Григорий Отрепьев Лейла Элораби Салем
        Григорий Отрепьев, известный вистории как Лжедмитрий I, является одним изсамых известных самозванцев вмире ипервым самозванцем наРуси, присвоившим имя сына Ивана Грозного. Одержав победу над Годуновым изаняв московский престол, Григорий, ксожалению, несмог игода удержать власть.
        Григорий Отрепьев
        Лейла Элораби Салем
        Все герои книги являются реальными историческими личностями
        
        Создано винтеллектуальной издательской системе Ridero.ru
        Пролог
        Стоял май. Несмотря напоследний месяц весны, погода непредвещала вближайшее время никакого потепления, словно сама природа отвернулась отлюдей, наслав наних заморозки засодеянные грехи.
        Ветер ласково шелестел листвой, сухая трава низко склонилась кземле, покоторой совсем недавно проезжала крестьянская телега, запряженная старой лошадью. Порыв ветра сорвал высоких крон несколько листьев, которые, покружившись некоторое время, мягко легли наземлю. Неколько листьев опустились напепелище, или, если более точно сказать, нато место, где донедавнего времени разводили костер. Черный пепел, перемешанный сземлей, словно магнит невольно притягивал взгляд. Путнику, если он ипроезжал мимо, становилось непосебе, ион старался как можно скорее покинуть это место.
        Нонестолько остатки костра притягивали взгляд, сколько женщина, одетая втемно-зеленый сарафан без каких-либо украшений, наголове унее был повязан черный шерстяной платок, из-под которого выпала прядь волос. Женщина эта, стоя наколенях наземле, что-то долго искала вкуче пепла, словно пыталась найти там сокровище. Занятая столь важным делом, она незамечала бродячих собак, что бегали неподалеку.
        -Господи, помоги, - шептала женщина, время отвремени вытирая рукавом катившиеся пощекам слезы.
        Вдруг ее пальцы, немного углубившись вкучу пепла, нащупали твердый маленький предмет. Она тутже принялась разгребать пепел идоставать оттуда крохотные обломки костей. Кости эти, белые, были настолько маленькими, что невозможно разобрать, кому они принадлежали: птичкам или мышкам. Но, главное, почему женщина так настойчиво искала эти останки, почему стакой любовью, такой нежностью смахивала сних грязь, азатем складывала набелый платочек, что лежал рядом сней.
        Когда больше ничего найти неудалось, женщина взяла платочек скостями вруки, поцеловала кости ивдруг затряслась отрыданий всем телом. Она плакала тихо, прикрыв ладоньюрот.
        -Мой родной, мой любимый, чтоже они сделали стобой? - причитала женщина, приложив останки ксердцу.
        Неуверненным шагом, ступая, будто втрансе, она отошла отпепелища и, снова опустившись наколени, принялась отчаянно рыть руками ямку. Когда ямка оказалась достаточно глубокой, женщина осторожно положила внее завернутые вплаток кости, апотом засыпала их землей. Соорудив нечто наподобие могилки, она перекрестилась итихо произнесла: «Упокой, Господи, его душу».
        Порыв ветра трепетал ее мешковатое одеяние. Женщина подняла глаза кнебу и, воздев вперед руки, сказала:
        -Ты жди, скоро мы встретимся стобой.
        Глава 1. Детство
        Всаду, втом месте, где росли яблоки, недавно появились первые бледно-розовые цветочки. Листья, еще небольшие, блестели влучах закатного солнца, пробившиеся сквозь кроны деревьев икружочками ложились наземлю. Помягкой траве весело бегал маленький мальчик. Время отвремени он останавливался ивсматривался намелкие цветочки, посаженные вдоль тропинки. Ребенок, словно птенчик, весело смеялся исрывал лепестки, которые затем подбрасывал ввоздух, напоенный сладковатым ароматом цветов.
        Молодая женщина сзасученными рукавами долоктя, слюбовью иумилением посмотривала замальчиком, любуясь его миленьким личиком. Затем, глубоко вздохнув, она перевела взгляд напредзакатное небо, потом снова взглянула наребенка икрикнула:
        -Юрочка, сыночек, иди домой.
        Мальчик, заслышав голос матери, вскочил наноги ипобежал ккрыльцу. Маленький, похожий нацыпленка, прыгал он скамешка накамешек, пока недобежал доступеней, что вели вгорницу. Молодая женщина вдлинном широком сарафане, раскрыла руки иналету подхватила сынишку. Посадив его наколени, она нежно принялась вытирать его маленькие ручки. Направой руке над кистью умальчика было родимое пятнышко, имать поцеловала это пятнышко, потом ласково пригладила рыжеватые волосенки сына ипроговорила:
        -Пойдем домой, мой милый. Ужин уже готов.
        Впросторной комнате, уставленной деревянной мебелью, чувствовался запах только что испеченного хлеба. Женщина усадила Юрочку задлинный стол иподала ему похлебку. Пока мальчик уплетал ужин заобе щеки, она свосхищением смотрела вего умное, непогодам смышленное лицо. Она восхищалась сыном исчитала его красавцем, необращая никакого внимания натакие недостатки, как две бородавки налице ируки разной длины. Для нее он был самым лучшим, самым умным, самым красивым. Нераз получала женщина выговор отродственником, считавших, что она слишком балует своего старшего сына, позволяя ему то, зачто остальные дети получают розги.
        -Ох, Варвара, балуешь его, балуешь. АЮшка твой шалопаем неугомонным растет. Смотри, слезы потом нелей, - заметил как-то ее свекор.
        -Чур тебя, отец! Неболтай, ато беду накаркаешь, - возразилаона.
        -Да мне-то что. Твой сын, тебе сним жить. Ая лишь советдал.
        Варвара нехотела слышать никого, когда речь заходила одолгожданном первенце. Будучи дворянами покрови, семья их жила чуть лучше холопов. Иведь моглибы обустроиться, да нетут-то было. Отец семейства, Отрепьев Богдан, был горьким пьяницей, тративший болшую часть денег вкабаках идругих увеселительных заведений. Варвара, каждый раз глотая слезы при виде пьяного мужа, корила судьбу зато, что ей, поправу рождения недано жить как остальным супругам аристократов. Ипочему именно ей, привлекательной, образованной женщине, достался никчемный супруг? Задавая изо дня вдень подобные вопросы, она еще больше привязывалась кдетям, ей было стыдно, что они видят отца пьяным, плачущую мать. Ночто она может сделать для своих чадушек,что?
        После ужина Варвара притащила изкладовки деревянную ваночку ипринялась таскать воду изколодца. Юшка, наблюдая заматерью, которая аж покраснела оттяжести, понимал, что она собирается его купать. Когда ваночка наполнилась водой, женщина раскалила большой камень впечке, после чего аккуратно положила его надно, дабы согреть воду.
        Согрев воду, Варвара вытащила камень ипосадила вваночку сына, который принялся весело плескаться, время отвремени окунаясь прямо сголовой. Женщина вытащила большой кусок душистого мыла инамылила им тело сына. Кожа унего была белая, идаже влетнее время нетемнела, акраснела.
        Давай помоем ручки, белые наши ручки
        Давай помоем пяточки, белые наши пяточки
        Давай помоем головку, светлую нашу головку.
        Мой красавец сыночек
        Будешь чистым уменя
        Будешь ясным уменя
        Солнышко светит, лучи бросая,
        Итам, где они касаются,
        Вырастет травка, зеленая травка,
        Вырастут цветочки, яркие цветочки.
        Напевая песенку, Варвара аккуратно поливала изковшика воду наЮру, который, зажмурившись, тер кулачками глаза, вкоторые время отвремени попадала мыльная пена.
        -Вот ивсе. Теперь ты чистенький, мой сыночек. Иди ко мне, я оботру тебя.
        Неуспела она вытащить мальчика изводы, как услышала топот накрыльце, хриплый кашель инепонятное, бессвязное бормотание. Сердце унее забилось, настроение тутже испортилось. Уставившись надверь, она сужасом ждала, когда вкомнату войдет Богдан, пришедший сочередной попойки. Итолько она подумала обэтом, как дверь настежь распахнулась ивпроходе, заслоняя свет, показался молодой, довольно привлекательный мужчина. Протопав, даже несняв пыльные сапоги, вкомнату он мешком плюхнулся настул ипробормотал:
        -Варвара… есть виноеще?
        -Какое тебе вино? Посмотри насебя, накого ты похож! Упился так, что разит оттебя как отпивной бочки. Тьфу, выглядишь хуже самого последнего холопа!
        -Мояли втом вина, что кнам государь несправедлив?
        -Ты вечно ишешь виноватых, асам ничего делать нехочешь. Посмотри, вкакой нищете мы живем. Я одна все подому делаю, задетьми смотрю. Денег даже наодежду нет, ивсе потому что ты тратишь последние монеты вкабаках!
        -Ну что ты заладила… Каждый день одно итоже, - унего заплетался язык, жестикулируя руками, он пытался проговорить хоть что-то связное.
        -Ибуду говорить. Какже мне молчать, когда сыночки без отца растут. Тебе-то нестыдно самому появляться втаком виде перед детьми?А?
        -Я детей люблю, я заних жизнь отдам!
        -Да-да, говорить ты горазд. Только делать ничего нехочешь.
        Отвернувшись отмужа, Варвара взяла Юру наруки и, завернув его вбольшое, теплое полотенце, сказала: «Сейчас согреешься, мой родной».
        -Чего ты Юшку удверей держишь? Ему холодно, - проговорил Богдан.
        -Молчи, сама знаю, - после этого женщина подтолкнула сына исказала, - иди, иди вкомнату.
        Мужчина, глядя им вслед, прокричал: «Чего ты его толкаешь-то? Растолкалась!» Варвара последних слов уже неслышала, или ей просто нехотелось слышать. Подведя Юру кего кровати, что стояла вуглу под альковом, она надела нанего чистую белую рубаху иуложила спать. Мальчик, глядя нанее большими голубыми глазами, тихо сказал:
        -Мама, расскажи сказку.
        -Я устала, мой любимый. Давай вследующийраз?
        -Ноя хочу сейчас!
        Вздохнув, Варвара присела накрай кровати иответила:
        -Хорошо. Только обещай мне, что сразу уснешь.
        -Обещаю.
        Как только мать потушила свет иушла, прикрыв дверь, Юра тутже вскочил спостели иприложил ухо кдвери. Всоседней комнате раздался плач младенца, младшего брата Юшки - Васи. Через какое-то время снова наступила тишина, прерванная голосом отца иплачем матери. Богдан завел свою старую песню про несправедливость, Варвара резко отвечала наего выпады, незабывая при этом укачивать младенца. Вконце разговора мужчина любил бить себя вгрудь ивозражать, что его сыновья обязаны жить лучше, чем ктобы то ни был ини вчем себе неотказывать. Особенно любил он поговорить осудьбе старшего, любимого сына, осудьбе которого думал каждый день.
        -Варвара, послушай. Только тебе одной скажу. Да, я каюсь, что такой никемный пьяница… прости, нонемогу я жить по-другому… Но, ты пойми, думаю я одетях наших…
        -Да оно ивидно, как ты думаешь, - вгневе бросила женщина.
        -Думаю, да. Особенно осудьбе старшего нашего, первенца Юшки. Ты пойми, нежелаю я, дабы он остался жить здесь, вГаличе, вэтой забытой Богом дыре. Какая жизнь его ждет здесь?
        -Ну, ичто ты предлагаешь?
        -Подрастет Юрка, отдадим его наслужбу нашим дальним родственникам, боярам Романовым. Послужит он там уних, апотом можно ивМоскву.
        -Да, прямо вцарские палаты!
        -Ачто нетак? Мы хоть ибедны, нотоже неизхолопов. Род наш достаточно знатен, чтобы дети наши добились большего.
        -Ну, посмотрим. Что Бог велит, тому ибыть.
        Они даже незнали, что старший подслушивает их разговор. Кинувшись напостель, мальчик зажмурил глаза исилился уснуть, авголове все еще слышались слова «Москва», «Кремль», «Царские палаты».
        Вообще-то, детство Юрия было довольно счастливым. Росший вбедности, новлюбви изаботе. Иотца он сильно любил ибыл привязан кнему больше, чем ккомубы то ни было. Сам Богдан Отрепьев был стрелецким сотником, получивший вместе сосвоим старшим братом Смирным-Отрепьевым поместье вКоломне. Новотличаи отСмирного, Богдан явно необладал достойными дворянина качествами. Постоянные пьянки вкабаках, драки - таким был младший отпрыск, вынужденный при этом арендовывать землю уНикиты Романовича Захарьина.
        Иногда, будучи трезвым, молодой сотник часто, иногда весь день проводил сЮрой, обучая ему всему, что знал сам. Рассказывал ему овойске царя, как живут люди вМоскве, много говорил оКремле, отом, как он обустроен, какая роскошь царит внем. Юшка, широко раскрыв глаза, ловил каждое слово отца, ибольше, чем что-либо его заботил вопрос оцаре иего приближенных, какие те носят одежды, то едят, как живут. Богдан, посадив сына наколени, принимался рассказывать все вновь ивновь, непонимая, почему именно эти вопросы так волнуют его первенца.
        Влетнее время года, всамую жару, мужчина сутра отправлялся ссыном креке. Там он учил мальчика плавать, говоря при этом: «Учись плавать, учись. Стыдно мужчине неуметь плавать». Юра искренне старался порадовать отца своими успехами, ивскоре он начал держаться наводе, совсех сил болтая руками иногами.
        -Держи подбородок вводе, неподнимай высоко голову. Дыши ровно, спокойно, неплескайся так сильно, работай руками иногами спокойно… Вот так, молодец, - поучал его Богдан, плывя рядом.
        Ближе квечеру они возвращались домой голодные иуставшие. После ужина Юшка сразу ложился спать, даже непросил мать рассказать сказку наночь.
        Нетолько купание вреке было счастливым временем, ноипоход набазар, где торговали всем, чем только можно: здесь были иодежда, исбруя иуздечки для лошадей, иигрушки, исладости, иукрашения, икрасивая утварь. Проходя мимо торговых рядов, мальчик хватал отца заруку иговорил:
        -Отец, смотри, какие свестульки! Купи.
        -Ты действительно будешь вних играть? - лукаво спрашивал Богдан.
        -Буду, буду. Только ты мне купи.
        Немог мужина отказать любимому сыну, немог. Все, то ни попросит Юшка, то ипокупал, даже если унего оставались последние деньги.
        Так прошло два года. Юрий подрос, стал более серъезным, спокойным. Его умное, красивое лицо чаще становилось грустным изадумчивым, словно мальчик предчувствовал беду. Ибеда пришла.
        Однажды поздно вечером, убрав состола Варвара положила детей спать итолько хотела было идти запирать назасов ворота, как вдруг услышала громкий топот, потом вдом ворвался Смирной-Отрепьев. Пререведя дыхание, он вытер тыльной стороной ладони слезы ипроизнес:
        -Горе посетило наш дом, Варя.
        -Что случилось?
        -Богдан… мертв, - последнее слово далось ему струдом, - зарезан впьяной драке каким-то литвином водном измосковских кабаков.
        -Господи, сохрани, - перекрестилась женщина ибессильно упала настул.
        Смирной присел сней рядом и, положа руку ей наплечо, тихо произнес:
        -Крепись, Богдана больше невернуть, атебе еще малых поднимать наноги нужно.
        Варваре стало еще грустнее отэтих слов. Ихоть супруг был пьяницей иразгельдяем, новсеже хоть какая-то поддержка была, атеперь иеенет.
        Юшка, слыша весь разговор задверью, немог сдержать слез. Он тихо плакал, пока дядя оставался подле матери, акогда тот ушел, сразу вышел изукрытия и, подойдя кженщина, крепко прижался кее коленям. Варвара прижала сына ксебе ипринялась целовать его светлые волосенки, время отвремени приглаживая их рукой.
        -Неплачь, мой сладенький. Сыночек мой любимый. Солнышко мое ненаглядное. Неплачь.
        После похорон Юшка был сам несвой. Ходил изугла вугол, всматриваясь все время навходную дверь, будтобы ожидая появления Богдана. Мальчик тяжело переживал утрату отца, которое любил больше, чем когобы то ни было. Одно воспоминание задругим вставало вего памяти: вот отец берет его наруки, вот играет сним, вот идут они вместе подороге креке, где мужчина научит сына плавать. Вспоминая это, Юра садился вуглу итихо плакал, дрожа всем телом, понимая, что больше никогда вернет то счастливое время.
        Несколько лет спустя…
        Подрастая, Юра постепенно утратил воспоминания оботце, которое затерялось где-то вовремени, вдалеком детстве. Его воспитанием занялась мать, научив его всему, то знала сама. Благодаря ей, мальчик познал грамоту, начал читать Священное Писание. Ното была маленькая крупица, которая неудовлетворяла любопытство смышленного мальчика, который оказался гораздо умнее испособнее своего младшего брата.
        Помимо этого, вЮре начали проявляться задатки командира, когда он вместе состальными мальчишками устраивали всевозможные игры. Юшка, поросту самый маленький извсех, оказался самым влиятельным: его слушались иделали то, что он велел.
        Когда Юре наступило одиннадцать лет, повсей стране прокатилась волна горя. ВУгличе умер младший десятилетний сын Ивана Грозного иего седьмой жены Марии Нагой. Борис Годунов иего окружение свидетельствовали, будто мальчик зарезал сам себя вовремя очередного приступа эпилепсии, которой страдал ссамого рождения. Ноте, кто жил вУгличе, категорически были против такой версии, будтобы царевич умер врезультате падучки. Но, самое главное, почему-то многие свидетели, будучи неподалеку оттого места втот злополучный день, бесследно исчезли. Чтобы это могло означать? Изачем перед трагедией сын дьяка Михаила Битяговского, Даниил вместе сосвоим товарищем Никитой Качаловым ездили вМоскву (некоторые утверждали, что они ездили отпустить грехи удуховника Бориса Годунова). Апосле смерти Димитрия царь Фёдор поручил расследовать Борису Годунову, который так его провел, что неосталось никого вживых изтех, кто мог что-то знать или видеть.
        Народ оплакал смерть малолетнего царевича, которого похоронили вСпасо-Преображенском соборе, после чего начал думать: тоже будет дальше, кто следующим сядет напрестол, если нынешний царь Фёдор неимел потомства?
        Ноникто незнал, какие события нагрянут нарусские земли.
        Глава 2. Скитания
        Минуло три года. Юре исполнилось четырнадцать лет - еще немужчина, ноуже немальчик. Измаленького белукурого ребенка он превратился втемно-рыжего юношу ссиними глазами, белой кожей. Юрия нельзя было назвать красавцем, которым восхищались жители Древней Греции иРима. Некоторые считали его даже некрасивым, безобразным, видя недостаки вовнешности: как-то две бородавки налице иодна рука короче другой. Ноесли неакцентировать наних внимания (увсех нас есть минусы), то было видно, что Юрий достаточно симпатичный, миловидный молодой человек, правда, роста небольшого, ну это уже мелочи.
        Нонетолько необычная внешность отличала его отдругих, сколько его умные непогодам глаза, вкоторых таились неведанные думы, словно море поражала глубина его глаз, ивних хотелось глядеть снова иснова. Варвара души нечаяла всвоем первенце, больше, чем младшего, любила она своего Юшку, всячески баловала, из-за чего унее часто вспыхивали ссоры соСмирным-Отрепьевым, который после смерти брата взял насебя опекунство над племянниками.
        Водин изпогожих дней, когда сентябрьское солнце все еще согревало землю, нонетак как летом, поторговым улицам, где раскинулись палатки продавцов-зазывал, шли, пробираясь сквозь толпу, три человека: мужчина, женщина иневысокий молоденький паренек сеще детскими чертами лица. Шли они мимо прилавков, заваленых новой одеждой. Юноша постоянно вертел головой, показывая то водну сторону, то вдругую. Мужчина резким окриком пытался угомонить его, дабы тот вел себя смирно.
        -Дядюшка, глядь, какие кафтаны продают! - радостно воскликнул малец итот час подбежал клавке, где пожилой упитанный продавец развешивал дивной красоты жилеты, кафтаны, шаровары. Одежда играла насолнце, переливаясь, яркими красками, иповсему было видно, что невбудний день носить такую красоту.
        -Юшка, ты чего? - спросила подошедшая вместе соСмирным его мать Варвара.
        -Матушка, ты только взгляни, какая красота! Я давно мечтал отаком наряде. Прошу, купите мне вот этот кафтан.
        Дядя, строго взглянув наплемянника сверху вниз, ответил:
        -Ану-ка, покажи, дай взглянуть, что ты занаряд скомороха выбрал.
        Юрий только хотел было указать напонравившийся ему кафтан, как кнему подошла Варвара испросила:
        -Сыночка, аможет, вот эту рубашку тебе купить? Смотри, ткань плотная, добротная. Ивот этот жилет, ты только глядь.
        -Нехочу я это, - капризно сказал парень, обиженно выпятив нижнюю губу, - сама носи этот ужас.
        -Нопочему ужас-то?
        -Мне цвет ненравится, тусклый какой-то. Ая хочу вот этот, яркий.
        -Ну-ну, - вставил слово Смирной-Отрепьев, - мы тебя учиться вМоскву отправляем, аненабазарное представление. Что купим, то ибудешь носить.
        Продавец, усмехаясь, поглаживал усы, снетерпением дожидаясь развязки.
        -Я хочу вот этот кафтан.
        -Сынок… - хотела только возразить Варвара, ноЮрий перебилее:
        -Или вы мне покупаете, что я хочу, или вообще тогда уходим ия никуда непоеду, - сэтими словами юноша кинул вещи наприлавок и, неглядя ни накого, зашагал прочь.
        Дядя крикнул ему вслед:
        -Ану иди сюда, сосунок! Ты что тут устроил!
        Женщина вдруг спохватилась ипроговорила:
        -Смирной, подожди, негорячись. Давай все обсудим…
        Юрий бежал поулице, неуклюже задевая локтями прохожих. Наконец, он выбрался изтолпы иринулся познакомой улице, где вырос игде провел все детство. Он бежал, ветер дул влицо, осушая катившиеся пощекам слезы. Слезы эти были отобиды: ведь дядя имать обещали, что купят лишь то, что он сам выберет, авместо этого накричали нанего. Он бежал все быстрее ибыстрее, аобида все росла иросла. Нет, небудет он носить то, что они выберят, ини вкакую Москву непоедит, небудет плясать под их дудку.
        Неподалеку, прислонившись кшаткому забору, сидели гурьба парнишек, давних приятелей Юрия, скоторыми он творил такое, что все соседи рвали насебе волосы. Теперьже былая дружба осталась позади, уступив место презрениям инасмешкам. Ите, кто раньше были друзьями, теперь часто обижали его, выкрикивая обидные слова иусмешки.
        -Смотри, вон бежит разнорукий бородавчик! - закричали ребята игромко засмеялись.
        Юрий, необращая наних никакого внимания, пробежал мимо искрылся заворотами собственного дома. Доего слуха донеслись голоса: «Куда убежал, рыжий? Смотри, бородавки нерастеряй!» Раньше, еслибы это произошло день назад, Юрабы подрался засвою честь, нотеперь ему было все равно: кто ичто скажет ему, ибо нехотелось ему покидать родительского дома, нехотелось оставлять родных, тех, кого он всегда любил.
        Пробежав вглубь сада, юноша остановился ибессильно опустился намягкую траву. Сердце гулко билось вгруди, словно желая разорвать грудную клетку ивырваться прочь. Юра прижал длинные, тонкие, белые кисти рук ктому месту, где отзывались удары изакрыл глаза. Ему хотелось успокоиться, прийти всебя; он чувствовал себя глубоко несчастным, ему хотелось еще сильнее заплакать, нослез небыло, небыло даже сил подняться сземли. Подняв глаза кнебу, он долго всматривался наплывущие облака итихо проговорил: «Отец, тыбы понял меня. Почему тебя больше нет сомной?» Исловно вответ деревья ласково зашелестели листвой, будтобы подавая знак согласия.
        Вечером после ужина Юрий молча, ни скем неразговаривая, отправился спать. Ему нехотелось видеть никого: ни мать, ни брата, которые изумленно уставились нанего, когда он вошел вдом: грязный, заплаканный. Самые родные люди непонимали, что творится вего душе, арассказать, поведать свою печаль Юрий нехотел, уж больно устал он запоследнее время.
        Присев накровати, юноша вдруг заметил лежащий наней кулек. Он внимательно разглядывал его, нопотом любопытство взяло вверх и, развернув мешок, он увидел тот самый кафтан, что выбрал сегодня набазаре.
        -Мама, мамочка, спасибо тебе, - тихо промолвил Юра итихо заплакал отсчастья, отблагодарности кматери ииз-за того, что днем плохо подумал оней, отой, которая сделала для него больше, чем способен был человек.
        Он бесшумно прошел вгорницу, где вэтот момент, склонившись над деревянной бочкой, стояла Варвара имыла посуду. Юноша присел накорточки подле матери, взял вруки одну изтарелок итихо попросил:
        -Матушка, позволь я помогу тебе.
        -Родной ты мой, солнышко мое ненаглядное, - ласково проговорила женщина инежно погладила сына пощеке.
        -Прости засегодняшний день. Я, правда, повел себя глупо.
        -Экий ты. Все хорошо. Я даже рада, что смогла уговорить Смирного купить тебе красивый кафтан.
        Юрий помолчал. Казалось, он неслышал слов матери, все время пребывая всвоих тайных думах, окоторых нерассказывал никому, словно боясь навлечь насебя беду. Закончив мыть посуду, он вытер руки ополотенце испросил:
        -Матушка, мне обязательно ехать вМоскву?
        -Для твоегоже блага, родимый. Умен ты неполетам, способности кучебе утебя есть, вот изахотелось мне помочь: авдруг случится, что изтебя выйдет большой человек. Уж кто-кто, аграмотные люди внаше время ой как нужны.
        -Ты сама так решила или это дядя посоветовал?
        -Я… мы вместе обдумали ипришли квыводу, что негоже тебе век вмаленьком городке поживать. АМосква-то столица, там столько возможностей.
        -Вы хотябы меня спросили, чего я желаю. Ато все решили заменя наперед.
        Варвара уставилась насына, сдвинув брови кпереносице. Впервые вжизни она злилась нанего.
        -Нехочешь - неехай. Да только вбудущем непеняй надругих, что жизнь неудалась.
        -Прости меня, - Юрий подошел кматери ипоцеловал тыльную сторону ладони взнак покорности исмирения. - Я поеду вМоскву, авось, иуезжать потом незахочется.
        Наследующий день рано утром Варвара приготовила седельные сумы сзапасом еды да одежду. Юрий, еще более бледный отволнения, ходил изугла вугол, даже кеде непритронулся. Знал он, что вобед придет заним родственник поотцовой линии, который иприведет его вМоскву грамоте учиться. Нехочется юноше покидать отчий дом, ой как нехочется. Ачто делать? Надо как-то охлебе насущном думать, апотом, как знать, может, вцарские палаты наймут вкачестве секретаря или еще кого-нибудь, царь, поговаривают, привечает грамотный люд. Атам, если дело вгору пойдет, обустроится встолице, домом обзаведется, апотом мать сбратом ксебе везьмет; пусть матушка хотябы настарости лет вдовольстве поживет. Так рассуждал четырнадцатилетний Юрий Отрепьев, сын Богдана Отрепьева, будущий царь всея Руси.
        Когда солнце направило косые лучи всторону окон, что располагались сюжной стороны, уворот послышались шаги, потом кто-то забарабанил поставням. Варвара, вытирая руки опередник, ринулась открывать калитку.
        -Здраве буде, Варвара, - проговорил высокий, сухопарый старик.
        -Ой, Петр Захарович, проходи, мы тебя ссамого утра поджидаем, - споклоном поприветствовала его женщина.
        Юрий вэто время стоял накрыльце ивнимательно наблюдал загостем, который уже протопал ккрыльцу иснял пыльную обувь. Старик долго, пристально вглядывался влицо юноши; посему было видно, что его заинтересовало нечто такое, очем иные недогадывались. Петр Захарович прочитал влице дальнего родственника будущее величие, новслух дум своих несказал. Вместо этого он подошел кЮрию испросил:
        -Помнишь меня альнет?
        Юноша покачал головой, боясь промолвить хоть одно словечко.
        -Это правильно, что непомнишь. Ты еще малбы совсем, когда меня последний раз видел. Кажись, тебе года два-три было, небольше. Асейчас тебе сколько?
        -Четырнадцать, старче, - тихо ответил Юрий, дрожа всем телом.
        Петр Захарович, оглядев его, сказал:
        -Что это ты ростоммал.
        -Так, - смущенно ответил тот игусто покраснел, его щеки запылали, будтобы ему дали пощечину.
        -Чего смутился-то? Правду нелюбишь? Ноты неволнуйся, как говорят, мал золотник, да дорог. Поговаривают, будто ты смышлен вучебе, вот это самое главное, большим человеком станешь, если будешь прилежно учиться.
        Варвара подбежала кним ипригласила гостя вдом. Там его уже ждал горячий обед. Ели вчетвером: Юрий, его младший брат Василий, их мать иПетр Захарович. После обеда женщина приготовила дорожную одежду, вкоторой нарядится сын. Юрий молча, без слов, собрался впуть. Руки его, обувая мягкие сапоги сзагнутыми носами, дрожали. Комок рыданий застрял вгорле, хотя он доконца силился сдержать слезы. Уворот юноша крепко обнялся сматерью, которая, вытирая катившиеся пощекам слезы, наставлялаего:
        -Слушайся учителей своих, будь прилежен. Вовремя пути слушайся Петра, неперечьему.
        -Я все сделаю, как ты сказала, матушка, - промолвил Юрий, весь бледный, испуганный. Он поцеловал мать три раза вщеку ивстал рядом сПетром Захаровичем, который казался еще выше ихудее посравнению скоренастым, широкоплечим подростком.
        Заповорот Юрий еще раз обернулся всторону дома, уворот все еще стояла Варвара, махая рукой ему вслед. Юноша помахал напрощание искрылся зауглом. Жизнь круто изменилась…
        ВМоскве Петр Захарович поселил Юрия вдоме зятя Варвары, дьяка Ефимьева. Сам дьяк, взявший насебя роль учителя, был поражен способностям молодого родственника, который смог замесяц выучить то, начто иные тратили годы. Юрий познал грамоту, научившись каллиграфии. Унего был необыкновенной красоты подчерк. Оего способностях узнали напатриаршем дворе, пригласив юного гения работать переписчиком книг. Однако дальновидный, хитрый, неполетам умный Юрий решил отказаться иотжизни вдоме дьяка, иотпереписывания книг. Такая жизнь, скучная, однообразная, неудовлетворяла его. Юноша мечтал обином: ему хотелось скакать нарезвом коне вдиком поле, держа вруках саблю, ему хотелось слышать лязг мечей, ржания коней, иступленные вопли раненных иумирающих. Вдуше он был воином как иего отец.
        Расспрощавшись сосвоими родственниками, которые всеже надеялись, что Юрий останется, он ушел изМосквы. Куда держать путь? Нет, домой возвращаться нельзя, иначе мать ой как расстроится. Тем более, он дал ей слово быть прилежным учеником идобиться вжизни большего, нежели Богдан.
        Ноги сами привели его вусадьбу Романовых. Усадьбы эта, окруженная совсех сторон высоким забором, больше походила накрепость. Хозяин ее, Михаил Романов, впоследнее время ходил грустный изадумчивый, будто какая беда свалилась нанего. Прохаживаясь изкомнаты вкомнату, он вдуше проклинал выскочку Годунова иего преспешников, которые после смерти царя Фёдора прибрали крукам всю власть. Романовы оказались вопале, потому как считали, что имели право нацарский трон наравне сБорисом. Сам Годунов косо посмотривал всторону Романова, вот почему боярин удвоил охрану своего поместья, боясь предательского удара.
        «Будь проклято, семя татарское!» - думал Михаил Романов, всматриваясь вдаль. Вэтот самый момент кнему споклоном вошел слуга исообщил, что вусадьбу пришел неизвестный молодой человек, почти мальчик, впыльной дорожной одежде. Боярин, поглаживая густую темную бороду, спросил:
        -Как выглядит сий скиталец?
        -Еще юнец, небольше шестнадцати лет, ростом мал, вгруди широкий, лицо круглое ибелое, глаза голубые, волосы темно-рыжие, уноса иналбу бородавки…
        -Погодь, погодь… Ты говоришь, унего налице бородавки?
        -Да, иеще, одна рука короче другой.
        -А, мне понятно, кто это. Этоже Юрий Богданович, сын нашего соседа Отрепьева. Веди его сюда.
        Холоп раскланялся иудалился. Через несколько минут послышались шаги, затем дверь отворилась ивкомнату вошел невысокий молодой парень, чуть смущенно покраснев. Михаил Романов встал скресла иподошел кгостю. Тот низко склонился взнак глубокого уважения, боясь взглянуть хозяину усадьбы вглаза. Боярин долгое время разглядывал Отрепьева, приметив, что тот достаточно симпатичный, хотя бородавки ируки разной длины поначалу портили впечатление обэтом человеке. Юрий вытащил из-за пазухи дорожного плаща завернутый вплаток лист бумаги имолча протянул Романову. Тот почтительно взял письмо и, прочитав, гивнул головой ипригласил Отрепьева присесть подле него.
        -Говорят, - начал боярин, - будто ты обучен грамоте иутебя редкой красоты подчерк. Таклиэто?
        -Я немогу хвалить себя. Пусть более важные люди делают это, - скромно ответилтот.
        -Аты умен, как я погляжу. Такие люди мне нужны. Инь ладно, будешь служить мне. Отдам тебе ключи отмоей библиотеке, будешь старинные летописи переписывать.
        Юрий побелел, словно его приговорили ксмертной казни. Нет, недля того шел он кбоярину наслужбу, дабы коротать дни втемной комнате, склонившись над книгами. Иной, вольной, опасной жизни желал он. Он облизал красные, красивой формы губы, нерешаясь сказать свою думу вслух. Михаил Романов внимательно взглянул нанего иотнего неукрылась белизна кожи юноши.
        -Чего так побелел. Аль нелюбы тебе словамои?
        -Прости меня, боярин. Да только… - Юрий запнулся наполуслове.
        -Говори, выслушаю любую просьбу.
        -Боярин, прошу, выслушай меня! - его глаза вдруг вспыхнули ярким огнем, он весь поддался вперед, его лицо преобразилось, стало красивым. - Мы жили соседями, мой покойный отец Богдан Отрепьев, был арендатором вашей семьи. Всю жизнь жил я вбедности, рано лишился отца. Тяготила меня жизнь вГаличе, иного хотел я. Никто меня непринимал всеръез, сдетства я слышал насмешки, носказать ничего немог. Всю силу я потратил визучении грамоте, да только тяготит меня судьба такая, я еще молод, нехочется мне все время проводить аки старец среди книг ибумаг.
        -Так чегоже ты желаешь? Может быть, я помогу тебе, - проговорил Михаил Романов, пораженный красноречием юноши.
        -Боярин, хочу я стать воином, носиться смечом вруке пополю навороном коне, хочу разить врагов наших, слышать победоносный клич, врываться наскаку вгущу боя. Вот чего хочу я! Вот кчему тянется душамоя!
        Юрий вспотел, жила наего высоком лбу вздулась отнапряжения. Он совсей силой сжал подлокотник кресла, будто боясь упась снего. Боярин выслушал его, неперебивая, икогда тот закончил изливать душу, стукнул кулаком постолу ирадостно воскликнул:
        -Хорошо! Будешь служитьмне.
        Юрий встал инизко склонился впоклоне. Наконец-то, думал он, все переменится клучшему.
        Стех пор начал он военную службу уРоманова. Ктомуже выяснилось, что молодой человек нетолько умен, ноисилен. Юрий небыл изтех, кто тратил всю силу награмоту, современем иссушаясь физически. Юноша был крепкий ивыносливый. Быстро научился владеть хоть инетак хорошо, новсеже, мечом. Полюбилась ему иезда верхом, когда он объезжал диких коней, ккоторым боялись подходить остальные.
        Каждое утро молодой человек начинал сразминки, потом шел завтракать. Аппетит унего был отменный! Зараз он съедал подве порции, после чего шел тренироваться дальше. Остальные слуги ислуживые Михаила Романова нелюбили выскочку как они называли Отрепьева. Каков удалец, поговаривали они, еще молоко нагубах необсохло, аон уже наравне светеранами тягается. Юрий старался незамечать слухи исплетни, которые витали вокруг его имени. Понатуре он был тихим изамкнутым, чаще хмурым игрустным. Стараясь держаться вотдалении отостальной челяди, молодой человек замыкался всебе, время отвремени грезя олучшей доли.
        Итак могло продолжаться еще долгое время, еслибы царь Борис Годунов нерешился нарешительные действия против Романовых. Романовы были унего как кость вгорле, которую нужно либо вынуть либо проглотить. Царь снарядил полк ипошел штурмом надом Романовых.
        Вто время Отрепьев Юрий уже жил вМоскве наподворье Романовых наВарварке. Там-то ипроизошло сражение царя против бояр. Вся челядь Романовых храбро защищали своего господина, носилы были неравны. Это событие произошло в1600году. Тогда Юрию исполнилось девятнадцать лет. Храбрый молодой человек сражался вместе состальными зажизнь Романовых, ноцарские стрельцы всеже ворвались вдом бояр, истребляя всех, кто попадался им напути. Было решено, что холопы ипрочие служивые люди Романовых должны вместе сосвоими хозяевами подвергнуться смертной казни как бунтовщики против царя.
        Спасаясь отлетящих совсех сторон пуль истрел, Юрий бежал изкомнаты вкомнату, стараясь найти выход. Наконец, добравшись допотайной двери, молодой человек приналег нанее иона соскрипом отворилась. «Господи, помоги мне», - тихо шептал Юрий, пробираясь потайным ходом прочь отдома Романовых. Наконец, юноша добрался довыхода. Отворив тайник, он выбрался наружу, тяжело дыша. Ноги подкашивались, голова кружилась. Свежий воздух соснового леса дыхнул вноздри. Юрий чихнул ипротер глаза.
        Теперь он был вбезопасности, стоя один среди темного леса. Над головой качались ветви сосен, где-то невдалеке ухала сова. Было страшно. Дрожа отхолода, молодой человек неуверенно ступал поземле, неимея понятия, куда идти теперь. Возвращаться вМоскву никак нельзя, ибо там его ждет виселица, идти вотчий дом вГалич тоже нехотелось. Нужно начинать все сначала.
        Мысли одна задругой рождались вголове, аноги брели похоженным инехоженным тропам мимо селений ипостоялых дворов.
        Однажды поздно вечером, когда нанебе появилась луна, вдом, где жила Варвара сВасилием кто-то тихо постучал вокно. Женщина поначалу подумала, будто это ветви скребутся остекло, ностук, только более настойчивый, повторился. Женщина, боязливо вглядываясь вотьму, громко крикнула:
        -Эй, ктотам?
        -Матушка, это я, - раздался знакомый голос.
        УВарвары наглазах выступили слезы. Прижав ладони ксердцу, она распахнула дверь иринулась кЮрию, который стоял под проливным дождем, кутаясь ввыцветивший, внескольких местах порваный плащ. Наголову был накинут большой капюшон. Женщина скриком радости прижала старшего сына ксебе и, целуя его лицо, промолвила:
        -Сыночек мой, мой родной, солнышко мое ненаглядное! Тылиэто?
        -Я, матушка, я, - ответил он, смахивая слезы.
        -Ты весь замерз. Проходи вдом, сейчас согреешься, мой родной, - Варвара заботливо сняла плащ сплеч сына иусадила его застол.
        Накормив его досыта, она долго разглядывала Юрия.
        -Как ты вырос, как изменился, - проговорила она, - атвои волосы… Теперь они каштановые, несветлые как раньше.
        -Да, матушка, потемнел малость, - сулыбкой ответил юноша, ему так было хорошо, так спокойно дома, ноон знал, что нельзя более оставатьсятут.
        -Я так рада снова видеть тебя. Теперь нас станет трое. Ты, я да Вася.
        Юрий вдруг потупил взгляд иглубоко вздохнул. Нехотел он расстраивать мать, ноимолчать небыло смысла.
        -Я должен идти.
        -Как? Ты неостанешься? - воскликнула Варвара иснова заплакала.
        -Увы, нет. Мне вот-вот исполнится двадцать годков, нужно вставать наноги, да иовас потом позаботиться, - сэтими словами юноша прошел всени инакинул дорожный плащ.
        Сердце его разрывалось оттоски иболи. Он осмотрел дом, вкотором родился ивырос, посмотрел настоящую рядом мать, иунего возникло такое чувство, будто видит он все это впоследний раз. Женщина собрала полные седельные сумы как втот раз, да только нехотела отпускать сына, будто напрощание плакала она, невсилах сдержать дрожжь. Юрий положил руку ей наплечо и, обняв ее, проговорил тихим голосом:
        -Матушка, ты только неплачь, прошу тебя. Я выбьюсь влюди ивсе наладится, все будет хорошо, вот увидишь.
        -Юшка, родной сыночек мой, - ласково сказала она, гладя загрубевшими оттяжелой работы ладонями его щеки.
        Молодой человек нехотел тянуть время. Чем дольше прощаешься, тем тяжелее расставание. Накинув капюшон наголову, он еще раз обнял мать иторопливыми шагами отправился дальше впуть. Варвара нескрывала громких рыданий, предчувствуя, что больше никогда его неувидит.
        Глава 3. Чудов монастырь
        Рано утром раздался звон колокола. Еще только солнце окрасило лучами небосклон, авмонастыре уже все проснулись. После совершения всех необходимых обрядов все собирались вбольшой комнате, где им подносили трапезу, приготовленную монастырскими поварами. Ели молча, никто непроизносил ни слова. Втишине слышались лишь скрип стульев да удар ложек отарелки.
        После утренней трапезы каждый занимался делом. Свободного времени практически неоставалось из-за бесконечных обязанностей. Жили вмонастыре иседобородые старцы, июнцы, укоторых еще неросли усы. Монастырь этот назывался Чудов, инаходился неподалеку отКремля. Это было привилегированное место, никто непопадал туда случайно; имногие их монахов идьяков, бывшие бояре идворяне иной раз, подстригались там неподоброй воле.
        Нелюбил Борис Годунов священнослужителей изЧудова монастыря, все время боялся чего-то: толи заговора, толи бунта. Чуял он, опасность рождалась встенах этого темного здания, вот потому-то он иприказал тайным соглядатаем следить завсем, что там происходит. «Змеиное логово», так Годунов называл Чудов монастырь, стревогой поглядывая каждый раз наего стены изцарских палат.
        Молодые монахи ипослушники, обучаясь вмонастырской школе, иной раз, вопреки замеячаниям, собирались гурьбой иподолгу вели явно нерелигиозные беседы, шутили, смеялись. Лишь один человек изних, молодой, темно-рыжий, голубоглазый, белолицый, отличался ото всех. Никогда непринимал он участия ни виграх (играли тайно впалочки), ни вшутках, ни ввеселых разговорах. Задумчивое, грустное всегда было его лицо, никогда он неулыбался, словно какая-то тревога тяготила его. Остальные юнцы всякий раз косо посмотривали наэтого странного молодого человека. Втайне они недолюбливали его, смеялись заего спиной, называя то разноруким, то бородавчатым. Ноон словно незамечал ни насмешек, ни презрений. Каждый раз, вставая наколени вовремя молитвы, он покорно складывал руки итихо шептал:
        -Господи, помоги мне освободиться отоков, помоги освободить душу оттревог, что все время одолевают меня.
        Лучи света, пробивавшиеся измаленького решетчатого окошка, освещали коленопреклоненного Григория Отрепьева.
        Сколько он исходил мест, прежде чем очуться вЧудовом монастыре попротекции своего деда Замятни, который просил разрешения принять внука вобитель, мотивируя это тем, что Григорий является дворянином, хоть иобедшевшим.
        После того, как Отрепьев простился сматерью накрыльце дома, то долгое время бродил изодного монастыря вдругой. Поначалу он пожил вЖелезноборском монастыре, где иподстригся, взяв имя Григорий. Затем побывал всуздальском Спасо-Евфимьеве монастыре. Ножизнь там непонравилась молодому монаху, которого влекли неизведанные дали.
        Когда Романовы снова оказались под милостью государя, Григорий решил вернуться обратно вМоскву. Благодаря своим способностям, окоторых узнал сам архимандрит Пафнутий, он, еще такой молодой, получил сан дьяка.
        Каждый день Отрепьев проводил время занаписанием книг. Никто незнал, очем он пишет, пока он сам непоказал Пафнутию свой труд. Архимандрит, пробежав глазами полистам, резко уставился намолодого дьяка ихриплым голосом спросил, нескрывая удивления:
        -Григорий, это ты сам сочинил?
        -Да, - чуть склонив голову, ответилтот.
        -Это… это удивительно! Ты сочинил каноны святым. Это должен увидеть сам патриарх.
        Григорий стоял, невсилах вымолвить ни слово. Его руки тряслись отнапряжения, ввисках стучала кровь. Только поверить, сам патриарх приметего!
        Вскоре произошло действительное чудо. Никому доселе неизвестный дьяк поимени Григорий Отрепьев стал личным секретарем патриарха Иова, который, пораженный талантом икрасноречием молодого человека, взял его ксебе. Стех пор больше никто несмел посмеиваться над странным молодцем. Кто-то втайне завидовал, кто-то восхищался им, норавнодушных неосталось никого.
        Когда-то, еще вдетстве, хотелось Григорию взглянуть хоть мельком нацарские палаты, посмотреть навысоких бояр да самого государя. Ивот мечта оказалась явью. Стал брать его ссобой патриарх вцарские палаты. Интересно было Григорию, поражался он той роскошью, что окружало его. Издали он видел Годунова иникак немог понять, почему этот человек, обладая влатью, несметными сокровищами, столькими землями, выглядел несчастным иуставшим. Глаза царя под нависшими веками смотрели тускло насобравшихся, казалось, он даже незамечает, что творится вокруг.
        Григорий, стоя чуть поотдаль заплечом патриарха, все норовился получше рассмотреть Годунова, ноего все время отталкивали люди более значимые починам. Молодой человек вконце концов просто затерялся сосвоим маленьким ростом среди высоких бояр, которые даже незамечали его. «Хотьбы увидеть государя, пусть чуть-чуть», - думал про себя молодой дьяк, неоставляя попыток пробиться поближе. Тут его кто-то больно схватил заруку иоттащил назад. Это был патриарх Иов. Грозно взглянув насвоего секретаря сверху вниз, старик погрозил пальцем итихо сказал:
        -Чего рвешься? Встать замоей спиной иневысовывайся!
        Престыжанный Григорий сопущенной головой исполнил приказ ибольше непытался прорваться вперед, он лишь внимательно разглядывал собравшихся идумал: «Ах, еслибы я был царем ижилбы вроскоши. Тогда вся Русь палабы кмоим ногам!»
        Вэто время, когда Отрепьев вместе спатриархом Иовом присутствовали при дворе государя, вбольшую келью, пахнущую ладаном отмножество воскуряющихся свечей, вошел послушник. Низко поклонившись архимандриду Пафнутию, юнец сказал:
        -Он пришел ихочет видеть тебя.
        -Хорошо, - ответил старец ипотер большие, жилистые руки, - пусть войдет.
        Послушник вышел задверь, через некоторое время он снова появился вместе снеизвестным человеком, закутанном вмешковатый черный плащ. Лицо вошедшего скрывал большой капюшон, тень которого непозволяли увидеть, кто это. Архимандрид сулыбкой поприветствовал вошедшего, явно уже давно дожидаясь егоп прихода, потом дал знак послушнику удалиться. Когда они остались вдвоем наедине, незнакомец присел напротив Пафнутия итихо спросил:
        -Нас никто неподслушивает?
        Архимандрид воровато поглядел посторонам, словно боясь предательского удара, ноответилтак:
        -Неволнуйся, все впорядке. Я приказал никому иблизко неподходить кмоей двери.
        -Хорошо, - проговорил незнакомец, - тогда ябы хотел узнать побольше отом, кого мы готовим для главной роли. Ведь свергнуть узурпатора Годунова нетак-то просто.
        -Наэтот счет можешь неволноваться. Сей претендент как никто иной подходит для роли царевича Димитрия. Он довольно смышлен играмоте обучен. Кроме того, сам его облик говорит оявном благородном происхождении. Конечно, его нужно немного подучить, но, главное для нас, сделать все возможное, чтобы народ поверил ему ипошел заним.
        -Новсемже известно, что настоящий царевич уже много лет покоиться вгробнице. Недумаешьли ты, что найдется кто-то, кто сможет подтвердитьэто?
        -Да, ия, иты знаем, что случилось тогда вУгличе. Тыже сам занимался разборкой того преступления итвои люди сумели поймать убийц Димитрия. Нолюд легко внушаем, тем более, что Годунова многие ненавидят. Сколько горя принесло его царствование, посмотри вокруг, везде голод имор, подорогам ходить опасно - везде рыщут шайки разбойников. Как ты думаешь, поверят они, если мы сами подтвердим, будто царевич Димитрий Иоанович воскрес измертвых, дабы покарать тирана Бориса, этого потомка татаров.
        -Стало быть, воскресший царевич появится наРуси аки бич народный. Чудно, Пафнутий, чудно. Номнебы хотелось знать, неразоблачитли нас кто-нибудь измонахов или иных священнослужителей, кои лично знакомы ствоим претендентом? Ведь лишь один неверный шаг, инаше дело пойдет ко дну. Амы все отправимся влучшем случае вссылку или, что наиболее вероятно, сразу наплаху. Нужно все хорошенько подрасчитать, ибо если…
        -Неволнуйся, этот человек слишком умен неполетам. Он поймет, какое дельце затевается исам согласится навсе, лишьбы остаться вживых.
        -Как он выглядит твой «царевич»? Похожли он хоть чуточку нанастоящего Димитрия?
        -Он низок ростом, коренаст, широкоплеч, унего темно-рыжие волосы, голубые глаза, большой нос. Он статен ихорошо сложен, белокож. Унего две бородавки: одна наносу под правым глазом, другая налбу, руки разной длины.
        -Неочень-то ипохож.
        -Да ладно. Царевич Димитрий умер еще ребенком, кто знает, как может измениться внешность попрошествии времени?
        -Хорошо, тогда я вручаю тебе вот это, - сэтими словами незнакомец достал изседельной сумы завернутый вшелковый платок лист бумаги, - Пафнутий, сначала раскрой ипрочти, азатем отдай все это тому, кого потом будут называть царевичем.
        Архимандрит трясущимися руками схватил послание ибыстро развернул его. Изписьма выпал большой золотой крест, весь усыпанный драгоценными камнями. Естественно, такое немог носить простой смертный, ибо стоил сей крест огромные деньги. Пафнутий аккуратно положил крест наплаток испросил:
        -Отрепьев будет хранить все это допоры довремени?
        -Да, пусть тоже прочитает письмо, выучит то, что нужно говорить, апотом вели ему отправляться впуть.
        Сэтими словами незнакомец еще плотнее закутался вплащ исловно черная птица выбежал изкельи, оставив Пафнутия наедине ссамим собой.
        Вечером втрапезной задлинным столом сидели два монаха: один средних лет, другой седовласый старик. Откусывая хлеб они вели довльно странную для таких мужей беседу:
        -Слышал я, будто внашем монастыре живет ни кто иной как сам царевич Димитрий.
        -О, Господи, - перекрестился тот, что помоложе, - да полно тебе слухи собирать. Чур тебя!
        -Авот я сам лично видел, как Гришка тот всем ирассказывал, будто он иесть чудом спасшийся Димитрий Иоанович.
        -Отрепьев чтоли? Да ладно, ну мелет языком да пусть мелет, рано или поздно затакие слова государь наш батюшка голову ему снесет.
        -Ты мне неговори такого, я исам неверю Гришки. Уж больно он подозрительный малый.
        -Очем этоты?
        -Аотом, что думается мне, будто он связан стемными силами, наверное, сам дьявол помогаетему.
        -Счего ты это решил?
        -Да это итак ясно. Ты посмотри, как Отрепьеву учеба легко давалась. Зачтобы ни взялся, вовсем преуспел. Остальные месяцами учились, трудились, аему одного дня хватало. Неможет быть такого, чтобы человек преуспел повсем предметам: исчет, иязык старославянский, иучение Святого Писания. Пойми, дело отБога втяжком труде ипоте лица достается, атут происки дьявола ни как иначе.
        -Хватит тебе языком чесать да речи богохульные нести. Ты, старец, седеной меченый, невозводи хулу начеловека, коль завидно его успехам.
        Старик поперхнулся хлебом, нопромолчал. Новдруг проговорил:
        -Отрепьев этот, которого ты защищаешь, жрет словно челядь боярская! Заодин раз задесятерых съедает все, вот аппетит.
        -Аты сам ешь молча да рта неразевай, тогда итебе кое-что останется.
        Старый монах только хотел было ответить наедкое замечание, как вдруг втрапезную, тяжело ступая, вошел тот, оком они только что вели беседу. Григорий устало плюхнулся настул иналил себе похлебку. Оба монаха уставились нанего: ничего небыло страшного иопасного вэтом так мирно сидящем молодом человеке смиловидным, симпатичным лицом, которого непортили даже большие бородавки.
        «Обо мне сейчас говорили, неиначе», - подумал юноша, хлебая суп изаедая хлебом. Ипока он ужинал, два монаха непроизнесли ни слова, будто ждали, когда тот первым заговорить. НоГригорий слишком устал, чтобы вступать вспор. Наевшись, он слегка улыбнулся и, пожелав им спокойной ночи, удалился.
        -Вот какой! - проворчал старик. - Еще молоко нагубах нессохло, ауже важничает, нос ото всех воротит.
        -Да ты ешь спокойно, ато снова без ужина останешься, - ответил другой, явно забавляясь беседой.
        Глава 4. Побег
        Прошло, казалось, несколько дней, ажизнь Григория изменилась, повернувшись кнему другой стороной. Все началось стого, что однажды поздним вечером, когда все легли спать, унему вошел один измонахов иприказал бесшумно двигаться следом заним. Накинув темную мешковатую рясу, Отрепьев двинулся следом сосвоим путеводителем, который, освещая дорогую одной лишь свечой, провел его вовнутренний двор, где обычно никого небыло втакой позднийчас.
        Полная луна ярко освещала землю словно солнце, ветви деревьев тихо скрепели под порывом ветра. Было холодно. Кутаясь вшерстяную одежду, Григорий остановился ивгляделся вдаль.
        -Иди туда, - тихо прошептал ему наухо монах, - там тебя уже ждут.
        Нослова неговоря, молодой человек пошел туда, куда указал его путник, который словно призрак исчез вотьме, перед этим погасив свечу. Григорий остановился ивдруг увидел высокую, сухопарую фигуру Пафнутия, который бесшумно подошел кнему итихо сказал:
        -Приветствую тебя, будующий царь всея Руси.
        -Я… я непонимаю, - проговорил юноша изадрожал всем телом, кровь прилила клицу, отчего стало жарко.
        -Небойся, апросто выслушай, ЧТО тебе следует знать, иначе иты, ия, ите, кто посвящен внашу тайну, окажемся наплахе.
        -Что мне следует знать? - несвоим голосом спросил Отрепьев.
        -Знай, что ты спасенный царевич Димитрий Иоанович. Твой воспитатель спас твою жизнь втот роковой день, подменив тебя. Вместо царевича был убит другой мальчик, сын попа, асамого тебя под видом бедного сиротки увезли далеко насевер, потом после смерти твоего спасителя тебя взяли навоспитание Отрепьевы, для которых ты стал словно родным сыном.
        -Но, это… это невозможно! Мы смоим младшим братом Васей похожи, даже очень. Иной раз нас даже путали соседи.
        -Молчи! - злобно прошептал Пафнутий, его голос напоминал шепот змеи. - Все, что ты знал раньше, забудь! Мы-то знаем прекрасно, что ты иесть родной сын Богдана, просто сэтого времени ты становишься другим человеком. Ты - царевич!
        -То есть мне предлагают сыграть роль Димитрия?
        -Да. Ты прав. Пойми, сейчас поставлено слишком много, чтобы отказываться отдерзкого плана. Неволнуйся, среди наших сторонников много бояр воглаве сВасилием Шуйским, незабывай иосвоих бывших господах Романовых, которые непрочь свергнуть Годунова.
        -Значит, мне придется стать вашим орудием посвержению неугодного царя? Ачто, если я откажусь? Пойми, отче, я немогу поступитьтак.
        -Как так? - удивленно воскликнул архимандрид.
        -Я немогу отказаться отсвоих родных, отматери, отпамяти отца. Я боюсь.
