанский, он-то тебя, чем приманил?
        - Да там колонн, говорят тысяча восемьсот, и ни одна на другую не похожа!
        - Колонны - это хорошо! А я вот загадал что ты меня в наступившем году, познакомишь, наконец-то, со своей избранницей!
        - Раз желание под Новый Года загадано, так и быть - познакомлю!
        Вот за это и выпили.
        Вчера, проездом, суетливо, да поспешно, был у меня Николай. Отец Кирилла. Всего-то сутки погостил, спешил домой. Новый Год, все-таки семейный праздник. Посидели, выпили, вспомнили друзей, близких, как у кого сложилась жизнь за этот год.
        Желания наши тоже вспомнили….
        Тут Николай оживился и поведал мне историю, что случилась с его сыном. Постараюсь не упустить подробностей из его рассказа.
        «Кирюха мой, весной, получил наследство. Не весть какое, но поди ты - домик в деревне! Это только в рекламе: «Хорошо иметь домик в деревне!» А на самом деле, домик в деревне имеет тебя! Домик этот, бабушкино наследство, не стал тащить мой сынок на себе. «На кой мне этот домишко? Это наследство - как чемодан без ручки, и тащить тяжело, и бросить жалко!» Короче - продал он его. Пять тысяч баксов, невесть какие деньги, но считай, все-таки сумма! Говорил я ему: «Положи на депозит, через тройку лет, добавим, и купишь себе неплохую квартиру» Ну куда там! Поехал в Испанию, колонны эти считать…
        Познакомился он там с девушкой, говорит на пару лет младше его. Не знаю, какие спагетти он ей на уши вешал…
        - Спагетти - это в Италии, - прервал я его.
        - Да ладно, запудрил, одним словом ей мозги! Вишь, он этот самый испанский, тихонько учил для себя, а английский, так в спецшколе все олимпиады его были. Одним словом и красноречием, да и внешность у него - ты и сам видел, какой статный мужчина мой сын! Одним словом - очаровал девчонку. А когда он с помощью спички, да скотча, купленного в магазине, починил этой иностраночке, наушник от её плеёра, тут дело легче пошло.
        Короче, сорвал он парочку, другую, испанских ромашек, что росли на клумбе возле отеля, и к ней по пожарной лестнице, на третий этаж! На романтику потянуло, нашего Дон Жуана. Так вот и до утра прогадали они вместе, на этой ромашечке, да в одном номере. А через три дня, когда вечерком, снова постучался мой Кирюха в её номер, то открыла дверь, старуха, с таким носом, что он даже забоялся, вдруг это Баба Яга!
        А где, спрашивает, леди помоложе, что тут жила? Бабка, эта, головой мотает, нет, мол, никого в номере. Только одна она тут из этих, из ледей, осталась, хочешь - бери!
        Кирилл бегом вниз, к портье, как, мол, и так: куда дама из номера подевалась? Тот - сразу огорчил, уехала мол, твоя красавица, а что не попрощалась, так-то не её вина. Приехали за ней два джентльмена, нет, не беспокойтесь, на автомобиле и шофер дверцу почтительно открыл и придержал. Нет не похищение, просто срочно уехала…. Почему не сообщила? Он не знает.
        Почесал затылок мой сынуля - бывает, да и пошел дальше смотреть на местные, заморские диковинки. А вот месяц назад, пришла на его адрес бумага. С гербами и разными там завитушками - приглашение, значит, в гости зовет его иностранная пассия! Не встречала, пишет, таких веселых, рукастых и изобретательных ухажеров. А сваталось не мало! А как же, внучатая племянница королевы Монако!
        Уехал он, звонил вот на днях, все дело, говорит, к свадьбе идет! Так-то вот, под Новый Год, просить надо уметь!
        Вот блин! Чуть не забыл! А колонн-то точно тысяча восемьсот оказалось!»
        Валерка.
        Черным вихрем пролетела последняя война по селам и деревням нашей области. И, хотя, на нашей земле не гремели бои, но мобилизация частым гребнем вычистила почти всех мужчин, а оставшиеся бабы, да девки изнывали в тяжком труде. «Все для фронта, все для победы!» лозунг этот висел не только в сельских клубах, да конторах, он был в сердце каждого жителя нашей области.
        Почти у самого истока Белой Убы, в десятке километров от скалистой громады, поросшей кедрачом горы Синюхи, стоял поселок лесорубов - Кедровка. Пять десятков домов, контора лесоучастка, изба-читальня, она же клуб, вот и весь поселок. Не ищите вы его на карте, нет Кедровки, разъехались кто, куда последние жители, давно разъехались, в 58 году. Однако в военные годы жизнь кипела и в этом медвежьем углу. В летнюю пору бабьему, да вдовьему трудовому населению нужно было не только выполнить план по лесозаготовкам, но успеть вырастить огородину, запасти сено для лошадей и редких коровенок. Хорошо было еще подспорье - подрастающие мальчишки, всего пятеро, а в сенокос, свозить там копны, да и с вилами под скирдой подавать высохшую душистую траву, хорошая подмога. За главного был у них Валерка, 15 лет, а суждение и ухватка в делах - любой взрослый позавидует! Так и взрослели они в трудное военное лихолетье. «Ничего, порой мечтали они, вот вернутся отцы, отдохнем!» Вернулись, но не все, на Валеркиного отца еще в 41 пришла похоронка. Всего то и пришло с фронта 6 человек, а уходило 54. Да и на троих пришедших
надежды было мало - калеками пришли с войны. Деревенька воспрянула было духом - гуляли два дня, а как же? За победу, за вернувшихся односельчан, можно было. Мальчишки и те захмелели от медовухи. Валерка вот только не пил, характер у него был упрямый, твердый как гранит на белопенных перекатах реки, сказал как-то раз «Не буду ни пить, ни курить, ни к чему мне это» Сказал - как отрезал.
        Настали трудовые будни. После победы дел не поубавилось. Вот только фронтовики соберутся вместе и по сто «фронтовых» примут, не торопятся работать. «Мы свое на фронте выстрадали, под смертью столько годков хаживали!» отвечают какой либо урезонивающей их бабенке. Та и отстанет. Косы да вилы на плечи и на дальние лужки пешком, сенокосная пора коротка в предгорьях.
        Приехал в один из дней в деревню племянник дяди Пети, навестить солдата вернувшегося с войны. Чудно был одет - брючки черные, узенькие, рубашка беленькая, на груди какие-то рюшечки, оборочки, как на бабьих кофточках, на ногах черные ботиночки, блестят лаком, это-то по нашей пыли! «Чего это ты, Колян так вырядился?» донимали его мальчишки, Объяснил он им: «Предки мои, в восьмом колене были испанской знатью, гранды испанские богатющие» «Да откудаты это можешь знать?», «Генеалогическое древо свое составлял, по архивам да библиотекам» парировал выходкам мальчишек Колян. «Какое еще геологическое дерево?» изумлялись парни. Затеяли было дразнить его, да вертким оказался городской парень, разбил быстро парочку носов, а когда местные схватились за колы, деревянный шест в его руках чудным образом выбивал из рук нападавших их грозное оружие. «Темнота, смеялся Колька, фехтовать научится надо было, нет мне средивас равного!»
        Приуныли парни - а как же, наших бьют! Валерки в ту пору в деревне не было, покос далёко, чего зря туда-сюда мотаться, вот и рассудил он - оставаться на покосе пару ночей.
        Лошаденка его отдохнет, попасется в ночном. Волков не опасался он, в летнюю пору не опасны они, а вот медведи! Но у Валерки и тут припасена была хитрость - насобирал он за кузницей железяк разных ржавых, да не годных, поджег на каждой из них пороху понемножку, да и разложил вокруг своего стана. Не пойдет медведь дальше, если почует железо и запах пороха, ученые они на это, самой жизнью ученые.
        В субботу въезжает Валерка на своей лошадке в деревню, а о лошади его надо сказать отдельно, особенная была лошадь, как собачка слушалась Валерку. Кто другой сядет на неё, вроде все команды выполняет, а не так, все норовит то резко повернуть, то враз остановиться, не управится с ней никак! Так к ней никто не подходил, все признали её хозяином Валерку, да и кличку дали лошади тоже - «Валерка», по имени хозяина.
        Проезжает Валерка на своей лошадке мимо клуба, а там парни вместе с этим - «испанским грандом» кучкуются. Как увидели, и давай зубоскалить: «Во! Валерка на «Валерке» едет!»
        Колька у них теперь вроде за вожака, каждому охота перед ним показаться. Подходит он к Валерке и говорит: «Ну чё, дай прокатиться?». Валерка с удовольствием слез с лошади: «На!»
        Стал в сторонку и смотрит, как дальше будут развиваться события. А Колян ботиночки лопушком обмахнул и на Валерку-лошадку взгромоздился. Та только ухом повела. Понукнул её всадник. Понеслась лошадь бодрой рысью. «Стой! Стой! заблажил Колька». Кое-как развернул её обратно и к клубу подъезжает. Вспомнил про поводья и натянул их. Лошадь встала как вкопанная. Через её голову кубарем скатился «испанский гранд» Колька с лошади и брякнулся в пыль. Ну не разбился, а вот обиды и злости много в нем сразу накопилось. Да и как её не быть - ржут парни, а на крыльце девчонки заливаются от смеха.
        Колька сразу к Валерке и за грудки его давай трясти: «Все ты, орет, со своей дурацкойлошадью!» Валерка так легонько его руки отвел, чудно так перехватил, не по-деревенски крутанулся, и Колька брякнулся на колени в пыль. «Ах, ты так!», злость и обида вскипели в крови «испанского гранда», Оторвал он кол поухватистей от ограды и на Валерку. Парни не успели даже встать между ними! Валерка с места не сдвинулся, только боком повернулся и на удар выбросил правую руку вперед и вверх, раз, поворот и Колька снова кувыркнулся через собственное оружие. «Все, спокойно так сказал Валерка, надоел ты мне!» Кинулись мы к Валерке: «Что, да как, научи и нас так же!» Отмахнулся он: «Потом, потом», говорит. Развернулся и пошел прямиком к подвыпившим фронтовикам. Те, отдыхая, сидели на лавочке, дымили махоркой и наблюдали за потасовкой парней.
        «Что, отцы, защитники, сидим, отдыхаем?» - на Колькин вопрос они только бровью повели.
        «Мы, трудились не покладая рук, «Все для фронта, все для победы!», думали - вот вернетесьвы, жить полегчает, а вы? Пиво, да самогонку день-деньской хлещете, толку от вас никакого!» «Ну, ну, ты полегче, пацан» - лениво огрызнулся Валеркин сосед, дядя Ваня, «походил бы под смертью, с наше, так знал бы почем он этот фронтовой порох!»
        «Не моя вина, что годами не вышел и на фронт не попал, а попал бы, так не драпал бы до Москвы, пока задницей в Кремль не уперся», эк как понесло Валерку!
        Фронтовики аж задохнулись от гнева: «Ну, ты, щенок, мы кровью своей, жизнями своими, победу добыли, а ты нас срамить, да поганить вздумал!»
        «А что бы без нас, нашей помощи стоила ваша кровь да жизнь? срезал их порыв Валерка, авернулись вы и за работу? Так сразу бабам да нам пацанятам полегчало? «фронтовые сто грамм, фронтовые сто грамм», только и слышно от вас,да перекуры бесконечные, лишние рабочие руки так сейчас ох, нужны!»
        Переглянулись мужики, потупились: «Ты нас не кори, привыкли мы к выпивке, да крепкому табачку, вот повзрослеешь и сам пристрастишься, понимать нас тогда станешь»
        «Ни пить, ни курить я не буду, твердо заявил Валерка, глупости это все, человек без этого обходиться может. Вот, если курить человеку было необходимо, так он с трубой на голове рождался бы, дым выходил легко, а пить было так важно - то три ноги у него было бы, домой всегда доходил, не в пример некоторым не валялся под заборами! А для работы и всего остального у него все есть!» Дружно захохотали мужики, покрутили головами и потихоньку разошлись по домам. Назавтра вышли все на работу. Урезонил их Валерка!
        Приезжал он один раз, лет пятнадцать назад приезжал. Перестройка вовсю уже прошлась по селам да городам катком нищеты да безработицы. Ученым он стал, а как же? Валерка, он упрямый - своего добьется. Нашел каким-то образом меня, и поехали мы на родное пепелище. А что? Очень даже, похоже! Бурьян да крапива, березки вымахали на месте нашей улицы, и только река все также вгрызалась в крутые бока валунов. Прошлись мы по местам, где стояли наши бревенчатые дома и потянул меня Валерка дальше в тайгу. Прямиком на дальний покос. Нашел он одному ему приметное место и стал разгребать землю под замшелым валуном. «Ну, думаю - клад ищет!»
        Вытаскивает он березовый туесок, оттряхнул от земли, береза она не гниет годами в земле.
        Ножом срезает пропитанные дегтем кожаные ремешки, а под крышкой - сплошной комок воска!
        Поковырял он, аккуратненько, этот воск и достал оттуда четыре тетради, простенькие тетрадочки, но старинной, дореволюционной работы. «Это мне отец завещал, а ему дед» ответил на мой вопрос Валерка. Пока шли обратно, поведал он мне свою семейную историю. Дед его служил царю - батюшке в особых войсках, это что-то вроде наших спецназовцев. В тетрадках тех, сборник всех приемов рукопашного боя - русское «кун-фу», а что? Почище китайских приемчиков будет!
        Валерка в молодые годы тренировался потихоньку на покосах, в стороне от любопытных глаз.
        Эх, сколько бы жизней можно было спасти попади до войны эти тетрадочки в нужные руки! Покачал головой только Валерка: «Упекли бы отца, да меня куда подальше, за эти тетрадочки, время было, сам знаешь какое - расстрельное, сын белогвардейца, да внук белогвардейца, кто бы с нами стал бы считаться!»
        Эх, Россия, Россия! Не помним мы ни героев своих, ни былых своих достижений!
        Не ищите вы Кедровку на карте, последний раз были топографы в 1947 году, спросили у местных: «Как поселок называете?» «Какой поселок? Одни вдовы остались!», отшутился кто-то из местных. Только то и остался на старой карте маленький кружочек вместо поселка лесорубов, с печальным названием - Вдовий.
        А Валерка? Валерий Ерофеевич, теперь академик, директор какого-то военного института, ракету они сделали, да такую, что другую ракету сбивает на лету! Американцы большие деньги ему предлагали, звали в Америку. Только сказал им Валерка, сказал, и снова как отрезал: «Я, родиной ни оптом,ни на вынос не торгую!». Где им торгашам знать, как пахнет свежее сено, да блестит роса поутру на траве, и не было у них вдовьих поселков, пусть даже и оставшихся только на старых картах.
        Закон есть закон!
        Пришлось мне несколько дней назад, по казённой надобности, поездить в областной центр. Поначалу я размахнулся и, оседлав личной автомобиль, покатил в город. Но после второй поездки мой автолюбительский пыл заметно угас. Мало того что припарковаться было большой проблемой, так ещё и времени на дорогу тратилось уйма. Да посудите сами: до города ехать чуть больше двадцати минут, а по городу, добираться до места - час! Вот и решил я автобусом. Так как последние лет десять не ездил на этом виде транспорта, то естественно расписание движения не знал.
        Вышел заранее. Тут-то возле меня и притормозила легковушка. Односельчанин спешил на работу в город.
        - Я смотрю, у тебя, наверное, поломка? - осведомился он, - Чего ты на остановке мнешься?
        Пришлось объяснить ему суть дела. Вообщем, все складывалось как нельзя лучше - и времени у меня было предостаточно, и успевал я к назначенному сроку. Вот только была одна проблема - довозил он меня в такое место, где не было остановок городского транспорта. Нет, они, конечно, были, но нужно было пройти километра полтора.
        Да разве это проблема? Прогуляться пешочком в великолепное летнее утро, что может быть чудеснее? Вот в таком настроении, топал я по задворкам и закоулкам, стемясь выйти на шумную городскую улицу. А вот и она.
        Озираюсь, где остановка. Так, на противоположной стороне улицы. Ага, перебежать дорогу, выйдет короче. Закралось сомнение: когда сам за рулем, то таких торопыг частенько костерю недобрыми словами. Да и второе, тоже очень действенное средство - а вдруг в кустах, поджидают бравые гаишники? Штрафы стали просто лютые! Переход в обратном направлении метрах в двухстах.
        Иду. Замечаю, что на противоположной стороне, параллельно мне бежит собака. Серенькая такая, в желтых подпалинах. Какая-то смесь дворняги и овчарки. Бежит, деловито поглядывая на все ещё редкий, по утренней поре, поток машин.
        К зебре подходим почти одновременно. Точнее - она несколько раньше. Деловито села, глядит в мою сторону. Только я ступил на переход, как собака тот час поднялась и неторопливо побежала мне навстречу, слегка озираясь на замершие автомобили. Поравнявшись, искоса взглянула на меня и невозмутимо пошла дальше. Я, специально ускорил шаг, намереваясь пройти переход первым, интересно было посмотреть, как поведут себя водители. Поравнявшись с нетерпеливо пофыркивавшим мотором авто, я кивнул, приветствуя выглянувшего в окно водителя.
        - Почти каждое утро езжу тут, и всегда она ждет пешехода, что бы перейти на другую сторону дороги. Вишь, её хозяин на мотовозе работает, так она проводит его до «железки» и домой. Ни разу не нарушила правила!
        - Закон есть закон! - улыбнулся я.
        Оглянулся, ступив на тротуар. Автомобили, послушно стояли на месте. А как же? Примерному пешеходу - наше почтение!
        Звезда конкурсов.
        Наконец-то мои родители решили уехать на отдых, оставив меня одного без их плотной ежедневной опеки. От их бдительного внимания меня не спасало даже то, что учился я уже в одиннадцатом классе и самостоятельно решал как и где мне продолжить свое образование.
        Мама моя, с упорством наседки пестующей своих несмышленых цыплят, следила, вовремя ли я покушал, чистая ли у меня рубашка, а отец проводил со мной свои беседы.
        Беседы эти напоминали скорее тренинги по многим вопросам бытия. Был мой славный предок изрядно подкован по многим предметам и в меня вложил неплохой багаж знаний.
        Но вот за что особенно благодарен был я ему так за то, что в моем более чем юном возрасте держал он меня постоянно возле себя, приучая ко многим мелочам, которые впоследствии откорректировали в лучшую сторону мой характер.
        Итак, три недели быть представленным самому себе - это более чем щедрый подарок капризной фортуны.
        Я уже распределял дни и вечера между друзьями и подружками, как моя мама с очаровательной улыбкой произнесла: «Володечка, чтобы тебе было не так одиноко, мы с папой решили пригласить к нам дядю Колю!»
        Жил дядя Коля, где то в селе под Новосибирском, недавно вышел на пенсию, и так как его жена на закате их семейной жизни решила поменять место жительства, а заодно и мужа, то обретался наш дядюшка больше не в собственном доме, а на городской квартире своей дочери. Идеальный сторож или надзиратель (это как вам будет угодно) за мной!
        М… м… да! Настроение испорченно вдрызг!
        Дядя Коля приехал за день до отъезда родителей. Оказался он довольно шустрым, моложавым дядечкой, приятно пахнущим дорогим дезодорантом и коньяком, принятым по случаю приезда, а может отъезда?
        Троекратно облобызав маму и папу, погладил меня по голове. Видимо, рассмотрев, что я уже большой, похлопал меня по плечу, а затем пожал руку. Отделавшись дежурными вопросами типа «Как дала? Что нового в учебе? С друзьями все нормально?», дядя Коля переключился на папу с мамой. «Поладим!» успокоился я.
        Отъезд моих родителей прошел согласно моим представлениям о расставаниях любящих родителей и их ненаглядного дитяти.
        Мать тайком смахнула набежавшие на глаза слезы, отец обнял меня и наказал примерно вести в их отсутствие.
        Я, состроив самую печальную мину на своем лице, пообещал вести себя хорошо и пожелал им приятного отдыха.
        Дядя Коля, обняв меня за плечи, долго махал рукой, провожая свою родню.
        «Ну, племяш, чем займемся в этот вечер? Кстати ты уроки сделал?» «Какие уроки, дядь Коля? Каникулы весенние у нас!» «Читать то, читать вам много задали на каникулы?» не унимался он. «Да пустяки, отмахнулся я, так по мелочи!» «Э, не скажи, в наше время, и читать и стихи учить, задавали много!»
        «Ну, вот сейчас начнет занудствовать», с тоской подумал я.
        «А девчонки знакомые у тебя есть? Давай, зови, познакомишь, повеселишься, если что, я в другую комнату удалюсь и мешать вам не буду. В мое молодое время мы порой до поздней поры дружили!»
        «Вот это да!» дядя Коля мне начинал определенно нравиться.
        Обзвонить мою компанию по «сотику» было делом нескольких минут.
        Вечер удался на славу. Дядюшка был в ударе. Много шутил, что странно всегда к месту, читал какие-то стихи, авторов которых никто из нас не знал, а когда взял гитару и спел парочку чудных романсов, мы начали было ревновать к нему своих девчат. Но он, сославшись на головную боль, удалился к себе, наказав нам приятно провести время.
        Утром я провалялся в постели дольше обычного. Доплывшие из кухни запахи чего-то вкусного вырвали меня из-под одеяла.
        Дядя Коля, мастерски орудуя ножом, крошил свежий огурец.
        «Салат «Дружба», огурчики, помидоры и лучок!» подмигнул он мне. «Я тебе бараньи ребрышки обжарил» ошарашил он меня своими кулинарными изысками.
        «Может было нужно отварить пельмени?», пытался скрасить я свою бездеятельность в приготовлении завтрака.
        «Пельмени для лентяев или когда на скорую руку поесть. Ваши городские пельмени не идут ни в какое сравнение с нашими - сибирскими. Я тебя потом угощу, по особому рецепту сделаем. Кстати позови девочек, помогут лепить и сами покушают».
        Я фыркнул, представив, как девчонки будут лепить эти самые пельмени.
        После завтрака дядюшка заявил мне: «Без дела не могу! Придумай мне какое-то занятие!»
        «Мне бы твои заботы! подумал я, выспался хотя бы вволю!»
        «Почитай вон почту, отец выписывает газеты и журналы, посмотри местную газету, там в рубрике объявлений, может, найдешь, что для себя»
        Я получил полчаса тишины нарушаемой лишь шуршанием газеты, да хмыканьем дяди Коли, которым он сопровождал чтение.
        «Слушай, Владимир, так официально он ко мне не обращался, а что такое «слоган»?»
        «Это что-то вроде объявления или рекламы - короткая, но интересная и всем запоминающаяся фраза», объяснил я ему.
        «Шестой городской хлебокомбинат объявляет конкурс на лучший «слоган» для своей новойпродукции - сушек с маком и премию назначает!», задумчиво прочитал дядюшка.
        «Пять булок хлеба или связку этих сушек?»
        «Нет. Десять тысяч рублей!»
        «Что? За такой пустяк?», я просмотрел газету. Точно, было объявление и премия.
        «Дерзай!» врубил я зеленый свет творческому порыву моего дядюшки.
        Не знал я, какую мину под фундамент своего спокойствия подложили эти газетные строчки!
        Часов шесть тишина, прерываемая лишь пыхтением моего родственника, гостила в нашей квартире. А потом началось!
        Дядя Коля вышел из комнаты взъерошенный и веселый как весенний воробей. В руке он держал общую тетрадь с заложенной, где то на середине ручкой.
        «Слушай! Он встал в позу императора Нерона и продекламировал: «Хлеб - драгоценность, имне сори, съел весь - еще бери!» «Хлеб всему голова, но и мы с усами, булку съедим, ещёдостанем!» «С маком сушки - мягче подушки!» «Мимо сушек не пройди - для семьи скорей купи!»
        Ошарашенный таким напором литературных перлов дядюшки, я не сразу смог сообразить, как закрутить кран его красноречия.
        А он бесстрашно продолжал свою очередную стихотворную страшилку: «Наши сушки - позубам старушки!»
        «Стоп! заорал я, лучше не придумаешь, шли на конкурс!»
        Дядюшка обмяк как шарик, из которого вышла часть воздуха.
        «Ты считаешь, это лучшее? там уменя на двадцать третьей странице есть строчки, мне они больше нравятся!»
        «Всё! Всё это и на двадцать третьей тоже отправляй!»
        «Ладно, как скажешь, я думал, тебе будет интересно послушать до конца мои «слолганы»»
        «Нет, нельзя этого делать, если кто подслушает, то присвоит себе твои строчки и плакал твойгонорар, заберет себе» перспектива выслушивать двадцать пять страниц бредней старого стихоплета, повергла меня в тихий ужас.
        «Давай, сделаем так: свои сочинения ты прочитаешь моим друзьям и девчонкам, они сегодняпридут к нам»
        Дядя Коля просветлел лицом. «Я сочиню побольше и напечатаю их на отдельныхлистах, вдруг, захотят взять с собой!»
        «Будет совсем здорово!» признаюсь, это была моя маленькая месть девчонкам за то, что они восхищались моим дядюшкой больше чем мной.
        И удалился мой дядя Коля творить чудеса стихосложения.
        Всего на пару часов я отлучился из квартиры. Прошел по друзьям, малость потусовался на постоянном месте наших сборов.
        Когда вернулся домой, что-то заставило меня задержаться в прихожей.
        На двери висел белый лист бумаги, закрепленный по углам скотчем. Черными буквами, во всю мощь принтера, на нем красовалась надпись: «Головой ты не болтай, свет не нужен - выключай!» Смутное чувство тревоги мышкой заскреблось в моей душе.
        Точно такой же лист поджидал на стене возле входа в зал: «Задержись-ка ты чуть-чуть, ноги в тапки всунуть не забудь!»
        Фыркнув от приступа подступившего веселья, я «всунув» ноги в тапки, прошел в туалет.
        И согнулся пополам от смеха.
        На смывном бачке красовалась надпись: «Кончил дело - смывай смело!»
        Справиться со смехом я смог только в ванной комнате.
        Сидя на краешке холодного фарфора, я прочел следующее нетленное произведение дяди Коли: «Знает негр и еврей, зубы чистит лишь Колгейт!»
        Меня, насмеявшегося вволю, поджидал дядюшка.
        «Ну как? Не без гордости спросил он, нам «слоган» строить и жить помогает?»
        Я без звука, как будто подавившись сушкой, покивал ему в ответ.
        Через пять дней в нашей квартире зазвонил телефон. Мелодичный женский голос попросил к телефону Николая Сергеевича. Не сразу понял я, что это зовут моего дядю.
        Тот полюбезничал в телефонную трубку, рассыпался старомодными благодарностями и пообещал, непременно, быть в условленное время.
        «Как я их! в его голосе ликовал восторг, сделал всех! Комиссия по «слоганам» просит меня приехать к ним. Первое место и премия!»
        Одевшись подобающим образом, отбыл Николай Сергеевич на сразу ставший родным ему шестой городской хлебокомбинат.
        Пришел поздно в девятом часу вечера, веселый и довольный.
        - «Давай, хвастайся премией, встретил я его в нетерпении. О, да ты никак и отметить успел этособытие!»
        - «Немного, племяш, немного! А премии нет!»
