Последняя амазонка Александр Дмитриевич Майборода
        Коллекция исторических романов (Вече)
        В районе современного Цимлянска, на правом высоком берегу Дона, откуда открывается вид на многие километры вниз и вверх по течению, возвышаются остатки красивейшей белокаменной крепости.
        В начале IX века здесь, где бурный Дон делал излучину и становился мелководным, проходил Великий шёлковый путь. Охраняли переправу и взимали пошлину амазонки. На Руси их называли поляницы. Царство амазонок находилось на узкой полосе от Северского Донца до Волги между могущественным Хазарским каганатом и славянскими племенами.
        В 804 году хазары, узнав о гибели великого словенского князя Буревоя, пошли войной на славян. Преградой на их пути стали грозные воительницы, которые готовы были стоять насмерть.
        Александр Майборода
        Последняя амазонка
        Об авторе
        Русский писатель Александр Дмитриевич Майборода родился в 1954 году в простой рабочей семье и вырос в шахтерском городе Новошахтинск Ростовской области, что на границе с Украиной.
        Родители работали в геологии. Александр избрал военную карьеру.
        Окончив в 1975 году Ульяновское гвардейское танковое командное высшее училище, Александр Дмитриевич начал офицерскую службу в одной из частей Тоцкого гарнизона в должности командира танкового взвода.
        Впоследствии служил в органах военной контрразведки. В 1980 -1981 годах участвовал в боевых действиях в Афганистане.
        Первые опыты литературной деятельности Майборода начал после возвращения из Афганистана. Писал небольшие новеллы, которые печатали в газетах Ульяновской области. В новеллах поднималась тема семейных ценностей.
        В это же время работал над первой большой повестью об афганских событиях.
        События 1991 -1993 годов совершили переворот в жизни Майбороды.
        Уволившись со службы, он пытался вписаться в гражданскую жизнь. Жизнь, как у всех, была на грани выживания. Приходилось заниматься самыми различными делами. Работал таксистом, корреспондентом в газете, занимался предпринимательством, служил чиновником.
        За это время написал около двух десятков повестей. Они не заинтересовали издателей. Издана была только детективная повесть «Приказ на ликвидацию».
        Неудачи не убили тягу писателя к литературе. В конце концов именно они привели его к историческому роману, который вызывал у него давний интерес.
        В 2010 году в издательстве «Вече» была издана повесть «Святополк Окаянный».
        ИЗБРАННЫЕ СОЧИНЕНИЯ А.Д. МАЙБОРОДЫ
        «Приказ на ликвидацию» (2006)
        «Святополк Окаянный» (2010)
        «Гостомысл» (2011)
        «Путь на юг» (2013)
        «Последняя амазонка» (2014)
        Три загадки донской крепости
        Как свидетельствуют археологические исследования, берега Дона и Волги издревле, с бронзового века, были густо заселены славянскими племенами. Существовало множество городов и поселений, от которых ныне почти не осталось следов.
        Однако есть одно особенное место: в районе Цимлянска, там, где Волга и Дон сближаются, словно желая воссоединиться, на правом высоком берегу Дона, откуда открывается вид на многие километры вниз и вверх по течению, уже больше тысячи лет возвышаются остатки красивейшей белокаменной крепости.
        В старинные времена в этом месте бурный Дон делал излучину и становился мелководным, так что его можно было перейти вброд. Через эту переправу проходил Великий шелковый путь. В исторических источниках говорится, что здесь переправлялись караваны, насчитывавшие от тысячи и более навьюченных животных! Здесь охраняли путь и взимали пошлину.
        По предположению археологов, белокаменная крепость была построена в конце VIII века.
        Крепость простояла до 1744 года, когда ее стены были разобраны и использованы на строительстве бастионов Старочеркасской крепости. В настоящее время остались валы, рвы, щебень из белого камня.
        До сих пор в руинах крепости находится множество предметов, свидетельствующих о жизни обитателей крепости: обломки кухонных горшков, кузнечные инструменты, оружие, сельскохозяйственные орудия, в том числе виноградарный нож. Население кроме обычных культур выращивало и виноград. Находятся обломки амфор — доказательство торговых связей местных жителей с дальними странами.
        Чаще всего на территории бывшей крепости находят скелеты — в основном женские и детские. Останки женщин и детей остались непогребенными и находятся под тонким слоем нанесенной веками пыли.
        У ног одного из скелетов обнаружено несколько монет — дирхемов. Самая поздняя из которых чекана 799 -782 годов. Видимо, монеты были спрятаны в голенище сапога одной из убитых женщин и не найдены врагами. Этот факт позволяет предположить время уничтожения крепости — 800 -805 год.
        Таким образом, тщательно построенный город простоял не больше трех десятков лет.
        Кем был построен этот город и почему он был покинут — никому неизвестно. По строительным приемам крепость больше всего напоминает известные славянские города.
        Позже, в 834 -837 годах, на противоположном берегу Дона, по просьбе хазар, византийцы построили крепость Саркел. Но это городище не имело никакого отношения к разрушенной крепости.
        Странный белокаменный город таит три загадки.
        Первая загадка: если на город напали враги, то почему на остатках городища находятся только непогребенные останки женщин и детей? Где останки мужчин, защищавших город? Если мужчины не погибли, то куда они делись? Почему они не вернулись похоронить своих родных?
        Вторая загадка: если городище выполняло функцию по сбору денег, то денег там должно было бы быть в изобилии, а в крепости не найдено ни одного клада! Между тем в других старинных городищах их находят достаточно много.
        Третья загадка: почему столь удобное и стратегически важное место не было заселено вторично? Хазары и другие завоеватели, захватывавшие позже эти места, при наличии почти целиком сохранившейся цитадели предпочитали строить новые крепости.
        Даже в наши дни люди стараются обходить городище стороной. Они утверждают, что над старинными руинами белого города по ночам плавают странные огненные шары и каждого неосторожного, кто осмелится потревожить сон погибших, ждет неминуемая смерть.
        В настоящее время загадочное городище официально называют «Правобережное Цимлянское городище». Однако среди местных жителей бытует другое название — «Белая Вежа».
        В настоящей повести я попытаюсь дать свою версию гибели донской Белой Вежи.
        Глава 1
        В конце VIII века нашей эры словенский князь Буревой, как и его предки, стоял старшим над племенами почти всей Восточной Европы. Он судил князей и защищал их племена, когда те не могли самостоятельно справиться с захватчиками — жаждущих чужого добра всегда хватало.
        Больше всего славянским племенам досаждали хазары, которые захватили южные земли, лежащие от Волги до Крыма. Хазары взяли под свой контроль проходивший по Дону важный торговый путь из северных словенских земель в южные страны.
        В казну Хазарского каганата потекли огромные потоки золота и серебра.
        Но, как известно, деньги только больше распаляют жадность, и хазары принялись совершать набеги на окрестные славянские племена и налагать на них дань. А славянское Тмутараканское княжество и вовсе включили в состав каганата.
        В это время князь Буревой сражался с морскими разбойниками, терроризировавшими западные границы славянских земель.
        Не чувствуя решительного отпора, хазары решили перекрыть и торговый путь по Днепру. В 778 году в одной из стычек с хазарами погиб сын князя Буревоя.
        Вот тогда-то терпению князя пришел конец.
        Весной 779 года, оставив старшего сына защищать границы от морских разбойников, князь Буревой собрал большое войско и вышел походом на юг.
        Город Атиль, столица Хазарского каганата, находился в низовьях Волги.
        Князь Буревой знал, что хазары обладают многочисленным войском, успешно покорили Кавказ и даже покушались на земли южного соседа — сильнейшего Арабского халифата. Поэтому как человек разумный князь Буревой решил, что хазар надо бить по частям. Прежде чем напасть на гнездо хазарского паука, следовало обрубить ему щупальца — окраины, откуда он мог получить помощь.
        В первую очередь Крым.
        В Крыму располагалась вторая столица Хазарского каганата — город Сурож, где находилась значительная часть хазарского войска.
        Поэтому славянское войско под предводительством князя Буревоя спустилось по Днепру на ладьях и для начала подвергло опустошению побережье Черного моря — от Корсуни до Керчи.
        Наведя панику на хазар, к осени Буревой добрался и до Сурожа.
        Город находился в долине реки Судак, на берегу Судакской бухты, ограниченной с запада горой Крепостной, а с востока — мысом Алчак. С севера город закрыт грядой гор, покрытых буковым и дубовым лесом.
        Кроме уже перечисленных естественных препятствий и многочисленного гарнизона город был защищен высокими стенами. Наиболее слабое место любой крепости — ворота — в Суроже были изготовлены из железа.
        Таким образом, Сурож оказалась крепостью серьезной. Даже неприступной. Поэтому первый приступ хазары с легкостью отбили. Но это не смутило славян.
        Еще десять дней продолжалась осада крепости. Упорство дало результат — на одиннадцатый день славянские воины сломали железные ворота и ворвались в город.
        Город пал и был предан грабежу. С мечом в руке князь Буревой во главе воинов бросился к богатейшему храму Сурожа, рассек двери храма и захватил его сокровища.
        Христианские легенды утверждают, что тогда случилось чудо.
        В «Житии Стефана Сурожского» XV века говорится, что тогда у раки святого Стефана князя Буревоя постиг паралич. Поняв это как кару свыше, князь Буревой вернул храму все награбленное и, когда это не помогло, приказал своим воинам очистить город, отдал святому Стефану всю награбленную в Крыму церковную утварь и решил креститься. Преемник святого Стефана архиепископ Филарет, в сослужении местного духовенства, тут же совершил крещение князя, а затем и его бояр. После этого князь Буревой почувствовал облегчение, но полное исцеление получил лишь тогда, когда, по совету духовенства, дал обет освободить всех пленных, захваченных на Крымском побережье. Внеся богатый вклад храму Святого Стефана и почтив своим приветом местное население, князь Буревой удалился из сурожских пределов.
        Правда это или нет, о том ныне никому неизвестно.
        А мы продолжим свой рассказ.
        Взяв Сурож, князь Буревой направил послов к соседним с хазарами и больше всего от них страдавших племенам северян, вятичей и муромы. Послы сообщили князьям, что князь Буревой будет ждать их в том месте, где Дон и Волга сходились на самое близкое расстояние, чтобы совместными силами продолжить поход на хазар.
        Перезимовав в Крыму, славянское войско двинулось на Дон.
        Земли вятичей и муромы располагались по берегам верховий Дона и его притоков, и, как только лед сошел с рек, их дружины на кораблях пошли к месту встречи с основным славянским войском. Шли по течению рек, поэтому вятичи и мурома в месте встречи оказались раньше войска князя Буревоя.
        Отсюда до столицы хазар было рукой подать — всего лишь несколько дней конного перехода.
        Опасаясь нападения хазар, вятичи и мурома поставили лагеря на правом берегу Дона, как раз напротив брода. Здесь и обороняться было проще, да и в случае чего недолго было уйти вверх по Дону.
        Опасения вятичей и муромы оказались напрасными — к концу недели к месту встречи подошло войско князя Буревоя.
        Но по пути с князем Буревоем произошло странное происшествие, которое в дальнейшем имело существенное значение для данной повести.
        Когда корабли славянского войска подошли к низовьям Дона, князь Буревой заметил на берегу развалины старинного города.
        Волхв, ведший хронику похода, сообщил, что это остатки бывшей столицы государства поляниц-амазонок.
        О храбрых поляницах, женщинах-воительницах, князь Буревой слышал и раньше, поэтому заинтересовался:
        - Неужели у поляниц здесь была столица?
        - Да, — сказал волхв, — почти три тысячи лет назад, когда наши предки искали новые земли, в этих местах обосновалась часть нашего племени во главе с Вольгой, верховной жрицей богини Макошь. В честь своего мужа она назвала реку и город, заложенный ею в этом месте, Тан. Но случилось так, что на город напали враги и в сражении погибли ее любимый и все мужчины племени. В печали Вольга и ее подруги дали клятву, что больше никогда не выйдут замуж и ни один мужчина не поселится в их городе. Так Вольга стала царицей поляниц. Поляницы создали сильное войско и долго правили этим краем. Но потом исчезли.
        - Слышал я, что не так уж и давно амазонки ходили в походы на Византию, — проговорил князь Буревой.
        - Ходил такой слух, — ответил волхв, кивая головой. — Хазары до сих пор опасаются этих мест из боязни нападения поляниц. Ночными ведьмами их прозывают. Но самих поляниц давно уж никто не видел.
        - Я хочу осмотреть город поляниц, — решительно сказал князь Буревой и приказал кораблю причалить к берегу.
        Высадившись на берег, князь в сопровождении свиты дружинников направился к старым развалинам. Но когда он подошел совсем близко к ним, впереди неожиданно появился всадник на белой лошади.
        Всадник был в чешуйчатой броне и при полном вооружении — копье, лук, меч и топорик за поясом. На голове — шлем с серебристым забралом, опущеннычм на лицо.
        Опасаясь подвоха — все же это были хазарские владения, — дружинники — суровые и храбрые мужчины — окружили своего князя.
        Многие из них потянулись к оружию.
        Всадник тоже остановился, но ничем не проявил испуга. Он стоял неподвижно, рассматривая стоящих перед ним людей.
        Так продолжалось несколько минут. Наконец князь Буревой решительно раздвинул плечом дружинников и вышел вперед. Остановившись в нескольких шагах от загадочного всадника, он объявил:
        - Я словенский князь Буревой! А ты кто такой?
        Всадник, секунду помедлив, снял шлем.
        По плечам рассыпались длинные белокурые волосы.
        Все ахнули от удивления — это была молодая женщина!
        И была она необыкновенно хороша: изящные черты лица, большие синие глаза, черные тонкие брови, красные сочные губы.
        - Кто ты? — изумленно повторил свой вопрос князь.
        Она заговорила бархатистым голосом, таким, что заставляет мужчин влюбляться в женщин до помутнения сознания и толкает на самые безрассудные поступки.
        Разумеется, князь Буревой мгновенно влюбился в эту женщину.
        - Я царица Красимира! — с достоинством назвала она свое имя.
        Видимо, это послужило сигналом, так как тут же из развалин появились новые всадники. Они подъехали к своей предводительнице, остановившись за ее спиной, и сняли шлемы.
        Мужчины ахнули — все женщины были молоды и красивы.
        - Поляницы! — констатировал князь.
        Царица Красимира подала знак, и ей помогли слезть с коня.
        Подойдя к князю, она продолжила:
        - Князь, я много слышала о твоих подвигах. Ты побил наших злейших врагов — хазар.
        - Прекрасная царица, но где твой город? — спросил князь. — Кроме развалин, я тут ничего не вижу.
        - У нас давно нет городов, — печально проговорила Красимира.
        - Но почему? — удивился князь Буревой. — Разве это не ваша страна?
        - Это наша страна. И когда-то у нас были прекрасные города, о чем свидетельствуют эти развалины. — Красимира показала рукой на развалины. — Но города надо защищать, на что требуется много сил. А в степи мы вольны, словно ветер.
        Красимира улыбнулась.
        - Попробуй поймать степной ветер!
        - Да, это невозможно, — согласился князь, также улыбнувшись. Девушка явно ему нравилась.
        - Но у меня есть дворец, хотя и скромный, недалеко в степи, — проговорила Красимира. — Я прошу тебя: будь моим гостем.
        Князь уважительно поклонился:
        - Царица, я рад быть твоим гостем! Для меня это большой почет.
        Князь Буревой подал знак, и к нему подвели коня.
        Стан амазонок оказался недалеко. Это было небольшой поселок, состоявший из пары десятков юрт. В центре поселка стояла большая юрта — это и был дворец царицы амазонок.
        По случаю встречи в стане амазонок состоялся пир.
        Детали пира мы описывать не будем. Важно одно — князь Буревой и царица Красимира полюбили друг друга.
        Через три дня славянское войско вместе с отрядом амазонок двинулись дальше.
        Воссоединившись с вятичами и муромой, славянское войско двинулось на Итиль.
        Однако до Атиля войско не дошло. Хазарский каган, узнав о нависшей над столицей угрозе, поспешил начать мирные переговоры.
        Переговоры были недолгими — хазары заплатили огромный выкуп золотом и серебром и поклялись больше не тревожить славянские земли.
        По соглашению причерноморские земли и Крым остались за хазарами. Плодородное правобережье Дона и Тмутаракань — за славянами.
        Земля между Доном и Волгой, по которой проходил Великий шелковый путь, осталась за амазонками.
        Князю Буревою пора было уходить на север.
        Перед расставанием он предложил царице Красимире стать его женой и вместе с подругами поехать с ним. Многие из них также завели себе в славянском войске милых дружков.
        Но царица Красимира ответила отказом:
        - Благодарю за предложение, князь. Но это невозможно.
        - Разве ты не любишь меня? — спросил князь.
        - Люблю и буду вечно любить, — сказала царица Красимира.
        - Так что же мешает нам стать мужем и женой? — спросил князь.
        - Мы дали клятву великой богине Макошь — ни я, ни мои подруги не могут быть чьими-то женами, — ответила прекрасная Красимира, убеждая саму себя, а слезы катились из ее глаз. — Мы обречены на вечное одиночество.
        Клятва богам, тем более великой матери богов — дело серьезное. Никто даже не помышлял о возможности нарушить клятву.
        Князь Буревой поцеловал Красимиру и только спросил:
        - А если у тебя родится ребенок?
        - Если родится дочь, она станет поляницей. Дочь принадлежит матери, — сказала Красимира.
        - А если сын? — спросил князь.
        Князя Буревоя этот вопрос беспокоил — в походе погиб еще один его сын. Таким образом, возникла угроза остаться без наследников.
        - Сын принадлежит отцу, — сказала Красимира. — Когда ему исполнится три года, ты сможешь его забрать.
        - Я так и сделаю, — с облегчением проговорил князь Буревой и добавил: — Однако я не позволю, чтобы женщина, подарившая мне счастье, скиталась по степи.
        Красимира вздохнула:
        - Такова моя судьба… Степь — мой дом!
        - Я подарю тебе город, — пообещал князь.
        Он выполнил свое обещание.
        Место для крепости князь Буревой избрал у переправы через Дон. Здесь, на высоком правом берегу, находилось удобное плато, возвышавшееся над поймой примерно на полсотни метров. Отсюда хорошо была видна окружающая местность.
        Плато в форме треугольника, образованного двумя глубокими, с крутыми склонами оврагами, и обрывом к Дону. Вершина плато обращена к степи и соединена с ней перешейком шириной не более 4 -5 метров.
        Строительство крепости князь Буревой поручил князю вятичей Борониславу.
        Строительство шло быстро.
        К естественным преимуществам местности строители добавили искусственные. Они перерыли перешеек, соединявший крепость с материковым берегом, рвом и подрыли, «эскарпировали», склоны.
        Прямо на слой почвы, иногда на песчаниковые, подогнанные друг к другу плиты в качестве фундамента, были установлены воротные укрепления, угловые и серединные башни. Они были сделаны из обработанных стандартных белокаменных блоков.
        Башни были соединены белокаменными стенами. Ширина их составляла четыре метра. Высота шесть метров. Общая длина стен — 365 метров.
        Внутри крепость стеной разделили на три части.
        В первой части, располагавшейся у крепостных ворот, располагались мастерские и дома ремесленников, слуг, а также рынок.
        Из первой части ворота вели во вторую часть крепости.
        Во второй части, дальняя стена которой шла над берегом Дона, были расположены подсобные помещения — амбары, жилища дружинниц, помещения для гостей.
        За воротами воздвигли квадратное здание, похожее на башню. Под домом находились подвалы для разнообразных припасов.
        Выше, на первом этаже, располагалась гридница.
        На второй этаж вело высокое крыльцо. Здесь был парадный зал, где царица принимала важных людей и собирала дружину на советы.
        Зал был украшен оружием и знаменами.
        Личные покои царицы находились в третьей части крепости. Эта часть представляла треугольник в северной, самой защищенной, части крепости. Одна из стен проходила по обрывистому берегу Дона, вторая — по крутому склону оврага.
        Посредине этого треугольника был поставлен деревянный терем, который окружал сад.
        Так как стены крепости были высотой больше десяти метров, то из окон терема были видны только стены и сад.
        Терем соединялся с башней в остром углу крепости, откуда открывался прекрасный вид на реку и окрестности.
        В крепости поселились дружина, слуги, ремесленники и торговцы.
        Затем вокруг города стали селиться те, без кого не обходится жизнь ни одного города: торговцы, кузнецы, гончары и иные ремесленники.
        Окружающая земля была плодородна, и земледельцы превратили окрестности в цветущий сад. Особенно много места занимали виноградники.
        Народ селился в слободке поблизости по видам занятия, чтобы не мешать друг другу.
        Дома в слободках представляли собой мазанки, крытые соломой. Стены сплетены из ивовых прутьев и обмазаны глиной, смешанной с рубленой соломой и навозом.
        Слободка была огорожена частоколом, который защищал от мелких разбойников. В случае большой опасности предполагалось, что люди спрячутся в крепости.
        А те, кто занимался скотоводством, ставили юрты по всей правобережной степи.
        Так, в спокойствии и мире, прошла почти четверть века.
        Глава 2
        Низовья Итиля (ныне — Волга). Столица Хазарского каганата Атиль.
        Город Атиль состоял из двух основных частей — восточной и западной, а также острова, на котором находился дворец кагана.
        Восточная его часть была крупнейшим международным торговым центром: здесь жили купцы из разных стран. (В арабских и персидских источниках она называется Казаран или Хамлих.) С высоты птичьего полета восточная часть казалась лабиринтом из плоских глиняных крыш.
        Западная часть Атиля превосходила по размерам восточную: здесь были сосредоточены основные религиозные и политические учреждения; там жили хазарский бек и хазары-иудеи. (В мусульманских источниках западный Атиль называется также Саригшин.) В центре западной части находилась крепость с высокими стенами из необожженного кирпича; за стенами — дворец бека.
        Дворец, словно драгоценный изумруд в золотой оправе, властвовал над городом.
        Великий бек Абадия проснулся от тихой приятной музыки. Музыка доносилась из-за большого ковра на стене: за ковром скрывалась небольшая комната, в которой играли музыканты.
        Служанки-рабыни в белых легких одеждах стояли у стены, выстроившись в линию.
        Едва бек встал, как служанки опустили на его плечи драгоценный халат из зеленого шелка, расшитого жемчужными узорами. Прохладная ткань приятно скользнула по телу.
        Другая служанка подала беку пиалу с кумысом. Абадия медленно, с удовольствием, выпил кумыс.
        Слабо шипящая жидкость оставила на языке приятный кислый привкус.
        Абадия любил кумыс.
        Говорят, что тот, кто пьет кумыс по утрам и спит с молодыми женщинами, живет вечно. Правда, бек еще не встречал живущих вечно людей. Но это только потому, что люди пили неправильный кумыс и спали с плохими женщинами.
        У самого бека имелся целый табун отборных белых кобылиц, к которым подпускали только самых лучших белых жеребцов.
        И гарем у него из сотни женщин, к которым имел доступ только он.
        Служанка подала мягкое полотенце. Бек вытер губы.
        В стороне стояли сановники, которые каждое утро докладывали о происшествиях, случившихся за ночь. В руках они держали свитки с записями. Они ожидали знака, чтобы начать доклад.
        Но Абадия отбросил полотенце и прошел на балкон. Ему не хотелось начинать утро с известий, многие из которых могли испортить настроение на весь день.
        С балкона видно все, весь дворец — настоящий рай с прекрасным садом, из которого сочился сладкий запах роз; бассейн с фонтаном, рядом с которым виднелись обнаженные тела прекрасных женщин из гарема.
        Никто не имел права видеть ни лиц этих женщин, ни их тел.
        Однако женщины хорошо знали, что их видно с балкона, на который по утрам выходит их господин.
        Любая женщина из гарема мечтала провести ночь со своим господином. Внимание господина сулило ей дорогие подарки, красивые наряды, отдельную комнату и множество других благ, что так желанно любой женщине.
        Поэтому женщины старались, чтобы он обратил на них внимание. Они всячески показывали себя: для этого принимали позы, в которых выглядели красивее; старались двигаться плавными движениями; расчесывали распущенные длинные волосы.
        «Шалуньи»! — сладко подумал бек, любуясь женщинами. Но невольно его взгляд перекинулся за высокие крепостные стены, которыми был огражден его рай.
        За стенами рая протекала другая жизнь. Там город — скучные глинобитные хижины, где жили бедняки, которым жизнь казалась совсем не раем.
        Над плоскими крышами хижин поднимался сизый дым, и когда ветер дул с той стороны, он доносил острый запах горящего кизяка.
        А дальше видна голубая река — Итиль. А еще дальше — бескрайняя степь. Степь, как ковер, вышитый яркими узорами. Весна — время цветения волшебных тюльпанов. Пройдет еще немного времени — и огненное солнце выжжет степь и превратит ее в серую пустыню.
        Широко расплескавшаяся степь казалась бескрайней. Но Абадия знал, что все в мире имеет конец. И у степи есть конец — она кончается там, где начинается лес.
        Абадия не любил лес. В его дебрях холодно и сыро. Живут среди темных дубрав славяне — народ упрямый и суровый, как окружающий их лес. У славян множество городов, полных золота, серебра, ценных мехов.
        Но все это только мечты — они подобны призрачным дворцам из облаков, плывущим в далекой синей вышине.
        Абадия хорошо помнил, что еще недавно Хазарский каганат был мощным государством и занимал земли от Каспия до Днепра. Хазарскому кагану платили дань граничившие с ним племена. С Хазарией считались даже Византийская империя и Арабский халифат.
        Но три десятка лет назад отец Абадии совершил большую ошибку: переоценив свои силы, он предпринял набег на славянские земли.
        В отместку славянский князь Буревой, или, как его называли хазары и ромеи, Бравлин, прошелся огнем и мечом по хазарским землям.
        Много хазарских городов было стерто с лица земли. Много хазарских мужчин и женщин попало в плен к славянам.
        То поражение сильно ослабило Хазарию.
        Соседи, словно голодные шакалы, впились в раненого зверя: ромеи начали спор о власти над крымскими провинциями Хазарии; халиф предъявил претензии; а там зашевелились и авары.
        И, казалось, весь мир восстал против хазар.
        Князь Буревой был подобен буре, налетевшей на крепость. Но даже самый сильный ветер не может разрушить стены крепости.
        Из фундамента, на котором стояла хазарская крепость, бурным ветром был вырван всего лишь маленький камешек. Но основа оказалась гнилой, и цитадель, казавшаяся несокрушимой, зашаталась, грозя обрушиться со страшной силой на все окружающее.
        Чтобы понять причину слабости хазарского государства, надо учитывать, что после прихода в прикаспийские степи тюрков и аланов население Хазарии стало многонациональным.
        Основу, конечно, составляли коренные хазары. Но государством стала править тюркская аристократия, которая склонялась к исламу, тем самым признавая верховенство Арабского халифа. А это противоречило интересам верхушки другого племени — аланов.
        Ромеи, соперники Арабского халифата, обещали аланам поддержку, если те примут христианство. Но принятие христианства означало зависимость от Византии.
        Так возникла проблема.
        Проблему взялся разрешить один из хазарских военачальников по имени Булан. По совету его жены, Серах, иудейки, он и его ближние тайно приняли иудаизм.
        Это был хитрый ход.
        По этой причине они стали врагами и ислама и христианства, но зато сохранили независимость.
        Постепенно, используя тайные связи, Булан протащил на многие руководящие военные и государственные должности своих друзей-иудеев и таким образом стал Ас-правителем.
        Абадия — его внук. Его мать и жена были иудейками.
        С приходом иудаизма взаимоотношения между правителями и народом изменились.
        Справедливости ради следует признать, что и тюрки, и иудеи, и аланы были для хазар пришлыми чужаками.
        Но тюрки со временем связались с коренным населением Хазарии не только общей судьбой и общими интересами, но и родственными связями, поскольку тюркские воины брали в жены хазарских девушек. Из-за этого стало сложно разделить тюрков и хазар. К тому же тюркские вожди, захватывая в набегах добычу, часть ее отдавали и своим подданным. Поэтому тюркская знать воспринималась хазарами в качестве вождей.
        А вот иудейские общины жили обособленно, в связи с чем не происходило этнического смешения иудеев с местным населением и таким образом новая верхушка оказалась отделенной от народа. И так как иудейская верхушка поставила на первое место алчное выкачивание из народа прибыли, то коренные хазары, не выдерживая тягот налогов и поборов, скоро оказались вынужденными отселяться на окраины государства.
        Таким образом, иудаизм так и остался вероисповеданием правящего меньшинства, а рядовые подданные, связывая с этой верой ухудшение своего положения, предпочитали переходить в другие религии, даже несмотря на запреты властей. Вскоре большинство хазар стали мусульманами или христианами. Сохранились идолопоклонники. Но их всех объединила ненависть к иудеям.
        В этих условиях иудаизм не смог стать фактором, объединяющим население страны.
        Это было терпимо, пока хазарские войска успешно вели грабительские войны.
        Но как только князь Буревой отбил хазарам охоту ходить в славянские земли, так сразу начали обостряться проблемы. Улицы хазарских городов заполнились нищими.
        Народ заволновался.
        Чтобы успокоить народ, требовалось показать ему врага, ставшего причиной бедности. Абадия хорошо понимал, что если он этого не сделает, то этим врагом станет он сам. Этого Абадия не хотел.
        Первым делом он взял власть в свои руки и превратил кагана из династии Ашина в марионетку.
        Чтобы подчеркнуть свою власть, Абадия принял титул «бек», то есть «царь». Это значило, что он возглавил правительство при номинальном кагане, находившемся с этого времени под стражей и выпускаемом напоказ народу раз в год.
        Каган — верховный правитель Хазарии. Таким образом сложилось странное положение — каган царствовал, но не правил; бек не царствовал, но правил.
        Впрочем, в истории это явление не такое уж и редкое.
        Таким образом, узурпировав власть, Абадия стал единоличным правителем Хазарии. Если бы он не сделал этого, то остались бы от великой Хазарии только воспоминания.
        На все эти реформы ушло слишком много времени. Государство спасти удалось, но ситуация в Хазарии ухудшилась — народ уже открыто требовал перемен.
        Выход был только в победоносной войне. В большой войне. Потому что только большая война могла дать обильную добычу, которая заткнула бы глотки недовольным.
        Большая война — опасное предприятие, особенно когда собираешься воевать с сильным врагом.
        Однако Абадия рассчитал, что даже если хазарское войско потерпит поражение на войне, то он все равно получит выгоду, так как при этом погибнет множество тех, кто готов сегодня обратить оружие против него.
        Таким образом, война была делом решенным. Оставалось определиться — с кем воевать?
        Абадия задавал этот вопрос и пытался сам себе ответить:
        «Начать войну на востоке, где бродят печенеги? С них нечего взять. Воевать с ними — только время попусту тратить. На юге? Там Арабский халифат, с которым идут постоянные споры из-за нищего Кавказа. Нет, рабы не по зубам хазарам. На западе? На западе — ромеи. Ромеи богаты. Армия их сильна. Лучше не связываться с ними. Они и так ищут повод, чтобы отторгнуть земли хазар в Крыму. Севернее? Там империя франков. Император Карл — опасный враг, которого лучше не дразнить. Север? Там страшный князь Бравлин. Он не уничтожил Хазарский каганат только потому, что посчитал, что хазары будут служить буфером между славянами и южным миром».
        Но ничто не вечно под луной. Многие годы Абадия смотрел на соседей, словно волк на огромных и сильных зверей, ожидающий, что когда кто-то из них ослабеет и споткнется.
        Ожидание затягивалось, и Абадия кожей чувствовал, как истончается нить висящего над ним меча, и это приводило его в ужас.
        Абадия вздрогнул — почти рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки, на перила балкона внезапно сел большой черный ворон.
        Некоторое время он косил внимательным красным глазом на Абадию, словно хотел ему что-то сказать.
        Удивленный бесстрашным поведением птицы, Абадия не шевелился, но затем послышался звук лопнувшей струны. Каркнув, ворон шумно взмахнул крыльями и полетел низко над крышами куда-то в степь.
        «Это знак!» — подумал Абадия.
        Однако предсказывал знак добро или зло, Абадия не решил.
        Тем не менее ему в голову пришла мысль — каштаны из огня лучше таскать чужими руками, если не хочешь обжечь свои.
        Абадия обрадовался и щелкнул пальцами. К нему поспешил подойти один из сановников.
        - Пиши! — приказал Абадия.
        Тот сел за столик с бумагой и плошкой чернил.
        Абадия стал диктовать письмо. Оно было коротко.
        Закончив диктовать, Абадия поставил подпись и приказал:
        - С этим письмом немедленно пошли гонца к булгарскому эльтеберу Шилке.
        Глава 3
        Чтобы понять ход дальнейших событий, надо иметь в виду следующее: булгары считаются одной из самых ранних тюркоязычных групп, появившихся к западу от Волги.
        В последней четверти V — начале VI века булгары появились отдельными племенами в Западном Причерноморье и Подунавье, но основная масса булгар обитала в степях Северо-Западного Предкавказья.
        На рубеже V -VI веков главенствующее положение в союзе булгарских племен заняли утигуры и кутригуры. Первые обитали в степях Приазовья, вторые кочевали в Северном Причерноморье. Границей между ними был Дон.
        Кутригуры своими набегами постоянно тревожили балканские провинции Византии. Поэтому хитрые византийцы подкупили утигуров и натравили их на кутригуров. После беспощадной междоусобной войны оба племени исчезли. Оставшиеся в живых рассеялись среди других племен и приняли их имена.
        Булгарские вожди неоднократно предпринимали попытки образовать государство. И так как в это время в причерноморских степях главенствующее положение занимал Аварский каганат, то булгары заключили союз с врагами аваров — Византией.
        Булгары приняли христианство, а элита воспитывались при византийском дворе и получала от ромеев огромные дары и титулы.
        Однако государства булгар были недолговечными. После очередного распада государства во второй половине VII века булгары окончательно разделились на четыре группы.
        Одна группа осталась в степях между Волгой и Доном. Вторая переправилась через Дон и осела в причерноморских степях. Впоследствии эти племена были поглощены хазарами.
        Третья группа булгар ушла на запад. Часть их основала Дунайскую Булгарию. Другая ушла в Паннонию и Италию.
        Нас интересует группа булгар, откочевавших по Волге на север. Под влиянием местных земледельческих славянских и финно-угорских племен булгары перешли к оседлому образу жизни, тем самым положив начало государству Волжская Булгария.
        Ко времени, о котором мы ведем повествование, молодое булгарское государство находилось в зависимости от Хазарского каганата.
        Независимой Волжская Булгария стала только спустя полтора века после окончательного разгрома Хазарского каганата в 965 году киевским князем Святославом I Игоревичем.
        Во главе Волжской Булгарии стоял эльтебер по имени Шилка. Эльтеберами назывались вассалы древних тюрок — правители, выполнявшие «обязанности губернаторов» во времена, о которых мы ведем повествование.
        Глава 4
        У амазонок из Белой Вежи забот хватало — почти каждый день через донскую переправу проходили десятки караванов. Здесь, в надежно охраняемом месте, караваны отдыхали, торговали, часть товаров перегружалась на корабли, которые уходили вверх или вниз по Дону, другая часть уходила дальше — к Днепру.
        За переправу и торг амазонки собирали пошлину.
        Так что деньги от пошлин и торговли в амазонскую казну текли рекой. По всему миру амазонки славились богатством.
        Деньги влекут к себе и желающих их получить.
        Самый опасный враг был рядом — от Белой Вежи до хазарской столицы было рукой подать. Хазарские кочевья бродили совсем рядом в степи по левой стороне Дона.
        По жадным взглядам хазар, которые они бросали в сторону Белой Вежи, чувствовалось, что они ждут, точно шакал, залегший в засаду, слабины, случая, чтобы кинуться на свою жертву.
        После погрома, устроенного князем Буревоем, хазары присмирели и даже не помышляли приближаться к Белой Веже.
        Тем не менее об опасности, исходящей от хазар, амазонки не забывали — спящий волк все равно остается волком.
        В день весеннего равноденствия, когда мать богов Макошь просыпается от зимнего сна, амазонки проводили волхвование: они приносили дары богине; взамен богиня покровительствовала их племени и предупреждала об опасностях.
        Волхвование проводилось на священном холме. Внешне он ничем не отличался от других, разве только на его вершине стоял гранитный истукан, посвященный матери богов Макошь. Истукан настолько древний, что от времени врос в землю по пояс.
        Кто и когда его поставил, амазонки знали: когда-то давным-давно, когда славяне только начали великое переселение в северные земли, царица Вольга основала в этих местах царство женщин-воинов.
        Первая царица амазонок Вольга была великой жрицей матери богов Макошь. Она знала священные места. По ее приказу и были поставлены в священных местах истуканы богини — покровительницы женщин.
        Царство амазонок благодаря покровительнице Макошь просуществовало почти три тысячи лет.
        Сегодня царица Красимира была главной жрицей богини Макошь.
        В день солнцеворота степь еще серая от сухой травы. На склонах оврагов белел ноздреватый снег. Земля подсохла тонкой коркой, похожей на молодую кожу.
        Приветствуя пробуждение живого от зимнего сна, где-то в небесном океане, синем, как бирюза, заливались жаворонки.
        Еще днем несколько девушек во главе с Божаной пешком отправились в священное место, чтобы подготовить ритуальный огонь: самый короткий путь к богам — с дымом, поднимающимся в небеса.
        Божана означает «богами благословенная». Она дочь царицы Красимиры от князя Буревоя.
        Она настоящая принцесса.
        Ей девятнадцать лет, она в расцвете красоты и сил.
        Фигура у нее была скорее атлетическая, чем женственная. Для женщин-воительниц, с детства приучаемых к воинскому делу, это обычное явление. Но из-за высокого роста телосложение девушки выглядело гармонично.
        Лицо приятное: овальной формы, обрамленное светлыми волосами. Волосы не белые и не пшеничные, а с благородным платиновым оттенком. Волосы распущены и свободно лежали на плечах — знак, что девушка незамужем.
        Нос и губы правильной формы.
        Глаза большие, серые. Взгляд прямой, гордый.
        Одета девушка просто, так же, как и ее подруги: сверху серый плащ из сукна, под ним белая рубаха из простого полотна; шаровары тонкого сукна, заправленные в короткие красные сапожки, на талии — пояс с небольшим мечом.
        То, что она принцесса, показывали только золотой обруч с изящными узорами, скрепляющий волосы на голове, да красная шелковая рубаха.
        Сопровождавшие принцессу девушки несли копья и луки через плечо, хоть они уходили от крепости недалеко.
        Невдалеке от холма со священным истуканом был лес — там и набрали девушки дрова и хворост.
        Пока они готовили костер, подошла сама царица Красимира с дружиной. Они шли пешком — это было частью ритуала.
        На царице надет плащ благородного пурпурного цвета. Под плащом — только простая белая рубаха. У царицы имелись дорогие и роскошные одеяния и украшения. Но перед богами нельзя хвалиться богатством — боги хотят видеть человека таким, каков он есть на самом деле; за гордыню они могут наказать человека.
        Рубаха перетянута широким поясом.
        На поясе висел меч.
        Меч, более смахивающий на кинжал, — непременный атрибут амазонки. Амазонку перепоясывали мечом в четыре года, и потом без меча она не могла сделать ни шагу! С мечом, луком и копьем ее клали и в могилу.
        На поясе висели серебряная фляжка и пара мешочков. В мешочках хранились очень важные для волхвования ритуальные вещи. Какие именно — тайна для всех.
        У подножия холма Красимира на секунду задержалась.
        Сопровождавшие ее амазонки встали вокруг холма кольцом. К ним присоединились и девушки, ранее пришедшие с Божаной.
        На холме осталась одна Божана — она наследница царицы амазонок. Красимира передала ей тайные знания.
        Поэтому во время волхвования на холме были только Красимира и Божана. Амазонки бдительно следили за тем, чтобы никто не помешал их общению с богами.
        Последней с холма спустилась Величка — подруга Божаны и воевода молодой дружины. Она сообщила Красимире, что на холме все готово к волхвованию.
        Красимира оглянулась.
        Убедившись, что священное место окружено дружинницами и никто из посторонних не помешает общению с богами, Красимира едва заметно повела плечом, и плащ соскользнул. Плащ подхватила воевода старшей дружины Ярослава, которая всегда находилась рядом с царицей.
        Передав плащ другой дружиннице, Ярослава подала Красимире холщовую суму.
        Красимира повесила суму на плечо, негромко проговорила: «ждите!» и подчеркнуто медленно начала подниматься на холм.
        Ритуал начался.
        Красимира медленно поднималась по пологому склону, и из-под ее ног со стрекотом разлетались в разные стороны кузнечики с оранжевыми крыльями.
        Божана ожидала мать около статуи, встав на одно колено и склонив голову.
        Поднявшись на холм, Красимира спросила:
        - Все готово!
        - Все готово! — подтвердила Божана, не поднимая головы.
        Красимира взглянула на запад — солнце тонуло в туманном сизом океане на горизонте. Над ним разгоралась ослепительным блеском первая звезда.
        - Смотри, — сказала Красимира.
        Божана встала рядом с ней.
        Солнце стремительно закатилось, и на небе стали появляться новые огоньки.
        Красимира показала пальцем на созвездие из четырех звезд, образовавших трапецию.
        - Смотри и запоминай — там царственная звезда.
        - Она не самая яркая, — заметила Божана.
        - Но самая важная, — проговорила Красимира и пояснила: — эта звезда показывает ход времени.
        Когда небо приобрело черный окрас, Красимира объявила:
        - Пора!
        Она подошла к костру и присела. Божана присела рядом.
        Красимира вынула из сумы кремень, стальной нож, обожженную разлохмаченную тряпочку и несколько камышовых метелок.
        Тряпочку и метелки она положила под дрова — это затравка.
        Затем, держа в одной руке кремень, а в другой нож, прошептала заклинания.
        Затем тупой стороной ножа скользящим движением выбила из кремня искры на затравку.
        Угольная поверхность покрылась мелкими красными пятнами, затем повеяло дымком, и вот по затравке пробежал веселый огонек.
        Божана стала осторожно подкладывать в огонь сухие былинки вперемешку с тонкими веточками.
        Вскоре огонь охватил весь костер. В темное небо полетели искры.
        Теперь в руках Красимиры были дары богине — хлеб, мясо и вино.
        Жрицы стояли рядом с огнем, не шевелясь, и казалось, что они сами превратились в истуканов.
        Пламя костра красило их лица в красный цвет.
        - О, мать богов! О, мать всего живого! Прими наши дары! — торжественно проговорила Красимира, обращаясь к статуе богини.
        Она подошла к костру и положила в огонь свои дары. В небо потянулся дым, пахнущий мясом и горячим хлебом.
        Минуту стояла тишина — надо было дождаться, когда богиня вкусит запах даров.
        Затем Красимира подняла руки к звездам.
        - Мать Макошь, вот наши дары. Наше тело, наша кровь, наша пища. Государыня Макошь, матушка, мать небесная, мать богов! Ты наша покровительница и защитница! Даруй нам удачу! Дай здравия моим сестрам, великим и малым. Пусть будет так по нашему желанию и по твоей милости!
        Красимира на секунду остановилась, затем продолжила:
        - А еще я прошу: дай нам знак о нашей судьбе!
        Она подала руку дочери и тихо проговорила:
        - Теперь слушай, Божана.
        Крепко сжав руки и прикрыв глаза, они стали слушать.
        Едва слышно потрескивал искрами костер. Где-то недалеко, в ночной степи, тонко кричала птица.
        Красимира открыла глаза — ночной небесный океан разгорался множеством новых холодных огоньков.
        Красимира сжала руку Божане, и она, почувствовав знак, тоже открыла глаза.
        Красимира тихо прошептала Божане на ухо:
        - Дочь, посмотри на эту звезду.
        И показала рукой на одну из звездочек.
        - Она кажется красной, — тихо проговорила Божана.
        - Она и в самом деле — цвета крови.
        - Почему она имеет такой цвет?
        - Потому что это звезда войны.
        - Она горит ярче других. Это какой-то знак?
        - Смотри внимательнее. Говори, что видишь.
        Божана смотрела на звезду, и ей казалось, будто звезда уже не горит, а изливает потоки крови.
        - Я вижу кровь. Много крови. Потоки крови!
        Красимира прошептала слегка дрогнувшим голосом:
        - Однако давно она так ярко не горела…
        - Эта звезда предвещает нам войну? — спросила Божана.
        - Она всегда появляется перед большими войнами, — ответила Красимира.
        Ни Красимиру, ни Божану не испугало обещание войны — они были воинами и умереть в сражении, с мечом в руке, было для них главным счастьем. Им просто хотелось знать, с каким врагом им предстоит сразиться.
        - Но кто к нам может прийти с войной? Хазары?
        - Вряд ли… Пока князь Буревой жив, они не посмеют близко подойти к нам. А он еще крепок и здоров.
        - Булгары?
        Красимира покачала головой:
        - То мне неведомо. Вокруг много врагов.
        - Мать, ты можешь спросить богиню, какой враг нападет на нас?
        - Попробую.
        Красимира села на землю, сняла с пояса фляжку, сделала глоток. Положила фляжку рядом. Прикрыла глаза и надолго замерла.
        Божана ждала.
        Наконец Красимира очнулась.
        Сунула руку в мешочек на поясе, что-то взяла там и, снова закрыв глаза, резким движением выбросила на землю.
        Это была горсть мелких костей. Когда кости раскатились по земле, Красимира открыла глаза.
        Взглянув на кости, нахмурилась. Потрогала их пальцем.
        Затем начала пояснять:
        - Боги дают знак, что придет к нам враг. Он захочет погубить наше племя, погубит многих наших сестер и наших детей. И потечет кровавая река. Мы будем стоять на краю этой реки, только один шаг будет отделять нас от гибели.
        - Мы погибнем?
        - Многие из нас погибнут.
        - Однако недобрый знак дает нам богиня, — проговорила Божана, пристально глядя на гадальные кости.
        Кости притягивали взгляд, как магнит.
        Божана задала вопрос:
        - Значит, война приведет нас к гибели?
        - Возможно, это испытание богов. Мы должны выстоять. Нам будет казаться, что мы все погибнем. Но мы должны стоять и помощь придет, и тогда наше племя спасется, — прошептала Красимира и замолчала.
        - Значит, нас ждет поражение?
        - Гибель еще не означает поражение.
        - Что ж, умереть в бою — счастье для воина.
        - Высшее счастье — победа над врагом.
        Божане вдруг представилось, что она лежит в грязи с окровавленным лицом, и по ее спине пробежала холодная дрожь.
        Божана почувствовала страх перед смертью, и это ей не понравилось — воин не имеет права бояться смерти. Тот, кто боится смерти, обречен на поражение в бою, ибо, охваченный страхом, он начнет бояться своего врага.
        «Поляницы никого не боятся!» — подумала Божана, мотнув головой, отметая постыдные мысли.
        В степи тонко перекликались перепелки.
        Лизнув кончиком языка предательски пересохшие губы, Божана севшим голосом спросила:
        - Когда враг придет и откуда?
        По ее изменившемуся голосу Красимира догадалась о чувствах дочери и бросила на нее удивленный взгляд.
        - Ты боишься смерти? — спросила она тихо, словно ее мог кто-то услышать.
        - Нет! — поспешно ответила Божана.
        Красимира покачала головой:
        - Боятся все. В этом нет ничего постыдного. Только смелый стоит над своим страхом, страх стоит над трусом.
        - Я не боюсь, — твердо проговорила Божана.
        - Хорошо, — сказала Красимира и пальцем пошевелила гадальные кости.
        Божана, посвященная в таинства волхвования, видела, что кости лежат плохо и не сулят ничего хорошего.
        - Есть хороший знак — в этом году мы будем жить спокойно, — прошептала Красимира и стала собирать гадальные кости по одной и складывать их в мешочек. — Все, гадание окончено!
        - Но что за враг грозит нам? — недоуменно спросила Божана.
        - То пока неведомо, — сказала Красимира и повторила: — Больше ничего не спрашивай. Все, дочь, гадание закончено!
        Как бы подтверждая ее слова, со стороны реки дунул холодный порыв. Божана отметила, что от него пахнуло могильной сыростью.
        Красимира подала знак, и дружинницы поднялись на вершину холма. Красимира объявила им результаты разговора с богиней.
        Затем поляницы водили священный хоровод и пели, прося у праматери удачи и благосклонности.
        Глава 5
        Зимой умер старый князь вятичей Боронислав.
        Вятичи — союз, состоящий из множества племен, которые управлялись вече и избираемыми князьями. Над всеми стоял старший князь. Он также избирался.
        Следующим старшим князем, как правило, становился его брат или сын.
        Этому была веская причина. У старшего князя была сила — дружина старшего князя была сильнейшей в племени — и деньги — племена платили ему дань.
        У Боронислава не было брата. Его многочисленные братья погибли в сражениях. Зато был сын Вячеслав. Поэтому, проводив отца в дорогу к вечности, его сын, молодой князь Вячеслав отправился собирать дань.
        Территория, населенная вятичами, в арабских источниках называлась страной Вантит.
        Юго-западная граница ее проходила по водоразделу Оки и Десны. Затем граница вятичей проходила вдоль долин Угры и Оки вплоть до впадения Москвы в Оку, минуя бассейны Протвы и Нары. Далее граница расселения вятичей шла на северо-запад вдоль правых притоков до верховьев Москвы-реки, а потом поворачивала на восток по направлению к верховьям Клязьмы. При впадении Учи в Клязьму граница сворачивала на юго-восток и шла сначала по левому берегу Москвы, а затем Оки. Далее граница распространения вятичей шла к верховьям Оки, включая бассейн Прони. Верхнее течение Дона целиком было занято вятичами.
        Вятичи занимали стратегически выгодные земли — от врагов с севера вятичей отделяли дружественные кривичи и словене.
        Словенскому князю Буревою вятичи платили дань.
        На западе, на Волге, поселились волжские булгары, а между ними и вятичами лежали земли муромы и мещеры — племен довольно воинственных, но не многочисленных, а потому в военном отношении слабых.
        На западе — северяне и далее славянские земли. Это также были хорошие соседи. Хотя и между ними случались конфликты. Так, поляне и древляне постоянно конфликтовали между собой, в основном из-за женщин. Диковатые древляне повадились похищать полянских красавиц. Но это были свои ссоры, хотя и жестокие.
        За зиму князь Вячеслав обошел почти все племена, оставив напоследок самое сложное — юг.
        На юге земля вятичей соприкасалась с опасным врагом — с сильным Хазарским каганатом. Так что южная граница оснований для спокойствия не давала.
        Кроме хазар на юге было царство амазонок и их крепость — Белая Вежа. А еще южнее, на берегах моря, — Тмутараканское княжество.
        Тмутараканское княжество платило дань хазарам.
        А амазонки никому дани не платили. Платой амазонок была охрана южных границ земель вятичей.
        Амазонки и тмутараканцы в городах вятичей обычно не появлялись. Поэтому молодой князь даже из любопытства не мог не посетить загадочных земель.
        Как только реки очистились ото льда, князь Вячеслав с малой дружиной на стругах отправился на юг с вполне определенным умыслом — лично разобраться с ситуацией на границах с хазарами.
        По пути он намеревался посетить Белую Вежу на Дону, где хозяйничали загадочные амазонки и затем дойти до Тмутаракани.
        Течение в реках, еще не успокоившихся от весеннего половодья, гнали струги так быстро, что гребцам почти не было работы. Зато кормчие трудились в поте лица, не давая бурному течению затянуть ладьи под прибрежные кручи.
        Так же быстро менялась и погода. Пока шли по своим землям, окрестности заволакивал промозглый туман.
        Спать приходилось, завернувшись в плащи и меховые одеяла.
        Так шли с неделю.
        Наконец наступило утро, когда князь Вячеслав, открыв глаза, увидел, что на безоблачном синем небе ярко светит солнце.
        Мерно плескалась вода за бортом.
        Падавшие на лицо солнечные лучи припекали.
        Князь Вячеслав сбросил меховое одеяло и, держась за мачту, под которой он спал, поднялся.
        Дружинники дремали, прислонившись к бортам. Лишь на корме о чем-то весело разговаривали люди. Судя по голосам, воевода Воислав и кормчий Хвост.
        Князь Вячеслав подошел к борту, наклонился и зачерпнул ладонью воды из реки, чтобы умыться. Но при этом его взгляд упал на берег, и Вячеслав замер — степь полыхала красным цветом.
        - Ух, ты! — изумленно выдохнул князь, и зачерпнутая вода пролилась из ладоней.
        Чтобы оправиться от изумления, он снова зачерпнул воды и плеснул в лицо. Вода была холодной.
        Умывшись, Вячеслав перебрался на корму.
        - Князь, проснулся? Здорово ли ночевал? — приветствовал его воевода и, улыбаясь, шутливо поинтересовался: — и какая краса-девица снилась тебе на сей раз?
        Вячеславу действительно ночью приснилась девица, да такая красивая, что до сих пор стояла перед глазами молодого человека.
        Девушка из сна была такой, о какой мужчина мечтает с детства, с того времени как первый раз чувствует интерес к женщине. Она была похожа на волшебный мираж, волнующий душу и притягивающий, словно магнит.
        Многие отправлялись навстречу миражу, только никто еще не смог дойти до него.
        Теперь Вячеслав чувствовал в душе горечь разочарования, словно потерял что-то дорогое и не мог найти.
        Вячеслав верил, что во сне душа человека странствует по миру. Только как узнать, куда она забрела?
        Вещие сны сбываются, только боги коварны и дают сбыться плохому, а хорошее уводят стороной.
        Поэтому Вячеслав никогда не встретит девушку из своего сна.
        - Почему снилась именно девица? — смущенно проговорил князь Вячеслав, присаживаясь на полку, идущую по борту.
        Малая дружина князя Вячеслава состояла сплошь из молодых людей — эту дружину Вячеслав собирал еще мальчишкой.
        А воевода Воислав был в преклонном возрасте. Глаза блеклы, как осенний иней. Лицо испещрено морщинами. Длинные усы и седая борода стекали на широкую грудь.
        Бдителен и строг воевода — с утра уже в кольчуге.
        Воислав водил дружину еще самого князя Боронислава. За его спиной множество подвигов, которым он уж и счет потерял.
        Если молодые дружинники были для Вячеслава друзьями по озорным играм, то старый воевода был над ним вроде строгого надсмотрщика. Даже если и не скажет, то взглянет так, что у княжеского сына невольно дрогнет сердце.
        Нет, не взял бы князь Вячеслав старого воеводу в поход, но перед смертью отец потребовал поклясться, что будет он держать Воислава в походах всегда рядом с собой.
        Мудр был Боронислав — понимал, что молодость горяча, жизнью не дорожит, много ошибок делает, а жестокий мир не прощает ошибок: смерть — за них наказание.
        Надеялся Боронислав, что умудренный жизнью советчик обережет юного князя от опасных ошибок, пока он не войдет в разум.
        - А ты не смущайся, князь, — весело говорил воевода, — ты молодой мужчина, к тому же неженатый; тебе обязательно по ночам должны сниться девицы.
        Хвост, — худой, с хитрым лицом, — хихикнул:
        - А мне по молодости девки дюжинами за ночь снились.
        Вячеслав поспешил переменить тему разговора. Он кивнул головой на степь.
        - Чего это там вся степь красная?
        - Это тюльпаны, цветок такой, — сказал Воислав, — каждую весну степь, как ковром, покрывается этими цветами.
        Хвост кивнул.
        - Да, но потом наступит такая жара, что здесь все будет бледно, как прошлогодняя солома. Но места тут хорошие — хлеб родится знатно. Но слишком уж жарко летом. В наших лесах лучше. Жарко станет — сядешь под куст, отдохнешь. А здесь под куст смотри с осторожностью — множество ядовитых гадов водится.
        Вячеслав бросил на Хвоста любопытный взгляд.
        - Хвост, ты здесь разве уже бывал?
        - А как же! И не раз, — ответил Хвост, всматриваясь вдаль.
        - Когда строили Белую Вежу, сюда часто наши корабли ходили, — заметил Воислав и поинтересовался: — ты что там высматриваешь?
        - Что-то впереди белеет на берегу. Городок, что ли, какой? — спросил Хвост и сокрушенно отметил: — Однако давно я в этих местах не бывал. Уж и забывать стал.
        - То и есть Белая Вежа. Однако дружину пора будить, — сказал Воислав и громко объявил: — а ну-ка, отроки младые, поднимайтесь! Белая Вежа скоро. Говорят, амазонки — женщины молодые и красивые. Так что не осрамитесь — умывайтесь да приводите себя в красоту.
        Молодежи недолго навести красоту — чисто умылись холодной донской водицей, накинули нарядные рубахи.
        Глава 6
        К пристани у Белой Вежи подошли через час. Подошли лихо — дружно работая веслами, под веселую песню.
        Утро было еще раннее и вятичи надеялись, что застанут хозяек врасплох. Но когда подошли ближе, увидели, что на пристани уже стояла ровная шеренга воинов в доспехах, с остроконечными шлемами на головах, в руках — копья красные, круглые щиты.
        За строем плыло белое знамя с вышитой золотом птицей с распростертыми крыльями. Под знаменем несколько воинов в богатой одежде.
        Корабль приближался к пристани. Князь Вячеслав и воевода Воислав стояли на носу струга.
        Глядя на строй грозных воинов с лицами, закрытыми блестящим шлемом, Вячеслав высказал сомнение:
        - Воевода, а ты уверен, что это женщины?
        - Не сомневайся, князь, — сказал Воислав, — это их знамя. Шлемы с закрытыми лицами они используют для того, чтобы враг не знал, что перед ним женщина.
        - Мы не враги им, — пробормотал Вячеслав.
        - Конечно, потому и встречают нас с почетом, — успокоил Воислав, поправляя меч на поясе.
        - Но как они узнали о том, что мы подходим? — с удивлением в голосе спросил Вячеслав.
        - Узнали, — усмехнулся Воислав. — Я думаю, они еще вчера знали, что мы идем по реке.
        - Не может быть! — не поверил Вячеслав, — вчера был туман — берегов не было видно.
        - Эти все видят, — проговорил Воислав и показал рукой. — Видишь под знаменем боярина с пурпурным плащом?
        - Вижу, — сказал Вячеслав.
        - Это их царица.
        - Жаль, что их лиц невозможно рассмотреть. Говорят, поляницы — самые красивые женщины на свете.
        - Говорят. Двадцать лет назад я видел царицу Красимиру. Краше ее я больше никогда в жизни не видел женщин. Тогда князь Буревой влюбился в нее, звал к себе в жены.
        - И что?
        - Она отказалась.
        - Почему? — спросил Вячеслав.
        - Так обычай у поляниц такой: клятву они дают праматери богов, — они ей поклоняются — вечно оставаться незамужними, — пояснил Воислав.
        - Но почему? Ведь они — женщины. Воинское дело не для женщин. Женщины должны детей рожать, домом заниматься…
        - Потому что они свободу любят больше всего, — сказал Воислав и с задумчивым видом добавил: — а вообще это давняя история.
        - Что за история? — быстро спросил Вячеслав.
        - Пристань уже рядом. Потом расскажу, — сказал Воислав, — время не красит человека, тем более — женщину. Жаль…
        Вячеслав бросил искоса взгляд на старого воеводу и подумал, что, возможно, тот тоже был когда-то влюблен в Красимиру.
        Воислав перехватил его взгляд. Поняв, о чем подумал молодой князь, сухо продолжил:
        - Слышал я, что у Красимиры от князя Буревоя родилась дочь.
        Вячеслав пожал плечами.
        - Я не слышал ничего об этом.
        - Князь Буревой в молодости на лицо был красив, а Красимира — сам видел. Если их дочь вышла в отца и мать, то… — воевода многозначительно замолчал.
        - И что же? — не понял Вячеслав.
        - И что же? — повторил Воислав.
        Он бросил взгляд на князя, и ему пришла в голову мысль, что красивая амазонка легко может вскружить голову молодому человеку.
        Воислав поторопился предупредить:
        - Князь, только ты не вздумай влюбиться в поляницу.
        - Но почему? — спросил Вячеслав. — Если поляница так красива, как ты говоришь, то она может стать красивой женой!
        - Не будет она тебе никакой женой!
        - Почему?
        - Потому что она сердце тебе разобьет и бросит. Потом всю жизнь тосковать будешь.
        - Ну да? Еще не одной женщине не удалось сделать это! — не поверил Вячеслав и с интересом стал смотреть на приближающийся берег.
        До пристани оставались считанные метры. Строй воинов на пристани стоял стальной сверкающей стеной.
        Но вот гребцы по команде кормчего поставили весла вертикально вверх. Двое — один на носу, другой на корме — приготовили причальные канаты.
        На причал выбежали люди, чтобы принять канаты.
        И как только княжеский корабль коснулся с глухим стуком дерева причала, переброшенные на пристань канаты подхватили и, остановив корабль, привязали их к деревянным тумбам.
        Остальные корабли причалили к другому борту княжеского корабля.
        Пока корабли причаливали, амазонки перестроились. Теперь они стояли в две шеренги лицом друг к другу, образовывая коридор, ведущий к знамени.
        Царица, в сопровождении бояр, двинулась навстречу гостям.
        Борта корабля были вровень с настилом пристани. Поэтому мостков не пришлось перебрасывать.
        Князь Вячеслав и воевода, поддерживаемые под руки боярами, сошли на пристань. Они не нуждались в поддержке, но таков был порядок — этим подчеркивалось положение вождей.
        Сделав несколько шагов, князь и воевода остановились. За их спинами в линию выстроились дружинники и замерли.
        Процессия амазонок остановилась, не дойдя пяти шагов до князя.
        Царица плавным движением сняла шлем — из-под шлема упали на плечи густые белокурые волосы — и отдала его ближайшей дружиннице.
        Воислав удивился про себя — Красимира, несмотря на прошедшие годы, была все так же красива.
        - Это она! — тихо прошептал он на ухо князю Вячеславу.
        Голову Красимиры помощницы быстро покрыли почти прозрачным платком. Затем подали золотой венец и она с достоинством надела венец на голову поверх платка.
