Хранитель Черного ручья Николай Югов
        Хранитель Черного ручья #1
        «Хранитель Черного ручья» — это первый из шести коротких историко-приключенческих романов, рассказывающих о событиях, возможно, происходивших в верховьях реки Волги. Главный герой — юноша, по имени Острый Рог. Спокойная жизнь человека прерывается после гибели медведицы, считавшейся покровительницей этих мест. Чувствуя свою вину, юноша покидает родное стойбище и уходит в чужие края. О том, как жил этот человек в незнакомом, диком лесу и о тех невероятных приключениях и открытиях, которые изо дня в день сопутствовали молодому охотнику, и рассказывает этот роман. Он написан на основании находок, обнаруженных в этой местности.
        Николай Югов
        Хранитель Черного ручья
        Глава 1
        Изгой
        Светало. Макушки редкого Северного леса, словно врезанные, четко выделялись на фоне зари. Поверхность озера побелела, и ручей, вытекающий из него, уже не казался черным. Журча и образуя водовороты, он уверенно тек сквозь огромный топкий торфяник и постепенно скрывался где-то далеко за покрытыми лесом, холмами.
        Вот со звуком, напоминающим отдаленный свист, низко над водой пронеслась стая уток. Где-то рядом, совсем недалеко от берега, послышался хруст ветвей, и из чащи леса на поляну, прилегающую к ручью, вышел красавец-лось. Он немного постоял, словно осматриваясь, а затем не торопясь спустился к ручью и начал пить холодную чистую воду. Застрекотали сороки, и солнце, словно разбуженное их неугомонными голосами, стало медленно, словно нехотя, подниматься из-за линии горизонта.
        Острый Рог, рослый юноша, лет двадцати, с темной бородой и такой же темной копной волос на голове, молча стоял на берегу ручья и внимательно всматривался в воду. Было тепло, и старая волчья шкура, защищавшая его от холода всю долгую голодную зиму, теперь была уже не нужна, и только лишь набедренная повязка все еще оставалась на его мускулистом и смуглом от загара теле. Острога, с отполированным до блеска костяным наконечником, собственноручно изготовленная им и служившая предметом его гордости, лежала рядом. Рыбы было мало, да и та предпочитала сегодня держаться подальше от берега. Постояв еще какое-то время, он поднял свое орудие и медленно побрел вниз по течению, надеясь, что там ему повезет больше. Босые ноги мягко ступали по молодой изумрудной траве. Утренняя мгла постепенно редела, и скоро все предметы обрели свои реальные очертания. Большими белыми пятнами на зеленом фоне буйно цвела земляника. Где-то высоко в небе пел жаворонок, и казалось, что сама природа была сегодня предрасположена к нему и сулила удачу. Она была рядом, возможно даже, за тем холмом, скрывающим поворот ручья, откуда уже
отчетливо доносился умеренный шум переката. Там, под нависшим берегом реки, увенчанным огромными валунами, вода с шумом пробивала себе дорогу в неподатливой, вяжущей глине. Он прекрасно знал это место. Заманчивое и опасное, оно влекло к себе возможностью вернуться с хорошей добычей, но каждый раз его останавливало инстинктивное чувство опасности, данное ему природой, и он полностью доверял этому, врожденному чувству. Здесь иногда, с нависшего многометрового берега срывались огромные тяжелые камни, да и к тому же в этом месте у него был опасный и сильный конкурент. Огромная бурая медведица, державшая в страхе всю округу и считавшаяся хранительницей этих мест, давно уже хозяйничала здесь смело и безраздельно. Широкий плес с его крутым, почти отвесным левым берегом, всегда изобиловал рыбой, но ловить ее здесь, было запрещено. Это место принадлежало медведице, и та, не потревоженная никем, часто и с удовольствием плескалась в его прозрачной воде, находя здесь для себя обильную и вкусную пищу.
        Шум переката постепенно усиливался. Берег становился круче, и скоро Острый Рог шел уже по воде. Течение здесь было сильным, и, чтобы сохранить равновесие, приходилось держаться за камни. Они были черными и напоминали огромные спрессованные угли, в беспорядке разбросанные по дну ручья, и казалось, что еще совсем недавно какой-то таинственный великан грелся здесь у своего костра и, уходя, залил его водой. Впечатление дополняли высокие и стройные осины с мощными корнями, которые иногда выступали из подмытого берега и были похожи на чьи-то большие руки, тянущиеся к человеку из размытой водою земли. Утренний туман, еще хранящийся здесь, придавал им самые фантастические очертания, но поднимающееся солнце разогревало воздух, и белесая пелена постепенно рассеивалась.
        Внезапно, где-то совсем недалеко, всплеснула рыба, а через минуту Острый Рог уже отчетливо видел ее приближающийся мощный плавник. Сжав острогу и не обращая никакого внимания на сорок, неожиданно раскричавшихся в нависших над ним ветвях, он замер. Крупный жерех шел прямо на него. Еще мгновение — и костяной наконечник, бесшумно скользнув над водой, настиг свою добычу. Рыба метнулась, обдав человека бесчисленными прозрачными брызгами, но все было тщетно. Острога с нанизанной на нее добычей поднялась и вдруг остановилась, словно повисла в воздухе. На оцепеневшего от неожиданности Острого Рога в упор смотрели жуткие глаза огромного бурого зверя. Перед ним, поднявшись на задних лапах, стояла мокрая от воды медведица и удерживая передними лапами все еще бьющуюся на остроге рыбу, с недоумением смотрела на конкурента. За ее спиной, на противоположном берегу ручья, сидел медвежонок и с явным интересом наблюдал за происходящим. Все это длилось какое-то мгновение. Медведица рявкнула так, что смолкло и оцепенело все живое, и перехватила жереха зубами. Объятый ужасом и уже не отдающий отчета своим поступкам,
Острый Рог, инстинктивно пытаясь оттолкнуть хищницу, с силой нажал на острогу. Она с хрустом вошла в пасть зверя и, пробив шейные позвонки, вышла на холке. Смерть наступила мгновенно. Медведица замерла и стала медленно оседать в воду. Течение подхватило ее уже безжизненное тело и медленно поволокло к далекому Синему омуту, где оно вскоре и скрылось в его темной бездонной глубине. Скрылась и острога, застрявшая в ее горле. Отчаянно и жалобно заскулил медвежонок и исчез в прибрежных зарослях кустарника. С нависшего над водой берега скатился камень и, с плеском, упал в воду. Острый Рог посмотрел вверх. На краю обрыва стояли его соплеменники. Они молчали. Молчали и говорливые трещотки-сороки. Прервал свою песню неугомонный жаворонок, и сам он будто бы пропал, растворившись в безоблачном синем небе, и только Черный ручей, ворча и пенясь, все так же прорывался сквозь выступающие над водой огромные черные камни. Потом люди ушли, и Острый Рог остался один. Только сейчас он начал в полной мере осознавать весь ужас невольно содеянного им происшествия. У его племени больше не было покровительницы и злые духи,
пользуясь этим, теперь беспрепятственно будут проникать в их жилища и наводить на их обитателей всевозможные тяжкие болезни. Волки далеко угонят стадо пугливых оленей, и урожайный доселе орешник уже больше не даст им своих вкусных и питательных плодов. Погаснет огонь костра, и люди его племени будут медленно умирать, проклиная Острого Рога.
        С верхней точки холма, подрезанного Черным ручьем, отчетливо были видны знакомые конусные строения. У крайнего из них он узнал отца. Тот неторопливо стучал камнем о камень, видимо, пытаясь отбить приличный кремневый осколок, из которого впоследствии мог бы выйти столь необходимый в хозяйстве скребок. Старый инструмент давно уже пришел в полную негодность, а вчера к тому же еще и дал безнадежную, крупную, трещину.
        Невдалеке виднелось и жилище соседей, с которыми он дружил с самого раннего детства. Сейчас там, по всей вероятности, было пусто. Клык Росомахи уже третий день как ушел к истоку Черного ручья, а его сестра — красавица Ирис, наверное, вновь увлеклась спокойной, грибной охотой. Конечно, сейчас не лето, и настоящий грибной сезон еще впереди, однако если хорошо поискать в этом, только еще покрывающемся зеленью лесу, то вполне возможно обнаружить под молодыми березками разрозненную стайку сморчков. Зажаренные на костре, они по вкусу очень напоминают нежное утиное мясо, ну, а если повезет, то там же, на старых березовых пнях, можно будет найти и дружную семейку опят. А вот и она — его соседка.
        Из перелеска, направляясь к своему жилищу, появилась пятнадцатилетняя девушка с туеском рыжих опят и охапкой сухого хвороста. Ирис еще ничего не знала о случившемся происшествии, и ей было весело. Раньше, каждый раз проходя мимо него, она как-то странно и загадочно улыбалась, и всякий раз Острому Рогу хотелось сделать что-то хорошее, доброе, вызывающее бурное восхищение в ее глазах и плохо скрываемую зависть на лицах ее многочисленных поклонников. Теперь все это для него было уже в недосягаемом прошлом, и с высоты холма он смотрел сейчас на это прошлое как на прекрасный сон, который вскоре должен забыться. Юноша понимал, что племя никогда не простит ему убийства своей покровительницы, и он никогда уже не сможет жить так, как раньше, вместе со всеми огорчаясь и радуясь всему тому, что происходит вокруг. Виноват в этом, конечно же, был он сам, невольно нарушивший закон предков, и ему теперь больше не было места в их жизни. В последний раз, с грустью, взглянув на столь близкие ему места, Острый Рог спустился к Черному ручью, перебрался на противоположный берег, где еще отчетливо были видны следы
медведицы и медвежонка, и скоро исчез в незнакомом ему Северном лесу. Вечером пошел дождь, а утром, когда он закончился, все следы на песке исчезли, и ничто уже не напоминало о произошедшей здесь, недавно, трагедии.
        Глава 2
        На север
        Местность была незнакомой и от этого казалась недружелюбной и даже опасной для движущегося по ней человека. Зеленая густая трава, обильно покрывающая землю, гасила звуки шагов, и Острый Рог постоянно озирался. Ему казалось, что за каждым деревом, за каждым кустом прячется какое-то страшное, неведомое существо, готовое в любую минуту броситься на одинокого путника и растерзать на мелкие куски свою неосмотрительную и легкую добычу.
        Вот слева дрогнула ветка ели, и вверх по стволу взметнулось что-то рыжее и тут же исчезло в отверстии небольшого дупла. Острый Рог замер от неожиданности, но тут же рассмеялся.
        «Хорош охотник! — подумал он. — От маленькой белки шарахается!» — и, ободренный этим небольшим происшествием, уже спокойно и уверенно зашагал дальше.
        Вскоре, за густыми зарослями берез, показался просвет, и спустя некоторое время человек вышел на поляну. На противоположной стороне ее, похожее на небольшие движущиеся холмики, мирно паслось стадо огромных зубров. Острый Рог их не боялся. Он знал, что если не злить вожака своим видом и не подходить слишком близко к этим безмятежно пасущимся травоядным, то все обойдется миром. Обходя свободное от леса пространство, он случайно вспугнул глухаря. Тот с шумом взлетел над макушками деревьев, пересек поляну и вскоре пропал из вида. Стадо зубров насторожилось, но через какое-то время животные вновь успокоились и вновь опустили к траве свои огромные темные головы.
        Солнце, достигнув своего зенита, уже постепенно клонилось к горизонту, а Острый Рог все шел и шел на север, обходя топкие болотины, непролазные чащи и буреломы, в значительном количестве встречавшиеся ему на пути. Однажды, на песке, у небольшого прозрачного ручейка он заметил следы медвежьих лап. Они были небольшими и, видимо, принадлежали медвежонку, тоже, как и он, бредущему куда-то на север. Наконец, когда солнечные лучи коснулись вершин деревьев, а густеющий сумрак явственно окутал их корни, Острый Рог остановился. Перед ним стояло огромное сухое дерево с большим уютным дуплом и словно манило человека, предлагая ему спокойный и безопасный отдых. Здесь он и решил заночевать. Пытаясь осмотреть, так кстати, обнаруженное им убежище, Острый Рог дотянулся до его края и тут же отпрянул от неожиданности. Из темного проема дупла показалась чья-то мохнатая когтистая лапа, а затем послышалось и недовольное рычание потревоженного им зверя. Место было занято. Медвежонок, а это был именно он, оказался более проворным и Острому Рогу ничего не оставалось, кроме как найти себе новое место для ночлега. Ель,
стоящая рядом, вполне устраивала его. Спать на ее смолистых ветвях, конечно же, было не так удобно по сравнению с дуплом, но все же лучше, чем на голой земле, да к тому же и безопаснее. Наломав в достаточном количестве крупных еловых веток, он затащил их на дерево, аккуратно разложил на сучьях, и уже через полчаса место для ночлега было готово. Сооружение, построенное им, было похоже на гнездо огромной птицы и сулило возможность спокойно выспаться. Он лег и скоро задремал. Сон был настолько крепок, что ни отдаленные раскаты грома, ни шум небольшого дождя по кронам деревьев не смогли разорвать его всесильные и сладкие оковы.
        Утро встретило человека уже теплыми лучами солнца, робко пробивающимися сквозь зеленую хвою ели, и веселым пением дроздов, поселившихся здесь еще с ранней весны. Безоблачное синее небо указывало на то, что день будет теплым, а небольшое облако белого тумана, лежащего на болоте, говорило о том, что дождя сегодня не ожидается. Острый Рог протер глаза, потянулся и не торопясь начал спускаться на землю. Роса была холодной, и его ноги моментально намокли, но это не смутило человека. Он знал, что пройдет немного времени, и в лесу вновь станет сухо, и застывшие ноги его вновь почувствуют тепло прогреваемой солнцем земли. Взгляд Острого Рога прошелся по небольшой окружающей его поляне и остановился на знакомом засохшем дереве с темным проемом дупла. Там было тихо.
        - Проснись, лежебока! — подойдя к стволу, вполголоса произнес человек, но ему никто не ответил. Видимо, мишка еще до рассвета покинул свое уютное ночное убежище и сейчас где-нибудь уже завтракает, копая сладкие корни или роясь в найденном им муравейнике. Острый Рог тоже был голоден. Орехов и ягод в это время года еще не было, а мясо в данной ситуации ему было просто недоступно. Оно бегало, прыгало, летало, словно провоцируя человека, и Острому Рогу пришлось приложить немало усилий, чтобы не поддаться на эти многочисленные и явные провокации. Внезапно, со стороны болота, еще недавно скрытого утренним туманом, раздалось утиное кряканье, и он, ободренный этими звуками, уверенно зашагал в ту сторону.
        Ели постепенно исчезли, и им на смену пришли красивые раскидистые дубы и высокие белоствольные березы, в изобилии растущие на пригорках. Скоро деревья расступились, и под ногами захлюпала вода. Перед ним в ложбине, окруженное со всех сторон лиственной рощей, лежало небольшое круглое озеро, которое изначально он и принял за болото. В центре его, отделенный водой от берегов, возвышался островок, на котором можно было разглядеть большой темно-синий камень и сидящих на гнездах уток.
        Озеро оказалось мелким. Бродя по колено в воде, Острый Рог неторопливо собирал яйца, а затем, выбравшись на сухое место, с наслаждением пил их и, наконец утолив голод, долго лежал на спине и смотрел в небо. Ему здесь определенно нравилось. Оказалось, что в этой, по всем приметам, непроточной воде, имеется и рыба. Он заметил приличную щуку, всплеснувшуюся при его приближении, а затем и нескольких болотных черепах, неторопливо питающихся молодыми побегами травы. Вскоре, на противоположной стороне озера он обнаружил и плотину, сооруженную дружным семейством бобров. Значит, все же где-то была протока, и Острый Рог, обойдя озеро, действительно, пересек два небольших ручейка, вытекающих из него в совершенно противоположные стороны. Один из них устремлял свои воды на юго-запад, в сторону Черного ручья, а другой, скатываясь с пригорка, уходил куда-то на северо-восток и исчезал в недалеких еловых зарослях. Можно было бы здесь и остановиться, но какой-то внутренний голос подсказывал ему, что нужно идти дальше, и Острый Рог лежал и прислушивался к этому голосу. Затем, видимо, приняв окончательное решение, он
поднялся и, не оглядываясь, уверенно зашагал в выбранном направлении.
        Местность становилась все выше. Иногда взгляд человека останавливался на густых зарослях лещины, в изобилии произраставшей под сенью разлапистых сосен. Изредка встречались и небольшие куртины дубов с уже распустившимися изумрудно-зелеными листьями, а также отдельно стоящие огромные деревья-великаны. Они тоже принадлежавшие к этому крепкому суковатому семейству. Постепенно, то здесь, то там, начали появляться липы, и скоро он уже шел по прекрасной липовой роще, венчающей эту возвышенность, с наслаждением вдыхая сладкий запах меда. Вверху деловито сновали пчелы, видимо, давно облюбовавшие для себя эти высокие дуплистые деревья, и, пользуясь благоприятной погодой, уверенно пополняли свой сладкий медовый запас.
        Решив осмотреться, Острый Рог выбрал удобно расположенную и достаточную по высоте липу и спустя какое-то время уже был на ее вершине. Вид сверху поразил и обрадовал его. С макушки дерева отчетливо просматривалась вся окрестность. Липовая роща, в которой он и находился в настоящее время, была не слишком большой, как ему показалось вначале, и с северной стороны заканчивалась на отлогом спуске. За ним, подступая к самым деревьям, плескался огромный чистый водоем. С запада на восток его пересекала небольшая речка, что говорило о наличии здесь достаточного количества рыбы. Это же подтверждали и увиденные им чайки, летающие над водой, а также цапли, неторопливо бродящие у берега в поисках пищи. На восточной, болотистой, стороне этого прекрасного озера Острый Рог заметил также и множество журавлей, видимо, обосновавшихся здесь всерьез и надолго. С высоты выбранной им липы он довольно долго любовался этими большими и красивыми птицами и, наконец, решил в их честь назвать это озеро Журавлиным.
        Острый Рог перевел взгляд в противоположную сторону. Далеко на юг, вплоть до самого горизонта, простирался сплошной лиственный лес, и лишь в том месте, где у прозрачного ручейка он видел следы медвежьих лап на песке, темно-зеленым пятном выделялась небольшая хвойная роща. Присмотревшись внимательнее, далеко на юго-западе, Острый Рог разглядел и слабый дымок костра, хотя, может быть, ему это просто показалось. Понаблюдав еще немного, он спустился вниз и теперь уже окончательно решил здесь обосноваться. Устраивало все: и близость, богатого пернатой дичью и рыбой озера, и обилие ореховых зарослей, и сухая песчаная почва, что тоже было очень существенно для сооружения здесь теплого зимнего жилья. Наверное, найдутся в этом прекрасном месте и ягоды, и грибы, а под сенью дубовых ветвей можно будет встретить приличную стаю кабанов, зашедших сюда полакомиться опавшими желудями. Если удастся добыть хотя бы одного из этих крупных животных, то мяса хватит на всю долгую и темную зиму. И Острый Рог, со свойственным ему энтузиазмом, без промедления взялся за дело.
        Глава 3
        Новое место
        Для первого знакомства с новым местом, было решено полностью обследовать эту прекрасную липовую рощу. Острый Рог именно так и поступил, пройдя её из конца в конец, а затем и по периметру, внимательно рассматривая и запоминая все то, что могло бы ему здесь пригодиться. Это короткое путешествие дало человеку ряд существенных и немаловажных открытий. Так, например, в западной стороне рощи, под корнями поваленного дерева, он неожиданно для себя обнаружил заброшенную медвежью берлогу.
        «Хозяин леса плохое место для зимовки не выберет!» — подумал Острый Рог и тут же решил, что если вдруг не найдет для себя ничего более подходящего, то все холодное время года он проведет именно здесь. Глубокая яма с набросанными в нее сучьями, конечно, нуждалась в модернизации, но это были уже сущие пустяки. Крышу можно сделать и не прибегая к топору, а стены здесь были уже практически готовы. Однако человеку все-таки хотелось чего-то лучшего. Например, чтобы его жилище было таким же теплым и уютным, как то, в котором он родился и вырос. Просторная полуземлянка с конусно установленными над нею шестами, обтянутыми оленьими шкурами, казалась ему теперь верхом совершенства. Небольшое отверстие вверху, через которое уходил дым костра, плотно закрывалось, и горячие, покрытые пеплом угли так разогревали помещение, что и в трескучие январские морозы здесь было жарко. Еще одним, не менее важным открытием, которому он первоначально не придал значения, была конопля. Старая, сохранившаяся еще с прошлой осени и прижатая к земле давно растаявшим снегом, она вряд ли привлекла бы внимание Острого Рога, если бы
не одно обстоятельство, а именно, лежащие там же, такие же, как и она, старые прошлогодние желуди. Подбирая их, он непроизвольно ухватил пучок этой засохшей травы и, двигаясь дальше, все также непроизвольно ударял им по стволам встречающихся на пути деревьев. Неожиданно для себя юноша вдруг обнаружил, что кончики травы, которую он держал в руке, постепенно приобрели красивый волокнистый вид. Теперь они чем-то напоминали волнистые и мягкие волосы Ирис. Удивившись этому обстоятельству, он уже осмысленно и с интересом продолжал хвостать этим травяным пучком по твердой липовой древесине, и вскоре в руке у Острого Рога уже лежало светлое и мягкое волокно. Присев на кочку и предавшись грустным воспоминаниям, он попытался сплести из этого волокна косичку, и, как ни странно, эта попытка полностью увенчалась успехом. Острый Рог с грустью повесил ее на ближайшее дерево, и ему вдруг показалось, что за деревом стоит скромная красавица Ирис. Вот сейчас она выйдет из-за этого нехитрого укрытия и улыбнется своему бывшему другу и соседу. Но она не вышла ни сейчас, ни потом, и он знал, что этого никогда не случится.
        Вечерело. Острый Рог, закончив предварительный осмотр рощи, наконец-то спустился к озеру. Спокойная, не потревоженная ветром, вода его казалась застывшей, и в ней отчетливо отражалось такое же спокойное и безоблачное небо. Он, как и в прошлый раз, набрал утиных яиц и, поднявшись по отлогому склону, вернулся в рощу. Ужин не занял много времени, и, скоро насытившись и отложив часть пищи про запас, Острый Рог начал готовиться к ночлегу. На этот раз он решил провести ночь на земле, хотя это было и опасно. Человек понимал, что незнакомое место могло таить в себе множество неприятных сюрпризов, однако спать на ветвях липы — это совсем не то, что ночевать на мягких еловых лапах. И жестко, и неудобно, да и к тому же, задремав, можно просто упасть с этого медоносного, но абсолютно не предназначенного для ночевки дерева. Решив, что из двух зол следует выбрать меньшее, он все-таки предпочел остаться на земле. Она была сухой и теплой, да и небо, судя по всему, сегодня не предвещало ненастья. Мягкая прошлогодняя трава, просушенная солнечными лучами, вполне подходила для приготовления подстилки, и скоро Острый
Рог уже лежал в ее объятиях и смотрел на проступающие сквозь листья лип далекие ранние звезды. Они становились ярче, многочисленнее и вскоре заполнили все небо, с любопытством наблюдая со своей недоступной вышины за дремлющим в сумраке лесом. Затем звезды постепенно куда-то исчезли, и крепкий, здоровый сон, окутавший Острого Рога, окончательно вступил в свои права, и ни крик пойманного филином зайца, ни чьи-то осторожные шаги поблизости уже не смогли нарушить его ровного, спокойного течения.
        Острый Рог проснулся. Утреннее небо, чистое и синее, с удивлением смотрело на него, словно укоряя за столь позднее пробуждение, а развивающееся чувство голода подсказывало, что пора встать и позавтракать. Оставшиеся от вчерашней трапезы утиные яйца пришлись бы сейчас как нельзя кстати. Он поднялся со своего теплого ложа и неторопливо двинулся к близстоящему пню, корням которого еще с вечера был доверен, пусть и не очень сытный, но достаточно вкусный завтрак. Однако большой и надежный с виду пень не оправдал возложенного на него доверия и сохранил лишь пустую скорлупу яиц, на которую сейчас можно было только смотреть, сокрушаясь и сожалея. Небольшой по размеру медвежий след явно выдавал виновника данного происшествия, да и сам он, по-видимому, не очень-то обеспокоенный присутствием человека, мирно сидел неподалеку и с интересом наблюдал за происходящим.
        - Хозяин Леса! — сокрушенно произнес Острый Рог. — То дупло ему уступи, то пищей поделись! Хорошо еще меда не просит!
        Однако эти, произнесенные им, слова, как ни странно, оказали на медвежонка определенное влияние, и он, еще раз таинственно взглянув на человека, неторопливо скрылся в зарослях орешника. Острый Рог, немного подождал и вновь спустился к уже знакомому Журавлиному озеру. На водной глади то тут, то там возникали и расходились круги. Рыба, пользуясь благоприятной погодой, играла, иногда полностью выпрыгивая из прозрачной воды, и все это было так красиво, что Острый Рог невольно залюбовался этим прекрасным зрелищем. Ему вспомнился вкус приправленного травами окуня, запеченного в глине, и от этого воспоминания чувство голода только усилилось. Конечно, если бы у человека была острога да огонь в костре, то вряд ли бы он ограничился этими утиными яйцами. К сожалению, сейчас руки его были пусты, да и надежда на сильную грозу, способную дать огонь, была весьма и весьма призрачна. Небо было безоблачным, и погода, по всем приметам, меняться в ближайшее время не собиралась. Все это означало, что Острому Рогу вновь придется разыскивать по прибрежным кочкам свой незамысловатый и уже достаточно надоевший ему
завтрак, обед и ужин. Он прекрасно понимал, что долго так продолжаться не может. У птиц скоро появятся птенцы. Они вырастут, встанут на крыло, и тогда человек уже окончательно лишится этого, пока еще доступного ему, источника пищи.
        Необследованные утиные гнезда вскоре закончились, и Острому Рогу на этот раз пришлось уйти значительно дальше от места своего последнего ночлега. Восточный берег Журавлиного озера был низким, и человек справедливо надеялся, что там он обязательно найдет великое множество, ещё не опустошенных утиных гнезд, но не тут-то было. Поросшие травой, огромные зеленые кочки оказались совершенно пусты, и чем дальше Острый Рог шел на восток, тем понятнее становилось, что на этот раз он совершил грубую и непростительную ошибку. Нужно было это признать и немедленно возвращаться в оставленную им липовую рощу. Юноша так бы и поступил, но внезапно прибрежные кусты перед ним расступились, и Острый Рог оказался на берегу неизвестной ему протоки. Вода здесь была чистой, и, кроме рыб, в глубине её, отлично просматривалась огромная колония крупных двустворчатых моллюсков. Это была большая удача. В их стойбище такие моллюски всегда считались редким, изысканным лакомством, и далеко не каждый его соплеменник мог похвастать такой уникальной находкой за все долгое и теплое лето. Здесь же, на дне безымянной протоки, совсем
недалеко от берега, их было великое и великое множество. Острый Рог, не раздумывая, бросился в воду протоки. Не прошло и получаса, как на отлогом, песчаном берегу её, уже лежали около сотни больших и увесистых раковин. С отличной добычей, сопровождаемой таким же отличным настроением, он, уже не торопясь, вернулся в свою прекрасную липовую рощу.
        Глава 4
        Каменный огонь
        Насытившись и немного отдохнув, Острый Рог, вновь отправился в путь. На этот раз ему предстояло найти осколок камня, пригодный для изготовления остроги. Конечно, его с легкостью могла бы заменить большая и твердая кость, но сейчас это было практически невозможно. Костей, в отличие от стойбища, здесь не было, а олений или лосиный рог, в этом бескрайнем чужом лесу найти ему так и не удалось. То ли лес был не очень привлекательным для этих крупных животных, то ли Острый Рог плохо искал столь нужный ему предмет, но так или иначе поиски не увенчались успехом. Пришлось, на время, оставить эту красивую, но несбыточную мечту и полностью сосредоточиться на обнаружении подходящего камня. Конечно, работы с ним будет больше, но в данной ситуации, это было единственно и правильное решение.
        Берег озера, который ему удалось осмотреть, к сожалению, оказался пуст. Он был хотя и песчаным, но пригодных камней, здесь не было. Мелкие осколки минералов, в изобилии встречающиеся у самой воды, не могли служить наконечником, а два крупных упорно не хотели раскалываться. Иногда в скоплении небольших, малинового цвета, минералов он находил и невиданные им доселе прозрачные радужные кристаллы. Они переливались на солнце всеми цветами радуги и были настолько твердыми, что оставляли глубокие царапины на любом из найденных им камней. К сожалению, величина их не превышала и фаланги пальца. Встречались там и небольшие тяжелые самородки темно-серого цвета, которые ни по твердости, ни по размерам также не соответствовали будущему наконечнику. Единственным достоинством этих минералов, на которое Острый Рог обратил свое внимание, были искры, образуемые при их раскалывании. Набрав по пригоршне и тех и других, и захватив черные, не поддающиеся обработки, камни, он вновь вернулся на свою небольшую и уютную поляну. Было грустно осознавать, что его мечта сегодня так и осталась неосуществленной.
        Пробуя в очередной раз отбить от непокорного минерала нужный ему осколок, Острый Рог ударил камнем по его неподатливой твердой поверхности и тут же замер от удивления. Из-под рук человека вырвался и мгновенно исчез огромный столб искр, хорошо различимый даже при ярком солнечном свете. Это произошло так внезапно, что от неожиданности пальцы Острого Рога разжались, и темно-серый самородок с обнаженной от удара красивой золотой сердцевиной упал на землю. Острый Рог и раньше видел искры от удара камней друг о друга, но те были настолько слабы, что едва различались в темноте. Все усилия получить с их помощью огонь были тщетны, но в этот раз все было по-иному. Теперь они отчетливо напоминали разлетающиеся искры костра, на который вдруг неожиданно подул свежий утренний ветер.
        Страх перед неизвестным предостерегал человека от дальнейшего продолжения эксперимента, но любопытство оказалось сильнее. Осторожно, словно ядовитую змею, он поднял только что выпавший из рук его камень, и вновь нанес им скользящий удар по булыжнику. И вновь множество искр вырвалось из-под этого невзрачного на вид минерала, а в воздухе тут же почувствовался незнакомый и терпкий запах серы. Острый Рог, каким-то внутренним чутьем уже осознавая, что стоит на пороге очень важного для него открытия, решил попытаться получить настоящий огонь при помощи этого странного, темно-серого камня. Поднявшись с земли, он тщательно обследовал близлежащие гнезда птиц, обитающих в липовой роще, и вскоре набрал небольшую пригоршню пуха. Береста и тонкая сухая трава, которой он впоследствии обернул этот пух, полностью соответствовали достижению поставленной цели. Камень, с обнаженной золотой сердцевиной, был со всей осторожностью погружен в пух изготовленного им тампона. Острый Рог, затаив дыхание, вновь, с силой, ударил им по булыжнику и, как только вспыхнули искры, начал, изо всех сил, дуть на мягкий, пуховый шарик.
Вскоре из глубины тампона появился слабый и робкий дымок. Он постепенно усилился, и вскоре сквозь него уже начали медленно проступать яркие красные точки. Острый Рог дул не переставая. Постепенно красные точки слились в сплошное рубиновое пятно, и маленькое робкое пламя, словно стесняясь своего появления, вспыхнуло и, на миг пропав, вдруг вновь разрослось и полностью охватило приманку. Пальцы человека инстинктивно разжались, и искрящийся огненный клубок стремительно упал на землю и сгорел прежде, чем Острый Рог понял, что здесь произошло. Он словно оцепенел. Дыхание человека замерло, и только яростная пульсация крови в висках говорила о том, что это был не сон. Это был огонь! Настоящий горячий огонь, полученный им не от зажженного грозою дерева, а от обычного серого камня! Мечта, неожиданно ставшая реальностью, и обрадовала, и напугала Острого Рога. Наконец, взбудораженный разум его успокоился и, все еще не вполне доверяя тому, что случилось, Острый Рог, словно во сне, вновь изготовил мягкий пуховой тампон, принес охапку сухих ветвей и сложил их рядом с булыжником. Пламя, как и в прошлый раз, с
радостью поглотило свою добычу. Сухие ветки вспыхнули, и огонь, треща и разбрасывая искры, уверенно рванулся в небо. От сомнений не осталось и следа. Каменный огонь был реальностью и, образовывая созвездия пылающих углей, теперь радостно прыгал по веткам, а вместе с ним у костра с восторженными криками прыгал и Острый Рог, исполняя какой-то, известный только ему, танец безмерного счастья и торжества. У него был огонь, и этот огонь полностью ему повиновался. Теперь уже не нужно будет постоянно подкармливать его древесиной и опасаться, что однажды это пламя погаснет. Именно так и случилось в их стойбище несколько лет назад. Талая мартовская вода, с неожиданным коварством появившаяся из-под еще белоснежных сугробов, в какое-то мгновение превратила пылающий священный костер в груду мокрых дымящихся головней и навсегда лишила его матери. Хранительница огня, многие годы исправно выполнявшая возложенные на нее обязанности, вынуждена была покинуть родное стойбище, так как, видимо, чем-то прогневала духов и те, в отместку, отняли у нее огонь. Тогда от холода умерли многие, и только ранняя майская гроза, давшая
людям новый огонь, позволила сохранить жизни оставшимся обитателям этого стойбища. Теперь хранительницей огня была Ирис, и вполне возможно, что в дальнейшем и ее постигнет та же печальная участь. Эти воспоминания немного ослабили радость человека, но, постепенно успокоившись, Острый Рог остановился и неторопливо присел к костру. Мысли, хаотично роящиеся в его сознании, со временем приобрели определенную направленность и уверенно сосредоточились на настоящем. Наличие каменного огня давало неоспоримый шанс не только выжить в суровые зимние холода, но и вселяло маленькую, почти нереальную надежду вернуться в родное стойбище. Острый Рог уже мысленно представил себе, сколько радости принесло бы близким ему людям это теплое рукотворное пламя. Как восхищалась бы Ирис, глядя на него, повелителя каменного огня, вызывающего жаркие языки пламени из недр обычного серого камня. Рукотворный огонь сделал бы его обладателя самым почитаемым человеком их племени, а со временем, может быть, даже и вождем. Духи явно покровительствовали ему, и с этим нельзя было не согласиться.
        Костер догорел и погас. Острый Рог поднялся и, погасив кое-где еще тлевшие угли, что еще месяц назад выглядело бы ужасным кощунством, принялся вновь внимательно осматривать уже знакомую ему поляну. Мечта о собственном зимнем жилище теперь окончательно обрела очертания реальности и на многие дни завладела и мыслями, и делами этого одинокого, но не отчаявшегося в своем одиночестве человека. Грядущие трудности не пугали его, и Острый Рог немедленно приступил к воплощению своей мечты, еще вчера казавшейся ему совершенно абсурдной и нереальной.