        - «Как нет?» изумился я.
        - «Ну, не совсемчто бы нет, просто я вложил её в дело»
        - «Какое дело, дядь, Коль?» любопытство мое навострило уши.
        - «Предложили мне издать отдельной книгой все мои «слоганы».
        Дядюшка вошел во вкус иностранных словечек.
        - «Ну а на печать, раскрутку, нужны, сам понимаешь, деньги»
        - «Ой, и лоханули тебя дядь Коль! Кинули по полной программе!» изумился беспечности своего дядюшки.
        - «А, да ладно, не великие деньги, как пришли, так и ушли! И почему ты думаешь, что вокруг всесплошные обманщики и проходимцы?»
        Нет, родич мой был неисправим…
        К приезду моих родителей мы с моим дядей Николаем Сергеевичем стали настоящими родственниками. Я клятвенно обещал погостить у него в Сибири следующим летом, как сдам экзамены.
        - «Прорвемся!» сказал мне он, уезжая.
        Через полгода на имя моего дядюшки пришел из Москвы увесистый пакет.
        Признаюсь, незаметно вскрыть его, используя шпионские методы, было для меня делом пары минут.
        Там лежал контракт от известной рекламной фирмы представляющей интересы агентств Франции, Англии, Швейцарии и еще десятка каких то зарубежных фирм. Контракт с последующим продлением. За использование сочиненных рекламных строк скромно красовалась сумма: 25 000 $ и отдельный гонорар за новые строки. Почему-то вспомнилась единственная оставленная в туалете надпись моего неподражаемого дядюшки. Вот только вспомнилась совсем не так: «Начнешь дело - заканчивай смело!»
        Какой мерой меряете, такой и вам отмеряно будет!
        А у нас на краю села жила ведьма! И что?! Когда вам минуло пятнадцать лет и шестнадцатая весна, буйствовала черёмуховым цветом, в эти сказки, о ведьмах, особо и не верилось. Просто в крайней, от дороги, избушке, не так давно, поселилась пожилая женщина. Она сразу не пришлась «ко двору» всем нашим сельчанам. Ничего в ней такого отталкивающего не было, вот только все сельские собаки, от лохматого Шарика, до свирепой овчарки Альмы, разом невзлюбили её. А за ними и люди.
        Так и жила она одна на краю села. Вот что странно - у неё всегда были деньги! Прошло всего три года после смерти Сталина, страна с трудом выкарабкивалась из разрухи, а у неё всегда были деньги…. А как бы решили бы вы, если видели как она, заходя в магазин, всегда что-то там покупала? Покупки эти немедленно обсуждались местными кумушками и порой обрастали такими подробностями, что сразу вырастали в весе и цене.
        Народ у нас вроде и не завистливый, а вот, поди, ж ты….
        Ведьма ни к кому в гости не ходила и никого к себе не звала. Если кто и пытался заговорить с ней, так она, молча, выслушивала его, затем вонзив в собеседника колючий взгляд, не проронив ни звука, поворачивалась к нему спиной.
        А в начале весны, село взбудоражило событие - у ведьмы появился спутник. Это был мужчина с нелепой фигурой и грубым лицом, словно наш деревенский плотник Кузьмичев, от нечего делать, вытесал его из полена. Причем, вытесал топором, просто так, из баловства, в перерывах между затяжками своих самокруток, ловко он их скручивал из газет и крепчайшего самосада.
        Ох, и почесали сельские бабы языки!
        Предположений было немало и даже в ведьмины любовники его записали, но потом все - таки сошлись на мнении, что слишком молод он для этого. Признали какой-то дальней родней.
        Сама старуха, вот как почти месяц, не показывалась из дому. Даже в магазин за неё ходил этот «чурбан», такую на уличную кличку дали ему деревенские кумушки.
        В то майское утро и у меня жизнь не заладилась. Хотя было воскресение и домашних поручений у меня почти совсем не было. Вовку, дружка моего, не отпустили гулять - нажаловалась, таки, училка! Вот он и пыхтел над учебником, решая задачки. И это за две недели до конца учебного года!
        Витьку, отец оставил дома по причине ремонта курятника, и пришлось мне одному тащиться на край села. Там, в берёзовой роще, сорока наладилась делать гнездо.
        Проверить надо было. Людская молва упорно предписывала белобоким трещоткам, воровские замашки. Мол, тащат они все самое ценное к себе в гнездо, так может и мне что перепадёт? Вот с такими мыслями плёлся я по дорожной колее, прутиком отчерчивая замысловатые зигзаги в пыльных проплешинах и дорожных выбоинах. До ведьминого дома оставалось-то шагов сто, как из перекосившейся калитки выскочил «чурбан», размахивая руками и что-то бормоча, устремился ко мне. Все мои планы разом рухнули, и я уже было собрался задать стрекача, но тут он остановился. Видно сообразил, что я могу убежать. Сложив руки, словно собираясь помолиться, он, заискивающе приглашал меня подойти. Пятясь к калитке, знаками звал за собой и плакал, размазывая слезы по небритым щекам. Даже без расшифровки его бормотания, понятно было, что ему нужна помощь. Во мне боролись два чувства - откровенная робость перед ведьминым домом и любопытство, смешанное с долгом. Человек о помощи просит ….
        Победило последнее. А чего бояться?! Вон, позавчера, мы с Витькой подрались, держался я, признаться, уже хорошо: классно пару раз ему по скуле врезал! А то, что пропустил удар в лоб и нехилый в печень, так на то она и драка! Тут - либо ты, либо тебе!
        Если надо, так и «чурбану» врежу.
        А этот, нескладно-лохматый мужичок, открыв низенькую дверь, ведущую в сени дома, грёб своими длинными, почти до колен, руками зазывая меня войти. Набрав в легкие побольше воздуха, словно собираясь прыгнуть в воду, я зашел в сени и, открыв дверь, ведущую в дом, очутился в первой комнате. Пахнуло чем-то затхлым и кисло-противным. Свет пробиваясь через грязные занавески, освещал стол заваленный посудой, какими-то объедками. Жужжали мухи, пируя в этих отбросах, стало как-то не по себе и захотелось на воздух. Из второй комнаты послышался слабый голос, «чурбан» легонько подтолкнул меня туда. Всклокоченная постель, с подушки на меня глянули глаза ведьмы. Но не было в них ни презрения к роду человеческому, ни желания навредить, это были глаза больного человека и они молили о помощи. Я подошел ближе.
        - Там, там, в бутылке, дай…. - слабым голосом попросила она, указав в угол, где стояла тумбочка. Открыв скрипнувшую дверцу, я взял бутылку, где плескалась светло коричневая жидкость, в которой плавали какие-то корешки, и протянул старухе.
        - Налей, мне так не выпить - она слегка поднялась на локте.
        Её сожитель схватил со стола чашку, протер её краем рубахи и протянул мне.
        Я налил почти половину чашки, пахнуло водкой. Старуха протянула руку и, стуча зубами о край чашки, выпила. Откинулась на подушку, и вдруг схватив меня за руку, попросила:
        - Не уходи, знаешь как мне страшно!
        И тут во мне что-то произошло - ведьма, которую опасается половина села, сама боится!
        Да и не ведьма это вовсе, а старая и, наверное, больная женщина. И не такая уж она старая, вон как цепко меня за руку схватила.
        - Не осуждай меня! Да, я пью! А ты что бы делал? Она все время приходит и приходит… - ведьма бросила мою руку и рывком села на кровати.
        - Придет и смотрит…, смотрит, так своими синими глазищами и сверкает! Ни днем, ни ночью от неё покоя нет! Ходит и ходит! Смерти моей хочет! А вот и фиг ей! - старуха, так я продолжал называть её, сложила кукиш и ткнула им в пустоту угла.
        - А ты не бойся, тебя она не тронет, ты-то ей ничего не сделал. Побудь со мной, я тебе денег дам, ты только немного посиди подле меня, я чуток, совсем маненько посплю…. Вот как выпью, так и лучше сдется, а так житья от них нет! Ни поспать, ни забыться…. Вон и огород забросила, поесть: чего изготовить - не могу! Боренька, ходит голодный, а ему нельзя - больной он…. Ты послушай, меня, послушай, может и легче мне станет! Это вроде как на исповеди - тебя священник выслушат.… А ты в церкву ходишь?
        Я отрицательно помотал головой.
        - А-а-а, комсомолец значит? Это хорошо, это правильно - зачастила старуха. - А я вот в бога верю! Хоть и нельзя мне…
        В её разговоре было что-то странное. Не говорят так наши сельские женщины. Проще и короче говорят, по-деревенски. У ведьмы и слова были какие-то правильные, короткие и отрывистые, словно она подавала команды.
        - Ты не смотри, что я такая лохматая, да не прибранная! Я, раньше знаешь, как за собой следила! Даже сам Якубов, начальник отдела, меня хвалил! Ты, говорит, ты Анна, фигуристая женщина, всё при тебе! А ты думаешь, нас, сотрудников ликвидационного отдела НКВД, любили? Да ни в жизьть!
        Он поправила подушку и села на кровать, свесив босые и слегка синюшные ноги.
        - Вишь, даже отекать мои ноженьки от этой проклятущей пьянки стали! А какие были! Начальник нашего отдела, майор Никишкин, так мне и говорил, а…, - ты ещё маленький, не поймешь… - частила она и тянулась к бутылке.
        Я подал бутылку ей. Она сделала глоток прямо из горлышка, вытерла губы рукавом застиранного халата и резким движением поставила бутылку на пол, рядом с кроватью.
        - Вот с этого, Никишкина, майора и началось всё! Ты знаешь, - она снова схватил меня за руку, - Замуж - то я вышла по любви! Да, по любви…, муж мой Коленька, военным был, я в то время девчонка сопливая, разве разбиралась в этих военных? Шинель, погоны как у всех, а он статный был, да красивый! Сапоги как начистит, да как пройдется по улице, все девки вслед обертаются! А служил он знаешь, где? - она заговорщицки придвинулась ко мне, - В ведомстве Берии!!!
        Имя комиссара внутренних дел, помнили хорошо, да и произносили ещё с оглядкой!
        - Вот после свадьбы и устроил он меня в областное НКВДе, сначала в машбюро, ну, это разные бумажки выписывать, хотя секретность там была - будь здоров….
        Полупьяная старуха слегка раскраснелась, поерзала на кровати, устраиваясь удобней, и видимо, решив, что я, подходящий собеседник, продолжила листать странички своей прошлой жизни.
        - Вот там то и заметил меня Никишкин, да он тогда ещё в капитанах хаживал, не то, что мой Коленька - майором был! Ой, и влюбился он в меня! Втюрился по самые уши! - ведьма даже зажмурилась от удовольствия, но тут же распахнула свои глаза и в них блеснула злоба.
        - Сволочь, он! Первая сволочь и паскудь, этот Никишкин! - она придвинулась ко мне и свистящим шепотом произнесла: - Это он на моего Коленьку донос настрочил! - откинулась к стенке и спокойным и даже громким голосом продолжила:
        - И бумаги какие-то с его стола украл, украл и спрятал! Вот муженька моего, Николая, и взяли… Ночью, пришли и взяли…. - на глазах у неё блеснули слёзы.
        - Н - не, опосля выпустили, а как не выпустить? Никишкин, гадина, пришел ко мне и прямо говорит: «Ты Анька, либо в постель со мной, либо твой муженёк в тюрьме сгниёт!» и бумаги показывает, те, что пропали…. Вот тогда я и согрешила…, а второй раз совсем загубила свою душу, это когда согласилась перейти в ликвидационный отдел…. - она замолчала и пристально посмотрела на меня. Стало немного неуютно под её взглядом.
        - Ты знаешь, чем занимаются в этом отделе? - она помолчала, словно что-то вспоминая, - Врагов советской власти всегда хватало…. Расстрельные списки утверждала тройка или трибунал, а приговор исполняли мы. Всё было просто, никто ничего и никому не объявлял, просто тебе вручали список этих врагов, ну тех, кого надо было шлёпнуть, вот ты и за день должен был это сделать. А как иначе - приказ! Да и платили за каждого не мало, сначала двадцать пять рублей, а потом - пятнадцать. Ты представляешь, - оживилась она, - Генерал Якубов, сказал, что и пятнадцати с нас хватит! Попробовал бы он сам убить человека! Это только, кажется, что легко… Ты его ведешь по коридору, курок заранее взведешь, они от щелчка пугаются, ведешь и там, где поворот, раз - и в затылок! Пуля у нагана тяжёлая, рану спереди разворотит огромную, смотреть тошно! Да я и не смотрела, чего глазеть? Сделала дело и дальше. Потом заключенные, не, не из расстрельных, эти делать ничего не станут, уголовники были, потом все уберут, известкою польют пол, крови как не бывало и ты нового ведешь…..
        Так на два коридора и работали …. До восьми выстрелов в день, порой приходилось делать…
        - Ты меня осуждаешь? Вижу, вижу…. А как бы ты поступил?! Когда выпустили моего Коленьку, пришел он весь побитый да разуверившийся в людях. На работу его обратно не взяли, вот он грузчиком и пробовал на рынке работать. Да где там! Все нутро у него было отбито. А я на шестом месяце, пузо вон уже и на нос лезет…. Денег в доме нет, что там я зарабатывала в машбюро? Конечно, Коленька догадался, что не его ребёнок, да и как не догадаться, он почти год провел в тюрьме, а я вот…
        А тут пришел как-то, рано, а у меня этот гад - Никишин, штоб ему! Помрачнел только, вижу желваки на скулах так и ходют, так и ходют! Ничего ни сказал. Только, когда мы были на дне рождения у его сослуживца, ты видишь, не все сволочами были! Так там он так веселился, так веселился! «За тебя, говорит моя любимая Аннушка!» - поднял стакан водки, выпил и вышел в коридор. И выстрел, хлопок такой, а у меня прямо сердце оборвалось и в глазах темно стало. Очнулась, врачи возле суетятся, а Коленьку уже унесли…. Это он пистолет своего сослуживца углядел да и … - она потерла сухие глаза кулаками и всхлипнула. - Родилось дитя, да видно и впрямь бог есть, за мои грехи, и разум у моего Бореньки отнял! Хотела я сына назвать Николаем, так нет! Никишин прямо зверем кинулся - назови Борисом, в честь деда, известный революционер был! Вот он то и перевел меня в расстрельную команду. И оклад почти вдвое и за каждого по пятнадцать рублей…. Тогда-то и стала я пить водку. А сорвалась, знаешь как? - она коротко хохотнула, хотя мне вдруг стало холодно в этот теплый майский день.
        - Повела я по коридору священника, много их тогда расстреливали. Поп как поп, и ряса и крест, не отнимали у них их тогда, что толку, они все равно их себе из дерева мастерили. Веду, значит, только наизготовку взяла, а он возьми и обернись!
        «Ты, говорит, мне в лицо стреляй, хочу видеть глаза того кто меня жизни лишает! Только знай: «какой мерой меряете, такой и вам отмеряно будет!»» - старуха снова вцепилась мне в руку, - Это значит, что он мне смерть от пули пророчил! - отшвырнула мою руку и откинулась к стене.
        - Приходил он ко мне, вот недавно и приходил - буднично поведала она мне, - Ничего не сказал, только улыбнулся и пальцем так легонько вроде как пригрозил.… А может перекрестить хотел? - в её голосе появилась надежда. - Ушел, ушел поп и больше не появлялся, не то, что эта, ходит и ходит! Нет от неё покоя! - «Ведьма» вжалась в стену, посмотрела в угол.
        - Вишь, нет её! Это тебя она боится! Ты знаешь, мне год как оставалось да пенсиона, он у нас ранний, военный, так повела я по коридору девушку, да что там, почти девчонку. Наши чекисты расстарались и выманили из-за границы эту княжну. Там она популярная была, все против советской власти зубки свои точила. Вот ей наши чекисты и вырвали их! - старуха захохотала злобным смехом.
        - А княжна эта такая вся стройненькая, будто фарфоровая статуэтка, и в белом вся. Наши не били её и вообще, никак не трогали. Надеялись, что она примет нашу сторону и можно её будет показать журналистом. Ан, нет - с характером княжна попалась! Так и приговорили к расстрелу…. Веду я её «за угол», а она возьми да обернись, да как раз на полпути. Я только к кобуре потянулась. Тут она как глянула на меня своими глазищами! А они у неё синие - синие! И говорит мне: «Стреляй, стреляй здесь! Я умру, но меня будут помнить! А тебя кто вспомнит? Да и жить ты как будешь? Совесть она ведь проснется!» И такая вдруг меня злоба взяла! Понимаешь, и злюсь на свою испоганенную жизнь и на эту княжонку, беленькую да чистенькую…. Не помню, как наган выхватила и выстрелила в неё, попала прямо в её синий глаз…. Упала она и смотрит, смотрит на меня, своим целым глазом.… В злобе, я ещё четыре раза в неё стрельнула. Зря только пули извела!
        Ведьма, задохнулась, словно снова её накрыл приступ дикой злобы, поднесла ладони к лицу и закрыла ими глаза. Когда она опустила их, в её выцветших, словно ситец изношенного фартука, глазах, было столько боли и отчаяния, что я вскочил с табуретки.
        - Постой, постой не уходи! Прошу тебя, умоляю, сходи в аптеку, принеси лекарство для Бореньки, хворый он. Я позвонила туда, - она ткнула пальцем вверх, - они его ко мне и отпустили, все какой, никакой догляд будет. Лекарство только вот как вчера кончилось, а без него ему худо.
        - Вот, тут на бумажке, и написано, какой порошок надобно купить - она совала мне в руки потрепанную бумажку - рецепт и десять рублей.
        Таких денег я ещё не держал в руках. До сих пор не знаю, зачем я взял все это и, пятясь, задом, выскользнул на улицу.
        Аптека у нас располагалась в здании больницы. Суровая тётка, в белом халате, повертев в руках рецепт, строго взглянула на меня:
        - В городе выписывали? Для тебя что - ли?
        - Нет, для гостя, у нас гостит, дальний родственник - соврал я.
        - Смотри, чтоб по одному порошку в день и подальше от детей уберите - она протянула мне бумажный кулек и стала отсчитывать сдачу.
        Обратная дорога показалась мне короче. Ещё бы - я на законных основаниях мог рассчитывать на целый рубль. Честно заработал! Войдя в комнату, где лежала, эта спившееся старуха, я оцепенел. И было отчего! Посредине комнаты, сидел на табурете «Чурбан» и целился в меня из нагана.
        Щёлк! Звук спущенного курка, показался мне громом. Но выстрела не было, кончились патроны. Это я понял сразу, как только взглянул на кровать. Там, вжавшись в угол, полулежала старуха. Вместо правого глаза, у неё, было кровавое месиво. По стене, завешанной картинкой с плывущими лебедями, тянулась алая полоса, с какими-то сгустками желтого жира.
        Ужас от увиденного погнал меня прочь, очнулся я только в огороде. Прислонившись спиной к теплым, шершавым брёвнам сарая, я заплакал. Стыдно признаться в этом, ведь мужчины не плачут, да что там, я просто зарыдал! Тяжко, надрывно, словно у меня умер кто-то близкий. Слёзы катились из моих глаз, и не мог я их сдерживать, как не старался.
        Вдруг сквозь эти безудержные слёзы я увидел, как ко мне приближается женщина. В изумлении, я протер свои глаза кулаками…
        Хрупкая, в белом платье, с какими-то воланчиками на плечах, она спокойно шла ко мне.
        Я, вжался в брёвна сарая. И было от чего - такие, в селе, у нас не ходят! Подойдя ко мне, она взглянула на меня и легонько коснулась моей щеки. Стерев с неё слезинку, улыбнулась, распахнув свои синие, как весеннее небо, глаза и произнесла певучим голосом:
        - Не скорби по невинно убитым, не скорби! Живи долго и за нас живи! - приложила свою ладонь к моему лбу, и я, словно провалился в глубокий колодец.
        Следователь допрашивал меня не долго. Суровая тетка-аптекарь, подтвердила, что я был у неё. Да и наградной наган этой ведьмы - палача, отобрали у буйствовавшего сожителя.
        Сколько же лет прошло? Приехал я в родное село и пошел на кладбище. Родни там у меня немало. В сторонке, под невысокой берёзкой, виднелись две могилы.
        «Кого это на отшибе похоронили?» - подумал я, направляясь к холмикам, заросшим травой. Невысокий овальный гранитный памятник. Фотография покоробилась и размылась от дождей. «Борис Егорович Никишкин» эта фамилия мне ничего не говорила. А вот второй памятник - невысокая металлическая пирамидка, с красной звездой наверху и чёткой фотографией молодой, улыбающейся женщиной, заставил меня вздрогнуть. На меня смотрела старуха - ведьма, из моего детства. «Анна Васильевна Бертис», почёл я, и даты. Две далёкие даты, в них, навсегда осталось моё далёкое детство.
        Сорвав какой-то прутик, шел я по просёлочной дороге, помахивая им, чертил, зигзаги в пыли и думал: «Тяжелой мерой ей отмеряно было, ох, тяжелой!»
        Кто не скачет - тот москаль.
        Часть первая.
        Северная Америка. Штат Вашингтон. Пентагон. Сентябрь 2013 года.
        - Входите, Николас, входите! - шеф разведки восточных стран Эндрю Тайгерман, встал из-за стола навстречу стройному человеку в штатском.
        «Наверное важная птица, раз сам полковник подскочил его приветствовать» - отметил дежурный адъютант, открывая дверь перед очередным приглашенным в кабинет шефа.
        - Принесите нам два кофе, - попросил хозяин кабинета, - Или что покрепче? Виски, джин, коньяк? Извини дружище, водки здесь не держим, понимаем, что нашим агентам этот напиток поперек горла стоит, с русскими «друзьями» вам его привычнее пить!
        - Это так, только в последнее время мои русские друзья совсем испортились, предпочитают больше обходиться соком или легкими винами, да и то в малых дозах…
        - Вот как? Вот об этом мы и поговорим, но не о дозах их выпивки, а о том, насколько они испортились, - проследив, как дежурный офицер затворил за собой дверь, шеф отдела разведки указал вошедшему посетителю по имени Николас, на кресло возле небольшого столика с прозрачной стеклянной столешницей.
        - Для этого вам и предстоит выехать в район пограничный с Россией и там координировать действия наших друзей, - полковник поморщился при слове «друзей», что не ускользнуло от внимания Николаса.
        - Насколько я понимаю, наши «друзья», - это слово Николас произнес с явной иронией, подыгрывая полковнику, - ценят больше деньги, чем нашу дружбу!
        - Не могу лишний раз отметить - ты как всегда проницателен! - полковник отхлебнул кофе, - Люблю вот эту горчинку, настраивает на восприятие всей глубины и аромата…. Чего же ты не оценишь, этот аромат? «Арабика», между прочим! Перейдем к делу, как там говорят твои русские в таком случае: «Время стоит денег»?
        - Немного по-другому: «Время - деньги!», - поправил полковника Николас.
        - Думаю, мы немного изменим эту поговорку, пусть будет вот так: «Делаем нужное нам время за деньги!» - и делать его будешь ты, Николас! Ты отправишься на Украину. Там сейчас назревают события, которые мы, затратив немалые деньги, почти подготовили. Тебе остается только направлять эти события в нужное русло и смотреть, что бы наших друзей русские не переманили на свою сторону. Если все пойдет, так как мы задумали, то всем странам будет не до проблем с внедрением новой международной валюты. Отказ от доллара им покажется слишком мелкими заботами, когда запахнет порохом новой войны. Войны, да ещё в центре этой дряхлеющей пересыщенной собственным величием Европы.
        - Но, позвольте, Эндрю, причем тут русские? Если я еду на Украину, согласен - слово, которым названо это государство, на русском языке означает - «окраина», периферия, их славянской империи.… Бить надо в самое сердце России….
        - Верно, ты подметил, верно - окраина! А лодку лучше раскачать, взявшись за края! Как ты думаешь, стерпят русские гражданскую войну в одном из бывших владений своей империи? Как они среагируют, когда одни русские будут убивать других русских?
        - Как тебе известно, Украина не однородна по своему составу, запад заметно отличается от восточного края и по религии и по культуре. Вот это отличие мы всячески культивировали в последние десятилетия. Нам удалось, подменив их исторические ценности привить всей западной части Украины понятие своей исключительности, понятие своей исторической ценности…. Да что там! Нам удалось даже подменить итоги второй мировой войны! Все подвиги, которыми они так гордились ранее, мы заменили подвигами карателей, полицаев и предателей их же народа.
        Шеф восточного отдела разведки, поставил чашку на столик и прошелся по кабинету.
        - Экономика этого государства завязана на рынки России и стран активно её поддерживающих. Стоит немного переориентировать товарное производство этой окраины в сторону Европы, и нужный нам хаос и беспорядки обеспеченны. Насколько я помню, большинство богатых людей этого государства пересыщены властью и деньгами и как удав, заглотавший большую добычу, ленивы и малоподвижны. С их стороны не будет препятствий нашим планам!
        Эндрю Тайгерман рубанул ладонью воздух, как бы утверждая эту истину.
        - Да что там! Препятствий не только не будет, наоборот, мы уже добились значительных уступок со стороны местных олигархов. После того как на Кипре наши европейские друзья по НАТО основательно потрясли счета заворовавшихся российских толстосумов и богатеев некоторых прилегающих к ней стран, украинские нувориши стали просто ручными. Не стоит беспокоиться, Николас, они все у нас на крючке, прочной хваткой держатся за долларовую наживку, нам останется только помочь выбрать им правильного президента. За десяток, другой миллионов долларов, они сделают все, что мы им посоветуем.
        - И что мы будем им советовать? Как всегда демократию? - Николас наконец-то соизволил пригубить свой кофе.
        - И демократию, и процветание и независимость - всю словесную шелуху которую для тебя подготовят психоаналитики! Громкие лозунги - горлопанам, высокие должности карьеристам, оружие - боевикам и тем и этим, деньги, деньги! Нам нужна революция! Трезвомыслящих - убрать! Не получится обычными путями, физическое устранение! Для этого вам будет придана специальная группа. Нет, не как в прошлый раз, проколов мы больше не допустим! На этот раз группу готовят наши грузинские друзья. Саакашвили после отстранения от президентского кресла Грузии, остался не у дел, боится мести как со стороны своих, так со стороны спецслужб России. Мы регулярно подкидываем ему дезу о готовящихся на него покушениях, вот он и услуживает.
        - Наемники, хотя бы профессионалы? - Николас отодвинул от себя полупустую чашечку кофе.
        Полковник Эндрю Тайгерман подошел к письменному столу и нажал кнопку вызова.
        - Пригласите в кабинет господина Петрова, - приказал он вошедшему офицеру.
        - Петров, он что, русский? - Николас слегка развернулся к двери.
        - Нет, он с Украины, но владеет и русским языком, фамилия - ненастоящая. Это наш агент-инструктор и ты будешь общаться с ним так же не под своей фамилией. Вот, это твои новые документы, - полковник раскрыл папку, лежащую перед ним на столе.
        Взял паспорт и протянул Николасу.