        Закончив с этим, Красимира слегка склонила голову и поприветствовала гостя.
        - Будь здрав, гость!
        - Я князь вятичей Вячеслав, — представился Вячеслав, склоняя голову. — И ты будь здрава, царица Красимира.
        - Ты меня знаешь? — спросила Красимира.
        - Мой воевода знает тебя, — сказал Вячеслав.
        Красимира взглянула на воеводу и узнала:
        - Воислав, да ты ли это?
        Воислав поклонился:
        - Это я, царица. А ты по-прежнему красива.
        Красимира улыбнулась:
        - Рада и тебя видеть во здравии.
        Воислав показал взглядом на Вячеслава:
        - Князь Вячеслав — сын князя Боронислава.
        Красимира обратилась к Вячеславу:
        - Князь, здрав ли твой отец, князь Боронислав?
        - Он умер зимой от болезни, — ответил Вячеслав.
        - Жаль. Славный и храбрый был воин. Но меч и броня бессильны перед болезнью, — проговорила Красимира. — Князь, будь моим гостем.
        Вячеслав поклонился и учтиво проговорил:
        - Быть твоим гостем, царица, для меня большая честь.
        Глава 7
        Последние двадцать лет амазонки находились под покровительством вятичей, и с князем Борониславом Красимира поддерживала не просто дружеские, а тесные связи.
        Хотя амазонки и не обязаны были платить дань князю Борониславу, однако Красимира не упускала случая послать ему подарки — изделия из драгоценных металлов, дорогие ткани, изделия из стекла и фарфора.
        Подарки стоили больших денег.
        Боронислав отдаривался мехами, медом и воском.
        Но для амазонок, контролировавших переправу на большом торговом пути, это было пустяком; ценнее подарков для них была помощь, которую Боронислав мог оказать амазонкам в случае опасности.
        Таким образом, новый князь вятичей был особенным гостем, с которым царице амазонок, которая хорошо помнила предупреждение праматери богов о грозящей опасности, требовалось наладить отношения такие же, как с его отцом. Это было жизненно важно.
        В славянской народной традиции «гость» обозначает «чужеземец», представитель чужого племени. Превращение «чужого» в «гостя» связано с обрядовыми формами обмена, включавшими пиры, угощения, чествования, совместную охоту.
        Это Красимира решила использовать в полной мере.
        Поэтому в завершение ритуальной процедуры встречи Красимира повела гостей в крепость.
        По пути между хозяйкой и гостем велся вежливый разговор. Вячеслав чувствовал себя не очень уютно в общении с красивой зрелой женщиной. Он расспрашивал об окружающих местах, Красимира рассказывала и в свою очередь интересовалась жизнью и обычаями вятичей.
        Дружинники шли следом. Мужчины с разочарованием бросали взгляды на амазонок — те так и не подняли шлемы, и на их лицах сверкали маски.
        Фигуры скрывались доспехами. О том, что это были женщины, можно было только догадываться по длинным волосам, пробивавшимся из-под шлемов.
        Божана шла рядом с Красимирой. Она также не сняла маски. Из-под маски она с интересом рассматривала князя Вячеслава и оценивала.
        Князь Вячеслав был молод: скорее всего — либо ровесник Божане, либо немного старше ее.
        Роста он был среднего, на полголовы выше Божаны. Мужчины почти всегда выше женщин.
        Крепко сложен. Понятно — результат постоянных воинских тренировок. У самой Божаны была атлетическая фигура — тонкая талия, широкие плечи и не по-женски сильные руки.
        Лицо Вячеслава красиво: тонкие черты, большие серые глаза. Русые волосы коротко острижены. Тоже понятно: в походах длинные волосы — только помеха. На щеках — курчавая короткая борода.
        Князь был в кольчуге с нагрудными пластинами. Поверх — плащ из красной дорогой ткани. Шаровары синие. На ногах — низкие сапоги до щиколоток из красной мягкой кожи.
        Белая рубаха выпущена поверх шаровар, и в талии перетянута широким поясом, украшенным золотыми и серебряными фигурками зверей.
        На поясе висел меч в украшенных серебром ножнах.
        Божана отметила, что под доспехами у нее была более скромная практичная одежда, но зато доспехи были наряднее, чем у князя.
        Отметив это с удовлетворением, она продолжила рассматривать князя, благо он этого не замечал.
        Молодой человек все больше и больше нравился девушке.
        По обычаю амазонке не разрешалось знакомиться с мужчинами, пока она не убьет врага.
        После того как амазонки поселились в Белой Веже, они стали реже ходить в походы. Присмиревших хазар они старались не трогать, но разбойникам спуску не давали, какого бы они роду-племени ни были. В степи всегда были любители позариться на чужое добро. Так что мечи амазонок не ржавели.
        По правде говоря, амазонки предпочитали воевать на расстоянии — стрелами и копьями. Этому есть логичное объяснение — по природе даже самая сильная женщина слабее среднего мужчины.
        Божана участвовала в походах на разбойников; имела на своем счету головы врагов; а поэтому могла знакомиться с мужчинами.
        И возраст подоспел — женская сущность настоятельно требовала любви. В этом не было ничего зазорного. Амазонки — дочери матери богов Макошь, богини плодородия и всего живого на земле.
        Но до сих пор на глаза Божане не попадался мужчина, которого она могла бы полюбить. Теперь она чувствовала — вот он!
        У большинства народов в матримониальных делах мужчинам традиционно принадлежит право выбора.
        Но иначе обстояло дело у амазонок.
        Амазонки — решительные женщины, и Божана, рассматривая молодого князя, твердо решила не упускать представившейся возможности.
        И не важно, был он женат или нет. Амазонки все равно не становятся женами.
        Любовь — превыше всего.
        Глава 8
        По случаю приезда гостей Красимира объявила пир.
        Однако сначала гостям предоставили место и время, чтобы они могли привести себя в порядок — умыться, переодеться.
        Красимира предложила Вячеславу отдельную комнату в царском тереме, но тот вежливо отказался, предпочитая находиться вместе со своими друзьями.
        Тогда хозяйка предложила занять помещения, пристроенные к стене.
        Комплекс этих помещений представлял собой анфиладу из нескольких комнат. Ширина и длина каждой комнаты была стандартной — около восьми шагов.
        В первую был вход со двора. Таким образом, прежде чем попасть в дальнюю комнату, необходимо было пройти через все комнаты.
        Воислава, беспокоившегося о безопасности князя, это устроило. В проходных комнатах он расположил дружинников. Последнюю комнату обустроили для князя, а предпоследнюю он занял сам.
        На помощь в обустройстве Красимира прислала слуг — мужчин. Вятичи с удивлением отметили, что в женской крепости были и мужчины.
        Слуги помогли вятичам умыться и переодеться, не проронив при этом ни единого слова.
        Шустрый Деян попытался разговорить слуг:
        - А что ваши хозяйки — красивые женщины?
        - Есть и красивые, — коротко ответил один из слуг.
        - Значит, в крепости все же есть мужчины? — спросил Деян.
        - В крепости мужчины не живут.
        - А как же вы?
        - Мы приходим только утром. Перед закатом солнца уходим.
        - А ночью?
        - Ночью все работы выполняют женщины.
        Едва вятичи успели переодеться, как в двери появилась женщина в нарядной одежде.
        По короткому мечу на ее поясе вятичи догадались, что это была амазонка. А судя по важному выражению лица, не рядовая.
        Впрочем, вятичи не знали, как выглядят остальные амазонки.
        Амазонка объявила, что царица ждет гостей на пир, и она должна их проводить.
        - Мы готовы, — сказал Вячеслав.
        По случаю праздника князь Вячеслав нарядился в парадную одежду. На голове — шапка из ценного меха горностая. Длиннополый жупан. Под ним — белая рубаха из тонкого льняного волокна, с широкими рукавами. За драгоценный пояс воткнута булава из серебра. На булаве — знаки княжеской власти.
        Следуя за амазонкой, вятичи вышли во двор.
        Здесь перед домом горел небольшой костер. Амазонки стояли у костра.
        Вятичи подошли к костру, и Красимира объявила:
        - Прежде чем начать пир, мы должны принести жертву богине Макошь.
        Князь Вячеслав и Воислав встали рядом с Красимирой.
        Красимире поднесли блюда с ритуальной пищей, и она объявила:
        - Мать богов, прими наши дары! И дай нам и нашим гостям удачи и здоровья.
        Царица принесла богам надлежащую жертву — бросила в огонь хлеб, мясо, плеснула вина.
        Затем, немного выждав, пока запах даров поднимется в небо, пригласила гостей следовать за ней.
        Они поднялись по лестнице на высокое крыльцо и вошли в парадный зал.
        В зале было светло. Посредине стоял длинный стол, уставленный яствами. В красном углу царский трон — большое кресло, украшенное золотом, серебром и мехами.
        На стене, над троном, — знамя и оружие.
        Перед тем как сесть за стол, стороны обменялись подарками. Вятичи вручили царице связки соболиных мехов и жемчужное ожерелье, а амазонки отдарились дорогой китайской посудой из фарфора.
        Закончив процедуру дарения, царица пригласила гостей за пиршественный стол.
        Князя Вячеслава царица посадила рядом с собой. Рядом с князем сел воевода.
        Вячеслав с удивлением заметил, что с другой стороны трона по-хозяйски села девушка.
        У нее было очень красивое лицо. Ясными синими озерами светились большие глаза. Над ними — тонкие черные брови, как две стрелки.
        Длинные волосы убраны под почти прозрачный платок, который на голове держал тонкий золотой обруч с драгоценными камнями. Платок опускался на белую шелковую рубаху, расшитую изящными узорами.
        Вячеславу вдруг показалось, что он давно знает эту девушку. Сначала он не мог понять причину этого ощущения, но когда их глаза встретились, в голове Вячеслава словно пронесся ветер и туман рассеялся.
        Теперь он точно знал — это была она! Это была именно та девушка, которую он видел во сне.
        Это было невероятно, и Вячеслав только тихо ахнул — сон вещий, сбывается!
        Он смотрел на девушку, гадая, она или не она? — и не мог оторвать от нее своего взгляда.
        Красимира, проследив за взглядом молодого человека, с едва заметной улыбкой сообщила:
        - Князь, это моя дочь Божана.
        Божана слегка кивнула в поклоне головой и стрельнула в молодого князя таким лукавым взглядом, что Вячеслав почувствовал, как его щеки полыхнули жаром.
        И все же сны сбываются!
        Остальных вятичей рассадили вперемешку с амазонками.
        Теперь вятичи могли видеть лица амазонок, и им оставалось только удивляться их красоте.
        Пир начался с положенных многословных здравиц в честь царицы и князя.
        А затем завязался деловой разговор.
        Глава 9
        Пока Вячеслав смотрел на Божану, Воислав интересовался у Красимиры ситуацией в округе.
        - Царица, как хазары ведут себя — не беспокоят?
        - Нет. Но разбойники пытаются грабить караваны. Мы сторожим путь между Волгой и Доном, и в этом году уже пару разу ходили на разбойников, — сказала Красимира и вздохнула. — Не все у нас хорошо… Предсказала нам мать богов тяжкие испытания.
        - И откуда же грозит опасность? — спросил Воислав.
        - Неизвестно, — сказала Красимира и начала объяснять: — Знаем мы, что Карл франкский давно враждовал с аварами. Однако до большой войны дело пока не доходило. Но в прошлом году авары подверглись нападению с двух сторон: Карл франкский обрушился на них с запада, а булгарский хан Крум — с востока. Авары не выдержали и потерпели полное поражение. Ныне Аварский каганат полностью уничтожен, а его владения были поделены между франками и булгарами. Как нам известно, булгары заняли оба берега Дуная вверх по течению до устья Тисы. Выше Тисы левый берег удерживается франками, в то время как славянские племена, живущие на правом берегу вплоть до устья Дравы, признают над собой господство хана Крума.
        В разговор вступил Вячеслав, который наконец оторвал взгляд от Божаны.
        - Царица, а ты ничего не путаешь? Как булгары могли оказаться на Дунае, когда они живут на Волге?
        Красимира начала с предыстории:
        - Как тебе известно, князь Буревой, разгневавшись, что хазары убили его сына, ходил войной на них. Тогда после десятидневной осады он взял Сурож, пострадали города хазарской части Крыма. Был разграблен и греческий Корсунь. Крымская Готия — православная страна — тогда отпала от Хазарии и вернулась к Византии. От грабежей войска князя Буревоя тогда пострадали христианские церкви, и было ослаблено православное влияние в Хазарии. Сейчас доходят до нас сведения, что иудеи уговорили кагана Хазарии принять их веру.
        - Но как это связано с булгарами? — спросил Вячеслав.
        Красимира усмехнулась.
        - В степи между Волгой и Доном булгары пришли еще до хазар. Они не раз нападали на Византию и западные страны. Но потом им в этом стали препятствовать авары. Тем временем с востока в степь пришли хазары. Булгарам стало негде жить, и они попали в зависимость от хазар. Некоторые булгарские племена после междоусобицы еще раньше ушли на север, где и обосновались у вас в соседях. Оставшиеся булгары кочевали по степи за Волгой. Но там пустыня! Летом жара такая, что все сохнет и скот дохнет от бескормицы. К тому же с востока на них стали давить восточные кочевые племена. Поэтому они давно хотели уйти с тех мест. На запад дороги им тогда не было….
        - А как же — там наши земли! А мы любому дадим отпор! — сказал Вячеслав.
        - Вот именно! — подтвердила Красимира. — Так что пока хазары были сильны, все пути булгарам были заказаны. Но после разгрома, устроенного князем Буревоем, хазары ослабли и даже на несколько лет отошли к низовьям Волги. Это освободило дорогу булгарам на Дунай, и часть их тут же ушла из приволжских степей на запад.
        - Ну, ушла часть булгар, и ушла, — проговорил Вячеслав, — нам не о чем сожалеть. Честно сказать, булгары — слишком беспокойные соседи.
        В разговор вмешался Воислав:
        - Спокойных соседей не бывает. По соседству с нами живут многие народы: и хазары, и авары, и булгары, и венгры — всех их не перечесть. Да и свои не сидят смирно. В прошлом году полянам пришлось воевать с древлянами. Разумеется, пока жив князь Буревой, никто не осмелится нападать на славянские земли.
        Красимира заметила:
        - Зимой дошли до нас слухи, что якобы в ближнюю степь пришло новое племя кочевников под именем печенегов. Проходившие мимо купцы говорят, что раньше печенеги жили на востоке. Но оттуда их вытеснили соседи и им пришлось бежать. Теперь они злые из-за этого и ищут землю где остановиться.
        - Может, они хотят пристать к хазарам? — спросил Воислав. — У хазар много разных племен.
        - Нет, хазары не любят печенегов, — ответила Красимира, — им самим места мало.
        - Однако степь велика, — сказал Вячеслав.
        - Это только кажется, что степь велика. На самом деле в степи не так уж и много мест для скотоводства. Поэтому кочевники и не любят друг друга, — заметила Красимира. — Но пока хазары стеной стоят между нами и печенегами, мы можем быть спокойными.
        Вячеслав рассмеялся:
        - Вот и польза нашлась от беспокойных соседей. В мире все уравновешено — нет вечных врагов и друзей. Завтра враг может стать другом, а друг врагом.
        Воислав покачал головой:
        - К тому, кто силен, все набиваются в друзья. Но как только ты потеряешь силу — друзья окажутся врагами и первыми ударят тебе в спину.
        Вячеслав пожал плечами:
        - Такова жизнь: если не ты, то — тебя!
        - Раньше печенегов сдерживали булгары, — сказала Красимира. — Две недели назад я все же послала небольшой отряд посмотреть, что происходит в дальней степи.
        Вячеслав проговорил:
        - Думаю, что печенеги угрозы для нас пока не представляют. А вот булгары, оставшиеся на Волге, висят над нашими землями с востока.
        - Это так. Если булгары нападут, то это произойдет летом. Зимой булгары в набеги не ходят, — сказал Воислав.
        - Вот поэтому я и думаю, что мне с дружиной все лето надо быть поближе к востоку, — проговорил князь Вячеслав.
        - Повадки булгар нам известны. Старый враг — как старый друг. А меня больше всего тревожат те, о ком я ничего не знаю, — печенеги, — сказала Красимира. — Боюсь, что именно об этой опасности предупреждает нас мать богов.
        Красимира задумалась над словами Вячеслава.
        Сообщение князя о том, что он хочет увести дружину на восточные границы земель вятичей, обеспокоило ее.
        Времена расцвета царства амазонок, когда они могли выставлять тысячное войско, давно прошли. Сейчас в дружине было около сотни воинов. Это те, кто находился в ближней дружине, несшей постоянную службу. Около двухсот поляниц отошли от дел по разным причинам — престарелые, беременные, обремененные детьми. В случае войны можно было попросить о помощи слобожан, живших в городках рядом с крепостью. По расчетам Красимиры, они могли выставить ополчение в полторы тысячи человек.
        Таким образом, Красимира могла в случае войны набрать войско в пару тысяч воинов. Отразить набег разбойников этого хватало, а для большой войны было слишком мало. Оставалось надеяться на помощь соседних племен, в первую очередь вятичей.
        - Князь, ты когда хочешь пойти на восточную границу? — задала вопрос Красимира, придя к такому выводу.
        - Сейчас мы хотим дойти до Тмутаракани. Но там мы не задержимся и сразу отправимся домой. Сначала в Корьдно, а потом пойду с дружиной в восточные городки, — сообщил Вячеслав.
        - Ты хочешь забрать всю дружину на восточные границы? — спросила Красимира.
        - Да, всю дружину.
        - А кто будет охранять Корьдно?
        - Корьдно? Разумеется, городское ополчение.
        - Ну, а если нам понадобится помощь?
        - Тогда пришлете гонцов.
        Он видел, что другие дружинники уже вовсю перешептывались с амазонками. Угощали друг друга.
        Амазонки были девушки смелые, уверенные в себе. Своим поведением они очень сильно отличались от смирных вятических женщин и поэтому привлекали молодых парней, как мед пчел.
        А Вячеслав все не имел возможности поговорить с Божаной, которая сидела, скромно опустив глаза. Но иногда из-под ее ресниц украдкой пробивался такой дерзкий огненный взгляд, что у Вячеслава кровь закипала.
        Уловив очередной взгляд, Вячеслав задал вопрос Божане:
        - Царевна, а как тут у вас с охотой?
        Божана обрадовалась — наконец-то начался разговор.
        - У нас охота хорошая. В степи — сайгаки. Правда, их очень много и они бегают так быстро, что попасть стрелой в бегущего сайгака может только очень искусный стрелок.
        - И ты попадала? — спросил Вячеслав.
        - Конечно! — усмехнулась Божана и похвасталась: — Я самый лучший стрелок в дружине. Вряд ли и среди вятичей найдется, кто бы лучше стрелял.
        Вячеслав рассмеялся:
        - Однако ты хвастунья!
        Раздосадованная тем, что Вячеслав отвлекся от серьезного разговора, Красимира недовольно сказала Воиславу:
        - Пока гонцы добегут до вас за помощью, нас тут с лица земли сотрут. Так вы твердо решили уйти на восточные границы?
        - Это решили еще зимой. До начала лета точно уйдем, — сказал Воислав.
        - А когда вернетесь? — спросила Красимира.
        - С началом осени…
        - Плохо… Это означает, что если на нас нападут печенеги, то придется держать оборону почти до зимы.
        - Ну так вы не теряйте времени и готовьтесь к обороне, — сказал Воислав.
        - Не в наших обычаях отсиживаться за стенами, — вспыхнула Красимира, — мы привыкли бить врага в поле.
        Воислав согласился:
        - Разумеется, лучшая оборона — это нападение.
        - Так мы и поступим. Будем искать врага в поле и бить его по частям, пока он не собрал силы.
        На этом беседа о делах окончилась. Красимира подала знак и в зал вошли музыканты. Заиграла музыка.
        Расслабленная алкоголем молодежь веселилась: вовсю звенели песни, а некоторые даже пустились в пляс.
        А Вячеслав и Божана сцепились в споре — Божана горячо уверяла, что амазонки — лучше стреляют из лука, чем мужчины. Вячеслав возражал с не меньшим пылом.
        Несложно было догадаться, тем более Красимире с ее женским чутьем, что между ними вспыхнул огонь любви.
        Она подумала, что князь Вячеслав, пожалуй, был бы подходящей партией для будущей царицы амазонок.
        Божана не могла выйти замуж, но любить мужчину ей никто не мог запретить. И если Божана родит от князя Вячеслава сына, то через три года сын будет отдан отцу и когда-то станет князем вятичей.
        Красимира подумала, что кровное родство с соседним племенем амазонкам пошло бы на пользу.
        Вздохнув, Красимира вмешалась в спор:
        - Да чего же вы попусту тратите слова? Завтра устроим турнир. Вот на турнире каждый и покажет свои способности.
        Глава 10
        Сначала — охота!
        Едва солнце бледно-розовым цветом озарило восток, Божана и Вячеслав с малыми дружинами уже были на левом берегу Дона, чтобы в степи поохотиться на быстроногих сайгаков.
        Пока они гонялись за сайгаками, в поле недалеко от священной статуи богини Макошь слуги обустраивали ристалище для турнира.
        Первым делом огородили площадку для соревнования. Зрителей надо было оградить от линии стрельбы, чтобы кого-либо случайно не поранить.
        Затем поставили мишени. Мишенями послужили большие круглые щиты из дерева, установленные на треногах.
        Затем желтым песком обозначили рубежи для стрельбы. Рубежей было три.
        С первого рубежа — самой близкой дистанции — мог стрелять любой. Те, кто попадал просто в щит, переходили на второй рубеж. С этого рубежа уже надо было попасть в нарисованный на щите круг.
        Настоящая борьба начиналась на третьем, самом далеком, рубеже. Здесь надо было попасть в небольшое красное пятно, нарисованное в центре круга.
        Когда стрельбище было оборудовано, занялись обустройством участников и зрителей.
        Для удобства зрителей из первейших людей были поставлены лавки и навесы над ними.
        Чуть в стороне, в поле, установили палатки, где участники турнира могли в тени подготовиться к состязанию.
        Так как без застолья никакое соревнование обойтись не может, то для дружинников поставили столы, рядом с которыми разожгли костры.
        К этому времени охотники вернулись с добычей. Почти каждый из участников охоты привез по туше.
        Добычу передали поварам, которые немедленно приступили к приготовлению угощения.
        Готовили много, так как никого не забыли — всех позвали на турнир.
        Посланные еще с вечера царские гонцы всех приглашали веселиться и угощаться.
        Глава 11
        Ранним утром Первуша ходил на лодке с отцом на рыбалку. Дело привычное и вдвоем они сняли сети еще до того, как солнце стало припекать.
        С вечера все знали о предстоящем соревновании между амазонками и гостями.
        Первуша жил в мире, где все было подчинено давно установленному порядку: рассвет начинался с работы — люди сеяли хлеб, ловили рыбу, и заканчивался день с закатом, когда становилось темно.
        Свет в домах зажигали только зимой, когда дни были короткие.
        Жизнь была скучной. Тем ценнее были редкие праздники. Поэтому турнир был большим событием. Взрослые торопились поскорее завершить свои обыденные дела, чтобы успеть на праздник. А дети и подавно.
        Вернувшись домой, Первуша схватил кусок хлеба и, жуя на бегу, помчался к месту праздника.
        Там он присоединился к друзьям.
        Этой разбойничьей ватаге до всего было дело: то они помогали ставить мишени и размечать линии стрельбы; то путались под ногами, когда ставили лавки и навесы.
        Однако их никто не прогонял — в компании всегда веселее делать работу.
        Затем стало еще веселее. Когда стали ставить палатки для дружинников, на поле появились юные амазонки.
        Слободские девчата также пришли к месту турнира, но скромно наблюдали за происходящим со стороны и даже не пытались вмешиваться в происходящее.
        А вот юные амазонки могли дать фору мальчишкам. Дерзкие, уверенные, не менее деятельные, они совали свои красивые носики во все дела. Сначала помогали ставить палатки, а затем, когда стали вешать качели, немедленно переместились к ним.
        До этого две ватаги старались держаться друг от друга подальше, но у качелей они сошлись.
        Первуша, бывший главарем в своей ватаге, решил первым испробовать качели, но ему перегородила дорогу девчонка с белобрысыми косичками, торчащими в стороны, словно два ивовых прута. На ней было легкое платье, но талию перетягивал пояс, на котором висел небольшой меч, правда, больше смахивавший на нож.
        За ее спиной встали другие юные амазонки.
        - Не спеши! — уверенным голосом сказала она, едва Первуша подошел к качелям.
        Первуша, уже взявшийся за веревку, на которой держалась доска качелей, с недоумением взглянул в лицо девчонки, еще бледное после зимы, хотя краснота первого загара уже тронула щеки.
        - Я буду первая! — твердо проговорила юная амазонка, взявшаяся за веревку с другой стороны.
        - Это почему? — удивился Первуша.
        - Потому! — безапелляционно проговорила юная амазонка.
        - Это почему — потому?! — спросил Первуша.
        Амазонка легко запрыгнула на доску и засмеялась:
        - Да потому, что пока ты думаешь, я это уже делаю.
        Первуша пригрозил ей кулаком:
        - Вот сейчас как дам!
        Амазонка не испугалась:
        - Ух ты какой смелый!
        - Вот слезешь с качелей, я тебе дам… — грозился Первуша.
        Амазонка засмеялась:
        - А чего же ждать? Запрыгивай на доску, здесь и подеремся.
        Недолго думая, Первуша влез на доску с другой стороны, и едва он ухватился за веревки, как юная амазонка присела и сильно качнула качели.
        Первуша поднялся ввысь, затем, с замиранием в сердце, ухнул вниз.
        О том, чтобы приблизиться к девчонке по раскачивающейся доске, и разговора не было.
        А девчонка звонко хохотала:
        - Ну, подойти ко мне! Подойди!
        Она смеялась так заразительно, что и Первуша не удержался от смеха — действительно ситуация была забавная.
        - Тебя как зовут? — раскачивая качели, крикнул Первуша.
        - Зорька! — крикнула девчонка. — А тебя как?
        - Меня — Первуша! — ответил Первуша.
        Наконец им надоело качаться и они слезли на землю. На качели тут же взобралась другая пара.
        После качелей земля под ногами качалась так, что они еле держались. Не сговариваясь, они упали в траву.
        Зорька лежала на спине.
        Синее небо засасывало стремительным водоворотом. К горлу подкатывала тошнота.
        Зорька перевернулась на живот.
        В зарослях травы, словно в дремучем лесу, блуждал рыжий муравей. Наткнувшись на одну травину, на другую, он, точно принюхиваясь, пошевелил усиками. Видимо, нашел потерянную тропу, потому что тут же исчез в зарослях.
        Первуша зашевелился и сел.
        Пожаловался:
        - Словно на лодке в бурю плавал.
        Зорька пробормотала, глядя в землю:
        - И в самом деле — точно на лошади целый день ехала.
        Она подняла голову — небо плескалось спокойным ласковым океаном. Зорька села.
        Бросила лукавый взгляд на мальчика:
        - Ну, так что — драться будем?
        - А зачем? — спросил Первуша.
        - И в самом деле… — проговорила Зорька. — Но я все-таки тебя сильнее.
        Первуша краем глаза посмотрел на Зорьку. Она уже начала нравиться ему.
        - Ладно, — примирительно согласился Первуша.
        Зорька, природным чутьем чувствуя к себе интерес, инстинктивно провела рукой по волосам и вынула сухую травинку, застрявшую в волосах. Поглядела на нее — травника смахивала на маленький узкий кинжал. Уронила.
        - Ты со слободки? — спросила Зорька.
        - Ага! — сказал Первуша.
        - Чем твой отец занимается?
        - Он рыбу ловит.
        - Значит, ты тоже будешь рыбаком?
        - Значит, я тоже буду рыбаком.
        - Это интересно?
        - Интересно.
        - Нет, воином быть лучше!
        Первуша пожал плечами:
        - Воина могут убить.
        Зорька рассмеялась:
        - А рыбак может утонуть.
        - Ну, это если неумеючи… — заметил Первуша.
        - Вот именно, — сказала Зорька и предложила: — Давай дружить? Ты меня научишь рыбу ловить, а я тебя — стрелять из лука. Ты умеешь стрелять из лука?
        Из лука все умели стрелять, Первуша тоже, но до искусства, с которым амазонки обращались с луком, слободским было далеко.
        - А разве поляницам можно дружить со слободскими? — спросил Первуша.
        - Можно, — звякнула веселым колокольчиком Зорька, — нам все можно.
        - Тогда давай дружить, — сказал Первуша.
        Тем временем на поляну въехали телеги с едой и пивом. Увидев их, Зорька по-хозяйски спросила:
        - Ты сладкий крендель хочешь?
        - Хочу.
        - Ну, тогда вставай, пошли к телеге, — сказала Зорька и вскочила на ноги. Первуша поднялся, и они двинулись в сторону телег.
        Глава 12
        Когда солнце перевалило зенит и жара немного спала, музыканты заиграли веселую музыку, и на поле начал собираться народ.
        Ремесленники, торговцы и землепашцы жили своими слободками, но это не значило, что для их общения существовали какие-то препоны. Жителей в окрестностях Белой Вежи было не так уж много, а потому все знали друг друга.
        Весенние полевые работы только что закончились, поэтому на турнир пришли почти все.
        Мужчины степенно подходили к бочкам с пивом. Женщины и дети толпились у телег с пирогами, кренделями и другими сладостями.
        На поле были устроены различные развлечения — карусели и качели.
        Музыканты играли так рьяно, что их щеки надувались, как у лягушек в период весеннего брачного сезона.
        На краю поляны, где тополиная пирамида свечой уходила в небо, несколько девок в нарядных сарафанах завели хоровод и запели песни.
        Другая часть молодежи устроила игру в догонялки: парни стали гоняться за понравившимися ими девушками — наградой служил поцелуй. И хоровод сразу распался — девки поспешили примкнуть к игре.
        Полыня пришел на праздник с женой Радмилой и дочкой Цветаной.
        Девочке было всего два года, и Полыня гордо нес ее на руках. Это был их первый ребенок. Обычно мужчины мечтают о сыновьях, но Полыня не сердился на жену — дочка была ласковая, забавная, милая, чем походила на мать. Может, поэтому она сразу прикипела к сердцу Полыни.
        На поле Полыня сразу приметил Дубыню.
        Кузнец Дубыня и горшечник Полыня были друзьями.
        Они были разными: горшечник Полыня был невысок, но коренаст, а кузнец Дубыня был великаном. Кулаки у него были как двухпудовые гири.
        В отличие от своего приятеля Дубыня пока был холост.
        Сейчас он с большой, чуть ли не ведерной, кружкой пива в одной руке и парой калачей в другой, стоял в стороне от толпы. Он с завистью наблюдал, как парни гоняются за девчатами. Он с удовольствием принял бы участие в этом развлечении, но его сдерживало смущение — ему казалось стыдным бегать по полю, словно мальчишка.
        Полыня с семейством подошел к задумавшемуся приятелю и хлопнул его по плечу:
        - Здорово, Дубыня!
        Дубыня покосился на смельчака, осмелившегося так бесцеремонно обращаться с ним.
        Узнав Полыню, заулыбался:
        - А это ты, Полыня! А я-то думаю, кто это такой смелый треплет меня за плечо.
        - Э-э-э! Так тебе дубиной по башке влупи, все равно не заметишь, — рассмеялся Полыня.
        - Дубиной не надо, — добродушно проговорил Дубыня и слегка поклонился Радмиле. — Будь здрава, красавица!
        - И тебе добра желаю! — Радмила поклонилась в ответ.
        Дубыня отдал калач дочке Полыни. Ухватив калач обеими ручонми, девочка начала его мусолить.
        Затем Дубыня протянул кружку Полыне, предлагая:
        - Пиво будешь? Пиво из подвалов поляниц — крепкое.
        Полыня передал дочку Радмиле и взял кружку с пивом. Дубыня, оказалось, пиво-то почти и не пил.
        Полыня приложился к кружке, а Радмила поинтересовалась.
        - Дубыня, а ты чего стоишь один? Глянь — парни с девками играют.
        - Неуместно мне бегать по полю, словно мальчишке.
        - Ну да! — согласилась Радмила.
        - Жениться ему давно пора, — проговорил раскрасневшийся от пива Полыня.
        - И что же? В чем проблема? Вон сколько девчонок бегает, — сказала Радмила и слегка усмехнулась. — Или слободские девчата тебе не нравятся?
        - Девчата, конечно, красивые. Завидно иметь любую из них в женах, — сказал Дубыня.
        - Ну так давай я тебя сосватаю. Выбирай — любая с радостью пойдет за тебя замуж, — предложила Радмила.
        Дубыня покачал головой.
        - Я так думаю, что жена должна быть не только красивой…
        - Ну да! — согласилась Радмила. — Жена должна быть не только красивой, но и хозяйкой, чтобы могла управляться и по дому, и со скотиной, и в поле. Они все умеют, неумех среди наших девок нет.
        Дубыня покачал головой:
        - Этого мало, — ответил Дубыня.
        - И что же тебе еще надо? — удивилась Радмила.
        - Красота проходит… — задумчиво заметил Дубыня.
        - Так вечной молодости не бывает.
        - Дело не в вечной молодости — жена должна запасть в сердце, чтобы стать частью тебя. Вот как вы с Полыней…
        Радмила бросила на Дубыню удивленный взгляд и вздохнула:
        - Ох, Дубыня, конечно, ты все правильно говоришь. Жена — это вторая половина мужа. Но не будь сильно переборчив — как бы тебе потом не покаяться.
        Услышав последние слова жены, Полыня с недоумением проговорил:
        - Да что может случиться — не будет же он до старости искать свою суженую?
        - Не будет, — кивнула головой Радмила, — только как бы он не нарвался на поляницу.
        - И что? — спросил Полыня. — Разве поляницы по природе чем-то отличаются от других баб?
        - Не отличаются. Но не дай бог кому влюбиться в поляницу! Это наказание богов.
        - И почему же? — облизнул губы Полыня.
        - Эти развратные девки разбивают сердца мужчин, словно негодные горшки. Век потом будет мучиться, — сказала Радмила.
        Дубыня рассмеялся:
        - Похоже, хотите меня женить без меня!
        Слободские женщины недолюбливали амазонок за их независимое поведение.
        В этот момент на поле подъехали на конях молодые дружины. Одна во главе с Божаной. Другая — во главе с князем Вячеславом. Обе дружины выглядели из-за нарядных одежд, словно пестрые цветочные поляны.
        Народ кинулся встречать нарядную процессию. Дубыня и Полыня последовали за всеми.
        Процессия вятичей и амазонок под восторженные крики толпы прошествовала к палаткам, где они стали спешиваться.
        Не успели они расположиться, как подъехали и старшие — Красимира и Воислав в сопровождении свиты из бояр.
        Подъехав к навесу, Красимира и Воислав спешились и заняли место на лавках перед столом.
        Сзади них встали бояре. Двое старших бояр из амазонок и двое из вятичей осторожно и с превеликим почтением развернули за спинами вождей знамена — священные воинские символы.
        Устроившись, Красимира пошепталась с Воиславом. Затем встала и подняла руку, требуя тишины и внимания.
        Музыканты мгновенно прекратили играть. Народ умолк. Наступила тишина, прерываемая лишь звоном невидимого в глубоком небе жаворонка.
        Красимира громко объявила о начале соревнования в стрельбе из лука и что в соревнованиях может участвовать любой желающий. А тому, кто победит, пообещала приз — золотой кубок.
        Честь распоряжаться на турнире Красимира предоставила воеводе Ярославе.
        Воислав также от имени князя Вячеслава пообещал победителю подарок — меч, украшенный серебряной насечкой.
        Призы были выставлены на стол, чтобы каждый мог их рассмотреть.
        После этого Ярослава объявила правила турнира.
        На первом этапе все желающие принять участие в турнире должны были подходить на первую линию стрельбы по десять человек. В десятке должны были быть по две поляницы и по два вятича.
        Каждому разрешалось три раза выстрелить в мишень, и тот, кто попадал в мишень хотя бы одной стрелой, допускался к участию во втором этапе.
        Глава 13
        Увидев призы, Полыня загорелся и стал толкать Дубыню:
        - Дубыня, ты же изрядный стрелок из лука. Давай, прими участие в турнире!
        Дубыня пожал плечами:
        - Зачем?
        - Ну, ты же видишь, какой меч лежит! — горячился Полыня.
        - Зачем мне меч? — равнодушно проговорил Дубыня. — Мне с топором сподручнее.
        - Глупый ты, Дубыня! — сердился Полыня.
        - Сам ты глупый! — обиженно ответил Дубыня. — Ты, наверно, запамятовал, что я кузнец? А понадобится меч, так выкую получше.
        - Этот меч стоит целого города!
        - Не нужен мне город.
        Полыня задохнулся:
        - Ну, так сменяешь меч на украшения для своей подружки!
        Дубыня почесал голову. Ему пришла в голову мысль, что неплохо было бы проверить, чей меч лучше — его или мастера вятичей.
        Потом он неуверенно проговорил:
        - Так нет у меня подружки…
        - Будет! Обязательно будет! Сам лично найду тебе! Самую красивую! — горячо пообещал Полыня, почуяв неуверенность в голосе приятеля.
        - Ну… — замялся Дубыня. — И лук я дома оставил.
        Полыня обрадовался:
        - Так я мигом сбегаю за твоим луком!
        - Турнир уже начинается.
        И в самом деле, к линии стрельбы вышла первая десятка.
        - Я успею! — крикнул Полыня и, не дожидаясь ответа, метнулся по полю к слободе.
        - Сумасшедший! — добродушно проговорил Дубыня Радмиле и предложил: — Давай поближе подойдем, чтобы лучше было видно.
        У линии стрельбы стояла плотная толпа, так что в первые ряды невозможно было втиснуться. Но Дубыня осторожно повел плечом, и место освободилось.
        Тем временем Ярослава дала команду и на линию вышли первые стрелки. Прежде чем выстрелить, они смотрели на верхушки деревьев, чтобы определить направление ветра. Затем тщательно целились и пускали стрелы.
        Дубыня усмехался — так только в небо попадать!
        Когда все стрелы были выпущены, с разрешения Ярославы все пошли смотреть, куда они попали.
        Вернувшись, удачливые, довольные собой, встали немного в стороне от линии стрельбы, ожидая второго этапа. Неудачники присоединились к зрителям.
        На линию вышла вторая десятка. Затем третья.
        В соревновании принимали участие и амазонки. Рассудив, что профессиональные воины будут стрелять лучше, распорядители включали в десятки по две амазонки и по два вятича.
        Полыня вернулся, когда на линию выходила последняя десятка. В ней были Божана, Вячеслав, и по паре — две амазонки и два вятича.
        Дубыню заинтересовала одна из амазонок. Как все амазонки, она была атлетически сложена. Лицо — смуглое. Длинные каштановые волосы, перевязанные красной лентой, волной спадали на плечи. Глаза с коричневым оттенком.
        Ее облик свидетельствовал о том, что отцом ее был кочевник — хазарин или булгарин. Впрочем, как и большинство амазонок, она, скорее всего, не знала ни имени отца, ни кем он был.
        На турнир амазонки и дружинники-вятичи вышли без доспехов. Поэтому амазонка мало чем отличалась от слободских девушек — белые, синие сарафаны, в волосах — разноцветные ленты, на ногах сапожки. В одежде одно отличало амазонку от слободских девушек — короткий меч на поясе.
        Глядя на ее меч, Дубыне в голову пришел даже курьезный вопрос.
        - А поляницы спят с мечом или все же снимают его на ночь? — спросил он Радмилу.
        - Не знаю! — сказала она.
        - Нечего болтать попусту! — толкнул Полыня заглядевшегося на амазонку парня и поспешно сунул ему в руки лук и стрелы. — Иди скорее.
        - Ага! — добродушно проговорил Дубыня. Взяв лук и стрелы, он вышел на линию стрельбы и встал рядом с понравившейся ему амазонкой.
        Амазонки и дружинники с недоумением покосились на него, но никто ничего не сказал — в турнире мог участвовать любой желающий.
        По сигналу распоряжавшейся на рубеже амазонки все натянули луки и пустили по стреле.
        Амазонки и вятичи были опытными воинами. Они выстрелили, почти не целясь. И ни одна из стрел не пролетела мимо мишени.
        Лишь Дубыня несколько замешкался — он все смотрел на понравившуюся ему амазонку и поэтому никак не мог правильно положить стрелу на лук.
        На лицах амазонок и вятичей появилась снисходительная улыбка.
        - Не торопись, богатырь, — с иронией проговорила высокая амазонка, заметившая взгляд парня.
        - Ага! — сказал Дубыня и, тщательно прицелившись, пустил стрелу.
        К удивлению всех, его стрела попала точно в центр мишени.
        - Молодец! — сказала амазонка и поинтересовалась: — Как тебя зовут, богатырь?
        - Дубыня.
        Больше он стрелять не стал.
        - А меня зовут Величка.
        Божана, увидев, что слободской парень попал точно в центр мишени, бросила насмешливый взгляд на Вячеслава.
        - Князь, как бы нам не осрамиться перед всеми.
        Вячеслав усмехнулся.
        - Турнир только начался. Посмотрим, что будет дальше.
        Глава 14
        Власть в крепости принадлежала амазонкам, однако жизнью поселений, что обосновались по берегам Дона, управляли избранные на вече старшины.
        От слободок, находившихся в непосредственной близости от Белой Вежи, главным старшиной был избран представитель от торгового ряда — Борислав. Выбор был естественен — большинство слобожан работало на перекрестке торговых путей.
        Сам Борислав держал караван-сарай и несколько торговых лавок, у него был самый большой двор в городище.
        Он был в средних годах. Из-за чрезмерного чревоугодия был толст и поэтому казался старше своего возраста. По характеру — рассудителен и осторожен, отчего оказался угоден в старшинах.
        На турнир Борислав пришел вместе с другими старшинами. Из уважения к лучшим людям им предоставили почетные места рядом с царицей.
        После первого этапа во второй тур вышли в большинстве амазонки и вятичи, что для профессиональных воинов было вполне закономерно
        Уверенная в своих девушках, Красимира спокойно наблюдала за соревнованием.
        И Воислав был доволен — никто из дружинников не промахивался, что свидетельствовало об их высокой выучке.
        Один Борислав хмурился — ему хотелось видеть во втором туре и слобожан.
        - А что, старшина, ты загрустил? — спросила с улыбкой Красимира, понимая, что так печалило старшину.
        Борислав вздохнул и промолвил:
        - И все-таки обидно…
        Красимира подала знак. По знаку служанка принесла серебряный кувшин с вином и стаканы из зеленого стекла.
        Красимира приказала служанке:
        - Налей всем вина! Пусть сладкое вино смягчит обиду тем, кто потерпел неудачу.
        Служанка расставила стаканы и налила вина.
        Все подняли стаканы.
        - Здоровья тебе, царица! — вежливо пожелал Борислав.
        - Благодарю, — ответила Красимира и, сделав глоток, попыталась утешить слободских старшин: — Вы, господа, не обижайтесь — у нас профессиональные воины, и, конечно, вашим горшечникам и лавочникам не под силу тягаться с ними.
        Борислав обиженно засопел и заметил:
        - Многие из наших в стрельбе будут не хуже.
        - Что-то не вижу таковых, — коротко проговорил Воислав.
        Борислав снова недовольно засопел, но, увидев, что на вторую линию вышел Дубыня, обрадовался:
        - А ты погляди — вон здоровый парень. Это кузнец Дубыня. В стрельбе заткнет за пояс всех.
        - Посмотрим, — сказала Красимира.
        Она взяла кубок с вином. Кубок был заполнен только наполовину. Красимира слегка стукнула дном кубка по столу, и служанка, выросшая за спиной, тут же добавила в кубок вина. Красимира сделала глоток.
        Воислав, бросив взгляд на Дубыню и отметив высокий рост и крепкое сложение молодого человека, согласился:
        - Он и в самом деле — богатырь.
        - Вот! — радостно проговорил Борислав.
        Красимира пожала плечами и проговорила:
        - В стрельбе из лука не рост и не сила играют первую роль. Все бывает… И заяц иногда побеждает волка. Правда, я такого не видела…
        Борислав загорячился. Лицо его покраснело.
        - Дубыня победит всех! — решительно бросил он.
        - Если такое произойдет… — начал также разгорячившийся Воислав.
        - Такое не может произойти, — спокойно и уверенно сказала Красимира.
        - Бьюсь об заклад — слобожанин победит! — бросил Борислав и, сняв с пальца золотой перстень с зеленым драгоценным камнем, положил на стол. — Вот, если проиграю, этот перстень будет твой.
        - Хорошо! А я говорю, победит князь Вячеслав! — включился в спор Воислав. Он снял с пальца свой перстень, не менее ценный, и положил его рядом с перстнем Борислава. — Вот против твоего заклада ставлю свой!
        Красимира рассмеялась:
        - Зря вы спорите — победит Божана. Лучше ее нет стрелка из лука на свете. Ну, может быть, только я! Но я не участвую в турнире.
        Она сняла с пальца один из перстней и положила рядом с другими перстнями:
        - Вот и мой заклад.
        Дело заинтересовало и остальных гостей. Претендентов на победу было три, и выигрыш в случае победы обещал хороший барыш.
        Завязались споры, и бояре и старшины начали ставить на кон дорогие вещи.
        Тем временем стрелки вышли на вторую линию. Она была дальше к мишени, и цель была меньше, и разрешалось сделать только один выстрел.
        Второй этап отсеял почти всех слобожан. Остались одни поляницы и вятичи.
        - Конечно, мои девушки лучше стреляют, — отметила Красимира.
        Борислав крутился, словно сидел на иголках. Когда наступила очередь стрелять десятке, в которой был Дубыня, Борислав в запальчивости вскочил с места и громко крикнул:
        - Дубыня, если победишь, подарю тебе коня!
        Дубыня услышал его обещание и повернулся к Величке.
        - Слышала? Наш старшина коня хочет мне подарить.
        - Конь — это хорошо, — проговорила Величка, целясь в мишень.
        - А зачем мне конь? — пожал плечами Дубыня. Но, бросив взгляд на Величку, выпалил: — Коня я подарю тебе.
        Величка выпустила стрелу. Проследила за полетом стрелы и, когда та попала в мишень, повернулась к Дубыне.
        - Что?
        - Я же сказал: тебе подарю коня, — сказал Дубыня.
        Величка тихо засмеялась:
        - А почему мне?
        - Потому что ты мне нравишься, — смущенно проговорил Дубыня. — А я тебе люб?
        - Парень, ты сначала попади в мишень, а тогда и поговорим.
        Заметив, что лицо парня погрустнело, намекнула: — Может, тогда ты мне и понравишься…
        Ее обещание вдохновило Дубыню. Он повеселел, потом спохватился и с серьезным видом стал целиться. Целился долго, словно от этого выстрела зависела его жизнь. Наконец выпустил стрелу, и, затаив дыхание, проследил за полетом стрелы.
        Стрела попала в центр мишени, и Дубыня радостно выдохнул:
        - Попал! Теперь мы можем поговорить?
        Величка прыснула в кулачок, словно девчонка:
        - Ну что ж, раз обещала, давай! Я от своих слов не отказываюсь.
        Они отошли от линии стрельбы, уступая место другим стрелкам, и остановились чуть в стороне, где их разговору не могли мешать другие.
        - Ты мне нравишься, — отчаянно краснея, снова сказал Дубыня.
        Величка смотрела на него с любопытством и сомнением.
        Любовь между женщиной и мужчиной — дело обычное. Так устроен мир, что только от любви мужчины и женщины продолжается человеческий род. О женщинах много говорят между собой мужчины, но и для женщин мужчины — главная тема разговоров. Каждая женщина, даже поляница, которую с детства воспитывали заядлой феминисткой, не признающей первенства мужчин, не боящейся ни Бога, ни черта, — мечтает о любви.
        Чем сильнее убеждения феминистки, тем понятнее, что это всего лишь защитная реакция для того, чтобы переломить природный инстинкт — женщина создана, чтобы продолжать род, а для этого нуждается в безопасности, которую может дать мужчина. В связи с этим, хоть и кажется внешне, что роль женщины второстепенна, на самом деле мужчина всего лишь обеспечивает ее, какое бы высокое положение во мнении окружающих он ни занимал.
        Для выживания популяции мужчина, в отличие от женщины, всего лишь малоценный расходный материал.
        Разумеется, в голове поляницы не было и тени подобных логических размышлений, она руководствовалась лишь природным зовом, интуицией.
        Через минуту молчания она тихо созналась:
        - И ты мне понравился с первого взгляда.
        Закаленных в боях амазонок трудно было чем-либо смутить, но по щекам девушки разлился румянец.
        - Я не умею ухаживать за девушками, как другие парни, — пробормотал Дубыня.
        Он ждал ответа полюбившейся ему девушки, однако ее простое и ясное признание привело его в замешательство.
        - Многим парням кажется, что они умеют ухаживать за девушкам, а на самом деле они смешны, точно петухи.
        - Ты станешь моей женой?
        Величка покачала головой, вспомнив:
        - Амазонки не выходят замуж…
        - Зачем же ты сказала, что я тебе люб? — спросил Дубыня, чувствуя холод в животе.
        - Люб. И я буду тебя любить, — сказала Величка. — Но замуж — никогда!
        «Какой глупый и несправедливый обычай!» — мелькнуло в ее голове.
        А Дубыня подумал, что никто не может знать, что случится с ним завтра, и спрятал улыбку ладонью.
        Глава 15
        А вот Вячеславу и Божане никак не удавалось остаться наедине, хотя им обоим этого хотелось.
        После очередного выстрела их окружали друзья, и им приходилось выслушивать радостные комментарии по поводу удачного выстрела.
        После третьего этапа, на котором линия находилась так далеко, что в мишень могли попасть только самые умелые стрелки, остались четверо.
        Двое из них — Вячеслав и Божана. Оба были ожидаемыми претендентами на победу.
        Третьей была Величка. Что также было вполне ожидаемо. Амазонка и в самом деле была искусна в стрельбе из лука — лучшая в дружине амазонок.
        А вот четвертый удивил всех — это был кузнец Дубыня.
        Хотя старшины и ставили на него, но мало кто верил, что он сможет так долго продержаться. Поэтому ставили на Дубыню больше из солидарности с одним из своих — он был слобожанином.
        На четвертом этапе все мишени убрали, кроме одной. Линия стрельбы сильно отодвинулась от мишени и задачу стрелкам усложнили — требовалось попасть в небольшое красное пятно, нарисованное в центре мишени. Это мог сделать только очень меткий стрелок.
        Настало время определить, кто будет стрелять первым. Ярослава бросила жребий, и первой выпало стрелять Величке.
        Увидев это, Дубыня прошептал на ухо девушке:
        - Не повезло тебе.
        - Почему?
        - Другие будут видеть, куда ты попала и стараться пустить стрелу точнее, — сказал Дубыня и предложил: — Давай я первым выстрелю.
        - Ты не хочешь победить? — удивленно спросила Величка.
        - Нет… Ну…
        - Я думаю, что все хотят победы. Победа над врагом — высшее счастье для воина, — проговорила задумчиво Величка.
        - Быть первым — еще не значит победить!
        - Но тогда первой стану я…
        - И пусть! Ты мне не враг. Ты женщина…
        - Я поляница!
        - А я уже достиг своей победы.
        - В чем?
        - Моя победа в том, что меня полюбила ты, самая прекрасная девушка на свете. Это для меня высшее счастье.
        Величка осторожно тронула его руку, и Дубыня почувствовал, как прикосновение обожгло его и жар пробежал по телу.
        - Победили мы оба, — Величка улыбнулась. — И все же пусть останется как есть.
        Она вышла на линию стрельбы и тщательно прицелилась. Но прежде чем выпустить стрелу, ее взгляд упал на Божану, которая шепталась о чем-то с Вячеславом.
        Величка улыбнулась, на секунду задумалось, в ее глазах мелькнула озорная искра, и она выстрелила — стрела воткнулась на границе красного пятна.
        Ничуть не расстроившись, она опустила лук и подошла к Дубыне.
        - Ты чего промазала? — спросил Дубыня.
        - А я не промазала, — ответила Величка с загадочной улыбкой на губах.
        - Не понял…
        - Ты что — ничего не видишь?
        Дубыня недоуменно покрутил головой:
        - А что?
        Величка прикоснулась губами к уху Дубыни.
        - Они тоже влюбились друг в друга.
        Ее волосы приятно защекотали лицо Дубыни. Губы жгли пламенем.
        - Кто?! — с недоумением спросил он, невольно откинувшись от огня.
        - Тише! — прошептала Величка. — Божана и Вячеслав.
        - И что? — спросил Дубыня, едва разжимая губы. — Какое это имеет отношение к тому, что ты не захотела попасть в мишень?
        - Если два человека любят друг друга, то стоит ли мешать их счастью, вставая промежду них? — промолвила Величка.
        - Ага… Все равно — не понял.
        - Пусть они останутся одни.
        - Кто?
        - Глупый! Да князь и царевна.
        - А-а-а! Теперь понял.
        - А ты, оказывается, смышленее, чем кажешься…
        Тем временем Ярослава снова бросила жребий. Теперь выпала очередь стрелять Вячеславу.
        Вячеслав вышел на рубеж стрельбы и уверенно вогнал стрелу в красный круг.
        Третьим оказался Дубыня. Помня слова Велички, он выпустил стрелу, и его стрела воткнулась рядом со стрелой амазонки, но не ближе к центру мишени.
        - Вот так! — с удовольствием сказал Дубыня, подходя к Величке. — Жаль, что ты коня не получишь.
        Величка быстро поцеловала его в щеку:
        - Лошадь у меня есть. А вот любви… Любовь важнее!
        Последней стреляла Божана и она уверенно вогнала стрелу почти в центр круга.
        Таким образом Вячеслав и Божана остались друг против друга.
        Слободские старшины были разочарованы.
        А амазонки и вятичи, зная истинную причину устроенного соревнования, с интересом ожидали продолжения.
        Глава 16
        Юные амазонки сбегали к мишеням и освободили их от стрел. А Ярослава, пошептавшись с Красимирой и Воиславом, подошла к мишени и зачернила углем центр красного круга.
        Вернувшись на рубеж, она подала знак Вячеславу и Божане.
        - Подойдите.
        Вячеслав и Божана подошли.
        - Вам дается по три стрелы. Победит тот, кто попадет в черное пятно. Стрелять будете по очереди, — объяснила Ярослава.
        Она протянула вперед сжатые в кулаки руки и сообщила:
        - В одной из рук находится камушек. Кто угадает, в какой руке камушек, тот выберет очередь. Стрелять первым или вторым — как ему будет угодно. Итак, кто будет выбирать?
        Вячеслав взглянул на Божану и предложил:
        - Божана, выбирай.
        - Как хочешь, — проговорила Божана и быстро показала на правую руку. — Камушек здесь.
        Ярослава разжала кулаки. Камушек лежал в левой ладони.
        - Не угадала… Что ж, выбирай очередь, — сказала Божана Вячеславу.
        Вячеслав слегка поклонился и предложил:
        - Божана, выбери сама.
        Божана пожала плечами:
        - Ну, ладно, пусть я буду первой.
        Вячеслав предложил:
        - Может, передумаешь — первой невыгодно стрелять.
        - Мне все равно, — сказала Божана.
        - Выбор сделан! Божана стреляет первой, — объявила Ярослава.
        Божана и Вячеслав приготовились стрелять.
        - Видите черное пятно на мишени? — спросила Ярослава.
        Вячеслав и Божана напрягли зрение — пятно было почти незаметно. Оно походило на точку, о которой скорее можно было догадаться, чем рассмотреть ее.
        - Вижу! — сказала Божана.
        - Вижу! — поспешно ответил Вячеслав.
        - Ну так стреляйте, — сказала Ярослава.
        Божана пустила стрелу, и ее стрела воткнулась совсем рядом с кругом.
        Выстрел Божаны явно был неудачным, и из рядов амазонок послышался разочарованный стон.
        - Ветер дунул не вовремя, — оправдываясь, проговорила Божана.
        Вячеслав мог пустить стрелу точнее. Он покосился на любимую девушку.
        Божана придала лицу равнодушное выражение, повернула голову куда-то в сторону, делая вид, что ее не волнует, как выстрелит Вячеслав. Однако ее волнение выдавали тревожные искорки в глазах.
        Вячеслав подумал, что Божане будет обидно, если она проиграет состязание.
        «Промажу»! — решил Вячеслав.
        Он поднял лук.
        Но тут его взгляд натолкнулся на Воислава, который смотрел на него с напряженным вниманием, и ему пришла в голову мысль, что если он промажет, то старый воевода замучает его укорами.
        Вячеславу задумался. Возникла проблема: и мазать было нельзя, и любимую девушку не хотелось обижать.
        Вячеслав слишком долго держал лук натянутым и его пальцы задрожали от усталости: еще немного — и стрела сорвется сама.
        Однако молодой человек уже сообразил, как ему поступить, чтобы избавиться от ворчания воеводы и не обидеть любимую девушку.
        Поправив прицел, он пустил стрелу. Его стрела также не попала в черное пятно. Она воткнулась рядом со стрелой Божаны.
        Божана радостно выдохнула.
        - Ты не точен. А я второй раз не промахнусь.
        - Стреляй, — проговорил Вячеслав с улыбкой на губах.
        Божана выстрелила во второй раз, и на этот раз стрела вонзилась в черный круг, хотя и не в центр — все же расстояние было велико.
        Вячеслав не замедлил пустить свою стрелу, и она снова воткнулась рядом со стрелой Божаны, но не ближе к центру мишени.
        Божана бросила лукавый взгляд на Вячеслава. Она догадалась, что происходит. Улыбнулась и пустила третью стрелу — стрела попала в центр черного пятна.
        Вячеслав также улыбнулся, и его стрела воткнулась рядом со стрелой Божаны.
        Вячеслав и Божана засмеялись.
        Зрители удивленно ахнули.
        Ярослава дала знак и к ней подошли две амазонки.
        - Идите за мной, — сказала амазонка-распорядитель и они пошли к мишени. Взяв щит с торчащими стрелами, они принесли его к столу, за которым сидели Красимира и Воислав.
        Амазонки, вятичи и слободские старшины собрались около них. Несколько минут сосредоточенно рассматривали щит.
        - Божана могла бы стрелять и лучше, — с недовольным выражением на лице прокомментировала Ярослава. — Надо было мне вместо нее выйти.
        Красимира бросила на нее косой взгляд и заметила:
        - Спор не ты затевала… Но ты права — Божана могла стрелять лучше.
        - Князь Вячеслав тоже может стрелять лучше, — сказал Воислав.
        - Пусть еще раз стрельнут, — предложила Ярослава.
        Красимира подумала, что ее суровая и прямая подруга явно не понимает суть происходящего — дело ведь не в победе, и может, было бы даже лучше, если бы победил князь Вячеслав.
        Она взглянула на Вячеслава и Божану, которые стояли в стороне и оживленно о чем-то беседовали. Результаты стрельбы их совершенно не интересовали.
        Красимира заметила:
        - А все стрелы рядом друг с другом.
        Воислав кивнул головой.
        - И кого же теперь объявлять победителем? — спросила Ярослава. — Пусть еще стрельнут.
        - Не надо! — сказала Красимира.
        - И что же делать? Кому отдавать приз? — задала вопрос Ярослава.
        Красимира взглянула на Божану и Вячеслава.
        Вячеслав и Божана стояли перед ними, касаясь плечами. Казалось, что они держатся за руки.
        «Хорошая пара!» — мелькнула мысль в голове Красимиры. Она подняла руку и объявила:
        - Победитель не выявлен. Они оба одинаково сильны. Но по праву хозяйки я принимаю такое решение — свой приз отдаю гостю, князю Вячеславу.
        Она громко позвала:
        - Дети, идите ко мне!
        Вячеслав и Божана подошли.
        Красимира взяла драгоценный кубок и подала его князю Вячеславу:
        - Возьми этот подарок, князь. Ты честно заслужил его.
        Князь Вячеслав взял кубок и поклонился:
        - Спасибо, царица.
        - Но у нас есть еще один победитель, — взял слово Воислав. — Позволь и мне, царица, вручить приз победителю.
        К удивлению всех, он подал меч Божане и сказал:
        - Царевна Божана, возьми от вятичей этой меч в подарок. Ты честно его заслужила.
        Таким окончанием спора все оказались довольны, что вызвало всплеск восторженных эмоций.
        На этом турнир закончился. На кострах уже поспело мясо и турнир превратился в пир.
        На пиру все неустанно восхваляли мудрость царицы амазонок и старого воеводы.
        Красимира поступила верно — она не обидела гостей. И воевода поступил верно — не обидел хозяек.
        Глава 17
        Начиная путешествие на юг, князь Вячеслав намеревался остановиться в Белой Веже на пару дней. Но вот наступил четвертый день, а Вячеслав и не думал отправляться в путь.
        Даже больше — Божане доложили, что в лесу обнаружили стадо лосей, и она пригласила Вячеслава на охоту. Он согласился.
        К ним присоединилась и Красимира со своей дружиной.
        На охоту выехали еще до рассвета, когда звезды разгорелись ослепительными искрами.
        Вячеслав взял с собой Воислава и десяток ближайших дружинников. Амазонок было немного больше — Красимира, Божана и их подруги.
        Величка, первая подруга Божаны, от участия в охоте уклонилась, сославшись на неотложные дела. Это было необычно, но Красимира, занятая гостями, не обратила на этот факт никакого внимания.
        Ехали одним отрядом. Красимира послала вперед разведчиц, чтобы они нашли стадо лосей, потому, ожидая их сообщения, ехали неторопливо.
        Вячеслав ехал вначале рядом с Воиславом.
        Воислав всем видом показывал, что он недоволен.
        - Воевода, ты чем-то расстроен? — поинтересовался Вячеслав.
        - Нам надо идти в Тмутаракань, чтобы потом скорее вернуться домой, а ты и не думаешь уезжать отсюда, — с кислым видом проговорил Воислав. — Да еще связался с этой охотой… Если запоздаем, то осенью нас может прихватить в пути ледостав.