        -Нет, мой милый, - Пафнутий дал знак иизукрытия вышел закутанный вовсе черное человек.
        Григорий испугался. Он озирался посторонам, гадая, куда можно убежать вслучае опасности. Нотайный убийца опередил его, подойдя сзади исхватив его заволосы. Потянув голову юноши насебя так, что нагорл выступил кадык, человек вчерном приложил кего сонной артерии нож. Григорий боялся пошевелиться, зная, что его жизнь висит наволоске. Какже так? Неужели святые отцы погрязли вгрехах искверне, что готовы так просто решиться нагосударственный переворот. Ноделать было нечего. Юноша что-то пролепетал взнак покорности.
        -Так ты согласен занять место узурпатора Бориса Годунова, который незаконно присвоил себе трон, неявляясь потомком Рюриковичей?
        -Да… я… я согласен, - сдрожжью вголосе ответил Григорий, поего щекам текли слезы.
        -Вот ихорошо, мой мальчик, - Пафнутий дал знак убийце удалиться.
        Оставшись вдвоем, архимандрид протянул молодому человеку свернутый лист бумаги, вкотором блестел при свете луны крест удивительной красоты. Невольно Отрепьев залюбовался им, вего памяти всплыли воспоминания оцарских палатах, почестях, оказанных государю ивего голове родилась мысль: «Аправда, чего это я отказываюсь? Да любой былбы счастлив, окажись намоем месте. Только подумать - я сам государь всея Руси! Такое только вмечтах мне иснилось!»
        -Я согласен принять имя царевича Димитрия изахватить трон, - уже высокомерным тоном произнес Григорий.
        -Дай мне руку, государь, - старик взял его ладонь всвою, сжал иответил, - отныне имя твое Димитрий Иоанович, ты будущий царь!
        Всю оставшуюся ночь молодой человек немог заснуть. Он то идело перечитывал письмо, вкотором содержалась инструкция, как себя вести, что, где икому говорить. Ноглавное, что никому он недолжен открывать своего царского происхождения дотех пор, пока непересечет он границы русского государства. Решено было идти сначала вЛитву, азатем вПольшу - Речь Посполитную изаручиться поддержкой любого, кто готов нетолько поверить втом, что он иесть царевич, ноипомочь занять отчий престол.
        Прохаживаясь изугла вугол, Григорий заучивал наизусть свою «историю спасения», ибо ошибись он хоть вчем-то, быть беде. Последующие дни он почти ничего неел инепил, так сильно было его волнение. Те, кто хорошо знал Отрепьева, были поражены изменениям, происходящим сним. Однажды заразговором он вдруг спросил:
        -Что вам известно оцаревиче Димитрии?
        Один измонахов перекрестился иответил:
        -Погиб он отрук злодеев ввозрасте десяти лет. Упокой Господь его душу.
        Остальные тоже перекрестились. АГригорий проговорил:
        -Ачто, если царевич жив здоров исейчас проживает где-то вМоскве?А?
        -Очем это ты говоришь? - воскликнул вужасе один измонахов.
        -Ато, что убили-то вовсе неДимитрия, адругого мальчика, асам царевич спасся отрук убийц идолгое время проживал сосвоими покровителями далеко насевере.
        Присутствующие переглянулись. Кто-то даже поперхнулся отуслышанного.
        -Откуда тебе это известно, Григорий? - спросил молодой послушник. - Уж нетыли чудом спасшийся царевич?!
        -Аесли ия, то что стого? Всемже известно, что Годунов узурпировал власть незаконно, неявляясь потомком Рюриковичей, вто время, как законный наследник престола прозябает внищете илишениях. Счего вдруг вовремя правления нынешнего государя сейчас повсюду бушуют голод инеурожай, люди умирают отголода, надорогах стало опасно. Уж несамли Господь карает Годуновых завсе злодеяния? - Отрепьев говорил лишь то, что ему следовало говорить. Сам Пафнутий дал приказ разнести повсюду сплетни очудесном спасении царевича, нотаким образом, чтобы это оставалось загадкой, дабы возмутить жителей Москвы.
        Однажды глубокой ночью ему приснился странный сон, будто он, одетый взлатотканные одежды, сидит натроне, аего руки сбелыми, тонкими пальцами, унизанные перстнями, держат знаки власти: скипетр идержава. Авнизу, насамой земле, стоят коленопреклонненые люди, инасколько хватало глаз, досамого горизонта люд держал головы склоненные взнак покорности. Григорий резко проснулся, обливаясь холодным потом. Он потрогал кисть руки там, где бился пульс, ипровел пальцем повене. «Я царевич! - ликовал он. - Я истинный царевич!» Сэтого момента молодой чернец уже несомневался всвоим «царском происхождении».
        Слухи очудесном спасении Димитрия волной прокатились поМоскве. Люди перешептывались всвоих домах, гадая, как такое может случиться, если мать царевича Мария Нагая оплакивала сына уего гроба? Неужто иправда был похоронен другой мальчик? Даже оголоде народ позабыл. Иной раз случались стычки между противоборствующими сторонами: одни снетерпением ожидали прихода Димитрия Иоановича, другие искренне поддерживали Годунова, неверя в«чудное спасение».
        Царь Борис Годунов поначалу скептически отнесся кподобным слухам: чего только неуслышишь отпростолюдинов. Нопотом, когда имногие бояре стали ожидать законного сына Ивана Грозного, царь решил принять меры. Ему донесли, что сей слух распространяет чернец Григорий Отрепьев, что жил вЧудовом монастыре. Государь вгневе приказал схватить этого юнца иотправить вссылку.
        Дед Отрепьева Замятни, прознав, что его внуку грозит опасность, тайно встретился сним исказал:
        -Бежать тебе надо, мой родной, изМосквы. Годунов ищет тебя. Недай Бог накол посадит.
        -Куда мне бежать, деда? - сослезами наглазах прошептал молодой человек иположил голову наколени старика.
        Замятни ласково пригладил рукой его волосы, едва сдерживая слезы. Он любил внука, нехотел ему зла, вот ирешил он поговорить сархимандридом Пафнутием одальнейшей судьбе Григория. Было решено, чтобы тот немедленно покинул вМоскву инакакое-то время скрылсябы отглаз тирана Годунова.
        22февраля 1602года вовремя Великого Поста Григорий повстречал наВарварке монаха, который, кутаясь втеплый шерстяной плащ, прохаживался туда-сюда. Молодой человек подошел кнему испросил:
        -Добрый день, отец.
        Тот будтобы очнувшись ото сна, поначалу растерялся и, взглянув нанезнакомца сверху вниз, ответил:
        -Здравствуй, сыне, счем пожаловал?
        -Да вот… говорят отебе, будто ты хочешь паломничество совершить да отдел мирских изабот освободить душу свою.
        -Ты прав, давно я желаю уйти куда-нибудь вглуш или городок маленький, поселившись вотдаленном монастыре, да только вот… боюсь идти один. Надорогах нынче опасно, - простодушно ответил монах.
        -Ябы тоже ушел, хоть сейчас, - живо отозвался Григорий иего лицо залил румянец.
        -Сколькоже тебе лет икто ты? - вдруг поинтересовался высокий монах.
        Юноша чуть помедлил, явно собираясь смыслями, нопотом живо проговорил:
        -Служу я вЧудовом монастыре при патриархе Иове, нославы мирской я нетолько нежелаю, нодаже слышать оней нехочу.
        -Погодь… Так ты утверждаешь, что служил при патриархе Иове? НЕтыли внук Замятни?
        -Да, это так. Нонежелаю я более оставаться вМоскве, где столько соблазнов. Душа моя стремится вЧернигов, там есть монастырь, куда я зову тебя.
        -ВЧернигов? Ноежели ты жил упатриарха вЧудовом монастыре, то непривыкнуть тебе кчерниговскому, ибо место то нетакое роскошное, как здесь, - судивлением инекой подозрительностью ответил монах.
        НоГригорий, широко раскрыв глаза, восклинклу:
        -Хочу вКиев, вПечерский монастырь, там старцы многие души свои спасли. Апотом, поживя вКиеве, пойдем воСвятой город Иерусалим ко Гробу Господню, - при слове Иерусалим уОтрепьева расширились зрачки, отчего его голубые глаза стали почти черными.
        Номонах, покачав головой, возразил:
        -Кабы так, да только Печерский монастырь ныне зарубежом, вЛитве, азарубеж идти сейчас трудно.
        -Вовсе нетрудно! - живо ответил юноша. - Государь наш взял мир скоролем надвадцать два года, итеперь везде просто, заставнет.
        -Ну… коль так, то… Ай, ладно, пойду стобой, хоть мир погляжу да наиных людей. Всю жизнь прозябать здесь чтоли? Ах да, чуть незабыл, зови меня Варлаам. Акак тебя звать?
        -Зови меня Григорий, - ответил тот итутже сказал, - завтра встретимся вИконном ряду после обеда, - сэтими словами он развернулся иушел, расстворившись втолпе.
        Наследующий день вположенном месте Григорий уже поджидал Варлаама вместе сдругим путником, имя которого было Мисаил, бежавший как ион сам изЧудова монастыря. Пока оба монаха ожидали приход третьего, возле них то идело ходил взад-вперед какой-то маленький супленький старичек скозлиной бородкой. Одетый влохмотья, он то идело крестился ипросил дать ему подаяния. Народ молча бросал ему монеты иуходил, явно предполагая, будто он юродивый или прокаженный. Спрятав запазухой монеты, старик подошел кОтрепьеву идолгое время смотрел нанего. Потом дернув того заполы длинного теплого плаща, промолвил:
        -Сыне, дай монетку.
        Григорий взглянул нанего сверху вниз из-за плеча иответил:
        -Уйди, старик, нечего мне дать тебе.
        Юноша брезгливо сморщил нос, ибо отстарика ужасно пахло. Прокаженный покачал головой иответил:
        -Идет погибель оттебя, добрый молодец. Некдобру ты наРуси родился.
        -Очем ты говоришь, старик? Убирайся!
        -А, сдиаволом самим всговоре, - нищий перекрестился иподнял руки кнебу, словно взывая кБогу опомощи.
        Тут ксвоему спутнику ипришел напомощь Мисаил, которому всеже удалось прогнать старика. Наконец, оставшись вдвоем, Мисаил спросил:
        -Так гдеже наш третий товарищ?
        -Я незнаю… Он, я думаю, сейчас придет, - итолько он проговорил, как увидел идущего кним Варлаама скотомкой наплече, - так вотжеон!
        Григорий несказанно обрадовался монаху, который немного задержался. Наконец, наши путники поклялись, что неоставят друг друга вбеде итронулись впуть назапад, всторону Литвы. Бредя сВарлаамом иМисаилом, Отрепьев едва сдерживал себя, его сердце колотилось вгруди, словно желая выбраться наружу. Тот путь, покоторому он отправился навстречу новой судьбе, перевернула его жизнь навсегда.
        Через несколько дней трое путников добрались доНовгорода Северского, где они остановились вПреображенском монастыре. Вэтом монастыре Григорий, доэтого державшийся втени как самый молодой, спросил однажды настоятеля:
        -Скажи, отче. Адалеколи литовская граница?
        -Нет, три дня пути, сыне. Ачто тебе доЛитвы?
        -Хотим мы соспутниками уйти напокой вПечерский монастырь ипридаться доконца жизни вере.
        -Это правильно. Богу одному нужно служить, авсе остальное суета сует.
        Наследующий день рано утром Григорий разбудил Варлаама иМисаила, приготовившись снова отправляться впуть.
        -Неволнуйтесь, - ответил он, - я нашел проводника, он покажет нам дорогу.
        Проводником оказался монах средних лет, одетый впотрепанную рясу, что свидетельствовало оего частых странствиях. Идя следом заним через леса иполя, Григорий заметил про себя, что сей монах нераз ходил дограницы сЛитвой, ибо шел уверенно, рассказывая, где охраняются границы, агде нет. Ровно через три дня путники добрались довысокого холма, свершины которого открывался живописный вид належащие вдалеке леса.
        -Там, - проговорил проводник, - прямо под нами начинается Литва. Дабы небыть замеченным, идите через лес, застав там точно нет. Акак пройдете дальше, будет там стоять кормча, где можно славно пообедать.
        -Кормча? - удивленно переспросил Мисаил. - Аежели начнут спрашивать, кто мы иоткуда?
        Номонах, едва сдерживая усмешку, ответил:
        -Да нет никому дела допутников. Говорюже, кормча стоит прямо удороги, покоторой кто только нехаживает. Там таких странствующих монахов каждый день понесколько человек отдыхают.
        Григорий напрощание протянул руку проводнику исказал:
        -Благодарю тебя, спасибо запомощь твою, - сэтими словами он достал из-за пазухи несколько монет ипротянул монаху. Тот живо схватил награду и, раскланявшись, побежал обратно, даже неоглядываясь назад.
        Кюноше подошел, важно ступая, Варлаам иозадачливо промолвил:
        -Что это он так быстро ушел? Какой-то подозрительный больно. Боюсь, какбы нерассказал онас никому.
        -Неволнуйся, брат, - ответил Григорий, хотя внутри весь напрягся, - я заплатил ему, будет держать язык зазубами.
        Спустившись вниз схолма ивойдя влес, три монаха пошли понехоженным тропам, сторонясь главных дорог, покоторым могли прохаживаться солдаты иззастав. Ночевали тутже влесу. Разведя костер исогревшись, путники легли спать. Пробудил их страшный холод, сковывающий члены. Зябко кутаясь вплащ, Григорий холодными трясущимися руками кое-как развел костер, подбросив внего немного сухих веток. Подогрев воды изфляжки иперекусив хлебом, путники тронулись дальше.
        -Такой холод! - проворчал Варлаам. - Уменя пальцы наруках закоченели.
        -Аты разомни, согрей дыханием, - отозвался Мисаил, весь посиневший отхолода.
        Григорий молча шел впереди, высокого поднимая ноги. Ему также как иостальным было холодно, ночто могло это для него значить, когда цель стала совсем близкой? После перехода через границу вЛитву молодой человек стал более задумчивый, более грустным. Думы одна задругой лезли вголову, аответов навопросы так инебыло: куда идти, укого просить защиты, кто ему поверит, как запоручиться поддержкой? Иногда, укладываясь спать, ему хотелось все бросить ибежать обратно наРусь, спрятаться, пожить какое-то время водном изсамых отдаленных монастырей, апотом чуть позже вернуться вотчий дом, снова увидеть мать ибрата, обнять их, новоспоминания отой ночи, когда его чуть нелишили жизни, останавливали Григория отподобного шага. Нет, незасебя он боялся, незасвою жизнь, азатех, кого он любил больше всего насвете; да ктомуже вЧудовом монастыре под присмотром Пафнутия находился родной дедушка, который, возможно, изнал обо всем, недаром он сам снабдил внука провиантом надорогу, дал денег наслучай, если что-то понадобиться. Нет, решено! Если уж его выбрали нароль царевича, значит, так тому ибыть.
        -Эй, ты чего молчишь все время? - раздался голос Мисаила.
        Григорий очнулся отсвоих мыслей испросил:
        -Это тымне?
        -Акомуже еще, - весело проговорил монах, - мы тут сбратом Варлаамом идем, греем друг друга рассказами, аты идешь молча, будто врот воды набрал идаже несмотришь внашу сторону.
        -Прости, мне просто очень холодно испать хочу, - ответил равнодушно юноша.
        -Отстань отнего, - возразил Мисаилу Варлаам, - это мы уже старики, намбы только языками молоть. Аон-то поди молод совсем, лет двадцать, небольше. Мечтает очем-то. Ведь так, Григорий?
        Молодой человек дернулся и, обернувшись кпутникам, ответил:
        -Адаже если имечтаю…
        Номонах, явно посмеиваясь над ним, поинтересовался:
        -Аочем ты мечтаешь? Можешь сказать.
        -Одевицах, очемже еще! - ответил заГригория Мисаил игромко расхохотался. - Парень-то смотри какой видный! Илицом пригож, истатью необижен. Так ведь, Гриша, верно говорю?
        Григорий усмехнулся, раздраженный тем, что его постоянно отвлекают, авслух ответил:
        -Возможно, ты иправ.
        -Кто она? - неудержался отрасспросов Варлаам.
        -Кто? - непонял молодой человек.
        -Девица. Ну ладно, сейчас мы-то далеко, встране чужой. Расскажи, вкого ты влюблен, поком так часто вздыхаешь?
        Григорий засмеялся, показывая свои белые, ровные зубы. Он смеялся над глупыми расспросами, над низменными помыслами путников, ведь они даже недогадывались, КТО идет рядом сними. Наконец, перестав смеяться, юноша ответил:
        -Да никто мне ненравится, просто оголодал я впути, сил больше нет. Вот сейчас выйдем набольшую дорогу, отъедимся вхарчевне, тогда иповеселюсь вместе свами.
        -Ишь ты, какой! - проговорил Мисаил. - Молод еще, акак скажет, так незнаешь, что иответить.
        Григорий усмехнулся иотвернулся.
        Прошло несколько часов. Лес кончился ипутникам открылась та самая дорога, укоторой стояла кормча. Трое монахов весело переглянулись и, позабыв охолоде иусталости, быстрым шагом дошли дохарчевне, откуда исходил запах жареного мяса. Отголода уГригория свело желудок. Расстегнув полы плаща, он первым вошел вкормчу ипоприветствовал хозяина, невысокого тучного мужчину сбольшими седыми усами. Варлаам иМисаил вошли следом заним ипоклонились хозяину, который, встав при виде гостей, испросил, плохо выговаривая русские слова:
        -Чем могу служить, мирные странники?
        -Дай что-нибудь поесть, - проговорил Григорий иуселся уочага, вытянув руки над огнем.
        -Это сейчас, - мужчина позвал кого-то скухни, втрапезную вошла молодая девушка сбольшими толстыми щеками, - приготовь, Анушка, обед для гостей столь званных.
        Девушка кивнула головой иушла. Монахи уселись задеревянный стол иналили каждый себе покружке горячего молока. Немного согревшись инаевшись гусятины, они отправились снова впуть. Они были рады, что ни хозяин, ни его повидимому дочь неприставали кним срасспросами.
        Путь их лежал дальше, назапад, всторону Киева.
        Глава 5. Первое признание
        Вцарских палатах было тепло отмножества свечей. Луч солнца, пробивавшийся сквозь решетчатое окно, разделял большой зал надве части. Сводчатый раписной потолок, позолоченные подсвечники, резные деревянные колонны - все говорило опышности ироскоши царского дворца. Носам царь был нерад ни славе, ни богатству, ни власти. Запоследние несколько дней он осунулся, под глазами нависли тени, лоб прорезали множество морщин - словно много лет прошло, анепару недель.
        Еще тогда, когда вМоскве объявился мнимый царевич Димитрий Годунов приказал своим лазутчикам изловить подлеца, осмелившегося взять насебя царское имя. Нотот словно вводу канул. Тогда было решено искать его запределами Москвы где только можно, нопоиски неувенчались успехам. Правда, поговаривали, будто кто-то видел трех монахов, шедших понаправлению кЛитве, ноцарь непридал этим слухам никакого толка: малоли странствующих монахов да бродяг ходят порусской земле.
        Борис Годунов созвал думу, состоящую избояр, духовенства истарших среди военных командиров. Долго обсуждали вопрос опоимки самозванца, нотак ни кчему непришли, словно для них лучше былобы видеть натроне неизвестного молодого беглеца, анеего, Годунова. Отпустив всех, государь стал прохаживаться попалатам, авголове стоял один итотже вопрос: кто мог научить молодца, кто стоял завсем этим? Ясно, что сам молодой человек, которому всего лишь двадцать лет, немог сам решиться наподобный шаг, скорее всего, заего спиной стоял могущественный покровитель, тот, который давно мечтал повергнуть нынешнего царя впрах. Сначала подозрения Годунова упали набояр, вособенности насемью Романовых, которые досих пор немогли простить ему опалы, ктомуже, самозванец когда-то служил при их дворе, иони этим могли воспользоваться. Затем под подозрение попали иностранцы, бывшие тогда вМоскве, имечтающие оразрушении Руси.
        «А, может быть, - думал Борис, - может быть, кэтому причастны идругие люди?» Итолько он обэтом подумал, как где-то неподалеку зазвенел колокол. Царь подошел кокну иглянул вдаль, его взор упал накрышу Чудова монастыря, что ярко блестела насолнце. Годунов вздрогнул, это был знак. Так вот откуда выползли змеи? Изменники врясах, бунтовщики! Недаром еще Иван Грозный нелюбил священнослужителей Чудова монастыря, ибо там подстригались опальные бояре да дворяне, ичаще всего, неподоброй воле.
        -Так вот он откуда, Иуда! - сказал вслух Борис ипотер левой рукой бороду.
        Да, так идолжно было случиться. Многие монахи ненавидели государя, вот почему впоследнее время, как рассказывал патриарх Иов, происходило что-то непонятное. То один монах убежал, то другой. Инигде невидно было их следов. Нокто стоял засамозванцем? Каково имя этого мерзавца, дерзнувшего нагосударя своего? Годунов принялся мысленно перечислять имена всех тех, кто обладал хоть какой-то властью вмонастыре. Вообще, заговорщиком мог стать любой, тотже Иов. Нонет, патриарх слишком умен ихитер, нет, немог он поддержать самозванца. Тогда ктоже? Снова раздался звон колоколов, народ наплощади повалил вхрам, крестясь перед его воротами.
        Годунов отошел отокна иустало сел врезное кресло сзолотыми ручками. Вдруг кнему, чутьли ни бегом, ворвался командир стрельцов испоклоном сказал:
        -Государь, заставы поймали некоего человека, который рассказал, будтобы сам провел беглецов награницу сЛитвой.
        -Что?! - царь вскочил наноги и, подбежав ккомандиру, спросил. - Где его поймали? Ктоон?
        Командир достал завернутый лист бумаги спечатью иответил:
        -Тут все подробно написано, мой повелитель.
        -Я хочу знать здесь исейчас, кто этот человек, каких беглецов икуда он провел?!
        -Того бродягу, что изловили заставы, звать чернец Пимен, что изновгород-северского монастыря. Он-то ирассказал, будто сам лично провел троих монахов изМосквы допервого литовского села, азатем вернулся назад, ноподороге был пойман.
        -Аон несказал, что замонахи такие были? - ровным голосом спрашивал Годунов, хотя сам внутри весь трясся.
        -Да, сказал. Два постарше, третий совсем молодой, небольше двадцати лет. Тех, которые постарше, звать Варлаам да Мисаил. Амолодого зовут Григорий, живший вЧудовом монастыре.
        -Григорий?! Нетотли это малый, что был некогда при патриархе Иове?
        -Государь, прошу простить меня, ночернец Пимен больше ничего немог сказать. Он даже незнал, куда изачем шли те трое вЛитву.
        -Ясное дело. Скрывались отцарской рассправы, - ответил Борис иусмехнулся, только радости небыло.
        Отпустив командира стрельцов, царь стал ходить взад-вперед, рассуждая сам ссобой: «Значит, вЛитву убежал собачий сын. Ну ничего, изловлю тебя итам!»
        Ввисках снова появилась боль. Морщась отнее, Годунов скинул шапку Мономаха ипошел ксебе впокои. Проходя мимо большой деревянной двери он остановился иприслушался: изкомнаты доносился приятный женский голосок, поющий песню олюбви. Царь прислонился кдвери изакрыл глаза, поего щеке покатилась слеза. Столько забот взвалилось нанего впоследнее время, что он забыл освоей семье: жене идетям. Столько дум, столько сил истратил он насамозванца, который уже был далеко, атут, под рукой, росли свои чада. Отворив дверь, Годунов прошел вгорницу исел набольшую скамью, покрытую шелковым покрывалом сбахромой. Молодая девушка сдлинными доталии волосами, которые были заплетены вгустую косу, сидела заработой: она вышивала картину сизображением птиц, сидящих наветвях. При царе девушка встала испоклоном опустилась нанизенькую табуретку, поцеловав Борису руку.
        -Как поживаешь, батюшка? - спросила она, поднимая большие карие глаза.
        -Все дела да заботы, дочь моя, Ксенюшка, - Годунов положил ладонь ей наголову ипригладил шелковистые волосы.
        Тут послышались шаги. Вкомнату вошли юный мальчик иженщина средних лет. При виде царя юноша вскричал отрадости ибросился кнему.
        -Отец, ты так долго ненавещал нас! - радостно воскликнул Фёдор.
        Царь широко улыбнулся, едва сдерживая слезы. Так вот, что значит счастье? Он видел рядом сына идочь, супругу, которая села подле него ивзяла его холодную руку всвою. Накакое-то время Борис позабыл онедовольстве народа, онеком иноке Григории Отрепьеве, которого пытался изловить иказнить, озлобных лицемерных боярах исвященнослужителях, скрывающие засвоей религиозностью подлые лица. Все это отступило назад, уступив место безмятежности ипокою.
        Вот перед ним умное, красивое лицо сына; вот скромница-девица Ксения, вот жена Мария Григорьевна, дочь Малюты Скуратова. Ему так нехотелось возвращаться кпрежним государственным делам, которые отняли унего последние силы. Нодумы о«царевиче» вновь овладели им, иневсилах более сдерживаться, он взглянул наМарию итихо спросил:
        -Что мне делать?
        -Утешься, мой супруг. Может быть, это всего лишь слухи, - ласково проговорилаона.
        -Нет, лазутчики поймали награнице сЛитвой какого-то бродягу, который признался, что сам лично проводил беглецов долитовского селения. Что мне делать? Что? Самозванец уже зарубежом, мне недостать его. Боюсь, какбы он незаручился поддержкой таможных князей, которые давно поглядывают внашу сторону.
        -Всем известно, что царевич Димитрий мертв. Ты сам приказывал Василию Шуйскому объявить наЛобном месте обэтом как свидетелю рассправы над мальчиком. Кто теперь поверить какому-то беглому монаху?
        -Втом-то идело, что Шуйскому многие неверят, ведь он действует, как они говорят, вмоих интересах. Кому они вообще поверят? Вих глазах, некий царевич - это бич мой, рассплата загрехи мои, вот почему я боюсь восстания, ибо если это случится, то прольется кровь, икровь это будет моя, азамной погибнете вывсе.
        -Если народ неверит Шуйскому, тогда пусть инокиня Марфа признается наплощади отом, что ее сын жив. Врядли кто-то усомниться вее словах.
        -Ты думаешь, Нагая поможет нам? Онаже ненавидит меня ибудет только рада моему падению.
        -Ивсеже стоит попытаться призвать ее. Ведь врядли мать отречется отпамяти покойного сына только для того, чтобы навредить тебе.
        -Ты права. Стоит иее пригласить сюда. Я сейчасже пошлю людей, дабы они привезли Марфу сюда кнам водворец.
        Стояла теплая погода. Сберега доносился крик чаек да шум прибоя. Натой стороне реки виднелись купола церквей да крыши домой. Киев. Наберегу причалили рыбацкие лодки, мальчишки гурьбой бегали поберегу, подбирая напеске камешки. Вот иконец пути, ккоторому они так долго стремились. Трое странников, одетые вдорожные плащи серого цвета стояли напароме, глядя вдаль. Один изних, молодой человек, прикрыл лицо большим капюшоном, словно боялся, что его мог кто-то приметить. Стоящий рядом монах скозлиной бородкой поинтересовался:
        -Чего это ты Григорий прячешься словно девица? Неужто нехочется подставить лицо теплому солнцу?
        -Нет, нехочу, - ответил Отрепьев иотвернулся.
        -Мисаил, отстать отпарня, пусть думу думает, - проговорил Варлаам, тоже, по-видимому, уставший отглупой болтовни Мисаила.
        Григорий был благодарен Варлааму заподдержку. После того, как они перешли рубеж, его душа металась, ненаходя покоя. Ему все время казалось, что он сделал что-то нетак, совершил какую-то непростительную ошибку. Засыпая, юноша вспоминал мать ислезы наворачивались наглаза при этих воспоминаниях. Как хорошо было вдетстве, когда можно целый день безмятежно бегать потраве, срывать цветы, ловить птиц да плескаться вречке. Сулыбкой посмотрел Григорий намальчишек, что играли упричала, иподумал: «Десять лет назад я был такимже».
        Киев поразил своим многолюдием. Здесь можно было заметить ирусских вцветных рубахах, иполяков слитовцами вгусарских костюмах сдлинными рукавами, итатар ввойлочных шапочках, иправославных попов, ииезуитов стонзурами наголове. Казалось, все народы мира стеклись сюда, вэтот город.
        Григорий, следуя засвоими товарищами, внимательно посматривал вразные стороны, будто ища кого-то. Особое внимание привлекли кнему группа казаков, сидевших поотдаль ииграющих вшашки. Молодой человек еще раз обернулся вих сторону иего осенила какая-то мысль. Нагнав Варлаама, он сказал, чтобы он сМисаилом шли вПечерский монастырь, аон потом придетсам.
        -Непотеряешься? - спросил монах.
        -Нет, - уверенно проговорил тот, словно был здесь невпервые.
        Оставшись один, Григорий резко свернул вдругую сторону инаправился кказакам. Те сидели, громко смеялись да ели мясо, запрещенное вовремя поста. Вдруг они разом замолкли иуставились наподошедшего монаха, который присел рядом сними испросил:
        -Позволите, люди добрые?
        -Ты кто такой? - заплетающимся языком поинтересовался один изних, скорее всего, атаман.
        -Да вот, первый раз вКиев приехал, напоклон вПечерский монастырь. Смотрю, аувас тут веселье, впост мясо едите.
        -Учить нас вздумал? - грозно спросил один казак сбольшим шрамом налице.
        -Да нет, братцы, завидую, - тут Григорий широко улыбнулся и, взяв кусок мяса, саппетитом съелего.
        Казаки весело присвистнули ирахохотали, явно насмехаясь над ним. Ноюноша продолжал брать один кусок задругим, икогда чаша почти опустела, спросил:
        -Вы несердитесь замой аппетит? Я только сдороги, есть сильно хотел.
        -Унас этого мяса еще много, - ответил атамат.
        -Послушайте, - вдруг молодой монах понизил голос и, наклонившись, спросил, - знаетели вы оспасенном царевиче Димитрии?
        -Знать незнаем, нослышали, слухи такие сРуси сюда уже добрались. Говорят, будто Димитрий восстал измертвых, дабы покарать узурпатора Годунова. Да иправильно. Нечего нарусский престол татарву сажать.
        -Да ябы этого Годунова сам придушилбы! - отозвался тот, что сошрамом. - Житья нам недает, тиран проклятый! Вот, смотри, монах, нанас. Ты думаешь, мы ами откуда-то? Правильно, сРуси, аубежали сюда вЛитву, дабы хотябы здесь пожить спокойно?
        -Авсе казаки против Годунова? - вдруг поинтересовался Григорий, его глаза загорелись радостным огнем.
        -Конечно, все! Ктоже его будет поддерживать, коль сего воцарением напрестол гол да мор ходит-гуляет, шайки разбойников надорогах промышляют. Вот селбы напрестол настоящий сын Ивана Грозного, мыбы занего горой встали!
        -Зацаревича Димитрия! - проговорил атаман и, осушив кружки, поставил ее наземлю.
        -Зацаревича Димитрия! - хором ответили остальные казаки.
        -ЗаДимитрия, - проговорил Григорий, явно обрадованный тем, что нашел хотябы вказаках поддержку.
        Добрался Отрепьев домонастыря ближе квечеру. Увхода его встретил молодой чернец. После расспросов кто ты иоткуда, Григория провели взал трапезы, где его встретили Мисаил да Варлаам, уже порядком взволнованные его долгим отсутствием.
        -Ты где был? - строгим голосом учителя поинтересовался Варлаам.
        -Да так… гулял, смотрел, где что есть, - уклончиво ответил юноша.
        -Это Киев. Город большой, здесь всего добра навалом, - вставил слово Мисаил иоткашлялся.
        -Ты вот гулял, анас сбратом Мисаилом принял радужно, словно званных гостей, игумен этого монастыря Елисей Плетенецкий.
        -Акак мне можно поговорить сним? - вдруг перебил собеседника Григорий иглаза его загорелись каким-то странным огнем, словно унего родился вголове необычный план.
        -Так он там… - Мисаил указал рукой набольшую деревянную дверь, - усебя вкелье…
        -Хорошо, спасибо, - Григорий радостно улыбнулся ичутьли небегом ринулся вкелью Елисея Плетенецкого, оставив своих товарищей вполном недоумении.
        Вкелье пахло нагаром отмножества свечей, хотя ито, что отэтого было тепло, уже обрадовало молодого монаха, который весь продрог после столько длительной прогулки. Игумен внимательно всматривался влицо незнакомца из-под нависших бровей, вего бороде блестела седина. Елисей был умным человеком ипотому сразу понял, кто стоял передним.
        -Так ты иесть третий спутник братьев Варлаама иМисаила? - строгим голосом вопросилон.
        -Да, отче, - ответил Григорий ивесь съежился под этим пристальным взглядом, словно боясь удара.
        -Присядь, мне нужно поговорить стобой. Полицу твоему вижу, что ты довольно умный человек.
        Молодой человек покорно подчинился. Он сел накрай стула иопустил глаза, боясь даже взглянуть насвоего собеседника. Низкий голос заставил его заговорить:
        -Так вы все трое прибыли кнам изЧудова монастыря? ИзМосквы?
        -Да, - робко ответил Григорий, апотом пояснил, - нолишь я да брат Мисаил проживали вЧудовом монастыре, где донашего ухода жил брат Варлаам, того неведаю.
        -Хорошо, что ты сказал правду, сыне. Номеня волнует вопрос: зачем тебе, такому молодому, полному сил, понадобилось идти втакую даль, уйти изпривелегированного места. Ведь слышал я, Чудов монастырь находится подле Кремля.
        -Отче, позволь объянить тебе все. Да, я ушел изМосквы сюда, нонедля того, чтобы предаться богобоязненной жизни. Есть надуше моей тоска, нооней нехочу никому говорить. Даже иной раз самому себе боюсь втом признаться.
        -Ичтоже затоска тебя съедает? Говори, небойся, если это тайна, то знай, что ни единого слова невырвется измоихуст.
        -Я… я боюсь, отче, немогу сказать… - голос Григория дрожал, он мял вспотевшие отнапряжения руки, пытаясь унять волнение, иэто неускользнуло отвзора игумена, который спросил:
        -Чтоже затайне такая?А?
        -Прошу, отче, непытайте меня! - воскликнул молодой человек ибросился перед ним наколени, целуя старческую руку взнак покорности. - Прошу только, выслушай меня! Да, я сбежал изМосквы, используя паломничество как предлог для пересечения рубежей, ното, очем я думаю, того немогу сказать тебе. Лишь одному Господу открыл я тайну, - Григорий перекрестился иснова опустил голову.
        -Встань сколен, сыне, - произнес уже более мягким тоном старик, - так уж ибыть, небуду больше расспрашивать тебя ни очем, нознай, что какаябы ни была тайна, рано или поздно она станет явью. Иты, итвои спутники могут остаться вмоем монастыре, живите здесь сколько хотите.
        -Спасибо тебе большое, отче, - сослезами наглазах произнес юноша, - придет время, ия отблагодарю тебя.
        Прошло много дней. Григорий то идело отлучался поделу, бродя водиночестве среди многолюдных улиц Киева. Он то заходил виконные лавки, то встречался сказаками, иной раз вел беседы скатоликами, которым разрешено было нетолько жить натерритории Литвы, нодаже строить собственные церкви. Постепенно Григорий стал все больше ибольше отдавать предпочтение иезуитам, нежели православным монахам, очем незамедлительно сукором высказал ему Варлаам, когда они сидели поздно вечером затрапезой:
        -Ты, Григорий, совсем отдалился отнас. Клатинянам подался, того игляди нашу святую веру предашь да насторону врагов перейдешь.
        Отрепьев бросил ложку настол итак взглянул нанего, что монах чуть было неподавился: такого озлобленного взгляда он никогда прежде невидел уГригория. Юноша сукором усмехнулся иответил:
        -Учить меня собрался?
        -Неучить, анаставить напуть истинный, дабы ты непродал душу бесам.
        -Брат Варлаам прав, - воскликнул вдруг молчавший доэтого Мисаил, - ты сам нас втянул вэтот поход, подговаривал идти впаломничество кИерусалиму, атеперь как только мы пересекли границу ты разом переметнулся надругую сторону. Чего тогда мы стобой ушли, а? Зачем был нужен весь этот поход, коли мы так инедостигли цели?
        -Если ты сбратом Варлаамом желаете уйти всвятой Иерусалим, то можете собираться хоть сейчас. Я недержу вас подле себя.
        -Так вот оно что! Ты использовал нас, дабы сбежать изРуси? Чтоже ты зачеловек такой,а?
        -Я благодарен вам завсе, что вы сделали для меня, атеперь прошу разрешения покинуть трапезу, - сэтими словами Григорий встал из-за стола, резко отодвинув стул. Он был зол инаВарлаама, инаМисаила, нонестолько, сколько насебя. Изачем он согласился принять роль царевича, рискуя собственной жизнью.
        Вдверях юноша столкнулся лицом клицу сигуменом Елисеем, который важно пройдя кстолу, уселся напротив монахов ипроговорил:
        -Я слышал ваш разговор ихочу встать насторону брата Григория. Незабывайте, Варлаам иМисаил, что здесь Литва земля вольная, кто вкакой вере хочет, втой ипребывает, - сэтими словами старик встал иушел, оставив обескураженных монахов одних.
        Ни Варлаам, ни Мисаил немогли понять, почему сам игумен монастыря так защищает никому неизвестного чернеца Григория, появившегося непонятно откуда икакого рода? Ипочему сам Григорий, доэтого мечтающий опаломничестве ко Гробу Господню, вдруг изменил своего решение ипереметнулся насторону «безбожников»?
        Ночью Григорию снился сон, будто он видит отчий дом, сад возле него. Он, еще маленький, бегает как ипрежде, беззаботно срывая цветы. Неподалеку стоит его мать Варвара, брат Василий да дядя Смирной-Отрепьев. Все трое грустно смотрят нанего, ноничего неговорят. Икакая-то тоска родилась вего груди. Он смотрит вглаза матери, которая силится улыбнуться ему, ноизее глаз текут слезы. Она простирает размашисто руки изовет его, ноГригорий неможет двинуться сместа, ноги его словно вросли вземлю, еще влажную отутренней росы. Мама, мама, я здесь! - хочется кричать ему, носилы покидают его ион удаляется отних, таких родных ему людей. Между ними иим вдруг вырастает большая стена, ичем дальше, тем выше она становится. Он невидит уже ни матери, ни брата, ни дяди, они остались далеко, там, забольшой преградой. Комок рыданий сдавил горло, Григорий хотел было закричать отстраха, ноего язык прилип кнёбу. Нет! Нет! Мысленно закричал он и… резко проснулся.
        Присев накровати, молодой человек залпом выпил воды изкувшина ивытер рукавом мокрый отпота лоб. Сердце учащенно билось вгруди, руки похолодели отстраха. Что мог значить этот сон, чего ждать впереди! Григорий снова лег наподушку, носпать более немог. Он нащупал висевший нагруди маленький деревянный крестик, что дала когда-то его мать вдетстве, исильно сжал его. «Матушка, прости меня, - тихо произнес он, глотая катившиеся пощекам слезы, - прости меня, ноиного пути уменя нет».
        Под утро, сморенный тяжелыми мыслями ирадыниями, Григорий заснул. Проснулся он отнестерпимого холода. Поеживаясь, он встал инаправился кокну, рядом скоторым наполочке стояла икона. Опустившись наколени, Отрепьев перекрестился ипрошептал: «Господи, помоги мне разобраться, укажи путь, покоторому мне суждено пройти. Все, чтобы непроизошло, я готов принять, ибо пути Твои неисповедимы». Некоторое время простоя втрансе, молодой человек тяжелой поступью добрался докровати ибессильно плюхнулся нанее. Втрясущихся руках он попрежнему держал деревянный крестик - подарок матери.
        -Прости меня, матушка, что вынужден отречься оттебя перед народом, назвав родителями чужих мне людей. Нознай, вдуше я никогда неотрекусь оттебя; вуголках моего сердца я по-прежнему твойсын.
        Григорий встал наноги итут унего закружилась голова, все предменты, бывшие вкомнате, поплыли перед его взором, свет погас ион упал нахолодный пол, потеряв сознание. Рука его, державшая крестик, бессильно растянулась всторону, иподарок матери закатился вугол иупал вмаленькое углубление, прогрызанное когда-то мышами.
        Сколько прошло времени: час или несколько минут? Григорий очнулся имедленно открыл глаза. Лучи солнца ярко заливали келью. Юноша присел ипоморщился отболи вголове. Двумя пальцами он растер виски ипылающий лоб. Вдруг молодой человек стал что-то искать насвоей шеи. Обезумев, он принялся шарить повсем углам, нотак инесмог найти того, чего искал.
        -Гдеже крестик? Гдеже мой крестик? - спрашивал Григорий самого себя, испуганно озираясь посторонам.
        Вдруг одна изего дорожных сумок сгрохотом упала напол. Иотэтого звука юноша вздрогнул. Неровными шагами он подошел ксумке ирезко отшатнулся всторону, крестясь при этом. Среди вещей, что он взял ссобой, ярко блестел какой-то предмет. Трясущимися руками Отрепьев схватил его иглазам его предстал большой крест, весь усыпатнный драгоценными камнями. Тут он вспомнил, что его передал сам архимандрид Пафнутий, готовящий его нароль царя. «Этот крест принадлежал царевичу Димитрию. Теперь он твой, царь всея Руси!» - вспомнил Григорий последние слова Пафнутия. Недолго думая, он повесил сей крест себе нашею ипроговорил: «Отныне, я царь!»
        Теперь он знал, что надо делать. Собравшись вдорогу, юноша нашел игумена Елисея исообщил, что вынужден сейчасже покинуть монастырь иидти дальше.
        -Я тебя недержу. Ты волен идти куда хочешь икогда хочешь. Искажи своим товарищам брату Варлааму ибрату Мисаилу, дабы они тоже шли вместе стобой. Трое вас пришло, трое иуйдете.
        Монахи неохотно согласились покинуть монастырь, уж больно полюбилось им это место, носпорить сигуменом они нерешились, ибо тот дал понять, что держать гостей он ненамерен. Иснова троица двинулась впуть, проибраясь сквозь леса иполя. Шли, останавливаясь лишь накороткий отдых, затем снова продолжили путь. Григорий, следуя затоварищами, то идело прикладывал руку кгруди иощущал холод металла, украшенный множеством самоцветов. «Я царь, - повторял он про себя одну итуже фразу, - я царь».
        Какое-то время трое монахов прожили укнязя Константина Острожского вгороде Остроге. Нопробыли там лишь лето, ибо князю сразу непонравился молодой чернец, всегда тихий изадумчивый. Тогда Константин призвал ксебе Варлаама ипосоветовал ему как можно скорее отправиться дальше. Дабы оставить осебе хорошие воспоминания, Константин подарил Варлааму книгу.
        Ранней осенью, когда листва надеревьях только-только начала желтеть, трое монахов собрались впуть. Перед тем, как навсегда покинуть крепость князя Острожского, Григорий положил тайно, дабы никто невидел, написанное собственоручно письмо, вкотором была лишь одна фраза: «Ты, князь, понесправедливости выгнал меня, ибо я есть царевич Димитрий, сын Ивана Грозного». Это письмо нашли слуги князя, когда беглый монах был уже далеко.
        Выйдя заворота Острога, монахи вышли набольшую дорогу, что петляла между холмов иостановились. Варлаам иМисаил сгрустью смотрели влицо Горигория, словно прощались сним навеки.
        -Так ты непойдешь снами вТроицкий Дерманкский монастырь? - тихо проговорил Варлаам инаего глазах навернулись слезы; ему было жаль расставаться смолодым человеком.
        -Нет, братцы. Я больше немогу жить монашеской жизнью, иные заботы ждут меня.
        -Твое право.
        -Прощай, Григорий, - отозвался Мисаил, подойдя кнему икрепко обнявего.
        -Прощайте, братья, - Григорий крепко обнял каждого, - даст Бог, может, ивстретимся когда-нибудь.
        Сэтими словами пути их разошлись навсегда.
        Глава 6. Адам Вишневецкий
        Борис Годунов ходил покомнате взад-вперед, пытаясь подобрать правильные слова. Вот через несколько минут кнему должна будет прийти инокиня Марфа, бывшая супруга Ивана Грозного Мария Нагая. Вкоридоре послышались торопливые шаги. Вкомнату вошел споклоном холоп идоложил оприбытии инокини.
        -Пусть входит, - махнул рукой царь иуселся набольшое резное кресло, больше похожее натрон. Он попытался напустить насебя суровый, властный вид, хотя внутри его всего трясло.
        Вкомнату вошла, легко ступая, высокая женщина, закутанная вширокое монашеское одеяние черного цвета. Лицо ее было жесткое исердитое, губы плотно сжаты. Отнее веяло гордостью ивластью иотэтого Годунов аж поежился, глядя вшироко раскрытые глаза Марфы, ставшие отзлости почти черными.
        -Что ты хочешь отменя, государь? - проговорила она низким голосом, при слове «государь» Марфа сделала заминку.
        Борис встал ивплотную подошел кней, ноона ишагу назад несделала.
        -Скажи, Марфа, слышалали бы слух оспасенном царевиче Димитрии?
        -Ну слышала, ичто стого? - ее голос задрожал, ноинокиня мужественно взяла себя вруки, дабы нерассплакаться.
        -Тыже знаешь, что сын твой умер тогда вУгличе…
        -Неумер, его убили, иты знаешькто.
        -Подожди, Марфа, я должен знать точно: твой сын мертв илижив?
        -Аесли ижив, то что? - вдруг инокиня повысила голос ипочти прокричала. - Душегуб, узурпатор! Недолго тебе осталось царствовать! Ну ничего, рассплата близко, недолго тебе осталось жить, татарское отродье.
        Тут из-за угла выбежала царица Мария и, желая вцепиться влицо инокини, встала между ней имужем, глаза ее горели дьявольким огнем.
        -Нехоже тебе, инокини, речи такие вести, - ответила она, - неужели ради мести иради славы ты готова отречься отродного сына, назвав его именем чужого неизвестного человека? Чтоже ты замать такая?
        Марфа усмехнулась. Она видела злобное лицо царицы, испуганные глаза Годунова, ией захотелось вдруг прокричать: «Это из-за вас я потеряла единственного сына, которого ваши люди зарезали намоих глазах! Из-за вас мои мытарства изабвения! Будьтеже вы прокляты, племя Годуновых!», новслух она произнесла:
        -Негоже царицы вести такие речи. Если уж вы уверены втом, что сын мой давно мертв, то чего вы так испугались? Илиже вы боитесь, что самозванец лишит вас трона?
        -Незлись, Марфа, - ровным голосом ответил Борис, - я прошу лишь ободном, чтобы ты вышла наЛобное место иобъявила всему народу всю правду, дабы они несмущались поганной речью лжеца.
        -Я небуду делать этого, царь. Ты прибрал крукам власть, теперь сам иразбирайся сосвоими проблемами, аменя оставь.
        -Так ты отказываешься?
        -Да.
        Царь глубоко вздохнул иуселся вкресло, подле него встала царица. Инокиня продолжала ожидать своей участи: отправятли ее обратно вмонастырь илиже запрут вкаком-нибудь подземелье, где она похоронит себя заживо.
        -Как тебе нестыдно, Марфа?! - прокричала Мария.
        -Ладно, оставь ее, - Борис устало махнул рукой ипроговорил, обращаясь кинокине, - разрешаю идти, ты свободна.
        -Как будет угодно, государь, - сусмешкой проговорила та и, гордо вскинув голову, покинула комнату.
        Гоща, прибежище еретиков-ариан, паном которой был Габриэль Хойский. Вот прошел почти год, как Григорий поселился уариан, обучаясь вих школе польскому илатинскому языкам. Его учителем оказался русский монах Матвей Твердохлеб - известный проповедник арианства. Завсе то время, что юноша жил вГоще, он нетолько супорством постигал лингвистику чужих языков, ноикакое-то время даже соблюдал религиозные ритуалы арианов, хотя опереходе вих веру небыло иречи, досих пор Отрепьев оставался православным, скинувший сразу после прощания сВарлаамом иМисаилом монашескую рясу ипереодевшись мирянином. Так, Григорий поставил точку вжизни смиренного чернеца.
        После Гощи посетил Запорожскую Сечь, где пробыл указаков до1603года, обучаясь военному делу. Вспоминая, как он попал кказакам, Григорий слегка улыбался, ибо поистинне сама судьба свела его свольными людьми. Однажды погожим днем, когда весна была всамом разгаре иотэтого бурлила кровь вжилах, юноша шел понехоженной тропе, обходя косогоры да болотистые трясины. Южный ветер привносил ссобой запах диковинных цветов, ивоздух словно хмелел отсладковато-горьковатого аромата. Вдыхая полной грудью чистый воздух, Григорий присвистывал какую-то песенку, сжимая вруках перекинутую через плечо сумку. Впервые занесколько лет он чувствовал себя поистинне счастливым. Так вот, что значит свобода, когда можно, нестесняя себя ни вчем, шагать вот так вот просто, недумая омонастырском этикете, когда нужно было котролировать каждое слово, каждое движение. После того, как он скинул ссебя монашескую рясу, молодой человек словно избавился отоков. Теперь он свободен иможет идти куда угодно.
        Перекусив унебольшой речушки коркой хлеба изапив ее козьим молоком, отданной сердобольными крестьянами, Григорий двинулся снова впуть. Икогда он уже было подходил клесу, как вдруг услышал крики ивизг. Несколько голосов очем-то громко спорили, иной раз проскальзывал зычный смех.
        -Что там такое? - спросил сам себя Отрепьев ирешил проверить, кто там так кричит, хотя внутри его всего обдало жаром: какбы непопасть влапы разбойников. Недаром вот уже несколько дней юноша шел окольными путями, сторонясь главных дорог.
        Подойдя копушке, он скрылся среди кустов истал всматриваться впроисходящее. Аслучилось вот что: набольшой поляне собрался большой отряд казаков. Везде валялись разобранные шатры да утварь, вкоторой, скорее всего, варилась еда. Казаки сидели кто где и, время отвремени поднимая кружки, громко кричали иделали ставки напредполагаемых победителях. Вцентре круга шел настоящий кулачный бой между самыми сильными исмелыми бойцами. Поверженных отводили встороны друзья, прикладывая ких синякам смоченную вводе тряпку.
        Один избойцов, огромного роста здоровяк сочень смуглой кожей, потирая длинные усы, кричал собравшимся:
        -Ну, кто еще хочет помериться сомной? Нет таких? Ха-ха, да вы все струсили перед Николой! Эй, повторяю еще раз, пусть храбрец выйдет вкруг исразится сомной!
        Ноникто более нехотел вступать вбой сНиколой, ибо понимал, что совладать стакой громилой нереально. Икогда уже было решено отдать приз победителю, как вдруг сзади донесся зычный голос. Все обернулись всторону этого голоса иувидели подошедшего молодого человека встареньком поношенном плаще. Его тонкие белые кисти рук инежная кожа лица свидетельствовали облагородном происхождении, совсем отличном отказачьего образа жизни.
        Никола рассхохотался изакричал:
        -Это ты, цыплеток, хочешь сразиться сомной?
        -Да! - Григорий Отрепьев скинул седельную сумку иплащ, оставшись вшароварах идлинной плотной рубахе.
        Казаки рассмеялись, видя сильный контраст между противниками: один загорелый огромного роста детина, другой невысокий стройный юноша. Особенно почувствовалась разница тогда, когда молодой человек прошел насередину круга ивстал напротив соперника. Совсех сторон донеслись крики ивозгласы казаков:
        -Парень, иди-ка отсюда, наш богатырь раздавить тебя вдва счета одним пальцем!
        -Давай, Никола, покажи этому желторотому, кто здесь главный!
        -Смотри, да уэтого парня руки как удевицы, сидящей целыми днями зарукоделием.
        Григорий ни разу необратил внимания наподобные колкости, которые могли вывести любого, нотолько неего, так уверенного всвоей победе. Никола сног доголовы рассмотрел юношу ипроизнес:
        -Эй, красавчик, проваливай пока непоздно.
        -Только невэтот раз! - гордо воскликнул Григорий ирванул ссебя рубаху, оставшись голым попояс. Тут только собравшиеся заметили широкие сильные плечи икрепкий торс, которые никак невязались смаленьким ростом, будучи сокрытыми под свободной одеждой.
        Старшина отсчитал допяти идал команду кначалу бою. Присутствующие замолкли иуставились набойцов. Никола иГригорий некоторое время ходили покругу, пристально посматривая друг надруга. Новскоре здоровяку надоело играть вмолчанку ион скриком ринулся напротивника, желая напугать его. Ноюноша ловко отскочил всторону, увернувшись отувесистого кулака. Казак выругался иснова попытался напасть насоперника, однако тот быстро уворачивался отнего, перебегая содного места надругое.
        -Сейчас я тебя раздавлю, слезняк! - вдруг прогремел басом Никола, уставший отпостоянного бега.
        Григорий присел, приготовившись отбросить нападение. Скриком казак ринулся нанего иеще один миг, как он вдруг почувствовал удар спиной оземлю. Кровь прилила кего загорелому лицу, черные глаза уставились водну точку. Оказалось, что юноша ударом кулака смог остановить его пыл, после чего резко перевернул его наспину. Уставший, весь впоту, Григорий тем неменее почувствовал себя победителем, когда совсех сторон донего донеслись радостыне крики ипоздравления. Казаки собрались вокруг него ипринялись осыпать его комплиментами, ставя впример другим его ловкость исилу.
        -Кто этот человек? - вдруг донесся незнакомый голос.
        Казаки водну секунду обернулись иуставились наподъехавшего наконе мужчину средних лет, одетого вбогато украшенный кафтан, наего ногах красовались дрогие сапоги сзагнутыми носами. Один изказаков, молодой юноша вскочил наноги иответил:
        -Герасим, мы исами незнаем, кто этот незнакомец, ноон победил нашего Николу.
        Герасим сильно рассмеялся, мельком взглянув наповерженного богатыря, который все еще немог прийти всебя послебоя.
        -Ты говоришь, что этот молодой человек победил нашего героя Николу? Чтоже, это похвально, - сэтими словами он спрыгнул слошади икрупными шагами подошел кГригорию, который чуть склонил голову взнак уважения.
        Мужчина какое-то время пристально разглядывал его, затем спросил:
        -Как твое имя, юноша?
        -Имя мое Григорий, сын Богдана.
        -Откуда ты родом?
        -ИзГалича.
        -Стало быть, ты русский?
        -Да, отец имать мои русские покрови.
        -Чтоже, это хорошо, гораздо лучше диких татар, что время отвремени забредают внаши края. Сколько тебе лет, Григорий?
        -Двадцатьдва.
        -Двадцать два, это так мало. Ивтаком молодом возрасте ты решился пуститься впуть, перейдя границу? Нестрашно?
        -Если честно, да, номне так хотелось увидеть дальние земли, окоторых грезил я всю свою жизнь. Вдуше я путешественник инемогу усидеть наодном месте. Ябы умер стоски, еслибы остался жить усебя вдоме.
        -Судя потвоим рассуждениям, ты умный непогодам человек, Григорий. Если хочешь знать, имя мое Герасим Евангелик, я атаман этих казаков, такихже вольных людей как иты. Но, хочу спросить, куда ты держишь путь?
        Молодой человек пожал плечами иответил:
        -Незнаю.
        -Если так, то оставайся снами, мы будем рады тебе.
        Сэтого момента Григорий поселился встане казаков. Потепенно он перенял их образ жизни, полный риска иопасностей, научился всовершенстве владеть мечом, ездить верхом надиких лошадях, которыми торговали крымские татары, время отвремени проезжающие мимо казацкого лагеря. Такая вольная жизнь была куда лучше заточения вмонастыре, Григорий любил свободу ииной раз уже было решался остаться здесь навсегда, среди привольных степей. Илишь ночами, ложась спать, сжимал он подаренный Пафнутием крест итихо приговаривал: «Я царевич Димитрий, я царевич Димитрий».
        Понять, что особой поддержки отказаков недобиться, Григорий решил покинуть их стан, перед этим он встретился сГерасимом, дабы попрощаться.
        -Так ты всеже уходишь? - удивился атаман.
        -Да, мне нужно идти дальше инайти того, кто сможет помочь мне вернуть трон, - юноша еще ранее расказал атаману свою тайну, так что тот был полон решимости вслучае войны помочьему.
        -Хорошо, держать тебя нестану, царевич, ноты знай, что казаки будут натвоей стороне. Тебе стоит лишь призвать нас имы первые пойдем натирана Годунова, - сэтими словами Герасим протянул руку взнак дружбы.