        Глава 5
        Важные находки
        Промерив шагами понравившуюся ему поляну, Острый Рог старательно прочертил на земле контуры своего будущего жилища. Оно должно было быть не только теплым, но и просторным, а поэтому требовало более чем основательного подхода к его постройке. Выкопанная в песке яма с конусно установленными над нею шестами и покрытая шкурами оленей, конечно, давала возможность сохранять тепло, но имела также и ряд существенных недостатков. Иногда весной, когда под лучами, не по сезону жаркого апрельского солнца, снежные сугробы начинали постепенно темнеть, в жилище появлялась вода. Тонкие струйки ее медленно и незаметно стекали на пол, проникая под мягкие звериные шкуры, и безвозвратно губили, уже немногочисленные, оставшиеся после зимы, продукты. Люди, пригоршнями и берестяными туесками, выплескивали ее за порог, но все было тщетно. Пол постепенно превращался в холодное грязное месиво и уже не мог, как прежде, служить им местом уютного ночлега. Очаг постоянно гас, и всевозможные болезни, словно воспользовавшись этим событием, беспрепятственно проникали в жилище, коверкая и унося жизни наиболее слабых его
обитателей. Все это, в конечном итоге, не очень-то и устраивало Острого Рога, однако другой, более надежной конструкции он просто не знал. Конечно, в отвесном берегу можно было бы выкопать и хорошую пещеру, но здесь не было отвесного берега, да и копать, собственно говоря, было пока ещё нечем.
        Решение пришло неожиданно. Он вспомнил обычный, ничем не примечательный на вид муравейник. Насекомые, построившие его, видимо, не случайно возвели свой дом над землей, и никакие морозы и паводки не нарушали их спокойствия на протяжении многих и многих лет. Это означало, что можно попытаться построить и для себя что-то подобное этому муравейнику. Не вдаваясь в подробности жизни этих трудолюбивых и дружных насекомых, Острый Рог уже окончательно решил возвести, необычное по тем временам, крепкое деревянное жилище. Предполагалось, что параметры его, как по ширине, так и по длине, должны были составить не менее пяти шагов. Стены, выполненные из уложенных друг на друга крепких смолистых бревен, с наклоном к центру, должны были образовать невысокую, усеченную пирамиду, верхним основанием которой являлся бы небольшой по величине потолок. Такая конструкция не будет мешать дыму беспрепятственно покидать это помещение, а человеку — свободно перемещаться внутри своего жилища. Слой глины с наружной стороны постройки, также мог бы стать надежной гарантией от дождей и зимних морозов, и тогда уже ни шальной
ветер, ни коварный лесной пожар не смогли бы существенно повлиять на дальнейшую жизнь человека. На этой конструкции и решено было остановиться.
        Первая трудность, с которой пришлось столкнуться Острому Рогу, было полное отсутствие в его роще упавших, но пригодных для строительства деревьев. Липы, окружавшие выбранную им поляну, стояли твердо и в ближайшее время падать не собирались. Небольшая дубовая роща также не порадовала столь желанным ему сейчас буреломом, и только на северо-востоке, на краю небольшого, заболоченного озера, он обнаружил множество недавно поваленных елей. Сильный ветер, прилетевший со стороны Черного ручья, словно заботясь об Остром Роге, аккуратно уложил их комлями в сторону его поляны, сэкономив тем самым значительное время для предстоящей постройки жилья. Судьба и в этот раз ему явно благоволила.
        «Духи Черного ручья простили меня!» — подумал Острый Рог, и на душе у него от этой мысли стало вдруг как-то легко и спокойно. Ведь вряд ли можно было объяснить простым совпадением и полученный им каменный огонь, и уложенные, словно приготовленные к транспортировке стволы елей, и многие другие, хотя и менее значимые события, произошедшие с ним за последнее время.
        Острый Рог сел на поваленное дерево, и мысли человека постепенно сосредоточились на приобретении необходимых ему инструментов для обработки и перемещения бревен. В их стойбище были два приличных каменных топора, вполне пригодных для сбивания не слишком больших сучьев. Для изготовления им подобных, необходимо было иметь, как минимум, увесистый, поддающийся скалыванию, кремневый минерал и прочный кожаный ремень, изготовленный из кожи убитого зубра. Из этого, хотя и очень неприхотливого набора у Острого Рога не было ничего. Он знал, что нужные ему камни следует искать только на берегу ручья и именно так и он поступил. Немного отдохнув, юноша решил обойти лежавший перед ним водоем в надежде обнаружить протоку, которая и могла бы указать ему путь к ручью. Подойдя к воде, он двинулся по низине вправо и вскоре действительно обнаружил небольшой ручеек, выбегающий из озера на север. Противоположный берег его был достаточно высоким и чем-то отдаленно напоминал горб огромного зубра. Ручеек огибал его и, пробежав еще немного по заросшей ольхой низине, впадал в уже приличный водный поток, идущий с юго-востока
на северо-запад. Видимо, это и был тот самый ручей, что вытекал из озера, у которого он впервые познакомился с медвежонком. Однако здесь, несмотря на самые тщательные поиски, пригодных камней, найти так и не удалось. Удрученный этим обстоятельством, Острый Рог продолжил свой путь вниз по течению ручья. Петляя меж корней огромных вековых елей, ручей становился глубже, полноводнее, и вот уже на дне этого водного потока начали появляться камни. Их становилось все больше и больше, и, наконец, в самом устье, где вода замедляла свой бег, столкнувшись с не менее мощным, левым потоком, юноша, наконец, обнаружил целую россыпь разноцветных осколков кремня. Синие, красные, белые, словно выйдя из воды погреться в лучах теплого майского солнца, они безмятежно лежали на обширной песчаной отмели и словно ждали нуждающегося в них человека. Острый Рог осмотрел их и остался доволен столь необходимой ему находкой. Он выбрал несколько из наиболее подходящих ему минералов и тут же попытался придать им соответствующую форму. Камни прекрасно откалывались при ударе, и Острый Рог так увлекся этим занятием, что даже и не
заметил, как стемнело. Решив не возвращаться в этот раз на липовую поляну, чтобы с самого утра продолжить начатую работу, он перебрался на противоположный, высокий левый берег ручья и стал готовиться к ночлегу. Место, выбранное им, удивительным образом напоминало первый земляной горб. Солидный холм и редкие сосны, нависшие над местом слияния двух ручьев, вполне соответствовали более чем непритязательным требованиям Острого Рога. Почва здесь, как и в липовой роще, была сухой и теплой. Набрав охапку прошлогодней травы, которая в изобилии имелась по берегам обоих ручьев, он приготовил себе подстилку и, используя взятый с собой огненный камень, разжег костер.
        Спать не хотелось. Острый Рог сидел у огня и молча смотрел на желтые искры, улетающие к темному звездному небу, размышляя о том, чем бы ему утолить свой голод. Увлеченный обработкой камней, он совершенно забыл о своем желудке и сейчас этот желудок настойчиво напоминал о себе. Чтобы отвлечься от этих назойливых напоминаний, Острый Рог стал смотреть на небо. На какое-то мгновение оно вдруг неожиданно потемнело. Быстрая тень, закрыв собою мерцающие над головой звезды, бесшумно скользнула над вершинами деревьев и тут же исчезла.
        «Сова!»
        Он хорошо знал эту большую ночную птицу и даже где-то в глубине души завидовал ее удивительной способности отчетливо видеть в темноте.
        Костер медленно догорал. Веки стали тяжелыми и скоро сомкнулись, оставив Острого Рога во власти быстро чередующихся сновидений. Последнее, что он успел запомнить, был огромный, жарящийся над костром кусок сочного кабаньего мяса. Разогретое сало скатывалось с него в огонь и аппетитно скворчало. Внезапно в сон человека вмешались какие-то посторонние звуки. Острый Рог открыл глаза и настороженно прислушался. У ручья, который и привел его в это прекрасное место, сначала послышался едва различимый шорох, а затем и раздалось чье-то негромкое хрюканье. Присмотревшись внимательнее, юноша увидел небольшое семейство кабанов, деловито ищущих что-то в прибрежной тине. Предутренняя луна освещала их тучные тела и, если бы у Острого Рога было копье, то сон его мог бы стать явью. Он сидел на своей подстилке и ждал, когда окончательно рассветет.
        Солнце стояло уже в зените, когда Острый Рог наконец закончил свою работу. Кремневый, длиною в полторы кисти его руки, наконечник копья и увесистый, по всем правилам сколотый камень для топора были готовы. Готов был и наконечник для остроги. Он выглядел великолепно. Теперь осталось лишь только тщательно закрепить его растопленной смолою на древке. Сухой и достаточно тонкий шест нашелся сравнительно быстро, а вот со смолой пришлось изрядно повозиться. Найти и наскрести ее с разлапистой ели — это только полдела. Нужно было каким-то образом ещё и разогреть этот липкий комок на костре, да так, чтобы он не сгорел, а только расплавился. Затем удачно наложить смазанную им плоскую часть наконечника на специально подготовленное древко, плотно прижать их друг к другу и остудить. Только тогда получится надежная и столь необходимая ему острога. И она, действительно, получилась.
        Солнце еще не успело коснуться вершин деревьев, а Острый Рог, с острогою в одной руке и с заготовками в другой, не обращая внимания на мучивший его голод, уже уверенно шагал вверх по течению нового, бежавшего с юго-востока ручья. Предполагалось, что этот водный поток брал свое начало из того самого Журавлиного озера, с которым он познакомился ранее. Так оно и оказалось. Встретив на своем пути еще один ручеек, вытекающий из уже известного, заболоченного водоема, Острый Рог действительно вышел к Журавлиному озеру.
        Солнце уже садилось, когда он заколол своей новой острогой довольно приличную щуку и, обрадованный добычей, не торопясь двинулся в сторону облюбованной им поляны.
        Вечерний сумрак постепенно сгущался. Подойдя к кострищу, Острый Рог аккуратно сложил все принесенное с собой имущество и снова спустился к озеру за мокрой глиной. Затем, набрав достаточное количество веток, он неторопливо разжег костер и закопал под него уже обмазанную глиною щуку.
        Ночь полностью вступила в свои права, когда Острый Рог осторожно разгреб подернутые пеплом, угли и выкопал из-под них ещё горячий глиняный комок. Разломив его пополам, он тут же почувствовал удивительный, ни с чем не сравнимый запах печеной рыбы и, едва сдерживая себя, стал осторожно, кусок за куском, отламывать и класть в рот этот шедевр настоящего кулинарного искусства. Щука была большая, но юноша, изголодавшись, съел ее всю, до последнего плавника. Наконец насытившись, Острый Рог добрался до своей подстилки и проспал до утра без всяких, лишних, сновидений.
        Глава 6
        Топор и копьё
        Клочья утреннего тумана давно уже растворились в прохладном и чистом воздухе, когда Острый Рог вновь открыл глаза. Костер давно погас, рыба оказалась съеденной, но настроение у человека было более чем прекрасным. Он поднялся со своего ложа и неторопливо, начал собирать хворост, одновременно обдумывая все возможные варианты крепления копья и топора. Топор был ему сейчас более необходим, и поэтому все мысли Острого Рога постепенно сосредоточились именно на нем.
        В их стойбище, как уже упоминалось ранее, были два прекрасных кремневых топора, каждый из которых представлял собой специально подобранный обломок твердого камня, прикрепленный к рукоятке добротным, кожаным ремнем. Это были надежные орудия труда и без них не обходилась ни одна серьезная стройка. Для жителей стойбища они всегда представляли огромную материальную ценность и поэтому пользоваться такими предметами, доверялось далеко не каждому человеку. Именно такой топор и пытался сделать Острый Рог из принесенного им, крупного осколка минерала.
        Приличная охапка сухих веток уже лежала рядом с кострищем, когда юноша, все-таки решив ее немного дополнить, в очередной раз отправился в рощу. Теперь он зашел значительно дальше от своей поляны, надеясь обнаружить там приличные запасы хвороста, так необходимые ему для дальнейшей и трудной работы.
        Вот и знакомый дуб, у корней которого он еще совсем недавно собирал желуди, и сплетенная им косичка, все так же, как и прежде, висящая на дереве неподалеку. Снова вспомнилась Ирис, но мысли о ней вдруг прервались и вновь вернулись к косичке. Взбудораженное сознание его фиксировало для себя что-то очень важное.
        «Да как же я раньше не догадался?! Ведь эта косичка не только не уступит, но и многократно превзойдет по прочности любой кожаный ремень!» — мысленно воскликнул Острый Рог и, оставив сбор хвороста, немедленно приступил к заготовке конопли. Прошлогодние стебли ее теперь были едва различимы на фоне молодой травы, и, опоздай он еще хотя бы на неделю, мечта о копье и топоре, возможно, так и осталась бы несбыточной мечтой человека. Сейчас все складывалось по-иному. Сероватые длинные стебли постепенно собирались в пучки, те, в свою очередь, становились охапками, и к вечеру высокие копны этих волокнистых и нужных растений уже возвышалась на краю знакомой ему поляны. Раскладывать коноплю на просушку уже не было сил, но Острый Рог, превозмогая усталость, все-таки заставил себя спуститься к Журавлиному озеру и вытащить из воды несколько приличных лещей. Пойманная рыба вскоре утолила его голод и на следующее утро, выспавшийся и отдохнувший, человек вновь принялся за работу.
        Тонкий слой уложенных полосами растений постепенно покрыл не только свою, но и соседнюю с ней поляну, изменив до неузнаваемости, знакомый и понятный пейзаж. Весь день солнце своими жаркими лучами сушило эту, столь необходимую Острому Рогу траву, а сам он занимался сначала поиском, а затем и обработкой будущих, дубовых рукояток. На это ушел весь день, пролетевший так незаметно, будто бы он был вдвое короче прошедшего, и казалось, что именно из-за этого человеку так и не удалось закончить свою работу.
        Справа от Журавлиного озера, если спуститься к нему со стороны липовой рощи, рос густой и еловый лес. На следующий день, еще до восхода солнца, Острый Рог уже бродил меж его мощных, покрытых бурой корой стволов и кремневым скребком соскабливал липкую смолу. Набрав довольно приличный комок, он по знакомому ручью вышел к Журавлиному озеру и, накопав там вязкой синей глины, вернулся на свою поляну. Солнце уже выглянуло из-за вершин деревьев, и нужно было торопиться. По технологии, разработанной еще его предками, необходимо было место соединения сначала залить горячей смолой, а затем крепко-накрепко прижать и прикрутить ремнем каменный наконечник к деревянной рукоятке. Веревку, как альтернативный вариант ремня, Острый Рог надеялся сплести уже к вечеру, когда солнце окончательно просушит расстеленную коноплю, а сейчас нужно было немедленно приступить к изготовлению горшка для разогрева имеющейся у него смолы. Это было совсем нетрудно, и в его стойбище такую работу умел делать каждый. Нужно было только вылепить из глины, смешанной с песком в определенной пропорции, необходимую по величине емкость и
тщательно просушить ее на солнце. Когда изделие просохнет, следует положить его в огонь и греть до тех пор, пока оно не приобретет тот же цвет, что и угли горящего костра. Казалось, что простота изготовления и наличие всех необходимых компонентов позволят быстро закончить эту несложную работу, но не тут-то было. Синяя глина, как оказалось, существенно отличается от желтой, и Острый Рог долго возился, смешивая ее с песком, прежде чем получил долгожданный и обнадеживающий результат. Теперь горшок стоял на поляне и медленно просыхал, подставляя при посредничестве изготовителя то один, то другой бок горячему майскому солнцу. Конечно, для будущего хозяйства были бы необходимы и еще несколько таких горшков, но заниматься их изготовлением сейчас, просто не было времени. Поэтому, отложив последующие гончарные работы на будущее, он поспешил к соседней поляне, где еще со вчерашнего дня сушилась столь необходимая ему конопля.
        Увиденное Острым Рогом зрелище и обескуражило, и рассмешило его. По поляне, по столь драгоценной для него конопле, бесстрашно бродил уже знакомый ему медвежонок и интенсивно разбрасывал аккуратно уложенные для просушки серые стебли растений.
        «Тоже мне помощник нашелся! — возмущенно подумал Острый Рог, но тут же улыбнулся. — Лучше бы за медом слазил, а с коноплей то я уж как-нибудь сам разберусь, без твоей, медвежьей, помощи. Эту траву действительно пора ворошить, но как-то это у тебя получается очень и очень неуклюже!»
        Громкое хлопанье в ладоши отвлекло медвежонка от столь увлекательного занятия, и он, недовольно взглянув на человека, нехотя побрел в лес, постоянно оглядываясь, словно надеясь, что Острый Рог уйдет, а он с прежним интересом продолжит свою игру. Однако Острый Рог не уходил, и косолапый, бросив последний, недовольный взгляд на человека, неторопливо скрылся за деревьями.
        - Иди, иди! Там, где-то муравейник есть: давно ты в нем не копался! — вслух произнес Острый Рог, но от этих слов ему вдруг стало грустно. Видимо оттого, что медвежонок был тем единственным существом, с которым здесь можно было поговорить, хотя и в одностороннем порядке.
        Поворошив, а точнее, поправив разбросанную медвежонком коноплю, он набрал немного окончательно просохших, готовых к обработке стеблей и, чтобы не терять время, тут же приступил к изготовлению волокна.
        В первую очередь ему было необходимо найти или изготовить приспособление, с помощью которого можно будет впоследствии хвостать эти серые прошлогодние стебли, что он и сделал, после непродолжительной, но довольно трудной работы. Два добротных дубовых сука, с рогатинами на концах, были основательно воткнуты в землю и соединены между собой не менее добротным шестом из такого же крепкого дубового материала. Теперь элементарное трепальное устройство было полностью готово к работе. Не прошло и полчаса, как имеющийся запас конопли неожиданно подошел к концу. Перед Острым Рогом теперь лежало мягкое и пушистое волокно, которое он тут же закрепил на ближайшем пне и стал старательно превращать его в нитки. Пряжа была грубой и неровной, но это нисколько не смущало человека. Главным критерием все же являлась её длина и прочность, а что до внешнего вида, то это было уже не важно, тем более что он и не знал, как она должна была выглядеть при правильной обработке. Работа оказалась нудной и кропотливой, однако благодаря своей усидчивости и неуемному желанию как можно быстрее иметь копье и топор, Острый Рог уже к
вечеру закончил этот первый, и, наверное, самый трудный этап нового, технологического процесса. Теперь из полученной им пряжи необходимо было сплести тонкие длинные косички, что удалось ему сделать довольно быстро. Не успело еще и окончательно стемнеть, как в руках у человека уже была длинная и крепкая веревка, вполне достаточная для изготовления копья. Он повесил ее на дерево и долго, с гордостью за самого себя, любовался полученным результатом, придумывая все новые и новые варианты возможного использования столь необходимого в хозяйстве предмета. Увлекшись новым делом, юноша совершенно забыл об еще одной, не менее важной, но так и не законченной им работе. Глиняный горшок, уже давно просохший на солнце и чисто случайно оказавшийся теперь в поле зрения Острого Рога, поубавил уровень гордости последнего и заставил немедленно разжечь огонь. Горшок, установленный в самом центре костра, постепенно краснел и только где-то под утро приобрел цвет настоящего раскаленного угля, что говорило об окончательной готовности этого, теперь уже прочного, глиняного изделия. Засыпая, человек так и оставил его в гаснущем
костре для постепенного охлаждения, чтобы, проснувшись, наполнить эту емкость, приготовленной ранее, смолой.
        Короткая майская ночь закончилась. Догоревший костер, обнажив свои потухшие черные угли, уже не дымил, однако глиняный горшок был еще теплым. Острый Рог поднялся и принялся за работу. Ему пришлось вновь пойти в лес, набрать необходимое количество хвороста и, разведя новое пламя, ждать, пока угли снова станут красными, а уже затем ставить на них свое глиняное изделие, предварительно наполнив его смолой. Вскоре она расплавилась и закипела. Острый Рог взял древко копья, окунул его одним концом в смолу и приложил к нему тяжелый каменный наконечник. Конопляная веревка многократно и крепко обвила место соединения двух предметов и замерла, приклеившись к просмолённому древку. Копьё было фактически готово, и ему оставалось лишь только остыть для полного отвердения смолы. Острый Рог поставил его в тень дерева и вплотную занялся топором. Прежде всего, необходимо было изготовить новую конопляную веревку, так как старая, вчерашняя, полностью была израсходована, и поэтому он вновь принялся за знакомое ему дело. Это заняло весь день, и только лишь к вечеру, когда уже звезды полностью завладели потемневшим
небом, топор был окончательно готов. Теперь он полностью был похож на те каменно-деревянные изделия, которыми до сих пор пользовались люди его стойбища, и Острый Рог прекрасно знал, как следует обращаться с этим тяжелым и острым предметом. Конструкция изготовленного им топора была удивительно похожа на большой гриб с крупной коричневой шляпкой, роль которой выполняла прочная кремневая пластина, а ножкой служило твердое дубовое топорище. Теперь, являясь обладателем столь необходимых ему предметов, он был по-настоящему счастлив и спокоен. Острый Рог понимал, что одинокий, да к тому же и безоружный человек в лесу обязательно станет чьей-то легкой и желанной добычей, и все эти дни надеялся лишь на удачу, да свой, не очень-то внушительный жизненный опыт. Теперь все изменилось. Из потенциальной, легкой добычи, Острый Рог неожиданно для себя, уже сам превратился в серьезного и вооруженного охотника. Изготовленное с таким старанием копьё, теперь не только сможет защитить человека от всевозможных хищников, но и самому позволит удачно охотиться на этих коварных и сильных животных. Тяжелый каменный топор даст
возможность человеку построить для себя надежное и теплое жилье, которое полностью оградит его не только от холода и дождя, но и от любого нежелательного контакта с этой непредсказуемой окружающей средой. С этими счастливыми мыслями Острый Рог незаметно для самого себя и уснул на своей мягкой и теплой подстилке.
        Глава 7
        Дождь
        Высокая стройная береза дрогнула и стала медленно клониться к земле, уверенно подминая под себя более мелкую, молодую поросль. Каменный топор еще раз, с силой, ударил по стволу и окончательно отделил его от корневища. Острый Рог разогнулся, и тыльной стороной ладони вытер пот со лба. Полуденное солнце жгло невыносимо, однако работа продолжалась. Три десятка отличных шестов, очищенных от сучьев и с обрубленными макушками, уже лежали на краю поляны, отчетливо выделяясь своей белоснежной корой на фоне зеленой травы. Теперь их было вполне достаточно для сооружения временного летнего жилища. Оставалось лишь установить эти шесты конусом и покрыть слоем еловых веток так, чтобы ни дождь, ни ветер не смогли проникнуть внутрь этой постройки.
        Мысль о строительства такого вида сооружения, способного послужить ему временным убежищем в летнее время, возникла давно. Острый Рог понимал, что хорошая солнечная погода не может длиться вечно и рано или поздно ему все-таки придется где-то укрываться от непогоды до тех пор, пока не будет закончено основное, капитальное строительство. Конопля, уже полностью просохшая, также требовала соответствующего хранения, да и самому ему было бы намного уютнее ночевать в добротном, зеленом шалаше, а не под открытым небом, сложив в него свой немногочисленный, но жизненно важный скарб.
        К полудню березовый остов уже уверенно возвышался над поляной, и для завершения постройки оставалось лишь только основательно покрыть его лапником. В этот раз Острый Рог решил отправиться за ним на левый берег Журавлиного озера, где издалека он видел прекрасные еловые заросли, спускающиеся к самой воде. Путь этот был ненамного длиннее, чем в сторону того заболоченного озера, за которым находился первый земляной горб, да и желание обследовать еще неизвестную ему территорию выглядело очень заманчиво. Поэтому, немного передохнув и взяв с собой топор, он неторопливым шагом двинулся на запад и вскоре спустился в низину с небольшим ручейком, впадающим в Журавлиное озеро. Преодолев это препятствие, человек оказался на возвышенности, которая по красоте и обилию растительного мира ничем не уступала тому месту, где он еще совсем недавно решил обосноваться. Огромные заросли лещины казались бесконечными, и не нужно было обладать большой фантазией, чтобы представить, сколько орехов здесь можно будет собрать осенью. Этого урожая вполне бы хватило для того, чтобы прокормить всех жителей их стойбища, даже при
условии, что они круглый год будут питаться исключительно этими полезными и вкусными плодами. Кусты ирги, также довольно часто встречающиеся здесь, хотя и не могли служить серьезным источником питания, однако, как приятно жарким летним днем положить в рот эти темно-красные, отдающие синевой ягоды, ощутив их, ни с чем не сравнимый, сладкий и немного терпкий вкус. Небольшие по размерам поляны, расположенные к западу от Журавлиного озера, были сплошь покрыты малинником, а с северо-восточной стороны землю укрывал прекрасный вечнозеленый ковер, спускавшийся к самой воде.
        Встречающиеся повсюду, темно-зеленые кусты брусники говорили о том, что ещё до наступления осени здесь появятся и многочисленные тетеревиные стаи. Охота на дичь обещала быть удачной, а это, в свою очередь, означало, что холодной и долгой зимой можно будет иногда полакомиться их вкусным и нежным мясом. И еще: на самой возвышенности он обнаружил никогда не виданные им деревья, которые Острый Рог сначала принял за сосны, но они не были таковыми. Огромные прошлогодние шишки, найденные у их корней, полностью подтверждали это неожиданное для него открытие. Двигаясь далее, на запад, Острый Рог заметил небольшой ручеек, текущий со стороны Черного ручья. Проделав свой недолгий путь, он незаметно впадал в более глубокий и полноводный поток, стремящийся в сторону уже известного, Журавлиного озера. По берегам его, сплошь покрытым кустарником, буйно росли костяника, голубика и колкий, но полезный шиповник. В определенное время года здесь, судя по всему, растет и великое множество грибов, которые можно будет, в дальнейшем, включить в свое собственное, хотя и не очень разнообразное, меню. Казалось, место,
которое он только что обследовал, содержало все известные блага, дарованные природой человеку. Острый Рог, в очередной раз мысленно поблагодарив духов Черного ручья, в прекрасном настроении вернулся на свою поляну с охапкой зеленых, еловых веток. К сожалению, их оказалось явно недостаточно, и ему пришлось еще неоднократно посещать это прекрасное место, прежде чем работа наконец была полностью завершена. Закат солнца Острый Рог наблюдал, уже стоя у готового шалаша. Теперь перемена погоды больше не пугала его, да и значительно спокойнее было спать под плотной зеленой крышей, ощущая собственную, хотя и виртуальную, защищенность от внешнего мира.
        Следующие несколько дней ушли на выделку конопли. С рассвета до заката похожая на крупную пыль серая костра постоянно клубилась в воздухе и медленно, словно нехотя, оседала на теплую землю. Порывы ветра подхватывали ее и разносили по всей поляне, придавая молодой, изумрудно-зеленой траве своеобразный сероватый оттенок. Количество мягкого светлого волокна, заботливо складируемого в новом временном жилище, постепенно росло и наконец почти целиком заполнило весь шалаш. Острый Рог облегченно вздохнул и торжествующе посмотрел на небо. На этот раз оно уже не было таким безоблачным, как несколько дней назад. Тяжелые свинцовые облака медленно плыли над вершинами деревьев, и было абсолютно ясно, что дождя уже не миновать. Ветер постепенно усиливался, и ночью, сквозь сон, Острый Рог услышал, как первые тяжелые капли ударили по еловой крыше его жилища, но, не проникнув внутрь, отскочили, а затем медленно стекли вниз по надежному и плотному лапнику. К утру дождь усилился. Равномерный, убаюкивающий, шорох падающих капель словно преднамеренно продлевал сон, уставшего от повседневных забот, человека. Острый Рог,
сам того не замечая, в это раз проспал до самого обеда. Выходить из убежища в такую погоду не хотелось, но голод настойчиво напоминал о себе. Захватив острогу, он решительно выбрался из своего уютного жилища и отправился к озеру в надежде добыть там уже привычную ему пищу.
        Журавлиное озеро потемнело, и небольшая рябь, вызванная юго-западным ветром, была отчетливо видна на всем его пространстве. Рыба уже не плескалась, как это было еще совсем недавно, и даже утки, словно напуганные ненастьем, куда-то исчезли с его волнистой водной поверхности. Простояв понапрасну у знакомой заводи, юноша медленно побрел вдоль берега в надежде, что и в этот раз ему немного повезет. К счастью, он не ошибся. На мокром песке, шагах в тридцати от того места, где Острый Рог ранее промышлял острогой, он с удивлением обнаружил нескольких болотных черепах. Видимо, сложившаяся погода их не пугала, и дождь, стучащий по панцирям, только бодрил эти редкие и неуклюжие создания. Подобрав их, Острый Рог вернулся в свой шалаш, и весь оставшийся день посвятил изготовлению пряжи.
        Второй и третий день были заняты той же работой. Неровные, но прочные нитки постепенно сматывались в клубки, и к исходу четвертого дня эти светлые, мягкие шары уже степенно лежали под крышей построенного им жилища. Для завершения основной части работы теперь было необходимо сплести из них тонкие и крепкие веревки, которые в дальнейшем, по мере необходимости, могут пойти на изготовление длинных и прочных канатов, столь необходимых в каждом приличном хозяйстве. Дождливая погода еще не закончилась, и плетение конопляных веревок не сильно отвлекало Острого Рога от других занятий, а иногда даже делало его и участником новых интересных событий.
        Однажды, уже под вечер, когда дождь усилился и превратился в сплошной, бушующий ливень, он в очередной раз решил испытать свое счастье и полакомиться медом. Погода вполне соответствовала такой затее, и поэтому, взобравшись на давно присмотренную им сухую липу, он сунул мокрую от дождя руку в дупло и, схватив, что смог, быстро вытащил ее обратно вместе с содержимым. Пчелы, не ожидавшие такой наглости, ограничились лишь несколькими укусами, но преследовать грабителя не решились, принимая во внимание сложившиеся метеорологические условия. Таким образом, Острый Рог, почти не пострадавший в схватке с насекомыми, стал полноправным обладателем увесистого куска сот, наполненного до краев вкуснейшим и сладким медом. Однако, на этом медовое приключение не закончилось. На следующий день, когда дождь ненадолго стих и в разрыве туч вновь показалось солнце, чуткий слух человека уловил снаружи какой-то шорох. Острый Рог выглянул из шалаша и, затаив дыхание, замер. Под липой, где еще вчера он так удачно разжился медом, деловито бродил знакомый медвежонок и что-то увлеченно разыскивал в примятой им траве. Затем,
видимо, не найдя достаточного количества меда, он поднял голову и стал принюхиваться. Из дупла, где Острый Рог недавно уже похозяйничал, устойчиво доносился завораживающий запах его любимого, но пока ещё недоступного, лакомства. Не в силах противостоять этому соблазну, медвежонок стал неуклюже карабкаться по стволу, все ближе и ближе подбираясь к, так манившему его, отверстию. Наконец, косолапому это удалось, и нос его тут же оказался в дупле. Пчелы, еще не забывшие о вчерашнем происшествии, дружно взлетели и с характерным жужжанием опустились на проникшее к ним в дупло инородное тело. Медвежонок рявкнул от боли и, моментально достигнув земли, с громким визгом бросился в сторону Журавлиного озера. Пчелы, пользуясь летной погодой, дружно последовали за ним, но скоро вернулись, охладив свой пыл водными брызгами, интенсивно вылетающими из-под лап обезумевшего от страха и боли медвежонка. Острый Рог, наблюдая эту картину, смеялся так, как не смеялся никогда в жизни. Соты с медом ему все-таки пришлось поместить в горшок, который он, к счастью, успел сделать еще до начала дождя. Прикрыв большим лопухом, он
повесил его на дерево с таким расчетом, чтобы медвежонок, при всем желании, не смог до него добраться.
        Второй, хорошо запомнившийся ему, случай произошел за день до окончания дождливой погоды. Острый Рог сидел в шалаше и плел очередную конопляную веревку, когда вдруг где-то неподалеку раздался глухой, леденящий душу, рев приближающегося зверя. Через некоторое время он повторился, и уже совсем близко раздались чьи-то тяжелые шаги. Потом все стихло. Острый Рог осторожно выглянул из своего убежища и остолбенел. В нескольких шагах от шалаша стоял огромный тур с налитыми кровью глазами. Затем он опустил голову и, поддев пень, который часто использовался Острым Рогом для приготовления пищи и, видимо, сохранил еще запах крови, вырвал его из земли. Зрелище было ужасным. К счастью, ветер дул со стороны зверя, и он, не почувствовав запах человека, через какое-то время удалился. Острый Рог еще долго, боясь пошевелиться, сидел в своем убежище и, цепенея от страха, вслушивался в давно уже безопасную тишину. Он прекрасно понимал, насколько в данной ситуации призрачна была его защита, состоящая из хрупких шестов и веток. Это понимание еще раз подтверждало правильность его решения: построить, несмотря на все
трудности, капитальное и безопасное жилье. Юноша отлично помнил, как несколько лет назад точно такой же тур бродил по их стойбищу, с поразительной легкостью разваливая такие же хлипкие деревянные строения и, с ревом, гоняясь за их перепуганными обитателями. Ночью, под впечатлением произошедших событий, Острый Рог почти не спал и задремал лишь только под утро.
        Дождь прекратился, и в небе, еще не полностью свободном от туч, ярко сияло солнце. Над мокрой землей медленно поднимался пар. Человек вышел из своего жилища, взял топор и, не торопясь, отправился в сторону первого земляного горба. Там, на берегу мелкого, заболоченного озера давно уже ждали его, предназначенные для стройки, деревья.
        Глава 8
        Новый друг
        Лес встретил человека тишиной и мягкой прохладой. Кроны деревьев ещё полностью не просохли, и прозрачные капли влаги иногда скатывались с их зеленой и мокрой поверхности.
        Острый Рог выбрал небольшой ствол вывернутого с корнем дерева и принялся неторопливо сбивать с него крепкие и толстые сучья. Сделать это было совсем нетрудно, и он сравнительно быстро справился с поставленной перед собою задачей. Отрубить еловую макушку, а затем ещё и отделить ствол от увесистого, бурого корневища оказалось значительно сложнее. Топор, скорее предназначенный для ломки древесины, постоянно отскакивал от упавшей ели, оставляя на ней лишь неглубокие, но крупные вмятины, и Острый Рог дважды отдыхал, прежде чем ему, наконец, удалось, полностью закончить свою работу. Теперь готовое бревно, лежало у его ног и терпеливо ждало своей дальнейшей и совершенно предсказуемой участи. О том, чтобы его поднять, нечего было и думать. Тяжелое, пропитанное смолою дерево, можно было перемещать лишь волоком и два, специально оставленных для этой цели сука, как нельзя кстати способствовали этому предприятию. Немного отдохнув, Острый Рог ухватился за сук и медленно поволок бревно в сторону своей поляны. Ему часто приходилось останавливаться и убирать с дороги всё, что мешало движению и с этой задачей
Острый Рог справился просто великолепно. Работы было много, но он понимал, что если не уничтожит все эти кочки, сучья и иные, встречающиеся на пути предметы, то, в дальнейшем, ему придется постоянно сталкиваться с этой нежелательной и сложной проблемой.
        Первое бревно с большим трудом достигло места своего назначения лишь только к вечеру. Острый Рог так устал, что больше уже ничего не мог делать. Он лежал у своего зеленого шалаша, и человеку казалось, что и руки, и ноги его, существуют теперь совершенно отдельно от неподвижного и постоянно ноющего тела. Не было сил не только подняться, но и перевернуться с боку на бок. Конечно, Острый Рог и раньше понимал, что это будет совсем не легкое дело, но только сейчас он в полной мере ощутил всю тяжесть выполняемой им работы. От усталости, чувство голода совсем не ощущалось. Пересилив себя, он, наконец, все-таки пробрался внутрь своего хрупкого жилища и мгновенно провалился в тяжелый и крепкий сон.