        - Неприлично отказываться от приглашения хозяев, — нашел отговорку Вячеслав. — К тому же нам надо заготовить мясо для похода.
        - У нас в ладьях стоят целые бочки засоленного мяса. Мы до следующего года не съедим его, даже если будем съедать его каждый за троих, — сказал Воислав. — Время не терпит: еще пару — дней и у нас времени не останется на поход в Тмутаракань. Да и как бы булгары не воспользовались твоей долгой отлучкой и не напали на наши города…
        Честно говоря, Воислава беспокоила не задержка в походе, а совсем другое. Он видел, какими взглядами обмениваются Вячеслав и Божана. Сбывалось его дурное предчувствие — Вячеслав влюбился в поляницу. Не сложно было предугадать и последствия — поляница, следуя своему обычаю, откажется выйти за молодого человека замуж, что на всю жизнь лишит его душевного покоя.
        - Ну, хорошо, — с досадой промолвил Вячеслав, которому надоело бурчание воеводы. — Завтра утром выйдем в поход.
        - Я пошлю кого-нибудь в город, чтобы он предупредил наших о выходе утром, — повеселевшим голосом проговорил Воислав.
        - Ну, пошли, — сказал Вячеслав и придержал коня, отставая от Воислава.
        Воислав хотел было придержать своего коня, но Вячеслав бросил на него гневный взгляд.
        - Воевода, ты добился своего. Чего тебе еще надо?! Езжай вперед!
        Воислав сжал бока коня каблуками и тот рванул вперед.
        А Вячеслав через полминуты ехал рядом с Божаной. Они ехали, тесно прижавшись боками лошадей, так, что их колени соприкасались.
        Вначале ехали молча. Но по всему было заметно, что оба тяготились молчанием.
        Они нравились друг другу, но за три прошедших дня им так и не удалось остаться наедине, чтобы выяснить отношения.
        - Хорошо ли спала, Божана? — прервал молчание Вячеслав.
        - Плохо, — ответила еле слышно Божана.
        - А чего так?
        - А разве ты хорошо спал?
        - И я — плохо.
        - И что же тебе мешало спать?
        - Ты!
        - Но как же я могла тебе помешать спать?
        - Едва я закрывал глаза, как твой образ вставал передо мной. С тех пор как я тебя увидел, все мои мысли о тебе.
        Божана быстро оглянулась — не подслушивает ли кто их разговор? — и тихим голосом попросила:
        - Князь, говори тише. Зачем о твоих мыслях знать остальным?
        Вячеслав наклонился к ней:
        - Божана, ты меня любишь? Я не могу ждать долго. Воевода настаивает, чтобы завтра мы уходили в Тмутаракань, — сказал Вячеслав.
        - Уже завтра?.. — спросила Божана и ее лицо опечалилось.
        Пока они разговаривали, солнце багровым диском поднялось над горизонтом, и из заросшей терновником балки навстречу отряду выехали разведчицы. Они сообщили, что готовы вывести охотников на лосиное стадо.
        Красимира тут же начала распоряжаться, распределяя, кому из охотников какие позиции занимать.
        Пока она распоряжалась, Божана, словно нечаянно наклонившись к Вячеславу, быстро прошептала:
        - Князь, вот удобный случай — я сейчас отстану. Догоняй.
        Когда Красимира дошла до Божаны, назначая ей место, Божана отказалась:
        - У меня голова разболелась.
        - Божана, ты заболела? — встревожилась Красимира.
        - Нет, ничего страшного — посижу в тени и все пройдет. Потом я присоединюсь к остальным.
        - Я тебе оставлю охрану, — приняла было решение Красимира, но Божана категорически воспротивилась:
        - Мама, не надо никакой охраны. Кого мне в степи бояться?
        Но и Красимира была непреклонна, она не хотела для дочери даже малейшего риска.
        Божана со вздохом согласилась:
        - Ладно, но пусть со мной останется только одна из моих подруг.
        - Хорошо, — сказала Красимира.
        Божана подала знак, и к ней подъехала молодая дружинница.
        Когда Величка подъехала, Божана сообщила матери:
        - Людмила будет сопровождать меня.
        Людмиле Божана доверяла, как и Величке. Доверилась и в том, что задумала.
        Успокоившаяся Красимира подала знак, чтобы охотники разъехались.
        Проехав небольшое расстояние, Вячеслав начал отставать от своего отряда. Это заметил Воислав и, развернув коня, подскакал к Вячеславу.
        - Ты чего, князь, отстаешь? Или конь повредил ногу? — спросил Воислав.
        Вячеслав недовольно поморщился.
        - Воевода, езжай дальше. Я догоню потом.
        - Ты заболел? — спросил Воислав.
        - Нет. Но я хочу остаться один, — ответил Вячеслав.
        Воислав догадался, что задумал князь. Он покрутил пальцем ус и, вздохнув, проговорил:
        - Князь, я тебя предупреждал, что не стоит влюбляться в поляницу…
        Вячеслав вспылил:
        - Воевода, я знаю, что мне делать и кого любить!
        Воислав обиделся и холодно произнес:
        - Конечно, князь, я тебе не указ.
        Вячеслав, поняв, что переборщил, попытался исправить положение. Доверительным тоном он проговорил:
        - Дядька, я не хочу тебя обижать. Ты мой первый советчик во всех делах. Но когда касается сердечных дел…
        - Ты так сильно полюбил ее? — спросил Воислав.
        - Да, я готов за нее отдать жизнь! — пылко ответил молодой князь. — Я мечтаю, чтобы она была со мной всю жизнь.
        - Ты все равно не сможешь на ней жениться, — охладил князя Воислав.
        - Почему? А если я хочу этого? — спросил Вячеслав.
        - Я тебе уже говорил, что обычаи запрещают амазонкам выходить замуж, — напомнил Воислав.
        - Я уговорю ее, — сказал Вячеслав.
        - Никому еще не удавалось этого сделать!
        - Мне удастся!
        - Ну, попробуй! Но даже князь Буревой, и тот не смог добиться этого от Красимиры.
        Он тронул коня, но остановился и задал вопрос:
        - Вячеслав, ты когда вернешься?
        - Не знаю, — сказал князь Вячеслав.
        - Если до вечера ты не вернешься, то я пошлю людей искать тебя, — сказал Воислав. — Поэтому постарайся уладить все свои дела до вечера.
        - Хорошо, — проговорил Вячеслав и подумал, что еще только утро, а до вечера целая жизнь.
        Воислав каблуками тронул бока коня и тот неторопливо потрусил в степь.
        Вячеслав некоторое время смотрел ему вслед, но затем, подняв коня на дыбы, резко развернул его в обратную сторону. Повернув коня, Вячеслав гортанно кхекнул, и тот понесся по обратному следу.
        Через небольшое время Вячеслав увидел одинокого всадника. Подъехав ближе, он понял, что это была Людмила.
        - А где Божана? — крикнул Вячеслав, подъезжая.
        - Езжай за мной! — крикнула в ответ Людмила.
        Вячеслав догнал ее, и они поскакали рядом. На краю леса им встретилась Величка.
        Величка сказала князю, чтобы он ехал за ней. Вскоре она остановила свою лошадь на краю поляны. На поляне паслась стреноженная лошадь. Вячеслав узнал ее — лошадь принадлежала Божане.
        Показав на шатер в тени деревьев, сказала, чтобы Вячеслав шел к шатру.
        Вячеслав соскользнул с коня и, оставив коня на попечение поляниц, последовал к шатру.
        В шатер Вячеслав вошел с гулко бьющимся от волнения сердцем.
        Пол в шатре был покрыт ковром. На ковре стоял кувшин. Рядом с ним — блюда с фруктами, пирогами и мясом.
        Вокруг ковра лежали подушки. Стену напротив входа закрывал балдахин. Но как только Вячеслав вошел в шатер, полог балдахина был откинут в сторону. Под балдахином была постель, на которой полулежала, опершись на локоть, Божана.
        На ней была шелковая рубаха. Свет проникал сквозь тончайшую ткань и обнажал розовое девичье тело столь ясно, словно ткань была совершенно прозрачной…
        Глава 18
        Охотники вернулись в крепость к полудню. Приведя себя в порядок и пообедав, дружинники прилегли отдохнуть.
        Окна отведенных им комнат выходили в тенистый двор и в помещениях под стенами было прохладно даже в жару.
        Воислав лег в комнате на широкую лавку, покрытую медвежьей шкурой. Он снял сапоги и одежду и долго лежал с закрытыми глазами.
        Сон не шел — разумом воевода понимал, что амазонки не оставят без охраны царевну и князя, однако сердце тревожно билось.
        В конце концов Воислав решил, что как спадет жара, так он сразу отправится на поиски князя.
        Это его успокоило, и он даже не заметил, как задремал.
        Но дремал он так чутко, что первые же тихие шаги заставили его вскинуться.
        - Что случилось? — спросил он с тревогой.
        В дверном проеме стоял простой мечник из числа тех, что оставались на берегу для охраны кораблей.
        - Что случилось? С князем беда? Говори скорее!
        Мечник растерялся:
        - Как — с князем беда? Ничего не знаю!
        Воислав встал и с досадой спросил:
        - Ну, а чего пришел?
        - Так гонец пришел из Корьдно, — сказал мечник.
        - А-а! — зевнул Воислав.
        Гонцы из Корьдно приходили регулярно, чтобы держать князя в курсе событий. К тому же по Дону шел оживленный торговый путь на юг, поэтому Воислав не особенно удивился появлению гонца.
        - Ну, пропусти его ко мне, — сказал Воислав, глядя в окно и думая о том, что, наверно, пора посылать разыскивать Вячеслава.
        - Здесь он, за дверью, — сказал мечник.
        Воислав встал. Подошел к бадье с водой, зачерпнул ковшом немного воды, сделал пару глотков. Вода показалась ему теплой. Тогда он, подойдя к деревянной шайке, ковшом плеснул в лицо воды и вытерся полотняным рушником. Вернувшись к лавке, накинул рубаху и надел сапоги.
        Приведя себя в порядок, Воислав распорядился:
        - Пусть гонец заходит.
        Мечник вышел, и в комнату вошел гонец.
        Он был необыкновенно высоким.
        Воислав узнал его — это был Завид, один из старшин столицы вятичей Корьдно.
        «Когда старшин посылают гонцами, это не к добру», — мелькнула мысль в голове Воислава.
        Старшина поздоровался:
        - Будь здрав, Воислав!
        - И ты будь здрав, Завид, — ответил Воислав и поинтересовался: — Благополучен ли был твой путь?
        - Дошел благополучно. А где князь? Я к нему со срочным делом.
        - А князя нет.
        - Как «нет»? А где же он?
        - Он на охоте…
        Изумленный Завид не дал даже договорить Воиславу, задав вопрос:
        - Воевода, да что же у вас творится? Как князь может быть на охоте без своей дружины?
        Воислав, вздохнув, признался:
        - Тут охота пошла другая… Наш князь влюбился.
        - Ага! — ухмыльнулся Завид. — И в кого он влюбился?
        - В поляницу! В царевну Божану, — тяжело вздохнул Воислав.
        - Значит, он с ней? — уточнил Завид.
        - А то с кем же? — сказал Воислав.
        - Что ж — поляницы очень красивые женщины, красивее их я не встречал. Я и сам бы не отказался пожить здесь пару месяцев, — мечтательно осклабился Завид, но тут же вернул на лицо серьезное выражение. — Воевода, но я приехал не по пустяшному делу.
        - Догадываюсь, — сказал Воислав. — Что случилось?
        - Отряд булгар вторгся в наши пределы и спалил несколько наших городков. Видели их и недалеко от Корьдно — сообщил Завид.
        - Плохо, — сказал Воислав.
        - Конечно, плохо. Мы думаем, что это разведка — булгары затевают против нас войну.
        - Я такой оборот предполагал. Но думали успеть сходить в Тмутаракань. У тмутараканцев нелады с хазарами, надо было бы разобраться.
        - Воевода, некогда разбираться с проблемами тмутараканцев! У нас у самих проблемы. Народ тревожится — война на носу, а князя с дружиной нет. Князю Вячеславу надо немедленно возвращаться в Корьдно — свою землю защищать. Горожанам одним не справиться с булгарами.
        - Да, булгарам надо отбить охоту воевать еще на границах — это ведь они точно по наущению хазар вторглись в наши земли, — согласился Воислав. На секунду задумался и продолжил: — Завид, ты пока отдохни. Скоро князь вернется. Наутро им уже назначен выход на Тмутаракань. Но, думаю, утром мы пойдем не в Тмутаракань, а домой.
        Завид деловито переспросил:
        - Когда, говоришь, князь вернется?
        - Обещал вернуться до наступления темноты.
        - Ты вот что, Воислав, как вернется князь, сразу сообщи мне! — сказал Завид. — Не нравятся мне ваши дела — дружина спит, а князь неведомо где. Как бы чего не случилось…
        - Не случится. Его амазонки охраняют, — сказал воевода.
        - Своя дружина его должна охранять! А вы тут спите!
        Воислав почувствовал в душе злую досаду. Вячеслав сам приказал, чтобы его никто не сопровождал. Но Завид был прав — хочет князь или нет, но дружинники обязаны предпринять меры для охраны своего вождя.
        - Ладно, иди отдыхай. Порядки в дружине тебя не касаются, — недовольно проговорил Воислав.
        Когда Завид ушел, Воислав задумался — дело, о котором сообщил Завид, было срочным, хотя воевода и пообещал, что утром дружина пойдет в Корьдно, однако окончательное решение должен был принять князь.
        Вячеслав обещал вернуться до темноты, но дело не терпело отлагательства. Поэтому Воислав велел пятерым дружинникам приготовить коней и ждать его, затем отправился во дворец, чтобы выяснить у Красимиры, где можно найти Вячеслава.
        Его остановила амазонка, дежурившая у входа во дворец. Одета она была как все амазонки — туника из белого полотна; талия перетянута кожаным поясом, на котором висел небольшой меч.
        - Я хочу увидеть царицу, — доложил Воислав о цели своего прихода во дворец.
        Амазонка кивнула головой и потянула шнурок, свисавший рядом с входом.
        Через секунду вышла другая амазонка. На ее груди висела серебряная фигурка льва. Это указывало, что она была старшей.
        Амазонка была вежлива и доброжелательна.
        - Будь здрав, воевода Воислав. Могу ли я узнать, по какой надобности ты хочешь увидеть царицу?
        - Я ищу князя Вячеслава, — сказал Воислав. — Думаю, что царица может знать, где он находится.
        - Подожди немного, — проговорила амазонка и исчезла в полумраке за дверью.
        Вернувшись, она сообщила, что царица примет его, и повела его в большую комнату. В комнате на небольшом подиуме стояло кресло. Стена за креслом была укрыта занавесом из тяжелой парчи густого темно-красного цвета. К стенам были приставлены лавки с мягкими сиденьями, обтянутыми яркой изумрудной тканью.
        - Надо немного подождать, — сказала амазонка и встала около входа, скрестив на груди руки.
        Воислав подошел к окну. Так как комната находилась на втором этаже, то через окно была видна река. Несмотря на жару она была странного холодного стального оттенка. Это не понравилось Воиславу, так как вселяло в душу дурное предчувствие.
        Не успел Воислав рассмотреть реку, как в комнату из двери, что находилась сбоку от кресла, вошла другая амазонка. Также в простой тунике, только края туники были обшиты красной каймой.
        Воислав перешел от окна на середину комнату.
        - Сейчас царица будет! — объявила она и отступила в сторону.
        В ту же минуту в комнату вошла Красимира.
        Наряд ее был также прост — о царском положении свидетельствовали лишь пурпурный цвет туники и несколько золотых украшений на руках и в ушах.
        Она подошла прямо к Воиславу и спросила:
        - Что случилось, воевода?
        Воислав поклонился и сообщил:
        - Царица, я только что получил плохие известия из Корьдно — булгары малым отрядом вошли на наши земли. Думаю, что дело идет к большой войне с булгарами. Поэтому мне надо срочно увидеть князя Вячеслава.
        - Плохая весть, — сказала Красимира и подала знак рукой.
        К ней подошла амазонка со знаком серебряного льва.
        - Ждана, пошли гонца к Божане — пусть они немедленно возвращаются в город, — приказала Красимира.
        - Может, мне своих людей послать с ней? — спросил Воислав.
        - Не надо. Они недалеко. Ждать придется недолго, — сказала Красимира.
        Воислав обратился к Ждане:
        - Передай князю, что я прошу его срочно вернуться — беда у нас.
        Ждана поклонилась и ушла.
        Воислав сказала Красимире:
        - Я тоже, с твоего позволения, пойду — займусь приготовлением к отплытию.
        - Хорошо, — сказала Красимира, — если вам понадобится какая-либо помощь, говори, мы поможем.
        - Благодарствую за предложение. Царица, а сколько у тебя воинов?
        - Больше трех сотен прекрасно обученных воительниц, — ответила Красимира.
        - Хорошая дружина, — согласился Воислав, — но для большой войны этого маловато.
        - Иногда весы склоняет в свою пользу и малая пушинка, — заметила Красимира.
        - Бывает и так, — сказал Воислав, — но мы можем положить на весы со своей стороны огромный камень — если увидим, что не справляемся своей силой, то пошлем за помощью к князю Буревою.
        - Да, князь Буревой — наша надежная защита, — кивнула головой Красимира. — Хазары давно точат зубы на наш город, он им как кость в горле. Но боятся они обломить зубы о князя Буревоя. Пока есть князь Буревой — он нам защита.
        - Жаль, что он сыновей в войнах потерял, — проговорил Воислав.
        - Но я слышала, что он взял молодую жену… — проговорила Красимира.
        Ее ровный голос, которым она вела беседу, несколько дрогнул и приобрел странный оттенок, и Воислав вспомнил, что князь Буревой и Красимира когда-то были безумно влюблены друг в друга; князь звал Красимиру замуж, но она отказалась.
        «Похоже, ревнует», — подумал Воислав и сказал:
        - У него родился сын…
        - Знаю. Гостомысл, — сказала Красимира.
        - Но Гостомысл еще ребенок.
        - Князь Буревой не стар и здоров… Будут у него еще сыновья.
        - Пусть боги даруют ему здоровья и как можно больше лет жизни.
        В этот момент в комнату вошла Божана. Лицо у нее было красное, руки дрожали от злости.
        - Я приехала! — отрывисто бросила она.
        Воиславу все было ясно. Однако ему было важно лишь одно — князь Вячеслав наконец-то вернулся в крепость. Он поклонился и поторопился уйти.
        Глава 19
        - Мать, ты зачем вызвала меня?! — сердито спросила Божана, когда Воислав вышел.
        - Для этого есть причина, — холодно проговорила Красимира.
        - Но разве ты не знала, где я была? — с едва сдерживаемым гневом ответила Божана.
        - Знала, — сказала Красимира.
        - Так зачем ты мне помешала? — задала вопрос Божана.
        Красимира села на лавку у окна и пригласила Божану:
        - Доча, присядь рядом.
        Божана нервно прошлась по комнате, но все же села рядом.
        - Девочка, ты его любишь? — спросила Красимира.
        - Люблю! — отрывисто, с вызовом, бросила Божана. — Я убивала врагов и имею право любить мужчину, которого пожелаю!
        - Имеешь право, — согласилась Красимира и задумчиво заметила: — но ты еще так молода…
        - Женщина, как весенний цветок — отцветает быстро.
        - Так устроен мир.
        - Так устроен мир, — повторила Божана. — Женщина должна рожать детей. Мужчина — заботиться о них.
        Красимира насторожилась.
        - Что ты хочешь сказать этим?
        - Вячеслав предложил мне стать его женой, — тихо промолвила Божана.
        - Но ты помнишь, что не сможешь выйти за него замуж?
        Помню. Я помню наши обычаи. Но я хочу стать его женой.
        - Бедная девочка… Это невозможно. Я тоже когда-то полюбила князя Буревоя, но отказалась быть его женой.
        - Но ты любишь его и сейчас. И сейчас эта рана на твоем сердце кровоточит.
        - Может быть. Все было как прекрасный сон. Теперь воспоминания о том счастливом времени уже затянуло туманом времени.
        - Ты отказалась выйти за него замуж и упустила свое счастье.
        - Я царица. Мой долг…
        Божана перебила ее:
        - Мама, ты — женщина! И ты отказалась от своего счастья.
        - Счастья? Разве счастье в одной любви?
        - А в чем же? Мужчина и женщина созданы, чтобы любить друг друга. Так зачем мы живем, если не можем соединиться с любимыми? — спросила Божана и прижалась к груди матери. — Мама, почему я не могу выйти замуж за любимого человека?
        Вздохнув, Красимира напомнила:
        - Потому что мы жрицы праматери Макошь.
        Божана подняла голову.
        - Но у праматери есть муж — Сварог…
        - Род — сущий, единый, прародитель богов и творец мира. Род — многолик. И Макошь — одно из его лиц. Великая праматерь богов Макошь рождает все и ведет живое по дороге судьбы, — сказала Красимира. — Поэтому мы должны служить только ей…
        - Но разве нельзя служить праматери, будучи замужем за любимым человеком? Разве это не будет угодно той, что дарует жизнь всему живому?
        «Она права», — согласилась в уме Красимира, и эта правда ей не понравилась, потому что она вела к краху царства амазонок. Их и так осталось немного.
        Хотя, конечно, в обычаях амазонок не все было так просто — амазонки могли выйти замуж, но только когда уже теряли силу и не могли быть воительницами.
        Но кому нужна старуха, обезображенная ранами, полученными в многочисленных сражениях?
        Впрочем…
        В походах захватывалась хорошая добыча, часть которой перепадала и рядовым воительницам. Поэтому амазонки, ушедшие в мирную жизнь, жили в сытости и довольстве.
        А у многих из них были мужья и дети, с которыми они не жили, пока были в дружине. Покидая дружину, амазонки просто воссоединялись со своими родными.
        Только одна из амазонок не могла нарушить этот порядок — сама царица. Она была обречена на одиночество. Такая же судьба ждала и ее дочь.
        Красимира почувствовала, как в ее горле встал горький комок.
        - Наши прабабки дали клятву, — привела Красимира последний довод.
        - С тех пор прошли тысячелетия и многое изменилось, — сказала Божана. — А я хочу быть счастливой.
        - Твоя судьба — стать царицей.
        - Пока царица — ты.
        - Все может измениться.
        - Что же? Ты собираешься завтра умереть?
        - Не собираюсь. Все равно он завтра уходит.
        - Знаю! Но он скоро вернется из Тмутаракани и заберет меня!
        - Нет! Он уходит не на юг, а возвращается домой, на север.
        - Но он говорил, что идет в Тмутаракань… Неужели он обманул меня?
        - Нет, не обманул. Его планы изменились помимо его воли. После обеда прибежал гонец, который сообщил, что булгары напали на земли вятичей. Старшины требуют скорейшего возвращения князя. Впереди его ждет большая война. А это означает, что вы нескоро снова встретитесь.
        Божана опустила голову, и по ее щеке покатилась хрустальная слеза.
        Красимира снова погладила ее по голове:
        - Жаль. Но такова наша судьба. Ты не будешь женой князя, потому что ты должна стать царицей амазонок.
        - А любовь? — спросила сквозь слезы Божана.
        - Ты свободна — ты можешь любить, кого пожелаешь, — попыталась утешить ее Красимира. — У тебя будет много мужчин. Мужчины будут считать за честь любить тебя.
        - Но буду ли любить я? — спросила Божана. — Ведь сердце — не стакан воды, который можно заполнять бесконечно и пить, когда захочется утолить жажду. Сердце можно наполнить любовью только раз.
        Глава 20
        Воислав, выйдя из царского дворца, отправился в комнаты. Там его ожидал один из дружинников, который доложил ему, что кони готовы.
        Не успел Воислав что-либо сказать, как в комнату ворвался Вячеслав.
        Он был зол не меньше Божаны.
        - Воевода, до вечера еще столько времени! — напустился он на Воислава, раздраженно пробежавшись с разгона по комнате. — Я же обещал, что вернусь до темноты!
        Дружинник, боясь попасть под горячую руку, поспешил выскользнуть из комнаты.
        Воислав подошел к столу, налил из кувшина вина в стакан и пододвинул его к Вячеславу.
        - Выпей, князь, — подчеркнуто спокойным голосом предложил он.
        Вячеслав бросил на него изумленный взгляд, но взял стакан и одним глотком осушил его.
        Воислав тихо сообщил:
        - Из Корьдно пришел гонец.
        - И что? Гонцы каждый день приходят, — зло бросил Вячеслав, садясь на лавку.
        - Гонцом прибыл Завид, — с намеком проговорил Воислав.
        - Какой Завид? — спросил Вячеслав, снова подбежав к столу, чтобы налить себе еще вина.
        - Городской старшина.
        Вячеслав замер.
        - Что? Городской старшина?
        - Да именно так.
        - С каких пор старшины бегают гонцами? — с недоумением спросил Вячеслав, отодвигая кувшин.
        - Он прибыл с важным известием — булгарский отряд напал на наши города.
        «Путь булгар в земли вятичей лежал через мордву, которые отнюдь не смирные телята», — моментально пришло в голову Вячеславу.
        Вывод озвучил Воислав:
        - Булгары начинают большую войну.
        - Где Завид? Зови его! — сказал Вячеслав, намереваясь выяснить у самого старшины подробности происходящего.
        - Сейчас позову.
        Завид, зная, что князь, вернувшись, обязательно захочет с ним переговорить, оказался неподалеку, и Воислав вернулся в комнату вместе с ним.
        - А, городской старшина! — проговорил Вячеслав. — Слышал, что ты пришел с недобрыми вестями. Рассказывай, что случилось?
        Завид передал все, что раньше говорил Воиславу, повторив просьбу старшин, чтобы князь как можно быстрее вернуться в Корьдно.
        - Понятно, — проговорил Вячеслав и поинтересовался: — А что мордва? Как они пропустили через свои земли булгар? Неужто вошли в сговор с булгарами?
        - У мордвы нет единства. Мокша ушла на юг, поближе к хазарам. Эрзя присоединилась к булгарам.
        - Значит, они не захотели воевать с булгарами.
        - Среди булгар много эрзя.
        - Эрзя всегда тяготели к булгарам.
        - Это не имеет значения. Все равно у болгар хозяин хазары. Что они прикажут булгарам, то они и будут делать. А эрзя и мокша — всего лишь их слуги.
        - Значит, завтра идем в Корьдно?
        - Да, идем в Корьдно.
        Поняв, что нужное решение принято, Завид с поклоном удалился из комнаты.
        Вячеслав подошел к окну. Вид у него был подавленный.
        - Князь, а я тебя предупреждал, чтобы ты не влюблялся в поляницу.
        Вячеслав вздохнул:
        - Так сердцу не прикажешь.
        - Теперь ты ее нескоро увидишь.
        Вячеслав резко повернулся и заявил:
        - Я должен немедленно увидеть Божану.
        - Я только что вернулся от Красимиры, — сказал Воислав, — Божана у нее.
        - Пошли во дворец, — сказал Вячеслав и двинулся на выход.
        Воислав поспешил за ним.
        - Ты что хочешь сделать, князь? — поинтересовался он на ходу.
        - Я уговорю Божану, чтобы она уехала со мной, — бросил Вячеслав.
        - Вряд ли что у тебя получится, — высказал сомнение Воислав. — Божана — поляница. Она должна следовать своим обычаям.
        - А разве обычаи иногда не нарушаются?
        - Иногда — нарушаются.
        - И поляницы выходят замуж?
        Думаю, что выходят. Я в крепости не видел старых женщин — это означает, что они куда-то деваются.
        - Вот видишь!
        - Но с Божаной это не пройдет.
        - Почему?
        - Потому что она будущая царица. И у Красимиры других наследниц нет.
        - Не знаю… У них дела плохи — в древние времена поляницы выставляли войско в десятки тысяч, а сейчас с трудом набирают сотню…
        - Красимира сказала, что у нее в дружине три сотни.
        - Она преувеличила.
        - Это плохо. Но теперь я понимаю ее тревогу — с сотней воинов крепость без чужой помощи не удержать.
        - Если хазары придут с большой войной, то и с тремя сотнями крепость не удержать.
        Воислав сокрушенно качнул головой:
        - Это совсем плохо. Однако нам надо быть готовыми оказать им помощь.
        Рассуждая таким образом, Вячеслав и Воислав пришли во дворец. Красимира приняла их в той же комнате, где в последний раз видел ее Воислав.
        Там же была и Божана. Божана привела лицо в порядок, но покрасневшие грустные глаза говорили о том, что только что она имела неприятный разговор с матерью.
        Красимира пригласила Вячеслава и Воислава присесть к столу, на котором уже стояло угощение.
        После ритуальной процедуры приветствий Вячеслав перешел к делу:
        - Царица, — заговорил он, держа стакан с вином в руке, — утром мы уходим в Корьдно…
        - Мне это известно… — ответила Красимира и поинтересовалась: — Будущим летом придете к нам?
        - Надеюсь, — сказал Вячеслав, — но у меня есть незавершенное дело.
        - Какое? Чем я могу помочь тебе, князь?
        Вячеслав взял Божану за руку:
        - Царица, я и Божана любим друг друга.
        - Это тоже мне известно. И что же? Поляницы вольны любить кого пожелают — таков наш обычай.
        - Я объявляю перед богами и людьми, что Божана моя жена. Я хочу, чтобы Божана поехала со мной.
        - Поляница не может быть чьей-либо женой. И потому Божана не может ехать с тобой, князь. Таков наш обычай.
        По щекам Божаны потекли слезы.
        - Ваш обычай устарел.
        - Это наш обычай! Поляницы — свободные люди! И только нам решать, нужен нам такой обычай или нет!
        - Царица, ты права, и мы не можем осуждать ваши обычаи. Но свободные люди сами решают свою судьбу. Так почему же мы не спросим Божану, чего желает она? Она ведь свободный человек… или нет?
        Своим коварным вопросом Вячеслав поставил Красимиру в сложное положение. Признать амазонку несвободной невозможно, но и отпустить наследницу царица не могла.
        Воислав, слушая этот разговор, только неодобрительно качал головой.
        Чтобы уйти от ответа, Красимира начала рассуждать о том, что кроме свободы существует и долг, но Вячеслав не отступал:
        - Царица… — бесцеремонно перебил он Красимиру, — так мы выслушаем Божану или нет?
        Красимира вздохнула:
        - Никто не может лишить ее голоса. Если она хочет сказать, то пусть говорит.
        - Я хочу говорить, — проговорила Божана. — Я свободный человек и вольна поступить так, как хочу. Перед богами и людьми я жена князя Вячеслава. И я хочу быть со своим любимым… — сказала она.
        Красимира поняла, что теряет наследницу.
        «Что же теперь делать? — ломала она голову, уже не слушая Божану. — Назначить преемницей другую? Кого?»
        Между тем Божана продолжила:
        - Но я знаю и свой долг — я наследница царского трона поляниц и потому должна остаться в Белой Веже. Вот и выходит — с одной стороны — любовь, с другой — долг. Я разрываюсь между долгом и любовью. Какой путь избрать? Я не знаю…
        - Ты не знаешь, как поступить? Тебе нужен совет?
        - Да. Мне нужен совет.
        - Мы дочери праматери богов Макошь. Перед тем как избрать свой путь, мы спрашиваем совета нашей матери. Думаю, что и сейчас следует поступить так, — сказала Красимира. — Совета лучше всего просить на Кресь.
        - Кресь? Когда это будет? — спросил Вячеслав.
        Вятичи считали главным богом Сварога, поэтому он не знал особенностей культа амазонок.
        - Это будет в солнцеворот, — пояснила Божана.
        Теперь Вячеславу стало ясно, о каком дне, точнее, ночи, шла речь.
        Вставая, он проговорил:
        - Я не могу оставаться здесь так долго. Завтра мы должны уйти.
        Божана прильнула к его груди:
        - Вячеслав, ты любишь меня?
        - Конечно! Я за тебя готов отдать жизнь.
        - Жизнь? А готов ли ты просто подождать? — спросила Божана, заглядывая в его глаза.
        - Готов! Я готов ждать всю жизнь, — сказал Вячеслав. — Но завтра мы уходим в Корьдно, и этого я не могу изменить.
        Божана поцеловала Вячеслава в губы и проговорила:
        - Иди. Долго тебе не придется ждать. Подожди всего лишь до осени, а осенью я приеду.
        «Ах, не спеши давать обещаний! — подумала Красимира. — Разве ты знаешь, какой совет даст праматерь»?
        Глава 21
        Вятичи уходили на рассвете, когда восходящее солнце окрасило восток в бледно-розовый цвет, но реку еще покрывала ночная тень.
        Гребцы давно погрузились на корабли и ждали, приготовившись опустить весла в черную воду, от которой тянуло влажной, пахнущей тиной, прохладой.
        Ждали Вячеслава.
        Вячеслава пришла провожать Божана, и они стояли, обнявшись, под вербой, шатром опустившей ветви в воду.
        Наконец, потеряв терпение, Воислав бросил тревожный взгляд на разгорающийся восток, решительно сошел с корабля и, подойдя ближе к вербе, негромко позвал:
        - Князь, ты меня слышишь?
        - Слышу, — в ответ вздохнул Вячеслав.
        - Пора отплывать, — сказал Воислав, — а то придется идти по жаре.
        Вячеслав поцеловал прильнувшую к нему всем телом девушку и тихо проговорил:
        - Пора идти.
        - Иди, — сказала Божана, отпуская Вячеслава. — Жди. Ждать нам осталось недолго — осенью я приеду.
        - Я буду ждать тебя, любовь моя, хоть вечность, — сказал Вячеслав, но тут по его лицу пробежала тень сомнения и он спросил: — но откуда ты знаешь, что скажет богиня Макошь? А вдруг она скажет, чтобы ты осталась?
        Божана едва заметно улыбнулась:
        - Праматерь — покровительница любви и плодородия, а потому она не может препятствовать соединиться любящим сердцам.
        - Но твоя мать против того, чтобы ты уехала со мной… А она — главная жрица вашей богини, — высказал сомнение Вячеслав.
        - Главная жрица может только передать волю богини. Никто не смеет выдавать свое желание за волю богини. Это грозит страшными бедами для жрицы. К тому же я сама жрица и могу сама разговаривать с богиней.
        - А если Красимира все же будет наставить на своем? Она — ваша царица.
        Божана издала тихий вздох.
        - Мать несчастна. Она полюбила мужчину, но не смогла с ним соединиться.
        - Ты о князе Буревое?
        - Да! Мать следовала нашим обычаям. Когда-то давным-давно этот обычай заложила основательница царства поляниц Вольга. Она дала клятву никогда не выходить замуж. Но она сделала это в горечи от гибели мужа. А в расстройстве люди склонны делать опрометчивые поступки. Моим подругам тоже не нравится этот обычай. Женщина имеет право быть счастливой!
        Между тем Воислав снова торопил князя:
        - Князь, нет больше времени!
        Вячеслав поцеловал Божану и пошел к кораблю.
        Как только он переступил через борт, весла опустились на воду и корабль начал набирать ход.
        Воислав с холодным выражением на лице занял место на носу корабля. Вячеслав подошел к нему.
        - Воевода, ну что ты сердишься? Должен же я был проститься с любимой женой?
        Воислав недовольно засопел, но не возразил. Он спросил:
        - Ты заметил, что Красимира не пришла провожать нас?
        - Да? — рассеянно проговорил Вячеслав.
        - Это нарушение обычая — она должна была прийти на пристань, чтобы проводить старшего князя, — сказал Воислав.
        Вячеслав пожал плечами:
        - Наверное, забыла…
        - Или не захотела. Она обиделась на тебя.
        - Чего же она на меня обижается? Я взял ее дочь в жены. Это почет для нее.
        Воислав подумал, что князь не понимает последствий произошедшего. Он снова стал смотреть вперед. Немного помолчав, не оборачиваясь, задал вопрос:
        - А что Божана говорит?
        - Обещала осенью непременно приехать, — сказал Вячеслав.
        Воислав обернулся и с недоверием проговорил:
        - Разве она посмеет нарушить обычаи своего народа? Не может быть такого!
        - Может, — сказал Вячеслав. — Многие поляницы недовольны обычаем, запрещающим им выходить замуж, и требуют его отмены. Многие девушки уже не хотят ходить в походы и воевать…
        - Откуда ты это взял?
        - Она так сказала.
        - Она так сказала?! Божана? — потрясенно проговорил Воислав, не предполагавший ранее, что среди амазонок идет разброд.
        - Да, — сказал Вячеслав, не догадываясь, что так изумило Воислава. — А что?
        Воислав сел на борт.
        - Князь, ты понимаешь, какие последствия это повлечет за собой?
        Вячеслав пожал плечами. Сел рядом и поинтересовался:
        - Воислав, что тебя так встревожило?
        Воислав начал объяснять:
        - Князь, контроль над Великим шелковым путем дает Белой Веже постоянный доход, поэтому поляницы очень богаты. Но все это основывается на их военной силе. Конечно, поляницам, как всем профессиональным воинам, приходится терпеть неудобства, связанные с этим. В том числе отказываться от семьи, рисковать жизнью. Нарушение наследницей царского трона традиций соблазнит и других поляниц отказаться от обычаев. Если одной будет позволено нарушить традиции, то почему этого не могут сделать и другие? Отказ же поляниц от своих обычаев, делавших их профессиональными воинами, положит скорый конец их царству! Что это повлечет за собой? Во-первых, крепость контролирует переправу через Дон на большом торговом пути, что приносит немалый доход хозяевам крепости. Во-вторых, царство поляниц защищает наши южные границы и в случае его падения перед нами встанет проблема защиты южной границы.
        - Действительно, Белую Вежу нам ни в коем случае нельзя терять, — согласился Вячеслав.
        - Для чего нам придется посадить в Белой Веже многочисленный отряд. В условиях постоянной угрозы с востока нам это будет сделать затруднительно, — сказал Воислав. — Есть еще одно плохое последствие — хазары… Истинными хозяевами этих земель издревле были поляницы. Хазары отвоевали у них часть этих земель. До разгрома хазар князем Буревоем они объявляли здешние края своими. Поэтому если поляницы исчезнут, они непременно предъявят права на земли, оставшиеся без хозяек. Таким образом, появляется повод для большой войны между нами и хазарами. Так что, добившись поляницы в жены, ты получишь войну!
        Вячеслав как военный вождь племени вынужден был в полной мере признать все негативные последствия своего брака с Божаной.
        Тем не менее он твердо заявил:
        - Воислав, знай, Божана — моя жена! Мы объявили об этом перед богами и людьми. И какие бы беды это за собой ни повлекло, я не откажусь от своих клятв.
        - Конечно, не можешь отказаться, — согласился Воислав. — Потому что надо было послушаться меня раньше, когда я тебя предупреждал об опасности любви к полянице. А теперь поздно.
        - Я люблю ее. И пусть все идет своим чередом. Если боги будут нам благоволить, то все сложится хорошо.
        Глава 22
        Красимира не пришла провожать вятичей не из-за обид, а потому что ее не было в Белой Веже.
        Вечером, после разговора с Вячеславом и Божаной, она не могла уснуть — дурные мысли лезли в голову и кусали сердце, словно змеи.
        Красимира не меньше премудрого воеводы Воислава понимала, что произойдет, если наследница царского трона и будущая главная жрица богини-праматери откажется от всего этого ради замужества. Это был бы крах всего царства поляниц, просуществовавшего тысячелетия. Разумеется, этого допустить было нельзя.
        Конечно, Красимира могла просто приказать дочери выкинуть замужество из головы и та не посмела бы ослушаться матери. Но это бы разверзло между матерью и дочерью глубокую пропасть обид. Зная характер Божаны, упрямый и вспыльчивый, это дало бы обратный результат — тогда Божана точно бы уехала с Вячеславом. Следовательно, прямой запрет был нелучшим вариантом действий…
        Тут требовалась хитрость.
        Да, молодая девушка могла взять верх и молодостью, и красотой, но только не хитростью. Где молодой девушке соревноваться с умудренной жизнью женщиной четырех десятков лет?!
        А в интригах Красимире, всю жизнь находившейся на вершине власти, равных не было. Именно благодаря ее хитрости царство поляниц выживало между сильными соседями, которые при желании могли уничтожить его так же легко, как и прихлопнуть назойливого комара.
        Красимира понимала, что Божана была пока в сомнении, это она и собиралась использовать.
        Естественно, первым напрашивался расчет на то, что богиня Макошь не одобрит желания поляницы выйти замуж. Чтобы там ни было, но до сего момента еще ни одна из поляниц не осмелилась пойти против воли праматери богов. А уж ответ богини Красимире несложно предугадать — праматерь богов говорила с людьми устами главной жрицы, то есть ее. Таким образом, Красимира могла выдать за совет богини любое свое желание.
        Это могло бы пройти с любой амазонкой, но только не в случае с Божаной, которая сама была посвящена в таинство общения с богиней.
        «С Божаной такой номер не пройдет», — подумала Красимира, встала с постели и подошла к окну.
        В открытое окно веяло жаркое дыхание степи. Ночное небо было безоблачным. Луна огромным бледно-голубым диском нависала над далекими деревьями.
        «Скоро наступит солнцеворот».
        Она вела счет времени по узорам на специальной доске, прикрепленной в ее комнате, но до наступления дня солнцеворота, чтобы его не пропустить, требовалось заблаговременно проверить правильность ведения счета. Процедура проверки обычно проводилась главной жрицей у истукана богини Макошь особым ритуалом. Статуя богини Макошь была установлена три десятка лет назад, когда только началось строительство Белой Вежи.
        - «Но разве за эти три десятка лет статуя богини не могла сместиться? Да, ошибок пока не было, но что, если ошибки просто пока не замечаются, потому что малы?» — подумала Красимира.
        Точное знание времени необходимо не только и не столько для нужд земледелия или скотоводства. Точное знание времени необходимо для разговора с богами, потому что именно в священный день и час открывается связь с богами. Бесполезно слушать богиню в неурочный час.
        Красимира вспомнила, что статуя богини устанавливалась ею по старинным надежным приметам, которые она тем не менее проверяла по истуканам, находившимся в старой столице амазонок.
        Красимира затратила много сил, прежде чем выбрать место для установки статуи богини. Она особенно тщательно производила расчеты. Никакой ошибки не могло быть.
        «Если только не было допущено ошибок при установке истуканов, по которым проверялись расчеты!» — подумала Красимира и задала себе вопрос: «А по каким расчетам те устанавливались?»
        Это было неизвестно.
        По спине царицы пробежал холод: — «неужели я все время ошибалась, неправильно истолковывая волю богини?»
        Красимира и в мыслях не могла допустить этого. Но только так могла быть объяснена причина угасания могущественного царства амазонок.
        «Но как же теперь проверить расчеты, если старые кумиры и в самом деле стояли неправильно?» — возник закономерный вопрос.
        Красимира вспомнила старое предание, которое утверждало, что когда-то давным-давно первая царица амазонок Вольга на острове в низовьях Дона обнаружила вход в мир богов. На устроенном на острове капище Вольга проводила обряды волхвования.
        Красимира знала, где находится остров, но ни разу его не посещала. По старому преданию, людям на священном острове было опасно находиться; посещать его следовало только в случае крайней нужды, когда решался вопрос жизни или смерти племени.
        «Что ж, похоже, такой случай наступил!» — решила Красимира.
        Дело было настолько важным, что она решила немедленно действовать. Открыв дверь, она увидела дремлющую на лавке в коридоре служанку.
        Услышав скрип открывшейся двери, служанка подняла голову.
        - Чернавка, тотчас же собери ко мне дружинниц. Только сделай это без шума, — распорядилась Красимира и назвала десяток имен самых преданных ей подруг.
        Чернавка убежала исполнять приказание, а Красимира вернулась в комнату. Зажгла свечу и стала одеваться. Учитывая опасность предстоящего дела, поверх одежды она надела доспехи.
        Пока одевалась, начали приходить избранные ею амазонки. Первой появилась Ярослава, самая старшая.
        Догадываясь, что среди ночи по пустяку ее не вызовут, она была с оружием и в полном снаряжении.
        - Я пришла.
        - Хорошо. Пошли кого-либо на пристань — пусть к нашему приходу подготовят струг. Скажи остальным, чтобы взяли оружие, — приказала Красимира.
        - Далеко идем? — спросила Ярослава.
        - В старый город.
        - Надолго?
        - На неделю.
        - Когда выходим?
        - Сейчас.
        - Тогда пойду готовиться.
        - Еще нам понадобится хороший плотник с инструментом.
        - Хорошо.
        Отправив Ярославу готовить отряд к походу, Красимира занялась более важным для нее делом — она вошла в соседнюю комнату, в которую обычно дверь была закрыта. В комнате хранились древние свитки с записями, а также культовые предметы для проведения обряда волхвования.
        Учитывая важность предстоящего дела, Красимира с полчаса выбирала необходимое — надо было взять все, что могло понадобиться, — возможности вернуться назад, чтобы взять забытое, не будет.
        Наконец она сложила отобранные свитки и культовые предметы в большую холщовую сумку и вышла из комнаты со свечой в руке.
        В коридоре было темно.
        Проходя мимо комнаты Божаны, она остановилась и задумчиво посмотрела на дверь. В ее глазах в слабом свете свечи читалось сомнение. Но это продолжалось всего несколько секунд — Красимира осторожно открыла дверь и вошла в комнату.
        Спавшая у двери на лавке служанка пошевелилась, однако глаз не открыла. Красимира, легко ступая на носки, прошла к кровати с марлевым пологом.
        Божана спала, свернувшись калачиком, словно маленький ребенок. На ее пухлых губах застыла счастливая улыбка.
        Красимира, намеревавшаяся разбудить Божану, чтобы сообщить ей, что уезжает, тихо вздохнула и попятилась назад.
        Скрипнула половица, и служанка встрепенулась и села.
        - Тихо… — прошептала Красимира, и служанка кивнула головой.
        - Я уезжаю на несколько дней. Передашь Божане, когда проснется.
        Служанка снова кивнула головой.
        - Пусть не беспокоится за меня, — сказала Красимира и вышла из комнаты.
        Ярослава уже ждала ее на крыльце. Увидев Красимиру, она сообщила, что все для выхода готово.
        - Плотника взяли? — поинтересовалась Красимира.
        - Взяли.
        - Где он?
        - Ждет у ворот.
        - А на пристань послала, чтобы приготовили струг?
        - Послала.
        Красимира бросила взгляд на небо. Луна почти коснулась горизонта. Звезды пылали холодным хрусталем.
        - Пора идти! — сказала Красимира.
        Глава 23
        Красимира вернулась через неделю и при встрече с Божаной сообщила ей, что традиционное волхвование на солнцеворот в этом году будет проведено в другом месте.
        Божана была удивлена этим сообщением — низовья Дона были опасным местом, так как здесь проходил путь, связывавший хазар с владениями в Крыму, но Красимира объяснила, что волхвование будет проводиться на старинном капище в низовьях Дона.
        «Предков надо помнить!» — сказала Красимира и Божана ничего не заподозрила.
        В конце концов, для богов не имеет значения место или время на земле. Боги всегда и везде. Они всегда все видят и слышат. Место и время имеет значение для людей, не обладающих способностями богов все видеть и слышать. Поэтому старое, проверенное капище всегда лучше нового.
        Тем не менее Красимира подстраховалась: чтобы лишить дочь времени для размышлений, она послала ее с небольшим отрядом на разведку на запад, чтобы проверить слух о войне полян с древлянами. Заодно поручила ей договориться с вождями северян о помощи на случай нападения хазар на Белую Вежу.
        Задание было важным, но в то же время безопасным. С землями амазонок граничили земли уличей и северян. За ними, по Днепру, жили поляне, радимичи, дреговичи, бужане. Беспокойные древляне жили западнее. Поэтому ни с кем из соседей на западе амазонки никогда не конфликтовали.
        Божана отсутствовала в Белой Веже почти два месяца и вернулась за две недели до солнцеворота.
        Приведя себя в порядок, она пришла к матери.
        Поручение, которое выполнила Божана, было важным, поэтому Красимира приняла ее официально — в парадном зале, в присутствии старших поляниц-бояр.
        Красимира сидела на троне, а бояре в парадных одеждах расположились на лавках вдоль стен.
        На Красимире и боярах была женская одежда — вышитые узорами шелковые рубахи с длинными рукавами, поверх плащи с меховой опушкой. Шапки из яркой материи с подвесками из драгоценных металлов. Золота и серебра было много — не зря амазонки контролировали важные торговые пути.
        Одежда была слишком теплой для летнего времени. Но и жару приходилось терпеть, когда требовалось подчеркнуть торжественность ритуала.
        А Божана была одета по-другому.
        Одежда мужская: белая рубаха до колен, перехваченная в талии нарядным пояском с мечом; синие штаны — неширокие, довольно четко обрисовывавшие ноги, заправленные в кожаные красные сапоги. О том, что одежда женская, говорила лишь богатая золотая вышивка и особо тонкая ткань. Поверх одежды — парадный нагрудник-доспех из чешуи блестящих бляшек. На голове — шлем с хвостом из белых конских волос.
        На шее девушки блестела золотая цепь с гривной, свидетельствующей о положении Божаны.
        Подобным нарядом подчеркивалось, что Божана пришла из дальнего похода.
        Сопровождали Божану две близкие подруги. Девушки несли сундук довольно внушительных размеров. Они поставили сундук перед ногами царицы. Поклонились и замерли.
        Говорила Божана.
        Поклонившись, она торжественно объявила, что привезла подарки от северян.
        Девушки открыли сундук, и все увидели, что он был полон мехов. Божана начала вынимать меха и складывать перед царицей.
        Всем стало ясно, что миссия Божаны увенчалась успехом.
        Божана возила к северянам в качестве подарков изделия из золота и серебра — в Белой Веже были хорошие мастера-ювелиры. Но в основном дарила дорогие ткани, которые амазонки получали от торговцев, путешествующих по Великому шелковому пути.
        Ответный подарок был не менее ценным — меха шли на вес золота.
        Закончив с подарками, Божана рассказала о результатах поручения.
        Северяне обещали помочь амазонкам, если те подвергнутся нападению хазар.
        Для Красимиры эта договоренность была крайне важной; она понимала, что успех ее плана может вызвать охлаждение отношений с вятичами.
        В заключение официальной части приема Красимира сообщила, что по случаю возвращения дочери она устраивает пир.
        Во время пира Божана сообщила матери, что беременна. Красимира, ничуть не удивившись, восприняла известие вполне благожелательно, но постаралась уйти от подробного обсуждения этой новости.
        Глава 24
        За два дня до солнцеворота Красимира и Божана с отрядом из полусотни самых близких дружинниц на трех стругах отправились вниз по Дону.
        Шли неторопливо. В низовьях Дона отряд оказался только к вечеру второго дня.
        Божана предполагала, что они разобьют лагерь на правом берегу Дона, где был приток Дона. Когда-то здесь располагался первый город амазонок.
        Но, к ее удивлению, Красимира приказала приставать к острову по левой стороне.
        Впрочем… Амазонки — прекрасные конные воины. Их оружие — луки и копья — приспособлены для используемых ими приемов сражения, которые предусматривают постоянное перемещение, внезапные налеты на противника и поражение его с дальних дистанций. Это и понятно — даже натренированная женщина слабее среднего мужчины, поэтому ближний бой для нее опасен.
        Таким образом, с учетом того, что амазонки на этот раз передвигались небольшим отрядом на лодках, остановиться на острове на ночевку было разумным решением. Вода — хорошая преграда для нежеланных гостей.
        Когда лодки причалили к берегу, Красимира, выйдя на берег, для начала приказала хорошо привязать лодки к дереву на берегу.
        Теперь Божане стало окончательно ясно, куда мать ходила с подругами. Место на берегу было подготовлено. Между деревьями был сделан навес для защиты от солнца, под навесом установлен стол и две длинные лавки по сторонам. Для костра оборудован очаг — круг из камней.
        Но Красимира велела всем ждать ее, не выходя из стругов. Сама же, взяв сверток с ритуальными предметами, вместе с Ярославой и двумя старыми дружинницами отправилась в глубину острова.
        Действия Красимиры казались странными амазонкам — солнце клонится к закату, а они вместо того, чтобы устраиваться на берегу, ждут.
        Но вскоре вернулась Ярослава, причем одна.
        Выйдя из леса, она сказала Божане, что пришла, чтобы отвести ее на капище.
        Показывая пальцем, она указала нескольким амазонкам, — тем, что уже ездили сюда с ней ранее:
        - Вы пойдете со мной.
        Затем сказала Божане, что она может взять с собой двух самых близких подруг.
        - Величка и Людмила пойдут, — не задумываясь, сказала Божана.
        - Хорошо. Остальные останутся на берегу. Сторожите струги, — сказала Ярослава и предупредила: — и ни в коем случае никто не должен удаляться от берега в глубь острова, чтобы там ни происходило! Если кто это сделает, то умрет страшной, мучительной смертью!
        - Старшей остается Боянка, — распорядилась Божана.
        - Утром мы вернемся и сразу уйдем, — сказала Ярослава.
        Осмотрев отобранных амазонок, Ярослава предупредила, что до утра никто к кораблям не вернется, а потому ничего нельзя забывать.
        Амазонки ответили, что никто ничего не забыл, и Ярослава двинулась в путь.
        Среди деревьев не было и намека на тропинку, но Ярослава шла уверенно, ни разу не остановившись.
        Через несколько сотен шагов они вышли на поляну. На краю поляны виднелась небольшая, почерневшая от времени хижина, больше похожая на землянку. Над крышей поднимался дым.
        По периметру поляны шли два вала, которые образовывали идеально ровные круги. В центре кругов виднелась огромная каменная статуя с грубыми женскими формами.
        Божана догадалась, что это и было то самое старинное капище, о котором говорила мать.
        - Идите за мной. На капище даже не заступайте, — предупредила Ярослава и повела амазонок к хижине.
        У хижины горел костер, на котором одна из амазонок жарила тушку косули.
        Ярослава сказала Божане, чтобы она вошла в хижину, остальные должны остаться снаружи — без разрешения главной жрицы вход в хижину им запрещен.
        Божана открыла перекосившуюся дверь, вошла в хижину и остановилась около двери.
        Окон здесь не было, и в хижине было бы совсем темно, если бы не огонь в очаге. Через несколько секунд глаза Божаны привыкли к темноте.
        В хижине все было просто: рядом с дверью горка дров, вдоль стены длинная широкая лавка, стол из грубых досок. На столе разложены ритуальные предметы — посох и бубен, а также несколько свертков. Божана знала, что в свертках находились небольшие деревянные статуи богов.
        Посредине задней стены под отверстием в крыше, — отверстие в крыше служит для выхода дыма, — выложенный диким камнем очаг.
        На очаге стоял котел, и в нем что-то варилось. Варево распространяло сильный пряный запах.
        Неожиданно из темного угла появилась Красимира с пучком сушеной травы в руке. Ее лицо в отблесках огня казалось красным, словно с него содрали кожу.
        Подойдя к котлу, она пробормотала заклинание и бросила траву в кипящее варево.
        Помешала варево ложкой на длинной ручке. Зачерпнула. Отпила немного. Подумала и, отметив вслух, что зелье почти готово, села на лавку у стены.
        - Сядь рядом, — сказала она Божане.
        Божана села на лавку.
        - Это зелье, необходимое для волхвования! — проговорила Красимира.
        - Ага! — кивнула головой Божана. Состав зелья для волхвования и процедуру его приготовления она хорошо знала. Красимира доверяла ей готовить зелье. Правда, это зелье имело несколько иной запах.
        Догадку Божаны Красимира подтвердила:
        - Это зелье необычное. Такое зелье готовится только в самых важных случаях.
        Божана хотела было задать вопрос, почему мать считает нынешний солнцеворот настолько важным, что не только избрала для этого старинное капище, но и приготовило новое зелье. Однако Красимира вполголоса начала рассказывать рецепт приготовления зелья, и Божана передумала задавать вопрос.
        Божана слушала пояснения матери внимательно, не пропуская ни одного слова. Она должна была запомнить все. Она понимала: от знаний волхвов зависит жизнь всего племени
        Красимира не стара, но воительница не может знать, когда и где встретит свою смерть. Поэтому главная жрица богини Макошь должна передать все свои знания наследнице как можно скорее.
        Закончив рассказ о процедуре приготовления зелья, Красимира поднялась и проговорила, что теперь надо ждать наступления темноты.
        Она вышла из хижины, и вслед за ней вышла Божана.
        На ковре, постеленном на землю, была разложена пища. На отдельном блюде лежала разрубленная на мелкие куски тушка косули. Рядом с костром лежали подготовленные факелы.
        Красимира в сопровождении Божаны и Ярославы пошла в обход поляны по внешнему валу.
        Все было готово к волхвованию — на валах и у кумира в центре капища подготовлены хворост и дрова для костров.
        Пока совершали обход, солнце опустилось за горизонт. Небо было безоблачным, но Луна еще не поднялась, поэтому было темно. Часть поляны освещал костер у хижины.
        Вернувшись, Красимира зашла в хижину. Ярослава и Божана остались с подругами.
        Ярослава сказала девушкам, чтобы те сняли с себя оружие и всю одежду — богиня плодородия не любит оружия.
        Девушки сняли с себя оружие и одежду и сложили их у стены хижины.
        Когда они были готовы, из хижины вышла Красимира — теперь она была жрицей и никем больше. На ней не было одежды. Талия была перетянута тонким шнурком, на котором висел флакон из черного стекла. В руках она держала большой кувшин.
        Окинув взглядом амазонок, она сказала:
        - Зажигайте огонь!
        Каждая из амазонок взяла факел и зажгла его в костре. Когда все факелы были зажжены, Красимира дала знак, и они отправились вокруг капища, разжигая костры.
        Вскоре образовалось два огненных кольца.
        Амазонки вновь собрались около жрицы.
        - Пора! — сказала Красимир, и направилась в центр капища. Все остальные последовали за ней. В руках амазонок были горящие факелы.
        Ярослава несла огромную пустую братину.
        Величка — блюдо с мясом.
        Еще одна амазонка, Людмила, несла каравай хлеба и бубен.
        У статуи праматери амазонки образовали круг. Рядом с Красимирой встали Божана, Величка и Ярослава.
        - Зажги! — приказала Красимира Божане, и та подошла к куче дров перед статуей и коснулась горящим факелом хвороста. Сухой хворост моментально вспыхнул.
        - Братину! — сказала Красимира.
        Ярослава поставила чашу, и Красимира вылила в нее жидкость из кувшина. Когда чаша наполнилась, Красимира взяла ее в руки и приблизилась к огню. За ее спиной встали Величка с блюдом и Людмила с хлебом. Бубен у Людмилы забрала Ярослава.
        Красимира плеснула из чаши жидкость в огонь и проговорила:
        - Мать, прими нашу кровь.
        Отпила из чаши зелья и передала ее Божане.
        Затем взяла с подноса кусок мяса и положила в огонь:
        - Мать, прими нашу плоть.
        Другой кусок откусила сама.
        Затем взяла хлеб, переломила его и половину положила в огонь:
        - Мать, прими нашу пищу.
        Откусила от другой половины и торжественно объявила:
        - Мать богов приняла наши дары!
        Красимира села на землю перед огнем и подняла руку.
        - Бубен.
        Ярослава вложила ей в руку бубен.
        После этого все, кроме Красимиры, вернулись в круг.
        Вернувшись в круг, Божана отпила из братины и передала ее Ярославе. Та отдала Величке. После этого братина пошла по кругу. Следом за братиной пошло блюдо с мясом и хлеб. Каждая амазонка отпивала из братины, съедала кусок мяса и откусывала хлеб.
        Тем временем Красимира подняла руку.
        - Божана, подойди!
        Божана подошла и села рядом. Красимира открыла глаза, отвязала от шнурка черный флакон, сделала из него несколько глотков и передала флакон Божане.
        - Пей!
        Божана отпила из флакона, закрыла глаза и стала ждать, когда начнет действовать зелье.
        Красимира тихо ударила в бубен. Потом еще раз и еще. Разговор с богиней начался.
        Амазонки, взявшись за руки, запели песню и пошли хороводом вокруг статуи богини.
        Глава 25
        В слободе тоже праздновали солнцеворот. На большой поляне холостые парни и девки устроили игру в горелки.
        Дубыню звали принять участие в игре. Но он, видя, что среди девушек нет Велички, отказался.
        Посмотреть на игру пришли и женатые — они расположились в тени. Дубыня подошел к семейству Полыни.
        Полыня поинтересовался, почему Дубыня не участвует в игре, и Дубыня туманно ответил, что ему что-то не хочется.
        Радмила сразу догадалась:
        - Ее нет?
        - Нет, — машинально ответил Дубыня и спохватился, что проболтался: ты о ком?
        Радмила усмехнулась:
        - Ну, конечно, о твоей полянице!
        Дубыня вздохнул:
        - Нет ее… Может, не хочет встречаться со мной.
        - С таким парнем? — Радмила окинула взглядом Дубыню и хохотнула. — Любая девка рада была бы твоей любви…
        - Но она же поляница…
        - Она женщина! — сказала Радмила. — Ну, ты зря беспокоишься. Говорят, намедни царица ушла с отрядом в низовья Дона. Наверно, и твоя Величка вместе с ними отправилась. Она же не простая девка.
        Тем временем на поляне поднялся немыслимый шум и крик — бросали жребий, кому быть горельщиком. Дело чуть ли не дошло до драки. Наконец успокоились — выбрали.
        Горельщик встал посредине поляны, а парни и девки начали выстраиваться парами за его спиной в длинный ряд. Каждый старался встать со своим избранником.
        Правда, симпатии не всегда совпадали… Но так уж устроен мир — те, кого ты любишь, часто не отвечают взаимностью.
        Выстроились.
        Горельщик истошным голосом закричал:
        - Ай, горю!
        Впереди — в паре самая бойкая девица:
        - Чего ты горишь?
        - Красной девицы хочу!
        - Какой красной девицы?
        - Тебя, молодой!
        Все дружно запели:
        Гори, гори ясно,
        Чтобы не погасло.