        Григорий пожал ее иушел, тихо посмеиваясь, что смог провести вокруг пальца атамана.
        Замок пана Адама Вишневецкого находился вБрагине. Сам пан был ревностным православным человеком, хотя это немешало ему быть втесной дружбе сиезуитами, которые непрочь былибы обратить его вкатоличество, нохитрый пан дал понять: дружба дружбой, авера врозь. Еще любил Адам попойки, накоторых собирались такиеже кутилы изближлежащих селений. Вино лилось рекой, музыка целыми днями гремела впиршественном зале, все деньги уходили нашумную иразгульную жизнь.
        Холопы, что жили при дворе пана, были вечно недовльные тем, что им приходилось после застолья убирать разбросанную посуду, мыть грязный пол да застирывать скатерти иодежду. Ноболее всего нелюбили они молодого выскочку, как они называли недавно поступившего наслужбу кАдаму незнакомца. Сей молодец отличался отостальных слуг тем, что неучаствовал вих сплетнях исклоках между собой, держась всегда встороне. Понатуре это был задумчивый, тихий человек, инепонятно, чем он так полюбился пану, что тот нетолько радужно его принял, ноидал самую необременительную работу. Единственная извсех холопов, которая никогда несмеялась над молодым слугой была девица Анна, работающая накухне. Анне было семнадцать лет, она неотличалась особой красотой, нобыла нежна иприветлива, ее длинные каштановые волосы, заплетенные вгустую косу, пахли свежестью цветов, что собирала она каждое утро недалеко отусадьбы. Помнила она тот день, когда впервые увидела его, своего Григория, так робко входящего впокои пана Адама. Иименно тогда впервые екнуло ее сердце, Анна тяжело задышала, прикладывая тонкие ручки кгруди, вобласти, где билось
сердце. Последующие дни девушка ходила словно восне, все валилось изее рук. Накухне нанее кричали, бранили забезалаберность, аей было все равно: только идумала она оего красивом лице, чуть загорелой насолнце коже, статной фигуре.
        Григорийже редко бывал накухне да ивообще старался необщаться состальными холопами. Тяготили его какие-то думы, отчего выглядел он чаще всего усталым игрустным. Ивот однажды случилось чудо! Когда Анна шла сведром воды отколодца, то столкнулась лицом клицу стем, оком думала день иночь. Молодой человек улыбнулся, глядя вмилое личико девушки, наее рыжие веснушки нащеках, накапельки пота наеелбу.
        -Помочь? - Григорий взял изее рук тяжелое ведро ипонес накухню, аАнна шла заним следом будто восне.
        Стех пор молодые люди полюбили друг друга. Каждый день, когда они небыли ничем заняты, встречались налугу. Григорий рвал для девушки букет цветов, изкоторых она затем плела венки. Какое это было счастливое время! Сидеть вот так беззаботно назеленой траве, залитой лучами солнца, гладить волосы любимого, целовать его голубые бездонные глаза, вкоторых отражались плывущие понебу облака. Молодой человек ложился головой наее колени и, глядя надевушку снизу вверх, любовался ее нежностью исвежестью. Душные летние ночи они проводили вместе, стеля себе ложе изцветов. Анне нравилось после страстных объятий ипоцелуев, засыпать наего сильной крепкой груди, аГригорий, улыбаясь восне, продолжал ласкать ее шелковистые пряди волос.
        Утром, после всех дел накухне, Анна сняла передник ивышла наулицу. Стоял погожий день. Ноги сами несли ее заусадьбу нато самое место, где они всегда встречались. Девушка добежала дополяны иувидела Григория, стоящего напригорке вожидании. Он был залит лучами полуденного солнца. Анна распростерла руки иринулась кнему. Молодой человек принял ее всвои объятия, он широко улыбался, его ровные зубы сверкали белизной. Она обвила его шею тониким руками иясными глазами взглянула влицо тому, кого любила больше всего насвете. Григорий наклонился итихо прошептал:
        -Поцелуй меня.
        -Я готова целовать тебя вечность, мой любимый! Все что хочешь, сделаю для тебя, - Анна покрыла его шею игубы страстными поцелуями, вдыхая аромат сладкого душистого мыла, исходившего отего волос.
        Втакие мгновения Григорий забывал обо всем насвете: отом, что он должен открыть тайну своего «царского происхождения», отом, откого можно ждать поддержки икак воспримет его появление русский народ. Сейчасже он держал вобъятиях любимую девушку, нежно глядел вее красивые глаза, легким прикосновением поглаживал ее волосы.
        -Какже я люблю тебя, Гриша, я так сильно люблю тебя! - шептала она впорыве страсти.
        -Я еще сильнее люблю тебя ибуду любить всю жизнь, - говорилон.
        -Какбы мне хотелось остаться стобой, расти наших детишек исостариться стобой.
        -Ия, ия хочу тогоже, Анна.
        -Ах, любимый нет уменя иной мечты, кроме той, чтобы быть твоей всю жизнь.
        -Верь, мы всегда будем вместе.
        Их мечте несуждено было сбыться. Однажды вечером после очередной попойки, пан Адам решил попариться вбане. Ссобой он взял Григория, ибо никто немог расстирать спину лучше, чем он. Толстый, обрюгший пан сдлинными черными усами сидел наскамье итерпеливо дожидался, пока юноша неприготовит веник инепостелит полотенца. Наконец, когда все было готово, Адам улегся наживот, кряхтя отнапряжения, ипроговорил:
        -Ану-ка, Гриня, потри мне спину!
        Юноша, прикрывшись полотенцем, уселся рядом спаном ипринялся массажировать его спину, всю заплывшую жиром. Его пальцы проворно разминали кожу, амысли одна задругой рождались вголове: когда открыть правду своего происхождения, почему он так медлит срешением, откладывая все напотом, неужто так ипройдет остаток жизни? Григорий настолько погрузился всобственные мысли, что незаметил, как сильно надавил пану вобласти лопаток. Взревев отболи, пан вскочил сместа и, грозно взглянув наудивленного юношу, прокричал:
        -Ты, презренный холоп, смотри, что делаешь! - сэтими словами он совсей силой ударил Григория пощеке.
        Молодой человек встрахе отбежал всторону, расстирая щеку, которая пылала отболи.
        -Прости меня, вельможный пан, я нечаянно.
        -Занечайно бьют отчайно! - Адам схватил полотенце ипринялся бить им Отрепьева.
        Тот увернулся оточередного удара ивоскликнул:
        -Князь, послушай, ты незнаешь, кого бьешь! - сэтими словами он сорвал сгруди цепочку ипоказал золотой крест, висевший наней.
        Адам удивленно уставился накрест, непонимая, откуда уобычного холопа мог он оказаться, если подобный носят лишь князья да царевичи.
        -Откуда утебя этот крест? - спросил пан хриплым голосом.
        -Крест сей был возложен наменя при крещении крестным отцом князем Мстиславским, асам я спасенный отрук убийцы Бориса Годунова царевич Димитрий Иоанович.
        Пан открыл рот и, непроизнося ни слова, плюхнулся наскамью. Подумать только, вего доме жил сам русский царевич!
        Глава 7. Признание царевича
        Весть оживом царевиче, сыне Ивана Грозного, словно песчинки наветру, разлетелась погородам иселам. Онем узнали ивРечи Посполитой, инаРуси, ивАвстрии, ивИталии, ивАнглии. Письма отправлялись вовсе концы, ко всем князьям да панам. Сам Адам Вишневецкий, хлопотавший перед Отрепьевым, вначале октября написал коронному гетману ивеликому канцлеру Польши Яну Замойскому опоявлении царевича, начто получил ответ, что царевича обязан повидать сам король Сигизмунд ирешить, достоинли он русского престола или нет. Пан сразуже выполнил этот приказ.
        Ноперед тем, как начать отправлять письма с«благой» вестью, Адам всвоей усадьбе держал совет, состоящий изего приближенных, среди которых находился отец Константис, высокий худощавый человек стонзурой наголове. Этот иезуит был как никто другой заинтересован вГригории, ибо впоследнее время обучал молодого человека латинскому языку, подарив ему напамять Библию.
        -Вдетстве, когда я сматерью жил вУгличе, ко мне был приставлен доктор, родом влах, поимени Симон. Узнав обизмене, он нашел ребенка, похожего наменя икаждую ночь клал его вмою кровать, аменя тайно уносил ссобой. Икогда изменники вознамерились убить меня, они ворвались вмои покои иудушили того мальчика, атело унесли. Когда весть обубиении царевича распространилась, вУгличе начался мятеж. Тех убийц поймали иубили. Тем временем тот влах, видя как нерадив всвоих делах мой старший брат Фёдор, ито, что всей землей владеет конюший Борис, решил уберечь меня. Взял он меня тайно иуехал ксамому Ледовитому морю, где искрывал меня длительное время. Илишь перед смертью посоветовал мне допоры довремени неоткрываться никому, пока недостигну я совершеннолетия, став перед этим чернецом. Так я попал вЧудов монастырь, изкоторого бежал вЛитву вместе сдвумя монахами, Варлаамом иМисаилом, - закончил свой рассказ Григорий, заучивший его доэтого слово вслово потому письму, что передал ему Пафнутий.
        Адам пристально взглянул насобравшийся совет ипроизнес:
        -Ну, что вы думаете обэтом?
        Тутже началось оживление. Юноша стоял внерешительности, незная, чего ожидать далее: славу ипризнание, либо плаху наКрасной площади.
        -Нужно все еще хорошо обдумать ирешить уже при дворе короля, - предложил один изпанов, молодой мужчина скрасивым смуглым лицом.
        -Ая считаю, что необходимо решить заранее, дабы предстать нашему государю Сигизмунду истинного претендента нарусский трон, - возразил ему другойпан.
        Начались споры. Григорий стоял перед собравшимися, вволнении заламывая себе кисти рук. Внутри его всего трясло, что ему стало нестерпимо холодно.
        -Господа, довольно! - громко проговорил Адам и, обернувшись кмолодому человеку, сказал. - Иди, царевич Димитрий, пока отдохни, амы здесь все окончательно решим.
        Когда тот удалился, прикрыв засобой тяжелую, обитую позолотой, дверь, пан снова уставился насобравшийся испросил:
        -Ну, что вы думаете онашем «господарчике»? Хорош, как вы считаете?
        -Несомненно! - ответил один пожилой пан, одетый погаче остальных. - Человек, представившийся царевичем, умен, образован, знает языки, красив собой истатен. Ктобы он ни был: настоящий сын Ивана Грозного или самозванный холоп, для нас важно иметь такого человека намосковском престоле, дабы вконечном счете заиметь те земли, которые поправу должны принадлежатьнам.
        -Инетолько вэтом, господа, стоит вопрос, - вставил слово иезуит Константис, ивсе молча взглянули нанего, - нужно знать, что московиты являются еретиками исхизматиками, дикарями, позабывшие Слово Божье. Мне, как святому отцу, нужно печься озаблудших душах иуказывать им истинный путь кБогу, который возможен только внашей святой церкви. Я уже давно общаюсь сцаревичем Димитрием ихочу сообщить, что молодой человек склонен принять католичество, недаром он читает Библию, которую я привез изВатикана.
        -Ну-ну, отец, незабывайся! - одернул его пан Адам, сам ревностный православный. - Ты здесь только что оскорбил меня, назвав схизматиком, асам при этом живешь вмоем доме иешь смоего стола.
        Отец Константис изпод лобья взглянул нанего, готовый испепелить его, носдержался иответил:
        -Я неоскорблял тебя, сын мой. Ия знаю твою веру икак ты кней относишься. Новмоих интересах помочь русакам, этим диким безбожным варварам, войти влоно истинного Бога, познатьЕго.
        -Этот царевич тоже русак, - заметил сусмешкой молодой пан, - по-твоему, отец, он дикарь ибезбожник?
        -Нет, он нет. Вот потому я иготов поддержать его начало иблагословить натрон, дабы вся Русь стала католической.
        -Похвальное решение, - проговорил Адам, - я понял тебя, святой отец. Ты зацаревича иего поддержку. Ноя хочу спросить еще раз остальных собравшихся наэтот совет: готовыли вы поддержать Димитрия илинет?
        Один заодним паны ответили положительно, посоветовав после принятия решения ехать спретендентом напрестол вКраков, ксамому королю СигизмундуIII.
        Вноябре 1603года изКракова пришло ответное письмо Адаму Вишневецкому, который после аудиенции спапским нунцием Рангони, изъявил желание лично встретиться смосковитянином, дабы удостовериться лично вего подлинном царском происхождении. Ноневсе вПольше были рады такому «господарчику», как стали называть Отрепьева. Против мнимого царевича выступили политики ивоеначальники как Ян Замойский, Константин Острожский, знавший раннее других беглого монаха, Карл Ходкевич ивоевода Збаражский. Король решил неторопиться спринятием решения, ноему было так интересно хоть раз взглянуть намосковского царевича, что он, вопреки всем, назначил дату аудиенции.
        Собираясь впуть, который должен окончательно инавсегда решить его дальнейшую судьбу, Григорий изъявил желание проститься совсеми, понимая, что больше никогда их неувидит. Он быстрым шагом прошел накухню, где столпилась вся челядь. Кто мог предположить, что некогда молодой холоп окажется никто иным, как самим царевичем? Слуги, что раньше потешались исмеялись заего спиной, теперь склонились вглубоком поклоне, словно он уже занял родительский престол. Коротко поздоровавшись сними, Григорий подошел ктой, которая одна любила его. Анна попыталась тоже как иостальные поклониться ему, номолодой человек приподнял ее лицо заподбородок ипрошептал:
        -Ненадо церемоний, любимая. Для меня ты навсегда останешься госпожой моего сердца.
        -Ты уезжаешь, покидаешь меня, - ответила девушка ислезы разом брызгнули изее глаз.
        -Неплачь, любовь моя, неплачь! Все будет хорошо, вот увидишь. Однажды я вернусь затобой инашим сыном, - он слегка прикоснулся кее округлившемуся животу ипогладил его, - изаберу вас. Аесли Бог пошлет мне победу над Годуновым, ты станешь нетолько моей царицей, ноицарицей всей Руси! Миллионы будут падать ниц перед тобой, ты узнаешь почет ибогатство.
        -Для меня ты итак победитель, мой… Димитрий, - она чуть запнулась наимени.
        -Называй меня так, как ты привыкла. Лишь для тебя одной я останусь Григорием.
        -Я буду ждать тебя, мой ненаглядный.
        Молодой человек наклонился ипоцеловал Анну вгубы. Напрощание он пообещал как можно скорее вернуться заней, понимая, что это была еще одна ложь. Так он ушел, оставив ее сосвоей мечтой да ребенком, который должен был вот-вот родиться.
        Смирной-Отрепьев мирно покачивался вседле. Его донимал сон. Голова стрельца то идело кренилась всторону итогда он резко просыпался, потирал глаза иследовал дальше, нахлестая коня. Вот уже несколько дней дядя Григория ехал через леса, пробираясь кгранице Литвы. Вего седельной суме было припрятано царское письмо, вкотором Борис Годунов разоблачает мнимого царевича, рассказывая вподробностях события вУгличе иназывая нового претендента намосковский престол «Расстригой» и«Юшкой Отрепьевым». Для пущего доказательства царь приказал Смирному отправиться вдальний впуть вРечь Посполитую, дабы встретиться сплемянником иувезти его обратно домой.
        Смирной-Отрепьев видел, как устал конь. Сделав привал наопушке леса, он стреножил коня иразвел огонь, дабы согреться холодной осенней ночью.
        Ветер усилился. Кроны высоких сосен покачивались под порывом, отчего становились похожими настрашных чудовищ изсказок. Над головой пролетела сова, должно быть, задобычей. Потом снова стало тихо, лишь треск горевшего костра раздавался вэтом безлюдном месте.
        Поеживаясь отхолода, Смирной подержал руки над огнем итолько затем принялся заеду. Немного перекусив, мужчина подпер подбородок ладонями и, глядя наяркое пламя, подумал: «Зачем я все это делаю? Почему так легко согласился натребование царя? Неужто я сам поклялся тогда десять лет назад Варваре, жене моего покойного брата, что их дети имои тоже. Как, как мне решиться взглянуть вглаза родному племяннику, потрясывая правдой, что сокрыта втом письме Годунова? Что потом я скажу Варваре, когда Гришу повесят поприказу государя наЛобном месте? Аказнь неминуема, ибо он считается государственным преступником. Что мне делать? Что мне делать, если Гриша умрет?»
        Огонь почти догорел. Ветер разнес белый пепел потраве. Так инезаснув, Смирной то идело видел перед внутренним взором брата Богдана, его лицо напоминало лицо Григория. Вдруг что-то надумав, стрелец вскочил наноги и, достав изсумы завернутую бумагу, разорвал ее вклочья ибросил наостывшие угли.
        -Нет! - решительно проговорил Смирной, садясь наконя. - Пусть Годунов делает сомной что хочет, ародного племянника я невыдам! - сэтими словами он развернулся ипоехал вобратную сторону.
        Карета, запряженная рослыми статными жеребцами, подъехала кбольшому заложцкому дому. Навстречу из-за ворот вышел уже немолодой важный пан, одетый попоследней столичной моде вгусарский костюм, украшенный позолоченными пуговицами. Хозяина дома звали Константин Вишневецкий, это был двоюродный брат Адама Вишневецкого, приглашенного изБрагина вКраков для тайной аудиенции укороля Сигизмунда.
        Адам, кряхтя, вышел изкареты инаправился кродственнику. Обнявшись сним, Константин вдруг понизил голос испросил:
        -Ну игде наш княз московский?
        -Сейчас увидишь.
        Константин любопытно уставился накарету, изкоторой легко ступил наземлю молодой коренастый человек вдорогом гусарском костюме зеленого цвета, который так шел ему. Его некогда длинные каштановые волосы теперь были коротко острижены наевропейский манер, голубые глаза горели ярким дерзким огоньком, легкая улыбка растянула алые пухлые губы. Его лицо было красивым, идаже две темные бородавки нетак бросались вглаза. Статный, молодой, красивый, гордый - таким увидел Отрепьева Константин Вишневецкий.
        Хозяин пригласил жданных гостей ксебе вобширный дом, окруженный совсех сторон дивным садом, вкотором помимо деревьев ицветов находился небольшой фонтан. Стол ломился отявст: слуги подали телятину, приправленную всоусе, испеченные втесте яблоки, поджаренные навертеле куринные тушки, рыбу. Специально вчесть царевича Константин приказал подать самое лучшее вино, которое унего имелось.
        Григорий ел много, время отвремени запивая горьковатым терпким вином, откоторого свербило вносу. Носколькобы он ни выпел, всегда оставался трезвым. Его галантные манеры, то, как он держал вилку инож, немогли непривлечь внимания Урсулу, супругу Константина. Восседая подле мужа заодним столом смужчинами, привлекательная панночка то идело бросала кокетливый взгляд намолодого русского царевича, который густо краснел отсмущения. Григорю, воспитанному влучших русских традициях, вкоторых женщины имужчины всегда находились отдельно друг отдруга, было немного неловко из-за присутствия женщины, да ктомуже снепокрытой головой.
        Заужином братья Вишневецкие решили как можно скорее встретиться скоролем Сигизмундом иокончательно все решить, адоэтого, проговорил Константин, я устрою бал послучаю приезда гостя, накотором он познакомиться сдругими вельможными панами.
        Стояла морозная ноябрьская ночь. Ихотя снега небыло, гости входили вдом, закутанные вдлинные шерстяные плащи. Константин иАдам радостно приветствовали приглашенных. Паны, разодетые вкрасивые гусарские костюмы сдлинными рукавами, дамы вшироких французских платьях, блестящие драгоценными камнями - все пришли поглазеть намосковского царевича, который скромно стоял поотдаль ивнимательно глядел нагостей. Его лицо было угрюмым исосредоточенным, сердце гулко билось вгруди отволнения, икогда кнему обратился пан Константин, то несразу расслышал вопрос.
        -Князь Димитрий, князь Димитрий, свами все хорошо? - осведомился пан, желая скрыть смущение отневнимательности «господарчика».
        -Да… да, вельможный пан, сомной все хорошо, - смущенно, запинаясь, ответил Григорий.
        -Может быть, увас голова болит? Мне позвать залекарем?
        -Нет-нет, я здоров, спасибо.
        Адам, решив сгладить обстановку, пригласил «царевича» поближе познакомиться сгостями, которые только иждали мгновения, когда сам московитянин соизволит поприветствоватьих.
        -Это пан Острожевский, - сказал Адам иуказал наполного, средних лет мужчину сбольшими темными усами исерыми глазами.
        Григорий кивком головы поприветствовал вельможного пана.
        -Аэто чета Маговских: пан Ян Маговский ипанна Виолетта Маговская.
        -Очень приятно, - молодой человек галантно кивнул головой ислегка улыбнулся.
        Так прошло полчаса, пока юноша неузнал каждого гостя, как кого зовут иоткуда родом. Раньше, вдетстве, он так мечтал побывать набалу, потанцевать впаре скрасивой дамой, ему чудилось, будто бал - это необыкновенное чудо, вкотором нет места для грусти; сейчасже его съедала тоска - нет, неотаком бале грезил он, все было полно чванства, лицемерных улыбок ифальшивых комплиментов. Григорий ощущал насебя их насмешливые взгляды, ухмылки: для европейцев он даже вгусарском костюме оставался диким москалем иеретиком-схизматиком. Молодой человек уже решил было удалиться под каким-нибудь предлогом, дабы нечувствовать себя скованным набалу, как вдруг кнему подошел Константин и, взяв под руку, подвел кпожилому мужчине средкими седыми волосами, короткими усами, торчащих из-под большого прямого носа, его темные близко посаженные глаза глядели так, словно видели человека насквозь. Отэтого пристально взгляда «царевич» внутри съежился ипохолодел, немного отступив нашаг, что неускользнуло отнезнакомца.
        -Канцлер Лев Сапега, - представил пан незнакомца.
        «Лев Сапега? - воскликнул про себя Григорий - Да онже все знает, всю правду оцаревиче Димитрии? Неужто настал мой последний час? Неужто я рухну впропасть, так инеподнявшись навершину?» Ноканцлер едва лишь усмехнулся вусы ипроговорил:
        -Приветствую вас, князь Димитрий Иоанович. Добро пожаловать вРечь Посполитую.
        «Значит, неузнал! Аесли иузнал, то решил подыграть», - радостно подумал молодой человек.
        Конечно, Лев Сапега сразу понял, что мнимый царевич иесть самозванец, окотором писал впосланиях Борис Годунов, более того, вовремя убийства настоящего царевича канцлер был наРуси изнал обо всем изпервых уст, вот почему он стакой усмешкой глянул наОтрепьева, который неимел ничего общего сДимитрием. Канцлер точно знал, что умальчика небыло никаких отличительных признаков вроде бородавок иразной длине рук; знал ито, что тот страдал эпилепсией втяжелой форме, был слаб здоровьем ибезумен - ничего общего сэтим крепким, умным человеком. Но, каковабы ни была причина, Сапега решил держать все втайне… допоры, довремени.
        Проводив еще одного гостя впиршественный зал, братья Вишневецкие решили потолковать сканцлером отом, действительноли это сын Иоана Грозного илиже беглый монах, расстрига, чернец Григорий, как писали онем изМосквы.
        -Это мы сейчас проверим, - ответил Сапега исказал, - есть уменя один человек поимени Юрий Петровский, который много лет назад служил вУгличе самому царевичу. Покрови он лифляндец, некогда звавшийся наРуси именем Петрушка. Долженже он узнать Димитрия, если они росли вместе?
        -Где этот холоп? - воскликнул отудивления идаже какой-то радости Константин, сам еще доконца неуверенный вискренности Григория.
        -Да он здесь, вместе сдругой челядью. Я специально его привез ссобой.
        Вишневецкий приказал одному излакеев призвать кним Юрия Петровского. Молодой холоп, свиду боевой парень, должно быть зная свою роль, при виде Отрепьева широко улыбнулся ипроговорил, что это иесть тот самый царевич, которого якобы убили вУгличе, при этом никто изсобравшихся необратил внимание наодин нюанс: Петровский первое мгновение пристально вглядывался влицо самозванца, понем сразу стало понятно, что он никогда прежде невидел этого человека. Однакоже, сам Григорий, научившийся задва последних года хитрить, первый подошел кмолодому человеку ипо-братски обнял его сословами:
        -Наконец-то, мы встретились. Сколько лет прошло стой поры, когда мы впоследний раз играли ворешки?
        -Да-да… ая инесразу признал тебя, царевич, уж больно ты вырос да похорошел, - сэтими словами Петровский улыбнулся истал делать вид, будто он действительно рад этой встречи.
        Лев Сапега поблагодарил своего слугу и, повернувшись кбратьям Вишневецким, спросил:
        -Ну, теперь вы все поверили?
        -Да, - хором ответили те, - этот человек действительно царевич!
        Через несколько дней после бала Григория вместе сбратьями Вишневецкими пригласил ксебе тесть Константина, Юрий Мнишек. Этот пожилой человек сгрубыми чертами лицо ибольшим ростом был воеводом того времени. Его любовь кроскоши ирасточительству привела ктому, что он погряз вдолгах, которые никак немог выплатить; нодаже несмотря натакое затруднительное положение, ни он, ни его младшая пятнадцатилетняя дочь немогли прожить ни дня без праздника. Дни иночи напролет вих поместье гремела музыка, отовсюду съезжались такиеже кутилы как иони: паны, светские дамы, благородные рыцари, богатые купцы. Все как один приезжали, дабы поглядеть наюную красавицу Марину, которая была слишком хитра, слишком умна ичестолюбива для своего возраста. Красавица, росшая вбогатстве ироскоши, была разбалованной родителями, которые спеленок внушали ей великую роль илюбовь квласти.
        Узнав оприезде московского царевича, властолюбивая Марина провела целый день усебя впокоях перед зеркалом, примеряя то один наряд, то другой. Служанке пришлось похлопотать, прежде чем нарядить юную прелестницу. Молодая панна капризничала, разбрасывала непонравившиеся вещи напол, цепляла то одни украшения, то другие. Наконец, ее выбор остановился насветло-голубом платье ссеребристом отливом, усыпанное мелким жемчугом, наголову служанка одела ей большую диадему наподобии царской короны, дабы дочь воеводы произвела положительное впечатление нацаревича.
        -Какбы мне хотелось увидеть его поскорее, - вздыхала темноволосая красавица, глядя насвое отражение взеркале, ее большие карие глаза ярко блестели при свете свечей.
        -Благородная панни всегда неотразима всвоей красоте, - ответила льстиво служанка, уберая разбросанные пополу платья.
        -Я должна завоевать сердце царевича, чегобы мне этого ни стоило! - проговорила тихо сама себе Марина иусмехнулась, ее улыбка напомнило оскал прекрасной тигрицы.
        Все гости уже собрались вбольшом зале, украшенного высокими сводами иколоннами. Ввоздухе витал аромат духов. Несмотря нахолодную погоду, вдоме воеводы было жарко. Многие дамы даже расскрыли веера, дабы нагнать насебя прохладу. Иной раз то там, то здесь гости перешептывались насчет приезда московского царевича Димитрия, который должен был вот-вот появиться; особенное оживление было вкругу дам, которые хихикали, прикрывая рот платочками, испрашивали друг друга:
        -Когдаже приедит царевич?
        -Как хочется взглянуть нанего.
        -Говорят, он молод ихорош собой.
        -Моя мечта - станцевать сним мазурку.
        -Ой, смотрите, вон слуги засуетились.
        -Должно быть, это приехал Димитрий!
        -Давайте посмотрим.
        Дамы взволнованно столпились увхода, каждая изних хотела рассмотреть царевича сблизкого расстояния. Сидящая вбольшом кресле, похожим натрон, вокружении карликов, Марина глубоко вздыхала, ее пальцы нервно теребили бахрому наподлокотниках, она аж вся побледнела изамерла, когда взал вошел вокружении братьев Вишневецких, Юрия Мнишека илакеев московский царевич Димитрий Иоанович. Все присутствующие низко склонились впоклоне, словно он уже являлся носителем царской короны. Дамы кокетливо склонялись вреверансе иулыбались, если молодой человек ненароком ловил их лица. Одетый вбезупречный гусарский костюм зеленого цвета, под который также была надета желтая длинная рубаха, унизанная мелкими бриллиантами, Григорий мог только догадываться, какие мысли возникли удам.
        -Какой он хорошенький! - тихо проговорила одна.
        -Да, такой молодой, симпатичный, - ответила другая.
        -Унего такие красивые голубые глаза! - сказала еще одна.
        -Дамы, хоть он имосковит, новыглядит гораздо лучше ипривлекательнее нетолько наших панов, ноифранцузских господ.
        -Да что там французы, откоторых разит как отпоследних холопов! Царевич Димитрий хотябы чистый ипахнет отнего приятно, - ответила пожилая панна, гордая ивеличественная.
        -Какже вельможная панна может так говорить? Этоже неприлично! - возразила молодая девушка валом платье.
        -Я сказала то, очем вы все подумали, - ответилата.
        Сам Григорий уже неслышал их разговоров. Он, статный, гордый, ссияющей белозубой улыбкой, шел ктому месту, где сидели Юрий Мнишек иМарина. Молодому человеку казалось, будто он летит над землей, так легко ему было втот момент. Отсклоненных голов панов, отгалантных приветствий икокетливых взглядов прекрасных дам унего закружилась голова, сердце чаще забилось вгруди, он вдохнул полной грудью ирадостно подумал: «Так вот она какая, слава?»
        Григорий подошел квоеводе ичуть склонил голову, тот поклонился ему как царевичу ипригласил познакомиться сего младшей дочерью. Марина, гордая, холодная, немигая смотрела накрасивого молодого человека, наего приятное лицо. Юная панна заметила, что он светлокожий, голубоглазый, сбольшим носом иаккуратными пухлыми губами как укуклы. Насекунду она залюбовалась им, даже необратив внимания надве бородавки ируки разной длины, хотя эти недостатки небыли так заметны, если долго неприсматриваться.
        -Панна Марина, дочь сандомирского воеводы Юрия Мнишека, - проговорил Константин Вишневецкий.
        Девушка встала и, чуть склонившись вреверансе, подала маленькую белую ручку царевичу, который нежным прикосновением взял ее всвои ладони ипоцеловал. Почувствовав губами нежную девичью кожу, молодой человек вздрогнул, словно понем пробежал электрический ток. Подняв глаза, он немог оторваться открасивого лица панны, отее безупречного наряда. Все еще держа ее ручку всвоей, Григорий пригласил юную девушку натанец.
        Излюбленным танцем навсех балах вто время вПольше была мазурка; каждый поляк чутьли неспеленок умел ее танцевать. Исейчас, когда представился такой случай, вельможные паны пригласили дам натанец. Все взоры невольно обратились крусскому царевичу, который, возможно, впервые танцевал впаре сдамой. Многие думали про себя, что этот «русский увалень» несможет сделать ни одного галантного движения, как остальные европейцы, новопреки всем ився, Григорий нетолько легко станцевал мазурку сМариной, ноидаже перещеголял многих поляков.
        Юрий Мнишек, авантюрист неменее Отрепьева, несмог незаметить страстного взгляда, который то идело бросал наего дочь будущий царь Руси. Его корыстные мысли разом придумали план, который, если осуществится, избавить его отдолгов ипри этом откроет его любимой дочери дорогу кпрестолу.
        Поздно вечером, когда гости разъехались подомам, Григорий остался увоеводы. Ему были отведены самые роскошные покои замка, откуда открывался живописный вид наблизлежащие просторы. Прохаживаясь изугла вугол, молодой человек все никак немог унять гул всердце. Казалось, нечто иное чувство завладело им. Изголовы никак невыходил образ Марины, девушки, вкоторую он влюбился. Распахнув окно, царевич вдохнул прохладный воздух иглянул вниз. Вдруг он вздрогнул: внизу упруда прогуливалась маленькая, закутанная впурпурное одеяние женская фигурка. Сердце гулко забилось, руки похолодели - это она, Марина! Незная, что делает, Григорий вышел изкомнаты испустился вниз. Никого небыло. Юрий Мнишек уже спал, челядь находилась насвоей половине. Никем незамеченный, царевич закутался втеплый плащ ивышел засвежий воздух, напоенный ароматом соснового леса. Ноги сами понесли его ктому месту, где наскамье сидела юная панна, бросая наземлю пожелтевшие лепестки цветов. Девушка была погружена всвои думы инесразу расслышала приближающиеся звуки шагов. Лишь тихий ласковый голос, проговоривший ее имя, заставили юную прелестницу
поднять глаза. Марина вздрогнула отнеожиданности, когда увидела подле себя царевича, который уже сел наскамью ивзял ее руку всвою. Рука дочери воеводы была холодной, иГригорий начал согревать ее всвоих горячих ладонях.
        -Так неожидан ваш приход, царевич, - высокомерно проговорила Марина, - я думала, вы уже почиваете.
        -Я все никак немог уснуть, прекрасная панна, - наодном дыхании ответил тот ипродолжил, - я немог уснуть из-за вас, Марина Юрьевна.
        -Чтоже я сделала вам такого, что лишила вас сна? - насмешливо отозваласьона.
        -Вы смеетесь надо мной.
        -Извольте, нонет. Зачем мне смеяться над царевичем, особенно таким красивым иумным?
        -Вы невиноваты ни вчем, Марина. Это я… это… - он запнулся, незная, что сказать.
        -Ах, говорите, говорите, мне приятно слышать ваш голос.
        -Втаком случае, - Григорий встал перед ней наколени прямо нахолодную землю и, поцеловав ее ручку, проговорил, - Марина, любимая моя, я небуду скрывать своих чувств, ибо уменя нет сил сдерживать их вмоей груди! Я люблю вас, я полюбил вас сразу, как только увидел, ижизнь моя без вас неимеет никакого значения. Даже царский трон меня так непрельщает как вы! Ради тебя я готов навсе, ты госпожа моего сердца! Только прикажи ия исполню любой твой каприз.
        Его голос дрожал встрастном порыве. Незная что делает, молодой человек привлек ксебе панну иначал целовать ее вгубы. Красавица молча принимала его ласку, она обвила его шею точенными руками иответила напоцелуи. «Царицей, я стану царицей московского престола! Царицей московского престола!» - радостно ликовала она про себя, даже недумая отом, что царевич нетолько незахватил трон, нодаже небыл признан королем Сигизмундом истинным сыном Ивана Грозного.
        Некогда, несколько дней назад Марина сходила сума отодного пана: высокого, стройного, жгучего брюнета спрекрасным как удревнегреческого героя лицом. Еще несколько дней назад, юная панна думала, что никогда больше никого неполюбит. Теперьже все переменилось. Образ того, кто раньше владел ее сердцем, она невидела; перед ней было красивое лицо Григория, она ощущала аромат душистого мыла, исходившего отего тела иволос, его умное лицо, красивые голубые глаза влюбили всебя гордую полячку.
        -Когда я сяду натрон, ты будешь моей законной супругой, ибо лишь тебя одну я хочу видеть подле себя, - шептал царевич, целуя ее вщеку.
        -Ноунас есть свами одна преграда, - вдруг холодным тоном ответила Марина.
        -Что запреграда, любимая? Я готов снести ее, если это будет вмоих силах.
        -Я католичка идуховная дочь папы Римского, тыже принадлежишь кгреческой вере, ая немогу предать свою религию.
        -Неволнуйся, Марина, ради тебя я готов навсе! Я готов отказаться отправославия, лишь ты была сомной.
        -Вы серъезно решились наподобный шаг? - изумилась панна.
        -Да. Я приму католичество ипосле этого мы обвенчаемся пообрядам римской церкви!
        Его голос стал жестким, глаза смотрели серъезно ирешительно - нет, этот человек немог бросать слова наветер.
        Глава 8. Аудиенция укороля
        Наконец настал тот день, когда встреча скоролем Сигизмундом была назначена! Аудиенция была тайной, оней знали лишь самые приближенные короля люди: братья Вишневецкие, которые ипривезли царевича вКраков, воевода Юрий Мнишек, атакже епископ Петр Тылицкий, Симон Рудницкий, Сигизмунд Мышковский ивеликий литовский писарь Гаврил.
        Король назначил точную дату - 15марта 1604года. Еще донаступления долгожданного дня Григорий ходил белый как мел, руки его постоянно дрожали отволнения: кто знает, что может сулить встреча сСигизмундом - признание его как сына Ивана Грозного илиже отправка обратно наРусь влапы Бориса Годунова? Константин Вишневецкий пытался ободрить молодого человека. Для этого он дал ему ключи отсвоей библиотеке, зная безумную страсть кчтению гостя. Сидя закнигами, Григорий накороткое время забывался, погружаясь висторический мир древних народов. Будучи умным илюбознательным человеком, он упоением читал осудьбах Халдейского, древнеперсидского, Ассирийского царствах. Непрошел он мимо итрудов древнегреческих философов, особенно Платона иАристотеля. Впитывая дух величия царей древности, молодой человек окончательно внушил себе мысль оцарском происхождении изавладении любым путем московского престола.
        Братья Вишневецкие хлопотали над сбором. Им пришлось потратить немало собственных денег напортных, которые сшили царевичу удивительной красоты наряд, вкотором тот должен будет предстать перед королем. Сапожник, один излучших, смастерил Григорию сапоги навысоких каблуках сзагнутыми носами, украшенные орнаментом иззолотых нитей.
        Ивот наступил вечер 14марта. Что сулил завтрашний день?
        Король Сигизмунд III, восседая вроскошном кресле вкабинете, принимал усебя нунция Клавдия Рангони, итальянца попроисхождению, который, будучи вПольше, был одним изближайших советников короля.
        -Святой отец, позвольте поговорить свами, - учтиво проговорил король, усаживаясь вкресло ижестом показывая настул напротив себя. Нунций сел испросил:
        -Ваше Величество говорит оцаревиче Димитрии, сына Ивана Грозного?
        -Так точно, вы угадали, - темные, выпуклые глаза Сигизмунда смотрели пристально инастороженно, под большим орлиным носом свисали редкиеусы.
        -Чтоже, отвечу, - Рангони мельком взглянул нараспятие, стоящее настоле, затем перевел взгляд накороля ипродолжил, - мне удалось неединожды встретиться сцаревичем Димитрием уКонстантина Вишневецкого.
        -Каков он изсебя?
        -Он молод, небольше двадцати трех лет, бритый, красивый, светлокожий, есть две бородавки - одна наносу под правым глазом, другая налбу, унего длинные, белые руки, которые служат докозательством благородного происхождения; унего живой ум, ион обладает красноречием, вего походке иразговоре много благородства. Также, - тут нунций, понизив голос, сказал, - недавно он всеръез заинтересовался нашей святой католической церквью, он уже прочитал Библию налатинском языке ипообещал, что вскором времени перейдет изеретического греческого учения вистинную веру.
        -Ацаревич, несмотря намолодой возраст, далеко неглуп, - заметил Сигизмунд иусмехнулся.
        -Даже более того. Он разумен неполетам, обладает дальновидностью. Недаром он пообещал мне вслучае поддержки привести всю Русь под власть Папы Римского.
        -Ты смотри, каков претендент, а?! Ноивы, отец, непромах: никогда неупустите свой шанс враспространении католичества.
        -Я лишь пекусь озаблудших душах, сын мой, - проговорил престыженный иезуит, - которые погрязли вскверне иневерии. Всем давно известно, что схизматики просто безбожные дикари, фанатики, язычники. Нетолько нам, ноим будет напользу принятие святой латинской веры, которая убережет их отадского пламени.
        -Пути Господа неисповедимы, - ответил Сигизмунд иперекрестился.
        Наэтом их разговор закончился. Рангони дал поцеловать Сигизмунду свою руку, после чего молитвой благословил его. Уже перед дверью, он вдруг обернулся исказал:
        -Ваше Величество, мы должны поддержать царевича Димитрия, настоящий он илиже просто самозванец; это внашихже интересах.
        -Я понял вас, святой отец, ипостараюсь последовать вашему совету.
        Вечером тогоже дня, пробираясь сквозь гулкие улочки Кракова, понаправлению ккоролевскому дворцу, шли закутанные вдлинные черные плащи две фигуры, их головы были спрятаны под большими капюшонами, отбрасывающие тени налица. Один изнезнакомцев был высокий, грузный; другой много ниже ростом, подвижный, исудя попоходке, молодой. Наконец, добравшись дотайной двери, высокая фигура постучала внее. Дверь отворилась, незнакомец проговорил пароль, после чего следом застражником направилась вместе спутником подлинному темному коридору, освещенного лишь одним факелом. Поднявшись повинтовой лестнице, фигуры остановились искинули плащи - это были Григорий Отрепьев иЮрий Мнишек. Их проводили взалу, усадили застолик, угостив вином ифруктами, после чего попросили подождать.
        -Волнуешься, царевич? - тихо спросил сандомирский воевода.
        -Очень вельможный пан. Я боюсь, авдруг король откажет мне вподдержки, тогда меня ждет плаха наЛобном месте вМоскве. Годунов мстителен иковарен, он непростит мне покушение натрон.
        -Неволнуйся, наш король поможет тебе, невего интересах быть пособником узурпатора Годунова.
        -Это точно. Узурпатор, вот онкто!
        Кним подошел слуга ипригласил вкабинет Сигизмунда. Григорий снова побледнел, сердце бешено забилось вгруди. Он стал считать свои шаги: один, два, три… Еще, еще, вот она, раписная дверь, закоторой сидит тот, кто либо примет его спочестями, либо отправить восвояси. Нет, недолжно случиться ничего плохого: большинство панов ииезуитов наего стороне, аСигизмунд прислушивается ких мнению.
        Дверь отворилась. Григорий, тяжело ступая, прошел вкомнату, пол которой был застелен дорогим персидским ковром. Король Сигизмунд встал ему навстречу и, поприветствовав как равного, пригласил сесть сним застол. Юноша сглотнул слюну ипокорно опустился вмягкое кресло, его голубые глаза пристально глядели вкарие глаза короля. Юрий Мнишек торжественно проговорил здравицу Сигизмунду, после чего представил гостя.
        -Так вы иесть царевич Димитрий, сын Ивана Грозного? - спросил король, асам подумал: «То, что он никакой нецаревич, ясно сразу, утого, судя попортретам, небыло никаких бородавок, да ивнешностью невыдался. Аэтот икрасив, иумен, грамоте обучен, знает несколько языков - чем непретендент намосковский престол?»
        -Да, Ваше Величество, - споклоном ответил молодой человек, - я есть царевич Димитрий Иоанович.
        -Рад видеть вас вмоем доме. Я много слышал овашей судьбе ипризнаться, был несказанно рад тому, что вам удалось избежать смерти.
        -Да, вы правы. Еще вдетстве Борис Годунов, отнявший унашего рода власть, решил избавиться отменя, единственного оставшегося наследника московского престола… - Григорий слово вслово перессказал историю своего «спасения», слезы катились поего щекам, когда он рассказывал опритеснениях илишениях, ожизни вмонастырях искитаниях поземле, - Ваше Величество, прошу принять меня ипомочь, ибо только тот, кто испытал насебе несправедливость, поймет лишенного всего. Уменя отняли отца, детство, лишили брата Федора, покоя, родного дома. Сранней юности я неведал радости. Теперьже, когда я повзрослел ивозмужал, то хочу вернуть то, что принадлежит мне поправу. Неоткажи мне, прошу! - юноша говорил наодном дыхании, щеки его порозовели, изглаз текли слезы, он встал наколени перед королем ипоцеловал ему руку. - Неотталкивайте меня, защитите отизверга Годунова!
        Сигизмунд молчал, явно пораженный красноречием молодого человека. Юрий Мнишек стоял позади исусмешкой глядел наданное представление - он заранее знал, что скажет Григорий. Сейчас наступил решительный момент: признание или изгнание. Молодой человек весь съежился, будто ожидая удара. Наконец, король положил свою ладонь наего голову исказал:
        -Я рад помочь, царевич Димитрий Иоанович. Как король Речи Посполитой я беру тебя под свою опеку ипомогу вернуть престол. Более того, я лично награждаю тебя золотой цепью, атакже жалованье внесколько тысяч флоринов изсобственной казны, коими ты, князь Московии, волен распоряжаться насвое усмотрение.
        Григорий ликовал. Наконец, наступил долгожданный момент. Он - царевич Димитрий, сын Ивана Грозного, претендент намосковский престол!
        После тайной аудиенции Сигизмунд пригласил Юрия Мнишека иназванного царевича поужинать сним. Был накрыт большой стол, накоторый слуги подали лучшее вино, запеченные куропатки, телятину, приправленную всоусе имного иных блюд. Помимо короля, царевича Димитрия ивоеводы Мнишека застолом сидели еще несколько человек: Клавдий Рангони, Петр Тылицкий иСигизмунд Мышковский. Григория поздравляли вчесть назначения, говорили всякие комплименты иобещания оподдержке. Молодой человек скромно улыбался, его светло-каштановые чистые волосы блестели при свете множества свечей. Рангони пригласил его ксебе всабор для еще одного переговора относительно крещения. Юноша согласился. Однако один изприсутствующих, Петр Тылицкий, ярый ненавистник русских ивообще православных капнул немного дёгтя вих мирную беседу.
        -Ох, господа, неверю я, будто русские захотят принять католичество. Для них все иноверцы безбожники, - высказалсяон.
        -Если московский царь будет католиком, то иостальные последуют заним. Для них царь - помазанник божий, чье слово закон, - ответил нунций.
        -Ох, отец. Еслибы все так было просто. Эти дикари безжалостны ихитры, врядли когда-нибудь они войдят влоно истинной веры.
        Наступило молчание. Все присутствующие поочереди переглянулись друг сдругом, потом перевели взгляд напобледневшего отоскорбления Григория, укоторого комок застрял вгорле. Тут напомощь кнему пришел Юрий Мнишек, давно дожидавший брака между ним идочерью Мариной.
        -Вельможный пан, негоже вам вести подобные речи.
        -Ноя неверю каким-то дикарям! - воскликнултот.
        Рангони прокашлялся истрого ответил:
        -Русские недикари, прошу заметить это. Более того, сейчас вы только что оскорбили царское величие царевича Димитрия. Прошу вас, больше незаводите подобные разговоры.
        -Я неоскорблял царевича, который даже более цивилизованный, нежели многие паны вРечи Посполитой, однако я имел ввиду народ, анеотдельного человека.
        -Достаточно! - прикрикнул Сигизмунд истукнул кулаком постолу. - Пан Тылицкий, вы только что нанесли оскорбление нашему гостю. Я требую отвас извинений. Немедленно!
        Петр престыженный всеми, обернулся кГригорию и, склонив перед ним голову, сказал:
        -Прошу прощение засказанные мною слова, ваше высочество. Больше такого неповторится.
        -Я прощаю вас, - молодой человек слегка кивнул головой ивздохнул; вглубине души он был очень добрым, отходчивым человеком.
        Когда взошла луна, Юрий Мнишек иГригорий снова тайно покинули дворец, также как ираньше, накинув наплечи черные плащи.
        Через несколько дней 20марта 1604года царевич встретился сКлавдием Рангони, который уже сообщил Папе Римскому овозможном переходе московитянина вкатолическую веру. Встреча эта была намного приятнее, нежели аудиенция укороля. Нунций разговаривал сГригорем овере, оразличиях между православием икатоличеством; тот, всвою очередь, поведал освоей злочастной судьбе, о«скитаниях после Углича», обузурпаторе итиране Борисе Годунове, словом, тоже самое, что иостальным. Вконце молодой человек попросил нунция походатайствовать занего вРиме, прося поддержки при захвате престола. Царевич собственноручно написал письмо Папе Римскому, уверяя вготовности перейти вкатоличество истать смиренным рабом Его Преосвященства. Клавдий Рангони преставил кнему настоятеля иезуитского монастыря Святой Варвары Каспара Савицкого, который втечении некоторого времени наставлял нового претендента ввопросах веры.
        Ивот, нарадость всему католическому миру, 7апреля 1604года вкостеле Святой Варвары Григорий тайно перешел вкатоличество, после чего он ещ раз обратился уже софициальным письмом кПапе Римкому Клименту VIII. Вот, что писал он главе католической церкви: «Святейший иблаженнейший воХристе Отец! Кто я, дерзающий писать Вашему Святейшеству, изъянит преподобный посол Вашего Святейшества при его Величестве короле польском, которому я открыл свои приключения. Убегая оттирана иуходя отсмерти, откоторой еще вдетстве избавил меня Господь дивным своим промыслом, я сначала проживал всамом Московском государстве доизвестного времени между чернецами, потом впольских пределах вбезвестии итайне. Настало время, когда я должен открыться. Икогда я был призван ккоролю польскому иприсматривался ккатолическому богослужению, пообряду Святой Римской церкви, я обрел поБожьей благодати вечное илучшее царство, чем то, которого я лишился.
        Радея одуше моей, я постиг, вкаком исколь опасном отделении исхизме греческого отцерковного единения отступничества находится все моковское государство, икак греки позорят непорочное идревнейшее учение христианской иапостольской веры Римской церкви.
        Апосему я чистосердечно, силою незаслуженной благодати Божией, приступил кэтому учению иединению скатолической церквью. Еслиже Божья воля будет такова, что посадит меня наотчий престол, то я спомощью Бога воссоединю церкви вмосковском государстве. Я покорно инижайше прошу, дабы ты, отец всех Христовых овец, неоставил меня без твоего покровителства ипомощи.
        Лобызаю ноги Вашего Святейшества, как самого Христа, ипокорно инизменно преклоняясь, отдаю мое повиновение иподчинение Вашему Святетейшеству как Верховному Пастырю иотцу всего христианства. Делаю это тайно и, всилу важных обстоятельств, покорно прошу Ваше Святейшество сохранить это втайне.
        Дан изКракова, 24апреля 1604года.
        Вашего Святейшества нижайший слуга Димитрий Иванович царевич Великой Руси инаследник государства Московской монархии».
        Письмо было скреплено гербовой печатью сдвухглавым орлом под короной исвятым Георгием вщите. После этого нунций Рангони еще раз поздравил Григория опереходе вкатоличество исказал:
        -Наше святое дело нетребует отлогательств. Надеюсь, московский царь послужит нашему общему делу.
        -Я сделаю все, что вмоих силах, - уклончиво ответил молодой человек.
        -Ну вы уж постарайтесь, - Рангони явно был недоволен ответом, ноделать было нечего.
        Этимже днем царевич снова посетил Сигизмунда, водворце которого собрались самые именитые люди Кракова. Важные паны, прекрасные дамы - все они собрались поприветствовать новоявленного царевича, которого сам король решил снабдить нетолько денежными средствами, нотакже дал разрешение насбор войска для похода наМосковию. Теперь Григорий мог рассчитывать нетолько наказаков, ноипольских рыцарей исолдат.
        Когда Григорий вместе Юрием Мнишеком выходили изкабинета короля, все придворные встали побокам, дабы приветствовать его громкими возгласами. Дамы, взяв вруки платочки, махали ими ивосклицали: «Виват, царевич Димитрий! Виват, царевич Димитрий!» Проходя мимо склоненных панов, молодой человек больше нечувствовал робости искованности как прежде, он воспринимал теперь преклонение перед ним как данность. Конечно, теперь он небеглый монах вжалких отрепьях, он - царевич!
        Глава 9. Брачный договор
        Уже который день Борис Годунов, царь всея Руси, немог спокойно спать. Ночные кошмары одолевали его, просыпаясь поночам, он встрахе всматривался настену ивидел маленькую тень, он чувствовал, что тень эта - призрак убиенного царевича Димитрия. Тогда Годунов принимался метаться покомнате, зажигая все свечи, что стояли настоле иуокна, призрак исчезал, нотревога неуходила. Царь чувствовал боль вобласти сердца иему начинало казаться, что он сходит сума. Вдовершении ко всему, болезнь обострилась: несколько раз унего износа текла кровь. Лекари давали лекарства, снадобья, ноничего непомогало. Ктомуже изЕвропы шла одна плохая новость задругой: король Сигизмунд официально признал беглого монаха чудесно спасшимся Димитрием Ивановичем, самозванец, получив поддержку влице Речи Посполитой теперь уже всерьез намеревается идти войной наРусь, дабы «вернуть» трон.
        Борис Годунов написал два письма: одно польскому королю, другое - австрийскому императору Рудольфу II, вкоторых он разоблачает мнимого царевича называет «подлого расстригу самозванцем иеретиком» именем Григория Отрепьева, сыном Богдана Отрепьева. Царь надеялся, что такое дознание остановит властелинов Европы изаставит их одуматься неделать поспешные шаги. Однако надежды наподдержку королей неоправдались. Что касается Рудольфа, то он ясно дал понять, что неимеет кэтому никакого отношения ивмешиваться вотношения Руси иПольши ненамерен; Сигизмундже даже неответил напослание, поговаривали, что он даже инечитал письмо царя. Делать было ничего, Борис Годунов остался один, единственную поддержку он мог получить ународа иармии. Ноего люди доносили, что многие русские снетерпением ожидают прихода царевича иготовы встать наего защиту любой ценой. Даже среди бояр иближайших советников царя небыло единения: большинство изних былибы рады увидеть крах Годуновых.
        Уставший, больной, опечаленный, прошел Борис вбольшую палату иуселся натрон. Некогда так радовавший его блеск золота теперь казался ему фальшивкой иобычной подделкой, шапка Маномаха нестерпимо давила налоб, словно сделана была изметалла. Царь расстер виски иподумал: «Господи, чтоже будет сомной имоими детьми? Что ожидать дальше?»
        Кнему бесшумно подошла жена Мария и, обняв заплечи, тихо сказала:
        -Ты печален, мой дорогой. Скажи, какие думы одолевают тебя?
        Борис поднял покрасневшие глаза снабухшими веками иответил:
        -Ты спрашиваешь, что меня так тревожит? Так знай: некий расстрига, беглый монах Чудова монастыря Гришка Отрепьев нетолько объявил себя царевичем Димитрием, нодаже запоручился поддержкой вРечи Посполитой итеперь готов идти наменя войной.
        -Ты думаешь, что какой-то самозванец способ одолеть тебя, государя всея Руси, когда утебя есть власть иармия, готовая сражаться затебя допоследний крови?
        -Несамозванца я боюсь, атех предателей, которые ждут его появления иготовы уже вставить мне нож вспину. Народ ропщет, проклиная меня как покушавшего нажизнь царевича, даже среди бояр есть те, кто пойдет засамозванцем. НевРечи Посполитой, аздесь, наРуси его сила.
        Царица Мария хотела было что-то возразить, как взал вбежал, низко кланясь, командир стрельцов, поего лицу текли капли пота, зрачки виспуге были расскрыты. Упав ниц перед троном, он воскликнул:
        -Государь…
        -Что случилось? - воскликнул Годунов ивскочил сместа, предчувствуя беду.
        -Царь, народ собрался перед дворцом итребует признания царвича Димитрия. Охрана ничего неможет поделать, сотни людей наплощади кричат отвоей несправедливости.
        Комок застрял вгорле Бориса, отужаса он немог произнести ни слова. Бледной ирасстерянной казалась Мария, которая теперь поняла реальность угрозы их жизни.
        -Прикажи отцепить площадь иникого неподпускать. Пусть люд московский расходится подомам.
        -Увы, государь, мы невсилах противостоять толпе.
        -Я нехочу восстания! - вскричал Годунов.
        Командир стрельцов глубоко вздохнул ипроговорил:
        -Восстание уже началось.
        Итут откуда-то сулицы донесся гул толпы. Царь вместе сцарицей мельком глянули вокно иужаснулись: народ силой напирал назаслоны, несколько солдат, что охраняли дворец, были смяты. Государь содрогнулся. Теперь решено: нужно немедленно вызвать Василия Шуйского, спомощью которого ему удасться утихомирить бунтующую чернь.
        -Хотим видеть царя!
        -Хотим слышать государя!
        -Царя! Царя!
        Шум становился все сильнее исильнее, словно волны моря накатывал он, несся ссобой верную погибель. Годунов глубоко вздохнул иприказал немедленно явиться Шуйскому. Тот незаставил себя долго ждать: взал вошел невысокий, коренастый мужчина среденькой бородкой, хитрые небольшие глаза были всегда слегка прищурены. Василий небыл красивым, скорее даже наоброт, единственное, что его украшало - дорогая, украшенная соболиным мехом накидка. Царь указал жестом наокно испросил:
        -Слышишь?
        -Да, великий государь, - ответил Шуйский.
        -Ты пойдешь сомной ирасскажешь народу всю правду.
        Вдвоем, вокружении телохранителей, вышли они набольшую террасу, скоторой открывался вид наЛобное место. Народ разом притих, когда увидел царя.
        -Русский народ, царь всея Руси Борис Годунов хочет говорить стобой! - прокричал глашатай, итолько смолк, как толпа снова взревела.