        - Роберт Греймвуд, тридцати лет, уроженец штата Каролина, а это что? - он взял в руки пластиковую карточку, - Так, аккредитация журналиста. Ого! - «Вашингтон пост», так высоко я еще не служил, - легкая тень улыбки скользнула по лицу Николаса, или теперь уже Роберта.
        Просмотрев еще ряд документов, новоиспеченный журналист восточного отдела газеты «Вашингтон пост» Роберт Греймвуд, отложил в сторону конверт с несколькими пластиковыми карточками и встал навстречу вошедшему мужчине.
        - Знакомьтесь, это ваш непосредственный начальник Роберт, отныне ничьи приказы кроме него для вас недействительны, - жестом руки полковник указал на «журналиста».
        Роберт с интересом разглядывал вошедшего человека. Коренастый крепыш, неопределенного возраста, с короткой стрижкой, во взгляде чувствовалась властность и хватка сильного и уверенного в себе лидера. «Такие недолго будут ходить в подчинении, дай ему волю, убьет не моргнув» - подумал он, протягивая руку для приветствия. Мужчины обменялись рукопожатием.
        - Владимир Петров, слушаю ваши дальнейшие указания! - интонация доклада и военная выправка сразу говорили присутствующим о военном прошлом и немалом послужном списке господина Петрова, впрочем, какая разница, как его теперь называть: главное его опыт и исполнительность.
        - Где воевали? - осведомился Роберт.
        - Афганистан, 356 полк, под Баграмом, начальник разведки, срок - десять лет, комиссован по ранению в звании майора ВДВ, - четко доложил русский Петров.
        - Ого, - изумился Роберт, - как оказались в Штатах?
        - Вернулся на родину - Украину, под Житомир, пенсия маленькая, жилья нет, идет перестройка, разруха и дележ всего и вся. Организовал военно-спортивный клуб, тренировал телохранителей для богатых. Попал в поле зрения вашей разведки, согласился сотрудничать, деньги были нужны. Успешно выполнил ряд спецзаданий и готов снова к выполнению любого поручения.
        - Отлично, - прервал доклад Эндрю, - к вам в гостиницу сегодня зайдет Роберт, вручит документы и поставит перед вами новую задачу. Скажу лишь одно - работать будете на родине, Украине, это все, пока свободны.
        Выражение лица этого русского Петрова, не изменилось, только что-то промелькнуло в глазах, он взглянул на Роберта - Николаса. Тот кивнул в знак согласия
        Когда за бывшим разведчиком ВДВ закрылась дверь, полковник сел за свой стол.
        - Как тебе помощник? - шеф разведки явно гордился своим подопечным.
        - Не доверяю я его преданности, такой за деньги, где угодно, да и кому угодно, служить будет!
        Николас - Роберт, вытряхнул из конверта на ладонь несколько платежных карточек и вопросительно взглянул на Эндрю.
        - Суммы не большие, это что бы не вызывать подозрений, однако будут пополняться незамедлительно. Вот дополнительный пакет: инструкции и другие документы, ознакомьтесь и под расписку сдайте дежурному офицеру. Ваш вылет в Киев послезавтра. Сегодня проинспектируйте группу Петрова, её мы забрасываем завтра.
        Гостиница, принадлежавшая разведке восточных стран, располагалась в сорока километрах южнее Вашингтона и напоминала кемпинг и легкое бунгало одновременно.
        Роберт Греймвуд, а Николас сразу настраивался на новую легенду, появился там в 16-30.
        И хотя охраны не было нигде заметно, к его машине сразу же подошли два человека. Очевидно, они были предупреждены о статусе и цели гостя, поэтому без слов проводили его в небольшой холл, где находились человек двадцать.
        - Добрый день! Меня зовут Роберт, и так как нам предстоит совместная акция на Украине, хотелось бы познакомиться с вами и выслушать ваши вопросы по поводу предстоящей акции.
        Присутствующие, один за другим, вставали с места и кратко докладывали о себе. Подбором людей в группу занимались явно профессионалы. Насторожило присутствие двух пар. Хотя - одной пары, другие, похоже, не были близко знакомы друг с другом.
        - Хорошо, - подвел итог Роберт, - вы все осведомлены о характере вашего задания и виде вашей деятельности. Связь со мной будите держать через корреспондентский пункт газеты «Вашингтон пост». По необходимости, найдете вот по этой карточке.
        Он вынул из папки аккредитационную карточку корреспондента и, медленно продемонстрировал её присутствующим сидевшим полукругом в первом ряду.
        - Что-то не так? - осведомился провожающий его сотрудник тренировочного лагеря, когда они вышли из здания.
        - Смущает присутствие двух пар, слишком большой возраст.
        - Ах, это! Одна пара - супруги, обеим за шестьдесят лет. Двое других, познакомились здесь, в лагере. Эти люди будут необходимы вам, когда нужно разогреть толпу, или пройти через кордоны полиции. Стариков там все ещё уважают.
        Роберт согласно кивнул, продолжая анализировать состав группы. Немного подумав, он согласился - работа по подбору агентуры проведена на должном уровне. Там, на месте, можно будет внести отдельные коррективы и найти новых агентов.
        Кто не скачет - тот москаль.
        Часть вторая.
        Западная Украина. Ивано - Франковская область. Местечко Яры. Пятнадцать лет назад.
        - Оксанка! Ты где?! Мать умирает, а тебя не дозваться! Ходи до дому, воды принеси, да хоть какой супишко свари. Поспрошай у тетки Ганны макарон иль картохи, горяченького похлебать страсть, как хочется! Ой, ой, мамочки! Как голова болит! Ой, моя бедная головушка! Зачем только я на свет появилась! Похмелится кабы …. Где-то одеколон был…. - Девки! Ужо вот я вас, веником, да по заднице! Мать при смерти, могли бы и на стадион сходить, может бутылки какие нашли, пива принесли бы родненькой мамке!
        - Ксанка, мамка снова болеет, вона опять ругаитси! Давай убежим за сарай, и там подождем пока она престанет…. - А то я страсть как боюсь, отыскает нас и будет веником возюкать, или за волосы драть станет…. Больно же! - шестилетняя Галина теребила старшую сестру за рукав.
        - Отстань! - слегка прикрикнула на неё Оксана, - Вон, вишь, она с похмелья болеет, щас воды из криницы напьется и полегчает ей.
        - Все равно, надо домой идтить, лопать хочется, ты же сама говорила, что суп с хлебом будем исть…. - ныла младшая.
        - Исть, да исть! Тебе бы только пожрать чего! Вон мамка сейчас уйдет, и мы с тобой в хату проберемся. Если эти мамкины пьяньчуги не сожрали все, то поедим. Я видела вчера, они консерву принесли и два батона хлеба.
        - Белого?
        - Белого, белого…. - вздохнула Оксана. - Только бы мамка скорее из дому ушла….
        Варвара Степановна Грицунова, двадцати восьмилетняя вдова, уже почти три года нигде не работала. А вот пять лет назад, её воспитательницу детского сада, любили как детишки, так и остальные работники садика, уважало начальство. Вон, даже грамота, с красной каемочкой есть. Дадена эта красивая бумага, ей за хороший труд, ко дню учителя. Только этот обалдуй, Митяй, исхитрился резать на ней селедку. Ну, ничего, она успела отобрать и всего-то на ней один порез и жирное пятно, как раз на её фамилии, да печать профкома немного подпортило.
        Расплылась печать.
        С той поры и жизнь её расплылась, стала одним размытым пятном, не разобрать ни смысла, ни места. А ведь было все: и счастье и смысл. Её муж - Василий, любил и баловал свою Вареньку, на руках почти носил.
        - Девки! Где вы шляетись?! Идите, мамка ругаться не будет, идите, суп будем варить, мне картошки не почистить, вон, как руки трясутся. Черт, хоть бы кто похмелится, принес! Идите, зеленый суп варить будем, вон крапивы под забором наросло, да и хлеб в доме остался…. Правда полбатона всего. Но я есть его не буду, этого вам на двоих хватит. Черт, как же головушка раскалывается!
        - Идем, Ксанка, идем! Вишь, мамка завет, добрее стала, ужо точно не будет драться! - Галина настойчивее тянула сестру за руку.
        - Погоди ты! Вот она как очухается, так и турнет нас искать ей на похмелку, чего ни будь! Еще погодим, тогда и выйдем.
        Варвара смочила ладони холодной водой, приложила их к пылающим пульсирующей болью вискам. Боль чуть отпустила.
        Не пила она, да и запаха спиртного не переносила. Вот только тогда в тот злой день, когда пьяный сынок местного богатея, на своей иномарке, изломал её Василия, словно тряпичную куклу, ударил передом машины и, перебросив через палисад, врезался и сам в угол дома. Ему-то ничего, сработали подушки безопасности, а её Васенька погиб. А ведь шёл навестить её в роддом, где она родила ему вторую дочку - Галинку, Галочку. …
        Когда ей сказали об этом, не поверила она в начале, смотрела только в широко открытые глаза соседки Ганны, не понимая, почему трясутся у неё побелевшие губы и что она такое говорит.
        Только потом, когда дошел страшный смысл сказанного, рухнула она на пол, как подкошенный стебелек травы и последнее что успела запомнить: кто-то пронзительно и противно кричит. Не понимала даже, что кричит сама, кричит от безумного горя, кричит от того как мог он, любимый вот так оставить, покинуть её с двумя детьми.
        За ту неделю, что валялась она в бреду, дочку кормили другие, у неё пропало молоко. Мужа похоронили друзья по работе, да добрые соседи справили поминки.
        После она вволю накричалась на его могиле и когда соседка поднесла её в стакане водку, почему-то выпила её. Полегчало сразу. Гореь словно вывернулась наружу, угасло и притупилось. Вот так за два месяца и не смогла она дальше жить без водки. Сначала вроде, даже пыталась сопротивляться этой напасти, две девочки все-таки, но потом махнула рукой - это её жизнь! Да какая жизнь? Не было уже жизни и незачем было жить…. Сломало вот её, в одночасье сломало.
        - Ч-черт! Как гудит! Что они вчера принесли? Самогон? Только бы похмелиться…. - Господи! И когда же я сдохну? Глаза бы мои не видели всего этого!
        - Варька! Ты дома али как? Смотри, что я на похмелку раздобыл! Первачок у Бугая выпросил. Сказал, что картоху придем полоть, еле-еле налил. Вот жмот! Не поймёть шо болеють люди… Варька, ты и где? - Семен Артюшенко, которого односельчане звали не иначе как «синяк», за его многолетнюю и отчаянную борьбу с «зеленым змием», долбился в калитку пытаясь отыскать вход.
        - А-а, вот ты как открываисии - вовнутрь! - поддел он калитку ногой. - Варька! Неси стаканы! Лечится, будем!
        - Сёмка, чего базлаишься? Иди до колодцу, я тут водичкой опохмеляюсь. - О-о, самогоночка! Давай, давай! - Варвара выхватила бутылку, зажала зубами самодельную газетную пробку, выплюнула её и жадно припала к горлышку.
        - Эх-х, тьфу, как полегчало! - глаза её заблестели, лицо постепенно утрачивало синюшный оттенок.
        - Ништяк, Сёва, живем! Ты чего ни будь пожрать припас? - размякшая от новой порции спиртного, хозяйка дома, встала, опираясь на протянутую руку Семёна.
        - Не пыли, Варька! Пожрать чего тоже найдется! Во! Глянь, буханка хлеба, шмат сала и огурчики, правда баба Ганя и не догадывается, что я у неё на грядах пошарил…. Соли найдем, хоть?
        - Соли, трошки есть, вон девки с фермы два комка принесли, у коров в кормушках, малость пошукали… Соль - есть …. Мне бы дочек покормить маненько, голодные поди.
        - Ксанка, Галинка, идите до дому, мамка вас кормить будет! Где вы доченьки мои? Мои бедненькие кровиночки?
        Бурьян за сараем, зашевелился, из него высунулись две детские мордашки.
        - Ксанка, а мамка то добрая! Давай пойдем, она исть зовет! - затормошила младшая сестренку.
        - Точно. Зовет, вишь дядя Сёма принес опохмелку, теперь - она добрая! Идем!
        Девочки выбежали из-за сарая и вприпрыжку побежали к дому.
        - Вот они мои маленькие, вот они мои чумазулечки! - умилилась Варвара, увидев дочерей,
        - Идемте, я вам хлебушка дам, вот на ломтик маслица подсолнечного маненеко и солью посыпем!
        - Вкусненько? - ворковала она возле дочерей, гладила по волосам, поправляла на них платьица.
        - Ты Варька, как выпьешь, прям така заботливая мамка становишься! Страсть как дочек любишь! А училка говорила, что их забрать от тебя надо, а то вырастут такими же гулёнами….
        - Я ей заберу! Моих крохотулечек, моих красавиц! Давайте, девки суп варить будем! Ты Оксанка картох помой, ничего, что они дряблые! Лето ведь! Помой, росточки оборви, я почищшу….
        - А ты, Галочка, ступай на огород, сорви лучку. Да смотри, пера нарви, с корнем не дергай, на зиму пригодитца. Вот мы с сальцем его и нажарим, суп, как заправим - вкусно будет! Вот и поедим…
        Через час, девчонки хлебали суп, весело щебетали с взрослыми, сидя на стульях - болтали ногами еще не достающими до пола.
        - Дядь Сёва, а что вот тут у тебя написано? - ткнула ложкой Галина в правую руку деловито хлебавшего суп мужчину.
        - А-а, это татуха, ну наколка, татуировка одним словом значитца! А написано тут - вот, Семен поднес кулак поближе к глазам Галинки, - Написано С-е-в-а, вот на каждом пальце! Усекла?
        - Усекла. А зачем вам это? Чтобы не потеряться? - не унималась малая.
        - Гы-гы-гы! Штобы не потеряется! - заржал пьянчуга. - А девка то у тебя забавная! Вот была бы конфетка… Ой, што это я! Совсем из бестолковки вышибло! Дык когда Бугай пошел самогонки мне налить, я у него в комоде шоколадку высмотрел. Стибрил и в карман заныкал! Во!
        И Семен бережно вынул из внутреннего кармана потертого пиджака шоколадную плитку, завернутую в обрывок газеты.
        - Нате девки, лопайте, знайте доброту дяди Сёвы!
        -Ты чего так расщедрился? Мог бы и половинку девкам отдать, мы бы тоже самогоночку шоколадом закусили - заворчала Варвара.
        - Не графья, вон лучком закусим, а девкам - в радость! - Семен потянулся к бутылке.
        - Слышь, Ксанка, - Галина бережно откусывала маленькие кусочки шоколада и облизывала пальчики, - А дядь Сёма, вишь какой умный. У него написано кто он, все сразу знают и он не потеряется! И цыгане его не украдут! Вон нас как мамка стращает: «Не ходите за ворота, цыгане украдут и побираться заставят!»
        Девочки сидели в своем любимом местечке - за сараем. Пахло примятой полынью, разросшиеся лопухи широкими листьями закрывали их, заслоняя от набиравшего силу солнышка. Утро началось хорошо.
        - Слышь, Ксанка, а давай и мы тоже себе наколки сделаем? - не унималась младшенькая.
        - Давай! - вдруг согласилась Оксана.
        - Только на пальцах делать не будем, мамка увидит, ругаться будет! Давай сделаем вот тут - и она ткнула пальцем в лодыжку правой ноги сестры.
        - А как делать будем? Ты знаешь? - Галина бережно положила в рот последнюю дольку шоколада.
        - А вот посмотри, - Оксана показала белесое пятно на тыльной стороне ладони.
        - Ты помнишь, я нечаянно извозюкалась уксусом? Вот - жгло немного, а пятно осталось. Мы возьмем в пузырек бабином чемодане, вон, мамка его в сарай выкинула, так там я видела пузырек с чернилами, вот и нарисуем что ни будь и уксусом намажем. Немного подождём, а как печь зачнет, мы водой его и смоем!
        - Ага, как больно станет? - Галина с опаской смотрела на сестру.
        - Не станет! Мы тряпочкой сразу перевяжем, мамка мне тогда перевязала и сразу все прошло!
        - Боязно! А вдруг мамка и тут заметит?
        - Не заметит! Тут носочки закрывают, а купаться будем видно будет.
        - Ну, тогда, давай… - согласилась Галина с сестрой.
        - Ай, ай, ай! Баба Ганя, помоги, больненько, печет ножку сильно! Там Галька плачет, у неё сильно болит! Ой, скорее, скорее, бабулечка помоги нам! - размазывая кулаком слезы пополам с чернилами на щеке, с громким плачем прибежала Оксана в дом к соседке.
        - Что случилось, девонька моя?! - обеспокоилась баба Ганна, торопясь навстречу девочке.
        - Да, там, у Гальки, ножка болит сильно и у меня тоже…. - в голос заревела Оксана.
        - А ну, давай, показывай, где она, твоя сестричка! - захлопотала бабушка.
        - Да вот она, в огороде хромает!
        - Девки, да вы шо с ногами зробили?! - причитая, развязывала она грязные тряпицы с лодыжек девчонок.
        - Та мы хотели себе татуировки, как у дяди Сёмы сделать, - вытирая слезы, сообщила Галинка, -
        - Намазали листик от клевера уксусом, листик он вон какой красивый, а потом чернилами и приложили к ноге. А чтоб больно не была, мы тряпочкой замотали. А оно, сначала ничего, а потом так печь, так печь зачало, вот мочи просто нет!
        - Тю! Якие дурные дивчины! Та кто ж с уксусом балуется! Вин же и глаза выжечь может! - ворчала женщина.
        - Вот мы сейчас все водичкой промоем и содой, а потом мылом.… Не дергайся Галка, вишь какие волдыри, и впрямь как клеверок. Прокалывать нельзя, гнить будет ранка, вот я ужо бинтиком забинтую, а волдырики мы гусиным жиром смажем, вот и больно не будет! Ну, как? Отлегло?
        - Ой, отлегло и полегчало! А мамка заругает нас как!
        - Ничего, не расстраивайся, мы ей не скажем, а что бинт на ноге, скажем - гусак защипал, вот кожу и поцарапал.
        - Ага, она добрая, дядь Сёма опохмелку принес, она простит, и драться не будет!
        - Ой, горюшко вы мое, девоньки! Так мамка ваша, опять на другой бок опохмеляется! И когда она эту водку глыкать перестанет! Ой, лихо, ой лихо! - запричитала соседка.
        - Поели хоть, чего? Идемте, покормлю…. - сестренки, прихрамывая, покорно поплелись следом.
        - Оставайтесь у меня, горемыки вы мои! Эти алкаши теперь надолго пьянку развяжут. И как деток малых не жалко?
        Утро нового дня началось с горластого крика петухов. Оксана проснулась первой и не найдя в доме бабу Ганну, вышла на крыльцо.
        - Проснулась ужо? А Галинка спит, поди? Ты сестричку не буди, потихонечку пойди и посмотри, что деется у тебя в дому.
        Оксана тихонько отворила скрипнувшую дверь своего дома. На грязном полу узенького коридорчика, ведущего в комнату, валялся дядя Сёва. Одна нога у него была неестественно повернута, рукой он разорвал ворот рубахи, словно она душила его. Остекленевшие глаза, не моргая, смотрели в стену, словно он хотел что-то там увидеть. Противно пахло чем-то кислым.
        - Мама, мамка ты где? - робко позвала девочка.
        Что-то булькнуло в ответ, и послышался тихий хрип.
        - Мама, мамочка! Что с тобой?! - Оксана тормошила мать, лежавшую возле стола. Изо рта её белыми хлопьями выступала пена. Руки и ноги судорожно подрагивали, затуманенные глаза не видели дочери.
        - Мамка!!! Маманя! Ты только не умирай! Я сейчас! - и девочка опрометью бросилась из дома.
        - Баба Ганя! Баба Ганя! Там, там, мамка помирает, идем скорее! - тормошила она спешащую старуху.
        Через час перепуганные девчонки, прижавшись, друг к другу, стояли, вцепившись в подол бабы Ганны, и смотрели, как двое санитаров, на носилках, выносят их мать с головой закрытую белой скатертью.
        - Отравление метиловым спиртом, вот ненасытные, мало им было самогонки, так нет, где-то добыли эту отраву! - участковый писал что-то на белом листе бумаги. Фельдшерица, собирала свою сумку, укладывая шприцы и коробочки.
        - Сгорела Варвара, свечкой сгорела, царствие ей небесное! - баба Ганна перекрестилась и, взяв девчонок за руки, повела их домой.
        - Слышь, Кузьминична, ты пока присмотри за малыми, денька через два мы их у тебя заберем - окликнул её участковый.
        - Куда ты их хочешь забрать? - обернулась соседка.
        - В детдом определим - махнул рукой милиционер.
        - Ах, вы мои горемычные! Да не отпустила бы я вас от себя! Ни в жисть бы не отпустила, вот только сама ужо девятый десяток разменяла, немощная становлюсь, не справится мне с вами! За вашей мамкой на погост скоро отправляться… - старуха терла глаза сухоньким кулачком и гладила девочек по выцветшим на летнем солнце волосам.
        Кто не скачет - тот москаль.
        Часть третья.
        Соединенные Штаты Америки. Северный штат Монтана. Неподалеку от местечка Грейт - Фолс. Заповедник в Скалистых горах. Гостевой домик егерей. Январь 2013 года.
        - А вот и Эндрю подъехал! Не понимаю, зачем такой странный приказ - прибыть на автомобилях? Есть же вертолетная площадка, могли бы сразу с авиабазы добраться, а не петлять по этой горной дороге шесть часов! - заместитель начальника штаба по вопросам Восточной Европы, Дэвид Хансенс, отошел от широкого окна, выходящего на террасу егерского домика.
        Домик - это скромно сказано. Скорее всего, это роскошный особняк и хотя снаружи стены его были сложены из грубо ошкуренных бревен, внутри они были из вполне современных материалов, а отделке и убранству более чем двадцати комнат мог позавидовать любой пятизвездочный отель. Такую роскошь не могли позволить себе егеря заповедника. Зато могли позволить себе это высшие сотрудники ЦРУ. Это был их дом, точнее одна из многих резиденций, где они не только отдыхали, в приятных созерцаниях нетронутой человеком природы, а попутно решали судьбы отдельных людей. Да что там людей! Порой судьбы государств.
        - Расслабьтесь, джентльмены! - Эндрю небрежно махнул рукой в сторону вытянувшихся в струнку присутствующих. - Сначала позвольте угостить вас бифштексами из настоящего оленя, редко в каком ресторане мира вам вот так просто подадут к столу мясо дикого животного.
        - Мои люди заверили меня, что олень три часа назад бегал вон по тем горам. Кстати, Дэвид, вы выполнили свое обещание? Надеюсь, захватили ваше ирландское виски, которым угощали нас в прошлом месяце?
        - Так точно, сэр! - отчеканил Дэвид Хансенс, рыжий, худощавый мужчина явно сохранил черты своих предков - ирландцев. Такой же упрямый и нетерпеливый в достижении цели, хотя не лишен рассудительности и осторожности в делах.
        - Сегодня без церемоний, господа, сегодня мы отдыхаем - усмехнулся Эндрю.
        Поздний обед, а может ранний ужин, оживило жаркое из оленя поданное одним из молчаливых и проворных официантов. В этом месте, прислуживали только такие люди.
        После трапезы, сдобренной двойным шотландским виски, все перешли в бильярдную. Расслабились, на время, забыли о службе и делах. Однако кое от чьего внимания не ускользнуло то обстоятельство, как сотрудники и официанты, обслуживающие прибывших гостей, дружно, словно по команде сели в автобус, и тот, на секунды, тормознув у шлагбаума, направился от домика в долину.
        Через полчаса, раздался низкий вибрирующий звук и на площадку опустился вертолет.
        По тому, как суетливо вскочил с места шеф разведки восточных стран Эндрю Тайгерман, всем стало понятно - прибыла важная персона.
        Персоной оказался мужчина в годах. Нет не сильно старым, однако он явно проигрывал по возрасту двум своим телохранителям, рослым и мускулистым красавцам. Те, без слов, деловито осмотрели комнату, проверили шкаф и соседние помещения, а затем, удалились. Вертолет взлетел и, описав короткий полукруг, скрылся за горами.
        - Прошу всех присутствующих поместить все имеющееся при вас электронные приборы в эти контейнеры - полковник вынул из шкафа четыре продолговатых, металлических коробки
        - Уточняю - всё! Даже часы, так как не помещенная сюда электроника, выйдет из строя. - Надеюсь, за последние сутки никто из нас не сделал операции на сердце, и у него нет кардиостимулятора? - Шучу, господа, шучу….
        Как только все поместили в коробки вещи, шеф разведки Эндрю Тайгерман поместил их в сейф и нажал какую-то кнопку внутри его. Часть стены мягко скользнула в сторону, явив присутствующим большой экран компьютера. Эндрю, нашел световым пером нужный значок, и перед взглядом присутствующих стала разворачивать свои щупальца система «Спрут».
        Все офицеры слышали об этой эффективной, хотя и весьма дорогой системе высшей защиты от прослушивания информации. Вот только видели её в действии впервые, разумеется, кроме шефа.
        На экране один за другим, поступали доклады о введении защитных модулей. Включались датчики движения, инфракрасного излучения, короткие, но мощные электромагнитные импульсы, сразу бы выжгли нежную начинку подслушивающей и подсматривающей аппаратуры.
        Когда «Спрут» перестал распускать свои щупальца, Эндрю внимательным взглядом обвел присутствующих и начал совещание:
        - Господа, секретность нашего совещания имеет наивысшую степень. Даже отдельные, разрозненные, детали его, доступны немногим. Сегодня вы узнаете о нашем ответе на угрозу применения нового тектонического оружия русских. Речь идет об их операции «Нептун».
        На экране замелькали кадры, где корабли российской эскадры вышли в Тихий океан. Вот их исследовательское судно опускает глубоководный аппарат.
        - А это изделие изготовлялось на заводе «Гидромаш» в городе Алма-Ате, одной из бывших окраин империи Советского Союза. Это - глубоководная, ядерная донная мина. По оценкам экспертов, её мощность оценивается в пятьдесят раз больше мощности нашей, сброшенной в сорок пятом году на Хиросиму. По неполным данным нашей разведки на этом предприятии было изготовлено более шестидесяти таких мин.
        - Обратите внимание вот на эти кадры, их удалось нам отснять с самолета разведки. Это погружение аппаратуры с борта научного судна советов «Академик Келдыш». Проводят его вблизи Калифорнии. А вот снова такое же якобы, исследование. Внешний вид, размеры и назначение платформы совсем другие, да и сопровождает этот «научный груз», - разведчик Эндрю не скупился на иронию в словах. - Сопровождает платформу, как видите, глубоководный аппарат.
        - Аналитики нашего отдела, считают, что было совершенно не менее двадцати пяти таких, с позволения сказать, «научных» погружений. Поводя итог всей этой возни русских у основания шельфа нашего восточного побережья, можно с полной уверенностью сказать: русские разместили на дне не менее двадцати донных ядерных зарядов. Взорванные одновременно, они спровоцируют катастрофическое землетрясение, часть нашей Калифорнии сползет в океан и это породит цунами гигантского масштаба. В случае применения такого удара, наш военно-промышленный потенциал будет уничтожен примерно на шестьдесят процентов. Поэтому нам нужно разработать адекватный ответ. Речь пойдет об операции: «Эвксийский Понт». Поясню, для тех, кто не знает - так называли Черное Море в древности.