        Стой подоле,
        Гляди на поле,
        Едут там трубачи
        Да едят калачи.
        Погляди на небо:
        Звезды горят,
        Журавли кричат:
        - Гу, гу, убегу.
        Раз, два, не воронь,
        А беги, как огонь!
        Пропев последние слова, пара кинулась в разные стороны. Горельщик бросился догонять девку.
        В игре не без обману! Если девка не хочет — непросто ее поймать. Ноги у девок быстрые. И придется бедолаге «гореть» хоть сто раз, до тех пор пока какая-то девица умышленно не поддастся.
        Ну, а уж если поймал, то твое счастье — бывший горельщик ведет, крепко держа за руку, пойманную девицу в конец ряда, а оставшийся без пары занимает его место.
        Игра под хохот зрителей продолжалась до темноты. А когда стало темно, загорелся большой костер и все начали прыгать через него — огонь очищает от болезней и злых духов.
        После огня прыгали в воду — союз противоположностей — огня и воды — основа мира.
        Пускали венки: если венок тонет сразу, значит, суженый разлюбил и замуж за него не выйти; а если венок поплывет, это сулит счастье и долгую жизнь или замужество.
        Купались. В ночь солнцеворота из рек выходила вся нечисть, поэтому вплоть до осени можно купаться без опасений.
        Гулянья и игры продолжались до рассвета.
        В купальскую ночь деревья переходят с места на место и разговаривают друг с другом шелестом листьев; беседуют между собой животные; и даже травы, которые этой ночью наполняются особой, чудодейственной силой.
        Нельзя спать в самую короткую ночь, ибо можно проспать свое счастье.
        Глава 26
        Как только заалел рассвет, волхвование закончилось и уставшие амазонки вернулись на берег. Вернулись все, кроме Красимиры и Божаны, которые задержались в хижине.
        В хижине, несмотря на то, что наступил день, царил полумрак.
        Божана сидела на лавке перед столом. На столе стояли две глиняные плошки.
        После волхвования Божана чувствовала себя совершенно разбитой.
        Красимира что-то грела в небольшом медном котелке, поставленном прямо в очаг. Огонь в очаге, пока амазонки проводили ритуал волхвования, прогорел, но поседевшую золу прорезали темно-красные прожилки, и от золы веяло жаром.
        Жидкость в котелке покрылась мелкими пузырьками.
        - Готово! — сказала Красимира и, выхватив котелок из очага голой рукой, поставила его на стол.
        Несколько секунд, подержавшись обожженными пальцами за ухо, снова взялась за котелок и вылила жидкость в плошки. Одну из плошек пододвинула к Божане:
        - Выпей, дочка, это восстановит твои силы.
        Божана отпила глоток горячей жидкости и почувствовала, как по жилам пробежала горячая волна. Божана и в самом деле почувствовала себя лучше.
        Красимира села рядом и также отпила из плошки.
        Некоторое время они сидели с задумчивым видом и молчали, затем заговорила Божана:
        - Мама, плохие видения мне посылала богиня — кровь, смерть.
        - Да. Я видела это же, — согласилась Красимира. — Значит, нас ждет война. Весной боги нас уже предупреждали о войне. Чтобы убедиться, что мы их правильно поняли, на этот раз я для волхвования избрала древнее капище. И снова богиня предупреждает нас о войне. И снова говорит, что многие из нас умрут.
        - Раз войны избежать мы не можем, то надо готовиться к войне, — сказала Божана.
        - Я чувствую, что приходит конец нашему царству, — сказала Красимира.
        - Но почему? У нас крепкая дружина. А понадобится — позовем слободских людей в войско. В слободах много народа.
        - Божана, ты же знаешь, что многие поляницы скоро не смогут воевать. Ты хочешь уехать к своему князю Вячеславу, а другие — беременны, — сказала Красимира.
        - Это так, — со вздохом согласилась Божана. — Мы виноваты.
        - Никто не виноват! — возразила Красимира. — Так уж устроен мир, что женщины должны рожать и растить детей, а мужчины должны их кормить и защищать.
        - Но что же нам делать, если нас ждет война?
        Красимира положила свою руку на плечо Божаны.
        - Божана, милая, уезжай к своему любимому.
        - Но я не могу тебя бросить одну, — сказала Божана. — Если девушки увидят, что я уезжаю, то и они захотят уйти. С кем ты тогда останешься?
        - Что ж… видно, время пришло, чтобы все встало на свои места. Чему быть, того не миновать.
        Божана встала.
        - Тогда я остаюсь!
        Красимира встала и обняла Божану за плечи.
        - Божана, род цариц поляниц — древний. Мы ведем свою родословную от самой Вольги, которая основала царство поляниц. Однако власть брала с нас тяжкую дань: рожать и воспитывать детей — вот счастье женщины, и все царицы лишались этого ради власти. Мы должны были все время воевать, мы и наши прабабки были воительницами, для нас было счастьем умереть в бою. Моя мать погибла в сражении и моя бабушка, и ее мать, и так до самой Вольги. Ни одна из цариц не умерла от старости. В свое время я отказалась от счастья замужества. Божана, говорю честно: — я не хотела, чтобы ты уезжала к Вячеславу, потому что ты должна продолжить царский род поляниц. Долг меня обязывает уговаривать тебя отказаться от замужества. А теперь как мать я тебе скажу — я не хочу этого! Я хочу, чтобы ты жила долго и счастливо, чтобы у тебя были дети и внуки. Я хочу, чтобы ты узнала счастье, которого женщины нашего рода никогда не знали. Если ты останешься, то ты погибнешь.
        - Нет, мама, я не брошу наше племя в беде — я остаюсь! — решительно проговорила Божана.
        Таким образом Божана приняла решение, которого и добивалась Красимира.
        Но получив желаемое, Красимира задумалась: а нужно ли это ей?
        Ведь ясно было, что царство поляниц медленно, но неуклонно приходит в упадок: если еще совсем недавно, каких-то пару сотен лет назад, поляницы контролировали все Северное Причерноморье и с ними вынуждена была считаться даже Византия, то теперь все царство сжалось до одной крепости. Все больше и больше девушек хочет поменять неуютное и опасное ремесло воина на жизнь с мужем, который накормит и защитит ее и ее потомство.
        Защитник царства амазонок князь Буревой немолод. Жизнь воина висит на волоске — каждый день он может погибнуть.
        Но что произойдет, если князь Буревой погибнет?
        Пока великий князь Буревой был жив, было живо и царство амазонок.
        Красимира подумала, что зря она не дала дочери уехать с любимым. Вятичи сильны — за спиной князя Вячеслава Божана была бы как за каменной стеной.
        Глава 27
        Охваченные любовным огнем, Величка и Дубыня не заметили, как пролетело лето.
        Незадолго до дня осеннего равноденствия Величка поняла, что любовные встречи дали ожидаемый результат — она была беременна.
        Обнаружив это, Величка решила посоветоваться со своей подругой Божаной.
        Удачный момент для разговора представился скоро.
        У Божаны также уже стали заметны признаки беременности, однако ей не сиделось на месте.
        Зная, что конные поездки наносят вред беременным женщинам, Красимира решила предпринять меры, чтобы исключить поездки непоседливой дочери, и для этого поручила ей присматривать за сбором пошлин с переправляющихся через Дон купцов.
        Контроль над переправой осуществляла стража из старых амазонок, которые постоянно проживали в небольшом остроге на берегу. В обязанность Божаны входил текущий контроль правильного сбора пошлин, а в конце дня — доставка в крепость собранных денег.
        Обязанность была нетяжкой, но Божана не могла отлучиться из города.
        В помощь Божане Красимира определила Величку. Таким образом, две неразлучные подруги прогуливались к берегу Дона не меньше двух раз в день — утром и вечером. Беременным женщинам подобные прогулки идут на пользу.
        Первый осенний месяц на среднем Дону чудесен — еще не холодно, но жара уже спадает и воздух по утрам прохладен и свеж. До берега идти было недалеко, и молодые женщины шли не спеша.
        По пути Божана негромким голосом рассказывала подруге о своих ощущениях, связанных с беременностью.
        Величка слушала Божану, кивая головой. Наконец, улучив момент, проговорила:
        - Божана, я тоже беременна.
        - Что? — воскликнула ошеломленная Божана и остановилась.
        - Я беременна, — повторила Величка.
        - Ты же ни с кем не встречалась?!
        - Встречалась…
        - И кто он?
        - Помнишь, вы с Вячеславом затеяли спор о том, кто лучше стреляет?
        - Помню.
        - А помнишь парня, который едва не победил?
        Божана бросила на Величку любопытный взгляд:
        - Так это ты с ним?
        - С ним, — призналась Величка, смущенно опустив глаза.
        Щеки Велички покраснели.
        Божана обняла Величку:
        - Я рада за тебя.
        Величка вздохнула:
        - Теперь я и не знаю, что делать….
        - Как что — рожать! — воскликнула Божана.
        - Ну, от этого теперь никуда не деться.
        - И в чем же сомнение?
        - Дубыня любит меня и зовет в жены.
        - И что же ты?
        - Но я — поляница!
        - И что?
        - Я давала клятву, что никогда не выйду замуж.
        - Ты его любишь?
        - Да.
        - Это главное.
        Величка покачала головой:
        - Я не нарушу обычаев нашего народа.
        - Что ж… — с облегчением проговорила Божана.
        Хотя она и заявила матери, что не станет нарушать обычаев и не поедет к мужу, однако ее душу точило сомнение: правильно ли она поступила, отказавшись от своего счастья?
        Величка своими словами несколько успокоила ее: теперь Божана знала, что не одна она встала перед подобным выбором, другие также ставили долг выше желания.
        Глава 28
        Вечером Величка отпросилась у Божаны и уехала на лошади на встречу с Дубыней.
        Вдоль высокого берега Дона простирались поля и виноградники. На краю одного из виноградников, где тянулась полоска деревьев, Величка нашла спрятанный от чужих любопытных глаз небольшой шалаш. Это скромное убежище стало любимым местом встреч Дубыни и Велички.
        Дубыня, как обычно, пришел на место встречи раньше Велички. Через плечо у него висела большая холщовая сума. Под мышкой он нес сверток — большую медвежью шкуру.
        Свою ношу он оставил около входа в шалаш и заглянул вовнутрь. Немного подумал.
        Затем пошел в заросли, где стояла соломенная копна.
        Из копны надергал огромную охапку соломы, которую отнес в шалаш. Солому он свалил к дальней глухой стене шалаша. Разровняв солому толстым слоем, он накрыл ее медвежьей шкурой, и таким образом получилась мягкая постель.
        Внутри свертка со шкурой оказался небольшой коврик. Его Дубыня постелил рядом с постелью.
        Теперь пришла очередь сумы.
        В суме была фляга с вином, вареное мясо, виноград и фрукты. Все это Дубыня выложил на коврик.
        Опустошив суму, Дубыня окинул взглядом свои приготовления. Остался доволен.
        Выйдя из шалаша, он стал дожидаться Величку, сидя на дереве, низко наклонившемся над землей, так, что ствол представлял собой естественно образовавшуюся лавочку.
        Увидев Величку, он соскочил со ствола дерева.
        Величка, подъехав, ловко набросила повод на торчащий сук и соскользнула с седла прямо в подставленные руки Дубыни. Обхватила его за шею и впилась в его губы.
        Не отрываясь от губ Велички, Дубыня отнес ее в шалаш и положил на приготовленное ложе.
        Глава 29
        Горячий воздух медово пах чабрецом.
        Величка лежала на руке Дубыни. Глядя на нависшее над горизонтом медное солнце, она проговорила:
        - Мне пора.
        - Полежи еще немного, — попросил Дубыня.
        - Мне надо вернуться в крепость до заката. Потом ворота запрут, — сказала Величка, но не пошевелилась.
        Дубыня поцеловал ее руку:
        - Ну так ты останься со мной до утра.
        - Не могу, — проговорила Величка, садясь. — Мне поручено присматривать за Божаной. Она беременна.
        - Странные вы, поляницы… — проговорил Дубыня, нежно проведя ладонью по гладкому алебастровому бедру.
        - Это почему же? — удивилась Величка.
        - Вы — женщины, а порядки у вас, как у воинов.
        - А мы и есть воины.
        - Так не должно быть.
        - Не нами заведены порядки, и не нам их менять.
        - Но вы — женщины! И у вас должны быть мужья, которые должны заботиться о своих женах и детях.
        Величка вздохнула:
        - К сожалению, это не в наших обычаях. Божана беременна, но она отказывается ехать к своему мужу, потому что ответственна перед племенем. Я вот тоже беременна… — проговорила Величка и осеклась, поняв, что проговорилась.
        Дубыня тут же сел и спросил:
        - Что ты сказала? Ты беременна?
        Величка покраснела:
        - Я пошутила.
        Дубыня взял ее за плечи и, пристально взглянув в ее глаза, потребовал:
        - Если ты меня любишь, то скажи мне правду!
        - Да, я беременна, — призналась Величка, отвела глаза и поспешно проговорила: — но это не имеет никакого значения….
        Дубыня перебил ее:
        - Как это — не имеет значения? Ты беременна моим ребенком, и это важно.
        - Если родится мальчик, то, как только ему исполнится три года, я отдам его тебе, — смущенно проговорила Величка.
        - А если девочка? — спросил Дубыня.
        - А если девочка, то она станет амазонкой, — сказала Величка.
        - То есть ты хочешь, чтобы и она стала несчастной?
        - Нет.
        - Я не хочу, чтобы мой ребенок рос без отца или без матери! Ты меня любишь?
        - Да…
        - Тогда ты должна стать моей женой!
        - Это невозможно! Дубыня также стал одеваться. Одевались они молча, не глядя друг на друга. Казалось, они поссорились навечно.
        Одевшись, Величка вышла из шалаша и направилась к лошади. Дубыня последовал за ней.
        Он помог Величке сесть на лошадь. Она собралась уезжать, но Дубыня придержал ее за руку.
        - Когда ждать тебя?
        - Мы с тобой больше никогда не увидимся.
        - Никогда?
        - Никогда!
        - Ты этого хочешь?
        - Да, я хочу этого!
        - Ты лжешь! Но я люблю тебя, а потому пусть все будет так, как ты хочешь.
        Дубыня заметил, как на ее глазах блеснула слеза. Он поцеловал руку Велички и сказал:
        - Я на все согласен, лишь бы ты была счастлива. У меня к тебе будет лишь одна просьба.
        - Я исполню твою просьбу, если только это не просьба уйти к тебе.
        - Нет. Я попрошу тебя, чтобы ты приехала завтра сюда и встретилась со мной.
        - Зачем? Не лучше ли сразу жало вырвать из раны?
        - Я хочу убедиться, что ты не передумала.
        - Я не передумаю.
        - Ты боишься еще раз увидеть меня?
        - Поляницы ничего не боятся. Завтра я приеду в это же время, но не надейся — я повторю, что никогда не выйду за тебя замуж.
        - Будь счастлива.
        Лошадь заржала и рванула с места.
        Глядя вслед Величке, Дубыня тихо проговорил:
        - Мы все живем в прошлом, и никому не дано знать, что его ждет завтра.
        Глава 30
        Дубыня был человеком бесхитростным. Не было у него никакого умысла, когда он получил от Велички отказ выйти за него замуж.
        Он знал, что она любит его, а он любит ее, поэтому он просто хотел оттянуть расставание.
        Он успел бы вернуться домой до заката. Однако он никак не мог встать и уйти.
        В конце концов он дождался прихода сторожей.
        Сторожей было двое, и они были полной противоположностью друг другу. Один был невысокий и толстый. Прозвище его было — Хомка. Второй — среднего роста, но рядом со своим приятелем он казался высоким. Прозвище его — Шпак. Шпак потому, что походил на птицу — чернявый и с острым носом. Хомка был старше Шпака, поэтому им командовал.
        Хомка и Шпак принесли оружие — луки со стрелами и копья. У каждого за поясом было по топору. Оружие нужно было не для защиты от людей — воров не было, а от зверя.
        Увидев Дубыню, сидевшего на дереве, Хомка расплылся в улыбке:
        - Кузнец, ты чего же не ушел домой?
        Дубыня махнул рукой:
        - Не хочу.
        Хомка обратил внимание на расстроенный вид Дубыни. Он знал, что Дубыня избрал его шалаш для встреч с амазонкой, поэтому предположил:
        - Твоя поляница сегодня не пришла?
        - Пришла.
        Хомка подтолкнул Шпака:
        - Шпак, не стой, раззявив рот! Лучше займись костром.
        - Успеется, — отрезал Шпак, которому хотелось услышать рассказ Дубыни.
        - Не успеется! — сказал Хомка. — Скоро стемнеет и будешь дрова собирать по темноте. А в темноте запросто на змеюку нарваться. Я не хочу, чтобы ты сдох. Так что иди!
        Шпак положил суму и лук на землю, вынул топор и отправился в кусты за хворостом.
        Хомка присел рядом и задал вопрос:
        - Так что случилось?
        Дубыня вздохнул:
        - Позвал ее замуж…
        - А она дала отказ?
        - Да. А как ты догадался?
        - Ну, так это же известный обычай поляниц — они никогда не выходят замуж, — сказал Хомка. Немного подумал, поглядел задумчиво на Дубыню и добавил: — Почти никогда.
        Дубыня ухватился за последние слова.
        - Почему — «почти никогда»? А что, разве бывали случаи, когда амазонки выходили замуж?
        - Бывали, — подтвердил Хомка.
        Снова бросил изучающий взгляд на Дубыню и после секундного размышления поинтересовался:
        - Ты мать свою помнишь?
        - Нет. Она умерла, когда я еще был маленький, — сказал Дубыня. — А какое это имеет отношение к делу?
        - Ну да, никакого, — сказал Хомка.
        Их разговор прервал подошедший Шпак. Он с грохотом свалил вязанку сухих дров на землю и принялся укладывать дрова в круг, выложенный из камней рядом с шалашом. В каменном кольце было полно золы.
        Под горку дров Шпак сунул сухой травы и стукнул кремнем — искры полетели в разные стороны.
        - Ты только шалаш не подпали, — сказал Хомка.
        - Не подпалю. Не в первый же раз огонь разжигаю, — огрызнулся Шпак.
        - Так что, бывали случаи, когда поляницы выходили замуж? — задал вопрос Дубыня.
        - А как же! В посаде да и в слободе есть…
        - Это старые, а я о молодых, — перебил его Дубыня.
        - Был случай, когда и молодая ушла, — молвил Хомка и обратился к Шпаку, который после того, как разжег огонь, начал прилаживать над ним прутья винограда с мясом. — Шпак, у Нажира, рыбака, жена же из поляниц?
        - Из поляниц. Он ее еще в молодости украл.
        - Как «украл»? Разве поляницы такое допустить могут?
        - Ну, насчет того, что «украл», слишком громко сказано, она сама захотела уйти, а ей препятствовать не стали, — заметил Шпак и с недоумением поинтересовался: — А чего Нажир? Твоя…
        Хомка перебил его:
        - Шпак, ты иногда думай, прежде чем что-то сказать!
        - А что я? — начал оправдываться Шпак.
        - Ничего! Просто не суй нос не в свои дела, особенно когда они тебя не касаются.
        - Да он…
        - Тебя это не касается!
        Шпак обиженно засопел и принялся ворошить золу прутом.
        - Значит, Величку можно украсть, — пробормотал в задумчивости Дубыня, не обращая внимания на очередную ссору приятелей.
        - Эй-эй! — спохватился Хомка, — ты о ком ведешь речь?
        - О Величке, — сказал Дубыня.
        - Это та, что среди амазонок одна из первых?
        - Ну, да. Она подруга царевны Божаны.
        - О боги! Лучше выбрось эту затею из своей головы!
        - Но Нажир же…
        Хомка перебил:
        - У Нажира женка была из рядовых, а твоя Величка — первая! Они не позволят, чтобы кто-то украл первую дружинницу, чтобы взять ее в жены. Это все равно что украсть саму царицу.
        - Но если она согласится?
        - Твоя поляница из первых, а потому никогда не согласится.
        Перекусив, Хомка и Шпак взяли оружие и пошли на обход виноградника.
        Дубыня сходил к копне и принес новую охапку соломы. Солому бросил на землю недалеко от костра. Подкинул в костер веток и лег в солому на спину, закинув руки за голову. Он глядел прямо в небо, которое уже окончательно потемнело и покрылось россыпью звезд.
        Луна висела над виноградниками, словно огромный янтарный диск.
        Глава 31
        Дубыня не заметил, как уснул, но утром, едва стало светать, проснулся.
        Костер прогорел и тлел едва заметной сизой струей.
        Рядом с костром дремал Хомка, опершись на копье. Как только он начинал дремать, копье выскальзывало из его рук и он просыпался.
        Шпак спал, зарывшись головой в солому.
        Дубыня встал, чтобы незаметно уйти, но Хомка, в очередной раз уронив копье, проснулся и, заметив собравшегося уходить Дубыню, сонным голосом поинтересовался:
        - Дубыня, ты куда собрался так рано?
        - Домой пойду, — ответил Дубыня.
        - Ну, иди, — сказал Хомка и прикрыл глаза.
        Если бы он видел, в какую сторону направился Дубыня, то был бы удивлен, потому что Дубыня пошел не в слободу, а направился прямо к лесу. А делать ему там было нечего.
        Между тем, дойдя до леса, Дубыня уверенно нырнул в заросли. В зарослях он нашел едва заметную тропинку и пошел по ней.
        Тропинка привела его к небольшой поляне, посредине которой стояло огромное кряжистое дерево. Ветви дерева были увешаны лоскутками разноцветной ткани.
        Дерево было священным. Тот, кто хотел, чтобы его желание сбылось, должен был привязать к ветке небольшую ленточку и загадать желание.
        Но Дубыня сначала направился к небольшой хижине, спрятанной среди деревьев. Низкая почерневшая крыша зеленела пятнами мха. Вместо окна в стене зияла узкая щель. Низкая дверь была приоткрыта — из нее тянуло прогорклым запахом дыма.
        Дубыня замялся перед дверью, не решаясь открыть ее.
        Однако долго думать ему не пришлось.
        - Заходи, Дубыня! — послышался насмешливый женский голос из темной глубины хижины. — Али боишься?
        - Не боюсь я ничего! — запальчиво проговорил Дубыня, при этом его лицо покраснело от того, что хозяйка хижины догадалась о причинах заминки.
        Чтобы не удариться головой о нависшую перекладину, Дубыня вошел в хижину с низким поклоном.
        Посредине хижины в очаге из нескольких камней горел небольшой огонь. Дым уходил в отверстие в крыше.
        Над огнем на железном треножнике висел котелок — судя по запаху, в котелке варилось мясо.
        Глиняный пол вокруг очага был застелен заячьими шкурками. Стены были увешаны пучками трав.
        Из угла, где стоял стол, вышла женщина в светлом сарафане с полотенцем через плечо. В руке она держала большую деревянную ложку с травами — петрушкой и укропом.
        Дубыня низко поклонился:
        - Здравствуй, Гава.
        Гава — сестра отца Дубыни, поэтому приходилась ему тетушкой. Еще в детстве она получила от бабушки тайные знания ведовства.
        Люди уважают и ценят ведуний, но боятся их. Поэтому Гава жила в лесу, в хижине, оставшейся от бабки.
        Гава была почти на десять лет моложе матери Дубыни, следовательно, всего лишь на восемь лет старше его.
        Это была привлекательная молодая женщина — овальное лицо с правильными чертами, большие серые глаза. Только волосы, спадающие волной на плечи, казались седыми, словно выбеленный лен. На самом деле они были редкого оттенка — иссиня-черными.
        Гава отбеливала волосы, чтобы казаться старше своего возраста — люди почему-то считали, что знания и мудрость приходят с сединами.
        - Здрав и ты будь, племяш, — ответила тетка Гава, высыпала содержимое ложки в котелок и предложила: — присаживайся к столу. Сейчас угощу тебя чем-то вкусненьким. Похлебку будешь?
        Не дожидаясь ответа, она взяла со стола миску и принялась накладывать в нее из котелка мелконарезанное мясо.
        Подала Дубыне, который примостился на лавке у стола.
        Гава присела рядом, подперла рукой подбородок и поинтересовалась:
        - Ну, как ты? Когда женишься?
        Дубыня взял ложку:
        - Жениться-то недолга.
        - Так что же мешает? Парень ты видный, смирный. Тебя девицы должны любить.
        - Девицы, может, и любят, но мне надо, чтобы я любил.
        - Так ты не нашел подходящую девицу?
        - Нашел…
        Гава заглянула в глаза Дубыне и догадалась:
        - Э-э-э… Да, видно, неудачно влюбился. Что она, не любит тебя?
        - В том-то и дело, что любит.
        - Ну, так позови ее замуж.
        - Позвал, а она отказалась.
        Гава покачала головой:
        - Догадываюсь, догадываюсь — не иначе ты полюбился с поляницей…
        Дубыня отложил ложку:
        - Так оно и есть.
        - Зря ты с поляницей связался. Они праматери Макоше дают клятву, что никогда не выйдут замуж.
        Дубыня тяжело вздохнул:
        - Но сердцу-то не прикажешь.
        - Плохо твое дело — поляницы замуж не идут, только сердца разбивают мужчинам.
        - Я слышал, что все же иногда идут.
        - Так, то старухи прибиваются к своим детям.
        - И молодые, говорят, выходят замуж. Я слышал, что у рыбака Нажира жена была поляницей…
        - Поляницы отдают мальчиков отцам.
        - Но эта ушла к мужу.
        - А ты мать свою совсем не помнишь?
        - Нет.
        - И отец тебе не рассказывал?
        - Нет. А что это и ты, и Хомка так заинтересовались моей матерью?
        - Ничего. Так, вспомнилось, — проговорила Гава, задумалась на минуту, потом сказала: — Похоже, ты что-то задумал. И что же? Говори. Не зря же ты ко мне пришел?
        - Я хочу похитить свою поляницу! — в отчаянии выпалил Дубыня.
        - Ого! Впрочем, не ново. Если, конечно, она согласна…
        - Она согласна! Она любит меня. Она беременна от меня.
        - Ого! Но она должна иметь на своем счету убитого врага, только тогда полянице разрешается любить мужчину.
        Дубыня почесал голову:
        - Она мне не рассказывала, сколько убила врагов. Но, думаю, их немало.
        Заметив любопытный взгляд Гавы, Дубыня пояснил:
        - Она же из первых среди поляниц.
        Гава насторожилась:
        - Как ее зовут?
        - Величка…
        - Величка?! Так Величка — воевода у них! Ты о ней ведешь речь?
        - О ней… Ну, точно — ты рехнулся! — сказала Гава. — Теперь все понятно, почему она отказывается идти за тебя замуж. И напрочь забудь насчет похищения! Поляницы всю землю перевернут, если Величка пропадет. Да она и сама не дастся, чтобы кто-либо украл ее. Ты, конечно, парень сильный, но и она не слаба — любого мужа отмутузит за милую душу.
        - Так затем я к тебе и пришел.
        - А я-то чем тебе помогу?
        - Там, где силой нельзя взять, там можно взять хитростью.
        - Ага… — сказала Гава. — Поясни?
        Дубыня оглянулся и, понизив голос, начал объяснять:
        - Я сегодня встречусь с Величкой….
        - Ну?
        - Мне надо усыпить ее, и тогда я увезу ее. Неделю поживет со мной и привыкнет.
        - Точно — рехнулся! — сказала Гава. — Ну, ладно — зелье, чтобы усыпить, я дам тебе. Но куда ты ее увезешь?
        - В укромное место, — ответил Дубыня, оглядываясь.
        - Поляницы всю слободу перевернут, — сказала Гава.
        - Но сюда-то они не придут, — сказал Дубыня.
        - Точно, сюда не придут! Это место для них заповедное. Но когда узнают, где ты прятал поляницу, обязательно снесут нам обоим головы.
        Дубыня пожал плечами:
        - Как-нибудь дело уладится. Надо только подождать — скоро зима, а к весне Величка будет уже на сносях. Не тронут они никого.
        Гава вздохнула:
        - Как бы не так.
        Гава дала Дубыне пузырек с сонным зельем и даже согласилась спрятать Величку.
        Глава 32
        На следующее утро Божана удивилась, обнаружив, что Величка не пришла, чтобы, как всегда, проводить ее к переправе.
        Сначала Божана подумала, что Величка заболела, и зашла в гридницкую, чтобы узнать, что случилось с ней.
        Однако в гридницкой ничего не знали — Величка и там не появлялась. Тогда, дойдя до ворот, Божана поинтересовалась у стражи, видели ли они Величку, и услышала, что Величка не ночевала в крепости.
        Теперь Божана, осведомленная о сердечных делах подруги, сделала точный вывод, с чем могло быть связано ее отсутствие. Правда, у Божаны вызывало недоумение одно: Величка прошедшим днем заявила, что намерена окончательно расстаться с Дубыней.
        «Что ж, — подумала Божана, — Величка могла провести прощальную ночь со своим любимым и задержаться».
        Придя к такому выводу, Божана, опасаясь случайно подвести подругу, не стала поднимать тревогу.
        В сопровождающие Божана взяла другую девушку.
        Солнце поднималось все выше и выше, а Величка не появлялась.
        Это было не похоже на Величку, и с каждым часом Божана укреплялась в мысли, что с подругой случилось что-то непредвиденное.
        К полудню Божана вернулась в крепость, пообедала вместе с матерью. Кроме них за столом обычно сидели старшие амазонки — их было с десяток.
        Красимира сначала не обратила внимания на отсутствие одной из старших амазонок, но к концу обеда все же поинтересовалась у Божаны:
        - Божана, а где Величка? Ты ее послала с поручением?
        - Я ее никуда не посылала, — ответила Божана.
        Красимира встревожилась:
        - Уж не заболела ли она?
        - Не знаю.
        - Ты что — не посылала к ней домой?
        - Дома ее нет.
        Красимира обвела взглядом амазонок и задала вопрос:
        - Сегодня кто-либо видел Величку?
        Тут и выяснилось, что Величку не видели со вчерашнего вечера.
        Красимира возмутилась:
        - Да что у нас происходит? Одна из наших подруг исчезает, и никто не замечает этого!
        Божана смущенно призналась:
        - Я ее вчера отпустила на встречу с мужчиной. К утру она должна была вернуться.
        - Кто этот мужчина? Известно?
        - Это Дубыня.
        - Кто это?
        - Кузнец из слободы.
        Красимира ударила ладонью по столу:
        - Немедленно послать в слободу гонцов! Пусть выяснят, почему Величка не приходит!
        - Они встречались в шалаше на виноградниках, — тихо проговорила Божана.
        - Послать туда гонцов! — приказала Красимира. — Где этот виноградник?
        - Не знаю, — ответила Божана.
        Красимира встала и жестко приказала:
        - Всех поднять и послать на поиски Велички! Землю перевернуть, но к вечеру найти ее и доставить в крепость!
        Глава 33
        Еще до наступления вечера и слободка и вся окружающая местность были тщательно прочесаны амазонками, но Величка так и не была найдена.
        Красимира нахмурилась.
        - Неужели она сбежала? — задавала она, нетерпеливо прохаживаясь по комнате.
        - Не могла она сбежать, — проговорила Божана.
        Красимира остановилась перед ней:
        - Величка знала, что ты хотела уехать к князю Вячеславу?
        - Конечно, знала. Мы же подруги.
        - И она тоже беременна?
        - Да…
        - Божана, вот результат твоего поведения, — укоризненно проговорила Красимира.
        - А что же я плохого сделала? — спросила Божана. — Я же отказалась уехать к своему мужу.
        - А я думаю, что Величка решила сделать то, что ты побоялась сделать.
        Божана вспыхнула:
        - Ничего я не испугалась! Я только отложила это дело до будущего года.
        - Вот! А Величка не стала откладывать!
        Глаза Божаны наполнились слезами:
        - Нет, мама! Величка слишком хорошая подруга, чтобы сбежать и ничего мне не сказать.
        - Так куда же она делась? Не могла же она провалиться сквозь землю? — развела руками Красимира.
        Божана вытерла ладонью слезы:
        - Завтра я ее найду.
        Красимира бросила на Божану сердитый взгляд:
        - Ты знаешь, где она и молчишь?!
        - Не знаю, но догадываюсь.
        - И где она? Я сейчас же пошлю за ней отряд.
        - Нет! Завтра утром я сама съезжу и выясню, что с ней случилось. С ней обязательно что-то случилось, иначе она бы давно вернулась в крепость.
        - Я тебя одну не пущу! Возьмешь с собой десяток дружины! — сказала Красимира.
        Божана хотела было отказаться, но мать была так разъярена, что с трудом сдерживала себя, поэтому Божана согласилась:
        - Хорошо. На рассвете я выйду.
        Глава 34
        Очнувшись, Величка увидела над собой низкий продымленный потолок. В отверстие в потолке сочился тусклый свет.
        Величка села, опустила ноги на пол — ступни обожгла прохлада глиняного пола, и она подняла ноги и села на кровати, скрестив их перед собой.
        Величка увидела, что находится в небольшой хижине, стены которой увешаны травами.
        По этим травам девушка предположила, что в хижине живет ведунья.
        На это же указывала и скудная обстановка в хижине — стол из пары досок, пара лавок, полка на стене с несколькими глиняными мисками.
        В очаге — котелок. От очага едва уловимо веет теплом.
        Поняв, что находится в одной рубахе, Величка поспешным движением провела по бедрам — меча не было.
        Сердце амазонки тревожно забилось.
        В этот момент дверь заскрипела. Величка одним движением соскочила с кровати, схватила одну из лавок и прижалась спиной к стене в готовности нанести удар по врагу. В умелых руках и лавка — хорошее оружие.
        В проеме показалась женская голова.
        Женщин Величка не боялась — мало было на свете женщин, способных справиться с амазонкой.
        Женщина улыбнулась и вошла.
        Увидев в руках Велички лавку, она удивилась, затем, догадавшись, спросила:
        - Ты чего это — убить меня хочешь?
        Тем временем Величка разглядела хозяйку: это была молодая женщина с приятным лицом; в руках она держала тяжелое ведро с водой.
        - Что у тебя в ведре? — спросила Величка.
        - Вот — воду принесла, — ответила женщина. Мне надо бы ведро поставить на место.
        Величка, слегка покраснев, вернула лавку на место.
        Женщина осторожно подошла к лавке и поставила на нее ведро.
        - Ты кто? — спросила Величка.
        - Я Гава, — сказала женщина. Она взяла ковшик и, зачерпнув воды в ведре, поднесла его к котелку.
        - Ты что тут делаешь?
        - Живу.
        - Одна в лесу?
        - Одна. — Гава присела перед очагом и положила на золу пучок сухой травы.
        Трава тут же задымилась и вспыхнула. Гава стала подкладывать в огонь тонкие веточки.
        - И тебе не страшно?
        - А чего мне бояться? Люди здесь не ходят. А звери меня не трогают. Я их язык знаю.
        - Ты ведунья!
        - Да. Сейчас вода закипит, и мы сварим кашу. Ты кашу будешь?
        - А где мое оружие и одежда? — спросила Величка.
        Гава кивнула головой в угол:
        - Вон все твое.
        Действительно, в углу на деревянном гвозде висела одежда и оружие Велички. Величка не заметила их из-за сумрака.
        Она взяла одежду и оружие, положила их на кровать и стала молча одеваться.
        - Гава, а как я тут оказалась? — спросила Величка, почувствовав себя увереннее, когда вернула оружие и одежду.
        - Разве ты ничего не помнишь? — спросила Гава.
        - Не помню, — сказала Величка.
        - Совсем ничего? — спросила Гава, бросив на Величку изучающий взгляд
        Величка на минуту задумалась. Потом неуверенно произнесла:
        - Я вроде поехала на встречу с…
        Бросив подозрительный взгляд на Гаву, она осеклась.
        - А тебе зачем это знать?
        - Вода закипела, — Гава, словно не услышав вопроса, присела перед очагом, стала насыпать пшено в закипевшую воду.
        Поднявшись, закрыла туесок крышкой и поставила его на полку.
        От внезапно возникшей догадки, Величка ахнула:
        - Неужели Дубыня похитил меня?!
        Гава вздохнула:
        - Вот именно…
        - И сколько времени я здесь?
        - Второй день.
        - О праматерь! — воскликнула Величка, в расстройстве садясь на кровать. — Но меня в крепости уже хватились и ищут!
        - А я его предупреждала, чтобы он этого не делал! Да разве мужчины слушают женщин? Они, когда влюбляются, становятся необыкновенно глупы.
        - Ой, дурак! Ой, дурак! Теперь не сносить ему головы — амазонки не простят мужчине похищения одной из нас, — запричитала Величка, обхватив голову. — Что же теперь делать?
        - Не знаю.
        - Где он?
        - За дверью ждет, — сказала Гава и крикнула: — Дубыня, да заходи ты наконец! Пришел твой черед расплачиваться.
        В дверь протиснулся Дубыня и, увидев Величку, остановился нерешительно у входа. Вид у него был, словно у напроказившего ребенка.
        Величка подошла к нему:
        - Глупый, ты хоть понимаешь, что натворил?!
        Дубыня опустив голову, громко засопел.
        - Чего молчишь? Отвечай, — строго потребовала ответа Величка.
        - Я люблю тебя… — тихо проговорил Дубыня.
        На глаза амазонки навернулись слезы, она обняла Дубыню за шею и заплакала:
        - Глупый ты и есть глупый. Ты даже не понимаешь, что наделал — похитив меня, ты нанес оскорбление дружине. Дружина не простит такой обиды. Тебя убьют. Ну что нам теперь делать?
        Гава подала голос:
        - Ну, может, как-то уладится дело? Я слышала, что ты не рядовая в дружине…
        Величка повернула к ней лицо:
        - Так в том-то и дело, что не рядовая. Мою судьбу решает сама царица…
        - Н-да… — пробормотала Гава. — Я так и знала, что это дело добром не закончится.
        Запнувшаяся Величка продолжила:
        - Придется сделать то, чего не должна делать — я обману царицу. Скажу ей, что заблудилась в лесу. Это позор! Ох, какой позор!
        Гава ложкой помешала варево в котелке.
        - Вот видишь, всегда есть выход! Только не всегда его сразу можно заметить.
        - Как стыдно! — не успокаивалась Величка.
        - Зато это спасет жизнь Дубыне. А стыд глаза не выест, — заметила Гава.
        Величка отстранилась от Дубыни:
        - Я сейчас же еду в крепость.
        - А что с нами?
        - Я придумала, как нам спасти тебя.
        - Я не хочу спасения, — сказал Дубыня. — Не для того я тебя похищал, чтобы отпустить. Я знал, что мне грозит смерть за то, что похитил тебя, и пошел на это сознательно. Я хочу, чтобы ты стала моей женой и жила вместе со мной.
        - О праматерь! Ну что мне делать с этим неслухом?
        - Величка, хочу задать тебе один вопрос, — сказала Гава.
        - Какой? — спросила Величка.
        - Ты любишь этого парня?
        - Люблю.
        - А почему же тогда отказываешься стать его женой?
        - У нас обычаи…
        - Нет, ты не любишь! Если бы ты его любила, то стала бы его женой. Обычаи — святое дело. Но обычай — это только внешний наряд, и тот, кто принимает наряд за истину, тот глубоко ошибается.
        Величка нахмурилась:
        - Вы с Божаной точно сговорились — одно и то же утверждаете.
        Гава улыбнулась:
        - А ты не думала, что, возможно, твоя подруга даже очень неглупая девушка.
        - Она царевна, — сказала Величка.
        Гава сняла котелок с огня, поставила его на стол и предложила:
        - Прежде чем ты что-то сделаешь, давай поедим. На сытый желудок и думается лучше.
        Глава 35
        Во время завтрака Красимира поинтересовалась у Божаны, не передумала ли она ехать на поиски Велички. Божана ответила, что нет, и Красимира сказала, что приказала Ярославе сопровождать ее с отрядом из десятка воительниц и что Ярослава ждет ее у крыльца.
        Божана незаметно поморщилась — Ярослава была из старых подруг матери. Не сложно было предвидеть, что она не удовлетворится ролью простого исполнителя и будет активно вмешиваться в распоряжения Божаны. А уж в том, что она подробно доложит Красимире обо всем, что будет происходить во время поисков, и сомневаться не приходилось.
        - Ты ее для слежки за мной назначаешь? — спросила Божана.
        - Для присмотра….
        - Я не хочу, чтобы за мной кто-либо следил!
        - Она будет тебя охранять от неприятностей, если что…
        - Какие могут произойти неприятности со мной рядом с домом?
        - Ты в таком положении, что… — напомнила Красимира.
        - «Положения» пока почти нет. Что я — первая на свете забеременевшая женщина?
        - Ты моя дочь. Когда рядом с тобой будет Ярослава, я буду чувствовать себя спокойнее. Ты же хочешь, чтобы твоя мать чувствовала себя спокойнее?
        - Хорошо, — неохотно согласилась Божана, поняв, что с матерью спорить смысла нет. — Только пусть она не вмешивается в мои распоряжения.
        - Она не будет вмешиваться. Она только будет присматривать, чтобы ты не попала в неприятности, — сказала Красимира.
        - И я для охраны с собой возьму своих дружинниц.
        - Возьми, кого хочешь, — согласилась Красимира. — Кстати, кого возьмешь?
        - Я возьму Людмилу. Этого хватит, чтобы присматривать за мной, — сказала Божана, вставая из-за стола.
        Через несколько минут она была у крыльца. Людмила помогла ей сесть на лошадь.
        Когда выехали из крепости, Божана остановила лошадь. К ней подъехали Ярослава и Людмила.
        - Куда поедем? — задала вопрос Ярослава.
        Божане показалось, что по ее губам скользнула ехидная улыбка.
        - Сейчас решу, — сказала Божана.
        - Надо ехать на север и по пути проверять балки, — подсказала Ярослава.
        - Не мешай мне думать, — грубо сказала Божана.
        - Я только даю совет как более опытная…
        Божана перебила ее:
        - Это не твое дело! Тебе велено присматривать за мной, а не вмешиваться в мои дела! Вот и присматривай.
        Ярослава обиделась, но вспомнила указания Красимиры на этот счет и отъехала к остальным амазонкам.
        Вместе с Божаной осталась Людмила.
        - Сомнений в том, что к пропаже Велички приложил руку Дубыня, нет, — тихо проговорила Людмила.
        - Я тоже так думаю, — сказала Божана вполголоса.
        - Но непонятно, как он смог ее увезти? — высказала сомнение Людмила. — Величка — крепкая воительница. Несмотря на то, что Дубыня мужчина сильный, он вряд ли смог бы справиться с ней, чтобы увезти ее насильно.
        - Это верно.
        - Остается одно — она сама убежала с ним?
        - Сама Величка не стала бы убегать. Она не стала бы нарушать наши обычаи, — предположила Божана, и в ее душе шевельнулось сомнение — ведь и она сама стоит на грани нарушения традиций поляниц. Впрочем, все еще было впереди — Божана отложила переезд к мужу, но от замыслов своих не отказалась. Величка об этом знает…
        Божана почувствовала досаду: «неужели Величка сделала то, что она только замышляла?»
        - Что произошло на самом деле, выяснится, только когда Величка будет найдена, — сказала Божана.
        - И где же ее искать? — спросила Людмила.
        Заявив о том, что найдет Величку, Божана не представляла, где ее искать.
        - Давай рассуждать логически, — проговорила Божана. — А что бы ты сделала, если бы захотела сбежать с мужчиной?
        Людмила покраснела:
        - Я не собираюсь убегать.
        - Пока не собираешься, — усмехнулась Божана.
        - Я совсем не собираюсь.
        - И все же! А вдруг? Поставь себя на ее место.
        - Ну, если так… За ночь далеко не убежишь, значит, вывод простой — надо где-то спрятаться.
        - И где?
        - Степь большая! В степи много балок, заросших кустарником, где двоим несложно спрятаться на пару дней.
        - Потом все равно попадешься кому-либо на глаза.
        - Можно спрятаться в лесу. В лес мы и слобожане стараемся не ходить — лес заповедный. В лесу, говорят, живет ведунья Гава. Она знается с нечистой силой, и та ее охраняет.
        Божана вспомнила, что встречалась с Вячеславом на опушке этого леса. О ведунье Гаве слышала не раз.
        Божана едва не рассмеялась. Теперь ей стало ясно, где находится тайное убежище сбежавшей парочки.
        Божана приказала Людмиле: езжай за мной! — и направила лошадь в сторону леса. Она и не подумала что-либо говорить Ярославе, которая ожидала ее решения в стороне, словно ее не существовало.
        Ярослава, увидев, что Божана поехала к лесу, еще больше обозлилась, но поспешила за ней.
        Глава 36
        Божана украдкой посматривала следовавший сзади отряд старых дружинниц. Ярослава, несмотря на злобное выражение на лице, держала дистанцию в полусотню шагов. Она не предпринимала попыток приблизиться к Божане, но и не собиралась упускать ее из виду.
        Приблизившись к лесу, Божана подумала, что, если Величка действительно окажется у ведуньи, то правильнее было бы сначала самой переговорить с ней наедине. Если предположения окажутся верными и Величка действительно сама убежала к милому, то Ярослава непременно поднимет шум и станет требовать наказания Велички. Еще хуже будет, если окажется, что ее украл Дубыня — тут уже речь пойдет о жизни слобожанина.
        Она оглянулась назад — Ярослава все так же шла следом и не давала возможности Божане переговорить с Величкой с глазу на глаз. Надо было от нее избавиться.
        На опушке леса, где начиналась почти незаметная тропинка, Божана остановилась и подозвала Ярославу, сообщив ей, что дальше пойдет одна.
        Ярослава возразила:
        - Царица приказала мне не спускать с тебя глаз.
        - Мать заверила меня, что ты не будешь вмешиваться в мои действия, — холодно напомнила Божана. — Я не хочу, чтобы ты преследовала меня.
        Ярослава задумалась. Она оказалась в противоречивой ситуации. С одной стороны, Красимира предупреждала ее, чтобы она не вмешивалась в действия Божаны, а с другой — наказывала приглядывать за Божаной, чтобы предостеречь ее от опасностей.
        Божана сама разрешила сомнения Ярославы.
        - Дальше я пойду пешком. Тут недалеко идти. И возьму с собой Людмилу.
        - Я обязана выполнять приказ царицы, — упрямо проговорила Ярослава.
        - Ты можешь отстать от меня на сотню шагов? Или мы окончательно поссоримся?
        Ссориться с будущей царицей Ярослава не хотела.
        - Ладно, — нехотя согласилась она. — Я немного подожду. Но если мне покажется, что тебе угрожает опасность, я пойду за тобой.
        Ярослава не стала спрашивать Божану, куда она пойдет. Человек в лесу оставляет такой след, что не увидеть его может только слепой. А уж поляница, способная увидеть след и в степи, выжженной солнцем до камня, и подавно найдет след.
        Божана и Людмила слезли с лошадей и скрылись среди деревьев.
        Через пару сотен шагов тропинка вывела их к хижине ведуньи, и Божана убедилась, что рассчитала все правильно — на поляне перед хижиной паслись две лошади со спутанными ногами, причем одна из них принадлежала Величке.
        Божана невольно улыбнулась, радуясь своей догадливости, и сказала Людмиле:
        - Зайду навещу голубков.
        Людмила двинулась за ней, но Божана остановила ее:
        - Людмила, ты подожди здесь. Если Ярослава пойдет за мной, то дай мне сигнал и задержи ее, хотя бы ненадолго. Сначала я сама со всем разберусь.
        Людмила вернулась к лошадям, а Божана вошла в хижину и увидела за столом Дубыню и Величку.
        Гава накладывала им большой деревянной ложкой кашу из котелка в глиняную миску.
        - Будьте здравы! — насмешливо поприветствовала всех Божана.
        Дубыня и Величка замерли, держа ложки в руках. В изумлении от неожиданных посетителей они не могли вымолвить ни слова.
        А Гава не растерялась. Обернувшись к нежданной гостье, она с улыбкой проговорила:
        - И ты будь здрава. Садись к столу — каша как раз поспела. Как вовремя ты пришла. Словно чуяла!
        - Благодарю, — сказала Божана и присела к столу.
        Гава подала ей ложку и любезно проговорила:
        - Кушай на здоровье.
        Божана с невозмутимым видом зачерпнула из большой миски кашу и стала есть.
        А Величка и Дубыня никак не могли прийти в себя.
        Заметив это, Гава поспешила им на помощь:
        - А вы что, молодые, не едите кашу? Али не вкусная?
        - Вкусная… — растерянно пробормотал Дубыня.
        - Так откуда ты это знаешь? Ты же ее даже не попробовал, — с той же веселой улыбкой проговорила Гава.
        Дубыня потянулся ложкой к миске, Величка последовала за ним.
        Они старательно жевали кашу, но она, словно превратившись в песок, не лезла в горло
        - Может, молока дать? — спросила Гава, заметив это.
        - Дай, — поперхнулся Дубыня.
        Гава налила в кружки молоко и поставила на стол. Дубыня стал шумно пить.
        Величка не выдержала:
        - Божана… — начала она.
        - Погоди, — проговорила Божана. — Каша превосходная — я никогда в жизни такой не ела.
        Довольная похвалой, Гава сняла полотенце с шестка, вытерла им руки и присела на лавку.
        - У меня самая вкусная каша, — скромно похвалилась она. — В округе никто лучше меня не варит кашу.
        - Глупые вы, мужчины, — обратилась Божана к Дубыне, — Гава превосходно варит пищу, а никто ее до сих пор не взял замуж; вы, мужики, даже не понимаете, какое счастье упускаете!
        Щеки Гавы зарумянились.
        Дубыня со стуком поставил пустую кружку на стол.
        - Я люблю Величку, — упрямо наклонив голову, проговорил он. — И что хотите с нами делайте, хоть казните меня, но я не откажусь от нее!
        Божана бросила взгляд на Дубыню. Он смотрел прямо в ее глаза, и Божане пришла в голову мысль, что он похож на быка-тура — огромного, упрямого, прямолинейного; такой даже перед стеной не свернет в сторону, пытаясь ее обойти — он будет ломиться сквозь стену, даже если голову разобьет в кровь.
        У Велички было хмурое, виноватое лицо. Она прятала глаза, стараясь не встречаться взглядом с Божаной.
        «Дубыня будет хорошим мужем для Велички», — подумала Божана.
        Она облизнула ложку и положила на стол перед собой.
        - Благодарю хозяйку за угощение, — сказала Божана. Ее лицо приняло холодное выражение. — Но нам пора приступить и к делу…
        Величка еще ниже опустила голову.
        Божана продолжила:
        - Мы позавчера потеряли одну из своих подруг. Мы думали, что ее кто-либо похитил. Но теперь, слава богам, она нашлась.
        Лицо Дубыни побагровело. По щекам пробежали желваки.
        - Теперь мы знаем, что с ней случилось. — Божана поднялась, подошла к Величке и обняла ее за плечи. — Ты заблудилась, подруга…
        Величка тяжело вздохнула и всхлипнула. Дубыня приподнялся.
        Божана продолжила:
        - Ты заблудилась в этом темном лесу. А молодой человек тебя спас.
        У Дубыни от столь резкого поворота дела округлились глаза.
        Божана отпустила Величку, встала перед Дубыней и, глядя ему прямо в глаза, проговорила:
        - Дубыня, поляницы на добро отвечают добром. Я думаю, что наша царица отблагодарит тебя за спасение нашей подруги. Ты получишь все, что пожелаешь.
        По губам Божаны пробежала тонкая саркастическая усмешка:
        - Хочешь, мы дадим тебе много золота и серебра?
        Величка и Гава встали.
        Дубыня мотнул головой:
        - Не надо мне золота и серебра!
        - А чего же ты хочешь? — с едва заметной улыбкой спросила Божана.
        - Хочу, чтобы моя любимая стала моей женой, — сказал Дубыня.
        - Забудь об этом — поляницы не выходят замуж. Откажись от нее, и мы тебе дадим много золота и серебра. Ты станешь таким богатым, что станешь князем. У тебя будет много женщин, послушнее и красивее нашей подруги, — сказала Божана.
        - Нет, — твердо проговорил Дубыня. — Что мне богатство, если жизнь без любимой будет не мила? Зачем мне другие женщины, если у меня есть любимая?
        - Хорошо. Я тебя понимаю. Но я не имею права решать такие дела, поэтому сейчас мы все поедем в крепость. Я передам твое желание царице. Я попрошу ее собрать совет, на котором и будет решена ваша судьба.
        Лица всех посветлели.
        Но Божана угрожающим голосом добавила:
        - Не радуйтесь — за нарушение обычаев совет может приговорить вас к смерти.
        - Я не боюсь смерти, — сказал Дубыня.
        - Я покорюсь решению подруг, — заявила Величка.
        - А я буду просить богов, чтобы они помогли влюбленным, — сказала Гава и обратилась к Божане: — Царевна, задержись, я хочу тебе слово сказать с глазу на глаз.
        - Хорошо, — кивнула головой Божана и предупредила Величку: — Я немного задержусь. А ты, подруга, никому ничего не говори. И своего дружка предупреди, чтобы он держал язык на замке. Я сама все объясню матери.
        Глава 37
        Едва Божана и Людмила ушли по тропинке, Ярослава слезла с лошади и, приказав остальным ждать ее сигнала, последовала в лес. Заметив на краю поляны Людмилу, она присела за куст.
        Не увидев Божану, Ярослава вначале встревожилась. Но через несколько мгновений увидела старую хижину, прикрытую деревьями. Догадавшись, что это хижина ведуньи и что Божана находится у нее, она устроилась поудобнее и стала ожидать развития событий.
        Ярослава предполагала, что Божана зашла к ведунье, чтобы спросить у нее совета относительно местонахождения пропавшей поляницы.
        Тем не менее она не была удивлена появлением Божаны в сопровождении пропавшей поляницы и слободского парня. Ведь она подозревала с самого начала, что сама Божана замешана в исчезновении Велички.
        Теперь ей хотелось убедиться, что ее подозрения были не напрасны. Она вышла из укрытия и направилась прямо к Величке.
        - Я же велела тебе ждать. Что ты тут делаешь? — гневно спросила Божана, когда та подошла.
        - Я выполняю приказ царицы! — отрезала Ярослава, и, уставившись тяжелым взглядом на Величку, потребовала ответа:
        - Поляница, как ты оказалась в лесу? Что ты тут делаешь? Говори немедленно!
        Введенная таким напором в замешательство, Величка едва не сказала губительную для нее правду. Положение спасла Божана, резко оборвав допрос:
        - Ярослава, тебя это не касается!
        - Но меня царица послала… — начала Ярослава.
        Божана перебила ее:
        - Тебя царица послала охранять меня. Ты свою задачу выполнила. А не в свои дела не суйся.
        - Царица спросит меня, что произошло, — проговорила Ярослава.
        - Царица узнает от меня все, что ей надобно, — сказала Божана.
        - Но я должна буду ответить.
        - Скажешь, что я запретила тебе разговаривать с Величкой.
        - Царица должна узнать правду.
        Божана покраснела:
        - Ты хочешь сказать, что я не скажу царице правды?!
        Ярослава поняла, что перебрала:
        - Нет. Но Величка — твоя подруга, и ты можешь ее защищать…
        - Ты правильно сказала — Величка моя подруга, и я ее буду защищать до последней капли крови. Но Красимира — моя мать. Матери не лгут. Поэтому молчи! Тем более о делах, в которых ты не понимаешь.
        Ярослава позеленела от злости и до самой крепости ехала молча.
        Приехав в крепость, Божана велела Величке и Дубыне ждать ее на крыльце, а сама отправилась искать Красимиру, чтобы доложить ей о том, что Величка найдена.
        Вслед за ней пошла и Ярослава. Через несколько шагов Божана резко остановилась и бросила на Ярославу недобрый взгляд:
        - Ты чего прилипла ко мне? Ты приказ уже выполнила!
        - Я не преследую тебя — я ищу царицу, чтобы доложить ей о возвращении.
        - Ну, так и иди к ней!
        - Я и иду.
        Божана фыркнула и, отвернувшись, пошла по коридору быстрым шагом.
        Ярослава отстала.
        Красимиру Божана нашла в конюшне. Царица рассматривала коня белой масти.
        Искушенной наезднице даже на первый взгляд было видно, что конь был необыкновенной красоты — изящное тело с шелковистой кожей, длинные ноги.
        - Откуда такое чудо? — поинтересовалась Божана.
        Красимира провела ладонью по спине коня, и нежная кожа от прикосновения дрогнула.
        - Сегодня купили у купцов. Они сказали, что его привели из самой Аравии.
        Божана осторожно провела ладонью по крупу коня.
        - Очень нежная кожа, даже вены видны. Думаю, что зимой у нас ему будет холодно.
        - Зато он очень быстрый, — сказала Красимира. — В скорости ему нет равных.
        - Из-за нежности в походе он будет бесполезен. Нам нужны выносливые и неприхотливые лошади, — сказала Божана.
        - Божана, мы взяли его не для того, чтобы пахать на нем землю!
        Божана сделал удивленное лицо.
        - И что — любоваться на него будем?
        Красимира взглянула на подошедшую Ярославу. Крепко сжимая губы, она всем своим видом демонстрировала свое недовольство Божаной.
        Красимира, убрав улыбку с губ, заговорила серьезным тоном:
        - Божана, как ты думаешь: почему поляницы — самые красивые из женщин?
        Божана пожала плечами:
        - Не знаю. Так боги распорядились…
        - Боги тут ни при чем, — сказала Красимира. — А красивые мы потому, что наши прародительницы избирали себе самых лучших мужчин: самых красивых, самых храбрых, самых умных. Мы тоже избираем себе самых лучших мужчин.
        - И какое это имеет отношение к этому коню? — спросила Божана.
        - От этого жеребца у наших кобылиц будут потомки, которые унаследуют от него самые лучшие качества.
        Красимира поняла, что между Ярославой и Божаной произошла какая-то ссора. Впрочем, они давно недолюбливали друг друга.
        - Ты нашла Величку? — переменила тему разговора Красимира.
        - Нашла.
        - Где она?
        - На крыльце ждет.
        - А почему сюда не пришла?
        - Я ей велела ждать там.
        - Она здорова?
        - Здорова.
        - Так что с ней случилось?
        Божана покосилась на Ярославу:
        - Мне надо поговорить с тобой наедине.
        - От Ярославы у меня нет тайн, — сказала Красимира, не желая обижать старую подругу.
        - Зато у меня есть, — зло проговорила Божана.
        Красимира покачала головой.
        «Впрочем, — подумала она, — если Божана хочет сказать что-то наедине, значит, для этого есть причина».
        - Хорошо, — сказала Красимира и обратилась к Ярославе: — Ты займись обустройством жеребца, а мы с Божаной пока погуляем.
        Они вышли из конюшни и остановились, пройдя несколько шагов.
        - Так что случилось с Величкой? — задала вопрос Красимира.
        Божана на секунду задумалась: говорить ли правду матери или все же слукавить? — и тут же решила, что надо сказать правду. Обмануть — нелегко, а обидеть недоверием — просто.
        - Величку украл мужчина… — сказала Божана.
        - Кто же это такой смелый, что осмелился украсть поляницу? — насторожилась Красимира.
        - Это Дубыня. Он кузнец из слободы, — пояснила Божана.
        - И как же он смог справиться с Величкой? Она очень сильная воительница, — с недоумением в голосе проговорила Красимира.
        - Он тоже очень силен, — сказала Божана. — Помнишь, весной на турнире с нами соревновался слобожанин?
        - Помню. Сильный был парень, — подтвердила Красимира.
        - Это и есть Дубыня. Как он справился с ней, они не говорят; но я догадываюсь, что он увез ее обманом — подсыпал в питье сонное зелье, — сказала Божана.
        - И зачем он это сделал?
        - Они давно влюблены друг в друга. Узнав, что Величка беременна от него, он предложил ей выйти за него замуж.
        - А она?
        - Она отказалась.
        - Правильно! Поляницы не выходят замуж.
        - Тогда он ее и увез.
        - Понятно. И где ты их нашла?
        - В хижине у ведуньи Гавы.
        - Знаю эту ведунью. Теперь-то мне понятно, почему мы не нашли Величку сразу. И что они говорят в свое оправдание?
        - Величка ничего не говорит. Только плачет… А Дубыня говорит, что пусть его хоть казнят, все равно он не откажется от мысли взять Величку замуж.
        Красимира задумалась. Потом пробормотала:
        - И что же теперь делать с ними?
        - Я сделала вид, будто Величка заблудилась в лесу, а Дубыня ее спас, — сказала Божана.
        - Можно и так. Но этот упрямый парень вновь захочет украсть ее, — сказала Красимира. — Это твоя вина — ты не скрывала перед ними желания выйти замуж за Вячеслава, вот они и следуют твоему примеру. Скоро все наша дружина разбежится.
        Божана покраснела:
        - Виновата я. Величка не виновата. Поэтому наказывай одну меня.
        - Но кражу амазонки не скроешь…
        - Она моя подруга, и я ее буду защищать, — сказала Божана и, поглядывая на Ярославу, тихо добавила: — Мама, тут не все просто с этим Дубыней…
        - Что не так с этим парнем?
        - Его мать Дана…
        - Какая Дана?
        - Та самая.
        - Дана! Ладно. Это все равно должно было случиться рано или поздно, — проговорила Красимира. — Теперь надо думать, как выбраться из этого оврага.
        - Не знаю. Мы обязаны собрать совет дружины, — сказала Божана, опустив голову.
        - Вот этого делать нельзя! — категорически воспротивилась Красимира.
        Тем временем Ярослава вынесла седло и положила его на лавку около ворот. Затем вывела жеребца. Жеребец то ли яркого солнечного света испугался, то ли почувствовал, что его хотят оседлать. Он поднялся на дыбы и хлестнул вперед копытами.
        Ярослава, с трудом избежав удара копытами, повисла на поводе.
        Жеребец зло ощерил зубы и попытался ухватить ее за руки.
        Красимира крикнула Ярославе:
        - Ярослава, ты будь поосторожнее с ним — искалечит. Видишь, как он озлобился.