        Годунов вместе сШуйским подождали, когда все смолкло, итогда государь проговорил:
        -Знаю я, почто вы здесь собрались. Повсюду ходят слухи оживом царевиче Димитрии, сыне Ивана Грозного. Вы верите этому, однако тот, кто выдает себя заспасенного царевича никто иной как беглый монах Юшка Отрепьев, некогда живший вЧудовом монастыре, - тут Годунов искоса посмотрел наВасилия идал ему знак говорить.
        Шуйский подтвердил слова государя, также вподробностях рассказал отрагедии вУгличе. Этим самым они хотябы навремя усмерили толпу, новсердцах людей по-прежнему жила надежда наживого царевича иего притязание натрон.
        Вернувший обратно водворец, Борис отослал всех прочь, даже супругу, решив остаться наедине ссамим собой. Усевшись вкресло, он уставился нахолодный мраморный пол, покрытый мозаикой, иподумал: «Будьже ты проклят, самозванец! Будь ты проклят!»
        «Поговорим олюбви, сердце мое! Как я рад, что мы снова будем вместе. Надеюсь, когда верну себе престол, ты будешь рядом сомной всегда. Я буду целовать тебя, одаривать подарками, преподнесу кстопам твоим все сокровища этого мира, да что там сокровище! Сердце собственное выну ипреподнесу тебе, ноты только жди, только помни обо мне, моя любимая! Люби меня также, как ия тебя. Одари меня лаской, прижми меня ксвоей груди. Неотталкивай меня больше, ибо жизнь моя без тебя неимеет значения! Идаже царский престол, что так завораживающе блестит вдалеке, меркет пред красотой очей твоих. Сейчас весна, повсюду распускаются цветы ибутоны, ивмоей душе тоже весна, ибо скаждой минутой я приближаюсь ктебе, любовь моя, сердце мое, избранница моя!» - так думал Григорий Отрепьев, покачиваясь вкарете, запряженной четверкой лошадей. Подле него дремал Юрий Мнишек, которого уморила дальная дорога. Молодой человекже чувствовал себя лучше, чем когда-либо. Он глядел посторонам: мимо проносились леса иполя, деревья утопали вбелых цветах, что скоро должны будут превратиться вплода яблок иабрикос. Теплое весенне солнце озаряло
своими лучами зеленую долину. Нагоризонте вдруг показалась кровля большого дома, похожего назамок. Сердце Григория гулко забилось: скоро, очень скоро он вновь увидит любимую Марину, окоторой думал все время, пока был вКракове.
        «Я поспешу ктебе, любимая!» - хотел крикнуть он, носдержал себя. Вместо этого он попросил кучера остановить карету иотдать ему одну лошадь. Пробудившийся Юрий Мнишек, зевая, спросил:
        -Что случилось, ваше высочество?
        -Ничего, все хорошо, - ответил тот, вскочив вседло, - я потороплюсь взамок предупредить овашем прибытии. Пусть все будут готовы.
        -Хорошо, - воевода махнул рукой и, снова облокотившись вдверь кареты, задремал. Григорийже, нахлестывая коня, пустился галопом всторону дома сандомирского воеводы, который почти его родственник. Еще вКракове наприеме Сигизмунда молодой человек обмолвился словом, что хочет взять дочь Юрия Мнишека вжены идаже готов ради нее перейти вкатоличество. Король дал согласие, был заключен договор между сторонами, покоторому царевич, взойдя натрон, обязан будет вернуть те средства, что потрачены нанего, более того, кполякам должны перейти ряд русских земель, из-за которых между странами проиходили стычки. Ободренный, Григорий подписал контракт, даже незадумываясь отом, что такое положение дел нетолько отвернет отнего народ ибояр, нодаже может стоит ему жизни. Ноочем тогда мог думать двадцатитрехлетний парень, как неосвоей любви кгордой польской деве?!
        Стояли последние дни апреля. Повсюду благоухали ароматом цветы итравы. Птички, весело щебеча, перелетали светки наветку под голубым небосклоном, покоторому плыли белые облака. Григорий вдохнул весенний воздух и, взглянув ввысь, радостно рассмеялся. Он был счастлив отсвоих успехов, любимая девушка станет вскоре его женой. Очем мог он еще мечтать, неужели это иесть то счастье, ради которого он столько времени страдал, голодал, спал вхолодную пору насырой земле, рисковал собственной жизнью? Наверное, Бог наградил его завсе страдания.
        Вот уже ворота замка. Молодой человек ощущает прилив сил. Теперь это иего дом тоже, он здесь больше негость, а, можно сказать, член семьи. Слуги при виде царевича низко склонили головы. Никто несмел даже взглянуть нанего. Григорий соскочил слошади и, передав поводья одному изхолопов, прямиком направился кфонтану, ктому месту, где они сМариной впервые обменялись поцелуями. Он шел идумал: аесли ее нет там, гдеже мне искать ее тогда? Вдруг он остановился иприжал ладони кгруди; нежное чувство наполнило его сердце ицаревич больше немог сдержать слез. Марина, одетая впростое темное платье без каких-либо украшений, прохаживалась взда-вперед вокруг фонтана, иногда она останавливалась, дабы сорвать цветок, лепестки которого потом аккуратно отрывала своими нежными пальчиками ибросала их вводу.
        -Любимая моя! - воскликнул Григорий ибросился кней сраспростертыми объятиями.
        -Царевич? - удивленно ответила она, глядя, как молодой человек, взял ее руку всвою ипоцеловал тыльную сторону ладони.
        -Я так скучал потебе, сердце мое, - только исмог сказатьон.
        -Ия тоже скучала иснетерпение ждала нашей встречи.
        -О, говори, говори! Твои слова мне так приятно слышать. Только стобой я по-настоящему счастлив, - Григорий, глядя наМарину сверху вниз, немог унять дрожжи повсему телу, он так хотел увидеть ее, что теперь просто боялся потерять любимую изполя зрения.
        -Ты немного изменился, - проговорила Марина гордым тоном.
        -Это хорошо или плохо, любимая? - удивился молодой человек.
        -Ты стал гораздо красивее ивеличественнее, признаться, царственность тебе клицу.
        -Приятно слышать это. Нодля меня более приятно, что эти слова говоришь ты, которую я люблю больше жизни. Раньшеже я был некрасивым?
        -О, нет, царевич! Тогда набалу ты сразил всех дам своей красотой. Разговоры были только что отебе. Я знаю, ты еще тот сердцеед, умногих женщин ты разобьешь сердца.
        -Кроме тебя мне никто ненужен, - прошептал Григорий и, нежно прикоснувшись кее щекам, наклонился истрастно поцеловал вгубы.
        Вечером тогоже дня ужинали втесном семейном кругу: Юрий Мнишек, Марина иГригорий. Супруга воеводы Ядвига Тарло неприсутствовала застолом, ибо была настолько больна ислаба, что невыходила изсвоих покоев. Доэтого царевич посетил Ядвигу. Женщине понравился будущий зять иона, дав свою руку для поцелуя, сказала, что благословляет их брак сМариной. Так подошел кконцу этот день, полный радостных встреч исчастливых моментов.
        Так прошел месяц. Вконце мая изКракова было получено письмо Сигизмунда наразрешение сбора войска иподписании брачного контракта. Юрий Мнишек, радостно потирая большие белые руки, пригласил ксебе вкабинет Григория Отрепьева исообщил радостную новость.
        -Теперь мы можем собрать войско для вашего высочества и… кроме того, сейчас мы более подробно обсудим все дела, связанная свашей женитьбой намоей прекрасной дочери Марины.
        Глаза молодого человека загорелись радостным огнем: каковыбы ни были условия, он заранее был согласен навсе, лишьбы побыстрее отобрать трон уГодунова ивзять вжены красивую полячку.
        Итак, договор был заключен 25мая 1604года. Юрия Мнишек выдвинул вот какие условия:
        Первое: после вступления намосковский престол царевич Димитрий Иванович обязан будет дать будущему тестю десять тысяч золотых для оплаты долгов, атакже панны Марины царевич обязуется подарить драгоценности истоловое серебро изцарской казны.
        Второе: при вступлении напрестол Димитрий обязан будет преклониться перед польским королем Сигизмундом ипокрыть его расходы.
        Третье: отдать вовладении Марины Мнишек Великий Новгород иПсков совсеми уездами илюдьми, где она может властвовать посвоему усмотрению, строить католические церкви, свободно исповедовать католицизм. Тамже панна может распространять юрисдикцию римского папы.
        Григорий, выслушав требования, был удивлен жадностью икорыстолюбием Мнишека, однако он безмолвно взял перо иподписал договор, поставив нанего печать. Сандомирский воевода мог ликовать: теперь-то он уж нетолько освободиться отдолгов, ноипосадит намосковский трон дочь, которая уже управляла царевичем как ей заблагоросудится.
        Летом совсех концов Речи Посполитой, атакже Дона насбор армии стекались панны, алчные дочужой добычи; авантюрные рыцари, мечтающие ославе иподвигах; запарожские идонские казаки, ненавидящие Годунова имечтающие лишь оего погибели.
        Григорий Отрепьев, одетый вновые доспехи приветливо встречал новобранцев, стараясь угодить каждому, ибо теперь отних зависела его дальнейшая судьба. Вдруг его взгляд упал нанебольшой отряд казаков, стоящих вотдалении остальных. Молодой человек долго всматривался влицо атамана: где он мог раньше его видеть? Итут он вспомнил: Киев, рыночный ряд, пост, угощение измяса… А, так вот кто они! Царевич быстрым шагом приблизился кним. Казаки низко склонились впоклоне. Атаман проговорил:
        -Мы пришли ктебе, царевич Димитрий, дабы служить тебе верой иправдой!
        -Я рад вашему приходу. Клянусь, что когда сяду народительский престол, щедро одарю вас изсвоей казны.
        -Неради богатства мы идем затобой, царевич наш, аради справедливости. Нынешний царь незаконно восседает натроне, вто время, как настоящий предентент нацарствование вынужден скрываться вдальних края.
        -Спасибо заподдержку. Я никогда незабуду твоей доброты. Обещаю, что если сБожьей помощью верну престол, ты будешь моей правой рукой. Я верювам.
        Казаки при таких словах выхватили сабли ипрокричали: «Да здравствует царевич Димитрий! Да здравствует царевич!» Эхо прокатилось поокруге; теперь иостальные новобранцы вслед заказаками прокричали здравицу вчесть будущего царя. Григорийже, гордо восседая наконе, положил одну руку набедро инасекунду закрыл глаза: он чувствовал тепло солнечных лучей изнал, что его поход является благословением свыше.
        Глава 10. Поход наМоскву
        Вконце лета - начале осени войско воглаве сГригорием иЮрием Мнишеком выступили впоход. Воктябре оно подошло квладениям князя Константина Острожского. Царевич направил одного изпослов взамок Острожского, однако сын князя, Януш, который знал Отрепьева еще водеждах смиренного чернеца, громко рассмеялся влицо посла иответил:
        -Убирайся вместе сосвоим расстригой исамозванцем! Неведать тебе отнас помощи. Так ипередай своему царевичу.
        Поняв, что отОстрожских неведать ему поддержки, будущий московский государь отдал приказ углубиться влес, дабы непопадать наглаза местным жителям и, главное, спрятаться отпристальных глаз князя. Передвигались сбольшой осторожностью, наночлег выставляли сторожей, коней нераспрягали, спали соружием вруках. Сам царевич, опасаясь засвою жизнь, неснимал доспехов, набедре как верный товарищ весел кинжал.
        Всередине октября войско Григория подошло кКиеву, однако жители города неочень-то были рады нежданному гостю. Единственным человеком, который радужно принял Григория иего войско, был католический епископ Кшиштоф Казимирский. Он пригласил царевича иЮрия Мнишека ксебе, настол были поданы лучшие угощения, нонабольшее царевич немог рассчитывать. Вовремя пребывания уепископа молодой человек составил послание царю Борису, вкотором предъявил ему грозные претензии, незабыва опомянуть опокушение на«его жизнь», опалу многих бояр идругих преступлений.
        Через несколько дней войско царевича решила переправиться через Днепр под Киевом. Но, оказалось, местные властители отдали приказ жителями онедопустимости помощи самозванцу. Григорий, весь внесебя отярости, метался изстороны всторону, покрикивая:
        -Вот я им покажу! Подлые пособники Годунова!
        Всегда бывший рядом сним Юрий Мнишек положил свою руку ему наплечо иответил:
        -Небеспокойся, царевич. Кто-нибудь зазолото да согласится нарушить приказ.
        Все случилось так, как ипредполагал воевода. Нашлось несколько мещан, которые завознаграждение снабдили войско плотами, чем несказанно обрадовали Григория, отчаявшегося получить помощь.
        После переправы через Днепр польская армия углубилась влеса, продвигаясь крусско-литовской границе. Ночевали вполе. Внекогда глухой, дикой долине совсех сторон вспыхнули костры, запахло только что приготовленной едой. Для Григория иЮрия Мнишека солдаты специально установили большой шатер, вкотором насовет собрались все именитые воеводы да казацкие атаманы.
        Царевич вдлинной роскошной шубе сотороченным собольим мехом покраям подола, ввысокой меховой шапке, сдвинутой назатылок, стоял над картой ирукой вкожаной перчатке водил пострелкам, упираясь каждый раз накружочки, изображающие города. Остальные молча слушалиего.
        -Вот это Днепр, который остался позади, - проговорил он, - теперь недолг путь, когда наша армия пересечет рубеж. Взгляните сюда, вот это города западной Руси. Этот путь наиболее короткий, - продолжил он ипровел пальцем отграницы вверх иуперся вМоскву, - ноя предлагаю неидти прямиком, Годунов только этого иждет. Я решил так: наше войско пойдет кружным путем, собирая подороге южные города, там мы сможет пополнить запасы, набрать добровольцев.
        -Царевич, аты уверен, что южные города окажут нам поддержку, анесопротивление? - поинтересовался пан Владислав Стаковский.
        -Я более, чем уверен вих помощи, ибо южные рубежи как никто другой пострадали отгнета Бориса Годунова. Жители этих городов ненавидят нынешнего царя иготовы встать хоть насторону самого черта, лишьбы досадить ему. Но, так как я законный наследник престола, то я получу даже больше, чем вы можете представить.
        Спорить никто нехотел: поляки неведали ни русские земли, ни обычаи местного населения, вот потому они ирешили довериться русскому парню, знавшего гораздно лучшеих.
        Как ипредполагал Григорий, многие города, встретившиеся им напути, срадостью переходили наего сторону. Так, 18октября перешел насторону царевича Монастыревкий острог, 25октября кнему споклоном пришли старейшие города ипризнали засамозванцем государя. Чернигов сдался без боя. Икогда кстенам города подошло войско Годунова воглаве скнязем Никитой Романовичем Трубецким, было поздно.
        Григорий, расположившись вЧернигове наотдых, даже немог предположить, что некогда важные паны ипростые поляки, укоторых он искал поддержки, окажут ему медвежью услугу. Как только войско укрылось под стенами города, ляхи ринулись грабить местных жителей, врывались нарыночные площади, забирая себе то, что им понравилось. Обэтом стало исзвестно царевичу, ноон, боясь бунта всвоей армии, нерешился остановить мародеров. Вместо этого он приказал снабдить его войско провизией идвинулся дальше, углубляясь навосток.
        Борис Годунов собрал довольно внушительное войско против соперника, поставив воглаве своего лучшего воеводу боярина Петра Басманова. Сбор прошел вгороде Брянске, почисленности превосходящее армию царевича, однако ввойске Годунова небыло боевого духа, многие солдаты неимели немалейшего желания участвовать вбитве против мнимого наследника престола. Большинство вподавленном настроении отправились впоход. Идя похоженным инехоженным тропам, мимо лесов, полей иболот, новобранцы думали: «Ачто, если претендент натрон насамом деле является настоящим царевичем Димитрием, сына Ивана Грозного? Несовершаемли грех, поднимая руку нацарского сына?» Новслух никто нерешался высказать свои мысли, ибо боялись крутого нрава Басманова, прославившегося тем, что придумал изощренные жестокие казни, ноБорис Годунов несмотря наэто, высоко ценил кровожадного, жестокого боярина.
        Вначале ноября царское войско подступило кНовгороду Северскому, опередив нанесколько дней армию Отрепьева. Дабы противнику негде былобы укрыться вхолодную пору, Петр Басманов приказал сжечь посады, после чего он основательно приготовился косаде.
        Вскоре показалось вражеское войско под командованием сандомирского воеводы ибущущего тестя царевича Юрия Мнишека. Было заметно, как наветру развевались крылья, притороченные кдоспехам поляков. Особняком стояли казаки под предводительством атамана Белешко. Даже вкритические моменты между шляхтой иказаками небыло единства, они старались держаться подальше друг отдруга.
        -Отсемя дьявольское! - прошептал Басманов, глядя напротивника свысоты сторожевой башни.
        -Прикажешь дать огонь поним? - спросил один извоинов, пожилой человек счерной копной наголове.
        -Нет, Алексей Михайлович, мне хочется распробовать их клинки - так уж они тверды, как им хочется выглядеть.
        -Ты, боярин, хочешь прямо сейчас наброситься наних, пока они становятся лагерем?
        -Кчему поспешность? Порубить врага мы итак сможем, авот своих людей жалко, может быть, договориться?
        -Договориться? Очем?
        -Умный ты, Алексей Михайлович, да только сейчас прикидываешься глупцом. Неради самозванца иего преспешников хочу избежать я кровопролития, аради тех, кто встал под наши знамена. Вели подать мне бумагу, я сам напишу послание расстриге.
        Вэто самое время Григорий Отрепьев сидел напоходном стуле, его лицо было сосредоточено. Подле него стоял казак идержал зеркало, другой держал таз смыльной водой. Молодой человек, время отвремени смачивая большой нож вводе, твердой рукой брил похудевшие щеки иподбородок. Он тщательно соскребал щетину, которая затем слезвия попадала вводу иприлипала кстенке таза. Казаки терпеливо дожилась, когда царевич закончит утренние процедуры. Вообще, Григорий вотличаи отостальных следил зачистотой, каждый день для него рано утром грели воду, дабы он мог помыться ипочистить зубы. Вот исейчас, когда юноша, вытерев лицо махровым полотенцем, довольно потянулся, кнему споклоном подошел один извоинов исказал:
        -Ваше высочество, есть посыльный отцарского воеводы.
        Григорий гордо запрокинул голову, его каштановые волосы блестели наутреннем солнце, иответил:
        -Позовите ко мне пана Мнишека, мы вместе будем слушать послание.
        Вместе спольским воеводой они молча выслушали посланца отБасманова, вконце царевич ответил:
        -Передай боярину, что я очень ценю его преданность Годунову, носам я ненамерен отступать, ибо мне, как законному наследнику, необходимо вернуть родительский трон.
        Получив такой держкий ответ, Петр вгневе разорвал его ипроговорил:
        -Сосунок! Ишь, чего возомнил: сын Ивана Грозного. Ух, подлый еретик, собака польская, нехочешь похорошему, будет по-плохому, - повернувшись кписцу, он сказал, - пиши ответ так: «Ты хотел войны, ты ее получишь!»
        Поляки небыли готовы ктакому повороту событий: они-то надеялись налегкую добычу, что можно без труда дойти доМосквы и, получив свою долю вознаграждения, вернуться домой. Однако судьба распорядилась иначе: теперь им придется рисковать собственной жизнью зарусской царевича и, может быть, сложить кости начужой земле. Дух польского войска заметно упал, хотя Мнишек всячески старался их подбадривать, обещая отимени царевича богатую добычу. Нодаже такие посулы неоправдали надежды Григория, он видел, скаким выражением лица становились шляхтичи вбоевой строй. Единственные, кто был рады военному походу, оказались казаки. Именно наних ирасчитывал больше всего Отрепьев, именно им он больше всех доверял. Казаки были полны решимости костьми лечь зацаревича, нопомочь ему утвердиться натроне, вот их-то ирешили бросить напервую линию.
        11ноября началась осада города, непринесшая сторонам ни плохого, ни хорошего. Вночь на18ноября последовал генеральный штурм крепости, однако, предупрежденный заранее лазутчиками, Петр Басманов успел подготовиться. После неудачных попыток поляки совсем потеряли веру вцаревича, который старался казаться более бодрым, чем был насамом деле.
        Метаясь вшатре, Григорий доболи кусал губы, когда ему доносили обочередной попытке, заканчивающеся неудачей. Молодой человек, доэтого спокойный ирассудительный, метал гром имолнии, крушил все, что попадалось под руку, идаже его любимым казакам нераз доставалось отнего, ноте продолжали терпеть, искренне веря вего победу.
        Иное дело обстояло споляками. Еще пуще они невзлюбили царевича, когда ударили первые морозы. Непривыкшие ксуровой жизни, изнеженные паны явились кГригорию ипотребовали заплатить им жалованье сверхурочно, чего царевич сделать никак немог. Вместо этого, он забрался навозвышение и, глядя навойско, сверху вниз, громко проговорил:
        -Вельможные паны иславные рыцари! Послушайте меня, царевича Димитрия, сына Ивана Грозного. Я благодарен вам запомощь иникогда незабуду того, что вы сделали для меня. Я обещаю вам, что как только вмоих руках окажется царская казна, я заплачу вам положенное жалованье, идаже более того, одарю отсебя лично подарками, окоторых вы инемечтали.
        -Хватит снас обещания! - прокричал кто-то
        -Да, мы сыты погорло словами лести! - донеслось издальних рядов.
        -Царевичу подабает держать слово, анепустомелить! - крикнул кто-то.
        Итут все войско принялось роптать напустые обещания, нато, что скоро ударят морозы, ауних заканчивается провиант. Григорий, едва сдерживая слезы, пытался их успокоить, нополяков его голос еще больше разозлил. Иеслибы кнему неподъехал Юрий Мнишек вместе сполковниками Адамом Жулицким иАдамом Дворжицким, польское войско разорвалобы царевича начасти. Подняв правую руку вкожаной перчатке, гетман обвел взором армию игрозно проговорил:
        -Собираясь наэту войну, вы поклялись вверности нашему общему делу. Вы дали слово, что стерпите все лишения иневзгоды, которые обрушатся навас навражеской территории, однако, собираясь навойну солдатами, вы превратились вобычных купцов нарынке, для которых цена товара дороже чести. Вы, вельможные паны, сейчас ведете себя хуже холопов. Я приказываю вам разойтись!
        Грозные слова воеводы подействовали нашляхтичей сильнее, нежели посулы русского царевича. Воины, понуро опустив головы, разошлись, аЮрий Мнишек иГригорий прошли вшатер. Оказавшись сглазу наглаз сбудущем зятем, воевода впервые завсе время увидел, как тот устал. Под красивыми голубыми глазами молодого человека нависли мешки, отчего лицо его казалось еще более бледным, чем раньше. Царевич грустно смотрел наМнишека, наего глазах появились слезы.
        -Ну, что будем делать? - спросил воевода.
        -Я незнаю, что мне делать. Что мне делать? - тихо промолвил Григорий иопустил голову, вытирая катившиеся поего щекам слезы.
        Насекунду гетман почувствовал что-то вроде жалости кэтому мирно сидящему человеку, которого только что спас отнеминуемой гибели. Но, будучи военным, он недал волю чувствам, напротив, он постарался сделать лицо как можно строже, аголос грубее.
        -Сегодня мне удалось сдержать гнев моих людей, - проговорил Мнишек, - ночто сулит завтра? Все те, кто встал под твои знамена, царевич, вольные люди, такиеже князья как иты. Думаешь, они рады жить влишениях столько времени, если их дома ждут большой дом итеплая постель?
        -Я их недержу, пусть уходят, - равнодушно ответил Отрепьев имахнул рукой.
        -Незарекайся, ато снова один останешься.
        Молодой человек только хотел вгневе что-то ответить, как вшатер ворвался один извоинов ирадостно воскликнул:
        -Благослови тебя Бог, царевич Димитрий, Путивль, который шлет тебе поклон ивдар отправил тебе казну.
        Григорий, услышав радостную весть, аж прослезился. Неужели положение спасено? Неужто сам Бог наего стороне? Большая часть казны изПутивля была потрачена навыплату жалованья войску. Шляхта, получив, как того итребовало, свою долю добычи, воспряла духом ипоклялась сражаться сврагами царевича доконца.
        Глава 11. Предательство
        18декабря состоялось решительно сражение между царевичем Димитрием ивойском князя Мстиславского. Несмотря начисленное превосходство, царское войско уступало посиле духа, ибо каждому было ведано, что, взможно, они идут против законного наследника престола. Победа досталась Григорию Отрепьеву, который, ликовав первое время, омрачился новостью очисленности погибших. Идаже богатое знамя - трофей, доставшийся победителям, нерадовал их. Вдень похорон, когда тела погибших укладывали втри братские могилы, царевич немог сдержать слез. Он громко плакал, небоясь показаться слабым, когда наего глазах закапывали лучших воинов. Отдав должное памяти погибшим, молодой человек ушел ксебе вшатер иприказал никого непускать. Водиночестве он бродил изугла вугол, глубоко вздыхал, вспоминая то, что случилось впоследнее время. Он боялся одного - остаться одному, ибо ввойске слышался ропот, поляки вот-вот уйдут обратно вРечь Посполитую, оставались еще казаки, ноиних нельзя было положиться - они вольные люди, захотели пришли - захотели, ушли.
        Присев напоходный стул, Григорий уставился назеркало идолго глядел насвое отражение: короткие темно-рыжие волосы, голубые глаза под длинными ресницами, тонкие слегка изогнутые брови, длинный нос, алые пухлые губы - он был красивым мужчиной, носейчас ему хотелось расцарапать, порезать собственное лицо, дабы невидеть привычных черт. Приложив невольно руки ксердцу, он тихо прошептал: «Мама, прости меня, прости меня». Итутже перед его мысленным взором предстал дорогой сердцу образ, молодой человек вдруг разом почувствовал теплоту, словно мать была рядом иохраняла его. Он встал ипрошелся пошатру, постепенно внем вернулась уверенность, теперь необходимо было выйти ипредстать перед своим войском.
        Вдорогих доспехах, накоторые была накинута соболиная шуба сзолотыми пуговицами, Григорий выехал наконе напригорок ивелел собрать армию для дальнейшего похода. Однако поляки недобром встретили его. Принявшись винить его вовсех бедах, они ринулись нацаревича скулаками. Отбиваясь отразъяренной толпы, молодой человек отъехал подальше ипрокричал:
        -Послушайте меня! Вы неведаете, что творите! Вскором времени дорога наМоскву будет открыта, нужно только потерпеть.
        -Сколько можно терпеть вэтих лесах! Мы шли затобой, дабы стяжать славу, анелечь всеми под этим проклятым городом! Плати нам жалованье еще раз или мы все вернемся вРечь Посполитую!
        Гневные крики разнеслись поокруге, точно злое проклятие. Теперь Григорий понял, что действительно остался один: небыло никого, кто поддержалбы его втрудную минуту. Гнев наполнил все его существо, отобиды хотелось рыдать икусать локти, новэтот раз он сдержал себя, прокричав вответ:
        -Когда вы брали деньги измоих рук, то поклялись идти сомной хоть накрай света. Теперьже, когда мне нужна ваша поддержка, ваша помощь, вы готовы разорвать меня, лишьбы нерисковать своей жизнью. Я никого нетащил насильно наРусь, каждый извас добровольно поклялся мне вверности, теперь что свами стало? Неужто вы позабыли данное вами слово? Признаться, я разочарован ввас, ибо больше думал ополяках.
        Вответ наоскорбления послышались свист ибрань.
        -Если недашь денег, то мы уйдем обратно вРечь Посполитую!
        -Накол тебя посадить! - прокричали те, кто пошел впоход, надеясь налегкую богатую добычу.
        Григорий постарался успокоить их, новответ полышались плевки. Небольшой отряд изказаков, рассерженные оскорблением царевича, схватились замечи инаправились натолпу поляков, которые, также вооружившись, ринулись вбой набывших соратников. Царевич, видя, что сейчас произойдет нешуточное сражение внутрь войска, хлестнул коня иодним прыжком очутился между поляками иказаками.
        -Опомнитесь! - воскликнул он. - Ненужно крови! Внашей армии нет врагов, наши враги там, застенами крепости.
        -Вот сам ииди наштурм, амы уходим, - проговорил один изполяков и, сняв шлем, кинул его наземлю, после чего развернулся иушел.
        Заним поледовали остальные. Григорий, вытирая катившиеся пощекам слезы, кидался сраспростертыми руками перед шляхтичами и, стараясь остановить их, кричал:
        -Неуходите, стойте, неоставляйте меня! Вы дали слово!
        Ноответом был всего лишь хохот тех, кто недавно целовал его руку иклялся вверности доконца победы. Один изпанов, здоровенный детина сбольшими жилистыми руками, ударил кулаком царевича. Отболи царевич упал заземлю, его лицо ируки оказались вгрязи. Толпа поляков сгиганьем словно стая ворон набросилась нанесчастного, одинокого человека ипринялась бить его пинками. Немного успокоившись, они сорвали снего шлем ишубу, которой стали махать словно знаменем водержании победы. Григорий, весь вкрови игрязи, сзаплаканными глазами, пытался вернуть шубу, однако шляхтичи недали ему этого сделать. Вместо благодарности они сели наконей иповернули всторону Польши.
        Наследующий день, 2января, когда большая часть войска покинула царевича, тот решил сжеч весь лагерь, оставленный под Новгородом-Северским, исоставшимися наемниками отсупил вПутивль. ВПутивле кГригорию поздно вечером пришел Юрий Мнишек. Еще более грузный, чем обычно, вдлинной шубе, воевода походил намедведя, его большие, жилистые руки сжимали рукоять меча. Царевич встал навстречу будущему тестю исулыбкой пригласил ксебе.
        Набольшом столе горели свечи, вкувшине было налито вино. Разлив вино вдва кубка, молодой человек самолично подал один изкубков сандомирскому воеводе испросил, отпив два глотка изсвоего кубка:
        -Счем вы пожаловали, пан Мнишек? - Григорий говорил напольском языке.
        -Я хотел предупредить вас, ваше высочество, что завтра назаре вынужден покинуть ваш лагерь иуехать обратно вПольшу. Ноневолнуйтесь, там усебя народине, я соберу новое войско, которое выступит впоход против Годунова.
        Комок застрял вгорле молодого человека. Резко вскочив состула, который сгрохотом упал накаменный пол, он воскликнул:
        -Как? Ивы тоже покидаете меня втяжелый час? Меня, который должен стать мужем вашей дочери? Как? Как вы додумались дотакого? Неужели между нами небыло уговора?!
        -Насколько я помню, моя дочь станет вашей супругой лишь тогда, когда вы сядете напрестол, доэтого момента даже несмейте идумать опанне Марине, - спокойным тоном ответил Мнишек, явно издеваясь надним.
        Оттакой дерзости Григорий незнал, что сказать. Он ловил ртом воздух, словно задыхаясь вэтот морозный день. Оперевшись настол иопустив голову нагрудь, царевич грустно уставился напол итихо проговорил:
        -Ладно, я недержу вас. Вы тоже можете покинуть меня, когда захотите, только больше между нами врядли будет доверие.
        -Я наберу еще добровольцев ради вас, царевич, - сказал воевода, зная, что это была еще одна ложь.
        4января Юрий Мнишек покинул Григория Отрепьева, объявив, что вынужден возвратиться вПольшу насейм. Вместе сним ушло еще 800поляков, полковник Адам Жулицкий, Станислав Мнишек иФредра. Вместо Мнишека гетманом оставшихся 1500польских рыцарей стал Дворжецкий.
        Глядя вслед удаляющемуся войску будущего тестя Григорий, одинокий, брошенный всеми напроизвол судьбы, стоял иедва сдерживал слезы. Сейчас ему хотелось упасть игрызть землю отбезысходности иотчаяния. Никогда прежде нечувствовал он себя таким несчастным ипокинутым, даже втот день, когда вовремя ночной беседы сПафнутием тайный убийца приложил кего горлу нож, он нечувствовал большей опасности, чем сейчас.
        Кнему подошел атаман Белешко и, положив руку ему наплечо, сказал:
        -Пойдем вдом, царевич.
        Григорий повернул кнему красное отслез лицо итихо спросил:
        -Что мне делать теперь? Все они покинули меня, оставив напроизвол судьбы.
        -Номы, казаки, никогда тебя небросим, умрем, костьми ляжем, нопоможем тебе вернуть престол.
        Царевич, улыбнувшись какой-то измученной улыбкой, снял ссебя перстень сбольшим рубином и, передав его атаману, сказал:
        -Это тебе подарок отменя запреданность.
        Белешко приложил перстень кгруди, перекрестился ипроговорил споклоном:
        -Благодарю тебя, государь! Помни, все казаки затебя!
        Должно быть, судьба послала испытание Григорию, дабы после вдвойне вознаградить его завсе невзгоды истрадания. Заместо покинувших его поляков кнему присоединилось войско донских казаков в12тысяч человек. Вскоре попримеру Путивля кнему споклоном пришли главы Рыльска, Курска. Севска иКромы. Григорий срадостью принял званных гостей, дав им поцеловать свою руку иприсягнуть ему наверность. Поего приказу изКурска привезли чудотворную икону Богородицы, которую царевич приказал поместить всвой походный шатер, украшенный дорогими коврами изанавесами скистями.
        Каждый вечер, перед сном, молодой человек водиночестве подходил киконе и, зажигая перед ней свечи, вставал наколени, складывал руки инеистово молился одаровании ему победы. Вовремя молитвы он закрывал глаза, поего щекам текли слезы, он мог так стоять иполночи, иночь, входя вмолитвенныйраж.
        Вскоре войско Григория подошло кгороду Севске, где выставил горнизон, асам укрепился встенах крепости. Лазутчики донесли царевичу, что войско Годунова находится усела Добрыничи. Ошеломленный таким известием, царевич решил дать решительное сражение вражескому войску. Ивот 21января ранним утром он отдал приказ своей армии разгромить царское восйко. Противник встретил его залпом пистолетов. Первые ряды полегли раньше, чем смогли увидеть лицо неприятеля.
        Григорий, одетый втяжелые доспехи, ссаблей водной руке, скакал рядом содним изатаманов иокриком погонял своих набой. Номысленно он понимал, что ни его пехота, ни конница неустоят перед постоянным залпом пищалей (пистолетов), которыми были знабжены воины Годунова.
        -Разворачиваемся! Уходим! - кричали казаки, пригинаясь кгривам лошадей, дабы уйти отпуль.
        Царевич, кружась вседле, немог сообразить, что делать дальше. Нотут его настиг атаман Белешко, весь потный иокровавленный. Потянув Григория заруку, он прокричал:
        -Государь, разворачивайся, здесь нельзя оставаться, опасно!
        -Что? Что ты сказал? - нерасслышал его молодой человек, оглушенный ружейной пальбой.
        -Уходи! - атаман стукнул коня царевича ипогнал его прочь.
        Вовремя бегства одна изпуль попала коню вбрюхо, который отболи встал надыбы и, скинув седока, замертво повалился наземлю. Григорий, отплевываясь отснега, попыталя встать, нонесмог: при падении он сильно ушиб колено итеперь ждал одного - смерть или спасение. Кнему подлетел Белешко, посадил насвою лошадь икрикнул:
        -Уходи, спасай свою жизнь, ая тебя прикрою.
        Распаренный, сбольной коленкой, скакал Григорий обратно под стены Севска, где совсем недавно так сладосто уповался набудущую победу. Теперьже он понимал, что поражение неизбежно, его войско наголово разбито, вся артиллерия - тридцать пушек ипятнадцать знамен - достались неприятелю, который опьяненный победой, пошел дальше, развязав жестокий террор, уничтожая всех без разбору - мужчин, женщин, детей - тех людей, которые добровольно присягнули самозванцу.
        Сам Григорий решил бежать обратно вПутивль под охраной донских изапорожских казаков. Уставший, павший духом, молодой человек несколько дней практически ничего неел инепил, запершись усебя вкомнате. Он написал два письма - Юрию Мнишеку иСигизмунду, прося их оподдержки, ноответа так инепоследовало. Зато, ксчастью, его ряды вскоре пополнились новобранцами - четыре тысячи казаков. Их царевич отослал вКромы для защиты крепости, самже он предпочел пока оставаться вПутивле, выжидая удобного случая для начала новых сражений.
        Наступила весна. Надеревьях распустились первые листочки, птицы, вернувшиеся сюжных стран, снова радостно защебетали наветвях икронах. Всадах раскрыли чашечки цветы, чей аромат витал ввоздухе, наполненный сырой землей ивлажной отдождя травой.
        Ноневсем принесло облегчение ирадость наступление тепла. Вот уже несколько дней Борис Годунов плохо себя чувствовал. Еще зимой врачи посоветовали ему соблюдать постельный режим ипить снадобья, однако упрямый государь прогнал лекарей исказал, что Бог милостив кнему инедаст ему умереть, несокрушив неприятеля. Однако, шло время, самозванец укрепился вюжных рубежах, которые беспрекословно присягнули ему. Уже нетак-то просто было сразить его. Даже тех монахов, что были подосланы кОтрепьеву сцелью отравить его, ноих разоблачили иарестовали. Видать, Господь нехотел отдавать расстригу вруки Бориса.
        Несколько дней царь ходил сболью ввисках, два раза унего случалось кровотечение износа. Лекари давали снабодья итравяные порошки, ноничего уже непомогало. Водин измайских дней после обеда Борис Годунов почувствовал себя хуже обычного. Встав из-за стола, он потерял сознание иупал напол, изего рта иноса непрерывно текла кровь. Через несколько минут он скончался.
        Весть осмерти государя облетела сначала Москву, азатем идругие города. Армия, собранная Годуновым для разгрома неприятеля, покинула своих бывших господ испокорностью присягнула Григорию Отрепьеву. Сам Петр Басманов, понимая, что юный, бесхарактерный сын Бориса, Фёдор, ставший царем после смерти отца, неможет быть хорошим государем обширной страны, сам лично приехал кОтрепьеву ипоцеловал ему руку икрест. Тот, восседая вкресле словно натроне, улыбнулся испросил:
        -Ты всеже решил признать меня царевичем Димитрием, хотя раньше воевал против меня?
        -Прости душу грешную, государь, - проговорил Басманов иперекрестился, - неведал я, что творю. Посвоему безрасудству помогал я Годунову, теперьже мои глаза прозрели ия вижу сейчас перед собой истинного сына Ивана Грозного.
        -Я прощаю тебя. Будь отныне моей правой рукой, служи мне верой иправдой, - Григорий положил свою теплую ладонь ему натемя итихо прошептал молитву.
        Глава 12. Яцарь
        Вбольшой, тускло освещенной комнате срешетчатыми окнами ивысоким сводчатым потолком, сидело трое человек: низверженный царь Фёдор Борисович, его мать ибывшая царица Мария Григорьевна, атакже царевна Ксения, темноглазая дочь Годунова. Вот прошло уже несколько дней стех пор, как их заточили всобственном доме те, кто недавно присягнул Отрепьеву. Ксения каждый раз сужасом вспоминала тот момент, когда разъяренная толпа вместе сбоярами ворвались водворец, скрутили царю Федору руки, сорвали снего шапку Мономаха, всех их троих силком вытолкали наулицу ипод хохот ибрань москвичей повели вих прежний дом. Дабы они несмогли сбежать, удверей иокон была преставлена охрана. Так их собственный дом стал тюрьмой.
        Сколько слез заэто время выплакала царевна, никто незнал. Ранее веселая, полная жизни ирадости девушка поникла будто цветок под порывом ветра, под глазами залегли тени, вбольших карих глазах читался испуг. Отойдя отокна, девушка подошла кматери и, встав наколени, прижала заплаканное лицо кее ногам. Мария Григорьевна ласково пригладила волосы дочери итихо проговорила:
        -Неплачь, родная, неплачь, Ксюшенька. Все будет хорошо, дайБог.
        -Матушка, мне страшно, - прошептала девушка, дрожа всем телом.
        Сидя взаточении, они незнали, какую рассправу учинили сторонники царевича сих семьей. Незнали итого, что толпа прямо вовремя литургии ворвалась вхрам исвязала словно преступника патриарха Иова, который оставался верен Годуновым даже после смерти Бориса. Само тело мертвого царя, захороненное вАрхангельском соборе, споруганием было вынесено прочь иперезахоронено накладбище для бедных. Имущество Годуновых иих родственников Сабуровых иВельяминовых было взято вказну, Степан Годунов был убить втюрьме, аостальных отправили вссылку. Так завершилась династия Годуновых.
        Рядом сматерью Ксении стало хоть намиг, носпокойно. Перестав плакать, она иправда подумала, что их, возможно, пощадят отрассправы. Ночто это там зашум задверью? Все трое вскочили наноги иприслушались: изкоридора доносились топот множества ног инецензурная брань.
        -Наколих!
        -Ух, подлое татарское племя!
        Шум приближался. Вот послышался звук отпирающей двери. Неуспели Годуновы моргнуть, как вих комнату ворвались вооруженные люди смечами икопьями. Ксения словно втрансе непоняла, как ее, бледную, испуганную, заруки вывели вкоридор ипотащили квыходу. Она уже невидела, что заговорщики удавили ее мать ибрата двумя подушками, атела вынесли наулицу, провозгласив, будто Фёдор иМария приняли яду, убив самих себя. Пообычаю, тела самоубийц неотпевали, апросто без молитв ижалости закапывали точно собак заоградой кладбища.
        Так осталась Ксения Годунова одна: никого изродных унее больше небыло. Какая участь уготованаей?
        Григорий Отрепьев долгое время оставался вТуле, куда стекались кнему напоклон дворяне ибояре. Он давал целовать свою руку, тонкие белые пальцы которой были украшены перстями удивительной красоты. Он сам царевич, молодой, статный, словно летал накрыльях: наконец-то, свершилось то, кчему он стаким упорством шел несколько лет. Москва снетерпением ждала появления нового царя, оставалось лишь отдать приказ овступлении встолицу, ночто-то постоянно останавливало его, какое-то чувство беспокойства овладевало Григория стех пор, как поего приказу Гаврила Пушкин иНаум Плещеев отправились сМоскву сграмотой отнового государя.
        Водин изпогожих летний день, когда солнце ярко освещало землю своими лучами, впалаты Григория вернулись бояре Пушкин иПлещеев. Спобедононым видом они сообщили отом, что дворец очищен отГодуновых итрон теперь только идожидается истинного царя. Молодой человек, выслушав донесение, спросил:
        -Агде теперь находится семья Годуновых?
        Плещеев откашлялся, видно, нерешаясь говорить правду. Пушкин выпятил грудь вперед ипроизнес такие слова:
        -Государь, сей племя татарское уничтожено. Царица Мария вместе сФёдором умерщвлены всобственном доме, аКсения дожидается твоего вердикта.
        -Что? - Григорий вскочил скресла и, весь багровый отярости, вплотную подошел кбоярину ихриплым голосом произнес. - Как так случилось, что их убили? Разве я отдавал подобный приказ?
        Пушкин иПлещеев встрахе рухнули наземь и, косаясь лбами холодного пола, проговорили водин голос:
        -Невели казнить, государь. Мы невиноваты вих смерти.
        -Тогда ктоже их убил икак? - неунимался Григорий, его руки тряслись, готовые разорвать двух преклоненных вассалов.
        -Толпа воглаве составшимися боярами ворвалась кним вдом иудавили двумя подушками. Вживых оставили лишь Ксению да патриарха Иова, которого отправили вссылку вдальний монастырь, как он того ижелал.
        Царевич будтобы неслыша слов бояр, прохаживался покомнате, время отвремени подходя кокну ивсматриваясь вдаль. Сейчас вместе срадостью победы пришло чувство жалости ираскаяния всодеянном его поддаными: нет, нескровавой рассправой желал он начать свое царствование. Обернувшись набояр, которые все еще споклоном сидели наполу, молодой человек проговорил холодным тоном:
        -Ладно, встаньте сколен. Вы невиноваты, что так получилось.
        -Велишь казнить тех, кто преступил твое слово? - спросил Наум.
        -Нет, небуду я никого казнить, довольно смертей. Я итак уже устал открови, пора начать мирную жизнь, - махнув всторону двери, он сказал, - идите, я отпускаювас.
        Бояре, пятясь задом, вышли изкомнаты изакрыли засобой дверь. Оставшись один, Григорий некоторое время стоял посреди комнаты, вдруг он подбежал кстолу исозлости опрокинул напол кувшин ичашу. Раздался звон разбитой окаменный пол посуды. Царевич раскидал осколки ногой, ноиэто непринесло облегчения, он вдруг понял, что вина засодеянное вМоскве ляжет нанего иему придется завсе отвечать. «Что мне делать? Что мне делать?» - спрашивал он сам себя, расстирая руками виски.
        Через несколько дней, когда горечь отсмертей немного улеглась, Григорий Отрепьев вокружении пышной свиты, сверкая украшениями, двинулся встолицу. Перед тем, как въехать вМоскву, царевич остановился вСерпухове, где его уже ждал пышный шатер, украшенный дивной красоты шелком, внутри шатер был застлан персидскими коврами, спотолка свисали занавеси, обхваченные большими кистями, вцентре стоял стол, уставленный всевозможными яствами. Поистинне, такому шатру мог позавидовать сам султан Османской империи!
        Сзамиранием сердца Григорий, окруженный боярами, дворянами ипанами, вошел вшатер, еле сдержав восторг отнесказанной роскоши. Ступая сапогами помягкому ковру, он свысоко поднятой головой прошел вцентр иуселся врасписное кресло, большее походившее натрон. Две ручные обезьянки сзолотыми ошейниками, сразу прыгнули настол ивзяли яблоки. Царевич обвел просторный шатер взглядом, после чего пригласил бояр, окольничих идумских дьяков кстолу. Весь день они пировали, превозглашая нового царя. Вино лилось рекой, нанекогда новом чистом ковре теперь виднелись темно-красные пятна, там итут валялись огрызки ишкурки отфруктов, которые кидали обезьянки да кости, оставленные борзыми.
        Григорий пил избольшой чаши, закусывая куропатками, приправленных всоусе. Он шутил исмеялся, его белые ровные зубы сверкали вдовльной улыбке, глаза, некогда тусклые имрачные, теперь светились радсотным огнем. Молодой царевич окидывал взором присутствующих идумал: «Неужели сказка стала явью? Неужели я насамом деле государь всея Руси?» Он еще недоконца осознал происходящее, словно восне он поднимал кубок один задругим, нопри этом оставался трезв, вто время, как многие бояре уже лежали вповалку, опьяненные выпитым вином. Темнокожие карлики вшутовских одеяниях устраивали представления, инапотеху всем, боролись друг сдругом деревянными мечами, пародируя рыцарские турниры. Глядя напредставление, Григорий громко смеялся, хлопая владоши, его бледные щеки теперь горели ярким румянцем, налбу выступили капельки пота. Позвонив вколокольчик, он велел слугам подать еще вина иугощений, что было немедленно исполнено. Лишь поздно вечером, когда нанебе загорелись звезды, пиршество закончилось. Гости разошлись посвоим палаткам, царевичу специально вшатре было выделено под альковом ложе, устеленное шелковыми
подушками. Укладываясь спать, Григорий сблаженной улыбкой вспоминал прошедший день итихо, как раньше вдетстве, повторял: «Москва, Кремль, дворец».
        Торжественный въезд встолицу состоялся 20июня 1605года. Еще сутра улицы столицы наполнились толпой людей, вышедших вэтот знаменательный день, дабы воотчию увидеть нового царя. Итут, итам людской поток заполнил все переулки, площади, рыночные ряды, матери высоко держали своих детей, приговаривая: «Смотри, мое солнышко, скоро тут проедит новый царь». Войско под командованием Петра Басманова наводила порядок наулицах, отцепляя те места, где должна была проехать царская процессия.
        Было жарко, из-за многолюдия поднялась пыль, из-за чего стало невозможно дышать. Каждый норовил пробраться впервые ряды, толкаясь иотпихиваясь, из-за чего происходили ссоры, которые прекращались гневным окриком солдат.
        Ровно вполдень повсей Москве радостно зазвонили колокола. Глашатай, вышедший наЛобное место, напыщенным громким голосом объявил овъезде царя Димитрия Ивановича. Все обратили свой взор наворота, вкоторые должен был въехать новый государь всея Руси.
        Сам Григорий Отрепьев, неспеша, ехал вроскошной карете, запряженной шестеркой коней, кстолице. Покачиваясь намягком сиденье, он то идело вздыхал, ловя ртом воздух, отпереполнившего его волнения ему было немного непосебе: как знать, чего сулит будущее. Аежели найдется кто-то, кто захочет разоблачить его прямо наЛобном месте, перед толпой народа? Тогда что его ожидает: виселица, столбование, четвертование? Нет, обэтом даже нельзя идумать. Враг побежден, дорога расчищена, осталось одно - крепко укрепиться натроне, дабы его потомки остались править наРуси еще многие столетия.
        Погруженный всвои тайные думы, царь даже незаметил, как остановилась карета. Его легонько вруку толкнул боярин Богдан Бельский итихо прошептал:
        -Государь, мы приехали кстенам столицы, народ ждет тебя.
        Ни слова ни говоря, трясясь всем телом отволнения ивозбуждения, Григорий вышел насвежий воздух ивзглянул наголубое лазурное небо, покоторому плыли маленькие облачка, рой бабочек, что сидели нацветке, вспорхнули под его ногами иулетели прочь. Он проводил их взглядом, полный решимости инадежды, словно бабочки подали ему какой-то знак. Быстрыми шагами царь подошел кожидавшей его лошади, украшенной дорогой попоной, ее уздечки ярко переливались насолнце отмножества драгоценных камней: алмазов, топазов, аметистов, изумрудов, рубинов. Сам он, новый царь Димитрий Иванович, одетый вроскошные золотые одежды, выглядел еще более красивым, еще более статным, чем раньше. Нагруди унего висело богатое ожерелье, натонких пальцах сверкали всеми цветами радуги перстни, короткие каштановые волосы были причесаны назад иумащены индийскими благовониями. Легко вскочив вседло, царь поднял руку идал знак въезжать вМоскву.
        Ворота столицы распахнулись. Народ подался вперед: кто-то падал наколени ибился лбом оземлю, кто-то принялся неистово креститься, отовсюду раздался детский плач - видно, малыши невыдержали духоты. Все взоры обратились нацарскую процессию, необращая внимания наодного монаха, одетого вгрязную поношенную одежду. Монах пробирался ближе квыходу, желая поглядеть нанового государя, его толкали, бранили, ноон, необращая внимания, шел напролом ксвоей цели. «Господи, чтоже будет? Чтоже будет?» - шептал он. Никто неузналбы внем чернеца Варлаама, некогда ушедшего изстолицы вместе смолодым монахом Гришей Отрепьевым. Нокто мог предположить, что судьбы путников так разойдутся нажизненном пути?
        -Тиши, тише, - говорили втолпе.
        -Вон, смотри, малыш, показалась процессия, - прошептала женщина своему сыну.
        Итут, нарадость всем, показалась свита царя. Впереди ехала польская кавалерия, сверкая оружием; заней следовали московские стрельцы, потом литаврщики. Заними, сверкая богато украшенной сбруёй, следовала московская конница, позади нее шли священники сосвоими епископами, владыками иновом провозглашенном патриархом Игнатием, бывший рязанский архиепископ, грек покрови. Завсеми ними нарослом белоснежном коне, взолотых одеяниях, ехал сам царь. При его появлении все склонились вглубоком поклоне, некоторые даже принялись целовать землю под копытами его коня. Григорий Отрепьев, гордо вскинув голову, глядел намноголюдие, его довольная улыбка осветила доэтого хмурое лицо, всветлых глазах загорелся радостный огонек. Проезжая мимо толпы, он вдруг мельком заметил Варлаама ивздрогнул, нотот быстро затерялся втолпе, боясь быть узнанным. «Этоже Гришка Отрепьев! Как такое может быть? Он теперь царь?» - спрашивал сам себя монах, трясущимися руками пряча крест вскладки одежды.
        Итут вдруг случилось нечто такое, очем страшно было вспоминать. Наясном небе появились тучи, поднялся страшный ветер, взвив тучу пыли ввоздух. Началась паника, люди стали прятаться кто куда; лошади громко заржали, пытаясь вырваться изрук конников. Конь, накотором восседал царь, поднялся надыбы ичуть было нескинул седока, нотот крепко вцепился вгриву исмог усидеть наместе. Через несколько секунд буря стихла, снова засияло солнце, пыль улеглась наземлю, номосковский люд ибояре досих пор неотошли отшокового состояния. Крестясь иприговаривая молитвы, они тихо шептались друг сдругом:
        -Плохой знак. Видать, Господь нехочет принимать нового царя.
        Через несколько минут, когда торжественно загремели вбубны илитавры, народ забыл опредупреждении свыше иснова принялся приветствовать царя, который ктому времени уже подъезжал кЛобному месту. Пообычаю, Григорий первым делом посетил Архангельский собор, вкотором покоились Иван Грозный иего сын Федор Иванович. Под молитвы священников извуки труб, накоторых играли поляки, молодой царь приложился кобразам, после чего подошел кгробу Ивана Грозного и, заплакав, громким голосом произнес:
        -О, отец мой отец, омой брат Федор! Много зла сделали мне, когда я был еще ребенком, ноблагодаря Божьей помощи исвятых наших, остался жив я, дабы вернуться сюда изанять поправу принадлежащий мне трон.
        Слезы лились изглаз, голос дрожал отрыданий. Стоящий неподалеку люд крестился ирадостно приговаривал:
        -Смотри, наш государь плачет.
        -Оказывается, царевич-то Димитрий жив был, амы Годуновым присягнули.
        -Теперь все будет хорошо.
        После плакания угроба отца, царь прошел кнароду иобратился спышной речью, которая тронула всех дослез:
        -О, народ мой! Долго ты страдал под гнетом царя несправедливо! Сколько бед, сколько несчастий выпало нам всем. Я был забыт, брошен напроизвол судьбы, сранних лет скитавший помонастырям да чужбине. Злые люди покушались намою жизнь, преследовали меня. Много лет вбезвестности провел я, голодал, замерзал. Сколько слез выплакали мои глаза, сколько раз сердце мое разрывалось оттоски, ноникто непомогал мне, лишь надалекой, чужой земле, вРечи Посполитой нашел я кров ипристанище, меня, униженного, вмонашеской одежде, приняли водворце короля Сигизмунда, помогли вернуться домой. Как я могу отблагодарить их? Отныне между нашими странами будет существовать вечный мир, я открою для всех границы, остановлю кровопролитные войны, пусть все живут вмире исогласии!
        Толпа, вытирая слезы, радостно взревела. Польские музыканты заиграли набубнах, громкие возгласы, крики, музыка - все смешалось воедино. Григорий сверху вниз смотрел налюд московский ирадостно думал: «Теперь я ваш господин. Ваш повелитель!»
        Кцарю приблизился Богдан Бельский, который снял ссебя крест, ипроизнес:
        -Православные! Благодарите Бога заспасение нашего солнышка, государя царя, Димитрия Ивановича. Какбы вас лихия люди несмущали, ничему неверьте. Это истинный сын царя Ивана Васильевича. Вуверение я целую перед вами Животворящий крест, - сэтими словами боярин приложился губами кбольшому, украшенному камнями кресту.
        Народ перекрестился иснова взвыл, превознося нового царя, который решил отложить венчание довстречи синокиней Марфой, своей мнимой матерью, которая вот-вот должна вернуться вМоскву.
        Вэтотже самый день вцарском дворце состолся пышный прием. Царь вместе снеразлучными поляками, боярами ипатриархом пировали послучаю воцарения. Были розданы подарки заоказанные услуги. Петр Басманов, темноволосый, сбольшими карими глазами, сверкая украшениями, сидел полевую руку отмолодого царя, который вэтот день выпил слишком много вина, его щеки раскраснелись, громко смеясь, он велел позвать скоморохов, которые устроили шуточное представление. Анаулицах Москвы народ угощался мясом, бедным были розданы деньги, повсюду гремела музыка, доглубокой ночи нестихал праздник. Так началось царствование Григория Отрепьева.
        Глава 13. Димитрий Иванович
        Прошло всего лишь несколько дней содня воцарения напрестол молодого государя, однако сколько событий, сколько вопросов решились заэтот период! Григорий, опьяненный властью, немог отановиться всвоем неудержимом стремлении квеселью имузыке. Пиршество продолжалось ипродолжалось, сутра доночи играли литавры игремели бубны, скоморохи, ранее преследуемые Годуновым, теперь имели свободный доспуп ко дворцу, где устраивали представления сакробатическими номерами иручными обезьянками.