        Заметив некоторое изумление на лицах присутствующих, шеф разведки продолжил свой доклад:
        - Понимаю ваше некоторое недоумение, причем здесь Черное Море? Поясняю: операция состоит из двух тесно связанных между собой этапов. Первый этап - чисто экономический. Проведенная нами работа дала результаты: украинское правительство предельно лояльно к политике и требованиям США. В течение следующих десяти месяцев силовым методом мы заменим президента Януковича, причем замену эту произведем методом «народного волеизлияния» как высшей стадии управляемого хаоса. Полный крах экономики, разрыв с Россией по всем направлениям, как экономики, так и политики, поставят Украину на колени, и мы получим слабое и безвольное буферное государство перед носом красного медведя. Для нас это означает только одно: контроль над газотранспортной системой России с последующим перехватом газового потока и заменой его на сланцевый газ, добываемый из мощных сланцевых месторождений восточной части Украины. Взгляните на карту джентльмены.
        На экране высветилась карта Украины.
        - Вот эти площади, окрашенные в светло - желтый цвет, месторождения сланцев. По оценкам геологов, их суммарный запас, превышает потенциал наших месторождений почти в три раза.
        Красные линии - газопровод, доставшийся Украине от Советского Союза. Мы проведем массированные и интенсивные разработки во всей площади залегания сланцев. Технология разработки состоит в том, что бы закачать огромные массы воды соединенной с реагентами об их составе я скажу позднее. Закачанная в пласты жидкость вызывает разрыв глубинных пород и высвобождение газа - докладчик скользнул световым веером по карте. Появились таблицы, схемы и графики
        - Мы пойдем на некоторые издержки, и будем продавать газ Европе по ценам ниже, чем Россия. Когда российские компании полностью откажутся от поставок своего природного газа, наши компании покроют убытки. Таким образом, мы, одним выстрелом убиваем двух зайцев: оттесняем с рынка сильного конкурента - Россию и ставим Европу в полную зависимость от нашего газа. Как видите, джентльмены, здесь нет никакого секрета: чистая экономическая война.
        - Все дело в географическом положении такого государства как Украина. Она примыкает к Черному морю. Вот, взгляните, эта река, Днепр, огибают подковой сланцевые месторождения, и несет свои воды в Азовское море, следовательно, и в Черное. Как я уже говорил, в добыче сланцевого газа применяют особые реагенты - это смесь воды с очень сильными токсичными веществами, настолько загрязняющих окружающую среду, что и через сотни лет она не будет пригодна для нормальной жизни. Что бы заставить экологов замолчать, мы, добавим в эти смеси особый реагент, якобы нейтрализующий действие токсинов. Вот в нем, в этом самом реагенте и вся фишка.
        Эндрю, прервал свой доклад, обернулся к карте на экране и сменил изображение. Теперь присутствующим стала видна вся акватория Черного моря и прилегающие к ней государства.
        Шеф разведки восточных стран, не спеша отхлебнул из стакана воды и, дав окружающим рассмотреть карту, продолжил:
        - После начала разработки месторождений, примерно через полгода, в эти реки станут попадать сточные воды, следовательно, и реагент. Примерно, через пять - семь лет, их концентрация и количество станет достаточной для того чтобы осуществить нашу операцию «Эвксийский Понт». Суть её такова: на глубине примерно двести метров, Черное море мертво, из-за мощного слоя сероводорода. Наш реагент изменит структуру этого растворенного в воде газа и заставит его подняться ближе к поверхности!
        - И вот тогда, мы приведем в действие серию донных мин. Нет не таких, что советы подбросили под наш шельф, это будут простые мины хоть и с мощным зарядом. От взрывов сероводород рванется к поверхности и для всех стран имеющих выход к побережью Черного моря наступит конец света! От техногенных факторов, сероводород вспыхнет и сожжет примерно три четверти кислорода на гигантской площади.
        - Вот взгляните сюда, это круги характеризуют степени поражения этого вселенского пожара. Красный круг - наивысшая степень поражения, оранжевый - средняя и зеленый - незначительная степень. По оценкам специалистов погибнут сразу около восьмисот миллионов человек, и ещё четыреста позднее, от ожогов, отравлений и заражения вод разлагающейся органикой. Вот тут мы окажемся в таком выигрыше, что и через тысячу лет Америка будет главенствовать во всем мире.
        - Что касается русских, то наши СМИ опубликуют такую версию: в случившемся виновата Россия! Взорвался их газопровод, ведущий в Турцию, и вся вина ляжет на них! То, что останется от Европы, Турции, Ирана, севера Африки, части России, будет практически безжизненной пустыней. Вот её то и мы сможем заселить полностью подконтрольными нам народами. У меня, вкратце, все! Ваши вопросы, господа!
        Некоторое время все молчали, словно подавленные масштабами столь грандиозной катастрофы, затем, адмирал Маккгроуд, несколько охрипшим голосом спросил:
        - Сэр, такое громадное количество газа потребует не меньшее количество кислорода для поддержания горения, не отразится ли его нехватка и на нашем континенте?
        - Адмирал, ваш вопрос прорабатывался неоднократно, как с помощью компьютерных моделей, так и экспериментально. Конечно, содержание кислорода в атмосфере снизится на один - два процента. Но такое в жизни нашей планеты бывало не раз. Сложнее прогнозировать общее загрязнение атмосферы. Из-за падения прозрачности воздуха от многочисленных пожаров, приток солнечной энергии несколько ослабнет. Однако скачкообразное повышение содержания углекислого газа приведет к образованию дополнительного парникового эффекта и нас всего лишь ждут несколько неприятных в климатическом отношении, лет.
        - Господа, - седовласый незнакомец поднялся со своего стула, - Прошу прощения, что прерываю ваши вопросы, позвольте мне взять слово. Я, представитель международной объединенной банковской группы, зовите меня Греймс Уайльт. Все риски от этой операции просчитать невозможно. Но по всем основным параметрам велась серьезная работа, просчитаны все возможные варианты.
        - Кроме того, всеми академиями мира проведены масштабные исследования. И вряд ли академики догадались, что работают они не по заказу «зеленых». Не сомневайтесь, нами выданы немалые гранты на эти цели и масштабы дезинформации таковы, что даже опытнейшие аналитики, получив все материалы исследований, не могут догадаться об их истинном предназначении. Операция «Эвксийский Понт» - это не просто операция грандиозного масштаба, это спасение Америки! К сожалению, этот желтолицый коммунист по имени Мао Цзе Дун, оказался прав, сказав: «Однажды американцы проснутся и узнают, что весь мир их ненавидит!». Это время наступает….
        - Смею заверить вас, джентльмены, это время окончательно наступит минимум через десять лет, не думаю, что мы сможем оттянуть это на более поздний срок. Так что, господа, промедление смерти подобно! Смерти нашего государства. Считая вас патриотами, да, да, - Греймс обвел взглядом присутствующих.
        - Считая вас настоящими патриотами своей страны, не сомневаюсь, что вы господа, каждый на своем месте, безукоризненно выполните возложенные на вас планом операции обязанности. А что бы ваш патриотизм был более горячим и действенным, каждому из вас на его счет, уже завтра поступит миллион долларов. И не сомневайтесь - это всего лишь малая часть гонорара, после выполнения операции она многократно будет увеличена!
        Банкир Греймс Уайльт, произнеся такую убедительную речь, кивнул головой присутствующим и направился к выходу.
        Шеф разведки восточных стран, Эндрю Тайгерман, выключил систему безопасности «Спрут» и поспешил следом за банкиром. Почти сразу же присутствующие услышали звук подлетающего вертолета.
        В полутора километрах севернее, в небольшом бревенчатом домике, двумя часами позднее, старый егерь, неторопливо стал разбирать странную конструкцию, состоящую из телескопа, закрепленного на треноге и довольно старинного ружья прочно прикрепленного к нему ремнями от рюкзака.
        Стороннему наблюдателю могло показаться, что этот чудак пытался приспособить к ружью телескоп в качестве оптического прицела и метким выстрелом сразить дичь на дальней дистанции. Вот только это ружье никогда и не стреляло. Да и не могло стрелять. Боек был спилен, а в стволе стояло хитроумное устройство. Это был лазер. Подключенный к источнику электроэнергии, он давал довольно мощный луч света в ультрафиолетовом диапазоне. Отражаясь от стекла окон резиденции, достигал он маленькой, коробочки закрепленной на стволе могучей сосны. Коробочка эта была как две капли воды похожа на фотоловушки, что расставляют егеря, пытаясь сфотографировать диких зверей. Вот только электронная начинка её была гораздо сложнее. Улавливая малейшие колебания отраженного от окна на неё лазерного луча, превращала их в электромагнитные импульсы, запоминала их и в короткие доли секунды «выстреливала» вверх на антенну спутника.
        Ровно через двадцать минут, этот сверхсекретный доклад, отпечатанный на бумаге, лежал на столе полковника одного из подразделений ГРУ.
        
        Кто не скачет - тот москаль.
        Часть четвертая.
        Юго-Западная часть Украины. Побережье Черного Моря. Город Одесса. Начало мая 2014 года.
        - Галька! Ты где заховалась? - Никита Червонный, сотник правого сектора, высунувшись из палатки, гаркнул клич в толпу парней и девчат. Кто его разберет, может, был он и не Никита Червонный, может кто другой, только деньги все получали они из его рук. Так что никто и не протестовал - Никита, значит Никита. Сотник, одним словом, командир сотни отъявленных бандитов или патриотов, кто их знает…
        - Галка, иди Никита зовет! - толкнула в бок Таисья, подружка, они все вместе прибыли в Одессу по приказу командира Арсения, оставив лагерь под Ивано-Франковском.
        - Иду! - звонким голосом откликнулась на зов командира Галина Майская. Она уже давно привыкла к своей новой фамилии. Свою мать - Варвару Грицунову, она вспоминала в туманной дымке: пила, валялась и била их по поводу и без повода. А вот сестру - Ксанку, помнила хорошо. Хоть и тоскливо становилось на душе от этих воспоминаний, только светлое и теплое чувство к своей затерявшейся где-то старшей сестренке, всегда прогоняло печаль одиночества.
        - Никита, чо звал? - рядовая сотни «Белый Трезуб», Галина Майская, вытянулась перед командиром. Ни для кого в их сотне не было секретом то, что их связывала не, сколько полувоенная служба, но и более тесные отношения. Почти два года как они сожительствовали в гражданском браке. И хотя сотник Никита, частенько менял своих «боевых подружек», так он называл очередных приглянувшихся пассий, только Галину он всегда выделял и даже терпел некоторые её капризы.
        «Гарная дивчина, Галька!» - часто говорил он своим дружкам по боевой сотне, не позволяя никому даже приблизиться к ней.
        - Слышь, Галинка, вот тоби задание: дуй до Мыколы, он сейчас футбольных фанатов разогревает, после матча у нас кое-какие дела наметились. Так вот он тебе даст пакет, ты его принесешь и мне в руки отдашь! А что бы к тебе не пристали на улице, вот тебе двое провожатых: эй там, Тарас, Олег, подите сюда!
        - Никит, так Мыкола опять приставать зачнет, может, кого другого пошлешь - запротестовала дивчина.
        - Слухай сюда, Галина! Другого - никак нельзя! Ты оттуда такие гроши принесешь, и хлопцам за работу заплатим, и нам с тобой гарно достанется! Ну а как зачнет приставать, так што, с тебя убудет што-ли? Ты мне тут не брыкайся, сказал - гайда, значит выполнять! Да смотри мне там, он тебе отдаст пакет лично для меня, не суй туда свой нос, а то укорочу! - В голосе Никиты прорезалась злоба. Галина знала: раз он начинает злится, то обстоятельства складываются не так как нужно.
        Они познакомились три года назад на вечеринке у её подружки. Никита сразу приглянулся ей: веселый и заводной парубок, вокруг его постоянно вились хлопцы, да и девушки выделяли его среди других парней. Сердечко её сразу ухнуло вниз и забилось, затрепетало раненной птичкой. «А я сразу приметил тебя! Такую глазастую, да шуструю дивчину, как было не разглядеть!» - шептал он ей на ушко когда пошел провожать домой.
        Пять счастливых месяцев были её. Потом Никита засобирался в тренировочный лагерь, и как она не отговаривала его от этой поездки, но твердо сказал он ей: «Где я ещё таких грошей зроблю? Там и харч и гривны платят, а выпадет спецзадание, так я и баксов по легкому добуду!»
        Что это были за спецзадания, она узнала потом. Тренировочный лагерь был расположен в в зданиях бывшего пионерского лагеря. И сейчас там, где юные ленинцы клялись на верность коммунистической партии, тренировались бойцы правого сектора. «ПСы» - как порой они себя называли. Руководство и тренеры были сплошь американские и польские инструкторы. Эти - даром хлеб не ели. Весь день был расписан по минутам. Подъём, зарядка, политинформация на пятнадцать минут. А и какая это была политинформация? В ней было только одно: советы оккупировали Украину, Россия - главный враг, спит и видит как из «ридной неньки» сделать колонию, вся московия сплошь азиаты без культуры и истории. Ежедневно, ежечасно сеялся раздор и ненависть ко всему русскому, советскому, возносились на пьедестал новые герои. Те, что защитили и спасли украинский народ от порабощения и гибели - стали врагами, а холуи и прислужники фашистов, наоборот становились борцами за свободу и независимость.
        Галина, слушая речи своего Никиты, сначала изумлялась его нежеланию сопоставлять факты и даже пыталась образумить:
        - Ник, а кто разрушил Киев? И кто его отстроил заново? Разве не фашисты?
        - Много ты понимаешь своим куриным женским умишком! Были немцы - был порядок, а разрушили, так что, по-твоему, все советам оставлять? Война без потерь не бывает! Да знаешь ли ты, если бы на Украине немцы хозяйничали, а не это драные ватники, тогда бы я смог дослужиться до высокого чина, вот штандартенфюрер, чем плохой чин? У Штирлица такой был…
        Имели бы мы с тобой неплохой участок земли, азиаты, да ватники работали бы на нас. Дом здоровенный, с колоннами и гаражом машин так, штук, на двадцать, я бы самолично прислугу в комнаты выбирал. Среди азиаточек тоже есть с оч-ч-ень неплохой фигуркой! Я бы ей: «Наташка - стели мне постель!».
        - Я бы тебе повыбирала! - накидывалась Галина на него с кулаками. Но он брал её руки, легко отводил в стороны и целовал. Вот за это она готова была простить все его «легкие шалости» с другими девчонками.
        Сильно засомневалась она в правильности его идей, после того как в пьяном кураже рассказал он как выполнял одно «спецзадание».
        Какой-то слишком строптивый бизнесмен отказался выделять деньги правому сектору. Решено было проучить его. Отрядили шесть человек и во главе этого отряда боевиков поставили его - Никиту.
        «Слухай сюды, ты пойми - это первая моя команда, первый мой отряд, разве я мог плохо выполнить поручение сотника? Да Мыкола мне уже доверил приторговывать наркотой, а шо?! Десять процентов с кажней дозы - это деньги! Вот мы и поехали к этому зажравшемуся хмырю. Не, оружия не взяли, так, парочка ножей, бейсбольные биты, да арматура. Он с машины выходил, тут мы и подскочили. Вот говорил я бойцам - забили один косячок и харэ, нет, курнули ещё дозу!
        Я его легонько битой по спине хотел приложить, а он как раз увернулся от удара прутом, Тарас поперёд меня расстараться решил, так и попал этот жадюга под биту…. А ты знашь, Галчёнок, некоторых бойцов как рвало? Мозги, они, оказались желтые, как жир, да ещё с кровью смешались…. Хорошо я водочки накатил, так и ништяк, а слабаки на блевотину изошли! Ну, ничего, я у этого буржуя портфель в машине пошукав, а там - гроши, не, ребята тоже их бачили, отдал Мыколе усё, себе телефон хотел взять, да подумал - на кой бес он мне? Менты ещё вычислят»
        Убивать? Нет, не этого она хотела слышать от любимого. Да, в свои двадцать один год была она далеко не паинькой: могла запросто пыхнуть дымком папироски набитой коноплёй, водку пила и не морщилась, а когда нечаянно залетела от Никиты, так с помощью народных средств просто и быстро избавилась от ненужной беременности.
        Так и поплакала тайком, помолилась, как могла за убиенного, да и продолжила нежиться в объятиях любимого. Только вот одна мысль тревожила порой и не давала покоя: а вдруг он и её вот так битой по голове?
        Остался страх, остался… Липкой, холодной лентой стелился по спине, когда её любимый, словно хищный зверь, улыбался, рассказывая про свои ставшие уже привычными избиения, убийства и грабежи. Бросить и уйти? Ну, куда она пойдет? Домой к матери….
        Эх, мама, мама! Нет не та, что родила и смутно помнилась ей из далекого детства. Другая. Та, что взяла из детского дома, та, что приютила, обогрела и приласкала. Вырастила, пыталась наставить на путь истинный…. Только где он этот правильный и праведный путь?
        Галине хорошо запомнился тот момент, когда она впервые увидела своих приемных родителей. Уже не молодая супружеская пара шла по дорожке, ведущей к крыльцу детского дома. Девочка старше её отобрала плюшевого медвежонка, единственную игрушку которую разрешала строгая воспитательница брать с собой на прогулку. Если бы Оксанка была рядом, они бы вдвоем задали хорошую трепку этой нахалке, а сейчас, Галина, молча вытирая слезы, выбежала на дорожку и почти уткнулась в ноги какой-то тётеньке.
        - А чего ты плачешь, моя миленькая? Кто тебя обидел? - спросила она ласково присев перед ней.
        - Мишку Нинка отобрала! - ещё пуще заревела она.
        - Мишку… - тетенька вдруг погладила её по волосам и сказала своему спутнику:
        - Глянь, Василий, она в точь -вточь как наша Аннушка и волосики и личико….
        А потом вдруг заплакала и, теребя её пальчики, всхлипывая, причитала:
        - И пальчики такие же, тоненькие и длинные….
        - Тетя, а у вас тоже мишку отобрали? - от изумления Галина даже перестала плакать.
        - Отобрали, отобрали, моя маленькая, Аннушку мою, болезни проклятые отобрали….
        Потом эти странные люди приходили ещё не раз, и честно признаться стала Галина ждать их прихода и тосковать, когда долго прощаясь, они уходили от неё. Однажды воспитательница привела её к ещё более суровой тетечке, которую боялись даже старшие девочки. Эта тетенька по имени «директор» была с ней ласкова и приветлива. Наверное, потому что в кабинете находились и «мама с папой», как стала она про себя называть эту супружескую пару. Галина подбежала к ним и прислонилась к «маме». Почти следом за ней в кабинет вошла Оксана.
        - Вот, Оксаночка, наши гости хотят удочерить вас обеих, как ты и сама видишь, Галина очень даже рада этому, теперь мы ждем, что ты скажешь.
        Оксанка, потупившись, смотрела себе под ноги:
        - Это не мои мамка с папкой! Мои - умерли, это чужие…
        - Оксана, девочка, мы все сделаем, что бы ты поверила нам и мы стали для тебя как родные мама и папа. Ты же видишь как Галина рада нам! - стала убеждать её «тётя мама».
        - Вот пусть Галина и будет вашей дочерью, а я не хочу! - ещё больше насупилась сестра.
        - Вот видите, Валентина Петровна, согласия между девочками нет, а разлучать их сами понимаете какая душевная травма! Давайте мы сделаем так, пусть Галина поживет у вас с неделю, там может и Оксана переменит свое решение.
        Так Галина впервые оказалась в доме своих новых папы и мамы. Эта неделя была самая счастливая в её жизни. Они ходили в цирк и кино, в магазине набрали ворох игрушек, а главное - такого большого плюшевого мишку которого просто никогда не было у неё.
        Когда появились они снова в детском доме, кинулась Галина к сестре, но та вдруг оттолкнула протянутый кулек с любимыми конфетами и заругала, забранила сестренку:
        - Ты предательница, предала маму и папу, за конфеты и за игрушку! - она резко дернула мишку из её рук и, отшвырнув его в сторону, ушла не оглядываясь.
        Вот так и отдалились сестры друг от друга. Нет, Валентина Петровна, её новая мама, несколько раз пыталась наладить их отношения, но Оксанка упрямо отвергала любые её попытки.
        А тут столько приятных хлопот добавилось в её новом доме! Нужно было готовиться к школе, и хотя школа была ещё в садике, Галинка, со всей серьёзностью относилась к занятиям в ней.
        Так и прошел год. Однажды ночью приснилась ей Оксана, она разломила пополам свой ломтик хлеба, обильно политый подсолнечным маслом и посыпанный крупной солью и сказала: «На ешь, ты сильнее меня кушать хочешь»
        Галина проснулась и вся в слезах прибежала в спальню к маме Вале. Та, спросонья, прижала её к себе и слушала её сон, прерываемый всхлипываниями испуганной девочки. Потом они, шлепая босыми ногами по полу, пошли на кухню и там, открыв холодильник, мама Валя, долго предлагала ей разную еду. Вздохнув, она отрезала ломтик хлеба, пролила на него масло, посыпала солью, протянула дочери. Та только помотала головой. Мама разломила хлеб пополам и, взяв себе одну половинку, другую снова протянула ей. Они ели хлеб, и Галина постепенно успокаивалась, уютно устроившись на коленях у доброй мамы.
        Назавтра они поехали в детский дом и там директор, немного смутившись, сообщила им, что Оксану удочерила семья из Одессы. Галина, не особенно расстроилась этим известием. Мама Валя сразу же пообещала: они обязательно поедут к гости к сестре. Потом все как-то завертелось, смешалось в одну кучу - их переезд на запад, в Ивано-Франковску область, устройство на новом месте, новая школа, новые друзья. И после того как отца посадили за крупную растрату казенных денег, для неё, девятиклассницы, престали существовать какие либо авторитеты. Она делала, что хотела и когда хотела, совершенно не обращая внимания на просьбы и мольбы матери. Так и примкнула к компании Никиты и конечно стала его девушкой.
        В последние дни Галину все больше и больше тревожили смутные подозрения, что все, что делала она в сотне Никиты, все было против её совести, против добра и сеяло только зло.
        Закрыть глаза и бежать, куда ни-будь, бежать без остановки. Вот и сейчас он посылал её прямо в грязные лапы этого наглого сотника - Мыколы. Галину передергивало всю, когда он с ухмылочкой говорил её всякие пошлости, а Никита только подобострастно хихикал.
        Надо идти, сотник шутить не будет, не подчинение в сотне каралось жестоко, на первый раз били не сильно, так синяки да ссадины, а вот во второй раз - хорошо, если обойдешься переломанными ребрами. Рядовая сотни Галина Майская запомнила и очень прочно запомнила, как один парубок из их сотни, решил отойти от дел. И хотя он уехал и спрятался где-то на хуторе, его нашли….
        Избитого так, что места живого не было на опухшем лице, его привязали к столбу и лично сам Никита, обливал его соляркой, приговаривая: «Это ждет каждого предателя!» Сорвав с какого-то бойца шерстяной шарфик, он обернул его вокруг шеи приговоренного. Галина только потом поняла его поступок: шарфик пропитанный горючим, горел ярким факелом, сжигая волосы, брови, уши и глаза отступника. Его крик, от бешеной боли переходящий в визг, почти неделю не давал Галине уснуть. Выручил Никита - он с ухмылкой протянул ей две дозы «герыча». Наркотик помог забыться и огненный факел, в который на её глазах превратился человек, уже совсем не был страшным. А тошнотный запах горелого мяса даже напоминал запах шашлыка.
        Надо идти, нести этот чертов пакет с деньгами…. Мелькнула даже мысль: а не взять ли эти деньги себе? Только вот сопровождающие, эти не согласятся, даже если предложить разделить эти гроши на троих. Заживо гореть кому охота? Да и не поверят они, подумают: проверяет их Никита, через свою полюбовницу, проверяет.
        Сотника Мыколу нашли быстро - какой-то богатый еврей, наверное, от большой любви к молодчикам правого сектора, уступил им квартиру. Галина только усмехнулась, вспомнив как грозился суровой карой Мыкола тем, кто будет обижать евреев: «Ноги повыдергиваю! А заодно и руки, если кто прижмет хоть одного еврейчика! Лично мне плевать на них, но Америка нам перестанет давать деньги, там, в америкосии, евреи верховодят!»
        Квартира оказалась просторной и обставлена дорогой мебелью.
        - За дверью, ждем! - приказал Мыкола сопровождающим. Бойцы послушно вышли.
        - А ты - ходь поближе! - поманил он рукой Галину.
        Не спеша расстегнул верхнюю пуговицу её кофточки и стал рукой мять грудь.
        - А шо? Дюже гарны цицки! А ну - геть в спальню!
        - Ты что Мыкола? Я девушка Никиты! - возмутиться она.
        - Выполнять приказ командира! Шлюха ты, а не девушка! Хочь и гарная! Марш в кровать! - сотник толкнул её к двери в другую комнату. Галина попыталась отстранить его руку, но он, коротким движением, ударил её по щеке. Словно тысячи маленьких звездочек вспыхнули у неё в глазах. Во рту стало солоно от крови.
        - Ты чё? Обкурился штоль? - сквозь выступившие слезы воскликнула она.
        - Слушай, не зли меня! - Мыкола вытащил из-за спины блестящий никелем пистолет, - Шлепну и не поморщусь, а не будешь выламываться, гроши получишь!
        Минут через тридцать, он, открыв дверцу встроенного, а стену сейфа, взял пачку долларов и, вынув три сотенные бумажки, небрежно бросил ей:
        - Вот, возьми хоть и не заслужила столько, но для первого раза - я щедрый! Будешь приходить ко мне, когда позову, столько платить не буду, как следует трахаться не умеешь. Научишься - стольник платить буду! А за Никиту не печалься, я тебя вчера у него в карты выиграл, вот он тебя ко мне и прислал! На - вот это для него - он протянул цветной полиэтиленовый пакет. - Смотри, вот этот сверток, я положу сверху, отдашь лично ему в руки!
        И сотник, игриво шлепнул её по попке, когда она пошла к выходу.
        «Да гори они все в аду!» - всхлипнула, подумав Галина, когда сопровождающие её парни, понимающе ухмыльнулись.
        - Живем, Галчонок! - ликовал Никита, бережно выкладывая пачки долларов на стол.
        - А вот с этого, мы с тобой будем иметь неплохие бабки! - он бережно вынул целлофановый пакет. - Тут я думаю, тысячи на две доз будет, давай обедай и будешь помогать мне «герыч» развешивать.
        Кто не скачет - тот москаль.
        Часть пятая.
        Город Одесса. 2 мая 2014 года. Ближе к полудню.
        - А ну, угомонились! Смирно, хлопцы! Сотник будет с вами гутарить! - Никита стал на невысокий бордюр огораживающий тротуар. - Значит так, всем на грудь нацепить колорадские ленточки. А на правую руку - красный скотч, такой же будет у ментов оцепления, их не трогать, ховаться за них. Время придет, они пропустят к футбольным фанам, сразу после матча они пойдут маршем за «Едину Украину». По Грушевской встретим их, а как зачнется мясорубка, так оттесняйте на улицу Дерибасовскую. Автоматов берем два, хто там переспрашивает? Раз я сказал два, значит два!