        - Какой злой! — с досадой проговорила Ярослава. — Он не объезжен — придется помучиться, прежде чем наложишь на него седло.
        - А ты его поводи, поводи по двору — пусть привыкает, — посоветовала Красимира.
        - Не привыкнет, — сказала Божана.
        - Почему? — спросила Красимира.
        - Он — гордый. Он скорее умрет, чем покорится. Ему в степь надо, на свободу.
        - Тоже хочет свободы! — губы Красимиры тронула улыбка. Она пожала плечами. — Ну что же, дадим ему свободу, отправим в степь, в табун.
        Ярослава попыталась привязать повод к столбу, чтобы освободить руки, но жеребец, издавая звериный крик, тянул ее в сторону.
        - Ладно, не мучай его. Оставь, — сказала Красимира Ярославе. — Завтра утром отправь его к табунщицам.
        - Если его сейчас не оседлать, то они с ним замучаются.
        - Что ж, у свободного и дети свободны, — заключила Красимира и задумалась. После некоторого размышления она проговорила: — Вот что я решила: мы их поженим.
        - Кого? — спросила Божана, мысли которой все еще были заняты конем.
        Красимира рассмеялась:
        - Но не коня же? Твоих Величку и Дубыню!
        - Это хорошо.
        - Но с условием, — сказала Красимира, — что Величка не выйдет из дружины, и они будут жить в крепости.
        - Он слобожанин… Захочет ли он? — высказала сомнение Божана.
        - Обойдется! Любит Величку — значит, пусть переезжает в крепость. Нам в крепости кузнец всегда необходим. Я давно уже искала хорошего кузнеца.
        Глава 38
        Об истинной причине пропажи Велички многие догадывались и предполагали, что ее похититель Дубыня будет строго наказан. Но все закончилось неожиданно — Дубыня не только не был наказан, но Красимира приказала устроить свадьбу Дубыни и Велички.
        Свадьбу играли по первому снегу.
        На свадьбе были почти все амазонки и многие слобожане из первых. Присутствовали на свадьбе и горшечник Полыня с женой, хотя он и не был из богачей.
        Впрочем, по обычаю на свадьбу звали всех. Не всех, конечно, посадили за стол, но угощение выставили во дворе на телегах и каждый мог подойти и налить себе кружку браги и взять пирог или кусок мяса.
        Старые амазонки были удивлены таким оборотом дела, и Ярослава не преминула выказать недовольство Красимире во время пира.
        Как и должно быть на свадьбе, кубки с вином поднимались во здравие молодых.
        Ярослава также подняла кубок во здравие — пусть молодым сопутствует удача, пусть они и их дети будут здоровы и счастливы! — но закончила свою здравицу Ярослава неожиданно, тихо проговорив на ухо Красимире: — Красимира, дружина недовольна тобой.
        Красимира насторожилась, но сразу поняла, какой разговор пытается завести старая подруга.
        Недовольство дружины — дело серьезное. Дружина для вождя дороже отца, матери, детей. Благодаря дружине вождь имеет богатство. Вождь силен своими друзьями. Но дружинники свободны: захотят — уйдут, но с кем тогда останется вождь?
        - И чем же недовольна дружина? — спросила Красимира умышленно громко. В палате было шумно, и она хотела, чтобы ее ответ услышали все дружинницы.
        - Я хочу спросить тебя, царица, почему похититель нашей подруги не был наказан? — так же громко задала вопрос Ярослава.
        В палате мгновенно стих шум — словно перед бурей.
        Величка побледнела. Она до боли в пальцах вцепилась в руку Дубыни.
        Дубыня, целуя ее в ухо, прошептал:
        - Не бойся, они мне ничего не сделают.
        Ярослава подумала, что ей надо пояснить свой вопрос, и продолжила:
        - По нашему обычаю мы никогда не выходим замуж. Мы тоже любили. Но мы свято соблюдали клятву, которую давали нашей праматери.
        Ярослава говорила правильные слова, и не было сомнения, что прежде чем выказать недовольство, она посоветовалась со своими подругами.
        Все женщины хотят любить и быть любимыми; им тоже хотелось иметь мужей и быть счастливыми. И они этого лишились. При виде чужого счастья их души заполнила зависть.
        - Так почему же теперь одной из молодых дозволено было иметь то, чего остальные лишились? — задали они себе вопрос и поддержали Ярославу.
        Красимира должна была ответить.
        Она встала и обвела внимательным взглядом сидевших за столом амазонок. Ближе к ней сидели старые воительницы, с лицами, изборожденными шрамами, отчего они казались суровыми и жестокими. Но их было немного. Дальше расположились молодые амазонки, и их было гораздо больше.
        Красимира подумала, что если у старых амазонок все уже в прошлом, то у молодых только начинается жизнь, поэтому их волнует это будущее гораздо больше, чем их старших подруг.
        Молодые амазонки, в отличие от старых, были рады свадьбе Велички и Дубыни, потому что рассуждали логически: что позволено одной из них, то не возбраняется и другим. Завтра и они могут оказаться перед выбором между долгом и любовью, и решение Красимиры дает им надежду на счастье.
        - И чего же вы хотите? — громко спросила Красимира.
        Ярослава была неглупой женщиной и тут же сообразила, что ее дальнейшие слова приведут к ссоре старых амазонок с молодежью — в этом споре старые проиграют. Проиграют не потому, что молодых амазонок больше — слово старых амазонок весомее сотни слов молодых. Проиграют потому, что будущее за молодыми.
        Но отступать было уже поздно.
        - Похититель нашей подруги должен быть наказан, ибо отсутствие наказания подает плохой пример остальным, — натужно промолвила она.
        Ярослава отметила, что молодежь возмущенно зашепталась. Этого и следовало ожидать.
        Понимая, что проигрывает битву, еще не начав ее, Ярослава с досадой добавила:
        - Если простить, то все девушки разбегутся.
        - Ярослава, ты забыла, что поляницы — не рабыни! Они наши подруги и никто никого насильно в дружине не держит.
        - Но есть обычай.
        - Но разве в наших обычаях наказывать того, кто спас одну из нас? — сказала Красимира и слегка усмехнулась. — Ведь когда Величка заблудилась в лесу, Дубыня нашел ее и помог выйти из леса.
        Ярослава с сарказмом фыркнула:
        - Как же — заблудилась!
        Красимира сделала вид, что не услышала замечания, и продолжила:
        - Что касается наших обычаев — многие их неправильно понимают. А чтобы правильно понимать, надо вспомнить, что мы поклоняемся богине Макошь, прародительнице всего живого на земле. У богини есть муж — Сварог. Поэтому богиня не только не запрещает людям жениться, а наоборот, приветствует это. Только от соединения мужского и женского начал рождается новая жизнь.
        - Но наш обычай… — пробормотала Ярослава.
        - Наш обычай — не выходить замуж — произошел от первоосновательницы царства поляниц — царицы Вольги. Она дважды была замужем. Ее сыновья от царя Богумира правят на севере. Славный князь Буревой — ее потомок. Второй ее муж, Тан, имя которого дано нашей реке, погиб, защищая свою любимую. В горе Вольга дала оброк, что больше никогда не выйдет замуж. В память об этом многие поляницы не выходят замуж. Но никто не запрещает поляницам выходить замуж; как только она убивает первого врага, то становится свободна в своем выборе. И некоторые наши подруги и раньше уходили к мужьям. Многие мужчины и женщины в округе — дети наших подруг.
        Красимира показала рукой на Дубыню.
        - Вот посмотрите на этого молодого мужа. Он силен, храбр. Откуда все это у него? Его мать была одной из нас. Это мало кто знает. Так что мы должны убить ребенка нашей подруги ради обычая?
        - Какой подруги? — спросила Ярослава.
        - Твоей!
        - Мои подруги все в дружине. У меня нет подруг среди слободских коров. Мы другие — это я хорошо помню.
        - А кто спас тебе жизнь, ты помнишь?
        - Кто?
        - Как «кто»? А Дана? Ведь она погибла, защищая тебя.
        Ярослава смутилась:
        - Я об этом забыла.
        - Плохо! Дана была твоей лучшей подругой. Разве можно забывать своих подруг? Разве можно забывать, что в минуту опасности наши подруги, которые ушли к мужьям, встанут в наши ряды, как в свое время Дана?
        - Нет.
        - Так что мы будем делать с виновником? — спросила Красимира.
        - Не знаю! — сказала Ярослава и поспешила сесть.
        - А я знаю! — сказала Красимира, бросая лукавый взгляд на Дубыню. — Чтобы он больше не искал по лесам девиц, мы отдаем его под надзор нашей подруге Величке.
        В палате разразился хохот, и все полезли обниматься к Дубыне, словно всей дружиной вышли за него замуж.
        Дубыню так зацеловали, что он покраснел, словно маковый цветок. Немного погодя Величка не выдержала и стала оттаскивать подруг от Дубыни.
        - Да уймитесь же, бесстыжие! — ворчала она притворно недовольно. — Не отбивайте у меня мужа!
        Глава 39
        Свадебный пир шел своим чередом. Пели песни, танцевали. За весельем никто не обратил внимания, как к Красимире подошла Боянка, начальница стражи. Подойдя к царице, она что-то ей сказала. Что — из-за шума не было слышно.
        Но тот, кто в это время наблюдал за Красимирой, должен был заметить, что сообщение, очевидно, было неприятным, потому что Красимира мгновенно переменилась в лице — блуждавшая по губам улыбка исчезла, появилась бледность на щеках.
        Выслушав Боянку, Красимира поднялась. Это заметила Ярослава и поспешила к Красимире с вопросом:
        - Что случилось?
        - Пошли со мной, — коротко проговорила Красимира и направилась к двери сбоку от трона. За дверью находилась комната.
        В комнате ждали двое мужчин.
        Красимира узнала одного из них — это был Деян, боярин вятического князя Вячеслава.
        Он был в кольчуге. Лицо его было бледным. На плаще виднелись бурые пятна засохшей крови.
        Второго узнала Ярослава:
        - Так это кормчий Хвост!
        Деян сидел на лавке, прислонившись плечом к стене. Хвост стоял рядом, поддерживая его под руку.
        Увидев Красимиру, Деян резко встал, поклонился и пошатнулся — его придержал Хвост.
        - Что случилось? — спросила Красимира.
        - Я нехорошие вести привез тебе царица, — проговорил Деян, стиснув зубы.
        - Говори! — приказала Красимира.
        - Недавно в Корьдно пришел купец с севера и сообщил, что на словен напали разбойники… — начал говорить Деян и остановился, закрыв глаза от приступа боли.
        Красимира, затаив дыхание, ждала продолжения.
        Деян взял себя в руки и продолжил:
        - Плохие вести — князь Буревой в сражении убит, а Словенск захвачен морскими разбойниками.
        Красимира села на лавку. На ее лице не дрогнула ни черточка. Тем не менее ее глаза странно блеснули. Не желая выдавать своих чувств, Красимира прикрыла глаза.
        - Рассказывай, как это произошло?
        - Летом морские разбойники вторглись на Нево-озеро и стали грабить проходящие корабли. Узнав об этом, князь Буревой решить наказать их. Выяснив, что разбойников немного и что они основали лагерь в истоке Невы из Нево-озера, он пошел на них малой дружиной. Но оказалось, что разведчики имели неполную информацию — они сообщили только об одном лагере разбойников, а второй, в котором и оказались основные силы, они не видели, и когда князь Буревой напал на первый лагерь, разбойничий вождь Готлиб ударил ему в спину. Князь Буревой только чудом спасся и ушел с остатками дружины в Корелу. Разбойники же тем временем захватили Словенск, — сообщил Деян.
        Красимира открыла глаза.
        - Так князь жив?
        - Нет, — сказал Деян, — князь убит.
        - Но как же? — спросила Красимира и напомнила: — он же спасся в битве.
        - Это произошло потом, — сказала Деян. — Захватив Словенск, разбойники попытались взять и Корелу, чтобы окончательно разгромить князя. Хотя разбойники так и не взяли Корелу, но при отражении последнего штурма князь был ранен отравленной стрелой и умер.
        - Плохо! Как такой опытный воин смог попасться в простую ловушку?!
        - Сын князя Буревоя, Гостомысл, остался жив, — сказал Деян.
        - Гостомысл молод… — сказала Красимира. — Боюсь, он не сможет заменить отца.
        - Да, дело там совсем плохо — большая часть отцовской дружины погибла, а многие из оставшихся, не веря в молодого князя, ушли… Думаю, ему будет совсем худо — без опытных воинов молодой Гостомысл не сможет взять наследство отца, — проговорил, морщась от боли, Деян и, снова пошатнувшись, оперся рукой о стену.
        Красимира наконец обратила внимание на состояние Деяна и спросила:
        - Что с тобой, Деян?
        Деян морщился и от боли не мог слова вымолвить.
        - Посади его, — приказала Хвосту Красимира, — и объясни, что с ним?
        Хвост посадил Деяна на лавку и пояснил:
        - Утром, когда подходили к вашему городу, на нас напали — с берега обстреляли. В Деяна попала стрела. Судя по всему, отравленная.
        - Хазары?! — вскинулась Ярослава.
        - Нет. Стрелы булгарские, — сказала Хвост.
        - Но как булгары оказались здесь? — удивилась Красимира.
        Деян тихо пробормотал:
        - Думаю, что булгары также узнали о гибели князя Буревоя, и эльтебер Шилка послал отряд с этим важным известием к Хазарскому кагану Абадии. По пути они натолкнулись на нас. Князь Вячеслав полагает, что хазары, узнав о гибели князя Буревоя, весной развяжут войну, поэтому и послал меня предупредить тебя об опасности.
        Лицо Красимиры тронул темно-багровый оттенок, и она тихо проговорила сама себе:
        - Ну что ж, похоже, боги весной нас не зря предупреждали — нас ждет большая война.
        - Надо отвести Деяна к лекарям, а то умрет, — сказала Ярослава.
        - Распорядись, — велела Красимира.
        Ярослава и Хвост вывели Деяна из комнаты, поддерживая его под руки.
        Оставшись одна, Красимира задумалась.
        Глава 40
        На смену жаркому лету в Итиль пришла длительная и теплая осень. Дождей, как всегда, не было, и прокаленная горячим летним солнцем земля превратилась в пыль.
        А когда дни стали совсем короткими, дунул восточный ветер и за ночь все — и редкие деревья, и густые камышовые заросли — затянулась покрывалом белоснежного инея. Вдоль берегов потянулась ледяная кромка. Постепенно реку затянуло льдом.
        Степь сразу почернела, словно обуглилась. Выпадавший скудный снег ветер мгновенно сметал с плоской равнины и уносил с пылью куда-то далеко на запад.
        Пришла зима — злая и голодная.
        Но недолго длилось царство зимы — потянуло южным морским ветром, и в воздухе повис густой молочный туман.
        Высохшее дно древнего моря, ослепительно блиставшее осенью на слабом солнце блюдцами солончаков, ожило. В местах, укрытых от ветра, там, где было меньше соли, трава, пробившаяся сквозь твердую корку, потянулась тонкими стебельками вверх, к висевшему в воздухе туману, жадно впитывая влагу из воздуха.
        Трава будет зеленеть всю зиму, и она станет кормом для животных, кочующих по степи.
        Глава 41
        По давней традиции бек Абадия со всем двором уходил на лето в Крым, где было не столь жарко, как в приволжских степях.
        Но в этом году бек не решился покинуть Итиль.
        Причиной тому был каган. Каган содержался в тщательно охраняемом дворце на острове посредине Волги, где он жил в свое удовольствие.
        Но Абадию тревожила мысль не о том, достаточно ли хорошо содержат кагана, а то, что каган может остаться без присмотра.
        В соответствии с тюркскими традициями жизнь кагана окружена множеством табу, что лишало его возможности самому управлять страной, а потому это дело поручалось им беку. В связи с чем бек фактически являлся соправителем кагана и обладал реальной властью. У кагана было только одно право — заменить бека в любой момент.
        Каган был язычником, а язычники, мусульмане, христиане — все — были врагами иудеев. И ромеи, и халиф с удовольствием бы восприняли отстранение иудеев от власти в Хазарии.
        Ситуация опасная: каган — человек молодой, внушаемый.
        Это давало возможность оппозиции убедить кагана, чтобы он заменил иудея Абадию на представителя другой религии. Для этого оппозиции достаточно было только встретиться с каганом.
        Абадия был уверен, что рано или поздно это произойдет — нельзя запретить кагану встречаться со своими придворными, среди которых множество оппозиционно настроенных к Абадии, и его отсутствие в Хазарии было бы самой удобной возможностью для его свержения. И даже самая надежная охрана в таких случаях не является гарантом, потому что и для самого преданного человека существует цена, за которую он предаст тебя.
        Самым лучшим решением проблемы в таком случае было бы убийство кагана, чтобы занять его место.
        «Хорошо было бы, чтобы каган сам умер», — думал Абадия.
        К его сожалению, каган был крепок здоровьем.
        «Однако и молодые, и крепкие умирают… если им помочь», — думал хитрый бек.
        Абадия был иудеем и уже давно сделал так, чтобы кагана окружали иудеи. Многие наложницы были иудейками. Поэтому отравить кагана было легко.
        Но с вопросом жизни и смерти кагана нельзя было торопиться — народ не потерпел бы подозрительной смерти кагана, потому что каган — от Бога, а бек… Все знают, что Абадия сам присвоил себе титул бека!
        Поэтому проблему, возникшую из-за кагана, следовало продумать более тщательно.
        Дело было столь щепетильным, что Абадия избегал заикаться о нем даже перед самыми преданными людьми.
        Но время шло — Абадия не мог все время сидеть сторожем над каганом, чувствуя, что время работает против него и оппозиция только усиливается. В конце концов Абадия решился созвать совет.
        Так как дело было секретным, то для совета Абадия позвал только самих близких — сыновей Езекию и Манассию, а также брата Ханукку.
        У Абадии было два сына: старший — Езекия, и младший — Манассия.
        Первым наследником как старший был Езекия. Но человеческая жизнь переменчива и никто не знает, что завтра случится с ним. Поэтому памятуя об этом, Абадия обоих приучал к управлению войском и страной.
        В целях секретности Абадия решил провести совещание в одной из многочисленных неприметных комнат дворца поздним утром — к этому времени все текущие вопросы решены и обычно наступает затишье.
        Подготовить комнату для совещания Абадия лично велел одному из самых надежных воинов личной охраны. Аврахам — человек суровый, немногословный и надежный, к тому же он был иудеем.
        Когда Аврахам доложил о том, что все подготовлено, Абадия отправился с ним в комнату.
        В комнате была скромная обстановка. Посреди комнаты стоял железный чан с тлеющими углями — в зимнее время во многих комнатах дворца было прохладно. У небольшого окошка — стол с двумя лавками по бокам.
        На столе стоял кувшин с вином, серебряные стаканы, блюдо с фруктами и сладостями.
        Дверь в комнату была прочная и толстая — через дверь не проникали звуки, что гарантировало, что разговор не подслушают.
        Только убедившись, что необходимые меры для секретности совещания приняты, бек велел Аврахаму позвать в комнату участников совещания: сыновей Езекию и Манассию, а также брата Ханукку.
        - Слушаюсь, — сказал Аврахам и хотел было уйти, но Абадии в голову пришло, что вельмож окружает множество слуг, которых они редко замечают, поэтому слуги знают о делах хозяев все и часто даже больше их. Поэтому слуги — лучшие шпионы за своими хозяевами. Абадия это использовал в своих интересах прекрасно. Он остановил Аврахама: — погоди.
        Аврахам остановился.
        - Аврахам, скажешь им, что я хочу обсудить с ними военный поход.
        Повод для встречи был вполне правдоподобен — недавно Абадия ходил походом на Кавказ.
        Несколько лет назад одна из дочерей Абадии была помолвлена с армянским князем Бармакидом. Невеста благополучно приехала в Берду, но там она заболела и умерла до свадьбы. Абадия заподозрил отравление и послал войска в Закавказье. Хазарская армия в очередной раз вторглась в Армению, грабя страну и забирая много пленников.
        Это было уже не первое убийство хазарской принцессы, выданной замуж на Кавказ.
        «Это арабские проделки», — был уверен Абадия.
        К его сожалению, у хазар с арабами никак не налаживались хорошие отношения. Между тем невозможно держать врагом соседа с юга, имея сильного врага на севере.
        Вскоре в комнате появился Ханукка, а за ним и Езекия с Манассием.
        Они были удивлены местом, избранным для встречи.
        - Садитесь за стол, — сказал им Абадия, а Аврахаму приказал встать за дверью и никого к ней близко не подпускать.
        Когда все расположились, Абадия приказал младшему сыну:
        - Манассия, налей всем вина. Перед большим разговором требуется смочить горло.
        Манассия наполнил стаканы.
        Ханукка объявил:
        - За твое здоровье, брат.
        Выпив вина, Абадия начал разговор:
        - Я вас позвал по весьма важному делу…
        Манассия перебил отца:
        - И какую из наших сестер арабы на этот раз убили? Мерзкие убийцы — они способны только беззащитных женщин убивать.
        Езекия бросил на младшего брата презрительный взгляд и сделал язвительным тоном замечание:
        - Брат, откуда у тебя варварская привычка перебивать старших? Уж не возомнил ли ты, брат, себя уже царем? Так погоди, первый наследник — я!
        «Братья не любят друг друга», — удрученно отметил про себя Абадия.
        Абадия покосился на Ханукку и подумал, что такова судьба всех царских сыновей — каждый из них желает смерти самого близкого и родного человека, потому что он его злейший враг, так как является соперником на трон.
        На лице Ханукки застыла холодная маска беспристрастности.
        - Никого не убили, — сказал Абадия, и братья замерли в недоумении.
        - Но тогда с какой целью мы собираемся на Кавказ? — спросил Езекия.
        - А мы и не собираемся идти на Кавказ, — сказал Абадия.
        Лицо Ханукки оживилось, он хотел задать какой-то вопрос, даже его губы уже шевельнулись, однако он все же промолчал.
        Абадия едва заметно усмехнулся и проговорил:
        - У нас здесь есть дела поважнее.
        - Какие же дела? — удивленно спросил Манассия. — Уж не собираемся ли мы воевать с поляницами? Они сидят в своей крепости на Дону, точно бельмо в глазу. Захватили перевоз — золото и серебро течет рекой в их сундуки.
        - Война с поляницами означает большую войну со славянами, — промолвил Ханукка. — А это страшное дело. Прошло почти три десятка лет, а перед моими глазами до сих пор стоят наши горящие города.
        - Слишком ты впечатлительный, брат. Если вспоминать города, которые мы разграбили и сожгли… — проговорил Абадия. — Но в главном ты прав: рано или поздно воевать со славянами нам придется, уж слишком лакомые куски они захватили. Но не сейчас. Пока их возглавляет варвар Бурвольд, мы не будем трогать их. Надеюсь, все же я доживу до этого счастливого времени — Бурвольд стареет, а с возрастом желание воевать проходит, хочется покоя. Хочется сохранить то, что приобретено в молодости. Однако прежде чем воевать с соседом, надо уладить дела в своем доме.
        Ханукка приподнял бровь:
        - Что, тюрки новый заговор устраивают?
        - Об этом я и хотел посоветоваться, — сказал Абадия.
        - А что говорить? — проговорил Манассия. — Тюрки каждый год устраивают заговоры. Как всегда, казним зачинщиков и все успокоится.
        - Пока каган в наших руках, мы легко сможем подавлять заговоры тюрков. Но тюрки будут составлять новые заговоры, пока не случится такой момент, что, воспользовавшись нашим отсутствием, заговорщики захватят кагана и тогда… — проговорил Абадия и многозначительно замолчал.
        Но и без слов было ясно, для чего Абадия затеял столь секретное совещание.
        - Ты хочешь убить кагана? — спросил Манассия.
        - Никогда не произноси вслух таких слов, Манассия, — строго сказал Ханукка. — Каган — Бог. На жизнь Бога никто не смеет посягать. Если такое случится, то нас тут же растерзает толпа, несмотря на нашу охрану. И никто нас не защитит, все встанут против нас.
        - Но что же тогда делать? — спросил смутившийся Манассия.
        - Отец, у тебя есть план? — задал вопрос Езекия.
        Абадия слегка кивнул головой.
        - Никто не может посягнуть на жизнь Бога… Но Бог живет в человеческом теле, и ничто человеческое ему не чуждо — он так же может заболеть и умереть…
        - Это было бы хорошо, — сказал Манассия.
        Ханукка покачал головой.
        - Надо подумать о последствиях… Бек несет ответственность за жизнь и здоровье кагана, поэтому нас обвинят в смерти кагана, как бы это с ним ни случилось.
        - Да, так оно и будет, — сказал Абадия. — Но только если мы в момент его смерти будем в Итиле. А если окажемся где-либо далеко, то ответит тот, кто останется в Итиле наместником.
        Ханукка бросил на Абадию восхищенный взгляд.
        - Брат, я преклоняюсь перед твоей хитростью.
        - Нам нужна война и по другой причине. Мы уже пять лет не ходим в походы.
        - Мы недавно были на Кавказе, — заметил Ханукка.
        - Кавказ беден. Мы не взяли там почти никакой добычи, — сказал Абадия. — Чернь обнищала. Она ненавидит нас, так как считает именно нас виновными в их бедности. Эта ненависть играет на руку нашим врагам.
        - Чернь жаждет грабежа и добычи. Все давно ждут большой войны. Большая война могла бы поправить дела многих, — сказал Ханукка.
        - Правильно, брат, говоришь, — отметил Абадия. — Если мы хотим сохранить нашу власть и жизни, то должны начать войну этой же весной. Война заставит умолкнуть наших врагов.
        - Война нужна, — заявил Езекия и задал вопрос: — Отец, но с кем ты хочешь воевать?
        Абадия усмехнулся:
        - Было бы желание воевать, а с кем — найдем. Главное — не обломать зубы о противника.
        Манассия начал рассуждать вслух:
        - Со славянами мы не можем воевать. Византия — наша союзница. С арабами разве?
        - Чтобы с арабами воевать, нужна серьезная причина. Мы своих женщин выдаем замуж за арабов, и наши отношения с халифатом с трудом, но налаживаются, — сказал Ханукка. — Так стоит ли портить наши отношения войной без причины?
        - С востока пришло племя печенегов, — напомнил Манассия. — Печенеги грабят наших вассалов — булгар. Лучше всего пойти на них походом.
        - Печенеги — голь перекатная, — сказал Езекия, — с них добычи не возьмешь.
        - А нам и не нужна с них добыча, — вмешался в разговор Ханукка. — Ведь для нас главное — заткнуть горло голодной черни, да чтобы умолкли наши враги. А какую добычу возьмем — дело второе.
        Абадия покачал головой.
        - Гоняться по степи за кочевниками — последнее дело, это словно пытаться поймать ветер. Но ты, брат, прав — пока тюрки-хазары будут гоняться за тюрками-печенегами, им будет не до нас. Польза от этого будет большая…
        Абадия не закончил своей мысли, как в дверь тихо стукнули. Все изумленно уставились на дверь — быть такого не могло, чтобы кто-то посмел помешать их совещанию — для этого у двери поставлен надежный стражник.
        - Что-то случилось… — с тревогой тихо заметил Абадия и громко проговорил: — Аврахам, зайди.
        Открылась дверь и зашел Аврахам. Он поклонился и проговорил:
        - Прости, бек, что прервал ваш разговор, но пришла важная весть.
        - Да?! Откуда? — спросил Абадия.
        - Булгары принесли, — сказал Аврахам.
        - Где гонец?
        - Здесь, за дверью.
        - Пусть войдет.
        Аврахам открыл дверь, проговорил: — входи! — и посторонился.
        В комнату вошел воин в булгарской одежде. Войдя в комнату, увидев бека, он упал на колени и опустил лицо на пол.
        - Говори! — приказал Абадия.
        Не поднимая головы, гонец заговорил:
        - Я привез письмо от эльтебера Шилки.
        - Давай письмо, — приказал Абадия.
        Гонец вынул из-за складок одежды на груди свиток, обвитый разноцветным шнуром и запечатанный сургучной печатью, и поднял над головой:
        - Вот оно, бек.
        Свиток взял Манассия.
        - Открой, — приказал Абадия.
        Манассия сорвал печати со свитка и развернул его. Его взгляд скользнул по тексту и глаза расширились от изумления.
        - Читай!
        Манассия начал читать текст.
        Вначале шли многословные витиеватые уверения в почтении и пожелания здоровья, всех благ на свете и богатства. Их Абадия выслушал с полным равнодушием. Наконец Манассия дошел до главного — эльтебер сообщал, что словенский князь Бравлин убит.
        - Что? — мгновенно прервал Манассию Абадия, едва услышал эти слова.
        Манассия перечитал:
        - Князь Бравлин убит.
        - Как «убит»? — не поверил своим ушам Абадия.
        - Это дальше написано, — сказал Манассия и поинтересовался: — Продолжить чтение?
        - Продолжай! — сказал Абадия.
        Манассия дочитал сообщение до конца, но Абадия слушал его уже вполуха. Как убили князя Бравлина, ему было не интересно. Самое важное он уже услышал — убит его главный враг, имя которого он боялся слышать три десятка лет.
        В голове Абадии закружился рой мыслей. Ему хотелось и плакать от счастья, и плясать. Он с трудом удерживал себя на месте.
        Когда Манассия дочитал письмо, Абадия сказал гонцу:
        - Ты принес нам радостное известие. За это ты будешь награжден. Иди.
        Рассыпаясь в благодарностях, гонец выполз за дверь.
        Как только дверь закрылась, Абадия вскочил и, забегав по комнате, потирая руки, возбужденно заговорил:
        - Бог — на нашей стороне! Бог наказал изгоя! Теперь мы можем осуществить все наши планы! О Господи, я принесу тебе самую большую жертву!
        Встали и остальные, поняв, что совещание окончено.
        Они оживленно заговорили.
        Теперь было понятно, с кем будет война. Это будет долгожданная война со славянами. Большая война, которая принесет много богатства — рабов и рабынь, золота и серебра, ценной пушнины.
        Абадия остановился и напыщенно объявил:
        - Объявите всем, что весной идем войной на славян. Пусть все радуются и готовятся к войне.
        Глава 42
        Сердце Красимиры покрылось ледяным инеем. Она словно стояла на краю пропасти — земля уходила из-под ног и предпринять что-либо было невозможно.
        Поэтому Красимира сделала то, что и обязана была сделать, когда большая война уже дышала горячим и смрадным дыханием прямо в лицо, — она собрала дружину для совета.
        Дружина собралась в парадном зале дворца.
        Над троном царицы повисли древние священные знамена. Перед троном в медной корзине горел огонь.
        Дружинницы заняли места на лавках вдоль стен в соответствии со своим положением: старые и опытные — ближе к трону, молодежь — подальше, почти у входа.
        Когда все расселись, Ярослава объявила о выходе царицы. Все встали. После недолгого ожидания Красимира появилась из двери сбоку от трона. Рядом с ней была Божана.
        На Красимире были парадные доспехи. За широкий пояс была заткнута булава, украшенная драгоценными камнями, серебром и золотом.
        Пройдя к трону, Красимира села и, вынув из-за пояса булаву, положила ее на колени.
        Божана села в приставленное к трону креслице.
        С другой стороны трона встала Ярослава.
        Красимира подняла руку и объявила:
        - Садитесь.
        Все сели.
        Как только шум утих, Красимира продолжила:
        - Плохую весть вчера я получила — словенский великий князь Буревой погиб. Он был нашим верным защитником. Долгие годы враги мечтали уничтожить наше царство. От нападения на нас их сдерживал страх перед князем Буревоем. Теперь все изменится — узнав о гибели князя Буревоя, наши враги поторопятся использовать удобный момент, чтобы уничтожить наше царство. О том, что нам грозит война, еще весной нас предупреждала богиня Макошь. Война неизбежна, поэтому я собрала вас, подруги, чтобы услышать совет — что делать нам, чтобы не погибнуть в этой войне?
        Когда Красимира закончила свое слово, заговорила Ярослава:
        - То, что хазары нападут на нас, нет никакого сомнения — мы у них как кость в горле. Мы находимся на богатом торговом пути, с которого они сами давно мечтают собирать пошлины. Булгары — их союзники. На востоке бродят племена нищих разбойников-печенегов, которые и сами не прочь ухватить себе кусок. Война будет — сомнения нет. Начнется она весной, как только сойдет снег и появится корм для лошадей и скота.
        Красимира внимательно слушала ее.
        - Хазары могут собрать войско в несколько десятков тысяч, а мы даже со слобожанами не наберем и двух тысяч. Таким образом, нам надо идти в поле и бить хазар по частям. Пока они не соединятся, они будут слабы, — говорила Ярослава.
        - Ты предлагаешь нам оставить город? — спросила Божана.
        - Да! Город — для нас ловушка, — ответила Ярослава, — мы всегда воевали в поле; в поле мы всегда были сильнее всех — слабого врага мы можем бить, когда захотим, а от сильного — скрыться в степи.
        - В городе мы храним свои богатства, — напомнила Красимира.
        - Золото и серебро можно спрятать, — сказала Ярослава.
        - Плохо! — громко вздохнула Величка. — К лету мне рожать, и воин из меня станет никудышный!
        - Не ты одна — многие из молодых беременны, и им рожать весной, — сказала Божана. — И что им теперь делать?
        Красимира подумала, что Божана, утверждавшая, что время женщин-воинов прошло, все же, оказывается, права — женщина природой лишена возможности воевать. Война — дело мужчин.
        Ярослава холодно проговорила:
        - Да, женщина, обремененная ребенком, — плохой воин. Она не сможет с ребенком в поле воевать. Остается одно — избавиться от детей.
        - Что ты сказала? — изумленно переспросила Божана.
        - Детей надо убить, — холодно повторила Ярослава.
        От такого предложения молодые амазонки окаменели от ужаса.
        - Неужели, чтобы дети нам не мешали, нам надо их убить? — с негодованием спросила Божана.
        - Если мы хотим уберечь свои жизни, то от детей придется избавиться! — жестко проговорила вновь Ярослава.
        - Да лучше самой умереть! — крикнула Божана.
        Красимира покачала головой:
        - Однако выбор предлагается ужасный — чтобы воевать в поле, мы должны избавиться от детей…
        - Нет! — твердо сказала Божана. — Кто хочет, может уходить, а я останусь в крепости.
        - И мы… — послышались голоса молодых амазонок.
        - Ну, раз так… — тихо промолвила Красимира, задумалась на минуту и продолжила: — Мы не можем бросить наших подруг. Будем защищать город.
        Все молчали.
        Молчание прервала Ярослава:
        - Все равно крепость нам не удержать.
        - Город наш крепок, — возразила Божана, — мы можем еще лучше его укрепить. У нас время есть, чтобы подготовиться к войне.
        - Осада может продолжаться несколько лет, — сказала Ярослава.
        - Поэтому до начала войны надо создать большие запасы пищи, — посоветовала Божана.
        - Но мы же не можем вечно сидеть в осаде… — заметила Ярослава.
        - А нам вечно и не придется сидеть — нам помогут вятичи, — сказала Божана. — Надо с гонцом от Вячеслава, Деяном, послать ему письмо, чтобы он был готов по первому зову прийти нам на помощь.
        Ярослава пожала плечами:
        - Что же… Хотя я и не верю…
        - Верим, не верим… Верить надо в богов! — сделала вывод Красимира. — Надо обратиться за советом к богине. Пусть она даст совет, что нам делать.
        Эта мысль всем понравилась — перед большим делом надо обязательно посоветоваться с богиней, попросить совета и удачи.
        Красимира поднялась и подошла к огню. Дружинницы окружили ее кольцом.
        Красимира протянула руку, и ей подставили поднос. На подносе лежал хлеб, кусок вареного мяса и кувшин с вином.
        Сначала Красимира взяла хлеб, отщипнула кусочек и положила в огонь:
        - Прими, праматерь, нашу еду.
        Затем в огонь положила кусок мяса:
        - Прими наше тело.
        Затем плеснула в огонь вино:
        - Прими нашу кровь.
        Огонь заструился сладким дымом. Дым потянулся к отверстию в потолке.
        Принеся жертву, Красимира взяла в руки бубен, села перед огнем и закрыла глаза.
        - Дай нам совет! — шептала она, ритмично ударяя по бубну.
        Обычно амазонки проводили волхвование в священных местах, у статуи богини, но в этом волхвовании не было ничего необыкновенного — ведь желая общаться с богами, стоит помнить, что боги везде. Главное в волхвовании — умение привлечь внимание богов, чтобы они услышали твою просьбу.
        Волхвование продолжалось довольно долго. Пока наконец Красимира не открыла глаза и не объявила:
        - Я услышала совет богини!
        Глава 43
        Итак, произошло то, чего хазары давно ждали, — страшный князь Бравлин погиб.
        На следующий же день после прихода этого известия вся Хазария знала, что весной начнется война со славянами.
        Это известие так обрадовало хазар, что в поход изъявили желание идти почти все. В городах и на стойбищах оставались только те, кто уже не мог нести оружие — старики, старухи и дети.
        Разумеется, хазарскую столицу они защитить не могли. Поэтому Абадия предпринял меры — отправил послов с подарками в Арабский халифат.
        Вернулись послы с обещанием калифа не трогать земли хазар, пока те будут воевать со славянами.
        Хотя заверениям калифа верить и нельзя было, но сейчас Абадия поверил: расчет калифа был прост — война хазар со славянами дает им хороший шанс усилить свое присутствие в Закавказье, а может, и позволит урвать часть ромейской территории в Малой Азии.
        А позже, когда до ромеев тоже дошло сообщение о гибели князя Буревоя, они сами прислали послов в Итиль.
        Разговор с ромеями был длинный и туманный, но Абадия прекрасно понял, чего хотят ромеи, — их интересовал Киев.
        Это была их давняя мечта — заложить в Киеве факторию, чтобы контролировать торговый путь по Днепру и виснуть угрозой над окружающими племенами славянских дикарей в самом сердце их страны.
        Ромеи тоже опасались славян. Их опыт свидетельствовал, что славяне для них опасны. Ромеям еще были памятны походы князя Буревоя.
        Абадия заверил ромейских послов, что первый свой удар направит на Киев, и за это они пообещали построить хазарам неприступную крепость на берегу Дона.
        «Слава богам, что страшный князь Бравлин погиб!» — возносили хвалу и хазары, и арабы, и ромеи. И все готовились к большой войне.
        Глава 44
        В конце февраля задул сильный ветер, который быстро иссушил и без того небогатую на влагу почву и затянул небо пыльным маревом.
        Ветер стонал, словно раненый зверь, и нагонял в душу жуткую тоску.
        В такую мерзкую погоду невозможно было согреться даже у жаркого очага — со стороны огня тело припекало, а с другой — пронизывал холод.
        Но этот ветер был первым признаком наступающей весны, и однажды утром Абадия, проснувшись, не услышал уже ставшего привычным завывания. Было непривычно тихо.
        Забыв о своем положении, Абадия вскочил с постели и подбежал к окну.
        За окном ярко светило солнце, зимняя хмарь испарилась, а в саду деревья покрылись розовым цветом, который Абадия едва не принял за иней.
        Услышав движение в спальне бека, в комнату заглянул слуга, и Абадия подал ему знак, чтобы он вошел и открыл дверь на балкон.
        Слуга открыл дверь и в комнату пахнуло теплым воздухом.
        Абадия вышел на балкон. С балкона хорошо была видна степь за рекой.
        Степь была заполнена шатрами и палатками. Среди шатров и палаток дымились костры. Дым поднимался вверх и на некоторой высоте растекался в стороны, затягивая лагерь синим туманом.
        Хазарское войско скапливалось для похода на славян.
        Глядя на многочисленные костры, Абадия порадовался силе войска. С таким войском можно было без страха идти на Киев, как Абадия и обещал ромеям.
        Обещать-то обещал. Но прежде чем идти на Киев, следовало бы все же решить проблему поляниц и вятичей. Поляницы и вятичи, жившие по берегам Дона, нависали над Хазарией.
        После разгрома Хазарии князем Буревоем они обнаглели до того, что посмели поставить крепость чуть ли не под стенами царского дворца.
        От Белой Вежи до Атиля было не более пары дней конного пути.
        Таким образом, невозможно было идти на Киев, имея руки злейших противников на своем горле.
        Абадия не сомневался, что как только поляницы и вятичи узнают о выходе хазар на Киев, то не упустят возможности ударить в тыл хазарскому войску.
        Таким образом, нельзя было идти на Киев, не уничтожив сначала Белую Вежу.
        Абадия хлопнул в ладоши и рядом с ним беззвучно выросли слуги и вельможи, ожидавшие, когда бек разрешит им войти в комнату.
        В руках вельможи держали золотые подносы: на одном — кувшин с вином, на другом — кубок, на третьем — фрукты.
        Бек протянул руку, и ему в ладонь вставили кубок, наполненный вином.
        Выпив вино, Абадия лаконично приказал:
        - Завтракать. Приготовить доспехи. После завтрака поеду смотреть войско.
        Придворные бросились раздавать распоряжения.
        - Мыться, — отдал следующее распоряжение Абадия, и слуги под руки повели его совершать утреннее омовение в зал, посредине которого был устроен бассейн.
        Бассейн был отделан цветным мрамором, заполнен теплой водой, поверх воды плавали лепестки роз для придания воде приятного запаха.
        У края бассейна выстроились красивые молодые рабыни. Они должны были своими нежными пальцами омыть драгоценное тело бека.
        Вряд ли эти красавицы при других обстоятельствах обратили бы внимание на этого престарелого человека с черными мешками под глазами — бек любил вино и пил его неумеренно.
        Но они были рабынями, а он был их хозяином. И не дай бог какой из них забыться и сквозь маску обожания пропустить гримасу брезгливости.
        Для непочтительных в подвалах дворца держали диких зверей. Варварские гладиаторские игры римлян ушли в прошлое, но бек любил эту забаву за скрытый в ней глубокий смысл. Гладиаторские игры давали возможность почувствовать себя стоящим над людьми и решающим, жить им или не жить, не потому, что они в чем-то провинились, а из желания, прихоти.
        Так решают судьбы людей боги.
        Абадия подумал, что приятно быть богом.
        Отправив естественные нужды прямо у края бассейна в специальный горшок, бек, подхваченный под руки десятком рабынь, был нежно опущен в воду, и за дело взялась любимая рабыня, которой было доверено навести чистоту на самых важных частях тела бека.
        Ее мягкие прикосновения вызвали приятное возбуждение.
        Когда с этим делом было закончено, другие рабыни принялись за работу. Они мыли руки, ноги, голову, массировали тело.
        После завершения водной процедуры бека подняли на край бассейна. Здесь заботливые руки завернули его в халат из мягчайшей ткани и отвели в главную палату, где был накрыт стол для завтрака.
        Огромный стол ломился от фруктов, сладостей и лепешек — бек с утра предпочитал легкую пищу. Но на этот раз, учитывая, что день предстоял беспокойный, бек съел половинку фаршированного голубя и запил его вином.
        Мясо голубя было нежно, пахло степными травами и медом и приятно горчило.
        Глава 45
        Пока бек наслаждался голубем, его снова посетила мысль о судьбе кагана.
        Собственно, надо было решить: как и когда его убить?
        Вопросы простые.
        Как? Отравить — несложно! Ромеи, у которых большой опыт в такого рода делах, снабжают Абадию прекрасными ядами, не оставляющими следов. Отраву в питье кагана может подсыпать любая из жен кагана — среди них много иудеек.
        Абадии на память пришло:
        Как написано в ветхозаветной Книге Судеб: «полюбил он одну женщину, жившую в долине реки Сорек; имя ей Далила. К ней пришли владельцы филистимские и говорят ей: — уговори его и выведай, в чем великая сила его и как нам одолеть его, чтобы связать его и усмирить его, а мы дадим тебе за то каждый тысячу сто сиклей серебра».
        Далила трижды спрашивала Самсона о его секрете, но он каждый раз давал ей вымышленные ответы.
        Применив свое женское обаяние, Далила все же смогла узнать его секрет.
        «И сказала ему Далила, — как же ты говоришь — “люблю тебя”, а сердце твое не со мною? — вот, ты трижды обманул меня и не сказал мне, в чем великая сила твоя.
        И как она словами своими тяготила его всякий день и мучила его, то душе его тяжело стало до смерти. И он открыл ей все сердце свое и сказал ей — бритва не касалась головы моей, ибо я назорей Божий от чрева матери моей; если же остричь меня, то отступит от меня сила моя; я сделаюсь слаб и буду как прочие люди.
        И усыпила его Далила на коленях своих, и призвала человека, и велела ему остричь семь кос головы его. И начал он ослабевать, и отступила от него сила его».
        После чего Самсон был схвачен филистимлянами и ослеплен.
        Абадия осуждающе покачал головой: то, что женщины продажны, — в этом нет секрета; вся их природа направлена на обман мужчин, но вот то, что судья — а Самсон был судьей, — был так легкомыслен — это удивительно! Сам Абадия еще не видел простодушных судей.
        Абадия подумал, что тысяча сиклей серебра убийце героя — это немного. За убийство кагана можно смело обещать гораздо больше. Ведь все равно не придется выполнять обещание.
        Абадия, в отличие от наивного Самсона, никому не верил. А уж свидетелей оставлять в живых — не в его привычках.
        Когда? Разумеется, когда хазарское войско уйдет в поход. Тогда и подозрение можно отвести и хазарам будет не до гибели кагана.
        Конечно, риск оставался. Но в таких делах всегда имеется риск: быть во власти — это всегда означает ходить по лезвию ножа. Кочевники — народ непредсказуемый. Их князья заносчивы и мало уважают бека.
        «Значит, дело решено!» — подумал было Абадия, но тут в его голове возникла новая идея, которая привела его сначала в изумление, а затем заставила восхититься своей мудростью — с помощью этой идеи, конечно, если удастся претворить ее в жизнь, необходимость в смерти кагана исчезает, а значит, и рисковать не придется.
        Закончив с мыслями о кагане, Абадия завершил и завтрак. Выпив очередную порцию вина, он поднялся и озабоченно проговорил:
        - Пора ехать и к войску.
        Сигнал был понят.
        Абадию провели в гардеробную комнату, где он выбрал себе одежду: красную шелковую рубаху и контрастно к ним синие шаровары. На ноги надел красные мягкие сапожки.
        Затем стал выбирать себе доспехи. Ему нравились скромные, но очень прочные доспехи — в бою таким цены нет.
        Но ему сейчас требовалось совсем другое — произвести впечатление на войско, вселить в воинов уверенность, поэтому он выбрал легкие доспехи из тонкого металла, непрочные, но сверкающие позолотой на солнце, словно драгоценный камень.
        На пояс бек повесил такой же великолепный меч, с ножнами, украшенными золотом и драгоценными камнями.
        Посмотрев на себя в зеркало, Абадия остался доволен — он стал похож на Бога, сошедшего с небес. В таком наряде можно вести хазарское войско в чужие земли за победой.
        - Я готов! — строго хмуря брови и придавая лицу суровый вид, сказал Абадия.
        Правда, спохватился — правоверный иудей не может начинать дело, не получив благословения раввина.
        Бек хлопнул в ладоши и приказал:
        - Позовите ребе.
        В комнату тут же вошел раввин, одетый полагающимся образом, который, очевидно, уже ждал приглашения от бека в соседней комнате.
        Он провел предусмотренный для такого случая обряд и пообещал беку легкую победу.
        Выслушав его, довольный бек вышел во двор.
        Здесь его ждал оседланный великолепный белый скакун и отряд личной охраны — сотня «бессмертных»: высоких, сильных воинов, одетых во все черное и вооруженных до зубов.
        Глава 46
        Зимой в Белой Веже также не спали — готовились к длительной осаде.
        Еще два десятка лет назад строители обнаружили в месте закладки крепости подземные карстовые пустоты. Пустотам нашли применение — в подземных пещерах было всегда прохладно, поэтому их обустроили и превратили в склады для продовольствия.
        Склады не пустовали, но в преддверии войны Красимира приказала забить их продовольствием до отказа.
        На покупку продовольственных запасов Красимира не жалела ни золота, ни серебра. Таким образом, к концу зимы склады были загружены.
        Ее тревога была не напрасна — разведчики докладывали, что всю зиму хазары готовились к войне.
        Но вот и весенний солнцеворот наступил. Солнце стало припекать. Над черноземными полями повис призрачный туман. Луга покрылись зеленью.
        Спустя несколько дней после солнцеворота Красимира в сопровождении нескольких амазонок заехала в слободу.
        Узнав от вратарей о прибытии царицы, слободской голова Борислав вышел встречать ее. К нему немедленно присоединились старшие концов и лучшие люди.
        Хотя слобода и располагалась в нескольких сотнях метров от крепости, тем не менее царица была в слободе редким гостем — слобода была свободным поселением, в ней были свои порядки, а за то, что городище стояло на землях амазонок, они были обязаны лишь платить определенную дань.
        Пока на площади проходила церемония почетной встречи, в доме Борислава — у Борислава был самый большой двор в слободе — стояла суета: в большой комнате готовили торжественное застолье.
        Обычай гостеприимства требовал отдать должное хозяйскому радушию и хлопотам. Однако Красимира не планировала пира, поэтому предупредила:
        - Пир потом. Сначала мне надо с тобой лично поговорить!
        Борислав подал знак — подготовьте комнату! — и повел Красимиру в одну из комнат поменьше.
        Пока шли, на стол было уже поставлено дорогое ромейское вино и обильное угощение.
        Разговор за столом начался с обсуждения торговых дел — Борислав пожаловался, что торговый путь замер.
        - Не идут, потому что боятся войны, — сделал вывод Борислав и поинтересовался: — Царица, как прошло волхвование на солнцеворот?
        Красимира с минуту молчала, затем неохотно проговорила:
        - Согласно обычаю.
        Борислав взглянул в ее помрачневшее лицо и проговорил:
        - Судя по твоему виду, предсказания богини не совсем хороши.
        - Не знаю, — сказала Красимира, — богиня говорила так смутно, что я до сих пор гадаю над его словами.
        - Так что же она сказала? — спросил Борислав.
        - Никому чужим я до этого ничего не говорила, — проговорила Красимира, — но теперь скажу. Потому что от моей судьбы зависит твоя судьба, а от твоей — моя.
        - Так что же она сказала? — с испугом, отшатнувшись, спросил Борислав.
        Красимира понизила голос:
        - Войну она опять обещала. Смерть нам всем! Она показала мне кровавую звезду и сказала: «Эта звезда встает над тобой. Будут реки крови».
        Борислав побледнел и спросил:
        - Кто это собрался напасть на нас? Хазары? Так у нас с ними вечный мир. Булгары? Печенеги?
        - Богиня об этом не говорит, — проговорила Красимира.
        - Да, плохое предсказание, — трясущимися губами выдавил Борислав.
        - Вот я и размышляю — откуда нам грозит беда? — проговорила Красимира. — Хазары — наши давние враги, но из-за страха перед князем Буревоем они два десятка лет на нас не ходили. С ними у нас мир. Всем известно, что они собирают войско для войны. Но куда они пойдут? Несколько лет назад они ходили на арабов. Может, они опять двинутся на Кавказ? С другими мы не ссорились. Но кто же тогда придет к нам с войной? Нам было известно, что Карл франкский давно враждует с аварами. Однако до большой войны дело не доходило. Но в прошлом году авары подверглись нападению с двух сторон: Карл франкский обрушился на них с запада, а булгарский хан Крум — с востока. Авары не выдержали и потерпели полное поражение. Аварский каганат был полностью уничтожен, а его владения были поделены между франками и булгарами. Как нам стало известно, булгары заняли оба берега Дуная вверх по течению до устья Тисы. Выше Тисы левый берег удерживался франками, в то время как славянские племена, жившие на правом берегу, вплоть до устья Дравы, признали над собой господство хана Крума.
        - Я помню, как князь Буревой напал на Херсонес, — заметил Борислав, — тогда после десятидневной осады Буревой взял Сурож, пострадали города хазарской части Крыма, но был разграблен и греческий Корсунь. Крымская Готия — православная страна — отпала от Хазарии и вернулась к Византии. От грабежей русов пострадали христианские церкви, и было ослаблено православное влияние в Хазарии. Тогда иудеи взяли окончательный верх над Хазарией. И с той поры они не ходили войной на народы, которые находились под покровительством словенского князя. Они предпочитают мирно торговать.
        - Самая лучшая торговля — это война! — слегка улыбнулась Красимира. — Эти торговцы мирные, пока боятся расплаты. Пока князь Буревой покровительствовал нам, они боялись нападать на нас.
        - Мы за прошлый год не заплатили словенскому князю, — напомнил Борислав, вспомнив от кого дочь у Красимиры.
        - Князь Буревой осенью погиб, и нам некому было платить дань, — сказала Красимира.
        - Но тогда кому же мы должны платить дань? Неужто хазарам? — спросил Борислав.
        - Хазарам наша дань без надобности. Если когда-либо они начнут против нас войну, то только для того, чтобы уничтожить. Наше царство для них все равно что бельмо на глазу, — проговорила Красимира и замолчала. Через минуту продолжила: — У Буревоя был сын Гостомысл. Словены были самым сильным племенем, поэтому Гостомысл должен был бы по наследству стать великим князем. Но не знаю — жив он или погиб с отцом? Об этом ничего не слышно. И он слишком молод — мальчишка… Теперь народы должны избрать нового старшего князя. Чтобы защищать наши народы от внешних врагов, старшим должен стать самый сильный князь, а самый сильный сегодня — вятический князь Вячеслав.
        Борислав оживился. При князе Буревое торговые пути вели в Словенск, поэтому связь с югом в основном осуществлялась по Днепру. Киев стоял на перекрестке путей, соединяющих север с югом и восток с западом, и это приносило киевским купцам огромные выгоды.
        Белая Вежа занимала похожее положение, но путь по Дону в Словенск был неудобнее, из-за чего торговцы предпочитали ходить по Днепру. Но если бы князь Вячеслав стал старшим над славянскими племенами, то уже столица вятичей Корьдно стала бы центром торговых путей. Таким образом, привлекательность пути по Дону существенно повысилась бы. Это принесло бы слободе большую выгоду.
        - Хорошая мысль! — отметил Борислав. — А что же этому мешает?
        - К князю Вячеславу я уже собираюсь посылать посла. Но чтобы стать великим князем, ему понадобится большая дружина, а на это понадобится много денег, — сказала Красимира.
        - Думаю, что вятичи на это дело дадут ему деньги. Ведь это в их интересах. И мы тоже поможем ему, — сказал Борислав. — Скажи своему послу — пусть обещает.
        - Вы поможете? Ты уверен? — спросила Красимира.
        - Старшины, думаю, поймут свою выгоду, — сказал Борислав.
        Выгода и в самом деле была очевидна. Тем более что дочь Красимиры Вячеслав объявил своей женой. После этого Вячеслав, став великим князем, несомненно, обязан дать льготы беловежским купцам.
        - Пока не нашлось другого желающего встать над нашими народами, надо поторопиться отправить к Вячеславу посла, — сказал Борислав.
        - Завтра же пошлю, — сказала Красимира.
        - А я… — начал Борислав, но замолчал.
        Послышался быстрый тяжелый шаг и звяканье металла.
        - Ты кого-то ждешь? — спросила Красимира.
        - Нет, — сказал Борислав, и в его глазах мелькнуло недоумение: кто мог осмелиться помешать его беседе с царицей?
        Дверь открылась и в комнату вошла Ярослава.
        - Ох, как ты меня напугала! — облегченно выдохнул воздух Борислав.
        Но Красимира уже заметила на лице воеводы тревогу.
        - Ярослава, что случилось? — спросила он.
        - Хазары вышли войной! — выдохнула одним духом Ярослава.
        - Какие еще хазары? У нас же с ними мир! — обессиленно рухнул на лавку Борислав.
        - Откуда известия? — спросила Красимира.
        - Разведчицы принесли, — сказала Ярослава.
        - Какие еще разведчицы? — спросил Борислав.
        Но Красимире было все понятно. Войну с хазарами она ожидала. А к Бориславу она пришла не ради совета о княжеских делах. Цель ее была другая — она предполагала, что в случае войны слобожане бросят свои городки и уйдут в более спокойные места, а ей надо было привлечь их на защиту крепости.
        Ярослава пояснила для Борислава:
        - Зимой дошли до нас слухи, что в ближней степи появились печенеги. Две недели назад я послала небольшой отряд посмотреть, что происходит в степи. И вот только что от них прибежал гонец с сообщением, что хазары собрались у Итиля, в степи, большим войском…
        - Это они собираются идти на нас! — пробормотал Борислав.
        Лицо его побелело. Оно и понятно — вспомнилось предсказание Красимиры, что хазары пойдут на Белую Вежу не за данью, а для того, чтобы уничтожить город и его жителей. Славянский город на пересечении торговых путей под их боком и в самом деле торчал, как кость в горле.
        - А больше им некуда идти. С ромеями они союзники. А с франками им незачем воевать. Хазары после поражения от князя Буревоя сильно обеднели. Кавказ дает им мало золота и серебра. А торговые пути по Дону и по Днепру за нами. Так что весь интерес хазар нынче здесь — в Белой Веже. Тут проходят большие богатства. И на Киев идти мимо нас — тут самая удобная переправа. К тому же мы — прямая угроза их столице. Нет, не уничтожив Белую Вежу, им и думать нечего о Киеве, — подлила масла в огонь Ярослава.
        - А скоро ли придут хазары? — спросил Борислав.
        - Через три недели они будут у стен Белой Вежи, — сказала Ярослава.
        Глазам Борислава представился разрушенный город и окровавленные тела убитых, и он не удержался от слез:
        - Ах, как плохо! Хазары всех убьют в слободе. Даже детей не пощадят. Надо бежать, пока не поздно.
        - Белая Вежа хорошо укреплена. И мы сегодня же пошлем гонцов в Корьдно, чтобы прислали помощь, — сказала Красимира.
        - Думаю, что хазары не дадут им прийти нам на помощь. Бек хитрый. Я бы на его месте приказала своим вассалам, булгарам, напасть на вятичей, чтобы отвлечь их от нас. Вятичи сильны, но пока не прогонят булгар, не придут к нам на помощь. Так что думаю, что вятичи до осени не окажут нам помощь, — оценила обстановку Ярослава.
        - Без помощи со стороны нам все равно не отбиться от хазар, — хмуро сказала Красимира.
        - Но если вятичи нам не помогут, то откуда нам взять помощь? — спросил Борислав.
        - Значит, пора посылать гонцов к полянам, волынянам, древлянам и северянам, — сказала Красимира.
        - Древляне не помогут нам, — сказала Ярослава.
        - Почему? — спросил Борислав.
        - В прошлом году они воевали с полянами, они просили у нас помощи, но мы им не помогли. И теперь у них обида из-за этого на нас, — сказала Красимира.
        - Это было в прошлом году, и они сами были виноваты. А если бы мы встряли в это дело, то не только поляне обиделись бы на нас, но и князь Буревой рассердился бы, — сказала Ярослава.
        - Но что же делать? — в панике вопрошал Борислав.
        - Посылать гонцов за помощью будем ко всем, — сказала Красимира.
        - Но раньше чем к середине лета помощь все равно не придет, — заметила Ярослава.
        - Значит, нам надо собирать ополчение и самим защищать город. А там — как боги распорядятся, — сказала Красимира.
        Борислав снова всплакнул:
        - Надо бежать из города.
        - И куда? — с сарказмом спросила Красимира.
        - В низовья… или на север.
        - А если и туда придут хазары? — спросила Красимира.
        - Ну…
        - Здесь наша земля! — твердо проговорила Красимира. — Отдав даже часть своей земли, мы покажем степным хищникам, что не способны защищаться. Тогда вскоре потеряем и всю землю. И куда мы пойдем? Нам некуда идти! Потому мы должны защищать Белую Вежу не щадя живота. Вы связаны с нами одной судьбой — прежде чем убить нас, они убьют вас. За вашим хлипким частоколом вы не спасетесь. Слобожане должны с нами защищать крепость. В этом наше общее спасение.
        Борислав вздохнул:
        - Пойду посоветуюсь со старшинами.
        Глава 47
        Хазарское войско оказалось необыкновенно большим. Как только глашатаи объявили, что страшный князь Бравлин погиб, многим захотелось поправить свои дела.
        На славян собирались целыми семьями. Воины брали с собой кибитки, а значит, жен, детей, скотину. Таким образом, образовался огромный обоз — на стоянке возникал целый город.
        Абадия был опытным полководцем и хорошо знал, что сила конного войска заключается в быстроте и внезапности: масса всадников сваливалась на голову противника, словно снег, словно Божья кара; ошеломленный внезапным нападением огромных масс, противник терялся и не мог оказать серьезного сопротивления.
        Всего лишь несколько лет назад Абадия выигрывал войны на Кавказе такими стремительными мощными ударами.
        Но сейчас войско напоминало ленивый поток. Большой обоз превратился в гири на ногах войска. Путь, который у всадника занимал три-четыре дня, войско преодолевало уже второй месяц. Это был не войско, а какое-то огромное дикое стадо.
        Абадия злился. Он пытался уговорить хазар, чтобы они оставили свое хозяйство в покое, там, где оно находится. Но кочевники от привычного образа жизни отказываться не желали.
        Ранее Абадия просто приказал бы оставить семьи, а ослушавшихся его приказа повесил бы. Но сейчас он даже не подумал отдать подобный приказ, потому что собственное войско пугало его больше, чем славяне.
        Традиционно войско хазар представляло собой народное ополчение, формирующееся вокруг дружин знатных воинов. Всех примкнувших к ним знатные воины вознаграждали за счет своей добычи и трофеев. Это облегчало беку бремя содержания войска, но преданность своему хозяину для хазар имела большее значение, чем власть бека.
        Большинство знатных воинов происходило из тюркской и хазарской аристократии, и пока бек был одним из них, система комплектования войска была вполне удобна и надежна.
        Среди аристократии были и мусульмане, и христиане, и язычники, но все это имело мало значения, так как всех объединяла преданность великому кагану.
        В мирное время иудаизм казался полезным, так как создавал дистанцию между беком и прочими аристократами. Принятие беком иудаизма поставило его над аристократией.