        Как-то водин издней, когда царь, раскрасневшийся отвыпитого вина, предложил польскому аркестру играть еще, Петр Басманов - правая рука государя, наклонился кего уху ипрошептал:
        -Негоже, царь, веселиться день иночь, порабы иоделах подумать.
        Григорий повернул кнему лицо, хмель сразу выветрелсь унего изголовы, щеки снова стали бледными, вглазах читались раздражение излоба, однако молодой человек сдержался и, широко улыбнувшись, трезвым голосом ответил:
        -Ты прав, Петр, делу время - потехи час. Мне необходимо преступить ксвоим обязанностям.
        Басманов был рад ивтоже время обескуражен такой прямолинейностью. Никто изранее живущих государей непозволилбы так разговаривать ссобой, аэтот более того, что невысказал недовольства, так еще исогласился. Неужели он иправда несын Грозного?
        Наследующий день слуги убрали праздничный стол, аристы имузыканты были вспециальные кварталы, где они ипоселились, вино спрятали вкладовые. Царь, одетый впросторный гусарский костюм, быстротой илегкостью принялся решать вопросы. Первым делом государь вернул изссылки бывших своих господ Романовых, родственников мнимой матери Нагих, незабыл он иосвоем чудовом покровителе Пафнутие, которого Годуновым после бегства монахов. Романовы были встречены сбольшими почестями, царь вернул им наделы исверх того, наградил богатствами изимущества родственников Годуновых - Сабуровых. Необошли милостью государевой иНагие. Один изних, Михаил Нагой получил боярство, чин конюшего ибольшие подмосковные вотчины Годуновых. Теперь, когда Григорий приблизил ксебе верных людей, он запланировал день избрания нового патриарха Игнатия. Он основательно готовился кэтому дню, ибо слышал, что невсе священнослужители были рады такому назначению.
        Прохаживаясь покомнате, царь то идело посматривал вокно. Он видел большие купола храмов, видел площадь, видел множество народу - вся Москва лежала уего ног! Отэтого зрелища унего закружилась голова. Власть, поначалу такая сладкая идалекая, теперь оказалась реальностью, норадостью отобладанию ее уже небыло, остались лишь воспоминания борьбы занее да усталость.
        Вдверь постучали.
        -Войдите, - крикнул Григорий итутже уселся вкресло, сделав суровое лицо.
        Вошел один изстрелков и, поклонившись, проговорил:
        -Государь, ктебе посетитель.
        -Кто?
        -Он непредставился, носказал, что ты будешь рад встречи сним.
        -Хорошо, проведи его вмой кабинет.
        Молодой человек встал, ему нехотелось ни заниматься делами, ни разговаривать скембы то ни было, однако обычаи требовали принять пришедшего иотэтого некуда недеться.
        Незнакомец широким шагом вошел вкабинет, где его уже поджидал молодой царь. Поначалу их глаза пристально смотрели друг надруга, новдруг Григорий резко вскочил и, подойдя кнему, сказал:
        -Я так рад видеть тебя, Пафнутий.
        -Эх, ая думал, ты меня неузнаешь, - проговорил хриплым голосом бывший архимандрит.
        -Садись, потолкуем.
        Они уселись друг против друга, словно представляя контраст: царь был одет взеленый кафтан сзолотыми пуговицами, нагруди унего сверкало большое ожерелье, напальцах переливались кольца, высокие сапоги украшались вышивкой иззолотых нитей, лицо безусое, безбородое было смелым ирешительным. Иное дело Пафнутий: исхудавший, заросший всклоченной бородой, смуглолицый, одетый вчерную рясу сбольшим капюшоном; сложно было представить, что этот человек мог спокойно общаться сгосударем сглазу наглаз.
        -Ты сильно переменился завремя нашей разлуки, - сдолей зависти проговорил Пафнутий, разглядывая Григория сног доголовы.
        -Иты тоже. Ябы даже неузнал тебя, еслибы встретил наулице.
        -Конечно. После твоего бегства изМосквы я попал внемилость кГодунову. Этот тиран сослал меня вдальний монастырь, объявив меня чутьли ни преступником. Ачто я такого сделал? Лишь открыл некоему человеку правду.
        -Видишь, я сделал все, что ты сказал. Атеперь, - Григорий наклонился итихо прошептал, - я знаю тебя, Пафнутий, зачем ты здесь. Милости просишь?
        -Немилости, асправедливости. Некогда я был архимандритом Чудовая монастыря, теперьже я жалкий изгнанник. Прошу, верни мнесан.
        -Благодаря тебе я царь Всея Руси, разве я могу неоплатить тебе больше, чем ты заслуживаешь? Ты небудешь больше архимандритом, это слишком низко. Ты станешь самим митрополитом Крутицким, вторым человком после патриарха Игнатия.
        -О, государь! - Пафнутий упал напол ипринялся целовать сапоги Григория.
        Тот, глядя нанего сверху вниз, сказал:
        -Встань сколен, ненужно благодарить меня, сам себя поблагодари лучше.
        Только бывший архимандрит поднялся наноги, как вкабинет вбежал взмыленный Басманов. Он тяжело дышал, глаза его были широко раскрыты, вних читался испуг. Склонив голову, боярин проговорил громким голосом:
        -Государь, только что схватили Шуйского, который наЛобном месте рассказывал толпе, будто ты беглый монах Гришка Отрепьев, называл тебя самозванцем ирасстригой, иклялся, будто настоящий царевич давно мертв.
        Пафнутий отступил нашаг, Григорий тяжело задышал, комок застрял унего вгорле. Неужели, взойдя напрестол, он будет тутже свергнут? Ну уж нет! Власть, данную им, он никому неотдаст.
        -Где сейчас заговорщики? - резко спросил царь.
        -Их схватили иарестовали. Что прикажешь дальше делать?
        -Казнить! - сразуже, незадумываясь, ответил Григорий, его глаза злобно блестели втускло освещенной комнате.
        Петр смотрел нанего, таким еще он его невидел: злым, жестоким, холодным, будто это был нецарь Димитрий, адругой человек.
        Казнь была назначена на23июня. Василия Шуйского, связанного заруки, вели наплаху кЛобному месту. Московский люд еще сутра собрался наплощади, дабы поглазеть наказнь боярина, говорившего непотребные слова вадрес государя. Григорий Отрепьев, стоя уокна, наблюдал запроисходящим. Ему было хорошо видно, как Шуйского ставят натабурет, как надевают нашею петлю, как ему зачитывают его преступления. Царь доболи владонях сжал пальцы, мысли одна задругой вертелись вголове: «Что будет, если его казнят? Авдруг народ уверует вслова Шуйского после его смерти? Вдруг найдутся еще сторонники заговора, которые попытаются убрать меня? Господи, помоги мне». Молодой человек сжал руками виски, чувствуя, как вних бурлит кровь. Он неслышал, ночувствовал внутренним чутьем, как Василий Шуйский перед смертью винится всодеянном, прося прощение уцаря инарода захулу, возводимую нагосударя, как просить сохранить ему жизнь иболее недержать зла. Думай, думай, вертелось уГригория вголове. Вдруг он резко подошел кдвери, распахнул ее икрикнул: «Гонца ко мне!»
        Петля медленно затягивалась нашеи уШуйского. Боярин, весь бледный, испуганный, шептал молитву, то идело закрывая глаза. Он взглянул нанебо ислезы выкатились изглаз, нехотелось умирать. Остались последние секунды жизни… ночто это? Почему толпа закричала, почему многие принялись неистово креститься? Василий огляделся посторонам ивдруг почувствовал, что петли нет нашеи, краем глаза увидел, как царский глашатай, развернув послание, прочитал:
        -Именем государя Всея Руси Димитрия Ивановича, помилости Божьей сохраняет жизнь боярина Василию Шуйскому, атакже его братьем, заменив казнь ссылкой впригород Галича.
        Василий неверил своим ушам: его оставляют вживых! Толпа, радостно крича, принялась восхвалят царя, аглашатай объявил, что послучаю возведения нового патриарха состоится праздничное угощение инегоже втакой знаменательный день омрачать его казнью.
        -Слава царю!
        -Слава царю!
        Люди благословляли молодого государя, их голоса разлетелись поокруге идонеслись доушей самого повелителя.
        Григорий Отрепьев вместе сПетром Басмановым парились вбане. Вдыхая ртом раскаленный пар, исходивший отуглей, они обмахивались березовыми вениками, время отвремени вытирая слица катившийсяпот.
        -Мочи нет, государь? - заботливо спросил боярин, видя уставшее, грустное лицо царя.
        -Нет, Петр, все хорошо, я еще попарюсь, потом пойду обольюсь холодной водой.
        Григорий лег насосновую скамью ивспомнил тот день, когда он вот также парился вбане сАдамом Вишневецким, только тогда он был обычным слугой, который зачто-то получил оплеуху. Кто знал, что именно тот случай изменит его жизнь навсегда?
        -Петр, разомни мне спину, вобласти лопаток.
        Басманов сильными руками принялся расстирать царскую спину, гадая, почему государь впоследнее время стал каким-то мрачным, задумчивым? Раньше это был веселый жизнерадостный молодой человек, лицо которого светилось вдовольной улыбке? Теперьже он видел перед собой постаревшего нанесколько лет мужчину, откоторого неосталось того прежнего шутника ивесельчака, словно царская корона иправда оказалась непосильной ношей.
        -Впоследнее время ты всегда мрачен, государь. Что-то случилось?
        -Нет, все хорошо, - равнодушно ответилтот.
        -Волнуешься овстречи сцарицей Марией? Думаешь, она неузнает тебя?
        -Я даже недумаю обэтом. Послав заней Скопин-Шуйского, я вручил ему кое-какой подарок, при виде которого она поймет, что я истинный царевич Димитрий.
        -Ты хороший сын, царь. Однако… что тебя гнетет?
        Григорий глубоко вздохнул исел наскамью. Все тело горело отжара, кровь стучала ввисках. Вдруг молодой человек повернулся кбоярину, его глаза светились радостным огнем - он снова стал прежним.
        -Скажи, Петр, - он схватил его заруку ивзволнованно спросил, - скажи, где сейчас Ксения Борисовна Годунова?
        Басманов кашлянул, поняв теперь, почему столько времени царь был сам несвой. Вон оно что! Он-то думал, будто государь оделах страны думает, аоказывается все намного проще: похоть возобладала надним!
        -Ксения пока живет водворце.
        -Почему я досих пор невиделее?
        -Как ивсе женщины, царевна проводит время вгорнице зарукоделием.
        Григорий усмехнулся иответил:
        -Странный унас обычай, Петр, ты ненаходишь: прятать женщин? Когда я жил вПольше, дамы там имели свободный доспут ко всему: они сидели застолом смужчинами, танцевали впарах смужчинами, веселились смужчинами. Атут? Куда ни глянь, одни мужики да мужики кругом. Эх, какже я соскучился поженскому обществу! Сейчасже прямо веди меня кней!
        Царь поднялся и, быстрым шагом, пройдя вдругую комнату, вылил насебя ведро воды, после чего одевшись вчистый наряд, двинулся вслед заБасмановым подлинному коридору всамый дальний конец дворца, где сидела взаточении единственная оставшаяся вживых изсемьи Годуновых. Петр остановился возле большой деревянной двери скованым замком ипроговорил:
        -Здесь.
        -Хорошо, - ответил царь, - жди меня возле двери иникого непускай, никого. Даже нянечек. Ты понял?
        -Понял, - проговорил тот, зная, что хотел государь.
        Ксения сидела завышиванием. Ее руки проворно создавали узоры, адумы были совсем одругой. Прошло немного времени стех пор, как ее лишили отца, матери, брата - никого насвете унее неосталось. Теперь даже свободы нет. Раньше она была веселой, жизнерадостной девушкой, сейчасже ее глаза потухли инабухли отслез, щеки ввалились, некогда румянец, озарявший лицо, заменился бледностью. Каждый день она ждала смерти, засыпая, боялась, что кней ворвется тайный убийца изадушит ее, отэтого она мучалась бессоницей, ее стали одолевать кошмары, вскакивая отглухих рыданий, Ксения подходила кокну и, глядя вночное небо, думала: «Матушка, братишка, заберите меня ксебе, сил моих больше нет». Носудьба как назло нежелала ее смерти, заставляя вновь ивновь страдать вгордом одиночестве.
        Погруженная втяжелые думы, царевна нерасслышала, как отворилась дверь. Григорий, бесшумно ступая погорнице, подошел кней сзади, наклонившись, прошептал:
        -Рад видеть тебя, царевна Ксения Борисовна.
        Девушка вскочила отиспуга инеожиданности, доска, накоторой она вышивала, сгрохотом упала напол. Перед собой она увидела молодое безбородое лицо стемно-голубыми глазами под тониким изогнутыми бровями. Ксения, прижавшись спиной кстене, прокричала:
        -Уходи, царь! Что тебе нужно отменя? Убить меня решил?
        -Что ты, голуба моя? Уменя нет ссобой оружия. Да иневмоих интересах убивать женщин.
        -Тогда зачем ты явился ко мне? - прокричала девушка иприкрыла лицо руками, ее тело сотрясли рыдания.
        Царь подошел кней и, убрав руки сее лица, долго держал их всвоих. Ксения перестала плакать, однако ее все еще трясло. Она боялась взглянуть вглаза того, кто украл трон уее семьи, кто сверг ее брата имать. Она боялась этого человека, хотя понимала, что он ничего сней несделает.
        -Ты дрожишь, царевна, - ласково проговорил Григорий, его голос дрожал отвозбуждения, руки крепче сжимали тонкие пальчики Ксении, - небойся меня, я несделаю тебе ничего плохого, только взгляни наменя, нуже, посмотри. Вмоем сердце нет ненависти излобы, я лишь хочу, чтобы ты любила меня, понимаешь? - он взял ее заподбородок иприподнял голову.
        Царевна увидела его лицо: красивое, молодое, сбелозубой улыбкой, исердце унее растаяло, она больше немогла ни сопротивляться, ни говорить. Царь скинул ссебя длинную шелковую рубаху и, схватив девушку заталию, плотно прижал ксебе. Сквозь одежду он почувствовал стройное молодое тело, отэтого унего ввисках забурлила кровь, внем проснулись страсти. Недумая ни очем, он поцеловал Ксению вгубы, затем осыпал поцелуями ее щеки ишею. Девушка несопротивлялась, она машинально обвила его шею руками иони вместе упали набольшую кровать под зеленым альковом. Впервые вжизни Ксения познала мужчину, она небыла кэтому готова ипотому боялась, дрожа всем телом. Григорий, страстно целуя ее, повторял одно итоже: «Любимая моя, солнышко мое. Какже я долго ждал этого момента. Будь сомной всегда ия осушу твои слезы, мы будем всегда вместе, только ты мне нужна, больше никто. Какже я люблю тебя!»
        Петр Басманов, стоя настраже возле двери, слышал скрип кровати да стоны, доносившиеся время отвремени изгорницы. Ему небыло стыдно зато, что царь овладел царевной, которая теперь врядли когда-либо выйдет замуж. Знал боярин также, что никогда государь невозьмет ее вжены, какбы ему этого нехотелось, ибо боялся засвою жизнь. Прохаживаясь туда-сюда, Басманов думал теперь лишь отом, когда закончатся любовные утехи ион будет свободен.
        Вэто время Ксения лежала наширокой груди Григория, который сблаженной улыбкой поглядывал впотолок, время отвремени накручивая ее прядь волос напальцы. Насекунду он вспомнил Анну, которая осталась впоместье Адама Вишневецкого икоторая, скорее всего, уже родила сына, его сына. Сравнивая двух женщин, молодой человек сделал выбор впользу последней: Ксения была скованной, вней небыло той страсти, того жара, которые давала ему Анна. Вскоре царевна наскучила ему, да икрасота ее, окоторой все только итвердили, была явно преувеличина. Широкие брови, маленький пушок над верхней губой, темные, почти черные немного раскосые глаза делали ее молодое лицо грубоватым. Иное дело панна Марина: нежная, белокожая, салыми губами, всегда веселая ираскованная. Нет, небудет он жениться наКсении, оставит, конечно, водворце как члена бывшей царской семьи, ноникаких привилегий он ей недаст.
        Встав скровати, царь быстро оделся ипроговорил холодным тоном:
        -Мне нужно идти, царевна. Дела ждут. Будет время, зайду еще, - напороге он еще раз обернулся исказал, - ты красивая иипотому понравиласьмне.
        Это была еще одна ложь, ноона, покрайней мере, небыла губительной.
        Басманов, стоящий настраже, отступил надва шага, когда дверь наконец отворилась иизгорницы вышел, широко улыбаясь, Григорий. Его молодое лицо снова стало прежним как ираньше: чуть румяным, сдерзким огоньком втемно-голубых глазах. Боярин заметил, что рубаха государя немного смята, очем незамедлительно сказал, начто молодой человек безразлично махнул рукой ипроговорил:
        -А, мне все равно. Призови лучше слуг, дабы они накрыли настол. Я есть хочу.
        После ужина Григорий пошел отдыхать, ибо вскором времени должна состояться еще одна важная встреча, которая решит его дальнейшую судьбу.
        Приезда инокини Марфы ждал весь русский народ. Кнему готовились еще стех пор, как царь Димитрий приехал вМоскву. Забывшей царицей отправился Скопин-Шуйский, получивший отгосударя новый придворный титул мечника, который был вобиходе вРечи Посполитой укороля Сигизмунда. Инокиня Марфа, когда заней приехали посыльные отцаря, несразу решилась навстречу соСкопином. Она попросила обождать ее два дня, втечении которых, отказавшись отеды иводы, придавалась молитве, прося Бога подсказать ей правильное решение. Однако мечник был нетерпелив, позволив себе намекнуть инокине, что унего есть ссобой секретное послание отцаря натот случай, если она несогласится ехать сним вМоскву.
        «Яд», - мелькнула вголове уМарфы. Вэтот момент она почувствовала себя словно зверек, загнанный вугол: истрашно, ивырваться нельзя. Наконец, собравшись сдухом, она попросила мечника подождать еще полдня, после чего ему будет дан ответ.
        -Да вы уж постарайтесь побыстрее, - раздраженно проговорил Скопин-Шуйский, теребя рукоятку меча, словно желая воткнуть оружие вживот хитрой женщины.
        -Я скоро дам ответ, только потерпите, - спокойно ответила инокиня ивернулась всвою келью.
        Блуждающим взором она осмотрела темную комнату, тускло освещенную дневным светом, разглядела свое черное монашеское одеяние, бледные руки скороткими ногтями, ией вдруг вспомнилось то время, когда она, седьмая жена Ивана Грозного, блестала впарчовых ишелковых нарядах, носила украшения сдрагоценными камнями, румянила щеки икрасила губы, умащала тело маслами, при ее приближении толпа падала наземь впоклоны, ее любили иуважали. Потом картина сменилась ненавистными образами Годуновых, превративших ее жизнь вад: сначала смерть сына, потом ссылка вмонастырь. Незабыла инокиня случай, когда вызванная надопрос кБорису, она видела озлобленное лицо его женушки Марии, пытавшейся выжечь ей глаза свечой. Никогда непростит она угнетателей, тиранов, чьи души обречены теперь навечные адские муки. Иименно ненавист кГодуновым ижелание отомстить оставшейся вживых Ксении побудило инокиню дать положительный ответ.
        Когда она вышла изкельи, ее глаза светились дьявольским огнем. Гордо вскинув голову как раньше, она решительным тоном проговорила:
        -Я еду вМоскву навстречу ссыном.
        Скопин-Шуйский склонился перед ней внизком поклоне некак перед инокиней Марфой, акак перед царицей Марией Нагой, ипроводил ее вкарету, запряженной шестеркой коней.
        Встреча матери исына должна была состояться неподалеку отМосквы вселе Тайнинском, где уже был приготовлен большой царский шатер, вкотором царь ицарица останутся одни для переговоров. Одетый взлатотканный парчовый кафтан, расшитый драгоценными камнями, сверкая украшениями изумительной работы, молодой царь вокружении преданных ему людей: Басманова, Михаила Молчанова, Василия Мосальского, Ивана Голицына иГаврила Пушкина, ехал навстречу сматерью. Отдельной колонной шли поляки, музыканты, подругую сторону чинно вышагивали патриарх Игнатий вместе состальными священнослужителями. Личные телохранители царя составляли иностранцы: французы, англичане, немцы ишотландцы, чьими капитанами были Жак Маржерет, Матвей Кнутсон иАльберт Вандтман. Незабыл молодой государь взять ссобой заведующего канцелярией поляка Яна Бучинского, который сопровождал царя еще ссамого первого похода наРусь.
        Толпа зевак уже сутра встала наобочине дороги, дабы собственными глазами увидеть долгожданную встречу инокини Марфы ссыном Димитрием.
        Григорий, сидя нарослом коне, взволнованно теребил удила, каждая минута казалась ему часом, отволнения отвесь вспотел, пот струился поего лицу. Попросив платок уПетра Басманова, молодой человек вытер мокрый лоб и, тяжело вздохнув, спросил:
        -Когдаже появится карета?
        -Скоро, мой государь, еще немного, - ответил всегда любезный Басманов.
        Тут вдруг тишину прервали звуки множества труб, глашатай навзмыленном коне подъехал вцентр игромко объявил оприезде царицы Марии. Радостные возгласы окатили всю округу. Музыка загремела еще громче, заглушив монотонные распевания молитв. Григорий, бледный, широкими глазами всматривался вдаль, где нагоризонте появилась запряженная лошадьми царская карета. Стеганув коня, он вовесь опор помчался один, без охраны, ккортежу, дабы самому лично встретить мать. Иконя, восседая уоткрытого окна кареты, внимательно смотрела нанезнакомого ей молодого человека вцарском одеянии. Накакой-то момент ей вдруг исамой показалось, что это иесть ее родной сын Димитрий, которого она невидела уже многолет.
        Остановившись убольшого шатра наглазах увсего народа, бывшая царица Мария Нагая, подошла кмолодому царю икрепко обняла его, обливаясь слезами. Григорий, неожидая такого проявления чувств, трижды поцеловал «мать» вщеку и, сняв шапку, пригласил ее пройти вшатер. Толпа ликовала, подбрасывая шапки, апольские музыканты продолжали играть нафлейтах ибубнах.
        После яркого дневного солнца вшатре стало вдруг темно. Когда глаза привыкли кмрачному освещению, инокиня Марфа уселась вбольшое мягкое кресло ипристально вгляделась влицо стоящего перед ней человека. Нет, это неее сын, он даже илицом непохож наДимитрия. Царь сел рядом сженщиной испросил:
        -Тяжелали была дорога?
        -Кто ты? - резким тоном спросила инокиня ипосмотрела нанего темными, злыми глазами.
        -Я царь всея Руси, матушка, - дрожащим голосом промолвил Григорий.
        -Ты немойсын.
        -Я знаю.
        -Ха-ха, знаешь. Атеперь ответь мне навопрос: что будет, если я сейчас выйду ивсему народу объявлю правду?
        -Знаю, этого-то я ибоюсь. Если они дознаются, то меня, связанного порукам, отведут наплаху иголова моя покатится поступеням вниз, оставляя засобой кровавый след. Ноя молод инехочу умирать. Царица, я отомстил затебя. Теперь ты снова будешь купаться впочестях ибогатстве как раньше, ты забудешь слезы, я сделаю все, дабы ты была счастлива! - молодой человек говорил наодном дыхании, глаза его горели живым огоньком, набледных щеках заиграл румянец. - Позволь мне поцеловать твою руку иназвать матерью, царица.
        Пораженная его красноречьем иясным взором прекрасных глаз, Марфа протянула руку итот коснулся ее влажными губами взнак покорности.
        -Прошу, неразоблачай меня.
        -Я буду натвоей стороне инескажу никому правду - это тебе моя награда заубийство подлого племени Годуновых.
        Инокиня встала ирешительно направилась квыходу. Семеня заней, Григорий откинул полог шатра ивглаза ему ударил дневной свет. Насекунду зажмурившись, он увидел, как царица подняла руку исказала:
        -О, народ московский! Я, ваша царица Мария Федоровна Нагая, подтверждаю, что ваш царь иесть мой родной сын Димитрий Иванович.
        Крики радости оглушили поляну. Все: ипростой люд, ибояре, ислуживые люди - все склонились вглубоком поклоне перед государем иего матерью. Сгордо поднятой головой Марфа снова уселась вцарскую карету, аГригорий, снепокрытой головой взнак почтения, шел воглаве процессии, ведя под уздцы лошадь. Было 18июля 1605года.
        Встолице инокине были приготовлены кельи вкремлевском Вознесенском монастыре, где ее окружали роскошь ипочести. Григорий, радостный исчастливый, лично приехал вмонастырь, дабы проверить: хорошоли устрилась «мать»? Получив ее благословение, молодой государь объявил скрыльца дворца, что венчание нацарство состоится 21июля.
        Рано утром вдень коронации народ, разодетый всвои лучшие наряды, столпились возле Успенского собора Кремля. Солдаты ссекирами наперевез отцепили дорогу, покоторой пойдет делегация царя. Народа была столько, что никто даже незамечал нищего оборванца сбольшим крестом нашеи. Бродяга время отвремени, посматривая нанебо, тихо шептал: «Господи, помоги русскому народу, помоги родной земле». То был чернец Варлаам, желающий всмотреться влицо того, кто некогда вышагивал рядом сним померзлой земле литовской как сейчас вышагивает побархатному ковру имраморным плитам пола дворца.
        Звук труб прорезал воздух. Наступила тишина. Глашатай, подъехав налошади, объявил, что царь уже рядом ивскоре войдет вместе сбоярами всобор. Через две минуты, как того итребовал обычай, изцарского дворца вокружении вассалов шел молодой царь, одетый взолотую бархатную парчу. Все бояре были разодеты влучшие наряды иукрашены дорогими украшениями, ноникто немог превзойти вроскоши илюбви кдрагоценным камням Григория Отрепьева, который ради этого пригласил вМоскву лучших ювелиров нетолько издругих городов, ноистран. Итальянские, немецкие, французские украшения сверкали наего белых тонких пальцах, нагруди висело удивительной красоты ожерелье, сделанное специально для сего дня итальянским ювелиром изНиаполя. Словно солнце, светился государь белозубой улыбкой, его короткие рыжеватые волосы источали сладковатый аромат масел, которыми они были умащены. Московский люд протягивал кнему руки, благословя нацарство. Царь степенно вышагивал порасчищенной дороге, привествуя всех взмахом руки.
        Процессия вошла вУспенский собор, где патриарх Игнатий увенчал Григория царскими регалиями - скипетром идержавой. Затем он возложил намолодого царя корону, некогда заказанная Борисом Годуновым вВене угерманского императора.
        Держа вруках символы власти, Григорий дрожал. Ему еще предстояло миропомазание ипричастие поправославному обычаю, которые он, как католик, принять немог. Попав взатруднительное положение, царь мысленно начал думать: что делать, дабы тебя принял русский православный народ, нопри этом незадеть чувства иезуитов ипанов, которые присутствовали вего свите? Нонедаромже наверх был посажен грек Игнатий, тайный доброжелатель унии, покоторой соединялись разные церкви. Он-то ипредложил выход изситуации: совершить миропомазание, нонебрать причастия. Так оно ивышло. Все видели, как патриарх благословлял царя, как возлагал наего голову корону, иэтого было достаточно: народ принял нового государя.
        После коронации государь при народе решил снова отправиться вАрхангельский собор, дабы вочередной раз прикоснуться кгробам Ивана Грозного иФедора Ивановича. Поплакавшись усвоего «отца», молодой человек попросил унего заступничества вправлении государством иблагословении его уБога. Бояре, бывшие при царе, видели слезы наего щеках инемогли сдержать своих, говоря между собой: «Какой любящий сын! Поистинее, нам повезло сгосударем».
        Выйдя изсобора, Григорий подал знак, желая сказать что-то. Наступила тишина, тысячи глаз устремились нанего. Царь, сияя влучах солнца золотом идрагоценными камнями, вскинул голову ипроговорил зычным молодым голосом:
        -Вы все знаете, что есть два пути правления: путем тирании ипутем милосердия. Яже выбрал второй - путь милосердия исправедливости. Долго наш народ блуждал втемноте, теперьже настало время зажечь свет иподняться словно птица Феникс изпепла! Ия, ваш царь игосударь Всея Руси, покуда жив буду поддерживать свет нашей родины. Отныне ивпредь, я объявляю среду исубботу днями, когда я лично буду принимать спрашиваемых накрыльце царского дворца, приходите все, кто нуждается вчем-либо. Далее: я ввожу запрет напубличную порку ибичевание, заменяя их выплатой штрафом, довольно жестокости! Также я запрещаю давать иполучать взятки, заэто будет строгое наказание независимо оттого, какой чин или чьим сыном окажется преступник! Вот это то, что я хотел сказать вам сегодня, вдень моего венчания нацарство!
        Толпа забурлила. Подбрасывая шапки икидая монеты вноги Григория, все закричали:
        -Заздавствует царь наш! Благослови тебя Бог надолгие годы!
        -Наш царь!
        -Да здравствует наш государь Димитрий Иванович!
        Все: ипростой народ, ибояре, идворяне, ислуживые склонились внизком поклоне, никто изних даже немог подумать, что их солнцу недолго предстояло сиять напрестоле.
        Глава 14. Власть ироскошь
        Вкелье Чудова монастыря было темно, лишь тусклый свет лампады освещал каменные стены, накоторых висели иконы сизображением святых. Застолом склонил голову старец, его глаза под густыми седыми бровями были тусклыми иуставшими, лоб прорезали множество морщин. Подле него наскамье сидел мужчина средних лет вдорожном пыльном плаще, его лицо вотличаи отлица старика было злым исуровым. Он сжал губы, силясь что-то сказать, нонерешаясь. Старик сам нарушил эту гнетущую тишину:
        -Зачем пришел, Смирной?
        -Отец, послушай, - это был дядя Григория, Смирной-Отрепьев, - послушай внимательно. Теперь, когда напрестоле сидит наш Гришенька, я непобоюсь высказать тебе то, очем нерешался ранее.
        -Я слушаю тебя.
        -Это ты, ты помог ему бежать отрасправы, ты нашел ему попутчиков, скоторыми он пересек границу, ты сам-то понимаешь, что невольно оказался соучастником страшного заговора? Враги Годунова использовали Гришку всвоих корыстных целях: они убили царевича Федора вместе сматерию Марией Григорьевной, они надругались над их телами, они надругались также над прахом Бориса, перезахоронив его накладбище для бедных, хотя совсем недавно сами валялись уего ног. Теперьже престол занял мой племянник, неимеющий никакого отношения кцарской семье. Он отрекся отсвоей родной матери, отнас всех, называя родителями чужих людей. Варвара живет сВасей внищете, ненадеясь напомощь, аее старший сын восседает вцарских палатах, носит золотые одежды, ест каждый день мясо, устраивает пиры смузыкой итанцами! Вот что я вижу, отец!
        -Чтоже ты зачеловек, Смирной, - сгрустью проговорил Замятни, - народного племянника возводишь хулу, хотя он недал приказа схватить всех нас, как поступилбы любой другой наего месте. Ты всегда ненавидел Гришу, нозачто?
        -Неговори, очем тебе неведомо, отец. После смерти Богдана я воспитывал его словно сына, я делал все, чтобы он ни вчем ненуждался. Атеперь, когда Гришка спомощью поганных латинян, поляков ипредателей надел шапку Мономаха, я стал плохим.
        -Чего ты отменя-то хочешь? - устало возразил старик. - Если ты надумал разоблачить его при всем народе, то я умываю руки иотказываюсь оттебя.
        -Мне уже все равно. Неради себя, аради нашей страны я готов пожертовать собственной жизнью, дабы зараза нераспространилась дальше. Я прямо сейчас иду водворец ипусть меня убьют, ноя выскажу правду!
        Смирной резко поднялся наноги изашагал квыходу. Упорога он остановился иобернулся, взглянув наотца, который ве также продолжал сидеть застолом. Замятни вытер рукавом слезы исмольбой вголосе проговорил:
        -Неделай этого, сын мой. Если ты скажешь правду, нашего Гришеньку казнят. Прошу тебя, Смирной, неходи водворец.
        -Я долго слушал твои наставления, отец. Пришла пора имне сделать то, что хочу я, - сэтими словами он покинул келью и, пройдя через длинный коридор, очутился насвежем воздухе.
        Вдохнув полной грудью горячий летний воздух, мужчина взглянул накрышу дворца и, прищурившись, направился туда.
        -Где царь?
        -Где государь?
        Толпа бояр бегала подворцу, заглядывая вкаждую комнату, ища Димитрия Ивановича, ноего нигде небыло.
        -Какже так, - спрашивали они друг друга, - почему государь один убегает запределы царских палат? Почему неспит после обеда?
        Служа еще Годунову, никто немог смириться сновыми порядками, который Григорий ввел вобиход, неспрашивая ни чьего разрешения. Первое, что он нарушал, так это этикет, покоторому царь обязан всегда степенно, вокружении охраны, ходить даже подворцу; второе - молодой царь неспал после обеда, что было вдиковинку чопорным боярам. Теперь они были вынуждены искать государя повсему дворцу. Лишь один служка, маленький юркий мальчик, споклоном приблизился кним исказал:
        -Так наш государь Димитрий Иванович сейча наконюшне, выбирает резвую лошадь, авместе сним Петр Басманов.
        -О, Боже! - воскликнул один избояр, высокий седовласый мужчина. - Где это видано, чтобы царь один ездил куда-либо?
        -Успокойся, Богдан Михайлович, наш государь еще совсем молод, вот инесидится ему наместе. Вспомни себя вдвадцать лет, - проговорил другой, молодой безусый парень вдорогом бархатном кафтане.
        -Цыц, ты, сосунок! - огрызнулся боярин. - Иты тудаже!
        -Я-то что? Былабы моя воля, самбы идень иночь скакал нарезвом коне.
        Остальные бояре дружно рассмеялись. Богдан Михайлович, побагровел отзлости, исквозь зубы проговорил:
        -Ладно, хватит языками молоть! Пойдем кцарской конюшне, остановим государя.
        Вэто время, втени многовековых деревьев столстыми корнями имогучими ветвями, Григорий гладил гнедого молодого жеребца, чья грива была коротко подстрижена. Жеребец, играя селезенкой, то идело рыл копытом землю, норовясь сбежать отхозяина.
        -Нуже, тише, тише, мой хороший, - ласково говорил молодой человек, слюбовью инежностью поглаживая животное пошелковистой спине.
        Жеребец, чувствую доброту хозяина, нюхнул его влицо.
        -Я тебя тоже люблю, - ответил наласку Григорий ипогладил его поморде.
        Басманов сумилением глядел насцену хозяина илошади, инемог скрыть чувства восхищения: еще никто так невозился сконями, как это делал царь, одетый вшелковые шаровары ипростую хлопковую рубаху, украшенную разве что вышивкой наворотнике.
        -Государь, ты так любишь лошадей. Признаться, я невидел человека, который былбы так привязан кэтим животным.
        Молодой человек повернул кнему свое лицо, немного загорелое отсолнца, иответил:
        -Сраннего детства меня влекло клошадям. Теперьже я могу удовлетворить свою любовь кним. Мне так нравится возиться сними. Они ведь умные животные ивсе понимают. Правда ведь, Чернышь? - Григорий снова обратился кжеребцу. - Скажи, ты тоже меня любишь?
        Черныш, словно понимая слова хозяина, вскинул голову ииздал хриплый звук. Молодой человек громко рассмеялся и, потрепав его похолке, сказал:
        -Я знаю, что ты меня понимаешь.
        Вдруг полышались голоса. Басманов поглядел всторону дворца и, присвистнув, воскликнул:
        -Гляди, царь, тебя ищут.
        -А, ну их. Надоели они мне все, - Григорий махнул рукой ислегкостью вскочил вседло. Черныш, почувствовав тяжесть седока, весело заржал иподпрыгнул наместе.
        -Ну что, Петр, готов отправиться сомной напрогулку погороду? - веселым голосом спросил молодой человек изадорно подбоченился.
        -Только если ты, государь, небудешь нестись стакой скоростью как впрошлый раз, - ответил Петр исел налошадь.
        Остановившись возле ошеломленных бояр, царь воскликнул:
        -Неищите меня. Я поеду покатаюсь, - потом, повернувшись кБасманову, ответил, - поехали!
        Два всадника, взвив тучу пыли, понеслись прочь изцарского дворца понаправлению крыночным рядам. Легкий ветерок дул влицо, солнце ярко освещало землю. Без головного убора, влегкой рубахе, молодой царь летел наконе помосковским улицам, его раскрасневшее лицо озаряла улыбка да озорный блеск голубых глаз. Подъехав кбазарному ряду, он спрыгнул сжеребца иповел его под уздцы мимо торговых рядов, откуда доносились громкие голоса продавцов, созывающих покупателей. Петр Басманов шел чуть позади государя, он знал, для чего они здесь - недаром Григорий приблизил ксебе Молчанова, известного тем, что тот был сводником изнал всех красивых девиц иженщин Москвы, которых постоянно приводили вбаню кцарю.
        Народ столпился наобочине, радостные оттого, что смогли вблизи увидеть молодого государя, который приветливо махал всем рукой ивыкрикивал приветствие. Незабыл он подойти кмаленькому мальчику, стоящего рядом спожилым человеком, должно быть, дедушкой. Григорий наклонился илегонько пощекотал малыша защеку, тот удивленно раскрыл глазенки, апотом весело рассмеялся.
        -Славный мальчик, - сказал царь ипошел дальше.
        Люди протягивали руки взнак благословения. Димитрий Иванович запросто подходил ккому-нибудь, забывая оцарском величии, иначинал разговор. Вскоре толпа, бросив работу, окружила его вместе сБасмановым дабы потолковать отом осем. Царь охотно соглашался набеседу, даже незаметив человека вдорожном плаще, который то идело норовил подойти кнему, ноего отпихивали назад. Григорий обвел взглядом собравшихся иневольно заметил его - своего родного дядю Смирного. Комок подступил кгорлу, лицо стало белее мела, наглаза невернулись слезы: какое-то странное чувство овладело им, когда его взгляд встретился совзглядом дяди. Смирной тоже оставался стоять наместе, словно его ноги вросли вземлю. Поначалу ему хотелось крикнуть настоящее имя того, кто носил царскую корону, инемог, что-то останавливало его отразоблачения племянника: толи страх зажизнь Григория, толи запроклятия Замятни, которые вэтом случае обрушатся нанего.
        Кцарю подошел Петр и, взглянув ему влицо, тихо спросил:
        -Что стобой, государь? Тебе плохо?
        Молодой человек словно очнулся ото сна при звуки голоса преданного вассала иеще раз окинул взором толпу: Смирного нигде небыло. «Показалось», - радостно подумал он, авслух сказал:
        -Поедим назад, Петр, становится жарко, мне голову напекло.
        -Хорошо, государь, поехали.
        -Когда вернемся, скажи слугам, дабы они приготовили ванну ичистые одежды, только прикажи, чтобы вода была прохладная, анекак впрошлыйраз.
        -Все, что велишь, царь, исполню, - Басманов приложил ладонь кгруди исклонил голову.
        Когда они уже миновали базарный ряд, несколько молодых девиц, прячась отхитрых взоров мужчин, пристально смотрели наехавшего нарослом жеребце царя итихо переговаривались, пораженные его гордой статью икрасивым лицом.
        -Смотри, какой он красавец!
        -Он такой белокожий истройный!
        -Просто загляденье!
        Девушки посмеивались, любуясь Григорием, ноони инезнали, что его взор уже давно их приметил. Его губы растянулись вдовольной улыбке, он указал рукой всторону девушек инаухо сказал Басманову:
        -Гляди, Петр, какие красивые девушки! Желаю, чтобы сегодня вечером вбане они услаждали мой взор.
        -Рисковано, государь, отебе итак ходят слухи как опервом развратнике.
        -Молчи ты! - тихо прикрикнул молодой человек. - Знаю я овсех этих слухах, да мне все равно. Я царь иникто несмеет указывать мне, что делать, ачтонет.
        -Согласен, государь. Ты царь.
        -То-тоже! - Григорий погрозил указательным пальцем идернул поводья, Черныш, взметнув тучу пыли, понесся всторону царского дворца.
        Царь сзакрытыми глазами нежился вванне, запах душистого мыла смешался сосладким запахом масла, которым ему умастили волосы. Слуги уже приготовили для него парадную одежду, вкоторой ему еще предстояло встретиться сбоярами насовете. Они небыли довольны последним его решением, когда он объявил, что сэтого момента боярское собрание будет называться Сенат, анеДума. Желая европейзировать русское общество, молодой царь незамечал пропасть между ним ивассалами, которая скаждым разом все расширялась ирасширялась.
        Дабы прогнать мысли озаботах, Григорий пригласил посидеть ссобой чернокожего карлика, привезенного изстраны Магриба, который услаждал царский слух нежной музыкой нафлейте. Григорий глубоко вздохнул и, откинув голову накрай ванны, снова закрыл глаза ипринялся наслаждаться этим мгновением, вдали отзабот ихлопот, через час придут бояре, апока что есть время вот так просто лежать вчистой воде иласкать слух чудесной музыкой, звучащей лишь поодному его взмахом руки. Карлик закончил первую мелодию иположил флейту наколени, боясь заиграть снова без царского позволения. Григорий взглянул нанего и, махнув рукой, проговорил:
        -Играйеще.
        Снова зазвучала музыка. Молодой царь погрузился всвои думы, которые он нерешался открыть никому, даже безмерно преданному Басманову. Вот пронеслась унего картина, когда он после коронации принимал вбольшой зале послов изразных стран. Кнему споклоном приехали персы, индусы, греки, киприоты, арабы, англичане, немцы, французы, итальянцы, испанцы, жители Северной Африки. Все они приносили дары, которые складывали уего ног. Вот посол царя индусов положил утрона парчовые ткани удивительной красоты, драгоценную шкатулку изслоновой кости, драгоценные масла черного дерева исандала, несколько рабов нацепях привели рычащих пантер - этих прекрасных грациозных кошек, чьи глаза злобно блестели желтым огнем, другой раб нес наплече маленькую обезьянку, которая то идело норовилась укусить его запалец.
        Авот дары отперсидского правителя, чьи слуги принесли большие ковры ручной работы, шелковые одежды, украшенные большим жемчугом, перстни сдрагоценными камнями, большие серебряные кубки ипопугаев взолотых клетках.
        Греки икиприоты положили кего ногам амфоры смаслами для умащения тела, редкие сорта вин, оливки имаслины, мраморные статуи. Арабы подарили ткани, масляные духи взолотых флаконах, шкатулки, полные драгоценных камней. Жители Магриба удивили тем, что вподарок царю привели несколько карликов-музыкантов, превосходно играющих намузыкальных инструментах, атакже живые деревья вбольших плошках, источающих благоухающих аромат мирры.
        Неменее роскошными подарками отличились европейцы: золотая утварь, ювелирные работы, большой глобус, подзорная труба всеребряной шкатулке, пушистые коты редкой породы, ткани, часы, картины - все это преподносилось ему, царю Всея Руси.
        Глядя наростущую гору подарков, Григорий еле сдержался отвосторженного крика. Никогда прежде невидел он таких диковинок, такой красоты. Он изо всех сил старался выглядеть важным ичопорным, нокогда послы ушли, молодой человек вскочил строна ибросился кподаркам, перебирая то струящиеся ткани, то примеряя дорогие украшения. Царь радовался словно ребенок, которому, наконец-то, подарили желанную игрушку.
        Нопрошло время. Радость отобладания власти ибогатства сменились разочарованием иусталостью. Лишь находясь водиночестве, Григорий мог дать волю слезам. Он плакал ототчаяния, оттого, что невсилах изменить впитанные сматеринским молоком старые традиции, плакал посвоей молодости. Емули, которому совсем недавно исполнилось двадцать четыре года, сидеть целыми днями застолом счопорными боярами, играть роль важного государя, степенно ходить покоридорам дворца всопровождении стражи, когда ему хотелось вырваться наволю иверхом наконе помчаться напростор, чтобы сильный ветер бил влицо, играя волосами, чтобы уставшим вернуться домой и, немного передохнув, посидеть где-нибудь под кронами деревьев скнигой вруках?
        Все чаще ичаще уединялся Григорий вдворцовой библиотеке. Бродя между полок слетописями, он брал какую-либо книгу поистории исупоением перечитывал ее снова иснова. Любил он истории ожизни царей прошлого, невольно сравнивая себя сАлександром Македонским, Навуходоносором, Юлием Цезарем, Киром Великим, Крезом. Нежелая уступать им ни взнатности, ни ввеличии, молодой царь решил превзойти их всех, дабы стать царем всех царей. Вот почему он направил особое письмо папе римскому стребованием дать ему титул императора.
        Однажды, находясь вкабинете сосвоим личным секретарем Яном Бучинским, Григорий высказал ему свои замыслы:
        -Желаю я, дабы вовсей Европе величали меня некак князя московского, нокак императора Руси!
        Бучинский взглянул нанего иусмехнулся. Что двигало этим молодым человеком, который только взойдя напрестол, позабыл обобещании, данное им вРечи Посполитой?
        -Ты, государь немного поторопился.
        -Что ты имеешь ввиду,Ян?
        -Прежде титула императора тебе необходимо выполнить ряд условий, которые ты пообещал королю Сигизмунду. Первое: выплатить долги; второе: отдать Северскую землю Польше; третье: ввести наРуси католическую веру. Что изтрех ты успел сделать?
        Наэтом молодой царь лишь пожал плечами иглубоко вздохнул.
        -Правильно, ничего, - высказал занего Бучинский, - иты хочешь, чтобы тебе присвоили императорский титул?!
        -Я отправлю вскором времени ту сумму, которую я задолжал королю иЮрию Мнишеку, идаже более того, приготовил для них подарки, стоящие целое состояние. Ты думаешь, этого недостаточно?
        -Авера, апередача земель?
        -Я немогу так быстро решать сие вопросы, сам знаешь, как шатко мое положение. Неуспел я поймать одних заговорщиков, как тутже объявились другие. Пока это вершина айсберга, асколько недовльных среди бояр? Многие итак ненавидят меня зато, что я ношу польские наряды, зато, что люблю музыку более молитв, зато, что неразрешаю кропить себя святой водой, зато, что превозношу европейский уклад жизни над русским. Если я прикажу отдать земли илиже перекрестить всех вкатоличество, меня отдадут нарастерзание толпы. Вот чего я боюсь. Иесли я умру, то умрете ивывсе.
        Царь замолк исел вкресло. Его лицо было серым, под глазами появились мешки, молодой лоб прорезали несколько морщин, словно он постарел нанесколько лет. Таким еще Ян Бучинский его невидел икакая-то жалость родилась внем кэтому уставшему, несчастному человеку, который попал вкапкан, поставленный им самим. Секретарь соглашался смнением царя, нотакже он знал, что невыполнение обещаний перед Речью Посполитой может обернуться для Руси кровавым началом, ведь недаром Сигизмунд присылал письма одно задругим, вкоторых требовал немедленного погашения долга имногое другое. Царя разрывали начасти: содной стороны бояре, сдругой - поляки ииезуиты. Незная, что делать, Григорий просил каждый раз повременить, ношли дни, недели, аположение неменялось. Вскором времени должны прибыть послы отЮрия Мнишека, требовавшего отбудущего зятя миллионы золотых да пограничные земли для младшей дочери.
        Молодой человек поднял глаза наБучинского испросил:
        -Что мне делать? Я устал.
        -Вести переговоры, откладывая обязанности натот момент, когда состоится свадьба между тобой ипанной Мариной.
        Таким образом секретарь вочередной раз обнадежил царя.
        Погруженный вдумы, умиренный мелодичной музыкой, Григорий незаметил, как заснул. Его разбудил Басманов, трясущий его заплечи.
        -Государь, проснись, вода уже холодная.
        Молодой человек резко открыл глаза иотнеожиданности чуть неглотнул воду. Он взволнованно осмотрелся посторонам, гадая, гдеже находится.
        -Что произошло? - дрожащим отхолода голосом спросилон.
        -Ты заснул, царь. Я пришел ктебе, дабы сообщить, что бояре уже собрались иждут тебя.
        -Ладно… я сейчас, - Григорий потянулся исказал, - подай мне полотенце, Петр.
        Одевшись вчистую атласную рубаху, поверх которой накинув бархатный кафтан сзолотыми бусинами, царь быстрым шагом пошел вниз, втронный зал. При его появлении все встали инизко склонились впоклоне. Григорий, молодой, статный, легкой походкой вбежал наступени исел натрон, гордо взглянув набояр. Поправую руку отнего сел патриарх Игнатий, прочитавший перед началом собрания молитву. Когда он закончил, царь собрался смыслями изаговорил ровным голосом, поражая всех своим красноречием:
        -Уважаемые бояре, я рад видеть вас вдобром здравии, вы - моя опора нацарствование, без вас я, ваш царь Димитрий Иванович, несмогбы решить многие вопросы. Сейчас наше государство переживает смутные времена, содной стороны нас разъедают внутренние конфликты, асдругой - внешние враги. НосБожьем помощью я вступил народительский престол исделаю все, дабы оргадить нас отвсяких бед. Некогда давным-давно жил насвете царь, превосходивший мудростью любого мудреца, он был милостив ксвоим подданым, всегда помогал страждующим. Но, более того, этот царь укрепил свое государство ирасширил его пределы. Имя этого правителя было Соломон. Ая, подобно ему, заручивший Божьей помощью, поднимусь над всеми королями иимператорами Европы, я заставлю трепетать турецкого султана, отправив свое войско навойну против неверных турок, я освобожу Святой Иерусалим отвласти полумесяца, дабы пролить христианский свет наземли Палестины! - его глаза блестели радостным огнем, голос стал высоким изычным, все присутствующие слушали его речь, боясь упустить хоть одно слово.
        Григорий небыл идеальным красавцем, нообладал неким гипнотизмом, заставляющего трепетать перед ним всех, кто его видел. Он поражал бояр образованностью ипознаниям вистории, каждый раз, начиная речь, молодой царь приводил впример жизнь различных народов, рассказывал осудьбах правителей прошлого, навремя он забывался, углубляясь висторию все дальше идальше, новремя шло инужно было решать насущные вопросы здесь исейчас. Единственный, кто мог прервать речь государя, был Басманов. Носегодня ион судовольствем слушал рассказы одревних царях.
        -Словно вавилонский царь Навоходоносор, который покорил Ассирию иразрушил ее главный город Ниневию, я сокрушу османов иверну Константинополь Византии. Словно персидский правитель Кир Великий, я раздвину пределы Руси назападе, востоке июге, дабы все народы склонились перед нами! Довольно нам быть униженными иобездоленными! Сэтого момента я объявляю себя императором. Никто больше непосмеет назвать меня князем московским, тем самым унизив меня. Я - император Димитрий Иванович, правитель Руси, возглавлю поход намусульман, апосле этого все короли Европы сами склонятся передо мной. Своим величием я превзоду всех правителей, став царем царей! Моя власть будет простираться настолькие земли, что позавидовалбы сам Александр Македонский.
        Бояре сидели потупив головы, вочередной раз выслушивая хвастливые мечты молодого государя. Они понимали, что Димитрий Иванович пока еще непокорил маленькую Татарию вПоволжье, ахочет идти войной наОсманскую империю, султан которой вданный момент являлся правителем всего Востока, сокрушить которого немогла ни одна европейская армия. Единственное, вчем они соглашались сцарем, так это принятие титула императора, что влекло засобой последующее уважение состороны королей Европы, считающих досих пор русский народ жалкими дикарями безбожниками.
        После долгой поучительной речи, Григорий приступил кнасущным вопросам, которые обязан был решить вместе сбоярами.
        -Первое: я, ваш царь, удваиваю жалованье служивым людям, рискующих собственной жизнью ради моей безопасности.
        Второе: приказываю сделать вближайшее время опись монастырских владений, отобрав все лишнее. Негоже божьим людям уподобляться мирянам.
        Послышался шум негодования. Кое-кто даже проговорил, что царь навлекает насебя гнев Божьий, разоряя монастыри. Григорий грозно окинул взором собравшихся, затем перевел взгляд напатриарха Игнатия идал тому знак говорить. Игнатий встал иподнял руку, все замолчали, тогда он сказал одну лишь фразу, после которой никто невозражал против царского веления:
        -О, люди добрые! Царь наш батюшка самим Богом послан кнам, грешным, дабы вершить дела справедливые! Выже понезнанию отклоняете замыслы помазанника Божьего, тем самым навлекая насебя еще больший грех. Неради себя, норади истинного православия хочет пустить царь наш государь владения монастырские. Ненасловах, анаделе встать назащиту нашей веры. Разве этого недостаточно, дабы принять слово царское?
        Патриарх замолчал исел наместо, сыграв вочередной раз свою роль. Бояре после этого побоялись возражать, ибо царское величие, перед которым они трепетали, было непоколебимым иисполнено божьей волей.
        -Вы все согласны сословом нашего патриарха? - воскликнул ободренный Григорий.
        -Да, - водин голос произнесли бояре, хотя вдуше уних зародилось подозрение вистинности Игнатия.
        Басманов преподнес кубок сводой царю. Тот залпом его осушил, после чего продолжил:
        -Я, ваш царь Димитрий Иванович, открываю границы для въезда иностранцев, атакже поддерживаю детей бояр идворян, которые хотят учиться заграницей. Более того, я велю построить вцентре Москвы первую Академию, вкоторой будут учиться все желающие.
        Иснова пронесся шум негодования, только теперь патриарх Игнатий ничем немог помочь. Бояре старой закалки, скрепя сердцем, принимали любовь царя ко всему заморскому, молча перенося обиды, когда тот разгуливал впольском гусарском платье, новот строение Академии, вкоторой будут преподавать учителя-иностранцы, им никак нехотелось. Они боялись, что такими темпами Русь потеряет свои обычаи истанет европейской страной сновыми порядками. Наих недовольные возгласы ответил один изсидящих доэтого смирно молодой юноша, Иван Хворостинин, немногим моложе самого царя:
        -Ая думаю, что открытые Академии пойдет напользу нашему народу!
        Все взоры, втом числе ицаря, обратились кговорящему. Это был молодой человек скрасивым, нежным лицом. Несмотря навозраст, он держался довольно гордо, даже высокомерно, то идело поглядывая нагосударя.
        -Ну-ну, речи-то такие незаводи! Поди молоко еще сгуб непросохло, - ответил ему один седовласый боярин сбольшими крупными руками.
        Иван усмехнулся ипроговорил:
        -Ум измеряется неколичеством лет. Можно ивдвадцать быть мудрецом, ивпятьдесят оставаться дураком. Я это кчему говорю. Наш милостивый государь Димитрий Иванович еще совсем молод, ноуже успел повидать другие страны, пообщаться синоземными людьми. Уж он-то знает, как живут иные народы вотличаи отнас, которые кроме Москвы ничего да невидели насвете. Негоже народу нашему целый век взаперти сидеть, пора уже инамир взглянуть, исебя показать.
        Его речь поддержали остальные молодые бояре идворяне, радостно заголдя взнак согласия. Димитрий Иванович мог вочередной раз праздновать победу: воля старых бояр была сломлена мнением молодых.
        После собрания все разошлись подомам. Недавно вернувшийся поприказу царя Василий Шуйский снова замыслил что-то неладное. То идело посматривая всторону государя, он твердил себе под нос: «Придет время итебя посадят накол, подлый еретик!»
        Незная истинных мыслей вассалов, Григорий устало потянулся искинул царский кафтан, слишком тяжелый для носки. Переодевшись вгусарское платье зеленого цвета, он один без охраны отправился вовнутренний двор, где паслись дойные козы. Там он остановился, явно кого-то поджидая. Ивот его глаза вдруг загорелись, когда вдалеке показался белый платочек среди зеленых деревьев, маленькая сгробленная фигурка пожилой женщины, склоненной над работой завладела всем его сознанием. Легким шагом царь чутьли ни бегом направился кстарушке, которая при виде его встала соскамьи инизко поклонилась.
        -Рада видеть тебя вздравии, государь, - проговорила она, стесняясь своего грязного фартука, окоторый вытерала руки.
        Григорий улыбнулся и, по-воровски осмотревшись посторонам, достал из-за пазухи спрятанный мешочек ипроговорил:
        -Матушка, я слышал, ты когда-то жила вГаличе.
        -Да, мой милый, я родом изГалича, там остались мои родные.
        Молодой человек слегка улыбнулся исказал:
        -Я хочу отпустить тебя домой нанесколько дней, дабы ты повидалась сродными, ноуменя есть ктебе просьба. Исполнишь?
        -Конечно, все что скажешь, сделаю.