        Не гоже своих мочить, автоматчики стрелять будут только по ногам, у кого пистолеты - стрелять не на поражение! Лишние трупы нам сейчас ни к чему! Трупы нам нужны на Куликовом поле, там федералы палаток понаставили, вот там и стреляйте! Менты за нас, и на поле и на улицах препятствий чинить не станут!
        Значится так, в каждой пятерке не менее трех «коктейлей Молотова», если растратите, вон тот грузовичок везет следом запас готовых коктейлей. На всякий пожарный - там и оружие, за стволы головой отвечают Павло и Борис. Стволы выдавать только по моей команде, Павло, получи рацию, по ней, если шо, пришлю приказ. Все получили по пятьдесят баксов? В случае успешного выполнения операции, получите ещё по сто! И вот, ишо - господин хочет поговорить с вами.
        Человек с цепкими глазами встал рядом с сотником.
        - Господа патриоты Украины! Я, корреспондент газеты «Вашингтон Пост» рад приветствовать цвет демократии вашего славного государства! Мне выпала честь не только сопровождать ваш демократический и народный марш за единство вашего государства, но и освещать в прессе, не скрою, это историческое событие!
        Галина даже как-то внутренне передернуло от этой словесной шелухи. Она - то знала как вчера, этот господин, вальяжно развалившись в кресле, давал наставления Никите. И откуда только так хорошо знает русский язык?
        - На вас, молодое и сильное поколение возложена историческая миссия - не дать развиться агрессии России! Не допустить раскола вашего государства и не дать стать ему колонией агрессора! Я, в свою очередь, буду стараться запечатлеть эти события, так сказать, для истории! Но, я один, и фотоснимков могу сделать мало. До обидного мало! Если кто из вас захочет помочь мне и предоставить сделанные фото, так сказать, с места событий - милости прошу! Но, как утверждают деловые люди - «Время - деньги!» За каждый удачный снимок, вас ждет гонорар, двадцать долларов, за нападение сепаратистов - тридцать, и пятьдесят за их зверства! А если будут снимки с особой жестокостью - то сто! Сто долларов! Вперед, герои Украины!
        - Слава Украине! - гаркнул под ухом журналиста Никита.
        - Героям - слава! - немного вразброд, но все же дружно ответили боевики.
        - А теперь, кому назначено, получите защитну амуницию и оружие, Галина, подь поближе!
        - Слухай сюды, бери дивчин и гайда ко мне, вам специальное задание буде….
        Галина, все ещё находившаяся под действием наркотика, отобрала троих девчат, и они спустились в подвал дома, где их поджидал сотник Никита. При их появлении какой-то мужчина резко встал и отошел в дальний угол подвала, явно, не желаля, что бы его заметили и потом узнали.
        - Вам поручается особое задание. Негоже вам вместе с нами махать битами да арматурой, а ежель начнется такая драчка, шо и стрельба приключится, то чего доброго и убить могут! Поэтому, вам особо поручено будет: вы прямехонько отсюда пойдете до Куликова поля, там смешаетесь с толпой колорадов и войдете в Дом Профсоюзов. На том доме и вывеска есть, узнаете куда это. Поднимайтесь на крышу. Туда два входа есть, правый закрыт, вы пойдете к левому, он снаружи тоже на замке.…
        Вот ключ, отдаю Галине. Видите эти четыре сумки?
        Сотник взял одну из сумок, сработанных в Китае.
        - Здесь вот это, - прошуршав молнией, он вынул небольшой баллон наподобие автомобильного огнетушителя, только ядовито-зеленого цвета. - Это газ и предупреждаю, очень опасный! Да не боись! Вам, каждой, даден противогаз, после потренируетесь надевать. Так вот, вы сховаете эти сумки до поры, в левом чердачном входе. Да смотрите, не забудьте запереть дверь туда на ключ! Потом осмотрите четвертый этаж, там три лестницы: одна центральная: она широкая и две по бокам здания. Так вот вы распределитесь так штобы двое стали у центральной, и по одной у боковой лестниц. В нужное время, я подам сигнал, вот по этой рации, Галина умеет ею пользоваться, поэтому отдаю рацию ей. Так вот - строго по моему сигналу, а он будет только тогда, когда мы этих колорадов с палаточного лагеря загоним внутрь дома, вот тогда вы похватаете баллоны и быстренько станете по своим местам. Но сначала, штобы вас не заметили и не помешали, зажжете вот это:
        Никита вынул круглую коробочку.
        - Это простая дымовуха, ну шашка такая дымовая, вот, откинете крышку, фитиль подпалите и ставьте у перил лестницы. Затем одевайте противогаз и отвертайте в баллоне вот этот вентиль.
        Этот газ - хлор, он тяжолый и сразу потянет вниз, на этажи, кладите баллон рядом с дымовухой и как газ вытечет, так вертайтесь на крышу, в свое убежище, там закройтесь изнутри и ждите ровно двадцать мину. К тому времени газ выветрится. Вертайтесь назад, сумки с противогазами и пустыми баллонами не бросать! Улик не оставляем! Можете их покидать в одну, шоб руки у троих были свободны, и фоткать! Фотайте зверства сепаратистов! А их буде много! Дюже много! Ну а теперь - приятное, ах да! Фотоаппараты! Вот вам на двоих по фотику. Смотрите не потеряйте! Це цифровые, стоят не малых грошей!
        - И ишо вот - по пять зелененьких на каждую! Если все выполните без осечек, получите ещё, а если нет, то… - и сотник, погрозив блестящим пистолетом, сунул его за спину под ремень - сами сойдете за жертв сепаратистов! Уразумели?!
        - Уразумели - потерянными голосами ответили девчата.
        - Не слышу бодрости в голосах! А ну - слава Украине!
        - Героям - слава! - дружно ответили бойцы правого сектора.
        - Вот так-то лучше! Вопросы есть?
        - Никита, а нам бы это… Кумар со вчера кончается, тяжко по чердакам бегать будет… - Галина тоскливо - вопросительно смотрела на Никиту.
        - Будет! Вот вам, но только чтобы немного раскумарится! С наркотой - поосторожнее, тут только для бодрячка, остальное потом, после выполнения задания! Ну, девки, вперед! И слава Украине!
        - Героям - слава! - Галине даже показалось, что кто-то из девчат прикольнулся и крикнул «героям - сала!», они так часто делали, и в общем хоре голосов тонул этот дурашливый лозунг.
        Лагерь сторонников федерализации Украины, жил своей обычной жизнью. Жители палаточного городка в большинстве своем молодые люди, рисовали плакаты, призывающие к созданию Одесской республики, отвечали гуляющим на площади перед Домом Профсоюзов, горожанам, почему они здесь поставили палатки и чего хотят. В этой толчее никто и не заметил появления четырех девушек. Да и замечать-то особо было нечего: та же одежда, такие же вязаные шапочки. Вот только что сумки у всех одинаковые, так что с того? Многие в таких сумках приносят еду, воду…. Да и пришли они не все вместе, а по отдельности и куда подевались, никто не и заметил.
        Галина, осмотревшись по сторонам, открыла новенький замок, навешанный на двери второго выхода на крышу здания, подергала дверь, ведущую на этажи - заперто.
        - Ну, что девки, складываем сумки и ждем, а пока пришла пора побаловаться героинчиком.
        Подружки, затаив дыхание, смотрели как старшая их группы, делила пилочкой для ногтей, белый порошок, высыпанный на маленькое зеркальце. Галина достала из сумочки шариковую ручку и отвинтила и выбросила в угол колпачки, туда же стержень с чернилами. Легонько выдохнув, вставила в ноздрю трубочку и осторожно втянула свою порцию порошка. Помассировала пальцем нос и предала трубочку дальше.
        - Хорошо! Только вот маловато, не тот кайф, - пожаловалась она подружкам.
        - Чего-то наши медлят, пора бы им уже быть на Куликовом поле, вон уже пол часа как матч закончился.
        - А кто с кем играл? - лениво потягиваясь, спросила Маричка.
        - Так «Черноморец» и «Донбасс» мячик погоняли, там фанатов не так густо, больше «ПСов» привезли….
        - Аха, львовские «псы» злые, грызни и лая сегодня будет валом! Всё, кончай базар, девки! Ещё нужно потренироваться противогаз одевать, а то сами этой гадости нюхнем и тапочки отбросим. Фотики у кого? Настена, ты там по суморям пошарь, скотч красный положить не забыли? А то как начнется заварушка, свои же по башке битами настучат…. И все таки, что они там медлят?
        Кто не скачет - тот москаль.
        Часть шестая.
        Город Одесса. 2 мая 2014 года. Площадь перед Домом Профсоюзов.
        Тем временем, как только толпа футбольных фанатов втянулась на Греческую улицу, Никита подал своим «ПСам» команду - фас! И завертелась карусель! Брусчатку тротуаров мигом разобрали, полетели куски в сторону фанатов. Те тоже в долгу не остались: камни в ответ фальшьфаеры, петарды, захлопали выстрелы из травматики.
        - Морячки, морячки, пора гороха подсыпать! Давайте, хлопцы! - по рации подал Никита команду
        автоматчикам. Мгновенно из-под рук жиденького милицейского оцепления просунулись стволы автоматов и полоснули короткими очередями по фанатам. Толпа отхлынула в сторону, раздались крики о помощи, вопли боли. Из ближайших подъездов выскочили подготовленные молодчики четырнадцатой сотни самообороны майдана. Тут и там послышались возгласы, что это нападение сепаратистов, федералов, вон у них даже колородские ленточки на груди….
        Словно подтверждая эти слова, милиция расступилась и резвые молодчики с развевающимися ленточками на груди ринулись на фанатов. Били точно, профессионально и прицельно. Биты ломали пальцы рук, арматурные пруты рассекали лбы, затылки и уродовали лица. Нападавшие так же быстро скрылись за милицейское оцепление и словно провалились сквозь землю.
        Никита, размахивая желто-голубым флагом, с десятком своих людей, орал:
        - Хлопцы! Гайда бить кацапов! Они на Куликово поле подались! Гайда за мной! Слава Украине!
        Оставшиеся бойцы его сотни, благоразумно попрятавшие георгиевские ленточки в карманы, дружно направились следом за ним. Разъяренная толпа фанатов, втягиваясь на Дерибасовскую, направилась к дому профсоюзов.
        Тренькнул зуммер рации. Галина торопливо схватила черную коробочку и нажала на кнопку приема.
        - Проверка связи, проверка связи, - завибрировала рация голосом Никиты, - Птичка, отвечай, отвечай!
        - Да на связи я, на связи, шо, уже началось? - торопливо откликнулась она.
        - Будьте готовы к моей команде, мы направили фанов на Куликово поле, не выключай рацию и не пусть девки не расслабляются!
        - Поняла тебя, ждем твоей команды.
        - Он чо не мог связываться с тобой по сотику? Зачем с собой эту дуру таскать, коль у нас у всех телефоны? - лениво осведомилась Маричка.
        - Да ты чо? Вдруг хто захочет проверить звонки? А по рации - фиг вам! - Галина встала и пошла к парапету крыши, - Девоньки, гайда сюды, тут вся площадь как на ладони!
        Девушки подошли к краю крыши. Первые фанаты, вбегали уже на площадь, редкие милиционеры, сцепившись руками, пытались остановить распалившуюся в своей злобной ярости толпу. Но это им просто не удалось, лавина молодчиков вооруженная битами, арматурой и не весть откуда взявшимися бутылками с «коктейлем Молотова», просто обтекала их со всех сторон устремляясь к палаткам . Кого-то сразу сбили с ног и пинали набросившись словно стая голодных псов. Крики о помощи, вопли боли и яростные выкрики нападающих. Почти сразу вспыхнули три или четыре палатки: их забросали бутылками с зажигательной смесью. Немногочисленные мужчины пытались оказать сопротивление нападающим, но их быстро смяли.
        Остальные обитатели палаточного лагеря стали отступать и скрываться в доме профсоюзов.
        Толпа боевиков отхлынула от дверей, за которыми забаррикадировались федералисты, и стала бить окна на первом этаже здания. Заверещал зуммер рации.
        - Птичка, ваш выход, как слышишь, подтверди получение приказа, и выполнять! Давай Галка не подведи, сейчас от тебя все зависит! Прием, прием! Подтверди получение приказа!
        - Патриот, твой приказ получила, выполняем. Подтверждаю получение приказа - выполняем!
        Боец сотни правого сектора - «Белый Трезуб», Галина Майская, действовала строго по инструкции: в радио разговорах нигде не упоминать ни имен, ни адресов, только позывные и только по-военному чёткие ответы.
        - Давай, девоньки, наш выход! По местам и начинаем с дыма!
        Все дружно подхватили свои сумки, проверили работу зажигалок и стали спускаться по лестнице, ведущей на этаж. Внутри дома слышался звон разбиваемых стекол, крики, обрывки разговора ясно доносились снизу. Кто-то отдавал команды, передвигали что-то тяжелое, но уже явственно ощущался запах гари и от дыма горящего «коктейля Молотова» першило в горле и щипало глаза.
        Галина поднесла огонек зажигалки к фитилю дымовой шашки. Тот проворно загорелся и из банки клубами повалил грязно белый дым. Доставая противогаз, она заметила ещё два таких дыма справа и слева от себя.
        «Молодцы, бойцы - подумала она, вовремя подожгли!» Противогаз хотя и немного давил лицо, но дышать стало легче. Через круглые очки противогаза, она увидела как её напарницы, одевают на себя эти резиновые маски и становятся похожи на маленьких слоников с толстеньким и смешным хоботками.
        «Давай, мои слоники!» - она помахала им рукой и, наклонившись, стала откручивать вентиль зеленого баллона. Оттуда с шипением вырвалась струя газа и ядовито-зеленым облаком стала растекаться по полу, переливаться вниз по ступенькам, смешиваясь с воздухом и расплываясь бесформенной массой. Кто-то торопливо бежал вверх по лестнице. Заметив странные фигуры, маячащие в дыму, что-то крикнул, но тут же сильнейший кашель свалил его на ступени лестницы и он в невообразимо диких конвульсиях покатился вниз. Короткий крик, перешедший в хрип, и человек застыл на пролете лестницы.
        Галина Майская помахала рукой бойцам своего отряда. Кажется, ей стал доходить смысл власти над людьми «Не зря Ник так бьется за власть, вон как девки шустрят выполняя мои приказы» - думала она, торопя и подталкивая их вверх по лестнице ведущей на чердак.
        И только тогда когда тяжёлый засов лязгнул, закрывая двери и отрезая их от внешнего мира, позволила себе снять противогаз. Следом за ней это сделали все остальные.
        - Так, девочки, баллоны в сумки прячьте, да проверьте, вентили хорошо закрутили? А твой Мария где?
        - Так я, когда это, тот мужик закричал, а потом упал и стал кататься, так чего-то сильно забоялась и там его забыла….
        -Растяпа! Ты хоть знаешь, что с тобой сделает сотник?! Ладно, не реви, вот отсидимся и спустимся вниз, подберем.
        - Ага, а вдруг кто раньше заметит? Давай я пойду, заберу… - вытирая слезы, попросила Мария.
        - Сказано нельзя, значит нельзя! - отчеканила Галина. - Кстати, кто ни будь время засек?
        - Я заметила, три минуты прошло - Настя отрешенно жевала жвачку. Лучше гляньте, какие классные фотки я сделала.
        Подружки сгрудились и стали рассматривать фотографии.
        - А палатка-то, палатка, как коптит! А вот мужика классно приложили! Смотрите - а здесь кто-то бежит и прямо под ноги ему бутылку бросили, ишь как полыхнуло!
        За просмотром фотографий время пролетело быстро.
        - Ого! Уже десять лишних минут лишних сидим! Все! Сумки забираем с собой, фотики держите наготове, а ты Настя, молись, чтобы твой баллон никто не подобрал!
        Не подобрали. Некому было…. Едкий дым заполнял коридоры и комнаты здания. Противно пахло горелым мясом, ветерок, влетая в разбитые окна, разносил пепел и обгорелые листы бумаги.
        - Птичка, ты, где птичка? - проснулась рация.
        - Патриот, мы в коридоре четвертого этажа, все в порядке… - откликнулась Галина.
        - Никуда не уходите, стойте на месте, сейчас я с парой бойцов поднимусь к вам! Конец связи!
        - Ой, девчонки! Мы же красный скотч на руку не намотали! - спохватилась Настя.
        - Точно! А ты молодец! - похвалила Галина подругу.
        - А я не буду… - заартачилась Мария - Кофточка замарается!
        - Я тебе не буду! Наши посчитают тебя колорадкой и так битами отрихтуют, или хуже - джинсы сдерут и пустят по кругу. Давай, я тебе накручу на рукав. Вот так-то лучше!
        Никита и ещё трое бойцов из их сотни, торопливо поднимались по лестнице. В руках у оного из них была металлическая канистра.
        - Ну, что, у вас все в порядке? Молодцы, хорошо дело сделали! Павло, забери сумки у Марички и в машину. Да смотри, нашим скажи: шоб нос туды не совали, укорот будет! Давай, а мы по этажам, зачистить кое-што еще надо!
        - Галина, давай фотай, вишь как колорада на лестнице скрючило!
        Это был тот самый мужчина, который бежал к ним по лестнице наверх. Задыхаясь, он разорвал ворот рубашки, незрячие глаза налились кровью, на посиневших губах застыла пена.
        - Костян, давай! А ты Галина, вот отсюда фоткай!
        Боец послушно натянул себе на лицо шапочку, так что видна были только глаза, на грудь прикрепил георгиевскую ленточку и стал поливать жидкостью лицо и плечи умершего.
        Никита, чиркнув спичкой о коробок, бросил её на голову умершего. Пламя, ярко вспыхнув, стало жадно пожирать волосы, плавилась и коптила черным дымом синтетическая рубашка….
        - Чё ждешь? Давай, снимай, вишь какой клёвый кадр пропадает! - Никита толкнул застывшую от неожиданного испуга девушку.
        Константин, отставив в сторону канистру, позировал, поставив ногу на труп.
        - Ты, ленточку, смотри в кадр поймай! Гарная фотка получится! Журналюга доволен будет!
        Все, бросай этого жмурика, гайда дальше!
        Молодые люди спустились на второй этаж. Снизу работали пожарные, которых наконец-то допустили тушить огонь. Пар клубился по коридору, фотографии были не четкие.
        - Давайте, пошуруйте по комнатам, там наши ещё не зачищали. Да смотрите, лица сжигайте, чоб опознать не могли, да и причину смерти не узнали. Эй, вот, гайда сюды, тут баба дохлая!
        Комнату не тронул огонь. На столе, среди разбросанных бумаг, лежала молодая женщина. Её по-видимому задушили, вот и телефонный аппарат валяется рядом со столом, шнур оборван…
        Наверное, перед смертью она сопротивлялась, вон на белокурых волосах запеклась кровь, туфли слетели с ног, на ноге сполз чулок. Смутное чувство тревоги закралось в душу Галины.
        - Не тяни резину, фоткай, це же гроши! - рявкнул на неё Никита, - А-а, дай сюды фотик, я сам!
        Он слегка согнулся и словно подкрадываясь, защелкал фотоаппаратом.
        И тут Галине, словно кто-то плеснул в душу кипяток: на лодыжке правой ноги убитой, горел синим огнем лепесток клевера.
        - Оксана, Оксанка, сестренка! - тихо ахнула она. Что-то щелкнуло в её голове и словно вешняя вода, невероятной силы злоба выплеснулась наружу. Не стало больше бойца правого сектора Галины Майской, разом превратилась она в демона. Молниеносным движением она выхватила
        пистолет, торчавший из-под ремня за спиной Никиты, еле слышно щелкнул взводимый курок и не успел сотник, в изумлении от такой дерзости обернутся, как девятиграммовая пуля никелированной «Беретты» поставила последнюю точку на его карьере.
        Поворот, грохот выстрела и сотня правого сектора не досчиталась ещё одного бойца. В коридоре завизжала Маричка, кто-то громко потребовал прекратить стрельбу. Галина вышла в коридор, повела стволом пистолета, наткнулась на женскую фигурку и чуть дальше, двое боевиков бежали к ней, размахивая битами.
        «Ага! Вот вы где!» - с каким-то тихим злорадством подумала она. Перехватив увесистый пистолет двумя руками, поймала в прицел одну фигурку. Ствол пистолета дернулся, выбросил отстрелянную гильзу и привычно повторил свою смертоносную работу.
        «Да уберите эту обдолбанную стерву» - вопил кто-то из «ПСов»
        «Ну что?! Не нравится?! А Оксанке думаете, нравилось? Всех порешу!» - выстрел, ещё выстрел, кто-то тонко заверещал от боли. Из-за сорванной с петель двери быстро выглянул и скрылся назад человек. По плотной фигуре и вечно наглому выражению сытой морды, Галина узнала сотника Мыколу.
        «Ты-то мне и нужен, упырь и кровопийца!» - смело шагнула она вперед….
        Не зря ели свой хлеб американские и польские военные спецы - инструкторы! Мыкола резко оттолкнувшись, сделал кувырок через плечо, и уже в коридоре встав на колено, выстрелил два раза в приближающуюся девушку.
        Пол коридора, усыпанный пеплом и сажей от сожженных бумаг, вдруг, словно взбесившись, встал ребром и больно хлестнул Галину по щеке. Сильно зажгло где-то в груди, и стало трудно дышать. И вдруг перед её взором, словно в солнечном окне, встала веселая и яркая картина: вот они с Никитой и другими парнями и девчатами, стройной колонной выходят на площадь.
        Теплый ветер полощет флаги, играет с транспарантами, все веселы и беспечны. Никита, её Никита встает на трибуну. Ах, как он красив, в своей вышиванке! Ах, какой сильный и мужественный!
        Настоящий воин! За таким все пойдут. Вот он заканчивает свою речь и громко на всю площадь кричит: «Кто не скачет тот - москаль!» и вся площадь, все как один подхватывают этот задорный клич. Так весело и свободно на душе …
        - Жива сучка! Каких парней завалила! Что она там бормочет?! Маричка, послушай.
        Девушка с опаской придвинулась к лицу своей недавней подруги:
        - Кто…. не … скачет, тот…. москаль! - она с испугом повернулась к Мыколе.
        - Вот тварь! Ещё и издевается! А ну, отойди! - и он поднял пистолет.
        … Никита сбежал с трибуны, подошел к Галине и, подхватив девушку на руки, закружил её…
        «Не смотри, это просто гроза…» - он теплой ладонью закрыл ей глаза. Громыхнул гром, и чернота лавиной обрушилась на Галину.
        Охота за привидением.
        - Ты, посмотри, посмотри на них! Уже день во дворе во всю разгорелся, а они - и не думают на работу идтить! Ужо, ты Сан Саныч, накажи их, ей богу заслужили!
        - Да не волнуйтесь вы так, Марь Иванна, разберусь я со своими работниками, - с этими словами прошел я в глубину дворика сельской усадьбы.
        В деревянной беседке, обсаженной кустами сирени, за небольшим столиком, сидели двое электрослесарей вверенного мне участка.
        Странно, но на столе, кроме чайника, пары бокалов и фарфоровой сахарницы с отбитым краем, ничего не было. А должно было.
        Все дело в том, что вчера отпросились мои работники. Причина была, что ни есть уважительная - родительский день. Навестить ушедших от нас родственников, побывать на кладбище, привести в порядок могилы родных. И так заведено, что поминая родных, близких и просто односельчан, потихоньку, понемногу и напивались пришедшие на кладбище мужчины, довольно изрядно. Ни о каком качестве работы на следующий день не могло быть и речи. Поначалу, вздумал я, было урезонивать их, да куда там! Напрасно. Вот и позволял им опохмелиться на следующий день и давал возможность, приходить на работу после обеда. «Наш человек!» сразу решили рабочие. Конечно эти замаскированные прогулы, они с лихвой отрабатывали сверхурочно.
        Вот и сегодня, по моим расчетам, должны были к 12 часам, вполне прийти в норму. Но не пришли. Ни на работу, ни в норму. Пришлось мне, отправится на розыски своих нерадивых работников.
        - Проходи, присаживайся рядом с нами - пригласил старший Александр Иванович, - знаю, заслужили твои попреки, но вот ты сам ответь нам - ты в привидения, всякие там, веришь?
        - Да вот двоих вижу перед собой, должны были бы быть на работе, в одном месте, а растворились, как в тумане …
        - Подожди не заводись, читать нам нотации, - перебил мою речь Сергей, - дело куда как серьезнее, сперва послушай, а потом ругай нас!
        Я - послушал. И было что. На кладбище, мои работники направились после обеда. Как положено, постояли у могил своих родных, помянули по обычаю, угостили подошедших «на огонек» друзей, а там переходя от одной группы участников этого действия, к другой «напоминались» так, что уснули между кладбищенских могил. Далее - со слов одного из них:
        - Очнулся я, от легкой прохлады, да от того, что в лицо легким светом светила половинка Луны. Сразу и не понял, где я и что со мной. Повернул голову налево - прутья какой-то решетки. Повернул направо - то же самое. В тюрьму попал что ли? Так хоть и жесткое ложе подо мной, так вон оно - сквозь ветки с молодыми листочками, чистое небо. Сел, огляделся. Во, блин, пропал! Лежу на кладбище, среди оградок могил, в окружении памятников, да крестов. Жутковато как то стало … Надо, думаю, выбираться от сюда. Вдруг, сбоку послышался странный звук, не то стон не то хрип! Волосы на голове медленно зашевелились, хмель как рукой сняло! А тут еще и странная тень стала подниматься невдалеке, раскачиваясь и цепляясь за прутья ограды. Тут я помянул бога и начал было вспоминать как крестится надобно. Странная фигура выпрямилась и знакомым хриплым голосом произнесла пару матерных фраз, весь смысл которых состоял - где это я?
        На сердце полегчало. «Иваныч, ты, что ли это?» «Ну я …» пробурчала тень мне в ответ.
        Начали было мы с Ивановичем пробираться к дороге, да вспомнили, что оставили половину недопитой бутылки на столике, возле одной из могил. Страха не было, была жажда похмелья. Нашли, сели, приложились из горлышка, совсем полегчало - жить можно. Даже поговорили о чем-то. И тут над крайней могилой, там кого-то осенью похоронили, возник огонь. Ну не то что бы пламя, а вроде как свечение! Примерно в метре от земли, голубое такое пламя, прозрачное и колышется вроде флага на слабом ветерке. Только и смог я дернуть за рукав Ивановича, да и ткнуть рукой в сторону этого света. «Что это там такое?» - поперхнулся тот. Полыхнуло вверх, метра на три, затрепетало и осветило все в округ, синим до белизны светом.
        Как бежали и выбрались мы на дорогу, не помним. Но только остатки хмельной дури разом вылетели из головы.
        - Вот и скажи нам Сан Саныч, что это было? Может душа вырвалась из тела, а может привидение это? Время к полуночи близилось, самое что ни наиесть бесовское!
        - Ребята, а не белая это горячка, к вам приблизилась? Знаю я вас, пили без меры, вот и пригрезилось, всякая всячина.