        Утро не принесло желаемого облегчения. Ноги и руки все также болели, но Острый Рог, по жизненному опыту знал, что это скоро пройдет. Каменный топор, который и раньше-то никогда не считался легким, а теперь, казавшийся почти неподъемным, все же был доставлен на место знакомого лесоповала, и работа была продолжена.
        Надежный кремневый наконечник упорно бил по неподатливым сучьям лежащего перед ним, тяжелого, хвойного дерева. Вот так же, как и вчера, постепенно отделились от ствола густая, зеленая макушка, затем отпало огромное бурое корневище и, наконец, очередное, второе, бревно было полностью готово к транспортировке. На этот раз, несмотря на все еще сказывающуюся усталость, дотащить его до поляны удалось значительно быстрее. Не наступил еще и полдень, а оно уже лежало рядом с первым, и можно было бы до заката солнца справиться и еще с одним таким же тяжелым, деревянным обрубком, но Острый Рог все же решил этого сегодня не делать. Он взял острый осколок кремня и, нарезав нужное количество длинных ивовых прутьев, не торопясь принялся за новую, но уже не столь физически трудную, работу. Две верши и одна большая корзина вскоре были готовы. Теперь ему уже не нужно будет часами стоять с острогой на берегу протоки, подкарауливая зазевавшуюся там рыбу, да и корзина в скором времени тоже могла серьезно пригодиться. Совсем недавно в лесу он заметил небольшой красноголовый гриб и отчетливо понял, что уже совсем скоро
ему предстоит заняться этой увлекательной и тихой охотой. Первый слой подберезовиков, подосиновиков, а, возможно, и белых, как раз приходится на конец мая. Если повезет, то уже в ближайшие дни он будет жарить их над тлеющими углями костра, варить в горшке или просто есть сырыми, откусывая от шляпки питательные, хотя и не очень вкусные кусочки.
        Вечерело. Острый Рог, захватив с собою только что изготовленные им верши, осторожно спустился к ручью, вытекающему из Журавлиного озера и, установив там свои неприхотливые снасти, вновь вернулся к своему хрупкому, но вполне уютному жилищу. Было уже поздно. Звезды, проступившие на небе, становились все ярче. Он развел костер и долго сидел, любуясь их таинственным и странным мерцанием. Постепенно мысли его унеслись куда-то далеко в воображаемое им будущее. Острый Рог отчетливо представлял себе свое новое, еще не построенное, жилище с множеством теплых оленьих шкур, разосланных на сухом песчаном полу. Большие запасы провизии, хранящиеся в огромных горшках, должны будут надежно обеспечить его калорийной и вкусной пищей на всю долгую и темную зиму.
        Костер горел ярко и ровно. Изредка щелкали под огнем сухие еловые сучья, и окружающая темнота все плотнее окутывала поляну. Очертание огромной липы, давно уже выбранной им в качестве наблюдательного пункта, становилось расплывчатым и вскоре окончательно превратилось в сплошное, темное пятно. Вчера он снова взбирался на ее вершину и видел дым костра там, где находилось их стойбище. Однако, как оказалось, это был не единственный костер, разведенный людьми. Далеко на северо-западе, едва заметная на фоне темного хвойного леса, поднималась и еще одна струйка робкого, светлого дыма. По рассказам отца, он знал, что где-то там несет свои воды Большая река. Их племя когда-то жило на той реке, но из-за частых набегов и грабежей враждебных, кочующих племен вынуждено было уйти в верховье Черного ручья. Здесь уже много лет им было спокойно и безопасно. Острый Рог не раз мечтал о том, что когда-нибудь он выберет время и обязательно сходит к той реке, но, когда это произойдет, он не знал, постоянно занятый своими неотложными и нескончаемыми делами.
        Утром, когда еще солнце не успело преодолеть лесистую линию горизонта, он сходил и проверил поставленные им верши. Рыбы было много и корзина, которую он очень кстати взял с собой, тут же была наполнена этим удачным и богатым уловом. Возвратившись к своему жилищу, Острый Рог тут же занялся разделкой и переработкой добычи. Ее нужно было немедленно выпотрошить и аккуратно развесить для просушки. Орудуя острым осколком кремня, он за какой-то час прекрасно справился с этой задачей, и вскоре, нанизанные на тонкие прутики, окуни, лини и щуки уже висели в тени близстоящей, разлапистой, липы. Когда эта не столь утомительная процедура закончилась, Острый Рог вновь взял свой каменный топор и вновь принялся за оставленную им работу. В этот день ему удалось доставить к месту строительства два бревна, а затем, приобретя некоторый опыт, он уже спокойно справлялся и с тремя тяжелыми стволами. День за днем, под палящими лучами солнца, окруженный роем слепней, а затем и мокриц, он рубил и перетаскивал бревна на выбранную им поляну. Лето было уже в полном разгаре, а Острый Рог все еще так и не закончил этот
нелегкий, но крайне необходимый ему этап работы. Можно было бы трудиться и более эффективно, если бы не пришлось несколько раз отвлекаться на иные, не терпящие отлагательств, дела. Одним из них оказался сбор грибов, и, хотя их было не много, ему все же удалось насушить их полную, большую, корзину. Несколько жарких солнечных дней также ушли на изготовление столь необходимой ему прочной глиняной тары, а дождливое время он употребил на плетение различных емкостей, уже не требующих особой герметичности. Был ещё и случай, когда Острый Рог вновь встретился с медвежонком, и, как показалось человеку, в этот раз они окончательно подружились.
        Это случилось в один из тех дней, когда солнце висело в самом зените и Острый Рог, мокрый от пота, отбиваясь от назойливых насекомых, тащил очередное бревно. Не доходя каких-то тридцати шагов до своего временного жилища, он вдруг услышал чье-то недовольное ворчание и, присмотревшись внимательно, обнаружил своего старого знакомого. Медвежонок стоял на задних лапах и тщетно пытался дотянуться до горшка с медом, предусмотрительно подвешенного человеком на недосягаемую для косолапого высоту. Острый Рог впервые увидел поднявшегося в полный рост медвежонка и был крайне удивлен. Зверь, которого он считал маленьким, был ростом с человека и даже был похож на человека, одетого в бурую звериную шкуру. Тщетные попытки его овладеть висящим горшком были очень комичны, и Острый Рог из-за кустов долго, с улыбкой, наблюдал за столь необычным и редким происшествием. Наконец, он не выдержал и громко захлопал в ладоши. Медвежонок насторожился и замер. Посторонний звук явно не обрадовал его, и в ином случае он просто бы сбежал, но сейчас над его головой висел мед. Острый Рог снова захлопал в ладоши, и косолапый с
большим сожалением отошел к противоположному краю поляны. Человек покинул свое укрытие и приблизился к тому самому дереву, на котором и висел столь желанный для медвежонка предмет. После нескольких несложных манипуляций, посуда с лакомством благополучно достигла земли, горшок был вскрыт, и приличный кусок сот, наполненных до краев ароматным, янтарным медом, вскоре оказался в руках Острого Рога. Медвежонок, по понятным соображениям так и не решившийся окончательно покинуть поляну, теперь смотрел на человека, ожидая его дальнейших и совершенно непредсказуемых действий. Острый Рог, не делая резких движений, стал медленно приближаться к зверю, держа перед собою на вытянутой руке ароматный и сладкий мед. Косолапый молча наблюдал за происходящим. В нем отчаянно боролись чувства природного страха перед человеком и неистовое желание наконец-то получить это прекрасное, янтарное лакомство. Желание, в конце концов, все-таки перебороло страх, и медвежонок, все еще с опаской, неуклюже заковылял навстречу человеку. Мед с ладони Острого Рога исчез моментально, будто бы его там никогда и не было. Косолапый увалень,
уже не пугаясь, стоял перед юношей и с грустью смотрел на его руку, в которой только что был мед.
        - Сладкого больше нет! — с улыбкой произнес Острый Рог, глядя на медвежонка, но тот, словно понимая произнесенные им слова, загадочно огляделся по сторонам и заковылял к дереву, где, уже вновь висел столь притягательный и желанный горшок.
        - Ну и хитер! А что же тогда мне самому-то останется!? — воскликнул Острый Рог, пораженный сообразительностью своего косолапого друга. — Если уж ты такой умный, то, что ж тебя так пчелы то не любят?
        Медвежонок, не обращая никакого внимания на эти реплики, скромно сидел под деревом и смотрел на горшок.
        - Ну и сиди! Все равно ничего больше не получишь, во всяком случае, сегодня. Заболтался я тут с тобой, а дело стоит! — произнес Острый Рог и вновь принялся за работу. Он дотащил, оставленное им бревно до нужного места и в приподнятом настроении, вновь отправился на заготовку столь необходимой ему сейчас крепкой еловой древесины. Вечером, когда он с очередным грузом вернулся на поляну, медвежонка там уже не было. Видимо, решив, что выпросить мед ему сегодня так и не удастся, косолапый ушел на поиск более реальной и легкой добычи.
        Глава 9
        На земляничной поляне
        Дни незаметно становились короче. Изумрудная трава потемнела, и кое-где на кочках уже закраснели первые созревшие ягоды земляники. Прячась в березовой роще, неспешно подрастали белые грибы, пришедшие на смену уже изрядно надоевшим подберезовикам. Ручьи обмелели, вода в них стала теплой и запахла водорослями. Лето, достигнув своей макушки, было уже в самом разгаре.
        Острый Рог с трудом дотащил очередное бревно до поляны. Оно было последним и от этого казалось более тяжелым, чем все остальные. Теперь заготовленной им древесины должно было с лихвой хватить на всю запланированную человеком постройку. По этому поводу юноша решил устроить себе маленький отдых и, наконец-то, сходить к Большой реке, о которой он только слышал, но никогда не видел ее сам. Много раз в своем воображении юноша представлял себе эти высокие обрывистые берега, о которые бились крутые, пенистые волны, и рыбы, огромные по своим размерам, то тут, то там показывались из прозрачной воды. Он помнил, из рассказов жителей его стойбища, что иногда эти огромные, страшные существа даже нападали на людей и животных, унося их с собой в холодную, темную бездну.
        Солнце еще не взошло, когда Острый Рог, вооружившись копьем, осторожно двинулся в путь. Мрак леса таинственно скрывал отдаленные предметы и придавал им удивительные, загадочные формы. Казалось, что за каждым кустом, за каждым деревом человека подстерегает какая-то непонятная и оттого кажущаяся более страшной, опасность. Ивовый куст, который еще совсем недавно служил источником сырья для плетения корзин, вдруг стал похож на огромного зубра, а окутанная туманом высокая трава на опушке леса представилась голодной волчьей стаей, поджидающей свою очередную и наивную жертву. Однако тьма постепенно редела. Где-то в глубине леса уже послышались голоса птиц, огненным шариком скатилась вниз по сосновому стволу шустрая белка, и лучи солнца, только что появившегося над горизонтом, через какие-то полчаса окончательно разогнали ночной туман.
        Обогнув с левой стороны Журавлиное озеро и еще раз подивившись обилию грибов и ягод, произрастающих на этом, благодатном во всех отношениях, месте, Острый Рог пересек уже знакомую ему речку, и двинулся дальше на северо-запад.
        Местность медленно шла на подъём. Песчаная почва с множеством небольших камней постепенно сменила глинистую, и огромные кусты лещины в окружении молодых сосен явно указывали на то, что здесь, в случае необходимости, без особого труда можно будет также пополнить свои запасы продовольствия. Не обошлось и без неприятных открытий. На одном из камней он заметил змею, которая при приближении человека тут же юркнула в траву. Это говорило о том, что теперь Острому Рогу следует быть значительно осторожнее. Там, в своей липовой роще, он никогда не встречал змей и, кажется, начал уже постепенно забывать о существовании этих крайне опасных и коварных пресмыкающихся. Теперь воспоминания прошлого вновь вернули его в то время, когда, еще будучи ребенком, он видел, как мучительно умирал человек, укушенный точно таким же проворным, ползающим существом. Надежду вселяло лишь то, что, по всей видимости, змеи здесь были редкостью, и встречи с ними в большинстве случаев можно будет избежать. Сами они не агрессивны и не нападают на человека, а лишь защищаются от его неуклюжих, а иногда и умышленно спровоцированных
действий. Как бы там ни было, но, решив, что здесь ему нужно быть более осмотрительным, Острый Рог древком копья проверял теперь каждое, кажущееся ему подозрительным, место. К счастью, опасения его не оправдались. До самой верхней точки подъема он больше не встретил ни одной гадюки.
        Преодолев часть пути, Острый Рог поднялся на возвышенность, с которой хорошо просматривалось оставшееся позади знакомое Журавлиное озеро. Липовая роща на его противоположной стороне казалось теперь совсем маленькой, словно нарисованной в нижней части огромного синего небосвода, и гигантские, в два обхвата деревья слились теперь в одну сплошную зеленую массу. Противоположная, северо-западная сторона, куда он теперь и направлялся, была сплошь покрыта лесом. Разглядеть там что-то было практически невозможно даже с вершины дерева, на которое Острый Рог и взобрался в надежде скорректировать свой дальнейший путь к Большой реке. Немного отдохнув и подкрепившись несколькими горстями крупной и сладкой земляники, человек поднял с земли копье и вновь двинулся сквозь чащу дремучего, темного леса. Где-то там, скрытая многочисленными стволами деревьев, должна была находиться Большая река — конечная точка его нынешнего, нелегкого путешествия.
        Выбранное направление оказалось верным, и спустя некоторое время он, преодолев небольшую болотину, вышел к неизвестному ручью, и здесь Острого Рога ждало еще одно невероятно интересное приключение. На свободном от растительности песчаном берегу водоема разгуливало великое множество крикливых птиц, очень похожих на чаек, но значительно больших по величине. Это были бакланы. Они постоянно ссорились друг с другом из-за добычи, и голоса их были слышны издалека. Острый Рог, пытаясь разглядеть, из-за чего у птиц разразился такой скандал, решил подойти поближе, но не успел. За спиной отчетливо хрустнула ветка, и что-то темное, едва не сбив его с ног, устремилось к стае бакланов. Это был медвежонок. По всей вероятности, он в очередной раз зашел на поляну и, не обнаружив там человека, который еще совсем недавно угощал его медом, бросился за ним в погоню. Необходимо было напомнить своему забывчивому другу о лакомстве, которое все еще висело на дереве и дразнило его своим прекрасным и ни с чем не сравнимым запахом. Крик птиц, находящихся поблизости от Острого Рога, вызвал у медвежонка самые нехорошие
предположения. Видимо косолапому показалось, что в его отсутствии эти крикливые пернатые существа отобрали у неосмотрительного человека мед и сейчас, нисколько не стесняясь, делят между собой это прекрасное, сладкое лакомство. С несвойственным ему злобным рычанием зверь стремительно ворвался в центр ничего не подозревающей стаи, и перья, обгоняя своих владельцев, стремительно взлетели в воздух. Потом все стихло. Медвежонок, не обнаружив признаков столь любимого им меда, успокоился, и даже, как показалось человеку, посмотрел на него извиняющимся взглядом, словно попросил прощения за свой непродуманный и взбалмошный поступок. Затем, немного постояв, он перебрался через ручей и скрылся в прибрежных зарослях. Там же, преодолев водное препятствие, вскоре оказался и Острый Рог, продолживший свой путь к Большой реке. Песчаный берег опустел, но еще долго над ним с тревожными криками носились перепуганные бакланы, так и не понявшие, чем же они так обидели этого молодого, но очень впечатлительного медведя.
        Лес становился все более густым и мрачным. Вновь появились змеи, которые, уже не опасаясь человека, надменно пересекли его путь. Шуршащая трава явно говорила о том, что эти ядовитые пресмыкающиеся водились здесь в неограниченном количестве. Теперь двигаться приходилось с особой осторожностью. Древко копья постоянно перемещалось в траве и стучало о землю, предупреждая эти незаметные ползающие существа о том, что им необходимо временно освободить это пространство. Недовольное шипение в ответ говорило о том, что предупреждение понято. Шаг за шагом, в постоянном напряжении, вызванном чувством реальной опасности, Острый Рог медленно продвигался вперед и остановился лишь тогда, когда уже окончательно стемнело. О ночевке на земле нечего было и думать, а поэтому, взобравшись на первое близстоящее дерево, он кое-как соорудил себе место для ночлега и попытался уснуть. Жесткие ветви долго и безжалостно врезались в бока, прежде чем сон, прерывистый и чуткий, наконец одолел человека и тот уснул, надеясь, что вскоре перед ним появится эта таинственная Большая река.
        Огромный водный поток, действительно, оказался рядом. С дерева, служившего человеку ночлегом, отлично просматривались его спокойная ровная гладь и крутой противоположный берег, сплошь покрытый стройным сосновым лесом. Вчера, в темноте, всецело поглощенный заботами о том, как безопаснее провести ночь в незнакомом лесу, изобилующем ядовитыми змеями, он просто не обратил на это внимание. С замиранием сердца, Острый Рог поднялся еще выше по стволу и внимательно, стараясь не пропустить мелочей, осмотрел все, что было в зоне видимости. От кромки правого берега его отделял лишь небольшой перелесок, покрытый высоким, но редким кустарником, который в дальнейшем уступал место широкой песчаной полосе. Она, извиваясь и иногда пропадая из вида, желтой лентой тянулась вдоль широкого водного потока и исчезала на где-то на горизонте. Ниже по течению берег, видимо, был круче. На это указывали и высокие сосны, предположительно растущие на возвышенности, и река там как бы на время исчезала, прячась за их мощными красноватыми стволами, чтобы вновь появиться уже далеко на северо-востоке. Взгляд человека, больше не
зафиксировав ничего интересного для себя, начал неторопливо перемещаться в противоположную сторону и неожиданно замер, словно натолкнувшись на какое-то препятствие. Пальцы как-то сами собой мертвой хваткой впились в ствол дерева, и сердце его сначала будто бы остановилось, а затем застучало так, словно Острый Рог только что чудом спасся от острых клыков гнавшегося за ним волка. И было отчего. В трех сотнях шагов от того места, с которого он вел наблюдение, горел костер. Да, именно костер, а не остаток лесного пожара, вызванного грозой, которая иногда случается здесь в это время года и приносит немало неприятностей всем лесным обитателям. Струйка дыма уверенно поднималась вверх, однако сам костер, скрытый деревьями, виден не был. Можно было предположить, что он находился недалеко от берега в изрезанной холмами местности. Острый Рог, по рассказам соплеменников знал, что именно в таких местах и селятся люди, приспосабливая для своего проживания небольшие пещеры в отвесных склонах холмов, что гарантирует им некоторую безопасность от непрошенных визитов разнообразных и незваных гостей. Близость реки давала
возможность постоянно пополнять запасы провизии в теплое время года, а оленьи тропы, тянущиеся вдоль речного берега, способствовали относительно сытому существованию племени и в суровое зимнее время. Однако, несмотря на все те преимущества, которые давала близость реки и о которых было сказано выше, имелся в этом и один, но очень существенный недостаток. Племена, еще не перешедшие на оседлый образ жизни и постоянно кочующие вслед за стадами животных, как правило, двигались вдоль рек и не всегда были настроены дружелюбно по отношению к местным жителям. Иногда случались конфликты и стычки, в результате которых, как правило, верх брали пришлые и забирали все, включая оружие, провиант и молодых женщин, не успевших спрятаться в известной только им труднодоступной лесистой местности. Осознавая создавшуюся ситуацию и понимая, что встреча с хозяевами этих территорий явно не будет дружественной, Острый Рог уже был готов спуститься с дерева и тронуться в обратный путь, но судьба распорядилась иначе. Голос, неожиданно прозвучавший где-то поблизости, вновь поверг его в ужас, и человек замер, напряженно
вглядываясь в глубину леса и ожидая чего-то непоправимого.
        Ждать долго не пришлось. Ветви кустарника раздвинулись, и две девушки, лет пятнадцати, с глиняными горшками в руках неторопливо вышли на поляну. Беспечно переговариваясь друг с другом, они тут же начали старательно собирать землянику. Им достаточно было поднять голову, и они бы увидели Острого Рога, притаившегося меж ветвей дерева и пристально наблюдавшего за всем, что здесь происходит. К счастью, этого не случилось. Незнакомки, увлеченные своим делом и абсолютно не догадывающиеся о присутствии здесь незнакомого человека, продолжали пополнять свою посуду сладкими, сочными ягодами. Это обстоятельство давало Острому Рогу возможность хоть как-то прийти в себя и сосредоточиться.
        «Ну, до чего же эти женщины бестолковые! Вот и отпусти их одних! Абсолютно никакой осторожности, словно не в лесу они, а в своем родном стойбище вокруг костра прогуливаются!» — мысленно произнес Острый Рог, уже оправившийся от первого потрясения и теперь с интересом наблюдающий за тем, что происходит внизу.
        Одна из незнакомок, темноволосая и стройная, разговаривала совсем немного, больше уделяя внимание сбору растущих на поляне ягод. Другая девушка, значительно ниже своей подруги, худенькая, с длинными русыми волосами, доходившими ей почти до пояса, судя по складу характера, была полной противоположностью первой. Ее голос не умолкал ни на минуту. Из их разговора Острый Рог понял, что зовут ее Айна. Ягод в горшке Айны, а это было хорошо видно с дерева, лежало не так много, как у подруги и, видимо, желая все-таки не отстать от нее в этом промысле, русоволосая незнакомка перешла на противоположный край поляны. Кочки там были сплошь усыпаны земляникой, и она, на время умолкнув, принялась наверстывать упущенное. Ягоды быстро наполняли предназначенную для них емкость, и казалось, что еще немного — и горшок будет полон, но этого не произошло. Рычание зверя заставило Айну прервать это занятие, и она, подняв голову, мгновенно оцепенела, увидев в нескольких шагах от себя, стоящего на задних лапах, медведя. Выронив из рук горшок, почти уже целиком наполненный ягодами, девушка рванулась прочь, в сторону дерева,
на котором прятался Острый Рог, и вдруг увидела его. Их взгляды встретились, и ужас отразился в глазах обоих. За спиною Айны, приближаясь, недовольно ворчал медведь, а впереди, словно подкарауливая ее, притаившись среди ветвей, сидел незнакомый человек. Бежать было некуда. Русоволосая незнакомка еще раз посмотрела на приближающегося медведя, затем на Острого Рога и, решив, что человек в данной ситуации менее опасен, стремглав пронеслась под опасным деревом и скоро исчезла в чаще, успев краем глаза заметить, как медведь подошел к дереву, на котором прятался человек и, рыча, полез вверх. Если бы она хоть чуточку задержалась, то увидела бы, как с вершины дерева навстречу медведю начал спускаться тот самый незнакомец и ругать косолапого самыми нелестными словами. Медведь, видимо, не выдержав столь нелицеприятного обращения, немедленно ретировался в сторону лесной непролазной чащи, но девушка, напуганная случившимся, этого уже не видела. Она была абсолютно уверена в том, что человека, подкарауливавшего ее в лесу, давно уже нет в живых и еще долго рассказывала жителям стойбища, как какой-то добрый дух,
приняв образ огромного бурого медведя, защитил ее от таинственного незнакомца. И многие верили её сбивчивым и странным рассказам.
        Глава 10
        Строительство
        Упругие ветви кустарника нещадно били по лицу, предательски трещали под ногами сухие сучья, но Острый Рог, подгоняемый чувством опасности, уже не обращал на это никакого внимания. Он прекрасно понимал, что рассказ девушек о том, что случилось с ними в лесу, обязательно встревожит обитателей стойбища и на поиск этого странного пришельца скоро уйдут самые сильные и опытные охотники. Местность, на которой сейчас находился Острый Рог, была ему совершенно незнакома и не позволяла надежно укрыться от этой опасной и вполне неизбежной погони. Зная здесь каждый уголок леса, каждый овраг, по которому можно незаметно подойти к незнакомцу, они в любой момент могли настигнуть его, и тогда уже надеяться Острому Рогу будет совершенно не на что. Чужой человек, тайно приблизившийся к стойбищу, всегда классифицируется как враг, со всеми вытекающими для него негативными и страшными последствиями. Острый Рог это знал и поэтому спешно уходил на юго-восток, стараясь заблаговременно оторваться от своих потенциальных и опасных погонщиков. И ему это полностью удалось.
        Липовая роща встретила Острого Рога радостным шелестом листьев, и юноше даже на миг показалось, что она счастлива, видя его снова здесь, под защитой своих частых и мощных стволов. Счастлив был, и он сам, вернувшийся живым и невредимым из столь трудного и опасного путешествия. Немного отдохнув и старательно наполнив желудок, человек вновь принялся за оставленную им работу.
        Каменный топор легко справлялся с шершавой, бурой корой, освобождая от нее заготовленные ранее бревна и уже через два дня они полностью побелели и постепенно обсохли. Теперь можно было приступить и к изготовлению задуманного им ранее сруба. Острый Рог решил сделать его квадратным. Пять шагов в длину и столько же в ширину вполне удовлетворяли его по площади, значительно превышающей площадь любого жилища, которое ему приходилось когда-либо видеть. Зная все негативные последствия постройки, выполненной по правилам, которые были приняты в их стойбище, он, решил отказаться от строительства полуземлянки. Именно сруб, а не шесты, покрытые оленьими шкурами, и должен будет стоять на этом, выбранном человеком месте. Вода, даже в случае ее появления, полностью стечет в небольшую, обводную канаву, которую Острый Рог, впоследствии, и предполагал прорыть у самых стен построенного им жилища.
        Первый венец, как ни странно, срубил он довольно быстро, однако со вторым пришлось возиться целых два дня. Много времени заняла подгонка бревен, которые не хотели ложиться так, чтобы меж ними не было никаких щелей, но, в конце концов, и это препятствие было полностью преодолено. Третий венец для своего завершения потребовал немного меньше времени. Видимо, уже сказался постепенно приобретаемый опыт строительства, но и эта работа заняла у человека весь световой день. Окончательно завершить постройку деревянной конструкции удалось лишь только к средине августа.
        Большой белый сруб, похожий на усеченную пирамиду, отчетливо выделялся на фоне уже чуть тронутой желтизной травы, и восторгу Острого Рога не было предела. Он отходил на некоторое расстояние от места строительства и любовался творением рук своих, и веря, и не веря тому, что он действительно всё это сделал сам.
        Жилище получился на славу. Просторное, пахнущее смолой, высотою не менее трех метров, да к тому же еще и с небольшим потолком, выполненным из тех же бревен, что и стены, оно действительно было красиво своей необычной и странной архитектурой. В центре потолка Острый Рог оставил отверстие для дымохода, под которым впоследствии соорудил очаг и окаймил его крупными и красивыми булыжниками.
        Вход в помещение был небольшим. Это позволяло меньше расходовать тепла в холодное время года, да и к тому ограничивало возможность проникновения в жилище незваных, а иногда и очень опасных, гостей. Тяжелый деревянный щит, служивший дверью, надежно прикрывал помещение изнутри, но Острому Рогу показалось, что этого недостаточно. Два дня пришлось затратить на сооружение полутораметрового коридора с таким же, но уже подъемным щитом на его противоположной стороне. Наконец, он законопатил мхом все оставшиеся щели, а поверх мха дополнительно промазал их глиной, но и на этом возведение жилища еще не закончилось. Понимая, что, несмотря на всю надежность данной конструкции, она вряд ли сможет противостоять крупному лесному пожару, он засыпал её снаружи внушительным слоем песка, поверх которого нанес еще и слой специально приготовленной глины. Над дымоходом также была сооружена ещё и приличная, деревянная крышка, также обмазанная глиной. Диаметром около метра, отдаленно напоминающая шляпку огромного гриба, она стояла на нескольких выдвижных деревянных ножках и надежно гасила искры разведенного под нею
костра. Эта конструкция к тому же давала возможность, не только уберечь жилище от попадания в него дождя и снега, но и служила своеобразным пунктом наблюдения за окружающей местностью. Достаточно было приставить лестницу к дымоходу и, просунув голову и плечи в отверстие, спокойно наблюдать за тем, что происходит вокруг, а при крайне неблагоприятных обстоятельствах, и это было предусмотрено конструкцией, крышка опускалась и герметично закрывала отверстие дымохода. Оставался последний и самый сложный этап строительства.
        Подсохшая и уже достаточно затвердевшая глина с достоинством выдержала груз веток и сучьев, которыми Острый Рог в изобилии покрыл свою новую, капитальную постройку. Теперь она уже напоминала огромную кучу хвороста, состоящую из всевозможной древесины, которую только удалось найти поблизости. Здесь были и кора с очищенных им деревьев, и небольшие пни, и трава, и многое, многое другое, что только было способно поддерживать разведенный человеком огонь. Наконец, пламя коснулось этого пышного вороха древесины, и он стремительно запылал на всей, предложенной ему, выпуклой, желтой поверхности. Огромный клубящийся столб дыма поднялся так высоко, что, по всей вероятности, его увидели и жители его родного стойбища, и те неизвестные люди, что жили у Большой реки.
        «Видимо скажут, что в лесу начался большой пожар! — подумал Острый Рог. — Но вряд ли кто из них догадается связать это явление с человеком, которого, по их представлениям, давно уже нет в живых».
        Гигантский костер, треща и рассыпая искры, горел трое суток, и трое суток без сна и отдыха Острый Рог постоянно подбрасывал в него сучья, не давая пламени угаснуть ни на минуту. Наконец, к концу четвертого дня, все постепенно стихло. Языки пламени исчезли и изнуренному тяжелым трудом и бессонницей человеку предстало удивительное и неповторимое зрелище. Высокий холм, покрытый слоем серого пепла, искрясь и переливаясь, светился ярким малиновым светом и был чем-то отдаленно похож на огромную, спящую черепаху. Казалось, еще мгновение — и она вдруг проснется и медленно поползет в сторону Журавлиного озера. Впечатление было настолько сильным, что Острый Рог с большим трудом оторвал взгляд от этого завораживающего зрелища и, дойдя до своего шалаша, в изнеможении опустился на мягкую травяную подстилку. Сон мгновенно завладел выбившимся из сил человеком. Ресницы его сомкнулись, и лишь луч теплого, утреннего солнца, случайно пробившийся сквозь неплотно закрытый вход, заставил Острого Рога открыть глаза и выйти наружу.
        Одного взгляда человека было вполне достаточно для понимания того, что проделанная им титаническая работа еще очень далека до полного и окончательного завершения. Горячий красный холм хотя и не мерцал, как прежде, но жар его был еще настолько силен, что приблизиться к обожженной поверхности ближе пяти шагов было практически невозможно.
        Прошло ещё несколько долгих дней, прежде чем Острый Рог отважился войти в свое новое жилище. Обжигая пальцы, он с большим трудом отделил наружный щит, от основной, затвердевшей массы, и остался доволен увиденным. Деревянная конструкция наружной двери, покрытая со всех сторон глиной, полностью выдержала испытания и теперь была похожа на большую каменную пластину, аккуратно вырезанную из этого огромного рукотворного холма.
        В коридоре было жарко, и человеку пришлось еще какое-то время выждать, прежде чем он добрался до второго щита, закрывающего помещение изнутри и, сдвинув его, тотчас же выбежал наружу. Горячая волна воздуха, хлынувшая из образовавшегося отверстия, догнала его, коснулась обнаженной спины, и та стремительно покраснела. Морщась от боли, Острый Рог до самого вечера так и не смог проникнуть внутрь строения, и только после заката солнца он осторожно переступил порог своего нового убежища. Там было темно и душно, однако запах гари отсутствовал, и можно было сделать вывод, что бревна, составляющие каркас помещения, видимо, не пострадали.
        Отложив окончательный осмотр до утра, Острый Рог провел очередную ночь в шалаше, но наутро, когда солнце еще только поднималось над макушками деревьев, он уже с любопытством осматривал свое новое жилище. Низкие утренние лучи света, отражаясь от стен коридора, проникали внутрь и давали возможность рассмотреть наиболее крупные детали помещения. Первое, на что Острый Рог обратил внимание, были стены, сплошь покрытые огромными, извилистыми трещинами. Не просохшие к моменту постройки бревна, под воздействием высокой температуры хотя и потрескались, но держались достаточно прочно. Потолок не просел и тоже выглядел более чем прилично. Острый Рог принес заранее приготовленную им лестницу, взобрался под потолок и осторожно приоткрыл отверстие дымохода. В помещении значительно посветлело. Поток воздуха, пройдя через коридор, устремился вверх по дымоходу, образуя в помещении небольшую естественную вентиляцию, и скоро оно уже окончательно остыло. Затем была установлена и шарнирно закреплена наружная дверь. Теперь она закрывалась надежно и быстро и была похожа на большой глиняный козырек, удерживаемый в
горизонтальном положении вертикально установленной, деревянной, стойкой. В случае опасности опора сбивалась, и, лишившись поддержки, наружная дверь автоматически захлопывалась перед глазами удивленных преследователей. Открыть ее снаружи мог только Острый Рог, да и то при помощи хитроумного устройства, придуманного им специально для этой цели. Внутреннюю дверь, ему пришлось переделать. Теперь это был тяжелый деревянный щит, который посредством примитивного ворота и веревки поднимался вертикально вверх, а при спуске или падении плотно закрывал узкий дверной проем. К тому же, в двери он проделал небольшое отверстия для копья, надеясь в дальнейшем, по мере необходимости, использовать коридор в качестве своеобразной ловушки. Наконец все, крайне необходимые работы, были закончены, и Острый Рог, уже не торопясь, приступил к окончательному обустройству своего нового и надежного жилища.
        Глава 11
        Лук и стрелы
        Сентябрь, в первой своей половине, был теплым, и грибы, пользуясь этим благодатным теплом, теперь обильно росли на всей этой бесконечной и необозримой территории леса. Острый Рог собирал их в огромном количестве, затем нес на знакомую ему поляну и нанизывая на тонкие прутья, постоянно сушил над незатухающим уже очагом. Он понимал, что долгими зимними ночами, когда протяжный вой пурги зачастую будет сливаться с таким же протяжным волчьим воем и выходить из своего убежища станет уже небезопасно, эти хрустящие сухарики будут ему как нельзя кстати. Кроме грибов, большое внимание уделялось также и другим, не менее важным продуктам питания. Так, например, ему удалось набрать несколько корзин питательных и очень вкусных орехов, насушить яблок и замочить с десяток объемистых горшков крупной и полезной во всех отношениях брусники. Запасы смородины и малины были не так впечатляющи, но это обуславливалось тем, что в период их созревания Острый Рог был вплотную занят строительством нового жилья. Предметом особой гордости был, конечно, мед. Четыре приличных горшка, наполненные до краев этим сладким, янтарным
лакомством, давали возможность приготовить прекрасный, да и к тому же целебный напиток, который, крайне необходим человеку в случае появления у него симптомов тяжелой и опасной простуды. Головки дикого лука также в изобилии присутствовали на стеллажах, которые впоследствии и пришлось изготовить Острому Рогу. Это обуславливалось тем, что несмотря на огромную площадь помещения, съестных припасов набралось столько, что разместить их на полу было уже практически невозможно. Обладая такими запасами продовольствия, все их стойбище спокойно могло бы питаться до самой весны, совершенно не ограничивая себя в еде, но Острому Рогу казалось, что этого все еще недостаточно. Не было мяса, а значит, не было и теплой одежды, которая, судя по меняющейся температуре воздуха, вряд ли сейчас была бы лишней. Размышляя о том, как решить для себя эту проблему, он перебирал множество вариантов, но ни один из них полностью не устраивал человека. Раньше, когда еще он жил в стойбище, это делалось очень просто. Наиболее сильные и опытные охотники сидели в засаде, а остальные, стараясь произвести как можно больше шума, гнали
зверя в их сторону, и не было случая, чтобы люди осталось без добычи. Острый Рог не мог делать и то, и другое одновременно, а чуткие животные никогда не подпускали к себе на расстояние, необходимое для броска копья.