        Но в военное время сказались пороки иудаизма. Иудаизм Хазарии, в силу его протекционизма, изоляционизма, презрительного отношения к другим верам, оказался разрушителем государства — все религиозные конфессии Хазарии сплотились против него.
        И только сейчас Абадия понял, какую роковую ошибку он совершил: хазарская аристократия ненавидела своего предводителя в связи с чем опираться на народное ополчение стало рискованно.
        Абадия уже пожалел, что решился на эту войну.
        Некоторую уверенность Абадия почувствовал, только когда хазарское войско подошло к Дону и стало ввязываться в первые стычки с местными жителями.
        Теперь все стало на свои места. Увидев перед собой противника и понеся первые потери, хазары словно проснулись, у них появилась энергия и злость против славян.
        К Белой Веже хазары подошли, уже объединенные единой целью.
        Но Абадия твердо решил, что после войны со славянами он создаст корпус из десяти тысяч профессиональных воинов, которые будут подчиняться только ему. Он понимал, что на это придется потратить большие деньги, но власть над Хазарией стоила любых денег. К тому же деньги во время войны можно было взять у самих же хазар, не опасаясь, что они восстанут против него.
        Глава 48
        Благодаря своевременно полученным сведениям о приближении хазарского войска Белая Вежа была подготовлена к обороне: стены укреплены, запасы продовольствия пополнены, народ с окрестных сел собран под защиту стен. На каждый участок стен были назначены ответственные из числа старшин, которые должны были организовывать их оборону. Для надежности Красимира приставила к ним дружинниц — для совета и наблюдения.
        Красимира лично трижды в день обходила с проверкой укрепления и склады.
        Но время шло.
        Молодые амазонки разрешились бременем. Божана и Величка родили мальчиков.
        А хазарское войско, о котором так много говорили, так и не появлялось, и народ начал потихоньку уходить из города. Жизнь требовала своего — надо было сажать хлеб, растить виноград.
        В середине июня Красимира и Ярослава, завершая вечерний обход, задержались в башне у ворот.
        Глядя в выгоревший под летним солнцем белесый горизонт на юге, Красимира задумчиво заметила:
        - Странно, что до сих пор хазары не подошли к городу.
        - Действительно, странно, — согласилась Ярослава, — тут идти от силы три-четыре конных перехода.
        - Может, разведчики обманулись и хазары не вышли в поход? — спросила Красимира.
        - Нет, они все сообщают верно, — сказала Ярослава.
        - Может, хазары решили оставить нас в покое и сразу идти на Киев? — высказала предположение Красимира.
        - На Киев они не пошли.
        - Откуда ты знаешь? От разведчиц ведь давно нет известий. Может, хазары их давно перебили?
        - Может. Однако хазар все равно не видно. Скорее всего, у хазар что-то происходит, что задерживает их.
        - Утром пошли новых разведчиков.
        - Пошлю. Надо было нам бросить крепость и уйти в степь, теперь не сидели бы, словно в овцы в клетке, ожидаючи, когда сдерут шкуру. В степи нам было бы спокойнее.
        - Сама понимаешь — малых детей нельзя брать в степь. Погибнут.
        - И что же? Погибнут слабые, сильные выживут. Вместо погибших девки новых нарожают.
        - Это будут уже другие дети.
        - Да какая разница?
        - Большая.
        - А вообще-то, разбаловалась наша молодежь — в степи жить разучились. Дуры молодые.
        - Мы тоже были молодыми.
        - Мы были воинами, а не курицами.
        Красимира бросила на подругу любопытный взгляд и поинтересовалась:
        - Ярослава, а у тебя были дети? Что-то ты никогда не говорила о них.
        Ярослава на мгновение смутилась.
        - Нет…
        - Жаль, — сказала Красимира.
        - От них только неприятности.
        - Разве ты никого не любила?
        - Нет!
        - Что, у тебя совсем не было мужчины?
        - Не было.
        Ярослава отвернулась, чтобы скрыть нечаянно накатившуюся слезу. Красимира не стала задавать новых вопросов, не желая обижать свою несчастную подругу.
        Через минуту сказала:
        - Нам пора идти.
        Ярослава кивнула головой.
        Они собрались уходить, но их внимание привлек одинокий всадник, торопившийся к городу.
        - Кто это? — удивилась Красимира.
        - Торопится. Должно быть, хочет успеть до закрытия ворот, — сказала Ярослава.
        Сторожа уже стояли около ворот, готовясь закрыть ворота. Открытие и закрытие ворот — процедура серьезная, требует больших физических усилий, поэтому опоздавшему путнику ворота никто и не подумает открыть.
        - Все равно не успеет, — молвила Ярослава.
        - Мне кажется, что это не случайный путешественник, — заметила Красимира.
        Ярослава выглянула из окна и крикнула вниз, чтобы сторожа подождали всадника.
        Наконец, белый от пыли, всадник подскакал к воротам. Здесь его коня под узды ухватили сторожа.
        - Кто такой? Почему торопишься? — послышался вопрос.
        Всадник, обессиленно сваливаясь со взмыленного коня, крикнул:
        - Где царица?
        С головы воина свалился шлем и по плечам рассыпались длинные волосы — это была женщина.
        - Да это же наша разведчица! — хлопнула себя по бокам Ярослава, узнав всадницу.
        - Должно быть, привезла плохие известия, раз загнала коня, — взволнованно сказала Красимира и поспешила вниз.
        Тем временем разведчице дали ковш воды, и она жадно, проливая воду, которая оставляла черный след на одежде, пила.
        - Что случилось? — спросил Красимира, торопливо подходя к разведчице.
        Разведчица отстранил ковш.
        - Хазары близко!
        - Где?
        - Уже на подходе. Идут, наступая мне на пятки.
        - Немедленно закрывайте ворота! — приказала Ярослава сторожам.
        - А как же сельчане? — спросил один из сторожей. — Они же побегут в город.
        - Теперь уже поздно, — сказала Ярослава.
        - Пропали люди, — завздыхали сторожа и приступили к закрытию ворот.
        - Надо срочно созвать людей на совет, — сказала Красимира.
        - Сейчас пошлю за ними, — сказала Ярослава.
        Глава 49
        Через полчаса Красимира, Ярослава, несколько старших амазонок и городские старшины из числа задержавшихся в крепости собрались на башне для совещания.
        С высоких городских стен окружающая местность просматривалась довольно далеко. Поднявшись на башню, первым делом все начинали рассматривать степь.
        Солнце висело над самым горизонтом, и землю начала покрывать вечерняя тень, но и в вечернем полумраке хорошо были видны полоски пыли, поднимаемые отрядами всадников.
        Подходя к берегу Дона, они останавливались. Поили коней и из-под ладоней рассматривали озаренный последними лучами солнца город.
        - Их не очень много, — оценил Борислав силы хазар.
        - Это только передовые отряды, — сказала Ярослава, бросив на него снисходительный взгляд. — Ночью подойдут основные силы, и я думаю, их будет немало.
        - Отстоим ли мы город? — спросил Борислав.
        Он с немногими слобожанами успел перебраться в крепость.
        Красимира прикинула вслух:
        - К ночи к Дону подойдут основные силы хазар. Утром они переправятся на наш берег и по обычной привычке попытаются взять город с ходу. Если отобьем первый налет, то сможем дотянуть до зимы. А когда выпадет снег, хазарам придется уйти — для коней и скотины не останется корма.
        Ярослава возразила:
        - Не думаю, царица, что хазары так легко уйдут. Корм они наверняка запасут за счет грабежа окрестных сел и полей. Так что без помощи со стороны вряд ли прогоним их.
        - Гонцов мы уже отослали. Люди и оружие у нас есть, запасы продовольствия тоже. Продержимся и два года. За это время кто-нибудь да придет на помощь. Если мы не устоим, то хазары пойдут на северян и на древлян. А одни они не отобьются. Я уверена, что их вожди правильно оценят угрозу и пришлют помощь, — сказала Красимира.
        - Значит, ждем приступа?
        - Ждем. На рассвете они попробуют.
        - Надо всем сказать, чтобы не уходили ночью со стен.
        Предположения защитников крепости не сбылись. Переправившись через Дон, передовые отряды хазар не полезли на стены, надеясь захватить горожан врасплох, а занялись более эффективным делом: они стали перекрывать дороги вокруг города, чтобы лишить его связи с внешним миром.
        Тем временем хазарское войско преодолевало Дон по броду на излучине реки. Кроме того, в течение дня из лодок соорудили наплавной мост, по которому свободно пошли конница и обоз.
        По мосту перетащили и тяжелые орудия для взятия города.
        Сделать это было несложно, потому что орудия — тараны и метательные устройства — везли в разобранном виде на телегах. Собирали их перед непосредственным использованием.
        Два дня копошились хазары, но к утру третьего дня под стенами Белой Вежи стояло все хазарское войско.
        Войско было огромно — повсюду виднелись юрты, палатки, дымились костры, куда-то с душераздирающим визгом, поднимая густую пыль, скакали отряды всадников.
        Вид войска невольно вызывал дрожь и желание убежать как можно дальше.
        Глава 50
        Утром Абадия отправился к крепости, чтобы на месте определиться с планом ведения боевых действий. Выехал с большой свитой: с сыновьями и командирами высшего ранга — тарханами.
        Еще в Атиле Абадия разделил все войско на две части, над которыми поставил своих сыновей.
        Брата Ханукку оставил при себе — по виду тот давно смирился, что беком стал Абадия, а не он. Но кто знает, что у него в голове? Какие замыслы вызревают? Предусмотрительнее было бы казнить его. Но Ханукка повода не подает — от заговорщиков держится подальше. Хитрый лис! Такого конкурента надо держать поближе к себе и уж ни в коем случае не давать ему силу.
        Остановившись на расстоянии чуть дальше полета стрелы, вельможи принялись осматривать крепость.
        Смотрели на стены с полчаса и только цокали языками — крепок город!
        Хазарское войско умело брать хорошо укрепленные города. Совсем недавно хазарское войско воевало в Крыму, где в Готии подавляло восстание местного населения под руководством Иоанна Готского против хазар.
        Затем было восстание в Дорасе. Затем было Закавказье.
        Раньше Абадия много слышал о славянской крепости на Дону, но он все же не ожидал увидеть такое — Белая Вежа разительно отличалась от тех, что он видел ранее: стоящая на высоком берегу с обрывистыми склонами крепость казалась неприступной.
        Наконец Абадия заговорил:
        - Однако крепость первоклассная! Сколько лет они строили ее?
        - Десять лет, — сказал Ханукка.
        - И как же они так быстро успели поставить первоклассную крепость? — задал вопрос Езекия.
        - Им, наверно, кто-то помогал, — предположил Манассия.
        - Ромеи, — ответил Манассия.
        - Ромеи помогали славянам укреплять границы? — Езекия рассмеялся. — Да ромеи — злейшие враги славян!
        - Ромеи несильно большие друзья и нам, — сказал Манассия.
        - Ромеи коварны, но они не сумасшедшие, — сказал Езекия.
        - Хватит спорить, — вставил Абадия. — Неважно, кто помогал строить крепость славянам. Сейчас имеет значение, как ее взять.
        - Надо ее рассмотреть ближе, — сказал Ханукка и направился к стенам. Вслед за ним двинулся и Абадия, а за ним и другие.
        Через минуту кавалькада в пышных одеждах и блестящих доспехах подъехала ко рву перед воротами и стала нагло их рассматривать едва ли не в упор.
        По хазарским вельможам со стены тут же пустили стрелу. Стрела упала прямо около ног коня Абадии, и всадник, погрозив кулаком защитникам города, счел за благо отъехать немного назад.
        Со стен упало еще несколько стрел, но они падали вокруг цели, никого не задевая.
        - Славяне — плохие лучники, — посмеиваясь, заметил Манассия.
        - Просто слишком большое расстояние до нас, поэтому и не попали, — заметил Езекия.
        - Но они могут применить метательные орудия, — рассудительно сказал Ханукка.
        Езекия пожал плечами:
        - Наверно, не захотели или у них нет метательных орудий.
        - Такого не может быть, — сказал Ханукка. — Если они смогли построить такую великолепную крепость, то что могло помешать им построить и метательные орудия?
        - Наверно, у них водятся метательные орудия, но это не имеет значения, — сказал Абадия, взглянул на тарханов и поинтересовался: — Ну, что скажете? Возьмем город?
        - Этот город взять легче, чем снять воронье гнездо с дерева, — бодро сказал тархан Юри, пытаясь угодить беку.
        Юри был вельможей, хорошим администратором, но в военных делах понимал мало. Поэтому никто его слов всерьез не воспринял.
        - Ну что же, в таком случае с бомбардировки города, — подвел итог Абадия. — За оставшийся день и ночь метательными орудиями закидаем город камнями и горшками с горящей смолой, подожжем дома и разрушим стены, а завтра утром пойдем на приступ.
        - Мы их выкурим, как крыс из нор, — весело сказал Манассия.
        - Надо все же послать к ним посла для переговоров, — сказал Езекия.
        - Зачем? — спросил горячий Манассия.
        - Может, уговорим, чтобы сдались без сопротивления, — сказал Езекия.
        - Мысль хорошая, — проговорил Абадия, — но я не слышал, чтобы славянские города сдавались без боя.
        - Нам пленные славяне не нужны! — сказал Манассия. — Что нам с ними делать?
        - Пленные всегда нужны, — возразил Езекия, — рабы нужны нам самим, а лишних легко продать арабам и ромеям.
        - Проще будет их перебить, — фыркнул Манассия.
        - Так пошлем посла или не пошлем? — обратился Езекия к отцу.
        - Посылай, — сказал Абадия.
        - Это будет только затяжка времени, — возразил Манассия.
        - Не будет затяжки, — сказал Абадия. — Как только посол вернется, начнешь бомбардировку.
        Глава 51
        Красимира, Ярослава и Борислав теперь постоянно находились в башне около ворот, наблюдая оттуда за действиями хазарских войск. Хазары подкатывали метательные орудия, но штурмовых колонн пока не было видно.
        - Они будут пытаться разрушить стены, — сделала вывод Красимира, наблюдая за движением метательных орудий.
        - Это вряд ли у них получится — каменные стены не так легко сломать, — сказала Ярослава.
        - И зачем они только пришли? — причитал Борислав.
        Ярослава бросила на Борислава презрительный взгляд. Даже поверхностного взгляда хватало, чтобы понять, что Борислав сильно пал духом. Его лицо было сморщено, а глаза покраснели от слез.
        - Известно — чтобы разрушить город, — жестко сказала Ярослава.
        - Разве они не боятся мести словенского князя?
        - Они уже знают, что он умер. Поэтому и не боятся.
        - Ой, как плохо. Мы тоже погибнем.
        Красимира подумала, что с Бориславом надо что-то делать, потому что его вид внушал горожанам уныние; глядя на него, горожане скоро начнут разговоры о сдаче. Между тем хазары еще не пытались штурмовать город.
        - Вина и большую братину! — зло приказала Красимира.
        Через несколько минут в башню принесли кувшин с вином и медную братину, емкостью с полведра.
        - Наливай! — приказала Красимира.
        Вино налили в братину до самых краев и подали братину ей.
        Красимира, взяв обеими руками братину, отпила немного, затем подала Ярославе:
        - Отпей.
        Ярослава бросила на Красимиру удивленный взгляд, но немного отпила.
        - Отдай Бориславу, — сказала Красимира.
        Ярослава отдала братину Бориславу, который стоял с перепуганным видом.
        - Пей! — приказала Красимира.
        Борислав отпил немного.
        - Ты что, не знаешь обычаев? Пей до дна! — жестко сказала Красимира. — Пусть вино укрепит твой дух.
        - Я опьянею, — пробормотал Борислав.
        - Будет лучше, если ты будешь пьяным валяться на земле, чем лить слезы и смущать людей, подрывая их волю к сопротивлению, — холодно проговорила Красимира.
        - Я не смогу столько выпить, — сказал Борислав.
        Ярослава выдвинула из ножен лезвие кинжала и четко проговорила:
        - Тогда я тебя убью.
        Ярослава не гневалась, не кричала, говорила обыденно, но именно это спокойствие и ужаснуло Борислава, потому что он понял, что амазонка и в самом деле готова его убить и сделает это без всякого сомнения и сожаления.
        - Сейчас, сейчас, — проговорил Борислав и трясущимися руками поднес братину к губам.
        Красимира повернулась к Ярославе и заметила:
        - Если сейчас сможем сами отбить хазар, то в будущем мы можем обойтись и без чьей-либо помощи.
        - Надо бы отбить, — сказала Ярослава и показала рукой вниз: — Смотри, не иначе хазарские послы приехали. Сейчас будут уговаривать нас сдаться.
        - Это хорошо, — сказала Красимира.
        - Чего же хорошего?
        - Если они шлют послов, чтобы уговорить нас сдаться, значит, чувствуют неуверенность.
        К стенам города подъехали несколько всадников.
        - Чего вам надо? — крикнула Ярослава, едва они остановились.
        Один из всадников выдвинулся вперед и крикнул:
        - Нам нужна ваша царица, чтобы передать послание нашего царя!
        Красимира выглянула:
        - Ну, я царица.
        - Как тебя зовут? — крикнул посол.
        - Дикарь, ты должен знать имя царицы поляниц, если уж пришел сюда, — сказала Красимира.
        Хазары зашептались между собой.
        Ярослава, которой уже надоел этот бесполезный разговор, крикнула:
        - Давай говори скорее, что хотел передать!
        Снизу закричали:
        - Великий бек приказывает тебе, царица Красимира, сдать город. Если сдашь город и признаешь его власть, то он обещает вам справедливый суд. Ты будешь платить кагану дань, а он будет защищать тебя от врагов.
        - У нас есть господин! — крикнула Красимира.
        - Твой покровитель, великий князь Бравлин, умер в прошлом году. Теперь тебе он не защитник, — крикнули снизу.
        Красимира обратилась к Ярославе:
        - Что будем отвечать?
        - Если сдать им город без боя, то они ограбят нас до последней нитки. Город разрушат. Нас убьют, а остальных уведут в рабство. Они уже так делали в Армении, — сказала Ярослава.
        Красимира бросила взгляд на Борислава.
        - А что ты скажешь, старшина?
        Тот с блаженной улыбкой — на него уже подействовал хмель и мир ему казался милым и уютным, — сидел на лавке у стены.
        Однако вопрос Борислав понял и, с трудом ворочая непослушным языком, проговорил:
        - Так… я вот… — как же сдаваться? Они же злыдни… Ни в коем случае город не сдавать!
        Борислав попытался подняться, но ноги его не держали и он упал на пол.
        - Вот это уже лучше! — с усмешкой проговорила Красимира и приказала: — Положите его на сено, пусть в холодке проспится; а когда проспится — дайте ему еще вина.
        - Сдаваться, конечно, не будем, — сказала Ярослава, — но может, завести переговоры, чтобы затянуть время?
        - Твой план понятен, но это ничего не даст. А хазары могут подумать, что мы не уверены в своих силах и не будем упорны в сопротивлении. Так пусть сразу поймут, что мы будем сражаться до конца. Скажи им это.
        Ярослава рассмеялась, затем выглянула в окно и крикнула вниз:
        - Эй, собаки бесхвостые, уходите скорее домой, пока вам головы не оторвали до самых хвостов!
        - Мы возьмем город силой, — послышался ответ.
        - Не хвались, идучи на рать, а хвались, идучи с рати! — крикнула Ярослава.
        Оскорбленные послы развернули коней и ускакали. Как только они отъехали от города, тут же заработали метательные орудия.
        В свою очередь полетели ответные камни и зажигательные снаряды.
        Беловежские метательные орудия стояли выше, поэтому они стреляли дальше, но хазары защитили свои орудия щитами из бревен.
        Весь день и всю ночь на Белую Вежу летели камни и горшки с горящей смолой. Благодаря запасам воды пожар в городе удавалось быстро тушить. Городские стены были сложены из твердого камня, поэтому попадание на них горящей смолы угрозы не представляло. Смола только пачкала их.
        Но вот падающие с неба камни представляли большую опасность для жителей внутри крепости, разрушая дома и убивая людей. Поэтому многие жители поспешили переместиться поближе к стенам, куда камни не попадали.
        Ближе к вечеру Красимира сказала:
        - Планы хазар понятны — на приступ они пойдут утром. Пусть наши люди пока отдыхают и прекратят ответную стрельбу.
        Глава 52
        Ночь обещала быть спокойной, насколько спокойной она может быть, если с неба валятся камни, способные раздавить человека. Уже второй день Красимира не отлучалась со стен, во дворец не заглядывала — слишком много было дел. Ей надо было бы отдохнуть перед решающей схваткой.
        В деле взятия городов хазары — воины умелые и особенно яростен их первый штурм, поэтому Красимира была уверена, что утром будет немало пролито крови. Все будут стоять на стенах и грудью встречать врага: и царица, и горожанин, и женщины, и дети. Никто не отсидится в безопасном уголке. И кто останется жив — неизвестно.
        Красимира умирать не собиралась. Однако не увидеть дочь и внука, может быть, в последний раз, она не могла, поэтому, как только стемнело, она отправилась во дворец.
        Несмотря на поздний вечер во дворе горели костры, ходили люди — царский двор был последней линией обороны города. Кроме того, здесь готовили пищу.
        Проверить, как приготовлен царский двор к обороне, Красимира раньше не могла, поэтому в сопровождении Ярославы сначала прошлась по двору.
        Осмотр ее удовлетворил. Строения на княжеском дворе оказались совершенно не повреждены — они были в дальнем конце крепости — и их защищала каменная стена, ограждавшая царский двор.
        Красимира дала некоторые указания по усилению обороны княжеского двора и только после этого направилась во дворец.
        Божана уже была предупреждена о том, что мать собирается зайти, и встретила ее с ребенком на руках.
        Красимира обняла дочь.
        - Как вы тут?
        - Ничего, уже улыбаемся, — ответила Божана.
        Красимира осторожно взяла внука на руки, поддерживая его головку ладонью. Мальчик улыбнулся и прикоснулся мягкими ладошками к впалым щекам бабушки, и отдернул их. Красимира поцеловала его в лобик.
        - Жаль, что мальчик, — проговорила Красимира.
        - Почему? — спросила Божана.
        - Придется его отдавать отцу. Вот слез-то ты прольешь.
        - Не придется отдавать…
        - Придется. Таков обычай — сын принадлежит отцу.
        - Вот отобьем хазар, и я уеду к Вячеславу, — сказала Божана и взяла ребенка из рук Красимиры.
        - Зря ты не уехала раньше, — сказала Красимира.
        - Что же теперь жалеть… — сказала Божана и поинтересовалась: — Как у вас там?
        Красимира пожала плечами.
        - Крепость готова к обороне. Запасов хватит на несколько лет.
        Божана взглянула в глаза Красимиры:
        - Мы отстоим город?
        Ее глаза смотрели с обреченностью, сквозь которую пробивалась робкая надежда.
        У Красимиры мелькнула мысль, что все же зря она не отпустила дочь к мужу еще осенью, когда та хотела уехать.
        Но тут же отмела эту мысль — осенью нельзя было отпускать наследницу царского трона. Если бы она отправила Божану, то ее примеру последовали бы и другие амазонки. Многие из них и так, следуя примеру Божаны, вступили в связь с мужчинами и теперь они не могут воевать. И весной невозможно было ее отпускать. Отъезд серьезно подорвал бы моральный дух горожан, их желание защищаться. А многим некуда было уйти, потому что их дом был здесь.
        «Погибать, так всем вместе!» — сказала сама себе Красимира. Она обняла Божану и твердо и уверенно проговорила:
        - Живыми Белую Вежу мы никогда не сдадим!
        Глава 53
        Дубыня после женитьбы на Величке переселился в город. В городе он поставил кузницу.
        А Полыня перебрался в город, когда пришло первое известие о начале войны. Они поселились в доме Дубыни и Велички. Величка и Радмила тесно сошлись еще осенью. Теперь же они стали неразлучны. Радмила помогала Величке по дому и за ребенком присматривала — все же Величка была воительницей и не могла сидеть без дела, когда городу грозила смертельная опасность.
        Видя, что Величка стала свободнее, Красимира поручила ей помогать гарнизону башни у ворот.
        Когда народ, не видя опасности, стал возвращаться в слободу, семья Полыни задержалась — тем и спаслась от гибели, так как вернувшиеся слобожане, которые не успели убежать, были либо убиты хазарами, либо угнаны в рабство.
        Башня у ворот. Когда небо перед рассветом стало черным, как смола, с Дона потянуло холодом.
        Посредине башни в железном чане тлел огонь, слабо освещая внутренности помещения.
        В башне сторожили двое: Полыня и Дубыня. Они сидели около огня в металлической корзине, и их лица отсвечивали красным.
        Остальные защитники башни спали на ворохе сена в углу башни.
        Было тихо.
        Неожиданно темноту прорезало испуганное ржание коня, болезненный крик человека, то ли упавшего, то ли ушибленного копытом коня, и Полыня накинул на плечи овчинный тулупчик и подошел к краю стены.
        Поле вокруг города было усеяно огнями костров, словно безоблачное ночное небо звездами, и из-за этого непонятно было, где земля переходила в небо.
        - Однако хазар пришло много, — заметил Полыня.
        Дубыня поднялся с лавки, подошел к Полыне и тоже стал смотреть на ночные огни.
        Хазары у костров внизу закопошились, и послышался стук дерева, и в небо взлетел, словно комета, огненный снаряд.
        Он поднялся вверх на секунду, застыл, а затем медленно опустился в город. Коснувшись земли, взорвался огненным клубком.
        Послышались крики. Замелькали тени вокруг огня и через минуту огонь, задохнувшись дымом, погас.
        - Злыдни, всю ночь пуляют, никак не угомонятся, — сказал Полыня.
        Метательные орудия хазар с наступлением темноты стрельбу не прекратили, хотя и стали стрелять реже. Обычно, выпустив снаряд, они на некоторое время успокаивались. Но сейчас, выпустив снаряд, хазары снова засуетились — слышались скрип дерева, удары и крики. Скоро взлетел новый снаряд. Затем — новый.
        - Что-то у хазар суета поднялась, — заметил Полыня и прокомментировал: — Не иначе проснулись, лешие.
        Дубыня проговорил:
        - Наверно, готовятся на приступ идти.
        - Пока солнце не встанет, на приступ не пойдут, — ответил Полыня.
        Дубыня молча взял лук и стрелу. Конец стрелы с паклей, пропитанной смолой, он сунул в угли и, когда пакля вспыхнула чадящим огнем, положил стрелу на лук и, не целясь, выпустил ее в темноту.
        Стрела огненной змеей скользнула вниз и, воткнувшись в землю, осветила небольшой пятачок земли.
        В освещенном пятне метнулись люди.
        - А что это они делают под стенами? — фыркнул Полыня. — А ну-ка, Дубыня, еще пару стрел пусти!
        - Погоди, — сказал Дубыня. Он положил лук на лавку, затем взял со стены два подготовленных факела, сунул их в огонь, поджег и бросил в окно.
        С факелами дело оказалось лучше — упав на землю у основания крепостных стен, они озарили толпы хазар, приставляющих к стене лестницы.
        - Ах, проклятые! Они в темноте решили забраться на стены! — воскликнул Полыня и кинулся к небольшому колоколу, висевшему посредине башни.
        Через секунду колокол залился тревожным боем.
        Тем временем Дубыня стал из лука пускать стрелы в хазар. Тут же к нему присоединились и проснувшиеся ратники.
        Звук колокола встревожил людей и на других участках стен. Разглядев, лезущих на стены хазар, там затараторили в тревожные колокола.
        На стены полезли разбуженные горожане.
        Хазары хотели тихим приступом взобраться на стены. Поняв, что их уловка раскрылась, они перестали скрываться. В поле зазвучали трубные звуки — хазарские военачальники подавали сигналы своим отрядам; ржание коней; крики людей.
        Метательные орудия зачастили выстрелами, но теперь они кидали снаряды не в город, а старались попасть в стены и башни.
        Вскоре Полыня увидел, как края стены коснулась поднятая на дыбы лестница, и через мгновение над стеной показались лица хазар, перекошенные от ярости, багровые от огня.
        Полыня попытался столкнуть их копьем. Но древко копья тут же было покрошено в щепки кривыми саблями.
        Используя заминку, на стену выскочили двое хазар. Они сразу зарубили двоих ратников, а Полыня чудом увернулся от их ударов. Но при этом он остался один.
        Он с трудом сдерживал их натиск. А по лестнице поднимались новые хазары.
        Видя, что одному не справиться, Полыня, словно раненый заяц, жалобно завопил:
        - Дубыня, помоги-и-и мне!
        Увидев, что происходит, Дубыня решил, что первым делом надо столкнуть лестницу, и он схватил длинный багор, уперся им в лестницу и с натужным выдохом отвел ее от стены.
        Уже взобравшиеся на стены хазары бросились на выручку своих товарищей. Таким образом, Дубыня оказался в безвыходной ситуации: чтобы отбиться от хазар, он должен был оставить лестницу, но если бы он это сделал, на стену тут же забрался бы новый отряд хазар.
        Спас Дубыню Полыня. Он прикрыл богатыря своим щитом.
        Хазарам пришлось устранять помеху, чтобы сразить Полыню. На это у них ушло немного времени, но за это время Дубыня столкнул лестницу вместе с находящимися на ней хазарами — только тоскливый вой понесся снизу.
        Столкнув лестницу, Дубыня принялся сокрушать хазар тяжелыми ударами топора. Через минуту башня была очищена от хазар.
        Скинув последнего хазара со стены, Дубыня бросился к Полыне.
        Полыня лежал не шевелясь, в луже крови.
        Дубыня приподнял его, и Полыня открыл глаза.
        - Я еще жив, — прошептал он.
        - Значит, будешь жить долго.
        Он оглянулся и увидел поднимающуюся по внутренней лестнице Величку. Она была без доспехов, но с мечом на поясе, копьем в одной руке и с холщовой сумкой в другой.
        - Величка, помоги! — сказал Дубыня.
        Величка торопливо подошла к нему и тронула за руку.
        - Не мне, а ему, — кивнул Дубыня на Полыню.
        - Ты весь в крови, у тебя тоже раны. Дай я их перевяжу.
        Дубыня повел могучим плечом.
        - Ерунда. Некогда. Лучше займись Полыней и другими, кто лежит.
        Оставив Полыню на попечение Велички, он схватил багор и бросился к стене — там показался край очередной лестницы.
        Глава 54
        Никто и не заметил, когда солнце поднялось. Но, поднявшись, оно осветило дымящийся город.
        Небольшая горка, на которой расположилась свита Абадии, из-за ярких одежд придворных напоминала клумбу.
        Внизу горки стояла сотня личной охраны бека в черных одеждах, из-за чего они походили на стаю воронов, слетевшихся на запах добычи.
        Сам Абадия сидел в кресле на вершине холма, перед ним стоял столик с едой и вином. С бесстрастным видом он наблюдал за штурмом города.
        Он был разочарован. Подножие городских стен было объято огнем — горожане сыпали горшками с горящей смолой — и из огня, словно муравьи, к вершине стен лезли цепочки покрытых копотью и пылью воинов, но, добравшись до вершины, цепочка падала вниз.
        Наконец Абадия поднял руку, и к нему тут же подбежал один из тарханов.
        - Слушаю, бек.
        - Надо усилить напор, — сказал Абадия.
        Тархан приложил руку к груди — будет исполнено, бек! — и побежал отдавать распоряжения.
        Вскоре к подножию города спешно подошли новые отряды хазар, но они были вынуждены остановиться из-за сильного огня. Цепочки на лестницах стали редеть.
        - Проклятие! — нетерпеливо воскликнул Абадия. — Пусть воины идут вперед!
        Пока тарханы суетились, подгоняя воинов, к холму подскакал на коне Езекия. Бросив поводья, он тяжело свалился с коня на руки конюхов. Его поставили на ноги, и он поднялся на холм.
        Его лицо было покрыто копотью и пылью, одежда порвана.
        - Есть хочешь? — спросил Абадия.
        - Отец, надо прекратить штурм. Так мы город не возьмем, — сказал Езекия.
        - Ты садись, поешь, — спокойно предложил Абадия.
        - Некогда есть! — резко проговорил Езекия.
        - А что так? — удивленно поднял брови Абадия.
        - Этот город неприступен! Как бы нам не положить под этим проклятым городом все войско, — сказал Езекия.
        Абадия поманил сына рукой:
        - Ты присядь рядом.
        Езекия послушно сел.
        - Езекия, — обняв за плечи сына, начал неторопливый разговор Абадия, — ты мой старший сын и первый наследник. Когда я умру, ты станешь царем.
        - Желаю тебе, отец, многих лет жизни, — сказал Езекия.
        - А потому, — продолжил Абадия, — ты должен уяснить — любая власть держится на большой крови. Ты беспокоишься о жизни хазар. Но они мне, тебе и твоему брату — враги. Они изгои. Они только мечтают о том, чтобы свергнуть нашу власть. А потому, чем больше их умрет, тем прочнее будет наша власть.
        - Но если войско погибнет, с кем мы останемся? — спросил Езекия.
        - Наберем другое, — невозмутимо сказал Абадия.
        - Но хазары и так ненавидят нас.
        - Ненавидят… Но и их любовь ничего не стоила бы.
        - Они убьют нас при первом же случае.
        - Значит, не надо им давать этого случая. — Абадия ощерился в волчьем оскале. — Я скажу тебе сейчас то, что еще никому не говорил. Когда мы вернемся домой, я наберу двенадцать тысяч преданных нам профессиональных воинов из числа иудеев.
        - Но двенадцати тысяч мало для ведения войн, — заметил Езекия.
        - Это войско не для войн — они будут защищать нас, — сказал Абадия.
        - Но кто же будет воевать? — спросил Езекия.
        - У нас есть деньги, на эти деньги мы наймем племенных вождей, чтобы они воевали с теми, на кого мы укажем. Так всегда делали римляне — они воевали с дикарями руками дикарей, — проговорил Абадия.
        - Ты мудр, отец! — восхищенно проговорил Езекия. — Но что же делать сейчас? Мы не можем взять город. Неужели мы отступим?
        - Конечно — нет! — сказал Абадия и показал рукой на городские ворота. — Чтобы взять город, надо проделать вход. Ворота — самое слабое место в укреплении. Поэтому возьми отряд и пробей тараном ворота.
        - Сделаю! — сказал Езекия и скорым шагом вниз спустился с холма, отдал распоряжения и через минуту во главе отряда поскакал к городу.
        Абадии было видно, как там, в пыли перед воротами, закопошились люди и покатили таран.
        - Герой! Из него получится хороший царь! — одобрительно заметил Абадия.
        За тараном бежала толпа воинов. Среди них Абадия узнал Езекию, размахивающего саблей.
        Абадия встревоженно приподнялся:
        - А чего он полез вперед?
        Таран подкатился ко рву перед воротами, но что дальше происходило, Абадия не видел, так как снова все затянуло густым черным дымом.
        Через некоторое время из дыма вырвался небольшой отряд всадников и помчался в сторону холма.
        Абадия почувствовал в сердце боль, словно его змея ужалила.
        Дурные предчувствия Абадии оказались не напрасными — когда отряд подъехал к холму, шестеро воинов спешились. Они внесли на холм свернутый ковер.
        - Что это? — спросил слабеющим голосом Абадия.
        Ковер положили к его ногам молча.
        - Разверните, — приказал Абадия.
        Ковер развернули. На ковре лежал залитый кровью Езекия. В его груди торчала толстая стрела.
        Абадия наклонился и тронул ладонью щеку сына. Она была холодная.
        - Лекаря! — крикнул Абадия.
        - Ему лекарь не нужен. Он мертв, — сказал кто-то.
        Абадия выпрямился и поднял руки к дымному небу.
        - О, всесильный, могучий Яхве, они убили его! Прекратите штурм. На сегодня все. Но я не уйду отсюда, пока не сотру этот проклятый город с лица земли. И я посыплю солью место, где стоит город, чтобы здесь даже трава не росла.
        Глава 55
        Ни хазары, ни в Белой Веже не знали, что Гостомысл, изгнав из Словенска морских разбойников, объявил себя великим князем.
        Самыми сильными среди славянских племен были солевары-варяги из Руссы. После гибели великого князя Буревоя они решили претендовать на старшинство среди племен. Поэтому Гостомысл первым делом отправился в Руссу. Когда Гостомысл с сильным войском оказался под стенами Руссы, варяги благоразумно забыли о своих планах.
        Это был хороший пример для других, и Гостомысл, чтобы подтвердить свое господство, отправился в обход славянских земель.
        Дойдя до Муромы, Гостомысл оказался перед выбором, какой путь ему держать дальше — вниз на Дон или к Киеву?
        После долгих размышлений он решил пойти по Оке. В верховьях Оки по малым рекам можно было перейти на Днепр. А там вниз по течению — прямой путь мимо Киева до самого Константинополя, а вверх — и до Ильменя и до Западного океана добраться легко.
        Преимущество стругов в походах по славянским землям заключалось в том, что струги с малой осадкой могли ходить даже по ручьям. А перетащить их волоком из реки в реку никакого труда не составляло. Кроме того, по рекам плавать проще, чем по морю, — не требуется сложной навигации — и безопаснее — в случае неисправности корабля всегда можно пристать к берегу.
        Одно только — с берега узкой реки разбойникам легче напасть на корабль. Но торговец всегда был и воином, а воин был торговцем. Да, зачастую торговца и отличить от разбойника было сложно. Уж слишком переплетались эти ремесла.
        Отправляясь по Оке, Гостомысл планировал через пару недель достичь Киева. Однако вскоре его планы переменились.
        Когда проходили очередной небольшой городок, с берега какой-то человек стал подавать знаки руками.
        - Человек на берегу сигнал подает, — доложил, привставая, Ратиша.
        - Вижу, — сказал Гостомысл, сидевший на мягкой шкуре под мачтой. Он поднялся и прошел на нос судна. Здесь находились первый воевода Медвежья лапа и кормчий Сом.
        - Что за городок? — поинтересовался Гостомысл.
        - Рязань, здесь вятичи живут, — сказал кормчий Сом.
        - А разве это не земля мещеры? — спросил Гостомысл.
        - Как раз на этом повороте она закачивается. Здесь не разберешь — и кривичи, и мещера, и вятичи живут. Но в Рязани большинство вятичей. Они живут на землях по южному берегу Оки, — сказал Сом.
        Медвежья лапа, кивая в сторону берега, напомнил:
        - Однако человек хочет, чтобы мы пристали к берегу.
        Гостомысл поморщился и проговорил:
        - Вообще-то, я не собирался останавливаться в этом городке. И так много времени тратим на переход.
        - Надо все же узнать, чего он хочет, — сказал Медвежья лапа.
        - Ладно — подойди к берегу, — сказал Гостомысл кормчему.
        Сом направил корабль ближе к берегу. Через минуту стало хорошо видно, что человек на пристани был в доспехах и с оружием.
        Это насторожило Ратишу — Ратиша воевода в молодой дружине — и он с тревогой заметил:
        - Не засада ли?
        Медвежья лапа усмехнулся:
        - Да кто же осмелится напасть на войско, заполонившее всю реку?
        - Всяко бывает, — сказал Ратиша, взял щит и пододвинулся ближе к Гостомыслу в готовности защитить его в случае опасности.
        Когда до пристани осталось с десяток шагов, Ратиша громко спросил:
        - Чего тебе надобно, человек?
        - Мне надо поговорить с вашим воеводой, — ответил человек на пристани.
        Гостомысл сказал:
        - Я словенский князь Гостомысл и войско, которое ты видишь, мое. Если тебе чего надо по делу, говори со мной.
        Человек поклонился:
        - Я — дружинник князя вятичей Вячеслава. Меня зовут Твердислав. Князь Вячеслав послал меня к соседям, чтобы сообщить, что у нас случилась беда, — хазары начали большую войну.
        - Подходи к пристани, возьмем человека на борт, — подал знак кормчему Гостомысл и распорядился: — пусть войско остановится и бояре прибудут ко мне на совещание.
        Медвежья лапа передал приказ сигнальщику, и тот сначала дунул в рожок, затем флагом стал подавать сигналы другим кораблям.
        Струги стали останавливаться прямо посреди реки. А те, на которых были командиры отрядов, направились к княжескому кораблю.
        Пока корабли маневрировали, княжеский корабль причалил к пристани. Гостомысл и его свита сошли с корабля и на пристани сразу стало тесно.
        К этому времени, видя огромное войско, на берег выбежали местные жители.
        Твердислав поклонился Гостомыслу.
        - Ну, так что же у вас происходит? — спросил Гостомысл. — Расскажи подробнее.
        - Еще зимой хазары узнали, что великий каган Бравлин погиб….
        - Кто такой — каган Бравлин? — перебил Гостомысл.
        - Это так, по-ихнему, князь Буревой зовется, и они решили начать большую войну, чтобы заставить славянские племена признать своим господином кагана Хазарии и платить ему дань.
        Медвежья лапа пояснил:
        - Лет двадцать назад Хазарский каганат был самым сильным государством. Арабский халифат побаивался хазар. И даже ромеи платили Хазарии дань, чтобы те не трогали их страны. Тогда хазары сильно беспокоили наши земли. Многие славянские племена платили дань хазарам. А древнее Тмутарканское княжество до сих пор находится в составе хазарских владений. Когда твой отец побил хазар, они притихли. Но, видимо, решили, что с гибелью твоего отца для них наступил удачный момент, чтобы вернуть себе былое могущество.
        - А что вятичи? — обратился Гостомысл к Твердиславу.
        - Вятичи никогда не платили дань хазарам, — сказал Твердислав. — Хазары решили идти на Киев. Но путь на Киев лежит мимо царства поляниц.
        - Поляницы? Кто такие?
        - Это женщины-воины.
        - Слышал я, что мой отец вроде бы любил царицу поляниц, — задумчиво проговорил Гостомысл.
        - Это так, — сказал Медвежья лапа. — Царица Красимира и твой отец полюбили друг друга. Но Красимира так и не стала женой князя Буревоя — обычаи не позволяют поляницам выходить замуж.
        - У Красимиры от твоего отца родилась дочь, — сказал Твердислав.
        - Значит, у меня есть сестра? — Как ее зовут?
        - Ее зовут Божана.
        - Откуда ты все это знаешь? — заинтересовался Гостомысл.
        - В прошлом году Вячеслав ходил на юг. Хотел дойти до Тмутаракани…
        - И что?
        Твердислав усмехнулся.
        - Дошел только до Белой Вежи.
        - Хм. Почему только до Белой Вежи?
        - Потому что тут он увидел Божану, дочь царицы Красимиры, и влюбился в нее. На этом поход и окончился.
        - Неужели поляницы такие красивые?
        Твердислав тяжко вздохнул:
        - Лучше бы их не видеть… Необыкновенно красивые! Но от них лучше держаться подальше — заразы!
        - Это почему же?
        - Потому что самовольные — прямо ужас. Мужчин в грош не ставят. Влюбят в себя парня и потешаются над ним — веревки вьют.
        - И надо полагать, что Божана не вышла за Вячеслава замуж?
        - Если бы… Вышла! Нарушила все обычаи и вышла.
        - Так она в вашем Корьдно?
        - Нет. Сказала, что пока не родит, не приедет.
        - И..?
        - Родила мальчика. Говорят, вылитый князь Вячеслав. Но из-за хазар приехать не смогла. Наш князь теперь горем исходит, а выручить свою жену и ребенка не может — булгары не дают.
        Гостомысл нахмурился:
        - Так что, хазары напали на Белую Вежу?
        - Напали, — вздохнул Твердислав, — поляницы господствуют в землях между хазарами и нами. От них до Атиля, столицы хазар, всего несколько дней конного пути. Поэтому, прежде чем идти на Киев, хазары решили обезопасить свою столицу и разрушить Белую Вежу. Они хотели взять Белую Вежу нахрапом, но у них ничего не получилось. Тогда они установили осаду, для этого окружили город и никого не впускают и не выпускают. Тем временем булгары опять вторглись в наши земли. Они прошлым летом грабили наши восточные земли, но тогда их князь прогнал. Князь снова пошел на булгар, но те отошли. Они не вступают в сражение с нашим войском. Стоят лагерем в землях мордвы — мордва их союзники — и ждут, чтобы напасть, как воры, исподтишка. Побить бы их окончательно. Но главное — это хазары. Если побить хазар, то их вассалы булгары уйдут к себе. А у хазар собралось войско сильное — без помощи не справиться с ними. Поэтому меня и других гонцов послали за помощью к соседям. А сам князь Вячеслав с дружиной ждет в Корьдно, чтобы выйти на юг, — сообщил Твердислав.
        - И что — соседи обещают помощь? — спросил Гостомысл.
        - Нет, — сказал Твердислав.
        - Но рядом же северяне, мещера, мурома? — удивился Гостомысл.
        - Северяне боятся, что хазары нападут и на них. У мещеры и муромы сил мало. А поляне после ссоры с древлянами опасаются оставлять Киев без защиты. А древляне из-за обиды на полян не хотят никому помогать.
        - Понятно, — сказал Гостомысл и многозначительно заметил, обращаясь к Медвежьей лапе: — Однако муромский князь нам ничего не сказал.
        - Ай, — схитрил никак! — нахмурил брови Медвежья лапа.
        - Нехорошо это, — недовольно проговорил Гостомысл.
        - Так всегда было, — пожал плечами Медвежья лапа. — Он думает: свяжись с хазарами, глядишь, те и на него пойдут. Так чего рисковать? Они думают об интересе своего племени.
        - Глупо это! Сейчас они отказались помочь вятичам против хазар, а завтра вятичи откажут мещере против булгар! Никакое племя в одиночку не выстоит против врагов. Один прут легко сломает и ребенок, но когда прутья в связке, и богатырю их не сломить. Надо помогать друг другу, держаться вместе. Именно в этом сила.
        - Не привыкли они к помощи. Они ведь и друг на друга смотрят волками. Вон в прошлом году — древляне напали на полян, — сказал Ратиша.
        - Если порядок негоден, то его следует сменить! — сказал Гостомысл.
        - Это не так-то легко сделать, — проворчал Медвежья лапа.
        - Заставим! — сказал Гостомысл и повернулся к Твердиславу. — А что за народ такой — хазары?
        - В Хазарии народ разных племен, — сказал Твердислав. — Все — бывшие кочевники. И хазары, и тюрки, и аланы. И веры они разной: много среди них и мусульман, и христиан, и язычников. Однако власть в Хазарии взяли иудеи, к которым враждебно настроены все. Но независимо от веры хазарские каганы были всегда врагами славян. В славянских землях брали они богатства и рабов. Когда князь Буревой «надавал им по зубам», они на долгое время затихли. Но, как видно, снова подняли голову.
        Медвежья лапа вопросительно взглянул на Гостомысла.
        - Князь, так что делать будем? Пойдем дальше на Киев?
        Гостомысл покачал головой.
        - Воевода, ты же умный человек и должен понимать, что сегодня судьба Киева да и всей славянской земли решается под Белой Вежей. Сумеют они взять Белую Вежу, то осмелеют и пойдут дальше. Сначала на Киев. А потом…
        - Булгары постоянно теребят нас, — сказал Твердислав.
        - Они уже поднимаются по Волге и облагают данью весь и меря. А там недалеко и до нас, — добавил Медвежья лапа.
        - Значит, надо, как и мой отец, дать хазарам по зубам, чтобы поумерили свои аппетиты, — проговорил Гостомысл. — Пусть хазары ходят на Кавказ. В те дела мы не будем вмешиваться, но дорога на север им должна быть заказана.
        - Так мы не пойдем на Киев? — уточнил Медвежья лапа.
        - Не пойдем. В этом году, — проговорил Гостомысл и обратился к Твердиславу: — Веди нас к своему князю, вместе с ним пойдем к Белой Веже.
        Глава 56
        Лето уже подходило к концу, а хазары все никак не могли взять Белую Вежу.
        Город штурмовали едва ли не ежедневно, но беловежцы отбивали атаки раз за разом. Хазары несли огромные потери.
        И чем больше росли потери, тем стремительнее падал дух хазарского войска. Если раньше воины лезли в бой без размышлений, то теперь стали отлынивать под различными предлогами. Некоторые даже бежали из войска.
        От этого Абадия сатанел. Он с рассвета до темноты носился по войску на коне и придирался ко всем, кто попадался ему на глаза. И не дай бог попасться под его горячую руку. Им уже было казнено несколько тарханов, а уж простых людей он казнил без счета.
        Тем не менее, несмотря на жесточайший террор, хазары оставались там, где и были в начале лета.
        В конце августа во время ужина сам собой завязался разговор между Абадией и присутствующими на ужине братом Хануккой и сыном Манассией.
        После гибели Езекии Манассия резко переменился в характере — стал сдержан и рассудителен.
        Разговор начался с того, что Абадия сообщил, что сегодня он заметил несколько человек, которые пытались бежать из войска. По его приказу они были арестованы. Теперь надо решить, что с ними делать, чтобы отбить охоту другим уходить из войска.
        Ханукка пожал плечами:
        - Многие не хотят воевать. Чтобы отбить охоту бежать из войска, нужны жестокие меры.
        Абадия раздраженно перебил его:
        - Спор не идет о том, казнить их или нет. Вопрос в том — как их казнить? Казнить их надо с такой жестокостью, чтобы другие боялись бежать.
        - Казнь вызовет еще большее недовольство в войске. Никто не может хазар заставить сражаться, потому что они добровольно примкнули к отрядам своих господ, — заметил Ханукка.
        - Зато их господа служат мне. И они обязаны сражаться на моей стороне, — зло сказал Абадия.
        Видя, что Абадия обозлился, Ханукка не ответил.
        - А ты что молчишь? — переключился Абадия на сына.
        Манассия вздохнул:
        - Отец, правда, как нож, колет больно, но без нее не обойтись. Лгать тебе я не могу, а говорить правду язык не поворачивается.
        - Ну, так скажи правду, — сказал Абадия.
        - Ладно. Дядя прав — с каждым днем настроение войска падает, потери растут… — начал Манассия.
        - Чем больше сдохнет хазар, тем лучше для нас! — отрезал Абадия.
        - … завтра будет очередной штурм. Но думаю, и он окончится безрезультатно. Тогда войско совсем развалится… — проговорил Манассия.
        Абадия покраснел:
        - И что ты предлагаешь?
        - Надо прекратить штурм, — снова примкнул к разговору Ханукка.
        - И уйти?! — возмущенно спросил Абадия.
        - Уйти, — твердо проговорил Ханукка.
        Абадия вскочил:
        - Ханукка, да как тебе такое могло прийти в голову?! Никогда! Понимаешь — ни-ког-да! Слышишь: никогда еще хазары не уходили, не добившись своего!
        Ханукка встал:
        - Брат, однажды мы уверовали в свою силу и недооценили врагов, и славянский князь Бравлин едва не уничтожил Хазарию. Тогда нас спасло чудо. Но что, если подобное повторится?
        Абадия, успокоившись, сел.
        - Садись, — сказал он Ханукке.
        Ханукка сел.
        - Ты ошибаешься, я ничего не забыл. Я хорошо помню, что сделал с Хазарией князь Бравлин. Но сейчас обстановка изменилась: князь Бравлин, который объединял славян, погиб, и теперь славяне разобщены — никто не придет на помощь Белой Веже, потому что другие славянские племена опасаются разгневать нас. Но если славяне нам не страшны, то появилась новая опасность — внутренняя разобщенность среди хазар. Мы — иудеи. Мусульмане и христиане ненавидят нас. Они не понимают, что, приняв иудаизм государственной религией, мы избавились от зависимости от Константинополя и от Багдада. Тарханы плетут заговоры, чтобы сместить меня. Чтобы совершить переворот, им не хватает малости — предлога. Если мы сейчас уйдем от Белой Вежи, то войско еще не успеет вернуться в Атиль, как мы будем обвинены в предательстве, неумении руководить войском и будем отстранены от власти и казнены.
        - Тогда надо держать осаду города до тех пор, пока они не начнут умирать с голода, — сказал Манассия.
        Ханукка натужно рассмеялся:
        - Да у них наверняка запасов на семь лет!
        - Но что же делать? — спросил Манассия. — Бесплодные штурмы неминуемо приведут к волнениям в войске. Боюсь, тогда не сносить нам голов.
        Прерывая разговор, в шатер вошел стражник из черной сотни личной охраны. Он приложил руку к груди и склонил голову.
        - Чего тебе?! — со злой досадой спросил Абадия.
        - Пришел человек. Просит выслушать его, — доложил стражник.
        - Кто он?
        - Простой человек — его имя ничего не говорит.
        - Чего ему надо? Пусть обращается к своему тархану.
        - Он говорит, что у него важное дело именно к тебе.
        - Ко мне? — изумленно спросил Абадия. — И какое?
        - Он говорит, что знает, как сломить оборону славян.
        Абадия вскочил:
        - Зови его скорее!
        Стражник скрылся.
        - Если мы не знаем, как нам взять город, то как это может знать простой человек? — скривил губы в недоверчивой улыбке Манассия.
        - Но, выслушав его, мы ничего не теряем.
        - Глупость скажет он.
        - А скажет глупость, велю сломать ему хребет и бросить в овраг.
        Занавесь на входе колыхнулась, и Абадия сел на место — не принимать же ему простого человека стоя?
        Глава 57
        В шатер вошел совсем невзрачный человек в грязной рабочей одежде. Посетителей такого рода в шатре никогда не бывало.
        Абадия вытаращил глаза от его вида.
        Войдя в шатер, человек несколько минут подслеповато щурил глаза, привыкая к полумраку, затем, увидев людей в пышных одеждах, рухнул, словно подкошенный на пол.
        - Кто ты? — спросил Абадия.
        - Я — А-а-арон, — заикаясь, ответил человек.
        - Ты иудей? — спросил Абадия.
        - Да, я иуд-д-дей.
        Это было уже другое дело, и Абадия сказал:
        - Встань, иудей.
        Аарон поднялся с колен.
        - А почему ты, иудей, и такой грязный? — спросил Абадия.
        - Я — л-л-лозоходец. Ищу воду, — сказал Аарон.
        - Дело полезное. И что же — у тебя нет рабов, чтобы копать колодцы? — спросил Абадия.
        - Есть, но их надо п-п-проверять. Потому мне самому п-п-приходится лезть под землю.
        - И что же ты хотел мне сказать?
        - Я з-з-ннаю, как взять г-г-город.
        - И как же? — с неприкрытым сарказмом спросил Абадия.
        - Я вижу, ч-ч-что штурмы не удаются.
        - Это и так понятно.
        - Значит, остается брать крепость осадой.
        - Возможно…
        - Но з-з-запасов еды в городе, похоже, м-м-много.
        - Умный иудей, — с усмешкой проговорил Ханукка. — Конечно, много.
        - Но м-м-много ли у них воды? — проговорил Аарон.
        - В городе, говорят, есть колодцы, — сказал Манассия.
        - Но почему п-п-пленные говорят, что горожане всегда брали воду с реки? — задал вопрос Аарон.
        - И почему? — спросил заинтригованный Абадия.
        - Наверно, п-п-потому, что в крепости плохая вода, — сказал Аарон.
        Абадия на минуту задумался, затем спросил:
        - Ты думаешь у них в колодцах плохая вода?
        - С-с-скорее всего, да.
        - Почему ты так считаешь?
        - В окрестных местах к-к-колодцев почти нет. В тех, что есть, вода с-с-соленая. Мы с-с-сами берем воду из Дона.
        - Но горожане пока пользуются водой из своих колодцев.
        - У них не может быть много воды — город стоит на высоком берегу. С-с-сейчас конец лета — дождей давно не было. Если г-г-город лишить воды, то они через неделю либо умрут, либо сдадутся.
        - Поясни?
        - Для того ч-ч-чтобы колодец давал воду, мастер, который копает колодец, должен найти подземную реку. П-п-подземные реки пронизывают всю землю, словно кровяные сосуды тело человека. Если найти жилу с хорошей водой, которая питает колодцы в городе, и отвести ее, то в городе исчезнет вода, — пояснил Аарон.
        - Так. И как же это сделать? — спросил Абадия, уже начавший понимать суть предложения Аарона.
        Первый испуг Аарона перед вельможами прошел и, успокоившись, он перестал заикаться.
        - Обычно водяные жилы текут над прочным основанием, состоящим из пластов камня или глины. Выход жилы можно найти по зелени близлежащих лесов…
        - Здесь нет леса.
        Аарон продолжил:
        - Когда ноги утопают в земле и земля прилипает к ногам — это верный признак того, что в этом месте имеется вода. Но существуют еще более конкретные приметы наличия воды под землей. Верный знак — растения и деревья, которые предпочитают расти там, где есть вода, — тростники, ива, камыш, плющ. Там, где растет виноград, клевер и бузина или же одичавшая слива — земля отменная, и вода, поднятая в этом месте из колодца, будет аппетитной. О наличии воды, которая залегает неглубоко, так же могут подсказать животные и насекомые — лягушки, червячки и кружащие большими стаями голодные комары… Примет много.
        Абадия перебил его:
        - Мастер, я убедился, что ты знаешь свое дело хорошо, но мы не собираемся изучать твое мастерство. Лучше ответь — сколько надо времени, чтобы найти жилу и отвести воду от города?
        Аарон поклонился:
        - Точно сказать не могу, но, думаю, за неделю найду жилу, и еще пару недель уйдет на то, чтобы прорыть ход. Но потребуется много людей для рытья.
        - У тебя будет столько людей, сколько понадобится. Если город будет взят благодаря твоей уловке, ты получишь большую награду, — сказал Абадия.
        Аарон поклонился:
        - Бек, я не подведу тебя.
        - Иди! Начинай работу и поторапливайся, — приказал Абадия.
        Аарон вышел и Ханукка проговорил:
        - Хорошую идею подкинул наш скромный иудей. А пока они будут рыть, за это время в войске успокоятся.
        Манассия добавил:
        - А чтобы не скучали, пусть грабят окружающую местность. Это отвлечет их внимание.
        - Манассия, ты настоящий иудей. Так мы и сделаем, — сказал Абадия.
        Глава 58
        После разговора с хитрым лозоходцем Абадия приказал передать тарханам, что он ожидает их утром для совещания.
        Ожидая очередной гневной вспышки, тарханы шли к беку неохотно. Рассевшись у стен шатра для приемов, они стали ждать с непроницаемыми лицами.
        Абадия вошел в шатер с другой стороны шатра, тарханы встали и склонились в поклоне. Абадия молча сел на трон. Окинув строгим взглядом тарханов, милостиво приказал: — садитесь!
        Ему очень хотелось повторить то, что он говорил уже не раз: что тарханы глупы и трусливы и что они заслуживают только смерти. Но он знал, что тарханы, как всегда, молча выслушают его и уйдут. Но их ненависть к беку только возрастет.
        Оглядывая тарханов, Абадия подумал, что в шатре он собрал своих злейших врагов. Но пока война со славянами не закончилась, он ничего не сможет с ними поделать.
        С ужасающей ясностью Абадия еще раз осознал, что он во что бы то ни стало должен взять город. Если он признает свое поражение, то, воспользовавшись его слабостью, тарханы свергнут его.
        От этого акробатического балансирования на грани жизни и смерти Абадия чувствовал холодок на спине. С трудом вылепив на пересохших губах подобие улыбки, Абадия проговорил мягким голосом:
        - Господа тарханы, я пригласил вас, чтобы обговорить план ведения дальнейшей войны. Я хотел бы услышать ваше мнение о том, как нам действовать дальше.
        Тарханы были изумлены словами бека — никогда еще он не просил у них совета и обычно только сыпал в их адрес оскорбления и угрозы, словно они были его рабами. Им многое хотелось сказать, но, помня о казненных, они предпочли промолчать.
        Хотя один из тарханов все же негромко заметил:
        - Хитрит, окаянный…
        Абадия окинул быстрым взглядом тарханов — все они сидели с непроницаемыми лицами. Однако Абадия знал, кто позволил себе сделать непочтительное замечание.
        Абадия мог бы крикнуть верную стражу и отдать приказ казнить дерзкого. Не раз уже такое происходило.
        Но только не в этот раз, потому что замечание сделал Барсбек — вождь тюрков.
        За Барсбеком стояла могучая сила тюркских племен, и попытка задержать Барсбека мгновенно привела бы к восстанию. Да и не смогла бы стража арестовать Барсбека, потому что была того сильная охрана, которая, почувствовав опасность для своего вождя, тут же перебила бы стражу, а заодно прирезала бы и самого бека.
        Эти мысли пролетели в голове Абадии в одно мгновение.
        - Так может, нам оставить этот проклятый город в покое и уйти домой? — спросил Абадия, коварно улыбаясь.
        Тарханы и в самом деле предпочли бы уйти домой. Они уже договорились, что когда вернутся домой, то свергнут бека и вернут власть законному кагану, который томился в заключении в своем же дворце.
        Но их подобной хитростью не проймешь, они сразу догадались, что Абадия проверяет их. Но и заверять в своей верности они не хотели, поэтому снова промолчали.
        «Проклятые изгои!» — мелькнула в голове Абадии раздраженная мысль. Но снова скрыл за улыбкой злобу и проговорил:
        - Я решил…
        Тут он замолчал, помедлил и, вглядываясь в лица тарханов, только затем продолжил:
        - … что хватит нам нести напрасные потери…
        На лицах тарханов мелькнуло изумление.
        «Ага, попались на крючок!» и продолжил: — Таким образом, я решил, что штурм города прекращаем. Будем город брать осадой. А чтобы быстрее они сдались, мы сделаем под город подкоп и разрушим их колодцы. Оставшись без воды, они сдадутся через неделю.
        На лицах тарханов появилось недовольство.
        Один из тарханов скептически проговорил:
        - Ты хочешь заставить воинов рыть землю?
        Вот тут Абадия не стал себя сдерживать — он грозно повел глазами и рыкнул:
        - Если воины не умеют воевать, то какие они воины?! Понадобится — заставим их рыть землю. Но сейчас никто их не собирается заставлять копать землю. Вы тупы, как всегда! Вы забыли, что для грязной работы существуют рабы. Рабы сделают всю грязную работу. А отряды пусть займутся ловлей новых рабов. Чем больше их наловят, тем скорее возьмем город и уйдем домой.