        - Обижаешь, хоть и приняли мы изрядно, но только вот все это явственно, вот как тебя видели!
        Я потянулся к чайнику, налил немного до черноты заваренного чая и осторожно понюхал жидкость в бокале.
        - Да чай, это чай! - обиделся хозяин, - Мы с утра ничего кроме чая пить не можем, кусочек хлеба даже не сжевали, веришь, до сих пор страшно!
        Позабылась и поистерлась эта история, только на следующий год, в конце буйно-зеленого мая, обратился ко мне односельчанин, живущий от меня через три дома. Да и не совет это был, а скорее вопрос, на который и я не сразу мог дать ответ.
        После дневного выпаса, затерялись где-то в кустарнике несколько телят. Пригнали на стойло стадо и не досчитались нескольких. Вернулись к месту пастьбы и в кустарнике нашли беглецов. Погнали домой кратчайшим путем - возле кладбища. И почти проехали, как прянули в сторону кони, захрапели и насторожились. И было от чего - в наплывающих сумерках, на фоне темнеющих кустов тополей, да березок, встал и слегка закачался, бледно-синий столб чистого, прозрачного пламени. Начинался он не от земли, а как бы на половине роста человека и высотой был почти на уровне головы всадника. Сосед мой, Василий, был человеком трезвым, к тому же довольно грамотным и начитанным. Не поверить ему я не мог, да и прошлогодний случай живо напомнил рассказ моих слесарей.
        Что ему ответить? Меня самого очень заинтересовало это таинственное «приведение» так пугающее людей. Дело было в те годы, когда интернета и в помине не было. Засел я за книжки, и вот что выяснил - во всем виноват газ фосфин. Приведу справку из энциклопедии: «Фосфористый водород (фосфин) PH^3^. Бесцветный, весьма ядовитый газ с неприятным запахом гнилой рыбы (или чеснока). При охлаждении сгущается в жидкость, которая кипит при -88^о^С и плавится при -133^о^С. Хорошо растворим в воде, но химически с ней не взаимодействует. В спирте и эфире растворяется плохо. Является очень сильным восстановителем. Газообразный фосфин восстанавливает азотную, серную, сернистую кислоты, соли золота и другие соединения. Образуется при разложении содержащих фосфорорганических веществ. Фосфин имеет способность самовоспламеняться, соприкасаясь с кислородом воздуха»
        Оказывается при гниении трупа взрослого человека, может образоваться до 5 литров этого вещества в жидком виде. Зимой под слоем глины пропитанной осенними дождями, как в герметической посуде, этот газ скапливается в пустотах под землей, а теплыми весенними деньками, вырывается наружу, вот и светится, окисляясь на воздухе, синей лентой, фосфор, нагоняя панический страх на очевидцев этого явления. Непредсказуемое и внезапное появление таких огней с древних времен вызывало у людей страх, пугая заметивших их путников. Из-за того, что они светят на высоте приподнятой руки человека и часто имеют форму свечи, они получили название «свеча покойника».
        Говорят же: «Любопытство не порок, а источник знаний». Загорелся я мыслью отловить это «приведение» Запечатлеть во всей красе в кадре фотоаппарата. Дом мой стоит неподалеку от кладбища, по прямой - полкилометра, может и поменьше. Начиная с апреля и по конец мая держу я всегда под рукой цифровой фотоаппарат. Вечером, когда хлопочу по хозяйству, мне хорошо видно кладбищенскую рощу.
        И удача улыбнулась мне. Однажды, уже уходя, взглянул я в сторону погоста - вот оно! Среди крайних могил явственно светился огонек. Задыхаясь от быстрого бега, налаживал я фотоаппарат к съемке и молил, что бы огонек ни погас. Лавируя среди оградок, подобрался поближе. Возле мраморного памятника, трепетал и бился мотыльком, красноватый огонек догорающей свечки. Чьи-то руки заботливо укрыли его обрезанной пластмассовой бутылкой. Уходя от последней оградки, ощутил я на спине неприятный холодок, словно укоряли меня ушедшие от нас односельчане, за то, что нарушил я их покой и в неурочный час пришел на то место, где раньше или позже обретем и мы свой покой в конце жизненного пути.
        «Черная вдова»
        В ясный день, если над нашим родным Усть-Каменогорском не плавает плотная пелена дыма с половиной набора таблицы Менделеева, километрах в пятнадцати на юго-западе, можно рассмотреть три острые горные вершины. Называют их по-разному, кто «три брата», кто «три батыра», но, более всего к ним пристало прозвище - «три монаха». У подножия этих грациозных вершин (и как их еще не сняли в кино?), находится несколько озер - так их и зовут «монастырские» Во времена Советского Союза там располагалось несколько оздоровительных лагерей, в которых проводили часть летних каникул старшеклассники сельскохозяйственных промышленных фабрик. Несколько лет подряд бессменным начальником этого летнего лагеря был мой друг, назовем его Александр Петрович. Личность безмерно влюбленная в просторы степей, пионер покорения горных вершин и лесистых перевалов. Нет, путешественником в прямом смысле этого слова, он не был, но побывал во многих знаменитых местах нашей бывшей необъятной Родины.
        Настоящие альпинисты стараются покорить вершины, а Александр Петрович, больше коллекционировал подножья гор. А, что? Везде был, свой человек на многих турбазах. Мне довелось поддаться на его уговоры и где пройти, а где проехать половину северного Кавказа. Там, в Баксанском ущелье, в туристском приюте недалеко от Чегема и в палаточном лагере у подножия пика Инэй, слышали мы легенду о «черном альпинисте».
        Живет такая легенда у бродяг-путешественников, если вы её не слышали от своих знакомых или от друзей, извольте, я расскажу.
        Историю эту обязательно рассказывают у костра, желательно, в кругу новичков.
        «Брошен и предан был своим лучшим другом один альпинист. С тех пор бродит его душа неприкаянная и обиженная на весь людской род, среди местных гор. Стал этот альпинист заглядывать по ночам и в наш лагерь. Протягивает в палатку черную, обмороженную руку и говорит унылым голосом: «Дайте хлебушка!» Отказать ему нельзя - заберет с собой. Понятно, что в эту историю мало кто верил, даже новички. Кое-кто, наверное, и посмеивался. И все шли спать по палаткам. А рассказчик, выждав немного, доставал из своего рюкзака припасенную баночку краски… Выкрасив свою руку в черный цвет, он подходил к палатке новичков, просовывал руку внутрь и печальным голосом говорил: "Пожалуйста, дайте хлебушка…"
        Интересно, что новички - полчаса назад дружно смеявшиеся - что называется, "клевали". Не было случая, чтобы кто-то не поверил или заподозрил шутку; все начинали срочно и чуть ли - не в панике искать по рюкзакам кусочек хлебушка…
        Собственно, это начало истории, а теперь сама история. Как я уже написал спортивно - оздоровительный лагерь у Монастырского озера работал, почти, все лето и поэтому был организован с солидной основательностью. Персонал лагеря подбирал лично Александр Петрович, все его звали, несмотря на молодость, просто Петрович. Подбор этот производил он, сообразуясь с умением работников выполнять многие функции.
        Так много лет подряд в качестве поварихи ездила одна очень оригинальная дама. Назовем её Катерина. Однако, все в то время находились под обаянием киноленты «Семнадцать мгновений весны» и поэтому быстро переделали её имя на свой лад. Все звали её просто - повариха Кэт. Если ваше воображение рисует статную и дородную особу, не спеша хлопочущую у плиты, уймите пыл своего воображения. Повариха Кэт - гибкая и изящная, еще бы, почти с трех лет специализировалась на бальных танцах! Кроме того остроумный собеседник, заводила всех веселых дел, душа любой компании и по совместительству культмассовик лагеря.
        На открытие второго сезона лагеря, был приглашен и я. Не стану описывать праздник Нептуна, традиционный забег в гору на приз-шоколадку, лично от самого Петровича, а перейду сразу к ночному костру, который состоялся сразу после ужина. Повариха Кэт с помощью приставленных помощников быстренько справилась со своими обязанностями и теперь напевала под гитару туристские песни. Костер горел часов до одиннадцати. Как то само собой все утомились после бурного дня, придвинулись к мерцающим углям и внимали разным историям. И вот тут, Петрович выдал новый вариант «черного альпиниста».
        Жила, когда то в этих краях прекрасная девушка. Многие джигиты были просто без ума от её красоты. Но любила она простого пастуха. Понятное дело - вся родня, воспротивилась их свадьбе! Решил отец отдать её в жены богатому хану. Перед свадьбой одела красавица белые одежды, взобралась на высокий утес вон того среднего «Монаха» и бросилась вниз! Слушатели стали вздрагивать и поёживаться как от холода, придвигаться поближе друг к другу, бросая робкие взгляды в темноту, вокруг костра. А под конец рассказа Петрович, блистая своей фантазией, сообщил, что душа девушки не успокоилась и бродит в окрестностях тенью. Многие местные пастухи видели её легкую, как бы скользящую над землей фигурку, в черных одеждах и прозвали её «черная вдова». Просунет она руку в дверь и говорит печально-замогильным голосом ….
        Тут я обратил внимание на повариху Кэт. Тоненьким прутиком подгребала он к себе почерневшие головешки от костра и отбрасывала их незаметно под ближайший кустик.
        Наконец все разошлись спать. Тут и там замерцали фонарики, красиво подсвечивая пологи палаток. Почти в полной темноте, мы с Петровичем, нашли запасы изрядно уменьшившихся угольков и затаились у палатки новичков.
        Наше небольшое ожидание было не напрасным. Из палатки поварихи Кэт выскользнула стройная женская фигурка в черных развевающихся одеждах. Легкий, скользящий шаг, больше похожий на балетный танец, сразу выдал нам имя «черной вдовы».
        Через минуту в палатку к новичкам, просунулась черная рука и печальный, замогильный голос попросил: "Дайте, пожалуйста, мне… хлебушка-а -а …". А секундой позже на плечо «черной вдовы» кто-то положил сзади черную руку, и столь же печальный голос спросил: "А зачем тебе-е-е… мой хлебушек?.."
        … Говорят, такого женского вопля «Монастырские горы» не слышали со дня своего сотворения.
        Где могила Чингисхана?
        Тревожат и волную нашу душу дела давно минувших дней …. С интересом прочитал статью «Неужели Чингисхан нашел последний приют на хребте увала близ Усть - Каменогорска?» в газете «Рудный Алтай» № 36 от 29 марта. Заманчиво было бы оказаться в центре мировой сенсации, если бы вдруг археологам посчастливилось найти могилу великого завоевателя Чингисхана. Но увы …. Сама смерть потрясателя вселенной как и его похороны, окружена тайной. Наиболее вероятной считается версия, которая подтверждена в китайских хрониках. Точная дата смерти известна, в то время его уже сопровождали официальные летописцы его жизни. Он умер 25 августа 1227 г.
        Умер грозный повелитель от потери крови. Как следует из устного рассказа одного из китайских лекарей, приставленных к ханской семье, захотелось, не только великому покорителю вселенной, но, и великому сластолюбцу, насильно взять в жены тангутскую принцессу.
        Давайте заглянем в "Сокровенное сказание монголов" (в переводе С. Козина) и прочтем те слова где говорится о смерти Чингисхана: "Дважды ополчись на Тангутский народ за нарушение данного слова, Чингисхан, после окончательного разгрома Тангутов, возвратился и восшел на небеса в год Свиньи (1227)".
        А вот у французского историка Д, Оссона - он в своей "Истории монголов", что была на русском языке издана в 1937 г. в городе Иркутске, рассказал о том, что монголы вторглись в Си-Ся. Разбили тангутские войска и осадили столицу Тангутского государства Нин Ся. Ли Сянь, тангутский царь, сначала оказал сильное сопротивление и этим вызвал со стороны Чингисхана бешеную злобу, которую тот, однако, на время затаил.
        Через некоторое время Ли Сянь, сознавая безнадежность своего положения, начал переговоры о сдаче. Чингисхан притворно выразил свое согласие и даже дал клятву сохранить Ли Сяню жизнь и смотреть на него, как на своего сына. Но это было только очередное коварство свирепого старика. В это время Чингисхан был болен и уже чувствовал приближение смерти. И вот, тайно призвав своих военачальников, он приказал им в случае его смерти скрыть это и когда тангутский король в условленное время выйдет из своей столицы, убить его и вырезать все население, не щадя ни старых, ни малых. Этот приказ был в точности выполнен. После 8-дневной болезни Чингисхан умер. А на следующий день Ли Сянь был убит, а население его столицы поголовно истреблено.
        А вот, к примеру, что писал, причем без всяких ссылок на исторические источники, Владимир Череванский в книге "Две волны. Историческая хроника", изданной в Санкт-Петербурге в 1898 году:
        "Ни искусство теленгутов, ни тибетские волшебницы не могли ослабить его страдания. Верховный шаман затеял было пляску, но его попросили удалиться, так как умиравший выразил желание сказать предсмертное слово. Оно было кратко: «Сыновья и багадуры! Я чувствую, что ко мне идут уже слуги Неба и Земли и, вот, когда они сделают свое дело, вы возьмите мои останки из мяса и костей и отнесите их туда, куда укажет вам Тули (его любимый сын.)»…
        Останки последнего были вынесены из ордоского лагеря сыновьями и багадурами, направившимися к указанному Тули месту последнего успокоения. Таинственный кортеж их шествовал под охраною особого летучего отряда, на обязанности которого лежало убивать по дороге все живое, хотя бы и не обладавшее ни словом, ни волей, ни разумом. Люди и звери, птицы и гады - все одинаково падали под стрелами и палицами этого траурного караула, как того требовал старинный обычай погребения великих людей Монголии. Могилу вырыли сыновья и багадуры - под камнями многовекового кедра, опаленного не раз ударами алтайской грозы. Боевой плащ, пробитый во многих местах стрелами, послужил погребальною пеленою этого низвергателя царств и тронов. Седло послужило ему изголовьем. Здесь же, у могилы, разрезали живот у его боевого коня и из искусно снятой шкуры выделали чучело, которое подвесили к ветвям дерева. Неподалеку были так же подвешены лук и колчан, наполненные надломленными стрелами…"
        По преданию же, местность, где была эта могила, покрылась со временем густым лесом, где затерялось то дерево, возле которого были погребены останки хана. Охрана леса была вверена тысяче воинов из племени урянхит, освобожденного по этой причине от военной службы. Но, в конце концов, охрана была снята. И с тех пор никто уже не знает, где находится эта могила. Так что вроде бы она находится на территории современной Монголии, но это лишь одна из версий, запущенная еще в ХIII веке. Но есть и другие предположения…
        В пересказе Э. Хара-Давана эта легенда звучит так:
        «По распространенной монгольской легенде, которую пришлось слышать и автору, Чингисхан будто умер от раны, причиненной тангутской ханшей, красавицей Кюрбелдишин-хатун, которая провела единственную брачную ночь с Чингисханом, взявшим ее в жены по праву завоевателя после взятия Тангутского царства. Покинувший свою столицу и гарем Тангутский царь Шидурхо-Хаган, отличавшийся хитростью и коварством, будто уговорил свою супругу, оставшуюся там, причинить смертельную рану зубами Чингисхану во время брачной ночи, и его коварство было столь велико, что он послал совет Чингисхану, чтобы ее предварительно обыскали «до ногтей» во избежание покушения на жизнь хана. После укуса, Кюрбелдишин-хатун бросилась будто в реку Хуанхэ, на берегу которой стоял своей ставкой Чингисхан. Эта река после того монголами стала называться Хатун-мюрен, что значит «река царицы».
        Примерно такую же версию легенды приводит Н.М.Карамзин в «Истории государства Российского» (1811г.):
        «Карпини пишет, что Чингисхан убит громом, а сибирские мунгалы рассказывают, что он, силой отняв у тангутского хана молодую жену, был ночью зарезан ею, и что она, боясь казни, утопилась в реке, названной потому Хатун-Гол».
        Скорее всего, все это Н.М.Карамзин, вероятно, заимствовал из классического труда «История Сибири», написанного немецким историком академиком Г.Миллером в 1761г.
        «Известно, как рассказывает Абулгази о смерти Чингиса: по его словам, она последовала на обратном пути из Тангута, после того, как он победил им же самим поставленного, но восставшего против него правителя по имени Шидурку. Монгольские же летописи сообщают об этом совсем другие сведения. Гаудурга, как пишут они, был тогда ханом в Тангуте, на него напал Чингис с целью похитить одну из его жен, о красоте которой он много слышал. Чингису посчастливилось получить желаемую добычу. На обратном пути, во время ночной стоянки на берегу большой реки, которая является границей между Тангутом, Китаем и Монгольской землей и которая через Китай течет в океан, он был убит во время сна своей новой женой, заколовшей его острыми ножницами. Убийца знала, что за свой поступок она получит возмездие от народа. Она предупредила грозившее ей наказание тем, что сразу же после совершенного убийства бросилась в вышеназванную реку и там покончила со своею жизнью. В память о ней эта река, которая называется по-китайски Гюан-го, получила монгольское название Хатун-гол, то есть женская река. Степь при Хатун-голе, в которой
погребен этот великий татарский государь и основатель одного из самых больших царств, носит монгольское название Нулун-талла. (Предположительно в переводе - гибкий кустарник, вам ничего не напоминает слово - тальник?) Но неизвестно, погребали ли там и других татарских или монгольских государей из рода Чингиса, как рассказывает Абулгази об урочище Бурхан-калдин».
        Женщина осмелилась встать на жизненном пути владыки! Видно не смирилась степная красавица с позором и спрятала в пышной прическе острый нож. Крепко уснул хан утомленный вином и любовными утехами и кастрировала принцесса грозного война. Приближенные великого кагана, скрыли сей прискорбно - постыдный факт. Но вот сама принцесса, которая понимала, какая страшная кара ждет её за такое неслыханное злодеяние в отношении царственного владыки, тут же вскрыла себе вены. И напрасно пытался спасти её лекарь, а может сильно и не старался? - умерла и непокорная красавица.
        Зададимся вопросом, где это произошло? Да, скорее всего на территории тангутского ханства, когда хан с приближенными и сопровождающей свитой, возвращался в Каракорум. Следует не только согласиться с наиболее вероятными путями передвижения древних караванов но давайте опираться на простые истины вытекающие из образа жизни и быта кочевых племен тех лет.
        Кочевое скотоводство основываться на двух фактах: первое - наличие обширных пастбищ и источников воды. Второе - климат, а это опять же трава, и вода для водопоев. Поэтому стада кочевников, их главное богатство, подобно перелетным птицам следовали за весной и откатывались на юг осенью перед наступающими морозами. Вот здесь и обратимся к хроникам тех лет, климатические условия определят и сроки набегов на оседлые племена и длительные рейды на дальние расстояния. Помните в летописи : «В лето 1234 года появились под стенами града Киева …. »
        Следовательно не ранее марта месяца, могли появится боевые тумены Чингисхана в Зайсанской котловине. Тогда продвижение ханского каравана, домой в теплые края, в августе месяце, вполне обосновывается климатическими условиями перехода. Августовские ночи в Бухтарминской котловине уже холодные. Скорость продвижения ханской свиты, можно считать в среднем равной 40 км - 60 км в сутки. Так что расстояние до зимней стоянки вполне могли преодолеть к середине октября. Можно согласится, что смерть застигла хана на отрезке пути между Чарском и подходом к хребту Манрак.
        Что касается, похорон великого хана, то здесь у родственников, и сопровождающих его жен, встал нелегкий выбор. Посудите сами - нелепо-позорная для война смерть, пышные похороны по высшему разряду для столь великого сановника тех лет, требовали вмешательства и доступа к телу посторонних лиц. Разве могли допустить приближенные такого позора для того чье только одно имя повергало в трепет целые народы? Скорее всего, нет!
        Автор статьи Виктор Клишин, ссылается, что монголы не знали способов бальзамирования тел и поэтому покойный хан требовал немедленного захоронения. Но позвольте не согласится с автором, способы перевозки тел знатных особ были известны давно. Вспомните, когда умер Александр Македонский, приближенные положили его тело в колоду, выдолбленную из цельного ствола кедра, и залили её мёдом. И через шесть месяцев пути, между прочим, по Аравийской пустыне, грозный облик царя пугал подданных на его похоронах. Маловероятно, что лекари обслуживающие свиту хана не знали об этом способе временной консервации. Скорее всего, их просто не допустили к телу Чингисхана по вышеуказанной причине. Далее автор упоминает о четырех отрядах отправленных в разные стороны для поисков места захоронения. Давайте придерживаться его версии. Итак, всадники, скачущие налегке, без особого ущерба коням могут проскакать 80 км. Учтем, что им нужно вернуться назад и сообщить результаты своей экспедиции. Тогда расстояние сократится максимум до 50 км. Иначе, нужно задействовать второй день, а это нельзя, тело начнет разлагаться. Да и к
выбранному месту нужно ещё добраться и это тоже требует время. Нет, эти отряды, имели совсем другую миссию - оповестить ближайшие «почтовые» станции о кончине хана. Теперь сами похороны. Чингисхан был войном, и похоронить его должны были по обычаям достойным война. Но и здесь близкие стали перед выбором. Доставить в столицу монголов Каракорум - значить предать гласности истинную причину, что бросит тень не только на честь и славу полководца, но и подорвет репутацию его сыновей. Кстати, среди сыновей почти сразу вспыхнула закулисная возня по поводу высшей власти, да и были они все от разных жен, что тоже не способствовало сохранению единства клана.
        Представим все же, что решено было похоронить Чингисхана недалеко от места смерти. Пусть родственники приняли все меры по оказанию почестей знатному покойнику и все меры безопасности по сохранности его могилы от разграбления.
        Отойдем немного от темы и уточним, как именно хоронили знатных особ в то время. Первое - это Тамерлан, «Железный хромец». Претендентами на могилу этого не менее грозного и удачливого полководца претендовали три города. Но когда в июне 1941 года вскрыли его могилу в Самарканде, многое в стиле захоронения показало ученым что перед ними останки «потрясателя» Средней Азии. Сама могила, не отличалась наличием и пышностью роскошных предметов. Однако напомню фразу, которую известный восточный завоеватель Тамерлан однажды произнес как магическое заклятие: "Всякий, кто нарушит мой покой в этой жизни или будущей, навлечет на себя неминуемую гибель и позор".
        По личному распоряжению другого деспота, уже нашего времени, а именно И. Сталина, группа ученых обследовала усыпальницу грозного властителя и тем самым нарушила его заветные слова. И что же?
        А то, что это вскрытие произошло в 5 часов утра 22 июня 1941 года…
        Давайте вспомним могилу «Золотого человека», с её золотым нарядом, а ведь это захоронение более позднего периода. И ещё одна особенность - могила Тамерлана, это Гур-Эмир в Самарканде, величественное и роскошное сооружение, которое никто и не хотел прятать или разрушать, наоборот, его тщательно оберегали, реставрировали и по-своему поклонялись. Отсюда можно сделать вывод, что останки Чингисхана, будь он похоронен прилюдно, покоились бы в роскошном мавзолее который дошел бы до наших дней. Далее, самому процессу похорон придавалось ритуально - мистическое значение. Роскошный гроб, пышные одежды, предметы быта и утвари, сопровождающие своего хозяина в загробной жизни. А о многочисленных конях и слугах призванных обслуживать своего хозяина «там», я уж и не вспоминаю. Итак, предположим, что Великого кагана решили предать земле неподалеку от современного Усть -Каменогорска и похоронили в соответствии с его высоким статусом. Тогда в похоронном кургане должны были быть скрыто не мало вещей, оружия и предметов обихода. Я не преследую меркантильный интерес и не стараюсь увидеть в своём воображении ликующих
археологов в радостном азарте потирающих руки при виде бесценного клада. Мой интерес гораздо проще - определить объем насыпи кургана.
        Легенды, коими немало обросли похороны владыки всех монголов, гласят что похоронен он был в золотом гробу, который в свою очередь был заключен в колоду из цельного кедрового ствола. Его могила находится где то посреди бескрайней степи и место это, что бы никто не узнал и не нашел не было отмечено ни чем. Не было над ним ни роскошного мавзолея, ни кургана. Верные нукеры заровняли могилу своего предводителя вровень с землей и прогнали поэтому месту табун лошадей.
        В связи с этим очень интересна версия читинского археолога и журналиста Валерия Немерова. "Чингисхан на склоне лет возил с собой гроб, выдолбленный из цельного кедрового кряжа, выложенный внутри золотом. Когда он скончался, его уложили в гроб сыновья. Руки Великого кагана сжимали рукоять отточенного меча. По обе стороны гроба были положены лук со стрелами, нож, огниво и золотая чаша для питья, - писал он, придерживаясь версии о том, что это захоронение должно быть достаточно богатым. - Чингисхан завещал похоронить его на родине, возле местечка Делюн на реке Онон. Завернув гроб Потрясателя Вселенной в войлок и положив на двухколесную повозку, запряженную двенадцатью быками, монголы направились в Коренную орду… По завещанию Чингисхана, рабов заставили углубить протоку Онона и перекрыть основное русло реки. Работы велись день и ночь. Множество рабов утонуло и было истреблено охранниками. Когда вода ушла от подножья скалы, рабы углубили подводную пещеру до огромного зала. В пещеру уложили гроб с Чингисханом и несметные сокровища со всех захваченных монголами земель". Затем реку вернули на прежнее
место. Где здесь историческая правда, а где художественный вымысел, судить вам читатель. Со своей стороны название реки Онон, в современном варианте может звучать иначе. Да хотя бы - Бухтарма!
        Несколько лет назад, мне на глаза, попалась информация о поисках могилы Чингисхана одним немецким ученым (к сожалению, фамилию не помню) с помощью особых приборов улавливающих большое скопление золота. Применяя методы наземной и аэрокосмической разведки, он затратил на это большое время, но так ничего и не обнаружил. Лично мне, ближе к сердцу версия… о традиционно скромном погребении Чингисхана без несметных сокровищ. А если нет "золота", то ослабевает и интерес….
        Если кто и знает истинное место захоронения, - так это сам Господь Бог.
        Наверное, правильно он не указывает путь блаженным изыскателям, усматривая в порыве каждого не только интересы первооткрывателя.
        Приведу выводы, к которым пришел в эмиграции доктор Эренжен Хара-Даван, издавший в 1929 году в Белграде книгу "Чингис - хан как полководец и его наследие". "На горе Бурхан-Халдан (хребет Халзун?) оно покоится до наших дней, - писал он о теле Чингисхана, - попытки европейских путешественников найти место последнего успокоения величайшего завоевателя всех веков и народов успехом не увенчались, так как не было поставлено никаких надгробных знаков, чтобы кладбище не подверглось разграблению. Место это заросло густым лесом… Умер он в походной обстановке так же просто, как и прожил всю жизнь. Глава обширнейшего из государств мира, занимавшего 4/5 Старого Света, властелин около 500 миллионов душ, а, следовательно, по понятиям своего века, обладатель несметных богатств, он до конца дней своих чуждался роскоши и излишеств".
        Вывод о том, что может быть, а, точнее, чего не может быть в его могиле, по мысли этого автора, настолько очевиден, что он о нем даже и не пишет.