        «Вот если бы сделать так, чтобы копьё само, без участия человека, смогло поразить добычу! — фантазировал Острый Рог. — Он, например, гонит зверя на копьё, а оно в нужный момент само вылетает из засады, и человеку остается только правильно разделать тушу убитого животного».
        Острый Рог понимал всю нереальность своей мечты, но что-то было в ней такое, что заставляло его вновь и вновь возвращаться к этой мысли. Перебирая в памяти все возможные и невозможные варианты решения этой проблемы, он наконец пришел к выводу, что наиболее приемлемым для него будет использование для этой цели обычной еловой ветви. Если на одном ее конце, принудительно согнутом и зафиксированном в таком положении веревкой, закрепить копье, а затем в нужный момент обрезать или оборвать эту веревку, то копьё обязательно взлетит. Так он и сделал.
        Крупный еловый сук, толщиною с руку, был согнут, и крепкая веревка уже надежно удерживала его в этом состоянии, когда новая мысль, неожиданно перебив прежнюю, завладела вниманием человека. Он прислонил древко копья к натянутой веревке, с силой натянул ее и отпустил. Тяжелое копьё, пролетев не более двух шагов, упало, и Острый Рог понял, что для осуществления своей мечты ему просто не хватит сил. Не желая сдаваться, он принес острогу, которая была значительно легче, и повторил свой опыт. Восьмиметровый рубеж был с легкостью преодолен, и Острый Рог, воодушевленный этим успехом, пришел к мысли о совсем маленьком копье, которым, конечно же, вряд удастся поразить кабана или оленя, но для охоты на зайцев и птиц оно может быть вполне пригодным. Срубив более удобный для достижения поставленной цели дубовый сук, он очистил его от мелких веток и согнул, соединив противоположные концы более тонкой веревкой. Затем долго трудился над изготовлением маленького копья с таким же маленьким каменным наконечником, и к вечеру, когда все уже было готово, он с замиранием сердца приступил к испытанию своего нового
оружия.
        Старое беличье гнездо, установленное на дереве и имитирующее сидящую птицу, прекрасно просматривалось в лучах заходящего солнца. Острый Рог, отойдя шагов на пятнадцать от поставленной им мишени, поднял свое оружие и прицелился. Дубовый сук под действием натянутой веревки согнулся, пальцы человека разжались, и маленькое копье, вдруг ощутив полную свободу, рванулось к беличьему гнезду. Оно с легкостью пробило его, пересекло поляну и, мелькнув над вершинами деревьев, исчезло где-то в глубине вечернего леса. Все произошло так быстро, что Острый Рог даже не сообразил, что здесь случилось. Конечно, он рассчитывал, что это миниатюрное копьё долетит до мишени, но то, что он увидел, просто не укладывалось у него в голове. На такое расстояние летают только птицы, но маленькое копье не было птицей. Оно было стрелой. Дубовый сук, концы которого он стянул веревкой, не был просто дубовым суком. Это был уже лук. Острый Рог никогда и нигде не видел ничего подобного, как не видел этого и никто другой, потому что этого раньше просто не было.
        На следующий день, несмотря на моросивший с самого утра холодный дождь, Острый Рог сидел на поляне у костра и мастерил себе стрелы. Он даже разыскал на Журавлином озере несколько крупных перьев и, расщепив их, теперь старательно приклеивал к хвостовикам изготовленных стрел. Вечером их было уже четыре. Через два дня — двенадцать, если не считать двух, сломанных в процессе тренировочной стрельбы, но и этого Острому Рогу казалось недостаточным. Только когда шестнадцатая стрела была полностью закончена, он, наконец, позволил себе немного отдохнуть.
        Ловко взобравшись на дерево, служившее ему наблюдательным пунктом, он, как и раньше, осмотрел окружающее его пространство. Дождь к тому времени прекратился, и холодный прозрачный воздух позволял видеть очертания предметов очень отчетливо. На юго-западе, где находилось его стойбище, как и прежде, заметен был дым костра, а вот там, где текла Большая река, дыма не было. Это немного озадачило Острого Рога, но он тут же успокоил себя мыслью о том, что, возможно, соплеменники Айны просто не разводят большой костер, экономя топливо, но наступит время трапезы — и огонь вспыхнет с новой силой и будет виден отсюда, как и прежде. Больше ничего интересного он не обнаружил, если не считать изменившего свою расцветку ландшафта. Стоял конец сентября, и зеленый лес, поменяв свою окраску, стал разноцветным. Крупными желтыми пятнами на фоне покрасневших осин выделялись березовые рощи. Трава полян стала серой, и летящие над ней длинные паутины говорили о том, что скоро наступят холода. Острый Рог еще немного понаблюдал за окружающим его миром и спустился на землю. Необходимо было еще как-то решать вопрос об
обеспечении себя основной пищей, а именно — мясом. Запасаться им сейчас было преждевременно, так как морозы еще не наступили, а храниться долго при плюсовой температуре оно не могло, однако само хранилище можно и нужно было построить. Глубокая яма, впоследствии заполненная льдом и закрытая от хищников накатом тяжелых бревен, не требовала от человека каких-то особых навыков её изготовления и Острый Рог, где топором, где руками неспешно начал это новое для себя строительство.
        Вытащив очередную корзину земли, Острый Рог вдруг ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Кто-то, совершенно незаметный на фоне леса, внимательно наблюдал за ним и, видимо, чего-то ждал. Это явно не предвещало ничего хорошего, и человек, полностью полагаясь на собственную интуицию, не раздумывая, бросился в убежище. Каменная дверь, автоматически захлопнулась и Острый Рог оказался в помещении. Теперь он был полностью защищен от встречи с незваным и неизвестным гостем. Спустя какое-то время, когда первый испуг прошел, Острый Рог взял лук и стрелу и, осторожно преодолев дымоход, выглянул наружу. Сквозь небольшие, размером с ладонь, проемы, образованные крышей дымохода и поддерживающими ее стойками, хорошо просматривалось все, что окружало жилище. Непрошеный гость был виден, как на ладони. Огромная рысь сидела у входа в помещение и недоумевала, куда же могла так внезапно исчезнуть ее предполагаемая добыча. Она чуяла запах человека, но проникнуть сквозь каменную дверь не могла и теперь караулила его здесь, надеясь на свою обычную, звериную хитрость. Рано или поздно, но он выйдет из этого убежища, и
тогда… Внезапно знакомый запах донесся откуда-то сверху, и рысь, оставив свое место засады, бросилась к вершине холма, но, не сделав и двух прыжков, скатилась вниз, обливаясь кровью. Стрела, посланная человеком, попала ей прямо в сердце, и Острый Рог впервые увидел, на что практически способно его новое оружие.
        Убитая рысь, а конкретнее, ее шкура, оказалась весьма кстати. Наступающие холода уже давали о себе знать, и Острый Рог, оставив на время постройку хранилища, срочно занялся изготовлением одежды, которая с давних времен была известна жителям его стойбища. Однако там носить рысью шкуру имел право лишь только один человек, и этим человеком был вождь. Он, действительно, считался лучшим охотником, и многие, в том числе и Острый Рог, где-то в душе по-хорошему завидовали ему. Теперь у Острого Рога была точно такая же одежда, а может быть, даже и лучше, но показать ее здесь было некому. На изготовление её он потратил неделю, и теперь, вплоть до сильных морозов, холод человеку был уже не страшен. Более того, цвет рысьей шкуры хорошо сочетался с осенним цветом природы, и это давало ему возможность быть менее заметным на фоне желтых берез и серой, поникшей от дождя травы. Таким образом, частично справившись с давно уже волновавшей его проблемой, Острый Рог вновь решил продолжить свою работу. Однако и на этот раз закончить начатое дело не удалось. Не успел он набрать и нескольких корзин земли, как послышался
чей-то слабый и жалобный стон. Сначала юноша подумал, что он ослышался, но стон повторился снова и был уже более явственный. Острый Рог выбрался из ямы и увидел знакомого медвежонка, который медленно брел по поляне, хромая на правую заднюю лапу. Увидев человека, он повернулся в сторону Большой реки и зарычал, словно предупреждая Острого Рога о грядущей опасности. Юноша знал, что иногда косолапый ходил к Большой реке на рыбалку, но это его не сильно беспокоило, так как нападать на медведя было запрещено. Это относилось не только к жителям его стойбища, но и ко всем остальным племенам, населяющим данную территорию. Что-то здесь было не ладно. Угостив незадачливого рыбака медом, Острый Рог осмотрел его лапу и пришел к неутешительному выводу. Удар, а это был именно удар, а не ушиб, вероятнее всего, нанесен был каким-то тупым, тяжелым предметом причем это случилось совсем недавно, дня два или три назад. И тут Острый Рог вспомнил, что ровно два дня назад, наблюдая с дерева за окрестностью, он не увидел дыма костра там, где жила Айна. Стремительно взобравшись на самую вершину своего наблюдательного пункта,
он долго смотрел в сторону Большой реки. Дыма там не было. Тревожное предчувствие мгновенно охватило его, проникло в душу и, наконец, полностью установило контроль над всеми дальнейшими действиями этого человека.
        Глава 12
        На Большой реке
        Острый Рог уверенно шел на северо-запад. Правила маскировки на этот раз соблюдались с особой тщательностью. Тяжелое копьё казалось теперь абсолютно невесомым и будто бы само двигалось вперед, торопя и указывая путь к Большой реке. Дюжина стрел в колчане, лук за спиной и рысья шкура, облегающая тело человека, совсем не стесняли его осторожных, но ловких движений. Острый каменный нож, изготовленный им из длинного куска сердолика и теперь аккуратно заткнутый за пояс, лишь дополняли эту странную и удивительную картину. Казалось, что это даже и не человек, а чья-то стремительная тень, бесшумно движется сквозь непролазные лесные чащи, овраги и буреломы. Беспечно бродили по полянам элегантные, черные тетерева, неспешно склевывая уже созревшие, ягоды брусники. Пил воду из ручья красавец-олень. Высоко на дереве маленькая рыжая белка заботливо нанизывала на сучок осенние, грибы, чтобы затем, в период зимней бескормицы, можно было с удовольствием полакомиться этими хрустящими отголосками лета. Вокруг все было тихо и спокойно. То место, где ещё недавно на берегу ручья пировали большие, крикливые бакланы,
теперь было пустынным. Холодная, темная вода, без всплеска, приняла разгоряченное ходьбой тело Острого Рога и так же без всплеска отдала его на противоположном своем берегу. Холода он не ощутил. Чувство опасности, поселившееся в его сознании, усилилось, движения стали более осторожными, и вскоре человек исчез, словно растворился в этом чужом, враждебном ему лесу.
        Большая река неспешно несла свои воды куда-то далеко на север и постепенно скрывалась за покрытыми лесом, холмами. Порывы ветра иногда доносили оттуда размеренный шум переката, но его самого, скрытого за поворотом, видно не было. Вверх по течению, совсем недалеко от того места, где сейчас находился Острый Рог, виднелась большая песчаная отмель, а еще ближе, на высоком и сухом берегу, он заметил несколько конусных построек, очень похожих на те, что были в его родном стойбище. Иногда полог какой-нибудь из них откидывался, и оттуда выходили или входили в нее какие-то незнакомые ему люди. По наблюдениям, стойбище насчитывало человек сорок, не более, но точно Острый Рог определить не мог, так как люди редко покидали свои покрытые шкурами и вкопанные в землю убежища. Недалеко от стойбища, на открытом, возвышенном, месте, Острый Рог, присмотревшись, увидел несколько неподвижных тел, готовых к погребению, и с радостью отметил, что Айны среди них не было. Не было ее и в стойбище потому, что, хотя бы раз за время наблюдения она должна была выйти наружу, но она не вышла, как не вышла и ее подруга, вместе с
которой они летом собирали ягоды на земляничной поляне. Острый Рог был уверен, что здесь совсем недавно случилась какая-то ужасная трагедия и, кажется, даже догадывался о причине того, что здесь произошло, но легче ему от этого не становилось. Он понимал, что в дальнейшем, последствия этого происшествия могут быть еще более страшными, и люди, находящиеся сейчас в своих, оставшихся без тепла, жилищах, видимо, тоже это прекрасно понимали. Лишенные огня в самый канун зимы они вряд ли теперь долго смогут сопротивляться наступающим, жутким холодам и ни оленьи шкуры, ни быстрая ходьба, ни горячая кровь только что убитых ими животных уже не помогут людям выбраться из этой беды.
        Время близилось к вечеру, и Острый Рог, ранее промокший и продрогший на холодном ветру, наконец решил прекратить свои наблюдения и заняться поиском девушек. Он предполагал, и не безосновательно, что стойбище, в котором жила Айна и ее подруга, совсем недавно подверглось нападению одного из неизвестных, бродячих племен. Их немало мигрирует в это время по берегам полноводных рек, доставляя большие неприятности всем, встречающимся на их пути. Такие же проблемы, видимо, были и у племени Острого Рога, пока они не ушли отсюда в верховья Черного ручья. Должно быть, пришельцы, встретив на пути незнакомое стойбище, напали на него и, захватив в виде добычи огонь и девушек, двинулись дальше по-своему, известному лишь им, маршруту. Первое, что необходимо было сделать, так это определить, в каком направлении исчезли побывавшие здесь похитители. Вероятнее всего, они пошли вдоль берега, но вниз или вверх по реке, это еще предстояло выяснить.
        Острый Рог, соблюдая все необходимые меры предосторожности, начал медленно спускаться к воде. До самой кромки берега дойти не удалось. На открытом пространстве его легко было обнаружить, но даже и то расстояние, на которое он продвинулся, позволило ему сделать для себя очень неутешительный вывод. Пришельцы никуда не ушли. Отчетливые борозды, оставленные на песке двумя большими плотами, которые во время набега были вытащены на берег, а затем вновь спущены на воду, явно говорили о том, что они не ушли, а уплыли, не оставив после себя никаких иных следов. Надежда найти Айну и ее подругу исчезла полностью, и Острый Рог, совершенно не зная, что делать дальше, теперь удрученно сидел в кустах и даже не заметил, как рядом с ним оказались два незнакомых ему человека. Голос одного из них, неожиданно прозвучавший где-то рядом, вдруг вывел юношу из этого, безразличного ко всему, состояния и заставил насторожиться.
        - У нас нет другого выхода, Филин! — произнес один из незнакомцев. Это был молодой человек, ровесник Острого Рога, и Острому Рогу почему-то не понравилось, как, и с какой интонацией, он произнес эти слова. Будто бы радовался, что у них теперь, действительно, нет иного выхода.
        - К сожалению, ты прав, Хитрый Лис. Никто лучше шамана не сможет убедить духов вернуть нам огонь, — это проговорил его спутник, по имени Филин. Он выглядел значительно старше своего собеседника и, судя по всему, был не в восторге от этого предложения.
        - Значит, сегодня, как только солнце пересечет линию горизонта, шаман отправится к предкам и будет просить духов вернуть нам огонь!
        - Да, это так, но кто поможет ему уйти к предкам?
        Я помогу! Я обязательно помогу нашему шаману, и тогда, может быть, духи вернут нам не только огонь, но и Дэйлу с её подругой. Пришельцы забрали их с собой, но духи предков вернут нам девушек, ведь сам шаман будет просить их об этом. Мы отдаем им шамана. Разве шаман не стоит двух этих пигалиц?!
        - Стоит, конечно, стоит! Но ведь, по нашим законам, помочь шаману уйти к предкам может только человек из рода шаманов, иначе духи не примут жертвы!
        - Примут! Да еще как примут! Духи, как и люди, любят, когда им приносят щедрые дары, и, поверь мне, вождь, они с лихвой отблагодарят за этот подарок. У нас снова появится жаркий огонь, и духи предков будут достойно хранить наше стойбище от незваных пришельцев. Разве ты не хочешь счастья жителям нашего стойбища?
        - А его дочь?! Ты подумал о ней?! Ведь она никогда не простит тебе этого поступка!
        - Что она сможет сделать? Про какого-то медведя сказку рассказывать?! Дети, и те над нею смеются! Ничего там не было, да ты и сам это прекрасно знаешь, как знаешь и то, что иначе мы все скоро погибнем! Иных вариантов нет!
        - Да, конечно, — произнес человек, которого собеседник называл Филином, и Острому Рогу показалось, что этот, убеленный сединою, мужчина с радостью бы отказался от предложенной ему затеи, но у него, видимо, действительно не было иного выхода.
        Люди ушли. Острый Рог, ошеломленный услышанным, еще долго и неподвижно сидел в кустах и постепенно осмысливал все, что относилось к этому, только что произошедшему, событию. Радовало и одновременно удивляло то, что юноша отлично понимал язык, на котором разговаривали люди этого племени. Он немного отличался от того, на котором разговаривал и сам Острый Рог, но был абсолютно понятен. То, что их шаман должен идти к предкам и просить духов вернуть им огонь, было тоже вполне логично. Действительно, никто лучше шамана этого сделать не сможет, а что касается Дэйлы с ее подругой… И тут из глубины его памяти начало всплывать что-то страшное. Он невольно вспомнил, что так называла Айна свою подругу, но тогда Острый Рог не обратил на это внимание, и имя ее, оставшись невостребованным, тихо улеглось в одной из ячеек памяти, а сейчас вдруг всплыло и подтвердило его самые страшные догадки. Теперь он окончательно понял, почему за время своего долгого наблюдения за стойбищем ему так и не удалось увидеть ни одну из них. Их там просто не было.
        Неожиданный толчок в спину мгновенно вывел юношу из этого, удрученного, состояния. Каменный нож, блеснув в лучах заходящего солнца, взмыл вверх и тут же замер. На человека смотрели умные и удивленные глаза его четвероногого друга.
        - Только тебя здесь и не хватало! — успокоено ворча, произнес Острый Рог и начал осторожно выбираться из своего убежища. Медвежонок, отойдя на приличное расстояние, с интересом наблюдал за действиями человека, а когда тот окончательно выбрался из кустов, вновь подошел к нему и, чуть дотронувшись до Острого Рога, вновь отошел на старое место, словно бы приглашая следовать за ним. Острый Рог с удивлением посмотрел на своего четвероногого друга и вспомнил, что именно так вел себя медвежонок, когда выпрашивал у него мед. Меда здесь не было, но, видимо, было что-то другое, не менее важное для медвежьего понимания, и это, другое, находилось именно в той стороне, где еще летом он впервые увидел Айну. Сердце Острого Рога учащенно забилось в непонятном и странном предчувствии и он, стремительно обогнав медвежонка, первым выбежал на опушку уже знакомой ему поляны. Там, на противоположной стороне её, рядом с деревом, в ветвях которого еще совсем недавно прятался Острый Рог, сидела Айна. Взгляд ее был устремлен куда-то вверх, словно долго искал там кого-то, да так и не найдя, отрешенно застыл в своем
тоскливом и безнадежном ожидании. Низкое солнце, изредка пробиваясь сквозь полуобнаженные ветви кустарника, отражалось в ее глазах, в которых уже не было слез, и они, безразличные и пустые, смотрели теперь на это солнце и не видели его. Острый Рог осторожно подошел и негромко окликнул ее по имени.
        Глава 13
        Айна
        Айна сидела молча, и неподвижная фигура ее почти не выделялась на фоне опавших листьев и пожухлой, пропитанной дождем, осенней травы. Русые волосы, ниспадавшие на плечи, сливались с такими же русыми, хаотично разбросанными по поляне листьями, и казалось, что сама осень прячет ее здесь от чьих-то чужих и недобрых глаз. Мыслей не было. Длинная череда воспоминаний оттеснила их, и теперь картины прошлого неумолимо и последовательно вставали перед ее глазами.
        Первое, что наиболее ярко врезалось в ее детскую память — это пожар. Лес, просушенный весенним теплом, теперь горел по всему горизонту, и багровое солнце уже едва просматривалось сквозь сплошное дымное облако. Огонь медленно, но уверенно подбирался к реке. Айна помнила, как искрящимися факелами, одно за другим, вспыхивали их жилища, как люди целые сутки стояли в воде, не смея выйти на охваченный пламенем берег. Обильным светящимся дождем сверху падали искры и, попадая на обнаженные тела, оставляли на них красные ноющие пятна. Особенно страшно было ночью, когда ей вдруг показалось, что начинает гореть вода. Она крепко прижалась к отцу и зажмурилась. К счастью, к утру огонь, не найдя больше пищи для поддержки своего существования, стих, и к полудню ветер постепенно разогнал плотную дымовую завесу. Дышать стало легче. Потом они вновь отстраивали жилища, и отец вместе с другими жителями ходил на охоту, а мать нянчилась с младшим братом и занималась мелкими делами по хозяйству, но это Айна уже помнила не очень отчетливо.
        Следующим происшествием, устойчиво сохранившимся в памяти, было наводнение. Ей к тому времени исполнилось лет восемь. Спокойное и ясное апрельское утро, казалось, не предвещало ничего плохого. Ветер чуть заметно колебал сухие стебли прошлогодней травы, и его теплое дыхание приятно ощущалось всем телом. Айна беззаботно стояла у самой кромки воды и смотрела, как двигались по Большой реке огромные светло-серые льдины. Вздымаясь и наталкиваясь друг на друга, они плыли куда-то на север и медленно скрывались за горизонтом. Неожиданно ветер переменился и стал холодным. Небо постепенно наполнилось облаками, и Айна, потеряв интерес к происходящему и поеживаясь от холода, ушла в свое жилище. К вечеру ветер усилился и начал накрапывать дождь. Сидя у очага, в котором горел огонь, и вслушиваясь в шум непогоды, она как-то незаметно для себя задремала и очнулась лишь тогда, когда ледяная вода, с шипением потушив пламя, коснулась ее ног. Вокруг было темно и страшно. Она помнит, как мать схватила ее за руку, и они выбежали наружу. Помнит, как по колено в воде шли в сторону леса и как, уже на самой опушке, осталась
одна. Большое разлапистое дерево, не выдержав напора стихии, накренилось и тяжело рухнуло в воду. Ее отбросило куда-то в сторону, и с тех пор она уже никогда не видела ни матери, ни брата. Барахтаясь в холодном потоке, Айна каким-то чудом уцепилась за ветвь огромной ели и, забравшись по ней на ствол, прижалась к его шершавой, пахнущей смолою коре. Там она и просидела там до самого рассвета, дрожа от холода и уже боясь пошевелиться. Отец нашел ее утром, когда вода уже немного спала и небо вновь стало чистым. Вокруг, то тут, то там, валялись искореженные стихией деревья вперемежку с огромными тяжелыми льдинами, и вся местность, так хорошо известная ей ранее, теперь казалась чужой и совершенно незнакомой. Все нужно было начинать сначала. Стойбище, ранее стоявшее у самой воды, теперь решили строить на небольшой возвышенности, шагах в ста от прежнего места, хотя это было и не очень удобно. Прибрежная полоса суши, лишенная крупной растительности, давала возможность заранее обнаружить добычу и разглядеть появляющиеся приметы грядущей опасности, однако последствия внезапного наводнения были настолько
катастрофичны, что племя вынуждено было выбрать для стойбища совершенно иное место.
        Очередной точкой, на которой, впоследствии, и останавливались ее тревожные мысли, было совсем недавнее происшествие, случившееся на этой поляне. Тогда она со своей неразлучной подругой, Дэйлой, воспользовавшись благоприятной погодой, отправилась за земляникой. Ягод было много. Увлеченная этим занятием, девушка на какое-то время утратила чувство осторожности и спохватилась лишь тогда, когда перед ней возник неизвестно откуда взявшийся здесь медведь. От неожиданности горшок, уже почти полный ягод, выпал у нее их рук и опрокинулся. Она это помнит очень отчетливо. Потом она помнит, как в страхе кинулась бежать и увидела на дереве незнакомца. Помнит, как медведь, вдруг переключив все свое внимание на этого человека, с рычанием лез к нему на дерево, и было абсолютно ясно, чем закончится эта трагическая и странная встреча. Неясно было другое. Когда напуганные девушки вновь вернулись сюда в сопровождении мужчин, ее горшок с ягодами спокойно висел на ветке того самого дерева, на котором еще недавно она видела незнакомца и, как ей показалось, ягод в нем было даже немного больше, чем она собрала. Это как-то
не укладывалось в ее сознание. Медведь вряд ли стал бы подбирать ее ягоды и, аккуратно сложив в горшок, вешать их на дерево. Да. Он обязательно бы нашел их и съел, но кто-то другой, очень сильный и властный, видимо, не дал ему этого сделать. Возможно, что это был дух, именуемый Хранителем Леса, причем дух очень добрый. Ведь это он спас Айну от незнакомца, отогнал от нее медведя и заботливо собрал рассыпанные ягоды земляники. Поделиться этими мыслями она не могла даже с лучшей подругой, понимая, насколько они фантастичны и нереальны.
        И, наконец, последнее. События, произошедшие всего несколько дней назад, были настолько ужасны, что не шли ни в какое сравнение с теми, которые ранее удалось пережить обитателям этого стойбища. У них пропал огонь. Нет, он не погас сам по себе, не был залит водой, его не затушил ветер, не затоптали дикие звери. Его просто-напросто украли. Если бы это случилось весной, летом или хотя бы даже ранней осенью, то у племени был бы все-таки шанс обрести его снова, ещё до наступления неумолимых, зимних холодов. Сейчас такого шанса уже не было. Люди знали это, но сделать уже ничего не могли. Несколько дней назад, ранним осенним утром, когда еще только забрезжил рассвет, в их стойбище пришла беда. Чужие, безжалостные, мужчины, с копьями и каменными топорами в руках, ворвались в их сонные жилища, и начался такой грабеж, какого они никогда еще и не знали. Очень не повезло ее подруге, Дэйле. Каким-то чудом, вырвавшись из рук грабителей, она схватила горшок со священным огнем и бросилась бежать. Пришельцы нашли ее по запаху дыма и увели с собой, попутно забрав в опустевшем стойбище все, что только могло
пригодиться им в жизни. Когда застигнутые врасплох жители опомнились и вернулись в свое стойбище, там было уже пусто. Чужаки ушли на плотах, захватив в качестве добычи и их плот, и теперь преследовать грабителей было не на чем, да и не с чем. Все орудия их охоты бесследно исчезли вместе с ушедшими на плотах, налетчиками. Не взяли они лишь старые оленьи шкуры, которыми были покрыты жилища, но те были настолько старыми, что возиться с ними просто не было никакого смысла. Потом жители стойбища долго обсуждали случившееся, но ничего стоящего внимания предложить так и не смогли. И тогда молодой охотник по имени Хитрый Лис высказал мысль, которая давно уже, видимо, витала в головах окружающих, но никто пока не осмелился ее озвучить.
        - А почему бы нашему уважаемому шаману не сходить к нашим предкам? У них, несомненно, есть горячий огонь, и они обязательно помогут нам в это трудное и холодное время!
        Айна помнит, как люди утвердительно закивали в ответ, и только их вождь, мудрый Филин, грустно посмотрел на собравшихся соплеменников, но так ничего и не сказал. Всем стало ясно, что ее отец уже обречен. Что с того, что он всегда по-доброму относился к каждому из жителей этого стойбища и лечил многих из них, и отгонял злых духов от их жилищ, но люди в минуту опасности совершенно забыли об этом. Им нужен был огонь, и они готовы были обменять этот огонь на жизнь своего шамана. Хитрый Лис отлично знал, что хотят услышать люди, и они услышали это. Напуганные своим прошлым и будущим, её соплеменники поверили этим лживым словам и согласились, что до тех пор, пока шаман не вернется с огнем из страны предков, его обязанности будет исполнять Хитрый Лис. Он мечтал об этом всю жизнь, и, кажется, теперь мечта его окончательно сбылась. Дочь шамана, которая по праву и должна стать на место отца, теперь вынуждена была покинуть их стойбище. А как еще неделю назад он пресмыкался и лебезил перед шаманом, пытаясь войти к нему в доверие! Как восторгался умом и красотой дочери шамана, а потом вдруг оклеветал ее перед
людьми, и самое странное — то, что люди поверили и этой клевете. Хитрый Лис с лихвой оправдал свое прозвище.
        Воспоминания постепенно вновь перенесли ее на знакомую поляну. Проблуждав несколько дней в лесу, она почему-то вернулась именно сюда и теперь молча сидела на том самом месте, где раньше они с Дэйлой собирали ягоды. Неподалеку, протянув обнаженные сучья к небу, возвышалось дерево, на котором она видела человека, но сейчас его там не было. Возможно, что это был и не человек, а тот добрый дух, что спас ее от медведя, но более вероятно, что все это ей тогда просто пригрезилось, и виной тому были обычная усталость и горячее летнее солнце над ее непокрытой головой. Вот и сейчас ей слышится голос, будто кто-то окликает ее по имени. Потом перед ее глазами появляется и тот самый человек, которого еще летом растерзал напугавший ее медведь. Затем она видит рядом с ним и самого медведя. Айна понимает, что это только лишь сон, и не сопротивляется ему. Она видит, как человек начинает торопливо собирать хворост и складывать его на той части поляны, с которой отлично просматривается их стойбище. Затем он наклоняется к этому сложенному хворосту. Раздается чуть слышный раскат грома — и в руках человека вспыхивает
маленькая, чуть заметная, молния. Хворост загорается, и пламя, стремительно набирая силу, с треском скользит вверх по его ветвям. Человек подходит к ней, берет ее за руку и ведет к костру. И она послушно идет с ним к огню и ощущает тепло этого огня. Человек дает ей свое тяжелое копьё и говорит, что он вернется, если вдруг огонь в ее стойбище погаснет. Потом раздается рычание медведя, и видение исчезает. Айна помнит солнце, коснувшееся линии горизонта. Помнит бегущих к ней отца и вождя их племени, мудрого Филина. Потом она будто бы проваливается куда-то и больше уже ничего не помнит.
        Глава 14
        Неожиданная помощь
        Закатное солнце медленно клонилось к западу и, цепляясь своими остывшими лучами за макушки сосен, кажется, пыталось удержаться в этом голубом и бездонном небе, но все было тщетно. Тени становились длиннее, и вечерний холод уже ощутимо давал знать о себе.
        На поляне, недалеко от стойбища, молча стояли люди. Они чего-то ждали, иногда посматривая в сторону одного из своих жилищ. Наконец полог его откинулся и оттуда вышел их вождь, Филин, в сопровождении вездесущего Хитрого Лиса. Постояв минуту, они уверенно направились к постройке, принадлежащей шаману, и остановились подле нее. Никто, даже вождь, не имел права входить в это священное жилище. Так завещали предки.
        Хозяин вышел сам. В руках шамана был крупный, неизвестно откуда взявшийся здесь кристалл прозрачного горного хрусталя, олицетворяющий собою символ духовной власти и служащий ему для проведения различных торжественных церемоний. Внимательно оглядев собравшихся соплеменников, он начал медленно всходить на пригорок. Там, на его вершине, лежал огромный жертвенный камень, у основания которого и совершались всевозможные ритуалы и обряды, посвященные многочисленным духам. Люди приносили дары и аккуратно складывали их у священного, синего, камня. Затем шаман просил духов принять очередную жертву и оказать его соплеменникам помощь. В зависимости от обстоятельств и важности просьб, это были рыбы и птицы, животные и насекомые, но никогда еще здесь им в жертву не приносили человека. Этим человеком сегодня и должен был стать их шаман. Слишком большая беда пришла к жителям этого стойбища, и чтобы избавиться от нее, жертвенного оленя или зубра было уже недостаточно.
        Достигнув вершины пригорка, шаман остановился и, воздев руки к небу, начал произносить положенное в таких случаях заклинание. Он говорил долго, и люди, прислушиваясь к его словам, пытались понять их смысл, но так ничего и не поняли. Наконец шаман опустил руки и обратился к собравшимся здесь соплеменникам.
        - Жители стойбища! Нас постигла тяжелая участь, и мы должны поневоле смириться с этим. Кто-то сильно прогневал Лесного Духа, и он не помог нам уберечь священный огонь. Я разговаривал с ним, и Лесной Дух сказал, что пока среди нас находится человек, покушавшийся на жизнь медведя, — не будет счастья в этом стойбище. Лесной Дух отказал нам помогать. Тогда я обратился к духам предков, а эти духи не менее сильные, чем Лесной Дух, и они мне сказали, что когда-то, очень давно, так давно, что никто этого уже и не помнит, наше племя было многочисленным и сильным. Наши жилища длинными рядами стояли вдоль берега Большой реки, и в стойбище всегда было достаточно рыбы и мяса, но однажды к ним, как и к нам сейчас, пришла большая беда. Кочевые племена все чаще и чаще стали совершать набеги на стойбище, и, хотя сил для отражения их агрессии было достаточно, часть наших людей все-таки решили уйти из этих мест в поисках более спокойной и сытной жизни. И они нашли для себя это благодатное и тихое место. До сих пор там, на юге, где несет свои воды далекий Черный ручей, спокойно живут люди нашего племени. Если среди
нас найдется человек, к которому, несмотря на нанесенную ему обиду, все ещё благоволит Лесной Дух, и сходит в то, далекое стойбище, то уже через несколько дней в наших, остывших, очагах вновь запылает горячий и яркий огонь. Мы вновь изготовим себе крепкие плоты и надежные копья, и уже без особого страха, встретим приближающиеся зимние холода. Так сказали мне духи предков!
        Шаман умолк, и наступила какая-то странная, гнетущая, тишина. Люди напряженно думали, осмысливая сказанное шаманом, но так продолжалось недолго. Хитрый Лис первым нарушил молчание и со свойственной ему находчивостью и убедительностью в голосе произнес слова, которые тут же нашли отклик в сердцах окружающих его людей.
        - Шаман утверждает, что он общался с Лесным Духом и тот сказал ему, что кто-то из нас покушался на жизнь его наместника! Люди! Разве кто-то из вас, стоящих здесь, покушался на жизнь медведя? Спросите себя об этом, и вы поймете, что шаман говорит неправду. Видимо, ему самому очень не хочется идти в страну предков и просить для нас жаркий огонь, и поэтому он рассказал нам легенду о якобы нашем далеком прошлом и о том, что где-то на юге живут наши многочисленные родственники. Я, наверное, не ошибусь, если скажу, что каждый из нас хотя бы однажды ходил в южном направлении, но ничего, кроме дремучих лесов и травяных болот, там не видел. Молчали об этом и наши родители. У нас нет и никогда не было родственников на далеком Черном ручье. Поверьте, мне, что если бы все, что сказал шаман, было правдой, то почему тогда духи предков до сих пор утаивали это от нас? Почему он, шаман, зная наше бедственное положение, не отправил за спасительным огнем свою дочь? Айна исчезла несколько дней назад, и этого времени было бы вполне достаточно, чтобы добраться до придуманного им, мифического, Черного ручья и принести
горячий огонь. Триумфальное возвращение Айны с горшком дымящихся углей, было бы полным подтверждением того, что он говорит правду. Однако этот человек не послал свою высокомерную и глупую дочь за священным огнем, а где-то спрятал её в укромном и неизвестном нам месте. Разве вы, люди, не слышали рассказов Айны о всесильном духе, принявшем образ медведя и спасшем ее от незнакомца? Если бы все это было правдой, то и сейчас всесильный дух не отказал бы ей в помощи и дал бы нам горячий и яркий огонь. К сожалению, этого не произошло. Шаман и его дочь в очередной раз обманули своих доверчивых и наивных соплеменников!