        Глава 59
        Как только утренняя заря осветила стены Белой Вежи, хазары уже были тут как тут. С лестницами, камнеметными орудиями и таранами.
        Дубыня привык к утренним штурмам хазар. Утренние штурмы вошли в привычку, подобно умыванию по утрам.
        За два месяца безуспешных штурмов хазары нанесли большие разрушения домам в городе, но жители ушли в подвалы, перекрытыми сверху толстыми бревнами и толстым слоем земли. Таким укрытиям не были страшны ни камни, ни огонь.
        Камни даже шли в дело — женщины и дети их собирали и относили на стены. Там ими били самих же хазар.
        Через два месяца отряд, защищавший башню, уменьшился больше чем наполовину, поэтому Дубыня с радостью встретил подлечившегося Полыню.
        Раны Полыня залечил не полностью, сильно хромал, но и в таком состоянии он был хорошим помощником. Чтобы поберечь друга, на первое время Дубыня поручил ему кашеварить.
        Это утро ничем не отличалось от других: Полыня еще до рассвета наварил каши, все поели и стали ждать, когда хазары пойдут на приступ.
        Но в этот раз все пошло иным порядком.
        Солнце быстро встало, но хазары не пошли на приступ. Подождав еще немного, Дубыня выглянул за стену и отметил, что вроде бы внешне ничего не изменилось — в хазарском лагере дымились костры, пахло горелым кизяком и горячим овечьим салом.
        Дубыня видел, как отряд конников вышел из хазарского лагеря и, поднимая пыль, ускакал в поле.
        Однако под стенами было тихо, и не было ни единого намека на приготовление хазар к очередному штурму.
        Дубыня снял железный шлем с головы и почесал мокрый затылок.
        - Однако странно, — проговорил он, — похоже, они сегодня не собираются идти на штурм.
        - Похоже, — согласился Полыня и уже смелее нагнулся над стеной.
        Дубыня потянул его за плечо назад:
        - Осторожно, Полыня, так тебя подстрелят лучники.
        - Так нет никого там.
        Он едва не уронил шапку. Поспешно схватил ее на лету и отпрянул назад.
        - Вот, видишь, и сам мог свалиться.
        - А то жалко меня?
        - Жалко, хоть ты и дурень.
        - Это почему еще я — дурень?
        - Потому что нос свой вечно суешь куда не следует.
        - Это куда я свой нос совал?
        - Сейчас — за стену.
        - Ну и что?
        - Ничего. И в самом деле — ничего. Похоже, они сегодня не собираются воевать.
        - Может, они хотят уйти? — предположил Полыня, который уже расположился в тени.
        - Тогда бы они уже ушли.
        Их разговор прервало появление гостей — Красимиры, Ярославы и Велички. Был с ними и Борислав. Во время штурма кто-то из них обычно находился в башне.
        Заметив, что в башне тихо, Красимира спросила:
        - Что тут происходит?
        Полыня шутливо промолвил:
        - Так сегодня у нас праздник.
        - Какой праздник? Где хазары? — спросила Величка.
        Полыня хохотнул:
        - Однако передумали они сегодня штурмовать город.
        Величка выглянула в окно и согласилась:
        - И в самом деле, хазар не видно. Похоже, сегодня они на штурм не пойдут.
        Красимира и Ярослава тоже выглянули в окно. Красимира задумчиво смотрела на далекий лагерь хазар минут десять, затем проговорила:
        - Во время приступов хазары понесли большие потери… Как видно, они решили дать себе отдых.
        - Думаешь будут брать нас измором? — спросила Ярослава.
        Красимира пожала плечами:
        - Не знаю. Пока не знаю.
        - Измором нас не возьмут — у нас запасов на семь лет! — хвастливо проговорил Борислав. — А за это время кто-нибудь придет нам на помощь.
        - Семь лет под стенами города хазары стоять не будут, — сказала Красимира.
        - Не будут. Они же не сошли с ума?
        - Слышала я об их беке Абадии. Иудей жесток, хитер. Если нападает, то не отступает, не добившись своего. Несколько лет назад он сжег и разрушил Армению за то, что ему показалось, будто его дочь, которую он отдал замуж в Армению, отравили, — задумчиво проговорила Красимира.
        - Но на что же они тогда рассчитывают?
        - Не знаю, пока не знаю.
        Шустрый Полыня вмешался в разговор:
        - Нутром чую, что они какую-то хитрость задумали.
        Ярослава покосилась на него — не в свое дело лезет простой человек, — но проговорила:
        - Да. Только — какую?
        На ее вопрос никто не смог ответить, и Красимира, поняв, что хазары и в самом деле устроили себе выходной, ушла. При этом она была сильно недовольна, потому что, когда не знаешь, что собирается предпринять враг, жди больших неприятностей.
        Величка осталась в башне. Дубыня почти не покидал башню, поэтому Величка, отведя его подальше от остальных, рассказывала ему о ребенке. Хотя они и виделись каждый день, однако у малых детей каждый день происходит что-то новое.
        Глава 60
        Хотя Абадия и согласился с планом Аарона, однако сомнения у него остались — не так-то просто найти водяную жилу в толще каменистого утеса, на котором была построена крепость. Если это вообще возможно.
        «Скорее всего хазарскому войску все же придется уйти от города, так и не взяв его», — думал Абадия.
        С таким развитием ситуации он уже смирился.
        Разумеется, неудачное возвращение вызовет недовольство хазарской аристократии, подорвет авторитет бека. Впрочем, это особенно не изменит отношение к нему тюркско-аланской аристократии. Да и мадьяр, и кабаров, и многих других племен. Они и так мечтают свергнуть его.
        Но пользу из плана Аарона Абадия все равно получал. По крайней мере, пока он будет рыть скалу, осада города не закончится. Это время Абадия может использовать, чтобы обезопасить себя и в первую очередь — срочно осуществить задуманное им перед выходом на войну дело — набрать корпус из надежных двенадцати тысяч воинов-иудеев.
        Оставалось только покинуть войско под таким благовидным предлогом, который не вызвал бы подозрения оппозиции.
        Такой предлог был — погибший сын Езекия все еще дожидался погребения. По обычаю, его надлежало предать земле на родине со всеми причитающимися царскому сыну почестями.
        Но пока велись активные действия, Абадия не мог покинуть войско. Поэтому, чтобы предохранить тело погибшего от порчи, он приказал забальзамировать его и спрятать в специально вырытый колодец.
        Но теперь, когда штурм прекратился, Абадия мог покинуть войско. Никто не мог обвинить отца в том, что он хочет произвести похороны сына по положенному обряду. Поэтому Абадия на следующий же день после окончания активных военных действий объявил о своем отъезде и назначил главой войска Манассию.
        Перед отъездом у Абадии состоялся тайный разговор с Манассией и Хануккой.
        Ханукка, понимая, что Абадия, вернувшись в Атиль, непременно займется решением судьбы кагана, предупредил:
        - Брат, только не торопись решать судьбу кагана. Кагана нельзя убивать.
        Абадия бросил на него внимательный взгляд:
        - Что ты хочешь сказать?
        - Боюсь, что смерть кагана станет и нашей смертью, — сказал Ханукка.
        Абадия, который раньше также пришел к выводу, что смерть кагана только ухудшит его положение, уже успел продумать о том, что делать с каганом. В его голове имелся другой план. Однако о нем еще рано было говорить.
        Не поняв предупреждения, Манассия задал вопрос:
        - Это почему?
        - Потому что у кагана нет наследника. При таких обстоятельствах в случае смерти кагана хазарам придется избирать нового кагана. И правителем Хазарии на это время станет мать кагана, а она ярая язычница и ненавистница иудеев, — пояснил Ханукка и обратился к Абадии: — Понятно, что при ее ненависти к иудеям новым каганом окажется кто угодно, только ни ты, брат, и ни твой сын. И никакой другой иудей.
        - Ты мудр, брат. Я согласен с тобой, что нельзя и думать об убийстве кагана, как бы нам этого ни хотелось, — проговорил Абадия. — Мы, напротив, должны беречь его, как себя.
        В столицу Хазарии Абадия приехал через три дня.
        Первым делом он вызвал к себе Аврахама, которого перед отправлением в поход назначил начальником охраны кагана, и поинтересовался у него, здоров ли каган и не пытался ли кто встретиться с ним.
        Аврахам ответил, что, как и приказывал бек, к кагану никто не допускался, кроме парикмахера и портных. Каган здоров и доволен жизнью.
        Абадия усмехнулся:
        - Так уж и доволен?
        - А чем же ему быть недовольным? — сказал Аврахам. — У него есть все, что он хочет: женщины, изысканные кушанья, нарядные одежды.
        - И он даже не хочет выйти из дворца? — с сомнением проговорил Абадия.
        - Зачем? — спросил Аврахам, и Абадия подумал, что он прав — кагану незачем выходить в мир, которого он не знает и не должен знать, потому что каган — это живой бог, а богам незачем пачкаться общением с грязными существами.
        - Пусть так и будет дальше, — проговорил успокоившийся Абадия.
        Вся следующая неделя ушла у Абадии на похороны сына.
        Хоронили Езекию пышно: облачили в драгоценные одежды; рядом с ним в могилу положили его любимого коня, кувшины с изысканными винами и кушаньями, музыкальные инструменты, рабынь-наложниц, чтобы в загробной жизни ему не было скучно.
        Только закончив с похоронами, Абадия поручил начальнику своей личной стражи Давиду, в чьей преданности он не сомневался, потому что тот был таким же иудеем, как и он, срочно набрать из числа иудейской молодежи двенадцать тысяч надежных профессиональных воинов.
        Затем он занялся каганом, решив, что пришло время претворить в жизнь свои хитроумные замыслы.
        Глава 61
        Через неделю после отъезда бека Абадии Аарон сообщил Манассии, что ход дошел до подземной реки. Манассия пошел смотреть на результат работы и увидел, что из шурфа высотой в человеческий рост текла настоящая река.
        Манассия подумал, что при таком напоре воды все, кто находился в шурфе в момент, когда наткнулись на реку, должны были погибнуть.
        Ему было ничуть не жалко копавших землю рабов, но из любопытства он спросил:
        - А что с рабами?
        - Утонули, — сказал Аарон.
        - А-а, — равнодушно проговорил Манассия и поинтересовался: — А это точно та река, из которой они берут воду?
        - В этом слое вода хорошая, в других — соленая, — уклончиво ответил Аарон.
        - И как быстро у них пропадет вода?
        - Судя по напору воды, сегодня или завтра.
        - А как мы это узнаем?
        - Как только напор воды уменьшится, у них колодец высохнет.
        - Значит, они начнут испытывать жажду через несколько дней?
        - Да. Даже если у них есть запас воды, она скоро закончится.
        - Значит, осталось ждать немного.
        Глава 62
        В донских степях август — самый жаркий и сухой месяц. Трава высыхает, живое прячется в норы, лишь горячий ветер гуляет серебристыми волнами по ковылю. Да цикады звенят надорванными струнами.
        Как и предполагал Аарон, почти во всех колодцах Белой Вежи вода была горькая и гнилая, пить такую воду невозможно, она годилась только для тушения пожаров. И только один колодец давал воду, пригодную для питья. Находился он на княжеском дворе под специальной башней и берегли его, как зеницу ока.
        В связи с этим горожане брали воду для питья и других нужд из Дона.
        Беда в крепость явилась с рассветом.
        Пришедшие утром к колодцу женщины вытащили сухую бадью. Подумав, что бадья просто не достала до воды, они снова опустили бадью, но и в этот раз бадья вернулась без воды. На ее краях осталось лишь немного мокрого песка.
        Это напугало женщин не на шутку, в панике они кинулись к сторожу.
        Сторож дремал на лавке около входа. Женщины принялись его трясти.
        - Тю на вас, бабы! С ума, что ли, посходили? — разлепил сонные глаза сторож.
        - Жировит, беда! В колодце пропала вода! — закричали женщины ему в самое ухо.
        Сторож, еще не понимая случившейся катастрофы, лениво встал.
        - Погодите. Не трындите. Сейчас разберусь.
        Он зашел в башню и сам лично опустил бадью в колодец, поболтал ею внизу и, не услышав плеска воды, быстро начал наматывать цепь на ворот. По необычно легкой бадье он быстро догадался, что она пустая, — вот теперь он понял, что случилась беда, и его лицо побелело от страха.
        Поднятая бадья была сухой, словно поднялась из ада. Не веря своим глазам, Жировит опрокинул бадью — ни единой капли из нее не упало.
        Жировит охнул:
        - Да что же это творится! Уж не отвернулись ли от нас боги?
        Это был сигнал женщинам — они подняли истошный вой:
        - О горе нам! Теперь мы все умрем!
        Жировит немного пришел в себя и цыкнул:
        - Тихо, бабы! Сейчас схожу к поляницам и скажу им — они обязательно что-либо придумают.
        Жировит дал им надежду, хотя, может быть, и сам не верил, что амазонки смогут дать воду. Надежда была призрачной, но женщины притихли — ведь даже небольшая надежда дает человеку силы для жизни.
        Когда они затихли, Жировит еще раз предупредил женщин, чтобы они никуда не уходили и никому не говорили о происшествии, а сам кинулся со всех ног к гридницкой амазонок.
        Глава 63
        В гридницкой Ярослава со старшими дружинницами обсуждала, каким бы образом совершить вылазку на хазар, но, получив сообщение от Жировита, немедленно отправилась к Красимире.
        Через несколько минут у колодца были все амазонки.
        Заглянув в темное нутро колодца, Красимира приказала сторожу:
        - Опускай бадью!
        Жировит опустил бадью, но когда вытащил ее, все увидели, что бадья пуста.
        - Ну вот, — сказал Жировит, показывая пустую бадью.
        Лицо Красимиры посерело. Она мгновенно поняла, чем грозит отсутствие воды в крепости.
        - Вижу, — сказала она и рассудила: — надо, чтобы кто-нибудь спустился вниз и посмотрел, что там.
        Ярослава кивнула Жировиту:
        - Слазь в колодец.
        Сторож отстегнул цепь от бадьи. Посмотрел на отверстие и сказал, что колодец узкий — он в него он протиснется.
        Красимира взглянула на Жировита, затем на Ярославу:
        - И в самом деле, он не пролезет в колодец, надо найти кого-либо потощее.
        - Тут мальчишка нужен.
        - Ну так немедленно найди мальчишку!
        Жировит поспешно вышел из башни и через несколько минут вернулся с худым мальчишкой с выгоревшими до белизны, торчащими, как солома, волосами и облезлым носом.
        Паренек был голый по пояс, босой и в рваных штанах, едва достающих до колен. На плечах виднелись розовые пятна солнечных ожогов.
        - Тебя как зовут? — спросила Красимира мальчишку.
        - Первуша, — ковырнулся пальцем в носу мальчишка.
        - Чей ты?
        - Сын Нажира, рыбака.
        Красимира удивилась тому, что сын рыбака попал в крепость, однако сейчас было не до расспросов.
        - Первуша, здесь у нас что-то вода в колодце пропала, — ласково проговорила Красимира, — надо бы тебе слазить в колодец, посмотреть, куда она делась.
        Мальчишка покосился на черное отверстие колодца. Всем известно было, что колодец очень глубок. Среди мальчишек ходило поверье, что это ход в логово самого водяного. А, как известно, кто попадает в лапы водяного, тот никогда не возвращается.
        Видя, что мальчишка колеблется, Красимира сказала:
        - Если не найдем воды в колодце, то мы либо умрем от жажды, либо нас убьют хазары.
        Жировит показал мальчишке веревку:
        - Мы тебя привяжем за пояс, если что — вытащим.
        Первуша почесал ногу ногой.
        Ярослава показала ему серебряную монету:
        - Когда вернешься — будет твоя.
        - Ладно, — неохотно согласился Первуша.
        Жировит обвязал его веревкой за пояс, и мальчишка полез в отверстие колодца. Сторож осторожно отпускал веревку. Когда она почти закончилась, она ослабела.
        - Добрался до дна, — сообщил Жировит.
        Мальчишка долго не подавал знаков.
        - Да жив ли он там? — стала беспокоиться Красимира.
        - Эх, надо было послать кого-нибудь из молодых амазонок! Это было бы надежнее, — заметила Ярослава.
        Жировит осторожно натянул веревку.
        - Жив, — сказал он.
        - А почему не подает знаков, чтобы его подняли? — спросила Красимира.
        - Не знаю. Тащить его?
        - Погоди. Если не подает знака, значит, занят.
        Пришлось ждать еще. Наконец из колодца послышался какой-то гул, и веревка задергалась.
        - Это он знак подает, чтобы его вытаскивали, — сказал Жировит.
        Красимира приказала:
        - Вытаскивай мальчишку.
        Жировит стал тянуть веревку. Веревка шла тяжело, и ему на помощь поспешил Ярослава.
        Вскоре в дыре показалась белые волосы Первуши, а затем испачканное в грязи лицо и плечи. Его тут же подхватили, вытащили из колодца и поставили на землю.
        Мальчишка трясся, словно его била лихорадка.
        - Что с тобой? — спросила Красимира.
        - З-з-замерз, — синими губами выдавил Первуша. — Там холодно. И звезды на небе видны.
        - Вода есть? — перебила его Ярослава.
        - Нет, — сказал Первуша, — песок на дне мокрый, но воды нет. Я немного покопал, но до воды все равно не докопался.
        Женщины, стоявшие в сторонке, взвыли.
        - Тихо! — прикрикнула на них Красимира. — Раз песок мокрый, значит, вода есть, только она ушла вглубь. Углубим колодец, и вода снова появится.
        Ярослава еще спросила мальчишку:
        - Первуша, правда, на дне песок мокрый?
        Первуша кивнул головой.
        - Аг-г-га.
        - В общем, так. Сейчас все расходитесь, а мы займемся колодцем, — сказала Красимира.
        Женщины робко вышли из башни.
        Ярослава дала монетку Первуше и спросила:
        - Первуша, ты сможешь покопать с часок в колодце?
        - Смогу, — сказал Первуша и спрятал монетку за щеку, — только надо что-то накинуть, а то там шибко холодно.
        - Надо дать ему рубаху, — сказала Красимира.
        Жировит вышел за дверь и через минуту вернулся с грубой полотняной рубахой в руке. Он сунул рубаху мальчишке:
        - Надень.
        Первуша надел рубаху и полез в колодец.
        Когда он опустился, Ярослава проговорила вполголоса Красимире:
        - Даже если мы докопаемся до воды, ее все равно не хватит.
        - Жара скоро спадет. Пойдут дожди, и колодец снова наполнится. Нам бы только дождаться дождей, — сказала Красимира.
        - Думаю, что мы не дождемся воды, — сказала Ярослава. — Вода в этом колодце раньше никогда не пропадала, даже в самое жаркое лето. Не зря она пропала на этот раз. Мне кажется, тут какая-то проделка хазар.
        - Выставь у колодца охрану из дружинниц, — приказала Красимира.
        Глава 64
        Через неделю в Белой Веже случилось то, что и должно было случиться — от жажды начали умирать самые слабые — сначала дети, потом женщины.
        В башне у ворот, которая уже стала постоянным местом пребывания, Красимира собрала совещание.
        - Сколько у нас осталось воды? — начала она с самого важного вопроса.
        - Немного, не больше, чем на пару дней, — сказала Ярослава.
        - А у слобожан? — обратилась Красимира к Бориславу.
        - А у слобожан хорошей воды вовсе нет. Пытаются пить соленую воду, но те, кто ее пьет, болеют и умирают. В городе почти все дети умерли. Мертвых хороним прямо в городе. Если осада продлится еще неделю, то мы все умрем, — сказал Борислав.
        - Осада продлится и неделю, и больше. Что-то не видно, чтобы к нам на помощь кто-то шел, — сказала Ярослава.
        - Тогда мы умрем от жажды, — сказал Борислав.
        - Умереть, как собака от жажды? Ну уж нет! Эта смерть не для воина. Воин должен умирать от меча в сражении, — задумчиво проговорила Красимира.
        - Ты хочешь, чтобы мы вышли из города? — спросила Ярослава.
        - Да, — сказала Красимира. — Пока от жажды воины не ослабли, надо самим напасть на хазар.
        - А как же наши женщины?
        - Кто может, пойдет с нами.
        - А остальные?
        - Кто?
        - Кто не может ходить.
        - Они умрут.
        Борислав горестно всхлипнул.
        - Скорее всего, мы все погибнем, — сказала Ярослава. — Войско у хазар по-прежнему сильное.
        - Наверно. Но хазары не ждут нашего нападения, и это дает нам надежду на спасение, — сказала Красимира.
        - Когда выходим? — спросила Ярослава.
        - Ждать дальше нет смысла. Выйдем завтра, перед рассветом, — ответила Красимира.
        Борислав поднялся:
        - Я пойду, скажу жителям, чтобы готовились к выходу.
        - Нет. Горожан разрешаю предупредить о вылазке только перед самым выходом, — сказала Ярослава.
        - Но почему? — удивленно спросил Борислав.
        - Потому что в городе есть хазарские лазутчики, — сказала Ярослава.
        - Откуда ты знаешь это?
        - Но ведь не зря пропала вода в колодце? Кто-то же посоветовал хазарам, как отвести воду от колодца?
        - Посоветовал. Но если в городе есть хазарские лазутчики, то они уже сообщили им, в каком бедственном положении мы находимся. А значит, несложно предугадать, что мы попытаемся сделать вылазку.
        - Да, — коротко ответила Ярослава.
        - Значит, мы сами лезем в ловушку? — спросил Борислав.
        Он сел на лавку с обреченным выражением на лице.
        - Мы все умрем, — пробормотал он.
        - Да, многие погибнут, — сказала Ярослава.
        - Но кому-то удастся уйти, — добавила Красимира.
        Борислав заплакал.
        - Вытри слезы, мужчина! — сказала Ярослава с презрением и обратилась к Красимире: — Говорила я, что надо уйти в степь; не послушались — детей пожалели; теперь вот погибнем все.
        Глава 65
        После прекращения хазарами штурмов Величка реже стала появляться в башне, и постепенно все привыкли, что Дубыня в башне старший. Теперь он сам своих часов в дозоре не нес, но ложился сразу после заката, когда все дневные дела были завершены, затем вставал ночью несколько раз для проверки, как сторожа несут службу. А перед рассветом, самым опасным временем, сам заступал на дежурство.
        В эту ночь службу от заката до полуночи нес Полыня, и Дубыня посидел с ним некоторое время.
        Разговор был невеселый — у Полыни недавно умерла дочка. Радмила не усмотрела, как Цветана, не вытерпев жажды, напилась гнилой воды. Теперь на подходе была и сама Радмила, слегшая от горя.
        Дубыне и самому нестерпимо хотелось пить, — из колодца вычерпывали немного воды, но ее хватало лишь по глотку, и ту Красимира разрешила давать только воинам, ибо, если ослабнут они, погибнут все.
        - На помощь от соседей нет и намека, потому погибнут все, — говорил Полыня, — Жители раньше, воины немного позже. Похоже, этот город проклят. Жители не раз видели над городом загадочные огни. Это боги предупреждали жителей, чтобы они уходили из города.
        Дубыня, чтобы не расстраиваться еще больше, сказал, что пойдет спать, и лег в углу башни на сено, иссохшее до того, что от прикосновения превращалось в пыль.
        Некоторое время он лежал и слушал тяжкие вздохи Полыни, а затем незаметно для себя задремал.
        Дремал он, как ему показалось, мгновение, и вдруг почувствовал, что его трясут за плечо.
        Дубыня открыл глаза. Над ним склонился Полыня.
        - Что случилось? — спросил Дубыня.
        - Ярослава тебя требует, — сказал Полыня.
        - А что хазары? — спросил Дубыня, встал и выглянул в окно.
        Ночь была безлунной: внизу было темно и тихо; вдалеке светились костры хазар; где-то хрипло лаяла собака. В садах звенели цикады. Из задонской степи веяло горячим дыханием. Душный воздух навевал сон: веки словно наливались свинцом, хотелось лечь на душистую охапку сена, зарыться с головой и забыться.
        Дубыня тряхнул головой, освобождаясь от колдовских чар, тяжело вздохнул и с тоскою промолвил:
        - Тихо все. Словно и нет войны.
        Ему хотелось сказать, что он мирный человек, а ему приходится каждый день убивать людей, и это стало привычкой и, возможно, сегодня или завтра убьют его…
        - Она тебя внизу ждет, — Полыня перебил мысли Дубыни.
        Дубыня снова вздохнул, спустился по лестнице и внизу увидел перед воротами строй дружинников на конях.
        Тут же оказалась Ярослава. Увидев Дубыню, она вполголоса приказала:
        - Дубыня, собирай со стен всех людей и веди сюда. Сейчас пойдем на вылазку.
        Такому распоряжению Дубыня несколько удивился — пеших воинов на вылазки никогда не брали — и спросил:
        - Дозорных тоже брать?
        - Я же сказала — всех! — зло проговорила Ярослава. — И пусть заберут жен и детей.
        «Чтобы на вылазку брали жен и детей? Такого точно никогда не бывало!» — мелькнуло в голове Дубыни и он невольно воскликнул:
        - Жен и детей?! Но их же убьют.
        - Скорее всего. Пусть они скорее собираются. Мы ждать никого не будем, — сказала Ярослава.
        - Но… — попытался получить объяснение Дубыня.
        Ярослава грубо перебила его;
        - Скажи им, что в город мы не вернемся, будем пробиваться и уходить вверх по Дону. И предупреди, чтобы брали только тех, кто может идти сам. Мы не можем связывать воинам руки. Те, кто не способен ходить сами, должны остаться в городе.
        Дубыне теперь стало ясно — город решено оставить. Но Дубыня знал, что многие мужчины, ослабев от жажды, не были способны на длительный переход, а большинство женщин и детей настолько обессилели, что немногие из них способны были просто держаться на ногах.
        - Понятно. Значит, сегодня мы умрем, — сказал Дубыня.
        - Те, кто не умрет, тот спасется, — подчеркнуто холодно произнесла Ярослава и отвернулась, показывая, что ей некогда разговаривать с Дубыней.
        К Дубыне подъехала Величка.
        - Ты идешь со своими? — спросил Дубыня.
        - Да, — коротко ответила Величка.
        - А где сын? — похолодев, спросил Дубыня.
        Величка перевернула со спины сверток.
        - Вот он…
        В свертке светилось сонное личико. Во сне ребенок чмокал губами, точно сосал грудь.
        - Поляницы пойдут в первых рядах — вы, скорее всего, погибнете, — проговорил Дубыня и предложил: — Может, ты отдашь его мне?
        - Нет! — Величка качнула головой. — Сегодня всех ждет равная опасность. Мне спокойнее будет, если ребенок будет со мной: если кому-то из нас суждено погибнуть, то погибнем мы вместе.
        - Хорошо, — сказал Дубыня. Он поцеловал ребенка и попросил: — любимая, береги себя и сына.
        Промолчав, Величка вернулась в ряды амазонок.
        Провожая ее взглядом, Дубыня думал о том, как будет страшно тем, кто сейчас узнает, что им придется оставлять в городе своих любимых жен и детей, что для них будет медленной и мучительной смертью. И Дубыня с горьким облегчением думал, что его боги избавили от этого ужаса, потому что Величка пойдет в сражение рядом с ним, и, если суждено им будет погибнуть, то ни погибнут на глазах друг у друга.
        «Умереть в сражении не страшно, страшно знать о неотвратимой смерти своих близких, когда ничем не можешь им помочь», — подумал Дубыня, обреченно махнул рукой и поднялся по лестнице.
        - Что случилось? Почему воевода с дружинниками собрались у ворот? — спросил Полыня, увидев почерневшее от горя лицо друга.
        - Полыня, беги домой, забирай свою жену и приходи к воротам. И поторапливайся. Скоро мы уходим из города, — хмуро распорядился Дубыня.
        - Как «уходим»? — ужаснулся Полыня.
        - Так — будем пробиваться через хазар.
        - Это же верная смерть!
        - Еще вернее, что умрем от жажды, если останемся.
        Полыня наклонил голову и заплакал:
        - Ты чего? — спросил Дубыня.
        - Она уже не может ходить, — сквозь слезы проговорил Полыня.
        - Ты принеси ее к воротам, а там я тебе помогу, — сказал Дубыня.
        - Ты поможешь? — вскинулся Полыня и тут же опустил голову. — Нет. Если ты будешь ее нести, то как ты будешь сражаться? Как я буду сражаться? Мы погибнем, если возьмем ее.
        - Но что же делать? — спросил Дубыня.
        Полыня вытер глаза:
        - Пойду, увижу ее в последний раз. Прощусь… Она была хорошая жена.
        - Иди, — сказал Дубыня.
        Глава 66
        Хотя каган и был правителем без власти, однако даже беку требовалось разрешение на его посещение. Поэтому Абадии сначала пришлось послать к кагану просьбу, чтобы тот принял его.
        Кагану было скучно. Поэтому он согласился принять Абадию в тот же день перед ужином.
        На встречу Абадия оделся умышленно скромно — в простую черную одежду. Этим он хотел показать, что живет скромно, словно аскет, и служит кагану на высокой должности, исключительно ради преданности и любви к нему.
        Кагана он застал в летнем саду за столом рядом с бассейном. В хрустальной воде бассейна лениво плавали остроносые тени осетров. На дорожках между роз бахвалились радужными хвостами павлины.
        Стол был заставлен фруктами.
        Каган полулежал на низкой кушетке. Перед каганом сидели на коленях три восхитительно красивые девушки в прозрачных одеждах. Отщипывая от виноградных кистей ягоды, они кормили ими кагана.
        Абадия узнал их — две были иудейками.
        Подойдя к столу, Абадия почтительно поклонился.
        - Да будет славен великий каган! — поприветствовал он. — Надеюсь, здоровье кагана прекрасное и все его желания исполняются.
        Каган, молодой человек с изнеженным лицом, лениво повел рукой:
        - Присаживайся, Абадия. Попробуй винограда.
        Рядом с кушеткой стояли мягкие пуфики.
        Абадия почтительно отказался:
        - Господин, я не смею сидеть в твоем присутствии.
        Каган опустил ноги на мраморный пол и сел:
        - Так какая нужда привела тебя ко мне, Абадия? Я слышал, что ты повел мою армию на войну со славянами?
        Абадия негромко хихикнул, прикрыв рот рукой:
        - Какая уж война со славянами? Так, безделица… Идя навстречу желаниям народа, я разрешил ограбить славянский город, который они незаконно поставили на наших землях.
        Каган удивленно поднял тонкие брови:
        - Как? Славяне ставят на нашей земле свои города? Кто им позволил это?
        Абадия понял, что проговорился о том, чего каган не должен был знать, и поспешил исправить ситуацию:
        - Потому мы и пошли войной на славян, чтобы наказать их за самовольство.
        - Наказать их надо, — сказал каган. — И наложи на них еще большую дань, чтобы они всегда помнили, кто их господин.
        В отличие от кагана, Абадия хорошо помнил, что славяне не платят дань хазарам. Но к чему расстраивать кагана? Поэтому он только проговорил:
        - Так я и сделаю, господин. Но я пришел к тебе по другой, более важной причине.
        - Какой? — нахмурил брови каган.
        Абадия показал глазами на девушек.
        - Господин, позволь мне говорить с тобой наедине.
        - А тут нет никого, — удивленно проговорил каган.
        - А женщины? — уточнил Абадия.
        - Это всего лишь женщины, — сказал каган.
        - Но дело слишком тайное, чтобы даже они знали о нем, — сказала Абадия.
        - Да? — с сомнением проговорил каган и щелкнул пальцами. — Идите, мои голубки, в сад. Пока мы будем разговаривать с беком, соберите для меня душистые лепестки прекрасных цветов.
        Девицы убежали в заросли роз, и оттуда послышался приглушенный смех.
        Абадия присел на пуфик рядом с кушеткой кагана и тихо заговорил:
        - Войну со славянами я начал для того, чтобы увести из Атиля всех, кто ненавидит тебя.
        - Разве народ меня не любит? Неужели такие имеются в моем народе? — не поверил каган.
        - Есть, и они устроили против тебя заговор, — сказал Абадия. — И в заговоре против тебя участвуют многие тарханы из аланов и тюрков.
        - Но ты сам алан.
        - Был… И скорблю об том. Я уже давно иудей.
        - У нас все веры равны.
        - Они ненавидят иудеев.
        - И что же они хотят?
        - Они хотят убить тебя.
        - Хотят убить? — на нежном лице кагана мелькнуло удивление. Затем он встал, гордо вскинул голову и надменно проговорил: — Но если они не помнят — я потомок рода Ашинов и каган по праву рождения. Мои предки создали это государство. Я — Бог!
        Абадия встал рядом:
        - Они не хотят помнить этого.
        - Но чем же я им стал неугоден?
        - Потому что они мусульмане или христиане, а ты язычник. Они хотят кагана-мусульманина или христианина.
        - Мои боги — боги моих отцов!
        Абадия вздохнул:
        - Каган, времена меняются. Нравы аристократии давно испортились, они впали в разврат. Новая вера побуждает их презирать твоих богов. Мусульмане считают самым злейшим врагом для себя не христиан или иудеев, а язычников, верящих в старых богов.
        Каган сел и с горечью в голосе проговорил:
        - Неужели в Хазарии не осталось преданных мне людей?
        - Есть, и их много, — сказал Абадия. — Все иудеи преданы тебе. Они готовы жертвовать своей жизнью за тебя.
        - Я буду их любить, как самого себя, — сказал каган. — Но что же я могу для них сделать?
        Абадия упал на колени:
        - О, великий каган! Нет для нас большей награды, если ты примешь нашу веру. Тогда иудеи будут еще больше преданы тебе и почитать, как Бога.
        - Но тогда обидятся другие народы.
        - Но другие предали тебя! — воскликнул Абадия. — И нет времени — заговорщики решили, что как только вернутся назад в Атиль, то убьют тебя.
        - Не знаю что и делать, — с сомнением проговорил каган.
        - Принять иудаизм.
        - Но об этом узнают другие, — сказал каган.
        - Незачем всем говорить, что ты стал иудеем. Пусть об этом знают только иудеи.
        Каган повеселел:
        - Ну, если так, то можно.
        Через три дня была проведена процедура обращения кагана в иудаизм.
        Глава 67
        Проводив Полыню, Дубыня пробежал по стене до следующей башни и предупредил всех встретившихся, чтобы они брали свои семьи и подходили к воротам.
        Вернувшись, он увидел, что засовы с ворот были сняты и все были готовы выходить.
        Колонну возглавляла Красимира и ее амазонки — они были на конях и в тяжелых доспехах. Они должны были тараном проломить переднюю линию хазар, если те встретятся.
        В первых рядах за их спинами Божана с сыном — ей Красимира не разрешила встать в строй. Тем не менее Божана была в доспехах и вооружена. Дальше ехали семьи слободских старшин на телегах. Тут же были женщины и дети простых людей — те, что еще могли передвигаться.
        По бокам и сзади колонну защищали пешие ратники в легкой броне.
        Дубыня взял щит, копье и топор и поспешил пристроиться к строю пеших ратников, поближе к амазонкам, чтобы видеть Величку.
        Подошел и Полыня. Его лицо в темноте казалось черным. Он нашел Дубыню и коснулся его плеча:
        - Дай мне встать рядом.
        - Где Радмила? — спросил Дубыня, освобождая место.
        - Она умерла, — сухо сказал Полыня и отвернулся, скрывая слезы.
        Дубыня ничего не понял, но разговаривать было некогда — заскрипели открывающиеся створки ворот и колонна тихо двинулась в пахнущую сыростью и дымом ночь.
        Шли без факелов, поэтому было так темно, что Дубыня сразу потерял из виду Величку и даже с трудом различал идущего впереди — его спина то была видна, то пропадала. Лишь звон оружия да тяжелое дыхание свидетельствовали о том, что он недалеко.
        Боясь отстать, Дубыня невольно перешел на бег и натолкнулся на спину впереди идущего — тот буркнул что-то неразборчивое и ускорил шаг.
        Полыня сопел рядом, но не отставал.
        - Темно, хоть глаз выколи, — сказал он.
        - Зато хазары нас не видят, — сказал Дубыня и снова уперся в резко остановившегося шедшего впереди ратника.
        - Что там? — спросил Дубыня.
        - Копья наизготовку! — разрезал ночь истошный крик.
        Дубыня поспешно опустил копье рядом с плечом переднего ратника. Тут же, как по сигналу, послышались рев трубы, ржанье коней и крики хазар.
        Глава 68
        Ярослава ошибалась — в крепости не было хазарских лазутчиков, несмотря на то что в Белой Веже народ скопился разношерстный. Манассия, возглавлявший после отъезда отца хазарское войско, не знал положения дел в Белой Веже. Однако несложно было предугадать, что оставшиеся без воды горожане решатся на отчаянный шаг.
        Поэтому в тот же день, когда водяная жила хлынула наружу, Манассия приказал поставить на ночь в засаду у городских ворот отряд из двух тысяч воинов.
        Это была небольшая часть его войска, но по численности она была гораздо больше городского гарнизона.
        Поэтому Манассия не удивился, когда его разбудили среди ночи и сообщили, что в городе слышен шум. По всем приметам в городе готовились к вылазке.
        Быстро одевшись, Манассия поспешил во главе личной охраны к месту события.
        Все шло по его плану. Он увидел, как из городских ворот вышла колонна горожан — воинов, женщин, детей — всего не больше тысячи человек.
        Командовавший засадой тархан Барсбек предупредил Манассию:
        - Их много, надо бы поднять все войско.
        Манассия рассмеялся.
        - Там женщины и дети. Барсбек, неужели ты боишься женщин и детей?
        - Я боюсь поляниц, они уже показали храбрость и силу, которой можно только позавидовать и воин-мужчина, — сказал Барсбек.
        - Не бойся, я рядом, — проговорил насмешливо Манассия и приказал: — Нападайте на них и убивайте всех: и тех, кто будет сопротивляться, и тех, кто не будет. Нам непослушные рабы не нужны.
        - Как скажешь, — сказал Барсбек и ушел, чтобы сделать необходимые распоряжения.
        Манассия повернулся к начальнику своей личной охраны, который все время стоял поблизости, поэтому слышал весь разговор.
        - Ицхак, мой друг, ты видишь, во что превратились хазары? Они выродились и стали отъявленными трусами, если даже самые выдающиеся из них, такие, как Барсбек, боятся горстки женщин. Если так дело пойдет и дальше, то их не оторвешь от женских юбок. Они и язык свой потеряют.
        Ицхак проговорил:
        - Хазары уже давно выродились. Тюрки спят с их женщинами. Сейчас чистокровного хазарина в Атиле не найти. А на рынках в Атиле даже еврейские купцы предпочитают говорить по-славянски.
        Колонна беловежцев направилась вдоль берега реки на север, как раз туда, где подковой уже стояли хазарские войска.
        Манассия рассмеялся:
        - Поляницы, как мыши в мышеловку, идут.
        Глава 69
        Солнце показало край над степью, и в рассветном мареве Дубыня увидел черную полосу. Присмотревшись, он догадался, что это выстроившееся войско хазар.
        - Мы попали в ловушку, — тихо проговорил Полыня.
        - Наверно, у поляниц есть какой-то замысел, — сказал Дубыня и повторил: — должен быть.
        - Мы сейчас умрем, — сказал Полыня. — Это хорошо, потому что я не могу жить, зная, что моя жена умирает от жажды или замучена хазарами.
        - Разве она не умерла? — спросил Дубыня.
        - Для меня — умерла, — глухо ответил Полыня.
        Дубыня крепко сжал копье:
        - Проклятье!
        - Но прежде я убью десяток хазар, — сказал Полыня.
        Впереди послышался новый сигнал, и строй хазар, густой и прочный, точно земляной вал, медленно двинулся в сторону беловежцев.
        - У хазар длинные копья, и к ним тяжело будет пробиться, — сказал Дубыня.
        - Держать строй! Стреляй из луков! — закричал кто-то.
        Дубыня с трудом догадался, что это кричала Ярослава. Но ее команда приободрила Дубыню, и он стал высматривать, как протиснуться сквозь копья хазар.
        Амазонки тучами стрел осыпали хазар. Били почти в упор, поэтому промаха не было, и мертвые хазары падали целыми рядами.
        Начальники хазар знали, что амазонки сильны в бою на дальней дистанции, поэтому руганью и палками гнали своих воинов, чтобы как можно скорее вступить в ближний бой.
        Наконец строй хазар приблизился к беловежцам так близко, что острия копий столкнулись, и хазары ринулись вперед.
        Глава 70
        Как только амазонки вошли в ловушку, Манассия подал знак замкнуть кольцо. Края подковы сомкнулись, и амазонки оказались окруженными и прижатыми к Дону.
        Манассия не опасался, что амазонки уйдут через Дон. Дон в этом месте сужался и превращался в бурный поток, преодолеть который мало кому было под силу.
        По следующему сигналу, с восходом солнца, хазары стали сжимать кольцо, Завязалась битва.
        Когда стало совсем светло, Манассия начал жалеть, что не послушался совета Барсбека — амазонки стреляли, как бешеные, не обращая внимания на раны и потери. Хазары несли большие потери.
        Но даже большие потери со стороны хазар не могли повлиять на конечный результат: как только хазары сошлись с амазонками в рукопашном сражении, участь амазонок была решена — их становилось все меньше и меньше, и скоро последние должны были лечь под ударами мечей, копий и топоров.
        Глава 71
        Солнце поднялось, стало светло и Дубыня увидел, что они окружены и прижаты к Дону. В темноте амазонки сумели каким-то чудом развернуть строй так, что женщины и дети оказались в кольце ратников.
        Измученные жаждой, женщины и дети, оказавшись на берегу реки, бросались к воде и жадно хватали ладонями и ртами мутную жижу, поднятую ногами ратников, оказавшихся по колено в воде.
        Жажду они утолили, но это было только отсрочкой неминуемой смерти.
        Из-за спин хазар послышался новый сигнал.
        - Прощай, — успел сказать Дубыня другу и рванулся вперед.
        Каким-то чудом ему удалось увернуться от копий и врезаться в строй хазар. К его спине прилип Полыня.
        Проломившись в строй хазар Дубыня оставил в теле хазара уже ненужное копье, выхватил топор и начал им крушить хазар.
        Полыня своим топоришком и щитом защищал его спину. Дубыня был его последней надеждой на жизнь. Полыня понимал, что пока Дубыня бьется, живет и он, поэтому Полыня защищал его спину больше, чем самого себя.
        Богатырь Дубыня проламывал в строю хазар настоящую просеку, но хазар было слишком много, и он стал уставать, а в усталости пропускать удары. Дубыня и Полыня, получив по несколько ран, истекали кровью.
        Понимая, что наступает последний миг жизни, Дубыня и Полыня прижались друг к другу спинами.
        - Полыня, радуйся, скоро мы попадем в рай! — кричал Дубыня, из последних сил опуская топор на голову ближайшего хазара.
        Полыня сползал на колени и стонал в ответ:
        - Я уже почти в раю.
        В его грудь уперлось хазарское копье — от смерти Полыню защищала тонкая стальная пластина на нагруднике.
        - Хороша дамасская сталь, — заплакал Полыня, обломком щита прикрывая голову от занесенного меча.
        Он закрыл глаза, готовясь принять смерть.
        Но, к его удивлению, удара не последовало.
        Полыня открыл глаза и увидел, что хазары густой толпой бегут к своему лагерю.
        - Что случилось? — толкнул он Дубыню.
        Дубыня сам нечего не понимал, только таращил огромные глаза.
        - Хазары дрогнули, — сказал он.
        - Они отступают? — еле выговорил Полыня, с трудом осознавая его слова, но через секунду, поняв, что произошло, стащил с головы шлем, быстро зачерпнул им воды и, держа его на вытянутых руках, побежал в город.
        Он надеялся еще спасти свою жену.
        Глава 72
        Конь под Красимирой был убит еще в начале сражения. Ей дали другого коня, но и этого через минуту убили.
        Погибли и другие кони.
        Хазарские лучники специально выбивали коней.
        Понятно — они хотели лишить поляниц надежды на спасение. Без коня далеко не уйдешь.
        Красимире пришлось сражаться, как простому воину, пешей. Когда хазары подошли вплотную, оберегая царицу, вокруг встали ее дружинницы, но ряды их быстро таяли. Слишком не равны были силы амазонок и хазар в рукопашной схватке.
        Но когда Красимира совсем утратила надежду на спасение, хазары вдруг побежали. Не понимая, в чем дело, Красимира даже попыталась броситься за ними в погоню.
        Это старинное правило — бей бегущего врага, пока он не опамятовался. Но, сделав несколько шагов, Красимира поняла, что на погоню нет сил ни у нее, ни у оставшихся в живых амазонок.
        Пользуясь передышкой, обессиленные амазонки рухнули на землю.
        Земля была твердой и горячей, точно ее разогрела кровь, пролитая множеством людей, убивавших друг друга для того, чтобы человек, объявивший себя властителем одних, смог получить еще больше власти и золота.
        Те же, кто шел на смерть по его приказу, либо умирал, либо получал крохи.
        Их добыча была ничтожна, но для нищих она казалась огромной, потому что на нее можно было купить женщину для ночных утех либо пару голов скота.
        Земля дрожала, словно от гнева, за бесцельно отданные жизни.
        Кто-то тронул Красимиру за плечо, и она открыла глаза. Рядом с ней в изодранной, окровавленной одежде стояла на коленях Ярослава. Она протягивала Красимире флягу.
        Красимира приложила флягу к губам и сделала глоток. Такой вкусной воды она в жизни никогда не пила. И Красимира жадно глотала воду, пока фляга не опустела.
        Вода добавила ей сил, и она встала.
        Окинув взглядом поле битвы, она все поняла, — в берег уткнулось множество кораблей. Но еще больше кораблей плыло по реке, конца их колонне не было видно. Они приставали к берегу. С них выходили на берег бледнолицые воины, присоединялись к огромному войску на берегу, делая его еще больше. Конные отряды неслись к хазарскому лагерю. Хазары на конях, пешком и на телегах разбегались в разные стороны.
        - Божана и ребенок живы? — спросила Красимира.
        - Живы и целы, — сказала Ярослава.
        К Красимире подбежала Божана с ребенком на руках, и Красимира обняла их и стала целовать. От радости она плакала.
        - Как вы спаслись? — спросила она.
        - Не знаю, — сказала Божана, — сеча была жуткая. Люди падали, словно сжатые снопы. А я рубила и рубила всех вокруг. Больше ничего не помню.
        Красимира оглянулась.
        - А где другие? — не видя дружинниц, спросила она.
        - Почти все погибли, — хмурясь, ответила Ярослава, сидевшая на песке.
        Впрочем, она сама была серьезно ранена. Через щели в доспехах стекали кровавые потоки. Лицо ее было бледно, словно покрыто мелом.
        - Ты ранена, — сказала Красимира.
        - Главное — ты жива, — прошептала Ярослава и устало прикрыла глаза.
        Красимира обратилась к Божане:
        - Помоги снять с нее доспехи. Надо остановить кровь, иначе она умрет от потери крови.
        Божана попыталась расстегнуть ремешки на доспехах, но от крови они разбухли, тогда она вынула кинжал и принялась им резать ремни.
        Когда доспехи были сняты, Божана и Красимира переглянулись.
        - Слишком серьезные раны, — вполголоса проговорила Божана.
        - Да, — сказала Красимира. — Я буду ее сама лечить. Но боюсь, что она не выживет.
        Занимаясь Ярославой, они не заметили, как к ним подъехало несколько всадников в стальных доспехах.
        У самого молодого, почти мальчика, на плечах был символ княжеской власти — пурпурный плащ.
        Другой молодой человек в таком же княжеском плаще соскочил с коня и бросился к Божане.
        Это был князь вятичей Вячеслав.
        Он обнял Божану и стал ее целовать прямо в испачканное кровью лицо. Заплакал ребенок, до сих пор лежавший в свертке тихо, словно понимавший, что нельзя мешать матери сражаться за его жизнь.
        Вячеслав отстранился:
        - Что это?
        - Это твой сын, — сказала Божана и осторожно приоткрыла лицо ребенка.
        Вячеслав вгляделся в лицо ребенка. Ребенок улыбнулся ему.
        - О, боги! — воскликнул Вячеслав.
        - Хочешь его подержать? — спросила Божана и протянула Вячеславу сверток.
        Вячеслав осторожно взял сверток и, не удержавшись, поцеловал ребенка в лобик.
        Тем временем мальчик в княжеском плаще ловко соскочил с коня и подошел к Красимире.
        Красимира подняла на него глаза.
        - Я князь словен Гостомысл, — представился мальчик.
        Красимира встала:
        - Я царица поляниц Красимира.
        - Значит, ты была женой моего отца? — спросил Гостомысл.
        - Да, — сказала Красимира и показала глазами на Божану, — а она — его дочь.
        - Значит, она моя сестра? — спросил Гостомысл.
        - Да, — сказала Красимира.
        Божана протянула руки к Гостомыслу:
        - Обнимемся, брат?
        Гостомысл обнял ее.
        - Друг мой, как вовремя ты пришел к нам на помощь, — промолвила Красимира, глядя на обнимающихся брата и сестру. — Мы уже совсем отчаялись — источник воды в крепости пересох, и мы умирали от жажды. Поэтому мы и решили, что смерть в бою будет менее мучительной. Если бы ты не пришел на помощь, то мы бы все погибли.
        - Я рад, что успел, — сказал Гостомысл.
        - Но каким образом ты оказался в этих местах? — спросила Красимира. — Словене ведь далеко на севере. И говорили, что князь Буревой погиб…
        - Отец погиб в сражении с разбойниками. Но я прогнал разбойников и сел на место отца. Прогнав разбойников, я пошел утверждать свою власть. Мы хотели идти на Киев, но около Рязани нам встретился посланец князя Вячеслава, Твердислав, который сообщил о вашем бедственном положении, — сказал Гостомысл.
        Красимира пожаловалась:
        - Никто из наших соседей не пришел к нам на помощь. При твоем отце такого не было. Твой отец был сильным воином.
        - Впредь все соседи будут приходить на помощь друг другу, — твердо пообещал Гостомысл, — для того мы и вышли в поход.
        Князь Вячеслав отдал сына Божане и, встав на колено, склонил голову и торжественно проговорил:
        - Великий князь Гостомысл, знай: отныне вятичи признают твое господство и обязуются быть твоими верными слугами.
        Гостомысл обнял князя Вячеслава:
        - Поднимись, князь Вячеслав, я рад видеть в тебе своего друга.
        Теперь выступила и Красимира. Она поклонилась и проговорила:
        - Князь, поляницы приносят тебе клятву верности. Перед великой Праматерью клянемся, что отныне мы будем твоими верными слугами, сестрами и друзьями.
        - И я клянусь быть вашим другом и братом и по вашему первому зову приходить к вам на помощь, — дал ответную клятву Гостомысл.
        Когда первое знакомство закончилось, Гостомысл бросил на крепость уважительный взгляд и проговорил:
        - А крепость у вас хорошая. Я первый раз вижу такую надежную крепость. Здесь стены каменные, а у нас все деревянные. Того и гляди, сгорят.
        Красимира вздохнула:
        - Как видишь, не такая уж и надежная. Приступы мы отбивали без затруднений, но в крепости был только один источник воды. Когда хазары какой-то хитростью отвели от него воду, мы стали умирать от жажды.
        - Зачем же вы строили в этом месте город? — спросил Гостомысл.
        - Этот город построили вятичи по желанию князя Буревоя, который подарил город амазонкам, — сказал князь Вячеслав, снова взявший на руки ребенка.
        - Твой отец не зря выбрал это место. В этом месте сходятся многие торговые пути.
        - Мой отец был мудр. Значит, город здесь нужен, — заметил Гостомысл.
        - Князь Буревой был мудр. Но что делать дальше, мы не знаем. Моя дружина почти вся погибла. А сейчас мы только чудом спаслись.
        - Вся наша жизнь — чудо. Но дело ваше. Только знайте, что по степи бродит много племен — мадьяры, печенеги, булгары. Если вы уйдете отсюда, то они захватят контроль над перекрестком торговых путей. И тогда они станут богатеть. Сильные кочевники станут большой угрозой для нашей земли. Рано или поздно они все равно придут в вашу землю. Поэтому нельзя бросать выгодное место без присмотра, — сделал вывод Гостомысл.
        - Божану и сына я заберу в Корьдно, — твердо заявил князь Вячеслав. — Белая Вежа находится в отдалении от наших земель. У вятичей не хватает сил, чтобы одновременно сдерживать булгар и хазар. Как ни опасны хазары, однако булгары опаснее — у них есть легкий путь по рекам в середину наших земель.
        - Понимаю, — ответила Красимира, — многие наши жители умерли, а оставшиеся в живых напуганы и все равно уйдут. Если хазары стали беспокоить наши земли, то на этом они не успокоятся. Поляницы не могут дальше держать город.
        - С хазарами разберемся. Раз я пришел сюда с войском, то пойду и дальше, — сказал Гостомысл. — А в городе посажу гарнизон из двух сотен своих воинов. С такой хорошей крепостью этого хватит, чтобы контролировать перекресток торговых путей и собирать пошлину.
        Глава 73
        Манассия уже предчувствовал победу, как вдруг все изменилось — с севера из-за поворота реки неожиданно показался неизвестный корабль.
        Манассия сначала подумал, что это купец. Но за первым выплыли еще корабли и еще. Вскоре их оказалось так много, что казалось, они текли непрерывным потоком.
        Подгоняемые течением, корабли быстро причаливали к берегу и из кораблей стремительно выскакивали воины и выстраивали красную линию щитов. За их спинами, как грозовая туча, возник конный отряд.
        Манассия заволновался. Он не знал, что за войско пришло на кораблях, но намерение его предводителя было явно недружественным.
        Манассия поманил рукой вельмож, стоявших неподалеку и ожидавших его указаний. К нему подошли сразу трое.
        - Поднимайте все войско, — сказал Манассия и увидел, что с этим распоряжением он опоздал — неизвестное войско ринулось на хазар, увлеченных боем с амазонками. А один многочисленный конный отряд направился прямо в сторону ставки Манассии.
        Начальник личной охраны Ицхак быстрее всех оценил грозящую опасность, он подхватил Манассию и буквально закинул его на коня.
        Он направил отряд в лагерь, но там уже поднялась паника. Кто-то крикнул, что на берег высадился сам князь Бравлин, в умах хазар ожил пережитой некогда ужас, и в умопомрачении хазары стали разбегаться во все стороны, словно испуганные тараканы.
        К этому времени Манассия уже пришел в себя. Видя хаос в лагере, он сообразил, что ему не удастся подчинить себе перепуганных людей и велел гнать в степь, в сторону Атиля.
        Через несколько часов Манассия, поняв, что его никто не преследует, остановился, чтобы отдохнуть, утолить жажду и голод.
        Немного оправившись, Манассия стал совещаться с Ицхаком, что им делать дальше.
        Манассия хотел собрать войско, но Ицхак по этому поводу высказал сомнение — как он заметил, хазары бежали в разные стороны. К тому же перепуганные люди — плохие воины.
        Манассии стыдно было показаться отцу без войска, но, поразмыслив немного, он согласился с Ицхаком и приказал ехать в Атиль.
        Глава 74
        От Дона до Атиля не так уж и далеко, поэтому к концу третьего дня Манассия был в столице Хазарского каганата. К отцу он отправился, даже не ополоснув лица.
        Абадия находился в большом зале и ужинал. Кроме слуг, в зале никого не было. Спрятанные за занавесью музыканты играли приятную тихую музыку.
        Увидев почерневшее от пыли лицо сына, Абадия догадался, что произошло.
        - Отец, — доложил Манассия, — наше войско разбито.
        - Кто разбил? — удивился Абадия. — Поляниц же в Белой Веже было совсем мало. Или предали хазары?
        - Нам удалось лишить город воды. Славянам оставалось либо умереть от жажды, либо выйти из города и сразиться с нами в поле… — начал рассказывать Манассия.
        Абадия перебил его:
        - Сядь рядом.
        Манассия сел за стол. Слуги тут же подали ему бокал с вином. Манассия выпил вино и продолжил спокойнее:
        - Я подготовил хорошую ловушку. Так все и произошло. Я окружил вышедших из крепости отрядом из двух тысяч воинов.
        - Почему так мало? — спросил Абадия.
        - Их было не больше тысячи.
        - И что же произошло дальше?
        - Когда мы их почти всех перебили, на реке появился караван кораблей. Их было очень много. Увидев битву, они высадились на берег и напали на нас. Это были огромные светловолосые воины — настоящие великаны. Я приказал войску подняться и вступить в сражение, но кто-то из хазар закричал, что это сам князь Бравлин пришел. И тогда все наше войско стало разбегаться в панике.
        Лицо Абадии посерело, он хлопнул ладонью по колену:
        - Хазары — трусливые собаки! Они всегда подводили нас. Они жадны, грязны и косноязычны. Настоящие свиньи. И почему наше государство названо по их имени? Этим именем мы только позорим себя.
        Минут пять он ругался, затем немного успокоился:
        - Кто это был?
        - Не знаю, — сказал Манассия, — но, судя по внешнему виду, они пришли с севера. Многие говорили не на славянском языке.
        - На севере многие говорят не на славянском языке.
        - Но это и не карелы.
        - Норманны?
        - Мне кажется, это все же славяне. Но с ними были норманны.
        - Их вождь князь Бравлин умер! — отрезал Абадия.
        - У него мог остаться сын.
        - Его сыновья погибли, — проговорил сквозь зубы Абадия, подумав немного. — Впрочем, слышал — один сын у него оставался, но он слишком юн.
        - Юный возраст не мешает царям быть вождями.
        - Ну, да. В таком случае надо собирать войско против славян. Я не хочу, чтобы теперь сын Бравлина сжег Хазарию. После погрома Бравлина хазары тридцать лет боялись ходить на север. После нового разгрома мы на сто лет забудем дорогу на север.
        - Хазары испуганы так, что не способны сражаться не только со славянами, но и вообще с кем-либо.
        - Это хорошо. Пока ты стоял под Белой Вежей, я собрал преданное мне войско. Они убьют любого, на кого я им покажу. Пора избавиться от подлых заговорщиков. Я отдам приказ арестовать всех тарханов из тюркских и аланских родов.
        - Отец, мы восстановим против себя тюрков и аланов, а в любой момент к городу могут подойти славяне. Может, сначала отразить нападение славян, а уж потом заняться заговорщиками? — осторожно заметил Манассия.
        - А со славянами мы договоримся. Я заплачу им столько, сколько они захотят.
        - Но, может, договориться и с тюрками и аланами? Они все же свои.
        - Эти «свои» хуже чужих. Тюрки и аланы хотят слишком многого — они хотят власти. А славяне возьмут выкуп и уйдут.
        - Но где мы возьмем столько золота? Неужели из наших сокровищниц?
        - Золото мы возьмем из имущества заговорщиков, — сказал Абадия.
        - Ты, думаешь, заговор все же существует? — спросил Манассия.
        - Он должен быть. Если и нет заговора, то мы должны его придумать. Пока мы не разгромим аристократию, она представляет для нас угрозу.
        Глава 75
        Тела убитых и раненых еще не были убраны с места сражения, и среди мертвых тел, ища раненых, ходили женщины. Слуги собирали доспехи и оружие, которые еще могли пригодиться воинам, и сносили их в одну кучу.
        Дружинники выбирали самое лучшее оружие и доспехи. Золото, серебро, оружие, доспехи и другие ценные вещи сразу относили на корабль Гостомысла.
        Оружие и доспехи князь при необходимости раздавал нуждающимся.
        Ценные вещи делились, согласно обычаю, позже.
        Гостомысл пожелал осмотреть крепость. Вместе с ближними боярами, сопровождаемый Красимирой и князем Вячеславом, он въехал в Белую Вежу.
        Вид мертвых не смущал Гостомысла: за недолгую жизнь ему уже пришлось участвовать в сражениях, рисковать своей жизнью и убивать других. Соседство со смертью для воина — обычное дело.
        Но то, что Гостомысл увидел в Белой Веже, заставило его побледнеть и ужаснуться: улицы города были завалены высохшими трупами женщин и детей, воздух был пропитан запахом тления.
        Заметив, что Гостомысл едва держится в седле, Медвежья лапа, который и сам чувствовал себя не лучшим образом, предложил:
        - Может, вернемся на берег?
        - Да, — едва прошептал Гостомысл, с трудом сдерживая тошноту.
        Медвежья лапа протянул ему флягу:
        - Отпей, князь, вина, легче станет.
        Гостомысл взял флягу и сделал глоток. Вино тут же ударило ему в голову, но он и в самом деле почувствовал себя легче.
        Медвежья лапа приказал одному из дружинников:
        - Скачи, пусть в лагере приготовят для князя шатер.
        - И тризну по убиенным невинным душам пусть готовят, — приказал Гостомысл.
        Медвежья лапа взял под узды коня Гостомысла и направился к выходу. Вслед за ними двинулись и другие.
        Они выехали за ворота и остановились в полусотне шагов, где не так остро чувствовался трупный смрад.
        Гостомысл, спеша очиститься от дурного воздуха, глубоко вдохнул воздух в грудь.
        - Царица Красимира, я прикажу очистить город от мертвых, и ты сможешь вернуться, — сказал князь Вячеслав, глядя на пасмурное лицо царицы амазонок, и пояснил Гостомыслу: — Жаль, что ты не увидел — у царицы прекрасный дворец.
        - Когда очистишь город от мертвых, тогда посетим и ее дворец.
        Красимира тем временем пристально смотрела на открытые ворота — был яркий солнечный день, но в глубине прохода было темно.
        «Это вход в царство мертвых»! — пришла ей в голову мысль, и она, покачав головой, тихо и печально проговорила:
        - Нет, князь. В городе погибло столько невинных душ — женщин, детей, что боги широко отворили проход в царство мертвых. Теперь здесь вход в царство мертвых — последнее пристанище душ людей. В царстве мертвых живым невозможно жить, как невозможно и изгнать из царства мертвых души погибших. Если лишить души последнего пристанища, то куда им идти? Они придут к живым, и это погубит наш мир. Нет — у каждого свой мир! И этот порядок нельзя рушить. И чтобы этот порядок не был нарушен по чьей-либо злой воле или по неведению, я наложу на город проклятие — здесь живым больше нельзя жить. Кто войдет в эти ворота, тот уже никогда не вернется назад.