        Обратите внимание на необычайный способ похорон. С одной стороны - роскошь и уважение к сановитому покойнику, а с другой, безвестность и забвение. При всей своей дикости нравов, люди того времени не склонны были к фантазиям и легенды не зарождались на пустом месте. Поэтому опираясь на зыбкие факты легенды, рискну предположить, что первоначально тело Чингисхана было заключено в долбленный кедровый гроб. Кедровые деревья растут и сейчас в пределах Катон - Карагайского района, кстати, они есть и в окрестностях Риддера.
        А как же золотой гроб? И здесь по моему легенда не обманывает нас. Вспомните трилогию Яна, там послы Чингисхана снабжались особенными знаками - тонкими пластинками из золота или серебра. Самый высокий статус пластина - пайзаца, имела если была сделана из золота. Можно предположить, что в обозе хана был запас таких золотых «пропусков» и вот ими то и был украшен гроб великого кагана. Скрыть смерть от ближайшего окружения, было невозможно и скорей всего этот гроб увидели многие приближенные, я уже не говорю о женах и наложницах, которые всегда находились в обозе. Да, им надо было показать сам факт смерти и может даже похороны правителя, но от них надо было скрыть факт его позорной смерти. Подведем итог: за сутки можно было подготовиться менее чем наполовину к похоронному ритуалу, спилить и доставить к месту назначения кедр, выдолбить гроб, украсить его золотом и дорогими тканями, найти место захоронения. Пусть этим местом будет холм на окраине Шилова луга. Предположим даже, что на склоне этого холма было естественное углубление, которое можно было еще за сутки расширить и углубить под погребальную
камеру. По какой-то причине размер этой камеры не столь велик, как это должно соответствовать похоронам хана. Максимум четыре лошади, четверо слуг, оружие и утварь. Как не уменьшай, а углубление должно быть не менее 6 на 5 метров. Всё. Но гроб нужно отделить от всего остального, это может быть бревенчатый сруб или каменная кладка, поверх которой, нужно уложить влагозащитный слой. Заготовить бересту в пойме Ульбы не составляла труда, кошма найдется в обозе. Почему я так тщательно подсчитываю сборы к церемонии похорон и определяю затраты на её проведение? Время, время в течении которого можно было держать умершего в жарких августовских днях и время в течении которого осиротевшая свита могла тронуться в путь. Выходит, что более трёх суток у родственников хана просто не было, а тронуться караван должен был не позднее двадцати, тридцати суток, иначе власть могла оказаться не в тех руках. Поэтому погребальный курган не мог быть высоким. Представим, что двести человек меняя друг друга трудились по восемь часов (светлое время суток) какой высоты курган они могли насыпать? Метров шесть, учтите что у них не
было специальных приспособлений для раскопки и переноски грунта, а сроки насыпки кургана, были ограниченны.
        В сборнике летописей Рашид ад-Дина говорится:
        «После смерти Чингисхана его дети со своей тысячью охраняют запретное, заповедное их место с великими останками Чингисхана в местности, которую называют Буркан-Халдун. (краеведы Катон -Карагайского района - вам слово! авт.) Из детей Чингисхана великие кости Тулуй-хана, Менгу-хана и детей Кубилай-каана и его рода также положены в упомянутой местности. Другие же потомки Чингисхана, вроде Джочи, Чагатая, Угэдэя и их сыновей, погребены в другом месте. Утверждают, что однажды Чингисхан пришел в эту местность; в той равнине росло очень зеленое дерево (высокая пихта, или кедр? авт.). Ему весьма понравилась свежесть и зелень этого дерева. Чингис провел часок под ним, и у него появилась некая внутренняя отрада. В этом состоянии он сказал эмирам и приближенным: «место нашего последнего жилища должно быть здесь!» После того как он скончался, поскольку они слышали когда-то от него эти слова, то в той местности, под тем деревом и устроили его великое заповедное место. Говорят, что в том же году эта равнина из-за большого количества выросших деревьев превратилась в огромный лес, так что совершенно невозможно
опознать то первое дерево, и ни одно живое существо не знает, которое же оно».
        В другом месте этой рукописи сказано:
        «В Монголии есть большая гора, которую называют Буркан-Халдун (гора Белуха? авт.). С одного склона этой горы стекает множество рек. По тем рекам бесчисленное количество деревьев и много леса. В тех местах живут племена тайджиутов. Летние и зимние кочевья Чингисхана находились в тех же пределах, а родился он в местности Булук-булдак, (булак - ключ, родник авт.) в низовьях реки Онона, (Обь? или Бия? авт.) оттуда до горы Бурхан-Калдун будет шесть дней пути».
        Исследователи текста склоняются к тому, что речь здесь может идти о горах Хэнтэйского хребта. (и опять название созвучно с Халзунским хребтом! авт.)
        Следующая цитата из летописи Рашид ад-Дина: «Тимур-хан сделал изображения покойных предков (Чингисхана), там жгут постоянно фимиам и благовония (на Бурхан-Халдуне). Камала (его брат) тоже построил там для себя капище».
        Известный монголовед Б.Я.Владимирцов отмечает: «Известно, например, что знаменитая гора Бурхан-Халдун с давнего времени находилась во владении рода Урянхат. Эти Урянхат не лесные люди, были владельцами названной местности и, по-видимому, сохранились в этом положении со времен легендарной Алан-Гоа (проматери всех монголов авт.) до эпохи Чингисхана».
        Все, больше не буду терзать твое внимание мой терпеливый читатель. Но вот в одном из преданий, Чингисхан был похоронен в глубокой гробнице, сидящем на золотом троне, на родовом кладбище «Их Хориг» у горы Бурхан Халдун, в истоках реки Ургун. (ну чем неназвание - Тургусун?! авт.) Он восседал на золотом троне Мухаммеда, привезенного им из захваченного Самарканда. Чтобы могила в последующие времена не была найдена и осквернена, после захоронения Великого хана по степи прогнали несколько раз многотысячный табун лошадей, уничтоживший все следы могилы. По другой версии гробница была устроена в русле реки (какой? Если учесть что от преследования юныйТемучин скитался в горох Алтая? авт.), для чего река была на время перекрыта, и вода направлена по другому руслу. После захоронения дамбу разрушили, и вода вернулась в естественное русло, навеки скрыв место захоронения. Всех, кто участвовал в захоронении и мог запомнить это место, впоследствии умертвили, тех, кто исполнял этот приказ, впоследствии умертвили тоже.
        До нашего времени все попытки найти могилу Чингисхана не увенчались успехом. Географические названия времен Монгольской империи за многие века полностью изменились да и позабылись, и с точностью сказать, где находится гора Бурхан-Халдун, никто сегодня не может.
        Впрочем, на современных монгольских туристических картах название этой горы уже появилось. Насколько это соответствует историческим реалиям - это совсем другой вопрос. Когда наши историки проявят интерес и сопоставят данные разных хроник и летописей? А наши турфирмы проложат маршруты по следам Чингисхана? Подождем?
        А вот по версии академика Г.Миллера, основанной на рассказах сибирский «мунголов»,
        (это наши алтайцы, авт.) гора Бурхан-Халдун в переводе может означать «Божья гора», «гора, где поставлены божества», «гора - бог опаляет или бог всюду проницает» - «священная гора Чингиса и его предков, гора-избавительница, которой Чингис, в память своего спасения в лесах этой горы от лютых врагов завещал во веки веков приносить жертву, находилась в местах первоначальных кочевий Чингиса и его предков по реке Онону».
        Согласно летописям Рашид-ад-дина, останки Угэдэй-хана находятся «в запретном месте на горе, весьма высокой, на которой лежит вечный снег С этой горы берут начало реки, которые впадают в реку Ирдыш. От той горы до Ирдыша два дня пути». Возможно, и могилу Чингисхана следует искать не в Монголии, а где-то рядом с Иртышем?
        А что? Поступить просто - воткнуть на карте острие циркуля в вершину горы Белуха, да и очертить круг, который пройдут лошади от её подножья за два дня, а потом за шесть и как говорится - куда кривая выведет?
        Очень мне хочется что - бы усыпальница Чингисхана была в окрестностях областного центра. Но, увы … Вполне возможно, что это рукотворный курган и вполне возможно, что эта могила знатного война, и предположим - это захоронение времен походов Чингисхана. Но нет там объединителя и повелителя монголов великого хана из рода Ясугай - богатура. Выскажу крамольную для любого историка мысль - такой могилы вообще нет. Подкрепляю это высказывание вот чем. Кому в первый момент была высказано известие о смерти Чингисхана? Знающие люди сразу произнесут жены Темучина - которая отправилась с ним в этот поход, имя - Есуй - хатун. Ну, может какой - то из жен. Какие мысли промелькнут в голове этой женщины по своему любившей мужа? Разные … Но одна мысль будет главной - беспокойство о судьбе своего ребенка. Узнай приближенные о столь нелепой смерти, как они будут чтить власть её сына? И она принимает нелегкое но правильное с её точки зрения решение. Отдает распоряжение относительно всех церемоний похорон и когда доставлен, по царски украшенный гроб в её юрту, подменяет тело, в гроб кладут куклу. (Увы, нравы тех времен
были таковы, что могли и положить тело убитого для такого случая слуги!) Предрассветной порой, когда в лагере все спали утомленные трудным днем, в степь, навстречу начинающему светлеть алой полоской зари, востоку, выехала двухколесная арба. На ней, спеленатыми белыми одеждами лежало тело Чингисхана. Рядом с лошадью, держа её под уздцы, шагал верный слуга, сзади шла та которая любила и не разлучалась с ним в походах пятая жена Есуй - хатун. И соскользнуло тело великого потрясателя вселенной Темучина, из рода Ясугай - богатура на землю и растворилась вечных просторах Великой Степи, оставив нам волнующую своей простотой тайну.
        На этом я, пока ставлю точку в истории «Тайны захоронения Великого завоевателя Чингисхана», хотя вернее будет поставить не точку, а многоточие, ибо, думается мне, что благодаря новым данным, к этой теме исследователи, а особенно Катон-Карагайского района, еще не раз будут возвращаться.
        И пусть память о великом воителе, собирателе земель и государственном строителе продолжает жить, ужасая и восхищая своими тайнами упорно прорастающими сквозь пласты времени…
        Вежливость, она и в Африке - вежливость!
        Я резво заскочил в открывшиеся двери трамвая. вагон был почти полон. Точнее: все сидячие места были заняты и человек пятнадцать стояли в проходе. Прижался к поручням, подальше от дверей, ехать мне было долго - остановок девять. Протягивая деньги кондуктору, огляделся. Прямо передо мной стояла молодая женщина, чуть дальше - ещё пара, наверное, дачницы. Возраст, сумки с какой-то рассадой, пакеты с запасами еды - ну кто ещё?
        Весь ряд сидений, один за другим, занимали мужчины. Кто отрешенно смотрел в окно, кто-то непринужденно вел беседу развернувшись к сидевшему сзади. Вообщем, все как обычно. Рядом со мной, с равнодушным величием короля, сидел коротко стриженный качок. А впереди его сидел полицейский. Ничего особенного - типичный «мент». Уткнувшись в экран сотового телефона, он играл. Занятие видно не из легких, пальчики так и мелькали перебрасывая карты. Трамвай погромыхал дальше.
        - «Магазин «Радуга», следующая остановка - «Городская прокуратура» » - кондукторша ещё раз суровым взглядом обвела трамвай: нет ли безбилетников. Убедившись что «зайцем» никто не едет, плюхнулась на свое место. Коротко стриженный качок, неспешно встал с места, и направился к выходу.
        - Садитесь, пожалуйста! - видимо оценив мой возраст, любезно обратилась ко мне молодая дама.
        - Прошу Вас, - немного отстранившись, указал я ей на сидение, - Пока стоит хотя бы одна женщина, мужчина не имеет право сидеть! Так уж вышло - меня воспитали мужчиной!
        - Спасибо! - слегка смутившись, она села.
        Мент, согнувшись, сразу уткнулся носом в экран телефона. Еще двое мужчин торопливо вскочили со своих мест. Пожилая дачница, просто образец типичной блондинки - шляпка, белокурые волосы по плечам, с интересом воззрилась на меня.
        - ««Городская прокуратура», следующая - «Михаэлиса»» - пробубнила кондукторша.
        «Мент», пригнувшись, пулей, вылетел в двери. За ним, не спеша, проследовали и дачницы. Блондинка, развернувшись у дверей, неожиданно зычным, хорошо поставленным голосом, громко оповестила трамвай:
        - Наконец-то сподобилась увидеть сразу трех настоящих мужиков! - и сошла с величавость лайнера выходящего в открытое море.
        Я, смотрел ей в след - чего это она так? Трамвай, повизгивая на повороте, рванул с места на зелёный сигнал светофора.
        Когда я развернулся - в трамвае не сидел ни один мужчина!
        Кладбищенский сторож.
        Прибегает сосед, это тот, что справа от меня живет. Да знаете вы его, все его знают - Серёга «Самоделкин». Глянул я на него - идея поперек лица так и светится.
        - Саня, а ты знаешь, что сторожем на кладбище сейчас Витька?
        - Серёга, ты чего сегодня пил?! - я впал в легкий ступор.
        - Да не пил я сегодня! У бабы Лены с антенной возился. Пару часов промучился, всего-то стакан самогонки выпил и то за три подхода.
        - Теперь понятно….
        - Да ничего тебе не понятно! - перебил меня Серёга, - бабка Лена говорит, что те, кого хоронят последним, они и сторожат кладбище! Давай посмотрим, точно он, Витька, сторожит?
        - Ты что, хочешь ночью на кладбище сидеть?! - изумился я.
        - Зачем сидеть? Мы твою видеокамеру приспособим и снимем всё….
        - Ночью, в темноте? Да и кассета рассчитана на полтора часа всего. Да и снимать, кто будет?
        - А вот тут я все додумал! У меня есть прибор ночного видения, с танка кто-то его спер. Мне за бутылку достался. Аккумулятор приспособим, камеру к прибору приладим, все испытаем и установим.
        - А видеокамеру включать, кто будет? Сторож на кладбище?
        - У тебя же «Панасоник»? Он сам выключается, как пленка кончится, сразу и выключится. А включим мы её будильником!
        Припоминаете: были круглые будильники, такие, наверное, только у бабушек и остались, там ещё прикольные две заводные ручки, сзади есть. Ну, вспоминайте. Вспоминайте!
        Вот «Самоделкин» и удумал: ставим будильник на нужное время, как только он затарахтит, ручка провернется и включит камеру на запись. Так вот пока он там все это прилаживает да прикручивает, я вам расскажу кто такой Витька. Точнее был, кто такой…. Похоронили его пять дней назад.
        Витька - был простой деревенский охламон! Где он работал? Да где он только не работал! И пастухом, пару дней, и скотником на ферме, целый месяц, и на посевной….
        Нет, он не был не лентяем, просто так вот и сложилось у него с работой. Не сошлись они с ней характерами! Зато по части всяческих приключений (чуть не написал: на собственную попу) он был непревзойденный мастер.
        Начнем с того, что из досок смастерил Витка лодку и катал девчонок по деревенскому пруду. Туда же запустил мальков карпа и ревностно следил, что бы никто их не ловил.
        В распадках горки, что вблизи села, посадил пару десятков саженцев яблони и дурманящий аромат, цветущей метелью, наплывал на дома теплыми майскими вечерами. Была у него ещё одна страсть - мотоцикл. И не простой, а настоящий крутяк - «Ява»! Гонял он на ней классно. А так как прав на вождение у него отродясь не водилось, то он приляпал сзади табличку: «Привет ГАИ», чем изрядно достал последних.
        «Гайцы» считали своим долгом погоняться за Витькой пару раз в неделю. Не знаю, с чего они так, толи его тренировали, толи себя, так сказать адреналина для.
        В трудную минуту погони, Витька проделывал коронный трюк - сворачивал на плотину. Узкая тропинка, с одной стороны - плещется вода, а с другой круча обрыва. Ему то что, уйдет от погони. Но однажды, менты устроили настоящий облом нашему Витьку. Достал он их конкретно! Один экипаж загнал Витька на плотину, а другой уже дежурил с противоположной стороны. Представляю, какие у них были лица, когда Витёк, не раздумывая, направил мотоцикл влево. А там круча, такая что кувыркнуться и сломать себе шею, раз плюнуть. Долго потом пересказывали славные работники полосатой палки и свистка, как Витька лег на сидение мотоцикла головой назад и юзом врезался в кусты. Крутанул ручку газа, да и продрался через чащу.
        Умер он от оторвавшегося тромба.
        Ночью, в огороде, мы проверили творение рук «Самоделкина». Камера исправно включалась - пластмассовая палочка, примотанная к ручке будильника, плавно нажимала на нужную кнопку. Питания аккумулятора вполне хватало на прибор ночного видения. И то, как мы кривлялись, махали руками перед объективом, камера исправно отсняла.
        В завтрашний вечер, приладили мы всю эту громоздкую аппаратуру у свежей могилы. Приладили хорошо: видно было и аллею, и оградку, памятник заваленный венками. Только камера «стреляла» сантиметров на тридцать выше могильного холмика.
        Установили время: десять ноль-ноль. Что кто-то унесет дорогостоящую видеокамеру, мы не боялись. Весь наш агрегат был замаскирован в кустах, да и кто ночью пойдет на кладбище?!
        Утром, за полчаса до работы ко мне прибежал Серёга, он рано утром, снял камеру и просмотрел запись.
        - Есть! Но только не понять что это! Посмотри сам.
        Посмотрел. В темно-зеленом свете, угадывались деревья по бокам аллеи, чуть посветлело, когда луна повисла над горизонтом. Серёга перемотал пленку назад:
        - Вот, смотри, чуток назад, отмотаем…. - потрогал он кнопки.
        Та же аллея, чуть видна оградка и темные силуэты венков на памятнике. Только вот - что это? Слабое, но явное свечение внизу кадра в том месте, где могильный холмик. И вот - раз и промелькнуло, светлым пятнышком. Интересно! Интересно и немного тревожно - что это?!
        - Видел? Ты это видел?! Это он сторожить отправился! Давай сегодня снова камеру поставим, но уже на пол одиннадцатого!
        - Давай, ставим снова, только чуть пониже камеру наклоним.
        - Нет, сильно низко нельзя, вход из кладбища не будет видно. Если Витька сторожем назначен, он должен ходить там, возле входа.
        Вторая ночь дежурства нашей камеры принесла ещё больший сюрприз.
        Утром, теперь уже я сам снял видеокамеру и внимательно смотрел сделанную ею ночную запись. Вот что ей удалось заснять:
        Луна поднялась довольно высоко - камера включилась в пол одиннадцатого ночи. Все было, как и вчера - та же аллея, залитая тёмно - зеленым светом, так же видны были контуры венков и прутья ограды. Пришлось прервать просмотр - пришел Серёга, весь в нетерпении и волнении.
        - Заснялось, что ни будь? - он навис у меня над плечом.
        - Пока ничего. Да и посмотрел я, может половину пленки, давай дальше, только ты под ухом не пыхти!
        Минут десять камера фиксировала тихую кладбищенскую идиллию. И вот оно - снова свечение внизу кадра, там, где земля холмика.
        - Смотри, смотри! Оно точно движется, видишь, остановилось у венка.
        Все случилось так неожиданно и странно, что мы даже отпрянули от экрана видеокамеры.
        Яркий, почти светящийся силуэт поднялся снизу от земли и замер почти в центре кадра.
        На что он был похож? На маленького человечка, вот голова, плечи, даже руки угадывались. Ростом эта зелень, была чуть больше ребенка, двигалась рывками, суетливо, да и двигалась, ли? Казалось - «оно» просто поправило венок и не спеша ушло вниз, словно втянулось обратно в могильный холмик. И вот - снова, но уже у другого, противоположного, венка! Вон, даже плечи опущены и голова какая-то словно непричесанная. Привидение снова поправило венок и обратно нырнуло под землю. А вот и нет! Слабое свечение внизу обреза кадра переместилось к памятнику и застыло там, легким светлым облачком. Всё, в камере кончилась пленка.
        Тут уже я засуетился. Такое увидеть! Прежде всего, отмотали к началу, туда, где видно было этого «сторожа». Подключили камеру к телевизору: может, на большом экране будут видно отдельные детали. Нет, никаких подробностей мы не углядели, разве что рост определили точнее.
        - Права была баба Лена, вот он - сторож! Это Витькина душа вышла кладбище охранять! Давай, ещё фотографировать будем?
        - Нет, никакого сторожа! Ты сам подумай, если это душа, то чему там светится?
        - Не скажи! Видишь - оно движется? Венки перевесила? Ну, поправила…. Ты сам видел, как их трогала.
        - Серёга, погоди, не тарахти! Это привидение вполне разумное. Видишь, оно не ушло от могилы. Понять бы, откуда оно взялось и куда делось!
        - Так давай, ещё снимать будем! Вон, эти кадры на компьютер перенесем и пленку заново запишем.
        - Нет, мы сделаем проще, пойдем сами и все посмотрим.
        - Да ты чё?! Страшно….
        - Пойдем вдвоем, ружьё с собой прихватим.
        - Да где ты его возьмешь? - удивился «Самоделкин».
        - У Бориса выпросим, у него и билет охотничий и ружьё есть.
        - Страшно, всю ночь сидеть там.
        - Да мы долго и сидеть не будем, до двенадцати и домой. Фонари возьмем, ружьё, да и согреться чего.
        - Согреться взять надо! И для храбрости, тоже соточку принять неплохо! - сразу прибодрился Серёга.
        Пока он возился, перенося информацию на компьютер, я, направился к Борису. Тот внимательно выслушал меня и категорически отказался дать ружьё. Но заметив промелькнувшее на моем лице недоумение, рассмеялся и успокоил:
        - Да разве я брошу вас в такой авантюре! Сегодня, в полдесятого, пока не стемнело, я буду у вас. Привидение, что засняли, покажите?
        Борис, просмотрев наше кино, так изумился, что поставил в угол ружье и, сняв патронташ, попросил прокрутить видеозапись снова. Пока он смотрел, вставляя комментарии по поводу размера и характера движений привидения, Самоделкин, появился возле нас излучающий каменную уверенность.
        - Вот, смотрите, что я принес! - Серёга, протянул на ладони какие-то серенькие кусочки.
        - Что это?
        - Серебро. Я с электрических контактов нарубил, зарядим в патрон, ни одно привидение, ни один призрак не устоит!
        - Ну, Самоделкин! Ты у нас прямо спец по призракам! Ты бы ещё святую воду приволок!
        - Да чего ты Саня к нему прицепился! Видишь, старается, Серёга, думает, как нам подстрелить этого призрака.
        - Ладно, делайте что хотите, только друг друга этим серебром не перестреляйте.
        Вот такая, полусумасшедшая троица, направилась прямиком на кладбище. Что бы не было так скучно, а если на прямую, да по секрету - не было так страшно, взяли и напиток. Для храбрости. Не, немного взяли - я не пью, разве так, за компанию, в праздники, и то самую малость. Всего две бутылки, крепленого вина, взяли.
        Пришли засветло, летом темнеет поздно, к одиннадцати часам. А до темноты, мы успели расположиться неподалеку от могилы. Место выбирал Борис. Обзор, удобство для стрельбы…. Не скрою, место было хорошее и для съемки. Самоделкин тоже не возражал - столик и скамейка способствовали этому. Пока мы выбирали место, настраивали аппаратуру, даже ружье зарядили - серебряной дробью, незаметно стемнело.
        Луна только показала свой краешек из-за горочки. Слабый ветерок, шуршал листвой, нагоняя горьковатый тополиный запах. Село затихало, изредка тявкали собаки, словно переговариваясь в ночной тиши. Мои охотники за привидениями, опустошив одну бутылку, заметно повеселели и почувствовали себя храбрей, что не скажешь обо мне.
        А вот вы сами попробуйте в сгущающихся сумерках, сидя рядом с могилами, да в окружении крестов и памятников, ждать неизвестно что. И самое главное - это неизвестно «что», вполне материально! А что может ещё снять видеокамера?
        Признаюсь - в это время я даже немного стал верить во всякие призраки и привидения.
        Самоделкин, с Борисом, принялись за вторую бутылку, и мне самому пришлось поглядывать на экран прибора ночного видения.
        И - вот оно! Яркое пятно, размытое кустарником, быстро переместилось по экрану прибора.
        - Есть! Вот здесь, появилось! - тихо окликнул я охотников.
        Борис, схватился за ружье, Самоделкин, прилип к экрану прибора.
        - Где?! Не вижу…. - свистящим шепотом спросил он у меня.
        - Теперь, смотри у Витькиной могилы - я медленно развернул прибор в нужном направлении.
        - Ого! Смотрите, какая жуть! - он отпрянул в сторону.
        Я прильнул к экрану. Ярким зеленым пятном, на могильном холмике, светилось нечто непонятное. Это было похоже на закорючку, да ещё подпертую внизу.
        - Не стреляй! - остановил я Бориса, услышав щелчок взводимого курка.
        Привидение, тоже услышало этот звук и подпрыгнуло на могильном холмике.
        Что-то очень знакомое почудилось мне в этом порывистом движении.
        - Серёга, давай свет!
        Самоделкин, схватил со столика мощный фонарь и направил свет на свежую Витькину могилу. Два ярких огонька вспыхнувшие в ответ, были настолько неожиданны, что Сергей выронил фонарь. Свет погас, и темнота обрушилась на нас.
        - Спокойно! - успокоил я своих партнеров, - Самоделкин, ищи фонарик, оно все ещё рядом с могилой.
        - Саня, оно, что там делает? - Борис, не расставаясь с ружьем, заглядывал через моё плечо на экран прибора.
        - Стоит, словно маленький человечек стал на колени, вот смотри - голова, плечи, ног только не видно….
        - Я фонарик нашёл, - сообщил нам Серёга.
        - Давай, посвети на могилу, но только тогда когда я скажу. Мы отойдем в сторону.
        - Да ты что?! Я боюсь! - жался к нам Сергей.
        - Ладно, потихоньку, идем все вместе.
        Мы стали красться, обходя могилу справа, и приближаясь к ней.
        - Свет! - скомандовал я Сергею.
        Яркий свет выхватил прутья ограды, венки, желтую глину могильного холмика и на ней - сидящую собаку.
        - Это же Джек! Витькина собака, он к нему пришел, вот молодец! - восхитился Самоделкин.
        - Джек, Джек, фьють, фьють - позвал он собаке.
        Пёс забеспокоился, потряс головой, смешно разбрасывая по сторонам висячие уши, и боязливо отошёл в сторону.
        - Идем домой, - я взял камеру и прибор, Сергей с Борисом, тяжелый аккумулятор и мы направились к выходу. Отойдя метров на двадцать, оглянулись. В свете фонарика, у ворот кладбища сидел «сторож», верный пес - Джек и смотрел нам в след.
        На мгновение мне, материалисту до мозга костей, показалось, что он просто присел у ног своего хозяина, которого похоронили неделю назад.
        Легко ли быть волшебником.