        Шаман стоял молча, и люди восприняли это как правоту Хитрого Лиса, и из толпы уже начали раздаваться чьи-то возмущенные голоса, но тут слово взял вождь племени, и все снова притихли.
        - Шаман! Ты, действительно, много сделал для нас, и племя никогда этого не забудет, но сейчас мы просим и требуем от тебя помощи. Холодная зима где-то рядом. По ночам мы уже ощущаем ее страшное, леденящее дыхание, и если к приходу холодов в очагах наших не будет гореть огонь, то все мы погибнем. Мы не хотим, чтобы ты ушел к предкам, но ведь никто из нас не умеет разговаривать с ними так, как умеешь это ты. Да! Были у нас трудные времена, и ты всегда с честью находил выход из, казалось бы, тупиковой ситуации. Мы ждали несколько дней, но больше ждать не можем. До полного заката солнца осталось совсем немного, и я искренне надеюсь, что духи предков не оставят нас в беде и на этот раз, но если этого не произойдет, то последний луч солнца будет знаком для начала печальной церемонии. На этот случай, храня и соблюдая обычай предков, я прошу тебя назвать имя твоего приемника. И пусть люди услышат это имя!
        Вождь замолчал. Тревожно молчали и остальные собравшиеся здесь жители стойбища. Все ждали ответа. Солнце уже коснулось линии горизонта и замерло, надеясь вместе со всеми услышать ответ обреченного на смерть человека. Шаман молчал. Нервное напряжение стремительно нарастало. Первым, как и в прошлый раз, не выдержал Хитрый Лис. Пренебрегая заветами предков, он подошел к стоящему у жертвенного камня человеку и, глядя ему в глаза, произнес.
        - Назови имя, шаман!
        Шаман продолжал молчать. Спокойные глаза его с полным безразличием смотрели на Хитрого Лиса, и это привело последнего в ярость.
        - Имя, шаман! Скажи имя!
        Наконец, шаман грустно вздохнул и, повинуясь воле предков, произнес имя своего приемника.
        - Айна! — тихо сказал он, и тут же, сбитый ударом Хитрого Лиса, упал на жертвенный камень и на какое-то время потерял сознание.
        - Шаман не назвал имени своего приемника! — завопил Хитрый Лис, но как бы тихо не было произнесено имя, люди услышали его.
        - Шаман обманул нас! Видите, вот он лежит передо мною на жертвенном камне, и духи не помогают ему подняться! Они не карают меня за этот непозволительный, изуверский, поступок, и скоро вы все увидите их знак расположения ко мне! — в истерике кричал Хитрый Лис, пытаясь выбить из памяти соплеменников имя, произнесенное шаманом. Он схватил выпавший из его рук священный дробильный камень, и снова сильный голос его полетел над толпой, впиваясь в уши людей и будоража их, напряженные ожиданием, нервы.
        - Люди! Вы видите, я держу в руках этот священный, дробильный камень, и со мною абсолютно ничего не происходит! У меня не обгорели руки, моей головы не коснулась быстрая молния, а это значит, что духи доверяют мне не меньше, чем нашему шаману! Это знак, который подают нам невидимые и всесильные духи! Вы видите этот знак?! Духи требуют к себе нашего шамана и доверяют мне, Хитрому Лису, продолжить его трудное и опасное дело. Да свершится воля предков! — и с этими словами он поднял над головой священный дробильный камень и уже готов был опустить его на голову лежащего перед ним человека, как случилось нечто странное. Последний луч заходящего солнца, вдруг каким-то невероятным образом, пробившийся сквозь прогалины и стволы деревьев, коснулся дробильного камня и, отразившись от его плоской, зеркальной, поверхности, прошелся по лицам собравшихся здесь людей. И в тот же миг где-то совсем недалеко, за их спинами, раздалось предупреждающее и леденящее душу громкое медвежье рычание. Хитрый Лис обернулся и остолбенел. Пальцы рук его ослабли, и тяжелый дробильный камень, лишившись поддержки, с какой-то не
присущей этому минералу стремительностью, рванулся вниз и острой гранью ударил по обнаженной ноге самозванного и временного его владельца. Хитрый Лис даже не почувствовал боли. Широко открытые и будто остекленевшие глаза его теперь неотрывно смотрели в сторону соседней поляны. Там, на, отсеченной полосой тумана, возвышенности, ярко горел костер, и рядом с ним, опираясь на копье, стояла Айна. Легкий ветер развевал ее длинные русые волосы, и казалось, что и она, и костер, и пригорок только что всплыли из обволакивающего их тумана и теперь пристально и с осуждением смотрят на собравшихся здесь людей. Хитрому Лису впервые за всю свою жизнь стало по-настоящему страшно.
        Глава 15
        Болезнь
        Острый Рог возвращался. Горящий костер, Айна и, покрытая осенней травой поляна остались далеко позади. Где-то там еще слышались отдаленные крики людей, собравшихся на соседней поляне, но, постепенно, утихали и они. Погоня явно не намечалось. Жителям стойбища, по понятным причинам, было сейчас совсем не до него.
        Вот серой лентой в просвете деревьев мелькнул знакомый ручей. Холодная вода мгновенно обожгла тело человека, и, вскоре он почувствовал какой-то легкий, странный озноб. Разгоряченный ходьбой, юноша сначала не обратил на это совершенно никакого внимания, но пронзающий ветер, нервное напряжение и усталость, в конце концов, сделали свое дело. Еще не дойдя до Журавлиного озера, Острый Рог уже понял, что сильно простудился. Он чувствовал, как его начинает поочередно бросать то в жар, то в холод, и разноцветные круги иногда всплывают в глазах его, и как-то странно кружится голова.
        Добравшись до своего жилища, он уже не вошел, а скорее вполз в это огромное, темное помещение и плотно закрыв за собою двери. Собрав последние силы, юноша разжег очаг, вскипятил воду и медленно выпил ее, разведя с припасенным для этого случая медом. С трудом различая рдеющие под пеплом угли, человек последним усилием воли закрыл дымоход и, уже теряя сознание, навзничь упал на свою мягкую, травяную подстилку.
        Очнулся он, видимо, не скоро. Помещение, предварительно прогретое им, теперь, уже остыло и настоятельно требовало новой порции тепла. Непроницаемый мрак, полностью захвативший жилище, совсем не мешал дальнейшим действиям человека. Острый Рог давно уже мог на ощупь найти здесь любой из необходимых ему предметов. Резервный запас дров лежал рядом, но не было сил подняться и разжечь столь нужный ему огонь. Он медленно пополз к тому месту, где хранилось топливо, и так же медленно, экономя силы, вернулся с ним к остывшему очагу. После недолгого отдыха Острому Рогу все-таки каким-то чудом удалось дотянуться до крышки дымохода и открыть её. Поток свежего воздуха хлынул в жилище, однако наверху было темно, и он понял, что там сейчас безраздельно властвует ночь.
        Очаг разгорелся быстро. Снова, как и в прошлый раз, добавив в горшок горсть сушеной малины, Острый Рог приготовил себе питье. Есть совсем не хотелось, и, напившись приготовленного отвара, он вновь заснул, предварительно закрыв темное отверстие дымохода. Сновидения, полные кошмаров, то и дело возникали в его охваченном болезнью сознании. Острый Рог вдруг увидел себя в своем родном стойбище, но ни людей, ни построек там не было и только черные пятна пожарищ напоминали о том, что здесь когда-то жили люди. Потом появилась Ирис. Она стояла на противоположном берегу уже покрытого льдом Черного ручья и звала его. Лед был тонким, и он никак не мог перебраться на тот берег. Затем Ирис исчезла, и на ее месте оказался, непонятно откуда появившийся здесь Хитрый Лис. Он как-то недобро улыбался, наблюдая за тщетными попытками Острого Рога преодолеть эту замерзшую водную преграду. Наконец, сновидения прекратились, кашель уменьшился и, измученный кошмарами, юноша, незаметно для себя, погрузился в спокойный и ровный сон.
        Чувство нестерпимого голода заставило Острого Рога открыть глаза, и он окончательно проснулся. Кашель стих, хотя и не прошел полностью. Тело, ослабленное болезнью, казалось легким, немного кружилась голова, но уже чувствовалось, что недуг постепенно уходит. Мясо, добытое им при испытании своего нового оружия, было завялено и теперь хранилось под самым потолком. Острый Рог, держась за стеллаж, приподнялся, достал его и, удобно устроившись, приступил к трапезе. Орехи и яблоки, собранные им в конце лета, прекрасно вписались в это хотя и скудное, но очень полезное меню. Он снова растопил очаг и неторопливо придвинулся к огню. В помещении было тепло, однако постоянная темнота, нарушаемая лишь отблесками пламени, не позволяла человеку заняться какими-либо серьезными и кропотливыми делами, которых у Острого Рога накопилось уже немало. Приближался сезон охоты и ему, для этого мероприятия, необходимо было копье, но оно теперь принадлежало Айне. Сделать новое в данной ситуации было практически невозможно. И материал на древко, и кусок полупрозрачного сердолика, и все остальное, необходимое для работы, у
него было, но полностью отсутствовал свет. Без него приступать к такой ответственной работе было совершенно бессмысленно. Дров в помещении, конечно, хватало, однако использовать их сейчас для освещения жилища было бы крайне неразумно. Острый Рог сидел у огня и наблюдал, как языки пламени скользят по сухим сучьям, и ничего не мог придумать. Так продолжалось довольно долго. Наконец, взгляд его случайно остановился на маленьком пламени, возникшем вблизи очага. Возможно, это была веточка или уголек, выпавший из костра, но, как ни парадоксально, горела она ровно и долго. Острый Рог стал внимательно наблюдать за этим непонятным и странным явлением. Огонек давно уже должен был бы погаснуть, но он отчего-то не гас. Маленькое пламя колебалось и словно манило к себе. Наконец человек не выдержал, взял его в руки и поднес к глазам. Пальцы сжимали скорлупу ореха, наполненную воском, из которого выглядывала неизвестно как попавшая туда маленькая конопляная нить. Она словно плавала в разогретом до состояния жидкости воске и не горела, а медленно тлела, излучая при этом чистое спокойное пламя, и не было в нем ни
искр, ни копоти, ни дыма. Наконец, огонь полностью затопило воском, и он исчез. Острый Рог, внимательно наблюдавший за этим явлением, решил провести небольшой, но интересный эксперимент. Он взял плошку, которой черпал воду из большого горшка, и накрошил в нее воск, предварительно положив на дно её, тонкую конопляную нить. Конец этой нити юноша старательно вывел за пределы емкости и поджег это свисающее, скрученное волокно. Пламя быстро пробежало по сухой нити и остановилось там, где она вплотную соприкасалась с воском. Тот постепенно начал плавиться, и нить, пропитанная этим раствором, дала ровный и почти бездымный огонь. Так продолжалось довольно долго, но, в конце концов, как и в первом случае, погасла и она. Время, за которое сгорел этот маленький фитиль, было, конечно, несоизмеримо больше, по сравнению с тем, за которое сгорела бы небольшая сухая веточка, но для освещения жилища этого было явно недостаточно. Нужно было придумать что-то такое, чтобы конопляная нить либо сама поднималась из растопленного пламенем воска, либо, наоборот, растопленный воск опускался, освобождая место для пропитанного
им волокна. Острый Рог долго, но тщетно пытался решить эту жизненно важную для него задачу, однако, так ничего и не придумав, вновь отправился спать.
        В конце концов, решение все-таки было найдено. Острый Рог поднялся со своей подстилки, даже не успев как следует задремать. Воск еще оставался теплый. Он старательно раскатал его в небольшую лепешку, уложил в нее скрученные пряди волокна и вновь скатал, уже окончательно превратив свое изделие в тонкий и длинный цилиндр. Затем юноша установил его в глиняную плошку и зажег фитиль. Тот вспыхнул, и уже через мгновение, спокойное, ровное пламя осветило все, что находилось вокруг, и продолжалось это так долго, что показалось Острому Рогу вечностью. Очаг давно уже погас, а изготовленный им светильник все горел и горел, и Острый Рог с глазами, полными счастья, всматривался в этот огонь, и радости его не было предела.
        Болезнь уходила. Легкий кашель еще иногда давал знать о себе, но самочувствие с каждым днем улучшалось, и юноша все больше и больше времени уделял приятной и нужной работе. Теперь Острый Рог мастерил уже стационарные светильники и крепил их к стенам своего жилища. Особой трудности эта работа не представляла, но времени занимала много. Необходимо было изготовить, по крайней мере, семь небольших свечей. Четыре из них он планировал закрепить на кронштейнах по углам помещения, а остальные три установить рядом друг с другом на одном основании. Такое устройство можно будет перемещать по всей территории жилища, что очень важно для проведения мероприятий, требующих дополнительного освещения.
        Наконец, работа была завершена, и он с волнением зажег угловые огни. Помещение полностью преобразилось. Оно наполнилось мягким ровным светом, и Острому Рогу показалось, что в его жилище стало даже как-то уютнее и теплее. Теперь не нужно было на ощупь отыскивать в темноте нужные ему вещи, бояться что-то нечаянно уронить, и уже совсем ни к чему было разводить огонь только лишь для того, чтобы осветить это огромное и темное помещение.
        Последним штрихом его замысла была установка радужных камней в непосредственной близости от уже готовых угловых светильников. Набранные еще весной на берегу Журавлиного озера, они находились на стеллаже и иногда отражали, а точнее, дробили падающий на них свет разведенного костра. Мелкие и совсем крохотные камни Острый Рог предполагал использовать для изготовления различных приспособлений и инструмента, включая такие, как буравчик для сверления отверстий в иглах, а вот крупные, величиной с орех, большого спроса пока не находили. Он закрепил их в углах за каждым из установленных им светильников. Эффект был ошеломляющий. Восковые свечи будто бы исчезли из поля зрения, а на их месте вдруг возникла целая плеяда радуг. Они переливались, накладывались одна на другую, расходились и снова сталкивались между собой. Все это было похоже на прекрасный искрящийся танец света, которому не было и конца. Острый Рог, вдоволь налюбовавшись своим творением, все же с грустью закрыл кусками бересты эти прозрачные и твердые камни. Он считал, что такое освещение можно будет себе позволить только по какому-то очень
приятному и торжественному случаю.
        Помещение вновь наполнилось ровным, спокойным светом, и Острый Рог, не торопясь, принялся за работу. Хотя болезнь уже практически прошла, но он все еще не решался выйти наружу и поэтому, пользуясь свободным временем, приступил к изготовлению копья. Дня через два оно, сияя своим новым, отполированным до блеска наконечником, уже стояло на месте прежнего, отданного им Айне. Еще один день ушел на наведение порядка в жилище, и наконец, после некоторых колебаний, юноша все-таки решился выйти наружу. В отверстии дымохода было светло, а это означало, что снаружи сейчас, по всей вероятности, полдень. Острый Рог по суковатому приставному шесту, служившему ему лестницей, поднялся наверх, выглянул наружу и моментально зажмурился. Когда глаза его вновь, открылись, то увидели, что перед ними, на всем обозримом пространстве, искрясь и переливаясь, лежит мягкий и белый снег.
        Глава 16
        Хитрый Лис
        Холодный северный ветер гнал по небу клочья тяжелых облаков, и лишь иногда в просветах между ними появлялось яркое, но уже никого не греющее солнце. Далеко за спиной остался тревожный шум переката. Куда-то пропали выступавшие из воды, огромные черные камни и лишь небольшие, крутящиеся водовороты, то исчезая, то вновь появляясь из глубины реки, все также продолжали свое неторопливое и равномерное движение. Иногда берег менял свои очертания. То он крутыми обрывами нависал над темной осенней водой, то постепенно снижался, переходя в большие и песчаные отмели. Вокруг не было ни души. Казалось, что все живое сейчас попряталось в свои теплые берлоги, дупла и норы и постепенно замерло там, ожидая окончательного прихода зимы.
        Хитрый Лис уже неделю шел вниз по течению, стараясь не терять из вида поверхность Большой реки. После известных событий, произошедших в их стойбище, нечего было и думать о том, что у него когда-либо вновь появится шанс стать вождем или хотя бы шаманом. Теперь там всеми руководила маленькая болтушка Айна, и даже ее отец, обладая возвращенной ему властью, не перечил этой строптивой девчонке. И откуда только они узнали, что он, Хитрый Лис, охотился на медведя? Ведь говорили же древние, что тот, кто съест сердце Хозяина Леса, обретет его силу и сам станет хозяином этих безграничных и богатых лесных угодий! Жаль, что тогда он промахнулся. Сидел бы сейчас в своем теплом жилище и смотрел, как у жаркого очага услужливо хлопочет молодая, красивая женщина, готовя ему вкусную и питательную пищу.
        Хитрый Лис сглотнул слюну и устало опустился на большой, поросший мхом, камень. Продукты давно закончились и теперь голод уже настойчиво преследовал человека. Копьё, которое, пользуясь всеобщим ликованием, он незаметно взял, а точнее, украл у Айны, не принесло ему желанного счастья. Ни один зверь не подошел на доступное для точного броска расстояние, да и само копье оказалось слишком тяжелым, что говорило о недюжинной силе его таинственного, бывшего, владельца. Хитрый Лис не верил в существование духов, но иногда ему казалось, что они действительно существуют, потому что ничем другим нельзя было объяснить те неудачи, которые преследовали его в последнее время. Опытный охотник, один из лучших добытчиков племени, он уже несколько дней не мог обеспечить себя пищей, которая находилась буквально рядом. Раньше он способен был догнать и голыми руками схватить чуть зазевавшегося олененка, а сейчас, даже имея копье, он был голоден и не мог найти этому никакого разумного объяснения. Видимо, духи, приносившие в прошлом удачу, теперь отказывали ему в помощи, и Хитрый Лис прекрасно понимал истинную причину их
отказа.
        Немного отдохнув, он снова двинулся в путь, подбирая на ходу крупные, уже полностью созревшие ягоды брусники и срывая с пней небольшие грозди мелких осенних опят, еще каким-то чудом сохранившиеся здесь в это холодное предзимнее время. Чувство голода немного притуплялось, но полностью не исчезало. Вечером, у берега реки, он нашел несколько двустворчатых моллюсков. Это была большая удача. Он с удовольствием съел их и, уже не надеясь на дальнейшие везения, начал готовиться к ночлегу. Для охотника с его стажем не было большой проблемой провести ночь в лесу, на какой-нибудь приглянувшейся ему разлапистой ели, и поэтому, соорудив себе из веток что-то похожее на большое гнездо, он забрался в него и спокойно уснул. Ему снился крупный, жарящийся на костре кусок оленины и еще что-то очень вкусное, но что именно, он так и не вспомнил.
        Утро встретило Хитрого Лиса редкими снежинками, падающими с, казалось бы, абсолютно безоблачного неба, и ветром, пронизывающим его полуобнаженное тело до самых костей. Он понимал, что долго без огня и пищи ему не продержаться, но назад пути уже не было. Единственной надеждой, на которую человек теперь рассчитывал, была встреча с теми самыми налетчиками, которые еще совсем недавно напали на их стойбище. Сначала эта мысль казалась ему совершенно абсурдной, однако со временем она обрела в его сознании вполне приличное место и, более того, стала одной из главных в череде иных, менее продуктивных идей. Хитрый Лис прекрасно понимал, что любой человек, увидев незнакомца с копьем в руке, однозначно примет его за врага с соответственно вытекающими отсюда последствиями. Чтобы этого не случилось, Хитрый Лис должен был сам, без оружия, явиться в незнакомое стойбище и попросить там убежище. Такие случаи, когда чужака принимали в незнакомое племя, были ему известны, хотя они и происходили крайне редко. В дальнейшем, как и предполагал Хитрый Лис, он разберется, что нужно сказать и сделать для достижения главной,
поставленной перед собою цели. Его племя умело плести прекрасные, рыболовные сети. Сейчас, за исключением специальных, зимних, снастей все они были подняты из глубин водоемов и аккуратно сложены хозяевами в своих уютных и теплых жилищах. Зная интересы нападавших, он надеялся увлечь их идеей нового набега, и надежды его были далеко не беспочвенны. Богатая добыча, несомненно, прибавит ему авторитета. Если еще и удастся внушить своим будущим сподвижникам, что это именно Лесной Дух оказывает ему свое постоянное и сильное покровительство, то именно Хитрый Лис, впоследствии, и станет шаманом этого племени. Таким образом, у человека был реальный план действий, и он, несмотря на предполагаемые трудности, готов был полностью его осуществить.
        Была и еще одна цель, повлиявшая на его уход из родного стойбища, но она была настолько туманной и призрачной, что Хитрый Лис даже и не пытался думать о ее практической реализации. Дело в том, что ему давно уже по-настоящему нравилась та самая, похищенная пришельцами, Дэйла. Скромная, рассудительная и немногословная, в отличие от своей подруги, она была прекрасной хозяйкой, о чем говорила вся обстановка в ее, хотя и не богатом, но вполне уютном жилище. Что касается Хитрого Лиса, то, как ему казалось, Дэйла не обращала на него абсолютно никакого внимания. Всегда серьезная и деловитая, занятая своими собственными делами, она проходила мимо него, ни разу не обернувшись и не произнеся ни единого слова. Это в какой-то степени задевало самолюбие Хитрого Лиса, но в то же время и радовало его. Он вообще не любил болтливых людей, а болтливых женщин — тем более, но эта была иной. Ещё неделю назад он мог договориться с родителями Дейлы и взять её в жены, но теперь это было уже практически невозможно. Утешало одно: если вдруг план, придуманный им, удастся, и Хитрый Лис все-таки станет шаманом, то по закону
предков он сам выберет себе жену, и ни одна девушка не посмеет отказаться от этого, пусть даже не очень приятного для нее, ультиматума. Так гласит закон предков.
        Лес постепенно редел. Начали чаще встречаться большие, присыпанные снегом болота и Хитрому Лису пришлось немного отклониться от намеченного им маршрута. Большая река постепенно скрылась за редколесьем и под ногами человека вскоре захлюпала вода. Он перешел вброд какую-то речку, а затем еще одну и, вновь вернувшись к Большой реке, продолжил свой путь вниз по ее течению. Вскоре на противоположном берегу, там, где в Большую реку впадает Малая река, ненамного уступающая ей по величине, юноша заметил дым. Не было никакого сомнения в том, что он возник далеко не без участия человека. Вернее, всего, это и было то самое стойбище, которое он так долго пытался отыскать.
        Хитрый Лис подошел к самой кромке воды, надеясь найти там какой-либо материал для предстоящей переправы, но все было тщетно. Берег оказался пуст. Мелкий кустарник, растущий в непосредственной близости от реки, не мог быть использован для осуществления поставленной им цели. Соорудить даже совсем примитивный плот из него было практически невозможно, а крупные стволы деревьев находились так далеко, что не было и смысла с ними возиться.
        Маленькая желтогрудая синичка, молчаливо сидевшая где-то рядом, вдруг тихо пискнула, и Хитрый Лис, пытаясь разглядеть ее, повернулся и немного нагнул свою голову. И вовремя. Незнакомое копьё, похожее на большую, вытянутую змею, с каким-то зловещим шуршанием пролетело над ним и, ударившись о камень, сломало свой серый, кремневый наконечник. Хитрый Лис мгновенно понял, что его уже обнаружили. План, с такой тщательностью составленный им накануне, рухнул, и теперь нужно было срочно искать выход из создавшегося здесь положения. Первое, что пришло в голову, обезумевшего от страха человеку, так это желание убежать и скрыться от надвигающейся на него опасности. С одной стороны, путь к бегству ему надежно преграждала Большая река, а с другой — люди, готовые убить незнакомого им человека и только лишь узкая полоса желтого, прибрежного песка оставалась пока еще свободной для отступления. Хитрый Лис тут же и воспользовался этим единственным и, как показалось ему, совершенно безопасным маршрутом. Ноги сами, с невероятной скоростью, понесли его вдоль тянущейся кромки воды — и вдруг замерли, будто наткнувшись на
какое-то невидимое препятствие. Прибрежная полоса песка, казалось бы, уже спасшая его от преследователей, вдруг оборвалась, и Хитрый Лис отчетливо понял, что попал в приготовленную ему ловушку.
        Положение становилось катастрофичным. Он видел, как вдоль берега Большой реки по направлению к нему бегут вооруженные копьями люди. Вот и на противоположной стороне этой широкой песчаной косы также появилась большая группа преследователей и им вряд ли потребуется много времени для того, чтобы настичь и расправиться с появившимся здесь незнакомцем.
        Решение пришло неожиданно и быстро. Хитрый Лис, словно демонстрируя свою будущую покорность, осторожно положил копьё и, отбежав на значительное расстояние, упал, уткнувшись лицом в заснеженную и мерзлую землю. Теперь все зависело от везения. Через некоторое время послышались звуки приближающихся шагов. Затем они стихли, и Хитрый Лис отчетливо услышал слова, произнесенные на каком-то незнакомом ему языке. Тут же чьи-то крепкие руки схватили его, связали и, словно пойманного оленя, не торопясь, понесли в чужое и незнакомое ему стойбища.
        Глава 17
        Волки
        Тяжелая наружная дверь скрипнула и, сбрасывая с себя лежащие на ней снежинки, стала медленно пониматься. Морозный воздух, будто бы только и ждавший этого случая, холодной волной прошелся по телу человека и устремился дальше в темную глубину помещения. Острый Рог огляделся и, не обнаружив поблизости ничего подозрительного, уверенно зашагал к знакомому дереву, которое уже давно служило ему в качестве наблюдательного пункта.
        Сучья были холодными и скользкими. Ноги то и дело срывались с их обледенелой поверхности, и Острому Рогу стоило больших усилий, чтобы добраться до заветной развилины, находящейся почти на самой вершине липы. Наконец, старания юноши полностью увенчались успехом, и Острый Рог, удобно усевшись на ветвях, принялся рассматривать припорошенные снегом окрестности. Далеко на юге, там, где находилось его родное стойбище, он, как и прежде, отчетливо увидел дым небольшого костра. Это придало ему спокойствия, и Острый Рог не торопясь повернулся в противоположную сторону. В стойбище Айны также, видимо, был разведен огонь. Поднимающаяся струйка дыма теперь прекрасно просматривалась на фоне голубого и прозрачного неба. За время болезни он часто вспоминал свой последний поход на Большую реку и то, что там произошло. Иногда он думал об Айне, той самой русоволосой девушке, которой он недавно помог приобрести огонь и отдал свое копье. Что-то было в ней такое, чего он не мог и сам себе объяснить. Острый Рог видел этого человека в общей сложности не более часа, но и этого оказалось вполне достаточным для того, чтобы
образ русоволосой незнакомки как-то незаметно, но уютно разместился в памяти его и, как ни странно, занял там основное, лидирующее положение. Воспоминания об Ирис также имели место, но теперь, постоянно сравнивая её с дочерью шамана, юноша осознавал, что Айна для него тоже не менее близка и значительна чем та, красивая и умная соплеменница, что осталась на берегу далекого Черного ручья. Он отгонял эти неправильные, крамольные мысли, но они почему-то возвращались снова и снова, овладевали сознанием этого, уже окончательно запутавшегося в них, человека.
        С трудом оторвавшись от этих воспоминаний, Острый Рог, наконец, вплотную сосредоточился на изучении всего, что только можно было увидеть с высоты этого огромного и холодного дерева.
        С восточной стороны от своего жилища ничего примечательного обнаружить не удалось. Присыпанный снегом, лес был пуст и молчалив. Южное направление, куда он впоследствии и обратил свой взгляд, оказалось более продуктивным. Там, где находилось уже знакомое ему, небольшое мелководное озеро, Острый Рог заметил приличное стадо кабанов, неторопливо пересекающих небольшую, болотистую поляну.
        «Неплохо бы конечно добыть кабанчика!» — подумал Острый Рог и представил себе, как он жарит на костре это вкусное жирное мясо. Но мясо, о котором он мечтал, оставив ровные дорожки следов, уже исчезло в зарослях молодого березняка, и гоняться за ним сейчас не имело особого смысла. Это не олени, способные обеспечить человека не только мясом, но и добротной, теплой одеждой, в которой можно будет уверенно противостоять надвигающимся зимним холодам. Мороз с каждым днем становился сильнее, и накидка из рысьего меха уже не могла, в достаточной мере, защитить человека от этого закономерного, природного явления.
        Взгляд на Журавлиное озеро заставил человека вздрогнуть и вновь вспомнить о добрых духах далекого Черного ручья. Они и в этот раз не оставили его без помощи и выгнали из леса так необходимых сейчас красивых и крупных животных. Там, на правом берегу уже полностью замерзшего водоема, раскапывая снег своими острыми копытами, беззаботно паслось небольшое стадо оленей.
        - Этого не может быть! — ещё не веря своим глазам, тихо воскликнул юноша и начал быстро спускаться на землю.
        Лук, несколько стрел и копье были уже готовы к охоте, и, казалось, лишь ждали случая показать себя в деле. Взяв их с собой, Острый Рог начал осторожно приближаться к добыче. Подойдя на расстояние выстрела, он остановился, выбирая наиболее выгодную позицию, и стал терпеливо ждать. Шагов пятьдесят отделяли его теперь от первого крупного животного, однако другие находились значительно дальше. Острый Рог не хотел рисковать ни стрелами, ни, так неожиданно представившейся ему, удачей и поэтому терпеливо стоял, укрывшись за суковатым стволом огромного старого дуба. Олени, еще не обнаружив охотника, не проявляли никакого беспокойства, и нужно было просто немного подождать, когда они подойдут поближе.
        Вожак неожиданно поднял свою увенчанную большими ветвистыми рогами голову и на мгновение замер. Вокруг было тихо. Озеро, покрытое ранним, еще не окрепшим льдом, не выглядело опасным, но что-то все-таки насторожило это большое, чуткое животное. Его ноздри старательно втягивали воздух, пытаясь понять, откуда вдруг донесся и моментально исчез этот тревожный и хорошо знакомый запах, но он больше не повторился. Олень, решив, что это ему лишь показалось, снова нагнул свою голову и продолжил прерванную трапезу. Острый Рог, наблюдавший за поведением вожака, принял его беспокойство на свой счет и был абсолютно неправ. За оленьим стадом, и уже давно, наблюдали еще две пары внимательных, зорких глаз и так же, как и Острый Рог, ждали удобного случая для успешной и быстрой атаки.
        Все произошло так стремительно, что Острый Рог в первое мгновение просто ничего не понял. Из глубины кустов, растущих у самой кромки льда, вдруг вырвались две серые тени и, набирая скорость, устремились к оленьему стаду. Расстояние, отделявшее их от жертвы, было столь незначительным, что не прошло и минуты, как два оленя уже лежали на окрашенном кровью снегу. Вожак, видимо, осознав наконец, что произошло, пригнул свою голову к земле и кинулся на хищников, но силы были слишком неравны. Один из волков, а это были именно они, забежал справа и, отвлекая внимание оленя, сделал вид, что пытается напасть на вожака, в то время как другой осторожно подкрался слева, и белые клыки его мгновенно и безжалостно полоснули по незащищенному оленьему горлу. Ноги вожака ослабли, и он, превозмогая боль, сначала опустился на колени, а затем и упал, окрашивая снег своей дымящейся теплой кровью. Волки, увлеченные охотой, этого уже не видели. Огромными прыжками они догоняли очередную жертву, мчащуюся со всех ног в сторону Острого Рога, и Острый Рог видел, как отчаяние и ужас мечутся в ее больших и широко раскрытых
глазах. Серые убийцы, распластавшись в прыжках, были абсолютно уверены в успехе и даже не заметили, как им навстречу со стороны леса, словно соревнуясь друг с другом, взвились две крепкие стрелы, и уже через мгновение хищники, так и не успев понять, что здесь произошло, разделили участь своих беспечных и неосмотрительных жертв. Теперь они тихо и неподвижно лежали рядом, и в этой наступившей тишине лишь отчетливо слышался постепенно удаляющийся стук торопливых оленьих копыт.
        Солнечный диск постепенно, но уверенно клонился к горизонту. Острый Рог, понимая, что время на разделку туш ограничено, немедленно принялся снимать шкуры с только что убитых им хищников. Теплый и прочный мех для одежды нужен был ему в первую очередь. Еще не остывшие туши легко поддавались острому кремневому инструменту, и через какой-то час они, свернутые и обработанные изнутри мелко накрошенной печенью, уже лежали в полумраке его жилища. С оленями все оказалось сложнее. Их нужно было разделать полностью. Учитывая, что до наступления сумерек оставалось не более полутора часов, нечего было и думать, что он даже теоретически сумеет уложиться в столь короткое время. Решение, хотя и явно нежелательное, но единственно верное, было принято, и Острый Рог, схватив одного из убитых оленей, волоком потащил его к своему убежищу. Ноги то и дело скользили по заснеженной земле, и оттого, наверное, туша животного казалась более тяжелой, чем была в действительности. Наконец ему все-таки удалось дотащить ее до своего жилища, и, немного отдохнув, он вновь отправился к озеру. Второй убитый олень был значительно
крупнее первого, и Острый Рог провозился с ним довольно долго, но, в конце концов, и он был доставлен по назначению и вместе с первым уложен в помещении рядом с волчьими шкурами. Оставался третий, последний.
        В лучах закатной зари верхушки деревьев порозовели, и сумерки начали постепенно осваивать отвоеванное у света пространство. Желтым диском поднялась из-за Восточного леса луна. Вслед за ней из бездонной глубины неба начали робко появляться и яркие холодные звезды. Все говорило о том, что ночью следует ожидать продолжительного и крепкого мороза. Он уже начал ненавязчиво хватать человека за его за обнаженные пятки, но Острый Рог не обращал на это никакого внимания. Последняя туша давалась ему с большим трудом. Он даже не передохнул, приступая к ее транспортировке, и на то были более чем веские причины. Его, выросшего в лесу, нисколько не пугала наступающая темнота. При свете луны он справился бы со своей работой ничуть не хуже, чем днем, однако Острый Рог прекрасно знал, как ведут себя зимой озлобленные голодом волки. В отдалении уже слышался их протяжный тоскливый вой, и не нужно было быть опытным охотником, чтобы понять, что эти серые хищники скоро будут здесь. С каждой минутой их голоса раздавались все ближе и ближе, и наконец Острый Рог увидел на северной части Журавлиного озера несколько быстрых
серых теней. Они уверенно шли по следу своих только что убитых им сородичей. Безветренная погода не давала возможности этим хищникам быстро обнаружить человека, из последних сил волокущего за собой тяжелую тушу оленя. Острый Рог понимал, что долго так продолжаться не может. Превозмогая усталость, он дотащил свою ношу до поляны и, видя уже свое жилище, решил хоть на мгновение отдохнуть, но не тут-то было. Волчий вой неожиданно смолк, и Острый Рог понял, что это означает только одно. Его обнаружили. Уже подтащив свою добычу к входу в жилище, он увидел, как несколько хищников стремглав выбежали на поляну и, не снижая скорости, бросились к нему. Но было уже поздно. Тяжелая каменная дверь закрылась, и разгоряченные погоней волки еще долго не могли понять, куда так неожиданно пропала их, казалось бы, уже пойманная добыча. Острый Рог, не в силах подняться, лежал в прихожей рядом с тушей оленя и отчетливо слышал их нетерпеливые шаги за дверью. На душе его было спокойно и даже весело. Какая-то мальчишеская радость, совершенно несовместимая с разумом, кружила ему голову и настойчиво предлагала подразнить этих,
еще недавно так уверенных в себе хищников.