        Глава 76
        К полудню на берегу Дона, в стороне от места сражения, был разбит лагерь. В лагере горели костры, в воздухе висел запах жареного мяса.
        Слышались возбужденные голоса, приглушенный женский смех — войско захватило множество хазарских женщин. Молодые женщины тут же забыли прежних мужчин и полюбили новых.
        Старых женщин никто не держал, и они поспешили покинуть славянский лагерь.
        Пленным хазарам поручили подготовку к погребению убитых в сражении. Они собирали тела и относили их к холму, где другие готовили «краду» — место для сожжения: рыли узкий, но глубокий ров по кругу; носили дрова и солому.
        Самая короткая дорога к ирию, раю.
        В те времена наши предки воспринимали загробную жизнь совсем иначе. Люди были уверены, что в мире мертвых есть все, как и в мире живых: только все наоборот — когда в мире живых жаркое лето, там свирепствует холодная зима. Поэтому мертвых снабжали одеждой, орудиями земледелия, рыболовства, охоты.
        Воинам, погибшим в сражениях, давали оружие — топоры, копья, луки.
        Если в лагере слышались громкие голоса, то здесь, в отдалении, вся работа делалась молча — нельзя кричать и даже громко говорить, потому что души убитых были пока еще рядом и могли рассердиться и навредить живым.
        Когда солнце нависло над горизонтом, все было готово — тела сложены в одну большую кучу; вокруг мертвых построен вал из дров и хвороста.
        Войско собралось вокруг крады. В руках воинов горели факелы.
        К краде подошли князья.
        Первой выступила Красимира — она долго восхваляла доблести и нравы погибших в сражении амазонок, затем закончила речь магическим обрядом — обратилась к Праматери с тем, чтобы та не оставила без своего покровительства погибших дочерей.
        После выступили князья. Завершил выступления старейший воин — Медвежья лапа.
        По окончании его речи Красимира подала знак, и в сухой хворост опустили факелы, и крада мгновенно была объята гудящим огнем. В ночь летели искры — это уносились в рай души погибших.
        Когда огонь прогорел, каждый положил горсть земли на пепелище, и в степи вырос новый курган.
        Затем началась тризна.
        Для царицы и князей на земле расстелили войлок, а поверх — ковры. Посредине ковров расставили угощенье, а по краям набросали подушки.
        Остальные обошлись и так — для них пригнали телеги с бочками браги и пищей, приготовленной днем, — хлебом, мясом, вареной рыбой.
        Виночерпии большими ковшами зачерпывали из бочек брагу и наливали всем желающим.
        У князей разговор коснулся судьбы Белой Вежи.
        Красимира сказала, что, так как почти все поляницы погибли, то ей больше не с кем держать город.
        - Я уже говорил, что у вятичей нет возможности охранять Белую Вежу из-за ее отдаленности, — напомнил князь Вячеслав и бросил взгляд на Божану. — А жену и ребенка я забираю к себе.
        Красимира кивнула головой.
        - Сегодня царство поляниц закончилось. Я не буду препятствовать. Я жалею, что не отпустила ее в прошлом году. Только чудо спасло Божану и ее ребенка.
        Вячеслав предложил:
        - Мать, и ты иди со мной. Я отдам тебе один из наших городов, где ты сядешь наместницей.
        - Благодарю за доброту и участие, — Красимира покачала головой, — но вольной царице поляниц невозможно быть чужой слугой.
        - Но что же ты будешь делать? — спросил Вячеслав. — В степь уйдешь? Но с кем?
        - Не с кем мне идти в степь, — ответила Красимира. — Но есть в низовьях Дона одно старое место. Оттуда пошло царство поляниц. Как вижу, пришло время вернуться царице поляниц к своим истокам. Там я буду жить. А время покажет, чем это закончится. Я уверена, что Праматерь не оставит своих дочерей без помощи.
        - Я вижу, что вы оба не хотите остаться в крепости, — проговорил Гостомысл и обратился к Медвежьей лапе с вопросом:
        - Боярин, неужели мы бросим такую хорошую крепость?
        Медвежья лапа хмыкнул:
        - Как скажешь, князь. Но эти места далековато от наших родных мест.
        - Воевода, ты забыл, что для воина дом родной — его корабль, — сказал Гостомысл.
        - Да и духи умерших… — продолжал Медвежья лапа. — Наши люди даже боятся заходить в город, чтобы похоронить умерших. Они не дадут живым жить в этом городе.
        - Воевода прав, — сказала Красимира. — Это место с самого начала было нехорошо. Над ним висит проклятье. Поэтому и царство поляниц погибло. Не дадут темные силы жить здесь живым.
        - Но что же делать? Здесь проходит богатый торговый путь. Золото и серебро течет рекой. Неужели бросать такое хорошее место?
        - В этой крепости живым селиться нельзя… — повторил Медвежья лапа.
        - Нельзя. И что?
        - Но можно недалеко, в лучшем месте, построить новый город, — сказал Медвежья лапа.
        - Можно, — согласился Гостомысл, — и посадить в нем с сотню дружинников. Дать им долю. Думаю, охотники найдутся.
        - Замысел хороший. Но ничего из него не получится, — сказала Красимира.
        - Это почему? — задал вопрос Гостомысл.
        - Хазары не дадут. Он давно хотят переправу через Дон взять под свой контроль. Этот город даже большая дружина не удержит, — пояснила Красимира.
        Гостомысл на секунду задумался, затем спросил:
        - Но ведь вы тут почти два десятка лет продержались?
        - Хазары боялись твоего отца, потому и не воевали с нами.
        - Ну, так вот и решение проблемы! — воскликнул Гостомысл. — Надо снова бить хазар, да так, чтобы они и не помышляли о захвате переправы.
        - Для этого надо идти на Атиль, — сказал Медвежья лапа.
        - У нас силы для этого есть, — сказал Гостомысл.
        - Лучше на кораблях спуститься в низовья, — посоветовала Красимира и пояснила: — Хазарский царь Абадия ждет, что на него нападут с севера и совсем не ожидает нападения с юга, потому что там пустыня. Он думает, что чужому войску там не пройти. Но там, на берегу моря, находится Тмутаракань. Тмутараканцы давно хотят избавиться от хазар. И они все пути-дорожки знают в тех местах. Они тебе помогут пройти через пустыню.
        Глава 77
        В сражении со славянами дружина Барсбека почти не пострадала — увидев, в какую передрягу попало хазарское войско, он сразу приказал уйти за Дон. Совесть его была чиста — Манассия не успел дать ему каких-либо приказов.
        Поэтому за разгромом хазарского войска Барсбек наблюдал со стороны, а убедившись, что хазарское войско разбегается, ушел в родовые земли, где и отдыхал три дня.
        На четвертый к нему приехали тюркский хан Бахту и аланский хан Куфин.
        Барсбек не раз обсуждал с Бахту и Куфином происходящие в государстве дела. И Барсбек, и Бахту, и Куфин сходились в своих взглядах — все трое были недовольны, как правит Абадия.
        Но Абадия лгал, когда говорил, что они устроили заговор, чтобы силой сместить его с поста правителя — этого у них не было даже в мыслях.
        Барсбек встретил гостей со всеми подобающими почестями: в парадной юрте, где на полу был расстелен ковер и лежали подушки. Когда ханы разместились, был подан чай. А тем временем повара закололи молодого барашка и занялись приготовлением плова.
        Плов — дело нескорое, а гости неожиданные, поэтому после чая слуги подали шурпу в серебряных мисках и жареное мясо, нанизанное на виноградные прутики.
        Перекусив и обменявшись положенными вежливыми фразами, ханы начали разговор. Барсбек по обычаю не мог спросить гостей, почему они приехали, поэтому первым заговорил Куфин:
        - Барсбек, ты в Атиль уже ходил?
        - Нет, — ответил Барсбек, — я не безумец, чтобы сразу идти в Атиль. Абадия обозлен неожиданным поражением, и так как в поражении виноват его сын, который не слушал наших советов, то он попытается всю вину свалить на кого-либо другого. Абадия всегда относился ко мне неприязненно. Но теперь, когда мои советы оказались верными, Абадия еще больше возненавидит меня. Поэтому первым виновником могу стать я. Так стоит ли рисковать?
        - Разве он посмеет поднять руку на вождя племени? — проговорил Бахту.
        - Он уже не раз поднимал руку на вельмож, многие из наших друзей уже казнены. Кто его остановит, если он решит убить еще одного из нас? — сказал Куфин.
        Барсбек кивнул головой.
        - Абадия приближает к власти иудеев и отстраняет хазар, тюрков и алан. Но великий каган остается нашей веры. Надо попасть к нему, чтобы рассказать ему правду и потребовать, чтобы он отстранил Абадию от власти.
        - У тебя дружина цела? — спросил Бахту.
        - Цела, — ответил Барсбек, не понимая цели заданного вопроса. — Я своих людей держал подальше от стен Белой Вежи. Когда власть узурпирована иудеем, рисковать верными людьми было бы безумием. В штурмах участвовали простые хазары. А их не жалко.
        - Это хорошо, — сказал Куфин.
        - Почему ты спросил о моем отряде? — поинтересовался Барсбек.
        Куфин наклонился к уху Барсбека и вполголоса проговорил:
        - Потому что пока мы воевали под Белой Вежей, Абадия обратил кагана в иудаизм…
        - Что! — вскочил Барсбек. — Этого не может быть!
        Куфин потянул его за полу халата.
        - Тише, хан. У Абадии везде шпионы, особенно среди слуг. Я не хочу, чтобы наш разговор стал известен Абадии.
        Барсбек сел:
        - Нет среди моих слуг шпионов Абадии.
        Бахту усмехнулся:
        - Ты уверен, что среди твоих слуг нет иудеев?
        - Я не верю, что каган, потомок древнего хазарского рода, мог обратиться в иудаизм, — сказал Барсбек.
        - Но это так, — сказал Бахту.
        - Откуда это тебе известно? — спросил Барсбек.
        - У Абадии есть шпионы среди нас, но у нас есть и сторонники. Хоть и мало христиан, мусульман и сторонников древней веры в окружении кагана, однако они есть. Они и передали нам это сообщение.
        - Надо от Абадии потребовать ответа, как он посмел склонить хазарского кагана в чужую веру? — сказал Барсбек.
        - Это нам она чужая, а для Абадии своя. Он ведь тоже алан, — заметил Куфин.
        - Хазарский каган не имеет права выбирать веру без согласия народа, — сказал Барсбек.
        - Он ее уже выбрал, — заметил Бахту.
        - Я поеду в Атиль и добьюсь встречи с каганом. Надо только найти повод для приезда в Атиль, — решительно сказал Барсбек.
        - Повод есть, — сказал Куфин. — Абадия завтра собирает тарханов на государственный совет.
        - Я сегодня же еду, — сказал Барсбек.
        Бахту проговорил:
        - Говорят, что Абадия недавно абрал новое десятитысячное войско
        Барсбек пожал плечами.
        - С его стороны это мудрый шаг, по крайней мере, ему будет с кем отбивать нападение славян на Атиль.
        - Да, — сообщил Бахту, — но только новое войско состоит из одних иудеев.
        - Сейчас везде иудеи, — сказал Барсбек.
        - Не нравится мне хазарское войско, состоящее из одних иудеев, — заявил Бахту. — Я не поеду на совет.
        - Абадия рассердится, — предупредил Барсбек.
        - Жизнь мне дороже, — сказал Бахту.
        - О чем ты говоришь? Ничего он нам не сделает, к тому же все равно нам надо добиться встречи с каганом, — заявил Барсбек.
        - Абадия не пустит тебя к кагану, — сказал Бахту.
        - Этого он не может сделать — по хазарским обычаям ханы имеют право свободно входить к кагану, — сказал Барсбек.
        - И все же я не поеду. Я скажу, что болен, — сказал Бахту. — И вам советую также поступить.
        Глава 78
        Несмотря на предостережение Бахту Барсбек все же поехал в Атиль. Но так как он тоже не очень верил в честность Абадии, то взял с собой сотню воинов.
        Во дворец бека целый отряд вооруженных воинов, конечно, не пустили, поэтому Барсбек оставил отряд в своем городском доме, а с собой взял десять самых сильных воинов.
        Так он делал всегда. И обычно воины оставались во дворе, а он входил во дворец с двумя-тремя самыми надежными людьми.
        Но на этот раз стража у ворот дворца отказалась пропускать воинов Барсбека, и он возмутился:
        - Я хан, а не мальчишка и ходить в одиночку не привык!
        Пошептавшись, стражники неохотно согласились:
        - Ладно, пусть пройдут с тобой двое.
        Барсбек кивнул двум знатным воинам:
        - Пойдете со мной. Остальные пусть дожидаются меня у ворот.
        Однако когда Барсбек хотел пройти через ворота, возникло новое препятствие — стража потребовала, чтобы Барсбек и сопровождающие его люди оставили оружие.
        - Нет! — твердо отказался Барсбек. — Меч — это душа воина, без него я даже к Богу не пойду. Я хан, а бек — равный мне. Если меня не пускают к нему с оружием, то лучше я уйду.
        - Нам отдан приказ: во дворец никого не пускать с оружием, — сказал старший стражник.
        - Это дело ваше. Тогда я ухожу, — заявил Барсбек и повернулся уже, чтобы уйти, но старший стражник остановил его.
        - Хорошо, — согласился он, — идите во дворец с оружием.
        Барсбек с двумя воинами по широкой дорожке пошел к дворцу. Он был недоволен — попытка дворцовой стражи отобрать у него оружие напомнила ему о предостережении Бахту.
        Во дворец вела широкая лестница. Наверху лестницы Барсбека встретил Абадия.
        Увидев Барсбека, он широко улыбнулся и поднял руки, показывая, что хочет обнять его:
        - О, славный дорогой Барсбек, рад видеть тебя. Ты здоров? Не получил ли в сражении со славянами рану?
        - Здоров, — сухо ответил Барсбек.
        Абадия обнял за плечи хана и ласково проговорил:
        - А что ты так гневаешься, хан?
        - Твои стражники хотели отобрать у меня меч, — сказал Барсбек.
        - Отобрать у хана меч? — удивленно вскинул густые брови Абадия. — Неслыханная дерзость! Да как же они посмели?
        - Говорят, это ты им приказал.
        Абадия ничуть не смутился. Хмуря брови, он проговорил:
        - И в самом деле — мой начальник стражи отдавал приказ никого не пускать во дворец с оружием. Сам понимаешь, время сейчас опасное. Но этот приказ никак не касался моих друзей. Они перестарались, и они за это будут наказаны. Их высекут за неуважение, проявленное к тебе.
        Барсбек с неприкрытым сарказмом усмехнулся, но Абадия, не обращая на это никакого внимания, повлек хана в большую длинную комнату, предварявшую вход в большой зал.
        В комнате группами стояли племенные вожди, тарханы и другая знать и вполголоса вели разговоры. Негромко играла приятная музыка.
        Барсбек поискал глазами, но не нашел среди них ни Бахту, ни Куфина.
        «Значит, они все же побоялись приехать к беку», — мелькнула мысль у Барсбека.
        Абадия с сожалением думал, что приехали не все ханы, и это могло нарушить его планы. Впрочем, отступать было все равно поздно.
        Введя Барсбека в комнату, Абадия громко объявил:
        - Господа, прошу пройти за мной.
        Тут же открылась вторая дверь и все увидели большой зал.
        Посредине зала был накрыт длинный стол. На столе виднелись различные яства: мясо, рыба, фрукты. Стояли серебряные и золотые кувшины с напитками.
        Племенные вожди и тарханы заняли место у стола.
        Барсбек, удивленный непривычно ласковым поведением Абадии, покосился на стол и поинтересовался:
        - Бек, ты решил устроить пир? Что за праздник у тебя? Ты же звал нас на совет?
        Абадия, сладко улыбаясь, проговорил:
        - Дорогой Барсбек, волею нашего любимого великого кагана я был поставлен руководить Хазарией. Но я хорошо помню, что хазарский народ состоит из многих племен, и наше государство крепко до тех пор, пока мы вместе. А потому вожди племен для меня как родные. Неужели я не должен радоваться приезду родни?
        - Да, ты прав, — нахмурил брови Барсбек.
        - Не хмурь брови, хан, ты проявил себя на войне, как смелый воин. Я знаю, что ты давал советы Иосифу, но он к ним не прислушался, и мы проиграли битву. Ты не виноват в этом. Я в самом деле рад видеть тебя. Да и что нам делить с тобой? Ты же не хочешь стать каганом? — проговорил Абадия, пытливо взглянул в лицо Барсбеку, словно хотел проникнуть в его мысли, и тут же снова рассмеялся.
        - Нет, — сказал Барсбек, почувствовав, как по его спине пробежал холодок, — подозрение в претензиях на царский трон легко доводит до потери головы.
        - Что же тебя смущает? — спросил Абадия.
        - Больно уж ты ведешь себя необычно, — честно сказал Барсбек.
        - Ах, это! — всплеснул руками Абадия. — Я знаю, что ты меня считаешь жестоким. Да, Абадия строг, но строг он только к тем, кто замышляет зло против кагана. А пир? За пиром удобнее обсудить наши дела. Сам понимаешь, неужели после такой победы славяне не захотят пройтись по нашим землям? Мы ведь у них, как кость в горле — перекрыли торговый путь по Танаису, да и на путь по Днепру заримся.
        После такого откровенного разговора Барсбек даже засомневался, стоит ли ему требовать от кагана смещения Абадии. Тем не менее Барсбек решил довести дело до конца.
        - Я хочу встретиться с каганом, — сказал Барсбек.
        На лице Абадии появилось удивление. Он отпустил плечи хана.
        - Зачем тебе, дорогой Барсбек, понадобилось отвлекать кагана от приятных дел?
        - Это я скажу самому кагану, — сказал Барсбек. — Вожди племен имеют право встретиться с каганом, когда им понадобится. Или ты не хочешь, чтобы я встретился с каганом?
        Абадия сокрушенно всплеснул руками.
        - Да как же я могу помешать твоей встрече с ним, если он захочет встретиться с тобой? Но только завтра — приходи во дворец и каган тебя примет. Надеюсь, примет. Это зависит только от кагана. А сегодня — извини. Никак нельзя — не отпущу я тебя с пира.
        Барсбек поклонился.
        - Конечно, с твоего пира я не уйду, так как чту гостеприимство.
        Места тарханов на пирах были распределены в зависимости от древности и силы рода. Правда, рядом с Абадией давно уже сидели иудеи.
        Барсбек хотел сесть на свое обычное место, но Абадия придержал хана:
        - Дорогой Барсбек, садись поближе ко мне.
        Барсбек сел на указанное ему место, и оказалось, что он сидит рядом с вождями и тарханами других племен. Его люди остались в дальнем конце стола. Другую сторону стола заняла иудейская знать.
        - А иудеи отдельно сидят, — шепнул ему на ухо хазарский тархан Хатун.
        Сидевший напротив иудей Моше, услышав его слова, проговорил медоточивым голосом:
        - Многие из хазар следуют разным верам. И у каждой веры есть ограничения в пище и питье. Поэтому бек решил посадить на пиру знатных людей так, чтобы они сидели рядом с единоверцами.
        Барсбек хмыкнул:
        - Странно, раньше каждый сам брал то, что ему нужно.
        Моше заметил:
        - Не думаю, что мусульманину будет приятно сидеть рядом с человеком, который ест свинину и пьет вино.
        Барсбек пожал плечами и ничего не ответил. Он верил в своих богов. Они — в своих.
        Через час, после выпитого вина, в зале стало веселее: играла музыка, танцовщицы кружились в танце, слышались громкие голоса подвыпивших людей.
        Барсбек, так и не дождавшись, когда Абадия начнет обсуждать дела, сидел, как на иголках.
        Он искоса, но внимательно наблюдал за Абадией и видел, что тот вина не пьет и, обводя взглядом зал, едва заметно улыбается.
        Но больше всего Барсбека удивило, что иудеи сразу стали неумеренно пить вино, от этого они быстро хмелели, и пьяных иудейских вельмож слуги оттаскивали из зала. Мусульмане вино не пили, вера запрещала им это. Христиане и язычники, хотя и пили вино, однако держались вполне уверенно.
        Когда слуги уносили очередного пьяного иудея, Хатун с усмешкой проговорил:
        - Похоже, иудеи дорвались до вина.
        - Им можно пить вино, — сказал Барсбек.
        - Но не столько же, — проговорил Хатун и с подозрением заметил: — что-то они уж чересчур старательно пьют вино. Это на них не похоже.
        В голове Барсбека снова шевельнулось предупреждение хана Бахту.
        Барсбек наклонился к уху Хатуна:
        - Хатун, дошли до меня слухи, что пока мы воевали со славянами, каган обратился в иудейскую веру.
        Хатун широко раскрыл глаза:
        - Да неужто? Как же бек позволил это?
        - Так он же сам иудей, — сказал Барсбек.
        Хатун покачал головой:
        - Ай, как нехорошо это. Не может каган выбирать себе веру без согласия народа.
        - Это его Абадия заставил. Завтра я хочу пойти к кагану и потребовать, чтобы он сместил Абадию. Иудеи всю власть в Хазарии присвоили себе. Хазарам не нужен бек-иудей, — сказал Барсбек.
        - Правильно, — склонил голову Хатун.
        - Ты пойдешь со мной к кагану? — спросил Барсбек.
        Хатун кивнул головой:
        - К кагану надо идти всем вождям племен.
        - Многие не пойдут, так как боятся Абадию. Некоторых Абадия обвинил в желании захватить трон и казнил их. Теперь другие ханы опасаются за свою жизнь.
        - А ты не боишься? — спросил Хатун. — Ведь после поражения в войне со славянами Абадия тебя ненавидит больше всех.
        - Не боюсь, — сказал Барсбек, — за мной сильный род. Если Абадия посмеет прикоснуться ко мне хоть пальцем, то начнется война между моим родом и иудеями.
        Тем временем за столами почти не осталось иудеев. Вскоре исчез и Абадия. За разговором Барсбек и Хатун не заметили этого. Поэтому шум ворвавшихся в зал вооруженных людей в доспехах и при оружии ошеломил их.
        Ничего не говоря, они сразу стали убивать ханов. В первую очередь погибли те, кто выпил много вина и потерял бдительность.
        Но Барсбек был опытным воином, поэтому успел выхватить меч и стать спиной к стене. Рядом с ним оказался и Хатун.
        Люди Барсбека очутились слишком далеко от своего вождя, чтобы защитить его.
        Вдвоем Барсбек и Хатун в первую же минуту уложили несколько нападавших. Видимо, между воинами было заранее распределено, кто кого должен был убить. Поэтому на некоторое время Барсбека и Хатуна упустили из вида.
        Получив небольшую передышку, Барсбек догадался, что происходит.
        - Это иудеи из личной охраны бека. Абадия решил нас убить! — бросил он Хатуну, прижимаясь спиной к стене.
        - Убийц слишком много! Нам не спастись, — сказал Хатун.
        Голос его дрожал, но бывалый воин не растерялся.
        - Надо вырваться из дворца, иначе нас убьют, — подтвердил Барсбек.
        - Как? — оглянулся Хатун. — Вход перекрыт. Нам не пробиться!
        На глаза Барсбеку попалось широкое окно из цветного стекла.
        - Следуй за мной! — крикнул он. Схватил табуретку, разнес ею стекло в окне, и оба хана выскочили прямо в сад.
        За ними выпрыгнули три или четыре воина, но ханы тут же их убили и, не теряя времени, побежали к дворцовым воротам.
        Им повезло. Все воины Абадии были заняты во дворце. Абадия совершил оплошность. Он не предполагал, что при таком количестве воинов и внезапности нападения кто-то может вырваться из дворца, поэтому охране на воротах не был отдан приказа убивать всех, кто будет вырываться наружу.
        За воротами Барсбека и Хатуна ждали верные люди. Барсбек и Хатун вскочили на коней, и по пыльным улицам Атиля, давя прохожих, понесся конный отряд.
        Глава 79
        Когда в зале все стихло, Абадия и Манассия в сопровождении личной охраны вошли в зал. По всему залу лежали трупы. На полу в солнечных лучах светились рубиновые лужи крови.
        Между трупов ходили воины с мечами в руках и проверяли, не остался ли кто живой. Тех, у кого были хоть малейшие признаки жизни, тут же добивали.
        Абадия вошел в зал, но наступил на лужу крови и остановился, рассматривая окровавленный сапог. Тут же перед ним наклонился слуга, стирая кровь.
        - Тут крови по колено. Мы все перепачкаемся в крови, — сказал Манассия, выбирая на полу место, свободное от трупов и крови.
        - Да, — сказал Абадия, — но нам надо посмотреть, всех ли убили.
        - Пусть принесут нам их головы, так удобнее будет смотреть, — сказал Манассия.
        - Ты умнеешь, сын! — с удовольствием заметил Абадия. Затем он приказал отрубить головы убитых и сложить их к его ногам.
        Раздались хлесткие удары мечей. Воины подносили отрубленные головы, показывали беку и складывали в ряд перед ним.
        Абадия с легкой улыбкой на губах узнавал ханов:
        - Это Багатур… Киса… Серах…
        Наконец положили последнюю голову.
        Абадия окинул взглядом шеренгу отрубленных голов и проговорил:
        - Что-то не вижу голов Барсбека и Хатуна?
        Начальник отряда убийц Аарон приложил руку к груди.
        - Бек, их тел нет.
        - Но они же были на пиру! Я сам встречал каждого хана.
        - Может, они ушли раньше?
        - Никто, кроме наших, зал не покидал, — ответил начальник его личной охраны Давид.
        - Но где они тогда? Не могли же они раствориться в воздухе?
        Аарон обернулся к своим воинам и громко спросил:
        - Кто-либо видел, куда делись Барсбек и Хатун?
        Один из воинов проговорил:
        - Тут двое разбили стекло и выпрыгнули в сад. За ними погнались Моше и Реувен, которым было поручено их убить. После этого я их не видел.
        - Проверьте! — приказал Абадия.
        Аарон быстро подошел к разбитому окну и выглянул. Он увидел под окном тела убитых иудеев и, вернувшись, доложил:
        - Бек, Моше и Реувен убиты. Их тела лежат под окном.
        - Значит, они выбрались из зала, — задумчиво проговорил Абадия и спросил: — А что же охрана на воротах не задержала их?
        - Охрана на воротах никого не задерживала, — ответил Давид.
        - А почему? — спросил Абадия.
        - Ты не давал приказа задерживать выходящих из дворца, поэтому мы не думали, что кто-то сумеет вырваться отсюда, — сказал Давид.
        - А следовало было подумать, — раздраженно проговорил Абадия.
        Давид склонил голову.
        - Прости, бек, я виноват.
        - Ладно, — махнул рукой Абадия, — но если Барсбек и Хатун сбежали, следует ждать неприятностей. Они не успокоятся, пока не отомстят нам и всем иудеям.
        Глава 80
        По многим рекам и озерам водил корабли кормчий Сом, но в низовьях Дона ему еще никогда не доводилось бывать. Поэтому когда корабли отплыли от Белой Вежи, он, несмотря на то что на корабле находилась Красимира, знавшая реку, находился у руля неотлучно.
        Мутные воды Дона то стремительно закручивали водовороты, то затихали ровной, но сильной струей, и Сом опасался, что это является предвестником того, что в низовьях Дона могут оказаться, как на многих реках, пороги.
        Неопытный кормчий на порогах легко погубит корабли, хотя те и имеют незначительную осадку.
        Но Красимира говорила, что опасностей на реке нет. И, как бы подтверждая ее слова, течение несло корабли мощно, но мягко и ровно, словно богатырь, держащий хрупкую вещь в сильных ладонях.
        Достигнув острова, корабли остановились, чтобы высадить Красимиру и оставшихся в живых амазонок на берег.
        Божану и сына Вячеслав отправил в Корьдно, поэтому Красимиру провожал он один.
        Багровое солнце тонуло в мутной дымке. Из далеких задонских степей веяло горячим дыханием.
        Амазонки вынесли с корабля раненых подруг и понесли в глубину острова, скрытую густыми зарослями.
        Красимира задержалась.
        - Здесь пустынно и ничего нет, — заметил Вячеслав, оглядывая берег. — Как ты будешь жить тут? Ты же царица — тебе же нужны удобства.
        - Я поляница, — ответила Красимира. — Отсюда началось наше царство. На том берегу был построен наш первый город. А на этом острове находится самое дорогое, что у нас есть, — наша душа. Ничего, что тут нет удобств, достойных царицы. Мы — воины. Я помню, как мы жизнь проводили в поле и спали на земле, подложив седло под голову.
        - Ты тогда была молода, — сказал Вячеслав, — а в молодости и земля кажется пухом.
        - Мы выживем, — сказала Красимира.
        - Если станет совсем плохо, приходи ко мне. Помни: в моем доме всегда найдется место для тебя, — сказал Вячеслав.
        - Прощай, — сказала Красимира и направилась вслед за своими подругами.
        За ней сомкнулись ветви седого тальника.
        Глава 81
        Скоро берега резко расступились, и горизонт стал далеким и бледно-синим. А за бортом вода была все такая же мутная.
        Сом опустил в воду длинный багор и удивленно вынул его — багор уперся в дно. Рассмотрев наконечник багра, Сом увидел, что на нем остались частицы ила, мягкие и пахнущие гнилыми водорослями.
        Показав Гостомыслу, который из-под полотняного навеса с интересом следил за действиями кормчего, Сом сказал, что это теплое море похоже на мелкий Ильмень и по размерам не больше его.
        Пока шли по Дону, Гостомысл весь отряд держал вместе, но когда вышли на морской простор, он приказал нескольким кораблям пройтись вдоль берегов и посмотреть, что на них находится.
        К вечеру впереди с обеих сторон показались сходящиеся полоски земли.
        Гостомысл приказал Сому сблизиться с кораблем Вячеслава. Когда корабли коснулись бортами, Гостомысл поинтересовался у Вячеслава.
        - Это конец моря?
        - Это только начало, — сказал Вячеслав и рассказал, что здесь находится пролив, который ведет в море, на южных берегах которого лежит Константинополь. А за тем морем — другие моря. А дальше — безбрежный океан.
        Гостомысл задумался на некоторое время, затем сказал:
        - Нам далекие моря пока не нужны — с домашними делами бы разобраться… Сом, причаливай к берегу! Разобьем здесь лагерь на ночь.
        Сом направил корабль к пологому берегу, покрытому сухой травой и колючими зарослями с сизым оттенком.
        Когда все остальные корабли пристали к берегу, начальники отрядов подошли к княжескому кораблю, где на берегу уже ставили шатер, а повара разожгли огонь, чтобы приготовить пищу.
        Гостомысл ходил по берегу, разминая ноги. За ним неотлучно следовал воевода молодой дружины Ратиша.
        Дойдя до кустов, Гостомысл отшатнулся: под кустами, в траве, свернувшись в кольцо, лежала огромная серая змея.
        - Стой, князь, — сказал Ратиша и вынул меч.
        - Я таких больших змей еще не видел, — сказал Гостомысл чуть дрогнувшим голосом.
        - Ничего не боюсь, кроме змей, — проговорил Ратиша, осторожно отступая назад. — Жуть, как их не люблю.
        - Я тоже, — сказал Гостомысл и предложил: — идем отсюда, пока она нас не ужалила. Слугам надо сказать, чтобы они перебили всех змей вокруг лагеря, а то еще заползут в шатер.
        Они вернулись на берег.
        На берегу Гостомысл распорядился:
        - Остаемся тут на ночевку. Утром пошлем разведку. А вечером, когда узнаем, что за народ тут живет, решим, что нам делать дальше. Думаю, задержимся тут дня на три.
        Ратиша добавил к словам Гостомысла:
        - И будьте осторожны — тут водятся большие ядовитые змеи. Пусть воины и слуги, прежде чем стемнеет, убьют всех змей вокруг.
        Глава 82
        Следующий день Гостомысл посвятил отдыху. Несмотря на осень в этих местах было довольно жарко. К вечеру стали возвращаться отряды, отправленные утром на разведку.
        Они сообщили, что вокруг имеются села, населенные людьми разных племен. Но что оказалось особенно любопытным — среди них было много славян.
        - Что это означает? — спросил Гостомысл Вячеслава.
        - Это тмутараканцы, — сказал Вячеслав.
        - И откуда они тут взялись?
        Вячеслав поморщил лоб и сказал, что слышал легенду о том, что славяне пришли с Ексинопонта. Вероятно, в те древние времена часть их и поселилась в этих местах.
        - Я тоже слышал легенду, что еще до Потопа славяне жили на берегах моря. А когда вода затопила их города, они ушли в Анталию. Поэтому здешние славяне могут оказаться потомками тех древних славян.
        Они неспешно рассуждали еще некоторое время, затем в лагерь въехал отряд Ратиши. Утром он тоже отпросился в разведку.
        Спешившись с коня, Ратиша подошел к Гостомыслу с докладом.
        Он был не один. Рядом с ним был крепкий мужчина в хорошей одежде; на его поясе висел меч, ножны которого были украшены драгоценными камнями.
        - Ну, что, мой друг, какие сведения об окружающей местности привез ты? — обратился Гостомысл к Ратише, с любопытством глядя на спутника.
        Ратиша сказал:
        - Князь Гостомысл, я привез тебе гостя, который все расскажет.
        Спутник Ратиши поклонился и сообщил:
        - Я местный князь. Меня зовут Святозар.
        - Ты славянин? — спросил Гостомысл.
        - Я славянин, здесь живет много славян, — сказал Святозар.
        - И какого же вы племени? — спросил Гостомысл.
        - Нашу страну мы зовем Тмутаракань. Мы живем здесь издревле. Наш главный город находится в степи, на берегу реки. Тут на побережье моря был и греческий город. Очень давно, за тысячу лет, греческий царь по имени Симандр основал на побережье со стороны Черного моря город. Но вскоре он умер, и градоначальницей стала его жена по имени Гермонасса. По сему имени и стал прозываться город. Но четыреста лет тому назад греческий город был разрушен. А еще через двести лет здесь появились ромеи. Они основали город, который назвали Таматархой. Потом пришли хазары. Теперь наша страна входит в Хазарский каганат. Мы признаем кагана своим господином. Таматарху они прозывают Самкерц, — рассказал Святозар.
        - Здесь есть войска хазар? — спросил Гостомысл.
        - Почти нет. В городе Самкерц сидит наместник-тархан с небольшим отрядом. Но наш главный город Тмутаракань находится в одном дне пути отсюда, — сказал Святозар.
        - А ты что тут делаешь? — спросил Гостомысл.
        - Мы убрали урожай и привезли дань наместнику.
        - Город сильно укреплен?
        Святозар бросил косой взгляд лагерь и, догадавшись о намерениях Гостомысла, проговорил:
        - С таким войском ты возьмешь его без особых затруднений. Но что ты будешь делать, когда сюда придет хазарское войско?
        - Побью его!
        - Оно непобедимо. Недавно они ходили и разорили армянское царство. А недавно в Тавриде жестоко подавили восстание.
        - А мы хазар уже побили.
        Святозар оглянулся. Вокруг были улыбающиеся лица.
        - Они напали на Белую Вежу, — проговорил Ратиша, — и мы разбили их, теперь весь Дон наш.
        - У хазар столица в низовьях Волги — Атиль называется.
        - И до Волги доберемся, — сказал Гостомысл. — Но зачем нам их Атиль?
        - Не размозжив голову змее, не убьешь ее, — сказал Святозар.
        - Мы не хотим уничтожать хазарское царство. Ведь, уничтожив хазар, мы получим нового соседа. И будет ли он лучше хазар? Нет.
        - Ты прав, князь. Арабы давно мечтают расширить свои границы на север. А в степи бродят печенеги, мадьяры, булгары. После разгрома хазар они станут сильнее, — сказал Святозар, — но хазары не отдадут своих земель.
        - Уже отдали. Мой отец князь Буревой…
        - Твой отец — великий князь Буревой? — перебил Гостомысла Святозар и, спохватившись, приложил руку к груди. — Прости, князь, что перебил, но это важное известие для нас. Знаешь ли ты, что в нашей земле похоронен один из твоих братьев?
        - Не знаю. А где? — спросил Гостомысл.
        - Я покажу тебе его погребальный курган, — сказал Святозар.
        - Если мой брат лежит в этой земле, то значит, сами боги велят мне восстановить справедливость и взять эту страну под себя.
        Святозар встал на колено и склонил голову:
        - Я признаю своим господином сына великого славянского князя.
        Гостомысл обнял его и поднял.
        - Так пусть и будет. Собирай войско — завтра захватим этот Самкерц. Отныне эта земля воссоединится с остальными землями славянскими.
        Глава 83
        Абадия оказался прав.
        Через неделю к нему пришли Манассия, который встал во главе новой десятитысячной гвардии, и Давид.
        Абадия закончил завтрак и принял сына и начальника личной охраны в библиотеке.
        Он сидел около окна, и на столике перед ним лежала открытая книга.
        Манассия увидел, что это была Тора, и сообщил, что, получив известие о предательском убийстве вождей во дворце, тюрки и аланы стали мстить иудеям. По городам прокатились погромы иудеев. Многих иудеев убили. Убили бы всех, если бы они не сбежали в Атиль.
        Начальник личной охраны, который также занимался разведкой, подтвердил:
        - В город прибыло около двадцати тысяч иудеев и еще приходят.
        - А остальные? — спросил Абадия. — Иудеев в Хазарии было намного больше.
        - Остальные разбежались, — сказал Давид.
        - Сколько убитых? — уточнил Абадия.
        - Как мне сообщили, не меньше пятидесяти тысяч иудеев, — сказал Давид.
        - Отец, не надо было убивать ханов, — сказал Манассия.
        - Чтобы они убили нас? — спросил Абадия.
        - Их не надо было убивать во время пира. Это нарушение закона гостеприимства — хозяин должен защищать своего гостя, даже если он враг ему, — сказал Манассия.
        Абадия перебил его:
        - В тюрьме они были бы еще опаснее.
        - Я не говорю, что их надо было держать в тюрьме. Я говорю, что их надо было отравить медленно действующим ядом.
        - Теперь поздно что-либо исправлять. А то, что иудеев убили, это нам на пользу, — сказал Абадия. Глядя на вытянувшиеся лица сына и начальника охраны, пояснил: — Теперь даже те иудеи, которые не одобряли нашу политику, будут на нашей стороне.
        - Бек, — проговорил Давид, — но наши дела совсем плохи — Барсбек и Хатун собрали большое войско и скоро будут под стенами Атиля.
        - И у нас есть войско, — ответил Абадия.
        - Оно ненадежно — все против нас. Те, которые не выступили до сих пор открыто, будут втайне нам вредить.
        - У нас есть гвардия.
        Манассия покачал головой.
        - Гвардии — десять тысяч. А Барсбек собрал сто тысяч.
        - К тому же дошли сведения, что славянский князь Гостомысл несколько дней назад взял Самкерц и объявил земли, лежащие к северу по берегам Дона, своими.
        - Но разве Самкерц никто не защищал? — спросил Абадия.
        - Там был небольшой отряд. Но у Гостомысла большая армия, и она стала еще больше, потому что к ней присоединились местные славяне, — сказал Давид.
        - Предатели! — воскликнул Абадия.
        - Хуже всего, что Гостомысл со своим войском уже направляется к нам. Таким образом, вместо одного мы имеем двух сильных врагов. Сражаться с одним врагом возможно, но против двух сразу — заведомо потерпеть неудачу, — заметил Давид.
        - Барсбека мы бы разбили. Я предвидел, что он выступит против меня. Но Гостомысл… — промолвил Абадия и задумался.
        Минут через десять он проговорил:
        - Часто дружат не потому, что любят друг друга, а потому что ненавидят третьего. Так что хочет Гостомысл? Хочет ли он уничтожить хазар?
        - Нет, — сказал Давид.
        - Хочет ли он убить меня?
        - Думаю, что нет.
        Манассия проговорил:
        - Нет ему смысла разрушать власть в Хазарии, потому что от разрушения Хазарии усилятся племена враждебные ему, еще более опасные. Печенеги мечтают занять наше место. А хочет он только земель, которые уже однажды завоевывал его отец и где живут славяне.
        - Тогда не будем медлить, — сказал Абадия. — Я немедленно пойду в Самкерц и договорюсь с Гостомыслом. Дам ему все, что он хочет. От него буду просить только помощи или хотя бы невмешательства в наши дела. Пусть наш враг превратится в нашего друга. С бунтовщиками мы и сами справимся. Манассия, ты с гвардией займись Барсбеком. Это отребье, словно куча баранов. У них вряд ли есть какая-либо дисциплина. К тому же их вожди продажны. Пообещай им, а потом расправимся поодиночке. Сил гвардии на это хватит. Но она не понадобится. Многие жены ханов — тайные иудейки. Подвиг Далилы, предавшей Самсона филистимлянам, они всегда готовы повторить. Я предвидел, что такое может случиться, и на этот случай установил им тайный сигнал. Так пусть его дадут раввины. И пусть все ханы, которые не хотят подчиниться своему царю, умрут.
        Глава 84
        Все лето Гостомысл оставлял в главных славянских городах посадников с небольшими отрядами. Они не должны были вмешиваться в местные дела, но следить, чтобы не нарушались интересы великого князя.
        Таким образом, войско Гостомысла, когда подошло к Тмутаракани, довольно сильно ослабло. Дружина князя Вячеслава усилила войско Гостомысла. Но все равно оно было еще слабо для большой войны. А вот когда местные тмутараканцы присоединились к отряду Гостомысла, вновь образовалось большое войско.
        Самкерц и другие тмутараканские города были взяты довольно легко. Местные славяне сами открывали ворота городов и изгоняли хазар.
        Тмутаракань действительно расположился в уютном месте на берегу реки. Несмотря на осеннее время здесь было тепло и зелено. Поэтому в Тмутаракани Гостомысл решил дать войску отдых.
        Впрочем, воинам не пришлось дремать — военачальники Гостомысла усиленно учили местных славян воинскому ремеслу.
        Тмутараканцы в поле были отличными воинами — они хорошо владели оружием, были великолепными всадниками. Но они совершенно не умели брать города. Это было объяснимо. Славяне иногда служили в хазарском войске во время войн, но в хазарском войске всем распоряжались тарханы, поэтому славянские командиры не имели опыта самостоятельных действий, тем более в осаде городов.
        На третий день Гостомысл собрал совет командиров.
        На совете Медвежья лапа доложил об итогах обучения тмутараканцев, затем Гостомысл поднял вопрос, из-за которого он и собрал совет.
        - Итак, Тмутараканский край в наших руках, — объявил он и спросил: — но что нам делать дальше?
        Князь Святозар проанализировал ситуацию:
        - Через наши земли пролегает путь в Таврию, где находятся владения хазар. Совсем недавно они подавляли там восстание. В степях между Доном и Днестром кочуют дикие мадьяры, а с востока хазар жмут печенеги. Поэтому хазары вряд ли оставят нас в покое. Войско у них сильное.
        - Недавно у Белой Вежи мы уже разбили их войско, — напомнил князь Вячеслав.
        - Да, давно уже никто не бил хазар, и хазары считались непобедимыми, — сказал князь Святозар, — но, видно, всему приходит конец. Неделю назад в наши земли хлынул поток иудеев из хазарских городов.
        Гостомысл поднял брови:
        - Что произошло?
        - Они рассказывают, что хазарский каган по настоянию бека принял иудейскую веру. Это вызвало недовольство вождей тюркских и аланских племен. Тогда верховный правитель бек Абадия попытался убить их на пиру, на который он их созвал. Но вождь тюрков Барсбек сумел уйти. По его призыву в хазарских городах стали убивать иудеев, и Барсбек сейчас собирает войско, чтобы напасть на Атиль, — сообщил князь Святозар.
        - Это хорошее известие, — радостно сказал Гостомысл. — Междоусобица среди хазар поможет нам оставить за собой Тмутаракань.
        - Сейчас хазарам не до нас, но когда Абадия разобьет Барсбека, он придет к нам. Несколько лет назад он жестоко покарал армян за то, что те отравили его дочь. В армянских городах были убиты все, даже дети. Абадия очень жесток. Для него люди другой веры — хуже диких животных, — сказал Святозар.
        - Что ты предлагаешь? — спросил Гостомысл.
        - Надо идти на Атиль и брать кагана в плен. Пусть он будет у нас в заложниках, — вмешался воевода Медвежья лапа.
        - Нельзя делать этого, — возразил князь Святозар, — каган у хазар — как Бог. Они не могут оставить кагана в чужих руках. Это их только объединит.
        - Брать нельзя и не брать тоже нельзя. И что же делать? — повторил вопрос Гостомысл.
        - Атиль нужно взять. Но кагана не трогать. Тогда бек Абадия вынужден будет заключить мир с нами, на наших условиях, — сказал князь Святозар.
        - А как же Барсбек? — спросил Медвежья лапа. — Наверное, он уже стоит под стенами Атиля?
        - С Барсбеком надо договариваться. Но, думаю, если Барсбек возьмет Атиль, то нам от этого будет хуже. Барсбек — мусульманин и ему помогут арабы. Взятие мусульманином Атиля откроет им путь в наши земли, — сказал князь Святозар.
        - Понятно, — сказал Гостомысл, — надо идти к Атилю. Когда Барсбек увидит нас, то он будет вынужден уйти. Только надо подождать, когда хазары обескровят друг друга во взаимной борьбе.
        Гостомысл обратился к князю Святозару:
        - Говорят, на пути лежит пустыня? Сколько идти до Атиля?
        - Всадник пройдет за три дня. А пустыня нам не страшна. До половины пути будет река, там немного пустыни, но мы знаем все колодцы, — сказал князь Святозар.
        - Хорошо. Теперь спросим богов, что они говорят, — сказал Гостомысл и приказал: — Позовите волхвов.
        Глава 85
        Действительно, по пути оказалось много рек и озер, которые изобиловали рыбой. С мясом тоже проблем не было: казалось, что степные антилопы — сайгаки — своими стадами покрывали всю степь от горизонта до горизонта.
        Обычно словене ходили в походы на кораблях и сражались на воде. Такой долгий переход по суше был им в новинку, но это не создало каких-либо затруднений — тмутараканцы обеспечили войско конями, и теперь, не будучи привязано к рекам, войско двигалось гораздо быстрее.
        Преграждающие путь реки и озера также не мешали продвижению, так как они были мелководны. А вода в них была теплая. Люди с удовольствием смывали в них дорожную пыль.
        Но вот славянское войско подошло к солончакам. Вид солончаков внушал страх — плоская степь, покрытая ослепительно белыми пятнами соли. Там, где соли не было, росли странные, ощетинившиеся иглами, растения.
        Гостомысл, князья Вячеслав и Святозар в сопровождении Медвежьей лапы ехали впереди войска.
        Окинув взглядом солончак, Медвежья лапа мрачно заметил, что в таком месте только злые духи могут жить, и приказал войску остановиться.
        Ратиша, не оставлявший Гостомысла ни на минуту, нагнулся с коня, сорвал стебель растения и попробовал его на вкус. Растение так обожгло язык, что он тут же стал плеваться, пытаясь очистить рот от жгучей горечи.
        Гостомысл рассмеялся:
        - Ну, если Ратише эта трава не по вкусу, то кони и подавно есть ее не будут.
        Князь Святозар предупредил:
        - Надо дать приказ войску, чтобы ни в коем случае не кормили коней этой растительностью. И ни в коем случае не заходили на соляные пятна, многие из них опасны для жизни — под соляной коркой тут скрываются настоящие болота. Стоит вступить на корку, как человек проваливается и сам никогда не выберется из этой ловушки.
        Медвежья лапа кивнул головой:
        - Отдам приказ.
        - И долго нам придется ехать по этой мертвой земле? — спросил Гостомысл.
        - К концу дня мы выйдем в хорошие места, — сказал князь Святозар.
        - Интересно, как же тут ходят хазары?
        - Хазары обычно ходят севернее. Там места получше, — ответил князь Святозар.
        - А почему мы тут пошли?
        - Так ближе. К тому же каган не ждет, что мы придем из солончаков, — сказал князь Святозар, приподнялся на стременах и стал всматриваться в степь.
        - Что там? — спросил Гостомысл.
        - К нам едут всадники, — ответил князь Святозар.
        Теперь уже всем стало видно, что всадников было не больше трех десятков.
        - Это наша разведка возвращается, — сказал князь Святозар и добавил: — с ними несколько чужих людей.
        Ратиша дал сигнал княжеской охране приготовиться.
        Подскакав к князьям, всадники остановились в полусотне шагов, и начальник отряда, ловко спрыгнув с коня, подбежал к князьям и поклонился.
        - Князь Гостомысл, мы встретили посланников хазарского правителя, — доложил он. — Он говорит, что бек Абадия хочет встретиться с тобой.
        - Он с войском? — спросил Гостомысл.
        - Нет, с ним только личная охрана, — сказал начальник отряда.
        Князья переглянулись, и князь Святозар вполголоса проговорил:
        - Мы были правы, бек не хочет войны с нами.
        - Это хорошее известие. Честно говоря, мне не очень хочется вести войско по этим гиблым местам, — также вполголоса ответил Гостомысл и громко проговорил: — Пусть послы подъедут!
        Начальник отряда подал знак рукой, и хазары слезли с коней и трое из них подошли к Гостомыслу. Они были в дорогих одеждах.
        Поклонившись и поприветствовав князей, один из них сообщил, что он посол великого бека и что его зовут Моше.
        - Чего хочет от меня твой господин? — спросил Гостомысл.
        - Каган знает, что ты идешь на него войной. Но каган — человек мирный, он не хочет воевать со своими соседями, поэтому он поручил беку Абадии выяснить у тебя, чем ты обижен и что ищешь в нашей земле.
        Гостомысл хмыкнул:
        - Договариваться всегда лучше, чем воевать. Я согласен на переговоры с вашим беком. Пусть приезжает сюда.
        Моше поклонился:
        - Прости, князь, но бек предпочитает встретиться там, где ничто не будет угрожать ни ему, ни тебе.
        - Так в чем же проблемы? Я даю слово, что бека никто не тронет, — заявил Гостомысл.
        Моше снова поклонился:
        - Удобнее будет, если на этом месте будет поставлена юрта, в которой и пройдут переговоры. А чтобы никто не мешал переговорам, пусть по десять воинов с каждой стороны охраняют ее.
        Гостомысл оглянулся на князя Святозара. Тот кивнул.
        - Хорошо, — сказал Гостомысл, — только не юрту поставим, а шатер с двумя входами. Один будет с нашей стороны, другой — с хазарской. Шатер будет разделен столом.
        - Как скажешь, князь, — проговорил Моше.
        - И со мной будет еще три человека.
        - Позволь узнать, кто? — спросил, кланяясь, Моше.
        - Князь тмутараканский Святозар и мой воевода, — ответил Гостомысл.
        Моше возразил:
        - Святозар — наш слуга, и потому бек не может вести с ним переговоры.
        - Князь Святозар уже не ваш слуга, — сказал Гостомысл.
        Моше поклонился:
        - Я передам твои слова беку.
        - Через час шатер будет готов, — сказал Ратиша.
        - Слышал? — спросил Гостомысл посла.
        - Да, великий князь.
        - Пусть бек поторапливается, мое войско не может стоять на месте без дела.
        - Он не задержит тебя, — заверил его Моше и удалился.
        Князь Святозар с удивлением взглянул на Гостомысла:
        - Значит, дела у хазар плохи, если они соглашаются вести переговоры в шатре, установленном на их земле.
        - Это их земля? — спросил Гостомысл.
        - Да.
        - Что же, будем настороже. Кто легко соглашается, тот легко и отказывается.
        Глава 86
        Абадия не заставил себя ждать. Как только шатер с двумя входами был установлен, его свита показалась на ближайшем холме. Увидев Гостомысла, стоящего в ста шагах от шатра, всадники остановились.
        Гостомысл подал знак и десять славянских воинов медленно пошли к шатру. У хазар также десять воинов слезли с коней и двинулись к шатру. Обе стороны постарались подойти к шатру одновременно.
        Осмотрев шатер, старший из хазарских воинов подал знак, и от группы хазар отделились три человека и пошли к шатру.
        - Пора и нам, — сказал Гостомысл и обратился к Ратише и князьям: — Идем?
        - Погоди, князь, — сказал Медвежья лапа, — возьми и меня с собой.
        - Ты не доверяешь Ратише? — удивленно спросил Гостомысл.
        Еще год назад Ратиша был любимцем старого воеводы, но с тех пор как Ратиша стал близким другом Гостомысла, в их отношениях стал ощущаться холодок.
        - Ратише я всецело доверяю, — ответил Медвежья лапа. — Я беспокоюсь только за твою безопасность.
        - Там десять наших воинов, — сказал Гостомысл.
        - Не воинов я опасаюсь.
        - Но в шатре будут только Абадия и его приближенные.
        - Абадия — опытный воин.
        - Князь, остальные двое тоже весьма сильные воины, — сказал князь Святозар. — Абадия очень коварен, опасен, как ядовитый гад, и может напасть в любое время. Двое молодых людей, как бы они ни были смелы и искусны, не выстоят против них. Я один тоже их не удержу. Поэтому я прошу тебя взять Медвежью лапу.
        - Хорошо, — проговорил Гостомысл, — пусть будет так.
        Вчетвером они пошли к шатру. Абадия дожидался Гостомысла у входа в шатер со своей стороны. В шатер вошли одновременно.
        Внутри шатер, как и договаривались, разделял широкий стол. С каждой стороны стола были приставлены лавки.
        Абадия встретил славян с нескрываемым любопытством. Он слышал, что Гостомысл молод, но не ожидал увидеть перед собой почти мальчика. Пусть обветренного, загорелого, но все же пока мальчика.
        Тем не менее Абадия помнил, что именно этот мальчик разбил его войско под Белой Вежей.
        Медвежья лапа внушал Абадии уважение — это был богатырь, какие редко встречаются среди людей.
        Князь Вячеслав заинтриговал его — вятичи северные соседи; сильные соседи, с которыми он предпочитал воевать чужими руками.
        А князя Святозара Абадия знал. Учитывая, что бывший вассал переметнулся на сторону противника, он постарался не обращать на него внимания, но в уме сделал отметку: — при случае Святозару за предательство надо будет отомстить.
        Но сейчас Абадия придал лицу почтительную улыбку и высокопарно проговорил:
        - Я рад видеть тебя, великий князь славян.
        - И я рад, — сказал Гостомысл.
        - Я рад видеть тебя, князь вятичей Вячеслав.
        - И я рад, — ответил Вячеслав.
        - Я слышал о тебе, Гостомысл, как о великом богатыре, — начал льстивую речь Абадия, но Гостомысл остановил его знаком руки.
        - Бек Абадия, и я много слышал о тебе. Спасибо за учтивые речи, но думаю, что ни у тебя, ни у меня нет времени выслушивать их.
        «А мальчик-то крут!» — отметил про себя Абадия и заметил: — По нашим обычаям положено…
        - А по нашим — воину не пристало много говорить, — отрезал Гостомысл. — Присаживайся и давай начнем разговор по делу.
        Абадия сел на стул и с досадой отметил, как легко он поддался Гостомыслу.
        «Однако этот мальчик обладает тем, что не каждому дано — умением подчинять себе людей. Он настоящий царь», — с завистью подумал Абадия и некстати вспомнил, что отцом Гостомысла является страшный князь Бравлин, который на несколько десятков лет отбил хазарам охоту нападать на славянские земли.
        Абадия поторопился начать переговоры:
        - Великий князь, позволь узнать, что ты ищешь в хазарской земле?
        - Мне хазарская земля не нужна, — сказал Гостомысл, — я всего лишь хочу оборонить свои земли.
        - Но мы находимся на Хазарской земле, — сказал Абадия.
        Гостомысл взглянул на князя Святозара.
        - Это чья земля?
        - Это граница между хазарскими землями и тмутараканскими, — сказал князь Святозар.
        - Тмутаракань входит в хазарский каганат, — сказал Абадия.
        - Это издревле славянская земля, — сказал Гостомысл.
        Теперь Абадия убедился в своих предчувствиях, и в его голове мелькнула мысль, что проблему можно было бы решить одним ударом меча. Но при взгляде на стоявшего за спиной славянского князя богатыря мысль мгновенно испарилась из головы коварного бека: такой богатырь стоил сотни воинов.
        - У нас есть права на эту землю, подтвержденные документами, — сказал Абадия.
        Гостомысл спокойно ответил:
        - Мое право на эту землю подтверждается веским аргументом.
        - И каким же? — с иронией спросил Абадия.
        - Силой, — улыбнувшись, сказал Гостомысл. — В сотне шагов отсюда стоит войско, которое уже разгромило хазар под Белой Вежей. Теперь оно идет на хазарскую столицу.
        Абадия кивнул головой:
        - Сила — довод веский. Но хорошие соседи, несмотря на возникающие иногда между ними ссоры, всегда могут договориться. Разве ты ищешь других соседей?
        Гостомысл поднял руку и коротко сказал:
        - Карту.
        Медвежья лапа вложил ему в руку свиток с картой. Гостомысл развернул карту и положил ее на стол перед Абадией.
        Абадия взглянул на карту, на ней была нанесена территория между Доном и Волгой, отмечены хазарские города, причем довольно точно. По карте красными чернилами была проведена извилистая линия.
        Гостомысл ткнул пальцем в линию.
        - Мы можем договориться миром, что эта линия будет границей между славянами и хазарами.
        По карте славянам отходила Тмутаракань и большая часть степи, но хуже всего было то, что Гостомысл хотел взять себе не только Белую Вежу, но и часть Волги.
        - Мы не можем отдать Итиль славянам, — сказал Абадия.
        - Мы уже взяли все, что нам нужно, — заявил Гостомысл.
        - Мне надо подумать и посоветоваться с каганом, — сказал Абадия.
        Князь Святозар голосом, полным сарказма, как бы случайно, проронил:
        - Но лучше было бы тебе посоветоваться с Барсбеком.
        По этим словам Абадия понял, что славяне уже знают о гражданской войне в Хазарии. А раз знают, то торговаться дальше не имело смысла, потому что приход к стенам Атиля славян означал бы полное поражение Абадии: сейчас он должен был отдать небольшую часть, а если не отдаст, то завтра мог потерять все, даже свою жизнь.
        - Хорошо, — сказал Абадия, — добрые соседи должны уметь договариваться.
        Гостомысл поднял руку, и Медвежья лапа вложил ему в руку новый свиток. Гостомысл положил свиток перед Абадией.
        - Что это? — спросил Абадия.
        - Это договор, — сказал Гостомысл.
        - Зачем тратить чернила? Я поклянусь на Торе перед Богом, — сказал Абадия.
        Князь Святозар улыбнулся.
        - В вашей Торе написано, что клятва, данная неверному, не имеет силы.
        - Это так? — нахмурился Гостомысл.
        Абадия не ответил. Он засопел и развернул свиток.
        В свитке оказалось два листа, и Абадия внимательно прочитал их оба. Оба листа были написаны на славянском языке.
        Абадия отметил это, но не удивился, потому что хазарские торговцы давно использовали славянскую письменность, которая была проста и понятна другим. Хазарские руны для деловой переписки были слишком сложны. А иудейская не годилась для общения с населением, неприязненно относившимся к иудеям.
        Текст договора ничем не ущемлял интересов иудейских торговцев: они могли спокойно ходить по торговым путям, как и прежде; свободно торговать. Более того, договор открывал им путь в славянские земли, куда раньше въезд чужим торговцам был запрещен.
        Огорчал только размер отторгнутой земли, но Абадия посчитал это несущественной потерей, поэтому он поставил подпись и государственную печать и передал подписанные листы Гостомыслу.
        - Вот и договорились добрые соседи, — сказал Гостомысл, подписал договор и передал один экземпляр Абадии.
        - У меня будет только одна просьба, — проговорил Абадия, пряча свиток в сумку на боку.
        - Какая? — спросил Гостомысл. Он отдал свиток Медвежьей лапе.
        Абадия хотел попросить помощи в войне с Барсбеком, но, взглянув еще раз на Гостомысла, сообразил, что, сделав это, он даст ему повод вмешиваться во внутренние дела хазар и дальше.
        Гостомысл молод, многого уже добился, и кто знает, какие планы родятся в этой голове дальше?
        «Не дергай спящего тигра за усы!» — подумал Абадия и сказал: — Великий князь, мы только что сделали дело, которое принесет нашим народам мир и спокойствие. Подписав наш договор, мы вписали наши имена в вечность. Даже славный Искандер Великий не смог сделать то, что сделал ты. Великий князь, отныне считай меня своим другом.
        Эпилог
        В тот же год Абадия был убит в сражении с войском Барсбека, и правителем Хазарии стал Манассия. Но и он вскоре был убит. Была ужасная резня. И только Ханукка разгромил повстанцев с помощью иудейской гвардии.
        Потерпев поражение, Барсбек увел тюркские племена к мадьярам.
        Таким образом, Хазария развалилась на две враждующие части. Ослаблением Хазарии тут же воспользовались ее соседи. Вскоре одна часть разделенного государства угасла, словно робкое пламя свечи — тихо и незаметно. Другая была уничтожена дальним потомком Гостомысла — князем Святославом.
        Теперь о хазарах напоминают многочисленные городища да археологические находки — украшения, посуда.
        А от царства амазонок и этого не осталось — больше о них никто ничего не слышал. Только долго еще ходили смутные легенды.
        Князь Гостомысл проживет долго. Он узнает много радости и горя. Он будет любить, но не сможет жениться на той, которую любил. У него будут сыновья, но они погибнут. Он будет править огромной страной, но кто он такой, какие подвиги совершил — все будет забыто.
        О нем помнят только потому, что его внук от любимой дочери — Рюрик — стал считаться основателем династии, создавшей великую русскую цивилизацию.
        Странно вышло, но такова жизнь — в историю вписывают не заслугами, а чернилами.