        В поездку меня сорвала неприятность. Проходил медкомиссию и девчонки, ординатура наверное, померев у меня давление, направили на более детальное обследование. И завертелось: анализы, обследования…. Срочная поездка на томографию в Барнаул, привела меня на автовокзал. Делать-то нечего - поезд отходил только завтра, и на завтра меня ждала очередь на обследование. А тут было все просто: ночь в дороге и рано утром я был бы уже в краевом центре. Последним пассажиром, вошедшим в автобус, был дедок довольно крепкого телосложения. Он уверенно прошел по проходу и сел рядом со мной.
        Я подумал: «Чего прилепился, вон ещё есть свободные места!»
        Попутчик, кивком головы поприветствовал меня, помахав рукой провожающей его женщине, пристроил небольшой пакет под сидение, и казалось, задремал.
        Разговорились мы с ним часа через два:
        - Приезжал помочь дочери с квартирой, купили и оформили…. А как же! Кто ещё дочери поможет, как не родитель? Цены, однако, я тебе скажу! Хорошо с деньгами всё просто разрешилось - не обманула меня волшебница, не подвела! Как и сказала, сумму нужную он мне дал!
        Заметив моё удивление, махнул рукой и, придвинувшись ко мне, заговорщицки произнёс:
        - Всё равно мне тебе всё передавать, так послушай и рассуди сам, со своей, так сказать, колокольни. Ты же инженер по компьютерам?
        - Да, инженер по электронной технике - наш разговор вызвал во мне любопытство.
        - Давай, начну издаля… Соседка попросила меня по весне помочь с дачей. Я и поехал, а чево отказываться? Мне тоже кое-что с её дачки перепадает! Еду эт я на маршрутке, и подсела ко мне девчушка, лет эдак двадцать пять, можа, и постарше. Приветливая: «Здрасте, говорит, вы, наверное, воевали?»
        - Нет, отвечаю, маленьким был, апосля, военного лихолетья хлебнул по самые ноздри! А чего эт ты интерес ко мне проявляешь?
        «Да тут всё как раз просто: я работаю волшебницей, или доброй феей, можете и так назвать» - Увидев мой недоверчивый взгляд, улыбнулась: «А вы как представляете, волшебников? Мы такие же люди, как и вы, да что там, вы сами некоторое время побудете волшебником. Знаете, у меня мало времени, возьмите вот этот кошелёк, да не беспокойтесь, с ним всё нормально, вот в нем всего-то несколько монет. Знайте - в трудное время в нем будет столько денег, сколько вам надо. Помните только одно: как только возьмёте деньги, положите в него мелкую купюру. Если наутро исчезнет, передавайте кошелёк другому, неважно кому, он сам подскажет. А вот и моя остановка»
        Вложила мне в руку кошелёк, мило улыбнулась и вышла! Я хотел в милицию отдать этот кошелёк, что удержало и сам не знаю…. Денег там не было, кошелёк простенький, вот только тяжёлый и твёрдый, вроде книжицы малой. Дома бросил я его на полку, валялся без дела, да потом как-то я приспособился пенсию в ём хранить - получу, положу и потихоньку беру, ежели какая надобность.
        А тут так не повезло! Деньги бабке на операцию понадобились, и не малые! За год пенсию получи, и половины не наберёшь! Внучка учится, ей помочь надобно…
        Голова кругом…. Думаю: спать лягу, утро оно, как известно, мудренее вечера! Утром решил по друзьям поехать, может, наскребу нужную сумму. Иду к шкапу, денег на автобус взять, открываю дверку, мать честная! Кошелёк раскрыт, а в нем деньжищ! Вот такая пачка! - попутчик показал пальцами пачку сантиметров пять.
        - Сосчитал - хватит и на операцию, и дальше на лекарства! Вспомнил я ту девчушку, ну из автобуса, фею, не обманула! Вспомнил и то, что говорила - положи мелкую денежку, смотри не мудри, хуже будет!
        - Увёз я деньги и свою супружницу в больницу, сам, утречком, к кошельку - ага! Целая денежка! А вот вчера, привез дочке денег, ты знаешь - дедок развернулся ко мне - Квартиры, дорогущие ныне! Так всё равно, денег хватило! Только расстроился маненько. Утром в кошельке, денежка мелкая исчезла…. Вот ты скажи - может ли кошелёк сам печатать деньги?
        Я, немного ошарашенный более чем странной речью своего попутчика, решил поддержать разговор:
        - В принципе, тут ничего странного нет. Представим, что это особое устройство, которое работает как сканер. Положили вы туда денежку, осмотрел он её со всех сторон, на молекулярном уровне переставил краски на ранее накопленных купюрах, вот и более крупная сумма!
        - Вася! - с укором в голосе обратился ко мне дедок, - Я все денежки проверил! И номера разные и серии, ни в одной не совпали! В банке, на специальной машинке прокрутили - настоящие деньги!
        - И это можно просчитать! Бумага, что? Целлюлоза, углерод, кислород, да всё из воздуха можно взять. Краски, там же, энергия - так она везде разлита, вон - хотя бы от одних электромагнитных волн, что от сотовых телефонов, картошку скоро можно будет жарить!
        Непонятно зачем только такое устройство - деньги-то ничем не обеспеченны!
        - Так это и не нашего ума дело! - Ого! Как мы с тобой заболтались, вон ужо и к Шорохово подъезжаем, домой я приехал. Ты вот что Василий, побудь немножко волшебником!
        Мой попутчик нагнулся, взял из-под сидения свой пакет, вынул из него кошелёк и положил его мне на колени:
        - Смотри, не забудь туда мелкую денежку бросить! Да, вот ещё - кошелёк сам выберет того кому ты его передашь! Бывай здоров!
        Автобус, слегка качнуло, зашипели тормоза:
        - Шорохово! Кто на выход?! - объявил водитель.
        Дедок, махнул мне рукой на прощанье и, не оборачиваясь, пошагал к зданию у дороги.
        Я взял оставленную им вещь. Кошелёк. Словно две твёрдые пластины были вставлены по его бокам. Больше всего напоминал переносной компьютер - ноутбук, только меньшего размера. Исследовал и его внутри: серо-серебристая ткань, прочная и слегка холодная на ощупь. Три монетки и всё, в боковых отделениях, потёртой кожи, ничего не было.
        Исследование на томографе прошло быстро, получив результат, врач, пожала плечами:
        - Никаких признаков злокачественной опухоли я у вас не вижу! Чёткие контуры, обыкновенная киста. Рядовая операция, беспокоится не о чем, готовьте деньги.
        С лёгким сердцем, я направился в кафе, время обеденное. Расплачиваясь, похлопал себя по внутренним карманам пиджака и слегка похолодел: карман, где лежал кошелек, оставленный мне странным попутчиком, подозрительно растолстел. Расплатился своими деньгами. На тенистой аллее, присел на скамейку. Вынул подарок дедка - так и есть, пачка купюр! Переложил деньги отдельно, место людное, потом рассмотрю. Бросил в «волшебный» кошелёк пятисотку и пошел на автостанцию. Домой пора.
        Эту женщину я заметил издалека. Стройная красавица, в каком-то необычайно легком и немыслимо изящном наряде, шла навстречу мне.
        - Добрый день! Василий Егорович, простите, что вмешиваюсь в ваши планы, но у вас есть вещица, которая принадлежит нам.
        От изумления я не мог сразу найти нужные слова, только вынул из кармана кошелёк и протянул ей.
        - Благодарю вас! Приятной вам дороги - мило улыбнувшись мне, она пошла дальше.
        - Простите, а деньги? - остановил я её.
        - Они ваши, не беспокойтесь!
        - Но как? Как вы догадались, что аппарат у меня? - развернулся я к ней. - Скажите, что это за вещь?
        - Это репликатор, - до чего же красивая у неё улыбка! - До сегодняшнего человечества, на Земле жили и другие цивилизации, это вещица принадлежит нам. Не верьте в то, что они все погибли. Вы - это мы! Всё у вас будет хорошо! - она махнула мне рукой.
        Развернулась и пошла по дорожке аллеи. Не знаю, почему я тогда не догнал её?
        Не знаю….
        Какой мерой меряете, такой и вам отмеряно будет!
        А у нас на краю села жила ведьма! И что?! Когда вам минуло пятнадцать лет и шестнадцатая весна, буйствовала черёмуховым цветом, в эти сказки, о ведьмах, особо и не верилось. Просто в крайней, от дороги, избушке, не так давно, поселилась пожилая женщина. Она сразу не пришлась «ко двору» всем нашим сельчанам. Ничего в ней такого отталкивающего не было, вот только все сельские собаки, от лохматого Шарика, до свирепой овчарки Альмы, разом невзлюбили её. А за ними и люди.
        Так и жила она одна на краю села. Вот что странно - у неё всегда были деньги! Прошло всего три года после смерти Сталина, страна с трудом выкарабкивалась из разрухи, а у неё всегда были деньги…. А как бы решили бы вы, если видели как она, заходя в магазин, всегда что-то там покупала? Покупки эти немедленно обсуждались местными кумушками и порой обрастали такими подробностями, что сразу вырастали в весе и цене.
        Народ у нас вроде и не завистливый, а вот, поди, ж ты….
        Ведьма ни к кому в гости не ходила и никого к себе не звала. Если кто и пытался заговорить с ней, так она, молча, выслушивала его, затем вонзив в собеседника колючий взгляд, не проронив ни звука, поворачивалась к нему спиной.
        А в начале весны, село взбудоражило событие - у ведьмы появился спутник. Это был мужчина с нелепой фигурой и грубым лицом, словно наш деревенский плотник Кузьмичев, от нечего делать, вытесал его из полена. Причем, вытесал топором, просто так, из баловства, в перерывах между затяжками своих самокруток, ловко он их скручивал из газет и крепчайшего самосада.
        Ох, и почесали сельские бабы языки!
        Предположений было немало и даже в ведьмины любовники его записали, но потом все - таки сошлись на мнении, что слишком молод он для этого. Признали какой-то дальней родней.
        Сама старуха, вот как почти месяц, не показывалась из дому. Даже в магазин за неё ходил этот «чурбан», такую на уличную кличку дали ему деревенские кумушки.
        В то майское утро и у меня жизнь не заладилась. Хотя было воскресение и домашних поручений у меня почти совсем не было. Вовку, дружка моего, не отпустили гулять - нажаловалась, таки, училка! Вот он и пыхтел над учебником, решая задачки. И это за две недели до конца учебного года!
        Витьку, отец оставил дома по причине ремонта курятника, и пришлось мне одному тащиться на край села. Там, в берёзовой роще, сорока наладилась делать гнездо.
        Проверить надо было. Людская молва упорно предписывала белобоким трещоткам, воровские замашки. Мол, тащат они все самое ценное к себе в гнездо, так может и мне что перепадёт? Вот с такими мыслями плёлся я по дорожной колее, прутиком отчерчивая замысловатые зигзаги в пыльных проплешинах и дорожных выбоинах. До ведьминого дома оставалось-то шагов сто, как из перекосившейся калитки выскочил «чурбан», размахивая руками и что-то бормоча, устремился ко мне. Все мои планы разом рухнули, и я уже было собрался задать стрекача, но тут он остановился. Видно сообразил, что я могу убежать. Сложив руки, словно собираясь помолиться, он, заискивающе приглашал меня подойти. Пятясь к калитке, знаками звал за собой и плакал, размазывая слезы по небритым щекам. Даже без расшифровки его бормотания, понятно было, что ему нужна помощь. Во мне боролись два чувства - откровенная робость перед ведьминым домом и любопытство, смешанное с долгом. Человек о помощи просит ….
        Победило последнее. А чего бояться?! Вон, позавчера, мы с Витькой подрались, держался я, признаться, уже хорошо: классно пару раз ему по скуле врезал! А то, что пропустил удар в лоб и нехилый в печень, так на то она и драка! Тут - либо ты, либо тебе!
        Если надо, так и «чурбану» врежу.
        А этот, нескладно-лохматый мужичок, открыв низенькую дверь, ведущую в сени дома, грёб своими длинными, почти до колен, руками зазывая меня войти. Набрав в легкие побольше воздуха, словно собираясь прыгнуть в воду, я зашел в сени и, открыв дверь, ведущую в дом, очутился в первой комнате. Пахнуло чем-то затхлым и кисло-противным. Свет пробиваясь через грязные занавески, освещал стол заваленный посудой, какими-то объедками. Жужжали мухи, пируя в этих отбросах, стало как-то не по себе и захотелось на воздух. Из второй комнаты послышался слабый голос, «чурбан» легонько подтолкнул меня туда. Всклокоченная постель, с подушки на меня глянули глаза ведьмы. Но не было в них ни презрения к роду человеческому, ни желания навредить, это были глаза больного человека и они молили о помощи. Я подошел ближе.
        - Там, там, в бутылке, дай…. - слабым голосом попросила она, указав в угол, где стояла тумбочка. Открыв скрипнувшую дверцу, я взял бутылку, где плескалась светло коричневая жидкость, в которой плавали какие-то корешки, и протянул старухе.
        - Налей, мне так не выпить - она слегка поднялась на локте.
        Её сожитель схватил со стола чашку, протер её краем рубахи и протянул мне.
        Я налил почти половину чашки, пахнуло водкой. Старуха протянула руку и, стуча зубами о край чашки, выпила. Откинулась на подушку, и вдруг схватив меня за руку, попросила:
        - Не уходи, знаешь как мне страшно!
        И тут во мне что-то произошло - ведьма, которую опасается половина села, сама боится!
        Да и не ведьма это вовсе, а старая и, наверное, больная женщина. И не такая уж она старая, вон как цепко меня за руку схватила.
        - Не осуждай меня! Да, я пью! А ты что бы делал? Она все время приходит и приходит… - ведьма бросила мою руку и рывком села на кровати.
        - Придет и смотрит…, смотрит, так своими синими глазищами и сверкает! Ни днем, ни ночью от неё покоя нет! Ходит и ходит! Смерти моей хочет! А вот и фиг ей! - старуха, так я продолжал называть её, сложила кукиш и ткнула им в пустоту угла.
        - А ты не бойся, тебя она не тронет, ты-то ей ничего не сделал. Побудь со мной, я тебе денег дам, ты только немного посиди подле меня, я чуток, совсем маненько посплю…. Вот как выпью, так и лучше сдется, а так житья от них нет! Ни поспать, ни забыться…. Вон и огород забросила, поесть: чего изготовить - не могу! Боренька, ходит голодный, а ему нельзя - больной он…. Ты послушай, меня, послушай, может и легче мне станет! Это вроде как на исповеди - тебя священник выслушат.… А ты в церкву ходишь?
        Я отрицательно помотал головой.
        - А-а-а, комсомолец значит? Это хорошо, это правильно - зачастила старуха. - А я вот в бога верю! Хоть и нельзя мне…
        В её разговоре было что-то странное. Не говорят так наши сельские женщины. Проще и короче говорят, по-деревенски. У ведьмы и слова были какие-то правильные, короткие и отрывистые, словно она подавала команды.
        - Ты не смотри, что я такая лохматая, да не прибранная! Я, раньше знаешь, как за собой следила! Даже сам Якубов, начальник отдела, меня хвалил! Ты, говорит, ты Анна, фигуристая женщина, всё при тебе! А ты думаешь, нас, сотрудников ликвидационного отдела НКВД, любили? Да ни в жизьть!
        Он поправила подушку и села на кровать, свесив босые и слегка синюшные ноги.
        - Вишь, даже отекать мои ноженьки от этой проклятущей пьянки стали! А какие были! Начальник нашего отдела, майор Никишкин, так мне и говорил, а…, - ты ещё маленький, не поймешь… - частила она и тянулась к бутылке.
        Я подал бутылку ей. Она сделала глоток прямо из горлышка, вытерла губы рукавом застиранного халата и резким движением поставила бутылку на пол, рядом с кроватью.
        - Вот с этого, Никишкина, майора и началось всё! Ты знаешь, - она снова схватил меня за руку, - Замуж - то я вышла по любви! Да, по любви…, муж мой Коленька, военным был, я в то время девчонка сопливая, разве разбиралась в этих военных? Шинель, погоны как у всех, а он статный был, да красивый! Сапоги как начистит, да как пройдется по улице, все девки вслед обертаются! А служил он знаешь, где? - она заговорщицки придвинулась ко мне, - В ведомстве Берии!!!
        Имя комиссара внутренних дел, помнили хорошо, да и произносили ещё с оглядкой!
        - Вот после свадьбы и устроил он меня в областное НКВДе, сначала в машбюро, ну, это разные бумажки выписывать, хотя секретность там была - будь здоров….
        Полупьяная старуха слегка раскраснелась, поерзала на кровати, устраиваясь удобней, и видимо, решив, что я, подходящий собеседник, продолжила листать странички своей прошлой жизни.
        - Вот там то и заметил меня Никишкин, да он тогда ещё в капитанах хаживал, не то, что мой Коленька - майором был! Ой, и влюбился он в меня! Втюрился по самые уши! - ведьма даже зажмурилась от удовольствия, но тут же распахнула свои глаза и в них блеснула злоба.
        - Сволочь, он! Первая сволочь и паскудь, этот Никишкин! - она придвинулась ко мне и свистящим шепотом произнесла: - Это он на моего Коленьку донос настрочил! - откинулась к стенке и спокойным и даже громким голосом продолжила:
        - И бумаги какие-то с его стола украл, украл и спрятал! Вот муженька моего, Николая, и взяли… Ночью, пришли и взяли…. - на глазах у неё блеснули слёзы.
        - Н - не, опосля выпустили, а как не выпустить? Никишкин, гадина, пришел ко мне и прямо говорит: «Ты Анька, либо в постель со мной, либо твой муженёк в тюрьме сгниёт!» и бумаги показывает, те, что пропали…. Вот тогда я и согрешила…, а второй раз совсем загубила свою душу, это когда согласилась перейти в ликвидационный отдел…. - она замолчала и пристально посмотрела на меня. Стало немного неуютно под её взглядом.
        - Ты знаешь, чем занимаются в этом отделе? - она помолчала, словно что-то вспоминая, - Врагов советской власти всегда хватало…. Расстрельные списки утверждала тройка или трибунал, а приговор исполняли мы. Всё было просто, никто ничего и никому не объявлял, просто тебе вручали список этих врагов, ну тех, кого надо было шлёпнуть, вот ты и за день должен был это сделать. А как иначе - приказ! Да и платили за каждого не мало, сначала двадцать пять рублей, а потом - пятнадцать. Ты представляешь, - оживилась она, - Генерал Якубов, сказал, что и пятнадцати с нас хватит! Попробовал бы он сам убить человека! Это только, кажется, что легко… Ты его ведешь по коридору, курок заранее взведешь, они от щелчка пугаются, ведешь и там, где поворот, раз - и в затылок! Пуля у нагана тяжёлая, рану спереди разворотит огромную, смотреть тошно! Да я и не смотрела, чего глазеть? Сделала дело и дальше. Потом заключенные, не, не из расстрельных, эти делать ничего не станут, уголовники были, потом все уберут, известкою польют пол, крови как не бывало и ты нового ведешь…..
        Так на два коридора и работали …. До восьми выстрелов в день, порой приходилось делать…
        - Ты меня осуждаешь? Вижу, вижу…. А как бы ты поступил?! Когда выпустили моего Коленьку, пришел он весь побитый да разуверившийся в людях. На работу его обратно не взяли, вот он грузчиком и пробовал на рынке работать. Да где там! Все нутро у него было отбито. А я на шестом месяце, пузо вон уже и на нос лезет…. Денег в доме нет, что там я зарабатывала в машбюро? Конечно, Коленька догадался, что не его ребёнок, да и как не догадаться, он почти год провел в тюрьме, а я вот…
        А тут пришел как-то, рано, а у меня этот гад - Никишин, штоб ему! Помрачнел только, вижу желваки на скулах так и ходют, так и ходют! Ничего ни сказал. Только, когда мы были на дне рождения у его сослуживца, ты видишь, не все сволочами были! Так там он так веселился, так веселился! «За тебя, говорит моя любимая Аннушка!» - поднял стакан водки, выпил и вышел в коридор. И выстрел, хлопок такой, а у меня прямо сердце оборвалось и в глазах темно стало. Очнулась, врачи возле суетятся, а Коленьку уже унесли…. Это он пистолет своего сослуживца углядел да и … - она потерла сухие глаза кулаками и всхлипнула. - Родилось дитя, да видно и впрямь бог есть, за мои грехи, и разум у моего Бореньки отнял! Хотела я сына назвать Николаем, так нет! Никишин прямо зверем кинулся - назови Борисом, в честь деда, известный революционер был! Вот он то и перевел меня в расстрельную команду. И оклад почти вдвое и за каждого по пятнадцать рублей…. Тогда-то и стала я пить водку. А сорвалась, знаешь как? - она коротко хохотнула, хотя мне вдруг стало холодно в этот теплый майский день.
        - Повела я по коридору священника, много их тогда расстреливали. Поп как поп, и ряса и крест, не отнимали у них их тогда, что толку, они все равно их себе из дерева мастерили. Веду, значит, только наизготовку взяла, а он возьми и обернись!
        «Ты, говорит, мне в лицо стреляй, хочу видеть глаза того кто меня жизни лишает! Только знай: «какой мерой меряете, такой и вам отмеряно будет!»» - старуха снова вцепилась мне в руку, - Это значит, что он мне смерть от пули пророчил! - отшвырнула мою руку и откинулась к стене.
        - Приходил он ко мне, вот недавно и приходил - буднично поведала она мне, - Ничего не сказал, только улыбнулся и пальцем так легонько вроде как пригрозил.… А может перекрестить хотел? - в её голосе появилась надежда. - Ушел, ушел поп и больше не появлялся, не то, что эта, ходит и ходит! Нет от неё покоя! - «Ведьма» вжалась в стену, посмотрела в угол.
        - Вишь, нет её! Это тебя она боится! Ты знаешь, мне год как оставалось да пенсиона, он у нас ранний, военный, так повела я по коридору девушку, да что там, почти девчонку. Наши чекисты расстарались и выманили из-за границы эту княжну. Там она популярная была, все против советской власти зубки свои точила. Вот ей наши чекисты и вырвали их! - старуха захохотала злобным смехом.
        - А княжна эта такая вся стройненькая, будто фарфоровая статуэтка, и в белом вся. Наши не били её и вообще, никак не трогали. Надеялись, что она примет нашу сторону и можно её будет показать журналистом. Ан, нет - с характером княжна попалась! Так и приговорили к расстрелу…. Веду я её «за угол», а она возьми да обернись, да как раз на полпути. Я только к кобуре потянулась. Тут она как глянула на меня своими глазищами! А они у неё синие - синие! И говорит мне: «Стреляй, стреляй здесь! Я умру, но меня будут помнить! А тебя кто вспомнит? Да и жить ты как будешь? Совесть она ведь проснется!» И такая вдруг меня злоба взяла! Понимаешь, и злюсь на свою испоганенную жизнь и на эту княжонку, беленькую да чистенькую…. Не помню, как наган выхватила и выстрелила в неё, попала прямо в её синий глаз…. Упала она и смотрит, смотрит на меня, своим целым глазом.… В злобе, я ещё четыре раза в неё стрельнула. Зря только пули извела!
        Ведьма, задохнулась, словно снова её накрыл приступ дикой злобы, поднесла ладони к лицу и закрыла ими глаза. Когда она опустила их, в её выцветших, словно ситец изношенного фартука, глазах, было столько боли и отчаяния, что я вскочил с табуретки.
        - Постой, постой не уходи! Прошу тебя, умоляю, сходи в аптеку, принеси лекарство для Бореньки, хворый он. Я позвонила туда, - она ткнула пальцем вверх, - они его ко мне и отпустили, все какой, никакой догляд будет. Лекарство только вот как вчера кончилось, а без него ему худо.
        - Вот, тут на бумажке, и написано, какой порошок надобно купить - она совала мне в руки потрепанную бумажку - рецепт и десять рублей.
        Таких денег я ещё не держал в руках. До сих пор не знаю, зачем я взял все это и, пятясь, задом, выскользнул на улицу.
        Аптека у нас располагалась в здании больницы. Суровая тётка, в белом халате, повертев в руках рецепт, строго взглянула на меня:
        - В городе выписывали? Для тебя что - ли?
        - Нет, для гостя, у нас гостит, дальний родственник - соврал я.
        - Смотри, чтоб по одному порошку в день и подальше от детей уберите - она протянула мне бумажный кулек и стала отсчитывать сдачу.
        Обратная дорога показалась мне короче. Ещё бы - я на законных основаниях мог рассчитывать на целый рубль. Честно заработал! Войдя в комнату, где лежала, эта спившееся старуха, я оцепенел. И было отчего! Посредине комнаты, сидел на табурете «Чурбан» и целился в меня из нагана.
        Щёлк! Звук спущенного курка, показался мне громом. Но выстрела не было, кончились патроны. Это я понял сразу, как только взглянул на кровать. Там, вжавшись в угол, полулежала старуха. Вместо правого глаза, у неё, было кровавое месиво. По стене, завешанной картинкой с плывущими лебедями, тянулась алая полоса, с какими-то сгустками желтого жира.
        Ужас от увиденного погнал меня прочь, очнулся я только в огороде. Прислонившись спиной к теплым, шершавым брёвнам сарая, я заплакал. Стыдно признаться в этом, ведь мужчины не плачут, да что там, я просто зарыдал! Тяжко, надрывно, словно у меня умер кто-то близкий. Слёзы катились из моих глаз, и не мог я их сдерживать, как не старался.
        Вдруг сквозь эти безудержные слёзы я увидел, как ко мне приближается женщина. В изумлении, я протер свои глаза кулаками…
        Хрупкая, в белом платье, с какими-то воланчиками на плечах, она спокойно шла ко мне.
        Я, вжался в брёвна сарая. И было от чего - такие, в селе, у нас не ходят! Подойдя ко мне, она взглянула на меня и легонько коснулась моей щеки. Стерев с неё слезинку, улыбнулась, распахнув свои синие, как весеннее небо, глаза и произнесла певучим голосом:
        - Не скорби по невинно убитым, не скорби! Живи долго и за нас живи! - приложила свою ладонь к моему лбу, и я, словно провалился в глубокий колодец.
        Следователь допрашивал меня не долго. Суровая тетка-аптекарь, подтвердила, что я был у неё. Да и наградной наган этой ведьмы - палача, отобрали у буйствовавшего сожителя.
        Сколько же лет прошло? Приехал я в родное село и пошел на кладбище. Родни там у меня немало. В сторонке, под невысокой берёзкой, виднелись две могилы.
        «Кого это на отшибе похоронили?» - подумал я, направляясь к холмикам, заросшим травой. Невысокий овальный гранитный памятник. Фотография покоробилась и размылась от дождей. «Борис Егорович Никишкин» эта фамилия мне ничего не говорила. А вот второй памятник - невысокая металлическая пирамидка, с красной звездой наверху и чёткой фотографией молодой, улыбающейся женщиной, заставил меня вздрогнуть. На меня смотрела старуха - ведьма, из моего детства. «Анна Васильевна Бертис», почёл я, и даты. Две далёкие даты, в них, навсегда осталось моё далёкое детство.
        Сорвав какой-то прутик, шел я по просёлочной дороге, помахивая им, чертил, зигзаги в пыли и думал: «Тяжелой мерой ей отмеряно было, ох, тяжелой!»

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к