        Немного отдохнув, Острый Рог затащил в теплое помещение свою последнюю ношу и перед тем, как капитально отдохнуть, снова влез под самую крышку дымохода. Сквозь полузасыпанные снегом отверстия была прекрасно видна вся стая. Она была довольно крупной. Острый Рог насчитал не менее пятнадцати особей, сидящих и бегающих недалеко от его жилища. Иногда лунный свет отражался в их глазах, и казалось, что это вовсе и не глаза, а пламенеющие, пришедшие в движение угли, словно специально оставленные кем-то у самого входа в жилище.
        Понаблюдав еще немного, человек наглухо закрыл крышку дымохода и, спустившись вниз, тут же улегся спать. Приблизительно в полночь прошел небольшой снег. Утром, холодное и позднее солнце ненадолго выглянуло из-за горизонта и обнаружило на знакомой поляне лишь большой, сферический холм, уже полностью покрытый слоем искрящегося, пушистого снега. Оно еще немного повисело в холодном, бездонном небе, но, так и не найдя для себя ничего более существенного, вновь надолго ушло за далекий западный горизонт. Зима, холодная и долгая, теперь уже окончательно вступила в свои права.
        Глава 18
        Лесной дух
        Хитрый Лис постепенно приходил в себя., Связанный по рукам и ногам, теперь он лежал в каком-то старом заброшенном помещении и, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи, ждал своей участи. Было холодно. Сквозь дырявую крышу пробивался неяркий свет короткого зимнего дня, но со временем он начал ослабевать и мрак ночи постепенно вступил в свои права. В жилище стало темно, и только отблески недалекого костра иногда проникали сюда, освещая на миг это холодное и ветхое помещение. Лежать было неудобно, однако приходилось с этим мириться.
        «Если сразу не убили, значит, что-то им от меня все-таки нужно?!» — подумал Хитрый Лис, пытаясь понять смысл разговора, ведущегося где-то совсем недалеко от костра. Речь, которая доходила до его слуха, была совершенно непонятной, а тон, с которым она произносилась, явно не предвещал ничего хорошего. Голоса были резкими и настойчивыми. Наконец, они стихли, и Хитрый Лис услышал приближающиеся шаги. Полог жилища откинулся, и в образовавшемся проеме показались две темные фигуры. Хитрого Лиса подняли и, сняв ремни, стягивающие ему ноги, безмолвно повели к костру. Там собрались, наверное, уже все жители этого стойбища. Их было довольно много. По численности они раза в два, а то и более, превосходили оставленное им поселение, да и по вооружению также вряд ли уступали его сородичам. Короткие, в рост человека, копья были очень удобны для поражения цели с близкого для них расстояния и являлись довольно грозным оружием их владельцев. Каменные топоры также представляли не менее серьезную опасность для их будущих, потенциальных, противников. Одежда иноплеменников была почти такой же, как и у Хитрого Лиса,
однако некоторые из них носили ещё и ожерелья из крупных волчьих клыков, видимо, указывающие, насколько их обладатель храбр и удачлив в охоте. Один из присутствующих, по всей вероятности, их вождь, в отличие от остальных, был облачен в шкуру рыси. Видимо, эта одежда и здесь, как и в его родном стойбище, служила символом власти, и носить ее мог далеко не каждый.
        Хитрого Лиса подвели к обладателю рысьей шкуры и поставили перед ним на колени. Тот внимательно осмотрел незваного гостя и что-то спросил на непонятном Хитрому Лису языке. Затем, наверное, понимая, что так он ничего не добьется, дал какую-то команду стоящему рядом с ним соплеменнику. Тот быстро исчез, но через некоторое время вернулся, ведя за собою девушку, в которой Хитрый Лис с удивлением и радостью узнал похищенную Дэйлу. Подойдя ближе, она тоже узнала его, и глаза пленницы мгновенно ожили. Она и не надеялась уже когда-либо встретить знакомого ей человека, а тут вдруг увидела перед собою, и не кого-нибудь, а именно Хитрого Лиса — лучшего охотника в их стойбище. О таком подарке судьбы она не могла и мечтать.
        - Вождь интересуется, зачем ты к ним пришел? — спросила Дэйла и внимательно посмотрела на Хитрого Лиса.
        - За тобою, Дэйла, — ответил он, немного даже опешив от собственной храбрости.
        - Так говорить нельзя! Неужели ты, Хитрый Лис, не понимаешь, что если я переведу им сказанное тобою дословно, то у тебя уже не будет ни малейшего шанса остаться в живых?
        - Понимаю, но очень прошу тебя перевести именно так, как я сказал, — настойчиво попросил Хитрый Лис, и Дэйла, немного подумав, перевела именно так, как просил ее соплеменник.
        - Ты храбрый и честный охотник! Ты мог бы выдумать тысячу причин, косвенно подтверждающих свое появление здесь, которым, кстати, мы все равно бы не поверили, но ты поступил иначе. Мы не можем оставить тебя в живых, чтобы не навлечь на себя гнев Лесного Духа. Он не потерпит пренебрежительного отношения к своим законам. За смелость свою ты будешь похоронен со всеми почестями, с какими мы хороним наших лучших охотников. Ничего другого я обещать тебе не могу — сказал вождь и дал знак своим людям.
        - Нет! — воскликнул в отчаянии Хитрый Лис. — Ты не посмеешь убить меня потому, что я сам нахожусь под покровительством Лесного Духа! Дэйла! Переведи ему мои слова!
        Дейла удивленно посмотрела на него и перевела.
        - Ты храбрый и честный охотник, но ты глупый охотник! — с улыбкой произнес вождь, готовый уже уйти от костра в свое жилище. — Ты утверждаешь, что Лесной Дух покровительствует тебе, но никто и никогда не видел Лесного Духа. Мы слышали его голос, мы видели его огромные следы и вырванные им с корнем деревья, но не более того. Докажи, что прав, и тогда ты останешься жить, а если у тебя ничего нет, кроме слов, произнесенных тобой, то не отнимай времени ни у меня, ни у тех, кто стоит сейчас у костра.
        - И не только Лесной Дух! Копьё, которое было со мной, принадлежит не мне, — немного успокоившись, произнес Хитрый Лис. — Мне его дала Айна, подруга Дэйлы. Но и ей оно не принадлежит. Ей его дал Хранитель Леса. Это очень сильный дух, и нет ему равных в наших лесах. Лесной Дух тоже силен, но и он подчиняется хозяину этого копья. После вашего нападения в стойбище не осталось ни огня, ни оружия, и тогда Айна пошла на поляну, где однажды видела его, и Хранитель Леса, приняв образ огромного бурого медведя, дал ей огонь и копье. Айна очень беспокоилась о судьбе своей подруги и попросила меня найти Дэйлу, а, чтобы со мной не случилось какого-нибудь несчастья, в качестве оберега дала мне это копье!
        Дэйла внимательно слушала то, что говорил ее сородич, и все больше убеждалась в том, что, в общем-то, он говорит правду, но далеко не всю. Было что-то в словах Хитрого Лиса такое, что нельзя было ни подтвердить, ни опровергнуть, а только почувствовать. Да, действительно, она сама видела этого медведя, который, видимо, от испуга ей тоже показался огромным. Да, Айна способна была ради подруги отдать человеку это копье, но только не Хитрому Лису. Она никогда не верила в его искренность. Но факт оставался фактом. Копьё Хранителя Леса было у него, и с этим ничего нельзя было поделать. Она, как могла, стала объяснять вождю смысл сказанного. Тот, сначала без особого воодушевления, а затем с все более и более проявляющимся интересом слушал ее и наконец, немного подумав, произнес:
        - В сказанных чужим человеком словах, несомненно, есть доля истины. Большая она или малая — не знаю. Я посылал наших охотников смотреть, откуда пришел этот человек, и они подтвердили, что он говорит правду. Более того, он, говоря о копье, тоже не обманывал нас. Не знаю, где он его взял, но оно изготовлено не в их стойбище и не в нашем. Каменный наконечник прикреплен к древку неизвестным нам материалом, похожим на женские волосы, да и по длине оно значительно отличается от наших копий. Пришелец утверждает, что это копьё принадлежит Хранителю Леса, принявшему облик медведя, и я склонен, как ни парадоксально, поверить этому. Наши охотники обнаружили, что по его следу действительно шел медведь, а ведь он в это время года должен лежать в берлоге. Значит, это был не медведь, а какой-то дух, принявший его образ. Он сопровождал пришельца до самого стойбища, а затем исчез.
        Вождь умолк, и у догорающего на поляне костра воцарилось полное молчание, но это продолжалось недолго. От притихшей толпы отделился Старый Охотник. Он давно уже в силу своего возраста не гонялся за оленями и не ходил вместе с остальными на кабана, а помогал теперь женщинам племени собирать сладкие коренья, орехи и иные виды растительных продуктов, которые произрастали поблизости от их стойбища. За свою долгую и суровую жизнь он видел многое и был уважаем и авторитетен среди своих соплеменников. Даже вождь вынужден был прислушиваться к его мнению по поводу тех или иных событий.
        - Не хочу никого огорчать, но в данной ситуации мудрость покинула нашего вождя. Я внимательно наблюдал за этим человеком во время вашего разговора, и мне кажется, что он далеко не всегда говорит правду. Несмотря на то, что пришелец очень эмоционально рассказывал и о Лесном Духе, и о медведе, которому якобы и принадлежит принесенное им копье, глаза этого человека оставались совершенно спокойны. Так говорят люди неискренние, просчитывающие каждое свое слово, каждый свой жест, но выражение глаз их никак не сочетается с их словами и мимикой. Что касается медведя, который шел по следу незнакомца, то поверь мне, вождь, это могло случиться и по другой причине. Человек мог в свое время обидеть медведя, и тот, обнаружив след своего обидчика, начал преследовать его, забыв о том, что ему пора готовиться к зимней спячке. Возможно, что все было именно так. Чувствую, что чужой человек принесет нам большое несчастье, и поэтому, соблюдая обычай, следует убить этого незнакомца.
        Вождь с минуту помолчал и, видимо, не желая терять свой авторитет в глазах окружающих, принял единственное, на его взгляд, правильное решение.
        - Хорошо! — сказал он, вновь обращаясь к соплеменникам. — Если пришелец не лжет и Лесной Дух действительно покровительствует ему, то он обязательно даст нам знак, в котором уже никто не сможет усомниться. Если же знака такого не будет, то завтра в полдень этот человек умрет. Таково мое окончательное решение. А теперь отведите его на прежнее место и караульте, чтобы не сбежал ненароком! — с этими словами вождь удалился, а Хитрого Лиса вновь проводили в старое жилище, где он и должен был ждать своей дальнейшей и не очень завидной участи.
        Утро было промозглым и холодным. Сильный ветер то и дело откидывал край совсем уже прогнившей оленьей шкуры и, не стесняясь, залетал внутрь этого ненадежного и ветхого строения. Хитрый Лис, всю ночь не сомкнувший глаз, уже как-то равнодушно воспринимал проникающие сюда потоки холодного воздуха, понимая, что через каких-нибудь два или три часа все будет кончено. На чудо он не надеялся. Жаль, что все получилось именно так. Ему почти удалось убедить вождя в том, что Лесной Дух на его стороне, и если бы не этот Старый Охотник, то он, Хитрый Лис, не дрожал бы сейчас от холода и страха, а грелся бы, как и все, у большого и теплого костра.
        Послышался скрип шагов, и пленник понял, что это начало конца. Его подвели к огромному сухому дереву, и крепко — накрепко привязали к стволу. Постепенно начали собираться люди. Они подходили к костру, разведенному неподалеку от места жертвоприношения, протягивали к огню свои руки, согревая их, и замирали в тревожном ожидании. Время тянулось медленно. Казалось, что условленный час, когда и должно было свершиться правосудие, давно уже наступил, и некоторые из присутствующих начали проявлять недовольство. Подошел вождь, и все тут же начали готовиться к торжественному ритуалу. Увлеченные этой подготовкой, они не сразу услышали отдаленный и пока еще плохо распознаваемый звук, доносившийся откуда-то из глубины леса. Через некоторое время он повторился, но уже гораздо ближе и явственнее. Что-то тревожное и жуткое слышалось в нем, и жители стойбища, застигнутые врасплох этим непонятным явлением, на мгновение притихли, а затем, словно забыв, по какому поводу они собрались, бросились к Лазурной реке. Там, на противоположном ее берегу, происходило нечто странное. Звук, исходящий из глубины леса и чем-то
отдаленно напоминающий раскат далекого грома, теперь звучал уже где-то рядом, сотрясая и раскалывая тревожную, зимнюю тишину. Наконец, жители стойбища увидели, как по направлению к их мелководной реке движется что-то очень большое и ужасное. Деревья в обхват толщиной дрожали и гнулись перед ним, словно стебли тонкой травы. Иногда над их вершинами взвивалось что-то похожее на огромную толстую змею и снова исчезало в глубине заснеженной чащи. Вскоре люди увидели то, чего они никогда не видели и не должны были видеть. Лесной Дух, уверенно проложив себе путь в лесу, наконец-то появился на противоположном берегу реки. Он чем-то напоминал высокий, движущийся холм, из которого, словно два изогнутых копья, выступали его огромные, мраморного цвета, клыки. Меж ними, то поднимаясь, то вновь опускаясь к земле, двигалось нечто, очень похожее на большую, серую, змею.
        Подойдя к воде, Лесной Дух остановился, и внимательно посмотрел на людей, безмолвно стоящих на противоположном берегу реки. До притихшей в страхе толпы, ему оставалось не более двухсот шагов, но видимо гигант передумал. Остановившись на минуту, он вдруг повернулся и вскоре молчаливо исчез в необозримом пространстве больших травяных болот. Жители стойбища еще долго стояли на берегу реки и, с ужасом, смотрели вслед этому огромному бурому зверю и не понимали, что здесь произошло. Не понимали все, за исключением одного человека и этим человеком был именно Хитрый Лис. В отличие от остальных, он уже прекрасно понимал, что смерть ему теперь не грозит.
        Глава 19
        Предатель
        К вечеру небо неожиданно прояснилось. Ветер стих, и снег, словно радуясь наступившей хорошей погоде, уверенно засверкал в закатных лучах холодного зимнего солнца. Тени деревьев вытянулись и уютно улеглись на это искрящееся белое покрывало, образовав на нем какие-то странные, замысловатые рисунки.
        На территории стойбища ярко горели три огромных костра. В центре, меж ними, был аккуратно очерчен небольшой круг. Люди с веселыми улыбками на лицах деловито суетились у огня, готовя обильную и вкусную пищу, и вся обстановка вокруг говорила о том, что сегодня здесь намечается какое-то важное и торжественное мероприятие. У дерева, к которому еще совсем недавно был привязан Хитрый Лис, теперь, в окружении знатных охотников, стоял их вождь и внимательно наблюдал за происходящим. В предстоящем ритуале важна была каждая мелочь.
        Вот, наконец, солнце зашло за линию горизонта, и высоко в небе появились первые звезды. По команде вождя в огонь костров были одновременно опущены многочисленные ветки можжевельника, и приятный запах разогретой хвои мгновенно распространился по всему стойбищу. Это и послужило сигналом к началу всеобщего торжества. Из близстоящего жилища два охотника вывели Хитрого Лиса, одетого в новую, только что сшитую одежду из шкуры рыси, и поставили его внутрь круга. Затем они отошли на почтительное расстояние, а минуту спустя, отделившись от своей свиты, к Хитрому Лису подошел вождь.
        - Чужой человек! Ты доказал правдивость слов своих, и мы предлагаем тебе стать членом нашего племени — торжественно произнес он.
        - Мы дадим тебе кров и пищу, разрешим охотиться в наших лесных угодьях и ловить рыбу в Большой реке наравне со всеми жителями этого стойбища. Ты будешь соблюдать наши законы и обычаи и нести ответственность за их возможные нарушения. Скажи, ты согласен быть нашим соплеменником?
        Произнеся эти слова, вождь вновь вернулся к своей многочисленной свите. Все замерли в ожидании ответа. Хитрый Лис молча стоял в центре очерченного круга и, откровенно говоря, не знал, что ему следует сделать в этой, непростой для него ситуации. Слов, произнесенных вождем, он попросту не понял, но суть сказанного им была ясна: Хитрый Лис остается жить в их стойбище. Нужно было правильно ответить, но, не зная чужого языка, он сделать этого не мог и поэтому просто кивнул в знак согласия. Собравшиеся жители что-то радостно закричали. К Хитрому Лису вновь подошли два охотника и вывели его из круга. Затем они проводили его в какое-то строение, где уже ярко горел огонь и пахло чем-то вкусным. Новую одежду из шкуры рыси прошлось вернуть. Оказывается, она предназначалась только для проведения ритуала, а в повседневной жизни Хитрый Лис должен был носить свою, уже не первой свежести, оленью шкуру, в которой он и пришел в это стойбище.
        «Ничего! Придет время, разживусь и рысьей!» — подумал Хитрый Лис и, насытившись приготовленной пищей, уснул и беспробудно проспал до самого утра, успокоенный мыслью о том, что первый этап разработанного им плана успешно завершился.
        Утро встретило нового жителя стойбища прекрасной морозной погодой, и он, немного полежав с открытыми глазами, наконец поднялся и, перекусив тем, что осталось от ужина, вышел на открытый воздух. Солнце еще не всплыло над горизонтом, но яркая заря говорила о том, что это должно случиться с минуты на минуту. Несмотря на столь ранний час, в стойбище уже было заметно некоторое движение. У крайнего от леса строения, несколько человек, по всей видимости, только что вернувшихся с ночной охоты, разделывали убитого кабана. Им помогали женщины, видимо, обитательницы этого жилища, что-то разрезая и жаря на разведенном костре. У Большой реки двое соплеменников, судя по всему, готовились к зимней рыбалке, расправляя и ремонтируя небольшую рыболовную сеть. Хитрый Лис, постояв немного, неторопливо направился к рыбакам. Два молодых человека, склонившись над снастью, старательно латали её, перевязывая тонкими сухожилиями многочисленные дыры и прорехи. На родине Хитрого Лиса давно бы уже выбросили эту ненадежную и ветхую вещь, но здесь она, кажется, была еще в цене.
        Подойдя к рыбакам, он знаками предложил им свою помощь. Те согласились, и Хитрый Лис, а он не зря считался в родном стойбище одним из лучших охотников и рыболовов, за час сделал то, что не смогли бы сделать те двое и за целый световой день. Это было, с достоинством оценено его новыми товарищами. Спустя некоторое время Хитрый Лис, вместе с остальными, отправился ставить снасть, где также показал себя далеко не с худшей стороны. Место, выбранное им для рыбалки, оказалось удачным, но люди поняли это чуть позже, когда вытянули сеть из воды. Перед этим все трое сидели у небольшого костра, разведенного на берегу, и разговаривали. Хитрый Лис уже усвоил значение некоторых слов, но этого было ещё совершенно недостаточно для их полного и всестороннего общения. Жестикулируя, он пытался кое-что рассказать о себе и, одновременно, расспросить собеседников об особенностях жизни в их стойбище. Что-то ему, конечно, удалось, но большую часть сказанного рыболовами он так и не понял. Ясно было одно. В этом племени, к которому теперь принадлежал и Хитрый Лис, не было шамана, и все функции его выполнял здесь вождь. Это
была неприятная новость, с которой, однако, следовало примириться. Чужой человек, даже и принятый в племя на равных правах с остальными, никогда не сможет стать вождем; так сказали ему товарищи по совместной рыбалке. Хотя, как добавили они, был один случай, когда пришелец, вопреки обычаям, все-таки стал их вождем. Это произошло лишь только потому, что он взял в жены девушку из их племени и именно это обстоятельство помогло человеку занять столь достойное и почетное место в их обществе. Последние слова Хитрый Лис слушал с повышенным вниманием.
        Наконец, вытащили сеть. Улов превзошел все, самые невероятные, ожидания. Такого количества рыбы за столь короткое время здесь не ловили никогда. Вернувшись в стойбище, его новые друзья долго и подробно рассказывали о том, как им это удалось, и, естественно, в их рассказе значительная роль отводилась и Хитрому Лису. Тот вел себя достаточно скромно и не возражал против такой похвалы. Полученная информация о жизни и обычаях этого племени давала ему теперь возможность спланировать все свои дальнейшие действия. Он уже отлично понимал, почему у жителей стойбища так мало рыболовных сетей. Дело в том, что у него на родине их плели посредством челнока с намотанными на него тонкими, длинными сухожилиями, заранее связанными между собой. Здесь же эти снасти изготавливали более примитивным и оттого крайне непроизводительным методом. Длинные сухожилия клали в крестообразном порядке друг на друга и скрепляли их между собой такими же сухожилиями, но уже значительно меньшими по длине. Естественно, что цена такой работы была высока. Хитрый Лис мог бы довольно быстро научить их изготавливать челноки и пользоваться
ими, однако это на данном этапе совершенно не входило в его планы. Где-то в глубине сознания Хитрого Лиса уже вынашивалась мысль о том, что через какое-то время он и сам сможет занять место вождя. Эта мысль ему так нравилась, что он уже и не видел ей достойной альтернативы. Для реализации идеи теперь ему крайне необходима была жена — коренная жительница этого стойбища. С поставленной задачей Хитрый Лис надеялся справиться довольно легко. Дэйлу он, конечно, любил, но власть над людьми и себя во власти Хитрый Лис любил значительно больше. Если ему придется выбирать между любимой девушкой и властью, то он, несомненно, выберет власть. Что касается второй задачи, а именно признания его существенных заслуг перед племенем, то здесь еще предстоит большая, кропотливая и далеко не безопасная работа. Лучшим и беспроигрышным вариантом был бы, конечно, быстрый огонь. Тот самый, от которого вспыхнул костер Айны в то трудное для ее племени время. Владея этим секретом, Хитрый Лис мог бы с полной уверенностью, хоть сейчас, претендовать на столь желаемую им должность, но его знала только Айна, которая вряд ли захочет
добровольно делиться с ним этой тайной. Раздумывая таким образом, Хитрый Лис вновь обратился к своим новым друзьям, объяснив свою назойливость, стремлением как можно быстрее выучить их язык. Поговорив с ними на разные темы, он как бы невзначай упомянул о том, что в его бывшем стойбище есть много сетей, причем очень хорошего качества.
        - Добыть новые сети заманчиво, но рискованно! — сказал один из рыбаков. — После нашего набега они, наверное, теперь глаз не смыкают!
        - Добыть новые сети несложно! — сдержанно ответил Хитрый Лис. — В зимнее время, насколько я помню, все люди сидят по своим шалашам и греются у огня. Разве кто-то из них может предположить, что именно сейчас, в это холодное, снежное время и произойдет нападение на их стойбище? Или я что-то неправильно сказал?!
        - Сказано правильно, однако ты либо совершаешь предательство по отношению к своим близким и родственникам, либо предаешь нас, Хитрый Лис, и, вернее всего, последнее. Я не ослышался. Ты ни разу не упомянул, что пойдешь за добычей вместе с нами! — так сказал Старый Охотник, и слова его крайне не понравились Хитрому Лису. Этот человек и прежде чуть было не сорвал его планы, и вот теперь он снова пытается сделать то же самое.
        - Нет! Это не предательство! Ты и в прошлый раз исказил мои слова, говоря, что принесенное мною копье не принадлежит медведю. Я этого никогда не утверждал! Оно принадлежит духу — Хранителю Леса, принявшему образ медведя. Сегодня ты вновь неправильно толкуешь мои слова и пытаешься убедить жителей этого стойбища в том, что я предатель. Старый Охотник! Разве теперь я не член этого племени? Разве я не могу помочь этому племени стать сильнее и богаче? Разве я не имею на это право?! — почти искренне возмутился Хитрый Лис, обращаясь за поддержкой к окружающим.
        - На предательство это не похоже! — вдруг раздался за спинами присутствующих знакомый и властный голос вождя. — Наш новый друг говорит очень правильные слова, и мы к ним обязательно прислушаемся. Хитрый Лис подтвердит, что предан только нашему племени. Он пойдет с нами за добычей и покажет более короткую и безопасную дорогу. Как только день существенно прибавится, и на лесных полянах начнут готовиться к весеннему току стаи глухарей и тетеревов, мы, несомненно, тронемся в путь. Это уже решено.
        Люди, слушавшие вождя, утвердительно закивали головами. Им нравилась идея Хитрого Лиса, и они готовы были ее полностью поддержать. Старый Охотник, памятуя о бывшей своей оплошности, промолчал и, понурившись, тихо ушел в свое скудное, островерхое жилище.
        Глава 20
        Накидка и снегоходы
        В большом горшке, булькая и издавая приятный запах, варилось мясо. Острый Рог сидел у огня и, искусно работая костяной иглой, шил себе накидку из белого заячьего меха. Работа продвигалась с трудом. Кропотливо, стежок за стежком, он соединял между собой мягкие белые шкурки, и ему иногда казалось, что этой работе не будет и конца. Лишь где-то уже под утро, был наложен последний шов, и Острый Рог в полном объеме смог полюбоваться результатами своего труда. Накидка получилась на славу. Она была прямоугольной формы и имела не более трех шагов в длину и не менее двух в ширину. В верхней ее части была сделана небольшая прорезь. Предполагалось, что если лечь на снег и накрыться этой, только что изготовленной им накидкой, то через оставленную прорезь можно будет, незаметно наблюдать за окружающим человека пространствам. Именно к такому результату и стремился Острый Рог, приступая к этой кропотливой и тонкой работе. Теперь она осталась позади. Юноша немного подождал, пока окончательно рассветет, и, захватив с собою обновку, вышел наружу.
        Недалеко от Журавлиного Озера, как и прежде, мирно паслось стадо оленей. Вдруг один из них поднял голову и насторожился. Слабый поток воздуха донес откуда-то знакомый и опасный запах. Это был запах человека. Олень чувствовал, что охотник притаился где-то рядом, но где именно, понять не мог. Поляна выглядела пустой, и казалось, что, кроме недавно выпавшего снега, на ней не было сейчас ни души. Так говорили оленю его глаза, но обоняние животного с этим категорически не соглашалось. Внезапно олень почувствовал, что что-то коснулось, а затем и сильно сжало его левую, заднюю, ногу. Животное дернулось, пытаясь освободиться, и это ему, с легкостью, удалось. Отбежав на приличное расстояние, оно остановилось, пытаясь понять, что же с ним произошло, и тут вдруг увидел человека, неизвестно откуда взявшегося здесь, словно вынырнувшего из этого белого и чистого снега. Острый Рог смотрел на оленя и улыбался. Мяса и шкур у него было теперь достаточно, а убивать, ради забавы, духи предков никому не позволяли.
        Мороз постепенно крепчал, и снега день ото дня становилось все больше и больше. Время охотничьих вылазок пришлось существенно сократить. Однажды, в погоне за глухарем, Острый Рог не менее часа полз к нему под своей накидкой и несмотря на то, что тело его прикрывала ещё и теплая волчья шкура, все-таки немного простыл. Птица, сидевшая на вершине березы, подпустила его вплотную только лишь благодаря столь удачной и своевременной маскировке. Прорезь, а точнее, небольшое отверстие в изготовленном им камуфляже давало прекрасную возможность не только видеть окружающее пространство, но и вести через нее прицельную стрельбу из лука. В дальнейшем это очень помогло Острому Рогу в трудной, почти критической для него ситуации.
        Еще одно событие, но уже без участия накидки, произошло на охоте за кабаном. Глубокий снег вынуждал животных экономить свои силы, и они старались двигаться теперь по одной и той же, ранее протоптанной ими, дорожке. Острый Рог знал, что сейчас самое благоприятное время для охоты на этих сильных и очень подозрительных особей. Нужно было только надежно закрепить копьё на пути их постоянного следования и ждать, когда первый из движущихся кабанов наткнется на преграду. По инерции и в силу особенности характера он ни в коем случае не повернет назад и непременно сам себя и заколет. Так оно и вышло. Вернувшись на следующий день в то место, где он ещё с вечера оставил тщательно замаскированное копье, Острый Рог увидел лежащего на снегу огромного секача-одиночку. Юноше потребовалось немало усилий, чтобы дотащить эту тяжелую и важную добычу до своего жилища.
        Человек стоял по колено в снегу и размышлял. Он только что спустился вниз со своего наблюдательного пункта, и теперь анализировал все, что ему удалось обнаружить с высоты этой высокой и стройной липы.
        Две тонкие синеватые струйки дыма, как всегда, висели над горизонтом и на юге, в районе Черного ручья, и на севере, там, где уже, наверное, давно скрылась под ледяным панцирем Большая река. Всё было здесь, как всегда, однако сегодня его привлекло совершенно иное, совсем несвязанное с этим, событие. С вершины дерева он вновь заметил на соседней поляне нескольких крупных зайцев. Накидка была готова, мясо завялено, и, казалось бы, что теперь у человека уже не могло быть никакого интереса к этим проворным и шустрым грызунам. Однако, это было не так. Острый Рог на этот раз обратил внимание на то, как передвигаются эти животные по глубокому и рыхлому снегу. Их лапы, приспособленные к таким климатическим условиям, были широкими и позволяли добывать корм там, где иным обитателям леса сделать это было теперь практически невозможно.
        «Везет же этим грызунам! — мысленно рассуждал Острый Рог. — Будь у меня такие же лапы, я бы весь лес обошел и побывал в таких местах, куда летом и попасть невозможно!»
        Юноша вновь посмотрел на свои ноги, увязшие в снегу, и у него вдруг появилась очень неплохая идея. Конечно, лапы, такие как у лесных зайцев, у него никогда не вырастут, но, может быть, удастся их сделать самому. Эта мысль не давала ему покоя всю ночь, а утром, едва поднявшись со своей подстилки, Острый Рог с энтузиазмом взялся за ее воплощение. Он заглянул в дальний угол своего жилища и, немного повозившись, извлек оттуда вязанку ивовых прутьев, оставшихся еще с тех пор, когда он плел, столь необходимые ему, корзины. Материал был сухим и ломким, но это не огорчило человека. Взяв самый большой горшок, Острый Рог наполнил его снегом и поставил на огонь. Как только снег под действием тепла растаял, в эту глиняную емкость были помещены приготовленные им прутья. Варка длилась несколько часов и дала более чем положительный результат. Прутья стали мягкими и эластичными. Острый Рог ненадолго вышел за пределы жилища и скоро вернулся с несколькими длинными еловыми лапами средней величины. Отогрев их в тепле, он приступил к изготовлению задуманных им снегоходов. Сначала работа не ладилась, и только по
прошествии несколько часов ему удалось, наконец, получить пару овальных и крепких обручей. Затем, для большей надежности, Острый Рог вставил в каждый из них по двойной, деревянной крестовине. Теперь каркасы, придуманных им снегоходов, были почти готовы. Юноше оставалось лишь немного загнуть их крепкие, носовые части и здесь Острый Рог столкнулся с серьезной проблемой. Дерево упрямо не хотело гнуться, а если даже и гнулось под сильным физическим воздействием, то, как только оно исчезало, деревянный обруч тут же вновь принимал свое исходное, первоначальное положение. На поиск положительного решения ушло два дня, и наконец, после долгих попыток и экспериментов, оно было найдено. Острый Рог, вспомнив, что он делал с сухими, ломкими прутьями, решил проделать то же самое и с обручами. Он размочил места их сгибов в кипятке, затем согнул эти обручи в нужном ему месте и зафиксировал эти положения веревками. Просохнув, дерево больше уже не разгибалось. Процедуру пришлось повторить еще несколько раз, прежде чем носы снегоходов загнулись до нужного уровня. Большая часть работы, на выполнение которой у Острого
Рога ушло не менее недели, была закончена. Он оплел каркасы снегоходов прутьями, нижнюю часть их обшил крепкой кабаньей шкурой, а верхнюю покрыл белым заячьим мехом, не забыв при этом сделать соответствующие крепления для ног. Наконец, снегоходы были полностью готовы к испытанию. Острому Рогу хотелось тут же попробовать их в действии, но, как назло, за стенами жилища бушевала метель, и пришлось ждать еще дня два, прежде чем она окончательно утихла.
        Чистый, только что выпавший снег искрился и переливался всеми цветами радуги, будто бы весь он был сейчас осыпан мириадами мелких радужных камней. Огромные сугробы, похожие на застывшие белые волны, то тут, то там появлялись и исчезали за спиной человека, двигавшегося по их хрустящей и рыхлой поверхности. Где-то далеко позади осталось занесенное снегом Журавлиное озеро с его небольшими, недоступными в летнее время островками. Хвойная роща, расположенная на его западном берегу, также была благополучно пройдена, и теперь Острый Рог упорно поднимался на уже знакомую ему с лета возвышенность. Снегоходы полностью выдержали это непростое испытание. Ворс, расположенный по ходу движения, не позволял им скатываться вниз при подъеме, а площадь их опоры прекрасно держала вес охотника, не давая его ногам проваливаться в глубину коварного снежного покрова. Вот, наконец, человек достиг вершины возвышенности и остановился. Отсюда, как на ладони, хорошо была видна и его липовая роща, и дым костра его родного и далекого стойбища. Завтра, если не изменится погода, он дойдет до плеса, и оттуда долго будет смотреть
на знакомые ему с детства места. Островерхие строения и их обитатели будут хорошо видны на фоне низкого заходящего солнца, и у Острого Рога при этой мысли вновь как-то странно защемило сердце. Он и хотел вернуться к ним, и не мог, нарушив однажды суровый закон их предков.
        Снегоходы, подминая под себя мягкий рассыпчатый снег, неторопливо двигались, а точнее, катились вниз по пологому склону. Скоро он кончился, и Острый Рог, пробившись сквозь заросли, оказался на берегу знакомого ему ручья. Открытое пространство не позволяло снегу надолго задерживаться на этой гладкой, ледовой, поверхности и поэтому холодный белый ковер здесь был уже значительно тоньше, чем в лесу.
        Острый Рог перебрался на противоположный берег и скоро вышел на поляну, с которой у него было связано так много воспоминаний. Он долго, до самого заката, смотрел на знакомое, припорошенное снегом стойбище. В центре его, как и подобает, отпугивая голодных и оттого очень агрессивных хищников, горел большой и жаркий костер. Над островерхими, крытыми оленьими шкурами строениями тоже были видны небольшие дымы. Люди грелись у своих очагов и редко выходили наружу. Айну, в этот раз, он так и не увидел.
        Февральское солнце, наконец, ушло за линию горизонта, и на потемневшем, безоблачном, небе появилась красивая полная луна. Острый Рог постоял еще немного и, бросив последний, грустный взгляд на уже погруженное в сумрак стойбище, тронулся в обратный путь. Ночи он не боялся, да и к тому же лунный свет давал возможность видеть все предметы на довольно значительном расстоянии. Снегоходы, казалось, сами несли его к своему жилищу, и где-то уже к полночи, достигнув благодатного места, расположенного на западном берегу Журавлиного озера, он заметил на одном из деревьев рысь, караулившую свою очередную добычу. Меткий выстрел положил конец этой коварной и несправедливой охоте.
        «Ну, что ж! Теперь у меня будет еще одна, красивая и теплая накидка!» — подумал Острый Рог и, сняв шкуру с убитой хищницы, продолжил свой путь.