        Григорий насекунду закрыл глаза, едва сдерживая слезы, комок рыданий сдавил горло. Наконец, собравшись ссилами, он взглянул настарушку сверху вниз ипрошептал:
        -Найди вГаличе семью Отрепьевых. Изних про дом Варвары Отрепьевой, вдовы Богдана, матери двух сыновей Юрия иВасилия. Передай тайно ей вот этот мешочек, только прошу, сделай все, чтобы никто ничего невидел. Это мой приказ тебе.
        Старушка поклонилась и, поцеловав его руку, ответила:
        -Неволнуйся, государь, я сделаю, что ты мне сказал. Будь спокоен.
        -Я надеюсь натебя, - сэтими словами Григорий развернулся ибегом покинул внутренний двор, боясь, что его кто-то может заметить.
        Варвара сидела подле корыта сводой иоттирала отгари большой горшок, вкотором ежедневно варила кашу. Что зажизнь унее? Поначалу пьянство игибель супруга Богдана, потом бегство старшего сына изРуси ивступление вРечь Посполитую, затем последовал удар, которого никто неожидал: Григорий объявил себя царевичем Димитрием, сына Ивана Грозного, пошел войной наГодунова, сокрушив неприятеля, потом после воцарения принял инокиню Марфу своей матерью, аей родной, ничего неосталось. Недавно унее бывал Смирной, приехавший изМосквы. Весь вечер они коротали задлительной беседой, вкоторой Смирной обличал ее сына, называя самозванцем инегодяем. Сердце женщины разрывалось начасти: умом она соглашалась сродственником, нодуша ее тоскавала полюбимому сыну, которого она никогда неосмелиласьбы осудить.
        -Вот, что твой сын наделал! - кричал Смирной, стуча кулаком постолу. - Тебя, родную мать, забыл он. Чужих людей назвал своими родными!
        -Ну что ты кричишь, - спокойно ответила ему Варвара, - пусть хоть кто-то изнашей семьи живет вроскоши ини вчем ненуждается. Я рада заГришеньку.
        Смирной зло выругался ипроговорил:
        -Дура ты, баба.
        -Может быть, нонезабывай, что он мой родной сын икембы он небыл, для меня нет человека любимее, чем он. Незабывай, Гриша твой родной племянник, негоже вмоем доме вести такие речи.
        -Ха, племянник, - мужчина усмехнулся, желая скрыть катившиеся поего щекам слезы.
        Его гложела обида: почему завсе время царь ни разу, хотябы тайком, непередал что-нибудь впомощью своей матери, хотябы горсть золотых монет нанужды? Почему он, его родной дядя, вынужден скрываться вмонастырях, переходя содного места вдругое? Почему его родной брат Василий никак неженится налюбимой девушке, неимея средств сыграть свадьбу, вто время, как Григорий уже готовит новый дворец для себя исвоей будущей супруге, посылая сгонцами огромные суммы денег иподарки будущему тестю? Все это накопилось идавно лежало вуголках души Смирного, который только сейчас дал волю чувствам.
        После этого разговора Варвара еще больше пала духом. Каждое утро, выходя накрыльцо, она смотрела наяблоневый сад, назеленую траву ивее памяти всплывали дни, когда много лет назад здесь бегал маленький мальчик скопной светло-рыжих волос, похожий нацыпленка, как бежал он кней босыми ножками повлажной траве, как прижимался кее груди инежным голоском говорил «мама». Отэтих воспоминаний кгорлу подступал комок рыданий, хотелось упасть наземлю и, зарывшись лицом втраву, громко плакать, ноженщина сдерживала себя, надеясь, что когда-нибудь поэтому саду пройдется ее любимый сын, будучи взрослым человеком, арядом сним заруку будет идти маленький мальчик, похожий нанего, иона первая кинется кним навстречу, обнимет сына, возьмет наруки внука ивсе вместе они пройдут вдом, где их будет ждать горячий обед.
        Варвара, погруженная вмечты, вышла водвор. Вдруг она заметила странный силуэт подле забора; между досок мелькнула белая косынка. Женщина пошла взглянуть, кто это там, как вдруг втраву что-то упало. Недолго думая, она пошла ктому месту изаметила втраве маленький мешочек. Подняв его, она поняла, что там лежит что-то тяжелое икакогоже было ее удивление, когда она увидела золотые монеты да пару колец срубинами. Незная что делать, Варвара открыла калитку ивышла наулицу внадежде поблагодарить тайного гостя, нопоблизости никого небыло. Тщетно смотрела женщина посторонам - белая косынка куда-то исчезла. Пожав плечами, она вернулась вдом ивысыпала содержимое мешочка настол. Надне лежала свернутая бумага. Варвара недолго думая развернула ее ипрочитала: «Мамочка, прошу тебя, неплач. Тебе пишет твой Гриша, который сейчас сидит намосковском престоле. Я знаю, ты сердишься наменя, возможно, даже проклинаешь зато, что я забыл овас. Ноэто нетак: каждый день, каждую минуту я вспоминаю отебе исердце мое готово разорваться начасти оттоски, я так скучаю потебе, моя матушка. Ты только необижайся, что мне пришлось
признать чужую женщину матерью, знай, кроме тебя, нет уменя насвете человека роднее. Я люблю тебя ипотому передал через мою холопку этот мешочек сденьгами, тут нетак много, нетрать сразу эти деньги, скоро я пришлю тебе еще, ты скопишь достаточную сумму икупишь новый дом, гораздно лучше прежнего. Отложи часть насвадьбу Васи, я слышал, он собирался жениться надевушке, которая живет пососедству. Я рад. Передай ему отменя поклон иблагословение нановую жизнь. Будьте счастливы. Жди».
        Читая письмо сына, Варвара немогла сдержать слез, ее пальцы тряслись. Несколько слезинок скатились пощекам иупали написьмо, последние слова размылись побумаге.
        -Мой сыночек, мой любимый мальчик, - приговаривала она, целую письмо.
        Григорий сбольшим усердием готовился кпредстоящей свадьбе, которую желал сыграть вследующем году. Он созвал лучших зодчих иприказал построить для себя иМарины Мнишек два новых дворца, после свадьбы вкоторых они намерены жить. Некогда Борис Годунов возжелал воздвигнуть вМоскве большой храм, подобном храму Гробу Господне, превратив Москву вновый Иерусалим. Теперьже строительный материал, некогда предназначенный для храма, пойдет настроительство нового дворца, превосходившего роскошью икрасотой предыдущий.
        -Я желаю, - говорил воодушевленный идеей молодой царь, - чтобы мой дворец возвышался над кремлевской стеной, дабы я мог лицезреть всю Москву. Внутри моих палат я желаю поставить дорогие балдахины, выложенные золотом, астены увесить дорогой парчой ирытым бархатом, все гвозди, крюки, цепи идверные петли должны быть покрыты толстым слоем позолоты; необходимо также выложить печи иукрасить их, все окна обить кармазиновым сукном. Вотдельном крыле построить большие бани. Водворе построить большую канюшню иразбить живописный сад сбеседками, прудом имраморным бассейном сфонтаном.
        Архитекторы были поражены расточительству государя, однако никто несмел ничего возразить. Вконце августа начали строительные работы, тысячи рабочих, непокладая рук, рыли котлованы, ставили блоки, возводили стены, аГригорий вэто время сдовльной улыбкой глядел наних спокоев кремлевского дворца, гордясь своими планами.
        Кнему споклоном явился глава канцелярии Ян Бучинский, принесший послание отсандомирского воеводы Юрия Мнишека. Царь нахмурил тонкие брови, понимая, что вписьме пойдет речь опередачи миллиона золотых, атакже деньги надорогу будущей московской царице. Поблагодарив Бучинского, Григорий велел созвать боярский совет, который пришелся на21августа 1605года. Бояре вместе сним долго собирались сответом, наконец, решили послать вРечи Посполитую гонца Петра Чубарова стаким ответом: «Имы, бояре думные ивсе рыцарство московское, грамоту твою приняли, выслушали тебя ипотому хвалим тебя, пан Юрий Мнишек, заподдержку твою нашему государю, ижелаем тебе всего хорошего». Ноникто изних неподозревал, что царь послал отдельно своего тайного гонца квоеводе, который должен был передать тому грамоту иденьги науплату долгов.
        Поздно вечером Григорий, уставший отмирских дел, прогуливался посаду, что был разбить назаднем крыле дворца. Чувствовалось приближение осени, ночи стали длиннее ихолоднее, ветерок приносил ссобой запахи листвы ивлажной травы, где-то вкустах слышалось пение цикад. Успокоенный, упоенный ночной прохладой, молодой человек опустился наскамью возле пруда иоткинул назад голову, любуясь звездным небом. Вдруг его внимание привлек тусклый свет, исходивший отокна наверхнем этаже. Григорий встал ивсмотрелся: то была горница, вкоторой взаточении вот уже несколько месяцев сидела Ксения Годунова. Насекунду показался знакомый женский силуэт, потом шторы задвинулись ивсе пропало.
        «Она все еще неспит, должно быть, ждет меня!» - радостная мысль пронеслась вголове ветренного царя, который неупускал возможность потешиться любовным утехам.
        Ксения действительно немогла уснуть. Чаще ее стали посещать думы опривратностях ее судьбы. Никому донее небыло дела, брошенная, одинокая, покинутая всеми она снекоторой любовью приблизилась ктому, кто украл уее родителей престол, кто обрек ее назатворническую жизнь. Григорий оказался единственным насвете человеком, скрашивающий ее безрадостное существование. Когда он входил вее покои, молодой, красивый, статный, ее сердце билось отрадости, она простирала руки ильнула кего сильной груди. Молодой человек принимал ее всвои объятия ивместе они проводили целую ночь, вовремя которой девушка чувствовала себя счастливой, румянец играл наее бледных щеках, она любила ибыла любима, абольше ей ничего иненадобно было.
        Вот отворилась дверь. Ксения встала состула испоклоном встретила его. Григорий молча прошел вгорницу и, взглянув ей влицо, спросил:
        -Ждала меня?
        -Да, тебя я жду всегда, мой ненаглядный.
        Молодой человек подошел кней ипоцеловал вгубы. Девушка больше невидела образ жениха, закоторого хотела выйти замуж икоторый грезился ей донедавнего времени. Сейчас перед собой она видела лишь красивое лицо царя, его глубокие голубые глаза, светлое лицо, каштановые волосы. Легким прикосновением пальчиков она пригладила эти волосы ипрошептала:
        -Любишьли ты меня?
        -Люблю, голубка моя, люблю, - ответил разгоряченный царь, целуя ее вщеки ишею.
        -Я тебя все равно люблю больше.
        -Нет, я больше.
        Вместе они упали накровать. Ночь была прохладная, наулице моросил дождь, ноони необращали ни начто внимания, им было хорошо вобъятиях друг друга. Насытившись любовными утехами, Григорий устало откинул руки накровати изаснул, аКсения продолжала бодроствовать, целуя его горячие щеки ивсе также лаская мягкие волосы, вдыхая благоухащий аромат, исходящий отних.
        Глава 15. Посольство вРечь Посполитую
        Конец 1605года был полон событий. Осенью вокружении большой охраны илакеев был послан вРечь Посполитую дьяк Афанасий Власьев ккоролю Сигизмунду для получения согласия набрак Димитрия Ивановича сМариной Мнишек. После отправки посла вПольшу кневесте, царь приказал отлить пушки, скупать пистолеты, готовить сабли имечи, намереваясь вскором времени вступить впоход против Крымского ханства иТурции. Базой будущего похода стал Елец, куда свезли амуниции, припасы, провиант. Командованием войском государь поставил давно вернувшихся изопалы князей Шуйских, среди которых был его тайный враг Василий. Сторожевой полк вКоломне возглавил боярин Василий Голицын, аполк левой руки вКашире - его брат князь Андрей Голицын.
        Григорий сам лично проверял работу пушек ипистолетов, ежедневно присутствовал наобучении новобранцев, иной раз даже принимал сними «бой позахвату крепостей». Его толкали, пинали, иесли он падал, то кто-нибудь да наступал нанего. Нонебудучи царем покрови, Григорий спокойно терпел нападки, необращая внимания нато, что после одного изтаких учений ему в«поединке» разбили нос. Отплевываясь кровью, молодой человек отошел всторону изажал нос платком, который тутже стал красным. Кнему нарослом коне подъехал Басманов исказал:
        -Негоже тебе, государь, находиться сэтими смердами. Поехали обратно водворец.
        Григорий, все еще зажимая ноздри платком, сел насвоего любимого Черныша игалопот поскакал всторону кремлевского дворца, над которым уже возвышалась крыша его нового дома. Остановившись подле замерзшей реки, царь плотнее закутался всоболью шубу исплюнул, весело гаркнув. Петр внимательно посмотрел нанего, ноничего неответил.
        -Взгляни, Петя! - радостно воскликнул Григорий, указывая рукой вкожаной перчатке нановый дворец. - Скоро я переберусь туда инавсегда расстанусь сэтим убогим домом.
        -Ты имеешь ввиду старый дворец?
        -Именно, ибо мой будет превосходить его вроскоши. Ты незнаешь, какая красота будет вмоем новом доме! Жду недождусь, когда приедет моя суженная панна Марина, ради которой я заложил еще один дворец рядом смоим.
        Басманов инаэтот раз промолчал, нежелая портить настроение царю новостью отом, что казна наполовину пуста, деньги собираются тяжело, аеще предстоял въезд будущей царицы вМоскву, начто будут потрачены большие суммы. Носвоевольный, молодой царь ничего нежелал знать: для него было важно лишь одно - собственное величие, пред которым падалибы наколени все остальные правители мира.
        Приехав водворец, царь приказал растопить баню иподать легкий ужин. Пока он вожидании сидел вкабинете вместе сБасмановым, кнему ворвался испуганный стрелец, прикричавший спорога:
        -Государь, мои люди только что поймали бродячего монаха, который говорил, что царь неистинный сын Грозного, носамозванец.
        Григорий резко вскочил скресла и, подступив вплотную кстрельцу, злобно прошептал:
        -Гдеон?
        -Мы схватили болтуна ихотели уже казнить, номонах проговорил, что знает тебя лично ибудтобы вместе стобой отправлялся вЛитву.
        Царь опустил голову ивзглянул наизранцовые печи, словно они обладали каким-то гипнозом. Нонасамом деле он просто обдумывал план, как быть, если нигде иникогда нет покоя? Только отшумели восставшие бояре, как следом заними вот этот бродячий монах… Чтоже творится? Когда удасться отдохнуть?
        -Я хочу его видеть. Где он? - ровным голосом спросил Григорий.
        -Втемнице, мой государь.
        -Веди меня кнему.
        Они спустились вглубокое подземелье под дворцом. Мрачный длинный коридор петлял под землей словно змея. Пахло сыростью иплесенью, вуглах шуршали крысы. Слабый отблеск света факела недавал как следует разглядеть каменный туннель. Стрелец остановился подле металлической двери итихо сказал:
        -Он здесь.
        -Отвори дверь иостанься снаружи, я хочу побыть сним наедине.
        Царь ступил вдушную каморку, пахнущую старым сеном имочой. Отудушливого запаха кгорлу подступила тошнота, ему тутже захотелось вырвать иубежать, ноон сдержал себя, икогда глаза немного привыкли кполумраку, он заметил вуглу длинную сгорбленную фигуру взалатанном вомногих местах плаще. Лицо монаха было скрыто под копной запутавшихся волос ибороды. Монах при виде вошедшего человека, откоторого исходил аромат благовонных масел, сразу понял, что то был царь, однако он непоклонился инесделал ни одного шага вперед. Вместо этого он продолжал наблюдать замолодым человеком, который сам первый подступил кнему идолго вглядывался вего лицо. Тут выражение лица Григория изменилось. Весь побледневший, он сжал рукой рот ипроговорил:
        -Тыли это, Варлаам?
        -Это я-то, авот кто ты такой, мнебы хотелось узнать, - голос монаха дрожал, он едва скрывал смех.
        -Как ты смеешь так говорить сомной? Я царь! - воскликнул Григорий ивгневе сдвинул брови кпереносице.
        Варлаам усмехнулся иответил:
        -Царь! Это для них, - он указал всторону двери, - ты царь, яже помню тебя безродным юношей, сбежавшего вместе сомной изЧудова монастыря. Изнаешь, как звали того юношу? Гриша Отрепьев. Илиже ты позабыл свое настоящееимя?
        Царь отступил нашаг. Такой дерзости непозволял поотношению кнему никто, даже Петр Басманов, даже несчастная Ксения Годунова.
        -Ты забываешься, Варлаам. Я пришел ктебе, дабы постарой дружбе простить тебя иотпустить навсе четыре стороны, нотеперь я незнаю, что делать стобой. Твой язык погубит меня.
        -Нея, аты сам себя вогнал впетлю, изкоторой неможешь выбраться. Своим лживым языком ты заставил признать себя царем, нокак говорил Платон, вся тайна рано или поздно становится явью. Так кто враг тебе? Я илиты?
        Григорий молчал. Слова монаха хлестали поего душе больнее, чем тысячи розг, словно проникнув вглубины его сердца, они заставляли вспомнить всю жизнь, начиная отлжи побега изаканчивая ложью натроне. Нет, немог он дольше терпеть, немог. Согнувшись пополам, молодой царь упал нахолодный каменный пол изаплакал. Все его тело сотрясали рыдания. Варлаам молча глядел нанего сверху вниз ивдруг внем родилась жалость кэтому несчастному, всеми покинутому человеку. Присев подле него, монах положил свою ладонь ему натемя итихо проговорил:
        -Неплачь, Григорий. Прости, я нехотел обидеть тебя.
        Молодой человек поднял покрасневшее отслез лицо, вего глазах читалась тоска. Слабым голосом, словно унего неосталось больше сил, он ответил:
        -Зачем ты так поступаешь сомной? Зачто? Тяжкое бремя давно лежит намоей душе, ая немогу скинуть его. Всем чего-то надо отменя: одним подавай чин, другим земли, третьим награды. Я разрываюсь начасти, я больше так немогу. Я задыхаюсь ото всего, что навалилось наменя. Обо мне никто недумает, я один насвете. Хоть ты пожалей меня.
        Григорий тяжело дышал, словно ему иправда нехватало воздуха. Варлаам дал ему выговориться ивыплакаться, неостанавливая его. Когда царь немного успокоился, монах сказал:
        -Ты такой молодой, зачем тебе все это было нужно? Зачем рискуешь собой?
        -Что обэтом говорить, если уже поздно? - пожав плечами, ответилтот.
        -Эх, Гриша, Гриша. Умный ты человек, авсе равно дурак. Самже полез внавоз, атеперь ишешь виноватых. Жить праведно, без лжи, надо, тогда икамня надуше небудет.
        -Лучше скажи, что мне делать теперь? Если я отпущу тебя, ты снова будешь обличать меня всамозванстве?
        Варлаам улыбнулся как улыбаются несмышленным детям. Потерев большие руки споломанными ногтями, он ответил:
        -Положись наменя, Григорий. Богом ивот этим крестом клянусь, - он перекрестился ипоцеловал большой крест, - что ни единого слова против тебя нескажут мои уста. Постарой дружбе, я неперейду тебе дорогу, ибо вижу, что вдуше ты хороший, добрый человек.
        Григорий отэтих слов снова заплакал. Слезы жалости ксебе идоброте Варлаама растрогали его. Рукавом отвытер щеки итихо прошептал:
        -Спасибо тебе завсе… изато, что позволил мне выговориться, теперь мне значительно лучше.
        -Да поможет тебе Бог, - сказал монах иперекрестилего.
        Он видел, как царь, молодой, коренастый, встал инаправился квыходу, слышал, как отдал приказ стрельцу отпустить узника. Варлаам присел настог сена ивдруг заметил носовой платочек, весь пропитанный кровью, который забыл Григорий. Трясущимися руками он взял платок испрятал запазухой, словно это было невиданное сокровище.
        После разговора смонахом Григорий чувствовал себя опустошенным. После бани он незахотел есть, аотправился вбибилиотеку, дабы развеять мысли вовремя чтения летописей. Наполке скнигами он нашел историю омонгольском нашествии, оправлении Александра Македонского, чьи лавры недавали ему покоя, были вбиблиотеке рукописи чернокнижника иоснователя медицины Парацельса, древние сказания исчезнувших народов, втом числе шумеров иаккадцев. Любивший историю, царь супоением перечитывал вновь ивновь старинные летописи, впитывая всебя величие имудрость царей прошлого, невольно сравнивая себя сними.
        Вдруг чья-то тень мелькнула между книжными полками, затем исчезла. Григорий оторвался отчтения ивнимательно стал следить: кто это мог быть? Неужели тайный убийца, некогда задушивший царицу Марию Григорьевну ссыном Федором? Или если неон, тогда ктоже? Царь невольно потянулся закинжалом, что висел наего бедре, как вдруг заметил знакомую фигуру вгусарском, напольский манер, костюме, подпоясанный красным ремнем. Незнакомец скипой книг вруках остановился иглядел воба глаза нацаря, который слегка улыбнулся испросил:
        -Иты тоже решил пристраститься кмудрости книг, Иван?
        -Книга - лучший друг! - живо отозвался молодой князь Иван Хворостинин, бесцеремонно присевший рядом сцарем, неспросив нато разрешения.
        Но, похоже, Григорий необратил наэто внимания идаже более того, обрадовался тому, что хоть кто-то скрасит его одиночество. Иван был красивым молодым юношей, его лицо белое, румяное, походило надевичье. Никто немог сравниться сним ни встати, ни впривлекательности, ни вуме. Всем он был хорош, да вот только еще более своевольный, нежели ветренный царь. Князь незадолго доэтого тайно принял католичество, после чего стал держать усебя латинские книги, скрывая их вособом месте. Нообэтом незнал никто, даже его отец. Их сцарем объединяла нетолько вера, ноилюбовь кроскоши изабавам, интерес ко всему иноземному, начиная отнарядов изаканчивая блюдами стелятиной, запрещенное управославных. Такая схожесть вовзглядах немогла необратить внимания царя наюного князя, которого он нетолько возвеличил, ноисделал одним изсвоих доверенных людей наряду сБасмановым, патриархом Игнатием иВасилием Мосальским.
        Иван пододвинул свой стул поближе кГригорию так, что он невольно коснулся его руки. Царь вздрогнул, нопромолчал. Молодой князь, забыв обэтикете, наклонился кгосударю итихо произнес:
        -Что ты сегодня читаешь, мой царь?
        -Да так… старинные летописи, биографию, - Григорий разложил книги, желая показать воотчию свою любовь кистории.
        Иван приблизился еще сильнее, его щека коснулась щеки царя.
        -Ты так любишь историю, Димитрий Иванович?
        -История - это моя страсть наряду своенным делом иязыками. Сраннего детства я супоением слушал рассказы оцарях прошлого, невольно задаваясь вопросом: асмогбы ия стать такимже как они? Теперьже, когда я крепко сижу натроне, то смогу доказать нетолько вассалам, ноивсему миру, начто способен русский царь.
        -Ичто ты собираешься делать?
        -Подобно Александру Македонскому иЧингизхану, я сломлю мощь Османской империи, захвачу Татарию ииные народы запределами Волги иУрала, я раздвину пределы Московского княжества намногие верста, дабы слава моя навсегда пребывала увсех наустах!
        Григорий говорил напыщенно, он позабыл про все насвете, даже разговор сВарлаамом втемнице, оставивший вего душе неприятный осадок, отошел назадний план. Так они проболтали досамого вечера, когда вбиблиотеке стало совсем темно. Холодный зимний воздух наполнил свежестью большую комнату, где давно уже никто небывал.
        Иван зажег несколько свечей, так что стало немного светлее. Большие темные тени деревьев отражались насерых стенах. Григорий как завороженный слушал речь своего кравчего, известного тем, что один изпервых поймал новую волну времени илегко вжился вроль европейзированного царя. Юноша любовался глубокими глазами государя, ставшие вполумраке почти черными. Невольно он коснулся белых кистей царя стонкими пальцами, накоторых красовались дорогие перстни. Григорий замер, вздрогнув отнеожиданности. Никто незнал, даже он сам, что его фаворит изсемьи Хворостининых, будучи красивым молодым человеком, неинтересовался девицами, предпочитая общество незаурядного, привлекательного государя. Иван приблизился кего лицу ипрошептал:
        -Тебе холодно, мой царь?
        -Немного, - ответил тот, пожав плечами, - нынче стоят морозные дни, нето, что месяц назад.
        -Тогда позволь согреть мне тебя. Обещаю, тебе понравится.
        Эту длинную зимнюю ночь они провели вобъятиях друг друга. Иван Хворостинин отличался пылкой страстью ибыл хорошим любовником, что очень понравилось Григорию, сравнивающего своего кравчего сженщинами. Да, юноша нравился ему больше заместо преданной любящей Анны, холодной ирасчетливой Марины, илиже скованной, робкой Ксении, чьи глаза покраснели отпостоянных слез. Иван был решительным ираскрепощенным, молодой царь получал удовольствие вего крепких объятиях, он любил его ибыл отэтого счастлив. Впервые задолгое время он соспокойной душой после любовных утех вернулся ксебе вопочевальню, широко улыбаясь. Ему удалось уснуть сразу, как только голова его коснулась подушки.
        Наутро царь проснулся под звон колоколов. Поеживаясь отхолода под толстым одеялом он все время думал обИване иотом, как так могло получиться, что он совершил один изтягчайших грехов, впав всодомию. Ноэта мысль уступила другой: снова вспомнив страстные объятия ипоцелую Ивана, молодой государь простил себе иэто поступок.
        Посольство Димитрия Ивановича, руководимое Афанасием, прибыло вПольшу вконце октября начале ноября. Король Сигизмунд радостно принял заместителя московского царя всвоем краковском дворце. Ступая подорогим коврам покоев польского короля, дьяк Афанасий поражался даже нероскошью убранства, апольскими вельможами, одетые ивыглядевшие, поего мнению, совсем непо-мужски: без бороды, амногие ибез усов, вкоротких кафтанах, обтягивающих ноги шароварах. Ноболее всего русского посла поразило присутствие множества дам впышных платьях скорсетами, снепокрытыми волосами, умногих изних были большие вырезы нагруди, что привело взамешательство русских, видевших женщин либо вкаретах, либо вплатках имешковатых сарафанах, несмеющих появляться вприсутствии мужчин.
        «Пакость какая!» - выругался про себя Власьев, ловя насебя пристальные взгляды польских красавиц, которые смеялись над нерадивым, неуклюжим поих мнению московиту, незнающего европейского этикета.
        Сигизмунд принял Афанасия вбольшом кабинете, где некогда впервые увидел русского царевича. Теперьже, спустя два года, ему предстояло выслушать посла своего протеже. Посол склонился внизком поклоне ипроизнес пышную речь вчесть короля, незабыв спросить его оздоровье.
        -Как поживает князь Димитрий Иванович? Здоровли он? - ответил вопросом навопрос Сигизмунд.
        -Слава Богу, наш государь пребывает вдобром здравии ишлет тебе, король Речи Посполитой, подарки.
        Дьяк подал знак ислуги внесли большой сундук, наполненный золотыми монетами. Король радостно улыбнулся, осознав, что долг вернулся спроцентами.
        Наследующий день, 18ноября 1605года Афанасий Власьев снова встретился сСигизмундом вболее официальной обстановке, ибо речь шла одоговоре между странами. Развернув свиток, дьяк, стараясь держаться подобающе, сделал важное лицо ипрочитал:
        -«Впредь мы, царь Московии, хотим быть вдружбе исогласии скоролем польским, дабы сБожьей милостью ицезарьской дружбой высвободить народ христианский отрук мусульман. Чтобы снашей помощью освободить святые места Греции, Вифлеема, Назарета, Галилеи иИерусалима отвласти османского султана. Мы желаем объединить наши усилия поборьбе сизмаилитянами (мусульманами), жебы нашим господарским старанием христианство изрук поганьских высвобождено было».
        Афанасий закончил читать послание иперевел дух, смиренно дожидаясь ответа. Вельможные панны, окружившие свитой короля, недоуменно переглянулись. Такого они неожидали: неуспел Димитрий взойти напрестол, как решил идти войной натурецкого султана, позабыв, что ему еще предстояло покорить для начала Татарию.
        -Я рад, что думы князя московского устремлены навозвеличие иукрепление христианской святой веры, однако война - вопрос довольно важный, требующий благословения папы римского, так что, мы, правители, Европы еще подумаем над этим вопросом, - все, имосковский посол тоже, понимали, что это был завуалированный отказ.
        Следующая часть послания, написанная надругом листе, касалась предстоящей свадьбы царя Димитрия Ивановича иМарины Мнишек. Царь известил короля, что уже получил благословение отсвоей матери, инокини Марфы, наэтот брак, теперьже требовалось окончательное решение состороны польского государя, поданной которой являлась суженная Димитрия. Сигизмунд, радостный, что больше невозникало споров насчет государственности, сразуже дал положительный ответ, идаже более того, решил стать представителем невесты насвадьбе вКракове, накоторой роль жениха должен был исполнить Афанасий Власьев.
        Позже, переживая двойные чувства, московский посол, встретился сЮрием Мнишеком, между которым ицарем был подписан договор, покоторому невеста первое время обязана соблюдать русские обычаи, находясь вМоскве, аименно: волос ненаряжать; причаститься упатриарха, дабы быть коронованной; чтобы панна Марина ходила хотябы попраздникам вгреческую церковь; чтобы ни скем неходила под руку кроме своего отца; чтобы Марина посубботам ела мясо, авсреду постилась; чтобы после обручения ни скем неела инепила, только наедине ссобой.
        Сандомирский воевода, озадаченный первым пунктом, обратился кнунцию Рангони, дабы тот дал согласие напричастие Марины управославного патриарха. Рангони нестал брать насебя бремя решения столь щекотливого вопроса ипотому послал письмо дальше, вРим, кпапе Павлу V. Нопослание дошло доВатикана лишь весной, когда будущая московская царица уже была впределах Московского государства.
        Свадебная краковская церемония была назначена на22ноября. Марина Мнишек, одетая краше всех, блестала вбелом алтабасовом платье, усаженном жемчугом идрагоценными камнями, наголове унее была небольшая корона, усыпанная очень дорогими драгоценностями. Сама свадьба проводилась вдоме, расположенном наглавной рыночной площади Кракова, неподалеку отМариацкого собора. Водном иззалов этого дома специально приготовили «прекрасный алтарь». Церемонию проводил двоюродный дядя Марины краковский кардинал Бернард Мациевский. Гости составляли цвет польской аристократии: величавые паны, прекрасные дамы вофранцузских платьях, вчьих волосах сверкали топазы, жемчуга, бриллианты. Русский посол, одетый вдлинополый московский кафтан, выглядел неловко иотчужденно отостальной публики. Многие дамы тихо посмеивались над неуклюжестнью Афанасия, который ловя насебя презрительные взгляды поляков, еще больше сковывался.
        Свадьба была пышной, словно это было торжество самого короля. Сигизмунд вместе сосвоей сестрой, шведской королевной Анной, царевичем Владиславом, нунцием Рангони составили круг почетных посетителей бракосочетания Марины Мнишек иДимитрия Ивановича, которого вданный момент заменял Афанасий Власьев.
        Когда дочь сандомирского воеводы показалась взале под руку сотцом, все невольно склонили головы взнак почтения крусской царице. Медленным шагом подойдя калтарю, девушка встала рядом спослом, даже невзглянув нанего. Афанасий повторил перед кардиналом просьбу царя Димитрия наблагословение его брака сМариной Мнишек. Кардинал Бернард, всвою очередь, как иположено, сказал проповедь, восхваляя достоинства великого государя России, после чего дополнил речь рассказом окрасоте иуме будущей русской царицы, подметив, что выбор царя оказался правильным. Посол, непонимая ни слова по-латыни, лишь слегка улыбался.
        После проповеди все гости запели одну изсамых торжественных ивозвышенных католических молитв «Veni Creator Spiritus». Королья Сигизмунд ився его свита пали наколени, остались стоять лишь протестанка королевна Анна да московский посол.
        Вконце церемонии, когда нужно было обменяться молодоженами кольцами, Афанасий Власьев окончательно упал лицом вгрязь, поведя себя неуклюже ибестактно, что возмутило нетолько аристократов, ноисвященнослужителей. Перед обменом кольцами кардинал Бернард Мациевский спросил московского посла:
        -Пан Власьев, хочу знать, необещалли великий царь кому другому?
        Афанасий спростотой вдуше ответил, пожав плечами:
        -Разве я знаю; царь ничего непоручил мне наэтот счет.
        Переводчик, стоящий подле него, тихо прокашлялся. Взале наступила гнетущая тишина. Все ожидали дальнейшей развязки ито, каким образом выкрутится посол изэтой щекотливой ситуации. НоДимитрий Иванович непослалбы Афанасия вПольшу, еслибы небыл внем уверен. Хитрый дьяк исам понял, что сказал глупость, идабы нерасстроить пышную церемонию, он ответил:
        -Еслибы он дал обещание другой девицы, то непослалбы меня сюда. Ипотому царь Димитрий Иванович согласен взять вжены панну Марину Юрьевну Мнишек.
        Карнидал, удовлетворенный ответом, сложил руки перед грудью ипрочитал молитву, благословляя этот союз двух держав. Слуги вынесли назолотом подносе два обручальных кольца. Невесте полагался большой перстень сбольшим, размером свишню, камнем. Это перстень посол передал кардиналу, который надел его натонкий пальчик польской красавицы. Когдаже пришла очередь невесты, то Афанасий принял перстень отрук Марины прямо вящик, дабы неосквернить своим касанием царское кольцо.
        После обмена кольцами все отправились встоловую, где гостей ждал накрытй стол сяствами да оркестр, состоящий изсорока музыкантов. Впереди процесси шла, гордо вскинув голову, Марина Мнишек, ставшая русской царицей, заней шла шведская королевна, потом посол. Все они встали навозвышенном месте устола. Король Сигизмунд сел воглаве, поего правую руку села Марина Мнишек, полевую - королевна Анна.
        Послу, наконец, позволили искупить все неловкости своего поведения дорогими подарками, присланные вместе сним отрусского царя. Димитрий Иванович смог своей щедростью поразить нетолько Марину, ноисамого короля украшением ввиде Нептуна, портретом богини Дианы, сидящей назолотом олене, золотыми пеликаном ипавлином, укоторого качались перья словно уживого. Отдельно были преподнесены кубки, чарки, перстни, крупные жемчужины, соболи, парча, бархат. Особенно удивили гостей присланные часы сослоном сбашней, игравшие помосковскому обычаю: слышны были громкие отчетливые звуки, удары вбубны. Это был подарок Марине, дабы она спомощью этих часов отчитывала время довстречи сее царем.
        Начался пир. Все гости воглаве скоролем пили заздравицу молодоженов. Было выпито много вина, сама Марина Мнишек неотставала отдругих. Единственным человеком был Афанасий Власьев, который все время угрюмо сидел застолом, почти ничего неел инепил. Внутри унего скребыхались кошки, сердце ныло запозор инасмешливые взгляды, которые сопровождали его отдверей допиршественного зала. Несколько прекрасных дам свысокими прическами сусмешкой поглядывали нанего, тихо очем-то перешептываясь, должно быть. Рассуждали, какой он некрасивый, неуклюжий русский дикарь.
        После обеда начался бал. Первыми станцевали Сигизмунд сцарицей Мариной. Молодая шляхтянка весело кружилась втанце, позабыв обо всем насвете. Только подумать: сам король держал ее заруку - редко, кто мог удостоиться такой чести. Афасаний Власьев напрочь отказался станцевать сМариной, объяснив, что порусскому обычаи, обычный человек несмеет прикасаться руки царицы. Ему также было неловко иобидно видеть, как супруга царя падала перед Сигизмундом наколени, что умоляло ее царское достоинство.
        Вэтот вечер все глаза были обращены лишь нанее, надочь сандомирского воеводы, получившей благословение откороля навступление намосковский престол. Юная царица сполна насладилась танцами, наяву воплощавшими ее девичьи мечты. После танца скоролем она пошла танцевать искоролевной Анной, исдесятилетним королевичем Владиславом, который был почти одного сней роста.
        Когда отгремела музыка, воевода Юрий Мнишек подошел кдочери и, взяв ее под руку, проговорил:
        -Дочь моя, пади кногам его величества, нашего милостивого государя, моего итвоего благодетеля, иблагодари его застоль великие дары.
        Марина, нераздумывая ни секунды, вместе сотцом опустилась перед королем наколени. Сигизмунд взнак почтения перед царией снял свою шапку ипоздравил ее сбраком, наказав даже намосковском престоле думать осудьбе Польши исоблюдать польские обычаи даже начужбине иозарить схизматиков светом католической веры. После пожелания король перекрестил ее. Марина, расстроганная речью короля, заплакала, обещав выполнить все, что вее силах. Вместе сней заплакал также воевода Мнишек, решившего вместе сдочерью отправиться вдальнюю Московию.
        Праздник кончился. Начались будни. Получив известие обуспешной миссии Афанасия Власьева вРечи Посполитой, царь отправил кнему своего личного секретаря Яна Бучинского. Тот приехал сденьгами иподарками для Марины иее отца. Юрий Мнишек получил свою долгожданные триста тысяч золотых. Царица получила отмужа новые, еще более роскошные подарки, среди которых были усыпанное алмазами изображение Христа иМарии; золотая цепь сбриллиантами, жемчужные четки, браслет салмазами, золотой ларец сжемчугом иперстень стремя бриллантами. Отдельно Димитрий Иванович прислал вкачестве подарка золотые слитки, золотой набор посуды, золотые рукомойники, тем самым проявив заботу осупруге, которая вскором времени должна будет покинуть отчий дом иуехать начужбину, дабы там занять принадлежащий теперь ей московский престол.
        Глава 16. Новые забавыцаря
        Получивший послание отдьяка Власьева, царь стал основательно готовиться ко встречи сженой. Он торопил спостройкой нового дворца, над строительством которого работали зодчие изИталии. Подле ворот была установлена статуя цербера стремя головами, чья пасть могла открываться изакрываться, бряцая металлическими зубами. Погороду поползли разные толки: одним было интересно новшество, другиеже, глубоко верующие, приняли статую заидола, которому поклонялся государь, приговаривая: мол, небесли он сам, раз его дворец охраняет адскийпес?
        Василий Шуйский, давно вернувшийся изопалы вместе сосвоими родственниками, нетолько непоблагодарил молодого царя засохранение жизни, нодаже решился нановый шаг: устроить бунт среди стрельцов. Для этого был нанят бывший убийца Годуновых - Шерефединов, который, возглавив отряд бунтовщиков, ворвался похожим зимним днем водворец внадежде убить царя. Однако поднявшийся переполох среди охраны, выдал заговорщиков ипокушение провалилось. Шерефединов успел сбежать, остальныеже семеро его товарищей были схвачены исвязаны порукам.
        Их, избитых, визорванных кафтанах, вывели накрыльцо дворца. Сам Григорий, бледный отстраха, трясущимися руками, прошел квыходу ивстал лицом ксобравшейся толпе. Все замерли вожидании. Молодой государь снял меховую шапку взнак искренности ипочтения перед народом, исослезами наглаза громко вскрикнул, обращаясь кзаговорщикам:
        -Как вы могли поднять наменя оружие? Как вы могли назвать меня самозванцем ирасстригой, коли порукой моей правды стали мать моя Мария Нагая иверховные бояре? Вы обвинили меня втом, что я жалую иноземцев, люблю музыку итанцы, разрешил шахматы ишашки? Нознаетели вы, что казна наша пополняется пошлинами засчет техже иноземцев? Понимаетели вы, что ввеселье нет ничего плохого, ибо идуша требует покоя? Завремя моей недолгой жизни я живота нежалел ради счастья подданых, рисковал жизнью, голодал изамерзал ради вас всех! Неужели вы решили таким гнустым способом отблагодарить меня зато хорошее, что я сделал для вас всех?!
        Снег большими хлопьями падал наземлю. Несколько снежинок легли наволосы ищеки Григория истекли поним точно слезы. Толпа, слыша такие речи царя, встала наколени игромко заплакала. Другие стрельцы, верные государю, склонились инизком поклоне, иодин изних проговорил:
        -Государь наш. Отдай нам этих собак, мы сами разберемся сними!
        Григорий подал знак исемерых заговорщиков бросили нарастерзание толпе. Самже он, вокружении Басманова иМосальского, вернулся водворец, где устало уселся врезное, обитое бархатом, кресло испросил:
        -Что мне делать, дабы уберечь себя отеще одного покушения?
        -Увеличь охрану, государь, - ответил Басманов, - поставь личными стрелками немцев, которые преданы тебе.
        Князь Мосальский, поглаживая бороду, проговорил:
        -Ведь говорил я, ненужно было оставлять вживых этого подлого змея Шуйского! - он указал рукой наокно ипродолжил. - Слышишь, государь, крики? Это все его рук дело!
        Григорий опустил голову иответил:
        -Какже я устал ото всего! Желаю побыть одному.
        Это был приказ. Бояре, кланясь, попятились квыходу инихо прикрыли засобой дверь. Оставшись один, молодой человек сжал подлокотники кресла, едва сдерживая слезы. Неужели навсем белом свете неосталось ни единого человека, который действительно былбы предан ему? Он сразуже стал вуме перебирать всех вассалов, которые кланятся ему ицелуют сапоги дотех пор, пока он держить символы власти, ночто станется сними, если он потеряет эту самую власть? Несделаютли бояре сним тоже самое, что некогда случилось сГодуновыми? Непридутли эти лизоблюды однажды кнему вопочевальню сножом или подушкой? Что делать? Ккому возвать опомощи? Кто останется преданным ему доконца жизни?
        Григорий встал и, рассправив широкие сильные плечи, вышел вкоридор. Двое стражников склонились перед ним: эти тоже, подумал он, верны ему дотех пор, пока он царь. Государь велел позвать челядь, отвечающую закрасоту. Велев им приготовить ванную, он нашел Басманова исказал:
        -Сегодня вели никого неподпускать ко мне. Если укого-то есть для меня послание, пусть ждут следующегодня.
        -Как скажешь, мой государь, - ответил боярин, недовольный тем, то ему придется вместо отдыха вступить вразговоры состальными боярами, которые сутра довечера высижывают вприемном зале вожидании царя.
        Григорий нежелся вванне. После нее ему сделали массаж спины ирук. Будучи человеком образованным, молодой царь следил засвоей внешностью: каждый день специально приставленные для этого люди делали ему ванночки для кистей рук иманикюр, протирали кожу лица лосьеном икремами, дабы она всегда оставалась чистой игладкой, брадобрей ицирюльник укладывали его короткие волосы вприческу наевропейский манер, следя также затем, чтобы нащеках небыло щетины.
        Новэтот день, полный тревог, Григорий решил забыть обо всем: озаговорщиках, опредстоящей встречи сженой, окаждодневных заботах ихлопотах, ольстивых боярах иосвоем враге Василии Шуйском. Накинув натело длинную белую рубаху ссеребряными пуговицами, царь велел подвести его глаза сурьмой, агубы накрасить ярко-красной помадой. Такой: накрашенный словно девица, надушенный дорогими духами, Григорий один, без охраны, отправился потемному коридору вдальний конец дворца. Он шел ктому, которому верил больше, чем комубы то ни было икоторого искренее любил.
        Молодой князь Иван Хворостинин сидел записьменным столом. Свеча тускло освещала комнату, ноон, необращая внимания, старательно выводил пером буквы начистом листе бумаги. Иван был нетолько князем икравчим царя, молодой человек был известен любовью ккнигам иистории. Будучи умным, образованным человеком, он открыл всебе писательский талант, став первым составителем исторических книг при молодом царя.
        Погрузившись сголовой вписательскую работу, Иван нерасслышал звук открывающейся двери ишаги покомнате. Донего донесся приятный запах духов, тогда-то он иобернулся. Какогоже было его удивление, когда перед ним предстал Григорий - молодой, красивый, слегкой улыбкой наустах.
        -Ты неждал меня? - тихо спросил он иподошел кписьменному столу. - Чем сейчас занимаешься, книгу пишешь?
        -Пробую, - озадаченный столь необычным появлением любовника, ответил тот, убирая перо ичернила.
        -Рад видеть меня?
        -Очень. Сегодня ты особенно красивый.
        Иван встал иподошел кцарю. Князь был немного ниже ростом, носейчас разница вросте оказалась заметней, ибо царь был обут вдорогие сапоги навысоких каблуках. Молодой кравчий нежным касанием провел полицу государя, затем его руки опустились ниже и, весь пылая отстрасти, он принялся ловкими движениями расстегивать шелковую рубаху, неистово целуя шею исильные плечи Григория.
        Григорий любил принимать ласки отИвана, очарованный его юной красотой. Лишь немногие посвященные знали их тайну, которую они старались скрыть. Басманов неудивлялся подобной связи, ибо встенах дворца это было обычным явлением: многие бояре ислуживые люди знали, что усамого Ивана Грозного влюбовниках ходил Федор Басманов.
        Полночи Григорий провел встрастных объятиях Ивана. Когда все кончилось, он непошел ксебе, боясь предательского удара, аосталься лежать впостели под альковом сосвоим возлюбленным. Отвернувшись откнязя, царь тихо заплакал. Иван взглянул нанего и, коснувшись рукой его плеча, спросил:
        -Что случилось, государь? Почему ты плачешь?
        Тот снова повернул кнему лицо: покрасневшее, сзаплаканными глазами, иответил, перейдя нашепот:
        -Я незнал, что царская корона окажется непосильной ношей. Чувствуя я, идет беда замной. Сегодня, когда толпа заговорщиков скриками ворвалась водворец, требуя мой головы, я осознал всю прелесть жизни, мне было страшно, очень страшно - я нехочу умирать. Мне еще нет идвадцати пяти, авдуше я чувствую себя стариком, прожившим долгую трудную жизнь. Почему? Скажи, почему меня все так ненавидят? Зачто? Что я сделал нетак? Все эти месяцы я старался быть добрым, я награждал обиженных, повысил жалованье служивым людям, пресек взятничество играбежи. Да, я знаю, уменя есть слабость клюбовным утехам, азартным играм ивсяческим забавам, норазве это такой уж грех? Яже непроливаю крови, неказню без разбора тех, кто встал намоем пути, как сделалбы любой другой правитель. Я сохранил жизнь даже Шуйскому, который спит ивидит меня мертвым. Иесли я погибну отрук заговорщиков, тело мое окровавленное некому будет похоронить по-человечески, ибо для них я поганный еретик ирасстрига.
        Он говорил быстро, глотая слезы, его трясло отрыданий. Впервые вжизни открылся он Ивану, впервые вжизни излил свои страхи, наполнявшие душу. Князь взял его холодную руку всвою ипоцеловал, ему стало искренне жаль этого несчастного, покинутого всеми человека, который уже исам запутался всебе.
        -Успокойся, любимый, я здесь, я рядом ивсегда буду подле тебя, - ласково проговорил Хворостинин, осушая поцелуями катившиеся поего щекам слезы.
        -Обними меня, только крепко-крепко, - Григорий протянул руки изаключил молодого человека вобъятия.
        Вместе они снова легки наподушки. Иван сжаром, обливаясь потом, принялся целовать алые, пухлые губы царя, размазав помаду. Нокакое сейчас было доэтого дело? Государь судорожно принимал ласки своего кравчего, его темно-голубые глаза блестели при свете луны словно звезды, которыми он так любил любоваться сбалкона дворца.
        Близился рассвет. Голые ветви деревьев качались под порывом ветра, сдувающего сних хлопья снега. Двое молодых людей: царь икнязь, лежали уставшие, наподушках. Григорий тяжело дышал, после ночи любви ему нестерпимо хотелось пить, ноон решил подождать дозавтрака. Глядя впотолок, он снова заплакал, только незнал, отчего: оттого, что остался жить исможет встретить новый рассвет, илиже отпризнательности вверности Ивана. Князь заметил катившуюся поего щеке слезу иловким движением поймал ее насвой указательный палец. Слезинка, маленькой капелькой блестевшая напальце, отражалась впредутреннем свете, точно капля росы. Завороженный, смотрел нанее Иван, словно слеза эта была драгоценным камнем.
        -Я верен тебе, государь, как никто другой иготов поклясться вот этой твоей слезой, что погибну, носпасу твою жизнь.
        -Мне искренне приятно слышать такие речи, - ласковым голосом проговорил тот и, встав скровати, быстро оделся, - прости меня, ноя пойду ксебе, дабы никто ничего незаподозрил.
        Иван снаслаждением смотрел наего статное, стройное тело инемог налюбоваться.
        -Придешь вследующую ночь? - спросилон.
        -Незнаю, уменя слишком много дел, - Григорий оделся и, подойдя ккнязю, поцеловал его вгубы сословами, - я люблю тебя.
        -Ия тебя.
        Вскоре покоридору донеслись торопливые шаги: царь вернулся всвою опочевальню, быстро смыл косметику вводе изрукомойника и, успокоившись, усталый, лег спать.
        Когда ясное зимнее солнце лучами освещало землю, раздался поокруге пушечный выстрел, стая испуганных птиц резко взметнулась ввоздух. Григорий, раскрасневший, веселый, склонившись над новой пушкой, воскликнул:
        -Превосходная работа! Необходимо отлить еще десятку таких штук, - он смахнул меховую шапку ивытер вспотевший лоб, благо сам испытал новое орудие.
        Все его окружение переглянулось, нопромолчало: слишком много средств уходит наприготовление кбудущей войне. Один лишь мастер, что сделал пушку, подошел кцарю и, склонившись впоклоне, поцеловал его белую руку:
        -Государь, я старался выполнить как можно лучше иесли тебе что-то непон…
        НоГригорий резко перебил его, задорно вскинув голову:
        -Работа превосходная, исам ты молодец. Вот тебе мой царский подарок, - он снял спальца один изперстней ипротянл мастеру.
        -Благослови тебя Бог, царь наш! - мужчина склонился доземли ипоцеловал его сапог.
        Молодой повелитель, также быстро потеряв интерес кпушке, подошел кБасманову испросил:
        -Готовли «Шагай-город»?
        -Да, государьмой.
        -Тогда пусть прикатят его сюда, хочу взглянуть, как эти дармоеды, - он указал рукой напольских всадников, - попытаются взять «крепость», ато мнят себя храбрыми рыцарями, анаделе… А, ладно.
        Изворот, запряженная лошадьми, выехал «Шагай-город», изумивший инапугавший верующих москвичей. Крепость двигалась наколесах, имела много маленьких полевых пушек внутри иразного рода огнестрельные припасы, наее дверях были изображены слоны, аокна, похожие наврата ада, извергали пламя. Вся процессия воглаве сцарем, ехавшем нарослом саврасом коне, двигалась кМоскве-реке, где идолжна была состояться потеха. Народ повалил заколонной стрельцов, шагавших вдоль улиц. Многие москвичи, боясь «Шагай-города», неистово крестились.
        -Вот, царь наш батюшка потеху новую задумал, чертей выставил против народа русского, - воскликнул один изтолпы.
        -Да непротив народа, апротив устрашения татар, - ответил другой.
        -Страшно-то как! - завопила дородная краснощекая баба вдлинном шерстяном платке. - Черти смотрят так страшно, аизих пасти огонь валит. Ох-ох.
        Крепость медленно подкатили закрепостные ворота иостановили подле реки вчистом поле. Снег давно прекратился, так что шагать стало заметно легче. Царь, ступив наземлю сапогами навысоких каблуках, молодой, статный, красивый, дал знак польским рыцарям. Те, поняв, что отних требуется, выхватили сабли, мечи, копья искриками полезли на«Шагай-город», время отвремени отступая назад, дабы небыть спаленными яростным огнем.
        Народ, дивясь напотеху, громко кричали ихлопали, некоторые выкрикивали обидные слова всторону поляков, которые никак немогли справиться с«адскими чудищами».
        Григорий, восседая под навесом рядом сБасмановым, рассмеялся исказал:
        -Вот так я возьму однажды Азов ипокорю безбожных татар!
        Все бояре устремили взоры напотеху, даже Василий Шуйский громко смеялся, наблюдая занеуклюжим польским рыцарством. Потом он обернул раскрасневшее отмороза лицо и, поклонившись, спросил царя:
        -Государь, позволь инам, твоим боярам, попробовать взять это чудище.
        -Давайте, разомнитесь, - молодой царь подал знак русским, которые сгиканьем ринулись на«Шагай-город», оттеснив усталых поляк ибесшабашно полезли наего «стены».
        Среди толпы медленно пробирался одинокий путник вдлинном темном плаще, голова его скрывалась под капюшоном, так что невозможно было разглядеть его лица. Путник прошел насередину имельком взглянул туда, где сидел, окруженный телохранителями, гордый царь. Комок сдавил путнику горлу, пощеке покатилась слеза, ноон пересилил себя, дабы нерассплакаться итем самым невыдав себя. Это был Смирной-Отрепьев. Узнав овчерашнем бунте среди стрельцов, он испугался зажизнь племянника, решив, что будет всегда, хоть тенью, норядом сним, оберегая отбед. Под полой одежды мужчина держал большой нож, вслучае чего вонзить его вгрудь подлого заговорщика, незная, что этот самый заговорщик находится среди ближайших вассалов царя.
        Смирной краем уха услышал, очем говорят внароде. Один измужчин проговорил:
        -Потеха-то веселая, да никто неможет крепость взять. Вот трусы-то!
        -Самбы ипопробовал, - ответил ему старик, смердивший давно немытым телом, - добрый христианин побрезгует подойти кэтому адскому чудищу. Только царю весело отэтого, сам небось черт, вон сколько демонов вокруг себя понастроил, веру продал православную.
        Смирной немог стерпеть оскорблений вадрес племянника. Уж кто-кто, аон знал, каким человеком являлся Григорий икакие замыслы он вынашевал. Повернувшись кстарику, он тихо, норезко ответил:
        -Закрой свой грязный рот, - сэтими словами он развернулся иушел прочь, оставив ошеломленного деда одного.
        Совместными усилиями «крепость» удалось все таки взять. Русские бояре ипольские всадники разгоряченные «битвой», веселые, вернулись ближе квечеру водворец, где царь приказал победителям устроить пир. Все присутствующие пили много вина, шутили, смеялись, вконце были приглашены музыканты, сыгравшие мазурку, которую танцевал Григорий вместе состальными панами.
        Наступил конец зимы. Димитрий Иванови все чаще ичаще слал послание сандомирскому воеводе спросьбой прибыть насвадебное торжество. Юрий Мнишек всю зиму под разными предлогами отказывал зятю ввизите, вдуше опасаясь, что тот непрочно сидит натроне. Зато вМоскву пожаловал Адам Вишневецкий, когда-то первым поверивший висторию мнимого царевича. Григорий радужно принял бывшего покровителя, одарив того дорогими подарками. Пан был доволен, что его приняли лучше, чем самих королевских послов, прибывших вместе сним водно итоже время.
        Царь вчесть званного гостя приказал приготовить баню вновом дворце, поразившую пана роскошью. Сидя насосновой скамье, молодой государь вдруг вспомнил, что когда-то вот также сидел вместе сАдамом вбане, еще будучи слугой, ичто получил оплеуху отнего, которая изменила его жизнь навсегда.
        -Помнишь, пан, - нарушил молчание Григорий ишироко улыбнулся, - когда-то мы сидели вместе вбане, я делал тебе массаж, аты зачто-то побил меня.
        -Да, - рассмеялся тот, - было дело. Зато после этого случая ты поведал историю твоего чудесного спасения ия первым стал твоим покровителем. Кстатит, - Адам наклонился кего уху ипроизнес, - помнишь Анну?
        -Да, какже я мог забыть ее? - молодой человек погрузился всладкие воспоминания, перед его мысленным взором предстала юная девушка - его первая любовь.
        -Анна родила сына, твоего сына, государь.
        -Все таки сына, - воскликнул он ирассмеялся.
        -Мальчик растет крепким издоровым, Аннушка назвала его Андрей.
        -Андрейка… Какой он изсебя?
        -Ну… коренастый, крепкий, светлокожий, рыжий.
        -Рыжий, - повторил Григорий икакая-то легкая теплота наполнила его сердце, он попытался представить себе своего родного сыночка, ему казалось, вот кнему повлажной траве бежит босоногий мальчуган, ветер ласково играет вего волосах, отливающихся медным цветом влучах солнца, вот мальчик подбегает кнему ион, ласково целуя сына вщеку, берет его наруки инесет впросторный дом, где впечи варится обед, акрасивая молодая женщина встречает их, протягивает кним руки иони все втроем выходят всад, где растут молодые саженцы яблок.
        Вопрос Адама заставил Григория очнуться отгрез.
        -Тебя растереть веником, великий князь?
        -Да… пожалуй, - молодой человек лег наскамью имечтательно закрыл глаза, вдыхая аромат березовых листьев.