        Погода постепенно менялась. Небо все больше и больше затягивалось какой-то странной, полупрозрачной дымкой и вскоре она уже окутала все окружающее человека пространство. Звезды пропали, и лишь большая луна еще какое-то время просвечивалась сквозь эту холодную и белую пелену. Потом она исчезла, ветер окреп и низкая, злая, поземка неторопливо заклубилась над пустующими полянами леса.
        Добравшись до своего жилища и прогрев его пламенем очага, Острый Рог долго лежал с открытыми глазами, вспоминая все, что с ним сегодня произошло. Можно было бы радоваться удачной конструкции снегоходов и тому, что теперь у человека появилась возможность комфортно и безопасно путешествовать по заснеженному зимнему лесу, но отчего-то радости не было. Нахлынувшие воспоминания веяли грустью и чувством какой-то странной неудовлетворенности. Это происходило, наверное, из-за того, что, совершая свой последний поход, он надеялся увидеть близких ему людей, но этого не произошло. Под утро сон все-таки сморил Острого Рога, однако спать ему долго не пришлось.
        Глава 21
        Нападение
        Огонь в очаге постепенно гас. Айна встала со своего теплого ложа и подбросила несколько сухих веток в это, уже затухающее, слабое пламя. Оно разгорелось вновь, и вновь знакомое помещение наполнилось приятным и ярким светом. Девушка, немного постояв у огня, снова вернулась на свое место, но спать уже не хотелось. Где-то снаружи, шурша холодными кристаллами снега, тихо шумела поземка, скрипело, под порывами ветра, старое дерево, но это совсем не нарушало спокойствия теплого и уютного жилища. Айна глядела на огонь, и мысли ее вслед за дымом улетали куда-то далеко-далеко, и воспоминания, одно ярче другого, постепенно вставали перед ее глазами.
        В тот день, когда отец и Филин принесли ее в это островерхое, покрытое оленьими шкурами жилище, девушка поняла, что в ее жизни случилось какое-то очень важное, но пока ещё необъяснимое и непонятное ей, событие.
        - Что с тобой произошло, Айна? — спросил ее на следующий день отец. — Откуда у тебя вдруг появились огонь и чужое копье? Ты можешь мне объяснить?
        - Я не знаю, — грустно ответила она. — Помню только, что сидела на поляне и смотрела на заходящее солнце, когда кто-то подошел и окликнул меня по имени. Потом появился человек. Он собрал хворост, и в руках человека вспыхнула маленькая, светлая молния. Она коснулась охапки собранной им древесины, и костер стал разгораться. Человек подвел меня к этому костру, отдал свое копьё и сказал, что если огонь в нашем стойбище погаснет, то он вернется. Потом зарычал медведь, и все пропало.
        - Ты встречала раньше этого человека?
        - Нет!
        - И никогда не видела его?
        - Нет! Не видела, — на мгновение задумавшись, произнесла девушка, и это не ускользнуло от внимательных глаз ее отца. Было видно, что она, на этот раз, что-то недоговаривает, но шаман не стал выяснять у дочери ее странную тайну. Раньше Айна ничего не скрывала от него, а теперь, видно, случилось что-то такое, о чем даже ему она не решалась рассказать.
        - Хорошо! Не видела — значит, не видела. А по твоим предположениям все-таки кто это мог быть? — и тут шаман услышал такое, отчего вдруг ему стало как-то не по себе.
        - Я думаю, что это был Хранитель Леса! — спокойно ответила девушка.
        - Но, Айна, он же не человек!
        - Он не человек, но иногда может принимать образ человека! И медведя тоже! Ты помнишь раздавшееся тогда медвежье рычание?! Там были и медведь, и человек одновременно. Они стояли рядом и смотрели на меня.
        - Ты очень испугалась, Айна?
        - Нет! Совсем даже не испугалась. Я отчего-то была уверена, что они пришли нам помочь.
        - Айна! Хранитель Леса — это дух, и он не станет так явно помогать человеку. Так не бывает! Возможно, это был незнакомый нам, но, все же, человек?
        - Человек, говоришь? Отец, ты прожил долгую жизнь и многому меня научил. Скажи! Ты где-нибудь встречал человека, которого слушается молния?! Ты мне сам говорил, что молния подвластна только духам! Человек, которого я не знаю, назвал меня по имени на, знакомом мне, языке. Значит, этот человек из нашего племени! Отец! Нет в нашем племени такого человека, и ты это знаешь не хуже меня. Так ведут себя только духи!
        Обескураженный словами дочери, шаман не знал, что и сказать ей в ответ. Все, что говорила Айна, было действительно, очень странно.
        - Ну, хорошо. А как же быть с копьём? Ведь его сделал человек! — не желая сдаваться, произнес шаман. — Духу копьё ни к чему!
        - Но оно было сделано для нас! Чтобы мы не погибли с голода! Если я ошибаюсь, то скажи, ты помнишь, чем был привязан наконечник к древку? Человек привязал бы его обычными кожаными ремнями, но это были не ремни, ты же сам все видел!
        - Но зачем тогда, на следующий день, этот добрый дух вновь забрал его у нас?
        - Этого я не знаю, но думаю, что к Хранителю Леса эта пропажа не имеет никакого отношения. Возможно, здесь что-то другое.
        Айна очнулась от нахлынувших на нее воспоминаний, когда снаружи уже забрезжил рассвет. Небо в отверстии дымохода посветлело и она, одевшись потеплее, откинула полог жилища и, стараясь не разбудить отца, вышла наружу.
        Дул южный, но отчего-то холодный, ветер. Низкая поземка уверенно стлалась по земле и уже намела у каждого из строений по приличному белому сугробу. Небо, как ни странно, было совершенно чистым, и нетрудно было заметить, как последние, робкие, звезды медленно покидают его, давая дорогу ещё багровому зимнему солнцу. Вокруг — ни души, и только в центре стойбища, потрескивая и разбрасывая искры, горел священный огонь.
        Айна, находясь еще под впечатлением своих недавних воспоминаний, прошла мимо заснеженных, притихших жилищ и направилась в сторону знакомой поляны. Здесь снег был неглубоким, и она без труда добралась до того места, где когда-то незнакомец таинственным образом разжег костер и тем самым спас ее соплеменников от ужасной и неминуемой смерти. Теперь Айна стояла на том самом месте и, пользуясь случаем, наблюдала, как из-за леса поднимается огромное красное солнце. Внезапно, со стороны стойбища послышались чьи-то отчаянные крики. Девушка быстро перевела взгляд в сторону оставленного ею селения и замерла от ужаса. От Большой реки, по направлению к стойбищу, с криками, бежали незнакомые ей люди. Их было много. Еще мгновение, и они стали врываться в припорошенные снегом жилища и вытаскивать оттуда людей. Крик усилился. Застигнутые врасплох и ещё не понимающие, что произошло, жители стойбища пытались сопротивляться, и падали, сраженные копьями пришельцев. Айна видела, как в ее собственное жилище вошли несколько человек и через некоторое время вывели оттуда отца. В одном из налетчиков девушка с удивлением
узнал Хитрого Лиса. Он что-то настойчиво требовал у шамана, но тот молчал. Айна ничем не могла ему помочь. Она стояла, прижавшись к дереву, и лишь смотрела на то, что там сейчас происходит. Хотелось закричать и броситься на помощь, но здравый смысл говорил ей, что это совершенно бесполезно. Вот ее отец вдруг что-то сказал Хитрому Лису, и тот отпустил его. Еще мгновение — и шаман бросился к священному огню и начал забрасывать его снегом. Дым костра побелел, и прежде, чем захватчики поняли, в чем дело, священный огонь погас. Пробитое сразу несколькими копьями тело ее отца упало на разбросанные, но уже потухшие угли и больше не поднялось. Крик ужаса, словно ледяной ком, застыл в ее горле, и это позволило девушке еще какое-то время оставаться не обнаруженной. Она, словно завороженная, наблюдала за действиями грабителей и скоро поняла, что те кого-то ищут. Хитрый Лис и еще двое его сторонников ходили вокруг уже безжизненного стойбища и внимательно рассматривали все следы. Поземка очень затрудняла их поиск, но опытные охотники не отчаивались и продолжали скрупулезно исследовать все, что, хотя бы отдаленно
напоминало след человека. И тут девушка поняла, что ищут именно ее. Не было никаких сомнений в том, что рано или поздно им удастся найти нужный след, и тогда Айне придется разделить участь своих, уже погибших, соплеменников. Бежать в лес было бессмысленно. Даже если, по какой-то счастливой случайности, ее и не найдут, то мороз и голод постепенно сделают свое дело. Был бы огонь, она, может быть, еще и поборолась…
        - Огонь! — И тут в ее памяти отчетливо зазвучали слова незнакомца:
        - Я вернусь, если вдруг огонь в этом стойбище погаснет! — и только теперь она поняла, отчего её отец вместо того, чтобы попытаться спасти свою жизнь, кинулся тушить священный огонь. Это был сигнал тревоги. И, наверное, этот сигнал уже принят, и Хранитель Леса теперь идет к ней на выручку и уже скоро будет здесь. Он всегда приходил со стороны ручья, что течет к юго-востоку от их стойбища. Охотники видели следы медведя, которые вели к этому ручью, а затем терялись где-то на противоположном его берегу. Значит, и теперь Хранитель Леса появится именно оттуда, и нужно немедленно пойти ему навстречу.
        Айна будто бы очнулась. Все действия ее стали скоординированными и подчинялись теперь единой и понятной цели. У нее был еще некоторый запас времени, и, пока преследователи распутывают занесенные снегом следы, нужно как можно дальше уйти на юго-восток. Там, за ручьем, начинались владения Хранителя Леса, и вход в эти владения кому-либо из ее племени был строго-настрого воспрещен. Теперь обстоятельства изменились. Племя погибло на ее глазах, и этот запрет уже не действовал, да если бы даже он и действовал, то у Айны теперь просто не было иного выхода. И она пошла.
        Холодный и жесткий ветер бил в лицо, и от этого идти было еще труднее. Ноги, по колено, вязли в снегу, и девушка быстро выбилась из сил. Вскоре, где-то ещё далеко, послышался шум погони. Голоса преследователей постепенно звучали все ближе и ближе и, наконец, она увидела их.
        Первым шел Хитрый Лис. За ним, глубоко увязая в снегу, двигались еще двое незнакомых мужчин, один из которых был вооружен тяжелым каменным топором. Он систематически отставал от своих попутчиков и тем приходилось иногда поджидать своего, отягощенного ношей, товарища. Наконец, они заметили Айну. Издав ликующие крики, вся компания с удвоенной силой бросились ей наперерез.
        Расстояние быстро сокращалось. Наконец, девушка достигла ручья, и бежать стало легче. Снегу здесь почти не было, и, преодолев открытое пространство, она, торопясь, стала подниматься на противоположный берег. Ноги ее, постепенно, все глубже и глубже вязли в появившихся снежных наносах и, в конце концов, вынудили ее остановиться. Дальше бежать было невозможно. Девушка стояла по пояс в снегу, а перед ней, словно преграждая путь к долгожданной свободе, лежал огромный белый сугроб.
        Из леса показались преследователи. Айна рванулась вперед, но, выбившись из сил, упала, затем снова поднялась и снова упала, теперь уже окончательно понимая, что это конец. Она уткнулась лицом в снег и заплакала. От неимоверной усталости в ушах стоял какой-то постоянный шум, но девушка не прислушивалась к нему. Теперь ей все это было безразлично. Где-то, совсем недалеко, уже звучали приближающиеся шаги преследователей, как вдруг в этот шум, все еще звучащий в ее ушах, неожиданно вмешался отчетливый и близкий рев рассерженного кем-то медведя, а затем и крик обезумевшего от боли человека. Потом стало темно, и чья-то сильная рука зажала ей рот.
        Глава 22
        Встреча у ручья
        - Вставай, Острый Рог! Вставай! Беда пришла! — голос матери прозвучал так явственно, что Острый Рог мгновенно открыл глаза и с тревогой осмотрел свое, наполненное мраком, жилище. Вокруг все было тихо и спокойно. Сон пропал, но в окружающем пространстве осталось что-то непонятное и тревожное, и оно уже не исчезало. Вскоре острый слух юноши уловил какие-то тихие, ритмичные звуки, совершенно непохожие на те, которые он слышал раньше. Они постепенно усиливались и скоро стали напоминать гул тяжелых и мерных шагов. Постройка задрожала, и с потолка, в такт этим звукам, стал сыпаться сухой и мелкий песок. Потом, на мгновение, все стихло. И вдруг Острый Рог услышал звук, от которого, казалось, дрогнули все стены его более чем прочного помещения. Тяжелые раскаты грома, по сравнению с ним уже можно было считать каким-то добродушным и легким потрескиванием.
        Звук пропал так же внезапно, как и появился, а затем снова послышались чьи-то грузные и размеренные шаги. Теперь они удалялись и, наконец, стихли совсем. Острый Рог еще долго сидел в своем убежище, боясь даже на мгновение выглянуть наружу. Страх перед неведомым настолько глубоко проник в сознание человека, что все существо его теперь протестовало против попытки сдвинуться с места и узнать, что же, наконец, там произошло. Так продолжалось довольно долго, но все-таки любопытство и любознательность сделали свое дело. Острый Рог, наконец, поднял крышку дымохода и, с опаской, выглянул наружу.
        Картина, представшая перед его глазами, не укладывалась ни в какие, мыслимые, рамки. В нескольких шагах от его жилища виднелись огромные следы овальной формы. По все видимости, они принадлежали тому, кто так сильно напугал человека, а затем и исчез где-то в непролазной чаще этого холодного и зимнего леса. По величине, эти огромные снежные ямы были похожи на следы его снегоходов, но глубина их была настолько велика, что, видимо, доходила до самого грунта. Непроходимые сугробы для этого непонятного и незваного гостя были не более чем мелкая пыль под ногами Острого Рога, а размеры этого существа трудно было себе и представить. Ни человек, ни животное не могли оставить такие следы. Оставалось лишь думать, что здесь побывал сам Лесной Дух, о котором он так много слышал от охотников своего стойбища. Возможно, что этот дух хотел о чем-то предупредить Острого Рога и сломанный на недосягаемой высоте огромный липовый сук, лишь подтверждал это, столь невероятное, предположение. Ещё недавно принадлежащий высокому и крепкому дереву, теперь он одиноко лежал на краю северо-западной части поляны и словно указывал
человеку путь, по которому тот должен пойти и предотвратить надвигающееся на него несчастье. Это был знак. Чувство опасности все еще подсказывало Острому Рогу, что, нужно хотя бы немного переждать, но он был уже не в состоянии правильно реагировать на это чувство и, открыв тяжелую дверь, стремительно выбежал наружу. Вскарабкавшись на макушку липы, Острый Рог долго и внимательно смотрел с доступной ему высоты на окружающий мир, но, так и не найдя в нем каких-либо существенных изменений, немного успокоился. Так же, как и прежде, и на юго-западе, и на северо-западе он видел дымы костров, принадлежавших двум дорогим для него стойбищам.
        Успокоившись, Острый Рог начал медленно спускаться на землю, но вдруг остановился и замер, прижавшись лицом к холодному липовому стволу. Там, на северо-западе, где скрытая подо льдом, течет Большая река и где ещё только вчера ему удалось побывать, что-то произошло. Дым костра вдруг как-то странно побелел и пропал. Острому Рогу не нужно было объяснять, что это означает. Он знал, что так поступают люди только в минуту крайней опасности. Страшная догадка моментально парализовала его мозг, и Острому Рогу потребовалось еще какое-то время для того, чтобы снова прийти в себя. Он предчувствовал, что это событие должно будет обязательно произойти, но не думал, что оно случится так скоро. Нападение на стойбище, в котором проживала Айна, по его расчетам, могло повториться никак не ранее весны. К этому времени Острый Рог уже предполагал устроить засаду. Широкая полоса подожженной сухой травы должна была навсегда отбить у потенциальных захватчиков желание вновь вернуться в эти недружелюбные и опасные для них места. Теперь все ранее намеченные планы разрушились, и нужно было что-то немедленно предпринимать.
Сложившиеся обстоятельства уже не оставляли времени на раздумье и Острый Рог, мгновенно спустившись вниз, тут же исчез в своем крепком и надежном жилище. Не прошло и пяти минут, как он, уже в полном боевом вооружении, стремительно двигался на северо-запад. Поземка, начавшаяся еще вчера, не утихла, но ветер дул теперь с юго-востока и, казалось, помогал человеку, постоянно и настойчиво подталкивая его в спину.
        Острый Рог двигался быстро. Белая накидка и белые снегоходы делали его почти невидимым на фоне такого же белого снега, а поземка в значительной степени довершала этот странный, мистический эффект. Со стороны казалось, что это вовсе и не человек, а какое-то странное, белое облако, то поднимаясь, то пропадая, стремительно движется в сторону Большой реки, и уже ничто на свете не в силах остановить это неистовое и скрытное движение.
        Берег ручья, как и вчера, был полностью покрыт огромными, почти фантастическими сугробами, и, прежде чем спуститься с него, Острый Рог остановился и внимательно посмотрел вокруг. Видимой опасности не было, и это, в какой-то степени, частично успокоило его. Решив продолжить свое движение, Острый Рог успел сделать лишь несколько шагов, как вдруг замер, а затем, мгновенно упал на снег и полностью укрылся накидкой. На противоположной стороне ручья вскоре возникло какое-то непонятное движение, и уже через минуту он увидел, как, преодолевая глубокие сугробы, на ледяную поверхность ручья, выбежала девушка. Длинные русые волосы ее, подхваченные встречным ветром, казались еще длиннее. Это была Айна. Он сразу узнал ее, и сердце Острого Рога забилось так сильно, что, казалось, еще немного — и оно вырвется из груди и упадет на этот холодный и белый снег. В порыве чувств, юноша хотел уже подняться и кинуться ей навстречу, но внутренний голос настойчиво твердил ему, что сейчас этого делать не следует. Человек, с трудом сдерживая свои эмоции, все-таки подчинился этому голосу и продолжил наблюдать за
происходящим.
        Айна, словно что-то чувствуя, бежала прямо на него. Из-под своей белой накидки Острому Рогу хорошо было видно, как она, выбиваясь из сил, достигла отмели и стала медленно подниматься на берег. Здесь снегу было значительно больше, и, сделав еще несколько шагов, она в изнеможении упала совсем недалеко от притаившегося в сугробе Острого Рога. Затем снова поднялась и снова упала, теперь уже, видимо, окончательно потеряв последние остатки сил.
        На противоположном берегу, между тем, вновь как-то неестественно заколебались ветви зеленых сосен, и из зарослей показались трое мужчин. У одного из них в руках был тяжелый каменный топор. Двое других, видимо, были, безоружны. Увидев, что преследуемая ими Айна упала, все трое издали громкие вопли и с новыми силами бросились в погоню. Снег, поднятый порывами ветра, словно не желая подпустить людей к этой, лежащей без движения девушке, с неистовством бил их по глазам, но все было тщетно. Преследователей от жертвы теперь отделяло всего лишь несколько десятков шагов, но, к счастью, преодолеть это небольшое расстояние им так и не удалось. С противоположного берега ручья, куда и стремились сейчас эти довольные, кричащие люди, вдруг отчетливо раздался глухой и протяжный рев недовольного чем-то медведя.
        От неожиданности первый из бежавших споткнулся и тут же упал, выронив из рук свое смертоносное и тяжелое оружие. Это и спасло ему жизнь. Кто же мог подумать, что за ними, из-под белого заячьего покрывала, сканируя каждое движение преследователей, давно и внимательно следит тяжелый каменный наконечник. Рассчитанный на крупного зверя, он долго и терпеливо ждал своего часа, и, наконец, этот час настал. Стрела, беззвучно вырвала его из огромного белого сугроба и, скользящей тенью пронеся над головой, лежащей без движения Айны, доставила к намеченной цели. Пробив насквозь тело одного из нападавших, она, уже неудержимая в своем неистовстве, настигла и второго преследователя и, вложив все свои последние силы в этот удар, глубоко вошла в его незащищенное и мягкое предплечье. Древко ее оторвалось и отлетело в сторону, оставив в образовавшейся ране лишь каменный, мгновенно покрывшийся кровью наконечник. Теперь все трое преследователей лежали на снегу, и Острый Рог хотел уже добить их своими стрелами, но тут он взглянул на Айну и мгновенно изменил свое решение.
        Когда один из участников погони поднялся, то не увидел ничего, кроме двух своих несчастных товарищей, один из которых был мертв, а другой кричал и корчился на снегу от жестокой и неописуемой боли. Девушка пропала. И тут Хитрый Лис вспомнил рассказы Айны о гигантском, таинственном медведе, встреченном ею на земляничной поляне. Вспомнилось и то, как поздней осенью она стояла с копьем в руке у пылающего костра, и это явление также сопровождалось жутким медвежьим рычанием. Вот и теперь он вновь слышал голос медведя. Хитрому Лису вдруг показалось, что рассерженный хищник уже знает, кто украл у него копье и теперь требует немедленно вернуть ему это, незаконно присвоенное, имущество. Вид двух истекающих кровью людей однозначно говорил о том, что шутки кончились и мистика здесь ни при чем. Потеряв рассудок от страха, он бросился бежать, оставив на месте происшествия и убитого, и раненого, но все-таки еще живого товарища. Тот тоже поднялся и побежал вслед за Хитрым Лисом, стараясь как можно быстрее выбраться из этого странного и страшного места. Скоро они скрылись в лесу, и по обеим сторонам ручья вновь
воцарилось сплошное белое безмолвие. Так же, как и прежде, завиваясь на вершинах сугробов, стелилась низкая и холодная поземка, так же, сквозь эту белую, прозрачную, пелену, светило низкое, зимнее солнце, и так же безмолвно стоял, засыпанный снегом, лес.
        Спустя некоторое время на берегу ручья, до которого так и не смогли добраться преследователи, один из сугробов вдруг немного подрос, и, почти незаметный на общем фоне, стал медленно уплывать куда-то на юго-восток. Через какое-то время он полностью скрылся за высоким и частым кустарником, а на его месте вскоре намело новый, такой же белый сугроб, ничуть не уступающий прежнему по своей величине.
        Глава 23
        В жилище
        Айна открыла глаза. Измученная преследованием, она как-то незаметно для себя, уснула на руках у незнакомца и даже не заметила, как оказалась в его жилище. Теперь, уже окончательно проснувшись, девушка с интересом рассматривала новое для нее место. Она находилась в каком-то странном просторном помещении и лежала на мягкой оленьей шкуре, укрытая уже знакомой ей белой заячьей накидкой. Наклонная бревенчатая стена уходила вверх и заканчивалась небольшим потолком, в центре которого находилось довольно внушительное, по величине, отверстие. Было тепло, и откуда-то доносился аппетитный запах свежего, жареного мяса. Девушка незаметно повернула голову, и теперь ей была видна и вся, оставшаяся, часть помещения. В центре его ярко горел очаг, и именно там сейчас, судя по всему, готовилась вкусная и ароматная пища. Большой бородатый человек сидел у огня и что-то старательно помешивал в небольших глиняных емкостях. Недалеко от него, расположенные вдоль стен, были видны несколько стеллажей, но что именно на них хранилось, ей разглядеть не удалось. По углам жилища, освещая это странное помещение, ярко горели
факелы. Они совсем не дымили и излучали какой-то ровный, спокойный свет. Он многократно отражался в диковинных, прозрачных камнях и создавал эффект постоянно перемещающихся и пересекающихся между собою радуг. Это было так красиво, что Айна, на какое-то мгновение, забыв обо всем остальном, невольно залюбовалась этой затейливой и переливающейся игрою света.
        Заметив, что она проснулась, человек оставил свое занятие и подошел к удивленной и немного напуганной девушке.
        - С добрым утром, Айна! — произнес таинственный незнакомец и улыбнулся. — Вставай, будем завтракать! — добавил он и протянул ей руку. Айна настороженно поднялась и последовала за ним к очагу. Здесь в горшках, горшочках и прямо на большом деревянном подносе было, наверное, все, что только смогла бы она себе пожелать. И мясо, запеченное в глине с кусочками дикого лука, и вяленая красная рыба, и брусника, смешанная с янтарным липовым медом, и многое, многое другое, о чем девушка пока еще не имела ни малейшего понятия.
        - Ты кто? — наконец, набравшись храбрости, спросила она.
        - Острый Рог мое имя.
        - Хранитель Леса носит имя Острый Рог?
        - Хранитель Леса не носит имени Острый Рог. Если ты о медведе, то он сейчас сладко спит совсем недалеко отсюда, а Острый Рог — это я.
        - Значит, сейчас ты, в отсутствии Хозяина Леса, исполняешь его обязанности?! — промолвила Айна, с восхищением глядя на собеседника. Острый Рог не знал, что нужно ответить в этом случае, и утвердительно кивнул.
        - Я так и знала! — воскликнула девушка. — Если медведю приходит время спать, то он оставляет Острого Рога исполнять свои обязанности и поручает ему, в свое отсутствие, хранить лес и повелевать всеми молниями!
        - Да нет же! Медведь здесь совсем ни при чем! Не я служу этому лежебоке, а скорее он находится у меня в подчинении! — с улыбкой ответил Острый Рог.
        - Ну, вот видишь, ты и сам признался! Хранитель Леса — очень сильный дух. Он может превращаться и в человека, и в медведя, может повелевать молниями и зажигать немеркнущий огонь в своем удивительном жилище!
        - Да нет же. Это совсем не так. То, что ты считаешь молнией, я называю каменным огнем. Если хочешь, я научу тебя добывать этот огонь или, как ты говоришь, повелевать молниями?
        - Я не могу повелевать молниями, потому что я — человек! — с грустью ответила Айна.
        - А я, по-твоему, кто?
        - Ты — дух!
        - Я точно такой же дух, как и ты. Вот смотри! — Острый Рог взял со стеллажа небольшие камни и, с силой, ударил ими друг о друга. Вспыхнул сноп искр и мягкий, тонкий фитиль сначала задымился, а потом и дал человеку небольшое, но яркое пламя.
        - Попробуй теперь сама! — произнес Острый Рог и протянул ей камни.
        - У меня не получится! Я никогда не повелевала молниями! — испуганно проговорила девушка, но все же, затаив дыхание, взяла эти казавшиеся ей магическими камни.
        С третьей попытки трут все-таки загорелся. Восторгу Айны не было предела. Она зажгла его еще раз, и еще и, наконец, полностью овладев огнем, с грустью отложила эти, совершенно обычные, теплые камни. Повелевать молниями оказалось совсем несложно, но чувство, которое при этом испытывала девушка, невозможно было и предать. Теперь она не какая-то там мечтательная болтушка, а такая же повелительница молний, как и сам Хранитель Леса.
        - Жаль, что Дэйла этого не видит! — с сожалением подумала Айна. — Это не ягоды в горшочек собирать!
        К концу следующего дня, уже полностью освоившись на новом месте, она принялась помогать Острому Рогу в его многочисленных и далеко не всегда толковых житейских делах. Оказалось, что владеет иглой Айна значительно лучше Острого Рога, да и в приготовлении пищи тоже была на высоте. С ее появлением в жилище стало как-то уютнее, и хозяин оценил это по достоинству. Он извлек из потайного места несколько десятков прекрасных куньих шкур и передал их Айне. Через месяц женская шуба была уже полностью готова. Девушка часто примеряла ее и даже, уже весной, выходила в этой обновке далеко за пределы своего нового жилища. Апрельское солнце, яркое и теплое, светило теперь ежедневно. Снег постепенно таял и образовывал на поверхности земли, огромные блестящие лужи. В небе появились первые перелетные птицы.
        Айна стояла на большой проталине и с усилием натягивала тетиву. Лук был только что изготовлен персонально для нее, и теперь девушка пыталась освоить это непростое искусство скоростной и точной стрельбы. Непослушные стрелы либо вообще не попадали в цель, либо попадали, но их скорость и мощность удара явно оставляли желать лучшего. Айна расстраивалась, и от этого количество попаданий в мишень только сокращалось.
        - Не волнуйся! Все у тебя получится! — подбадривал ее Острый Рог, стоявший рядом. — Главное, не торопись и не думай, что можешь промахнуться!
        - Тебе хорошо рассуждать! Сам ни разу не промахнулся!
        - Да! Ни разу! Но мне для этого потребовался месяц интенсивной тренировки, а ты хочешь, чтоб все получилось сразу и сейчас!
        - Да, хочу, чтобы все сразу и сейчас! — не поворачивая головы, ответила Айна, увлеченная этим новым для нее занятием. — Во всяком случае, уверена, что не пройдет и недели, как я полностью научусь этому трудному мужскому ремеслу. Вот тогда и посмотрим, кто из нас лучший стрелок!
        Острому Рогу нравилась эта черта ее характера. Настырная и сообразительная, она действительно ровно через неделю стреляла уже нисколько не хуже своего учителя. Он, теперь, все свое время тратил на изготовление стрел, взамен утерянных и утраченных им на прошедшей, зимней охоте.
        - Да! Не повезет уткам в этом сезоне! — добродушно ворчал Острый Рог. — Лучше бы сходила за клюквой. Сейчас ее на болоте видимо-невидимо, только собирай! А какая она сладкая после зимы!
        - Нет! Одна я за ягодами не пойду! Если только с тобою вместе, а то вдруг опять какой-нибудь Хозяин Леса появится! Кстати, а где он сейчас?
        - Если хочешь увидеть, то пойдем, посмотрим. Ему давно уже пора проснуться!
        - Идем! — радостно сказала Айна, и они вместе пошли смотреть на спящего Хозяина Леса.
        К сожалению, в этот раз увидеть медведя им так и не удалось. Берлога оказалась пуста, но следы, оставшиеся на талом снегу, говорили о том, что еще вчера он был здесь. Они снова вернулись на свою поляну, но стрелять больше не хотелось. Айна, считая себя здесь уже полноправной хозяйкой, отправила Острого Рога за водой, а сама, тем временем, занялась приготовлением пищи. Это было ее основной обязанностью, с которой она отлично справлялась. Пока жарились утки и вскипал горшок с питьем, они сидели рядом и разговаривали.
        - Почему у тебя такое странное имя — Айна? — спросил Острый Рог. — У нас девушкам дают другие имена, красивые и понятные.
        - Долго объяснять придется, но я попробую — ответила Айна и неторопливо начала свой рассказ.
        Давным-давно, когда племя разделилось, и основная часть его ушла на далекий Черный ручей, наш род не последовал за остальными и остался на берегу Большой реки. Мы считали, что так будет лучше. Через несколько лет к нам присоединился и ещё один род. Он давно уже кочевал с запада на восток и никак не мог найти для себя хорошего, постоянного места. Так и образовалось наше небольшое, но дружное племя. Условием объединения родов было соглашение о том, что все женщины нового племени будут носить имена, известные их роду, а мужчины — наоборот. Вот откуда у меня это странное, женское имя! — закончила свой рассказ Айна, снимая с огня горшок с уже готовым и вкусным напитком.
        Утром, когда солнце основательно поднялось над вершинами деревьев, вход в жилище открылся, и Острый Рог, в сопровождении Айны, вышел наружу. В руке юноши была небольшая корзина, а за спиной его попутчицы достаточно хорошо просматривались лук и колчан. Дюжины стрел, рассчитанных на охоту за пернатыми, должно было полностью хватить, для пополнения их, уже порядком иссякшего, мясного запаса. Переговариваясь, они неторопливо пошли на северо-восток, в сторону небольшого заболоченного озера, и скоро окончательно исчезли из вида.
        - Хозяин Леса! — испуганно вскрикнула Айна и юркнула за спину своего попутчика.
        - Где? — спросил опешивший от неожиданности Острый Рог, но, заметив медведя, улыбнулся. — Ну, конечно! Где же ему еще быть, как ни здесь!
        По краю болота действительно бродил медведь, в котором Острый Рог без особого труда узнал своего косолапого друга. Тот перемещался от кочки к кочке и слизывал с них крупные красные ягоды. Он значительно подрос за последнее время и теперь выглядел настоящим взрослым медведем, однако характер его, видимо, остался прежним. Увидев человека, он сначала внимательно осмотрел его, но затем, узнав, радостно бросился ему навстречу. Айна застыла в оцепенении и не могла вымолвить ни единого слова. Прямо на нее, расплескивая мелкие лужи, мчался огромный бурый медведь. Она мертвой хваткой вцепилась в плечо Острого Рога и зажмурилась. Еще мгновение — и девушка почувствовала, как сильные лапы коснулись ее попутчика, и в страхе закричала.
        Когда глаза ее вновь открылись, медведя рядом не было. Теперь он стоял шагах в пяти от нее и недоуменно смотрел то на Айну, то на Острого Рога.
        - Ну что ты зверя пугаешь?! Он же знакомиться с тобою пришел! Миша! Иди сюда!
        Косолапый, с явной неохотой, приблизился к людям, и Айна, превозмогая панический страх, осторожно погладила его.
        - Ну, вот и подружились! — довольно произнес Острый Рог. — А теперь идемте собирать ягоды! Миша, а ты куда?
        Медведь, то ли уже вдоволь насытившись клюквой, то ли, не желая больше пугать девушку своим присутствием, скромно удалился в сторону первого земляного горба. Острый Рог и Айна, оставшись наедине, тут же принялись собирать эти сочные и сладкие ягоды. Их было много и поэтому, взятая с собою корзина уже через какой-то час была полна до краев.
        Утопая по колено во мху, они, наконец, прекратили это увлекательное занятие и, выбравшись на сухой берег, тронулись в обратный путь. Неожиданно, из чащи леса, появился знакомый уже медведь и неуклюже заковылял в их сторону. Невзирая на все еще сохранившийся страх в глазах девушки, он подошел к Острому Рогу и с тревогой посмотрел на него. Затем вновь отошел в сторону и вновь и остановился. Юноша прекрасно, понял своего косолапого друга и, сделав знак Айне, осторожно последовал за ним.
        Идти пришлось недолго. На вершине первого земляного горба, там, где небольшая поляна отвоевала себе место среди огромных, разлапистых елей, стоял человек.
        Глава 24
        Бегство из плена
        Дэйла не спала всю ночь. Недоброе предчувствие давно уже не покидало ее, и, как только забрезжил рассвет, девушка немедленно отправилась к жилищу вождя. Тот еще спал, и ей довольно долго пришлось ждать, когда он, наконец, выйдет и выслушает ее.
        - Старый Охотник сегодня не пришел на ночлег. С ним такого еще никогда не случалось! — волнуясь, произнесла Дейла.
        - Ничего страшного. Возможно, он увлекся охотой и заночевал в лесу, — ответил, позевывая, вождь, недовольный столь мелочной и глупой тревогой — Он, обязательно, скоро вернется.
        - Да нет же! Я чувствую, что что-то с ним произошло!
        - Ладно. Подождем до полудня, а затем отправимся на поиски! — произнес вождь и снова скрылся в своем жилище. Он был голоден, и все его мысли сейчас были заняты непосредственно только едой. Дэйла постояла еще немного и ушла к себе, но сомнения ее так и не рассеялись. Старый Охотник давно уже не охотился, а вчера вечером какой-то неизвестный человек вызвал его из помещения, и с тех пор он уже не возвращался. Голос был знакомый, и теперь Дэйла безуспешно пыталась вспомнить, кому он принадлежал. Мысли путались и вскоре, как-то незаметно для себя, она перенеслась в свое недалекое, но ужасное прошлое.
        В тот день, когда ее вместе с подругой поймали напавшие на их стойбище люди, ей ничего не оставалось, как последовать за ними. Девушек усадили на плоты и долго повезли по Большой реке. На стремнине случилось несчастье. Плот, на котором плыла подруга, перевернулся, и сколько ни искали ее потом, найти так и не смогли. Возможно, что она утонула. Дэйла проплакала весь оставшийся путь, и лишь когда вдалеке показалось незнакомое стойбище, слезы ее немного подсохли.
        В качестве пленницы девушку отдали Старому Охотнику, который одиноко жил в своем, таком же старом жилище, и ему давно уже нужна была посторонняя помощь. Дэйла вполне подходила для этой роли. Покладистая и работящая, она выполняла всю домашнюю работу, и Старый Охотник был ею доволен. Неожиданная встреча с Хитрым Лисом вначале обрадовала ее, но затем, начиная понимать, с какой целью явился сюда этот человек, девушка уже не испытывала к нему абсолютно никакого доверия. Не доверял ему и вождь, но, как ни странно, Хитрый Лис постоянно пользовался его покровительством. Давние споры со Старым Охотником всегда негативно влияли на авторитет вождя, а в новом человеке он видел теперь своего союзника и всячески поддерживал его. Копье, которое принес Хитрый Лис, теперь хранилось у Старого Охотника. Это было очень продуманное решение, и если вдруг Хранитель Леса придет за своим копьем, то пусть лучше он придет не к вождю, а к Старому Охотнику. Более того, этот поступок, в глазах племени, должен был еще раз подтвердить, с каким уважением относится вождь к этому человеку. Что же касается самого Хитрого Лиса, то
этот, как ему казалось, влюбленный в Дэйлу человек, никогда и ни при каких условиях не сможет стать его конкурентом. Вернувшись с набега на родное стойбище, Хитрый Лис теперь чувствовал себя настоящим героем. Большое количество добытых сетей и куньего меха, а также и активное участие Хитрого Лиса в прошедшем сражении однозначно говорили о том, что этот человек не только хороший охотник, но и отличный воин. Женщины в стойбище ходили теперь укутанные в дорогие меха, а мужчины имели новые сети. Дэйла, узнав о роли Хитрого Лиса в этом опустошительном и страшном набеге, возненавидела его и теперь постоянно уклонялась от встреч с этим, неприятным для нее, человеком.
        - Дэйла, я пойду с ними только потому, что хочу заранее предупредить наших людей о готовящемся на них нападении! — говорил он ей перед набегом. И Дэйла верила ему. В реальности же все произошло совершенно иначе. Даже когда она спросила о своей подруге, то и здесь Хитрый Лис попытался обмануть её, но, к счастью, этого не произошло.
        - Я хотел спасти Айну, когда за ней погнались двое охотников, но Хранитель Леса не позволил мне этого сделать. Он сам поразил их каменным когтем и забрал Айну к себе. Если не веришь, можешь спросить у любого, и все подтвердят тебе правдивость моих слов! — с воодушевлением произнес тогда Хитрый Лис, и, казалось бы, Дэйле ничего не оставалось, как поверить этому человеку, но она не поверила. Девушка вспомнила все, что произошло с ее подругой за последнее время, и внимательно посмотрела в глаза Хитрому Лису. Случай на поляне, где они увидели медведя и человека, а затем этот странный костер и копье и, наконец, происшествие, свидетелем которого стал Хитрый Лис, — все наводило на мысль о том, что это звенья одной и той же цепи.
        - Айна исчезла именно на земляничной поляне? — осторожно спросила Дэйла.
        - Нет! Нет! Это произошло намного дальше! Айна, действительно, сначала была на этой поляне, но потом ушла к ручью, вот там Хранитель Леса и расправился с ее преследователями. Меня он не тронул и это может подтвердить тебе любой из участников похода!
        - А не лежал ли ты на снегу, Хитрый Лис, когда Хранитель Леса вновь принял облик медведя и бросил свой коготь в преследователей моей подруги, — снова спросила девушка, и, увидев, как её собеседник вдруг побледнел, поняла, что и на этот раз она не ошиблась.
        - Тебе просто повезло! — резко сказала Дейла. — Каменный коготь предназначался не им, а тебе, человеку, который украл копьё Хранителя Леса. Айна теперь находится под его защитой и, наверное, уже рассказала своему покровителю, как это случилось и где теперь искать похищенное у нее имущество. Поверь, я хорошо знаю свою подругу, и она никогда не оставит меня в беде, да и тебе вряд ли простит смерть своего отца.
        Хитрый Лис стоял молча и, кажется, только сейчас понял, что действительно произошло на берегу безымянного, заснеженного, ручья. Дэйла не видела и не могла видеть, как он споткнулся, а затем и упал, но то, что сказала она, было правдой. Летящий коготь Хранителя Леса, действительно, предназначался ему. Не говоря ни слова, Хитрый Лис повернулся и ушел в свое жилище. Позднее Дэйла узнала новость, от которой ей вновь стало страшно и одиноко. Оказалось, что в ближайшие месяцы племя, воодушевленное прежней добычей, вновь готовит свой, опустошительный и беспощадный, набег. Люди упоминали какое-то дальнее стойбище, о существовании которого, вероятнее всего, и сообщил им именно Хитрый Лис. Рассказ шамана о родственном племени, давно не давал покоя этому хитрому и алчному человеку. Теперь, выбрав удачное время, он и предложил найти то далекое, но очень богатое стойбище. Многие его поддержали. Более того, в предстоящем набеге теперь решил принять участие и их вождь, который понимал, что вся слава в этом случае достанется уже именно ему. Мешало одно. Старый Охотник убеждал людей не поступать так опрометчиво и
не оставлять свое стойбище без надежной и сильной охраны. Некоторые люди, действительно, слушали его и соглашались.
        Воспоминания Дэйлы неожиданно прервали крики, раздавшиеся снаружи. Она откинула полог и выглянула из своего убежища.
        - Старый Охотник разбился! — пробегая мимо, сказала одна из женщин. — А ведь такой опытный был человек и надо же, сорвался с обрыва и упал на камни!
        Дэйла выбралась наружу и вместе с другими побежала туда, где нависал над рекой высокий песчаный берег. Внизу, на камнях, она увидела тело Старого Охотника. Его подняли и принесли в стойбище. Люди, уже собравшиеся здесь, громко переговаривались, и вождю было трудно навести надлежащий порядок. Каждый из них предлагал свою версию случившегося происшествия, но ни одна из них не подтверждалась.
        - Если вождь позволит, я тоже скажу, что произошло! — вдруг раздался из толпы чей-то голос. Дэйла тотчас же узнала его. Он принадлежал именно тому человеку, который вчера и вызвал из жилища, теперь уже мертвого, Старого Охотника. Обладателем его оказался один из друзей все того же Хитрого Лиса.
        - Говори, мы слушаем тебя! — произнес вождь, и все замолчали.
        - Я видел, как Старый Охотник подошел к краю обрыва, чтобы посмотреть на уже начавшийся нерест, но оступился там и упал.
        - Кто может подтвердить правдивость твоих слов?
        - Хитрый Лис стоял рядом с ним и все видел!
        - Хитрый Лис, ты подтверждаешь это?
        - Да, все именно так и случилось! — сказал Хитрый Лис и посмотрел на вождя.
        - Совсем старый был человек. Недооценил степень опасности, вот и произошло несчастье. Ему мы уже ничем не сможем помочь. Дэйла с завтрашнего дня перейдет в жилище Хитрого Лиса и будет жить там. Старого Охотника похороним со всеми почестями, а теперь расходитесь и занимайтесь своими делами — произнес вождь и собравшиеся молча разошлись по своим жилищам.
        Дэйла вернулась к себе и стала собирать вещи. Как пленница, протестовать она не могла, но и смириться со своей участью тоже уже не хотела. Можно было бы попытаться бежать, но бежать было некуда, так как ее родного стойбища уже не существовало. К тому же беглянку быстро поймают, а если даже и не поймают, то все равно ей не выжить в этом незнакомом, холодном лесу. Дейла уже собрала меховые вещи и посуду, как взгляд ее упал на копье, то самое, что Айна получила от Хранителя Леса. Решение появилось мгновенно. Всесильный дух, уже видимо, знает от Айны о том, что произошло с её подругой и поможет ей бежать из этого стойбища. Копьё она заберет с собой. Оно защитит беглянку от диких зверей и убережет её от опасной и быстрой погони. Значит нужно рискнуть и сегодня же попытаться уйти на далекий Черный ручей. Дейла именно так и поступила. Она взяла копьё, некоторый запас продуктов, теплую оленью шкуру и, дождавшись темноты, незаметно исчезла в лесу.
        Дейла шла уже вторую неделю. Продукты, взятые с собой, давно закончились, и питаться теперь приходилось лишь тем, что можно было найти в лесу в эту весеннюю голодную пору. Ее никто не преследовал, и потому девушка двигалась относительно быстро, не заботясь об оставленных следах и не озираясь при каждом шорохе сухих прошлогодних листьев. Ручей, впадающий в Большую реку недалеко от того места, где она и жила в последнее время, был ей мало известен, но она знала о нем то, чего не знали ни Хитрый Лис, ни охотники из оставленного ею стойбища. Оказывается, он брал свое начало совсем недалеко от той земляничной поляны, где они с Айной и встретили огромного, бурого медведя. Шаман много рассказывал об этом ручье, а если учесть, что предпоследняя встреча ее подруги с медведем была именно там, то, видимо, и Айна теперь находилась где-то недалеко от этого места. Хранитель Леса оберегает ее, и он обязательно поможет Дэйле добраться до своей подруги и предупредить людей о грозящей им опасности. Возможно, что Хитрый Лис со своими друзьями уже вышел на поиски нового объекта для нападения, и девушка постоянно
торопилась, стараясь опередить этих безжалостных и коварных грабителей.
        Вот и знакомые места. Правда, здесь в расчеты беглянки вкралась незначительная ошибка. В действительности, ручей, по которому она шла, вывел Дэйлу немного южнее того места, на которое она и рассчитывала. Оказалось, что знакомый ей водный поток находился значительно ближе к их стойбищу и был полноводным, а тот, по которому она шла, можно было просто переступить без каких-либо особых усилий. Это немного огорчило, но не остановило Дейлу. Теперь нужно было идти туда, где, по её предположению и нес свои воды загадочный Черный ручей и где находилось то самое стойбище, о котором говорил их шаман.
        С дерева, хорошо была видна струйка синеватого дыма, поднимающаяся немного восточнее того места, к которому стремилась Дейла, но это уже не имело для нее абсолютно никакого значения. Беглянка свернула на юго-восток и, настойчиво пробираясь сквозь кусты и деревья, продолжила свой путь в новом, выбранном для себя, направлении.
        Пройдя небольшую возвышенность, девушка увидела перед собой озеро и, решив обогнуть его слева, оказалась в такой мокрой и непролазной чаще, из которой с трудом выбралась лишь только под утро. Впереди, радуя предстоящим отдыхом, показалась небольшая, сухая поляна, и Дейла окончательно потеряла осторожность. Лес расступился, и тут вдруг что-то внезапно свалилось с ближайшего дерева и полностью опутало её тело. Дейла упала, сильно ударившись головой о выступающий из земли сосновый корень, и на какое-то мгновение сознание ее померкло. Когда девушка вновь открыла глаза, то увидела склонившегося над ней человека. Он смотрел на беглянку и как-то странно и загадочно улыбался.
        Глава 25
        У друзей
        - Интересная добыча! — произнес незнакомец, разглядывая попавшуюся в ременную сеть Дэйлу. — Надеялся на оленя, а попалась девушка! Ну и что же я теперь кушать буду?
        - Поголодаешь! — машинально ответила Дэйла, и они оба, с удивлением, посмотрели друг на друга. Незнакомец и девушка отлично поняли, только что произнесенные ими слова, а это, однозначно говорило об их принадлежности к одному и тому же племени. Первой опомнилась Дэйла.
        - Ты — Хранитель Леса?! — удивленно спросила она.
        - Не знаю, как у вас, но у нас и хранителем, и хозяином леса считается медведь. Разве я похож на медведя?
        - Я не знаю, на кого ты похож, но ведешь себя точно по-медвежьи. Да развяжи же ты меня, наконец!
        - Пока не узнаю, кто ты, зачем пришла и откуда пришла, я этого не сделаю. У нас девушки по ночам по лесу не бегают, да еще и с копьями!
        - Это копьё Хранителя Леса!
        - Ты говоришь неправду! Дух с копьём по лесу не ходит. Сейчас посмотрим, чье же это оружие!
        Незнакомец вытащил из сети копьё и стал его внимательно рассматривать. Неожиданно для себя он вдруг обнаружил на древке небольшую, но тщательно вырезанную метку.
        - Это копьё принадлежит не Хранителю Леса, а моему приятелю, Острому Рогу! Ты, где его взяла?
        - Я повторяю. Это копьё Хранителя Леса. Он в лесу хозяин, а не твой приятель, и, если ты меня сейчас же не развяжешь, он бросит в тебя свой каменный коготь!
        - Фантазерка! — возмущенно произнес незнакомец и тут же с удивлением заметил, как что-то небольшое и стремительное вдруг пронеслось у него перед глазами. Узел, стягивающий ременную сеть, мгновенно распался, а в сосновом стволе, у корней которого лежала девушка, появился новый, незнакомый предмет, действительно, очень напоминающий разогнутый коготь медведя.
        - Я же тебе говорила! — торжествующе произнесла Дэйла, с улыбкой глядя куда-то в сторону. — Хранитель Леса придет за своим копьем, и он пришел! Он здесь хозяин! Не веришь — оглянись!
        Незнакомец быстро оглянулся, и ужас застыл в его глазах. В нескольких шагах от него действительно стоял огромный бурый медведь, а рядом с ним незнакомая русоволосая девушка, напряженно держащая его на прицеле. Казалось, еще мгновение — и второй каменный коготь сорвется с находящегося в ее руках предмета.
        - Да еще и с хозяйкой! — только и смог произнести незнакомец. От удивления копьё выпало у него из рук, и теперь он, безоружный и обескураженный, стоял перед незнакомой девушкой и медведем и не понимал, что же здесь произошло. Неизвестно, как долго бы все это продолжалось, но тут, с противоположной стороны поляны вдруг послышался знакомый голос стоящего там человека.
        - Клык Росомахи так устал, что руки его уже не в силах держать копье?! — и с этими словами, из-за стоящих поблизости деревьев вышел Острый Рог и тут же направился к своему, удивленному и напуганному приятелю. Они обнялись, обрадованные этой случайной встречей, и скоро уже все четверо, не считая медведя, двинулись по направлению к жилищу. После долгой разлуки, девушки никак не могли наговориться. Дэйла пыталась рассказать своей подруге о том, что с ней произошло, но сделать это оказалось совсем не просто. Айна не умолкала ни на минуту. Прошло не менее получаса, прежде чем девушка, видимо, уже достаточно наговорившись, стала прислушиваться к словам, произнесенным её подругой. Весть о том, что стойбищу на Черном ручье угрожает серьезная опасность, немного уменьшила радость от этой, неожиданной, встречи, но не уничтожила ее полностью. Нужно было предупредить людей о готовящемся на них нападении, но, к сожалению, быстро сделать это так и не удалось. Дэйла уже окончательно выбилась из сил, и ей теперь необходим был хотя бы и недолгий, но обязательный отдых. К тому же, предполагалось, что нападавшие ещё
очень и очень далеко. Вряд ли им скоро удастся добраться до этих мест и обнаружить, укрытое за пригорком и хорошо укрепленное стойбища. Черный ручей большой и, не зная точного места, можно ходить вдоль его русла сколь угодно долго да так ничего и не найти.
        Наконец, добрались до жилища. Острый Рог открыл тяжелую наружную дверь, и все вошли в помещение. Здесь на себя роль гида взяла уже Айна, совершенно освоившаяся среди стеллажей, разнообразной посуды и прочей утвари, которая теперь лежала и стояла там, где, по ее мнению, она и должна была находиться. В первую очередь девушка не без гордости показала Дэйле свою новую шубу и большой запас дорогих мехов, хранящихся в этом помещении. Потом Айна долго водила удивленную подругу вдоль высоких и длинных стеллажей, постоянно хвастая многочисленными съестными припасами, оставшимися здесь ещё с прошедшей зимы.
        - А вот здесь мы храним вяленое мясо! А вот здесь у нас лежит сушеная рыба! А вот здесь… — и тут только Айна поняла, что Дэйла действительно не только сильно устала, но еще и голодна.
        - Я сейчас! — виновато сказала она и, быстро подойдя к очагу, достала камни и ударила ими друг о друга. Сноп искр, вспыхнувший в ее ладонях, заставил Дэйлу отшатнуться, а когда маленькое пламя вдруг быстро побежало по фитилю, удивлению ее не было предела.
        - Ты научилась повелевать молниями! — воскликнула Дэйла. — Ты теперь настоящая Хранительница Леса! Только духи могут повелевать молниями. Айна, может быть, ты и сама уже превратилась в духа?
        - Конечно, превратилась! С таким наставником, как этот, — и девушка показала на Острого Рога — не только в духа — в кого угодно превратиться можно! Уже неделю уговариваю его взять меня с собой на рыбалку, а он не берет! То погода, видите ли, не та, то острога вроде бы притупилась! Ну, ничего, все равно рано или поздно уговорю! А что касается огня, так это же просто, до примитивности. Вот, смотри! — и Айна показала, а затем и научила подругу, как с помощью имеющихся у нее камней можно зажечь фитиль.
        - Вот видишь, теперь и ты тоже дух! — довольная успехами Дэйлы, сказала она. — Огонь разгорелся, пора готовить пищу!
        После того, как все насытились, подруги вышли из помещения и, греясь на уже клонившемся к закату солнце, продолжили свою беседу. От обучения стрельбе из лука Дэйла отказалась. Она так устала, что теперь даже самые интересные вещи не привлекали ее внимание. Многодневное, только что закончившееся, путешествие давало о себе знать.
        Острый Рог, между тем, показывал приятелю свою необычную и крепкую постройку.
        - В нашем стойбище люди всегда возводили свои жилища так, как строили их наши предки. Мы обтягивали шесты прочными оленьими шкурами и считали, что для нормальной жизни этого вполне достаточно, но жизнь не стоит на месте. Наше племя давно уже не кочует за стадами животных и легкие, транспортабельные жилища нам теперь ни к чему. То, что удалось построить мне, более надежно во всех отношениях. Ты сам убедился в этом. Если мне удастся вернуться в родное стойбище, то я научу своих соплеменников строить такие же жилища, а каменный огонь даст им возможность постоянно иметь в помещении светлый и жаркий очаг, и тогда уже ни ветер, ни страшные лесные пожары не смогут помешать их дальнейшей, спокойной жизни. Если не возражаешь, то именно так я и поступлю.
        Клык Росомахи был настолько поражен увиденным, что не только не возражал, а даже и сам, увлеченный рассказами своего приятеля, предложил несколько идей по усовершенствованию данной конструкции.
        - Возможно, было бы целесообразно, кроме стеллажей, или даже взамен их, смонтировать внутри строения небольшие стационарные кладовые для хранения продуктов и иных предметов обихода. Тогда в самом помещении будет более просторно и уютно. Дэйла мне уже говорила об этом, и я думаю, что она права. Затем, неплохо бы иметь и запасной выход. В случае осады, ты будешь здесь просто заблокирован, и сколь надежными ни были бы эти стены, просидеть в них всю жизнь, практически, невозможно.
        Острый Рог понимал, что в идеях его приятеля есть много рационального, и даже сам он, не раз, размышлял над указанными ему проблемами, но дальше этих размышлений дело так и не пошло. В то лето у него просто не было ни сил, ни времени, да и сейчас, откровенно говоря, его больше занимала совершенно иная мысль.
        - Послушай, приятель! — с тревогой в голосе, произнес Острый Рог, вновь возвращаясь к столь важному для него вопросу. — Как ты считаешь, имею ли я право вернуться в наше стойбище? Убитого медведя, конечно, мне вряд ли кто простит, хотя я в этом и не сильно виноват!
        - Мы все знаем, что ты не виноват, — уверенно ответил его собеседник — и простили бы тебе твой поступок, но Острый Рог, ни с кем не посоветовавшись, ушел, и мы уже, откровенно говоря, и не надеялись увидеть тебя в живых. Никто не может выжить один в незнакомом лесу, а тем более, зимой. Не иначе, как тебе действительно покровительствуют духи Черного ручья. К тому же, взамен погибшего медведя у тебя теперь есть другой, ничуть не хуже прежнего, а значит, у Черного ручья и у нашего племени, как и прежде, будет свой надежный хранитель. Да что там будет — он уже есть! Видишь, сидит на опушке и так жалобно смотрит на тебя!
        - Я ему посмотрю! Айна! Дай этому увальню немного меда, а то ведь он не отстанет! — попросил Острый Рог девушку, и та, оставив ненадолго свою подругу, вошла в помещение и скоро вернулась, держа в руке небольшой кусок сот, наполненных медом. Медведь, почуяв лакомство, радостно заковылял ей навстречу. Потом он постоял еще немного и, видя, что сегодня здесь больше ему ничего не перепадет, нехотя удалился в чащу. То ли он совсем ушел, то ли залег где-то поблизости — неизвестно, но в этот день никто его больше не видел.
        Еще не наступил рассвет, когда небольшой отряд осторожно тронулся в путь. Вскоре он достиг возвышенности, с которой ещё зимой Острый Рог наблюдал за своим стойбищем и преодолев её, двинулся дальше, в сторону Черного ручья.
        Первым шел Острый Рог. Мысль о возвращении, когда-то казавшаяся ему совершенно нереальной и даже абсурдной, теперь обрела вполне конкретные очертания, и не было сомнений в том, что через какие-то полчаса он вновь увидит близких ему людей. Вот уже из-за стволов деревьев широкой светлой полосой показался Черный ручей. Вот и знакомая поляна, оканчивающаяся пологим спуском к воде. Наконец, деревья окончательно расступились и все вышли на свободное от леса пространство. Только тут они с ужасом заметили, огромные столбы едкого черного дыма, висящие над вершинами прибрежных деревьев. Там, где должно было находиться их стойбище, сейчас бушевал огромный и страшный пожар Люди замерли от неожиданности, и было понятно, что нападение уже произошло. Они просто и бездарно опоздали.
        Глава 26
        Последняя схватка
        Вода на перекате была холодной и быстрой. Поднимая огромные каскады брызг, первым, на огромной скорости, пересек Черный ручей Хозяин Леса. Он уже давно и незаметно шел по следу своих друзей, и теперь, почуяв что-то неладное, без колебаний бросился им на помощь. Тихий свист Острого Рога остановил не в меру разбушевавшегося медведя, и через мгновение все скрылись на противоположном берегу ручья.
        Островерхие, покрытые оленьими шкурами постройки горели теперь по всей территории стойбища. С пригорка было хорошо видно, как метались охваченные страхом люди и как, не найдя спасения, падали, пробитые копьями пришельцев. Острый Рог видел, как один из нападавших, одетый в точно такую же, как и у него, пятнистую, рысью шкуру, что-то старательно вытаскивал из его собственного и крепкого жилища. Потом повалил дым, и через минуту пламя полностью охватило это надежное и прочное строение. Просторная полуземлянка, где жила Ирис, тоже не стала исключением и теперь горела также, как и все остальные постройки. Клык Росомахи стоял бледный, и было понятно, что через какое-то мгновение он бросится в этот хаос — и ничто уже не сможет удержать его от этого отважного, но очень необдуманного и опрометчивого поступка. Вскоре из близстоящих кустов начали выбегать люди. Преследуемые противником, они надеялись найти свое спасение на противоположном, лесистом берегу ручья и это им, кажется, удалось.
        Последней бежала Ирис. Видимо, она была ранена, да и к тому же тяжелый дымящийся горшок постоянно сковывал ее движения. Бросить священный огонь она не могла и поэтому постепенно отставала. Ей наперерез, размахивая тяжелым коротким копьем, уже мчался один из нападавших, и шансов уйти от преследования у нее практически не было. Клык Росомахи инстинктивно кинулся ей навстречу, пытаясь спасти свою сестру, но не успел. Преследователь, хотя и перенес свой удар на нового противника, все же попал в Ирис, которая успела заслонить брата своим телом. Копьё пробило ее насквозь и слегка задело бедро кинувшегося ей на помощь человека. Второго, добивающего удара преследователю нанести так и не удалось. Он вдруг замер и, не понимая, что произошло, стал медленно оседать на землю. И тут же, перекрывая отчаянные голоса людей, вдруг послышался давно забытый здесь рев недовольного чем-то медведя. Преследователи, видимо, не обратив на это внимание, все также продолжали свою жестокую и безжалостную охоту. Вот двое из них устремились к ручью, за которым только что исчезла их кричащая и напуганная добыча, но вдруг
остановились и как-то странно упали на землю. И вновь где-то рядом раздался этот тревожный, и предупреждающий голос Хозяина Леса, и люди, кинулись на этот, знакомый им голос и полностью доверили ему свои многочисленные и уже спасенные жизни. Они взбегали на пригорок, проносясь мимо стоящего на задних лапах медведя, и, мгновенно исчезали в этой зеленой и спасительной чаще. Преследователи, не разобравшись в ситуации, тоже кинулись вслед за ними, но, встреченные градом стрел, вынуждены были остановиться, а затем и бежать, бросая оружие и захваченные с собою предметы. Теперь охота началась и за ними. Жители стойбища подбирали оружие поверженных противников и нещадно гнали их с территории, уже практически сгоревшего, стойбища. Через какое-то время все стихло. Огонь, пожирающий остатки жилищ, был погашен, и жители стали постепенно возвращаться к своим очагам. Острый Рог подошел к тому месту, где еще совсем недавно стояла их неказистая, но довольно крепкая постройка и остановившись, замер в каком-то тоскливом и грустном молчании. Немного углей да кучка пепла — это все, что осталось от когда-то уютного и
знакомого с детства жилища. Рядом с пепелищем лежал отец. Он был мертв. Большой каменный топор, которым, видимо, и был нанесен удар, находился рядом. Сначала Острый Рог не понял, отчего грабитель не взял с собой столь необходимое для него оружие, но потом все встало на свои места. Топор был слишком тяжел для человека, спасающегося бегством, а именно это и произошло с убийцей, едва он услышал рев рассерженного кем-то медведя.
        Вождь, а это был именно он, сразу понял, что здесь что-то произошло. Медведь без причины рычать не будет, а вмешиваться в схватку людей, тем более. Он вдруг вспомнил, рассказы своих соплеменников про таинственного и грозного Хранителя Леса, оберегающего эту территорию и, решив не ссориться с ним, тут же покинул это пустое и уже догорающее стойбище. Пришлось бросить не только топор, но и добычу, обретенную им в этом набеге. Теперь, спрятавшись в ветвях стоящей на опушке сосны, грабитель надеялся, что в общей суматохе его сразу и не заметят, а спустя какое-то время, он вновь спустится на землю и спокойно уйдет в нужном ему направлении. Опытный и крайне недоверчивый, вождь внимательно наблюдал за происходящим и с каждой минутой убеждался в правильности выбранного им решения. Он видел, как падали сраженные невидимым оружием его воины, как в уже сгоревшем стойбище появился огромный медведь, а рядом с ним небольшого роста девушка. Вот она остановилась и, облокотившись на зверя, стала внимательно изучать окружающее ее пространство. Казалось, что светловолосая незнакомка кого-то здесь ищет, и вождь, без
особого труда догадывался, кто нужен этой юной и странной охотнице. Среди погибших соплеменников он так и не заметил Хитрого Лиса, а ведь именно он привел их сюда и теперь, наверное, как и вождь, где-то скрывается от жестокого, но заслуженного возмездия. Догадка его тут же и подтвердилась.
        - Вождь! Нужно срочно уходить! — раздался внизу знакомый голос. — Хранитель Леса не простит того, что мы здесь натворили. Теперь бы только ноги унести!
        - Это все твоя затея! — проворчал вождь, спускаясь с дерева. — Здесь никто нас не ожидает…. Нужно мне было послушать Старого Охотника! Ведь говорил же он, что принесешь ты несчастье нашему племени! Так оно и вышло!
        - Вождь, некогда, обсуждать сейчас эту проблему. Ты видел девушку с медведем? Это Айна — дочь шамана. Умирая, ее отец сказал, что она меня обязательно найдет, и теперь, как никогда, я склонен этому верить! — испуганно произнес Хитрый Лис и скрылся среди деревьев. За ним последовал и вождь, постоянно оглядываясь и прислушиваясь к голосам, все еще доносившимся со стороны сожженного ими стойбища. Звуки их становилось все глуше и глуше, и скоро уже полностью растворились в холодном и вечернем лесу. До Большой реки было ещё далеко.
        Ирис неподвижно лежала на густой, изумрудно-зеленой траве. Жизнь быстро покидала ее. Рядом, морщась от боли, сидел Клык Росомахи и молчал. Острый Рог подошел и окликнул девушку. Она открыла глаза и, превозмогая боль, улыбнулась.
        - Я знала, что ты вернешься! — сказала она. — Теперь нашему племени будет легче. Хранитель Леса снова с нами. Я видела его. Видела, как он поражал врагов наших и помог нам их одолеть. Одно плохо. Эти изверги могут вновь прийти сюда, и тогда снова прольется кровь, и снова будут гореть жилища и умирать наши люди. Я этого не хочу!
        - Они не придут! — тихо произнес Острый Рог, глядя на умирающую девушку. — Никогда больше не появится в нашем стойбище чужой человек с копьем. Я тебе это обещаю!
        Медведь уверенно шел на север. Иногда он останавливался и, наклоняя голову, что-то искал у себя под ногами, а затем вновь продолжал путь туда, где далеко за горизонтом несла свои воды извилистая Большая река. Со стороны могло показаться, что он совершенно один в этом темнеющем под вечер лесу, но это было не так. Две легкие тени, совсем незаметные для посторонних глаз и ушей, сопровождали его постоянно. Крик сойки, служивший условным сигналом, заставил медведя остановиться. Он видел, как безмолвные тени ушли вперед и замерли на краю огромной поляны. Там, в самом центре ее, под одиноко растущей елью, сидели двое.
        - Теперь они от нас не уйдут! — тихо произнесла девушка, вынимая из колчана стрелу.
        - Не спеши! Возможно, что кому-то из этих грабителей удалось остаться в живых, и будет лучше, если они соберутся вместе. Тогда нам не нужно будет искать по лесам их непутевых товарищей. Доведем до Большой реки, а там видно будет! — прошептал Острый Рог и, словно подтверждая его слова, совсем недалеко от них хрустнула ветка. На поляне появился ещё один человек. Видимо, он давно уже наблюдал за людьми, сидящими под елью, и убедившись, наконец, что это, действительно, его соплеменники, решил к ним присоединиться. Встретившись, они немного поговорили и снова уселись под деревом, намереваясь, видимо, остаться здесь на ночлег. Позиция, выбранная грабителями, была очень удачной. Поляна просматривалась полностью, и подойти к дереву незамеченным было практически невозможно ни зверю, ни человеку.
        Ночь прошла быстро. Еще до конца не рассвело, как те трое, сидевшие под деревом, поднялись и тронулись в путь. Острый Рог и Айна молча последовали за ними. К полудню перешли знакомый ручей, затем пересекли земляничную поляну и наконец добрались до места, где еще совсем недавно находилось стойбище. Сейчас это была пустынная поляна, на которой кое-где еще виднелись обугленные остовы разрушенных и сожженных жилищ. В глазах у Айны стояли слезы. Здесь прошла вся ее жизнь, и теперь, видя, что произошло, ей хотелось плакать, и она плакала. Молча и безысходно. Пришельцы готовились к отплытию. Теперь их было уже шестеро. Два больших плота с возведенными на них шалашами и охапками сухой травы внутри каждого из них стояли у отмели и ждали своего часа.
        - Вождь! Пора отправляться! По нашим следам идет медведь, и как знать, может быть, он уже рядом! — уговаривал человека в рысьей шкуре Хитрый Лис, понимая, что промедление будет стоить им жизни.
        - Подождем до первой звезды. По бортам плотов еще необходимо положить большие бревна на тот случай, если Хранитель Леса вновь вздумает бросать в нас свои каменные когти! — ответил вождь, внимательно осматривая местность. — А что касается тебя, Хитрый Лис, то об этом у нас с тобою в стойбище будет особый разговор. Вождь еще не знал, что день спустя после их ухода, с противоположного берега Большой реки пришли несколько тяжелых плотов, и их стойбище перестало существовать.
        - Вождь! Взгляни на небо! Видишь, уже зажглась первая звезда. Ждать больше некого. Кто смог прийти — пришел, а остальные уже никогда не вернутся! Может быть, поплывем все на одном плоту? Нам легче будет управлять им на перекате! — вновь напомнил о себе Хитрый Лис.
        - Молчи! Я и так достаточно долго слушал тебя, и теперь, когда мы потерпели неудачу, предлагаешь еще и плот бросить?! Не будет этого! Бери плот и еще двоих с собой. Поплывешь первым. Все. Отчаливаем! — скомандовал вождь, и плоты один за другим отошли от берега. Поток воды подхватил их и помчал вниз по течению туда, где уже раздавался тревожный и размеренный шум переката.
        Хитрый Лис стоял на плоту рядом с шалашом и напряженно всматривался в темноту. Гул переката становился все отчетливее, и вот наконец вдалеке показались выступающие из воды камни. Солнце уже зашло, и в сгущающемся сумраке очертания их выглядели теперь очень расплывчато, но было ясно, что это были только камни и ничего более. Все вокруг было, на удивление, спокойно.
        «Пронесло! — облегченно вздохнул Хитрый Лис. — И на этот раз пронесло! Какой же все-таки растяпа, этот Хранитель Леса!» — и тут вдруг он заметил медведя, стоящего на обрывистом правом берегу. Было плохо видно, но Хитрый Лис всем своим нутром почувствовал, что это именно он. Хранитель Леса стоял молча и, казалось, чего-то ждал. Затем он медленно повернул голову в сторону Хитрого Лиса. Взгляды их встретились, и Хитрый Лис отчетливо понял, что это конец. Он даже не обратил внимания на то, как с правого берега реки, незаметно отделившись от горизонта и постепенно набирая скорость, устремились в сторону плотов две маленькие яркие звездочки. Горящие стрелы почти одновременно пробили крыши установленных на плотах шалашей, коснулись сухой травы и плоты тут же вспыхнули по всей своей деревянной и скользкой поверхности. С берега хорошо было видно, как пылал подожженный стрелами транспорт пришельцев, как огненными факелами, крича от страха и боли, метались по пылающим бревнам люди и, не найдя на них спасения, кидались в бурлящую воду переката. Наконец, потеряв управление, горящие плоты с тяжелым треском
ударились о выступающие над водой черные камни и, не выдержав удара, рассыпались, оставив на поверхности реки лишь обрывки обгоревшей коры вперемежку с переломанными бревнами и шестами от возведенных на них шалашей, но вскоре исчезли и они. Все стихло. Так же, как и прежде, сияли в небе над Большой рекой яркие весенние звезды, и так же шумела вода на перекате, но только шум ее казался теперь каким-то успокоенным и добродушным. Медведь еще немного постоял, словно раздумывая о чем-то, а затем повернулся и, растворяясь в темноте, неторопливо побрел в сторону далекого Черного ручья.