        После бани, свежие, чистые, они вернулись взал, где царь представил пана своим вассалам, рассказав ослужбе вего доме, одальнейшем покровительстве ипризнании. Наследующий день, собирая Адама Вишневецкого вдорогу смногочисленными подарками, Григорий протянул ему мешочек сзолотыми монетами исказал:
        -Передай эти деньги Анне, пусть ни она, ни наш сней сын ни вчем ненуждаются.
        -Благодарю тебя, князь великий, я позабочусь оних двоих, небеспокойся.
        Пан сел вкарету ивокружении охраны тронулся впуть, колеса оставили надороге два длинных следа.
        Всю зиму сутра довечера царь проводил время сармией, готовя ее кпредстоящему походу наВосток. Сам он, одетый впростую шубу икожаные доспехи, учился фехтованию, вместе сновобранцами стрелял наскаку изпистолетов, время отвремени попадая вцель. Брал приступом сооружения, необращая внимания, что его пинали, отталкивали, били палками. Боярам было неприятно истыдно видеть поругание царского достоинства, очем наВече они ни раз обэтом говорили Димитрию Ивановичу, начто тот отвечал:
        -Царь должен быть нетолько первым правителем, ноипервым воином. Пусть все: ивы, исолдаты видят, что я превосхожу всех ивовсем!
        Втайне глубинах души Григорий боялся оставаться водворце, он боялся длинных коридоров иузких переходов, боялся собственной опочевальни, он неверил уже никому: ни боярам, ни служивым людям, ни своей личной охране, ни даже Петру Басманову; все они, думал он, готовы целовать пыль сего сапог пока он держит вруках скипетр идержаву, нослучись беде, они присягнуть другому государю. Молодой человек вдруг вспомнил судьбы Годуновых: Бориса, его жены Марии, сына Федора. Некогда иБасманов был одним изпреданных людей Годунова, апотом переметнулся кнему, ища милостей. Гдеже тогда искать верных людей? Или правду говорят, что все цари одиноки?
        Вконце февраля 1606года, наМасленницу, царь приказал построить ради забавы вВяземы, под Москвой, снежную крепость состорожевыми башнями ибойницами, издали напоминающий сказочный городок. Обороной крепости руководили русские бояре, которым нужно было отбить атаку немцев иполяков. Было решено вкачестве оружия использовать снежки. «Битва» началась. Григорий, громко покрикивая насвое «войско», первым полез наштурм крепости, ноего тутже сбил какой-то боярин. Царь упал, больно стукнувшись опритоптанный твердый снег, ноон даже виду неподал, аснова полез настены. Бой приобрел все более иболее сложный характер. Ненавидя русских идаже нескрывая этого, немцы иполяки, весело перемигиваясь, вместо снежков стали кидать врусских «защитников крепости» камни. Уже непо-нарошку, анасамом деле произошел кровавый бой. Несколько русских людей замертво, все окровавленные, упали наземлю, полякиже сгиганьем ринулись вдраку сбоярами. Те, видя смерть товарищей, повыхватывали мечи.
        Григорий метался, крича оботступлении, нонемцы ишляхта неслушали его, один изпанов даже пригрозил ему всадить пулю влоб, если он попытается помешать забаве. Басманов тем временем созвал стрельцов, которым пришлось утихомирить где палкой, где кнутом пьяных злых иноземцев. Когда их увели, царь взглянул накрепость, ставшей местом побоища, иужаснулся: снег пропитался открови, наземле лежали трупы, многие бояре, тяжело дыша, вытирали рукавом катившуюся израны кровь.
        -Игры закончились, всем подомам, - ледяным голосом проговорил он итяжелой походкой направился кконю.
        Ехали молча. Григорий сопущенной головой винил себя, что позволил полякам пренебречь его приказу. Ему было стыдно перед своими людьми, перед народом, столпившемся наобочине ивовсе глаза смотрящих насани, вкоторых лежали поверженные бояре. Надуше было гадко, словно ему плюнули влицо иоскорбили непотребными словами, да даже это небылобы столь обидным, как то, что произошло сегодня.
        Водворце, переодевшись, царь приказал оставить его одного иникого, даже самых ближних советников, неподпускать: ему надо было все хорошенько обдумать, как поступить дальше. Поздно вечером кнему пришел для разговора Василий Шуйский. Невысокий, плотный мужчина, он враждебно взглянул нацаря испросил:
        -Доколе, государь, иноземцы твои будут попирать нанашей земле законы русские? Илиже наказание существует лишь для своих бояр, адля поляковнет?
        -Ты думаешь, князь, я сам приказал устроить кровавый бой? Мне исамому догоречи обидно истыдно засодеянное. Я желаю остаться один иобдумать следующийшаг.
        Шуйский подошел кнему вплотную, словно мерясь сним ростом. Он был ниже Григория почти наголову, нозол иковарен.
        -Ты недумай, царь, адействуй. Прогони этих латинян ипрочих шляхтичей изМосквы, окружи себя верными людьми изрусских. Или тебе понраву лишь иноземцы?
        Молодой человек усмехнулся. Уж кому-кому, нонекнязю рассказывать очести иверности.
        -Однажды я поверил русским, аони устроили бунт, так кому мне теперь верить?
        -«Они», - проговорил Шуйский, - ты говоришь «они», асам-то ты кто, нерусский, чтоли?
        -Почемуже? Русский. Только, князь, я никому неверю: ни тебе, ни остальным боярам, ни стрельцам, ни полякам, ни немцам. Уяснил? Атеперь оставь меня впокое. Никого видеть нехочу.
        Василий медленно направился квыходу, ноудвери остановился и, обернувшись, спросил:
        -Так всеже, что ты собираешься, государь, делать споляками?
        Григорий затрясся отзлости. Непонимая что делает, он схватил кувшин иметнул его всторону, стараясь попасть вголову этого подлого змея. Шуйский успел отскочить всторону, кувшин ударился остену иразбился намелкие осколки.
        -Пошел вон! - закричал молодой человек.
        -Ах, так вот как ты награждаешь своих подданых, царь, - князь усмехнулся ипокинул комнату, хлопнув совсей силой дверью.
        Григорий остался стоять посередине кабинета. Сердце его гулко билось отстыда засвое поведение. Руки тряслись словно влихорадке. Он понял, что сегодня сам поставил непреодолимую черту между ним ибоярами, чувствуя, как над ним уже сгущаются темные тучи.
        Глава 17. Царская свадьба
        Ранней весной, когда только-только начал таять снег, Юрий Мнишек решился наприезд вМоскву. Окруженная пышной свитой, одетая влушие наряды, польская красавица ступила впределы Руси 8апреля 1606года.
        Поначалу царь решил сыграть свадьбу сразуже, как только его нареченная пересечет границу, однако священнослужители, окружающего его, ответили, что это невозможно, ибо домая будет идти Великий пост. Решив насей раз, дабы окончательно невосстановить против себя народ, послушаться, Григорий тем неменее нашел выход изположения, женив князя Федора Ивановича Мстиславского надвоюродной сестре своей мнимой матери. Пышное свадебное торжество длилось два дня, вовремя которого гремела музыка, настол подавались яства. Сам царь, ведя поправую руку жениха, одарил молодоженов роскошными подарками, пообещав, что княгини Мстиславской отведется также почетная роль вести калтарю царскую невесту.
        Дабы предотвратить все толки насчет своего происхождения, Григорий вызвал изссылки ослепшего царя Симеона Бекбулатовича, который при большом стечении народа поведал историю освоей слепоте, обвиняя Бориса Годунова втом, что тот однажды прислал ему чашу, выпив которую его глаза перестали видеть. Народ плакал, видя несчастье бывшего царя, которого спышностью встретили вМоскве итакже спышностью проводили вКирилло-Белозерский монастырь, где его иподстригли под новым именем Стефан.
        Молодая девушка всветлом платье сбольшими жемчужинами сидела подле окна исмотрела наулицу. Ее пальцы проворно вышивали узор, амысли словно стая птиц уносилась далеко-далеко, запределы дворцовых стен. «Ах, когдаже он придет? Когда он придет?» - спрашивала каждый раз саму себя Ксения Годунова, всем сердцем полюбившая Григория Отрепьева. Каждый день она ждала его, иесли он всеже приходил кней, то она, рассправив руки, бежала кнему, обвивала тонкими руками его шею, целовала валые губы, снежностью смотря вголубые словно небо глаза. Нопочему впоследнее время его нет? Почему неприходит ктой, которая зовет его вглубинах своего сердца? Когдаже настанет тот миг? Когда отворится дверь вее опочевальню инапороге, сверкая украшениями, предстанет молодой царь: красивый, ласковый, страстный?
        Ношли дни, авестей он него небыло. Совсем поникла Ксения, совсем перестала радоваться даже теплому солнцу. Каждый день она наряжалась влучшие одежды, румянилась иподкрашивалась, новечером она понимала, что он непридет исгоречью инадеждой ждала его снова. «Может быть, завтра?» - спрашивала она свою душу.
        Водин измартовских дней, когда снег почти стаял скрыш идеревьев, кней вгорницу зашла няня. Поее морщинистому лицу катились крупные слезы. Подойдя крастерянной девушке, она пригладила ее волосы итихо проговорила:
        -Собирайся вдорогу, Ксенюшка. Ох, горе-то какое?
        Ксения резко вскочила, прижавшись спиной кстене. Ее руки легли нагрудь там, где билось сердце. Тонким, дрожащим голоском она спросила:
        -Куда, куда мне нужно собираться? Что происходит?
        Ноняня неответила. Изкоридора донеслись торопливые шаги, две высокие монахини втяжелых черных одеждах вошли вгорницу. Одна изних проговорила жестким голосом:
        -Собирайся, княжна.
        -Что здесь происходит? - воскликнула девушка изаметалась покомнате. - Куда вы меня зовете?
        Она взглянула наняню, нота сочуственно отвернулась исмахнула сщеки слезу.
        -Это приказ царя, Ксения Борисовна. Собирайся.
        Девушка перестала плакать. Комок сдавил ее горло, ей стало трудно дышать. Вся надежда рухнула вединый мог как карточный домик. Аона-то так ждала, так надеялась, что он любит ее. Ведь говорилже царь впоследний раз, когда пригласил ее ксебе вбаню, что вего сердце есть лишь одна она. Получается, все это время он врал? Зачем так жестоко? Почему он поступил сней как ссобакой: поначалу накормил иприласкал, апотом дал пинка? Тяжелой походкой она ступила вкоридор, монахини словно стража, вели ее под локти, зорько наблюдая закаждым ее движением. Наулице ее ожидала повозка. Впоследний раз, обернувшись назад, Ксения окинула взором царский дворец икакая-то доселе неведанная ненависть родилась вее сердце ктому, кого она готова была боготворить донедавнего времени.
        Незнала Ксения, что несам царь, ноЮрий Мнишек, приехавший вСмоленск вместе сдочерью, прислал государю такое письмо: «Поелику, известная царевна, Борисова дочь, близко вас находится, благоволите, вняв совету благоразумных людей, отсебя ее отдалить». Скрепя сердцем, Григорий дал указ осослании девушки воВладимирский монастырь, где ее должны были подстричь под именем Ольга. Нехотелось ему расставаться сдочерью Годунова, хотелось ему, чтобы Ксения всегда была рядом сним, нострах потерять Марину Мнишек, тем самым восстановив против себя поляков, оказался сильнее любви кнесчастной бывшей царевне.
        ВСмоленске, где остановилась царица сосвоей многочисленной свитой, приехали Михаил Александрович Нагой икнязь Василий Михайлович Мосальский; один изних был родственником царицы Марии Нагой, второй - ближним боярином идворецким. Одетые впольские гусарские костюмы, посланцы царя вошли вбольшую, богато украшенную избу, вкоторой остановилась царица инизко склонились перед ней впоклоне. Марина, сидя вокружении придворных дам ипанов, одетая впышное французское платье свырезом нагруди приветствовала князей.
        Нагой иМосальский через толмача сообщили, что рады приветствовать молодую суженную государя, который взнак почтения изаботы прислал подарки невесте, дабы скрасить ее путь вМоскву. Слуги медленно внесли дары: шкатулка сдрагоценностями встоимость 500тыся рублей, золотые рукомойники, кованые золотые цепи, 13бокалов, 40соболиных шкурок и100золотых. Щедрость царя сильно била показне, нотогда никто незнал, что вскором времени все богатства вернутся обратно.
        ВМоскве основательно готовились ко встречи царской жены. Григорий сам лично навзмыленном коне ездил целыми днями погороду, проверяя, как установлены мосты, какие подобраны лошади, готовыли свадебные сани, строго выговаривая закаждый промах. Он приказал дворянам готовить самые красивые кафтаны иупряжь для лошадей, астрельцам выдал новое обмудирование - красные карамзиновые кафтаны иновые шаровары. Поцарскому приказу специально для поляков иМарины Мнишек был построен небольшой костел уСтретенья напереходе подле Николы Явленского.
        Прибыл посол отЮрия Мнишека, уведомившего оприбытии сандомирского воеводы вМоскву на24апреля. Григорий щедро одарил посла итутже приказал приготовить большой дом для своего тестя, его охраны ислуг.
        Накануне приезда Мнишека молодой царь сидел вкабинете идавал указание боярам опредстоящей встречи. Петру Басманову выдалась огромная честь - встретить уворот царского тестя. Уже идя покоридору всопровождении немецкой охраны, Григорий увидел, как кнему, перекачиваясь сноги наногу, семенил чернокожий карлик вдорогом кафтане медового цвета ибелой чалме сбольшим рубином. Карлик подбежал кцарю и, склонившись перед ним, проговорил тонким голоском, плохо выговаривая русские слова:
        -Царь руси… твой князь хотеть видеть… Он просить идти быстро…
        Молодой человек, посмотрев наарапчонка сверху вниз (тот едва доставал его бедер), устало вздохнул исказал самому себе: «Ичто ему еще нужно?» Быстрым шагом, чутьли ни бегом, пересек он два длинных коридора, свернул вправое крыло иочутился подле тяжелой дубовой двери сжелезными оковами. Держа вруках маленький кинжал, дабы небыть застигнутым врасплох тайными недругами, царь толкнул дверь иочутился вбольшой опочевальне, посередине которой стояла кровать под бархатным балдохином. Лунный свет какбы перерезал комнату надве части. Григорий медленным шагом ступил вкомнату, озаренный светом луны. Вэтот вечер он был еще бледнее, чем обычно. Под его красивыми голубыми глазами легли темные тени. Он заметил Ивана Хворостинина, стоящего подле него, взгляд князя был злой ипронзительный, казалось, вот-вот ион накинется нацаря.
        -Я пришел ктебе, - проговорил Григорий ибросил наземлю кинжал, который созвоном стукнулся окаменныйпол.
        -Я вижу, - холодным тоном проговорил Иван имельком взглянул натонкое лезвие, блестевшее вблеклом свете - если быть быстрым, можно вдва прыжка схватить его ивсадить всердце того, кого он недавно так страстно любил.
        Царь уловил этот взгляд иусмехнулся: быть может, его кравчей тоже втайне ненавидит его иявляется сторонником Шуйского. Вслух он проговорил:
        -Ты хотел меня видеть ия пришел. Чем еще я могу доказать свою любовь ктебе?
        -Любовь? - князь рассмеялся ипередразнил еще раз. - Любовь! Азнаешьли ты, что такое любовь? Илиже тебя ослеплили блеск короны иглаза бесстыжей польской девы?!
        -Очем это ты говоришь? - воскликнул Григорий, поняв сущность происходящего.
        -Авот очем! - выкрикнул Иван иринулся нацаря, повалив его напол.
        Григорий отбивался отрук бывшего любовника, недавая тому дотянуться докинжала. Князь все порывался достать долезвия, ноцарь изпоследних сил толкнул его ногами итот полетел всторону, больно ударившись головой остену. Отплевываясь откатившейся погубе крови, молодой государь встал, покачиваясь отболи, испросил:
        -Тебе Шуйский приказал убить меня?
        Иван тоже встал игордо проговорил:
        -Нет.
        -Тогда ктоже?
        -Я сам решил убить тебя, апотом умереть следом, ибо только так мы будем всегда вместе. Завтра приедит отец твоей невесты имне придется навсегда забыть отебе, отвоих страстных поцелуях иобъятиях. А, может быть, ты решил также как ицаревну Ксению отправить меня подальше вмонастырь, нетакли?
        Григорий улыбнулся так, как улыбаются маленькому несмышленному ребенку, впервые проговорившего слово. Бледность сразуже слетела сего лица, нащеках появился легкий румянец. Быстрым шагом он подошел ккнязю ивзял его лицо всвои ладони, поцеловав вгубы.
        -Ах, Ваня, ты такой глупый, хотя иказался мне раньше умным. Ну как ты мог подумать, что я захочу расстаться стобой, удалив тебя отсебя? Пока я дышу ипока бьется мое сердце, ты навсегда останешься сомной. Также как ираньше я буду хоть тайком, ноприходить втвою опочевальню, все будет как ираньше, верь мне. Иникто: ни Марина, ни ее отец несмогут стать преградой между мной итобой.
        Он тяжело дышал, говоря впорыве страсти. Его руки все крепче икрепче прижимали ксебе Ивана, который плакал, слыша эти признания. Икак раньше он мог усомниться вчувствах возлюбленного, как мог поднять руку натого, кто так сильно любил его? Как хорошо, что он недотянулся докинжала, ато лежалбы сейчас царь бездыханным телом сраной вгруди иничего нельзя былобы изменитьуже.
        -Прости меня, государь. Господь лишил меня разума, просто я сильно ревновал тебя. Прости еще раз, - князь опустился перед ним наколени ипоцеловал носок сапога.
        Царь, нежно пригладив его волосы, ответил:
        -Встань сколен, возлюбленный мой. Тебе нестоит унижаться передо мной. Кстати, - он проговорил, сменив тон, - уменя есть приказ ктебе, которому ты будешь несказанно рад, ибо никто неудостоился такой чести, толькоты.
        -Приказывай, я все исполню! - сжаром ответил тот ивзглянул влицо Григория.
        -Завтра сдарами я пошлю тебя вдом моего тестя, дабы ты справился оего здоровье, как иположено пообычаю. Ты будешь моим послом.
        -О, - юноша еще раз склонился впоклоне, - я омногом мечтал, нотакая честь для меня - сверх награда. Спасибо тебе завсе и… еще раз, прости, что хотел убить тебя, теперь я сам готов охранять твою жизнь отвсякихбед.
        -Забудь, просто иди комне.
        Григорий сел накровать иобнял Ивана. Вместе они провели всю ночь.
        Наследующий день рано утром протрубили множество труб. Московский люд выбрался изсвоих домов, дабы лицезреть приезд царского тестя, для встречи скоторым уже был приготовлен дворец бывшего царя Бориса Годунова, поулицам разместили стрелецкие полки ипольскую пехоту, одетых всамые лучшие обмудирования, лошади кприезду гостя были также украшены вупряжки сбольшими кистями, перевитыми серебряными колокольчиками.
        Вобед отворились большие ворота, вкоторых, окруженный многочисленной охраной исвитой, въехал сандомирский воевода нарослом коне под стать ему. Мнишек был одет неменее роскошно, чем датский принц Иоганн, некогда посетивший Бориса Годунова. Все жители низко склонили головы, когда царский тесть проезжал мимо, итутже синтересом глядели вслед, когда процессия следовала дальше.
        Воевода свысокомерным видом поглядывал посторонам. Рослый, широкоплечий, сбольшой черной бородой, одетый втяжелые дорогие одежды, он напоминал медведя, вышедшего наохоту. Перед большим мостом необычной конструкции, держащегося только наодних канатах, его встретил доверенный человек царя Димитрия Ивановича - Петр Басманов, одетый неменее роскошно, чем Юрий Мнишек. Боярин, окруженный всадниками истрельцами, красовался набеломордом коне, одетый попоследней польской моде вгусарский костюм сзолотыми пряжками. Басманов был красивым мужчиной: высокий, стройный, темноглазый, скопной густых иссяня-черных волос, он всегда выделялся изтолпы, понему сохли многие девичьи сердца, чью любовь он спренебрежением отвергал, считая, что нет насвете той, которая былабы хороша для него.
        Подъехав кцарскому тестю, Петр спрыгнул сконя исклонил голову.
        -Приветствую тебя, отец царицы московской, - произнес он через переводчика, - прошу следовать замной водворец, где вас ожидает пышный прием.
        Юрий Мнишек был тронут подобной учтивостью. Даже король Сигизмунд, окажись здесь исейчас, умербы отзависти ктому, какую оказывают русские честь воеводе. Процессия двинулась дальше через Москву-реку, затем выехала наглавную широкую улицу ипоехала ко дворцу.
        Красную площадь иместо уКремля были отцеплены большой охраной. Среди всадников, что стояли наобочине дороги, находился Григорий, выехавший один, без охраны, вобычном кафтане, инкогнито изсвоего нового дворца, дабы взглянуть хоть мельком натестя. Однако, какбы он ни скрывался, ноотличительные признаки - две бородавки налице, выдали его: многие присутствующие заметили царя, хотя сам Юрий Мнишек проехал мимо, даже необернувшись посторонам.
        Водворце уже было все приготовлено: трапезный стол, зала смузыкантами, роскошная опочевальня, баня. Мнишек был рад, что ему оказали столь великую честь, облагоденствовали словно короля, отдали навремя прекрасный дворец. Ноэто было еще невсе. Позже кнему спышной свитой прибыл царский кравчей Иван Хворостинин, который, как иобещал царь, играл роль посла. Сним слуги внесли назолотых блюдах кушанья, что было признаком высочайшей милости.
        Мнишек заметил, что вассалы царя под стать своему господину: красивые, статные, ухоженные. Иесли Басманов поразил своей яркой, мужественной красотой, то Хворостинин был несколько иным - молодой парень снежным белым лицом, русыми вьющиемися волосами исеро-зелеными большими глазами споволокой, осененные длинными, загнутыми сверху, ресницами. Еслибы ни мужская одежда инекороткая стрижка, то князя легко былобы принять задевушку. Поразило воеводу ито, что молодой человек легко общался сним напольском без переводчика, говорили оделах государственных, отношениях между Россией иРечью Посполитой, опредстоящей свадьбе Димитрия Ивановича иМарины Юрьевны.
        Втотже день, после обеда, Григорий велел приготовить ему праздничную одежду, ибо он решил перед всеми поляками еще раз продемонстрировать свою сыновью любовь к«матери» Марии Нагой. Царь выехал кВознесенскому монастырю накаштановом коне вокружении несколько сотен алебардщиков ирусской охраны. Одетый вбелые одеяния изтонкого кашемира, сверкающий дорогими украшениями, молодой государь поразил всех. Если раньше он выглядел довольно симпатичным, то вэтот день он был божественно прекрасен! Когда он вокружении свиты проезжал мимо столпившегося народа, многие женские глазки немогли отвести отнего взора.
        -Как он прекрасен, просто загляденье!
        -Такой красивый!
        -Пожалуй, вовсей Москве несыскать более привлекательного мужчину, нежели царь.
        Так шептались между собой как юные девицы, так изамужние женщины.
        Вмонастыре Григорий встретился синокиней Марфой иподробно рассказал ей оскором прибытии ее «невестки» Марины Мнишек. Царице следовало научить молодую девушку всем русским обычаям итрадициям, дабы та неопозорилась перед толпой насвоей свадьбе.
        -Можешь наменя положиться, парень. Я ее всему научу.
        -Да уж постарайся, - проговорил тот, чувствуя насмешливый тон вее голосе.
        -Только заэтим ипришел или тебе еще что-то надобно?
        -Нет, мне больше ничего ненадо.
        -Ну, как знаешь. Если что, заходи, поговорим, - инокиня как-то странно взглянула нанего ивее темных глазах царь прочитал скрытую похоть.
        Инокиня вплотную подошла кнему и, обвив его шею руками, тихо прошептала:
        -Аты красив.
        Григорий опешил. Медленным шагом он отошел всторону, вырвавшись изее объятий. Он испугался, что чуть-чуть, инесдержит себя: инокиня хоть инебыла уже молодой, новее лице виделись черты некогда былой красоты, аглаза по-прежнему горели ярким, молодецким огнем.
        -Я… это… пожалуй, пойду, - молодой человек подошел кдвери ивзялся заручку.
        -Иди, только незабудь иногда заходить ко мне. Может быть, потолкуем подольше.
        Царь распахнул дверь кельи ичутьли ни бегом ринулся прочь измонастыря, находу вытирая катившийся полицу пот. Вот это да, такого поворота событий он никак неожидал, хорошо, что недоконца потерял разум исдержал страстный порыв.
        Наследующий день состоялся прием сандомирского воеводы вцарском дворце. Окруженный совсех сторон свитой иохраной, Юрий Мнишек величаво ступил наковер придворной залы, где напочетном месте восседал московский царь назолотом троне, увенчанный короной ицарскими регалиями - скипетром идержавой. Молодой государь был окружен Боярской думой, рядом сним сидел патриарх Игнатий ивесь освещенный собор.
        Пораженный роскошью, что окружала его зятя, пожилой воевода склонился перед ним впоклоне ипоцеловал руку стонкими пальцами, накаждый изкоторых был нанизан большой перстень. Думный дьяк Афанасий Власьев стоял подле трона, дабы отвечать наприветствие отимени царя.
        -О, пресветлейший цезарь Московии! - начал вступительную речь Юрий Мнишек. - Милостью твоей облагоденствован мой род. Некогда ты, гонимый, взывал кнам опомощи, имы сБожьей помощью, помогли одолеть врага твоего ивернуть родительский престол. Нынеже я счастлив видеть тебя, светлый царь, восседающем натроне идержащего вобоех руках власть над страной. Мы счастливы видеть тебя вдобром здравии, далекого отвсяких бурь иневзгод, изащищенного милостью Бога.
        Эти слова расстрогали чинно сидевшего Григория. Достав носовой платок, он вытер катившиеся поего щекам слезы ислегка улыбнулся - ему было приятно слышать похвалу всвою честь.
        Юрий Мнишек подождал, пока царь неуспокоится, затем продолжил:
        -Дела твои, цезарь, радуют весь христианский мир, - мельком он заметил, как некоторые присутствующие перекрестились, - ибо, что может быть лучше для Бога, нежели объединение церквей.
        Услышав такие слова, многие православные священнослужители переглянулись между собой, некоторые злобно взглянули навоеводу. Лишь патриарх Игнатий продолжал спокойно сидеть, слушая речь польского воеводы.
        -Радуются обширные христианские области - одни будучи втяжелом поганском ярме, другие - встревоженные суровою их судьбой, понимая, что уже подходит время соединение христианских монархов вединомыслии иизбавлении церквей Божьих измерзких исрамно идолопоклонством оскверненных рук. Ты, цезарь, прав, что решил идти войной натурок-бусурман, дабы вернуть вте земли озаренный Божьей милостью крест иосвободить народы Балкана иПалестины изрук поганских.
        Мнишек говорил омусульманах, новсвоей речи имел ввиду православных, иносказанно называя их язычниками иеретиками. Закончил он свою речь такими словами:
        -Уже наступают счастливые времена: вместо оружия - любовь, вместо грозной стрельбы - доверие, вместо жестокого ипоистине поганского пролития крови - взаимная симпатия, вместо лукавого коварства - собеих сторон радость утешения, аеслибы иоставалось еще недоверие, то отношение иузы родства его погасят.
        После пышного приема сандомирский воевода вместе сцарем прошествовали наслужбу вцерковь, что непонравилось многим православным, нежелающих видеть вхраме латинянина, неподозревая, что исам государь уже несколько лет является католиком. Вцеркви царский тесть вместе состальными поцеловали крест, приняв изрук патриарха Игнатия благословение.
        После церкви Григорий иЮрий Мнишек снова приехали водворец, где уединившись вкабинете, долго обсуждали все детали предстоящей свадьбы исудьбу Марины, которая вот-вот уже должна была скоро приехать вМоскву. Запереговорами последовал пир, накотором играл целый оркестр изсорока музыкантов, привезенного его другом саноцким старостой Станиславом Мнишком. Будучи ровестником царя, Станислав заручился его поддержкой, дабы вдальнейшем получить высший чин при русском дворе.
        Напиру Григорий был одет по-гусарски впарчовый кафтан скрасным плащом, отделанным жемчугом. Он пил вино иззолотого кубка, громко смеялся любой шутке, танцевал мазурку вместе сдругими панами, ведя под руку прекрасную польскую даму. Позже ему пришлось снова переодеться врусский наряд, ибо Юрий Мнишек пожелал встретиться синокиней Марфой, дабы оказать ей почтение ипоблагодарить засына, ставшего его зятем.
        Уставший, немного захмелевший Григорий несмог отказать воеводе. Вместе они прибыли вВознесенский монастырь, где Марфа Федоровна оказала им радушный прием, втроем они долго вели беседу, царь охотно выступил вроли переводчика.
        Поздно вечером, когда нанебе ярко загорелись звезды, царь иЮрий Мнишек вернулись водворец. Продолжив пир, длившийся досамого утра, Григорий заметил, что его тесть сидит угрюмый застолом, почти непритрагиваясь кеде. Подойдя кнему, он сел сним рядом испросил:
        -Пан, свами все впорядке?
        Тот поднял нанего уставшие, над набухшими мешками, глаза иответил:
        -Мне что-то нездоровится, стар я стал для такого веселья.
        Григорий, молодой, быстрый, тутже приказал челяди провести воеводу впокои ипозвать лекаря, дабы тот оказал ему помощь. Когда старик ушел, молодой человек облегченно вздохнул, что, наконец-то, избавился отпристального наблюдения ипродолжил веселиться, позабыв иотесте, иосупруге. Вместе сБасмановым иХворостининым царь пил вино, обнимал польских дам, которые непрочь были позабавить сним, танцевал сними мазурку, позже взал вышли карлики собезьянками вруках, которые показывали различные представления. Дорассвета гремела музыка, атучи все сильнее исильнее сгущались над дворцом.
        Через день, отоспавшись ипреободрившись, царь велел всех позвать намедвежью охоту, которую он так любил. Среди приглашенных был иЮрий Мнишек, который был даже рад хоть навремя покинуть пределы царских стен.
        Рано утром, после звона колоколов, царская процессия выступила издворца понаправлению клесу, где стоял специально отведенный загон для медвежьей охоты. Впереди ехал Григорий сЮрием Мнишеком, заними наполшага следовали Басманов, Мосальский, Молчанов идва боярина изрода Нагих, далее шли остальные члены Думы, дворяне, польские паны, выпившие изрядную долю вина ипотому уже были навеселе. Замыкали шествие охрана ипольская пехота, двое человек вели наповодках больших собак охотничьей породы. Громкий лай, ржание коней, топот множества ног раздались поокруге, распугав птиц.
        Выехали наполяну близ чащи. Григорий подал знак рукой остановиться идостал рогатину, бесшумно спустившись наземлю. Все замерли. Собаки, учуяв дикого зверя, подняли холки итихо зарычали. Мнишек сильнее сжал поводья, боясь вывалиться изседла, если вдруг лошадь отнеожиданности всхрапнет ипонесется обратно. Неподалеку раздался треск ломающихся веток. Среди листвы показалась бурая шерст. Огромный медведь неторопливым шагом вышел наполяну и, незамечая охотников, принялся что-то нюхать втраве. Григорий, усмехнувшись, один стал подкрадываться кмедведю, решив застигнуть того врасплох, нозверь, почуяв опасность, встал назадние лапы игромко взревел. Тут лохматые собаки, злобное лая, подлетели кнему иокружили совсех сторон, недавая медведю шанса сбежать. Огромный косолапый зверь мужественно отбивался отнападающих, нопостепенно унего закружилась голова ион сел натраву, устало отбиваясь.
        Царь приготовил роготину ипошел намедведя, приказав остальным недвигаться инестрелять, если нато небудет причины.
        -Да этот зверь растерзает его! - воскликнул Юрий Мнишек, втайне всеже беспокоясь озяте.
        -Неволнуйся, пан, он ходит назверя непервый раз, - успокоил его Басманов.
        Григорий бесстрашно подходил кмедведю, его глаза горели впорыве ярости, ему хотелось как можно скорее всадить оружие всердце зверя, ноон понимал, что один опромечтивый шаг, иего мертвое тело падет клапам медведя. Собаки, продолжая бегать покруг косолапого, прекратили лаять покоманде хозяина, который, подняв роготину, водин миг отрубил зверю голову. Огромное тело бесформенной массой рухнула наземь, обогрив горячей кровью зеленую траву.
        Раздался взрыв ликования. Бояре, паны ислуживые люди подбежали кохотнику инаперебой забросали комплиментами, восхваляя его отвагу исилу.
        Вечером слуги развели костер, поджарив навертелах куропаток изаяца, которого недавно поймали паны, разгоряченные охотой. Вбольшие кубки налили вино, наземле расстелили ковры, дабы охотники смогли вдоволь наесться после удачной охоты.
        Григорий, выпив вбольших количествах вино, захмелел, алкоголь ударил ему вголову. Дабы развлечь гостей, он приказал кому-то изслуг принести подкову. Все поляки удивились, для чего сейчас подкова? Столпившись возле царя, они ждали, что будет. Ито, что они увидели повергло вшок, даже сам воевода Юрий Мнишек поразился неменьше остальных. Одной рукой Григорий сжал подкову ислегкостью согнул ее. Вовторой раз задень он услышал всвой адрес радостные возгласы ипохвалу. Мнишек всмотрелся вего руки иудивился: уцаря небыло сильных мужицких рук, напротив, государь Московии обладал изящными белыми кистями рук стонкими длинными пальцами. Невольно воевода представил эти руки насвоей шеи ивздрогнул отнеприятного ощущения.
        Веселье продолжалось. Несколько чаш зараз было выпито Григорием вместе сбоярами ипанами. Захмелев, царя потерял самообладание, унего развязался язык. Вскоре он вобнимку состальными горланил песни, рассказывал непотребные анекдоты, пел частушки сбранными словами. Многие бояре, среди которых был Василий Шуйский, краснели отсмущения истыда перед поляками засвоего царя. Хмель тутже выветрелся уних изголовы, даже Юрий Мнишек, ни разу непригубивший кубок, расстеряно поглядывал посторонам, желая провалиться сквозь землю из-за безобразного поведения венценосного зятя.
        Когда нанебе показалась луна, последяя чаша свином была испита додна. Вполубреду Григорий еле встал наноги, упираясь наБасманова иМосальского, которым пришлось потрудиться, дабы посадить того вседло. Водворце Петр велел всем убираться, неподпуская никого кцарю, который словно тюфяк повис унего наплече. Впервые вжизни слуги ипридворные видели Григория таким пьяным; да, ираньше он пил много вина, ноникогда ненапивался, асегодня, придя сохоты, он даже немог держаться наногах, пришлось тащить его доопочевальни насебе. Басманов положил царя как тот ибыл водежде ипыльных сапогах, приказав нетревожить инебудитьего.
        Наследующее утро Григория рвало. Петр Басманов, весь опухший ибледный, пришел кнему счашой вруках, вкоторой был отвар изтрав.
        -Выпей, государь, легче станет, - проговорилон.
        Молодой человек сделал несколько глотков, затем его снова вывернуло наизнанку. Боярин, еле сдерживая себя, помыл таз срвотой, потом сказал:
        -Пей все, тогда лучше станет.
        Царь послушно осушил чашу ибессильно повалился накровать лицом вподушку.
        -Муторно мне, Петр, нохуже становится, когда я вспоминаю, как вел себя вчера. Такого позора я никогда неиспытывал.
        -Недумай отом, мой царь. Вчера вечером все выпили лишнего, хуже поляков небыло никого, аты просто веселился вместе снами. Я был неменее пьян, чемты.
        -Однакоже, все внимание было обращено ко мне. Как я мог подорвать свое царское величие?
        «Бедный, бедный, несчастный человек», - горестно подумал Басманов, глядя назлополучие государя. Раньше он видел внем лишь самодержца, пред которым трепетали народы России, теперьже перед ним сидел, склонив голову набок, еще совсем молодой, самовлюбленный человек, который сроссья сосвоей ролью ицарской короной.
        -Уменя для тебя есть хорошая новость, государь, - проговорил Петр.
        -Ой, слава Богу, может быть, она утешит меня, - потирая виски, ответил Григорий.
        -Пришло письмо отцарицы Марины Юрьевны, скоро ее кортеж будет уМосквы.
        -Где письмо?
        -Вот. Его просил передать твой личный секретарь Ян Бучинский, - боярин протянул ему большой конверт.
        Царь судорожно вынул послание, пробежал понему глазами ишироко улыбнулся. Он приложил письмо кгубам, потом прижал кгруди и, закрыв глаза, мечтательно представил ее, свою возлюбленную, красавицу Марину, дочь польского воеводы Мнишека. Горячая кровь застучала ввисках, Григорий похотливым взором уставился вначертанные строки итихо прошептал: «Я снетерпением жду тебя, моя любовь!»
        После обеда царь немного пришел всебя. Видеть он по-прежнему никого нежелал, думы его были обращены всторону московских ворот, вкоторые скоро должна въехать Марина Мнишек. Дабы остудить голову, молодой человек направился напервый этаж дворца влевое крыло, над которым трудились лучшие мастера России, Италии иАвстрии. Забаней располагался бассейн, выложенный мозаикой вдревне-римском стиле, сводчатый потолок подпирали десять толстых колонн, накоторых были изображены невиданные птицы. Один, без охраны ипреданного Басманова, Григорий прошел кступеням искинул ссебя одежду, бросив ее рядом наскамью. Он закрыл глаза ипостоял так некоторое время. Он вспомнил, что когда-то давным-давно, плавать его учил отец, ито было самое лучшее время вжизни! Подняв руки вверх, молодой человек набрал влегкие побольше воздуха испрыгнул вбассейн, проплыв под водой несколько логтей. Вынырнув, он отдышался ипоплыл дальше. Прохладная вода освежила тело, алкоголь выветрился изголовы. Теперь царь чувствовал себя превосходно. Он любовался солнечными бликами, отраженных вводе, ивдруг громко рассмеялся, чувствуя, как счастье снова
наполняет его душу.
        Торжественный въезд царицы вМоскву состоялся 2мая 1606года. Поглядеть назрелище вышла вся Москва. Еще сраннего утра после первого звона колокола поулицам ходили биричи, объявлявшие народу, дабы тот оделся всамые красивые наряды иоставилибы работу, ибо нужно было встретить царицу надлежащим образом.
        Для Марины еще загородом была прислана роскошная карета, украшенная серебром изапряженная вдвенадцать белых «вяблоко» лошадей невиданной красы. Сама Мнишек, наряженная вофранцузское белое атласное платье, сидела рядом смаленьким красивым чернокожим мальчиком, подаренного ей царем Димитрием Ивановичем, который развлекал царскую супругу игрой собезьянкой назолотой цепочке. Навстречу Марины выехала вся Боярская дума воглаве скнязем Федором Мстиславским, который отимени всех собравшихся громко приветствовал ее. Девушка видела, как князья, бояре идворяне сняли перед ней шапки инизко поклонились, ее холодные глаза сверкнули радостным огнем: так вот она какая это слава!
        Марину Мнишек вместе сосвитой поместили вВознесенском монастыре под присмотром царской матери инокини Марфы, вышедшей поприветствовать молодую «невестку». Порусскому обычаю, они трижды расцеловались вщеки, после чего Марфа пригласила девушку всвою келью, где уже был приготовлен обед вее честь.
        Втотже день вмонастырь приехал сам царь. При виде своей прекрасной жены, которая сгордым видом поприветствовала его, унего закружилась голова: еще никогда Марина небыла столь прекрасна! Молодой человек широко раскрытыми глазами смотрел вее черные глаза, любовался красивым изгибом лебединой шеи, супоением глядел наширокий разрез нагруди иневсилах побороть себя, решительно взял ее под руку иповел вкомнату, предназначенную ей. Идя наполшага позади него, Петр Басманов прокашлялся, поняв, чего хочет Григорий.
        -Негоже сейчас это делать, государь. Все таки монастырь как никак, - проговорилон.
        Григорий отворил дверь большой кельи ивошел туда сМариной, скинув ссебя кафтан. Обернувшись кбоярину, он ответил:
        -Несейчас, Петр, учить меня. Оставь нас наедине.
        Дверь перед Басмановым захлопнулась, послышался звук запирающегося замка. Григорий, наконец, остался вместе сМариной, чего так долго ждал. Девушка, похотливо глядя нанего, улыбнулась испросила:
        -Ты рад встречи сомной, царь московский?
        Молодой человек, скинув легкую рубаху, подошел кней, он тяжело дышал отпереполнявших его чувств. Обеими руками он взял ее лицо и, страстно поцеловав, проговорил:
        -Кчему сейчас все разговоры, когда я могу ибез слов доказать свою любовь.
        Марина супоением рассматривала его красивые глубокие глаза цвета неба, чувственные алые как укуклы губы, большой нос, свидетельствующий облагородном происхождении, любовалась его сильными мускулистыми плечами, стройным телом, длинными, несмотря наневысокий рост, ногами. Он был красивым мужчиной, нобольше, чем его красота, привлекала ее царская корона, которую он носил.
        Наследующий день водворце состоялся прием королевских послов Николая Олесницкого иАлександра Госевского, атакже многочисленных родственников Мнишеков. Среди приглашенных был также идуховный наставник Марины Каспар Савинский, которого искренне поразила роскошь московского государя.
        Гости вошли вобширный, просторный зал сосводчатым потолком ирезными колоннами. Димитрий Иванович нановом троне сножками ввиде львов, украшенный серебром, золотом идрагоценными камнями, стоивший небольше неменьше 150000золотых. Сам государь, наряженный вдлинный, расшитый золотом ибриллиантами, кафтан, окруженный совсех сторон боярами, держал вруках символы власть, наголове сверкала шапка Манамаха. Отнего веяло властью исилой, так что послы невольно склонились вполокне ниже, чем было необходимо. Пронзительный взгляд царя был суров, тонкие брови сдвинуты кпереносице.
        Перед государем скаждой стороны стояло подва человека, одетые вбелые одеяния. Пятый, стоя подле царя, держал обнаженный меч. Направо оттрона сидел патриарх Игнатий смитрополитами ивладыками, аподле самого патриарха стоял священник сблюдом, накотором лежал крест. Слевой стороны оттрона сидели высшие дворяне, приглашенные всенат. Чуть пониже стояли бояре числом всто человек, каждый изкоторых был одет взолотые платья.
        Григорий кивком головы, нетеряя достоинства, поприветствовал гостей. Все они поочереди подошли кнему, дабы поцеловать его руку. Отимени Марины Мнишек выступил ее гофмейстер Мартин Стадницкий, превозглашающий силу московского царя ижелающего видеть его, Димитрия Ивановича, победителем мусульман, который вскором времени свергнет полумесяц извосточных краев иозарит полуденные края своей славой. Григорию похвала понравилась. Суровость тутже слетела сего молодого лица, нащеках заиграл румянец, его льстили подобные комплименты. Выглядивший моложе своего возраста, царь вбольших царских одеяниях смотрелся смешно, будто потехи ради нарядился вплатье непоразмеру.
        После приветствий иблагодарственных речей выступили вперед королевские послы, приславшие Димитрию Ивановичу богатые подарки отСигизмунда, который поздравлял его сутверждением напрестоле исвадьбой сМариной Мнишек. Григорий ловил каждое слово, ища вних потаенный смысл.
        -Ипотому, - читал послание Николай Олесницкий, - я, король Речи Посполитой, приветствую князя московского ишлю ему низкий поклон.
        Молодой государь сильно кашлянул. Все замерли, уставившись нанего. Его лицо снова приобрело суровое выражение, глаза блестели яростным огнем.
        -Ведомоли королю Сигизмунду, что отныне я, Димитрий Иванович, некнязь, ноцезарь московский, ипотому велю я впредь неназывать меня князем!
        Послы переглянулись между собой, незная, что делать. Молодой царь величал себя императором, хотя никто изевропейских правителей непризнавал его цезарем, как ему хотелосьбы. Все ждали развязки, обратив взоры напосланцев короля. Наконец, Николай Олесницкий вскинул голову ипроговорил:
        -Хочу заметить, что великому князю Димитрию следовалобы для начала завоевать империю Татарии или попробовать подчинить себе скипетр Турецкого султана, итогда его можно признать Императором иМонархом всего мира.
        Наступила гробовая тишина. Никто незнал: проститли царь неслыханную дерзость илиже прикажет удалить послов. Все взоры снова обратились ктому, кто сейчас восседал назолотом троне. Григорий побелел, он сильнее сжал владонях знаки власти, желая запустить их вголовы нахальным королевским посланцам, чьими устами твердил сам Сигизмунд. Еле сдерживая себя, он проговорил:
        -Это вам король Речи Посполитой велел так сказать?
        Николай иАлександр склонили головы, сдерживая смех: такой молодой, аучить собрался. Вслух они произнесли:
        -Если ты, князь Димитрий Иванович, сокрушишь Османскую империю, то весь мир падет ктвоим ногам, все короли Европы придут сюда, дабы поклониться тебе иназвать Императором всего христианского мира.
        -Я сокрушу басурман, чегобы мне этого ни стоило, - воскликнул Григорий истукнул каблуком помраморной ступени. Его голос эхом отозвался подворцу.
        -Мы несомневаемся втвоей силе имощи, великий князь, - споклоном ответили послы, заними, дабы сгладить ситуацию, поклонились все поляки ибояре.
        Царь ликовал, видя склоненные спины вассалов игостей. Румянец снова окрасил его худощавые, бритые щеки, он успокоился иуже ровным голосом проговорил:
        -Я благодарю короля Сигизмунда заприсланные дары ипоздравления. Передайте иотменя ему поклон. Атеперь, - он встал, гордо рассправив плечи, - приглашаю всех кстолу.
        Начался пир. После пары кубок свином гости развеселились, отволнения инапряжения неосталось иследа. Сам Григорий, окруженный боярами, весело смеялся, запросто вел беседы сродственниками Мнишеков иостальными собравшимися. Теперь он снова превратился вГригория Отрепьева - веселого, жизнерадостного молодого человека, сбросив личину грозного царя.
        8мая 1606года состоялось торжественное восхождение намосковский престол дочери сандомирского воеводы Марины Мнишек. Рано утром царские слуги приготовили все необходимое: подмели улицы, расстелили златотканные ковры отдворца дособора, покоторым пойдет свадебная процессия, украсили бархатом изолотыми кистями опочевальню молодоженов, где они проведут первую брачную ночь, возлежа нашолковых подушках под великолепным балдахином.
        Григорий стоял перед зеркалом ивнимательно смотрел насвое отражение. Слуги надели нанего свадебный наряд, умастили руки, шею иволосы благовонными маслами. Когда они ушли, он остался один, невольно залюбовавшись собой. Яркий румянец нащеках придал ему свежий вид, молодые голубые глаза, осененные длинными ресницами, смотрели радостно ибеззаботно.
        «Наконец-то, настал тот день, когда я скреплюсь узами брака слюбимой», - подумал он, рассматривая большое обручальное кольцо, которые ему предстояло еще раз надеть наее палец.
        Вкомнату бесшумно зашел Иван Хворостинин. Лицо его, молодое, красивое, было бледным ииспуганным, словно его вели наплаху. Григорий обернулся и, заметив его, сширокой улыбкой наустах спросил:
        -Ты рад заменя?
        Кравчей подошел кнему вплотную, его глаза горели доселе невиданным огнем, точно он хотел испепелить своим взором царя.
        -Я могу отказаться отгосударя, ноникогда неоткажусь отлюбимого, - Иван взял владони лицо Григория ипоцеловал его вгубы.
        -Это должно было случиться рано или поздно, - ответил царь, - номы обязаны быть осторожными, дабы онашей связи неузнал никто, впротивном случае, ни мне, ни тебе несносить головы.
        -Прости меня. Наверное, я действительно сошел сума.
        -Неговори так, сердце мое. После церемонии все будет как ипрежде, вот слово царя!
        -Я люблю тебя. Ты, - юноша осмотрел его сног доголовы итихо прошептал, - ты такой красивый. Разве кто-нибудь сравниться стобой?
        -Только если ты, - Григорий усмехнулся, его сердце гулко стучало вгруди, готовое влюбой момент вырваться наружу. Он прижал руки там, где оно билось ипроговорил, - извини меня, Ваня, номне пора…
        Медленным тяжелым шагом царь направился квыходу, где его поджидали весь царский двор, вельможные паны, польские дамы, стрельцы, дворяне имногочисленный московскийлюд.
        Две процессии: жениха иневесты, двигались всторону соборной Успенской церкви, где идолжно было состояться венчание. Царь, одетый по-императорски, вкороне, впарчовом, расшитом жемчугом исапфирами, небольшом армяке сширокими рукавами ивысоким воротником. Поправую руку отнего, соблюдая принцип двух государств, шел посол Речи Посполитой Николай Олесницкий, слевой - конюший ибоярин Михаил Нагой. Окружала их охрана, состоящая изнемцев-алебардщиков. Впереди царя шагали бояре впарчовых армяках, сжемчужными ожерельями нашеях. Забоярами шли командиры стрельцов, одетые вбелоснежные одежды избархата, несшие вруках секиры. Все они: ибояре, икомандиры стрельцов имели насебе большие цепи скрестами.
        Запроцессией Димитрия Ивановича шла Марина Мнишек, одетая врусское платье полодыжки, украшенное жемчугом, обутая вподкованные червонные сапожки. Ее вели под руку отец Юрий Мнишек икнягиня Мстиславская - супруга князя Федора Ивановича Мстиславского. Зацарицей шли придворные польские дамы ичетыре русских боярин.
        Процессия жениха иневесты вошли вцерковь. Заними внутрь собора отправились поляки, ведя наповодках борзых, что непонравилось москвичам, которые итак еле терпели присутствие ляхов насвадебной церемонии.
        -Ты посмотри, что латиняне делают. Псами церковь оскверняют! - проговорил кто-то изтолпы.
        -Да гнать их надо, негоже сосвоими уставами вчужой монастырь лезть, - сказала какая-то женщина.
        -Долой поляков!
        -Долой латинян!
        Крики возмущения были услышаны навходе вцерковь. Предотвратить беду решился дьяк Афанасий Власьев, который совсем почтением обратился кполякам, дабы те вышли вон, так как должно было свершиться таинство миропомазания. Паны иих слуги покорно покинули церковь, однако затаили обиды нарусских.
        -Поганные еретики-схизматики, недолго им осталось пировать, - тихо возмущались между собой шляхтичи, слыша заспиной насмешки москвичей.
        «Надули мы литву», - сусмешкой говорили втолпе.
        ВУспенском храме патриарх Игнатий проводил службу, возложив наМарину Мнишек царскую корону, крест изолотую цепь Манамаха. Царица, будучи ревностной католичкой, находила православные обряды забавными исмешными, еле сдерживая усмешку, когда патриарх, окадив корону ивозложив ее наголову полячки, поцеловал ее вплечо. Наклонившись, Марина поцеловала его вжемчужную митру. После этого остальные владыки попарно поднимались натрон иблагословляли царицу, касаясь ее двумя пальцами - чела иплечей. Заблагословением последовало возложение наплечи Марины царских бармой.
        Дабы скрыть неловкость русских обрядов, царь Димитрий наклонился куху супруги итихо прошептал:
        -Неволнуйся, любимая, скоро все закончиться.
        Польские дамы, что остались свидетельницами состороны невесты, прикрывали рты носовыми платками: для них церемония венчания схизматиков, как называли католики православных, была лишь нелепой, смешной игрой.
        Вконце царь ицарица встали перед патриархом, который, благословив их, дал им покусочку хлеба, затем чашу вина. Поначалу пила Марина, заней Григорий, который потом бросил чашу напол нарасстелянное сукно. Игнатий ее растоптал - бракосочетание закончилось. Отказавшись отмиропомазания, царь ицарица всопровождении свиты вышли наулицу. Вокруг храма их окружила толпа. Все: ипростой народ, ислуживые люди, ибояре сдворянами, ипаны - громкими криками приветствовали молодоженов, бросая им под ноги золотые монеты.
        Григорий, ведя под руку Марину, величаво шел ко дворцу. Позакону, этот день иночь они должны были провести усебя вспальне. Слуги подали им обед. Вдвоем они досыта наелись, выпили иззолотых чаш вина, авечером отправились вбаню, что вызвало недовольство православных.
        -Глядите-ка, - поговаривали бояре между собой, - мало того, что царь иноземную девку вжены взял, окружил себя охраной изнемцев да французов, так еще направославный празник Николы день пошел париться вбаньку. Несамли черт сидит натроне?
        Сам Григорий нехотел слышать толки, что витали покоридорам каменного дворца. Вся его душа стремилась кМарине, ради нее он расстратил половину казны, ради нее отказался отверы предков, ради нее он рисковал жизнью. Ивот теперь, когда желаемое достигнуто, молодой человек почувствовал неимоверную тоску игоречь, словно предчувствовал, что недолго ему осталось видеть этот свет. Рядом сним сидела снадменным видом Марина, ее взгляд, выражение лица были холодны, ни словом необмолвилась она смужем, будтобы втайне ненавиделаего.
        -Почему ты невесела, любовь моя? - ласковым голосом спросил Григорий ипоцеловал ее вщеку.
        -Я просто устала. Да еще эти нелепые балахоны, сапоги, которые натерли ноги!
        -Покажи, где натерли? Я излечу тебя, коханамоя.
        Царь сел подле ее ноги ипринялся расстирать изящные ступни своими тонкими сильными пальцами. Марина начала таять - никогда еще ни один мужчина невставал подле нее наколени. Она почувствовала, что нечто невиданное родилось вее сердце, какая-то теплота наполнила ее душу. Царица поняла, что сейчас, наконец-то, смогла полюбить его. Нежным касанием она провела ладонью поего коротким мягким волосам ипроговорила:
        -Ненадо, любимый, все уже прошло. Просто посиди рядом сомной.
        Григорий вздрогнул, впервые услышав подобные слова отнекогда гордой панны. Он сел подле нее наскамью игорячими поцелуями покрыл ее маленькие беленькие ручки. Приложив ее ладони ксвоей груди, он прошептал:
        -Ты слышишь, как бьется мое сердце? Очем оно говорит? Вслушайся иты поймешь, моя желанная, как сильно я люблю тебя!
        Марина рукой почувствовала гулкое биение сердца, казалось, еще немного, ионо выпрыгнет наружу, разорвав грудную клетку. Закрыв глаза, венценосная красавица наклонилась вперед ипоцеловала супруга впухлые алые губы, напоенные сладким ароматом. Григорий прижал ее ксебе, покрывая поцелуями гибкую шею, щеки, глаза, тихо шепча:
        -Подари мне детей, стань матерью моих сыновей, дабы наши народы вечно правили этим обширным государством. Ты моя любовь, сердце мое, желаннаямоя!
        Его прерывистый голос тонул встрастных поцелуях, руки нащупали тонкую еще девичью талию, икровь потоком прилила кего щекам, голова кружилась отупоительных чувств.
        -Пойдем вопочевальню, любовь моя! Ты узнаешь, каков московский царь, - твердил он, невыпуская ее изобъятий.
        Вбольшой, роскошно обставленной спальне, они легки намягкое ложе ипровели ночь встрастных поцелуях. Никогда прежде Марина невидела Григория таким: его зрачки расширились, отчего голубые глаза казались черными. Под утро они, уставшие отлюбви, уснули крепким сном. Григорий одной рукой обнял Марину, другая бессильно откинулась всторону.
        Ближе кобеду первой пробудилась царица. Еще никогда неиспытывала она подобных чувств любовной страсти как вбрачную ночь. Возлежа наподушках, она любовалась спящим супругом, который казался ей совсем юным мальчиком. «Как водном человеке могут сочетаться столько положительных качеств: ум, красота, обаяние, красноречие, образованность, благородство?!» - думала она, лаская светло-каштановые волосы Григория.
        Наконец, проснулся сам царь. Потянувшись под одеялом сблаженной улыбкой, он взглянул наМарину ипроговорил:
        -Доброе утро, прекрасная царица! Как спалось тебе?
        -Итебе доброе утро, император Димитрий. Лучше, чем стобой, мне никогда небыло.
        Григорий чуть приподнялся налокте ипоцеловал жену ввысокий чистый лоб. Царица смотрела нанего своими большими, красивыми точно ночи глазами, вкоторых переливался дневной свет. Втакие моменты она была необычайно хороша собой своей юной красой.
        Необходимость встречать гостей, которые уже прибыли напир, заставили молодоженов подняться спостели. Приняв ванну, царь ицарица облачились вдорогие, наевропейский манер, одежды, сверкающие драгоценными камнями ижемчугом. НаГригории был красный гусарский кафтан, украшенный золотыми пряжками, мантия такогоже кораллового цвета дополняла благородный вид государя. Маринаже была одета вофранцузское пышное платье серебристого цвета сбольшими, расшитые поподолу, жемчужинами, наголове унее красовалась дорогая королевская тиара, которую она привезла изПольши. Царскую чету сопровождали немецкие алебардщики, польские гусары да чернокожие карлики.
        Гости: бояре, паны, родственники молодой царицы - все были всборе, сидевшие заодним длинным столом. Небыло лишь послов откороля Сигизмунда, которых Григорий приказал недопускать кпиршественному залу, окончательно поссорившись сними из-за императорского титула, которым его никак нехотели величать надменные поляки.
        Музыка гремела издворца, раздаваясь повсей округе. Прекрасные польские дамы да надушенные надменные паны кружились втанце, что вызвало недовольство русских бояр, для которых подобное было верхом безтактности иразврата. Привыкшие видеть вженщинах покорных затворниц, лишний раз боявшихся выйти изгорницы, русские аристократы непонимали поляков, которые нетолько позволяли женщинам присутствовать напиру, нодаже брали их заруки идержали заталии.
        -Стыд исрам! - проговорил один избояр, верный сподвижник Шуйского.
        -Некогда наш государь желал сравниться ссамим царем Навуходоносором, носам подвергся тщеславию, бахвальству иразврату словно Валтасар. Да исам пир похож наВалтасаров. Боюсь, какбы неразделить нам судьбу несчастных халдеев, коих покорили персы воглаве сКиром Великим, - вставил реплику Татищев.
        Неподалеку отних сидел Иван Хворостинин. Он то идело отпивал изчаши вино, некоторое время гонял его ворту, потом медленно глотал. Поего опухшим глазам ибледному виду было заметно, что юный князь впоследнее время пьет непереставая, оттого имуторно ему внутри. Одетый вщегольский наряд поевропейской моде, молодой человек откинулся наспинку стула, положил ногу наногу иответил:
        -Пока вы рядите, какой царь плохой, Димитрий Иванович тем временем скрепляет отношения между Россией иРечью Посполитой, предотвращая новые войны, авы, старые глупцы, живете прошлым, непонимая, что настали иные времена.
        -Ну-ну, - проговорил Василий Шуйский, - придержи язык, сосунок! Нетебе нас учить.
        -Ха-ха, - рассмеялся Иван, - долго вы жили, аума ненажили. Кому сейчас нужны ваши старые традиции? Скоро будет открыта первая Академия, молодые люди отправятся впутешествие позаграницам, увидят мир, познакомятся сновыми людьми, выучат языки. Авы будете как ираньше сидеть всвоих убогих комнатенках ичитать старинные летописи опрошлых богатырях, которые ходили полонить врагов, коих насамом деле инебыло.
        -Слушай, ты! - Татищев вскочил сместа, готовый влюбой момент ринуться скулаками наюношу, сидящего непо-русски.
        Ночто Иван! Большинство бояр были озлоблены новым введением: молодой царь приказал вместо ложек подать кстолу вилки, считавшиеся управославных орудием дьявольским. Самже Григорий, изящно держа вилку, ел телятину, южные фрукты, брезгуя яблоками игрушами, приказал подавать французские вина, фаршированных по-итальянски куропаток, взбитые вбелках сливки, украшенные большими ягодами - такие угощения срадостью воспринялись иноземцами, русскиеже сопаской принялись заеду, допоследнего нежелавшие отведать «латинянскую» кухню.
        Григорий, захмелев, поставил чашу настол, пролив вино. Он громким голосом засмеялся икрикнул:
        -Эй, вы, скаморохи, ану-ка покажите свои представления, ато унас кусок уже вгорло нелезит оттоски!
        Бояре переглянулись. Царь вскинул голову, из-под лобья посмотрел наних ипроговорил:
        -Некогда, почти год назад, один измоих бояр решил свергнуть меня спрестола, однакоже я нестал казнить изменника, ибо как государь брезгую подлецами!
        Все разом протрезвели, наступила зловещая тишина. Умногих изгостей кусок застрял вгорле, никто нерешался вступить сцарем вспор. Бояре молчали, однако невсем им предназначались слова, аВасилию Шуйскому, который втянул голову вшею ипотупил взор.
        -Однако, - продолжал Григорий, горячась все больше ибольше, - нетолько лишь бояре злят меня. Взять хотябы Сигизмунда, короля польского. Обещал помочь мне, асам даже насвадьбу неявился. Вот глупец-то!
        Среди поляков послышались голоса возмущения. Воевода Юрий Мнишек, который доэтого чувствовал себя неважно, поднялся сместа и, подойдя кзятю, проговорил:
        -Государь мой, негоже вести такие речи отом, кто помог тебе втрудную минуту.
        -Правда твоя, воевода, - отозвался тот, - я слишком погорячился. Однакоже, что могу сказать? Есть правители еще более глупцы, нежели Сигизмунд. Например, германский император Рудольф: ну затворник затворником. Яже предпочитаю риск, веселую жизнь. Ведь земной путь наш краток, так зачемже омрачать его бесполезной скорбью!
        Григорий смеялся один, остальным было недошуток. Царь всвоих речах непощадил даже папу римского иотца-бернардинца Франтишека Помасского, некогда наставившего его вдуховной беседе вСамборе. Государь вконце окончательно разгорячился, его лицо пылало жаром, глаза блестели злорадным огнем. Никто, даже Марина Мнишек, нерешалась подойти кнему, ибо втот момент он немог контролировать себя. Лишь один человек - Иван Хворостинин, медленно подошел кнему испоклоном проговорил:
        -Позволь, государь, проводить тебя вуборную? Оставь навремя пиршественныйзал.
        Басманов, сидящий поправую руку отцаря, недовольно взглянул накнязя, нотот даже неудостоил его взглядом. Царь покорно поднялся строна и, ничего неговоря никому, отправился следом закнязем. Вэто время Василий Шуйский подал тайный знак своему человеку, икогда тот подошел, наклонился кего уху ипрошептал:
        -Иди следом заними да проследи, очем они будут говорить.
        Тот склонил голову и, пользуясь всеобщей сумятицей, пошел следом замолодыми людьми.
        Иван привел Григория вуборную, прикрыв засобой дверь. Ввысокое решетчатое окно падали косые лучи света, разделявшие комнату нанесколько частей. Князь достал изкармана гусиное перо ипередал его царю:
        -Очисти свой желудок, государь. Ты выпил слишком много вина, оттого разум твой помутился.
        -Я непьян, Ваня, - устало проговорил тот, - мне просто все надоело ия высказал то, что давно копилось уменя вдуше. Сейчас мне гораздо лучше.
        -Да только нажил ты себе врагов, коих ибез этого утебя предостаточно.
        -Ах, - махнул тот рукой, - знаю я все. Пусть они убираются все кчерту!
        Впервые Иван заметил, как сильно устал Григорий. Глубокие тени залегли под глазами, некогда большими икрасивыми, нынеже тусклыми игрустными. Высокий молодой лоб прорезали две морщины, придававшие царю больший возраст. Молодой государь сел наскамью иподпер руками голову, его взор блуждал покаменным плитам уборной, словно они вызывали какой-то интерес, анасамом деле царь небыл занят ничем, никакими мыслями.
        -Что стобой происходит? - нежным голосом спросил его Иван, садясь подле него накорточки ивзяв его руки всвои.
        -Худо мне, княже, чувствуя я, что черные тучи сгущаются надо мной, ибоюсь я, какбы нерасстаться мне сжизнью. Раньше я думал, - Григорий вдруг замолчал иизглаз брызгнули слезы, тело сотрясли рыдания, - раньше я думал, что стоит мне взойти натрон ивзять вжены Марину Юрьевну, как все проблемы исчезнут сами собой. Ах, какой я был глупец! Сейчасже я понял, что иной раз мечты так пусть иоставалисьбы мечтами.
        Ивану стало жаль этого несчастного человека, который запутав всех вокруг, вконечном итоге запутался сам, да только дороги назад уженет.
        -Вставай, царь, - промолвилтот.
        -Почему царь? Видишь, иты изменился.
        -Ни чуть!
        -Апочему тогда ты неназываешь меня как раньше? Скажи хоть одно ласковое словечко, хотябы обними меня. Ты даже незнаешь, как сильно я тебя люблю!
        -Я знаю, - князь обвил его шею руками ипокрыл заплаканное лицо горячими поцелуями. Григорий слегка улыбнулся: ему стало заметно легче.
        Они даже незнали, что шпион Шуйского, подслушавший их разговор, уже бежал назад тайными коридорами, дабы доложить хозяину обо всем, что видел ислышал.
        Выплакавшись вволю, Григорий успокоился. Очистив желудок спомощью гусиного пера, он почувствовал себя гораздо лучше. Опершись оплечо любовника, царь проговорил:
        -Ну чтоже, Ваня, вернемся впиршественный зал? Скоро будет представление рыцарского турнира.
        -Конечно.
        Когда они вошли вбольшой зал, чей свод подпирался большими резными колоннами, гости встали, поприветствовав царя. Он прошел ктрону иподнял руки, все замолчали.
        -Уважаемые бояре ивельможные паны! - воскликнул государь. - Я велю вам незлиться наслова, сказанные мною, ибо говорил я неподоразумению, ноиз-за того, что выпил слишком много вина. Искренне прошу увас всех прощение. Необижайтесь насловамои!
        Гости, все еще стоя, склонились внизком поклоне взнак уважения ипокорности. Басманов взял вруки кубок ивоскликнул:
        -Да здравствует царь всея Руси!
        -Да здравствует наш государь светлый батюшка! - воскликнули остальные бояре.
        -Виват царю московскому! - прокричали поляки.
        Григорий широко улыбался, положение было исправлено, для них он снова стал мудрым правителем. Он мельком взглянул насидящую подле него Марину, невольно залюбовавшись ее тонким профилем. «Как ты прекрасна, любовь моя!» - восликнуло его сердце иневольно его рука сжала ее тонкие пальчики сомножеством перстней. Царица повернула кнему голову испросила:
        -Великому царю нехватает терпения?
        -Я теряю разум, когда вижу красоту твоего лица.
        -Подожди довечера.
        -Как скажешь, госпожа моего сердца, - он отвернулся отнее истал смотреть насобравшихся, однако попрежнему крепко сжимал ее руку.
        Музыканты заиграли мазурку. Все поляки воглаве срусским царем пошли втанце сдамами. Григорий изящно двигался, танцуя нехуже самого знатного шляхтича, словно инебыл русским. Упоенный славой июной красотой своей жены, он незаметил, как пиршественный зал покинули Шуйский, Татищев имногие другие бояре, нежелающие лицезреть «диавольское» представление.
        Закончился пир ближе квечеру рыцарскими ристалищами, вкоторых участвовали солдаты изличной охраны царя. Наградив победителей иодарив гостей роскошными подарками, Григорий удалился вместе сМариной. Праздник закончился.
        Все еще одетые впарадные златотканные одеяния, царь ицарица прошли вдругую комнату, чьи окна открывали вид навсю Москву. Уокна стоял высокий небольшой столик, накрытый бархатной тканью сбахромой покраям, темно-зеленые шторы сбольшими золотыми кистями. Там их уже поджидали чернокожий карлик сбольшой лохматой собакой да художник, желающий запечатлить царскую чету нахолсте.
        Григорий встал подле окна, наполшага впереди отнего Марина, дабы хотябы напортрете неказаться слишком маленькой. Уног царя сел его любимый пес, аарапчонок, спрятавшись заштору, наблюдал запроисходящим. Художник долгое время рисовал царя ицарицу, желая придать их лицам более реалистичный оттенок, чем остальные художники. Марина, сияя украшениями, сулыбкой наустах ждала окончания работы, Григорийже, чувствуя себя уставшим инесчастным, грустно опустил глаза впол, вего душе творилось что-то неладное, какое-то странное предчувствие скорой беды непокидало его стех пор, как он взошел напрестол. Теперьже это ощущение увеличилось вдвое, сердце его гулко билось вгруди, внутренним взором он ждал каждую секунду предательский удар вспину. Погруженный вдумы, молодой человек незаметил, как пролетело время.
        -Вот ивсе, ваше величество. Портрет готов! - радостным голосом проговорил художник ипоказал свое творение.
        Марина ахнула отвосторга, Григорий слегка улыбнулся ищедро наградил художника запроявленный труд. (Данный портер сохранился донаших дней).
        -Мы пойдем вопочевальню, любимый? - тихо промолвила царица.
        -Позже. Ябы хотел сделать тебе подарок, уверен, ты будешь рада.
        Одетый вдлинную доколен индийскую рубаху белого цвета сзолотыми пуговицами, Григорий сидел накраю ванны, уложенной покругу итальянской плиткой надревнеримский манер. Он опустил одну руку вводу икакое-то время гонял волну туда-сюда, снетерпением ожидая прихода царицы. Вот послышались шаги. Служанка первой вошла вванную иположила наскамью два полотенца, затем бесшумно удалилась. После нее, точно прекрасная нимфа, одетая влегкое полупрозрачное розовое платье без рукавов, вошла Марина. Ее ослепительная красота, белоснежная кожа, длинные темные волосы сразили сластолюбивого царя, который, босой, без шаровар, встал ей навстречу и, робко поцеловав ручку, прошептал:
        -Ты прекраснее райских дев, прекраснее богини Афродиты, любовь моя! Я безумно счастлив, что ты стала моей женой. Теперь идиже ко мне, небойся. Мы вместе омоемся вэтой мраморной ванне, которую я приказал сделать ради тебя. Наша любовь станет еще сильнее, только крепче держи мою руку, неотпускай меня.
        Григорий ловким движением скинул ссебя рубаху иобнаженный первый окунулся вгорячую воду, заним, легко поднимаясь поступеням, прошла Марина. Зачарованный ее тонким гибким станом, стройными маленькими ножками, царь привлек ее ксвоей сильной, мускулистой груди истрастно поцеловал вгубы, щеки ишею. Марина вэтот раз небыла холодна исдержанна, напротив, супоением предавалась она порывом страсти, снежностью касаясь губами егогуб.
        Глава 18. Заговор иубийство
        Пока царь делил брачное ложе спрекрасной царицей, втайной комнате, освещенной единственной лампадой, застолом сидели бояре, знатные купцы ислуживые люди, искренне преданные Шуйскому. Татищев, один изтех, кто ненавидел молодого царя, произнес вступительную речь:
        -Уважаемые бояре ииные люди, мы собрались сегодня здесь, дабы решить судьбу нашего государства, недать ему погибнуть отрук супостатов безбожных, коих привел сюда еретик поганный, что ныне восседает натроне. Умные люди поговаривают, будто это инесын Ивана Грозного, абеглый монах Чудова монастыря Гришка Отрепьев, вмиру Юрий Богданович, изГалича. Вот мы ипорешили, что негоже осквернять наши традиции, нашу святую православную веру, необходимо убрать дьявола, пока мы непогибли наперед.
        Татищев выдохнул иуселся настул поправую руку отВасилия Шуйского, который поддержал его речь стребованием отсобравшихся как можно скорее рассправиться споляками, ауж затем взяться зацаря.
        -Мы посадили его натрон, мы его исвергнем! - проговорил он ипоклялся накресте, что сам добровольно возьмет вруки меч, дабы уничтожить врагов России.
        Вкомнату робко вошел молодой юноша, почти мальчик. Поставив настол кувшин свином, он бесшумно удалился. Упорога юноша услышал приказ Шуйского:
        -Арсений, потуши востальных комнатах свет, скоро все пойдут почивать.
        Мальчик поклонился взнак покорности ивышел, закрыв засобой дверь.
        -Итак, - Василий поднялся скресла, похожего натрон, ипроговорил, - завтра сутра идите все, кто сможете помечать крестиком дома, где проживают поляки иостальные иноземцы, дабы направить народ против них, апока москвичи будут забивать ляхов, мы своинами ворвемся вновый дворец иубьем царя вместе сего поганной полькой еретичкой. Теперь все вы поклянитесь, что ни единым словом необмолвитесь скембы то ни было отом, что мы сегодня решили.
        Присутствующие поочереди целовали крест ипроизносили слова присяги.
        Василий перевел дух ипоцокал языком, какбы раздумывая: говорить или нет. Однакоже, взяв себя вруки ипересилив тошноту, он проговорил:
        -Напоследок хочу сказать вам оеще страшном грехе этого расстриги, коего порешено убить. Отдоверенного мне человека узнал я, что еретик впал всодомию, - князь сплюнул, брезгливо поморщив лицо, многие присутствующие перекрестились, слово защищая себя отгреха, - видели, как Гришка Отрепьев целовался вгубы сэтим князьком Ванькой издома Хворостининых, слышали, как они признавались друг другу влюбви.
        -Теперь понятно, - послышался голос Татищева, - почему Ивана кравчим назначили.
        -То-то я смотрю, этот молокосос уж больно дерзок стал впоследнее время, - взял слово пожилой, рослый боярин.
        -Сним мы потом разберемся, - ответил Шуйский ровным голосом, - неснего надо начинать. Поначалу уберем шляхту вместе ссамозванцем, адальше тот, кто станет царем, очистит дворец царский отскверны.
        Под утро Арсений, неспавший всю ночь, вбежал впокои Петра Басманова и, разбудив его, тихим голосом проговорил:
        -Милостивый боярин, негневайся, атолько дай сказать тебе что-то очень важное!
        -Что случилось? - сонным голосом спросил тот, все еще находясь между сном иявью.
        -Шуйский вместе сосвоими сподвижниками хотят убить царя. Против Димитрия Ивановича заговор.
        -Какой заговор? Счего ты решил? - Петр вскочил спостели, незная, что делать.
        Юноша вподробностях перессказал тайный разговор заговорщиков, целуя крест икрестясь взнак правдивости слов своих.
        -Ты неврешь? - сподозрением проговорил Басманов.
        -Господом Богом клянусь! Сам все слышал, да испугался тутже сообщить тебе обэтом.
        Боярин стоял подле окна, невольно залюбовавшись предутренним рассветом. Солнце медленно всплывало из-за горизонта, окрашивая небо взолотисто-розовый цвета. Купола храмов икрыши домов блестели вутренних ярких лучах. Оторвав взор отдивного зрелища, Петр сказал самому себе:
        -Все таки это случилось.
        -Что? - переспросил удивленный Арсений.
        -А, ничего, - махнул ему рукой Басманов иприказал немедленно выйти изкомнаты, дабы он смог переодеться.
        Вэтот погожий весенний, по-летнему теплый день, Григорий Отрепьев принимал усебя лапландцев, принесших ему ежегодную дань. Одетые всмешные остроконечные шапки, втеплых, ярко расшитых одеждах, ввысоких сапогах сзагнутыми носами, жители Севера выглядели несколько смешно нафоне дворцовых палат ивысшего света, одетого визящные гусарские костюмы.
        Марина, вопреки обычаю, восседала натроне рядом сцарем. Наней красовалась золотая корона, голова непокрыта, французское светло-зеленое платье плотно облегало ее осиную талию итонкие ручки, накоторых, переливаясь всеми цветами радуги, блестели браслеты иперстни сдрагоценными камнями. Григорий, тоже весь взлатотканных одеяниях, тихим шепотом переводил слова, сказанные через переводчика послом саамов:
        -Они рады приветствовать царя ицарицу вдобром здравии, готовы служить верой иправдой императору Димитрию Ивановичу. Взнак почтения они прислали дань, что возложена наних, иподарки.
        Слуги внесли втронный зал шкуры пушистых зверей, оленьи рога, замороженную северную рыбу имногое другое. Глядя наскромные дары, царь слегка усмехнулся - немногое получишь отжителей Севера, ното, что лапландцы платят дань ислужат ему опорой, уже неплохо.
        Петру Басманову вте дни так инеудалось поговорить сцарем, который был занят тем, что общался спослами, развлекал их пирами, медвежьей охотой, повечерам устраивал балы станцами, накотором присутствовали восновном поляки сосвоими дамами.
        Поздно вечером перед сном молодой государь, наконец-то смог снять новые подкованные сапоги, которые сильно натерли ноги, иобуть привычную мягкую кожаную обувь наплоской подошве, вкоторой он отправился внедостроенный дворец царицы, что примыкал кего хоромам.
        15мая лапландцы уехали, Григорий, наконец, смог уделить время для разговора спреданным ему вассалом. Басманов наклонился куху царя ипроговорил:
        -Государь, будь осторожен, против тебя устроен заговор.
        Молодой человек искоса взглянул нанего, его глаза сузились отсмеха, махнув рукой, он ответил:
        -Поди ты, Петр, вина много выпил. Кто может устроить против меня заговор? Естьли насвете такой человек, который сможет встать намоем пути?!
        Подобное бахвальство разозлило боярина, ноон сдержался итолько имог, что сказать:
        -Горе тебе, что неслушаешь, что говорят. Ты, царь, сам себе погибель создаешь.
        Григорий промолчал - нехотелось спорить счеловеком, накоторого он надеялся втрудную минуту.
        Анаследующий день кнему стемже предостережением пришел Юрий Мнишек. Он поведал затю, что московские бояре безцеремонно входят вдома поляков, устроивают там допросы, пока что никого нетронули, нонеизвестно, что будет дальше.
        -Я ислышать нехочу обэтом! - воскликнул Григорий. - Я нетерплю доносчиков инаказывать буду их самих.
        Подобные слова оскорбили гордого воеводу. Подойдя вплотную кзятю, который был нацелую голову ниже его, Юрий Мнишек проговорил:
        -Ведомоли тебе, государь московский, что творится вне стенах дворца? Ты наивно полагаешь, будто я печусь отвоей жизни? Отнюдь нет. Я думаю осудьбе своей дочери Марины инехочу, чтобы сней что-то случилось.
        -Незабывай, пан, - ответил тот, отступив наполшага назад, - отныне Марина моя супруга ия как муж несу занее ответственность.
        -Твоя ответственность - полная безответственность! Вчера озаговоре тебе доложил пан Басманов, сегодня мои люди подтвердили его слова, аты вместо того, чтобы принять хоть какие-то меры, как сделалбы иной государь, беспечно проводишь время впирах, устраиваешь балы. Одумайся, чем это может грозить тебе.
        -Я уже немаленький мальчик, чтобы учить меня уму-разуму. Поди отдохни, пан, авечером мы поговорим стобой наедине. Прошу тебя.
        Юрий Мнишек усмехнулся:
        -Вечером потвоему приказу будет дан бал, накоторый ты пригласил сорок музыкантов. Опять вино будет литься ручьем, когда мы еще как ни сейчас сможем поговорить?
        Григорий устало вздохнул иопустился вкресло, расстирая руками виски.
        -Прости меня, вельможный пан, - сказал он ровным, спокойным голосом, - я просто очень сильно устал.
        -Тебе нужно отдохнуть, государь, бледный ты стал впоследнее время. Может быть, позвать лекаря?
        -Нет… нет, спасибо…
        Ему нехотелось принимать уже ничего отМнишека, скоторым впоследнее время испортились отношения. Как-то после свадьбы воевода попросил царя заплатить большую сумму денег золотыми монетами польской охране, начто Димитрий Иванович ответил:
        -Вельможный пан должен понимать, что государь московский нецарь Мидас, умеющий одним лишь прикосновением превращать все взолото. Мне итак пришлось потратить большую часть казны нацарицу исвадебные подарки. Иесли сейчас я проявлю такую щедрость, то несносить мне головы.
        Юрий спорить сним нестал, однако затаил обиду. Иеслибы ни Марина Мнишек, он уже давнобы покинул пределы России.
        После разговора стестем Григорию нехотелось никого видеть; настроение было испорчено, все раздражало. Даже нехотелось говорить сцарицей, которая вэтот момент сидела перед зеркалом, примеряя новые украшения, аее служанки готовили новое роскошное платье. Царь быстрым шагом направился всад, где находилась конюшня. Среди породистых лошадей лишь один Черныш встретил хозяина веселым ржанием. Подойдя клюбимцу, Григорий пригладил его гриву, ласково провел рукой поморде. Жеребец, играя селезенкой, стал рыть копытом землю икак-то странно толкать его вспину.
        -Ну что ты? Успокойся, успокойся, - приговаривал царь, гладя его похолке, удивленный непонятным поведением коня.
        Черныш, метая пронзительный взгляд карих глаз, тыкался мордой вволосы Григория, словно предчувствуя приближающуюся беду. Государь призвал ксебе конюха ипроговорил:
        -Черныш странно себя ведет, боюсь, незаболелли он. Проследи заним.
        -Как прикажешь, мой царь, - споклоном произнес тот и, взяв коня под уздцы, повел обратно вконюшню. Ацарь тем временем раздосадованный вернулся водворец.
        Вечером как ипредсказал сандомирский воевода, состоялся пышный бал, вовсем дворце звучала иноземная музыка, танцевали иноземные танцы, Марина, вся вдрагоценных камнях, беспечно кружилась вмазурке спанами - Григорий отказался танцевать, странное предчувствие поселилось вего душе. Устало встав строна, он длинными коридорами отправился вкомнату Ивана, дабы поговорить сним наедине.
        Молодой князь радужно принял царя, крепко обняв ипоцеловав его вгубы. Вместе они провели весь вечер, нодаже это непомогло Григорию избавиться отчувства тревоги. Одевшись, он встал скровати ипроговорил:
        -Прости, Ваня, номне нужно идти вопочевальню своей жены, она давно ждет меня.
        -Ты придешь завтра? - тихо промолвил тот икрепко сжал кисть руки царя, нежелая отпускать его, изглаз князя брызгнули слезы, словно он предчувствовал, что видит Григория впоследнийраз.
        -Ты чего? - тихо спросил царь, смахивая сего щек слезы. - Полно тебе, княже, убиваться. Завтра я снова приду ктебе, обещаю.
        Иван продолжал тихо всхлипывать, видя как Григорий отворил дверь ивышел изкомнаты. Дверь снова захлопнулась, поставив непреодолимую черту между ними.
        Тойже ночью, когда царь сцарицей почевали вновом дворце, князь Василий Шуйский сименем государя сократил царскую охрану дотридцати человек, приказал открыть тюрьма ираздать преступникам топоры имечи. Подъехав кодному издомов, Шуйский постучал вдвери. Издома вышел человек вночной длинной рубахе. Князь сказал ему, передав мешочек:
        -Собери всех, кого сможешь. Идем бить литву. Аэтот мешочек передай Пафнутию, пусть уезжает допоры довремени изМосквы, когда нужен будет, я его позову.
        Постепенно вокруг заговорщиков собралась топа зевак, которые поего приказу ринулись вкварталы, где жили иноземцы. Вооруженные топорами, дубинами, ножами, они врывались вдома поляков, нещадя никого: ни мужчин, ни женщин, ни слуг.
        Вчетыре часа утра прогремел набат, Москва бурлила, мало измужчин, кто остался вдоме. Въехав начерном коне наКрасную площадь, держа водной руке меч, авдругой - крест, Василий Шуйский прокричал:
        -Литва собирается убить царя! Бейте ляхов!
        Сгиком иулюлюканьем народ ринулся вдома панов. Итам, издесь начались пожары, слышались предсмертные крики, страшная брань, кричали женщины, убегая отпреследователей, ноих ловили, насиловали, апотом беспощадно убивали. Алая кровь потекла поулицам рекой, обагряя каменные дороги.
        Григорий спал. Ему приснился страшный сон, вкотором он, одетый втонкую рубаху стоит посреди поля, поросшего колючками. Дул сильный ветер, пронизывающий насквозь. Холод сковывал все тело. Поеживаясь, он двинулся через заросли, обдирая докрови руки иноги. Вокруг небыло ни души, он звал напомощь, ноего голос тонул под порывом ветра. Постепенно ноги нащупали влажную землю - то были болотные топи. Хватаясь заколючие ветви, молодой человек почувствовал, как его затягивает вниз. Обдирая ладони домяса, он старался спастись, ноболото затянуло его погорло, он чувствовал, что задыхается и… проснулся. Вскочив напостели, Григорий долго приходил всебя, все лицо было мокрым отпота. Блуждающим взором он посмотрел вокно наулицу, где только-только начинался рассвет. Вытерев вспотевший лоб носовым платком, царь снова улегся наподушку, сердце его гулко колотилось вгруди, кгорлу подступила тошнота.
        «Что это сомной?» - подумалон.
        Рядом заворочилась Марина. Открыв глаза, она увидела перед собой бледное лицо мужа скрасивыми голубыми глазами. Царица улыбнулась, любуясь красивой формой алых чувственных губ Григория.
        -Как спалось, мой любимый? - проворковала она, потягиваясь всем своим гибким, стройным телом.
        -Я спал хорошо, - соврал он, нежелая вспоминать страшное сновидение.
        -Ты весь дрожишь, - Марина взяла его руки всвои ипоцеловала, вдруг раздались отдаленные крики.
        -Ты слышишь? Что там происходит?
        Григорий встал спостели иподошел кокну, ноничего незаметил.
        -Должно быть, где-то произошел пожар, - успокоил он жену, хотя сам небыл уверен вправдивости своих слов.
        Тут вдверь кто-то сильно забарабанил. Царь ицарица, вскочив спостели, быстро оделись. Оба были бледны отстраха. Вопочевальню ворвался испуганный Басманов, держа наготове меч. Позабыв склониться впоклоне, он прокричал:
        -Беда, государь! Требуют твоей головы!
        Григорий переглянулся сМариной, та стояла словно мраморная статуя: побледневшая, сшироко раскрытыми отиспуга глазами. Невольно вспомнился недавно привиденный сон. Царь выбежал изспальни иподошел кбольшому резному окну, изкоторого доносились страшные крики ивопли.
        -Требуем головы самозванца! - кричали втолпе.
        Петр посмотрел наГригория. Тот, незная что делать, ринулся кодному изнемецких охраников и, выхватив меч, вышел сгрозным видом впереднюю, игрозя мечом толпе, воскликнул:
        -Я вам неГодунов!
        Вответ раздались выстрелы инецензурная брань. Впоследний момент, когда пуля пролетела врешетчаное окно, царь успел отбежать всторону испрятаться заколонной.
        Присев накорточки, он закрыл глаза, словно втумане он слышал грозные крики, звуки ломающихся дверей, предсмертные возгласы охранников. Басманов подошел кнему и, взяв под руку, проговорил:
        -Нужно тебе бежать издворца, государь. Спрятаться где-нибудь, иначе тебе смерть.
        -Он все таки добился своего, - ровным, приговоренного ксмерти человека, голосом проговорил Григорий, - я нужен был им, дабы убрать Бориса, теперь ия им ненужен, - слезы потекли унего пощекам, оставляя две бледные полоски. Ни злости, ни страха унего небыло, сейчас хотел одного - чтобы смерть наступила мгновенно, без мучений.
        -Царь, беги, беги! - Петр силой заставил его подняться иподтолкнул вспину, - убегай, спасай свою жизнь. Я задержуих!
        Сэтими словами, размахивая мечом, Басманов один ринулся впроход, где уже поджидали заговорщики. Выйдя кним споднятыми руками, боярин воскликнул:
        -Постойте, опомнитесь, ибо вы неведаете, что творите! Сложите свое оружие иуходите!
        Кнему, размахивая большим мечом, подбежал Татищев и, громко сплюнув, прокричал:
        -Авот иверный пес еретика! Отправляйся вад! - сэтими словами он вонзил меч всердце Басманова, проткнув его насквозь.
        Обливаясь кровью, боярин замертво упал накаменный пол. Заговорщики тутже вытащили тело ибросили скрыльца - напоругание толпе.
        Водном изкоридоров Григорий запер настежь двери, потом ринулся вкомнату, где ждала его испуганная Марина. Он схватил ее заруку, крепко поцеловал ивоскликнул:
        -Сердце мое, измена! Спрячься где-нибудь водворце.
        -Что мне делать без тебя? - промолвилаона.
        -Я попытаюсь выбраться издворца итайком пробраться кдому твоего отца. Недумаю, что они убивают женщин. Им нужна неты, ая, - сэтими словами он ринулся вдальние коридоры, оставив супругу одну.
        Метаясь изугла вугол, точно загнанный зверь, Григорий вылез вокно, подле которого были установлены леса. Медленно, дрожащими руками, он начал спускаться постропилам, которые качались под тяжестью его веса. «Только несмотреть вниз, только несмотреть вниз», - твердил он сам себе. Отстраха унего закружилась голова, одна нога, опущенная вниз, ненашла подпоры и, оступившись, Григорий полетел вниз свысоты впятнадцать сажень вжитный двор. Ударившись головой окаменные плиты, молодой человек потерял сознание.
        Открыв глаза, он почувствовал налице холодную воду, затем его кто-то взял заруки ипотащил кпорогам. Оказывается, несколько стрельцов, что вели службу, заметили его лежащего сосломанной ногой, разбитой головой ирешили помочь ему. Острая боль отзывалась вовсем теле: изушей, носа ирта текла кровь, несколько ребер было сломано, левая нога была вывихнута. Плача отболи, Григорий уговорил стрельцов невыдавать его заговорщикам, обещая высшие чины ибольшую награду. Нонеуспел он договорить, как кнему совсех сторон, вооруженные мечами, копьями итопорами, подступили бояре-заговорщики. Один изних, пнув его ногой, проговорил:
        -Ну что, спас себя, подлый еретик?
        Григорий немог отвечать, только кашлял кровью. Его глаза несмотрели натех, кто желал убить его. Один изстрельцов, проявив кнесчастному человеку жалость, прикрыл его иответил собравшимся:
        -Мы требуем признания отинокини Марфы. Если он действительно ее сын, то мы доконца будем верны ему. Еслиже нет, то Бог внем волен.
        Голицын удовлетворил просьбу стрельцов. Нопока он отсутствовал, остальные бояре идворяне, вызволенные изприграничных городов, стали плеваться вГригория, пинать его посломанной ноге, бить кулаками полицу иголове. Прикрываясь отударов, молодой человек слабым голосом проговорил:
        -Небейте меня, прошу.
        -Чего ты хочешь, сукин сын? - вскричал один иззаговорщиков.
        -Отнесите меня наЛобное место, молю, - каждое слово доставалась ему струдом, отболи он немог сделать ни одного движения, вдуше надеясь, что Марфа неоткажется отнего.
        Ноего надеждам несуждено было сбыться, единственная нить, связывающая его слюдьми, оборвалась впоследний момент. Измонастыря вернулся, подбоченившись Галицын, словно ездил ненарасспрос, анабитву, ипроговорил:
        -Я был уинокине Марфы иона призналась, что это нееесын!
        Толпа взревела и, гогоча дьявольским смехом, размахивая мечами, потащила избитого, окровавленного Григория вразрушенный годуновский дворец. Его били, пинали поногам ирукам, выкрикивая бранные слова, среди криков ихохота доносились громкие рыдания тех, кому стало жаль несчастного.
        Кто-то содрал сбывшего царя дорогой кафтан инадел наего тело рубище, какое носили бродяги.
        -Поглядите-ка нацаря! Уменя такой царь наканюшне! - прокричал созлорадным смехом один избояр.
        -Далбы я ему себя знать! - проговорил другой.
        Третий ссилой ударил его поскуле, глаз сразу затек откровоподтека.
        -Говори, кто твой отец отец иоткуда ты родом? - накинулись нанего сдопросами.
        Ничего царского неосталось вэтом несчастном, покинутом всеми человеке. Он понял, что остался совсем один, идаже тех, кого он осыпал некогда милостями, теперь словно хищные звери терзали его. Идаже единственная мечта - умереть мгновенно, без боли - осталась всего лишь мечтой. Ничего больше небыло.
        Среди толпы кнему пробрался монах вгрязном поношенном одеянии. Воздев руки иприкрывая себя крестом, он подошел кГригорию и, заслонив его, воскликнул:
        -Опомнитесь, люди! Что вы делаете? Неужто хотите взять надушу тяжкий грех?
        -Кто ты такой? - воскликнули изтолпы.
        -Убирайся вон, бродяга! - Татищев схватил монаха иподтолкнул обратно, остальные злорадно зашипели вслед.
        -Я чернец Варлаам, давно знавший этого человека!
        Григорий изпоследних сил приподнялся налокте, услышав знакомый голос. Все лица плыли перед его взором словно втумане. «Варлаам, помоги мне», - прошептал он, ибо силы его стали оставлять.
        Один измятежников поднял копье и, поглядев наТатищева, спросил:
        -Позволь боярин, я посажу накол этого безродного монаха.
        Варлаам отошел всторону, прикрывая себя крестным знаменем. Нобоярин решил непроливать крови еще одного человека, как того немца, которого закололи мечами зато, что тот поднес Григорию спирта.
        -Оставь его, - проговорил он, потом обернулся кмонаху исказал, - убирайся вон, если тебе дорога жизнь.
        Варлаама схватили заворот ивытолкали заворота, время отвремени давая ему подзатыльники. Монах, вытирая катившиеся пощекам слезы, бессильно упал напыльную землю и, взглянув нанебо, проговорил: «Господи! Чтоже творится?»
        Авэто время над Григорием склонились озлобленные лица бояр, один изних схватил его заголову, сильно ударил окаменные ступени испросил:
        -Кто ты такой? Отвечай.
        -Я… - каждое слово давалось струдом, - меня зовут Григорий… изрода Отрепьевых… Мой отец Богдан Отрепьев…
        Нанего совсех сторон сновой силой посыпались удары. Блуждающим взором он взглянул налюдей, потом перевел взгляд наголубое небо, сквозь пелену он услышал обвинения:
        -Латинских попов привел, нечестивую польку взял вжены, казну московскую полякам раздавал!
        Кто-то больно стукнул его кулаком поголове иГригорий закрыл глаза, потеряв сознание. Внутренним взором он увидел яблоневый сад, вкотором цвели деревья, поля, покрытые мягкой зеленой травой изалитые лучами солнца. Он видел себя вдлинных белых одеяниях, красивым как ираньше. Ивидел он, как помягкой траве кнему, раскрыв ручки для объятий, бежал, переставляя босые ножки, маленький мальчик срыжими волосами. Слышал он, как мальчик, подбежав кнему, повис нашеи ипроговорил:
        -Папа.
        Асреди садов кним шла вкрасивом белом платье молодая женщина, нообраз той, которую взял вжены, Григорий невидел. Перед ним точно ангел возник образ Анны - единственную, которую он любил вглубине души.
        Постепенно сознание вновь вернулось кнему. Молодой человек медленно приоткрыл глаза иувидел яркий свет, падающий наего лицо. Незаметными движениями пальцев он взял маленький камешек, что валялся подле него.
        Татищев склонился над ним ипроговорил:
        -Жив еще, подлец.
        -Собаке собачья смерть! - прокричал кто-то измятежников.
        Среди толпы вырвался боярский сын Григорий Валуев спистолетом вруках. Вэтот момент, длившийся несколько секунд, Григорий Отрепьев увидел перед своим взором всю жизнь, ворту почувствовал привкус материнского молока иуслышал изглубины памяти колыбельную, которую много лет назад напевала ему мать: «Мой красавец сыночек, будешь чистым уменя, будешь ясным уменя». Он закрыл глаза, изглаз покатились слезы. Он тихо заплакал - возможно, последний раз вжизни.
        Валуев направил нанего пистолет, проговорив:
        -Что толковать серетиком: вот я благословляю польского свистуна!
        Раздались два выстрела вживот, истая птиц скриком взметнулась ввоздух.
        Заговорщики, кто стопорами, кто скопьями, ринулись добивать дергающееся впредсмертных судорогах тело бывшего царя. Его кололи, секли мечами. Один изтолпы схватил топор исразмаху ударил им поголове мертвого человека: раздался хруст костей, израссеченного черепа вытек мозг. Остальные сгиканьем иулюлюканьем сняли сГригория одежду имертвого, обнаженного заноги поволокли попыльным улицам Москвы кЛобному месту, напотеху всему народу. Остановившись подле ворот Вознесенского монастыря, они призвали инокиню Марфу, чтобы та еще раз подтвердила свое признание. Хитрая женщина вытащила изширокого рукава маленький портрет, накотором был изображен мальчик лет восьми сбледным, болезненным лицом - ничего общего снекогда красивым Григорием Отрепьевым.
        -Вот мой истинный сын, погибший вУгличе, - воскликнула она, показывая всем собравшимя портрет, - имя, данное сыну отрождения было Уар, атот, кто сидел натроне, неявлялся моим сыном, для меня он был чужим человеком.
        Инокиня, некогда получившая столько милостей отмолодого царя, сбрезгливостью посмотрела наего обезображенное тело.
        Теперь, удостоверившись всвоей правоте, мятежники, окруженные толпой зевак, притащили мертвое тело наЛобное место ибросили его впыль, рядом положили тело Басманова, такоеже обнаженное иизувеченное.
        Вто самое время, когда мятежники забивали ее сына, Варвара вошла впросторную горницу их нового дома, который они недавно купили нате деньги, что тайком отсылал им спастушкой Григорий. Вдруг полка сгоршками отвалилась отстены исгрохотом упала напол. Варвара замерла, ее руки опустились, чашки, что она держала, разбились намелкие кусочки уее ног. Скриком отчаяния женщина упала наземлю изарыдала, прикрыв голову руками. Нашум прибежал Василий. При виде рыдающей матери, он испугался исклонился надней.
        -Матушка, что стобой? Почему ты плачешь? - спросил юноша.
        -Поезжай вМоскву, сын мой. СГришенькой беда.
        -Какая беда? Очемты?
        НоВарвара неотвечала; чувствовала она материнским сердцем, что сее старшим, любимым сыном случилось несчастье.
        Втотже день, взяв заводную лошадь, Василий галопом помчался понаправлению кМоскве, как исказала мать.
        Первый день тела царя ибоярина пролежали напыльной земле. Зеваки выходили изсвоих домов, дабы вдоволь потешиться над этим страшным зрелищем. Спекшаяся кровь почернела насолнце, наее запах слетались мухи. Сквозь толпу протиснулся, работая локтями, Иван Хворостинин, которому удалось сбежать издворца испрятаться водном изпостоялых дворов. Теперьже он, бывший кравчий, подошел ктелу царя и, склонившись над ним, достал изседельной сумы флягу сводой, намочил платок ипринялся вытирать смертвого грязь икровь. Народ взревел, послышались крики ипроклятия вадрес молодого человека, кто-то бросил внего камень, попав вруку. Повернувшись лицом ксобравшимся, Иван поднял руки, какбы приказывая всем замолчать. Сотни глаз уставились нанего.
        -Чтоже вы сделали сосвоим государем, которому самиже перед Богом давали присягу!? - воскликнул он сильным, зычным голосом. - Да, я вас всех спрашиваю! Когда вы были искренни всвоих действиях: когда целовали сапоги царя, ища милостей, илиже когда, неполучив этих самих милостей, пинали иплевались наего обезображенный труп? Будьте честны хотябы сами ссобой. Иненадо злорадствовать! Вы убили человека ни зачто!
        Изтолпы донесся злорадный хохот. Некоторые потехи ради принялись плеваться всторону Ивана, который стоял словно истукан, неделая ни шага всторону.
        -Ну-ну, сосунок! Ану-ка иди отсюда. Правдолюбитель нашелся! - крикнул один изслуживых людей ибольно стукнул его победру.
        Прикрываясь отударов, молодой человек решил бежать, нонеуспел: верхом наконе вокружении бояр истрельцов наплощадь выехал Василий Шуйский. Взглянув сверху вниз наюношу, он проговорил:
        -Так ты издесь решил мутить народ? Стража! - наего крики сбежались несколько охранников. - Свяжите его иотправьте втемницу!
        Несколько крепких рук схватили Ивана, скрутили его руки и, связав их, повели его всторону московской тюрьмы. Позже, Шуйский прикажет сослать молодого человека вдальний монастырь.
        Вэтот страшный день 17мая вместе сГригорием иПетром были жестоко убиты пятьсот двадцать четыре поляка, среди которых были женщины иподростки. Марину Мнишек как предсказывал Григорий заговорщики нетронули. Мечась водиночестве подворцу, молодая царица вбежала наженскую половину, где обитали остальные дамы. Будучи маленького роста ей удалось спрятаться вширокой юбке одной изсвоих фрейлин. Перепуганные женщины ждали своей участи.
        Послышались треск игрохот разбиваемых дверей. Наконец, мятежники, изрядно доэтого хлебнув вина, вбежали кженщинам исловно голодные волки накинулись наних. Хватая прекрасных дам заруки иволосы, они сдирали сних роскошные одежды и, натешевшись вдоволь, убивали. Марину также как иостальных изнасиловали под громкие крики испуганных женщин игоготания мужчин. Ноподнять руку набывшую царицу никто нерешился. Вместо этого заговорщики схватили ее заволосы ипотащили обратно вопочевальню, где она смужем делила ложе. Бросив ее напол, один избояр воскликнул:
        -Грязная полька, сколько расстрига потратил натебя, то иверни!
        Они думали, что женщина станет умолять их оставить хотябы подарки, полученные ею вовремя свадебной церемонии, однакоже коварная панна спренебрежением бросила под ноги мятежникам все драгоценности иплатья сословами:
        -Мне ненужен ни ваш московит, ни его подарки. Забирайте все, мне отнего ничего ненужно!
        Бояре стояли, словно вкопанные, незная что исказать. Они недоумевали: действительно она говорит такие слова илиже притворяется?
        -Твой муж мертв, Марина. Ты понимаешь: он мертв.
        Красавица подняла тонкую бровь, усмехнулась иответила:
        -Амне все равно. Я никогда его нелюбила.
        Втотже день Марину вместе сотцом Юрием Мнишеком, связанных порукам, вытолкали наулицу ипосадили вкарету. Воевода молча взобрался вкарету, Маринаже вырывалась изрук мятежников, бранясь наних напольском языке. Наее голове был повязан темный шелковый платок взнак траура попокойному супругу, ибо так посоветовал ей сделать отец. Наконец, гордую полячку удалось силой затолкать вкарету, закрыть заней дверь и, стукнув поколесам, прокричать вслед: «Уезжайте вон изпределов России иникогда больше сюда невозвращайтесь!»
        Первый день тела вылялись вгрязи ипыли. Навторой день срынка был принесен прилавок длиной саршина, нанего бросили мертвое тело Григория так, что голова свешивалась содной стороны, аноги сдругой, аобезображенное тело Басманова бросили рядом под стол сословами: «Вы любили друг друга при жизни, теперь будьте неразлучны ваду!» Издворца некогда молодого, веселого царя кто-то принес маскарадную маску, привезенную изИталии. Дабы пресечь всякую жалость ксамозванному правителю, позабыв отом, что он был венчан нацарство, ему вспороли живот итуда положили маску, аврот засунули дудку.
        -Долго мы тешили тебя, обманщик, - проговорил один избояр иплюнул намертвеца, - теперь ты нас позабавь!
        Остальные созлорадным смехом ринулись пинать труп, посыпали его песком, навозом, дёгтем. Те изнарода, кто саболезновал бывшему царю, скрывая слезы, уходили домой, дабы невидеть тот ужас, что творился наплощади.
        Натретий день, рано утром, нато место, где лежали вздувшиеся насолнце, облепленные мухами тела Отрепьева иБасманова, подъехал молодой человек вдорожной одежде. Его сапоги сзагнутыми вверх носами потемнели отпыли. Юноша слез слошади имедленным шагом подошел ктелу того, кто некогда был его старшим братом. Долго, без слез игромкий рыданий, смотрел Василий наГригория, тугой комок рыданий сдавил его горло, отнеприятного запаха стало муторно. Сдерживая тошноту, молодой человек достал изседельной сумы большое покрывало инакрыл им тело брата. Вдруг резкий толчок иболь вруке заставили его обернуться назад: перед ним застыло озлобленное лицо Василия Шуйского, его усмешка больше напоминала хищный оскал.
        -Ты кто такой? - гневно спросил князь ирванул насебя Василия так, что тот чуть было неупал.
        -Зачем вы это сделали? Для чего злорадствуете? - воскликнул он, его крик привлек внимание зевак.
        -Атебе какое дело? Тоже хочешь разделить судьбу расстриги?
        -Прекратите издеваться над мертвым телом. Григорий уже ничего вам несделает.
        -Откуда ты знаешь его имя? - Шуйский пристально всмотрелся влицо юноши иувидел заметное сходство вего чертах лица сбывшем царем, только бородавок небыло. - Постой, уж небратли ты ему младший,а?
        -Да, - гордо ответил Василий ивстал так, что заслонил своей спиной тело Григория.
        -Зачем ты явился вМоскву?
        -Чтобы забрать брата идолжным образом похоронитьего.
        Все бояре вместе скнязем громко рассмеялись. Кто-то изних дал оплеуху молодому человеку, акто-то специально, дабы разозлить его, пнул ногой тело Григория.
        -Нетронь его! - закричал Василий иссилой ударил боярина полицу, разбивнос.
        Тот отбежал, спрятавшись заспину Шуйского, излобно проговорил сквозь зубы:
        -Убирайся отсюда, щенок!
        Князь из-за плеча мельком взглянул нанего, потом снова перевел глаза наВасилия исказал:
        -Пойдем сомной.
        Двое стражников подхватили юношу сдвух сторон иповолокли наЛобное место, дабы тот предстал перед всем народом вкачестве доказательства самозванства царя. Шуйский указал набледного молодого человека, который покорно ожидал своей участи, ипроговорил:
        -Многие извас неверят мне, будто я приказал убить нецаря, норасстригу, беглого монаха Гришку Отрепьева. Всмотритесь влицо этого юноши! - он указал наВасилия. - Это младший брат самозванца, имя его Василий Отрепьев. Смотрите, как он похож сосвоим покойным братом.
        Толпа взревела. Кто-то плюнул под ноги Василия, кто-то прокричал бранные слова. Князь сплощади приказал нетрогать его, ноотпустить восвояси: пусть возвращается домой, ауж они совсеми почестями похоронят Григория!
        Обессиленного, испуганного Василия вытолкали сплощади, заспиной прокричав проклятия вадрес его брата. Юноша прижался спиной кконовязи итихо заплакал: что он скажет матери, когда вернется спустыми руками? Как переживет она такой удар? Молодой человек сквозь гул толпы услышал дальний, знакомый голос, зовущийего.
        -Вася, это ты? - то был Смирной-Отрепьев.
        Юноша посмотрел надядю иринулся кнему, словно ища защиты.
        -Они… они непозволили мне похоронить его, - промолвил он, прижавшись кСмирному, тело его сотрясали рыдания.
        -Уходим отсюда, Вася, давай пойдем.
        Вместе они прошли всего несколько шагов, как кним пристал монах взалатанной одежде. Осенив себя иих крестным знаменем, он сказал:
        -Я знал Григория еще доего побега вЛитву.
        Смирной ничего неответил, Василий тоже молчал.
        -Мне искренне жаль, что так получилось. Примите мои соболезнования.
        Теперь уже втроем они дошли нарыночной площади, где мятежники, сбросив ударом ноги тело Григория, которое мешком рухнуло наземь, принялись топтатьего.
        -Господи, - промолвил Варлаам.
        Василий издал стон, словно ему нехватало влегких воздуха. Оперевшись наплечо дяди, он руками сдавил себе горло.
        -Несмотри наэто, - ответил ему Смирной-Отрепьев, - несмотри, отвернись, - исамже, взглянув нажестокое поругание, тихо прошептал, - будьте вы прокляты, облезлыепсы!
        Варлаам молчал. Вдруг он услышал неушами, аизсердца последние слова, произнесенные Григорием: «Варлаам, помоги мне». Отэтого монах вздрогнул точно отудара плетью, наглазах выступили слезы. Он проклинал себя засвою трусость инерешительность, ведь могже тогда помочь, мог вытащить окровавленного человека изцарского двора, нонесмог… или незахотел рисковать жизнью. Тяжелым грузом раскаяния легли воспоминания наего душу. Авголове вновь ивновь слышалась мольба «Варлаам, помоги мне».
        Эпилог. Последнее поругание
        Трое путников подошли кгородским воротам Галича. Остановившись внескольких аршинах отних, Смирной-Отрепьев обернулся кВарлааму испросил:
        -Ты пойдешь снами, отец?
        -Нет, сыне, - ответил тот, опустив глаза, - уйду я куда-нибудь вмонастырь отдаленный, буду замаливать грех непростительный, попытаюсь забыть то, что видел… хотя… как можно забыть всеэто.
        -Прощай, Варлаам. Молись занас, молись задушу Григория, - проговорил Василий.
        -Я доконца дней незабуду ни Григория, ни вас. Родными душой вы стали мне, - он взглянул нанебо, покоторому плыли облака, - когда-нибудь мы встретимся сним…
        Так они навсегда расспрощались уперекрестка дороги, как некогда попрощался сосвоими путниками Григорий Отрепьев, отправляясь вЛитву.
        Смирной иВасилий прошли водвор дома, где их поджидала Варвара. При виде путников серым сделалось ее лицо. Впервые вжизни недобрым, носуровым голосом спросилаона:
        -Где… где тело моего сыночка?
        Смирной потупил взор, первый раз он пришел кВарваре некак поучитель, акак проситель, вслух он промолвил:
        -Прости нас, Варюшка, они недали нам разрешения даже похоронить Гришеньку, - он зарыдал, поего щекам крупными каплями текли слезы.
        Василий бросился вноги матери изаплакал, прося прощения. Ноих слезы игоречь нетронули ее. Мутным взором глядела она перед собой, словно ослепнув водночасье. Закрыв глаза, Варвара невидела ни нового дома, ни нового сада. Она словно перенеслась сквозь время иперед ее мысленным взором предстал старый домишко ияблоневый сад, утопающий вцветах, также как ираньше светит солнце, бросая косые лучи сквозь ветви деревьев намягкую влажную траву, покоторой бегает пятилетний мальчик срыженькими волосенками ималенькими бородавками надетском личике, истоит она, молодая двадцатилетняя женщина вбелом платочке, которая простирает руки вперед иберет вобъятия сыночка, целует его вперепачканные щечки иручки.
        Слезы потекли поее щекам. Женщина тяжелой поступью, ничего неговоря, ушла вдом. Через некоторое время она появилась накрыльце, одетая втемно-зеленый сарафан ичерный платок, заее плечом висела дорожная сума. Василий ринулся кней, схватил заруки ивоскликнул:
        -Матушка, куда ты собралась? Все кончено, понимаешь? Они неотдатут тебе его тело, даже если ты будешь целовать землю уихног.
        Варвара отстранилась отсына имолча двинулась ккалитке. Позади она услышала голос Смирного:
        -Варвара, кудаты?
        -Я думала, после смерти Богдана вы будете моей опорой. Теперьже я поняла, что навас неприходится рассчитывать втрудную минуту. Трусость ваш главный порок, - даже необернувшись, проговорила она иссилой толкнув ворота, скрылась заними.
        Смирной стоял внерешительности. Слова, только что произнесенные ею, хлестали больнее любого удара.
        Через три дня торговой казни тело Басманова похоронил его младший брат уцеркви Николы Мокрого, аГригория Отрепьева нанавозной телеги привезли кдорожному кладбищу, где хоронили безродных бродяг, вырыли яму ибросили туда тело стелеги словно мусор.
        Через день неожиданно ударили морозы, уничтожившие траву наполях иуже посеянное зерно. ПоМоскве поползли слухи, что виной всему этому неупокоенный дух расстриги. Некоторые поговаривали, будто видели, как он бродит поночам заСерпуховскими воротами сволынкой вруках, апод утро бесследно исчезает. Нашлись пару пьяниц, которые поведали ослушившимся:
        -Идем мы значит сПетрухой домой, - говорил один изних, - смотрим, какой-то полупрозрачный силуэт стоит. Мы подошли поближе, итут он как взглянет нанас: глазища горят как усамого диавола, улыбка точно оскал зверя. Мы отстраха перекрестились, аон раз иисчез!
        Также рассказывали, будто умогилы покойного царя постоянно сидят два голубя, никак нежелающие улетать. Решено было закопать труп поглубже. Нопотом оказалось, что тело само собой переместилось надругое кладбище. Безграмотный люд верил всем слухам ироскозням, которые пускали сподвижники Шуйского, нежелающие оставить впокое даже мертвого человека.
        Через неделю после погребения тело выкопали и, привязав веревками клошади, повезли вселение Нижние Котлы, где его решено было сжечь. Нонетак-то просто все оказалось: поначалу труп небрал огонь, обгорели лишь кисти рук. Тогда один иззаговорщиков сосмехом выхватил топор иначал рубить накуски обезображенное тело, вкотором невозможно было узнать человека. Положив накуски несколько сухих веток они снова развели огонь. Постепенно вместо некогда человеческой плоти появились белые кости, которые ради смеха ломали ираскидывали поземле. Отнекогда умного, красивого идальновидного государя остался всего лишь пепел, который смешали спорохом и, зарядив вцарь-пушку, выстрелили всторону Польши сословами: «Откуда явился, туда ивозвратись».
        Наследующий день по-прежнему светило солнце, освещая землю яркими теплыми лучами, по-прежнему зеленела трава, авсадах также как ираньше созревали яблони.

2015год